Надо бы сегодня сходить на базар. Действительно, последнее время заимел я несколько весьма ярких цветных снов. Жалко, конечно, расставаться с ними, но что уж тут поделаешь - есть ведь тоже хочется. А тут такая тонкая валюта появилась в распоряжении. Богач я, право. А ведь люди мне завидуют - вот, мол, какой хитрый - без всяких препаратов сны видит. Глупые, ограниченные люди. Не понимают, что сны видеть - так и до шизофрении недалеко. А на базаре ведь бывать любят! Ладно, пойду.
Базар кипел, как какой-то неопрятный борщ, лопотал, плевался солнечными бликами, ошметками грязи и специальными, созданными для обмана, словами. Как волосы сплетались и расплетались торговые ряды, копошились люди, дробя целое на мелкие фрагменты и снова слепляя фрагменты в единое целое. Меняли ненужное на бесполезное, находя в самом процессе самоутверждение.
- Не паленый, не придуманный, не сконструированный - чистое подсознание! Натуральный продукт! - выкрикивала торговка с бумажным профилем, крутя головой, то появляясь, то исчезая, когда поворачивалась анфас. Не пошел я к ней. Не поверил. Сама она - подсознание. Как у нее все просто - как будто водкой торгует. Решил я попытать счастья у трехногого индивидуума, который продавал сны о ползании по трубам - определенно наш человек. Накручивая вокруг него классическую, по всем правилам, против часовой стрелки, спираль, я поглядывал вокруг. В углу, за ларьком, продающим ритмичные вдохи и выдохи поштучно, кучковались коллекционеры. О, это были знатоки своего дела. Они не кричали, не бегали из угла в угол, не суетились, ибо суета - это "искусство быть посторонним". Молча ждали, смотря глазками, похожими на отсутствие радости, на меня и звали, звали, предлагали полную чашку вкуснейшей похлебки, или ласковые слова и липкие руки - выбор был огромен. Может, к ним податься, принести своё под видом ворванного, получить надбавку за обман? Я прикидывал варианты, не зная что выбрать. Вдруг из ниоткуда появилась рука. Обычная рука - не левая, не правая, без изысков и конкретики. Какая разница, что она потеряла где-то человека, которому должна служить верой и правдой пока паралич не разлучит их? Это всё было абсолютно не важно. Важным было только то, что на раскрытой ладони лежал ломоть хлеба.
- Это справедливая цена? - спросил меня чей-то голос. Наверное, хозяина руки.