- Знаете, Ватсон, от каких расследований я принципиально отказываюсь?
- От противоречащих вашей морали?
- Ну, не всегда.
- Тогда, наверное, от тех, которые кажутся вам неинтересными.
- Большинство дел, которые я расследовал, дорогой Ватсон, именно такие. Если бы я от них отказывался, на что бы тогда жил?
- Не знаю, Холмс, не знаю. Другой мог бы предположить, что вы не беретесь за дело, раскрыть которое считаете для себя невозможным, но я, имея много случаев убедиться в ваших способностях...
Мой друг рассмеялся:
- Браво, Ватсон! Вы практически угадали! Видите ли, есть особые преступления, в расследовании которых я бессилен.
- Разве ваш дедуктивный метод не является универсальным? Хотя, если представить преступление алогичное, напримеп, совершенное сумасшедшим...
- Нет, Ватсон, я имел в виду области, где действуют свои, специфические законы и правила. Там, где нужны узкие специалисты - детективы-искусствоведы, детективы-археологи. Или какой-нибудь палеонтолог, как в вашем случае. А я всего лишь сыщик-универсал, хотя и работавший, как вы знаете, в химической лаборатории.
- В моем случае?
- Бросьте, Ватсон! Я отлично вижу, что вы хотите предложить мне заняться происшествием в Музее естественной истории. Вы ведь должны знать сэра Оуэна, директора музея, по своей кенсингтонской практике. К кому еще он обратился бы в первую очередь, чтобы встретиться со мной?
- Но, Холмс, я сам толком не знаю, что там случилось этой ночью!
- Я тоже, но предполагаю, что при обычной краже дело ограничилось бы полицией. Боюсь, однако, разочаровать сэра Оуэна. Судя по бисквитам и чаю, которые по вашей просьбе принесла миссис Хадсон, он появится здесь с минуты на минуту.
У входа действительно позвонили.
- Прошу прощения, что я попросил доктора Ватсона устроить встречу так срочно, - взволнованно проговорил сэр Оуэн, - но речь идет об исчезновении ценнейшего экспоната нашей коллекции. Не просто ценнейшего, уникального! Пропади всё остальное, мы бы имели шансы получить когда-нибудь новый экземпляр. А этот... Проще было бы достать луну с неба!
- Так что же у вас пропало? - пробурчал Холмс, раскуривая трубку.
- Марсианин! Последний марсианин!
Перед моим мысленным взором промелькнули страшные события недавнего прошлого. Толпы беженцев на улицах Лондона. Зарево близких пожаров. Мертвецы, запорошенные черной пылью. Трудно поверить, что всё это происходило с нами всего пять лет назад. Бейкер-стрит при нашествии почти не пострадала, но в двух милях отсюда, в Реджин-парке, марсиане устроили главный лагерь. Еще и деревья не успели вырасти на месте зловещего котлована, где нашли смерть от земных микробов инопланетные захватчики, а их мертвые тела стали жертвой прожорливости бродячих собак. Уцелел всего один труп, который и был выставлен на всеобщее обозрение в Музее естественной истории.
Через час мы были в Южном Кенсингтоне. Через анфиладу музейных залов с собраниями древних скелетов и каменных отпечатков нас провели к образцам марсианской жизни. Центральный постамент, на котором раньше стоял прозрачный шар с марсианином внутри, пустовал. На полу в спиртовых лужах блестели осколки, нестерпимо пахло денатуратом. Пока Холмс изучал стеклянное крошево, со мной заговорил оказавшийся в зале инспектор Лестрейд:
- Кому, интересно, понадобился этот мертвый спрут? Коллекционеру, собирателю диковин?
- Это не кража! - изрек Холмс, закончив с осмотром. - Грабители не стали бы разбивать колбу, если можно элементарно достать марсианина через крышку.
- Кто же, по-вашему, разбил? - с вызовом спросил Лестрейд.
- Исходя из разлета осколков, можно сделать вывод, что колба была расколота изнутри...
- Опять вы шутите, Холмс! - обиделся инспектор. - Думаете, я поверю, что марсианин ожил после пяти лет пребывания в девяностоградусном спирте?
Я счел нужным заметить:
- Как-то в Каире мумия, забальзамированная пятьдесят веков назад, зашевелилась и села, разбив стеклянную витрину.
- Я помню этот случай, - вступил в разговор сэр Оуэн. - В каирском музее был нарушен режим влажности воздуха. Частично отсырев, мумия превратилась в сжатую пружину. Но в герметичном сосуде...
Холмс, продолжив обход зала, бросил через плечо:
- Сосуд мог лопнуть от внутреннего давления. При солнечном нагреве, биохимических процессов в растворе. Нельзя исключать и дефекта стекла.
- Хорошо! Но куда в таком случае делось тело?
- В вашем музее есть кошки?
- Коты! Пять штатных котов для охраны экспонатов от грызунов. Однако не понимаю, к чему вы...
- Кроме следов нашей славной полиции я обнаружил только отпечатки кошачьих лап. Видимо, это они расправились с марсианином.
- Наши коты? Они приучены к порядку! К тому же марсианин ведь был проспиртован.
Холмс развел руками:
- Я не специалист по вкусовым пристрастиям кошек, однако в конце войны лондонские собаки дрались за куски гнилого марсианского мяса. А вокруг ведь лежали и лошадиные, и людские тела.
Нашу беседу прервало появление двух полицейских, тащивших что-то завернутое в кусок брезента.
- Сэр! Вот, нашли на чердаке.
Сначала я подумал, что передо мной куча грязно-маслянистых, перекрученных тряпок. Но это оказалось растерзанным в лоскуты марсианином. Рядом с ним лежали и три раздувшихся кошачьих трупика.
- Как я понимаю, дело исчерпано, - заключил Лестрейд. - Благодарю за помощь, Холмс! Хотя, как видите, мы обошлись и без вас.
Всю ночь из нашей гостиной доносился запах крепкого табака и звучала скрипка. Под утро, когда за окном стояли серые сумерки, Холмс постучал в мою дверь:
- Ватсон, собирайтесь! Нужно срочно найти двух оставшихся музейных котов. Возьмите с собой револьвер. У вас хватит мужества стрелять в кошку?
На улице нас ждал вызванный через телефон мотор-кэб.
- Знаете, какая мысль не давала мне покоя? - крикнул Холмс сквозь стрекот электрического двигателя. - Как котам удалось затащить марсианина на чердак.
- Африканские леопарды иногда затаскивают на деревья даже небольших буйволов. Следуя аналогии...
- Нет, Ватсон, леопард мог справиться с этим один, а кошкам требовались совместные усилия.
- Это нетипично для кошачьих. Хотя львы...
- Действия музейных котов направлял чужой разум!
- Кто-то их выдрессировал?
- Известно ли вам, Ватсон, что марсиане обменивались мыслями без посредства физических органов?
- Да, Холмс, я читал об этом.
- Причем речь идет не просто о телепатии, а о способности полного ментального подчинения другого существа.
- Но, Холмс! Марсиане умерли пять лет назад.
- В утробе мертвого марсианина могли сохраниться живые зародыши! Обладающие разумом, наследственной памятью и телепатическими способностями.
- Но ведь известно, что марсиане размножались наружным почкованием. И никакого зародыша на том трупе не было.
- Наши знания о марсианах очень неполны. У них могло быть несколько способов размножения. В том числе - с внутренним вынашиванием и последующим помещением зародыша в другой организм. Как у некоторых наших насекомых. Возможно, марсиане успели сделать вывод из неудачи жизни в микробной среде и далее собирались существовать как паразиты в земных животных, управляя ими и пользуясь их иммунной защитой. Думаю, марсианам это далось не просто. Массовый мор собак, попробовавших марсианской падали, не был случайным совпадением. И сейчас из пяти котов издохло трое. Поэтому так важно отыскать двух оставшихся. Ватсон! Вы видите это? Стреляйте же! Стреляйте!
Мы были уже на Эксибишн-роут. Над крышами домов розовела в свете утренней зари башня Музея естественной истории, справа открывался вид на Имперский военный музей. На тротуаре около ограды лежал полицейский, у его головы возился большой черный кот. Кэбмен затормозил, я выскочил наружу, но не стрелял, боясь попасть в полисмена. Кот зашипел и протиснулся между прутьев ограды. Я выпустил ему вслед шесть пуль, но не попал ни разу. Холмс также тщетно опустошил барабан револьвера, потом ловко полез через ограду. Я последовал за ним, но догнал только на ступенях входа. Кот к тому времени успел проникнуть внутрь музея, разбив стекло в зарешеченном окошке. Мы изо всех сил молотили в дверь, чтобы вызвать сторожа.
- Плохо дело! - пробормотал Холмс. - Здесь собраны все боевые устройства марсиан.
Сверкнуло ослепительно зеленым, оглушающее загрохотало, и я лишился чувств.
В газетах страшную катастрофу, уничтожившую и Имперский музей, и изрядную часть Южного Кенсингтона, объясняли экспериментами с генераторами тепловых лучей марсиан в музейных лабораториях. Я же, как и Холмс, пребываю в полной уверенности, что виновником мощнейшего взрыва был кот, вернее - марсианин в кошачьем облике. Это он запустил один из тепловых генераторов, которые люди уже отчаялись привести в действие. Но то ли грозное оружие с течением времени испортилось, то ли контролировать его работу кошачьими лапами оказалось слишком сложно... Мы с Холмсом уцелели чудом. Взрывная волна отбросила нас к орудию с миноносного тарана "Сын грома", установленному в качестве памятника перед входом в музей. Свалившись с постамента, пушка защитила нас своим броневым щитом.
Прошли года. Я стал забывать обстоятельства этого странного дела. Сэр Оуэн умер в почтенной старости. В Музее естественной истории был выставлен новый марсианин - умело сшитый из сохранившихся фрагментов. Однажды вечером, когда я читал у камина очередной мемуар о великой войне, Холмс вручил мне раскрытый лист газеты. На нем был фотографический снимок летательного аппарата, привезенного американцами братьями Райт. Они совершали турне по Европе, рекламируя свое изобретение. Я ознакомился со снимком и прилагаемой статьей и, не найдя в них ничего примечательного, вернул газету Холмсу. Тот так же молча протянул мне книгу с заложенной страницей. Раскрыв ее, я обнаружил фотографию воздушной машины марсиан. Ее сходство с аэропланом американцев было очевидным.
- Что ж, Холмс, наверное, Райты тоже видели этот снимок, когда задумывали свой аппарат.
- Видеть мало. До них никому не удавалось повторить достижения марсиан.
- Значит, они оказались первыми, у кого это получилось.
- Или им помогли.
- Кто?
- Марсианин.
Холмс откинулся в глубоком кресле, так что отблески огня освещали одни его острые колени.
- Я не говорил вам, Ватсон, но тогда, у Имперского музея марсианин вступил со мной в ментальный контакт. Подчинять они, похоже, могут исключительно животных и людей с низким интеллектом. На меня, во всяком случае, телепатический гипноз не подействовал. Но он попробовал убедить, показать преимущества сотрудничества. И один краткий миг я чуть было не поддался. Чистый холодный разум - не к этому ли я стремился всю жизнь? Мудрость цивилизации, опередившей нас на тысячи лет. Я преодолел соблазн, но помните, Ватсон, последний кот из музея так и не был найден. Какие теперь нас ждут великие открытия? Куда они приведут наш бедный мир?
Когда я спускался с Бейкер-стрит, я увидел вдали над деревьями, на светлом фоне заката, колпак гиганта-марсианина, который и издавал этот вой. Я ничуть не испугался. Я спокойно шел прямо на него. Несколько минут я наблюдал за ним: он не двигался. По-видимому, он просто стоял и выл. Я не мог догадаться, что значил этот беспрерывный вой.