Ташпур только что отчитал пару и был вымотан и зол. Студенты, бегущие по коридору к выходу, его раздражали, волнующий всех приближающийся Новый Год - не радовал. Домой, в этот содом с кишмя кишащими домочадцами, идти не хотелось - там он был желанен только с зарплатой. Да и с ней радость была не долгая, зарплата - крохотулька, дополнительных часов брать не хотелось, для репетиторства - не сезон. Пару часов Виталий собирался отсидеть в лаборатории - в это время сотрудники кафедры естествознания разбредались по своим делам, обеденным и прочим, можно было спокойно попить чайку с бутером, а потом и вздремнуть.
  У входа в лабораторный корпус привлекла внимание универская стенгазета.
  Среди объявлений крупным шрифтом о вакансиях, которых всегда было вдоволь, красовался маленький анонс о начале приема тушек из представителей фауны экзотических стран для производства чучел. Тут же был вывешен ценник на "сырье" и отдельный прейскурант на изготовление. Цены были внушительные.
  Ташпур буквально воткнулся в объявление носом, так его разволновала неожиданная новость. Был он прекрасным шкурником - в смысле выделки - в трудные времена на пару с тещей занимался скорнячеством собачины. Они научились ловко имитировать ее под норку и лису, а то и под соболь. Приходилось делать и чучел собачек для скорбевших по утраченным близким братьям меньшим богатеньких дамочек.
  О нововведении поговаривали давно.
  С тех пор как туристы стали ввозить в Россию разную экзотическую тварь, на кафедру время от времени стали приходить так называемые "новые русские" за консультацией, бывало и приносили разных лемуров, дрилов, коалов и крокодиловых детей с просьбой о deprivation of life их питомца.
  Они никогда не называли это убийством, избегая прямых слов, подбирали что-то иноязычное. Одна дамочка рассмешила его словом 'эвтаназия', примененным к здоровому ламантину, но знакомство с этой дамой здорово укрепило семейный бюджет почти на год. Легализация побочного промысла нелегальной коммерческой зоологии для Ташпура была выходом изо всех жизненных затруднений. Может статься, он и отпочкуется, наконец, от своей ненасытной, разрастающейся внуками семейки. Две взрослые дочери повисли на его шее; жена, теща да еще их бабка столетняя дополняли антураж этого женского террариума.
  — Хмм, это надо же! Изготовление чучел приматов самое дорогое! — услышал он за своей спиной скрипучий голос профессора Клюева, — гориллы и орангутанги ценятся выше человеческой жизни!
 — Что вы имеете в виду? Причем тут человеческая жизнь? — проворчал Ташпур, и... вдруг осекся. Странная мысль пришла ему в голову... Он уже не слушал разошедшегося Клюева, которому включили возможность поговорить о дороговизне жизни человека, мысль жгла его мозг.
  Да, он будет делать чучело! Вся неделя плыла на волне крайнего возбуждения.
  Перво-наперво Ташпур обеспокоился подручным материалом. Кое-какие связи со скорняками у него остались, так что к вечеру следующего дня у него уже был мешок свежеостриженной, жесткой шерсти. Когда он мял ее в пальцах, на лице заиграла странная улыбка.
  "Надо же, я улыбаюсь... — удивился Ташпур и брови его зашевелились, как волосатые гусеницы. — Когда это я улыбался последний раз?"
  Инструменты медицинские и скорняжные, склянки с солями, кислотами, щелочами и мышьяковым раствором, коробочка с хрусталиками глаз, удивительным образом врезанные в радужный берилл, что давал эффект блика в зрачке, по случаю дешево приобретенной у вдовы известного реставратора чучел - все это у него уже было - оставалось главное.
  Модель для своего первого образца Виталий искал долго: ходил по рынкам, присматривался к узбекам и казахам. Все - не то.
  Случай неожиданно пришел сам.
 
  Во время семинара Ташпур рисовал схему подвидов на доске, и у него закончился мел. Студент-китаец вызвался сбегать на кафедру. Сбегал быстро. Когда китаец протянул мел длинной, несоразмерной туловищу рукой, Ташпур, споткнувшись на полуслове, замолчал, забыв о чем говорил.
  Перед ним стоял обычный студент с движениями, словно его кто-то постоянно дергает сверху за ниточки. Темный пушок на губе, юношеские прыщи, бегающий взгляд - ничего особо приметного, главное - тупой как табуретка.
  — Хорошо, очень хорошо, — кивал Ташпур своим мыслям. Студенты привыкли к его завихрениям и разговору с самим собой, никто и внимания не обратил на это.
  На исчезновение китайца - тоже.
  Только весной приехали его родственники, такие же низкорослые и длиннорукие. Об исчезновении много говорили, по универу ползли зловещие слухи о маньяке-людоеде, о хирургах-потрошителях, торговцах человеческими частями тела и т.п.
  В деканате долго крутился следователь-дознаватель, опрашивал студентов и преподавателей, но постепенно всё затихло. Пропавшего так и не нашли. Да, собственно, и не выясняли толком, где он пропал - в университете или во тьме внешней.
  Профессор Клюев выдвинул, как всегда, свою версию:
  — Как вы думаете, почему у нас нет китайских кладбищ? Лютеранские, еврейские, армянские, даже немецкие есть, а китайских - нет! Они в своих ресторанах людей покойниками кормят! Ничто и никто не исчезает бесследно, любая физическая материя преобразуется в другую.
  Коллеги не поддержали эту тему. Обычно в полемику с ним вступал Ташпур, но после рождества он уволился с кафедры,. Поговаривали, что он открыл и удачно ведет свой бизнес. Сотрудники факультета зоологии часто вспоминали его финальный триумф.

* * *

  В новогодние каникулы приезжал в лабораторию при кафедре известный олигарх: самолично пожаловал принимать заказанного орангутанга.
  Изготовленный экспонат превзошел все ожидания. Подобранная волосок к волоску шерсть его лоснилась, в фигуре чувствовался порыв, застывшее движение, желтоватая кожа лица казалась живой и тёплой, чёрные слегка раскосые глаза смотрели настороженно и зло. Обезьяна выглядела лучше, чем могла бы выглядеть при жизни.
  — Какой примат! Браво, вы знаете свое ремесло, голубчик, как вас...
  — Ташпур, Виталий Георгиевич. Не совсем мое ремесло, я зоолог, исследователь. В университете преподаю.
  — И что же, прибыльное дело или тяга к репродукции знаний?
  — Да, какое там... Я бы рад открыть свой бизнес, да начального капитала нет.
  — Успешный бизнес всегда начинается не с больших денег, а с большой идеи. Смело идите туда, где еще не ступала нога человека. А иначе, стоит ли вообще начинать. Когда вы только встаете на тропу бизнеса - смотрите, настоящие возможности лежат там, где их никто не видит. Ну и креативность - ее роль немаловажная.
  Окружающая его свита заулыбалась, кивая и поддакивая. В дверях толпились лаборантки и сотрудники кафедры. Чувствуя благодарную аудиторию, олигарх развернулся речью:
  — Вот ваш примат будет служить идеи бизнеса, иллюстрировать лозунг корпорации слоганом: бизнес - это не цифры, бизнес - это люди! Начало начал! А в перспективе - яркий свет! Достичь просветления и внутреннего спокойствия, будучи монахом в Гималаях, легко. Сделать то же самое, строя бизнес в мегаполисе - та еще задачка. Да, батенька, китайцы полагают, что завоевали мир, но моя корпорация обойдется без азиатчины. Ни одного китайца не будет в моем деле!

* * *

  Много раз проезжая потом на своем мерсе мимо головного офиса именитого бизнесмена, Ташпур видел в витрине атриума своего примата, олицетворяющего первого человека, неандертальца.
  "Начало начал" - высвечивалась диодами убегающая волной в перспективу огромная надпись.
  — Европейский креатив - ни капли азиатчины, — ехидно улыбался Ташпур.
  С некоторых пор он стал чаще улыбаться.
  Было что-то зловещее в этой улыбке.