Незванов Андрей Семенович. Повторное Изгнание из Рая

Повторное изгнание из Рая

В свято-историческом времени Римской Ойкумены, которой мы принадлежим, "Закон и Пророки суть до Крестителя Иоанна .... Начиная же от Иоанна, Царство Божие благовествуется; Оно силою восхищается...; и всяк усилием входит в него" (Лк.16:16).

Верим! Так! Но... (пауза), что за сила? Откуда берется? И каково её приложение? Далее закономерно следует чесание затылка.... Продуктом этого чесания может быть что угодно...: например, "джихад"; или пустынничество; или...; даже самоубийство, как мы наблюдали это в случае Иуды Искариота - в зависимости от характера "усилия".

Понимание этого "взятия силой" и споры о характере личного усилия, способны породить (и породили!) самые разнообразные секты; в том числе и так называемые "протестантские"....

Как? Да очень просто! Давайте согласимся, что главная сила, коей восхищается Град на Холме Стоящий, есть моральная сила, или сила воли к добру; а силы, рождаемые в душе иконами, мощами, обрядами и прочей культовой суетой, суть не те силы: они лишь отвлекают нас от сосредоточения на главном усилии, - и вот вам лютеранство!

Нам с вами, дорогой читатель, так же никто не препятствует самостоятельно искать и находить в себе и в мире силы для взятия Града, укрепленного не против нас, а против Врага рода человеческого.... Мы, ведь, не враги самим себе...?!

Для начала вдумаемся в сказанное евангелистом. Приведенный в начале употребительный толковый перевод вызывает некоторые сомнения. Если обратиться к старославянскому тексту, то стих от Луки 16.16 выглядит так:

"Закон и пророцы до Иоанна: оттоле царствие божие благовествуется и всяк в ня нудится".

Поскольку наше бытие словом суть ОБЩЕНИЕ, то смысл любого высказывания понимается, прежде всего, из той ситуации общения, в которой данное высказывание явилось на свет.

Лука беседует с фарисеями, насмехающимися над ним, и отстаивает перед ними свою святость Богу: именно, свое достоинство БЛАГОВЕСТНИКА, сиречь Евангелиста (ибо "евангелист" и значит "благовестник" в переводе с греческого). Его аргументация историко-промыслительная. В этой концепции исторический прогресс выступает как последовательное исполнение в людях промысла Божия о человеке. Промысел этот известен и угадывается из уверенности в Любви Божией к человеку. Именно, Господь хочет вернуть человека в Рай, откуда он, в лице Первопредка Адама, самоизгнался своим выбором. Возвращение это под руководством Господа происходит последовательно, поэтапно.... Отражение в Слове сих последовательных этапов и образует то, что именуем Священной Историей.

И вот, в слове своем Лука упоминает два этапа, как уже прошедших: именно, "Закон" и "Пророки". На этих этапах Возвращения человека в Рай господь руководит желающими воротиться, во-первых, через Закон, - который сии возвращенцы должны неукоснительно исполнять и на последующих этапах, о чем Лука говорит в следующей фразе (Лк. 16.17): "Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет"; отвергая тем самым с порога домыслы фарисеев, будто бы новое руководство Господа на новом этапе отменяет закон. Частица "но" в этой фразе как раз и указывает на противление простой прогрессисткой логике, которые фарисеи ему приписывают.

Во-вторых, Господь руководит людьми через своих пророков, которые, с одной стороны, прорицая грядущие беды как наказания Господни, ориентируют человека и помогают ему собрать свою волю в направлении Послушания Господу, а с другой стороны, прорицая скорый приход Царя-помазанника Божия и воцарение Его, обнадеживают человека и тем сообщают ему силы, нужные для послушания.

Итак, Лука понимает Священную Историю так, что Закон остается непреходящим руководством от Господа, а что до пророчеств, то все пророчества ныне ИСПОЛНИЛИСЬ! Царь Христос (= Мессия; = Помазанник) явился в людях и воцарился на Престоле Славы. Славу эту распространяют в мире свидетели Пришествия и Воцарения: они несут людям Благую Весть о Царствии Божьем сущем не в грядущем уже, но - здесь и теперь. К этим благовестникам причисляет себя и Лука. Отсюда и его высказывание о том, что отныне Царствие уже не прорицается, а благовествуется; но это Благовестие отнюдь не колеблет Закона, данного Моисею на Синае....

Не колеблет..., нет..., НО (!) создает бытийный выбор: продолжать держаться формы быта, заданной законом, или вступить под руку Царя живого и жить в Его присутствии и общении с Ним: то есть, фактически, жить в Раю; и, тем самым, вернуться под сень Древа Жизни и спастись от Пожара, в котором сгорит грешный мир знания. И этого ВЫБОРА не может избежать никто из тех, кому возвещено наступившее Царствие Божие. Отсюда, всяк услышавший благую весть НУДИТСЯ совершить этот выбор. Он не может "отнекаться". Как бы ты не поступил, что бы ты ни подумал, выбор будет совершен этим поступком и этой думой. Поэтому "благовестие" и "принуждение" соединены у Луки в одной фразе: царствие божие благовествуется, и этим благовестием всяк принуждается к выбору!

Такова цена свободы! Всякая тварь имеет кольцо в ноздрях, за которое ведет её Творец по путям предначертанным, - кроме человека! Человек свободен; но это означает ВЫБОР. Что до "усилия", то оно неотделимо от выбора. Это, ведь, только в теории, с ее тотальностью и симультанностью, "выбор" может быть представлен в виде "развилки" или двух равных возможностей. В практике же недостаточно наличия развилки пути, нужно еще ХОТЕТЬ идти, или иметь волю к осуществлению возможного. Образно говоря, человеческая экзистенция начинается, собственно, с того момента, когда имярек перестает плыть по течению тварной реки ощущений, и выбирается на твердый брег созерцания. Но у реки пребывания всегда ДВА берега существования, и ты можешь выбраться на тот или на этот берег, - так что быть и выбирать суть вещи нераздельные.

Современная философия, в лице Пьера Бурдье, в концепции "практики". Практика (согласно Бурдье) это не настоящее, но - НАСТАЮЩЕЕ; и от тебя зависит, каким оно СТАНЕТ. Стать, значит выбраться на один из берегов, или выбрать себя сущего. Но у бескрайнего моря ощущений нет берегов. Берега есть только у реки. Благовестие рождает реку: появляются берега, выбираясь на которые становишься таким либо иным. И берега эти не равноценны - один высокий, другой низкий. Невозможно, чтобы некто, принявший благую весть, предпочел бы низкий берег: нет, он будет карабкаться на высокий, где стоит Град Вечный.

Возможно, именно о неизбежности этого выбора и сопряженного с ним усилия быть, и говорит Лука как о рожденном Благовестием "принуждении" ко вхождению в Царствие.

Давайте вспомним, что История человечества началась с Выбора, совершенного первым человеком. Соответственно, в Раю должна была течь отвечающая этому выбору река, имеющая два берега: правый и левый. И действительно, Библия говорит нам о Райской реке, из которой берут начало земные реки:

"Из Эдема выходила Река для орошения Рая...; и потом разделялась на четыре реки. Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила.... Имя второй реки Гихон: она обтекает всю землю Куш. Имя третьей реки Хиддекель : она протекает пред Ассириею. Четвёртая река Евфрат". ( Бытие 2; 10-14).

Это очень важная подробность любого нашего воления: истечение всех земных рек из Реки райской говорит о том, что в любом нашем выборе содержится основной выбор, совершаемый Адамом в Раю. Выбор этот был скрыт, потерян..., - потерялась Река райская с ее берегами во множестве рек, ручейков и бережков земного существования. И так было вплоть до времени Иоанна Крестителя..., - говорит Лука.

В житие же Иоанна, в момент крещения сына Иосифа плотника из Назарета, над Иорданом воссиял Свет, осветивший Иисуса Назарянина как Господина Рая, а Иордан как Райскую реку. Стали вновь видны её Берега, отвечающие изначальному Выбору Адама в Раю. Как среди дня невозможно не видеть мира, освещенного солнцем, и нельзя уже ссылаться на мрак ночи, так в свете Богоявления невозможно не видеть Рая сущего здесь и теперь. Именно об этом принуждении к узрению освещенного Берега как невозможности уйти от Выбора говорит Лука словами: "... всяк в ня нудится!"

Таким образом, теперь, - в присутствии Господа, сошедшего на землю в лице Сына, - всякий человек, оповещенный об этом СОБЫТИИ, стоит перед тем же самым Адамовым выбором: быть вместе с Господином в сени Древа Жизни, в живом общении с Ним, или пытаться сомкнуть вежды и стараться не видеть в Иисусе господина Сада, а в Иордане райской Реки; и продолжать пребывание на берегах и бережках земных рек и ручьев, текущих меж корней Древа Познания; то есть, продолжать выбирать не между Жизнью и Смертью, а между благом и злом, хорошим и плохим.

В отсутствие Выбора нет места и усилию истинствования. Соответственно, фарисеи, слушавшие Луку, должны были по-иному понимать слова его об "усилии". И, поскольку кардинальный срез существования, обнажаемый в беседе евангелиста Луки с иудеями, актуален и в наши дни (мы живем в том же историческом времени), постольку относящееся к фарисеям относится и к нам. Мы тоже по-разному можем понимать слова Луки об усилии, тем более, что тексты разных изводов позволяют это.

Давайте рассмотрим то же самое место у Луки в греческом тексте Евангелия.

Читаем: "... ??? ??? ??? ????? ????????".

На мой взгляд, самый правильный перевод таков: "... и все поспешают в него". Можно также перевести как "все восторгаются им" или "восхищаются им" - каковой перевод также встречается. Некоторые почему-то переводят как "все её насилуют" (???????? = царство здесь женского рода).

Попробуем теперь почитать Вульгату.

Читаем: "... et omnis in illud vim facit".

Перевод неоднозначен. Можно понять, что всяк побеждает в нём; но можно понять и так, что всяк побеждается.... А можно перевести так, что "всяк к нему (сиречь к этому предмету) усилие прилагает". Именно последнее прочтение, видимо, исторически вписалось в латинское благочестие.

Приняв его, остается затем определиться с характером усилия, и оттуда получить различные аскетические практики "спасения" или "войны с бесами, воинством Сатаны".... Мы знаем из истории, что подобные "усилия" получили распространение в Церкви: особенно в среде монашествующих.

Ваш покорный слуга, конечно, перевел бы по-другому: "... и каждый в нём (сиречь в Царствии), ПРАВ"; или побеждает в своем личном процессе пред лицом Суда.

Это прочтение получает косвенную поддержку у другого евангелиста, Матфея. Он тоже говорит о Царстве: и более конкретно о царском Дворе, где царь вершит Суд. (Общеевропейское слово court= суд собственно и означает королевский двор, где монарх износит свой суд по делам короны, или уголовным).

Об этом суде Короны Матфей говорит следующее:

"Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов -- по левую". Евангелие от Матфея (гл. 25, ст. 31--33).

Соединив приведенные свидетельства евангелистов о Царстве Божием, мы получаем основание для указанного выше понимание стиха 16.16 от Луки, который в этом случае читается как

"... ныне благовествуется Царствие Божие, в нём же всякий прав".

То есть, Суд Короны есть суд правый, в отличие от суда человеческого, неправого. И в суде этом уже не будет смешиваться грешный с праведным, и "народ избранный" с прочими насельниками земли. Все, которые в "нём", то есть в Царстве Божием, суть ПРАВЫ. Их уже отделил Господь от неправых, как стадо свое послушное. Они же причислились к "овцам", признав в Нем "пастыря" своего.

Возвращаясь к ситуации диалога с фарисеями, в ходе которого и высказался Лука, понимаешь уместность указанного прочтения. Фарисеи судят Луку неправо, и он ссылается на правый Суд благовествуемого им Царства, в котором правота его безусловно подтверждена.

Важно здесь то, что само пребывание в Царстве, при Дворе, в присутствии Царя, есть Правота, Избранность и Отделенность. И никаких "усилий" более не требуется.

Далее мы должны отметить темпоральную разницу между высказываниями Луки и Матфея о Царстве. Лука говорит о нынешнем времени и о ныне сущем Царстве, в которое всяк не только может войти, но даже нудится ко вхождению Благовестием (вспомним: " ... и всяк в ня нудится"); и о ныне сущем Царе, присутствующем в мире во плоти.

Матфей же говорит о грядущем времени, в котором Царь только еще "приидет". Значит ли это, что Матфей возвращает нас во Времени назад: к пророкам и пророчествам о Царстве; и тем самым отрицает этап Священной Истории, объявляемый Лукой?

Ни в коем случае! И Лука и Матфей принадлежат новому времени после Иоанна Крестителя. У обоих Царь уже пришел, и пребывает в миру. Разделение на "нынешнее" и "грядущее" Матфей совершает уже в этом новом времени, и разделяются эти периоды не пришествием Помазанника, но - положением Царя Небесного в миру. В грядущем, которое предсказывает Матфей, Иисус Назарянин будет восседать на престоле Славы, - так что все народы, влекомые этой славой, устремятся к Нему. В настоящем же времени Иисус не то что пребывает в бесславии, но - больше того - восседает на седалище казни, на холме позора, между двух разбойников, причтенный к злодеям.

Я говорю о сиденье креста, на котором сидит распятый. Православный крест, в отличие от католического, как раз отображает это седалище казни своей нижней косой перекладиной, - каковой косиной перекладина эта обязана тому, что сиденье перпендикулярно плоскости креста.

Матфей подчеркивает контраст между указанными временами. Теперь толпа кричит: "Распни его!! Распни его!!"; а потом толпы устремятся к Нему, привлеченные Славой, которой он прославится в человечестве. Но тогда уже нельзя будет войти в царствие своей волей и силой, - как возвещает Лука, - но Царь будет отделять правых от неправых, или "овец от козлищ", образно говоря.

И здесь, благодаря Матфею, нам открывается еще один аспект смысла высказывания Луки: ныне, употребив усилие, или - другими словами - проявив к тому волю, всякий может войти в Царствие. Это важно именно в свете того грядущего времени, возвещаемого Матвеем, в котором возможность эта (или "опция", как теперь говорят) закроется.

Не потому, что Ангелы закроют врата Града Небесного; Врата всегда открыты; но не будет уже того простого выбора, к которому всяк нудится, по словам Луки. Соответственно, не будет и простоты воления, или усилия выбора. Ведь простота сия создана тем, что мир воюет Христа и, значит, в восхищении тебя Христом нет ничего от мира сего.

Иное дело, когда мир славит Христа: в этой ситуации ты не можешь уже отделить в себе "любовь" от "суеты"; более нет очевидности выбора и простоты выбирающего воления. Сатана сменил одежды: теперь он рядится во Христа Иисуса; и то, что было плодом Древа Жизни, стало яблоком соблазна, плодом Древа Познания. Ты узнал из молвы людской, что быть со Христом Иисусом - это "добро"; а быть против Него - это "зло". И теперь вот поступаешь на основе этого "познания доброго и лукавого"; что прямо запрещено Отцом в первом его Законе, данном Адаму-Хеве. То есть, тебя ведёт Противник, а ты мнишь, яко ведом Господом.

В этом состоит грядущее историческое изменение бытийной ситуации во дни Славы Господней, о каковом изменении и предупреждает Матфей в своем речении.

И вот, проходит без малого 300 земных лет после Матфея, и наступает проречённое им время Славы. Христианство широко распространяется в народе, и, наконец, Римский Император Константин Великий разрушает языческие храмы (наследие античной Эллады и Рима) и принимает крещение. В ознаменование расставания с языческой древностью резиденция императора переносится в Новый Рим (Nova Roma), в область преимущественно христианскую.

С этого времени христианство становится государственной религией Империи: так что Христос не просто прославлен, но, фактически, обязателен для почитания в качестве Бога.

Если некто увидит в этом победу Церкви..., - будет прав!

И он же будет неправ, если не увидит в этом соблазна для Церкви.

Христос прославлен, и...? Теперь должен наступить обещанный суд народов, которые уже собрались вкруг него в составе великой Империи. И что делать христианину? Правильно! Готовиться к суду. Именно это и стало основным занятием церкви. И теперь "усилие", которое должен, по словам Луки, употребить всякий для вхождения в Царствие есть усилие такой подготовки. Именно, нужно проявить старание к тому, чтобы, - по окончании твоей земной жизни, когда ангелы приведут тебя в Суд, - Царь-Судья поставил тебя "ОДЕСНУЮ СЕБЯ", а не "ОШУЮЮ".

Но как же!? - воскликнет верующий христианин: разве я не избран уже?! Ведь я крещен и принадлежу церкви апостольской. Значит, я вхож в Дом Господень. Ведь само слово "керковь" - искаженное греческое "to kiriakon = Дом Господень" - есть место, где обогащенная и умноженная новообращенными апостольская община собирается на священную поминальную трапезу, завещанную самим Христом Спасителем. Какое же осуждение может мне грозить, когда я сам причислен к судьям, "восседающим на престолах, чтобы судить двенадцать колен Израилевых"?

Всё верно и, тем не менее, ты можешь быть осужден, невзирая на то, что вхож в Дом Господень и разделяешь трапезу с Ним....

За что? За предательство! От предательства никто не гарантирован. Для того свободен человек, что сам выбирает между Богом и Дьяволом. Вспомни, что сказал Иисус на последней тайной вечере:

"И вот, рука предающего Меня со Мною за столом ...".

Ты, конечно, скажешь: только не я! Но и все бывшие с Ним так сказали: не я, не я...; включая Иуду. И, однако ж, один из них оказался предателем, хотя и не мнил такого о себе. Почему ты думаешь, что не предашь, если апостол, любимый ученик Христа, первый хранитель казны церковной предал Его?

И "горе тому человеку, которым Он предается" (Лк.22.22).

Ведь не зря в британском суде короны самым тяжким преступлением, сопряженным с тягчайшим наказанием, была измена (betray), или предательство по отношению к своему господину. Именно как предательство квалифицировал Иисус поступок Иуды, когда сказал во время Вечери: "И вот, рука предающего Меня со Мною за столом ...". И затем в Гефсимании: "Поцелуем ли ПРЕДАЕШЬ меня, Иуда?!"; и тогда впервые выступил как Судья.

Таким образом, Иуда оказался первым осужденным в высочайшем Суде Короны и возглавил колонну тех, кто поставлен ошуюю Престола. Именно он ведёт их в Огонь.... Почему думаешь, что не окажешься в этой колонне? Ведь ты в худшей ситуации, чем Иуда, которому был явлен основной Выбор. Ты живешь во времена Славы Господней, и свет этой Славы затмевает свет Истины.

Иисуса часто называют Вторым Адамом как родоначальника нового, спасенного человечества. Но, с точки зрения "первородного греха" вторым Адамом является Иуда. Он повторил грех Адама, ибо сад Гефсиманский, в котором свершилась его измена, был тогда Райским садом - в нем пребывал Бог живой в лице Христа Иисуса, которого он и предал, пойдя за Сатаной в лице первосвященников иудейских.

Повторить грех Адама значит поступать не по воле Господина, а по собственной воле: или самому стать судьей и выносить суждения о худом и добром, опираясь на доводы, представляемые умом. Жить по уму в самоволии - это совсем иное бытие, нежели жить в служении Господину.

Не вкушать запретного плода вопреки доводам разума значит пребывать в почтении к Господину и доверии Ему. Соблазниться значит внять доводам Змея о прекрасном вкусе яблока знания, о его полезности для здоровья, о его чудесных живительных свойствах, повышающих мужскую силу, отверзающих умные очи, позволяющие увидеть другие миры, и даже о способности райского яблока даровать бессмертие вкушающим его.

Разумеется, одних только соблазнительных доводов недостаточно для измены: должны быть разрушены отношения с Господином Сада. Нужно перестать доверять Ему. Усомниться в любви Его. Заподозрить в своекорыстии и обмане. Именно зерна этих сомнений роняет в душу Адама Противник, после рассказа о чудесном яблоке. Ровно так, как это делает Кассио с Отелло, рождая в душе его сомнение в отношении Дездемоны.

Сатана говорит, что Господь не хочет делиться с Адамом всеми благами Рая: лучшее хочет оставить только для себя; и поэтому запрещает вкушать плоды Древа Познания. Бог хочет сохранять преимущества всеведения, Адама же оставлять в невежестве, чтобы тем надежнее властвовать над ним..., и т.д.

Именно эти сомнения, разрушающие доверие, и позволили Адаму совершить предательство и нарушить Запрет.

Второй Адам, Иуда тоже не внял бы доводам священников иудейских о том, что Иисус есть лжехристос, если бы вначале не усомнился в Нем. Особые отношения Иисуса с Марией Магдалиной, бывшей блудницей, заронили в уме его сомнения относительно целомудрия Учителя. Трата драгоценного мирра на умащение ног Спасителя заставила его усомниться в следовании Его идеалам бедности и милостыни. Именно эти сомнения, родившиеся в душе его из собственных представлений о Мессии (Христе), позволили ему возвеличиться до суда о том, каким должен быть Христос, и предать Учителя.

Выбор его состоял в том, что живой воде любовного общения с Учителем, он предпочел вино разумного согласия с "сильными мира сего".

В свете всего вышесказанного напрашивается вопрос: "Как же нам не стать предателями?!". Ясно, что пребывая в присутствии живого Бога, или, фактически, в Раю, нам следует избегать участи Адама. Значит, противостоять Дьяволу, не поддаваться соблазну самосуда и самотворения на почве разумности и познания мира сего.

Легко сказать! Как не поддаться, когда уже поддались...? Когда живем не ОБЩЕНИЕМ, а СОЗНАНИЕМ? Иуда ведь был накоротке с Учителем, видел Его во плоти, повседневно общался с ним, получал Его наставления, был свидетелем Деяний Его и все-таки предал; а как быть нам, для которых Присутствие Бога в жизни нашей неощутимо и неочевидно?

Использовать силы того же сознания? Приведет ли это к успеху?

Получается, мы должны жить не Любовью, а знанием Священной Истории.... Но знанием жить нельзя! Даже знание заветов Учителя обретает ценность через то, что вместе с этим знанием обретаем Учителя, как лицо, с которым можно общаться.

Всё верно. Знанием жить нельзя, даже если оно вмещает в себя все богословие Церкви, -можно только высушиться! В жизни общины апостольской после смерти Христа по-прежнему главным остается ОБЩЕНИЕ с Ним. Именно поэтому Церковь так настаивает на вере в ВОСКРЕСЕНИЕ Христа. Воскресение - кульминационный пункт Священной Истории. Без веры в Воскресение Христа Иисуса доверие священной истории во всем остальном не делает вас христианином.

Не случайно "пароль" взаимоузнавания христиан: "Христос Воскресе!? - Воистину Воскресе!". Не случайно вся обрядовая жизнь Церкви вращается вокруг Воскресения, как вокруг Солнца. Да, есть Рождество, есть Крещение, есть Успение и прочее, но без Воскресения все эти события, празднуемые Церковью, не имеют никакого значения для нашего Спасения, и служат только Соблазну.

Больше того, Воскресение вообще выпадает из Истории, потому, что такого события не может быть, и не было в истории никогда. Что это значит?

Значит, мы не должны рассматривать Воскресение Христа как историческое событие, свидетельствам о котором мы доверяем. Не должны спорить с теми, кто отрицает возможность такого события и не доверяет свидетельствам Евангелистов. Не должны говорить о Воскресении как о Чуде, или событии, которое выпадает из разумной логической связности мира, и затем ввязываться в бесконечные споры о бывших или не бывших "чудесах". Нет! мы просто должны жить в Присутствии живого Бога: нашего Отца, Царя и Судьи. Это всё! Больше сего быть ничего не может: сверх этого - от Лукавого.

ОН Есть, пока мы есть: отсюда истекает пожелание и констатация: Бог с вами! С Ним возможно личное общение, и Его можно почитать и любить! А что это значит?

Это означает пребывание в Раю с самим Господом. Не принять эту повторно-открытую людям возможность обосноваться в Раю, как уже духовным существам, значит повторно извергнуться из Рая. Или я неправ?

Оставить комментарий © Copyright Незванов Андрей Семенович (artosgen@rambler.ru) Размещен: 21/08/2016, изменен: 21/08/2016. 26k. Статистика. Эссе: Религия Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: мы не должны рассматривать Воскресение Христа как историческое событие, свидетельствам о котором мы доверяем. Не должны спорить с теми, кто отрицает возможность такого события... Не должны говорить о Воскресении как о Чуде... Нет! мы просто должны жить в Присутствии живого Бога ....

Незванов Андрей Семенович : другие произведения.

Повторное Изгнание из Рая