Бельский Александр : другие произведения.

Кот и его человек

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.45*52  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Саша Альба для сборника в память Круза написал такой рассказ-реквием. В сборник не приняли, чтобы лишний раз не огорчать вдову, больно уж все прозрачно. Но сюда вряд ли кто из родичей писателя заглядывает, потому - я убедил Сашу поместить его эссе здесь.
   Кот и его человек.
  
   Он проснулся уже раздраженным. В раздражении и в поту. Нет, к черту. Раньше такую фразу в тексте он безжалостно вымарал бы. Тем не менее, так оно и было. Было раздражение, был пот. Липкий, почти вязкий, холодный пот болезни. У него даже запах был неправильный. Он пах... Не то больницей (в армии говорили "больничка", теперь он чаще сбивался на "хоспитал"), не то химией какой-то. Наверное, так воняют инсектициды. Даже мухи не хотели сюда залетать, не смотря на открытое окно.
   Не было только "проснулся". Проснуться можно от сна, а не от этого тревожного хрупкого и хрусткого, как его сухая кожа, забытья. Сон дает отдых и радость, если только это не кошмар. Кошмар, кошмар... Он бы сейчас был рад и кошмару - все же сон, а не дремотное ожидание - когда там прбудится членистоногое, одурманенное обезболивающим. Пробудится, и, как Зевсов орел, примется терзать печень. Его печень, не Прометея. Как он титана теперь понимал... Боль, как мышьяк, накапливалась во всем теле. Когда-нибудь она его доконает. Или членистоногое. Что, впрочем, одно и то же. Иногда он вспоминал свою фразу об эвтаназии, давно, лет десять назад, сказанную в комментариях о раковом больном на своей страничке в самиздате. Теперь она вернулась к нему бумерангом, теперь эта фраза о нем самом. Закончить все было проще простого. До пистолета тянуться недалеко. И тем не менее он даже в мыслях не допускал такой опции (тьфу, чертов английский! Такого решения, конечно). Вовсе не потому, что он был сильно верующим. Хотя, конечно, крещен, да.
   Сначала, когда пакостный диагноз был поставлен, была уверенность - он, со своим счастьем впутываться во все и всяческие задницы и все же вылезать из них с минимальным ущербом, выберется. Потом пришла короткая полоса не выпускаемого наружу отчаяния. Затем - госпиталь. Потом - экспериментальный препарат, через фармацевтическую фирму, для филиала которой он делал иссью. Сначала были качели - то лучше, то хуже... Блядский рак сопротивлялся. После второй "бомбы" он физически почувствовал ... Ну вот как описать? Сначала он настороженно ждал каких-либо явных признаков улучшения, а их все нет. Хочется же знака с небес. И вдруг до тебя доходит, что главный знак в том, что ты себя чувствуешь лучше, чем в госпитале, а там бы ты, наверное, уже помер, настолько все шло к худшему. Просто у всего есть две стороны и надо смотреть на вещи с обеих. Сравнить себя сейчас и больничного - какие ещё знаки нужны? Он прямо таки ощущал, как препарат переваривает рак, чуял ливером, кожей, жилами. Чуял, млея от восторга - живем! И мурлыкал, как кот. А, кстати, где кот? Хотя - он не любит влажных простыней. Дождется, когда жена сменит. А затем...
   Дверь открылась. Бесшумно, но он почувствовал, и успел наклеить рассеяную полуулыбку. Конечно, это была жена.
   - Доброе утро! Как ты сегодня, милый?
   - Отлично! Ты знаешь, мне кажется, эта тварь сопротивляется, но поддается...
   - Ты кричал ночью...
   - А как же иначе. Я же сказал - поддается, а не побеждена, - и он улыбнулся. И встал, храня улыбку, как ФСО - президента. Хотя он считался лежачим, но право ходить в туалет он отстоял. Отгрыз. Капельница с бомбой, враг-подруга... Ее стойка, делая вид, что мешает ему, вынуждая тащить ее за собой, на самом деле помогала, служа опорой. Мягко закрыв дверь, он, словно противогаз с потного лица, стащил улыбку и отдышался. Сделал свои дела (в моче второй день вновь была кровь, но не стоит об этом жене говорить), наскоро умылся и снова надел спокойно улыбающееся лицо. Они с капельницой преодолели путь назад. Кровать была уже застелена свежим хрустящим клетчатым бельем. И, конечно, кот уже лежал в самом центре, дозволяя жене устроить почесухи. Он подставлял ей баки, уши, ловил руку и всячески выражал довольство. Увидев его, Шугар Рэй коротко мявкнул - мол, ложись рядом, разрешаю. Кот был очень, очень хозяйственным и самостоятельным. Не они его нашли - он их выбрал. В один прекрасный день он появился и стал жить в этом доме, решив, что он ему подходит. Кошки бывают белые, черные... Шпротные серые и рыжие, серо- или черно-белые. Наконец, счастливые трехцветные. Но и тут кот явил свою индивидуальность, красуясь доселе невиданной мастью. Он был пятнистый, но не серо-белый. Вместо серых пятен он щеголял серо-шпротными пятнами на белом фоне, и нагло-высокомерно смотрел на мир зелеными глазами. Непорочно розовый нос вселял напрасные мысли о миролюбии зверюги. Но он не зря стал Шугар Реем, ибо, изящно боксируя, расшугал всех котов в округе. В том числе и самых отъявленных бандитов. Кот как-то неуловимо перетек в сторону, давая - ладно уж, чего там - человеку место лечь. Из последних сил сохраняя улыбку и спокойствие, тот так и сделал, пристроив стойку с капельницей рядом. Сил хватило еще ровно на то, чтобы ответить жене что да, он будет завтракать, и улыбнуться ей вслед. Кот подвалился к боку и заурчал. Как ни удивительно, боль, словно напуганная этим урчанием, отступила. Он вспомнил, что в детстве читал фантастический рассказ. Дело было на дальней планете, и местная зверушка, ластясь к хозяину, выкачивала на себя его смертельную болезнь и погибала в итоге. Он встревоженно глянул на кота - как ни хотелось жить, но кота было бы жалко.
   - Морда, мне чертовски приятно твое внимание и ты явно меня лечишь. Но я не хотел бы, чтобы ты пострадал!
  Кот муркнул - не бзди, мол. Да... Семья и кот - вот кто его еще держал. Две недели назад боли вернулись с новой силой. Он боролся. Не жаловался и, боже упаси, старался не подавать вида, чтобы не расстраивать жену и детей. Пацаны явно томились во время визитов к нему, от юношеско-подросткового непонимания смерти подсознательно считая его вечным, а болезнь - чем-то вроде долгого гриппа. Он очень хотел им что-то еще передать, отдать, научить... Но понимал, что не стоит сейчас лезть к ним с поучениями - будет хуже. Первое время он еще мог без обезболивающего, но пришел день, когда он каркнул "да" на вопрос, не прописать ли ему таргин, который поможет переносить боль? Это было еще в госпитале, и он жил от дозы до дозы. Тогда же пришли мысли о пистолете. Но он их выкинул, как скомканный черновик в корзину. Он не мог допустить, чтобы пацаны увидели, что он сломался, сдался. Не тому он их учил. Потом, после "бомб", пришло облегчение. Нет, таргин остался. Но он просто принимал его по распорядку, не ожидая нетерпеливо дозы, а просто - положено. Но две недели назад боль вернулась. И мысли о пистолете. И - отказ от него. И еще - две недели назад у жены был день рождения. Двадцать лет и два года они жили в редком счастье. Нет, конечно, были и ссоры, и ругань, как без них... Сусально бывает только по сусалам. Но, оглядываясь, он понимал - как же им невероятно, сказочно повезло! Повезло встретиться в этой жизни. Она была не первой его женщиной, и даже не первой женой. Скажем так - что такое "не срослось" он очень хорошо знал и понимал. И он не мог, не имел права отравить ей их последние дни. То, что они последние, он внезапно понял как раз на ее день рождения. Он и ее сделал писательницей, и они, сидя за бокалом (ну, он, скорее, полусидя, опершись на подушки), говорили о сюжетах еще ненаписанного и планах. И вдруг их разговор как-то сам собой свернул в прошлые книги и темы. Он вдруг, неожиданно даже для себя, сказал:
   - Подумал, что тем светом для фантастов может оказаться один из их миров. Хм... к Тьме и во Вне Закона точно не хочу... к зомби тоже... куда хотеть? Можно срочно космическое написать и стать "копетаном звиздалета"... Романтика!
   Жена озабоченно и удивленно посмотрела на него, а затем разговор как-то увял. Он что-то устал, и засыпал на ходу. Упросив жену не тратить время и отправиться отметить день рождения в клуб, он укрылся и устроился поудобней, но сон вдруг убежал. И внезапно пришло понимание, что где-то три дня назад он перестал задумываться о новых проектах. Книги, игра, бизнес... Подсознательно он уже разделил дела на две неравных кучи: "успею" и "не успею". Все силы он бросил на первую кучу, подгоняя себя, выцеживая силы, как сок из лимона на рыбу-соль... Как-то незаметно он вскочил в принятие горького факта. Те же три дня назад он, неожиданно для себя, попросил старшего сына добыть чарса - слово вылезло из афганского вещмешка - и поправился для сына: травы. Хотя табак он не признавал. Сын удивился, но уже на следующий день принес пакетик. Сейчас он вспомнил о нем и скрутил самокрутку. С каким-то удивившим его самого тщанием выкурив ее, он откинулся на подушку. Чарс-Афган... Рак-душман... Интересно, а пацаны, глянув на его лицо, увидели бы поцелуй безносой? Без сантиментов в голове все разложилось по полкам и планам. Надо подбить дела. Все дела. Дописать, что возможно, доработать, дооформить бумаги на жену и пацанов. Много чего надо. Главное - сделать это так, чтобы семью не взбутотенить, на... Значит, скрипим зубами и воюем. Правда, эту заразу тактикой не возьмешь и не подстрелишь из засады. Главное, разменять все на спокойную жизнь для них и, в остатке (гнилой каламбур, да) - для себя. Пока никого нет, он набросал, как и где проводить и похоронить его, и спрятал так, чтобы записка не попалась жене, пока он жив, но легко бы обнаружилась потом... Потом расписал дела по группам - имущество, бизнес, книги. По ощущениям он положил себе три недели, но, еще надеясь, в каждой категории последним пунктом на эту дату было "составление дальнейшего плана".
   Сон все не шел. Но, в первый раз, пришел спать кот. Шуга Рей ходил "где захочет", желая ласки, бесцеремонно требовал ее немедленно, а затем, наласкавшись, вставал и уходил. Мог уйти и на несколько дней. По крайней мере, спать ни к кому из семьи не приходил. Котяра разложился широко, как украинская степь. Неожиданно он начал ему рассказывать - о болезни, о книгах, о семье... Закончил он той же, по сути, темой, какой закончился и разговор с женой - о том свете вообще и для него в часности.
   - Понимаешь, я ведь в детстве не верил ни во что - ни в бога, ни в черта... А вот на войне задумался - что там? Тьма и пустота? Или Нечто? Все же, надеюсь, каждому будет по вере его. Может, и правда - попаду в какой из своих миров? Думал вот... Поразмышлявши, пришёл к выводу, что самый "проживальный " мир из моих - Земля Лишних, но только версия 2, который в "Побеге", "Коммерсанте" и "Двух билетах туда". Вроде от первой версии и не отличается, но дух другой. Я бы там пожил.
   Кот внимательно слушал, изредка двигая ушами и склоняя голову на бок. Иногда он мявкал - подтверждающе, иногда - вопросительно, и тогда человек обьяснял подробней.
   - А вообще... Вот как-то представилось... Речка, тихая, гладкая, как стекло, песок на берегу, а вода прозрачная, и видны небольшие окатыши, рыба играет, круги идут. Рыбы много. Причал, к нему лодка-казанка с мотором привязана. Дом - изба такая, пятистенок, но с водой, туалетом, генриком... Баня, понятное дело. Мастерская-не мастерская, такой гибрид из гаража, оружейки, мастерни - ну, мужской рай. Ну, лес рядом, чистый такой, светлый. И хвоя, и листвяга. И дичи много. Очень много. Ружьишко гладкое, ну и шершавых пару стволов...
   Он вдруг понял, что боль, проснувшаяся в этот день, куда-то сбежала, а сам он засыпает. Кот ободряюще потарахтел еще пару минут, а затем, увидев, что человек спит - тяжело низвергся с кровати и куда-то удалился.
  
   Кота не было весь день, но к вечеру он появился. Выглядел он так, будто охотился и дрался все время отсутствия. От него пахло лесом и кровью. И вот где он тут лес нашел, бродяга? Поев-попив, он вспрыгнул к нему в кровать, и начал вылизываться. Неожиданно для себя, человек, словно продолжив только что прервавшийся разговор, стал развивать тему избушки.
   - Понимаешь, я даже не знаю, где она, в каком мире. Кто в гости завернет на огонек - Крамцов, или Волков, или еще кто... Но не из Рейтара или островов. Понимаешь, машину вижу - Газон 63-й... А там ей откуда быть, в тех мирах? И нет там ни комаров, ни клещей - по лесу гулять одно удовольствие...
   Кто внимательно слушал, но выражение у него было скептическое. Словно у подрядчика, которому заказчик на ходу меняет техзадание. После ужина, немного потерзав тексты, он продолжил разговор с котом - то о прошлом, то о книгах, то - опять об избушке на берегу. И снова - боль ушла, словно кот ее снимал своими усищами, и он спокойно заснул. И снова кот ушел только после этого и пропадал, как водится, целый день. Утром ему хорошо писалось, и он сделал неожиданно много. И вообще - день прошел хорошо и светло. Но вечером кот не вернулся. Погода портилась, а с ней и настроение. Да и самочувствие - он с этим членистоногим стал, как древняя старуха, чувствовать погоду костями. В основном, спиной - метастазы проникли и туда, и на сырость крутило страшно. С трудом дождавшись времени приема обезболивающего, он еще курнул чарса и умостился в кровать.
   Кот появился под утро, драный и грязный. Было слышно, как он, урча, опустошает миску с едой, а затем пьет воду. Затем он изволил явиться. Человек внезапно понял, что ему нужны их разговоры. Это было совсем не то, что поговорить с ближними, нет, скорее - как внеплановое обезболивающее. И еще - это казалось очень важным.
   - А еще мне бы хотелось, чтобы там были все мои коты. Ты ведь у меня не первый кот.
   Кот возмущенно взвыл сердитым голосом - это еще кто у кого? Какие еще другие коты?
   - Ну-ну, спокойно. Не собаки же?
   Презрительная мина на кошачьем лице дала знать, что он думает о собаках. На душе стало как-то спокойно, и он уснул.
  
   Но членистоногое, придавленное поначалу препаратом, осмелело и разбуянилось. Каждый день он, внутренне шипя, мило общался с женой и мальчиками, стремясь насытиться этим общением - и не насыщаясь. Он старался показать им, что дела идут на лад. Казалось, мальчишки верят. Но он опасался, что жену провести не удалось. Он чувствовал, что она все понимает, но, не желая, в свою очередь, расстраивать его, подыгрывает и изображает бодрость и уверенность. Наконец, дня три назад, словно шлюз прорвало - они словно кинулись навстречу, спеша выговориться, извиниться, надышаться. Они прощали и прощались, обходя стороной причину прощания, словно боясь потревожить подживающий шрам. Он любил ее еще сильней, чем двадцать лет назад, и жалел лишь об одном - что причинит ей боль (хотя и радуясь тому, что она любит его) и оставит кучу хлопот. Они проговорили до глубокой ночи, он стремился ей побольше рассказать об остающихся незавершенными делах, в первую очередь - финансовых, лишь бы им меньше пришлось ломать голову над ленежными вопросами. Рак и так пушечным ядром проломил стену благополучия - очень недешевой вышла борьба с ним, и это его угнетало. Ей же было бесконечно жаль, что вот - он уходит, он уже на борту корабля, а она на пристани... И изменить ничего не возможно. Ты еще не опаздал, но уже знаешь, что непременно опаздаешь. Только в сто раз больней и сильней... И так они говорили, говорили, стремясь уберечь собеседника, каждый от чего-то, видного только ему. А из угла, демонически сияя глазами, слушал кот.
  
   Жена принесла завтрак. Креветки в кляре, китайская лапша, два соуса ко всему этому. Правда, вместо палочек вилку и ложку. Он поблагодарил и изобразил наличие аппетита, которого не было вовсе. Во рту постоянно был металлически-кислый привкус, еда, даже его любимая острая, казалась картонной, да и есть в последние дни хотелось все меньше. Жена, спохватившись, пошла готовить капуччино, а он, воспользовавшись моментом, скормил коту двух креветок, и принялся без охоты ковырять лапшу. Кот сидел по правую руку от него на кровати и тревожно смотрел прямо в глаза.
   - Что, еще хочешь креветку, Шуга Рэй? Ну на, - сказал он, улыбнувшись, и потянулся за креветкой, но, словно пуля вышибла из него весь дух - боль резко и точно, как матадор, ударила резью справа под ребра. Какие-то доли секунды она невыносимо нарастала, воя в ушах и сжимая сердце, и вдруг блаженной прохладой пришло облегчение и - осознание. "Все же хорошо, что так вот сразу, а не от инсульта овощем", успел он подумать. Кот завыл - страшно, громко и однотонно. Когда, не замечая, что в руке чашка с кофе, который почти кипятком плещет на нее, в дверь ворвалась жена, все уже кончилось. Она застыла на миг, медленно, с преувеличенной осторожностью прикрыла дверь, так же бережно, подстелив салфетку, поставила чашку на стол и машинально вытерла руку, не замечая ожогов, другой салфеткой. Его поза была безмятежной и спокойной. Голова опиралась на подушку. Лицо словно помолодело, разгладилось. Он чуть улыбался, глаза были закрыты. Кот перестал выть и спрыгнул с кровати. Она, словно только и ждала этого, присела на нагретое им место. Слезы сами потекли из глаз, но лицо ее было спокойным - слезы и лицо словно жили разными жизнями. Через пару минут, немного опомнившись, она оглянулась. Кота нигде не было. "Странно... Я же закрыла дверь", мелькнула мысль. Кот словно прошел сквозь стену. И пропал. Навсегда.
  
   На берегу тихой реки (вода гладкая-гладкая) ладный причал. К нему надежно принайтовлена лодка - "Казанка". Двигатель зачехлен брезентом. От причала на холм ведет аккуратная, мощеная плоскими дикими камнями дорожка. На холме - недалеко от реки, но так, чтобы не достал паводок - подворье. Избушка, ладная, небольшая, дерево еще не потемнело. Баня, сарай-гараж-мастерская. К нему, как "Казанка" к пристани, причалил ГАЗ-63. Избушка ждёт. Стекленеет небо синью, и река отражается в нем, а оно - в реке. Потрескивает, остывая, мотор газона.
  
   Кот был необычного окраса. На белом фоне - шпротно-серые пятна. Он вышел из избушки, сел у дверей. А вот других котов тут нет. И не будет, ещё чего! Синее стекло неба, синее стекло реки... Что в чем отражается? Кот ждёт. Через девять, нет, восемь уже дней приедет его человек, потреплет за ухом. Кот ждёт...
  
  
  
  
Оценка: 8.45*52  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"