Никиташина Наталья Александровна : другие произведения.

Синяя борода (версия 351)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бог его знает почему, но возникла однажды идея написать рассказ на такой вот неоднозначный сюжет, где сплелись, любовь и ревность, жизнь и смерть, правда и вымысел, мистика и досужий домысел обывателя.Написать, конечно же, в соавторстве. В этой истории иначе ... нельзя.Историю от имени Бьянки рассказываю, естественно, я, а от имени Жана, естественно - мой соавтор.
  
  Синяя борода (версия ? 351)
  
  ПОСВЯЩАЕТСЯ СОАВТОРУ В ПРЕДДВЕРИИ ЕГО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
  
  Аннотация
  Бог его знает почему, но возникла однажды идея написать рассказ на такой вот неоднозначный сюжет, где сплелись, любовь и ревность, жизнь и смерть, правда и вымысел, мистика и досужий домысел обывателя.Написать, конечно же, в соавторстве. В этой истории иначе ... нельзя.Историю от имени Бьянки рассказываю, естественно, я, а от имени Жана, естественно - мой соавтор.
  
  Действующие лица:
  MaximTail
  Жан - легендарная, но неоднозначная, почти мистическая личность, граф, вошедший в историю под именем 'Синяя борода'
  Никиташина Наталья
  Бьянка - самый загадочный персонаж этой истории, жена 'Синей бороды', единственная оставшаяся в живых, наследница огромного состояния
  
  Это наша версия событий. Комментарии к ней - в конце рассказа. Очень надеемся, что вам понравится.
  
  Начало
  
  Меня зовут Бьянка. Я жена человека, более известного свету, как 'Синяя борода'. И не спрашивайте, как меня угораздило. Всё решилось без моего ведома и согласия. Сами знаете, в какой век мы живем.
  Впервые супруга своего я увидела в день так называемого сватовства. Кто бы мог подумать, что задумчивый и мрачный тип, на которого я случайно налетела в конюшне, возвращаясь с конной прогулки, и есть мой будущий СУПРУГ. Знай, я это тогда, может и не была бы столь легкомысленной и дерзкой. Я вообще бы не спешила домой. Как писали в одной испанской эпиграмме: 'лучше было бы под пули угодить, чем под венец!'. Но из всех многочисленных сестер моего семейства он почему-то выбрал именно меня. А я-то думала, что меня, как самую младшую дочь (мне едва исполнилось 16), это сватовство вовсе не коснется. Как я ошибалась!
  Тогда, чуть не сбив его с ног, я приняла эту мрачную фигуру за одного из дружков жениха. Сгорая от любопытства и справедливо полагая, что меня с моим характером не то, что на смотрины, дальше порога не пустят, я решила разузнать о женихе максимум информации. В конце концов, речь идет о моих сестрах.
  - Простите меня, сударь... Вы ведь приехали сюда вместе с женихом? И Вы, наверное, хорошо его знаете... Не расскажите, что он за человек?
  - Добрый день, сеньора...
  - Бьянка. Младшая из всех сестер.
  - Сеньора Бьянка. Безусловно, я знаю жениха лучше других, по крайней мере, смею на это надеяться.
  - А правда ли, сударь, что все называют его 'Синей бородой'?
  - Правда...за глаза.
  - Хм! А почему он получил такое прозвище? У него что, действительно борода цвета купороса?
  - А не много ли вопросов из одних уст, милая леди?
  - Вовсе я не милая, и, смею Вас заверить, уже достаточно взрослая для того, чтобы меня называли 'милой'. А может его прозвище связано с тайной смерти всех его предыдущих жен?
  - Бог мой, кто Вам это сказал?
  - Да, все об этом говорят, надо быть глухой, чтобы об этом не слышать.
  - И что же именно говорят?
  - Ну... что он людоед и съел всех своих жен... Что Вы так раскашлялись? Давайте я Вас по спине похлопаю. Ну, как, лучше?
  - Да, продолжайте.
  - Так же говорят, что он тиран, замучивший их до смерти... а еще, что он дьявол и развратник...
  - Именно в такой последовательности?
  - Именно!
  - И Вы этому верите?
  - Как Вам сказать?.. не бывает дыма без огня... хотя если он и правда съел леди Изабеллу ванТермейн, лично с которой я не знакома, но много о ней слышала...у него должна была открыться язва.
  - Г-хм... А Вы забавная.
  - Не вижу ничего забавного в том, что одну из моих сестер собираются отдать за этого монстра.
  - Одну из сестер...ну, Вам-то нечего боятся.
  - Пф-ф! Вовсе я не боюсь! Но речь-то, как Вы справедливо заметили, вовсе не обо мне.
  - Так и не боитесь? Нисколечко? - и он приблизился ко мне вплотную, практически зажав меня в угол и нависнув надо мной всем своим телом. На губах его играла странная усмешка. Однако меня не так легко было сбить с толку.
  - А чего мне бояться? Я не похожа на моих покорных и слабых сестер. Седьмая по счету, до недавнего времени я мало интересовала своих родителей и была предоставлена сама себе. Забавы ради и, чтобы я отстала от них, старшие братья выучили меня читать, писать и считать, а младший - еще и постоять за себя. Но меня-то сеньор Жених никогда не выберет. Ему, наверное, тоже какая-нибудь 'сорока на хвосте принесла', какая у ван Аленов младшая дочь - 'паршивая овца в стаде': не достаточно красива, не достаточно покладиста, не достаточно ... всего недостаточно и всего слишком - слишком умна, слишком независима, слишком остра на язык. Кто на такую позарится?
  - А если он - тоже необычный человек? - сказал он немного грустно и, кажется, стал еще более сумрачным.
  - Любой, кто ест своих жен на завтрак...весьма необычный человек.
  - Любая особа, что не боится подобных монстров - лучшая партия... для того, кто ест своих жен на завтрак.
  Ну, вот, он снова улыбается. С чего бы это? Надо стереть с его лица эту самодовольную улыбку.
  - А зубы этот монстр не боится обломать?
  Он тогда только рассмеялся, а я поднырнула под его руку и сбежала. Ну, почти. Он успел схватить меня за руку и резко притянул к себе. И при этом так пристально смотрел мне в глаза, будто старался запомнить. 'Бьянка', - сказал он, словно пробуя мое имя на вкус. И отпустил так же неожиданно, как поймал.
  'Полоумный', - подумалось мне. Однако в скорости я выбросила эту встречу из головы. Оглядываясь теперь назад я даже боюсь подумать, что тогда подумал обо мне мой будущий супруг.
  Потом были смотрины. Жених долго и придирчиво выбирал себе невесту, мне было не все видно из-за тяжелой и пыльной портьеры, но всё лучше, чем ничего. Он сидел ко мне спиной, и голос его был не отчетливо слышен, и ясно было только одно - он очень придирчив и ни одна из сестер ему не подходит. Родители видно уже совсем отчаялись ему угодить и послали за мной. Никто из них не подозревал, что я в этот момент нахожусь совсем рядом. Ну, пока я не чихнула. А ведь если бы я не чихнула... моя жизнь могла сложиться совсем иначе.
  А так, меня достали из-за портьер, быстренько отряхнули от пыли...как-будто я - залежалый товар! Дальше всё как во сне, потому что я увидела своего жениха...и не в полумраке конюшни. Это был он, полоумный незнакомец. Его нереально синие глаза сверлили меня, вселяя беспокойство, ибо было в этом взгляде что-то такое, с чем мне не справиться, то, что притягивает и отталкивает одновременно. Только этот взгляд и помню.
  Лишь к вечеру до меня дошла вся необычность ситуации. Меня не просто просватали, меня выдали замуж. Как только мой жених меня увидел, он согласился на любые условия, но потребовал, чтобы венчание осуществили здесь и сейчас. Уже к концу дня я стала графиней. Трижды святой отец спрашивал меня о согласии вступить в брак, но я ничего не слышала, пока мой жених не склонился ко мне и не спросил об этом сам. Я как загипнотизированная ответила 'да'. Уже когда он целовал меня, я почувствовала, что пропала, но еще не поняла, почему и как.
  
  Моя семейная жизнь или что-то вроде того
  
  Вечером того же дня, толком не простившись с семьей, я покинула отчий дом, где была и счастлива, и одинока, так как была частью семьи, на которую между тем я не была похожа. Что сулил мне новый дом я не знала, однако раньше я видела замок моего мужа...он казался таким мрачным и грозным. Меня увлекали мрачные места...пока не возникла перспектива, что одно из них станет моим домом...навсегда. В голове всплыли все слухи и рассказы про этот замок, его хозяина и его ныне покойных жен. А всё, что я успела, это сунуть короткий кинжал в один из сундуков с приданым...ну, если не считать небольшого ножичка за подвязкой чулка...да, ладно, если уж быть совсем честной, то и - заколки в волосах, и мощного перстня на пальце.
  Но...в первую брачную ночь ко мне никто не пришел. В смысле, кроме мужа-то я никого бы и не пустила, не смотря на всякие там древние обычаи всем семейством вваливаться в спальню новобрачных со своими бесценными советами, что им дальше делать. Так, что я даже немного разочаровалась.
  И во вторую тоже... никто. Так и пошло, месяц клонился к закату, мы завтракали, обедали и ужинали вместе, едва перебрасываясь парой слов, но изучая друг друга взглядами. Мне кажется, тогда я на всю жизнь запомнила его темно карие глаза и этот испытующий взгляд, этот прямой аристократический нос, этот чувственный рот и волевой подбородок, эти длинные ресницы. Зачем такие мужчинам? Впрочем, не важно, я запомнила даже тени от его ресниц в неровном свете свечей. Но он не стал мне понятнее. Однако применять холодное оружие тоже нужды не возникало. А еще он стал подбрасывать мне книги. Не знаю, как он узнал, что я читаю, разве рылся в моих вещах или увидел меня в святая святых - библиотеке. Но я почувствовала к нему...благодарность. И немного успокоилась: жертву могут кормить на убой, но не духовной же пищей. Именно через книги он стал мне ближе. Мне о многом хотелось его спросить...а я никогда не отличалась особым терпением. Так наши вечера превратились в диалоги. Со мной раньше никто так много не говорил, не воспринимал меня всерьез. Удивительно, но иногда мне удавалось его озадачить. Конечно, поначалу я боялась показаться полной невежей рядом с ним, но... постепенно страх прошел, и его место уступил интерес, взаимный интерес. Или мне так показалось.
  Всё-таки было странно, что он не торопится, чтобы мы стали мужем и женой в полном смысле этого слова. В первые дни - понятно, особенно, если он нашел мой арсенал, но потом, когда мы стали уже не такими чужими... А ведь если брак не совершен до конца, его можно расторгнуть. А я уже так привыкла к дому. Странно да, но я стала считать его дом и своим домом, то есть нашим? И я решила его соблазнить. Сама. Правда, я не знала, как это следует делать. Я была мила и остроумна, я ослепительно улыбалась, я тщательно выбирала платья и драгоценности, я старалась прикоснуться к нему, но... он как будто не замечал моих усилий. Я плакала по ночам в подушку, потому что ясно поняла, что влюбилась, и влюбилась безответно. Ни для кого не секрет, что кругом браки заключаются без всякой любви. Часто это деловые соглашения даже не самих супругов, а их семейств. И всё равно тяжело, ведь это союз на всю жизнь. Однако грех жаловаться, мой муж мог вполне оказаться страшилой, тираном, ревнивцем, прелюбодеем...и мне пришлось бы это терпеть. А он оказался всего-навсего затворником...и человеком не склонным к любовным утехам. Могло быть и хуже. Конечно, я думала, а не во мне ли всё дело, но тогда зачем он на мне женился? И...должен же мой муж подумать, если не обо мне, то о своем преемнике. Отсутствие ответа отравляло мне жизнь.
  Я решила действовать. Ночью я вошла в его спальню, с намерением выйти оттуда только женщиной. Поэтому я царапалась и кусалась, когда он сгреб меня в охапку и вынес из своей комнаты, как будто я была мешком с ... репой или брюквой. После этого я пыталась заставить его ревновать, и это было моей ошибкой. Соседу, с которым я флиртовала, мой муж предложил дуэль или примирение, сосед выбрал последнее. Они решили, что глупость женщины - не причина для того, чтобы ухудшились давние добрососедские отношения, тем более, что у мужа оказалась слава удачливого дуэлянта. А вот слуга, которому я топорно пыталась 'строить глазки', был скоропостижно уволен без всяких рекомендательных писем, что тяжким бременем легло на мою еще не окрепшую в борьбе с супругом совесть. Потерпев полное поражение и расписавшись в своем бессилии, я стала весьма раздражительной и даже ... заболела. Сообразив на третьи сутки, что это не новый способ настоять на своем, муж сам пришел ко мне в спальню и ... сам ухаживал за мной. Он так же гладил меня по голове, он держал мои руки в своих руках. И он осушал мои слезы, сначала мягкими прикосновениями пальцев, потом мягкими прикосновениями губ. И даже не смотря на жар, я поняла: сейчас или никогда. Я поймала его губы, моля Бога, чтобы на этот раз он меня не отверг. И он не обманул моих надежд, не на этот раз. Я так боялась его спугнуть, как будто это не я, а он был новичком в этом вопросе.
  - Не уходи! - не знаю, сколько раз я прошептала эти слова.
  - Хорошо, - он усмехнулся, - не уйду. Да и куда я могу уйти, я же твой муж? И это мой дом...наш дом.
  - Так, это мне не приснилось? Ты и, правда, мой муж?
  - А разве есть сомнения?
  - Есть!
  - Ого! Моя непокорная, вооруженная до зубов, жена чем-то недовольна?
  - Откуда ты знаешь?
  - Не важно. Так чего ты хочешь, женушка? Сложить оружие?
  - Давно сложила... Я хочу...тебя...твоих поцелуев...детей, я хочу от тебя детей!
  - Меня - пожалуйста, поцелуи - даже просить не придется, детей - ... нет.
  - Но почему? Разве тебе не нужен наследник? Или ты...
  - Нет, со мной всё в порядке... Моя первая жена умерла при родах...у меня на руках ...и ребенок тоже не выжил. Я знаю, что такое происходит довольно часто, но мне кажется, я до сих пор не оправился от этого. Оставим эту тему.
  - Ты поэтому меня избегаешь?
  - Нет.
  - Тогда почему?
  - Ты намерена говорить или целоваться со мной?
  Конечно, я предпочла последнее. Никто не может осудить меня за это, ведь я просто женщина, из плоти и крови, 'греховный сосуд', как учит церковь. А вот кто мой муж...до сих пор остается для меня загадкой. Он вызывает во мне бурю чувств: слабость в ногах, дрожь и усиленное сердцебиение, у меня горят щеки и путаются мысли... А вот он спокоен и даже слегка холоден внешне, если бы не этот голодный взгляд, который он бросает на меня, когда думает, что я ничего не вижу...я бы подумала, что у меня совсем нет шансов завоевать его сердце.
  Я поняла, что он не хочет обсуждать сейчас ни прошлое, ни настоящее, ни будущее, и оставила свои расспросы на потом. Конечно, мне хотелось знать, как сильно он любил свою первую жену? А остальных жен? И отчего они все умерли? И почему он выбрал меня? Но у меня еще будет на это время.
  И мы нашли, как провести это время с пользой. Он научил меня целоваться, а я вернула ему его урок. Это заняло час...два...или больше... счастливые часов не наблюдают. Даже не помню, как я заснула. Всё-таки болезнь делает тебя слабой.
  А утром, когда я проснулась, то обнаружила у себя на подушке книгу неизвестного автора, называлась она 'Забавно придуманная история или укрощение одной строптивицы'. И главное - главную героиню там тоже звали Бьянка! Пока я поправлялась, я прочла ее всю, и нашла множество...интересных моментов. Я хохотала до упаду...то есть в прямом смысле упала с кушетки. Многое в поведении моего мужа мне стало понятнее. Кроме его прозвища, конечно. Не давало оно мне покоя. Никакой синей бороды у него я не видела, возможно, потому что супруг мой каждый день брился. Не давали мне покоя и все эти истории про его бывших жен, то ли загрызенных, то ли убиенных... А тут еще полнолуние на носу, а я всё ещё девственница. Ну, мало ли что?!
  Однако после моей болезни его поведение изменилось...возможно, мое тоже. Он перестал выкидывать меня из своей спальни как мусор, и даже чаще стал заходить в мою, правда, пока все ограничивалось только поцелуями. Но, как бы я ни ценила их, мне мечталось о большем. Но мой муж был сделан словно из камня. Он полдня где-то пропадал, иногда и полночи, затем появлялся и проводил время со мной. И любимым его занятием было дразнить меня. Однако постепенно я научилась давать отпор и даже перешла в нападение. Мой муж - самый необычный мужчина, на сколько я могу судить (а у меня три брата, отец и несколько дядьев): он наслаждается нашими беседами, он не стремиться мной повелевать, он заботится обо мне, но не принимает мою заботу, он добр, мудр и справедлив, и ... он не спит со мной. Он бесподобно целуется, более того, его поцелуи бесстыдны...мне не с кем сравнивать, но я бы ни за что не подумала раньше, что...там тоже можно целовать друг друга. Мы далеко зашли в поцелуях, но дальше них не продвинулись. При этом он уверяет, что с ним всё в порядке. Со мной вроде тоже. Следовательно, он не любит меня, он играет со мной в какую-то игру, правил которой я не знаю...как кошка с мышкой. С каждым днем или ночью я хочу его всё сильнее, и, мне кажется, я люблю его...в такие минуты, но...многое меня смущает. Куда и зачем он уединяется, что он прячет от меня? Разве не должно быть полного доверия между супругами? Кто я для него? Жена или маленькая девочка? Очередная супруга или ...? Или кто? Первой я уже не буду, буду ли последней - еще не известно, единственной - сомневаюсь! Как тяжело конкурировать с его бывшими женами, ничего не зная о них, ибо даже прислуга в его доме новая, и никто толком ничего не знает.
  Как-то я проследила за ним, он уходит в дальнюю башенку, дверь закрывает на ключ. Я спросила экономку, но у нее нет ключа от этой башни. Спросила его, ему не понравился мой вопрос. Всё, что он ответил, это, чтобы я держалась от этой башни подальше.
  Итак, про чувства ни слова, одни запреты вокруг. Может он, правда, дьявол, и прячет под одеждой копыта и хвост? Фу ты, какая чушь лезет в голову! Я же видела его обнаженным, собственно, как и он меня...нет у него никаких копыт и хвоста. И рогов нет, по крайней мере, я к ним не причастна.
  Итак, прошел 'медовый месяц', а мы не сдвинулись с мертвой точки. Я поняла, что больше не выдержу этой неизвестности, и решила: 'А, была - не была!'. В этот раз я пришла к нему настроенная не столь воинственно, просто решительно.
  - Милый мой супруг...
  - Ух ты, какое начало! Не иначе дорогая супруга пришла ко мне с просьбой... Новые наряды или украшения? А может лошадь для верховой езды?
  - Нет.
  - Нет?
  - Нет.
  - Бог мой! Неужели цветочек аленький?
  - Не знала, что ты знаешь эту сказку.
  - Дорогая моя, и я тоже был ребенком.
  - Поверить не могу!
  - А если серьезно?
  - Любимый мой супруг...
  - Мне уже страшно...
  - Не перебивай меня, пожалуйста, я ... и сама боюсь.
  - Моя бесстрашная жена, Вы ли это?
  - Почему ты не спишь со мной? Почему не сделаешь своей женой по-настоящему? Раз с тобой всё в порядке, что со мной не так? Зачем ты на мне женился, если...если я не нужна тебе?
  - Боже, сколько вопросов!
  - Я читала книгу. Но я же не такая. И я... - тут я явно смутилась и покраснела.
  - Ты что?.. Любишь меня? - кажется, в его голосе сквозило удивление.
  - Я? Разве не ты должен первым сказать эти слова? - справедливо возмутилась я.
  - В вопросах любви нет понятия 'должен'. Так ты любишь меня?
  - Кажется да...
  - Кажется... Что ж, проверим.
  - Проверим?! Проверим! - когда-нибудь мой Супруг точно сведет меня с ума... или в могилу.
  - Ну, ты же хотела определенности? Так вот. Завтра мне нужно уехать по делам, ты остаешься за хозяйку, поэтому я вручаю тебе связку ключей. Меня не будет пять дней.
  - Пять дней!
  - Рада?
  - Дурак ты! ... В смысле, глупость Вы сказали, дорогой супруг, как я могу быть рада, когда Вы покидаете меня, так и не ответив на мои вопросы. Не сбегаете ли Вы от меня?
  - Глупости говорит моя дорогая жена. Печально, что она подозревает мужа одновременно в трусости, обмане и половом бессилии. Я бы не советовал ей повторять подобную ошибку впредь.
  - Да, мой господин.
  - Вот так-то лучше.
  - А что ты хочешь проверить?
  - Разве не должно быть полного доверия между супругами?
  - Как ты сказал? Как ты?... Ты, что читаешь мои мысли?
  - Ну, откуда? 'Чужая душа - потемки', слышала, небось?
  - Твоя особенно. Но... раз уж я пришла, может?..
  - Не сегодня, моя дорогая супруга, но скоро.
  - Ты случаем не заколдованный принц?
  - Кто знает, дорогая, кто знает. Спокойной ночи!
  Вот так вот! Фактически он выставил меня. Снова! Он не Принц! Он хуже! Он дракон, который держит в заточении прекрасную деву в своей башне. 'И сам не гам, и другим не дам'. Хотя других мне и не надо.
  
  Полноправная хозяйка?
  
  На утро он уехал, а я осталась... В целом, я быстро вошла в курс дела и освоилась, всё у меня получалось, поскольку ничего нового для меня в этих хозяйственных хлопотах не было, разве что масштаб побольше, чем в родительском доме. Осваиваясь в замке как полноправная хозяйка, я неожиданно для себя нашла несколько женских портретов явно кисти итальянских художников, ибо на портрете были прописаны даже мелкие морщинки. Один портрет напомнил мне моего мужа: те же глаза, тот же рот, даже его насмешливый изгиб, и тот же цвет волос - воронова крыла, но такая вселенская грусть и мудрость в глазах. Другие портреты изображали более молодых дам. Одна была худенькой, я бы даже сказала тщедушной, блондинкой, с алебастровой кожей, но какой-то одухотворенной...с небесно голубыми глазами, так напоминавшими прозрачные топазы, и маленьким ртом, с тонкими губами цвета коралла. Не от мира сего. Возможно, ее всё в моем муже устраивало. Сама же она была идеалом женщины, воспетой всеми известными мне поэтами и трубадурами. Рядом с моим супругом она, вероятнее всего, выглядела как ... как карликовая береза рядом со столетним дубом. Но встречаются и не такие пары. Второй портрет сильно отличался от первого: зеленые глаза в пол лица и ярко рыжие волосы, как омут и пламя! А губы! Что это были за губы! Как спелые вишни. Чувственная и немного порочная Изабелла ванТермейн. Очень подходит моему мужу. Вероятнее всего, с ней он не был так холоден. Н-да... Я явно проигрывала обеим. Ничего примечательного: серые глаза, русые волосы, средний рост, и вовсе не бледная кожа, поскольку никто не мешал мне находится под солнцем столько, сколько мне заблагорассудится. Зачем он меня выбрал? Я ведь могу быть последней (третьей) ЗАКОННОЙ женой, впрочем, иногда это правило нарушалось царственными особами...существовала и возможность их обойти. Ибо брак не брак без консуммации. Так вот почему я всё еще девственница! Но что это? Пробный брак? Ничего не понимаю, и это меня тревожит. Особенно в свете недавно найденных портретов. Не пара я ему. Ему, Супругу, Мужу, Господину...и никогда по имени, поскольку и он называет меня ... как угодно мило, но ничего похожего на мое имя. Может, не хочет привыкать? Интересно, что слухи приписывали ему множество жен, но портретов всего два. Были ли у него еще женщины? Сколько вопросов и ни одного ответа.
  Прошло пять, затем семь, затем четырнадцать дней, а муж мой так и не появился, и даже известий от него не было. А затем, появилась гостья. Красивая знатная леди второй молодости, но всё еще весьма и весьма интересная, богатая вдова и... наша соседка. Она называла моего мужа по имени...на правах старой знакомой, к тому же старше его по возрасту. Но...что-то мне не нравилось в этой истории их знакомства. Овдовела она сравнительно недавно: муж ее умер от старости, так и не оставив наследника, иные его родственники почили в бозе еще раньше, так что всё его состояние перешло к ней. Дама явно много вращалась при дворе, об этом говорили ее манеры. По сравнению с ней, сама себе я казалась, деревенщиной (но я быстро учусь). Она и с Супругом моим познакомилась при дворе... По ее словам, выходило, что муж мой - сама галантность. Сильный, умный, красивый, куртуазный. Короче не мужчина - а сливки на торте. Приходилось верить на слово, таким мужа я точно не знала. Особенно, нашу гостью очаровали черные как смоль волосы и ярко синие, как сапфир, глаза. Что сказать?.. в этом она была права.
  Гостья пробыла у нас несколько дней, прежде чем вернуться домой, виной тому оказалась непогода: дожди размыли все дороги, превратив их в непролазное болото. Скорее всего, именно в этом кроется причина задержки моего супруга. Для соседки гостья оказалась очень осведомлена о бывших женах моего мужа, однако ясности это не внесло, скорее еще больше меня запутало. Гостья поведала мне, что первую жену герцог откуда-то привез, о ее семье тут никто ничего толком не знает. Как и о ней самой, ибо никуда она не выезжала, а если и посещала, так только церковь. Герцог как будто прятал такую красоту от всех. По мнению гостьи, он даже ослепил художника, который писал ее портрет. Вторая жена герцога, напротив, была известна при дворе задолго до своего замужества. Ходили слухи, что она водится с нечистой силой, и в ней черпает свою красоту, но в лицо ей никто таких обвинений, конечно, не предъявлял, тем более после ее замужества. И ее после этого так же мало кто видел, хотя такая уединенность не свойственна столичным штучкам... А потом она и вовсе исчезла. А муж...муж отказался объяснять, куда она делась: сбежала, умерла или... В общем, 'чем дальше в лес, тем больше дров'. И еще моя гостья произнесла сакраментальную фразу: 'Вы совсем не похожи на них!'. И эта туда же! Сама вижу, что не похожа. А может всё дело, как раз в том, что я не похожа ни на одну из них. Может мой муж и хотел, чтобы я на них не походила.
  Однако дни шли, дожди прекратились, дороги просохли. Гостья уехала, и я снова была одна. Рассказанные ей истории не давали мне покоя. И я решила навестить башню. Очень сложно зависеть только от одного малознакомого по сути человека и во всем на него полагаться. И в жизни, и в смерти. А вдруг он окажется не достойным такого доверия? Слышала я десятки историй про жен, которые во всем полагались на своих мужей, а потом были пострижены в монахини, сожжены на костре, возвращены семье или просто разделили судьбу мужа в ссылке. Как говорится, 'доверяй, но проверяй'. Мой супруг меня проверяет, и я его проверю.
  Я долго не решалась, но муж всё не ехал, я не знала, что и думать. Может секрет кроется именно в запретной комнате? Наконец я решилась. Ключ нашелся в спальне мужа, дверь в башню открылась легко. В башне обнаружилась большая комната с ретортами и колбами, порошками и ступками...остальное я определить не смогла. Никаких скелетов в шкафу я не нашла, никаких цепей... никаких запертых комнат с исчезнувшими женами. Кто ты, мой муж и господин? Алхимик, чародей, чернокнижник? Кто ты? И что меня ждет с тобой? Богатство и любовь или нищета и костер? Ничего не тронув, я ушла тем же путем, что и пришла, а ключ вернула на место.
  Поздно ночью вернулся и мой муж. А утром он приказал мне явиться в библиотеку для серьезного разговора.
  - Вы звали меня, мой супруг?
  - Да, я ждал Вас. Я знаю, что задержался, знаю о нашей гостье. Но это всё не важно. Главное - что Вы нарушили мой запрет, и это я тоже знаю!
  - Знаете? Но как? Вас же не было здесь? Вы же не..?
  - Не. Я просто пытался Вас поймать на слове и ... Вы попались. 'На воре и шапка горит'.
  - То есть Вы не знали, и я сама себя выдала?
  - Да.
  У меня не было слов, и всё же, что-то я должна была сказать, как-то защитить себя, ведь решалась моя судьба.
  - И что теперь Вы намерены делать со мной? Вы вернете меня домой? Расторгните брак? Я так и знала. Поэтому Вы со мной не спали. Но...я же ничего не узнала о Вас! Или... я тоже исчезну навсегда, и мои родные вынуждены будут довольствоваться Вашей версией событий? Но что? Что я сделала?
  - Вы ослушались меня. И сделали это не по глупости. Вы осознанно нарушили мой запрет. Вы говорите, что любите меня, но не доверяете мне. Без доверия нет любви и прожить всю жизнь вместе без доверия - не возможно.
  - Но Вы оставили меня на целый месяц и не давали о себе знать. Вы! Вы сами первый не доверяли мне, поэтому и решили проверить! Неужели из-за своих бывших жен Вы теперь и меня считаете...
  - Я бы ОЧЕНЬ не хотел, чтобы Вы сейчас плохо говорили о моих прежних женах.
  - Хорошо. Мы снова не будем говорить о Вас, только обо мне. Хотя...Вы же уже всё знаете обо мне, это я о Вас не знаю ничего, не удивительно, что я поверила всяким историям. Это, несомненно, исключительно моя вина.
  - Ваш сарказм не уместен. Мне надо серьезно подумать по поводу Вашей дальнейшей судьбы. Как Вы отметили, Вы очень мало знаете обо мне, но это Вам только кажется, на самом деле, Вы знаете достаточно, а вот Ваше любопытство, напротив, не знает границ. Вы ОЧЕНЬ разочаровали меня. Это пока всё, что я хотел Вам сказать. А теперь идите.
  Итак, я была замужем целых два месяца...самое долгое замужество в моей жизни, ибо другое мне, возможно, уже не предвидится... Поскольку не понятно, чем закончится этот брак. Как тяжело. Как не справедливо. Как больно всё терять: мужа, собеседника, иллюзии, возможно зарождающуюся любовь, дом, надежды на женское счастье... А винить остается только саму себя. Далась мне эта башня! А вдруг мой муж чернокнижник и дьяволопоклонник, заговорщик или алхимик, и меня как любопытную свидетельницу ждет несчастный случай, смертельная и редкая болезнь, не известная науке, или...признание умалишенной и заточение где-нибудь в специальном заведении для таких особ? Мы же так хорошо беседовали раньше, почему сейчас ничего нельзя обсудить? Впрочем, это ниже мужского достоинства, объяснять свои решения и действия жене. А вдруг он тиран и изверг и это лишь повод, ловушка, в которую я попалась? А вдруг ...а вдруг... сотни мыслей роились в голове, так что она чуть не закипела. Я боялась не дожить до утра ... и боялась дожить.
  
  Надежды слабый луч
  
  По пыльной дороге не спеша ехал громоздкий черный экипаж, запряженный тройкой лошадей, наверху сидел понурый извозчик и дремал вполглаза. Солнце клонилось к закату, но владелец экипажа наблюдал за этим зрелищем, ничуть не желая спать. Путь близился к концу, и он чувствовал, что чем ближе он становится к своей цели, тем отчаянней его покидает сон, и берет в свои руки волнение. Он сидел в просторной и немного помпезной карете, ощущая лучи заката на своем лице, ласкающие и успокаивающие одновременно, и рассуждал:
  'Седьмое семейство за этот год, меня уже покидает надежда. Одиночество, как яро бегут от него люди, и я, как бы не было противно это осознавать, бегу в этой толпе тоже, пытаясь найти свою пристань. Седьмое поместье... вибрирующие дороги, вычурные дома, резкие запахи, лицемерные, лживые, льстивые люди, насквозь пошлые, пропитанные алчностью и похотью. Именно от людей я устаю больше всего, может, поэтому я и стал в последнее время затворником? Искать, не зная предмета своих исканий, непросто, но что мне остается? Лишь верить, что когда я его найду, то сразу почувствую это. Как тогда...'
  Эти мысли подхватили его и понесли в прошлое, и чем дальше они его уносили, тем сильней становилась тупая, давящая, всепоглощающая боль. Он вырвался из этого омута, встряхнув головой и растерев лицо руками. Уже на рассвете они прибудут.
  'Не покидай меня избитая, изнасилованная, уставшая надежда'.
  Он смотрел на закат, потом смотрел на звезды, и не заметил, как уснул. Разбудили его голоса людей, и крики бегущих вместе с каретой детей.
  - Месье Жан, приехали!
  Он мгновенно проснулся, сердце забилось чаще, они въезжали в скромное поместье. О его прошлом величии напоминали лишь шикарные ворота, увитые коваными цветами, и каменные изваяния вдоль стен. Все было ветхим, навевая легкую, дремотную печаль.
  Он отпустил кучера, дав ему возможность отдохнуть после столь долгого пути, и сам распрягал лошадей в конюшне, не доверив это дело незнакомой прислуге. Его кони не просто стоили целое состояние, ибо он привез их из дальних стран, он любил этих умных и красивых животных. Им он доверял гораздо больше, чем некоторым людям... пожалуй, без 'некоторым'. Закончив свои дела, Жан понял, что оттягивать встречу с обитателями поместья больше нельзя, и направился к выходу. И тут, прямо в дверях, его сбила молоденькая девушка, бегущая куда-то сломя голову.
  - Простите меня, сударь... Вы ведь приехали сюда вместе с женихом? И Вы, наверное, хорошо его знаете... Не расскажите, что он за человек?
  Она говорила что-то еще, трещала без умолку, но он ничего не слышал. Мурашки по телу! Это была его первая реакция. Он даже не успел еще осознать, что происходит, а внутренний голос уже шептал: 'Вот оно!'. И пока он смотрел на нее, не отводя глаз, странное предчувствие охватило его, а в ногах появилась слабость. Ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы заговорить с ней, как ни в чем не бывало. Однако очень скоро разговор показал, что девушка - существо весьма необычное. Самокритична, дерзка, смела, прямолинейна, остроумна, жизнерадостна, не дурна собой - и все это в одном человеке.Восторг - вот что он чувствовал рядом с ней! Он не совсем понимал, что говорит, на него набросилась тысяча эмоций, каждая из которых была так сильна, что он метался сбитый их вихрем. Сколько усилий приходилось прилагать, чтобы держать себя в руках.
  Впрочем, она-то была о нем не столь радужного мнения. Монстр, развратник, тиран, дьявол... ну, или что-то в этом роде. М-да-а-а! Хорошенькое, однако, начало для сватовства... Если бы не желание короля, которое он, как верный подданный не мог и дальше игнорировать, он бы никогда больше не женился. Ему с лихвой хватило предыдущих женитьб, до сих пор не оправился. Но у него не было наследника, и, в конце концов, он вынужден был подчиниться. Он искал ... он и сам точно не знал, что искал, потому что прежние его попытки найти утраченное, успехом не увенчались. Может, стоило поискать нечто совершенно противоположное. Он не знал.
  А между тем, его сногсшибательная незнакомка чуть не удрала в неизвестном направлении. Но не успела. В последний момент он схватил её за руку и резко притянул к себе. Заглянул ей в глаза, такие родные, такие глубокие! Как в омут с головой! Ему хотелось пасть перед ней на колени, обнять, прижавшись лицом к ее животу, и кричать ей о том, как долго он ее искал, и как измучен этим поиском, о том, как счастлив, что, наконец, нашел, и что готов отдать за нее все, лишь бы она была рядом. Но понимая, что это только напугает девушку, он лишь постарался запомнить ее черты и ее имя...Бьянка!
  Звук ее имени снова вызвал волну мурашек, начинавшуюся с затылка и проходящую по всему телу. Это было так неожиданно, что в первый момент он испугался силы собственных чувств, их накала, и отпустил ее.
  Сбитый с толку, он оперся об ограду стойла, сердце щемило. Он потянулся во внутренний карман сюртука и достал стеклянную баночку, таблетки опиума, его ему прописал один врач от нервных переживаний и мигрени. Впрочем, еще Парацельс прописывал опиум своим больным. Однако многие врачи сегодня стали практиковать гашиш из Китая и листья коки из Америки, от склероза, кашля и других болезней. Но в эту панацею он как-то не верил. Он и к опиуму прибегал редко, в крайних случаях. Но сейчас был тот самый случай.
  Бъянка... Она была так похожа!Верхняя часть лица - это была Ванда, и тело, это хрупкое маленькое создание, с тонкими чувственными руками, стройными ногами и узкой талией. А голос добил его окончательно, такой же мягкий,хотя и не такой глубокий, как у его первой жены, он словно врезался ему в душу. Он не мог поверить, что встретил кого-то, настолько напоминающего ему его первую настоящую и, увы, единственную любовь... Кожа у его первой жены была болезненно белого цвета, а у Бьянки, напротив, она была смуглой, но даже этот контраст, как и серебристо-серые глаза Бьянки по отношению к голубым глазам Ванды, только больше подчеркивали их какое-то внутреннее, энергетическое сходство.
  Он собрался с силами, вернул себе свою высокомерную осанку, и вышел из конюшни.
  Смотрины, назойливая формальность, он не мог даже смотреть на других женщин, так похожих на остальных, что он видел раньше, и внешне, и содержанием. Он поднимал на них глаза лишь для приличия, и чтобы придраться к какой-нибудь черте внешности, которая якобы была ему не по душе, он не хотел никого оскорбить или обидеть. Но эта ложь во спасение (чье только, интересно?) ему уже изрядно надоела.
  И вот, когда он совсем устал и отчаялся, в самом конце смотрин, они показали ему ее, девушку из конюшни, Бьянку.Она стояла с гордо поднятой головой, немного растрепанная, и ослепительно красивая, только румянец на ее щеках и неестественная поза рук говорила о ее крайнем смущении и озадаченности. Он смотрел на нее долго и пристально,в тайне любуясь, и уже зная, каков будет его ответ. Когда родители отправили незадачливую невесту и ее более удачливых сестер по 'светелкам', он объявил им, что определился с выбором. Те уж и не чаяли такого счастья. Обсудив все условия, жених с отцом пожали друг другу руки и организовали скромное венчанье.
  И с этот же день молодые уехали в свое поместье, он позаботился, чтобы для нее наняли лучшую, хотя и отдельную от него карету.Казалось, даже воздух вокруг него был пьяным. В таких условиях он не мог себя контролировать, а контроль сохранить требовалось, во что бы то ни стало. Он надеялся, что это новая глава в его жизни и жизни его восхитительной жены Бьянки.
  
  ***
  Он не знал, сколько прошло недель с тех пор, как она оказалась в его доме, эти дни он прибывал в состоянии человека, которого сильно ударили по голове тяжелым пыльным мешком. Ночами он не мог уснуть и приходил к ней в комнату. Жан стоял рядом с кроватью, или сидел в углу комнаты, слушая ее дыхание, и пытаясь различить черты ее лица в лунном свете. Она всегда крепко спала, лишь изредка ворочаясь в кровати, и во сне проводила пальцами левой руки по рукоятке ножа, неизменно лежащего под подушкой, хрупкое беззащитное создание с духом амазонки.
  Ему хотелось говорить с ней, но, несмотря на свои права мужа, он хотел быть максимально деликатен, чтобы понравиться ей не потому, что другого варианта у нее просто не было, а потому что будет интересен ей сам по себе, такой как есть. Единственным верным и безотказным способом являлись книги, он незаметно подбрасывал их ей, и вскоре его ожидания оправдались. Бьянка прервала молчание, а Жан поддержал беседу, получив возможность наслаждаться ее голосом и ... ее остроумием, фантазией, непосредственностью, ее жизненной энергией, бьющей порой через край. Она оказалась смышленой девицей, что не могло не радовать, ее пытливый ум извлекал суть из любых витиеватых историй, что он ей рассказывал, а своими вопросами Бьянка порой сама ставила его в затруднительное положение, зачастую беря лидерство в разговоре.
  Эти разговоры вскоре стали единственной его радостью. Жан испытал многое за свою жизнь, и знал, как бывают ценны и редки такие отношения, поэтому не торопил события, он умел получать упоение от платонической любви, понимая, что она дает гораздо больше, чем скоропалительная страсть. Они медленно познавали друг друга, ибо он не любил спешки, ни в чем. В процессе узнавания, они каждый раз словно поднимались на новую ступень отношений, однако он не спешил пройти этот путь. Ведь каждая следующая ступень не только говорила о том, что ты поднимаешься вверх, но и ненавязчиво намекала на то, что рано или поздно подъем закончится. Он всеми силами хотел отсрочить этот момент. И не потому, что боялся, что Бьянка ему скоро наскучит, он боялся, что она полюбит его. И это все усложнит. Потому что он не собирался отвечать ей взаимностью. Однажды он полюбил, и ничего, кроме горя и боли это ему не принесло.К этим доводам в его сознании примешивалась и боязнь того, что она забеременеет, а его 'странности', имеющие тенденцию проявляться в неожиданные моменты, еще более усложняли ситуацию. Ее попытки к соблазнению казались Жану неуклюжими и немного пошлыми, но чего он смел ожидать? Она и не догадывалась о его чувствах, и была слишком молода, чтобы знать истинную цену отношениям духовным. Он прощал ей эту бестактность, а как же иначе?
  Но он все больше и больше привязывался к ней. И эта привязанность его тоже пугала, она рождала в нем чувство вины. Вины перед своей вечной любовью. Он ведь поклялся любить ее вечно. А это значило, что никто и никогда не смог бы занять ее место в его сердце. Никто и никогда!
  
  Ванда
  
  Затхлый запах подземелья. Тусклый свет редких свечей, зажжённых вдоль стен большой каменной комнаты. И все же еле различимый среди них, в полумраке стоял Жан. Крупная тень шла вдоль стены с низко опущенной головой, тяжело и прерывисто дыша, к стеллажам расположенным в углу помещения. Его слабо горящая лампа выхватила из темноты флакон с духами, он взял его, брызнул в воздух, и подался лицом вперед, чтобы вдохнуть это ароматное облако. А вдохнув, крепко зажмурил глаза, из которых блестящими струйками полились слезы.Почти вслепую Жан подошел к центру комнаты, и лампа, поставленная им на пол, выхватила высокий странный предмет, стоящий в центре круга.
  - Я предал тебя, - сказал он, пытаясь сдержаться, но горло сдавливали рыданья.- Смею ли я просить прощенья? Я знаю, знаю, что ты не простишь, я сам не прощу себя. Но знаешь, если бы ты ее видела, ты бы меня благословила. Она - небесный цветок, она показала мне, что я еще жив... Если честно, я думал, что мне подарила ее ты, особенно после того, как я заглянул в ее глаза, но ведь это не так, да? Прости меня, я так слаб! Но ее болезнь, ее уязвимость, испугала меня... мне показалось, что время повернуло вспять. И мой кошмар вернулся снова. Я вспомнил, как когда-то я сидел ночи напролет у твоей кровати, читая сказки и рассказывая о своих приключениях. И все только для того, чтобы ты встала на ноги. Когда я увидел ее в постели, такую слабую, беззащитную, ее глаза, улыбку, растрепанные волосы... разве я смог бы? Разве я виновен?
  Жан упал на колени, обняв низ большого, вертикально стоящего гроба, и заплакал.Только здесь он мог дать волю своим эмоциям, только здесь он мог быть самим собой, и он надеялся, что его искреннее раскаяние принесет ему ее прощение. Он умолял, а его мысли летели куда-то в прошлое, где он был еще так молод, где волосы его развивал веселый морской бриз, и в бороде застревали капельки морских брызг. Туда, где были слышны хлопки парусов, и крики белых чаек, и он, с гордо поднятой головой и горящими счастьем глазами, прибывал на своем корабле в порт, чтобы запастись провизией и пресной водой и двинуться в долгий путь путешествий и самопознания.
  - Та-а-а-к, ребята! На все про все у вас всего три дня! Потому что после этого сушу вы увидите еще очень не скоро!
  Команда весело зашумела, и все ринулись с корабля, громко смеясь и топая. Он любил свою команду, и знал что это взаимно, вот и сейчас он выдал каждому солидную сумму, только для того, чтобы его люди смогли хорошенько поразвлечься. Жан знал, что эта щедрость воздастся ему сполна, в суровые времена она вернется ему верностью и отвагой. Он сошел последним и глубоко вдохнул запахи старого порта, по сути маленького городишки, жившего только за счет торговли. Странно, еще недавно он так сильно ждал высадки на берег, но когда его нога ступила на землю, его настроение изменилось.Теперь его терзали смутные сомнения, какая-то неясная тревога поселилась в его сердце, и он с досадой думал о том, что эти три дня придется как-то убить.Он приложился к фляжке с ромом, смиряясь с таким положением вещей, и решил прогуляться по набережной. Впрочем, очень скоро, устав гулять меж шумных торговцев и вечно куда-то спешащих людей, он зашел в таверну, и попросил большую кружку лучшего эля, что у них есть. Ему принесли и поставили кружку на стол, он выпил глоток, и еще рассеянно посмотрел в окно. На девушку на противоположной стороне улицы. И только тут до его сознания дошло, что она никак не вписывается в местный антураж. Кто она и откуда? Изящная, тонкая и белая как паруса его корабля, как облака, которые проплывают над океаном в солнечный день, и эта неземная улыбка! Жан, как ошпаренный вскочил, перевернув стол и пролив эль. Он боялся только того, что не сможет найти владелицу этого взгляда и этой улыбки. Быстрым, широким шагом он подошел к двери, и сильным толчком распахнул ее. Выйдя, он снова увидел ее, и убедился, что девушка - вовсе не мираж. Она остановилась, и посмотрела на него все с той же улыбкой, даже не на губах, а скорее в глазах.
  Ему казалось, что она светится. Неестественно белая кожа, и неестественно белые волосы, не естественно тонкая фигура, и вся эта неестественность, состоящая из многих мелочей, образовывала создание столь совершенное и необычное, что описать это он был не в силах. Он молчал и просто смотрел на нее, понимая, что это неприлично, но словно впав в ступор. Она еще раз улыбнулась, и тут же забыла о нем. Ее путь лежал мимо таверны совсем в ином направлении. Он последовал за ней к небольшой церквушке, куда она вошла, даже не оглянувшись. Растерянный он прождал ее у входа до самого вечера, скупив у ближайшей лавочницы все цветы, что были в корзинке последней. Он не знал, о чем она молилась, но чувствовал, что внутренне не достоин ее. Он не был особенно набожным человеком. Жизнь морского бродяги не очень-то способствовала частым посещениям церкви. Но, безусловно, он был человеком верующим. И он тоже помолился Господу... о том, чтобы увидеть ее, и чтобы не оставить ее равнодушной. Хотя раньше у него с этим проблем не было. Не иначе как Господь услышал его: с закатом Жан увидел предмет своих мечтаний. Она вышла через парадную дверь, в легком платье, с распущенными волосами, которые красиво развивались за ней по ветру, словно волшебный шлейф. Она была похожа на фею или на ангела.
  - Постой! - крикнул он, понимая, что даже не знает, как ее зовут.
  - Вы обращаетесь ко мне, сеньор?
  - Да. Это Вам, прекрасная незнакомка! - он протянул охапку цветов, которые уже начали увядать, но еще приятно благоухали. - Прошу прощения, но я не знаю Вашего имени... Вероятно, Вы - ангел небесный или богиня Афродита, что вышла из пены...
  - Прошу Вас, оставьте цветы земле, они достаточно настрадались, чтобы уже вернуться в ее лоно, а комплименты - другим, более достойным Вас сеньорам и сеньоритам - она просто обошла его и продолжила свой путь, не проявив никакого интереса к нему. Он бросил увядающие цветы на землю и догнал ее.
  - Подожди! ... Подождите! Позвольте мне хотя бы пройтись рядом с Вами.
  - Не смею мешать - сказала она, чем с одной стороны обрадовала его, но с другой стороны - несколько озадачила: незамужним девушкам гулять без сопровождения дуэньи не полагалось. Но она, казалось, не обращала внимания на такие условности. Это было для него настоящей загадкой, ибо все манеры девушки говорили, что она - аристократка.
  - Как зовут, прекрасное видение?
  - Ванда, а Вас, сеньор?
  - Жан...
  - Просто Жан? - она подозрительно окинула взглядом его камзол, шляпу, сапоги и шпагу.
  - Просто Жан.
  - Сеньор, 'Просто жаны' не носят шпаги. Вы - дворянин, а я... впрочем, не важно. Не морочьте голову бедной девушке. Хотите остаться неузнанным, так и скажите. Из каких Вы краев к нам прибыли, если не секрет? Очевидно, что Вы - не местный.
  - Из Франции. Послушайте, прекрасная Ванда, я в замешательстве... кто Вы? Для 'бедной девушки' у Вас слишком правильная речь и слишком хорошие манеры. А Ваша грациозная походка и гордая осанка... ей позавидовала бы сама королева! - они шли вдоль пустынной набережной, купаясь в лучах заката.
  - Королева... боюсь, все в прошлом. Мы из разных миров, сеньор, разве Вы не заметили?
  - Нет, рядом с такой красавицей трудно что-либо заметить... Не гоните меня. Позвольте быть рядом, и, если не говорить, то хотя бы просто идти. Пустынные улицы в такой час могут быть опасны. Вы задержались...
  - Да. Очень надеялась, что Вам надоест ждать. Но, кажется, сеньор, Вы очень упорны. Вы всегда добиваетесь, чего хотите?
  - Чаще всего. Простите мне мою бестактность, но что за чудный запах исходит от Вас?
  - Это духи, их делают за морем, но привозят сюда на кораблях, отец подарил мне эту роскошь на именины... это было давно, в прошлой жизни.
  - Кто Ваш отец, прекрасная Ванда?
  - Когда-то... человек приближенный ко двору, обласканный властью, и купавшийся в роскоши... сейчас опальный придворный, которого оболгали и лишили всего, что он имел. Человек, сломленный судьбой и болезнью.
  - Прости меня, я не хотел... я сожалею о своем неуместном любопытстве.
  - Ну, что Вы, сеньор. Это когда-то мне расточали комплименты и услаждали слух изысканными речами, сейчас я ничего не значу для тех, кто продолжает вращаться в свете. Максимум, на что я могу надеяться - это неравный брак с представителем более низкого происхождения. Но я лучше предпочту стать невестой Христовой.
  ***
  Шла вторая неделя с того момента, как его корабль причалил к берегам этого порта, а он все оттягивал время отправки.
  - Ванда, выходи за меня.
  - Жан, мы это уже обсуждали, я отвечу тебе, когда пойму что ты говоришь серьезно: кто ты и кто я? Потом, мы знакомы всего неделю, а ты уже говоришь о вечной любви.
  - Постой - он взял ее за руку и встал на колени - выходи за меня, выходи, я на все готов ради тебя, я увезу тебя в другую страну, где никто не будет знать, кто ты и откуда. Ты для меня заменила весь мир...Поверь, мои чувства истинные! Ну, как я могу тебе это доказать?
  - Мой прекрасный воздыхатель, я выйду за тебя, если ты выполнишь три моих желания.
  - Говори же!
  - Мы не привыкли так скромно жить, а после того, как отец заболел... Мы в долгах...
  - Я заплачу. У меня есть деньги, Ванда! Не смотри, что я - младший сын. Я - граф. По счастливой и несчастливой случайности. Мой старший брат недавно погиб на охоте, упал с лошади. И его титул перешел ко мне. Это было мое последнее путешествие.
   - Ты не дослушал меня, Жан. Я помолвлена. И я очень послушная дочь, но...я не хочу этой свадьбы, никогда не хотела. Мой будущий муж - очень страшный человек! И достаточно богатый. Ему все здесь принадлежит и все подчиняется. Если ты хочешь жениться на мне, ты должен как-то разрешить эту задачу...
  'Убирать' людей для Жана было не в первой, с самого юного возраста он блистал на дуэлях, играя со смертью, и отдавая ей в руки ненавистных ему людей. И все же эта просьба показалась ему странной и неуместной. Вызвать на дуэль человека более низкого происхождения он не мог, дворянская честь не позволяла, да и тот, не будь дураком, не принял бы вызов, и не только потому, что не владел шпагой или пистолетами, но и потому что в случае победы его ждала смерть за покушение на жизнь дворянина. Поэтому на следующую ночь он выследил и хладнокровно застрелил своего соперника, даже не моргнув глазом, а потом подбросил улику.Улика была косвенной, но отводила от него подозрения, одинаково указывая на нескольких конкурентов его противника... теперь уже бывшего. Все закончилось быстро, но эта маленькая победа не принесла ему удовлетворения, хотя он, безусловно, стал на шаг ближе к своей цели. А еще через несколько дней он стоял у порога Ванды, не стесняясь открыто заявлять о своих намерениях. Он сообщил ее отцу о том, что в его силах спасти его семейство от падения в нищету. Вряд ли ему показалось, что тот смотрел на него, как на подарок судьбы.
  - Ну? - обратился он к Ванде - Все? Стань моей! Богиня! Солнце! Небо! Жизнь! Стань моей! - он упал перед ней на колени и уткнулся лицом в живот.
  - Не спеши, мой спаситель, у меня осталось последнее желание.
  Он поднял на нее свой взор, ожидая вердикта.
  - Ты сказал, что я - все для тебя: солнце, воздух, жизнь... Я хочу тебе верить. Верить, что твоя любовь сильнее, чем королевская милость, сильнее, чем бедность и другие невзгоды, сильнее, чем человеческие сплетни и предрассудки... Покрась волосы на голове и лице в синий цвет, пусть синий говорит мне о том, что ты мне ниспослан небом, морем, судьбой, которую люди назовут удачей, пусть этот цвет говорит мне о твоей верности и искренности, и пусть борода твоя станет для меня морем, а голова небом. Или это слишком для тебя?
  Но для него ничего не было слишком, когда речь шла о Ванде!
  Следующим утром ветер надул паруса его корабля, матросы вынесли кровать на палубу и первую брачную ночь они встретили под открытым небом, а в трюме лежало несколько ящичков с её любимыми духами.
  Вернувшись домой, они сыграли пышную свадьбу. Жан сказал родителям, что Ванда родом из далекой страны, что ее род древний, но обедневший, и что она сирота, жертва кораблекрушения, которую он спас. Этим объяснялась скудность ее скарба и отсутствие приданого. Казалось, что мало кто из домашних ему полностью поверил, но оспаривать церковный брак никто не стал. На людях Ванда появлялась редко, разве что в церкви, подруг у нее здесь не было, да и откуда им было взяться. Так что соседи если в чем и сомневались, то держали свои мысли при себе. Хотя вряд ли. Слухи из-за моря доходили долго. А манеры Ванды были безупречны.
  А через три месяца всем стало понятно, что Ванда беременна. И беременность ее протекала очень тяжело. Жану казалось, что его любимая жена не просто беременна, а сильно больна. Он ночи напролет, сидел у ее кровати и рассказывал ей сказки, что помнил с детства, а потом, когда она засыпала, молился всем богам, вырывая у себя клоки синих волос.
  Не вымолил. Ребенок погиб во время родов, забрав с собой и мать. Он велел положить зародыш в таз и вылить вместе с помоями в сточную канаву. Потом он будет корить себя и за это. Любое существо требует погребения. Тем более плоть от плоти ее. Но тогда от горя он почти обезумел.
  Три дня он оплакивал ее тело, никого не пуская в комнату, а когда лишился чувств, ее похоронили, и он, очнувшись, понял, что уже никогда не сможет ее увидеть.И тогда же он отрекся от Бога.
  Он пил, кутил и нарывался на драку, он делал все, чтобы заглушить боль, но она, словно жестяная банка, привязанная к хвосту кота, не отдалялась ни на метр, а только громче звучала, заставляя бежать еще быстрей и быстрей.
  Пять лет, ему потребовалось пять лет, чтобы прийти в себя, но не забыть. Через пять лет он пришел посреди ночи на ее могилу и выкопал гроб. Открыв его, он ужаснулся тому, как истлело ее тело, но не вернул его назад, а унес в дальнюю башню замка и, оборудовав там тайную комнату, поставил в его центр, как алтарь. Он знал, что это богохульство, но он не мог не поклоняться ей, даже теперь, после ее смерти. Он понимал, что никто его не поймет, ни близкие родственники, ни даже самые преданные слуги. Но, только приходя туда, и разговаривая с ней, он чувствовал себя лучше, он чувствовал единение с ней. Впрочем, родственников к тому времени у него уже не осталось: сначала ушел отец, а затем и мать. Но, занятый своим горем, он почти не заметил этой утраты. Он лелеял свою боль и одновременно пытался от нее убежать. Именно это и привело его в объятия зеленоглазой ведьмы. Но и ее колдовство оказалось бессильно. И снова он корил себя, не находя места в этом мире, постепенно превращаясь в 'живого мертвеца'. А потом появилась Бьянка.
  
  Разочарование
  
  Жан поднялся с пола, встав на колени. Сколько он пролежал вот так без чувств? Впрочем, и раньше такое бывало. Стоя на коленях, он обнял руками гроб, уткнувшись в него лицом, как когда-то он окунался лицом в живот Ванды. Затем встал, затушил свечи, и, опустошенный, вышел из подвального помещения, попав в обычную комнату из потайной двери.
  Он был в растерянности: с одной стороны, Бьянка оживила в нем эмоции, с другой - разворошила его прошлое, которое как камень на шее тянуло его назад. Он не знал что делать, как поступить, и, как и прежде, оставил выбор времени и судьбе, решив уехать, а заодно и проверить свою любознательную супругу.
  Все случилось очень кстати, если это можно так назвать, и его 'нетерпеливое счастье' само пришло в его спальню... Поначалу он думал, что ее визит вызван желанием приобрести новые наряды или украшения, или даже лошадь для верховой езды... но он ошибся. Его новая жена была слишком молода и слишком нетерпелива, она прямо таки зациклилась на их 'первой брачной ночи'.
  - Почему ты не спишь со мной? Почему не сделаешь своей женой по-настоящему? Раз с тобой всё в порядке, что со мной не так? Зачем ты на мне женился, если...если я не нужна тебе?
  - Боже, сколько вопросов! - ну, как ей сказать, что он и сам не знает зачем. И как рассказать ей о том, каким чудовищем он может быть, если задеть его за живое? Он не хотел ее пугать. Он пока еще не понял, на сколько она сильна. Он интуитивно чувствовал эту ее силу, черпал ее, но все же не был уверен, выдержит ли она этот удар.
  - Я читала книгу. Но я же не такая. И я... - она так забавно покраснела.
  - Ты что? Любишь меня? - он непроизвольно затаил дыхание. Надо же его еще волнует ответ на этот вопрос. Волнение оказалось неожиданным даже для него самого.
  - Я? Разве не ты должен первым сказать эти слова?
  - В вопросах любви нет понятия 'должен'. Так ты любишь меня?
  - Кажется да... - она снова смутилась. О, это было так приятно! Он уже почти забыл это чувство. Самого его мало что могло смутить, Изабелла вообще не знала стыда, а Ванда... ну, она была выше всего этого, что ли.
  - Кажется... Что ж, проверим.
  - Проверим?! Проверим! - казалось, его жена сейчас явит миру чудо, и начнет метать в него огонь и молнии... ну, или то, что окажется под ее рукой.
  - Ну, ты же хотела определенности? Так вот. Завтра мне нужно уехать по делам, ты остаешься за хозяйку, поэтому я вручаю тебе связку ключей. Меня не будет пять дней.
  - Пять дней! - на ее лице явно читалось разочарование и растерянность.
  - Рада? - он сам не знал, откуда взялось это желание поддразнить ее, но отказаться от него, было выше его сил.
  - Дурак ты! ... В смысле, глупость Вы сказали, дорогой супруг, как я могу быть рада, когда Вы покидаете меня, так и не ответив на мои вопросы. Не сбегаете ли Вы от меня?
  - Глупости говорит моя дорогая жена. Печально, что она подозревает мужа одновременно в трусости, обмане и половом бессилии. Я бы не советовал ей повторять подобную ошибку впредь, - отповедь его была неумолима, но на самом деле он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться и прилагал большие усилия, чтобы блаженная улыбка не вылезла на его такое якобы суровое лицо.
  Около месяца он жил в уединении, кочуя с инспекцией из одного своего поместья в другое, но на деле - пытаясь решить проклятую задачу, и успокоить вспышки безумия. Ему явно стало лучше, и во многом благодаря его новой жене. Он хотел начать новую жизнь, жизнь с ангелом, который вытянул его из этого болота. Он понимал, что поклонение призракам прошлого медленно убивает не только его чувства, но и его самого. О, теперь он понимал смысл прочтенной когда-то фразы: 'мертвых надо оставить мертвым'! 'Тьма мой дом, Смерть мне сестра, Грязь мое имя' - слишком долго он жил именно так. Но Бьянка...Бьянка подарила ему надежду, на то, что и для него еще не все потеряно! Им с женой о многом предстояло поговорить. Он не знал, сможет ли она понять его и принять... Он еще не был готов к этому сложному и судьбоносному разговору. Но он так хотел начать жить по-другому!
  Однако когда он вернулся, его ждало разочарование.Он сидел в кресле единственной комнаты, в которую он запретил ей даже входить, и видел, что ворсинки ковра загнуты против ворса, пыль в углу стола стерта кончиками пальцев, а пара колб переставлена, и он знал кем. Да, она не нашла тайную комнату, но подошла к ней очень близко, слишком близко, чтобы он мог оставить все, как есть. Она была права в ту их первую встречу в конюшне, в ней всего было 'слишком', жаль, что он не придал тогда ее неосторожным словам должного внимания.
  
  Расплата
  
  Утро наступило, но не принесло мне ответов на мои вопросы. Когда я проснулась, а заснуть мне удалось лишь под утро, меня ждала короткая записка от моего супруга: 'Ты уезжаешь в одно из моих имений на севере. Сегодня. Всё уже готово к отъезду. Можешь взять с собой всё, что хочешь'. То есть Супруг мой зря времени, пока я ворочалась без сна, не терял. Я взяла перо и бумагу и начертала ответ: 'Позволено ли мне будет взять с собой в изгнание Ваше сердце и Ваш покой?'. Позвала слугу и просила передать послание господину, вполне ожидая в ответ чего-то вроде: 'А господина нет дома, он уехал еще затемно', но...обошлось. Ответ не замедлил себя ждать: 'Я не могу отдать Вам то, чего давно лишился сам или того, что принадлежит другой'. Ах, так! Другой, значит... Хорошо же. Я взяла еще один лист бумаги и написала на нем следующее: 'Если я не могу получить Ваше сердце, я хочу получить Ваше тело. Или Вы не хозяин своего слова?'. Какой он даст мне ответ? Скорее всего, откажет. Напишет что-нибудь вроде 'только через мой труп'. А зачем мне его хладный труп? Хотя, безусловно, труп - это не что иное, как упомянутое мной тело. Ответ меня удивил. 'Хорошо. Вы получите, наконец, то, о чем так настойчиво просите. Сегодня. Ночью. Однако потом, чтоб духу Вашего здесь не было, иначе я за себя не ручаюсь'. Вот те раз! Не зная, что в целом и думать о том, что меня ждет сегодня и завтра (сколько там продлиться мое изгнание?), я начала собирать вещи. Мой Супруг запросто мог оставить меня там навсегда. Особенно, после консуммации, когда я уже не смогу вернуться к семье. И ведь я сама его об этом попросила... Хотя нет, попросила я его вовсе не об этом, а о том, чтобы он поехал со мной, и был рядом 'не душой, так телом', как говорят. Да что теперь объяснять. И разве он будет слушать? Собралась я быстро. Позвала управляющего и попросила не отменять поездку, мол, Супруг мой снова передумал. А что? Один раз смог, почему бы и второй раз не сделать этого? Заглянула на кухню, собрала корзинку со снедью для долгой дороги, и адью! Не хотите меня видеть, мой Господин, как хотите. На всё воля Ваша. Я же, как смиреннейшая из жен, слушаю и повинуюсь. А подачек мне ни от кого не надо. Мы, ван Алены (пусть и в девичестве), не самый захудалый род, чтоб так нами разбрасываться. И тело Ваше, прямо скажем, не предел мечтаний. 30 лет (ну, или сколько там Вам?), это уже не самый цветущий возраст, знаете ли. Так что оставайтесь при своем интересе, а я останусь при своем. И севером Вы меня не напугаете. Где наша не пропадала! А магию любви, если хотите знать, сильно преувеличивают всякие поэты и трубадуры. И без нее проживу. Без Ваших поцелуев будет ... сложнее. Но ничего, справлюсь. Жила же я как-то без них до этого, и сейчас не помру.
  С такими думами я покидала дом, почти ставший мне родным. Вернусь ли сюда еще когда-нибудь, не известно. Под стать моему настроению была и погода. Пасмурное утро сильно смахивало на вечер, но после обеда разъяснило, и если бы не ухабистая дорога, путешествие можно было бы счесть даже познавательным. Ибо за два месяца своего 'медового заточения' я, помимо замка, нигде и не была. К вечеру дорога пошла лучше, и нам удалось преодолеть изрядное расстояние. Меня отделяло от моего Супруга все больше и больше. И так теперь будет всегда. Между нами лягут дороги и ... обиды. И с каждым днем это расстояние будет все увеличиваться, и увеличиваться, пока преодолеть его не станет совсем невозможно. Что ж, меня мало кто видел. Можно придумать любую историю, объясняющую мое исчезновение, и жениться на другой, более покладистой девушке. Вот почему молва приписывала Синей бороде столько жен. Семья моя вряд ли забьет тревогу, сбагрили меня, и, слава Богу. Обратиться мне не к кому. До короля далеко: одна не дойду, да и кто меня там слушать станет, женщину, а желающих мне помочь нет и не откуда взяться. Что ж, могло быть и хуже. А так, молода, жива, здорова, содержать меня Супруг мой будет, а это больше, чем то, на что может рассчитывать большинство молодых девушек из многодетных семей провинции, которые не могут похвастать ни богатством, ни знатностью рода, ни красотой.
  Мы остановились на ночлег в небольшой гостинице у дороги, и, наскоро поужинав, устроились на ночлег: конюх в конюшне, я в отдельной комнате, горничная в комнате для прислуги. Посреди ночи меня разбудил чей-то повелительный гневный голос и грохот каких-то предметов. Но каково же было мое удивление, когда от ударов стала сотрясаться дверь отведенной мне комнаты. Схватив кинжал, что я прятала под подушкой, я тихонько отодвинула засов, дверь резко отворилась, неожиданно для моего ночного посетителя, так что он влетел в комнату, где в нерешительности и остановился. Ногой я быстро захлопнула дверь, погрузив комнату в кромешную тьму. Попав из освещенного, пусть и тусклой свечей, помещения в темноту, мой визави был дезориентирован, рассмотреть расположение комнаты он тоже не успел. А я уже стояла за его спиной с кинжалом в руке. И если бы не запах, такой знакомый и уже родной, этот кинжал мог бы упираться ему в горло. Он, конечно, был высоковат для меня, но брат научил меня делать подсечки, и я не преминула бы воспользоваться этим уроком, чтобы спасти свою жизнь. Но хладнокровно убить мужа я не могла.
  - Здравствуй, милая, - произнес он, все еще не поворачиваясь ко мне. Что ж, моим козырем была внезапность, но я упустила момент. - Что спасло меня от верной и безвременной кончины в самом расцветет сил?
  - Запах. Твой запах...- я не смогла бы объяснить, какая волна облегчения, счастья и желания накрыла меня, едва я уловила этот запах. В мгновение ока мой голос стал хриплым. - А как ты догадался?
  - Ты тоже пахнешь. И я слишком хорошо помню как. И знаю про кинжал.
  - Ты разрешил мне взять все, что я захочу. Я взяла и его. В конце концов, это мой кинжал.
  - Я огорчу тебя, дорогая, но с момента женитьбы, все твое теперь мое. И да, я разрешил взять все, что ты захочешь. Ты захотела меня. Почему передумала? - В этот момент он быстро развернулся ко мне, не дожидаясь ответа, и перехватил мою руку с кинжалом, а затем завел ее назад, мне за спину, как и вторую руку, и сделал шаг вперед, затем еще, и еще.Я вынуждена была следовать туда, куда он меня направлял, к стене. Но как только мы оказались у этой самой стены, он отпустил мои руки, и принялся меня целовать, жадно, жарко, неистово. Меня захлестнула волна чистого наслаждения, и я разжала руку, чтобы обнять его. С глухим звуком кинжал упал на пол. И тут же он подхватил меня на руки, легко, как пушинку, и швырнул на кровать. Та лишь жалобно скрипнула. И начал медленно раздеваться. В комнате по-прежнему было темно, но слабый свет Луны позволял видеть неясные тени, а звуки падающих вещей, догадываться, что происходит.
  - Ты уже видела меня и мои шрамы, не жалей, что сейчас ночь. Для того, чем мы собираемся заняться, свечи не нужны. Так почему ты сбежала? Испугалась?
  - Ван Алены ничего не бояться!
  - Ты больше не ван Ален. Ты - МОЯ жена и носишь МОЁ имя.
  - Да, прости.
  - Прощаю, и повторяю вопрос: почему ты сбежала?
  - Я не сбежала. Я передумала. Решила отказаться от столь щедрого подарка...от греха подальше.
  - Умно. Но несвоевременно.
  - Возможно. Я добровольно отправилась в изгнание, исполняя твою волю, и не предполагала, что ты решишь меня вернуть так скоро.
  - Я не возвращаю тебя. Завтра ты отправишься дальше, я вернусь один.
  - Ха!.. - от неожиданности я резко выдохнула. - Чтобы ... не произошло сегодня ночью?
  - Чтобы не произошло.
  - Но... тогда зачем?
  - Давно пора расставить все точки над 'и'.
  - Всего лишь?
  - Да, не стоит строить иллюзии на мой счет. Мое сердце, как и моя душа, принадлежат другой, и всегда будут принадлежать. Тебе может принадлежать только мое тело.
  - Ненавижу тебя!
  - Мне подходит. Я и сам себя ненавижу порой. Однако ночь коротка, а дел у нас еще много. Раздвинь свои прекрасные ножки, красавица, и пусти меня в свою гавань.
  - Ах! Но...я все еще одета...
  - Это не имеет особого значения.
  - А что имеет?
  - Ты наконец-то станешь моей женой, во всех смыслах этого слова. Разве ты не этого хотела?
  Этого. Но только совсем не так. А как? Даже не знаю. Наверное, так, как он делал это с той, кому отдал свои сердце и душу.
  Пока я лихорадочно соображала, как мы дошли до этого. Супруг опустился на постель и задрал мне юбки выше пояса, затем коленом раздвинул ноги и придавил меня тяжестью своего тела к жесткой кровати. Я ничего не понимала, раньше, во время любовных игр, он был так нежен со мной, так ласков. Сейчас он как будто намеренно вел себя грубо. Впрочем, если бы не эти игры, я бы и не знала, что может быть по-другому. Не раз я слышала, о чем перешептываются наши служанки, и не обольщалась на сей счет. Но он ведь сам показал мне другой мир. А теперь что, решил его отнять?
  И я воспротивилась. Безусловно, это было дурно с моей стороны. Идеальная жена терпит молча. Но раз уж роль идеала оказалась все равно занята, причем задолго до меня, я решила, что хуже уже не будет. Я мало что знала на практике, но кое-что видела. Тяжело быть не сведущей, когда у тебя столько братьев с горячей кровью. Я решила, что раз мой Супруг когда-то мог целовать меня ... там, то и я могу отплатить ему той же лаской. Для этого у меня есть руки, губы и, конечно, язык. Обычно, это мой враг, но не здесь и не сейчас. У меня, конечно, нет опыта, но есть большое желание, так что мало моему Супругу точно не покажется.
  Мне трудно описать, что было с нами в ту ночь, ведь это была моя первая брачная ночь. Скажу только, что нам пришлось перебраться на пол, потому что кровать под нами ужасно скрипела и грозила вот-вот развалиться. Я не знаю, это была страсть или борьба, и кто из нас победил, а кто проиграл. Не могу сказать, что мне понравилось начало, но продолжение меня, несомненно, увлекло. Выяснилось, что Жан, мой супруг, натура страстная и неутомимая. Мне так же открылось, какими нежными и настойчивыми (даже требовательными) могут быть сильные мужские руки, каким гладким и бархатным, и в тоже время жарким и твердым может быть... впрочем, и это не главное. Я никогда не знала, что мужчине и женщине может быть так хорошо вместе. Но было одно 'но' в нашей истории, ложка дегтя в бочке меда... в пылу страсти МОЙ муж шептал чужое женское имя. Ванда! Значит, вот кому он отдал свои сердце и душу. Я видела раньше это имя. На портрете. Белокурая женщина с глазами цвета весеннего неба. Ангел... Ночь скрыла мои слезы. Слезы печали, но не отчаяния. Ибо она мертва и лежит в гробу, а я жива и лежу в объятиях мужа. И пусть он пока не избавился до конца от ее власти, это скоро изменится...не может не измениться, ведь я так его люблю! Он ослеплен своей старой любовью, и пока этого не видит, но он прозреет, обязательно прозреет! И будет шептать МОЕ имя, как я сегодня выкрикивала его.
  Я уснула под утро и не слышала, как Супруг мой покинул меня, сдержав свое слово. Он оставил мне записку. О, нет, он не благодарил меня за прекрасную ночь, и не сообщал, когда мы увидимся вновь. Он был до безобразия краток: 'Извести меня, если родится сын'. Всё!!! Чтоб у меня родилась дочь, чурбан бесчувственный!
  
  В изгнании
  
  Я была так зла на него, что даже не помню деталей дальнейшего пути. Однако вскоре новые заботы увлекли меня, не оставив времени для личных переживаний. И только, когда месяц на новом месте пролетел, я поняла, что скучаю по своему мужу. Безумно скучаю. Днем я еще находила для себя множество дел, но ночи стали для меня сущим наказанием. Я вспоминала и тысячи раз переживала свою первую брачную ночь, все детали, все нюансы, пока внизу живота не поселялась тянущая пустота, пустота, которую некому было заполнить, кроме него.
  Вскоре оказалось, что я так рьяно взялась за дело, что переделала все дела на месяц вперед. А каждодневные хлопоты теперь отнимали все меньше и меньше времени. Так, я начала писать письма своему супругу. Я не собиралась их отправлять, это случайно сделал дворецкий, решивший, что за своими рьяными хлопотами я просто забыла ему это поручить. Так, письма попали к моему супругу.
  
  Письмо 1.
  Здравствуйте, мой Супруг и Господин!
  Выполняя Ваш указ, я скрылась с Ваших глаз. Довольны ли Вы мной? Интересует ли Вас, как я здесь устроилась, чем занята, что думаю и чувствую вдали от Вас? Помните ли Вы еще о своей жене? А я не могу Вас забыть, Ваши руки, Ваши губы... нашу ночь. И хотела бы, да не могу. Я уже никогда не смогу забыть, как сплетались наши руки и ноги, как мои пальцы касались Вашей груди, скользя по ней вверх и вниз... как кружилась голова от Ваших поцелуев и ласк...
  А поместье Ваше мне нравится, но, конечно, Вы были правы, север - это север! Помню, первое, что я подумала: 'Если тут летом так 'тепло', то, как же тут должно быть зимой?'. Вы совсем меня не любите, да? Ни чуточки? Решили меня тут навеки заморозить? Хотя вынуждена заметить, тут красиво. Это суровая красота, не вычурная и яркая, как на юге, но ее нельзя не заметить, и ей нельзя не восхищаться. А поскольку раньше я нигде не была, то спасибо Вам и за это путешествие.
  Ваша верная и преданная жена
  
  Письмо 5.
  Здравствуй, муж мой, любимый и единственный!
  Пока нет ни намека на мое 'особое положение', о чем и спешу тебя известить. Видимо одной ночи для этого не всегда достаточно. Тут у нас появился художник, и, помятуя о том, что ты любишь сохранять образ своих жен в портрете, я заказала ему свой портрет. Всё очень целомудренно и невинно. Может тебе понравится. Ну, а если нет...у тебя в замке огромный чердак. Хотелось бы мне знать, чем ты занят сейчас, думаешь ли хоть иногда обо мне? Я о тебе думаю. Часто. И... я скучаю. Наверное, после смерти меня причислят к лику святых за мое смирение и терпение, однако до этого момента хорошо бы еще дожить.
  Бьянка
  
  Письмо 11.
  Милый, Жан!
  Сегодня твой охотничий принес мне олененка. Его мать подстрелили браконьеры. Так что теперь мне есть, кем заняться. Других новостей для тебя по-прежнему нет. Всё так же скучаю, и не нахожу себе места вдали от тебя. Кончится ли когда-нибудь моя ссылка? Не прошло и дня, чтобы я не сожалела о своем любопытстве... Теперь я понимаю, как хрупки человеческие отношения. Как замок на песке. Строятся долго, а разрушить их очень легко. Одно, всего одно неосторожное слово или действие, и 'всё коту под хвост'. Это новое выражение я выучила у местной кухарки. Мне жаль, что целых 2 месяца безупречных отношений не смогли перевесить один день. Видно, действительно, так велика была моя ошибка, но мне не дано понять всей глубины своего падения, ибо я не знаю, в чем она заключалась. Я привыкаю к твоему имению. Здесь я вольна, как птица. Но мне одиноко без тебя. Я и раньше была сама по себе, но ты... подарил мне счастье общения и книги. Кстати, здесь книг не очень много, часть я уже перечитала, даже руководство по фехтованию. Иногда, от нечего делать, я в нем упражняюсь. Помогает сбросить напряжение. Однако я не об этом. Не мог бы ты прислать для меня какие-нибудь книги из своей библиотеки. Желательно справочник по травам.
  твоя Бьянка
  
  А вскоре мне пришло письмо от мамы. Это были первые новости из дома. Видимо мама отправила письмо на адрес мужа, а он переслал его мне. Мама писала, что мой муж - просто святой человек, он пристроил одного из моих братьев на небольшую должность при дворе, а другого - на военную службу. Здоровье у отца всё еще пошаливало, но с моим замужеством заметно пошло на поправку. Сама мама пребывала в эйфории от всего случившегося, ибо спрос на моих сестер после моего замужества тоже возрос. А как же 'из грязи да в князи', в смысле 'в графья'!
  Конечно, это письмо так же повлияло на мое отношение к мужу. Не важно, что он мне говорил или не говорил, важно, что он делал, особенно, учитывая, что я об этом не знала и вполне могла бы и дальше не узнать (он не вскрывал мамино письмо).
  Время шло, я стала привыкать к поместью и к мысли, что я ... здесь надолго. Мне нравилось и само поместье, и его люди, и природа вокруг. И мне нравилось всё, что я узнавала о своем муже. Но я перестала его ждать и на что-то надеяться. А когда он прислал мне книги, я лишь утвердилась в своих мыслях.
  Поэтому я была очень удивлена, когда получила письмо от своего мужа, в котором он приказывал мне срочно явиться в его родовой замок. Как обычно он был краток. Как и положено послушной жене, я выехала на утро следующего дня, но как я не торопилась, прибыла в замок уже затемно. Очень, кстати, удобно: никто меня не видел. Меня разместили в моих прежних апартаментах, где за это время ничего не изменилось. Но уснуть я так и не смогла. Во-первых, не так-то легко было находиться с ним под одной крышей и ничего не чувствовать и не желать, во-вторых, снова вернулся безотчетный страх. А ещё где-то глубоко внутри теплилась призрачная надежда, что он придет ко мне этой ночью... но он так и не пришёл. Никаких ночных сюрпризов, ибо все сюрпризы мой Супруг оставил мне на утро. Если так пойдет и дальше, я возненавижу утро!
  
  Тайна
  
  Утро ответило мне взаимностью и выдалось серым и туманным... Мои предчувствия не обманули меня и дальше. Жан Виктор, мой дражайший супруг, вызвал меня не в свои покои, а в эту проклятую башню. Многообещающе! Было еще очень рано, когда он прислал за мной, и мои шаги отдавались эхом в длинных коридорах. Я шла по этим, уже ставшим мне родными и знакомыми, но слегка позабытым, как друзья детства, коридорам, и мысленно прощалась с той спокойной жизнью, которой жила до сих пор. Что-то подсказывала мне, что ничего уже не будет, как прежде... наверное, опыт.
  'Синяя борода' ждал меня у самой двери. Кивком головы, предназначавшимся отнюдь не мне, он отпустил слугу, который тут же исчез, затем поднял фонарь и повернул ключ. Мы вошли в комнату, где он, несомненно, бывал и не раз, и куда не иначе, как черт дернул меня заглянуть не так давно и как будто совсем в другой жизни. Но, против моего ожидания, в ней мы не остались. Жан подошел к шкафу с книгами и колбами, и сделал что-то, я не успела заметить что, и стена отошла. За ней обнаружилась потайная комната. Она была погружена во мрак, и оттуда веяло холодом. Не было никакого желания узнать, что за тайну она скрывает. Но супруг мой повернулся ко мне и сделал приглашающий жест. Он пропускал меня вперед. Мне стало не по себе, я едва проглотила комок в горле. А вдруг мне уже не суждено будет выйти из этой комнаты? Но с другой стороны, если он решил меня здесь замуровать, у меня мало шансов. Он хозяин в своем замке. Ему подчиняются все слуги. Даже если я буду сопротивляться, а у меня ничего нет для этого, он гораздо сильнее. И все же я медлила. Не в моих правилах спокойно идти на заклание. В конце концов, я подняла на него глаза и сиплым от волнения голосом произнесла: 'Ты - первый'. Он усмехнулся и вошел. Я судорожно вздохнула и последовала за ним. И чуть не упала от того, что увидела.
  В центре мрачной, освещенной лишь несколькими свечами да нашим факелом, комнаты вертикально стоял ГРОБ. Не знаю, было ли там что-то еще, кроме этого деревянного идола, больше я ничего не видела. Но и от того, что я узрела, мои ноги подкосились, и я тихо осела прямо на каменный пол. 'Что это?', - спросила я, казалось одними губами, но он услышал, а может просто ждал этого вопроса.
  - То, что ты стремилась узнать. Моя тайна.
  - Кто ... там?
  - Моя жена, разве ты не догадалась?
  - Ты... убил ее? - мне стало так дурно, что казалось, я сейчас потеряю сознание. Он рассмеялся. Наверное, все это было для меня настолько жутко и нереально, что смех его показался мне не иначе, как демоническим. Ибо ничего смешного, я в этом не находила. 'Господи, папа, мама, куда Вы меня отдали? На что?'. Я молилась, чтобы хлопнуться в обморок и ничего этого больше не видеть.
  - И да, и нет. Она была беременна от меня, но... не могла родить ребенка. Она вообще была очень слабой. И это ее убило. Моя страсть ее убила. Если бы я был осторожен... этого бы не случилось. Не так быстро. А потом... я просто выплеснул ее ребенка в канаву, вместе с помоями...
  - Что?!!
  'Господи, да он совсем чудовище! Причем здесь ребенок-то. О, Боже, и от этого человека я хотела родить?! Слава Богу, этого не случилось. И не случиться. Никогда!'
  - Я знаю, как это звучит... Но ребенок родился мертвым. И... тогда я, казалось, ничего не соображал от горя. Я очень любил ее.
  - Любишь.
  - Что?
  - Любишь. Ты до сих пор ее любишь. И не смей оправдываться. - Наверное, я только тогда поняла, что все мои мечты и надежды на простое женское счастье разбились вдребезги. Он любит ее до сих пор, я была слишком самонадеянной и наивной, думая, что в силах это изменить. Да, полно, кто она и кто я? Боже, мой! О чем я думаю?! - Слава Богу, что между нами ничего не было, и я не беременна от тебя. Тебе нельзя иметь детей.
  - Почему?
  - Не дай Бог, я умру, и что будет с ними? Ты бросишь их на произвол судьбы? Чтоб не напоминали обо мне, не делали больно, да? Существует ведь только твоя боль, да? Это даже хорошо, что Господь не оставил тебе ее дитя. Представляю, чтобы сейчас с ним было... Ты бы ведь не оставил его рядом?
  - Тогда... нет.
  - А потом тебе было бы мучительно стыдно, да и ... А! Чудовище. Боже мой, я вышла замуж за чудовище...
  - Я так надеялся, что ты поймешь... Ты так похожа на нее.
  - Не смей! Никогда. Не смей. Сравнивать. Меня. С ней! - от негодования и страха мой голос дрожал, я едва контролировала себя. Меня трясло, но не от холода. Я смотрела в такое родное и любимое лицо и не узнавала его. - Я - не она! И никогда ей не стану. Не надейся. Лучше сразу верни меня семье.
  - Не могу.
  - Ну, почему? Ты ведь не любишь меня! Ах, да! Как же я сразу не догадалась... теперь я все знаю, да?
  - Да.
  - И что? Ты и мой гроб поставишь рядом? Или такой чести я не удостоюсь? Ну, и правильно, не хочу, чтобы мне поклонялись после смерти, чай, не святая какая-нибудь.
  - Замолчи! Пожалуйста... я не знаю, как тебе это объяснить, но... ты нужна мне.
  - Зачем? Не пойму.
  - Я как будто умер вместе с Вандой. Но, ты права, Господь наказал меня, оставив жить... без нее, без смысла в жизни. И я жил. Не знаю как. Мне казалось, я не живу, а медленно схожу с ума. И вдруг я встретил тебя. И ты все изменила. Не сразу, а как-то незаметно, постепенно. Я снова научился искренне улыбаться и радоваться простым мелочам. Мне снова захотелось жить. Но я боялся напугать тебя. Боялся, что ты не поймешь и ... не сможешь полюбить. Боялся и того, что сможешь, а мне нечем будет тебе ответить. Но я не смогу теперь без тебя, оставаться одному с такой ношей - больше не выносимо. Возможно, я и, правда, чудовище, но ... вдруг... ты...
  - Ах, да! Ты ведь тоже читал в детстве сказку об аленьком цветочке. Но там чудовище любило красавицу, а у нас наоборот. Ты любишь ту, которой больше нет, и боготворишь ее останки. Я вряд ли смогу с этим смириться. Не говоря уже о том, что это идолопоклонство противно Богу, и к тому же опасно. Ты ставишь всех под удар своей болезненной страстью. Если инквизиция узнает, мы, как и обещали в день свадьбы, умрем с тобой в один день, и, вполне вероятно, на одном костре.
  - Никто не узнает.
  - Ты похоронишь ее?
  - ... - Он молчал, опустив глаза. В кои-то веки моему Супругу нечего мне было возразить. Если бы не столь неподходящий случай, обязательно бы это как-то отметила!
  - Ясно. Если уж ты не отпускаешь меня к отцу, я хочу уехать куда-нибудь...у тебя ведь много поместий?
  - Ты хочешь покинуть меня? Навсегда?
  - Я твоя жена. Ты не хочешь дать мне развод, не хочешь аннулировать брак, но не любишь меня, не хочешь от меня детей, теперь и я их не хочу, и уже не уверена, так ли сильно люблю тебя... Так просто ты меня не отпустишь, ведь теперь я знаю твою тайну, тайну, от которой зависит твоя жизнь... Я просто не хочу жить с тобой под одной крышей. Мало ли семей, которые так живут: он - сам по себе, она - сама по себе. Обещаю тебе хранить и тайну, и верность. Только отпусти!
  - Не могу!
  - Можешь! Отпусти! Если тебе повезет, и окажется, что я люблю тебя сильнее, чем ожидала... и если ты сможешь избавиться от своей зависимости, и от тела своей первой возлюбленной... я вернусь.
  - Ты ставишь невыполнимые условия.
  - Нет. Я не ставлю их. Ради любви каждый из нас должен решиться на многое. Не только ты, но и я. Каждый должен сделать свой шаг навстречу. Или ... у нас нет совместного будущего. Я - не лекарь, мой милый. Я лишь человек. Даже хуже, как утверждает церковь, я - всего лишь женщина. И сейчас мне тяжело, страшно, обидно... Я должна подумать. А сейчас я не в состоянии мыслить разумно. И я не могу здесь находиться, ты не можешь меня в этом винить. Позволь мне уехать... хотя бы в твое северное поместье, я там уже как-то обжилась. Если хочешь, навещай меня там. Но быть здесь я не могу. Это выше моих сил, Жан.
  Он понуро кивнул, и помог мне встать. Однако мои ноги отказывались мне служить, чего раньше никогда не случалось. И ему пришлось нести меня на руках. От завтрака и обеда я отказалась, и весь день прошел как в тумане. Вечером я приказала прислуге готовиться на утро к отъезду. Собрав свои любимые вещи и книги, и поужинав без всякого аппетита, просто потому что надо есть, чтобы жить, а силы мне еще понадобятся, я провалилась в спасительный сон.
  
  Белла
  
  Жан снова пришел в свою тайную комнату. Спускаясь по старым каменным лестницам, он чувствовал запах плесени и духов. В комнате была кромешная темнота, но Жан знал, как перемещаться по ней и без света, он сам планировал эту комнату, и сам расставлял в ней все предметы. А потом заменил весь штат прислуги в своем замке. И так каждый раз. Но это того стоило.
  Во мраке загорелась спичка, а за ней, последовательно, десятки свечей, он подошел к стеллажу с духами и много раз прыснул в воздух их ароматом.
  Сделав глубокий вдох он сказал:
  - Здравствуй, мое безумие, здравствуй, мой свет, здравствуй, моё отчаяние. Как редко мы расстаемся на столь длительные сроки, как долгожданны, и тяжелы встречи после них. Я хочу еще раз вдохнуть воздух воспоминаний.
  Взяв свечу, Жан огляделся, он стоял в окружении множества стеклянных колб и сосудов, один из них, самый большой, стоял прямо за гробом Ванды, он обошел вокруг, и встал прямо напротив. Там, в полном вакууме стояла женщина, с рыжими,как огонь,волосами и изумрудными глазами, она была очень красива, но красота ее была порочна. Он отвел глаза и посмотрел ей в лицо, сказав голосом, полным любви и сожаления:
  - Белла... - и воспоминания с новой силой ударили его, словно молния.
  Изабалла ванТермейн еще при жизни была необычной женщиной. Потомственная ведьма, и в тоже время дочь одного из высокопоставленных служителей города, она умудрялась чуть ли не открыто заниматься черной магией, быть знаменитой сердцеедкой, и всегда выходить сухой из воды. Впрочем, она специализировалась преимущественно на любовной магии, так было безопаснее. Но ради него... ради него она пошла на риск. Он помнил тот роковой разговор так, как будто он состоялся всего лишь вчера:
  - Мы уже говорили об этом, я не хочу ее забывать.
  - Нет, я помогу тебе с ней воссоединиться.
  - Не смей дарить мне надежду, дьяволица. - Он приложился к кружке, выпив до дна.
  - Если ты не можешь полюбить меня саму, то хотя бы полюбишь ее во мне.
  - Тебе не хватает того, что ты имеешь? - он был к ней привязан, хоть эта привязанность и держалась только на вожделении, которое он к ней испытывал. Он не был в этом деле новичком, во время своих странствий он много чего узнал, увидел и даже попробовал. Но Изабелла смогла и здесь переплюнуть его, заставляя порой краснеть и смущаться...по первости. С ней не было запретных тем, мест, желаний. Он многому научился у нее, хотя предполагалось, что муж в этом вопросе учит жену, а не наоборот. Так, например, было с Вандой. С Беллой все было по-другому. Но секс с ней лишь ненадолго помогал ему забыться, однако чаще он получал смесь боли и отчаяния. Впрочем, это тоже помогало ему, помогало почувствовать себя живым, хотя бы на время. Это, и ее глаза, большие зеленые глаза, когда он смотрел в них, разглядывая каждую полоску на сетчатке, то успокаивался, и чувствовал себя лучше. Жан считал, что этот эффект был последствием неудачного обряда привязки, который Белла пыталась с ним совершить без его согласия. В душе он был не против такого эффекта, хотя и наказал ее за попытку манипулировать им с помощью магии. Он не был самовлюбленным идиотом, и понимал, что ее любовь к нему сродни одержимости. Белла привыкла, что все: от мала до велика, - падают у ее ног, с магией и даже без, она была неотразима. А на нем споткнулась. Надо ли говорить, что такая красотка не привыкла к отказам, но больше всего ее потрясла его невосприимчивость к ее любовной магии, ну, почти. Так что они были оба одержимы: он - Вандой, а она - им. Она даже пошла на то, что с помощью магии сделала так, что теперь ему не надо было время от времени красить свою бороду, она была синей и так.
  - В моем распоряжении твое тело, иногда мысли, но никогда душа и сердце, это причиняет мне боль, нестерпимую боль. - Верно, гордая, независимая, статная, она не привыкла сама испытывать ту сердечную боль, что обычно внушала другим. - Я прочла нужные книги и собрала необходимые артефакты. Мне нужно только твое согласие на обряд.
  - Ты считаешь, что такое возможно? - Он не смотрел на нее, не зная, можно ли ей верить, но в тайне... в тайне все же надеясь на удачу.
  - Я это знаю.
  Однако удача отвернулась от Изабеллы ванТермейн. Дело было не в ее могуществе или силе его желания. Дело было в Ванде. Когда Изабелла закончила обряд, переселение душ состоялось, не так, как она ожидала, но все же. Однако, как только Ванда поняла, где и почему она находится, все, что было сделано, потеряло смысл. В этот раз она ушла из жизни сама, добровольно. А ее глаза, когда она поняла, что он сделал! Она ведь всегда была такой набожной... и такой чистой, словно ангел. А теперь в ее глазах застыл ужас и отвращение. И все равно он не мог отпустить ее. Или не хотел? Ведь она так долго была частью его, что он уже затруднялся сказать, где он сам, а где она... И если бы не Бьянка, он бы окончательно потерял себя. Как потеряла себя Белла. Она не смогла вырваться из собственной ловушки, и ее ужас он тоже увидел... в тот последний момент. Потом черты лица разгладились, и все было кончено. Для них обеих. Но только не для него. Снова не для него. А ведь он так надеялся обмануть судьбу, плевать, какой ценой! Но такого кощунства Господь ему не простил... и она не простила.
  Он вздрогнул и убрал руку от стеклянного сосуда, изумрудные глаза безжизненно смотрели сквозь него. Жан отвернулся, чтобы их не видеть, не было сил вспоминать все это снова и снова.
  - Ванда! - закричал он изо всех сил, и рассмеялся, слушая как эхо, отпрыгивает от каменных стен.
  - У нас с тобой была удивительная история, во истину, Данте оценил бы ее по достоинству. Я много думал о своей жизни, если честно, я сейчас смеюсь над собой! В какой момент я подумал, что буду нормальным? То есть домашний очаг, с любящей женой и выводком детей? Сейчас я не могу это даже представить, и, мне кажется, я не мог этого представить никогда. Я часто задаю себе вопрос, Ванда, если бы ты тогда себя не убила, могли бы мы быть счастливы? ведь счастье мне стало чуждо...
  Только на одну ночь... одну сумасшедшую ночь ему показалось, что не все еще потеряно. Именно воспоминания об этой безумной ночи не давали ему покоя несколько месяцев, воспоминания и письма. Ее письма. Письма, в которых она была так искренна и непосредственна. Письма, в которых она фактически признавалась ему в своей любви, хотя так ни разу и не произнесла эту заветную фразу: 'я люблю тебя'. Как странно, но он нуждался в ней, в ее любви. Он зачитал эти письма до дыр. 'Помните ли Вы еще о своей жене? А я не могу Вас забыть, Ваши руки, Ваши губы... нашу ночь'. Как он мог не помнить? Хотел бы, да не мог. И его смелые фантазии - первое тому подтверждение.
  Но все в этом мире переменчиво. Вот и его надежда оказалась иллюзорной. Он почти поверил в то, что с Бьянкой он еще может быть счастлив... но и она смотрела на него в тот день с ужасом и отвращением... или с гневом и жалостью? Он не был уверен. И этот взгляд прожигал его насквозь сильнее, чем каленое железо. Именно воспоминания о нем удерживали его от желания броситься вслед за Бьянкой, вернуть ее, пусть даже против ее воли.
  
  С глаз долой - из сердца вон!
  
  Встала я еще засветло. С супругом прощаться не стала, не смогла. Но оставила ему записку: 'Вы знаете, где меня найти'. Больше ничего не держало меня в этом доме.
  Обратный путь в северное поместье прошел совсем иначе. На этот раз погода радовала солнцем, а вот я была мрачнее тучи. Я была уверена, что все делаю правильно, но сердце мое разрывалось от каких-то сомнений и противоречивых чувств. Отчего же так?! Я хотела бежать прочь от Жана, и хотела остаться... И осталась бы, если бы была уверена, что упаду в его объятия, а не в холодную постель и омут одиночества. Но такой уверенности у меня не было. И да, я боялась, что моя любовь к нему так и останется невостребованной... Я хотела ему помочь, видит Бог, как хотела!!! Но ... не знала как. Возможно, ему вовсе не поможет, если я сяду рядом с ним у этого гроба? Возможно, ему нужно какое-то потрясение, что-то, что поставит его перед выбором? Боже, да ведь это же я поставила его перед выбором! Нет, нет... всё совсем не так! Или так? Что он мне говорил в башне? Кажется, что-то вроде: 'я не смогу теперь без тебя' и 'не покидай меня'... Или просто это я хотела, чтоб он мне так сказал? Мало ли что мне послышалось от отчаяния... Господи, но почему мы не можем просто поговорить, открыть друг другу свои сердца? Стоп! А что он сделал? Разве он не открыл мне своего сердца? Открыл... только от этого мне не легче, ибо мне там нет места. Нет, правильно я уезжаю. Правильно, я всё делаю правильно... Ведь если бы он действительно хотел меня удержать, он бы остановил меня, вернул с полдороги... Не молчал бы всё время... ведь женщину так легко убедить, ни словами, так делами... Но... он оставил все как есть, значит... что это значит, любимый? Что тебе нужна не я, тебе жаль, что я - не она. И мне жаль, любимый, так жаль! Но изменить что-либо я не в силах. Значит, правильно я уезжаю? Правильно! Тогда от чего так болит сердце? Отчего, любимый? У меня в голове не укладывается: ты - тот, кто всему меня научил, ты - тот, кто показал мне, что я сама чего-то стою... и ты - человек, которому я при всем при этом вовсе не нужна, потому что ты помешан на другой, человек начитанный, повидавший разные страны, но который выплеснул своего ребенка в помойную канаву, пусть недоношенного, пусть мертвого, и всё же... божье дитя? И это всё ты! Один. Нельзя ведь любить половинку человека. Значит, надо принять тебя такого, как есть? Но как? А как тебя забыть? Как выкинуть тебя из головы, из сердца... из своей жизни? У меня сердце разрывается... И посоветоваться не с кем. Мама или сестры даже не поймут о чем я. Ты - единственный мой советчик. Но разве я могу просить совета у тебя? Или могу?
  
  Страсти-мордасти
  
  Но письмо супругу пришлось отложить до лучших времен. Когда я вернулась в поместье Жана, оказалось, что в мое недолгое отсутствие произошли ужасные события: сына мясника нашли в его доме мертвым, а его молодая жена исчезла. Вместе в нею исчезли и полученные на прошлой воскресной ярмарке деньги. Связаны ли все эти события одной нитью или нет, мне и предстояло узнать как хозяйке замка в отсутствие его хозяина. Безусловно, управляющий послал своего доверенного человека к Жану, но откуда нам было знать, что по несчастливому стечению обстоятельств, а именно, решив продолжить путь и ночью, тот упал с лошади, сильно ударился, и несколько дней был не в себе, а когда смог все объяснить приютившим его людям и отправить весточку дальше, моего супруга уже не было в замке.
  Волей-неволей вся надежда была на меня. Но я не знала, как и подступиться к этому делу. Я вспомнила, что мой Супруг советовал мне никогда не терять головы и никогда не опускать руки. Почему самые дельные советы дают именно те люди, которые менее всего склонны им следовать? Я так же вспомнила Библию и суд царя Соломона. Даже не претендуя на малую толику его мудрости, я все же решила опросить все семейство мясника, а затем и их ближайших соседей, и клиентов. Надо же было с чего-то начать. Я узнала немало противоречивых сведений. Мясник клялся, что ничего не знает, что сын с молодой женой жили 'душа в душу'. Нет, он не настаивал на том, что их брак был идеальным: 'У кого не бывает размолвок, но милые бранятся, только тешатся'. Он уверял, что невестка робка по натуре и послушна, и никогда не подняла бы руку на мужа, она даже слово поперек ему была не способна сказать, не то, что его супружница! Поэтому он предполагал, что сына убили, его жену похитили и унесли все деньги одни и те же люди - какие-то пришлые разбойники. Он переживал не только смерть сына, но и незавидную судьбу невестки. Жена мясника считала виновной во всем случившемся именно невестку, которая, по ее мнению, только на первый взгляд была ангелом, но она-то разглядела в ней 'волка в овечьей шкуре'. Свекровь ворчала, что молодая была глупа и ленива, а еще она сетовала на то, что им подсунули какую-то болезненную особу, вечно она валялась в постели и даже ребенка не могла выносить нормально. Она так же намекала на то, что невестка могла быть неверна ее сыну. Она полагала, что та сначала, одна или с сообщником, хладнокровно убила мужа, а затем забрала деньги и сбежала со своим кавалером. Кто этот таинственный кавалер она не знала, но была твердо уверена, что таковой существует.
   Соседи, кто нехотя, а кто и очень охотно, сообщили, что молодые супруги давно пережили свой 'медовый месяц', и невестка часто ходила закутанной в одежду с головы до ног. Те, кто видел ее в день свадьбы, утверждали, что девушка была чудо как хороша, а муж ее - чудовищно ревнив. Что не раз среди ночи они просыпались от плача или криков, но никто не сочувствовал молодой: у каждого своих хлопот полон рот. Внешне все выглядело нормально, девушка никому не жаловалась, муж на людях ничего предосудительного себе не позволял, да и мало ли что могло послышаться посреди ночи... Это наводило на мысль, что не все было гладко в семействе мясника. Тогда я опросила всех, с кем молодая женщина могла общаться, даже священника. Последний, конечно же, настаивал на тайне исповеди, но, когда услышал версию свекрови, было видно, как его переполняет праведный гнев. Он намекнул мне, что эта версия не заслуживает моего внимания. А вскоре нашлась и повивальная бабка, вернувшаяся из соседней деревни, которая и поведала мне, что не так давно у молодой случился выкидыш, потому что муж избил ее. Так избил, что поначалу повитухе показалось, что и сама девушка не выживет: на ней места живого не было. Муж же утверждал, что его жена неудачно упала и ударилась, и такое с ней случается сплошь и рядом. Старуха еще сказала мне: 'Я стара, но не глупа'. Однако сын мясника очень хорошо заплатил ей, и она промолчала тогда: жить-то ей на что-то надо. Стало понятно, что без беседы с родителями девушки мне не увидеть всей картины целиком. Мой Супруг, водя меня по залам своего замка, где висели различные картины, учил меня обращать внимание не только на детали, но и на композицию в целом. 'Детали могут подчеркнуть мысль автора, но могут и помешать, - говорил он, - увидеть целое, тогда нужно отбросить их, представить, как будто их нет'. Так я и сделала.
  Я думала и над тем, куда бы направилась девушка, будь она виновна,и понимая, что ее ищут. Конечно, будь у нее сообщник, мои шансы найти виновных резко падали, не будь они знакомы еще до свадьбы. Они могли податься куда угодно... Но если девушка была одна, допустим, у нее помутился рассудок от постоянных нападок и побоев мужа, и она убила его. Могла она так сделать? Вероятнее всего, да. Чтобы я сделала, если бы Жан изо дня в день, вернее из ночи в ночь, избивал меня? Если бы из-за него я потеряла ребенка и сама едва осталась жива? Да и надолго ли? Каково это все время боятся, зная, что никто не поверит и не поможет? Когда страх становится липким и навязчивым, сводит с ума, лишает воли и силы... Наверное, я бы тоже не выдержала. Боже мой, а я еще винила Жана за черствость и бесчувственность по отношению ко мне! Пусть он не любил меня, но свою первую жену он точно боготворил. И он ни разу не поднял на меня руку, даже, когда я приставила нож к его горлу...
  Значит, она могла убить. Но вряд ли она планировала убийство, скорее всего, она сделала это, будучи не в себе, и лишь потом осознала, что натворила. Какова была бы ее первая мысль. Бежать! Но куда? У нее не было здесь друзей. Домой? Семья есть семья. Люди могут ссориться и спорить, но помогут в трудное время. Даже укроют преступника, тем более в такой ситуации. Мои братья точно бы меня спрятали. Такая ли у нее семья? Значит, надо и их опросить. Но если ей и отсюда ждать помощи не приходится, что тогда? Тогда один путь - головой в омут. Грех, конечно, страшный, но... чего не сделаешь от отчаяния? Но стоп! А деньги? Зачем человеку, который решил покончить жизнь самоубийством, деньги? Деньги нужны, чтобы уехать как можно дальше, чтобы начать новую жизнь. Значит нужно опросить всех владельцев гостиниц и перевозчиков в округе, чтобы узнать, не подвозил ли кто или не давал ночлег в последнее время молодой женщине, не привлекающей к себе внимания и путешествующей в одиночку или за компанию с молодым человеком. Нельзя было полностью отказаться от мысли о сообщнике, не проверив это. Но как же все успеть? Был бы сейчас здесь Жан, он бы обязательно что-нибудь придумал. Впрочем, вряд ли он делал бы все сам, он же не Господь Вездесущий, он бы просто нашел толковых людей для этого.
  И я могу найти, я же не первый день здесь. Вот хотя бы Жак. Толковый парень. Правда, с момента моего приезда он явно сам не свой, ходит весь смурной. Возможно, винит себя за то, что это в его дежурство произошло убийство, как минимум убийство и кража. А может... А откуда родом Жак? Нет, нельзя всех подозревать... но проверить стоит. Кто еще? Надо посоветоваться с управляющим. И надо поесть, а то уже голова кружится от голода.
  ***
  Наши люди прочесали все дороги, гостиницы, постоялые дворы и переправы, все местные рынки. Но это ничего не дало. Девушка как сквозь землю провалилась. Зато общение с ее родителями принесло свои плоды. Выяснилось, что у девушки был до замужества жених, но... рылом не вышел: небогат оказался, а родителям очень уж хотелось поправить свои дела, да и шутка ли: пять детей в семье и всё девки. Как это мне было знакомо! Незадачливый и отвергнутый ухажер отправился на поиски лучшей жизни и, внимание, устроился на службу в поместье моего Супруга. Ничего не стоило догадаться, как звали этого ухажера. Однако родители не стали долго ждать, пока он скопит денег, и выдали дочь за сына мясника. Хорошая партия. Но... уже через месяц, посетив дочь, они поняли, что жених-то не так хорош, как описывала сваха, однако... дело было сделано, подарки получены, а в остальном... 'стерпится, слюбится'. Не стерпелось, видать. Хотя тогда сын мясника еще не так сильно бил их дочь, еще побаивался. Однако она просила родителей забрать ее, но... разве это возможно? 'Не затем мы тебя замуж выдавали, чтобы назад принимать', - так ей тогда ответил отец. Конечно, он и подумать не мог, что дойдет до убийства. 'Не могла она, видит Бог, не могла!', - только и твердил он.
  Пришлось мне и с Жаком поговорить, но ... не возникло у меня чувства, что он что-то скрывает. Видно было, что беспокоится о девушке, переживает за нее, что зол он на сына мясника, и что себя винит... и всё. Службу нес исправно, никуда не отлучался. Нет, никуда эта ниточка не ведет.
  Что же получается? Убить своего мужа девушка могла, а сбежать - нет. Не невидимка же она, не иголка в стогу сена. Но, если она не сбежала, значит... она где-то здесь. И если ее не прячет Жак, а за ним проследили, значит... она мертва. Но кто ее мог убить и куда спрятал тело? Если я уперлась в глухую стену, то, по правилам лабиринта, должна вернуться туда, откуда начала. А начала я с новой семьи, семьи мясника. За что свекровь так сильно ополчилась на невестку? И почему свекр, напротив, пытался уверить, что все у сына было хорошо. Он невестку хвалил, а вот жена его и слышать о ней не могла. Как интересно, однако. А не ходил ли свекр налево от жены... к невестке? И не узнал ли об этом муж? Бред? Возможно. А возможно и нет. А убил тогда кто? Свекр? Но...уж скорей тогда сыну его убивать, а не наоборот ... Свекровь? Ну, то есть невестку-то могла, но не сына же. И как она в их доме оказалась? Следила? Нет, что-то не вяжется. Конечно, мужа она могла 'простить', а невестку-разлучницу и обманщицу - нет, но... как-то всё... зыбко, как на болоте. Опять же деньги эти при чем? Для отвода глаз что ли?
  Что-то тут не сходится, а что - не пойму. Жаль я опоздала с приездом, и осмотреть место, где был убит сын мясника и его тело уже не могла. Было не ясно, боролся он с убийцей или нет, ранил ли последнего, знал ли убийцу, видел ли его, или даже проснуться не успел?.. Я снова и снова спрашивали семью мясника, и поняла, что не ошиблась.
  А все обстояло примерно так. Мясник когда-то уже состоял в браке и даже имел наследника, но его первая жена умерла, затем он взял другую, но детей иметь больше не захотел. Был он по молодости бабником, но наивно полагал, что в поместье об этом никто не догадывается. Однако жена знала и прощала, потому что человек он, не смотря на свое ремесло, был душевный и по-своему ее любил. Со временем вроде даже остепенился. Но сын был мало похож на отца. Может в этом они оба оказались виноваты: отцу по молодости было не до сына, а мачеха его не любила, не могла, как не пыталась: помнила из-за кого у нее нет собственных детей. Сын с детства был немного странный и жестокосердный. Но в доме отца он не обладал властью. Однако когда он женился, и стал жить своим хозяйством, он выместил все на своей молодой жене. Он знал, что у нее был и другой жених помимо него. Он чувствовал, что и она его не любит. Терпит, но не любит. Жизнь очень причудлива, и в этой истории она снова сделала неожиданный поворот. Свекр, у которого седина ударила в бороду, и не иначе, как бес- в ребро, воспылал сначала жалостью, а потом и любовью к своей невестке. И эта, забитая и павшая духом, девушка откликнулась в надежде на покровительство. Доподлинно не известно от кого она понесла ребенка, но после того, как она его потеряла, а сама чудом выжила, она решила уйти в монастырь, но перед этим все рассказать свекрови. С последней у них сложились не такие уж плохие отношения, как свекровь пыталась показать. В тот день, накануне убийства, она объявила о своем решении всем. Муж тут же запер ее в доме. Не знаю, на что она рассчитывала, может это был тихий бунт, может - новая, обновленная она. И вновь свекр пожалел ее и попытался ей помочь, а заодно и отговорить от ухода в монастырь. Оба мужчины в этой истории, прежде всего, думали о себе, а не о ней. Но девушка все твердо решила для себя. Тут-то сын их и застукал. Он был моложе и сильнее отца, это он поднял на него руку. А вот опустить не успел. Мачеха часто помогала мужу в лавке, так что ее рука не дрогнула. Она не хотела его убить, только остановить, но, падая, он ударился головой о разделочный стол, и больше не встал. В ту же ночь они отвезли невестку в монастырь, дали за нее денег, все, что успели выручить на ярмарке. Там и оставили, отмаливать общие грехи. Но пока ездили, наступило утро, и один из ранних клиентов мясника обнаружил труп. Пришлось импровизировать на ходу. Так возникла история про убийство, похищение и кражу. А чтобы всех запутать, супруги рассказали мне разные версии. Свекровь понимала, что соседи могли что-то слышать и о чем-то догадываться, и решила быть ближе к правде. Свекр же не хотел чернить невестку, чувствуя свою вину перед ней, и за себя, и за сына.
  Передо мной встал выбор: я могла обвинить всех или спасти кого-то. Я не знаю, чтобы сделал мой муж, выкопавший гроб своей первой жены, тайну, о чем я поклялась унести с собой в могилу, и, возможно, никогда не узнаю. Видно он не счел эту ситуацию важной, чтобы приехать. Что ж, придется принять решение самой.
  Я озвучила нашим людям, что ... неизвестные разбойники в кабаке, вероятнее всего, услышали о выручке сына мясника... Собственно почему сына, он и сам был мясником, как отец. Любил парень прихвастнуть, за что и поплатился. Разбойники решили его ограбить, но он проснулся и либо узнал их, либо не захотел расстаться с деньгами, поэтому его убили, а жену забрали с собой - позабавиться. И либо когда-нибудь кто-нибудь обнаружит ее тело, либо мы так никогда и не узнаем, что с ней случилось. Однако отпевать ее рано, возможно, девушка еще жива. А уж подастся она после такого в бордель или в монастырь - не нам судить. Больше всего в этой истории мне было жаль Жака, но и ему я решила не говорить правду, по крайней мере, не сейчас. Интересно, узнай я, что мой муж все же убил кого-то из своих жен, я бы стала так же выгораживать и его? А ведь я уже его покрываю, так как не доношу Святой инквизиции о его идолопоклонстве и осквернении могилы ... Хотя я гораздо сильнее, чем Церковь, хочу, чтобы он зарыл этот гроб обратно. А я бы еще и сплясала на могилке.
  Супругу я написала письмо, кратко изложив обстоятельства этого запутанного дела, не вдаваясь в подробности, и собственную, озвученную мной официально, версию событий. Я так же упомянула, что нет никакой нужды спешить в поместье с визитом, справедливо предположив, что у него и других дел предостаточно. Единственное, что я позволила себе, так это спросить, как его состояние и, как бы невзначай, отметила, что произошедшие в поместье события не могли не заставить меня о многом задуматься. И, святые угодники, я даже получила ответ! Он пришел слишком быстро, а это значило, что это был ответ на первое письмо, второе письмо еще не могло достичь замка. Какое-то время я сидела возле письма, то беря его в руки и прижимая к груди, то снова откладывая, не решаясь узнать его содержание. Я выглядела спокойно, но внутренне боялась, что он мог меня отвергнуть. В эти мгновения душевной слабости мне даже пришло в голову, что я согласна жить вдали от него, но оставаться частью его жизни, надеясь разве что на чудо, чем получить 'окончательный расчет' и покинуть его навсегда. Поистине крамольная и недостойная меня мысль! Письмо гласило: 'Выезжаю'.
  ***
  Я решила не ударить в грязь лицом, всё-таки это первый визит моего мужа в поместье: слуги убирали, чистили, варили, жарили, парили, пекли... Так что за обед мне краснеть не пришлось, за убранство комнат тоже, в спальне и в гостиной я поставила букетики из нашего сада. При слугах супруг вел себя, как обычно, сдержанно, поздоровался так, как будто мы дальняя родня, за столом, отдав должное меню и, не спеша потягивая красное вино, спрашивал только о деле, то, чего не было в моем письме (он получил его уже в дороге), из чего я могла сделать вывод, что моего мужа не так-то легко провести. Я решила не поощрять его любопытство, и была немногословна, пусть думает, что хочет. После обеда он предложил мне показать, как я обустроила замок под себя. Ну, сейчас начнется! Однако поначалу он действительно осмотрел несколько помещений, и вроде бы остался доволен. И только когда мы зашли в комнату, служившую мне спальней, его поведение резко изменилось. Он прижал меня спиной к стене, наши тела и наши лбы соприкасались, я чувствовала его возбуждение и слышала его учащенное дыхание, но он молчал, видимо собирался с мыслями. А мне впервые было все равно, что он скажет, я стояла и впитывала его тепло: когда еще так повезет?... Но скоро мне стало этого мало, возбуждение росло и во мне, дыхание сбивалось от его близости, его запаха, от жара его тела, сердце выскакивало из груди... Он был как солнце, как огонь, не возможно было не тянуться к нему. И я рванулась в этот костер, рискуя обжечься или сгореть... кажется, только этого он и ждал. Меня закружил ураган эмоций, ничего толком не помню, кроме того, что я, кажется, попала в рай. В промежутке между блаженством и... блаженством я вдруг с удивлением обнаружила, что мы и одеты уже как Адам и Ева до их изгнания... Пожалуй, это была единственная более или менее здравая мысль, но длился этот период недолго. Потому что это было лучше, чем в первый раз, ярче, полнее, безумнее... Я старалась сделать всё, чтобы удержать его рядом с собой, я готова была стать для него всем: водой, хлебом, небом, воздухом, без которого он не смог бы дышать.
  Как часто мы в такие моменты даем обещания быть всем для своих любимых, а не становимся даже просто опорой или тихой гаванью! Особенно когда любимый не оценил твоих усилий, как будто всё, что между вами было, не чудо, а обычное дело, каждодневная рутина. Вот и Жан на утро уехал. 'Ты не можешь остаться, хотя бы еще на одну...один день?', - спросила я, уже зная ответ. Он покачал головой, взгляд его при этом был странный, как бы умоляющий...и я отпустила его: 'насильно мил не будешь'. Интересно, как его вторая жена боролась с этим? Впрочем, о чем это я? Она была красивой, умной и владела магией. И где она сейчас? Нет, с Жаном все не так просто. Диктовать ему условия, объявлять ультиматум, управлять им - нельзя, даже опасно. Только Ванда имела над ним полную власть. Надеюсь, он хотя бы не будет просить у нее прощения за эту ночь, за то, что впервые испугался за меня. И неужели, чтобы увидеть его, я должна все время подвергать себя опасности?
  Итак, я снова проиграла Ванде. Как тяжело бороться с тем, кого итак уже нет! Ведь надоедливую соперницу невозможно даже убить. Нет, против памяти о ней я бессильна. Можно стать похожей на нее, тогда я получу любовь мужа, впрочем, нет, не я, просто он совсем потеряет разделяющую нас грань, а я, я потеряю себя. Можно встать в позу... и вообще ничего не добиться. Можно уйти в монастырь... хорошо бы, да не моё это - денно и нощно биться головой о пол, как те блаженные, которых я часто видела в местной церкви по воскресеньям... еще до замужества. В мрачном рубище, с котомками, с кружкой для мелочи. Нет, не после того блаженства, что открыл для меня мой Супруг. Можно смириться с судьбой, и попробовать жить дальше, как будто ничего не случилось. Отец часто повторял нам, что человек сильнее, чем ему кажется.
  Или всё не так плачевно, как мне показалось? Мне вдруг ясно вспомнилось, что в этот раз муж называл меня не Вандой. Как же он называл меня? Беатриче... Да, Беатриче! Вернее, 'моя Беатриче'. Вроде бы у него было только две жены и ни одну из них так не звали. И это не могла быть любовница. Мой муж так любил свою первую жену, что любовницам не было места в его постели и в его жизни. Могло ли это быть сравнением со знаменитой возлюбленной Великого Данте? Мне бы очень хотелось... Но тогда почему он уехал от меня так быстро? Неужели он не понимает, что невозможно оставить всё, как есть... всё уже изменилось, помимо его воли, и нам тоже придется меняться, хочет он этого или нет. Не иначе, как в отчаянии, я написала своему Супругу письмо.
  Письмо...последнее
  
  Здравствуй, дорогой Супруг!
  Поскольку ты так быстро меня покинул, что я не успела с тобой обсудить один важный для меня вопрос, обращаюсь к тебе за советом в письме. Ты же у меня такой умный, ты обязательно сможешь мне помочь!
  У одной моей замужней подруги возникла такая проблема: она у своего мужа - не первая жена. Ну, это довольно частое явление, мы вот тоже ... Так, вот! Подруга очень любит своего мужа, что согласись, явление довольно редкое. Но не знает, любит ли ее муж. Ей кажется, что он до сих пор сохнет по своей прежней жене. У нее от этого все из рук просто валится. А это плохо для хозяйства. И у меня совсем мало опыта семейной жизни, чтобы что-то ей посоветовать. Подскажи, как распознать любит ее муж или нет. Есть же, наверное, какие-то явные признаки... Может он как-то по-особенному на нее смотреть должен или называть, или дарить что-нибудь? Это влюбленные могут вздыхать и мучиться по одиночке, обрывая ромашки, а семейным людям нет нужды таиться, скрывать свои чувства друг от друга, так? И как ей показать мужу, что она его любит? Слова словами, но... они же вроде итак в церкви любить друг друга поклялись. Однако известно, что 'от слова 'халва', сколько бы его не говорил, во рту слаще не становится'.
  Не могу смотреть на мучения своей подруги, тем более, что у меня их немного, а если точнее, одна. Вся надежда на тебя, мой дорогой. Дайте хоть парочку советов, а уж она не применёт ими воспользоваться.Я ей всё передам, слово в слово. Можешь не сомневаться. И даже своими комментариями не снабжу, обещаю! Я же еще так мало понимаю в браке, даже меньше, чем она. Ну, в том смысле, что она уже год с мужем живет...в одном доме точно. И не будьте таким кратким, как обычно. Это уже моя просьба.И не тяни, пожалуйста, с ответом, а то не дай Бог, подруга натворит еще каких-нибудь глупостей, и это будет на моей, на нашей с тобой совести!
  За сим остаюсь, твоя жена Бьянка.
  
  Ответа, как обычно, не последовало. А чего я, спрашивается, ждала?
  
  Уходя уходи
  
  Монотонный звук падающих капель дождя за окном.Бьянка любила дождь (хотя почему любила?). И он вроде полюбил... Но сейчас дождь был иной, самоочищающий, как его непролитые слезы. В одной руке он держал свечу, а в другой - бокал с темной жидкостью. И говорил, сам с собой и со своими призраками:
  - Новая любовь... как хорошо, наверное, было бы жениться на Бьянке, похоронить тебя, и вспоминать этот период своей жизни только в кошмарах. Но это глупость, я твой, у меня не может быть никого и ничего кроме тебя, Ванда, я ненавижу тебя за это. Ты ведь никогда не любила меня так же сильно, как я... если вообще любила... Но я любил за двоих, и мне было достаточно. Мне и сейчас достаточно. Наконец-то я понял, что видел перед собой не женщину, а богиню, без недостатков, святую, и порочную; как все дороги ведут в Рим, на ней сошлись все, планы и мысли, чувства и инстинкты, но... когда я понял это, было уже поздно пытаться что-то контролировать. И теперь я понимаю, какую сделал ошибку. Я пытался достать тебя на этот свет, а нужно было, просто уйти к тебе на тот.
  Он прервал свой монолог, поставил свечу на стол, и отпил из бокала.
  - Я умер Ванда! Умер много лет назад вместе с тобой, а эта гниющая плоть просто пародия на то, кем я был.
  Он отпил еще, затем пошатнулся и выпустил бокал из рук, хрусталь весело звякнул, рассыпаясь на множество искрящихся осколков, и Жан рухнул вслед за ним, но за секунду до этого, ему показалось, что он увидел прекрасное лицо Ванды.
  Однако последней его мыслью была мысль о том, как через несколько месяцев Бьянка приедет в замок полноправной хозяйкой. Для нее на всю жизнь останется загадкой, почему муж покончил с собой. Из прощального письма ей предстоит узнать, что все свое имущество он завещал ей в благодарность за удовольствие быть рядом с ней в последние месяцы его жизни. Возможно, она еще найдет свое счастье, а, значит, у него все же есть надежда на искупление.
  ***
  Я всё еще думала, как мне быть, когда поняла, что, кажется, беременна. К тому времени прошло уже несколько месяцев с момента отъезда моего мужа. Еще через какое-то время стало понятно, что мне это вовсе не кажется. Но особых неприятностей со здоровьем я не испытывала, а внешне по мне тоже пока ничего не было видно. И я решила не утомлять мужа ненужными подробностями, он ясно выразился: если родиться мальчик... Позже я так и объяснила всё слугам, и когда через девять месяцев у меня родилась прекрасная девочка с невероятно синими глазами, я уверила их, что это не повод отвлекать моего дражайшего Супруга от важных государственных или иных дел для пышного празднования этого события. Мы и отпраздновали его скромно, но, безусловно, как подобает случаю. При крещении дочь получила имя Катерина. Кэт... она и, правда, напоминала мне котенка. Вскоре вся прислуга не чаяла души в этом ребенке.
  Но материнство изменило меня. Я должна была успокоиться, но вместо этого всё больше волновалась о ее судьбе. Супруг мой, с его вечными тайнами, не внушал мне покой и умиротворение. Я стала задумываться, смогу ли противостоять ему, если он захочет отнять у меня дочь. За себя мне уже не было страшно, только за нее. Любовная страсть поутихла, сменившись всепоглощающей любовью к этому крошечному и беззащитному существу. Мне больше никто не был нужен. Я снова была не одна. И, наряду с тревогой за свою дочку, я так же почувствовала, что сверну горы ради нее и пойду на что угодно, лишь бы обеспечить ее безопасность и счастье.
  А потом мой Супруг заболел неизвестной болезнью. Я получила письмо и вынуждена была ехать. Оставив Кэт на кормилицу и целый штат преданных ей слуг, я отбыла в замок мужа. Он действительно был плох, синяя борода лишь подчеркивала неестественный цвет его лица. Я не могла определить причину его полуобморочного бредового состояния. Заподозрив отравление, инициатором которого он мог стать сам, я решилась еще раз обследовать его башню. Я исследовала первую комнату, но ничего там не нашла, затем внимательно обследовала шкаф, каждый дюйм на нем, и была вознаграждена: что-то щелкнуло, и стена отошла. Осветив факелом тайную комнату, я осторожно вошла туда. Здесь тоже были колбы и реторты, странно, что я не заметила их, когда была здесь в первый раз. Я обошла ее по периметру и с ужасом поняла, что это еще не все, чего я не заметила. За гробом в большом хрустальном сосуде, выполненном явно на заказ, стояла Изабелла ванТермейн собственной персоной. Нагая и мертвая, но изумительно красивая даже после смерти. Спящая красавица в хрустальном гробу. О, да мой муж - истинный коллекционер! Вот только мне совсем не хотелось пополнить его странную коллекцию.
  Нашла я и то, что искала - яд. Я знала, как его нейтрализовать, ибо в нашу эпоху книга о ядах должна храниться в каждом доме, рядом с Библией. Я вышла из тайной комнаты, едва сдерживая себя, чтобы не спалить тут всё к чертовой бабушке. Но такую неосмотрительность позволить себе я не могла. Мне предстояло ослушаться мужа и покинуть его вместе с дочерью, оставив его наедине со своими страстями, пока он еще мог их контролировать, а. значит, пока он не мог причинить нам вред. Я дала ему противоядие и попросила слуг не только и дальше давать ему приготовленное лекарство, но и не спешить сообщать ему о моем визите. Я не была тут желанной гостьей, это все теперь понимали. Я сыграла свою роль, но эта роль не была ведущей. Однако я взяла кое-что из библиотеки мужа, единственное, что могла забрать без подозрений - книги. Мне понадобятся деньги, а книги стоят недешево.
  По пути в северное поместье, на какое-то время приютившее меня, я обменяла книги и некоторые свои драгоценности на деньги, в поместье я взяла только самые необходимые вещи, сообщив прислуге, что мой отец при смерти и хочет увидеть нас с дочкой перед смертью (прости меня, папа!), сколько я там пробуду я сказать не могла, ибо это зависело не от меня, а от провидения. На деле всего с одним слугой и горничной мы отбыли в порт, чтобы сесть на корабль, идущий в Новый Свет. Там мой Супруг вряд ли будет искать меня, и даже если найдет, я слышала, там совсем другие нравы, так что у меня будет шанс постоять за себя. В качестве слуги я выбрала Жака, а в качестве горничной - сестру той самой жены мясника, - по уши в него влюбленную, если, конечно, я еще хоть что-то понимала в любви. Они не знали о моих планах до момента покупки билетов, но когда я предложила им это путешествие, один из них согласился, ибо считал, что ничего его здесь больше не держит, а вторая - из любви к нему. На это, да еще, пожалуй, на дух авантюризма я и рассчитывала. Почему и куда я плыву, я пообещала им рассказать, когда мы окажемся на месте. И я расскажу им... то, что смогу, ибо мне понадобиться их поддержка и помощь. Я собираюсь сменить имя, и мне придется представляться вдовой (прости, дорогой, так получилось, видит Бог, я не хотела!).
  Я не знала, что нас ждет, даже - доплывем ли мы до Нового Света, но я очень хотела написать эту книгу жизни сама. Пусть меня ждут препятствия и невзгоды, но я хочу быть не последним матросом, а капитаном корабля под названием 'Моя жизнь'. Может в этой недавно открытой стране это станет возможно...
  Ты должен понять меня, Жан, ты сам был капитаном...когда-то. Когда-то ты сам определял свой курс, а потом... больше плыл по течению. Я так не хочу. Ты сам научил меня хотеть от жизни большего, и не бояться выйти за грань возможного. Так что, я всего лишь последую твоему совету.
  Прощай, дорогой Жан Виктор! Оставляю тебя с той, что милее тебе всех на свете. Надеюсь, вы будете счастливы на небесах, если Господь, конечно, простит тебе грех идолопоклонства... Но мне кажется, у Господа не такое кровожадное сердце, как уверяет Церковь, и свои планы на нас, о которых мы даже не подозреваем.
  ПРОЩАЙ!
  
  Вместо эпилога
  
  Прошел месяц с момента моей неудавшейся попытки покончить с бренностью своего существования. Моя последняя жена спасла меня. А верные слуги выходили. Но поблагодарить ее я не успел. Когда я смог добраться до своих северных владений, ее там уже не было, как и моей маленькой дочки. Только тогда я понял, что такое настоящее предательство. Предательство, на которое я сам и толкнул ее. Но от сознания этого слаще не стало.
  В бешенстве я вернулся в замок и спалил тайную комнату. И ни разу не задумался, чего лишаю себя. Все о чем я мог думать тогда - это моя сбежавшая жена, вернее, дважды сбежавшая жена, и моя дочь. Факт того, что у нас родилась девочка, а не мальчик, ничуть меня не смутил. Я не мог винить Бьянку за то, что она сделала, ведь она не видела завещания. Но я опасался за их безопасность и ... не знаю пока, как это объяснить, может мои призраки, наконец, отпустили меня; может близость смерти помогла расставить все по местам; может потеря Бьянки показала, что мне на самом деле дорого, а за что я цепляюсь скорее по привычке, но я вдруг ясно понял, что хочу еще не раз поцеловать свою взбалмошную жену, и желательно так, чтобы у нее все мысли о раннем вдовстве навсегда улетучились из ее прекрасной головки, и выпить чарку-другую на свадьбе нашей дочери.
  Найти корабль и команду для меня не проблема, дорогая. И, поверь мне, я вас найду, куда бы вы не сбежали. Если уж я что-то вбил себе в голову, то расшибусь, а выполню задуманное. Тебе ли не знать! И не сомневайся, моя драгоценная пропажа: мало тебе тоже не покажется. Я даже описать не могу, что я с тобой сделаю. Больше никаких игр в греческую демократию! В конце концов, пришла пора соответствовать слухам о моей тирании.
  Перед смертью я понял, что люблю тебя... Раньше я не хотел делать тебя несчастной, потому что не верил, что сам создан для счастья.Думал мой удел - вечные страдания и угрызения совести. Но, когда я узнал, что у нас родилась маленькая синеглазая фея... даже тот факт, что ты не сообщила мне об этом, не смог затмить затопившую меня радость! Но убедить вас в этом, видимо, будет нелегко. Одна надежда на Кэт! Хотя-а-а, помнится, кто-то задал мне кучу вопросов о том, как показать свою любовь, как выразить и распознать ее?..
  Так что, жди меня, дорогая! Я иду к вам! Я иду за тобой!!!
  ***
  Послесловие:Легенда о Синей бороде гласит, что сей коварный муж убивал своих жен, и прятал их трупы в тайной комнате, а еще, что он поклонялся дьяволу, но в итоге умер от руки братьев одной из последних своих жен, оставив все свои богатства ей в наследство. По другой версии, он убивал своих беременных жен, и одна из них сбежала, как только узнала, что беременна. Но он нашел и убил ее. Правда, потом убиенная воскресла (даже родила ребенка - мальчика) и была канонизирована, а убийца понес наказание. Говорят еще, что это вовсе и не легенда, а истинная правда, об одном успешном и образованном военном маршале - герое 100-летней войны, который был женат только на одной женщине и имел всего одну дочь, но это не помешало королю и церкви обвинить его в измене, половых извращениях и убийствах 800 детей обоего пола, а так же вдьяволопоклонстве, хотя последний занимался разрешенной тогда алхимией, да и то не лично. Тогда его сожгли на костре. Позже - полностью оправдали, как и его соратницу - Жанну д Арк. Бедняге и, правда, не везло: все его невесты умирали еще до свадьбы, поэтому он женился на своей родственнице, которую пришлось ради этого даже выкрасть из отчего дома, оттого и жениться на ней пришлось дважды. Есть и те, кто подозревает, что эта сказка не о нем, а о... об любвеобильном английском короле, отправившем на плаху всех своих 8-х жен.
  Правда лишь в том, что в этом (2017) году исполняется 30 лет, как Курт Воннегут написал и издал произведение 'Синяя борода' (1987 год), и 320 лет с выхода в свет произведения Шарля Перро 'Синяя борода' (1697 год).
  Признаемся честно, для чистоты эксперимента, до окончания работы над рассказом мы не читали других версий 'Синей бороды'. Безусловно, сказка в исполнении Ш. Перро была смутно, за давностью лет, нам знакома с детства. Все остальные изыскания, приведенные кратко выше, мы прочли уже после окончания работы. Мистика, но... как будто в воду глядели. Оба. Например, мой соавтор хотел закончить историю не отравлением графа и побегом графини, а самосожжением первого, с тем, чтобы вторая осталась-таки единственной и завидной наследницей его огромного состояния. Согласитесь, что-то в этом есть...от исторической реальности его прототипа. И только в самый последний момент, я повернула все иначе. Кстати, без спроса. Но пока жива. Мой соавтор меня не убил. Вообще, в этом рассказе, как в парном танце, вела я. Я начинала и заканчивала, прямо, как в шахматах. Но мой соавтор тоже не дремал. Именно он вывел эту мелодраматичную историю на уровень оживших кошмаров. Не хоррор, конечно, но ... Ш. Перро и братьям Гримм бы понравилось  А хоррор, согласитесь, был бы слишком ожидаем. А хотелось... чего-то иного. Мне так точно. В отличие от своего соавтора, я - личность светлая, а вот он... ну, не зря же я распределила роли именно так... или зря? Надеюсь, мой соавтор не станет отождествлять с себя со своим героем и не припомнит мне мое самоуправство...
  Необходимо так же оговорится, что мы в своей версии не претендуем даже приблизительно на историческую достоверность, особенно, мой соавтор, для которого работа над этим рассказом - лишь возможность получить удовольствие, но судя по некоторым всплывающим фактам, действие может происходить на рубеже 16-17 в.в*., это не так уж и давно, в то время, как легенда гора-а-а-здо древнее. Действие явно происходит в Европе, откуда родом и сама легенда, а пословицы у нас отчего-то русские (интересно, с чего бы это?). Н-да-а...
  ______________________
  * ну, во-первых, обязательный церковный брак был введен церковью только в 1563 г., правда, в Англии это произошло раньше - в 1538 г.; во-вторых, пьеса анонимного автора, положенная в основу 'Укрощения строптивой' У.Шекспира была издана в 1596 г. (а шекспировская была издана после его смерти в 1623 г.), правда, только у Шекспира главную героиню звали Бьянка, в анонимной пьесе - Кет;в-третьих, жанр портрета в 12-13 в.в. был не развит или, по сравнению с античностью, пришел в упадок, и снова возродился только в период Возрождения (прошу прощения за тавтологию); ну, а процессы против ведьм в некоторых европейских странах проводились еще и в 19 в.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список