Шолах. Не расставайтесь

Не расставайтесь.

Автор: Шолах.

Полвека не могу принять,
Ничем нельзя помочь,
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.

А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог.

Но если я еще жива,
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.

Стихи А. Тимиревой.

Знаешь, а ведь я смутно помню, с чего все началось.

Нет, вру.

Все началось с дождя. Размытых дорог. Огромных луж, которые невозможно было обойти. И худощавой, сутулой фигуры, смутно угадывающейся в промозглом вечернем полумраке...

- Вы Сталкер?

- Да...

- Мне нужно в Зону.

Спокойный, чуть любопытный взгляд серо-голубых глаз в обрамлении тонких лучиков- морщинок.

Да.

Кажется, именно с них все и началось. С твоих глаз.

Думаете, "утонуть в глазах" - это метафора?

Я утонула моментально. Это... ни на что не похоже. У меня закружилась голова, и мне показалось, что я куда-то падаю... Знаете, как щемит в груди, когда падаешь во сне с высоты? Вот. Это чувство было похоже... И я так удивилась, обнаружив, что все еще стою рядом с тобой, по щиколотку в грязи и дрожу от пробившейся сквозь куртку мороси...

- Завтра, в четыре утра. Цену знаете?

- Да.

- Постарайтесь не опаздывать.

Я не помню, как добралась до дома - точнее, до дома временно приютившей меня хмурой, неразговорчивой тетки. Помню, что просто упала на кровать и заснула. Не раздеваясь. И спала без сновидений. А утром встала с таким ощущением, словно мне предстоит поход к зубному врачу.

Серый рассвет занимался словно нехотя, но на улице было уже достаточно светло, чтобы я смогла рассмотреть тебя получше. Сердце колотилось как бешеное, и отдавалось звоном в ушах. Мы уставились друг на друга, как... как... мы просто смотрели. Изучали. Принюхивались и прилаживались.

Ты просто осматривал меня с ног до головы. То ли внимательно, то ли рассеянно - я поняла, что странного было в твоих глазах. Постоянно сменяющееся выражение. То испуганное. То грустное. То встревоженное. А иногда из глубин твоих глаз, как из темного омута, выныривала боль. Бледное, заросшее светлой щетиной лицо. Темные круги под глазами.

- Вы принесли деньги?

Я молча протянула тебе пакет. Ты нервно дернул головой - я заметила, что шея твоя обмотана грязным бинтом.

- Потом. Идемте.

Странно, вот чего я совсем не помню - так это зачем мне понадобилось в Зону. Вот хоть ты тресни, не помню. Затем, что казалось тогда безумно важным.

Ты повернулся и зашагал к железнодорожной насыпи, не вынимая рук из карманов сильно потертой куртки. Я торопливо семенила за тобой, оскальзываясь на липкой грязи, пытаясь поймать второй рукой лямку рюкзака.

Потом... потом были короткие перебежки. Пули, с чмоканьем впивающиеся в воду луж.

Отлетевшая щепка, чиркнувшая меня по щеке. И старая дрезина, на которую мы запрыгнули с разбега.

Перестук колес. Долгий перестук колес...

И тишина...

Тишина, мягко окутывающая нас сырым туманом - с кваканьем лягушек, далеким посвистом птиц и запахом цветов. Я видела, как ты закрыл глаза и блажено улыбнулся. Как на твое лицо возвращались краски...

Дрезина, тихо постукивая, докатилась до поваленных столбов и замерла.

Я сидела неподвижно, боясь тебя чем-то... спугнуть.

Ты открыл глаза. Счастливо улыбнулся.

Ты улыбнулся, как ребенок, проснувшийся ранним солнечным утром - в пору самого счастливого детства, когда в мире нет ни зла, ни страха, ни забот...

- Красиво здесь, правда?

Я огляделась. И серьезно кивнула.

- Очень красиво.

Я не соврала. Зона была потрясающе красива - дикой, нетронутой красотой. Куда не глянь - повсюду травы по пояс. Густые перелески. И даже остовы танков, обломки кирпичей, потрескавшиеся бетонные плиты не казались здесь дикими и неуместными. А лишний паз доказывали превосходство природы над человеком.

Золотистые паутинки плыли в воздухе, невесомо оседая на отцветающих соцветиях Иван-чая. Остро пахло землей и свежим, горчащим на губах запахом мокрой травы.

- Вы подождите, я сейчас вернусь...

Ты протянул мне бинты и гайки. И исчез.

Вернулся ты минут через пятнадцать, обнаружив меня все еще сидящей на дрезине, с полузакрытыми глазами, изо всех сил вдыхающую воздух...

- Что с вами?

Искреннее недоумение в твоем голосе. Я испуганно дернулась.

- Простите... я... я задумалась...

Ты отобрал у меня тяжелые гайки и привязал к ним бинты.

- Идемте. Вы первая. Вон в ту сторону.

Я покорно бросила гайку и шагнула вперед...

Долгая, изматывающая дорога. Гайка - десять шагов, гайка - десять шагов... Я не помню, когда ты отобрал их у меня и пошел впереди. Просто в какой-то момент тукнулась носом в твою спину и услышала: - Привал.

Только тут я поняла, как же устала... Сил не было даже на то, чтобы развязать рюкзак и достать бутерброды и термос с чаем. Поэтому я просто бухнулась на землю, сорвала с головы шапку и положила рюкзак под голову.

Земля была сырая. Штаны начали промокать, но я даже не могла пошевелиться - усталость опутывала своими цепями, не давая сдвинуться с места.

Я услышала, как ты опустился на землю рядом. Приоткрыла глаза.

Беспокойный взгляд серых глаз.

- Вы самый необычный мой клиент, вы знаете об этом?

- Почему? - я устроилась поудобнее, чтобы не выпускать тебя из виду. Ты беспокойно перебирал пальцами в воздухе, глядя в сторону.

- Вы не задаете вопросов. Ничему не удивляетесь, ничего не спрашиваете!

- Это плохо?

- Это необычно, - быстрая, неуверенная улыбка, - я к этому...- смешок, - не привык...

- А что я должна спрашивать?

- Не знаю... Такое ощущение, что вы целиком и полностью мне доверяете!

- Я не любопытна. И склонна верить людям, которые мне нравятся.

Ты помолчал.

- Здесь... здесь действительно так опасно?

- Нет, если вы в это верите...

- Здесь слишком красиво, чтобы чего-то бояться...

- Я говорю об этом всем. Зона - это... сложная система ловушек, которая меняется каждое мгновение, чуткая к любому.. к любому нашему действию! Она как капризная женщина - кого-то принимает, кого-то отвергает, и нельзя, нельзя относиться к ней с неуважением!!

Ты уже не сидел, ты вскочил и принялся нервно расхаживать по небольшому пятачку относительно сухой земли.

- Сколько здесь погибло людей... потому что никто, никто не верил! Они не слушают меня... Они приходят сюда за исполнением желаний - с пустотой в глазах, с обросшей жиром душой, со скептическими минами... У них же орган, которым верят, атрофировался! Я не знаю, кого мне водить сюда!

Тебя била крупная дрожь. Что мне оставалось делать? Встать, обнять и прижаться к тебе изо всех сил, защищая неведомо от чего...

- Никто не верит... - ломкий, больной, исходящий горечью голос, - никто...

Я молчала.

- А вы? - он отстранился от меня, беспокойно заглядывая в глаза, - вы верите?

Я не медлила с ответом. Потому что действительно верила.

- Это хорошо, - торопливо заговорил он, беря мои руки в свои и слегка их сжимая, - это очень хорошо что вы верите, это просто замечательно! Вы верьте, вы обязательно верьте. Потому что иначе ничего не получится...

Он сжал мои руки подрагивающими пальцами. Огляделся.

- Отдохнули? Идемте дальше.

Старое, покосившееся здание. Скрипучие двери. И - вода. Повсюду вода.

Судя по шприцам и ампулам на полу, это было здание больницы. Прогнившие доски. Скрипучие двери.

- Вы любите стихи?

Ты присел на подоконник, тревожно вглядываясь в шелестящую под ветром листву.

- Люблю.

- Почитайте мне что-нибудь...

Не чинясь, я уселась на пол у его ног, подтянув колени к подбородку. Обхватила их руками.

- Как больно, милая, как странно,

Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,-

Как больно, милая, как странно

Раздваиваться под пилой.

Не зарастет на сердце рана,

Прольется чистыми слезами,

Не зарастет на сердце рана -

Прольется пламенной смолой.

Пока жива, с тобой я буду -

Душа и кровь нераздвоимы,-

Пока жива, с тобой я буду -

Любовь и смерть всегда вдвоем.

Ты понесешь с собой повсюду -

Ты понесешь с собой, любимый,-

Ты понесешь с собой повсюду

Родную землю, милый дом.

Но если мне укрыться нечем

От жалости неисцелимой,

Но если мне укрыться нечем

От холода и темноты?

- За расставаньем будет встреча,

Не забывай меня, любимый,

За расставаньем будет встреча,

Вернемся оба - я и ты.

- Но если я безвестно кану -

Короткий свет луча дневного,-

Но если я безвестно кану

За звездный пояс, в млечный дым?

- Я за тебя молиться стану,

Чтоб не забыл пути земного,

Я за тебя молиться стану,

Чтоб ты вернулся невредим.

Трясясь в прокуренном вагоне,

Он стал бездомным и смиренным,

Трясясь в прокуренном вагоне,

Он полуплакал, полуспал,

Когда состав на скользком склоне

Вдруг изогнулся страшным креном,

Когда состав на скользком склоне

От рельс колеса оторвал.

Нечеловеческая сила,

В одной давильне всех калеча,

Нечеловеческая сила

Земное сбросила с земли.

И никого не защитила

Вдали обещанная встреча,

И никого не защитила

Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!

Всей кровью прорастайте в них,-

И каждый раз навек прощайтесь!

Когда уходите на миг!*

- Это... это прекрасно, - сжатые на коленях руки, - спасибо вам... Я никогда не слышал н6ичего подобного... чтобы кто-то читал вот так...

- Спасибо.

- Не спасибо, - поморщился ты, - нет, нет, причем тут спасибо! Вы идите, - прямой, отчаянный взгляд, - вам... нужно. Вот, за порогом, Комната.

Смутно помню то, что случилось в Комнате. Опустошение. Боль. Слезы. Стоя на коленях, я то ли плакала, то ли молилась, упрашивая неведомо кого... о чем? О том, что в тот момент мне казалось самым важным. И еще о чем то. То, чего тогда еще не понимала. Не знала. Не могла знать...

Обратную дорогу я тоже почти не помню. Десять шагов - гайка, десять шагов - гайка...

Путы проволоки, недобро щерящейся на нас колючками. Далекий, глухой лай собак. Оседающая на одежде морось. И краски, будто поблекшие...

Мы стояли, друг напротив друга. Молча. Я видела, как беспокойно шевелятся его пальцы, и не знала, что сказать. Удачи? Будь здоров? Прощай?

- Возвращайся...

Что?!

Взгляд, как будто я подарила самую сильную надежду на свете...

- Возвращайся... Ведь больше никто, никто не верит...

Я никогда не была ничьей надеждой.

- Я вернусь...

Я вернулась. Я шла по поселку с ощущением надвигающейся беды. Год - это так много. И так мало...

В дверях одного из домов, прикрывая глаза от света, стояла худая, большеглазая, коротко стриженая женщина. Я подскочила к ней и заорала:

- Где Сталкер?!!

Женщина, словно не чувствуя моего гнева, смотрела на меня со странной смесью грусти и жалости...

- Где Сталкер?!!

- Девочка, - грустно проговорила женщина, - совсем еще девочка. Зачем он тебе? Что ты знаешь о нем?

- Я хочу знать, где он, - я неожиданно успокоилась и без ненависти смотрела ей в глаза. А она - все так же грустно, на меня..

- Зачем? Посмотри... - она указала вглубь дома. На спящую в кровати бледную, худенькую девочку.

- Он же сумасшедший. Ненормальный. Блаженный. Почему?

- Потому что я ему верю.

Не ответив, женщина захлопнула передо мной дверь. Я побежала по поселку дальше, скользя по мокрому снегу, подгоняемая ледяным ветром...

Он сидел на холодном, влажном полу в пустом доме. Распахнутые настежь окна. Серые, прогнившие, дощатые стены. Присыпанный снегом стол, кровать, книги с выдранными страницами, обломки мебели... И он. В разодранной куртке. Надетых на босу ногу ботинках. С кровоточащей губой, синяком на скуле и кровавым пятном на свитере, сбоку...

Я опустилась перед ним на колени. Медленное движение ресниц.

- Это ты, - казалось он ничуть не удивился, - вернулась. А я ждал, да. Ждал...

- Что тут случилось? - я не узнала собственного голоса.

Он рассеяно огляделся вокруг.

- А от меня жена ушла, - вдруг признался он, - представляешь? Ушла. И Мартышку забрала...

Я взяла его лицо в ладони, принуждая заглянуть мне в глаза. Его щеки горячечно полыхали, а взгляд был устремлен куда-то мимо меня... Он видел меня, и одновременно не видел.

Денег хватило. И на то, чтоб заново обустроить и утеплить дом. И на то, чтобы вылечить его.

Поздней весной, когда в Зоне зацветают пьянящие травы, и на километры вокруг слышно, как журчит река, он сидел на крыльце дома, и, уперевшись подбородком в сложенные руки, о чем-то думал.

Я неслышно подошла сзади, положила руку ему на плечо. Он вздрогнул, и удивленно обернулся.

- Ааа, это ты. Ты все еще здесь?

- Проводи меня в Зону, - попросила я. Некоторое время он смотрел на меня, не мигая. Потом опустил ресницы.

Мы пробирались в Зону, почти не скрываясь. Нас не выследили. И снова все тоже самое : гайка - десять шагов, гайка - десять шагов... Будоражащий запах цветов, оседающая на ладонях пыльца, и теплые, клейкие, цепляющиеся за штаны листочки.

Покосившееся здание больницы, подсвеченное солнцем. И уже не так страшно. И теперь я точно знаю, чего хочу...

- Дай ему счастья...

Стоя на коленях, с закрытыми глазами, ощущая, как катятся по щекам слезы...

- Позволь ему быть счастливым...

Слыша, как усилившийся ветер сотрясает фанерные стены...

- Пожалуйста...

"Сталкер не может просить комнату за себя... для себя..."

"А я? Я могу попросить за тебя?"

Дай ему счастья. Зона-храм, Зона-божество. Пусть он будет счастлив - твой паломник, несущий на плечах всю тяжесть веры в невозможное. Твой верный вассал. Твой единственный ангел.

Я не знаю почему, но в опустевшем за зиму сером поселке вдруг начали расти цветы...

Первое "ты" - словно хлесткий ожег от пощечины,

Пальцев дрожанье, и отблески влаги в глазах...

Жизнь буреломом кидала, швыряла, ворочала -

Жизнь убеждала, что нет нам дороги назад...

Я не поверила. Ты не поверил, и под ноги

Стелется серая тропка - из общих дорог.

Прошлая жизнь незаметно подернется облаком,

Руку - в ладонь, и шагнем в никуда, за порог...

Слышишь, вздыхает трава, и роса, словно слезы

Катится палой звездой, зажигая рассвет.

Мы не расстанемся. Жить - никогда ведь не поздно.

Просто поверь мне. Прошу тебя, просто поверь. **

* - стихи А. С Кочеткова.

** - стихи Шолах.

23.08.10

Комментарии: 2, последний от 17/09/2010. © Copyright Шолах (tairinn1@yandex.ru) Размещен: 23/08/2010, изменен: 23/08/2010. 19k. Статистика. Рассказ: Проза		Ваша оценка:

Шолах : другие произведения.

Не расставайтесь