Annotation

     Глава 1. «Шпиль Эндара»

     Может быть, всё, что случилось со мной, это и в самом деле сон. Странный, безумный, невероятно реалистичный сон без конца и… впрочем, я очень хорошо помню, как всё начиналось.

     Я проснулся. В один миг – словно некая сила ударила изнутри в грудь и голову, подкинула над койкой. Сердце колотилось, как отбойный молоток.

     Я раскрыл глаза. И замер.

     Мир вокруг был… чужим. Стол с любимым компьютером исчез, исчезли книжный шкаф и стул с одеждой. Мой продавленный, но такой уютный диван превратился в низкую жестковатую койку. Плакаты с Вейдером и Палпатином исчезли тоже… и стены! То есть, стены не исчезли, но неприятно склонились и поменяли цвет: вместо привычных обоев их покрывал матовый пластик. Потолок висел так низко, что я почувствовал лёгкий укол клаустрофобии. Кажется, я был в какой-то каюте.

     Я сел на койке, опустил босые ноги на пол и почувствовал, как мелко дрожит пол. Точно: корабль. Но как я тут очутился? Помню, как пришёл с тренировки, повозился с курсовой, затем сел играть в «Рыцарей Старой Республики»… помню, ставил какой-то свежий мод, скачанный с нового форума. Что же там было в readme.pdf?… Не помню.

     Почему-то мне сейчас казалось очень важным вспомнить описание мода: наверное, психика защищала себя, вытесняя более важные вопросы – на которые у меня, увы, не было ответов. Так или иначе, додумать я не успел: с негромким шипением, как в автобусе, отворилась дверь. Не вбок на петлях, как сделала бы нормальная дверь. А половинками, круглыми половинками в стороны.

     Вот в этот-то момент я и понял, что всё всерьёз. А когда увидел человека, стоявшего в проходе, понял, что всё даже серьёзнее, чем я понял до этого.

     – Траск!… – прокричал я сдавленным шёпотом, во все глаза разглядывая подтянутого молодого блондина с суровым лицом.

     – А, ты проснулся, Мак, – сказал он после небольшой паузы, словно ожидал от меня какой-то иной реакции. Дверь захлопнулась, когда Траск зашёл в каюту. – Надо уходить…

     – Ситхи напали на «Шпиль Эндера», – сказал я в унисон с его следующими словами. Он настороженно замолчал, а я машинально продолжил. – Нам придётся пробиваться к спасательным шлюпкам.

     – Да… – сказал Траск.

     Траск Ульго – персонаж той самой компьютерной игры, «Рыцари Старой Республики»! Это было невероятно: сон, всего лишь сон – но какой же детализированный, глубокий, реалистичный!

     Я чувствовал такой восторг, что подскочил на месте, ударился головой о низкий потолок и снова сел на койку.

     – Ты в порядке, Мак? – обеспокоенно спросил Траск. – Давай я расскажу тебе, как надевать форму…

     Не слушая соседа по каюте, я снова встал и подошёл к зеркалу.

     На меня смотрел… я. Обычный я. Довольно высокий молодой парень с серыми глазами и очень короткой стрижкой, студент, немножко спортсмен, немножко ролевик, немножко… раздолбай, если честно. Обычный я.

     Мак. Вообще-то, на самом деле меня зовут Максим. Раньше в играх я использовал ник Макс, но в последнее время сократил его до трёх букв. Ну что, значит, буду Маком… пока не проснусь.

     Стоп, подумал я. А ведь на самом-то деле… ведь на самом деле я – Реван! Дарт Реван, если хотите. Бывший джедай, величайший ситх этого времени, которому стёрли память другие джедаи. И теперь мне предстоит…

     Бастила!

     Я должен спасти Бастилу Шан.

     Я подбежал к иллюминатору: величественный чёрный космос со всполохами редких звёзд, огромный шар планеты внизу.

     – Тарис… – пробормотал я, прижимаясь лицом к стеклу. Или транспаристилу. Так, кажется, называется этот прозрачный материал.

     – Да, мы над Тарисом, – встревоженно сказал мой напарник. – Но, Мак, мы должны торопиться. Надо уходить. Ситхи напали на «Шпиль Эндера». Давай я расскажу тебе, как надевать форму. Ты должен подойти к контейнеру с вещами…

     Эх, с досадой подумал я, такой классный сон, а моё подсознание не может даже придумать более правдоподобных персонажей. Заладил по сценарию… впрочем, Траску всё равно умирать через пару минут: пожертвует собой в неравной схватке с Дартом Бендоном.

     Тем не менее, Траск был прав: терять время не следовало. Я метнулся к шкафчикам, стоявшим возле коек.

     Через минуту я был одет, вооружён бластером и вибромечом, а также предельно собран: когда ещё доведётся сыграть с такой детализацией? Нет, я твёрдо собирался выжать из чудного сна всё, что он мог мне предоставить. Траск только глазами хлопал, наблюдая, как решительно и умело я экипируюсь.

     – Открывай дверь, – сказал я ему. – У тебя ведь есть коды.

     Он странно поглядел на меня, кивнул и двинулся вскрывать заклинивший замок. Пока расхождений с сюжетом игры не было.

     Я поглядел на зажатый в руке бластер. И убрал его в кобуру. Нет, этот забег я отыграю с мечом, как положено настоящему форсеру. Вроде бы, по сюжету я ещё не джедай… но я-то помню, кем был мой персонаж. И знаю, кем он станет. Я задумчиво взмахнул мечом. Лезвие чуть слышно загудело, рукоять приятно легла в ладонь.

     Нет, только меч. Настоящей опасности мне не грозит, в крайнем случае проснусь. Зато будет, что рассказать друзьям. Да и не факт, что в бластерной дуэли я смогу проявить себя лучше, чем в фехтовании: стрелять-то я почти совсем не умею, а мечами всё-таки занимался, пусть и на ролёвках.

     Я переложил клинок в левую руку, а в правую взял подушку с койки. И встал слева от дверного проёма. Траск как раз справился с замком.

     – Ну, – сказал я, – понеслась, родимая.

     Дверь наконец зашипела и стала открываться. Я ожидал, что Траск, вроде как опытный солдат, тоже отпрыгнет в сторону, но он выхватил бластер и встал прямо в проходе. Героическая поза, весьма.

     Ну-ка, где там гости дорогие… Точно. Из глубины коридора к нам направлялись двое ситхских солдат. Траск присел, поднял бластер и приготовился стрелять, но я опередил его:

     – Граната! – заорал я дурным голосом, вышвыривая в коридор подушку. – Ложись, уроды! Граната-а!

     Ситхи послушно шлёпнулись на пол, один налево, другой направо. Вряд ли это спасло бы их от настоящей гранаты: коридор был узок и лишён укрытий. Хотя у них ведь шлемы, какая-никакая броня… Это всё я думал уже на ходу, потому что выскочил за дверь и рванулся к врагам.

     Тот, что упал слева, уже успел вскочить на ноги, выхватить бластер… и я снёс ему голову одним мощным уверенным ударом. Примерно так конный рубит пешего. Если учесть, конечно, что виброклинок режет плоть, как обычный нож – подтаявшее масло.

     Отрубленная голова ударилась о стену, отскочила и покатилась, расшвыривая по полу отвратительные тёмные пятна. В воздухе запахло сырым металлом. Безголовое тело уронило бластер, постояло ещё мгновение, затем опустилось на колени и наконец упало ничком.

     Меня затошнило, меч выпал из рук. По лицу текла кровь моей первой жертвы в этом мире. Я стоял в полном ступоре и думал, что сон какой-то слишком реалистичный… слишком.

     – Мак! – отчаянно донеслось сквозь вату в ушах.

     Я обернулся. Вовремя. Второй ситх целился в меня практически в упор, я не успел бы ни вытащить свой бластер, ни тем более поднять меч. Всё, что мне оставалось, это шагнуть к врагу и схватить его за руки.

     Некоторое время мы боролись. Ситх пыхтел и строил угрожающие гримасы. Я мысленно блевал и думал, что, может быть, лучше сдаться? Я не убийца, я нормальный человек, я не смогу играть с такой «детализацией»! Желудок содрогался, во рту гуляла мерзкая горечь. Ситх понемногу меня перебарывал.

     А когда в глазах вражеского солдата уже загорелись победные огоньки, и он почти сумел направить оружие мне в живот, я увидел ещё один ствол. Бластер высунулся слева от моей головы и ударил огнём прямо в раскрытый от внезапного ужаса рот ситха.

     Я разжал ладони. Сожжённое лицо врага смотрело на меня снизу вверх.

     – За Республику! – сказал Траск Ульго, убирая свой бластер. – Молодец, Мак. Надо собрать трофеи и двигаться дальше.

     – Тебе сказали, кто я на самом деле? – спросил я глухо, содрогаясь от рези в животе.

     – Ты о чём? – очень натурально удивился Траск. – Ты молодец, Мак. Нельзя терять времени. Надо собрать трофеи и двигаться…

     Я согнулся пополам, прислонился к стене горячим лбом. Меня рвало.

     А потом стало легче. Как-то внезапно дошло, что если убиваю я, то могут убить и меня. Во сне ли, наяву… неважно. Инстинкт выживания взял верх над отвращением от убийства.

     А выживание требует ресурсов.

     Я разогнулся, вытер рот тыльной стороной ладони и полез обшаривать трупы. Два медпакета, набор электронных отмычек… надо бы освоить это нехитрое дело. Бластеры: один, по словам Траска, разбит, второй я отдал напарнику.

     Он как-то неожиданно признал моё старшинство, хотя я был простым солдатом, а он – энсином, офицером. Похоже, к умелым мечникам здесь действительно особое отношение, на подсознательном уровне. С одной стороны, удобно, с другой… планка неожиданно оказалась задрана выше, чем я рассчитывал. Если и все остальные в этом мире начнут относиться ко мне, как к сильному бойцу, только потому, что я предпочитаю меч…

     Впрочем, я ведь не знаю, какие отношения были у Траска со «мной» до момента попадания. Вдруг бывший Реван успел зарекомендовать себя настолько отличным воином, что мой напарник, несмотря на разницу в званиях, предпочитает уступить первенство?

     – Что дальше, Траск? – спросил я, закончив мародёрствовать.

     – Мы должны найти Бастилу Шан и убедиться, что она покинет корабль живой! – не задумываясь, ответил Ульго. – Поторапливайся, Мак!

     Странно. Я смутно помнил, что про Бастилу Траск заговаривал только после сообщения от моего будущего лучшего друга, Карта Онаси. Но сообщения мы не получили. И солдаты ситхов подобрались к нашей каюте ближе, чем я ожидал… Впрочем, остальное пока всё по сценарию. Ну что ж, пойдём искать Бастилу. Я-то знаю, что она уже покинула «Шпиль Эндара», но как доказать это Траску? Он упёртый служака, жизнь отдаст за… А ведь в игре Траск отдал жизнь за меня.

     Я с новым уважением посмотрел на напарника.

     – Поторапливайся, Мак! – повторил Ульго, пританцовывая от нетерпения.

     В следующем коридоре мы нашли обломки консоли, разбитого дроида и труп республиканского солдата. Наш арсенал пополнился бластерным карабином, медпакетом и какими-то запчастями. Я собирал весь хлам, какой попадался в руки, даже если не мог опознать его назначение: всё-таки картинки в игре не дают и сотой доли представления о том, как на самом деле выглядит предмет. Солдатский ранец сидел на спине, как влитой, и я начинал понимать удобство республиканской формы.

     Ещё один отсек, ещё двое ситхов. Траск прикрывал меня огнём, а я, прячась то за скамьёй, то за металлическими опорами, неожиданно легко подошёл на дистанцию удара мечом. Всё закончилось очень быстро, словно бластерные болты и не могли меня задеть. Два коротких удара, два окровавленных трупа… и много ящиков с хабаром: кажется, мы зачистили кладовку.

     Я нашёл нечто вроде бронежилета и с помощью Траска нацепил его поверх своей формы. Кроме того, теперь у меня были настоящие гранаты. Меня понемногу захлёстывало чувство непобедимости.

     Так, теперь перекрёсток… и пятеро ситхов.

     Я сделал Траску знак оставаться за углом и беспечно выбежал в коридор. Двое!

     – За Республику! – заорал я и ринулся на врага.

     Очень медленно ринулся. Потому что знал, что из дальнего закоулка выбегают ещё трое солдат.

     Я резко затормозил, всем своим видом показывая, что недооценил возможности противника, а затем развернулся и кинулся наутёк. Вслед мне стреляли, но не очень часто: ситхам куда интереснее показалось затравить одинокого республиканского бойца.

     Я забежал за угол и приготовил гранаты. Траск кивнул, доставая свою, но я покачал головой: что-то… какое-то непривычное чувство говорило мне, что хватит всего двух. Тяжёлые шаги приближались. Ближе, ближе… пора!

     Не высовываясь из-за угла, я швырнул одну гранату, сразу за ней вторую. Чуть присел, как бегун на короткие дистанции, поудобнее перехватил меч. Странно: насколько я помню, по сюжету игры первый виброклинок доставался герою позже… видимо, моё подсознание подыгрывает мне во сне. Эх, могло бы и светошашку подкинуть!…

     За углом громыхнуло. Уверенные шаги сменились воплями боли. Я дождался второго взрыва и рванулся в коридор.

     Я бежал сквозь искры и клубящийся дым, скорее чувствуя, чем видя глазами фигуры ситхов. Под осколки гранат попали трое наиболее резвых бегунов, я успел нанести удары двоим. А затем вылетел на перекрёсток, где стояли ещё двое. Один вскидывал длинный бластер, и я не снижая темпа рубанул его по рукам. Не отрубил, нет, меч вошёл в броню и неприятно заскрежетал. Я с размаху ударил рукоятью в голову, и ситх, выронив бластер, повалился на пол.

     Второй уже вытянул свой меч. Я расхохотался и, занося клинок над головой, прыгнул на врага.

     Мечи столкнулись, рассыпая снопы искр. Я почувствовал, как захлёбывается и стихает вибрация где-то в недрах рукояти: мой клинок превратился в обычную полосу металла. Но сейчас меня это уже не смогло бы остановить.

     Ситх склонился, пытаясь задавить меня массой. Некоторое время мы балансировали в шатком равновесии, затем я резко отступил в сторону. Ситх по инерции сделал пару шагов, но на ногах удержался. Я что было сил ударил его по шлему. Пошатываясь, враг развернулся и поднял меч, встречая мой следующий удар. И ещё один. И ещё.

     Я бил, бил и бил куском металла, пока не почувствовал, как руки Траска удерживают меня за плечи. Я опустил мёртвый меч и посмотрел вниз. Переломанное тело в прорубленных доспехах валялось у моих ног. Я оглянулся: дым в коридоре рассеялся, и стало видно поле боя. Тех, кто остался жив после гранат и моего меча, добил бластер Траска.

     Мы победили.

     А я почувствовал, что не только драться, но и собирать трофеи сейчас не могу. Меч выпал из дрожащих пальцев, я бессильно прислонился к стене и сполз на пол. Адреналиновый отходняк, будь он неладен.

     Траск деловито обшаривал трупы… а потом посмотрел на меня, хмыкнул и потянулся за медпакетом.

     Стимулятор помог почти мгновенно. Надо будет разобраться со свойствами местных аптечек, думал я, приходя в боеспособное состояние под действием лекарств. В голове прояснилось, в груди гулял бодрый ветерок… кстати, есть хотелось довольно сильно.

     Траск общался по наручному коммуникатору с чёрно-белой голограммой Карта Онаси. Я не слушал: смотрел на трупы республиканских и ситхских солдат, удивляясь, как быстро освоился с видом крови и смерти.

     – Нам надо спешить, – поведал Траск. – Мы должны найти Бастилу и пробиваться к спасательным шлюпкам.

     Вот кого превратности войны вообще не трогали. Ну да: эпизодический персонаж, ему помирать… когда? В следующем отсеке? Нет, там у нас…

     И верно: в следующем отсеке сражались молодая джедайка и форсер-ситх. Поединок на световых мечах я впервые видел своими глазами и потерял несколько секунд, заворожённо наблюдая, как сталкиваются алый и голубой клинки.

     Ситх был в тяжёлой броне и выглядел явно сильнее физически. Я даже подумал, что не хотел бы столкнуться с ним в бою. Но джедайку разница в габаритах совершенно не смущала. Бой шёл на таких невероятных скоростях, что ловкость девушки давала ей определённое преимущество. Она умело парировала удары противника, отводила алый клинок своим ярко-голубым, контратаковала. Даже не знай я событий игры, всё равно поставил бы на неё.

     – За Республику! – заорал над ухом Траск и кинулся на помощь джедайке.

     Но всё закончилось прежде, чем он успел вмешаться. Быстрым и точным движением девушка полоснула противника по ногам. Ситх зашипел от боли и на мгновение опустил меч. В тот же миг джедайка пронзила его горло своим клинком и отскочила на шаг, чтобы избежать случайного ответного удара. Но алый меч уже погас, бездыханный ситх лежал у её ног.

     Девушка, смахивая капли пота, повернулась к нам и торжествующе улыбнулась.

     – Стой! – закричал я, внезапно вспоминая сюжет. – Назад!…

     Траск дисциплинированно затормозил, а вот джедайка среагировать не успела. Из перпендикулярного коридора выкатилась граната. Раздался грохот, более мощный, чем взрывы наших снарядов. Девушку… нет, уже только лишь её мёртвое тело отбросило к стене. Даже отсюда было видно, что джедайка мертва.

     Двух ситхских солдат мы с Траском убили молча и очень быстро: мы становились неплохой командой, он прикрывал меня огнём, я выходил на дистанцию фехтования. Бластерные болты разносили ящики, оставляли в стенах проплавленные дыры, уходили в пол и потолок – куда угодно, кроме меня, словно я был заколдован. Сломанный вибромеч я заменил на обычный, но более длинный. Сейчас мне было всё равно.

     По крайней мере, так я думал, пока не стал обшаривать мёртвых форсеров. С джедайки удалось снять только некий прямоугольный прибор, который был опознан Траском как «вибрационная ячейка». Никак не могу понять, зачем обладателю светового меча нужны улучшалки для виброклинка… с другой стороны, девушка плюс «вибрационная ячейка» – что может быть натуральнее?… А вот затем меня ждал настоящий сюрприз: меч ситха уцелел.

     Я с трепетом поднял знаковое оружие «Звёздных Войн». Рукоять была ещё тёплой и легла в мою ладонь, как родная.

     – Осторожнее! – предупредил Ульго. – Обращаться с джедайским мечом могут только…

     Я поднял оружие прямо перед собой и большим пальцем правой руки сдвинул рычажок в верхней части рукояти. С привычным по фильмам и играм, ласкающим слух фаната гулом выдвинулось и застыло в воздухе слепящее алое пламя клинка.

     – Мак! – удивился Траск. – Так ты владеешь техникой одарённых?

     Я молчал, наслаждаясь моментом. Потом осторожно поводил мечом из стороны в сторону. Клинок еле слышно гудел, послушно отзываясь на движения. Инерция у меча была почти нулевая, огненное жало казалось продолжением руки.

     Не могло всего этого быть. Я точно помнил, что по сюжету первый световой меч появляется гораздо позже, в Анклаве джедаев на Дантуине. Да и прочих несоответствий накопилось предостаточно. Неужели всё-таки так повлиял свежеустановленный мод? Но это делает моё знание грядущих событий почти бесполезным. Какая-нибудь перебалансировка, встроенные читы… я никак не мог вспомнить описание.

     Меч перед глазами качнулся и загудел особенно громко. Я пришёл в себя.

     – Нам надо спешить, – сказал Траск. – Мы должны найти Бастилу и пробиваться к спасательным шлюпкам.

     – Погоди, – сказал я. – Ты не понимаешь… это же лучший сон в моей жизни. Погоди. Буквально полминуты.

     Проверить боевой трофей было не на чем, кроме ситхских солдат, и я несколькими ударами меча разделил на части ближайшее тело. Крови не было, пламя мгновенно прижигало раны. С каждым взмахом я чувствовал себя всё увереннее: управляться со светошашкой было не так уж и сложно. Конечно, опытного противника мне не одолеть, но был шанс, что простые солдаты врага предпочтут не связываться с тем, кого примут за форсера. Не нарваться бы на… а кстати.

     Я наклонился и потыкал гудящим лезвием в труп ситха-форсера. Да, меч вполне работал против брони, надо было только выбирать места на стыках. Я с сожалением понял, что против Дарта Бендона мне не выстоять и секунды: у меня не было и малой доли того мастерства, каким обладала погибшая джедайка.

     Я повесил выключенный световой меч на пояс, а в руку взял обычный. Незачем лишний раз демонстрировать противнику свою ценность. Авось и удивим врага, когда он этого меньше всего ожидает.

     – Пойдём, – сказал я Траску. – Нам надо спешить. Мы должны найти Бастилу и пробиваться к спасательным шлюпкам.

     Он поморгал и побежал за мной в глубину коридора. Нас ждала схватка на мостике.

     На мостике Бастилы не было. В этом мод сюжета игры не искажал. Я выслушал соображения Траска о том, что теперь ситхи просто взорвут корабль, перешагнул через трупы и побежал дальше. Интерьеры космического корабля не вызывали у меня сейчас никакого интереса. Я устал от беготни и схваток, вес трофеев начинал чувствоваться всерьёз. Хорошо, что от идеи облачиться в тяжёлую броню я сразу отказался: конечно, мало кому не хотелось бы почувствовать себя космодесантником, но не ценой инфаркта или грыжи через пару сотен метров. А без умения носить броню что-то в таком роде меня бы и ожидало. Ощущения в спине, шее и пояснице так отвлекали, что я совсем забыл о том, что ждёт нас после мостика.

     Точнее, что ждёт Траска.

     – Там кто-то есть, – сказал мой напарник, указывая на дверь в конце коридора.

     И побежал вперёд. Я даже не заметил, когда он успел сменить бластер на клинок.

     Дальняя дверь растворилась округлыми половинками. Из глубины отсека на нас неторопливо двигался высокий ситх. Даже отсюда я видел, насколько высокомерное у него лицо. На ходу громила включил двухклинковый световой меч и уверенно прокрутил его в воздухе.

     – Проклятье! – закричал Ульго. – Ещё один Тёмный Джедай! Я задержу его, а ты двигай к шлюпкам. Пошёл!

     И вот тут я сделал то, чем горжусь до сих пор. Я испугался. То есть, я не тем горжусь, что испугался! Горжусь тем, что сделал потом.

     – Стой, Траск, – спокойно сказал я, хватая напарника за шиворот. – Это свой.

     – Что?! – зашипел Ульго, безуспешно пытаясь вырваться.

     – СТОЙ, – сказал я.

     И Траск остановился. Замер на месте, словно мои слова выключили у него собственную волю. А я вразвалочку пошёл вперёд. И даже колени у меня совсем не дрожали.

     Когда ты дёргаешься, противник вынужден действовать быстро и решительно. А когда ты спокоен, противник обычно тоже не видит смысла торопиться. Дарт Бендон, а это был именно он, и не торопился. Он шёл мне навстречу уверенной поступью хищника, помахивая своим страшным двойным мечом. Я видел, что ситх заметил рукоять у меня на поясе: глаза врага загорелись предвкушением хорошей схватки.

     – Привет, Бендон, – сказал я, стратегически останавливаясь шагах в пяти от двери. – Ты узнаёшь меня?

     Он тоже остановился, удивлённо помолчал, затем рассмеялся.

     – Нет, – презрительно сказал он хорошо поставленным баритоном. – Мне всё равно, кого убивать.

     – Ты думаешь, Лорд Малак похвалит тебя за убийство собственного сына? – деланно удивился я.

     Ему было всё равно, кого убивать – а мне было всё равно, что говорить. Я тянул время, надеясь, что мод… или подсознание, чёрт бы их всех побрал, не подведут.

     – Лорд Малак? – недоумённо спросил ситх. – Чьего собственного сына?

     По порогу двери пробежала тонкая полоска света. Почти незаметная для того, кто её не ждал.

     – Бендон, Бендон, Бендон, – с огорчением протянул я. – Бендон, Бендон, Бендон… А ведь я тебя на коленях качал. Вот таким тебя помню. Вот такусеньким! Бендон, Бендон, Бендон.

     Теперь он рассмеялся иначе, словно понял, что над ним издеваются и принял решение это издевательство пресечь. Не тратя время на слова, он взмахнул мечом и двинулся ко мне.

     Я смотрел на порожек и ждал. А когда дождался, вскинул руку в пафосном жесте… дверь загудела, взорвалась длинными искрами по всему проёму. И захлопнулась. Перед самым носом Дарта Бендона. Как и положено ей по сюжету. Вообще-то, в игре дверь клинило только после того, как в отсек к Бендону забежит Траск, но будем считать, что я очередной раз обманул сценарий.

     Выдохнул я шумно и с невероятным облегчением. Ладно. Пусть этот маньяк хоть Малаку потом наплетёт всякой ерунды про «сына» и так далее. Ну, не придумалось мне ничего умнее в тот момент. Кому бы придумалось? Зато Траск остался жив.

     Чтобы привести напарника в чувство, мне пришлось дать ему пощёчину.

     – Я хотел… – пробормотал он, указывая на дымящуюся дверь, – я должен был… туда. Задержать.

     – Задержать, погибнуть, – бодро сказал я. – Должен-передолжен. Республике пригодится такой солдат, как ты. А этого урода мы ещё сделаем. Со временем. Ну, к шлюпкам.

     Я развернулся и почти силой потащил за собой несостоявшегося героя. Хотя почему «несостоявшегося»? Как будто Траск без этого мало сегодня навоевал. А то, что я не дал ему сгинуть за дверью…

     Мы почти добежали до прохода в следующий отсек, когда со стороны так удачно заклинившей двери послышался странный звук. Где-то я его слышал… уж не в первом ли эпизоде? Я развернулся и похолодел: тёмно-красное жало светового меча пробило металл на уровне моих глаз.

     Дарт Бендон не желал сдаваться: он резал дверь, как Квай-Гон и Оби-Ван… в будущем этого мира.

     – Да ты ж… – растерянно сказал я. Оставлять за спиной такого хищника было по меньшей мере неразумно. Ну почему в оригинальной игре закрытая дверь считалась совершенно непроницаемой даже для форсеров?…

     – А! – сказал Траск, распрямляясь радостно и бодро, как часовая пружина. – Это Тёмный Джедай! Я задержу его, а ты двигай к шлюпкам. Пошёл!

     – Да ты заколебал! – крикнул я, отшвыривая напарника от двери. – Не лезь к форсерам, я сам разберусь.

     И снял с пояса свой меч.

     Бендон вырезал дверь неровным полукругом. Процесс шёл медленно, и, наблюдая, как кипит металл, я постепенно успокоился. Когда верхняя часть дуги была готова, но до полноценного отверстия, в какое может пробраться человек, дело не дошло даже близко, я включил свой меч.

     И начал резать дверь со своей стороны.

     Ситх на мгновение замер, наверное, удивился. Затем я услыхал его высокомерный смех, и резьба по металлу продолжилась. Наверное, враг решил, что я тороплюсь в драку с ним. Мы вскрывали дверь навстречу друг другу… только Бендон проделывал нормальное отверстие, а я – маленькую форточку. Я резал выступ в верхней части проплавленной дуги.

     Очень скоро небольшой кусок металла, срезанный мною, вывалился на пол и зашипел, остывая. Опасаясь внезапного удара или каких-нибудь Силовых фокусов, я отступил на шаг назад и заглянул в отверстие. С той стороны грозно сверкали тёмно-карие глаза ситха.

     – А ты опасный, – одобрительно сказал я, не дожидаясь удара Силовой Молнией или чего-то в таком роде. – Привет хозяину.

     А потом сорвал с пояса гранату, взвёл её и зашвырнул в отверстие.

     Лицо Дарта Бендона исчезло… и я увидел, как моя же граната летит обратно. Силой он её, что ли, подобрал?…

     – Траск! – заорал я, отшатываясь в ужасе. Чёртов ситх… переиграл меня! Накрыть гранату телом? Тогда хоть Траск уцелеет…

     Но напарник не сплоховал. Он подскочил к двери и закрыл отверстие в ней своим клинком. Обычным широким лезвием меча.

     Граната ударилась о металл и отскочила обратно. В глубине отсека громыхнул взрыв.

     Некоторое время мы стояли и вытряхивали шум из ушей. Потом я стал слышать, как за дверью ворочается закованный в броню враг.

     – Пойдём, Траск, – сказал я наконец. – Насовсем это его… не остановит.

     – Это Карт Онаси через твой персональный коммуникатор, – сказал мой персональный коммуникатор голосом Карта Онаси. – Я отслеживаю твои перемещения через систему жизнеобеспечения «Шпиля Эндара». Спасательная шлюпка Бастилы уже отчалила – ты последний выживший… ты последний?… эээ…

     Я аж засмеялся на бегу. Быть последним выжившим, конечно, неплохо, но выживать в компании всё равно гораздо приятней. Не знаю: то ли в дело вступил мод, то ли это моё вмешательство сломало логику сюжета… Траск бежал рядом с таким странным видом, словно не вполне понимал, зачем я его спас. Насколько я помнил, мы приближались к следующей битве.

     – В общем, вы двое – последние выжившие, – прорезался наконец Карт. – Дольше ждать я не могу: срочно пробирайтесь к шлюпкам!

     В коридоре нам на свою беду попался одинокий ситх. В следующем отсеке – двое. Работать светошашкой оказалось неожиданно легко, словно я всегда только так и сражался. Минимум крови, никаких проблем, лишь заряд бластера опалил мне бедро. Я с интересом рассматривал прореху в штанине и сожжённые волоски. Кожа не пострадала, только чуть покраснела, как от лёгкого загара.

     Нам везло. Мне везло. Видимо, зрелище полыхающего алым светового меча не на шутку смущало ситхов. Вот бы научиться отбивать выстрелы!…

     – Осторожней! – предостерёг Онаси из коммуникатора. – За следующей дверью целый взвод. Вам придётся придумать, как проредить их ряды.

     Я помнил, что Карт посоветует дальше, и, покосившись на апатично стоявшего рядом Траска, двинулся к компьютерному терминалу. В отсеке стоял деактивированный боевой дроид, но я понятия не имел, что с ним делать, а вот компьютерные интерфейсы… они одинаковы везде, где одинаковы использующие их люди.

     Решение оказалось правильным. Я немного опасался, что не смогу читать текст на языке далёкой-далёкой галактики, но мой «сон» не подвёл и здесь: меню управления оказалось простым, понятным и по-русски. По крайней мере, таким оно прочиталось мне. Пара минут – и электрический кабель в соседнем отсеке взорвался, унося жизни солдат засадного взвода.

     Путь к шлюпкам был свободен. Из трофеев я забрал только ионный бластер и прототип виброклинка. Скорее из жадности, чем из настоящей необходимости.

     Жаль, что большую часть хабара всё равно пришлось оставить: иначе мы трое не влезли бы в шлюпку.

     Карт встречал нас в следующем отсеке. Старый виртуальный знакомый в жизни оказался точно таким, как в игре: крепкий мужик с дурацкой причёской и повадками неврастеника. Увидав нас с Траском, он сперва обрадовался, потом собрался было ляпнуть что-то пафосное, но заметил мой меч на поясе и застыл с раскрытым ртом.

     – Некогда объяснять, – сказал я. Одного «подвисшего» персонажа в партии более чем достаточно, я не собирался позволить Карту уподобиться Ульго. – Где спасательная шлюпка? Не будем ждать, пока ситхи нас подстрелят.

     Но шлюпка оказалась совсем маленькой. Как корабль «Восток». Ну, чуть больше, но всё равно на одного. Если с комфортом. А если на троих…

     Мы сняли ранцы, затем скинули броню. Хотели выбросить длинные мечи, но как раз клинковое оружие спокойно уместилось под сиденьем. От запчастей я избавился без особого сожаления, наверное, потому что пока не понимал их ценности. Выбросили оба больших медпакета. Карт настоял на том, чтобы оставить на палубе гранаты: во избежание случайной детонации во время полёта.

     Мы торопились: я чувствовал приближение ситхов. Враги искали нас, методично обшаривая корабль. Не знаю, как, но я чувствовал это. Просто знал. Я знал, что, кроме нас, республиканских солдат на борту «Шпиля Эндара» не осталось. Знал, что корабль обречён и скоро развалится в атмосфере. Знал, что Дарт Бендон жив и тоже идёт по следу.

     Я сделался необычайно суетлив и напряжён, а товарищи чувствовали моё напряжение и суетились вместе со мной.

     В общем, кое-как втиснулись и задраили люк. Сидеть было негде, я поставил ноги на пульт управления, горячо надеясь, что не нажму на какую-нибудь кнопку самоуничтожения.

     – Готовы? – спросил Карт таким тоном, словно надеялся на отрицательный ответ.

     Мы с Траском синхронно кивнули и стукнулись лбами.

     Заверещала сирена, гулко лязгнул металл держателей. На мгновение накатила невесомость. Кровь ударила в голову, я даже подумал, что меня снова вырвет – вот был бы конфуз, похлеще, чем на подводной лодке. Но всё обошлось: над головой громыхнуло пламя, и невесомость сменилась перегрузкой. Тяжесть возрастала и возрастала, а затем всё успокоилось: мы летели в открытом космосе. И приближались к Тарису, понемногу сокращая орбиту.

     В кабине стало жарче. То ли системы жизнеобеспечения не справлялась, то ли шлюпка начинала нагреваться об атмосферу. Пот струился по мне густыми жгучими потоками. Я думал, что если всё-таки сплю, то наверняка описался во сне. А если не сплю… то лучше бы я спал.

     Траск выглядел не лучше. Но… его происходящее как будто совсем не волновало. Он словно никак не мог понять, почему и зачем остался жив, и тяготился своим незнанием настолько, что окружающий мир утратил для него смысл.

     Шлюпку тряхнуло, затем ещё. В кабину понемногу проникал визг сгорающей обшивки. Мы тормозили об атмосферу. Затем нас начало закручивать вокруг продольной оси.

     – Перегруз! – сквозь шум прокричал Карт.

     – Давай балласт сбросим! – закричал я в ответ, но Онаси то ли не понял шутки, то ли уже не расслышал.

     Нас троих мотало всё сильнее и скоро начало бить о стены, пол и потолок шлюпки – если считать, что в беспорядочно вращающейся кабине всё это есть. Траска швыряло на меня, меня – на Траска, и оба мы валились на рассыпающего сдавленные проклятия Карта. Один из ударов сорвал с креплений сиденье, под которым мы укрыли оружие, и нам пришлось судорожно прятать клинки на место. Я был уже настолько избит, что не успел даже толком представить, сколько бед может натворить бесхозный холодняк в наших обстоятельствах. Кабину опять встряхнуло, на это раз особенно сильно, я почувствовал удар по голове… и отключился.

     Мне снилась очень красивая девушка со строгим правильным лицом. Она заносила световой меч… она сражалась. На мостике космического корабля, среди серого тумана и серых искр, девушка вела бой с кем-то, кого страшно боялась. Я не слышал звуков, но движения её изящных ног, очертания коричневой джедайской робы, всполохи сталкивающихся огненных клинков – всё это завораживало меня, как диковинный смертельный танец.

     Я видел джедайку со всех сторон сразу, словно смотрел не глазами. Я знал, что это и есть Бастила Шан. И ещё я знал, что сражается она со мной.

     Проснулся я голодным, бодрым и полным решимости как можно скорее отыскать Бастилу. Очень уж понравилась мне приснившаяся джедайка. Странно: ведь если моё появление в далёкой-далёкой галактике – это сон, то получается, что я только что спал во сне, как Ди Каприо в фильме «Начало». Если на «первом уровне» мне так везло и всё удавалось, то на «втором», наверное, всё должно казаться совсем уж замечательным, куда замечательнее, чем оно есть на самом деле?

     Но даже если Бастила в жизни и не так красива, как мне приснилось, то всё равно очень недурна собой. Не то чтобы у меня были какие-то особенные проблемы с девчонками там, на Земле… не было у меня проблем. Но ведь по сюжету игры Бастила, когда пролезла в мозги того, прежнего Ревана, оказалась связана с ним через Силу. Мысль об этой связи меня, если честно, довольно сильно будоражила. Очень было интересно, как оно тут работает… это ведь не то же самое, что «познакомился, задружился, ну, и всё остальное». Это ведь – Сила! Про такие штуки в курсе «Межличностные отношения» не рассказывают.

     Вот в таких мечтательных раздумьях я и поднялся с кровати. Низкой, жёсткой и довольно грязной кровати, сиротливо приткнувшейся в углу… ну и дыра! Одного взгляда на халупу, где я ночевал, было бы достаточно, чтобы самого ярого фаната «Звёздных Войн» заставить забыть про всякую романтику Силы и попроситься домой, в уютную родительскую квартирку. При этом, несмотря на явную заброшенность помещения, было понятно, что раньше оно могло считаться вполне приличным жильём. Довольно высокие, по сравнению с корабельными, потолки, широкие панели освещения, комфортная на вид мебель… всё, конечно, грязное и заброшенное теперь.

     Я осознал, что не мешало бы помыться и мне: парилка в спасательной шлюпке даром не прошла, да и плотно облегающее тело трико, в котором я спал, выглядело грязным и измочаленным, несмотря на обещанные антибактериальные свойства.

     Интересно, где Карт, подумал я, оглядываясь по сторонам. Насколько я помнил, именно Онаси должен был приветствовать меня после пробуждения в трущобах Тариса… и тут же я понял, что в шуме, доносившемся из-за двери, раздаются очень знакомые ругательства.

     Дверь распахнулась от прикосновения к сенсорной панели. Перед самым входом в нашу конуру кипела драка: Траск с Картом увлечённо мутузили друг друга. На стороне Карта были явный опыт в драках и беспрерывный поток изобретательных, деморализующих противника проклятий. На стороне Траска – молодость и… какое-то странное безразличие, словно ни ругань, ни пропущенные удары его нисколько не волновали. Зрители, разношёрстная толпа причудливых инопланетян и даже дроидов, улюлюкали на все лады. В другое время при виде такого зоопарка у меня бы челюсть отпала, но сейчас были дела поважнее.

     Вот только не хватало нам привлечь внимание ситхского патруля, подумал я и, как был в белье, кинулся разнимать дерущихся идиотов. Затащить обоих в помещение оказалось легче, чем я думал: Онаси поддался легко, не очень-то ему хотелось продолжать нелепую потасовку, а Траск, похоже, вообще слабо осознавал происходящее и дрался, как зомби. Я просто схватил его поперёк туловища и затолкал в комнату.

     Не успела захлопнуться дверь, как Ульго, которого я на секунду выпустил из виду, снова двинулся на супротивника. Карт, не успевший даже отдышаться в противоположном углу, закатил глаза и принял боевую стойку.

     – Стой, Траск! – сказал я. Этот гад и бровью не повёл.

     – Стоять, солдат! – ноль реакции. Ну да, он же офицер… В общем:

     – СТОЙ.

     Вот это сработало. Траск замер на месте как вкопанный, подумал немного и опустил сжатые кулаки. Никогда у меня раньше не было такого командного голоса. Что интересно, я вот рявкнул это «СТОЙ» – и даже меня самого пробрало.

     Неужто… Сила?

     Всё-таки я – Реван. Пусть не настоящий, но раз уж занял место настоящего… Да нет, ерунда: я ведь ровным счётом ничего не знаю о Силе. Не той, что в книгах, фильмах и Вукипедии – там-то всё просто: магия как магия. Но вот как она устроена на самом деле, как ею управлять… откуда я мог это знать? С другой стороны, когда в тебе столько мидихлориан, как в Реване, некоторые умения приходят сами собой. Наверное.

     Я с новым интересом посмотрел на «зависшего» Ульго. Это что же, я теперь могу управлять людьми? Или дело только в самом Траске: создатели игры прописали его так, чтобы он служил мне идеальным помощником во время обучения, а потом благородно и беспроблемно сошёл со сцены? Интересно, а если попробовать приказать что-нибудь Карту?…

     – Я вышел купить припасов, – возмущённо сказал Онаси, неверно истолковывая мой прицельный взгляд. – А этот идиот, отрыжка ранкора, выбежал следом и начал меня душить! Ни с чего, при всей толпе!

     – Ты лишний, – проговорил Траск, монотонно покачиваясь на месте. – В реестре партии нет свободного места.

     – Ах ты!… – задохнулся от ярости Карт. – Да что вообще значит эта белиберда?! Он бормочет про этот «реестр» с начала драки.

     А я так и сел на кровать. И понял, что тоже задыхаюсь, только от смеха.

     В игре, после гибели Траска, его портрет на экране выбора партии заменялся на портрет Бастилы Шан. Что логично: место в интерфейсе не резиновое, а зачем держать персонажа, который всё равно погиб? И вот теперь, когда я умудрился этого персонажа спасти, Траск просто не знал, что делать. Там, на корабле, он, как болванчик, повторял одни и те же фразы. А теперь и вовсе… «сломался».

     Разработчики сценария просто не прописали ему полноценных человеческих реакций, и он, как умел, исправлял ситуацию. Для Траска не было предусмотрено места в жизни после «Шпиля Эндара», вот он и пытался отвоевать это место. Обречённый персонаж хотел жить, вопреки воле своих творцов!

     Я перестал смеяться так резко, что прикусил кончик языка. Передо мной стоял живой человек из плоти и крови, я воспринимал его живым, мы сражались плечом к плечу! А теперь выходит, что…

     – Да что с ним такое? – раздражённо спросил Карт.

     – Сила, – медленно сказал я. – Великая Сила говорит с ним. Он просто не может разобрать слова.

     Проблема с Траском подействовала на меня угнетающе, и довольно сильно. Можно сказать, что я впервые осознал свою ответственность за происходящее вокруг, за жителей мира, в который попал, за судьбу этого мира, если хотите. Можно сказать, что впервые… но это будет неправдой. Так остро – да, только сейчас. Но мысли о тех изменениях, что я вношу в накатанный сценарий, приходили ко мне и раньше.

     Теперь к ним добавилось понимание, что эти изменения могут завести… как далеко? Мне было жутко смотреть на зомби-Ульго, и я заставил себя отвлечься на решение бытовых проблем.

     Карт всё-таки сбегал за едой. Мы наскоро перекусили чем-то вроде холодной сухой лапши, впихнули порцию в притихшего и безвольного Траска. Запили кисловатым безалкогольным пивом. Затем по очереди сходили помыться: душевая кабинка в нашей конуре не работала, и мы за пару кредов воспользовались гостеприимством Аавала, соседа-иторианца, такого же сквоттера, как мы сами. Онаси вкратце рассказал, как перетаскивал меня от места крушения шлюпки в этот жилой комплекс: избавился от республиканской формы, в обмен на бластер и пару мечей взял в аренду тележку-дроида…

     Я знал что ситхские патрули прочёсывают этот район, но надеялся, что столкнёмся с ними мы не слишком скоро. Утрата части оружия и припасов меня не беспокоила: главное, что световой меч остался при мне. Карт косился на характерную рукоять, хотя вопросов пока и не задавал. Я знал, что только пока: подозрительная натура бывалого солдата возьмёт верх, но меня это сейчас слабо волновало.

     Меня сейчас вообще мало что волновало, пришло странное… смирение с судьбой, что ли? Всё происходящее, все аспекты окружающего мира принимались легко и естественно, как давно знакомые и понятные. Я расплачивался электронными деньгами, хотя толстую короткую палочку, которая заменяла здесь кредитку, держал в руках впервые. Я запросто открывал и запирал двери, используя сенсорные панели. Я разговаривал с Аавалом, как на Земле с соседом по гаражам. Я знал, как пользоваться местным душем. Я совершенно бездумно, словно проделывал подобное много-много раз, подошёл к суетливому твилекку-старьёвщику и с первого раза выбрал из кучи хлама крепкий и лёгкий чёрный плащ с капюшоном. Он подошёл мне почти идеально, и я с облегчением спрятал лицо под нависающей складкой ткани. Дома, на Земле я всегда носил бейсболку с широким козырьком: прятался от камер наблюдения. Не потому, что чувствовал за собой какие-то грешки – просто не нравилось, что кто-то может сидеть в кабинете, ковырять в носу и наблюдать за моими перемещениями. «Не ваше дело», вот и всё, не люблю вуайеристов.

     Я решил не отступать от своих привычек и на Тарисе. Кроме того, в широких рукавах плаща отлично можно было прятать световой меч: открыто носить такое заметное оружие на поясе я не собирался. Пришил небольшую петлю, засунул в неё рукоять, проверил, насколько удобно выхватывать меч – и остался доволен.

     Жаль, негде и не с кем было потренироваться… вот бы спасти Бастилу уже во всеоружии.

     Я представил, как решительно и жестоко уничтожаю банду, захватившую Бастилу в плен. Силовым Ударом вышибаю двери на базу Чёрных Вулкаров, поджариваю Молнией охранников, со световым мечом наперевес прорубаюсь через толпы дроидов и гангстеров, отражаю в противников их же бластерные болты…

     Мечты, мечты.

     Я, конечно, Реван, но пока только в потенциале. Не будем зарываться раньше времени, как бы ни хотелось произвести впечатление на Бастилу.

     Впрочем, она-то знает, кем был «я» в прошлой жизни. И вряд ли обрадуется тёмному плащу с капюшоном, который скрывает лицо…

     Я вдруг подумал, что мой выбор одежды вовсе не случаен. Неужели личность Ревана, которую я, казалось бы, полностью заместил, всё же проявляется в подобных мелочах? И не только мелочах: ведь Сила явно хранила меня. Откуда ещё было взяться презрению к огнестрелу, внезапной ловкости в работе с мечом, умению словно проскальзывать между выстрелами, поразительному для меня самого бесстрашию… да просто везению, в конце концов.

     Я задрал край плаща и задумчиво уставился на прореху в штанах. Обзавестись новыми пока не удалось, надо будет озаботиться чуть позже. А пока я смотрел на тёмно-розовое безволосое пятно на коже и думал, что, сложись обстоятельства чуть менее удачно, этот болт спалил бы мне ногу. Насквозь: кожа, мясо, кость…

     – Царапина! – сказал Карт. Он сидел рядом, чистил свой бластер и теперь явно желал меня подбодрить.

     – Царапина, – согласился я.

     – Первый бой?

     – Не первый, – покачал я головой. – Далеко не.

     – Сколько тебе лет, солдат?

     – Достаточно, – сказал я. – Вот только я не помню.

     Он посмотрел на меня с уникальной смесью сочувствия и подозрительности. А зря. Потому что я и в самом деле понятия не имел, сколько мне лет.

     Здесь.

     Там, на Земле – уже неважно. Здесь… настоящий Реван – опытный джедай, прославленный генерал, Лорд Ситхов. Он никак не мог быть моложе тридцати. Или мог? Что я на самом деле знаю о «себе»? Да ни черта не знаю.

     Забавно. У Ревана амнезия – и у «Ревана» тоже. Вернее, отсутствие Интернета под рукой.

     Мне было бы чертовски интересно залезть в местную Голосеть, но Карт отговорил: мол, так нас легче будет выследить. Я не знал, говорит ли он правду или просто опять разминает свою знаменитую паранойю, но решил не рисковать.

     Тем более что в вопросах безопасности Карту и в самом деле стоило доверять. Паранойя паранойей, но взгляд на главные вопросы у него был предельно реалистичный. Так, Онаси сразу же заявил, что помощи от Республики нам ждать не приходится: преодолеть блокаду, которую установил флот ситхов, не сумел бы никто. По словам Карта, Лорд Малак искал Бастилу, чтобы получить в своё распоряжение её уникальные способности в Силе. Ну, и чтобы отомстить за гибель Дарта Ревана: ведь именно джедайка возглавляла ударный отряд против бывшего предводителя ситхов.

     – Малак, бывший ученик Ревана, не простит смерти учителя, – пафосно заявил Онаси.

     А ведь ты ни черта не знаешь про ситхов, дружок, подумал я. Плевать Малаку на Бастилу, обойдётся он без знаменитой «Боевой медитации» и вполне удовлетворится гибелью джедайки. А про то, что «я» выжил, новый Лорд ситхов и вовсе пока не знает.

     – Мы простые солдаты, – сказал Карт, – если припрёт, сами уберёмся с планеты. А у Бастилы Шан такого шанса нет: на неё охотится половина ситхского флота. Республика сейчас не поможет нам ничем.

     В этом солдат был прав. Нам приходилось рассчитывать только на самих себя, и я был очень рад, что в этой драке Карт на моей стороне.

     Правда, сегодня мне тоже удалось произвести на него впечатление. Когда речь зашла о поисках Бастилы, я сказал, что джедайка находится в плену у банды Чёрных Вулкаров. Карт мгновенно насторожился, ведь никаких источников информации, позволявших так уверенно делать подобные предположения, у меня не было. А я предложил ему сгонять в Нижний Город и убедиться. И сразу предупредил, что единственный лифт, который позволял спуститься на нижние ярусы, недоступен из-за блокады. Кроме того, в городе действовал карантин: администрация пыталась сдержать эпидемию болезни, название которой я, как на зло, запамятовал.

     Карт вернулся ещё более впечатлённым и с ещё большей подозрительностью в глазах и повадках: все мои слова подтвердились. Поначалу он даже старался не поворачиваться ко мне спиной.

     Отчасти я его понимал: бедняга Карт и по сюжету на мой счёт всё время сомневался, а теперь-то даже сценарные шаблоны оказались порваны напрочь. Хорошо, хоть не впал в полный ступор, как Траск.

     А Траск агрессии больше не проявлял, сидел с пустыми глазами в уголке. Иногда что-то бормотал, отвечал на простые вопросы, но выглядел совершенно потерянным. В общем, жизнь понемногу налаживалась. Я надеялся, что со временем Траск придёт в норму, растормозится. Так и произошло… но не будем забегать вперёд.

     Сперва мы собирались вытащить Бастилу.

     Я знал, что лидер Чёрных Вулкаров по имени Бейджик… то есть Бреджик выставляет Бастилу в качестве приза за победу в «Больших гонках на свупах». Бандюган явно гордился своей добычей: ещё бы, рабыня-джедайка! Но от мысли об участии в местном чемпионате мы отказались практически сразу. По очень простой причине: как выяснилось, я не умел ездить на свупе.

     Не то чтобы совсем, нет: метров сто мне проехать обычно удавалось… медленно, по ровной трассе и при условии, что в радиусе пары переулков не подвернётся ни единой живой души. Я резонно предполагал, что управление гоночным свупом – задача даже несколько более сложная. Иначе говоря, для меня – неподъёмная.

     Карт самоотверженно предложил занять моё место за рулём, но выдающихся результатов тоже не продемонстрировал. Траск… ну, понятно. Нанять профессионального гонщика было не на что. «Позаимствованный» на время тренировок свуп мы незаметно вернули законному владельцу, что прибавило мне очков в глазах Онаси.

     Выиграть Бастилу на открытии сезона нечего было и думать. К тому же я помнил, что после победы Ревана на гонках всё равно следовала драка: разъярённый поражением Бреджик не желал расставаться со своей рабыней.

     Таким образом, смысла делать два дела вместо одного я не видел. И предложил сразу, не отвлекаясь на «побочные квесты», разработать силовую операцию. Карт начал было разглагольствовать на тему ценности для Республики каждой человеческой жизни…

     – Карт Онаси, – сказал я. – Ты понимаешь, что мы сейчас разрабатываем операцию по освобождению одного из высших военачальников Республики из лап террористов?

     И Карт мгновенно заткнулся.

     «Ярлыки», «ярлыки»… Правильный подбор ярлыков иной раз творит чудеса, похлеще этой вашей Силы. Не зря я в институте изучал социологию. Тем более что Лорд Малак, «мой» бывший ученик, отчаявшись найти «Ревана», всё равно скоро отдаст приказ о тотальной бомбардировке планеты. Надо было сваливать по-быстрому, не забивая себе голову…

     И тут я вспомнил про Миссию Вао. И Заалбара. И Кандеруса. И понял, что всех этих людей… и одного вуки, и твилекку… и, кстати, ещё ведь маленького дроида… в общем, никого из них я на Тарисе не оставлю.

     Может быть, на меня сейчас действовала та же предопределённость сюжета: «реестр партии», о котором бормотал Траск. Может быть, я сумел бы её перебороть, забрать только Бастилу и втихаря улететь с Тариса, бросив остальных на произвол судьбы. Не знаю.

     Просто я этого не хотел. Я твёрдо решил, что заберу всех.

     Так что от первоначального плана пришлось отказаться. Сперва я собирался выслать Бреджику со свитой пригласительный билет на вечеринку в одну из престижных кантин Верхнего Города, а уже там незаметно освободить джедайку. Ну, что ж… красивые планы на то и красивы, чтобы оставаться нереализуемыми.

     Оставалось действовать некрасиво.

     Мы выбрали малозаселённый жилой комплекс подальше от нашего и начали террор. Ну как «террор»… так, мелкое хулиганство. Закоротили дроида уборщика, перебили панели освещения, подожгли пустующую квартирку. В общем, привлекли внимание «домоуправления».

     Когда местная убогая милиция в составе трёх разномастно вооружённых сопляков всё-таки прибыла на место происшествия, мы её избили. Совсем слегка: надавали пинков и прогнали вон. Предварительно заставив всех троих раздеться догола. Пара скорострельных бластеров – весомый аргумент в таких случаях.

     Опозоренные милиционеры обратились за справедливостью к оккупационным властям. На следующее утро к комплексу прилетел огромный «автобус» с дюжиной закованных в броню солдат. Тяжёлые бластеры, глухие шлемы, уверенные металлические шаги… Я бы переживал за судьбу немногих жильцов комплекса, вот только всех жильцов мы переселили накануне: денег от продажи милицейского обмундирования и оружия как раз хватило на переезд в чуть более благополучное место. Ещё и на «смазку» хватило: в таких вопросах жадничать глупо.

     Бронированная дюжина карателей, громыхая сбруей, ломанулась в пустой комплекс, двое остались снаружи. Угадаете, куда смотрели часовые? Правильно: внутрь. Ведь они должны были блокировать выход, а не вход. Разве кому-то по доброй воле захочется войти в зону полицейской операции?…

     Только нам с Картом.

     На открытую атаку ситхов я не решился, поэтому первым делом активировал по радио заранее закреплённую под порогом шоковую гранату. Знакомый твилекк-старьёвщик оказался просто кладезем разных забавных, полезных и не особенно законных сувениров, подозреваю, как и любой разумный его профессии. Зарубить световым мечом двух оглушённых, ошарашенных солдат оказалось очень просто. Меня даже слегка кольнула совесть, но доспехи наших жертв выглядели неотличимо от брони тех, кто пытался убить меня на «Шпиле Эндара»… да и насмотрелся я на повадки оккупантов. Не было ни единого жителя Тариса, кто не вздрагивал бы при мысли о встрече с ситхами.

     Можно сколько угодно рассуждать в духе «они же не все там плохие» или «их заставили» или «а вдруг у него дети»… всё это ложь и пропаганда, которую долбят, чтобы не ты убил врага, а он тебя. Пока ты вместо боевой работы сопли жуёшь.

     Вот я и не стал жевать. Я выключил меч и стал осматривать трупы. Ничего, сойдёт: доспехи на первый оказались повреждены незначительно, при минимальной косметической доводке будут выглядеть как новенькие.

     Того, что кто-то из штурмового отряда может выйти наружу, я не опасался: Карт надёжно заблокировал парадные двери комплекса, а чёрный ход давным-давно был завален строительным мусором. Пока ситхи сообразят, что абсолютно все помещения пусты и карать в здании некого, пока свяжутся по радио с наружным охранением, пока вскроют двери…

     Так что мы довольно даже спокойно погрузили трупы в дроида-тележку, которого снова арендовал Карт. Собрали оружие и остатки гранаты: надолго это ситхов не запутает, но хоть на сколько-нибудь. Карт успел пошарить в «автобусе», но из достойного внимания хабара нашёл только немного мелочи. Датапады ситхов мы решили не брать: ничего интересного у обычных солдат быть не могло, зато имелась вероятность подхватить какой-нибудь маячок… ну его от греха. Закончив собирать трофеи, мы скорым прогулочным шагом растворились в ближайшем проулке, пока на шум не начали подтягиваться зеваки из числа местных полубомжей.

     Броню с трупов снимали далеко от места боя, под заброшенным мостом. Снимали долго, пришлось повозиться. Без доспехов ситхи оказались молодыми, примерно моего возраста, ребятами.

     – Обычные рекруты, – равнодушно пожал плечами Онаси, – откуда-нибудь с Внешнего Кольца. Ну? Бери за ноги.

     Мы сбросили обоих в мрачную темноту за мостом. Я надеялся, что тела упадут где-нибудь на пустошах Нижнего Города и исчезнут бесследно.

     В убежище вернулись глубокой ночью, сгибаясь под тяжестью хабара. Забрали Траска от Аавала: я инстинктивно доверял пацифисту-иторианцу пригляд за нашим забагованным бедолагой, а нищий инопланетянин был только рад подработать сиделкой.

     Я перебирал трофеи и думал, что всё равно предпочёл бы обойтись без смертоубийства: по сюжету, подходящую форму можно было своровать на вечеринке, которую устраивала некая девушка-ситх. Одна беда: подходящих девушек в ближайших кантинах мне обнаружить не удалось. Неподходящих – сколько угодно. А вот с подходящими, наверное, везде напряжёнка: что на Земле, что здесь. К сайтам знакомств я доступа тоже не имел.

     Выходит, два молодых парня были убиты только потому, что третий, то есть я, не смог найти девушку. Отличный заголовок для статьи в жёлтой газетёнке.

     Ладно. Главное, что теперь у нас был доспех. К сожалению, из двух комплектов брони пришлось собрать один: грубовато я шашкой махал. В принципе, чтобы сойти за ситха, было достаточно и одного, так что остатки мы просто сдали старьёвщику на металлолом. Этот же торговец взял у нас трофейные пистолеты и клинки. Я видел, как плотоядно улыбался суетливый твилекк, подсчитывая барыши, но всерьёз торговаться было лень. Мелькнула мыслишка воздействовать на сознание старьёвщика Силой, но вспомнился летучий Ватто из первого эпизода, и желание пропало. Был бы я хоть потренированней в этих делах… да нет, всё равно противно. Всё равно что просто ограбить старика.

     А покупать тяжёлый бластер твилекк отказался наотрез. Я собирался избавиться от лишнего груза: огнестрельщик в команде имелся ровно один – Онаси. Доверить тяжёлый бластер Траску было бы полным идиотизмом. Но старьёвщик упёрся, мол, слишком приметная вещица: на каждую из таких пушек ставился индивидуальный номер. Я плюнул на уговоры, заставил Карта разобрать оружие, нашёл в недрах механизма гравировку и срезал её своим световым мечом.

     Карт смотрел на меня с большим подозрением.

     – Я не джедай, – пояснил я. – Просто… раньше увлекался немного, пробовал на моделях. Давай-ка сразу и второй бластер.

     Можно сказать, я почти не соврал: было время, на ролёвки по «Звёздным Войнам» выезжал регулярно. Потом как-то поднадоело, надо было диплом защищать, потом сестра замуж выходила, мама болела…

     Интересно, как они там без меня, подумал я. И тут же спохватился: почему без меня? Скоро проснусь, выйду из игры этой дурацкой… Или не проснусь? Какой, к чёрту, «сон»… Я ведь уже понимал, что не бывает таких снов и не бывает таких игр.

     А что, если попадание – всерьёз? Пробуждение не наступит, «квест» не закончится? И сидеть мне в далёкой-далёкой галактике до конца своих дней, качая Силу, копя лут… угу, и пробиваясь обратно в Лорды ситхов.

     Нет. Предопределённости нет. Судьбы нет. Я сделаю то, что сочту правильным, и пойду по тому пути, который освободит меня.

     «Сила освободит меня».

     На мгновение мне стало страшно, но холод в сердце быстро прошёл.

     – Собирай пушку, – выключая меч, сказал я Карту, – пойдём торговаться.

     Подчищенный бластер старьёвщик всё равно не купил. Но хотя бы согласился взять в залог. Выкупать оружие я не собирался.

     Операция принесла нам кучу денег, возросшую огневую мощь и возможность прохода в Нижний Город. А также чувство глубокого удовлетворения.

     Жаль только, что пройти в Нижний Город нам так и не удалось.

     Разгуливать в ситхской тяжёлой броне оказалось неожиданно легко. Она идеально легла поверх трико, имела встроенную вентиляцию и почти не мешала движениям. Вернее, только «стандартным» движениям. Сформулировать точнее я, наверное, не смог бы.

     Доспех словно обладал собственным упрямым разумом. И этот разум изо всех сил сопротивлялся любому проявлению нешаблонного боевого мышления.

     Дело в том, что иллюзий на свой счёт я особо не питал: ну вот какие у меня шансы против профессиональных бойцов? Да никаких. До сих пор выручало знание событий игры, везение, ну, и Сила. Всё-таки в этом мире я какой-никакой, но Реван. А даже контрафактный Реван – это потенциально гораздо круче, чем обыкновенный никто. Жаль, что скрытые возможности, в наличии которых сомнений уже не оставалось, проявлялись у меня как-то малопредсказуемо.

     Если здесь всё сложится удачно, доберёмся до Анклава джедаев на Дантуине. Надо будет всерьёз отнестись к тамошним тренировкам… а не так, как я учился в институте. Потому что в институте как ни надрывайся, но без связей после диплома путь всё равно один: «свободная касса!…» А от джедайского обучения зависит, верну ли я «свои» прежние способности и стану ли настоящим Реваном – или так и останусь слабаком, которому приходится рассчитывать только на военный опыт Карта и собственную хитропопость.

     Нет, изобретение всяких забавных, нестандартных, иногда даже подлых боевых приёмов – это очень интересное занятие. И приёмы эти выручали меня регулярно. Если без брони. А вот в броне…

     Она не позволяла ничего из моих милых фокусов. Переть на врага по прямой, постреливая из бластера – пожалуйста. Изображать мобильную огневую точку – запросто, на локтях доспеха даже имелись специальные упоры для тяжёлых видов вооружения. Стоять на месте, удерживая позицию и принимая грудью шквал огня – сколько угодно. А вот, например, выкатиться из-за угла под ноги вражескому «пулемётчику» и зарубить его из слепой зоны доспех не позволял. Или на бегу оттолкнуться ногой от скошенной стены и атаковать противника тяжёлым ударом сверху, как я видел в одном фильме – ни в коем случае. Сколько бы мы с Картом ни экспериментировали, результат был один: сочленения брони словно застревали, подвижность резко снижалась… я шмякался на пол и сдавленно ругал поганую ситхскую «магию».

     Но, разумеется, ничего волшебного в доспехе не было. Просто набор грамотных конструктивных решений, тонкости реализации которых я, если честно, понимал довольно слабо.

     Броня создавалась под обыкновенного, среднего рекрута: вчерашнего фермера, шахтёра или работяги с захудалой планетки Внешнего Кольца. Именно в нищих периферийных мирах ситхи вербовали пушечное мясо для своей армии.

     Глупо рассчитывать, что нередко голодный и очень часто малограмотный провинциальный босяк окажется умелым солдатом: ведь в гражданской жизни он особых талантов не продемонстрировал – так откуда же им взяться в жизни военной? Нет, бывают исключения: находит человек себя именно на службе. Но такие прирождённые солдаты очень быстро выбиваются наверх, а жёсткие доспехи тут же заполняются новой порцией тупого и слабо мотивированного пушечного мяса.

     Себя я тупым не считал, да и с мотивацией у меня был полный порядок. Даже более чем. Поэтому твёрдо решил, что использую этот чёртов самовольный «скафандр» только для того, чтобы получить доступ к лифту, ведущему в Нижний Город. А там, на нижних ярусах, вернусь к форме одежды нормального форсера.

     Но в лифт нас с Картом не пропустили. Я то ли не знал, то ли совершенно забыл, что мало нацепить доспех и назваться ситхом. Необходима была ещё и соответствующая авторизация: подписанный оккупационным командованием документ, декларирующий цель прохода.

     Ну, правда не помнил. Что документы нужны для прохода в Подгород, который лежал ещё ниже Нижнего, помнил. А вот тут… И ведь было это совершенно логично: везде и всегда оккупационные власти ограничивают свободу перемещения между районами. Понятно, что ограничения эти направлены на местных жителей и самих захватчиков касаются в несравнимо меньшей степени. Но даже у нас, чтобы сойти за полицейского, недостаточно нацепить форму. Потребуется удостоверение, нагрудный знак с индивидуальным номером, документы на патрулирование… Хорошо, что постовой у лифта не полез копать глубоко:

     – Привет, приятель, пропустишь нас в Нижний Город?

     – Проходите, какие проблемы. Только дай считать авторизацию.

     – Ах ты! Забыл взять на базе.

     – Извини, приятель, без бумаги пропустить не могу. Сам понимаешь.

     Вот и весь разговор. Понимаю, конечно.

     Мы с Картом стояли на мосту через пропасть и задумчиво наблюдали за трафиком. Дело было вечером, делать было нечего. Достать авторизацию? Нет проблем: надо всего лишь посреди шумной площади перебить и ограбить ситхский патруль, направленный в Нижний Город. Или ещё лучше: напасть на военную базу, которая располагалась буквально в полукилометре от лифта.

     Что мне стоит? Я же Реван.

     Карт предложил просто атаковать постового, но я предполагал, что в таком случае лифт окажется заблокирован где-нибудь в шахте. И заполнен ядовитым газом, например. Самому мне импонировал вариант с подкупом, но если каждый рейс подъёмника фиксировался где-нибудь в недрах компьютерной системы, а по-другому и быть не могло, то постовой не станет рисковать трибуналом. Взломать компьютеры военной базы? Для этого сперва надо раздобыть Т3-М4, но купить маленького дроида-хакера до встречи с Кандерусом было невозможно, а забрать его из магазина Джанис Нолл силой… нет. Ни силой, ни Силой я с хорошими людьми обращаться не стану. Без крайней необходимости. Да и Карт, мягко говоря, не поддержит.

     Онаси перегнулся через парапет и с досадой сплюнул. Слюна тут же сгинула в темноте, разделявшей ярусы Тариса. Вряд ли капля влаги даже долетит до земли. Я смотрел на машинки, легковые и грузовые, мельтешившие в грязном воздухе города-планеты. Где местные жители берут продукты? С таким населением они просто вынуждены полагаться на импорт. Если на верхнем ярусе хотя бы можно видеть небо и солнечный свет, то жители низов…

     Но как они доставляют еду в Нижний Город? В игре утверждалось, что единственная возможность сообщения между ярусами – это лифт. Но ведь это бред: никакой лифт не справится с такими объёмами поставок!

     Я перегнулся вслед за Картом и внимательно посмотрел в темноту. Там, под огромной широкой эстакадой, на которой мы грустили, смутно угадывались контуры каких-то построек, купола, дороги, многочисленные проблески тусклых огней. Сразу несколько городов, один над другим, как детская пирамидка, нанизанная на стержень из бесконечных алустиловых конструкций, мостов, эстакад, поддерживаемых репульсорами и чёрт знает чем ещё.

     – Помнишь, как мы сбросили тех ситхов? – спросил я Карта. – Интересно, что стало с телами.

     – Ракгулы сожрали, – не задумываясь ответил напарник, – или убрали дроиды-дворники. Нашёл, о чём волноваться.

     – Я и не волнуюсь. Мне просто кажется, что мы с тобой поддались инерции мышления.

     – Это как? – с подозрением спросил Карт.

     Я ткнул пальцем в темноту:

     – Вон он, Нижний Город. Совсем рядом. И нас от него не отделяют никакие патрули. Мы упёрлись в этот несчастный лифт, потому что так было сказано… – «в сюжете игры», чуть не ляпнул я, но вовремя удержался, – в ситхских правилах. Но что нам те правила!…

     – Предлагаешь спрыгнуть? – с иронией спросил Карт.

     – Нет. Предлагаю угнать грузовой свуп.

     Нам даже не пришлось угонять грузовик. Мы просто пошли к доске объявлений у местной биржи труда и после недолгих поисков нашли подходящую вакансию. Похожий на раскормленного Супер Марио, усатый владелец небольшого склада, занимался поставками продуктов в кантины Нижнего Города. Дроид-пилот на одном из его грузовиков как раз сломался, хозяину срочно требовался живой водитель. Мы пришли к усатому, и я, лязгая вокодером брони, поручился за благонадёжность Онаси, «друга ситхов, случайно оказавшегося в сложной жизненной ситуации».

     «Марио» горячей любви к оккупантам явно не испытывал, но и отказать ситху не посмел. Кроме того, Карт согласился работать буквально за еду…

     Дело было сделано. Я переоделся, попрощался с бормочущим Траском и подкинул кредов Аавалу. Карт подобрал меня на полпути со стоянки, я влез в набитый какой-то мороженой дрянью грузовик, и мы отправились в Нижний Город.

     Вот так легко.

     Мне начинало казаться, что большинство предстоящих проблем можно будет решить примерно так же просто. А затем, когда мы уже прилетели к кантине Джавьяра, и Карт отправился разгружаться, я пошёл проверить обстановку – и первым же делом наткнулся на Миссию Вао.

     Маленькая твилекка с тёмно-синей кожей стояла, прижавшись спиной к задней стене кантины и держала руку под курткой. Казалось, что девочка скрывает там бластер… впрочем, нет: судя по степени оттопыренности, что-то не больше ножа. Перед Миссией угрожающим полукругом стояли трое вооружённых мечами рептилоидов, по-моему, уже капитально поддатых.

     Мелкая сволочь из банды Чёрных Вулкаров.

     Против такой своры у девочки с ножичком шансов не было.

     – Эй, босота, – негромко окликнул я.

     Все трое, сжимая мечи, синхронно повернулись в мою сторону. Захоти Миссия сейчас пырнуть кого-то, сделала бы это без труда. И даже успела бы убежать.

     Но девочка никуда не побежала, словно собиралась помочь мне в драке с вулкарами.

     – Хотите, угадаю вашу расу? – спросил я бандитов. Казалось, они нервничают из-за того, что не видят под капюшоном моё лицо. Хотя кто может разобраться в эмоциях серо-зелёных прямоходящих ящериц. – «Никто». Ваша раса называется «никто». А на моём языке это слово означает – «пустое место».

     Все обижаются на правду. Что люди, что серокожие рептилоиды, чья раса и в самом деле называется «никто».

     – Ты что, ублюдок, – прошипел тот, что стоял от меня дальше всех, – смерти ищешь?

     – Не своей, ублюдок, – в тон ему ответил я. – А вот твою найду с удовольствием.

     – Да ты хоть знаешь, кто мы такие?!

     – Чёрные Вулкары. Жалкий выводок тупорылых ящериц, подчиняющихся человеку по имени Бреджик. Он правит вами, как стадом свиней, а вы служите ему, как и положено рабам.

     Я подумал, что не знаю, есть ли в далёкой-далёкой галактике свиньи, а если есть, является ли сравнение с ними оскорблением. Но и тона хватило.

     Все трое зашипели, затрясли клинками и двинулись на меня. Я нащупал в рукаве плаща свой меч, но доставать его не торопился: в узости прохода атаковать они могли только по одному. Гораздо важнее было отвлечь их от юной твилекки. Не знаю, почему, но я остро чувствовал ответственность за её благополучие.

     А девчонка, кстати, смелая, с огоньком. Вытащила из-за пазухи… и правда ножик. Маленький, таким только пятки резать. И вот с этой игрушкой стала красться вслед за вулкарами.

     Не успел я со внутренним вздохом подумать, что втравить твилекку в настоящую драку никак нельзя, поэтому бандитов придётся гасить быстро и наглухо, как ящерки вдруг замерли на месте. И опустили мечи. И уставились куда-то сквозь меня.

     – Что же вы остановились, отважные рабы Бреджика? – спросил я, чувствуя из-за спины острый запах псины. – Я так надеялся увидеть, как мой пушистый друг забьёт вас вашими же собственными оторванными руками.

     Сзади удивлённо засопело какое-то огромное могучее существо. Заалбар. Друг и телохранитель Миссии Вао.

     Вуки.

     – Тебе повезло, – злобно заявил тот же вулкар, явно не решаясь снова обозвать меня «ублюдком», – мы… мы слишком заняты сейчас. Срочное дело. Да. Но мы скоро увидимся. Ходи опасно!

     Спасибо за совет, подумал я, провожая взглядом удирающих в ближайший закоулок бандитов. Как всё-таки хорошо, что дело не дошло до бойни. Страха во мне и в помине не было, просто чувствовал неуместность ситуации. Не хотел я обзаводиться привычкой месить всех подряд налево и направо. Не живут такие резкие и чёткие пацаны в реале, избавляется общество от беспредельщиков, и неважно чьими руками: слуг закона или таких же, только чуть более вменяемых бандюганов.

     А вулкары – обыкновенные отморозки, даже по местным трущобным меркам. И жить им до встречи… со «мной».

     Я скинул капюшон и улыбнулся подходящей Вао. Девочка выглядела раздражённой, и я знал, почему.

     – Зря ты вмешался, – сказала она, сверкая сердитыми карими глазами, – я прекрасно справилась бы с этими трусами!

     – Знаю, – спокойно ответил я, и девочка осеклась. – Конечно, ты бы справилась. Я же видел, что они не решаются напасть.

     – Правда? А я… а ты точно видел? Ну да! Конечно, они меня испугались. Я… тогда зачем ты вмешался? Это, знаешь ли, Тарис. Это, знаешь ли, не то место, где принято помогать друг другу.

     – Я искал тебя, Миссия Вао, – сказал я, наблюдая, как удивлённо распахнулись её глаза. – И твоего друга Заалбара. Привет, Заалбар. Нет, не надо прикидывать, как половчее свернуть мне шею. Я друг. Я собираюсь нанять вас двоих в свою команду.

     Какой смысл отпускать эту парочку, если всё равно знаешь, что они окажутся с тобой на одном корабле до конца приключения?… Чем бы оно ни закончилось. Мне совершенно не улыбалось в соответствии с сюжетом игры отлавливать Миссию в Подгороде, спасать вуки из рабства, тащиться в канализацию… Не люблю канализации, «знаете ли».

     – Да, – говорил я совершенно искренне, – мне нужны хакер и рукопашник.

     – Нет, – говорил я, ничем не рискуя, – либо обоих, либо никого.

     – Да, – говорил я, соглашаясь на все условия: сказать по правде, Вао запрашивала удивительно мало, – гарантирую долю в добыче, питание и крышу над головой.

     – Нет, – говорил я, понятия не имея, когда смогу выполнить обещание, – мы улетим с Тариса все вместе. Именно потому, что это не то место, где принято помогать друг другу.

     Мы стояли на задворках кантины. Вуки вблизи оказался ещё огромней, чем в фильмах… и жутко вонял мокрой псиной. Казалось бы, откуда на нижних ярусах взяться дождю? Но дождик моросил, мелкий и вязкий, словно кто-то злой невероятно старательно плевал на нас с моста.

     Переговоры шли… своеобразно. Миссия пыталась гоношиться, набивать себе с Заалбаром цену, но я-то видел, что эта парочка купилась на предложение стабильной работы сразу и с потрохами. Как же, наверное, погано им тут живётся… Я смотрел на вуки и вспоминал «До свидания, овраг» – повесть о бездомных собаках. А потом смотрел на разгорячённо торгующуюся Миссию и думал, что всё будет хорошо.

     У нас у всех.

     – Привет, Карт, – сказал я в темноту за углом. Онаси, пряча бластер, выступил на свет. Заалбар задрал верхнюю губу и очень тихо зарычал, но девочка взяла его за руку, и вуки тут же успокоился. – Привет, Карт. Познакомься с нашими новыми бойцами.

     – Зачем нам эта наглая девчонка? – в очередной раз пробормотал Карт.

     – Считай, что во мне проснулись отцовские чувства, – сказал я, делая очередной глоток. Здешний коктейль мне определённо не нравился, но мы пришли сюда по делу.

     – У тебя что, есть дети? – подозрительно спросил Карт.

     Я пожал плечами:

     – Не помню.

     – Не нравится мне эта твоя амнезия…

     Знал бы ты, что это за «амнезия», подумал я. А вслух сказал:

     – Тс-с. Вот и он.

     Высокий, очень крепкий мужчина с холодными серыми глазами. Кандерус Ордо, в прошлом мандалорский воин, теперь – наёмник на службе местного криминального авторитета Давика Канга. Судя по тому, с какой лёгкостью он нёс за спиной многоствольный бластер, проблем с поддержанием формы у мандалорца не было.

     Кандерус знаком отпустил двоих сопровождающих, прошёл прямо к нашему столу и, безошибочно признав главного, не спрашивая разрешения сел напротив меня. Тяжёлая пушка опустилась на сиденье. Карт откинулся на спинку диванчика и опустил руки под стол, словно собирался выхватить бластер. Мандалорец окинул его насмешливым взглядом. Я сидел спокойно.

     – Ордо, – сказал Ордо.

     – Мак, – так же коротко и сухо ответил я. – Карт. Мне нужны деньги.

     – И?

     – Много.

     – И?

     – Ты работаешь на Канга. Помоги нам получить кредит.

     – Сколько?

     Я придвинул к Кандерусу салфетку с цифрами. Он несколько секунд рассматривал надпись, затем хрипло рассмеялся. Я скомкал салфетку и спрятал её в карман.

     – Немало, – сказал Ордо, отсмеявшись. – Зачем тебе такие деньги и как ты собираешься их отдавать?

     – «Отдавать»? – поднял я бровь.

     Вот теперь мне явно удалось его зацепить. Он смотрел мне прямо в глаза с таким живым весёлым интересом, что всякие сомнения в перспективах дальнейшего сотрудничества у меня развеялись.

     Официантка принесла коктейли. Разговор приостановился.

     – Ты многого просишь от жизни, Мак, – сказал Ордо, едва мы снова остались одни.

     – Я много даю взамен.

     Он нахмурился. Глубокий шрам, пересекавший левую бровь, неприятно побагровел.

     – Уж не собираешься ли ты купить меня? – обманчиво мягким голосом спросил Ордо.

     – «Купить»? Мандалорца?…

     Ясное дело, это была предельно грубая лесть. Мандалорцы покупаются и продаются не хуже всех остальных, если разбираешься в курсе валют. А парень, что сидел сейчас напротив меня, давно созрел для покупки. И я очень хорошо знал, о какой валюте идёт речь.

     – Что ты знаешь о нас? – резко спросил Ордо.

     – Я знаю, что в вашем языке нет слова для понятия «герой». Каждый мандалорец воспитан так, чтобы быть героем, отдельное слово нужно только для того, чтобы обозначить труса.

     – Ты говоришь на мандо'а?

     – Это простой язык. Но вот беда: я никак не могу запомнить произношение слова «скука». Ты знаешь такое слово, а, Ордо?

     Карт ёрзал рядом: он видел, что я дразню Кандеруса, видел, что каждая моя подначка попадает в цель – но не понимал внутренней механики этого разговора. Ничего, солдат, потерпи. Мне нужен этот надменный мандалорец с упрямым подбородком и кучей шрамов, потому что без него мы не выберемся с Тариса. Он нужен мне, чтобы угнать «Чёрный ястреб», один из быстрейших кораблей Внешнего Кольца. Он нужен мне, чтобы… чтобы заполнить клетку «интерфейса», чёрт бы побрал эту предопределённость!

     – Ты не думал о том, что «скука» – не худшее из слов, Мак? – сказал Ордо, разглядывая меня на просвет через бокал с коктейлем. – Как тебе «смерть»? Или «поражение»? «Голод», «бессилие», «рабство»?

     – «Слава», – ответил я, – «Битвы», «подвиги». «Боевой дроид Василиск». «Честь Кланов».

     Мандалорец вздрогнул и опустил бокал. Не думаю, что на Тарисе у него было много подобных собеседников. Теперь он психологически не смог бы отнестись ко мне несерьёзно.

     – Кто ты? – глухо спросил Кандерус.

     – Человек, который мог бы найти тихое местечко на тихой планете и тихо доживать тихую жизнь.

     Он гневно сжал челюсти. Я покачал головой, показывая, что не собирался оскорбить собеседника, и продолжил:

     – Но я слишком хорошо знаю, что в этом мире слишком мало тишины. Всё имеет начало, и всё имеет конец. Даже Тарис, – сказал я, делая головой такое движение, словно указывал куда-то вверх.

     Ордо задумался, затем, не отрывая рук от стола, указал пальцем вверх.

     – Да, – сказал я, отвечая на вопросительный взгляд.

     – Ты уверен?

     – Да.

     – Когда?

     – Скоро.

     – Откуда ты знаешь?

     – Я всё расскажу тебе. Если ты достаточно устал от тишины.

     Он опять надолго замолчал. Карт застыл, чувствуя важность момента: наш билет с Тариса принимал решение.

     – Как ты собираешься прорвать блокаду? – спросил Ордо.

     – «Чёрный ястреб».

     – Значит, дело всё-таки не в деньгах, – сказал мандалорец, удовлетворённо откидываясь на спинку.

     – Передай Кангу, что я верну долг через стандартный месяц, – сказал я, не пытаясь спорить. – А на проценты он получит рабыню-джедайку. Очень красивую и очень послушную рабыню-джедайку. Бывшего рыцаря.

     Как же всё-таки хорошо, что я предупредил Онаси заранее! Как пить дать, пристрелил бы он меня прямо за столом. А ведь предложение было на редкость козырным: вряд ли кто-то в Обмене, преступном синдикате, членом которого являлся Канг, мог похвастать подобной рабыней. Давик просто не мог не купиться на такой куш. Надо было только убедить Кандеруса донести моё предложение в нужном свете, и я старался как следует заинтересовать мандалорца.

     – Ты предлагаешь мне… – начал Ордо, но я перебил его:

     – Нет. Я предлагаю тебе только одно: снова стать хозяином своей судьбы.

     – Что мешает мне убить тебя прямо сейчас? Или передать наш разговор Давику?

     – Не знаю. Что?

     Он хрипло рассмеялся:

     – А ты… хорош, Мак. Очень хорош. Почти как мандалорец.

     – Я воевал с мандалорцами, – сказал я спокойно, – и многому от вас научился.

     – Как получилось, что я никогда о тебе не слышал?

     – Слышал. Только не знал, что это я.

     Разумеется, я не собирался объявлять себя Реваном. Подозреваю, при таком известии Карт застрелил бы меня прямо там, за столом кантины: он ведь считал, что именно Реван виновен в бомбардировке Телоса IV, родной планеты Онаси. И в гибели его жены и сына. Так что назваться именем бывшего Лорда ситхов – не лучший способ поддержать беседу.

     Поэтому я и объяснил потом Карту, что всего лишь блефовал: мол, природное любопытство не позволит мандалорцу выспрашивать конкретные имёна – Ордо захочет разгадать эту тайну сам. А в процессе разгадывания, глядишь, и сроднится с нашей пёстрой командой… Онаси сомневался: бывалый солдат обоснованно недолюбливал мандалорцев.

     А через два дня мы получили деньги Канга. Я думал, что криминальный авторитет заинтересуется предложением, потребует меня на серьёзный разговор, но нет: Кандерус просто принёс кредитку. Видимо, мой «мандо'а» крепко задел мандалорца за живое, и тот был чрезвычайно убедителен в разговоре с боссом.

     Ещё через час мы купили кантину Джавьяра. Ордо помог и здесь, намекнув бывшему хозяину, что слишком сильно упираться не следует. Впрочем, я не скупился, поэтому в накладе никто не остался.

     От прежних сотрудников я начал избавляться по одному, выплачивая неплохие подъёмные. Заалбара тут же нанял в охрану, Миссию – посадил на бухгалтерию. Девчонка упиралась, утверждая, что ничего не понимает в финансах, но я заверил её, что работа временная и ненадолго. И живых денег на руки не давал: не был уверен, что малолетняя бывшая беспризорница удержится от доступных соблазнов.

     Карт регулярно мотался в Верхний Город: я загрузил «Марио» срочными заказами, чтобы хозяину грузовика не пришло в голову отогнать его на ремонт. Перевозить в Нижний Город Траска, конечно, никто не собирался: кантине предстояла яркая, но, увы, короткая жизнь.

     Я сменил одежду, побрился налысо, пошёл в грязную букмекерскую контору в соседнем жилом комплексе и поставил довольно крупную сумму на предстоящие «Большие гонки на свупах». Ставил громко, демонстративно против Чёрных Вулкаров. Когда двое ошивавшихся поблизости членов банды решили со мной разобраться, я очень правдоподобно «испугался» и объявил, что в случае победы их гонщика устрою в своей кантине закрытую вечеринку.

     Только для членов уважаемой организации Вулкаров!

     Еда и напитки – бесплатно!

     Всю ночь до утра – пазаак и твилеккские танцовщицы!

     Особое место для почтенного Бреджика!

     Особый стенд для кубков, медалей и прочих призов!

     Новый владелец кантины – благоразумный господин и желает поддерживать хорошие отношения с наиболее влиятельной организацией Тариса!…

     Очень скоро в кантину заявился сам Бреджик: лидер банды проверял обстановку. Обстановка явно понравилась. Не думаю, что человек, способный возглавить банду рептилоидов, может хоть кому-то полностью доверять, но я лебезил и кланялся, и приглашение он принял. В своей победе на гонках Бреджик нисколько не сомневался.

     Так и вышло.

     На самих заездах я не присутствовал: боялся, что Бастила, которую Бреджик выставил в качестве главного приза, отреагирует на моё появление. Девушку держали в ошейнике-парализаторе, подавлявшем волю, но я знал, что опытная джедайка в нужный момент сумеет от него освободиться, и не хотел рисковать. Да и не был я никогда фанатом гонок, поэтому знаю о событиях только с чужих слов.

     «Открытие сезона» прошло скучно. Один из независимых гонщиков разбил свуп во втором заезде. Другой сломал ножку за пару часов до начала гонок. Какая досада. Свуп Тайных Беков, главных врагов Вулкаров, взорвался в четвёртом заезде. Пилот уцелел.

     Больше достойных конкурентов для Чёрных Вулкаров не нашлось, и меньше, чем через час после награждения победителей, в двери моей празднично разукрашенной кантины ломанулась шумная толпа ликующих рептилий. Виднелись среди вулкаров и родианцы, и пара твилекков, и всякая прочая нечисть включая людей, но общее впечатление у меня было, как от войны с саламандрами – куча пьяных орущих ящериц.

     Я встречал дорогих гостей в идиотском сюртуке с длинными фалдами и огромных цветастых очках под Элтона Джона. Я улыбался, поздравлял победителей, лебезил и кланялся, кланялся и лебезил. Я надеялся, что захмелевшие вулкары начнут воспринимать кантину как свою, законно завоёванную территорию. Рядовые члены банды выглядели достаточно тупыми, чтобы допустить подобную ошибку.

     Бреджик явиться не соизволил. И клетку с Бастилой, понятно, не привёз.

     Время утекало час за часом, кантина уверенно превращалась в заблёванный хлев. Официантки отказались выходить в залы, я не настаивал и тихо распустил их по домам, заменив немногочисленным персоналом мужского пола. Вулкары требовали дармовой выпивки – и получали её в любом количестве. Вулкары требовали танцовщиц – и я рассыпал обещания, как зерно в пашню. Грохотала музыка и пьяные вопли, я не слышал уже ровным счётом ничего – и подобострастно соглашался абсолютно со всем.

     Бреджика не было.

     Он появился, когда я уже почти отчаялся. Надо отдать должное: темнокожий лидер Чёрных Вулкаров умел произвести впечатление. Алая с золотыми нитями броня, открытый шлем с боевыми визорами, двое высоченных телохранителей с вибромечами. И медленно плывущая следом репульсорная платформа. С клеткой. А в клетке – Бастила Шан.

     Довольно высокая, стройная, в… в корсете.

     С безвольно опущенной головой.

     В рабском ошейнике.

     Я впервые увидал Бастилу наяву. И даже не мог позволить себе как следует на неё поглазеть.

     Бреджик наблюдал за моими трепыханиями с высокомерным брезгливым удовольствием. Наверное, думал, что раскусил мой примитивный интерес к девушке. Не стану врать, будто совсем не испытывал примитивных интересов: всё-таки джедайка была очень хороша собой. Особенно в корсете. Но и сводить всё на свете к дедушке Фрейду не надо: аргументация «по Фрейду» – верный признак идиота или шарлатана.

     Нет, ну до чего поганый взгляд у этого бандита… Не сделал ли он с девушкой чего-нибудь непристойного? Да нет, не та вселенная: Лукас не одобрил бы, игра не получила бы нужный рейтинг…

     Ах ты, чёрт. Волнуюсь. Всё-таки сильно волнуюсь, вот и лезет в голову всякий бред. Дело не в рейтингах и не в лукасах. Просто сама Бастила не позволила бы себя обидеть, несмотря ни на какой ошейник.

     Словно услыхав мои мысли, девушка чуть заметно качнула головой. Или это платформу тряхнуло на порожке…

     – Прошу сюда, господин Бреджик, – сказал я как мог угодливо, – вот, пожалуйста: стенд для демонстрации призов.

     С будущими членами команды я чувствовал себя очень уверенно. А вот с чужими… чужих я понимал намного хуже. Бандит посмотрел на меня с презрительным сомнением, но в этот момент умный Карт, переодетый официантом, заорал «Слава Чёрным Вулкарам! Бреджику слава!», толпа воодушевлённо подхватила вопль, и Бреджик, слегка поморщившись, согласился.

     Когда клетку с Бастилой установили на помосте в центре зала, я приказал официантам незаметно убираться из кантины. Наш план подходил к завершению. Бреджик толкал какие-то бессмысленные речуги о величии своей банды, банда орала и упивалась всё сильнее. Миссия заблокировала парадный вход, Заалбар с тяжёлым бластером встал у чёрного.

     – Подарок уважаемым господам вулкарам! – объявил я. – Голошоу твилеккских танцовщиц!

     В центре зала, по кругу возле помоста загорелись призрачные тени, постепенно наливаясь объёмом. В каждой голограмме, как в водяном пузыре, извивалась маленькая полураздетая твилекка. Толпа встретила их появление рёвом восторга. Движения танца никак не сочетались с музыкой, которая била из динамиков, установленных по периметру кантины, но это уже никого не волновало. Пузыри с твилекками становились всё больше, сливались краями, росли в высоту, постепенно скрывая за собой помост с клеткой.

     Аппаратуру для голошоу помог купить знакомый старьёвщик. Досталась она нам по дешёвке: я выбирал самую мощную и примитивную, с низким качеством изображения и убогой прозрачностью. За густой стеной пузырей сейчас можно было бы спрятать не то что одинокую рабскую клетку, а весь Владимирский централ.

     Но мне нужно было спрятать только клетку. Когда стало ясно, что центр зала совершенно скрыт за пеленой голограммы, я нажал в кармане кнопку миниатюрного пульта управления. Установленный в центре помоста подъёмник, самый обычный подъёмник, на котором из подвальной кухни доставляли заказы, зажужжал и пополз вниз. Там уже от нетерпения пританцовывал на месте Карт, вооружённый местным аналогом болгарки. Мы предполагали по-быстрому вскрыть клетку, всей тусовкой забраться в грузовичок и умотать из Нижнего Города до лучших времён. Пока всё шло по плану.

     А потом клетка застряла.

     Мы самую малость не рассчитали ширину шахты подъёмника.

     – Застряла! – тонко прозвенело в ухе. Затем несколько осторожных далёких ударов металлом по металлу: Карт пытался разблокировать подъёмник. – Нет, Мак, её тут перекосило. Встала в распор! Попробуй поднять платформу.

     Но нет: теперь эта сволочь отказывалась идти и вверх, лифт перестал слушаться пульта. Клетка с Бастилой застряла наихудшим образом: Карт не мог подступиться к ней из подвала, а я… Если только срезать световым мечом верхнюю часть прутьев.

     И что потом? Пробиваться с безоружной девушкой через разъярённую толпу рептилоидов?

     Я слегка запаниковал. Один, среди пьяных вооружённых отморозков, в идиотских очках на пол-лица… Я даже не знал, что было бы ужаснее: просто умереть – или остаться в народной памяти в образе Элтона Джона. Впрочем, кто меня тут запомнит: порвут, да сразу и забудут.

     И, вероятно, всех остальных убьют тоже: Бреджик мстителен и жесток, а выбраться с Тариса без меня ребята не сумеют.

     И Бастила… Бастила попадёт в лапы Малаку.

     Я поднял глаза на марево голографических пузырей.

     Можно уйти. Можно уйти прямо сейчас, незаметно, ничего не потеряв. Скрыться. Подготовить новую операцию. Ждать шанса. Времени почти нет, скоро Малак отчается найти Бастилу и прикажет провести тотальную бомбардировку планеты, но пара дней у нас в запасе найдётся. Я Реван, я найду способ вернуть…

     Бреджик что-то почувствовал и забеспокоился. Он поднялся с почётного места на возвышении, быстрым шагом направился ко мне. Двое телохранителей следовали за своим боссом, рядовые вулкары расступались перед ним. Я стоял неподвижно и наблюдал, как он приближается, внимательно рассматривает моё лицо, наконец протягивает руку и лёгким щелчком по дужке сбивает на пол очки.

     В момент удара я инстинктивно прищурил глаза. Но тут же распахнул их, встречая взгляд босса. Не знаю, что его больше напугало: этот прямой взгляд или моя внезапная, оскаленная улыбка.

     Бреджик отпрыгнул назад, скрываясь за спинами телохранителей и выхватывая бластер. Во всполохах голошоу и грохоте музыки вокруг застывали вулкары. Рептилоиды доставали оружие, из боковых залов потянулись любопытные.

     – Карт, – сказал я негромко и отчётливо.

     – Что у тебя, Мак? – мгновенно отозвался Онаси.

     – Поджигай.

     – Мак, ты уверен? Мак!

     – Немедленно! – сказал я, с интересом рассматривая чёрный зрачок дула, который Бреджик направил мне в лоб.

     Я знал, что стрелять он не будет. По крайней мере, сразу.

     Он захочет причинить мне боль.

     Он захочет наказать меня за свой испуг и за наглую широкую улыбку, которая не сходит с моего лица.

     Он захочет узнать, на кого я работаю.

     Он захочет показать своей и прочим бандам, что крут, кровожаден и с ним лучше не связываться.

     Поэтому он будет держать меня под прицелом, пока…

     И тут наконец-то в боковых залах быстро и почти слитно, один за другим прогремела серия взрывов. Мы опасались, что одновременное срабатывание такого количества взрывчатки обрушит саму конструкцию кантины, поэтому, закладывая заряды в толстые ножки столиков, установили детонаторы с небольшим разбросом.

     Я закрыл рот: взрывные волны слуху больше не угрожали.

     Музыка оборвалась, но пузыри с призрачными твилекками продолжали кружить по залу. Из боковых помещений выбивались клубы дыма, кое-где метались языки начинающихся возгораний. Самодельная шрапнель посекла многих, но всех убить она не могла. Я слышал крики боли и ужаса, шипение покалеченных кусками металла и оглушённых рептилоидов.

     В момент взрыва Бреджик инстинктивно присел и поднял бластер, словно хотел прикрыться им от опасности. А когда распрямился и поднял ствол, я был уже совсем рядом. И в моих руках злым огнём горел алый клинок.

     И всё-таки я не успел: помешали телохранители. Я предполагал, что лезвия их мечей содержат кортозис, способный удерживать световой меч. Но не рассчитал, что опыт фехтования и навык совместной работы позволят этим верзилам противостоять моей скорости.

     Они прикрыли собой боссы и некоторое время довольно убедительно атаковали. Затем один слишком высоко поднял руки, и я ударил его прямо сквозь ладони и рукоять вибромеча. Второй двигался на меня, тесня короткими и быстрыми ударами. Я отступал, парируя, пока нас обоих не скрыл один из летавших по залу голографических пузырей. Передо мной струились обнажённые части тела безмятежно танцующей твилекки, я не видел противника, и он не мог меня видеть. Мы оба доверились инстинктам, но на моей стороне играла Сила.

     Хорошо, что на клинке светового меча не остаётся крови.

     В поисках Бреджика я выскочил из голографического тумана, только для того, чтобы наткнуться на небольшую группу уцелевших вулкаров. Небольшая группа – это десятка три. Многие ранены, некоторые просто пьяны. Все – крайне злы. Большинство – вооружено бластерами.

     – Заалба-ар! – закричал я, падая на пол и откатываясь под защиту барной стойки.

     Хлопнула выбитая панель двери чёрного хода. Послышался довольный рёв вуки. И сразу же басовитое: пиу-пиу-пиу!…

     Заалбар лупил по толпе из скорострельного бластера. Я выключил меч, накрыл голову руками и постарался сделаться как можно менее заметным, словно донецкий ребёнок, который прячется в подвале от укропского авианалёта.

     В первый момент вулкары растерялись, в следующий – побежали кто куда. Самые пьяные и целые – штурмовать огневую точку Заалбара. Кто поумнее – в боковые залы. Остальные кинулись ко главному входу. Я перевернулся на спину и увидел, как в вентиляционные отверстия тяжёлых парадных дверей просунулись стволы сразу двух ручных бластеров: Миссия Вао азартно расстреливала беглецов по-македонски.

     Наглая девчонка, подумал я, по-пластунски пробираясь между обломками мебели и мёртвыми телами. Ведь говорил ей: сиди спокойно, не лезь под огонь, наша задача – тихое изъятие «товара», а не драка. Это в игре ты полежишь на полу, пока остальная группа зачищает противника, потом встанешь и закинешься медпакетом. В жизни – ты останешься лежать.

     Окончательно приводя в негодность модный сюртук, я закатился в боковую залу и вскочил на ноги. Двое вулкаров прижимались к посечённым шрапнелью стенам, ещё один ворочался на полу, остальные были мертвы.

     – Нам не обязательно драться, – сказал я. – Сложите оружие, и я сохраню вам жизнь.

     Оба подняли клинки: площадь зала была слишком мала, чтобы хвататься за огнестрел.

     – Зря, – сказал я, активируя меч.

     Я не расист. Просто не люблю рептилоидов.

     Убить пришлось всех троих: тупые ящерки не сдавались и продолжали атаковать, даже когда я перерубил их клинки, а подранок вытащил бластер и попытался выстрелить мне в спину.

     Та же история повторилась в каждом из боковых залов, что я зачистил в тот вечер. Единственным вулкаром, который сдался сразу и без подлостей, оказался механик-твилекк, вступивший в банду совсем недавно и, как я понял, не по собственному желанию. Я запер его в маленькой кладовке и пообещал отпустить после боя.

     А бой продолжался совсем не так долго, как могло показаться изнутри. Заалбар поливал центральный зал шквальным огнём, не давая противнику поднять головы. Прибежавший из подвала с карабином в руках Карт вёл прицельный отстрел вулкаров. С противоположной стороны резвилась Миссия. Я проскальзывал между бластерных болтов и одно за другим зачищал боковые помещения. Дело шло легко: я двигался намного быстрее пьяных и деморализованных противников, а световой меч… световой меч – это убер-оружие.

     Только теперь я начинал понимать, почему главный символ «Звёздных войн» действительно заслуживает своего культового статуса. Удивительное, непостижимое со стороны чувство: ты берёшь в руки невзрачную рукоять, сдвигаешь рычажок – и превращаешься в машину смерти. Ты просто шагаешь вперёд, рубишь чужие клинки, рассекаешь доспехи, словно они склеены из бумаги, переступаешь через павшие тела и отсечённые конечности, видишь гуляющие по стенам и испуганным лицам отблески кроваво-алого пламени…

     Необъяснимо. Может быть, на меня и в самом деле снизошло нечто вроде ауры настоящего Ревана: ведь никогда я не был опытным рубакой, так, небольшой опыт истфеха. А теперь, в настоящем бою, вдруг оказался быстрее, сильнее, точнее, выносливее любого из своих противников.

     Впрочем, и рядовые вулкары до Виктора Кровопускова заметно не дотягивали. Думаю, в схватке на обычных клинках, один на один я мог потягаться с любым из них.

     К концу зачистки адреналиновый кураж схлынул, война превратилась в работу. Пару раз пришлось гасить небольшие пожары: не пришло ещё нашей кантине время сгореть. Бреджика я нигде не встретил, а копаться в обезображенных и засыпанных обломками трупах времени не было.

     – Карт, – сказал я, но, видимо, микрофон в ухе повредился во время боя. Пришлось кричать. – Карт! Отбой! Всё кончено.

     Онаси услышал. Через некоторое время ему даже удалось остановить не на шутку увлёкшегося Заалбара.

     Мы сошлись в центральном зале, в стороне от безмолвно кружащихся пузырей с танцовщицами. Миссию никто не звал, но неугомонная девчонка пролезла под баррикадой и с деловым видом прохаживалась вокруг нас, гордо помахивая пистолетиками. Заалбар смотрел на девочку с каким-то почти собачьим обожанием, склонив голову набок. Шерсть вуки на руках и животе подгорела от слишком долго работавшего «пулемёта», и к привычным уже запахам поля боя добавился аромат палёной псины.

     – Ну что, дело сделано? – спросил Карт, не обращаясь ни к кому конкретно.

     – Будем надеяться, – сказал я. – Хорошо поработали. Жаль, не удалось по-чистому, но… всё равно хорошо.

     Я и сам чувствовал, что начинаю болтать без удержу. Адреналиновый отходняк, будь он неладен. Мужики деликатно сделали вид, что их предводитель молодцом, молодцом.

     – А вы видели, как я их, а? – чуть прерывающимся голосом спросила Вао. – Бац, бац! Как в тире. Штук двадцать положила, да?

     – Ха-ха! – начал было Онаси. – «Двадцать»! Да ты, пигалица…

     – Двадцать, – твёрдо сказал я. – Не меньше. А если и меньше, то совсем чуть-чуть.

     – Ладно, – неохотно согласился Карт. Наверное, вспомнил про «отцовские чувства». – Чуть-чуть – так чуть-чуть. Пора заняться главным.

     Мы посмотрели в центр зала. Помост скрывала призрачная стена голошоу.

     – Срежем клетку сверху, – сказал я. – Нет смысла возиться с подъёмником. Отключи проекторы, Карт. Да прострели ты блок питания, какая теперь разница… кантины у нас больше нет. Надо забрать Бастилу и уходить.

     А когда Карт вырубил питание голопроекторов, и помост снова стал доступен, мы увидели, что с противоположной стороны застрявшей в шахте клетки сидит на корточках Бреджик. Он был без шлема, лицо бандита казалось таким же перекошенным, как прутья решётки. Одной рукой он держался за крышу клетки, другой сжимал бластер, направленный в голову всё ещё бесчувственной Бастилы Шан.

     Под подошвой моего ботинка хрустнули огромные цветастые очки.

     Мексиканская ничья. Так, кажется, называется ситуация, когда куча народа наставила друг на друга пушки, но выстрелить первым никто не рискует.

     Карт вскинул карабин, Заалбар схватился за «пулемёт», и даже Миссия выхватила свои пистолетики. Бреджик целился в Бастилу, мы целились в Бреджика… я, впрочем, никуда не целился. И даже меч не активировал.

     Некоторое время обе стороны смотрели друг на друга в неловком молчании. Теоретически рассуждая, у нас имелась возможность заморить противника голодом, но что-то говорило мне, что времени потребуется слишком уж много.

     Бреджик просунул руку с бластером через прутья решётки и ткнул стволом в затылок Бастилы. Голова джедайки безвольно мотнулась: девушка оставалась под действием ошейника-парализатора. Красивая девичья головка, растрёпанные волосы…

     Надеюсь, Бастила кажется мне такой привлекательной не из-за того, что мы связаны Силой. Обидно было бы запасть на девчонку только потому, что так решило какое-то энергетическое поле. Вот хотелось мне самому по себе ей понравиться, чтоб Бастила не «судьбе» поддавалась, а тянулась ко мне…

     Джедайка в клетке, внешне оставаясь расслабленной и совершенно безвольной, вдруг открыла глаза. И посмотрела прямо в мои. И тут же снова зажмурилась.

     Со стороны Бреджика заметить этот обмен взглядами было невозможно, уверен. Я непроизвольно сделал шаг вперёд.

     – Стоять! – сказал бандит, снова тыча стволом в затылок Бастилы.

     – Бреджик, Бреджик, Бреджик, – укоризненным тоном сказал я, впрочем, останавливаясь. – Бреджик, Бреджик, Бреджик. Положил бы ты пукалку.

     Тёмное лицо блеснуло зубами:

     – Ты, джедайский выродок? Да как ты посмел?…

     – Посмотри вокруг, – сказал я. – Вот так и посмел.

     – Ты пришёл за девкой?

     – За кем? – удивился я. Не хотелось мне подтверждать истинную ценность Бастилы для нас. Привычка блефовать понемногу становилась второй натурой. – За этой, что ли? А ты глупее, чем я думал, Бреджик.

     – Я – будущее этого мира! – высокопарно заявил бандит.

     Довольно печальное будущее, подумал я, а вслух сказал:

     – Ты пустое место. «Никто». Неужели ты до сих пор не понял, на кого мы работаем?

     – Гадон… – прошипел бандит. Ствол в его руке нервно подрагивал, но я чувствовал, что стрелять в заложницу, свой единственный козырь, он не решится. – Гадон, слепой ублюдок!…

     Хорошо, подумал я. Пусть думает, что мы работаем по заказу Гадона Тека, лидера конкурирующей банды. С Гадоном, несмотря на уговоры Миссии, я даже встречаться не стал: не видел смысла. Ну, надеюсь, «слепой ублюдок» не слишком огорчится.

     – Бреджик, Бреджик, Бреджик, – почти ласково сказал я, делая шаг вперёд. – Видишь, как всё просто? Но тебе повезло. Я разумный человек. Контракт с Гадоном уже выполнен. Тебе необязательно… умирать. Оставь оружие, шлюху – и уходи.

     Зря я это сказал. Нет, не про «шлюху»: Бастила не какая-нибудь истеричная дура, военную хитрость простит, даже столь бестактную. Вот только и Бреджик далеко не дурак.

     Бластер дрогнул, тёмные пальцы уверенней сжались на рукояти. Бандит разгадал мой блеф.

     – Никто не отберёт то, что принадлежит мне, – сказал он, внимательно наблюдая за моей реакцией. Теперь Бреджик пытался торговаться.

     Ладно. Поторгуемся:

     – Я отнял у тебя твою банду, – ещё шаг вперёд. – Я отнял у тебя твою власть. Что помешает мне отнять всё, что осталось?

     – Я уже убивал джедаев, – заявил Бреджик.

     А вот сейчас блефовал он. Я чувствовал!

     – Хороший мальчик, – одобрил я, ставя ногу на обломки барной стойки. – А меня? Меня убить сможешь?

     За спиной глухо заворчал Заалбар, ойкнула твилекка. От Карта не донеслось ни звука: я был уверен, что у бывалого солдата в рукаве найдётся парочка козырей, но сейчас собирался обойтись без них. С самого начала пребывания в этом мире я уворачивался от выстрелов – почему не увернусь теперь?…

     – Опустите оружие, бойцы, – сказал я, медленно приближаясь к помосту. Каждый шаг по груде обломков, словно путь на Голгофу, возносил меня всё выше. Скоро я оказался на уровне крыши клетки, и Бреджику пришлось поднять голову, что видеть моё лицо. – Ну, Бреджик? Убей меня, и ты уйдёшь свободным. Мои бойцы – простые наёмники, им нет до тебя дела. Убей и уходи. Или уходи просто так. Оставь всё и уходи. Слово джедая, тебя не тронут. Выбор за тобой.

     Он молчал, тиская бластер. Я подходил всё ближе и почти уже уверился, что успею подойти на дистанцию удара мечом, когда Бреджик всё-таки начал действовать.

     Я сокращал дистанцию, забалтывал противника – но и он делал то же самое, причём эффективнее: и болтал гораздо меньше, и оставался при этом в укрытии!…

     Много позже я понял, что именно это противостояние стало одним из самых важных уроков для меня. Наверное, есть вещи, которые в принципе невозможно вынести из курса конфликтологии. Ты запугиваешь противника, загоняешь его в угол, затем предлагаешь простой, надёжный, безопасный выход… но противник, как назло, оказывается упёртым идиотом.

     Причём идиотом храбрым и опытным в перестрелках.

     Бреджик выстрелил с идеальной дистанции. Идеальной для него, конечно, не для меня. Он пружинисто распрямил ноги, вскинул руку с бластером и, сокращая площадь поражения, лёг корпусом на полукруглую крышу клетки. Я стоял перед ним, как мишень в тире, и думал, что даже в далёкой-далёкой галактике бандиты – в основном почему-то негры.

     Бреджик спустил курок.

     Чутьё моё в тот момент совершенно молчало, опасности я не ощущал и даже дёрнуться не успел.

     А вот Бастила дёрнулась. Напряглась всем телом, подняла голову и распрямилась. Брови девушки сошлись умилительной хмурой чайкой.

     Крыша клетки, игнорируя заклёпки, сорвалась с державших её прутьев и устремилась вверх. Больше всего это напоминало взрыв газа в уличном люке. Металлическая плита ударила Бреджика в торс, голову, вытянутую руку. Заряд бластера безобидно ушёл куда-то вверх.

     Сорванная крыша укатилась в дальний угол. На потолке кантины осталось влажное пятно. Я посмотрел на Бреджика: пару секунд он стоял ещё на ногах, а затем упал, молча и бескомпромиссно, как и подобает воину с оторванной головой.

     Дело сделано, подумал я. Надеюсь, больше таких живучих сюрпризов в кантине не осталось. Я повернулся к своей команде, театрально раскинул руки и поклонился.

     – Бастила! – донеслось снизу: Карт уже карабкался по обломкам.

     Друг, называется, подумал я, не может дать мне хоть минуту славы. Я всё-таки шашкой тут помахал будь здоров, как настоящий джедай!… Но, откровенно говоря, Онаси был прав: всю операцию мы затеяли ради спасения Бастилы, о девушке и следовало думать в первую очередь.

     Я шагнул к клетке и протянул руку. Но джедайка проигнорировала предложение помощи. Она ухватилась за вывернутые прутья и одним рывком выпорхнула из клетки. Первым делом – сорвала и отбросила в сторону ошейник. Затем повернулась ко мне. Я улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.

     – «Шлюха»? – сказала девушка, яростно одёргивая корсет, хотя что там было одёргивать-то?… – «Шлюха»?!.

     Сердитая. И красивая.

     – Нет эмоций, – сказал я. – Есть покой.

     – Ты!… – она аж задохнулась от возмущения. – Ты не джедай! Ты не можешь…

     – Зато ты джедай, – ответил я.

     Забавно было наблюдать, как негодование от подколки борется в девушке с осознанием моей правоты.

     – Ты прав… – сказала она наконец, по всей видимости, собираясь разразиться нравоучительной тирадой. Но этого я ей не позволил.

     – Мак.

     – Что?

     – Моё имя, – терпеливо пояснил я. – Мак.

     Именно Бастила захватила в плен бывшего «меня». Разумеется, она знала, что на самом деле я Реван. А я знал, что она знает. Но она-то не знала, что я знаю, что она знает!… В общем, лучше сразу задать вектор общения поспокойней, а то ещё вообразит, что раз я «вспомнил», то надо меня того… этого.

     Не люблю, когда люди понапрасну напрягаются. Тем более, такие красивые.

     – Я знаю, кто ты, – сказала Бастила, косясь на мой световой меч. – Надеюсь, ты не думаешь, что сможешь забрать меня в качестве трофея? Более глупой ошибки ты не мог бы сделать, даже если бы…

     – Вообще-то, я собирался вернуть тебе твой меч, – сказал я. – Но сначала давай ты всё-таки что-нибудь накинешь? А то ещё простудишься… Карт меня потом со свету сживёт, правда, Карт?

     – Карт Онаси! – радостно воскликнула джедайка, поворачиваясь к солдату. – Как хорошо, что ты здесь.

     И Бастила с Картом принялись трещать о всяком разном. Мне показалось даже, что девушка как-то подчёркнуто игнорирует и предложение одеться, и само моё присутствие. Может, потому что во время разговора я слишком откровенно пялился на её голые плечи… и ноги… и вообще.

     Но ведь невозможно же не пялиться! Да и вообще: мне нравилось смущение джедайки. Не потому что она джедайка, а потому что она мне нравилась. Правда, я не был уверен, что нравится она мне сама по себе, а не по сюжету… всё-таки в личном общении уж слишком высокомерная, намного заметнее, чем в игре. Неудивительно, что её так легко соблазнить Тёмной стороной.

     «Соблазнить». Ну что за мысли лезут в голову. Эти её плечи – такие голые…

     И я, чтоб развеяться (и не мешать разговору старых знакомых), поскакал вниз по обломкам – за одеждой для Бастилы. Мы приготовили для девушки отличную робу: по-джедайски скромную, а на вид почти как платье… ну, так говорила Вао, а она, полагаю, в женской моде разбиралась несколько лучше меня и Карта. И даже Заалбара.

     Неразлучная парочка увлечённо мародёрствовала. У чёрного хода скопилась уже целая груда железяк: мечи, стволы, детали доспехов, какие-то изогнутые алебарды… Вао обшаривала карманы убитых вулкаров, Заалбар грубо, нисколько не заботясь о сохранности тел, сдирал с трупов броню. Ободранные останки он, довольно урча, с невероятной лёгкостью отшвыривал в сторону. При виде такой животной непосредственности мне даже стало немного не по себе.

     Не из-за страха, нет, было бы чего бояться. Скорее, из какой-то брезгливости, что ли. Всё это увлечённое мародёрство, хоть и служило доброму делу обогащения всей команды, выглядело очень уж… по-игровому. Тут буквально груды трупов – а у этих словно День Рождения, Новый Год и Восьмое марта в один день.

     А потом я вспомнил «Шпиль Эндара», как мы с Траском пробивались к спасательной палубе. И представил себя, с гудящим световым мечом в руках, прорубающего путь… куда? К победе? К финальным титрам? Да не суть. Просто представилось вдруг, что это я, с выпученными от жадности глазами, ломлюсь куда-то неизвестно куда через десятки, сотни, тысячи врагов.

     И старательно обшариваю каждый зарубленный трупик.

     Вот представил – и сам заржал.

     Миссия покосилась неодобрительно: может быть, решила, что у меня всё ещё отходняк. Дитя трущоб, она-то смерти насмотрелась: в этом мире убивают так же легко, как сморкаются. А я – российский вчерашний студент. Не криминальный авторитет, не профессор всех наук, не крутой спецназовец, как обычно бывает в подобных историях. Потому что подобные истории обычно пишут заигравшиеся школьники, которых шпыняют одноклассники, игнорируют девушки и тихо презирают собственные родители. Школьники бегут от своих школьных бед… а я никуда не бежал. Я трупы-то до попадания видел только в играх, фильмах да по Интернету.

     А сейчас стоял посреди последствий массовой бойни. Совершенно бессмысленной, случайной, никому не нужной бойни. Которую сам же и устроил.

     Смех горько застрял в горле.

     Я не хотел этого! Не хотел крови и смерти. Я просто… играл?…

     С помоста в центре зала на меня внимательно, как голоногая и голорукая туземная богиня, смотрела красивая и строгая джедайка Бастила Шан. Я сдёрнул с обломков ближайшего столика скатерть и понёс в дар богине. Кусок плотной яркой ткани вполне сойдёт за плащ. Модная роба лежала в грузовичке, и мне не хотелось терять время даже на переход до заднего двора.

     Я чувствовал, что нам следует как можно быстрее уходить из кантины.

     Ордо потом рассказывал, что первый же вопрос, который задал Давик, звучал так: «твоих протеже работа?» Кандерус пожал плечами и согласился: скрыть истинных виновников побоища в кантине было бы и невозможно, и незачем. По крайней мере, от Канга: патрули ситхов хоть и заглядывали в Нижний Город, но на уличные разборки в нём плевали с высокой колокольни. Трущобная шпана месит друг друга – кого этим удивишь?

     А вот Канг не мог не отслеживать происходящее у него практически под носом. Тем более что происходило нечто весьма необычное. Новая банда в составе всего-то пяти разумных на первом же ходу вынесла с криминального «рынка» могущественных Вулкаров… вернее, ещё вчера могущественных, а сегодня – уже несуществующих.

     Думаю, на Давика произвело впечатление даже не то, с какой лёгкостью мы расправились с Бреджиком. Опытного криминального авторитета подкупила целеустремлённость наших действий: мы не присматривались к ситуации, не занимались для раскрутки мелким рэкетом, торговлей разбодяженной наркотой и налётами на торговых дроидов. Нас не интересовали накопление начального капитала и вербовка пушечного мяса из отбросов Подгорода. Мы не пытались наладить связи с крупными игроками, не искали союзников и друзей среди прочей «братвы».

     Мы заявили о себе самым ярким и бескомпромиссным способом: массовым убийством. Причём в качестве жертвы выбрали членов самой влиятельной местной банды, банды отмороженной, отлично вооружённой, ведомой общеизвестно жестоким и мстительным главарём. Мало того: ликвидация была проведена во время праздника, посвящённого самим жертвам. Какое изощрённое коварство, какое выразительное унижение, какой убедительный сигнал для прочих банд и их покровителей!…

     Думаю, Давик почувствовал в нас большой потенциал. Счёл, что мы с ним «одной крови». И стал рассматривать в качестве тех, на кого следует делать ставку в дальнейшем: ведь власть крупных авторитетов всегда опирается на власть авторитетов помельче.

     Если бы Канг знал, насколько искренне я стремился избежать той бойни…

     Но он не знал. И мы тогда ещё не знали, как сильно поможет нам стремительное восхождение по криминальной лестнице Тариса. Мы тогда вообще ни о чём особо не рассуждали, просто торопились убраться подальше от разгромленной кантины.

     Заалбар и Вао закончили погрузку трофеев в грузовик. Я выпустил из чулана пленного техника, показал ему наш резервный маршрут отхода – безопасный спуск в канализацию, всучил клинок и посоветовал больше на глаза не попадаться. Парень, похоже, до самого освобождения не очень-то верил, что уйдёт живым, и, радостно дрожа лекками, ускакал в ароматную тьму.

     – Ну что, народ, – сказал я, когда всё было кончено, – уходим?

     – Там вулкары, – заметил Карт. Действительно, снаружи собралась довольно большая группа бандитов: мы перебили только ядро Чёрных Вулкаров, и теперь остатки банды пытались понять, почему оба входа в кантину заблокированы. – Я предлагаю разогнать этот сброд бластерным огнём, а затем, когда…

     – Нет, – ответил я. – Мы сядем в грузовик и спокойно вылетим через ворота заднего двора.

     – А если вулкары нас не пропустят?

     – То ты побибикаешь. И они пропустят.

     Так и вышло. Привычка уступать транспорту – универсальна в любой галактике. Хотя солдатская привычка решать любые проблемы бластерным огнём тоже, наверное, универсальна.

     Карт уводил машину в Верхний Город: при подготовке операции было принято решение прятаться там, где нас менее всего… короче, особо не прятаться. Вуки с девчонкой, радостно переругиваясь, копались в трофеях. Тому, кто ещё вчера не был уверен, что ляжет спать сытым, сегодняшняя добыча действительно могла показаться великим богатством.

     Мы с Бастилой сидели в заднем отсеке. Девушка поджимала озябшие ноги и куталась в скатерть. На меня она смотреть избегала. Я встал, сдвинул крышку соседнего ящика с припасами и достал сложенную робу.

     – Держи, – сказал я, протягивая джедайке пакет. – Мне, конечно, очень приятно смотреть на… на то, что я вижу, но лучше всё-таки оденься.

     – Благодарю, – отозвалась девушка, скидывая скатерть. Раздевалась она решительно, не стесняясь моего присутствия, словно считала себя одной из римских матрон, которые свободно переодевались при рабах. – Мне безразлично твоё удовольствие или неудовольствие. Мы здесь не для того, чтобы любоваться видами. Мы здесь для того, чтобы выполнить задание Республики.

     – Размер нормальный? – как бы Бастила ни хорохорилась, но от моих слов всё-таки еле заметно покраснела, и я с интересом наблюдал, как гусиная кожа на её стройных ногах переливается синим и розовым. – Подходит?

     Бастила на мгновение замешкалась, доставая робу. Развернула, посмотрела на ткань, держа перед собой… сделала лёгкое движение руками: словно решила поднять одежду на высоту собственной головы, но тут же одёрнула себя. Я понял, что Бастила мысленно примеряет цвет ткани к своим волосам, и улыбнулся: цвет подходил отлично.

     – Вижу, вы не так уж плохо подготовились к операции, – сказала джедайка строгим голосом.

     Я пожал плечами:

     – Мы хорошо подготовились. Насколько это было возможно. Иначе ты бы так и ехала в одном белье.

     – Теперь, когда с вами я… – высокомерно начала джедайка, торопливо накидывая робу.

     – У, теперь-то всё будет совсем по-другому, – согласился я, усаживаясь на прежнее место. И прежде, чем она успела возмутиться, продолжил. – Кстати, тебе ведь потребуется оружие. Я тут нашёл кое-что. Не посмотришь?

     Двухлезвийный световой меч Бастилы я снял с трупа Бреджика: бандит носил его на поясе, то ли подражая ситхам, то ли просто бахвалясь своей крутизной. Кстати, из уникального защитного комплекса, принадлежавшего Бреджику по сюжету игры, уцелел только пояс: перчатки и наручи были разбиты крышей клетки. Вот только пояс этот оказался самым обыкновенным, без каких-либо «волшебных» свойств и даже без кнопок. Может быть, он работал только в соединении с наручами… а может быть, мне следовало поменьше думать об «артефактах».

     Я – Реван. Я сам по себе такой артефакт, что…

     Грузовик тряхнуло на очередной воздушной кочке, я вернулся в сознание и, ругая себя за несвоевременный выплеск гордыни, полез в карман. Бастила успела просунуть руки в рукава, затянула пояс на талии и теперь опять хмурилась: ждала, когда я наконец покажу ей обещанное «кое-что».

     Зверски хотелось как-нибудь по-идиотски пошутить, да… но я просто достал из кармана рукоять меча.

     – Вот как! – воскликнула джедайка, принимая оружие. Она быстро проверила какие-то рычажки, но активировать лезвия не стала. Мне показалось даже, что Бастила вешает рукоять на пояс слишком уж быстро, словно слегка стесняясь своей радости. – А ведь я обыскала Бреджика. Но ничего не нашла.

     – Я обыскал его раньше. Пока вы там болтали с Картом.

     – Не думаю, что действия командира следует характеризовать подобным образом, – ледяным тоном проговорила Бастила. – Мы не «болтали», а я принимала доклад об текущих обстоятельствах. И если ты думаешь, что я утратила меч из-за собственной…

     – Бастила, – сказал я, откидываясь на переборку. – Мне всё равно, из-за чего ты там его утратила, понимаешь? Меч – это не «душа джедая». Это просто меч. Утратила, нашла… какая разница, пока ты остаёшься собой. И претендовать на лидерство никто здесь не собирается. Ты джедай, ты руководишь миссией, нет вопросов. Пока тебя не было… я очень рад, что теперь ты с нами.

     – Что с тобой? – спросила девушка, внимательно вглядываясь в моё лицо.

     – Устал, – честно ответил я. – Вот только вдруг почувствовал, насколько устал. Я ведь дрался там, в кантине. Очень много дрался… убивал. И… Бреджик: я ведь думал, что он меня застрелит. Спасибо, кстати, что вмешалась.

     – Не за что. Это мой долг. В той ситуации я спасла бы любого на твоём месте.

     – Надеюсь, – сказал я, слегка огорчаясь, что на моём месте она спасла бы любого. Хотелось всё-таки немного побыть уникальным. – Не ожидал, что этот гад окажется таким быстрым.

     – А чего ты хотел? – пожала плечами Бастила. – Он всё-таки был одарённым.

     – Кто, Бреджик?

     – О да. Как иначе он сумел бы возглавить банду этих… ящеров. Большинство тех, кто добивается власти и высокого положения – одарённые.

     – Как ты?

     – Конечно, нет! Сильных одарённых находит и забирает Орден – всех, кто захочет судьбы джедая. А быть джедаем совсем не так просто, как ты думаешь.

     – Ничего я не думаю… – пробормотал я, думая, что судьба джедая и в самом деле куда сложнее, чем я думал раньше.

     – О да. Я заметила. Но ты ведёшь себя и не как ситх.

     – Так я и не он, – опешил я, ленясь даже отреагировать на подколку.

     – Тогда кто ты? – спросила девушка неожиданно серьёзным тоном, указывая на рукоять, висящую у меня на поясе. – Онаси сказал, что ты простой солдат, но я не слишком часто встречала простых солдат, владеющих оружием джедаев. Кто ты, Мак?

     – Не знаю, – сказал я, понимая, что Бастила, пользуясь моментом слабости, пытается вывести меня на откровенность. В каком-то смысле я её действия даже одобрял: что за командир, который не может влезть в душу подчинённому. Однако время задушевных бесед явно ещё не настало. – У меня амнезия. Кстати, мы уже подлетаем, скоро будем дома. Предлагаю к обсуждению дальнейших действий приступить после хор-рошего такого отдыха, а?

     Но отдохнуть нам не дали.

     Глава 4. «Чёрный ястреб»

     Кандерус, закинув ноги в сапогах на журнальный столик, сидел на моей кровати и крутил в руках какой-то брелок. Мандалорец был один и без своей уже привычной огромной пушки. Интересно, как он так быстро выяснил наш адрес?… Впрочем, я подозревал, что криминальный силовик сделал это в первый же вечер после нашего знакомства: профессиональный воин очень быстро приучается ценить разведку.

     В комнате Ордо находился совсем не долго: я понял это по любопытным взглядам, которые Кандерус время от времени кидал по сторонам. Не бывает таких взглядов, когда пейзаж хорошо знаком. Нет, Ордо знал, как много можно сказать о человеке по его жилищу, вот и высматривал в нашей конуре хоть какие-нибудь признаки индивидуальности. При этом хитрый мандалорец всячески изображал, будто прибыл в наши апартаменты давным-давно. И сидел по-хозяйски развалившись, и морду нацепил скучающе-безразличную…

     В иной ситуации подобное хамство меня бы разозлило. Но Кандеруса я с самого начала воспринимал в качестве члена команды, такой вот психологический момент. И относился к нему соответственно: как к подчинённому и подопечному. Внутренне, конечно, но, думаю, мандалорца такое отношение всё равно крепко сбивало с толку.

     – А, Ордо, – приветливо сказал я, забрасывая в угол сумку с оружием. Чтобы не привлекать внимания обитателей комплекса, трофеи распределили по всем членам группы, а тяжёлые клинки оставили в грузовике. – Наконец-то заглянул. Чай будешь?

     – Нет, – фирменным сипловатым голосом отозвался Кандерус. – Здесь слишком тихо, а я в последнее время начал уставать от тишины.

     Мы обменялись понимающими полуулыбками. Остальные члены команды сгрудились за моей спиной, и я, чтобы освободить проход, шагнул дальше в комнату.

     – Ой! – воскликнула Миссия, разглядывая гостя. – А кто это… А! Это… я знаю тебя! Ты тот… ну, этот…

     – Миссия Вао. Заалбар, – сказал я. – Познакомьтесь с Кандерусом Ордо.

     – Можешь звать меня «дядя Ордо», девочка, – отвратительно дружелюбным тоном предложил мандалорец.

     – «Девочка»?! – тут же вспыхнула твилекка, хватаясь за обе кобуры на поясе. – Да я… двадцать разумных!…

     – Стоп, – вмешался я, понимая, что эти двое «запрограммированы» на конфликт, а гасить его некому, кроме меня. – Ордо. Вао – не «девочка». А воин. Двадцать-не двадцать, но… полагаю, в кантине ты уже побывал.

     Кандерус машинально кивнул.

     – Миссия, – повернулся я к твилекке. – Ордо – союзник и будущий друг. Отнесись к нему с уважением. Захочешь ответить на подначки, начни и в самом деле называть его «дядей». А лучше – «дедушкой». Ему понравится, гарантирую.

     Кандерус расхохотался. Через некоторое время и Миссия расслабила насупленное лицо, сняла ладони с бластеров и начала улыбаться.

     – Ты определённо мне по нраву, Мак, – сказал Ордо, отсмеявшись. – Обещаю без крайней необходимости не задевать никого в твоей команде.

     – В «его» команде? – гневно прозвучало от порога.

     – Познакомься, Ордо: Бастила Шан.

     – А, вот и наша красавица-джедайка, – сказал мандалорец, спуская ноги со столика. – Та самая, что ты обещал Давику? «Очень красивая и очень послушная рабыня-джедайка», так ты говорил?

     – Тактическая хитрость, – спокойно ответил я. – Ведь твой… хозяин всё же дал нам деньги?

     – Мой… «хозяин» дал вам деньги, – кивнул Ордо, прекрасно распознав насмешку. – Просто он не знает, что дал вам деньги. А если всё пройдёт гладко, и не узнает.

     Вот как, подумал я, а Кандерус куда хитрее, чем могло показаться. Значит, он просто «позаимствовал» немного кредов… а я-то думал, почему вдруг Давик настолько проникся, получив нашу просьбу из третьих рук. Неудивительно, что Кандерус со временем станет Мандалором – военным и политическим вождём всех Кланов: товарищ умеет рисковать, с умом и красиво. И знает, на кого делать ставку.

     – Чтобы всё прошло гладко, ты должен держать свои обещания, – сказал я в тон мандалорцу. Завуалированную угрозу можно было безболезненно проигнорировать.

     – «Обещания»?

     – Никого не задевать без крайней необходимости.

     – А, это, – лениво протянул Ордо. – Это как раз и была крайняя необходимость. Должен я был понять, кто на самом деле командует в вашей компании.

     – Я, – твёрдо сказала Бастила.

     – Она, – твёрдо сказал я совершенно одновременно с девушкой.

     – Республиканцы, – высокомерно сказал Ордо, обращаясь к пространству между нами.

     Тут он, конечно, переигрывал: у мандалорцев отношение к женщинам точно такое же, как к мужчинам – главное быть воином. Ну, за понятным исключением вопросов брака и семьи. А уж на джедаев ветеран Мандалорских Войн наверняка насмотрелся и в их боевых способностях вряд ли сомневался.

     Вот, кстати, и причина его полунапускной-полуреальной враждебности. Ведь армией Республики, которая нанесла поражение объединённым Кланам, командовали именно джедаи.

     Армией командовал «я». И прежнего Мандалора убил тоже «я», причём лично. Понятно, почему Кандерус относится к джедаям с некоторым… холодком. И подсознательно пытается вбить клин между мной и Бастилой, да и с остальной командой не прочь слегка рассорить. Совсем слегка, потому что он хитрец и махинатор, но уж никак не идиот.

     Я покачал головой. А ведь Ордо будет единственным, кто с радостью примет известие о моей прежней личности. Остальные придут в ужас, а вот мандалорцу сильно польстит возможность сражаться в одном строю с лучшим из известных ему полководцев и воинов. Судя по всему, побоище в кантине, несмотря на ничтожный по галактическим меркам масштаб, настроило Кандеруса на нужный лад.

     Он собирался отвести нас на встречу с Давиком.

     – Нет, – покачал головой Ордо. – Не вас. Тебя одного, Мак. И я не советовал бы брать с собой эту игрушку, – он указал на световой меч. – В особняке Канга особые меры безопасности.

     От Канга мне требовалось получить только одно: «Чёрный ястреб». Один из самых быстрых кораблей Галактики этого периода. И будущий дом для всей нашей команды.

     Будь у меня выбор, я предпочёл бы просто угнать эту птичку. Даже план продумывал, как убедить Кандеруса сделать это за меня. Ну да, космическими кораблями я умею управлять ещё хуже, чем свупами и спидерами, при таких раскладах без участия товарищей не обойтись.

     Вот только угонять «Ястреба» было совершенно бессмысленно: спрятать такую машину на Тарисе невозможно, криминальный босс выследит нас в течение часа, а сражаться со всей его армией наёмников и отморозков мне как-то не улыбалось, это вам не пьяных ящериков по кабакам резать. Поэтому улетать с Тариса следовало немедленно после угона корабля… вот только чтобы выйти на орбиту и дальше, требовались особые коды запуска. Любое судно без этих кодов подверглось бы атаке со стороны флота ситхов, так что запрыгнуть в «Ястреба» и улететь – это был плохой, негодный план.

     Я люблю планировать. Это настоящий Реван, наверное, мог позволить себе опираться на Силу. А мои способности пока ограничивались умением быстро-быстро бегать с мечом наперевес и прикрикивать на Траска. Вот и приходилось всё время продумывать какие-то схемы. Я вспоминал известные события игры, разные ситуации, возможные встречи – и проигрывал в голове варианты собственного поведения. Кое-что удавалось предусмотреть, кое от каких «побочных квестов» пришлось отказаться: так, в Подгород с его ракгулами я не полез. Хоть и жаль было тамошних оборванцев с их мечтой о Земле Обетованной… Бои на Арене меня тоже не прельщали: местный чемпион по прозвищу Старкиллер совершенно точно меня убил бы. Даже если допустить, что я смогу пройти всех остальных гладиаторов.

     Одно дело – часами гонять по экрану нарисованную фигурку. Совсем другое – самому оказаться этой фигуркой. Приходилось «играть стратежно».

     И я продумывал свои дальнейшие действия, даже когда сидел в пассажирском кресле несущегося сквозь влажный туман Тариса спидера.

     Спидер у Кандеруса был не по-мандалорски шикарный, водил Ордо абсолютно безбашенно, пренебрегая правилами движения, безопасностью и элементарным здравым смыслом… я понял, что в первом разговоре насчёт скуки попал в самую точку. Человек, которому есть ради чего жить, так гонять не станет.

     – Страшно? – спросил Кандерус, поглядывая на меня с высоты водительского места.

     – Да.

     – Нет. Тебе ещё не страшно. Подожди встречи с Давиком, вот тогда тебе станет по-настоящему…

     – Всё я знаю про Давика, – сказал я, отворачиваясь к окну.

     – Откуда? – спросил Ордо, явно поражаясь моей уверенности. Похоже, прежних гостей Канга удавалось запугивать более успешно.

     – Все бандиты одинаковы. Деньги и власть, власть и деньги. Если бандит хоть немного умён, а на дурака ты бы работать не стал, то обязательно имеет какое-нибудь милое безобидное хобби… ранкоров, например, разводит.

     На последних словах мандалорец опять прибавил газу, и я понял, что теряю слушателя.

     – Впрочем, нет, не ранкоры… – сказал я задумчиво, словно и правда анализировал информацию, а не пересказывал сюжет игры. – Такой, как Давик, любит роскошь… корабли? Да. Дорогие космические яхты. И дорогие женщины. Он мог бы иметь любовь свободных женщин, но предпочитает рабынь: они куда лучше сочетаются с деньгами и властью.

     Сейчас Кандерус вёл машину куда спокойней, внимательно слушая мои слова.

     – Канг любит убивать своих женщин. Потому что он просто любит убивать, а рабыни беззащитны, их убийство не доставляет проблем. Давик не любит проблем, он никогда не сражался ради чести, только ради того, чтобы выжить и сделать ещё один шаг к деньгам и власти. Он вообще не знает, что такое честь воина, хотя искренне воображает себя аристократом. Уверен, у него в особняке есть пафосный тронный зал, а стены увешаны головами зверей, которых убили совсем другие охотники.

     – Похоже, ты хорошо знаешь Канга, – хрипло произнёс Кандерус, выворачивая штурвал. Спидер лёг почти на бок, мне пришлось обеими руками упереться в торпеду. Теперь я понимал, кто привил Ордо вкус к дорогим машинам. И, кажется, мне удалось задеть ещё одну струнку в душе мандалорца.

     – Мне легко знать Канга, – сказал я, – потому что я не сожалею ни о чём, что ждёт его впереди.

     Ордо кинул на меня быстрый взгляд и снова уставился на трассу.

     – Ты уверен, что Тарис… перестаёт быть тихим местом? – спросил он через пару километров.

     – Да.

     – Жаль… Ты мог бы неплохо устроиться здесь. Когда я прибыл в кантину, первым делом включил голотрансляцию для Давика. Он крайне впечатлён вашей наглостью. Нечасто встретишь банду, которая так демонстративно выставляет свои… достижения.

     Ах ты чёрт, подумал я. Мы ведь собирались уничтожить следы побоища: поджечь кантину. Карт с Заалбаром целую систему в подвале приготовили. И забыли напрочь…

     – Но вы правильно сделали, что не стали задерживаться в кантине, – сказал Ордо. – Иначе мне пришлось бы… наводить порядок.

     – Я знал, что ты не заставишь себя ждать. Ведь этот район контролирует Канг, верно?

     – Верно. Но ему всё равно, чьими руками осуществлять контроль. А твой стиль ему явно понравился.

     – Мы старались, – пробормотал я.

     – И столько милых штрихов, – продолжал Ордо, явно забавляясь. – Каждый вулкар тщательно добит, груда голых тел у чёрного входа… настоящая карательная операция. Даже целой мебели не оставили. За что вы мстили хозяину?

     – Не говори Давику, что кантина принадлежала мне, – мрачно сказал я.

     – Не скажу, – согласился мандалорец. – Главное, сам не сболтни. Заочно ты Давику уже нравишься. Будет ошибкой испортить первое впечатление и показать, что ты не такой ранкор, каким кажешься. И даже несколько умнее.

     – Ну, спасибо.

     – Он предпочитает более… прямолинейных исполнителей. Ты мог бы сделать быструю карьеру у Канга. Сперва наёмником, но после пары удачных операций он приблизит тебя к себе. Если, конечно, операции окажутся не только удачными, но и достаточно зрелищными. Как сегодня в кантине.

     – Ты так делал карьеру у Давика? – спросил я, всматриваясь в утренний туман за окном. Дома в этом районе выглядели куда роскошнее бедняцких жилых комплексов: мы явно приближались к особняку Канга.

     – Да, – ответил Ордо.

     – А Кало Норд?

     – Норд… – пробормотал Кандерус, только что не скрипнув зубами, – эта мразь…

     – У тебя будет шанс поквитаться с ним, – пообещал я, думая, что не смогу ответить на вопрос, откуда знаю о Норде и его конфронтации с Кандерусом. – И очень скоро.

     – Ты слишком много знаешь. И слишком мало сожалеешь о будущем.

     – Будущее слишком близко, чтобы у меня нашлось время на сожаления. Просто помоги мне с… с нашим делом.

     – Уже помогаю, – сказал Ордо, заворачивая крутой вираж.

     Спидер, резко гася скорость, задрал нос и опустился на посадочную площадку. Салон накрыла тень: за нашей спиной захлопнулись створки массивных ворот. Машину встречали вооружённые охранники в тяжёлой броне.

     Крыша спидера зашипела и поехала вверх. Мне в лицо смотрели стволы сразу трёх скорострельных бластеров.

     На удивление мало помню из первой встречи с Давиком. Он показался мне совершенно… пустым. Да. Пустым человеком, неинтересным собеседником. И вся его пресловутая «мафиозность» выглядела как дешёвое подражание бандитским сериалам. Даже выразительный шрам у правого глаза показался мне каким-то нарисованным, до того старательно щеголял им Давик.

     Не знаю. Может быть, переговоры с Кангом прошли почти буквально по сценарию игры, вот я и заскучал.

     «Ты наделал много шуму.»

     «Спасибо, господин Канг.»

     «Будешь работать на Обмен?»

     «Сочту за честь, господин Канг.»

     «От своих людей я требую полной лояльности.»

     «Вы не найдёте большей преданности, чем во мне и моей бригаде, господин Канг.»

     Откуда вылезла эта «бригада», я и сам не понимал. Видимо, почувствовал себя героем такого же дешёвого бандитского сериала. А может быть, это Сила в очередной раз подсказала мне оптимальный подход к собеседнику. Не знаю… но Кангу я явно понравился.

     Он лично провёл меня на экскурсию по особняку, и я увидел богатство, роскошь, рабов, тронный зал, головы зверей на стенах – всё, что так удачно «угадал». Увидел «Чёрного ястреба» и похвалил яхту вежливо, но безразлично: «я собираюсь делать карьеру на Тарисе, под вашим руководством, господин Канг, а для этого корабли не нужны». Увидел и оценил охрану… вероятно, настоящего Ревана не смутили бы её количество и качество. Меня – смутили, но впадать в депрессию было некогда.

     Давик предложил мне взять под контроль уже знакомый район Нижнего Города, тот самый, где располагалась разгромленная кантина. Я согласился, выразив опасение, что бывшему «надсмотрщику» за районом, Кандерусу Ордо, это может не понравится. Давик поспешил развеять мои сомнения… с такой поганой ухмылкой, что я укрепился в мысли о необходимости срочно вытаскивать Ордо из этой клоаки. Похоже, мандалорец, с его-то представлениями о воинской чести, в глазах Канга своё отыграл, теперь в фавор входил я… и другая восходящая звезда – карлик-убийца Кало Норд.

     Говорили, что Норд убил больше людей, чем Иридонская чума. Причём начал с собственных родителей. Которые хоть и заслуживали наказания за то, что продали сыночка в рабство, но, как я подозревал, не от хорошей жизни продали. И уж точно не потому, что Кало в детстве отличался повышенной благовоспитанностью.

     Будь моя воля, я бы с этим полутораметровым кровопийцей вовсе не встречался. Но в особняке Канга коротышка вёл себя практически как родственник хозяина.

     – А. Новый пёс Давика, – вот так эта мразь меня поприветствовала.

     Знаете, что я ответил?

     – Да.

     И прошёл мимо, продолжать экскурсию. Пусть позлится, что не удалось вызвать ответной психологической реакции. Будь у меня такие комплексы, тоже, наверное, стремился бы всех задеть. Ну, как в Интернете: нормальные люди занимаются своими делами, а карлики – бегают по страничкам и «троллят», «троллят», всё кого-то «троллят»… так жизнь и проходит.

     И я тоже прошёл мимо. Мне надо было получить доступ к космическому кораблю, а не разборку с очередным напыщенным идиотом.

     Вопреки опасениям, Давик не стал задерживать меня «для проверки прошлого»: договорились, что необходимые для вступления в Обмен формальности я пройду вместе со всей «бригадой». Вернуться в особняк я обещал через два дня, мотивируя это необходимостью собрать людей и оружие. На самом же деле мне хотелось разобраться с кодами запуска.

     И на обратном пути разговор с Ордо пошёл именно про это.

     – Кандерус, – сказал я, – ты уверен, что Давик не знает, что ты «одолжил» у него денег?

     Мандалорец не отводил взгляда от лобового стекла спидера, но пальцы на штурвале сжались сильнее. Мне впервые пришло в голову, что машина может быть нашпигована жучками.

     Да нет, Кандерус дал бы понять это сразу.

     – Давик перестал платить мне столько, сколько я заслуживаю, – наконец сказал Ордо. – Это продолжается уже пару месяцев. Полагаю, будет справедливо, если я по-своему распоряжусь тем, что он мне задолжал.

     – Кандерус, – осторожно сказал я. – Давик уже списал тебя со счетов. Ты думал, что грабишь его незаметно. А он просто не хочет спугнуть тебя раньше времени. Думаю, очень скоро он избавится от тебя. И намерен сделать это моими руками. Или руками Норда.

     Я на мгновение запнулся.

     – А затем, скорее всего, стравит уже меня с Нордом. У Давика нет чести. Он получает удовольствие, заставляя убивать других.

     – Если ты прав насчёт… – мандалорец указал большими пальцами вверх, в тёмное вечернее небо, – то это уже не имеет значения. Я задумал кое-что поинтереснее.

     – Коды, – сказал я, честно говоря, радуясь, что Ордо так спокойно отреагировал на известие о моём предполагаемом участии в его ликвидации. – Нам нужны коды запуска. Не хочешь прямо сейчас залететь в магазинчик Джанис?

     Вот тут самообладание Кандерусу изменило. Спидер дёрнулся, клюнул носом и въехал в груду строительного мусора. Повезло: на этот раз скорость была небольшая.

     – Откуда?… – хрипловато сказал Ордо. – Откуда ты и про это знаешь?!

     Откуда-откуда… ты всё равно не поверишь.

     Кандерус давно собирался уйти от Давика. И давно понял, что без кодов запуска сделать это будет невозможно. Поэтому он и заказал у местного механика, Джанис Налл, особо продвинутого дроида-хакера модели Т3-М4: надеялся вскрыть компьютерную систему ситхского гарнизона. Теперь этой удачной задумкой собирался воспользоваться я.

     Только пока не знал, как именно.

     – Ещё не слишком поздно, – сказал я вместо ответа. – Тебе светиться не надо, посидишь в машине, а я заберу Т3-М4.

     Мы стояли возле остывающего спидера. Повреждения были невелики, и я предложил Ордо включить затемнение стёкол и отправить машину в гараж на автопилоте.

     – Слишком шикарная у тебя тачка. Слишком заметная. Канг узнает, что ты забрал дроида.

     Кандерус огляделся по сторонам:

     – Насколько я понимаю, ты предлагаешь временно обзавестись другой?

     – Уверен, из тебя получится отличный угонщик, Ордо, – с удовольствием сказал я.

     Через час мы с выкупленным у Джанис дроидом возвращались к команде. Т3-М4 возмущённо попискивал: не хотел трястись в захламлённом багажнике старенького спидера дешёвой модели. Но соображения секретности пока доминировали над правилами вежливости, и я надеялся на скорое прощение.

     Времени было очень мало, и вторжение на ситхскую базу я начал продумывать уже в машине. Вероятно, Ордо правильно понял мою задумчивость, потому что взял на себя и разгрузку, и маскировку спидера.

     Когда мы подходили к дверям нашего жилого комплекса, общая схема операции уже примерно сложилась в моей умной голове. Ну, то есть, дело-то было не столько в уме, сколько в памяти: «Рыцарей Старой Республики» я проходил раз, наверное, пятнадцать, хотя и не всегда до конца. Но гарнизон-то был в первой части игры, помнил я его прекрасно.

     Схема вторжения вырисовывалась хитрая, с камуфляжем, социальной инженерией, сразу двумя вариантами отвлекающих действий и даже спасением пленника-дуроса. Ну, если очень повезёт. И самое главное, я собирался обойтись без поединка с местным губернатором-форсером. В юнлинги я, конечно, слишком стар, но и помирать пока рановато. А форсер ведь зарежет ни за грош – и кто вместо меня-Ревана будет Галактику спасать?…

     В общем, я обдумывал операцию, выпущенный на свежий воздух Т3-М4 весело пиликал, а Кандерус шагал следом и следил, как бы чего не вышло. Мы почти подошли к дверям нашей конуры, и я уже предвкушал торжество, с которым представлю общественности грандиозный план, когда резкая боль пронзила мой затылок.

     В глазах потемнело, я зашатался и упал на пороге квартиры.

     Мне снилась очень красивая девушка со строгим правильным лицом: Бастила Шан. Волосы её растрепались, отдельные локоны выглядели опалёнными, словно срезанные лезвием светового меча. В одежде, коричневой джедайской робе, сияли прорехи. Девушке было страшно и одиноко в окружавшем её сером липком тумане, но она сражалась и, сражаясь, шла к цели.

     Тёмный джедай, сражённый ударом клинка, упал к ногам Бастилы. Теперь у неё оставался всего один, самый серьёзный противник. Тот, за кем она и прибыла на корабль.

     И время, чтобы нанести единственный удар.

     – Повторяю, Карт: я его не бил, – хрипло донеслось через вату в ушах. – Но, если хочешь, могу ударить тебя.

     – Попробуй, мандалорец! Я с удовольствием закончу то, что не доделала армия Республики.

     – Напал на Карта – напал на меня, чужемирец!

     – Что ты там скулишь, волосатый коврик? Я не понимаю твой шириивук.

     – Тикаранн… – прошептал я. Интересно, откуда бы мне знать, что Заалбар, родившийся на Кашиике, говорит на тикаранне?… Наверное, вычитал случайно в Вукипедии, потом забыл, а вот теперь всплыло…

     Да, но как я могу понимать языки вуки? И мандо'а?…

     – Тише! Он очнулся!

     – Ой! Ну вот, я же говорила! Нашего командира, знаете ли, так просто не…

     – Сколько я должна повторять: этой операцией командую Я! И я не позволю…

     – Не ссорьтесь, девочки, – сказал я, переворачиваясь на бок. В голове гуляли гром и молнии, мокрая тряпка соскользнула со лба. – И мальчики. И дроиды. Давайте жить дружно.

     На этих словах меня снова вывернуло наизнанку. Затем ещё. И ещё…

     В общем, через четверть часа я был более-менее в форме.

     – Скажи своим друзьям, что я тебя не бил, – потребовал Кандерус, когда я, пошатываясь от пережитого, собрал всех вокруг стола.

     – Не бил. И теперь это твои друзья тоже. Потому что выбираться с Тариса нам придётся всем вместе, – ответил я на вопросительные взгляды команды. Для большинства присутствующих слова «мандалорец» и «друг» сочетались с большим трудом.

     – Ты нашёл способ улететь? – требовательным тоном спросила Бастила. – А дроид потребовался, чтобы проникнуть на ситхскую военную базу?

     Молодец, быстро соображает. Хотя наверняка они с Картом всё это уже сто раз тут обсудили.

     А ведь компресс-то на лоб – это она мне соорудила. Вот теперь и стесняется своей заботливости, изображает командира. Строгого и осведомлённого.

     – Нет, – сказал я, отпивая чистой холодной воды из стакана, принесённого твилеккой. Голова ныла гулко и скорбно. – Нет. Времени на вторжение в местный гарнизон у нас уже нет: Малак только что отдал приказ о тотальной бомбардировке Тариса.

     Некоторое время все молчали. Кандерус с чувством выругался на мандо'а. Т3-М4 застыл в уголке у верстака: наверное, думал, что его теперь выгонят, раз дроид-хакер внезапно перестал быть нужным.

     – Откуда ты знаешь? – спросил наконец самый здравомыслящий из нас: Карт. – Орбитальные бомбардировки – любимая забава Ревана. Но этот подонок давно мёртв…

     – Реван никогда не стирал планеты в пыль, – ответил я резче, чем собирался. – Наоборот: он всячески берёг инфраструктуру Республики. Приказ об уничтожении Телоса-IV отдал Лорд Малак.

     Карт на время потерял дар речи. Зато проснулась Бастила:

     – Да… – сказала она. – Мак прав. Я тоже почувствовала это: боль…

     – Ты почувствовала боль – но это была моя боль. Я потерял сознание, потому что ощутил, как содрогается Сила. Малак отдал приказ – и миллиарды живых существ оказались обречены. Великая Сила… дала мне знать о том, что произойдёт.

     – Да. Да, наверное, это так. Сила велика в тебе, так и должно быть… я хотела сказать, у тебя большой потенциал…

     – Мы должны остановить Малака во имя Республики!

     – Остынь, солдат, – флегматично сказал Кандерус, совершенно ковбойским жестом взваливая на плечо свой пулемёт. – Мы сейчас собственный понос остановить не сумеем. Наш единственный шанс – как можно скорее убраться с этого шарика. Встали, ну! Мы идём штурмовать базу.

     Никто не двинулся с места. Потому что я не двинулся.

     – Нет, не идём, – сказал я. – Сколько я был в отключке?

     – С полчаса.

     – Будем считать, потерян час. Развёртывание флота для удара по планете – семь часов. Плюс-минус.

     – Откуда, почему семь? – резко отреагировал Онаси. – Норматив развёртывания по коду…

     – Потому что адмирал всеми силами будет затягивать исполнение приказа. Он захочет втихаря известить планетарные гарнизоны, дать Малаку время передумать… А сам Малак не станет его торопить. Он до последнего будет надеяться на то, что Бастилу всё-таки поймают.

     – Семь стандартных часов… – сказал Карт. – Точнее, уже шесть. Всё равно не успеваем.

     – Если пойдём на базу, не успеваем. Даже если получится быстро добыть коды, нам придётся ожидать проверки в особняке Давика.

     Команда озадаченно притихла.

     – Не тяни, Мак, – спокойно сказал Кандерус. – Выкладывай свой новый план. У тебя же всегда есть какой-нибудь план, а?

     – Есть, – ответил я. – Но вам он не понравится. Особенно тебе, Бастила.

     Пока народ торопливо собирался, я успел почистить зубы и даже перехватить половину рациона. Голова понемногу приходила в порядок, словно понимала, что сейчас как никогда потребуется хозяину. Карт сбегал к Аавалу и предупредил, что до конца дня мы заберём Траска. Заалбар перебирал стволы, Ордо, поднимая нужные связи, висел на голофоне. Миссия с джедайкой готовились по-своему. Я переоделся в любимый плащ с глухим капюшоном, спрятал в рукаве меч. Понемногу возвращалась уверенность.

     – Давай, Кандерус, – сказал я, когда почувствовал себя готовым. – Врубай эту штуку.

     Экран голофона засветился цианом, по панели запрыгали символы ауребеш. Через пару секунд над устройством развернулась маленькая голограмма.

     – Да? – сказал Давик, с недовольным лицом поворачиваясь к проектору. В голографическом виде криминальный босс заметно терял в пафосности. – Кто там… а, это ты, Мак!

     – Здравствуйте, господин Канг, – сказал я очень вежливо.

     – Откуда у тебя этот… ах да! Понимаю. Ну что, ты готов приступить к работе?

     – Готов, господин Канг.

     – Хорошо, Мак. Ты уже собрал свою бригаду? Когда будете в особняке? Я могу прислать за вами спидер.

     – Нет необходимости, господин Канг, спасибо. Сначала я хотел бы ещё раз поблагодарить вас за возможность вступить в ряды Обмена. И просил бы вас принять от меня небольшой подарок.

     – Вот как? – с покровительственной заинтересованностью в голосе удивился Давик. – И какой же?

     Я протянул руку и повернул камеру так, чтобы он показывала угол комнаты. Тот, где извивалась и мычала сквозь кляп закованная в магна-кандалы Бастила Шан.

     – Я намерен преподнести вам в дар джедайку, господин Канг. Джедайку, которую очень хотел бы получить Лорд Малак.

     По-настоящему хороший план не умирает никогда, даже если проваливается. Более того, именно провальные планы представляют наибольший интерес для истории. Удачные планы, сколь бы изящно ни были они продуманы, никогда не выглядят красивыми в ретроспективе: ведь они столкнулись с грубой реальностью, где-то оказались искажены, где-то отстали от графика… утратили первозданную чистоту и ясность.

     Провальные планы – совсем другое дело. Их грустное, несбыточное совершенство просто-таки обречено привлекать внимание историков. Такие прожекты изучают в академиях и военных училищах, исследуют в самых громких и скандальных диссертациях, доводят до успешного завершения в книжках про «альтернативную историю». Что может быть художественней, чем, например, немецкий план ядерной бомбардировки Нью-Йорка во время Второй Мировой?… Совершенно неосуществимый план – и потому-то такой притягательно красивый.

     Нет, я-то не фашист и даже не симпатизирую. Я всего лишь собирался продать во вражеский плен друга, командира и очень привлекательную девушку. В одном лице.

     Можно, конечно, возразить: мол, Малак – не Обама, и даже не Гитлер. А ситхи – не ЦРУ или гестапо. Но ведь это просто тонкости дефиниций и внешних проявлений, а суть примерно одинаковая. Что Югославию бомбишь, что Ливию, что Донбасс… что Тарис: бомбишь – значит, фашист. Фашист – значит, должен быть остановлен.

     Вот только остановить Малака я пока не мог. Приходилось хитрить.

     – Боюсь, за такое ты меня никогда не простишь, – задумчиво сказал я, проверяя магна-кандалы.

     – О да! – с чувством ответила Бастила. – За такое… Может, кисти лучше за спиной сковать, одной парой наручников? А то как-то неубедительно смотрится.

     – Нет. Тебе на этом столбе болтаться часа полтора как минимум. Я не хочу, чтоб ты себе суставы повыворачивала.

     – Я джедай, – высокомерно заявила Бастила. – Если ты думаешь, что…

     И тут я заклеил ей рот липкой лентой.

     – Эх, подруга, – сказал я, любуясь «пленницей». – До чего ж ты красивая… когда молчишь.

     Девушка метнула в меня уничижающий взгляд, но довольно быстро осознала комичность положения и фыркнула заклеенным ртом. Глаза у неё были серые и на самом деле добрые. А когда наша командирша забывала изображать строгость, довольно даже смешливые.

     – Мак, – прозвенел в ухе голос Кандеруса. – Я засёк его маячок. Бастилу пока не выводи, на площадке тебе ничего не угрожает: Давик захочет убрать тебя только на борту корабля.

     – Если захочет, – пробормотал я.

     – Захочет, захочет, – успокоил меня Ордо. – Такой куш он делить не станет.

     Это верно, я выторговал себе две трети награды, обещанной Малаком за поимку Бастилы. Однако дело было не в деньгах, для планетарного босса такой организации, как Обмен, сумма выглядела… да нет, значительной, конечно. Но не настолько, чтобы переживать. А вот стерпеть наглость от новичка, даже очень эффективного новичка, – этого криминальный авторитет себе позволить не мог.

     Кандерус уверенно говорил, что с Кангом на «Ястребе» будет только пилот по фамилии Гудров. И, разумеется, Кало Норд: «Не волнуйся, Мак, на тебя его хватит за глаза. Этот парень пятерых таких, как ты, вынесет не моргнув глазом. Ну, может, Давик подстрахуется и угостит тебя особым коктейлем».

     Яда я не боялся, потому что не собирался пить, но на всякий случай закинулся универсальным антидотом. Из оружия взял только световой меч. Карт и Ордо на всякий случай прикрывали меня из укрытий по краям посадочной площадки.

     Но встреча прошла без эксцессов.

     «Чёрный ястреб» с филигранной точностью приземлился в центре посадочного круга. Вне закрытого ангара небольшой кораблик казался ещё красивее, безызбыточной функциональной красотой, свойственной мощным и хорошо продуманным машинам.

     Зашипели выдвигаемые опоры, в пермакритовое покрытие ударили струйки газа. Дрогнула и припала к земле высокая рампа. Я поднял голову и в глубине шлюза увидел лоснящееся радостью лицо Давика.

     – Мак, мальчик мой! – воскликнул босс, не делая попытки выйти на аппарель. – Ты ли это?

     – Здравствуйте, господин Канг, – сказал я тем же безэмоциональным голосом, какой привык использовать, изображая «бригадира»-отморозка. – Это я.

     – Приподними-ка свой капюшон… и подойди ближе. А! Это и правда ты.

     – Да, господин Канг.

     – Прекрасно, прекрасно. Если бы ты знал, как долго я искал подходы к Лорду Малаку, пытался заслужить право на получение кодов запуска… И вот ты приносишь мне такой императорский подарок! Определённо, ты станешь ценнейшим пополнением в нашей организации! Где же… сувенир?

     Я обернулся к зданию терминала и коротко свистнул. Крохотный частный космодром, который мы выбрали для операции, несмотря на заброшенность, сохранил большинство сервисных сооружений. В темноте одного из проёмов замигали огоньки: на площадку выехал дроид-тележка.

     – Мак, мальчик мой, – почти растроганно проговорил Давик, наблюдая за приближением скованной джедайки. – Это действительно она? У тебя определённо есть вкус.

     Что есть то есть, подумал я. Бастилу мы приковали к металлической балке, с заведёнными за спину плечами, сиськами кверху… Давик ведь обыкновенный садист: пусть порадуется, слегка возбудится – авось утратит бдительность. Насчёт вкусов Норда я ничего не знал, но подсознательно надеялся, что такая мразь, как Кало, к женщинам должна быть безразлична.

     Немного стыдно было использовать прелести Бастилы подобным образом, но она сама горячо поддержала эту идею. Слишком даже горячо… Ох уж эти бабы с их извечной жертвенностью. Особенно джедайки: и в роли соблазнительницы покрасоваться, и заветов Ордена не нарушить – «для дела ведь, не для удовольствия».

     Старая, отброшенная вроде бы задумка подманить Давика рабыней-джедайкой использовалась второй раз. Тот самый «провальный план», судя по всему, отлично работал.

     – Прекрасно, прекрасно, – сказал Давик, по-прежнему обретаясь в глубине шлюза. – Прекрасный трофей. Надеюсь, ты не упустил возможности немного развлечься, а, Мак, шалунишка?

     – Да, господин Канг, – неопределённо ответил я, внутренне содрогаясь от омерзения.

     – Какой шалунишка! Ну же, заводи её на рампу. Лорд Малак ждёт нас.

     – Мак, ты в порядке? – прозвенело в ухе.

     – Да… господин Канг.

     – Помни, он не рискнёт приказать Норду обыскивать тебя в одиночку, – говорил Ордо. – Если на борту нет других телохранителей, ты в безопасности. Приготовь меч на случай…

     Кандерус болтал просто так, я не нуждался сейчас в психологической поддержке. Грамотно раскрученный план, как юла, вращался сам по себе. Тележка с Бастилой передними колёсами въехала на аппарель. Как и было уговорено, девушка старательно изображала глубокий обморок.

     Через пару минут рампа захлопнулась за моей спиной, и мы с Давиком, оставив Бастилу в шлюзе, прошли в главный холл. Я впервые видел «Чёрный ястреб» изнутри. Вживую яхта оказалась и больше, и симпатичнее, чем в игре. Я не помнил ни ковра на полу, ни тонких матерчатых полотен, закрывавших часть стен. В центре холла стоял низкий столик и два полукруглых дивана.

     На первый взгляд корабль казался пустым. Я незаметно заглянул в носовой коридор, но смог заметить только мелькание неярких огоньков. Тем не менее, в кабине явно находился пилот, вероятно, тот самый Гудров: «Чёрный ястреб» уже отрывался от земли.

     – Мак, мальчик мой, – сказал Давик, открывая мини-бар в подлокотнике одного из диванов. – Присаживайся, будь как дома. Я ещё не закончил отделку корабля, но, можешь поверить… присаживайся, ну же.

     – Спасибо, господин Канг.

     Давик широко развалился спиной к кабине, поэтому мне пришлось занять противоположный диванчик.

     – Выпей, Мак, – сказал босс, протягивая стакан.

     – Спасибо, господин Канг.

     Без малейших колебаний я приложился к краю стакана. И начал дрожать кадыком и крепко сжатыми губами, делая вид, будто пью. Давик одобрительно смотрел на меня, к своему напитку, впрочем, не притрагиваясь.

     Спустя пять-шесть «глотков» я отставил стакан и вытер губы. Небольшое количество яда, которое могло впитаться через кожу, меня не пугало: с ним должен был справиться антидот. В остальном… приходилось рисковать. С момента попадания во мне открылись актёрские способности, о которых я раньше и не подозревал: ради выживания приходилось всё время изображать из себя… кого? Честно говоря, я уже и сам не знал, но кого-то весьма и весьма крутого.

     А вот сейчас я чувствовал, что пора изобразить кого-то круто захмелевшего.

     Я медленно помотал головой, словно пытался избавиться от душного ошейника. Опёрся обеими руками о столик. Наклонил голову и снова затряс ею.

     – Что такое, Мак? – елейным голосом проговорил Давик. – Тебе нехорошо?

     – Нет, господин Канг, – сдавленно ответил я.

     – Ну же, мальчик мой. Не стесняйся, ты так много работал в последнее время. Ты устал? Тебе наверняка хочется отдохнуть.

     – Ты в порядке, Мак? – прозвенело в ухе.

     – Спасибо, господин Канг. Я… в порядке.

     Я откинулся на спинку дивана, поднял руки – и тут же опустил их, бессильно и обречённо. Мелькнула мысль, что слегка переигрываю, но публика в лице Давика явно наслаждалась представлением.

     – Ты устал, Мак, – сказал он. Радушная улыбка облетала с его лица, как шелуха с лука. – Ты устал. И начал делать глупости. Глупые, неправильные поступки. Глупые, неправильные слова. Что такое, мальчик мой?

     Я добросовестно похрипел горлом, изображая полную беспомощность и непонимание ситуации.

     – Что такое? Ты хочешь что-то спросить? – теперь в глазах Давика не осталось ни капли прежней умильной доброты. – Может быть, ты хочешь спросить о нашем уговоре? «Два к одному»! Ты правда думал, что сможешь диктовать мне свои условия? Щенок!

     Я приподнялся всем телом и сразу же обессиленно упал обратно.

     – Как жаль. Как жаль, мальчик мой. Ты не оценил шанс, который давала тебе судьба. Шанс, выпадающий лишь раз в жизни. Со мной ты мог подняться к вершинам Обмена! А вместо этого вернёшься туда, откуда пришёл: вниз, вниз…

     Ну точно, подумал я. Сбросит с рампы «Ястреба»: Кандерус не врал о привычках своего бывшего босса.

     – Иронично, не правда ли? – сказал Канг. – Мы обязательно посмеёмся над этой историей вместе с Лордом Малаком. Думаю, он будет в весьма хорошем настроении, когда получит то, за чем прибыл на Тарис, – Давик кивнул, глядя мне за спину. – Кало, мальчик мой…

     В затылок довольно болезненно упёрся некий твёрдый предмет. Холод металла я почувствовал даже сквозь ткань капюшона.

     – Не здесь, идиот! – воскликнул Давик, потрясая руками. – Не хватало ещё залить кровью весь холл.

     – Ты всё равно собирался делать перестановку, Давик, – послышался у меня за спиной характерный низкий голос Норда.

     – Хватит! Если не хочешь со временем разделить судьбу этого щенка. Современная молодёжь совершенно разучилась слушать старших! В вас нет почтительности ни к возрасту, ни к положению, вы перестали ценить мудрость. Вы утратили страх перед гневом тех, кто даёт вам работу и хлеб! – Давик помолчал, успокаиваясь. – Отведи его в шлюз, мальчик мой, прострели ноги и руки и сбрось с аппарели. Гудров откроет рампу.

     Бластер от затылка убрался. Твёрдая маленькая рука схватила меня за шиворот и дёрнула вверх. Капюшон упал, надёжно закрывая глаза. Я сидел совершенно расслабленно, с отстранённым интересом размышляя, как именно существо ростом в полтора метра и весом от силы в сорок пять килограммов потащит к шлюзу немаленького меня.

     Существо некоторое время безуспешно пыхтело, затем сдалось:

     – Давик.

     – Ну что?

     – Я убийца, а не грузчик.

     – Что-о?!

     – Помоги мне. Этот щенок слишком тяжёлый. Либо я пристрелю его прямо здесь.

     – Проклятье. Кругом одни идиоты. Всё приходится делать самому… Гудров! Будь ты проклят. Гудров! Наконец-то. Что там с твоей требухой? Можешь включить автопилот?

     – Да, босс, но тогда мы не сможем выйти на орбиту: я не успел ввести коды запуска, мы же получили их перед самым стартом, я не успел…

     Надо же, как суетится. Похоже, в этой реальности воровать у босса наркоту пилот уже начал, а попасться на краже и угодить в камеру пыток ещё не успел.

     – Не бормочи, Гудров! Ты вечно бормочешь… ты можешь заставить корабль двигаться на одной высоте?

     – Да, босс, главное – не подниматься выше определённого высотного эшелона, иначе автоматические орбитальные станции…

     – Хватит бормотать! Настрой автопилот и немедленно возвращайся.

     Торопливые шаги по дрожащему металлическому полу. Я немного подумал, дождался очередного толчка и сполз набок. Наглость, конечно, но почему не прилечь, раз уж выдалась такая возможность.

     Жаль, недолгая. Гудров вернулся очень быстро, они с Кало подхватили меня под руки и потащили к шлюзу. Я старательно хрипел, волочил ноги, цеплялся плащом за каждый выступ, попадавшийся на пути, и в основном наваливался вправо: на сторону Норда.

     К шлюзу мои палачи подошли взмокшими и злыми. У Норда запотели очки-консервы.

     – Держи его, Кало, – сказал Гудров, отпуская мою руку и поворачиваясь к панели управления. – Я открою рампу, а ты…

     Я воспользовался моментом и всей массой повис на карлике. Бедный Кало аж всхрапнул от тяжести и попытался меня оттолкнуть. Не тут-то было: я вцепился в него, как клещ, дрыгая расслабленными ногами и ожидая момента, когда он схватится за бластер. За спиной жужжала механика рампы, в расширяющийся зазор врывался тонкий свист ветра.

     – Гудров, ублюдок, – тяжело отдуваясь, позвал наёмный убийца. – Помоги мне.

     – Что? А…

     И вот тут случилось то, чего я не ожидал. Должен был ожидать – но упустил из виду. Слишком сильно увлёкся игрой в захмелевшую безвольную жертву.

     – Сейчас, Кало, погоди! – прокричал Гудров.

     И схватил меня за плащ. Ткань натянулась на спине, капюшон дёрнулся и упал назад.

     Открывая моё лицо.

     Совершенно трезвое, сосредоточенное, умное (надеюсь) лицо. С совершенно ясными, внимательными, умными (надеюсь) глазами.

     – Ублюдок… – просипел Кало. – Яд не подействовал.

     – Что? – крикнул Гудров, очевидно, принимая оскорбление на свой счёт.

     Он снова дёрнул меня за шкирку, но я изо всех сил обхватил Норда поперёк туловища, прижимая его руки и не давая возможности достать оружие. Мы упёрлись лбами, я мог видеть отражение своих глаз в круглых линзах его очков. В принципе, я мог бы активировать меч, но вместо этого собирался дождаться более широкого открытия рампы и просто вышвырнуть Кало за борт. Гудров мне особых опасений не внушал, его стоило и дальше использовать в штатном качестве пилота.

     А потом Гудров, уже, видимо, начиная что-то понимать, ударил меня кулаком в затылок. Несильно, но меня качнуло вперёд, карлик-убийца воспользовался моментом и резко присел, выскальзывая из моих объятий.

     Он упал на спину, выхватил оба бластера и выстрелил мне в лицо.

     Не знаю, какова здесь была роль Силы, но в этот раз близкую опасность я предвидел. И тоже упал на спину.

     Бластерные болты попали Гудрову в голову и снесли её напрочь. Воздух в шлюзе на мгновение заполнился брызгами крови и мозгов, осколками костей, горелой трухой волос, но ветер тут же вытянул всё это наружу.

     Кало Норд, карлик-убийца перевернулся на мелко дрожащем металле рампы, направляя стволы в мою сторону.

     А я всё-таки выхватил меч и, как кобра, вытягиваясь в прыжке, полоснул алым лезвием над самой палубой.

     Отсечённые кисти рук, всё ещё сжимая пистолеты, упали на пол. Кало беззвучно взвыл, извиваясь от боли. Он бился затылком о рампу, выгибаясь так, что вставал на мостик, и пытаясь зажать подгорелые обрубки. Но зажать их было уже нечем… я машинально отступил на шаг назад, выключил меч и в остолбенении смотрел на дело своих рук.

     То был убийца, бесконечно заслуживающий смерти.

     То был хладнокровный садист и психопат.

     То был палач, собиравшийся изувечить меня и сбросить с высоты в несколько километров.

     Но я никак не мог унять дрожь в животе – потому что не сумел найти варианта, исключавшего убийство.

     Двойное убийство.

     Я перевёл взгляд на труп Гудрова. Рампа раскрылась уже довольно широко, и безголовое тело начинало скатываться к гудящему ветром проёму. Быстрее и быстрее… я увидел, как мёртвый пилот падает с края аппарели и растворяется в облаках.

     Я повернулся к Норду.

     Карлик стоял на ногах и пытался… пытался снять с пояса термальный детонатор! Страшное взрывное устройство разнесло бы нам весь корабль – вот только активировать его у Норда никак не получалось, и он лишь безрезультатно возил по поясу обрубками предплечий.

     – Кало, Кало, Кало, – сказал я, испытывая в этот момент нечто вроде уважения к побеждённому, но отказывающемуся сдаваться противнику. – Кало, Кало, Кало…

     – Новый пёс, – с какой-то непонятной усмешкой сказал Норд, поднимая на меня блестящие линзы очков. – Никто не уходит от Кало Норда. Я приду за тобой. Очень скоро.

     – Стой, Кало, – сказал я, понимая. – Всё можно решить миром! Тебе незачем…

     Он развернулся, оттолкнулся от аппарели и прыгнул за борт. Я ухватился за приваренную скобу и смотрел, как карлик-убийца кувыркается над Тарисом, размахивая обрубками рук, словно подрезанными крыльями. Очень скоро он исчез из виду.

     – Мак, что происходит? – прорезался в ухе голос Ордо. – Отвечай, Мак!

     – Яд не действовал, – пробормотал я. – Профессор Плейшнер пятый раз выбрасывался из окна…

     А потом я услышал металлический звук и повернулся на него.

     Тележка, на которой мы доставили «пленницу» и про которую я совсем забыл, всё это время так и стояла в шлюзе. Теперь, когда рампа раскрылась практически полностью, сила тяжести перевесила силу трения, и маленькие колёсики дроида сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее покатились к краю аппарели.

     – Бастила! – заорал я, холодея от ужаса, и кинулся за тележкой.

     Понимая, что уже не успею.

     – Что так долго? – приветливо спросила Бастила. – Я уж собиралась пойти проверить, как у тебя дела.

     Я вспомнил, как похолодел внутри, наблюдая падение тележки… пустой, к счастью, тележки. Вот если б не присутствие Давика – дал бы Бастиле по шее, точно. Но Давик присутствовал и даже находился в сознании, поэтому вместо «по шее» я ответил:

     – Не хотелось отпускать Норда и Гудрова, не позабавившись напоследок.

     – Отпустил?

     – Отпустил, – сказал я, демонстрируя рукоять светового меча. – Рампу я закрыл, не беспокойся. Автопилот?

     – Да, – сказала джедайка. – Я поставила в прогулочный режим, на полутора километрах, чтобы не привлекать внимание.

     – А этот клоун?

     – Да.

     Умничка Бастила подыгрывала мне с полувзгляда. Хотя при подготовке к операции пыталась даже протестовать: «джедаи не убивают своих пленников», гуманизм, толерантность, Тёмная сторона Силы… Мне пришлось чётко-чётко пообещать девушке, что никакого вреда Давику я причинять не собираюсь. А психологическое воздействие – это не вред, это для его же пользы. Ну, и для нашей, конечно.

     Жаль, что сам «этот клоун» ценность позитивной реморализации пока явно не осознавал.

     Я склонился над бывшим криминальным авторитетом и внимательно осмотрел его голову. На фоне свежего рассечения, украшавшего маковку Давика, шрам возле правого глаза казался ещё более искусственным. Я надеялся, что оказаться вырубленным девушкой было достаточно унизительно для бандитского босса.

     Босс смотрел на меня снизу вверх, стараясь выглядеть дерзко и вызывающе. Хотя смысл термина «отпустил» понял прекрасно.

     – Давик, Давик, Давик, – безэмоциональным тоном произнёс я. – Что же так слабо? Всего один боец, на меня? И даже не форсер?…

     Я старался говорить почти механически, словно дроид, имитирующий человеческие интонации. Так, чтобы пленник прочувствовал формальность этого разговора, мол, победитель даже не торжествует, настолько рутинна для него эта победа. Или же он и вовсе не умеет торжествовать… а как общаться с тем, чьи жизненные приоритеты настолько отличны от твоих?

     Давик сидел на полу, прикованный к столику. Бастила не поленилась повредить своим мечом замки магна-кандалов: освободить пленника теперь можно было, только разрубив металл. Я опустился на диван, широко расставив ноги, так, чтобы голова Канга оказалась на уровне и напротив моего паха. Всегда полезно напомнить собеседнику, кто здесь альфа-самец.

     – Давик, Давик, Давик, – повторил я. А затем наклонился и одним движением содрал ленту, закрывавшую рот Канга. Вместе с изрядной частью щетины. – Я разочарован. Думаю, ты с самого начала знал, что обречён. И потому решил разозлить меня, намеренно выставив такое слабое сопротивление. Ты знал, что мой народ считает оскорблением, когда против одного нашего бойца выставляют менее пятидесяти противников?

     По лицу Давика было понятно, что Кало Норда он считал более чем достаточным «сопротивлением» для меня.

     – И яд: ты ведь сознательно подобрал такой слабый яд, чтобы я распознал его наличие, но даже расстройства желудка не получил. Я прав? Ты надеялся, что я приду в ярость и казню тебя легко и быстро?

     По лицу Давика было понятно, что подобной «сознательностью» он похвастать не мог.

     А я чувствовал, что меня опять захлёстывает «актёрский» кураж. Кажется, в этой «игре» мой персонаж получался не воином, а дипломатом… ну, болтуном, если честно.

     Давик не совсем верно истолковал мою задумчивость, и, стараясь хоть в чём-то выглядеть хозяином положения, сообщил:

     – Обмен не спустит тебе с рук покушение на одного из своих боссов.

     – Какой Обмен? Уж не тот ли, который я собираюсь уничтожить в ближайшие пять лет?

     – Что?…

     – Этот сектор галактики отныне принадлежит мне. И мне лень договариваться с прежними хозяевами. Проще… «отпустить».

     – Глупец! – с натужной высокомерностью рассмеялся Давик, бегая глазами. – Никто не в силах противостоять мощи такой организации, как наша!

     Я молчал, поигрывая рукоятью меча. Довольно скоро Давик не выдержал снова:

     – И как же ты собираешься?…

     – Я убью всех известных главарей Обмена. Затем я убью тех, кто придёт им на смену. И следующих. И следующих за следующими. И всех, кто подвернётся мне под руку.

     – И невиновных?!. – воскликнула Бастила, очевидно, забыв об уговоре. Она тут же прикусила язык, осознав оплошность, а я наоборот порадовался: если уж моя похвальба прозвучала достаточно убедительно, чтобы произвести впечатление на джедайку…

     Вообще-то, Бастила – удивительная умничка. Покруче любого спецназовца: освободилась от наручников и тележки задолго до того, как меня повели на расстрел, незаметно прочесала корабль, убедилась в отсутствии других охранников… вырубила Давика. И всё это совершенно незаметно. С такой боевой подругой можно и в самом деле наехать на Обмен.

     Если бы я этого хотел.

     – Глупец… – повторил Давик безо всякой уверенности в голосе. – Как ты представляешь себе это? Вот так взять и…

     – Да как с тобой, – как можно равнодушнее пояснил я. – Тебя-то я «купил», как последнего щенка. Хочешь сказать, будто другие боссы Обмена хоть немного умнее тебя?

     Этого Давик, разумеется, сказать не хотел: кто же признается, что считает себя глупее других?… Только умный. А Канг был из тех людей, чей ум напрямую связан с властью и проявляется только в положении босса. Мы в один миг превратили криминального лорда целой планеты в беспомощного пленника – и Давик резко поглупел:

     – Руководители Обмена будут готовы!

     – Ты тоже был готов.

     – Многие из нас действуют инкогнито…

     – Каждый из тех, кто попадёт ко мне в руки, – пояснил я, – перед смертью выдаст все свои контакты и связи. Как в ближайшие пару недель это сделаешь ты.

     – Я… – сказал Давик, явно прикидывая, что ждёт его в «ближайшие пару недель», и впечатляясь продолжительностью предстоящего аттракциона. – Ты не сможешь пытать меня!

     – Это не потребуется. Ты всё расскажешь сам: Сила имеет большое влияние на слабые умы.

     Кто бы знал, как давно я мечтал процитировать эту фразу!…

     – Я защищён он Силового воздействия на разум, – гордо заявил приободрившийся Давик. – Ваши поганые штучки на меня не подействуют.

     – А, – глубокомысленно сказал я. – Тогда другое дело. Тогда придётся пытать. – Выждал, пока пленник немного сникнет, и продолжил, – Хотя я так и так собирался пытать тебя: надо же чем-то заниматься во время перелётов. А уж если ещё и для пользы дела…

     – Ты не стал бы сейчас договариваться, если бы планировал насилие!

     – «Договариваться»? – сдержанно удивился я. – Но с тобой никто и не договаривается. Ты перестал быть договороспособным субъектом, как только попал ко мне в рабство. Теперь ты всего лишь вещь. Носитель информации. По моему опыту, извлекать информацию проще, когда носитель способствует этому процессу.

     – Да откуда у тебя может быть такой опыт, мальчишка! – почти простонал Давик, балансируя на грани отчаяния. С каждой репликой диалога он всё больше терял самообладание. Я был почти уверен, что влияю на собеседника не только интеллектуальной мощью, но и Силой… вот только не понимал механизма этого воздействия.

     – Сколько, по-твоему, мне лет? – спросил я, скидывая капюшон и наклоняясь к пленнику.

     – Восемнадцать? Двадцать, двадцать пять?… – предположил Давик.

     Я откинулся на спинку и громко, старательно заржал. Не потому, что Давик ошибся (он как раз угадал). Просто смеяться мне сейчас совсем не хотелось, и я решил, что искусственный ржач будет выглядеть достаточно отвратительно, как и положено веселиться беспощадному психопату, намеренному (и способному) вырезать верхушку Обмена. Репутацию чрезвычайно талантливого отморозка, заработанную резнёй в кантине, следовало поддерживать, в том числе, подобными театральными эффектами.

     – Ты слышала, Бастила? – спросил я, как следует отсмеявшись. – Этот идиот считает меня ребёнком. Кажется, я неплохо сохранился.

     Откровенно говоря, я не знал возраста настоящего Ревана. Он успел стать джедаем высокого ранга, побывать в Неизведанных регионах, открыть Звёздную Кузню, собрать и возглавить армию… Даже с учётом способностей, даруемых Силой, никак не меньше сорока, верно?

     И Бастила это знала.

     И Давик, впившийся в джедайку взглядом, понял, что ей тоже смешно, искренне смешно. И осознал, что ошибся даже в такой простой задаче, как оценка моего возраста. Картина мира рушилась у него на глазах. Всё известное сделалось неведомым, всё понятное – туманным и непостижимым.

     Гниль, фальшь, духовная слабость, которые я почувствовал в криминальном лорде при первой же встрече, пришли в движение, расширились и заняли место прежних властности, уверенности, надменности.

     Давик сломался.

     С этого момента Канг сотрудничал с нами почти без фокусов. Так только, иногда проскочит искорка надежды… и тут же погаснет.

     Как я узнал, что Давик покорился по-настоящему? Я просто чувствовал: Великая Сила всё охотнее даровала мне понимание других разумных. Как перк «Эмпатия»: нужные строчки в диалогах подсвечиваются синим или красным… Наверное, не очень корректное сравнение, ведь никаких готовых «строчек» никто мне не подсовывал. Я просто чувствовал, как следует строить разговор, чтобы попадать в нужные места любого собеседника.

     Впрочем, вряд ли совсем уж любого: сомневался я, что и Малака получится вот так же уболтать. Или даже Совет джедаев на Дантуине, куда я подумывал направиться сразу после побега с Тариса.

     Но сперва надо было осуществить этот самый побег.

     Мы записали приветственное послание Лорду Малаку, в котором Давик демонстрировал, что на борту «Чёрного ястреба» действительно находится пленная Бастила, и отправили головидео на флагман Малака, «Левиафан». Я понятия не имел, с какого перепугу корабелы далёкой-далёкой галактики называют свою продукцию именами монстров из земного Ветхого Завета… главное, что мы оказались достаточно убедительными: на «Левиафане» купились, скинули пакет с новыми кодами доступа (те, которые так и не успел ввести Гудров, уже устарели) и потребовали немедленной стыковки.

     Мы запросили два часа на то, чтобы забрать с Тариса ещё нескольких пленников.

     «Левиафан» отказал. В грубой форме. И пригрозил выслать звено истребителей.

     Мы плюнули на осторожность и приказали Давику передать мой словесный портрет, не забыв уточнить, что я-«пленник» нахожусь в бессознательном состоянии.

     «Левиафан» молчал, очевидно, пока просьба не дошла до Малака, затем согласился предоставить нам дополнительный час времени. Стало ясно, что Тёмный Лорд ситхов опознал по описанию своего бывшего господина: Ревана. Я представил себе лязгающий, торжествующий смех Малака и содрогнулся.

     Скованный Давик отправился в грузовой отсек. «Чёрный ястреб» метнулся к знакомому космодромчику. Бастила оказалась пусть не блестящим, но вполне адекватным пилотом.

     Я смотрел на её уверенное обращение с пилотским пультом, и думал, что она далеко не дура. И понимает, на что клюнул Малак. И понимает, что я, отправляя на «Левиафан» собственный словесный портрет, прекрасно знал, какую наживку подсовываю Лорду ситхов.

     А это могло означать только одно: не такая уж у меня и амнезия.

     Нет, я вполне сумел бы убедить девушку, что считаю себя вовсе не Реваном, а каким-нибудь известным героем войны, сумевшим насолить Малаку настолько, что тот… в общем, сумел бы. С момента попадания я уже наврал больше, чем за всю предыдущую жизнь. И даже Сила не помогла бы джедайке распознать ложь: в этом смысле моя собственная Сила, кажется, превосходила все прочие, как ранкор гизку.

     Можно было бы соврать Бастиле. Просто не хотелось мне ей врать, отчаянно не хотелось.

     – Не он, – сказал я, поймав очередной осторожный и настороженный взгляд девушки.

     – Что? – спросила она, отворачиваясь к пульту.

     – Я – не он.

     – Ты о чём? – сказала Бастила.

     Я слышал нотку неуверенности в её голосе. И чувствовал червоточину страха в её душе: Сила показывала мне слабости собеседника, словно кровеносные сосуды на картинке из анатомического атласа.

     Насколько же, оказывается, легко тянуть за эти дрожащие струны!… Чувствовать, как живое, разумное, наделённое собственными мыслями и желаниями существо реагирует на еле заметное воздействие в ключевых точках, уступает ничтожному по сути давлению, поддаётся твоей воле! Как же опьяняет эта… власть?

     «Абсолютная власть»?…

     Я вспомнил, как оборвалось сердце при виде падающей в бездну тележки, и мысленно влепил себе пощёчину.

     – Бастила… – сказал я, хватаясь за подлокотник пилотского кресла, чтобы не упасть при очередном манёвре. – Ты спрашивала: кто я…

     В тесной кабине «Ястреба» мы были наедине. Я видел, как дрожат руки Бастилы, и надеялся, что это всего лишь вибрация форсируемых при крутой посадке двигателей яхты. Мне впервые пришло в голову, что Реван, настоящий Реван, внушал очень многим разумным не просто страх, а подлинный, глубокий, беспредельный ужас. Тот сон, где Бастила сражалась в сером тумане… тот страх, который глухо пылал в ней… И сейчас она находилась в полуметре от источника своих кошмаров, могла чувствовать моё дыхание на своих душистых растрёпанных локонах…

     – Я знаю, о чём ты думаешь, – сказал я, внезапно охрипшим голосом. Джедайка строго поджала губы… пусть: во сне ли, наяву ли – она привыкла побеждать свой страх. – И сам постоянно об этом думаю. Но я – не он.

     Бастила бросила на меня быстрый взгляд:

     – Как ты можешь знать…

     – Никто. Никто не может знать. Ты уверена, что досконально знаешь себя?

     – О да, – вскинула голову девушка. – Я джедай.

     – Он тоже. Он тоже был джедаем. Умным, храбрым, могущественным. Гордым… как ты сейчас.

     – Не знаю, что ты задумал, – сказала девушка, прожигая меня взглядом, острым настолько, что мне непроизвольно пришлось отодвинуться, – но если ты рассчитываешь, что Малак…

     – Нет! Никакого… Я не отдам Малаку ни тебя, ни себя. Я собираюсь забрать ребят с Тариса. А затем отправиться на Дантуин. И предстать перед Советом. Как можно быстрее.

     Забавно: теперь, когда Бастила знала, что я «вспомнил», полёт на Дантуин превращался из возможности в неизбежность. Если раньше можно было попробовать отсидеться где-нибудь в отдалённом уголке галактики… впрочем, кому я вру? Не было у меня такой надежды, никогда не было. С самого начала я понимал, что обречён на главную роль в этом спектакле… Потому что такова воля Силы? Вот уж кого не получится ни заболтать, ни обмануть. Так или иначе, Тёмным или Светлым, хоть тушкой, хоть чучелом – ты сыграешь предопределённую роль.

     Даже если таких ролей несколько, ты всё равно выберешь предсказанную последовательность действий, произнесёшь заранее написанные слова…

     И, быть может, к финальному акту сохранишь живыми чуть больше друзей, которым иначе суждено было погибнуть.

     Разве это не стоит того, чтобы как следует потрепыхаться на сцене?…

     «Чёрный ястреб» выпустил посадочные опоры и сел на площадку. Бастила всё ещё нервничала: касание получилось довольно жёстким. Я начал открывать рампу заранее и чуть не выкатился за борт.

     Машинально отряхивая полы плаща, я смотрел, как от сервисных сооружений к нам торопятся Карт, Кандерус, Миссия и Заалбар. И малыш Тэтри – Т3-М4.

     Траска с ними не было.

     – Позже! – нервно прокричал Карт, едва успев забежать на аппарель. – Всё объясню позже. Взлетаем!

     Взлетали в страшной спешке: дарованный нам час истекал, как анамезон. Ухо невыносимо зудело, я выковырял из него давным-давно сдохшую рацию и отбросил липкий шарик в сторону.

     Кандерус с Заалбаром тут же кинулись перебирать принесённые железяки: за время нашей операции на «Ястребе» железяк прибавилось, Ордо явно распотрошил старые заначки. Твилекка увела дроида в коммуникационный отсек, разбираться со схемами управления, маячками и прочим электронным наследством прежнего владельца. Карт чуть ли не силой выгнал из кабины Бастилу и уселся в пилотское кресло сам.

     – Он тут вот что передал… – задумчиво сказала девушка, выходя в центральный холл и протягивая мне голодиск.

     Смотреть запись я начинал без особого интереса. Как-то больше думалось о том, почему космическая цивилизация с двадцатитысячелетней историей до сих пор не перешла на твердотельные накопители. Ведь диски – это механика, а где механика, там механический износ, ненадёжность, потери информации… Где-то в каноне ещё и «ленты» с «кассетами» упоминались – вот уж совсем маразм! То есть я, конечно, знал про всякие чипы, дата-палки и прочие голокроны. Я просто не понимал, почему в мире «Звёздных войн» твердотельные накопители не вытеснили механические носители полностью.

     Кстати, вот бы найти настоящий голокрон… настоящего Ревана. Насколько я помнил, эта игрушка сейчас находилась в ракатанском храме на планете Лехон. Забавно получилось бы: пообщаться с «самим собой». Интересно, признал бы меня Хранитель голокрона?

     А Звёздные Карты – признают?

     Чёрт… а Кузня? Ведь как-то же «я» ею управлял. Если отобрать у Малака такое оружие, война закончится гораздо быстрее и куда меньшей кровью.

     – Проклятый Малак!… – прошептала Бастила, кусая губы.

     И я вернулся от фантазий к просмотру голозаписи. Так, жилой комплекс, где мы прятались… это же квартира Аавала. А это… ох ты, чёрт.

     На картинке, снятой камерой наблюдения, маленькие фигурки в тяжёлой ситхской броне разбегались по коридорам. Запись шла без звука, фигурки бежали в полной тишине и оттого казались особенно целеустремлёнными.

     – Они знали, что делают, – раздался голос Онаси. – Вот смотри… видишь? Просто блокируют двери и идут дальше.

     Да. Все двери, кроме…

     – Они забрали Ульго, – сказал Карт. – Проклятый патруль ситхов. Они пришли и забрали Ульго.

     Я смотрел, как солдаты штурмовым зарядом вышибают дверь в квартиру Аавала, двумя двойками врываются внутрь, как выводят покорного, с заплетающимися ногами Траска… и как стреляют в грудь выбежавшему вслед взволнованному иторианцу.

     – Откуда… запись? – спросил я, сглатывая внезапную горькую слюну.

     – Тэтри скачал из домовой сети, – отозвался Карт. – Прости, Мак, я знаю, как ты заботился о напарнике… мы были на космодроме и вернулись за ним слишком поздно.

     – По наводке, – сказал я. – Они пришли по наводке. В нашу комнату они даже не сунулись.

     – Это не местный патруль. Это десантная группа с «Левиафана». Смотри: шевроны на броне. Если Ульго жив…

     – Он жив, – резко сказал я. – Я бы почувствовал.

     – Он жив, – подтвердила Бастила. – Просто так десантников не присылают. Малак сейчас хватается за любой источник информации, который поможет ему найти… меня.

     Мы с девушкой обменялись быстрыми взглядами: теперь, после намёка на выжившего Ревана, приоритеты Малака должны были круто поменяться. Карт, если что и заметил, не смог бы понять источника напряжённости.

     Ему хватало наличных проблем.

     – Конечно, он жив, – уверенно сказал Онаси. – Я ввёл новые коды, корабль на автопилоте. Через четверть часа выходим на траекторию посадки.

     – Какой посадки? – в недоумении спросил я.

     – На «Левиафан», – пояснил Карт таким тоном, словно говорил о вещах предельно очевидных и давно решённых. К моему удивлению, Бастила согласно кивала. – Значит, предлагаю зайти на нижнюю посадочную палубу, так будет ближе пробиваться к тюремному блоку. Траск должен быть в комнате допросов, ситхи не станут терять время. Но до высших офицеров дело ещё дойти не могло, значит, охрана будет не слишком…

     – Карт. Карт! – воскликнул я. – О чём ты вообще говоришь?

     Мгновение он смотрел на меня пустыми глазами, затем продолжил как ни в чём не бывало:

     – Ордо с Заалбаром пойдут первой двойкой…

     – Нет, с Заалбаром пойду я, – азартно возразила Бастила. – Наше главное преимущество – скрытность, бластеры придётся использовать только в случае обнаружения. Вы с Ордо прикрываете нас огнём, дроид обеспечивает взлом систем корабля. Мак с девочкой остаются на «Ястребе»…

     – Ульго не сможет передвигаться самостоятельно, потребуется госпитальный дроид…

     – Растягивать штурмовую группу недопустимо…

     – Концентрация огня…

     – Тёмные джедаи…

     – Камуфляж…

     – Великая Сила…

     Это было самое бредовое военное совещание в моей жизни. Причём активное участие в нём приняли и подтянувшиеся вскоре Ордо с вуки, и Миссия, и даже Тэтри что-то там подсвистывал на двоичном. Лица у всех, кто имел лица, были такие суровые и одухотворённые, что я поневоле вспомнил фильм «Место встречи изменить нельзя»:

     – Верю, ждёт нас удача, – пробормотал я. – На святое дело идём: товарища из беды выручать.

     Тут только гениальные стратеги вспомнили и про меня:

     – Что? – спросил Карт. – Ах да… ведь Ульго же твой напарник, и ты отличный мечник! Ты пойдёшь в штурмовой двойке с Бастилой! Затем…

     – Два световых меча…

     – Генераторы поля…

     – Скорострельный бластер…

     – Нижняя палуба…

     – Пи-пи, фьють-фьють…

     – Ситхи…

     – Великая Сила…

     – Великая Сила! – возопил я, вскакивая из-за стола. – Народ! Да что с вами со всеми?

     Пять пар глаз и бинокуляров с недоумением уставились на меня.

     – Вы что? – сказал я. – Карт, твою налево… Бастила, Ордо – вы же опытные бойцы. Что вы несёте? Какой штурм, какая высадка на «Левиафан»?!.

     – Я никогда никого не бросал на заданиях и не собираюсь начинать, – задирая подбородок, продекларировал Онаси.

     – «Никогда ещё Воробьянинов не протягивал руки!» – огрызнулся я. Разворачивающееся безумие бесило настолько, что я не стеснялся цитировать заведомо чуждые этой вселенной источники. – Это что, по-вашему, компьютерная игра? Комикс? Китайский порно-мультик? Впятером атаковать линкор?!

     – Эй!… Фьють-фьють!… – синхронно возмутились Вао и Тэтри: каждый полагал, что именно его я не включил в подсчёт.

     – Нет, впятером, – сказал я. – Потому что я в массовом помешательстве участвовать не собираюсь. И вам, идиотам, не позволю!

     – Я командую миссией! – резко заявила Бастила.

     – Эй! Ты мной не командуешь! – машинально вскинулась Миссия Вао. – То есть… я хотела сказать, что мной ты не командуешь, а так, конечно, командуешь…

     – Я командую этой миссией, – повторила Бастила. – Да, мы рискуем! Но риск – благородное дело.

     – Риск – это когда есть шанс победить. А у нас такого шанса нет, по крайней мере, нет сейчас.

     – Мы не можем оставить Ульго в лапах Малака… – растерянно сказал Карт.

     – Можем. И оставим. Траск солдат, он по определению готов оказаться в плену. На «Шпиле Эндара» он собирался погибнуть, чтобы задержать врага. Теперь ситуация не отличается ничем… кроме того, что Траску необязательно умирать.

     – Но мы способны победить!

     – Кого? Малака, Бендона, ещё неизвестно сколько форсеров? Боевых дроидов, несколько тысяч ситхских солдат? Как ты собрался побеждать, тибанны-то хватит? Расскажи для начала, как ты будешь преодолевать переборки. Что? Ты знаешь не хуже меня: первое, что сделают на линкоре – заблокируют проходы между отсеками. И пустят газ. Или откачают воздух. И сделать с этим мы не сможем ничего, потому что мы не в игре, Карт, мы не в игре!…

     – С нами Бастила!

     – Отлично! Прекрасный подарок для Малака. Напоминаю, именно за Бастилой он и охотится.

     Или охотился до того, как узнал про меня-«Ревана». Два подарка вместо одного. А сам Онаси – на сладкое, адмиралу Саулу Карату.

     Команда смотрела на меня зло и как-то… озадаченно, словно на их глазах по кирпичикам разбирали прежде незыблемую и очевидную для них логическую конструкцию. Хуже всего, что для меня-то идея нападения на «Левиафан» выглядела откровенно тупой, приводимые ребятами доводы тоже казались нелепыми – а от этого и мои собственные контр-аргументы звучали как-то по-идиотски! Невозможно спорить с дураком и не поглупеть, невозможно воевать с троллями и удержаться от превращения в такого же тролля…

     Я подумал, что опять сломал какую-то предопределённую ветку сюжета: ну не бывает так, чтобы четверо разумных разумных плюс один дроид все одновременно сошли с ума и стали считать нападение на флагман ситхского флота совершенно естественным шагом. Диалоги в «Рыцарях Старой Республики» мне всегда нравились, и только сейчас я задумался о том, сколько же алогичного было заложено в поведение персонажей игры ради внешней драматичности.

     Хорошо, что потихоньку-полегоньку, но градус воодушевлённого маразма спадал. Лица ребят вытягивались, глаза остывали, мозги включались в самостоятельную, внесюжетную работу.

     – И всё-таки мы должны что-то придумать, чтобы спасти Траска, – сказала Бастила, очевидно съедаемая грузом ответственности. Кто бы знал, как сильно эта тяжесть давила на меня самого…

     – Лучшее, что мы сейчас можем сделать, – сказал я, – это не позволить Малаку следующим ходом выиграть войну. Пока Республика держится, не всё ещё потеряно.

     – Республика не выстоит, если позволит себе разбрасываться своими лучшими солдатами, – с какой-то тусклой пафосностью в голосе и позе заявил Онаси.

     – Карт прав… – неуверенно подтвердила Бастила.

     – Тогда скажи, что неправ я, – сказал я, склоняясь к джедайке. – Зная то, что ты знаешь – скажи, что я неправ.

     – И ты прав… Мак прав, отряд. Мы должны найти другое решение.

     Заалбар проревел печальные слова сожаления. Твилекка приуныла. Карт пригорюнился. Дроид притух. Бастила скисла.

     – И что мы будем делать? – спросил Кандерус, которому синонимов не хватило.

     Команде срочно требовалась новая цель: природа разумных не терпит пустоты целеполагания. Но прежде, чем я открыл рот, запиликал встрепенувшийся Тэтри. Карт метнулся в кабину.

     – Орбита! – крикнул Карт из пилотского кресла. – Пятнадцать стандартных минут до посадочной глиссады.

     – Ты сможешь уйти в гипер, делая вид, будто… – начал я, но Онаси и без того уже дёргал тумблеры на пульте.

     – Дантуин? – спросил он, на глазах наполняясь привычным оптимизмом.

     – Нет, – ответил я. – Не Дантуин.

     Отследить точку выхода из гипера по вектору прыжка – плёвое дело. По крайней мере, для локационных станций такого монстра, как «Левиафан». Направься мы прямиком в Анклав джедаев, флот ситхов очень скоро прибыл бы следом. И тихий мирный Дантуин повторил бы судьбу Тариса.

     …Которая пока ещё не решена.

     – Слушай, Карт, – сказал я, лихорадочно обдумывая новую идею. – У нас на борту есть такая штучка… ну, вроде буя? Чтобы можно было выбросить в космос и улететь, а она сама передаст голосообщение?

     – Конечно, – уверенно ответил Онаси. – Я бортовой реестр ещё не смотрел, но уж маячков-то на любом корыте полно.

     – Бастила! – заорал я. – Бегом в эту… ну, отсек, где вечно Миссия ошивается!

     Это я от нервов, конечно: нигде твилекка не «ошивалась». Просто не успела пока девочка освоиться на корабле. А сейчас попала под горячую руку.

     – Снимай, – сказал я. – Нет, просто стой тут… ну да, остановишь запись, когда я скажу «Прощай, Малак», ясно? Бастила, а ты будь здесь и делай вид, будто… точно, именно вот так. Готовы, девочки?

     Я поглубже спрятал голову в капюшон, глубоко вздохнул, откашлялся и кивнул твилекке.

     – Малак, Малак, Малак, – низким голосом проговорил я, глядя в объектив голокамеры. – Узнаёшь меня? Старый ученик… старый друг. Ты действительно думал, что меня так легко убить? Действительно думал, что способен занять место настоящего Владыки?

     Я говорил подчёркнуто холодно и спокойно, а теперь позволил себе короткий презрительный смешок. От этого звука твилекка даже вздрогнула, и я счёл своё актёрствование достаточно убедительным. Следовало торопиться, Карт сейчас вёл радиообмен с «Левиафаном», пытаясь выиграть немного времени, и я продолжил:

     – Ты знаешь, какой будет кара за предательство… но не сейчас. Нет. Я желаю, чтобы твоё ожидание было страшнее самого наказания. Я вернусь, Малак, очень скоро я вернусь с новой ученицей. Бастила, поприветствуй будущий труп.

     – Привет, будущий труп, – слабым голосом сказала джедайка и снова уронила голову в безвольной покорности.

     Молодец, девочка, с удовольствием подумал я. С каждым таким эпизодом, с каждым проявлением живого человеческого куража вместо серого джедайского догматизма Бастила нравилась мне всё больше. Наверное, члены команды и в самом деле постепенно подстраивались под своего лидера – то есть меня.

     – Ты хотел величия, Малак – получишь забвение. Ты жаждал власти – я отсеку тебя от Силы. Очень скоро я вернусь с новым оружием и новым флотом. И уничтожу Тарис. Сотру на этой жалкой планете каждое здание, каждое растение и живое существо. Тарис жестоко заплатит за поддержку, которую оказал тебе.

     Я перевёл дыхание. Важно было говорить ровно, не повышая голоса, но вкладывая в слова подлинную ненависть и злобу. Если честно, я этих эмоций не испытывал, потому что меня-то с Малаком ничего не связывало. А вот у настоящего Ревана воспоминаний и эмоций должно было быть выше крыши – ну, я их и отыгрывал.

     – А потом я приду за тобой, – очень отчётливо сказал я, склоняясь ближе к объективу. – Прощай, Малак.

     Впечатлённая представлением Миссия на мгновение замешкалась, но тут же спохватилась и вырубила камеру.

     – Ну? – спросил я. – Как?

     – Ну, знаешь ли, – с восторгом сказала Вао. – Ну, вообще! Знаешь, Мак, если б я не знала…

     – Почему мне всё время приходится изображать рабыню?… – пробормотала Бастила, поправляя робу и пытаясь выглядеть ещё строже, чем обычно.

     – Потому что любой мужчина мечтал бы видеть тебя в своей собственности, – ляпнул я прежде, чем успел подумать: кураж выветривался не сразу.

     Бастила закаменела лицом.

     – Кроме меня! – поспешно уточнил я. – Лично я готов рассматривать тебя исключительно в роли своей повелительницы и госпожи.

     Твилекка фыркнула и сбежала из отсека. Бастила раздула ноздри и очаровательно порозовела.

     – Нет страстей, – любезно подсказал я, – есть безмятежность.

     – И снова ты прав, Мак, – с тщательной безмятежностью в голосе признала девушка. – Так что мы собирались делать с записью?…

     Я чертыхнулся, схватил камеру и помчался к Ордо. По крайней мере, на запись хватило одного дубля: времени оставалось совсем чуть.

     Нам повезло, всё прошло гладко. Не знаю, что позволило нам скрыть приготовления к прыжку. Может быть, «Левиафан» не ожидал подвоха, может быть, Карт удачно встал на фоне восходящего над Тарисом солнца… Онаси до последнего забалтывал диспетчеров, а мы с Кандерусом отстрелили радиобуй с записью, и «Чёрный ястреб» немедленно ушёл в гипер.

     Не к Дантуину.

     К Манаану.

     Я рассудил, что это единственная планета, которую Малак гарантированно не станет подвергать бомбардировке. Несмотря на всю ярость, которую, как я надеялся, вызовет у него просмотр нашей милой видеооткрытки. Дело в том, что Манаан являлся единственным источником крайне необходимой обеим противоборствующим сторонам субстанции: колто. Без этого лекарства санитарные потери и ситхов, и Республики возросли бы до неприемлемых высот… воевали в далёкой-предалёкой галактике чуть менее разумно, чем на Земле в Первую мировую – но кто я такой, чтобы оспаривать «факты канона»?…

     Не знаю, как выглядит грустный и одновременно ехидный смайлик, да и не принято ставить смайлики в мемуарах… в общем, я надеялся, что на нейтральном Манаане Малак злобу срывать не станет. Как выяснилось позднее, так и произошло. Более того: Тарис… впрочем, не будем забегать вперёд.

     Мы вышли из гипера в системе Манаана, но садиться на планету не стали. Я знал, что приметы «Чёрного ястреба» уже известны Малаку, и наш кораблик будут активно выслеживать по всему Внешнему Кольцу. Особенно теперь, после того, как я лично и крайне вызывающе подтвердил своё присутствие на борту. Кроме того, если бы мы сели в единственном космопорту единственного на планете города, электронная сигнатура корабля осталась бы зафиксирована в памяти здешних компьютеров. А это позволило бы Малаку отследить наш следующий прыжок.

     Поэтому мы не стали садиться. А сразу снова ушли в гипер.

     К Явину.

     Из всего, что удалось мне в тот период «попадания», больше прочего горжусь спасением Тариса. Нет, мне тогда многое удавалось, даже как будто слишком. Наверное, если бы я остановился и задумался о причинах своего везения, удача покинула бы меня, ужаснувшись собственной щедрости.

     Но я ни о чём таком не думал. Просто пытался выжить, вот и всё. И большинство моих действий так или иначе, в той или иной форме было связано с этой необходимостью. Выживание, бегство… врастание в чужую шкуру. Никакое знание канона не могло подготовить меня к столкновению с реальностью далёкой-далёкой галактики, даже если считать эту реальность чем-то условным. Лишь значительно позже начал я понимать, как много делал ошибок тогда, сколько лишних телодвижений совершил, сколько возможностей упустил.

     Но главное – главное мне удавалось! Я удержал Малака от бомбардировки Тариса!

     Конечно, я не знаю, что и как на самом деле происходило «по ту сторону баррикад». Жизнь, в отличие от компьютерной игры, не предоставила мне симпатичного ролика в 3D-графике, с красивыми ракурсами и ёмкими диалогами, глубоко раскрывающими мотивацию и поступки враждебных нам персонажей. Поэтому произошедшее на мостике «Левиафана» я реконструирую по редким воспоминаниям разумных, хоть как-то причастных к событиям. Объяснить побудительные мотивы Малака и его адмиралов мне помогает логика. А там, где бессильна логика, всегда можно включить фантазию.

     Что я и делаю.

     Малак был смертельно напуган моим посланием. Разумеется, угроза разбомбить Тарис тронула его меньше всего: учитывая, что он собирался сделать то же самое, причём как раз всерьёз собирался. Плевать ему было и на гражданских, и на инфраструктуру, и даже на собственный гарнизон. Я и не рассчитывал пронять Малака подобной угрозой, просто надо же было чем-то угрожать… кроме того, я надеялся, что заявив о своих намерениях, спутаю планы ситхов. Ну, как-то глупо бомбить тот же самый объект, который собирается бомбить противник, верно?… Попахивает шизофренией, как у укрофашиков, которые на весь мир визжат, будто донбасские ополченцы сами обстреливают собственные дома.

     Однако в действительности Малака спугнула не возможность моего нападения на Тарис, а совсем другая, брошенная вскользь фраза: я обещал «вернуться с новым оружием и новым флотом». Тёмный Лорд мог представить единственный пусть, которым, по его мнению, пошёл бы настоящий Реван…

     Точно. Малак решил, что я собираюсь захватить Звёздную Кузню. И со всей возможной поспешностью метнулся защищать своё главное достояние, верфь, крепость, источник Тёмного могущества… На месте Малака и я бы напрягся. А на своём месте – мне и в голову не пришло на самом деле лететь к Лехону – Неизвестному Миру. Тем более, что я тогда понятия не имел, где этот мир находится.

     Но Малак-то считал, что мне-Ревану координаты Кузни известны! И отдал приказ о немедленном отбытии флота во главе с «Левиафаном» на защиту Лехона.

     Про орбитальную бомбардировку Тариса все забыли. А командующий флотом, адмирал Саул Карат напоминать не торопился. Он был алчной тварью, но далеко не маньяком.

     Тарис был спасён.

     Просто вдумайтесь: я, я, я! Я сохранил шесть миллиардов жизней!

     Просто вдумайтесь. Вдумались?…

     Вот то-то.

     В принципе, на этом можно было и остановиться: забиться куда-нибудь в дальний уголок вселенной и до конца жизни гордиться собой. Но героизм – увлекательное занятие, затягивает похлеще героина. Мы отправились к Явину-IV, на орбитальную станцию гениального механика-самоучки, родианца по имени Сувам Тан.

     Этот парень жил мелким шулерством и торговлей всяким хламом, который собирал на поверхности лун Явина. В свободное время Сувам мастерил разные самоделки, чинил модное оружие расы ящериц-барагвинов… и отбивался от трандошанцев.

     Дрянной народ эти трандошанцы. Поголовно бандиты, анархисты, шестёрки Обмена… В «Рыцарях Старой Республики» спасать от них Тана приходилось аж два раза подряд. Я мысленно приготовился к очередной рубке, запасся таблетками от тошноты и головной боли, но Сила была милостива ко мне: для того, чтобы спровадить трандошанцев со станции, оказалось достаточно продемонстрировать им Давика.

     Бывший босс Обмена сыграл свою роль с минимальным инструктажом и максимальной самоотдачей. Величественно вышел из «Ястреба», величественно объявил станцию Тана своей собственностью, величественно дозволил струхнувшим трандошанцам сдристнуть отседова к ситховой бабушке, гопота малолетняя! И чтоб духу вашего здесь больше…

     В общем, от бандитов мы избавились. Давика упаковали обратно в магна-кандалы и отправили в грузовой отсек. А я, заработав репутацию «хорошего-доброго гуманоида», пошёл общаться с хозяином станции.

     Отличный он был парень, хоть и родианец. Сразу как-то мы с ним законтачили, несмотря на видимое отсутствие общих тем. Я ведь даже в пазаак не играл, а Сувам только картами от скуки и спасался… В общем, я травил земные анекдоты, копался в развалах оружия и прочем хламе, предлагаемом на продажу, и в ходе беседы выяснил, что перепрошивкой электронных сигнатур космических кораблей Тан занимается регулярно и совсем недорого. Заодно и внешность «Ястребу» можно подрихтовать – отчего не помочь хорошему-доброму гуманоиду?…

     Я уточнил стоимость работ.

     И схватился за голову.

     Парни выкатили наши трофеи, наскоро обсудили бартер. Сколько-то кредов добавил Ордо. Я страшно корил себя за то, что не успел перед отлётом с Тариса выпотрошить Давика: сейчас снимать деньги с его счетов означало бы на всю галактику раскрыть своё местоположение. Уверен, имелись у Канга и анонимные заначки, но как гарантировать, что обращение к ним не запустит какую-нибудь программную закладку? Криминальный лорд не мог обойтись без электронных мер предосторожности на подобный случай.

     Мы были голодранцами. Даже с «Ястреба», который Давик как раз собирался отправить на реконструкцию внутренней обстановки, снять было нечего.

     В общем, я подумал-подумал, да и продал Тану его же орбитальную станцию. А что такого? Ведь после стычки с трандошанцами она считалась собственностью Обмена в лице Давика.

     По-моему, Сувам изрядно повеселился, «выкупая» собственный дом: родианцу действительно было скучно отшельничать, а взаимное дружеское мошенничество – это куда забавнее, чем убивать время за пасьянсами.

     Сувам перепрошил нам бортовой компьютер: теперь опознать сигнатуру «Чёрного ястреба» было невозможно. Ещё двое суток ушли на коррекцию формы пилонов, установку фальшь-консоли по левому борту и перекраску полученной конструкции в радикально-чёрный цвет. Ах да, отныне наш кораблик гордо откликался на имя «Варяг»: ну, не смог я удержаться.

     Жестяночно-покрасочные работы проводили всей командой. Сувам предоставил инструменты, общее руководство и неиссякаемый оптимизм. Кроме того, он нас ещё и кормил всё это время: мы даже жратвы толком не запасли перед отлётом с Тариса.

     – Слушай, Сувам, – сказал я, рассматривая «Варяг». – Ты ведь понимаешь… В общем, спасибо тебе. Не думай, мы очень скоро прилетим и я заплачу по-настоящему.

     Маленький родианец привстал на цыпочки и обнял меня за плечи.

     – Нормально-хорошо, Мак, – сказал он. – Ты хороший-добрый гуманоид. Прилетай скоро-снова.

     Мне послышалось, что Сувам негромко хрюкнул, но я не знал, что означает этот звук у родианцев. Он протянул зелёную ладонь и вложил мне в руку небольшой, но увесистый мешочек, вроде кисета.

     – Что? Не надо, Сувам, зачем…

     – Бери, Мак. За станцию. На сдачу.

     Мы попрощались. И улетели.

     На сдачу от «продажи» станции мне достались два кристалла для светового меча. Я не знал, что с ними делать, и отложил до лучших времён.

     Которые приближались стремительно и неотвратимо: мы наконец-то прыгали к Дантуину.

     – Кто ты, Мак?

     За последнее время я слышал этот вопрос столько раз, что как-то уже перестал воспринимать его всерьёз. Какой смысл напрягаться, подбирать аккуратные слова и обтекаемые ответы, если собеседник изначально готов поверить в любую твою ложь – лишь бы не столкнуться с правдой?…

     – Не знаю, Карт, – апатично ответил я. – А ты как думаешь?

     – Вот об этом я и собирался с тобой поговорить, – сказал Карт, решительно усаживаясь на соседнюю койку.

     Неудачный момент он выбрал для серьёзного разговора: я очередной раз пересматривал запись похищения Траска. И, честно скажу, грустил. Сила говорила мне, что напарник жив и здоров… точнее, что его состояние за прошедшее время не ухудшилось. Моя связь с членами команды становилась всё прочнее и, как бы это сказать, осознаннее. Я уже мог примерно чувствовать их месторасположение и даже настроение, а когда Миссия порезала ногу во время тренировки с виброклинком, «услышал» её боль так отчётливо, словно поранился сам.

     Бастила говорила, что так и должно быть: для Великой Силы не существует ни преград, ни расстояний, как и гласил известный мне канон «Звёздных войн». Поэтому я был уверен, что правильно оцениваю происходящее с Траском: по крайней мере, его не пытали… пока. Вероятно, в суматохе переброски «Левиафана» на защиту Звёздной Кузни о пленнике временно просто забыли.

     Теоретически, можно было продолжить подбрасывать Малаку ложные цели, организовать такое информационное давление, чтобы Тёмный Лорд и дальше не нашёл времени заняться допросом Ульго. Вот только я не знал ни где взять необходимые для этого ресурсы, ни как вообще подступиться к подобной задаче. Из институтских лекций по «пиару» ничего подходящего вынести мне не удалось, «Реклама в социальных сетях» тоже не подходила, а смысл курса «Высококонкурентная информационная деятельность» не понимал, кажется, сам лектор, доцент Канунников… Да и будь я даже спецом по всем этим «инфо-войнам» – как адаптировать земные подходы к далёкой-далёкой галактике? Как обмануть форсера, и не абы кого, а самого Малака?

     Попросить совета у джедаев? Но эти ребята, похоже, всю свою историю только тем и занимались, что сливали информационные войны: ситхам, регионалам, зачастую самим себе…

     Это был момент слабости, один из тех моментов, когда ты остро сожалеешь о собственной неистребимой порядочности. Насколько проще всё было бы на Тёмной Стороне Силы! Раз-два, прокачался, нахапал плюшек, ништяков и роялей, благо, сюжетные убер-артефакты более-менее известны, – и пошёл месить Малака. Замесил, уселся в тронном зале Кузни, слева Бастила в ошейнике, справа голокроны с порнухой… красота!

     Но не будет этого никогда. Потому что ты в сотый раз смотришь, как Траска уводят, а бедняге Аавалу стреляют в грудь, и сердце сжимается от тоски, и ясно, что частью этого зла ты стать просто не сможешь…

     – Что? – переспросил Карт.

     – Да так… – сказал я. – Говорю, Аавала жаль. Нормальный был мужик…

     – Мак, – деликатно сказал Онаси. – Я читал твоё досье на «Шпиле Эндара». Там было написано, что ты понимаешь множество чужих языков. Что по-иториански означает «Аавала»?

     – «Восход солнца, последний вздох луны», – не задумываясь перевёл я. Понятия не имел, что знаю иторианский…

     …И замолчал.

     – Это женское имя, – сказал Карт. – Чисто женское. Тебя не смутило, что Аавала так охотно ухаживала за Траском? Она была самкой, Мак.

     Да. Это я прокололся. И ведь Карт наверняка подметил прокол с самого начала, но столько времени не подавал виду. Присматривался? Рассчитывал меня использовать, несмотря на явную подозрительность? Умный мужик. Бывалый.

     – Поэтому я снова спрашиваю, – сказал умный бывалый мужик. – Кто ты такой, Мак?

     Интересно, почему он всё-таки решил «заострить»? Логичнее было бы поднять вопрос моей идентификации уже после того, как он доставит меня в Анклав джедаев: там кругом верные республиканцы, рыпнуться мне будет некуда.

     Или Карт действительно ко мне прикипел, проникся, убедился, что я свой… и теперь рассматривает джедаев не как защиту от «замаскированного ситхского лазутчика», но как возможную угрозу для меня?

     А ведь у Онаси, хоть и молодо он выглядит, сын чуть младше меня. Попробовать зайти с этой стороны? Ох, и противно манипулировать друзьями… Бастила поняла, что я Реван – и при этом не Реван. Но Бастила джедайка, для неё чудо – обыденность. А Карт… Карт не поймёт: он не одарённый, загадочные пути Силы рассматривает сугубо гипотетически. А упомяну я слово «Реван» – отреагирует сугубо практически. Кобура-то на поясе.

     Прости, солдат. Очень скоро ты узнаешь правду. Но сейчас я предпочту воспользоваться преимуществами перка «Эмпатия»: не зря же я его столько времени прокачивал.

     – Карт, – твёрдо сказал я, поднимая голову. – Я не знаю, что ты хочешь услышать. И не знаю, что тебе ответить. Я полон ответами! Полон ответами на самые разные вопросы, понимаешь? Кроме этого. Я не знаю, кто я, кем был и кем стану. За этим-то знанием я и лечу на Дантуин. И мне необходима твоя помощь, Карт.

     – Как я могу помогать тебе, если даже не знаю, с кем имею дело!…

     – Мы прошли через столь многое… Ты всё ещё не научился доверять мне?

     – Дело не в тебе, – упрямо сказал Карт. – Я вообще никому не верю, и у меня есть на это причины.

     – Я – не он, – мягко сказал я.

     – Что?

     – Я не Саул Карат.

     Краска в один миг слетела с лица Онаси. Думаю, в тот момент он всерьёз собирался схватиться за пистолет. Но мудрость возраста и опыта победила гнев растерянности.

     – Откуда ты знаешь? – сдавленно спросил Карт.

     – Я полон ответами, – повторил я. – Пойми: всё, что мне известно, станет и твоим тоже. Оно уже принадлежит тебе! Надо только извлечь эти знания из моей головы. И тогда мы сможем спасти Республику.

     – И что же у тебя там… в голове? – спросил Карт. Сомнения боролись в нём с верностью республиканским идеалам, и последняя с очевидностью побеждала.

     – Для этого мне и нужен Совет, – сказал я.

     Строго говоря, я ведь не врал: найти по-настоящему полезное применение моему знанию канона и сюжета игры было бы невозможно без помощи джедаев. Конечно, я не собирался раскрываться перед ними полностью. Что ни говори, эти ребята отличались редкой твердолобостью в некоторых вопросах… даже когда война уже по темечку их долбила. И, кстати, настоящему Ревану, когда он спасал галактику от мандалорцев, помогать не торопились. И, может, тем и подтолкнули на Тёмную Сторону. И даже после этого так ничего и не поняли.

     Ох, твою ж налево… Это что, мне теперь и Советом придётся вот так же манипулировать? Макс, Мак, недо-Реван – а не заигрался ли ты?…

     – Мак, – хмуро проговорил Карт. – Если ты пытаешься играть с нами…

     – Кто за штурвалом?

     – Бастила, учит Вао пилотировать. А что вдруг?

     – Карт, – очень серьёзно сказал я. – Обещай мне одну вещь. Нет! Дай клятву республиканского солдата.

     Я понятия не имел, существует ли такая клятва. Но на Онаси подействовало.

     – Какую? – спросил он, подбираясь телом и костенея лицом.

     – Поклянись, что позовёшь меня с собой, когда придёт время вытаскивать твоего сына. Я не хочу, чтобы ты отправился на спасение Дастила без меня.

     Карт откинулся на переборку, хватая ртом воздух.

     Согласен: перебор. Слишком сильное лекарство я применил. И в непомерно большой дозе. Онаси ведь был уверен, что его сын погиб во время бомбардировки Телоса-IV флотом адмирала Карата. А тут такая радость: и я не Саул, и Дастил жив…

     Ладно. От инфарктов в далёкой-далёкой галактике не умирают, тем более от счастья. Зато до самого Дантуина Карт был тих, задумчив и общественно бесполезен. Я сказал, что точное местоположение Дастила узнаю позже, в Аклаве, и счастливый снова-отец от реальности временно отключился.

     Даже «Ястреба», извините, уже «Варяга» на маленький, закрытый от посторонних космодром сажала Бастила. И сразу после приземления потащила меня в Совет джедаев. Пыталась заставить умыться и поменять одежду, но я, хоть и умылся, так и попёрся в пыльном коричневом плаще: нравилось мне, как я в нём выгляжу – солидно, весомо, даже в чём-то грозно. Прям почти как настоящий ситх.

     Приёма в Совете ждать пришлось совсем недолго: Бастила загодя известила наземные службы Анклава о нашем прибытии. Растворились двери, мы спустились по широким ступеням на гладкий мраморный пол зала. Бастила ощутимо волновалась и пропустила меня вперёд. Я как-то неожиданно для себя самого тоже заволновался, даже потрогал для уверенности рукоять меча, которую так и носил в правом рукаве плаща.

     – Уважаемый Совет! – возвестила девушка, останавливаясь за моей спиной. – Вот. Это он…

     Я смотрел на Магистров Ордена. Все четверо, стоят полукругом на живописном фоне оконных проёмов, колонн, раскидистых местных деревьев… Мастер Вруук, твилекк Жар Лестин, маленький «чебурашка» Вандар, темнокожий Дорак. Все в сборе. Стоят и смотрят. Вроде и приветливо, но как-то очень уж пристально…

     Неужто не могут разобрать под капюшоном черты моего лица? Или и в самом деле просто… боятся?

     Я шагнул вперёд, поднял голову и громко заявил:

     – Я – Реван! Я вернулся!

     Глава 6. Анклав джедаев

     Всё-таки очень хорошо, что «джедаи не убивают своих пленников». А то ведь и в самом деле убили бы нафиг.

     Бастила потом рассказывала, что я продолжал смеяться, даже когда уже потерял сознание. Но как тут удержаться: уж очень смешные сделались лица у членов Совета в тот момент, когда я объявил себя вернувшимся Реваном.

     А за обморок мне не стыдно. Кто угодно потеряет сознание, если его начнут избивать сразу пятеро джедаев. И если Бастила хоть не особенно усердствовала, то эти сволочи Магистры работали от души. Я и не предполагал, что в арсенале светлых форсеров такое количество разнообразных (и очень действенных) Силовых приёмов.

     Потом, уже в тюремном лазарете, я даже проверял лицо: боялся, что стал выглядеть, как Палпатин после встречи с Винду. Но нет, всё обошлось, а сломанные рёбра и челюсть мне заживили с помощью тоже Силы, даже следа не осталось.

     Светлые. Что с нас взять.

     Пока я валялся в лазарете, Бастила «отмазывала» меня от Совета, подробно рассказывая о событиях на Тарисе… допросили и остальных членов команды. Это только в игре Магистры истуканами стояли в живописном своём зале, выдавая квесты и дожидаясь, когда их разбомбит Малак. «Мудрецы-идиоты» – довольно стандартный штамп.

     А в реальности (или том, что здесь её заменяло) у Совета имелась и разведка с контрразведкою, и собственные, параллельные гражданским полицейские силы, и даже некое подобие инквизиции. В узилище которой меня и закатали.

     В камере три на три метра делать было нечего. Я пролёживал койку, иногда разминался, три раза в день съедал стандартный рацион. Пользовался удобствами. Охраняли меня сразу четверо рыцарей-джедаев, крепких ребят, каждый из которых уделал бы меня и один на один, безо всякой Силы или меча. Позже я узнал, что Анклав, захватив в плен «Ревана», срочно вызвал подмогу с ближайших планет, где имелось джедайское присутствие.

     В каком-то смысле такое внимание даже льстило. От души похихикал над Советом, молодец. Теперь сиди, щупай рёбра и скучай.

     Не то чтоб я именно скучал… я строил планы. Я ведь всегда их строил, глупо было бы отказываться от так хорошо себя зарекомендовавшей привычки. Конкретно сейчас я раздумывал над тем, как бы уговорить Совет на эвакуацию с Дантуина. Теперь, когда я раскрылся перед Малаком, события должны были ускориться, я чувствовал это. Великая Сила говорила со мной… вполголоса, да, слабым насмешливым шёпотом, но говорила, и я знал, что Малак всерьёз напуган возвращением своего прежнего повелителя. С одной стороны, это было прекрасно: страх ведёт к суетливости, суетливость – к ошибкам, ошибки – к поражению. С другой стороны, суетится начинала не дворовая кошка, потерявшая котят. И не мелкий гопник, собиравшийся по-лёгкому отжать мобилу, а вместо этого наткнувшийся на к.м.с. по боевому самбо.

     Паниковать начинала крупнейшая военная сила в этой части галактики. Причём ядро этой силы составляли разумные, прекрасно знающие и самого Ревана, и его образ мышления, и стиль ведения боевых действий… Хм. Пожалуй, даже и не так плохо, что я не настоящий Реван. Будет шанс удивить Малака и Карата, когда я возглавлю наступление на…

     Стоп, стоп, стоп. Это что же, я теперь и в Верховные сам себя записал?… Неплохое самомнение для человека, только что пришедшего в себя на тюремной койке. Отчасти можно понять: в игре-то всё вертится вокруг тебя, ненаглядного – вот и привыкаешь к чувству центропупизма.

     Впрочем, откуда я знаю? Может быть, в этой вселенной вне моего поля зрения ничего и не существует? Выгружаются из оперативной памяти пройденные уровни, модели персонажей и космических кораблей, строки диалогов… За стенами темницы – вечный мрак пустоты, и нет больше ни друзей, ни врагов, лишь тиканье программных таймеров, отмеряющих время, необходимое на имитацию допросов команды «Варяга»…

     Мягко зашипели генераторы, силовое поле моргнуло и погасло. На пороге камеры стояла Бастила Шан. Девушка была всё в той же скромной робе, что получила она в подарок на Тарисе, и от этого простого наблюдения мне стало неожиданно приятно, и мир снова сделался вполне реальным.

     Ну, скучно мне было трое суток в одиночной камере, понимаете? Одинаковое всё, даже силовое поле не моргает. Даже рационы всегда одни и те же. Я со скуки пытался пощупать мозги охранников Силой, но куда там… без тренировки такие фокусы получались только с ключевыми «персонажами», теми, кто был со мной как-то связан. Да и то получалось слабенько: мыслей читать я не мог, только ощущения типа страха Малака или…

     Возбуждения Бастилы.

     То ли она неверно истолковала взгляд, которым я рассматривал её свежевыстиранную, проглаженную и очень стройную робу, то ли действительно была рада меня видеть… То ли я, проецируя на девушку собственные мысли, принимал желаемое за действительное, а её свежий румянец бы вызван совсем иными обстоятельствами.

     – Привет, подруга! – сказал я, спуская ноги с койки. – Ты как, в гости или насовсем?

     – Я за тобой, – строгим голосом ответила Бастила. – Здравствуй… Мак.

     – А. «Мак». Значит, всё-таки расстрел?

     – Джедаи не казнят своих пленников, – отчеканила джедайка. Ей вообще нравилось разговаривать прописными истинами и строчками из Кодекса.

     – Спасибо, – прочувствованно сказал я, хотя и секунды не думал, будто меня ждёт какое бы то ни было «наказание» Совета: в этой истории я и в самом деле ключевая фигура, что по игре, что в жизни. – Знаешь, ты вот сейчас это сказала, и у тебя лицо такое милое-милое… как у Поклонской.

     – У кого? – с некоторым подозрением уточнила девушка, старательно игнорируя «милое-милое лицо».

     – Хотя ты всегда милая, – сказал я, старательно игнорируя дурацкую проговорку.

     Я три дня провёл в одиночке! Ясен пень, меня просто распирало желание как следует наболтаться. С кем мне было её сравнивать, с Леей? Терпеть не могу эту карманную дуру, которая, к тому же, родится только через четыре тысячелетия. А из современных героинь мне вспоминалась только Абелот, но с равным успехом можно было использовать недоброй памяти образ Валерии Ильиничны Новодворской.

     Впрочем, комплименты, основанные на сравнении одной девушки с другой девушкой – верный путь к премии Дарвина. В том смысле, что успешное размножение очень быстро окажется под вопросом.

     – Очень милая, – сказал я. – И ни на кого не похожая. Уникальная просто.

     – Нет страстей, – нахмурившись, сказала Бастила, – есть безмятежность.

     – Да какая безмятежность… когда такие дела по всей галактике. Ну, не стой ты там. Садись, рассказывай.

     Что мне в Бастиле нравится (помимо всего остального), так это что она не ломака. Чувствует, когда цитирование Кодекса перестаёт работать, а официальное приглашение на Совет джедаев можно ненадолго отложить в пользу товарищеского разговора на тюремной койке. Вздохнула, одёрнула робу и по-простецки плюхнулась рядом. И снова одёрнула робу: коленки прикрыть. Заметно было, как устала девушка за последние дни.

     – Я тебе краткую версию изложу, ладно? – сказала она. – Нам всё-таки скоро уже надо идти. Там такое!…

     Изложила Бастила вот что.

     Все ребята за меня поручились. Вся команда. Примерно одинаковыми если не словами, то смыслом, толком и интонациями. Один из заслуженнейших солдат Республики – и мандалорский наёмник, девочка-беспризорник – и вуки. Рыцарь-джедай – и дроид-хакер.

     Их… нет, не допрашивали, разумеется: беседовали. По одному. Никто, кроме Бастилы, не знал о «моём» прошлом.

     Все догадывались, что я – это не я.

     Никто не раскрыл своих подозрений Совету.

     Никогда я-настоящий, в прошлой жизни, не считал себя лидером или вожаком, даже в классе или институтской группе, нигде. Да, общался со всеми ровно, легко заводил приятелей… но чтобы люди, знающие меня меньше месяца, оказались так единодушно готовы пойти против воли Совета джедаев, сверхавторитетной в этом мире организации?…

     Ладно б Кандерус, который совсем недавно воевал против Республики, да и плевать хотел на авторитеты. Или Заалбар, который вообще вуки.

     Но Карт? Бастила?…

     По некоторым оговоркам я понял, что Совет прекрасно разобрался в том, кто на самом деле рулил миссией, формально порученной Бастиле. Разумеется, джедайка даже не пыталась скрывать или искажать правду. И про плен, и про утерю меча, и про то, как мы выбирались с Тариса. И про всё-всё-всё.

     Я надеялся, что хотя бы про свои чувства ко мне девушка Совету не рассказала… ну, и ещё надеялся, конечно, что эти чувства на самом деле существуют. Пусть даже в виде смутных подозрений о том, что безмятежность страстям не помеха.

     Впрочем, не думаю, что даже это могло теперь повредить моему свежесозданному образу.

     В описании членов команды я представал средоточием всех и всяческих достоинств. То ли ребята выгораживали своего атамана, решив, будто мне действительно грозит жуткая опасность, то ли в самом деле поверили в мою исключительность…

     В их представлении я был прекрасным бойцом. Который мог схватиться с любым количеством (и качеством) противников, демонстрировал способности как к скрытной работе, так и к массовой рубке.

     Я был благороден: всеми силами избегал схваток, которых можно было избежать.

     Милосерден: всегда предлагал противнику мир, отпускал сдавшихся. Наверное, это про Норда с Гудровым.

     Я был мудр: крайне грамотно организовывал засады и вообще проявлял недюжинный тактический талант.

     Могуществен в Силе. Угу. И силён в Могуществе.

     Отважен, хладнокровен и рассудителен. Без комментариев… хотя чёрт его знает, отвага ведь разная бывает. Как и всё остальное.

     Честен. Вот эта характеристика меня просто убила. Ведь каждый член команды прекрасно видел, какими методами я пользуюсь в общении с врагами… да и с друзьями тоже. Оказывается, вполне можно считаться порядочным человеком, если врать уверенно, постоянно, крайне бессовестно – но ради доброго же дела!…

     В общем, снаружи я по всем параметрам соответствовал образу Светлого джедая. Ну, такого, паладина, с нимбиком и сиянием вдоль всего организма. И самое главное: я соответствовал образу Ревана-до-падения.

     – Тогда чего они боятся-то? – спросил я в недоумении. – Я ж для твоего Совета – просто находка!

     – Конечно, боятся, – со вздохом сказала Бастила. – Личность Мака, республиканского солдата с отдалённой планеты, создавалась объединёнными усилиями всех Магистров Анклава. Кто может знать, что осталось под ней? Когда я… когда ударная группа джедаев захватила тебя, твой мозг был мёртв. И да: группа действовала под моим командованием!

     – Я знаю, – сказал я. – Не помню, но знаю. Твоей вины в том, что случилось, нет, только заслуга. Подвиг. Ты всё делала правильно, иначе меня бы здесь не было. Я знаю, что ты спасла мне жизнь с помощью Силы. Говорить «спасибо» сейчас было бы глупо, да?

     – Да, – эхом откликнулась девушка.

     – И… Бастила, мне жаль твоих погибших товарищей.

     – Они были джедаями. Их убил не ты, а…

     – Дарт Реван, – сказал я, выделяя голосом слово «Дарт». И тут же осознал, почему противопоставляю это слово своему имени: потому что теперь имя Ревана действительно становилось моим.

     – Я понимаю, почему они так боятся твоего возвращения на Тёмную Сторону Силы… – проговорила Бастила, явно имея в виду Совет. – Очень хорошо понимаю.

     Руки девушки лежали на одеяле. Я осторожно накрыл её тонкие пальцы своей ладонью:

     – Некуда мне возвращаться. И незачем. Всё, что мне нужно, сейчас рядом.

     Она чуть вздрогнула и убрала руку. Тут же подскочила с койки, повернулась ко мне:

     – «Я Реван!…», – негромко воскликнула джедайка, передразнивая моё пафосное самопредставление в Совете. – «Я вернулся!…»

     И улыбнулась:

     – Пора, Мак. Магистры ждут.

     – Слушай, они правда так сильно напугались? – спросил я, шагая рядом с Бастилой по коридорам Анклава.

     – Не напугались. Джедай не ведает страха.

     – Но напряглись?

     – А как ты думал? Влетаешь в зал Совета, хватаешься за спрятанный меч, кричишь громким голосом…

     – Так что ты им сказала про те мои слова? Ну, когда… «Я Реван!…»

     – Что-что… Сказала, что нет в тебе ничего от Тёмной Стороны. Никакой ты не ситх. Просто дурак.

     Уверен, они понимали, что я не Реван… или не совсем Реван. Ведь Сила действительно позволяет заглянуть гораздо глубже любой психотерапии. Под личностью Мака, «республиканского солдата с отдалённой планеты», должны были лежать руины настоящего Ревана – но на самом-то деле я им никогда не был!

     Память? Я помнил очень многое, подозреваю, кое в чём даже побольше того, чьё место занимал. Вот только демонстрировать полноту своих знаний Совету вовсе не торопился. Ну, так, мол, помню кое-что…

     Связь с Силой? Мало ли в Бразилии донов Педров, а в далёкой-далёкой галактике – одарённых? Тем более что никаких особых талантов я не демонстрировал, так и оставался на уровне простейших фокусов, которые многие природные форсеры осваивали интуитивно.

     Многократно подтверждённый членами команды дар предвидения? Так у Ревана подобных талантов и раньше не наблюдалось. Кроме того, предвидением это казалось только с точки зрения Магистров, а я-то опирался на обычное послезнание. Ну, и немного на общую логику: события расходились с игровыми тем сильнее, чем дальше я удалялся от точки попадания, но характеры людей, особенности планет и организаций – всё это имеет слишком большую инерцию, чтобы отреагировать на изменения мгновенно.

     Анализ крови, костного мозга и ликвора подтвердил физическую идентичность, пристальное рассматривание моей предельно честной и простодушной физиономии – внешнюю. Сомнений в том, что я именно Реван, а не хитрая подделка, у Совета не осталось. Осталось разобраться с идентичностью душевной.

     И я прекрасно понимал, что именно ищут и боятся найти во мне Магистры.

     – Я не вижу в нём Тьмы, – сказал мастер Жар.

     После долгих, нескончаемо долгих дней разговоров, обсуждений, испытаний и проверок мне, казалось, было уже всё равно, к каким выводам придёт Совет, лишь бы вся эта круговерть поскорее завершилась. Да и знал я всё наперёд: никто не решится осудить последнюю надежду галактики. Ну, в смысле, меня. Другой возможности остановить Малака с его Звёздной Кузней у Республики не наблюдалось.

     Если у ситхов имеется «рояль» в виде полуразумной космической суперверфи, то у джедаев обязательно должен появиться анти-«рояль». В виде меня.

     Всё логично. Особой звёздновоенной логикой.

     Поэтому даже Бастила во время «следствия» напрягалась больше, чем я сам. Не то чтобы я совсем уж распустился или, допустим, хамил Совету… ну так, подхамливал, если честно. Уж очень меня бесил такой подход: мир, можно сказать, рушится, а мы стоим в красивых, подчёркнуто скромных робах, изображаем великих мудрецов и не делаем ровным счётом ничего. Разве что подвернётся какой-нибудь везучий попаданец – его-то мы на войну и отправим. Попаданцы же все дураки, это только мы тут умные.

     Боязнь активных действий я отчасти даже понимал: опасность Тёмной Стороны Силы граждане Магистры осознавали всяко лучше меня, а потому и старались лишний раз не дёргаться. Чем сильнее форсер, тем лакомей он для Тьмы. Только вы уж меня простите, но потратить жизнь на изучение джедайства, чтобы свести всё к банальному безделью!… лучше уж на диване перед телевизором её потратить.

     Причём сам по себе каждый из членов Совета был личностью вполне героической: все в молодости воевали, все чего-то там добивались, многие бунтовали против начальства. Но стоило им собраться вместе – всё, пиши пропало: превращались в одуванчиков.

     Я никак не мог этого понять. В любом коллективе, всегда, везде найдётся своя оппозиция. Запрещать оппозицию бессмысленно: в ней окажутся именно сильные джедаи, которые сами кого хошь запретят. Так не стой ты на пути подобного форс-мажора – возглавь его! И веди в ту сторону, куда тебе выгодней.

     Ну, если и в самом деле полагаешь себя мудрецом.

     Так я считал. И раздражение от пассивной позиции Совета нет-нет, но прорывалось. Причём Магистры на каждый мой выбрык находили «разумное» объяснение: это потому-то, а это посему-то, а это обязательно, непременно приведёт Мака на Тёмную Сторону, но ведь он обязательно, непременно исправится, правда, Мак?…

     Правда, отвечал я. Вы же знаете, я не ситх, я просто… ещё не освоился.

     Но ведь ты хочешь освоиться, Мак?…

     Конечно, отвечал я. Ещё бы не хотеть: судьба галактики, судьба Республики, судьба Силы…

     Мы все негласно договорились использовать только моё «новое» имя. Никто не желал произносить слово «Реван», словно вслед за ним неизбежно подтянулось бы слово «Дарт»… слова интересовали Магистров куда больше, чем дела.

     И сегодня мы собрались в зале Совета, чтобы обменяться очередной порцией слов.

     – Я не чувствую в нём Тьмы, – повторил мастер Жар, поджимая лекки. По традиции высказывались от младшего к старшему, избегая возможного давления авторитетом.

     – Я тоже, – подтвердил Дорак.

     – И я, – неохотно признал мастер Врук. – Но мы знаем нашего… гостя всего несколько дней. В нём может быть сокрыто что угодно. Тёмная Сторона Силы коварна.

     – Я тоже не чувствую в Маке проявлений Тёмной Стороны, – мягко сказал Вандар.

     – Я тоже, – пробормотал я.

     Зря, конечно, бормотал: прозвучало это так, словно я старше Вандара, а ведь маленькому «йоде» было лет за триста. Кроме того, из четырёх Магистров он относился ко мне благожелательнее всех, и это следовало ценить.

     Честно говоря, я уже как-то привязался… да нет, ко всем Магистрам привязался. По отдельности каждый из них был неплохим парнем, даже грубоватый параноик Врук. Им просто не стоило собираться в структурную единицу, потому что неплохие парни сразу превращались в бесполезных: информацию придерживали, денег и снаряжения подкинуть не спешили, отговаривались туманными фразами… а «квесты» я себе и сам мог выдать.

     – Полагаю, – продолжал Вандар, – действия Мака со времени его… пробуждения говорят сами за себя. Как бы ни пытались мы избежать этого, боюсь, у нас нет сейчас иного выхода, кроме как попытаться пройти по лезвию светового меча.

     А он, оказывается, поэт, подумал я. Недаром родственник Йоде. Жаль, тот «чебурашка» ещё не родился, у Йоды поучиться было бы самое оно. Ну, выбирать не приходится: Совет может препираться до бесконечности, но в итоге всё равно произведёт меня в падаваны. И я сказал:

     – Уважаемый Совет! Мне далеко до истинного понимания путей Силы. Но если другого выхода нет…

     Магистры переглянулись.

     – Не забивай себе голову мечтами о славе и могуществе, – скептически сказал Врук. – Это верная дорога на Тёмную Сторону. Путь Света труден и долог. Готов ли ты следовать им?

     Вот как объяснить в целом неглупому человеку, что о славе и могуществе я мечтаю в последнюю очередь?… Тут успеть бы научиться хоть чему-нибудь полезному, да свалить с обречённого Дантуина на пятой скорости.

     – Пойми, Мак, у нас слишком мало выбора в данной ситуации, – мягко сказал Вандар. – И у нас, и у тебя. Слишком много джедаев погибло в галактике, пытаясь остановить продвижение Малака и его армий…

     Вот стыдно было так думать, но я всё-таки подумал: жаль, что здесь у нас не MMORPG. Там бы выбор нашёлся. Какой-нибудь школьник-задрот, наизусть изучивший канон и готовый круглыми сутками «качать скиллы»…

     – Ситхи охотятся на нас, как на животных, – продолжал Магистр. – Засады, нападения… наши братья гибнут там, где их удаётся найти. Боюсь, даже это отдалённое убежище очень скоро будет обнаружено ситхами.

     – Вот об этом-то, уважаемые члены Совета, я и хотел с вами поговорить, – сказал я.

     Думаете, они мне поверили?

     Поверили, конечно.

     И ничего не сделали. Так и продолжали стоять в зале Совета, обмениваясь правильными пафосными словами. Все мои «предвидения» о том, как Дарт Малак прилетит бомбить Дантуин, захватит в плен кучу рыцарей и так далее – всё было услышано, принято к сведению… и не оказало ни малейшего эффекта. Они не просто отказались предоставить в моё распоряжение такие ресурсы Ордена, как элементарная разведка, но и сами не сделали ни малейших поползновений к их использованию. Я даже не стал спрашивать, какие мероприятия по эвакуации Анклава намерены предпринять Магистры: ясно было, что никаких. Сказано, что галактику спасёт Избранный – значит, так тому и быть.

     Оставалось отдаться на волю волн и как можно скорее завершить моё «обучение». Глуповато, конечно, звучало: нормальный человек учится всю жизнь. Но что мне было делать? Рассчитывать я мог только на краткий ликбез, да на пробуждение «наследственной» памяти.

     Я помнил, что в «Рыцарях Старой Республики» утверждалось, будто герой становился падаваном, за несколько недель освоив то, на что другим приходилось тратить годы. Предполагалось, что он не знал о своём прошлом, о пробуждающихся навыках Ревана…

     А вот я знал. И надеялся на более осознанное восстановление способностей. Правда, и нескольких недель у меня в запасе не было: Малак сейчас наверняка рвал и метал, ускоряя поиски. Причём искал он уже не Бастилу или неких абстрактных джедаев – а конкретно меня.

     От мысли, что в любой момент на орбите Дантуина может материализоваться небольшой такой, дредноутов на двести-триста флот, волосы вставали дыбом по всему телу. И я определил для себя срок в одну-единственную неделю. Что успею – то моё. Что останется за бортом – расскажет и покажет Бастила, потом, на «Варяге». Если Совет не признает меня падаваном… ну, их проблемы. Я найду способ забрать с собой тех, кто стал мне дорог. И успею предупредить местных жителей.

     Вот только вопрос: как я узнаю, когда пришла пора сматывать и предупреждать?…

     Дара предвидения у меня нет, на послезнание полагаться опасно и бессмысленно… зато у меня есть команда. Никто, кроме Бастилы, по-прежнему не знал о «моём» прошлом: я собирался ввести народ в курс дела поодиночке и только когда мы поглубже залезем в гипер – чтоб сбежать было некуда. Так что отношения мои с каждым из ребят оставались примерно прежними, они даже потеплели благодаря той единодушной поддержке, оказанной мне перед Советом джедаев.

     Мысленно перебрав варианты, я пошёл к Ордо.

     – Привет, Кандерус, – сказал я с порога, неодобрительно отмечая, как мандалорец валяется на койке, притащенной в маленький ангар-тире-мастерскую «Варяга».

     Делить каюту с Картом Ордо отказался, ссылаясь на любовь к свободе и нелюбовь к храпу. Врал, конечно: мандалорский храп превзойти невозможно. Но я не собирался налаживать отношения двух старых солдат насильно.

     – Ну, – лениво отозвался мандалорец: мандалорец изволил скучать.

     – Помнишь, я обещал тебе подвиги и славу? – сказал я, присаживаясь на укрытый каким-то местным аналогом брезента свуп.

     Машинка, как и положено, досталась нам вместе с «Чёрным ястребом», вначале я собирался сбагрить её Суваму, но родианец отказался, а потом продавать стало незачем. Ордо от нечего делать перебирал движки и прочую нутрянку.

     – Ну? – сказал мандалорец, слегка настораживаясь.

     – Подвигов пока не будет, – успокоил я его. – Совет берётся за моё обучение: собираются произвести в падаваны.

     – Знаю, – вяло сказал Кандерус. – Все знают. И что? Я-то в джедаи не собираюсь.

     – Тебе уже поздно. И незачем. У тебя другой фронт работ. Значит, на своё обучение я отвёл неделю…

     – Сколько?!

     – Семь локальных дней, Кандерус.

     Ордо посмотрел на меня, как на умалишённого, но от вербального насилия воздержался.

     – Нам очень повезёт, – уверенно сказал я, – если нам дадут это время.

     Он на мгновение задумлся:

     – А. Ну, твои предсказания особой точностью пока не отличались.

     – Будущее не предопределено. Мне, нам удалось спасти Тарис. Второй раз на такой трюк Малак не купится, хоть как-то помочь Дантуину мы сумеем, только как можно быстрее покинув планету.

     – Нет доблести в спасении слабых. Зачем спасать миры, когда можно их завоёвывать?

     – Чтобы было, что завоёвывать, – спокойно сказал я. – Но до завоеваний нам пока далеко. У меня нет моей Силы, у тебя – твоих Кланов.

     Будущий Мандалор вздрогнул и опустил сапоги на пол: я снова попал в нужную точку.

     – У меня нет времени на долгие объяснения, Ордо, – сказал я, не давая собеседнику опомниться. – То, что должно быть сделано, сможешь сделать только ты. Слушай…

     Кандерус понимал с полуслова. Терминал Голосети он развернул уже в начале разговора, а к середине стал демонстрировать первые отобранные сообщения.

     Идея была предельно проста. Раз джедаи не желают обеспечить меня доступом к своей разведывательной сети, я разверну собственную. А проще всего это сделать, используя открытые источники информации: официальные сообщения местных новостных каналов. Изменения в логистике, дипломатические визиты, крупные торговые заказы, колебания биржевых акций, мелкие и крупные происшествия с военными и гражданскими судами… трёп на локальных форумах. Последовательное перемещение флота из системы в систему скрыть невозможно, несмотря на любой гипер. А по маршруту Малака можно понять, куда ведут его поиски. Ну, пусть не «понять», а всего лишь примерно догадаться. Нам ведь точный ответ и не требовался, достаточно было почувствовать, когда пора делать ноги.

     Скажу честно: сам бы я такое предприятие не потянул. Я просто не знал механики этой вселенной. Что бы ни писали в канонических книгах, понимания реального устройства далёкой-далёкой галактики это не давало никакого. А вот местный житель Кандерус, да ещё и провоевавший сорок стандартных лет… Тэтри просеивал потоки данных, Ордо интуичил, отбирая те крупицы информации, что казались ему важными. И параллельно восстанавливал контакты с мандалорскими знакомыми, которых разбросало по галактике после разгрома при Малахоре-V. Кто-то из бывших соклановцев Кандеруса тоже работал наёмником, кто-то осел на дальних планетах, а кто и к ситхам подался… Глупо недооценивать старые связи.

     Уверенности в работоспособности такого грубого метода не было и быть не могло. К счастью, всё то время, что я учился на джедая, Малак провёл в Кузне: крепил обороноспособность орбитальной крепости… не самыми приятными способами, но узнали мы об этом намного позже.

     А пока… пока Кандерус нашёл себе занятие по душе – и выгнал меня из ангара. Бастила торчала в Совете, Карт – в двигательном отсеке «Варяга», Миссия шарилась по лавкам (я настрого запретил девчонке даже думать о том, чтобы что-нибудь украсть!), а Заалбар охотился на местных степных собачек. Собачки в последнее время сделались назойливы и агрессивны, фермеры объявили небольшую награду за умиротворение животных, и вуки собирался «отработать проезд». Удивительное дело: о том, что это я работодатель и, согласно уговору, должен платить, странная парочка и не вспоминала.

     В общем, заняться было нечем, а неделя предстояла долгая, так что я принял душ, включил в каюте подавитель шума и завалился спать.

     Мне снилась… жаль, но не Бастила.

     Мне снилась гробница со Звёздной Картой. Здесь, на Дантуине. В «сенях», по колено в сером тумане стояли двое мужчин. Вернее, стоял лишь один из них, двухметровый громила с целой пока нижней челюстью: Малак. Он воздевал руки, разглагольствовал о могуществе Тёмной Стороны… второй человек не слушал. Меньше ростом, в тяжёлом плаще с глубоким капюшоном, он ходил, как тигр в клетке, с такой опущенной головой, словно искал в сыром тумане что-то невероятно для него важное, искал мучительно и безнадёжно.

     Это был Реван. Это был я.

     Я смотрел на себя-Ревана долго, очень долго. А потом он остановился, повернулся и посмотрел прямо на меня.

     Глаза в глаза, сквозь узкие прорези металлической маски.

     Только этого не хватало, подумал я, просыпаясь.

     – А зачем им знать о нашем сне?

     – Совет должен знать, – упрямо сказала джедайка.

     – Должен, не спорю, – согласился я. – Но всё-таки: зачем?

     – Совет должен знать всё!

     – Даже о том, когда ты ходишь в туалет?

     – Если потребуется.

     – Вот я и спрашиваю: в каких обстоятельствах Совету может потребоваться знать график твоих «а-а» и «пи-пи»?

     – Никто не может заранее знать, где и как проявит себя Великая Сила…

     – А ты довольно высокого мнения о своих какашках, ммм?

     – …Поэтому мы должны положиться на мудрость Магистров и рассказать им всё.

     – Даже о тех чувствах, которые ты начинаешь ко мне испытывать?

     – Я не стану скрывать от Магистров… То есть нет никаких чувств! И ничего я не испытываю, кроме желания как можно скорее приступить к…

     – Я и не сказал, что испытываешь. Я сказал: начинаешь. Так что, пойдём, поведаем Вандару о тонкостях словоупотребления? Уверен, по такому поводу он проявит особую мудрость…

     Мы оба выдохлись и замолчали. Я думал, что несправедлив к Совету: и Вандар, и остальные мастера именно что проявят мудрость, причём в любой ситуации, что бы мы им ни рассказали. Другое дело, что мудрость эта окажется для нас совершенно бесполезной.

     – Общий сон не обязательно является проявлением Уз Силы, – сказала Бастила. – Возможно, Сила просто пытается что-то сообщить нам подобным образом.

     Я помассировал глаза ладонями: встали мы слишком рано, и сейчас сидели в «предбаннике» учебного корпуса, ожидая мастера Жара.

     – Бастила, – сказал я. – пойми, я ничего не скрываю от Совета. Я всего лишь не хочу давать Магистрам повод затянуть разговоры ещё на пару недель. Где-то там, – я указал пальцем в потолок, – прямо сейчас флот Малака ищет нас. Меня. Ты знаешь, почему. И чем раньше я приступлю к тренировкам, тем большее пространство для манёвра мы получим. Здесь нет ни коварного замысла, ни какого-то неуважения к Совету… только прагматизм.

     – Я боюсь, – неожиданно сказала Бастила. – Наверное, я плохой джедай, но я боюсь, что Сила пытается говорить со мной, а я никак не могу её понять и из-за этого рискую упустить что-то очень важное. А без мудрости Совета…

     – Ты хороший джедай, – ответил я, понимая, что девушка всё-таки приняла мои доводы. – Именно потому, что не стесняешься признаться в своей неуверенности. Плохой – не признался бы. Побежал бы к Совету, опять переложил ответственность на чужие плечи… и так бы оно всё и вертелось по кругу, пока не прилетел бы Малак.

     – Реван рассуждал так же. И пал.

     – Но ведь ты спасла… его. И он совсем не намерен падать снова.

     Девушка встряхнула непослушными каштановыми локонами, поглядела на меня искоса:

     – Ты уверен?

     – Конечно, – без тени сомнений ответил я. – Ты же знаешь, как Тёмная Сторона меняет людей. Кожа серая, глаза… рога, опять же. Разве кто-нибудь полюбит мужчину с рогами?

     – Почему нет? – удивилась Бастила.

     – Да я не про забраков! Вот ты, например, меня, например, с рогами, например, полюбила бы?

     – Нет страстей…

     – Пока нет. Но я же не тороплю: присмотрись как следует. Примерно до вторника.

     Она улыбнулась, всё так же глядя в сторону. Меня нисколько не смущала её неуступчивость: в игре всё двигалось куда медленнее и лишь по воле сценаристов. А здесь я обладал намного большим контролем над ситуацией и… и, откровенно говоря, не хотел торопиться. Именно в общении с Бастилой, в моих медленных, неотвратимо-настойчивых ухаживаниях я особенно остро ощущал реальность вселенной, в которой оказался.

     Бастила Шан лечила меня от тоски по дому, от неуверенности в себе и в окружающем мире и в возможности спасти этот мир. Ничего иного я от девушки пока не получил, но был благодарен ей намного больше, чем другим девушкам… от которых получал иное.

     – Ты мой сон, – произнёс я очень-очень тихо.

     – Что?

     – Это мой сон, – сказал я громче. – Тот, что ты видела. Это не наш, не общий сон – только мой. Воспоминания Ревана. Тебе нечего рассказать Совету, кроме того, что я иногда получаю крупицы его воспоминаний. А это Магистры и так знают.

     – Но почему я вижу твои сны? – спросила Бастила. В моменты неуверенности она часто покусывала свою пухлую нижнюю губу, и от этого лицо девушки принимало обиженно-упрямое выражение. – Узы Силы часто формируются между учителем и учеником, да, но постепенно, на протяжении долгих лет обучения. А мы с тобой знакомы совсем недавно.

     – Мы с тобой знакомы всю мою жизнь, – сказал я. – Настоящий Реван умер там, на мостике. А я… ты ведь спасла меня своей Силой. Я пришёл в этот мир только потому, что ты решила связать свою судьбу с моей.

     Скажу честно, в этот момент я испытывал дикое искушение повернуться к Бастиле, скорчить страшную рожу и самым низким голосом, на какой только был способен, прохрипеть: «мама!…» Попаданцам ведь положено постоянно отмачивать какие-нибудь дебильно-ржачные остроты, правда? Ну, я почти во всех фанфиках что-то подобное читал… Только искушение исчезло так же быстро, как проявилось.

     Вот так манипулируешь людьми, манипулируешь, а потом прислушаешься к собственным словам – и ведь сплошную правду говорил… И девушка это понимала.

     Джедайку не проведёшь: она Силой видит.

     – Что они искали? – спросила Бастила, имея в виду меня с Малаком.

     – Звёздную Карту.

     – Зачем?

     – Чтобы найти Звёздную Кузню.

     – Зачем?

     Я объяснил.

     Объяснения заняли очень мало времени, понятлива была джедайка. Иной раз мне казалось, что и кадрёж мой она видит насквозь. Но эту мысль я сразу отбрасывал: какая разница? Всё равно важен только конечный результат.

     – В результате Дарт Реван получил эту самую суперверфь? – спросила Бастила.

     – Да.

     – Республика не справится с могуществом Звёздной Кузни?

     – Нет.

     – Мы должны…

     – Да.

     Некоторое время мы оба молчали. Я давал девушке время проникнуться торжественностью момента.

     – Они не позволят мне отправиться с тобой на поиски Звёздной Кузни, – сказала она, снова закусывая губу.

     – Позволят.

     – Если не рассказать о нашей связи через Силу, то оснований…

     – Попроси у Совета права следить за мной, – пожал я плечами. – Скажи, что я тебе доверяю и склонен прислушиваться к твоему мнению… – я деланно вздохнул, – даже в тех ситуациях, когда прислушиваться не стоит.

     – Совет никогда на такое не пойдёт, – резко ответила Бастила. – Приставить слежку к одному из джедаев – это немыслимо. Даже к простому падавану, если ты им, конечно, станешь, полагается относиться с уважением и доверием.

     Угу, подумал я, не пойдёт. Тебя, девочка, с самого начала отправили приглядывать за мной, чтобы ни в коем случае не оставить «искуплённого» Ревана без присмотра. Тебя, девочка, с самого начала натаскивали на близость со мной… да не интимную – товарищескую, солдатскую близость! Я должен был доверять тебе, рассматривать в качестве любимого командира… да, и небольшая влюблённость в тебя мне тоже не помешала бы – по мнению Совета.

     А ещё тебя, девочка, давным-давно накачали догматами, ограничениями и самоограничениями: чтобы ты сама на меня не запала. Я же вижу, что ни черта ты не строгая зануда, не синий чулок, и реакции у тебя нормальные, женские. Вон, губку кусаешь, зрачки расширяются… от примитивных моих домогательств. Льстят они тебе, мои домогательства, потому что и я нравлюсь, и не домогался тебя никто давным-давно, если вообще кто-нибудь пробовал.

     И посмеяться ты не прочь, и пофлиртовать… а нельзя, нельзя! Страх перед Тёмной Стороной не пущает.

     Идеальный вариант рабства: сама себя держишь в клетке. И я тоже идеальный вариант: влюблённый дурак с амнезией. Готовый на всё, что угодно: потому что мозги, допустим, мне почикали – а Силу, Силищу-то куда девать?… Мечта любой земной фифы.

     Это как оно всё по задумке Совета должно было сложиться.

     И, что самое обидное, на месте Магистров я и сам бы действовал примерно так же: какой же нормальный мудрец доверяет простым исполнителям его грандиозных планов? Даже оскорбиться на коварство Совета не получается толком.

     Хотя и не надо оскорбляться. Нет эмоций – есть покой.

     – Нет неведенья, – сказал я, – есть знание. Не собираешься ты шпионить за мной. За боевым товарищем и предельно привлекательным мужчиной. Ты всего лишь оказываешь информационную поддержку нашему общему делу. Так же, как сейчас окажешь образовательную. Совету это понравится, точно тебе говорю.

     Бастила кивнула и обернулась. Мы встали со скамьи, приветствуя подходящего мастера Жара.

     – А-а-а! – сказал краснокожий твилекк таким довольным тоном, словно от души высыпался по меньшей мере полгода. – Муча шака пака!

     – Кава мули рама, – вежливо ответил я. – Здравствуйте, мастер Жар. Я пришёл поступать на джедая.

     С одной стороны, неделя учёбы вместо пяти с половиной лет – это просто праздник. С другой – лучше уж десять сессий с пересдачами, госы и защита, чем…

     – Защита! Следи за защитой!

     Я сплюнул кровавую слюну, откашлялся и поднялся на ноги. После четырёх часов тренировок с оружием губы у меня были разбиты уже в какой-то солёный студень. Надеюсь, свадьба нескоро: на заживление потребуется много времени. Хотя Жар и утверждал, что теперь мои способности к регенерации должны ощутимо возрасти, надо только научиться грамотно просить об этом Великую Силу.

     Ох, тут не напросишься… И ведь так бодро всё начиналось.

     Кодекс Джедаев я оттарабанил наизусть прежде, чем Жар успел задать вопрос. Причём даже напрягаться не пришлось: слова сами собой вылетали из памяти. Магистр начал задавать вопросы по толкованиям – я отвечал так же автоматически… пока не сообразил вдруг, что целыми абзацами цитирую Вукипедию, форумные темы и некоторые комментарии с Самлиба. Твилекк смотрел на меня с широко распахнутыми глазами, нервно подёргивая тентаклями.

     – Мастер Жар, – проникновенно сказал я, – Вы учили меня прежде: я стараюсь быть достойным своего учителя. Я страстно жажду знаний! Лишь бы эта страсть не подтолкнула меня к Тёмной Стороне Силы…

     Тентакли поджались, Магистр отреагировал правильно и предсказуемо. Я «сдал квест» на прохождение теоретической части курса.

     Справедливости ради, эффект суперпамяти мне с тех пор повторить так ни разу и не удалось. По крайней мере, в том объёме, что попёр из меня в первый день обучения. Сила не лишала меня никаких из обретённых способностей, просто некоторые на время убирала подальше.

     Я «сдал квест» – «скилл» перестал быть востребованным.

     Если бы всё остальное было так же просто…

     Очень быстро выяснилось, что в Силе я полный ноль. Ну, не полный, это я от огорчения так говорю. Чувствовать-то я Силу чувствовал – а вот управлять ею не мог.

     Мидихлориям, глобально-разумным клеточным симбионтам, дающим доступ к Силе, я был глобально пофиг. Они объявили итальянскую забастовку.

     Из всего арсенала возможностей в моём распоряжении оставались лишь те трюки, что удалось освоить в самом начале: ускорение, прыжок, предчувствие опасности, командный голос. Причём подавить волю хоть немного сведущего в Силе собеседника мне уже не удавалось.

     Я не мог зажечь свечу и погасить свечу. Не мог поднять самый лёгкий предмет. Не видел сквозь стены и даже сквозь закрытые веки. Молния из пальцев? Забудьте, карьера Палпатина (или хотя бы простого электрика) мне явно не светила. Физические проявления тоже оказались почти бесполезны: похожими способностями обладал любой начинающий джедайчик.

     Мастер Жар быстро и очень чётко объяснял мне принципы работы с каждым конкретным Силовым приёмом: как сосредотачиваться, как вызывать в сознании нужные образы, как направлять энергию в нужном направлении… По всей видимости, у Ордена имелись отработанные методики такого ликбеза, уж не знаю, на какой случай: вряд ли джедаям каждую неделю приходилось восстанавливать навыки очередного Тёмного Лорда ситхов с амнезией.

     Вот только не был я никаким Лордом и никаким ситхом. И за три часа инструктажа не сумел освоить ни-че-го.

     – А-а-а! – сказал мастер Жар. – Не беда! У каждого свой путь в Силе, попробуем раскрыть твой потенциал через упражнения с клинком.

     Лишь много позже до меня начало доходить, насколько, должно быть, неуютно чувствовал себя тогда твилекк. Ведь он учил молодого Ревана и очень хорошо осознавал, о каком «потенциале» идёт речь.

     Жар выдал мне защиту для глаз и тренировочный меч: внешне копия боевого, но место плазмы занимала безопасная голограмма. Из рукояти торчал длинный, прозрачный и тонкий, как смычок, стержень из неизвестного мне материала.

     Этой-то прозрачной арматуриной мастер Жар и избивал меня остаток дня. В первую же минуту учебного поединка я получил более сорока ударов, вернув лишь один, да и тот случайно.

     Жестокая правда жизни в один миг лишила меня самодовольства. Я-то привык уже считать себя неплохим мечником, а оказалось, что всё это время убивал… практически безоружных. Великая Сила – великое оружие само по себе, никто из моих былых противников не имел и шанса. Лишь столкнувшись с настоящим форсером, я понял, насколько беспомощен против тренированного бойца.

     Жар Лестин, супер-мечником отнюдь не считавшийся, делал со мной что хотел и как хотел. Бастила Шан, считавшаяся бойцом исключительным, а кроме того чрезвычайно одарённая в Силе… вот Бастила меня как раз жалела. Нет, следующие четыре часа она лупила меня похлеще, чем твилекк, но регулярно извинялась и лицо имела грустное.

     Приуныл и я. Меня лупили в два смычка, так старательно, словно мстили за Тёмное прошлое. А всякий раз, как я начинал злиться, мастер Жар останавливал избиение и читал небольшую речугу на тему опасностей Тёмной Стороны. Бастила согласно кивала и вставляла мотивирующе-одобрительные возгласы, а также украдкой прикладывала к голове пальцы, изображая рога. Обзаводиться рогами и прочими ситхскими атрибутами я не хотел, и злиться понемногу переставал.

     Через некоторое время я почувствовал, что и в самом деле не испытываю к своим мучителям никакого негатива. Издевательства не содержали в себе ничего личного: люди работали, я был для них всего лишь заготовкой детали… Раздражение ушло, осталась только грусть, светлая, как от многочасового прослушивания похоронного марша Шопена.

     Жар с Бастилой переглянулись – и завершили тренировку.

     Почти не помню, как доплёлся до «Варяга». Бастила под плечо волокла меня первую половину дороги, Карт – остаток пути, до каюты.

     Я упал в койку и взвыл от боли: на всём теле не было живого места. Почувствовал, как Онаси стаскивает с меня сапоги… и заснул. К огромному счастью, без очередных сновидений о Реване и Малаке: кошмаров на сегодня мне вполне хватило, благодарю покорно.

     А проснулся я бодрым и… нет, не очень-то свежим: мыться надо сразу после тренировки, а не на следующее утро.

     Нежась под струями настоящего водяного душа, я осматривал травмы. И ни одной не нашёл. Даже в мясо разбитые губы прекрасно зажили и теперь непроизвольно расплывались в улыбке: Сила помогла мне восстановиться после вчерашнего! Почуяли родимые мои мидихлории, что хозяин их вот-вот с Кондрашкой приобнимется, и забастовку предпочли свернуть.

     Самая близкая аналогия, что пришла мне тогда в голову, это Великая Отечественная. Я и читал, и слышал от многих людей, что у бойцов Красной Армии в ту Войну включались защитные резервы организма, и почти никто из солдат не болел насморком или ангиной. Может, это всё и миф… даже наверняка: за четыре года всякое может случиться с человеком и его организмом. Но лучшего сравнения я найти не сумел.

     А ещё я вспомнил, как советское командование строго пресекало любые проявления мести со стороны наших солдат по отношению к поверженному врагу…

     Теперь я понимал, почему Жар с Бастилой так настойчиво гасили во мне злость: Тёмная Сторона могла дать мне столько же, если не больше сил, как и Светлая, и гораздо быстрее – но какой ценой?…

     Я думал о ростовщиках или банках, налево и направо раздающих «лёгкие» кредиты: без истории, без паспорта, без условий – только возьми, возьми, возьми!… А потом, когда придёт пора расплачиваться, выяснится, что ты забыл прочитать небольшое примечание, написанное самым мелким, почти незаметным кеглем на оборотной стороне страницы. И в твою дверь постучатся крепкие парни из коллекторского агентства. Сходу пробьют тебе печень, засунут в рот кляп, запихают тебя в заблёванный багажник, отвезут в лес или подвал и там начнут…

     Избивать меня начали с первых минут тренировки, без напутствий и разминки. Всё шло по прежнему сценарию: я заносил меч, натыкался на стремительную контратаку… и, потирая свежие синяки, поднимался с пола. Иногда сценарий очередного раунда чуть менялся: мне то «отрубали руку», то «душили», то «закалывали» в живот, грудь, горло, спину…

     Было это и больно, и утомительно, и очень обидно. Вот только теперь я почему-то почти всё время улыбался. Наверное, больше внутрь себя, чем наружу. Там, внутри, в глубине каждой из моих клеток, маленькие ленивые мидихлории учились заботиться о своём странном хозяине.

     Хозяин явно желал быть забитым насмерть, а какой же симбионт допустит такое? Тем более, симбионт разумный… и не искалеченный прикосновением Тёмной Стороны Силы.

     Сам себе не мог поверить, но в один прекрасный момент фехтовальное мастерство моё вдруг резко пошло в гору.

     Разумеется, я понимал, что стать по-настоящему сильным мечником мне уже не суждено. Слишком поздно начал, слишком мало времени и способностей… слишком серьёзные испытания мне предстояли бы, реши я пойти этим путём. Но я и не собирался. Пока мне было достаточно почувствовать ту самую малость, которую никак не удавалось уловить прежде: свою принципиальную способность управляться со световым мечом.

     – Сила любит тебя, Мак! – жизнерадостно приговаривал мастер Жар. – Не знаю, как ты раньше ничего себе не отрубил!

     А я знал: память Ревана хранила меня от самых нелепых и опасных ошибок. Мне не удалось укокошить себя самого, а для начинающего форсера далёкой-далёкой галактики это уже достижение. Но только теперь меч в моей руке превращался в оружие, способное убивать одарённых.

     Помните, как в институте говорили: «забудьте всё, чему вас учили в школе»? Чушь собачья. Любая мелочь, от базовых стоек до подсмотренных в кино приёмов, каждая крупица опыта, полученного мной на ролёвках, хват рукояти, который довелось однажды видеть у знакомых сайберфайтеров – всё шло в дело. Внезапно заработали приёмы, которые я ухватил на занятиях по историческому фехтованию. Не скажу, что заработали идеально, нет. Но перестали быть набором движений, которые Жар и Бастила раньше просто игнорировали, обходя любую мою.

     Секрет оказался не в приёмах: боевое искусство одарённых ничем таким особенным не отличалось от обычного, земного фехтования. Если, конечно, не брать всевозможную акробатику, от попыток освоения которой я отказался сразу и наотрез. Граф Дуку прекрасно обходился без беготни по потолку (хотя мог, мог, собака!…) и при этом считался крутейшим бойцом Ордена. Значит, не так и важна вся эта киношная мишура. Единственный условно-акробатический трюк, который я решил использовать – это прыжок Силы, позволявший резко сократить дистанцию до противника. Но прыгал-то я давно, как начал на «Шпиле Эндара», так и продолжал… не в прыжках заключался секрет победы.

     Секрет заключался в… ну, можно назвать это предвидением.

     Если объяснять попросту, джедай рубился не с настоящим врагом. Джедай фехтовал против некоего воображаемого противника, образ которого располагался в будущем. Всего на несколько мгновений в будущем, потому что даже самый мощный одарённый не мог предвидеть ход боя дольше, чем на несколько мгновений, но этого было достаточно.

     «Бой с тенью». Твой меч парирует удар, который ещё не начат, ты наносишь удар туда, где противник только собирается оказаться… Вот и всё. Так просто, правда?

     На словах всегда всё просто.

     «Тень» Силы прекрасно работала, пока ты сражался с неодарёнными. Как только в поединке сходились два форсера, ситуация менялась. Из двоих одинаково быстрых одарённых побеждал тот, кто лучше заглядывал в будущее. Потому что он мог предвидеть ответ противника на свой ответ на ожидаемые действия противника – и изменить свой ответ. А самые продвинутые бойцы, и того хуже, умели управлять чужой «тенью»: внушать ей ошибочное видение будущего. А самые-самые, так и вовсе…

     Вот теперь стало сложно. Даже на словах.

     Давно, ещё на Земле я читал про физический эффект, который назывался как-то вроде «квантовая предопределённость». Читал, но ничего, конечно, не понял: надо было вместо социологии идти на технический факультет. Может быть, эту самую предопределённость Сила и использовала каким-то неизвестным мне образом. Сильно подозреваю, что версию с предвидением Жар с Бастилой подсунули мне лишь потому, что я был не в состоянии понять и принять более корректное описание механизма. А ещё подозреваю, что они и сами не знали: у джедаев, обучавшихся этим фокусам с малолетства, редко возникает желание копнуть поглубже. Магия как магия, фигли тут непонятного?…

     Так или иначе, на исходе второго тренировочного дня, когда глаза мои закрывались от пота, боли и усталости, я позволил им закрыться. И… отбил серию из трёх ударов, которую проводил мастер Жар. Наугад, не вкладывая в защитные действия ни капли осознанности, отмахнулся палкой… три звонких касания, ни одного нового синяка.

     Я раскрыл глаза.

     Мастер Жар стоял, опустив меч, и рассматривал меня с такой широкой улыбкой, словно запихал в рот целый бублик.

     – Ну вот, – совершенно спокойно прокомментировала Бастила, которая к тому времени утомилась меня лупцевать и присела отдохнуть. – Наконец-то. Молодец, Мак.

     – Я же… я всегда молодец, – молодецки отозвался я, шатаясь от усталости.

     Зверски хотелось ляпнуть что-то в духе «Я же Реван», но Великая Сила подсказывала мне, что после такого заявления бить начнут ещё веселей. Впрочем, в следующем раунде я опять продемонстрировал фехтовальную импотенцию, и тренировку решили прекратить.

     – Это нормально, – сказала Бастила. – Ты должен свыкнуться с Силой в себе, принять новое положение дел. Завтра утром ты всё вспомнишь, и тренировка пойдёт уже осознанно.

     Джедайка заглянула в каюту, когда я уже готовился ко сну, и говорила особенно строгим голосом. То ли вошла в роль наставника, то ли опасалась, что я вот прям сейчас нежным жестом схвачу её за руку и заведу душевные разговоры. Меня однако хватало лишь на вежливое мычание и мысли о том, что всякой девушке иногда полезно как следует обломаться.

     Девушка некоторое время расписывала грядущие фехтовальные перспективы, томилась, посматривала то искоса, то довольно прямо, но я только мычал и не реагировал.

     Девушка вздохнула, строго попрощалась и ушла.

     А наутро… нет, не сразу. Но я вспомнил! Вспомнил то чувство отрешённости, спокойствия, всезнания какого-то… Невозможно описать поток протекающей через тебя Силы после того, как ты вышел из этого потока. А когда ты в нём, то и описывать незачем.

     Я рассказываю о своих ощущениях только потому, что знаю, как о них принято рассказывать: ведь я читал канонические книги, Вукипедию, обсуждения на форумах… Возможно, не будь у меня в запасе чужих описаний, мне не удалось бы зафиксировать свои. Возможно, суть Силы вовсе не в знании будущего, а как раз наоборот, в неведении. Возможно, всё, о чём здесь говорится, не имеет никакого отношения к действительной природе Силы: ведь я пишу эти строки, находясь вне потока.

     Не знаю. Не знаю и не считаю это важным.

     Важно лишь то, что на третий день тренировок я начал сражаться, как неопытный, неуклюжий, медленный, временами отчаянно тупящий – но всё-таки одарённый.

     Мастером я, понятное дело, не стал. И наверное, никогда уже не стану, ни за одну неделю, ни за два месяца, ни за тридцать три года. Зато я осознал другое: не обязательно быть мастером, чтобы сражаться с мастерами.

     Моё тело обладало навыками того, настоящего Ревана. Разум помнил правила ведения боя. Сила признавала меня тем, кто некогда уже повелевал ею. Единственное, что мешало всем этим компонентам собраться в «машину смерти» – это был я.

     Никак у меня не получалось отойти в сторонку и не мешать «персонажу» делать своё дело. Бастила с Жаром утверждали, что это как раз нормально, и абсолютно все джедаи в процессе самосовершенствования проходят такой же путь. Мол, Великая Сила сама всем управляет и лучше тебя знает, чего ты хочешь, если только дать ей возможность решать.

     Думаю, это было очередное упрощение. Магистр Дорак соглашался, но отводил глаза, Магистр Вандар соглашался, но выражение лица имел, как у Йоды из пятого эпизода.

     Магистр Врук не соглашался и вообще был скептичен. Утром четвёртого дня обучения он впервые пришёл посмотреть на мой прогресс, взял в руки тренировочный меч, лениво взмахнул им… и словил от меня укол в плечо.

     Сразу после этого я получил десяток ударов, затем оказался «обезглавлен». Рассвирепевший старпёр пытался выбить у меня из руки меч, но оружие я сохранил и, судя по довольному взгляду Бастилы, вообще держался неплохо. Врук ещё немного поворчал о бесполезности и аморальности современной джедайской молодёжи и уполз зализывать душевную рану.

     А я на свои физические внимания к тому времени уже практически не обращал. Синяк и синяк, ссадина и ссадина – что такого?… Поэтому, когда мастер Жар саданул меня телекинезом, я даже не сразу это осознал. Отлетел на пару метров, прокатился по песку и тут же вскочил на ноги, готовясь продолжать бой.

     И осознал.

     – М-м-м! – наливаясь блаженством, сказал твилекк. – Ты выдержал Толчок Силы.

     Я выдержал и следующий. И ещё один. А когда Жар в четвёртый раз попытался атаковать меня телекинезом, я сам вскинул руку ему навстречу.

     Пуф! Магистра шатнуло, меня опрокинуло.

     – А-а-а! – лоснясь от счастья, сказал твилекк. – Бастила, ты видишь?

     – Теперь попробуем иначе, – с нездоровым блеском в глазах заявила джедайка, взмахивая мечом.

     Учительница первая моя, подумал я, представляя девушку у школьной доски, в строгих очках и с указкой в руке. Картинка получилась слегка непристойная, и я поторопился вернуться к тренировке. Причём с пола вскочил, как Джеки Чан, с помощью подъёма разгибом, хотя раньше этим трюком не владел.

     Вот оно какое, могущество Силы!… Ну, и образа симпатичной строгой училки.

     Минуты пролетали… как минуты они пролетали. В смысле, течение времени я очень даже чувствовал. И старался извлекать пользу из каждого мгновения. Тренировки продолжались по четырнадцать часов в сутки, но теперь я понимал, что главной целью истязаний и самоистязаний является не столько фехтовальный ликбез, сколько раскрытие меня Силе.

     Скоро я мог уверенно выполнять Толчок Силы. Научился играть в напёрстки… с завязанными глазами. И уворачиваться от ударов и даже выстрелов учебного дроида – вот это было реально круто! Раньше-то я делал это неосознанно, наудачу. Умел гасить свечу, хотя зажигать пока не выходило. И видеть в темноте… не очень хорошо, так, только контуры. И задерживать дыхание на несколько минут: это было совсем легко, просто бесплатное приложение к Силовой медитации. Кстати, медитация оказалась отличной штукой, и успокаивала, и восстанавливала дыхание, и вообще приводила в порядок мозги и тело. На Земле я пробовал заниматься йогой, трансцендентальной медитацией… ерунда это всё. Даже не близко.

     Хотя откуда мне знать: ни в йоге, ни в Силе я пока особых высот не достиг. Нахватывался по верхам, самым доступным и необходимым на первое время приёмам. Сегодня, например, оттачивал технику маскировка.

     Вернее, продолжал оттачивать. Вчера, сразу после тренировки, когда приличным людям полагалось бы отдыхать, я потащился за Миссией Вао. В хорошем смысле потащился: девчонка проводила большую часть своего времени на Дантуине, шляясь по местным лавкам. Карманных денег мы ей выдавали мало, поэтому «шоппинг» в основном сводился к глазению, ощупыванию товара и пререканиям с продавцами. В смысле полаяться твилекка не брезговала даже торговыми автоматами, а вот воровать не пыталась: то ли подействовало моё предупреждение, то ли сказывалось внутреннее благородство натуры вчерашнего «Гавроша».

     Я ходил за Миссией несколько часов, и она меня не заметила. Думаю, я бы догадался, если бы девочка притворялась: эмоции членов команды были для меня почти открытой книгой. Но твилекка и в самом деле меня не замечала. Даже когда я стоял рядом с ней возле прилавка или обгонял по пути к «Варягу». Не видела и всё. Смотрела прямо на меня, словно в пустое место, или смотрела в сторону, взгляд не менялся.

     Это было потрясающе. Я исчез, растворился, как Оби-Ван в Силе.

     Всегда мечтал уметь превращаться в невидимку… ограбить там банк какой-нибудь, ликвидировать какую-нибудь обаму… за девчонками в школе подглядывать.

     Ну, я и начал воровать. Последовательно, в каждом из магазинов, что располагались на территории Анклава. Где с прилавка, где с полок, а когда обнаглел и уверился в своей неуязвимости, начал заходить в подсобные помещения и кладовки.

     И меня никто не то что не остановил, даже не дёрнулся!

     Всё награбленное складировалось в «Варяге», сразу за аппарелью: чтоб поближе было тащить обратно. Чем я и занялся на следующее утро, когда магазины были ещё закрыты: мне хотелось потренироваться ещё и в проникновении со взломом.

     Не подумайте чего дурного: я всё вернул. А вечером снова начал воровать, намереваясь снова всё вернуть на следующее утро. Я ведь был на Светлой Стороне Силы и не собирался на самом деле превращаться в уголовника… хотя некоторые трофеи стоили столько, что и Кузьма с Демьяном призадумались бы.

     Вершиной моей воровской карьеры стало открытое похищение оросительной системы из магазина корпорации «Цзерка». Эта бандура была с меня ростом и весила шестьдесят кило! Сам не знаю, как дотащил её до «Варяга», наверное, на голом кураже.

     Вернее, почти до «Варяга»: попался у самого входа на рампу.

     Разоблачила меня молодая джедайка по имени Белая, привлекательная, но довольно хамовитая особа.

     – Эй ты! – властно прозвучало за спиной. – Падаван! Почему на тебе неподобающая одежда, и где ты взял эту вещь?

     И куда вы меня тащите, подумал я, опуская занесённую ногу. В первый момент ничего, кроме испуга, я не испытал, как и полагалось застигнутому на месте преступления вору. Затем вспомнил, что само моё обучение в Анклаве тщательно скрывалось от посторонних… а затем разозлился на свой испуг. И с облегчением поставил ороситель на землю.

     – Эй ты! – сказал я, всем корпусом разворачиваясь к женщине. – Джедай! Какое тебе дело до моей одежды, и кто ты такая, чтобы спрашивать о моих вещах?

     Вот тут уже я её напугал: реакция на простой по сути вопрос оказалась слишком агрессивной. Женщина отпрянула, но тут же собралась, развернула плечи и подалась вперёд, выставив ногу в позиции превосходства:

     – Моё имя Белая, и я рыцарь-джедай Ордена! – заявила она, раздувая ноздри. – И здесь, на священной земле Анклава, я имею право задавать любые…

     – Тише, Белая, тише, – мягко сказал мастер Вандар, на моих глазах проявляясь… из ниоткуда. Буквально, из воздуха: только что его там не было, могу поклясться Великой Силой.

     Ага. Значит, я тренировал маскировку, а хитрый «йода» смотрел, как я её тренирую. И ведь в самом деле, решит, что я ворюга. Интересно, а видел ли он, как я этим утром…

     – Не беспокойся, – кивнул Магистр мне. – Методы твои сомнительны, но намерения добры. Ты подходишь к своим… занятиям ответственно. Возможно, даже слишком ответственно. Уверен, сейчас ты сделаешь то же, что сделал сегодня утром, ммм?

     – Может, завтра? – спросил я, уныло представляя, как поволоку всю наворованную груду вещей обратно.

     – Прямо сейчас, – мягко ответил Вандар. – А ты, джедай Белая, уйми свой гнев: этот человек – всего лишь гость нашего Анклава, не падаван.

     «Не падаван». Какой изящный способ, не соврав, создать впечатление, будто я не имею никакого отношения к одарённым. Если Белая не совсем дура, через некоторое время она поймёт, как её разыграли. Надеюсь, это случится не раньше, чем тайна личности Ревана перестанет иметь значение.

     – Извините меня, мастер Вандар, – сказала Белая, склоняясь в поклоне. «Чебурашку» здесь, похоже, в самом деле любили и уважали. – Я не была уверена, что этот человек…

     – И ты меня извини, слушай, – вмешался я, утирая трудовой пот. – Натаскался за день этих железяк, слушай, срываюсь. Без обид?

     – Конечно, – сказала Белая. Вандар улыбался снизу вверх. – И ты меня. Я проявила качества, недостойные джедая.

     – Да что там, – я рассмеялся, взмахнув рукой. – Я б и сам хотел в джедаи, слушай. Вот однажды…

     С Белой мы расстались почти приятелями, разговор вышел добрый и краткий, только-только чуток передохнуть. А затем я начал перетаскивать ворованное по магазинам. И незаметно раскладывать по местам. Всё, кроме оросителя: честно говоря, просто не хватило сил. Некоторые лавки оказались уже закрыты, так что проникновение со взломом я сегодня всё-таки потренировал.

     В трудах меня грела мысль о Джухани. Женщина-кошка с планеты Катарр оказалась не лесбиянкой: по крайней мере, Белая, соседка Джухани по комнате, отзывалась о подруге с интонацией, исключающей какую-либо интимную составляющую в их отношениях. Обычные подружки, хоть и джедайки. Этому я обрадовался: в Джухани, как в члене команды, мне нравилось всё, кроме ориентации. Очевидно, поставленный мною мод исправлял этот бессмысленный и неприятный вывих мозга разработчиков игры.

     Если я действительно был в игре.

     Так или иначе, в полном соответствии с сюжетом «Рыцарей Старой Республики», Джухани на днях напала на своего учителя, после чего перешла на Тёмную Сторону и сбежала.

     Вернее, это она так думала. Потому что я твёрдо собирался вернуть женщину-кошку к Свету. Сразу после экзамена.

     Который самому себе устроил на последний, седьмой день обучения.

     Правда, никто, кроме меня самого, не знал, что это экзамен: я просто попросил Магистров и Бастилу позаниматься со мной в течение целого дня. Каждый должен был рубиться до десяти касаний с любой стороны, каждые полчаса мне предоставлялся двухминутный перерыв на медитацию. Силой можно было пользоваться без ограничений, за исключением фатальных приёмов.

     Вот и все правила.

     Разумеется, просто так Совет на подобное увлекательное мероприятие не согласился бы. Разумеется, я завербовал себе союзника: подначил мастера Врука, напомнив о том оскорбительном для его гордости уколе в плечо. И мастера Жара, заявив, что лучшей проверки его педагогическим талантам и быть не может, особенно с учётом необходимости реабилитироваться за того, прошлого Ревана. И мастера Вандара, честно намекнув, что дальше продолжать обучение не собираюсь.

     По отдельности каждый из них был вполне вменяемым парнем. Или по меньшей мере управляемым.

     А «экзамен» я провалил. Ну, с точки зрения постороннего наблюдателя. Потому что каждый из поединков закончился десятью касаниями чужого меча к моей бедной испуганной тушке.

     Зато сам я почти ликовал. Потому что ближе к вечеру, как загадывал и надеялся, всё ещё был способен стоять на ногах. И если в начале дня пропускал десять ударов всухую, то теперь отвечал в среднем двумя: по три-четыре доставалось Жару или Дораку… н-да, и по-прежнему ни одного – Бастиле. И Толчки Силы не валили меня с ног, и сам я нет-нет, да и умудрялся подловить уставшего противника.

     А они уставали. Если в начале дня Магистры, за исключением разве что Вандара, гордо пренебрегали даже отдыхом, то ближе к вечеру начали использовать и Силовую медитацию. И мечами размахивали не так уверенно, и дышали всё более неровно. Даже Врук, поначалу избивавший меня со вкусом, толком и расстановкой, довольно скоро как-то сдулся и присмирел.

     В общем, вымотал я Совет. И Бастилу заодно.

     Не то чтобы это дало мне какой-то особенный прирост в боевом мастерстве, знание новых важных приёмов, глубокое понимание чего-то там… да к этому я и не стремился, прекрасно понимая бессмысленность такого подхода. Любой бой на реальных, не тренировочных световых мечах заканчивался первым же серьёзным ударом, так что наработка выносливости приоритетом не являлась точно. Зато мои учителя нащупали путь, способный раскрыть Силовой потенциал тела и разума бывшего Ревана, а именно к этому я и стремился.

     Не к великим прорывам. Даже не к большим достижениям, нет. А к маленькому, постепенному, незаметному со стороны переходу из категории «почти никто» в категорию «может быть, когда-нибудь, если жив останется».

     Программа-минимум была выполнена: я победил себя самого. Сказать, будто «отныне Великая Сила бурлила в его крови» и так далее… ну, глупость же. Просто теперь я чувствовал себя чуть менее беспомощным против слабого или среднего форсера, чем раньше. И был уверен, что планомерные тренировки сделают меня ещё сильнее.

     Если у меня, у всех нас будет время для планомерных тренировок.

     – Мастер Вандар, – сказал я, отведя в сторону утомлённого долгим днём коротышку. – Я благодарен вам за всё, что вы для меня сделали. Очень благодарен…

     – Ты уходишь, – спокойно констатировал Вандар.

     – Скоро.

     – Многое ещё не сделано.

     – Слишком многое.

     – Мы не можем тебя отпустить.

     – Знаю.

     Вандар тяжело вздохнул.

     – Когда? – спросил он, понурив длинные седые уши.

     – Ещё нет, – ответил я, чувствуя острое нежелание расставаться с Анклавом. Втянулся в ежедневные избиения? Не знал за собой мазохистских тенденций… – Мне надо забрать кое-кого.

     – Джухани.

     Вот как он догадался? Ах да: мой разговор с Белой. И наверняка сумел проследить связи в Силе. Хитрый, умный «чебурашка»… как и все они по отдельности.

     – Да, – просто сказал я.

     – В действительности она не Тёмная.

     – Знаю. Потому и хочу её забрать.

     – Ты справишься.

     – Надеюсь. Я… я всё-таки хотел бы, чтобы Орден как можно скорее…

     Он поднял трёхпалую ладонь:

     – Мак. Ты всё ещё считаешь, что наш старый знакомый прилетит сюда? Даже после того, как ты покинешь Дантуин?

     – В прошлый раз… – ляпнул я. И осёкся.

     – Тарис? – вежливо подсказал Вандар.

     – Нет, – сказал я, принимая решение. – Нет. Спасение Тариса – случайная удача. В нём есть и моя заслуга, но в целом это просто стечение обстоятельств. В прошлый раз, – я выделил голосом слово «прошлый», – Малак разбомбил Тарис. А затем и Дантуин. Когда меня уже давно не было на планете.

     – «В прошлый раз»? – внешне совершенно бесстрастно спросил Магистр.

     – Да, мастер Вандар, – ответил я, твёрдо встречая его прищуренный взгляд.

     «Йода» помолчал.

     – Чего тебе не хватило тогда? – спросил он наконец, даже не пытаясь конкретизировать «прошлый раз», чем резко прибавил уважения в моих глазах.

     Настало время молчать мне. Не рассказывать же о всех пробегах по «Рыцарям Старой Республики»… в том числе, за Тёмную ветку. Может, и стоило: мастер Вандар оценил бы иронию. Просто было немного стыдно.

     Отныне буду играть только паладинами, подумал я. Если вообще доведётся когда-нибудь играть. На экране компьютера все герои – просто разноцветные пиксели. А здесь они живые. И мне больно думать, что очень скоро Малак сотрёт их в пыль. Даже если здесь и сам я – всего лишь один из пикселей.

     – Семь дней – это слишком мало, – сказал Вандар. – Не знаю, кем ты считал себя… прежде, но надеюсь, что ты не рассчитываешь на победу в прямом столкновении с Малаком.

     – Нет, – покачал я головой. – Совсем нет. Для победы над Малаком этой недели не хватит.

     – Мак, – вкрадчиво сказал маленький Магистр, – согласно стандартному галактическому календарю, продолжительность недели – это пять дней. Не семь. Пять. Кто ты, Мак?

     Чёрт. И ведь прекрасно знал я этот факт, да забыл, забыл напрочь! Вот почему Кандерус так странно на меня тогда посмотрел…

     – Если я скажу, что на моей родной планете в неделе семь дней, вы поверите?

     – Да, Мак, – сказал Вандар. – Конечно, поверю.

     Мы расстались почти друзьями. Я ещё раз настоятельно рекомендовал эвакуировать Анклав. Магистр подарил мне какой-то уникальный кристалл.

     На «Варяге» я достал подзаброшенную рукоять боевого светового меча. Вытащил новый кристалл, долго следил за игрой света на его тупых гранях. Потом спрятал камешек в кисет к двум подаркам Сувама: я не знал, что делать с кристаллами.

     Неожиданно захотелось напиться, но я только позавтракал, принял душ и, избегая вечерней болтовни команды, лёг спать.

     В эту ночь мне ничего не снилось.

     А на следующее утро моя активная подготовка к походу на Джухани столкнулась с неожиданным, но очень решительным саботажем.

     – Нет, этого я не могу тебе позволить, Мак.

     – Не можешь, – согласился я, проверяя оружие, – а придётся. Слушай, а как всё-таки в эту штуку кристаллы ставятся?

     – Нет! – взвилась Бастила. Не будь девушка джедаем, сказал бы, что она в тихом бешенстве. Или в ужасе. – Я командую этой миссией, и я…

     – Какой миссией ты командуешь? Вроде, как мы сюда прилетели, никаких миссий, кроме Вао, у команды не наблюдается.

     – Значит, нам нужно получить миссию…

     – Взять квест… – пробормотал я.

     – …Получить задание от Совета Ордена! – поправилась Бастила, которая давно уже поняла, что слово «миссия» мне нравится в основном с точки зрения возможности подразнить девочку-твилекку. – И действовать согласно плана!

     – Вот зараза, – сказал я, раздражаясь уже и сам. – Ну что за канцелярит из тебя попёр опять? «Согласно плана», «согласно плана»… «Плану»! Дательный падеж.

     – Не пытайся переводить разговор, Мак, – сказала Бастила, успокаиваясь на глазах. Похоже, моё раздражение странным образом умиротворило девушку, словно она с самого начала пыталась убедиться, что имеет влияние на мои эмоции. – Мы не можем действовать без задания Совета.

     – Нам не нужно получать задания от Совета, – терпеливо объяснил я. – Великая Сила лучше меня знает, чего я хочу, верно? Значит, и желания Совета она тоже знает. А мы – проводники её воли.

     – Такие рассуждения о Силе приведут тебя на её Тёмную Сторону.

     – Если что и приведёт, – огрызнулся я, – так это чьё-то высоконравственное нытьё. И бездействие. Которое выбрал твой любимый Совет.

     – Совет не бездействует, Мак! Он разрабатывает стратегию, которая позволит нам решить проблему с…

     – Очнись! Очнись ты уже. Совет самоустранился от решения любых проблем, он тупо дожидается орбитальной бомбардировки! При этом каждый из Магистров прекрасно понимает, что происходит и что их ждёт. Но все вместе они – это просто «двигатель сюжета». Не игроки, понимаешь?

     – Не понимаю, – внезапно севшим голосом ответила Бастила. – Но догадываюсь… Я пойду к Джухани вместе с тобой. Или вместо тебя! Один удар мечом…

     – Не-а. Тебя она просто заморозит.

     – Но почему?

     – По сюжету, – объяснил я.

     – Вы ссоритесь, как старая семейная пара, – прозвучал из интеркома насмешливый голос Ордо. – Я слышал, в гостинице Анклава есть свободные номера.

     – Зависть – плохое чувство, Кандерус, – отозвался я, избегая взгляда Бастилы. – А волноваться в твоём возрасте надо с особой осторожностью. Скажи-ка лучше: вы машину вывели?

     – Спускайся, – сказал мандалорец и отключился.

     – Что же это за «сюжет» такой, на который ты так часто ссылаешься? – с преувеличенной сдержанностью спросила Бастила, пока мы с ней шагали к рампе. Подколка Ордо неожиданно точно попала в цель, в нашем с девушкой разговоре действительно звучало нечто… слишком личное.

     – «Сюжет»… – отозвался я. – Так в моём родном мире называют власть Силы.

     Бастила посмотрела на меня с большим сомнением. Так бы я тему потихоньку свернул, а вот теперь пришлось продолжить:

     – А эта власть редко проявляет себя прямо: Великая Сила лишь указывает нам возможный путь. Иногда пройти по нему очень сложно… иногда слишком сложно не пройти. Можно попытаться «сломать» сюжет. Именно это приведёт тебя на Тёмную Сторону.

     – Какая забавная ересь.

     – У каждого народа свои суеверия, – мягко сказал я. – Для Силы не существует ни расстояний, ни размеров, ни преград, ни времени. Она знает всё, и прошлое, и будущее. Она знает всё, что нам предстоит.

     – И всё-таки…

     – Никто не говорит о предопределённости, – прервал я девушку. Вдохновение не кончалось, грех было упустить такой момент. – Нет. Сюжет сломать нельзя: он написан тем, кто вне нашей власти и нашего понимания. Но в рамках любого сюжета можно сыграть немного иную роль, сымпровизировать. Всё это уже заложено в «сценарий», нам надо лишь найти альтернативный путь. И победить. И остаться в Свете.

     – Мак… – сказала Бастила. – Джухани – полноценный рыцарь, она же просто убьёт тебя.

     – Ещё не рыцарь. На Тёмную Сторону Силы её привёл неудачный экзамен на звание рыцаря. И никого она не убьёт. Максимум, покалечит.

     Пока девушка переваривала своеобразное утешение, я первым спустился с аппарели.

     Снаряжённый свуп стоял у самой рампы «Варяга». Из сентиментальных соображений я передумал продавать болид, и попросил Карта и Кандеруса переделать гоночную машину с более гражданский вариант. За пару дней парни смонтировали новую открытую кабину с креслами, два багажника и раму безопасности. Свуп потерял в скорости и внешнем виде, но выиграл в практичности.

     – А запас хода? – спросил я, осматривая машину со всех сторон.

     – Хватит, – лениво отозвался Ордо. – Лучше убедись, что этот мальчишка умеет управляться с винтовкой. Если бы ты доверил поддержку мне… Куда проще и надёжней было бы ударить из огнемёта. Ну, по пещерке, где сидит эта твоя баба-кошка.

     – Вот поэтому я и доверил огневую поддержку Онаси. Ты же маньяк, тебе лишь бы кого-нибудь из огнемёта. А Джухани мне нужна живой.

     – Зачем она тебе?

     – Люблю кошек, люблю баб, – в тон мандалорцу ответил я, спотыкаясь о брошенный возле посадочной ноги «Варяга» ороситель. – Привет, Карт. Готов?

     – Безусловно, – уверенно заявил солдат, демонстрируя новенькую шоковую винтовку с электронным оптическим прицелом. – С двух километров, как в упор, никаких проблем.

     – Проблемы будут, – мелодичным голосом заметила подошедшая Бастила.

     Я подумал, что слишком уж она спокойна, по крайней мере, внешне. И ходит плавно, и разговаривает подчёркнуто умиротворённо. Несмотря на то, что утро начала практически со скандала.

     Неужели Бастила просто-напросто боится? За меня? А ведь своей осторожностью в оценках собственных способностей я действительно мог внушить ей страх… Ну да, Джухани пусть не топовый, пусть без формального титула, но рыцарь-Часовой, считай, танк. А я в лучшем случае рыцарь-Дятел… к счастью, тоже без титула. Но ведь побеждать «бабу-кошку» я и собирался совсем не в лобовой атаке.

     На ноге заныл ушибленный мизинец. Чёртов ороситель… так и не оттащил я его вчера обратно в магазин, просто сил уже не хватило. Стыдоба: так и до Тёмной Стороны рукой подать.

     – Джухани – падший, но джедай, – продолжала Бастила. – Она почувствует нападение и сумеет избежать его.

     – Это лучшая винтовка, которую можно было найти на Дантуине! С двух километров…

     – Ха! «Винтовка»! Её только в зубах ковырять. Мы-то не стеснялись использовать настоящее оружие, поэтому и гоняли вашу Республику по всем системам, пока…

     – А в итоге мы разгромили ваши Кланы, как…

     – Карт, Ордо, успокойтесь! Мы обсуждаем насущную проблему, а не события прошлых войн и…

     Прошлое. Все преступления, даже совершённые «понарошку», для тренировки. Все ошибки, допущенные тобой и твоими товарищами. Любая небрежность, любое проявление лени, головотяпства, поверхностного отношения к делу…

     Всё возвращалось. Пусть даже в виде ушибленного пальца на ноге.

     «Карма»?

     Нет. Великая Сила. В которой Джухани действительно была намного мощнее меня, и как мечник, и как форсер.

     Бастила сумела посеять во мне зерно сомнения. Не упоминанием того очевидного факта, что любой джедай с минимальной подготовкой сумеет почувствовать и увернуться от снайперского огня. Нет, на этот счёт я иллюзий не питал и собирался использовать огневую поддержку лишь для рассеивания внимания будущей противницы: чтобы малость полегче было её укрощать врукопашную.

     А теперь вдруг задумался: один удар, всего один удачный взмах светового меча может поставить крест на моей карьере «спасителя галактики». Что заставляет меня так бездумно следовать «сценарию»?…

     И я решил отступить от плана с винтовкой.

     Ребята всё равно малость сомневались, и я не мог упустить возможность продемонстрировать им своё «предвидение».

     – Поворачивай к мосту, – сказал я Карту. – Да, вон где оранжевый мужик стоит.

     На мосту через неширокую местную речушку в самом деле торчал «оранжевый мужик» – Болук, джедай-твилекк из Анклава. Недавнее убийство колониста по имени Калдер вынудило Совет прислать Болука в качестве детектива, и теперь он искал, кого бы припахать заместо себя. На берегу угрюмо топтались подозреваемые, Рикард и Хандон, стоял блестящий информационный дроид и валялись вещдоки, копаться в которых я, естественно, не собирался. Прежде, чем твилекк успел что-то сказать, я высунулся из кабины, помахал ему рукой и крикнул:

     – Привет, Болук! То есть, здравствуйте, мастер Болук. Кровь на бластере не Калдера, а Хандона: у него дырка в боку. Вон он, рукой держится, видите? Калдер спал с женой Хандона, и тот его убил. Кстати, бластер никто не крал, проверьте через дроида.

     – А… – недоумённо сказал Болук.

     – А в Хандона стрелял Рикард. Не верьте, когда он скажет, что солнце светило в глаза: в это время солнца не было. Рикард сам хотел застрелить Калдера, бизнес не поделили, но не успел.

     – Э?… – изумлённо сказал Болук.

     – Да нет, всё просто: Рикард думал, что стреляет в Калдера, а это был Хандон, который уже как раз убил Калдера и подошёл проверить.

     – Всё правильно, – потрясённо сказал Болук. – Но как?… Всё верно до буквы, я и сам уже… Да. Но как?!

     – Если что, я буду в Анклаве. Трогай, Карт. Привет, мастер Болук!

     Равнину преодолели в молчании. Свуп шёл ровно и легко, сказывался избыток мощности гоночных моторов. Я немного опасался наткнуться на бродячую банду мандалорцев, которые пошаливали в этих местах, но вокруг всё было чисто.

     Когда мы уже подлетали к холмам, Онаси не выдержал:

     – Но откуда, Мак? – спросил он, выруливая к условленному месту. – Ты ведь даже никого ни о чём не спрашивал. Как ты мог узнать, что произошло?

     – Мне тоже понравилось, – с усмешкой заявил Ордо, спрыгивая на землю. – Чудный маленький спектакль. Как тебе удалось подговорить джедая и тех двух лопухов, Мак?

     – Увы, – с пафосной горечью в голосе сказал Карт. – Как бы ни хотелось мне сейчас верить в чудеса, но я должен признать, что та сцена возле моста и в самом деле выглядит…

     – Хватит, – довольно сухо вмешалась Бастила. – Мак говорит правду. И он действительно раскрыл двойное преступление, никого ни о чём не спрашивая.

     – Тогда откуда?…

     – Великая Сила может раскрыть любую тайну.

     – Ха! «Сила»… – скептически сказал Кандерус.

     – Ах Сила!… – с новым воодушевлением сказал Карт.

     Ну да, подумал я. Только не хватало ему начать сомневаться в моей информации о сыне. Спасибо, Бастила поддержала.

     Ну, ладно. В Анклаве обязательно проконтролирую, чтобы парни узнали о результатах моего «расследования».

     – Давайте работать, – сказал я вслух. – Сила много чего может раскрыть… и в ближайшее время мы этим воспользуемся. А пока помогите мне открыть багажник.

     Спустя четверть часа я остался один. Проверил антигравитационную платформу: репульсоры работали, груз держался надёжно. Всё-таки жаль, что я не настоящий джедай: мог бы таскать любые тяжести, вообще без платформ. Но что есть, то есть.

     Делать было нечего, только ждать. Я разминал мускулы, вспоминал Силовые приёмы, примерялся к оружию. Через полчаса Кандерус сообщил, что свуп на месте. Я подвёл платформу к краю невысокого обрыва и… и снова стал ждать.

     Сейчас парни должны были начать дразнить Джухани, выманивая её за собой. Кандерус даже предлагал обстрелять падшую джедайку издалека, но это могло привести к более серьёзным последствиям. Нам надо было на время убрать темпераментную неофитку Тёмной Стороны из грота, а не устраивать войсковую операцию.

     Всё шло, как и задумывалось. Джухани медитировала, парни шатались неподалёку, изображая туристов. Ордо поддерживал связь со мной и Бастилой, которая страховала их неподалёку. Выдвигать джедайку в первые ряды я не хотел: был шанс, что Джухани почувствует чужую Силу и отреагирует менее предсказуемо. А вот если женщина-кошка всерьёз рванёт за нарушителями её уединения, скорости свупа может и не хватить, лучше уж иметь под рукой «запасный полк». Я надеялся, что вырубить Бастилу за пределами «сюжетных» возможностей у Джухани не получится: сама ситуация с внезапной и неотвратимой заморозкой всегда казалась мне явной халтурой сценаристов.

     Проверить эту теорию мне не удалось: пара шатающихся зевак очень быстро вызвала раздражение медитирующей кошки, и Джухани понеслась карать осквернителей.

     Осквернители прыгнули в свуп и отлетели на пару сотен метров.

     Джухани убрала клыки и вернулась в грот.

     Осквернители припёрлись на прежнее место.

     Джухани понеслась карать.

     Отлетели.

     Вернулась.

     Припёрлись.

     Понеслась.

     Отлетели…

     С каждым раундом Ордо с Онаси уводили издёрганную Джухани на всё большее расстояние. Переделанный свуп гоночным совсем не выглядел, да и Карт водил не слишком быстро, поэтому в какой-то момент увлечённая погоней джедайка удалилась от грота на несколько километров. В обратный путь Джухани отправилась без Силового ускорения, думаю, девушка просто устала. И я наконец решился.

     Пять минут на то, чтобы подвести платформу к гроту, минута – спустить груз, ещё одна – установить и проверить работоспособность системы.

     Всё было готово. Я сел на колени и приступил к неглубокой медитации.

     Только сейчас я начал ощущать, насколько неприятно находиться в этом месте. Светило солнышко, зеленела травка, в отдалении чирикали какие-то весёлые местные птеродактили… а в душе моей воцарился сумрак. Воздух здесь стоял неподвижно, сухо стянув кожу на лице и кистях рук. По телу словно бегали искорки статического электричества, но не снаружи, а внутри, ближе к желудку. Казалось, я слышу басовитый подземный гул, который воспринимался не ушами, а всем телом, как мрачная фоновая музыка в фильмах ужасов, когда ничего вроде бы и не происходит, но ты уже понимаешь, что героине по-любому трындец.

     Но я был не героиней. А героем. И держал себя героически. В конце концов, я ведь знал, что это место «намолено» Тёмной Стороной Силы: мне, Светлому джедаю, странно было бы ожидать здесь приятных ощущений.

     Я глубоко вздохнул, пониже натянул капюшон и застыл неподвижно. Из-за ближайшего холма приближалась Джухани. Сперва я ещё не видел её, лишь почувствовал в Силе. А когда увидел, поразился её походке.

     Дома, на Земле, у нас жил кот по имени Паштет. Рыжий вор, негодяй и знаменитый на всю округу жиголо. Мы с Паштетом, единственные мужики в доме, уважали друг друга, к маме и сестре кот относился покровительственно. Все любили эту сволочь, несмотря на гонор и привычку драть шторы. Когда появилась возможность переехать в Россию, мы предпочли оставить телевизор, но кота забрали с собой.

     На новом месте Паштет освоился так же легко, как на старом. И привычек не поменял. Каждые пару недель через форточку уходил на войну. Возвращался голодный, грязный, битый-драный-рваный, но до ужаса довольный собой.

     И вот его-то походка, усталая и в то же время высокомерная, слегка настороженная («а будут ли меня здесь по-прежнему любить и кормить?…»), злорадная и зловещая, походка существа, от души поднагадившего всем соседям… вот эту-то кошачью походку напомнила мне поступь Джухани.

     Изящная была поступь. Не как у Бастилы, нет: в движениях женщины-кошки и в самом деле проскальзывало что-то звериное. Она выглядела хищником, целеустремлённым в своей хищности… и растерянным во всём остальном.

     Девушка увидела меня несколько позже, чем я её, сразу выпрямилась и ускорила шаг. К гроту она уже почти подбежала, замедлившись всего за несколько метров.

     – Кто ты и что делаешь здесь? – громко и уверенно крикнула она, агрессивно задирая верхнюю губу и вскидывая тяжёлый подбородок.

     Я подчёркнуто медленно поднял голову. Лицо моё оставалось скрыто в глубине капюшона, голос звучал глухо и торжественно.

     – Я Джухани, – сказал я. – А это – мой грот. Место моего Тёмного могущества.

     – Нет! Это я Джухани. И это…

     – Нет, я! Видишь, у меня и меч красный. Когда я убил своего учителя, Кватру, то понял, что обратной дороги нет. И теперь сижу здесь, в одиночестве, упиваясь своим Тёмным могуществом. Как полный идиот.

     Джухани зарычала и схватилась за рукоять меча.

     – Как?! Как смеешь ты… ты!…

     – «Наглец, нечистым рылом»? – вежливо подсказал я. – «Здесь чистое твоё мутить питьё»?

     – Я – твой приговор! – зарычала Джухани.

     И, как и положено начинающим любителям погулять по Тёмной Стороне, потеряла голову, схватилась за оружие и кинулась в бой.

     Она даже меч активировать не успела, как сработала установленная мною система.

     Нет, не бомба. Бомбу джедайка почувствовала бы.

     А вот оросительную систему, стибренную мною в магазине корпорации «Цзерка», всерьёз не восприняла. Или не заметила: с устатку, да в присутствии ещё одного форсера…

     Раздвижные баки оросителя вмещали два с половиной кубических метра жидкости. Карт перенастроил систему на плотный поток, и теперь две тысячи литров воды ударили женщину-кошку в грудь, ноги, лицо…

     Она даже попыталась подпрыгнуть: стандартный рефлекс для джедаев-Часовых, попытка одним рывком сократить расстояние до противника. Поток сбил девушку в воздухе, ударил о каменные плиты грота, закрутил, ослепил, ошеломил.

     Я прыгнул с места, точно тем же Прыжком Силы, ударом ноги выбил из её ладони так и не активированный меч. Девушка сплюнула воду и раскисшую грязь, зарычала, закашлялась, как Паштет, отхаркивающий комочек шерсти. Довольно бодро попыталась вскочить на ноги, но я кинулся сверху и, перевернув джедайку на спину, с размаху уселся ей на живот. Джухани тяжко охнула, из её расширенных от напряжения ноздрей выплеснулись ещё две струйки воды.

     Лезвие моего меча застыло в сантиметре от её горла.

     Девушка-кошка смотрела на меня не моргая, прищурив и без того узкие жёлтые глаза.

     – А ты знаешь, что Кватра жива? – сказал я, для убедительности склоняясь чуть ниже.

     Мягкий горячий живот под моими ягодицами ощутимо напрягся: пресс у девушки был будь здоров.

     – Ч… что? – сказала Джухани. – Но я же видела…

     – Это была часть твоего испытания, – сказал я очень спокойно, почти ласково, полностью исключая театральные эффекты из голоса и позы. – Мастер Кватра считала, что ты должна была научиться контролировать свой гнев.

     Девушка смотрела на меня и молчала. Глаза её расширились, в зрачках плясали алые отсветы моего клинка.

     – Значит… – сказала она, подрагивая губами. – Значит, Кватра жива, я просто… я…

     Женское тело подо мной задрожало, мышцы пресса расслабились.

     Я выключил меч, протянул руку и почесал Джухани за ухом.

     А на обратном пути, когда все перезнакомились, успокоились, затолкали себя и друг друга в тесный свуп и, в общем, уже расслабились, нас атаковали мандалорцы.

     Грузовой спидер, три байка, дюжина бойцов. В других обстоятельствах я бы, наверное, испугался. А сейчас даже не успел, до того грамотно нас окружили.

     Для засады банда выбрала довольно удобное место: участок дороги, с обеих сторон ограниченный скалами. Грузовик, широкая, даже на вид тяжёлая лохань, стоял прямо по курсу так, что увидеть его можно было не раньше, чем взгорок перейдёт в спуск. За кормой свупа, вне поля зрения, но явно рядом, стрекотали двигатели байков.

     Разворачиваться было негде, да и гоночный свуп не под развороты заточен. Таранить? При такой разнице масс выйдет себе дороже. А главное, при любом раскладе, какой бы «фронт» противника мы не попытались атаковать, всё равно оказывались на обратном скате: мандалорцам будет очень удобно расстреливать мельтешащие на фоне неба фигурки. Самая тактически проигрышная для нас ситуация.

     Как трое одарённых пролопоушили засаду? Очень просто: форсеры тоже люди, даже если иногда немного кошки. Я прекрасно помнил о мандалорской угрозе, но относился к ней, как к «побочному квесту», которых с самого начала старательно избегал. К сожалению, конкретно этот «квест» оказался самоберущимся.

     И всё-таки команда у меня была замечательная!…

     Едва заметив засаду, Карт не стал тормозить. Вместо этого он развернул свуп почти на месте. Рассчитанная на гонки по прямой машина дёрнулась и завалилась на левый борт, мы горохом посыпались из открытой кабины. Теперь от летящих со стороны грузовика бластерных болтов мы были прикрыты днищем свупа. Правда, вряд ли надёжно: несмотря на проведённое Кандерусом укрепление конструкции, репульсоры не очень-то одобряют плотный огонь…

     Парни времени не теряли: откатились по краям перевёрнутой машины, Ордо слева, Карт справа, и открыли ответную пальбу. Прицелиться было невозможно, поэтому огонь они вели скорее беспокоящий.

     Бастила с Джухани тоже действовали слаженно: вскочили на ноги, пригнулись, выхватили мечи и…

     – Стоять! – крикнул Карт, на мгновение отвлекаясь от винтовки.

     Никто его не услышал, обе джедайки рвались в бой.

     – СТОЯТЬ! – заорал я своим особым, «командным» голосом, и вот тут-то девчонки застыли на месте.

     Что удивительно, на некоторое время стихла и пальба: мой вопль на мгновение подавил всех присутствующих на поле боя. Жаль, но противник сразу же опомнился, в нашу сторону опять понеслись болты.

     – Не вздумайте! – сдавленно крикнул Карт, быстро перезаряжая винтовку. – Только не наверх: снимут, как в тире!

     Бастила хмуро кивнула. Джухани оскалилась и зарычала. Я как после падения встал на четвереньки, так и стоял. Мыслей не было никаких: выбежишь на взгорок – и правда постреляют, причём сразу с двух сторон.

     – Что делать? – крикнул я. – Карт, что делать?

     – Жди гранату! – вместо него ответил Кандерус.

     – Что?

     – Гранату, сопля джедайская!

     – Какую ещё гранату?

     – Разберёшься, – прохрипел Ордо, возвращаясь к более интересному занятию.

     Я посмотрел на джедаек. Бастила кивнула, опустилась на одно колено и застыла, высматривая что-то в небе. Джухани, подрагивая всем телом, быстро переводила взгляд со склона на склон. Я не знал, что мне делать.

     Наверное, поэтому и среагировал первым, когда на фоне неба проявился вдруг тощий силуэт родианца с бластером.

     Думаю, более искушённые в правилах ведения боя мандалорцы отправили прибившегося к банде дурачка на разведку, в качестве пушечного мяса. И потерять не жалко, и долю в добыче отдавать не придётся. Так или иначе, родианец выбежал на взгорок и сразу же вскинул бластер.

     Я был единственным в группе, кто не знал, что делать. Можно сказать, пребывал в лёгком трансе после падения со свупа. Увидав бандита, я машинально включил меч.

     Естественно, в человека со светящимся алым клинком родианец и выстрелил.

     Естественно, я отбил выстрел. Так же бездумно, как включил меч: тренировки даром не прошли.

     Отражённый от клинка болт сверкнул в тени скал и ударил родианца в грудь. В голове полыхнуло болью: Сила укоряла меня за очередную смерть. Бандит молча укатился к своим товарищам-байкерам. С точки зрения сторонних наблюдателей это могло выглядеть лишь так, словно разведчика подстрелили из огнестрела. А наличие у нас бластеров означало, что любой, кто попытался бы штурмовать нас со стороны взгорка, сам оказался бы в положении мишени.

     Кандерус действительно отлично понимал тактику своих соплеменников. Привыкшие грабить фермеров мандалорцы пришли к выводу, что столкнулись с достаточно грамотным сопротивлением… и в нас наконец-то полетели гранаты.

     Думаю, если бы Иисус был джедаем, он с лёгкостью закидал бы фарисеев, собравшихся побить блудницу, их собственными камнями… Правда, Евангелие вряд ли выиграет от превращения в кроссовер со «Звёздными войнами». А вот на нашей ситуации наличие в команде джедаев сказалось крайне благоприятно.

     Первую же прилетевшую из-за взгорка гранату, обычную осколочную «лимонку», Бастила небрежным взмахом Силы отправила в сторону грузовика. Спустя секунду такой же фокус проделала Джухани. Я знал, что джедаи умеют… ну, не останавливать время, конечно, а как бы замедлять процесс срабатывания запала. Поэтому преждевременного взрыва не опасался.

     Так и вышло: в узости дороги хлопнули два разрыва, днище свупа прикрыло нас от осколков. Девчонки переглянулись: Бастила сосредоточенно, Джухани – с торжествующим рыком. Я почувствовал всплеск боли: кого-то из бандитов зацепило осколками.

     Но расслабляться было некогда: бандиты из грузовика, очевидно, решили, что гранаты были нашими. И отреагировали ответной любезностью. Прилетела светошумовая. И сразу, не успев разорваться, отправилась в другую сторону, на встречу с байкерами.

     Теперь двустороннее блокирование дороги сработало против мандалорцев. Я дождался хлопка: за взгорком полыхнуло белым, Сила мягко толкнула меня в спину. Не отдавая команд, не произнося ни слова, я рванул с низкого старта.

     Байкеры точно успели увидеть и меня, и обеих джедаек. Наверное, они даже успели испугаться.

     А вот сделать ничего не успели.

     Три байка, по два седока. Разведчик-родианец уже валялся на краю дороги с развороченной грудной клеткой. Пятеро остальных тоже кончились очень быстро, буквально за несколько секунд.

     Тяжело дыша, я опустил меч. В голове металась боль, то скребла по затылку, то колола в глаза. Что ж такое… неужели мне теперь за каждое убийство придётся…

     – Мак! – резко одёрнула меня Бастила. – Не время. Там идёт бой!

     – Да, – сказал я, выпрямляясь. – Обойти сможете?

     – О да, – ответила девушка, мгновенно понимая нехитрую идею манёвра. – Джухани останется с тобой, тебе пока опасно…

     – ВЫПОЛНЯТЬ! ОБЕ! – рявкнул я так сурово, что сам себя напугал.

     Девчонок как ветром сдуло: помчались обходить противника с тыла. Я развернулся, вскинул меч и, стараясь не замечать свежие трупы, в пару прыжков вернулся на самую вершину взгорка.

     Чертовски круто быть джедаем, уж поверьте.

     Я просто стоял посреди пыльной грунтовки, один над всем миром, как Родина-мать с мечом в руке, как гигантский и невероятно наглый громоотвод, как Паштет против швабры… Стоял и смеялся и отбивал выстрелы.

     Бандиты с грузовика сконцентрировали почти весь огонь на мне: ведь это так чётко соответствовало первоначальному плану засады… если не считать, что в ловушку попал форсер. Кандерус с Картом и здесь отработали грамотно, задробив стрельбу, чтобы не задеть Бастилу с Джухани.

     А джедайки обошли скалы и спокойно вырезали всех оставшихся мандалорцев, кроме главаря.

     На торговую площадь Анклава мы въезжали таким представительным караваном, что я почувствовал себя почти лордом Гумунгусом. Грузовик, управляемый Картом, тащил повреждённый свуп на буксире. Я сидел на металлической крыше, грыз яблоко и периодически оглядывался на эскорт: Кандерус и девушки оседлали трофейные байки.

     Трофеев было много, в основном, оружие и броня. Мы отобрали лучшее, включая синий и красный световые мечи: лидер бандитов, мандалорский наёмник по имени Шеррук, похвалялся убийством двоих джедаев. Остальной хабар мы продали. Избавились и от захваченных спидеров, а вот свуп оставили: я привязался к верной лошадке и собирался привести её в порядок во время перелётов.

     Денег мы заработали много, и я, желая улучшить карму, отказался от вознаграждения, объявленного фермерами за головы мандалорцев. Оставалось надеяться, что немногочисленных оставшихся бандитов поселенцы передавят самостоятельно.

     Связанного Шеррука, несмотря на мольбы и угрозы, я отдал фермерам. Толпа сошлась над мандалорцем, а когда схлынула, на раскисшей от крови почве не осталось ни клочка плоти. Слишком многие пострадали от местных недо-ницшеанцев.

     Сила молчала, я не почувствовал ни боли, ни сожаления.

     Наверное, следовало передать арестанта в Анклав. Но ведь джедаи своих пленников не казнят.

     Джухани вписалась в команду удивительно легко, от прирождённого хищника я ожидал куда больше проблем. Но, как ни странно, характер у девушки оказался лёгким, манеры – приятными, а внешность – уютной. Не то чтобы вчерашняя самопровозглашённая «ситх» вдруг стала любимицей всего коллектива, но никаких трений со старыми членами команды я не почувствовал. Даже Карт с Ордо цапались чаще, хотя в последнее время приучились уважать друг друга.

     Оба они, кстати, приняли Джухани сразу. Кандерус, несмотря на возраст, наличие жены и лёгкую ксенофобию, так и вовсе слегка подфлиртовывал с девушкой. Карт просто любил и уважал джедаев, априори воспринимая их в качестве учителей и командиров.

     А для Джухани переход на «Варяг» стал избавлением: она опасалась… не насмешек, нет. Джедаи в этом смысле отличные ребята, дразнилками не злоупотребляют. И всё же она чувствовала свою вину за падение на Тёмную Сторону.

     С моей точки зрения падение было инцидентом совершенно пустяковым, раз уж для искупления хватило небольшого разговора по душам. Великая Сила со мной, очевидно, не соглашалась: как ни крути, грот Джухани действительно пропитался Тьмой. Настолько, что Совету пришлось направить опытного мастера для очистки территории.

     Возможно, я и в самом деле недооценивал серьёзность всех этих падений, искуплений… Между прочим, кошечка-то наша за время своего отшельничества успела мочкануть нескольких местных фермеров, их тела так и валялись возле грота. По земным меркам заработала на пожизненное. А здесь – ничего, только на Совете слегка пожурили, да и то не за убийства. Дескать, ступай, прелестное дитя, зубри Кодекс и больше не греши.

     Поселенцы тоже не издали ни звука насчёт суда или хотя бы компенсаций. Я вспоминал их молниеносную, целеустремлённую жестокость в расправе над Шерруком и не знал, что и думать. То ли в далёкой-далёкой галактике джедаи, как Стивен Сигал, были над законом… то ли вступление в команду «Варяга» само по себе рассматривалось в качестве достаточно сурового наказания.

     Джухани отпустили ко мне без звука, по первой просьбе. Кроме того, за девушку поручилась Бастила, обещала присматривать. С моей помощью.

     Кто б за мной присмотрел, подумал я, поудобнее усаживаясь за стол. На столе стояла небольшая пластиковая коробка с предметом, мысли о котором не давали мне покоя с того самого момента, как я понял, что воспоминания Ревана не торопятся проникать в мою голову.

     Маска. Та самая мандалорская маска, которая помогла настоящему Ревану вспомнить о зловещем Императоре ситхов, скрывающемся в Неизведанных регионах. Красно-серый, потёртый и не слишком чистый, ничем не примечательный кусок металла.

     Бастила отдала мне её в ночь перед отлётом, когда я вызвал девушку на серьёзный разговор и объяснил, что брать чужое – это самый верный путь на Тёмную Сторону, правда-правда. Она сдержанно удивилась, я хладнокровно попросил отдать мне маску. Улетали мы навсегда, тянуть дальше было бессмысленно: если артефакт был спрятан на Дантуине (а где ему ещё быть?…), самое время его откопать.

     Бастила признала, что артефакт действительно совсем рядом, но боялась, что маска заставит меня вспомнить того, Тёмного Ревана…

     Я дал железобетонное, нет, пермакритовое слово, что надену броню не раньше, чем буду совершенно уверен в своей способности удержаться на Свету. И вот теперь сидел в запертой изнутри каюте, рассматривая привет из прошлого.

     Испытывая сильнейшее желание плюнуть на опасения и обещания и надеть маску.

     Что я рассчитывал вспомнить? Не знаю, ведь это была чужая маска. Просто какая-то мысль, какое-то тревожное предчувствие не давало мне покоя. Только сейчас я начинал понимать смысл выражения «возмущение в Силе»… Это хуже начинающейся зубной боли, неприятней невидимого комара в комнате, противней грязного человеческого волоса на дне только что съеденной тарелки аппетитного свежего борща.

     Потому что ты не можешь назвать причину своего раздражения. Просто «что-то» не даёт тебе покоя. «Что-то» происходит, назревает, движется, а ты ощущаешь неправильность происходящего, но ничего не можешь сделать или даже понять, ведь у тебя нет знаний о природе Силы…

     Надеть маску, получить «абилку»?… Слишком просто. Я уже убедился в непростой природе окружающего мира, в его готовности подбрасывать сюрпризы, не объяснимые правилами знакомой мне игры.

     Возможно, всё дело в установленном моде. Возможно, «Рыцари Старой Республики» всего лишь открыли мне ворота в реально существующий мир, отличающийся и от игры, и от канонических «Звёздных войн»…

     А, возможно, меня просто сводит с ума пресловутое «возмущение». Силы-то во мне полно, даже Вандар признал, а вот пользоваться умею не особо.

     Я решительно поднялся из-за стола, взял коробку с маской и убрал её в ящик.

     Слишком рано. Если меня всякие там «возмущения» настолько выбивают из колеи, хвататься за знания настоящего Ревана тем более слишком рано. Пока займёмся более насущными задачами. Например, подрихтуем многострадальный свуп. Ведь именно для этого мы сейчас летели к Явину-IV, в гости к Суваму. Ну, и малость прибарахлиться: после продажи мандалорских трофеев у нас наблюдался избыток кредов, а магазинчик Тана щеголял действительно достойным ассортиментом.

     Я покинул каюту. Двери на корабле закрывать было не принято, кроме тюремной клетки Давика в грузовом отсеке. Интересно, как он там, не голодный, не скучает? Зайти проверить?… Да нет, работать «вертухаем» сегодня была очередь Заалбара, а вуки к своим обязанностям относился добросовестно, не то что лентяй Кандерус…

     С такими мыслями я и вышел в центральный холл. Твилекка раскладывала пасьянс, Джухани медитировала в своём закутке. Я кивнул Заалбару, потрепал по загривку Т3-М4 и направился в кабину пилотов.

     – Привет, Мак, – сказала Бастила, рассматривая меня с некоторым подозрением. – Как спалось?

     – Самочувствие отличное, – сказал я. – Настроение бодрое. Форма одежды – прежняя.

     Девушка успокоенно кивнула и опять уставилась на приборы: повышала свой пилотский уровень.

     – Ты вовремя, – поприветствовал меня Онаси. – Вот что значит джедайское чутьё!

     От кого другого я бы принял эти слова за троллинг, но Карт был совершенно искренен. Паранойя плюс жизнерадостный наивняк – беспроигрышное сочетание.

     Шучу.

     Отличный он был мужик, просто жизнью издёрганный. Я твёрдо собирался помочь ему вытащить сына с Коррибана.

     Но сперва – Явин-IV.

     – …Три, два… – продекламировал Карт. – И-и-и… выход!

     Гипер вспыхнул и рассыпался гаснущими разноцветными отрезками. В тот же миг я вскрикнул от внезапной рези в голове. Бастила охнула, ощутив мою боль.

     Мониторы выхватили орбитальную станцию подсвеченной рамкой, но я смотрел не на мониторы, я смотрел в Силе.

     Станция сочилась смертью.

     – Живых там нет, – сказал я. – Только трупы.

     – Проклятые трандошанцы! – отозвался Карт, ни на мгновение не усомнившись в моих словах. – Бедный Сувам! Они всё-таки до него добрались… сволочи!…

     – Мы должны зайти на станцию и разобраться, что там произошло, – строго поджимая губы, сказала Бастила. – Карт, возможно причалить в одностороннем режиме?

     – Конечно. Док полностью автоматизирован. Сейчас.

     Карт повернулся к пульту и занялся приборами.

     – Причальный маяк в порядке, – сказал он через несколько секунд. – Есть подтверждение. Мак, ты бы взялся за рейлинг: угол неудобный, нас будет трясти.

     – Нет… – сказал я, не слушая.

     – Ну, как хочешь. Моё дело предупредить.

     – Нет.

     – Что «нет»? – настораживаясь, спросила Бастила.

     – Это не трандошанцы, – медленно сказал я. – Я чувствую… Тьму. Карт! Это ловушка! Быстро уводи нас в гипер!

     – Что-о?

     – Мак прав! – подхватилась Бастила. – Уходим!

     – Куда?

     – Манаан! – ляпнул я первое, что пришло в голову. – Быстро!

     – Сейчас! – закричал Карт, поддаваясь всеобщему безумию.

     То есть, не всеобщему, конечно, но два напуганных, орущих тебе в уши джедая – это вполне сойдёт за глобальную катастрофу. Как выяснилось буквально через несколько мгновений, напуганы мы были не напрасно.

     Карт не мог уйти в гипер сразу: сперва требовалось отвернуть «Варяг» от станции. Несмотря на небольшую массу нашего кораблика, на малой скорости манёвр требовал времени. Достаточно много времени, чтобы на мониторах загорелось пять или шесть ярко-красных точек.

     Истребители.

     А вслед за ними из радиотени Явина, знаменитого газового гиганта, способного скрыть целую армаду, выступил «Левиафан».

     Или не он, потому что наш бортовой компьютер не успел зафиксировать сигнатуру вражеского корабля. Ордо потом объяснял, что не сумел выявить факт передислокации ситхского флагмана из открытых источников: в системе Явина не было крупных поселений, способных оставить достаточный информационный след в ГолоСети.

     И всё же я уверен, что это был «Левиафан». Я почувствовал Тёмное присутствие на его борту.

     Дарт Малак ждал нас у Явина.

     Вероятно, это было простым совпадением: Малак постепенно отследил наши прыжки к Манаану, затем сюда… значит, следующим будет Дантуин.

     Я смотрел, как точки истребителей разделяются на два звена, обтекают орбитальную станцию, сокращают расстояние. На мгновение показалось, что проще будет сдаться сейчас… Из оцепенения меня вывел щелчок интеркома.

     – Эй, детишки, что у вас там творится? – прозвучал недовольный голос Ордо.

     – Кандерус! – отреагировала Бастила. – Бегом в башню, заводи турель!

     – Что это ты вздумала командовать, девочка?…

     – БЕГОМ! – заорал я.

     Интерком хрюкнул и заткнулся. Карт вздрогнул, но интенсивности работы с пультом не снизил. Бастила быстро прошла в угол кабины, изящно плюхнулась в позу лотоса, положила руки на колени и закрыла глаза.

     – Ты что делаешь? – спросил я, хотя уже и сам догадался.

     – Моя Боевая Медитация поможет нам… – мелодично начала девушка, но я не дал ей договорить:

     – Не вздумай! Малак засечёт твою Силу, и про анонимность корабля можно будет забыть.

     – Он и так почувствовал, что на корабле джедаи.

     – Мало ли в Бразилии донов Педров! – огрызнулся я.

     – Но мы не выстоим против истребителей!

     – Они не будут… истребители нужны только, чтобы задержать нас, «Левиафан» будет использовать луч захвата! Карт, ты можешь?…

     – Понял, – коротко бросил Карт. – Прикроюсь станцией.

     Пол и стены мелко дрожали. Я не видел всего поля боя, но догадался, что корпус «Варяга» принимает первые удары.

     Снова щёлкнул интерком:

     – Ну что, детишки, один готов, – довольным голосом сообщил Ордо. – Но долго я их не удержу.

     – Скоро, – отрывисто сказал Карт. – Ещё немного.

     – О нет, я всё-таки должна… – пробормотала Бастила, закрывая глаза.

     Я подскочил к ней, наклонился и залепил пощёчину.

     – Забудь! – закричал я в изумлённо распахнутые глаза девушки. – Сядь и не отсвечивай, забудь, что ты одарённая.

     Потому что сейчас нас ловят, как ловили бы любой случайный кораблик. И есть шанс, что нас приняли за обычных контрабандистов, на возню с которыми Малак и размениваться не станет. А вот если Малак тебя засечёт, за нами будет охотится не один его флагман, а весь флот. И, будь уверена, поймает очень быстро. И ты попадёшь в плен. И Малак перетянет тебя на Тёмную Сторону Силы. Пытками и ложью. А я не хочу, чтобы тебя пытали, и не хочу, чтобы…

     Вот что я хотел сказать Бастиле. Но не сказал. Потому что долгие пафосные монологи во время боя декламируют только идиоты. И то лишь в театре либо кино.

     Либо играх.

     Я так и стоял над Бастилой, мы смотрели друг другу в глаза, и, думаю, девушка многое в них могла прочитать, безо всякой «связи в Силе». «Варяг» крепко тряхнуло, я повалился на Бастилу.

     И как-то внезапно понял, что не сдамся ни при каких обстоятельствах. Просто не смогу, даже если вдруг снова захочу. Не брошу эту «игру», даже если она и в самом деле всего лишь игра.

     – И-и-и… гипер! – сказал Онаси.

     Я скатился с Бастилы и поспешно вскочил на ноги. За «окнами» пилотской кабины сияли разноцветные радиусы гиперпространства. Напряжение короткого боя ушло, звуки стихли, кораблик снова дрожал привычной рабочей дрожью.

     – Отличная работа, команда, – сказал я преувеличенно суровым тоном, избегая смотреть в сторону джедайки. – Повреждения?

     – Ерунда, – заверил Карт, проверяя приборы.

     – Пустяки, – довольно подтвердил интерком. – Это и боем-то назвать нельзя. Вот когда мы сражались с Республикой, наши могучие боевые корабли рассекали…

     Я потянул руку и отключил динамик.

     – Манаан? – спросила Бастила преувеличенно суровым тоном, избегая смотреть в сторону меня.

     – Как заказывали, – ответил Онаси. Преувеличенно доброжелательным тоном. И даже почти без ехидной улыбки.

     – Нас там наверняка ждут.

     – Согласен, – признал Карт. – Несмотря на нейтральный статус системы, Дарт Малак не мог не оставить хотя бы небольшую группу наблюдателей.

     – Нет, – сказал я. – Малак о этом и думать не станет. Такие вопросы решает Саул. Адмирал Карат.

     Онаси неуютно передёрнул плечами и замолчал. Я подумал, что команду надо как можно скорее информировать о моём прошлом в качестве Ревана: иначе кое для кого эта новость окажется слишком большим ударом.

     Как же мне нужен хоть кто-нибудь, с кем можно поговорить открыто, посоветоваться. Опытный человек, без джедайской или ситхской дури в башке…

     – Карт, – сказал я, – в системе Манаана есть ещё какие-нибудь планеты, станции, что-то в таком роде?

     – Пир, – ответил Онаси, сверяясь с навикомпьютером, – но это просто раскалённый кусок камня. Затем Навлаас, газовый гигант, восемь лун… зачем тебе?

     – Выходим как можно дальше от Манаана, где-нибудь у одной из этих лун. Имитируем контрабандную операцию… откуда мне знать? Ну, пошумим в эфире, сделаем вид, что передаём товар на другое судно. Затем уходим за газовый гигант и прыгаем к Кашиику.

     – Кашиик? Заалбар будет доволен.

     – Не думаю, – сказал я. – Но мы здесь не для развлечений собрались.

     Уходя из кабины, я включил динамик.

     – …И огромная планета лежала перед моими глазами. Кристаллы замёрзшего газа облаками вырывались из пробоин, лучи турболазеров сверкали в бездонной черноте космоса, истребители шли в строю плотнее, чем лежат волосы на твоей голове. Наши гигантские боевые корабли перемалывали флот Республики, мои воины готовились к высадке на…

     Кашиик поразил меня ещё до посадки: вся поверхность его суши выглядела, как земная тайга на снимках из космоса. Сплошной слой тёмной зелени, ты смотришь и понимаешь, что эта зелень – живая. Ни городов, ни степных проплешин, ни пустынь, за исключением нескольких небольших горных районов.

     Я представил, насколько полно, должно быть, дышится в таком бесконечном лесу… бесконечном не только в горизонтальном смысле. Леса Кашиика простирались на километры над землёй, цивилизация вуки была тонким слоем размазана по верхним кронам гигантских деревьев врошир, и на нижние уровни, в «Лес Теней», рисковали спуститься лишь самые отважные охотники племён.

     Я задумчиво посмотрел на Заалбара. В отваге товарища сомневаться не приходилось, но вот осилит ли он в одиночку вытащить из темноты Леса Теней «серого джедая» по имени Джоли Биндо?

     По всему выходило, что не осилит. Тащиться в джунгли самому мне, если честно, было просто страшно, а отправлять с вуки других членов команды – совестно. Кроме того, предстояло решать кучу проблем с родным племенем Заалбара: сын вождя, он был несправедливо изгнан с Кашиика из-за каких-то там варварских суеверий. Нет, со временем и эту кривду мы выправим, обязательно… только не сейчас.

     Огромный вуки поймал мой взгляд и, не зная, как его истолковать, тихонько заревел-заскулил. Я понимал все три основных диалекта вуки, наследство от настоящего Ревана, но сейчас Заалбар не произносил ничего конкретного. Просто мучился неизвестностью перед ожидаемой встречей с племенем.

     – Что такое, Большой Зэ? – спросила Миссия.

     Добрая девочка, несмотря на все выпавшие на её долю жизненные трудности. Настоящую, природную доброту не скроешь за манерами уличного оборванца. Сам я, пожалуй, не смог бы относиться к вуки с позиции старшинства: уж очень здоровая была зверюга. А маленькая твилекка – запросто, заботилась о Заалбаре, как старшая сестра.

     Интересно, есть в далёкой-далёкой галактике настоящие ксено-психотерапевты? Можно было бы сделать весьма прибыльную карьеру.

     Я представил вуки лежащим на кушетке, ноги не помещаются, шерсть не отличить от пледа, и как он рассказывает о проблемах с отцом, например… И не разберёшь: то ли плакать, то ли смеяться.

     – Эй, не надо так улыбаться, Мак! – сказала Миссия, переливаясь возмущённой бирюзой. – Это, знаешь ли, Кашиик. Ну да! Это, знаешь ли, то место, где Заалбар родился и вырос. Можно подумать, ты сам по Родине не скучаешь. А? Вот.

     – Скучаю, ещё как, – ответил я. – У нас, джедаев, ностальгия – национальная черта характера.

     – Это как?

     – А вот так. Сядем в обнимку с ручным вуки, напьёмся спиртосодержащих напитков из саморазогревающегося чайника и ностальгируем, ностальгируем!…

     – Какое безобразие!…

     – Не говори. Кстати, Заалабар, пойдём поговорим: что-то мы с тобой давно не безобразничали.

     Не думаю, будто вуки всерьёз поверил, что я увожу его, чтобы банально нажраться. Хотя также не думаю, что он бы отказался. Просто я и не предлагал: сейчас мне был нужен вдумчивый, трезвый разговор.

     Забегая вперёд (и отступая от темы), отмечу следующий факт: с момента попадания в далёкую-далёкую галактику мне ни разу не удалось по-настоящему напиться: Сила в крови почти сразу нейтрализовала любой алкоголь. Эта реакция, так же, как головная боль и тошнота при убийствах, оказалась уникальной, только моей: другие джедаи пьянеть могли, а некоторые и любили. Полагаю, в подобных мелочах проявлялась моя чужеродность для этого мира.

     Впрочем, вернёмся к нашему разговору с Заалбаром.

     Это был один из тех моментов, когда я особенно остро радовался, что он не успел дать мне клятву верности вуки: так называемый «Долг Жизни». На мой взгляд, такая клятва ничем принципиальным не отличалась от рабства, а меня бесила даже сама подобная идея.

     Во-первых, рабство неприемлемо само по себе. Готовность джедаев мириться с рабством, потому что, видите ли, «Татуин – не Республика», казалась мне отвратительной. Я понимал логику такого отношения: неготовность воевать с хаттами и все прочие обоснования, которые так любят приводить на форумах «малолетние знатоки канона». Понимал, но принять не мог. Брезговал. И логикой, и джедаями (в этом их проявлении), и «знатоками».

     Во-вторых, я не хотел запрограммированной, вынужденной верности, боялся её. Верность почти всегда иррациональна, предательство почти всегда прагматично. С точки зрения прагматики мне нечего было противопоставить Малаку: ни флота, ни армии, ни могущества в Силе. Только немножко послезнания… плюс верность команды. Иррациональную.

     Возможно, я и за Бастилой ухаживал… не всерьёз, потому что не был уверен в свободе её будущих чувств. Если вообще можно говорить о свободе чувств у джедаев.

     Хотя тот же Биндо – живой пример. Осталось за ним сбегать.

     – Слушай, Заалбар, – сказал я, закрывая дверь в каюту. – Мы ведь с тобой никогда толком и не разговаривали.

     Он согласился.

     – Ты ведь знаешь, что у меня есть особый… дар: предвидение?

     Он согласился снова.

     – А что иногда это предвидение работает не только в будущее, но и в прошлое, знаешь?

     И опять он согласился.

     А когда человек (или вуки) согласился три раза подряд, на четвёртый он скажет «да» (или «ума») автоматически. По крайней мере, так меня учили. В принципе, не так уж и плохо учили, наверное…

     В общем, непростой был разговор. Пару раз даже показалось, что Заалбар собирается выдернуть мне руки из плеч, но всё обошлось. Мы обсудили его брата, отца, его деревню. Поговорили о работорговле, которой занимается на Кашиике корпорация «Цзерка» и которую непременно надо прекратить.

     Нет, Заалбар, мы и прекратим. И изгоним «Цзерку». И вообще всё наладим. А ты станешь вождём, обязательно. Хотя, может быть, и не станешь: я не могу обещать тебе то, в чём не уверен, а я не уверен даже в том, что мы все выживем.

     Видишь, я честен с тобой, Заалбар. У меня нет сейчас ничего, кроме честности и чести. И друзей. Чью честь я ни на миг не подвергну сомнению… даже если кого-то из них обманутое племя называет «Бешеным Когтем».

     Сядь на место, Заалбар. СЯДЬ! Хорошо, вот так. Я тебе не враг. Не я тебе враг! Мы всё исправим, я обещаю. Только не сейчас. Вернём твоего отца Фрейира из Леса Теней, и свергнем власть твоего брата Чуундара… да, я знаю и это. Я очень многое знаю.

     Я только не знаю, как нам забрать из Леса человека по имени Джоли Биндо. Он бывший джедай, твоё племя называло его Безволосым Духом…

     Что? Конечно, у меня есть план! У меня есть даже несколько планов… для их осуществления ты мне и нужен, Заалбар.

     Что значит «не нужен»? Что значит… «позвать Биндо по радио»?!.

     – Адвокатское товарищество «Номи, Санри, Наяма и партнёры» извещает Бали Джиндо. Адвокатское товарищество «Номи, Санри, Наяма и партнёры» извещает Бали Джиндо. Просим немедленно прибыть в представительство товарищества в Рвукррорро для уточнения условий предварительно достигнутых договорённостей. Все расходы компенсируются, транспорт для покидания планеты предоставляется за счёт товарищества. Адвокатское товарищество «Номи, Санри, Наяма и партнёры» извещает…

     Эту скучную запись, начитанную мелодичным голосом Миссии Вао, мы крутили по новостному каналу локального сегмента ГолоСети уже вторые сутки. Несмотря на столичный статус, Рвукррорро оставался захолустной лесной деревушкой, рекламное время стоило совсем недорого.

     Оставалось надеяться, что Джоли услышит объявление и правильно его истолкует: имена жены и лучших друзей сложно оставить без внимания. Если нет… ну, у нас в запасе оставалась целая пачка заготовленных мною планов.

     Ни один из них не опирался на попытку договориться с нынешним вождём племени, Чуундаром. Эта своеобразная личность виделась мне совершенно недоговороспособной: братопредатель и отцеубийца, работорговец, предатель собственного народа… Теоретически, как раз такими персонажами манипулировать сама Сила велела, но практически мне было слишком противно, чтобы проделывать это эффективно. Не то чтобы я не сумел придумать способа и здесь обойти тонкости сюжета, просто любая ошибка привела бы только к худшим последствиям, а к силовому варианту лучше быть готовым изначально, чем по факту необходимости.

     Тем более что на данный момент моя команда представляла собой достаточно мощную боевую единицу: три джедая, два стрелка, прекрасно знающий местность скаут-вуки… плюс дроид поддержки и твилекка за консолью управления операцией. Я был уверен, что часовых возле подъёмника мы сумеем «уговорить» даже и нелетальным способом. После этого оставалось разобраться с терентатеками, мандалорцами, воинами племени и всякой насекомой сволочью. А ещё где-то по дороге должны были в поисках меня болтаться трое тёмных джедаев… в общем, переться в Лес Теней не хотелось категорически.

     Но Джоли никак не приходил. Мы скучали, тренировались, по сто раз обошли местные лавчонки, вывесили кучу объявлений от имени «Номи, Санри, Наяма и партнёров», познакомились с твилеккским охотником Комадом Фортуной… Кстати, Фортуне я посоветовал отправиться на Татуин и даже предложил вариант размещения мин, который позволял убить крайт-дракона без необходимости выманивать зверя из его логова.

     Ордо с Тэтри шарили по сети, анализируя перемещения флотов. Мне пришло в голову, что Малак примерно знает планеты, где может оказаться Реван: ведь в своё время они облетали их вдвоём. Даже если Лорд ситхов и не станет целенаправленно блокировать именно эти миры… теперь раскрытие «своей» личности перед Малаком уже не казалось мне такой разумной идеей.

     Интересно, сколько ещё подобных ошибок успел я наделать?… Я впал в стандартный, многократно осмеянный грех попаданца: высокомерие по отношению к аборигенам. Окружающий мир демонстрировал мне неразумность такого отношения на каждом шагу, но спохватился я только после слов Заалбара о возможности вызова Биндо по ГолоСети.

     Небольшой холодный душ.

     Который привёл меня к следующему логичному шагу: необходимости интенсифицировать тренировки. Благо, теперь у меня было сразу двое учителей.

     Бастила с Джухани учили меня использованию Силы и технике боя на световых мечах. На Земле я немного занимался истфехом, примерно представлял себе разные школы. Для себя выбрал испанскую дестрезу. «Итальянка» с её перемещениями по прямой была малопригодна: агрессивная и жилистая Джухани превосходила меня в скорости, регулярно и легко «отрубая» вытянутую в уколе переднюю руку. Японское кендо, с которого, по идее, Лукас и передрал свой «стиль», оказалось вообще катастрофой: оно требовало высокой степени концентрации на мече, тем самым делая бойца открытым для воздействия Силой.

     Вероятно, я просто не в полной мере понимал технику, логику, философию этих школ, и серьёзный мастер достиг бы совсем иных результатов. Но разбираться было некогда. Поэтому единственным вариантом оставалась дестреза. Тем более что именно её использовал граф Дуку, которого я крепко уважал как фехтовальщика.

     Ангар «Варяга» превратился в спортзал. Я отрабатывал стойки, выпады, варианты защиты, характерные для дестрезы перемещения по окружности. Откровенно говоря, большую часть техники приходилось изобретать на ходу… а ещё более откровенно, изобретательством занималась в основном Бастила. Она терпеливо и последовательно адаптировала особенности стиля макаши к моим скромным возможностям… хотя сперва и ворчала, что шестая форма, ниман, гораздо лучше подошла бы такому дуболому, как я.

     Ворчание прекратилось через два дня, когда девушка осознала, что я перестал быть для неё беззащитной жертвой. Теперь меня мог достать не каждый из её выпадов, более того: некоторые из моих ударов достигали цели.

     Дестреза шатко-валко, но работала.

     Против Бастилы. А вот Джухани, ничтоже сумняшеся, задавливала меня грубой силой. Всё-таки стиль макаши не очень-то подходит против агрессивного и мощного противника. Кроме того, мне не хватало чисто физической выносливости: женщина-кошка умела вымотать меня минут за десять. Никакими медитациями исправить это было невозможно, и джедайки настояли на том, чтобы я начал бегать.

     Теперь утро моё начиналось с пятикилометрового кросса, в буквальном смысле по верхушкам деревьев, вокруг фактории корпорации «Цзерка». Затем в течение дня я выдерживал по три двухчасовых тренировки на мечах. В остальное время занимаясь медитацией с Бастилой, борьбой с Кандерусом, кулачным боем с Картом и дразнилками с Миссией. Заалбара в тренировочный процесс не вовлекали: во-первых, я его чисто физически опасался, во-вторых, бедняга тосковал по дому, а депрессивный вуки – это не лучший выбор в качестве спарринг-партнёра, уж поверьте.

     Надеялся я со временем поучиться и у Джоли, но старый джедай на наш зов не торопился, и планы силового проникновения в Лес Теней обретали в головах команды всё большую конкретность.

     Оказалось очень странным наблюдать, как самостоятельные, взрослые люди, чей боевой опыт был несоизмеримо выше моего собственного, так безоговорочно принимают мой взгляд буквально на каждую из встреченных на пути проблем. Хотя я далеко не всегда мог даже просто обосновать формальную важность этих проблем!…

     Верность всегда иррациональна. Но не настолько же.

     Примерно так я и рассуждал, когда утром пятого дня возвращался с пробежки вокруг фактории. Светило раннее солнце, лучи пробивались сквозь высокие кроны. Лёгкий ветерок приятно освежал разогретое тело. В мире царила густая лиственная свежесть, чистота и безмятежность.

     А на древесной дороге, отсекая мне единственный путь в космопорт, стояло трое человек в масках и серо-чёрных костюмах тёмных джедаев.

     – Лорд Малак передаёт привет, – сказал я прежде, чем успел подумать: инстинкты трикстера включились сами по себе. – Почему так долго? Я жду вас в этой дыре вторую неделю.

     На мгновение, самое короткое мгновение, мне показалось, что уловка сработала. Затем маска стоявшего первым дрогнула, словно скрытый под нею рот выдохнул резко и злобно, глаза главаря сузились. Остальные двое охотников за головами тоже подобрались, сжимая в ладонях рукояти мечей.

     – Ты слишком долго бегал от нас! – заявил главарь. – Но теперь твоё бегство…

     – «Бегство»? – агрессивно удивился я. – Я же сказал, что дожидаюсь вас вторую неделю. У тебя что-то со слухом? Или с мозгами?

     Так, запутать не удалось, напугать… тоже не удалось. Подобрались ещё больше, мягко двинулись навстречу… Эти охотнички знали, кого стерегут на лесной платформе.

     Почему я их не почувствовал? Расслабился? Пожалуй, нет. Скорее всего, дело было в том, что мне попались довольно слабые форсеры, почти сливавшиеся с «фоном». Именно такие обычно переходили на Тёмную Сторону, едва отведав Силы и убедившись, что недостаточно хороши в ней.

     Простой, быстрый и неправильный выход из депрессии – водка. Из слабости – Тьма.

     А мне-то какой выход искать? Драться?… Хорошо хоть без меча я теперь вообще никуда не выхожу, даже в туалет. И сейчас оружие со мной, в кармане тренировочной ветровки.

     Как же не хочется влезать в махач с этой гопотой.

     Попробовать стравить их между собой? Будь я мастер манипуляций… да нет, и тогда бы не хватило времени.

     Заявить, что я Лорд ситхов? Максимум, рассмеются. Они заряжены, «запрограммированы» на атаку, да и внешность настоящего Ревана мало кому известна. Доказывать свою личность всё равно придётся делом, сиречь боем.

     Перекупить? Не получится. Они рассчитывают не на кредиты, они хотят власти, положения, возможно, административных привилегий в армии ситхов. Слабак жаждет доказать свою силу, и эта жажда куда могущественней обыкновенной алчности.

     Впрочем, пусть они и слабаки, но всё-таки их трое. Сомнут массой. Опять же, с выносливостью у меня так себе, долго не продержусь… а ведь ещё неизвестно, как они фехтуют. Вдруг среди них настоящие рубаки?

     Эх, сюда бы моих амазонок.

     – Теперь тебе никто не поможет, – злорадно сказал главарь. – Мы отнесём твою голову Лорду Малаку и…

     – Так, я не понял, – сказал я, разводя руки в жесте быкующего гопника: локти поджаты к бокам, распальцовка, всё как положено. – Ты вот ща на кого вафельник разинул, перхоть тёмная? Ты вот это вот чё ща выдал, я тя спрашиваю?…

     И разлапистой приблатнённой походочкой двинул прямо на главаря. Подчёркнуто не пытаясь протянуть руку за мечом: авось и они активировать оружие торопиться не станут.

     Несвятая троица явно училась работать в команде: двое пристяжных синхронно разошлись в стороны, обходя меня с флангов. Предводитель вроде как даже отступил на шаг назад, затягивая меня поглубже в окружение. Ситуация была хуже не придумаешь.

     Вернее, придумать можно: если бы дело происходило где-нибудь на открытом пространстве, посреди пустыни. Или хотя бы закрытом, но чтобы стены были настоящими стенами.

     А не условными границами платформ. С которых так легко падать.

     Я всё в той же нелепой быдляцкой манере двигался на главаря. И смотрел на окружающий мир через Силу. Будь мои противники чуть поопытнее, развивай не только грубую ударную мощь, они легко разгадали бы мой план.

     Однако не разгадали. Я дождался момента, когда бегство по всем расчётам делалось невозможным, выпрямил левую руку вбок и Толчком Силы смахнул одного из нападавших с платформы.

     Ни крика, ни пыли. Улетел, как не рождался. До земли здесь было километра четыре, но бандит имел хорошие шансы быть съеденным ещё по дороге. Вероятно, я даже почувствую что-то вроде лёгкого приступа головной боли.

     Минус один. Двое остальных наконец-то активировали мечи и перестроились, явно собираясь атаковать меня с двух сторон.

     – Вы ещё можете бежать, – выпрямляясь, сказал я своим обычным тоном. Необходимости запутывать противника быдляцкими замашками больше не было. – Уходите. Я не буду вас преследовать.

     Разумеется, они промолчали. Они сосредоточенно отжимали меня от единственного возможного пути бегства.

     Единственного, если не считать прыжка «за борт».

     Я мысленно ухмыльнулся и стал отходить назад, к краю платформы. В глазах главаря коротко и ярко сверкнула радость: он предвидел победу. Они боялись меня, несмотря на своё численное преимущество, несмотря на «могущество Тёмной Стороны». И теперь увидели возможность лёгкой победы.

     Сбросить жертву с платформы. Логично? Логично. И совсем не важно, что это решение подсказано аналогичным приёмом самой жертвы.

     Я стоял к ситхам передом, к лесу задом, медленно пятился и ждал «внезапного» нападения. Оно и не замедлило.

     Как только я оказался на самом краю платформы, главарь развернулся боком, отвёл руку с мечом за спину, вскинул ладонь другой и ударил меня Толчком Силы.

     Вот где сказалось превосходство тренировочной методики Ордена. Пуф! Я успел на долю секунды быстрее.

     Сила ударила в Силу. Моё кунг-фу оказалось сильнее, главаря тёмных джедаев опрокинуло на древесный пол платформы. Я прыгнул и ударил. Он вскинул руку, но моё лезвие пришлось ниже, перерубило его предплечье и вошло в грудь.

     Ситх умер мгновенно, рукоять меча сиротливо откатилась в сторону.

     – Ты всё ещё можешь уйти, – сказал я третьему.

     И, разумеется, он не ушёл.

     Хотел бы я рассказать, как легко и эффектно расправился с последним противником… Как бы не так: именно он и оказался тем рубакой, встречи с которым я опасался с самого начала.

     Ситх пошёл на меня быстро, но без суеты и особенной запальчивости. Физически он выглядел несколько меньше своих товарищей, вероятно, поэтому и делал ставку на фехтование.

     А фехтовал он классно. Лучше меня. Если бы не опасался неожиданно кусачей жертвы, вполне мог бы реализовать преимущество техники и опыта.

     Но он опасался. И вместо решительной атаки, которая могла сходу преодолеть мою защиту, затеял обмен ударами, финтами и изящными связками.

     Я старался подражать экономной, высокомерной и эффективной манере графа Дуку. Ситх, пожалуй, тоже практиковал что-то вроде макаши… Мы оба двигались по окружности, против часовой стрелки, не имея преимущества друг перед другом. Пару раз я пробовал воздействовать на оппонента Силой, но он слишком хорошо закрывался, и я оставил эти попытки. Так мы и кружили, пытаясь переиграть противника.

     Понемногу накапливалась усталость. И раздражение, прежде всего, на самого себя: подловили, как мальчишку. Кой чёрт меня дёрнул бегать в одиночестве, даже без средств связи? Чуток «подкачался», сразу начал задумываться о силовых решениях? Пожалуйста: «игра» тут же отреагировала на желания «игрока». Ожидал стандартного прохождения – получил его на «Шпиле Эндара», хотел логических загадок – вот тебе Тарис, болтовни – Нижний Город, крафта – станция Сувама, гриндилки и кача – Дантуин с его степями, Анклавом и бандитами…

     А взял в руки меч – умри от меча?

     Я парировал очередную красивую, изящную, поверхностную серию ударов, сместился вправо, ответил такой же неглубокой связкой.

     Смешно. Будь на моём месте настоящий Реван, уж он не стал бы играть по правилам потакающего игроку мира. Он творил свой мир, всегда и во всём, даже подчиняясь Кодексу или попав в рабство к Императору ситхов. Он бы…

     Да что, собственно, «он бы»? Настоящий Реван этим серо-чёрным уродцем побрезговал бы, тут и Бастиле проблем-то на один хороший выпад, и Джухани…

     Джухани. Женщина-кошка элементарно проламывала мой недо-макаши. За счёт превосходства в силе и агрессивности.

     Я новым взглядом посмотрел на противника.

     Ну да. Не сказать, что прям совсем заморыш, но сам я и ростом выше, и заметно массивнее, и вымотался куда меньше тёмного джедая… вот этот ресурс мы и пустим в дело.

     С этого момента рисунок боя изменился. Я продолжал наворачивать круги вокруг противника, но теперь вкладывал в свою «дестрезу» всё больше чисто физической мощи. Я начал уставать быстрее, но и запас выносливости у меня был намного обширнее, чем у противника. Всё чаще его изящные блоки оказывались не способны остановить мои удары, всё чаще приходилось ему прибегать к дополнительным перемещениям, всё активнее вкладываться в контратаки.

     Втроём или даже в паре с кем-то ещё он бы меня «сделал», но сам по себе макаши тёмного джедая был недостаточно эффективен против элементарной грубой силы. Тем более что грубой силой управлял тонкий ум.

     Ну, это я так сам себе льстил, потому что был собой доволен: я всё-таки подобрал ключик к чужому замку. Бой переходил в эндшпиль, маска джедая намокла от пота, глаза бегали, движения замедлились. Он устал и всё время старался разорвать дистанцию, что при моём превосходстве в росте сделать было не слишком легко.

     Теперь я почти полностью контролировал ход дуэли. И, скажу честно, внутренне стал воспринимать её как некую дополнительную тренировку. Помню, я ещё так лениво раздумывал, когда же Бастила с Джухани спохватятся моему отсутствию и пойдут на поиски.

     Раздумывал-раздумывал и, как вообще было мне свойственно, дораздумывался.

     Когда мой последний противник устал настолько, что стал опускать переднюю руку и уже откровенно от меня бегать, за спиной послышался треск прутьев. Я изобразил атаку, отпрыгнул вбок и развернулся.

     Из-за края платформы появилась макушка серо-чёрного капюшона, лоб, очень злые глаза… и, наконец, на древесный настил вскарабкался тот самый тёмный джедай, который первым улетел «за борт». Никаких особенных повреждений, кроме порванной одежды, я на нём не заметил: видимо, по дороге уцепился за густые ветви, удержался и сумел выбраться. Бандит рывком вскочил на ноги, встрепенулся и активировал световой меч.

     – Молодёжь!… – осуждающе произнёс старый джедай, с таким выражением лица рассматривая свой меч, словно собирался протереть зелёный плазменный клинок тряпочкой.

     – Как же я рад тебя видеть, Джоли! – с чувством сказал я. – Ты не представляешь.

     – Почему не представляю? Представляю, конечно. Мне всегда все рады.

     – Блин, – сказал я, рассматривая ехидного лысого старикана. Адреналин потихоньку отходил, меня переполняли ностальгия, дружество и прочие трогательные чувства. – Вот один в один, как я тебя запомнил, такой ты и есть!

     – А что, мы разве встречались? – осторожно поинтересовался Биндо. – Что-то с возрастом память… хе-хе.

     Ну да, «с возрастом», скептически подумал я, оглядывая поле боя.

     Главарь тёмных джедаев так и остался единственной моей «добычей» в тот день. Двух остальных убил Джоли. Первого, того самого «акробата», сумевшего подняться на платформу, он зарубил в спину. Без колебаний, без разговоров. Просто выступил из тени, где за мгновение до того совершенно точно никого не было, и даже через Силу я никого не видел, и тёмные джедаи, судя по их поведению, тоже не видели!… В общем, Биндо из лесу вышел и ударил ситха в спину.

     Ярко-зелёное лезвие пробило человека насквозь. Некоторое время ситх стоял на ногах, пошатываясь от удивления, затем лезвие исчезло, и уже мёртвый охотник за головами рухнул на пол.

     – А! – сказал Биндо, стоя над трупом, как дедуля с палочкой над стайкой прикормленных булкой голубей. – Хе-хе. Я случайно, молодой человек, не держите зла на старика.

     Не успел я от души подивиться сему эпичному троллингу и порадоваться нежданному спасению, как сцена продолжилась. Только что ситхов было двое на меня одного, теперь картина изменилась диаметрально. Последний живой, тот самый искусный фехтовальщик, решил избавиться от лишнего противника и в качестве более простой жертвы избрал внезапного старичка. Тактически он был, пожалуй, прав: я знал, что кровь, насилие, убийства служили топливом Тёмной Стороны Силы, так что ситх имел неплохие шансы восстановить растраченную на меня энергию.

     Он прыгнул на Биндо с такой отчаянной яростью, что, несмотря на небольшие габариты, сбил того с ног.

     – Эй, эй, полегче! – закричал Джоли, дрыгая ногами по древесному полу платформы. – Тут, вообще-то, люди ходят.

     Ситх нанёс быстрый рубящий удар сверху вниз, но Биндо как раз пытался встать, и поскользнулся, и снова упал на бок… и как-то так получилось, что световой меч, которым старый джедай размахивал для равновесия, совершенно случайно отвёл чужой клинок в сторону.

     – Ай!… – сказал Джоли. – Ты что делаешь? Так и зашибить недолго!

     Уже кое-что понимая, но ещё не имея воли изменить схему боя (ну, то есть, кинуться наутёк), ситх попытался уколоть барахтающегося на полу Биндо красивым длинным выпадом.

     А старикан, словно издеваясь и над моей, и над всеми прочими «дестрезами» в мире, обвёл своим клинком клинок противника, раз!… и отсечённая кисть ситха, всё ещё сжимая рукоять меча, полетела в сторону.

     Последний из тёмных джедаев зажал обрубок, упал на колени и завопил от ужаса. Биндо ещё немного побарахтался для виду, а когда убедился, что желаемый комический эффект достигнут, поднялся на ноги таким естественным, плавным и уверенным движением, что от маски немощного старика и следа не осталось.

     – Не… не надо, – сказал ситх, глядя на Джоли снизу вверх.

     Биндо потянулся, как сытый лесной кот, и совершенно спокойно зарубил его ударом в шею.

     – Как же не надо? – сказал он, обращаясь уже ко мне. – Хе-хе. Надо.

     Я придерживался иной точки зрения, но скорее интуитивно, чем логически. А потому и спорить не стал.

     – Собери-ка их мечи, – сказал Биндо. – Хе-хе. Мне, молодой человек, тяжеловато стало нагибаться.

     Так я и сделал. Старикан дождался, пока я сброшу трупы в густую зелень за краем платформы, и уверенно зашагал по тропе, ведущей ко входу в факторию и космопорту.

     – У меня есть корабль, – сказал я, пристраиваясь следом.

     – Да ты везунчик, – согласился Джоли.

     – И пассажир?

     – «Пассажир»?

     – Помнится, в прошлый раз ты высказывал желание убраться с Кашиика.

     – «Прошлый раз»?… Хе-хе.

     Ситуация меня и в самом деле забавляла: по сюжету «Рыцарей Старой Республики» единственными, кто знал личность Ревана, были Бастила и как раз Биндо. Со временем (и при довольно неприятных обстоятельствах) правда всё-таки всплыла, что стало изрядным шоком для остальных членов команды. Тогда старик по факту взял на себя руководство экспедицией, а своё молчание объяснил нежеланием вмешиваться в чужие дела. Мало ли, почему Тёмный Властелин скрывает, что он Тёмный Властелин, правда?… Может, ему автографы раздавать надоело.

     В общем, дедуля был надёжный и с юмором.

     Я оглянулся по сторонам, понизил голос так, чтобы даже шёпот исчез, и одними губами проговорил:

     – Я Реван.

     – Ась?

     – Ре-ван. Дарт Реван.

     – Ох. Да неужто тот самый?

     Я кивнул.

     – Боюсь, – уверенно сказал Биндо, – боюсь-боюсь! Хе-хе.

     – Я теперь Светлый, – сказал я, прекрасно уловив издёвку. – И мало что могу. Амнезия у меня.

     – Амнезия. А. Хе-хе. Ну да. Тогда понятно.

     – Я бы справился.

     – Конечно, справился бы. Уж прости старика, что помешал тебе справляться. Если б я не помешал, ты бы ух!… всех бы перебил.

     Что-то напрягало меня в его манере разговора… нет, сарказма я не боялся, тем более, такого примитивного. С первых же слов я воспринимал Биндо как старого знакомого и старшего товарища: другие шли за мной, а Джоли сам мог указать мне дорогу. Но сейчас старикан как-то переигрывал, что ли, словно… словно играл чуточку не свою роль. Или в непривычных декорациях.

     Впервые выбрался в факторию? Глупости: это на словах он «двадцать лет безвылазно» в Лесу Теней просидел, а на деле ещё как вылазно. Вон, и одёжка свежая, и выбрит прилично: от цивилизации явно не отрывался.

     Отходняк после боя? Снова чушь: это для меня был «бой», а для старого авантюриста – как в булочную прогуляться, он этих тёмных джедайчиков за свою жизнь столько, небось, нашинковал…

     – Не знаю, – сказал я, по инерции продолжая разговор, – я бы постарался обойтись… постарался бы не убивать безоружного.

     – Что? А, ну да, ну да, конечно. Надо было отпустить, пусть бы он пошёл к Малаку, рассказал, где тебя искать… Это я оплошал, прости старика.

     – Откуда тебе известно, что Малак ищет меня?

     – Так он всех Светлых ищет, – не моргнув глазом, соврал Джоли.

     Соврал, соврал, точно говорю. А когда я почувствовал, что Биндо врёт, то понял и причину, по которой он врал.

     Наконец-то пришло прозрение. Я резко остановился, закрыл глаза и потянулся Силой. И улыбнулся.

     – Бастила, Джухани… и Карт? Да, Карт, – громко сказал я, оборачиваясь в сторону ближайшего поворота лесной дороги. – Можете выходить. Ну как, очередной экзамен сдан?

     Чего ты стоишь без команды? Почти ничего. А с командой?

     Да тоже, в общем, не слишком много.

     Я смотрел на ребят, собравшихся за обеденным столом в центральном холле корабля, и думал, что совершенно не соответствую этой разношёрстной компании. Настоящий Реван был гением: в тактике, стратегии, дипломатии… Каждый, кто сидел в этой комнате, играл какую-то важную роль в его планах. Так решила Сила, и Реван сумел услышать её желания. Он подбирал разумных, как элементы паззла, как струны в органе: убери одного, и картинка утратит цельность и смысл, а музыка – мелодику и гармонию.

     А мне вся эта странная тусовка досталась «по наследству», и я не знал, что с ней делать: не знал, чего хочет Сила. Я не был гениальным стратегом, тактиком… музыкантом, художником, поэтом. Вчерашний студент, сегодняшний мелкий клерк, завтрашний отец семейства, с пивным животом и в вялых тапочках…

     Я был никем. Совсем не та личность, что способна спасти галактику. Совсем не тот вожак, какой нужен этой команде. Прямо скажем, команде не из худших.

     Ведь у них даже хватало наглости подстраивать своему вожаку «экзамены».

     Как выяснилось, Биндо вышел из Леса Теней уже на вторые сутки после начала нашей трансляции. Хитрый жилистый «старик», пренебрегая лифтом вуки, преодолел четыре километра вертикали своим ходом, по стволу одного из вроширов. Я всё понял правильно: путь этот для Джоли был привычен давно, он регулярно наведывался в Рвукррорро и факторию, покупая еду, «огненную воду» и прочие припасы. И, естественно, имена бывшей жены, Наямы, и старых друзей, Санри и Номи, не могли не привлечь его внимания.

     – Я же смотрю новости, развлекательные программы… хе-хе… – пояснил Джоли таким целомудренным тоном, что я немедленно заподозрил его в просмотре каких-нибудь совсем уж дрянных программ. Зрелый мужик, двадцать лет в джунглях, один… среди вуки.

     Впрочем, не моё дело. Главное, что старикан пришёл в космопорт. И очень быстро выяснил, кто заказал передачу. И начал за нами следить. А его самого выследили Бастила и Джухани. И вступили в… как бы это поточнее… в агрессивные переговоры: Биндо хотел уйти, джедайки попросили задержаться.

     К счастью, обе стороны случайного конфликта тупостью не отличались и решили дело миром. Джоли дал принципиальное согласие вступить в обычные, неагрессивные переговоры. В обмен на право присмотреться ко мне издалека.

     Он знал, кто я такой: в прошлый раз Кашиик я посещал в компании Малака и в статусе Повелителя ситхов. Полагаю, пошумели мы тогда так, что обижаться на несколько чрезмерную осмотрительность Биндо было бы просто глупо.

     Он следил за мной издалека… и выследил троицу тёмных джедаев. Моя команда собиралась ликвидировать угрозу, но старик уговорил их дать мне шанс потренироваться в условиях, приближенных к боевым.

     Остальное вы знаете. Думаю, не так уж плохо я выступил: мастерство явно росло, а мелкие огрехи… ну, всё ведь закончилось хорошо. И теперь в моей команде был ещё один джедай.

     Правда, не Светлый и не Тёмный: «серый». Это как Светлый, только ему разрешено иногда пользоваться не только Кодексом, но ещё и мозгами.

     Шучу. Джедаи далеко не дураки. И ситхи не дураки. И вообще никто не дурак. Кроме меня.

     Был бы умным – забился бы в самую далёкую щель самой далёкой планеты галактики, сидел там тихо и не отсвечивал. Так нет же: лезу в самый центр, по сути, чужой разборки. От одной войны вовремя сбежал, тут же в другую вляпался.

     И хуже всего: не понимаю, почему так происходит. Это же так просто, так логично: пройти мимо чужих проблем, плачущего чужого ребёнка, чужой войны… а не получалось. Ситхам Сила заменила совесть, мне, похоже, совесть заменила мозги.

     Самого меня от моей светлости временами просто тошнило. В буквальном смысле: после убийств. И даже иногда перед, как получилось, когда Малак собирался уничтожить Тарис. Я не понимал, почему веду себя, как джедай с промытыми мозгами, мне всё время казалось, что члены команды вдруг поймут, что никакого глобального «хитрого плана» у меня нет и быть не может! И тогда они… нет, не взбунтуются: я же никого не держал насильно. Просто начнут откалываться, один за другим уходить по своим делам…

     Говорят, у знаменитого скрипача Паганини однажды во время концерта порвалась струна. Он продолжил играть на оставшихся трёх. Затем лопнула ещё одна, но Паганини и это не остановило. Закончил он концерт, играя на единственной уцелевшей струне.

     Мне не хватило бы всех в мире струн.

     …Если каждая из них не начнёт звучать по собственной воле.

     – Джоли, – позвал я очень негромко.

     Слово совершенно потонуло в звуках импровизированной пирушки и гула двигателя, но Биндо выбрался из-за стола с такой готовностью, что я понял: он давно ожидал приглашения к разговору. Через пару шагов серый джедай вспомнил, что надо изображать пенсионера, и ко мне подошёл уже охая и покряхтывая.

     – Неплохой кораблик, юноша, – сказал он, приветствуя меня взмахом руки. – И неплохая каюта, после двадцати лет в лесной избушке… хе-хе. Ты знаешь, чем угодить старику!

     – Пойдём, Джоли, – сказал я.

     Довольно мрачно сказал, потому что предвидел необходимость долгих поисков способа залезть в душу очередному собеседнику. А Биндо – не девочка-твилекка, и даже не мандалорский наёмник. С ним будет… сложно.

     Так я думал сначала.

     А потом мы почти до утра просидели в навигацкой. И вышло так, что это не я залез в душу к старому джедаю, а очень даже наоборот.

     Разговаривать с Джоли оказалось неожиданно легко: после обмена «верительными грамотами», когда мы дали понять друг другу, что достаточно информированы, он взял беседу в свои руки. Видимо, почувствовал мою усталость, измотанность бесконечным бегом из ниоткуда в никуда. Растерянность, неготовность к продолжению борьбы… Понял, что я на пороге депрессии. Что нуждаюсь в старшем товарище, что готов передать лидерство нашей странной миссии… кому угодно.

     Джоли выслушал меня. Я и не подозревал, что так остро нуждаюсь в том, чтобы снять маску. Нет, про «игру» я ему не рассказал: кому же захочется услышать, что его считают компьютерным ботом? Ещё решит, что у меня крыша поехала от Тёмной Стороны.

     Нет. Я всего лишь рассказал, что занимаю чужое место. И не знаю, что с этим делать.

     Джоли дал мне всего два совета. Первый – перестать скрывать от команды свою-чужую личность. Второй… про второй я не расскажу: слишком личное. Как-нибудь потом. Может быть.

     Расстались мы под утро. Я пошёл в свою каюту, разделся и рухнул в койку.

     Сон, знакомый сон пришёл сразу. Я опять оказался в гробнице со Звёздной Картой. Передо мной стоял человек в тяжёлом плаще с глубоким капюшоном: Реван. Он смотрел мне прямо в глаза немигающим взглядом красно-серой металлической маски.

     Затем рядом с Реваном, плечом к плечу встал второй человек. Двухметровый громила по имени Малак.

     Падшие джедаи смотрели на меня, я смотрел на них, не в силах пошевелиться, не в силах бежать из этого страшного сна, из беспощадного серого тумана.

     Затем Реван плавно опустил руку, и в его ладони загорелся алый огненный клинок. Мгновением позже свой меч активировал и Малак.

     Я проснулся с глазами, полными слёз, и долго лежал на спине, не решаясь сморгнуть или пошевелиться. Затем почувствовал, что на пороге каюты еле заметной тенью стоит Бастила.

     – Дантуин, – прошептал я одними губами, вслушиваясь в дыхание джедайки.

     Очень медленно и тихо она прошла в каюту и присела на край моей койки. Мы долго молчали. Слёзы текли по скулам тонкими ручейками яда, головная боль понемногу стихала. Затем Бастила положила руку поверх моей напряжённой ладони… как тогда, в Анклаве, только роли поменялись.

     – Я слышала твой крик, – сказала девушка.

     – Только ты?

     – Надеюсь.

     – Дантуин… – сказал я беспомощно. Сила говорила со мной: Малак нанёс удар по планете. Погибли разумные.

     – Я знаю. Ты был прав.

     – Что толку в правоте! Идиоты…

     Она чуть сжала пальцы:

     – Нет. Великая Сила…

     Я безмолвно застонал, не желая слушать. Девушка некоторое время утешала меня рассуждениями о мудрости Магистров, неисповедимости путей… о том, что большая часть Совета успела эвакуироваться, несмотря на видимое, показушное нежелание это делать. А я думал о жизнях, которые не сумел спасти: поселенцы, шахтёры, администраторы, фермеры… рядовые джедаи.

     Постепенно тупая болезненная тяжесть в голове отступала, слёзы сохли. Я привстал на койке, опираясь спиной на стену каюты. Бастила испуганно отпрянула, видимо, приняла моё движение за реакцию на какие-то из её слов.

     – Поясни, – брякнул я наобум, делая вид, будто и в самом деле слушал.

     – О, я говорю, разумных должно было погибнуть совсем мало: Анклав расположен в слабо населённом месте, вряд ли Малак станет устраивать орбитальную бомбардировку всей поверхности планеты.

     – Да, это верно, – вяло признал я, вспоминая Дантуин из второй части игры. Вроде, не так уж сильно там всё было покоцано, даже внутренние помещения Анклава в основном уцелели. – Слушай, а зачем ему вообще…

     – Что?

     – Зачем Малаку Дантуин?

     – Мак, ведь ты сам говорил, что…

     – Я помню, помню! – воскликнул я, окончательно просыпаясь и отбрасывая уныние. – Всё я помню. Но ты подумай: ни тебя, ни меня на Дантуине уже нет… хотя ты как раз не важна… Извини, Бастила, мне – мне ты крайне важна. Дорога и практически взаимно любима.

     Девушка покраснела как маковый цвет и отняла руку.

     – А вот Малаку по-настоящему нужен только я, Реван, – сказал я, восстанавливая телесный контакт. Джедайка дёрнулась, но ладонь не убрала. Наверное, мысленно повторяла Кодекс. – Нет, подруга, я знаю, что ты меня никому теперь не отдашь… даже Малаку…

     Высокомерное молчание: девушка чувствовала, что за глуповатой трепотнёй прячется нежелание произносить вслух нечто куда более неприятное.

     Я вздохнул, сел ровно и, как за соломинку, держась за горячие пальцы, сказал прямо…

     Стоп, вру. Прямо сказать всё равно бы не получилось: Бастила-то в «Рыцарей Старой Республики» не играла. Вернее, как раз играла, но, как бы это поточнее… изнутри.

     Чёрт бы побрал эти солипсические закавыки! Я уже весь извёлся, пытаясь отличить игру от реальности, а реальность от сна, и даже во сне меня преследовали те же самые кошмарные образы падших джедаев. И хоть бы тот Реван, который во сне, не пытался напасть на того Ревана, который я. Нет, он там с Малаком заодно, сволочь. Ну вот почему мне просто бабы не снятся, а?… Я когда попал? Уже давно ведь. Даже когда Бастила снилась, и та исключительно со световым мечом.

     Я поднял руку девушки на уровень своих глаз, в очередной раз поражаясь мягкости и нежности её тонких пальцев. Ведь опытный рыцарь-джедай должен очень много времени проводить в тренировках: ладони поневоле затвердеют. А у неё – такие податливые, словно… словно девушке нравится быть со мной слабой.

     – Бастила, – сказал я, не решаясь поцеловать руку джедайки, хотя момент был более чем подходящий, – помнишь, те рыцари, которых Совет вызвал меня сторожить? Ну, те четверо, которые в тюрьме стояли?

     – Не тюрьме, а… ну да, помню, конечно. Я со многими знакома.

     Ну надо же, умилился я, неужто пытается во мне ревность вызвать? Но девушка как ни в чём не бывало продолжила:

     – Только не четверо. Совет тогда вызвал более двадцати рыцарей. Лучших бойцов из доступных поблизости. Надеюсь, это знание не переполняет тебя гордостью.

     – Нет, – медленно сказал я, – не переполняет. Совсем наоборот.

     Бастила вопросительно подняла бровь.

     – Понимаешь, – сказал я, – я только сейчас вспомнил… Вернее, сегодня ночью Великая Сила открыла мне будущее.

     – Мы победим? – сразу же спросила девушка с таким выражением лица, словно на самом деле собиралась уточнить, как мы назовём будущую дочку.

     – Видеть трудно, – ответил я, хитро прищуриваясь. – В движении всегда будущее.

     – Зато я вижу, что тебе по-прежнему слишком нравится дурачиться, – сухо сказала Бастила, пытаясь отобрать руку.

     Я сжал её ладонь чуть крепче и посмотрел прямо в глаза:

     – И это тоже.

     – Что?

     – И это будущее я видел.

     – Что?…

     – Тебя. Меня. Нас.

     Девушка одновременно и напряглась, и чуть обмякла. Понятия не имею, как у них это получается.

     – Я тренированный джедай, – произнесла она, изо всех сил стараясь включить фирменное высокомерие. – И не могу понять, о чём ты говоришь. Ты не мог бы постараться чуть больше внимания уделять фактам, а не своим… подростковым фантазиям?

     – Так точно, – ответил я, отпуская её руку и наслаждаясь мгновенно промелькнувшим обиженно-упрямым выражением на красивом лице девушки. – Вот тебе факты. Дарт Малак напал на Анклав вовсе не потому, что хотел уничтожить Совет. И не меня он искал.

     – Но почему?!

     – Потому что я заявил о намерении вернуть себе мантию Тёмного Лорда. Что, по мнению Малака, Владыке ситхов делать на Дантуине?

     Бастила размышляла секунды три:

     – Звёздная Карта, – почти шёпотом произнесла она. – Ты говорил про Звёздные Карты… Но ведь мы так и не сходили в руины!

     – Я, во-первых, забыл, – совершенно честно сказал я, – во-вторых, и не собирался.

     – Но теперь Карта уничтожена. И Малак разрушит все остальные. На тех планетах, где вы с ним побывали.

     – С чего бы вдруг?

     – Но… ведь он считает, что ты будешь заново искать координаты Кузни.

     – Ничего подобного, – сказал я, вставая с постели и с удовольствием разминая ноги. – Ничего подобного, подруга. Он считает, что я и так знаю координаты.

     Джедайка посмотрела на меня с некоторым сомнением. Затем до неё дошло:

     – Малак не знает о твоей амнезии!

     – Верно.

     – Но тогда получается, что… Тогда зачем ему преследовать нас по тем планетам, где расположены Карты?

     – Низачем, – покладисто согласился я, думая о «воле Силы», сиречь особенностях сюжета. – Он и не преследует.

     Он ждёт меня на Звёздной Кузне, подумал я. И выбирается «на улицу» лишь по крайней необходимости. Или тогда, когда получает сведения о месторасположении своего бывшего повелителя.

     Или после четвёртой посещённой планеты.

     Кажется, так? «Левиафан» должен перехватить наш кораблик сразу после четвёртой посещённой планеты, верно? Или, точнее, после четвёртой обнаруженной Звёздной Карты, а просто планеты не в счёт… Твою ж налево, начал забывать детали сюжета игры!

     Или моё вмешательство окончательно доломало этот самый «сюжет»… Точно помню, что любовную линию с Бастилой требовалось закончить до столкновения с «Левиафаном»: потом джедайку захватывает в плен Малак и обращает на Тёмную Сторону. Вернуть девушку к Свету будет возможно, только если заранее влюбить её в себя. Так, кажется?…

     Забегая вперёд скажу, что мир вокруг оставался прежним: моё послезнание ничего в нём не сломало. Конечно, дальнейшие события пошли другим путём: ведь и команда «Варяга» действовала иначе, чем в игре, и наши враги были вынуждены реагировать совсем по-другому. Да и просто память иногда подводила, сама по себе, как у всех нормальных людей. Чем дальше двигалась наша история, тем меньше я знал о будущем. Это не пугало, странно было бы ожидать чего-то иного.

     Но в тот момент я запаниковал: показалось, что такое грубое вмешательство в «сюжет» как бы… ну, не знаю: стирает мою собственную личность. Вроде того, что случилось с Траском. В общем, испугался я.

     И, разумеется, уставился на девушку. Рядом ведь больше никого не было.

     Опомнился я, лишь когда понял, что Бастила под моим взглядом стремительно и неудержимо краснеет. Уж не знаю, что она там себе вообразила, но сам я вдруг почувствовал, что ровным счётом ничего страшного с моей многострадальной личностью не происходит. Нормально всё было, и с личностью, и со всем остальным.

     Наверное, для этого и нужны другие люди: чтобы каждое мгновение иметь возможность убедиться в собственной нормальности. А будь я Тёмным – считал бы ровно наоборот.

     Всё-таки хорошо, что в ДДГ такое тугое нижнее бельё, подумал я, по-быстрому присаживаясь на койку, чтобы не шокировать девушку своей нормальностью. Надо как можно скорее… «пройти романтическую линию». Если нам и в самом деле суждена встреча с «Левиафаном», такие дела нельзя откладывать на потом.

     – Что? – не выдерживая моего взгляда, спросила Бастила удивительно нестервозным голосом.

     – Два десятка рыцарей-джедай, – сказал я.

     – Мак, мне тоже очень жаль, что они погибли, но мы должны…

     – Нет.

     – Что «нет»? – спросила девушка. По-моему, не такого развития разговора она ожидала.

     – Они не погибли. И это плохо.

     Бастила смотрела на меня молча и вопросительно, и я продолжил:

     – Очень плохо. Потому что это означает, что теперь у меня нет вообще никаких шансов победить Малака на борту Звёздной Кузни.

     – А ты собирался одолеть Малака, юноша? И наверняка в честном бою? Хе-хе. М-да.

     – Не подкалывай, Джоли, – кисло сказал я, – без тебя тошно.

     – Я по-прежнему не понимаю, почему нам следует атаковать Малака именно в его крепости, – вмешался Карт.

     – Потому что это не просто крепость. Это… место его Тёмного могущества.

     Вообще-то, атаковать в «месте Тёмного могущества» – ещё глупее, чем просто в крепости… По другую сторону круглого стола поджала уши Джухани. Но ничего не сказала: наверное, всё ещё испытывала стыд за себя-Тёмную.

     Я вот себя-Тёмного нисколько не стыдился: ведь это был совсем другой Реван. Хотя и несколько мандражировал, никак не решаясь раскрыться. Нет, сколько верёвочке ни виться… пора.

     – Товарищи, – сказал я, решительно поднимаясь над столом. – Я пригласил вас с тем, чтобы сообщить пренеприятное известие. Я…

     – Погоди, Мак, – отмахнулся Онаси. – Давайте всё же разберёмся в оперативной ситуации. Почему все так уверены, что исход войны решит единственный поединок? Если эта его крепость… «Кузня», верно? Если речь идёт о секретной военной верфи, то в качестве наиболее очевидного варианта следует рассматривать крупномасштабную атаку силами Республики.

     – О, ты недооцениваешь могущество Силы, Карт! – горячо заявила Бастила. – Пока Малак и Кузня едины, победить их невозможно.

     – Ну да, и, кроме Мака, справиться с Владыкой ситхов, конечно же, некому, – скривился Карт. – При всём уважении, Мак! Ты всего лишь начинающий падаван, но Совет принуждает тебя вступить в схватку с сильнейшим Тёмным Лордом? Почему? Это не нормально!

     – Никто меня ни к чему не принуждает, – сказал я, продолжая нависать над столом. Поза выходила довольно глупая. – Кроме того, проблема не в самом Малаке, не так уж он и силён.

     – Н-да? И кто же из ситхов прошлого когда-либо превосходил Малака?!

     – Я, – неожиданно для себя самого ляпнул я. – Реван.

     В кают-компании на несколько секунд воцарилась гнетущая тишина, даже Тэтри перестал пиликать свои бесконечные мелодии. Джухани растопырила уши и слегка оскалилась. Кандерус, вопреки своей привычке лезть вперёд, тихонько сидел в углу: чувствовал, что разговор пойдёт непростой и, как вообще любил делать, желал насладиться всеобщим замешательством.

     – Roooarrgh ur roo… – очень тихо пробормотал Заалбар.

     – Тише, тише, Большой Зэ, – растерянно сказала твилекка, поглаживая друга по волосатой руке.

     Карт выдавил из себя короткий смешок. Затем, осознав, насколько принуждённо это прозвучало, разразился ещё более принуждённым смехом. Руки при этом Онаси очень быстро и плавно переместил под стол, поближе к набедренным кобурам. Я совершенно точно чувствовал, что стрелять ему совершенно точно не хочется.

     – Ох, ну надо же, – с великодушной ухмылкой сказал Джоли. Хитрый старикан, очевидно, пытался свести мои слова к шутке. – Сам Дарт Реван, какая честь для нас.

     – В самом деле, Мак! Опять твой нелепый юмор.

     Бастила. И эта туда же.

     Двое из команды, кому точно известна тайна моей личности. И оба пытаются спасти положение. Ладно Бастила: я за ней с момента знакомства увиваюсь, поневоле должна была проникнуться. Но Биндо? Ведь пара дней как знакомы, чем же я успел заслужить подобную лояльность?…

     – Спасибо, ребята, – сказал я почти растроганно. – Но нет. В эти игры нам играть уже некогда. Да и устал я играть вами втёмную, ребята. Нет, Джоли, серьёзно: я принял твой совет.

     – Ну вот, – отозвался серый джедай. – А я так надеялся, что ты не сумеешь его понять… хе-хе. Специально слова подбирал понепонятнее.

     – Ты старый пердун, Биндо, тебе положено быть загадочным, – сказал я максимально вежливо.

     – Не заговаривай нам зубы… Мак, – заговорил Карт сквозь стиснутые зубы. – Кто ты на самом деле?

     Я подумал, что, пожалуй, хватит нависать над столом, сел и жестом открытости положил ладони на столешницу. Онаси неуютно поёрзал, но рук с бластеров убирать не стал: НЛП плохо работает со взрослыми людьми, даже если считать их кем-то вроде NPC.

     Вероятно, именно в таком отношении и заключается главная проблема НЛП.

     Я повернулся к джедайке:

     – Бастила.

     – Да! – воскликнула девушка с таким обречённым видом, словно давным-давно ждала, когда я наконец попытаюсь переложить ответственность на неё.

     – Скажи, кто я. Нет, Бастила, правду!

     – Реван, – сказала джедайка. – Бывший… Дарт Реван.

     – Спасибо, – кивнул я. – Джоли?

     – Хе-хе. Реван ты, Реван. Кем тебе ещё быть, с таким-то характерцем…

     – Биндо! – чуть не взвыл Карт. – Ты-то откуда можешь знать?!

     – Мы встречались на Кашиике. В прошлый раз, когда этот румяный юноша ещё носил маску и приставку «Дарт». Ну, ну, Мак, не обижайся на старика.

     – И не подумаю. Ты старый пердун, тебе положено быть занозой в заднице.

     Незаметно, понемногу, слово за слово атмосфера разряжалась. Чуть расслабилась Бастила, хитро улыбался Биндо. Онаси по-прежнему держался за кобуры, но ожесточённость во взгляде слегка утратил.

     Ладно, подумал я, с Картом ситуация терпит. Предстояло решить вопрос с остальными членами команды. Я примерно представлял их реакцию, но одно дело представлять, а совсем другое – испытать на себе.

     Так, кто тут у нас самый выдержанный… и при этом не джедай.

     – Кандерус Ордо.

     – Да, Мак, – сразу же отозвался мандалорец, выдвигаясь из тени. – Тебе ведь не особо нравится, когда тебя называют Реваном?

     Некоторое время мы молчали, уперевшись друг в друга взглядами. Затем Кандерус рассмеялся:

     – Да, – сказал он фирменным сиплым голосом, – конечно же, я знал.

     – Откуда? – спросил я, чувствуя себя довольно глупо.

     – Отовсюду, Мак. Ты так гордился своей ужасной тайной, что… это было даже забавно.

     Я помолчал, обдумывая бесчисленное множество разговоров, в которых мог проколоться. Мог, более чем мог.

     – Ты со мной, Ордо?

     – Республика славно надрала нам задницу при Малакоре-V, – медленно проговорил Кандерус. – Мы гордимся той битвой. Мы гордимся такими врагами, как джедаи. И джедаев вёл ты, Реван. Если ты оказался в состоянии привести к победе над нами Республику, это сборище слабаков и пацифистов… Я с тобой, Мак. Я с тобой до конца.

     Говорить слова благодарности… это было бы глупо. Поэтому я благодарно промолчал. И обратился к Т3-М4. Надо было сбить пафос момента, а маленький дроид показался мне прекрасной мишенью для безответных острот.

     – Ну что, Тэтри, – спросил я почти ласково. – Ты знаешь, кто я?

     – «Ты Мак-Реван. Конец-утверждения.», – просвистел дроид.

     – И что ты думаешь?

     – «Запрос не может быть корректно интерпретирован. Просьба уточнить запрос. Конец-утверждения.»

     – Ты со мной, Тэтри?

     – «Я Т3-М4 дроид, я принадлежу хозяину. Конец-утверждения.»

     – Вообще-то, твой хозяин – Кандерус Ордо.

     – Формально да, но принадлежу-то я тебе, Мак-Реван, – неожиданно отбрасывая все и всяческие формальности, заявил дроид. – Разумеется, я с тобой.

     Я прекрасно понимал двоичный. Я совершенно не понимал дроидов.

     И перевёл взгляд на Джухани.

     – И я, – быстро сказала женщина-кошка, подрагивая всем телом. – Я с тобой. До конца. Ты вернул меня с Тёмной Стороны. Я… кажется, я всегда знала, кто ты, Мак.

     Она перевела дух, облизывая вздёрнутую верхнюю губу. Сверкнули белые клыки. Мимические мышцы волнами гоняли короткую шёрстку лица.

     Мне безумно захотелось протянуть руку и почесать Джухани под её массивным подбородком.

     – Не «знала», нет… Ар-р-р! Как сложно подобрать слова. Сила? Сила сказала мне?

     – Не Сила, – покачал я головой. – Всего лишь память.

     И, радуясь своей предусмотрительности, сунул руку за пазуху.

     – Ты помнишь мой голос, Джухани. Вероятно, помнишь мою походку, запах… Но моего лица ты не видела. А вот это ты помнишь?

     Нет, я не стал надевать маску Ревана. Просто поднял её перед своим лицом и держал достаточно долго, чтобы увидеть через прорези, как расширились узкие кошачьи глаза.

     – Ты! – прошептала Джухани. – Ты…

     – Тарис, Обмен, Зор…

     – Ты!…

     Женщина-кошка вскочила, тело её била крупная дрожь. Когда-то давным-давно я, Реван, тогда ещё Светлый, с группой джедаев освободил совсем юную Джухани из жестокого рабства у мелкого бандита по имени Зор…

     – Ты! – воскликнула она снова и выбежала из кают-компании.

     Бастила придержала меня за руку:

     – Тс-с, Мак, – негромко сказала она, – не надо. Дай Джухани прийти в себя и помедитировать. Не надо, не ходи за ней.

     Голос джедайки звучал слегка напряжённо, и я с тихой гордостью понял, что девушка ревнует.

     – А ты знаешь подход к женщинам, – хрипло рассмеялся Кандерус.

     И я понял, что Ордо ревнует тоже, хоть и, слава богу, в другую сторону. Ну да, Джухани сразу понравилась мандалорцу… вот только сложно было забыть, что именно мандалорцы разорили её родную планету, Катар. И перебили четыре миллиарда челокошек.

     Нет, ничего Кандерусу не светит. А мне… да нет, Джухани мне очень симпатична, я вообще кошек люблю. Теоретически можно представить…

     Да что за чёрт! Тут рядом Бастила сидит, живая, горячая, без клыков, когтей и шерсти, и у нас с ней всё вроде как складывается вполне трепетно, а я, сволочь такая…

     – Вам всем должно быть стыдно! – услышал я тоненький суровый голосок. – Такой важный момент, знаете ли, а вы, мужчины!…

     – Миссия Вао! – сказал я громко и решительно, в клочья разрывая сомнительное очарование «такого важного момента». – Ты – со мной?

     – Да! – закричала упрямая девчонка ещё громче. Хлебом не корми, дай с кем-нибудь пободаться.

     – Тебя не смущает моё прошлое? – спросил я обычным голосом.

     Некоторое время твилекка адаптировалась к изменению тональности разговора, затем тёмно-синяя кожа просветлела.

     – Ничего меня не смущает, – сказала наконец Миссия. – И вообще! Знаешь ли, я уже привыкла, что ты Реван.

     Я переглянулся с Бастилой, затем непроизвольно с Картом, и осторожно поинтересовался:

     – Когда это ты успела привыкнуть?

     – Но ты же сам признался, – с неподражаемым простодушием объяснила девочка. – Когда мы записывали то видео для Малака. Ты что, уже не помнишь?

     Вот так. Все всё знают. И все молчат. Как на каком-нибудь укропском ток-шоу, где абсолютно все присутствующие прекрасно осознают, что они убийцы, фашисты и пидорасы, но огласить этот факт почему-то стесняются. Даже друг другу.

     Я перевёл взгляд на Заалбара.

     – RRrrruurgh! Arrggg! – проворчал вуки. Девочка взяла своего огромного друга за шерстяную лапу, погладила ласково и успокаивающе.

     – Ruh gwyaaaag, Заалбар, – сказал я, ото всей души радуясь, что не получал от него «Долг жизни», клятву верности. Вот принёс бы он мне пожизненную присягу, как бы я теперь понял, что Заалбар идёт за мной по своей воле, а не вопреки? Нет, мне нужна сознательная… даже не верность, а союзничество.

     Пауза затягивалась, и мне вдруг пришло в голову, что положительное решение вопроса вовсе не предопределено. Вуки – далеко не люди, кто знает, что у него там в голове…

     Пауза продолжала затягиваться, и я начал лихорадочно вспоминать канон: не натворил ли чего-нибудь Дарт Реван в первый свой визит на Кашиик. Ничего не вспоминалось. Вуки молчал.

     – Большой Зэ, – негромко сказала твилекка. – Вспомни: Мак вытащил нас с Тариса. И вообще, знаешь ли… Он ни разу, ни в чём нас не предал!

     Что ж за жизнь у тебя была, девочка, подумал я, помимо воли проникаясь несвоевременным сочувствием. То ли взгляд у меня сделался совсем умильным, то ли Миссия понимала своего командира лучше, чем могло показаться… В общем, девочка отвела вуки в угол, пошушукалась с ним секунд пятнадцать, и Заалбар провозгласил, что пойдёт со мной до конца.

     – Нет, – твёрдо сказал я, отыгрывая небольшую месть за свои недавние сомнения. – Не до конца. Если я попытаюсь свернуть на Тёмную Сторону, ты не позволишь мне, Заалбар.

     И я обвёл зал суровым взглядом прирождённого лидера:

     – Слышите? Пусть каждый из вас помнит, что стоит на кону. Если станет очевидно, что я снова пал во Тьму, вы должны остановить меня. Даже если для этого потребуется меня уничтожить.

     – Ты уверен, что мы сумеем тебя уничтожить? – с большим сомнением в голосе спросил Карт.

     – Ты уверен, что падение будет очевидным? – с большой тревогой поинтересовалась Миссия Вао.

     – Ты уверен, что твоё «падение» волнует меня сильнее, чем победа? – с большой иронией уточнил Кандерус.

     – Ты уверен, что «каждый из нас» успел тебе что-то задолжать? – с ухмылкой во весь рот осведомился Биндо.

     – Я, – тихо сказала Бастила. – Я остановлю тебя. Но этого не потребуется.

     «И всё-таки, за что же они все так меня любят?…», думал я.

     «Неужели я и в самом деле достоин любви?…», думал я.

     Или не думал. Уже не помню. Я вообще слабо запомнил детали происходившего в то время. Дело шло к развязке, я чувствовал это в воздухе, в воде… в вакууме.

     Известие о «моём» прошлом сильно всколыхнуло команду. Нет, ни о каком бунте или даже просто волнениях и речи не шло. Просто все как будто… приуныли. Народ понимал, что в жизни нашего сплочённого коллектива настают новые времена, неразрывно связанные с жизнью всей Галактики, но от того не менее сложные. Даже те, кто с самого начала знал об истинной сущности своего предводителя, выглядели растерянными. С каждым я разговаривал, долго, часто, задушевно. Собирал новые и новые «военные советы». Отчаянно тренировался, валялся на койке, строил планы.

     По всему выходило, что в прямом столкновении с Малаком ловить мне нечего. Особенно теперь, когда в плену у Тёмного Лорда оказалось намного больше рыцарей-джедаев, тех самых, что были призваны в Анклав с соседних планет, стеречь возродившегося «Ревана»… Малак убивал пленных джедаев и использовал их тела как своеобразные батарейки, аккумуляторы Силы, способные и мгновенно залечить раны, и придать бодрости в бою. В «Рыцарях Старой Республики» таких батареек у него было, насколько я помнил, пять или шесть. Теперь, согласно оценке Бастилы, плюс ещё два десятка.

     Как сражаться с бессмертным?…

     Когда пошли первые успехи в нелёгком джедайском ремесле, иногда казалось, будто со временем я смогу «прокачаться» до нужного для победы уровня… но и тогда эти иллюзии быстро проходили. Это только в оригинальной кинотрилогии престарелый коротышка Люк, постигавший Силу неизвестно где, неизвестно когда и неизвестно как, мог демонстрировать превосходство над опытнейшими боевиками своего времени. В моей реальности таких чудес не предполагалось. Другие – предполагались, а вот таких – нет, я чувствовал.

     Порой мне думалось, что мы напрасно пропустили почти все «побочные квесты». Ну, баланс там, шмаланс… А чего вы хотите? Все приуныли, и я приуныл, вот и лезли в голову унылые мысли.

     Помню, как плёлся в грузовой трюм кормить Давика (пришла моя очередь по графику), и вдруг подумал, что совершенно перестал воспринимать происходящее как часть игры. Вроде бы и помнил свою прошлую жизнь: как учился, работал… помнил маму и сестру и всё остальное. Как ставил на комп «Рыцарей Старой Республики» тоже помнил…

     А потом вдруг начинало казаться, что никакого прошлого, «настоящего» мира нет и никогда не было. А сам я – действительно Реван. С амнезией и сопутствующими глюками. Или того хуже: обычный провинциальный солдат по имени Мак, которому в голову случайно залетели ошмётки воспоминаний истинного Ревана… ведь смерти нет – есть только Сила. Великая Сила, для которой не существует ни расстояний, ни времени… и ни малейшей проблемы запихать в чей-нибудь мозг осколки чужой личности.

     Например, личности земного парня по имени Максим.

     …До сих пор не могу представить, как бы ребята отреагировали, попытайся я рассказать им свои мысли. Ну, будто считаю их «персонажами»…

     Джедаи не убивают своих пленников. А вот в психушку отправить – это запросто.

     – Сколько вы собираетесь держать меня здесь? – спросил в тот раз Давик.

     Спросил с явным раздражением в голосе: ведь обещание пытать нашего заложника я, естественно, не выполнил, и прежняя борзотень понемногу отвоёвывала свои позиции в характере Канга.

     – Сколько сочту нужным, – сказал я безразличным тоном, оглядывая трюм на предмет возможной подготовки к побегу. Всё выглядело как всегда. – Завтра очередь Ордо. Я скажу ему, что ты заскучал без физкультуры.

     Вопреки ожиданиям, завуалированная угроза впечатление произвела слабое. Видимо, Кандерус то ли понемногу начинал разделять моё «паладинское» мировоззрение, склоняясь к Светлой Стороне, то ли уже просто ленился пинать бывшего босса.

     Так или иначе, Давик не оставлял попыток разговорить меня. А в самом деле, куда бы его сбагрить? Не можем ведь мы таскать бандита с собой бесконечно…

     Сдать органам правопорядка? Так все органы от Малака попрятались. Да и босс Обмена выйдет на свободу от силы через пару часов. Причём с немалым таким знанием и о «Варяге», и о команде, и обо мне.

     Перевоспитать? Фантастика. Ненаучная.

     Вышвырнуть в открытый космос?

     Я задумчиво уставился в стену трюма, за которой быстрыми всполохами звёзд бушевал гипер. Нет, не смогу. В игре смог бы: подумаешь, крохотный ущерб для кармы. Но здесь-то всё по-настоящему.

     …А что, если каждый игровой сеанс… Что, если всякий раз, как ты начинаешь новую игру, где-то возникает новая реальность, новый отдельный мир? Для тебя – игровой, для «персонажей» – совершенно настоящий.

     И любой выбор, Тёмной ли, Светлой ли стороны, одинаково каноничен. Говорят ведь: сколько фанатов «Звёздных войн» – столько и далёких-далёких галактик… А что, если это не просто шутка? Вот вернусь – а в Вукипедии в качестве каноничного описан совсем иной вариант событий, где Реван погиб на Кузне, а Малак правил галактикой долгие столетия… аж до самого вторжения из Неизведанных регионов. Когда там Император ситхов собирался вторгнуться по канону?…

     Ах да, я же только что установил, что канона не существует. И, вернувшись на Землю, я даже не смогу вспомнить истину, которая была истиной прежде.

     До чего ж я крут: канон отменил. Крут, как Дисней, практически. Лень поддерживать «Расширенную вселенную» – объявляем её несущественной. Мол, что понравится, будем использовать, что мешает, выкинем.

     Удобно. Вот бы и мне так с Малаком. Зажмурился – и проблемы «забылись».

     Да и от Давика избавиться не помешало бы.

     Я сфокусировал взгляд на бывшем криминальном авторитете. Авторитет почуял неладное и втянул голову в плечи.

     – Давик, Давик, Давик, – сказал я медленно и глухо, – от тебя ведь одни проблемы.

     – К… какие проблемы? – неуверенно спросил Канг. По инерции спросил: не успел выйти из полу-режима полу-атаки. Был бы поумнее, заткнулся бы и не мешал мне впадать в солипсическую депрессию.

     – Не проблемы, – согласился я. – Геморрой. Я желаю тебя забыть, Давик.

     Прозвучало довольно нелепо, но общий смысл бандит уловил и растерянно замолчал. Наверное, испугался, что я всё-таки принял решение его грохнуть. Насколько проще всё это было в игре: Давик погибал при бомбардировке Тариса, мои ручки оставались чистыми…

     С другой стороны: что, если воспоминания о сюжете игры, которые я так умело выдаю за «предвидения Силы», не являются чем-то незыблемым? Меняются вместе с будущим… которое здесь создаю я сам?

     Не окажется ли в итоге так, что мне будет достаточно «вспомнить» некий финт сюжета, чтобы финт стал фактом? Усилием воли выкатить на сцену рояль… до чего же заманчивая мысль!

     Мне вдруг стало весело. Сам не знаю отчего. Это была спокойная, неяркая весёлость, хорошо сочетающаяся с выражением «мозги набекрень». Или, допустим, «крыша отъехала». Или даже «совсем ты, Макс, долбанулся со своими "Звёздными войнами", иди спать уже».

     Я посмотрел на Давика, удивляясь тому, как искренняя открытая улыбка пугает плохих людей куда сильнее угроз.

     – Хорошо, Давик, – сказал я тем же отстранённым тоном. – В ближайшее время я найду тебе достойное применение. Мы идём на Татуин.

     Не знаю, что там вообразил себе порядком струхнувший бандит. Может быть, опасался быть проданным в рабство к хаттам. Или что-то в подобном роде, неважно. Я запер люк в трюм и, посмеиваясь, направился в пилотскую кабину.

     Несмотря ни на что, я хотел победить. Хотел остановить Малака, завоевать Бастилу… хотел вернуться на Землю. Пришло время пустить в ход ещё несколько из моих хитрых планов. Зря, что ли, я их продумывал?…

     Забегая вперёд, скажу, что всеобщее предчувствие близкой развязки оказалось верным: наша история выходила на финишную траекторию. Но в тот период, в тот вечер и долгое время после него мне не давала покоя совсем другая мысль:

     Что, если я и сам – всего лишь обыкновенный персонаж, в силу непонятного и неприятного программного сбоя возомнивший себя попаданцем из другого мира? И возвращаться мне некуда?…

     Из гипера выползали с максимальной осторожностью, вдали от стандартных точек выхода: боялись натолкнуться на флот ситхов. Но в системе всё было тихо, никаких признаков блокады, дроидов-разведчиков или кораблей преследования, никаких возмущений в Силе. Дарт Малак непременно прилетит сюда, но позже, когда я сам сочту это нужным.

     Если, конечно, всё пройдёт по-задуманному.

     – И всё-таки, – в очередной раз завёл свою шарманку Карт, – почему именно Анкорхед?

     После «вечера откровений» Карт превратился в настоящую зануду. Он и раньше-то не блистал в общении, а теперь и подавно. Каждую свободную минуту таскался за мной следом: контролировал. Пытался оспорить каждый приказ… впрочем, приказывать я не любил, предпочитал действовать уговорами. Так он и обычные, бытовые предложения пытался оспорить. Примерно вот так:

     – Ну-с, молодые люди. Что у нас на десерт? Я старый пердун, хе-хе, я люблю сладкое.

     – Народ, а давайте кореллианского мороженого навернём? Давно не ели.

     – Постой, Мак. Почему ты вдруг решил, что в нашей ситуации лучшим выбором окажется именно мороженое? И именно кореллианское? А?…

     Я сдерживался только колоссальным усилием воли. Такие разговоры могли продолжаться до бесконечности. Вернее, до тех пор, пока не вскипал кто-нибудь из остальных членов команды. Карт затыкался, усаживался где-нибудь в уголке и чавкал своей порцией, старательно подозревая меня в измене, переходе на Тёмную сторону и всех остальных грехах, сколько б их ни было в далёкой-далёкой галактике.

     Утомляло меня его нытьё – жуть! Не скажу, будто с другими ребятами всё шло совсем уж гладко, нет: определённое напряжение чувствовалось. Всё-таки бывший Лорд ситхов, какая честь для нашего скромного собрания… Но я вёл себя вполне обычно, потому что, если честно, не умел вести себя по-другому, и народ быстро почувствовал, что ровным счётом ничего во мне не изменилось.

     Ну, хоть пилотствовал Карт по-прежнему великолепно. Вот и теперь: посадка прошла без сучка, без задоринки. Мы даже отхватили последнюю свободную площадку, ту самую, что запомнилась мне по игре: увели из-под носа у какого-то другого челночка. Конкуренты, вежливо матерясь, ушли на посадку в Мос-Айсли, а мы направились было на выход, как я вдруг спохватился. И заставил Онаси связаться с диспетчерской службой космопорта.

     – Главное, не открывай грузовой отсек, – строго-настрого предупредил я Карта. Тот покосился на меня с очередным подозрением, но я, перелистывая страницы портового чартера, уже взялся за микрофон. – Диспетчер? Дайте мне Жору. Да, Джор Уль Куракс, руководитель службы погрузки. Нет, мне всё равно, я не открою отсеки, пока не поговорю с ним. ВЫПОЛНЯТЬ!

     Диспетчер хрюкнул и затих. Через пару минут в эфире прорезался квакающий голос аквалиша:

     – Ну? Кто звал меня?

     – Жора?

     – Н-ну?

     – Слушай внимательно, земноводное, – сказал я, заранее возмущаясь тупостью собеседника. В игре этот хам по ошибке направлял на наш кораблик партию гизок, мелких назойливых грызунов. А затем нагло отказывался исправлять свою ошибку. Не то чтобы я не любил животных… я хамов не любил. – Итак, у тебя там партия гизок, номер ящика не помню, сам разберёшься.

     – Кто такой ты?!. – попытался вякнуть Джор.

     – ЗАХЛОПНИ ПАСТЬ, жаба! – рявкнул я. – И запомни, эти гизки – не наш груз. Если ты попытаешься «по ошибке» загнать их ко мне на борт, я тебя придушу, не до смерти, жаба, нет! А затем переловлю этих гизок и по одной засуну тебе в задницу, на виду у всего космопорта, ты понял?!

     – Понял, – квакнул динамик и отключился.

     Я не хотел срываться. Наверное, действительно накопилось напряжение.

     В город выходили тихо: ребят напугала моя вспышка ярости. Если честно, меня она и самого напугала, но что поделать: я Светлый, а не святой. На всякий случай решил компенсироваться всякими добрыми делами, какие подвернутся по дороге.

     Первым делом я как следует налюбовался здоровенным вьючным ронто, стоявшим возле самого выхода из космопорта. Воняла эта тварь жутко, но вела себя скромно и даже пугливо. Всегда хотел покататься на такой… жаль, некогда. И несолидно.

     – Мак, – наконец не выдерживая, позвала Бастила, – не пора ли нам?…

     – Да, – сказал я, отряхивая ладони. – Идём. Просто, знаешь, всегда хотелось… я вообще зверушек люблю.

     – М, – глубокомысленно согласилась джедайка. Последнее время она стала заметно сдержаннее со мной. Наверное, не хотела, чтобы окружающим показалось, будто она поддерживает меня не только из соображений всеобщей пользы.

     В каком-то смысле девушку можно было понять, но сердце моё всё равно переполняло жгучее желание казаться милым. И следующее, что я сделал, это направился к зданию Лиги охотников, к одиноко и печально стоящей возле него женщине.

     – Наташа! – воскликнул я, называя первое пришедшее на ум имя, потому что, разумеется, забыл настоящее. – Наташа, ты ли это?

     – Нет, – с настороженностью ответила женщина. Была она молода, не особенно хороша собой и довольно простодушна на вид. – Шарина. Шарина Фицарк.

     – Шарина! – воскликнул я прежним радостным тоном, хлопая себя по лбу. – Прости, Шарина, столько лет прошло! Ты не помнишь? Я Мак, я служил с твоим мужем и гостил у вас… когда, года три назад? А это мои друзья, Бастила, Джухани, это Биндо. Нет, мы проездом. Как там старый вояка?

     – Вард… он умер две недели назад, – ответила женщина, и её толстые губы задрожали.

     – Ох, старина Вард… – сказал я, обвисая лицом. – Как же так… А я надеялся повидаться снова, вспомнить былое. Как это случилось?

     И Шарина, окончательно проникаясь ко мне доверием, рассказала, как её муж добыл на охоте какой-то особо ценный череп врейда, местной рептилии, а затем ушёл в новый рейд и не вернулся. Тело Варда, обобранное до нитки, нашли охранники песчаного краулера. Бедная женщина подозревала в убийстве местную троицу гаммореанцев, завсегдатаев Лиги охотников.

     – Да, – сказал я с искренним сочувствием. – Старина Вард… Он всегда был так доверчив. Послушай, я не знаю, чем тебе помочь, но ты не думала взять детей и убраться с Татуина?

     – Думала, но…

     – Деньги?

     – У нас ничего не осталось, – призналась Шарина, – всё ушло Варду на снаряжение. Мы так надеялись, что охота станет прибыльным занятием.

     – Ну, что-то же он успел добыть, – глубокомысленно заметил я. – Кстати, не покажешь ли трофей?

     Шарина покопалась в поясной сумке и протянула мне… чёрт его знает, по виду – череп то ли козла, то ли барана. Как будто я хоть немного разбирался в инопланетной охоте!…

     – Бедный Вард, – сказал я, жестом Гамлета поднимая череп. – Шарина, с моей стороны бестактно лишать тебя такой памяти о муже, но… Как ты думаешь, тысячи кредов будет достаточно?

     – Ты… ты хочешь купить череп?

     – Ну да. Понимаю, что тысяча – это совсем немного, но…

     Женщина, чуть не рыдая, кинулась мне на шею.

     Парадокс: я прекрасно помнил, что Реван выкупал этот проклятый череп за пятьсот кредов, при этом двести можно было накинуть сверху, от широты души. Суммы-то я помнил, а имя Шарины забыл. Парадокс.

     Зато теперь семейство Фицарк переберётся с Татуина на какую-нибудь более дружелюбную планету. И у них даже останутся деньги для обустройства на новом месте.

     Нет, я не святой. Но всё-таки Светлый.

     – А ты соришь кредами, юноша. Хе-хе.

     – Не волнуйся, Джоли, голодать тебе не придётся.

     – Ты ведь не служил с её мужем? – утвердительным тоном спросила Бастила.

     – Не служил, – согласился я.

     – Ты ведь не гостил у них три года назад? – обвиняющим тоном спросила Бастила.

     – Не гостил, – признался я.

     – Хотел подешевле выманить этот череп? Кстати, зачем он тебе?

     – Он и пяти сотен не стоит. Повесим в кают-компании, как считаешь?

     Мы шагали по пыльной и кривой улочке Анкорхеда. Я прикидывал безопасный маршрут: не хотелось раньше времени напороться на очередную троицу Тёмных джедаев, которая должна была поджидать меня где-то неподалёку: я не избегал боя, просто время ещё не пришло. Биндо с Джухани молча шли следом, стараясь не выглядеть телохранителями.

     Некоторое время молчала и Бастила. Затем всё-таки спросила:

     – Мак. Почему ты всё время лжёшь?

     – Ну, нельзя же было заявить тётке, что я Реван, – примирительно сказал я, выговаривая последнее слово одними губами.

     – А зачем тебе вообще было что-то объяснять? Ты мог подойти, поздороваться и спросить, чем она торгует. Если уж тебе пришла такая охота поиграть в благотворительность.

     А ведь тут Бастила права на сто процентов, подумал я. Трикстерство трикстерством, но привычка хитрить иной раз работала против меня самого, я начинал выстраивать сложные многоходовки там, где достаточно было просто спросить.

     – Ты права, – просто сказал я, искоса поглядывая на девушку.

     – Ложь ведёт на Тёмную Сторону! – воскликнула Бастила, воодушевляясь неожиданным успехом. Вероятно, уже настроилась на долгий утомительный спор… а я вдруг так сходу капитулировал. Какое разочарование. – Ложь, хитрость, обман…

     – Нет, – сказал я, – это не так.

     – Что значит «не так»? – взвилась девушка. – Вспомни Кодекс:…

     – «Не так» – значит «не так». На Тёмную Сторону может привести ложь. А может и правда. Может привести хитрость. Но может и излишнее простодушие. Не важен путь. Важно, кто идёт по этому пути. И как идёт.

     – Ага! Значит, ты идёшь по пути лжи, потому что…

     – Так же, как прошёл по нему Совет, когда стирал мне личность? – огрызнулся я. – Или как это сделала Кватра, когда притворялась убитой в поединке с Джухани?

     Женщина-кошка непроизвольно рыкнула за спиной.

     – Мак прав, Бастила, – сказала она, мягко грассируя. – Ложь моего прежнего учителя пошла мне на пользу.

     – Но ты пала на Тёмную Сторону! – резко ответила Бастила.

     – И Мак вернул меня к Свету. С помощью… с помощью другого обмана! Неужели ты думаешь, что мне не страшно снова пасть во Тьму? Но я гляжу на нашего лидера и понимаю, что если он способен устоять перед всеми искушениями, то смогу и я. Может быть, и тебе стоит последовать моему примеру, Бастила?

     – Нет, – ответила Бастила, гордо поднимая голову. – Я не собираюсь лгать.

     – Так же, как не собиралась лгать, называя меня чужим именем, – негромко заметил я.

     – Вот теперь я окончательно понимаю, что ты вернулся, – посмеиваясь, сказал Биндо.

     Все эти размолвки, по большому счёту, ничего не значили. Мы постоянно подкалывали друг друга, а подкалывая, держали в тонусе. И неуклонно двигались к своей цели, даже если не всегда чётко понимали, что это за цель. Вот, например, сейчас я собирался купить ХК-47.

     Что или, вернее, кто такой ХК-47? Разумная машина. Причём машина не стиральная и даже не губозакатывательная, а смерти: один из наиболее опасных дроидов-убийц, известных галактике. Известных не в лицо: с виду наша будущая покупка казалась обычным протокольным дроидом, даже слегка проржавелым. Зато с точки зрения результативности…

     ХК-47 отличался уникальной даже по рояльным меркам «Звёздных войн» брутальностью. Ему ничего не стоило выкосить бластерным огнём целый посёлок, только для того, чтобы добраться до единственной заказанной цели. Снайперское оружие, бластеры, ракеты, взрывчатка, средства электронной борьбы – всем этим убийца владел в совершенстве. Равно как и тактикой партизанских и диверсионных операций, разумеется, в рамках программы: человек всегда превзойдёт машину в изобретательности и изощрённости. Бывшие владельцы чудо-дроида регулярно погибали внезапной, противоестественной и весьма мучительной смертью: ХК-47 обладал довольно специфическими взглядами на такие нелепые для машины понятия, как «лояльность» или «ценность органической жизни».

     Ценил он, помимо собственной, лишь одну жизнь в галактике…

     И я испытывал не вполне подобающую Светлому, но всё равно глубокую гордость от осознания того факта, что именно я, Реван, в своём Тёмном прошлом собрал и настроил ХК-47. На базе аналогичной, но менее совершенной модели боевого дроида.

     Кроме того, мне чрезвычайно грело душу название модели: с автоматом Калашникова я успел подружиться на Земле, теперь предстояло подружиться с его не менее полезным и надёжным тёзкой.

     На надёжность ХК-47 я рассчитывал особо.

     Я собирался отправить его убить Дарта Малака.

     – Это не по-джедайски! – привычно заартачилась Бастила, когда я впервые представил команде свой нехитрый план.

     – …Сказала предводительница ударной джедайской команды, – не менее привычно огрызнулся я, намекая на обстоятельства пленения Ревана: в тот раз роль Бастилы предполагалась именно что ассасинская.

     – Мы шли в бой открыто!…

     – Ну и дураки, – сказал я, завершая спор. Хотя и помнил, что ни о какой открытости в той операции и речи не шло.

     В общем, народ с интересом воспринял идею устранения ситхской угрозы посредством специализированного механизма. Разумеется, все сомневались, что какой-то дроид сможет завалить Тёмного лорда… да я и сам сомневался. Но попробовать, как минимум, стоило. Тем более что этого конкретного дроида Малак знает, помнит, и, как я надеялся, не откажет себе в удовольствии попытаться отомстить за былые унижения. И тем самым сделает себя более уязвимым.

     – «Мясной мешок».

     – Нет, досточтимый покупатель, – с преувеличенной вежливостью, почти вкрадчивостью поправил меня Юка Лака. – Это протокольный дроид новейшей модели ХК-47. В прекрасном состоянии, обладает знанием множества языков, этикета и церемониальных манер. А также…

     Хитрый иторианец почуял лёгкую добычу: наконец-то в его магазинчик зашёл покупатель, настроенный приобрести этого «тупого, изношенного, бесполезного, упрямого» дроида. К сожалению для продавца, я всё ещё был расстроен недавней полуссорой с Бастилой.

     – Две тысячи, – сказал я хмуро.

     Юка Лака аж поперхнулся своей рекламой.

     – Досточтимый покупатель, должно быть, оговорился. Конечно же, досточтимый покупатель имел в виду…

     – Досточтимый покупатель имел в виду две тысячи кредов, – повторил я. Совершенно не прибегая к помощи Силы: мне хотелось очередной раз продемонстрировать джедайке преимущества социальной инженерии. – Я дам тебе две тысячи, и ты будешь очень рад избавиться от улик в лице этого дроида.

     – Каких ещё улик?! – вскинулся продавец, забывая упомянуть «досточтимого покупателя». – Этот протокольный дроид совершенно легально приобретён мною на Арканианской ярмарке-выставке, наряду с множеством прочих…

     – Этот дроид получен тобой в уплату долга, – сказал я, пренебрегая диалогом. – От твоего дружка, менеджера со склада «Цзерки». Как, бишь, его звали?

     Лака дёрнулся, но язык прикусил вовремя. Я лениво потянулся за датападом и для виду пролистнул пару страниц:

     – А звали его… твоего друга звали… м-м-м… как быстро они на этот раз…

     – Почему «звали», досточтимый покупатель? – осторожно поинтересовался иторианец.

     Я с крайне удивлённым видом посмотрел на встревоженного собеседника:

     – Юка, Юка, Юка. Ты что же, в самом деле думал, будто можешь украсть персонального дроида у самого господина… впрочем, неважно, без имён, без имён. Ты правда думал, что после такого можно остаться в живых?

     – Я ничего ни у кого не крал! – быстро сказал «Юка, Юка, Юка», бегая расставленными по краям широкой головы глазами. – Вы ничего не докажете!

     – «Докажете»? – я удивлённо переглянулся с оскалившейся Джухани, с тихо хехекающим Биндо и продолжил почти ласково: – Да с чего ты взял, будто кто-то собирается что-то доказывать? Ты видишь перед собой целых четверых инкв… впрочем, неважно, без званий, без званий. Четверых… м-м-м… досточтимых покупателей. Со световыми мечами. И заикаешься о каких-то доказательствах?…

     – Но, досточтимый… досточтимый…

     – Юка, Юка, Юка, – произнёс я сочувственным тоном. – А ведь по Анкорхеду, где-то совсем рядом бегают ещё трое… м-м-м… покупателей. Тебе очень, очень повезло, что я нашёл тебя первым, да, Юка?

     Иторианец машинально кивнул: про тройку Тёмных джедаев, которые выслеживали здесь Ревана, он явно слышал.

     – Две тысячи, Юка, – сказал я твёрдо и окончательно. – Я покупаю у тебя не дроида: я покупаю повышение по службе. А ты приобретаешь спокойный сон. Не говоря уж о…

     И я, кутаясь в плащ, неопределённо покрутил в воздухе указательным пальцем.

     Из магазинчика мы уходили уже впятером. Знакомство с ХК-47 я на всякий случай отложил до корабля, и дроид-убийца, старательно притворяясь негодным ржавым хламом, ковылял сзади, рядом с Биндо. Было у этих двоих «старичков» нечто общее, определённо было.

     Мелькнула у меня идея заказать Юке дополнительное обслуживание, но, помнится, сам ХК-47 весьма нелестно отзывался о технических талантах своего бывшего владельца. Да и не хотелось портить такой эффектный выход. Не могу сказать, что сильно ограбил Юку: насколько я помнил, в игре цену можно было сбить до двух с половиной тысяч кредов, и продавец всё равно оставался в выигрыше. Мне просто хотелось перехитропопить местного делягу. Ну, и перед Бастилой выпендриться.

     Последнее удалось не вполне: девушка всё ещё на меня дулась. Объективных причин для размолвки не было, и я понемногу приходил к довольно неприятным выводам.

     Дело в том, что истинная природа меня-Ревана в игре выяснялась лишь после столкновения с «Левиафаном». Именно на мостике крейсера адмирал Саул рассказывал Карту Онаси, кто я такой. И именно в том бою Бастила должна была попасть в плен к Малаку…

     Который немедленно приступил бы к обращению джедайки на Тёмную Сторону.

     Всего этого не произошло. Мы избежали встречи с «Левиафаном», по крайней мере, пока. По совету Джоли я раскрыл свою тайну команде, и откровение не стало ключевым, поворотным моментом «сюжета». Народ волновался, но волноваться в тиши и безопасности кают-компании, когда лидер команды честно раскрывает свои секреты за круглым столом… это совсем не то же самое, что узнавать внезапные новости от врага, в бою или под пытками.

     Всё прошло несравнимо более легко, чем могло бы. Всё прошло без потерь, надрыва и драмы.

     Игровые «скрипты» в очередной раз не сработали. И теперь Бастила переживала лёгкую форму «синдрома Траска». Её тянуло на Тёмную Сторону Силы.

     По крайней мере, я не мог найти иного объяснения её внезапной неуживчивости.

     И от всех этих мыслей я так устал, что возиться с ХК-47 не стал: указал место в ангаре и ушёл. И даже ужином пренебрёг. Меня ждал уже привычный тягостный сон.

     Гробница, серый туман по колено, всполохи Звёздной Карты.

     И двое падших джедаев с пламенем в руках.

     Словно ждали давным-давно, они шагнули ко мне навстречу, одновременно занося клинки. Я стоял слишком далеко и удара мог не бояться, но всё равно непроизвольно шагнул назад. Туман всколыхнулся под ногами, лизнул сапоги, вцепился в щиколотки ласковой, мёртвой хваткой, приковывая меня к месту неизбежной гибели. Даже сквозь голенища я почувствовал давление и жадное дыхание серого тумана, и застонал от неожиданной и безысходной боли.

     Дарт Реван и Малак всё приближались, и я почувствовал, как против собственной воли защитным жестом поднимаю на уровень груди руку с мечом.

     Во мраке гробницы загорелся третий алый клинок.

     Бастилу продолжало штормить уже третий день подряд, но тут я ничего поделать не мог, интуитивно стараясь быть с ней просто поделикатней. Разговор об «игровых скриптах»… извините: разговор о «воле Силы» был запланировал несколько позже. А пока я сосредоточился на свежеприобретённом члене команды.

     Нет, я не стал забалтывать ХК-47, добиваясь откровений о своём-Реванском прошлом. Зачем? Ведь я и так прекрасно помнил, что дроид-убийца запрограммирован на узнавание своего прежнего хозяина. С последующим восстановлением формально стёртого ядра памяти.

     Что в этом ядре поназаписано, с тем и будем разбираться.

     А пока я разобрал самого дроида. Буквально: с помощью Карта, Кандеруса и Миссии развинтил на отдельные запчасти: руки, ноги, голова… Кстати, настоящим потрясением для меня стал тот факт, что у дроидов в далёкой-далёкой галактике многие детали соединяются на шплинтах. То ли роботы-убийцы для местных – ни разу не хай-тек, то ли Лукас тоже… кхм-кхм, гуманитарий. В общем, не знаю, что и думать.

     К счастью, для задуманного плана такие мелочи значения не имели. Я собирался как следует перебрать ХК-47, чтобы убедиться в отсутствии вражеских закладок. Ну, всё-таки машинку собирал не кто-нибудь, а сам Дарт Реван.

     К сожалению, из технических талантов Владыки ситхов мне в наследство не досталось ровным счётом ничего. Поэтому пришлось созывать консилиум.

     По механике ХК-47 выглядел довольно прилично. По крайней мере, никто из команды ничего подозрительного не обнаружил, а разношёрстный жизненный опыт моих товарищей позволял надеяться, что потенциальные проблемы будут замечены. Обошлись чисткой и смазкой движущихся частей, хотя мне показалось, что материал дисковых подшипников в суставах дроида особенного ухода и не требовал: металл скользил по металлу, как по тёплому маслу.

     Вторую половину задачи отдали на откуп Тэтри. Маленький дроид подключился к внешним вычислительным интерфейсам и последовательно перебирал банки памяти своей «жертвы» в поисках программных закладок. Я, конечно, не ожидал услышать от ХК-47 что-то вроде «вы смотрели порно с эвоками, поэтому мы зашифровали ваш жёсткий диск и ждём выкупа по ГолоСМС на короткий номер…», но предпочитал подстраховаться.

     Этот мир уже подкинул мне столько сюрпризов, открытий и откровений, что к очередным пакостям судьбы я начинал относиться как к чему-то не просто неизбежному, а почти желанному.

     Вот и теперь: Тэтри шарился в чужих электронных мозгах, Ордо отслеживал новостные каналы, джедайки медитировали, Биндо спал. Миссия, которой злые взрослые настрого запретили шататься по окрестным лавкам, играла в карты с Заалбаром.

     Мне было скучно.

     И я, понятное дело, отправился на войну.

     Ну, не совсем на войну: пришло время устроить славному кишлаку под названием Анкорхед небольшую зачистку. Тёмная троица охотников за головами терпеливо дожидалась моего появления.

     – Карт, – окликнул я засевшего за нави-компьютер пилота. – Не желаешь прогуляться?

     – А? – вскинулся Онаси, машинально хватаясь за пистолеты. – Что?…

     Я рассчитывал устроить тихую, партизанскую вылазку: если честно, хотелось проверить себя в настоящем бою с форсерами. Карт был нужен в качестве прикрытия на всякий пожарный. Примерно как в ситуации с Джухани, с той разницей, что кошку-джедайку было бы сложно отвлечь снайперской винтовкой. А местные трое Тёмных были несравнимо ниже уровнем. Кроме того, я запланировал кое-какие дополнительные сюрпризы: ослабевшему «бывшему Ревану» поневоле приходилось выдумывать способы повысить свою боевую состоятельность. В общем, предполагался очень скромный выход, почти как у Наташи Ростовой.

     Как бы не так.

     Не успели мы с Картом добраться до аппарели, как вся команда (за исключением дроидов, естественно) ломанулась за нами вслед. И каждый был вооружён, экипирован и настроен на новые приключения.

     Когда успели?…

     Я взял только Бастилу и Биндо. Ну и Карта, конечно. И мы пошли резать Тёмных.

     Строго говоря, не собирался я их именно резать. Но, понимаете, так получилось, что… короче, всё как обычно.

     Настоящий Анкорхед был и намного больше, и ощутимо более запутан, чем запомнилось мне по игре. Переулок, в котором поджидали нас Тёмные и который до этого мы обходили стороной, располагался примерно между кантиной и заведением одного местного гангстера-хатта. Нашли легко.

     Я стоял посреди продуваемой насквозь улочки, широко расставив ноги и низко опустив голову. Ветер, колючий злой ветер фронтира гнал пыль и сухие травинки, трепал полы плаща.

     – Уходите, – хрипло сказал я, скрипнув песчинками на зубах. – Пригоршня кредов не стоит вашей крови.

     – Лорд Малак передаёт привет, – ответил ситх, стоявший первым. Голос из-под маски звучал глухо, узкие глаза сверкали злобой.

     – Он всегда передаёт привет, – согласился я. – Ты не задумывался, почему он не пытается сделать это лично?

     – Я знаю, кто ты! – пафосно проговорил бандит. – Твой путь закончится здесь, на Татуине.

     У меня возникло ощущение, что собеседник меня не очень-то слушает, а больше заботится о пафосности собственных реплик.

     – У меня нет имени, – сказал я, зловеще усмехаясь. – Но вы всё ещё можете уйти. Сколько заплатил Малак? Я дам вдвое больше.

     Вместо ответа, предсказуемо и неизбежно, троица активировала мечи. В отличие от своих коллег с Кашиика, здешние Тёмные сделали это не особенно синхронно, чему я весьма порадовался.

     Кажется, ко мне понемногу приходило настоящее понимание фехтовального мастерства…

     Так я подумал в тот момент. А в следующий предводитель охотников за головами рванул с места настолько быстро, что я даже не успел включить собственный меч. Рефлекторно вскинул руки и ударил воздух перед собой Толчком Силы, наугад, не целясь.

     К счастью, хватило и этого. Неожиданно прыгучего бандита сбило прямо в воздухе и отшвырнуло назад, к его приспешникам. Он тут же вскочил на ноги. Тряпичная маска повисла на одной петле, ситх сорвал её и пафосным жестом отбросил в сторону.

     – Лорд Малак предлагает большую награду за тебя живого, – закричал он, снова активируя погасший меч. – Но нам хватит и меньшей награды!

     Лицо у злодея оказалось совсем молодое, чем-то даже симпатичное. Как у соседского пацана, которого ты знал ещё с детского сада, а теперь видишь в оптический прицел во вражеском окопе.

     – Вы всё ещё можете уйти, – напомнил я. – Или остаться.

     Вместо ответа, уже не пытаясь решить бой одним прыжком, охотник за головами двинулся на меня.

     – Давай, сопляк, – сказал я со вздохом сожаления, отводя руку в сторону таким жестом, словно тянулся к кобуре с верным кольтом, – сделай мой день.

     Место встречи было выбрано не просто так: Онаси заранее поднялся на крышу фактории «Цзерки» и присмотрел такую позицию, чтобы ситхи могли подходить ко мне только по одному, в стиле «кто на новенького, уноси готовенького».

     Так, цепочкой, они и потянулись.

     Главаря я разделал буквально в несколько движений. Короткий обмен ударами, блоками, парень попытался толкнуть меня Силой, на мгновение потерял концентрацию… Я заколол его коротким выпадом в упор, в обиженно и сосредоточенно поджатые губы.

     Пару кратких мгновений в глазах ситха ещё теплилась злоба. Затем тело с развороченной головой рухнуло к моим ногам.

     Ничего я не почувствовал. Так, слегка кольнуло в затылке.

     Может быть, всё дело в том, насколько сильно ненавидит меня противник? И Сила «наказывает» болью и тошнотой в зависимости от того, сколько усилий надо было приложить, чтобы избежать чьей-то смерти?…

     Но тогда и в предстоящей схватке с Малаком потребуется…

     Я едва успел опомниться, чтобы встретить атаку второго ситха. Фехтовал он чуть получше главаря, но моя недо-дестреза не подвела и здесь. Некоторое время я отбивал удары, не пытаясь контратаковать: чувствовал себя хозяином положения, хотелось как следует потренироваться в реальных боевых условиях. Затем провёл пару осторожных атак. Всё получалось.

     Всё у меня получалось! Я становился настоящим мечником, способным работать не только по обычному, практически беззащитному противнику, но и против других форсеров.

     И не успел я додумать эту замечательно приятную мысль, не успел перейти в решительное наступление, как ситх всё-таки удивил меня.

     Он был заметно ниже ростом и последние несколько серий отработал на нижнем уровне, по ногам и животу. Я привык к представлению об открытости головы противника, и теперь, естественно, собирался ударить именно туда. Но стоило мне очередной раз остановить его атаку и вознести руку для решающего удара, как хитрый гад вдруг сам упал на землю, перевернулся и откатился в сторону.

     Я на долю секунды застыл от удивления… сам не знаю, как отбил следующую атаку.

     Нет, не меча. Третий ситх, о котором я на время забыл, выстрелил в меня из бластера. На одних рефлексах, каким-то странным, быстрым движением клинка, до неестественного хруста в суставе вывернув кисть, я отбил ярко-красный болт в сторону.

     К счастью, противник выстрелил второй раз. Думаю, такой нехарактерный для форсеров способ хитрого совместного нападения отрабатывался в этой группе заранее, на случай, если добыча окажется неожиданно кусачей.

     Как я сейчас.

     Потому что второй болт я отправил прямо в грудь стрелку. А затем шагнул вперёд и ударил успевшего вскочить на ноги противника своим мечом. Он успел заблокировать атаку, но я бил с такой безрассудной силой, что просто снёс его защиту. И развалил последнего ситха напополам, как казак: шашкой до седла.

     Ну, никакого седла, конечно, на сцене не было… зато теперь имелось три убитых ситха.

     – Молодец, Мак, – неохотно похвалила Бастила. – Ты явно прогрессируешь.

     – Точно, – поддакнул Джоли. – Ещё немного потренируешься, и можно будет выпускать тебя даже против гизок. Почти без риска. Хе-хе.

     – Куда… как нам избавиться от трупов? – спросил я, оглядываясь по сторонам. Несколько случайных зевак на всякий случай немедленно испарились с глаз долой.

     Я не особо волновался насчёт местной полиции, как бы она здесь ни называлась. Татуин – пожизненный «Дикий Запад», со всей подобающей атрибутикой и отношением к закону. Но и оставлять убитых посреди улицы… это уж как-то совсем не по-человечески.

     – Джавы приберут, – сказал Карт, деловито обшаривая покойников, – что ты как из другой галактики… О, ситхский пистолетик! Я повожусь на досуге? Тут ячейки для модернизации.

     – Бери, конечно, – рассеянно согласился я. – А мечи? Мечи целы?…

     Голова разболелась ужасно. От убийств, от напряжения, от внезапно появившейся идеи о возможном способе одолеть Малака…

     Я закрыл глаза и прислушался к Силе: не летит ли к Татуину страшный чёрный корабль…

     Но Сила молчала. Малак сидел себе на Звёздной Кузне, и я не чувствовал в окружающем нас пространстве непосредственной угрозы от него. Зато совсем рядом, буквально в двухстах метрах почувствовал множество разумных, занятых бесполезным, но очень приятным делом: употреблением спиртных напитков (и соответствующих аналогов для безразличных к спирту рас).

     Приятным для них: мне-то радости алкоголизма сделались недоступными. Просто захотелось посидеть в компании с расслабившимися сопартийцами. И поглазеть на пьяных идиотов, каких полно в любом кабаке. Ничего не делать, никуда не бежать, ни о чём не думать.

     Сила молчала, а я, как Кандерус, устал от тишины. И потащил ребят в кантину. И первым, на кого мы там наткнулись, оказался старый знакомый: твилекк-охотник Комад Фортуна.

     А второй – Елена Шан. Мать Бастилы.

     – Бастила… она не лжёт. Твоя мать действительно умирает.

     – О, как же ты всё-таки наивен, Мак!…

     Ну да, сходил в кантину, называется. Развеялся.

     И как только умудрился я забыть, что в здешнем злачном месте нам подвернётся эта самая Елена Шан!…

     Бастила была дочерью профессиональных охотников за сокровищами. Исключительные способности в Силе проявились у неё в раннем детстве, после чего мамаша с лёгким сердцем спровадила рыдающую девочку на воспитание в Орден джедаев. Бастила так никогда до конца и не простила свою мать, и я эту обиду вполне мог понять. У нас ведь тоже полно таких… бабы-дуры, ради личной жизни рады от детей избавиться, а потом на старости лет скулят: «Бастила, доченька, как я рада тебя видеть, папенька твой на охоте окочурился, да и сама я помираю…»

     И хоть понимаешь, что это всё манипуляции, а только кровь – не водица. Очень сложно отказать родному существу в эмоциональном отклике. Тем более, что Бастила по жизни барышня пылкая, чувствительная, в монашеский джедайский стереотип невписуемая.

     А ведь я всеми силами стремился избежать неприятных ситуаций. Психологически неприятных, вроде детских, особенно обидных трагедий, от которых Бастилу может потянуть на Тёмную Сторону. После хорошей драки, как показала недавняя стычка с охотниками за головами, наша нервная джедайка только успокаивалась и даже веселела, но вот всякие личные переживания…

     – Ты совсем не знаешь людей, – сказала девушка, явно чуть не плача. – Ты меня не знаешь… не понимаешь меня совсем!

     – Тебя невозможно понять, – вкрадчиво сказал я. – Ведь ты так прекрасна. Ты просто… ну, буквально: Светлая Сторона Сила, воплощённая в идеальной форме прелестнейшей из разумных. Вот.

     – М-м-м, Мак… Как приятно. Ты правда так думаешь?

     – Конечно. Правда-правда!

     – Опять врёшь! – совершенно непоследовательно заявила Бастила. – Ты… ты как она, как моя мать. Она всегда меня не любила… Меня все, все ненавидят!…

     И девушка, закусив губу и стараясь не сорваться на бег, звонким шагом покинула навигацкую.

     Уф-ф. Неужели всё-таки «синдром Траска»?… Вот как её удержать на Свету, когда сама здешняя вселенная против меня? А пойдёшь утешать – только хуже сделаешь.

     Я потянулся к Силе… так и есть: Бастила валялась на койке в своей каюте и, вероятнее всего, рыдала.

     Ладно, потом посоветуюсь с Биндо: он Тьмы не боится, он даже женат был. А пока…

     – Ну, как у нас дела? – спросил я, входя в ангар, который у нас по совместительству выполнял роль мастерской.

     – Реван разрушил сверхсекретную базу джедаев на Дантуине, – с мрачным удовольствием отозвался Ордо, отрываясь от панели ГолоСети.

     – Да нет, я про нашего пациента.

     Слухи про «мои» очередные военные преступления успели порядком мне надоесть. Мало того, что новостные агентства в далёкой-далёкой галактике врали похлеще, чем украинское телевидение, так немалая часть потребителей этого бреда ещё и не понимала, что место Ревана давным-давно занял некто Малак.

     Ситх? Ситх. Лорд? Лорд. Так какая разница?…

     Экономия мышления в полный рост.

     При всём при том, подозреваю, большинство обитателей галактики вообще ничего не знали ни о существовании Ревана, ни о его героических приключениях. Живёт себе какой-нибудь фермер на планетке Внешнего Кольца, растит себе какую-нибудь картошку или кукурузу, детей нянчит… Пока очередному Малаку не потребуется зачем-нибудь превратить очередную мирную планетку в очередную пустыню застывшей лавы.

     Совсем как на Земле: пока у тебя во дворе не начали взрываться снаряды укропского «Града», ты, как идиот, повторяешь: «всё нормально». Повторяешь и повторяешь, повторяешь и повторяешь… а затем вдруг, в одно мгновение становится слишком поздно.

     Я вспомнил свой двор, турники за гаражами, бабушек у подъезда… смешно: раньше ненавидел этих сплетниц. Вспомнил, как даже зимой держал открытым окно, чтобы Паштету было удобно взбираться в квартиру по газовой трубе. Футбольную площадку, на которой мы с пацанами по вечерам гоняли мяч… теперь вместо неё воронка и груды бетонного мусора. На новом месте тоже есть площадка, но я уже не играю: сверстникам футбол не интересен, а со школотой корешковать несолидно.

     Чёрт-те что в голову лезет, подумал я, понимая, что Ордо мне всё это время что-то объясняет. Причём подробно, в деталях и лицах, тыкая то пальцами, то ключом в элементы разобранного дроида. И Т3-М4 что-то там подсвистывает…

     – Стоп, – сказал я, стряхивая оцепенение. – Тонкости меня не интересуют. Прямой ответ: мы можем собрать его прямо сейчас?

     – Да, – сказал Ордо.

     И, по-моему, он всё-таки слегка обиделся.

     Суровому мандалорцу явно не хватало общения. Ну, куда это годится: у старого вояки столько интересных историй на языке, а я их все уже слышал, и не по разу. И про боевых дроидов, и про разведчика ююжань-вонгов… А тут ещё обещанные «битвы» и «подвиги» никак не проявляются, сидит себе бедный Кандерус, железяки перебирает да форумы сёрфит.

     Что за жизнь, подумал я, передавая мандалорцу очередную деталь. Карт, Бастила, теперь ещё и Ордо. Так со всеми перессорюсь на ровном месте. И всё-таки первоочередная проблема – это джедайка. Надо любой ценой удержать её от сползания на Тёмную Сторону.

     – Слушай, Кандерус, – сказал я, желая припасть к источнику мудрости. – Ты ведь женат…

     – Не советую, – сухо сказал мандалорец и последующие вопросы на эту тему игнорировал.

     ХК-47 мы дособирали в тишине, зато быстро.

     – Радушное приветствие, – сказал дроид-убийца, злобно посверкивая свежепротёртыми окулярами. – Рад служить новому Мастеру.

     – Круто, – сказал я, рассматривая нового члена команды. – Вот другого слова нет: круто.

     – Осторожный запрос: Что вы имеете в виду, Мастер?

     – Да твою манеру разговора.

     По пути от магазина дроидов до «Варяга» я сознательно воздерживался от общения с ХК-47: боялся, что буду радостно опознан как Реван где-нибудь посреди улицы. Поэтому настоящее знакомство пришлось отложить до того момента, как дроид будет проверен, очищен и собран.

     – Недоумение: «Манера разговора»? О, Мастер, очевидно желает, чтобы я вёл себя более агрессивно! Выражаю готовность немедленно устранить любого, кто угрожает благополучию Мастера. Или любого, кто раздражает Мастера. Или хоть кого-нибудь.

     – А ты довольно злобный механизм, – сказал я, наслаждаясь беседой.

     – Грубая лесть: Мастер, вы так мудры, так проницательны… для органического недоразумения.

     – Что ещё за «органическое недоразумение»? – грозно спросил я. – Нас, основанных на углероде двуногих… короче, органических разумных ты отныне будешь называть только мясными мешками. За исключением меня: я для тебя – Мастер. А в торжественных случаях – Повелитель. Понятно?

     – О-о-о, Мастер! – проскрежетал ХК-47, от восторга забывая анонсировать очередную реплику. – Наконец-то меня понимают! О счастье! О радость!…

     – Хозяин подарил Добби носок… – сказал я. – Давай-ка сперва проверим твои когнитивные функции. Модель?

     – Исполненный достоинства ответ: Дроид протокола дробь дроид-убийца серии ХК, модель ХК-47.

     – Отныне будешь Хикки. Какой сегодня год и день?

     Через пару минут стало ясно, что с когнитивными функциями всё в полном порядке.

     – Знакомься, Хикки, – сказал я, формализируя включение в команду нового бойца. – Это Т3-М4, он тебя диагностировал.

     – Бип-бип, би-ип!

     – Высказывание: Заткнись, ты, пискливый уплотнитель мусора!

     – Би-и-и-п, бип! Бип!

     – Тихо. Оба.

     – Лицемерное согласие: Слушаюсь, Мастер.

     – Этот мясной мешок – Кандерус Ордо.

     – Рвение: О, Мастер, когда вы прикажете мне уничтожить мясной мешок Кандерус Ордо?

     – Эй ты, железяка!…

     – Потерпи, Хикки, Ордо нам ещё пригодится.

     – Слушаюсь, Мастер. О, вы коварны и деспотичны, как и подобает мастеру, Мастер!

     – Есть такое дело.

     До меня только теперь начинало доходить, почему в игре Реван постоянно требовал от ХК-47 прекратить называть его Мастером. А заодно – почему мои оппоненты так бесятся от многократного повторения их имён…

     – Хикки, Хикки, Хикки, – сказал я наугад, – Хикки, Хикки, Хикки.

     – Умеренно встревоженный запрос: Да… Мастер?

     Так я и думал: мгновенно распознал мою «контрартподготовку». Вот же хитрая сволочь, несмотря что железяка. Ну да, какие-то базовые приёмы психологической войны убийце знать необходимо, такой своеобразный Дун Моч для дроидов.

     – Хикки, – повторил я, – надеюсь, мы поладим. Будет жаль снова в тебе разочароваться.

     – «Снова»?…

     – У меня есть для тебя мишень, – сказал я, не слушая. – Важная мишень, тебе понравится. Но сперва придётся проверить тебя в деле.

     Да, я задумал помирить Бастилу с её матерью. Насколько я помнил из игры, выполнение этого «квеста» очень сильно снижало уровень тревожности девушки… ну, и должно было капитально улучшить отношения со мной.

     Для того, чтобы обеспечить семейное примирение, требовался сущий пустяк: приволочь Елене голокрон её погибшего мужа. Сущий пустяк, если не считать того, что папа Бастилы был убит крайт-драконом – гигантской, чрезвычайно опасной рептилией. И, соответственно, фамильная реликвия теперь валялась где-то среди костей и прочего мусора в драконьей пещере, той самой, где по странному стечению обстоятельств располагалась татуинская Звёздная Карта.

     То ли «Сила не знает случайностей», то ли разработчики сэкономили на локациях.

     Чтобы пробраться в пещеру, требовалось завалить дракона. А чтобы завалить дракона, надо было скооперироваться с Комадом Фортуной, местным охотником, который уже заминировал площадку перед входом. А чтобы выманить дракона на мины, надо было подогнать к пещере небольшое стадо бант. А чтобы банты за тобой пошли, надо было раздобыть их любимый корм. А это лакомство можно было достать только в посёлке тускенов, местных отморозков. А для проникновения в посёлок надо было отправиться в пустыню, перебить там кучу тускенов, забрать их одежду… ах да, ещё добыть где-то карту территории – Восточного Моря Дюн…

     Короче, мне это всё казалось слишком сложным. И рискованным. И вообще не особенно интересным.

     И я, как обычно, решил сократить дорогу.

     – Да, но как ты без карты найдёшь пещеру крайт-дракона? – поинтересовался Онаси. – К тебе что, возвращается память Ревана? Что ещё ты вспомнил, а?

     – Спокойно, – сказал я. – Незнание многих фактов элементарно компенсируется знанием немногих принципов. Карт, бери свуп и дуй к магазину Юки. Купишь вот что…

     Мы купили самого примитивного, лишь бы двигался, астродроида и засунули в него солидный заряд барадия, который приволок Кандерус: мандалорец очередной раз задействовал свои криминальные связи. Снаряд, несмотря на умеренные размеры, выглядел крайне внушительно, я даже опасался обрушения пещеры, но Ордо с Картом гарантировали, что этого не произойдёт. Что-то там насчёт соотношения бризантности к фугасности… не помню. Дроида обернули в шкуру банты и убедились, что он умеет ехать по прямой. По идее, большего и не требовалось.

     Для выхода за пределы поселения пришлось купить охотничью лицензию в офисе «Цзерки». За право получить заветный документ тётка-офицер потребовала от меня уничтожения Песчаного Народа (тускены сильно мешали корпорации грабить планету), и я с лёгким сердцем согласился, заведомо не собираясь исполнять обещание. На радостях от моей аморальной сговорчивости (и за небольшую дополнительную плату) офицерша предоставила сведения о координатах маячка, установленного на спидере Фортуны: все легальные охотники должны были использовать такой.

     Деньги наши понемногу таяли, но теперь я имел координаты пещеры. И всё остальное, необходимое для проведения операции.

     Бастилу я оставил на попечение и утешение Биндо с Джухани, Миссию засадил учить уроки: мы тут организовали девчонке что-то вроде домашней школы, нельзя же ребёнку без образования. Заалбар дежурил по кораблю. С собой взял только мужиков и Хикки.

     Сила очень громко подсказывала мне, что без неприятностей всё равно не обойдётся, а лучшей проверки для нашего новичка, чем небольшая заруба с тускенами, и не придумаешь. Отправлять на убийство неподготовленного дроида мне бы совесть не позволила. Мы подобрали ХК-47 отличную бластерную винтовку, ещё раз проверили все механизмы и прицельные приспособления, оттестировали программное обеспечение.

     «Мы» – это означает, что ребята работали, а я руководил. Полагаю, никто особых иллюзий насчёт моих несуществующих талантов не питал, но все молчаливо делали вид, будто я и правда хоть что-то понимаю во всей этой технике.

     Ну и ладно. В крайнем случае, свуп у нас быстрый, авось да вывезет.

     Ехали с ветерком, забирая всё выше и выше от уровня условного моря. Вопреки опасениям, пустыня жаром не дышала, оба татуинских солнца светили вяло, неохотно. Мы закрыли лица масками от песка, и разговоры в пути утихли сами собой.

     Дорога заняла от силы час.

     Свуп, разгоняя тонкие песчаные вихри, взлетел на очередной бархан, и нам открылось углубление между двух дюн: вход в пещеру крайт-дракона. Поодаль стоял спидер Фортуны, а рядом с машиной – и сам твилекк. Охотник возился с ящиками, очевидно, перебирал оборудование.

     – Давай к нему, – сказал я, трогая Кандеруса за плечо. – Только не гони, спокойно двигай.

     – Республиканец… – пренебрежительным тоном пробормотал нерусский любитель быстрой езды, но скорость всё-таки снизил.

     Местность просто разила Тёмной Стороной Силы. В глубине пещеры дремал дракон, я чувствовал мрачное тепло его сердец.

     – А-а-а! – радостно сказал Фортуна, убирая бластер в заспинную кобуру. – Это ты, Мак, это ты. А я уж начал опасаться… Рад вас видеть, друзья!

     – Привет, Комад! – ответил я, спрыгивая на песок. Встреча с благожелательным твилекком, как всегда, подняла мне настроение. – Ну что, поохотимся на драконов?

     – Откуда ты… Ох, Мак, хитрец. Кто разболтал тебе? Фазаа? Или Гурке?

     – Ты сам, Комад, ты сам… Кстати, я бы не связывался с гаммореанцами: та ещё сволота. Слышал про Фицарка?

     – Знаю, дружище, знаю. Но что можно сделать без доказательств, что можно сделать…

     «Всегда можно что-то сделать», подумал я, «вопрос в цене.»

     В такие моменты мне невыносимо хотелось податься в Тёмные.

     – Выгружайтесь, парни, – сказал я вслух.

     – М-м-м! А, это же твоя команда, Мак. Вижу, купил охотничьего дроида?

     – Да прям. Обычный протокольник, вместо грузчика.

     – Возмущённый протест: О, Мастер!…

     – Цыц.

     – Понимание: Понял.

     – Ордо, где наш драконий сувенир?

     – Пойдём, Карт, выгрузим снарягу. Нашему мальчику хочется почувствовать себя большим командиром.

     – Не могу поверить: я вынужден хоть в чём-то согласиться с мандалорцем!…

     Дело шло своим чередом. Фортуна расписывал прелести минного поля, на которое надо выманить дракона. Я указывал на куда большую эффективность самодвижущейся бомбы. Комад настаивал на неспортивности моего предложения. Я фыркал: как будто мины хоть немного спортивней. Твилекк упирал на то, что мины уже расставлены. Я парировал: потом и соберём, даже сэкономишь.

     В конце концов, убедившись в решимости нашей команды, охотник сдался. Мы ещё раз проверили телеуправление, установили завёрнутого в высокоароматную шкуру банты дроида напротив входа, отогнали машины за бархан и нажали кнопку на пульте. Шкура колыхнулась, дроид зажужжал и бодро поехал ко входу в пещеру.

     – Горестное негодование: О брат мой, страдающий брат, идущий на верную гибель! Почему мы, несравнимо более совершенные создания, должны умирать во благо мясных мешков?…

     – Потому что мы, мясные мешки, вас и создали. И успокойся уже, это просто шасси, вместо мозга там барадий.

     – Затаённая обида: Умолкаю.

     Все застыли в тревожном ожидании. Я закрыл глаза.

     В глубине пещеры шевельнулась огромная, зубастая, злая туша. Дракон почуял запах своего любимого блюда.

     – Клюнул… – сказал я негромко.

     – Что? – повернулся Ордо. – Говорил же, надо было на дроида камеру поставить.

     – Незачем. Я и так вижу.

     – А, ну да. Ох уж эти всезнайки-джедаи…

     – М-м-м. Мак, ты что, джедай?

     – Типа того.

     – А-а-а! Тогда, я считаю, правильным будет отдать драконий жемчуг именно тебе. Драконий жемчуг – это…

     – Я знаю, Комад, спасибо. Давай не будем делить шкуру неубитого…

     Тьма пещеры озарилась холодным светом, как от тысячеваттной ксеноновой лампы. По ушам ударил звук разрыва, плотный, но на удивление мягкий, я ожидал куда худшего. На площадку у входа выплеснулась струя песка, камней, мусора, каких-то костей и обрывков ткани… кажется, крови…

     Я запоздало подумал, что голокрон отца Бастилы в такой мясорубке мог и не уцелеть. Досадно было бы… но теперь меня неудержимо тянуло посмотреть на плоды своей охоты. Живая Тьма в пещере погасла, осталась только общая мрачная «намоленность» места.

     Отряхивая одежду от песка, мы поднялись на ноги, переглянулись и побежали вниз по бархану. Кажется, радостное послевкусие пусть не совсем честной, но всё-таки победы, разделяли все.

     – Хикки, – крикнул я на бегу, – оставайся тут, стереги машины!

     Я точно знал, что дракон убит. Но всё равно испытывал страх, влияние Тёмной стороны.

     Старательно не хватаясь за оружие, мы вступили под своды пещеры. Сперва вонь показалась мне невыносимой, но обоняние быстро притупилось.

     Прямо в центре зала, среди острых камней и груд мусора лежала огромная туша дракона. С развороченными взрывом шеей и грудной клеткой, с полуоторванной головой. Думаю, в пасти зверя свободно могла бы поместиться «Газель». Хвост дракона терялся где-то в глубине пещеры.

     – М-м-м! – радостно сказал Фортуна. – Славный трофей.

     – Забавная ящерка, – хрипло согласился Ордо, но было заметно, что и он впечатлён.

     Следующие полчаса ушли на осмотр пещеры: мы нашли большое количество хлама, несколько изуродованных тел в различной степени разложения… из обрывков одежды одного из трупов Карт выудил искомый голокрон. Я в очередной раз порадовался, что не стал брать с собой Бастилу.

     Затем Комод показал мне, как резать тушу дракона. Минут пятнадцать я честно орудовал световым мечом и наконец получил обещанную жемчужину: невзрачный кусок тяжёлого камня. Он отправился в кисет к остальным кристаллам: ведь я по-прежнему не знал, как тюнинговать свою шашку, необходимости не возникало.

     В самом дальнем углу пещеры чернел постамент, в котором, как нам было уже известно, скрывалась аппаратура Звёздной Карты: компьютер управления, банк знаний, проектор голографического интерфейса. Не хотелось мне включать эту штуку, сам не знаю почему. Не хотелось, а надо было: ни одной Карты я до сих пор не видел, грех упускать такой случай.

     – Ну что, Комад, – сказал я, прикидывая, как бы поделикатнее спровадить твилекка прочь от ненужного ему зрелища. – Это была славная охота, я очень благодарен тебе. Теперь, если не возражаешь…

     И в этот момент со стороны входа донеслись звуки бластерных выстрелов, крики, разрыв гранаты… и грохот разлетающегося на куски металлического тела.

     И опять в моей истории сложилась ситуация, когда о некоторых событиях и фактах можно судить только по косвенным признакам. Я не знал тогда и не знаю сейчас, какое стечение обстоятельств привело к инциденту у пещеры крайт-дракона. А в тот момент, когда наша бравая четвёрка охотников пряталась за надёжными каменными стенами, стало ясно лишь, что враги снова выследили нас.

     Это показалось даже логичным: если я мог узнать координаты маячка Фортуны, почему другие не могли? Выяснить, что я искал Комада, было проще простого в офисе «Цзерки», а рассчитывать на молчание офицерши… не настолько я наивен.

     Оставалось понять, кого Сила принесла. Из заскриптованных вариантов вспоминался только Кало Норд, но он давно мёртв… вот уж кого я бы с удовольствием прирезал вторично за Хикки!

     Надеюсь, электронные мозги ХК-47 уцелели, потому что новое тело-то я ему всегда найду. Головной боли и дискомфорта, как всегда при угрозе сопартийцам, я не чувствовал, и это внушало надежду, что дроид выживет.

     – Мак, – негромко сказал Фортуна, – надо нам уходить, да, уходить из пещеры.

     – Что такое? – спросил я бездумно, отвлечённый мыслями о судьбе Хикки.

     Вместо ответа твилекк тронул меня за плечо, а другой рукой указал вверх, на свод пещеры.

     Я сразу всё понял. Наверное, уже и сам почувствовал, только сконцентрироваться не успел.

     – Сколько у нас времени?

     – До первой гранаты, – вмешался Кандерус. – Нас раздавит камнями при любом сотрясении.

     Ордо с Онаси деловито проверяли винтовки: готовились пойти на прорыв. Во мне всё на дыбы вставало при мысли о необходимости идти под выстрелы, на простреливаемую, ничем не прикрытую площадку у входа. А вот оба солдата, хотя восторгов тоже явно не испытывались, отнеслись к предстоящему самоубийственному броску как ко вполне приемлемой неизбежности.

     Жаль, другого выхода из пещеры не было.

     Я прислонился спиной к шершавой туше дракона, закрыл глаза. Так… до чего ж здесь мрачно, Тёмная Сторона скрывает всё… Где-то за невидимой пеленой копошились разумные. Пять, шесть… не могу сосчитать. Тускены? Нет, не знаю: я же пока не встречал Песчаный Народ.

     Но вряд ли: среди осаждавших я чувствовал носителя Силы. Яркой, немалой Силы. Малак? Нет, точно не он: его агрессивную «ауру» нельзя было спутать ни с чем. Этот тоже был Тёмным, но гораздо слабее.

     Хотя на меня-то Силы незваного гостя хватит с запасом.

     – Два бластера, – донёсся до меня хриплый голос Кандеруса, – какой позор. Фортуна, что у тебя?

     – Только это, друзья, только это.

     – Ха! Пистолетик… Ты даже не взял взрывчатки?

     Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как виновато разводит руками Комад. Логично: когда мы полезли в пещеру, дракон был уже мёртв.

     Доверили охранение одному дроиду, только из ремонта. Сами себя загнали в ловушку. Идиоты.

     Я, я сам идиот.

     – С нами джедай, – с несколько чрезмерным воодушевлением сообщил Капитан Оче… то есть лейтенант Онаси. – Сколько бы ни было негодяев, никто не остановит джедая!

     – Кроме другого Одарённого, – пробормотал я, думая о том, что былая подозрительность очень быстро испаряется при запахе жареного. – Я выйду.

     – Что?! Нет, Мак, тебя же сразу…

     – Это за мной, ребята, – сказал я, непроизвольно подражая умиротворяющей манере Фортуны, – это за мной. Там форсер: он захочет поединка.

     – Откуда ты знаешь?… Ты же не собираешься?…

     – Знаю. Не собираюсь. Мне надо понять, что делать дальше.

     Стены пещеры еле слышно потрескивали: незаметно глазу крошился камень, плиты начинали медленное, неумолимое движение друг относительно друга. В воздухе висел цементный запах невесомой тонкой пыли.

     Похоже, времени у нас оставалось совсем немного. Независимо от того, решимся ли мы выйти навстречу новой опасности.

     Я надвинул капюшон пониже и, изгоняя из разума все посторонние страхи, шагнул к выходу. Хотелось, конечно, вообразить себя Оби Ваном, единым с Силой, обладателем идеальной защиты… ну да, размечтался. Сейчас прирежут, и не пикнешь.

     Так, успокоился! Это ещё не битва, просто первое знакомство…

     И снова я ошибался: знакомство оказалось далеко не первым.

     В дальнем конце площадки, широко расставив ноги и поигрывая рукоятью двойного светового меча, стоял старый приятель: Дарт Бендон.

     – Ты всё-таки вышел, – произнёс он с той же высокомерной ухмылкой, что запомнилась мне по прошлой встрече на борту «Шпиля Эндара». Видимых травм на ученике Малака разрыв гранаты не оставил, как и предполагалось. – А я уж думал, ты снова попытаешься сбежать.

     – «Сбежать»? – удивился я. – Бендон, Бендон, Бендон. Знал бы ты, каких усилий мне стоило заманить тебя в эту пустыню.

     Он и так стоял прямо, а после этих наглых слов выпрямился ещё надменнее, и я понял, что попал в цель. Не знаю, в какую! В какую-то. Если стрелять достаточно долго, куда-нибудь да попадёшь.

     Вероятно, Бендон и так испытывал определённые сомнения в своём контроле над ситуацией. Например, как это ему удалось найти меня так легко, если до этого я успешно скрывался от всего флота Малака. Или же прошлая встреча запомнилась Тёмному джедаю послевкусием особенно унизительного поражения, ведь в тот раз я «развёл» его по-настоящему примитивным приёмом…

     – Здесь нет корабельных переборок, щенок, – сказал он резко. И я понял, что угадал: в ситхе действительно жила та старая обида, – тебе некуда будет спрятаться.

     – Надеюсь, Малак не слишком ругал тебя, – сказал я ещё более мягким, почти сочувственным тоном. – Это же так унизительно, да и авторитет падает… от людей-то позор не скроешь, люди всё видят. Идёшь по Кузне, а за спиной смешочки: «тот самый Бендон, который облажался над Тарисом». Ох, сынок, сынок!…

     Бендон вздёрнулся, как от пощёчины. И активировал свой жуткий меч.

     – Погоди, – воскликнул я, словно прозревая. – Я думал, ты прилетел присягнуть мне на верность!

     – Сегодня ты сдохнешь, щенок! – прошипел он.

     Даже шипение у этого парня выходило какое-то самоуверенно-снисходительное, я аж заслушался. Никакого страха во мне не осталось, всё вытеснил трикстерский кураж, и было понятно, что Бендон чувствует эту весёлую отвагу.

     – Агрессия – всегда от неуверенности в себе, – авторитетно заявил я. – Бендон, Бендон, Бендон. Ну чего ты так боишься? Я ж не чужой человек, на коленях тебя качал вот таким. Вот такусеньким! А ты? Пришёл бы по-людски, сели-обсудили… Зачем ты вот этих с собой приволок? Да, за дюной, справа, выходи!

     После томительной трёхсекундной паузы зашуршал ссыпающийся песок. Послышалось возмущённое хрюканье, затем над вершиной бархана проявились остроконечные головы троих… нет, четверых гаммореанцев.

     – Спускайтесь, – приказал я. – И не дрожите так: матрос свинёнка не обидит.

     Четверо… откуда четвёртый? Трое – это явно банда Гурке, свиномордые горе-охотнички, которые убили мужа Шарины Фицарк. Но вот кто такой этот лишний, где ещё у нас в игре были гаммореанцы… Идёт чуть в стороне и сзади, но трое бандитов на него всё время полуоборачиваются, словно ждут команды. Местные вооружены традиционными алебардами, а этот на вид не вооружён… либо оружие скрытое, типа того пистолета, что поднял Карт с трупа ситха-ассасина… а, нет: за спиной болтается широкий топор на короткой рукояти.

     И тут из-за бархана, сверкая на солнце металлом, показался двурукий одноногий боевой дроид. И меня осенило!

     – Ворн Даасрад! – сказал я громко и презрительно. – Ты что, Бендон, настолько неуверен в своих силах? На кой ты приволок сюда ГеноХарадан?

     Все пятеро, и ученик Малака, и гаммореанцы, просто застыли от удивления, даже дроид, казалось, заледенел. Ещё бы: само существование ГеноХарадана, сверхсекретной организации политический убийц, предполагало смерть для проникшего в тайну чужака. Значит, ученик Малака нанял Ворна, одного из Надзирателей, а тот привлёк к работе первых подвернувшихся наёмников классом пониже.

     Так?

     Даасрад с Бендоном обменялись крайне тяжёлыми взглядами.

     «Ага», подумал я, упиваясь вдохновением инсайта, «а убивашек-то приволок явно не Бендон.»

     – Малак, Малак, Малак, – пробормотал я громко и отчётливо, воздевая глаза к небу и картинным жестом прикладывая ладонь ко лбу. – Малак, старый друг, неужели я так ничему и не научил тебя? Ты всё-таки решил прикончить беднягу Бендона, да ещё чужими руками… какой позор!…

     Даасрад с Бендоном обменялись крайне подозрительными взглядами.

     Ну, давай, Мак, давай! Ещё немного, и ты их перессоришь, как пиндосы натравили хохлов на русских… ну же! Дайте мне хоть какую-нибудь реакцию, от которой я смогу плясать дальше, а Сила подскажет, куда надавить…

     На Оби Вана я, конечно, не тянул, Сила вела меня совсем в других начинаниях: психология вместо боёвки. Интересно, на месте Кеноби смог бы я воспитать Анакина Скайвокера психически нормальным пацаном?…

     Дарт Бендон презрительно рассмеялся:

     – Ты снова ошибся, – сказал он, взмахивая гудящим мечом.

     – Ты ошибся… Реван, – тихо похрюкивая, повторил Даасрад.

     – Ты ошибся, пёс, – громко сказал…

     Кало Норд.

     Живой и по-прежнему наглый карлик-кровопийца стоял на склоне противоположного бархана, отряхивая одежду от песка. Руки охотника за головами были затянуты в чёрные перчатки. Очевидно, Кало успел выправить протезы… вот же живучая падаль.

     Я испытал парадоксальный подъём чувств, словно и в самом деле предвкушал будущую месть за убийство Хикки.

     – Кало! – сказал я. – Кало, Кало, Кало. Ты не поверишь… но я рад тебя видеть.

     – А меня? Меня ты видеть рад, мальчик мой?

     Я перевёл взгляд. Из-за спины Норда, медленно перебирая ногами по песку, выглядывал криминальный экс-лорд Давик Канг. Который сейчас, по идее, должен был сидеть в трюме «Варяга».

     – Так, стоп, – сказал я, рассматривая измождённую, небритую, но торжествующую морду Давика. – Хватит внезапных появлений утраченной родни. Если сейчас из-за кулисы вылезет кто-то ещё, нам всем придётся петь и танцевать до конца фильма.

     Если честно, в тот момент я был почти совершенно уверен, что брежу. Вроде и капюшон не снимал, и воздух в горной местности свежий, а вот как-то напекло маковку. У Татуина два солнца, здесь даже люди старятся быстрее.

     Поэтому к дальнейшим событиям отнёсся я легкомысленно. Расслабленно отнёсся и расслабленно поинтересовался, что они собираются делать.

     Нет, граждане, я понял, что убивать… Великая Сила, какие же вы самонадеянные идиоты… но всё-таки: как конкретно? Ну, допустим: кто из вас попробует первым?…

     Первым (и, как он твёрдо считал, последним) собирался попробовать Дарт Бендон. Мои надежды на грызню за «право первой ночи» среди интересантов быстро рассеялись. Кало Норд, при всей своей отмороженности, на ученика Малака рыпаться не собирался. Даасрад с хрюшками и дроидом, как я предположил, прибыли засвидетельствовать результат: похоже, Малак не очень-то доверял рапортам своего подручного. Давик вообще сидел за холмиком поближе к спидерам, изредка высовывался, потирал лапки и сообщал что-нибудь в духе «Мак, тебе крышка, мальчик мой!…»

     Я потянулся Силой, ощупал пространство возле спидеров и свупа… да нет, никуда он не сбежит: Прыжком догоню. А не догоню, так в Анкорхеде выловлю.

     Самому бы живым выбраться. И ребят вывести.

     Дать знать Бастиле и остальным? Не успеют добраться.

     Сломать машины Силой, запереться в пещере и ждать, пока пустыня убьёт осаждающих? А ты умный парень, Макс, я и не догадывался.

     Просто тянуть время? Угу, как же. И так вон сколько протянул, надеюсь, ребята успели за это время хоть что-то придумать.

     – Бендон, Бендон, Бендон, – сказал я, наблюдая, как вальяжно выходит в центр площадки моя смерть. – Ты можешь уйти. И тогда мне не придётся тебя убивать.

     – Бери меч, щенок, – ответил он, разминая плечи. – Я тренировался у самого Тёмного Владыки!

     – А я БЫЛ Тёмным Владыкой, – парировал я, с удовольствием наблюдая, как осёкся Дарт Бендон.

     – Ничего, – вмешался Кало. Какой всё-таки низкий у него голос, аж жуть. – Ничего, пёс. Ты убьёшь ситха, я убью тебя. Я ведь обещал прийти за тобой.

     – «Пёс», «щенок»… – скривился я. – Вы что, братья? Или в этой галактике все будущие трупы делают на одной фабрике?

     – Раз, – сказал Кало, поблескивая очками-консервами.

     Он всегда начинал подготовку к убийству с такого счёта. Доберётся до трёх, швырнёт дымовуху и пристрелит меня.

     Это он так полагает.

     – Кало, – сказал я, лихорадочно продумывая, как воспользоваться предстоящей суматохой, – почему ты всегда говоришь басом? Компенсируешься?

     – Два.

     – Ты же карлик, у тебя голосовые связки должны быть совсем коротенькие, значит, и голос должен быть высоким. Как у кастрата. Ты кастрат, Кало? Что с тобой сделали, когда родители продали тебя в рабство?

     Даже отсюда было видно, как резко побледнел Норд. Он растянул губы, собираясь сказать «три!», я напряг мышцы и нервы, собираясь прыгнуть…

     – Ты ничего не забыл, Кало? – послышался насмешливый голос Бендона.

     – Я… подожду, – ответил Норд, справляясь с гневом.

     Непригодившийся адреналин ударил в колени.

     – Да ты дрожишь, Реван!

     – Наконец-то ты осмелился назвать меня по имени, – я усмехнулся в ответ. – Может быть, перед смертью ты успеешь понять, от чего привык дрожать Реван.

     – От страха, – мгновенно спроецировал Бендон.

     Он всё ещё не начинал бой: вышагивал короткими кругами, угрожал, вычерчивал красивые фигуры световым мечом. Он боялся меня.

     Либо… либо и сам тянул время.

     Там, в игре, Бендон прибывал на Татуин в сопровождении ещё двоих Тёмных джедаев!…

     Я запрокинул голову и рассмеялся тем лязгающим смехом, каким в своё время запугивал Канга. Сила показала мне, как бедный Давик вздрогнул от этих звуков и присел за спидер Фортуны.

     – Стой здесь, Бендон, – сказал я, отсмеявшись. – Я возьму меч. Твоя смерть окажется совсем позорной, если я убью тебя голыми руками.

     Развернулся и, оставляя за спиной слегка ошалевших врагов, спокойно прошествовал в пещеру. Световой меч, разумеется, всё это время прятался у меня в рукаве.

     – Ну что, Мак, что? – встревоженно спросил Комад. Он слышал весь разговор, но, как и Карт с Ордо, не мог понять его смысла.

     – Всё плохо, – сказал я, утирая холодный пот. Рукоять меча выпала из плаща, я машинально подхватил её Силой, вернул в ладонь. – Они все заодно, у них задумано согласованное нападение. Бендон делает вид, что хочет поединка…

     – Ты уверен?

     – Нет.

     – Тогда с чего ты решил, будто…

     – Бендон втягивает меня в бой, остальные… Похоже, Малак больше не желает рисковать: я перестал быть безымянной угрозой. Мы не справимся.

     – Мы прикроем тебя огнём, – решительно сказал Онаси. – Ты убежишь, мы забаррикадируемся в пещере, а ты приведёшь…

     – Трое Тёмных, – покачал я головой. – Они перекрыли выходы в пустыню, как раз на такой случай.

     – Ты их… видишь?

     – Нет: замаскированы в Силе.

     – Тогда как?…

     – Простая логика, – слегка покривил я душой: не рассказывать же о своём знакомстве с игрой.

     Эх, насколько более простой теперь казалась последовательность действий в «Рыцарях Старой Республики». Перебить кучу тускенов, добыть карту, корм для бант, вместе с Фортуной взорвать дракона на минах…

     Я попытался вернуть меч в подрукавный карман, рукоять опять выскользнула из потной ладони. Снова поймал Силой.

     Уронил, уже сознательно.

     Поймал.

     Поднял голову и прислушался к неслышному скрипу камней.

     – Эй, Реван, – донеслось снаружи насмешливое, – тебе не надоело сидеть в своей конуре?

     – Слушай, Комад, – медленно спросил я, на всякий случай понижая голос. – А ты мины выкопал? Ну те, что ставил на дракона?

     Дальнейшее обсуждение заняло меньше минуты: все мы единогласно решили рискнуть. Оставалось сущая ерунда: дотянуться Силой до пульта управления подрывом, который беспечный твилекк, разумеется, оставил в своём спидере.

     Забегая вперёд, скажу… хотя куда тут забегать-то.

     Короче, всё у меня получилось.

     Ребята ушли в дальний угол пещеры, я встал у оскаленной пасти дракона, там, где можно было видеть площадку перед входом. Я смотрел, как на ней, теряя терпение, всё ближе ко входу собираются осаждающие. Я то распалял в себе жажду схватки, то гасил её, привлекая Дарта Бендона всё ближе и ближе, а за ним непроизвольно тянулись и остальные. Затем я закрывал глаза и обращался к Силе, пытался нащупать в ней спидер Фортуны… в этом мне снова помог Давик, мутное пятнышко его страха служило отличным якорем.

     Спидер был найден, и были найдены вещи в грузовом его отсеке, но я не знал, как найти пульт и как нажать кнопку на нём: Комад подробно описал устройство, но он мог видеть лишь глазами… и тогда я, отчаявшись, наблюдая, как всё ближе подходит Бендон, как всё ярче пылает его двойной клинок, сомкнул огромную немую ладонь Силы.

     Мне повезло: сжимая всё подряд, я сжал то, что было нужно.

     Первый же разрыв, сработавший у самого входа, отшвырнул меня вглубь пещеры. Я ударился спиной о тушу дракона, падение остановилось.

     – Мак! – закричал сзади Кандерус.

     Его крику вторили вопли снаружи, затем всё заглушили новые разрывы. Я чувствовал трепет земли, гибель живых существ, каждая смерть отражалась во мне вспышкой боли.

     Спустя несколько долгих секунд канонада закончилась. Клубящаяся на площадке пыль затмила солнечный свет. Меня подхватили крепкие руки друзей.

     – Получилось! – в самое ухо закричал Карт. – А, Мак? Ты слышишь?

     – К сожалению, слышу, – ответил я, морщась от боли, на этот раз в ухе. – Стой, не выходи! Куда, Кандерус, СТОЙ!

     Мы все не сговариваясь отпрянули от входа: новую угрозу мгновенно почувствовал каждый.

     – Вперёд, друзья! – завопил Фортуна. – То есть назад, друзья!

     И мы так быстро, как только могли, ломанулись в дальний угол пещеры, к постаменту Звёздной Карты. Там, где мы только что праздновали условную победу, рушились каменные плиты свода.

     Грохот и сотрясения земли длились недолго, хотя и очень громко. Наконец всё закончилось. Я провёл рукой по лицу, стирая с носа и губ густую пыльную кровь.

     Мы оказались замурованы в пещере крайт-дракона.

     Мне хотелось заговорить с ними, я открывал рот, но не мог выдавить не звука. Они шли ко мне, не шли – плыли в сером тумане, впереди Реван, чуть отставая – Малак. Тяжёлый алый свет клинков приближался.

     Я пытался отступить, но не слушались ноги. Пытался принять защитную стойку своей нелепой «дестрезы», но тело двигалось слишком медленно, словно рукоять светового меча и маска, которую я так и сжимал в другой руке, вдруг сделались неподъёмными. Серый туман врастал в меня, лишая воли и желаний.

     Чувствуя, что задыхаюсь, я рванулся изо всех сил, в отчаянии попытался ударить туман мечом, чтобы хоть немного ослабить эту обманчивую белёсую пелену, вдохнуть хоть глоток воздуха…

     – Мак, проснись! Проснись, Мак!…

     – А я и не сплю, – пробормотал я, открывая глаза.

     Впрочем, их можно было закрывать обратно: вокруг стояла кромешная тьма.

     – Живой, – послышался сиплый голос Кандеруса. – Как всегда.

     – Мы… мы в пещере?

     – Нет, в жопе экзогорта. В пещере, болван, где ещё!

     – Тише, мандалорец, дай ему прийти в себя. Ты наша последняя надежда, Мак.

     – Где-то я это уже слышал, – сказал я, приподнимаясь на локтях.

     Тут же в зрачки мне ударил болезненно яркий луч фонаря.

     – Включаю свет, – жизнерадостно и запоздало сообщил Фортуна. – Как ты себя чувствуешь, Мак?

     – Погаси, весь кислород сожжёшь!…

     «Что я несу?…»

     – Что ты несёшь! Друзья, кажется, он ударился сильнее, чем мы предполагали. Давайте…

     – Всё нормально, – сказал я, окончательно приходя в себя.

     Немного света от фонаря, немного общения с Силой, и пещера перестала быть тёмной.

     Мы тесным кругом сидели у дальней стены, в куче костей, мусора и камней. По левую руку мрачно молчал постамент Звёздной Карты. Середину зала так и занимал дохлый дракон, который уже начинал понемногу пованивать: судя по тому, что для трупного разложения времени прошло маловато, это выделялись кишечные газы. Голова, шея и передние лапы дракона оказались скрыты под камнями.

     Я кое-как поднялся на ноги и, убедившись в целости своей телесной оболочки, пробрался к завалу.

     Завалило капитально. Свод пещеры обрушился лишь непосредственно у входа, зато целыми плитами. По плотности камень более походил на гранит или базальт, чем на вероятный в этих местах песчаник. Меня даже посетила мысль о бетоне, каком-нибудь суперпрочном античном бетоне: ведь помещение для Звёздной Карты строила древняя цивилизация ракат, а эти ребята могли позволить себе расточительность.

     Сволочи.

     Хотя если и надо кого винить, то в первую очередь себя.

     Привык, понимаешь, на дурачка… знание канона, наглость, балабольство. А стоило противнику в первый раз отнестись к тебе всерьёз, подогнать достаточные силы… вон, наёмниками не побрезговали… и ты влип. Думал, всех и каждого перехитришь?

     Ну, справедливости ради, в этот раз я выкрутился не за счёт хитрости. А как раз наоборот. И я даже знаю, почему: Ворн Даасрад, Надзиратель и один из лучших бойцов ГеноХарадана, славился тем, что в одиночку хаживал на крайт-драконов. Его отправили брать «Ревана» – мог ли он вообразить, что великому Ревану для охоты потребуется взрывчатка?… Вот и помчался на минное поле, и остальных за собой потащил: чтобы понадёжнее перекрыть выход из пещеры.

     Мда. Вот и перекрыл.

     Противник переиграл сам себя. А я вместо привычных трикстерских фокусов предпринял нечто тупое, очевидное… и победил.

     Ну, по идее. То, что мы оказались замурованы – это уже следующий вопрос. Главное, что стрелять в нас и резать световыми мечами прямо сейчас никто больше не собирается.

     Сила подсказывала мне, что снаружи осталось живое, но значительной, непосредственной угрозы больше нет. Пройдёт совсем немного времени, я восстановлюсь от последствий удара и контузии, смогу оценить происходящее более точно…

     А пока я стоял перед грудой каменных плит, перегородивших выход, и чувствовал, как свежо становится во внешнем мире. По пещере гулял лёгкий сквозняк, камни сложились не совсем плотно, я даже слышал какие-то звуки: то ли стоны, то ли ветер пустыни. Было ясно, что обвал по крайней мере не лишил нас воздуха. Питаться мы будем тушей дракона, а пить – собственные горючие слёзы. Когда-нибудь, через много веков или тысячелетий, будущие археологи откопают завал и найдут останки четверых незадачливых…

     Интересно, успею ли я сварганить голокрон? Не то фуфло, что потерял здесь отец Бастилы, а настоящий, в который ситхи помещали свою «душу». Один, изготовленный Дартом Реваном, сейчас должен быть на Лехоне. Потом его найдёт другой великий ситх, Дарт Бейн, и сделает слишком далеко идущие выводы. Было бы забавно изготовить голокрон Светлого Ревана – контр-голокрон: Сила непременно подсунет его какому-нибудь туповатому джедаю с добрым сердцем…

     – Ты ведь джедай, – негромко сказал Карт, вставая рядом со мной. – Ты владеешь Силой.

     – Угу, Сила освободит меня, – пробормотал я. – Карт, я не смогу поднять эти плиты, потому что…

     – Позови Бастилу, – просто предложил он.

     Я машинально схватился за передатчик… который, разумеется, оставил в свупе. И только потом сообразил, что Карт говорит о Силе.

     – Вы с ней связаны, – так же спокойно и негромко пояснил он, – Бастила услышит тебя.

     – Да… – ответил я, поддаваясь уверенности его слов. – Да, сейчас… я попробую.

     Я закрыл глаза, сосредотачиваясь.

     В то же мгновение стоны, которые были слышны через щели в завале, сменились криками ужаса и боли. Звучали выстрелы и характерное жужжание световых мечей, кажется, один или два разрыва гранат.

     Я так и стоял перед грудой камней, вслушиваясь в порыкивание Джухани, деловитое «хе-хе» Биндо… и мелодичный голос Бастилы.

     Как быстро! Ведь я толком и позвать её не успел, даже если не учитывать время, необходимое на дорогу к пещере. И тем не менее, снаружи шёл бой, решительный и быстрый

     Кандерус широкими шагами подбежал к выходу, затем, видя общую радость, к нам присоединился и Фортуна. Мы стояли, упираясь руками в холодные камни, и жадно вслушивались в звуки боя.

     Но он закончился очень скоро, я толком и порадоваться не успел. А потом плиты завала задрожали, и мы отпрянули назад. В лицо ударил свежий воздух вечерней пустыни.

     – Мак! – закричали с той стороны. – Карт, Кандерус, ребята! Вы там?…

     – Да там они, девонька, там. Хе-хе. И Мак твой там. Видишь самую глубокую и тёмную дыру, значит, он там. Где ему ещё быть-то.

     – Мы тут! – заорал я, очухиваясь от радости встречи. – Привет, Бастила, Джоли!…

     – А я?!

     – И ты, киса!… – завопил я ещё громче, потому что рядом со мной ликовали Карт и Фортуна, и даже вечно суровый Ордо почти приплясывал от нетерпения. – Доставайте нас!

     – Отойдите от входа!… – приказал голос Бастилы.

     Грохотали каменные плиты, поднимаемые Силой. Работали настоящие, не мне чета, джедаи. Работали и негромко ругались: вонь разлагающейся туши начинала доставать и их закалённые Кодексом души.

     Наша сторона планеты медленно погружалась в неровную, вялую татуинскую ночь. Ребята разбирали камни, начиная, ясное дело, с верхних глыб, и скоро в зияющем провале мы смогли видеть звёзды.

     Через полчаса мы были на свободе. Все, не исключая Комада, принялись активно радоваться и обниматься, словно не виделись долгие годы… или уже считали друг друга погибшими.

     Бастила стояла чуть в стороне, зачем-то сжимая в ладони рукоять светового меча. Впрочем, я давно заметил, что многие форсеры находят странное успокоение в прикосновении к своему оружию. Да и сам я, что греха таить, любил эти штуки: с мечом в руках действительно чувствуешь себя непобедимым…

     Увы, лишь до строго определённого момента.

     Освободившись от дружеских объятий, я подошёл к кусающей губы девушке.

     – Бастила.

     – Мак… – сразу же отозвалась она, словно ждала сигнала.

     – Бастила…

     – Зачем ты полез в эту пещеру, идиот?! – воскликнула она как-то вдруг. И немедленно, столь же внезапно кинулась мне на шею.

     Мы не поцеловались. Я хотел, но она увернулась и просто положила голову мне на плечо. Я уткнулся лицом в её шею, вдыхая запах растрёпанных волос и разгорячённого свежего тела. Узкий упрямый подбородок девушки давил мне на ключицу, но я терпел лёгкую боль, как наказание за… ну, за всё.

     Обнимать Бастилу было ужасно приятно. А потом она сказала:

     – Ну-ка, убери руки.

     – Не могу, – честно ответил я.

     Она вздохнула, щекоча мне шею дыханием:

     – Тогда подними их выше… ещё. Да, здесь.

     – Здесь не так интересно. Давай я ещё раз попробую там, а ты…

     – Обойдёшься, – сказала девушка, отстраняясь.

     Она вернула меч, который, оказывается, так и сжимала в руке, на пояс, поправила волосы и спросила вновь:

     – Так зачем ты полез в эту дурацкую пещеру?

     – Так получилось, – ответил я. – Их было слишком много… и слишком сильных. Мы бы не справились.

     – Но зачем ты вообще отправился в пустыню? О, Мак, как ты можешь не понимать: от тебя зависит судьба всей Республики, судьба всего, что…

     – Вот, – сказал я, доставая из поясной сумки голокрон.

     – Это ещё что?

     Я объяснил.

     Некоторое время Бастила молчала, рассматривая вещицу, но не решаясь взять её в руки. Затем всё-таки взяла, покачала на ладони, словно оценивая вес. Здесь, в низине меж двух барханов, света было уже совсем мало, и девушке пришлось взобраться повыше, чтобы рассмотреть голокрон. Я последовал за ней.

     – И ты действительно отправился убивать крайт-дракона, только чтобы вернуть мне эту штуку? – наконец спросила девушка.

     – Ну да, – ответил я с максимальным простодушием, интуитивно понимая, насколько Бастиле приятно чувствовать себя целью подобного безумства. Потом решил, что даже правда (при всей её правдивости) иногда нуждается в уточнении, и добавил: – Вернее, не тебе, а твоей маме.

     – Елене?! – джедайка аж вскинулась. – Но… почему?

     – Понимаешь… мне Сила подсказала.

     – Что «подсказала»? Отдать голокрон моего отца, последнюю память о нём, этой… этой… моей матери?!

     А всё-таки хорошо, что уже стемнело.

     – Нет, – терпеливо сказал я. – Отдать его тебе. Чтобы ты отдала его своей матери.

     – О… как мудро. Но зачем?

     Я посмотрел вниз, на всё ещё веселящуюся среди разбросанных по площадке трупов команду. Мы с Бастилой говорили хоть и шёпотом, но на повышенных тонах. На всякий случай я отошёл подальше ещё на несколько шагов. Джедайка последовала за мной.

     – Бастила! – сказал я решительно, словно кидаясь в холодную воду. – Тёмная Сторона Силы!

     – Где? – с поразительным терпением в голосе уточнила девушка, оглядываясь по сторонам.

     – Нет, я не про то… Ты должна отдать голокрон матери, чтобы сделать альтруистичный поступок… и тем самым вернуться к Свету. Ведь ты же что-то чувствуешь последние дни?

     – Да.

     – Во-о-от!…

     – Чувствую себя дурой. Что связалась с тобой.

     – Да нет же, Бастила! Слушай, я серьёзно… Понимаешь, Сила говорит мне, что у тебя есть нехилый такой шанс пасть на Тёмную Сторону.

     – У всех есть. Чем выше могущество джедая в Силе, тем громче зов Тьмы. А я одна из лучших…

     – Ты вообще лучшая. Но я не про то. Понимаешь, нас ведь, ну, наш «Варяг»… нас должны были захватить.

     – «Левиафан»? – удивлённо спросила Бастила. – Ты предупреждал. Но ведь не захватил.

     – Да, – кивнул я, мучаясь выбором точных, но при этом по возможности необидных слов. – То есть нет, не захватил. Но воля Силы…

     – Да что ты вообще знаешь о воле Силы?

     – Что ты должна попасть в лапы Малаку, – сказал я обречённым голосом. – И он будет тебя пытать. Ты долго будешь сопротивляться, но потом всё равно сдашься. И… короче, вот.

     – О, да ведь мы никуда не попали. Если не считать, что ты ОПЯТЬ влип в передрягу, а я ОПЯТЬ тебя спасаю.

     – Воля Силы… понимаешь, Сила предвидела, что ты попадёшь в плен и окажешься во Тьме. И теперь… Бастила, слушай… я же сейчас не шучу. Я за тебя боюсь.

     – Тогда это ты на пути к Тёмной Стороне, – довольно логично заявила девушка. – Именно страх туда и ведёт.

     Ну да, вроде Анакин примерно так и влип: из-за страха за близких. Но Эничка-то дурак клинический, природный… А я?

     Нет, что ж это я опять про себя да про себя. Надо как-нибудь половчее перевести разговор на Бастилу.

     – А ты сама? – ловко перевёл я разговор. – Ты сама ничего такого не чувствуешь?

     – Чувствую, – задумчиво подтвердила Бастила. – Уже чувствую.

     – Что чувствуешь? – вскинулся я.

     – Как тупею. От общения с тобой.

     …Вот почему, когда девушка по-настоящему нравится, ты никак не можешь подобрать убедительных и остроумных слов?…

     – Бастила, – сказал я прямо. – Ты же последние дни просто сама не в себе. Ты кидаешься на всех, грубишь, постоянно перемены настроения. Ну что с тобой происходит?

     – А ты правда переживаешь из-за этого? – каким-то необычно сдержанным тоном спросила джедайка.

     – Ну да… Я же не могу отпустить тебя на Тёмную Сторону.

     Девушка встряхнула головой, каштановые локоны рассыпались, словно смеясь. Медленно и протяжно покачивая бёдрами, она подошла ближе и положила руки мне на плечи.

     – Ты шут, – сказала Бастила, глядя мне прямо в глаза. – Дурак ты. Даже жаль, что такой милый.

     – Что?… – сказал я, тая под этим взглядом.

     – Тёмная Сторона всегда рядом с нами, – очень серьёзно сказала девушка. – Она только того и ждёт, чтобы мы оступились. Но не в этот раз, нет. Никакой Тьмы. Просто у меня были «дела».

     – Какие дела? – переспросил я, чувствуя себя очень глупо.

     – Обычные, Мак. Обычные женские «дела». И никакой Тёмной Стороны.

     Сила неумолимо сметала с доски лишние фигуры.

     Мы пересчитывали трупы.

     Четверо гаммореанцев… Даасрада и вовсе разорвало пополам.

     Кало Норд. На этот раз и в самом деле мёртвый. Я проверил его руки: действительно оказались протезами. Как он выжил при падении на Тарисе, мне так и не довелось узнать, на этом эпизоде Кало покинул нашу странную историю навсегда.

     А я сплюнул и перешёл к следующему покойничку.

     Дарт Бендон. Исковерканный кусок плоти в доспехах, оторванные ноги, сожжённое лицо. Даже в посмертии он не утратил высокомерного изгиба шеи. Как выяснилось, некоторое время после взрыва Бендон был ещё жив. Осматривая труп, я поневоле вспомнил первую встречу на «Шпиле Эндара», заброшенную в отсек гранату… и пробормотал:

     – Не думал, что это его остановит…

     – Вот ЭТО его остановило, – сказала Джухани, демонстрируя рукоять светового меча и весело скаля зубы.

     Вибриссы у девы-кошки были почти незаметные, гораздо короче, чем у земных котов. Но топорщились они сейчас так же гордо, как у Паштета, когда тот приволакивал похвастаться очередную задушенную крысу или голубя. Я ещё раз проверил труп: так и есть, глубокий и страшный след клинка на спине.

     Ну, хоть не загрызла.

     – Джедаи не убивают своих пленников, – строго сказала Бастила.

     – Он пытался напасть… – сверкая белыми клыками, отозвалась Джухани.

     – Да у него даже ног не было!

     – Молу это не мешало… – глубокомысленно заметил я.

     – Кому? – с подозрением переспросила Бастила.

     – Неважно, – сказал я. – Неканон.

     Мне вдруг вспомнилось, как Совет джедаев наказал Джухани после возвращения в Анклав…

     Никак. Её лишь мягко пожурили. В том числе, за убийство нескольких дантуинских крестьян, на свою беду проходивших поблизости от её пещерки. Как хотите, а было в таком отношении к не-Одарённым что-то… двуличное. Что-то от Тёмной Стороны.

     Может быть, и правда: объективной разницы не существует?…

     Я поднялся на ноги, отряхнул с колен песок. Покрутил в руках меч Бендона: нет, куда мне такую дуру. Да и не умею я с двухклинковым, глупее буду смотреться только… вон, с топором Даасрада.

     – Где его боевой дроид? – спросил я. – Здоровый такой, ну, вы видели.

     – Марк-I? Да вон он. Что осталось.

     И в самом деле, чуть дальше от входа в живописном беспорядке валялись обгорелые куски металла. На последствия подрыва на минном поле это походило слабо, и я решил, что дроида добивала уже команда.

     Комад поделился фонарём, и мы направились дальше. Останки ХК-47 обнаружились не доходя до стоянки спидеров, шагов за полсотни.

     – Бедный Йорик, – сказал я, поднимая из песка металлическую «голову» с потухшими глазами. – Быть или не быть.

     – Что?

     – Я знал его, Джоли, – заявил я с пафосом, трагическим жестом вытягивая руку с импровизированным черепом, – Это был дроид бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки. Он тысячу раз…

     – Да это ж Хикки, – бесцеремонно прервал меня Биндо, – все его знали. Странный ты сегодня… – он подумал и на всякий случай добавил: – Хе-хе.

     – Починить ведь можно?

     Старик пожал плечами:

     – Процессор на вид цел. Сенсоры… что-нибудь подберём.

     – А шасси?

     – От любого протокольника. Ведь именно так ты его и собирал, Р… р-р-р… Мак. Хе-хе.

     – Хорош подкалывать, – мрачно отозвался я, понижая голос и оглядываясь по сторонам: мы стояли достаточно далеко от остальной команды. – Сам прекрасно знаю, что на Тёмного Лорда не тяну.

     – Да ты, сынок, и на Светлого… хе-хе. Где ж было твоё знаменитое Предвидение, когда ты в эту западню полез, а?

     – «Западня», «западня»… Надеюсь, Комада ты не подозреваешь.

     – Нет, – отмахнулся Биндо. – Фортуна твой – дурак, конечно, но честный.

     – Все у тебя дураки кругом.

     – Не все, хе-хе, далеко не все. Ну, так и быть, расскажу я тебе одну историю… а, может, притчу. Давным-давно слыхал я об одном молодом джедае…

     – Который ушёл из Ордена, потому что один упёртый старик указал ему не ту дорогу. Да не смотри на меня так, Джоли! Знаю я все твои истории. Я что делать не знаю…

     Биндо посмотрел на меня достаточно долго и тяжело, чтобы я в очередной раз задумался о его возрасте. Затем сказал:

     – Никто не знает, что делать. А кто скажет, что знает, тот соврёт. Так что ты не в лучшем и не худшем положении, по сравнению с остальными. Я не могу указать тебе дорогу. И даже та… те знания, которые ты выдаёшь за Предвидение Силы, ничего тебе не подскажут.

     – А если подскажут, то не в том направлении? – уныло спросил я.

     – Никто, кроме тебя, не может решить, какое направление – то, Мак. Ты напрасно ждёшь от меня совета.

     – Но почему?

     – Потому что ты ждёшь не совета, а прямых указаний, – он покачал головой. – Никто, Мак. Никто, кроме тебя.

     – Понимаю, Джоли…

     – Но если бы я был на твоём месте, – продолжал старик тем же кротким тоном и с тем же одухотворённым выражением хитрого лица, – то прямо сейчас поискал бы Давика. Хе-хе.

     Я чертыхнулся. И бросился к стоянке спидеров.

     «Предвидения Силы» – чертовски полезная штука. Даже когда в кавычках. Но во многих случаях мозги гораздо надёжней… даже, наверное, в большинстве случаев.

     Среди трупов не было Давика. На стоянке не было нашего свупа.

     Я сложил два и два, мысленно дал себе хорошего пинка и побежал решать очередную внезапную проблему. Теплилась надежда, что тело Канга оставалось где-нибудь под завалом.

     Конечно, его там не было. Его нигде не было: бывший криминальный лорд успел удрать.

     – Быстро! – заорал я ребятам. – Быстро возвращаемся к «Варягу»: Вао с Заалбаром там одни, Давик забрал наш свуп. Бегом!…

     И все побежали к спидерам. Включая Фортуну, который, как я уж понял, вообще был рад подключиться к любой интересной движухе, особенно, если не вполне понимал её смысл.

     Мне это было на руку: я предполагал, что твилекк не станет возражать, когда мы экспроприируем его спидер. Догнать быстроходный, несмотря на переделки, свуп нечего было и мечтать, но я надеялся воспользоваться хотя бы голосвязью. Если Миссия с Заалбаром забаррикадируются на «Варяге», опасаться им нечего… Да нет же, этот гад не просто так сбежал с корабля! Бывший владелец не мог не знать каких-то тайн собственной яхты, что-то типа секретного люка, через который и просочился на волю… А я, идиот в белых перчатках, не озаботился выжать из него эту информацию, снова прочистоплюйствовал!

     С такими мыслями я и добежал до стоянки, в один прыжок залетел в спидер Фортуны и…

     Все остальные пронеслись мимо, дальше в пустыню. Причём бежали так сосредоточенно, что я как-то не сообразил их окликнуть, остановить, удержать… В общем, пока я хлопал глазами, члены команды (с временно примкнувшим к ней Комадом) скрылись за следующим барханом.

     «Похвальное рвение», подумал я, «но до Анкорхеда они не добегут».

     И, выскочив из спидера, помчался догонять друзей.

     Бежал я быстро, спасибо Силе, и в несколько длинных прыжков взлетел на самую вершину бархана. Никакой угрозы в окружающем пространстве не ощущалось, взошедшая над горизонтом Гомрассен осветила пустыню.

     В её протяжном холодном свете я увидел цепочки следов, ведущих в низину, сгрудившихся там друзей… и стоящий между дюнами «Варяг» с опущенной аппарелью. Из проёма как раз высунулся Заалбар. Некоторое время он слушал Бастилу, которая что-то взволнованно ему выговаривала, затем поднял голову, увидел меня и приветственно помахал своим чудовищным энергетическим арбалетом.

     А я-то удивлялся, как это наша троица джедаев примчалась так быстро, едва я попытался позвать Бастилу через Силу!… Всё оказалось гораздо проще.

     Она почувствовала мой страх намного раньше, ещё когда Бендон с Нордом напали на ХК-47, и я услышал взрыв. Может быть, я не всегда мог понять, о чём говорит мне Сила, но интуитивно-то чуял, что опасность нам грозила настоящая, и внутренне испугался даже сильнее, чем сам тогда осознал. Постоянное шутовство и бравада помогали обмануть противников… и даже себя самого, но Силу обмануть невозможно. Бастила слушала Силу и услышала моё отчаяние.

     Услышала и прилетела. Только не верхом на спидере, а вместе со всем «Варягом».

     И это решение оказалось чрезвычайно удачным.

     Потому что в дюнах, окружавших пещеру крайт-дракона, нас действительно поджидали Тёмные джедаи, которых привёл с собой Дарт Бендон. Только их было не двое.

     Их было двенадцать.

     Это если считать только убитых. А я помнил явный избыток форсеров на Кузне и в коррибанской Академии ситхов, поэтому был абсолютно уверен в том, что кое-кто успел удрать в пустыню. Раз уж Бендон до такой степени плюнул на свою знаменитую гордыню, что привёл на разборку наёмников…

     Я даже примерно мог оценить количество оставшихся в живых: не меньше десяти разумных. Собственно, я их даже почти чувствовал, и остальные джедаи в нашей команде оценку подтверждали, несмотря на Тёмную Сторону, которая «всё покрывает». Вот только отлавливать беглецов нам было некогда, пришлось положиться на тускенов, суровую пустыню и злонамеренную волю случая. Выслеживали нас явно второпях: даже сверхвлиятельный и сверхопытный Даасрад не нашёл никого лучше, чем местная троица пятачков-отморозков. Скорее всего, и Бендон привёл с собой лишь тех, кого удалось наскрести по дороге: вряд ли среди этой швали могли быть бойцы, достаточно умелые для того, чтобы автономно выжить в условиях Татуина.

     Хотя, конечно, два десятка даже очень слабых форсеров… меня бы они убрали. И Карта с Кандерусом. А Фортуной закусили.

     Поэтому я был особенно рад наличию у нас с Бастилой связи через Силу. Джедайка, в ситуациях прямой угрозы слабо подверженная склонности к рефлексии, подняла яхту, прилетела на выручку по сигналу свупа и расстреляла «засадный полк» Бендона из бортовых турелей «Варяга».

     Джедай, ситх… главное – у кого турболазер.

     Я на скорую руку осмотрел места, где прятались Тёмные. Смотреть было особо не на что: песок как песок, только переплавленный в стекло. Кое-где из мутной и неровной поверхности торчали ошмётки то ли одежды, то ли биологических тканей… да нет, в такой молотилке искать нечего.

     – Переволновалась, – сказал я, отворачиваясь от печального зрелища.

     – Кто? – уточнила Бастила.

     – Ты. За меня переволновалась.

     – Пф!…

     – Ага. Вон как лупила, пол-пустыни расплавила.

     – Я сидела за штурвалом, – с совершенно неискренней чёрствостью в голосе сообщила девушка. – В туррелях отработали Вао с Заалбаром.

     – А, эти да, – согласился я, вспоминая аналогичный эпизод в кантине на Тарисе. – Ударники производства.

     «Накрутила ты ребят», подумал я, «вот они и "отработали"».

     Мы с Бастилой встретились глазами, тут же отвели их… снова потянулись взглядами друг к другу…

     Щёлкнул динамик.

     – Эй, голубки, – произнёс сиплый голос Ордо у меня в ухе. – Поднимайтесь. Я его засёк.

     Похоже, Давик умудрился сломать угнанную машину. Отметка маячка на экране ползла еле-еле, гораздо медленнее, чем должен был двигаться хоть и переделанный, но всё-таки гоночный свуп.

     – Сколько от нас?

     – Восемьдесят два километра.

     – Карт! – вместо ответа крикнул я в коридор. – Целеуказание!…

     – Принял, – мгновенно отозвался пилот, и «Варяг» качнуло, как на волне.

     Ясное дело: консоли навикомпьютера синхронизированы, а Онаси с Ордо, несмотря на постоянные внешние препирательства, неплохо притёрлись друг к другу. Вчера – враги, сегодня – братья по оружию… а ведь у Карта мандалорцы сожгли родную планету.

     На Земле я никогда не был солдатом, но думаю, что вряд ли смог бы завести товарищеские отношения с тем, кто совсем недавно гвоздил мой дом крупнокалиберной артиллерией и жёг детей на улицах реактивными миномётами. Либо со мной что-то не так, либо с далёкой-далёкой галактикой…

     Я стоял в тесной кабине, держась за спинку пилотского кресла, и думал о голливудской стерильности окружающего мира. Здесь всё слишком легко и слишком просто, словно творцы-сценаристы-писатели никогда в жизни не видели настоящей смерти. Здесь убивали людей, убивали миллиардами… но при этом на «Чёрном ястребе» не было ни душа, ни туалета.

     Вернее, в игре не было. А на самом деле, конечно, были. Совмещённый санузел в помещении между медотсеком и проходом к грузовому трюму.

     «А кстати!…», подумал я. Но сходить уже не успел.

     Мы нашли Давика.

     Его труп, дочиста обобранный, лежал вниз головой на склоне бархана. Песок уже начал засыпать ноги. Ещё пара часов, и, если не подсуетятся местные зверушки, пустыня скроет всё.

     – А-а-а! – сказал Фортуна, переворачивая тело. – Песчаный Народ.

     – А это точно… ну да, это точно Давик.

     – Где наш свуп? Это, знаете ли… Канга мне не жалко! То есть мне его жалко, но, знаете ли, это же Канг! А вот наш свуп…

     – Не части, девочка. Ваша вечная республиканская суета…

     – Waa hu aa ma ma a oo gah?

     – …И придержи свой коврик-переросток, пока я…

     – Тише, Кандерус, – сказал я. – Нашли время лаяться. Комад, что скажешь?

     – Песчаный Народ, – уверенно повторил Фортуна. – Думаю, ваш Давик угодил в засаду: эти парни любят одинокие спидеры. Стреляли… думаю, из-за того холма. Видишь, ветряное русло? Если уж вписался в поворот, свернуть здесь больше некуда. Тускены засекли его ручными сенсорами или на слух, успели занять позицию…

     – Но почему он двигался в глубь пустыни? – раздувая ноздри, спросила Джухани. – Совсем в другую сторону от Анкорхеда.

     – Думаю, он шёл в Мос-Айсли, – ответил охотник. – Это не моё дело, но, я так понял, у вас имелись некие… разногласия. Но это, разумеется, не моё дело.

     – Тебе лучше не знать, Комад, – спокойно ответил я. – От нас тебе ничего не угрожает, но у Давика остались друзья. Будет хорошо, если ты очень быстро всё забудешь. – Он поспешно кивнул. – После того, как поможешь нам выследить тускенов.

     Я совершенно не нуждался в Комаде как в следопыте: маячок свупа устойчиво пеленговался навикомпьютером. Просто хотелось, чтобы твилекк почувствовал себя частью спасательной операции, а не соучастником карательной.

     – А-а-а! – воодушевлённо воскликнул Фортуна, припадая к песку, как ищейка. – Сейчас!

     Вы не поверите: судя по следам, тускены запрягли в наш свуп… банту. То ли не смогли разобраться с управлением, то ли слишком сильно повредили машину. И теперь уходили на восток.

     Мы настигли их уже незадолго до рассвета. Караван оказался длинный, возможно, это переселялось или кочевало целое племя. Огромный в сравнении с разбегающимися внизу человечками «Варяг» лихо развернулся перед самым носом каравана и завис в небе, грозно поигрывая турелями. Как и ожидалось, тускены немедленно разбежались по окрестным дюнам и залегли. Вопреки ожиданиям, они открыли по нам ружейный и бластерный огонь. Некоторое время корабль терпел обстрел, затем пару наиболее наглых точек мы подавили из крыльевых лазерных пушек, остальные на время притихли.

     Я спрыгнул на песок с хищно раскрытой аппарели, метров с пяти, вслед за Бастилой и Джухани. Биндо с Кандерусом остались прикрывать нас из глубины шлюза и координировать огонь.

     – Привет, девочка, – сказал я, в полуприседе подходя к упряжной банте и стараясь не делать резких движений. – А я тебе ням-ням принёс.

     Здоровенная волосатая туша задумчиво смерила меня совершенно коровьим взглядом, принюхалась к протянутой руке и вроде как потянулась на встречу с лакомством. Я порадовался, что всё-таки захватил в Анкорхеде упаковку корма для бант… затем немного напрягся: уж больно массивная была зверюга, для такой задавить человека – одно неловкое движение.

     Банта уверенно ткнулась мордой мне в пальцы, требовательно повозила широкими мокрыми губами. Я скормил ей пластину корма. Зверюга благодарно фыркнула и заработала челюстями. Понемногу банта шла за мной, примитивные кожаные постромки натягивались и увлекали свуп. Машина мягко покачивалась на репульсорах. Она была доверху нагружена каким-то тускенским скарбом, тюками, шкурами и верёвками.

     Понемногу скармливая банте корм, я выводил упряжку за дальние дюны, прочь от остального каравана. Джедайки страховали меня по бокам. Бастила красиво хмурила брови, Джухани скалилась и явно рвалась в строго-настрого запрещённую ей драку. Изредка из-за барханов раздавались ружейные и бластерные выстрелы, Миссия с Заалбаром азартно отвечали огнём, скотина даже ухом не вела.

     Всё шло гладко. Мы увели банту подальше и срезали постромки, «Варяг» на прощание причесал верхушки дюн, развернулся, подобрал нас вместе со свупом и улетел.

     – В Анкорхед, – твёрдо сказал я. – Забираем по дороге спидер Комада и в Анкорхед.

     Карт, не отрываясь от пилотской консоли, упрямо покачал головой:

     – Ты же сам говоришь: тебя ищет М… м-м-м… тебя ищут. Предлагаю заправиться в Мос Айсли и уходить: там космопорт гораздо больше, легче будет затеряться в трафике.

     – Комад, дружище, – обернулся я к твилекку: в наши разборки с «м-м-Малаком» его уж точно вовлекать не следовало, – ты уверен, что твой спидер в ангаре поместится? Может, сходишь, перенайтуешь свуп? Если совсем никак, сдвинь верстак к дальней переборке, там полозья такие… А Заалбар тебе поможет.

     Фортуна кивнул и понятливо ускакал по коридору. Полагаю, он уже кое о чём догадывался. Полагаю, он догадывался очень о многом. Но… членом команды охотник не был. И никакого особенного, Силового сродства я к нему не испытывал. При этом я не боялся, что Комад что-то такое критичное о нас разболтает: не знал он ничего критичного, а болтать предпочитал исключительно о пустяках. Так что я собирался тепло попрощаться, дать немного денег и рекомендовать пару лет поохотиться где-нибудь на Кашиике, пока всё не уляжется.

     Жаль, что с деньгами у нас… Ну, тем больше поводов действовать согласно задуманному плану.

     – Мы идём в Анкорхед, – повторил я. – Нельзя до бесконечности «теряться в трафике».

     – Наш гениальный стратег что-то задумал, – с парадоксальным снисходительным уважением пробормотал Кандерус. Всю беседу он так и подпирал спиной переборку, в разговор не вступал и, по-моему, ожидал сигнала на ликвидацию свидетеля. А теперь расслабился и наконец позволил себе высказаться.

     – Да, Кандерус, – сказал я, – именно так. И гениальному стратегу потребуется твоя помощь.

     – Естественно, – заявил Ордо, не соизволив даже высокомерно пожать плечами. Хорошо чувствовалось, как льстит ему быть необходимым. – Республика! Куда вы без нас, мандалорцев.

     Бастила, сидевшая в кресле второго пилота, на мгновение оторвалась от управления, фыркнула и снова склонилась к пульту.

     – Это верно, Кандерус, – вкрадчиво сказал Онаси. – Когда Республике снова захочется основательно надрать кому-нибудь задницу, куда же мы без вас.

     – Вас было в пять раз больше, чем нас, – сипло и величественно сообщил Ордо, спохватываясь и вспоминая более привычный модус операнди. – У вас было больше кораблей, больше солдат, больше снаряжения. За вас сражались джедаи. И мы всё равно заставили Республику трепетать, прежде чем…

     – …прежде чем мы пали! – в унисон с мандалорцем закончил я.

     Все присутствующие уставились на меня. Кажется, зря я ляпнул это «мы».

     – Опять твоё Предвидение Силы? – донеслось из коридора. – Бедное, бедное дитя! Столько Предвидений! Хе-хе. И как это они у тебя в голове помещаются?…

     Все присутствующие уставились в коридор, но Биндо уже сбежал.

     – У Республики были деньги, – медленно сказал я, остро сожалея о своей недавней расточительности. – Много, много денег. Кандерус, тебе придётся снова поднять старые связи.

     – Почему тебе всегда нужны деньги, Мак? – в тон мне спросил Ордо и, не дождавшись ответа, продолжил: – Сколько?

     – Думаю, тысяч двести, – сказал я. Каноническая стоимость «Чёрного ястреба» составляла что-то около полутора сотен тысяч, так?… – Если очень повезёт… нет, вряд ли мы сумеем уложиться в меньшую сумму.

     – Это много, Мак. Даже для меня. Но, думаю, месяца за два…

     – Завтра, Ордо. Или послезавтра.

     Мандалорец молчал довольно долго.

     – Часть суммы к этому сроку я смогу достать. Остальное… Кхм. Почему бы тебе не попросить эти деньги у твоей подружки?

     Я покачал головой: Орден джедаев, как и всякий приличный орден, мягко говоря, не бедствовал. Но бюрократия, бюрократия… хватит, наобжигался.

     – Исключено. Эти… благородные люди будут возиться ещё дольше. И всё равно ничего не решат.

     – Эй! – крайне сдержанно возмутилась Бастила, не отрываясь от пилотской консоли.

     – Кандерус, ты ведь наверняка знаком с хаттами?…

     – Ха! Ты не знаешь, во что влезаешь. «Хатты». Впрочем, если речь идёт не о ссуде, а, допустим, о разбойном нападении…

     Мандалорец вопросительно уставился на меня, и, каюсь, я призадумался.

     – Зачем тебе деньги, Мак? – торопливо спросил Карт, которому концепция разбойных нападений явно претила. – Да ещё так много!

     – «Левиафан» идёт к Татуину.

     – Как? Когда? Что мы будем делать?!.

     – Через гипер. Очень скоро. У меня есть план.

     – У тебя всегда есть план, – вставил Ордо.

     – У меня всегда есть план, – спокойно подтвердил я. – Но нет денег на его осуществление.

     Некоторое время все присутствующие пребывали в задумчивом унынии.

     – Как жаль, что мы не успели выпотрошить Давика! – посетовал Карт. – У него, должно быть, полным-полно тайных счетов по всей галактике. Да нет, Мак, я помню про закладки, секретность… но сейчас-то это уже не важно. Как жаль, что мы не успели его выпотрошить!…

     – Республиканцы! – хмыкнул Ордо. – Слюнтяи и белоручки. Это вы «не успели». А я – успел.

     И все присутствующие уставились на Ордо.

     Говоря «выпотрошить», Кандерус имел в виду лишь то, что узнал у Давика номера и коды его счетов. Ну, как узнал… выбил. Разными забавными мандалорскими методами.

     Но сами счета он не обчистил, нет. Не смог бы, даже если бы захотел: слишком много кредов на них скопилось. Давик долгие годы грабил целую планету, и не самую захудалую.

     Помню, ещё на Тарисе, сразу после попадания, я всё удивлялся: вроде и дроиды кругом, и автоматические заводы по производству всего на свете, и энергетика какая угодно, и космос с его бесконечными и бесплатными ресурсами под рукой… а коммунизма всё нет. Откуда же эта повсеместная привычная нищета, откуда бомжи, насилие, вечная драка за жалкие полтора креда, за ношеную одежду, объедки с барских столов?… А теперь понимаю: сколько бы ни производило общество материальных благ, всё равно всё отберут богачи, олигархи и прочие бандиты. Отберут и поделят меж собой, как и положено Шариковым. Потому что ничего больше они не умеют и уметь не хотят, только отбирать чужое. Все их бизнес-школы, всемирные банковские сети, вся их поганая «экономическая реальность» – это просто наглая, развёрнутая система для грабежа нормальных людей.

     Или не людей. Но в этом смысле твилекки и родианцы ничем особенным не отличаются, разве что работать любят ещё меньше.

     Потому что как любить свой труд, если точно знаешь, что его плоды у тебя всё равно отберут такие вот давики?…

     Так что за «мандалорские методы» я Кандеруса не осуждал: каждому олигарху полезно иной раз заняться пошивом рукавичек или ощутить холодное дуло бластерной винтовки в собственном упитанном заднем проходе.

     Я осуждал Кандеруса совсем за другое.

     Ага. Этот самовлюблённый идиот додумался проверить выбитую из Канга информацию. Залез в ГолоСеть и понавводил номера счетов, пароли, идентификационные коды…

     Деньги были на месте. Денег было… хоть покупай небольшой флот.

     Одна проблема: обращение к сетевым банкам засекли. Если уж на Земле придумали финансовую разведку, было бы странно, если б не придумали в далёкой-далёкой галактике. Теперь Малак знал, что мы на Татуине. И летел в гости.

     Я знал это. Я это чувствовал. Там, среди звёзд, в густой чёрной пустоте, на мостике несущегося сквозь гипер «Левиафана», скрестив руки на груди, стоял мой злейший враг, которого я никогда прежде не видел и предпочёл бы не увидеть никогда. И очень скоро он должен был прилететь. Почти как Карлссон, только не такой милый. И не за тефтельками.

     Грозила ли Татуину орбитальная бомбардировка? Сомневаюсь. Сила подсказывала мне, что Малак захочет личной встречи. Я так много раз обманывал нового Лорда ситхов, то прорывал блокаду, то ускользал из всевозможных засад, отправлял оскорбительные видеопослания… ученика убил, опять же. И наёмников. И вообще вёл себя вызывающе, дерзил, проявлял явное неуважение к обществу. Можно было понять определённое недовольство нашего Тёмного партнёра.

     А вот я подобными комплексами не страдал ничуть, потому и к личной встрече как-то не стремился.

     – Нам нужен корабль, – возвестил я на общем сборе в кают-компании «Варяга».

     Наш летающий домик стоял в Анкорхеде: вернулись для дозаправки, загрузки припасов, ну и так, потусоваться.

     – У нас есть корабль, – нехарактерным для неё рассудительным тоном заметила Джухани. Похоже, на какое-то время утолила охотничьи инстинкты. – Мы находимся в нём прямо сейчас.

     – Нам нужен корабль, – повторил я. – Ещё один корабль. И большое количество барадия. Или любой другой мощной и компактной взрывчатки.

     Пару секунд все молчали.

     – А, – сказал Джоли. – Хе-хе.

     – «Левиафан»? – уточнила Бастила.

     – Брандер? – уточнил Карт.

     – Наш гениальный стратег изобрёл очередной гениальный и, что особенно ценно, абсолютно новаторский план, – сказал Ордо, который всё ещё дулся на меня за недавнюю взбучку. – Одна беда: не сработает. На любом боевом корабле имеется система, позволяющая оценить характер чужого груза. Ты пересмотрел развлекательных каналов, малыш, никто не подпустит твой «брандер» на дистанцию эффективного подрыва. Его просто расстреляют.

     – И у тебя есть план лучше.

     – Абордаж! – хрипло выпалил мандалорец, напряжённо склоняясь за столом. – Малой группой, пробиться на командный пост, решить исход войны одним ударом. Вот путь славы и доблести! Вот путь, достойный…

     – Помнится, этот путь славы и доблести мы уже обсуждали.

     – А… ну да. Я и забыл.

     «Ничего ты не забыл, мандалорец», подумал я, вспоминая то полубезумное совещание, когда вся команда в едином порыве собиралась штурмовать флагман ситхов над Тарисом, «просто ты настоящий мандалорец. Ты будущий Мандалор. И, кажется, ты устал от тишины даже сильнее, чем я предполагал. Вот только придётся потерпеть её ещё немного».

     – Значит, не абордаж, – резюмировал я вслух. – Возвращаемся на исходную позицию. Итак, устанавливаем на борту заряды с мощной взрывчаткой, ориентируем корабль так, чтобы…

     – Ты понимаешь, что Малак почувствует твоё отсутствие… или присутствие на борту? – негромко осведомилась Бастила.

     Девушка чувствовала меня намного лучше, чем остальная команда, и явно заподозрила нечто вроде… как же звучит это слово? «Самопожертвование»? Да, вроде того.

     – Убедили, – покладисто кивнул я, наконец понимая, что проще дать ребятам сперва выпустить пар, а уж затем переходить к серьёзному разговору. – План с брандером отменяется. Давайте ваши предложения: как будем Малака валить. Пара свободных часов у нас есть.

     Предложения иссякли гораздо раньше. Разместились они в трёх основных весовых категориях:

     a) Предельно реалистичные: «спрятаться в пустыне и за месяц прокачать Мака до лучшего бойца в галактике» (Джухани).

     b) Возвышенно-оптимистичные: «собрать огромный флот, народы вселенной не могут не откликнуться на зов свободы!» (ясное дело, Карт).

     c) Прочие: например, «подослать Малаку отравленную проститутку» (вау… то есть, Вао, знаете ли, крошка Вао!…)

     Изобретательскому азарту поддались все, кроме Заалбара, который возился с останками ХК-47, и Биндо, который сидел с хитрой мордой и только подхехекивал на особо увлекательных вывихах сюжета. Идеи я прилежно записывал, затем каждая подвергалась критике, каковую ни одна и не пережила.

     – Итак, – сказал я, откладывая датапад, – ставок больше нет. Возвращаемся к плану с брандером.

     Не буду пересказывать всю болтовню. Не так уж много её и оказалось: за время нашей одиссеи все как-то привыкли, что в жизнь претворяются лишь те планы, что составил я. Даже если их реализация традиционно оказывалась весьма далека от эталонной.

     М-да. В общем, суть была такова.

     Мы покупаем второй кораблик. Набиваем его барадием. Соединяем будущий брандер с «Варягом». И пытаемся со всей этой фигнёй взлететь.

     Пока всё просто. Если барадий вдруг не сдетонирует. Хотя если сдетонирует, мы об этом не узнаем.

     – Авантюра, – одобрил Джоли. – Может и сработать.

     – Всё равно к линкору нас не подпустят, – упрямо сказал Ордо.

     – Подпустят. Как сказала Бастила, Малак почувствует моё присутствие на борту. Он жаждет личной встречи.

     – Малак не станет рисковать кораблём, – заметил Онаси. – И ты забываешь о Сауле Карате. Опытный адмирал… нет, он убедит Малака не подпускать «Варяг» к своему флагману.

     Я мимоходом подумал, что Карт всё ещё переживает из-за предательства своего бывшего командира, но рефлексировать было некогда, пришлось переходить ко второй части плана.

     Основная опасность «Левиафана» для нас заключалась не в турболазерах или истребителях: осторожный Давик оснастил свою яхту замечательно мощными дефлекторными щитами. Пусть даже и с повреждениями, но уйти в гипер мы успеем. Проблема заключалась в дальнобойном тяговом луче флагмана ситхов, который мог затянуть нашу яхту в ангар «Левиафана».

     Однако с учётом барадия проблема эта становилась обоюдоострой. Либо Малак рискует и врубает луч, тогда мы позволяем подтянуть себя поближе, скидываем автоматический брандер и ныряем в гипер. Либо «Левиафан» начинает расстреливать нас издалека – тогда мы просто уходим, до следующей встречи.

     Знаю, знаю, жалкий плагиат: Лея Органа в гостях у Джаббы Хатта, термальный детонатор и так далее. Вопросы интеллектуального приоритета волновали меня крайне слабо: лишь бы сработало.

     Основная, коварная тонкость плана заключался в том, чтобы взять на борт не слишком много барадия… уловили? Именно. Взрывчатки должно быть достаточно, чтобы повредить линкор, но заведомо слишком мало, чтобы его уничтожить.

     Я чувствовал Малака. Я был уверен, что во втором случае Тёмный Лорд рискнёт, потому что будет уверен в ошибочности моего расчёта. Он рискнёт, потому что будет знать, что его флагману не угрожает ничего более серьёзного, чем временная потеря хода.

     В случае подрыва брандера – Реван в твоих руках плюс неделя ремонта. В любом другом случае – Реван в твоих руках. Кто б не захотел рискнуть, ничем по сути не рискуя?…

     Так я ребятам и объяснил.

     Тут, конечно, все заговорили громко и неодобрительно. Тут, конечно, выяснилось, что план мой не сработает. Потому что одно, другое, третье, и вообще я просто самоуверенный дурак, которому почему-то всё время везёт, но никому не может везти вечно!… Когда народ выдохся и возражения иссякли, я объяснил, что план, ясное дело, черновой, детали будем дорабатывать все вместе. Но вот к приобретению взрывчатки и будущего брандера лучше приступить как можно быстрее.

     – На какие шиши? – осведомился было Ордо, но тут же спохватился: – Ах да. Ну, тогда нам придётся прогуляться за кредитами.

     Прогулка до банка «Цзерки» заняла меньше часа и обошлась без инцидентов. Я сознательно плюнул на остатки осторожности и выгреб всё, что могла предоставить местная убогонькая «сберкасса». Даже не побрезговал воспользоваться Обманом разума, чтобы обойти ежедневное ограничение на перевод средств.

     Получили мы почти полмиллиона кредов. Деньги эти всё равно оставались виртуальными, записанными на палочки-кредитки, но рук с мечей и бластеров мы на всякий пожарный не снимали.

     Добыть барадий неожиданно помог Фортуна. Он как раз собирался переехать на Кашиик и спешно избавлялся от избытков имущества. Откуда у охотника запрещённая взрывчатка, я не уточнял: видно, невозможно было жить на Татуине и совсем не обзавестись полукриминальными связями. Лига охотников праздновала упокоение задолбавших всех своей своей отмороженностью гаммореанцев, и сделка прошла незаметно для посторонних глаз.

     К сожалению, барадия у Комада оказалось не слишком много. Достаточно, чтобы на некоторое время вывести из строя посадочную палубу или, допустим, рубку, но слишком мало, чтобы лишить шестисотметровый линкор подвижности на разумный срок.

     Разумный – это чтобы нам хватило времени добраться до Лехона, отключить защитное поле Звёздной Кузни и вызвать флот Республики. Ну, что поделать, не собирался я геройствовать и решать все проблемы галактики в одиночку.

     – А-а-а! – сказал Фортуна. – Я всё тебе отдал, Мак, больше нет. Но если ты заглянешь вот по этому адресу…

     Ударили по рукам и разошлись: я чувствовал, что Малак всё ближе, я торопился. Старый знакомый, Джор Уль Куракс, получил небольшую взятку и занялся погрузкой. Мы закрепили первую партию взрывчатки в грузовом трюме и отправились «вот по этому адресу». Затем к полуслучайно знакомым шахтёрам. Затем в «Цзерку».

     Везде было пусто. Барадий на Татуине, как йод на Украине – в лютом дефиците.

     Отчаявшись, я пошёл к Мотте Хатту. После долгих уговоров он согласился привезти взрывчатку контрабандой. Крайне дорого (плевать!…), но не раньше, чем через месяц.

     Хорошо, что я для брутальности брился налысо, а то бы все волосы выдрал от отчаяния. Такая ничтожная мелочь срывала такой великолепный план!…

     Снова пришлось задействовать контакты Ордо. Мы полезли в ГолоСеть: искать возможные варианты в Мос Айсли. Городок был совсем рядом с Анкорхедом: прыгнуть, загрузиться, уйти с планеты…

     – Сразу посмотри вторичный рынок кораблей, – попросил я. – Какую-нибудь баржу под брандер… Хотя занимайся взрывчаткой, я сам посмотрю. Бастила! Помоги мне посмотреть тут кое-что…

     Вы не поверите: меня снова ждала неудача. Ни в Анкорхеде, ни в Мос Айсли, ни в Бестине… нигде на этой чёртовой захолустной планетёнке не было в продаже подходящей нам посудины!

     – О, если немного подождать… – неуверенно протянула Бастила.

     – Малак будет на орбите через пять-шесть дней.

     – Раньше, – заметил Карт.

     – Нет, – покачал я головой. – Я его чувствую.

     – Его ты чувствуешь, – согласился Онаси. – Но флот всегда высылает вперёд авангард из наиболее быстрых кораблей…

     Я откинулся в кресле, закрыл глаза и улыбнулся. Нет, я не пытался обратиться к Силе: мозгов она не заменит.

     Зато может подтолкнуть в правильном направлении.

     – Убедила… зараза всемогущая, – пробормотал я.

     – Что?

     – Я говорю: взлетаем.

     Последнее, что успели мы сделать перед отлётом – это отдать матери Бастилы голокрон.

     Джедайка рассталась с реликвией удивительно легко. Словно чувствовала, что жизнь её входит в некий новый, чрезвычайно важный поворот, за которым многое из прошлого перестанет казаться дорогим и желанным. Наверное, так оно и было. Я только надеялся, что потом, если, не дай Сила, что-нибудь сложится не по-задуманному, девушка не станет винить во всём меня.

     Так или иначе, мы заскочили в кантину, символически сбросили кожу, вернулись на «Варяг» и уже через час ушли в гипер.

     Традиционно: к Манаану. Я собирался засветить уже известный Малаку идентификационный номер корабля в промежуточной точке: пусть хоть немного, но собьёт загонщиков со следа.

     Мы вышли где-то ближе к орбите Навлааса, запросили посадку в Ахто и даже перевели часть платы за посадочное место. После чего забежали за одну из ближайших лун и с лёгким сердцем прыгнули к Коррибану.

     Ага, к той самой знаменитой прародине ситхов, где располагалась та самая знаменитая Академия.

     Вы спросите: в галактике миллионы планетных систем. Почему ты не нашёл варианта поумнее?

     А я и сам не знаю.

     Помню, что в тот момент не мог подумать ни об одной другой планете, кроме тех, что были прописаны в «Рыцарях Старой Республики». Видимо, как бы я ни пытался вообразить себя «над игрой», некоторые ключевые, фундаментальные ограничения мира сдерживали и меня самого.

     Кроме того, я ведь обещал Карту вытащить из лагеря ситхов его сына, Дастила. И это, вероятно, самое благородное объяснение, какое я могу придумать постфактум.

     Нет, я правда собирался его вытащить. И видел, как тщательно, словно за соломинку, держится за это обещание Карт. Но когда на одной чаше весов жизни миллиардов разумных, а на другой – благополучие одного единственного дурачка, возомнившего себя Тёмным… выбор, полагаю, очевиден. Да и проиграй я главную схватку, Дастилу всё равно крышка: как любая нормальная банда, ситхи не любят перебежчиков. Найдут, сабелькой по горлышку и в гравитационный колодец.

     Так что вместо того, чтобы вприпрыжку ломиться в Академию, мы занялись более насущными делами.

     Я смотрел на проплывающий под нами Коррибан со странным чувством. С виду – вылитый Марс, ржаво-коричневый, пустынный, холодный. Разве что побольше, немного светлее: кое-где мутно блестели нашлёпки водяного льда.

     Но внешнее слабо меня трогало: от планеты разило Тёмной Стороной Силы.

     – Ты тоже чувствуешь это? – негромко спросила Бастила, становясь рядом со мной возле узкого смотрового иллюминатора.

     – Намоленное место, – согласился я. – Думаешь, здесь будет легче укрыться?

     – Да… Тьма скрывает многое. Не знаю. Надеюсь.

     – И не надейтесь, голубки, – сипло донеслось из-за спины: Кандерус готовил аппаратную к предстоящей посадке. – Кораблик мы засветили, теперь не отсидимся. В галактике на каждый глекк по сто шпионов…

     – …Ришелье, – закончил я совсем уж тихо.

     – Что?

     – Да так, – пробормотал я, думая, что сейчас совсем не время тосковать по Земле. – Малак слушает свою разведку. Но не доверяет ей, презирает. Он Тёмный Лорд, он вообще всех презирает. Пройдёт немало времени, прежде чем он снова достаточно отчается найти меня сам.

     – Как ты можешь это знать?

     «Потому что теперь владею Силой. И начинаю очень хорошо понимать, как она меняет восприятие».

     – Просто знаю, – сказал я вслух, поглядывая на Бастилу.

     Она встретила мой взгляд, понимающе кивнула в ответ. Она знала, о чём я думаю.

     Да. Насколько проще всё было дома, в привычном мире машин, логистики, причинно-следственных связей. Собери мощную армию, наклепай побольше танков и самолётов, пушек и ракет. Земные боги на стороне больших батальонов, а вот Сила не знает ни размеров, ни расстояний.

     Я по привычке возлагаю надежды на технику: брандеры, взрывчатка… Всё решится совсем иначе.

     «Владею Силой»? Нет. Это я сам ей принадлежу. И неважно, что продолжаю называть её «сюжетом», «сценарием», «авторским произволом»… это всего лишь инерция несовершенного сознания. Нет никаких сценариев и сюжетов. Есть только Сила.

     Понимание пугало. И в то же время немного успокаивало: ведь если есть Сила, то смерти нет. А умирать почему-то совершенно не хотелось.

     Карт вёл машину аккуратно, нежно: в трюме, тщательно закреплённый на репульсорных поддонах, ждал своего часа груз барадия. «Варяг» задрожал, соприкасаясь с атмосферой. Нас встречал холодный, неприветливый воздух Коррибана. Нас ждал главный и единственный космодром главного и единственного заметного поселения на планете.

     Дрешде произвёл на меня гнетущее впечатление. Обычный портовый городишко, в меру грязный, в меру распутный… Несмотря на стальные тона и переливающиеся повсюду огоньки, было в нём что-то от декораций средневековой детской сказки, в которой жители запирают двери на три засова и не рискуют спать по ночам: ведь во тьме разгуливают страшные волки-людоеды…

     По Дрешде бродили не волки, нет: здесь развлекались студенты Академии ситхов. Развлекались по-своему: соревновались в способах наиболее извращённого и болезненного убиения прочих разумных. Жизнь окружающих с точки зрения ситха не стоила ничего.

     Нет, встречались среди здешних Тёмных и гуманисты: те ограничивались унижениями, избиениями, грабежом и прочим насилием. Но всякий нормальный урод прекрасно понимает, что истинной доблести полумерами не сыскать.

     Возможно, это прозвучит цинично, но не могу сказать, что очень уж сочувствовал мирному населению Дрешде. Контрабандисты, проститутки, фарца, наёмники, просто ворьё и жульё всех мастей: кто ещё мог остаться в колонии, обслуживающей ситхскую кузницу кадров?… Так что термин «мирняки» в отношении этой публики мог использоваться лишь условно.

     – Держимся вместе, – сказал я ребятам. – Место нехорошее.

     – Не учи мандалорца раздавать и выхватывать, – ухмыльнулся Кандерус, который не без оснований полагал себя экспертом по нехорошим местам.

     Ну да, подумал я, оглядывая команду, кого ни возьми, у всех своя… история. Эдак сравнишь: а я-то, братцы, ещё ого-го какой везунчик, спасибо призраку советской власти за относительно счастливое детство. Вот был бы я нормальным попаданцем, захватил бы по-быстрому верховную власть в галактике, да и начал строить коммунизм.

     Так нет же: всю дорогу по кочкам, буеракам, трущобам.

     Белка в колесе сансары.

     Реван в круговороте Силы. Раз за разом: джедай-ситх-джедай, герой-предатель-герой… «попаданец-попаданец-попаданец»?…

     Что за бред.

     Я помотал головой, отгоняя морок, и вернулся к более насущным задачам.

     В Дрешде постоянно прибывали абитуриенты, желающие учиться в Академии ситхов. «Вступительные экзамены» в это милое учебное заведение, равно как и педагогический процесс, отличались своеобразным брутальным очарованием, так что смертность среди абитуры немножко зашкаливала. А где дохлые студенты – там и пожитки дохлых студентов.

     Мои расчёты оправдались: подходящая на роль брандера посудина нашлась практически сразу и очень недорого, всего за двенадцать тысяч. Бармен одного из здешних злачных мест занимался выкупом и перепродажей корабельного имущества. Он и сторговал нам препозорную на вид полуяхту-полубаржу, гордо носившую имя «Тёмный повелитель».

     Я подумал и переименовал будущего смертника в «Ла Фудр». Безо всякого смысла, если честно. Не так часто в жизни выпадает возможность дать новое имя кораблю, да ещё и космическому, так зачем отказывать себе в удовольствии.

     – Даже жалко, – сказал я, проводя ладонью по граням переднего обтекателя. Для этого пришлось встать на цыпочки: ростом «Ла Фудр» уступал «Варягу», но звездолёт есть звездолёт.

     Кораблик был откровенно некрасив. Теперь, когда он перешёл в нашу собственность, мне вдруг расхотелось отдавать его на заклание, пусть и ради благороднейшей цели: собственного выживания. Наверное, как-то так чувствовал себя капитан Блад, отдавая приказ затопить «Арабеллу».

     – Чего тебе жалко, этого уродца? – просипел Кандерус, безуспешно пытаясь разогнуть один из сегментов застрявшей в корпусном отсеке посадочной ноги. – Ладно, ситх с тобой… приварим на промежуточное шасси.

     – Сверху?

     – Нет, – мандалорец сложил ладони, показывая схему: – Днище к днищу. Гравитация на брандере всё равно ни к чему. Между кораблями поставим прокладку на пиропатронах, но надо будет проверить новый баланс, иначе Карт не осилит рассчитать гипер.

     – Поручи это Тэтри, – рассеянно посоветовал я.

     – Ха. Не учи мандалорца. Заалбар! Где там урна на колёсиках? Увидишь, скажи, чтоб подкатил.

     – Давай я эту хрень мечом выпилю, – предложил я, заглядывая под брюхо «Ла Фудра»: нога застряла капитально, кажется, металл заварился при посадке.

     – Нет. Зачем портить корабль…

     Вот как. Стоило мне проявить сентиментальность по отношению к обречённому кораблику, как суровый мандалорец разделил мои эмоции. Против собственных привычек и воли, явно неосознанно, но разделил.

     Ладно б у него постепенно весь характер менялся, мягче становился, добрее там. Ничего подобного: вон, колкости в адрес Карта отпускать не забывает.

     Гипер он не осилит рассчитать, ага. Чего там рассчитывать, в этом гипере.

     Гипер?…

     – Слушай, Ордо, – сказал я торопливо, боясь упустить забрезжившую идею. – А если так. А если вместо того, чтобы переть напролом, просто разогнаться вместе с «Ла Фудром» в гипере, там его сбросить, и пусть выходит прямо на «Левиафан», а?

     Кандерус отвлёкся и посмотрел на меня с такой иронией, что я немедленно почувствовал себя дураком. Хотя я теперь очень часто себя так чувствовал, и не обязательно потому, что говорил или делал нечто глупое.

     – Сила? – каким-то совершенно гопническим тоном спросил Ордо. – Сила есть?

     – Самому еле-еле.

     – Вот то-то и оно.

     – Да объясни ты толком, не томи.

     – Мак, – сказал мандалорец, – или кто ты там на самом деле… Я за всю военную карьеру не встречал более достойного врага, чем ты. Но сейчас мне иногда кажется, что ты вообще не из этого мира. Думаешь, будто вариант с тараном из гипера до сих пор не приходил никому в голову?…

     Для дальнейшего обсуждения привлекли наших джедаев. Всё как всегда оказалось просто и, увы, бесперспективно.

     Попасть разогнанной болванкой из гипера в объект реального пространства было вполне возможно. Подтверждением этому факту служили случаи, когда обычные корабли, неверно рассчитав точку выхода, влетали в звезду, планету или случайно подвернувшийся кусок космического мусора. Вот только вероятность такого события оказалась невероятно мала: намеренно попасть в цель, уступающую размерами той же звезде, было практически невозможно. Если речь шла о активно маневрирующем корабле, да ещё и с Малаком на борту, то невозможно вдвойне.

     За единственным исключением: если траекторию выхода болванки мог подправить Одарённый, владеющий соответствующей техникой Силы. Я о подобных техниках если и слышал, то не задумывался, но звучало логично. Собственно, и Сила как таковая – это управление вероятностью тех или иных событий, может быть, даже на молекулярном, атомном или кварковом уровне, вот.

     Поверхностное знание канона, которое я старательно выдавал за «Предвидение», тут оказалось бесполезным. Бастила, Джухани и Джоли ничем подобным не владели. И даже не смогли вспомнить хоть кого-то из Ордена, кто владел бы. Так что вопрос с гусарским тараном из гипера мы сочли закрытым. И вернулись к схеме «троянский конь».

     Которую теперь я непроизвольно рассматривал с точки зрения теории вероятностей. Которую я, если честно, не знал, зато проходил курс соцстатистики, поэтому разницу между «не повезло» и «сам себе буратино» примерно представлял.

     Мы с Картом сидели в грязноватой кантине и лениво потягивали какую-то местную бурду. Я обещал республиканцу вытянуть его сына из Академии: пришло время сдержать обещание.

     Кабак бурлил вяло, время настоящего, висельного веселья ещё не пришло, основные фигуранты либо только просыпались, либо дорабатывали смену в Академии. Несколько довольно смирных (явно не из числа отличников боевой подготовки) ситхов-студентов, пара местных забулдыг, отдельный столик для игроков в пазаак, вот и вся компания.

     – Ты уверен, что нам не надо покрутиться тут, порасспрашивать? – вполголоса уточнил Карт. Он, по старой солдатской привычке, везде стремился провести рекогносцировку. И очень огорчался, что я сдерживаю его разумные (в иных обстоятельствах) порывы.

     – Абсолютно, – сказал я, прикладываясь к стакану.

     Угу, приучил народ, что все задачи стараюсь решить болтовнёй и хитрозадостью, конечно, Онаси теперь недоумевает.

     – Но как же иначе мы проникнем в Академию?

     Я проследил взглядом за игроками в пазаак, стол которых стоял в глубине кантины. Вот счастливые люди (и нелюди): всех забот – кто у кого вырвет лишнее очко. Живи да радуйся. А тебе тут приходится галактику спасать, причём буквально против собственной воли. И большую часть времени это самое спасение заключается в том, чтобы просто умудриться не влезть в какие-нибудь очередные неприятности.

     – Карт, – сказал я, возвращаясь мыслями к напарнику. – Меньше всего нам сейчас надо проникать в Академию.

     Он посмотрел на меня с не самым приятным прищуром:

     – Но мой сын?…

     – Дело в том, – сказал я, игнорируя недовольство собеседника, – что если мы сейчас начнём «крутиться» и «расспрашивать», то обязательно найдём именно то, что ищем. Либо ситхский медальон… тем или иным способом, либо Ютуру Бан. И тогда количество задач, которые нам придётся решать, возрастёт многократно.

     Онаси мне не верил, и я это видел, и он знал, что я это вижу. Думаю, он и сам мучился своим недоверием, потому что разумных причин для недоверия не было: слишком много раз доказал я свою преданность делу. Карту не хватало маленького (для меня) и огромного, принципиально непреодолимого (для него) триггера: спасения Дастила.

     И, конечно, на этот случай у меня тоже был план, отличный от предусмотренного сценарием. Зачем ввязываться в драку со студентами, пытаясь добыть медальон, необходимый для входа в здание Академии? Зачем вступать в многомудрые беседы с местным проректором Ютурой Бан, зачем проходить какие-то нелепые экзамены, переться в гробницы каких-то древних Тёмных лордов, сражаться с какими-то локально-великими ситхами?…

     Даже не потому «зачем», что меня с большой вероятностью замочат на первом же из шагов этого славного пути. «Зачем» – потому что, ну, серьёзно, зачем? Далёкая-предалёкая галактика и её далёкие-предалёкие обитатели неплохо прочистили мне мозги. Я ведь и школу закончил почти с медалью, и институт… ну, хуже, конечно, но всё равно весьма неплохо. Я умел учиться. Заставь меня, вон, к пазааку приобщиться, и там не оплошаю. Просто не хочу.

     Один из игроков, молодой человек в форме, раздражённо швырнул на стол кредитку и откинулся на спинку стула. Двое других, родианец и твилекк переглянулись так быстро и с такими невинными выражениями морд, что сомнений в не самом чистом характере игры у меня совершенно не осталось.

     А ведь я и шулером бы стал, первый класс. Жаль, здесь в казино ставят детекторы Силы: форсерам играть нельзя. Всё, буквально всё продумано до нас: и брандеры, и ограничения на карточную игру…

     – Куда ты всё время смотришь? – раздражённо осведомился Карт, который сидел спиной к пазаачному столику. – Что, поиграть захотелось?

     – Нет, – покачал я головой. – Просто завидую. Как у них всё легко: проигрыш, выигрыш… а в реальном мире совершенно ничего не меняется.

     – По-моему, у нас есть дела и поважнее, чем зависть к бездельникам.

     – Расслабься, Карт, – умиротворённо сказал я, наблюдая, как проигравшийся человек выбирается из-за стола. – Надо же иногда и отдохнуть.

     – И поэтому мы сидим тут третий час в этих идиотских капюшонах?

     – Да. Поэтому мы сидим тут третий час в этих идиотских капюшонах. Но если тебе жарко, предлагаю выйти проветриться.

     Игрок прошёл к выходу мимо нашего стола, злобно зыркая по сторонам. Он явно искал повода сорвать на ком-нибудь раздражение. Я порадовался, что так предусмотрительно выбрал сегодня эти плащи, пусть и в самом деле чертовски жаркие.

     – Я солдат, – с достоинством сообщил Карт. – Мне доводилось терпеть и не такое.

     – Нет, серьёзно, нам пора уходить.

     – Что?…

     – Не поднимай голову. И, что бы ни случилось, не влезай в… в беседу. Твой сын только что вышел из кантины.

     Жизнь в далёкой-далёкой галактике и в самом деле научила меня многому. Например, тому, что не всякую задачу обязательно решать в лоб. Например, тому, что не обязательно пробиваться в Академию… если можно относительно спокойно дождаться, когда искомый объект отправится в увольнение.

     Наверное, следовало предупредить Онаси. Но уж слишком достало меня его постоянное нытьё. «Левиафану» не удалось захватить нас в положенный момент, раскрытие ужасной тайны личности меня-Ревана произошло гораздо менее драматично, чем должно было.

     Скрипты с триггерами лояльности не сработали, вот в чём штука.

     Теперь вместо однократного ударного аккорда мне приходилось разыгрывать долгую, осторожную гамму. Следующая нота – это возвращение Дастила на Светлую Сторону.

     А как проще всего привести человека в чувство? Правильно: надо начать с доброй затрещины.

     Погружённый в мысли о проигрыше Дастил не замечал преследования. Мы шли за парнем не слишком далеко, не слишком близко. Сбежать ему было некуда: из Дрешде ко входу в Академию вёл единственный, очень предсказуемый путь. Когда мы добрались до одного из заранее намеченных участков, узкого тёмного проулка, я сделал Карту знак приотстать, в несколько быстрых шагов нагнал Дастила и схватил его за плечо.

     В то же мгновение он скинул руку и развернулся ко мне лицом. Сын Карта был высок ростом, широк в плечах и, судя по готовности к агрессии, не слишком уверен в себе. Сверкнул световой меч, Дастил ударил меня сверху вниз.

     Я блокировал его клинок своим. Некоторое время мы пыхтели в упорном клинче, затем голова Дастила вошла в соприкосновение с волосатой ладонью вуки.

     – Спасибо, Заалбар, – сказал я, проверяя пульс юноши и подбирая выпавший из его рук меч. – Не хотел бы я попасть под такую оплеуху… Давай грузить его.

     – Дастил! Сын!… – закричал наконец-то опомнившийся Карт.

     – За ноги.

     – Что?

     – Бери Дастила за ноги, – повторил я, стараясь заразить взволнованного отца своим спокойствием. – Ты ведь не собираешься оставить его лежать посреди улицы? Давай, затаскиваем вот за этот…

     – И побыстрее! – заметила Вао, свешиваясь с водительского сиденья. Мы не стали выдумывать ничего нового и арендовали на пару вечеров дроид-рефрижератор для развозки продуктов. – Это, знаете ли, не самое умное занятие – торчать тут, грузить…

     – …Бесчувственного мальчика, – пробормотал я. – Успокойся. Это Дрешде. Здесь всем на всё плевать.

     На «Варяг» добрались без происшествий. Карт сидел в грузовом отсеке и всю дорогу держал сына за руку. Я с мрачной иронией думал о том, насколько холодной окажется встреча после пробуждения.

     Стонать и ворочаться парень начал ещё в рефрижераторе, но окончательно пришёл в себя, лишь когда Джоли дал ему понюхать какую-то гадость из флакончика.

     – Фух… – с отвращением выдохнул Дастил, распахивая глаза.

     Он обвёл мутным взглядом наши лица, не задерживаясь ни на ком конкретно, и схватился за место на поясе, где должен был висеть меч.

     – Ищешь это? – дружелюбно спросил я, предъявляя изъятый прибор.

     К чести парня, тянуть руки он не стал. Сфокусировал взгляд и снова начал осматриваться.

     – Дастил!… – не выдержал наконец Онаси.

     – Чудно, – сказал парень, впиваясь глазами в отца. – Папаша. Так и думал, что пора тебе проявиться на горизонте.

     – Дастил, сынок…

     – «Сынок», угу, – процедил ситх, отворачиваясь. – Спохватился.

     – Ведь я думал, что ты мёртв!

     – Продолжал бы так так думать. Ты что, полагал, я буду рад встрече? «Смотрите, разумные! Пропащий папочка спешит на помощь заблудшему сыночку! Ну да, он бросил нас с мамой умирать на Телосе, но кого это волнует?…»

     – Я не бросал вас! Моя тактическая группа прибыла слишком поздно, Телос лежал в руинах, а твоя мама… я держал её на руках, пока… – Карт запнулся, с силой втягивая воздух. Лицо его заметно потемнело. – Я искал тебя! Клянусь, искал повсюду, куда только мог…

     – Да хватит! – в тон отцу воскликнул сын. – Ты бросил нас задолго до того. Всю войну нам пришлось выживать самим, а ты один раз прилетел на побывку, и сразу сбежал снова!

     – У меня не было выбора! Я был нужен…

     – Ты был нужен дома! Нужен, когда начались бомбардировки, а я попал в плен.

     – Ты… Дастил!…

     – Знаешь, что, – сказал парень, сосредотачиваясь. Ну да, пар выпустили, можно и о прорыве на свободу подумать. – Это уже не важно. Теперь у меня новая семья…

     – Ситхи? Нет, нет! Ситхи убили твою мать, ситхи разрушили Телос…

     – …Семья, которой я по-настоящему нужен.

     – Настолько, – сказал я, поигрывая рукоятью трофейного меча, – что твоя новая семья убила твою новую подругу.

     В кают-компании установилась гнетущая тишина. Я предупредил друзей, что собираюсь раскрыть Дастилу кое-какие из «Видений Силы», но не сказал, что конкретно. Впрочем, ребята уже настолько привыкли к моей привычке без единого слова неправды пудрить мозги, что за правильность их реакций я не волновался.

     – Что? – тихо спросил Дастил. – Что ты сказал?

     – Твоя новая родня убила Селину.

     – Ты лжёшь, тварь, – сказал парень с той же сдержанной яростью в голосе.

     – Она любила тебя, – продолжил я, игнорируя оскорбление. – И раскаивалась, что уговорила вступить в Академию. Селина считала, что переход на Тёмную Сторону – это худшая ошибка в вашей жизни.

     – Чушь. Кто ты такой и как можешь это знать?

     – Она собиралась улететь с Коррибана. Нет, вместе с тобой, конечно. Ты наверняка замечал признаки.

     – Чушь.

     – Она любила тебя, – безжалостно сказал я. – Директор Ультар видел это. И считал, что Селина «тормозит твой прогресс». Ведь ты никогда не стремился стать «лучшим ситхом». Ты стремился только быть с ней. А для Тёмной Стороны нет ничего страшнее настоящей любви.

     Парень сжал челюсти так крепко, что, казалось, был слышен хруст зубов. Я и не собирался бодаться с упрямым ослом: я рассчитывал довести его упрямство до такого градуса, чтобы оно перегорело само по себе.

     – Можете считать себя свободными, – сказал я, поворачиваясь к команде. – А тебя, Карт, я попрошу остаться.

     Первый психологический удар мы нанесли достаточно сокрушительно, теперь пришло время более интимной работы. Ребята вытекли из кают-компании мгновенно.

     – Ультар сказал тебе, что Селина пропала без вести во время миссии в Долине Тёмных Лордов, – сказал я, когда мы остались втроём. – На самом деле – это он убил её.

     – И ты, конечно, можешь это доказать?

     – Нет, – спокойно ответил я. – Доказательства ты найдёшь сам. В сундуке, в покоях мастера Ультара лежит датапад.

     – И я, конечно, должен поверить в его подлинность?

     – Нет. Верить ты ни во что не должен.

     – Даже в то, что вы меня отпустите? – напряжённо усмехнулся Дастил.

     – А… зачем нам тебя удерживать? – старательно удивился я. – Ты что, хочешь остаться в команде?

     – Команде?… – уточнил парень, покосившись на отца.

     Я сделал вид, будто не понял реплики:

     – Нет. Даже не думай. Быть в моём экипаже – это слишком большая честь. И слишком большая ответственность. Ты пока не готов.

     – А мой замечательный папаша, выходит, готов? Да он даже не Одарённый!

     – Сила может всё, – сказал я, радуясь, что сумел зацепить гордыню собеседника. – Но лишь в руках того, кто способен дать ей достойную цель. Сама по себе Сила… бессильна.

     – Я ситх! С Силой я приобретаю могущество!

     – Нет. Страх.

     – Что?…

     – Голая Сила способна дать тебе лишь неуверенность. Вспомни своих сокурсников в Академии: они живут в вечном страхе. Временные союзы, предательства… постоянное ожидание удара в спину, постоянная грызня за «престиж»…

     – Они слабы, – сгоряча заявил Дастил, следующей же фразой подтверждая мою правоту. – Когда я поднимусь выше…

     – И станешь выпускником? – вкрадчиво перебил я. – Хорошо. Вспомни старшекурсников. Ты хочешь сказать, будто среди них всего этого меньше?

     Парень упрямо выдвинул нижнюю челюсть:

     – Это… это просто студенты. Академия и должна подготовить нас к… сделать нас сильными!

     – Как сделала сильной Ютуру Бан? Кстати, когда она в последний раз подкатывала к тебе с предложением «тактического союза»?

     Тут я попал в самую точку: Дастил на мгновение замер, губы его чуть расслабились, словно парень хотел, но не желал позволить себе улыбнуться.

     – Уж она-то точно сильна, разве нет? – слегка насмешливо продолжал я. – Всегда такая спокойная, уверенная в себе… нет? Ученица Ультара, второе лицо в Академии… и зачем бы ей искать союзников среди студентов? Да ещё и для заговора против учителя.

     Сейчас я читал мысли Дастила, как раскрытую книгу. Ютура Бан, падшая джедайка, могла произвести много разных впечатлений, но только не впечатление уверенности в себе. Вряд ли заговор против Ультара, в который Бан вовлекала Ревана по сюжету игры, ограничивался одним бывшим Тёмным Лордом… вот только Дастил, судя по его реакции (и тому факту, что парень всё ещё жив), от совместного нападения на директора отказался.

     – Интересно, – задумчиво произнёс я, – а сам Ультар, наверное, ничего не боится? Ведь на этой планетке он уж точно сильнее всех, наверное, уж ему-то бояться нечего?…

     Наблюдая за бурей чувств на лице собеседника, я дал своим словам время впитаться. Впитывание шло небыстро, но верно.

     – Дастил, сын, – негромко сказал менее терпеливый Карт. – Послушай… послушай, он знает, о чём говорит!

     – Тебе-то как об этом судить! – подался вперёд Дастил, с явным облегчением находя выход своей агрессии. – Что, ну что можешь знать о Силе ТЫ?!. И почему я должен доверять словам… неизвестно кого!

     Я неторопливо протянул руку за пазуху. Парень напрягся, но я вытащил не оружие.

     Маску. Маску Ревана.

     – Нет никакого смысла стремиться наверх, – сказал я, задумчиво оглаживая её угловатые, стёртые временем и битвами края, – потому что с каждой ступенькой страх лишь увеличивается. Ты пройдёшь по этой лестнице и однажды окажешься на самой вершине… вершине храма, вершине мира… поднимешь взгляд ещё выше, но увидишь там только пустоту. И с тех пор станешь видеть её во всём. И во всех. Пустоту. Страх. Пустоту.

     Да, вдохновение попёрло! Ну, чуточку ободрал старушку Крею. Но ведь для доброго дела! И вообще, наверное, очень искренним у меня этот мини-монолог получился, потому что Дастил застыл в кресле, переводя взгляд с моего скорбного, отстранённого лица на маску и обратно.

     Вот интересно: такое множество людей знало Ревана и по Ордену, и по войне, но в лицо меня никто не признавал. Зато маска раскрывала глаза каждому встречному.

     Далёкая, далёкая галактика. Мир символов, мир без памяти.

     – Я – Реван, – сказал я, убирая маску. Как и положено ситху, Дастил жаждал склониться перед авторитетом: следовало дать ему такую возможность.

     – Реван… – хрипло выдавил парень. – Ну да, как же. Мой само-праведный папаша в компании Лорда ситхов? Сомневаюсь…

     – Это правда, Дастил, – проговорил Карт, интуитивно находя нужную интонацию (и тут же теряя её обратно). – Он Реван. Но он больше не Реван! Он вернулся к Свету.

     – Но Реван мёртв!

     – Реван жив, – усмехнулся я. – Реван жил, Реван будет жить.

     – Здесь, на Коррибане… Вы планируете атаку на Академию?

     – Мы прилетели за тобой, Дастил, – ответил я, упиваясь собственной паладинистостью.

     – Ну да, как же… Ты только что говорил, что не собираешься оставлять меня в команде!

     – Не собираюсь. Зачем мне Светлый, который ненавидит себя за попытку стать Тёмным? Нет, ты останешься в Академии. У тебя здесь друзья. Может быть, для них ещё не всё потеряно. Оставайся и вытащи тех, кого сможешь вытащить. Главное, будь осторожен, чтобы Ультар и Ютура…

     – С чего мне помогать тебе? И с чего мне вам верить? Вы до сих пор не предоставили никаких доказательств!

     – Ты найдёшь их сам, – терпеливо напомнил я. – Ведь это последний элемент мозаики, который необходим тебе, чтобы наконец признать правду. Правду, которую ты знаешь давным-давно.

     Он некоторое время молчал, затем всё-таки не выдержал:

     – И ты позволишь мне просто уйти… На что ты рассчитываешь: что я буду свято хранить твою тайну?

     – Нет, – ответил я, вставая из-за стола. – На твой инстинкт самосохранения. Ультар уничтожит тебя сразу же, как узнает тайну… Ревана. Ведь директор Академии такой же трус, как любой другой ситх. И так же старается добыть себе хоть немного «престижа».

     – Он просто придёт и убьёт тебя, – мрачно сказал Дастил. – Вот и весь престиж.

     – Я Реван, – с лёгкой скукой в голосе, словно разговаривал с капризным ребёнком, заметил я. – Ничего не будет «просто». Ты уже немного знаешь Ультара: он не самоубийца. Первым делом он вызовет сюда Малака, затем отправит против меня студентов Академии. Включая тебя. После того, как я убью вас всех…

     – Кхм, – сказал Дастил.

     – Он это сделает, сын, – подыграл мне Карт. Кажется, тоже почувствовал, что перевербовка идёт успешно. – Он Реван. Он пережил такое… ты себе не представляешь.

     – И что затем? Убьёшь мастера Ультара? Да ещё когда он будет вместе со своей ученицей?

     – Ты так говоришь, словно это составляет хоть какую-то сложность. Нет, Дастил. Меня ждёт куда более могущественный противник.

     Он понял намёк сразу и недоверчиво посмотрел на Карта. Тот коротко кивнул. А я возликовал окончательно: парень начал искать поддержки в «навсегда отвергнутом» отце!

     Не всем дано рваться к вершине (или тому, что объявили вершиной). Сам великий и ужасный Реван разрешил Дастилу перестать притворяться «альфа-самцом», и Дастил с пусть скрытой, но огромной радостью ухватился за это разрешение.

     Оставалось указать парню новый пункт назначения. Оставалось дать парню выйти из ситуации, сохранив лицо.

     – Убивать – легко, – сказал я с отстранённой задумчивостью. – Тяжело – терять.

     Я повернулся к Дастилу:

     – Ты всегда теряешь тех, кто тебе дорог. Независимо от того, на какой ты стороне. Возможно, дело не в стороне… но если ты останешься во Тьме, то потеряешь последнее, что у тебя осталось.

     И, дождавшись машинального кивка, я продолжил:

     – Время, когда ты мог позволить себе подчиняться чужому выбору, прошло, Дастил. Теперь тебе пора делать выбор самостоятельно. Это всё, что мы тебе сейчас предлагаем. Не спасение с Тёмной Стороны. Не свободу: её не существует. Не доказательства, что Селину убил Ультар: их ты найдёшь сам. Мы предлагаем тебе только право выбора.

     – Я ситх… – с классической неуверенностью упрямца ответил парень.

     – Ситхи – это зло, Дастил! – горячо воскликнул Карт.

     – Но я ситх!…

     – Нельзя просто так взять и перестать быть ситхом, – согласился я. – Но нам не помешает свой человек в Академии. А ты не привык останавливаться на полпути. Очень знакомая черта, правда, Карт?…

     – Я ничего вам не обещаю, – сказал Дастил, решительно поднимаясь на ноги.

     – Мы не ждём от тебя никаких обещаний.

     – Я…

     – Мы просто надеемся, что гордимся тобой не напрасно.

     – Гордитесь?…

     – Я горжусь тобой, Дастил, – сказал Карт. – Ты не представляешь… Когда всё закончится, нам надо… поговорить. Не уверен, что всё пойдёт по-прежнему, но попытаться стоит. Я отправлюсь на Телос, мы сможем встретиться там. Когда всё закончится.

     Парень молчал с полминуты.

     – Дарт Малак? – спросил он наконец.

     – Ты же всё понимаешь, – ответил я, качая головой.

     – Я хочу…

     – Нет. У каждого свой путь. У каждого своя задача. Твоя – понять, где правда. А по итогам понимания… разберёшься сам. Только постарайся, чтобы Ультар ничего не заподозрил.

     Он задержался у нас ещё на полчаса, возможно, час. Мы обговаривали какие-то смутные, малозначащие детали, договорились о способах связи, я вернул Дастилу меч… До самого конца встречи он оставался сдержанным и настороженным: достойный сын своего отца.

     Мы с Картом стояли у аппарели и смотрели вслед уходящему с космодрома Дастилу. Он шёл не оборачиваясь, чуть сутулясь. Провожать несостоявшегося ситха было бы почти так же глупо, как вести его за ручку. Я вспоминал «Семнадцать мгновений весны», Штирлица и Плейшнера на лыжах. О чём думал Карт, не знаю, но, вероятно, тоже о непростой судьбе шпионов.

     – Мак… – сказал Онаси, не глядя в мою сторону.

     – Он справится.

     – Может быть, нам следовало…

     – Он твой сын, Карт. Он справится.

     – Да, – он поколебался, затем всё же добавил: – Мы могли бы взять его с собой.

     – Нет, – ответил я. – Пусть хоть кто-то из семьи Онаси останется жив.

     Карт помолчал, развернулся и, цокая каблуками, стал подниматься по аппарели. Уже почти скрывшись за рампой, он остановился и, не оборачиваясь, проговорил:

     – Спасибо, Мак. Ты знаешь…

     – Знаю, – ответил я, чувствуя себя очень взрослым и наконец-то полностью уверенным в лояльности Карта.

     А затем я пошёл проверять, как там дела на «Ла Фудре», у Кандеруса с Заалбаром. Сварочные работы были в самом разгаре.

     А утром следующего дня мы получили сообщение от Дастила.

     Академия готовилась к приёму дорогого гостя: Малак летел на Коррибан. Не знаю, выследил ли он меня через Силу, или всё-таки подсуетилась разведка… это не имело значения. Рано или поздно «Варяг» должен был примелькаться, рано или поздно моя незримая связь с бывшим учеником Ревана должна была дать свои вполне зримые плоды.

     Решительная встреча приближалась.

     Мы ускорили работы на «Ла Фудре». Навикомп деактивировали в Дрешде, затем перегнали кораблик на заброшенную стоянку в предгорьях. Никто не питал иллюзий: скрыть приготовления от разведки ситхов не удастся. Расчёт был на то, чтобы замаскировать характер этих приготовлений. В порыве вдохновения я разместил на местной доске объявлений в ГолоНете предложение о покупке торпедного аппарата и двух торпед. И уже через два дня Заалбар, строя глупую морду, щедро заплатил за них родианскому контрабандисту.

     У контрабандиста бегали глазёнки. Аппарат выглядел свежевырезанным из какого-то разбитого корабля, в обеих торпедах отсутствовали боеголовки. Собственно говоря, там отсутствовали и движки. И автоматика управления тоже отсутствовала. И вообще: я сомневался, что две этих чёрных, грозных на вид трубы являлись именно торпедами, а не частью какой-нибудь местной канализации.

     Думаю, родианец уходил довольный: как же, опустил лоха на крутые бабки. А я дождался его срочного отлёта с Коррибана, после чего устроил поиски кидалы, естественно, с нулевым результатом. А затем приступил к выбору следующего поставщика: на этот раз мне якобы нужна была взрывчатка для боевых частей торпед.

     В ретроспективе все эти хитрости могут показаться довольно наивными. Но в тот момент я рассчитывал, что приобретение барадиума будет выглядеть мотивированным. Мол, старательный дурачок вуки подвёл командира, теперь командиру приходится срочно готовить «Варяг» к скрытной торпедной атаке. Можно было надеяться, что штаб адмирала Карата сделает верные (точнее, нужные мне) выводы.

     Просто так брандер к линкору никто не подпустит. Торпеды пригодятся, только если Саул внезапно окажется идиотом и забудет врубить щиты. Абордаж… романтично, но бесперспективно. Подставить «Левиафан» под удар объединённого флота Республики? Сюжет не позволит, его величество сюжет… её величество Сила.

     Согласно заветам дедушки Палпатина, я накручивал один авантюрный план на другой, пытался ставить на всех лошадей сразу. Хотя некоторые из лошадок нравились мне больше прочих.

     Ремонт ХК-47 оказался неожиданно простым. Некоторые запчасти для шасси пришлось позаимствовать у купленного по цене металлолома серийного дроида протокола. Но большая часть деталей, из тех, что мы собрали возле пещеры крайт-дракона, оказалась вполне в состоянии служить и дальше. Да, возникли какие-то там проблемы с согласованием управляющих цепей сервоприводов, пришлось дорабатывать блок интерфейса «головы»… ремонтом руководил безотказный умница Тэтри, я не особенно вникал в это иногалактическое хакерство. Главное, что уже через сутки после того, как мы всерьёз взялись за дело, удалось вернуть Хикки в строй.

     Когда первичная самодиагностика прошла успешно, я выдохнул с большим облегчением. Конечно, рассчитывать на то, что голову любого дроида можно просто так взять и приставить к телу любого другого дроида, как неоднократно показывалось в тех же фильмах, было бы нелепо. И всё же подобная степень унификации не могла не радовать.

     – Хикки, – сказал я, склоняясь над пациентом. – Ты живой?

     – Высокомерное возражение, – проскрежетал дроид, поднимая шторки фоторецепторов. – «Живой»? Жизнь есть способ существования мясных мешков. О Мастер, для меня было бы оскорблением…

     – Значит, живой, – сказал я, ласково щёлкая болтуна по железному лбу. – Всё помнишь?

     – Контрольные суммы банков памяти корректны на 98,7%.

     – Хорошо. Для начала, мне от тебя потребуются координаты одной планетки…

     Да, я с самого начала не собирался искать систему Або, где на орбите планеты Лехон располагалась Звёздная Кузня. Вернее, собирался, но не путём методичного открывания Карт. И потрошить архивы Ордена смысла не видел, тем более, что джедаи меня в них ещё и не пустили бы. Нет, я рассчитывал добыть информацию из базы данных ХК-47: ведь Реван собирал дроида-убийцу на Кузне и неоднократно посылал его на самостоятельные миссии. Значит, адрес пункта отправления должен быть известен Хикки.

     Когда нашего железного друга разнесли на Татуине, я, если честно, слегка взволновался. Но тогда всё заслонили другие тревоги. А вот теперь Хикки оказался вполне работоспособен и вменяем. И выложил координаты Лехона по первому же запросу.

     Мы с Картом проверили: всё сходилось. И звезда была на месте, и количество планет совпадало с требуемым, и гиперпространственные маршруты вроде как нашлись. Дыра дырой, конечно, потому и не привлекала особенного интереса. Мало ли во Внешнем Кольце таких обыкновенных, ничем не примечательных планеток? Кому они нужны в этой переполненной чудесами галактике?…

     Мне, Ревану.

     И ему, Малаку.

     Поэтому я должен успеть добраться до Кузни прежде, чем это сумеет сделать он. После брандерного удара, когда «Левиафан» потеряет ход, у нас будет совсем мало времени на прыжок к Лехону. И я очень надеялся, что восстановленный ХК-47 тоже использует это время с умом.

     Торпеды, брандер, дроид-убийца… План в плане в плане. Хоть какой-то из них должен был сработать, не так ли?

     Так я думал. А её величество Сила, как всегда, внесла свои коррективы.

     Мы успели смонтировать на брюхе «Варяга» установочные крепления для брандера. Прежде всего надо было гарантировать надёжность работы зажимов, но не менее важным казалось обеспечить всей этой конструкции нормальный внешний вид, иначе наблюдатели адмирала Карата поймут, что кораблей на самом деле два. Мы натянули скрадывающую размеры маскировочную плёнку, проверили работу пиропатронов и автоматики, пару раз поднялись над пустыней: проверяли управляемость этой фантасмагорической конструкции. Не поверите: оно летало. И даже довольно манёвренно. Давик не поскупился на движки для своей любимой игрушки.

     На ночь решили остаться в предгорьях: не хотелось светить новую конструкцию в космопорте Дрешде. Встреча с поставщиком барадия была намечена на завтра, и я с чистым сердцем и полной планов головой отправился спать.

     …И провалился в знакомый, холодный, безразличный серый сон.

     Двое врагов приблизились ко мне уже почти на расстояние удара мечом. Ещё шаг, всего один шаг в призрачном, лишённом расстояний мире.

     Я думал, что первым в бой пойдёт Реван, но Реван замедлил своё плавное движение, как бы уступая право на убийство ученику. Малак сделал этот последний роковой шаг и занёс клинок.

     Вряд ли во сне можно адекватно воспринимать события. Вряд ли то, что происходило со мной в далёкой-далёкой галактике, вообще можно воспринимать адекватно. Но в тот момент я чувствовал, я с мертвенной уверенностью знал, что этот удар станет для меня последним. Во сне, в «игре»… сейчас я не различал, не мог различить эти грани реальности, даже если бы захотел.

     Страх, проводник и порождение Тёмной Стороны, охватил меня. Нечем было прикрыться, некуда бежать.

     У меня не было рук: я не мог поднять их на свою защиту.

     У меня не было ног: всё растворилось в стелющейся по полу серой мгле.

     И тогда, словно погружаясь в свой безмерный и бесконечный ужас, я отпустил стержень упрямства, который держал меня всё это время.

     Я упал. Я вжался в землю. Я спрятался в сером тумане. И серый туман, перестав быть врагом, укрыл меня от тёмно-алого света вражеских клинков.

     Я стал невидим и недостижим. И почувствовал, как изумлённо застыли Реван с Малаком.

     Надо было решать, что делать дальше. Но прежде, чем я позволил себе дышать и осмелился поднять взгляд на мрачные тени со световыми мечами, чьи-то тонкие сильные руки схватили меня за плечи.

     Знаю, знаю, о чём вы сейчас подумали. Но нет: я в тот момент не обосрался. Хотя и был на грани.

     – Мак! – закричала в лицо мне Бастила. – Быстро вставай! Он здесь!

     – Почему вы меня всё время будите и трясёте?… – пробормотал я, спуская ноги на пол. – Кто здесь?

     – ОН здесь. Малак на орбите!

     Некоторые ситуации в моей жизни повторялись раз за разом, словно Сила подталкивала меня к выбору правильной ветки в диалоге, а я никак не мог понять, куда тыкать мышкой. То ли нужный навык не прокачал, то ли флаги в скриптах не сработали… Наверное, это и в обычной, «реальной» жизни точно так же. Но почувствовал и понял я это только здесь, в мире, который стал для меня настоящим с самого начала… а я всё зачем-то уговаривал себя, будто нахожусь в игре.

     Нет. Игры закончились: на орбите Коррибана висел флагман Малака.

     «Левиафан» вывалился из гипера в гордом одиночестве, без эскадры сопровождения. Очевидно, кто-то так сильно торопился на свидание со мной-Реваном, что плюнул на осторожность. Плюнул, понятно, не в буквальном смысле: у Малака не было нижней челюсти.

     А у меня не было флота, которого следовало бы опасаться даже очень одинокому линкору.

     У меня даже полноценного брандера не было: мы не успели купить барадий, а если бы и успели купить, то не имели времени загрузить его на «Ла Фудр». Оставалось надеяться, что хватит того количества, которое хранилось на самом «Варяге».

     Или попытаться снова сбежать.

     – Успеем! – сквозь зубы пробурчал Онаси. – Не «запросто», но… я вытяну, даже с этой бандурой под брюхом!

     – Взрывчатки… хватит? – спросил я, нисколько не сомневаясь в способности Карта «вытянуть». Ну, в очередной раз сбежим, а дальше-то что? Такого удобного случая, когда «Левиафан» даже без эскорта, может больше и не подвернуться.

     – Должно хватить, – сипло сказал Кандерус. – Но на серьёзный урон не рассчитывай.

     – Выбить движки сумеем? – спросил я, думая, можно ли классифицировать это как «серьёзный урон».

     – Нет, – качнул головой мандалорец.

     – Сумеем, – вмешался Карт.

     – Нет.

     – Сумеем! Движки – это не только движки. Это аппаратура согласования, генераторы… сутки потери хода я гарантирую.

     – Если очень повезёт.

     – Если очень повезёт, – согласился Карт, лихорадочными движениями переключая что-то на пульте. В кресле второго пилота сосредоточенно отслеживала показания приборов Бастила.

     Перегруженный корабль тряхнуло.

     – А если не повезёт? – спросил я.

     – То не повезёт, – покладисто сказал Ордо.

     – Великая Сила не знает… – начала было Бастила.

     – Всё она знает, – сказал я, хватаясь за спинку кресла. – Карт! Курс на сближение.

     У крейсера класса «Интердиктор» три основных движка и четыре вспомогательных. Вынести такое хозяйство с помощью жалких четырёх контейнеров барадия, а именно столько хранилось у нас в трюме ещё с Татуина, конечно, было невозможно. Но вот сделать так, чтобы экипаж корабля некоторое время не мог пользоваться энергетикой приводов – это вполне реально.

     Особенно, если точку приложения взрыва выбирает джедай. Особенно, если джедаев целых четверо. Считая одного недо. По одному на контейнер.

     Может быть, наших объединённых умений и не хватило бы на то, чтобы протаранить «Левиафан» разогнанной болванкой из гипера. Но уж скинуть брандер так, чтобы тяговый луч затащил его именно в главное уязвимое место линкора, на стыке дорсальной и вентральной структур…

     – Заалбар! – заорал я, кидаясь к стыковочному отсеку.

     Грузовых экзоскелетов, как в фильме «Чужие», у нас не было: приходилось полагаться на вуки. Первый ящик Заалбар приволок в одиночку, и мы с Биндо, проклиная тесноту и избыток искусственной гравитации, приняли его на репульсорном поддоне через заранее прорезанное в крыше «Ла Фудра» отверстие. Придумать хоть какое-то подобие грузового лифта никому и в голову не пришло: на Коррибане нам казалось, что времени ещё полно.

     Теперь время поджимало. Карт объявил тридцатиминутную готовность к сбросу брандера. Я попросил его выиграть ещё хоть четверть часа, но что-то там с глиссадой… угловыми курсами… в общем, иначе мы рисковали не набрать достаточное ускорение для выхода в гипер.

     В этих вопросах я предпочитал Карту доверять. Отличный пилот, опытный тактик: он не только выведет нас куда надо, но и сумеет создать у противника впечатление, что мы движемся против собственной воли. Поэтому я вернулся к барадию: оставалось перегрузить, закрепить и снарядить запалами ещё три здоровенных ящика.

     – Заалбар! – закричал я, по пояс высовываясь в проём. Физиология вуки не позволяла использовать те радиостанции, что у нас были: приходилось общаться голосом. – Заалабар! Ну, где ты там застрял?…

     Вуки молчал. Я разозлился уже всерьёз, подтянулся на руках, втащил себя на «Варяг» и побежал к грузовому трюму. Удивительно: обычно нехватку времени я ощущал как бы более душой, а сейчас – скорее разумом. Словно торопиться особо и не следовало.

     И только добежав до отсека, где хранился наш запас барадия, я всё понял. Партия была проиграна ещё до её начала.

     Огромный волосатый вуки растерянно стоял посреди грузового трюма, в окружении трёх вскрытых контейнеров с барадием. Вернее, из-под барадия. А пол отсека неровной беспокойной массой покрывали…

     Гизки.

     Очень много гизок. Ровно столько, сколько требуется, чтобы заполнить три здоровенных ящика. Обшитых изнутри звукоизолирующими панелями.

     Гизки подпрыгивали, попискивали и поскрипывали. Многие из них уже добрались до выхода в коридор. В воздухе стоял густой аромат многодневного крысиного дерьма.

     Я посмотрел на Заалбара. Заалбар посмотрел на меня.

     – Двадцать пять минут, – голосом Карта сказал интерком. – Как погрузка?

     Я заглянул в один из контейнеров. Помимо звукоизоляции там имелась тщательно протянутая система подачи воздуха, с фильтрами и, кажется, даже с увлажнителем.

     – Вот же продуманная сука… – пробормотал я.

     – Что? Кто?

     – Джор, – машинально ответил я. – Джор Уль Куракс. Супер-карго в Анкорхеде.

     – Да что у вас там творится? – раздражённо сказал интерком. – Двадцать четыре!

     Вместо ответа я развернулся и, оставив выбитого из колеи Заалбара разбираться с квохчущей пушистой биомассой, кинулся обратно на «Ла Фудр». Биндо в моё отсутствие времени зря не тратил и уже закрепил первый контейнер в заранее намеченном месте.

     Я рванул боковую крышку, содрал кожу на пальцах, чертыхнулся, вспомнил про замки… Барадий был на месте. Все заряды, все взрыватели. Видимо, первую партию груза Джор подменить не сумел.

     У нас оставался один-единственный контейнер взрывчатки.

     – Двадцать ровно! – прокричал интерком.

     Двадцать минут. Двадцать минут до момента, когда мы будем захвачены силовым лучом. Ещё есть время уйти…

     – Что происходит? – очень спокойно спросил Биндо.

     И я очухался.

     – Джоли, больше барадия у нас нет, только этот ящик!

     – О-о-о! – радостно сказал старик. – Какая отличная новость!

     – Что?… – непонимающе переспросил я.

     – Спина у меня уже не та, – пояснил Биндо. – А тут, понимаешь, погрузка-то закончена. Хе-хе. Пойдём-ка на «Варяг», юноша.

     Старый хитрец всегда умел приводить людей в чувство.

     Мы залетели в кают-компанию, я объявил полувиртуальный «военный совет»… Не буду расписывать подробности. Не потому, что лень. А потому, что подробностей оказалось очень не много.

     Я в двух словах объяснил ситуацию: нас кинули, как последних лохов, взрывчатки всего один ящик. Бежим или рискуем?…

     Команда единогласно решила рискнуть.

     Вот, собственно, и всё. Четыре контейнера барадия давали нам крошечный шанс, теперь он уменьшился ещё в четыре раза. У нас оставалось восемь минут, мы вышли на финальный отрезок траектории, которая должна была загнать «Варяг» в ловушку. Все члены экипажа сделались спокойны и деловиты, как и полагается в такой самоубийственный момент. Кандерус проверял оружие. Заалбар казнился чувством вины, Миссия грызла разнообразно накрашенные ногти. Дроиды предавались взаимо- и самодиагностике. Биндо с Джухани нюхали Силу, периодически подсказывая Карту коррекции курса. Бастила готовилась впасть в Боевую Медитацию. В коридорах отмечали долгожданную свободу полчища гизок.

     Я сидел на полу в позе лотоса и думал, что влипли мы капитально. Надо бежать, бежать! А мы в едином порыве мчимся навстречу гибели. Так крысы идут за дудкой Гаммельнского крысолова, так люди тянутся погладить котиков… Что же это за странное чувство тащит нас на убой? Ведь шансов нет, нет, хватит обманывать себя, шансов нет, мы все умрём, всё пропало, впереди смерть, лишь смерть и забвение, вечное забвение и пустота, мёртвая пустота и…

     Краем сознания я чувствовал в Силе присутствие Малака и понимал, что это его внушение давит мне на мозг. Вряд ли он работал целенаправленно: скорее, «вещал» широким фронтом, но на волне, которую легче всех мог поймать именно Реван. Я видел это по тому, что у друзей признаков паники не наблюдал. Можно было попросить Бастилу «врубить» её знаменитую Боевую Медитацию… но я не хотел этого делать. Пусть уж Малак расстарается, авось вспотеет раньше времени, авось упустит что-то важное в горячке ментальной атаки.

     «Я выдержу», думал я, намеренно поддаваясь давлению.

     «Пусть давит, гнида», думал я, посмеиваясь.

     «Лишь бы не заметил баради…», думал я и тут же одёргивал себя.

     Вероятно, именно из-за этой пассивности я сделался незаметным в Силе. Наверное, Малак бесился у себя на мостике, рассыпая беспорядочные удары, пытаясь понять, где же прячется его старый друг и старый враг. А я сидел в уголке кают-компании, безразличный и покорный судьбе. Невидимый, словно укрытый в сером тумане.

     А затем мы попали в зону действия тягового луча.

     – Есть захват, – сказал Карт. – Они нас взяли!

     – Купились, – констатировал мандалорец, щёлкая затвором тяжёлого бластера. – Вот ур-роды.

     – Давай, Карт, разворачивайся брюхом! – воскликнул я, всё-таки немного поддаваясь страху.

     – Нельзя.

     – Разворачивай!

     – Нельзя! Они поймут. Они поймут, что мы собираемся сбросить часть конструкции.

     – Карт!…

     – Успокойся, Мак, – негромко и веско проговорил Джоли. От его пенсионерских пришепётываний сейчас и следа не осталось. – Мы в захвате. Менять план поздно. Теперь осталось выполнить его.

     – Да… – прошептал я, заставляя себя успокоиться. Джоли с Бастилой обменялись быстрыми взглядами: значит, понимали причины моего незначительного, но всё же срыва. Мне стало чуть полегче, не так стыдно.

     Теперь Карт отсчитывал другое время: до запуска процедуры расстыковки. Мы собирались отстрелить «Ла Фудр», автоматически взводя на нём взрыватели. А сам «Варяг», прикрываясь от тягового луча корпусом брандера, должен был уйти в гипер.

     Фокус заключался в том, чтобы набрать скорость, достаточную для прыжка, при этом исключающую для «Левиафана» возможность увернуться от столкновения с брандером. Причём и столкновение это должно было состояться в строго рассчитанной точке корпуса линкора.

     Пилотского мастерства такая многоплановая задача требовала высочайшего. И, надо признать, Карт справился безупречно.

     Точными и быстрыми движениями, не прекращая отсчитывать время, он вывел «Варяг» на курс столкновения. Мы имитировали борьбу с тяговым лучом, форсировали движок яхты, трепыхались из стороны в сторону. В последний момент Карт рванул кораблик, переворачиваясь в тени «Левиафана», как рыба в нефтяном пятне, кверху брюхом.

     – Позиция! – закричал Онаси, перекидывая ладонь на управление гипердвигателем.

     – Есть! – в то же мгновение среагировал Кандерус, зажимая тангенту дистанционного подрыва.

     Я машинально отпихнул в сторону какую-то дружелюбную гизку и схватился за ножные перила: пиропатроны должны были не только разделить корпуса двух кораблей, но и оттолкнуть от нас «Ла Фудр» с достаточным импульсом, чтобы направить судёнышко в правильном направлении. Неосторожный человек мог получить контузию. Кроме того, через пару секунд ожидался экстренный гипер, а это тоже весьма сомнительное удовольствие. Я ещё и рот разинул пошире: мало ли, вдруг перепад давлений, или просто громко хлопнет…

     В наступившей относительной тишине был слышен лишь щелчок тангенты. Затем ещё один. И ещё. Раздражённое пыхтение Кандеруса, вскрик Бастилы… Щёлк-щёлк-щёлк.

     Ничего.

     Пиропатроны не сработали. «Ла Фудр» оставался единым целым с «Варягом».

     И это единое целое, корчась и содрогаясь в объятиях тягового луча, неумолимо проваливалось в пасть «Левиафана».

     По идее, надо было радоваться: подорваться на одном ящике барадия – это гораздо лучше, чем сразу на четырёх. По идее. А по факту – всё равно. «Варяг» так и так разнесёт на атомы, а «Левиафан» лишь слегка поцарапает: чистая победа для Малака.

     Это я, скажем так, фиксирую мысли, что пронеслись у меня в голове сразу после того, как отказ системы сброса брандера стал очевиден. Потому что привычка искать хоть какие-то плюсы во всём подряд превратилась у меня уже в часть натуры. Вот я и пытался их найти. Но нет: эти сволочи никак не находились.

     Уль Куракс подменил часть груза – это явный минус, первый.

     Пиропатроны не желали пиропатронить – это второй.

     Минус на минус… не-а. Никакого плюса. Ни малейшего.

     И в тот момент, ужасаясь предстоящему накрытию медным тазом, я сделал совершенно логичный, в чём-то даже гениальный вывод: должен быть третий минус! Уж он-то точно даст желанный плюс!…

     – Сброс? – спросил я Кандеруса. Даже почти спокойно спросил.

     – Нет, – скупо и окончательно отозвался мандалорец.

     – Гипер? – обратился я к Карту.

     – Исключено, Мак! – он дёрнулся, как от удара: ещё бы такой манёвр, и всё впустую.

     Но я не отступал:

     – Движки?

     – Форсирую! Не хватит!

     – Разворачивайся.

     – Что?…

     – Разворачивайся, Карт! – заорал я. – По лучу, туда! За корпус к рубке, за рубку! Рубка, мостик, там, там! С тыльной стороны, понял?!.

     Самое удивительное, что идею совершенно правильно понял не только Карт, но и все остальные, кто слышал эту мою истерику. По крайней мере, так они потом утверждали. Может быть, просто не хотели обидеть.

     С другой стороны, Онаси-то и в самом деле понял задумку.

     И реализовал её с потрясающей эффективностью.

     В одно движение, синхронно развернув корабль и переложив вектор управления, он направил нос «Варяга» в сторону «Левиафана», в то место корпуса, откуда целился в нас чёрный раструб генератора тяги. Притяжение луча сложилось с импульсом движка. Нас швырнуло вперёд с такой силой, что искусственная гравитация не успела скомпенсировать рывок, и я опрокинулся на спину.

     Следующие несколько секунд я описываю по воспоминаниям других очевидцев. Потому что провёл это время, барахтаясь на полу… а затем всё было кончено. Ну, не то чтобы всё, а только наш самоубийственный манёвр.

     Думаю, офицеры адмирала Саула крепко струхнули, когда увидели происходящее. «Варяг» понёсся к «Левиафану» с таким энтузиазмом, что это наверняка выглядело, как попытка тарана.

     Но тарана, конечно, не случилось. В последний момент, когда до столкновения оставались считанные метры, и я уже опасался заградительного огня турболазерных батарей, Карт опять сманеврировал. «Варяг» к тому времени набрал достаточную инерцию, чтобы преодолеть захват тягового луча. И он его преодолел!

     Мы вывернулись в последний момент, распластавшись словно над самой обшивкой корпуса, дёрнулись в сторону, клюнули носом, ушли куда-то влево, в мёртвую зону, туда, где нас не могли видеть приборы и наблюдатели «Левиафана». Будь у Саула поднято хоть одно звено истребителей, нам не удалось бы скрыться от их взглядов. Но истребители оставались на взлётных палубах, готовые к бою, но удерживаемые на цепи. Полагаю, Малак опасался случайного попадания в «Варяг»: я-Реван очень нужен был ему живым.

     Отсутствие лишних глаз и дало нам возможность, метнувшись над корпусом линкора, выйти к его корме. А затем, когда на вражеском мостике стало ясно, что от тягового луча мы ускользнули, и адмирал Карат приказал поднимать звенья перехватчиков, было уже поздно.

     Нет, если бы «Варяг» собирался просто оторваться и уйти, ничего бы у нас не получилось. Неповоротливый на вид «Левиафан» развернулся бы легко и быстро, снова нацелил свой луч… В крайнем случае, в дело вступили бы турболазеры.

     Но мы никуда не бежали. Мы вспорхнули от кормы линкора к основанию его надстройки, затем, резко сбрасывая скорость, выше, ещё выше, вдоль тёмно-серых бронеплит…

     Всё дрогнуло, заскрипело-заскрежетало… и вдруг стихло. Я поднялся наконец с пола и, пошатываясь на расплавленных адреналином ногах, проковылял в пилотскую кабину.

     Онаси, так и вцепившись в рычаги управления, сидел в своём кресле. Рядом, оцепенело глядя в одну точку, застыла Бастила. Я наклонился вперёд и внимательно посмотрел во фронтальный иллюминатор.

     Металл, ещё металл, тёмный край неба с безумными холодными звёздами… незнакомые с этого ракурса, но вполне узнаваемые контуры мостика…

     Наша кошмарная конструкция, бобик верхом на барбосе, плотно примостилась на тыльной стороне надстройки «Левиафана», в самом центре «слепого пятна».

     Карт сделал почти невозможное: повторил фокус Хана Соло из «Новой надежды»… если слово «повторил» применимо по отношению к событиям, которым предстоит произойти в этом мире спустя четыре тысячи лет.

     – Великая Сила… – сказал я, не находя слов.

     В тот же миг Сила отозвалась страшным эхом ярости, ненависти и голодной тоски. Я буквально присел от этого ментального шквала. И спустя мгновение понял.

     Малаку доложили, что цель потеряна.

     И он не поверил.

     Он чувствовал, он ЗНАЛ, что я-Реван где-то совсем рядом.

     Какое счастье, что «всё скрывает Тёмная Сторона»! Будь Малак чуть менее разъярён, он сумел бы собраться с мыслями и вычислить моё местоположение.

     А, может быть, и не сумел бы. Я ведь на самом деле понятия не имею, что там происходило на мостике «Левиафана». Я, пользуясь фантазией и логикой, лишь восстанавливаю картину событий, которые так навсегда и остались для меня загадкой.

     На подводных лодках в таких случаях объявляют тишину в отсеках. А мы просто так онемели, безо всяких объявлений. Сидели, смотрели друг на друга молча и довольно тупо. У Карта тряслись руки. У меня, наверное, тоже тряслись: я не мог сейчас отличить уходящий адреналин от мелкого дрожания корпуса.

     «Левиафан» уносил нас на своей шкуре неизвестно куда. Долго продолжаться такие прятки не могли, очень скоро нас обнаружат дроиды-ремонтники или поднятые с палуб истребители. Или сам Малак потушит свою ярость и всё-таки разберётся в Силе.

     Но сейчас… сейчас наилучшей тактикой выживания казалось отрубить все источники излучения на корабле и сидеть в багряном аварийном полумраке, как в сонном сером тумане, притворяясь несуществующим.

     У ХК-47 загорелись глаза: дроид собирался нарушить общее молчание.

     – Хикки!… – сдавленно прошипел я, иррационально пугаясь дребезжания металлического голоса. – Молчать!

     Глаза вспыхнули напоследок и погасли.

     – Нас никто не услышит, – сказал Кандерус. Непривычно сдержанным голосом.

     – Да и не просидишь всю жизнь в тишине, – тоже очень тихо поведал Биндо. – То есть просидишь, хехе, но это будет очень короткая жизнь. И скучная.

     – Мы должны действовать! – сдавленно воскликнула Бастила, заправляя на место растрепавшиеся каштановые локоны.

     Некоторое время все молчали, странное оцепенение охватило не только меня. Или это команда по привычке подхватила настроение своего предводителя.

     – Действовать… – протянул я, содрогаясь от осознания своего влияния на общество. – Действовать. Действовать…

     – Мы можем оторваться, – сказал Карт, колупаясь в своих приборах. – Но не в гипер.

     – Да… – кивнул я, вспоминая соответствующий эпизод из фильма. Кажется, там «Тысячелетнему соколу» вовремя подвернулось астероидное поле.- Оторваться… действовать…

     – И не с грузом.

     – «Ла Фудр»? – быстро спросила Миссия. – Мы должны его отстыковать? А почему… то есть я думала… он же должен был отстрелиться, да? Я думала…

     – Проверить пиропатроны! – воскликнул я, стряхивая с себя оцепенение. Стало немного стыдно цепенеть, когда даже эта пигалица что-то там… действует. Как говорит мой любимый земной писатель: «Ничего ещё не кончилось!» – Мы починим систему сброса брандера, выждем подходящего момента и отстыкуемся от «Левифана»!

     – Технически, мы не пристыкованы… – заметил Карт.

     Но это уже ничего не меняло. С того момента всё вернулось на круги своя: мы снова сосредоточенно занялись выживанием. Правда, пошло оно не совсем так, как предполагалось вначале.

     Стараясь не шуметь, мы добрались до шлюза и проверили пиропатроны. Согласно объяснениям Ордо, всё оказалось банально до одури: при разработке самодельной системы кто-то не учёл действие тягового луча. Контактный блок выгнулся не в ту сторону… в общем, не суть.

     «Кто-то» скромно потупил наглые зенки и уступил мне право вернуть контакты на место. На всякий случай я ещё и ветошь запихал между корпусом блока и люком, чтоб уж точно больше не отъехал. Точнее, не самим люком, а краем отверстия в корпусе, которое мы прорезали… мы прорезали…

     – Слушай, Кандерус… – сказал я, лихорадочно обдумывая варианты. – А ведь мы можем… Мы можем отсюда добраться до корпуса «Левиафана»?

     Удивительно, но мой новый план сразу понравился всем. То ли устала команда со мной спорить, то ли и правда устала бегать от Малака.

     Я собирался предпринять нечто крайне наглое: под прикрытием сдвоенного корпуса «Варяга» и «Ла Фудра» прорезать обшивку линкора. И запустить внутрь ХК-47.

     С тяжёлым бластером. Или с ящиком взрывчатки на репульсорной платформе. Или с тем и другим одновременно. Тут мнения разделились.

     Ордо считал, что дроида-ассасина следует использовать согласно назначению. Карт резонно возражал, что с Одарённым уровня Малака такие игры – лотерея, а вот разгерметизация и частичное разрушение рубки куда более реальная цель. Биндо философски отмечал превосходство тотального подхода: сначала рвануть барадий, а Малака выслеживать в поднявшейся суматохе. Но этот вариант предполагал необходимость отправить Хикки на самостоятельные действия за линию фронта… и хоть раньше я обдумывал такой план вполне серьёзно, сейчас неожиданно воспротивился внутренне.

     Пока суд да дело, решили приступить к первому этапу операции: прорезать дыру в обшивке «Левиафана». Я волновался из-за возможных корпускулярных щитов и прочего, но более опытные товарищи эти сомнения отмели. С лёгкими, хотя и несколько нервными усмешками.

     Мы готовились к выходу наружу через нижний шлюз «Ла Фудра». Скафандров на «Варяге» не оказалось (одно из множества упущений), и было решено работать под прикрытием маскировочной плёнки, соединявшей нашу яхту с брандером. Плотный материал по всем прикидкам должен был удержать достаточное для работы количество воздуха. Времени до нашего обнаружения в любом случае оставалось совсем мало, решили не мудрить и на случай прорыва плёнки протянуть шланг для нагнетания избыточного давления.

     Задуманное предприятие могло показаться чистой авантюрой. Впоследствии я осознал, что на самом деле именно этим оно и являлось: чистой, наглой, безумной авантюрой.

     Как почти всё, что делалось мной и командой с самого начала.

     Как само моё пребывание в далёкой-далёкой галактике.

     Но в тот момент… никакой рефлексии! Ну, почти никакой. Всё выглядело естественным и почти безальтернативным. Оба дроида выбрались в открытый космос через шлюз, перетянули часть плёнки и, соблюдая максимально возможную тишину, закрепили её магнитными зацепами на мрачной, кавернозной обшивке «Левиафана». Мы следили за процессом через камеры, и, убедившись в условной герметичности импровизированного «колокола», пустили воздух. Плёнка немедленно раздулась, принимая форму сегмента сферы. Края конструкции наверняка травили наружу, но мы решили, что этим пока можно пренебречь.

     Вся операция заняла от силы минут пятнадцать, даже меньше. Теперь потрудиться предстояло джедаям.

     Первыми в «колокол» вышли Биндо с Джухани. Я волновался, они – ничуть. Натянули дыхательные маски (давление снаружи всё-таки было намного ниже, чем в корабле), шагнули через порог шлюза и, словно всю жизнь расхаживали по обшивкам космических кораблей, сходу приступили к работе.

     Загудели световые мечи, джедаи склонились над «операционным полем». Сияющие клинки коснулись металла. Я смотрел в иллюминатор на поджатые кошачьи уши Джухани, отблески огня, летящие искры… всё выглядело куда красочней, чем в первом эпизоде саги.

     – Надеюсь, место выбрано удачно, – сказала Бастила, положив руку мне на плечо. – Следующие мы.

     Я склонил голову, потёрся ухом о её тёплую ладонь. Удивился тому, как неслышно она подошла: несмотря на магнитные набойки, которые мы все держали теперь включёнными постоянно. Потом подумал, что один Одарённый не может подойти к другому Одарённому совсем уж незаметно… особенно, если между ними такая связь, как между нами с Бастилой.

     – Следующие мы, – сказал я. – Но мы не выбирали ни место, ни… ничего мы не выбирали.

     Может быть, мы вообще ничего и никогда не выбираем. Может быть, если тебе предназначена девушка… вот эта, с каштановыми волосами и забавно сморщенным носом, которая щурится от искр и держится за твоё плечо, как за соломинку… быть может, я всегда чувствовал её. Через бесконечное расстояние между нашими галактиками, через бесконечно долгие века, через саму реальность.

     – Ой, я маски забыла! – воскликнула Бастила. Так по-домашнему, что я не нашёлся с ответом. Сняла руку с плеча, повернулась на пятках и ускакала вглубь шлюза, в аварийную темноту.

     Я смотрел ей вслед, радуясь, что даже в сложившейся кризисной ситуации не утратил способности к тонкому чувственному наблюдению за жизнью. Затем в тёмно-красном сумраке загорелись два ещё более красных окуляра.

     – Предостережение: Не стреляйте, Мастер, это я. В моих базах знаний утверждается, что в условиях неопределённости мясные мешки склонны к необоснованно резкой…

     – Я знаю, Хикки. Я не собирался в тебя стрелять.

     – Грубая лесть: До-обрый Мастер, хоро-оший Мастер.

     – У меня и бластера-то нет, – пояснил я, всё ещё витая в несвоевременных мыслях о девушке. – Я ведь джедай.

     Дроид закатил шторки фоторецепторов:

     – Парадокс: – проскрежетал он по слогам с явным презрением в голосе. – Были же ситхи как ситхи, и вдруг все сразу стали джедаи.

     Что-то такое земное, знакомое прозвучало в его словах, что я не выдержал и засмеялся. Дроид замолчал: то ли оскорбился, то ли пребывал в недоумении. Смеялся я тихо, сдержанно, но так долго, что сам у себя диагностировал истерику.

     Лёгкую, вполне объяснимую обстоятельствами. И прошла она так же просто, как началась.

     – Да, Хикки, – сказал я, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Все джедаи. Я джедай, Бастила джедай… Бастила…

     – Тонкое наблюдение: Вы много думаете об этом мясном мешке женского пола, Мастер.

     – Да, Хикки. Много думаю.

     – Предостережение: О Мастер!…

     – Знаешь, что такое любовь? – перебил я его. – Любовь – это выстрел по коленям цели на расстоянии 120 километров из снайперской винтовки Аратекс с прицелом тройного увеличения.

     – О-о-о! Мастер!… – почти провыл ХК-47, явственно охреневая от своей же собственной цитаты: естественно, этот диалог из игры я помнил наизусть и не собирался упускать случай набрать «очков влияния» на дроида. – О счастье! О радость!…

     – Цыц.

     – Да, Мастер.

     – Ты старый солдат, Хикки, – сказал я, отчётливо сознавая, что не просто так подошёл ко мне дроид. Он ведь долго стоял в темноте, выжидая момента, когда я останусь один… он боялся предстоящей операции. Поэтому я не стал шутить про «не знаешь слов любви», а сказал прямо. – Тебя ждёт вершина твоей карьеры.

     Он молчал, настороженно поблескивая окулярами.

     – Малак, – сказал я. – Более крутой мишени у тебя ещё не было. И уже не будет.

     – А вы, Мастер? – немедленно осведомилась эта наглая консервная банка.

     – А я слабее Малака, – честно признал я. – Но меня-то ты всё равно не можешь убить: программные ограничения.

     – Лицемерное сожаление: Да, Мастер… Но не беда: я компенсирую это массовым убийством мясных мешков на мостике «Левиафана». О, наслаждение!…

     Я покачал головой:

     – Хикки, Хикки, Хикки… Массовыми убийствами ты лишь обесцениваешь свой дар. Кто вспомнит десятки, сотни, даже тысячи твоих жертв через сто лет? Никто. Никому нет дела до рядовых.

     «И в этом мире рядовые – все, кроме самых сильных Одарённых», подумал я, «включая меня. Как это ни обидно.»

     – Ты должен убить Малака, Хикки. Только Малака. Это твоя главная и потому единственная задача. Не разменивайся на случайные убийства: на протокольного дроида не обратит внимания никто, а вот дроида-убийцу нейтрализуют задолго до…

     В бронестекло иллюминатора резко постучали. Я вздрогнул и обернулся.

     – Смена, молодой человек, смена! – донеслось с той стороны.

     Голос Джоли звучал неестественно: для лучшей звукопередачи он прижался респиратором к стеклу и сейчас явно ухмылялся под маской. Ах да, я же отключил радиосвязь…

     – Извини, Хикки, – сказал я, не в силах отвести взгляд от пространства снаружи. – Инструктаж закончим после. Бастила.

     – Да, – ответила девушка.

     На этот раз я почувствовал её приближение. И молча протянул руку за дыхательной маской.

     Мы надели респираторы, впустили в шлюз Джухани с Биндо, а затем вышли наружу сами.

     Впервые в жизни я стоял на поверхности космического корабля, в открытом космосе. Ну, почти открытом: от гибели в безвоздушном пространстве нас отделял тонкий слой плёнки. Оставалось верить, что материаловедение в далёкой-далёкой галактике продвинулось несколько дальше уровня земного целлофана.

     Давление в «колоколе» было намного ниже стандартного. Закрытые пластырем уши ломило знакомой самолётной ломотой. Я чувствовал, как, несмотря на заранее закапанный глицерин, высыхает жидкость в глазах.

     Мы с Бастилой посмотрели друг на друга, синхронно сморгнули и сделали первый шаг по обшивке «Левиафана». Гравитация здесь была ниже, но магнитные набойки держали крепко, умно ослабляя натяжение поочерёдно для каждой ноги.

     Всего пара метров отделяла нас от выбранной под разделку плиты. Я видел глубокие выемки, оставленные световыми мечами предыдущей смены, принайтованный ящик со взрывчаткой, контейнеры для обрезков: вынутый материал нельзя было выбрасывать в пространство, на космических скоростях даже мелкий кусочек металла мог серьёзно повредить «Варяг».

     Обшивка звездолёта – это совсем не то же самое, что внутренние переборки. Резать её намного сложнее и утомительнее. Мы с Бастилой обменялись жестами, распределяя фронт работ, я пристроился у края разреза, включил световой меч, сосредоточился…

     И услышал звук, который никак не мог слышать.

     Потому что звук – это колебания воздуха. А в безвоздушном пространстве колебаться нечему.

     Тем не менее, я отчётливо, не столько ушами, сколько всем телом чувствовал низкий, уверенный визг двигателей. И доносился он снаружи, через тонкую плёнку, отделявшую нас от вакуума.

     – Что за бред… – пробормотал я в маску респиратора. – Истребители… Бастила, он поднял истребители!

     Судя по расширившимся глазам девушки, звук движков мне не померещился. К сожалению.

     – В шлюз! – так же невнятно, как я сам, прокричала джедайка.

     И мы кинулись к «Ла Фудру».

     Но не успели.

     Визг истребителей усилился, приближаясь. Обшивку под ногами встряхнуло, как куклу в зубах весёлого пса. Я повернулся, хватая Бастилу за протянутую руку.

     Впереди громыхнуло короткой очередью. Пластырь и разреженная атмосфера «колокола» смягчили удар по ушам. Со стороны «Ла Фудра» в нас полетели какие-то ошмётки, свет разрывов на мгновение осветил обшивку линкора и внутреннюю поверхностью плёнки. Испуганно обернувшись и задрав голову, я в один взгляд понял произошедшее.

     Наконец-то сработали пиропатроны.

     Если что-то может пойти не по плану, оно пойдёт не по плану. Если что-то не может пойти не по плану, оно всё равно пойдёт не по плану. Поэтому идеальный план должен быть таким, чтобы желаемая цель с равной вероятностью достигалась и в случае его успеха, и в случае провала.

     Примерно такие мысли прокрутились у меня в голове в тот момент. Умные, совершенно бесполезные и очень, очень мимолётные. Потому что события продолжали развиваться с убийственной быстротой.

     Сработавшие пиропатроны не только разделили сцепленные пуповиной кораблики, но и оттолкнули их друг от друга. «Ла Фудр» присел на посадочных стабилизаторах, «Варяг», напротив, приподняло и стало относить в сторону от линкора. Плёнка натянулась, даже в разреженной атмосфере «колокола» было слышно, как скрипит и тянется материал.

     Я ещё крепче ухватил Бастилу за руку и кинулся к шлюзу брандера. Впрочем, ещё неизвестно, кто кого подгонял: опасность девушка видела не хуже меня.

     Цокая набойками, шатаясь, мы бежали к «Ла Фудру». Когда до шлюза оставалась всего пара шагов, линкор снова встряхнуло. Мы невольно остановились, удерживая равновесие.

     Не знаю, что там произошло. Видимо, Карт в пилотском кресле пытался удержать яхту, но в системе из трёх космических кораблей, под огнём истребителей, среди взрывов… видимо, ему просто не удалось ничего сделать.

     Громада «Варяга» развернулась у нас над головами, край яхты упёрся в пилон «Ла Фудра», и брандер, вспарывая посадочными ногами обшивку линкора, стал надвигаться на нас. Входной люк шлюза сразу сделался далёк и недоступен, а вектор бега мгновенно поменялся на противоположный: очень не хотелось оказаться раздавленными.

     Два джедая – это сила. Бежали мы, несмотря на разреженную атмосферу и прочие странные обстоятельства, быстро. И вполне могли бы от «Ла Фудра» убежать. Но тут кончилась «беговая дорожка»: прямо перед нашими ногами оказалась вырезанная в обшивке выемка, за которой трещала и трепетала туго натянутая плёнка «колокола».

     Деваться было некуда, и мы с Бастилой не сговариваясь прыгнули в выемку. Тут только я заметил, что джедайка потеряла респиратор. Дышала она тяжело, но быстрым кивком дала мне понять, что пока справляется.

     «Ла Фудр» грохотал всё ближе. Я запоздало схватился за тангенту связи. Сквозь разноголосый шум в ухо вломился срывающийся голос Карта:

     – Генерал! Приём, генерал!…

     Даже нарушив бессмысленное теперь радиомолчание, Онаси не хотел называть меня по имени.

     – Генерал Кеноби на связи! – принимая игру, которая вряд ли кого-то могла обмануть, сдавленно закричал я в маску. – Ка… пилот Альфа, пилот Альфа, приём!

     Последовал чрезвычайно краткий обмен радостными и возмущёнными воплями, который я сейчас не только не могу, но и не желаю вспоминать в деталях. Я вообще очень слабо помню происходившее в те драматические минуты. И почти не знаю, как принимал те решения, которые принимал.

     Нас действительно обнаружили.

     Удержать «Варяг» было невозможно.

     Добраться до шлюза «Ла Фудра» мы не успевали. А если бы и успели, это ничего бы не дало: переход между кораблями уже отсутствовал.

     И хуже всего: крыло истребителей «Левиафана» разворачивалось на второй заход.

     Мы лежали в выемке, вжавшись в застывшие потёки металла на дне. Обшивка линкора содрогалась: «Ла Фудр» продолжал своё движение. Где-то далеко за пределами «колокола» надсадно визжали движки истребителей. Всё происходящее занимало намного меньше времени, чем описание всего происходящего.

     – Уходи, Альфа, – выговорил я онемевшими вдруг губами.

     – Что?!. – отозвался наушник.

     Я встретился глазами с Бастилой. Зрачки её расширились, девушка всё так же тяжело дышала…

     – Да, – сказала она одними губами, тут же поджимая их знакомым решительным жестом.

     – Уходи, – повторил я. – Альфа! Улетайте! Уводи «Варяг», улетайте!

     – Генерал, я вас не брошу!…

     – Улетай, Карт, это приказ! Ты знаешь, что делать, ты… солдат! Улетай, спасай команду, делай, что должен, немедленно!

     – Мак!…

     – Это приказ! Отбой. – крикнул я, сдирая пластырь и вытряхивая из уха зёрнышко рации. – Отбой…

     Барабанная перепонка отозвалась болью, словно мою голову пытались выжать через ухо. Мою пустую голову.

     Что же я наделал?…

     – Мак, – просипела Бастила, хватая меня за руку. – Что теперь…

     Я еле слышал её голос в разреженном воздухе: «Ла Фудр» приближался, крушил плиты обшивки, и сотрясение металла чувствовалось всем телом. Было ясно, что девушке тяжело дышать, и я подумал, что надо бы отдать ей свой респиратор. Но джедайка, не отпуская моей руки, покачала головой, сосредоточилась, как всегда делала во время медитации… и румянец вернулся её щекам, синева отступила от искусанных губ. Бастила раскрыла глаза и слабо, но ободряюще улыбнулась.

     Что же я наделал.

     «Что же я наделал», снова и снова жужжало в голове.

     Будь я писателем, обязательно отложил бы описание последующих событий на потом. А сейчас вставил бы какой-нибудь занимательный флешбек про свою жизнь на Земле, про детство, котиков, учёбу, первые влюблённости и так далее, и тому подобное. «Жизнь промелькнула перед глазами» или как-то так.

     Ну, раз законы жанра обязывают… а впрочем, к чёрту ваши законы. Я ведь не писатель. Я дебил, умудрившийся остаться без скафандра на внешней поверхности вражеского космолёта. Самостоятельно лишивший себя всякой надежды на спасение. Да ещё и втянувший в эту фатальную передрягу любимую девушку. Которую, кстати, до сих пор даже ни разу не успел поцеловать.

     Поэтому я просто, безо всякой литературности расскажу, что было дальше.

     А дальше было вот что.

     Привлекая внимание Бастилы, я сжал её ладонь, вынул из рукава световой меч и указал вниз, на дно выемки. В ответ она достала свой меч.

     Всё было предельно ясно: успеем прорубиться внутрь «Левиафана» – будем жить. Какое-то время. Нет – нет. Помру нецелованным.

     Мы переглянулись, расставили ноги и руки, упираясь в неровные края выемки, занесли рукояти мечей…

     Громыхнуло. На этот раз совсем иначе, глуше и тяжелее, словно звук шёл из нутра самого «Левиафана». Скрежет сминаемой обшивки прекратился. В первый миг я инстинктивно обрадовался этому: значит, движение «Ла Фудра» остановилось. А в следующий момент понял, почему.

     Несостоявшийся брандер оторвался от поверхности линкора. «Ла Фудр» относило в космос.

     Как очень быстро стало ясно, вместе с нашим «колоколом».

     Всё заняло буквально несколько секунд. Плёнка натянулась так, что её поверхность стала почти плоской, зажимы по краям заскулили и начали отказывать один за другим, всё быстрее и быстрее. Застывая на лету, полетели тугие брызги гермогеля. Первая узкая щель превратилась в разинутый рот, через который в открытый космос с сиплым хохотом утекала наша разреженная, но удивительно родная мини-атмосфера.

     В растерянности и отчаянии я посмотрел на Бастилу: мало ли, сам я в космосе новичок, не всё понимаю… Судя по распахнутым глазам джедайки, дело было дрянь.

     Я повернулся к «Ла Фудру»: кораблик величественно уносило к звёздам.

     Я повернулся к краю «колокола»: «колокола» больше не существовало, плёнка разошлась по всей длине сектора и готовилась улететь вслед за брандером. Давление падало, я чувствовал, как лопаются первые капилляры в коже.

     Что должно быть дальше? Респиратор поможет продержаться какое-то время, затем кровь хлынет носом, сразу разлетится застывшими каплями… нет, в космосе сразу ничего не остывает, это миф… значит, и я сразу не остыну, потому что теплообмен… какой теплообмен, о чём я думаю? Бастила!

     Я обернулся к девушке. Глаза её были плотно закрыты, губы сжаты в тонкую решительную линию.

     У неё ведь даже маски нет!

     Я кинулся к ней, схватил одной рукой за плечо, другой сорвал с лица респиратор… предварительно сделав глубокий вдох про запас.

     Бастила раскрыла глаза. Я видел, как сухо блестят белки: нарастающий вакуум пил влагу. Девушка оттолкнула протянутую маску, словно перестала понимать происходящее. Кричать было уже бессмысленно, объясняться жестами бессмысленно. Я снова попытался натянуть на девушку респиратор, она опять оттолкнула мою руку, маска вывернулась из пальцев, улетела не знаю куда…

     «Она же задыхается, наверное, мозг начал умирать!…», пронеслось у меня в голове.

     И тогда я сделал единственное, что пришло мне в голову: схватил Бастилу обеими руками, притянул к себе и изо всех сил прижался ртом к её плотно сжатым губам.

     «Живи, любимая!», пронеслось у меня в голове.

     А, может быть, и не пронеслось. Кажется, это я уже после придумал. Когда со стыдом и тайным удовольствием вспоминал описываемые события.

     Над нами трепетал уносимый в никуда «колокол», под нами грозно дрожал вражеский звездолёт, вокруг нас воцарялся окончательный вакуум. А мы стояли посреди открытого космоса, без скафандров и надежды на спасение, слившись в первом и, очевидно, последнем поцелуе.

     Не поверите: в тот момент я был совершенно и бескомпромиссно счастлив.

     Затем мы, конечно, задохнулись, замёрзли и умерли, я загрузился с последнего автосохранения…

     Ха! Поверили? Зря.

     Хотя, если честно, проскользнула у меня такая мысль. В тот последний момент, перед самой гибелью. Мол, сейчас, раз, и всё закончится, всё закончится, закончится…

     Но ведь я держал в руках девушку своей мечты. И целовал её в губы, пусть пока и плотно сжатые. Ни одна история не имеет права заканчиваться на такой сладостной и щемящей ноте, даже если все остальные ноты в гремящей вокруг какофонии сплошь трагичные и безысходные.

     Губы Бастилы дрогнули. И, уступая моему натиску, начали раскрываться. Медленно, сперва почти неохотно.

     А уже через пару секунд мы с джедайкой целовались взахлёб и взасос. Вцепившись друг в друга так, словно оставались последними людьми в мире.

     В каком-то смысле так оно и было. Помню, я даже подумал, что умер. И всё вокруг – только лишь предсмертный бред.

     Но Бастила обмякла в моих объятиях, поцелуй длился и длился… а воздух в наших лёгких никак не заканчивался. И кровь у меня не закипала от нехватки давления, и глаза не лопались. И жуткий космический холод почему-то никак не желал ощущаться. Я стоял зажмурившись, дышал, жил. Только пониженная гравитация отдавалась в затылок и виски густыми толчками крови.

     Я раскрыл глаз. Пока только один, правый. Левый открывать было немного страшно, потому что заострившийся от переживаний нос Бастилы… короче, я раскрыл глаз. И скосил его. И увидел зрачок. Расширенный от изумления и, надеюсь, возбуждения.

     Ужасно жаль было разрывать поцелуй, но необходимость прояснить обстановку пересилила. Продолжая держать девушку в объятиях, я немного отстранился от неё.

     Бастила как Бастила. Лёгкий румянец, несмотря на полопавшиеся сосудики кожи. Карие глаза, одновременно испуганные и сердитые, удивительно. Растрёпанные каштановые волосы. Губы… распухшие. Когда это я успел так перестараться…

     Джедайка не пыталась разомкнуть объятий, но что-то в её взгляде намекало на необходимость решения более актуальных задач. Я, как мог, огляделся по сторонам.

     Мы по-прежнему стояли в выемке обшивки, как в неглубоком окопе. Ни «Варяга», ни «Ла Фудра», ни следов плёнки, защищавшей нас от вакуума… ничего. Голая поверхность звездолёта. Я не очень разбирался в архитектуре капитальных кораблей, но понимал, что мы находимся на тыльной стороне мостика. Насколько я помнил, длина «Левиафана» составляла около шестисот метров… да, пропорции вроде верные.

     Осмотр, сопоставление размеров, даже сами рассуждения давались мне сейчас поразительно легко, словно флагман Малака, условно превратившись в «землю», лишился своего грозного флёра: ну, линкор, ну, звездолёт… дело житейское. И плиты как плиты, кое-где даже неровно подогнанные. В общем, чувства были странные, смешанные. Наверное, примерно так блохи относятся к своей собаке.

     Я поднял взгляд к звёздам.

     В рисунке созвездий, конечно, не было ничего знакомого. Звёзды теснились на здешнем угольно-чёрном небе, вне атмосферы сияли ярко и остро, настолько остро, что задержав на одной из них взгляд, я быстро почувствовал боль в глазах.

     Системной звезды, Хорусета, видно не было. Очевидно, её закрывал Коррибан, над тёмной стороной которого мы сейчас и находились. Я огляделся в поисках планеты, но с этой точки мог видеть только мостик и вентральную структуру «Левиафана». Небесные тела рукотворного и искусственного происхождения скрывали друг друга, как гигантская матрёшка, и в этот удивительный момент, обнимая любимую девушку посреди бесконечного океана пустоты, я как-то особенно пронзительно ощутил себя русским.

     Бастила вздрогнула в моих руках, и я опомнился:

     – Холодно? Что такое?

     – О нет, – покачала она головой. – Нет… совсем не холодно. – и тут же будто сама спохватилась: – А тебе?

     Если честно, мне-то как раз было зябко, но момент подвернулся просто до ужаса романтичный…

     – Мне тепло, – сказал я. – Ведь ты рядом.

     Она улыбнулась, светло и мимолётно, словно каждый день слышала от меня нечто подобное и успела привыкнуть всем сердцем, но сейчас думала совсем об ином.

     – Контроль Дыхания, – сказала девушка, оглядываясь по сторонам. – И Силовой Барьер…

     – Что?

     – О, когда мы…

     – Стой! – воскликнул я, радуясь возможности угадать по-настоящему хоть что-то, связанной с Силой. – Ты хочешь сказать, что поставила барьер? Когда начало срывать «колокол», ты медитировала, да? Это ты нас сейчас спасаешь!

     – Да… – протянула она, отстраняясь чуть дальше. – Мда. Нет, Мак. Никого я не спасаю. То есть…

     – Бастила, – сказал я с удивительным для себя самого терпением. Отчётливо понимая, что растерянное мычание девушки вызвано вовсе не обстоятельствами нашего «кораблекрушения»: что для неё, человека галактической цивилизации, какие-то там шестисотметровые космические линкоры или какие-то там звёзды! Нет. Девушка растерялась, как и положено всякой нормальной девушке: от первого поцелуя. Моего поцелуя. Это чувство грело душу, я и сам был растроган, а потому мягок. – Бастила, – сказал я. – Не хочу тебя нервировать, но мы стоим в открытом космосе. Причём снаружи корабля. Я никуда не денусь, честно. Даже если захочу… но я не захочу. Объясни толком, что ты делала перед тем, как всё вот это началось.

     – Что «это»? – сказала джедайка, очаровательно розовея щеками и явно пытаясь выиграть время.

     – «Нет страстей», – напомнил я, ещё немножко выпуская её из объятий. – Итак: Контроль Дыхания?…

     Удивительно: полчаса назад я не смог бы представить себе подобную сцену, а сейчас всё происходящее казалось чуть ли не обыденным. Мы так и стояли в выемке, держались за руки и разговаривали. Миленький военный советик, только в открытом космосе.

     Бастила действительно медитировала «на ходу», перед тем, как мы лишились атмосферы. Прежде всего она всё-таки задействовала Боевую Медитацию: хотела помочь своим и помешать чужим. Я по-прежнему чувствовал ярость Малака и не сомневался, что Тёмный лорд успел засечь уникальное умение девушки.

     А вот экипаж «Варяга» почти не ощущался. Ну да, «для Силы нет расстояний»… и всё же было ясно, что наш кораблик благополучно ушёл в гипер и сейчас находится где-то очень далеко.

     Мы остались совсем одни. Где-то по краям сознания и видимой полусферы космоса витали истребители ситхов, за надёжной бронёй мостика бесновался Малак… А мы остались одни.

     Непонятно как живые.

     Про такую джедайскую технику, как Контроль Дыхания, я знал из продолжения игры, Силовой Барьер тоже где-то встречался… Теоретически, вполне можно было представить, как сочетание этих техник позволяет заменить скафандр.

     Проблема заключалась в том, что я-то ничем подобным не владел. А Бастила клялась и божилась, что эту свою Силу на меня не распространяла: сперва, оставшись без маски, не подумала, а потом… я и так как-то выжил.

     Ну да, перепугалась она за меня. Крепко перепугалась. Но этот факт, хоть и более чем приятный, ничего не объяснял.

     Мы объединили усилия и осторожно, стараясь не встревожить Силу, пощупали пространство вокруг.

     Нас определённо окружала некоторая область с воздухом и относительным теплом. Объяснить происходящее Бастила не сумела, я – тем более.

     – Видимо, ты как-то спроецировал мой Тутаминис… – произнесла джедайка, кутаясь в плащ.

     Довольно беспомощно произнесла: то ли от неуверенности в гипотезе, то ли от холода. Несмотря на чудеса Силы, корпус «Левиафана» всё же понемногу вытягивал тепло, и я отдал девушке свою хламиду. А теперь и сам начал замерзать.

     – Подвинься, – сказал я, подсаживаясь на край окопа, под бок к джедайке.

     Она поделилась краем плаща. Невозможный в вакууме, но явно слышимый ухом визг истребителей понемногу стихал, мир становился уютней. Мы как-то непроизвольно обнялись, и замерли, тесно прижавшись друг к другу, как котята на завалинке.

     Каштановые локоны были подобраны и заколоты шпилькой. Я потянулся, втянул запах волос. Он был свежим и чистым, вопреки ожиданиям и опасениям.

     – Что ты делаешь? – спросила Бастила, не предпринимая попытки отстраниться.

     – Я знаю, почему мы живы, – прошептал я в её доверчивое розовое ухо.

     – Что?!

     Я мягко придержал девушку за плечи, не давая развернуться. И так же кротко сказал:

     – Мы с тобой связаны, Бастила. А для Тёмной Стороны нет ничего страшнее настоящей любви.

     Эту фразу я придумал уже очень давно, собирался использовать в обольстительных целях, но как-то всё не собрался. Теперь вот пригодилась… Девушка вздрогнула и заворожённо замерла.

     В тот же миг я почувствовал глубокий стыд. А затем понял, что говорю чистую правду. Или, по меньшей мере, думаю, что говорю чистую правду… а ведь это одно и то же.

     Я обнял Бастилу крепче. Я хотел сказать ей, что связь между нами – это совсем не из-за Силы… то есть сперва, конечно, из-за Силы, но… Разве в Силе дело! Что может какое-то «энергетическое поле» знать о настоящей… нет, я не про то. Я хотел сказать Бастиле, что пузырь, который спасал нас от холода и удушья, имеет своей причиной совсем простое, всем известное явление, преображённое Силой в прочнейшую из оболочек…

     Я так много хотел ей сказать!

     Но прежде, чем я успел раскрыть рот, «Левиафан» вздрогнул от далёкого и одновременно близкого сотрясения запущенных механизмов. Махина звездолёта всколыхнулась, словно по металлу корпуса могла пройти волна. Нас смахнуло на дно окопчика, накрыло плащом.

     Когда мы выпутались из-под ткани и сумели хоть немного осмотреться, стало ясно, что «Левиафан» движется. Сперва это было заметно по смещению звёзд, затем из-за края корпуса выглянул мрачный диск Коррибана.

     Линкор развернулся. Субъективно казалось, что сделал он это почти на месте, но было ясно, что корабль набирает скорость, по широкой дуге удалясь от планетарной гравитационной ямы. Помрачневшая Бастила мои выводы подтвердила.

     Прошло, наверное, с полчаса. Мы сидели на дне окопа, укрываясь плащом, и смотрели на медленно вращающиеся вокруг нас звёзды. Угольно-чёрное небо казалось материальным объектом, вроде кулисы в театре: протяни руку, коснись, приобщись к великой и близкой тайне мироздания…

     А затем мир вокруг нас тревожно и разноцветно чихнул, вытянулся в струнку и утратил осязаемость. Огоньки звёзд превратились в тонкие и очень ровные струйки огня.

     «Левиафан» вышел в гипер.

     «Кто с нами в одном окопе, тот и русский», думал я, вспоминая прочитанную на Земле книгу и посматривая на Бастилу. Девушка куталась в плащ и упиралась ногами в противоположный край выемки, сетка лопнувших сосудиков на её лице понемногу рассасывалась. Несмотря на невероятность происходящего, мне сейчас очень хотелось прогуляться по обшивке линкора, процокать набойками по металлу, заглянуть в иллюминатор, махнуть ручкой какому-нибудь ошеломлённому мичману-ситху… джедайка настрого отговорила.

     Плотность звёзд в этой части галактики была намного выше, чем на привычном мне земном небе. Теперь все они превратились в полосы, медленно и уверенно, как чрезвычайно надменные червяки, скользящие к неведомой точке где-то за кормой «Левиафана». Я уже много раз видел гипер, в фильмах, играх, из пилотской кабины «Варяга»… а сейчас наблюдал вживую.

     Удивительно, насколько быстро человек адаптируется почти к чему угодно. Я смотрел на буйство разноцветных линий над головой, особенно яркое на фоне подчёркнуто чёрного неба, и думал, насколько же краски гипера превосходят способность человека изобразить и воспринять эти краски. Мы находились в иллюзорном, мнимом, вывернутом наизнанку мире, пространстве-вне-пространств, нигде-и-никогда… казалось, ничто не могло подготовить моё восприятие к такому опыту, однако я был совершенно спокоен и даже умиротворён.

     – О, я не знаю, что происходит, – хмуря брови, сказала Бастила. – Но давно поняла: сам факт того, насколько близок ты к Силе, но при этом слабо тренирован, может привести к ужасным последствиям. И для тебя, и для всех вокруг.

     – Нет смерти. Есть Великая Сила. Не бойся.

     – Я говорю не про себя!

     – Здесь больше никого нет, – сказал я, демонстративно оглядываясь по сторонам. – Но ты можешь предостеречь меня от ошибок. Просто моргай: один раз, когда дело пойдёт к Тёмной Стороне, дважды – когда к Светлой.

     – Ты задался целью вывести меня из себя?!

     – Нет. Ты же джедай: «ясность мыслей» и всё такое.

     Девушка решительно встряхнула волосами:

     – Пойми, ситуация предельно серьёзна.

     – Именно поэтому, – меланхолично отозвался я.

     – Что «поэтому»?

     – Последствия ужасны. И ситуация предельно серьёзна. Настолько, что нам оставаться серьёзными уже смысла нет.

     – Но мы не можем прятаться здесь вечно! – воскликнула джедайка.

     – У нас в Бакардии прятки – национальная игра.

     – Где? – с некоторым подозрением уточнила она. – Конечно, я читала твоё досье… С какой планеты ты родом?

     – С Кашиика. Я же вуки, ты что, не видишь?

     – Ну надо же, – язвительно сказала Бастила. – А я-то думала, ты хатт, замаскированный под человека. С миссией захватить Республику…

     Она осеклась и посмотрела на меня с таким глубоким недоумением, что у меня аж холодок по спине пробежал.

     Да, я часто использовал в разговорах фразы из игры, но теперь и Бастила произносила реплики, которые по сценарию принадлежали мне, Ревану! И, кажется, сама почувствовала чужеродность этих фраз в своих устах.

     – Слишком сильно… – медленно произнёс я. Тишина вокруг стояла мёртвая, даже корпус линкора, казалось, перестал дрожать.

     – Что?

     – Связь… Связь между нами слишком сильна. Намного прочнее, чем должна была быть.

     – «Должна была»?… Ты снова говоришь о воле Великой Силы!

     Я непроизвольно оглянулся по сторонам, словно нас могли подслушать:

     – Бастила… нет, я не о том. Как ты считаешь: возможно ли нарушить предначертанное? Ну, сломать эту твою волю этой твоей Силы?

     Если я всё-таки в мире игры… Любая программа – явление хрупкое, а я так долго издевался над «скриптами»… Единственный неверно переданный параметр, какая-нибудь бесконечная рекурсия, не знаю… и движок сломается! «Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта».

     Я вскинул голову, пытаясь высмотреть в разноцветной мешанине гипера признаки того, что вселенная собирается схлопнуться.

     – Нет хаоса, – напомнила Бастила. Негромким, но напряжённым голосом: чувствовала моё смятение, – есть гармония.

     – Есть гармония, – эхом откликнулся я, -…если есть Сила!

     – Что ты говоришь, Мак? Как можно сомневаться в существовании Силы, когда ты сам…

     – Когда я сам… когда я сам. Когда я сам!

     – Да что с тобой! – воскликнула джедайка, хватая меня за холодные пальцы. – Мак, очнись, это гипер влияет… Нет эмоций, Мак!

     Некоторое время мы почти боролись: я словно пытался выскочить из окопа куда-то наружу, девушка тянула меня к себе, удерживая на краю. Затем я опомнился:

     – Бастила!

     – Мак!

     – Бастила…

     – Что, Мак? Ты в порядке?

     – Бастила, – сказал я, спрыгивая в окоп. Магнитные набойки цокнули по металлу, меня повело в сторону: искусственная гравитация вне корпуса периодически «гуляла». Девушка придержала меня за рукав. – У нас мало времени.

     – Для чего? – с сомнением уточнила джедайка.

     – Мне так кажется, – достаточно нелогично пояснил я, не желая отвлекаться на детали. – Нам надо спешить. Я всегда мог вернуть тебя с Тёмной стороны только одним способом, в каждом прохождении… даже если это программа, и она сломана, должно быть что-то настоящее. – и, бухаясь перед девушкой на колени, воскликнул: – Я люблю тебя, Бастила!

     – Наконец-то, – сказала джедайка, рассматривая меня сверху вниз.

     – Что?…

     – А я всё ждала: когда же ты наберёшься смелости сказать хоть что-то прямым текстом. Это самое длинное и многоэтапное объяснение в моей… о котором я когда-либо слышала.

     – Но ведь… а как же «нет страстей» и всё такое? – спросил я, чувствуя себя уникально глупо. Отбитые колени ужасно саднили.

     – Я люблю тебя, Мак, – просто ответила Бастила. – Давно и всем сердцем.

     – Ты… ты больше не боишься чувств?

     Джедайка рассмеялась. Не снисходительно или надменно, нет. Как союзник и соучастник.

     – После всего этого? – сказала она, обводя вселенную движением головы. Каштановые локоны снова сбежали из-под шпильки. – Нет, Мак. Лишь твоя любовь позволяет мне почувствовать себя в безопасности.

     Я молча уткнулся лицом в её колени.

     – Кроме того, – продолжила девушка, положив тёплую ладонь мне на голову, – ты ведь найдёшь способ вытянуть нас из этой передряги. О, а потом – втянуть в следующую. Да, Мак?

     – Да, Бася… – прошептал я, не смея оторваться от её тепла.

     Я так много хотел бы рассказать о том, что происходило между нами в ту ночь! Рассказать, похвастать… Но, во-первых, настоящий мужчина ничем таким не хвастается, даже в мемуарах. А во-вторых, я похвастать и не могу: ничего такого не было.

     Мы просто сидели в окопе, в спасительном пузыре Силы. Любовались протяжным фейерверком гипера. Кутались в плащ, согревая друг друга бережным теплом взаимности. Держались за руки, молчали. Говорили.

     Обо всём, что только могло прийти в голову. Теперь, когда состоялось самое важное объяснение в моей (и, надеюсь, её) жизни, казалось невероятно важным узнать всё-всё, каждую мелкую деталь, которой только можно было поделиться.

     Будь у меня доступ в Интернет, я показал бы ей свою страничку… Смешно. Раньше заходил чуть не каждый день, выкладывал фотки, следил, что происходит в жизни бывших подруг… а сейчас не могу вспомнить название любимой соцсети.

     Смешно. И здорово, что мы могли общаться без всего этого хлама. Теперь невозможно было бы сослаться на мёртвые застывшие картинки, спихнуть с себя груз ответственности за выбор самых точных слов и необходимость следить за выражением лица собеседника. Теперь не нужно было соревноваться в количестве «лайков», с раздражением блокировать рекламу или подсознательно готовиться к очередной атаке туповатых троллей.

     Теперь можно было просто говорить. Тем более что заняться нам всё равно больше было нечем.

     Во мне словно шлюзы растворились, и я рассказывал Бастиле о своей жизни на Земле, о двухэтажном кирпичном доме, который мы делили с другой семьёй: половина им, половина нам. О футбольной площадке во дворе, о наглом и добром коте Паштете, о маме и сестре, о том, как началась война, которая началась задолго до того, как на наш городок начали падать первые снаряды. О том, как пытался записаться в ополчение, о переезде в соседнюю, большую, могучую и спасительную страну, частью которой всегда себя чувствовал. О работе и учёбе в институте, о тётке, которая хоть и припахала меня на огороде, но всё равно самая отличная тётка на свете…

     Бастила слушала, верила и не верила и снова верила, потому что, хоть и читала моё досье, но слишком сильно хотела поверить. Думаю, она понимала больше, чем признавалась самой себе, но всё это не имело теперь никакого значения: она слушала, а когда я уставал говорить, говорила сама.

     Она рассказывала мне о жизни на Талравине, о матери и отце, о том, как попала на обучение в Орден… О всём том, что я и без рассказов помнил из Вукипедии, но даже не мог вообразить всех подробностей, тонкостей, милых маленьких деталей. И никто не смог бы их вообразить и описать, я уверен в этом, ни один в мире сценарист или писатель не смог бы… Нет на свете разумного, который сумел бы понять всё, что связало нас тогда: разговоров, историй, объятий и поцелуев, отчаяния и нежности, которыми мы делились в ту ночь на обшивке «Левиафана», в ночь под блистательным небом гиперпространства, без воздуха и надежды, зато вдвоём и с любовью.

     А затем, когда речь зашла о каком-то из прошлых моих увлечениях (не о девушках, нет! Всего лишь о каком-то хобби, уж и не вспомню, о каком), и я совсем было собрался рассказать о земном своём пристрастии к «Звёздным войнам», мне вдруг пришло в голову, что положение наше вовсе не так безнадёжно, как почему-то решили мы прежде.

     Ведь световые мечи оставались при нас. И мы вполне могли завершить начатое, всё-таки прорезав ими обшивку «Левиафана».

     Слой металла оказался намного толще, чем я ожидал. Мы устали, вспотели, но хотя бы согрелись. Я опасался, что горящая броня сожжёт остатки воздуха, однако всё обошлось. То ли металл плавился без окисления, то ли мы и правда дышали не столько кислородом, сколько Силой…

     Кстати, Бастила совершенно не испытывала ни голода, ни жажды, ни желания спать. Что с неё возьмёшь, настоящая Одарённая. А вот я – очень даже испытывал. И три вышеперечисленных потребности, и кое-что ещё.

     – Будь ласка, – попросил я, выбивая чечётку магнитными набойками, – отвернись.

     Сообразила девушка быстро. Сдержанно, с достоинством хихикнула и отвернулась.

     Я торопливо просеменил к краю области, которую интуитивно (ну, Силой, Силой, конечно) воспринимал как границу нашего «пузыря». Расставил ноги, потянулся к ширинке…

     Первым человеком Земли, вышедшим в открытый космос, был Алексей Леонов.

     А я, наверное, оказался первым во всей вселенной разумным, помочившимся не просто в космос, но ещё и в гипере. Причём Леонов-то был в скафандре, а у меня и так неплохо получилось.

     Пересекая границу «пузыря», жидкость немедленно застывала, рассыпаясь серебристо-жёлтыми осколками, снежинками и крохотными льдышками. Большая часть этого облачка так и зависла в гравитационном поле «Левиафана», меньшую унесло куда-то в пространство…

     – Мак, нам следует поторопиться, – напомнила Бастила. – Что ты так долго?

     – Извини, терпел долго, – сказал я, застёгиваясь. – Кроме того, я ведь должен был пометить этот мир.

     – Что значит «пометить»?

     – Как Паштет. Показать другим котам, что здесь моя территория… Да не хмурься ты! Это не Тёмная Сторона во мне говорит, это просто глупый юмор.

     – Иногда мне кажется, – строго сказала девушка, впрочем, слегка расслабляя брови, – что в твоём понимании природы Тёмной Стороны нет ничего, кроме глупого юмора.

     – А мне иногда кажется, что сама идея Тёмной… сама идея Силы – это просто чья-та глупая шутка.

     – О! Ну-ну.

     – Я потом тебе объясню, – сказал я, думая, будет ли у нас «потом». – Давай резать. Всего ничего осталось, по идее.

     Предчувствие не обмануло: очень скоро мой меч пробил обшивку насквозь. Из отверстия ударила струя воздуха: внутреннее давление было намного больше, чем в «пузыре». Я отпрянул, Бастила опять придержала меня за рукав. Мы переглянулись, обрадованно и встревоженно, не зная, что ждёт нас впереди.

     Скоро давление более-менее выровнялось, а края вырезанного отверстия остыли. Мы по очереди, страхуя друг друга от неловких движений и возможных опасностей, спустились в «Левиафан». Дыру над головой закрыли первым подвернувшимся куском жёсткого пластика, который держался теперь за счёт разницы давлений.

     В принципе, это было не обязательно: герметичные переборки и двери и так удержали бы внутреннюю атмосферу. Просто хотелось хоть теперь, хоть в чём-то не облажаться и всё сделать аккуратно. А может, избыток кислорода ударил в голову.

     Мы находились в сухом, тёплом и невыносимо уютном техническом отсеке. Вдоль стены стояли какие-то ящики, в противоположной стене призывно серела дверь. Самая обыкновенная дверь.

     В этом маленьком помещении всё казалось совершенно обыденным, особенно после красот гипер-пространства. И очень хотелось думать, что дальше нас ждёт предельно обычная жизнь, полная абсолютно заурядных событий и напрочь лишённая неприятных встреч…

     – Ты чувствуешь? – шёпотом спросил Бастила.

     – Да, – ответил я. – Ну, мы ведь и не собирались отсиживаться в чулане.

     Если честно, идея отсидеться мне очень даже импонировала, но Бастила была права: Малак понял, что мы где-то совсем рядом, я чувствовал это в Силе. Может быть, гипер как-то экранировал нас от взоров Тёмного владыки, не знаю. Было ясно, что теперь снова начнутся поиски, на корабле поднимется суматоха…

     – Бастила! – воскликнул я, ощущая, как в глубинах опьянённого кислородом мозга вскипает очередной Гениальный План. – Нам не надо прятаться! Помнишь, как было на Тарисе?…

     Как известно всякому малолетнему знатоку канона, некоторые тактические ходы в далёкой-далёкой галактике пользуются особой популярностью: отрубание конечностей, таран мостика, фальшивые пленники… Именно последний вариант мы и собирались разыграть.

     Только не сразу. Потому что ситхской формы у нас ещё не было.

     Но появилась она очень быстро: мы чуть-чуть приоткрыли дверь, дождались, когда мимо чулана продефилирует одинокая девица подходящей комплекции и звания… не помню, какого звания. Да и не суть: Бастила, не тратя время на чинопочитание, вырубила невезучую офицершу одним ударом, и мы немедленно затащили жертву в чулан.

     Всё было тихо.

     – Отлично! – сказал я. – Раздеваем.

     Стянуть с девицы форму Бастила мне не позволила, всё сделала сама: ревновала. Пережитое робинзонство сблизило нас и, видимо, дало девушке повод считать меня своей собственностью. Эта женская черта, похоже, совсем не зависела от галактики.

     Через пять минут Бастила выглядела так, словно служила на «Левиафане» с момента его схода со стапеля. Даже форма села как-то по-родному, даже лицо посвежело, словно не было бессонной ночи, голода, холода, тяжкого труда и удушья.

     Я ощупал собственную щетинистую физиономию, с сомнением думая о возможности побриться с помощью светового меча.

     – О нет, – сказала Бастила. – На этот раз изображать пленника придётся тебе.

     Для проформы подождали ещё немного. Подходящих офицеров мужского пола возле чулана не гуляло. Пришлось со вздохом признать правоту джедайки.

     – На дорожку, – сказал я.

     Посидели на ящиках. Переглянулись, встали, решительно вышли в коридор.

     И тут я осознал, что понятия не имею, чего мы вообще собираемся добиться этим маскарадом. Почему-то изначально казалось важным проникнуть в расположение врага, но зачем проникать, куда идти, и, главное, что делать там, куда придём… Странное очарование момента овладело и Бастилой: обычно рассудительная девушка даже не поинтересовалась моими дальнейшими планами.

     В тот момент я так растерялся, так не хотел выглядеть в глазах Бастилы идиотом, что в ответ на вопросительный взгляд лишь энергично кивнул, нахлобучил капюшон многострадального плаща и зашагал куда-то вдаль по коридору. Джедайка последовала за мной, затем догнала и пристроилась справа и чуть позади.

     Думаю, со стороны мы должны были смотреться достаточно убедительно: форсер и сопровождающий его офицер. Конечно, в случае возникновения каких-либо недоразумений всегда можно было прибегнуть к Контролю Разума и прочим джедайским фокусам, но мы заранее договорились использовать Силу как можно реже: где-то совсем рядом бдил Малак…

     Шестисотметровый корабль кажется очень шестисотметровым, когда сидишь на его обшивке. Изнутри всё куда прозаичнее. К тому же, мы находились в самом узком месте: в надстройке.

     Очень скоро коридор резко свернул влево и упёрся в двери лифта. Без малейших колебаний я протянул руку и жмякнул кулаком в панель вызова. Вообще-то, пользоваться корабельными лифтами я не умел, как-то не приходилось пока, но мной сейчас владело то возвышенное вдохновение, которое всю дорогу помогало проворачивать самые немыслимые и наглые комбинации.

     Бастила хмыкнула, очевидно, собираясь прокомментировать мою решительность, но не успела: лифт дзинькнул, дверь с шипением ушла в сторону.

     Немолодой офицер, скрестя руки стоявший в кабине, с удивлением поднял на нас взгляд. Джедайка напряглась: наша связь в Силе очень хорошо позволяла чувствовать душевные порывы друг друга.

     Прежде, чем девушка успела что-то предпринять, я вскинул голову и, изображая острый лордоз поясницы, шагнул вперёд. Движение вышло настолько резким, что офицер непроизвольно попятился, вжимаясь спиной в заднюю стену и опуская руки по швам.

     Не обращая на него внимания, я так же резко развернулся на пятках и встал точно по центру кабины, по-хозяйски расставив ноги. Бастила скромно пристроилась сбоку.

     Пока ситуация была под контролем. Проблема заключалась в том, что я понятия не имел, что делать дальше. Следовало нажать какую-нибудь кнопку на панели управления… Я скосил глаза: панель управления выглядела даже менее понятной, чем интерфейс Windows 8. И почти такой же убогой, как интерфейс Самиздата.

     Теоретически, я мог бы тут со всем разобраться… но как будет выглядеть Владыка ситх, садящийся на корточки перед набором кнопок? Попросить о помощи Бастилу? Так она и сама не знает, куда нам ехать…

     К счастью, ситуация разрешилась сама собой: двери с шипением закрылись, лифт вздрогнул и поехал. Я предпочёл сделать вид, что всё идёт по плану, хотя из-за искусственной гравитации даже не смог понять, вверх мы движемся или вниз.

     Поездка заняла секунд десять. Кабина замерла, передо мной лежал ещё один коридор, такой же серый и непримечательный, как предыдущий.

     Но куда более опасный.

     Это стало ясно шагов через десять, когда мы уже покинули лифт. Бастила шла рядом, пожилой офицер плёлся следом, как привязанный, но молчал. По-моему, джедайка успела как-то намекнуть любопытному старикану, что я большая шишка из Одарённых.

     Очень скоро выпал повод подкрепить намёки делом.

     Когда коридор повернул направо, нашим взглядам открылся довольно широкий зал. Многолюдный и шумный зал.

     У меня аж сердце замерло, когда я увидел, сколько здесь народу. Офицеры, штурмовики, какие-то гражданские… каждый занят своим неведомым делом. Не стану врать, будто все вдруг обернулись в нашу сторону, но определённый интерес в ближних рядах мы вызвали.

     Будь моя воля, развернулся бы и с воем убежал подальше. Но логика путешествия волокла меня вперёд, как Кольцо всевластия – Фродо Сумкинса.

     Против собственных инстинктов и страхов я шагнул вперёд. Той же наглой, вызывающе надменной походкой заведомого альфа-самца. Всё больше и больше присутствующих начинали обращать внимание на нашу странную группу. Думаю, ещё немного, и кто-нибудь непременно приступил бы к нашему разоблачению, хотя бы из чистого служебного долга… но тут какой-то зазевавшийся офицерик с планшетом в руках двинулся нам наперерез.

     Ну, не конкретно нам. Судя по всему, парень нас даже не заметил, до того увлёкся чтением. А вот во мне сработало что-то такое…

     Только потом до меня дошло, что всё это время, с момента выхода из чулана, я старательно отыгрывал модель поведения Дарта Бендона. Над законом и вне морали, высокоранговый Владыка, которому никто не рискует задавать вопросы…

     Прежде, чем нормальная, человеческая часть моего сознания успела вмешаться, я взмахнул рукой. И Толчком Силы смёл несчастного офицерика со своего пути. Ровно так, как в игре это однажды проделал Бендон на мостике «Левиафана».

     И, кстати, насколько я помнил хронологию событий, здесь это уже произошло… Вряд ли «солдатское радио» обошло вниманием такой случай!

     Ростом мы с Бендоном почти одинаковы, капюшон скрывает лицо, походка и манера держать себя сильно отличаться не должны… Всем ли на корабле известно, что ученик Малака давно склеил ласты на Татуине?

     Эти мысли пронеслись в моей голове за доли секунды, пока я, не сбавляя шага и не меняя вектора движения, пересекал помещение. Голоса в зале стихли мгновенно, лишь негромко стонал пришибленный: кажется, не столько от боли, сколько от изумления, что остался жив. Под моим сапогом хрустнул оброненный планшет. Люди расступались, как воды моря перед Моисеем, никто не решался задержать взгляд.

     Так, в тишине и спокойствии мы и покинули зал. Просто вышли с противоположной стороны и углубились в следующий коридор. Бастила неслышно скользила рядом, сзади почтительно ковылял пожилой офицер из лифта. Я не знал, зачем он за нами увязался, но не решался прогнать, чтобы не нарушить магию момента… Однако пригодился старикан буквально за следующим поворотом.

     Когда выяснилось, что мы добрались до входа в тюремный блок.

     Двое ребят в ситхской броне совершенно синхронно, как дроиды, опустили тяжёлые бластеры и расступились, пропуская нас внутрь. То ли слухи на «Левиафане» распространялись быстрее, чем можно было предположить, то ли вид у меня был по-настоящему властный… тогда я даже удивиться толком не успел, как понял, что часовые отступили по приказу пожилого офицера. Старикан так и чапал за нами, а может, изначально сюда и направлялся. Повезло.

     «Всё-таки меня ведёт Сила», подумал я. Не без самодовольства подумал… хотя чем уж гордиться, когда тебя «ведут».

     Двери с шипением закрылись за спиной. Да, в тёмно-сером пластике здешних коридоров определённо виделось что-то знакомое. Так, значит, если мы пришли от лифта… стоп, лифт в другой стороне… хотя в игре же не было там никакого зала. Ага, но кто сказал, будто лифт должен быть только один? Корабль боевой и большой, естественно, все системы дублируются… Выходит, мы зашли с другой стороны, оттуда, где в игре была неоткрываемая дверь. Тогда второй лифт прямо по курсу, справа будет небольшой пандус и всякие технические помещения, а ещё…

     И тут только до меня наконец дошло, что именно так упорно тянуло меня сюда, в тюремный блок, о существовании которого прежде я и не задумывался.

     Траск Ульго.

     Мой первый товарищ и соратник в этом мире. Человек, о котором я помнил всё это время… а вот теперь забыл.

     Помещения тюремного блока казались совершенно пустыми, как вымерли, и о конспирации можно было не заботиться. Я остановился, на мгновение закрыл глаза и прислушался к Силе.

     Смутные ощущения превратились в уверенность: теперь я точно знал, где находится Траск.

     Бастила молчала, и я не стал ничего ей говорить. Просто двинулся в нужном направлении, девушка заскользила следом. Мы шли в молчании, и очень скоро обострённым от напряжения слухом я уловил мерное шелестение силовых полей.

     Встретить охрану я не опасался: чувствовал, что в блоке никого нет. Мы спустились по пандусу, свернули за угол. Цель приближалась.

     Следующий поворот открыл перед нами узкое и довольно мрачное помещение, слабо освещённое излучением силовых полей. По левой стене располагались тюремные камеры. С некоторым трепетом я шагнул вперёд и заглянул в первую.

     Совершенно незнакомый сине-зелёный родианец поднял на меня угрюмый взгляд фасетчатых глаз.

     – Cthn rulyen stka wen… – пробормотал пленник, привставая на койке. – Oona goota?

     Я озадаченно покачал головой.

     – Ittu, – сказал родианец, теряя интерес и отворачиваясь к стене.

     Судя по лексикону, терять парню было уже нечего. Я не стал тратить время и прошёл к следующей камере.

     Ставки росли: здесь родианцев было уже сразу трое. Насколько я помнил игру, эти ребята сошли с ума от пыток и после освобождения нападали на спасителя. Вряд ли они могли составить нам с Бастилой серьёзные проблемы, но лучше никаких проблем, чем даже несерьёзные.

     Мы перешли к соседней камере. На полу грудой тряпья валялось тело незнакомого, но бесспорно мёртвого вуки в ручных и ножных кандалах. Выглядел он так, словно подвергся длительному и жестокому избиению, в некоторых местах шерсть казалась даже подгоревшей.

     Следующая камера: спящий трандошанин. Какая отвратительная рожа!…

     Дальше. Ух ты, снова ящерка: никто. В смысле, один из расы, чьи представители формировали костяк банды Чёрных Вулкаров на Тарисе.

     Я начинал чувствовать определённую последовательность, некую связь…

     Ещё шаг. Двое джав. Мёртвых. И, судя по запаху, лежат они тут уже не первый день. Зачем оставлять трупы в тюремном блоке?…

     Стараясь дышать ртом, я прошёл к следующей камере. А вот эту харю я вижу не в первый раз…

     Джор Уль Куракс, супер-карго космопорта Анкорхеда повернул голову на звук. Некоторое время он пытался сфокусировать взгляд на наших лицах. Наконец ему это удалось.

     – Т-ты!… – выдавил аквалиш, отталкиваясь от пола ногами и отползая к дальней стене. Руки пленника висели плетьми вдоль тела. – Ты!… Не надо…

     – Джор… – сдавленным шёпотом пробормотал я, подступая к границе силового поля и ужасаясь тому, насколько хреново выглядит старый знакомый.

     – Не надо… – сказал пленник, – пожалуйста, ты, пожалуйста, не надо больше!

     Он всё повторял и повторял своё «не надо», так что мне даже стало немного страшно. Сестра у меня психолог и видела настоящих сумасшедших… хотя я ведь тоже их видел: все эти «славаукраинцы», вся эта зигующая шваль… Но как справиться с тем, свидомитским безумием, я знал: голодом и огнемётами. А что делать с разумным, утрачивающим разум под пытками…

     Я отпрянул от камеры Джора и, стараясь не слишком задумываться о судьбе бывшего супер-грузчика, шагнул дальше.

     И наконец-то нашёл, что искал.

     Человек, сидевший на койке, поднял голову. Был он небрит и грязен, был он понур и пустоглаз. Сомнений, однако, не оставалось: он был именно тем, кого мы искали.

     – Траск! – прошептал я, приступая к жужжащему силовому полю так близко, как было возможно. – Траск Ульго!

     Он смотрел на меня совершенно отсутствующим взглядом, перекатывая по слюнявым губам нелепо-добродушную улыбку деревенского дурачка.

     Мне на мгновение показалось, что я в дурном сне. Неужели мы опоздали!… Да, парень и на Тарисе был… не совсем в себе, но теперь я видел просто полного идиота.

     Он был без обуви, из одежды нём оставалась только стандартное флотское бельё. Следов побоев и пыток я не заметил, но кто знает, на что тут способны дроиды-палачи…

     – Траск! – позвал я, в отчаянии повышая голос.

     Неожиданно Ульго подскочил с койки и семенящей походкой подбежал ко мне.

     – Траск! – сказал он, изгибаясь в коленях и заглядывая снизу вверх. – Я Траск! Я лишний!

     – Ты что, что ты… – растерянно пробормотал я. И вдруг понял, что пленник пытается рассмотреть моё лицо.

     Не скидывая капюшон, я наклонил голову так, чтобы оказаться на свету. Ну же, парень, узнавай старых товарищей. Не знаю зачем, но ты нужен мне в здравом рассудке.

     – Траск, – приплясывая на босых ногах с нестриженными ногтями, повторил пленник. С той же дебильной интонацией… – Я лишний, я Траск, мне нет места, я лишний… – И вдруг одними губами, переводя взгляд с моего лица на притихшую рядом Бастилу и обратно: – Мак, Шан…

     Я отпрянул от «решётки».

     Он притворялся. Всё это время Траск притворялся сумасшедшим, вероятно, чтобы избежать особенно жестоких пыток. Чтобы не выдать Бастилу и меня.

     – Сейчас, – сказал я, осматривая эмиттеры силового поля. – Сейчас мы тебя вытащим, держись. Бастила, как тут… где-то здесь должен быть терминал…

     От волнения я забыл место, которое в игре проходил раз десять, не меньше… И, кажется, моё состояние передалось Бастиле. Потому что вместо ответа она выхватила меч и, включая его прежде, чем рука успела распрямиться для удара, перерубила оба эмиттера.

     Синее поле полиняло и исчезло. Траск неуверенно стоял в камере, переминаясь на носках. Я схватил его за плечи, притянул к себе и, против воли морщась от запаха давно не мытого тела, крепко обнял. Секундой позже он ответил, неуверенно, словно боялся сломать мне спину.

     – Я знал, – еле слышно сказал Траск. – Знал, что вы придёте за мной.

     – Ты не знал, – ответил я, разрывая объятия, – ты верил. Это иногда куда важнее.

     Ни малейшего признака безумия в глазах Ульго теперь не наблюдалось. Глаза как глаза, суровые и живые, солдатские. Даже губы поджались в уверенную линию. Передо мной стоял потрёпанный пленом, но крепкий и решительный офицер Республики.

     – Спасибо, – сказал он, сопровождая слова коротким уставным кивком.

     – Ты как? Ты… нормально?

     – Вполне.

     – А как твоё… На Тарисе ты казался не в себе.

     – Всё в порядке, – коротко ответил он. – У меня было время разобраться. Корабль наш?

     – Нет, – ответил я, спохватываясь: промежуточная цель, освобождение старого друга, была достигнута. И что нам делать дальше?…

     – Выдвигаемся, – вмешалась Бастила. И я даже слегка позавидовал той военной простоте и чёткости, с которой эти двое понимали друг друга.

     – Траск, – торопливо сказал я, – ты точно в порядке?

     – Да, – так же сдержанно ответил он, обходя меня по короткой дуге. – Теперь мне требуется оружие.

     Ах да, в противоположном углу анфилады должны быть два контейнера со снаряжением для подавления беспорядков… Надо же, как уверенно он двигается, а ведь на Тарисе был, словно младенец. То ли тюрьма пошла на пользу, как нашим земным революционерам, то ли… эпизодический персонаж осознал себя живым человеком?

     Невероятно. От начала до конца это всё невероятно… и в то же время логично, тоже от начала до конца. Будь в логике «сюжета» хоть какие-нибудь дыры, косяки, рояли… мне стало бы легче. Наверное. Потому что сейчас у меня с Траском ситуация почти зеркальная: живой человек чувствует себя персонажем. Спасибо, хоть главным.

     Пока я в очередной раз предавался рефлексии, Ульго, осторожно и уверенно переступая босыми ногами и заглядывая за каждый угол, добрался до контейнеров. Заметно было, насколько плотно и всесторонне обдумывал он возможный побег, каждый свой будущий шаг. Выходит, безумие прошло достаточно давно… надо обязательно будет расспросить парня о времени, проведённом в плену. Я понимал, что обстоятельства были сильнее, но всё равно чувствовал глубокий стыд, что так надолго бросил боевого товарища.

     Ульго присел на корточки, уверенно нажал обеими ладонями на контейнер… замок скрипнул и сдался.

     Через несколько секунд Траск повернулся к нам сразу с двумя бластерами в руках и такой сурово-плотоядной ухмылкой, что я мысленно пририсовал ему плакатик с надписью «Теперь у меня есть автомат». Парень собирался всерьёз навёрстывать упущенное.

     А затем ухмылка исчезла, лицо Траска огрубело и замерло. Он вскинул оба ствола, целясь куда-то мне за спину. В тот же миг раздался звук включённого Бастилой светового меча.

     – Я так и знал, что вам хватит глупости заявиться на мой корабль за одним из своих, – прозвучал насмешливый властный голос. – Вот только не знал, за кем именно.

     Угу, в первый момент я тоже подумал, что это Малак. А затем обернулся.

     Перед нами стоял тот самый попутный старикан. Стоял в вызывающей позе высокого командира, заложив руки за спину и надменно вздёрнув подбородок, без какой бы то ни было растерянности во взгляде. Ни два бластера, направленных в грудь, ни гудящий световой меч не производили на него видимого впечатления.

     И всё-таки, хвала Силе, это был не Малак.Сказать, что меня попустило – ничего не сказать.

     «Интересно, почему он без знаков различия?», мимоходом подумал я, удивляясь, что раньше не обратил на это внимания: всё-таки привычка смотреть на местные «звёздочки» у меня, человека из иного мира, отсутствовала напрочь. А вслух сказал:

     – Саул. Давно не виделись. Ты постарел.

     – Адмирал Карат, – с ехидцей поправил меня старикан. На своё изображение в игре он совершенно не походил: и намного старше на вид, и лицо совсем другое, более тёмное, что ли. – С твоего позволения… Реван.

     «Моё» имя он выговорил очень чётко, с победительным нажимом в голосе. Краем глаза я видел, как дёрнулись стволы бластеров. К чести Траска, целиться он продолжил в адмирала. Бастила, понятное дело, даже не поморщилась.

     – ДАРТ Реван, – лениво ответил я, с удовольствием отмечая, как расширились зрачки собеседника. – Ты постарел, Саул. И, кажется, поглупел.

     Но опытный и изворотливый адмирал удар держать умел и опомнился быстро:

     – Значит, слухи о твоей амнезии…

     – Я похож на разумного с амнезией? – деланно удивился я.

     – Говорили, что Совет джедаев…

     – Совет со мной, – безапелляционно заявил я. Что характерно, избегая прямой лжи. – Думаю, ты узнаёшь мою спутницу. Бастила Шан сопровождает меня по прямому распоряжению Совета. Ты действительно думал, что Дарт Реван не сумеет подчинить себе это сборище пацифистов?

     Он хотел возразить, но сдержал себя: видимо, инстинктивно почувствовал, что опять будет перебит. Я любезно пришёл на выручку:

     – Ты думаешь о Дантуине? – судя по промелькнувшей по его лицу тени, я снова попал в точку. – Кем-то приходится жертвовать. Я всегда позволял этому дураку Малаку делать за меня грязную работу, это ты должен помнить, Саул.

     Сейчас я чувствовал душевное состояние собеседника. Все факты складывались один к одному: моя уверенность в разговоре, видимая наглость проникновения на корабль, спокойствие Бастилы… адмиралу было о чём задуматься. Я видел, как мучительно он оценивает ситуацию: неужели Тёмный лорд действительно вернулся? Настоящий Тёмный лорд, а не одержимый калека Малак.

     Нет, я не надеялся вот так сходу перевербовать адмирала Карата. Этот человек слишком давно, глубоко и прочно был на Тёмной стороне. Предатель, негодяй, массовый убийца и садист… такого не перевербуешь, предлагая обратиться к Свету.

     Но можно попытаться предложить ещё большую Тьму. Особенно, если цель общения сугубо тактическая.

     Будь во мне хоть капля Тьмы, вероятно, этот фокус удалось бы провернуть. Но увы, «паладин» во мне вырос уже до таких пропорций, что едва не царапал нимбом потолок. И, к сожалению, Саул это понял. Не думаю, что он ожидал встретить во мне Тёмного, но перестроился мгновенно.

     Может быть, опытный интриган и обманул бы меня на словах, мимикой… Вот только я смотрел ещё и Силой. И чувствовал, что адмирал лишь играет.

     – Дарт Реван! – воскликнул он, подаваясь вперёд с доброжелательным, почти угодливым выражением лица. – Наконец-то я дождался возвращения истинного Владыки!

     А я смотрел на него и не знал, что делать дальше…

     – Мак, – сказала Бастила, которая, несмотря на всю нашу связь, была куда меньше сосредоточена на адмирале, а потому оказалась внимательней к остальному миру.

     – Лорд Реван, – продолжал Карат, – теперь, когда вы вернулись за своей законной мантией Тёмного владыки, позвольте мне доложить вам о состоянии…

     – Мак!

     И я наконец спохватился. И понял, что пытается сказать девушка.

     – Траск! – закричал я, непроизвольно копируя интонацию Бастилы.

     И снова Ульго среагировал так, словно ситуация была отрепетирована давным-давно. Резко шагнул вперёд, саданул Карата ногой в пах, а затем развернул согнувшегося от боли адмирала и просунул левую руку ему под мышку. По тому, как вздёрнулась голова Саула, я понял, что дуло упирается ему в подбородок. Зажатый в правой руке бластер Ульго приставил к виску. Тоже адмиральскому, конечно, не своему.

     Я уже слышал топот множества ног, сбегающих по пандусу, поэтому быстро включил меч и встал слева от Траска, готовый как прикрывать его от выстрелов, так и укрываться за ним. Бастила поколебалась, но тоже заняла позицию с другой стороны.

     «А ведь самое удобное место для ловушки», подумал я, «тюремный блок… и даже обвинить некого: сами залезли в эту…»

     Додумать слово «жопа» я не успел. И даже как следует разозлиться на Саула, который, выходит, просчитал и вёл нас аж от лифта, если не раньше, сумел вызвать подмогу, а теперь, падла, грамотно протянул время… Топот в коридоре сделался близок и одновременно вкрадчив, словно к нам решило подкрасться стадо железных дровосеков. Я выдохнул, поднял руку для Толчка Силы… и неожиданно для себя самого внутренне расслабился.

     Всё будет хорошо. Я привык считать себя неумехой и слабаком, всего бояться, выкручиваться из столкновений за счёт хитрости и знания канона. Но сейчас со мной была Бастила – один из лучших бойцов своего поколения. И Траск Ульго – опытный, умелый и крайне мотивированный солдат. У нас был заложник, ценнее которого на «Левиафана», пожалуй, и не найдёшь. Да и сам я – хоть и эрзац, но всё-таки Реван!

     «Всё будет хорошо», подумал я. И не стал шарахать Силой первых двух штурмовиков, выскочивших из-за угла с лёгкими карабинами наперевес.

     Их было шестеро, крепкие ребята в броне непривычного «покроя». Несмотря на грозный вид, настоящего страха во мне они не вызвали. Потому что сам я их пугал куда серьёзней.

     Нет, это мне не Сила подсказала. Я просто видел неуверенные позы штурмовиков, подмечал, как неловко их руки перехватывают оружие… Эти бравые ребята хорошо годились для подавления тюремных бунтов, а вот в противостоянии с парочкой форсеров чувствовали себя далеко не так уверенно. Думаю, в иных обстоятельствах мне удалось бы разойтись с ними миром.

     Но обстоятельства сложились так, как сложились. Две группы людей на мгновение застыли в напряжённом недоумении, затем Траск крепче упёр дуло бластера в подбородок адмиралу, тот захрипел, штурмовики вскинули оружие…

     – СТОЯТЬ! – заорал я. – СТВОЛЫ НА ПОЛ, РУКИ ВВЕРХ!

     Великая Сила – великий стимул. Двое даже послушались. Остальные дрогнули, опустили бластеры, но тут же опомнились… Вряд ли они собирались стрелять: мы прикрывались заложником. Скорее всего, в задачу этой группы входило задержать нас до подхода более серьёзных сил.

     Хорошо быть джедаем: я совершенно не воспринимал шестерых штурмовиков с огнестрелом в качестве серьёзной силы.

     Последующая схватка заняла всего несколько очень коротких и простых секунд. Я прыгнул, Бастила прыгнула, я зарубил двоих, Бастила зарубила троих, последний штурмовик выстрелил, я увернулся, Бастила его зарубила.

     Всё. И даже приступ головной боли в этот раз прошёл очень быстро. И Траск не успел выстрелить ни разу. А может, боялся зацепить нас.

     Бастила осталась контролировать противника и коридор, я повернулся к Ульго… Адмирал Карат лежал на полу, зажимая ладонями дымящуюся рану в животе.

     – За Республику, – сказал Траск Ульго. Безо всякого сожаления в голосе. Разве что с лёгким огорчением: вот, мол, не уберёг ценного заложника от случайного выстрела.

     Я склонился над адмиралом. Тот был жив и смотрел на меня снизу вверх, скрежеща зубами и стараясь выдерживать надменное выражение лица. В глубине раны бултыхалось варёное мясо кишок.

     – Ты… не уйдёшь, – прошипел он сквозь сжатые зубы. – Во всей галактике… тебе некуда…

     – С чего ты взял, что я собираюсь куда-то уходить? Это мой корабль. Это моя галактика.

     – Но Лорд Малак…

     – Это мой Малак.

     – Мак, – вмешался Ульго. – Мы должны…

     – Да. Саул…

     – Послушай меня, Реван! – прохрипел он, кривя тонкие губы от усилия. – Сейчас мне нечего скрывать, перед лицом смерти я раскрою тебе главный секрет…

     – Саул, Саул, Саул, – перебил я его. Почему нет: в этой драматической сцене все друг друга перебивали. – Прекрати придуриваться. Кровотечения у тебя нет, попросишь у Малака зелёнки… ну, колто попросишь, один хрен. И все твои секреты я уже знаю. Траск, мы можем взять его в качестве заложника?

     Конечно, эта идея сводила на ноль мои слова о нежелании сбегать: иначе зачем бы мне понадобился живой щит. Но теперь я уже не заботился о производимом на Карата впечатлении, понтовался больше по привычке. И с лёгким сердцем позволил Ульго вырубить адмирала точным ударом ноги. Вообще-то, Траск намеревался добить раненого, но тут уж я воспротивился: от трибунала всё равно никуда не денется, а так хоть расскажет Малаку, какой я дерзкий и особо опасный, авось тот от ярости наделает ошибок. Впрочем, это всё рационализация: я просто не хотел больше никого убивать. Ульго хмыкнул, но моё командирство признал. Бастила гуманизм одобрила тем более.

     Умница джедайка уже успела раздеть одного из штурмовиков подходящей комплекции. Пока Траск заковывал себя в броню, мы с девушкой оттащили в его бывшую камеру бесчувственного Карата, а чтоб адмирал не скучал, туда же закинули трупы.

     Заметать следы было совершенно бессмысленно, и все это понимали. Просто в очередной раз сработала инерция мышления. Мне не давала покоя мысль о том, почему Саул рискнул пойти за нами сам. Случайность встречи в лифте я решил сомнению не подвергать, но не мог найти разумных причин провожать нас в тюремный блок, а затем вставать на пути отхода. И ладно бы вместо тюремной охраны нас блокировал всамделишный спецназ, с нормальным оружием, обученный сражаться с Одарёнными… То ли у адмирала не было времени вызвать настоящую подмогу, то ли он был уверен, что до настоящего боя дело не дойдёт.

     Тем временем мы поднялись по пандусу, повернули налево…

     – Стоп, – сказал я. – Мы туда не пойдём.

     – Мак, нам нужен лифт, – сказала Бастила, нервно поправляя волосы.

     – Ты помнишь, там полно народу, – напомнил я, против воли любуясь девушкой. Удивительно, как у неё получается так хорошо выглядеть. Наверное, всё дело в спокойном лице и сдержанном образе мыслей: большая редкость у женщин, поневоле выделяет из толпы.

     – Мак… Реван, как там тебя на самом деле, – вмешался Траск. – Это самый короткий путь. Мы достаточно хорошо вооружены, чтобы прорваться к лифту с боем.

     – Нет.

     – Нас некому будет остановить. Два джедая и…

     – Нет, – сказал я. – Мы пойдём к другому лифту. Направо.

     Я не боялся ещё одной схватки, сколько бы ни было человек в том зале. Большинство из них даже не носило оружия: обычные штабные офицеры, вероятно, и гражданские там затесались… Я не боялся схватки, но не хотел увидеть залитый кровью коридор. Хватит с меня головной боли, тошноты и угрызений совести, а то начинал чувствовать себя забеременевшей по пьяни малолеткой.

     Затем мне пришло в голову, что смелость Карата могла быть вызвана очень простой причиной: штаб Малака отслеживал мою галактическую одиссею и пришёл к выводу, что в любых ситуациях я стараюсь найти мирное решение. Вероятно, адмирал надеялся, что и в тюремном блоке сумеет свести вопрос к пустой болтовне, как минимум, до подхода корабельного спецназа.

     Ну что ж, «пацан к успеху шёл».

     А мы бежали к лифту. Игровое знание архитектуры «Левиафана» меня не подвело: длинный пустой коридор упирался в знакомую дверь. На правах командира я бежал первым, чувствуя, насколько устал от этих бесконечных салочек. Безумно хотелось найти укромный уголок: пусть не завалиться спать, так хоть помедитировать, восстановить силы…

     До лифта оставалось метров пять.

     Дверь дрогнула и с шипением пошла вверх.

     Я увидел сапоги. Затем полу плаща…

     Дверь поднималась всё выше, так медленно, словно время заледенело от ужаса.

     Из глубины кабины навстречу мне шагнул Дарт Малак.

     Нас разделяло всего несколько шагов. Двухметровый, бугрящийся мышцами гигант в оранжево-коричневом комбинезоне наклонил татуированную голову, и я на долю секунды вообразил, будто Малак признаёт моё главенство.

     Но он лишь пригибался, чтобы не удариться о притолоку. Затем распрямился снова, и я чуть не задохнулся от осознания, насколько этот монстр превосходит меня физически. С такой формой ему, кажется, и световой меч для победы был не очень-то нужен.

     – Реван! – проскрежетал гигант.

     – ДАРТ Реван, – автоматически поправил я, содрогаясь от металлического звука его голоса.

     Думаю, он бы ухмыльнулся, если бы ему было, чем ухмыляться. Но нижнюю челюсть, некогда срубленную «моим» мечом, Малаку заменяла алустиловая пластина. А в качестве голосового аппарата трудился синтезатор речи.

     – Ты ничто, – сказал Тёмный владыка. – Мантия повелителя ситхов моя по праву!

     – Да пожалуйста, – ответил я. – Хоть мантия, хоть юбка, хоть шапочка с помпоном. Это свободная галактика.

     Он помолчал, сверля меня гневным взглядом. Я понемногу приходил в себя: угрожает – значит, боится. Если по-настоящему грамотно выстроить диалог, может быть…

     – Нет, ты не Владыка, – резко заявил Малак. – Думаю, ты даже… ты не Реван! Я вижу твой страх, вижу твою слабость!

     – Тебе бы рентгенологом работать… – пробормотал я, понимая, что на этот раз болтовнёй точно не отделаться: Тёмный лорд принял решение.

     И Тёмный лорд не подвёл:

     – Совет джедаев совершил глупость, сохранив тебе жизнь. Я не допущу подобной ошибки. Мы закончим это по древней традиции ситхов: учитель против ученика, как предрешено!

     – Договорились, – сказал я, надеясь, что Бастила поняла мои невербальные сигналы (дрожащие колени). – Все дороги ведут на Татуин! Мы встретимся в пустыне, как положено учителю и ученику! Так гласит Пророчество! В дюнах, вдали от недостойных глаз будет определено право…

     Вместо ответа Малак включил свой меч.

     – Я задержу его, бегите! – абсолютно синхронно прокричали Бастила и Ульго.

     Старые героические инстинкты сложно вытравить.

     – НАЗАД, идиоты! – заорал я в ответ, разворачиваясь и толкая их обеими руками.

     И мы ломанулись обратно по коридору.

     В жизни не демонстрировал такую прыть!

     «Туда бежали – за ними гнались…», думал я, задыхаясь и не рискуя оглянуться, чтобы не упасть, «обратно бегут – за ними гонятся…»

     Кожей спины (и всего остального) я чувствовал ярость Малака. Вернее, Силой, конечно: человеческий мозг, за неимением более точных выразительных средств, передавал опасность в виде такого своеобразного жжения где-то сзади… В тот момент я забыл подходящий термин, но частые посетители Интернета слышали его наверняка.

     Думаю, нечто похожее испытывали и Траск с Бастилой. Джедайка бежала первой, так что насчёт вероятной засады можно было быть спокойным. Ульго, хоть и отягощённый бронёй, почти не отставал. Я замыкал делегацию и поневоле ожидал, что Малак вот-вот, буквально вот-вот…

     В игре этот бычара перемещался более чем стремительно, несмотря на внушительные габариты. А здесь… понемногу отставал. Когда мы добежали до выхода из тюремного блока, топот его кованых сапог остался за двумя поворотами.

     Впрочем, все понимали, насколько призрачна эта передышка. Мы переглянулись, глубоко вздохнули, и Бастила хлопнула панель управления дверью, отделявшей нас от знакомого зала.

     Если честно, я почти не помню, как мы прошли через него. Примерное представление может дать сравнение в духе «как горячий нож сквозь масло». Но только если масло было подсолнечным, потому что в память мне впечатались лишь брызги, кровавые брызги, которые разлетались во все стороны от нашей маленькой дружной компании. Я не хотел убивать, но, понимаете, суета, спешка…

     Справедливости ради, мы промчались через зал настолько быстро, что зацепили только тех, кто оказался прямо на пути и сдуру потянулся за табельным оружием. Карас не успел организовать настоящий заслон, так что опрокидывать корабельный спецназ нам не пришлось.

     Ещё несколько секунд бега, и мы оказались перед заветной шахтой. Удивительно: лифт ждать не пришлось, дверь отворилась почти сразу. Мы ворвались в кабину, кажется, все одновременно.

     – Вверх! – прохрипел я, упираясь ладонями в колени и пытаясь хоть немного отдышаться. – Мостик! Захватим корабль!…

     Ну, не пришло мне тогда в голову ничего умнее, а ребята ждали команды… И мы отправились вверх, захватывать мостик.

     Путешествие продолжалось долго, примерно полторы секунды. Лифт остановился так резко, что меня подкинуло к самому потолку. Траск помог мне подняться на ноги.

     – Что случилось? – спросил я, прикладывая руку к стенке кабины и чувствуя, как мелко дрожит пластик.

     – Стоим, – рассудительно объяснил Траск.

     – Они отследили лифт! – сказала Бастила, лихорадочно тыкая в клавиши панели управления.

     – Погоди… – медленно сказал я, – да не суетись ты! Он уже не поедет.

     – Что будем делать?

     – Выбираться, – ответил я, внимательно осматривая потолок.

     Пластик и металл кабины взрезали очень быстро, это вам не броня обшивки.

     – Мак, сначала ты, – сказал Траск, когда в потолке зазияла дыра, способная пропустить человека. Я не стал спорить: офицер флота наверняка лучше знал, как положено проводить аварийную эвакуацию. – Затем Бастила. Вдвоём вытаскиваете меня. В шахте есть скобы, поднимаемся по ним. Пошли!

     Подсаживать меня не пришлось: снова пригодился Прыжок Силы. Я склонился над отверстием и только собрался позвать Бастилу, как…

     Кабина под ногами вздрогнула и ощутимо провалилась, сантиметров на пять. Я инстинктивно ухватился за скобу, действительно торчавшую из стены в небольшом углублении.

     «Главное – не смотреть вниз», напомнил я себе, «главное – не смотреть вниз!…»

     В тот же миг кабина ухнула вниз, унося в себе Бастилу и Траска. Я, дрыгая ногами, повис на одной руке, затем сумел ухватиться за скобу второй.

     Лифт исчез далеко внизу. Физического контакта со стенками шахты кабина не имела, поэтому ни искр, ни грохота, ни прочих спецэффектов наблюдать не удалось. Упал – и пропал.

     Я завис над пропастью. Пока не догадался поставить ноги на другую скобу. Физически стало легче. Морально – не спрашивайте. Даже волноваться за ребят сейчас сил не было: основные переживания сводились к вопросу, что делать дальше.

     Угнать истребитель и свалить куда подальше? Я не умею пилотировать.

     Затаиться? Ха-ха. От Малака затаишься.

     Разжать руки и спрыгнуть в шахту? Нет уж, слишком был бы роскошный подарок для врага.

     Всё-таки пробиваться к мостику?… Ничего умнее придумать я не мог, поэтому решительно выдохнул, сделал суровое выражение лица и начал подниматься по скобам.

     Запыхался я уже метра через полтора: сказывались голод, бессонная ночь, схватки и беготня. Остановился передохнуть, закрыл глаза… и вздрогнул так, что чуть не разжал ладони: из глубины шахты донёсся чудовищный рёв, полный ярости и боли.

     Не буду кокетничать, нагнетая интригу. Расскажу то, что узнал позже.

     Малаку хватило ума высадить дверь, залезть в шахту и отправиться вслед за нами по тем же технологическим скобам, которые использовал я. В это время кто-то из дежурной смены Службы Безопасности, не вполне понимая происходящее, заблокировал лифт. А затем и вовсе отключил силовое поле. Кабина, понукаемая искусственной гравитацией, бодро ушла вниз. И смела Малака со стены шахты.

     Не знаю, как лишённый голосовых связок Тёмный лорд умудрился издать такой кошмарный рёв. Возможно, Сила в очередной раз поиграла с моим слуховым нервом, транслируя то, что невозможно было передать иным способом. Так или иначе, я понял, что Малак ранен.

     Но, к сожалению, жив.

     Потому что он как-то связался с дежурным офицером… или тот самостоятельно сообразил, какую страшную ошибку допустил. И кабина лифта снова пришла в движение. Теперь она направлялась вверх.

     Я ухватился за скобы, вжался в углубление, зажмурился…

     Огромный металлический параллелограмм пронёсся мимо с такой скоростью, что от перепада давления у меня из ноздрей хлынула кровь, а слух вообще пропал. По спине словно асфальтовый каток прокатился. Плащ завернуло на голову, и я запоздало испугался, что он вполне мог зацепиться за какой-нибудь выступ или болт.

     Тем не менее, габаритами я Малаку уступал капитально, поэтому увернулся удачно и не получил не царапины. Кроме того, душу чрезвычайно грело осознание того факта, что Бастила жива и в полном порядке: Сила дала мне это понять, когда запертая в кабине джедайка полным ходом возносилась к мостику. Рядом с девушкой тлел более слабый огонёк Траска. Очевидно, не-Одарённый офицер всё-таки пострадал при падении.

     – Держитесь, ребята, – пробормотал я, более для того, чтобы проверить собственный слух. Слух отсутствовал. Я сплюнул кровь, вытер губы рукавом и задумался.

     Что-то никак не давало мне покоя. Какая-то непонятная мысль на самом краешке сознания… звук? Да нет, я же оглох…

     Посмотрел вверх. Метров тридцать-сорок, и вот он, заветный ярус. Напрягая воображение, можно было различить там дно кабины лифта.

     Доберусь. Высоко, утомительно, но доберусь.

     На всякий случай я осмотрел шахту в поисках возможного привала. Довольно близко, метрах в пяти надо мной серела дверь какого-то промежуточного этажа.

     Хорошо. Передохнули, пора за дело.

     Сам не знаю, что заставило меня посмотреть вниз.

     Мерно, как терминатор, перебирая руками и ногами, оранжево-коричневый Малак поднимался по скобам. Он был совсем рядом, и я как-то сразу понял, что здесь, в шахте убежать от него не сумею.

     Я взвыл от ужаса и рванулся вверх. Сперва скачками, как незаконнорождённый, но весьма тренированный отпрыск макаки и Джеки Чана. Затем адреналин уступил усталости, силы оставили меня. Каждая следующая скоба давалась всё тяжелее.

     Малак приближался.

     В отчаянии я посмотрел по сторонам, думая, чем бы запустить в преследователя. В наличии имелись только маска Ревана за пазухой, кисет с кристаллами для светового меча и собственно меч. Ах да, ещё плащ. И сапоги.

     Какова вероятность победить Тёмного лорда броском сапога?… Риторический вопрос, учитывая, что его не смогла уконтрапупить даже кабина лифта. Можно было, пользуясь преимуществом высоты, попробовать рубануть ситха мечом, но что-то мне подсказывало, что и такая попытка окажется первой и последней. Насколько я помнил игру, клинок у Малака был длиннее стандартного раза в два, да и тыкать им снизу вверх куда удобнее, чем махать наоборот.

     Преодолев ещё пару скоб, я понял, что окончательно выбился из сил. Тут, как оно часто бывает в жизни, страх сменился куда более продуктивным состоянием, которое называется «нечего терять». Я решил спрыгнуть на Малака и, по возможности, утянуть его за собой. А в падении откусить, например, нос.

     А что? Челюсть я ему однажды отрубил, глядишь, так по кусочкам и одолею Тёмного властелина.

     Малак был уже очень близко, я видел его помятую, забрызганную кровью голову с фиолетовыми полосами татуировки, злобный блеск глаз… Оставалось прикинуть, как и когда лучше спрыгнуть.

     Тут меня посетила достаточно трусливая, но для разнообразия разумная мысль: а с чего я вообразил, будто своим прыжком смогу нанести Малаку хоть какой-то вред? Не факт, что удастся даже просто скинуть его со скоб. А если и получится, так ведь этот бугай преспокойно задушит меня в падении, а затем ещё и без особых проблем смягчит своё приземление Силой.

     От таких рассуждений (и близости врага) я окончательно вспотел, влажные ладони пришлось просунуть под скобы, чтобы удержаться хоть как-то. Отчаяние накрывало меня мутной волной, как Кальмиус на пляже возле Шевченко. Я то хватался за меч, то готовился спрыгнуть и ударить ногами всё так же мерно перебирающего конечностями Малака…

     А затем Сила подсказала мне, что следует как можно живее втянуть голову в плечи. Не словами, понятно: я лишь испытал вдруг острое желание сделать это. И, как положено настоящему Одарённому, немедленно сделал.

     Сразу два бластерных болта ударили в стену шахты над моей головой. Звуков я по-прежнему не слышал, но сразу понял в чём дело. И верно: дверь промежуточного этажа была открыта, на краю стояли двое штурмовиков, которые целились в меня из тяжёлых бластеров.

     С неистребимой любезностью Сила дала мне понять, что уж следующий-то залп придётся точно в цель: штурмовики пристрелялись.

     Тут я вовсе запаниковал. И попытался сделать то, что делал в любой опасной ситуации: ударить противника Толчком Силы.

     Нет, конечно, молнии из пальцев – это значительно эффектнее, эффективнее и просто круче. Но молнии я не умел. Если честно, пробовал, но ничего не получалось. А тут вдруг…

     А тут вдруг у меня и Толчок тоже не получился. Потому что я вскинул ладонь к штурмовикам, сосредоточился… и вторая рука соскользнула со скобы.

     И я с мужественным воплем полетел в шахту вниз головой. И в полёте, чтоб не терять времени зря, всё-таки выпустил накопленную, но не пригодившуюся Силу в Малака.

     Не то чтоб я всерьёз надеялся его свалить. Наверное, просто вспомнил лягушку, которая сбила масло. «Нечего терять» упорно продолжалось, поэтому в удар я вложился от души.

     И Малак ответил. Выбросил руку, словно зиговал падающему мне, и ухнул навстречу точно таким же Толчком Силы. Только куда более мощным.

     Столкновение выбило из лёгких воздух. Как на гигантском батуте, меня отшвырнуло вверх и под углом, к стене шахты, проволокло по ней. Кажется, я бился о металл головой, кажется повредил руки… это было уже не важно. Потому что Малак перестарался: энергия броска зашвырнула меня в открытую дверь промежуточного этажа, туда, где толпились штурмовики.

     Двоих ближних, тех самых стрелков, я сбил с ног в первый же момент. Пространство перед лифтом было совсем узким, остальные бойцы сгрудились в нём достаточно тесно, чтобы эти двое вломились в группу, как кегли, вызвав замешательство и невозможность вести огонь.

     Помню, что первым делом я извинился. Затем вскочил на ноги. Кости казались целыми, боль ушла куда-то за край сознания и двигаться не мешала. Дверь, которую некому стало удерживать, гулко захлопнулась за спиной.

     В Силе царила мёртвая тишина, ни проблеска, ни огонька, словно живые разумные окончательно превратились в мишени. Глаза медленно фокусировались на боевых скафандрах корабельного спецназа. Скафандры плавно поднимали бластеры. Я как-то потрясённо, не отдавая себе отчёта в собственных действиях, вытянул из рукава световой меч и совершенно механически приступил к подавлению противника.

     Будь у них скорострелки, всё могло сложиться иначе. Искусство отражения болтов световым мечом – это именно искусство. Которым я владел далеко не настолько полно, чтобы противостоять беглому и плотному огню.

     Но у штурмовиков были обычные тяжёлые бластеры. И целились они очень конкретно, совершенно не пытаясь скрыть своих мыслей. Думаю, эта группа просто не была заточена на работу против форсеров, так что схватка довольно сильно напоминала поединок с тренировочными дроидами. Я шёл на врага, с каждым шагом отправляя обратно очередной бластерный болт, и спецназ откатывался всё дальше и дальше по коридору, оставляя на грязном полу убитых и раненых. Подранков я добивал короткими точными уколами в сочленения брони, не из кровожадности, просто не мог позволить себе получить выстрел в спину.

     В той стычке я отнял двенадцать жизней. Каждая смерть отзывалась во мне всё большей болью, под конец избиения плащ на груди промок насквозь: кровь хлестала из ноздрей в такт ударам сердца. Столкновение с Малаком словно сняло последние шоры с моих глаз, не-Одарённые перестали выглядеть серьёзными противниками, способными не то что остановить, но даже сколь-нибудь серьёзно притормозить форсера.

     Разумеется, Великая Сила немедленно приготовилась снова щёлкнуть зазнайку по носу.

     Когда слух и спокойствие вернулись ко мне, коридор с перебитым спецназом остался далеко позади. Гулкое, яростное пятно Малака приближалось, но, кажется, у него возникли проблемы с открытием двери на этаж, так что некоторый запас времени имелся. Сейчас я был в отсеке… верно, по правую руку обнаружился вход в тот самый чулан, откуда мы с Бастилой начали проникновение во вражеский тыл. Против воли, пытаясь найти хоть какую-то тёплую и родную константу в окружавшем хаосе, я вспомнил подтянутую изящную фигурку джедайки, её непослушные каштановые волосы, тонкие нежные пальцы, манеру покусывать пухлую нижнюю губу, строгий и удивительно тёплый взгляд…

     Теперь только до меня дошло, почему Бастила так напряглась в лифте: разумеется, она узнала адмирала Караса. И ничего не стала предпринимать, доверилась моей фанфаронской решительности, сделала вид, будто всё в порядке вещей. Но ведь и Саул не мог не узнать знаменитую джедайку, однако принял ту же игру.

     Удивительно, как легко умные и опытные люди иной раз поддаются самонадеянной наглости глупца.

     Я усмехнулся, оставляя за спиной вход в чулан, ещё раз повернул направо и… упёрся в тупик. Проход был наглухо закрыт тяжеленной, даже на вид непробиваемой плитой металла. То ли брандмауэр, то ли элемент противовакуумного шлюза, то ли ситх его знает, что такое! Судя по свежему блеску в местах соединения плиты с полом и стенами, опустили её совсем недавно, не будь я так занят более насущными вопросами, наверняка почувствовал бы сотрясение.

     Спокойствия враз поубавилось. Я вытер всё ещё кровящие ладони о плащ, прикинул возможность взрезать плиту мечом. По всему выходило, что не успею: кажется, Малак всё-таки выломал дверь и торопился на свидание.

     Период возвышенного оптимизма в очередной раз сменился приступом паники, в последние сутки эта синусоида стала привычной, в чём-то даже приятной. Низшая точка графика как бы предвещала неизбежный скорый взлёт.

     Я огляделся.

     Нет, никаких предпосылок для взлёта: ни взвода рыцарей-джедаев, ни пары автоматических турелей… ни даже вентиляционного отверстия, куда можно было бы нырнуть, чтобы через пару минут выбраться… где? Где выбраться?…

     Я заметался по аппендиксу коридора. Если позволить Малаку зажать меня в тупике, можно смело считать, что партия проиграна. Он задавит меня, как щенка, тупым превосходством в силе и Силе. Чтобы понять это, мне более чем хватило впечатлений от столкновения в шахте. Никакая игра не может дать подобных ощущений, иначе никто не играл бы в такие игры.

     – Успокойся, Мак, – пробормотал я, лихорадочно обдумывая варианты. – Ты Реван, ты справишься…

     Слова эти прозвучали настолько жалко, что я содрогнулся от презрения к собственному страху и слабости. И побежал обратно по коридору: оставалась надежда спрятаться в чулане, пересидеть там, пока Малак пройдёт мимо, ломануться к лифту…

     …Дверь чулана завибрировала и прогнулась внутрь от тяжёлого удара. Я высунул голову из-за ящиков, за которыми пытался укрыться. Было ясно, что наивная попытка исчезнуть не удалась чуть менее, чем полностью.

     Из коридора донёсся скрежещущий, металлический, беспредельно жестокий хохот. Дверь, кроша пазы, затрепетала под натиском Малака.

     – Бастила!… – пискнул я в полном отчаянии, инстинктивно хватаясь за единственную доступную соломинку: ведь не случайно Сила соединила нас.

     И Бастила отозвалась.

     Нет, не голосом, конечно.

     Тёплая волна прошла по всему моему телу и ударила в голову, так, что я фыркнул и непроизвольно рассмеялся. Сочувствие, ободрение, надежда, решимость добиться победы любой ценой, уверенность, что цена не окажется слишком велика – всё это и много большее было в той энергичной волне.

     Впервые ощутил я на себе действие знаменитой Боевой Медитации. Она была…

     Она сразу привела меня в чувство. Я оттолкнул в сторону некстати накренившийся ящик и выбрался на середину комнатки.

     Нет, я не собирался принимать последний бой: Боевая Медитация не превратила меня в обезумевшего берсерка-суицидника. Она лишь очистила мой разум от ила, мусора, дряни, нанесённых усталостью и страхом.

     Следующий ход сделался очевиден.

     Я поднял взгляд к потолку, к пластиковой заплате, которой мы с Бастилой совсем недавно закрывали прорезанное в броне отверстие.

     К тому моменту, как Дарт Малак выбил дверь и с горящим клинком в руке ворвался в чулан, я снова стоял на обшивке «Левиафана», под психоделической цветомузыкой открытого гиперпространства. Из отверстия фонтанировал воздух, но давление быстро иссякало. Ни удушья, ни холода, ни страха я не ощущал. Кровь подсохла, руки перестали дрожать.

     Связь в Силе объединила нас с Бастилой в единое целое: мне удалось перенять её «ноу-хау» и самостоятельно поставить силовой щит. Теперь я стал недосягаем для врагов. Я жил, я дышал, я смеялся.

     Ровно до тех пор, пока в отверстии не показалась уродливая голова с фиолетовой татуировкой и запёкшейся кровью на макушке.

     Узы Силы.

     К сожалению, они работают в обе стороны.

     С Бастилой мы были связаны, поэтому Светлая Сторона Силы даровала нам возможность выжить в гиперпространстве. Вместе мы стали чем-то большим, срезонировали, подхватили и увеличили мощь друг друга, поставили и поддерживали силовой щит.

     Но и с Малаком мы резонировали: неслучайно я чувствовал его через полгалактики, угадывал перемены настроения, предвосхищал движения, которые совершал Тёмный лорд в поисках меня и Бастилы. Когда-то «я», Реван был его ближайшим другом и учителем… Наверное, между Учителем и Учеником, если один по-настоящему учит, а другой по-настоящему учится, неизбежно устанавливается особая связь. Тёмная Сторона соединила нас незримой пуповиной, дала преследователю возможность повторить трюк преследуемого.

     Когда я сбегал на обшивку, Малак был рядом – и я позаимствовал часть его силы.

     Когда Малак решился пойти следом – он черпал мою. Уверен, Тёмный владыка, несмотря на всю свою одержимость, понимал, что делает.

     Он выпрыгнул из прорезанного в обшивке отверстия резким, уверенным движением, страшноватым в исполнении хищника таких размеров. Огляделся, втянул носом несуществующий здесь воздух. Глаза его сузились: всё ещё человеческая психика непроизвольно пыталась защитить своего носителя. Затем Тёмный лорд увидел меня.

     Я попятился, отступая от «окопа», прижался лопатками к металлической листовой антенне дальней связи, одной из многих, там и тут торчавших на поверхности «Левиафана». Даже стоя в углублении, Малак выглядел выше меня.

     – Тебе некуда бежать… Реван! – проскрежетал он, выпрямляясь во весь свой немаленький рост.

     – Это большой корабль! – крикнул я в ответ. – Я могу бегать всю ночь! И даже не запыхаюсь! А ты?

     Тёмный лорд гулко расхохотался. Выглядел он именно так, как должен выглядеть человек, побывавший под кабиной лифта: грязь, запёкшаяся кровь, рваный комбинезон… Ситх лишился плаща, лицевая пластина выглядела исцарапанной, татуированная кожа на лбу в нескольких местах повисла лохмотьями. Судя по неровному, какому-то измятому черепу, у Малака была пробита голова, но по-настоящему сильного форсера не смогла остановить даже травматическая трепанация.

     Не буду врать: это было страшно. Что можно сделать с человеком, который пережил такое и не потерял способности двигаться? Ровным счётом ничего.

     Но оказалось, что и мне было чем удивить этого монстра.

     – Тебе по-прежнему есть, чем меня удивить, Реван, – заявил Малак, озираясь по сторонам. – Ты стал слаб и жалок, теперь я вижу это отчётливо. Но как ты научился сдерживать гипер? Здесь невозможно существовать!

     – Ты не знаешь могущества Тёмной Стороны, – совершенно автоматически ляпнул я.

     – В тебе нет ни карата Тьмы, – парировал он.

     Я замялся, на всякий случай состроив многозначительную гримасу. Теперь мы говорили тише: напряжение встречи несколько спало, всполохи гипера гуляли по обшивке корабля, утоляя нервную жажду.

     Уникальность обстоятельств неожиданно выделила нас двоих из триллионов разумных, странным образом объединила, придала беседе оттенок задушевности, какой-то даже интимности, что ли. Необходимость в крике отпала. Старые товарищи, заклятые враги стояли и рассматривали друг друга.

     Мне наконец стало видно, что падение в шахту не прошло для Малака совсем уж бесследно: движения его стали несколько скованны, словно поддержание их точности требовало дополнительных усилий. Гигант с особой осторожностью переступал ногами, и я предположил, что на его сапогах нет магнитных набоек. В отличие от меня, Тёмный лорд не готовился к прогулкам по открытому космосу.

     Эта мысль неожиданно привела меня в бодрое расположение духа. Нет, разумеется, нет: травмы и отсутствие набоек никак не могли нивелировать разницу уровней. Просто нервная система, порядком расшатанная злоключениями, с радостью ухватилась за первый же повод сбросить стресс: пришло время очередного взлёта психологической «синусоиды».

     – Кто ты? – вдруг проскрежетал Малак, почувствовав моё неожиданное веселье. Понятия не имею, что именно рассмотрел во мне Тёмный владыка. – Кто ты?!

     В первый миг я отшатнулся от звука его голоса, но холод металла, болезненный даже через толстый плащ, заставил меня опомниться. Сам не знаю, как это получилось, но я склонился так, словно общался с ребёнком. Странная смесь восторга и отчаяния говорила сейчас вместо меня.

     – Привет, малыш, – будто со стороны услышал я собственный голос. – Хочешь знать, кто я? Докладываю: я был хорошим другом твоего папы. Мы вместе прошли через тот ад на Квилле, в мандалорском лагере смерти. Надеюсь, тебе никогда не придётся испытать такого.

     Малак посмотрел на меня очень-очень странным взглядом. Но ничего не ответил, и я продолжал:

     – Когда двое мужчин попадают в такую ситуацию, да ещё на такой срок, ты поневоле начинаешь брать на себя ответственность за другого. Если бы я не выжил там, сейчас кто-то другой разговаривал бы с моим сыном.

     «Что дальше?…», подумал я, лихорадочно продумывая дальнейшее развитие диалога. Но память, простимулированная Силой, сама выталкивала нужные слова.

     – У меня для тебя кое-что есть, – сказал я, хватаясь за первое, что подвернулось под руку: висевший на поясе мешочек. – Здесь, в этом кисете лежит кристалл, который добыл твой прадед во время Первой Мандалорской кампании. Он нашёл его в маленькой пещерке, на планете Ноксвилл, в секторе Тенесси. Этот кристалл твой прадед добыл в тот день, когда отбывал на планету под названием Париж.

     В галактике тысячи секторов, миллионы планет. Никто не может помнить все их названия, правда?…

     – Твой прадедушка пользовался мечом с кристаллом каждый день, до тех пор, пока не выполнил свой долг. Потом он вернулся к твоей прабабушке, разобрал меч, а кристалл положил в банку из-под стим-каффы, где тот и лежал до тех пор, пока правительство Квилла не вступило во второй конфликт с мандалорцами. Правительство призвало твоего дедушку, и твой прадедушка передал этот кристалл твоему дедушке, на счастье.

     Малак слушал.

     – К сожалению, твоему дедушке не так повезло, как твоему прадедушке, – вдохновенно продолжил я. – Он был рыцарем-Часовым и погиб вместе с другими джедаями, возглавляя десант на флагман мандалорцев, «Вотер Бей».

     Малак слушал внимательно. Я сделал внушительную паузу, затем сказал с особенной вескостью:

     – Твой дед смотрел смерти в лицо. Он знал о ней. И ни у кого из тех джедаев не было иллюзий: они знали, что никто не уйдёт с того корабля живым. И поэтому за три дня до атаки твой дед попросил одного штурмовика по имени Виноки, твилекка, которого он никогда не видел прежде, передать своему маленькому сыну, которого он сам никогда не видел, свои золотые… свой уникальный кристалл.

     Малак слушал очень внимательно.

     – Тремя днями позже твоего дела убили мандалорцы, – скорбно поведал я. – Но Виноки сдержал слово. Когда закончилась война, он прилетел к твоей бабушке и привёз твоему отцу, который тогда был совсем маленьким, его кристалл. Он здесь, в кисете.

     Я похлопал себя по поясу. По идее, надо было распустить завязки и продемонстрировать рекомый предмет, но очень уж не хотелось отвлекаться.

     – Этот кристалл был в мече твоего папы, когда его челнок сбили над твоим родным селом, Сквинкваргесимусом. Твоего папу взяли в плен и посадили в мандалорский лагерь. Он знал, что если бы мандо'а увидели у него кристалл, то конфисковали бы его. Но твой папа считал, что кристалл принадлежит тебе. И он не хотел, чтобы эти наёмные твари хватали своими немытыми мандалорскими лапами то, что принадлежит его сыну. Поэтому он нашёл место, где мог бы надёжно спрятать кристалл: у себя в жопе!

     Была у меня лёгкая надежда, что Малак оценит, насколько без запинки произнёс я слово «Сквинкваргесимус». Всё-таки ностальгия по родному дому, то, сё… Но Тёмный лорд просто слушал, слушал подозрительно внимательно.

     – Пять долгих лет он носил этот кристалл у себя в жопе, – сказал я, слегка теряя уверенность в правдоподобности этой занимательной истории, – а потом он умер. От дизентерии. А кристалл отдал мне, и я прятал этот кусок камня с острыми краями в своей жопе ещё два года. А потом, через семь лет, меня отпустили к моей семье.

     Металл антенны холодил спину. Логика повествования волокла меня за собой с неодолимой силой.

     – И вот сейчас, малыш, – сказал я, – мне пришлось прибыть на «Левиафан». Чтобы передать этот кристалл тебе.

     – Мой отец был торговцем, – проскрежетал Малак. – Дед – простым фермером. Прадед – тоже фермером. Никто из них не сидел в мандалорских лагерях, никто не пользовался световым мечом. Я первый Одарённый в своём роду.

     – Твой отец был великим джедаем! – горячо возразил я, вступая в спор машинально, более из принципа, чем в поисках истины. Отказываться от совершенно идиотской, но увлекательной семейной истории не хотелось: пока продолжалась беседа, не могло начаться месилово.

     – Кто ты, Реван? – с задумчивой, почти тоскливой интонацией проговорил Малак. – Что ты такое? В тебе была гордость, Реван, в тебе была ярость. А теперь ты превратился в бормочущее ничтожество… Пришла пора стереть тебя с лица галактики!

     – Мы связаны, Малак! Я учитель, ты ученик. Исчезну я – исчезнешь и ты!

     – Мне давно не у кого учиться, – ответил он, медленно снимая с пояса рукоять меча. – Ведь тебя уже нет… «Реван».

     Полосатые звёзды гипера спиралями завернулись вокруг корабля, шизофренические краски расплылись дрожащими потёками. Невероятный мир, который я совсем недавно с таким нахальством пытался «пометить», словно смеялся над жалкой букашкой, примостившейся на поверхности крохотного кусочка металла. Ситуация обострилась, и чувства мои обострились. В мрачных словах Малака, в неторопливом, будто бы неохотном приготовлении к последнему бою я увидел не ярость, не жажду власти, не предвкушение окончательной победы.

     Тёмный лорд был до глубины своей тёмной души разочарован.

     Всё это время он искал встречи с настоящим Реваном. Умным, хитрым, могучим гением войны, державшим галактику в кулаке так крепко, как не удавалось никому до него. С противником, победа над которым увенчивает славой, но и поражение – отнюдь не позор, и даже смерть – вполне приемлемый итог жизни.

     Малак мечтал собственной рукой устранить последнюю угрозу своему владычеству. Доказать всем, и в первую очередь себе, что это он, Малак – избранник Силы. А вовсе не Реван, его бывший учитель, друг и командир!…

     И вот сейчас, когда одержимость Тёмного владыки достигла наивысшей степени, Сила опять посмеялась над ним: подсунула беспомощного имперсонатора, лишила возможности поставить впечатляющую, неоспоримую, окончательную точку в истории долгого напряжённого противостояния. В глазах Малака я был почти, почти Реваном – тем глубже оказалось разочарование, тем мрачнее гнев на судьбу.

     Оставалось лишь избавиться от досадного недоразумения.

     «Левиафан» вздрогнул под сапогами. Первый удар был нанесён вполсилы, и я парировал его довольно уверенно. Два алых огненных клинка соприкоснулись лишь на мгновение, тут же отпрянули… вероятно, теперь Малак знал о моих боевых возможностях всё, что хотел. В глазах ситха проступила вдруг такая сокрушённая безучастность, что мне его даже стало немного жаль.

     Теперь я бегал вокруг антенны, отмахиваясь от редких и жёстких выпадов Малака, а тот следовал за мной каким-то подчёркнуто неспешным шагом и всякий раз нагонял. С тем же отстранённым видом наносил очередной удар, вроде бы проламывая защиту… и не доводил дело до конца. Мечи искрили и гудели, дестреза моя на бегу работала плохо, но каждый раз я то ставил блок, то уворачивался, то просто отступал, и длиннющий клинок Тёмного лорда не мог найти свою жертву.

     Сперва я был уверен, что ситх таким способом предоставляет мне возможность последний раз проявить себя в бою, так сказать, уйти с честью. Затем вспомнил, что сентиментальность ситхам не очень-то свойственна. И наконец подметил, с каким напряжением и осторожностью двигается враг.

     В горячке боя понять причину этой заторможенности было нельзя, и я решил, что вижу последствия столкновения с лифтом. Решил – и возликовал!

     Не поймите меня неправильно: даже покоцанный Малак уделал бы меня без вариантов, в одни ворота. Нечего было и мечтать о том, чтобы прорвать его защиту, подойти на расстояние удара… Не собирался я подходить! Я собирался сбежать. Опять и снова.

     Ага, правильно. Подгадать момент, когда Малак окажется по другую сторону широкой антенны, и метнуться в «окоп», к отверстию в обшивке. Спрыгнуть в знакомый, уютный, горячо любимый чулан, хоть головой вниз. А потом заварить дыру изнутри, как угодно законопатить её, чтобы враг остался вне корабля навсегда!…

     Мной овладело настолько лютое предвкушение торжества, что Малак, явно почувствовав его, упустил очередную возможность для атаки. Усталое безразличие в его глазах сменилось подозрением, он внимательно посмотрел на меня… и вдруг перевёл взгляд на заветный «окоп».

     Тёмная Сторона Силы помогает своим адептам скрываться от Светлых. Но верно и обратное: Свет слепит тех, кто ушёл во Тьму. Будь я хоть немного сдержанней в эмоциях и мыслях, Малаку ни за что не удалось бы настолько чётко осознать мой порыв.

     Но он понял всё. И, когда я Прыжком Силы метнулся к спасительному отверстию, ударил в спину.

     Волна Силы оторвала меня от обшивки, пронесла по… по безвоздушному пространству и приложила о металл грудью и животом. Силовой щит и толстый плащ смягчили удар, но сотрясение всё равно оказалось достаточным, чтобы лишить меня сознания. Последним, что успел я прочувствовать, оказалась резкая боль в сломанных рёбрах. Затем воцарилась тьма.

     …Я лежал на спине и смотрел в низкий потолок гробницы. Серый туман рассеивался и уже не мог ничего скрыть.

     Реван, зыбкая фигура в плаще, склонился над своим незадачливым двойником. Прорези знаменитой маски рассматривали меня с недоумением и любопытством. Не знаю, как я это понял… но как-то вот сумел: Сила сделалась говорлива и легка в общении, словно наконец отчаялась вразумить меня, решилась предоставить право самостоятельно выбирать путь к гибели.

     Тем же обострившимся чутьём я слышал, как Реван спрашивает меня о чём-то крайне важном… и не мог понять ни слова. Пол гробницы содрогался, затылком я ощущал далёкий знакомый гул.

     Мир вокруг рушился и распадался, мрачные тени метались по стенам, спасительный серый туман, так долго служивший границей с Тьмой, сдавался ей.

     Реван распрямился, отчаявшись получить от меня ответ. Медленно отвёл руку, и в холодной пустоте снова загорелся тёмно-алый клинок. Я собирался включить свой меч, парировать удар… и нащупал за пазухой на груди жёсткие грани маски…

     Зыбкая фигура застыла с занесённым надо мной мечом. Две идентичных маски рассматривали друг друга.

     Затем Реван что-то спросил. И я отозвался, выкрикнул фразу на том же незнакомом языке, не понимая ни вопроса, ни собственного ответа.

     Повисло долгое, тягостное молчание. Из тьмы за спиной Ревана проступило знакомое лицо: Малак, здесь ещё без металлической пластины, с нормальной человеческой челюстью. Два ситха застыли в безмолвном споре. Наконец Реван выключил меч, наклонился ко мне… и протянул ладонь в перчатке. Не вполне сознавая происходящее, не раздумывая ни секунды, я ответил на рукопожатие.

     Сильный рывок поставил меня на ноги.

     Я стоял, сжимая в ладони рукоять меча, чувствуя, как холодная маска врастает в кожу. Артефакт Тёмной Стороны… он хранил в себе страх и боль, ненависть и ярость, жажду власти и презрение к простой человеческой слабости. Всё, что так долго не давало мне по-настоящему примерить на себя этот потрёпанный временем и битвами кусок металла.

     Я прикоснулся к Тёмной Стороне – по-настоящему, впервые.

     И понял, что больше не нуждаюсь в её вкрадчивом шёпоте.

     Одним резким движением я сорвал маску и отшвырнул в сторону. Вместе с приросшей кожей, вместе с чужим лицом, чужой судьбой. Кровь струилась, застилая глаза, как липкий холодный пот, и я с усилием проморгался.

     Тёмный лорд Реван уходил. Я не видел его шагов, но чувствовал сотрясение пола. Сгорбленная спина растворялась в сером тумане.

     История Дарта Ревана подошла к концу. Начиналась новая история.

     …Невыносимо ныли сломанные рёбра. Я распахнул глаза.

     Гипер смеялся в лицо, рассыпая серпантин звёзд. Тушу «Левиафана» била крупная дрожь. По обшивке линкора, широко и неуверенно расставляя ноги, шагал Дарт Малак.

     Мы остались совсем одни.

     – Дарт Реван! – проскрежетал Малак, останавливаясь, когда между нами оставалось всего несколько шагов.

     – Тёмный лорд Реван мёртв, – сказал я, чувствуя смятение врага. – Я служу Свету.

     – ЧТО ТЫ ТАКОЕ, РЕВАН?!.

     Я провёл ладонью по лицу. Кровь уже загустела.

     – Ты всегда задавал неправильные вопросы, Алек, – сказал я, называя ситха его настоящим именем. – Хочешь узнать, как сын и внук простых фермеров оказался столь могуществен в Силе? Хочешь?! Я ТВОЙ ОТЕЦ, МАЛАК!

     – Нет, – сказал он, леденея глазами. – Нет… Нет!…

     – Загляни в своё сердце, и ты поймёшь, что это правда! Это я привёл тебя на Тёмную Сторону! Я тебя породил, Малак… я тебя и убью. Должен убить!

     Он вскинул меч и расхохотался жутким гулким смехом, словно радуясь, что беседа наконец-то свернула на привычные рельсы:

     – Твой Свет ничто перед могуществом Тёмной Стороны, Реван!

     – Загляни в своё сердце, – настойчиво повторил я. – Что толку в могуществе Тёмной Стороны, если ты потерял власть над ней? Мы связаны, Малак, твоя Тьма – лишь отражение моей!

     Я ожидал очередного крика, скрежета, рёва. Но, думаю, ситх мгновенно осознал справедливость моих слов. И ринулся в бой.

     Он был сильнее меня. С Тьмой ли, без Тьмы… Он просто был сильнее.

     Очень скоро Малак прижал меня к антенне и принялся осыпать градом быстрых и мощных ударов. Я блокировал, парировал, уклонялся, но переломить ход боя в свою пользу заведомо не мог.

     Некоторые истории, вне зависимости от степени их новизны, получаются слишком короткими.

     Я чувствовал, что совсем устал. Пользуясь преимуществом в росте и длине клинка, Малак бил сверху, я блокировал, шипел от боли в рёбрах, уступая натиску, встал на одно колено… Малак наносил удар за ударом, без финтов, грубо и безыскусно прорубая мою защиту, не давая ни секунды отдыха. Было ясно, что очень скоро я не успею подставить клинок под атаку. Или даже просто не смогу поднять оружие.

     Я ждал этого момента, как избавления.

     И когда он наконец наступил, когда огромный, разъярённый, бугрящийся мышцами и злобой гигант высоко занёс клинок для последнего удара…

     Корабль содрогнулся. Протяжный стон прокатился по металлу звездолёта. Обшивка под ногами задребезжала так, что мне пришлось стиснуть стучащие зубы. Круговорот звёзд остановился, разноцветное небо на мгновение замерло, краски смешались, сливаясь в одну невозможно яркую вспышку.

     «Левиафан» вышел из гипера.

     Тёмно-алый клинок отправился в последнее путешествие: ко мне, к моей беззащитной усталой плоти…

     И тут искрящийся рой мошкары ударил Малака в лицо и грудь!

     Моча, бедная моя моча, заледеневшая в холоде безвоздушного пространства! Облачко крохотных кристаллов, подчиняясь гравитации, так и сопровождало корабль, дожидаясь своего звёздного часа. И теперь, когда «Левиафан» перешёл в обычное пространство, жёлтые снежинки продолжали по инерции двигаться с релятивистской скоростью.

     Думаю, большую часть энергии мочи Малак сумел погасить: ведь силовой щит никуда не делся. Но и того, что отразить не удалось, хватило с избытком.

     Жёлтая шрапнель хлестнула Тёмного владыку с такой силой, что его сбило с ног. Ситх, лишённый страховки магнитных набоек, кувыркаясь полетел вдоль обшивки.

     Полёт был печален и недолог: метров через десять тело Малака врезалось в основание телеметрической фермы (да, Бастила объяснила мне назначение внешних элементов надстройки!…), проломило тонкий металл и упокоилось под сложившейся конструкцией.

     Всё было кончено. Дарт Малак умер. Я победил.

     Мы победили.

     Я дрожащей рукой выключил меч, опёрся спиной на металл антенны. Не было ни сил, чтобы подняться, ни Силы, чтобы позвать Бастилу. Мои форсерские способности оказались истощены настолько, что даже на окружающее пространство впервые за очень долгое время я смотрел просто глазами.

     Мир вокруг был чист, пуст и прекрасен.

     Строгое, иссиня-чёрное полотно космоса, щедро истыканное проколами звёзд, казалось каким-то особенно родным после безумного половодья гипера. Далёкое системное солнце заливало тёплым светом планету внизу. Я присмотрелся, но, понятное дело, очертания материков ни о чём мне не говорили.

     И всё же я очень хорошо знал планету, над которой плыл сейчас «Левиафан».

     Лехон. Раката-прайм. «Неведомый мир».

     Столица давно павшей Бесконечной Империи, родная планета древних Строителей – Ракат. Они изобрели силовые мечи, поработили полгалактики, построили Звёздные Карты… и тихо исчезли. «Исчерпали генетический потенциал расы», что бы ни значила эта странноватая формулировка.

     К счастью, не бесследно: на поверхности Лехона всё ещё прозябали несколько анклавов, населённых деградировавшими ракатами. Мне предстояло наладить с ними контакт, чтобы получить доступ к Храму Древних.

     Дедка за репку, Жучка за внучку… Увы, Сила не строила простых декораций: Храм поддерживал силовое поле, которое приводило к крушению любого корабля без кодов доступа, оказавшегося поблизости от планеты. Ракаты считали, что это послужит отличной защитой для…

     А вот и она.

     Звёздная Кузня.

     Циклопических, даже по меркам далёкой-далёкой галактики, размеров космическая станция. Завод, способный в неограниченных количествах строить боевые корабли. Крепость, черпающая энергию и материю для производства непосредственно из системной звезды, Або. Гордость древних ракат, построенная и поддерживаемая энергией Тёмной Стороны, некогда вотчина Дарта Ревана, затем – Малака.

     Я категорически не хотел вступать в поединок с Тёмным лордом на Кузне, как предполагал сценарий игры: хозяин станции черпал в ней свою Силу, становясь практически неуязвимым. Настоящий Реван мог победить Малака за счёт знакомства с Тёмной Стороной – а вот у меня шансов не было.

     Хорошо, что всё решилось иначе.

     Ёрзая спиной по антенне, я поднялся на ноги. В организме болело, кажется, всё, что могло болеть. «Левиафан» совершал какой-то манёвр: убаюканный искусственной гравитацией вестибулярный аппарат молчал, движение угадывалось по смещению звёзд и планеты относительно корабля.

     Лехон был совсем близко. Кузня, которая двигалась по одной орбите с планетой, выглядела отсюда совсем маленькой, но я знал, что на её фоне «Левиафан» покажется пылинкой. Даже здесь ощущалось мрачное давление Тёмной Стороны, питавшей станцию.

     Оставаться снаружи корабля смысла больше не было: я и так здесь задержался. Зябко передёрнув плечами, я повернулся к «окопу», сделал шаг…

     Груда металла, так удачно похоронившая под собой Малака, вздрогнула и зашевелилась.

     – Да когда же ты сдохнешь!… – пробормотал я, с отчаянием понимая, что забыл удостовериться, в самом ли деле Малак погиб под обломками.

     Тёмная Сторона, всё дело в Тёмной стороне. Мы вышли из гипера совсем рядом со Звёздной Кузней, видимо, её тень на время затмила мне разум.

     Или и в самом деле оживила хозяина станции.

     Несостоявшаяся могила Малака ходила ходуном. В сторону, превращаясь в мини-спутник «Левиафана», отлетел кусок фермы, за ним второй. Картина была страшнее, чем слипающийся по каплям терминатор. К тому моменту, как я начал собираться с мыслями, Малак полностью освободился из-под завала и стоял во весь рост.

     Выглядел он совсем уже кошмарно. Ледяная струя в клочья разорвала комбинезон на груди, окончательно изуродовала лицо, искорёжила пластину-челюсть… Меня передёрнуло, когда ситх повернулся: судя по кровавым провалам глазниц, Малак лишился ещё и зрения.

     Сперва я даже обрадовался. Потом понял, что для Одарённого такого уровня слепота не станет большой помехой.

     Тёмный владыка издал несколько негодующих звуков, затем протянул руку к бесполезной теперь пластине и сорвал её с креплений. Открылись осколки верхних зубов, нёбо, беззащитная изувеченная плоть развороченного горла…

     – Ты действительно думал остановить меня этим, Реван? – прорычал вмонтированный в позвоночник динамик, в такт словам пульсируя багровым светом.

     – Скажи спасибо, что я по-большому не сходил! – машинально отозвался я.

     Без пластины голос у Малака оказался значительно чище, скрежет ушёл, уступив место механически-чёткой артикуляции. Мне парадоксальным образом полегчало.

     – Очень скоро «Левиафан» причалит к Звёздной Кузне, – продолжал Малак. – Там, в средоточии Тёмной Стороны, моё могущество восстановится и не будет иметь предела!

     – Значит, мне придётся остановить тебя прежде! – пафосно ответил я, понимая, что, видимо, и в самом деле придётся.

     И мы, как в дурном сне, где приходится множество раз переживать одни и те же события, двинулись навстречу друг другу.

     И даже успели достать и включить мечи.

     И даже скрестить их.

     А затем «Левиафан» встряхнуло так сильно, что нам обоим пришлось схватиться за первые попавшиеся куски металла, приваренные к его обшивке. Я повернулся: диск Лехона разворачивался под нами с угрожающей быстротой. Корабль рыскал по курсу, описывая носом нестабильные окружности. Не знаю, как линкор выдерживал такие чудовищные динамические нагрузки, но его корпус дрожал так, что у меня клацали зубы, а из носа опять начала сочиться кровь.

     Сомнений не было: «Левиафан» попал под действие защитного поля Храма и входил в атмосферу планеты. В тот момент я понятия не имел, почему такое стало возможно: ведь флагман Малака не мог не иметь кодов доступа для свободного прохода к Кузне.

     – Мы падаем! – закричал я, поворачиваясь к ситху. – Корабль падает на планету!

     Вместо ответа он опять замахнулся мечом.

     – Мы погибнем, идиот! – крикнул я, парируя удар. – Сгорим в атмосфере!

     Тщетно. Малак продолжал свою войну.

     Не знаю, на что он рассчитывал. Может быть, лишившись глаз, просто не желал видеть происходящего. Может быть, готовился погибнуть, но забрать меня с собой.

     Так или иначе, вернуться в корабль я уже не мог: приходилось не только отбиваться от настойчивого и безумного врага, но и удерживать себя на поверхности корпуса. «Левиафан» трясло так, что я всерьёз опасался сорваться с обшивки. Кисть руки пришлось просунуть между прутьев фазовой решётки, а ногами обвить основание антенны. Малак удерживал себя примерно так же, но на его стороне было преимущество в росте и длине клинка: он атаковал меня почти без опаски получить ответный удар.

     Я устал так, как не уставал никогда в жизни. Невозможно осознать подобную усталость, пока не испытаешь её сам. Не знаю, что придавало мне сил. Наверное, единожды сдавшись там, в сером тумане сна, я утратил способность сдаваться.

     К счастью, атаки ситха быстро перестали быть точными, и понемногу утрачивали силу. Малаку тоже приходилось несладко, корабль трясло всё жёстче.

     Мне казалось, что в далёкой-далёкой галактике техника не должна испытывать проблемы, свойственной земным кораблям: нагрев при входе в атмосферу. По крайней мере, не помню, чтобы «Варяг» хоть раз столкнулся с чем-то подобным. Но очень скоро я понял, что с «Левиафаном» что-то не так.

     Он не нырял в атмосферу, а падал как бы плашмя. Курс громадного корабля стабилизировался, рысканье прекратилось, гул двигателей сделался глуше и надсадней. С задней поверхности надстройки не был виден нос, догадываться о происходящем можно было только по отблескам пожара, медленно разгоравшегося на нижней полусфере.

     Теперь я невооружённым глазом наблюдал явление, которое на Земле не удавалось увидеть вживую даже космонавтам!

     Космический корабль «по роду службы» обладает огромной кинетической и потенциальной энергией. С этой точки зрения даже такой крошечный агрегат, как посадочная капсула «Союза», можно сравнить с разогнанным до предельной скорости тридцативагонным товарным поездом.

     Возьмите паузу: сравните «Союз» с «Левиафаном».

     И при посадке эту энергию надо как-то израсходовать.

     Можно внутрь – тогда корабль расплавится, а его содержимое сгорит.

     Можно наружу… да, лучше, конечно, наружу.

     Проблема в том, что молекулы воздуха, которых полным-полно даже в самых верхних, разреженных слоях атмосферы, ударяются о поверхность корпуса, отскакивают в направлении движения корабля, ударяются о другие молекулы и передают им свою скорость. Перед машиной возникает подушка перегретого газа.

     Когда я говорю «перегретого», я имею в виду «раскалённого и очень плотно сжатого». Как при взрыве. Фактически, падающий на планету корабль гонит перед собой настоящую ударную волну.

     Когда газ входит во вкус и разогревается по-настоящему, с атомов начинает «сдувать» электроны. И газ превращается в плазму, что ещё менее забавно.

     Потому что сидеть верхом на горящем космическом корабле – это было страшно до одури. Даже если не брать в расчёт, что корабль падал на планету, а рядом пытался достать меня мечом бесноватый Тёмный владыка. И то, что Малак намеревался сгореть вместе со мной, утешало довольно слабо.

     Хотя всё-таки немножко утешало.

     Я вцепился в антенну, отбивал атаку за атакой и думал, почему же «Левиафан» не в полной мере задействует свои посадочные системы. Технологии далёкой-далёкой галактики земным конструкторам и не снились, здешние щиты рассеивали энергию трения о воздух каким-то неизвестным мне, но крайне эффективным способом. Вряд ли командование линкора, кто бы там его ни принял после выхода из строя адмирала Караса, мечтало погубить корабль так глупо.

     Значит, «Левиафан» искалечен защитным полем Кузни слишком сильно, чтобы уцелеть при аварийной посадке. И все мои отчаянные потуги выжить заведомо лишены смысла.

     От этой мысли я начал работать клинком ещё усерднее, чисто назло воле Силы. Малак, впрочем, и сам выдохся, теперь наша дуэль всё больше начинала напоминать потешную драку резиновыми колотушками в ЦПКиО имени Щербакова.

     Рукотворный восход разгорался под кораблём. Свечение раскалённого воздуха становилось нестерпимым. Я смутно надеялся, что широкий корпус укроет меня от плазмы, но надежды оказались напрасными: Лехон приближался, языки густого пламени охватывали «Левиафан», лизали корму, тянулись к надстройке.

     Линкор вдруг перестал дрожать. Я бросил быстрый взгляд вниз: кипящая лава атмосферы полностью скрыла корму и дорсальную структуру. Мы тонули, рубка медленно погружалась в огненное море.

     Становилось трудно дышать, пот заливал глаза. Я чувствовал жар… но только в своём воображении. Как ни странно, никакого по-настоящему физического дискомфорта пока не ощущалось. Малак, судя по всему, страдал тоже не больше обычного.

     А я так надеялся увидеть, как Тёмный лорд, подобно вампиру, сгорает и рассыпается чёрным масляным пеплом… но нет: наша дуэль, торжество сюрреализма над реальностью, продолжалась. Устало гудели клинки, вяло ярилась Сила. Мы оба никак не могли отцепиться от своих «якорей», поэтому поединок уверенно перешёл в стадию траншейного тупика.

     Через четверть часа первые языки огня коснулись моих сапог.

     Спустя ещё несколько томительных минут я начал тонуть.

     Не в фигуральном «океане огня». В обшивке.

     «Левифан» плавился, металл становился текучим. Я по-прежнему не чувствовал жара. Малак, собака, тоже.

     Когда я почувствовал, что погрузился в металл примерно по щиколотку, фазовая решётка, мой «якорь», уступила температуре. В ладони остался бесполезный обломок раскалённой арматуры. Я швырнул им в Малака, слепой ситх легко отразил бросок.

     Его антенна тоже расплавилась. Теперь мы оба держались за счёт того, что буквально вросли ногами в обшивку, буря раскалённого воздуха уже не могла выкорчевать нас. Огонь охватил мои ноги по колени, я тонул в этой лаве, содрогаясь от нутряного ужаса, восторга и осознания собственной сверхъестественной неуязвимости. Бёдра, живот, грудь… я плескался в безграничном океане огня, погружал в него ладони, наклонялся и пытался вдохнуть.

     Инфернальное пламя рвалось всё выше и очень скоро поглотило нас с головой. Мир вокруг скрылся в переплетении алого, багрового, пурпурного, кумачового, рыжего, рубинового и всех прочих вариантов, оттенков, тонов и полутонов красного цвета. Я с удивлением обнаружил, что прекрасно обхожусь без зрения: Её Величество Сила помогала отражать удары врага, впрочем, редкие теперь.

     Думаю, постороннему наблюдателю это могло показаться даже красивым: две объятых пламенем фигуры посреди озера расплавленного металла, огненные росчерки световых мечей, безмолвная и яростная битва хтонических богов… И ведь не поверит же никто!

     Я чувствовал, как неравномерными толчками приливает к голове кровь. Корабль снова трясло, плазменные смерчи клубились подмышками и между ног, вихри пламени оборачивались вокруг головы, как диковинные тюрбаны. Мир превратился в кроваво-алую контурную карту, наблюдаемую лишь в Силе. Входя в плотные слои атмосферы, «Левиафан» снова утратил устойчивость и начал вращаться вокруг своей вентральной оси. Огненный шторм волнами гулял по обшивке, мы держались лишь потому, что завязли в тягучем металле, как мухи в смоле.

     Затем как-то легко и быстро, буквально в один момент, пламя схлынуло и исчезло. Я чувствовал себя совершенно целым и невредимым, ну, если не считать травм, полученных прежде. Лимит удивления был выбран настолько основательно, что даже радоваться не хотелось: мол, подумаешь, экстремальный Тутаминис – дело-то житейское.

     «Левиафан» замедлял вращение: то ли команда сумела справиться с неполадками, то ли корабль, сбрасывая скорость, перевёл избыток энергии в излучение и нагрев воздуха, получив возможность хоть как-то управлять стабилизаторами.

     Кое-где ещё светились, остывая, особо пострадавшие элементы конструкции, но в целом корпус выглядел прилизанным, как причёска стиляги. Жар сгладил выступы, фермы антенн и технологические сооружения, затянул впадины… включая пресловутую дыру в обшивке. Думаю, чулан и соседние помещения выгорели дотла.

     Я поневоле вспомнил невезучую офицершу – донора формы для Бастилы. Погибла? Успела развязаться и сбежать? Теперь это не имело значения: несмотря на явные потуги восстановить управляемость, корабль всё равно падал на Лехон.

     Я задрал голову… и оказалось, что смотрю вниз: сейчас линкор тонул в атмосфере кверху брюхом, как гигантская измождённая рыбина. Взгляду открылась синева океана с огромным островом прямо под нами, тёмная зелень джунглей, жёлтый песок пляжей… Казалось, я могу видеть мельчайшие детали. После миллиона оттенков красного разнообразие цветов стало истинной отрадой для глаз.

     «Жаль, Малак ослеп: такую живопись не увидит!…», подумал я.

     И тут же спохватился.

     И очень вовремя.

     Потому что Малак, очевидно, уловил шевеление моей мысли, немедленно спохватился тоже и опять попытался атаковать. Я с лёгкостью отразил всё ещё сильные, но беспорядочные удары.

     Самая длинная и нелепая дуэль в истории этого мира шла своим чередом.

     Полагаю, Тёмный лорд представлял себе последнюю битву несколько иначе. Хотя мне-то грех смеяться: я вообще собирался обойтись без неё. И, будем честны, попадись непокоцанному Малаку – там бы и лёг. Мне очень, очень повезло, что Бастила одолжила мне свою Силу, что ситх решил выпендриться, предлагая поединок вдали от своих «консервированных» джедаев… Что он встретился с лифтом… затем с мочой… затем всё горело и плавилось… а теперь…

     А теперь мы падали на Лехон.

     Падение утратило свой безнадёжно-истерический характер, корабль стремился к поверхности почти степенно, медленно проворачиваясь вокруг своей оси. И всё же было ясно, что это не плановая посадка, а именно крушение.

     Я отбивал вялые атаки Тёмного лорда и крутил головой, пытаясь угадать, куда мы в конце концов шлёпнемся. Последним, что удалось мне заметить прежде, чем край корпуса закрыл остров, была стоящая на холме высокая пирамидальная конструкция: Храм Древних.

     Рассуждения о кинетических, потенциальных и всяких прочих энергиях исключительно уместны в уютной тиши кабинетов. Сядешь в глубокое кресло перед открытым окном, скрестишь ноги, раскуришь трубочку душистого табачку!… Торопиться некуда, целый день впереди.

     А мне сегодня было некогда пускать колечки.

     Изувеченный линкор доживал последние мгновения в последнем полёте. Планета неслась навстречу со скоростью…

     Хотя по космическим меркам скорость была не так уж велика. Я, понятное дело, не мог оценить её в км/ч, но, думаю, не быстрее падающего земного самолёта.

     Странно: раньше я и на скутере лишний раз гонять опасался, а теперь поездочку в один конец верхом на звездолёте воспринимал как нечто почти естественное и не такое уж страшное. Не стану врать, будто почувствовал себя бессмертным и неуязвимым, нет. Но, понимаете, довольно сложно не впасть в грех гордыни после того, как переживёшь вакуум, гипер, вхождение в плотные слои атмосферы и поединок с сильнейшим форсером современности. Сейчас мне приходило в голову, что, наверное, даже сама дуэль была бессмысленна: совсем не факт, что мне мог повредить меч Малака, вряд ли температура клинка превосходила жар огненного шторма.

     Тёмный лорд, как и я, по щиколотку застрял в остывающей обшивке. Атаковать он больше не пытался, лишь размахивал мечом и строил угрожающие рожи. В отсутствие челюсти выглядело это странно, а если забыть про боевые возможности калеки, даже слегка комично. Синтезатор речи периодически моргал багровым, но звука я разобрать не мог: вокруг по-прежнему грохотал ураганный ветер.

     Мне стало жалко Малака. Я показал ему язык, дождался долгой серии гневных всполохов и отвернулся. Сила хранила меня: внезапный удар я не пропустил бы.

     Поверхность была совсем рядом. «Левиафан», поворачиваясь вокруг оси, в очередной раз вынес нас наверх. Корабль опять начало трясти, зажатые в тиски остывшего металла ноги дёргало так, словно шестисотметровый великан собирался выдернуть их из суставов. Я как мог пытался компенсировать рывки, с переменным успехом предугадывая их направление.

     Делать это было сложно, с каждой секундой падения всё сложней. Именно необходимость уделять всё внимание удержанию равновесия и помогла мне не испытать особого страха, когда «Левиафан» наконец соприкоснулся с землёй.

     Точнее, с Лехоном.

     Ещё точнее – с куполом Храма Древних.

     А совсем точно… я мог только предполагать, с чем он там соприкоснулся.

     Гигантская машина обладает гигантской инерцией. Это означает, что даже при столкновении с планетой мгновенно остановиться «Левиафан» не мог. Несмотря на всю свою жёсткость, все свои силовые поля, алустил и гравикомпенсаторы, он начал сминаться. Ну, примерно как наполненный водой воздушный шарик, «капитошка», сброшенный с двенадцатого этажа. С поправкой на масштабы, ясное дело.

     Вот только шарик превращается в лепёшку почти мгновенно, и со стороны это выглядит как маленький, но взрыв. А «Левиафан», благодаря всем своим силовым полям, алустилу и гравикомпенсаторам, сминался несколько медленней. И поэтому я не растворился во вспышке, мощь которой, по идее, должна была превышать силу любого ядерного взрыва на Земле.

     Нет. Всё прошло намного банальнее.

     Момент столкновения я почувствовал более Силой, чем организмом. Бац! Приплыли. Даже звука удара услышать не удалось. Сперва обшивка пошла волнами, затем меня выдернуло из сапог и понесло куда-то в даль светлую.

     Там, в оказавшейся очень близкой светлой дали, я и потерял сознание.

     …Невыносимо ныли сломанные рёбра. Я лежал на спине и смотрел в низкий потолок гробницы.

     Не клубился серый туман, не гудели световые мечи, никто не пытался заглянуть мне в лицо. Знакомый мир гробницы был совершенно пуст.

     Я кое-как перевернулся на живот, с трудом и кряхтением поднялся на колени, затем встал во весь рост. Огляделся по сторонам.

     И не смог понять, что же здесь так сильно впечатляло меня прежде. «Гробница» – только звучит грозно и внушительно. Сейчас, когда туман окончательно рассеялся, гробница выглядела именно так, как ей и полагалось: небольшой, печальной, пыльной комнаткой с косыми серыми стенами. В дальней слабым тонким контуром светилась дверь. Я проверил оружие, отряхнул плащ и направился к выходу.

     Магия сна навсегда покинула это место: шаги звучали глухо и поверхностно, словно я шёл босиком по сухому песку. Идти было немного больно, ноги казались отсиженными, как после долгого чтения в туалете.

     «Бастила!…», подумал я, как думал теперь в любой затруднительной ситуации.

     Но ни Бастила, ни кто-либо ещё не мог проникнуть сюда. Мне предстояло найти выход самостоятельно.

     Когда до выхода оставалось не больше пары шагов, дверь распахнулась. В лицо ударил слепяще-яркий белый свет.

     …Я лежал… нет, не на спине.

     А ничком. Лицом в какой-то жёлтой грязи. Во рту бултыхался мутный привкус горелого металла. Болела голова, болели рёбра, остро болели ноги. Воздух врывался в лёгкие, неся с собой безошибочную вонь пожара.

     Я приподнялся на руках и застонал: ноги ниже колен словно ржавой пилой полоснуло. Кое-как, сдерживая проклятия, удалось перевернуться.

     Обе ступни были босы и выглядели распухшими, щиколотки вывернуты под причудливыми углами. Пальцев ног я не чувствовал, зато чувствовал всё остальное. Это радовало, потому что означало, что позвоночник был в порядке.

     Первым делом я убедился в работоспособности светового меча, затем как мог осмотрелся.

     Пейзаж выглядел вполне апокалиптичненько, хотя описать его точно я затруднился бы: это была мешанина всего на свете. Груды исковерканного металла, грязь всех оттенков грязи, какие-то гнутые балки, скукожившиеся от жара листы пластика, обломки громадных пермакритовых колонн… Вокруг меня высились исковерканные дырявые стены, образуя абстракционистское подобие глубокого колодца. Узкое небо было затянуто дымом пожаров, в воздухе висели мелкие хлопья копоти и пыль.

     Если честно, окружающее впечатляло не слишком сильно: после шизофренического калейдоскопа гиперпространства и путешествия сквозь огненный шторм меня было сложно удивить подобной картиной.

     Картина была кошмарна, но логична. А грань логики я давно переступил, причём не очень-то и заметив.

     Пожары полыхали достаточно далеко, чтобы не мешать джедайской медитации. Моросил мелкий дождь, который в иных обстоятельствах мог показаться противным. Я некоторое время ловил губами редкие капли, затем подвернул полы плаща, устроился поудобнее и погрузился в медитацию.

     Ждать спасения пришлось не слишком долго.

     Вернее, это только «ждать» не пришлось, а вот «спасение» задерживалось: меня нашли штурмовики.

     Сперва я услышал далёкие, искажённые шумом огня и вокодерами голоса, лязг металла, скрежет раздвигаемых обломков. Очень скоро сквозь дым стали видны резкие контуры тёмно-серой ситхской брони. Надежда на появление солдат Республики умерла, практически не родившись.

     Я стиснул зубы и, превозмогая боль в сломанных ногах, кое-как отполз к уцелевшему фрагменту каменной стены. Прислонился к ней спиной, вытащил меч и приготовился к очередному последнему бою. По здравом размышлении спрятал меч в рукав: выхватить всегда успеется, а так оставалась возможность уболтать штурмовиков, притворившись одним из ситхов.

     Но то ли народ в поисковом отряде подобрался грамотный, то ли внешность моя наконец примелькалась… Увидав меня, выходившие из пролома в дальней стене штурмовики мгновенно разбежались в стороны, охватывая дно колодца с трёх сторон, и наставили на меня стволы бластеров.

     Бластеры выглядели скорострельными. Штурмовики выглядели потрёпанными, но решительными. Никто из бойцов не встал в полный рост, каждый занял позицию за одной из деталей пейзажа. Очевидно, на этот раз я всё-таки столкнулся с настоящим «противоджедайным» спецназом.

     – Не двигаться! – качая исцарапанным шлемом, крикнул штурмовик, занявший позицию чуть позади остальных.

     – Идиоты, помогите мне встать! – заорал я, пытаясь звучать максимально надменно. Вместо грозного крика изо рта вырвался только какой-то сиплый клёкот.

     – Не двигаться! – повторил командир, затем вокодер щёлкнул и замолчал.

     Некоторое время прошло в тишине, нарушаемой только треском огня и приближающимся откуда-то издалека смутным гулом. Я смотрел на ситхов, ситхи целились в меня и, вероятно, обменивались неслышимыми репликами, идентифицируя мишень. Очень скоро я вспомнил, что там, где бесполезны глаза, может пригодиться Сила. Но прежде, чем удалось сосредоточиться и потянуться к разуму командира, штурмовики синхронно и как-то очень неприятно закостенели, и вдруг…

     – Осторожно, – сказал я, – сейчас вылетит птичка.

     Далёкий звук сделался визглив, грозен и совсем близок. Пролом в стене дрогнул, рассыпаясь дождём пермакритовых, металлических, пластиковых обломков.

     В узкое пространство колодца вдвинулся тупой нос «Варяга».

     Фальшпанели, установленные ещё Сувамом, отвалились, камуфляжная краска облупилась и осыпалась. Родной наш кораблик сейчас выглядел очень крепко измочаленным, но по-прежнему стойким, как оловянный солдатик, бодрым, и даже каким-то наглым.

     А главное – спасительным он выглядел.

     Установленные по бортам подвесные турели развернулись, хищно дрожа спаренными орудиями. В левой сидел Заалбар, в правой – Миссия Вао. Штурмовики оценили новую угрозу, забыли про обессиленного меня и кинулись в стороны, как тараканы на общажной кухне. Твилекка помахала мне рукой, сладострастно оскалилась и вцепилась в рукояти управления огнём.

     Помню, в тот момент я даже не задумался о собственной безопасности. Так и сидел у стены, блаженно улыбаясь, когда ребята открыли огонь.

     Ураган турболазерных болтов пронёсся по стенам колодца, окончательно разнося их в труху. Первые очереди Заалбар с Миссией явно взяли повыше: опасались зацепить меня. Штурмовики залегли где успели, кое-кто даже пытался отстреливаться: бессмысленный героизм. Ребята постепенно переносили огонь ниже, весело и аккуратно выжигая ситхскую заразу. Я прикрыл лицо от осколков рукавами плаща.

     Через пару минут всё было кончено. Узкий колодец превратился в широченную, заваленную строительным мусором воронку. Штурмовики превратились… штурмовики испарились.

     Когда осела пыль, я увидел, что «Варяг» медленно опускается ко мне. Вблизи кораблик казался даже более потрёпанным, чем показалось мне в первый момент. Через транспаристил кабины было видно, как сосредоточенно орудует за пилотским пультом Карт Онаси. Он поднял голову лишь на секунду, чтобы поприветствовать меня коротким кивком. Я не обиделся: такая посадка требовала высокого мастерства и концентрации внимания.

     Рампа дрогнула и пошла вниз. На аппарели, держась рукой за скобу, стоял Джоли Биндо с ярко-зелёным клинком в руке. Рядом с джедаем подпрыгивала какая-то любопытная и бесстрашная гизка.

     – Да ты везунчик! – бодро крикнул старикан, выключая меч. – А я уж было начал волноваться, хе-хе.

     – Не совсем, Джоли! – прохрипел я в ответ, указывая на распухшие босые ноги.

     – Молодёжь, молодёжь!… Потерпи, Мак, я сейчас.

     – Стой, Биндо! – закричал я, размахивая руками. – Не прыгай, ты же старый пердун!… Спешить некуда.

     Он меня не услышал, но понял. Прыгать не стал, только кивнул и ушёл вглубь шлюза.

     «Варяг» раскинул опоры и тяжело уселся в горелую грязь. Я с умиротворённой полуулыбкой смотрел, как с аппарели спрыгивают Заалбар, Миссия, Кандерус Ордо… Они бежали ко мне, что-то спрашивали, девчонка прыгала от радости и пыталась гладить по голове. По грязной земле прыгали две или три гизки, немедленно выбравшихся из «Варяга» на волю. Забавные зверушки казались мне сейчас символом чего-то до невозможности родного, вроде Паштета. Заалбар взял меня на руки, как младенца, я взвыл от боли и запаха псины, огромный вуки сразу всё понял и подхватил меня подмышки, так, чтобы переломанные ноги ничего не касались.

     – Скорее, Большой Зэ, в лазарет, в лазарет… – бормотала твилекка, прыгая рядом. – А, Мак? Ты видел, как мы их? Бах, бах!… Осторожней, Зэ, у него же обе ноги сломаны!

     – Не суетись ты, гизка, – на самом краю сознания слышал я непривычно добродушный голос Кандеруса. – Джоли пошёл за колто, с Маком всё будет нормально. Если, конечно, ты…

     Договорить он не успел. До гостеприимной аппарели оставалось всего несколько шагов, когда по воронке пронёсся вихрь Силы такой мощи, что у меня зашевелились волосы даже в носу.

     «Варяг» качнуло, приподняло в воздух и, как детскую игрушку, отшвырнуло в сторону.

     Я смотрел на Малака и удивительно остро, до самых печёнок понимал смысл поговорки «краше в гроб кладут». Тёмный лорд и раньше отличался, скажем так, своеобразным обаянием, но теперь…

     Он обгорел. Сильно и почти весь. Комбинезон выше пояса отсутствовал полностью, как у Дарта Сиона, кожа висела безобразными копчёными лоскутами. Пояс и некое подобие штанов на Малаке ещё оставались, но было видно, что ткань обуглилась и вросла в плоть.

     Последние фаланги почти на всех пальцах отсутствовали, но Тёмный владыка крепко сжимал рукоять меча горелыми пеньками, из которых кое-где контрастно торчали белые обломки костей.

     Я до последнего не решался поднять взгляд на лицо врага, но всё же заставил себя.

     Оно превратилось в обугленную копотно-чёрную маску, почти гладкую, как обшивка «Левиафана» после огненного шторма. Ни глаз, ни носа, ни зубов – ничего не осталось. Синтезатор речи заплыл горелым мясом гортани и равномерно пульсировал багровым: слепой Владыка ситхов, сам того не осознавая, постоянно кричал от боли.

     Только сейчас я понял, что и сам раскрыл рот, непроизвольно и безмолвно подражая чужому крику.

     За моей спиной гулко выдохнул Заалбар. Запах псины усилился.

     – Не отпускай! – просипел я ему, лихорадочно нащупывая меч в рукаве. – Держи меня… Да, подмышки держи! И поворачивай, понял? Всё время лицом к нему.

     Имела место надежда, что, если Малаку досталось никак не меньше, чем мне, то… Допустим, можно попробовать…

     Малак шагнул к нам, ударом ноги отшвыривая с дороги зазевавшуюся гизку.

     В тот же миг опомнившийся Кандерус сорвал с плеча бластер и, выступая вперёд, открыл огонь. Он успел сделать всего два выстрела. Первый болт владыка ситхов отразил взмахом меча. Второй ушёл высоко вверх: Малак протянул головешку-руку и Силой выхватил у мандалорца оружие.

     Вернее, не совсем выхватил.

     Кандерус носил свой тяжёлый бластер на портупее из двух широких ремней, перекинутых через плечи. Малак тянул оружие – оружие тянуло хозяина. Мандалорца рвануло так, что я почувствовал его потрясение через Силу. Затем импульс боли стих: придушенный сбруей Ордо потерял сознание.

     Тёмный лорд подтянул к себе систему «человек-оружие», приподнял и отшвырнул в сторону. Ну да, он только что проделал подобный фокус с немаленькой космической яхтой, что ему центнер-другой… Малак горел заживо, ослеп, невыносимо страдал – для Тёмной Стороны лучше топлива не найдёшь.

     Кандерус пролетел метров пять, ударился об острый край разрушенной пермакритовой колонны и безвольно стёк на землю. До пролома в стене, за которым бушевали языки пламени, мандалорцу оставалось совсем чуть. Повезло.

     Державший меня Заалбар непроизвольно отступил на шаг назад.

     – Стой спокойно, – прошипел я, хотя так и подмывало протрубить ретираду. – Спокойно стой! И держи меня. Повыше!

     Отважный вуки тоскливо провыл уверения в готовности стоять до конца. А я лихорадочно прикидывал возможность адаптировать свою технику к новым обстоятельствам.

     Вон, Дарт Вейдер после Мустафара даже двигался с трудом, и ничего, как-то приспособился, выработал уникальный стиль… А Малак тоже обгорел… не ситхи, а сплошь дрова какие-то… Раньше он, помнится, звездолётами не разбрасывался… да нет, ерунда, я же сам Одарённый: меня так не швырнёшь… Тёмная Сторона, Тёмная Сторона… нас и здесь неплохо кормят. Ну и что, что Тёмная Сторона? Ярость яростью, боль болью, а физику-то никуда не денешь, физика у тебя, дружок, покоцана так, что двигаешься с трудом, я же вижу… Нет, шалишь, ещё повоюем! Нам бы с Заалбаром день простоять, да ночь… и с Миссией тоже, конечно…

     Где Миссия?!

     Маленькая твилекка, разумеется, от драки не бежала. Она бежала к Малаку, старательно постреливая из ручного пистолетика. Маломощная гражданская пукалка плевалась вялыми гражданскими болтами. Некоторые даже попадали: на злодейски-чёрной коже Тёмного лорда вспыхивали пепельные искры новых ожогов. На груди, животе… вот на левом плече…

     Малак не реагировал: думаю, он уже утратил способность ощущать такую мимолётную боль. Он двигался навстречу Миссии, и, оказавшись на расстоянии удара, взмахнул мечом.

     Твилекка взвизгнула и отшатнулась. Клинок должен был отсечь ей кисть руки, но вместо этого перерубил бластер, лишь самую малость не дотянувшись до пальцев. Миссия запустила во врага остатком окончательно бесполезного теперь пистолетика.

     Малак неторопливо вернул меч на пояс, протянул руку и схватил девчонку за лекки. Она закричала, пронзительно и беспомощно, когда Тёмный лорд оторвал её от земли. Мне оставалось лишь представлять, насколько болезненно это для её вида. Представлять – и чувствовать мучения твилекки через Силу.

     Всё смешалось в моих ощущениях: боль Миссии, отчаяние Заалбара, ярость Владыки ситхов…

     – Малак! – закричал я, не зная, что делать дальше. – Теперь ты воюешь с детьми? Я думал, тебе нужна мантия Тёмного владыки, так приди и возьми её!

     Он согнул в локте вытянутую чёрную руку, приблизил лицо твилекки к своим незрячим глазницам и на мгновение застыл. Девчонка, извиваясь от боли и ненависти, царапала ногтями по животу врага. Конечно, безо всякого эффекта.

     Насмотревшись и сделав какие-то неизвестные мне выводы, Малак одним мощным движением отбросил вопящую твилекку к Кандерусу. Миссия упала на по-прежнему бесчувственного мандалорца, но, кажется, сознания не лишилась.

     Проверять её состояние мне было не с руки, потому что Малак повернул ко мне угольную пустыню лица, приподнял голову и сказал…

     – Бу-бу-бу! – сказал Малак. – Бу, Бу Бу-бу. Бу-бу-бу бу, бу бу, бу-бу бу-бу-бу!

     – Чего?… – сказал я, потрясённо понимая, что синтезатор речи Малака то ли разбит, то ли слишком сильно подгорел.

     – Бу Бу-бу! – ответил Малак, надменно задирая голову. – Бу-у-бу, бу бу-бу.

     Вероятно, чувствуя, что звучит несколько неубедительно, Малак поднял руку, указывая на меня головёшкой пальца, и добавил:

     – Бу-бу-у, бу!

     – Впечатляет, – сказал я. – И вообще, интересное предложение. Я тоже считаю, что наши противоречия вполне можно разрешить без…

     Тёмный лорд шагнул ко мне таким решительным и агрессивным движением, что в предстоящем способе разрешения противоречий сомневаться не приходилось. Заалбар напрягся, я напрягся… и сразу расслабился: нет страстей – есть безмятежность.

     Малак медленным, страшным, неотвратимым жестом протянул руку к поясу. Сейчас он возьмёт меч, активирует клинок, мы сойдёмся в по-настоящему последней схватке…

     Малак схватился за пояс. Ещё схватился. И снова схватился…

     Меча на поясе не было!

     – Ищешь это? – донёсся до моих ушей тонкий голосок, и мы с Малаком синхронно повернулись на звук.

     На краю пролома, эффектно кривляясь на фоне разгорающегося пожара, лыбилась Миссия Вао. Одной рукой она уцепилась за колонну, а в высоко поднятой другой держала световой меч Малака. Характерную форму рукояти даже с такого расстояния спутать было невозможно.

     – Что, съел, урод? – обидным голосом закричала девчонка. – А вот не будешь… А вот будешь знать! Пока ты там меня за лекки, ага! А я раз – это, знаешь ли, не на ту напал, урод!… Вот я сейчас тебя, знаешь ли…

     И она перехватила рукоять таким жестом, словно собиралась активировать оружие. Малак протянул ладонь к твилекке…

     – Миссия, бросай меч! – заорал я, прозревая замысел Тёмного лорда.

     – Что, Мак? Нет… ну, нет же?!.

     Малак тянулся к девчонке, он собирался вернуть себе оружие, он концентрировал Силу…

     – Бросай! – завопил я ещё надрывней. – В огонь, в провал, ну! БРОСАЙ!

     Миссия крутанулась на пятках, свесилась над провалом и швырнула рукоять в огонь. Над полем битвы пронёсся исполненный чудовищной злобы вой Малака. Рывок Силы превратился в Толчок. Девочку, как пушинку, смело с обрыва.

     А я стоял на коленях и не мог дышать от боли. Нет, не потому, что почувствовал смерть твилекки: жива она была, жива. Успела за что-то там ухватиться и теперь с визгом болталась над той самой пропастью, куда только что отправила меч Малака.

     Мне было больно, потому что Заалбар, услышав Силовой приказ «БРОСАЙ!», непроизвольно его выполнил. Ноги мои подломились, как сдутые воздушные шарики, острые края исковерканных костей прорвали мясо, мучительная волна взметнулась вверх по нервам… Теперь я, зажимая руками сведённый от невыносимой боли живот, кое-как балансировал на коленях, а осознавший свою вину Заалбар метался между командиром и подругой, не зная, к кому спешить на помощь.

     – Иди!… – прошипел я сквозь зубы. – К Миссии… спасай девчонку!

     Я чувствовал, что твилекка держится из последних сил. Чёрт с ним, со мной… не пропаду. Малак всё равно теперь без оружия.

     Когда-то я собирался откусить ему нос, мол, слишком сильного врага следует побеждать по частям. Смешно: ведь примерно так и вышло. Я юлил, прятался, убегал – и на каждом шаге «откусывал» от Малака по кусочку его силы.

     Ну же, Мак! Ты в этой игре главный герой, осталось одно, последнее усилие!

     «Как едят слона?…»

     Я сосредоточился, как мог отогнал слепящую боль, вытряхнул из рукава меч и приготовился встретить врага. Кажется, Тёмный владыка успел опомниться. С мечом или без, зрячий или слепой – он оставался опаснейшим хищником.

     Балансируя на коленях, я снизу вверх смотрел, как приближается чёрный страшный человек. Мой собственный световой меч казался теперь бесполезной игрушкой, почти как пистолетик Миссии. Обгорелое тело Малака не боялось бластерных болтов – что, если и плазменный клинок окажется не в силах его разрубить?… Я ведь даже с кристаллами этими дурацкими, усилителями меча, так и не разобрался, поленился, идиот. Попробовать Толчок Силы, попытаться стряхнуть Малака в пропасть? Куда мне сейчас… я еле на ногах держусь, ещё одного болевого шока не выдержу. Да и он далеко не дурак, чтобы попасться на такой очевидный трюк.

     Тёмный лорд был совсем рядом.

     Я поднял оружие, потянулся дрожащим пальцем к кнопке активации…

     Малак взмахнул ладонью. Рукоять меча выскользнула у меня из рук, как перелётная птица. Ситх поймал её спокойным небрежным жестом.

     – Бу, Бу Бу-бу? – насмешливо проскрежетал Малак. – Бу бу бу… Бу-бу!

     Сам не знаю, что со мной произошло. Видимо, перегретый злоключениями мозг так быстро перебирал варианты, что случайно нашёл верное решение.

     Я вспомнил Татуин. И потянулся к мечу Силой, схватил его и рванул в свою сторону. Малак предвосхитил мой порыв, вцепился в оружие обеими руками и потянул к себе, к самому центру живота, естественным жестом человека, не желающего расставаться с дорогой игрушкой.

     И тогда я сжал невидимую ладонь Силы.

     Кнопка активации клинка сработала.

     Алый огненный шампур вырвался на волю, пронзая Малака насквозь.

     – К-х-х… – прохрипел ситх. – Бу-бу-бу… к-х-х…

     – Ну же, падай! – закричал я шёпотом. – Падай, ну?!.

     Но он не падал. Так и стоял, удерживая обугленными ладонями включённый меч, всё сильнее и сильнее сжимая рукоять, пока она не заскрипела под этим чудовищным напором.

     А затем металл корпуса лопнул, начинка рукояти искрошилась, и клинок погас.

     Малак разжал ладони, высыпая на землю обломки меча.

     Поднял голову так, словно ему было чем посмотреть прямо мне в глаза.

     И опять шагнул вперёд. В животе Тёмного лорда зияла дыра, сквозь которую были видны языки пламени.

     Из оружия у меня оставались только зубы. У Малака… двухметровый монстр сам по себе был оружием. Он сделал шаг, ещё один. Движение давалось ему с трудом.

     – Падай, – сказал я.

     Он шёл упрямо и неотвратимо, вколачивая ноги, как сваи, в пепел и грязь. Я смотрел на приближение смерти и испытывал парадоксальное уважение к неспособности сдаться. Уважение… и зависть, что ли? Да нет, чему тут завидовать…

     Только теперь я понял, почему правоверные Светлые, даже одолевая врага, иногда вдруг ломаются и переходят на Тёмную Сторону.

     Эта мысль оказалась на диво освежающей. Собственная боль забылась, я так и стоял на коленях, поэтому из чистого упрямства наклонился вперёд, словно и в самом деле хотел этого столкновения.

     Мы сражались за судьбу галактики. А внешне это почти ничем не отличалось от драки двух калек за сытное место на паперти. Отброшены костыли и тележки, сорваны накладные язвы, выпучены глаза, сжаты в кулаки корявые пальцы…

     Малак был уже совсем близко. Его штормило на каждом шаге, обрывки горелой кожи опадали с тела, обнажая ослизлые комья мускулов.

     – Падай, ну! – сказал я. – Падай…

     – Бу Бу-бу! – воздевая обугленную руку и раскачиваясь на ходу, презрительно проскрежетал Тёмный лорд. – Бу-у, бу-бу-бу-бу-бу!…

     – Падай, падай, падай! – заорал я, не зная, как ответить на оскорбление, не унижая себя самого. – ПАДАЙ!…

     Чёрный ситх сжал кулак для удара, поднял ногу…

     Раздался душераздирающий писк.

     Из-под ног Тёмного лорда выпорскнула придавленная гизка… встрепенулась, отряхнулась… обиженно вереща, поскакала куда-то в мешанину грязных обломков…

     А я смотрел, как летит на землю поскользнувшийся Малак.

     Падал он, как небоскрёб, неторопливо, степенно, веско. Даже руки, чтобы смягчить удар, не выставил: то ли уже не мог, то ли не вполне осознавал происходящее. Случается такое с вестибулярным аппаратом, когда смотришь на мир только Силой.

     Вздымая клубы горелой пыли, Малак ничком грянулся о землю.

     Я оцепенело смотрел на его затылок: такой близкий, такой беззащитный…

     Затылок шевельнулся.

     Я машинально схватил последнее, что оставалось в моём распоряжении: кисет с кристаллами для светового меча. Сорвал с пояса, вскинул на верёвке, занёс для удара…

     – Буууу?… – донеслось снизу.

     Моя рука застыла.

     – Бу-бу, – неразборчиво простонал Малак, ворочая лицом в грязи, – бу-бу-бу, бу-бу, бу-бу. Бу бу бу бу, Бу-бу… бу бу бу бу бу-бу. Бу бу бу, бу бу-бу бу бу-бу бу бу, бу бу бу-бу. Бу бу бу-бу-бу бу бу-бу.

     – Малак, Малак, Малак, – ответил я, качая головой. Во рту пересохло, голос скрипел. – Финальная речь Главного Злодея? Долго репетировал?

     Он приподнялся на руках:

     – Бу бу-бу бу бу Бу-бу бу бу Бу бу бу-бу бу бу бу-бу-бу. Бу бу бу-бу-бу бу бу бу, Бу-бу. Бу бу бу бу бу, бу-бу… бу бу-бу бу. Бу бу бу бу, бу бу бу-бу бу бу, бу бу бу-бу. К-х, к-х.

     Упираясь горелыми ладонями в землю, он «посмотрел» мне прямо в лицо:

     – Бу-бу, Бу-бу? Бу-бу бу бу бу-бу бу-бу?

     – Нет, – ответил я, поднимая кисет выше. – Я Светлый, а не идиот.

     Обугленная кожа головы лопнула под первым же ударом. Повреждённый череп сдался, затрещали кости, брызнула сукровица.

     Я ударил снова.

     И снова.

     И снова.

     Кисет, как набитая копейками нищенская мошна, превратился в кистень.

     Во мне не было сейчас ни злобы, ни ярости: я лишь пытался погасить чужую злобу и чужую ярость. Галактика слишком долго жила под их гнётом.

     Малак, возвращаясь в прах, упал лицом в грязь.

     С каждым ударом, с каждым проломленным фрагментом черепа я чувствовал, как уходит боль, как отступает Тёмная Сторона. И продолжал бить, потому что не хотел позволить ей вернуться.

     Не могу сказать точно, сколько продолжалось избиение, но жизнь Малака прервалась задолго до того, как кисет выпал из моих рук.

     Я захрипел и опрокинулся на спину.

     Прошло сто миллионов лет.

     Я, как князь Андрей, лежал на спине и смотрел в высокое небо Лехона. Сперва оно было затянуто дымом пожарищ почти полностью, но постепенно смрад рассеивался. В светло-синей глубине мельтешили смутные искорки.

     Ещё через сто миллионов лет я услышал голоса.

     – Он здесь! Подтверждаю, Мак обнаружен!

     – Сюда, ребята! Ты был прав, Заалбар.

     – Waag ahyeg ha, wua ga ma uma ahuma ooma!

     – Тогда лучше займись девчонкой.

     – Эй! Я-то как раз в порядке! И вообще, знаешь ли…

     – Тогда займись Заалбаром и не лезь вперёд старших. Стой!

     – Ну что ещё?

     – Ты помоложе, гизка… Что он говорит?

     Пауза.

     – «По кусочкам».

     – Что?

     – Он повторяет: «по кусочкам». И, знаешь ли, смеётся.

     – Вижу, что смеётся. Он у нас вообще большой весельчак.

     – Привет, ребята, – изобразил я непослушными губами.

     – Бастила! – вместо ответа заорал Кандерус. – Сюда! Он жив, – и гораздо тише: – Вроде как…

     – Всё нормально, ребята, – пробормотал я. – Я в порядке. Сейчас полежу ещё немного, и мы полетим дальше. Дальше, дальше…

     – Не двигайся. У тебя ноги сломаны. Биндо, скорей!

     – Хе-хе! Я и не знал, что они могут гнуться под таким углом. Живописно, хе-хе. А это ещё кто?

     – Откуда мне знать… там вместо головы – кашица.

     Пауза.

     – Эх, молодёжь! Когда роешься в помойке, не удивляйся, если наткнёшься… Да это же Малак! Ну что, юноша, поздравляю, поздравляю. Задачка решена, хе-хе. Не ожидал.

     – Не трогай ему ноги, Биндо, ты что, ослеп?! Колто неси!

     – Не кричи на старика. Принесут твоё колто, не волнуйся. Дай прикоснуться к живой легенде.

     Лёгкий импульс бодрости в теле. Лёгкое прояснение в мозгах.

     – Ну как, полегчало?

     – Спасибо, Джоли.

     – Не за что, юноша, не за что. На полчасика хватит, а там уж… а вот и девонька твоя.

     Знакомое милое лицо склонилось надо мной. Каштановые волосы рассыпались, закрывая небо. Такой роскошный был вид… зачем меня все тормошат?…

     – Мак! Мак! Ты слышишь меня? Мак!

     – Конечно, слышу, – сказал я.

     – Guhaw maw ohyah? Huaah maw wuwu agah?

     – Не сейчас, Большой Зэ! Ты что, не видишь: у них же… ну, любовь, да? Не лезь.

     – Как ты, Мак? – спросила Бастила крайне спокойным тоном, словно ей вовсе не хотелось зареветь у меня на груди.

     – Бастила, – ответил я трагическим голосом, – миелофон у меня. Я им ничего не сказал.

     – Снова бредит…

     – Да что с ним?

     – Ты не Одарённый, хе-хе, ты не поймёшь.

     – Не умирай, Мак! Не вздумай умирать… Я… я не смогу без тебя!

     – Не вздумаю, – покладисто сообщил я. – Ты ведь без меня не сможешь. Помоги подняться.

     – О, у тебя ноги!…

     – У всех ноги. Помоги подняться.

     Она потянула меня за протянутые руки, с другой стороны пособил Кандерус, но тут же отошёл в сторону: из неожиданной деликатности. Кажется, я и в самом деле плоховато выглядел.

     Стараясь не смотреть на собственные щиколотки, я привалился к Бастиле. Сидеть было неудобно: слишком сильно я вымотался.

     – Очень больно? – спросила она, явно пытаясь звучать не слишком обеспокоенно.

     – Нормально, – сказал я. – Теперь – нормально. Как ребята?

     – Нормально, – так же сдержанно ответила джедайка. – Живы все.

     – Траск ранен?

     – Пара царапин.

     – «Варяг»?

     – В ближайшее время не взлетит. Мы оставили дроидов охранять его.

     – А «Левиафан»?

     Девушка широким жестом обвела вокруг:

     – Вот – «Левиафан».

     – Но как же… я думал, это Храм Древних…

     – О, и он тоже. Теперь уже не разберёшь.

     – Вы загнали линкор прямо в Храм?! – прозревая воскликнул я.

     – Тсс. Не дёргайся, сейчас будут носилки… Ну да, «загнали». Ты сказал захватить мостик – мы и захватили мостик.

     – Но штурмовики?

     – Мы перекрыли десантные шахты.

     – Но ситхи?!

     – О, ну, набралось там с дюжину Тёмных… с одним даже пришлось повозиться. Всё нормально, Мак.

     – Как Онаси узнал, куда лететь? – спросил я, укладывая снова начинающую тяжелеть голову на уютное плечо.

     – Координаты Лехона? Ты же сам хранил их в Хикки. Мак, у тебя отказывает память? Как ты себя чувствуешь?

     – Нет… я не про то. Как Карт узнал, что «Варяг» не пострадает от защитного поля?

     – О, никак, – логично объяснила девушка. – Я связалась с ним, когда мы зачистили мостик, предложила выйти где-нибудь за орбитой Дестена и ждать, что будет с нами.

     – А он?

     – Согласился. И подсказывал, как управлять «Левиафаном». Я ведь до сих пор никогда не пилотировала линкоры, тем более, в одиночку.

     – Как же ты решилась таранить Храм?

     – Ты этого хотел, – спокойно ответила Бастила. – Я только слушала Силу.

     Чувствуя себя виноватым и счастливым, я уткнулся носом и губами в её шею. Кожа Бастилы была жаркой и чуть влажной. Волосы сладко щекотали мне лицо. Девушка быстро огладила меня по голове, словно проверяя наличие травм.

     – Бастила… – сказал я. – Понимаешь, я ведь был на обшивке… мы с Малаком, понимаешь…

     – Успокойся, Мак. Тёмный владыка мёртв. Ты победил. Ты победил.

     – Нет. Не я: мы все. «По кусочку», ситх бы побрал…

     – Успокойся, Мак. Всё кончилось.

     – Мне очень жаль, что я подверг тебя такому риску, – сказал я, лихорадочно переходя в стадию лихорадочного изобретения очередного плана. Тоже, если честно, лихорадочного. – Но ничего ещё не кончилось: осталась Звёздная Кузня. Сейчас мы что-нибудь придумаем с моими ногами, захватим корабль… так, мне ещё надо добыть новый световой меч, в Храме должно быть полно…

     – Не надо добывать! – где-то на краю сознания пискнула маленькая твилекка. – Я же нашла меч Малака, вот! А? Ну чего, хороший меч, рукоять большая, я же говорю!… И ещё треугольник какой-то. Там же, за сломанной стенкой валялся…

     – У Малака остались адмиралы, лейтенанты, приспешники… у всех злодеев есть приспешники, – продолжал я, ничего не слушая. – Значит, так. Если их не остановить, они продолжат дело… Значит, незаметно высаживаемся на Кузне, первым делом находим… главное, всё сделать быстро! Понимаешь? А затем…

     – Мак, – сказала Бастила. – Мак!

     – А? Что?

     – Мак, всё закончилось. Всё.

     – Но Кузня!…

     – Карт связался с флотом Республики. Мастер Вандар и адмирал Додонна прямо сейчас завершают атаку на Кузню. Шестой и Первый флоты Империи уничтожены полностью, Пятый отступает, остальные рассеяны по Внешнему Кольцу. Адмирал Варко застрелился. Станция сведена с орбиты и падает на Або. Коррибан блокирован, Орден высадил десант в Дрешде, но оттуда пока сведений нет. Впрочем, это уже неважно.

     – Но как же… как же без меня?…

     – Храм разрушен, защитного поля больше нет. Дарт Малак убит, высший командный состав Империи уничтожен частью на «Левиафане», частью на Кузне. Прости, что мы так долго не могли тебя найти: я вела Боевую Медитацию, координируя действия флота. Прости.

     – Сто миллионов лет…

     – Что?

     – Всё хорошо, Бастила, – сказал я, снова обмякая в её объятиях. – Всё хорошо. Как же всё это хорошо…

     Я, крохотная частичка бесконечной и безграничной войны, обнял девушку… как девушку. В конце концов, не только же галактики спасать – заслужил я хоть немного самого обыкновенного, низменного и высокого, мужского и просто человеческого… счастья?

     – Что… что ты делаешь?

     – Ничего не делаю, – честно ответил я. – Это так, просто. Бастила…

     – Что, Мак?

     – Я хочу спать.

     – Спи, – строго и светло ответила Бастила, прижимаясь подбородком к моей макушке. – Карт с Джухани сейчас подгонят носилки. Спи, Мак. Всё кончилось.

     КОНЕЦ

     Впрочем, почему сразу «КОНЕЦ»? Что за нелепое слово? Это же как в кино: когда начинаются финальные титры, большинство зрителей сразу встаёт и торопится поскорей выйти из зала. А лично я всегда досиживаю до упора. Не только потому, что с хорошим фильмом жаль вот так сразу расставаться…

     Просто иногда, уже после титров, хитрый режиссёр вставляет ещё одну сцену, знаете, такой как бы

     Я проснулся. В один миг – словно некая сила ударила изнутри в грудь и голову, подкинула над… Нет, не над корабельной койкой. Я лежал на собственном продавленном диване, в собственной маленькой комнате.

     Дома.

     Значит, все приключения в далёкой-далёкой галактике были сном! Просто сном. Только сном.

     Все сражения, подвиги, испытания. Враги, друзья… любовь.

     Только сон.

     Я лежал на спине, смотрел в потолок и боролся с чувством сожаления: ведь там, во сне, я действительно чего-то добился. И даже не «чего-то», а ого-го чего! Этот факт немного утешал: нормальные сны редко завершаются победой. Обычно сюжет в них заканчивается на чём-то жутком, безвыходном. Или просто угасает, тихо и бледно. Так что мне, в общем-то, повезло: такую классную историю досмотрел до конца.

     А ещё я был очень рад «вернуться» домой.

     Всё здесь было таким родным, таким простым и безопасным. Книжный шкаф с покосившейся дверцей – никак руки не доходят подтянуть шурупы. Стул с одеждой… ну я и неряха! Вещи валяются как попало.

     Два плаката на стене: слева с Палпатином, справа с Вейдером. Тёмный джедай застыл с ослепительно-алым мечом в руке, вторая сжата в характерном угрожающем жесте, мол, «извинения приняты!…»

     Я непроизвольно усмехнулся: после пережитого во сне Анакин уже не особенно впечатлял. Да и вообще… пафос этот, обаяние зла, «тёплая ламповая Тьма»… Надо будет повесить плакат с Реваном, что ли. Только не Дартом, а уже после искупления.

     А лучше – с Бастилой.

     Ну так… на память, что ли. О невозможном и потому несбыточном.

     Я вытер заспанные глаза тыльной стороной ладони. В открытое окно влетал шум улицы: пацаны гоняли мяч. Сквозь детские крики периодически прорывался чей-то смутно знакомый взрослый голос: наверное, кто-то из соседских мужиков присоединился к игре.

     Я сел, потрогал босыми ногами шероховатый паркет: никакого сравнения с холодным корабельным пластиком. На столе мигал огоньком готовности системный блок компьютера, монитор, конечно, спал.

     Проверить почту? Да нет, успеется.

     Сперва удовлетворим более важные потребности. Я пошарил ногой под диваном, нащупал тапки. Потирая отлёжанные рёбра и покачиваясь спросонья, встал. Ох, я и ноги отлежал!… Капитально прикорнул, называется.

     Зевая и подтягивая трусы, выполз в коридор. На кухне позвякивала посуда, аппетитно шкворчала сковорода. Судя по аромату, мама жарила яичницу.

     – Привет, мам, – пробормотал я более для проформы: она, когда готовит, никого не слышит.

     Туалет был занят, из-под двери горел свет. Я поколебался, но глас мочевого пузыря звучал всё настойчивей. Ничего не поделаешь: придётся идти в ванную. Сразу вспомнился эпизод с Малаком и жёлтой «шрапнелью»… приснится же такое! Наверное, под утро уже сильно хотелось, вот мозг и интерпретировал реальные ощущения в такой нелепой форме.

     Непроизвольно улыбаясь, я распахнул дверь в ванную комнату.

     – Эй! – возмущённо вскрикнула сидящая в ванне тёмно-синяя девчонка, поджимая лекки и прикрываясь руками. Это она зря, пены было столько, что всё равно ничего не разглядишь, даже если захочешь…

     – Ка чи кум га ладжинга, – машинально извинился я, закрывая дверь.

     Что за бред.

     Да нет, спросонья мерещится…

     Не может быть!

     Я рванул дверь.

     – Ма-ак! – закричала Миссия Вао. – Ты совсем уже?! Это, знаешь ли… ну совсем вообще!…

     И швырнула в меня мокрой мочалкой.

     Я увернулся, захлопнул дверь, прижался спиной к стене. Сердце колотилось, как отбойный молоток.

     Не может быть…

     Гулко звякнула сковорода.

     – Мам… – сказал я, вздрагивая от звука и скорым шагом направляясь на кухню. – Ма-а!

     – А, юноша! – сказал Джоли Биндо, с радушной улыбкой поворачиваясь ко мне от плиты. – Проснулся наконец, хе-хе. Ты б не скакал так: только мы тебе ножки починили, а ты их снова ломать собираешься. Нехорошо.

     – Мак, желаю здравствовать, – донеслось из другого угла кухни.

     Я с трудом оторвал взгляд от Биндо: очень уж нелепо старый джедай смотрелся в мамином розовом переднике.

     – Привет, Траск… – сказал я, когда всё же осилил процесс перефокусировки.

     – Я принял решение почистить картофель, – по-военному чётко сообщил Траск Ульго, демонстрируя нож и груду шелухи. – В объёме, достаточном для обеспечения…

     Не слушая объяснений, я развернулся и кинулся в коридор.

     – Эх, молодёжь!… – укоризненно неслось вдогонку.

     Дверь туалета приоткрылась. В ноздри ударил острый запах мокрой псины.

     – RRRrrruurgh! Arrggg! – проворчал Заалбар, пятясь из туалета. – Arrrrrwrrrrrronnkkk raarrh?

     Я протиснулся мимо его волосатого зада, поскользнулся на мочалке, потерял тапок… Влажно шлёпая ногами, влетел в комнату сестры. Ну, как «влетел»… застыл на пороге.

     Первым, что бросилось мне в глаза, был Паштет. Громко мурлыча, он возлежал на коленях у Джухани. Женщина-кошка сидела в журнальном кресле и чесала кота-кота за ушами. Морда у Паштета была такой невыносимо самодовольной, словно рыжий негодяй только что урвал крупнейший джек-пот в мировой истории.

     Меня эта парочка даже не заметила. На журнальном столике перед ними стояла небольшая четырёхгранная пирамидка, и лежала рукоять меча Малака. Не желая разрушать невозможное очарование момента, я тихо отступил в коридор.

     И споткнулся об урну.

     Откуда здесь урна? Отродясь у нас не было…

     Урна приподнялась на колёсиках, повернула купол с блестящими линзами окуляров и пропиликала жизнерадостное приветствие.

     – Тэтри!… – пробормотал я, будучи уже не в состоянии придумать хоть немного более осмысленную реакцию.

     В дверь позвонили. Я подпрыгнул от неожиданности. В нашей тесной прихожей делать это не следовало: коричневый плащ соскользнул с вешалки, я машинально нагнулся подобрать его… мой «ситхский» плащ с капюшоном! Неумело отчищенный, весь в подпалинах, торчащих нитках и прочих следах бурной одиссеи.

     – Предостережение, – прозвучал металлический голос из глубины шкафа для верхней одежды. – Не стреляйте, Мастер, это я.

     – Хикки!… – выдохнул я, приходя в себя от неожиданности. – А ты как здесь очутился?

     Сверкая злобно-приветственным взглядом, дроид выдержал паузу и ответил:

     – Самодовольная мудрость: Я притворяюсь вешалкой. Это лишь одно из множества проявлений моего тактического гения, Мастер.

     Снова раздался звонок. Дроид склонился ко мне и сузил шторки фоторецепторов:

     – Военный прогноз: Это наверняка враги, Мастер. Разрешите мне испепелить их из бластера?

     – Спрячься и помалкивай. И ты тоже, Тэтри.

     Глазка у нас в двери не было. Я немного поколебался, прислушался к ощущениям и всё-таки открыл.

     – Я повторяю: ты не должен был отвлекаться на эту дурацкую игру с мальчишками. Ты мог раскрыть нас всех! Это безответственное поведение, недостойное солдата Республики. О, ты ведь даже не владеешь местным диалектом!…

     На лестничной площадке, укоризненно отставив изящную ножку, спиной ко мне стояла подтянутая шатенка, распекавшая… Карта Онаси и Кандеруса Ордо. Нагруженные сумками, авоськами и пакетами мужики переглядывались и хранили саркастическое, чисто мужское молчание.

     Пока не увидели меня.

     Парни вытянулись во фрунт, девушка заметила перемену, застыла…

     – Бастила, – сказал я, задыхаясь от счастья. – Бастила Шан!…

     Бастила обернулась, каштановые локоны разлетелись над миром.

     Наши взгляды встретились.

     А дальше…

     А что было дальше, я вам не расскажу.

     Потому что это уже и в самом деле -

     КОНЕЦ.