- Это лев?
- Лев.
- А почему такой маленький?
- А потому что муравьиный... ©
Буин, капитан полиции, зарулил патрульную нексию в тихий съезд где-то на Левбердоне. И прямо в машине взялся за шашлык. Его толстый напарник Ленев сидел рядом, и со скуки подтрунивал над жуткой страстью соседа к собиранию насекомых. Мстительный Буин намеревался испортить толстяку аппетит и потому знакомил того со всё более непритязательными подробностями своего хобби.
- Ты думаешь, это просто словить бабочку? Да даже, если и с сачком, можно случайно порвать крыло, повредить лапку и всё - она мусор, не годный для коллекции. А если тебе надо поймать не бабочку, а например, навозного жука? Или какую-нибудь подземную тварь?
Капитан сам так напоминал подземную тварь, что Ленев опрокинулся назад вместе с сиденьем, брызжа смехом и частицами мяса. Правда, аппетит при последующем описании мерзких склизких ползучих трескучих шипящих созданий у него пропал, но веселился толстяк от души.
- Думаешь: я ловлю только рыжих тараканов, да каких-нибудь обыкновенных кузнечиков? Да ты ошибаешься! Сегодня же утром я поймал чрезвычайно интересный экземпляр Mirmeleonidae. Я заметил льва на детской площадке рядом с участком и осторожно подполз к песочнице. Нелегко определить по жвалам, торчащим из-под земли, необходимое место укола, когда не видишь размеров насекомого, а складываешь пропорции на память из энциклопедии! Приблизился к нему и достал из кармана длинную тонкую иглу - надо попасть точно в нервную перемычку между головой и грудкой, чтобы отрезать всякую связь создания с телом. Вхождения иглы - сладкое мгновение, когда насекомое становится частью моей коллекции. Лев даже не понял, что произошло. Может, он хотел пошевелить лапками - но лапки не шевелились. Возможно, он хотел вновь зарыться в песочек, но туловище было уже чужое. Его глаза ещё часа полтора будут наблюдать окружающий мир, пока не иссохнут изнутри. Ну, вот и всё, рыбка моя ручкастенькая... Конец твоих денёчков. Сунул в упаковку от Тик-Така и поспешил домой - пришпилить этого гада на почётное место".
- Ты у психиатра давно не был, - констатировал Ленев. - Пойдём-покурим, что ли?!
Полицейские вылезли из машины. В это же время на другом конце переулка прошёл мужчина, таща за волосы длинный тюк.
Он уже не помнил, когда это началось. Когда этот непреодолимый страх проник в голову и завладел всем его существом? Жалкий, мокрый, он пророс в самую глубь сердца и заставлял дрожать, когда темнота сгущалась над домом, превращал сны в кошмары, в череду мучительных иступляющих конвульсий. Жуткие создания приходили за ним ночью. Он спасался среди песка, приближаясь к огромной конусообразной воронке. Где-то в этой гигантской яме его ждали... Он осторожно подползал к краю и заглядывал в самую глубину. И любопытство всегда сменялась ужасом, когда сухой песок обваливался, и увлекал за собой. Ноги пытались найти опору, пальцы тщетно впивались в стенку, но песок утекал сквозь них... Медленное скольжение вниз: туда, где пахло смертью. Когда ноги достигли дна, из центра ямы вырвались два гигантских жвала и разорвали его пополам.
Он не помнил, когда это началось. Всё что было - потерялось в пустоте, погибло в прошлом. Остался только песок, который уходил сквозь пальцы - мелкий белый песок побережья.
Песок, который загадал ему загадку всей его жизни, песок, на котором он рыдал (рыдал, рыдал, рыдал...) , и валялся, срывая с себя ненужную одежду. В нём он разглядел ямки правильной круглой формы, сужающиеся к низу. Их было десятка два на маленьком дворе, усыпанном адской белой крошкой. А на следующий день их стало в два раза больше. Они множились, и он боялся выходить во двор. Он сидел, запершись у себя дома, пока не осознал: кто-нибудь из людей должен ему помочь.
Тогда он взял топор, и пошёл за помощью...
(И время исчезло!)
Он искал помощь уже давно, но усилия были безуспешны. Никто не собирался помочь: все вступили с песком в заговор, чтобы свести его с ума. Все укрывались ложью - болезнью мучительной и смертельной.
Он вскрывал вены злодеев, чтобы наполнить их истиной, а те нагло врали в лицо, они издевались над ним, вожделея, чтобы он умер в незнании ...чтобы он был растерзан и превращён в такой же белый песок, как всё вокруг.
|
 |
"Я-не-знаю...не-знаю!" Его подвал забился криками: крики были везде - в холодильнике, в печи, в стиральной машинке, в вентиляции... крики были и в нём самом.
И тогда он пытался вынуть их из себя... (ломал стекло как шоколад в руке... целовал провода... разбежавшись прыгал со скалы... бегал по шпалам за сбежавшими электричками...). Но чаще всего он вынимал их из других.
Он выходил на поиски в темноту. Ведь не может быть такого, чтобы Бог отвернулся от него и оставил бы страдать в незнании. Эти дыры в песке были дырами в душе. А душа требовала сочувствия, понимания и помощи, за которыми он приходил в парк.
Люди проходили мимо, не замечая, не обращая ни малейшего внимания. Но достаточно было одного взгляда, одного случайно брошенного слова, одного поворота головы, чтобы он понял - вот оно, наконец, освобождение от мук неизвестности, от рвущего карман ржавого кухонного ножа, от незнания и несвободы, от огромного мира. Тогда он доставал из авоськи топор и шёл на зов.
Девушка-блондинка, с непропорционально длинными ногами шла перед ним. "Цвет волос - цвет песка", - подумал он - "Она знает!". Он обхватил её рукой за шею, ударил пару раз, чтобы затихла, и поволок в дом.
Душный подвал с осыпавшимися от сырости стенами, со шмыгающими туда-сюда пятисантиметровыми рыжими тараканами и с безумцем с горящими глазами посреди ночного кошмара. Девушка была накрепко привязана к стулу. Ноги и руки уже онемели, а сгустившаяся кровь бурлила и рвалась в голове дьявольскими колоколами. Боль сковывала волю.
Он стоял и кричал что-то невнятное. Затем схватил шприц и набрал в него жидкость из старой замызганной склянки.
- Скажешь мне... Скажи же мне! Я уверен, знаешь... Ты? ...все в заговоре... А... думаешь, обмануть меня?!
Взмах рукой - острие иглы оцарапало девушке щёку. Мелкие капли крови побежали по подбородку.
- Скажи это! Скажешь! После сыворотки, всё равно, расскажешь... Ха-х!!! - он шипел и скрежетал, как краучер, бешено вращая глазами и шевеля ушами.
Девушка пыталась промолвить слово спасения, но из горла вырывался лишь неясный хрип: клейкая лента, наполовину отодравшись, мешала её губам говорить...
- Да-да, скажи мне! - закричал он, резко повысив голос и практически сорвавшись до визга. - Следы на песке - что это? Заговор? Это их заговор? Вы хотите меня убить, раздавить, разорвать, уничтожить, разделать, измельчить, испепелить, аннигилировать, деструктурировать... Изуверы!!!"
- Нет, нет - девушка в отчаянии искала выход - Мы любим вас! Мы только вас любим!
- Тогда расскажи, чьи это следы на песке, - заорал он, разрыдавшись, и вонзил ей в руку шприц.
Голова девушки опустилась вниз, реснички задёргались.
- Что за следы на песке, скажи-скажи, - он схватил её за плечи и изо всех сил тряс, потом дал пощёчину-вторую. Девушка вроде пришла в себя, но в бессмысленном тумане видела лишь один возможный ответ, повторяя без конца "не-знаю-не-знаю"... Убийца рассвирепел, схватил с лавки топор и занёс над её головой.
Буин немного постоял и покурил, прежде чем сквозь пивные пары до него дошло. Он схватил пистолет и побежал. Ленев же ходил в кусты, а когда увидел, что капитан смылся - схватил в зубы шашлык и поспешил за напарником.
Полицейский остановился перед дверью в непримечательный коттедж. Двор был засыпан мелким белым песком. "Как-нибудь заеду сюда поохотиться", - подумал энтомолог-любитель, глядя на аккуратные лунки по всему двору. Скоро подбежал и Ленев.
- Ты что чудишь... пошли назад... чё пушку достал?!
- Ты ничего не заметил? - Буин, оценив спокойствие друга, решил, что, возможно, ему привиделось.
- Да ради бога - это туристическая зона. Пошли, дожуём и по домам. Да вот смотри: эй, тут есть маньяки? - толстяк закричал во всю глотку... - Видишь: нет. А это вообще база отдыха Асланбека. Он с Нальчика, женат, трое детей. Кому попало, коттедж не сдаст, сам понимаешь. Давно только его не видел... Но мужик хороший. Можно зайти. Пивасика с ним хрякнем?
- Давай зайдём, - отозвался Буин. - Заодно проверим, что да как.
Двери были распахнуты. В доме стояла тишина. Полицейский, чтобы возвестить о приходе, громко крикнул:
- Аслан, это полиция. Мы всё знаем, - Ленев повертел пальцем у виска, и прошептал:
- Ну ты чё?! Я хотел сюрприз. А ты испортил. Надеюсь, он ничего не слышал. Наверняка, мастерит в подвале байду очередную...
Они спустились по ступенькам. Ленев пнул ногой толстую обитую войлоком двустворчатую дверь и громко крикнул "Сюрпрайз!!!".
А Буин разглядел, что же на самом деле там творилось. Полицейский вскинул пистолет, и попытался нажать на тугой крючок. "Щёлк-щёлк-щёлк... Осечка - осечка..."
Маньяк хотел заткнуть белобрысую стерву, когда вмешались незваные свидетели. Он взмахнул рукой и запустил топор в сторону двери.
"...осечка... бах... бах... бах... бах... бах... щёлк... щелк..."
Толстяк выронил шашлык. В груди торчал топор, а через края раны переливались полноводные реки его жизни. Он только произнёс "У-у-ух", и рухнул лицом на пол. Капитан ещё раз пять щёлкнул курком, прежде чем до сознания хоть что-то дошло. Он отбросил пустой пистолет, и рванул к девушке.
Он чувствовал, как что-то внутри него оборвалось. Пять пуль... он считал, когда те входили в него... они жгли его насквозь. К боли примешивалось какое-то незнакомое спокойствие, как будто он что-то узнал или принял. Он закрыл глаза и упал, опрокинув стол.
Полицейский обхватил руками несчастную жертву маньяка, которая не приходила в себя и лишь повторяла: "не-знаю-не-знаю-не-знаю..." Мужика била дрожь, и всё опьянение пропало. Он вынес девушку из дома, положил на песок. Затем из машины, вызвал скорую... "Нападение на патруль... старлей Ленев - даун..." Девушка провалилась в сон. Её дыхание оставалось спокойным и ровным. Капитан пошёл за напарником.
Когда он склонился над раненым, в голове пульсировала лишь одна мысль: "Не может быть, чтобы всё закончилось так... О Боже... толстяк должен выжить..." В этот момент на голову полицейского опустился топор. Красная, белая вспышка и всё померкло.
Его привёли в чувства. Буин попытался приподнять веки, но те затекли чем-то липким, и глаза не открывались. Наконец, с неимоверным трудом и болью приоткрылся левый. Перед полицейским сидел он: белобрысый маньяк, залитый кровью, с пятью аккуратными дырками на старой жёлто-багровой рубашке.
Мужчина держался за топор, но уже не имел сил его поднять. Последние он потратил на то, чтобы крепко связать противника.
- Я не уйду - промолвил он медленно, - пока не пойму. Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь... И я знаю, что ты знаешь... Мы оба знаем, что должны знать и это знание необходимо мне. Смеешь играть со мной? Скажи то, что я не знаю. Что за странные следы на песке?! Чьи это следы на белом песке?!!
Маньяк огляделся вокруг и заревел:
- Я слышу, что ты знаешь-знаешь. И ты скажешь-скажешь!!!
Кровь праздничным фонтаном брызнула сквозь все пять отверстий. В нём проснулись новые силы. Он высоко занёс топор.
Mirmeleonidae* - муравьиные львы