Бревенчатый дом в овражном лесу первыми нашли не наши пацаны. Это были парни из соседнего, южного микрорайона. Случилось это лет десять назад. За это время имена первых открывателей в пересказах между ребятами менялись уже столько раз, что теперь никто не знает точно, как их звали. Известно лишь, что они втроем отправились в лес за грибами, но ушли далеко от привычной тропы и вскоре наткнулись на странную хижину на склоне темного глубокого оврага. Говорили, что вернулось из них только двое. Мол, один из них решил войти в хижину, да только обратно уже не вышел. По легенде, из открытой двери к друзьям выскочила лишь оторванная голова. В такой ситуации любой бы ноги сделал. Парни те бежали без оглядки часов шесть, пока все в крови не упали на опушке перед полем нашего микрорайона. Говорят, что они потом оба с ума сошли. Один вроде до сих пор в психушке сидит, а другого машина сбила насмерть. Однако до полного помутнения рассудка они смогли нарисовать карту до этой заклятой хижины и передали её Глебу - нашему Главному.
Мальчишки, жадные до жутких суеверий, нарекли дремучую избу Хоромами Дьявола. В предыстории, которая так же стала частью мифа, говорилось, что дом постепенно вырос из земли, как какой-нибудь мистический гриб. Лично мы - это я, Кнут и Панчо - не верили в эту сказочную подоплеку, но, как и все мальчишки, пребывали в абсолютной уверенности в том, что с домом нечисто.
Случилось так, что Хоромы Дьявола в среде посвященных были объявлены местом испытания мужской отваги. Я бы лично прибил того, кто придумывает все эти споры "на слабо". Такие споры есть повсюду, даже за десятки тысяч километров от наших лесистых краев. Я где-то читал, что в некоторых индонезийских племенах парням дырявят губы и щёки, как будто это сделает их мужчинами. У них это называется обрядом инициации. Мы, конечно, не австралийские нехристи, но по мне так лучше губу проколоть, чем искать славы в Хоромах Дьявола.
Мне было семь, когда в полях за окраиной города стали собираться те, кто хоть что-то знал о дьявольской хижине. Это байка превратилась в настоящий культ. Старшие ребята после полуночи разводили костер. Вокруг собирались все посвященные в тайну. Это было нечто вроде клуба любителей страшилок. Мальчишки из разных микрорайонов устраивали посиделки, чтобы попугать друг друга.
В клуб принимали с одиннадцати лет и мы втроем вступили в него сразу, как это стало возможным. Чтобы вступить в клуб, нужно было рассказать какую-нибудь страшилку и, если главный её одобрял, то новичка делали членом клуба. Здесь не находилось места для спортсменов, слюнтяев, отличников, - словом, для всех тех, кто ничего не смыслит в потусторонних вещах. Кроме того, врожденный мальчишеский инстинкт не позволял нам впускать в клуб девчонок. Все знали, что они только все испортят.
Источники, которые теперь канули в лету, утверждали, что в овражном доме живет демон в человеческой плоти. Тело его сплошь покрыто гнойными язвами. Говорили, что он быстр, как молния. Верили, что жилистый язык из его пасти выстреливает стрелой, как у гигантской жабы. Рассказывали, что язык обвивает жертву, как удав аллигатора, а потом тащит в клыкастую пасть и съедает, дробя кости, в считанные секунды. В одиннадцать лет такие байки испугают любого. Само собой разуметься, я со своими корешами долгое время и не помышлял о том, чтобы хотя бы издали увидеть столь мрачное место. Но время шло, а мальчишеская склонность к геройству росла от лета к лету.
Главный - основатель нашего клуба - объявил, что тот, кто сможет убить демона, обретет сверхчеловеческое могущество, сможет управлять погодой, войнами и другими глобальными вещами. Помимо всего прочего, слава его воспарит на долгие тысячелетия.
Около пяти лет назад старшие мальчишки вместе с Главным придумали одно строгое правило для членов клуба. Оно гласило, что раз в год кто-то непременно должен объявить о походе к Хоромам Дьявола. Никого не принуждали туда идти, но если за год смельчаков не находилось, то мы общим голосованием должны были исключить из клуба одного человека. Он был бы публично объявлен трусом.
Первый храбрец ( его звали Юра) ушел к дальним оврагам четыре года назад. После этого никто его не видел. В местных газетах писали о пропавшем подростке. Для всего города это исчезновение осталось загадкой. Только члены клуба знали, что мальчишку сожрал демон в дремучем лесу. Мы ждали его в продолжение трех недель и даже хотели поставить на голосование предложение о том, чтобы отправиться на поиски, но страх парализовал нас. Мы верили, что каждого, кто осмелиться идти к Хоромам Дьявола, ждет та же участь.
За четыре года мы лишились четырех членов клуба, которым еще не исполнилось пятнадцати лет. Никто не хотел быть трусом.
Среди нас троих Кнут был больше всего повернут на россказнях о ведьмах, демонах и тому подобном. Мы с Панчо и в клуб то вступили больше под его влиянием. С семи лет мы уже дружим. Ну, Кнут и стал давить на верность дружбы и прочую ерунду. Мол, мы команда и нам нельзя разделяться по интересам, иначе вся дружба порушится. Вурдалаки и вампиры, конечно, имели свое очарование, и я далеко не был равнодушен к этим историям, но по сравнению с Кнутом, мы с Панчо все еще оставались новичками.
Мне и Кнуту исполнилось по пятнадцать, когда он - первый в истории клуба - объявил задолго до последнего голосования, что мы - это я, он и Панчо - отправляемся в поход к Хоромам Дьявола. Панчо в ту ночь у костра чуть в обморок не упал от такой новости. Он был на два года младше нас, но привязался к нам давно. Всюду ходил за нами, как хвост. Вот мы и прозвали его Панчо. Да, правду сказать, он и внешне был такой же: низенький, полноватый, с беспорядочно отросшими темными патлами. Я тоже не выделялся ростом, но был худым от какого-то бешенного метаболизма. Высокий жилистый Кнут на нашем фоне выглядел самым взрослым, хотя я и старше его на пару месяцев. Клички в компании мальчишек важнее, чем настоящее имена. По сути клички и становятся настоящими именами. Панчо, когда узнал, что прозван так в честь толстого персонажа известной истории, так чуть в ярость не пришел. Но потом Кнут его успокоил, наврал про какого-то другого Панчо, отважного наемного убийцу из Тихуаны. Кнутом Кнута прозвал я сам, за его дурацкую привычку в раннем детстве вечно воображать, что он ковбой в шароварах. Вечно он ходил с воздушным хлыстом и изображал, как тот издает характерное "ты-дыщ!". А меня Жуком прозвали, поскольку я с малых лет испытывал страсть к разным жесткокрылым существам.
Вообще вся эта история оказалась гораздо серьезнее, нежели мы думали. День нашего похода был объявлен на двадцатое июля. За день до этого Кнут попросил нас с Панчо собраться у него дома и принести с собой серебра, кто сколько найти сможет. Мы раньше все в одной пятиэтажке жили, а пару лет назад Кнут с предками переехал в коттедж в новом строящемся поселке, как раз рядом с тем злополучным лесом. Родители Кнута на все лето уехали в Италию, у его отца бизнес там серьезный, а он вроде как за хозяина остался. Тем летом мы только у него и собирались. С самого утра к воротам коттеджа подходили ребята - члены клуба - и говорили что-нибудь напутственное. Ведь по их представлениям мы в последний путь отправлялись.
День выдался жарким, небо чистое. Мы с Панчо издали увидели, как над коттеджем вьётся дымок. Ворота не запирались, мы вошли и увидели посреди двора Кнута в кожаном фартуке кузнеца. Он сидел на деревянном ящике у невысокого костра и что-то держал в пламени, ухватившись за кузничные щипцы. Рядом с ним на земле лежал молот и чугунная болванка, вроде наковальни. Кнут обернулся, махнул нам свободной рукой:
- Принесли?
У меня был серебряный браслет, подаренный мне на день рождения в том году, еще несколько ложек из сервиза. Панчо стянул у сестры сережки и пару колец. Мы высыпали все это богатство на проплешину земли рядом с костром.
- Негусто - вздохнул Кнут - Ну да ладно, сойдет.
- Ты какого черта делаешь? - вполне резонно поинтересовался я.
- Оружие.
Тут он вытащил из костра небольшой прокоптившийся горшок, в котором булькало серебро. Все наши дары он забросил туда же и снова водрузил горшок в пламя. Панчо с серьезным видом присел на корточки и, глядя в пламя, спросил:
- Пули будем делать?
- Нет - сказал Кнут - Жала для демона.
Из серебра в заранее подготовленных формочках Кнут отлил тридцатисантиметровые наконечники, которые потом мы всадили намертво в стальные метровые трубки.
На охоту за демоном мы условились выйти с раннего утра. Ночью нас ждали кое-какие приготовления, которые необходимы перед походами подобного рода. Еще за несколько лет до дня похода мы кропотливо изучали разную литературу по демонологии и спиритизму. Панчо надеялся, что знания эти никогда всерьез не пригодятся; читал просто, что ему велели, чтобы, как и в детстве, не отставать от компании. Короче говоря, мозги у нас к двадцатому июля были до краев заполнены такими вещами, от которых хочешь - не хочешь, а становишься старше своих лет.
Ближе к полуночи, когда на небе проступили звезды, мы все еще сидели костра. Кнут загнал последних кур в курятник и начертил вокруг костра на утоптанной земле широкий, неровный круг. В очерченный круг вместе с нами вошла вульгата, святая вода и медный гвоздь. Под инструктажем Кнута мы воткнули пики в землю и преклонили колени перед огнем. Затем он опрыскал нас святой водицей, заставил положить правую руку на вульгату и произнести следующие слова:
"Клянусь служить Ему, нашему всеблагому Господу Богу,
Истреблять Дьявола во всех его темных образах,
Противника нашего на земле, родителя гнуса и порока.
Прими меня Всемилостивый Господь в ряды воинов света
Да сгину я, как презренный раб, если отступлю от дела благого.
Да не дрогнут колени мои в долинах страха. Аминь."
Таков был наш обряд посвящения. Вероятно, покажется сомнительным, что за какие-то пятнадцать минут можно обратиться в настоящих охотников за демонами. Мы, однако, чувствовали, что слова эти что-то изменили в нас, запустили тайный механизм в наших душах.
Мы знали, что волосы под чарами демона, могут вспыхнуть, поэтому сразу после ритуала обрили друг друга наголо. Спали мы во дворе под открытым небом. Глядя на звезды, я ловил себя на том, что становлюсь другим человеком. С часок мы поговорили о футболе и других посторонних вещах, а потом заснули на соломенных тюфяках без покрывал.
Ранним утром пришел Главный - тот самый, что основал клуб. Он был старше всех ребят и принадлежал к тому редкому типу людей, у которых клички не приживаются. Главный принес копию карты, по которой можно найти Хоромы Дьявола. Передав карту Кнуту, он сказал:
- К вечеру вы будете на месте. Если не вернетесь через два дня, отправим кого-нибудь за вами.
Вряд ли это было правдой. Но, похоже, пример храбрости Кнута всё же нашел отклик среди членов нашего общества.
- Спасибо, Глеб - поблагодарил Главного Кнут - Но я думаю это не понадобиться. Мы убьем демона и принесем трофей. Вот увидишь.
Глеб окинул нас беглым взглядом.
- Может мне с вами?
- Нет - сухо отрезал Кнут - Теперь уже поздно. Мы совершили ритуал.
Он понял, что мы готовились к этому походу. По нашему виду этого нельзя было не понять и, возможно, Главный в тот момент завидовал нам. Ведь, если нам повезет, трофей наш будет велик.
Несмотря на духоту, свойственную этому времени года, оделись мы в ту одежду, без которой, по уверению Кнута, нельзя быть полноценным охотником за демонами. Ноги обули в жутко неудобные, угловатые, тяжелые ботинки. Кроме того каждый надел толстые серые джинсы, черные длинные свитера из шерсти и кожаные плащи с капюшонами, пропитанные осиновым дымом. Опоясались мы крепкими ремнями из бычьей кожи. У Кнута на ремне крепилась бутыль со святой водой и небольшой мешочек с костной мукой. Позже Кнут рассказал мне, что это мука из перемолотых костей христианских мучеников. Для Демона нет ничего хуже этой муки. Так же Кнут взял с собой кожаную сумку с длинной лямкой. Я знал, что там у него всякое странное железо, которое используется в экзорцизме, но более подробно расспрашивать не хотел. Небольшую провизию, которая большей частью состояла из питьевой воды, мы сложили в рюкзак и условились с Панчо нести его по очереди. К плащам на задней стороне мы пришили узкие кожаные чехлы, куда вдевались пики.
Грунтовая дорога в лес проходила вдоль окраины коттеджного поселка. Мы вышли из дома в восемь утра и за какие-то десять минут ходьбы последние дома исчезли за нашими спинами. Местность в этих краях неровная, холмистая, поэтому нам приходилось идти все время или в гору или под гору. Через полчаса, взобравшись на очередную вершину, мы увидели черную полосу леса. К нашей радости к этому времени небо стало заволакивать тучами и скоро заморосил дождь. Кнут сказал, что это хороший знак. Божье благословенье.
Лес, которому было, наверное, сто тысяч лет, вырос в стране оврагов. Мы свернули с грунтовой дороги на узкую тропку и, нырнув под мохнатые опахала гигантских елок, оказались в царстве вечных сумерек. Сосны и ели росли прямо по овражьим склонам. Из-за ямочного ландшафта деревья всюду косились, словно пьяные, закрывая от нас и без того скудные лучи света. Чтобы не свалится в особо глубокий овраг, нам приходилось держаться за траву или сучья, и то подниматься вверх, то медленно спускаться вниз, следуя велению тропы. Чтобы не сбиться с пути на карте имелись вехи. Десять километров - поваленная поперек бездонного оврага сосна, образующая мостик. Еще пять километров - поляна в форме буквы "Н". Еще пять - высокий холм, выступающий над лесом. А там, в двух шагах, и сама берлога демона.
К полудню мы добрались до первой вехи. Здесь, у поваленной сосны, и сделали привал. Не знаю, что чувствовали остальные, но меня больше тревожила не физическая усталость, а уже вполне ощутимая близость демона. Живот сводило позывами повернуть назад, но мы дали клятву и об этом не могло быть и речи. Отпив длинный глоток воды, Панчо передал бутылку мне и, тяжело дыша, сказал:
- К берлоге мертвыми придем. Отдохнуть бы нам.
- Правду говоришь, Панчо - согласился Кнут - На холме и отдохнем сколько нужно.
- Время не так выбрали, Кнут - сказал я, передавая другу бутыль - Ночью придем. Днем бы оно вернее вышло.
- Тогда ночью пришлось бы идти - не согласился Кнут - Тут волков полно. Ночью не дали бы прохода. Точно знаю, дед мне рассказывал про леса эти.
Отдохнув, мы перешли по стволу поваленной сосны. Дорога дальше проходила через настоящий бурелом. Назойливые ветви норовили зацепиться за одежду. Мы продвигались все медленнее и медленнее. Через час или два после привала мы услышали страшный рык какого-то зверя.
К четырем часам дня мы добрались до поляны. Метка пятнадцатого километра. Солнечный островок зеленой травы посреди могучих стволов казался каким-то чудом. Вокруг в солнечных лучах летали бабочки, по стволу вниз пробежала белка. Поляна представилась мне минутным просветом в облаках перед страшным штормом. После небольшой трапезы я, как и остальные, упал на траву и лежал там, не поднимаясь, жмурясь от солнца, пока меня не разбудил Кнут.
- Пора. Последний рывок.
К последней вехе мы пришли раньше, чем ожидали. На вершине холма, на пятне проплешины посреди черного леса, мы застали красный закат. От горизонта до горизонта нас окружало море леса. Солнце длинными кровавыми стрелами растекалось по черным верхушкам деревьев. Небо стало серым, а потом лиловым и оранжевым, и где-то за этим великолепием уже притаилась ночь.
Мы сели тесным кружком, Кнут расстелил между нами карту.
- Берлога здесь - соломинкой он указал на крошечный крестик, расположенный в каких-то миллиметрах от точки холма, на котором находились мы. - Это не больше километра отсюда.
- Но тропа заканчивается на этом холме - заметил Панчо.
- Не страшно - сказал Кнут - Берлога в радиусе километра. Судя по всему, она к северо-западу отсюда.
Панчо отвернулся от карты и устремил взор на узкий край солнечного диска, безнадежно исчезающего в лесистой колыбели. Лысый и серьезный, в ту минуту он невероятно походил на буддийского монаха. Впрочем, то же можно было сказать и об остальных членах группы. Мы выждали, пока солнце не исчезнет, забрав последний дневной свет. Затем вытащили из рюкзака походные фонари, проверили, не сломались ли они от тряски. Фонари работали.
Как обещал Кнут, с наступлением ночи с разных сторон стал доноситься жуткий протяжный волчий вой.
- Сюда они не пойдут - заверил нас Кнут - Тут демон.
Ночью накануне мы пообещали ему, что будем беспрекословно слушаться его указаний, когда дело коснется непосредственной охоты. Эта субординация была крайне важна для успешного окончания нашего опасного предприятия.
На северо-западной стороне подножие холма соединялось с глубоким длинным оврагом, похожим на зигзагообразное русло реки, заросшее древним еловым лесом. В историях о Хоромах Дьявола говорилось, что дом должен таиться именно в овраге, поэтому вниз мы спускались с предельной осторожностью, стараясь не издавать лишних звуков. Овраг оказался таким широким, что косые деревья на противоположных склонах при всем желании никак не могли дотянуться друг до друга. По этой причине небо было для нас абсолютно открыто, а взошедшая полная луна служила отличным светильником. Мы спускались по правому склону русла оврага минут пятнадцать, отдаляясь все дальше от холма, а потом Кнут резко встал и беззвучно указал на противоположный склон, который имел в верхней части широкое углубление, словно то было ответвление от основного русла древней реки. Оттуда, из-под склоненных мохнатых елей, исходил мутноватый, желтый свет двух квадратных окон. Немного постояв, мы смогли разглядеть и край соломенной крыши. Вот они. Хоромы Дьявола.
Нам оставалось лишь перебраться на тот склон, а после взобраться на небольшую овражью террасу перед страшной хижиной. Кнут сделал нам знак, чтобы мы присели для последнего совещания.
- Главное, запереть его в доме - говорил Кнут голосом лидера, но мы слышали, что он волнуется - Как только зайдем в дом, нужно блокировать дверь. Ясно?
- Ясно - в один голос отозвались мы с Панчо.
- Что бы вы не увидели, страх пусть останется здесь - продолжал Кнут назидательным тоном - Иначе нам всем конец.
Кнут смотрел на бледного Панчо, который как-то смущенно потупил взор.
- Панчо? Ты как?
-Я ..я не знаю, но мне страшно. Вам разве нет?
- Мне тоже страшно - признался я.
- И мне страшно - выдавил нехотя Кнут.
- Слава богу! - облегченно вздохнул Панчо - Я уж думал, ты совсем спятил.
- Но страх не должен мешать. Понимаете? Мы совершили ритуал. В нашей крови сила Господа всеблагого. Понимаете?
Мы с Панчо молча кивнули.
Дно оврага оказалось гораздо глубже, чем мы думали. Внизу темнели колючие кусты, скошенные ели, но дно никак не просматривалась. Мы спустились уже метров на тридцать, но дна все не было, а хижина на овражьем уступе сверху практически исчезла из вида. Кнут начинал подумывать о том, чтобы выбраться и перебраться на ту сторону оврага по холму, но тут мой фонарик нащупал в овражьей тьме толстый ствол поваленной ели. Её верхушка упиралась в противоположный склон, а вывернутые из земли корни лежали на нашей стороне. Спускаться дальше нужно было еще осторожней, склон становился все более крутым. Крупные комки земли из-под ботинок срывались и, отскакивая, падали в темную глубину.
Ширина перехода составляла не больше пяти метров, но это расстояние обернулось для нас сущим испытанием. Никто не знал, выдержит дерево или нам суждено сгинуть в зловещую темную бездну.
Кнут на четвереньках перебрался первым. Мы дождались, пока он слезет на той стороне. Противоположный склон был почти отвесным, однако земляные уступы, кусты и деревья с выступающим корнями давали возможность хорошенько зацепляться. Кнут как раз вцепился в толстый отросток корня и, повернувшись, показал нам пальцами букву "о", что значило "все в порядке". Следующим, с дрожащими коленями, пошел Панчо. Я с почти пустым рюкзаком замыкал переход. Тьма снизу чувствовалась почти осязательно и от этого кровь моя леденела. Я уже почти добрался до своих друзей, как лес вокруг зашумел под ночным ветром. Внезапный порыв раскидал полы плаща и едва не сорвал меня вниз. Я быстро дополз до конца и намертво прилепился к отвесному склону, зацепившись за торчащий корень. Лес, однако, не перестал шуметь. К ветру присоединился жалобный волчий вой. Сначала один, потом второй и скоро их было не счесть. Мы прижались спинами к склону, крепко держась за выходы корневищ. При таком ветре невозможно было совершать восхождение, а тут еще и земля содрогнулась. С ужасом мы смотрели, как ствол дерева, который только что послужил мостом, срывается в черную пропасть. Панчо от волнения выронил фонарик. Его луч, переворачиваясь, скоро исчез в бездонной тьме.
-Что происходит!? - сквозь ветер в ушах кричал Панчо.
- Демон нас почуял! - в ответ кричал Кнут.
Это буйство продолжалось минут десять, а потом резко стихло, будто кто-то перевернул еще одну страницу страшной книжки.
Отряхнувшись, мы продолжили путь. Восхождение оказалось легче, чем недавний спуск в неизвестность. Косые ели и кустарники с красными ягодами услужливо подставляли нам ветви и стволы для опоры.
Вскоре рука Кнута схватилась за траву овражьей террасы. Кнут забрался на земляной уступ первым, затем подал руку мне, а я помог Панчо. Какое-то время, не вставая на ноги и не издавая ни звука, мы просто рассматривали это мистическое место, о котором ходили такие жуткие легенды. На небольшой площадке, заросшей примятой травой, бревенчатая хижина могла остаться незамеченной, если бы не два квадратных окна, в которых горел желтый свет. Задняя сторона Хором Дьявола была втиснута в суживающуюся земляную расщелину. Над плоской соломенной крышей с торчащей глиняной трубой нависали четыре пушистые ели: по две с двух сторон. Вход, как мы могли рассмотреть, находился с левой стороны, где мы различили крошечное крыльцо, почти скрытое мохнатыми ветвями. Это было почти уютное место, но мы знали, что внутри живет демон. И от этого знания меня бил настоящий озноб. Фальшивая тишина не успокаивала, а лишь заставляла нервничать сильнее.
Вскоре в окнах промелькнула неясная тень. Панчо и я вздрогнули, подавляя крик ладонями. Кнут медленно встал, но не разогнулся в полный рост.
- Я войду первым - сказал он негромко, доставая сзади пику с серебряным наконечником - Вы сразу за мной. Заходите и держите выход. Ясно?
Мы с Панчо кивнули, затем так же вытащили оружие и двинулись к дому. Кнут подобрался вплотную к окнам, отцепил от пояса бутылочку со святой водой, затем спрыснул сначала на одно окно, потом на другое, приговаривая слова:
- Не видать тебе солнца, гнусный червь, вечно сидеть тебе в норе порока. Покуда ты исчадие Ада, будешь всегда слаб, ибо Господь тебя страшит ликом своим.
Вода, попавшая на оконное стекло, при словах Кнута зашипела, исходя паром, а затем и вовсе вспыхнула голубым пламенем, будто то был спирт. В доме послышался низкий протяжный рык, а после зазвучал глухой монотонный стук.
Тук...тук....тук...
Кнут махнул нам, призывая следовать за ним. Мы нырнули под мохнатые опахала веток, поднялись по двум косым ступеням на крыльцо.
Кнут пнул по двери и мы все почти одновременно ввалились внутрь, выставляя пики перед собой. Несмотря на чрезмерное возбуждение от предстоящей схватки все мы на несколько секунд застыли от увиденной картины.
В центре комнаты за простым деревянным столом спиной к нам сидел какой-то человек в крестьянских лохмотьях. Обритый наголо, болезненно худой, костлявыми руками он держался за край стола и мерно ударялся лбом о столешницу. Именно этот стук мы слышали снаружи. Высоко над столом на цепях висела старомодная люстра в виде металлического обруча, на котором горели обычные восковые свечи в канделябрах.
Почти сразу мы заметили маленькую девочку в сером рубище. Она сидела в дальнем правом углу, обхватив руками колени, и легонько покачивалась под ритм стука. По её чумазому встревоженному лицу, которое проглядывало из густых черных волос, я прикинул, что ей лет шесть. Меня испугала именно эта девочка, поскольку сначала я решил, что она заложница. Я уже рванулся к ней, но Кнут меня остановил, выставив передо мной пику.
- Закрой дверь и не отходи неё - строго сказал он.
- Но, Кнут, там девочка.
- Я вижу там девочку, но делай, что я сказал, Жук.
Я послушно захлопнул дверь, все еще продолжая смотреть на девочку, на лице которой застыл испуг. И тут Панчо заметил еще кое-что.
- Господи! - воскликнул он с ужасом - Это они! Они...
К правой стене были прибиты три головы. Мы узнали в них наших товарищей по клубу. Головы были мумифицированы, крови на полу мы не видели.
Почти всю левую стену занимала большая глиняная печь. Только сейчас я заметил, что от печи по полу тянутся следы сажи. Следы вели прямо к девочке.
Я не успел поделиться своими наблюдениями с Кнутом, поскольку худой субъект за столом неожиданно перестал стучать и зарычал так, что мы сразу поняли, что это не человек.
- Демон...- прошептал с ужасом Панчо.
- Именем Господа Всеблагого - звучным твердым голосом начал Кнут - Мы пришли, чтобы уничтожить твою мерзкую сущность. Преклони голову для разящего удара и смерть твоя не будет тяжка или же я обещаю тебе страдания.
Девочка при его словах закачалась быстрее.
Демон встал, продолжая рычать, медленно повернулся к нам лицом. Мы с Панчо от ужаса прикрыли глаза с гримасами отвращения. На сером лице демона пульсировали вены, его зрачки закатились вверх. Изо лба торчал здоровый гвоздь с широкой шляпкой. Только сейчас мы поняли природу стука по столу. Но ужасней всего оказалось то, что мы узнали в страшной твари того, кто ушел к Хоромам Дьявола первым. Его звали Юра и когда-то ему было четырнадцать.
Тварь с гвоздем не торопилась идти к нам. Она хрипела и явно испытывала рвотные позывы, хватаясь за грязный вздутый живот.
- Вот черт... - выругался Кнут, предчувствуя неладное.
И тут, будто нарочно, изо рта твари наружу вывалился прозрачной склизкий шар сизого оттенка. Он был не больше апельсина. Шар покатился по дощатому полу и застыл у грубых ботинок Кнута. На наших изумленных глазах, из плацентарной оболочки шара вытянулись две маленькие пятипалые конечности. Они уже прорвали упругую пленку, но тут Кнут ботинком раздавил эту мерзость. Шар расплющился, растекшись желто-кровавой начинкой.
Меня едва не вывернуло.
- Вот гадство - поморщился Панчо - Что это такое?
- Я не знаю - неуверенно отозвался Кнут.
Следующий шар буквально выстрелил в Кнута. Он пролетел несколько метров от центра комнаты и влепился в живот нашего вожака. Возможно, благодаря толстому свитеру Кнут не успел пострадать больше, чем это случилось. На лету шар раскрыл круглое ротовое отверстие, какое бывает у миног, и плотно присосался к шерсти свитера. Шар выделял какие-то ферменты, которые тут же разъели ткань и добрались до кожных покровов. Кнут закричал, заматерился и принялся отдирать мерзкий комок слизи. Ему удалось отодрать его довольно быстро, но от неловкого движения он сорвал с себя мешочек с костной мукой. Мешочек развязался и мука рассыпалась вокруг, поднимая легкое облако.
Тем временем демон готовился к новому рвотному представлению. Не дожидаясь указания Кнута, я метнул копье. Серебряный наконечник пробил демону правое плечо и свалил с ног.
- Жук его уложил! - радостно завопил Панчо.
Кнут вытер ладонью слизь с живота, где остался небольшой химический ожог.
- Еще не уложил - сказал он, глядя на извивающегося и хрипящего на полу демона - Нужно его добить. Жук, ты поможешь мне. Панчо, стой у двери, смотри за девчонкой.
Мы кинулись к лежащему демону. До того, как я ухватился за торчащее из плеча копье, тварь выпустила на волю еще несколько склизких шаров. Они покатились к двери, оставляя позади сопливый след.
- Панчо, раздави их все! - крикнул Кнут, не оборачиваясь, а сам навалился коленями на грудь демона, зажал ему пасть двумя ладонями.
Я выдернул пику из плеча демона. Оттуда брызнула струйка густой вишневой крови.
- Что мне делать? - волнуясь, спросил я - Пронзить ему сердце?
- Нет, это не поможет - Кнут продолжал плотно надавливать на рот демона,- Вытащи из моей сумки иглу с кетгутом.
Я полез в кожаную сумку за спиной Кнута. Порылся в куче непонятных железяк и скоро нашел, что он просил.
- Теперь держи ему рот, как я держал - сказал Кнут, после того как я протянул ему громадную матросскую иглу со странной толстой нитью.
Я бросил иглу на грудь демона, придавил ладонями ладони Кнута. Я чувствовал себя так, словно мы находимся на каком-то странном уроке труда. Кнут высвободил руки, взял иглу и с ходу проткнул нижнюю, а затем верхнюю губу демона. Я только-только успел убрать руки. Уверенными стяжками он зашил рот страшной твари, будто то была кожаная кукла. Демон стал дергаться сильнее. Кнут велел мне прижимать его к полу, пока он не закончит. Я сел на грудь демона и руками прижал его руки, чтобы они не мешали Кнуту завершить обряд. Где-то сбоку у печи я слышал, как Панчо кряхтит, ругается и топает, бегая за скользкими шарами.
Кнут, тем временем, сел на колени напротив головы демона, спрыснул на него несколько капель святой воды. Капли мгновенно зашипели на сером лице, прожигая его до костей.
-Не хотел по-хорошему, будет по-плохому - сказал Кнут и начал читать какую-то древнюю молитву, осеняя демона крестным знамением:
- Мерзкое исчадие ада, ты испытаешь все муки греховного огня. За наших друзей, чьи тела ты изувечил, тебя будут живьем грызть псы мщения по ту сторону бытия...
Кнут снова спрыснул на серое лицо воды. Демон мычал, но не мог выпустить звуков. Я видел, как сильно натягивались швы на зашитом рте. По всему телу демона(особенно в животе) вздымались жуткие бугры. Он страдал и я хотел, чтобы это побыстрее закончилось. Закончив читать молитву, Кнут полез в свою сумку, достал оттуда кузнечные щипцы, зацепился за шляпку гвоздя, после чего велел мне зажмурить глаза и отвернуться.
Я отвернул лицо в сторону, однако любопытство брало вверх. Одним глазком я с ужасом наблюдал, как Кнут медленно, расшатывая, вытаскивает гвоздь изо лба твари. Гвоздь выходил туго, неохотно, но все же выходил. Последним рывком Кнут выдернул его весь. Из открытого отверстия мгновенно выстрелила тугая нескончаемая струя крови. Несмотря на предупреждения Кнута, все мое лицо и верхнюю часть туловища окатило многими литрами крови. Фонтан был такой сильный, что достиг потолка, затушил несколько свечей на жирандоли и лишь через несколько секунд прекратился. Пол стал скользким. Все стены были в крови. Демон больше не дергался, его глаза закрылись.
Не успели мы отойти от кровяного взрыва, как услышали возглас Панчо. Он стоял напротив девочки и вслух поносил всех чертей, пока не окликнул Кнута. Мы кинулись к другу, встали рядом с ними и увидели, отчего так расстроился Панчо. Оказалось, что он раздавил всего два из четырех шаров. Один укатился в печь и, по словам Панчо, "провалился там куда-то в черную дыру". Другой шар подкатился к девочке. Она быстро взяла его и, несмотря на протесты Панчо, жадно вонзила зубы в круглый бок этой слизи. Откусанный кусок она быстро проглотила, едва успев пережевать. Из шара выливались какие-то желтые протеины вместе с кровью, но девочка съела все без остатка, после чего опустила голову в колени и закрылась сверху руками крест-накрест, словно прячась в собственный кокон.
Не прошло и минуты как её тонкие ручонки на наших глазах покрылись щетиной, кости раздались вширь, стали видны натянутые сухожилия. Тоже самое произошло с её голыми стопами. Девочка шумно вдыхала и выдыхала воздух, но ничего не говорила.
- Кто ты? - грозно спросил Кнут, направляя на девочку копье.
- Макруб - раздался низкий мужской голос с хрипотцой и с жутким вибрированием на звонкой "р".
От одного этого голоса душа моя ушла в пятки. Панчо был белее мела. Мы прижались теснее друг к другу, прикрывая себя пиками.
- Кто тебя вытащил на поверхность? - задал следующий вопрос Кнут.
- Не твое дело, сопливый червь - прорычал демон.
- Боюсь, теперь это мое дело - с этими словами Кнут вновь взял бутылочку со святой водой. - Какую смерть выбираешь ты демон Макруб?
- Твою - прорычал адский голос.
И вдруг существо резко раскрылось и одним мощным ударом руки из-под себя садануло Кнута по голове с такой силой, что тот отлетел к боковой стене, не успев даже пикнуть. Лицо девочки изменилось. Нижняя и верхняя челюсть у неё сильно выдавались вперед, глаза горели красным. Внезапность демона обездвижила нас. Он( или она) не решался атаковать только потому, что мы продолжали прикрываться пиками.
Девочка подняла пасть к потолку и жутко рассмеялась. Затем снова обратилась к нам:
- Вы все попадаете в Ад.
С этим словами демон перепрыгнул через нас на стол.
- Не дайте ему уйти! - крикнул с пола Кнут, пытаясь подняться на скользком от крови полу.
Мы с Панчо швырнули копья почти одновременно. Макруб стремился ускользнуть в печь, где была дыра, ведущая вниз. Копья пробили демону обе лопатки за мгновение, как он достиг цели. Он упал на пол, но продолжая ползти, уже наполовину был в печи.
Здесь подоспел Кнут. Он схватил демона за ноги, вытаскивая его обратно. Мгновение спустя мы помогали ему. Втроем нам удалось вытащить демона на пол.
- Держите его - бросил нам Кнут.
Мы с Панчо навалились на копья, прижимая демона к полу, пока он извивался как беспомощный зверь. Демон изрыгал проклятья на каком-то старом языке.
Кнут вновь залез в свою сумочку с железяками, извлек оттуда какое-то странное приспособление вроде плоской решетки, которое оказалось складной клеткой для головы. Кнут расправил клетку так, что она приобрела объем. Это была специальная клетка, которая закрывалась снизу металлическими штырями, подгоняясь плотно под нижнюю челюсть. Сверху клетки находилось металлическое кольцо. К нему Кнут подцепил небольшую, но прочную цепь.
- Теперь ведите его к столу - сказал Кнут, гремя цепью.
Мы подняли демона с помощью двух копий, как раненную буйную дичь. Он держался за концы копий, вышедших из груди, как какой-нибудь мученик во времена Рима.
- Вы все попадаете в Ад - вновь заговорил демон на нашем языке - Вас съедят живьем.
Мы поставили его на стол, где лежало много гвоздей, причем некоторые были забиты в столешницу. Кнут перебросил цепь за металлическую люстру, кинул свободный конец нам.
- Тяните, чтобы он висел в воздухе.
Поскальзываясь на кровяном полу, мы подняли демона над столом, люстра со свечами скосилась в сторону. Одна свеча упала на пол. Кнут тут же затушил её ботинком. Потом забрался на стол, повернул демона лицом к себе.
- Ты умрешь в страданиях - сказал Кнут, глядя в его красные глаза.
- Хозяин придет за тобой - загадочно ответило чудовище.
Кнут открыл бутылочку с остатками святой воды и вылил её всю на голову демона.
Макруб истошно завопил, его кожа слазила, словно от действия кислоты. Он начал так неистово дергаться, что мы едва удерживали его на весу. Затем он вспыхнул голубым пламенем и сгорел до черных головешек меньше чем за три минуты. Только тогда мы отпустили цепь. Пустая клетка звонко упала на стол.
- Ну, вот и все - объявил с облегчением Кнут.
Мы с Панчо подошли к столу, на котором валялись угли, оставшиеся от демона. Кнут убирал клетку обратно в сумку.
- Но о каком хозяине он говорил? - спросил Панчо Кнута.
- Наверное о Дьяволе - пожал плечами Кнут - Дьявол многолик и его нам вряд ли победить.
- А ты не боишься, что он придет за нами? - спросил я.
- Только не в нашу провинциальную дыру.
Мы заулыбались этой шутке, а потом Панчо вдруг заметил что-то на столе.
- Кнут...
- Что?
- Смотри ...на столе...
Панчо показывал нам на забитые в стол гвозди. Только теперь мы заметили, что они забиты не просто так. Гвозди образовывали большие буквы, которые складывались в единственное слово: "Глеб".
Это слово шарахнуло нас сильнее молнии. Почти сразу вся картина стала ясна. Кто еще мог вернуться из Хором Дьявола и принести точную карту с расположением проклятой хижины, как не сам Сатана.
- Вот ч-черт... - во второй раз за сегодня выругался Кнут.
В этот момент снаружи послышались тяжелые шаги, которые сотрясали стены и заставляли пол дрожать.
Бум-бум ...бум-бум...
Можно было подумать, что началось землетрясение. Мы заняли боевые стойки с занесенными копьями с той стороны стола, чтобы была дальше от двери.
Скоро землетрясение прекратилось, последовала напряженная тишина, а затем дверь со скрипом медленно отворилась. На пороге стоял Главный. Он же организатор клуба страшилок. Он же Глеб. Он не был чудовищем. Он выглядел как обычный подросток, в синих джинсах и модной клетчатой рубахе.
- Это ты! - громко произнес Кнут - Ты отправил их сюда умирать!
- Я! - отозвался Глеб - Браво, Кнут и его команда!
Главный вошел в хижину, иронично аплодируя нашему успеху. Я готовился метнуть копье по команде Кнута, но тут произошло нечто невероятное. Глеб сделал еще один шаг по направлению к нам и наступил прямо на просыпанную костную муку, которую Кнут так старательно и долго готовил для борьбы с нечистью.
Сначала Глеб просто застыл на месте, будто его заморозили. Затем перестал аплодировать, его ироничная улыбка сменилась испугом. Он опустил взгляд вниз. Его ноги от подошв и выше покрывались тонким слоем серого пепла. Затем джинсы вспыхнули. Глеб попытался оторвать ноги от пола, пытался забить огонь руками, но у него ничего не получалось.
В пламени происходили метаморфозы. Горящая одежда спала, обнажая тело, покрытое чешуей. Чешуя подобралась к шее, покрыла всю голову. Теперь это был не Глеб. Это было существо в чешуе с двумя темными провалами для глаз и клыкастым ртом, из которого неожиданно выстрелил длинный жилистый язык. Но это был отчаянный выстрел. Язык, не дотянувшись до нас, беспомощно упал на стол и вспыхнул.
Существо в чешуе в предсмертной агонии протянуло к нам руку и прорычало:
- Вы пойдете со мной!
Это были не пустые слова. Стены хижины снова задрожали. Дощатые доски пола с треском ломались пополам и провалилась куда-то вниз. Вскоре мы с ужасом заметили, как вся глиняная печь провалилась под пол.
- Быстрее, хватайтесь за люстру! - крикнул Кнут.
Побросав копья, мы запрыгнули на стол и в самый последний момент успели зацепиться за металлический обруч, покачивающийся на цепях. После этого стол под нами провалился в темную бездну вместе с остальным полом. И вместе с Глебом, который догорал уже где-то в глубине. Вокруг остались одни стены и открытая дверь, за которой темнела ночь со звездами. Внизу нас поджидала черная бездна.
- Что будем делать? - воскликнул я, чувствуя, как гравитация с каждой секундой все сильнее тянет меня вниз.
- У меня руки немеют - пожаловался Панчо.
- Все в порядке - хмыкнул Кнут - Здесь метра четыре всего. Раскачиваемся по моей команде.
К утру мы были дома. Усталые, грязные, мы шли через лес по знакомым вехам. Всю дорогу мы слышали, как рядом воют волки. Но они не трогали нас. Скорее поздравляли с победой.