В голубых проплешинах меж белых косм облаков чернел журавлиный ключ.
- Ты никогда не мечтал летать, словно птица?
Теплый ветерок колыхал траву, ерошил волосы.
- Я летал во сне. Меж утесов над горной рекой. Со стаей козодоев.
- А ты хотел бы летать не во сне, а наяву?
- Мечта о том, чтобы летать, Нико?
- Мечта о том, чтобы летать.
Теодор улыбнулся и, поднявшись с травы, направил на друга острие своего меча:
- Ты готов биться за свою мечту, Нико?
Нико, также улыбаясь, вскочил на ноги и поднял свой клинок:
- Я готов, Теодор, нижайший из падших. Верни мне мои крылья, мерзавец!
- Бейся со мной и умри с честью!
Мальчишки сошлись в поединке, и над холмом раздался стук.
Теодор отразил атаку:
- Я видел огонь в небесах, сокрытых накидкой ночной,
Цветком предрассветным он бился с сознаньем моим,
И чашу кровавую выпил до дна, и был я повержен!
Нико уклонился от выпада:
- А мир, насмехаясь злорадно над раной моей, наблюдал,
Как свет угасает в безумных глазах, и холодом веет дыханье!
Он предал меня, ожидая, когда цветок поднебесный укроет его,
Вонзившись в ланиты перстами и слившись в огне поцелуя!
Клинки скрестились, и мальчишки смотрели друг другу в глаза. Теодор оттолкнул противника:
- И мать, помутившись рассудком, застыла на звездной тиши,
Безмолвно шептала молитву, и слезы сверкали во мраке,
И я, проигравший, уснул в пустоте под песни волхвов...
Дуэль у одинокого дуба была прервана властным женским голосом.
- Теодор. Николас. - К мальчишкам приблизилась женщина в платье из алого скарлата, ее голову украшала медная диадема. - Это был Крипторий? Вы снова читали Криптория? Теодор, ты же знаешь, что я не одобряю творчество этого комедианта.
- Да, матушка, - Теодор опустил глаза.
- Я прошу вас больше внимания уделять занятиям, нежели дракам на палках и чтением уличных поэм. А сейчас время ужина, вы совсем заигрались.
Усадьба стояла на берегу лесного озера, спрятавшегося в низине между холмами, поросшими ивой и дикой смородиной. По склонам тянулись каменные лестницы, а вдоль маленького парка сверкали статуи олимпийских богов. Белый мрамор на фоне зелени пленил глаз.
За ужином мать Теодора обратилась к Нико:
- Николас, мы получили письмо от твоих родителей. Оно ждет тебя в твоей комнате.
- Спасибо, госпожа Матильда... - мальчишка не мог совладать с чувствами, это было видно по его лицу.
- Если хочешь, можешь прервать свой ужин, - улыбнулась она.
- Спасибо, госпожа Матильда! - лицо Нико озарила радость, и он чуть ли не бегом покинул столовую.
Сидящий за столом широкоплечий мужчина с распущенными седыми волосами обратился к Теодору:
- Теодор Адлерр, мальчик мой, кто для тебя Николас Орхиз?
- Он мой самый близкий друг, отец. Нет человека милее моему сердцу, чем Нико. К чему ты задаешь такие вопросы?
Отец Теодора поднял бокал, и слуга немедленно наполнил его вином из кувшина.
- В Герандии и Кахалии вспыхнули мятежи черни. Они называют это "революцией". Семья Орхиз не может выбраться из взбунтовавшихся земель. И, между нами, и это совсем не обязательно знать твоему другу, я не уверен, что у них это получится. Поэтому, Теодор Адлерр, я хочу знать, кто для тебя Николас Орхиз. Если он действительно твой друг и дорог твоему сердцу, и ты отдаешь себе в этом отчет, то мы с твоей матерью примем его в нашем доме, как родного сына.
Глаза Теодора покраснели.
- Нико мой друг. Он... Он мой друг.
- Нам достаточно этих слов, Теодор, - сказала мать.
- Матушка, если бы я ответил, что Нико всего лишь мимолетная забава, и не больше. Что было бы с ним? Как бы вы с отцом поступили?
Матильда отложила книжку и ласково погладила сына по черным волосам.
- Не думай об этом, Теодор.
В камине извивался огонь.
- Я принял ответственность за него. Но если бы я смалодушничал, испугался...