- Мы начали с этой комнаты, - рассказывала Джокаста своей внучатой племяннице, подняв лицо с закрытыми слепыми глазами к солнечным лучам, вливающимся через открытую двойную дверь на террасу. – Мне нужно было выбрать комнату для рисования, и я выбрала это место; здесь свет, как блестящий кристалл, по утрам и, как спокойная вода, после обеда. А потом мы построили вокруг нее дом.
Руки старой женщины, все еще сильные и с длинными пальцами, касались мольберта, баночек с красками и кистей с ласковым сожалением, словно она ласкала статую давно умершего любимого, вспоминая давно прошедшую страсть.
Брианна быстро рисовала карандашом, пытаясь уловить это мимолетное выражение печали.
Сейчас этот набросок лежал в ее коробке вместе с другими в ожидании, когда она попытается закончить его, изобразив глубоко вырезанные морщины и выступающие скулы на тетином лице в безжалостном свете солнца, которого она не могла видеть.
В настоящий момент рисование являлось скорее деловым занятием, и вдохновляла его отнюдь не любовь к искусству. Ничего подозрительного не случилось в Речном потоке после окончания праздника, но ее родители решили на всякий случай задержаться. Роджер все еще находился в Шарлотте – он написал ей письмо, которое теперь хранилось на дне коробки вместе с самыми личными рисунками – и не было причин, почему бы ей не остаться с родителями. Узнав об этом, двое или трое знакомых Джокасты, богатые плантаторы, заказали портреты себя или своих семей. Очень нужный источник дохода.
- Я никогда не пойму, как ты делаешь это, - сказал Иэн, указывая на холст. – Просто удивительно.
Честно говоря, она сама не понимала, как она это делала, но это не имело значения. Она так и отвечала на подобные комплименты, хотя и понимала, что ее ответ воспринимался как проявление ложной скромности или снисходительного отношения к непосвященному.
И потому она только улыбнулась ему, позволив удовольствию от комплимента отразиться на ее лице.
- Когда я была маленькой, мы с папой гуляли в общественном парке и часто видели там рисующего старика. Я всегда останавливалась и смотрела, как он рисовал, а папа разговаривал с ним. Однажды я насмелилась и спросила, как он это делает. Он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Единственный фокус здесь, моя милая, видеть то, на что смотришь».
Иэн перевел взгляд с нее на картину, потом обратно, будто сопоставляя портрет и руки, которые его писали.
- Твой отец, - повторил он заинтересовано. Он понизил голос, взглянув в сторону холла. Там звучали голоса, но не близко. – Ты имеешь в виду не дядю Джейми?
- Нет, - она почувствовала легкую боль при мысли о первом отце, но отогнала это чувство. Нет, она была не против поговорить с Иэном о нем, но не сейчас, когда им могли помешать бесчисленные гости и рабы.
- Посмотри, - она оглянулась: нет ли кого поблизости, но рабы о чем-то громко спорили в фойе. Она открыла крышку пенала, где хранились запасные кисти, и приподняла войлок, выстилающий его дно.
- Что ты скажешь? – она протянула миниатюры, по одной на каждой ладони.
Заинтересованность на его лице превратилась в восхищение, и он медленно взял один из рисунков.
- Будь я проклят, - пробормотал он потрясенно. Это был портрет ее матери; кудрявые длинные волосы женщины ниспадали на оголенные плечи, маленький твердый подбородок властно вздернут, противореча мягкому изгибу губ над ним.
- Глаза … я не думаю, что правильно их нарисовала, - сказал она, уставившись на миниатюру в его руке. – Слишком мелкая работа … Я не могла точно воспроизвести их цвет. С папиными было легче.
Голубые рисовать легче. Крошечная капля кобальта, подчеркнутая белым цветом и легкой зеленой тенью, которая усиливает синий цвет, не становясь видимой сама … Да, это отец. Сильный, яркий, прямой.
Но получить коричневый с настоящей глубиной и точностью, не говоря о том, чтобы воспроизвести нечто близкое к дымчатому топазу материнских глаз, всегда ясных и изменчивых, как свет в форелевом ручье … Для этого нужно больше красок и прорисовки, чем можно использовать в крошечной миниатюре. Она попытается позже на большом портрете.
- Похожи, как ты думаешь?
- Они удивительны, - Иэн переводил взгляд с одной миниатюры на другую, потом осторожно вернул портрет Клэр на место. – Твои родители их видели?
- Нет. Я должна быть уверена, что миниатюры хороши. Если да, то можно показывать их людям, которые мне позируют, и, может быть, я смогу получать заказы на миниатюрные портреты. Я могу рисовать их в Ридже с набросков, позировать для них не нужно. Все, что мне нужно, это краски и диски из слоновой кости.
Она махнула в сторону большого холста, над которым работала. На портрете был изображен Фаркард Кэмпбелл, выглядевший в своем костюме, как набитое чучело хорька, в окружение многочисленных детей и внуков, большинство из которых на данный момент были лишь отмечены белыми пятнами. Учитывая природную непоседливость и капризы детей, она рисовала их по одному: пока мать удерживала ребенка, она быстро делала набросок конечностей и черты лица в белом пятне.
Иэн кинул взгляд на полотно, но снова вернулся к миниатюрам ее родителей. Он стоял, глядя на них с легкой улыбкой на длинном невзрачном лице. Потом, почувствовав ее взгляд, он испуганно вскинул на нее глаза.
- О, нет, нет!
- Да, ну, перестань, Иэн. Позволь мне нарисовать тебя, - принялась уговаривать она. – Тебе это не навредит.
- Нет, - он отступил, словно карандаш, который она держала, был оружием. – Кахиен’кехака считают, что быть похожим на кого-то дает власть над ним. Поэтому при излечении шаманы носят маски, чтобы демоны, вызывающие болезни, не увидели их лица и не могли им навредить.
Это было произнесено таким серьезным тоном, что она прищурилась, не шутит ли он. Но он казался серьезным.
- М-м, Иэн … мама объясняла тебе про микробов?
- Да, конечно, - в его голосе не было уверенности. – Она показала мне плавающих червячков и сказала, что они живут в моих зубах! – Он передернулся от отвращения, но предпочел вернуться к предыдущей теме.
- Однажды в деревне появился француз-естествоиспытатель. Его картинки птиц и животных всех привели в восторг, но он сделал ошибку, предложив нарисовать жену вождя. Мне с трудом удалось его спасти.
- Но ты же не могавк, - заметила она. - И не боишься, что я заимею власть над тобой, не так ли?
Он повернулся и кинул на нее странный взгляд, который прошел через нее, как нож сквозь масло.
- Нет, - ответил он, - конечно, нет. – Но в его голосе было еще меньше уверенности, чем когда он говорил о микробах.
Но все же он пошел к стулу для позирующих, передвинул его на светлое место, где из открытых дверей, ведущих на террасу, лился свет, и уселся, решительно задрав подбородок и сжав рот, словно собирался героически умереть.
Подавив улыбку, она взяла карандаши и стала быстро рисовать, пока он не передумал. Рисовать его было трудно: в его чертах лица отсутствовала твердая четко вырезанная структура, которая присутствовала у ее обоих родителей и у Роджера. Хотя ни в коем случае его лицо не было мягким, даже если не учитывать татуировки на переносице и щеках.
Молодое лицо, но с твердой линией рта, слегка искривленной – как раньше она это не замечала? – как будто принадлежащей более старому человеку, резко очерченные складки по углам рта, которые со временем станут еще глубже.
Глаза … она пришла в отчаяние, пытаясь изобразить их точно. Огромные, светло-коричневые, они были его единственной чертой, претендующей на красоту, и все же «прекрасные» - не то слово для их описания. Как и у большинства глаз, их цвет не был однотонным, в них было много цветов – осени, темной сырой земли, засохших дубовых листьев и прикосновение солнечного луча к сухой траве.
Цвет его глаз был вызовом, но она могла с ним справиться. Но их выражение … оно мгновенно менялось от простодушного, почти глуповатого дружелюбия, до чего-то такого, с чем не хотелось бы встретиться на темной алее.
Сейчас выражение его глаз было нечто средним между этими двумя состояниями, но резко сместилось к последнему, когда он взглянул на дверь за ее спиной.
Она испуганно обернулась. Там кто-то был; она видела тень, но тот, кто ее отбрасывал, оставался вне поля зрения. Кто бы это ни был, но он начал негромко насвистывать.
И мир снова сместился. Незнакомец насвистывал «Желтую субмарину»[1].
Вся кровь отлила от головы, и она покачнулась, ухватившись за подвернувшийся край стола, чтобы удержаться на ногах. Смутно осознала, что Иэн поднялся со стула, схватив одни из ее ножей для подчистки краски и бесшумно, словно большой кот, двинулся в коридор.
Ее руки и ноги онемели, так же как и губы. Она попыталась просвистеть фразу в ответ, но не смогла, и вместо этого пропела несколько последних слов. Вряд ли смогла точно воспроизвести мотив, но слова были правильные.
Свист на террасе прекратился.
- Кто там? – громко и четко спросила она. – Войдите.
На стене террасы медленно нарисовалась тень с львиной гривой на голове, сквозь кудри которой пробивался свет, оставляя блики на камнях стены. Потом из дверей осторожно высунулась сама голова. К ее удивлению, это был индеец, хотя и одетый в сильно потрепанную европейскую одежду, но с вампумом на шее. Он был худой и грязный, с близко посаженными глазами, которыми он уставился на нее с беспокойством и какой-то алчностью.
- Вы одна, мэм? – спросил он хриплым шепотом. – Мне показалось, я слышал еще голоса.
- Как видите, я одна. Кто вы, черт побери?
- Ээ … Вендиго, Вендиго Доннер. Вы Фрейзер, не так ли? – он уже полностью проскользнул в комнату, но с опаской оглядывался по сторонам.
- Это моя девичья фамилия. А вы … - она замолчала, не зная как спросить.
- Да, - вкрадчиво произнес он, меряя ее взглядом с головы до ног, что ни одни мужчина восемнадцатого столетия не позволил бы себе в отношении леди. – Значит, вы ее дочь, не так ли? – уверено заявил он, подвигаясь ближе.
Она не думала, что он может навредить ей, но Иэн не собирался проверять это. Свет от двери перекрыла тень, и вот он уже пережал рукой горло индейцу, прервав его испуганный крик, и приставил конец ножа за его ухом.
- Кто ты, засранец, и что тебе надо? – потребовал Иэн, сжимая горло Доннера. Глаза индейца выпучились, и он произвел слабый хныкающий звук.
- Как он может ответить, если ты его придушил? – этот призыв к разуму заставил Иэна, хотя и неохотно, выпустить горло индейца. Тот закашлялся и бросил на Иэна злобный взгляд.
- Нет нужды душить меня, чувак, я ничего ей не сделал, - взгляд Доннера сместился с девушки на Иэна и назад. Он кивнул на Иэна – Он …?
- Нет, но он знает. Сядьте. Вы встретили мою мать, когда она была … похищена, да?
Широкие брови Иэна высоко поднялись, и он крепче сжал нож хлипкий, но с острым концом.
- Да, - Доннер осторожно присел на стул, не спуская опасливого взгляда с Иэна. – Боже, меня чуть не поймали. Твоя мать говорила, что ее старик крутой, но я ей не поверил. Не совсем. Но когда я услышал эти барабаны, я смылся и, слава богу, что я это сделал, - он сглотнул и заметно побледнел. – Я вернулся туда утром. А там … о, черт.
Иэн что-то пробормотал на могавке, как решила Брианна, и это прозвучала так злобно, что Доннер, очевидно, уловив смысл, сжался и попытался отодвинуться со стулом подальше.
- Эй, чувак, я ничего ей не сделал, окей? – он с мольбой взглянул на Брианну. – Ничего! Я собирался помочь ей убежать … спросите ее саму! Только Фрейзер с парнями появился раньше. Христос, зачем бы я ей вредил? Она единственная здесь … Она мне нужна!
- Единственная? – Иэн нахмурился.
- Он имеет в виду, единственная путешественница, - сказала Брианна, почувствовав, как сердце забилось чаще. – Что тебе от нее нужно?
- Чтобы она сказала … как вернуться назад, - он сглотнул, потянувшись рукой к вампуму. – Ты сама … пришла оттуда или родилась здесь? Думаю, ты пришла оттуда, - добавил он, не дожидаясь ответа. – Здесь такие большие не вырастают. Маленькие крошечные девочки. Мне нравятся большие женщины, - он заискивающе улыбнулся.
- Я оттуда, - коротко произнесла Брианна. – Какого черта, ты здесь делаешь?
- Хочу поговорить с твоей матерью, - он с тревогой оглянулся через плечо; в огороде разговаривали рабы. – Я некоторое время прятался у чероки, потом, когда все стихло, решил пойти во Фрейзерс-Ридж, но старая леди сказала, что вы в долине. Черт побери, долгий путь, - добавил он с некоторой обидой.
- А этот черный парень дважды прогонял меня. Видно, одет не по дресс-коду. Я три дня шнырял вокруг, надеясь подловить ее одну. Я слышал, как она разговаривала с тобой на террасе, и ты называла ее мамой. Видя, какая ты большая, я подумал … ну, если ты не поймешь, ничего страшного.
- Значит, ты хочешь вернуться назад? – спросил Иэн, считая это хорошей идеей.
- О, да, - с жаром ответил Доннер. – О, да!
- Откуда ты пришел? – спросила Брианна. Шок от его появления сменился интересом. – Из Шотландии?
- Нет. Вы пришли оттуда? – не дожидаясь ответа, он продолжил. – Твоя мать говорила, что она пришла, ушла и снова пришла. Вы все можете ходить туда и обратно?
Брианна с силой потрясла головой, содрогнувшись от воспоминания.
- Боже, нет. Это ужасно и очень опасно даже с драгоценными камнями.
- Драгоценными камнями? – он ухватился за эти слова. – Вы использовали камни?
- Нет, но, кажется, они дают больше защиты. Вероятно, они помогают управлять переходом, но мы точно не знаем. – Она заколебалась, желая задать еще вопросы, но еще более желая позвать Клэр. – Иэн, не смог ты позвать маму? Я думаю, она в огороде с Федрой.
Ее кузен кинул на посетителя подозрительный взгляд.
- Нет, я не оставлю тебя одну с этим парнем. Сходи сама, я за ним присмотрю.
Она могла бы поспорить, но опыт общения с шотландскими мужчинами научил ее распознавать этот упрямый взгляд. Кроме того, Доннер смотрел на нее с таким видом, что она чувствовала себя неуютно. Она поняла, что он уставился на кольцо с рубиновым кабошоном на ее пальце. Она, конечно, даст ему достойный отпор, но все же …
- Я скоро вернусь, - произнесла она, торопливо заталкивая кисти в горшочек с терпентином. – Никуда не уходите!
Я была удивлена, но не сильно. Я чувствовала, что Доннер жив. Надеялась, что он жив, несмотря ни на что. И все же увидеть его сидящим в гостиной Джокасты стало потрясением. Он что-то говорил, когда я вошла, но, увидев меня, замолчал. Он, конечно, не встал, лишь кивнул и продолжил говорить.
- Остановить белых. Спасти наши земли, наших людей.
- Но вы явились не в то время, - указала Брианна. – Вы опоздали.
Доннер кинул на нее раздраженный взгляд.
- Нет, не я. Я предполагал попасть в 1766 год, и я попал, - он с силой хлопнул себя ладонью по голове. – Дерьмо! Что со мной не так?
- Врожденная глупость? – вежливо спросила я, оправившись от шока. – Или наркотики.
Доннер дернул ртом.
- Да, мэм. Наркотики были.
- Но если ты намеревался попасть в 1766 год и попал, - заметила Брианна, - что случилось с Робертом Спрингером, Зубом бобра? Мама слышала о том, что он пытался поднять местные племена против белых и помешать им колонизировать земли индейцев. Только он явился слишком поздно для этого … он должен был появиться за сорок или пятьдесят лет до тебя.
- План был не такой! – закричал Доннер. Он встал, запустив обе руки в свою шевелюру. – Иисус, нет!
- Нет? И каков же был этот чертов план? – сердито спросила я. – И вообще был ли он?
- Да. Да, - он опустил руки и с опаской огляделся по сторонам, словно боялся, что его подслушают, потом облизнул губы.
- Боб хотел сделать так, как вы сказали, но остальные сказали, не-а, это не сработает. Слишком много племен, слишком много желающих торговать с белыми … нет, это бы не сработало. Мы не могли остановить это, просто облегчить.
Официальный план группы был менее амбициозным. Путешественники явятся в 1760-е годы и в следующие несколько десятков лет, пользуясь неразберихой в связи с окончанием французской и индейских войн, внедрятся в племена вдоль Линии соглашения и на севере у канадских территорий.
Используя всю силу убеждения, они должны были склонить индейцев выступить на британской стороне в надвигающейся революционной буре, чтобы обеспечить победу Англии.
- Видите ли, англичане обращаются с индейцами, как с суверенными народами, - бойко начал он, показывая, что выучил это идею наизусть. – Они не собираются сгонять индейцев с их земель, - он с презрением махнул рукой на двери. – А колонисты, эти жадные сукины дети, зарятся на их земли уже сто лет, и они не остановятся.
Бри приподняла брови, но я увидела, что план ее заинтересовал. Может быть, он не был таким сумасшедшим, как звучал.
- Каким образом вы надеялись достигнуть успеха? – спросила я с раздражением. – Несколько человек … о, боже, – я остановилась, увидев выражение его лица. – Иисус Рузвельт Христос … были не только вы?
Доннер молча кивнул головой.
- Как много? – спросил Иэн. Голос его звучал спокойно, но я видела, как он сжал кулаки.
- Не знаю, - Доннер упал на стул и сгорбился. – Кажется, было две или три сотни людей в одной группе. Но большинство из них не слышали камни. – Он поднял голову и взглянул на Брианну. – Вы слышите?
Она кивнула головой, сведя брови.
- Ты полагаешь, что путешественников было больше … чем в твоей группе?
Доннер беспомощно пожал плечами.
- Думаю, да. Но Рэймонд сказал, что за раз могут проходить не более пяти человек. Так что мы собирались в пятерки. Мы хранили все в секрете, никто, кроме Рэймонда, не знал, кто может путешествовать, а кто нет.
Я должна была спросить.
- Как выглядел Рэймонд?
Доннер моргнул, не ожидая такого вопроса.
- Не знаю, - ответил он растерянно. – Коротышка, я думаю. Седые волосы, длинные, как у нас всех. – Он провел рукой по своим кудрям, иллюстрируя.
- Довольно … широкий лоб? – спросила я. Я знала, что не должна была подсказывать, но не смогла удержаться и даже показала пальцами.
Он мгновение растерянно смотрел на меня.
- Я не помню, - он беспомощно потряс головой. – Это было давно. Как я могу это помнить?
Я вздохнула.
- Ладно. Скажи, что произошло, когда ты прошел сквозь камни.
Доннер облизал губы, моргая глазами и пытаясь вспомнить. Я видела, это была не тупость, а нежелание вспоминать.
- Да. Нас было пятеро, я уже говорил. Я, Роб, Джереми и Атта. О, еще Джоджо. Мы переходили на острове …
- На каком острове? – хором спросили мы втроем.
- Окракоук, - удивленно ответил он. – Самый северный портал бермудского треугольника. Мы хотели быть как можно ближе к месту нашего назначения …
- Бер… - начали мы в унисон с Брианной и замолчали, глядя друг на друга.
- Ты знаешь, где еще есть порталы? – спросила я, пытаясь выглядеть спокойной.
- Сколько их? – нетерпеливо вмешалась Брианна.
Ответ был шокирующим, и не удивительно. Рэймонд сказал им, что таких мест очень много в мире, и они, как правило, встречаются группами. Одна такая группа находится в Карибском бассейне, другая на севере-востоке вблизи канадской границы. Еще одна в юго-западной пустыне, в Аризоне, он думает, и дальше в Мексике. В Северной Британии, на побережье Франции, на южной оконечности Иберийского полуострова. Вероятно еще где-то, но это все что он помнит.
Не все порталы отмечены каменными кругами, лишь там, где с древних времен жили люди.
- Рэймонд сказал, что эти более безопасные, - сказал он, пожав плечами. – Не знаю, почему.
Портал на Окракоуке не был огорожен каменным кругом, но был отмечен четырьмя камнями. На одном были какие-то знаки. Рэймонд сказал, что они африканские … может, их сделали рабы.
- Он был вроде как в воде, - продолжал он. – То есть, там бежал ручеек. Рэй сказал, что не знает, играет ли вода какую-либо роль, но думал, что может. Но мы не знали – какую. А вы, народ, знаете?
Мы с Брианной покачали головами и округлили глаза, как совы. Сдвинутые мохнатые брови Иэна сошлись еще сильнее. Он что-то слышал об этом, когда был у Джеллис Дункан?
Все пятеро, включая Рэймонда, уехали к Внешним отмелям так далеко, как могли. Дорога туда была плохая, часто размывалась штормами, им пришлось оставить машину в нескольких милях от точки назначения и пробираться к цели сквозь заросли прибрежного леса и пятна зыбучего песка. Была поздняя осень …
- Самайн, - пробормотала Брианна, но тихо, не отвлекая Доннера от рассказа.
Поздняя осень, рассказывал он, и погода была ужасная. Дождь лил несколько дней, почва была скользкой и размокшей. Ветер был сильный, шторм бросал волны на берег, и они могли слышать его рев, даже находясь в защищенном месте, где находился портал.
- Мы все были немного испуганы, может быть, кроме Роба, но это было так захватывающе, - в его голосе начал проявляться энтузиазм. – Деревья гнулись почти до земли, а небо, небо было зеленым. Ветер дул с такой силой, что мы ощущали вкус соли на губах. Океанская вода с дождем долетала до нашего удаленного места. Мы все промокли до кальсон.
Когда они добрались до места, Рэймонд проверил, все ли они взяли что необходимо: трутница, табак, немного денег – и дал каждому вампум и маленький кожаный мешочек, как он сказал, амулет с обрядовыми травами.
- О, вы знаете об этом? – спросил он, заметив выражение моего лица. – Какие травы вы используете?
- Я не использую, - ответила я, не желая прерывать его рассказ. – Продолжай. Как вы планировали попасть в нужное время?
Ну, - он вздохнул и сгорбился. – Мы не планировали. Рэй сказал, что будет двести лет плюс-минус два года. Не похоже, что мы могли этим управлять … Эй, народ, я надеялся, вы знаете. Как попасть в нужное время. Потому что я хочу вернуться назад, и до того момента, как я связался с Рэем и этой ерундой.
По указанию Рэймонда они пошли по определенному пути между камней, повторяя какие-то слова. Доннер понятия не имел, что они означали, даже не знал из какого они языка. В заключении они цепочкой направились к камню с африканскими узорами, держа его слева.
- И потом … бух! – он ударил кулаком в ладонь другой руки. – Первый парень в цепочке исчез, представляете! Мы чуть с ума не сошли. Я имею в виду, что мы знали, чего ожидать, но … Исчез. Просто исчез!
В возбуждении от такого доказательства они раз за разом повторяли путь среди камней, продолжая декламацию, и каждый раз человек, шедший первым в цепочке, исчезал. Доннер был четвертым.
- О, боже, - он побледнел от воспоминания. – О, боже, я никогда не чувствовал ничего подобного и надеюсь больше никогда не буду.
- Амулет, мешочек, который у тебя был, - Брианна не обратила никакого внимания на его состояние. – Что с ним случилось?
- Не знаю. Может, я его уронил или что-то еще. Когда я прошел, его со мной не было. – День был теплый и душный, но он начал дрожать. – Джоджо, он был со мной, но он был мертв.
Последняя фраза, словно, ножом воткнулась мне под ребра. В дневнике Джейллис Дункан был список лиц, найденных возле каменных кругов, некоторые живые, некоторые мертвые. Мне не нужно было говорить, что путешествие сквозь камни смертельно опасно, но напоминание ослабило мои колени, и я села на оттоманку.
Он покачал головой. Он все еще дрожал, на лице блестел пот. Он вообще выглядел больным.
- Никогда не видел их снова, - сказал он.
Он не знал, что убило Джоджо; даже не стал смотреть, только мельком заметил пятна от огня на его рубашке. Обнаружив своего друга мертвым и не найдя больше никого, он в панике бросился бежать через кустарник и солончаки. После нескольких часов блужданий он без сил упал на песчаных дюнах, где и провел всю ночь. В течение нескольких дней он голодал, нашел и съел яйца черепахи, потом на украденном каноэ добрался до материка, где скитался, подрабатывая на черных работах тут и там и ища убежище в алкоголе, когда мог себе позволить, пока года назад не прибился к банде Ходжпайла.
Вампум, он сказал, позволил бы заговорщикам узнать друг друга, но он не встречал никого, кто носил бы такое ожерелье.
Брианна, уделяющая мало внимания этой бессвязной части рассказа, внезапно спросила:
- Ты не думаешь, что Зуб выдры, то есть Спрингер, что-то специально испортил, чтобы попасть в другое время?
Он посмотрел на нее, открыв рот.
- Мне это никогда не приходило в голову. Он пошел первым, да, первым, - повторил он задумчиво.
Брианна принялась расспрашивать дальше, но была прервана голосами в холле, которые приближались к малой гостиной. Доннер с широко открытыми глазами тут же вскочил на ноги.
- Дерьмо, - вскрикнул он. - Это он. Вы должны помочь мне!
Прежде чем я могла поинтересоваться, почему он так решил, и кто такой «он», на пороге появилась суровая фигура Улисса.
- Эй, ты, - угрожающе произнес он, обращаясь к съежившемуся Доннеру. – Разве я не сказал тебе убираться? Как ты осмелился заявиться в дом миссис Иннес и надоедать ее родственникам?
Он отступил в сторону и кивнул невысокому полному джентльмену в помятой одежде, который заглянул в комнату.
- Это он, - джентльмен направил на Доннера обвиняющий палец. – Этот мерзавец украл мой кошелек утром в таверне у Якобса! Вытащил его из моего кармана, пока я завтракал!
- Это не я! – Доннер безуспешно попытался выразить негодование, но вина была написана на его лице, и когда Улисс, схватив его за грудки, обыскал, кошелек был найден к величайшему облегчению владельца.
- Вор! – закричал он, потрясая кулаком. – Я гонялся за тобой все утро. Проклятый вшивый дикарь … о, прошу прощения, леди, - добавил он с поклоном в сторону меня и Брианны.
Брианна, приподняв брови, взглянула на меня, но я лишь пожала плечами. Уберечь Доннера от праведного гнева ограбленного не представлялось возможным, даже если бы я хотела. По указанию джентльмена Улисс вызвал двух грумов и достал наручники, при виде которых Брианна немного побледнела, и вор, продолжающий уверять, что он не воровал, что его подставили, и что он друг леди – «правда, спроси у них, чувак!» – был выведен вон для отправки в тюрьму в Кросс-Крике.
После его отбытия наступило мертвое молчание. Потом Иэн тряхнул головой, словно отгоняя мух, и отложив, наконец, нож, взял лист, на котором Брианна заставила Доннера нарисовать путь, по которому они ходили между камней. Какие-то неровные круги и загогулины, это было похоже на один из рисунков Джемми.
- Что за имя Веддиго? – спросил Иэн, откладывая листок.
Брианна, сжимающая карандаш с такой силой, что костяшки побледнели, разжала руку и положила карандаш в коробку. Я заметила, что ее руки слегка дрожали.
- Вендиго, - сказала она. – Это лесной дух-каннибал у оджибве[2]. Он воет во время шторма и ест людей.
Иэн внимательно глянул на нее.
- Хороший парень.
- Не он.
Я чувствовала себя несколько потрясенной. Кроме шока от появления Доннера и его откровений, а потом его ареста, неуютные воспоминания о первой встрече с ним возникали в моей голове, несмотря на попытки не допускать их. Я ощущала привкус крови во рту, и вонь немытых мужских тел перекрывала запах цветов с террасы.
- Полагаю, это что-то вроде nom de guerre[3], - сказала я, пытаясь выглядеть невозмутимой. – Он, конечно же, не мог быть крещен таким именем.
- Ты в порядке, мама? – Бри с тревогой поглядела на меня. – Что-нибудь нужно? Стакан воды?
- Виски, - произнесли мы с Иэном в унисон, и я засмеялась, несмотря на потрясение. К тому времени, когда виски принесли, я уже полностью владела собой.
- Что с ним будет? – спросила я Улисса, когда он протянул мне поднос. Красивое лицо дворецкого не выражало ничего кроме умеренного отвращения к уведенному посетителю. Я видела, как он слегка поморщился на кусочки грязи, оставленные Доннером на паркете.
- Полагаю, его повесят, - ответил он. – У мистера Таунсенда, это имя ограбленного джентльмена, в кошельке было десять фунтов.
Сумма более чем достаточная для повешения. Восемнадцатый век имел странные понятия о воровстве, даже один фунт мог явиться основанием для смертельного приговора.
- Хорошо, - с одобрением произнес Иэн.
Мой желудок сжался. Мне не нравился Доннер, я ему не доверяла, и если честно, не думала, что его смерть станет большой потерей для человечества. Однако он был нашим попутчиком в путешествии по времени. Накладывает ли это на нас некоторые обязательства? И что более важно – все ли он рассказал нам?
- Мистер Таунсенд отправился в Кэмпбелтон, - добавил дворецкий, протягивая поднос Иэну, - просить мистера Фаркарда решить вопрос срочно. Ему нужно ехать в Галлифакс, и он хотел бы дать показания прямо сейчас.
Фаркард Кэмбелл был мировым судьей и, пожалуй, единственным судьей в округе, так как окружной суд прекратил свое существование.
- Не думаю, что его повесят до завтра, - заметила Брианна. Обычно она не пила виски, но сейчас взяла стакан; неожиданная встреча потрясла и ее тоже. Я видела, как она повернула кольцо на пальце и рассеянно поглаживала большой рубин.
- Нет, - сказал Иэн и с подозрением посмотрел на нее. – Ты же не собираешься … - он перевел взгляд на меня. – Нет! – с ужасом произнес он, увидев на моем лице сомнение. – Этот парень - вор и бандит, и даже если вы не видели своими глазами, как он убивал людей и поджигал дома, вы хорошо знаете, тетушка, что он это делал. Ради бога, позвольте повесить его, и покончим с этим!
- Ну … - неуверенно начала я. Шаги и голоса в холле прервали мои слова; Джейми и Дункан вернулись из Кросс-Крика. Меня окатило волной огромного облегчения, когда я увидела Джейми, возвышающегося в дверном проеме, рыжего, загорелого и покрытого пылью.
- Повесить кого? – весело поинтересовался он.
Мнение Джейми совпадало с мнением Иэна: пусть его повесят, вот и все. Он с большим трудом позволил убедить себя, что или мне, или Брианне необходимо еще раз поговорить с ним, хотя вряд ли он мог добавить что-нибудь еще.
- Я поговорю с тюремщиком, - без энтузиазма пообещал он. – Но помните, - он уставил на меня указательный палец, - никто из вас не появится возле этого человека без меня или Иэна.
- Что, ты думаешь, он может сделать? – возмутилась Брианна его тоном. – Ради бога, он вполовину меньше меня!
- А гремучка еще меньше, - ответил ее отец. – Надеюсь, ты не считаешь возможным подойти к мужчине только потому, что он весит меньше тебя.
Иэн хихикнул и получил сильный тычок под ребра от Брианны.
- И кстати, - продолжил Джейми, не обращая на них внимания, - у меня есть новости. И письмо от Роджера Мака. – Он вытащил его из кармана и улыбнулся Бри. – Если ты не настолько занята, чтобы прочитать его.
Она вспыхнула, как свечка, и вырвала письмо. Потом стукнула по руке Иэна, который сделал вид, что хочет отобрать его, и выскочила из комнаты, чтобы прочесть послание в уединении.
- Какие новости? – спросила я. Улисс ушел, оставив поднос с графином; я налила виски в мой пустой стакан и подала его Джейми.
- Манфреда МакДжилливрея видели, - ответил он. - Slаinte[4]. - Он с удовольствием выпил.
- Да? Где? – Иэн выглядел менее довольным от такой новости.
- В борделе, где же еще?
К сожалению, информатор не мог точно указать местонахождение борделя, будучи слишком пьяным – как цинично предположил Джейми – чтобы осознавать, где находится, но был уверен, что это было или в Кросс-Крике или Кэмпбелтоне. Также, к сожалению, это произошло несколько недель назад. Манфред мог давно там не появляться.
- Но это все-таки зацепка, - я наполнилась надеждой. Пенициллин был эффективен даже при более продвинутых стадиях сифилиса, и я готовила его даже сейчас. – Я поеду с тобой; сначала ты пойдешь к тюремщику, а после разговора с Доннером мы отправимся в бордель.
Удовлетворенность Джейми значительно понизилась.
- Что? Почему?
- Не думаю, что Манфред все еще будет болтаться там, тетушка, - сказал мне Иэн. – Сомневаюсь, что у него есть деньги для этого.
- Ха-ха, - сказал я. – Но он мог там сказать, где обитает, не так ли? Кроме того, я должна узнать проявляются ли у него симптомы. – В мое время могло пройти десять, двадцать или даже тридцать лет после появления первичных признаков, чтобы развились дальнейшие сифилитические синдромы. В восемнадцатом веке сифилис был более молниеносным заболеванием - жертва могла умереть в течение года после заражения. А Манфред исчез более трех месяцев назад. Бог знает, сколько прошло времени с того момента, как он заразился.
Джейми не проявлял энтузиазма при мысли искать юношу в борделях. Иэн казался более заинтересованным.
- Я помогу поискать, - вызвался он. – Фергюс тоже может поехать; он много знает о шлюхах. Им нравится разговаривать с ним.
- Фергюс? Он здесь?
- Да, - ответил Джейми. – Это другая новость. Сейчас он здоровается с тетей.
- Но почему он здесь?
- Ну, ты же слышала разговоры на барбекю? О печатнике мистере Симмсе и его проблемах. Кажется, его дела пошли еще хуже, и он подумывает продать лавку, пока его не сожгли вместе с ней. Мне пришло в голову, что это подойдет Фергюсу и Марсали больше, чем земледелие. Так что я послал ему записку, приехать и поговорить с Симмсом.
- Великолепная идея! – воскликнула я. – Только … на какие деньги Фергюс купит ее?
Джейми уклончиво кашлянул.
- Ну, полагаю, сделку можно как-то заключить, особенно, если Симмс стремится лавку продать.
- Ладно, - произнесла я, сдаваясь. – Не думаю, что хочу знать все эти подробности. Но, Иэн, - я повернулась к нему, фиксируя его взглядом. – Я не собираюсь читать тебе мораль, но ты же не общался со шлюхами слишком лично? Ты меня понял?
- Тетушка! – вскричал он, притворяясь возмущенным. – Что за мысль! – Но на его татуированном лице расплылась широкая улыбка.
Примечания
1
«Yellow Submarine» (с англ. — «Жёлтая подводная лодка») — песня английской рок-группы «The Beatles», написанная Полом Маккартни.
2
Оджибве, иначе оджибва, или чиппева, самоназвание — анишинаабе — индейский народ алгонкинской языковой семьи.