Природа - не храм, а мастерская и человек в ней работник.
Иван Сергеевич Тургенев (28 октября [09 ноября] 1818 - 22 августа [03 сентября] 1883) - русский писатель - реалист, поэт, публицист, драматург, прозаик и переводчик.
Придя вечером с ценнейшим трофеем зверобой, решил приготовить ужин не на печи, а на свежем воздухе вблизи заимки. Сухие смолистые сосновые дрова от бересты ярко запылали быстро и треском. Охотник порезал на кусочки свежину из зайчатины, бросил в казанок с чистой ключевой водой, подвесил над костром на толстой палке, крепившейся на двух рогатинах вбитых в землю друг против друга.
Вода закипела, добавил ломтики картофеля, посолил по вкусу. Получился замечательный кулеш. На конечной стадии заправил ароматное варево лучком, лаврушкой и специями. Кушанье да ещё на лоне дикой тайги язык проглотишь ! Тихо и ровно горел костёр.
Кузьма сидел на чурбаке у костра, подперев ладонью подбородок, посмотрел на звёзды, думал о своей жизни, словно страницы книги перелистывал. Яркие языки пламени выбрасывали искры, уносившиеся в стремительно темнеющее небо...
Дрова в костре сухо потрескивали. Красные языки пламени хищно лизали сухие валёжины. охватив их в огненные объятия, вызывая треск и разбрызгивая яркие искорки по сторонам, серый дымок взмывал вольной птицей ввысь. Где - то далеко выли таёжные корсары - волчары, небо было прозрачным и воздух, будто чистый хрусталь, что если громко крикнуть или выстрелить, то всё разлетится на миллионы осколков.
Ничего хорошего такая ситуация охотнику не сулила, это означало лишь одно, мороз будет крепчать. Зверобой ел долго и старательно. Куда спешить. Как гласит народная мудрость: "Поспешишь людей насмешишь !". После неспешной трапезы попил чайку на таёжных травах.
Уже была глубокая ночь, а таёжник всё сидел, глубоко задумавшись у костра. Над его головой раскинулся во всей красе загадочный и безмолвный купол неба, сияющий яркими звёздами. Он вслушивался в ночное бормотание ночной тишины, глубоко вдыхая полной грудью, напоённый ароматом пихты морозный воздух.
У ног его, догорая, тлел костёр, и предусмотрительный охотник поднялся и подбросил новую охапку сухих еловых веток. Огонь оживился, получив новую порцию хвороста и поленьев сухостоя. Дымные языки с искрами его поднялись высоко над тайгой.
Столб дыма спирально поднимался в небо и здесь, подхваченный ветром, рассыпался на мелкие клочки. Огонь извивался, точно змея, колыхался, как морские волны, ежесекундно меняя очертания. Багровые отблески играли на его лице охотника. Ещё ни разу в жизни не ощущал он с такой силой, как сейчас, своего слияния с природой.
Оно наполняло его каким - то непонятным смятением и вместе с тем глубочайшим спокойствием. Он начинал понимать, что после долгих лет охоты и рыбалки таинственный, непостижимый дух безмолвия этих мест, дух сибирских лесов и озёр окончательно покорил его и порвать связь между ними невозможно. Зверобой дождался, когда прогорят куски валежника, после чего бросил в угли несколько картофелин.
С каким аппетитом и удовольствием он ел испечённую картошку простым дедовским способом не передать словами. Кузьма долго сидел у костра, задумчиво глядя на багровые отблески догорающего пламени. Морозец крепчал и охотник, встав с чурбака, потянулся да так что захрустели кости и он с хорошим настроением отправился в заимку для отдыха. Сон подкрался, как туманное облако.
А в это время в дебрях глухой тайги, за каждым деревом и кустом, таились, подстерегая добычу, ночные хищники, и травоядные с жалобными криками спасались от преследователей, прятались в густых зарослях и чащах или гибли в когтях безжалостных врагов. Хрупок тревожный лесной сон.
Ночную таёжную глушь укрывала свежая пороша. Костёр за ночь прогорел и ушёл под снег, но там, в кучке золы, ещё таилось тепло. Над засыпанной снегом елани, вблизи охотничьей избушки, возвышался грозный строй, оцепеневшего от стужи ельника и кедрача.
Над склонами дикой тайги безраздельно властвовала королева - ночь, время застыло, замерли ходики. Её душа стремилась к рассветному берегу. Но полёт её был бесконечен, ибо нет берегов у этой ночи. Глухой снегопад спрятал, скрыл очертания.
Под толстым ковром снега дремали кусты брусники и черники, а южнее заимки под мощным ледяным панцирем свои воды несла быстроводная Улуйка. Ночь без берегов вокруг, но что - то вот - вот должно возвестить об её окончании.