Николаев Игорь : другие произведения.

Сын мой...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    К сожалению "Сына моего" я вряд ли сумею когда-нибудь продолжить... То, что задумывалось как занимательное (ну и рекламное. чего уж там) занятие для души, при постоянном, стабильном доходе в Архивной группе - для автора "фрилансера" совершенно неподъемно.
    "Труд этот, Ваня, будет страшно громаден", с нулевыми перспективами хоть какой-то монетизации и потребует многих специфических находок, которые с бОльшей пользой найдут себя в Экуменике. Тем более, что гамеворкшоповцы, похоже, начали таки подбираться к теме конфликта отца и сына.
    Поэтому... а напишу ка я, пожалуй, сразу финал: краткий пересказ - кто такой воин в черном и как развивались главные события + последняя глава из задуманного двухтомника - кто такой Сержант и чем на самом деле закончилась история Ереси.
    Не сейчас, а где-нибудь в феврале, когда немного раскидаюсь с первоочередными делами.
  И. Николаев
  
  при деятельной поддержке и консультациях
  Миши Макферсона
  Михаила Лапикова
  Луизы Франсуазы
  Сэма Ньюберри
  Евгения Белаша
  Александра Поволоцкого
  
  
  Сын мой...
  
  
  
  Пролог
  
  Крыло взметнулось подобно острейшему мечу. Оно и было мечом, единой плоскостью, сотканной из множества крошечных клинков, ибо каждое перо сияло острейшим лезвием. Крылатый воин нападал, атаковал, натиск его был подобен буре. Меч порхал в сильных руках, соперничая в легкости и скорости с крыльями-бритвами. И казалось, нет спасения от его гнева никому...
  Никому.
  Кроме того, кто стал против Сангвиния, вооружившись гигантским молотом. Душа врага оказалась черна, как и доспехи, словно испачканные тьмой из самого сердца Хаоса. А воинское искусство - велико. Гневный порыв крылатого воина столкнулся с Тьмой и не разбился, нет... Он словно увяз в мрачной паутине, лишенной края и глубины, поглощающей все и не выпускающей из тенет ничего. Легкость, стремительность покинули Ангела, сила его ослабла, а удары замедлились. Меч сталкивался с молотом, ведомый великими умениями воина и священным гневом в его душе. Но каждая атака разбивалась о несокрушимую оборону, а ложный выпад становился очевиден еще при зарождении. Ибо воин черных лат и черной души был искусен, и Скверна вела его руку.
  Дважды крылатый боец уязвлял врага сквозь доспех, один раз мечом, другой же - бритвенно-острой кромкой крыла. Густая, как смола, кровь проступала из пробоин. Но Еретик лишь смеялся над ранами, бравируя силой, что дала ему тьма.
  Молот Отступника, поглощающий силу, свет и саму жизнь, искрил алыми вспышками, и каждая обращалась каплей скверны, источавшей яд. Попав на клинок светлого меча, те капли расползались пленкой патины и ржавчины, а оседая на благословенных доспехах Ангела - исходили кислотными парами, покрывая прочнейший и благословленный металл уродливыми язвами, похожими на гноящиеся раны. Свитки обетов, обильно укрывавшие броню, сворачивались и желтели, подобно палой листве.
  Сангвиний понял, что проигрывает... Кровь заполнила его доспехи, меч тяжелел и длинные трещины зазмеились по выщербленному клинку. Крылья поникли, перья утратили сияние острой стали, подернувшись серой пеленой. И воин понял, осознал с кристальной ясностью, что настал его последний час. Жизнь прожита и закончится здесь, в этом проклятом месте. Но лишь от самого воина зависит - суждено ли ему кануть в печальное забвение или же возвыситься сияющим триумфом.
  - Брат мой! - воззвал Ангел, потому что несмотря на всю мерзость, коей наполнил себя черный враг, любовь к нему еще жила в дальних уголках сердец Сыновей. - Одумайся!
  Меч воспламенился, очищающее пламя скользнуло вдоль клинка, источая неземное сияние - свет чистого, благородного стремления. Но сколь велика была сила атакующего, столь же велика оказалась мощь обороняющегося, ибо черпал он ее в глубинах Тьмы и Мрака, где нет пределов и границ. Страх лежал в левой длани черного воина, а Ненависть обвила правую.
  И когда Ангел понял, что призыв его остался безответным, он ударил. Последнее усилие крыльев подняло воина вверх, вознеся над противником, меч устремился вниз, со скоростью, преумноженной искусством и праведной яростью бойца.
  Но удар тот не достиг цели... Черный демон шагнул в сторону, оставляя на палубе отпечатки из пепла и сажи. Подобно дыму на ветру, он избег сокрушительного клинка и, развернувшись, обрушил ответный удар на крылатого праведника. Молот поднялся и опустился, сокрушая металл и плоть, что была крепче любой стали. И Ангел пал, понимая, что битва всей его жизни - проиграна. Лишь одна слеза прокатилась по лицу светлого воина, смешавшись с его кровью. То была слеза не боли, но скорби, и породила ее не горечь поражения, но осознание того, что он, Сангвиний - сын, коему было столь многое дано - подвел возлюбленного Отца.
  И примарх умер.
  А Еретик и Предатель презрел честь и достоинство, глумясь над телом брата и соперника. С демоническим хохотом он вытянул руку, увенчанную стальными когтями, и вырвал сердца из груди поверженного врага, восклицая:
  - Где же ваш спаситель?! Где ваш Император!?
  Но ответствовал ему глас, одновременно спокойный и суровый, полный старческой мудрости и юношеского пыла, бешеной ярости и седой печали:
  - Я здесь.
  Из синих молний портала ступил Он, Император Человечества, благороднейший из мужей, и меч в Его деснице источал силу, что исторгла вопль ужаса из глоток всех нечестивых тварей вселенной. Даже Еретик и Предатель отступил на шаг, пребывая в смущении и замешательстве. Он ждал этой минуты, принеся в жертву нечестивому ожиданию и намерению свою душу, честь и саму сущность. И тем не менее ... даже его черные сердца дрогнули при виде воина света.
  - Сын мой, - сказал Император, и слова Его были преисполнены горькой печали. Даже Предатель на мгновение склонил голову, уязвленный скорбью своего прародителя.
  - Сын мой... Как ты мог... ты должен был стать пастырем, но выбрал удел демона.
  - Я избрал удел пастыря! - проревел Еретик, и от его трубного гласа переборки корабля осыпались хлопьями ржавчины, а нечестивые создания, бывшие некогда экипажем, завыли в смертной боли. - Тот удел, коего ты бежал!
  - Не пастырем хотел ты стать, - тихо сказал Император. - Не пастырем, что кропотливо взращивает агнцев, но волком, режущим стадо. Одумайся, молю тебя...
  Весь мира, вся вселенная замерли в точке Локуса. В неустойчивом равновесии, когда возможно все и любое чудо может свершиться с легкостью изумительной и небывалой. Молот Еретика дрогнул в руке, напитанной ненавистью и злобой, а сердца споткнулись на целый удар, ибо печальный укор Отца пронзил броню, будучи острее любого клинка.
  Раненый кустодий взошел на помост командной рубки, пошатываясь, оставляя за собой кровавый след. Он спешил помочь своему повелителю, своему Императору, но не смог. Не глядя на врага и не удостоив его не единым словом, Еретик двинул шуйцей, порождая темное, запретное заклятие. Из всех щелей на латах Императорского телохранителя словно взвились крошечные алые мошки, роясь чудовищным облаком. Кустодий с ужасающим криком рухнул, биясь в муках нестерпимой боли, потому что вся его кожа, до последнего клочка, покинула плоть. Император же сделал то единственное, чтобы было в Его власти. Он взглянул на умирающего, и душа кустодия покинула тело, избавившись от немыслимых мучений.
  И тогда Повелитель Человечества сжал рукоять меча, а с клинка пролился чистейший золотой огонь, прожигающий обожженную, оскверненную нечестивой кровью палубу.
  - Хорус, ты был моим любимым сыном и моей надеждой. Ты разочаровал меня.
  Каждое слово Императора растекалось в затхлом воздухе корабля расплавленным свинцом, выжигая в душе отступника неизгладимые печати-клейма.
  - Ты слаб! - закричал Хорус вновь поднимая молот, но его вопль сорвался на визг, полный ярости и бешенства. - Ты слаб, и я сокрушу тебя!
  - Но ты - плоть от плоти моей. Я позволил тебе оступиться и пасть в объятия Хаоса. Это мой грех и моя ошибка. Прости меня, потому что ранее я дал тебе жизнь, теперь же заберу ее.
  Они шагнули навстречу друг другу, золото против тьмы, и пламенеющий меч скрестился с молотом, источающим яд. На фоне лязга металла и стона прогибающегося Мироздания потерялись, рассеялись бесплотным дымом слова Императора.
  - Сын мой, прости меня...
  
  * * *
  
  Тихо шипя приводами металлическая дверь скользнула в боковой паз, Сержант с трудом протиснулся в проем - 'Ребристая Авань' не рассчитывалась на людей, которые габаритами приближаются к космодесантнику. Верзила замер на пороге, почтительно склонив голову.
  - Заходи, - коротко сказал Холанн, кивнув. От движения головы снежно-белые волосы упали ему на лицо, и Отец Солдат досадливо поморщился, отбрасывая назад длинные пряди. Гримаса получилась неприятной и зловещей, контрастирующей с вполне дружелюбным голосом.
  - Стричься пора, - деликатно заметил Сержант, осторожно присаживаясь на стул, буквально 'вывязанный' из прочной стальной проволоки.
  Холанн снова скривился. Должно быть вспомнил об обстоятельствах, из-за которых получил новое лицо, малоподвижное и бледное как у покойника, а также ненормальную скорость отрастания волос. Постучал кончиками пальцев по узкому столу, выгнутому из металлической пластины и насмерть приклепанному к полу каюты.
  - Пора, - согласился наконец Холанн, и Сержант склонился чуть вперед, тоже положив на стол широкие лопатообразные ладони.
  - Как обстановка? - спросил Уве, обратившись к своим записям на инфопланшете.
  - Все путем, - отозвался Сержант. - Спасенцы в трюме, радуются жизни...
  - Накормлены, напоены? - коротко вопросил Холанн.
  - А то ж, - столь же лаконично вымолвил здоровяк.
  Отец Солдат кивнул. Впрочем, Сержант был уверен, что 'Комиссар' и так в курсе всего, что происходит на борту 'Авани'. Уве Холанн знал все или по крайней мере все, что требовалось в каждый отдельный момент. Очень ценное качество для наемника Инквизиции, специализирующегося на спасении людей из нечестивых лап ксеносов...
  - Скольких не вернуть? - все так же деловито уточнил 'Комиссар'. Сержант понял, о чем речь, без дополнительных пояснений.
  - Примерно два десятка. Комморрагское отродье умеет выкручивать мозги... Эти уже не оправятся.
  Холанн молча вздохнул. Сержант развел ладонями - дескать, ничего не поделаешь.
  - Каждый раз одно и то же... - мрачно и очень тихо сказал Отец Солдат. - Каждый раз я думаю, что может быть милосерднее отправить их в шлюз... Тех, кто не выдержал и сошел с ума.
  - Каждый сын или дочь человечества достоин возвращения в лоно Империума, - дипломатично заметил Сержант, впрочем, особого фанатизма в его словах не наблюдалось. Сержант не хуже своего командира знал, что ждет несчастных, чей разум необратимо помутился в заточении у темных эльдар. В лучшем случае - палата в бедламе. Но это в лучшем... Слишком часто находились ретивцы, путавшие безумие со Скверной, а лечение - с экзорцизмом. И, что хуже всего, иногда они оказывались правы.
  - Наше дело - найти, освободить, вернуть, - подытожил Сержант, привычно скрывшись за щитом Устава.
  - Да, это так, - резюмировал Холанн и сменил тему. - Владимир Боргар как обычно?..
  - Да, читает второй роте Его жизнеописание, - ответил Сержант. - Хорошо читает, с душой, прям будто сам там был. Народу нравится. Как раз на поединке с Архипредателем остановился.
  - Как он там? - спросил Уве и поправился - Как сам Владимир?
  - Как Владимир... - эхом откликнулся Сержант. И честно признался. - Плохо, как еще может быть... Он привык быть сильным. А теперь у него не очень получается... С такими-то ранами. Он книгу с трудом держит.
  - Повреждения необратимы, - досадливо прищелкнул пальцами Холанн. - Даже замена нервной системы не поможет. Теперь он снова возьмет оружие только если пойдет дорогой механикуса...
  - Я думаю, он привыкнет. Был командир, станет проповедник, пусть и неформальный. Мы, слава Императору, не Гвардия... Боргару повезло, у него есть Леанор. Она его вытянет.
  - Да, это великое счастье, когда у тебя есть...
  Холанн не закончил фразу, чуть отвернувшись. Белая прядь снова упала ему на лицо, закрыв глаз, и Сержант не смог бы с уверенностью истолковать выражение лица 'Комиссара'.
  Разговор определенно выруливал куда-то не туда, и здоровяк решил вернуть его в задуманное русло.
  - Я ж не просто поговорить... я по делу, - сумрачно проговорил он.
  - Говори.
  - Я ухожу.
  Холанн нахмурился, отложил в сторону планшет, сцепил пальцы в замок, словно поймав сказанные слова в крепкий силок. Но промолчал, явно ожидая продолжения.
  - Мы договаривались, - напомнил Сержант. - Я не прошу оплаты, но волен уйти в любой момент, когда мы не ... на работе. Этот момент настал.
  Холанн еще немного помолчал. Затем сказал, аккуратно, словно пробуя ногой тонкий лед, почти без всякого выражения:
  - Может быть не станем спешить? У нас будет еще одна ... работа. Очень серьезная. Мне понадобится каждый человек. Каждый испытанный и проверенный человек. А после нее - разойдемся по уговору.
  - Уве, ты ведь понимаешь, что потом будет еще одно 'дело', такое же опасное и важное. А потом еще и еще... - Сержант перешел на 'ты', аккуратно и изящно, сообразно моменту. - Мне действительно пора. Поверь, пора.
  - Что ж, - Холанн в очередной раз скривил непослушные губы. - Ты не обрадовал меня. Но с другой стороны, уговор есть уговор, ты свою часть выполнил скрупулезно. Значит и мне надлежит. По возвращении получишь расчет, и я дам тебе рекомендацию.
  - Мне не нужны деньги, - с неожиданной жесткостью и напором возразил Сержант, словно речь Отца Солдат уязвила его. - Я работаю не за троны.
  - А это не для тебя, - так же сурово и жестко ответил Холанн. - Это для меня. Мой капитал - это моя репутация. Мои люди знают, что жизнь их будет тяжела и смертельно опасна, и скорее всего они умрут не дома, в постели и окружении родственников. Но с ними в любом случае расплатятся полностью и в срок. Я тебя нанял, ты отработал достойно, ты получишь расчет до последней монеты. А потом хоть в сортир деньги спусти, это уже не моя забота.
  Холанн перевел дух после длинной тирады. Сержант подумал пару мгновений и склонил лобастую голову, молча признавая справедливость услышанного.
  - Отдам Адептам Медикалис, - буркнул он.
  - Это императороугодно, - согласился Холанн.
  - Ну, если все порешали с этим, тогда, пожалуй... пойду к себе, - сказал Сержант с некоторым облегчением, словно сбросил тяжкую ношу. Вероятно, он опасался возможного конфликта с командиром и нанимателем.
  - Ступай, - вымолвил Отец Солдат, без одобрения, но и без особой сердитости. - Через пару часов ты мне понадобишься.
  - Буду, - лаконично сказал Сержант.
  
   Когда-то 'Серебристая Гавань' была вполне себе пассажирским кораблем не самого последнего класса. Но с тех пор минуло не одно столетие, корабль сменил не одного владельца, каждый из которых модифицировал судно в соответствии со своими потребностями и вкусами. По ходу преобразований и приключений буквы 'С', 'Е' и 'Г' были утеряны, а делать и клепать на корпус новые ни у кого руки не доходили. Да и по совести говоря, новое название куда лучше подходило десантно-штурмовой барже, напичканной оружием и средствами радиоэлектронной борьбы, обслуживаемыми отдельной командой механикумов и сервиторов.
  Каморка Сержанта располагалась на месте бывшей душевой кабинки и обладала соответствующими габаритами, но опытному воину вполне хватало. Он давно отказался от любых личных вещей, талисманов и прочего. Настоящий солдат - это он сам плюс амуниция, а все остальное - лишнее и несущественное. Будет новый командир и новая война, а вместе с ней - все, что нужно бойцу.
  Сержант тряхнул простую, самую дешевую и одноразовую трубку-"светилку", слабое синеватое свечение осветило темную комнатенку, больше похожую на заводской шкаф. Теперь, когда ничей сторонний взгляд не мог проникнуть сквозь стены, здоровяк разительно изменился. Он расправил плечи, выпрямился, сбросив сутулость, словно плащ. И стало понятно, что солдат не только широкоплеч, но и высок, причем 'благородно' высок, подобно аристократу, который едва ли не с младенчества привык не склоняться ни перед кем. Лицо его буквально разгладилось и словно 'поплыло'. Образ гвардейца-хитрована, мудрого солдатской смекалкой, сполз, будто маска, отложенная за ненадобностью. Внешне Сержант сбросил самое меньшее лет двадцать, а вот его взгляд... под кустистыми бровями светились маленькие, но очень яркие глаза, переполненные мудростью не лет и, пожалуй, даже не десятилетий.
  Заметь сейчас Холанн своего подчиненного, он конечно узнал бы его, но с некоторым трудом и только благодаря выкованной невзгодами привычке видеть, замечать любые, самые незначительные мелочи.
  Сержант сел на стульчик и откинул полку в виде рамы, забранной очень частой сеткой из металлизированных нитей. Положил на сеть светильник-лампадку, сделанную из круглой жестяной коробочки с полустертой надписью 'вакса'. Затеплил фитиль от зажигалки, сделанной из патронной гильзы. На 'Авани' не было какого-то особого противопожарного регламента, просто все знали, что в случае настоящей пожарной тревоги сервиторы стравят воздух сразу из всей соответствующей секции. Это знание действовало лучше любых инструкций и воспитывало суровую самодисциплину.
  "Светилка" исчерпала ресурс и погасла - тихо умерла, как светлячок на рассвете. Сержант охватил ладонями лампадку, словно пытался согреть озябшие пальцы. Крошечный огонек танцевал на легчайшем сквозняке из вентиляционной трубы. Как человеческая жизнь, сияющая краткий миг меж рождением и смертью, готовая в любой момент угаснуть под ветерком случая и судьбы. И в слабом, неверном свете лампадки сверкали глаза Сержанта - неземным, неестественным светом, подобно звездам во тьме космоса. В полутьме каморки едва слышно прошелестел голос одинокого человека, повторяющего текст книги. Той самой книги, которую читал своей пастве Владимир Сименсен двумя палубами ниже.
  - Сын мой, прости меня...
  Сержант, который не был сержантом, закрыл глаза, позволив памяти увлечь себя, пронести через миг безвременья.
  - Сын мой... - вновь прошептал человек, теснее смыкая пальцы вокруг огонька, который касался кожи, не обжигая ее.
  
  - Не так все было... совсем не так.
  
  
  Книга первая
  Я больше не служу тебе!
  
  
  
   Тёмною ночью, когда мы спим,
  в овраге, что под горой,
  - Я не могу сохранить Рим, -
  волчий выводит вой.
  
  Хрупкая крошка, каменный дым,
  кашель сводит с ума.
  - Я не могу сохранить Рим,
  я только строю дома.
  
  Тонкий пергамент, в окне над ним
  луна желта и крива.
  - Я не могу сохранить Рим,
  я только пишу слова.
  
  - Длинным законом, мечом прямым,
  марш-броском через тьму
  Я не могу сохранить Рим,
  я только служу ему.
  
  Славой в веках и словом в стихах,
  тяжёлым холодом плит
  то, что давно рассыпалось в прах,
  две тысячи лет стоит.
  
  Елена Михайлик 'Я не могу сохранить Рим'
  
  
  'Ныне я подобен Смерти, разрушительнице миров...'
  Безымянный индуистский манускрипт
  
  Глава 1
  
  Смелость бывает разного рода. Кто-то остается спокоен в гуще боя, когда пули полосуют воздух, и жар лазерных лучей опаляет лицо. А для кого-то простой разговор с начальством становится эпическим подвигом духа. Боец, поднимающийся в атаку, безусловно храбр. Но и медик, заносящий скальпель над израненной плотью в далеком тылу - тоже храбр, просто это смелость иного рода. Генерал, бросающий бригады и армии на смерть ради победы - настойчив и смел, он умеет спрятать глубоко в душе страх поражения, страх перед сильнейшим врагом. Но мать, отправляющая сына на войну и возможную погибель, может быть стократ храбрее, ибо не дано измерить силы, что нужны для укрощения материнской тревоги за свое дитя.
  Смелость бывает разного рода... Но очень тонка - зачастую слишком тонка - грань, за которой храбрость превращается в безрассудство. И тот, кто приходит в логово космических орков, не обладая зеленой шкурой и клыками длиной в палец взрослого мужчины - поистине безрассуден.
  Или попросту глуп.
  Он пришел издалека, и никто не ведал, откуда начался его путь, а равно - каким способом он попал на эту планету. Бесплотной тенью скользнул человек меж дозорных, не потревожив их покой ни единым неловким движением, ни единым звуком. Лишь тихо захрустела каменная крошка под тяжелыми подошвами, когда пришелец ступил на порог храма.
  Когда-то здесь располагался храм, дом чужих богов, в коих верил народ эльдар, сильный и гордый, а потому - самоуверенный и спесивый. То было здание из странного материала, похожего на камень, однако не являющегося таковым, поющего под лучами солнца и луны, славящего неслышимой музыкой дуновение ветерка и капли чистейшего дождя. С тех пор минуло много лет, гораздо больше, чем способен счесть человек. От храма остались лишь развалины, а розовый цвет обратился грязно-серым, скрытым под покровом паутины, пыли и грязи. Здесь больше не проводились торжественные служения, и хор не возносил хвалу высшим силам, что давно оставили свой падший народ. Иные создания облюбовали руины в этот час...
  Человек скользил в полутьме, переступая через громадные недвижимые тела, обходя костры, иногда прячась в тенях от шатающихся бродяг, коих так и не взял тяжкий предутренний сон. Незваному гостю везло - орки недавно вернулись с удачного набега, а потому были веселы, добродушны (насколько можно употребить это слово применительно к злобным зеленым тварям) и утратили бдительность. Лишь дважды тревожно прядали огромные уши, и сонные рожи поднимались с кусков плотного войлока, что заменяли космическим бандитам подушки. И дважды тень в плаще приникала к проснувшимся, подобно нетерпеливому любовнику, который одновременно тих и настойчив. Но объятия его были совершенно иного рода - они душили не вовремя встрепенувшегося, загоняя тревожный возглас обратно в зеленую глотку. А вместо поцелуя тень дарила удар кинжала, стремительный и смертоносный.
  Никто не ждал, что враг придет в орочье логово сам, в одиночку, полагаясь лишь на собственные силы и слепую удачу. А потому человек незамеченным дошел до алтарного зала - сердца храма, где ныне обосновался Босс Мортагал.
  Банда Мортагала оказалась не столь велика, как можно было ожидать при его удаче и славе. Однако Босс был хитёр, и далеко не каждый претендент мог рассчитывать на место по левую или правую руку вождя. Мортагал предпочитал не править единолично здоровенной толпой зловредных созданий, а содержать небольшую группу лучших воинов, с помощью которых руководил целой ордой мелких и средних банд, скупо награждая и щедро карая их главарей.
  Двойная луна струила мягкий зеленоватый свет через пролом в сводчатой крыше. Проникнув внутрь, изумрудные лучи вязли в языках оранжево-красного костра и умирали, обретая гнойно-желтоватый оттенок. Глубокие тени прыгали по углам, накрывая тела спящих нобов, как мрачным саваном. Там, где некогда располагался алтарь, ныне высился трон, связанный и склеенный из пучков костей всех рас, что можно встретить в бескрайнем космосе. Выбеленные временем, обглоданные жадными зубами, кости изредка похрустывали, когда громадная туша, устроившаяся на троне, особенно тяжко всхрапывала и поворачивалась в глубоком сне. Пустые глазницы черепов смотрели на языки пламени с немым укором, обращенным ко всем живым. Рядом с троном высилась стойка из ржавых арматурных прутьев, где была закреплена проволокой внушительная коллекция оружия, от изящного эльдарского меча с волнистым клинком и светящимися в полутьме потеками яда до цепного космодесантного топора в рост обычного человека или не очень крупного орка. Похоже, Мортагал был действительно очень хорошим и удачливым бойцом...
  Человек больше не таился. Он шагал без лишней спешки, и длинный плащ свободно обвивался вокруг его ног, ниспадая длинными складками. Босс зашлепал толстыми черными губами, дернул ухом. Из-за трона выглянул маленький гретчин, обряженный в нечто схожее с костюмом арлекина, но ужасно затрепанным и грязным. Бубенчики на шапке, привязанной для верности к ушам толстой бечевкой, печально звякнули. Храп взвинтился к сводам тяжкой басовитой ноткой и затих. Босс приоткрыл один глаз, повел маленьким зрачком на мутно-красноватом белке.
  - Ыыы?.. - прорычал орочий главарь, пытаясь осмыслить суть происходящего.
  Прочие орки зашевелились по углам, выползая из-под шкур и шерстяных одеял. Громко завопил один из дозорных, получивший доброго пинка от здоровенного ноба. Вопль сразу перешел в потасовку, с боевыми выкриками и лязгом железа.
  - Тишина! - гаркнул Мортагал. И случилось чудо - схватка закончилась, словно по волшебству.
  Человек прошел еще два шага и остановился. В отблесках костра было видно, что он высок и широк в плечах - гораздо выше и шире обычного человека. Темный плащ скрывал очертания фигуры, лицо скрывалось под широким капюшоном-пелериной.
  - Гыыыы, - издевательски протянул Босс. - Надо же, кто пожаловал... Кос-мо-де-сант... - последнее слово Мортагал выговорил по складам, на чудовищно искаженном низком готике. - Железная дылда, морду казать боишьси?
  Человек молча откинул капюшон, от резкого движения полы плаща распахнулись, под ними сверкнул алыми бликами полированный металл доспеха. На широкой нагрудной пластине была закреплена маска в виде черепа, усеянная короткими, игольно-острыми шипами.
  Загремело железо - орки потянули к себе оружие, нобы смыкали кольцо вокруг непрошенного визитера, но пока не атаковали, выжидая команды. Лицо космодесантника не дрогнуло, словно вылепленное из мертвой глины. Он чуть повернул голову, словно желая заглянуть себе за плечо, и в тусклом свете полыхнула тонкими красными нитями татуировка на левом виске - восьмилучевая звезда, пронзающая остриями круг.
  - Служащий Кавардаку... - заметил Мортагал, потирая ладони. - Интересно... Зачем пришел, стальная башка?
  Человек улыбнулся, очень скупо и в то же время мягко, почти доброжелательно. Тонкие морщинки разбежались от уголков темных непроницаемых глаз, скрылись под светлыми волосами, что были немного длиннее обычной военной стрижки.
  - Я пришел увидеть тебя, - негромко сказал космодесантник. Он двинул плечами, плащ скользнул на каменный пол, подняв облачко древней пыли. Если кто и гадал относительно происхождения гостя, теперь все сомнения отпали - слишком характерной и знакомой была его броня. Только не оказалось на ней ни одного священного знака, ни единой аквилы и печати. Лишь гладкий полированный металл и уже знакомый символ восьмиконечной звезды на каждом плече. Лучи светились красным, словно выложенные раскаленной проволокой.
  - Увидел, - осклабился Босс и поднял руку. Широкая лопатообразная ладонь повисла в воздухе и, повинуясь приказу, нобы сдвинулись, сужая круг. Блестели клинки и молоты, озаряемые гаснущим костром. Жить пришельцу оставались считанные мгновения.
  - И че дальше? - с издевкой спросил Мортагал.
  - Дальше ты умрешь, - с ледяным спокойствием ответил человек, словно находился не в окружении страшнейших врагов Империи Людей, а среди собратьев по оружию.
  - Я хочу твоих воинов. Поэтому ты умрешь, а я заберу их. Их, и все, что принадлежит тебе.
  Мортагал шумно выдохнул и махнул ручищей, подавая сигнал нобам. Но прежде чем зеленая ладонь с длинными, неровно обрубленными когтями опустилась, пришелец быстро заговорил. Человеческая глотка плохо приспособлена к орочьему наречию, точнее к произношению. Однако человек в броне космодесантника изъяснялся на языке зеленых легко и свободно, словно родился и вырос под знаменем 'Вааагх'. Слова лились из его уст, цепляясь одно к другому, будто траки на гусенице тачилы. И слушая хулительные слова орки замерли - настолько складно и красиво изъяснялся человек, совсем как боян-сказитель. Наверное, даже лучше. Бояну ни в жисть не додуматься до такой кузявой речи, что хитрыми словесами выплетал пришелец. Он прорицал прошлое Босса Мортагала, настоящее босса Мортагала, будущее Босса Мортагала, круто замешивая самые сочные, крепкие оскорбления на предположениях о том, кто и каким образом использовал Босса Мортагала в самых жутких и устрашающих потребностях, чуждых бесполым оркам. Космодесантник в черных доспехах не обошел вниманием ни одну расу, истолковав должным образом всех разумных тварей во вселенной, а также предположив всевозможные способы, которыми они могли достичь взаимной гармонии с Боссом Мортагалом. У человека давно бы закончилось дыхание, да и орк, пожалуй, выдохся бы. Но у верзилы в черных латах, казалось, безразмерные легкие, поэтому он на одном дыхании вещал и вещал, в лучших традициях Академии Риторических Искусств на Терре.
  Тихо зазвенели бубенчики на шапке шута-гретчина - он испуганно забился под костяной трон, ожидая неминуемого. Здоровенные орки замерли столпами, раззявив громадные слюнявые пасти с оскаленными клыками. Самый старый ноб оперся на молот и закрыл глаза, развернув длинные вислые уши, ловя каждое слово. Мутная желтоватая капля-слеза скатилась по его скуле, испещренной морщинами и шрамами. Снаружи, от ступеней, ведущих в оскверненный храм, накатывал волнами грохот и топот - орки в округе пробуждались и спешили на шум. Но чем ближе они подходили к эпицентру событий, тем больше прислушивались. Большая толпа в тридцать-сорок зеленых рож окружила человека и босса, замершего в нескольких шагах от оратора. Металл звякнул о камень - кто-то из воинов уронил клинок, заслушавшись чудным сказанием.
  Речь закончилась. Космодесантник двинул головой, словно разминая шею, немного развел руками, как бы приглашая босса к ответу. Старый ноб вытер слезу и прошепелявил челюстью, некогда усеченной на треть цепным мечом:
  - Хорошо то как, чудно как хорошо! Не, щас уже так не умеют...
  И посмотрел на босса. Очень выразительно посмотрел, с немым ожиданием. А вслед за ним десятки красных глаз уставились на вождя. Мортагал замер, раздуваясь, будто шина, накачиваемая ретивым и особо тупым гретчином. Глаза его пылали адским огнем бешеной ярости, а рваные уши задергались. Босс из последних сил сдерживался - мозги босса подсказывали, что здесь скрыта ловушка, но могучий инстинкт требовал ответить на страшное, предельное оскорбление. А кроме того, босс понимал, что каждая секунда промедления уносит верность бойцов, как ветер сметает невесомый прах истолченных костей. Есть моменты, когда думать нельзя, надо просто действовать, и будь, что будет.
  С жутким ревом Мортагал бросился на космодесантника, раскидывая лапищи в готовности сграбастать врага. Он делал так десятки, может даже сотни раз - стремительный рывок, удар грудь в грудь, лишающий врага равновесия, и затем смертельная сцепка чудовищно сильных рук. Можно убить сразу, резким движением сломав позвоночник. Можно неспешно сжимать хватку, наслаждаясь похрупыванием ломающихся косточек - одна за другой, с мягким, приятным для слуха хрустом. Можно впиться в чужую глотку зубами и рвануть артерии, глотая горячую соленую жидкость - кровь врага всегда вкусна и сладка. Главное, чтобы противник не оказался слишком изворотливым - может успеть вывернуться из хватки, потом придется гоняться за ним...
  Космодесантник уворачиваться не стал. Он шагнул навстречу орку, от левой ноги, разворачиваясь плечом вперед. Мортагал был старым воином, который как и положено орку рос на протяжении всей жизни, а потому вымахал раза в полтора шире человека, при том, что тот был в доспехах. Со стороны казалось, что орк сметет противника с ходу. Однако вышло по-иному... Они столкнулись, два бойца - зеленый и черный, гул столкновения пошел гулять под сводами храма, а некоторые из нобов машинально присели, как сделали бы, накрой здание залп человеческой артиллерии. Громадный босс налетел на космодесантника, словно кит на одинокую скалу, тонким пиком возвышающуюся над волнами. На мгновение Мортагал замер, не столько от шока, сколько от безмерного удивления - каким образом ему не удалось ни на палец сдвинуть железноголового. И это мгновение космодесантник использовал полностью, растянув на бессчетное число эонов.
  Широкий кинжал в руках человека казался коротким ножиком, иного оружия у латника не имелось. Но ему хватило. Космодесантник двигался так стремительно, что само слово 'быстро' потеряло смысл - воин стал тенью, цветным мазком на сетчатке замерших зрителей. Он скользнул вокруг босса, будто обод колеса вокруг оси, обходя противника по короткой дуге, тремя плавными шагами. И на протяжении тех шагов непрерывно 'шил' орка кинжалом, со скоростью и точностью швейной иглы.
  Удар под мышку, плашмя, между ребер, отворяющий одну из главных жил. Сразу, почти без паузы - второй, туда, где у человека находятся почки. Еще два молниеносных укола в спину сзади. Еще прежде, чем воздух со свистом рванулся из пробитых легких, навершие кинжала с глухим стуком опустилось на затылок босса. Латник быстрее мысли перехватил рукоять обратным хватом, и шестой удар пришелся сверху вниз, туда, где шея смыкается с плечом, по самую рукоять. Так добивали несчетные века назад гладиаторов на аренах давно исчезнувшей державы. Наконец последний, седьмой удар космодесантник нанес в основание черепа, ломая позвонки.
  Мортагал зашатался, размахивая руками, как плетьми - из мускулов уходила сила, кровь широкими потоками струилась по шкуре. Босс все еще не мог поверить, что его жизнь закончилась - стремительно, внезапно. И глупо. Огромный орк начал медленно оседать, подламываясь на неверных ногах. Опустился на одно колено, взмахнул лапой, пытаясь сохранить равновесие. Не удержался и завалился, падая мордой вниз. Долгий протяжный всхлип вырвался из его глотки, сливаясь с хрипящим свистом из ран на спине. Босс конвульсивно дернул ногами и замер.
  Космодесантник бросил клинок на труп врага и хлопнул в ладони, словно отряхивая их от пыли. Металл звякнул о металл и, как приманенные этим звуком, все орки, что собрались в зале, уставились на человека. Говорят, что орки глупые и тупые... Это не так. Просто орк обычно думает за раз только одну мысль. И только закончив с ней, он начинает думать другую. Сейчас, в эту минуту, все собравшиеся нобы размышляли о том, что Мортагал был силен, однако пришелец оказался сильнее, много сильнее Босса. Эта дума оказалась короткой и простой, потому за ней сразу последовала другая.
  Тот, кто убьет убийцу Мортагала, окажется таким крутым, что ну просто ноб всех нобов и ваще... Наверное, он сам станет боссом. Нет, он точно станет Боссом! Причем не просто главарем и даже не вождем, а Вождем Вождей.
  Хомос был безоружен, его кинжал остался на теле Мортагала, но человек не сделал ни единого движения, чтобы вернуть оружие. Его латы издали низкое басовитое жужжание, широкий воротник из нескольких стальных полос развернулся веером, превращаясь в шлем. Черная маска с шипами на груди человека со щелчком двинулась на коленчатом захвате вперед-вверх и назад, прикрывая лицо.
  - Мне нужны ваши чоппы, зубы и тачилы, - глухо проговорил динамик на шлеме. - И я возьму их.
  Первым на пришельца ринулся второй после покойного Босса ноб - второй по размерам и славе. Никто не осмелился стать на его пути или попробовать украсть право битвы. А может быть просто не успел... Так или иначе, громадный ноб, лишь немногим уступающий Мортагалу в размерах, налетел на космодесантника, занося цельнометаллическую булаву с граненым навершием. Человек быстрым движением сложился почти пополам, нырнул под оружие, которое на волосок разминулось с шлемом в виде черепа. Булава врезалась в каменный пол, выбивая тучу крошки и пыли, а пришелец отвесил нобу хук с правой, кулаком размером с голову человеческого ребенка, закованным в стальную перчатку. Челюсть орка уехала к уху, с тошнотворным хрустом ломающихся суставов и порванных связок. Ноб зашатался, мотая головой и вслепую размахивая дубьем. Космодесантник быстрым подшагом сократил дистанцию и резким ударом латного сапога сверху вниз и вперед переломил колено зеленого чудища. Металлические кулачищи с обеих сторон врезались в виски ноба, а затем могучий пинок в живот отправил орка на серый от пыли и грязи пол, в долгое беспамятство.
  Зеленая орда потрясенно выдохнула. Чтобы выбить дух из бойца голыми руками, нужно было обладать исключительными навыками и силой... В следующее мгновение вопящая толпа нахлынула на человека и затопила его, как цунами береговую полосу. Каждый хотел оторвать от чудо-бойца хоть кусочек, первым, пока не успели другие. Если бы космодесантник и пытался сопротивляться, его бы просто задавили массой. Но он не пытался. Человек быстро присел на колено и уперся руками в пол, словно укрепляясь под напором урагана. Ураган на него и обрушился - косматый, воющий, оскаленный клыками и когтями. Латы выдержали первый настиск, а затем ярчайшая вспышка затопила храм, словно под темными сводами зажглось новое солнце.
  Поток ослепительно белого огня хлестнул орков, расшвыривая их, как ударная волна атомного взрыва. Жуткий рев бойцов, жаждущих крови, сменился воем боли от ожогов. Орки катались и хлопали себя ручищами, стараясь погасить тлеющие шкуры. С десяток так и не поднялись, их туши почернели, истекая зловонным дымом. А человек поднялся, расправляя плечи под широкими наплечниками. Его доспехи, казалось, стали еще чернее - теперь они не отражали огненные блики, а будто поглощали их, пожирая безвозвратно. Красные символы - загадочные, причудливые - струились по угольно-черному металлу, сплетаясь в удивительные, колдовские хитросплетения, соединяясь в письмена, неведомые никому из тех, кто может жить и умереть. Один лишь взгляд на них околдовывал, грозя выпить душу. Впрочем, говорят, что у орков нет души, поэтому человек не стал надеяться на темную, злую магию. Быстрыми шагами он двинулся к стойке с оружием Мортагала. По пути воину встретился ноб со сломанной челюстью и ногой. Космодесантник не сбавляя хода ударил орка ногой. Впрочем, то был не столько удар, сколько размашистый толчок - идущий просто смел с пути преграду. Искалеченный ноб прокатился по камню, как скользящая по морскому дну морская звезда, мотая безвольными конечностями, пока не налетел на колонну, сломав еще и руку.
  Еще один обгоревший зеленый встал на четвереньки, мотая лобастой башкой, высматривая врага. Латник оттолкнулся ногой и обрушился на противника весом всего тела и доспехов, ударив в голову не кулаком, но основанием ладони. Череп ноба впечатался в изъеденную временем плиту, коими был вымощен храмовый пол, и камень оказался прочнее кости. Убитый на месте орк завалился, как мешок с требухой, так и не успев подняться.
  Человек - хотя человек ли?.. - провел рукой вдоль стойки, в кажущемся раздумье, пока не остановил выбор на секире космодесанта. Цепной топор заржавел, механизм давно вышел из строя, по обеим сторонам лезвия скалились в немых ухмылках лицевые части черепов - настоящих, любовно вываренных и отшлифованных Мортагалом собственноручно. Воин взвесил топор в руке, но маска скрыла выражение его лица. Впрочем, судя по тому, что космодесантник взял оружие наперевес, ему понравилось. Боец очертил полукруг, словно проводя черту меж собой и врагами. Лезвие топора скрежетало по каменным плитам, и те, кто видел это, могли бы поклясться собственными зубами, что медленно проводимое лезвие высекало из камня злые желтые искры, будто зубрилось о стремительно вертящийся точильный круг.
  Может ли напугать орков один боец, пусть даже немыслимо быстрый и сильный, да еще умеющий пыхать огнем? Разумеется, нет. И вторая волна хлынула к стойке, на сей раз гремя сталью - никто уже не рисковал меряться с человеком 'на кулачках'. Латник скользнул вперед, словно не было на нем полутора, а то и двух центнеров металла. И ударил широким, размашистым движением, выводя топор едва ли не из-за спины. Первый ноб получил обухом в самый центр лба, так что не выдержали ни второпях нахлобученный шлем, ни кость, способная остановить иную пулю. Орк еще падал, медленно разворачиваясь набок и закатив глаза с лопнувшими сосудами, когда пришелец атаковал зеленую толпу, всю разом.
  Хитрый получился удар - десантник ухватил топорище за самый конец и махнул оружием, как метатель молота, раскручивающий снаряд перед броском. Копье сломалось бы, цепной меч неминуемо застрял бы в плоти, да и топор, пожалуй, тоже - работай у него протяжный механизм. Но космодесантник действовал оружием, как дубиной, и секира, разогнанная чудовищной силой, умноженной на скорость и вес бойца, прошлась по строю врагов, как молотилка по ковылю. И - прежде чем орки опомнились - еще раз. И еще.
  Человек больше не оборачивался скользящей тенью, не маневрировал и не уворачивался. Он стоял на месте, отбивая вражеские атаки, работая топором с невероятной скоростью и в то же время с той методичной основательностью, которую может дать лишь долгий опыт смертных боев. Каждый удар выносил из окружившей его толпы двух-трех, а то и четырех зеленых тварей - убитыми на месте или изувеченными до состояния полной небоеспособности. Зелено-черная кровь струилась ручьями, брызгала по камням и шкурам, заливая сталь топора, и лишь на доспехе убийцы не оставалось ни капли. Орочья кровь то ли стекала по играющему страшными письменами металлу, то ли впитывалась в него без остатка, как вода в пустынный песок.
  И наконец случилось невероятное - потеряв больше половины состава, орки отступили. Не из страха - если и есть на свете вещь, что способна испугать зеленых страшил, то о ней никому не известно во всей вселенной - но от удивления. Многое видели старые, опытные нобы, выросшие в сотнях и тысячах боев, о многом слышали от боянов-сказителей. Но такого - не видели и не слышали никогда. Говаривали, что у человеков есть их собственный военный бог, который на короткой ноге с Горкой и Моркой, но тот вроде был не черный... Хотя кто этих недомерков поймет, что у них и как устроено.
  И в этот самый момент под ногами у зеленых бойцов проскочил гретчин с бубенчиками. Он был хитер и мудр, потому что по-другому не выжить среди тупых и злобных нобов, да и всех остальных 'парней' тоже. А потому - быстрее прочих понял, как следует поступить наилучшим образом. Маленький печальный шут побежал, быстро перебирая короткими ножками, лавируя меж трупов, оскальзываясь в орочьей крови, но не упав ни разу. За собой он волок - ибо поднять не мог - здоровенную кость, отполированную временем и самым мягким войлоком, разрисованную аляповатыми знаками, чернеющую глубоко вырезанными иероглифами и сверкающую вбитыми гвоздями с гранеными шляпками. Символ власти, который Мортагал сам придумал и сам же сделал.
  Орки молча смотрели, как шут, пыхтя и раздуваясь от натуги, выволок кость перед космодесантником и упал на колени, стукнувшись лбом в пол. Шапка с бубенцами упала, звякнув на прощание, открыв голову, туго обтянутую пергаментной кожей с редкими пучками волос.
  - Босс, - прошептал гретчин, и его тихий голос пошел гулять под сводами потолка, как отдаленный гром сходящей лавины. - Я приветствую тебя, повелитель.
  Топор поднялся и упал. Однако не вколотил дерзкого гретчина в камень, но замер в миллиметре от его загривка с остро выступающими - как у рыбы - позвонками.
  - Привет тебе, мой первый слуга, - глухо вымолвила мертвая маска в виде черепа.
  Из молчащей толпы выступил орк, что совсем недавно смахивал слезу умиления, выжатую лютой бранью пришельца в адрес Мортагала. Он не отсиживался в стороне, пока шла битва - правая рука старика (если так можно сказать про орка) висела плетью, на лоскуте шкуры, буквально размолотая топором чуть выше локтя. Морда, и без того изувеченная давным-давно, кривилась от боли, став похожей на маску эльдарского бога.
  - Ты - Босс? - спросил орк, жадно всматриваясь в шипастую маску.
  - Да, - просто и прямо ответил космодесантник. - Я ваш Босс.
  Один из покойников завозился и с трудом приподнялся на дрожащих лапах. Это оказался тот самый ноб, который напал на человека сразу после Мортагала. Обломки сломанной кости проткнули толстую кожу на ноге, размозженный сустав жутковато хрустел и не гнулся, однако орк все же сумел встать. Воистину, то был великий боец, если остался в живых и в сознании после таких страшных испытаний.
  - Ты поведешь нас?.. - прохрипел он, шамкая выбитой челюстью, которая вихлялась в одном суставе, как у сломанной игрушки. Орк не сказал главного слова, но оно буквально повисло в воздухе, как будто изреченное десятками глоток.
  - Ты поведешь нас?..
  - Да, - сказал человек и поднял топор вверх, так, что лезвие коснулось старой, мертвой люстры, давно забывшей свет. Металл, покрытый грязной зеленью патины, забренчал, вторя замогильным звуком словам латника.
  - Я поведу вас! И пусть начнется ВАААААГХХХ!!!
  Лязгнула сталь - старый орк ударил в пол мечом. И еще раз. А за ним стукнул по плите искалеченный орк. Два клинка били в камень, раз за разом, и к ним присоединялись все новые и новые, сливаясь в едином устрашающем ритме, древнем, как сама раса природных убийц, детей зловещих богов Горка и Морка.
  Нобы гремели сталью и выли, протяжно, во всю глотку. Вой и лязг заставляли дрожать стены древнего храма, возносились к небу, что уже просветлело перед рассветом. И на многие километры вокруг расходилась незримая волна, заставляя пробуждаться все новых и новых чудовищ, вселяя в них новую веру и жажду битвы. Загорались огни факелов и костров, со скрипом раскручивались точильные станки, готовые заточить клинки для новых битв. Вопили гретчины, подгоняемые пинками старших собратьев, и гремели двиглы на заводимых тачилах, готовых сорваться навстречу рассвету.
  Новый Босс пришел.
  
  _____________________________________________
  
  Что было бы дальше вы можете узнать здесь:
  http://samlib.ru/editors/n/nikolaew_i_i/mysonv2.shtml
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"