Аннотация: Мы все часто сердимся на своих детей, так, как раньше сердились на своих родителей. И порой дети не подозревают, что родители могут сделать ради своих детей... Маленькая исповедь, маленький кусочек чьей-то жизни и чьей-то смерти...
Письма мертвого человека
рассказ
"Если бы ты знал, малыш, как порой я себя ненавидел! Вот отшлепаю тебя, накричу, наругаю - у самого руки трясутся, сердце аж из груди выскакивает, злюсь на тебя ужасно... И в то же время до слез тебя жалко! Ты такой маленький, беспомощный - а я над тобой с ремнем нависаю, ты боишься, а я не могу остановится... Ору и ору... Потому что последняя капля - ты шалишь за столом, не хочешь кушать, а я устал, вымотался на работе, а перед этим готовил обед, ходил на базар за продуктами... Ну, и домашняя работа, конечно... В общем, едва хватает сил вас с Настей забрать - ее из школы, тебя из садика - и привести домой. Ты ведь тоже спокойно никогда не идешь - вечно балуешься, шалишь, вечно "играешь на нервах"... И домой я уже прихожу на остатках своего психического здоровья. Лимиты за день выбраны, я весь - один комок нервов, и тут ты начинаешь свою очередную каверзу!
И ведь умом понимаю - ты просто не набегался в садике, не наигрался, шалить тебе там не разрешают... Но я-то не железный! Тяжело мне, малыш, одному... Да, ты скажешь, что я взрослый, а ты маленький, тебе можно шалить, а мне надо с тобой играть... Да, малыш, да, ты тысячу раз прав! Но когда мне с тобой играть? Пришел, тебя раздел, руки тебе надо помыть - а ты снова за свои машинки, как будто не день, а полгода их не видел! И попробуй тебя от них оторвать!
А уже надо греть ужин, да и самому быстро переодеться, поужинать, а то и пообедать, потому что днем не успел. И стоит немытая посуда. Я уже молчу о том, что и подмести не мешает на кухне. Днем - то работа, то дела по хозяйству, не успеваю просто... Ну и понеслось все... Покормить вас, поесть самому, вымыть посуду, сделать заготовку на второй ужин - тот, который перед сном, как он там называется? Попить чай? Потом приготовить что-то, чай заварить, покормить вас перед сном. А потом тебя купать, да спать укладывать - вот и весь день прошел. Хотя нет, мне потом ночью еще работать надо...
Все на бегу, иногда успеваю с вами позаниматься - с тобой рисованием, с Настей - географией и русским языком, совсем она язык свой родной не учит... В общем, никак не получается все успевать и самое главное - не всегда получается с тобой играть. Тем более, сколько с тобой не играй - все равно тебе будет мало. Я как-то час с тобой бесился - и боролись, и подушками бросались, и скакали на лошадях, причем, скакал как раз ты, а вот лошадкой был я - и все равно тебе не хватило!
Но мы приходим домой в шесть вечера, а в девять уже надо готовится ко сну. Вы же так плохо засыпаете и еще хуже просыпаетесь! Жалко вас, поэтому и накричу иногда, и наругаю... Чтобы вы потом быстрее заснули и хорошо выспались. Вам надо много спать - вы еще маленькие, вам надо расти. И когда взвешиваешь на весах Справедливости, что лучше - не кричать на вас, не ругать, а дать возможность играть, но потом будить, отрывая от сладких снов, когда вы не высыпаетесь - вот тогда понимаю, что лучше все-таки накричать... Да, вы плачете, не любите своего папку, но зато вовремя ложитесь спать и нормально высыпаетесь... Может, детское сердечко ваше и помнит все те обиды, которые я вам причинял... Но что поделать - это еще одна зарубка на моем сердце. Все эти зарубки и приводят потом к закономерному результату..."
Он на минутку прервал чтение и, если бы мог сейчас заплакать - обязательно бы это сделал. Но он уже не мог. Да и что толку уже теперь самого себя жалеть: что случилось - то случилось... Рано или поздно все равно наступил бы финал, так что нечего теперь о чем-то жалеть...
Он поправил несуществующие очки, так, по привычке, и снова углубился в чтение.
"Порою мое сердце просто переполняла любовь и нежность к тебе, да так, что хотелось обнять тебя и тискать, целовать, щекотать... Иногда я так и делал - и ты счастливо смеялся, визжал, требовал еще и еще... А когда ночью я укладывал тебя спать рядом с собой, ты все время прижимался ко мне и брал мою руку, чтобы подложить себе под голову - только тогда ты, довольно засопев, засыпал. И хотя тебе уже было четыре года, но в своей кроватке ты постоянно замерзал... Холодно было. И мне приходилось всю ночь вставать и тебя укрывать. Ведь ты спал так же беспокойно, как и вел себя весь день. Ты и во сне не мог никак набегаться, поэтому за кем-то гнался, кого-то искал, с кем-то воевал... Иногда даже разговаривал во сне. И мне было проще тебя положить с собой, все равно и Настя лежала рядом, потому что точно также раскрывалась ночью. А после третьей ангины пришлось смириться с тем, что она будет бить меня своими длинными ногами и орать иногда во сне. Выросла твоя сестричка, но осталась такой же гиперактивной, как и ее братец... Хотя, когда ей было столько, сколько тебе, была тише воды и ниже травы... Не то что ты, свинтус такой..."
Он, прочитав эти строки, улыбнулся. Да уж - брат и сестра так не похожи друг на друга, когда им обоим было от трех до пяти. В детстве у них были такие разные характеры, они, даже немного повзрослев, так же отличаются друг от друга своим поведением, как и внешне. Вроде бы и похожи на отца, а вроде бы и другие. Хотя дочка, конечно, копия, а вот пацан немного не такой, чуть взял от матери - и это "чуть" совершенно изменило все его лицо, сделало другим.
Но вот в кого он такой заводной? То сидит себе, играет со своими машинками, то вдруг вскочит и носится, как ракета, по квартире! Настя в его возрасте была намного спокойнее - игралась себе разными игрушками, телевизор смотрела... Хотя, несмотря на то, что девочка, куклами особо не увлекалась. Почему-то тянулась больше к машинкам да к моему компьютеру... Какие-то у нее пацанячьи замашки были изначально.
Макс, как только стал пытаться ползать, начал возить по полу то кубики, то колесики какие-то - еще не понимая, что делает. Но мальчуковая сущность, эта страсть к машинкам - она была видна сразу. Все мишки-лошадки, все мягкие игрушки были отвергнуты. А погремушки стали ударными инструментами....
Но ладно, поняв, что отвлекся, он снова приступил к чтению.
"Так вот, когда ты во сне прижимался ко мне, мирно посапывая в мою руку, нежность переполняло мое сердце и я все время просил у тебя прощения - за то, что наругал, что отшлепал, что не дал тебе сегодня твою "бибибу"... Ты так с детства смешно стал называть мультики, и даже немного повзрослев, не перестал их так называть... Я гладил тебя во сне, да ты и сам стал постоянно требовать, чтобы я тебя гладил... И я боялся в этот момент только одного - что тебя у меня отнимут. Не знаю, кто и как - просто боялся. Боялся иррационально. Те, кто обжегся на молоке, дуют на воду? Вот и я так же..."
Здесь он нахмурился. Наверное, не стоило вспоминать о том темном прошлом, которое тогда стоило ему нескольких лет, вычеркнутых из этой жизни. Но исповедь - она ведь должна быть максимально искренней. Так его предупредили, сказав, что от степени искренности его будет зависеть то, куда он отправится... Так сказать, последний шанс...
Ладно, что написал -то написал...
"Ты, малыш, всегда меня удивлял своими нестандартными наименованиями окружающих предметов. Та же "бибиба" возникла от того, что ты очень любил все мультики, где были машинки... И название понятно... Но почему потом все мультяшки вдруг стали бибибами?" А твое имя? Ты рано понял, что тебя зовут Максим, но почему внезапно ты стал называть себя Патип? Почти год ты упорно так себя называл и пресекал любые попытки называть тебя твоим настоящим именем. Я искал этого "Патипа" в интернете, находил только имя "Антип". Так что значение слова "Патип" я так и не расшифровал...
А еще ты удивил тем, что вначале говорил мало слов - ну, два-три... Я даже и не вспомню сейчас, какие именно слова были первыми. Наверное, "дай" или "сам"... Ну, понятно, что "бибиба" было первейшим. Ну и "Патип". Но потом вдруг ты сразу заговорил. Стал сыпать словами, как из лототрона шариками. И все слова, как эти шарики, были такими круглыми, закругленными... ты их немного по-своему обрабатывал и преподносил в своей лингвистической обертке. Но все было понятно. И говорил ты сразу, как взрослый. Не могу забыть одну твою взрослую фразу: "Папа, ну ты что не видишь - я какаю. Не мешай мне!"
И это - в два с половиной года!
Много еще всего ты выдавал, как в словах, так и в поступках. И порой устанешь, изнервничаешься, накажешь тебя - а ты подходишь и спрашиваешь: "Папа, ну ты теперь уже добрый? Ты уже будешь меня любить?" И слезы наворачиваются на глаза..."
Он снова заморгал глазами, которых у него уже не было. Вот ведь привычка - и слез нет, и глаз, а рефлексы остались... Хотя нет - рефлексов тоже нет, почему тогда... Точнее - а что это тогда? Надо будет спросить Знающих...
Он снова перевел взгляд - или что там у него сейчас - на текст.
"Ты, Настя, не переживай и не ревнуй - Максим просто маленький, ему больше нежности доставалось. Но ты - первенец, тебе тоже всего было выделено с лихвой - и сюсюкали родители, и тискали тебя не меньше, нежели твоего братца. Просто ты была другой, тем более - девочка! Правда, и ленивая ты была - ой-ей-ей! Ну никак не хотела ползать! Сидела сиднем, валялась, переворачивалась с боку на бок - но ползти не хотела! Наотрез! Хитрая была - тащила к себе одеяло, чтобы подтянуть ближе игрушку. Нет, чтобы проползти полметра по кровати! А уж когда научилась сидеть, думал - ну, вот, сейчас поползет! Обломатушки! На горшке восседала, как на троне, а чтобы переместиться куда - несите меня, подданные мои! Так и до ходунков досиделась и нет, чтобы ходить - раскатывала по квартире на ходунках, заезжая, как заправский автогонщик, даже в туалет. Хотя тебе-то там делать еще было нечего".
Он снова подавил в себе улыбку. Впрочем, это был тоже рефлекс - какая улыбка в его нынешнем положении?
"А еще ты была славной помощницей. В пять лет уже помогала готовить, убирать, даже стирать пыталась сама. И посуду мыла... А уж как ты убирала свой небольшой домик во дворе - это просто была песня! Хозяюшка! И нервов на тебя папа тратил гораздо меньше, нежели потом на твоего несносного реактивного братца-шкодника..."
Он внезапно вспомнил, как первый год пропадал на работе и только поздно вечером, приходя домой, наслаждался своей спящей дочкой. Ну и по выходным, конечно, упивался каждой минутой общения с ней. Как потом мы дорожим этими мгновениями и понимаем, что они - неповторимы...
Он подавил тяжелый вздох... Или это было эхо?
"Повзрослев, ты стала уже не такой дюймовочкой и пасякой-масякой, стала более резкой и в чем-то даже угловатой, голенастой такой девчонкой, пропала твоя пухленькая мордашка и ямочки на щеках... И поведение иногда стало просто невыносимым. Но появились другие радости - осмысленность, осознанность в познании этого мира, ты стала усваивать более сложные вещи, в том числе, стала понимать какие-то взрослые поступки... И почему-то иногда был такой соблазн именно тебе высказать все свои обиды, в том числе и на тебя... Впрочем, кое-что высказывал - и даже ты понимала мою правоту! Правда, потом все повторялось: ты не слушалась, я злился, наказывал тебя... А потом самого себя проклинал за излишнюю, как мне тогда казалось, жесткость... А что делать? С одной стороны, идя у тебя на поводу, я получал очередную твою болезнь - поела мороженное и здравствуй, ангина, а с другой стороны - не буду жестким я, гораздо более жесткой будет жизнь! Тепличные цветы в окружающем мире приживаются плохо..."
Он отвлекся, вспомнив слезы дочери, ее непонимание обидные слова в его адрес. Ну, что ж, видать такова была его Судьба - получать незаслуженные обиды. Причем, от женщин. Малый-то, конечно, тоже мог сказануть гадость типа "Папа, я тебя не люблю, ты - плохой!". Но уже через пару минут лез целоваться-обниматься, и снова лепетал слова нежности и любви, доверчиво шепча на ухо "Папа, обнимашки-цемочки?" И просился на ручки...
А вот Настя долго копила обиду. Почти час. Иногда дольше. Зыркала исподлобья, как будто папа - начальник местного гестапо. А уж про обиды другого уровня вообще не стоит...
Он готов был тяжело вздохнуть, но потом понял, что уже не может ни дышать, ни вздыхать. Да и эмоций никаких не было. Все уже прошло, черта подведена и не стоит так уж переживать снова те неприятные моменты.
Хотя, как порой хотелось выплеснуть все то отчаяние, весь тот ужас, который был в душе и сердце! Ведь на первый взгляд все в порядке вещей - миллионы мам и сотни тысяч пап на планете вот так вот воспитывают детей, водят их в садики и школы, играют с ними, наказывают за шалости и укладывают спать, рассказывая на ночь сказки. Казалось бы - в чем твоя особенность? Что ты сделал лучше или хуже? Чем тебя обидели или наградили?
Но дело ведь не в том, хуже или лучше. Важно ведь то, что лично ты переживаешь в своей душе и как лично ты оцениваешь свою жизнь... Потому что именно ты потом ею и расплачиваешься!
Он понимал, что все то, что уже написано, он не вправе как-то оценивать. И, конечно же, не в силах изменить или исправить. Ничего уже нельзя изменить. Да и не нужно. Все те шероховатости, все те зарубки на сердце, которые вольно или невольно наносили ему окружающие его близкие люди, сыграли свою роль. Парадокс - если бы это были люди, не близкие - скорее всего, и зарубок бы не было. Чужой человек никогда не сможет сделать так больно, как это сделает родной, близкий, любимый человек. Тем более, если эти любимые и близкие люди - твои собственные дети. Но ведь они - дети! Они не в состоянии это понять!
Теперь поймут...
Он в последний раз собрался с мыслями.
Надо закончить...
"Настя. Ты прости меня, что я не могу дальше быть с тобой, не буду больше с тобой играть, дурачиться, устраивать гладиаторские бои. Но есть и плюс - я не буду больше читать тебе нотации и морализаторствовать. Как говорит наша соседка, никто не будет теперь на тебя давить. И все шишки, которые ты будешь получать в своей жизни, будут только твоими. Но тем ценнее будет для тебя опыт, который ты сама приобретешь. Да, я не смогу подставить свое плечо, или прикрыть тебя собой от каких-то неприятностей.
Но ты уже сильная, доча, ты сможешь дальше жить сама и делать всегда правильный выбор. Помни, что я всегда любил и буду любить тебя. Запомни только одно - если кто-то будет в этой жизни рядом с тобой - не обижай его. И если ты решишь связать свою жизнь с каким-то мальчиком, знай - никогда не вздумай его унижать! Как бы он не поступал, что бы он не сделал - можешь на него обижаться, дуться, можешь разругаться с ним, но никогда не унижай его! Мужчина никогда не прощает только одно - унижение. Потому что в этом случае он перестает быть мужчиной.
Его мужественность - не в умении забить гвоздь или поднять тяжелый чемодан. Сущность мужчины - в готовности жертвовать собой ради своей семьи, в умении забыть про себя и помнить про других, своих родных и близких. Встать крепкой стеной и оградить от опасности! Но если ты не хочешь, чтобы твоя стена рухнула - не пили ее. Не сверли и не пытайся каждый день испытывать ее прочность. Иначе стена вначале превратится в шаткий заборчик, который просто развалится. Даже если твоя стена напоминает поначалу простую загородку, дай срок - и она превратится в Великую китайскую стену. Но не смотри на своего избранника свысока, не пытайся возвысить себя за счет его унижения.
И тогда ты всегда будешь парить в облаках.
А на земле тебя будет кому охранять.
Я люблю тебя, дочка. Ты - моя плоть и кровь. Все лучшее, что у меня было, я отдал тебе при рождении, а потом передавал по капле. Хотя ты не всегда понимала, что и зачем я делаю. Но теперь, надеюсь, все, что я тебе отдал, поможет тебе в жизни и принесет тебе счастье и удачу. Будь счастлив, ребенок, я верю, что все так и будет! Прочти меня за все и прощай!
Максим. Милый мой постреленок. Ты не плач, когда, проснувшись, ты вдруг не увидишь своего папку. Я все равно буду рядом с тобой, хоть ты меня и не увидишь. Я буду частью тебя и теперь у тебя никого ближе меня не будет. И мое сердце теперь всегда будет подсказывать тебе правильные решения, если тебе вдруг будет трудно. Я смогу защитить тебя от многих опасностей и стану твоим ангелом-хранителем на всю жизнь. И если тебе будет трудно - ты только шепни мне. Я сразу появлюсь. И все снова встанет на свои места.
Не обижай свою маму и свою сестру. Они - женщины, они не умеют соблюдать равновесие, потому что у них на первом месте - эмоции. Такими уж они созданы. Поэтому, если они вдруг скажут тебе что-то обидное или что-то такое сделают - не обижайся на них. Они это делают не со зла. Они всегда будут маленькими девочками, которые просто не понимают, как обращаться с некоторыми вещами. Сложные вещи созданы для мужчин. Они должны все сложное делать простым. И ты тоже научишься это делать. И сможешь преодолевать любые трудности. Потому что для тебя это станет просто и легко. Надо просто работать над этим. Работать и учиться. Я знаю - у тебя все получится! Потому что ты умный и смелый мальчик. А еще - ты счастливый.
Улыбайся, мое маленькое солнышко! Никогда не плачь, и даже если тебе вдруг захочется заплакать - все равно улыбайся!
Вспоминай своего папку. Вспоминай только хорошее, не надо помнить плохое. Хорошее всегда будет поднимать тебя над плохим, плохое быстро забывается, а хорошее помнится всегда. Я всегда буду помнить тебя, мой хороший. Тебя и свою сестру. Береги ее.
Живи долго и счастливо.
Будьте счастливы, мои дорогие!
Ваш отец".
Дочитав до конца, он еще какое-то время смотрел сквозь этот лист с текстом, написанным от руки... Почерк был неровным, в некоторых местах буквы расплывались... Мужчины тоже иногда могут плакать... Или это просто был дождь?
Он собрался с мыслями и кивнул своему отражению в окне, хотя отражения не было... Пора. Сопровождавший его отблеск на стекле вдруг расширился, стал увеличиваться в размере и плавно влился в него. Или это он стал этим сияющим светлым кругом?
Он уже не думал ни о чем.
Потому что здесь он все выполнил.
И теперь сможет узнать, что его ждет дальше.
Здесь он оставил частичку себя. Продолжение себя.
Точнее, начало новой жизни.
Новый виток. Новый этап.
Или все не так? Последний шаг и все?
Темнота и забвение?
Кто знает...
Он улетал. Темнота накрыла его, и он уже ничего не ощущал. Абсолютный покой, абсолютное ничто. И только внезапно его сердце забилось и стало ритмично отсчитывать удары...
...За дверью операционной стояли двое - женщина и мужчина. Женщина была маленькой, можно даже сказать, миниатюрной, а грива темно-каштановых волос, которая огромной копной каким-то чудом разметалась на ее небольшой аккуратной головке, делала ее лицо еще меньше, нежели оно было на самом деле.
- А что я скажу сыну, когда операция закончится и он проснется? Он будет спрашивать про папу. Что мне - старую легенду про папу-летчика сочинять? И сколько я смогу ему это втюхивать? Он умный мальчик, про скайп и интернет уже в курсе, будет просить папу позвонить ему...
- Наталья, Вы умная женщина, что-то придумаете. Желание Вашего мужа... Вашего бывшего мужа и отца ребенка прописано в его завещании. Он предупреждал меня, зная Ваш характер...
- При чем здесь мой характер? - взорвалась Наталья. - Я не смогу врать своему сыну про его отца, тем более, в таких обстоятельствах!
Мужчина устало посмотрел на женщину, снял очки, неторопливо протер специальной тряпочкой стекла очков. Снова надел их.
- Вы, уважаемая Наталья, зря тратите свои эмоции. Я только адвокат, там, - он указал на двери операционной, - хирург. Мы оба делаем свою работу - только и всего. Отец Вашего ребенка не хотел, чтобы его сын всю жизнь жил с чувством вины. Чтобы он не думал никогда, что это он убил своего отца. Именно поэтому правду рассказывать мальчику нельзя. Иначе - Вы представляете, каково ему будет жить с этим?
- Но он все равно узнает!
- Каким образом, простите? Тайну знаете только Вы, я и хирург, который сейчас оперирует Вашего сына. Даже его сестра, хотя она уже вполне взрослая девочка, не знает ничего о том, куда пропал ее отец и Ваш муж... простите, Ваш бывший муж.
- Но она догадывается...
- Она, уважаемая Наталья, знает, что ее отец с Вами развелся - он об этом и раньше неоднократно говорил. И она догадывается, что он умер. И все. Обстоятельства его смерти от нее пока скрывают, но Ваш бывший муж это предусмотрел и оставил вполне убедительную легенду. Там даже есть видео - он специально снял обращение к ней, короткое, типа, он уехал в "горячую точку", на Донбасс. Чтобы потом Вы ей сообщили о том, что он погиб. Пусть догадывается, тем легче ей потом будет принять эту новость. Она ведь так любила своего отца. Она и ее брат, Ваш сын...
- Только не надо намекать, пожалуйста...
Мужчина снова снял очки и протер их. Потом все же, видимо, не выдержав, ответил.
- Я, уважаемая Наталья, ни на что не намекаю. Я, как адвокат, видел разных отцов. Но не так часто мне приходилось наблюдать таких, как Ваш бывший муж. Способных ради своего ребенка на смерть. Обычно это - прерогатива матери...
- Вы прекрасно знаете, что мои органы не подошли... Анализ показал, что и дочь, и сын генетически являются копией отца... И поэтому именно его сердце прекрасно приживется у...... у...
Женщина замолчала, потом достала платок и прикрыла им глаза.
Мужчина мягко продолжил.
- Тем более, не стоит так нервничать. Вы ни в чем не виноваты. Возможно, вы не смогли с мужем нормально расстаться, но, тем не менее, он оказался способен ради своих детей на такую жертву. Просто я хотел отметить, что не каждый мужчина согласился бы на такое... Тем более, что вы развелись и юридически он ничем уже вам не обязан, кроме, конечно, алиментов...
- Конечно, алименты... а воспитание детей? Он же отец!
- То, что он отдал свою жизнь за своего ребенка - это гораздо больше, нежели алименты и прогулки по воскресеньям. И огромный воспитательный момент!
- Какой там момент? Вы же сами сказали - я не могу рассказать об этом сыну!
- Об этом - нет! Но я бы Вам советовал рассказывать и сыну, и дочери про их отца, рассказывать о его делах, ставить его в пример. Ну, что-то будет правдой, что-то Вы приукрасите или придумаете - как легенда про летчика, к примеру, помогала матерям-одиночкам во все времена. Я думаю, Вам тоже найдется, что рассказать. Я смотрел видео - Вашу семейную хронику. Там почти везде с детьми - папа. Почти на всех видео. Он играет с ними, гуляет, спать укладывает. Так что у Вас есть мощная база для создания героического эпоса... Хотя, конечно, на самом деле и создавать ничего не надо - в реальности все так и есть.
- Снова Вы намекаете... Я что - не гуляла, спать не ложила?
- Этого я не знаю. Не имел возможности наблюдать Вашу семейную жизнь в реальности. Я говорю о фактах - о Вашей видеохронике, о фотоархиве, о рассказах дочери... Везде там фигурирует папа, причем, в весьма положительном ключе...
- Ну, да, детская память избирательна - плохое забывается...
- Если оно было - плохое...
- Вы не видели, как он лупил их!
- Возможно, было и такое. Я читал его письмо к детям. Кстати, Вам он почему-то не написал... Наверное, Вы все же немного предвзяты...
Мужчина мягко взял женщину за руку и попробовал заглянуть ей в глаза. Но она нервно высвободила руку, раздраженно достала из сумочки платок, промокнула уголки глаз.
- Я - это я, дети - это дети. Для них он - папа, и даже если он что и делал не так...
- Вот давайте на этом и остановимся. Я думаю, не стоит выносить на обозрение детей Ваши с мужем отношения. Одним словом, я желаю Вашему сыну скорейшего выздоровления, а дочери - крепкого здоровья. Вашим детям - счастья и удачи, Вам - всего наилучшего.
- А когда будет вскрываться завещание?
- После того, как Ваш сын окончательно выздоровеет. В любом случае, Вы же знаете, что все имущество Ваш муж завещал своим детям.
- Да, я в курсе, я не претендую...
- Я понимаю. Просто там есть пункт - о неразглашении тайны смерти Вашего мужа. И очень жесткие санкции. Ведь, насколько я помню, он отказался от имущественных претензий в Ваш адрес. Поэтому в Ваших интересах соблюдать условия, так сказать, контракта с Вашим мужем... простите, с Вашим бывшим мужем. К сожалению, я должен в течении ближайших 10 лет общаться с Вашими детьми. Разговаривать с ними. Ну, гулять... Как друг их отца...
- Я этого не знала...
- Вас что-то смущает?
- Ну, Вы для них чужой человек...
- Не совсем. Есть фотографии и видео, где я рядом с их отцом. Я смогу им рассказать о нашей дружбе. Мне вообще есть что рассказать им, в частности, Вашему сыну. Дочка ведь хорошо помнит своего отца... В общем, извините, мне пора. Все условия и само завещание я смогу огласить через месяц. Всего доброго.
Мужчина, подхватив объемную папку, запахнул пальто и, кивнув на прощание женщине, пошел к выходу. Женщина достала мобильный телефон и, мельком взглянув на заставку, стала искать телефонный номер.
Мужчина, выйдя на улицу, зажмурился. Солнце светило необычно ярко.
"А ведь еще зима... С днем рождения, Сашка. И с днем рождения, Максим. У вас сегодня такой замечательный день!"
Мужчина пошел по улице, не зная, что сверху за ним внимательно наблюдают. А потом ветер, взъерошив ему волосы, поднялся выше, влетел в приоткрытую форточку, гуляя по огромному зданию больницы, добрался до неприметной щели и просочился в операционную, откуда вывозили только что прооперированного маленького мальчика. Луч света упал ему на лицо, он улыбнулся во сне и прошептал "Папа, я тебя люблю!.."