Казимир Бобров был худощавым, долговязым солдатом с вечно расстёгнутым воротником гимнастёрки и отсутствующим взглядом. Когда рота поднималась по тревоге, он неизменно отставал - натягивая сапог, роняя подсумок или просто задумавшись о чём-то своём.
- Бобров! Опять копаешься! - орал старшина.
- Так точно... то есть нет... - путался Казимир, забывая, как положено отвечать.
За это он получал наряды вне очереди - чистить картошку, мести плац или драить казарму. Но и там он умудрялся отлынивать. Сидя на кухне, он резал лук и сочинял в уме рифмы:
"Офицер строг, как курок,
А я - вольный ветерок..."
На марш-бросках он плелся в хвосте колонны, считая ворон на проводах. Когда рота уже возвращалась в часть, Бобров только добирался до поворота у старой берёзы.
- Ты вообще в своей тарелке? - хрипел взводный.
- В тарелке? - переспрашивал Казимир. - Ах да... Но там же суп...
Однажды он забыл, как обращаться к командиру роты, и вместо положенного "товарищ капитан" ляпнул:
- Э-э... уважаемый пернатый?
Капитан покраснел, как рак.
***
Но больше всего Бобров любил голубей. Он подкармливал их хлебными крошками, шептал им стихи и однажды даже попытался научить одного складывать лапки "по стойке смирно".
- Да ты, дружок, совсем ку-ку, - смеялись сослуживцы.
Дошло до того, что командир части, полковник Антипов, лично потребовал разобраться:
- Это что за цирк? Солдат или поэт?
Боброва отправили в госпиталь на проверку. Врачи долго щупали, слушали, качали головами.
- Ну и что с ним? - спросил начальник госпиталя.
- Мечтатель, - вздохнул психиатр. - Для армии не годен.
***
Его комиссовали "по состоянию здоровья". На прощание он оставил в ротной стенгазете стишок:
"Служба - дело не простое,
Но в строю я - не герой.
Лучше с ветром за спиною
И с рифмой непростой..."
Когда Бобров уходил с чемоданчиком в руках, над плацем кружилась стая голубей. Он улыбнулся и помахал им рукой - будто это они провожали его, а не армия.