Петр Ардальонович запаздывал. Влад отложил книгу в сафьяновом переплете. Читать было нелегко. Напрягал слишком тусклый свет керосиновой лампы под зеленым абажуром и рябило в глазах от обилия твердых знаков, а также непривычных букв, вроде "ятей", "фит" и прочих.
Опять бесцельно прошелся по комнате, в который раз рассматривая картины и фотографии. Прямо напротив двери из золоченых завитушек жеманно щурилась пухлая особа в пудреном парике. На противоположной стене из темного дубового обрамления хмурился суровый старик с пышными бакенбардами. В черненых серебряных рамочках расположились чопорные господа в шляпах "канотье" и претенциозные дамы в широкополых шляпках, украшенных цветами и перьями. За гофрированными стеклами резного буфета нежно сияли пастельные краски тонкого фарфора. Низкий угловой столик дал приют пожелтевшему черепу, осклабленному в вечной улыбке.
А в центре всего великолепия знаком времени торчало железное уродище - печка -"буржуйка". Безобразие искупали волны тепла, струящиеся от нее, отогревающие и оживляющие большую, загроможденную мебелью гостиную.
Влад поежился, на цыпочках подкрался к окну, попытался что-либо разглядеть через узкую щель между ставен. Но что увидишь, когда окрестные фонари разбиты, а ночь громоздкой черной тушей навалилась на город?
Не без труда пододвинул массивное кожаное кресло поближе к раскаленному монстру, уселся, вытянув ноги. Тревожило слишком долгое отсутствие гостеприимного хозяина. Без этого участливого интеллигентного человека, одного из немногих врачей провинциального городка со смешным названием, он ощущал себя совершенно беззащитным в чужом и странном мире, растерзанном войнами и революциями. Какая удача, что милый доктор оказался первым, кто встретился ему здесь!
Откинул голову на упругий подголовник, прикрыл глаза. Неужели все это действительно случилось с ним? Наркотой и алкоголем не баловался. Не объяснишь горячечным бредом.
Всего три дня тому назад они с Феликсом, Ликой и Ксеной с восторгом рассматривали новую игрушку - списанный военный вертолет полувековой давности. И только Васька Матюхин изображал полное равнодушие. Будто не ему отец сделал такой роскошный подарок! Матюхин-младший был фанатом геликоптерной мании, одним из наиболее ревностных членов престижного клуба "Леонардо", запавших на такие вот машины конца двадцатого века. Ну а Матюхин-старший , простой русский миллиардер, никогда и ни в чем не отказывал наследнику.
Хлопнула калитка, послышалось знакомое постукивание тросточки и ...женских каблучков. Петр Ардальонович галантно пропустил вперед невысокую девушку в коротком стильном платье и потертой меховой жакетке. Из-под низко надвинутой шляпки без полей во Влада выстрелил кокетливо-испуганный взгляд. Мордашка была свежей. Одежду явно шил отличный портной. Но убогость и голодная тоска уже оставили свою отметку на юном создании. Подол узкой юбки обтрепался, лаковые туфельки протерлись до дыр, на тонком пальце виднелся след канувшего в небытие колечка, а на лице застыло униженно-просительное выражение .
-Познакомьтесь, сударь мой, с Лизочкой Вишневецкой, - хозяин дома, разрумяненный морозом, протянул к печурке озябшие руки. Не оборачиваясь к девушке, бросил: - Хотите чайку, голубушка?
Та торопливо закивала, робко пискнув что-то утвердительное. Казалось, хотела спросить еще о чем-то. Влад почувствовал ее смятение:
-Поужинаете с нами, Лиза?
Благодарно улыбнулась. Но Петр Ардальонович, обернувшись, нахмурился:
-Есть будем позже. Пойдемте, дорогуша, - небрежным кивком указал направление. - Покажу Вам, где можно вымыться.
Через несколько минут вернулся один и заговорщически подмигнул:
-Девушка чистенькая. Из приличной семьи, знавал ее родителей. Недавно скончались. Вот и пошла на панель. Хотите попользоваться?
У Влада от неожиданности открылся рот, но несколько секунд он не мог промолвить ни слова. Петр Ардальонович рассмеялся сухо и коротко:
- Ну, мон ами, не ожидал, что Вы столь стыдливы.
-Не привык, знаете ли, к услугам проституток, - огрызнулся Влад,- не возникало такой необходимости.
-Да, припоминаю, Вы рассказывали о свободе нравов во временах грядущих, - тонкое лицо исказила неожиданно злая усмешка.- И все же доведется Вам привыкать к здешним нравам и нынешним обычаям. А иначе - разве что в монастырь, - недобро хохотнул и вышел из комнаты.
Больше к этой теме не возвращались. И с Лизой Влад больше не встречался. Его это несколько опечалило. Ибо днем он просто изнывал от безделья. Томили тягостные воспоминания. И только вечера скрашивались неспешными разговорами с умным и эрудированным хозяином дома.
У них обнаружилось много общего во взглядах и вкусах. Оба любили и ценили французскую поэзию, часами смаковали строки Верлена или Рембо. Обоим было свойственно несколько циничное отношение к плебсу. Много рассуждали об элитарности, аристократии духа. Петр Ардальонович непринужденно передвигался в чащобах философии. Абстрактные прежде образы Платона и Сократа внезапно наполнились для Влада жизнью и смыслом. Доктор так вдохновенно и неожиданно объяснял их воззрения и теории, что многое оказалось понятно и созвучно человеку середины двадцать первого столетия. Старый интеллигент свободно цитировал Ницше и Шопенгауэра. Влад имел некоторое представление об их творчестве, но читал лишь в переводах, как он теперь понял, страдавших большими неточностями.
Связал их и интерес к мистике, необычным явлениям. Владу прежде все это казалось сущей ерундой, однако пережитая катастрофа заставила кардинально переменить точку зрения:
-Удивительно: когда вертолет ударился об землю, время словно замедлилось. - потер лоб, подбирая слова.- Будто в мультике, увидел: на стене зазмеились трещинки, начали расширяться, края их налились багровым... И только гораздо позднее оглушил взрыв, и я провалился в ничто...
-Не знаю, что такое "мультик", - улыбнулся доктор.- Могу только догадываться. Но упоминание о подобном происшествии мне встречалось.
Где-то к концу войны на рыбацком суденышке в вытащенных сетях обнаружилась мина. От удара о палубу она взорвалась. Один из моряков умудрился в одиночку поднять ее и выбросить далеко за борт. Волна от взрыва хорошенько встряхнула корабль, но не разрушила и не потопила его. Представьте себе, с этим героем приключилось нечто подобное вашему.
Впоследствии он вспоминал, что и для него также время будто замедлило свой бег. Окружающие почти застыли, некоторые - в самых нелепых позах, будто в сказке о Спящей красавице. Рыбак увидел, как мина невероятно медленно и плавно приблизилась к палубе, коснулась ее, и на металле тонкой паутинкой начали намечаться трещинки. Не раздумывая , вытащил страшный предмет из сетей, почти не почувствовав тяжести, с силой бросил как можно дальше. Но мина почему-то зависла над бортом, пришлось, как следует подтолкнуть. И только затем смертельное устройство вдруг стремительно полетело в воду, окружающие ожили, закричали, и судно щепкой заплясало на водных валах.
Заметьте, друг мой, этот человек вовсе не был силачом и не обладал особыми талантами. Но в кризисный момент ему подчинились физические законы, которые мы, со свойственной нам косностью, считаем непоколебимыми. И время и материя уступили человеческой воле, а вернее - безумному, но созидательному страху. Ему удалось, словно пушинку, далеко отбросить тяжелую вещь. А Вы в момент смертельной угрозы и вовсе умудрились выпрыгнуть в иное столетие.
Они помолчали, допивая чудный французский коньяк. Владу хотелось еще поговорить о пережитом. Но такие беседы до сих пор причиняли ему сильную душевную боль. Решив сменить тему, спросил у доктора, кем приходилась ему бойкая барынька в пудреном парике. Глаза гостеприимного хозяина заискрились весельем:
-Эким аристократом Вы меня восприняли, батенька! Никак нет-с! Я из разночинцев. А портретики эти достались со всей обстановкой в придачу к дому. И сколько мне стоил этот домина, ну-ка попробуйте догадаться?
Влад недоуменно пожал плечами. Он еще слабо ориентировался в здешних ценах. Помнил из прочитанного , что золотой царский рубль был весом, и даже за медную копейку можно было отовариться. А вот что стало с деньгами потом, по окончании гражданской войны? Цепкий взгляд за стеклами золотого пенсне дразнил и подначивал. Влад сказал наугад:
-Ну не знаю... несколько тысяч? Золотом?
Петр Ардальонович бархатисто расхохотался:
-Пуд муки, мон шер ами! Пудовый мешок муки! Вот Вам - красная цена отличному дому в голодное время!
Не смотря на выпитое, молодому человеку долго не спалось. Он пытался осознать голод как явление. Не получалось. Потому что у Петра Ардальоновича он ел вдосталь. Конечно, еда была не ахти. Не хватало фруктов и овощей. Надоело соленое и вяленое мясо . Но он видел запавшие глаза тетки Домны, убиравшейся в доме и выпекавшей им ноздреватый серый хлеб за возможность получить один такой каравай из припека на все ее многодетное семейство. В заиндевевшее окно наблюдал за труповозкой, запряженной костлявой клячей с раздутым брюхом. Каждый день сани с уложенными поленницей мертвецами в привычном ритуале двигались на юго-восток к местному братскому кладбищу. По словам доктора, их просто скопом сбрасывали в длинные рвы и кое-как присыпали мерзлой землей.
Утром разбудил истошный крик:
-Мадам Стефаниди! Та бежите ж скорей до дому! Ваша Муська померла!
Затем какой-то звериный вопль и шарканье в трудом переставляемых ног.
Голова раскалывалась то ли от шума, то ли от излишков принятого вчера коньяка. Хотелось, наконец, выйти на улицу, вдохнуть морозный воздух. Доктор не рекомендовал прогулок в одиночку. Но он опять ушел по делам, и Влад махнул рукой на эти предостережения.
Петр Ардальонович, очевидно, надел шубу. Влад без угрызений совести позаимствовал с вешалки в прихожей тяжелое теплое пальто из пушистой серой материи.
Было солнечно, но холодный ветер оказался свиреп и кусач, насквозь пронизывал и плотные джинсы, и полушерстяные подштанники ( любезный дар радушного хозяина). Пошел быстрее. Возле невысокого забора дома в конце улицы лежали тела мужчины лет тридцати и скрюченного младенца. Рядом прямо в снегу сидела, раскачиваясь, растрепанная старуха и выла на одной протяжной ноте. В глазах ее стыли тьма и безумие.
Свернул в переулок. Хотелось поскорее отдалиться от этого жуткого зрелища. Здесь трупов не было. У помойки копошилась стайка маленьких оборванцев. Заслышав его шаги, они обернулись, Владу стало не по себе от этих хищных грязных лиц. Двое малышей рванули ему наперерез. Обернулся, решив возвратиться к своему обиталищу, но позади уже стояли трое подростков повыше и покрепче остальных.
Он отступил к низкому штакетнику. Знание каратэ может пригодиться. Но противников слишком уж много. К тому же, они дети. У Влада противно заныло в груди. И тут тяжелая трость сшибла одного из нападавших.
-Ворон! Ворон!- загалдела стая и бросилась врассыпную, оставив лежавшего в неловкой позе неподвижного мальчишку в кепке подвязанной бабьим платком.
-Кажется, я успел вовремя? Вас не ушибли? - в голосе доктора звучала неподдельная тревога. Затем появились нравоучительные нотки, - Говорил ведь, здесь Вам не Елисейские поля! Без меня - ни шагу! Пойдемте, пойдемте...
-А что с мальчиком? - недоуменно спросил Влад.
-С мальчиком? Каким мальчиком?- не понял Петр Ардальонович. Затем пожал плачами, брезгливо поморщился.- Эту тварь не стоит называть человеческим существом. Идемте поскорее отсюда.
Влад поплелся рядом с ним, с трудом удерживаясь от желание еще раз оглянуться, убедиться , что мальчик сумел подняться и исчез. Но было неловко перед доктором, да и несколько боязно. В милом интеллигенте проступило вдруг что-то холодное и бритвенно острое, словно итальянский стилет.
Петр Ардальонович, заметив его смятение, взял Влада под локоть и добродушно заметил:
- Добыл Вам, мон шер, кое-что к обеду. Вижу ведь, что харчи наши не совсем в Вашем вкусе. А тут, по случаю, один пациент расщедрился на несколько яичек. Насладимся, чем Бог послал! - уже открывая калитку своего дома, чуть ворчливо добавил. - В нашей провинциальной скуке и атмосфере непроходимой тупости хороший собеседник на вес золота. Не хочется Вас терять. Только одних моих забот недостаточно, Вам и самому следует быть осторожным. Жизнь сегодня не стоит и полушки!
Яичница со слегка прогорклым салом и сладковатой мерзлой картошкой, поданная к обеду, показалась восхитительной. Чай с изрядной порцией рома согрел и слегка поднял настроение. Доктор раскурил трубку с янтарным мундштуком:
--Мой юный друг, чувствую, Вас настораживает и тревожит моя черствость по отношению к тем, кто опустился на дно. Не так ли?
Влад смущенно отвел глаза:
-Они ведь тоже люди, несчастные люди. А у Вас к ним нет ни жалости, ни сострадания.
-Жалость... Сострадание...- задумчиво пробормотал Петр Ардальонович. - Это можно себе позволить в тихое мирное время, когда ничего не грозит. Хотя, на мой взгляд, Ваше общество ( сужу по Вашим же рассказам) своими подачками развратило плебс и подобно Римской империи вступило в период разложения. Но это так, к слову. А мы здесь и сейчас боремся за выживание. Или пан или пропал! Естественная эволюция по Дарвину. Выживает сильнейший. Духом или телом. И тут - не до сантиментов.
-Позвольте, - не выдержал Влад.- Но вот эта девочка Лиза... Она ведь дочь Ваших умерших знакомых. И пошла на панель по несчастью, оставшись одна без средств. Вам она понадобилась не для выживания, а лишь для ...
-...для удовлетворения похоти, Вы хотите сказать? Да, пожалуй. Но это ведь тоже потребность, как еда, питье или отправление естественных надобностей. И Вы, кстати, напрасно отказались. Неудовлетворенное либидо мучает, поэтому и вспомнили об этой потаскушке. А вот то, чем она стала, - ее собственный выбор. Далеко не каждая женщина, даже на грани смерти, согласится на это. Поэтому мое отношение к люмпенам вполне обосновано. В любых обстоятельствах каждый сам выбирает свой путь и заслуживает тех или иных чувств и поступков от окружающих.
- Ну а беспризорник? Он-то не по своему выбору оказался на улице, мал еще...
-Мал да удал! Вы всерьез полагаете, что из этой кучи помойных крысят даже те, кто сподобится выжить, станут полезными членами общества?
Во второй половине дня доктор вновь заперся в своей лаборатории. Влад читал,скучал,слонялся по дому. С трудом дождался уже привычных вечерних посиделок.
За окном мерзко свистел и скрежетал ветер. Резные часы с башенками и колонками пробили девять. Еще один нелепый день скукожился и пожух под напором темноты и печали.
- Удивительно, что я совсем не встречал упоминаний о страшном голоде в Вашем городе,- Влад задумался.- А я ведь немало читал об этом периоде. Хотя... возможно... и было одно, только не придал ему значения.
-И что же там говорилось?- заинтересовался доктор.
-Да почти ничего. Группа жуликов, делила страну на территории своей деятельности, чтобы не мешать друг другу. И, помнится, никто не хотел ехать в Поволжье и в Вашу губернию. Но о голоде в Поволжье говорилось немало во многих других книгах и в исторических трудах. А вот об этом городке мне не попадалось больше ничего.
-Ну, История - известная гулящая девка, - пожал плечами Петр Ардальонович.- Значит, кто-то всемогущий был повинен в том, что произошло. Сие требовалось замолчать. На сильных мира сего работает цензура. А затем все кануло в Лету. Кому охота ворошить забытое безобразное прошлое? Поверьте, большинство событий в воображении последующих поколений вовсе не соответствуют действительности.
-Да,- заметил Влад,- мой дедушка ужасно возмущался трактовкой второй мировой войны в некоторых странах. Его дед погиб на фронте, отец ребенком пережил оккупацию их деревни. А, побывав в Соединенных Штатах Америки, мой дед услышал, что войну выиграли американцы, а вовсе не Советский Союз, вынесший основное бремя и переломивший ее ход . Даже участие Англии, первой выступившая против фашистской Германии, не имело значении. Вся слава - лишь Штатам, принявшим участие в заключительных боях.
-Вторая мировая...- Да, звучно!- хмыкнул доктор. - А выгребная яма, из которой мы только-только вылезли, Вы говорите, называется Первой мировой ? Что же по поводу Третьей?
- Надеюсь, ее не будет.
-Не надейтесь, - прозвучал мрачный ответ.
Скрипнула калитка. Снег лишь слегка шуршал под легкими шагами. Во входную дверь торопливо постучали. Петр Ардальонович, недоуменно пожав плечами, поспешил в прихожую. Послышались пререкания. Гортанный девичий голос воскликнул:
-Но мне нужно его видеть!
Влад выглянул в коридор. Капустный ворох цветного тряпья, рванный засаленный кожушок - девчонка лет пятнадцати. Увидев его, огромные сизые глаза под пестрым платком вспыхнули радостью:
-Мне надо с Вами поговорить. Бабушка просила...
-Возвращайтесь в комнату, милостивый государь! - резко скомандовал доктор.- Попрошайку эту я сейчас выставлю вон.
- Эй, Ворон, не командуй! Он пойдет со мной к бабушке, иначе тебе не поздоровится! Мы все знаем!..
Доктор зашипел, как раскаленный самовар:
-Немедленно поднимайтесь в свою спальню! Слышите меня, НЕМЕДЛЕННО!!!
И Влад неохотно подчинился. Он не желал уходить, собирался возражать. Но эти металлические интонации обычно бархатного голоса парализовали волю. Медленно поплелся к мраморной лестнице, изогнувшейся из гостиной на второй этаж к спальням. Уже на верхней площадке его чуткое ухо настиг странный звук, и сковывающие путы внезапно исчезли. Кубарем скатился с лестницы, ввалился в прихожую. Длинные сильные пальцы стиснули девичье горло. Глаза цвета голубиного крыла уже вылезали из орбит.
-До что же Вы делаете, доктор?!!
Железная хватка на миг ослабела. Девочка кулем осела на пол. Петр Ардальонович дышал тяжело и часто, он был взбешен:
-Я велел Вам убираться наверх! Вы что оглохли, юный дуралей!
-Вы же убьете ее, - Влад был растерян и сбит с толку.
-Он - Ворон, убийца! Ты что не видишь!- Завизжала девчонка.
В руках доктора появился маленький револьвер. Черное дуло смотрело прямо на Влада:
-Если Вы сию минуту не отправитесь на верхний этаж, пристрелю!
Внезапно цыганочка, подкатившись доктору под ноги, резко дернула того за лодыжку. Пуля оцарапала дверной косяк над плечом Влада. Несколько секунд он тупо смотрел на барахтавшихся на полу людей. Девчонка норовила выцарапать противнику глаза. Тот, удерживая ее одной рукой, второй пытался нашарить оброненный револьвер. Опасная "игрушка" валялась прямо у ног юноши. Почти автоматически, он нагнулся, вороненая рукоятка легла в ладонь.
Наконец доктор, изловчившись, подмял под себя девочку. Руки опять сошлись на хрупкой гортани.
-Остановитесь! - осипшим голосом сказал Влад.- Иначе выстрелю.
-Заткнись, мальчишка! И немедленно брось оружие.- Заорал Петр Ардальонович.- Немедленно, слышишь!
Девочка захрипела. Выстрел прозвучал неожиданно для самого Влада. Голова доктора дернулась, тело обмякло. Выпавший из рук револьвер лязгнул, ударившись об пол. Молодой человек на ватных ногах шагнул к лежащим. Не обращая внимания на пытающуюся выбраться из-под навалившегося тела девчонку, присел рядом. Из небольшого отверстия на виске еще струилась свежая кровь.
- Он спас меня. А я его застрелил. Это же надо! - все произошедшее казалось абсурдным и нелепым.
- Спас, спас! Все равно потом бы убил, - откликнулась девочка.- Ворон никого не жалеет.- Поднялась, отряхнула юбки, сказала деловито:
-Пошли, нам пора.
-Никуда я не пойду.- в его голосе сквозили горечь и усталость.- Ничего не хочу. Оставь меня.
-Ерунда!- девчонка была категорична.- Тебя же убьют налетчики. Он работал на них. Их лечил. Вот и делал, что хотел. Да, что ты стоишь? Пойдем, покажу, что он вытворял. Небось, не позволял тебе заходить во флигель?
-В его лабораторию.- поправил Влад.
-Лаболаторию!..- передразнила девчонка.
... Влада долго рвало. Маленькая цыганка с трудом выволокла его на крыльцо. Колючие хлопья, немилосердно хлеставшие по щекам, немного привели в себя. Девочка горстью снега вытерла его лицо и одежду. Сама зашла в дом, вынесла пушистое пальто. Снова заторопила. В конце концов, поддался ее уговорам. Вместе вышли в зловещую пустоту ночи. Влад все не мог прийти в себя. Расчлененные тела в кадушках с рассолом... висящие на крюках, как в мясницкой, туши, бывшие прежде людьми... Ему казалось, на одной из рук он заметил след от колечка. Неужто Лиза? Остановился, опять стошнило, хотя желудок уже был совершенно опустошен.
-Перестань. Не думай об них сейчас. Нам нужно успеть.
-Куда ? На тот свет?
-Если не поспешим, там и будем,- серьезно ответила замарашка и остановилась, сжав его руку. В свете убывающего месяца привыкшие к мраку глаза различили несколько фигур на краю пустыря. Девочка потянула его в тень ближайшей изгороди. Простояли там несколько минут, растянувшихся для Влада в часы. Мерещилось, любой в округе мог услышать гулкий стук его сердца.
Но вот все опять опустело. Двинулись через пустырь.
-Если сейчас засекут, то спрятаться негде. - заметил он ворчливо.
-Не беда,- беспечно махнула рукой,- отведу им глаза.
-Чего ж не отвела раньше?
-А к чему расходовать Силу попусту.
-Резонно,- подумал Влад.- Отчего только эту самую Силу не употребила, когда доктор едва не придушил ?
Словно читая мысли, ответила:
- Этим нельзя пользоваться просто так. Только когда нет другого выхода. А с Вороном я знала, все кончится хорошо. Бабушка сказала.
Эта навязшая у нее в зубах бабка встретила их у входа в маленький кособокий домишко. Старая цыганка с коричневым морщинистым лицом и с трубкой в зубах.
В довольно опрятной комнате ( вопреки опасениям Влада) пылала большая русская печь. На столе лежало несколько карточных колод. Он рассеянно присел на колченогий табурет.
- Дай-ка руку, господин хороший,- неожиданно предложила старуха.
- Не стоит. Нет у меня денег, чтобы "позолотить ручку", - отмахнулся от нее Влад.
-Денег не надо. Протяни руку! - цепко ухватила его кисть, перевернула ладонью кверху, разжала пальцы. Долго вглядывалась, потом посмотрела ему прямо в глаза.- Тяжело тебе, знаю. Попробую помочь. Вылью твой испуг и тоску. А потом будет к тебе разговор.
Молодой человек равнодушно наблюдал за приготовлениями. Девчонка поднесла бабке медный таз с водой. Цыганка зажгла толстую восковую свечу со странным пряным ароматом. Велела пристально смотреть на пламя. Затем быстро выплеснула расплавленный воск в таз. Застывшая на воде пленка отчасти напомнила вороний силуэт, восседавший на черепе.
- Ладно, достаточно забавляться, - грубо оборвал действо Влад.
-Погоди чуток. - жилистая бабкина рука усадила его на место. Сгребла воск деревянной ложкой и вместе с ней зашвырнула в жерло печи. - А теперь смотри, что тебя ждет.
-Не хочу! Не верю твоим побасенкам. Ничего хорошего мне больше не светит.
-Да хоть родителей-то пожалей.- укорила старуха. - Посмотри, как кручинятся по тебе!
Вода пошла рябью. И действительно он увидел мать, уронившую голову на скрещенные руки, отца с потухшим взглядом. Изображение дрогнуло, появилась иная картина. Оба улыбаются, и он рядом с ними - тоже. Смотрят на смешные попытки малыша сделать первый шаг.
- Видишь, все у тебя образуется. Только надо решиться...
-Решиться на что?
-Вырваться из того, чем оплел тебя Ворон. И...забрать с собой мою Катерину.
-Еще чего! - он вытаращил глаза. Затем, вспомнив фантастические книги, добавил:- Если ее забрать отсюда, нарушатся причинно-следственные связи. - Замолчал, поняв, что сморозил глупость. Для безграмотной старухи сказанное - просто тарабарщина.
Но цыганка ответила вполне обосновано:
-Ничего такого не будет. Внучки моей нет здесь в завтрашнем дне. Потому и спешим. Успеть надо до полуночи.
-А в будущем она есть? - съехидничал Влад.
-В будущем она есть... если ты того захочешь?- в бабкином голосе прозвучали вопрос и тревога.
... Взявшись за руки, они с Катериной стояли напротив пылающей огненной пасти. Старуха суетилась, чертила что-то мелом, швыряла в огонь травы. Резко приказала:
-Как только скажу, сразу ступайте на дорогу. И не оглядывайтесь. Только вперед!
Жерло печки начало разрастаться, заполнило комнату. Высоко взметнувшиеся языки пламени лизнули деревянную притолоку, она затрещала. Загорелся колченогий табурет... Из огненного ада впереди вдруг пахнуло прохладой и запахом цветов. Перед ними открылась тропинка в зарослях трав. Бабка с силой толкнула их в спины, закричала: "Береги Катьку! Она - твоя доля!".
Влад с девчонкой буквально вывалились на тропу. Теплое пальто свалившись от толчка, осталось в горящей комнате, будто ненужный груз пережитого.
Все же обернулись и попытались рвануться назад на помощь старухе во вспыхнувшей одежде. Но за их спинами сомкнулся страшный зев, и грустная истина обрела очертания: " Опять взамен! Только теперь ее жизнь уплачена за наши..."
Они шагнули из метелей и голода в вольготно раскинувшийся весенний Зареченский парк. Растущий месяц освещал кроны деревьев, чертил серебристую дорожку на речной глади. За мостом сияли огни родного Владу города.
Девочка восторженно вздохнула, изумляясь, но еще не вполне доверяя покою и тишине.
Вторя их чувствам, в кружеве кустарника о надежде на счастье запел соловей.