Спокойно поужинать не удалось. Распробовав человечью еду, Махо принялся демонстрировать редкую прожорливость, истово налегая на съестное, и трескал всё в радиусе досягаемости. Даже спустя час демон продолжал закладывать в себя новые и новые порции . Он набивал желудок с абсурдной жадностью человека, слишком долго обходившегося без еды.
- Не могу понять, - хмурился Грэн, деликатно орудуя вилкой и ножом. - У тебя Пустота вместо желудка?
- Жмёшься, что ли?
Волшебник вздохнул. Тёмный имел несомненный талант всё упрощать до понятных ему величин.
- Нет, это чисто практический интерес. Пытаюсь прикинуть: обойдёмся запасами на неделю или караван наймём.
Вопреки уже сложившемуся о себе мнению мальчишка не стал лютовать. Может быть даже не обиделся. Это станет ясно позже.
- Послушай, - он ловко подцепил вилкой шмат мяса потолще, без церемоний затолкал в рот одним куском и так же, одним куском, проглотил не жуя. Грэн думал - подавится, но обошлось. - Я так долго спал и так много снов видел... Откуда мне знать, что это не один из них, а?
Неожиданно для самого себя волшебник рассмеялся. Смех Грэна завсегда не имел никакого отношения к веселью и был почти беззвучным. Последнее, пожалуй, даже к лучшему. Не привлекало внимания.
- Демонская философия? Готов спорить, учёные маги Шин-доо перегрызлись бы за право увековечить за собой эдакое открытие.
- А, что мне до учёных магов! Я себе не враг. Умище у них, вон, из ушей плещет. Без откровений сколько ритуалов и заклятий навыдумывали. Нет, это не забавно. Просто не интересно. Забавно было бы знаешь, что? - Мальчишка иронично дёрнул бровью, вилкой указал на волшебника. - Не знаешь. На лице написано. Попробуй... ну, к примеру... назвать моё имя! Отгадай. Семь попыток тебе.
- Твоё имя? Семь попыток? - Грэн хмыкнул. - По числу архонтов преисподней? О нет, подвох слишком очевиден. Неизвестно, к тому же, насколько тебе вообще можно верить.
- Ого! Единомышленник для Четырёхкрылого выискался, да. Если Вьял тебя убьёт, для него эт будет такая потеря. Если что, - перейдя на вкрадчивый шёпот, Махо отгородился ладонью, словно кругом их подслушивали:
- Начинай говорить про веру. Отличный способ!
Он подмигнул, потом заозирался.
- Когда ещё принесут? Долго!
- А есть основания полагать, что мне, вернее сказать - нам, доведётся пересекаться с... ним?
- Будь уверен. - Тёмный стал серьёзен. Это редкое для него явление обозначалось едва заметным наклоном головы вниз. - Меня Вьял нервирует. Совершает множество дурацких поступков, идиотом при этом не являясь. Пустота его знает! Хитрец. Повеса, плут и прохиндей. Проще прибить, чем понять. Почувствовал его в самый первый раз. Близко. Он меня тоже. Сразу закрылся. Представить не могу как.
Волшебник удивлённо вздёрнул брови. Наверное, не плохо было бы вытянуть из тёмного побольше, пока у него язык развязался. Но не вышло. Перед ними, на выскобленный стол, уже изрядно заставленный, опустилось новое блюдо. Вот не вовремя!
- О-го! Пирог! Ну-ка, ну-ка... - и прожорливый спутник волшебника с азартом накинулся на еду. Казалось, предел вместимости у демона напрочь отсутствует.
Девушка, служившая в "Северном" разносчицей, зацепилась за чародея взглядом, рассматривая немного дольше, чем следовало бы. Аж про увесистый поднос забыла, удерживала на одной руке. Северяне столь далеко от Аквилана были удивительной диковиной. Фэй отвёл глаза. Он-то думал, что перестал ностальгировать по родине.
Ночью ему приснился глоток пронзительно-свежего воздуха и запах снега в хвойном лесу.
* * *
С утра пришлось подниматься скорее по привычке. Грэн с силой отёр лицо ладонями, пригладил вздыбленную чёлку, краем глаза поймав отражение в оконном стекле. Чуть сам не вздрогнул: навья навьей! Колдун, иттить. Лисье Сердце.
- Рано ж. - Не размыкая глаз, промямлил мальчишка в подушку.
- Как знаешь. - Волшебник выволок из-под кровати ещё с вечера собранную сумку, забросил на покрывало, уперевшись в неё коленом, что есть силы затянул ремни. - Завтрак ты уже пропустил и, если сейчас проваляешься вместо обеда, можешь рассчитывать только на очень поздний ужин. В лучшем случае.
- Да, дорогая, - он поднялся, сонно протирая кулаками глаза. - К чему эта спешка, дорогая?
Грэн ухмыльнулся, сказал:
- Отправимся к сивым, во Фламур. Казематная крепость - ближайший к нам штаб Ордена. Небольшое укрепление на острове в Драконовой чаше. Хочу обсудить... кое-что.
В очертаниях предмета, завёрнутого в чистую тряпицу, угадывался давешний трофей.
- Сумею занять грешников раскруткой событий Ритейла. А то у них, весьма похоже, от безделья ум за разум зашёл.
- Дневной-то он дневной, да скоро Мига. На кануне время зачастую петли закладывает. А встретить самую длинную ночь года на улице или, того хуже, в чистом поле - наиболее верный способ самоубийства.
- Кошмарный король?
- Да, Кошмарный король. И охота Семихвостого в придачу.
Дважды перепроверив на память всё собранное, Грэн приступил к тому, что следовало сделать в последнюю очередь, но обязательно.
На столе вразброс лежали разрисованные листы и серебряный карандаш. Дорогое удовольствие, доступное не всякому. Волшебник аккуратно собрал эскизы. Действуя с осторожностью ювелира, пересыпал каждый щепотью зеленоватой, сверкающей пыльцы из крохотной шкатулки, отряхнул. Недолго поразмыслив над достоверностью плодов своих творческих потуг, Фэй запихнул их в тубус и плотно завернул крышку.
Покидая "Северный", чародей поручил держателю постоялого двора отправить послание на Алые острова. За соответствующее вознаграждение, разумеется. С хозяином распрощались дружественно, вполне довольные друг другом. Первый был в большей степени рад не полновесной оплате, а избавлению от подозрительных постояльцев. Белые волосы мальчишки наводили других гостей на ненужные мысли о грешниках.
Сметливый парень-конюший, издали завидев волшебника, уже нырнул к деннику. Поспешно вывел под уздцы грэнову животину, при этом сам выглядел весьма пожёванным со всех сторон. К счастью, труды не прошли для него даром.
Лошадь, в свою очередь, сияла начищенной шкурой, но взгляд имела недобрый - по велению волшебника ей отхватили большую часть гривы, а остатки топорщились щёткой мелких косичек. Предупреждая возможные неприятности, Фэй поспешно скормил кобылке сразу несколько кусочков сахара, размышляя, тем временем, о своём.
Подпругу на сей раз взялся затягивать Махо собственноручно. Шпеньки втиснулись в самые дальние отверстия; скрипнув, ремни крепко обняли крутые лошадиные бока. Потом Фэй ещё долго носился вокруг драгоценной лошади, выясняя всё ли ту устраивает.
- Она же скотина бессловесная. - объяснял свою суету маг и ласково трепал кобылку по загривку.
- Конечно. А чё говорить-то? Лягнёт разок в морду и всё. Понеслась душа в небеса. - тёмный сделал ладонь козырьком, словно усмотрел в небе ту самую душу.
В путь получилось отправится под самым палящим солнцем. Горизонт размыло прозрачное марево. Ветер бодро мёл пыль по дороге, гнал прямо в глаза. Почти со скандалом повязанный на голову Махо цветастый платок демон сдвинул на лицо, спасая свои нос и рот от песка. Без головного убора волосы проклятого перьями топорщились в стороны и искрились на солнце подобно насту на снегу. Маскировка ещё та вышла. Но в эдакой пылюке едва ли можно было продохнуть.
Со створок Северных ворот им в след щурилось изображение лиса. Шесть хвостов веером, седьмой укрыл лапы.
Наученный опытом волшебник теперь держал все мысли о насущном при себе. Размышлял менее эмоционально, не заостряя внимания на чём-то одном. Поэтому Махо мало что знал о его текущих планах. Озадачился он довольно запоздало, когда всё ясно стало и без слов. На узенькой, потрясающе каменистой тропинке, вихляющей не только из стороны в сторону, но ещё и вверх и вниз, Грэн спешился. Ехать дальше (и выше) верхом было затеей неоправданно рисковой. Лошадь то и дело оступалась. Крупные, с зеленоватым налётом, камни, многие из которых были осклизлыми благодаря сырости, подворачивались под копытами. Впрочем, под ногами они подворачивались не хуже. Это порядком бесило мальчишку, который, похоже, презирал всякую обувь. К тому же теперешний их путь пролегал под сводами крон диких зарослей бука. Подобное место даже в светлое время суток нельзя назвать удобным для прогулок. Не говоря про время на исходе дня.
- Не понял. Фламур твой - вон он, - перескакивая с камня на камень, Махо отмахнулся ладонью. Весьма неопределённо, но в верном направлении. - А мы свернули с дороги и тащимся козьими тропками. Восторг! Отсюда слышен звук водопада. Если ты решил всю ночь медитировать, под шум воды представляя себя семечкой - дело твоё. Но жертвовать моим ужином я не позволю.
Убийственно красноречивый взгляд демона Грэну не понравился. Полный не лучших предчувствий, волшебник принялся шарить в седельной сумке. Матерчатый мешочек нашёлся, но оказался на поверку пуст. При встряхивании на ладонь только крошки высыпались. В ягдташе с солониной и того не обнаружилось. Вот ведь успел когда-то, проныра!
Без того тонкие губа мальчишки скупо поджались. Виноватым он ощущал не себя, а кого-то другого.
- Мы не станем заходить в город, - вздохнул Фэй. - Благодаря тебе.
- А чего благодаря мне-то сразу? - мгновенно ощетинился тёмный.
- К сожалению, именно твоё появление приводит в исступление всю уличную живность. Слишком много шума. И слишком много ненужного внимания. Учитывая непосредственную близость Казематной крепости ко Фламуру и расквартированный в городе отряд сивых, можно представить количество грешников на долю населения.
Он оглядел ветви над головой, потом зацепил и наклонил одну. Сорванные плоды рина - зелёные и шишковатые, - перебросил демону .Тот без труда поймал.
- Такие орехи, если их пожарить, можно есть.
По виду тёмного было несложно догадаться, что альтернативой он не впечатлён. Мальчик несколько раз подкинул в ладони плоды и, придя к неутешительному выводу, выбросил их прочь. Зато проворно насобирал камней, подходящие из которых распихал по карманам. В итоге штаны с него едва не сваливались. А к ужину всё-таки было мясо.
Разделкой и приготовлением добычи на добровольных началах занимался маг. За ним водилась тайная страсть к кулинарии.
- В яблочко с обеих рук! - Индюком надувался Махо, важно расхаживая вокруг костра, где на прутах пеклись тощие птичьи тушки. Демон то и дело бросал алчные взгляды в гущу крон, не переставая вертеть в пальцах голыш. Обитало бы поблизости больше птах, размером превышающих воробья, и он перебил бы их всех. Лишь бы камней хватило. Одна беда - риновые ветки в костре шипели, грели плохо, почти без огня. Больше от них было пара напополам с дымом. В безветрии леса этот дым стелился совсем низко, тянулся над землёй лисьим хвостом. Дурной знак, к гнёту проблем. Осенённый неожиданно пришедшей на ум идеей, Грэн надломил сырую ветку, что бы получилась форма кочерги, пошептал чуть слышно соответствующий заговор. На миг заколебался, но всё же принялся выводить в пепле глиф "замысел". Черты ложились ровно, серебрились по краям, а в ложбине были темны. Маг порывисто провёл ладонью по волосам, словно паутину стряхнул, зло качнул головой. Нет. Идиотическое предположение. Начал строить из себя тут, ага. Предсказатель из тебя, пожалуй, чуть менее никчёмный, чем демонолог-теоретик.
Когда снимались с привала, тёмный коротко взглянул на кострище. Хмыкнул. Недооценивают люди силу гадания, ох недооценивают, расслабились совсем. Забыли. А у нечисти память крепкая, жизнь долгая. Нечисть в такие игры не играет. Ведь что себе предрёк, то затем и расхлёбывай. Судьба постоянно ветвиться, демону ли не знать? Там свернул, здесь о споткнулся, тут с человеком парой слов перекинулся, и всё, уже другой расклад на руки. А гадание это дело такое... Как веха, как верстовой столб на пути. Столько-то миль и баста. Ни прибавишь, ни убавишь, ни свернёшь - сам себе наметил, сам к нему шёл. Судьба-а.
Обуглившиеся ветки остались стоять шалашом. Начертанный в пепле под ними знак замысла предрекал успех и неудачу одновременно.
Демон сунул руки в карманы и принялся насвистывать бодренький мотивчик, первой пришедшей на ум песни. Расклад событий его полностью устраивал. Скучно не будет. Не должно быть.
Огни Самайна.
Темница. Хотя, сказать по правде, света здесь вполне доставало: широкое зарешеченное окно находилось на высоте в полтора человеческого роста, почти под потолком. Ещё два стрельчатых проёма располагались чуть ниже. В них оказалось возможно заглянуть, если подняться на цыпочки. Открывавшийся вид был так себе. Видимое пространство делилось на две части - зелёный массив бучины и рина, и лоскут воды, над которой клубился пар. Пар был тёплый, и это тепло доходило даже до лиининой каморки. Днём его вполне хватало, а ночью спасало одеяло - нашлось в знак особого расположения к целительнице. Кроме того её тюфяк был набит свежей ещё соломой. Грех жаловаться, если б не постоянные допросы. Лиин уже раз семьдесят пересказала всю свою историю от начала до конца, по часовй стрелке и против, и даже наглядно демонстрируя некоторые свои действия. Но грешникам этого казалось недостаточно. Терпение у них было демонское, а дотошность редкостная. И всё приходилось повторять заново. Перво наперво Лиин решила для себя не врать и не отступалась от этой установки. Однако местами позволяла себе не договаривать. Круга, эдак, до тридцатого. Потом беседы её начисто вымотали, и девушка лепила ответы на вопросы не задумываясь. Как было так и рассказывала. Это требовало меньшей концентрации, чем постоянное бдение " а не сболтнуть бы лишнего".
Допрос орденцы проводили по двое, реже - всей троицей. При каждой беседе присутствовал писарь, скрипевший пером, скрупулёзно переводя весь разговор в письменный вид. Писарь был один и тот же каждый раз. Честно, Лиин даже жалела парня. Рука у него, должно быть, болела адски.
Звук приближающихся шагов заставил девушку внутренне сжаться, словно в ожидании удара. Неужели опять?
Опасения оправдались мгновением позже. Заскрипел поворачиваемый в замочной скважине ключ. Взвизгнул механизм. На всякий случай Лиин поднялась. И сразу же схватилась за стену. Утраченным оказалось не только чувство времени, но и тела. Ноги пронзили противные иголочки онемения.
- Пойдём, - Жница стояла против света, но Лиин без труда узнала её по голосу. Женщина больше ничего говорить не стала, только обменялась короткими взглядами с напарником. Золотоглазый посторонился, освобождая проход, и махнул головой вбок, выходи, мол.
Смысла упираться или истерить не было. Целительница ограничилась кивком, без возражений последовала за ними. Длинными гулкими коридорами её повели в северное крыло, под конвоем аж из пяти человек. Двое надзирателей, трое грешников. Лиин стало смешно. Экая она птица получается-то!
Неистребимое любопытство заставляло девушку украдкой бросать взгляды по сторонам. В этой части тюрьмы арестантов было немного. Стражи у дверей камер дежурили по двое. Завидев грешников, надзиратели лихорадочно вскакивали на ноги и застывали по стойке "смирно". Всё-таки под носом у грешников особо не расслабишься...
Чуть дальше по коридору слышались приглушённые голоса. Двое заключённых яростно переругивались через стенку. Их тюремщики старательно и безуспешно прятали от взглядов улыбки. Эффект получался обратный: перекошенные гримасы на лицах стражей привлекали внимание волей-неволей.
- Политические. - Скривил тонкогубый рот Василиск, и Лиин не сразу поняла, что речь идёт об арестантах.
Потом пришлось спускаться лестницами, очень узкими и очень старыми. Приноровиться к мелким ступеням оказалось труднее, чем можно было подумать. А стены в этих переходах настолько близко подступали со сторон, что Лиин умудрилась ссадить себе локти в неуклюжей попытке удержать равновесие, когда оступалась. Рослый Василиск шёл хотя и не впереди всех, но макушкой собирал обрывки паутины по своду потолка.
Чем ниже они спускались, тем теплее и суше становился воздух, целительница уже не дрожала из-за сырой прохлады Казематной. Девушка приложила руку к камням - стена была почти горячей. Значит, начались подземелья.
Казематная крепость, своего рода знаменитость, бывший форт, разжалованный в памятник военной истории, и фламурская достопримечательность. Кроме прочего, удивительным было её расположение: крепость ютилась на клочке суши в горячем озере, прозванном Драконовой чашей.
- Пришли, - сообщила "грешница", поворотом головы указав на дверь. Ничем особым не примечательную. По пути, ещё в северном крыле, Лиин видала десятки точно таких же. Стражей здесь не было.
Тюремщик из конвоя не стал перебирать ключи, он давно зажал в руке нужный из связки. Не дожидаясь указаний, он одеревеневшими пальцами ткнул его в замочную скважину. Удивительно, но за этой, сплошной дверью, находилась ещё одна, в виде решётки из толстых прутьев.
Первым, что почувствовала девушка, стал запах боли, расплескавшийся в неподвижном воздухе камеры. Странный светильник, в котором, похоже, не было огня, болтался под потолком, раздавая направо-налево синеватое сияние, в котором все предметы приобретали слишком резкую для восприятия чёткость.
- Сразу два целителя - чертовски мило с вашей стороны, - желчно произнёс южанин. Его приятный голос был тих, едва слышен. Иссир полулежал на скамье в алькове стены, заложив руки за голову.
- Ты б не жаловался, парень, - пока ещё благодушно отозвался Василиск. Но по его тону было несложно понять, что к иссирам - господарям испэйоны, у него есть свои, особые счёты. И лишь какая-то неизвестная условность не позволяла ему свести эти счёты здесь и сейчас, с таким доступным представителем ненавидимого народа.
Как только стало возможно Лиин молча протолкалась вперёд. После всего пережитого, в этом мрачном месте даже демонопоклонник виделся почти что другом. Только проблемы у него с головой стали более очевидны: южанин болезненно щурился даже на слабый свет, вокруг глаз нарисовались чёткие круги, в полутьме просто чёрные. Прерывистая линия засохшей крови тянулась от уха по скуле до подбородка. Прямо сказать, не похорошел. Длинные волосы змеями по полу, глаза запали, губы в нитку. Злой, как демон после экзорцизма.
- Что ты сделаешь, пёс? - Южанин качнул ногой, закинутой на колено. - Что ты можешь сделать?
Он рывком сел. Извивы синеватого света раздвинули иссирову улыбку до сардонической ухмылки. Радужки, почти поглощённые расширенными зрачками, сияли хризопразовыми окаёмками:
- Отвечай, пёс. Мне интересно услышать.
Мрачное, наглое веселье. Гордость. Нет, это уже гордыня. Было её в южанине столько, что хоть ложкой ешь, не убавится.
- Целительница, ты это, делай давай, что полагается, - Василиск стиснул кулаки. - Не то клянусь, ещё минута и лекать будет некого. Только поднимать. И "поднимать" я имею ввиду - "из могилы".
Девушка и без понуканий знала чего от неё ждут. Положив руки испэйонцу на виски, Лиин движением ладоней побудила его наклонить голову. Целительница едва заставила себя не отшатнуться. Потревоженные чёрвьи чужого страдания ошпарил вниманием до локтей. Ощущение создавалось такое, словно она взяла в руки пульсирующий жаром огненный шар, хотя на деле рана оказалась пустячная. Прикосновение к ней оставило на пальцах дегтярный след. Чёрная кровь. Она споро и надёжно латала любые раны, в том числе смертельные, излечивала сотни болезней и возвращала госпадарей чуть не с того света. Но крупицу за крупицей пожирала либо разум носителя, либо человечий облик. Иногда и первое и второе. Лиин не рисковала предположить, однако похоже, что в случае с южанином действовал последний вариант. Ученица лекаря, как зачарованная глядела на то место где демонская кровь скрепила разорванную кожу. Небольшая рана была прикрыта мелкими и жёсткими перьями. Чёрного цвета, разумеется.
Целительская сила решительно не желала взаимодействовать с субстанцией демонской крови и распадалась от соприкосновения. Столь же успешно можно было биться о дерево в надежде просочиться сквозь ствол. С той лишь разницей, что для битья о дерево сгодится один и тот же лоб.
После второй неудачи Лиин бросила попытки заживить ткани естественным образом и ограничилась прощупыванием костной структуры. От удара по макушке у южанина только кожа разошлась, однако кость героически выдержала. Черепушка испэйонца оказалась что надо.
"Даже мозгам не сильно досталось." - Резюмировала про себя целительница.
- Пока выглядит... неплохо, - произнесла она в слух. - Но за дальнейшее я не поручусь. Ушиб мог спровоцировать кровоизлияние. Это опасно, иногда смертельно. - Девушка внимательнее посмотрела на южанина. Счастливым тот не выглядел, но и помирать не собирался. Чёрвьи - духи боли, набились в его череп тугой кодлой. Хвары - духи болезни, кружились рядом, однако вгрызаться в тело пока не спешили.
- Во всяком случае, пока не сниму боль, точнее сказать не могу - не разобрать. Мне нужны свеча, отрезок верёвки и вода. - Лиин заглянула в глаза Жнице. - Или прямо сейчас ищите другого целителя.
Василиск негромко хохотнул.
- Ядрёна вошь! А девчонка-то с я... гм... с язычком в общем.
Жница в ответ ожгла напарника свирепым взглядом. На памяти Лиин грешники вообще мало разговаривали друг с другом, ограничиваясь обменом короткими жестами и таким же короткими взглядами. Толи эта тройка сивых настолько притёрлась, то ли они умели общаться каким-то иным, неслышимым образом.
Потом женщина что-то долго про себя прикидывала, смотрела на Лиин эдак... с подозрением. Но всё же кивнула.
- Ладно, принеси.
- Как прикажешь, царица мёртвых, - шутовски раскланялся боевой маг, чем вызвал у Лиин невольную улыбку.
Когда ключник уже запирал решётку, раздались усиленные эхом дробные звуки быстрых шагов. К грешникам быстро шёл некто третий.
- Там... Анхель. - Через вздох сообщил он. Видно, запыхался.
- С утра пораньше?.. - Прозвучало глухо, потому, что первая дверь уже захлопнулась. Захлопнулась, оставляя целительницу с демонопоклонником наедине. Девушка опасливо покосилась в ту сторону, где должен был находиться южанин и на всякий случай отступила. Разум обуяли многочисленные суеверия, и иссир уже не казался во враждебном мире островком дружелюбия. И ещё этот страшный свет... Оставалось надеяться, что Василиск соизволит поторопиться.
- Пойдём. Они не скоро вернутся. - Южанин поднялся, коротко потянувшись. Он пересёк почти половину камеры, направляясь в самый дальний её конец, прежде, чем девушка поспешила за ним. Ещё немного и иссир совсем бы скрылся в темноте. У Лиин не получалось разглядеть, что там находилось, в синем полумраке, но оттуда явно сквозило, слышлася шум воды.
- Ты-то из-за чего здесь?
Господарь фыркнул. Удивительно, как, оказывается, просто уязвить одним звуком. Девушка уже совсем было решила обидеться, но испэйонец остановился и принялся чертить пальцем в воздухе символы, походящие на перевёрнутые запятые. А потом неожиданно заговорил:
- Одна женщина рассказала мне сказку.
- Сказку?
- Да. Именно.
На месте запятых сразу же вспыхивали язычки призрачного, трепещущего пламени. Блуждающие огоньки, которые не редкость увидеть над гиблыми местами, разлетелись по помещению. Света их хватало, но этот свет страсть как, просто до холодных пальцев, не нравился целительнице. Возможно даже больше, чем синие мерцание.
- Вообще обстановка не располагала к беседе. Но та женщина была убедительна.
- Это должна быть какая-то совсем невероятная история, раз один человек убеждал её выслушать, а второй...
Об умственных способностях второго Лиин решила тактично умолчать.
- Нет, - тонко и загадочно улыбнулся испэйонец. - Эта история была очень вероятна. Сложно поверить, но в стародавние времена не существовало запрета на отражения. Кроме крошечных чёлкогляделок, как сейчас, можно было смотреться в огромные, невообразимых размеров зеркала. А зеркала в человеческий рост вовсе не являлись редкостью, и были, скорее предметом хвастовства, чем пользы. Отражали, в буквальном смысле, достаток владельца. Из чего их только не делали. Медь, бронза, серебро, обсидиан, стекло, хрусталь... Последние стоили просто баснословных денег. Ты даже представить себе не сможешь.
Вместе с тем изощрялись в своём искусстве и волшебники. Какому только зачаровыванию они не подвергали работы мастеров-зеркальщиков! При помощи таких игрушек не составляло проблем забрать или приобрести молодость, свести человека с ума или вернуть рассудок, заглянуть в прошлое или предсказать будущее. Заклятые особым образом обсидиановые, "чёрные", зеркала стали орудием убийства небывалой эффективности. Хрустальные зерцала использовали в ритуалах. Как щит от проклятий и нечисти. Считалось, они имели силу убить даже демона.
Он на секунду прервался, машинально, словно по старой привычке, коснулся бедра. Красивое и странное лицо чужестранца дёрнулось от боли.
"Он хромает на эту ногу" - сообразила целительница.
- Но ни у кого ещё не было зеркала изо льда, - продолжил южанин прежним голосом. Из-за напевного акцента создавалось впечатлением, что он не разговаривает, а произносит заклинание.
- "Эти обычные зеркала приелись. Они есть у каждого." - Решила однажды райанская королевна. И обратилась она к придворному чародею. Сделай, мол, такое зеркало, чтобы на все пять царств никто похвастаться похожим не мог. Сделай зеркало изо льда.
- Невозможно, моя госпожа, - ответил мудрый волшебник. - Это опасно, моя госпожа. Никто не создавал прежде ледяного зерцала и его свойства нам не известны.
Недовольная отказом королевна разозлилась. Топнула ногой, и приказала мага наказать, и не просто наказать, а заточить в глухую башню, чтоб не видел он ни солнца, ни луны. А затем пообещали казнить, если ко времени истечения печати он не изыщет способа сделать злосчастное зеркало. Времени дали три года. Деваться было некуда, и волшебник принялся за работу. Он ломал голову, тяжело трудился, почти не спал. Через тринадцать месяцев всё было готово. Но никудышное получилось зеркало, бестолковое. Не отражало оно ровным счётом ничего.
Чародея отпустили на все четыре стороны, ведь он исполнил волю королевны и наказать его было не за что. А зеркало то подарили, как знак королевской милости, кому-то из мелкопоместных дворян. Долгое время оно пылилось, неприкаянным, пока младшая дочурка того дворянина не обнаружила чудесную вещицу. По началу девица просто сбегала тайком, украдкой глядеться в ледяное зеркало. Потом потребовала перенести к себе в комнату и, вскоре, вовсе перестала из той комнаты выходить. Променяла свет белого дня на таинственное мерцание холодной темноты.
Родителей это стало беспокоить. Но поразмышляли немного и рассудили оставить, как есть. От еды дочь не отказывалась, за собой следила, о свадьбе речи не шло, пока старшие замуж не повыскакивают. А что девица рукоделие забросила и книг не читает - так надоело, наверное. Более того, шло время, а младшая дочурка только хорошела. Глаза блестят, щёки румяные, улыбается всем. Подумал отец, что дело не чисто. Может кавалер какой сыскался, ухажёр? Спросил - та лишь глазки в пол. Решил проверить, стражу выставил. Крамольная мысль появилась: вдруг драгоценная младшая дочь тайком на свидания шастает? Но нет. Девушка в своей комнате сиднем сидела и большего счастья для себя не знала.
Старшие дочери замуж уже повыходили, пришла очередь к младшей сватов засылать. Да только зря время тратили - всех она назад разворачивала. Отцу объясняла, мол, по сердцу не пришлись. И всё бы ничего, но пошли слухи разнообразные и доползли до ушей графского сына. Решил юноша на всю округу прославиться, во что бы то ни стало заполучив ту неприступную деву. Али он не богат? Али не красавец? Али не графский сын? Захочешь - не придерёшься. Снарядился в путь, дары знатные привёз, чудинки заморские... И поди ж ты, от ворот поворот получил. Рассвирепел, конечно. Говорит:
- Не хочешь по добру со мной идти, как невеста, силой поведу, как рабыню. - Испэйонец прервался, поглядел со смешинкой на целительницу.
- Аналогичная ситуация, не находишь? Молодость и глупость - почти всегда синонимы..
Девушка поддела в ответ:
- Ты не выглядишь столь старым, чтобы произносить такие слова.
- Приятно слышать! - Он рассмеялся и продолжал свою странную сказку. Лиин не могла отделаться от ощущения, что нечто подобное, похожую историю ей доводилось когда-то слышать, когда-то неправдоподобно давно... Но вспомнить не выходило.
- В общем, так или иначе, поняв, наконец, чем дело пахнет, отец к дочери подступился. И угрожал, и просил, и умолял. Не губи, мол. Ни в чём родительского отказа не знала, так и сама хоть раз не откажи в просьбе, согласись выйти за графёнка. Девица в слёзы. Руки заламывать стала. Сказала:
- Прости отец, но не могу, на сердце у меня другой и никуда я от него не денусь. Сам не знаешь, какую беду накличешь. Взмолился отец:
- Тогда хотя бы имя назови?
Девушка отвечала, что этого сделать она тем более не может. Как произнесёт имя - исчезнет, и никто не сможет её ни увидеть, ни отыскать.
Понял глава семейства, что любимая младшая дочурка у него рехнулась совсем. Тут у кого хочешь руки опустятся. Если не уговорят свадьбу играть - быть войне, а если уговорят - графский сын потом ещё больше взъерепениться, что полоумную подсунули. Да и какая война! Избиение. Бросили клич по соседям, до кто ж отзовётся? Всем от строптивой девчонки перепало.
А у нашего юноши, отверженного и оскорблённого, но могуществом не обделённого, слово с делом не расходилось. Вскоре уже армия замок намертво осадила со всех сторон - ни подступишься, ни высунешься. Орудия стенобитные прикатили. И давай ломать всё, чтобы даже камня на камне после себя не оставить.
Девица не выдержала, выскочила на двор и трижды выкрикнула запретное имя. Сразу же налетел холодный ветер откуда ни возьмись, приволок за собой самую свирепую северную вьюгу. Вмиг всё снегом и льдом заволокло да сковало, небо скрыло зимним крылом. А в центре волшебной вьюги стояла девушка и семихвостый демон.
Когда буран улёгся, люди увидели, что замок теперь утвердился в местности незнакомой, высоко в горах. И армии под стенами не было. И виновницы, из-за которой весь сыр-бор, тоже не было, хоть обыщись.
Лиин задумчиво сдвинула брови.
- И ты, что же, то зеркало сыскать собрался?
- Зачем же? Не думаю, что Семихвостый обрадуется моей роже и поспешит объятия, так сказать, братские распахнуть, - иссир криво ухмыльнулся, видимо представив картину, и добавил под нос тихо:
- Очень даже наоборот... Нет, мне требовался был его сын.
* * *
Грэн обвёл помещение пристальным, придирчивым взглядом: от стены до стены, от пола до потолка. И уже через минуту, при необходимости, мог с закрытыми глазами перечислить всё её наполнение, вплоть до самого крошечного заклятья. А заклятий было навешано много, уж это точно! Тут и грешники расстарались, и предшествующие им умельцы из бывших хозяев Казематной, и мастера-наймиты. Чары были, буквально втиснуты в каждую подходящую щель, в каждую безделицу. Фэй (да и любой смыслящий маг) не стал бы прибегать в этом кабинете к волшебству. Просто из страха вызвать резонанс заклятий.
- И улыбка-то у тебя лисья, и глазищи лисьи и сердце, говорят... да?
- Знать не знаю. Всё как-то не досуг поглядеть. - Спокойно отпарировал своеобразное приветствие Грэн. Боевой или, по другому, оружейный маг, Ириэ по прозвищу Ровландский тролль, был в некоторой степени известен Фэю. Оба они отслужили в Драконьем полку, но в разных его крыльях. Поэтому знакомы не были.
Прозвищем Ириэ был обязан своим выдающимся способностям в боевой магии. Нет, просто как волшебник он не стоил и медяшки - ни мертвеца поднять, ни подлунную тварь обуздать, ни дождик вызывать... В общем, ничего из того что делало чародея чародеем в глазах обывателей, оружейники совершать не способны при всём старании. Боевая магия совершенно иного рода, да и применение у неё однобокое: раскрошить врага на сотню безвредных кусочков любым подручным оружием. Эффективно, хотя не очень-то зрелищно. Состоятельность оружейного мага как такового определяла его пропускная способность. Чем больше энергии он сможет за единицу времени втянуть в себя, а затем выплеснуть, вложив в удар, тем лучше.
Кроме честно подтверждённого во множестве военных компаний прозвища, никакого отношения к горным великанам Ириэ, конечно, не имел. Скорее, его предки когда-то породнились с латифами - самой высокорослой, но человечьей расой. Фэй против Тролля был, как алфар против человека - столь же невнушителен. А за подтверждением, кстати, далеко ходить не надо. Алфар-полукровка торчал здесь же, как бы ненавязчиво загораживая от Грэна Жницу плечом. Золотоглазый, было видно, настроен враждебно: уши торчком, рука прилипла к огнестрелу. Не напрасно. Во всём мире можно найти лишь одного человека, которого Фэй убил бы без жалости и угрызений совести и, кроме того, с удовольствием. Видят демоны, она это тысячу раз заслужила! Маэс. Пожалуй, единственная Жница во всей Мизерии. Когда северянин смотрел на неё, перед глазами всё плыло от ярости, размывая черты, отодвигая окружающее на задний план. Резонируя на его эмоциях, нити сути дрожали, судорожно вибрировали, готовясь по первому желанию мага сорваться заклинанием. Грубым, самородным, но ничуть не менее разрушительным.
- Будь любезен, Ириэ. Наш добрый друг не с пустыми руками, - пропела Маэс обольстительнейшим голосом голодной ламии.
Грэн ответил улыбкой совершенно неискренней, и в мягких чертах, в хищном пришуре пронзительно-светлых глаз действительно проявилось нечто лисье. Волшебник выложил на лакированный стол некий обёрнутый тканью предмет, распеленал, подтолкнул в сторону собеседников.
- Знакомо?
Алфар глубоко втянул ноздрями воздух, о чём мгновение спустя пожалел. Кисть недодемона скверно пахла, и только плотная материя препятствовала распространению невозможного смрада. Теперь преграда отсутствовала и гнусные миазмы поползли на волю, обещая в скором времени заполнить всё помещение. Вонь являлась следствием вымачивания в составе приостанавливающем разложение. Разумеется, Грэн мог бы воспользоваться менее зловонной смесью. Мог, но не стал.
Получилось даже как-то слишком зверски - несравненное амбре тысячи протухших кальмаров ударило по острому чутью алфара. Золотоглазый находился без пяти минут в обмороке, краше из гроба вылазят.
- Терзай тебя демоны, Анхель! - Горячо выразил всеобщую мысль Ириэ. Он дышал ртом. - Тебя и твою... находку. Что это? Зверь беги-зажав-нос?
- Точнее его деталь, - нейтрально ответил чародей.
- Чёрт! Видит Татхэ, я не самый брезгливый человек в королевстве, но даже я не желаю к этому прикасаться. Маэс? Ты у нас главная по жмурикам.
- Для идентификации останков понадобится экспертиза. Но и без экспертизы я скажу, что... Анхель, ты неплохо поохотился?
- О да, просто здорово! А самое главное удобно, знаете ли: в двух шагах от дома, в городской черте. Мне жаль, - мне искренне жаль! - что поблизости не нашлось никого, кто мог бы понаблюдать за поединком. Фееричное, должно быть, было зрелище. Прелюбопытнейшее. И, возможно, мой единственный шанс в кои то веки прославиться благовидным поступком.
- Не глумись, Рыжий. Ты дёргаешь кота за усы, - как бы между делом предупредила женщина, разглядывая трофейную конечность. Покрутила её так, сяк, осторожно прикасаясь серповидными когтями указательных пальцев. Грэн ответил кристально честным взглядом деревенского дурачка. Настолько убедительно вышло, что некий белобрысый демон со странным именем Махо сейчас удавился бы от завести.
- Что это, Анхель? Чьё это? И чего ты хочешь? Я ведь не поверю, будто ты притащился сюда лично просто из проявления уважения. Ты любезен, но это любезность лисицы. Для тебя же лучше, если станешь говорить прямо.
Чародей безразлично пожал плечами. Его будто совсем не волновала угроза, тщательно завуалированная, но очевидная.
- Всё дело в том, что здесь находится пленник... пленница, которую я желаю видеть, - наглым Грэн никогда не был и, кроме того, из всех людей поддавшихся порокам, наглецов презирал более прочих. К несчастью в некоторых ситуациях приходилось перешагивать через собственные негласные правила.
- Торгуешься?
- Предлагаю равноценный обмен.
- Не выйдет, Анхель, - вмешался в разговор Ириэ. Он опустил руки, до того сложенные на груди. Грэн, понятно, напрягся. Оружейному магу могло хватить одного удара кулачищем, чтобы отправить Фэя к предкам. Но Василиск склонился над столом, навалившись на него ладонями, уткнул взгляд в демонскую конечность. - Я знаю, о ком речь. Ничего не выйдет. Ты сейчас малейшего представления не имеешь, в чью пасть засовываешь голову. Отступись. Шаг назад - и твоя голова возможно уцелеет.
- Возможно?
Василиск поднял на чародея глаза. Казалось он был немного удивлён. Взгляды их скрестились чуть ли не со звоном.
- Мне никогда не нравилось, как ты расставляешь акценты, - пробурчал грешник. - Ладно. Всё. - Он хлопнул по столу. - Аудиенция закончена. Пойдём... Пройдёмся.
Жестом Ириэ указал на дверь. Чародей секунду колебался, встряхнул головой и пошёл. Тролль действительно присоединился на выходе, однако на протяжении почти всего пути оба молчали. Фэя посетило знакомое до этого, и потому узнаваемое, но неприятное чувство, словно он шёл под конвоем. Забавно, что теперь та история... Та история может повториться. Всё повторяется.
- Ну и цирк ты устроил!.. Всё повторяется, - произнёс Тролль, скорее всего не подозревая о мыслях спутника. - И ты тоже делаешь одинаковые ошибки. В прошлый раз только милость короля отклонила палаческую секиру от твоей башки. Требовалось заколотить дыру в потребностях страны в магах. А хоть бы и преступником! Помилование на служение. Тоже, знаешь ли, равноценный обмен. В этот раз... в следующий раз, - со значением поправился Ириэ. - Ну сам понимаешь.
Грэн сбился с шага.
- Господин Ириэ, - он остановился, и грешнику пришлось остановиться тоже. Фэй со всей возможной проницательностью заглянул Троллю в лицо. Получалось немного комично благодаря замечательной разнице в росте. - Вы подозреваете меня в преступлении или подготовке преступления настолько ужасного, что даже отказываете в возможности увидеть Лиин. Тем не менее меня не стали задерживать и позволили убраться по добру восвояси. Логическая нестыковка очевидна, не находите?
Тролль разочарованно вздохнул.
- Что ж, Анхель, - пользуясь передышкой "грешник" быстренько запалил курительную трубку. - Твои ошибки - твоё дело.
- Точно.
Сиреневатый искристый дым, потянувший от чашки трубки, заставил Фэя невольно передёрнуться. Северянин ускорил шаг, стремясь избежать продуктов горения "гелиатроповой смеси", нынче модной среди самых обеспеченных трубкокуров королевства. Чад же, напротив, развеиваться не спешил. С ног до головы окутывал пыльной дымкой, не имеющей запаха и оседал мерцающей взвесью на... нитях сути. Грэн имел обыкновение сдерживать открытое проявление эмоций, но сейчас его брови сами собой поползли наверх. Чародей взмахнул рукой, проверяя. Всколыхнулась и натянулась сложная сеть пылающих цветом нитей. Они действительно были видимы, благодаря налипшей на них присыпке. Тоесть, видимы всем, а не только волшебнику.
- Ну ты на себя навертел, - присвистнул Тролль. - Ещё ходишь как-то.
- Знал, куда отправляюсь.
- Не доверяешь?
- Разумеется нет.
Ириэ провёл чародея до коридора, ведущего к причалам. Они успели разойтись шага на три, когда Тролль окликнул волшебника. Его мучил наиглупейший вопрос.
- Эй, Рыжий. Что с твоими волосами?
Грэн обернулся, на его лице отразилось лёгкое недоумение. Чародей провёл ладонью по шевелюре.
- Они белые.
- Аа. Ты спутал, - произнёс он, и узкая физиономия вдруг приобрела выражение исключительной святости. - Моё имя Махо. Я - Вечноспящий.