Аннотация: Этот рассказ был выполнен из чувства противоречия. Я хотел доказать, что нельзя написать хороший рассказ, используя лишь описание. Доказал)))
Я откинулся на кресле и затянулся. Дым медленно поднимался вверх мимо зелёных бархатных портьер и вылетал в окно. Я медленно осмотрел комнату, в которой жил уже больше ста лет. На стенах висели картины. Это были старые полотна, показывающие охоту на вампиров и ужасы инквизиции. Покрашенные в салатовый цвет стены мягко переходили во фреску на потолке. Её когда-то нарисовал для меня Микеланджело. Она описывала те события, которые мы с ним пережили: ночь, улица, редкие огоньки факелов, на заднем плане - собор Парижский Богоматери, на переднем - две группы людей, одни в красно-чёрной военной форме, другие в одеждах парижской знати, рубят друг друга шпагами, а немного вдали один из второй группы целится в толпу из мушкета. Стены украшали тяжелые канделябры с изображениями змей и роз. В них торчали огарки свечей. Они были зажжены в далёком тридцать седьмом и с тех пор ни разу не менялись. Да и смысл?
Под канделябрами стояла софа. Это была великолепная мебель Викторианской эпохи, покрытая золотом, с подлокотниками в виде львов и оббитая бирюзовым шелком. Помню, как когда-то на нём отдыхала гостившая у меня Мэрилин Монро. Она была прекрасна как богиня...
Я перевёл взгляд на стол, за которым сидел. Массивный стол из палисандра с золотыми ручками шухляд. На нём стояла миниатюрная копия статуи Венеры Милосской вырезанная из дерева и покрытая позолотой. Справа от неё лежала массивная книга в черной обложке. Вот уже сотни лет я записывал в неё имена. Чернильница с пером стояли рядом. Прямо передо мной качалась на золотой подставке пепельница работы Леонардо да Винчи. Я ещё раз затянулся, отряхнул в неё пепел. Пепел закачался вместе с чашей и изображенными на ней летучими мышами. Мне припомнился сам Леонардо. Жаль, что его сожгли в семнадцатом.
Закуковала кукушка. Я поднял глаза на часы. Древний механизм, скрытый за стенками цвета тьмы, до сих пор работал идеально. Была полночь. Время охоты. Я затянулся в последний раз и затушил сигару. Затем нажал на незаметную кнопочку на подставке и пепельница очистилась. Домработница уберёт пепел утром.
Я встал, потянулся, глянул в окно. Свет луны мягко обволакивал закрывшиеся цветки сакуры, которую я посадил перед домом тридцать лет назад. Я закрыл тяжелые дубовые рамы и завернул защёлку. Аккуратно обошел дуб из красного дерева с белой шелковой подушкой и такими же простынями внутри, подошел к двери и, обернувшись, ещё раз оглядел комнату. В стоящих за древним резным креслом, оббитым чёрной кожей шкафах стояли рукописи и первоиздания книг, за которые любой библиофил заложил бы душу. Собственно, некоторые из них я так и получил.
Я вышел в коридор, снял с вешалки свой любимый красный плащ и заглянул в зеркало. Старинное посеребренное стекло, обрамленное в могучий мрамор, отразило идеально сидящий фрак, манишку и надевающийся плащ. Я не могу видеть свои бесконечно черные волосы, но я знаю, что они уложены идеально.
Взяв напоследок трость с головой дракона, я вышел на улицу. Ах, как же я люблю Париж! Он наполнен восхитительным ароматом свободы и невинности, который сводит меня с ума. Я живу на неширокой улочке в старой части города. Она вся мощена разноцветными камнями, по бокам от которых стоят здания в стиле ампир. Некоторые из них, как, например, мой, действительно из той эпохи, другие великолепно скопированы мастерами архитектуры. Луна освещает их волнистые крыши и создаётся впечатление, что я стою не в городе, а на берегу океана.
Я отправился вниз по улице, любуясь отражениями луны на камнях. Прошел перекрёсток и очутился в парке. Здесь почти не горели фонари, любой другой не смог бы ничего увидеть, но я принюхался и уверенно прошел между двумя ивами. Вдалеке горел огонёк. Я это чётко видел, как и то, что на лавочке под ним сидела девушка.
За ивами оказалась дорожка. Я уверенно зашагал по ней, на секунду остановился на мосту через пруд, полюбовался на спящих лебедей в зарослях, казалось, тоже уснувших, лилий. Когда-то я стоял на этом мостике, грелся под солнцем и кормил лебедей...
Я встряхнул головой, прогоняя наваждение, и отправился дальше, к манящему огоньку, готовя своё магическое обаяние.
--
Что здесь делает такая прекрасная девушка?
Девушка и впрямь была прекрасна. Густые светлые волосы до плеч обрамляли её лицо. Окруженные пышными ресницами глаза светились добротой, а в их глубине мерцали искорки детства, так давно погасшие у меня. Маленький носик, пухлые губки и небольшие ямочки на привыкших улыбаться щёчках.
--
Люблю ночь. Что-то в ней есть прекрасное, величественное... Присаживайтесь.
Я присел, продолжая осматривать её. Стройную фигурку облегала белая маечка, тёмно-фиолетовая юбка чуть выше колен идеально сочеталась с такими же босоножками на небольшом каблуке. Я приобнял её и поцеловал. Её язык был вкуса лучшего красного вина, что я пробовал, а кожа пахла молодостью и страстью. Я с трудом оторвался от неё и спросил:
--
Но все-таки, что вы тут делаете?
--
Тебя жду.
И в моё сердце вонзился серебряный кинжал. Я в последний раз вздохнул, смакуя вкус её языка, и рассыпался пеплом.