Нерябинина Юлия Семеновна : другие произведения.

В свободном падении

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Каждый человек способен испытывать любовь, но каждый чувствует ее по-разному! Этот рассказ о необычной любви...


  

В свободном падении

  
   Александра
  
   Я взрослая женщина. Мне 34 года. У меня семья - муж, 15-летний сын и кошка Алина. И я счастлива.
  
   Мой муж работает начальником охраны в одном из Питерских банков (в каком - писать не разрешил, говорит, договор о неразглашении подписывал). Он на работе и он дома - две совершенно разные личности, не имеющие ничего общего. Я, правда, на работе у него не была, но голос в сотовом, если он на службе, кажется, принадлежит вовсе не Олегу.
  
   Мужчина, с которым я разговариваю в дневное время будней, мрачен, суров и безжалостен. На его лице улыбка, вероятно, редкий и нежданный гость. Я, если честно, робею перед ним и начинаю немного заискивать. Иногда даже забываю, зачем звонила, или просто не решаюсь попросить заехать в магазин после работы. "Человек из мобильника" мне чужой. Это мужнин рабочий образ, из которого он не может выйти даже по поводу телефонного разговора с женой.
  
   А мой домашний муж - он совсем другой. Сложно застать его в плохом настроении, так уж он устроен... Дома Олег - большой шутник. Свое неподражаемое обаяние и чувство юмора он унаследовал от моего свекра. Олежкина мать в свое время натерпелась от Семена Викторовича, он даже на регистрации ее разыграл, потерявшись на банкете и найдясь только утром в отделении милиции совсем не ближайшего района. Выйдя на пенсию на стандартное пособие, дедушкин юморок поугас, зато расцвел внук!
  
   Максим - подрастающее наследие "Камеди Клаба". Предел всех его мечтаний - попасть в телевизор на это шоу. Все свои шуточки он отрабатывает на мне и своем отце. И если последний может их парировать, то у меня - это "дохлый" номер. С чувством юмора все в порядке, понимать понимаю, а вот острым языком Боженька не наградил. Вот так обычно и получается: Макс пошутит, я похихикаю - а крыть не чем! Обидно, но я уже привыкла. Зачастую, я оказываюсь атакованной обеими мужскими особями, живущими со мной. Тогда приходится спасаться бегством, так как вдвоем границ они уже не видят.
  
   Иногда попадает и престарелой Алинке, Максовской ровеснице, которую улитки обгоняют уже на старте. Раньше она очень ловко спасалась от двуногих извергов, заталкивая свое тщедушное тельце под диван (несмотря на все мои попытки откормить ее, Алина страстно блюла фигуру). Но последние 3 года мучимая кошачьей старческой болезнью она плотно сидела на гормонах, поэтому не могла совладать со своим аппетитом и съедала за присест больше, чем муж с сыном за день. Вследствие этого, Алинку разнесло не на шутку, весить она стала почти четверть центнера, поэтому зосовывание под диван теперь заканчивалось трагедией и отчаянными воплями. Правда, почему-то систематически повторялось. Видимо, эта неведомая нам болячка на мозги тоже действовала не лучшим образом. Хотя я Алину все равно люблю. По крайней мере, от нее можно не ждать подвоха.
  
   Мужчин своих я тоже люблю. Макс - это моя звездочка, от которой я многого жду. Он, конечно, еще школьник и учится с переменным успехом, а недавно и вовсе завалился домой в неадекватном состоянии (говорит, что врезался случайно головой в стенку, но у меня сложилось впечатление, что стенка была из спирта, и он ее опять же случайно облизал). Но мы с Олегом провели над ним трех часовую воспитательную работу с утра, когда голова у Макса заболела с утроенной силой. Дабы не повторять то утро, он пообещал больше "не биться о стенки и смотреть на дорогу". Я вижу в своем сыне огромный потенциал. Может, когда-нибудь он станет Задорновым или Петросяном своего времени.
  
   Мой муж - это моя опора, моя крепость. Два метра в длину и примерно столько же в ширину - это вам не шуточки. Особенно, когда он поздно приходит домой и чтобы забраться в постель, ему приходится перелезать через меня. После случайного падения его тела на мое однажды я неделю сидела на больничном, а по квартире перемещалась только на его руках. Единственный недостаток Олега - вспыльчивость, в прочем, быстро затухающая. Только что орал, а уже целует - это про него.
  
   Мы женаты 17 лет, наша любовь прошла множество стадий, а первый раз заветное слово я сказала ему только 2 года назад, когда обнаружила, что до этого мои признания ограничивались ответом "Я тоже" на его слова. Я решила, что это не случайно. Когда я вышла за него, о любви речи не шло. Он спасал меня от моих злоупотребляющих родственников, а я обеспечивала ему достойное ведение домашнего хозяйства. Это был удачный союз, основанный на взаимоуважении и доверии. Мы практически не ссорились, поскольку оба обладали достаточно легкими характерами и похожими взглядами на жизнь. И то, что изначально казалось авантюрой и предполагалось сохраняться до тех пор, пока кто-то из нас двоих не встретит свою вторую половину, переросло в крепкий долгий брак. А рождение Макса его укрепило и связало нас с Олегом еще больше. Он работал, я сидела дома, особенно ни в чем не нуждаясь, и воспитывала сынишку.
  
   Только в супружеском ложе у нас бывали проблемы, поскольку у меня никогда не было жгучих порывов, и я вообще была довольно спокойна к этому делу, называемому супружеским долгом, однако ж, исправно его исполняла. Олег, в общем-то, не жаловался. Пытался первое время дождаться от меня хоть одного оргазма, но потом я убедила его, что прекрасно обхожусь и без этого, что для меня есть другие приятные вещи, и это его успокоило.
  
   Словом, семья у меня крепкая, дружная, такая, о которой мечтают многие. Правда, я уже лет 8, как вышла из статуса домохозяйки. Теперь я владелица небольшого ресторанчика в южной части города. Особого дохода он не приносит, зато дает потрясающее чувство независимости от мужа (ну и что, что это когда-то был его подарок на мой день рождения). Последние года два я редко там появляюсь, потому что потеряла интерес к происходящему там. У меня есть надежные люди, которым я доверила все от и до, касающееся ресторана. А сама увлеклась гостиничным бизнесом моей подруги детства Жанны.
  
   У Жанны папа - француз, он привил ей безупречный вкус и стремление к роскоши, но, к сожалению, бросая ее мать в свое время, забыл оставить денег на воспитание дочери. Поэтому она выросла в атмосфере борьбы желаний и возможностей. С мужчинами Жанне не везло. Ее стремление заработать даже на браке было столь очевидным, что претенденты на опустошение кошельков не спешили выстраиваться в очередь. Хотя ей за ее нынешние 35 пару раз успело повезти.
  
   Один раз - не поверите! - она выиграла в лотерее 25тысяч долларов. Второй раз Жанна срубила еще больше, прожив бурные и скандальные три месяца с довольно известным Московским модельером. Как она его подцепила на крючок, это отдельная история, но мне трудно представить, сколько "зеленых" он выложил, чтобы избавиться от нее! На эти денежки Жанна и завела свою собственную гостиницу, однако, столкнулась с множеством трудностей из-за своего вздорного характера и нежелания "давать на лапу" в вышестоящие инстанции. Пришлось идти к ней "амортизатором". Разбирая все, что она наворотила, я совершенно выбилась из сил и решила, что заслужила отдых.
  
   Путем долгих колебаний и сомнений, я решила двинуть на неделю в Стокгольм. Этот город покорил мое сердце давным-давно, когда мы провели там с Олегом незабываемый медовый месяц, который, правда, уложился в три дня, зато какие это были три дня! Несмотря на отсутствие между нами любви, от романтики в этом городе было никуда не деться. Старая часть шведской столицы всегда меня завораживала своими разноцветными старинными домами. Мы попали туда ранней весной, в марте, когда было еще довольно прохладно, но наши сердца согревали улыбки прохожих, незнакомых людей. Обалденно красивые дворики, притягивающие сувенирные лавки, дворец короля, смена караула...
  
   Я на все взирала с открытым ртом, поскольку до свадьбы с Олегом дальше Ленобласти не выезжала и не видела перспектив. То есть у меня даже мечты такой не было - поехать заграницу, потому что это была бы слишком изощренная мечта для девочки, рваные куртки которой нещадно пропивала родня. Бр-р-р.... Даже вспоминать жутко. Хотя именно тогда я познакомилась с Олегом, старшеклассником, который не мог понять, почему в -20 нужно бегать в школу в тоненьком свитере, и он взял надо мной "опекунство"....
  
   Мне всегда было и будет, наверно, сложно вспоминать детство. Я очень любила родителей, а они меня, и лет до пяти жила в раю. А потом был автокатастрофа, мама погибла, а отец, съедаемый чувством вины, начал прикладываться к бутылке. Позже он нашел себе собутыльника в лице маминой сестры - старой девы. Не прошло и полугода со дня гибели мамы, как тетя Люда переехала жить к нам. Если до этого отец еще находил какие-то копейки на мои нужды, то с появлением в нашем доме этой огромной неряшливой старой девы положение мое стало совсем бедствующим. Уверяю вас, никаких родственных чувств тетка ко мне не испытывала, и я отвечала ей взаимностью.
  
   В общем, с десяти я уже пыталась всячески подрабатывать, но, к сожалению, хороших людей на свете не так много. Меня зачастую обманывали и использовали, а потом прогоняли. Дошло до того, что я стала воровать из соседнего универсама еду. Меня ни разу не поймали, но стыдно до сих пор. Хотя никаких заморских яств я оттуда не таскала, только хлеб, колбасу да молоко иногда.
  
   Потом я нашла постоянную работу уборщицей на заводе, но как ни пыталась накопить на приличную одежду, все отыскивалось и нещадно пропивалось. А если и удавалось что-то купить, мне приходилось носить вещицу, не снимая, или не спускать с нее глаз. В общем, жилось - не приведи Господь. Постепенно я утратила какие-либо дочерние чувства к отцу. Мне приходилось сосуществовать с двумя животными, которых я презирала и временами ненавидела.
  
   В школе надо мной никто не смеялся. Я сама по себе была очень открытая и располагала к себе людей. У меня, конечно, были комплексы по поводу своего гардероба, но подруги мне помогали, иногда переодевая меня в свои вещи уже в школе. Хотя о моем положении все равно знали все. Меня жалели, правда, в глаза мне не говорил никто, но я знала, что обсуждаема. К этому я относилась спокойно - людям всегда нужно о чем-то говорить, иначе и не бывает. Ребята у нас были хорошие в классе, нередко предлагали помощь, иногда мне приходилось ее принимать.... Я до сих пор раз в год встречаюсь со своими одноклассниками, а созваниваюсь еще чаще.
  
   Странно, почему перед чем-то светлым так и тянет перелопатить в памяти все дерьмо?.... Так вот я собралась в Стокгольм. Получается так, что я еду одна. Зима.... Макс учится, Олег просто не успеет взять отпуск на работе, Жанна должна остаться и руководить гостиницей, потому что если мы вдвоем исчезнем, там начнется настоящий аврал. Не думаю, на самом деле, что мне будет скучно одной. Я отлично знаю английский, поэтому смогу пообщаться со шведами. А может, в группе, отправляющейся со мной, я найду интересных людей...
  
   ***
   ...И вот я еду в автобусе. Раньше мы с Олегом летали на самолете. Я попросту боюсь летать, но мне не хотелось признаваться в этом Олегу, а однажды он сам предложил мне более длинный, но и более интересный путь. Собственно так я впервые побывала в Финляндии. Больше всего я была поражена тем, что всего каких-то 5-6 часов езды на машине, и ты оказываешься совершенно в другом мире, где пешеходов пропускают водители, где тебе улыбаются финны, где не бросают окурки мимо урн, где есть конная полиция, в общем - раз, два - и ты в Европе!
  
   А вечер и ночь на пароме - это моя любимая изюминка путешествия. Шведский стол с полными бочонками красного и белого вина, свежевыжатый апельсиновый сок на завтрак, масса развлечений - живая музыка, караоке (я обожаю петь!), танцы, интересные магазинчики, сауна, в конце концов, под стеклянным потолком! Я знаю, что многие финны и шведы пускаются в плаванье на пароме только ради отдыха, и это им неплохо удается!
  
   Группа у меня подобралась очень уж разношерстная по возрастам и интересам. Всего нас человек 20. Три пожилые семейные пары, дружные между собой. Было очевидно, что на поездку долго откладывались лишние копеечки. Они меня здорово насмешили как раз на пароме на ужине. То, что они пытались вынести, явно весило больше того, что они смогли съесть. А поскольку иностранных языков они не знали, то почему их не выпускают из ресторана, понять не могли. Только через 15 минут на истошные крики одной из старушек в духе "помогите, грабят" (охранник на выходе пытался изъять свертки), прибежал наш молодой гид. Старичков удалось убедить, что завтрак будет не менее сытным, а до утра они вряд ли проголодаются. После чего гид умчался к той компании, где явно чувствовал себя королем.
  
   Это группа шести девушек из Москвы, они учатся на переводчиков и едут, в общем-то, не то, чтобы отдыхать. Однако они забыли об этом еще в районе Ленобласти и принялись активно распивать дорогой коньяк. Всех их я приняла бы за сестер, если бы не знала, кто они, потому что все шестеро были длинноногими пепельными блондинками лет 20 с неестественно-голубыми глазами, в которых плескалось полнейшее презрение, ко всем остальным членам группы, кроме гида и водителей автобуса. Гиду нашему я бы не дала больше 25, в его внешности давали о себе знать цыганские корни, говорит он со скоростью пулемета, что меня, в принципе, не беспокоит, потому что я всю экскурсию уже знаю на зубок. До нас и до того, успеваем ли мы что-то воспринять, гиду явно нет никакого дела, непосредственно он общается исключительно с будущими переводчицами. А стоит подойти мне или еще кому-то с вопросом, обаятельная улыбка исчезает с лица и остается сплошное недовольство, мол, что тебе надо.
  
   Как хорошо, что я все сама знаю и мне от него мало чего надо!.. С нами едут молодожены, при том совсем юные. Если бы еще в начале пути я не выяснила, что им по 18, была бы уверена, что они только-только закончили 9-й класс школы. Мы их прозвали Ромео и Джульетта за то, что они явно не могут налюбоваться друг другом, ни с кем посторонним не общаются и везде ходят за ручку. Мое сердце радуется, глядя на этих голубков, и нарушать их идиллию не хочется.
   Случайно увидев их горячий поцелуй, я тут же принимаюсь звонить Олегу и говорить, как я соскучилась, а поскольку целуются они часто и не прячутся, то мой муж уже пребывает в чрезвычайном изумлении, что это во мне вдруг проснулось.
  
   Еще в нашей группе есть семья из четырех человек: мама с папой лет 30-ти с детьми - близнецами. Мальчик и девочка пяти лет не похожи друг на друга ни чуть-чуть. Их родители - очень милые и приятные люди и я с радостью коротала бы с ними время, если бы шаловливые сорванцы не влипали постоянно в истории. Конкуренции я не выдержала в первый же день и вежливо отстранилась.
  
   Осталась одна женщина, которая, как и я, путешествовала без сопровождения. Она примерно моего возраста, но отношения у нас не задались. Ее в путешествие отправил муж, пожелавший на время освободить дом для встреч с любовницей. На любовницу Нине наплевать, но она никак не может понять, почему ее не отправили во Францию или Испанию, почему она должна трястись пусть и в комфортабельном, но автобусе??? Настроена Нина крайне негативно по отношению к поездке, большую часть времени спит, а остальное время слушает плеер. Когда же ей хочется пообщаться, она начинает заваливать меня информацией про то, какие бутики она любит, и как недавно она сделала лазерную эпиляцию, как это дорого, но зато у нее уже месяц не растут волосы подмышками. Как вы понимаете, мне не очень-то интересно в каких еще местах у нее приостановился рост волос, поэтому, приклеив к лицу заинтересованный вид, я уношусь мыслями в ждущий нас город Стокгольм.
  
   Все-таки я молодец! Что-то же подсказало мне оплатить двухместный номер и на пароме и в Швеции, а то светило бы мне соседствовать с Ниной! Я сполна воспользовалась всеми предлагаемыми на огромном корабле-доме благами.
   Утром, несмотря на бессонную ночь, я была полна сил и энергии и не могла дождаться, когда меня привезут в гостиницу в самом центре Стокгольма. Большая часть моей группы поедет дальше по европейским странам, только я и Ромео с Джульеттой останутся в Швеции.
  
   Сердце стучит и почти выпрыгивает из груди! Последний раз я была здесь 5 лет назад со своими мужчинами, но это же так давно! К тому же Олегу и Максимке хотелось посетить как можно больше музеев, они не любили пеших прогулок. А я наоборот люблю пойти, куда глаза глядят, даже не выбирая направление, просто без конца куда-то сворачивая. Заблуждаться я просто не умею, как-то не получается. К тому же я отлично говорю по-английски и считаю этот язык своим вторым родным. Моя школьная подруга Светланка вышла замуж на Лондонского денди и проживала уже немало лет в городе дождей и смогов. Наша переписка постепенно перешла на английский, что сначала было шуткой, но затянуло так, что и редкие телефонные разговоры мы стали вести на родном языке Светиного мужа. Кстати, он с причудами, терпеть не может, когда в его присутствии жену называют Светой - только Светланой. Мы гостили у них как-то целый месяц, и русский язык не зазвучал за это время из моих уст ни разу!
  
   Так что я готова исколесить на своих двоих весь Стокгольм вдоль и поперек!
  
   ***
   Я сделала так, как стараюсь делать всегда, куда бы не поехала. Первый день убиваю на покупку сувениров. Не люблю откладывать напоследок это занятие. Потому что однажды просто забыла обо всем, и из Мексики моим друзьям не досталось ничего! С тех пор взяла за привычку бежать в магазины сразу по приезду. Хоть и была я в Швеции уже неоднократно, но все равно считаю своим долгом привезти что-то. У самых близких друзей нашей семьи Радзинских уже собралась неплохая коллекция чашек с видами города. Ну, в этот раз можно привезти тарелочку на стенку или ограничиться магнитиком....
  
   Наконец усталость дает о себе знать. Пора бы пойти перекусить. Неторопливо я прохожусь мимо череды закусочных, ища глазами надписи на "родном" английском. И мне везет! Маленькое уютное кафе "Зеленый рай" поджидает меня буквально через 50 метров поиска. Спустя полчаса я уже с упоением поглощаю аппетитный бифштекс, а рядом дымится чашечка ароматного кофе. Тут я позволю, пожалуй, слегка расслабиться и выкурю свои вишневые сигариллы. Наверно, это смешно, но я ужасно стесняюсь курить. Муж до сих пор не знает о наличии у меня таковой пагубной привычки, потому что делаю я это крайне редко, зато уже на протяжении добрых 10 лет. Но, попивая хороший кофе, удержаться совсем сложно...
  
   Спать я нынче точно буду как убитая. Номер поистине роскошный. Такой огромной кровати хватило бы на четверых, а я одна погружаю на нее свое бренное тело. Звоню, конечно, моим мужчинам... Мой уставший мозг крайне болезненно реагирует на слегка раздраженный голос Олега (позвонила аккурат во время дополнительного времени на футболе), но мои обиженные мысли переплетаются с фантастическими надеждами, и вот я уже вижу сон...
  
   ***
   Я просыпаюсь с четким пониманием, что сегодняшний день будет необычен. Что произойдет - для меня загадка, но это точно выбьет меня из колеи. Хотя мое семейство наотрез отказывалось верить в мои интуитивные способности, я в них не сомневалась. Почему-то руки тянутся к косметике, хотя я взяла ее только для посещения театра, сами собой выбирают лучший твидовый костюм, но ведь я не планировала себе на сегодня светских мероприятий, а гулять по городу в юбке по колено и на тончайших шпильках - это не мой стиль! Однако я не привыкла сопротивляться своим порывам, вот и сейчас покорно превращаюсь в сексапильную леди. Да-а, если бы меня сейчас увидел муж, я бы долго перед ним объяснялась....
  
   Чего и следовало ожидать! Во-первых, я устала отбиваться от любвеобильных шведов, а во-вторых, я просто чертовски устала, хотя вышла из отеля всего пару часов назад. Между прочим, повинуясь своим инстинктам, я начисто забыла про завтрак. До "Зеленого рая" далековато (сегодня я отправилась в другую сторону), а последние 10 минут меня преследуют исключительно шведские названия. Ну, была не была! Я все же захожу в одно из этих местечек и сосредоточенно листаю меню, ища знакомые буквосочетания, пока ко мне не подходит она....
  
   Эмма
  
   Я хочу сбежать отсюда!!! Хочу до скрипа в зубах, до головной ежедневной боли! От этого желания у меня сводит мышцы! Выйти замуж за Карла, чтобы спасти ""мамочку"! Что может быть на свете хуже якобы дочернего долга, когда тебя ставят перед необходимостью сломать себе жизнь! Вы, вероятно, ничего не понимаете, но я объясню.
  
   Меня зовут Эмма. Месяц назад я "отпраздновала" свое совершеннолетие. Почему в кавычках? Ну, потому что праздник для меня обернулся первым выходным за последние три месяца работы в таверне Пурленсен. И как вы думаете, что я делала? Я просто спала. Вот именно так. Легла в среду вечером, а проснулась в пятницу по звонку будильника. В общем, шагнула в свои 21 семимильным шагом! Знаете, я даже не расстроилась, потому что отмечать было бы не с кем и не на что.
  
   Я приехала в Швецию пару лет назад. Мои родители развелись, а отцу предложили неплохую должность в одном из НИИ Стокгольма. Он, конечно, не горел желанием брать меня с собой, но, будучи всегда подкаблучником моей матери, не смог побороть ее страстный порыв избавиться от меня под прикрытием "я желаю для дочки лучшей жизни". Я, положа руку на сердце, была рада уехать от своей "заботливой" мамаши подальше. Правда, я не ожидала, что придется жить даже в другом городе, не то, что стране. И я не знала, что меня поджидает здесь.
  
   Мои родители поженились, как ни смешно прозвучит, по договоренности своих предков. Их прямо-таки выращивали друг для друга. Десятилетия дружившие семьи надумали породниться. Папаня мой, как я уже упомянула, абсолютно бесхребетный, поэтому возражений с его стороны никто и не ждал, а моя весьма хитрая и предприимчивая родительница быстро смекнула, что семья жениха очень уважаема и перспективна. За годы брака она высосала из мужа все соки, деньги и все, что можно было еще из него вытрясти. Думаю, ад после 30 лет совместной жизни с этой мегерой и медузой Горгоной в одном лице покажется моему отцу как минимум санаторием. Хотя ему есть, за что ее поблагодарить - хоть на старости лет она послала его подальше, увлекшись 25-летним крутым бизнесменом. Или его папашей???...
  
   Я была нежеланным ребенком, практически жертва аборта. Конечно, моя маменька и думать не хотела о детях. Да и откуда бы им взяться, если мои предки крайне редко оказывались в одной постели и то, преимущественно, для того, чтобы просто поспать. Для других нужд у матери был целый взвод "молодчиков", а отцу это, видимо, не было нужно. Но однажды, отлично погуляв в ресторане, матушка просто изнасиловала беднягу (думаю, что она его с кем-то спутала). А я оказалась побочным эффектом. Мамзель, никогда не страдавшая излишней худобой, до 5-го месяца считала, что методично наедает себе животик, а я вела себя как будущая примерная дочь и не изводила родительницу токсикозом.
  
   Когда же ей сообщили, что ее выросшие 5 кг - это вовсе не пирожковый эффект, а next generation (следующее поколение - прим. автора), она забилась в истерическом припадке и даже под угрозой собственной жизни, сделала бы аборт, если бы не мой дед, ее свекор. Дедушка - единственный человек, которого моя мать боялась и слушалась, только благодаря ему я до сих пор не свела счеты со своей треклятой жизнью, да и собственно родилась не без его участия. Поскольку он вполне обоснованно полагал, что моя мать будет пытаться избавиться от меня любыми другими (не врачебными) способами, то поместил ее под круглосуточное наблюдение.
  
   Рассказывать о моем детстве, я думаю, уже не имеет смысла. Ясное дело, я никогда не знала материнского молока и родительской ласки. Отцу ни до чего, кроме науки и исследований, не было дела, видела я его крайне редко и то, он не обращал на меня внимания, увлеченный работой. Мать я видела чаще, но лучше бы не видела вообще. Все, что она сделала для меня в этой жизни, - это решила взрастить во мне свои невоплощенные мечты. Поэтому с семилетнего возраста мне была уготована судьба крутой экономистки в какой-нибудь фирме. Разговаривала она со мной только на эту тему, а также на тему моих проступков, за которые я получала от нее по полной программе. Возвращаясь (не дай Бог!) на 5 минут позже разрешенного времени, я уже настраивалась на бурные вопли в духе "Где ты шлялась, дрянь?". О том, чтобы привести к себе домой друзей или подруг, не могло быть и речи. А за каждую неудовлетворяющую мать оценку я, с нескрываемым ею удовольствием, наказывалась трехдневным сидением дома или лишалась обеда и ужина в этот день.
  
   Конечно, спасибо матери, я выросла очень миниатюрной. При своем росте метр 56 я редко вешу больше 45 кг, поскольку обладаю поистине бунтарским характером. "Забить" меня ей не удалось. Лет с 12 я активно выражала свое мнение по поводу и иногда, стоит признаться, без. Я не боролась за родительскую любовь, но требовала к себе уважения и соблюдения моих интересов. Не в угоду мамочке я позорнейше училась, не потому что глупа, а потому что не интересно. А чем старше становилась, тем больше старалась делать ей назло. Надеюсь, вы меня не осудите за это?..
   Но в художественную студию я записалась не для того, чтобы еще подгадить своей мамочке, а потому что действительно любила рисовать. Я делала это всегда и везде, сколько себя помню. В детском садике мои рисунки висели на стенах игрового зала, в школе мне отвели отдельный стенд. Что касается дома, то, заподозрив, во мне сильную нездоровую страсть к изобразительному искусству, мать перестала мне покупать краски, кисточки, карандаши и прочие причиндалы. Я не растерялась и пожаловалась деду, который приобрел мне настоящий набор художника. В отместку матери, я в тот же день разрисовала стены своей комнаты. Она же в ярости заклеила плоды моего порыва новыми обоями. Наша битва с рисованием на стенах и переклеиванием обоев длилась с небольшими тайм-аутами 3 года, пока я не записалась в студию.
  
   А записалась я туда тайком. Студией руководил довольно популярный художник, и обучение у него стоило немалых денег. Сначала я продавала свои картины через одного одноклассника, давно погрязшего в темных делишках, и таким образом пыталась накопить на учебу, но потом поняла, что он меня здорово надувает. В общем-то, мне ничего не оставалось, кроме как пойти и посвятить в свои планы дедушку. Тот все понял - и денег дал, и прикрытие обеспечил. Моей матери было сказано, что я хожу на курсы, готовясь поступить в Финэк Я, наверное, в первый раз тогда вызвала, хоть и ложью, на ее лице улыбку.
  
   Конечно, когда я не поступила после окончания школы ни в какой Финэк, все раскрылось, и был большой скандал, но этот год изменил во мне многое. Первые 2 месяца в студии у меня ушло на то, чтобы смириться с тем, что я - не единственный талантливый человек, занимающийся там. Но после осознания этого, я подружилась со многими молодыми "творцами" и наконец-то нашла своих людей, единомышленников. Наша группа состояла из еще 13-ти подростков, которые жили теми же мечтами и по тем же правилам, что и я. Правда, они все были из более обеспеченных семей, чем я, но в атмосфере изобразительной мастерской никогда не витал запах денег. Пахло только красками и эмоциями художников.
  
   К концу учебного года мы стали единой семьей: 14 учеников и два мастера. С ребятами я виделась уже гораздо чаще, чем со своей родней. В дни, не посвященные обучению живописи, мы так же исступленно предавались граффити. Наши произведения до сих пор украшают немало стен города. Изредка мы выпивали, изредка покуривали "травку", кто-то баловался стимуляторами. Но все это происходило действительно редко и довольно культурно, а заканчивалось все равно рисованием - на домах, стеклах телефонных кабинок, биотуалетах, своих и чужих телах... Большая часть нас именно в этот год в нашем тесном кружке познакомились с интимной стороной жизни...
  
   В мае приехал из столицы "ревизором" наш директор. Довольный успехами учеников студии он объявил о возможности одного из нас обучаться дальше бесплатно. Он дал нам и трем группам, занимавшимся в другое время, задание - написать за неделю картину на любую тему. Рисунок должен был быть оригинален и должен впечатлять. "Халявное" обучение светило тому, кто сможет вызвать бурные эмоции у главного.
  
   Студия гудела. У меня разрывался мозг. Поскольку мы были очень дружны между собой, то речь не шла ни о какой конкуренции, идеями делились все наперебой. От шума голова не переставала болеть. Возле одного рисующего постоянно толкалась еще парочка, закидывая его вопросами.
  
   Мне хотелось нарисовать нечто очень светлое и радостное, чтобы вызвать блаженство, ощущение Рая. Именно его я и стала рисовать, но работа не шла, а подходил к концу 5-ый данный нам день. Я начала нервничать. К тому же ко мне прицепилась мать, видимо, что-то заподозрившая или просто не верившая, что я могу увлечься так серьезно подготовкой к ВУЗу. Настроение катило в пропасть. На шестой день я в отчаянии стала мазать холст мрачными красками, пытаясь выплеснуть свои горькие думы, потом увлеклась и неожиданно для себя очнулась под закрытие студии. Оказывается, в своем "крайнем погружении", как называл это наш мастер, я нарисовала женщину, размахивающую своим черным платьем, кошмарно уродливую и убогую. От моей картины всем так и хотелось отвернуться.
  
   Спустя один день был смотр наших работ, и мою картину с названием "Моя мать", конечно, не выбрали, но директор содрогнулся и жалостливо посмотрел на меня. Право бесплатного обучения получил Михаэль (на самом деле, естественно, Миша), изобразивший "Танец фей". Он, в отличие от меня, сумел передать красками светлые чувства того уровня, который задел струны души нашего главного. Я плакала про себя и радостно улыбалась на вручении члену моей группы почетной грамоты и сертификата. Оплата занятий в студии грозила стать мне на следующий год большой проблемой, поскольку дедушка, измученный различными возрастными болячками, ушел на пенсию, а платили мы немало по тем временам.
  
   После официальной части мы наметили "продолжение банкета" на ближайшем к студии парапете, но виновник задерживался. Замерзнув, устав ждать, а еще больше устав от своих с трудом сдерживаемых слез, я попрощалась и пошла домой. По дороге я уже вовсю ревела. Я не считала себя лучше Михаэля, я просто не знала, как смогу жить без студии. А то, что мне придется оставить рисование, уже не оставляло у меня сомнений.
  
   Но Бог есть, и я поверила в это именно в тот момент, когда меня, залитую слезами, догнал Михаэль, обнял и сунул мне в руки сверток со словами: "Тебе это нужнее, да и я считаю, ты заслужила" Я не поняла его и продолжала рыдать у него на груди. А потом развернула. В сертификате вместо его имени было вписано мое. Он попросил об этом директора и тот пошел навстречу впечатлившему его ученику.
  
   Я думаю, вы догадываетесь, как я отреагировала на поступок Михаэля. Я не стала гордо отказываться от его доброты и чуткости. Моя благодарность не знала границ, да и это был единственный мой шанс продолжить рисование.
  
   Мы с Михаэлем стали встречаться и были неразлучны. Мы отделились от группы, в чем нам никто не препятствовал. Ребята понимали, что между нами возникло ОНО - большое чувство, пусть и через такую ситуацию. НАС стало двое, и это заметно облегчило мне жизнь, потому что теперь было чем заслониться от моей буйной матушки. Особенно, когда она узнала, что экономиста из меня не выйдет. Она съела бы меня с потрохами, если бы не Михаэль.
  
   К тому же мое творчество приобрело другой оттенок. Ранее более склонная в "свободном полете" писать нечто грустное, ностальгическое я теперь нередко поражала группу своими добрыми и красочными изображениями. Мы были музами друг друга и могли часами сидеть бок о бок, рисуя и питаясь нашей общей энергией.
   В общем, первая и единственная любовь поглотила меня целиком. Я перестала вариться в котле своей семьи, отстранилась от постоянной ругани матери, от без вины виноватого молчания отца, даже от частых приступов стенокардии у любимого дедушки.
  
   И он умер. Мне было больно, непонятно и чертовски обидно. А еще стыдно, потому что за последние полгода до смерти дед видел меня всего пару раз, когда я забегала к нему попросить денег в долг, эгоистичная в своем счастье и не интересовавшаяся делами одинокого старца (бабушка умерла еще до моего появления на свет). На похоронах у меня стоял ком в горле, и до 9-го дня я почти не могла есть. После чего дед пришел ко мне во сне, где сказал, что не обижается на меня, что я должна жить дальше. И я стала жить...
  
   Мать, естественно, ненавидела Михаэля, не считая его удачной партией. Когда мы подали заявление в ЗАГС, она заявила: "Только через мой труп!", на что я бы лично согласилась. Но мой принципиальный жених решил, что свадьбы не будет, пока эта упрямая женщина не переменит к нему своего отношения. Перспективу, что этому не бывать, он не рассматривал. Дальше все случилось совсем трагично. Мы были вместе уже почти 2 года, и мать вроде бы стала довольно снисходительна к моему любимому человеку, когда на него напали в подъезде и серьезно ранили. Я часто думаю, не приложила ли к этому свою грязную руку моя мать... Но итог был печален: Михаэль больше месяца лежал в реанимации, что с ним, мне не говорили и к нему не пускали. С его мамой мне поговорить тоже не удавалось, поэтому я была в полном неведении.
  
   Мамуля в это время усердно убеждала меня, что он лежит в коме как овощ, что после таких травм не восстанавливаются и все тому подобное. И это было правдой - остаточные явления должны были бы быть. Я все четче понимала, что сама судьба против нашего союза с Михаэлем. Я снова впала в свое ранее привычное мрачно-депрессивное состояние. Тут как гром среди ясного неба для меня грянуло известие о разводе родителей и моем предстоящем отъезде в Швецию. Моя жизнь рухнула, я перестала посещать студию и рисовать вообще, и мне было наплевать, куда ехать, лишь бы не видеть мать, которая даже горевать мне спокойно не давала.
  
   Вот так я и оказалась в этом славном городишке - Стокгольме. Я, кстати, здесь уже была, когда наш главный организовал нам выставку. Мы провели в Швеции два дня. Нам тогда все казалось необыкновенным и захватывающим. Поверьте, сейчас, когда я пишу эти строки, я не испытываю к этому городу ничего, кроме злости. Потому что он не оправдал моих надежд. Я думала, я еду в лучшую жизнь, а получилось вот что.
  
   Удрав от моей несносной матери, отец расправил крылья, что называется. Уже через неделю после переезда рядом со мной жил другой человек, правда, не более близкий мне, чем прежний папа. Он стал властным, в голосе пробивались металлические нотки, а главное, он начал распоряжаться моей жизнью. Интересы меня, как личности, его абсолютно не интересовали. Я была немедленно пристроена работать в это долбаное кафе, в котором и горбачусь по сей день. Владелицей его была папина тогда подруга Ольга Пурленсен (эмигрантка, удачно выскочившая замуж за не слишком богатого коммерсанта), а ныне жена. При разводе со шведом она и отхватила маленькую таверну. Предприятие это, скажу я вам, не сильно прибыльное, поэтому три месяца назад всех моих помощников уволили. Так что теперь я 4 в1 - официантка, бармен, уборщица и мойщица посуды. О как!
  
   Но в довершение всех моих бед в меня влюбился частенько забредающий в наше скромное местечко бизнесмен Карл Пэшун, и, конечно, моя добрая мачеха теперь вынашивает мечты по превращению меня в Эмму Пэшун. Она ловко апеллирует тем, что уже 2 года меня кормит(!), поит(!), одевает(!) и вообще всячески обо мне заботится (!!!). И я просто обязана ей по гроб жизни!
  
   Конечно, я была глуха к ее словам. Образ Михаэля уже изрядно поблек в голове, я имела легкую связь в виде свободных отношений со студентом стокгольмского университета, но это ни в коем случае не означало, что я готова связать свою жизнь с неприятным мне человеком ради еще менее приятной мне дамочки, которая кичится нелепым участием в моей жизни!
  
   Карл неплохой человек, возможно. Поскольку я не подпускала его к себе, то довольно плохо знаю. Дело в том, что шведский язык я так и не выучила. Знаю, правда, неплохо английский, а Карл немецкий, поэтому общаться с ним мне тяжело. Конечно, я вижу его взгляды и то, как он пускает слюнки своими толстыми губами, стоит только мне развернуться к нему задом. Но мне это нисколько не льстит. Потому что внешне он выглядит просто монстром. Центнера под два весом, со страшно оплывшим лицом, не способный уместиться на одном стуле! Одни его мясистые пальцы, отрывающие кусок нежного курицы, и то, как он их после этого облизывает, вызывает у меня приступ тошноты, а мысль о том, что с ним можно вообще лечь в постель - позывы на неукротимую рвоту!!!
  
   А Ольга наседает все больше, и нервы мои на пределе! Господи, как бы убраться отсюда??? Где взять на это деньги? Ведь все, что мне платила мачеха, уходит на еду и оплату однокомнатной квартирки на окраине. Иногда я позволяла себе прикупить одежды. И вышло так, что все еще ничего не накопила! Надо терпеть, но силы на исходе!...
  
   И вот очередной рабочий день. Ольга крутится вокруг без конца. На повестке дня вопрос, заходил ли сегодня Карл или еще нет. Господи, не дай Бог, у меня сейчас в руках окажется что-то тяжелое! Я просто убью ее. Она с утра здесь, и прекрасно видит, что народу нет вообще! И именно в этот момент я слышу ее злой шепот: "Иди, помоги. Там дамочка уже полчаса меню читает! Или ты уже разбогатела?" Я понуро (а что мне еще остается?) иду к единственному занятому столику, и на меня поднимает глаза она...
  

Вместе

   Когда худенькая и явно изможденная девушка с неулыбчивым лицом приблизилась к столику, Саша облегченно вздохнула, поскольку мало что поняла в меню. Прочитав на табличке имя Эмма, она обратилась к той:
   - Добрый день, вы понимаете по-английски?
   Эмма облегченно вздохнула, потому что с истинными шведами было сложнее. Несколько конфликтов случилось за время ее работы в этом заведении из-за ее слабого знания шведского языка.
   - Да. Вам помочь с выбором блюд? - и она быстро перечислила все самое съедобное из меню. Саша сделала заказ, и девушка удалилась его выполнять.
  
   Задумавшаяся туристка долго смотрела ей вслед. Что-то в маленькой официантке зацепило ее. Саша дала бы ей не больше 15-16-ти на вид. Эмма была настолько худа, что, вероятно, стала бы лучшим наглядным пособием для изучения студентами-медиками костной системы. Ее кожа была бледна до такой степени, что маленькие ручейки сосудиков просвечивали сквозь нее. Простая обтягивающая черная футболка, подчеркивающая практически отсутствие у ее хозяйки груди, и широкие "рэперские" шаровары усиливали удручающее впечатление от внешнего вида девушки. Но ее лицо... Эмма была очень красива. Огромные голубые глаза, обрамленные длинными ресничками, едва заметные веснушки, немного крупноватый нос, тонкие потрескавшиеся, но очень яркие губы - все это обрамлялось густыми и длинными пепельными локонами. "Явно крашеная", -подумала Саша.
  
   Эмма стояла у стойки бара, прикрыв глаза. Она ждала Сашин заказ с кухни. Больше заняться ей было нечем, поскольку кофе подать она должна была после основных блюд, а больше в кафе никого не было. На улице было довольно мрачно, к тому же девушка уже давно не высыпалась, поэтому временами начинала дремать. Так было и в этот момент. Эмма положила голову на стойку, сперва глянув в сторону женщины за столиком - вдруг ей еще что-нибудь захочется... И поймала ее пристальный взгляд. Эмма смутилась и отвернулась. Удивилась про себя и подумала: "Какая-нибудь "гребаная" туристка. Приехала из Штатов, посмотреть, как живут люди в заброшенной Скандинавии... Разглядывает, сучка, как диковинку"
  
   Женщина выглядела очень молодо и была крайне хорошо одета - стильно, дорого, но не броско. Милое, открытое и довольно доброжелательное лицо, наверно, довольно невыразительное, если бы не макияж. Саша часто облизывала губы (дурацкая привычка с детства), смотрелось это очень забавно, но в то же время эротично. "Любовничка поджидает. Тренируется", - решила Эмма, продолжая наблюдать за дамой, которая в такую-то погоду умудрилась вырядиться в юбку и сапоги на шпильке, чего девушке было уж никак не понять. Сама она предпочитала молодежный спортивный стиль в одежде и жила по принципу - "Твои шмотки должны тебе подчиняться!", то бишь, быть удобны. Поэтому шпильки Эмма не одевала ни разу в жизни, а юбка в гардеробе была всего одна и та от какого-то сумасшедшего дизайнера, поэтому вызывала у окружающих ассоциации с половой тряпкой.
  
   Наблюдать за клиентами было у Эммы привычкой. Ей не разрешалось сидеть или читать в присутствии посетителей, поэтому ничего не оставалось, кроме как разглядывать их. Когда Ольга ловила ее на этом, она обязательно находила ей занятие, стараясь не давать девушке ни минуты покоя.
  
   Саша, уставшая сидеть и просто ждать, достала мобильник и набрала мужа.
   - Привет, Олежа! - радостно затараторила она.
   Услышав русскую речь, Эмма вздрогнула. Русские туристы бывали у них нечасто. Летом они еще забредали в эту часть города, а зимой, когда в основном приезжали по коротким путевкам на 2-3 дня, это было редкостью.
   - Пожалуйста. Приятного аппетита, - с улыбкой пожелала Эмма на русском, расставляя на столике заказанный Сашей обед. Тут настала ее очередь удивляться:
   - Вы говорите на русском? Да еще и без акцента?
   - Ничего странного, - пожала плечами Эмма. - Я только пару лет здесь... - и она пошла обратно к стойке, но обернулась и добавила: - Скажете, когда кофе сварить.
  
   Саша смотрела на ее гордую походку и понимала, что жизнь девушки мало напоминает то, зачем рвется молодежь за границу. Потом она резко встряхнула головой, чтобы избавиться от своего навязчивого интереса к Эмме и занялась едой.
   Но не успела она расправиться с салатом, как до нее донеслась приглушенная ругань.
   - Ты что спать сюда пришла? Дел-то хватает! Вымой кастрюли! Почему вся раковина забита! - говорил жесткий женский голос.
   - Там всего парочка!
   - Неважно. Я настаиваю, чтобы ты помыла их сейчас вместо того, чтобы дрыхнуть за стойкой!
   - Я помою их потом!
   - Что за выкидоны? Я говорю тебе, сейчас же вымой! - голос повышался, и в нем появлялись визгливые интонации.
   - Да отстань ты от меня! Я же сказала, помою, но позже! - голос Эммы тоже стал меняться и зазвенел. Казалось, она сейчас заплачет от обиды.
  
   Саша оторвалась от еды и посмотрела в сторону бара. Над худенькой официанткой нависала довольно полная рыжеволосая женщина. Ее переполнял "праведный" гнев. Эмма морщилась и отворачивалась, потому что грозная дама уже явно нарушала ее личное пространство.
   - Сейчас же в мойку, несносная девчонка! - шипела и плевалась начальница. В том, что это начальница, Саша не сомневалась. Увидев, как Эмма нервно сжимает кулачки, она решила вмешаться.
   - Простите, я хотела бы кофе...
  
   Эмма взглянула на нее с такой благодарностью, что у Саши сжалось сердце. Но хозяйка от стойки не отошла. Видимо, она решила довести до конца начатое и, как только Эмма обслужила посетительницу, принялась снова ее пилить, а вскоре перешла на крик:
   - Я вышвырну тебя отсюда! Боже, как ты мне надоела! Сколько мне еще тебя терпеть!
   - Я сказала тебе, я вымою кастрюли позже! - твердила Эмма, теребя в руках блюдо с круассанами, которые собиралась выложить на витрину.
   - Какая ж ты дрянь! Навязал же тебя отец мне! Почему я должна терпеть твое самовольство? Быстро в мойку!
   - Пойду, когда посуды будет побольше! Я не девочка на побегушках!
   - Ты именно она и есть! - выплюнула Ольга в лицо девушке.
  
   Блюдо с круассанами упало на кафель и разбилось. Ароматные пирожки раскатились в разные стороны.
   - Ах ты гадина! Не получишь ни кроны! - но Эмма, не обращая на слова "мачехи", схватила куртку и, не сняв бейджа, выбежала на улицу. Саша, положив на стол купюру, бросилась за ней.
  
   На улице был сильный ветер, шел мокрый снег, и вообще - более мерзкую погоду в Стокгольме было сложно застать. Эмма бежала очень быстро, и Саше на ее шпильках, конечно, было не догнать девушку.
   - Эмма! Эмма! - кричала она, но та не оборачивалась, пока Саша не поскользнулась и не упала, сломав, наконец, свой длинный тонкий каблук. Падала она громко, поэтому Эмма остановилась и посмотрела на нее. Саша подвернула ногу, и на глаза от боли навернулись слезы, которые сразу же высохли, как только Эмма подошла, и Саша увидела на ее личике красноречивые подтеки туши.
  
   - Не плачь, девочка моя! - сказала Саша, все еще сидя на тротуаре.
   - Вставайте! Не те погоды, чтобы разлеживаться на земле, - Эмма протянула руку. Саша поднялась. Минуты две они молча смотрели друг на друга. Эмма первая нарушила неловкую тишину:
   - Зачем вы пошли за мной?
   Саша тепло смотрела на нее.
   - Я не выпила кофе, и не выкурила свою вишневую сигаретку. А для меня здесь это роскошь. Надо наверстать, - невпопад сказала она. - Здесь есть рядом нормальное местечко?
   Эмма задумалась, а потом принялась что-то долго и путано объяснять, но Саша прервала ее:
   - Пойдем, покажешь. Заодно посидишь со мной, составишь мне компанию, успокоишься.
   Эмма изумленно уставилась на нее, но отказа не последовало.
  
   Они шли в полнейшем молчании, кидая редкие взгляды друг на друга. Поскольку Саша шла очень медленно, а точнее, ковыляла, то Эмме приходилось постоянно притормаживать. Минут через 15 они дошли. Снаружи кафе выглядело намного престижнее, чем то, откуда они "сбежали", но перед входом Эмма вдруг встала столбом
   - Что такое? - поинтересовалась Саша.
   - У меня нет денег, совсем.
   - Пусть это тебя не беспокоит, - Саша взяла в свои руки ее ледяную ладошку и почти насильно втащила внутрь.
  
   В зале было прилично народу, но пустой столик нашелся. К ним тут же подскочил официант в униформе и предложил меню. Саша заметила, что Эмме неуютно, поскольку большинство посетителей были одеты лучше нее, и ободряюще улыбнулась. Пролистав меню, она заказала себе кофе, а девушке - грог.
   - Простите, вы совершеннолетняя? - обратился официант к Эмме. Та молча протянула ему документы, после чего, он, еще раз извинившись, удалился.
   - У вас есть сигареты, я правильно думаю? - спросила Эмма. Саша достала из сумочки пачку и протянула ей, но буквально через пару затяжек, сделанных с отсутствующим видом, Эмма потушила сигарету и спрятала лицо в ладонях. Ее худые плечи затряслись. Саша не знала, что делать, поэтому решила не трогать девушку. Сидели они в уголке, Эмма рыдала молча, и никто не обращал на них внимания. Через пару минут приглушенные всхлипывания прекратились. Эмма подняла голову, и Саша невольно улыбнулась - на лице девушки была практически боевая индейская раскраска.
   - Что смешного? - довольно грубо спросила она. Саша протянула ей зеркало, и Эмма засмеялась.
   - Да-а, тут есть над чем позабавиться... - девушка на скорую руку поправила макияж.
   Официант принес заказ. Саша закурила.
   - Вы же не затягиваетесь, - подметила Эмма.
   - Да...
   - Так зачем курите?
   Саша улыбнулась в ответ на искреннее недоумение девушки:
   - Для вкуса. Я курю только вишневые и только с кофе. Это ритуал, многолетняя привычка. Но никто не знает, даже муж.
   - Вы замужем?
   - Ну, есть немного, - почему-то Саше не хотелось говорить об Олеге в этот момент.
   - А почему одна гуляете?
   - Я приехала сюда одна.
  
   Постепенно между ними завязалась ненавязчивая беседа, в которой вела Эмма. Саша не перебивала ее вопросы, понимая, что той надо отвлечься немного от своих горестей и привести мысли в порядок. Через полчаса Эмма знала о Саше все, что ее интересовало, и задала самый волнующий вопрос:
   - Так и почему вы побежали за мной?
   Саша пожала плечами:
   - Я не знаю, веришь?.. Это был какой-то порыв. У меня такое бывает редко, и я не умею себя контролировать. Может, поговорим о тебе?
   Эмма отчаянно замотала головой.
   - Хорошо. Подождем, когда отойдешь... Хочешь еще что-нибудь?
   - Хочу напиться, - неожиданно протянула Эмма. - Я мечтаю об этом со дня отъезда из Россию Вы же понимаете, что с моей внешностью здесь сложно это сделать. Еще ни разу мне самой не удалось купить алкоголь.
   - Тебе кто-то помогал?
   - У меня есть приятель из Универа, он один раз принес маленькую бутылочку коньячка...
   - Я бы тоже не прочь... А хочется как? В сосиску? - поинтересовалась Саша.
   Эмма засмеялась:
   - В дупель! В зюзю! До поросячьего визга! Я уже взрослая - мне можно! - и погрустнев, заметила: - Только вот не на что...
   Саша встала из-за столика
   - Ну, пойдем... - но Эмма не отреагировала. Она пристально смотрела на свою благодетельницу.
   - Что вам от меня надо? Неужели у вас нет своих проблем?
   - Я просто хочу помочь...
   - Мне не нравится, когда меня пытаются жалеть, - оборвала ее Эмма. - Я справлюсь. Чай, не первый год и не первый раз такое происходит.
   - Жалеть или не жалеть - мое право! - отрезала Саша. - Сейчас я хочу выпить вина, но я не привыкла делать это в одиночестве. Сделай одолжение стань моей собутыльницей. Я ведь здесь кроме тебя никого подходящего на эту роль не знаю.
   Эмма пожала плечами и поднялась...
  
   Примерно через час они были в Сашином номере. На ее огромной кровати валялся пакет с закуской, а хозяйка бегала по комнате с бутылкой вина в руках и искала штопор. Эмма, понаблюдав за ее суетой непродолжительное время, твердо взяла у Саши вино, и вытащила пробку зубами.
   - Где ты такому научилась? - ахнула Саша.
   - Еще в Питере. Мы иногда позволяли себе выпить винца на набережной, а штопор, знаешь ли, никто не имел привычки с собой носить...
   Эмма задумалась. На нее нахлынули воспоминания о Питере, о художественной студии, что-то расплывчатое закралось и о Михаэле, но она тут же прогнала довольно печальные мысли. Однако ее ностальгия не укрылась от Саши.
   - Скучаешь? - спросила она.
   - Сложно сказать. Не знаю, где хуже - там или здесь... - после пары глотков сухого терпкого вина так и тянуло открыться этой почему-то уже почти родной женщине с глубокими и теплыми темно-карими глазами. Да что там женщине, девушке! Сложно было дать Саше ее возраст.
   - Можно я буду обращаться на "ты"? - поинтересовалась Эмма.
   Саша словно вздохнула с облегчением - девушка уже немного оттаяла и прониклась небольшим доверием. Удивительно, что это так радовало! Что с ней происходило и почему ей так хочется говорить и видеть возле себя Эмму, Саша не понимала.
  
   Они сидели на полу на пушистом ковре, тянули из огромных бокалов вино, заедали отличным швейцарским сыром, стоившим дороже, чем все остальное, купленное в супермаркете, и болтали, как давно не видевшиеся знакомые.
   - Что будешь делать дальше? - спросила Саша в середине второй бутылки, когда изрядно захмелевшая Эмма уже в нескольких словах рассказала ей свою историю. Умолчала она только о Михаэле, сочтя это чем-то глубоко личным.
   - Не знаю. Вернусь к папочке и Ольге, - эти слова дались ей с трудом. - Выйду замуж за Карла и буду блевать после каждого его прикосновения. Извини, - усмехнулась она, увидев, как Саша поморщилась. - Я, правда, не знаю. Есть вариант - попросить моего студентика помочь, но, боюсь, он сам довольно беден, и я ему буду обузой. Да и отношения у нас не те. Помимо меня он спит еще с парочкой девочек... - Эмма вздохнула. Саше было очевидно, что девушка в ловушке и деваться ей не куда. Почему-то на душе стало горько. Большие Эммины глаза от переживаний постоянно слезились, и было ощущение, что никто в мире не может ей помочь, но она уже как бы смирилась с этим.
  
   - Ты рисуешь? - этот вопрос был как гром среди ясного неба.
   Эмма вскинулась:
   - Я не могу!
   - Почему?
   - Да потому что это не работа на заказ! Я так не умею. Один раз уже пыталась, и у меня ничего не вышло. Я могу рисовать, только когда сама этого хочу.
   - То есть если бы я сейчас попросила тебя нарисовать мой портрет и пообещала бы тебе приличный гонорар, ты бы отказалась? - полюбопытствовала Саша.
   - Конечно, я ведь 2 года уже не практиковалась... Да и нет у меня желания.
   - Но ведь это способ заработать деньги! - напомнила Саша.
   - Я тебе уже сказала, зарабатывать этим я не могу! - с болью в голосе ответила Эмма и допила последние капли вина. Саша молчала и над чем-то размышляла. Она пыталась разобраться, прежде всего, в себе. С ней происходило что-то странное, непривычное. Она чувствовала к этой хрупкой и озлобленной на свою жизнь девушке такую неизмеримую нежность, что это пугало ее. Так и чесались руки прижать ее к своей груди, провести по волосам, приласкать... Саша испугалась и взглянула на Эмму. Та просто уснула, так и не выпустив бутылку из рук. Голова ее как-то нелепо свешивалась , а лицо во сне просветлело... Разбудить ее сейчас показалось Саше кощунством, и она решила оставить ее у себя, тем более, что ей действительно не хотелось никуда отпускать Эмму.
  
   Саша не без труда оторвалась от пола и направилась в ванную. Понятно, что следующим этапом было раздеть Эмму, что по непонятной причине вызывало волнение. Саша провела под душем не менее получаса, пытаясь восстановить утраченное после встречи с маленькой официанткой самообладание, но безуспешно. Если бы она знала, что такое первая влюбленность, то, несмотря на нелепость ситуации, заподозрила бы себя в этом. Никогда в жизни она не переживала подобных эмоций в адрес мужчин и уж тем более женщин!
  
   Одев на лицо маску бесстрастия, Саша вышла в гостиную в одном нижнем белье. Эмма по-прежнему спала, только изменив позу. Она свернулась калачиком, зажав свои худые руки между бедер. На Сашу помимо воли нахлынуло нечто никогда не испытываемое ею. Внизу живота стало как-то горячо и приятно, очень хотелось тоже зажать в своем теплом местечке руки... Однако оставив все свои ненужные мысли, она подошла к Эмме. Сев перед ней на колени, она сразу заметила маленький вылезший в огромный вырез футболки сосок, и тот будто заворожил Сашу. Понимая, что не хорошо так пялиться на чужую грудь, она тем не менее не могла отвести от нее взгляд.
  
   А через пару секунд осознала, что Эмма смотрит на нее своими полусонными голубыми глазами, смотрит вполне понимающе. То были не глаза девочки -почти ребенка, то были глаза женщины, которую тоже охватило непонятное извращенное возбуждение. В ее разуме произошел сдвиг в другое измерение - перед ней встало ее детство, и она увидела в Саше ту мать, которой у нее никогда не было.
   - Я покажу тебе, как я тебя люблю, - словно в бреду прошептала Эмма, а Саша вздрогнула. Она не могла ворваться в мысли девушки, но видела, что та не в себе.
   - Ты меня будешь обожать, будешь заботиться обо мне, как ни о ком, - продолжала Эмма, все больше пугая Сашу.
   - Хватит!
   Эмма словно очнулась и посмотрела на нее с улыбкой, а в следующее мгновенье стремительно, пока та не одумалась, прильнула к Сашиным губам...
  
   Пробуждение было тяжелым для Саши - выпитое накануне давало о себе знать очень явно, поскольку она нечасто злоупотребляла в своей жизни. Ведь ей прекрасно было известно, что у нее дурная наследственность... В голове было ощущение, что ее набили ватой, а во рту...Вкус крови! О, это же Эмма ее вчера укусила в порыве страсти! Саша с беспокойством повернула голову, но девушка еще мирно сопела, откинув в сторону одеяло и оттопырив худые ягодицы. Саша ласково провела по ним рукой. Эта ночь стала для нее откровением, а Эмма проводником в мир плотских утех. Она ведь давно записала себя в небольшой процент аноргазмичных женщин и не считала, что много потеряла. Но теперь она знала, как ошибалась! Удивительно, что ее учителем стал не муж и даже не какой-либо из случайных знакомых мужчин, которые добивались ее, а девчонка, которая младше на 13 лет. "При неудачном стечении обстоятельств или в южной стране, я могла бы ей в матери сгодиться", - с любопытством подумала Саша. Мысль об инцесте, как и мысль о гомосексуальных отношениях, была настолько странна для нее, что Саша задумалась, не сходит ли она с ума. Но прерывистое дыхание Эммы вызывало невыносимую радость, и Саша была готова бороться с любым, кто попытался бы их сейчас разлучить.
  
   Пока она смывала с себя следы вчерашней любви, проснулась Эмма. Она прекрасно помнила, что произошло. Ей тоже не хватало нежности и страсти, поэтому ее срыв вполне объясним. К тому же честно признаться, не первый раз за свою недолгую жизнь девушка оказалась в постели с себе подобной. Перебрав однажды алкоголя, она единожды в жизни попробовала таблетку модного наркотика "экстази", после чего последовал бурный секс с коллегой - художницей. Но обе девушки были не опытны, поэтому все оказалось не столь восхитительно, сколь это ожидалось. На следующий день ничего, кроме смущения, они друг к другу не испытывали.
  
   В этот раз все было по-другому. Эмма не помнила, сколько оргазмов она пережила ночью - их было множество, зато она помнила ту нежность, с которой Саша дарила ей свои поцелуи и ласки. С болью в сердце Эмма признавала, что не переживала такое даже с Михаэлем.
   - Значит ли это, что я лесбиянка? - вслух протянула она.
   - Меня мучает тот же вопрос, - улыбнулась завернутая в большое банное полотенце Саша, уже пару минут как покинувшая ванную комнату и наблюдающая за Эммой. Взгляд последней красноречиво задержался на полотенце, и Саша почему-то смутилась. В душе было огромное зеркало, которое натолкнуло ее на мысль о том, что ее тело уже не дышит молодостью и свежестью, свойственными Эмме. Стеснение, не ведомое ей ночью, окутало Сашу и заставило прикрыться.
   - Если ты не оставишь в покое полотенце, значит, мне пора идти, - не сводя с нее глаз, пригрозила Эмма. Сашино одеяние тот час же скользнуло вниз...
  
   Ближе к вечеру они вышли прогуляться и заодно подкрепиться в ближайшем кафе. Аппетит у обеих был зверский, и их огромный заказ обрадовал официанта. Во время трапезы за их столиком не было произнесено ни звука, но в воздухе ощущалось нечто такое, что заставляло персонал заведения с интересом поглядывать на парочку вроде бы подружек. Когда официант принес счет, у Саши зазвонил мобильник. Не отрывая глаз от сидящей напротив Эммы, она ответила:
   - Алло...
   - Господи, Саша, в чем дело? Почему у тебя весь день выключен телефон? Я с ума схожу! - голос Олега был слышен не только Эмме, но и практически всем находящимся в маленьком помещении. Эмма улыбнулась.
   - Не звони мне больше и не ищи, - ровно сказала Саша и не просто прервала связь, а выключила трубку вообще, зная, что он будет перезванивать.
  
   Из кафе они направились на набережную рядом с отелем. Погода совершенно переменилась за сутки, вечер был теплым и ясным, без малейшего намека на вчерашний снег с дождем. Но у воды дул довольно сильный ветер. Глядя на растрепанные волосы Эммы, Саша ощущала внутреннее спокойствие и уверенность в том, что будет делать завтра.
   - Ты поедешь со мной, - не спросила, а утвердила она. Эмма молчала и пристально смотрела вдаль, на здание Ратуши. - Завтра я все улажу.
   - Ты уверена, что хочешь этого?
   - Эмма, я... - но та припала к Сашиным губам, и разговоры вновь потеряли всякий смысл.
  
   Позже в отеле, Саша сняла для них сауну с огромным бассейном, от которого Эмма пришла в восторг. Скинув одежду, она плескалась в нем до синих губ, периодически подплывая к Саше, сидящей на лестнице с опущенными в воду ногами. В очередной раз подплыв к ней, Эмма обхватила руками Сашины ноги и уткнулась ей в живот, а когда оторвалась, в ее глазах сверкали озорные огоньки.
   - Ты когда-нибудь целовалась в свободном падении?
   Саша покачала головой. Она поняла, к чему клонит Эмма. В бассейне была вышка, метров 5, не больше, но Саша боялась воды в принципе, потому что в детстве чуть не утонула. Она рассказала об этом Эмме, но девушка была упряма.
   - Тебе нечего бояться, я с тобой...
  
   Казалось, они забирались на вышку целую вечность. На самом верху Саша закрыла глаза, страх поглотил ее полностью, но от него не осталось и следа, когда она почувствовала, как Эмма обняла ее. Один короткий кивок Эммы - и они синхронно шагнули в бездну, тесно прижимаясь друг к другу телом и губами. Полет, длившийся секунды, был самым невероятным событием в Сашиной жизни. Даже погрузившись в воду, а точнее уйдя на самое дно, она взлетала внутри себя все выше и выше. Задыхаясь, от нехватки кислорода, они еще некоторое время не разжимали губ, а затем Эмма вытащила их на поверхность, и, отплевываясь, они вылезли из бассейна. Их переполняли эмоции, Саша тяжело дышала, не отрывая глаз от миниатюрной фигурки любовницы, сквозь силу она выдавила из себя:
   - Пойдем в номер...
  
   На следующий день Эмма направилась в снимаемую ею квартиру забрать вещи и документы, а у Саши было необычайно много дел. Прежде всего она отзвонилась гиду, сообщив ему, что больше не входит в их группу. В фойе отеля она чуть не столкнулась с молодоженами, но прошла мимо, даже не поздоровавшись, чем очень удивила ребят. Первым пунктом назначения у Саши был банк. Избегавшая лишних трат, она взяла с собой ограниченную сумму денег, но на ее кредитке был счет с довольно внушительным количеством нулей. Она сняла не все, а ровно столько, сколько посчитала достаточным для решения всех вопросов.
  
   Далее она направилась в таверну Пурленсенов, где объяснилась с мачехой Эммы, подкрепив свои слова перешедшими в руки Ольги деньгами. Та осталась вполне довольна сделкой и пообещала договориться с отцом Эммы о том, чтобы тот не искал дочь. Все оказалось проще, чем представлялось Саше. Она даже пребывала в легком шоке от того, с какой легкостью женщина избавилась от "груза" в лице падчерицы. Перекусив в более приятном месте, чем бывшее рабочее место Эммы, она направилась в посольство, где уладила последнее возможное препятствие для их выезда. Эмма еще не стала гражданкой Швеции, поэтому ее отъезд не вызвал возражений. Купить билеты на завтрашний утренний рейс в Санкт-Петербург было самым простым из списка запланированного Сашей. В отель она вернулась вечером уставшая, но довольная проделанной работой.
  
   Когда она вошла в номер, Эмма была уже там. Она сидела за столом спиной к двери, так что Саша не сразу поняла, что девушка делает. К тому же ее распирали эмоции, и она с порога заявила:
   - Завтра в 10 улетаем.
   Эмма развернулась к ней, из ее руки выпал карандаш. Смесь чувств на ее лице вызвала недоумение у Саши, но Эмма быстро взяла себя в руки. Она вскочила и подбежала к подруге. Быстро прильнув к ней губами, Эмма рассеяла все Сашины сомнения:
   - Я знала, что у тебя все получится.
   Саша внимательно посмотрела ей в глаза, но ничего, кроме счастья, которыми они светились, не увидела. Тогда ее взгляд привлек листок бумаги на столе. Издалека ей было не видно, что на нем.
   - Ты рисовала? - спросила она.
   Эмма засмеялась:
   - Это, скорее, набросок. Карандашом.
   - Можно посмотреть?
   Но девушка замялась:
   - Иди в ванную, я только ее набрала - вода еще не остыла. А я закончу пока. Пара штрихов осталась...
  
   Даже погрузившись в ароматную пену, Саша чувствовала напряженную работу Эммы. Та явно не относилась к рисунку с пренебрежением, которое пыталась изобразить, ведь это был первый рисунок после долгого перерыва. Прошло долгих 15 минут, Саша почти задремала, утомленная дневной беготней. А очнулась от хриплого Эмминого голоса:
   - Смотри.
   Она стояла над ванной и протягивала Саше лист. На нем действительно был скорее набросок, нежели рисунок, но его содержание вызывало бурю эмоций. Там были нарисованы две обнаженные девушки, в расплывчатых очертаниях которых без труда угадывались Саша и Эмма. Они смотрели друг на друга, и их взгляд выражал все, что они, без сомнения, испытывали в реальности. В глазах Саши плескались спокойствие и неизмеримая нежность, глаза же Эммы отражали благодарность, ласку и нечто еще, невыразимое словами, но бывшее самым главным для Саши в этом рисунке. Она узнала все, чего Эмма до сих пор ни разу не произнесла. Когда Саша оторвалась от листа, она плакала...
  
   В аэропорте обе волновались. К ним, вероятно, подступало частичное осознание того, как круто они меняют свои жизни, но ни у одной из них не было сомнений в правильности совершаемого. Эмма, правда, неоднократно спрашивала у Саши про семью, но та предпочитала отмалчиваться и отгонять от себя тяжелые мысли. Эмма в них затмила все - мужа, сына, родителей, остальных близких Саше людей. Единственное, что она сделала, так это позвонила Жанне проверить, выполнила ли та ее просьбу. Накануне она просила, ничего не объясняя, забрать у Олега ключи от ее, Саши, собственной квартиры, которая принадлежала ей после смерти отца. Какое-то время квартира сдавалась, но последний год пустовала.
   - Дорогуша, уж не везешь ли ты из Швеции любовничка, которого я давно советовала тебе завести? - насмешливо поинтересовалась Жанна, на что Саша ей довольно грубо объяснила, что как только у нее появится желание поболтать, она непременно все расскажет своей любопытной приятельнице. Жанна нисколько не обиделась и пообещала сделать все возможное. Саша ожидала, что Олег не отдаст ключи без боя, то есть без пояснений, что с его женой. И вот теперь по дороге к самолету, она услышала, что Жанна без проблем выполнила столь щепетильную просьбу.
   - Ты знаешь, он не задал ни единого вопроса,- удивленно сообщала ей подруга. Саша тоже удивилась, но не стала зацикливаться на этом.
  
   Лететь ей было совсем не страшно. На плече у нее спала утомленная предыдущей страстной ночью Эмма. К тому же не стоит забывать о том, как трудна была ее жизнь в Стокгольме. Сегодняшним утром она была совсем бледная, поэтому Саша даже ни слова не сказала о своих страхах перелетов. Но страха никакого не появилось ни во время посадки, ни когда самолет взмыл в небо. Саша смело смотрела в круглое окошко на удаляющийся город и улыбалась ему, подарившему ей новые чувства.
  
   Улетая из солнечного ясного дня, столь характерного для Швеции, они приземлились в типично Питерскую погоду - довольно свирепый мороз, пронизывающий ветер и нечто неприятное, без конца сыплющееся с пасмурного неба. Они мигом замерзли, и побежали ловить такси. Спустя сорок минут, Саша поднималась по ступенькам отеля Жанны за ключами. Эмма осталась ждать в машине.
  
   - Ну здравствуй, гулена,- Жанна поднялась из-за стола. На ее умело накрашенном лице была написана усталость. - Ты не представляешь, как мне тебя не хватало.
   - Представляю, - усмехнулась Саша.
   - Что-нибудь расскажешь?
   - Нет.
   Жанна вздохнула и достала из ящика ключи.
   - Надеюсь, ты не совершаешь ошибку, и я не помогаю тебе в этом.
   Саша улыбнулась и молча посмотрела на нее.
   - Ого! Как у тебя глазки светятся! Я никогда такого не видела, - покачала головой подруга. - Когда сможешь выйти на "службу"?
   Саша посерьезнела.
   - Не хочется говорить об этом, милая Жанночка, но мой альтруизм в сложившейся ситуации очень ударит мне по карману, - за этим сарказмом она пыталась скрыть свое смущение. Саша понимала, что работать надо, а поскольку она теперь не просто домохозяйка, то надо еще и зарабатывать.
   Жанна восприняла ее слова спокойно.
   - Мы с тобой договоримся о зарплате, как только ты выйдешь на работу. Я только надеюсь, ты не собираешься никого содержать?
   Саша поджала губы и, проигнорировав последний вопрос, сказала:
   - Спасибо. Дай мне пару дней на акклиматизацию, и я вся твоя.
   На наигранное изумление Жанны "Акклиматизация? Теперь это так называется?" она тоже не обратила внимания и, попрощавшись вышла.
  
   Когда она села в машину, Эмма встревожено посмотрела на нее, но Саша ее успокоила, взяв за руки:
   - Все в порядке, девочка, - и повернувшись к таксисту, назвала адрес.
   Они довольно долго кружили по городу и хотя не разжимали руки, мыслями Эмма была явно далеко. Она жадно смотрела сквозь замерзшее стекло машины на оставленный ею 2 года назад город и искала в нем изменения, чтобы убедить себя, что это лишь сон - ее не может быть здесь.
  
   Она уезжала отсюда уверенная, что для нее отрезаны все пути обратно. Ее здесь ничего не ждало, по ней никто не скучал. "Как непредсказуема жизнь", - думала Эмма, все четче осознавая, как ей не хватало Петербурга с его отвратительной погодой, далеко не всегда хорошими дорогами, грязью на улицах и всем остальным, что нисколечки не изменилось за время ее отсутствия. Все те же безумные пешеходы, бросающиеся в спешке под колеса, те же мрачные, давно ждущие реставрации дома в центре, попадались и знакомые витрины магазинов. Ей показалось на мгновение, что она никуда не уезжала, разве что реклама на стендах поменялась. Ей вдруг стало так тепло и хорошо, что она непроизвольно прильнула всем телом к Саше, ведь именно ей она обязана возвращением на родину (а смысл этого громкого слова ей стал понятен только сейчас).
  
   Саша внимательно следила за вихрем эмоций, закружившем Эмму, и сердце ее ликовало. Она видела в Эмме сейчас не свою любовницу, а маленького ребенка, которого родители повели в ненавистные гости. И вот малютка едет домой. Как хотелось Саше в этот момент прижать ее к себе и поцеловать, заверить, что никогда в жизни никому она не даст Эмму в обиду! Но они были не одни, поэтому Саша просто крепче сжала ладошку девушки, и Эмма, наконец-то, обратила на нее свой светящийся взгляд.
   - Спасибо, - сказал она одними губами, и Саше не нужно было объяснять, за что.
  
   Чем ближе они подъезжали, тем больше обе нервничали. Безоблачное счастье двух дней и даже уверенность, что между ними происходит что-то настоящее, искреннее вовсе не гарантировало такого же продолжения, и понимание этого нависло над ними возле Сашиного подъезда. Если она еще сохраняла видимость невозмутимости, то Эмма не скрывала свое волнение. Она постоянно ловила Сашин взгляд, ища в нем поддержку, и та в который раз повторила:
   - Все будет хорошо...
  
   Квартира выглядела довольно запущенно. Прежние жильцы оставили цветы, которые, конечно, завяли. На мебели покоился слой пыли, а в холодильнике было пусто. Саша предложила сходить в магазин, а Эмме тем временем осмотреться, но девушка не захотела оставаться одна. В ближайшем супермаркете ее настроение несколько поднялось, поскольку там была оживленная атмосфера, повсюду суетились люди, без конца сталкиваясь друг с другом тележками. Когда какая-то проворная дама выхватила у них перед носом последний грейпфрут, Эмма от души расхохоталась, что вызвало у Саши облегченный вздох. Нагруженные увесистыми пакетами, они вернулись домой в гораздо более радостном состоянии, нежели ушли.
  
   Следующие два дня пронеслись как одно мгновение. Любая женщина поймет, что такое привести в жилой вид квартиру, в которую год никто не заходил. Зато проснувшись на третий день утром, Саша удовлетворенно обвела придирчивым взглядом их новое обиталище. День выдался солнечным, лучики света отражались в зеркально чистых стеклах серванта, а ровное дыхание рядом лежащей девушки довершало полное ощущение уюта в их доме. Понежившись какое-то время в постели, Саша встала и приготовила завтрак. Сегодня они собирались выйти на прогулку и потратить на это весь день. Неизвестно, когда в следующий раз у них это получилось бы, поскольку назавтра Сашу ждала работа в отеле.
  
   С неба опять падал мелкий снег, но он воспринимался совсем не так, как в день их прилета. Эмма весело лепила снежки, Саша пыталась, весьма неудачно, убегать от ее метких бросков. В конце концов, ей пришлось орать:
   - Эмма, хватит! Я сдаюсь!
   Та в ответ подбежала к ней и повалила в сугроб. Наглотавшись снега, Саша встала и обиженно посмотрела на Эмму, но короткое ласковое прикосновение украдкой к ее губам - и она готова снова падать обратно. Домой идти не хотелось и обсохнуть они решили в ближайшем баре. Там, конечно, были шокированы их видом, но девушкам было наплевать. Они заказали себе еды и горячего глинтвейна.
   - Я хочу в метро, - сказала вдруг Эмма.
   - Куда?
   - Ну просто покататься...Знаешь, выйти на первой попавшейся станции и идти просто так, в никуда...
  
   На трамвае, который тоже вызвал у Эммы немало восторгов, в отличие от Саши, они добрали до ближайшей станции метро. Ею оказалась "Пионерская". У обычного петербуржца это быстро отбило бы охоту кататься, ведь они спустились в подземку в самый час пик, но Эмма искренне наслаждалась толкучкой в поезде. Она улыбалась в ответ на возмущенные возгласы пассажиров, протискиваясь сквозь разделившую их толпу к Саше, и выскочила из вагона на Невском проспекте.
   - Пойдем наверх, - попросила она.
   Начало темнеть, и главный проспект города осветился миллионом огней. Беспрерывно гудели машины, выстроившиеся в пробке. Петербург был настолько живым и стремительным, несмотря на заторы на дорогах, что Эмма остановилась возле перехода и закричала:
   - Питер, я вернулась!
   Многочисленные прохожие изумленно посмотрели на нее, некоторые красноречиво покрутили пальцем у виска. Только Саша стояла чуть поодаль и ласково смотрела на раскрасневшуюся девушку, которая кружилась под роем снежинок и откровенно веселилась.
  
   В переходе их чуть не забрали в милицию. Увидев двух безногих инвалидов в форме, горланящих песню "Гражданской обороны", Эмма развернулась к Саше и спросила:
   - У тебя есть деньги?
   Саша достала мелочь из кармана, но Эмма покачала головой. Саша открыла кошелек, развернув его к Эмме, и та не увидела в нем бумажек достоинством меньше 500 рублей. Тогда она быстро, чтобы Саша не успела возразить, выхватила одну купюру и кинула в лежащую на полу шапку. Один из мужчин перестал петь и вытащил деньги, чтобы убедиться, что зрение не подводит его. Саша стояла чуть сзади, но он не обратил внимания на нее, горячо благодаря за щедрость Эмму. Та смотрела на него с жалостью, и это больно кольнуло Сашу. Она схватила Эмму за руку и потащила по длинному переходу. Через пару шагов Эмма вырвалась и гневно уставилась на нее.
   - Тебе жалко денег для несчастного человека?
   - Не в этом дело, - огорченно протянула Саша.- Их слишком много, всем не поможешь. К тому же я немало слышала о том, сколько зарабатывают за день такие "певцы"! Уж поверь, они не голодают....
   - Перестань! - оборвала ее Эмма. - Раз тебе так нужны эти 500 рублей, я тебе их сейчас верну.
  
   Саша не успела никак отреагировать на ее заявление. Эмма резким движением сорвала с себя вязаную шапочку и бросила ее на грязный пол. Уперев руки в бока, она вовсю загорланила знаменитую "Yesterday", а при попытке Саши приблизиться выставила вперед руку. Та решила немного понаблюдать за этим представлением. Эмма пела с таким чувством, так проникновенно, что даже не попадая по нотам, вызывала симпатию прохожих. Они еще не допела второй куплет, когда ее шапочка наполнилась мелочью доверху. Но исполнить песню до конца не удалось. Подоспели стражи порядка. Конечно, они внимательно следили за таким самовольным шоу. Все содержимое шапочки ушло в огромный карман сержанта милиции, да и саму Эмму куда-то потащили. Саша не спешила на помощь, решив слегка проучить заносчивую девчонку. Но после умоляющего взгляда Эммы, бросилась за милиционерами. Одной фиолетовой бумажки и сбивчивых Сашиных объяснений хватило для спасения юной активистки и защитницы слабых. Они снова вышли на улицу. Саша закурила, что она делала с момента знакомства с Эммой. Объяснения этому сама Саша не находила.
   - Прости, я такая глупая, - пристыжено шепнула Эмма ей на ушко. - При первой же возможности верну тебе "штуку"...
   - Да ты и в самом деле дуреха, - улыбнулась Саша. - Разве я похожа на жмотину или на человека, который скрупулезно считает каждую копейку? Меня давно от этого отучили.
   Эмма обняла ее и отняла сигарету, потом приблизилась к ее лицу. Большой меховой капюшон Сашиной шубы скрывал их от назойливого любопытства людей, не оставляя, правда, сомнений в том, что они целуются. Через некоторое время, уткнувшись носом в теплый шарф, Эмма пробормотала:
   - Я никогда не встречала таких добрых людей, как ты...
  
   Заглянув в магазин рядом с подземным переходом, они купили Эмме шапку в замен унесенной милиционерами вместе с "выручкой". Потом спустились в метро, и Саша с закрытыми глазами ткнула в карту метрополитена, попав на Василеостровскую. Эмма посерьезнела:
   - Давай не поедем туда.
   - Но почему? - Саша искренне удивилась перемене в настроении Эммы.
   - Я устала, поедем домой.
   Не было ни малейших сомнений, что это вранье, но приставать с расспросами к погрузившейся в свои непонятные мысли девушке, Саша не стала. Всю дорогу до дома они молчали, а когда вошли в квартиру, то Эмма, отказавшись поужинать, забралась в постель. Саша села напротив телевизора и включила фильм. Но ее деланного интереса к сюжету хватило минут на 5, не больше. Затем, щелкнув пультом, она обернулась к кровати. Эмма не спала, она внимательно разглядывала потолок, словно на нем было изображено нечто весьма интересное.
   - Знаешь, если ты постоянно будешь так загадочно молчать, я никогда тебя не пойму, - с горечью вздохнула Саша. Сегодняшний день показал ей, сколь мало они знают друг о друге.
   - Я же художница, творческая личность, - с легким пафосом и иронией отозвалась Эмма. - Прости, если обидела тебя.
   - Я не обижена, я просто хочу знать, что с тобой, что ты чувствуешь. Мы с тобой вместе, я хотела бы, чтобы мы были одним целым, но ты со своими тайнами словно сопротивляешься...
   - Я не могу тебе объяснить. Если бы я сама разобралась в себе, я бы тебе все сказала.
  
   Сашу внезапно охватило раздражение. Она встала и заходила по комнате. Некоторое время они молчали. Потом Саша спросила:
   - Ты мне о себе все рассказала или есть что-то еще?
   Эмма подумала о Михаэле, открыла рот, чтобы признаться, но не смогла из себя ничего выдавить, кроме:
   - Все.
   - Я же вижу, что ты не просто так отказалась ехать на Ваську... Между прочим, катание в метро - это была твоя идея, - упрекнула ее Саша, но Эмма молчала, по-прежнему уставившись в потолок. Словно гром среди ясного дня прозвучал для нее вопрос.
   - Там находится твоя художественная студия?
   Эмма отвернулась к стене и заплакала. Саша остановилась посреди комнаты, не зная, что делать. Потом шагнула к кровати, но Эмма сквозь слезы попросила ее:
   - Пожалуйста, дай мне полчаса. Я справлюсь сама.
  
   Пока Саша на кухне готовила ужин, сердце ее разрывалось от переживаний. Ей страшно хотелось утешить девушку, чьи глухие рыдания были слышны через прикрытую дверь. Саше стало все ясно. Эмма считала, что все осталось в прошлом, все забыто, страница перевернута, но возвращение разбередило ее рану. Неосуществленные мечты, связанные с рисованием, прежние друзья и знакомые, когда-то интересная и насыщенная жизнь девочки-подростка - она ничего не забывала, просто силой воли отодвигалась от всего этого. В Питере это сделать было сложнее.
   - Саш...
   Она ринулась в комнату, выронив из рук салатницу. Эмма уже успокоилась. Она полулежала на кровати, а ее одежда была разбросана по полу. Саша замерла в нерешительности. "Боже, что творит со мной эта девочка", - подумала она, и это была последняя ее здравая мысль, после которой Эмма потянулась к ней.
  
   Они остыли только под утро. Эмма спала на животе Саши, которой через пару часов надо было собираться на работу, но тревожные мысли не давали покоя. На сегодня истерика Эммы исчерпана, но проблема не решена. Разные варианты, которые крутились в Сашиной голове, сводились к одному - Эмма должна чем-то заниматься. Сидение дома и ожидание возвращения Саши с работы сведет девушку с ума. Конечно, она может рисовать, и для этого достаточно всего лишь купить все необходимое, но Эмма явно скучала по той неповторимой атмосфере студии, по привычному кругу знакомых, близких ей по духу. Не желая снова бередить душу Эммы расспросами, Саша приняла решение.
  
   День в отеле выдался "жарким". Жанна успела наворотить дел. Благодаря ее буйному и строптивому нраву из гостиницы досрочно выехало несколько весьма прибыльных постояльцев. На Сашу была возложена разработка эффективной рекламы, которая при сложившихся обстоятельствах была необходима, чтобы удержать отель на плаву. Но она исправно звонила каждые два часа домой, как они условились с Эммой. Та отчаянно скучала и просила не задерживаться. В середине дня Саша изловила свою новоявленную начальницу за подслушиванием ее разговора. Она тихо шепнула в трубку:
   - Погоди, я сейчас, - и на цыпочках подкралась к двери, а потом резко ее распахнула. Жанна, приникшая ухом к замочной скважине, еле удержалась на ногах, но гордо выпрямилась и заявила:
   - Если ты мне не расскажешь, кто такая Эмма, я тебя уволю!
   Саша быстро сказала Эмме, что перезвонит, и уселась в кресло, жестом пригласив подругу в соседнее, впрочем та в приглашении особо-то и не нуждалась.
  
   Конечно, Саша не испугалась ее угроз, просто она и до этого знала, что скрывать происходящее от Жанны, с которой они дружили практически столько же, сколько жили на свете, у нее не выйдет. Минут пять Саша размышляла, как бы все потолковей донести до приятельницы, а потом выложила всю правду. Слова лились из нее рекой, а при воспоминании о днях в Швеции она раскраснелась и казалась полностью захваченной эмоциями. Жанна в полном изумлении смотрела на подругу, которую знала вдоль и поперек, но открывшуюся вдруг совершенно с другой, неизученной стороны.
   - Прошу тебя, ни слова никому, даже если Олег будет доставать, - закончила, слегка запыхавшись Саша.
   - Без проблем, - задумчиво сказала Жанна. Повисло неловкое напряженное молчание. Саша забеспокоилась:
   - Ты считаешь меня полной кретинкой и извращенкой? - но подруга улыбнулась:
   - Сашка, ты такая счастливая! У меня же есть глаза! А кого любить - это твое дело, я не ханжа в этих вопросах, - и добавила с наигранной строгостью: - Только ко мне не приставай!
   Подруги рассмеялись и, расчувствовавшись, обнялись...
  
   Ближе к вечеру, Саша заехала в студию, где раньше училась Эмма, узнав адрес в Интернете, и заказала ей абонемент до лета. Это оказалось не так просто, поскольку учеников набирали вначале и в середине года, а за окном был март. Но, как это принято в наше время, деньги устраняют многие препятствия. В магазине она скупила, кажется, все, чем модно было рисовать...Снимая деньги с кредитки, она отметила, что ее счет уменьшился вдвое, но этот факт не так огорчил ее, как случившееся позже дома. Когда она вошла в квартиру, Эмма выпрыгнула из-за угла и повисла у Саши на шее, вследствие чего они обе, хохоча и целуясь, повалились на пол, а из Сашиной сумки посыпались купленные ею карандаши, краски и прочая художественная атрибутика. Увидев все это, Эмма вскочила:
   - Это все мне? - и под утвердительный кивок Саши бросилась собирать подарки. После чего важно заявила:
   - Я приготовила нам ужин.
  
   Кулинария явно не была Эмминым коньком, но Саша с настоящим удовольствием слопала и развалившиеся котлеты (полуфабрикат из супермаркета) и подгоревший картофель-фри из пакета. Эмма внимательно следила, как Саша ест, и засмущалась, когда та ее похвалила. Они распечатали трехлитровый бочонок вина и выпили по бокалу за Сашин первый оплачиваемый рабочий день спустя столько лет. Саша, как могла оттягивала разговор про студию, потому что не могла предугадать реакцию Эммы, но когда та зевнула, решилась:
   - Девочка, у меня еще кое-что для тебя есть.., - и достав из сумки абонемент, протянула Эмме. Та молча уставилась в листок.
  
   Саша ожидала чего угодно - благодарности, слез, взрыва эмоций, счастья, наконец, - но только не того, что увидела в глазах Эммы, когда она оторвала взгляд от очередного подарка. В них полыхала холодная ярость. Эмма скомкала и отшвырнула абонемент, затем выскочила из-за стола.
   - Зачем? - спросила она сквозь зубы. - Зачем ты ходила туда?
   Стараясь скрыть недоумение от такой реакции, Саша спокойно ответила:
   - Я и не ходила. Заказала по телефону, а курьер доставил абонемент в отель.
   - Кто тебя просил делать это? - в конце вопроса Эмма перешла на крик. - Ты думаешь, ты все поняла вчера? Так вот: ты ничегошеньки не поняла! Я ни за что в жизни туда не вернусь!
   - Но почему? - удивление Саши было таким искренним, что Эмма оторопела. - Ты же хочешь рисовать, ты хочешь все вернуть...
   Тряхнув белокурыми волосами, девушка усмехнулась:
   - Да с чего ты это взяла? Если у меня вызывают эмоции воспоминания, это еще не значит, что мне нужна моя прежняя жизнь! Я не за ней уехала из Швеции, а за тобой! Тебе ясно?
  
   В этот момент она увидела блеснувшие в глазах Саши слезы. Она так старалась сделать Эмму счастливой, так хотела, чтобы ее ничего не волновало в этой жизни, кроме их отношений! Но неужели она ошиблась, делая какие-то выводы и считая, что знает Эмму? Вспышка гнева просто ошеломила Сашу, и, конечно, ей было горько от того, что ее старания обернулись против нее. Эмма же взяла себя в руки и села перед поникшей любовницей на корточки.
   - Прости, что накричала. Я не хочу возвращаться к тому, что было. Я пережила много хорошего, связанного со студией, - пусть оно таким в памяти и останется. Но параллельно происходило столько паршивых событий, я тебе рассказывала, что их вспоминать не хочется. Студия - это грань моих двух миров. Потянешь за одну ниточку, а за ней все - и золото, и дерьмо.. - несмотря на метафоричность объяснений Эммы, до Саши начало доходить, а та продолжала. - В твоем теле, например, есть то, что тебе нравится, а есть то, что ты хотела бы исправить. Ты говоришь, что растяжки после родов тебе не удается убрать, и в этом плохая сторона родов, но их счастливый исход - это твой сын. И ты живешь с этими растяжками, и с переменным успехом пытаешься не акцентировать на них свое внимание....
  
   Саша смущенно заулыбалась.
   - Я понимаю, о чем ты.
   - Смешивание происходит постоянно. Наша память способна расфасовать различные моменты, а силой воли мы прячем плохое в далекие уголки, то бишь в бессознательное по Фрейду, - с умным видом философствовала Эмма, видя, что ее слова производят нужное впечатление на Сашу, и ситуация сглаживается. - А хорошее - оно ближе. Но опасность вытащить одно за другим все равно остается, и я в этом плане лучше буду перестраховщицей.
   - Я больше не буду тянуть за ниточку твое плохое, - просто ответила Саша на ее слова. Она хотела бы сказать многое, но красноречие ей было не свойственно, и она крепко прижала к себе Эмму, дав ей почувствовать, как она за нее тревожится.
   - Если ты чего-нибудь захочешь, скажи мне, - попросила Саша, и Эмма с озорной улыбкой, лишь секунду подумав, выпалила:
   - Хочу котенка!
  
   У Эммы никогда не было домашнего животного, думается, не стоит объяснять, почему. Она могла бы пойти наперекор матери и притащить кого-нибудь, но не сомневалась, что ее питомца ждала бы незавидная участь. В первый выходной Саши они отправились на рынок выбирать котенка, но сколько не бродили, Эмма не остановила свой взгляд ни на одном зверьке. Только когда они, расстроенные, уже шли через дворы обратно, ее глаза заблестели и она остановилась у соседнего дома. Там, возле распахнутой двери подъезда, она увидела крошечного дрожащего от холода рыжего котенка, который жалобно мяукал, и вопросительно посмотрела на Сашу. Та, не произнеся ни слова, подошла и, взяв его на руки, закутала в шубу, не обращая внимания на то, какой он был грязный. Дома они отогрели, искупали и накормили малыша, а потом подолгу держали его на руках то одна, то другая. Котенок оказался очень ласковым и уже через час довольно тарахтел, свернувшись калачиком на коленках Саши.
   - Как назовешь? - спросила она Эмму.
   - Михаэль... - ответила та, гладя малютку. Саша все еще ничего не знала про бывшую Эммину любовь, а поэтому имя, данное их новому четвероногому другу, не вызвало у нее никаких возражений и подозрений.
  
   Потянулись дни, такие похожие один на другой, но такие радостные и незабываемые для влюбленных девушек. Эмма быстро научилась вполне прилично готовить и вела хозяйство. В квартире всегда было чисто и уютно, а разодранные маленьким шалуном в некоторых местах обои девушка умело маскировала причудливыми аппликациями. Не услышав от Саши ни одного возражения, она исполнила свою детскую мечту и разрисовала все-все стены в квартире, не оставив нетронутым ни миллиметр, без страха, что кто-либо, кроме котенка посмеет покуситься на ее творчество. Кроме этого она постоянно рисовала - то карандашами, то красками, а то и вовсе мелками на грифельной доске. Спустя пару-тройку месяцев и без того разукрашенные стены были увешаны ее работами, и Саша уже подумывала об организации какой-нибудь выставки. Эмма, правда, этому отчаянно сопротивлялась.
   - Я рисую это только для нас, - упрямо твердила она. - И я счастлива и без всяких выставок.
  
   Саша тоже была счастлива. После того, как улеглись все волнения первых дней в России, их жизнь потекла спокойно. Эмма поправилась на пару килограмм, что определенно пошло ей на пользу. К тому же они полностью обновили гардероб девушки. Посещая по выходным музеи, кино и театры, Саша не раз ловила на своей спутнице восхищенные взгляды мужчин и завистливые женщин, что вызывало гордость и даже некое подобие ревности. Впрочем, никаких других поводов для последнего чувства Эмма не давала. Она не выходила из дома без Саши, разве только до магазина, хотя никакой договоренности об этом между девушками не было. Но собираясь за покупками, Эмма обязательно звонила и ставила в известность Сашу.
  
   В отеле дела шли не совсем так, как хотелось бы Жанне, но благодаря подруге положение было уже не столь печальным. Хотя работы было много, и уходила домой Саша нередко уставшая до крайности. Но по дороге у нее словно крылья вырастали, она влетала в квартиру, где ее ждали Эмма, Михаэль и бесконечное необычайное счастье... Она полностью окунулась в новую жизнь, не вспоминая ни мужа, ни даже сына. От Жанны она знала, что Олег удовлетворился словами подруги, что с Сашей все в порядке, и не пытался ее разыскать, зная, что она в Петербурге. Это удивляло Сашу, но опьяненная Эммой, она быстро перестала над этим размышлять.
  
   Они жили вместе уже почти четыре месяца, когда поведение Эммы стало меняться. Девушка стала задумчива и рассеяна, не сразу и не всегда отвечала на Сашины расспросы, не реагировала на все ее предложения. Эмма загрустила, это было очевидно. Она без энтузиазма, ранее бившего в ней через край, соглашалась посетить очередную выставку модного художника, с неискренней радостью принимала очередной Сашин подарок, стала меньше рисовать. Внешне она не подавала виду, что что-то не так, но Саша не могла этого не почувствовать. Казалось, Эмма где-то далеко при видимой близости, и даже по ночам Саша не ощущала в движениях ее рук и губ прежней страсти.
   - Что происходит? Скажи, мы все исправим, - повторяла Саша, но Эмма лишь качала головой и снова отвечала, что все хорошо.
  
   Один из дней в начале апреля выдался совершенно не весенним. Было холодно и мрачно, поэтому , несмотря на Сашин выходной, они остались дома. Саша смотрела телевизор, а Эмма рисовала, правда, довольно вяло. Внезапно она отодвинула краски и развернулась к Саше.
   - Можно, тебя спросить?
   У той забилось сердце, она поняла, что вопрос будет отнюдь не праздным, и кивнула.
   - Ты не скучаешь по мужу? Не хочешь с ним увидеться?
   - Нет. - твердо ответила Саша.
   - А по сыну ты тоже не скучаешь? - не спросила, а словно ударила Эмма, пытливо гладя ей в глаза. Саша задумалась. Она не знала, как ответить. Конечно, она мать, и она скучает. Но это чувство, как и остальные, вроде, чувства вины, способные тем или иным образом угрожать их с Эммой отношениям, она отметала прочь.
   - Я знаю, что у Макса все хорошо. Он взрослый мальчик. Они с мужем прекрасно обходятся без меня.
   - И ты думаешь, он не скучает по тебе?
  
   Саша знала от Жанны, что Олег преподнес сыну ее долгое отсутствие, как затяжную командировку. Конечно, Максим с недоверием отнесся к такой новости, но это было лучше для мальчика, чем правда. Что Саша и объяснила Эмме. Та же упорно продолжала ряд болезненных вопросов:
   - Но тебе ни разу не захотелось его увидеть? Даже тайком, например? Прийти к школе в конце уроков и посмотреть на него издалека?
   "А ведь она права", - с горечью подумала Саша и ушла с головой в переживания, через которые доносился неумолимый голос Эммы.
   - А что будет дальше? Ты так и будешь от него прятаться? Он же должен когда-то понять, что твоя работа не может быть связана с такими длительными командировками, не правда ли? А что, если твой муж переживает (ведь он должен переживать - он же любит тебя!), мальчик же не может этого не замечать? И ты думаешь он вечно будет верить в нелепые отговорки? А если вы и вовсе случайно столкнетесь где-то? Что ты ему скажешь?
   - Хватит! - закричала Саша с такой силой, что Эмма побледнела, но твердо заметила:
   - Нет, не хватит. Остальные вопросы можешь задать себе сама.
  
   Она накинула куртку, и вышла из квартиры. Саша хотела броситься за ней, но осталась сидеть в кресле, придавленная грузом отчаяния и осознания, как рушится ее иллюзорное благополучие. Она смотрела в экран, на котором мелькали какие-то кадры, но не видела перед собой ничего, кроме обвиняющего взгляда Эммы, на смену которому иногда приходили полные недоумения глаза сына, казалось, вопрошающие: "Мама, ты где?" Как получилось, что она, примерная жена и мать, с такой одуряющей страстью ринулась в другую жизнь, просто перечеркнув все приобретенное за целую прежнюю? Олег, вытащивший ее из грязи и по сути спасший от нищенства и унижения, сын, которого она любила больше жизни и на которого возлагала массу надежд, родители мужа, заменившие ей утраченных отца и мать, близкие друзья и знакомые, не раз помогавшие в трудную минуту... Если Эмме действительно не за что было цепляться в прошлом, то у нее - Саши - этот "багаж" за спиной был весьма ощутимым. Ей вдруг стало почти физически больно в области сердца, а душа, казалось, разрывалась на части.
  
   Саша встала и взяла сигарету. Прикурив, она открыла окно и высунулась навстречу холодному ветру. Он слегка привел ее в чувство, высушил непрошенные слезы на щеках. Она посмотрела вниз. Там на старых качелях, не двигаясь, сидела Эмма, опустив голову, почти до колен. В том, что она тоже плачет, не было сомнений. Саша выпустила сигаретный дым, как призрачную мечту о возможном счастье, и крикнула на весь двор:
   - Эмма, что бы ни произошло, я люблю тебя! - но ответил ей только свист ветра, а Эмма даже не подняла голову.
   Саша закрыла окно и легла, зная, что Эмма вернется. Но она уже почти спала, когда девушка тихо вошла в квартиру и, раздевшись, юркнула в постель.
   - У меня был здесь любимый человек. Его звали Михаэль... - глухо сказала она.
  
   Эмма не поднялась на следующий день, когда Саша уходила на работу. Измученная вечерней сценой и своим признанием, она спала, и даже не шелохнулась, когда Саша наклонилась поцеловать ее. В отеле Саша долго сидела за свои столом, глядя на пейзаж какого-то неизвестного художника, словно в нем крылась подсказка, как ей следует поступить дальше. Она очень хотела сохранить их с Эммой отношения, но чувствовала, что все катится в пропасть. Затем ее мысли переключились на семью, и через несколько минут она уже носилась по отелю в поисках Жанны. Та без колебаний отпустила ее. Частник-лихач в рекордно малый срок привез ее к школе.
  
   Возле нее был настоящий аврал. В первый день после весенних каникул ребятня необычно бодро и оживленно спешила на занятия. У входа образовалась довольно большая толпа, поскольку охранник проверял у школьников наличие сменной обуви. Но сколько ни вглядывалась Саша в лица детей, своего сына она там не увидела. Чуть левее стояла группа мальчишек - подростков, украдкой покуривая одну сигарету. Саша узнала в них одноклассников Макса. До начала уроков оставалось всего 10 минут, а самого Максима все не было. Занервничав, Саша посмотрела на часы, и в этот момент компания оживилась и замахала руками кому-то. Посмотрев в ту сторону, Саша увидела сына. Он шел неторопливой походкой, погруженный в какие-то раздумья, и подойдя к ребятам, спокойно пожал всем руки. Тепло от вида знакомого, родного и такого любимого человека окутало Сашу, и она поспешила к ребятам.
  
   Максим стоял к ней боком, не видя, как она подходит, поэтому без колебаний взял протянутый окурок и закурил. Он не выкинул его, даже когда одноклассник, заметив Сашу, похлопал его по плечу и показал на нее.
   - Ну здравствуй, мамочка! - с издевкой произнес Макс.
   Саша поздоровалась со всеми и попросила:
   - Можно тебя на пару слов?
   Сын глянул на часы и отрезал:
   - У меня уроки. Не хорошо опаздывать, - он обернулся на ребят, но те уже испарились, нутром ощущая серьезность момента, хотя, конечно, никто ничего не знал.
   - Пожалуйста, сына, - Саша смотрела на него умоляюще, но ее взгляд разбивался на кусочки в его ледяных серых глазах. Потом он затянулся, заметив, как ужаснулась, но не посмела ничего сказать мать.
   - Ладно, выкладывай, с чем пришла, - снизошел Макс. - Только быстро.
   - Ты знал, что я здесь? - виновато спросила Саша.
   Он усмехнулся в ответ.
   - У тебя нет времени на идиотские вопросы, но раз тебе так интересно...Да, конечно, достаточно было посмотреть на лицо отца. Он словно постарел за время твоей "командировки"... Ну и подслушать, что ему рассказывал по телефону дядя Сережа.
  
   Сережа был лучшим другом Олега. Они познакомились, когда служили вместе. В последствии, Сергей продолжил службу и имел бы сейчас звание полковника, если бы для того, чтобы прокормить свою многодетную семью не ушел в частный охранный бизнес. Саша сразу поняла, почему Олег не задавал много вопросов Жанне. Он все знал про Эмму, про их отношения. Видимо, об этом знал и Максим.
   Переборов свое смущение, она спросила:
   - А папа знает о том, что тебе все известно?
   - Зачем мне было ему говорить? Папе и так нелегко, - повторил сын и зло посмотрел на Сашу. - Тебе не интересно знать, как он? Также как тебе не было вообще до нас дела все это время? И что ты вообще сюда приперлась?
  
   Он развернулся и пошел к двери, крикнув на прощанье, чтобы она "валила обратно к своей любовнице, потому что они с отцом и вдвоем прекрасно проживут". Урок уже начался, и во дворе не было ни души, кроме них, но Саше было очень больно слышать эти слова. Она стояла как вкопанная, даже когда он уже скрылся в школе. Максим ненавидел ее, ее предательство. Больше всего ее поразило, что он упрекал ее в отсутствии, в том, что она ни разу не появилась за эти месяцы - в этом было его основное обвинение, а не в наличии у нее любовницы. Всю дорогу к работе Саша проплакала, осознавая, как непозволительно глупо для женщины ее возраста, она себя повела! Словно впала в юношество, и с подростковым максимализмом пошла на поводу своих эмоций. Только вот на вопрос, что делать теперь, у нее по-прежнему не было ответа.
  
   На работе ее ждала новость.
   - Тебе Эмма звонила, - сообщила Жанна, как только Саша вошла.
   - Что сказала?
   - Ничего. Я спросила, что передать. Она ответила, ничего. - Жанна немного подумала и добавила: - Грустная она была какая-то.
   Саша кинулась к телефону, но в трубке, подтверждая ее догадку, раздавались только холодные длинные гудки. Эмма ушла. Саша растерянно отодвинула телефон.
   Жанна все еще стояла на пороге кабинета.
   - Я могу тебе чем-нибудь помочь? - тихо спросила она. За то и любила ее Саша, что в самые тяжелые моменты жизни Жанна засовывала свое любопытство куда подальше и просто предлагала поддержку.
   - Нет, спасибо.
   - Хочешь, поезжай домой.
  
   С благодарностью взглянув на подругу, Саша собралась и ушла. В метро и автобусе, несущих ее к их с Эммой дому, она с тяжелым сердцем всматривалась в лица случайных попутчиков, изводя себя загадкой, догадывается ли кто-нибудь, что у нее на душе. Думала о том, что не бывает людей без каких-либо проблем, и о том, что у каждого из пассажиров есть свои тайны, которые не прочесть незнакомцам. Она как могла забивала себе голову дурацкими мыслями, лишь бы изгнать главную сейчас - об Эмме. В квартире никого не было, кроме голодного Михаэля, которому Эмма, уходя, забыла положить еду. Саша покормила котенка и села с кружкой горячего кофе у окна, положив зверька себе на колени. Не переставая гладить изрядно подросшего за время проживания у них котика, она бормотала как в бреду: "Она вернется, она нас не бросит, Михаэль. Она просто ушла в магазин" Когда через пару часов стало ясно, что Эмма вовсе не делает покупки рядом с домом, Саша по-прежнему сидела, уткнувшись головой в холодное, покрытое узором стекло, ни разу не прикоснувшись к уже остывшему кофе.
  
   Она очнулась под утро, когда заскрипел ключ в замке, и вскочила, сразу застонав от боли. Онемевшие от сидения в одной позе несколько часов мышцы не слушались Сашу, и она практически свалилась со стула. Вошедшая Эмма бросилась к ней и помогла дойти до кровати.
   - Почему ты не спишь?
   - А сколько время? - поинтересовалась Саша. Оказалось, уже было почти утро - четыре часа. Эмма молча села рядом на кровать, не раздеваясь.
   - Я подумала, что ты не вернешься, - сказала Саша.
   - Я тоже так думала... Но поняла, что не могу уйти так просто...не попрощавшись.
   Она закурила, с болью в глазах глядя на Сашу.
   - Ты хочешь спросить, где я была? Спрашивай... Я расскажу.
   - Где ты была? - послушно повторила Саша, примерно зная, что услышит.
  
   И Эмма, не глядя на нее, начала:
   - Я поехала в студию. Меня очень тепло встретили там. Все интересовались, куда я пропала. Я ведь никому не говорила, что уезжаю в Швецию. Мне не хотелось откровенничать, ведь ничего хорошего я поведать им не могла. Но когда меня напоили чаем - а я ужасно замерзла, пока стояла на улице, не решаясь войти, - меня как прорвало. Был день, и там были только наши мастера и утренняя группа, с которой я меньше общалась, когда занималась. Да и в ней оказалось больше половины новичков... - Эмма вздохнула, растягивая время. Саша молчала, зная, что не нужно задавать вопросы, что самое главное впереди, и Эмма все скажет.
   - Я наблюдала за их работой. Мой мастер даже предложил мне порисовать, - усмехнулась она. - Я отказалась, и просто смотрела. Они такие талантливые, те ребята, которые ходят туда. Я многим не ровня...
   - Ты прекрасно рисуешь... - сказала Саша, но Эмма словно не слышала ее.
   - Они работают, они борются за свой талант. Мастер рассказал мне о жизни некоторых. Она, поверь, ничем не краше моей, но они в течение многих лет находят в себе силы сопротивляться поворотам судьбы и упрямо идут к своей цели... А я не смогла и сломалась....
  
   Она расплакалась и продолжала свою исповедь, даже не пытаясь вытереть слезы.
   - Ближе к вечеру пришло несколько ребят из моей группы. Они страшно удивились, увидев меня, просто закидали меня вопросами и упреками, что я исчезла вот так, никому ничего не сказав. Но в их глазах я видела, насколько они рады все видеть меня. Перед занятием мы вышли на перекур. Пришли уже все, кто все еще посещал студию, кроме одного человека. Я боялась про него спрашивать. А потом все резко замолчали, и я увидела его. Он вышел из машины, за рулем которой сидела девушка. Я ее не разглядела, было темно. А кто-то из ребят тихо сказал: "Они месяц назад поженились", и мне почудилось, что мое сердце за секунду прополоскали и отжали. Михаэль жив, мало того, еще и женат! Всего два года прошло, с тех пор, как он был в коме, а я уехала...
  
   Эмма встала и взяла на руки котенка, словно он мог помочь ей пережить боль от этой встречи.
   - Пока он шел к студии, мне успели сказать, что, оказывается, Михаэль вышел из комы до моего отъезда. Моя мать на славу постаралась, не поставив меня в известность. Я увидела, что он хромает, и мне тут же объяснили, что это последствия того нападения. Рассказали, что, окрепнув, он искал меня, но мама вышвырнула его, когда он пришел к ней с расспросами. Она сказала, что я уехала в Швецию по своему желанию. И плевать я хотела на долбанного инвалида, которым он стал! - при этих словах девушка разрыдалась. Было очевидно, что былая любовь не изжила себя, принося ей и слушавшей ее Саше страдания.
  
   - Представляешь, сколько представлений способно измениться внутри одного человека за пару минут! Именно столько понадобилось ему, чтобы дойти до студии, подняться по ступенькам и увидеть меня среди ребят. Он был ошеломлен такой неожиданной встречей и молча смотрел на меня. В его глазах не было упрека или обиды. Он знал, что моя мать врет, но что мог сделать он - восемнадцатилетний мальчишка? Полететь за мной в Швецию?... Это только в сказках принц обещает искать свою принцессу до конца жизни и находит. Конечно, он горевал, но, лишенный всяких надежд, ведь он, как и я, не верил в мое возвращение - Михаэль продолжил свое существование здесь, в Питере. Только в отличие от меня, он не бросал рисование и ушел в творчество. А потом на одной из любительских выставок встретил ее, свою будущую жену. Их роман был скоропалительным, она действительно помогла ему ожить и избавиться от преследовавших его мыслей обо мне. Обо всем этом мы говорили с ним, сидя в студии, пока он рисовал ее портрет...
  
  
   Казалось, Эмма задыхается от переживаний. Саша не без труда поднялась с кровати и налила девушке воды. Когда та отдышалась и успокоилась, то сказала:
   - Ну вот и все. После занятия он ушел, попросив меня не выходить. Его жена приехала за ним, и он не хотел причинять ей боль, которую могла принести встреча со мной. Она видела мои фотографии, портреты, которые он рисовал, и знала всю нашу историю любви. Мое появление, несомненно, вызвало бы у нее ненужные сомнения.. Ненужные сомнения! - с горечью повторила она. - Так сказал Михаэль. Пожелал мне всех благ и ушел. Я до полуночи сидела с ребятами на набережной, мы пили вино. Я пыталась забыться, что у меня довольно плохо получалось. Всех ждали дома - кого родители, кого друзья...
   - Тебя ждала я, - тихо вставила Саша, но Эмма не обратила никакого внимания на ее слова.
   - Они хотели проводить меня, но я отказалась, сказав, что мне нужно еще кое-куда зайти. Я, конечно, обманула их. Ребята разошлись, а я еще час сидела на набережной, допивая вино и размышляя, размышляя...
   Девушка замолчала, но будто собравшись с силами, резко закончила:
   - Потом я решила придти к тебе и шла через город пешком, пока у меня не заболели ноги, и я не остановила машину.
  
   Эмма повернулась к Саше. Та смотрела на нее с жалостью, сопереживанием и грустью.
   - Скажи что-нибудь, - попросила Эмма, и Саша через силу выдавила:
   - Я потеряла тебя, - но девушка покачала головой.
   - Меня у тебя никогда и не было....
   Саша обняла ее и какое-то время они так и сидели, зажав между собой котенка, который ничего не понимал и довольно мурлыкал от того, что обе хозяйки снова дома.
   - Я могу переночевать здесь? - нарушила тишину Эмма. Саша кивнула. Девушка легла рядом, но не смотря на усталость не могла заснуть. Саша же, обняв худые плечи Эммы, расслабилась. Ей было ясно, что будет завтра, и неопределенность с непониманием больше ее не съедали...
  
   Когда она проснулась, была середина дня. В окно радостно бились солнечные лучики, не обращавшие внимание на тяжесть в душе Саши. Она встала и минут пять потерянно бродила по квартире. Эмма ушла, забрав Михаэля с собой и свои вещи. Все, купленное ей по возвращении в Питер, было аккуратно сложено в шкаф. Она не взяла ни одной нарисованной ею картины, ни единого тюбика краски.
   - Куда же она пошла? Да еще и без денег.... - размышляла Саша вслух, но на конце фразы ее осенило, и она рванула к своей сумочке. Ее догадка подтвердилась - кредитной карты там не было. Лишь одиноко белел листок с шифром, который Эмма несомненно запомнила. Саша выбежала из квартиры - в их доме с другой стороны был банкомат. На ее счету не было ничего. Волна гнева накрыла Сашу, и вернувшись в дом, она было рванулась звонить в банк, хотя знала, что это вряд ли уже поможет. Ведь заявить на Эмму в милицию у Саши просто не хватило бы духу.
  
   Но вертя в руках листок, она обнаружила на его обороте слова, набросанные Эмминым почерком: "Не думай обо мне плохо. Я обязательно все верну, но на первое время нужны средства. Целую тебя" Прижав бумажку к груди, Саша легла на постель и зарыдала... Поднялась она только через пару часов и стала методично, внешне спокойно собирать свои вещи. Она не упаковала ни один Эммин рисунка, оставив себе только тот первый карандашный набросок, который давно покоился в боковом кармане ее сумочки. Под вечер она набрала номер Олега, но когда он взял трубку, стушевалась. Вся заранее заготовленная речь вылетела из ее головы, Саша просто молчала, хотя намеревалась умолять его простить ее и разрешить вернуться.
  
   - Саша, это ты? - хрипло спросил муж после минуты тяжелой тишины.
   - Да... - выдавила она.
   - Ты дома? Там? - уточнил он.
   - Да..
   - Я заеду за тобой? - Олег почувствовал ее смятение. Ему не нужно было ничего объяснять.
   - Да...
   Он повесил трубку, а Саша еще до самого его звонка в дверь сидела, прижимая к уху телефон и слушая короткие гудки.
  
   Когда Олег вошел в квартиру, то ей показалось, что он заполнил собой всю прихожую. Саша стояла на пороге комнаты, в трех шагах от него, страшно боясь подойти. Губы мужа были плотно сжаты, он злился на нее, но переборов весь негатив, он сделал большой шаг и обнял свою любимую жену. А она уткнувшись в его широкую и такую надежную, такую родную грудь, снова удивила саму себя, опровергнув свои представления о том, как ограничен запас слез у человека...
  
   Р.S. Через год на своей кредитке Саша обнаружила все некогда снятые Эммой средства, а еще спустя месяц увидела в новостях репортаж с выставки ее работ в Москве...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"