Мы выбираем то, что выбираем. Остальное неважно. К каким последствиям приводит то или иное решение, тот или иной поступок, это неважно, есть только вот эта самая секунда, она лишь следствие-результат, она все оправдывает, если ты жив, и тем более, если в эту секунду ты уже мертв. Если ты чего-то не сделал, а сделал все иначе и даже наоборот, или забыл что-то сделать, ты уже не узнаешь, к чему это привело бы тебя, ведь ты ни чего не сделал, и все тут. И я ни чего не сделал, я молча наблюдал за облаками по ту сторону окна, еще несколько секунд, надо же выдержать многозначительную паузу. Тик-так, тик-так, тик-так. А вот теперь можно и закурить, и допить из стакана последний глоток, вот теперь можно уходить, и я встаю из-за стола, и ухожу.
Улица встречает меня прохладой. Желтые листья, невообразимое небо, седое и серое. Асфальт - отражение неба. Сырость. Через тучи еле различимо проглядывает солнце. После уютного и теплого помещения, из которого я вышел, здесь на открытом воздухе мне стало немного холодно.
Люди приходят и уходят, неожиданно появляются и так же неожиданно исчезают, или же долго прощаются со мной, и их усталые позы, взгляды - все об одном. Кто-то становиться мне другом, меня любят, а я отвечаю взаимностью. Но у таких историй всегда один конец. Лишь остановка в пути, и уже пришло время продолжать путь. Люди приходят и уходят. Каждый со своей жизнью - один на один. Я остаюсь. Моя вотчина - холодный воздух, головокружительная высота, окутанная снегом, сомнениями, мыслями, закатами и рассветами. Так всегда, стоит лишь улыбнуться и промолчать. Но сейчас все вышло совсем иначе, ощущение леденящей нутро пустоты, вот от чего мне стало холодно. Человек оказавшийся перед лицом пустоты и безысходности ощущает это своим нутром, каждым органом, каждой клеточкой. Я вдруг понял, что не знаю куда идти, не знаю что делать, я не прошел и десятка метров, как мне пришлось остановиться, полная дезориентация в пространстве, во времени, в мыслях, в чувствах. Когда не знаешь куда идти, есть один выход, твое убежище. У каждого своё...
Общественный транспорт. Давка. Тяжесть эмоций. Наивный мальчик напротив, тянет за руку маму, задает ей вопросы, слишком много вопросов, ему отвечают, но чаще всего не правду, или уклоняются от ответов, так проще. Проще не знать ни вопросов не ответов. Взгляд мамаши не менее наивен. Я почему-то вглядываюсь в лица остальных пассажиров. Что мне с этого, нет больше задумчивых лиц, нет счастливых улыбок, здесь все несчастны. Я замечаю на себе взгляд пожилого мужчины, он смотрит мне в глаза, без стеснения, я лишь урывками останавливаю взгляд на его глазах, стараясь остаться незамеченным. И все таки наши взгляды встречаются на несколько секунд. Он, кажется, все понимает...
Сорок пять минут на маршрутном автобусе в направлении холмов покрытых лесами и исполосованных линиями электропередач. Там мой центр мироздания. Как и любое культовое место, оно придумано, в данном случае мной. Мое убежище. Загородная резиденция. Старое, недостроенное здание из бетона, в три этажа высотой, с обшарпанными стенами и многолетним слоем пыли на полу. Вся легенда, связанная с этим местом, придумана мной, о ней знаю только я - у меня есть своя религия.
От остановки автобуса еще двадцать минут пешим ходом. Справа болото, заросли камышей и ивняка, слева холмы, гудят провода высоковольтных линий, из под моих ботинок, шаг за шагом, поднимается пыль.
Вечерняя тишина, закатное солнце на западе, там, где ему и положено быть. Облачность рассеялась, и потоки теплого воздуха устремились в верхние слои атмосферы. Ночью будут видны звезды. Осень, еще в зародыше, уходящее солнце заберет с собой последние крупицы тепла, ночь будет холодной, наверное будет заморозок. Дым сигареты, и просто пар изо рта, когда я выдыхаю. Стая птиц срывается в небо из зарослей, издав резкий звук, испугавший меня. Нервные клетки не восстанавливаются, мои, наверное, уже просто отсутствуют как таковые. Инстинкт. Дальше я иду аккуратней, вслушиваюсь в тишину, тишина звенит, поет свою звонкую песню, всем, кто к ней прислушивается. Звук шагов, моих шагов.
Я наверное приехал сюда на последнем автобусе, мне придется возвращаться пешком, или остаться здесь на ночь, холодно, уже очень холодно, я разведу костер на втором этаже, у меня есть матрац, утром поеду обратно, автобусы начинают ходить рано.
В моем бетонном логове нет ни чего, кроме обшарпанных серых стен, а если говорить в слух, то есть короткое эхо, и старый матрац который я однажды нашел по дороге сюда и принес с собой. Я собирал по дороге палки и высохшие ветки, которые попались мне на глаза, вышла большая куча, пришлось нести двумя руками, как носят дрова. Огонь я разведу позже, когда совсем замерзну, и надо будет греться.
Мое любимое место, крыша. Я направляюсь туда. Когда я смотрю с края крыши вниз, с казалось бы, небольшой высоты, у меня кружиться голова, когда лежа на матраце лицом вверх, я гляжу в дневное небо по которому плывут облака или теплой летней ночью смотрю в звездное небо, рисуя мысленно фигуры, голова тоже кружится, но в этом случае не от слабости вестибулярного аппарата, а от необъяснимой глубины и загадочности, непостижимости и невозможности картины, непостижимости меня самого в этой картине, картине неба.
Я вспоминаю о путешествиях, которые так любил. Однажды мне довелось проехать почти всю страну с юга на север, на автомобиле. Это было незабываемое путешествие, не смотря на то, что я был еще мал. Дорога нравилась мне, здесь ты почти свободен, ты ни где, у тебя несколько дней нет дома, нет обязанностей. Мы с моим отцом ехали домой, в городок на севере, в трехстах километрах от северного полярного круга. По мере движения можно легко заметить смену ландшафта, пейзажа, климата. Равнина сменяется холмистой местностью, степи - лесами, с каждым днем пути климат становиться все более холодным и резким. Мы останавливались в гостиницах, в небольших городках. Иногда проезжали большие города, столицы областей и республик. Незнакомые люди смотрели на меня в первый и последний раз, когда наш автомобиль останавливался на светофоре, или когда мы шли за покупками в какой ни будь магазин, что бы пополнить запасы еды. Я усердно считал пройденные нами километры, складывал и вычитал в уме, пытался выяснить расстояние до ближайшего населенного пункта, изучал атлас автомобильных дорог, читал надписи на указателях вдоль дорог, где белыми буквами на синем фоне указывались расстояния и направления до городов. Я понимаю путешественников, они всегда в пути, они путешествуют, у них нет дома, нет семьи, они почти свободны...
Сегодня действительно много звезд в темном небе. Совсем стемнело. Холод сковывает. Тяжелые аккорды, пейзажи осени, не оставляют меня. Задумчивые мелодии, из пустоты спешат пройти дорогой холодных ветров и запертых дверей, с каждой нотой набираясь сил и поднимаясь все выше и выше не оставляют надежды, сбрасывая старую кожу, звучат новыми звуками, тембрами новых инструментов, лирично, или грубой руганью окрашивают все вокруг. Звезды кружат над моей головой, звезды снова играют со мной в свои игры, головокружение...
Я закрываю глаза, где-то гудят реактивные двигатели огромных самолетов, люди усаживаются в удобные кресла, пилот согласно инструкции проводит предполетную подготовку, стюардесса проходит по салону, внимательно оглядывая пассажиров.
Дрожит земля под ногами прогуливающихся по перрону людей, они с нетерпением поглядывают на часы, ожидание. Резкий гудок локомотива, и вот он, появляется из-за поворота.
Горячий чай с сахаром, медленный снег, мерцание монитора, новых сообщений нет...
Веселый шум, смех, вино, много людей, знакомых людей, даже близких и родных людей, разговоры. Я смотрю на тебя, ты этого не замечаешь, ты увлечена танцем. Сигареты. Бокал белого сухого вина, глоток, еще глоток, приятное тепло.
Звон разбитого стекла, замешательство, тишина, крики, и снова тишина...
По щекам медленно ползут капли слез, ужасно болит голова, соленые слезы, я утираю их тыльной стороной ладони, ни чего страшного, такое бывает. Обида. Скорее нет. Просто жаль. Я плачу, плачу обо всем, обо всех по кому можно плакать, лить слезы, рыдать, кричать, надрывая глотку, нервно затягиваться сигаретой, сжимать кулаки до боли. Зачем.
Я не смог уснуть, я смотрел на огонь костра, и грел замерзшие руки, уже перед рассветом небо затянулось тучами, а когда рассвело, начался мелкий, холодный дождь. Может быть, стоит сегодня уехать. На юг. Навестить родственников. Может быть. Надо найти денег, собрать вещи. Проще всего уехать на автобусе, не совсем удобно, но так проще.
Уже шесть утра, дождь не прекращается, все, осень, настоящая осень. Насыпная дорога размокла от дождя, я иду по мокрой траве. На автобусной остановке люди набились под крышу павильона. Забавная публика. Из-за поворота появляется похоронная процессия, несут гроб, за ним идут десятка два людей, женщины в черных платках, мужчины в костюмах. Люди держат зонты, укрываясь от дождя. Над гробом зонт ни кто не держит. Процессия движется мимо меня, я заглядываю мельком в гроб и вижу знакомое лицо, аккуратно причесанные седые волосы, бороздки морщин, безжизненная белизна кожи и легкая, едва заметная улыбка. Но сегодня его глаза закрыты, и это тяжелый удар, даже для меня. Прощай.
В горле комок, одежда почти насквозь промокла, я прячусь под крышу остановочного павильона и закуриваю...
Где-то сейчас тепло, где-то теплый ветер нежно касается кожи и играет локонами волос улыбающейся женщины, наблюдающей за набегающей на берег волной, она там, на берегу, неважно, жив ты, или в эту секунду ты уже мертв.