Казимир Бобров, поэт-охранник ночного клуба "Энергия", в сотый раз перечитывал стихи Гафта, потрепанного сборника без обложки. Дежурство тянулось бесконечно - с двух ночи до шести утра, когда единственными посетителями были пьяные мухи на барной стойке.
- "Я и ты, нас только двое?" - бормотал он, поглядывая на зеркальную стену, где его отражение двоилось от усталости.
Действительно, в этот предрассветный час с ним оставались:
- Потёртый диван для посетителей (на котором никто не сидел уже года два);
- Шампанское "Советское" за 390 рублей (бутылки пылились с новогоднего корпоратива);
- И главный собеседник - тишина, прерываемая лишь храпом дежурного электрика Михалыча из соседнего помещения.
Казимир вздохнул и поправил галстук - единственный атрибут "торжественности" в его потрёпанной униформе. Когда-то он мечтал о литературных вечерах, но судьба распорядилась иначе: теперь его аудиторией были:
1) Пьяный бизнесмен, путающий дверь туалета с выходом;
2) Таинственная блондинка, которая всегда теряла пропуск;
3) И директор клуба, регулярно напоминавший: "Бобров, ты тут не Пушкина писать, а журнал посетителей вести!"
В кармане у него лежала тетрадь со стихами. Последнее начиналось так:
"Ночной клуб - храм упадка,
Где фраера и дамы.
А я - жрец у входа,
С блокнотом и "тревожной" кнопкой."
Внезапно скрипнула дверь. Казимир напрягся, но это была лишь уборщица тётя Глаша.
- Опять стишки сочиняешь? - фыркнула она, проходя с шваброй. - Лучше бы пол помыл, поэт хренов.
Часы пробили пять. Скоро смена закончится. Казимир посмотрел в окно - за стеклом медленно светало, окрашивая серые улицы в бледно-розовый цвет.
- "А над нами кто-то свыше всё давно решил за нас" - прошептал он, закрывая журнал учёта.
Завтра всё повторится снова: пропуска, пьяные рожи, вечные "ты чо, стихи пишешь?" Но Казимир знал - он не просто охранник. Он - последний страж поэзии в мире, где всё уже "опустилось ниже плинтуса".
P.S. В клубной раздевалке до сих пор висит его старая униформа с нашивкой "Поэт особого назначения". Новый охранник, конечно, срезал её - но легенда жива.