Николай, Он Же Хан : другие произведения.

Тезисы из книги "как стать писателем" Ю.Никитина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    У известного писателя Юрия Никитина есть книга, которая так и называется - "Как стать писателем". Сама книга представляет собой набор советов, зарисовок, приемов, которые могут помочь начинающим писателям. Никитин делится своим опытом сорокалетней писательской деятельности. На мой взгляд, книга очень полезна, но у нее есть один серьезный недостаток - она не структурирована. Материал, накопленный за сорок лет, просто собран в одном месте.
    Читая эту книгу, я выписывал казавшиеся полезными тезисы в блокнот. Затем эти тезисы переписал и разбил на несколько групп. Тут мне пришла в голову мысль, что я не один такой. И, может быть, будет полезно для других людей, если довести уже проделанную работу до ума и поделиться с другими читателями-писателями.

Тезисы из книги "Как стать писателем" Ю.Никитина.

Предисловие.

   У известного писателя Юрия Никитина есть книга, которая так и называется - "Как стать писателем". Сама книга представляет собой набор советов, зарисовок, приемов, которые могут помочь начинающим писателям. Никитин делится своим опытом сорокалетней писательской деятельности. На мой взгляд, книга очень полезна, но у нее есть один серьезный недостаток - она не структурирована. Материал, накопленный за сорок лет, просто собран в одном месте.
   Читая эту книгу, я выписывал казавшиеся полезными тезисы в блокнот. Затем эти тезисы переписал и разбил на несколько групп. Тут мне пришла в голову мысль, что я не один такой. И, может быть, будет полезно для других людей, если довести уже проделанную работу до ума и поделиться с другими читателями-писателями.
   Итак, я выделил три группы:
  -- "О Писателе замолвите слово" - советы, обращенные непосредственно к писателю.
  -- "И о Произведении не забудьте" - заметки о том, как сделать свою книгу лучше.
  -- "Путь языка" - замечания, которые касаются оформления и подачи текста.
   Все тезисы даются с небольшими пояснениями, а в самом конце все тезисы будут повторены еще раз. Так же, хочу напомнить, что этот труд не является заменой книги Никитина. Попробуйте ее прочитать (если не читали), там много полезного ;)
  
  

О Писателе замолвите слово

      -- Писатель должен быть впереди всех.
   "Писатель должен писать без оглядки на тупое стадо, чем на самом деле является большинство читающих, лишь процентов десять от общего числа усваивают ваши мудрые мысли, вообще понимают, остальным же дайте побольше выстрелов, изнасилований, погонь, колдунов, рыцарских турниров, эльфов с остроконечными ушами и "хорошо сбалансированные мечи"...
   Запомните: вы не официанты! Вы даже не артисты, которые исполняют концерт по заявкам, а на бис выходят, раскланиваются и снова поют то, что больше всего понравилось залу.
   Вы рождены быть вождями. Ну а кем станете - вопрос другой."
      -- У писателей сверхважная и ответственная работа!
   "Не знаю, надо ли говорить вот так вначале и в лоб нудные, хоть и очень правильные слова о сверхважности роли писателя. Ведь большинство все же обращается к писательству в стандартной надежде сменить свою постылую работу на более приятную, приличную, высокооплачиваемую, дающую больше возможностей. В том числе и тщеславное желание увидеть свое имя в печати.
   Однако же стоит помнить, что нет на свете такой другой профессии, которая включала в себя настолько широкий спектр возможностей. От людей, создающих миры, перекраивающих цивилизацию, как Будда, Иисус, Мухаммад, Томас Мор, до занимающихся микроскопической работой по прививанию у детей любви к природе, как делал Бианки, или Барто - к жизни.
   Но не следует считать, что гиганты делали гигантскую работу, а лилипуты - лилипутскую: "Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу. Все равно его не брошу, потому что он хороший" - это такая же гигантская работа, ибо воспитывает ребенка в глубочайшей нравственности, ведь рациональнее бросить этого самого мишку и потребовать купить другого, как уже делает современный ребенок. Но такой ребенок, который не бросает мишку только потому, что ему оторвали лапу, вырастая во взрослого, не предаст, не бросит супруга лишь на том основании, что тот стал инвалидом..."
      -- Халявы нет. Писать книги это тяжелая, кропотливая работа, которой надо учиться.
   "А вот писательство все еще манит халявой: без образования и упорного труда в один скачок взять сразу и бабки, и славу, и баб-с, и все такое. Каждый из этих емель размахивает козырным тузом, что, мол, из Литинститута ни одного сильного писателя не вышло. А все успешные писатели чуть ли не из зоны и с двумя классами образования.
   Это сродни мечтам, даже не мечтам, а грезам выиграть в лото миллион или на мусорке отыскать лампу Аладдина. Потому с этими людьми спорить бесполезно, это спор логики и фактов с верой, а вера, как вы знаете, на логику и факты кладет. Но вовсе не слова на музыку. Человек с сокрушенной верой - уже не человек, а нечто сломленное, погибающее в этом сером мире.
   Потому оставим тех людей со своими иллюзиями. Как и всяких верующих. Пусть для них существуют динозавры в лесах Амазонки, люди-телепаты, говорящие щуки и писательское ремесло, которое приходит само, без учебы."
   "Никто не скажет вам, что надо учиться писать, надо совершенствоваться, а всякий соврет, что это приходит само ­собой, то ли во сне, то ли от Бога, то ли прекрасная муза явилась после травки и напела стих или роман. Причем сами эти гуси вкалывают, как папы Карлы, но на людях прикидываются гуляками праздными.
   Только Есенин однажды проговорился честно, когда его спросили, когда же он пишет стихи. Он ответил: всегда. И не катят ссылки на великих, которые говорили про то, как враз сели и написали эпохальную вещь. Литературоведы могут рассказать про Алексея Толстого, который частенько, придя в ЦДЛ, говорил небрежненько коллегам: вот вчера снизошло на меня, повестушку накатал за ночь. До утра писал. Только-только закончил. Хотите взглянуть?.. Те смотрят, видят: вещь совершенна. И язык, и образы, и характеры, и все, что причитается большой прозе. Ну, Толстой, ну гений!..
   Да, конечно, гений, но только немногие знали, что эту повесть он накатал не за ночь, а корячился над нею два месяца. И переписывал семь раз. И подолгу правил, выгранивал язык, шлифовал образы. Но... стыдился он почему-то признаваться, что работает как каторжный! Ну хотелось ему выглядеть эдаким Моцартом, да не настоящим, тот вкалывал, как раб галерный, а именно гулякой праздным, каким изобразил его Пушкин. Увы, Пушкин лишь воплотил в этом образе мечту любого писателя: чтобы не вкалывать каторжно, а чтобы само приходило готовое, без черновиков, правок, переделок..."
      -- Все ваше время - рабочее.
   "Работа в одиночку ценна еще и тем, что вы можете работать всегда, когда у вас есть время, а не тогда, когда сумеет собраться вся команда. А с этим понятно, чем больше людей - тем труднее собраться и начать работать, помех больше.
   Отсюда и обратный вывод: все ваше время - пригодно для работы. Сколько вы из него истратите на писательский труд, а сколько на баб-с, столько и получите в том и другом."
      -- Писать надо много.
   "Да, хотелось бы, наверное, писать по книге в год. Тщательно отделывать ее всю... Или нет? Не знаю, у меня слишком много идей и тем, мне одной все равно будет мало. Но вам придется писать много еще и потому, что только в тренировках наращиваются мускулы. Если не будете писать и писать, не будет роста. Дураки изгавкаются на мне до хрипоты, а вы идите, не обращая внимания на них: пишите много. Очень много. Иначе вас обгонят менее талантливые, но более усидчивые."
   "Дело в том, что писательство, как и любое ремесло, оттачивается только в процессе работы. Я часто сравнивал это со спортом не только потому, что сам провел много часов, накачивая мускулатуру или пытаясь пробежать на долю секунды быстрее, а потому, что аналогия со спортом очевидна. Нельзя нарастить мастерство, лежа на диване. Надо работать по много часов. Работать до пота."
      -- Литература - дело интимное!
   "Понимаю, что обидю чертову кучу народа, но скажу честно, что работать вдвоем, втроем или коллективом хорошо, скажем, при рытье канав, но не в творчестве. Литература - сугубо интимное дело, глубоко личное, не могут два человека в унисон думать одно и то же и чувствовать одно и то же. Но если думают хоть чуточку по-разному, у них и краски разные. Вы можете себе представить Толстого, работающего с кем-то в соавторстве? А Пушкина?.. Шекспира?.. Достоевского?.. Булгакова?.."
   "Когда пишут двое или больше - это уже несколько иное, чем литература. Или, скажем иначе, литература зарабатывания. Чистого зарабатывания. Ничего в этом нет дурного, наоборот, это престижная и почетная профессия, и все бы хорошо, если бы вот такие умелые и деловитые ремесленники не начинали корчить из себя духовных гуру и не вещали... тьфу, опять, о духовном. Ну кто-нить скажет, что это такое?"
   7. Надо постоянно искать дополнительные стимулы и заставлять себя работать.
   "Опасность серьезнее, чем могут себе представить неписатели. Ведь вы ходите на работу потому, что обязаны появляться во столько-то времени и отсиживать от такого-то времени. Если не придете или даже опоздаете - будут неприятности. А писатель ни от кого не зависит. Он может и бросить писать на какое-то время, никто не заметит. Даже издатель. Читатели - тем более, ибо ранее написанная книга только-только вышла, а новую никто не ждет скоро. Вот и появляется соблазн просто побездельничать.
      -- Надо сосредотачиваться на совершенствовании себя и своих произведений, а не на "раскрутке".
   "У вас всего два пути в литературе. Как, впрочем, и в жизни. Либо вы работаете над собой, становитесь ценностью, и тогда к вам бросаются все менеджеры с просьбой почтить своим присутствием их фирму, либо сразу же начинаете завязывать связи с "нужными людьми", льстить им (читайте Карнеги), кланяться, носить в зубах за ними тапочки, смеяться их шуткам, подставлять свой зад, делать вид, что все это вам очень нравится, вы просто в восторге... а не посмотрите ли в перерыве между актами мою рукопись?"
   Но если у вас душа горит обидой на Люську, то вы бездельничать не будете. Напишете роман, чтобы она увидела, какого классного парня потеряла, а заодно получите толстую пачку жабьих шкурок. К тому времени все перегорит, Люська забыта, но роман-то остался!
   И снова надо искать то, что заставит работать. Уже не за деньги, мы не жадные, на самом деле нам надо мало, это только на халяву не отказались бы получить миллиард, а вот заработать... мол, не в деньгах счастье. Зато счастье может быть, к примеру, в самом соперничестве."
      -- Используйте все литературные приемы и все технологические новинки, которые сумеете освоить.
   "Басов, в частности, упомянул, что приспособил для себя такую компьютерную программку, как фоторобот. Простенькая такая, шароварная, вы таких встречали десятки. Ими пользуются парикмахеры, макияжницы, дизайнеры одежды и полицейские. Великая польза от такой программы в том, что все мы в крупном произведении вынуждены создавать десятки персов с отличающейся внешностью, одеждой, особыми приметами. Я, к примеру, рисовал на листочке и держал слева от компа, чтобы не перепутать, у кого глаза синие, у кого карие. И чтоб красивый и выразительный шрам оставался на одном и том же месте, а не бегал по всей морде лица. Как делал уже три десятка лет. А тут такая подсказка!"
      -- Надо постоянно совершенствоваться, даже после "выхода в тираж".
   "Одна из легенд окололитературного мира, что достаточно написать десяток книг, а потом издательства и тем более читающие принимают написанное таким автором уже, так сказать, автоматом. Глотают, как утки, не прожевывая. Это, конечно, фигня, но она может помочь автору на первых порах по принципу: вот взберусь на эту горку, а потом можно уже на саночки и - само покатит!
   На самом же деле после той горки открывается другая, еще выше :-). Читатели начинают ревниво присматриваться: а не халтурит ли? Что-то слишком много книг выпустил... Да и не по одной в год, "как принято", а по три, гад, шмаляет. Это знаю не понаслышке! Для тех, кто в танке, повторяю, у меня здесь не теоретические изыскания и умствования, а опыт написания и издания тридцати успешных книг. Я знаю, как говорит Майкл Хаммер, что я го­ворю :-)."
   "Утверждаю на основании многолетнего опыта: с каждой новой книгой отношение читающих все строже! Это не говоря уже о том, что сам стараешься не покидать высот, уже достигнутых. Выше - да, но опускать планку - ни-ни!"
      -- Ориентируйтесь на лидеров.
   "И еще. В один ряд с Шекспиром, Толстым, Буниным и пр. гигантами прошлых веков может встать только тот - и никто другой! - кто берется их превзойти, превзойти на корпус или на порядок, писать намного-намного лучше. Но нет шансов у тех, кто считает их вещи неподражаемыми, непревзойденными. Этот человечек сам ставит себе ограничения, и он уже никогда-никогда не рискнет превзойти их рекорды. А само оно, знаете ли, как-то нигде и ни в чем не получается."
      -- Шлифуйте язык постоянно.
   "А те, кто умеет - это я о себе, замечательном и самом гениальном, - зачастую пренебрегают ради скорейшего выхода очередной книги. Увы, идей много, хочется все поскорее реализовать, но в нашем мире все делается за счет чего-то, не так ли? Но если я еще могу себе позволить где-то что-то ослабить для каких-то сиюминутных целей, то вам это непозволительно.
   А отсюда вывод: отрабатывайте язык, язык, язык. Никогда не оставляйте работу по его совершенствованию. Это, конечно, не исключает постепенного увеличения доли работы над конструированием оригинального сюжета, закручиванием интриги, но если не сделаете свой литературный язык ярче и более емким, чем у вашего конкурента, - успеха вам не видать.
   Без разучивания нотной грамоты нет музыканта, без шлифовки языка - писателя."
      -- Первое, что необходимо будущему писателю, - это несокрушимая уверенность, самоуверенность, вплоть до наглости!
   "Зачем наглость? А иначе не получится! Человек с нормальной психикой привык два раза в месяц получать зарплату. Хоть маленькую, но регулярно. Хоть плохо работать, хоть терпимо, но все равно получать. Не зарабатывать, а именно получать. Мол, мне дают зарплату за то, что хожу на работу. А если еще и работаю, то премию. Даже теперь, в эпоху рынка.
   А писатель? Первый барьер у писателя, как и художника, - получится или не получится нечто годное для продажи? Нормальный человек откажется сразу: полгода писать, горбиться над клавиатурой, а вдруг да придется бросить на полдороге? И все уже сделанное коту под хвост? Да ни за что! На службе зарплата или жалованье все-таки дважды в месяц. Нормальный человек привык за каждое шевеление пальцем получать денежку. А у наглого да самоуверенного никаких сомнений: получится, да еще как! Еще и медалями обвешают!
   Затем после долгих трудов на горизонте грозно встает другой барьер: возьмут в издательстве или не возьмут?.. И даже когда взят и этот барьер, а он непростой, то страшненькие вопросы все лезут и лезут, как тараканы от нехороших соседей: заплатят или не заплатят? А вдруг просто возьмут ваш бесценный труд и напечатают, гады, под своей фамилией?..
   Человек нормальный просто не рискнет даже начинать при таких условиях. А наглый говорит уверенно: получится, возьмут, не сопрут, заплатят, да еще много и сразу! Из этих ненормальных, понятно, 99% отсеется, все это знают, но все-таки каждый из вас уверен, что отсеются другие, а именно вы будете тем, кто выживет и соберет все пряники."
      -- Второе, желательное условие - увечье.
   "Еще желательно, хоть и не обязательно до зарезу, чтобы автору отпилили ноги, перебили позвоночник или хотя бы выбили глаз. Словом, любое уродство приветствуется, ибо тогда жизненная мощь, что идет в кулаки и ниже, намного ниже, вынужденно сублимируется в духовную энергию.
   К примеру, когда двум крутым рыцарям в битвах отрубили: одному - руку, другому - ногу, то, не в состоянии работать мечами, волей-неволей заработали головами. Которые, естественно, были без надобности молодым и красивым. В результате один после неудачных попыток писать стихи, рассказики сотворил роман "Дон Кихот", а второй, которому ногу, после неудачных попыток писать стихи и рассказики создал особый рыцарский орден монашеского типа, члены которого не носили ряс. Их целью было создание нового справедливого общества, девизом которого стало "Великая цель оправдывает любые средства" или "Все средства хороши для достижения великой цели", а личным девизом этого рыцаря стало: "Штиль хуже самой страшной бури". Грамотные уже догадались, кто этот буревестник революции и что за коммунизм он строил."
      -- Третье необходимое условие - сжечь мосты за спиной.
   "Третье необходимое условие - сжечь мосты за спиной. Чтобы отступать уже некуда. Тот же нормальный человек после двух-трех неудачных попыток махнет рукой и скажет: зачем стучаться, когда не открывают? Сколько усилий пропало зазря... А тут у меня зарплата идет себе и идет. А вечера, вместо того чтобы горбиться над клавой, можно провести с очень раскрепощенными и без всяких комплексов...
   Зато тот, у кого работа дрянь - ну, не хотел я оставаться литейщиком, как настойчиво советовали критики и доброжелатели, не хотел! - тому отступать некуда. Тот будет ломиться, накачивать мышцы, совершенствоваться, и... победа придет! То есть, объясняю на пальцах, очень желательно, чтобы работа у вас была дрянь. Ну, скажем, вы дворник, а вам жаждется стать старшим дворником. Или вы вице-президент компании, а вам не жить без полного президентства, но это не светит, не светит: у президента подрастают детки... Один путь - в писатели. Туда ведь можно одинаково с любой должности."
      -- Не надо спорить с критиками, просто творите, сцепив зубы.
   "Вообще советую никогда не спорить с критиками, ибо автор в заведомо проигрышной позиции. Еще до начала спора. Козе понятно, что критиковать проще, чем что-то творить, создавать, изобретать, строить. У критика, ессно, поддержка и энтузиазм миллионов, ибо каждому приятственно, что еще одного взлетевшего или пытающегося взлететь опустили. В смысле на землю опустили, что не совсем земля, а ею станет, когда высохнет и потеряет запах."
   "Так что просто творите, сцепив зубы. Из ругателей только двое критиков вошли в историю, да и то не за ругань, а за переход к более активным действиям: один спалил храм, который критиковал, а другой, по имени Зоил, после многих лет придирок не утерпел и набил морду поэту, не посмотрел, что тот слепой и не может дать сдачи."
      -- Наше общество считает, что писатель должен быть "духовным".
   "Да что далеко ходить за примером: меня уважают за многотрудные и малотиражные "Странные романы" и "яростную" серию, но очень подозрительно и ревниво относятся к романам, у которых тиражи, как говорится, зашкаливают. И подозрение, что автор за них получает большие гонорары, сразу подтачивает репутацию автора.
   Т.е. можно зарабатывать миллионы на продаже нефти и писать бездоходную книгу - это можно, наш менталитет поощряет, но если заработать миллион на паре или десятке тиражных книг и одновременно издавать кровью написанное - это все равно не спасет! И хотя советская власть пала, но это не она виновата, у нас такое мышление навязано духовенством, приоритетом того, что книга - любая книга! - должна быть духовной, обязательно духовной. И хотя мы охотнее покупаем детективы и фантастику, но вот засело что-то глубоко засаженное за века, все равно требуем духовности, сами уже не понимая, что это такое.
   Ладно, надеюсь, что постепенно это будет меняться, но вы с этим еще хлебнете неприятностей, предупреждаю. Хотя кто предупрежден, тот вооружен."
      -- Держитесь, держитесь, держитесь... Писатель - наряду с медициной и политикой - удивительнейшая профессия, в которой все знатоки и умельцы. Пока не оторвали крылья, я успел взять на вооружение железобетонное, несокрушаемое: "Чуден Днепр при тихой погоде. Редкая птица долетит до середины реки..."
   "Писатель - наряду с медициной и политикой - удивительнейшая профессия, в которой все знатоки и умельцы. Вот не подсказывают же токарю, в какую сторону крутить шпиндель и как затягивать суппорт, не советуют банкиру, как лучше провернуть с фьючерсными контрактами, тем более не подсказывают математику, как умножить лямбду на симбду, но писателю...
   Лесорубы, инженеры, садоводы, знатоки корабельных узлов, специалисты по оружию, эксперты, политики и умельцы по заточке мечей - все берутся учить, как писать, что писать.
   Что делать человеку с нормальной психикой, как выстоять против такого натиска? Ведь многие все-таки ломаются, начинают делать "как правильно", и тогда хана их творчеству, а им - как писателям. Другое дело - люди с неправильной психикой, как, скажем, я, самый умный и замечательный.
   Пока не оторвали крылья, я успел взять на вооружение железобетонное, несокрушаемое: "Чуден Днепр при тихой погоде. Редкая птица долетит до середины реки..." И пусть, если хотят, сперва подоказывают не вам, а великому Гоголю, что есть птицы, которые не только долетят до середины, но и кое-как перелетят даже на тот берег! И даже начнут листать справочники о путях миграции птиц на юга. И после того, как им придется признать Гоголя дураком и дебилом, не умеющим писать, я могу скромно встать рядом с Гоголем, Пушкиным и прочими Львами Толстыми, у которых этих поэтических гипербол видимо-невидимо. Становитесь и вы, потеснюсь."
      -- Дистанцию нужно одолеть до конца, только тогда можно перевести дух. Пока в продаже нет книги - вы не писатель.
   "Однако, пока роман не написан полностью, не сдан в типографию, не отпечатан и не развезен по магазинам... до этого момента вы все еще не только не гений, но даже и не писатель. И остальной мир, как бы ни негодовали, воспринимает вас как неписателя, что вполне справедливо... Сколько вот так погибло, недотянув чуть-чуть до финиша, гениальных романов, изобретений, открытий? Никто не знает. Одно можно сказать с уверенностью: намного больше, чем одолело дистанцию."
      -- Надо уметь посмотреть на рукопись чужими глазами.
   "К этому примыкает и, так сказать, взгляд со стороны. Умение посмотреть чужими глазами."
      -- Надо уметь брать из критики конструктив для самосовершенствования.
   "Когда я по почте отослал первую рукопись в "Молодую гвардию", оттуда вскоре пришла рецензия. На девять десятых из критики, советов, что вычеркнуть, что выбросить, что переделать, что заменить, что подчистить, а в конце строчка: мол, рукопись талантливая, рекомендую издать массовым тиражом. Ну, на последние строки я внимания не обратил, это ж и так ясно, даже не просто талантливая, а сверхталантливая, но как этот идиот, этот дурак, эта ничего не понимающая скотина посмела делать мне замечания, когда и читает-то наверняка по складам, шлепая губами?
   В ярости забросил дурацкую рецензию в нижний ящик, в самый дальний угол, постарался забыть. И лишь совершенно случайно лет через пять-семь наткнулся, вытащил, прочел... И как обухом в лоб! Только-только вчера додумался до одного приемчика, чтобы сделать рассказ интереснее, а этот кретин уже тогда советовал так сделать!.. А дальше - хуже. Он советовал и вот это, как почистить, а я допер, что язык надо чистить от сорняков, меньше года назад... И вот это замечание идиота, похоже, тоже верное... Черт, так он же еще тогда советовал, как писать лучше! Если бы я, идиот, прислушался, то пять лет назад сумел бы резко поднять свой уровень! А так годы под хвост, ломился в окна, не замечая рядом открытой двери, изобретал велосипед..."
      -- Никогда не обещайте точные сроки! Во всяком случае, пока у вас не будет с десяток книг.
   "Но вопрос о сроках сдачи рукописи к нему не относится, хотя и стоит близко. Ответ один: никогда не планируйте никакие сроки!.. Нет-нет, не сам литературный процесс, а сроки сдачи. У творчества такая особенность: сперва идет легко, пишется много, потом начинается рутинная работа, а в конце обычно автор с отвращением домучивает главы, то и дело отвлекаясь на все, на что удается отвлечься на "законном" основании: сходить в булочную, чего никогда раньше не делал, вынести мусорное ведро, хотя это обязанность тещи, выгулять собаку или пойти помочь соседу помыть машину и прибить в прихожей вешалку.
   Казалось бы, к творческому процессу это имеет отношение мало, то есть на него не влияет, но, увы, мы сами зачастую ставим себя в такие рамки, что начинаем спешить, ускорять работу: ведь пообещал же закончить к такому-то числу!
   Поэтому, когда начали какую-то вещь и она у вас пошла, побежала, полетела... то не рассчитывайте, что если сегодня вы даете пятьсот, тыщу, две, три, пять тысяч знаков в сутки, то и через неделю у вас будет тот же темп. Но окрыленный новичок обычно сразу же прикидывает, что при таком темпе он за год напишет три, пять, семь книг. Начинает на это рассчитывать, а это уже опасно. Он может еще пообещать, а то и сболтнуть, что еще опаснее... так как попытается сдержать обещание, чтобы не прослыть пустобрехом... И вот пошли страницы серые, вымученные, пресные, вялые, пустые, скучные..."
      -- Никогда не ссылайтесь на мнение друзей и знакомых!
   "Еще один совет профессионала: никогда не ссылайтесь на мнение друзей и знакомых! Они всего лишь люди. Нормальные. И сколько бы вы им ни твердили, что хотите услышать о своем произведении правду и только правду, пусть самую горькую, но всяк видит по вашим глазам, вашему чересчур небрежному тону, что страстно жаждете услышать только восторженный отзыв. А все остальные - дураки, идиоты, ничего не понимают, завистники, сволочи...
   Всяк, даже самый тупой из ваших знакомых, знает, что, глядя на штангистов в соревновании или прыгунов, легко сказать, кто чемпионистее: кто поднял штангу тяжелее или кто прыгнул выше. И в то же время знают, что с книгой доказать правоту не так просто. Недаром даже у фигуристов целая толпа экспертов, да и то оценки разные..."
      -- Перерывы необходимы.
   "Однако же, когда дело касается литературной деятельности, здесь в самом деле рекомендую время от времени отрывать зад от стула (даже если карта прямо прет!), пройтись по комнате, посмотреть в окно, хлебнуть кофе...
   Нет, даже не для того, чтобы спасти зрение от проклятого тем же деревенским попиком дьявольского экрана, а чтобы чуточку освежить мозг и снова взглянуть на то, что пишете, чуточку иначе.
   Дело в том, что когда начинаем писать (это касается всех, и самых опытных в том числе), то сперва скрупулезно придерживаемся правил, которые помогают делать текст живым и волнующим: не забываем о внешности героев, о времени суток, помним, чем пахнет вокруг - свежескошенным сеном, крепким кофе или навозом, но постепенно увлекаемся самим сюжетом, динамикой, экшеном, и через некоторое время диалоги повисают в воздухе, уже и непонятно: кто кому это сказал и почему вдруг на пароходе, если разговор начался за столом в офисе?"
      -- Если "нет вдохновения", то нужно заниматься доводкой текста.
   "Ну да, если вы не профессионал и не стараетесь приблизиться к профессионализму, бросайтесь, не жалко. А остальные знают: всегда есть на бумаге или в файлах уже набранное, можно и нужно править, улучшать, добавлять, расширять, заострять и так далее. Работа на тот нередкий случай, когда, как говорится, нет вдохновения, а, попросту говоря, в этот момент ничего яркого не лезет в голову. И вообще устал, в голове только серый туман.
   Как видите, нет лекарства от, а есть лекарство для. Я говорю прописные истины, которые вы и так знаете: нужно, как простому токарю, садиться за свой литературный станок и дорабатывать написанное. Нет такой вещи, что при повторном прочтении показалась бы безукоризненной! Нет такой вещи, что после доработки стала бы хуже. Классики переписывали свои вещи по двадцать раз, всякий раз улучшая, но осталась работа и для двадцать первого."
      -- Развивайте в себе профессиональное отношение к делу. Один из способов - участвовать в тематических конкурсах.
   "Но литература не терпит любительства. Немало на моей памяти имен, что вспыхивали достаточно ярко, но, не развив в себе профессионализма, т.е. не умея заставить себя писать на заданную (собой же!) тему, не умея подчинить себя жестким срокам, эти звезды гасли достаточно быстро. Почти каждый из нас может вспомнить таких немало."
      -- Не надейтесь на редакторов, что они за вами все исправят.
   "Не надейтесь, что редактора у вас все ненужное уберут, грязь вычистят, стилистику исправят и вообще сделают из дерьма конфетку. Не сделают. Совсем не потому, что вот такие злые и ленивые, и даже не потому, что завалены работой, хотя сейчас у них нагрузка ой-ой, а еще и потому, что у большинства, скажем прямо, недостаточно квалификации.
   Нет, вовсе не потому, что набрали с улицы или пристроили родню. Сейчас издатели деньги считают, и такой родственничек может нанести убытку на миллионы, проще ему платить, чтобы не лез в дела. Просто редактора не успевают за быстро возрастающей техникой написания литпроизведений. Причем разрыв все увеличивается."
  

И о Произведении не забудьте

  
      -- Основной критерий оценки - массовость читателей.
   "Есть только один-единственный критерий мастерства автора. Все остальные - ложные. Этот критерий в массовом читателе. Чем больше ваших книг раскупается, тем вы лучше пишете. И не надо эти ля-ля про литературу для слесарей и литературу для эстетов. Все графоманы упирают на то, что пишут слишком хорошо, чтобы их понимали "массы", а вот следующее поколение поймет и поставит золотые памятники в натуральный рост."
      -- Главная цель литературы - воздействовать на читателя, делать его лучше.
   "Что бы и как бы убедительно ни говорили о высокой роли литературы, но ее главная и единственная цель - воздействовать на читающего, делать его лучше. Как и все, собственно, что делает человек: наука, техника, медицина, философия, искусство, спорт...
   Повторяю, воздействовать. А воздействовать вы сможете, только если у вас будут большие тиражи, если вас будут читать, перечитывать, рекомендовать прочесть знакомым. Только это и есть критерий, а вовсе не смешные литпремии, которые в кружках своих людей раздают друг другу."
      -- Надо творить искусство, а не подделки.
   "Казалось бы, нет ничего проще: посади ребенка в хвост самолета, что вот-вот отвалится, я о хвосте самолете, и переживание зрителей обеспечено на обе серии! Но тот фильм (Это я писал, когда фильм "Экипаж" только-только вышел на экраны, имел бешеный успех у домохозяек, а все мы немножко домохозяйки. - Прим. автора ), так вот, тот фильм делали в расчете на слюни и слезы очень даже средненьких... это из вежливости, все мы понимаем, что, когда говорят о средних, это эвфемизм для обозначения недоразвитых. Уважения зрителей и читателей такими приемами не заработаешь. Хотя кассовый успех, увы, от классности не зависит. Рубль высоколобого и грузчика одинаков, а грузчиков побольше, они уже и банкиры, и депутаты, и члены правительства.
   Потому надо хотя бы в начале пути стараться избегать подделок. Беречь честь смолоду, а там, поди, удастся ввести в привычку беречь всегда. Так же, как в детективе, где есть, скажем, запреты на использование близнецов, немотивированного убийства сумасшедшим или упавшим предметом с крыши, так и в литературе вообще есть негласные запреты на секс, умильных детишек и всяких кошечек, попавших в беду."
      -- Мера романа - сдвиг в характере.
   "...не виртуозный язык, как вам прожужжали ухи знатоки, а сдвиг характера. То не роман, где герой каким пришел на первую страницу, таким и ушлепал. Это какая-то бесконечная конина или зенина. Герой обязательно, как говорили в старую эпоху, должен "перевоспитаться". В ту или другую сторону. А сдвиг характера отображается и во внешности, герой не только начинает одеваться иначе, он держится иначе, выпрямляет или сутулит спину.
   Если он переменил взгляды, а в романе это обязательно, то и в лице появляется нечто иное... Ну, то ли челюсти стиснуты так, что желваки вздулись, то ли взгляд горд и надменен...
   При одном развитии герой преодолевает - и нижняя челюсть выдвигается, при другом - скисает, тогда и взгляд долу, и спина горбатится, при третьем - уходит в монахи, а тут надо дать просветление во взоре, а челюсть как бы не замечать вовсе."
      -- Начинайте с подбора, а еще лучше - поиска идеи.
   "Вы же начинайте с подбора, а еще лучше - поиска идеи. А если идея окажется и нова или хотя бы незатерта... Помните, что образы, язык, метафоры и все прочее в литпроизведении не имеют сами по себе никакой цены и должны полностью зависеть от идеи!
   Увы, абсолютнейшее большинство авторов начинает процесс писания не с поиска новой оригинальной идеи, а смотрит на материал: из какого я смогу пошить лучше, а из какого хуже? Нет поиска нового материала, новых образов или героев, тем более никто не ищет новую идею, все исходят из принципа: что лучше получается, то и буду делать."
      -- Для ударного романа, который привлечет внимание, обязательны... или крайне желательны новые темы и новые идеи.
   "Итак, для ударного романа, который привлечет внимание, обязательны... или крайне желательны новые темы и новые идеи. Только не спешите тут же воплощать в значки на экране компа то, что покажется новым. Мы все живем в одном мире, едим тот же хлеб, слушаем одни и те же новости и обычно мыслим одинаковыми стереотипами, алгоритмиками. То, что кажется на первый взгляд революционной, только что пришедшей в голову, ошеломляюще новой мыслью, скорее всего, пришло еще в три-пять тысяч голов. А к вечеру таких наберется намного больше..."
      -- Великое правило Лихтенберга: если твое немногое не представляет ничего оригинального, то выскажи его, по крайней мере, оригинально.
      -- Любой материал сдается!
   "Запишите себе крупными буквами: любой материал сдается! То есть сейчас перед вами толпятся идеи, целое стадо. Все сразу не реализовать. Надо выбирать, какие сейчас, какие на потом. Любой нормальный человек хватает ту идею, которую уже видит, как воплотить быстро и неплохо. Но вы - ненормальные."
   "Вы должны выбирать ту дерзкую и злую идею, которая перевернет мир. Правда, неизвестно, как к ней подступиться, в то же время понятно, как быстренько создать целый фантастический мир, придумать новую форму ушей для эльфов, вооружить хорошо сбалансированными мечами и обучить восточному единоборству сунь-хунь-в-чай с элементами школы вынь-су-хим... Да черт с той дивизией пишущих, что шагают с вами не в ногу! Да и вообще, почему писатели должны ходить в ногу? Да еще строем? Если в ногу, то ясно, что за писатели. Если строем, то еще виднее! А они еще и сомкнутым строем дружно встречают, выставив штыки, всякого непохожего. Ну, тут уж все яснее ясного. Еще раз: любой материал сдается!"
      -- Вы пишите для читателя, и необходимо писать так чтобы ему было интересно и понятно.
   "В самом начале вам хорошо бы определиться, что вы хотите. Если просто покорябать бумагу, то не требуются не то что мои лекции, но даже правила орфографии ни к чему: вы сами себе любыми понравитесь. Но если хотите печататься и нравиться другим - извольте писать так, чтоб нравилось.
   Ведь читателя нельзя заставить читать именно вашу книгу, он волен взять с прилавка любую."
      -- Каждый читатель воспринимает прочтенное по своему. Необходимо заставить его видеть то, что видите вы и передать свои мысли. Правильно расставить буквы.
   "Об общей массе, а в массе даже самый тупой качок, читая желтый боевик про очередную банду, сам для себя создает длинный и красочный фильм. Другой качок, глотая эту же дрянь, создает для себя совсем иной фильм. Если первый, наткнувшись на фразу "Вошла очень красивая девушка", видит перед собой длинноногую блондинку с двумя прыщиками спереди, то второй видит коротконогую толстушку восточного типа, с широкой задницей и выменем до пояса.
   Учитывая, что в их мозгах, треща от непосильной натуги, жернова все же двигаются, мы должны расположить эти кодовые значки, именуемые буквами, так, чтобы даже самые тупые увидели картинки. Лучше - двигающиеся, так называемые motion picture, и, кроме того, чтобы там еще слышался топот, визг тормозов и прочие звуки, а сверх всего - запахи, которые не скоро появятся в кино. Это, так сказать, программа-минимум. Заставить читающего увидеть то, что видите для него вы.
   А уже потом включается более сложная программа: заставить читающего проникнуться вашими мыслями, идеями, бросить его бить не правых, а левых, или наоборот - не важно. Или послать на уборку улиц, что, понятно, заставить сделать куда труднее, чем бросить с вилами наперерез на красных или белых. А для исполнения всех этих грандиозных задач и планов надо всего лишь правильно расставить буквы."
      -- Читатель должен видеть себя любимого.
   "Читатель хочет сопереживать. Потому главного героя надо наделить либо теми качествами, которые есть у самого читателя, либо же, что намного действеннее, теми, которые он хотел бы иметь. Особенно это удобно в фантастике и фэнтези. Там автор наделяет героя способностью читать мысли, сверхсилой, неуязвимостью или еще чем-то, а то и всем сразу, затем выпускает в мир удивлять соседей и соседскую Люську, что до этого дня не обращала на него внимания.
   Когда все эти приемы перепробованы, автор идет и на такое: герой, оказывается, сам того не подозревая, является потомком древних королей, магов, императоров Звездных королевств, или же у него оказывается древняя карта с указанием острова, планеты и прочих сокровищ. Но тот период прошел, ибо рядовой читатель все же предпочитает узнавать себя, любимого."
      -- Нельзя писать "Я хочу поделиться с читателем своими мыслями".
   "Напишите это, и вы уже проиграли. Или даже просто заявите это вслух. Ладно, попробую объяснить на пальцах. Как... ну, понимаете, если ведете себя так, то не удивляйтесь, что с вами так и разговаривают. Вы не первые, кто заявляет, что хочет "поделиться своими мыслями", и очень возмущается, что ваши произведения отвергаются еще на стадии рецензирования. Увы, наверняка и не последние, всех разом сделать... ну, можно даже маршалами, но не... Словом, если говорить очень мягко, то никому ваши мысли на хрен не нужны."
      -- Образы, сюжет, идеи важней филигранности языка.
   "И пусть делать упор на сюжет считается ширпотребом, а упор на точные слова - искусством, но мне как-то плевать на сегодняшнее мнение доморощенных искусствоведов, мне ближе такие ширпотребные строгатели хитовых боевиков, как Гомер или Шекспир, сюжеты которых знаем и сейчас, а язык обоих давно забыт, и уже даже знатоки не скажут с уверенностью, филигранный ли язык, на котором написана "Одиссея", но вот то, что "Одиссея" живет в пересказах, фильмах, баймах, плакатах и даже десятках клонов типа "Рембо", - это показатель еще и правоты в споре: на что нужно налегать, на виртуозность языка или на образы."
      -- Конфликт в произведении необходим и он должен быть убедителен.
   "Конфликт заложен вообще в самой основе жизни. Конфликт начинается у человека еще в утробе, длится всю жизнь, но хомо не одинок: в конфликте с окружением каждое растение, каждая букашка, без конфликта только смерть, да и то... гм... никто еще это не подтвердил. Может быть, конфликт и Там, а литература, как отражение жизни, не может обходиться без изображения конфликта.
   Так что, если вы придумали красивую тему, идею, образы и уже отчетливо видите скачущих рыцарей и машущих им из окон башен белыми платочками красивых дур, видите отчетливо, даже потрогать можете, в этом все мы хохлы, все же не спешите переносить это на бумагу или в файл, пока не придумаете и не продумаете саму суть конфликта. Т.е. кто за что будет давить за горло Дездемону, бросать огрызки яблок вслед славному рыцарю Дон Кихоту, конфликт с кем или с чем бросит полную телом Каренину под колеса электрички.
   Если нет конфликта или же он жидковат, притянут за уши, неубедителен и прочее, то читающий чувствует себя обманутым и, как после крутейшего боевика с множеством разбитых и взорванных автомобилей, пожимает плечами: а из-за чего вся эта бодяга? Фигня какая-то...
   Т.е. никакие страсти, крики, слезы, страсти-мордасти и падающие в пропасть автомобили с вопящими блондинками не спасут произведение, если в нем нет достоверного конфликта."
      -- Эстетическое должно быть динамичным!
   "Только в действии раскрывается образ. Только в действии, ты же знаешь это, придурок, ну так вот и делай это действо. Несмотря на то что придурковатый эстет скажет, что действо - плохо, это для боевиков, а не для культурного человека. Тогда его по голове Шекспиром, Шекспиром... Это звучит скучно, академично, попробуем иначе: только динамичный персонаж, с которым что-то да происходит, который вынужденно меняется, - нам, читателям, интересен. И другим - тоже."
      -- Спорадическое в жизни - постоянное в литературе.
   "Да, это и вся жизнь. А вот для литературы нужно отобрать как раз эти моменты: когда в морду, женитьбу, под машину или еще что-то яркое, необычное. Не потому, что читателю надо кровавую сцену, хотя этим Шекспир не пренебрегал, еще как не пренебрегал, а именно в мордобое видно, кто есть кто, как в экстремальной ситуации. В булочную мы все ходим одинаково, как и на службу, но по-разному поступаем, когда в темном переулке нам встречаются пьяные мордовороты."
      -- Наша память отбирает для запоминания не умное, а эмоциональное.
   "Во времена Гомера были певцы поумнее, во времена Шекспира драматурги умели сочинять вообще мудрые и нравоучительные пьесы, но память человеческая удержала "Илиаду", где в десятилетней войне погибли почти все троянские герои и все греческие, уцелевший Одиссей добирался домой десять лет, а на родине застал разграбленный дом и бесчинствующих гостей, у Шекспира в "Гамлете" финальная сцена завалена трупами, Ромео и Джульетта мрут, Отелло удавливает Дездемону, король Лир мрет, предварительно в жутких страданиях кукукнувшись...
   Увы, обезьяны мы или просто варвары, но умное ­воспринимаем, когда либо завернуто в кровавый клубок убийств, либо в виде топора, подвешенного на ременной петле под пальто. Если встретим на улице дикаря в звериной шкуре, декламирующего стишок, то запомним больше строф, чем если бы этот же стишок декламировал привычный сутулый очкарик. Да еще бородатый."
      -- Умелой подборкой слов можно убедить в чем угодно.
   "У вас в руках очень мощное оружие! Недаром литература проходила не по ведомству культуры, а по отделу ЦК КПСС идеологии и пропаганды."
      -- Женщина - всего лишь функция!
   "Не бейте меня, эти слова принадлежат Тургеневу, а классиков надобно чтить. Тургенев, надо отдать должное, пользовался женскими образами с холодным мастерством профессионала!
   Возьмем его основной роман "Отцы и дети". Там выведен супергерой Базаров, железный человек, врач-хирург, носитель новых идей нигилизма. Отрицающий все и вся. Отвратительный тип, демон разрушения. Всей работой врача-хирурга... бр-р-р-р! всеми поступками и словами типа "Природа не храм, а мастерская, и человек в ней - работник" утверждает нового человека, социалиста и ни­гилиста, опасного и непонятного старшему поколению. А увидев красавицу, говорит что-то вроде: какое тело, какое роскошное тело... Интересно поглядеть бы на него на анатомическом столе!..
   И вот этот несгибаемый и сверхстойкий супермен-нигилист, которого ничто не могло не то что сломить, но даже пошатнуть... ломается, не выдержав испытания именно женщиной. Ломается даже не сам Базаров - он тоже только функция, а с треском рушится сама идея нигилизма, отрицавшего даже любовь.
   Итак, в литературе женщина - всего лишь функция! Функция произведения. Холодный профессиональный прием. Прием, позволяющий своего главного героя показать еще и с другой стороны. Ну, как добавочная лампа-подсветка."
      -- Писать можно с любого места.
   "Написанный текст можно не только править с любого места, но и... писать! А что? К примеру, редкую книгу профи начинает с первой главы. Если в черепушке вертится удачный эпизод, который хорош только в середине книги, что же, ждать, пока до него дойдет очередь?
   Да не в том дело, что забудется, хотя все возможно, но утеряется свежесть, яркость, уйдут краски, доводы. Попробуйте описать, как вас в троллейбусе облаяли, через час, а потом - через неделю! Две большие разницы, верно?.. Крупная вещь практически всегда пишется кусками. Даже рассказ - ломтиками. Иной раз крохотнейшая юмореска пляшется от удачно придуманной концовки. Так что и это расположение материала вполне, вполне!.."
      -- Писатель всегда работает по разработанному им самим плану. И, приступая к крупной вещи, всегда знает, чем ее закончит!
   " Словом, еще раз: продумывайте произведение от начала и до конца. Если не удается, то обязательно продумайте начало и конец. Желательно вообще их написать первыми, а уж потом вымучивать середину, что еще долго проступает как в тумане, вы представляете смутно, как поведете героев, что с ними произойдет... но уже твердо должны знать, зачем пишете роман, чем его закончите, какие идеи проведете недрогнувшей рукой!
   То есть все профессионалы знают, что они делают! А пишут, не ведая, что они пишут, либо графоманы, либо (непечатно)."
      -- Что пишется легко, то читается трудно.
   "Если упорно думать именно над этой труднейшей идеей, то придут и образы, и новые герои, и краски, и способы, как воплотить в ткань ярко и необычно. И тогда ваша работа будет не просто выгодно выделяться среди тех, которые писались легко. Что пишется легко, то читается трудно. Хотя иной раз публикуется... Главное - ваша работа запомнится. О ней пойдут споры, как о взорвавшейся бомбе. И, может быть, в самом деле перевернет мир!"
      -- Стеб - это детство.
   "Ребенок все начинает говорить наперекор: на белое - черное, на стрижено - брито, на классику - маст дай, на выброшенную родителями дрянь - рулез... Иногда даже угадывает, белое в самом деле оказывается черным, то есть незамыленный взгляд успел заметить раньше старшего поколения изменения или трещины в незыблемом фундаменте. Словом, резюмирую: очень долго еще будет длиться у вас этот период стеба и оплевывания... Справка: у 99% населения это до конца жизни, но мы о них не говорим, то лишь переносчики генетической информации от прошлых поколений в будущие, а вот вы...
   Точно так же начинается и литературный путь. Сперва начинающий не в состоянии придумать дельное сам, стебается... или стебется?.. над всем, что в поле зрения. Остро высмеивает - он так считает! - политиков прошлых эпох, героев, полководцев, писателей и ученых, богов и дьяволов, по-своему трактует разные кульминационные повороты истории, всякий раз превращая этих героев в пьяниц, бабников, параноиков, идиотиков... это начинающий считает верхом своей литературной мысли."
   "Уже говорил, признаюсь, сам побывал в этом переходном возрасте, ведь начал как юморист, публиковался по всему Советскому Союзу, мои рассказы и юморески звучали по Всесоюзному радио и по "Маяку", запустил в обращение кучу ехидных анекдотов, получал всесоюзные литературные премии как сильнейший юморист... но когда повзрослел, то перешел в следующую стадию, когда отвечаешь на вопрос: ладно, высмеивать можешь, а вот самому что-то создавать слабо?"
      -- Трагедия - когда обе стороны правы.
   "Но... что тогда трагедия? А трагедия - когда обе стороны правы! Даже древние греки это понимали и пользовались в своих пьесах. Кажется, в "Антигоне" царь велит казнить героя и строго по закону бросить его труп непогребенным. Кто похоронит преступника, да примет смерть. Его племянница Антигона тайно хоронит брата, а когда ее уличают, с достоинством отвечает, что хоть поступила противозаконно, но человеческие законы не могут отменить законов более высоких, установленных богами...
   Не правда ли, современно: по закону или, напротив, по совести?.. Царь в ужасе, но вынужден замуровать свою любимую племянницу в пещере, ибо царь должен подавать пример послушания закону, на этом держится любое демократическое общество. Не правда ли, современно?.. Итак, вот верное определение трагедии: когда обе стороны - правы."
      -- Юмор противопоказан героизму.
   "Как ни грустно это признать и как бы это ни хотелось, но все же скажем правду: юмор героическому характеру противопоказан. Не зря говорили древние греки: трагедии - для благородных, комедии - для рабов. Юмор практически весь основан на снижении образа, на разоблачении героических реалий, на истолкованиях, что Александр Матросов просто поскользнулся на скользком льду, Гастелло трахал бортпроводницу, а Троянская война возникла из-за недопитой бутылки водки.
   Мы смеемся над великими людьми, над великими деяниями - это защитная реакция нашего мелкого и трусливенького "я" на требования общества быть героями, подвижниками, творцами и пр. Мы старательно разоблачаем этих героев и подвижников, тем самым оправдывая себя. Иначе нам неуютненько пришлось бы в мире великих образов, надо бы тянуться за ними, а так не хочется ничего делать, нам бы просто жить, чувствовать себя уже на вершине достигнутого, чтобы уже прямо сейчас балдеть, оттягиваться и наслаждаться достигнутым.
   Не самый лучший, но зато легкий способ сравняться с героями и подвижниками - это стянуть их за ноги с небес в наше теплое болотце. Этим юмор и занимается."
      -- У нашего народа романтика всегда преобладала над разумом.
   "То ли дело практичнейший Запад: у них все страсти накалялись только ради борьбы за трон, за золото, за стадо коров.
   Боги угоняют друг у друга стада коров, Зигфрид убивает дракона ради золота, а потом все нибелунги гибнут, не в силах отказаться от проклятого золота.
   Все "Хроники Амбера" лишь о том, кому сесть на трон, ради этого хлещут реки крови, брат брату выкалывает глаза, убивают десятки тысяч людей, горят города, убийства, убийства, убийства..."
      -- Нельзя отождествлять себя с героем. Благополучный герой - неинтересен.
   "Мне кажется, что я говорил раньше, но это было давно, несколько лет назад, так что повторю. Одно из обязательных требований литературы - не отождествлять себя с героем. Не влюбляться, что свойственно всем начинающим писателям. С холодной беспристрастностью выбирать только то, что надо для интриги, сюжета, обрисовки образов.
   Если надо, то позволять его бить, топтать, даже бить сильно, хотя, понятно, этого автор делать ох как не любит! Конечно, не увечить, это же видно по всем фильмам и сериалам, где мелкие злодеи толпами погибают в момент, когда в их сторону пару раз пальнут из лука или пистолета, но герой, получив всю обойму в упор, будучи сбитым тяжелым грузовиком и вдобавок попав под каток, встает помятым, но с оправданной жаждой мщения!"
      -- Героев должно быть от 1 до 3. Не умножайте ни героев, ни события без острой необходимости!
   "За века уже было найдено золотое число персонажей. Один - хорошо, здорово, можно выписать со всех сторон, внимание читателя не будет потеряно. Недостаток - надо держать только в населенных пунктах, дабы могли свершаться диалоги. Двое - уже лучше, могут общаться друг с другом, даже при переходе через пустыню или дремучий лес. Правда, общение несколько линейное: вопрос - ответ. Трое персонажей - прекрасный вариант: в памяти держатся все три с легкостью, зато общение приобретает объем. Четверо - тоже прекрасно, читатель все еще держит в памяти четыре образа, но уже малость труднее выписывать их автору. Пятеро... гм... трудновато. А уж шестеро так и вовсе... если не провал, то непрофессионализм!"
      -- В изображении героев нет мелочей. Все должно работать на их индивидуальность. Внешность, характеры, одежда, даже имена и клички.
      -- Необходимо себя контролировать, не позволяя себе пихать в роман все, что душа просит.
   "Редакторов, которые говорили бы, что можно, что нельзя, - уже нет. Но полная свобода от всех правил тоже чревата. Новичок, ошалев от свободы, пихает в свой роман, а то и в крохотный рассказик пришельцев из космоса, динозавров, мутантов, хренонавтов, сумасшедшего профессора и умных роботов... и вообще все, о чем успел услышать хотя бы краем уха. Получается редкая дрянь, вкусив которой даже читатель не всегда поймет, что же не нравится. Ведь вроде бы круто, а из бластеров палят даже динозавры и тараканы!.."
   "Нет такого, чтобы в одной вещи, пусть преогромной, встретились динозавры и пришельцы из космоса, звездолетчики и франкенштейны. Зато одно-единственное допущение позволяет обыграть его со всех сторон, показать свой класс. Яркое цыганское платье не бывает стильным. Уже потому, что слишком яркое, пестрое...
   История развития человечества - история запретов. Не позволяя себе делать то или другое, человек выдавливал из себя животное. Не позволяя себе пихать в роман все, что душа просит, человек из любителя, пишущего "для себя", превращается в профессионала."
      -- Не перегибайте со снижением образа.
   "От предыдущей темы до следующей: о снижении образа - рукой подать. Да, именно так: снижение образа! Безукоризненный человек, признаемся честно, не только неинтересен, но и чуточку противен. Даже подсознательно враждебен. Все-таки мы сами не идеальные, потому все идеальное нам как укор. Другое дело - вывалянный в грязи герой!
   Одно удовольствие смотреть на великого господина N или товарища Н, чтобы господин Бивис не чувствовал себя обойденным, который идет пьяный в стельку, орет похабные песни! Это нам как бальзам по сердцу: а мы не такие, мы лучше!"
   "Итак, снижение как литературный прием. Призванный обеспечить более тесный контакт с читающим, обеспечить сопереживание. Вроде бы арифметика... даже детский сад. Но за быстрым успехом, в погоне за популярностью у простого, даже очень-очень простого читателя... чтобы не назвать его настоящим именем, мы сами снижаем и уровень всей цивилизации. Ведь парадокс в том, что технический уровень все еще растет, а моральный стержень сгнил, вот-вот рухнет. И тогда коллапс будет... гм... немалым.
   Потому пора бы перестать идти на поводу самого тупенького братка и выдавать шадевры о герое, который встал вот на путь Зла, такой вон крутой и мочит всяких рыцарей, насилует девственниц, выпускает на волю волков и драконов, поджигает поля, мочится на улице, убегает с уроков, разрисовывает стены матерными словами...
   Не перегибайте с этим самым снижением образа! Это может вызвать только кратковременный интерес, потом от вас начнут отворачиваться. Весьма брезгливо."
      -- Кому нужна точность - пусть читают справочники, энциклопедии. Литература - это впечатление!
   "Однако вот вы написали и даже издали роман, но тут же из рядов знатоков раздается знакомый клич: па-а-ачему меч героя заточен с одной стороны, а рукоять в семь дюймов длиной? Ведь известно по раскопкам и трудам известных раскопщиков, что в том веке мечи начали затачивать с двух сторон, хоть и не до конца, а рукояти делались не в семь с половиной дюймов, а только в семь!!! Неверно!!! Плохо!!!
   Ну что сказать, ну что сказать? Я сам как-то попался на такие придирки. В "Троих из Леса" поменял сабли степняков на мечи, так как сабли у степняков появились намного позже, их изобрели и стали пользовать, как мне подсказали, гунны. И вот я вымарывал везде сабли, ставил вместо них "мечи", и когда получалось, что меч на меч, то начинал вертеться как уж на сковородке, пытаясь как-то достичь хотя бы прежнего эффекта."
      -- Не переходите грань, где пренебрежение техническими данными, вообще-то свойство сильного писателя, становится неграмотностью.
   33. От первого лица лучше сопереживание, от третьего дает больше возможностей в плане выбора красок, мест действия, недоговоренностей.
   "Когда из глаз героя, то самый важный плюс - полное сопереживание. Это вы бежите, стреляете, на вас нападают, вы отбиваетесь, прыгаете, влетаете в окна, хватаете полуголых красоток, бьете в челюсть всяких разных, кто не успел спрятаться. Да, это громадное преимущество, но, увы, почти единственное.
   Фигурка героя в стиле "яяяя", которой управляете в байме или при чтении книги, это все-таки не вы сами, а ваша кукла, которую ведете через препятствия. Это по ней стреляют, а не по вам. Конечно, за нее тоже переживаете, она ваша, и если убьют или хотя бы ранят, чувствуете некоторые угрызения совести: надо было баймить лучше, но все-таки это не вы!
   Однако же стиль "яяяя" дает неизмеримо больше возможностей в плане выбора красок, мест действия, недоговоренностей.
   Вы можете писать то об одном герое, то о другом, которые за сотни миль, а вот от первого можно описывать только то, увы, что перед глазами."
   34. Произведение должно быть написано в одном стиле.
   "И, возможно, последнее: жанр должен быть чист. Ну можно ли представить, что Толкиен в свой причудливый мир ввел, скажем, пришельцев из космоса, восставших роботов или перемещения во времени? Или то же самое введет кто-то из многочисленных авторов, продолжающих бесконечный цикл о Конане? Конечно, дико. А вот современные придурки такое делают постоянно и еще утверждают, что шедевры рождаются "на стыке жанров".
   Пестрота хороша только на цыганском платье. Хорошее платье шьется в одном стиле."
   35. Обходитесь без фейерверков в текстах. И без компьютерной графики.
   "Помню, лет тридцать тому с помпой проводили грандиознейший опыт по передаче мыслей на расстояние. Одна группа поднялась на Эверест и передавала оттуда мысли-образы по картам Зенера, другая опустилась на подводной лодке на дно Тихого океана, чуть ли не в Марианскую впадину, и там принимала. Или передавала, неважно.
   Я не мог понять этой дури. Не научились передавать из комнаты в комнату, а берутся на такие расстояния? Да это то же самое, что фокусник выходит в длинном халате, расшитом звездами, в шляпе с колпаком, а пока мы таращим глаза на его странную одежду, он дурил нас, лохов.
   Начинающий обычно берется писать про мечи и колдовство, напихивает драконов, принцесс, блистающих латами рыцарей, гремят клинки, реками льется кровь, с грохотом взрываются звездолеты размером с планету, а мутанты в который раз пытаются захватить Земную Галактику.
   В этом случае не только желание писать о том, что самому было бы интересно читать, но и подсознательное понимание, что нужно надеть шляпу с высокой тульей, черный длинный плащ с широкими рукавами и делать многозначительные пассы, иначе читать не станут."
   "Совет: все же попытайтесь описать поход в булочную. Или не в булочную. Научитесь делать интересными бытовые сценки. И чтоб обходилось без крика, мата, рвания рубах на груди. В этих простых сценах заметнее ошибки, промахи, которые могут проскочить мимо сознания в динамичном боевике, но потом все же царапнут и оставят осадок.
   Если этим языком, настоящим писательским, напишете потом хоть боевик, хоть ужастик, хоть фэнтези - цены не будет такому произведению. И его никогда не забудут. Как не забывают "Мастера и Маргариту", "31 июня", "Властелина колец" и многие другие книги, написанные знатоками языка."
   36. "Продложения" - это воровство.
   "Некоторые авторы "дописывают" произведения классиков, я сам видел в печати книги про дальнейшие приключения Ихтиандра, Наташи Ростовой, Печорина... и др., ну вы таких знаете. Одна дама похвасталась, что ее сын начал писать продолжение одного известного романа, такой талантливый мальчик, такой талантливый!
   Этого гениального ребенка надо было просто выпороть и строго объяснить, что продолжать чужие вещи - то же самое, что подрисовывать в картинках дядям и тетям недостающие детали. Или расписывать стены непристойными рисунками.
   Существуют литературные студии, где и самых маленьких учат писать. Творить. Самостоятельно. А хвалить за написанное продолжение - это хвалить за воровство или подталкивать к нему. И хотя есть такие, которые доказывают, что брать чужие вещи и помещать в Интернет, не спрашивая авторов и не слушая их протесты, - правильно и законно, это лишь следствие, что юридической базы еще нет, а моральные установки, что чужое брать нехорошо, у них отсутствуют."
   37. Избегайте предсказуемости.
   "Да, не выстрелило. Потому что все ждали, что выстрелит. Один из видов оружия остался незадействованным. Нас уже приучили, что герой идет в бой, обвешанный оружием, подобно Шварценеггеру в "Коммандо"; сперва стреляет из гранатометов, потом из крупнокалиберных пулеметов, затем из помповых ружей, из "калашей", "узи", а затем уже выхватывает из кобуры, из-за пояса спереди, сбоку и сзади, а также из-за голенища сапога - многочисленные пистолеты и стреляет, стреляет, стреляет... А когда заканчиваются патроны, хватается за добрый десантный нож и тоже, того, чудеса виртуозности. А босса уровня, ессно, рвет на части, как Тузик тряпку, голыми руками.
   Но это, знаете ли, слишком уж как в детской сказке: нашел Иванушка три волшебных камешка и все три использовал в нужные моменты. Именно все три, так как у злодея оказалось три жизни. А вот если бы у злодея оказалось жизней четыре, то, как уже понимаем, Иванушка нашел бы четыре камешка. И всеми четырьмя поочередно выстрелил. Лишнего остаться не должно.
   Но ведь в реальности сколько покупаем лотерейных билетов, которые не выигрывают, сколько получаем дипломов о высшем образовании, которыми не пользуемся, сколько у нас остается неизрасходованных патронов и снарядов!"
   39. Использование уменьшительно ласкательных имен не комильфо.
   "Понятно же, что у слишком юных этого нет. Когда-то будет... возможно, но сейчас в силу развития нет. Ничего обидного, у нас всех в юном возрасте чего-то да недоставало. Того же ума, к примеру. Искать в книгах молодых того, что они сами еще не знают, не представляют, как-то не совсем умно. Потому, когда раскрываю книгу и вижу в действующих лицах Кольку, Вовку, Ленку и подобных им, я понимаю, что и сам автор - Колька, Вовка или даже Ленка :-)."
   40. Сериалы это круто, но и гораздо сложней.
   "Гораздо проще для каждого романа брать новую тему, новую идею, новых героев. Это и выдается новичками и неумехами за подлинное творчество, хотя, понятно, в первую очередь это признак начинающего писателя. И незрелости. И слабости. И недостатка творческой фантазии.
   Да, сегодня сериалы пока что рассматриваются снобами и слушающими их жвачниками как нечто... дешевое, что ли. Второсортное. Временное. Ну, как Эйфелева башня, что портила вид Парижа и против которой протестовали видные писатели, художники и пр. деятели тогдашней средневековой культуры. Сериалы пока что молоды, да и старички-пушкинисты пока еще у рычагов. Но уже полыхает заря нового мира!"
  
  

Путь языка.

      -- Язык это основание пирамиды, с нее надо начинать, но кроме основания есть и другие, не менее важные части.
   "А пирамида, как понимаете, весьма широка в нижней части и резко суживается к вершине. Потому и я начинаю разговор с языка, бесполезно говорить про особенности алгебры тем, кто не желает выучить четыре правила арифметики! Или упорно игнорирует знаки препинания.
   Обычно маститый автор, мэтр, как я замечал в общении, изрекает о необходимости работы над языком, следит за вашей реакцией, а когда видит, что эта ступенька уже освоена, лишь тогда осторожно намекает о необходимости сюжета, образов. Если начинающий ощетинивается, мэтр тут же отступает, на всех бисера не хватит, примирительно говорит о языке, и на этом консенсус, разговор заканчивается на хорошей ноте. Какого хрена он будет доказывать? Учить нужно только тех, кто уже ощутил необходимость учиться."
      -- Бесконечное совершенствование языка - бег на месте. Даже если самый скоростной бег.
   "Когда человек находит у какого-то писателя ляп, то этим прежде всего хвалит себя: какой я грамотный! Когда морщит нос и заявляет, что такого-то не читает из-за обилия корявых фраз, то этим громко кричит, что вот я какой изысканный, тонкий, чувствующий прекрасное, замечательный, умный, гениальный, красивый, и вообще, все вы - тупое быдло, годны только на то, чтобы целовать меня в то место, где спина теряет свое благородное название. На самом же деле филигранный язык - это виртуозная игра на одной струне. Можно восхищаться таким скрипачом: как играет, как играет! На одной струне, а как играет! Но у скрипки не случайно четыре струны. Можно, играя на одной струне, встать еще и на уши - восторгу слушателей не будет предела. Но к искусству такая игра не приблизится."
      -- Литература - это не язык, а образы.
   "Но, овладев филигранным языком, не остановился, а пошел дальше. А что дальше? Дальше - образы, характеры, идеи. Увы, обычно - в ущерб языку, потому что вынужденно двигаешься дальше, оставляя авторскую речь, как и речь героев, недостаточно отшлифованной. Почему? Да просто не хочу участи Бунина, о котором многие слышали, но которого не читают. И уж точно мало кто назовет его героев, его идеи, образы, характеры."
      -- Сообщение о событии - это журналистика, показ события - литература.
   "Журналист обязан избегать яркого языка, великолепно построенных фраз, которыми восторгаемся у Бунина--Набокова--Астафьева. Он обязан писать так, чтобы взгляд бежал по странице быстро, не цепляясь за метафоры, сразу хватал и усваивал информацию, очищенную от шелухи литературного стиля.
   Писатель пишет не на один день. Книга не выбрасывается по прочтении, как газета, а в этом случае требования к способу разбрасывания значков по бумаге иные. Первое: писатель обязан писать не информативно, а образно. Если на пальцах, то журналист пишет: "Депутат Зюган рассердился", писатель так не имеет права уже по статусу художника слова. Он пишет что-то вроде: "Депутат Зюган нахмурился"... варианты - "стиснул кулаки", "заскрипел ­зубами", "взревел", "зарычал" и пр., то есть он рисует картинку, а проницательный читатель, которому спешить некуда, хоть с трудом, но все же догадается, что депутат Зюган рассердился. Писатель не напишет: "Депутат Зюган обрадовался", а прибегнет пусть к штампам, но все же образам - "губы раздвинулись в улыбке", "счастливо завизжал", "подпрыгнул", "лихо пригласил всех в депутатский буфет за свой счет" и пр.
   Конечно, нужно избегать штампов, всех этих "стиснул кулаки", "заскрипел зубами" и пр., но даже самые убогие штампы и штампики лучше простой информативности журналиста. Они, по крайней мере, говорят о том, что автор смутно догадывается, что нужно сделать, но пока не умеет..."
      -- Необходимо по возможности использовать "не обиходные" слова.
   "В серединке, где этот крохотный кружок, слова обиходные. Масштаб, понятно, не соблюден, иначе обиходку пришлось бы рисовать с амебу средних размеров, а границу остальных слов русского языка проводить по орбите Солнечной системы... Если писатель употребляет слова из центра, то в лучшем случае уподобляется журналисту, который быстро пересказывает автокатастрофу, чтобы тут же переключить ваше внимание на курс доллара. Слова здесь привычные, обкатанные, картину ими не нарисуешь. Даже при огромном таланте и огромном мастерстве.
   Талант, даже дикий, инстинктивно стремится подальше от центра в поисках ярких, незатертых слов, что прикуют внимание, вызовут определенные ассоциации. От редких слов пахнет свежестью, читатель сразу ощутит ветер, запахи, услышит грохот, стук..."
      -- Концовки глав надо отделывать особенно тщательно.
   "В свое время Честертон, автор замечательных приключений патера Брауна, мудро заметил: речь нуждается в захватывающем начале и убедительной концовке. Задачей хорошего оратора является максимальное сближение этих двух вещей.
   Это же в полной мере применимо и к литературе."
      -- Ключевое слово всегда ставится в конце фразы.
   "Итак, начинаем: в русском языке, в котором нет жесткой английской системы закрепления слов в предложении, даже на бумаге сохраняется удивительная свобода интонации. В зависимости от того, куда всобачите слово, меняется смысл. К примеру: "У попа была собака". Все понятно: поп являлся владельцем собаки, а не кошки или другой живности. Если же слова переставить: "У попа собака была", то сразу тоже все понятно. Была, да сплыла. Или "Собака была у попа". Все ясно! А у попадьи - коза или зебра. Как видим, ключевое слово ставится всегда в конце фразы."
      -- Пишите ясно и просто. У Гомера, Шекспира и всех-всех, кто вошел в классики, - ясный язык, четкая манера изложения, яркие образы и никакой работы "для себя", все - для читателя!
   "И тем не менее профессионал должен избегать украшательства текста. Понимаю, трудновато. Это уже как бы на пути от простой арифметики к алгебре. К примеру, написал человек фразу: "Не стреляйте в лебедей". Чувствует, банально. И он добавляет то, что считает литературностью: "белых". На слух неискушенного человека звучит вроде бы красивше: "Не стреляйте в белых лебедей".
   Доморощенный эстет отыщет в этой фразе музыкальность, особый ритм и прочие красивости. Но даже этот неискушенный чувствует в этой фразе фальшь, неискренность, хотя не понимает, что именно не так... И человек грамотный - их теперь как собак нерезаных - сразу: а в серых можно? Тогда уж в черных вовсе дуплетом? Ну а раз сознание за что-то шероховатое цепляется, то кто-то копнет и глубже: в лебедей не стрелять, а в гусей можно? И в голубей? И собак, и кошек?.. Да и про людей не сказано, что этих двуногих стрелять низзя!..
   То есть писать надо все-таки просто. Не примитивно, а просто. Настоящая простота подобна яркому солнечному лучу в чистом воздухе. И только профессионалы знают, что с виду простой солнечный свет при разложении не такой уж и белый!
   То есть вы должны следовать правилам: нужные слова в нужном месте - раз, произведения прекрасны как раз отсутствием прикрас, главным достоинством писателя является знание того, о чем писать не нужно. Это, понятно, в дополнение к тому, что сказал раньше."
      -- В тексте не должно быть излишних пояснений.
   "Правило: не вешать на каждое дерево табличку с надписью "Дерево". Более того, раз уж повесили, то снять. То есть вычеркнуть длинное и занудное объяснение, без которого и так все понятно. Все эти объяснения, которые так часто, к сожалению, встречаются, попросту раздражают. Никто не любит, когда его принимают за идиота. Но главное, это вредит самой ткани произведения, снижает динамику."
      -- Укорачивайте фразы, чтобы "словам было тесно, а мыслям просторно"!
   "Из той же оперы по емкоизации текста: если какое-то слово можно заменить более коротким синонимом - делайте это, не колеблясь. Это всегда делает фразу лучше, упруже, ярче. Даже если заменяемое слово отличается всего одной гласной - заменяйте! Замените и прочтите в новом и старом варианте. И вы почувствуете разницу. Даже две большие разницы."
      -- Избегайте фраз-солитеров!
   "О крайне низком уровне пишущего говорят предложения-нематоды. Или солитеры, так даже точнее... Так, щас я тыкаю наугад во "Всемирную библиотеку", теперь наугад - в прозу... Так, вот середка какого-то романа... Привычная фраза: "Он взял свои рыцарские доспехи и долго шел с ними по длинному залу королевского дворца к выходу" . Эти две фразы, связанные союзом "и", называются, как уже сказал выше, предложением-нематодой. Абсолютно плоские, как ленточные черви, фразы."
      -- Сорняки надо убирать, убирать, убирать...
   "Самая простая работа - это выпалывать и выпалывать слова-сорняки. Возвращаться, просматривать поле заново свежим взглядом и выпалывать еще. Все сорняки не перечислить, каждый пишущий тяготеет к разным, но есть и масса общих, таких как "свой" или "был", что пестрят в каждой фразе. Да и вредят эти сорняки не только тем, что мешают яркости.
   Казалось бы, что неверного в написанном: "Вошел человек. Это был мужчина высокого роста, одет был хорошо..."? Но прицепляешься невольно: слово "был" по нормам языка адресует в прошлое. А что, сейчас этот вошедший уже стал, наверное, роста низенького? А то и вовсе сменил пол? А одет либо плохо, либо вовсе голый?"
   "Какие слова убираю я, литейщик с мускулами? По крайней мере, стараюсь убрать вот это все стадо: был, было, была, были, он, его, ее, их, мой, моя, мои, все, это, уже, однако, вдруг, внезапно, ибо, только, что-то, который, которые, которая..."
   "А сорняк "стоял", "стояла", "стояли" лучше вообще истреблять везде."
      -- Боритесь с гусеницами везде и всюду! Текст станет лучше на порядок.
   "Да, все мы пишем гусеницами. Но это не значит, что их нужно оставлять. Вот только что написал фразу "Олег начал присматриваться к деревьям, нахмурился, посмотрел по сторонам, затем пустил коня в чащу" ("Возвращение короля"). Это нормально, у всех так пишется. Плохо, что абсолютное большинство в таком виде и оставляет.
   Но я - профи, привычно исправил на "Олег начал присматриваться к деревьям, на лице появилось озабоченное выражение, конь под его рукой свернул в чащу". Не бог весть как красиво, обычная проходная фраза, но убрана гусеничность, сразу выдающая малограмотность автора, и появился взгляд с трех точек, что придает любой фразе объемность.
   Т.е. повторяю еще раз: любой автор пишет коряво, гусенично, с обилием сорняков, лишних слов, объяснений и прочего словесного мусора. Разницу между туповатым начинающим и блестящим профессионалом замечаем прежде всего по тексту: оставлен ли мусор или же убран. И не важно читателю, устали глаза у автора вычитывать или по тупости вообще не понимает, что это мусор, результат один: книга пылится в магазинах на полках. Автор же начинает рассказывать на тусовках, что читатель до его книг не дорос, у издателей кривые руки, а торговля так и вовсе не умеет продавать книги."
   14. Нужно постоянно "напоминать" о окружающем мире.
   "Признайтесь, вам тоже нередко встречались тексты, не только в Интернете, где можно встретить абсолютно все, но и в бумажных книгах, вроде бы прошедших строгий отбор в лице редакторов и корректоров, где герои беседуют, спорят, волнуются, а вы все еще не можете себе представить ни самих героев, ни обстановку: то ли они сидят за столом в кафе, то ли едут в троллейбусе, то ли бредут по снегам Антарктиды?
   В старину этому придавалось столь большое значение, что Тургенев и авторы его эпохи заполняли первые страницы описанием погоды и места действия, постепенно-постепенно приближая к героям. То есть сперва погоду и описание края. Потом вдали замечали крышу усадьбы, приближались, продолжая ее рассматривать, как бы наезд телеоператора для более крупного плана, затем все крупнее и крупнее веранда, в кресле сидит человек. Все ближе и ближе, видна его фигура, подробное описание фигуры, одежды, позы, наконец крупным планом лицо, двигающиеся губы, речь...
   Мы были уже из другого времени, так что уже в моем детстве это пролистывали, стремясь поскорее добраться до действия, или, как сейчас сказали бы, до экшена.
   Однако же без описания места действия, природы, погоды, времени суток и прочих мелочей - нельзя, ваше произведение потускнеет и рассыплется. Другое дело, сейчас нельзя это в тургеневском стиле, ибо читающий не станет перелистывать в поисках экшена, а просто отложит ваш шадевр и возьмет книгу другого автора: не тургеневские времена - книг полно на любом прилавке!
   Так что приходится вкраплять описания в сам экшен. Это намного труднее, но, что делать, как уже сказал или скажу ниже, сейчас общий уровень писателей намного выше, чем во времена Тургенева или Бунина."
      -- Лучше писать в настоящем времени.
   "Естественно, перевожу глаголы из прошедшего, как все бараны пишут, в настоящее время. Я тоже, как и они, описываю происходящие события в прошедшем времени, но я, в отличие от начинающих, понимаю, что так неверно, возвращаюсь и выправляю. Ну... стараюсь это делать :-). В основном же абсолютное большинство авторов этого даже не понимает: действие происходит вот сейчас, в данную минуту, перед глазами героя, автор же пишет: "побежал", "полетел", вместо - "бежит", "летит"..."
      -- Аллитерация неактуальна.
   "В последнее время очень уж часто говорят об аллитерации, о недопустимости двух слов подряд с одной буквы, мол, нарушается звучание фразы, сбивается ритм, стилистика летит к черту... Но так ли это?
   В самом деле, нарушается ли? Сбивается ли?.. Да, безусловно. Но только для тех, что читает по складам, шлепая губами. Я, к примеру, достаточно грамотный, чтобы читать сразу целыми блоками. Думаю, что и вы тоже. Сейчас трудно найти подвижников, что читают, водя пальцем по строчкам. Мы же читаем когда по пять-семь слов, когда по десять, а иногда и абзацами - если текст не усложнен, шрифт удобен, а свет бьет не в глаза, а падает так это шелково на страницу."
   17. Не злоупотребляйте причастными и деепричастными оборотами.
   "Не злоупотреблять причастными и деепричастными оборотами. Деепричастный оборот - всего лишь уточнение, бывает необходимым, но чаще всего показывает беспомощность автора, который все время уточняет, поправляет сам себя. Это выглядит суетливо, недостойно, заметно снижает авторитет автора, а то и опускает вовсе :-)."
   18. Избегайте прилагательных. Они чаще всего "подставляют" автора.
   "Как-то одна ученая дура, думая меня уесть, ехидно заметила, что в романах Никитина нет прилагательных, а только существительные да причастия. Не поддавайтесь ученым крысам от филологии, ибо прилагательные чаще всего просто подставляют автора.
   Вот у него, классика, фраза: "Он поцеловал ее красивую изящную руку". Сразу же напрашивается справедливый вывод, что другая рука у нее некрасивая и неизящная. Тут уж, если очень припекло сказать прямо здесь, что рука у нее красивая и изячная, то давайте выкручивайтесь либо в другой фразе, либо отделяйте это определение запятой, к примеру: "Он поцеловал ее руку, взгляд скользнул по изящной и красивой линии....""
  
  
  
  
  
  
  
  

О Писателе замолвите слово

  
      -- Писатель должен быть впереди всех.
      -- У писателей сверхважная и ответственная работа!
      -- Халявы нет. Писать книги это тяжелая, кропотливая работа, которой надо учиться.
      -- Все ваше время - рабочее.
      -- Писать надо много.
      -- Литература - дело интимное!
      -- Надо постоянно искать дополнительные стимулы и заставлять себя работать.
      -- Надо сосредотачиваться на совершенствовании себя и своих произведений, а не на "раскрутке".
      -- Используйте все литературные приемы и все технологические новинки, которые сумеете освоить.
      -- Надо постоянно совершенствоваться, даже после "выхода в тираж".
      -- Шлифуйте язык постоянно.
      -- Ориентируйтесь на лидеров.
      -- Первое, что необходимо будущему писателю, - это несокрушимая уверенность, самоуверенность, вплоть до наглости!
      -- Второе, желательное условие - увечье.
      -- Третье необходимое условие - сжечь мосты за спиной.
      -- Не надо спорить с критиками, просто творите, сцепив зубы.
      -- Наше общество считает, что писатель должен быть "духовным".
      -- Держитесь, держитесь, держитесь... Писатель - наряду с медициной и политикой - удивительнейшая профессия, в которой все знатоки и умельцы. Пока не оторвали крылья, я успел взять на вооружение железобетонное, несокрушаемое: "Чуден Днепр при тихой погоде. Редкая птица долетит до середины реки..."
      -- Дистанцию нужно одолеть до конца, только тогда можно перевести дух. Пока в продаже нет книги - вы не писатель.
      -- Надо уметь посмотреть на рукопись чужими глазами.
      -- Надо уметь брать из критики конструктив для самосовершенствования.
      -- Никогда не обещайте точные сроки! Во всяком случае, пока у вас не будет с десяток книг.
      -- Никогда не ссылайтесь на мнение друзей и знакомых!
      -- Перерывы необходимы.
      -- Если "нет вдохновения", то нужно заниматься доводкой текста.
      -- Развивайте в себе профессиональное отношение к делу. Один из способов - участвовать в тематических конкурсах.
      -- Не надейтесь на редакторов, что они за вами все исправят.
  
  

И о Произведении не забудьте

      -- Основной критерий оценки - массовость читателей.
      -- Главная цель литературы - воздействовать на читателя, делать его лучше.
      -- Надо творить искусство, а не подделки.
      -- Мера романа - сдвиг в характере.
      -- Начинайте с подбора, а еще лучше - поиска идеи.
      -- Для ударного романа, который привлечет внимание, обязательны... или крайне желательны новые темы и новые идеи.
      -- Великое правило Лихтенберга: если твое немногое не представляет ничего оригинального, то выскажи его, по крайней мере, оригинально.
      -- Любой материал сдается!
      -- Вы пишите для читателя, и необходимо писать так чтобы ему было интересно и понятно.
      -- Каждый читатель воспринимает прочтенное по своему. Необходимо заставить его видеть то, что видите вы и передать свои мысли. Правильно расставить буквы.
      -- Читатель должен видеть себя любимого.
      -- Нельзя писать "Я хочу поделиться с читателем своими мыслями".
      -- Образы, сюжет, идеи важней филигранности языка.
      -- Конфликт в произведении необходим и он должен быть убедителен.
      -- Эстетическое должно быть динамичным!
      -- Спорадическое в жизни - постоянное в литературе.
      -- Наша память отбирает для запоминания не умное, а эмоциональное.
      -- Умелой подборкой слов можно убедить в чем угодно.
      -- Женщина - всего лишь функция!
      -- Писать можно с любого места.
      -- Писатель всегда работает по разработанному им самим плану. И, приступая к крупной вещи, всегда знает, чем ее закончит!
      -- Что пишется легко, то читается трудно.
      -- Стеб - это детство.
      -- Трагедия - когда обе стороны правы.
      -- Юмор противопоказан героизму.
      -- У нашего народа романтика всегда преобладала над разумом.
      -- Нельзя отождествлять себя с героем. Благополучный герой - неинтересен.
      -- Героев должно быть от 1 до 3. Не умножайте ни героев, ни события без острой необходимости!
      -- В изображении героев нет мелочей. Все должно работать на их индивидуальность. Внешность, характеры, одежда, даже имена и клички.
      -- Необходимо себя контролировать, не позволяя себе пихать в роман все, что душа просит.
      -- Не перегибайте со снижением образа.
      -- Кому нужна точность - пусть читают справочники, энциклопедии. Литература - это впечатление!
      -- Не переходите грань, где пренебрежение техническими данными, вообще-то свойство сильного писателя, становится неграмотностью.
      -- От первого лица лучше сопереживание, от третьего дает больше возможностей в плане выбора красок, мест действия, недоговоренностей.
      -- Произведение должно быть написано в одном стиле.
      -- Обходитесь без фейерверков в текстах. И без компьютерной графики.
      -- "Продложения" - это воровство.
      -- Избегайте предсказуемости.
      -- Использование уменьшительно ласкательных имен не комильфо.
      -- Сериалы это круто, но и гораздо сложней.
  

Путь языка.

      -- Язык это основание пирамиды, с нее надо начинать, но кроме основания есть и другие, не менее важные части.
      -- Бесконечное совершенствование языка - бег на месте. Даже если самый скоростной бег.
      -- Литература - это не язык, а образы.
      -- Сообщение о событии - это журналистика, показ события - литература.
      -- Необходимо по возможности использовать "не обиходные" слова.
      -- Концовки глав надо отделывать особенно тщательно.
      -- Ключевое слово всегда ставится в конце фразы.
      -- Пишите ясно и просто. У Гомера, Шекспира и всех-всех, кто вошел в классики, - ясный язык, четкая манера изложения, яркие образы и никакой работы "для себя", все - для читателя!
      -- В тексте не должно быть излишних пояснений.
      -- Укорачивайте фразы, чтобы "словам было тесно, а мыслям просторно"!
      -- Избегайте фраз-солитеров!
      -- Сорняки надо убирать, убирать, убирать...
      -- Боритесь с гусеницами везде и всюду! Текст станет лучше на порядок.
      -- Нужно постоянно "напоминать" о окружающем мире.
      -- Лучше писать в настоящем времени.
      -- Аллитерация неактуальна.
      -- Не злоупотребляйте причастными и деепричастными оборотами.
      -- Избегайте прилагательных. Они чаще всего "подставляют" автора.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"