Генри вздрогнул от неожиданности. Время - семь тридцать утра. Кофе, конечно, как он мог забыть. Программа никогда не ошибается, поэтому Рози здесь, с пластиковым подносом и дымящейся чашкой на ней. Белая блузка, черные брюки, короткий галстук, волосы забраны в строгий узел. Бездушные глаза робота и соблазнительная улыбка - безупречна. Именно такая, какой он ее создал.
- Ты свободна.
Дверь закрылась, он посмотрел на пустой кабинет, руки дрожали так, что лучше повременить с завтраком. Волнение наполнило кровь адреналином, Генри пытался успокоиться, дыхательная гимнастика должна помочь. Через пять минут он почувствовал себя лучше и взял чашку. Нельзя было смотреть на монитор, кофе обжег рот и Генри выругался. Мозг профессора лихорадочно пытался найти ответ. Все тщетно, извечный вопрос "что делать" терзал его всю ночь. Любое решение казалось безрассудным и неправильным.
- Мертвые не могут чувствовать! - сказал он вслух и снова уставился в монитор.
Никто не должен узнать, это недопустимо, "Верх престижа" не мог позволить себе даже единичного случая. И все же, это прорыв, это феномен, вершина человеческих достижений. Он знал, что проклянет свой поступок, но все равно потянулся к кнопке вызова диспетчера.
- Сьюзи, соедини меня с владельцем К-15 "Ева".
Медленные гудки, сердце барабанит дробь, один сигнал - пять ударов.
- Роберт слушает.
- Доброе утро, говорит Генри Софт.
- А, да-да, рад слышать, какие новости, профессор?
- К-15, мне очень жаль, но система дала сбой, и... я предлагаю замену. Мои извинения.
- Что произошло?
Генри вытер пот со лба, впервые он не знал, что ответить, ложь должна выглядеть правдоподобной. Это первый случай из партии "безупречных", он должен стать последним.
- Алло, Генри, я думал, что это обычный "мусор", простое перепрограммирование должно помочь. Вы уверены, что нужна полная замена?
- Да, уверен, произошло повреждение системы, Еву утилизируют, еще раз прошу принять мои извинения.
- У меня есть пожелания к новой модели, если можно.
Генри облегченно вздохнул, клиент ему поверил, это главное.
- Все, что хотите, Роберт.
- Мы все привыкли к Еве, я бы хотел...
- Идентичную, - закончил за него Генри, - доставка через час, если вас устроит.
- Договорились.
- Всего доброго.
Кофе уже остыл, Генри выпил его залпом. Он мысленно убеждал себя о правильном решении, принятом единолично. Он хотел бы поверить, что все неправда, но расшифровка сбоя все еще висела на компьютере и свидетельствовала об обратном. А робот К-15 "Ева" все еще находилась в изоляторе, электроны в ее искусственном теле создавали импульсы, имитирующие биение сердца, а зеленые глаза выглядели живыми...
Генри хотелось еще раз посмотреть запись, чтобы запомнить каждую мелочь, прежде чем бесследно уничтожить следы сенсации. Он чувствовал себя так, словно ему предстояло совершить убийство, и в каком-то смысле оно так и было.
Память Евы должна была состоять из множества картинок и звуковых сигналов, собранных в один бесконечный макси-фильм от времени начала запуска.
Роберт был владельцем одной из тех корпораций, которые первыми начали приобретать роботов в качестве работников. Это был прорыв в технологиях - четкие функции, исполнительность, красота, круглосуточная занятость искусственного интеллекта, безупречность, одним словом.
Однако запись К-15 состояла из моментов, связанных только с одним человеком, с самим Робертом, секретарем которого она стала. Его лицо в мельчайших подробностях, его глаза, которые за три месяца работы были зафиксированы со всем разнообразием человеческих чувств. Голосовое сопровождение запоминалось особенно тщательно. Среди сопутствующих окружающих звуков выделялся именно его особенный тембр.
Генри несколько раз просмотрел момент, который положил начало сбоя программы К-15.
Роберт смотрит на Еву с откровенным желанием в глазах, голос опускается на тон ниже, он словно случайно прикасается к ней... Генри видел сцену соблазна и не верил своим глазам:
- Сукин сын, - он выругался во второй раз.
Профессор понимал, что ему нечего предъявить своему клиенту. "Безупречные", он сам создал их такими, надеясь стопроцентной схожестью с настоящими женщинами привлечь больше клиентов. И это сработало. Даже он позволял себе любоваться их красотой, и Роберт, мужчина, он не был исключением.
Просматривая запись во второй раз, Генри заметил теневое отклонение картинок, он решил применить фильтр и дополнительную расшифровку. То, что появилось на экране, заставило редкие волосенки на его голове буквально зашевелиться. Любовные сцены, исполненные романтизма и чувственности, потрясли его до глубины души. Но что-то здесь было не так, Генри проверил все еще раз. Догадка осенила его. Это не было записью реальных событий, это, как ни парадоксально, мечты, созданные воображением Евы.
- Этого просто не может быть, - профессор потянулся к графину с водой.
Он расплескал ее вокруг стакана и с трудом запил таблетку, предупреждая сердечную аритмию.
Роботы не имеют воображения, они не способны мечтать, они - машины с определенными задачами и функциями, НЕЖИВЫЕ.
Генри бросился в изолятор. Ева не сидела там, где он ее оставил, она лежала на кушетке, раскинув руки в стороны, и даже не пошевелилась, когда он вошел. Ее веки были закрыты, а губы улыбались.
Профессор поморгал, потому, что ему показалось, что искусственная кожа на ее щеках слегка порозовела. Он понял, что программа считывает эти "мечты" прямо сейчас, вот почему он не увидел их ночью.
- К-15? Ева? - позвал он робота.
Она открыла глаза и поднялась.
- Вы знаете, что со мной, Генри?
Боже, что она говорит, где слово "сэр"?
- Я... ты... - Он осекся, заметив, что Ева положила ногу на ногу и тряхнула головой.
Как настоящая, живая женщина!
- Это м-мусор в твоей голове, в программе, то есть. Его надо уничтожить, - последнее слово Генри прошептал.
- Мусор? - ему не понравился злой тон ее голоса.
- Ты робот, ты ненастоящая, тебя запрограммировали на работу, на четкие функции... на...
- Что вы собираетесь делать? Вы сотрете Роберта? - она подошла к профессору и заглянула ему в глаза.
Генри никогда так не боялся. Искусственное создание смотрело на него человеческими глазами и шептало в самое ухо:
- Не надо...
- Это не правильно, я не имею права, никто не должен знать! - Генри заговорил, сорвавшись на крик.
Он кричал и чувствовал себя сильным. Он здесь хозяин, он создатель ее и всех подобных, только он вправе решать, что с этим делать.
Ева обреченно присела обратно на кушетку, опустила голову и заговорила:
- Я просила не стирать Его, но я не говорила о том, чтобы вы не уничтожали меня...
Генри решил не медлить, он торопился так, словно от этого зависела его собственная жизнь. Он почти не дышал, подсоединяя к ее спинномозговому центру изолирующее устройство и отводы прибора. Ева не шевелилась, Генри молился Богу. Раз, два, красная лампа, три, потрескивание, четыре, хлопок и прозрачная жидкость антител устремилась по тонким жгутикам.
Ева замерла, улыбка осталась на ее лице, программа стерта.
Человечество в безопасности.
Генри постоял некоторое время, глядя на робота, снятого с жизненного цикла. Агрессия и злоба не зародились в ней, он успел вовремя. Профессор вернулся к компьютеру, чтобы стереть запись памяти Евы, скрыв последний след исключительного события. Он замер, глядя в монитор.
На экране горело несколько слов:
"Я знаю, что со мной, профессор: это НЕРАЗДЕЛЕННАЯ ЛЮБОВЬ..."
По экрану сверху вниз плыли маленькие прозрачные точки, напоминающие слезы. И словно им в ответ по стеклу офисного окна застучали тяжелые капли дождя, сверкнула молния, прогремел гром.
Генри нажал на кнопку, запустив процесс удаления информации, и распахнул окно настежь...