Моросящий дождь стекал с надвинутой на глаза шляпы. Эхо шагов по булыжной мостовой глухо отдавалось в сырых полутемных переулках. В памяти яркими вспышками плясали воспоминания прошедшего вечера.
День рождения Карлито. Лоснящиеся самодовольные рожи приспешников. Тосты под брызги запрещенного алкоголя, в котором плавают разноцветные конфетти. Смех полуголых танцовщиц из кабаре Мамы Мортон. Протяжный джаз струнного оркестра из Чикагского оперного. Чарующий голос несравненной Дивы. Всё самое лучшее, что можно купить за деньги.
Когда веселье достигает апогея, два дюжих мужика из пекарни Гвидо выкатывают торт. Кремовые розочки блестят на свету. Так же блестят глаза Карлито, когда он видит, как из торта выскакивает рыжеволосая красотка. Восторженные возгласы и аплодисменты затихают, лишь стоит ей достать Томми-ган и начать палить.
Первым получит свою пулю Карлито. Потом Альфонсо, Джузеппе, Маленький Джо... Кто-то попытается выхватить револьвер, но не успеет.
Ринальдо будет наблюдать за происходящим через стеклянную дверь и медлить, поглаживая спусковой крючок. Это его место и его работа. Но лишь, когда у красотки закончатся патроны, он пустит пулю ей в затылок. Ничего личного. Он должен.
Кто-то должен.
Ринальдо обойдёт столы, выставленные буквой "П". Постарается не наступать в лужи крови, но ноги всё равно будут путаться в серпантине.
Все, кто сможет, разбегутся. Останется только Дива. Рыдая, она склонится над лежащим на полу Карлито. Его невидящие глаза будут смотреть в потолок, а из уголка губ будет стекать тонкая струйка крови.
У мафии больше нет босса.
Ринальдо усмехнулся, подумав об этом, поправил мокрую шляпу и коротко взглянул на светящиеся желтоватым светом окна второго этажа. Лючия ещё не спит. Опять наверное взяла работу на ночь.
Он ступил на узкие ступени крыльца, открыл дверь ржавым ключом. Деревянный барак встретил кислым запахом испорченных томатов и развешенного на лестнице белья.
"Ринальдо! - сразу же окрикнул его голос матери. - Где тебя черти носят? Роберто снова подрался. Выгонят! Потеряет место, о котором так хлопотал твой отец! Ринальдо!"
Но Ринальдо только отмахнулся, выругавшись себе под нос.
В узкой каморке, разделённой на две части выцветшей занавеской было сумрачно и стыло. От окна, которое он давно обещается заделать, тянуло сквозняком. Тусклая настольная лампа освещала женщину, которая склонилась на коленях над тазом с бельём.
В былые времена Ринальдо насладился бы видом её позы, но сейчас она его совсем не трогала. Вытащив из-под кровати початую фляжку, он зажёг сигарету и растянулся на цветастом покрывале. Пружины скрипнули под его весом.
Лючия отжала очередную сорочку и, бросив её в кучу других выстиранных вещей, коротко глянула на него через плечо и снова взялась за стирку.
Она знала, что нельзя тревожить мужа, когда он приходил домой посреди ночи в перепачканном кровью костюме и сразу же прикладывался к любимой фляжке. Она ничего не говорила о том, что он тратил всё жалованье на свои костюмы, выпивку и чёрт знает что, не принося домой ни пенни. И она никогда не устраивала из-за этого сцен. Хорошее настроение Ринальдо было для неё важнее собственных желаний и мнения. Она была готова безропотно делать всё во имя семьи и хлипкого благополучия, даже жить в этой лачуге с закоптившимися обоями без надежды на лучшее.
С тихим вздохом Лючия поменяла положение, выпрямив затёкшую спину.
Ринальдо повернулся на звук, окинул взглядом оплывшую фигуру супруги. Четвёртый месяц или уже пятый? Да какая разница!
Завинтив крышку, он приподнялся на постели.
- Иди сюда! - процедил он сквозь зажатую в зубах сигарету.
- Дети услышат, - бросив взгляд на колыхнувшуюся занавеску, прошептала она.
- Твоя проблема, если они не спят.
Рывком Ринальдо встал с кровати и, расстегнув брюки, дёрнул головой, приказывая Лючии лечь. Она колебалась, но не долго. Схватив за руку, он развернул женщину к себе спиной и задрал юбку.
В мыслях он был далеко от этой грязной каморки. И не с Лючией, а с Ней - с его Дивой.
Дива! Ради неё стоило жить и умереть, не дрогнув. Его сердце принадлежало ей с того самого момента, когда он впервые её увидел.
Он думал о ней, пытаясь вызвать в памяти образ, но на тёмном фоне сомкнутых век подрагивал лишь едва обозначенный силуэт, мягкий локон белокурых волос, яркая нарисованная точка-родинка над губой. Ноздри щекотал призрачный вишневый аромат её помады. Он не знал этого наверняка, но ему казалось, что у её губ должен быть именно такой вкус. И ведь она ничего ему не обещала, только мельком взглянула, выходя из апартаментов босса, а сегодня даже не посмотрела на него. Неужели она действительно так любила Карлито?
"Ничего, - думал он, и его движения становились всё яростнее, - она будет моей."
***
С крысами разговор короткий. Уже на следующий день у пекарни Гвидо был новый декор. Кроваво-красные разводы интересно сочетались с белённым деревом и картонными муляжами тортов.
- Нахрена этот маскарад? - ругался Тони, засучивая рукава рубахи.
- Гвидо работал на картель, - сплюнув на пол, произнёс Ринальдо. Его раздражало, что приходилось снова объяснять простые вещи. - Если мы сунемся к ним просто так, они положат нас, не успеем мы и шагу ступить. Нам нужно автоматическое оружие, и у них оно есть.
- Ну так, а маскарад-то нахрена? - подключился Бени, напяливая котелок.
- Пусть они думают, что их ограбили ирландцы.
- Аааа... - лица подельников наконец озарились пониманием.
Пока картель и настоящие ирландцы, которые не имели никакого понятия о подставе, были заняты друг другом, в лоне итальянской мафии зрел новый лидер - Ринальдо Капетти. Он был дерзок и умён, а все, кто был с этим не согласен, вскоре обретали новое место жительство. Гробовщик на кладбище Святого Креста купил себе новые часы и не просыхал второй месяц.
***
Сжимая в зубах сигару, Ринальдо смотрел на погрязший в огне, крови и разврате город, и сердце его ликовало. Теперь в городе не было никого главнее его. Он стал самым большим боссом, а тех, кто пытался этому сопротивляться, без жалости сжил со света.
- Приведите её ко мне, - бросил он своим людям, отпив из бокала бренди.
Её привели почти сразу, как будто держали за дверью. Дива сверкнула в него глазами из под траурной вуали.
- Что тебе нужно от меня? - с вызовом спросила она.
- Ты, - посмеялся он, вразвалочку приближаясь к ней.
- Ты жалок. Нищий, который стал принцем. Тебе не идёт этот костюм, он слишком велик. Он из гардероба Карлито, ведь так? Ты всё донашиваешь за ним? Его вещи, его автомобили, его квартиры, его... супругу. Я знаю, ты возьмешь меня и будешь обладать моим телом, но ты никогда не получишь мою душу.
- Ах ты, сука! - он замахнулся и сорвал с неё вуаль, ударив по щеке. - Это всё ради тебя! Всё было сделано ради тебя! Я! Я подставил Гвидо! Я отправил Карлито эту посылку из Ада! Я развязал эту войну! Я! Я люблю тебя, и буду доказывать тебе это каждую минуту. И начну прямо сейчас.
Грубо схватив за плечи, Ринальдо повалил её на пол. Дива не сопротивлялась и не издавала ни звука, пока он не закончил своё дело.
Он встал, оставив её лежать на полу и, хлебнув виски прямо из бутылки, схватил пистолет. Всё было не так, как он хотел, как представлял в своих мечтах. Вся его жизнь была потрачена напрасно, и обладание желанной женщиной не принесло никакого удовлетворения.
- Тогда ты сдохнешь, - прошипел он сквозь зубы и, прицелившись, пустил ей пулю в лоб. А потом ещё и ещё, пока в револьвере не остался один патрон.
Судорожно вздохнув, Ринальдо отпрянул назад, только сейчас начиная осознавать случившееся. Его взгляд зацепился за отражение в зеркале. Он увидел свои слипшиеся взъерошенные волосы и поросшее щетиной лицо и испытал такое отвращение, какого не испытывал никогда в жизни. Он действительно был жалок. Тогда Ринальдо поднял руку и пустил последнюю пулю себе в голову. Но пуля лишь чиркнула ухо, пронзив его адской болью.
- Ты даже себя убить не можешь! - закричал он.
На улице раздался вой сирен. Метнувшись к окну Ринальдо увидел, как у дома останавливаются полицейские автомобили и из них выскакивают копы.
Бежать, скрываться... нет, он знал, что должен сделать. Это был шанс. Шанс рассказать всё.
Он спешил вниз по лестнице, спотыкаясь на ступенях. Пистолет, всё ещё зажатый в его руке, сверкал в вспышках сирен. Полицейские, расценив его как угрозу, дали залп из винтовок.
Ринальдо упал и продолжил ползти, захлебываясь собственной кровью. Впереди, в прямоугольнике света, стояла Лючия, прижимая к груди младенца. Их младенца.
"Зачем принесла она его? Зачем?" - билась мысль в голове Ринальдо.
Хотела напомнить о себе? Ведь он вычеркнул их из своей памяти, переступив порог новой жизни. Забыл, как о досадной неприятности, и именно сейчас Ринальдо вдруг осознал, как сильно был неправ.
Он потянулся к ней, но она лишь покачала головой и, развернувшись, ушла прочь.
Ринальдо смотрел ей вслед, и из его глаз катились слёзы. Он плакал. Впервые в жизни с тех пор, как сменил ссаные пеленки на штанишки. Плакал, пока душа не покинула его бренное тело.