Хотите чего-нибудь страшненького, надоело все это пресное!
Почитайте Варлама Шаламова "Колымские рассказы".
Эта щтука пострашнее Дантовых кругов ада, ибо она не выдумана поэтическим оком, а взята из реальной жизни и гулаговского быта, который, почти как смерть, страшнее любой выдумки.
При чтении этих рассказов становится плохо, как при присутствии на полостной операции, где хирург привычным скальпелем полосует больного.
Рассказы написаны мастерски, скупо и без сантиментов, как бы в протокольной манере, и от этого делается еще страшнее.
Создатели Гулага сумели таки устроить настоящее подобие ада на земле по дороге к вожделенному коммунизму!
И тут у них моральные муки и унижение жертв Гулага, этих Иванова ЗК и Петрова ЗК, стоят на первом и наипервейшем месте!
Надо уничтожить личность в человеке.
Ты Никто и звать тебя Никак!
Надо превратить тебя в рабочее животное, только этого ты, сука, достоин!
Мрачное средневековье устроили строители коммунизма во главе с усатым Во-ждем в середине двадцатого века!
Всю эту страшную информацию о фактическом порабощении людей коммунистические власти старались удержать в строжайшей тайне, и, как ни странно, им это многие годы в значительной степени удавалось.
В доказательство могу сказать, что я родился и вырос в СССР в Москве, выучился на инженера, успешно работал в НИИ и до семидесятых годов двадцатого века ничего не знал вообще о Гулаге!
И только тогда прочитанный мною тайком "Архипелаг Гулаг" Александра Солженицына открыл мне глаза.
Масштабы этого лагерного государства внутри цивильного советского государства поразили меня тогда, и даже не верилось, что это действительно вообще может быть, и что это не выдумка и не пошлый пасквиль на советскую действительность!
Да и сейчас поражают!
К чести нашей отечественной литературы, помимо А.И.Солженицына, нашлись и еще авторы, которые не побоялись оставить без внимания эту эпоху страданий и поругания своего народа и первый из них, оставивший ужасающий художественный документ об этом - это конечно Варлам Шаламов.
К сожалению, этого нельзя сказать о мировой музыкальной культуре.
Эта тема гулаговских измывательств и страданий нашего народа не могла быть поднята нашими великими композиторами, такими как Шостакович и Прокофьев, поскольку при их активной жизни была еще совершенно запретной.
Однако на не менее страшную тему военных испытаний и страданий, выпавших на долю нашего народа, Шостакович откликнулся известной мощной седьмой симфонией.
Что же касается военной тематики, то в русской музыкальной культуре она долго не находила адекватного отражения благодаря неизменному приукрашиванию эмоционального настроя действующих лиц, и преуменьшению трагичности восприятия действительности, вызванного громадными нашими потерями личного состава в ходе ряда сражений, и частичному опустошению тыловых населенных пунктов.
Эта неадекватность музыкального восприятия была позже в 80-х годах частично восполнена работами замечательного Вологодского композитора Валерия Гаврилина, такими как музыкальный цикл "Военные письма" и аналогичными ему.
Тут мы увидели, наконец, и услышали голоса и страдания женщин и детей, оставшихся в тылу, и почувствовали всю меру их боли и отчаяния.
Музыка Гаврилина, как и все талантливое, очень самобытна, мелодически, несмотря на кажущуюся простоту музыкального языка, эмоциональна и незаметно вовлекает слушателя в музыкальный мир автора, в мир исконно русского мелоса, идущего как бы из древней русской старины.
Недаром некоторые его песни слушателями воспринимались как народные.
Словно он чудом услышал это из седой старины.
Его народные плачи и посейчас временами звучат во мне.
Но для того, чтобы слышать это - надо обладать музыкальным слухом, т.е. некоторым особым умением (или качеством), которое не каждому дано.
О музыкальном слухе.
Однажды на концерте (как раз посвященном Валерию Гаврилину) известный ди-рижер говорил своим слушателям -
"Музыку не надо вам изучать, как изучают, например, иностранный язык по словам и словосочетаниям, пытаясь запомнить непонятные комбинации звуков.
Музыка несет в себе эмоциональный посыл, который композитор хочет вам передать посредством комбинации звуков, и автор надеется, что те звучания, которые он извлекает из инструментов, вызовут в вас ответную эмоциональную реакцию, например, радость или грусть.
Он на это надеется и так делится с вами своим внутренним миром.
Поэтому музыку не надо изучать, ее надо слушать!"
Но здесь есть секрет: для этого надо обладать хотя бы минимальным музыкальным слухом.
Если он есть, хотя бы в зачатке, его можно, развить вплоть до высокой степени упорным и настойчивым прослушиванием.
Это требует терпения, но позже с успехом награждается получаемым от музыки удовольствием, которое трудно сравнить с чем-нибудь другим!
Но, увы, бывают случаи практически полного отсутствия музыкального слуха.
Когда, как говорят, слон на ухо наступил.
Тогда можно сравнить человека, лишенного музыкального слуха, со слепым.
В мире музыки звуков он становится подобным слепому в мире зрячих.
Он не слышит того, что слышат они.
Но это его не волнует, так как он не знает, что это такое, и объяснить ему этого нельзя.
Точно также, как вы не сможете объяснить слепому от рождения прелесть визуальной картины мира.