Аннотация: В котором появляются на свет некоторые герои. Редакция от 8 июня 2008 г. С оценками, вопросами и комментариями, если возникнет желание, прошу в единый файл.
Пролог
- Сколько можно ждать?! - Константин вот уже который час нервно мерил шагами кабинет. - Я не могу больше! Нужно пойти к ней, узнать как дела. Данил, вот скажи мне, почему муж не может быть рядом в столь важный момент, как рождение ребенка? - нервно вопросил он, взъерошивая обычно аккуратные волосы - верный признак сильнейшего волнения.
Широкоплечий кареглазый шатен лет двадцати пяти-тридцати, уютно расположившийся в тяжелом кожаном кресле, слегка пожал плечами - сказать действительно было нечего. К тому же он слишком хорошо знал своего венценосного друга и кузена, вмешиваться сейчас не стоило, достаточно молчаливого присутствия.
Константин меж тем продолжал, особо не нуждаясь в собеседнике:
- Идиотские традиции! Неужели я столь многого прошу?! Я мог хотя бы поддержать ее! Говорят, это ужасно больно... - высокий худощавый блондин, в очередной проходя мимо массивного стола, резким движением подхватил полупустой хрустальный бокал. Тяжелое рубиновое вино мазнуло по стенкам, оставляя полупрозрачные потеки. Король сделал большой глоток, совершенно не чувствуя вкуса, почти бросил бокал на стол, ни мало не заботясь, что тот может разбиться, а вино испортить так и не разобранные до сих пор бумаги. - Все! Я больше не выдержу!
Раздался осторожный стук в дверь.
- Войдите! - бросил хозяин кабинета.
На пороге показалась фрейлина, склонилась в почтительном поклоне.
Усилием взяв себя в руки, король нацепил на лицо маску равнодушия и медленно развернулся на каблуках, в упор глядя на женщину. Даниил еле заметно улыбнулся, глядя на кузена, способность того держать себя на людях с детства восхищала его.
- Уф-ф-ф, - еле слышно выдохнул Константин, лицо его при этом практически не изменилось. - Как Маргарита?
- Ее Величество в полном порядке. Роды прошли благополучно, она просто немного ослабела.
- Я могу их увидеть?
- Да, Ваше Величество, - вновь присела фрейлина.
- Хорошо, можете идти, - король едва уловимым кивком отпустил вестницу и, с трудом сдерживаясь, чтобы как мальчишка не сорваться на бег, быстрым шагом направился в опочивальню жены.
Осунувшаяся королева полулежала среди огромных мягких подушек, вдыхая слабоуловимый травяной аромат свежего белья, и бережно удерживала надрывающийся сверток, ласково приговаривая:
- Все хорошо, мой маленький, не надо плакать. Какой же ты у меня красивый, весь в папу. А папа сейчас придет, посмотрит на наше солнышко... Дарина, ты уже послала кого-нибудь за моим мужем? - обратилась она к сидящей в кресле молодой женщине. - Я хочу, чтобы муж как можно скорее взглянул на сына.
- Конечно, - улыбнулась та. - Насколько мы обе знаем Его Величество, последние несколько часов он метался по кабинету, словно зверь в клетке.
- О, да! Он у меня такой, - с гордостью произнесла Маргарита. - Дари, я до сих пор не верю своему счастью, - на губах мелькнула усталая улыбка. - Выйти замуж по договору, за человека, которого впервые увидела лишь на обручении, и всем сердцем полюбить его. - Маргарита передохнула, собираясь с силами. - А ведь политические браки столь далеки от наивных девичьих мечтаний. И пусть мы поженились потому, что это было выгодно обоим королевствам, чтобы скрепить мирный договор, это совсем неважно, - одной рукой удерживая уже затихающего мальчика, молодая мать убрала со лба влажную темную прядку. Ясные серые глаза, еще недавно темные от боли и напряжения, с нежностью глядели на новорожденного. - Я подарила жизнь его сыну, и теперь наши чувства станут еще крепче. Этот малыш - плод любви, а не долга. Да, мой маленький?
Распахнулись двери, и в опочивальню буквально влетел король. Дарина изящно поднялась с кресла и выскользнула из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Она как никто другой чувствовала, когда ее присутствие неуместно.
- Как ты? - озабоченно поинтересовался молодой отец.
- Хорошо, - слабо улыбнулась женщина, глядя на взволнованное лицо мужа.
- Ты такая бледная, как приведение.
- Дорогой, это нормально, - рассмеялась Рита. - После родов всегда так.
- Извини, - Константин осторожно присел на край ложа, словно его супруга была стеклянной и могла рассыпаться от малейшего прикосновения.
- За что?! - изумилась та, широко распахивая глаза. Длинные густые ресницы отбрасывали глубокие тени, еще более резкие в комнате, освещенной лишь парой магических светильников у изголовья. - За то, что родила тебе сына?! Глупый! Ведь это такое счастье, быть матерью. Посмотри на него, - королева протянула мужу уже успокоившийся сверток. - Он просто прелесть, правда? Наш маленький принц-наследник, надежда и опора Родии, - женщина излучала гордость за своего ребенка.
- Да... но он такой... маленький и сморщенный...
- Милый, - вновь улыбнулась молодая мать. - Он же только-только родился. Погоди немного, дети так быстро растут.
- Я и не переживаю, - тихо, чтобы не разбудить спящего сына, запротестовал король. - Непривычно просто.
- Ничего, быстро привыкнешь, - успокоила его жена. - Как мы его назовем? Ты уже выбрал имя?
- Нет, я хотел, чтобы мы это решили вместе, ведь это наш сын. Хотя, наверное, стоило подумать заранее.
Где-то час спустя родители маленького принца, перебрав с полсотни вариантов, остановились на имени Венцеслав.
Ни новорожденный, сладко сопевший на руках матери, ни его родители, уверенные, что сына ждет блестящее будущее, не знали, что ему суждено. Хотя, ничего бы это не изменило, судьба - слишком властная дама и зависит от выбора бесчисленного множества людей, зачастую между собой никак не связанных. Впрочем, королевская чета о судьбе и предопределенности не думала - она просто радовалась. И вместе с ней радовался - кто-то больше, кто-то меньше - весь народ.
Ведь в королевстве Родия наконец-то появился наследник престола.
Три года спустя
Комнату прорезал захлебывающийся, разрывающий душу крик, на исходе сменившийся болезненной хрипотой.
- Потерпите еще немного, - хлопотала целительница, голос которой сам настраивался на профессиональные интонации, никаких лишних эмоций. - Все будет хорошо, - она сама уже в это не верила, но пугать роженицу последнее дело.
Схватки временно прекратились, королева тяжело откинулась на подушки, переводя дыхание. Что-то шло не так, не как в прошлый раз, а ведь она думала, что хуже быть просто не может. Маргарита все существом чувствовала, как ложь и недомолвки витают вокруг, а голоса утешения буквально сочатся фальшью. И от этого становилось еще страшнее.
- Что они скрывают?!Ребенок! Мой ребенок! Что с ним?! - билось в голове, когда накатывающая волнами боль выдергивала, вытягивала из забытья, не давая окончательно утонуть в притягательном тумане обморока.
Целительница отошла в сторону к Дарине, единственной из посторонних, кому дозволили остаться рядом с королевой, оставив притихшую роженицу на помощницу.
- Что-то не так? - поинтересовалась молодая женщина, сама едва ли с полгода назад ставшая матерью.
- Да, - тихо отозвалась целительница. - Ребенок идет неправильно. Это очень опасно.
- То есть они могут умереть? - смертельно побледнела Дарина.
- К сожалению, да, - ответила целительница. - Но есть шанс... Еще можно еще спасти кого-то одного...
Лицо Дарины утратило краски, теперь та больше напоминала призрака. Взгляд метнулся к Маргарите, женщина судорожно вздохнула, окончательно осознавая только что услышанное, с силой сжала кулаки, загоняя панику как можно глубже. Слезами и истерикой никому не поможешь.
Меж тем целительница тихо продолжила.
- Мы можем удалить плод, но... И нам, вероятно, придется это сделать. Зато тогда мать наверняка выживет, иначе никаких шансов.
Смерть. Слово прозвучало как приговор.
Дарина спрятала лицо в ладонях, плечи едва заметно вздрагивали, казалось, она неслышно плачет, но когда фрейлина подняла глаза на повитуху, те были сухи, лишь блестели больше обычного.
- Королева должна знать, - твердо сказала она. - Это ее право.
Целительница собралась было возразить, но, напоровшись на решимость во взгляде женщины, согласно кивнула, добавив:
- В любом случае, вряд ли она сможет родить еще одного ребенка.
- Рита, Рита! Ответь! - мягко, но настойчиво слова пробивались сквозь забытье, словно пелена, окутавшее королеву. Она все отчетливее чувствовала, что что-то пошло не так, и отчаянно молилась, чтобы ее девочка выжила. Рита была почему-то уверена, что на этот раз будет именно дочка.
- Дари? - чуть слышно выдохнула она.
- Послушай,.. - тихий шепот стал более настойчивым. - Это очень важно. Ребенок, он идет неправильно...
- Дочку... - еле слышно прошептала роженица.
- Что? - не расслышала Дарина. - Прости, я не поняла.
Королева собрала остатки сил:
- Спасите... дочь... - слова давались с трудом, их приходилось по слогам выдавливать из себя, воздуха не хваталось, а сил вздохнуть поглубже не было. Должна объяснить им, сказать. Жизнь малышки ценнее.Дочка должна жить. Жить!- Спа...сите ее... Костя... Костя... Позови...- дыхания отчаянно не хватало, мысли путались, Рита обессилено опустилась на подушки.
- Хорошо, держись... я сейчас, - королева скорее догадалась, чем почувствовала, что подруга крепко сжала ее ладонь и выбежала прочь из комнаты.
Теплая, густая пелена снова заволокла сознание. Зрение затуманилось. Вокруг медленно перемещались пугающие, колеблющиеся тени, о чем-то еле слышно бормотали, что-то с ней делали. Тьма и покой - единственное, что ей сейчас нужно. И лишь маленький, едва теплящийся огонек где-то в глубине ее существа не давал соскользнуть за грань, что отделяет жизнь от смерти. Еще слишком рано. Рано. Иначе они уйдут вместе, а этого нельзя допустить. Только не дочка, не ее маленькая драгоценная девочка. Она должна жить! И Маргарита из последних сил держалась, выдирая у смерти мизерные по меркам вечности, но такие драгоценные сейчас мгновения, забирая у измученного болью и слабостью тела остатки жизненных сил, инстинктивно, как младенцы ищут материнскую грудь, расходуя на его поддержание почти не использовавшийся в предыдущие годы магический резерв.
Казалось, Константин появился годы спустя.
- Как ты? - нежно спросил он, осторожно присев на край ложа.
Близости супруга оказалось достаточно, чтобы Маргарита сумела выбраться из забытья. Схватки временно прекратились, и обе целительницы отошли в сторону, оставляя королевскую чету в относительной уединенности.
- Не очень, - слабо улыбнулась молодая женщина. - Ты уже знаешь?
- Да, - кивнул Константин. - Все будет хорошо. Ты сильная, справишься, - король поднес легкую, почти невесомую руку жены к губам.
Он так отчаянно хотел в это верить, что почти убедил себя, что все обойдется.
- Не уверена... Костя... обещай...
- Обещаю, - тут же отозвался тот.
- Но... ты не знаешь... хочу... тебя попросить, - едва уловимая улыбка вновь скользнула по бледным губам женщины.
- Я выполню любое твое желание, - пояснил Константин, бережно убирая закрывшую глаза прядку волос. - Если это в моих силах, конечно.
- Это... сможешь... Если умру... Не перебивай, - попросила Рита, уловив, как муж протестующее вскинул голову. - Обещай... не будешь винить... Она не... виновата...
- Она? - удивился король.
- Я знаю... дочка...
- Обещаю, - поклялся Константин, крепко сжимая в ладонях руку жены, словно она вот-вот куда-то исчезнет, растворится.
- Хорошо, - расслаблено выдохнула Рита и, чуть отдышавшись, предложила. - Выбери имя... на всякий случай... знать...
У королевы вновь начались схватки. На этот раз Константин остался в комнате, сейчас прогнать его не удалось бы и под страхом смерти. Никто, впрочем, особо не возражал, все были слишком заняты. Слыша, как кричит жена, король, наконец, понял, почему мужчин не пускают к роженицам - слишком тяжкое испытание для и без того напряженных нервов. Боль любимой воспринималась как своя собственная, сводя с ума. И женщины после такого еще способны радоваться детям?!
Целительницы крутились вокруг ложа, бледная Дарина помогала им по мере сил.
Во время очередного затишья Константина вновь пустили к жене:
- Ты... решил?.. - слова давались Рите с еще большим трудом. Чувствовалось, что женщина держится из последних сил. Еще немного и она уйдет туда, откуда еще никто не возвращался.
- Назови сама.
- Хорошо... Думала... если девочка... Еван... гелина. - выдохнула королева.
- Лина?
- Нет... Ева.
Схватки возобновились с новой силой.
В следующий раз, когда Константин подошел к Маргарите, на руках у той чуть попискивал сверток. Девочку только-только успели обмыть, и сразу же передали матери.
Казалось, к ней вернулись утраченные было силы, щеке порозовели, заблестели глаза. Надежда встрепенулась, ожила, расцветая ярким, прекрасным цветком.
- Красавица, - согласился король. - Вот видишь, все обошлось. Ты обязательно поправишься.
Маргарита как-то странно посмотрела на супруга, пристально, словно старалась уложить в памяти каждую черточку, каждую маленькую морщинку на нахмуренном лбе, словно прощалась. Навсегда.
И вот румянец уже лихорадочный, и глаза блестят слишком ярко, и дыхание прерывистое, со всхлипами. Словно она никак не могла надышаться.
- Не... надо... родной... счастлива... любимый... Позаботься... о них... - шепотом выдохнула королева, лицо побелело, она судорожно втянула воздух сквозь сжатые губы и откинулась на подушки.
- Рита-а-а! - отчаянно закричал Константин, подхватывая из разжавшихся рук жены заплакавшую дочь, - Нет! Не уходи! Рита, Рита-а-а! Не смей!
- Ваше Величество, - мягко проговорила целительница. - Мне очень жаль.
Дарина, стоявшая чуть в стороне, мягко осела на пол.
Константин почувствовал как холодная, тягучая чернота на пару со звенящей, подобной туго натянутой струне пустотой заполняет его разум. Мне очень жаль - эти слова казались такими нелепыми и совершенно не отражали ужаса произошедшего. Просто жаль...
Рита мертва... и он больше никогда не услышит звонкий смех, не увидит спрятанную в глубине темно-серых глаз улыбку, предназначавшуюся только ему: на людях она всегда держала себя с достоинством истинной королевы, ее настоящую видели единицы, та улыбка была только его, ничьей больше. А теперь он больше никогда не прижмет ее к сердцу крепко-крепко, как ей всегда нравилось, не зароется лицом в густые темно-каштановые волосы, не почувствует их едва уловимый запах, запах трав и полевых цветов, такой не похожий на приевшиеся изысканные духи. Ее запах, родной, щемящий, заставлявший сердце биться быстрее, а кровь кипеть в жилах. Она любила эти объятия, минуты и часы уединения и часто говорила, как приятно чувствовать биение его сердца рядом со своим... Все эти прекрасные мгновения никогда больше не повторятся, потому что ее больше нет. Нет. Какое короткое слово, как больно от него. Почему? Почему она ушла? Такая юная, ведь у нее впереди была целая жизнь. Она стояла в самом начале пути. Вот только путь этот оказался на удивление коротким. Почему?! За что?!
Константин все глубже и глубже погружался в пучину отчаяния, не сопротивляясь, не стремясь выбраться на поверхность, пока не услышал далекий, надрывный детский плач. Сквозь покрывало боли прорезался образ - маленькая темноволосая девочка - ее последний дар. Константин вспомнил, что совсем недавно обещал Рите позаботиться о Еве и о Славе. Конечно, теперь ему остается лишь сберечь оба ее сокровища. А потом они обязательно встретятся. По ту сторону. Она будет ждать его там. А сейчас он нужен детям. Сыну и дочери. Ее детям, их детям.
- Вам придется смириться, - голос целительницы ворвался в сознание скорбящего мужчины, приводя его в чувство, давая возможность вспомнить, что в комнате он не один, взять себя в руки и на время успокоиться. - И, пожалуйста, помогите нам с госпожой Дариной.
Константин согласно кивнул, передал тихо плачущего ребенка целительнице, и, взяв бессознательную фрейлину на руки, осторожно перенес в соседние покои. Их буквально на днях подготовили для новорожденного, чтобы он был поближе к матери.
- Оставьте меня одного, - приказал он. - Передайте князю Даниилу, пусть начинает подготовку к похоронам. И позаботьтесь о Еве.
- Будет исполнено, Ваше Величество, - поклонилась целительница и вместе с помощницей покинула комнату, забрав с собой девочку. Хорошо, что няню и кормилицу подобрали заранее, будет, кому присмотреть за малышкой.
Константин остался наедине с женой...
-- Я позабочусь о ней, клянусь! Рита! Рита! -- король как подкошенный рухнул на пол у кровати, в последний раз обнял жену, прижал ее к себе, зарылся лицом в шелковистые волосы, разметавшиеся по подушкам, прощаясь навеки, и тихонько, по-звериному, завыл, не в силах больше сдерживаться. Плечи, обтянутые тяжелым темно-зеленым шелком, вздрагивали от рыданий. Ему были так нужные эти минуты прощания, ведь выйдя из комнаты, он вновь должен будет стать монархом, надеть маску внешнего равнодушия. Даже если она никого не обманет. Но сейчас можно еще немного побыть самим собой, ведь это так страшно - терять половинку души.
- Рита, Риточка!
Через полтора часа Константин вышел из покоев жены. Лицо мужчины было бледным, а глаза лихорадочно блестели, не скрывая поселившейся в них тоски. Смерть родителей он пережил значительно легче.
-- Даниил, -- обратился он к князю, ожидавшему поблизости, -- ты приказал начать организацию похорон?
-- Да, не волнуйся, все будет исполнено как должно, -- глаза ближайшего и единственного друга выражали безмолвное соболезнование, за что Константин был ему благодарен. Слов, искренних и не очень, он еще наслушаться успеет.
Король перевел взгляд на уставшую целительницу и вытирающую заплаканные глаза Дарину.
-- С Евой все в порядке?
-- Принцесса спит, Ваше Величество, -- недосказанный вопрос повис в воздухе.
-- Хорошо, -- кивнул Константин и отправился в комнаты сына. Именно он должен рассказать Венцеславу. Мальчик уже достаточно взрослый, чтобы понять, и слишком сильно привязан к матери. Ему будет тяжело.
Им всем сейчас тяжело.
Вся страна оплакивала королеву. В знак траура были приспущены государственные флаги, закрыты увеселительные заведения, отменены представления в цирках и театрах, приостановлены занятия в школах и университетах. Простые люди любили Маргариту и теперь скорбели вместе с королевской семьей.
За время похорон Константин, казалось, постарел лет на десять. Маленький Венцеслав стоял рядом с отцом во время траурной церемонии, смотрел на окружающих темными от горя синими глазами и с трудом сдерживал слезы. Принцы не плачут.
Следующие несколько дней король не показывался придворным, запершись в своих покоях. По его приказу кроватку Евы перенесли к нему, время от времени пуская к принцессе лишь кормилицу и няньку. В остальное время Константин сам присматривал за дочерью, по нескольку раз в день навещая сына, размещенного в соседних, смежных апартаментах, и ни с кем не разговаривал.
Выйдя из затвора(затворничества?), Константин с удвоенным пылом взялся за государственные дела, буквально завалив себя работой. Никогда еще король не отличался такой тщательностью и дотошностью, словно прячась от реальности за бесчисленными отчетами, прогнозами и проектами указов.
Позже он постепенно оправился, но остатки юношеской веселости, что так привлекала к нему людей, словно вымылись потоком горя. Погас озорной огонек в глазах, в светлых волосах появились нитки седины, ранние морщины избороздили лицо.
Года через полтора несколько "добросердечных" придворных осторожно намекнули, что монарху следует жениться повторно, Константин предложения не поддержал, встретив его таким холодом, что "доброжелатели" тут же захотели оказаться как можно дальше от королевского двора, тихо радуясь, что их владыка не отличается любовью к публичным казням. Больше о повторном браке с королем никто не заговаривал.
Единственной отрадой, что помогла Константину пережить первые, самые тяжелые месяцы, были дети: Венцеслав и малютка Ева, столь похожая на мать. Девочка росла веселой, жизнерадостной, пусть и чрезмерно балованной, обожала отца и брата. Венцеслав тоже души не чаял в сестренке и с радостью возился с ней.
Малышке еще не минуло пяти лет, когда во дворце произошли странные события.
А началось все с королевской охоты, приуроченной к восьмому дню рождения принца-наследника.
Нет, пожалуй, началось все куда раньше, когда одному чрезмерно амбициозному, чересчур заносчивому и удивительно талантливому магу пришел в голову "гениальный" план. Тот с жаром, достойным лучшего применения, взялся за его осуществление, мимоходом опровергнув аксиому о невозможности проникновения в другие миры, и совершенно не учел, что люди - не марионетки, послушные воле кукловода.