Машина промчалась мимо нас не снижая скорости. Саня глухо бормотал ей вслед ругательства, он только что размахивал руками и кричал "Стой, стой!", а потом едва увернулся от хромированного бампера. Сил у него уже не оставалось, он подошел и сел рядом со мной прямо на утрамбованный колесами снег обочины.
   Я смотрел на розовое пятно, расплывающееся в снегу вокруг нас. - Это всё только моя кровь?-
   - Угу. Я так себя немного осмотрел и пощупал. Вроде все цело, даже удивительно. Только в груди немного жжет, да голова от удара гудит. Это у тебя кровища вон течет, ты крепче держи, - он показал на мой бок. Но смотреть туда мне совсем не хотелось, я просто прижимал кусок ветоши к боку. Я смотрю в ту сторону куда промчалась машина. Отъехав от нас метров на 150, она затормозила и остановилась. В темнеющем вечере она была хорошо видна не фоне белого снега. Сквозь заднее стекло я даже с такого расстояния видел темный силуэт водителя, видел что он обернулся и сейчас разглядывал нас.
   - Как думаешь, вернется? - Теперь и Саня не отрываясь смотрел на неподвижную машину на дороге. Я пожал плечами. Было что-то нереальное в в неподвижности машины, в неподвижном обернувшимся на нас человеке за рулем.
   - Ну давай же, давай... - Саня сжимает зубы так что белеют скулы.

   На машине загораются задние фары, и она не разворачиваясь, задним ходом едет к нам. - Вот и все.. Теперь все будет хорошо, - он заметно обмякает. Мы молчим. Мы просто сидим на обочине на розовом снегу и смотрим на подъезжающую задним ходом машину.
   Обшарпанное желтое такси. Перекрашенная "Волга", дожившая до нас с советских времен. Полустертые шашечки на боку, треснувший гребешок на крыше. Такси останавливается, и я вижу бородатого водилу в черной вязаной шапочке. Он распахивает дверцу, но не покидает сиденья, а только закуривает сигарету и вытянув шею пытается увидеть внизу в кювете наш автомобиль.
   - Финиш, ребятки. Приехали, да? Ну что теперь делать. Давайте - грузитесь. Поедем.
   - Я за все заплачу, братан! - Саня говорит быстро и суетливо, словно боясь что водитель передумает и уедет. - Надо только быстрей на ту сторону реки перебраться!
   - Вы сами откуда, из Города? - Да, но туда сейчас ехать долго, давай через мост на ту сторону до ближайшей больницы, у него в боку дырка серьезная! - Саня затаскивает меня на заднее сиденье, обтянутое какой-то грубой на ощупь дерюгой. Сам я почти не могу передвигаться, он обегает машину и садится рядом со мной. - Ну поехали, поехали!
   Водитель щелчком отправляет бычок в окно и заводит двигатель, мы трогаемся. Я перекладываю тряпку которую прижимаю к боку в другую руку и подношу к глазам свои липкие красные пальцы.
   - Саня, это что вообще в меня воткнулось?
   - Сухая ветка. Мы влетели прямиком в дерево, в большую сосну. Толстенный сук пробил стекло и воткнулся в тебя. Я когда очухался и поглядел на тебя - зрелище было не для слабонервных. Кое как его обломал, выдернул его, и только потом смог вытащить тебя из машины.- Ты когда его выдернул, не рассматривал, на нем мои кишки не были намотаны?
   - Нет, все окей. Ветка проткнула тебе по касательной бок, вошла по кожу, и так же из-под кожи выскочила сбоку. Кишки твои остались при тебе. Вот только крови из тебя уже вытекло изрядно..- Хорошо хоть что ты цел.
   - Ага. Я везучий.. - Он секунду что-то раздумывал. - Ладно, сейчас покажу.., - Он залез себе за пазуху и выудил оттуда нечто круглое и блестящее красным отливом даже а полумраке салона машины. - Этот медный пятак оберегает меня от напастей. Он был амулетом еще для моего прадеда. Прабабка повесила его ему на шею вместе с нательным крестикам когда того забрили в первую мировую. Потом дед носил на шее с 43-го по 45-й. Когда мне 16 стукнуло , в день получения паспорта отец мне монету на шею повесил. Традиция у нас такая.. Помогает монета... - Саня вдруг резко дернул и оборвал цепочку. - В общем, на держи. Я чувствую себя виноватым за случившееся. Хочу чтоб для тебя закончилось все хорошо.. - Видя мое явное намерение запротестовать, Саня просто засунул большую монету из красной меди мне в карман куртки вместе с оборванной цепочкой. - Это не подарок. Вернешь мне назад при встрече. когда из больницы выберешься.
   Саня заметно повеселел, нервное напряжение спало, ему хотелось говорить. Он поглядел на водителя. - Слушай, дядя, ну и личико у тебя с этой бородой, прям бандитское! Да ты не цыган вообще? А то больно похож!
   - Грек я, - сказал водитель. И действительно, в полумраке салона, от подсветки приборной доски, выглядел он очень живописно.
   - Ехал грека через реку, видит грека в реке рак... - начал было Саня но почувствовал как глупо это звучит и умолк. - Да откуда ты в наших краях взялся? Греки они в Греции все живут! - Саня хихикнул.
   -Мы из крымских греков. Киммерийские греки, слышал про таких? - Бородач угрюмо глядел на дорогу.
   Дорога выскочила неожиданно к реке и теперь мы ехали вдоль ее берега. Черная вода уходила к невидимому нам в темноте противоположному берегу. Саня озабоченно разглядывал пейзаж за окном.
   - Плохо я знаю эти места, чего-то и не соображу где мы едем. По идее нам ближе всего было через Потоцкий мост на ту сторону перебраться. А так по виду мы уже вроде где-то выше его едем.. Нет?
   Бородач коротко оглянулся на нас. - Возить, это моя работа, так что просто потерпите немного. Уже скоро.

   На самом деле "скоро" наступило минут через двадцать. Я не видел моста до самого последнего момента, когда машина вдруг резко свернула, переехала через какое-то препятствие поперек дороги и въехала на мост. Я пытался в темноте определить, каменный он или железный, но не смог. А потому как глухо отдавалось покрытие под колесами, было вообще впечатление что мы едем по деревянному настилу. Левый берег скрылся позади, а правый к которому мы направлялись, был еще невидим. Саня нервно вертел головой в обе стороны, было видно что он тоже не мог сориентироваться в нашем местонахождении, но пытался приободрить меня. - Смотри, и в правду борода молодец, места эти хорошо знает. Я про эту переправу ни сном ни духом! - он решает дружески толкнуть меня в бок и попадает по руке которой я зажимаю рану. Я взвыл от боли и почувствовал как она толчками запульсировала в боку.
   - Что там у вас?- почему-то зло спросил бородач.- Что-что, - так же резко передразнил я его. - Рана болит! И кровь кажется опять потекла..
   - Ты чувствуешь боль от раны?, - бородач резко затормозил. так что мы едва не уткнулись лицами в передние сиденья. Он развернулся в нашу сторону всем корпусом и был почему-то очень обескуражен.
   - Да, б..дь! не знаю почему это тебя удивляет, но я чувствую что мне очень больно!
   Он включил свет в салоне, впервые вышел из машины, отрыл заднюю дверь с моей стороны, и я увидел какого он громадного роста. Он навис надо мной, убрал мою руку с тряпкой и разглядывал рану. Да, вид у него был явно обескураженный.
   Пользуясь неожиданной остановкой, Саня вышел из машины и озирался по сторонам. Справа и слева была сплошь темная как нефть вода, не успевшая еще замерзнуть. Зима только наступила, и хоть выпал снег но настоящих холодов пока не было. Мы тормознулись где-то совсем недалеко от противоположного берега. Он оставался спрятанным в клубах какого-то тумана, но ветер постоянно сдувал серые клубы, и тогда становились видны длинные скрюченные ветки деревьев, растущих вдоль берега. Вид этих шевелящихся на ветру веток почему-то напугал Саню. Он уселся на переднее правое сиденье, захлопнул дверь и сидел там насупившись и спрятавшись по самый нос в поднятый воротник.
   Грек вернулся на свое водительское место, включил двигатель, и вдруг начал разворачивать машину. Он это делал быстро и сноровисто, двигаясь вперед-назад, один раз мне даже показалось что мы перескочим низкий бортик и свалимся в реку. Но нет, машина развернулась, мы быстро приближались снова к оставленному берегу.
   - Эй! Ты чего творишь?! - возмущенный таким поворотом Саня был кажется готов ухватиться за руль.
   - Сиди и не рыпайся! Я знаю что делаю. Ему на тот берег нельзя.
   - Какого черта! Давай в больницу! Ты что предлагаешь его тут на бережку закопать, что ли! - Саня таки ухватился за руль, но грек схватил его запястье, сжал и оторвал от руля. Продолжая рулить второй рукой, он посмотрел в упор на Сан. и медленно, почти по слогам сказал: - Я. Везу. Его. В больницу. А ты просто. Сиди.
   С нарастающей тревогой наблюдая за происходящим я прозевал то невидимое препятствие на съезде с моста. Машину тряхнуло, боль прятавшаяся до этого внутри одной точки, выпрыгнула наружу и заполнила меня...
   Когда я обрел способность воспринимать реальность, мы по очищенной от снега подъездной дороге въезжали на территорию больницы. Несмотря на ночь я в свете двух фонарей у хода узнал ее. Здесь был шахтерский поселок, и в этой больнице работали неплохие врачи. Такси остановилось не доехав метров сорок.- Все, парень. Пару шагов тебе придется сделать самому. Но ты сможешь их сделать. Тебе выходить.
   Саня презрительно скривился: - Незаконно таксуешь сегодня, да? Если в больнице номер зафиксируют, потом влетишь на неприятности?- Понимай как знаешь, - Грек разговаривал с нами неожиданно грубо и почти бесцеремонно. -Твой друг выходит. Ты остаешься. Давайте не будем затягивать.
   - Ничего, Саня, я дойду. - Я выбрался их машины и протянул ему руку для прощания сквозь окно. Он ухватил ее и я увидел как он испуган, как бьет его мелкая дрожь. Мое сердце сжалось. - Саня, пошли со мной, тебя тоже должны осмотреть врачи, черт с ней с машиной, заплати ему и пусть катится. Саня, пошли, а?Я потянул его за руку и на миг мне показалось что он сейчас последует моим словам. Но тут грек схватил его за плечо и дернул к себе. Саня отпустил мою руку и осел на своем сиденье. Он как-то изменился внешне, лицо его приняло умиротворенный и одновременно усталый вид. - Нет, нам наверное действительно уже пора.. Прости, это ненадолго ты выздоровеешь, с тобой все будет хорошо. Мы еще увидимся...- Пока, Сан. Увидимся..

   Машина тронулась с места и поехала на выезд с территории больницы. До того как бородатый грек выключил освещение в салоне я успел снова увидеть профиль Сани сидящего рядом с ним. Он был осунувшийся с обострившимися от усталости чертами лица. Я стоял и смотрел на обшарпанное желтое такси, которое медленно выехало по дорожке с территории и свернуло на трассу. Еще некоторое время вглядываясь в темноту мне казалось что я вижу неясное пятно которое было машиной. Потом исчезло и оно.
   Держась за бок, я медленно брел по протоптанной тропинке к входу в больницу, и каждый шаг давался трудней предыдущего. Воздух загустел и стал вязким как остывший кисель, мне приходилось продираться сквозь него, а окружающий мир стал почему-то замедляться, словно я смотрю тормозящее видео на битом файле. Я доковылял до крыльца и начал тихонько забираться по широким ступенькам. Свет фонарей у входа издалека казался таким ярким, но сейчас померк и едва рассеивал темноту. Двое каких-то людей вышли из дверей и не обращая на меня внимания, словно не видя, прошли мимо. Их голоса звучали низко и глухо, как из колодца. Но я уже видел сквозь стекло приемный покой, людей в белых и голубых халатах, видел медсестру в регистратуре. Всего несколько шагов. Преодолевая сопротивление тугого как резина воздуха, я дошел до двери, взялся за массивную ручку. И тут видео остановилось.

   Белый свет. Я закрываю глаза потому что кроме света все равно вокруг ничего нет. Темнота.

   Белый свет. Нет, это потолок, я смотрю на него и потом с трудом поворачиваю голову и вижу фигуру в белом одеянии. Она оборачивается ко мне, и я вижу лицо. Это медсестра. Она улыбается и что-то говорит, но звук выключен и ее губы шевелятся как в немом кино. Шприц. Темнота.

   Белый свет. Почему в больницах так много белого цвета? Он режет глаза и вызывает головную боль. Но мне колют снотворное, и большую часть суток я провожу еще в темноте. Рядом с кроватью сидит человек в форме. Это следователь. Он приходит уже второй раз и все время задает вопросы. Звуки уже вернулись, и мне приходится отвечать ему, и он записывает мои слова. Он меня раздражает, я устаю от него. Я говорю ему что мне тяжело разговаривать, пусть переспрашивает Саню, он сможет рассказать толково, не то что я.

   Следователь смотрит на меня. Мне не нравится его взгляд. Меня раздражает его молчание. Нет, не раздражает - напрягает. Я спрашиваю его неужели я сказал что-то такое что его разум вынужден так долго переваривать. Он молчит и это все сильней напрягает меня.
   Следователь говорит, что осмотр места происшествия проведен и следственные действия почти закончены. Тонкий слой льда, замерзшая лужица перед изгибом трассы, резина потеряла сцепление с дорогой и машина улетела в кювет. Это наверное было эффектное зрелище, как мы проделали в воздухи красивую дугу в ударились в лоб в сосну. Александр Каменский погиб мгновенно, рулевой колонкой ему размозжило грудь. Меня спас ремень, но толстый сук дерева пробил лобовое стекло, прорвал мне бок и пригвоздил к сиденью. Непонятно как, сказал следователь, мне удалось избавиться от приколовшей меня ветки, выбраться из машины, и выползти к трассе. Двое мужиков, отец и сын из ближней деревеньки, возвращались с рыбалки домой. Они нашли меня и отвезли на своей "копейке" в больницу.
   - У одного из них есть борода? - спрашиваю я. - Большая черная борода.
   - Ну вообще-то после двух дней сидения у лунок на рыбалке они оба были достаточно заросшие. Но на бороду их щетина не тянет.
   Он пытается еще расспрашивать меня, но я молчу. Мне нужно остаться одному, чтобы посмотреть. Наконец он устает или ему надоедает разговаривать с безмолвным поленом лежащим в кровати. Он собирает свои бумаги и уходит. В палату заходит медсестра, и я снова терпеливо жду когда останусь один. Мне меряют температуру, дают проглотить горсть таблеток и делают уколы. Я жду. Наконец медсестра перестает звенеть ампулами и шприцами и уходит. Я остаюсь один. Я с трудом переворачиваюсь со спины на бок, прислушиваясь к толчкам боли в голове. Засовываю руку под подушку и нащупываю там холод металла. Я вытаскиваю руку из под подушки, разжимаю ладонь и смотрю на предмет лежащий в моей руке. На большой начищенный медный пятак на оборванной цепочке.