Невская Виктория : другие произведения.

Обожженная душа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.83*29  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Locations of Site Visitors
    homepage counter счетчик сайта
    Я родилась в мире, где умерла магия. Ее убивали жестоко и беспощадно, и когда люди одержали победу над Даром, у них появился новый враг. Точнее, они создали его сами. Сильный враг, который не остановится ни перед чем, чтобы нас уничтожить. Я обычный человек, поэтому слаба и уязвима. Но что будет, когда они поймут, что я существую? Буктрейлер можно посмотреть по адресу: https://vk.com/videos-102810619?z=video-102810619_456239025%2Fclub102810619%2Fpl_-102810619_-2 Полный текст в продаже на Призрачных мирах
  Обожженная душа
  Пролог
  Я резко остановилась и прислушалась к шуму, раздавшемуся сзади. Наверное, показалось, хотя в моей ситуации беспечность недопустима. Я снова сделала несколько шагов, приближаясь к цели. Ноги путались в длинных многослойных юбках. Еще недавно белоснежное платье выглядело грязной тряпкой. К тому же на фоне темного коридора я выделялась светлым пятном, и представляла собой прекрасную мишень. Нужная дверь находилась в конце длинного мрачного прохода, изрезанного многочисленными нишами. Некуда свернуть и трудно спрятаться. Скоро они будут здесь, и если я не успею...
  Шорох повторился. Они рядом! Как же я могла быть такой дурой? Я почти слилась с каменой нишей, отчетливо сознавая, что надолго это меня не спасет. В ту же минуту арбалетная стрела ударила в пол в нескольких шагах от меня. Если бы не успела, сейчас бы присоединилась к остальным в огненных чертогах Нибара. Сжала взмокшей ладонью в кармане ключ, прикрыла на миг глаза и метнулась вперед. Всего лишь несколько шагов! Мне нужно пройти несколько шагов и вставить этот хейганов ключ в замок. Он сказал - тогда у меня будет шанс. Он болен, возможно, просто бредил. Но именно от этого бреда сейчас зависит моя жизнь.
  В голове промелькнула мысль, что ругательства не к лицу благородной шанэли, однако, учитывая ситуацию, воспитание, манеры и этикет хотелось послать в Бездну, вместе с воспитательницей, на протяжении семнадцати лет исправно вкладывающей их в меня. Неужели вся моя предыдущая жизнь, все мои скромные победы и достижения были ради этого дня?
  - Карэн! - до меня донесся едва слышный голос, почти шепот, в котором мое воображение без труда распознало нотки торжества. Почему-то я не сомневалась, что именно он захочет сделать первый выстрел. Не это ли говорит о его безумии?
  Вот и дверь! Я могла бы до нее дотронуться, если бы для этого мне не пришлось отлипнуть от стены, в которую я буквально впечаталась на последних лирах. Теперь...
  Я метнулась вперед и дрожащей рукой вставила ключ в замочную скважину. Несколько бесконечно долгих секунд ничего не происходило, и я уже начала отчаиваться, когда, наконец, замок поддался, и меня тут же окутал мрак. Что-то ударило меня в спину, но, не обращая внимание на боль, едва оказавшись за порогом, закрыла дверь. Я не успела отойти и нескольких шагов, как дверь сотряслась под обрушившимися на нее ударами. Один, второй, третий... Я не знала, сколько здесь пробуду. Возможно, за это время я успею истечь кровью. Она уже пропитала ткань на спине и медленно стекала по ногам. Арбалетная стрела застряла где-то под лопаткой и при всем моем желании, самостоятельно ее вытащить было нереально. А обращаться за помощью к тем, кто сейчас выбивает дверь, было неразумно. Впрочем, скоро владелец стрелы вполне может вернуть ее себе без каких-либо осложнений. Хотя это странно - тайная комната с запертой дверью существовала здесь не одно столетие, а привлечь к ней внимание посчастливилось лишь мне.
  Медленно прошла вдоль стены, стараясь не обращать внимания на грохот. Крат и огниво находилось там, где мне и сказали. Несколько неудачных попыток, наконец, увенчались успехом, и я смогла рассмотреть, куда же меня занесло.
  Огромная пещера, давящие стены. Потолок, теряющейся где-то во тьме. В отдалении слышится стук капель. Значит, от жажды я не умру... Хотя, учитывая, что онемела часть спины, я ослабла и дрожу, жить мне осталось не так и долго.
  Здоровой рукой я вытащила шпильки, сковывающие мои непослушные волосы. Среди них нащупала заколку, с острым концом, изготовленную из марильда, одного из самых дорогих металлов в Лазурии. Сомневаюсь, чтобы с ее помощью я могла бы кому-то серьезно навредить, но острие, зажатое в ладони, наравне с начавшимся состоянием полубреда придавало глупую уверенность в своих силах. Новый стук в дверь, сопровождающийся треском, совпал со всхлипом, который мне не удалось подавить. Сегодняшний день должен был стать днем моего первого в жизни бала, а станет концом всех надежд.
  Опираясь на здоровую руку, я съехала вдоль стены, прислонилась виском к холодному шершавому камню и закрыла глаза.
  
  
  1
  С детства я жила в мире иллюзий. Привыкла к любви и восхищению своих родителей. Мне нравилось, как меня обнимает и целует мама, а отец, граф Тобиуш Ромеро возвращаясь с охоты, подбрасывает меня на руках высоко над землей. Мне нравилось жить в нашем замке и чувствовать себя маленькой принцессой. У меня было чудесное детство ровно до той минуты, пока я не услышала странное слово - бастард. Оно было грубым и резало слух. Когда я спросила у моем мамочки, что оно означает, она почему-то изменилась в лице, а потом заплакала. Мишель, мой старший сводный брат, пояснил, что бастард, это то же самое, что и незаконнорожденный, ублюдок. Он привел еще несколько определений, которые мне не захотелось даже запоминать, потому что слова были некрасивые, а Мишель, произносящий их, в тот момент выглядел злобным и глупым. Я постаралась забыть о том, что слышала это слово, а, особенно то, что говоря его, наш старший лакей и его подруга, горничная Бабетта смотрели почему-то на меня.
  Мне нравилось проводить время в своей комнате, читать, рисовать, напевая что-то в такт движению кисти. Картинки выходили странными, по крайней мере, так говорила моя старая няня, мизид Бауэр. Она была со мной с самого моего рождения. Когда мне исполнилось семь лет, отец подарил мне маленького ллойва с шикарной черной гривой и добрыми глазами. Специально для меня заказали седло, и я могла учиться верховой езде наравне с братьями - Мишелем и Алессандро, сыновьями моего папы от первого брака. Их мама умерла задолго до моего рождения. С Алессандро было легко, когда он меня замечал, то угощал сладостями и катал на своем громадном гнедом ллойве. Мишель же часто смеялся над моей неуклюжестью и глупостью. По крайней мере, он утверждал, что я слишком глупа и невоспитанна, чтобы быть дочерью графа, и надо мной будут смеяться все наши соседи.
  К счастью, соседи, которых я после этих слов начала бояться, навещали нас не так уж и часто. Жизнь в провинции могла бы сдружить моего отца и владельцев граничащих с нашими землями поместий, вот только почему-то они не спешили наносить нам визиты, к моему искреннему облегчению. Значит, в округе так и не узнают, что сегодня я прогуляла урок мизид Дарии, сбежала от няни и выпачкала новой платье, упав в лужу. И разве имеет значение, что туда меня толкнул сам Мишель?
  Я росла, и из нескладной девчушки постепенно превращалась в худого угловатого подростка, а из него в неуклюжую девушку с копной непослушных волос, жуткого оттенка (таких волос, по мнению нашей домоправительницы, мизид Талис, ни у одной приличной шанэли быть не может). В общем, годы не подарили мне ни привлекательности, ни очарования юности, на мой взгляд, напрасно воспетого авторами поэзий.
  - Карэн! Вот вы где! - мизид Бауэр, тяжело ступая с одной ноги на другую, подошла ко мне, - сколько можно говорить, что юной шанэли не пристало забираться на дерево, да еще и болтать с ветки ногами!
  - Но Бар, отсюда такой прекрасный вид, я улыбнулась ворчащей няне, зная, что долго та не сможет на меня сердиться. Бар - именно так я сокращала ее имя в детстве, когда была не в силах выговорить его полностью.
  - Меня послал шан Тобиуш. Он хочет вас видеть прямо сейчас, - няня строго воззрилась на меня, и я неохотно, но довольно ловко слезла с высоты. Со временем я до совершенства отточила мастерство лазания по деревьям, видимо, стараясь этим компенсировать свою природную неповоротливость. Мне это стоило десятков синяков, ссадин и порезов.
  - Ты не знаешь, зачем папа меня зовет? - вряд ли он бы поделился этим с Бар, однако, пожилая женщина слишком долго жила в доме, и могла что-то услышать или заметить. Но на этот раз, мизид отрицательно мотнула головой, поправила на мне жакет, и вытащила из прически пару сухих листьев.
  - Могу лишь предположить, что это связано с визитом его маман, достопочтенной шанэли Калиссии. Она прислала письмо, что собирается вас навестить.
  После этих слов, я почувствовала, как у меня задрожали коленки, и неприятно заныло где-то на уровне живота. Я никогда не считала себя слишком мнительной, но как бы мой папа ни пытался отрицать очевидное, знала точно - бабушка меня не любила.
  
  - Ты опоздала, - во взгляде воззрившейся на меня дамы были злость и презрение. Их причину я не могла разгадать с тех самых пор, как впервые увидела эту высокую и все еще прекрасно сохранившуюся шанэль около трех лет назад. Я знала, что она не навещала семью своего сына со времени его повторной свадьбы. По мнению сплетников, она не одобряла выбор моего папы, считая его женитьбу чудовищным мезальянсом. Что заставило ее снова искать с ним общения, не знал никто. Но с тех пор, раз в год эта дама приезжала к нам в гости, заставляя меня испытывать настоящий дискомфорт. Несколько раз я заставала ее за разговором с папой, после которого он ходил мрачнее тучи и лишь мамино тепло и забота могли вернуть ему хорошее настроение.
  Все это время шанели Ромеро предпочитала меня не замечать, с трудом выдерживая мое присутствие за общим столом во времена семейных трапез. Она никогда не пыталась расположить меня к себе, пресекая любые попытки сближения с моей стороны. Но сегодня, в день ее приезда что-то изменилось.
  С самого утра в доме стояла тишина. Мне казалось, что даже слуги опасались лишний раз показываться на глаза, чтобы не привлечь к себе лишнее внимание. Шанэли Ромеро всегда находила повод для строгого выговора: будь то слишком горячий или успевший остыть чай, неопрятный вид горничной, не понравившееся ей выражение лица лакея. Причин недовольства было слишком много, чтобы можно было их все учесть и избежать. В дни ее визита мама старалась держаться к отцу как можно ближе, чувствуя себя в собственном доме чужой. Меня всегда это возмущало, хотелось ее защитить. Но... Наверное, я была еще большей трусихой, чем она
  - Простите... бабушка, - я потупила взгляд, понимая, что оправдываться бесполезно. До назначенной ею встречи оставалось больше десяти минут.
  - Не называй меня так, - холодно перебила дама, - тебя никто не учил хорошим манерам? Думаю, пора мне взяться за тебя всерьез.
  - Зачем? - внутри у меня все похолодело. Я не представляла, чем мне может грозить этот внезапный ко мне интерес.
  - Ты еще смеешь спрашивать? Сколько тебе сейчас? Девятнадцать?
  - Мне семнадцать, - тихо ответила я, не решаясь добавить, что через две недели наступит день моего совершеннолетия.
  - Это радует! Значит, ты еще не так стара, - пренебрежительно усмехнулась дама, поджав накрашенные губы.
  - Не стара для чего? - удивилась я. Разумеется, ребенком я уже себя давно не считала, и многие мои сверстницы, дочери арендаторов моего отца уже имели семью и детей. Но папа не хотел устраивать мой брак так, как было принято у него в семье. Обретя счастье рядом с моей мамой, он надеялся, что вскоре я смогу встретить человека, которого буду если не любить, то хотя бы уважать и ценить. Что было бы проблематично при договорном браке, так часто практиковавшемся в их среде, когда жених и невеста, порой, впервые встречались лишь за несколько дней до свадьбы.
  - Не важно, - отрезала дама, - главное, что ты достаточно смазлива, чтобы привлечь кого-нибудь, хотя твои волосы... этот жуткий цвет! Впрочем, чего еще можно было ожидать от...
  - Мама! - ее прервал граф Тадеуш, зашедший в гостиную, на мой взгляд, как раз вовремя.
  - Уже вернулся, сын мой? - дама тут же изменила тон, буквально подплыв к графу и целуя его в лоб, - я как раз говорила твоей дочери, что она уже давно созрела для замужества. Ты не можешь вечно держать ее рядом с собой.
  - Это давно решенный вопрос, - твердо произнес отец, - на восемнадцатилетние я обещал Карэн поездку к океану, в Онтар. Говорят, тамошний князь ежегодно устраивает бал, на котором происходит большинство помолвок. И если повезет, моя дочь встретит мужчину, предложение которого она захочет принять.
  - Неужели репутация твоей семьи настолько плоха, что ты не можешь ограничиться нашим королевством? - дама холодно улыбнулась, в ее черных глазах промелькнула злость.
  - Я просил тебе не поднимать эту тему, - отрезал отец.
  - В таком случае, сын мой, ты бы никогда не смог узнать о нашем бедственном финансовом положении.
  - О чем ты говоришь? - удивился граф, - отец оставил тебе приличное состояние. Его воспитание и природное чувство такта не позволило добавить 'которого он меня лишил', но эти непроизнесенные слова вызвали у дамы еще большую ярость.
  - Выйди вон! - бросила она мне, и, дождавшись, пока я, сделав реверанс, удалюсь, продолжила, - я разорена!
  Замерев около узкой щелочки в дверях, я молилась про себя, чтобы никто меня не застал. Разумеется, я никогда не позволяла себе шпионить за своими близкими, но данная ситуация выбивала из колеи. Неприязнь моей бабушки я бы еще вынесла, но что если она решиться на большее? Мне хотелось знать, что принесет нашей семье этот визит. Между тем, за дверью разворачивалась драма:
  - Точнее, мы разорены, - дама Ромеро с видимым бессилием опустилась в кресло, почти скрыв его слоем пышных юбок. - Несколько последних лет торговые компании твоего отца несли убытки. Пришлось продать особняк в столице. Я, Брунгильда Милена Ромеро высокородная графиня Андалесская влачу жалкое существование, тогда как ты, мог бы все исправить, лишь выгодно продав ублюдка, которым наградила тебя твоя шлюха жена.
  - Прекрати! - яростно выкрикнул отец. Он стремительно подошел к матери и буквально навис над нею, - никогда, слышишь? Никогда не смей называть мою жену шлюхой!
  - Отчего же? - делано изумилась бабушка, - ты же не станешь отрицать, что не являешься отцом Карэн? И что женился на ее матери, когда она уже носила ее в своей утробе? Мы даже не знаем, от кого она ее прижила. Может поэтому наши соседи не спешат просить руки твоей дочери для своих сыновей? Дурная кровь...
  - Замолчи!
  - Разве правда может обидеть? - дама пожала округлыми плечами, которые не стеснялась показывать, нося смелые для своего возраста фасоны платьев, - ты совершил ошибку, женившись 'по любви'. Теперь пришло время ее исправлять. Разумеется, если еще можно что-то исправить. Подумай о будущем твоих сыновей. Грядет война. Неужели ты действительно считаешь, что их место на передовой? У тебя нет денег, чтобы купить им чины. Ты готов сделать их пушечным мясом? Лишить их того, чем когда-то сам владел по праву своего рождения?
  
  
  2
  В комнате воцарилась тишина, я, затаив дыхание, ждала. Чего именно? Возможно, ответа моего отца, возражений, отрицаний. Папочка! Я ведь твоя дочь! Все, что говорит дама Ромеро неправда! Наконец, спустя несколько минут, до меня донесся тихий голос:
  - Карэн росла на моих глазах, я очень люблю и уважаю ее мать. Малышка мне как родная. И все, что ты можешь сказать, и скажешь по этому поводу, меня не интересует. Ты моя мать и тебя всегда рады видеть в этом доме, но если я еще раз услышу от тебя что-то подобное, - можешь больше не считать меня своим сыном. Тебя ясно?
  - Более чем, - дама поджала губы, ее лицо превратилось в презрительную маску, - вижу, мне нечего больше здесь делать. Прощай, сын мой! Надеюсь, тебе не придется пожалеть о своем решении.
  Я едва успела скрыться за ближайшей портьерой, когда бабушка буквально выскочив из комнаты, хлопнув за собой дверью, нас покинула. Надолго ли? Хотелось бы верить, что навсегда. Знаю, это эгоистично, ведь все-таки, она мама моего папы. Но разве я не имею права на нее слегка обижаться?
  Я тихонько покинула коридор, стараясь, чтобы отец не понял, что у его с дамой разговора был свидетель. Прошла расстояние до ллойвы, открыла загон и, пробежав остаток пути, прижалась лбом к гриве моего любимца.
  - Она все придумала! Лгунья! Злая лгунья! - я поглаживала Жоржа, одновременно вместе со слезами изливая ему обиду, горечь и... страх? Да, именно страх я почувствовала на мгновение, когда вслушивалась в тишину. Нерациональный страх маленького ребенка, который боится, что его родители вдруг могут его разлюбить. Услышать отчуждение в их голосе, словах, обращении с ним. До того, как мой отец буквально выставил бабушку из дома, потому что она неуважительно отнеслась к нам с мамой. Разумеется, я поверила в то, что услышала. Сразу и безоговорочно. Я не родная дочь графа, все намеки, слова, которые я старалась не замечать, придирки Мишеля обрели смысл.
   Я не родная дочь!
  Отступив от Жоржа, я взобралась на небольшой заборчик, рассеянно глядя перед собой.
  Кто мой отец?
  Я всегда знала, что моя мама достойная женщина, верная жена и никогда бы не изменила своему мужу. В моем возрасте я знала о плотской стороне любви. Мы, провинциальные юные шанэли, большую часть времени проводящие на природе и невольно слушающие разговоры прислуги и смотрителей за ллойвами могли себе теоретически представить, что может происходить между существами разного пола и чем это заканчивается. Однажды, полтора года назад, я даже стала свидетельницей того, как появились на свет котята нашей дворовой кошки Риши. И зрелище меня совершенно не шокировало.
  Но, то были котята, которых разобрали дети арендаторов. Меня же принял граф, отец. Не самый худший вариант... могли ведь и утопить... я имела в виду котят.
  У меня вырвался нервный смешок. Это такая глупость! Сидеть здесь, мучится от жалости к себе и мыслями о родном отце, когда совсем рядом есть те, кто тебя любят, и никогда не бросали, в отличие от него.
  Я решительно встала, вытерла слезы рукавом, подумав, что это не пристало шанэли, и вернулась в дом. Отец все еще находился в комнате один. Он сидел в своем любимом кресле и задумчиво смотрел в окно.
  - Папа! - окликнула я его.
  Граф Ромеро обернулся, его взгляд при виде меня потеплел.
  - Хочешь, я приготовлю твой любимый вишневый пирог?
  Он улыбнулся и кивнул. Открылась дверь и к нам вошла мама, шанэли Мирэль, молодая, красивая блондинка, с добрыми глазами цвета неба. Я была совсем на нее не похожа, что часто вызывало во мне легкое чувство ущербности. Но именно в этот момент я ощутила себя частью семьи. Ее любимой, лелеемой, нужной частью.
  Это были последние мгновения нашей счастливой жизни. Совсем скоро все изменилось.
  Жорж послушно потрусил к воротам, пересек подвесной мост и я, наконец, могла пусть его в галоп. За последние годы мой любимец успел превратиться в высокого красивого ллойва шоколадной масти с золотистой шерстью на хвосте и гриве. Он вызывал неизменную зависть у дочерей наших арендаторов, и ближайших соседей, которые, все же, презрительно кривя губы утверждали, что благородная дама не должна ездить на ллойве с такой скоростью, без сопровождения, да еще в мужском седле. К счастью, моего отца не волновало чужое мнение, а меня тем более.
  Прошло больше месяца с тех пор, как я узнала о своем незаконном происхождении. Я никогда не поднимала эту тему, не желая причинять маме боль. После отъезда дамы Ромеро она снова расцвела, даря графу и мне свет своей улыбки. Она все чаще обнимала меня, прижимая к себе, обдавая запахом ванили. Мы много времени стали проводить на кухне выдумывая новые вкусные рецепты и повторяя уже успевшие полюбиться.
  Бабушка с тех пор ни разу не появлялась, отчего я чувствовала неимоверное облегчение. Я надеялась, что тихая, спокойная устоявшаяся жизнь вернется в наш замок и мои родители забудут о тревогах и неприятностях.
  Я пришпорила ллойва, подставила лицо легкому ветерку и улыбнулась. Вчера отец получил письмо: Мишель и Алессандро возвращаются домой в отпуск. Моя радость от предвкушения встречи с Алессандро немного тускнела при мысли, что одновременно придется лицезреть своего второго сводного брата. С годами наши напряженные отношения лишь усугубились. Еще совсем недавно я не понимала причины этого, сейчас же стало ясно: он не мог смириться с повторной женитьбой своего отца на маме, и принять меня в качестве сестры. Скорее всего, он знал... они оба знали, что я им не родная. Только у Алессандро хватала такта этого не демонстрировать.
  Но сейчас мне не хотелось думать о том, как сложатся мои отношения с братьями, когда они вернуться. Только я и ветер и ллойв, который всхрапнув, прибавил скорость и понес меня вперед. Было достаточно прохладно, и я порадовалась, что натянула куртку поверх блузы. Ноги были скрыты штанами с длинными брючинами, прикрытыми широкой юбкой: плод нашего с мизид Бауэр совместного творчества, дань пристойности и собственному удобству. Даже не представляю, что бы сказала бабушка, увидев меня сейчас. Скорее всего, ничего хорошего.
  Мне оставалось совсем немного до горной гряды, отделявшей наши земли от земель герцога Мастерсона, чудаковатого старого затворника, много лет назад покинувшего королевский двор и решившегося поселиться в провинции. Сперва до меня донесся громкий хлопок, затем он повторился снова. Вслед за тем раздались грубые голоса, выкрикивающие ругательства, сопровождаемый шумом боя.
  Насторожившись, резко остановилась, боясь двигаться вперед, и разворачиваться назад. Опасалась, что малейший звук привлечет внимание уже ко мне, отвлекая четверых вооруженных человек от мужчины, на которого они напали. Судя по всему, мужчина был ранен, но, не смотря на это, довольно лихо отражал нападение. Черный плащ скрывал его тело, капюшон лицо. Его правая рука сжимала тонкий короткий меч, левая кинжал. Трое вступили в бой, еще один стоял невдалеке, пытаясь прицелиться получше, пока что безуспешно. Еще один человек лежал у дороги, под ним расплывалось темное пятно крови, его отсеченная кисть все еще сжимала пистолет. Это оружие появилось в королевстве совсем недавно, не успело приобрести широкого распространение из-за своей дороговизны и имело небольшую дальность выстрела. Поэтому, чаще всего использовалось убийцами.
  Новый выстрел заставил ллойва всхрапнуть и встать на дыбы. Вспоминая уроки отца, я ухватила его за шею, бросив стремена. Когда Жорж опустился, постаралась сесть прямо, пытаясь развернуться и скрыться с глаз бандитов. В тот момент мною двигал инстинкт самосохранения. Трезвый рассудок подсказывал бежать и звать на помощь. Возможно, я еще успею помочь жертве нападения, хотя до замка было далеко.
  К сожалению, мой маневр не остался незамеченным. До меня донесся злобный окрик, сопровождавшийся двумя выстрелами. Пули легли рядом с копытом ллойва. Видимо это означало предупреждение. Резко осадила Жоржа, каждую минуту ожидая выстрела в спину. Одна пуля! У этого типа осталась всего одна пуля.
  - Так! Кто здесь у нас? - тяжелые шаги, гнусавый голос, грубые руки, схватившие меня поперек талии и стащившие в седла. Я замерла, почувствовав, как в шею уперся еще горячий ствол пистолета, - девка!
  Меня оглядели масляным взглядом маленьких водянистых глазок с ног до головы. Створ все еще находился у шеи, когда вторая рука торопливо расстегнув застежку куртки, полезла в вырез блузы.
  - Что, даже стилета не прячешь? - голос бандита звучал немного разочаровано, - ну да ладно, и так сгодишься. Одна? Маленькой избалованной шанэли захотелось приключений? Ах, какие грудки, им определенно не хватает мужской руки
  Я широко открыла глаза и стиснула зубы, чтобы не закричать и не заплакать. Меня еще никто и никогда... там... это же... как он может? Так мерзко и грязно! Я готова было взвыть от отвращения.
  - Мы с тобой поиграем, малышка, но немного попозже. Сперва дело, потом удовольствие.
  Он ущипнул меня за грудь и погладил сосок. Рыдая, я сделала попытку вырваться, и тут же получила ощутимый удар в живот. Это заставило почти сложиться пополам и отложить мысли о побеге.
  - Стой смирно, маленькая шлюшка! Я же сказал, тобой займусь потом.
  Он торопливо оглядел окрестности, и, не увидев моего сопровождения, тут же успокоился.
  В этот момент, раненый, отведя удар от себя, атаковал противников. Я отчетливо услышала противный булькающий звук, и бандит упал с перерезанным горлом. Мужчина сосредоточился на двух других бандитах, и меня тут же развернули лицом к бою. Не думаю, что гнусавый надеялся спрятаться за моей неширокой спиной. Наверное, просто понял, что с оставшейся пулей, прикрытый живым щитом у него будет больше шансов выжить и, возможно, убить врага.
  Я прикрыла глаза, не в силах видеть, как на моих глазах кого-то убьют. Жертва (хотя закутанную в черное мощную фигуру меньше всего хотелось назвать жертвой) теряла силы и кровь. С каждой прошедшей секундой я понимала, что приближается и мой конец. Сперва они убьют этого мужчину, а потом меня, как свидетеля. И что-то внутри подсказывало, что хорошо, если убьют быстро, без мучений.
  Я вздрогнула, когда услышала, как нечто протыкает еще живое тело. Этот звук заставил похолодеть. Во рту тут же стало горько, захотелось попить воды и упасть в обморок. Старалась не слушать... не слышать, отказывалась понимать. Поэтому когда звуки боя внезапно затихли, и воцарилась оглушающая тишина, даже открыв глаза не сразу сообразила, что невдалеке от нас уже четыре трупа, а совсем рядом, в нескольких шагах, мрачным угрожающим изваянием застыл незнакомец.
  - Не подходи! - прошипел бандит, совершенно, на мой взгляд, напрасно. Мужчина и не думал приближаться. Он стоял, не меняя позы, казалось, даже не замечая нас. Но что-то мне подсказывало, что до расслабленности ему было далеко.
  - Отпусти девушку, - его голос, донесшийся из-под капюшона, был спокойным и твердым.
  - Нашел дурака! - меня слегка встряхнули, видимо желая убедиться, что живой щит еще не умер от страха.
  - Ты взял за меня аванс, - напомнил голос, - нездешний?
  Бандит мотнул головой, видимо, это означало отрицание.
  - Другой бы не согласился, - пояснил мужчина, почему-то в этот момент показавшийся мне неестественно словоохотливым.
  - Дай мне уйти!
  - Отпусти девушку, - повторила бывшая жертва нападения. Кровь на его плече успела пропитать плащ, и я всерьез опасалась, что он может не дожить до окончания диалога с врагом.
  - Отпущу, когда уберусь отсюда, а ты не станешь меня преследовать, - возразил бандит. И зачем-то добавил, - слово даю.
  Мне показалось, что незнакомец улыбнулся, и по какому-то странному наитию, решила, что весь этот разговор неспроста. Пистолет наемника все еще был у моего виска, мужчина неуловимо изменил положение, прижимая раненую руку к бедру, и догадалась, что ему тяжело стоять. Значит, у нас совсем мало времени.
  Я не знала, что на меня нашло: отчаяние, лишающий разум страх или что-то другое, но, согнув правую ногу в колене, и перенеся свой вес на левую, я изо всех сил ударила наемника каблуком по ступне. Он взвыл, наверное, скорее даже от неожиданности, чем от боли, и отвел ствол от шеи. Не намного, но незнакомцу этого хватило, чтобы попасть в цель.
  Я ощутила легкую боль в районе шеи, услышала, как тяжелое тело падает к моим ногам. Поборов желание заорать, я прижала пальцы к шее, убеждаясь, что крови нет.
  - Извините, но он был слишком близко к вам, - незнакомец беззвучно приблизился, склонился над противником, вытащил из его горла свой нож и вытер его о рукав мертвеца.
  - Вы ранены, - сглотнув вязкую слюну, я все еще была близка к обмороку. Наверное, от падения меня удерживала мысль - под ногами кровь. Она везде. Мне казалось, что остывающая жидкость просачивается даже через подошву моих сапог.
   А дома меня ждет мама... она испекла пирог...
  Спазм в горле
  Эти люди мертвы... А незнакомец не выглядит миролюбивым и дружелюбным. Что если я нежелательный свидетель его победы?
  - Пустяки, - мужчина, словно не замечая намокшего от крови плаща, деловито изучал содержимое карманов противников. Меня несколько покоробило его равнодушие к собственной ране и самой ситуации. Возможно, это было привычно для него, обыденно? Как-будто он слишком часто сталкивался со смертью, и она уже успела ему надоесть.
  - Спасибо, - все же решилась я поблагодарить, превозмогая неловкость. В эту минуту мне казалось что мое присутствие незнакомца тяготит.
  - Не стоит благодарности, - хмуро ответил он, не глядя на меня.
  Еще несколько тоскливых минут я потопталась на одном месте, не решаясь сдвинуться с места и увидеть всю картину боя целиком. А еще мне совершенно не хотелось привлекать к себе внимание.
  
  - Шан! - я кашлянула, робко отведя взгляд. Все же стоять рядом с мертвецами оказалось страшнее, чем заговорить с незнакомцем, - если мое присутствие более не требуется, могу я продолжить свой путь?
  - Вы куда-то торопитесь? - мужчина обернулся ко мне.
  - Домой, меня ждут родители. Папа и мама. И Риша, - зачем-то добавила я.
  - И кто же этот нетерпеливый Риша? - наконец, незнакомец выпрямился во весь рост и буквально навис надо мной. В его позе не было ничего угрожающего, за исключением зажатого в руке кинжала с остатками крови его врага, но он и сам весь был одной сплошной угрозой.
  - Риша не он, а она. Это наша кошка, - я сглотнула, обзывая себя полной дурой.
  - Разумеется, это все меняет, - он кивнул с серьезным видом, и, отвернувшись, направился в сторону моего ллойва. Без усилий поймав того за узду, подвел ближе ко мне.
  - Прошу! - он помог мне взгромоздиться на Жоржа, придерживая, чтобы я не упала. Скорее всего, мой вид выдавал мое предобморочное состояние или начинающуюся истерику, - я провожу вас до дома.
  - Не стоит, - вскрикнула я, уже не в силах сдерживать накатывающие волнами эмоции.
  - Тогда, не смею дольше задерживать. Я же вынужден здесь закончить.
  Я вздрогнула от напоминания, и, пришпорив Жоржа, рванула подальше от пугающего незнакомца. Сквозь шум ветра и топот копыт ллойва до меня донеслось напутствие:
  - Прощайте, юная шанэль. И держитесь подальше от неприятностей!
  
  
  3
  
  Морган стянул с лица маску и тяжело опустился на грубо сколоченный деревянный табурет. Он держался из последних сил. Рана на плече сильно кровоточила, к счастью, плотная одежда и широкий плащ не позволяли посторонним осознать всю его беспомощность. И только въехав на постоялый двор и заказав комнату, позволил себе слегка расслабиться. Но Морган не мог просто сидеть, истекая кровью. Предварительно попросив у хозяина гостиницы иглу и прочную нить, он привычно обеззаразил их, опустив в вино, а затем, окончательно изодрав рукав, принялся зашивать рану, стягивая разорванные края поврежденной кожи. Несколько раз у него темнело в глазах, и ему приходилось торопливо глотать вино, чтобы закончить неприятную операцию. Пустяковая рана, по сравнению с теми, что он получал когда-то, обычная царапина.
  Закончив шить, он перекусил нить зубами, сделал большой глоток, допивая вино в бутыле, и встал, чтобы не заснуть прямо на стуле. Ему был необходим отдых, а еще ванна и несколько часов здорового сна. Вот только не всегда можно получить желаемое. Он усмехнулся, заметив свое отражение в куске отполированного до зеркального блеска металла, вспомнив как напугал своим видом юную шанэль. Что бы она сказала, увидев его, Моргана, без маски? Скорее всего, к его ногам, свалился бы еще один мертвец, умерший от страха.
  
  ***
  
  Я не выходила из дома несколько дней. Читала, прибиралась в комнатах, помогала на кухне нашей поварихе. Первым делом избавилась от испорченной одежды, спалив разорванную на груди блузу и окровавленные брюки. Делала все, чтобы забыть о том, что видела и пережила. Но не получалось, и это отчетливо показывали мои рисунки. Красный фон, растекающийся по холсту, темные очертания тел, неподвижно замерших среди зелени трав. Я так и не смогла разглядеть лицо незнакомца, скрытое маской, но больное воображение каждую ночь услужливо подсказывало мне самые страшные варианты. Этот человек снился мне, вооруженный, окруженный мертвыми, которых только что убил. Он медленно надвигался на меня, сжимая в руках кинжал, вынутый из раны покойника. А я смотрела на него, понимая, что ни в силах даже пошевельнуться. Я закрывала от страха глаза, чувствуя, что он совсем рядом и это его дыхание касается моей щеки. Пыталась закричать и тут же просыпалась. Несколько минут лихорадочно озиралась вокруг, чтобы убедиться - я дома, в своей комнате, и мне больше ничего не угрожает. Но стоило снова уснуть, как чужие холодные пальцы сдавливали мою шею, подбирались к груди, причиняя боль.
  И тогда, понимая, что не смогу заснуть до рассвета, забросив краски, брала в руки тонкий грифель и начинала рисовать, выводя овал лица с широкими скулами, полностью скрытое от чужого взгляда. Маска. Просто черная плотная маска, но она пугала гораздо больше. Голос разума пытался анализировать, успокоить, говоря, что все кончено, инстинкты же кричали об обратном. А я привыкла доверят инстинктам, хотя у нас это было не принято.
  Когда в нашем мире умерла магия, ей на смену пришли наука и технологии. Еще несколько десятков лет назад мы не знали, что такое железная дорога и как получать электроток. Пользовались медленными телегами, впрягая в них отбракованных заводчиками ллойвов, готовили еду на костре и зависели даже в мелочах от тех, кто считал себя лучше нас - магов. Они царили в нашем мире испокон веков, насаживая жесткий диктат. Карая неугодных и кидая подачки тем, кто был им послушен. Но однажды люди, не обладавшие никакой силой, кроме физической, осмелились им противостоять. Разумеется, мы до сих пор были бы под гнетом, если бы одному правителю соседнего с нами герцогства не повезло обнаружить в своих владениях металл, обладавший странным и непонятным поначалу свойством. Стоило магу при дворе герцога испить из сделанного из металла кубка, как тот тут же терял силу и постепенно угасал. Возможно, никто бы не обнаружил этих совпадений, если бы бедолага герцог на протяжении нескольких лет безуспешно желал тому смерти, поэтому был всегда начеку.
  Маг медленно умирал и его коллеги так и не смогли дать ответ - отчего. Разумеется, герцога тут же заподозрили, вот только так и не смогли доказать его вину. Свои подозрения на счет металла он держал при себе, поделившись ими лишь перед наступившей слишком скоро для такого крепкого человека смертью со своим бастардом. Естественно, после смерти отца, понимая, что ему мало что светит под диктатом магов, сын и возможный наследник тут же принялся претворять в жизнь завет отца 'пусть они все сдохнут, сынок', и не откладывая дело в долгий ящик, тут же на поминках, напоил всех магов из сделанных на скорую руку кубков. Разумеется ни он, ни его люди не полагались на случай и везение, поэтому как только маги потеряли способность к сопротивлению, им тут же облегчили муки и подарили милосердную смерть.
  После скоропостижной смерти всех одиннадцати присутствующих гостей, бастард, ставший вдруг герцогом, подметил, что воск, используемый при создании кубков, значительно ослабляет 'полезные' свойства материала. Результатами своих наблюдений он поделился с наиболее лояльными к его светлости соседями, и в их имениях произошло несколько прискорбных несчастных случаев, жертвами которых стали не убиваемые до сего дня маги.
  И все же кубки как вид расправы над магами не прижились. Ведь мага для этого необходимо было изловить и, по крайней мере, напоить. А, почуяв неладное, они изо всех сил старались себя защитить. К счастью, на помощь людям пришла наука и прогресс. Пули, отлитые из металла, получившего к тому времени название Губитель, оказались гораздо действеннее результат потуг кузнеца. Оказалось достаточно серьезно зацепить мага, чтобы он был отравлен.
  После этого наш мир погрузился в войну, продлившуюся несколько десятилетий и закончившуюся относительно недавно. Люди до сих пор не забыли, что когда-то были послушными марионетками, и всеми силами старались искоренять любую угрозу появления тех, кто мог бы попытаться все изменить. Эта борьба принимала самые уродливые формы. Ведь могущественные маги были уничтожены, но дети с магическими способностями, порой, все же рождались. Несмотря на Закон, обязывающий родителей при рождении ребенка предъявить его для осмотра, те не спешили уничтожать своих детей, когда в них обнаруживался дар, ставший теперь проклятием. Малышей увозили и прятали. А охотники их находили и уничтожали вместе с родителями, посмевшими обмануть Закон. Вот тогда наступила вторая черная полоса нашей истории борьбы против дара. И снова на помощь пришла наука. Чтобы быть уверенными в том, что ни один человек больше не сможет использовать силу, а в идеале, просто не выживет, всем людям стали вводить в кровь мизерную дозу экстракта Губителя, считавшегося до того времени совершенно безвредным для не магов. Так и оказалось. Первое поколение испытуемых никак себя не проявило, даже их дети (те, что рождались жизнеспособными), были обычными людьми. Но потом что-то пошло не так...
  Я отвлеклась от картины, когда за окном замаячил рассвет. Вздохнула, посмотрев на то, что только что нарисовала и с трудом переборола желание разорвать картину. Все-таки мизид Бауэр права - я странная. И если бы в свое время не прошла полный осмотр и освидетельствование отсутствия во мне дара, вряд ли смогла сейчас жить спокойно. Вообще жить.
  Занавесив полотно плотной тканью, чтобы никто не смог увидеть плодов моей бессонной ночи, я быстренько умылась, привела себя в порядок и спустилась в столовую, где меня уже за столом ждали родители. За окном донесся какой-то шум и звуки голосов, один из которых я безошибочно смогла опознать.
  - Дорогой, - мама тут же выскочила из-за стола, - Мишель и Алессандро вернулись.
  Я лишь подавила тяжкий вздох. Алессандро я была видеть рада...
  Встреча с братьями проходила в теплой и дружественной обстановке. Алессандро меня обнял и чмокнул в кончик носа, отчего я фыркнула и по-детски дернула его за густую темную прядь, выбившуюся из хвоста. Аристократам в армии, несмотря на строгий устав, разрешалось носить волосы любой длины. Мишель же предпочитал короткие стрижки, носил аккуратную бородку, источал надменность и высокомерие. Всем своим видом он давал понять, что нам с мамой не место на семейном торжестве.
  Когда праздничный завтрак, плавно перешедший в ранний обед, подошел к концу, отец предложил маме руку, чтобы проводить ее в гостиную. К ним присоединился Алессандро, поддерживая маму с другой стороны. Он со смехом продолжал рассказ, начатый еще за столом. Мне же в сопровождающие достался брат номер два.
  - Прошу вас, благородная шанэль, - он протянул мне руку, лучась презрительной усмешкой.
  - Ты так галантен, - констатировала я, опираясь на предложенную руку Мишеля. Не сомневаюсь, если бы не суровый взгляд отца, он бы бросил меня посреди гостиной.
  - А ты по-прежнему простушка с провинциальными мозгами, - тихо отметил он, зная, как меня побольнее задеть.
  - Вот и поговорили! - выдавила я, резко развернулась на каблучке и заспешила прочь, стараясь не думать, что мой уход в его глазах так похож на бегство.
  За столько лет я уже давно должна была привыкнуть к стычкам с Мишелем, однако его грубость и презрение до сих пор не давала мне покоя. Возможно, я бы смирилась, если бы его отношение касалось лишь меня. Но оно напрямую затрагивало мою маму. А этого надменному кретину я простить не могла.
  Еще с самого детства я чувствовала на себе его отношение. Мишель был младше Алессандро всего на год, браться были очень похожи внешне, но сильно отличались по характеру. Всегда спокойный, выдержанный Алессандро был вежлив с мамой и заботлив со мной. Мишель же едва терпел наше присутствие, никогда не отказывая себе в возможности меня обидеть.
  Теперь, когда домой вернулись мои братья, совершенно не хотелось слишком часто мелькать у них перед глазами. С утра, прихватив из кухни пирожок и выпивая на ходу молоко, я брала кисти и краски, упаковывала бумагу для рисования и удалялась на свое любимое место. Недалеко от замка, укрытый высокими деревьями прятался декоративный пруд. Когда-то на его месте бежала бурная река, но со временем она сменила направление, русло высохло, оставив вместо себя небольшую заводь. Со временем здесь появились кувшинки и маленькие рыбки. Солнечный свет терялся где-то высоко в листьях, и до места, где я любила сидеть долетали лишь редкие лучики.
  - Так и думал, что найду тебя у пруда, - я обернулась на голос с зажатой в зубах кистью и улыбнулась. Алессандро подошел ближе и, развалился в тени на мягкой траве, - всегда удивлялся, как у тебя получается все это нарисовать. Такая маленькая с такой большой фантазией.
  Я сердито воззрилась на него, ибо серьезно считала себя уже взрослой и наделенной некоторым жизненным опытом.
  Он усмехнулся моему возмущению, и я поняла, что брат всего лишь шутит.
  - Странно, что ты еще здесь, - заметила я, решившись его немножко подразнить, - шанэль Розамунда Флавер два раза наносила нам визит, и это только за последний месяц. Я думала, что первым делом ты поедешь к шану Флаверу с ответным визитом.
  - Младшим сестричкам не стоит рассуждать на подобные темы, - широко улыбнулся брат.
  - И все же...
  - Шанэль Розамунда милая девочка, - ответил Алессандро.
  - И только? - переспросила я, испытывая некоторую обиду за соседку, которая даже не была моей подругой. Мы виделись с ней, но ее родители изо всех сил препятствовали нашему с ней сближению. Это было тем более странно, потому что дружбе их дочери с моими старшими братьями они были искренне рады.
  - И только, - твердо ответил брат. Похоже, мои вопросы вывели его из благодушного состояния.
  - Прости, - потупилась я, не хотела лезть не в свое дело.
  - Забудем об этом, - Алессандро снова казался весел и доволен жизнью, - ты по-прежнему не ладишь с Мишелем?
  - Скорее, он не ладит со мной, изо всех сил выстраивая между нами стену с колючей проволокой.
  - Странно. В бою он всегда так сдержан и расчетлив, ты, сестренка, единственная в этом мире, у кого есть способность выводить его из себя.
  - Сожалею, что мое существование не дает ему спокойно жить, - я нервно усмехнулась, и нахмурилась, понимая, что на бумаге снова проступают очертания фигуры незнакомца, а на заднем плане... Нет, не стоит.
  Я порвала бумагу, сложила краски и кисть, и присоединилась к брату. Трава так манила, солнышко приятно согревало. Я опустила голову на плечо Алессандро и удовлетворенно вздохнув, прикрыла глаза.
  - Здесь хорошо! - согласился со мной брат.
  - На этом месте мне всегда кажется, что время остановилось. Все проблемы и страхи отступили. Есть только мы и этот пруд.
  - Знаешь, я долго не признавался себе в этом. Но, я рад, что твой отец встретил твою маму и женился на ней. Иначе, у меня бы никогда не было такой замечательной, умненькой и красивой сестренки.
  - Льстец! - я потерлась лбом о его плечо, невольно отвлекаясь на тень, мелькнувшую между деревьями. Наверное, показалось.
  - Ничуть не бывало. Просто когда ты каждый день стоишь перед сложным выбором, очень важно знать, что у тебя есть дом, где тебя ждет твоя семья, те, кто тебя любит.
  - Я очень тебя люблю, братишка! Никогда этого не забывай там, куда едешь.
  - Не забуду! - он обнял меня за плечи и улыбнулся.
  - Расскажи мне все. Только прошу! Не нужно говорить, что я слишком мала. Я уже достаточно взрослая, чтобы знать, какая угроза нависла над всеми нами. И что единственное, что отделяет наш край от опасности, это такие воины как ты.
  Алессандро помолчал, видимо обдумывая то, что мне говорить, не стоит. Я понимала его - всего лишь младшая сестра, думаю, многого он не рассказал даже нашему отцу.
  - Я пока не видел ни одного из них. Но иногда, в предрассветных сумерках я чувствую необъяснимый страх и понимаю, что они меня видят и знают, какие ощущения во мне вызывают. Они наслаждаются этим страхом и нашим бессилием. Не знаю, что каждый раз удерживает их от нападения, но уверен - у нас не хватит ни людей, ни оружия, чтобы его отразить.
  - Они настолько близко к заставе?
  - Они уже практически на границе, - брат покачал головой, - полк-рон Собос не желает видеть истины, даже если она мелькает у него перед носом. Он вообще не воспринимает то, что не может потрогать или выпить и съесть.
  - Но как могли доверить защиту границы этому человеку? - изумилась я.
  - Граница не самое престижное место службы. Это что-то вроде ссылки для неугодных офицеров и обедневших дворян, - пояснил Алессандро.
  И тут я вспомнила недавний разговор бабушки с отцом о моих братьях и ее слова 'ты готов сделать их пушечным мясом?'. Неужели наше финансовое положение станет причиной несчастья? Разумеется, мы не были бедны, как это хотела представить шанэли Ромеро. Отец единственный в округе разводил ллойвов на продажу, и наша семья могла многое себе позволить. Дело, приносящее доход. Не деньги семьи! Не старые деньги, добытые в войнах и походах, отнятые у врага, завоеванных, полученных в качестве контрибуции, а то и просто украденные. Разумеется, в аристократической среде зарабатывать деньги своим трудом считалось непристойностью, похуже посещений домов утех, на которые высший свет смотрел сквозь пальцы. С кем не бывает!
  И все же, при всем разумном достатке отец никогда бы не смог оплатить своим сыновьям службу в королевском корпусе в столице, или менее престижное, но безопасное место. И, к слову сказать, ни Алессандро, ни даже Мишель никогда не обращались к нему с подобными просьбами.
  - Поэтому, как только появилась возможность приехать домой, мы с Мишелем ею воспользовались. К тому же, неплохо бы проверить защиту замка, этим давно никто не занимался. На всякий случай.
  Увидев, мой встревоженный взгляд, Алессандро успокаивающе погладил меня по руке.
  - Все будет хорошо. Нам пора, - добавил брат и, встав, протянул мне руку. Я воспользовалась его помощью, отряхнула платье от сухих травинок и решительно улыбнулась.
  - Иди, я присоединюсь чуть позднее. Мне нужно собрать кисти и краски.
  - Тебе помочь? - тут же вызвался брат.
  - Нет, я сама. Это... особый ритуал, - добавила я, вспоминая как еще с детских лет, покидая свое любимое место, мысленно прощалась с солнцем и водой и деревьями, чтобы вернуться сюда снова.
  
  Алессандро ушел, а я, собрав бумагу и краски, прополоскала кисти в воде. Сложила все в специальную коробочку, которую смастерил для меня папа, и резко повернулась, почти столкнувшись с Мишелем.
  - Извини. Не думала, что ты здесь, - особой вины я не ощущала, мог бы и посторониться.
  - Вижу, что не думала, - заметил он со странной, пугающей интонацией. Он сделал шаг, надвигаясь на меня, я отступила, повинуясь какому-то непонятному внутреннему чутью. Это же Мишель! Он всегда такой. И все же, именно сейчас что-то в нем изменилось. Наверное, в это мгновение я увидела в нем не мальчишку, беспрестанно изводящего меня своими нападками, а взрослого, хмурого мужчину на дух не переносившего свою сестру.
  - А я все ждал, когда же ты начнешь, - мрачно начал он.
  - Начну что? - мне не было страшно. Еще нет. Но я не понимала, что же на него нашло?
  - Не делай вид, что ничего не понимаешь. Алессандро слишком мягок и доверчив. Он любит тебя, а ты решила этим воспользоваться. Твоя мать охмурила отца, тебе же пришло в голову взяться за сына?
  - Что ты говоришь? Он мой брат. Наш брат! Мне противно тебя слушать! - я почувствовала, как на глазах выступили слезы обиды от несправедливости его слов.
  - А мне противно видеть, что ты вьешься вокруг него, как плющ, - с непонятной злобой выдавил Мишель.
  - Ты ошибаешься. Я люблю Алессандро. Он мой брат! - твердо возразила я.
  - Чушь! Ни он, ни я тебе не братья. И тебе это прекрасно известно, - сквозь зубы произнес Мишель, а затем, совершенно неожиданно для меня, схватил за плечи, и, притянув к себе, положил свою руку на мою шею, - мне нужно лишь сдавить посильнее, и такая мразь как ты исчезнет навсегда.
  Я даже не сопротивлялась, понимая, что бесполезно. Он воин, сильный и жестокий, и вряд ли у меня достаточно сил, чтобы ему помешать. В ушах зашумело, мир перед глазами поплыл, хотя Мишель не душил. Он держал свою руку на моей шее, бросая в меня обидные слова. Скорее всего, пустые угрозы. Но в моей памяти всплыл совсем другой день и другой мужчина, душивший меня, а затем его вкрадчивый шепот, вызывающий приступ тошноты: ' мы с тобой поиграем, малышка...'
  - Нет, пожалуйста! Не надо! Отпусти меня! - глубоко спрятанный страх вырвался наружу, а с ним и гнев на собственную слабость и бессилие. Я перехватила запястья Мишеля, сжимая их изо всех своих невеликих сил, - ты не смеешь говорить мне все это! Ты просто мерзавец! Благородный воин, виконт Мишель Ромеро посмел поднять руку на женщину! Ты еще большее чудовище, чем я о тебе думала!
  - Как ты посмела! - разъяренный Мишель слегка сдавил пальцы, и тут же взгляд его изменился. Из злобного и презрительного, он стал цепким, настороженным и изучающим, - кто это сделал? Кто на тебя напал?
  Я поняла, что он разглядел следы, оставшиеся от его предшественника, убитого наемника.
  - Чьи руки оставили эти следы? - меня встряхнули, однако, давление на шею прекратилось, - кого ты подпустила к себе настолько близко?
  - Мишель, мне больно! - я со злостью взглянула на него и тут же пожалела. В его глазах пытала ярость.
  - Отвечай! - рыкнул он, больно сдавив плечи.
  - Я... - я запнулась, не понимая, стоит ли об этом рассказывать хоть кому-нибудь. На моих глазах произошло неудачное покушение, закончившееся убийством нападавших, к тому же я сама едва не стала жертвой убийства или чего похуже. Возможно, я бы могла поделиться этим с мамой, если бы не боялась ее расстроить. Но только не с Мишелем. Мне было... неловко.
  - Тебя изнасиловали? - вопрос заставил меня растерянно застыть с открытым ртом. Я почувствовала, как краска заливает мне лицо, как горят щеки от стыда.
  -Ну же! Это простой вопрос, - с деликатностью тарана напирал Мишель, - да или нет?
  - Нет, - прошептала я, понимая, что иначе этот допрос никогда не закончится. И с удивлением услышала едва различимый выдох. Похоже, сводный брат затаил дыхание, дожидаясь от меня ответа. Странный он. Сперва был готов задушить сам, теперь же требует выдать ему обидчика 'поруганной чести' сестры.
  - Кто он? - с новыми силами взялся за меня Мишель.
  - Это не важно. Больше не важно. Этого человека нет в живых, - торопливо призналась я, желая раз и навсегда закончить щекотливую тему.
  - Жаль, я бы с удовольствием выпустил ему кишки, - мрачно выдал Мишель, видимо забыв о том, что в присутствии шанэли не говорят о подобных вещах, либо же не считал меня настолько утонченной и благородной, - возможно, тебе не знакомо такое понятие, как честь семьи.
  Я не стала говорить, что смерть негодяя была не менее мучительной, надеясь, что на этом наше тесное общение закончится, но последние слова Мишеля отбили у меня всякое желание что-то пояснять.
  
  4
  
  С тех пор наши отношения с Мишелем лишь ухудшились. Хотя, куда уж хуже? Я изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, но было трудно. Моему уединению пришел конец. Где бы я ни оказалась, куда бы ни направилась: к ллойвам, в сад или к пруду, ощущение чужого присутствия, а, конкретно, присутствия младшего из братьев, меня не покидало. Все валилось из рук, я не могла сосредоточиться. Когда поймала себя на том, что у меня подрагивают кончики пальцев, плюнула на все и начала злиться. Это неожиданно помогло. Злость хорошо прочищала мозги, удерживая от необдуманных поступков. Так что мысль о том, чтобы уехать из замка, пока в нем гостят мои братья, покинула меня. Здесь я дома, а вот за воротами превращусь в чью-то добычу, и это наглядно продемонстрировали мне недавние события.
  И все же я старалась не забрасывать рисование. Только излив на бумагу часть своих не самых достойных эмоция, я могла пережить три совместных приема пищи в день и тихие, наполненные мрачными предчувствиями семейные вечера, ставшие обязательными после возвращения братьев.
  Однажды, усевшись в удобное кресло, рядом с камином, не прислушиваясь к тихому разговору отца с Алессандро и отрешившись от всего, я медленно водила грифелем по бумаге, старательно изображая собственный портрет. Еще в детстве у меня была игра - когда я злилась, обижалась на кого-то или чего-то боялась, нарисовав себя и вложив в рисунок все чувства, которые я в тот момент испытывала, я его уничтожала, и в ту же минуту словно преображалась, глядя на мир уже совершенно другими глазами.
   На бумаге медленно проступали черты лица, которые я не собиралась приукрашивать - худощавое лицо с выступающими скулами, чуть полноватая нижняя губа, нос, совсем неидеальной формы, глаза... они были как у мамы, и это единственная часть лица, которая нравилась мне самой. Смяв, бросила бумагу в камин, закинув за решетку. Несколько секунд понаблюдала, как огонь медленно подбирается к ней. Было достаточно поздно, и задерживаться дольше не имело смысла. Я встала, пожелала всем спокойной ночи и удалилась. Краем глаза заметила, как Мишель приблизился к камину, склоняясь над ним. Замерз?
  Целыми днями братья занимались укреплением замка и занятием с парнями из охраны, которых преимущественно набирали на службу из соседних деревень. Жесткая муштра и обучение приемов ведения ближнего боя продолжались с раннего утра до обеда, и этим занимался исключительно Мишель, еще раз позволив мне убедиться, что этому человеку нравится унижать других. После короткого перерыва приходил черед занятию по стрельбе. Братья привезли с собой несколько грубо сделанных пистолетов имевших, однако, приличную дальность выстрела, и раздали их тем, у кого был лучший результат. Один из пистолетов, явно дорогой они подарили папе.
  В последние дни перед отъездом, когда мы встречались на семейных обедах, сводный брат не утруждал себя даже соблюдением какого-то приличия. Он был хмур, говорил мало и лишь с отцом, кидая на меня неприязненные взгляды, словно я первопричина его неприятностей. Видела, как поведение Мишела больно ранит маму и заставляет мрачнеть отца. Однажды, когда я, не сдержавшись, бросила в сторону своего сводного брата резкое замечание, мама пришла ко мне вечером в спальню и с присущей ей мягкостью постаралась меня уговорить быть терпимее к нему. Я не понимала - почему? Почему она позволяет ему так с собой обращаться? Какое он имеет право нас унижать? Я злилась на маму, за излишнюю доброту, к тому, кто не был ее достоин, тактичность и беззащитность. Наверное, мои слова звучали зло и обидно, я это понимала, где-то там, глубоко внутри. Но не могла себя остановить. Ярость на брата, на саму себя и собственные страхи, давно сдерживаемая нашла выход. Мама встала и, не говоря не слово, лишь печально мне улыбнулась, опустила голову и ушла, тихо притворив за собой дверь.
  Я дулась, злилась, в первую очередь, на себя саму и на всех, кто меня окружает. Во мне росло какое-то безотчетное раздражение на все, что когда-либо было дорого и привычно. Стены замка давили, солнце больно слепило глаза, а когда приходила Никта , мне казалось, я чувствую на своей коже прикосновение ночи, осторожное и нежное как шелк. Сон не приносил отдыха, а еда не придавала сил. В конце концов, я решила, что единственный способ прийти в себя - дождаться, когда исчезнет источник раздражения, коим я справедливо считала своего брата. И вот тогда, я смогу прийти в себя, успокоиться, а, главное, помириться с мамой. Разумеется, я попросила у нее прощения за свою несдержанность уже на следующее утро после нашего разговора, но все же хотелось вернуть ту близость и теплоту, что существовала всегда между нами.
  Наконец, этот день настал, и мои братья возвращались на границу. Мне было жаль расставаться с Алессандро, поэтому я крепко его обняв и поцеловав в небритую щеку, прошептала:
  - Вернись поскорее.
  И добавила:
  - Живым.
  - Обещаю, - кивнул с улыбкой мой старший брат, вскочил на ллойва и застыл в ожидании. Мишель, успев попрощаться с отцом, холодно кивнул маме, и обратил свое внимание на меня. Мне не хотелось обижать родителей, поэтому, скрепя сердце первая подошла к брату и учтиво произнесла:
  - До встречи.
  Отступила, в полной уверенности, что все приличия соблюдены и теперь у мамы с папой не будет повода расстроиться. В тот же миг, Мишель, неожиданно схватил меня за руки и притянул к себе. Я почувствовала в уголке своего рта его твердые горячие губы.
  - Я сделаю все, чтобы она поскорее состоялась, - тихо произнес он со странной интонацией, и, резко развернувшись, вскочил на ллойва. Через несколько минут братья скрылись за стенами высокой ограды.
  
  Много дней мы ждали известий с границы. До нас долетали отдаленные слухи, которым не хотелось верить. Мы все чувствовали надвигающуюся угрозу, она ощущалась в воздухе, в шуме деревьев, в отрывистых криках птиц, которые спешно покидали наши края. Даже домашние животные вели себя странно, замирая, будто прислушиваясь к чему-то, а затем искали уголок потемнее, чтобы забиться туда.
  - Мне тревожно, - мы с мамой стояли на крыше замка. Я поднялась вслед за ней, чтобы набросить на ее плечи теплый плащ. Ветер развивал ее выбившиеся из прически волосы, и мне казалось, что она выглядит как настоящая королева. Разумеется, я никогда не видела нашего правителя и его жену, но была точно уверена, что она не сравниться красотой с моей мамой.
  - Если бы что-то произошло, они бы нам сообщили, - мама взяла меня за руку и и легонько пожала.
  Я не хотела ее расстраивать, поэтому мысли о том, что братья могли просто не успеть нас предупредить, я оставила при себе, зная, насколько мама привязана к своим пасынкам. Только обняла ее за плечи и посмотрела вдаль, туда, откуда на нас надвигалась грозовая туча. Сверкнула молния, послышался отдаленный грохот грома. Туча двигалась быстро, с каждым мгновением все больше закрывая от нас ясное небо.
  Порывистый ветер донес запах гари, но пожара видно не было. Перед нами простиралось поле и дорога, ведущая к границе. Позади на значительном отдалении располагались дома наших соседей и тракт, ведущий в столицу.
  Внезапно, я почувствовала, как мама напряглась, а, затем поспешила задвинуть меня себе за спину. Ничего не понимая, я проследила за ее взглядом, с удивлением обнаружив в воздухе прямо перед нами небольшой светящийся шар. Он парил, переливаясь в последних лучах скрывшегося за тучами солнца, словно не решаясь приблизиться, но и исчезать не спешил.
  - Что это? - я сделала попытку выступить вперед, чтобы оградить маму от возможной опасности, однако, она не позволила мне, крепко сжав запястье, и процедив сквозь зубы:
  - Не лезь! - никогда раньше она не говорила так твердо и категорично, и я послушалась, не в силах отвести взгляда от сверкающего чуда.
  - Это магия? - шепнула я.
  - Я должна была объяснить тебе раньше. Но я думала, что мне удалось...
  - Ты о чем?
  В это время шар, засияв ярче, стал приближаться к нам, набирая скорость, увеличиваясь в размере.
  - О, нет! Я не позволю! - крикнула мама, отступая назад. Я слегка выдвинулась вперед, не позволяя ей встретить опасность первой. Сжала сильнее ее руку. Если что-то произойдет, мы будем вместе. Я понимала, что нам не удастся сбежать быстро, а спасительная дверь находилась слишком далеко.
  Внезапно, мама сорвала с шеи массивный кулон, и, подержав его перед собой, словно привлекая внимание шара, подкинула его как можно выше. Одновременно, схватив меня за руку, потянула вниз, заставив распластаться на холодном камне. Над нашими головами раздался хлопок, глаза ослепила яркая вспышка, затем все стихло.
  - Что это было? - нерешительно подняв голову, я осмотрелась, отмечая, что наши с мамой платья прожжены на плечах и подоле, словно на нас с неба падали огненные капли дождя. Камни вокруг нас почернели.
  - Искатель, - выдавила она, пряча взгляд.
  - Маам! - протянула я, призывая продолжить.
  - Он ищет и находит людей... необычных людей. А потом их забирают и... Никто не знает. Они исчезают.
  Мама всхлипнула, а затем, закрыв глаза, заплакала. Я, не вставая, подалась к ней, прижав к себе, гладила по волосам, стараясь успокоить и отвлечь.
  - Нет, ты не понимаешь, - мама отстранилась, замотав головой, - они знают, что ты есть. Я уничтожила Искатель, возможно, они не сразу смогут тебя найти, но они знают, где искать.
  - Зачем я им нужна? И кто такие - они? - все происходящее казалось нереальным сном.
  - Фламины, служители культа Шаи-та. Они следят за тем, чтобы в мире не появлялись маги. Их профосы уничтожают всех, в ком есть хоть капля силы.
  - Но я не маг. Ты ж сама говорила, что через несколько дней после моего рождения, меня проверяли. И эта татуировка на ладони, которую наносят всем детям, прошедшим испытание. Неужели это подделка?
  Я встала, помогая подняться маме, отряхнула платье, впрочем, восстановлению оно вряд ли подлежало, и испытывающее уставилась на нее. Мама смутилась, и отвела в сторону взгляд.
  - Нет, татуировка подлинная. Тебя действительно проверяли и ничего не нашли.
  Затем, поколебавшись, добавила:
  - Мы с твоим отцом сделали для этого все.
  
  В комнате горел камин, было душно, однако, я все еще куталась в теплый шерстяной плед. Меня била дрожь. Я смотрела на свое запястье с татуировкой крыла маруза и пыталась понять то, что только что узнала. За дверями гостиной царил полнейший хаос. Слуги спешно собирали наши вещи. Было объявлено, что граф Ромеро с женой и дочерью решил навестить свою мать. Хотя я знала, что в ближайшем будущем у нас не получится повидаться с благородной дамой Ромеро по причине резкой и непредвиденной смены пункта назначения.
  - Карэн! - окликнул меня отец, - ты сердишься на нас?
  - Я... - любой ответ показался мне глупым и неискренним. Одним словом было не передать, что я чувствую в этот момент. Вся моя жизнь, которой вообще могло не быть оказалась ложью.
  - Почему ты не хочешь, чтобы я узнала имя своего... - я запнулась, обращаясь к маме. Трудно при любящем отце назвать отцом другого. Того, которого ты ни разу не видела.
  - Потому что это опасно для всех нас, - я заметила, как мама робко посмотрела на отца, и он устало улыбнулся, - это опасный и влиятельный человек. И они скрывают магию. Если поймут, что мы о чем-то догадываемся, если тебя найдут, ты станешь для них угрозой разоблачения. Они не пощадят.
  Мне не хотелось поднимать вопрос о том, как мою ласковую добрую маму угораздило повстречаться с членом такой странной и опасной семьи. Особенно при отце. Но было интересно, в глубине души.
  - В таком случае, как мне удалось пройти испытание? - родители снова переглянулись, и я заметила, как мама нервно теребит рукав платья.
  - Я должна, наверное, начать издалека, - мама взяла дрожащей рукой бокал с водой, отпила несколько глотков и поставила его на место. Мне было ее жаль, мне не хотелось ворошить прошлое и напоминать ей о том, что было явно не приятно. Но от ее воспоминаний зависела наша жизнь. - О том, что Клод, твой... отец маг я узнала слишком поздно. Если бы он понял, что я знаю его секрет... я уверена, он бы меня убил.
  - Он знал, что ты ждешь ребенка?
  - Нет, - мама вздрогнула всем телом, - я не та женщина, от которой человек его положения хотел бы иметь ребенка.
  Это было сказано с горечью и болью, но без сожаления. Значит ли это, что мама никогда не любила этого человека? Тогда как она могла с ним быть? И по своей ли воле?
  - Когда я поняла, что узнала о нем слишком много, мне пришлось бежать. Я оставила между нами полстраны, поселилась в провинции под видом вдовы, чтобы не привлекать к себе внимания. И вот тогда мы встретились с графом Ромеро.
  Будто только ожидая ее слов, отец протянул свою руку к ее, переплетя их пальцы вместе. От этого жеста мое сердце сжалось. Смогу ли я когда-нибудь испытать такую любовь?
  - К тому времени я уже два года был вдовцом, у меня подрастало двое сыновей, - продолжил граф, - когда я впервые увидел нашу маму, мне казалось, что красивее ее я никого и никогда не встречал. Я был очарован. А она...
  - А я боялась его до безумия, потому что он был графом, а я бедной вдовой без титула и связей, - с мечтательной улыбкой добавила мама.
  - И все же ты довольно резко дала понять, что не жаждешь моего общества, - подхватил отец.
  - И после этого прорыдала всю ночь, потому что посмела оттолкнуть самого графа! Я опасалась того, что он не отступиться. И где-то в глубине души, боялась, что никогда его больше не увижу. Но он пришел через три дня, с цветами и предложением.
  - Да, я предложил ей быть гувернанткой моих сыновей, - отец улыбнулся, - это был только первый шаг к завоеванию понравившейся женщины. Мне казалось, если я ее потеряю, то уже не найду.
  - А потом я поняла, что у меня будет ребенок. Ребенок Клода. И несмотря ни на что, я уже его полюбила, любила свою еще не родившуюся малышку. Мне нравилось жить и работать в доме графа, его сыновья меня, приняли, по крайней мере, Мишель тогда был слишком мал и нуждался в заботе. Но я не могла оставаться в замке и работать гувернанткой из-за своего положения. Меня бы осудили. Мне не хотелось, чтобы имя графа обсуждалось в сплетнях. И тогда я решила уйти.
  - Она почти сделала это, но я не мог позволить себе ее потерять. Мне было все равно, чьего ребенка она ждала. Главное, что я не был ей неприятен. И я решил попытать счастья и сделал твоей маме предложение. Теперь уже руки и сердца. Мне казалось, что я смогу завоевать ее доверие, уважение, а после, кто знает, возможно и любовь.
  - Как я могла сказать ему, что полюбила его чуть ли не с первой нашей встречи, - нежный взгляд брошенный на отца не оставил у меня сомнений в ее словах. - Но согласилась я не сразу. Это был трудный период для всех нас. Мне не хотелось, чтобы у Тобиуша были проблемы с его семьей, знала, что наш брак будет считаться мезальянсом.
  - Когда мне удалось ее убедить, - граф бросил лукавый взгляд на жену, и она покраснела, - только ленивый не обсуждал причину нашей поспешной женитьбы. Ходило множество слухов и домыслов, но мне было все равно, что и кто говорит. Впервые в жизни я был рад, что занимаю высокое положение и никто не может мне приказать... Кроме короля, разумеется. Но он был далеко.
  - Но как же вам удалось скрыть меня от фламинов?
  Мама бросила взгляд на отца, и он понял ее без слов. Встал, поцеловал ее руку и вышел, прикрыв за собой дверь.
  - Это и было главным секретом Клода, - оставшись наедине со мной, мама грустно улыбнулась, - у нас были непростые отношения. Я не могла смириться, что из-за своего минутного каприза, прихоти, он разрушил мою жизнь, подверг опасности. А после того, как я узнала, что он маг, я его возненавидела. И не потому, что магов ненавидят все. Я поняла, что заставило меня быть с ним, не испытывая к нему ничего, кроме презрения и неприязни.
  - Он... - я не решалась озвучить мучившую меня мысль, но мама поняла меня без слов.
  - Это было насилие над телом и разумом. Я не могла сопротивляться. Не могла понять, что движет мною, почему я не могу ему отказать. С первой нашей встречи он не оставил мне выбора. Он не любил, да и не мог он любить, не умел. Он держал меня рядом с собой как любимого зверька, которым хотят похвастаться перед знакомыми. Я ловила на себе завистливые, презрительные, иногда пренебрежительные взгляды и мое сердце рвалось на части, потому что в глубине души я понимала - мне от него не избавиться, пока ему самому не надоест со мной играть. Он был из тех мужчин, которым доставляет удовольствие унижать женщину. Я чувствовала себя грязной и использованной, но изо дня в день появлялась с ним под руку, одетая в наряды, которые он щедро мне покупал, в драгоценностях, которыми он меня одаривал и чувствовала себя дорогой куртизанкой. Мне завидовали, мною восхищались, некоторые дамы мечтали оказаться на моем месте, но я хотела лишь одного - бежать. Моя репутация была погублена, моя семья отвернулась от меня, и я осталась один на один с человеком, для которого я была лишь игрушкой, дорогой, возможно, даже любимой. До меня доходили слухи, что мне дольше всего 'посчастливилось' удержать внимание Клода. Целых три месяца он не смотрел ни на кого, кроме меня. А потом мне повезло, и появилась новая фрейлина, милая, наивная и глупая. И однажды я поняла, что его контроль надо мной ослаб. Это была не свобода, еще нет. Я боялась, что моя 'соперница' не сможет увлечь его на достаточное для подготовки побега время. Но у меня все получилось. Мне помогла моя няня, старая, больная женщина, всю жизнь, проработавшая в нашей семье. Она единственная, кто не отвернулся от меня, кто в меня верил. Но перед побегом, я случайно подслушала разговор Клода и его дяди. Они обсуждали рождение его племянника, и как лучше скрыть магическую силу ребенка. Ему под кожу вживляли кусочек металлической пластинки, размером с монетку. Специальной пластинки, амулета, скрывающего способности и силу мага. И когда у меня родилась ты, внешне так похожая на Клода, я тут же поняла, что единственный способ тебя спасти - украсть амулет. Именно он помог тебе пройти испытание и так долго скрываться от искателя. Но я не учла, что ближе к совершеннолетию у магов происходят неконтролируемые всплески силы. И тогда амулет бессилен.
  - Но как тебе удалось его украсть? Откуда? ?- я подалась ближе к маме.
  - Ты не поверишь. Без помощи графа Ромеро у меня ничего бы не вышло. Он тебя спас.
  - Значит, он с самого начала знал, что у меня могут быть силы? - я присела на корточки рядом с маминым креслом, дожидаясь ответа.
  - О, да! Он сам принимал роды. Меня мучили подозрения, и он не решился довериться повитухе. А твой отец, граф, был на войне, много чего повидал, многому научился. Когда ты родилась, Тобиуш покинул замок и вернулся лишь ко дню испытания. Он едва успел. Мы не были уверены, что амулет подействует, и все же решили рискнуть. Хотя был готов и запасной план. Граф был готов отправить нас с тобой за границу, к его фронтовому другу. Но, к счастью, этого не потребовалось.
  - Мама! - я напряглась, чувствуя ее нерешительность и смущение. Неужели не хочет признаваться? - Откуда амулет?
  - Из гробницы дальнего предка Клода, умершего много лет назад. Это был наш единственный шанс.
  - Вы? - я задохнулась от нахлынувших на меня чувств, и я не понимала, какое из них сейчас во мне преобладало, - вы сняли амулет с мертвеца?
  - Честно говоря, извлекли из него, - поправила меня мама, - амулет, как я уже говорила, вживляется глубоко под кожу. У тебя он на спине, под левой лопаткой.
  Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы тут же не подскочить, пытаясь вынуть из своей плоти этот странный подарок. Но я быстро взяла себя в руки, видя, что мой порыв окончательно расстроил маму. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я успокоилась, села на свое место, положила ладонь на мамину прохладную руку, делясь с ней своим теплом, и с кривой улыбкой спросила:
  - Надеюсь, вы его хорошенько помыли?
  
  5
  Треск костра не давал заснуть. Я проследила за тем, как папа подбросил дров в огонь. Мама уснула недавно, уставшая и измученная. Дорога давалась ей нелегко. Но ради меня мои родители решились на это рискованное предприятие - побег. Наш путь лежал к границе, а дальше... Кто знает? Отец успел отослать письмо братьям, в надежде, что оно все же до них дойдет. Разумеется, он ограничился лишь общими фразами, не вдаваясь в детали. Но они могли бы догадаться, где нас стоит искать.
  Мы уезжали налегке, собрав лишь самое необходимое. Ради мамы взяли крытую повозку, мой Жорж всю дорогу трусил рядом, смиряя свое желание пуститься вскачь. Как только мы въехали в лес, решили сделать привал. Ночь наступила слишком быстро. Моя первая ночь под открытым небом, за стенами родного дома.
  Я долго прислушивалась к ночным звукам, шорохам травы, шелесту листьев. Шум ветра уставшему разуму казался воем монстра, скрывающемуся в темноте. Потом, незаметно для себя, уснула.
  Пробуждение было резким и неприятным. Меня буквально вырвали из сна. Я услышала мамин крик, звон мечей, а потом кто-то, грубо встряхнув, поставил меня на ноги.
  - Бросай оружие, или я перережу твоей малышке горло, - надо мной раздался тихий голос, который, однако, услышали все. Отец замер напротив своего противника, высокого и тощего типа, неопрятного вида, с бегающим взглядом маленьких глаз. Он тут же воспользовался заминкой папы и выбил оружие у него из рук. Мама, удерживаемая вторым типом, жалобно вскрикнула, когда следующий взмах оставил на куртке отца дыру, сквозь которую проступила кровь.
  Я не проронила ни звука, стараясь, молча высвободиться из железной хватки нападающего. К сожалению, предыдущий опыт не смог помочь. Словно предугадав мою попытку, мужчина, прижимавший меня спиной к груди, ушел из-под удара моей ноги тут же изменил положение, и я оказалась стоящей к нему лицом.
  - А ты ничего, думал, будешь хуже, - бросил он, крепче прижимая меня к себе.
  - Отпустите меня! Как вы смеете? Что вам надо? Деньги? Ллойвы? - со злостью прошипела я, - берите все, и убирайтесь! Не трогайте моих родителей!
  - Ты, малышка. Мне нужна ты, шанэль Карэн Ромеро. Ничего личного, - ответил он.
  Я похолодела, замерев в его руках, обвела взглядом место нашей стоянки. Мама вырвавшись из рук бандита, который повинуясь окрику не стал ее удерживать, стояла на коленях рядом с отцом и пыталась остановить кровь своим шарфом, двое нападавших следили за ней, не спуская глаз, еще один, который до того скрывался среди деревьев, сейчас обыскивал наши вещи. Они не были похожи на Профосов, по крайней мере, эти трое на поляне выглядели как обыкновенные бандиты. Что же до того, кто сейчас удерживал меня... Вряд ли один из служителей культа Шаи-та прибегнул бы к помощи такого отребья.
  - Они тебе дороги? Твоя семья? - вкрадчиво поинтересовался мужчина. Я кивнула, борясь со слезами, - тогда тебе придется поехать со мной.
  - Пожалуйста! Зачем я вам нужна? Отпустите нас, вы же видите, отец ранен, ему нужна помощь. Мама не справится одна!
  - У твоего отца и матери будет лишь один шанс пережить эту ночь - если ты уедешь со мной. Так как? Мне приказать Дику закончить то, что он начал и прервать мучения твоего отца? Должен тебя предупредить - Чак большой ценитель женской красоты. Он знает, что ты ему не достанешься, а вот на счет твоей прекрасной мамаши уговора не было.
  - Не делайте этого! Я поеду с вами! Только не трогайте их! - я увидела глаза моей мамы, полные боли и отчаяния. Она здесь из-за меня! Она и папа! Я не могу позволить, чтобы они оба пострадали. К тому же... вдруг мне удастся сбежать? Мама говорила, что во мне есть сила. Но зачем она мне, если я ни на что не способна?
  - Это правильное решение, малышка. Ты умнее, чем кажешься, - прошептал мужчина мне на ухо, обдав щеку горячим дыханием. Внутри все сжалось от страха и отвращения. Заметив мое выражение лица, он лишь усмехнулся, а, затем, отдал распоряжение своим подельникам. Хотя, видя как те неохотно, но подчиняются ему, можно было догадаться, что бандиты на него работают.
  - Господа! Мы с этой юной шанэли достигли взаимопонимания. Вы можете быть свободными. Надеюсь, деньги, которые вы позаимствовали у этой достопочтенного семейства, окупят все ваши усилия.
  - А что делать с мужиком? Он нас видел! Проще добить! - возразил Дик.
  - А баба еще ничего, можно попользоваться, - высказался второй, и, судя по всему, подельники были с ним согласны. Я задрожала в жестком захвате, боясь что сейчас произойдет непоправимое. Но к моему удивлению, мужчина, вздохнув, и слегка ослабив хватку, выхватил пистолет, и двумя точными выстрелами отправил своих сообщников к праотцам. Третий же, все еще стоящий со сжатым в руках кошелем, нервно оглядел своих уже мертвых друзей, понимая, что не успеет никуда сбежать.
  - Дилетанты! - презрительно произнес мужчина, и, помедлив мгновение, послал третью пулю прямо в голову застывшему бандиту, - они сделали свое дело, а свидетели нам с тобой не нужны.
  - Прошу вас, дайте хотя бы попрощаться, - я видела, как мама, раздираемая страхом за жизнь отца и тревогой за меня, вскочила на ноги.
  - Стойте, дама Ромеро. Не стоит пользоваться моей добротой. Могу лишь сказать, что не причиню вашей дочери вреда, если она будет разумно себя вести. Негоже мужчине обижать свою невесту.
  
  
  - Почему вы сказали моим родителям, что я ваша невеста? - мы ехали больше часа в полнейшем молчании под дождем и ветром. Я куталась в успевший промокнуть плащ и думала о том, что произошло. Разумеется, после того, как незнакомец убил своих подельников, дав шанс моим родителям пережить эту ночь и вернуться домой, он не вызывал во мне безотчетного ужаса, охватившего меня на поляне. Напротив, уезжая, он озаботился тем, чтобы взять с собой мои вещи и моего ллойва. И все же - он враг. Он угроза, с которой стоит считаться, и если я хочу когда-нибудь увидеть свою семью, на какое-то время мне придется играть по его правилам. Главное, понять, что это за игра.
  Когда он усадил меня на ллойва, и сел сзади, я боялась. Слишком живы во мне были воспоминания масляного взгляда, которым один из бандитов окидывал мою маму, да и синяки на шее после нападения одного поддонка сошли не так давно. Однако, вопреки моим опасениям, этот человек не делал попыток воспользоваться ситуацией. Убедившись, что по-крайней мере, в дороге мне ничего не грозит, я постаралась узнать хоть что-то что поможет мне в будущем.
  - Потому что так и есть, - в его ответе слышалась насмешка.
  - Но мы не знакомы. Я вас не знаю, и не горю желанием связать с вами свою судьбу, - я нахмурилась, чувствуя себя наивной дурой.
  - Малышка, честно говоря, мне плевать на твои желания, как это не прискорбно для тебя. Могу лишь успокоить - ни твое тело, ни, тем более, невинность, если она все еще при тебе, меня не интересуют.
  - Тогда я не понимаю, - мне захотелось обернуться и взглянуть на него, хотя вряд ли это удалось бы сделать из-за покрывавшего голову глубокого капюшона. В последнее время в моей жизни излишне много типов, не желающих демонстрировать свое лицо. Странно говорить с человеком, которого не видишь. Все это время у меня не было возможности даже толком его рассмотреть.
  - Пока что тебе незачем это понимать. Мы заключили сделку - ты едешь со мной и повинуешься во всем, а я не причиняю зла твоей семье. Разве я не сдержал своего слова? Разве не пожертвовал своими... друзьями, во блага родственников моей будущей жены?
  Видимо, эта фраза ему показалась забавной, и он хмыкнул.
  - Вы сумасшедший? - задалась я вопросом, на что он промолчал, крепче прижав к себе, чтобы я не упала на особо скользком после дождя участке. В этот момент я почувствовала себя особо ценным, оберегаемым предметом, который не хотят сломать раньше времени. Стало страшно.
  - Куда вы меня везете? - решила я выяснить хотя бы это
  - Здесь недалеко есть заброшенный дом лесника. Мы проведем там остаток ночи и встретимся кое с кем.
  Видимо, посчитав, что и так сказал мне слишком много, мужчина пришпорил своего ллойва. Жорж, нагруженный лишь моей сумкой, устало потрусил следом. Уже через час сквозь завесу дождя я разглядела небольшой приземистый каменный домик с крышей, почти достающей до земли. Из трубы валил дым.
  Спешившись, мужчина стащил меня с ллойва, бросив поводья подбежавшему человеку, низенькому и тщедушному старичку. Взял под руку и буквально потащил в дом, который встретил нас теплом и приятным запахом готовящихся блюд.
  - Вам это удалось, граф! - я резко повернулась, поборов головокружение лишь для того, чтобы убедиться - мой слух меня не обманул, и я действительно вижу перед собой мою бабушку, маму отца, даму Ромеро.
  - Что вы здесь делаете? - не смогла я сдержать изумления.
  - Заткнись! Как ты смеешь о чем-то меня спрашивать! - дама презрительно поджала губы и снова обратилась к мужчине, которого только что назвала графом, - надеюсь, она не доставила вам неприятностей в дороге?
  - Никоим образом, шанели Ромеро, - он галантно склонился к ее руке, а затем, проводив ее в комнату с камином и накрытым столом, вернулся, вручил мне мою сумку и подтолкнул наверх, - приведи себя в порядок. Жду тебя за столом через четверть часа. Иначе сам за тобой поднимусь.
  Вернувшись в гостинную, он продолжил беседу с дамой Ромеро, а я, все еще ошарашенная неожиданной встречей, и последней угрозой, медленно поднялась наверх.
  На втором этаже, больше напоминавшем чердак, располагались две комнатки, дверь в одну из них была приоткрыта, и сквозь щель виднелся свет свечи. Поняв, что мне сюда, прикрыла за собой дверь, прошла несколько шагов и со вздохом опустилась на низкий колченогий стул, стоящий у самой стены. В комнате было чисто убрано, будто меня здесь ждали. Постель застлана тонким шерстяным покрывалом, на узком высоком комоде стояли подсвечник с зажженными свечами, шторы подняты, открывая унылый вид из окна. Я все еще не могла поверить в происходящее. Мои родители, которые едва не погибли, это похищение, и бабушка, играющая в нем не последнюю роль. Что же происходит?
  Просидев так какое-то время, вспомнила, что меня ждут. Не то, чтобы я опасалась жестокой расплаты за опоздание. Просто надеялась, что мне хотя бы теперь объяснят, что же происходит в конце концов.
  Сняв в себя мокрое платье, я переоделась, завязала еще не просохшие волосы узлом и снова полезла в сумку, пытаясь вспомнить, нет ли там чего-нибудь, похожего на оружие. Подошло бы что-то острое и длинное, даже заколка, но, к сожалению, мне пришлось разочароваться - ни расчески, ни заколки в вещах не было. Побросав вынутые вещи в сумку, я села, вздохнула, стараясь успокоиться и уговаривая себя спуститься вниз. Решимость быстро таяла, как и силы.
  
  Я вышла, потому что сидеть и жалеть себя было бесполезно. Хотела знать правду, почему я здесь и судя по всему момент истины настал. Сомневаюсь, что мне откроют все карты. Этот тип, граф, не выглядит душевным открытым человеком. Разумеется, его намерение жениться на мне я все еще не воспринимала всерьез. Возможно, он все мне объяснит и можно будет придумать какой-то выход. Мысль бежать не единожды посещала мою голову, но, не успев сформироваться, тут, же ее покидала. Как бежать? И куда? Домой, в замок, казавшийся еще совсем недавно таким надежным? Но меня нашел искатель, значит, совсем скоро за мной придут профосы.
  Успокаивая себя подобным образом, я спустилась вниз, никого не встретив по дороге, и предстала перед взором своего похитителя. Он сидел во главе стола, и мне впервые представилась возможность его рассмотреть. Я знала, что он достаточно высок, у него стройное сильное, тренированное тело, учитывая, что на поляне он удерживал меня без усилий. На первый взгляд граф показался мне уже не юным, возможно, его возраст приближался к возрасту моего отца. Его чрезвычайно старило надменное хмурое выражение лица. Глаза были темными, волосы черными, без малейших следов седины, хищный нос с горбинкой, сжатые в неприязненной ухмылке губы. Все это создавало образ властного и опасного противника. По правую руку сидела бабушка в роскошном бархатном платье, с диадемой в искусно уложенных волосах и с довольным видом смотрела на меня. Пожалуй, так одобрительно и нежно она никогда еще на меня не смотрела.
  - Проходи, милая. А мы уже заждались, - она повернулась к графу, - надеюсь, вы удовлетворены и получили то, к чему стремились?
  - Еще не все, - граф, все еще не сводя с меня глаз, отвечая, не взглянул на бабушку, и мне показалось, что это ее задело.
  Между тем, граф, покинув свое место, подошел ко мне, взял руку и поцеловал кончики пальцев:
  - Вы очаровательны, - до меня донесся бабушкин пренебрежительный смешок, но граф не обращая не это внимание, препроводил меня к столу и усадил по левую сторону от себя. Сзади горел камин, дождь стучал в оконный заслон, и я могла себе представить, как со стороны мы выглядим благополучной семьей.
  - Вы обещали объяснить граф, - напомнила я.
  - Ты дерзишь, девчонка! Он ничего тебе не должен! - вмешалась бабушка.
  - И все же, я настаиваю на объяснениях. Зачем граф с наемниками напал на семью, и едва не убив родителей, похитил дочь?
  - Что ты несешь, выродок! Как ты смеешь говорить таким тоном! - бабушка вскочила, смяв руке салфетку. Спустя мгновение, салфетка полетела мне в лицо. Это было неожиданным, я всегда считала, что манеры для дамы Ромеро очень важны.
  - Прошу вас, успокойтесь, дорогая шанели Ромеро, - мягко вмешался граф, - думаю, для девочки вполне объяснимо искать ответы на мучающие ее вопросы.
  - Да, граф, вы правы, - дама, успокаиваясь, послала графу обворожительную, по ее мнению улыбку, возможно и бывшую таковой лет двадцать назад. Сейчас же образу молодой уверенной красотки бабушке существенно мешали морщинки, которые не удалось скрыть при помощи большого количества пудры и излишек помады, делающий ее губы слишком пухлыми и неестественными.
  - Все же, вынужден признаться и покаяться перед вами, моя дорогая Брунгильда, - глаза дамы, обращенные на графа, засияли, - возникли сложности, ваш сын ранен, но не смертельно, с невесткой все в порядке. И сейчас, в сопровождении моих доверенных людей они возвращаются домой.
  - Это правда? Вы клянетесь, что они в порядке? - настаивала я, игнорируя реакцию дамы, которая судя по виду, была готова наброситься на меня прямо сейчас. Да что это с ней? Она никогда меня не любила, даже презирала из-за моего происхождения. Но всегда вела себя достойно, источая яд в мой адрес лишь в редких случаях, при личной встрече.
  - Дерзкая девка, вся в свою мать! Ни манер, ни внешности! И зачем ты только нужна нашему дорогому графу? Думаешь, ты достойная для него партия? Да сколько бы мой сын за тебя ни отдал, ни один уважающий себя аристократ не свяжется с безродной дочерью шлюхи! И не надейся на приданное, его не будет. Ты должна быть благодарна графу, что он выбрал именно тебя и согласен взять этот позор в свою уважаемую семью.
   Ее глаза полные гнева и раздражения метали молнии, а каждое слово должно было меня уязвить, но на этот раз получалось у нее не очень. Было похоже на шипение змеи, которой прищемили хвост. В какой-то момент мне даже стало ее жаль. Столько ненависти! Неужели в ее жизни нет ничего интереснее, чем возможность портить мою?
  - Довольно! - вмешался граф, остановив даму буквально на полуслове. Было видно, что ей еще есть что сказать, но терпение графа подошло к концу. Мне было хорошо видно его загорелое лицо, казавшееся по контрасту с отбеленными щеками дамы Ромеро, принадлежащем выходцу из Южных островов.
  - Шанели Ромеро, вам пора возвращаться домой. Скоро рассвет, для вашей репутации будет губительно, если кто-нибудь увидит вас здесь.
  Мне было странно слышать как графа заботит репутация бабушки, после того, как он погубил мою, хотя не оставляла мысль что это лишь предлог, чтобы ее спровадить.
  - Я думала, после разговора с Карэн вы захотите обсудить со мной некоторые детали, - она кокетливо поправила выбившийся из прически локон, но, похоже, графа это не соблазнило.
  - Полагаю, мы уже давно все обсудили, шанели Ромеро. Теперь вы полностью оплатили свой карточный долг. В качестве жеста моей доброй воли я оставлю вам особняк в поместье Роузон. Что же до торговых компаний, которыми вы так неосторожно рискнули, поставив их на кон... Сожалею, но об их возврате не может быть и речи.
  - Но граф! - дама резко вскочила, опрокинув так и не выпитый бокал с красным вином. Вино растеклось по столу, пропитывая скатерть, попадая на роскошное платье, - я думала, я надеялась... Мы найдем общий язык. Я могла бы... Я посодействовала вашей встрече с моей внучкой, я сделала все, чтобы выполнить ваши условия!
  Она с возмущением смотрела на графа, казалось еще до конца не веря, что ее планам не дано осуществиться.
  - Вы всего лишь проиграли ее в карты, хотя совершенно не имели на нее никаких прав, - холодно пресек дальнейший разговор граф. - А теперь прошу прощения, но вынужден настаивать оставить меня с моей невестой наедине. Нам есть о чем поговорить!
  
  Дама вскинула голову со слегка потускневшей в предрассветном сумраке диадемой и гордо прошествовала из гостиной в коридор. Там, приняв от молчаливого слуги свою шубку, так же молча, вышла в предусмотрительно открытую дверь.
  
  - Значит, я ваш выигрыш в карты? - прервала я затянувшуюся тишину, - что же на кон поставили вы?
  - Ничего, - граф с усмешкой откинулся на спинку высокого стула, - я всего лишь выкупил долговые расписки твоей бабушки у ее кредиторов. Поверь, их было очень много, но самой ценной была именно ты. Прекрасная Карэн Ромеро стоит гораздо больше каких-то компаний и поместий.
  - Которые вы, однако, не пожелали бабушке вернуть, - с насмешкой напомнила я, сама поражаясь своему самообладанию. Чего только не узнаешь, оказавшись похищенной из дома! За стенами замка я всегда считала себя в безопасности, а оказалась, что сама того не ведая, стала чьей-то разменной монетой.
  - Я должен был компенсировать затраты, - ответил мне улыбкой граф.
  - Вы упоминали своих людей, которые должны сопроводить моих родителей в замок. Это ложь?
  - Это правда. Я действительно дал подобное распоряжение, - граф улыбнулся, отчего его лицо, казалось, утратило десяток лет, и передо мной предстал довольно молодой мужчина с пронзительным взглядом черных как ночь глаз, - мне пришлось использовать при похищении наемников, чтобы при допросе, твои родители не смогли выдать твоего местонахождения.
  - Они бы никогда... - начала я.
  - Все зависит от того кто и как им задаст вопрос, - прервал мои возражения граф, - ты же не хочешь, чтобы они пострадали?
  Я промолчала, невольно соглашаясь с его доводами. Теперь для родителей я похищена неизвестным бандитов. Вряд ли кто-то свяжет его с графом.
  - И все же, вы до сих пор не назвали своего имени, - напомнила я.
  - О, это мое упущение! - граф встал, замерев рядом с моим стулом, - позвольте представиться - Эжен Родерик Палломо, граф Карлеонский.
  - И что же заставило шана графа похитить бастарда да еще желать взять ее в жены?
  - Должен признаться, что именно ваше происхождение явилось тому причиной, Карэн, - неожиданно мягко пояснил граф Палломо. К сожалению для тебя, ты истинная дочь своего отца. Настоящего отца, разумеется. Кровь матери практически ничего тебе не дала. Следовательно ты маг, пусть и необученный. Не знаю, каким чудом тебе удалось пройти испытания, думаю, не обошлось без страшной семейной тайны твоего отца. Но сейчас ты должна мне помочь восстановить справедливость и помочь вернуть то, что принадлежит мне по праву рождения.
  - Я могла бы спросить вас, что именно вы хотите вернуть, но спрошу то, что меня сейчас действительно волнует. Что будет, если я откажусь играть в ваши игры? Разумеется, я согласилась пойти с вами, но ничто не заставит меня стать вашей женой и участвовать в авантюрах.
  - Малышка, ты даже не представляешь, на что способен человек на пути к своей цели, - граф напряженно застыл рядом со мной. В нем, казалось, не было ничего угрожающего, но все же это заставило меня внутренне сжаться, ожидая непонятно чего. Возможно, удара. Я слышала, что некоторые аристократы не гнушаются избивать женщин, которые от них зависят. - Я обещал не причинять тебе вреда, но сдержу свое слово, если ты будешь послушной.
  Он остановился позади моего стула, и я застыла, не зная, чего ожидать. Почувствовала руки графа на своей голове, он медленно, не спеша распустил тугой узел, позволив волосам свободно упасть на плечи. Затем, склонился надо мной, прижавшись щекой к макушке головы, перебирая пальцами пряди.
  - Прекрасна и невинна. Не многие смогут оценить твою прелесть, Карэн, и все же, думаю, что до того, как профосы доставят тебя фламинам, каждый из них успеет вкусить ее не один раз. Неужели ты хочешь достаться им, а не мне, малышка? Согласись стать моей женой, и я клянусь, что смогу тебя защитить.
  
  6
  
  - И я должна вам поверить? - я остро ощущала его присутствие, от мужчины шел жар, мне было неловко и неудобно рядом с ним, - вам, который склоняет меня к замужеству отвратительным шантажом?
  - Боюсь, малышка, у меня нет иного выхода, - граф поцеловал меня в макушку и вернулся на свое место. Я незаметно выдохнула.
  Я обычный человек и не предполагала, чем могла бы заинтересовать графа. Бесприданница, незаконнорожденная, к тому же, меня преследуют профосы и лишь вопрос времени, когда они смогут меня найти. Этот человек знает моего отца, настоящего отца. Скорее всего, ему известно, что тот был магом, следовательно, считает, что и я унаследовала эту силу. Но если и так, разве магией не нужно учиться управлять? И как это сделать, если владение магией сравни смертному приговору? Возможно, у меня и есть какая-то мифическая сила, но здесь и сейчас я чувствую себя беззащитной. И все же, графу придется открыть мне намного больше того, что он готов рассказать.
  - Как женитьба на мне поможет вам вернуть то, что вы считаете несправедливо похищенным? - я приняла решение, но все же мне хотелось оттянуть момент, когда глядя в немигающие глаза графа, мне придется сообщить о своем выборе.
  - Не торопись, малышка, - улыбнулся граф, - с моей стороны было бы довольно неразумно посвящать тебя в детали плана. Слишком много поставлено на карту.
  - Я не позволю сделать из себя слепую марионетку! - твердо произнесла я, однако голос дрогнул, немного, самую малость и этого хватило, чтобы породистое лицо графа осветила усмешка.
  - Боюсь, что здесь твой выбор невелик. Либо ты станешь моей послушной куклой, либо твоя жизнь утратит для меня цену.
  - Вы мерзавец, граф, - не сдержалась я. Хотелось выскочить из-за стола и бежать их этого дома, куда глаза глядят. Я знала, что в борьбе с графом у меня нет никаких шансов.
  Вилка, которую граф держал в руках, сложилась пополам и сломалась. Сам же граф Родерик вперил в меня свой неприятный, вымораживающий до костей взгляд и тихо произнес:
  - А вот это, малышка, ты зря. Я могу быть очень терпеливым. Даже милосердным. Но никогда, слышишь меня? Никогда не смей меня оскорблять. Иначе ты познакомишься с другой моей стороной, и она тебя не понравится. Будь благоразумна и смиренна, как положено жене, и тогда ты не пострадаешь.
  Я была не в силах выдавить из себя ни слова, лишь надеялась, что по моему молчанию он решит, что его слова возымели действия. Что же, я согласна демонстрировать смирение и покорность. Пока не пойму, как мне выбраться из того, во что упрямо втягивает меня граф.
  
  Комната на втором этаже была светлой и уютной, кровать призывно манила, а начавшийся снова дождь навевал грусть и тоску. Я снова разгладила на платье несуществующие складки и прикрыла глаза, прислушиваясь к барабанящим каплям, бьющим по крыше. В этот момент я серьезно жалела о том, что не родилась мужчиной, смелым и сильным, который бы ни колеблясь, воспользовался оружием и прорубил себе путь к спасению. Надежда на избавление постепенно угасала, а стрелки часов с каждой минутой приближали мою свадьбу. Не знаю, что заставило достопочтенного судью Довбира, преодолев сложный путь по размытым дожем дорогам, приехать сюда, что бы по его словам 'скрепить два любящих сердца'. От этой фразы мне захотелось кричать, впасть в истерику, что-то разбить. Но, видимо, следя за моей реакцией, граф поспешил взять меня за руку, крепко ее сжав. Это пожатие несло не успокоение, а угрозу. Скорее всего, граф был готов к моему неповиновению.
  У меня оставался последний шанс избежать этого брака - сорвать свадьбу. Вряд ли достопочтенный судья решится провести церемонию, если невеста станет заявлять о своем несогласии принять обрушившееся на нее счастье.
  В коридоре послышались шаги, и я тут же узнала уверенную поступь графа. Неужели он сам решил сопроводить невесту в гостиную, наплевав на традиции?
  Он вошел резко, без стука, осмотрел мой наряд, и в его взгляде промелькнуло одобрение.
  - Прошу вас, моя дорогая, - протянув руку, он дождался, когда я вложу свои пальцы в его ладонь, и мы медленно начали спускаться в гостиную, где нас ожидал судья. Завидев нашу процессию, достопочтенный Довбир подскочил из глубокого кресла, стоящего напротив камина и засеменил к столу, где сейчас находился импровизированный алтарь, посвященный двуликому богу Зарину, представляющему женское и мужское начало. После того, как светская власть уничтожила магов, брак перестал закрепляться магически. И тогда, порывшись в древних источниках, мудрецы наши достойный выход из положения. Выбрали самое безобидное (по их мнению) и ранее не признаваемое божество, своим номинальным существованием никоим образом не несущее угрозу новому положению, назначили его хранителем семейных ценностей, а чтобы церемония была зрелищнее, добавили детали в виде алтаря и судьи, представлявшего новую власть. Таким образом, взаимодействие божественного и мирского должно было вселить в сознание брачующихся мысль о том, что их связь благословили на самом высоком уровне.
  Замерев напротив судьи, я следила за манипуляциями, которые он производил на алтаре. Копоть свечей вызывала желание чихнуть, а порывистые действия полного низенького судьи могли бы вызвать улыбку, если бы в тот момент у меня были силы улыбаться.
  - Все готово! - отчитался достопочтенный, раскрыв перед собой толстенный талмуд и выжидательно уставившись на нас. При этом он принял соответствующее случаю выражение лица - торжественно-пафосное.
  - Я не согласна! - заявила я, глядя на судью. Достопочтенный Довбир, не меняя выражение лица, склонился над книгой, зачитывая вслух фразы на незнакомом языке. Никто не знал, для чего церемонию бракосочетания нужно было проводить именно на таллуге, которого практически никто не знал, однако, эта традиция насчитывала уже более ста лет.
  - Я не согласна быть женой графа! - уже громче повторила я, отчего пальцы, все еще находящиеся в руке графа обожгло болью.
  - Прошу вас, достопочтенный Довбир! Вы не можете игнорировать меня! - я с ужасом взирала на судью, который, не прерывая чтение, старательно делал вид, что все идет по плану.
  - Дитя, ты не ведаешь, что говоришь! - отмахнулся от меня судья, казалось больше всего на свете увлеченный текстом талмуда.
  - Замолчи, иначе пожалеешь! - не переставая сжимать пальцы, прошипел мне на ухо граф, крепче прижимая меня к себе.
  - Умоляю вас, граф! - видя, что судье безразлично мое согласие, взмолилась я.
  - Не смей мне перечить, маленькая дрянь! - захват стал такой силы, что казалось, у меня скоро треснут ребра.
  Фарс под названием церемония бракосочетания продолжалась, на мой взгляд, бесконечно долго. К ее завершению у меня перед глазами расплывались круги, болела рука и бок. Завершив ее, достопочтенный низко поклонился графу, и, приняв из рук подоспевшего слуги увесистый мешочек с деньгами, поспешил нас покинуть.
  Где-то далеко пророкотал гром, дождь с новой силой забарабанил в окно. Только когда экипаж с судьей покинул небольшой дворик и скрылся за густой растительностью, граф выпустил меня из рук и застыл напротив. Я ожидала гневных криков или оскорблений. Мгновение, и граф нанес резкий удар в грудь. Наверное, он бил не в полную силу, хотя боль заставила меня в тот же миг сложиться пополам и упасть на пол. Мужчина навис надо мной, осторожно взял двумя пальцами за подбородок и с пугающей мягкостью произнес:
  - Мы же не будем портить твое очаровательное личико, правда? Не хотелось бы, чтобы начались пересуды. Имя новой графини Карлеоннской должно быть недосягаемым для сплетен. Я прав, малышка?
  - Вы чудовище! - выдавила я, едва получив возможность говорить. На глазах выступили слезы от неспособности сделать вдох полной грудью. В голове стоял шум, в глазах потемнело.
  - Вероятно, сейчас ты думаешь именно так. И, скорее всего, имеешь на это полное право, - граф присел рядом на корточки, погладил мою щеку, задержал пальцы на губах, - со временем ты смиришься со своим положением. Оно не так ужасно, как ты думаешь.
  С этими словами, граф аккуратно приподняв мои сдавленные им же пальцы, осторожно надел гарнитур из электрума, состоящий из обручального кольца и толстого браслета, соединенных тонкими цепочками, бегущими по руке.
  - Графиня Карлеоннская, - с усмешкой произнес он, - добро пожаловать в семью.
  
  Я застыла перед металлической громадиной, которую граф недавно назвал 'паро-возом'. Шумное, гудящее устройство, из которого валил белый дым совершенно не вдохновляло меня на дальнейшую дорогу. Двое суток в карете, рядом с ненавистным человеком не прибавили мне оптимизма, и теперь, когда наше путешествие подходило к концу, на нашем пути возникло это.
  - Дорогая! Прошу! - граф галантно придержал мне дверцу и выразительно так посмотрел. Ребра все еще ныли от удара, поэтому я не нашла ничего лучше, как молча, зажмурив глаза, войти в отгороженную комнатку на колесах. Комнаток было несколько, они оказались сцеплены друг с другом и прикреплялись к паро-возу. По дороге к этому приспособлению, нас успели просветить на счет него. Я уже знала, что паро-воз использует энергию пара. Этот перегретый пар толкает ряд поршней, которые заставляют вращаться колеса. В общем, наверное, во всем этом не было ничего сложного, но мне, девушке из глубокого приграничья все казалось противоестественным и странным.
  - Возможно, графиня, очень скоро этот механизм доберется и до вашего дома, - бросил Родерик, видимо, чтобы заполнить тишину хоть каким-то разговором. Напрасно! Я старалась не обращать внимание на его откровенные провокации и попытки со мной заговорить и все еще надеялась, что мне повезет от него сбежать. Куда бежать, где прятаться и как долго я не имела представления.
  Комната дернулась, едва я успела присесть. Граф резко задернул плотные шторы на окнах, хотя это не сильно защищало нас от запаха гари и копоти, что оседала на столике, расположенном между двумя узкими скамьями. Заметив, что я коснулась пальцами темной пыли, граф тут же пояснил:
  - Прат, недавно определили в нем дешевое топливо для паровозов. Вот только использовать его, чтобы отапливать городские кварталы не рекомендуют - слишком много грязи. К счастью, мы недолго проведем в этом купии.
  Я по-прежнему молчала, не в силах заставить себя общаться с этим человеком. Он демонстративно не замечал мое нежелание даже смотреть в его сторону и охотно пояснял мне все, что по его мнению могло бы заинтересовать.
  - Через несколько часов мы будем в столице. Мой особняк находится в двух часах езды от нее. У тебя будет возможность отдохнуть и привести себя в порядок перед встречей с твоей новой семьей.
  - Зачем вам весь этот фарс? - не глядя на графа, спросила я.
  - Как я уже говорил, ты нужна мне для определенной цели. И лучше, если ты согласишься сотрудничать добровольно.
  - А иначе что? - я с болезненной улыбкой воззрилась на графа, - отдадите фламинам? Или убьете своими руками?
  В комнатке воцарилась тишина, которую прервал вздох графа.
  - Я должен был доказать тебе серьезность своих намерений. Смирись, тебе не избавиться от меня. Ты мне нужна, все остальное сейчас неважно. Для меня ты предоставляешь определенную ценность и надеюсь, мне не придется показать тебе до чего я могу дойти, чтобы заставить мне повиноваться.
  Я бесшумно выдохнула, и отвернулась к окну. Скорость паро-воза не превышала скорости молодого сильного ллойва. Мы ехали по степи, покрытой начавшей зеленеть от недавних дождей травой. Солнце лишь недавно выглянуло из-за туч. День обещал быть теплым. Внезапно, уже ставшая привычной картинка изменилась. Нам догоняли. Пятеро мрачных, закутанных в темные плащи, скрывающие свои лица всадников, на громадных ллойвах. Казалось, они прилагают силы, чтобы не обогнать нас. Наконец, паро-воз замедлил ход, а затем, дернувшись, остановился. Всадник спешились, и только сейчас я поняла, насколько они высоки.
  - Профосы! - прошипел со своего места граф, с тревогой глядя на меня.
  Возглавляемые человеком в своих одеждах больше схожим нас сгусток тьмы, они прошествовали к сцепленным комнаткам и остановились.
  - Они меня нашли, - прошептала я, к собственному удивлению не испытывая ни страха ни тревоги. Наверное, в моих эмоциях преобладало смирение. Не могу сказать, что я серьезно рассчитывала скрыться. Просто надеялась, что наша встреча состоится как можно позднее.
  - Погоди! - словно опасаясь, что я сама выйду к ним навстречу, граф сжал мою ладонь своей, - я ничего не понимаю! Этого не может быть!
  
  Я осторожно высвободила свою ладонь из захвата графа и подавила желание обтереть ее о подол дорожного платья. Неприкрытая тревога Родерика за меня объяснялась очень просто, и оттого было невыносимо наблюдать за работой мысли человека, не желающего лишать себя ценного приобретения. Между тем, всадники, рассредоточившись, начали осматривать купии. Делали они это как-то странно. Проходя мимо каждой комнатки на колесах, они замирали на несколько секунд, затем, словно в чем-то удостоверившись, проходили дальше.
  - Они маги? - я удивленно воззрилась на графа.
  - Нет, это было бы невозможно, учитывая, что на теле каждого из них доспехи из губителя, и они способны противостоять силе, - тут же отозвался Родерик. - Говорят, что они даже не люди, поэтому вынуждены скрывать свои лица под этими жуткими масками и капюшонами, ходят сплетни, что, профосы - это те самые твари, которым не повезло родиться во времена Великого Очищения. Немногие могут точно сказать - кто же они такие и что с ними сделали. Тот, кто их видел слишком близко, уже мертвы.
  Между тем, один из профосов, тот, что показался мне настоящей громадиной, застыл напротив нас, словно услышав последние слова Родерика. Граф напряженно замер, положа руку на оружие. На мой взгляд, совершенно бесполезная затея, учитывая, что их пятеро. Неужели его планы настолько сильно зависят от меня?
  Я не сводила напряженного взгляда от темной фигуры. Нас разделяло лишь тонкое, полупрозрачное от копоти стекло. Профос замер напротив. Из-за темной маски, скрытой низко надвинутым капюшоном было невозможно понять, куда устремлен его взгляд, мне же казалось, что он смотрит прямо на меня. Захотелось закрыть глаза и уйти от этого невидящего взгляда, когда профос, склонил набок голову, словно прислушиваясь к чему-то. В напряженной тишине казалось, что он способен расслышать даже стук моего сердца. Это длилось бесконечно долго, время, когда я перестала дышать и лишь смотрела на человека... или нечеловека, застывшего за оконным стеклом.
  Сбоку послышался крик, закончившийся хрипом, звон разбитого стекла и треск. Затем, перед нами показались двое профосов, волокущих какого-то человека. Мне с трудом удалось его рассмотреть. Взлохмаченные волосы, порванная одежда, на лице кровь. Его бросили к ногам отошедшего, наконец, от нашей купии профоса, и заставили встать на колени. Я вздрогнула, когда рука в перчатке, покрытая металлическими пластинами, схватила несчастного за волосы и задрала ему голову вверх.
  - Было глупо надеяться, что тебя не найдут, - голос говорившего был сильно искажен маской, он был низким и глухим.
  - Прошу вас! - я видела, как тело мужчины сотрясала дрожь, он был в ужасе.
  - Где он? - профос говорил спокойно, не повышая голоса, однако от этого спокойствия в жилах стыла кровь.
  - Пожалуйста! Я не хочу умирать! - мужчина, еще не старый, скорее, средних лет, зарыдал.
  - Где амулет? - проскрежетал голос профоса, и мужчину подняли за ворот его порванной рубахи.
  - Какой амулет? Я не понимаю, о чем вы? - голос пленника сорвался на визг. Неуловимое движение профоса, и несчастного отбросило в сторону, под ноги двум безучастно взиравшим на расправу темным теням.
  - Почему он не пытается себя защитить? Он же маг! - вслух удивилась я.
  - Вряд ли он умеет это делать. Скорее всего, профосов привел к нему неконтролируемый выброс силы. Такое чаще всего происходит независимо от мага.
  - На твоем теле должен находиться амулет, скрывающий твои способности, - донесся до меня этот жуткий голос, - и пусть ты необучен, и вряд ли уже когда-либо станешь настоящим магом, твоих сил хватило, чтобы убить свою жену и ее любовника, уничтожить ваш дом и разрушить половину твоего забытого Зарину городка.
  Я невольно повела плечами. Мне вдруг показалось, что на спине под левой лопаткой я ощутила неприятный зуд.
  - Это не я! Я не способен на такое! - мужчина снова затрясся, а затем, обхватил ногу одного из стоящих над ним профосов, будто ища в нем защиту.
  - Довольно! - прервал его истерику главный, - скажи нам, где амулет, или мне придется найти его самому.
  - Только не это! Пощадите! Я не хочу умирать! Я не хотел! Она заставила меня пойти на это! - невольная жалость к пленнику сменилась странным чувством. Еще минуту назад я видела в нем существо, подобное мне самой, напуганное, скрывающееся от монстров, теперь же... Но кто я, чтобы судить? Этот человек из ревности убил ту, которую любил. Но могу ли я контролировать свою силу? И не произойдет ли когда-нибудь со мной нечто похуже? И словно отвечая на мои страхи, до меня донесся тихий голос графа.
  - Иногда такое случается. Они сами себе выдают. Те, кому повезло спастись, иногда теряют контроль и тогда... уничтоженный городок покажется мелочью, по сравнению с тем, что натворила одна шлюшка в Ларгусе, после того, как с ней позабавилось несколько солдат. Сила не может спать вечно, рано или поздно она находит выход. И тогда несостоявшегося мага охватывает безумие, справиться с которым он не в состоянии. Профосы находят таких и уничтожают.
  - А вы не боитесь, что рано или поздно моя сила также найдет выход? - напряженно спросила я, все еще не отводя взгляда от профосов и их пленника.
  - Не боюсь, - граф широко улыбнулся и облокотился о стену купии. - Сила в маге дремлет до его созревания. Часто для девушки это момент первого опыта с мужчиной, миг, когда она теряет девственность. Я обещал, что не трону тебя, стало быть, твоя сила будет спать, пока я не сочту нужным ее пробудить.
  Слова Родерика заставили меня сперва залиться краской смущения, а после похолодеть от гнева. Сволочь! Мразь! Выродок! Я повторяла про себя все ругательства, которые мне довелось услышать от папиных воинов. И я почти пропустила миг, когда одетая в броню рука главного профоса сдавила шею несчастного. Несколько мучительно долгих минут и раздался хриплый крик, когда из его груди буквально вырвали тонкую гибкую покрытую кровью пластинку. Мне было больно и страшно смотреть на то, что происходит. Но я заставила себя не закрывать глаза, до конца переживая то, что профосы делали с уже обезвреженным пленником. Меня терзали противоречивые чувства: страх, жалость, брезгливость и отчаяние. Наконец, главный выпрямился с зажатой в руке пластиной и без всяких усилий переломил ее пополам. А после, он снял с пояса тонкий меч. И я не смогла этого видеть. Просто крепко зажмурилась, стараясь не прислушиваться к звуку, с которым меч вошел в тело, и не представлять, что могло упасть и покатиться по зеленой траве.
  - Надеюсь, для тебя это станет хорошим уроком, моя дорогая, - прокомментировал то, что увидел в окне граф Родерик, - теперь ты понимаешь, что замужество со мной не самое худшее, что может с тобой произойти.
  Я, смахнув слезы, молча наблюдала за тем, как оставив обезглавленного мага, профосы вскочили на ллойвов и устремились в сторону столицы. Над останками медленно разгорался огонь, постепенно охватывая отделенные друг от друга части, одежду, волосы. Вскоре вспыхнуло все тело. Паро-воз, снова дернувшись, медленно набирал ход. За все это время из своих купий так никто и не вышел.
  
  7
  
  - Графиня! - голос Родерика сочился медом, оттого мне было еще противнее, - позволь представить тебе Дрездена, нашего дворецкого. Он работает на мою семью более полувека.
  Остальные слуги стояли в некотором отдалении от нас, столпившись у лестницы. Я подняла взгляд на высокого седого старика, склонившегося напротив меня. Он встретил нас у двери, распорядился на счет багажа и комнат для меня, и сейчас замер, дожидаясь других приказаний графа. Было очевидно, что старику тяжело и неудобно так стоять, и, скорее всего, Родерик об этом знал. Я перехватила его взгляд неприятно меня удививший - неужели ему доставляет удовольствие видеть мучения престарелого дворецкого? Я поздоровалась, коротко кивнув Дрездену, скорее, повинуясь привычки, чем этикету и прошла в гостиную. К сожалению, мой жест не остался незамеченным графом:
  - Дорогая, спешу обратить твое внимание - Дрезден всего лишь слуга. Неужели ты собираешься здороваться со всеми слугами? Да еще с такой почтительностью?
  - Я всего лишь проявила уважение к его годам и положению в этом доме, - возразила я, - для нас дворецкий много лет был членом семьи, а миз Бис...
  - Теперь это не имеет никакого значения. Прислуга есть прислуга. Не позволяй им вообразить, что они значат что-то больше, - отмахнулся граф, и тут же приказал появившейся горничной принести ему грон и легкие закуски. Я лишь отвернулась, подавив дурноту. События последних часов совершенно не располагали к употреблению пищи. Более того, вспоминая тот удар мечом, мне казалось, что я вообще никогда больше не смогу ничего съесть.
  - Что же, если ты не хочешь составить мне компанию, можешь идти в свою комнату. Арика тебя проводит, - передо мной в реверансе присела невысокая полноватая блондинка с приятным веснушчатым лицом. Я ухватилась за предложение графа и спешно покинула комнату. Хотелось побыть наедине, а, главное, не видеть его как можно дольше. Поднимаясь по лестнице, ловила себя на мысли, что все время думаю о том, что бы сделал Родерик, если бы профосы пришли за мной? И если я настолько важна для его планов, какой длины поводок он на меня наденет?
  - Как много людей обитает в этом доме, - я вошла в отведенную мне комнату и быстро огляделась. Огромная кровать занимала большую часть спальни, окно во весь рост позволяло любоваться прекрасным видом. Комната была отделана в бежево-коричневых тонах, занавески и ковер отливали позолотой. Здесь не было уютно, комната никак не напоминала мне дом и не вызывала желания остаться. Но на ближайшее время это все, чем я располагаю.
  - Не очень много как для такого дома. Жаль, но его славные времена остались в прошлом. С тех пор, как умер отец нашего хозяина, старший граф Палломо дом рушится. Только граф не хочет отсюда никуда уезжать, привык. Как его не пытается убедить в обратном шан Гор.
  - Шан Гор? - услышав незнакомое имя, я напряглась. - Кто это? В гостиной его не было?
  Мне казалось, что любая информация о графе или членах его семье способно помочь мне. Не теперь, так в будущем. А слуги всегда знают чуточку больше, чем рассчитывают их хозяева.
  - Это... - Арика потупилась, - шан Гор кузен хозяина. Он... не такой как граф...
  Что значит 'не такой?' Не такой добрый, милый и обходительный? Почему-то это меня не способно напугать. Было бы гораздо страшнее, если бы шан Гор оказался полной копией моего... супруга.
  Арика окончательно смутилась и уже шепотом продолжала:
  - Он страшный человек. Все слуги его боятся. У меня все внутри холодеет, когда он находится слишком близко.
  И, словно спеша сменить тему разговора, Арика тут же предложила принести мне в комнату ужин. И на этот раз я не стала отказываться, вовремя напомнив себе, что мне понадобятся силы, чтобы отсюда сбежать.
  Горничная вернулась спустя четверть часа, неся поднос, заставленный вкусно пахнущей едой. Присев за столик у окна, я отставила тарелку с мясом и набросилась на овощи, только теперь поняв, насколько же успела проголодаться. Если бы в это минуту меня увидела мизид Бар...
  Я отложила столовые приборы в сторону и подавила всхлип. Все это время я запрещала себе думать о близких мне людях, теперь же почему-то совсем расклеилась.
  - Вам нехорошо? - поймав испытывающий взгляд Арики и напомнив себе, что в этом доме вряд ли стоит кому-либо доверять, я лишь улыбнулась и отрицательно мотнула головой.
  - Немного устала, - призналась я, чтобы как-то пояснить свое настроение.
  - Приготовить вам ванну?
  - Было бы чудесно! - во время поездки пришлось забыть о комфорте. Теперь же простые человеческие радости помогут мне совладать с собой и более не демонстрировать свои чувства так открыто перед чужими.
  Приняв ванну и немного понежившись в горячей воде с пеной, я выпроводила горничную, и прежде чем лечь, проверила - закрыта ли дверь. Ключа не было, поэтому пришлось воспользоваться помощью комода, который я с трудом, но все же дотащила. Я помнила слова графа, что он не собирается предъявлять права на мое тело, и все же, червячок сомнения не позволял поверить в собственную безопасность. Граф не производил впечатление человека слова, и вряд ли ему были знакомы понятия чести. Для него все решала выгода, а мне не хотелось, чтобы моя жизнь и судьба зависели от его переменчивого настроения.
  Мне казалось, что я никогда не усну - новое место навевало тоску по дому, страшные мысли роились в голове. Я скучала по родителям, Алессандро... да я даже за Мишелем скучала. Если бы мне только удалось...
  С этой мыслью я погрузилась в сон, который прервался довольно неожиданным образом.
  Не знаю, что заставило меня проснуться, но как только это произошло меня, тут же пронзила мысль - в комнате кто-то есть! Я не слышала посторонних звуков кроме биения собственного сердца, не видела никого из-за плотно задвинутых штор, и в то же время меня не покидало чувство присутствия рядом со мной кого-то еще.
  Несколько бесконечно долгих минут я вслушивалась в тишину, не шевелясь, убеждая саму себя в том, что ошиблась. И когда это почти произошло, я услышала рядом с собой в темноте приятный мужской голос, заставивший меня вздрогнуть:
  - Какой же ты, братец, идиот.
  
  
  Я перестала дышать. В тот момент, казалось, что мое сердце забилось громче, и сейчас буквально выпрыгнет из груди, а темнота становилась вязкой и осязаемой. Кто это? И почему он здесь, в моей спальне? Хотелось вскочить и завизжать, запустить в незнакомца чем-то тяжелым. Но под рукой была лишь мягкая подушка. На помощь графа или слуг в этом доме я не рассчитывала, поэтому решила сделать так, как советовал Алессандро при встрече с диким и агрессивным ррыхом - притвориться мертвой. Или, в моем случае, хотя бы спящей. Возможно, этот человек, кто бы он ни был, удовлетворив свое любопытство, все-таки покинет мою комнату?
  Словно услышав мою последнюю мысль, ночной визитер ушел. Я не увидела его ухода, просто в какой-то миг почувствовала, что я осталась одна. Тяжело выдохнув, сбросила с себя одеяло и подскочила с кровати. Первым делом проверила заслон, что я возвела у двери. Зачем-то попыталась отодвинуть комод, и убедилась, что его не сдвигали. Это означало, что в комнате есть потайная дверь... или меня посетило привидение. Но человек мог говорить, я определенно слышала звук его голоса! Значит все же дверь. И пока я ее не найду, вряд ли смогу чувствовать себя в этой комнате в безопасности.
  Я еще покружила у стен со свечой, убеждаясь в отсутствии сквозняков, простучала их, надеясь определить пустоту, и, промучившись несколько часов, обессилено рухнула на кровать и закрыла глаза, хотя бы на сегодняшнюю ночь сдаваясь перед строительным гением предков графа. В тот момент мне было уже все равно, кто еще захочет меня навестить.
  
  Утро началось с шума и голосов за дверью. Приподняв тяжелую голову с подушки, я поняла, что не успела оттащить комод и теперь Арика не может попасть в комнату. Со стоном поднявшись, я проделала несколько шагов к преграде. Не знаю, откуда вчера у меня взялись силы, чтобы дотащить сюда эту громадину. Я вздохнула и большим трудом отодвинула комод. Теперь он стоял к двери боком и позволял, приложив усилие, просочиться в коридор.
  - Госпожа графиня! - в проеме появилось взволнованное лицо Арики, - я стучала, хотела войти, но дверь оказалась заперта. Я испугалась за вас, госпожа!
  - Я привыкла закрывать дверь в свою комнату, - желая сменить тему, поинтересовалась у горничной, - граф уже встал?
  - Он ждет вас к завтраку, - оживилась Арика, похоже, даже не подозревая о подоплеке наших с ее хозяином взаимоотношений.
  - Передай, что я буду счастлива, составить ему компанию.
  Отказавшись от ее помощи, я дождалась, когда девушка спустится вниз. Первая ночь в новом доме, с чужими людьми, рядом с человеком, которого я ненавидела и боялась, была странной и неожиданной. Что же мне преподнесет утро?
  Не желая злить графа долгими сборами, я быстро привела себя в порядок и переоделась. Дойдя до двери, снова посмотрела на свой ночной заслон. Сейчас он мне мешал, к тому же, так и не защитил от неожиданного визитера. Вся сложившаяся ситуация меня злила - больше всего на свете мне хотелось бы оказаться дома, с родителями. А не готовиться встретить новое утро в обществе ненавистного человека. Своим мужем я графа не считала, что бы он ни говорил. Церемония была незаконной, и я сделаю все, чтобы рано или поздно освободиться от ненавистных уз и убраться поскорее из этого дома. Не позволю разрушить свою жизнь, став слепой марионеткой графа.
  Я подняла голову, распрямила плечи и прошла вперед. В коридоре обернулась на треск, с удивлением обнаружив, что по двери сверху вниз бежит трещина, проходит через порог и скрывается под толстым ковром, покрывавшем пол в коридоре. Меня слегка качнуло, и я была вынуждена опереться рукой о стену.
  - Дорогая, вы не ушиблись? - голос графа заставил меня оторвать взгляд от двери и сосредоточить его на нем. Усилием воли подавила желание скривиться.
  - Я в порядке, - поспешила ответить, продвигаясь к графу навстречу. Почему-то сильно кружилась голова, а перед глазами плясали темные точки.
  - Похоже на землетрясение. Редкость в эту пору года, - высказал предположение граф, приближаясь ко мне и привычно целуя руку.
  - Ты прав, дорогой кузен. Это действительно большая редкость, - я обернулась на голос мужчины, застывшего внизу лестницы.
  
  Он выглядел... странно. Высокий, широкоплечий, в одежде отдавал предпочтение темным тонам. Голос тихий, приятный и очень знакомый. Несмотря на наличие маски, скрывающей всю правую сторону лица и часть подбородоа, при свете дня он не казался пугающим и злобным, как о нем рассказывала горничная. Догадаться о том, кто передо мной было нетрудно. Я застыла, присматриваясь к родственнику своего якобы мужа. Неприязнь к графу не должна мешать трезво смотреть на вещи. Я чем-то заинтересовала его кузена, а, учитывая наклонности этой семьи использовать людей, не хотелось бы, чтобы этот интерес вырос в проблему. Для меня.
  Мы спустились с графом вниз, и всю дорогу я ощущала на себе взгляд его кузена. Неужели он плохо рассмотрел меня ночью?
  - Дорогая, - подводя меня к родственнику, начал Родерик, - позволь представить тебе моего брата шана Моргана Гора, бастарда моего дяди, графа Карлеонского. Морган - это моя супруга. Шанели Карэн Ромеро Палломо.
  К моему удивлению, шана Гора ничуть не смутило подобное представление, он не выглядел уязвленным упоминанием своего незаконного рождения. Лишь посмотрел на графа, словно на неразумное дитя, которому свойственны подобные выпады и, обратив внимание на меня, с улыбкой мягко произнес уже знакомую фразу:
  - Добро пожаловать в семью, Карэн!
  К счастью, он не стал подражать графу и не начал закреплять наше знакомство побоями. Напротив, взяв мою руку, он поднес ее к губам, и тут же ее отпустил.
  Мне было трудно отвести взгляд от его лица, прикрытого маской, и все же, этот человек казался мне знаком. Не хотелось выглядеть слишком им заинтересованной.
  - Прошу к столу! - пригласил нас слуга, и мы направились в гостиную, которую не успела рассмотреть вчера. Она явно была велика для нас троих, видимо предназначалась для большой семьи. Стены задрапированы золотистой тканью, тяжелые портьеры успели слегка выцвести, но еще можно было рассмотреть, каким красивыми они были когда-то. Лепнина на потолке успела кое-где отпасть. Я опустила взгляд с потолка и тут же наткнулась на взор шана Гора. Странно, но в тот момент, мне показалось, что в нем промелькнула злость.
  
  - Тебя, наверное, интересует, почему шан Гор носит маску? - я слегка нахмурилась, поворачиваясь к графу. Мне казалось, что вести такие разговоры за обеденным столом не слишком уместно, тем более, обсуждать человека в его же присутствии. Поэтому не нашла ничего умнее, чем промолчать.
  - Возможно, для девушки, твоего склада характера, это добавляет мужчине ореол таинственности. Смею тебя заверить, не одна светская дама сломала коготки об эту маску, желая посмотреть, что под ней.
  - Вы слишком мало меня знаете, чтобы строить предположения о моем характере и наклонностях, - заметила я графу, почему-то глядя на его кузена.
  - И все же, - я слегка скривилась его навязчивой настойчивости. Чего он добивается? И чего опасается? Неужели считает, что привлеченная 'ореолом таинственности' я стану искать помощи у его кузена? Я слишком плохо знаю эту семью, чтобы хоть кому-то из них доверять. - Я лишь хочу предупредить: он тебе не поможет.
  Так я и думала. К изрядной доли страха, испытываемой мною по отношению к графу, добавилось презрение. Рядом с мрачным, одетым в темное шаном Гором, граф выглядел смазливым подростком, борющимся за влияние в собственном доме.
  - Я не прошу помощи, - безразлично ответила я, и полностью сосредоточилась на еде. Повар оказался настоящим кудесником, давно я ничего подобного не ела. Мысли о вкусной еде напомнили мне о доме, и я снова подавила желание расплакаться.
  - Не следует быть столь категоричным, дорогой брат, - голос шана Гора был тихим, однако тут же привлек к себе внимание. Для того чтобы его слышали, графу приходилось повышать голос. - Думаю, твоей жене в первое время будет трудно на новом месте.
  Он вытер губы салфеткой, кивнул мне и встал.
  - У меня дела. Уезжаю надолго. Будет время, с удовольствием вас навещу, - увидев то, как граф тут же подскочил со стула, шан Гор с усмешкой позволил тому себя проводить до дверей. В тот момент мне в голову пришла странная мысль: как бы граф не демонстрировал незаконное происхождение своего брата, как бы ни пытался его уязвить, в нем явно чувствуется глубинный страх, по отношению к Моргану Гору.
  Граф вернулся в гостиную и задумчиво прошел к своему месту. Позволил слуге забрать грязную тарелку и сменить приборы. Дождался пока тот уйдет, встал и медленно подошел ко мне. Я напряглась, ожидая от него всего. Но только не того, что произошло дальше. Граф одним движением смел все приборы, стоящие передо мной и, схватив меня за шею, опрокинул грудью на стол, наваливаясь сзади.
  - Если еще хоть раз, ты, маленькая дрянь, посмеешь колдовать в моем доме, я тебя изобью до полусмерти. Мне не важно, сколько после этого у тебя останется целых костей. Главное, что ты сможешь выполнить то, ради чего я тебя сюда привез, - со злостью шипел он мне прямо в ухо.
  - Я не... - было неудобно и больно лежать под ним на столе в испачканном в вине платье и слушать угрозы, чувствовать эту неприкрытую ненависть и понимать, что для графа ты ничто, пустое место, кукла, которую он уничтожит сразу, как только перестанет в ней нуждаться. Я не испытывала иллюзий по поводу своей дальнейшей жизни, если у графа получится то, что он задумал. В конце концов, свидетели никому не нужны.
  - Не смей мне лгать! Думаешь, я не понял, что произошло? И стены треснули сами? Допускаю - возможно, ты этого не поняла. Но если еще хоть раз применишь магию - пожалеешь. Никто из слуг не должен знать о том, что ты ведьма. Мне бы не хотелось слишком часто от них избавляться.
  - Отпустите меня, - не хотелось показывать слабость, но с каждым мгновением дышать было все труднее, граф в припадке ярости слишком сильно сжал горло. Несколько долгих секунд граф не шевелился, не позволяя мне подняться. А затем он заговорил.
  - У моего дражайшего дяди, ныне покойного графа Карлеонского была любовница - такая же ведьма, как и ты. Каким-то образом ей удалось уйти из-под контроля и скрывать свои способности от профосов. Дядя влюбился как идиот и сделал ей ублюдка. Уж не знаю, какие способности тот унаследовал от графской шлюхи, но когда за ними пришли по чьему-то доносу, сынок попытался защитить свою мать. За что поплатился. Разумеется, ведьму уничтожили, но мой дядя сделала все, чтобы спасти своего выродка. И маска надежно скрыла то, что осталось от лица моего братца после Очищения. Он никто, и никогда не займет место, доставшееся мне по праву рождения. И если ты не хочешь когда-нибудь узнать, что происходит с человеком, из которого вырывают магию, советую тебя стать незаметной для профосов и фламинов.
  Резким рывком он поднял меня со стола, развернув к себе лицом:
  - Тебе даже не придется прилагать для этого усилие. Кто бы мог подумать - дочь Клода выглядит унылой провинциалкой. Жаль, что от твоего вида зависит моя репутация. Придется заняться тобой всерьез. Почему бы не прямо сейчас?
  С этими словами граф с силой разорвал на мне испачканный вином лиф платья и запустил руки внутрь, поглаживая и лаская мои обнажившиеся груди, прикасаясь к соскам, сдавливая их. Я едва сдерживалась, чтобы не закричать и не попытаться сбежать, зная, что это бесполезно. Меня захлестнуло отвращение и ненависть к человеку, от которого зависела моя жизнь.
  - Прошу вас! Вы обещали меня не трогать! - напомнила я, не слишком веря в то, что это его остановил. Взгляд заметался по столу и наткнулся на столовый нож. Вряд ли я смогу нанести им какой-то вред графу, и все же, мне было бы спокойнее сейчас сжимать в руках что-то острое и колющееся. К тому же, любое оружие может быть смертельным, если его правильно применить. Эта холодная циничная мысль заставила меня внутренне сжаться.
  - Если бы ты знала, как трудно удержаться, - шепнул он, одну ладонь, по-прежнему не вынимая из разорванного лифа и продолжая свои отвратительные домогательства, второй же обхватил мой затылок, приближая мое лицо к своему, - ты так молода, невинна, это будоражит кровь. Знаешь, есть много способов доставить удовольствие мужчине. И совершенно не обязательно брать твою девственность. Инициации не произойдет. Достаточно научить тебя тому, что нравится мне.
  - Нет! - выпалила я, пытаясь отстраниться. Нож был еще далеко, я все еще не могла его достать, - а как же мои силы? Я не умею их контролировать! А когда вы ко мне прикасаетесь, не хочу!
  - Этот дом построил граф Карлеонский для своей шлюхи. Никто извне не способен почувствовать за его стенами присутствие мага. Да, мне дали указания быть с тобой помягче... Ведь пробужденный дар, прежде всего может навредить мне. Но... Ты носишь артефакт, и ты моя жена, - напомнил граф, - я имею право взять тебя, где и когда захочу. Почему бы не прямо здесь? Не бойся, сюда никто не зайдет. Не посмеют.
  Он усмехнулся и подтолкнул меня ближе к столу, заставляя сесть.
  Не в силах больше терпеть, я схватила нож и, крепко сжав его в ладони, выставила перед собой:
  - Убирайтесь! Или клянусь Двуликим, я вас убью! - крикнула я.
  - Этой железкой? - граф хмыкнул, тут же изменился в лице и попытался схватить меня за руку. Уходя от захвата, я полоснула его лезвием ножа по плеву, задев шею и ключицу. Рана оказалась неглубокой, но на теле тут же выступила кровь, окрасив белоснежную рубашку.
  - Ненавижу! - бессильно выдохнула я, когда нож оказался, выбит из моих рук. Последовала пощечина, за ней другая, и в голове поселился шум. Я уже не понимала, что граф со мной делает, лишь почувствовала холод на обнажившейся коже плеч, руки, бесцеремонно шарящие по телу и причиняющие боль, вызывающие тошноту поцелуи. Услышала какой-то звук, а затем холодный спокойный голос шана Гора:
  - Вижу, я не вовремя.
  
  
  8
  
  Под взглядом шана Гора немедленно захотелось исчезнуть. Но меня удерживал граф, и, судя по всему, отпускать, не собирался. Лишь, с довольной ухмылкой, еще теснее прижал к себе. Словно заявляя свои права. Я попыталась отстраниться от него, чувствуя на себе взгляд шана Гора. Вымораживающий, неприязненный. Под таким взглядом любая женщина почувствует себя падшей.
  - Ты всегда не вовремя, братец, что уж тут поделаешь, - наконец, мне дали свободу, и я, отступив от графа отвернулась спиной к двери. Совершенно не хотелось предстать полуголой перед его кузеном.
  - Мои планы изменились, - словно не замечая возникшей неловкости, недовольства графа и моего состояния, Гор медленно вошел в комнату, - встреча не состоялась.
  - Тебе не следует здесь находиться, Морган, - Родерик, судя по всему, потерял терпение. Возможно, ему хотелось уязвить кузена. А может быть, он все еще лелеял какие-то планы на меня.
  - Где же мне быть, как не в своем доме? - совершенно искренне удивился шан Гор.
  - Не смей делать вид, что не понимаешь! Я требую, чтобы ты оставил меня с моей женой наедине! - прошипел Родерик следя за приближением Гора.
  - А вы, дорогая кузина, также хотите, чтобы я вас оставил, - мягкий вкрадчивый голос раздался над самым ухом. Я и не заметила, насколько опасно близко он ко мне подошел. Шан Гор остановился чуть сбоку от меня, и ему было прекрасно виден разорванный лиф, который я пыталась стянуть на груди, и следы на коже, оставленные грубыми руками графа.
  Я молча напряглась, не желая усугублять ситуацию. Вряд ли шан Гор захочет меня защитить от притязаний брата, ведь для всех я его законная жена. Даже если сама так не считаю. Да и слабая искорка надежды на помощь погасла, как только наши с шаном взгляды пересеклись. Он обжег меня холодом. Под этим взглядом хотелось съежиться и исчезнуть, но уйти было проблематично в данный момент, так как Морган стоял у меня на дороге. Несколько мгновений ничего не происходило, а, затем, я услышала шорох одежды и со страхом увидела, как шан Гор медленно расстегивает и снимает свою куртку. Захотелось тут же сбежать, невзирая на то, что я была, мягко говоря, не одета, а по коридору сновали слуги.
  - Морган, спешу напомнить - она моя. Хочешь попользоваться - наберись терпения и дождись своего часа, - Родерик был разгневан, но судя по быстро бегающим глазкам, уже сейчас представлял, как каприз кузена может повредить его планам. Двуликий, как же мне в тот момент было противно! Я почувствовала, что меня продают, дело лишь в сроках сделки.
  Не отвечая на выпад графа, шан Гор набросил свою куртку мне на плечи, и я машинально стянула ее края, чувствуя, как тело обволакивает тепло.
  - Думаю, вам следует вернуться в свою комнату, кузина, - его голос был равнодушен и спокоен, словно ничего странного не произошло.
  Я решила, что будет безопаснее последовать его совету, и буквально выскочила из гостиной, желая графу немедленно провалиться сквозь землю. Но тут же, вспомнив о его предупреждении, а, особенно о несчастном, с отрубленной головой и застывшем над ним с мечом профосом, постаралась успокоиться и привести мысли в порядок. Отец говорил, что безвыходных ситуаций не бывает, нужно бороться до последнего. У меня еще не все потеряно. Граф боится своего кузена. Правда оба они наводят на меня страх, а шан Гор еще и панику. На мгновение мне пришла мысль, как было бы гораздо проще, если бы кузен убил графа, что развязало бы мне руки и позволило вернуться домой. Их взаимная неприязнь видна невооруженным глазом, и лишь рождение законного наследника не позволило шану Гору стать графом, приняв наследство своего отца. Но тут же поспешила загнать эту мысль подальше, признав ее недостойной. Меня не так воспитали, я не должна желать смерти другому человеку. Как бы виновен передо мной он ни был.
  Отказавшись от помощи Арики, и пожелав остаться одна, я сбросила чужую куртку, буквально содрала с себя остатки порванного платья и со злостью швырнула его на ковер, прошла в уборную. Именно так, в столице называлась привычная для меня с детства купальня. К счастью, воды было в избытке, она нагревалась благодаря котлу, находящемуся на первом этаже на кухне.
  Я залезла в воду, схватила мочалку и, сжав, со злостью ее выбросила. Несколько раз ударила кулаками по воде, желая, что удары не достаются тому, кто это заслужил. Ничтожество! Как я могу чувствовать себя теперь в этом доме, рядом с ним! Если бы шан Гор не пришел, страшно подумать, что граф успел бы со мной сделать. Глупец! Неужели он думает, что моя девственность защитит от пробуждающейся силы? Он ничего не понимает в женщинах, если рассчитывал пользоваться моим телом, как ему вздумается. И неужели он не считает насилием то, что планировал со мной сотворить? Только мысль о профосах не давала мне выпустить на волю весь свой гнев и обиду. Но сколько еще я смогу продержаться, чувствуя, как сила бурлит во мне, готовая в любую минуту захлестнуть. Мне нужен был кто-то, кто бы смог мне помочь, посоветовать, что делать, как себя защитить. А, учитывая на что способен маг с неконтролируемым даром, защитить не только меня.
  Мысль о шане Горе пришла внезапно. Граф говорил, что его кузен напал на профосов, которые пришли за его матерью. Возможно, она успела его научить хоть чему-нибудь. Но разве я могу настолько довериться Моргану, чтобы открыться? Граф явно ничего не рассказал ему о моем даре. Он не хотел, чтобы о нем кто-то догадался. Ведь от этого зависели все его планы... На которые мне собственно говоря, было плевать. Сегодняшний случай доказал, что рядом с этим человеком находиться опасно. Он слишком непредсказуем, коварен и глуп, чтобы контролировать свои низменные инстинкты, и рано или поздно это его погубит. И если рядом с графом буду находиться я... Нужно бежать как можно скорее, но сначала...
  Быстро вылезла из ванны, высушила волосы полотенцем и завернулась в простыню. Сейчас вечер, и слишком много ненужных свидетелей. Было бы противоестественно, заявись я в комнату к брату своего мужа на виду у слуг. К слову сказать, ночью мой визит выглядел бы не менее странно. Вот только я не видела другого выхода. Если шан Гор уедет и оставит меня с графом, что я стану делать? Как смогу себя защитить?
  Я быстро оделась, заплела влажные волосы в косу. Нужно было дождаться темноты, а эти простые действия немного отвлекали меня. Вот уже несколько часов граф никак себя не проявлял, не знаю, чем закончился разговор между ним и его кузеном, и как он мог отразиться на мне. Сейчас это не имело значение. Как только в коридоре загасили свечи, оставив по одной у лестницы и возле ниши, и в доме наступила тишина, я вышла из комнаты. Благодаря Арики мне не пришлось гадать, где находится нужная мне дверь. Также она сообщила мне про неприятный разговор, состоявшийся в гостиной между двумя братьями. Никто из слуг не знал причины их ссоры. Предполагалось, что шан Гор выступал против женитьбы своего кузена. Намекали, что он в ярости из-за того, что возможно вскоре у графа появится законный наследник, а бастард снова останется ни с чем. Мне было не до сплетен, которые распускали слуги о жизни обоих братьев, хотя предположение о том, что кузен настроен против женитьбы не могло меня не порадовать. Возможно, у нас одна цель - сделать графа холостяком. Главное, чтобы совпадали и методы. Не хотелось бы невольно стоять у шана Гора на пути.
   Пришлось пройти несколько метров и подняться по короткой лестнице, чтобы добраться до покоев Моргана. Я понимала, что рискую, но не видела другого выхода. Медленно и осторожно подошла к двери, опасаясь быть застигнутой на месте преступления, и нерешительно постучалась. Мне никто не ответил. Я на миг замерла, неуверенная, что осмелюсь пойти до конца. И все же, решившись, толкнула дверь, с удивлением поняв, что она не заперта.
  В комнате было темно. Я тут же прикрыла дверь, оставив в ней узкую щель для отступления. Так мне было спокойнее.
  Возможно, шан Гор уже спал, или покинул свою комнату в тайне ото всех. В таком случае, я тут же уйду и, надеюсь, никто не догадается о моем позднем визите. Инстинкты кричали о том, что нужно уходить. Если Моргана и, правда, нет, мне нечего делать в его комнате. Я едва успела повернуться лицом к двери, как тишину разорвал мягкий вкрадчивый голос:
  - Не ожидал, что придешь именно ты. Возможно, я действительно не так все понял.
  Я оказалась прижата к двери, а чьи-то бесцеремонные руки в кромешной темноте заскользили по мне, к счастью, не пытаясь пробраться под одежду. Несколько томительных минут я терпела, даже не пытаясь вырваться, понимая, что это бесполезно. Но два нападения за одни сутки было уже слишком, даже для меня.
  - Не трогайте! Отпустите! - я безо всякого успеха постаралась оттолкнуть мужчину плечом.
  - Иначе что? Ты закричишь? Позовешь на помощь? Сбегутся слуги, увидят тебя здесь, в моей спальне. Будет трудно им объяснить, что ты не распутная девка, а всего лишь пришла меня убить, - Морган шептал на ухо слова, которые били по мне не хуже плети.
  - Убить? - я встрепенулась, не веря, что услышала подобное, - что за глупость. Зачем мне вас убивать?
  Он все еще не позволил мне отойти от двери, но, убедившись, что на мне нет ничего для него угрожающего, закончил обыск.
  - Причины? - переспросил он, обдав щеку теплым дыханием. Его близость меня напрягала. После общения с графом, думаю, любой мужчина был бы мне неприятен. Вот только шану Гору не повезло оказаться мне нужным, - давай подумаем вместе. Деньги, власть.
  - Какие деньги? - мне стало трудно дышать. Возможно, мизид Бауэр была права, и хрупкий организм настоящей шанэли не предназначен для сильных потрясений.
  Меня оторвали от двери, заперли ее и помогли добраться до кресла. Шан Гор зажег светильник, и я убедилась, что он даже не собирался спать. Напротив, готовился встретить гостя, которым, по странному стечению обстоятельств оказалась именно я. Он устроился напротив меня, оседлав старый стул. Рядом с ним, на низком столике лежало оружие - пистолет и длинный кинжал.
  - Довольно игр милая. Пора открыть карты. Я вполне допускаю, что твой план по охмурению глупого эгоистичного графа прошел успешно. Ты стала женой, переехала в столицу, вот только здесь поняла, что заполучила не совсем то, что хотела. Граф банкрот. Его ценность лишь в титуле, доставшемся ему от его отца и связях. Впрочем, вскоре он потеряет даже их. Вряд ли его знакомые и дальше продолжат снабжать его деньгами. Таким образом, у него остался лишь брат-бастард, формально, не имеющий никаких прав, фактически же, все это время не позволяющий Родерику попасть в долговую яму. Недавно он попросил меня о большой сумме денег. Сказал, что встретил достойную девушку и хочет на ней жениться. Разумеется, я не отказал. Даже был рад, что Родерик решил остепениться. Каково же было мое удивление, когда несколько дней назад на меня было совершено покушение. Учитывая, что оно не было первым и единственным, меня заинтересовал заказчик. Пришлось немного повозиться.
  Морган улыбнулся, и эта улыбка в тусклом свете казалась кровожадной. Он облокотился на спинку стула, сцепив пальцы в замок.
  - Мой брат оказался еще трусливее и коварнее, чем я о нем думал. Заплатить за мое убийство моими же деньгами. Надо постараться, чтобы родиться такой мразью.
  - Я сожалею о том, что вашей жизни угрожала опасность. Но не понимаю, почему вы обвиняете в этом меня? - я старалась сохранять спокойствие, не замечая, как нервно сжимаю тонкую вышивку на платье.
  - Мой брат поддонок, сволочь и трус. Он слишком долго мечтал избавиться от меня, но до сих пор этого не делал. И лишь с твоим появлением настолько обнаглел, что решил попытать удачи.
  - Это глупо! Я никоим образом, ни словом, ни делом не воздействовала на вашего брата. Более того, наш брак был заключен без моего согласия. Он не имеет силы. Во всяком случае, я надеюсь, что смогу это доказать, - разозлилась я, теряя терпение. То, что он говорил, было абсурдом. Неужели я в его глазах настолько ужасна, что способна на такое! Он меня не совсем знает!
  - В таком случае, что заставило моего брата пойти на этот шаг, и принудить женщину к браку? - он поддался вперед, положив руку мне на затылок, заставляя смотреть ему прямо в глаз, казалось, наполненные тьмой.
  - Он сказал, что я нужна ему для чего-то. Что он долго этого добивался, - я запнулась, понимая, что моему сбивчивому рассказу трудно поверить, но все же, продолжила, - ваш кузен оплатил карточные долги моей бабушки, а взамен потребовал меня. Мой отец граф Тобиуш Ромеро. Он бы никогда не отдал меня в руки такому человеку! Родерик с наемниками напал на родителей, выкрал меня. Заставил уйти с ним. Прошу вас, поверьте мне. Я вам не враг! Я просто хочу вернуться домой.
  Мне не хотелось проявлять слабость перед шаном Гором и слезы могли лишь все усложнить. Граф терпеть не мог, когда я плачу. Поэтому, как только Морган встал, и присел на корточки рядом со мной, я машинально дернулась, ожидая удара по лицу. Такого привычного и болезненного. Однако Морган меня удивил.
  - Возьми, - передо мной появился белоснежный платок, который я тут же поднесла к глазам. Хотелось спрятаться за этим маленьким куском ткани, уходя от пронизывающего изучающего взгляда мужчины.
  - Благодарю, - голос все еще дрожал от несдерживаемых слез, однако, стало легче.
  - А ведь я говорил тебе, держаться подальше от неприятностей, юная шанэль. Жаль, что ты не вняла моему совету.
  - Что? - я с изумлением уставилась на него, только сейчас поняв, кого же он мне напоминает. Не лицом, нет. В тот момент я его даже не рассмотрела под маской. Но рост, фигура, движения, сила, все это я видела не в первый раз, - это вы? Тот незнакомец в горах?
  - Думаю, да. Если у тебя не было еще одного приключения. Ведь, оказывается, ты на них так падка.
  
  9
  
  - Это совпадение? Или вы также учувствовали в планах вашего брата? - я пыталась рассмотреть на лице шана Гора ответ, но оно по-прежнему выражало лишь спокойствие и легкий интерес. Казалось, Морган изучает меня как неведомую ему зверюшку. Было неприятно, но глаз я не отвела. Он по-прежнему оставался в маске, и я могла лишь догадываться, что скрыто под ней. Если он, будучи еще ребенком, столкнулся с профосами и его насильно лишили магии, странно, что этот человек все еще жив. Возможно, Родерик прав, и его спас отец, бывший граф Палломо.
  - Он не поставил меня в известность о своем желании украсть для себя жену, - я моргнула, и даже не заметила, как шан Гор встал, тут же нависнув надо мной. Его руки опустились на подлокотники кресла, не позволяя мне даже пошевелиться, - мне не понятен один вопрос. Хотелось бы его прояснить.
  Он снова был слишком близко, и я ничего не могла с этим поделать. Испытывала неловкость и страх, оттого, что знала, на что способен этот человек, если его разозлить.
  - Почему ты позволила этому произойти? Почему зашла так далеко? Возможно, тебе было бы трудно сбежать от него по дороге. Но здесь, в столице... Ты дочь графа, и могла бы рассчитывать на помощь правосудия. Чиновники любят помогать благородным барышня, попавшим в беду.
  Я потупила взгляд и застыла, боясь даже пошевелиться. Мне казалось, сейчас Морган услышит бешеный стук моего сердца и обо всем догадается. Я готова была ему все рассказать, я шла к нему для того, чтобы попросить помощи. Но он обвинил меня в том, что я каким-то образом повлияла на его брата. Не решит ли он, узнав о моем даре, что я и правда виновна?
  - Тогда что тебя остановило? - Морган не желал отступать, он настаивал, давил, пытаясь узнать правду. Но мне не хотелось давать ему против себя такой козырь. Хватило и того, что Родерик в любой момент может осуществить свою угрозу и сдать меня в руки профосов.
  - Он угрожал моей семье, - решилась я сказать полуправду, - он убил бы их, если бы я не стала его женой.
  Я опустила голову, не желая гореть под этими пытливыми глазами.
  - И я боюсь скандала. Боюсь, что люди станут обвинять во всем меня.
  - Почему? - я почувствовала, как шан подался ко мне еще ближе. Мне показалось, я начала испытывать нехватку воздуха.
  - Но вы же обвинили. Первое, что пришло вам в голову - я виновна.
  Я резко подняла голову и уже без страха встретила его напряженный взгляд. Его лицо зависло в нескольких сантиметрах от моего.
  - Ты меня боишься? - резко сменил тему Морган.
  - Было бы глупо не бояться мужчину, который намного больше, быстрее и сильнее меня.
  - Хорошо, что ты это понимаешь, - в глазах Моргана снова промелькнул интерес, - тебе нужна моя помощь. Иначе бы ты не пришла посреди ночи в спальню к холостому мужчине.
  Я отвернулась, не понимая... скорее, не желая понимать, на что он намекает. Было ошибкой прийти сюда и рассчитывать... В общем, я ошиблась. И некого винить, кроме себя самой. Здесь и сейчас шан Гор сможет получить все, что захочет, и я буду не в силах ему отказать. Кто придет мне на помощь? И я ответила сама себя - никто.
  - Раздевайся, - шепнул Морган и его лицо, скрытое маской, коснулось моей щеки.
  Я непроизвольно отшатнулась, обзывая себя дурой. Взгляд Моргана похолодел, он отстранился, позволяя мне вздохнуть, и отошел на несколько шагов, сложив руки на груди.
  - Ну что же ты медлишь? Ты хочешь, чтобы я тебе помог? Я согласен. Но тебе придется за это заплатить. Своим телом. Мне понравилось то, что я успел рассмотреть в гостиной, и не против воспользоваться щедрым предложением своего кузена. А взамен... Ты же хочешь быть свободной? Об этом ты мечтала с тех пор, как повстречала Родерика? Я освобожу тебя от него. Достаточно тебе лишь показать, насколько ты будешь мне за это благодарна...
  Я медленно встала напротив шана Гора, рука сама потянулась к вырезу довольно скромного темного платья, теперь казавшемуся мне слишком открытым. Пожалела, что не взяла с собой шаль.
  - Вы чудовище! - тихо произнесла я, боясь сделать лишнее движение. Морган выглядел так, словно готов в любую минуту наброситься на меня.
  - Ты права, солнышко. Но некоторым дамам нравится отдаваться в мои руки. Их ничуть не пугает мой внешний вид. Напротив.
  Он сделал шаг ко мне, и я прикрыла глаза, чувствуя, как задрожали губы, а ладони сама собой сжались в кулаки.
  -Ваш брат капризный избалованный негодяй. Но вы... Вы намного хуже. Не внешность отталкивает меня и мешает согласиться на этот чудовищный шантаж. А ваша душа. Она искалечена сильнее, чем лицо. Я никогда не стану вашей любовницей по собственной воле. Прекрасно отдаю себе отчет в том, что мне не выбраться из этих покоев. Но я прошу вас, нет, умоляю - если в этой душе осталась хоть капля добра, не принуждайте меня.
  С этими словами, я резко отвернулась от шона Гора и обхватила плечи руками в попытке защититься. Мне казалось, что так я меньше открыта для его взгляда, его ярости, того, чему он собрался меня подвергнуть.
  Руки Моргана опустились мне на плечи, и я перестала дышать. Он приблизился ко мне вплотную, я чувствовала спиной жар от его тела, прикрытого черной рубашкой. Он медленно развернул меня к себе лицом, и, поймав мой взгляд, тихо произнес:
  - Прости.
  Я напряглась, не ожидая такого поворота, а он повторил снова, - прости меня. Мне было необходимо понять, какая ты на самом деле.
  - Значит, все это было... - я не решалась продолжить, все еще не в силах поверить, что мне ничего не угрожает, по крайней мере, со стороны Гора.
  - Проверкой. Всего лишь проверка. Ты могла оказаться кем угодно: мошенницей, ловкой интриганкой, авантюристкой, убийцей. Женщины подобного сорта вряд ли бы с таким ужасом отреагировали на мое предложение. Прости, что напугал. Мне бы не хотелось, чтобы в дальнейшем это стало между нами.
  Я не знала, что говорить и как реагировать. Слова: 'спасибо, что не оказались подонком и не изнасиловали' казались не слишком уместными. Возможно, утром, то, что сейчас произошло, будет восприниматься мной совершенно по-другому. Сейчас же, я чувствовала себя слишком измотанной.
  Я приняла решение. Возможно, после об этом сто раз пожалею, но... Мне не место в этом доме, в столице. Я должна бежать как можно скорее. Скроюсь где-нибудь на границе. Там сейчас неспокойно и вряд ли кто-то обратит внимание на одинокую безобидную женщину. Там всем будет плевать на то, есть ли у меня дар. Особенно, когда враг настолько близко. В этот момент я не хотела думать про деньги и трудности, с которыми придется столкнуться во время пути.
  - Завтра я уеду из этого дома. Постараюсь скрыться от Родерика и больше никогда не появляться в столице, - я отстранилась от Моргана и он позволил мне отступить на достаточное для моего внутреннего спокойствия расстояние.
  - Мне очень жаль, но у тебя ничего не выйдет, - я гневно взглянула на Моргана, удивившись печали, снова промелькнувшей в его глазах, - я был бы счастлив, помочь тебе бежать, даже сопровождал туда, куда бы ты захотела уехать. Но уже слишком поздно.
  - О чем вы? - мой голос дрогнул. Слишком много на сегодня потрясений.
  - В день свадьбы Родерик надел на вашу руку семейную реликвию, передающуюся в роду Палломо от отца к сыну - наследнику крови.
  Он не сказал, что это украшение могло бы, и должно было быть передано ему. Но незаконное происхождение лишило его всех прав.
  - И что же? Я с радостью избавлюсь от него, - я тут же попыталась снять кольцо, соединенное с браслетом тонкой и с виду такой хрупкой цепью, но потерпела неудачу.
  - Вы не сможете его снять, а по нему вас найдут, где бы вы ни оказались. Это не магия... Что-то другое. Отец рассказывал, это украшение досталось его предку при странных и страшных обстоятельствах. По-секрету он поделился со мной сомнениями по поводу того, стоит ли вообще когда-нибудь дарить его своей любимой. Это как ошейник, достаточно удобный и мягкий, чтобы почувствовать вкус свободы, но навсегда привязывающий к тому, у кого в руках поводок.
  - Мой кузен как всегда прав, - знакомый ненавистный голос, звучащий очень странно, раздался от двери, которую, как я помнила, Морган успел запереть. Граф стоял на пороге, с улыбкой поигрывая ключом, словно демонстрируя, кто в доме является истинным хозяином. - Ну что же ты, напугал мою возлюбленную жену. Ты так неловок с достойными дамами, привычка общаться со шлюхами вредно сказывается на твоих манерах.
  Морган ничем не выдал своих чувств, но мне почему-то показалось, что в этот момент его захлестнула ярость. Неужели так взбесил приход брата? Или его слова?
  - Пойдемте, моя дорогая, негоже добродетельной жене шляться по спальням чужих мужчин. На первый раз, так и быть, прощаю. Надеюсь, это не войдет у вас в привычку. У меня прекрасная новость - мы оба приглашены во дворец. Через неделю вас представят ко двору.
  Услышав такую новость, я зло посмотрела на графа, лицо которого было освещено тусклым светильником и ахнула: оно посинело, левая сторона оказалась изуродованной ссадинами, на щеке вздулось несколько царапин, правый глаз заплыл и почти не открывался.
  Несколько секунд граф и шан Гор, вышедший за мной в коридор, мерили друг друга взглядами, затем граф, первый отвернулся, взял меня под руку и зашагал к лестнице.
  Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать - Морган смотрит нам вслед. Я чувствовала на своей шее, чуть ниже затылка тепло.
  
  
   - Прошу вас, дорогая, - от тона, которым эти слова были произнесены, мне резко стало плохо. А ведь мой недомуж всего лишь придержал двери в комнату, приглашая меня войти. Если я стану бояться всех его действий, что от меня останется в конце нашего вынужденного общения? Я незаметно выдохнула, и прошла в открытую дверь. Вопреки ожиданиям, Родерик последовал за мной.
  Он тут же схватил меня за волосы, даже не замечая, как острые заколки впиваются в ладони, и заставил склониться назад, ближе к его лицу:
  - Ну что, дрянь, думала, что я сдохну? Что мой драгоценный братец, сраженный твоими прелестями, тут же меня убьет? Какая же ты у меня еще глупышка!
  Последние сова были сказаны с какой-то извращенной нежностью и сожалением. Поверит ли граф, если я скажу ему правду? Вряд ли. Он привык слышать лишь себя. И в этот раз, не дав мне произнести ни слова, тут же продолжил:
  - Он никогда этого не сделает! У него рука не поднимется на любимого брата. И не из-за избыточного благородства. Знаю, будь его воля, я бы уже давно гнил в земле. Но мой папаша, храни его двуликий, в свое время озаботился тем, чтобы навсегда обезвредить этого ублюдка. Он принес клятву на крови, и никогда не сможет меня убить. Он никогда не сделает того, что будет угрожать моей жизни. Вот так вот, родная. Теперь ты понимаешь, что выбрала себе не того защитника?
   - Увы, граф! Как бы я вас ни ненавидела и ни боялась, я бы никогда не пошла на убийство и уж тем более, на заговор с целью убить. В этом мы с вами и отличаемся, - как можно спокойнее произнесла я, чувствуя, как граф все сильнее тянет меня за волосы. Похоже, что причиняя боль другим, он возвышался над ними, пусть даже только в собственных глазах. Я не лгала этому человеку - как бы порочен, глуп и опасен он ни был, мне бы никогда не пришло в голову мысль о его убийстве. Кто я чтобы судить? Пусть это делает двуликий и те, кто имеет на это право. Мне же нужно только одно - избавиться от его власти как можно скорее. Хотя... и тут я невольно поморщилась, но не от боли, а от пришедшей мысли: пока он жив, мне всегда будет угрожать опасность разоблачения.
  - Знаешь, дорогая, а я тебе верю. Ты труслива и глупа. Тобою легко управлять. Нужно лишь показать тебе твое место, и ты станешь, словно глина в моих руках. Если бы у меня было больше времени... Но нет, не сегодня. Тебе повезло. Скоро нас ожидают во дворце. Не хотелось бы привести тебя туда со следами побоев на лице. Помни, как я добр и милосерден с тобой и ложись спать завтра будет тяжелый день.
  Он резко разжал руку, и я повалилась на ковер к его ногам. Наши взгляды встретились. Его - довольный и надменный и мой - презрительный. Я ненавидела и боялась графа, считала его ничтожеством. К чему скрывать? И в этот момент отчетливо поняла - он знает. Знает, что я его не только боюсь и ненавижу, но и презираю.
  - Ты мне заплатишь за все, маленькая шлюха, - прошипел он мне на ухо, склонившись слишком близко ко мне. Клянусь, ты еще будешь просить меня быть к тебе милосердным.
  Развернулся, и вышел, громко хлопнув дверью. Я осталась одна, и, облегченно вздохнув, поднялась с ковра, поправила волосы и посмотрела на себя в зеркало. Мне было почти восемнадцать лет, приближался день моего рождения. Если бы я осталась дома, мы с мамой испекли бы торт, а потом папа отвез бы нас в Онтар - город на берегу океана. Я грустно улыбнулась своему отражению: ничего, я выдержу.
  
  ***
  
  - Мишель... ты? - женщина подняла глаза на вошедшего, и чуть нахмурилась.
  - Шанэли Мирэль, - Мишель слегка склонил голову и иронично улыбнулся, - вы ожидали кого-то другого? Мне удалось вас разочаровать?
  Пасынок остановился в дверях, занимая весь проем. За последнее время он возмужал, сильно раздался в плечах и уже не выглядел юным. Короткие черные волосы слиплись от дождя, многодневная щетина придавала лицу мрачности.
  - Я думала, что Алессандро... - Мирэль замялась. Она знала о взаимной неприязни дочери и пасынка. Поэтому, надеялась, что приедет старший брат. Но испытывая тревогу и страх за своего ребенка, она была готова просить помощи у кого угодно.
  - Увы, глубокоуважаемая дама, спешу вас разочаровать, но брат слишком занят. Он выполняет задание на границе. Если же вас не устраивает моя скромная персона, то, навестив отца, я не стану задерживаться в этом доме.
  Он развернулся, готовый покинуть комнату, но был тут же остановлен. Мирэль буквально подскочила к пасынку и вцепилась ему в рукав, боясь, что он уйдет, а с ним и надежда вернуть дочь домой.
  - Прости меня, Мишель, я сама не знаю, что говорю, что делаю. Я не хотела тебя обидеть, поверь. Просто... я знаю, что ты ее не любишь, это ничего, я понимаю, наверное, трудно любить девушку, почти ребенка, который тебе никто. Ты считаешь, что она забрала у тебя любовь отца... Сейчас это не важно. Согласись ей помочь, и если ты захочешь, клянусь двуликому, мы с ней уедем, покинем этот дом, и ты больше нас никогда не увидишь. Только умоляю тебя, спаси мое дитя!
  Шанэли, не выпуская рукав Мишэля, опустилась перед ним на колени. Из ее красивых уставших глаз полились слезы. Молодой мужчина, не привыкший к женским истерикам, поборол инстинктивное желание отшатнуться. Взяв себя в руки, он помог Мирэль подняться, и, проводив ее к креслу у камина, заставил присесть.
  - Что здесь произошло? - стараясь говорить как можно мягче, спросил он.
  - Мою девочку похитили. Я даже не знаю, кто это. Они были готовы на все. Твой отец ранен. К счастью, мне удалось вовремя доставить его к лекарю, но он все еще слаб, хотя и не желает больше находиться в постели.
  - Где он? - Мишель напрягся, готовый бежать в отцовские покои.
  - Он уехал, я не смогла его удержать. Тобиуш верит, что найдет Карэн. Он ищет людей, которые могли бы видеть ее и похитителя.
  - Зачем кому-то похищать девчонку? Ради выкупа? Глупо, - Мишель прошелся по комнате и застыл около почти потухшего камина, напряженно всматриваясь в краснеющие угольки.
  - Тот человек сказал нам, что она будет его невестой, - Мирэль сжала губы, стараясь не расплакаться снова.
  - Невестой? - Мишель резко обернулся, - что за бред! Она не настолько богата, чтобы из-за этого идти на преступления. В безумную страсть, движущую действиями похитителя я также мало верю. Тогда что?
  Он перевел взгляд на Мирэль, заметив, как та напряглась и побледнела. Ее реакция сказала ему о многом, и мужчина лишь усмехнулся.
  - Вам придется сказать, Мирэль. Глупо молчать, когда от этого зависит жизнь вашей дочери.
  - Я надеялась, что никто никогда не узнает, - она прикрыла покрасневшие глаза, машинально теребя в руках платок.
  - Ваши надежды не оправдались, - констатировал Мишель.
  - Она не виновата. Это мой грех, - бедная женщина снова заплакала, и Мишель шумно вздохнул. Ему было трудно усидеть на месте. Уже сейчас хотелось поскорее отправляться в погоню, найти сестру и того, кто ее похитил. Он еще не знал, что будет, когда Карэн найдется и заставит ли он ее мать выполнить необдуманное обещание. Но похититель получит сполна, кем бы он ни был.
  - Вы правы, трудно не признать, что ваше прошлое настигло вас в самый неподходящий момент, - Мишель приблизился к женщине, и она широко раскрытыми глазами наблюдала, как меняется его выражение лица: с угрюмого на презрительное. В глазах появилась ненависть и злость.
  - Вы были любовницей мага и именно от него зачали свою дочь. Приехав сюда, окрутили моего отца, заставив его жениться. Ради вас и ублюдка, что вы носили, он пошел на преступление, узнай профосы о котором, наша семья была бы приговорена к казни за измену. Я ничего не забыл, дорогая маман?
  Мирэль, буквально раздавленная его словами, сидела неподвижно, борясь с подступившей дурнотой. Она никогда не думала, что ее тайна известна кому-то еще, кроме мужа и дочери.
  - Ваше молчание это подтверждает. В детстве мне удалось подслушать один любопытный разговор, затем родилась моя сестра, и вскоре отец уехал, а когда вернулся, было объявлено о рождении у графа дочери. Тогда же произвели традиционное освидетельствование и ребенок оказался чист, без малейшего проблеска дара.
  - Ты промолчал, хотя знал обо всем, - тихо произнесла Мирэль.
  - Мог пострадать мой отец и репутация нашей семьи, - пояснил мужчина, - и теперь, учитывая все обстоятельства, можно предположить, что ваша тайна стала известна кому-то еще. Скажите правду - за этим похищением мог бы стоять родной отец Карэн?
  - Нет! - всхлипнула Мирэль вздрогнув всем телом, - он не мог, ты не понимаешь. Если бы он знал... ни я, ни Карэн не ушли бы от него живыми. Это страшный и опасный человек. Он занимает высокое положение при дворе короля. И он никогда не допустит огласки. Моя девочка обречена...
  Несколько долгих минут Мишель наблюдал за рыдающей мачехой. В нем происходила борьба с самим собой. Застарелое чувство ненависти боролось с новым, таким слабым, неуверенным и незнакомым доселе. Наконец, словно приняв какое-то решение, Мишель направился к двери. Остановился, сжав ладони в кулаки, и не оборачиваясь к мачехе, произнес:
  - Я ее спасу.
  
  10
  С легким изумлением я рассматривала платье, которое Арика разложила на кровати. Черные туфельки стояли здесь же, на ковре. До сих пор я не думала, что существуют настолько прекрасные и дорогие наряды. Мама всегда предпочитала простые и практичные фасоны темных тонов. Я же, будучи незамужней девушкой, могла позволить себе лишь скромные платья пастельных тонов. Глядя на это произведение искусств, лежащее передо мной, невольно захватывало дух. Родерик не поскупился. Шелк винного цвета, без кружев и рюшей, строго, элегантно. Видимо, граф решил произвести впечатление мною. Вот только на кого?
  Я присела рядом с платьем, и задумчиво коснулась мягкой ткани. Она была теплой и скользящей, словно живой.
  Вот уже неделю я видела своего недомужа лишь за ужином, который проходил в напряженном молчании. Морган надолго исчезал и неожиданно возвращался. С братом они не общались, я же, помня угрозы графа, старалась держаться от шана Гора как можно дальше.
  - Госпожа, нужно торопиться, - позвала меня Арика, - еще необходимо столько всего сделать! Уложить волосы, подшить платье... ведь его пошили на вас без примерки! Просто невероятно!
  - Не думаю, что это займет много времени, - рассеянно пробормотала я, вспомнив, как дома привычно собирала волосы в хвост. Или заплетала косу. Для меня было непонятно, как некоторые светские дамы терпят на голове странные тяжелые сооружения, именуемые прическами.
  - Да что вы, госпожа! - искренне возмутилась горничная, - у нас времени в обрез! Вы никогда не были при дворе! Несколько лет назад я помогала двум леди готовить их дочерей к выходу в свет! Мы начинали на рассвете и все равно что-то не успевали сделать.
  Я вздохнула, и, смирившись, отдала себя в опытные руки Арики. Слишком много было поставлено на карту, чтобы сейчас пререкаться из-за пустяков. Во дворец, так во дворец. И уж там мне откроются коварные планы графа, и я, наконец, смогу понять, как избежать его общества.
  
  Спустя четыре часа пополудни я старательно пыталась разглядеть в незнакомой девушке в роскошном платье себя. Я была... привлекающей внимание, более того. Увидев себя, мне тут же захотелось разрушить прическу стереть чуть мерцающую на губах помаду и запереться в уборной. Было странно и неловко видеть себя такой, выставленной напоказ. А ведь именно это и пытался сделать граф, подбирая мне платье, и давая указания горничной на счет прически и макияжа. Нет, я не выглядела непристойно или вызывающе, просто было нелегко ассоциировать себя с той, которая отражалась в зеркале. Словно мое тело занял кто-то другой, и я смотрю на себя со стороны. К счастью, граф, судя по словам Арики, отказался от мыли навешать на меня драгоценность, считая их лишними. К тому же, мне вполне хватало ненавистного кольца.
  - Дорогая, ты скоро? - стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я повела вмиг озябшими плечами. Глупо прятаться в уборной. Если граф захочет, он вынесет дверь и тогда мне придется пожалеть о своем неповиновении. Вперед меня толкала слабая надежда на то, что все скоро закончится.
  Я вышла в коридор под одобрительный взгляд Родерика. Было видно, что он полностью доволен собой. Следы побоев на лице все еще были заметны, хоть он и попытался их замаскировать. Я постаралась придать невозмутимости своему лицу, решив терпеть, сколько хватит сил. Сегодняшняя ночь могла многое прояснить, а могла и все запутать еще больше.
  Граф галантно мне поклонился и набросил на плечи накидку из меха лоцци - маленького зверька, обитающего на юге страны и нещадно уничтожаемого ради придворной моды. Помогая мне застегнуть ее на груди, граф задержал ладонь около лифа и улыбнулся:
  - Ты прекрасна. Но я мечтаю, когда мы вернемся домой сорвать с тебя это платье.
  Я не подала виду, как сильно меня шокировали его слова. Вечер обещал быть долгим и тревожным. Садясь в карету, я бросила случайный взгляд на окна особняка и увидела в одном из них шона Гора.
  
  - Эжен Родерик Палломо, граф Карлеонский с супругой.
  Я облегченно вздохнула, когда церемониймейстер не счел нужным называть мое имя. Медленно и торжественно мы проходили через огромную залу, заполненную придворными. Было душно и тесно. Хотелось выпить холодной воды, разуться и вытянуть стертые в новых туфлях ноги. Но я мужественно держала лицо, не позволяя себе расслабиться.
  Мы подъехали к дворцу более часа назад, но из-за большой очереди из приглашенных, были вынуждены оставаться внутри кареты. Альтернатива - выйти в пыль на дорогу и провожать взглядом проезжающие мимо экипажи более именитых придворных.
  Дворец впечатлял. Огромное здание, построенное более четырех сотен лет назад пра-пра дедушкой нынешнего короля. Ходили слухи, что при его строении применялась особая магия, которая помогала творить на века. Но после Очищения все чаще можно было слышать робкие выкрики о том, чтобы разрушить этот памятник магическому искусству. Со временем, робкие голоса превратились в грозный глас народа, тут же возникли сторонники и противники существования самой памяти о магическом прошлом нашего мира. Тогдашнему правителю пришлось подавлять бунт с помощью старой доброй гвардии, которая тут же, на площади перед дворцом с помощью многочисленного арсенала усмирила, а, главное, примирила и тех и других.
  С тех пор вопрос о преступном наследии не вставал настолько остро, дворец остался на месте и уже много лет королевство не сотрясали никакие волнения по этому поводу.
  
  Мои мысли были прерваны легким толчком в бок и я, подняв взгляд, встретилась с умным проницательным взглядом высокого пожилого чуть полноватого мужчины. Он выворачивал меня наизнанку, изучал, словно ученый муж изучает неизвестный ему доселе вид вредителя в королевском саду.
  Король!
  Я видела его изображение на монетах и портрете, который каким-то немыслимым образом оказался висящим в семейной портретной галереи одного из наших соседей, будто бы нескромно намекая на отдаленное родство с правящим домом.
  Тут же поспешила склониться в глубоком реверансе, не испытывая ни страха, ни особого почтения. Сейчас меня больше заботил стертые туфлями пальцы. К тому же, последние несколько минут мне было нехорошо. Кружилась голова, неприятно покалывало спину. Было бы неловко упасть в обморок прямо здесь, перед королем и толпой приглашенных.
  - Поздравляю, граф, - раздался низкий мягкий голос короля Георга X, - вам давно следовало обзавестись семьей.
  - Вы правы, ваше величество! С той минуты, как я увидел Карэн, уже не мог ее забыть.
  - Приятно, когда кто-то способен тебя настолько удивить, - я почувствовала в голосе его величества холодок и напряглась. В чем причина? Он не одобряет скоропалительный брак графа? Или он не одобряет кандидатуру невесты? В любом случае, как только мне удастся добиться аннулирования брака, им не придется больше лицезреть меня во дворце.
  - Приятного вечера! - движением ладони король дал понять, что более нас не задерживает, и мы поспешили затеряться в толпе. Точнее, моим огромным желанием было слиться с придворными, не привлекая к себе лишнего внимания. Это было трудно сделать с моим платьем и цветом волос. Заинтересованные, изучающие, равнодушные, а, порой и неприязненные взгляды жутко нервировали. Мне было странно осознавать, что моя скромная персона пробуждает настолько разнообразные чувства у окружающих.
  Разумеется, мой вид не был нескромен или вызывающ. Юные девушки были облачены преимущественно в светлые платья, их волосы украшали свежие цветы либо драгоценные камни. Многие дамы постарше позволяли себе довольно смелые и экстравагантные наряды. Слева от нас, почти касаясь моего подола своим платьем, прошествовала яркая блондинка в облегающем наряде зеленого цвета с прической, похожей на гнездо. Ее длинные волосы скреплялись стилизованными под короткие ветки заколками. Из 'гнезда' торчали два разноцветных пера.
  - Шанели Нора Пальо, новая фаворитка старшего принца, - шепотом поделился со мной информацией граф.
  - Она весьма... изящна, - я отвела взгляд от дамы, в моем воображении имевшей сходство со змеей.
  - Ей приходится придумывать все новые способы поразить воображение своего покровителя, - не сдержал усмешки граф, - но в последнее время, у нее это получается все хуже. Ходят слухи, что какое-то время назад она надеялась получить от него брачное предложение. Глупая стерва. Даже если принц, в который раз не обручится по приказу короля и, наконец, не произведет на свет наследника, вряд ли он женится на очередной потаскухе. Но его высочеству она выгодна, поскольку лично устраняет своих соперниц, которые имели несчастье надоесть его высочеству.
  Я промолчала, не считая себя вправе кого-то обсуждать. Мне казалось, чем больше граф посвящает меня в жизнь дворца, тем больше я ощущаю себя грязной. Мое самообладание медленно отказывало, головная боль усилилась, а мы все еще были окружены незнакомыми людьми.
  - Надеюсь, его величество рассмотрит мое прошение об аудиенции, - Родерик улыбнулся, видя мое рассеянное непонимание, - возможно, совсем скоро ты изменишь свое мнение, и тебе не захочется кричать всем подряд, что наш брак незаконен.
  - Не предполагаю, что для этого должно произойти, - тихо ответила я, понимая, что само по себе представление ко двору уже ловушка. И если король не пожелает выполнить мою просьбу, последним шансом останется лишь побег.
  
  Мои мысли прервал голос церемониймейстера, зычно провозгласивший:
  - Его высочество Малькольм наследный принц Лазурии, герцог Палесский и Северский. Его высочество, Клод, герцог Анжесский, граф Торгаррский.
  Мне снова пришлось присесть в коротком но глубоком реверансе. Выпрямившись, и борясь с подступающей дурнотой, я заставляла себя стоять с высоко поднятой головой и равнодушным взглядом, не привлекая к себе излишнего внимания, когда, уловив знакомое имя, невольно подняла глаза на двух мужчин, вошедших в залу в сопровождении приближенных лиц. Они оба выделялись из окружения горделивой осанкой и высокомерным взглядом. Тот, кого назвали принцем Малькольмом, был немного ниже второго принца, но гораздо шире в плечах. Рыжеватый блондин с загорелым лицом, чуть за тридцать, с длинными, прямыми волосами. Второй же... принц Клод казался намного старше своего брата, был высоким, гораздо выше своего отца, стройным, но не худым. Мой взгляд скользнул по его холодному надменному лицу, и задержался на волосах. Медовый отлив с нотками корицы и спелой пшеницы оттенял его бледную кожу и светло-голубые, сверкающие в мягком освещении залы глаза. Никогда не думала, что у кого-то могут быть такие волосы и глаза. У кого-то, кроме меня. Я всегда считала, что, по крайней мере, цвет глаз унаследовала от мамы...
  - Дорогая, - сбоку, чуть сдавленным шепотом, в котором легко угадывались нотки торжества, сквозь внезапно возникший шум в голове, произнес граф, - позволь кое-что прояснить: Клод Анжесский старший, но, пока что, увы, не наследный принц Лазурии. Твой отец.
  Я напряглась, боясь, что слова графа сможет услышать кто-то еще. Украдкой осмотрелась, и перевела дыхание: всем было не до нас.
  - А не наследным его сделали три предыдущих бездетных брака. Увы! Принц Клод, известный покоритель дамских сердец, а попросту потаскун, оказался бесплодным. По крайней мере, это официальная версия. Жаль, что они не знают о тебе. Подумать только! Тулонская княжна, младшая принцесса Сорена и блистательная графиня Вотсон, старшая сестра нашего главного союзника, герцога Клестора - каждой из них после пяти лет брака пришлось оставить Лазурию и вернуться домой немного постаревшими и потрепанными привычной дворцовой жизнью. А гонку выиграла твоя мать, таинственно исчезнувшая и уже забытая любовница, бывшая фрейлина ее величества, дочь мелкопоместного дворянина и торговки.
  - Зачем я вам? - сжав челюсть, я наблюдала, как процессия из принцев и их сопровождающих разделилась на две неравные группы. Разумеется, не наследный при этом намного проиграл. С ним остался лишь высокий плечистый мужчина, видимо, телохранитель. Клод со скучающим видом обвел взглядом зал, задержался на отце и брате, скользнул равнодушно по графу, задержался на мне. Видимо, незнакомое лица не вызвало в нем ощутимого интереса и я облегченно выдохнула. Скучать Клоду долго не пришлось. Спустя несколько минут к нему присоединилась Шанели Нора Пальо, впрочем, его взгляд от этого не стал менее хмурым и раздраженным.
  - Я могу показаться тебе банальным, моя дорогая... принцесса. Но моя цель - власть. Как только Его Величество поймет, что у него есть внучка от любимого старшенького, которого он уже и не чаял видеть на троне, в дворцовой жизни многое изменится. Те, кто поставил не на ту лошадку в забеге, потеряют свое влияние. Те же, кто помог восторжествовать справедливость окажутся в милости.
  Граф усмехнулся, поцеловал мою руку и пригласил выйти в сад, подышать свежим воздухом. После услышанного и увиденного в зале я и правда задыхалась, поэтому, не колеблясь, согласилась.
  - Так вы слуга принца? И действовали в его интересах? - сев на невысокую скамью, я расправила платье и огляделась. Сад был чудесен уже тем, что сюда почти не доносились звуки музыки и голоса. Прохлада и покой немного привели меня в чувства, хотя я все еще ощущала странный дискомфорт под лопаткой и головную боль.
  - Моя принцесса, - граф, сев рядом, с издевательской почтительностью поцеловал мое обнаженное плечо, и я не удержалась, содрогнувшись всем телом, подавляя отвращение, - я действую в интересах лишь одного человека - самого себя. Очень скоро станет известно, что Клод еще на что-то годен, его восстановят в правах на трон. Мне, в сущности, безразлично, предпримет ли он новую попытку обзавестись отпрыском, и кто будет та девица, которая захочет ему в этом помочь. Главное - линия наследования. Вы - его родное дитя, пусть и рожденная вне брака.
  - Вы надеетесь, что его наследницей признают меня? - я пораженно уставилась на этого человека. Как глупо! Впрочем, чего еще можно было ожидать от убийцы, труса и подлеца?
  - Наследником признают того, кто унаследовал силу. Да, дорогая, это большая и страшная тайна. Но в венах короля Лазурии и его сыновей течет кровь древнего магического рода. Уж не знаю, каким образом им удалось избежать расправы и Очищения.
  Кажется, я знала - амулет, который скрывал их от профосов и фламинов. Они не могли воздействовать на Орден, имеющий такое влияние во всем мире, а вот затаиться на виду у всех... Почему бы и нет?
  - У Малькольма двое сыновей. Милые забавные щенки, унаследовавшие масть своей матушки. В них нет силы, и вряд ли кто-то из их будущих детей родится с Даром. Клод же всегда мог удивлять. Он любимец короля, и только долгие годы бесплодных ожиданий смогли заставить отца объявить наследником младшего сына. Теперь же все изменится.
  - Глупо полагать, что наш брак и мое предполагаемое родство с правящим домом что-то изменит, - хотелось вскочить, ударить графа по лицу, устроить истерику и попытаться сбежать. Потому что то, что граф затеял, было ужасно, омерзительно и подло. А еще невероятно глупо! Неужели он действительно считал, что у него есть шанс?
  - Король Георг не станет рисковать троном, жизнью и благополучием семьи, - развязно произнес граф, - ему придется принять все мои условия. Иначе... Профосам ведь все равно, какое положение в обществе занимает маг. Они не подчиняются короне. Лишь главе Ордена.
  - И вы надеетесь остаться в живых? - я лишь на миг представила, что произойдет, когда старший принц, король и все остальные узнают обо мне. И что будет с мамой и папой, братьями? Гнев короля наверняка обрушится на нас всех. Мама достаточно подробно рассказала мне о Клоде, чтобы я не тешила себя напрасными иллюзиями - у нас нет шансов выжить. Они никогда не согласятся на шантаж. Много лет королевская семья скрывала свой дар. И теперь, благодаря графу тайна может раскрыться. Неужели он не понимает, что как только он объявит о моем родстве с королем и своих притязаниях, нам конец? Возможно ли, что просто не хочет этого понимать? Его план, то, с каким упорством он шел к цели, разбивая мою жизнь... Граф не производил впечатление настолько упорного, цельного и рискового человека. Да и вряд ли мог бы самостоятельно так легко раскрыть тайну, оберегаемую годами.
  - О, да, моя дорогая. Я надежно защищен он любых посягательств на мою жизнь. Поверь!
  - Я бы не был настолько в этом уверен, граф! - они появились внезапно, взяв нас в кольцо. Я встала, замерев под хмурым, неприязненным взглядом старшего принца. Гвардейцы из его личной охраны в это время сковывали запястья графу, на губах которого застыла улыбка. Он все еще не понимал, он все еще надеялся на что-то. Мне же было достаточно посмотреть в глаза Клоду, чтобы понять - пришел наш последний час.
  
  
  11
  
  - В чем меня обвиняют? - голос графа звучал с присущим ему высокомерием, вот только я знала, что внутри он содрогается от страха. Это было слышно по его высокому голосу и бегающему взгляду. Признаться, я была напугана не меньше.
  - В государственной измене и заговоре с целью свержения монарха, - принц Клод с усмешкой смотрел на Родерика, наслаждаясь его замешательством. Все происходило настолько быстро, что я не успевала реагировать согласно ситуации. Наверное, именно теперь мне следовало отрицать свою причастность к заговору, кричать, требовать, чтобы меня отпустили. Но я как будто отстранилась от всего, что происходило вокруг, наблюдая со стороны.
  Мы прошли сад, никого не встретив по дороге. Перед главной аллеей наши конвоиры разделились. Графа увели куда-то в сторону, мне же предложили проследовать вместе с высоким, крепким капитаном. Быстренько оценив его габариты, и неслышно вздохнув, я оставила надежду на побег. Не хотелось бы попасть в тюрьму еще и с обвинением в попытке побега.
  - Прошу вас, шанели, - мы вошли в здание, соединенное с дворцом несколькими переходами, пересекли коридор и передо мной открыли тяжелую дверь. Я вошла, незаметно огляделась. Судя по всему, это был чей-то рабочий кабинет. Небольшой, с зарешеченным окном, дубовым столом и темным ковром, заглушающим шаги. Мне предложили сесть, и я послушно опустилась на неудобный твердый стул с высокой спинкой, и наконец-то озаботилась собственной судьбой. До этого момента я не задумывалась о том, что мне станут задавать вопросы и придется на них отвечать. И что я смогу скрыть, а о чем придется рассказать правду, не ставя под угрозу собственную семью?
  Капитал замер у двери, буравя меня взглядом. Неужели действительно подозревает, что я попытаюсь сбежать? Или просто выполняет приказ не спускать с меня глаз? И кто хозяин этого кабинета? Кто придет меня допрашивать?
  Ожидание затянулось. Я находилась под сверлящим взглядом капитана уже больше часа, и он не спешил покидать свой пост, по-прежнему болела голова, кожа на спине неприятно покалывала. Тревожные мысли сменяли одна другую. И в тот момент, когда я, по-видимому, достигла нужного состояния, в глубине кабинета отворилась неприметная дверь, и вошел старший принц Клод. Впрочем, в тот момент мне было уже все равно, кто придет вести допрос - я устала, была напугана и зла.
  - Добрый вечер, - начал он, - прошу прощения, что заставил вас ждать. Но разговор с вашим мужем занял немного больше времени, чем я рассчитывал.
  Он улыбнулся, так искренне, что мне захотелось провалиться сквозь пол вместе со стулом. Его лицо утратило суровость и выглядело располагающим, даже добрым. Он весь словно помолодел, хоть и так выглядел нестарым. Скорее, зрелым и циничным.
  Я промолчала, подняв на него глаза. Он прищурился, изучая меня взглядом как совсем недавно во дворце. Вдруг голову охватила боль, в глазах потемнело, пришлось изо всех сил вцепиться в подлокотники стула, чтобы окончательно не потерять сознание. Несколько секунд, казавшихся вечностью, боль терзала мою бедную голову. Я прокусила губу, чувствуя, как из ранки течет кровь. Боль прошла так же внезапно, как и началась.
  - Неожиданно, - до меня донесся голос принца. Он подошел ближе, дотронулся до моего лица одетыми в перчатки руками, стер большим пальцем кровь, выступившую на губе, - признаться честно, давно не встречал такого упорного сопротивления.
  Он снова улыбнулся, на этот раз зло и приказал капитану, до этого успешно слившемуся с монолитной дверью, нас покинуть. Я с сожалением проследила за тем, как за моим стражем закрывается дверь, почему-то убежденная в том, что теперь принца ничто не остановит.
  - Ты знаешь, кто я? - мягко задал Клод вопрос.
  - Принц Клод, старший сын короля Георга, - я слизнула с губы выступившую кровь.
  - Верно, дитя. Я бываю им на семейных сборищах, церемониях и балах, от которых не удается отвертеться. Придворная жизнь уже давно не доставляет мне такого удовольствия как раньше. Но, мне повезло, я нашел дело по душе. Об этом мало кто знает. О том, что старший не наследный принц является Главным королевским дознавателем. И, смею тебя заверить, свою работу я выполняю очень тщательно. По крайней мере, ни один из моих... подопечных не жаловался.
  Я вспомнила, как мама рассказывала, что Клод мог влиять на сознание людей и заставлять их делать то, что ему нужно. Действительно, он был просто создан для этой работы.
  Между тем принц облокотился на столешницу напротив меня, скрестив руки на груди:
  - Твой муж много чего рассказал, но и о многом умолчал. К сожалению, чтобы получить все необходимые сведения, мне придется потратить не один день. Кто-то хорошо поработал с его сознанием. Но все же, ему не удалось скрыть тот факт, что он искренне считает тебя моей незаконнорожденной дочерью. Смело с его стороны посвятить, меня в это и надеяться на снисхождение.
  Я выдержала взгляд Клода, стараясь унять дрожь в пальцах, снова сжала ими подлокотники.
  - Итак, я задам тебе вопрос, и рассчитываю получить правдивый ответ - кто же ты, дитя?
  - Меня зовут Карэн Ромеро, мой отец граф Тобиуш. Наш дом находится в провинции Шейтар, недалеко от границы. Там сейчас проходят службу два моих старших брата - Мишель и Алессандро.
  Я, осторожно подбирала слова, боясь сказать то, о чем впоследствии пожалею. Принц Клод по-прежнему опирался на столешницу, и, закурив, слушал меня, не спуская взгляда.
  - Как зовут твою мать? - не меняя интонации, поинтересовался, Клод и я сделала все, чтобы не дать понять, насколько сильно меня волнует его вопрос.
  - Дама Мирэль, - чуть громче ответила я, с облегчением думая о том, как хорошо, что мама в свое время догадалась сменить имя. И теперь Мирэль Ромеро ничто не связывало с бывшей фрейлиной Карлоттой Талбот. - Она не аристократического происхождения. Мама работала гувернанткой у его старших сыновей и папа полюбил ее с первого взгляда, как он мне говорил не раз.
  - Сколько тебе лет? - резко перебил меня принц.
  - Восемнадцать, исполнилось в прошлом месяце, - совершенно честно ответила я, понимая, что у Родерика вполне могли оказаться документы о моем рождении, и ложь способна лишь навредить. Мама рассказывала, что я родилась гораздо раньше срока, и это были тяжелые роды. Возможно ли, что граф, как и многие мужчины на его месте, убежден в том, что ребенок должен рождаться строго в срок - через девять месяцев. После того, как пропала магия, и маги, способные слышать голос крови, стало труднее, практически невозможно, установить отцовство. Жаль, что это не наш случай - Клод, по словам мамы, был магом, достаточно сильным. Правда, по ее же словам, он мог влиять на сознания людей, а не на их кровь.
  На миг он задумался, и я могла бы поклясться, чем он был мысленно занят в этот момент. Придав своему лицу чуточку наивной глупости, я, не обращая внимания на промелькнувшее раздражение, принялась рассказывать как чудесно мы с родителями и друзьями отметили этот день, про званый вечер в мою честь, устроенный отцом, про чудесные подарки и новое платье, в котором я выглядела взрослой дамой. Несколько раз принц, сперва заинтересованный внезапной разговорчивостью, предпринял попытку меня остановить, но я сделала вид, что этого не заметила. Где-то глубоко внутри сама себе поражалась, что способна нести бред, и в то же время из кожи лезла, чтобы окончательно отвести от себя подозрение. Ну, же, принц Клод, не думаете ли вы, что ваша дочь просто идиотка?
  Когда я дошла до перечисления харисонских кружев и жемчужной вышивки на своем новом платье, со стороны принца раздался какой-то стук, и я с наигранным удивлением проследила, как упавший на пол миниатюрный бюст нашего государя покатился по ковру. Неужели мне так легко удалось вывести его из себя? И, если это так, как не перейти черту и не расстаться с жизнью?
  Между тем принц улыбнулся, словно ничего не произошло, и продолжил свой допрос:
  - Как ты оказалась замужем за графом Карлеонским? Это был договорной брак? Твоя семья была согласна? Почему он не испросил разрешение у короля? Являясь наследником графства, твой муж был обязан подать прошение. И почему у тебя на пальце артефакт, давно запрещенный в нашем королевстве?
  Принц засыпал меня вопросами, на которые, к счастью, не пришлось что-то придумывать и лгать. Я лишь описала свое знакомство с графом и его наемниками в предрассветном лесу. Разумеется, умолчав о цели нашей поездки, а, точнее, бегства. Шаг за шагом я восстанавливала в памяти каждую минуту, проведенную рядом с Родериком, и мне не пришлось притворяться, потому что дрожащий голос, и выступившие на глазах слезы были совершенно искренними. Я рассказала и о ранении отца, и об угрозе насилием маме, и о бабушке, встреченной в охотничьем домике посреди леса. О предательстве и чувстве бессилия, когда поняла, что она меня фактически продала графу за долги. О судье, который невзирая на протесты сочетал меня браком с ненавистным похитителем. О побоях и угрозе насилием. Он невозможности сбежать, будучи привязанной к графу угрозами в сторону моей семьи и старой семейной реликвией, которую, как выяснилось, невозможно снять. Я говорила, закрыв глаза, не в силах поверить, что вынуждена рассказать все незнакомцу, в руках которого моя жизнь. Было стыдно и неловко, еще и от того, что говорю это мужчине, который вряд ли задумывался о чести и морали, когда-то принудив маму стать его любовницей.
  Когда закончились слова и силы, я просто опустила голову, ожидая свой приговор. Не знаю, о чем рассказал граф, и какие сведения получилось у него добыть, но вряд ли я смогу выйти из этой истории без потерь. Графа обвиняют в измене, разумеется, при этом любая на моем месте будет делать все, чтобы отвести подозрения от себя. И, принц должен был так считать. К тому же я понимала, что не до конца выдержала образ провинциальной дурехи, не смогла сдержаться и не заплакать, вспоминая события, приведшие меня сюда. Принц умен, иначе бы не занимал столь высокий пост, даже, несмотря на свое королевское происхождение. За этот вечер я лгала, притворялась, играла и говорила правду. Какую меня он примет за настоящую Карэн? Которой поверит?
  - Посмотри на меня, дитя, - я не услышала, как принц подошел ко мне и замер буквально в шаге. Так близко, что я без труда могла рассмотреть странный узор на его перстне, который почему-то вызвал во мне чувство потери и одиночества. Узор представлял собой перечеркнутый двумя линиями треугольник и был выполнен на черном металле - губителе. Я никогда до этого дня его не видела, но почему-то сразу поняла, из чего сделан перстень принца. Он, человек с даром мага, осмелился носить кольцо, которое по всем законам должно медленно его убивать? Или же это подделка, призванная убедить всех в отсутствии дара?
  Отбросив мысли, я подняла взгляд на принца, и сглотнула кислую вязкую слюну. Он положил свою руку мне на затылок, заставляя податься вперед. Его глаза, так похожие на мои, казалось, были способны оставить на моем лице горящий след. Он рассматривал меня, изучал, прислушивался, даже... принюхивался. Хотя я не могла с уверенностью утверждать, что это именно то, что он делал. Наконец, не получив от своего 'исследования' нужный ему результат, он выпрямился, позволив мне, наконец, немного расслабиться. Когда он убрал свои пальцы с моего затылка, стало, словно легче дышать, боль в висках немного утихла.
  - Ты не лгала. По крайней мере, в том, что касается твоего замужества. Что же до остального... Порой женщинам удается утаить правду. Ненадолго. Этому способствует страх. За себя, за близких и друзей. Этот же страх развязывает языки и облегчает участь, Карэн. А еще боль... Ты милая девочка, и вполне возможно, что была искренней со мной. Но тебе будет очень больно, если я пойму, что это всего лишь игра.
  Я боялась пошевелиться, не понимая, к чему он ведет. Принц мне не верил, это было понятно. Что я могла поставить против его опыта и силы? Ничего! У меня не было ничего, чтобы защитить себя и семью.
  Вопреки моим опасениям, принц Клод больше меня не касался. Он вернулся в кресло за рабочим столом, улыбнулся так, что внутри все оборвалось от ужаса, и произнес:
  - На сегодня я закончил. Думаю, нам вскоре предстоит новая встреча. Необходимо заняться расследованием твоего вынужденного замужества, и кольцом. И чтобы не утруждать тебя долгой дорогой, предлагаю переночевать в одной из комнат во дворце. Я дам распоряжение гвардейцам доставить сюда твои вещи.
  Его предложение отрезало малейший шанс на побег. На что я рассчитывала? Он не отпустит меня, пока не будет точно уверен. Что я не его дочь. К тому же, на мне все еще висело обвинение в соучастии в заговоре.
  Между тем, принц, позвонил и спустя несколько секунд в кабинет вошел уже знакомый мне капитан.
  - Приводите шанели в гостевые покои. Она останется на ночь в моем особняке.
  Мне оставалось лишь покинуть уже ставший привычным стул, и поблагодарить принца низким реверансом.
  
  Я примерялась к твердой поступи гвардейца, стараясь не отстать и не заблудиться в этих бесконечных темных коридорах. Допрос у принца оставил тягостное и тревожное чувство, которое не спешило покидать. Чего он хочет добиться, оставив меня в своем особняке? Прекрасно понимала, если он захочет проверить мои слова, рано или поздно у него будет вся информация о моей семье. Это лишь вопрос времени. Как же мне хотелось, чтобы родители претворили в жизнь наш план с побегом и сейчас были бы далеко от нашего дома, за границей, где бы ищейки принца не смогли их найти. Но я знала - ни отец, ни мать не смогут уехать, пока не будут уверены, что их дочь в безопасности. Я снова, уже по-привычке, или от волнения начала прокручивать кольцо, в надежде, что на исхудавшем за последнее время пальце оно не будет держаться так плотно.
  Мы поднялись по лестнице, прошли через несколько переходов, поблуждали по этажам, когда, наконец, вышли в длинный узкий коридор, в конце которого, по словам молчаливого капитана, и находились гостевые комнаты. До цели оставалось совсем немного, когда из темноты появились три фигуры, двигающиеся нам навстречу. В тусклом мерцании светильников, находящихся под самым потолком, было трудно их рассмотреть, но почему-то с каждым шагом, приближающим меня к ним, мое сердце сжималось от ужаса, а ноги отказывались идти. Почему я так боюсь? Точнее, почему эти три невнятные расплывчатые фигуры вызывают во мне даже больший страх, чем принц Клод?
  Мы почти поравнялись, когда один из идущих остановился, пропуская нас с капитаном. Не поднимая от пола глаз, я постаралась как можно быстрее проскользнуть мимо, когда с легким вскриком пошатнулась на каблуках, подвернув и так натертую за вечер ногу и потеряв туфлю. О Двуликий, за что мне это! Почему именно сейчас?
  Я застыла, отперевшись рукой о стену, с нетерпением дожидаясь, когда темная троица пройдет мимо и я смогу, наконец, обуться. Но, к моему удивлению, один из закутанных в плащ обернулся на мой вскрик, и, заметив поблескивавшую позолоченную туфлю, поднял ее. Миг, и темная фигура оказалась передо мной. Я протянула руку, чтобы забрать у него свою обувь, когда он, неожиданно для меня опустился на колено, с намерением помочь мне ее надеть. Неловкость пересилило желание поскорее исчезнуть с этого коридора и оказаться в комнате, пусть и предназначенной для гостей принца. Я слегка выставила ступню, приподняв подол ровно настолько, чтобы виден был лишь кончик большого пальца ноги, и только сейчас смогла рассмотреть человека, который мне помогал. Эту маску я ни за что не смогла бы забыть. А еще меч, сверкнувший в его руках и холодный бездушный голос, выносящий приговор провинившемуся магу. И теперь я, готовая бежать от профосов на край мира, оказалась в руках одного из них.... Фигурально выражаясь. Хейган его дери!
  
Оценка: 7.83*29  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"