Нема Светоч Тений
Столкновение взглядов - 2 глава

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    продолжение... чтобы было понятнее, немного убрала в первой части и перенесла во вторую... тем кто читал ту, вначале будет знакомо) Оставила чуть-чуть, для поддержания нужного настроения, а то оно теряется если разделить правильно... всем спасибо за внимание и извините за ошибки и прочее:)

II

   - Платить за любовь? Мерзко. - Темнота ночи не могла сравниться с темнотой ее глаз. - Отдай, предатель! - письмо выпало из рук, ударилось о землю и полетело вниз.
   Чьи-то руки, чьи-то руки подняли женщину с колен, но она вырывалась, рвалась туда, в пропасть, достать, до и мо... и убежать от него, от всего. Сплетенье разорвалось, образуя кашу...
   Послание не дошло.
   Армии срослись и разорвали друг друга. Победивших, как и проигравших не стало.
   Плач по деревням, плач по дворцам...
   Так Два острова, лесистый и пустой соединились в одно плато. Заросла травой трещина, возникли на ее месте дворцы и дороги, города и села.
   Промчались года, прошли лихие, по острову словно ножом; снова разделив людей. На маленьком участке земли скоро не осталось тех, кто помнил прежние времена. Пришли другие, заселили дворцы, отстроили сады, возродили лес...
  
   Была война...
   Стал мир.
   На дворе тихая ночь. Не смеется игрушечный петух, не кричат разбуженные шатким забором дети. И только огонь, пожирает всех и вся всё больше. Маленькая девочка и большой пес затаились за домом, ждут... чего, понятно, но людям со стороны этого не видно. Видна только темень, и огромный всёпожирающий глаза дым.
   Видимость колеблется, словно бы по небу прошла рябь. Но это не по небу, вода отражающая увиденное ищет, требует своего хозяина, но его нет. Хозяйка, а это была она, отдала ожерелье не зная что оно может еще послужить ей. Ей и другим, окном, в другой, прошлый, такой любимый ею мир. Мир грёз - детство. Не ее, потому как видно, местность еще не заселена. Это их, Теней лес за двадцать - тридцать лет до нее. А это рядом деревянный дом, на месте которого смотрящие его, находятся сейчас.
   А это всё, случайный поджог. И конечно же незапланированной должна быть гибель ребенка, запертого дома, без взрослых и стакана воды. Почему-то именно этот стакан и застрял комом в горле юной девы. Он ей мерещился в переплетах огня, отражении солнца на земле, руках. И выше, и выше, выше...
   Пока не послышался стук копыт и мужской голос не произнес:
   - Ребенок что ли? - из темноты, высунулась голова; пол рта и глаза. Затем исчезнув, кто-то из путников схватил девочку за шиворот и в последний момент убрал от огня подальше.
   - Собачка, собачка!... - заплакала она уже сидя позади него.
   Огромный лохматый пес трусил, это оказалась маленькая, не смотря на размеры "дочка" без которой не уйти, не остаться невозможно.
   "Дочку" подхватили тоже. Уезжая, девочка оглянулась и ахнула; крыша ее немаленького дома всё еще держалась на весу. Хрип, и всё падает.
   Уходили сумерки. Смирились небеса, и потеря, теперь уже не такая видная, ушла вглубь, внутрь земли. Впитаясь в кровь; реки, болота, озерца. Видимость заколебалась, вдоль картинки пошли волны, кое-где заменяясь темными пятнами... через успокою, видение продолжилось...
  
   Та же девочка, чуть взрослее, десять-одиннадцать лет. В платье белом вертится у зеркала, довольна и румяна, причесали и воспитали как собственную добрые люди. Площадка, на которой она стоит напоминает деревянную, но это камень. Большой, но отполированный мастерами. Стены не пугают, они оберегают от невзгод как старшие братья. Под потолком, почти у стены огромный факел, он отражает не только лицо, но и настроении героини.
   Девочка плачет. Девочка смеется. Девочка не знает, что делать, руки обожгла, но всё тело рвется.
   - Мама? - не видя смотрит на ладонь, ожога нет, факел валяется рядом.
   Прибегает стройная, красивая женщина в длинном желтом платье, с длинными рукавами. Взгляд скользит по ней, выискивая возмущения. Не находя, успокаивается:
   - Инния?!
   Протягивает руку, безмолвное сражение; мама с беспокойством и гневом, девочка с недоумением и растерянностью.
   Капают, непроизвольно слезы.
   Женщина обнимает. Ладно с ней, с видимой или нет раной, лишь бы не плакала. Прижимает к плечу, гладит по волосам, не стирая слезы. Зачем? Сами высохнут, трогать лишний раз не к чему.
   - Успокоилась?!
   Утыкается носом куда-то глубже, в подмышку. Шмыгает носом, но молчит.
   - Папа приехал, - осторожно вытягивает от себя. Смотрит в глаза, на лицо.
   Смирившись с неизбежным, Инния пропадает. И вдруг снова появляется. Спокойствие, как бы напускное, но и беспокойства девочка не чувствует.
   - Мама?!
  
   Посторонние Люди видят, но не "находят" ничего необычного.
  
   Прорывается дождь, кажется, он сейчас вот-вот выльется на стол. Ан нет, вся его влага уходит в землю, ту самую на которой сейчас, по картинке, клянутся кровью. Люди стоят в полушаге от вас и молятся, а вы ничего сделать не можете. Ничего не хочется, один из присутствующих на "прошлом" устало отводит лицо, опускает глаза, поднимает руку, и впредь, вместо его руки появляются всадники. Три всадника, против одной руки; остальные не пугаются, ждут.
   Замерли и случайный свидетели спектакля.
   Время как сажа стекает раскаленною массою вниз. Еще чуть-чуть, еще немного... туч и метала, звенят клинки, кто-то падает, кто-то расстается. Облака всё прикрывают. Темень. Подбегают еще люди. Среди них выросшая Инния.
   Она бросается в кучу. Пытается разжать руки, отодвинуть изо всех сил чужие капюшоны, чтобы добраться до своего, того самого нужного.
   - Пави!!! - девичий крик не достигает ушей призванного.
   Бой продолжается. Уже непонятно, кто на этом пятачке прав, а кто виноват. Серые лица, яростные взгляды, боль, лязг, стараются не кричать, шума минимум. Ночь, еще больше сгущает краски, закрывает объятия; вот уже кто-то падает, кричат визгом совы и волки. Шуршат рядом деревья, скользит земля... мокро. Инния подскальзывается и падает на меч своего любимого, он на секунду немеет и тоже бросается вперед. Секундное замешательство, и вот уже кто-то другой пронзает его насквозь. Влюбленные падают, друг на друга, но, не касаясь взглядом. Девушка пытается закричать. Протягивает руку, кто-то, в помощь, ломает ее поперек; ладонь касается лица его и она замирает. Вскользь увиденный взгляд подтверждает это и он тоже отходит. Остальные уходят, будто бы понимая глупость и бесполезность своей идеей. Лес исчезает.
   Под рукой у девушки, к подмышке подбирается огонь. Три всадника без хозяина собираются в одного, задерживая в объятьях замерших и падающих. Задирает деревья, подтаптывает траву. Разрастается. От ужасного шума просыпаются животные, идти или нет, никто не знает. Все замерли на месте, ждут продолжения, пламя пожирает недвижимые "статуи". Почему-то от боли не убегает никто, потому что и боли нет, и задыхаться никто не думает. Поляна приобретает вид большой ямы. Только эта яма не в земле, а в небе, рядом с ним. Чем больше территории захватывает огонь, тем больше пропасть между ними. Постепенно не видно, становится, ни земли, ни жизни, ни дома рядом. Всё остывает, отпущенное до того. Больше территории - сильнее жар, и меньше области занимает. Слабеет сила огня, набирает "вес" его обширность... скоро, до рассвета пылал, толи пытаясь отомстить, толи затушить собственный гнев на людей.
  
   Только через несколько лет, здесь смогли поселиться люди. Слишком много было утрачено. Живущие рядом, боялись этого места. Там где был густой лес, теперь стояло неизвестно что. Ни живое, ни мертвое, а только тени бывшего величия. И на много взглядов вокруг, ничего нового не росло.
   Но после того как случился раскол, некоторым беднякам пришлось уйти туда жить, так как на другую "половину" пришли князья и графы. С кораблей сходили импозантные люди в дорогих нарядах, рядом другие люди катили бочки с провизией и тюки со всем другим. Спускались лошади и другой рабочий скот. Завезли особых коней. Пока освобождали территорию, "не заметили" несколько деревень притулившихся порознь в лесочке, по бокам большой речки. Строя замки, игнорировали разлом, случившийся не так давно.
   Но после нескольких "несчастных" падений вниз, изменили тактику и стали строить дома подальше от этой территории.
   Семьям же, по закону не полагающимся земли пришлось уйти. Проклятый лес, стал их единственным спасением. Среди них, оказалась и вторая дочь юных родителей, молоденькая бойкая девчушка по имени Понадеть. Ее белые длинные волосы зацеплялись за каждый невидимый сук, босые ноги спотыкались о камни, которых не было видно, но все - равно; она шла и со свойственной ей ребячливостью улыбалась.
   Ночевать остались подальше от домов знати, но и в стороне от разлома. Из него, кстати, уже несколько дней валил белый, не прозрачный пар, закрывающий вид, на соседнюю сторону. Пока беженцев, это не очень беспокоило. От голода итак сводило скулы, идти больше некуда. Воды сохранилось не больше чем дня на два.
   Когда нащупали большие корни, судя по всему огромного дома, мама предложила всем отдохнуть. Усталый отец, тут же закурил, а детишки, бегая и играя, собирали сухие ветки. Костер не заставил себя долго ждать. Семья сгустилась вокруг тепла.
   Панадеть с удовольствием вздыхала. Ее сестра, и не слишком близкая подруга по играм, ПоддаЭль скучала и посматривала по сторонам. Боязно.
   - Мам, пап, я отойду... на секундочку? - вызов в глазах, что она задумала?
   - Иди, - хихикнула в кулачек сестра, - только волков остерегайся! Им тоже хочется кушать!
   Показав малышке кулак, старшая, с гордостью удалилась в сторону.
   Лес принял ее без единого звука. И хоть приходилось ползти на корточках, чтобы не столкнуться нос к носу с чем-нибудь твердым и опасным. Ночная прохлада будоражила глаза и окутывала тайной.
   Практически по всем сторонам нее пустота. Звуков нет, одни пеньки, да и те, низкие и почти домашние. И все-таки, где-то далеко - далеко от нее, туман или еще что, сходился вместе в узкую, и в тоже время темную полосу. Это пугало, это настораживало, но и в тоже время было далеко и не произносило ужасных слов, или движений.
   Что бы это, могло означать? Любопытство, к десяти годам, еще вполне ощутимое и властное над многими, качество.
   За игрой она не заметила белку, следящую за ней со стороны, пугающей ее стороны. А может, это был бел, мужского пола? Или из-за темноты и увлечений, девочка и не смогла бы увидеть его? Как иначе объяснить, тихий свист, которого, она не услышала, и который предупреждал ее... о нём. Зверь вырвался испод опеки людей и осветил таки, наконец, полянку оказавшуюся дырой между пятью рослых дубов. Огонь полосовал гигантов, как когти самого свирепого, разозленного скорой, но ускользающей добычи, голодного хищника.
   Не оставляя видимых следов.
   Девочка наблюдала за этим с ужасом, в порыве бежать именно к тому месту, откуда и начался пожар. Когда же, первые страхи прошли, а опасения не оправдались, пришла другая напасть. Вся ее семья оказалась в ловушке, зажатая между пропастью и стихией. Собранные в сильно сжатые кулачки вещи, тихо колыхались на безветрии, в ожидании нервно постукивая друг о друга. Так сильно сгрудились люди.
   Вдруг, ее руки кто-то коснулся.
   Мокрый нос, большие глаза, эх, если бы она могла это видеть.
   Но она не видела, во власти ужаса и близкой потери сжимались судорожно тонкие пальцы, внутри напрягалось всё в предчувствии, а вместо действия ее сковал страх. Устойчивый, охраняющий, но сейчас не нужный. Ей нужна была энергия. Энергия сделать, энергия шагнуть к своим, подняться и упасть...
   ... еще одно касание, пойми, увидь, вспомни?!!
   Сделав над собой усилие, Панадеть шагнула вперед. Но была остановлена небольшим пушистым предметом, прыгнувшим поперек.
   - Что-о?! - девочка оглянулась, еще раз и еще и снова двинулась. Теперь уже кувырком. Не успела остановится как кто-то своим страхом прижался к ее бокам. Словно бы умоляя подождать.
   Панадеть! Умоляли родители.
   Пана! Смущалась сестра, не зная, толи звать, толи прогнать.
   Молчание затянулось. Взгляды же, всё говорили и говорили, наговорится, не могли...
   Огонь подступал.
   Ты действительно хочешь к ним? Спрашивал как бы зверек, и как бы тихо отвечал; только туда.
   Страх волнами нападал, но его уже не было так много. А становилось еще меньше; оглянувшись назад, на всю свою предыдущую жизнь, девочка сделала еще один шаг и коснулась пальцем сестры. Крик, боль, ожог пульсирует болью... ветер, легкость, укус, как бы сила, где-то колит. Посмотрела на руку, а там белка. Бел то есть, огромные глаза, и пушистая мордочка. Невольно отступила, и была повержена диким криком единородной сестры:
   - Пана, бежим!
   Еле выбрались, а туда же. Бежали, не смотря под ноги, под руки, из вещей только дети и рюкзаки с провизией. Окончательным "пунктом" стал, тот самый домик, перекосившийся от времени и уюта, которого там давно не создавали.
   И только после, до Паны начало доходить.
   - А лес то ожил!
   - Ты что дочка, - отец, нежно взял ее за руки, - там сгорело всё.
   - Нет. Ты не видел? Лес то ожил, от огня ожил... Лес оживил!
   - Пана?
   - Да, огонь живой! Он его, или тот, не важно, но теперь в нём можно жить. Пойдемте!
   Они пошли. Поверили. Проверили, и оказались на полянке полной цветов-одуванчиков и зеленой травы. Чудо? Нет, но, выйдя из дома и оглянувшись теперь видели живой лес, много зверья, слышали пение птиц, а самое главное видели и ощущали всё это с помощью глаз, а не только ощущений. Перед ними расстилалась удивительная картина, и всё это действительно сделало пламя.
   - Будем, тут жить. - Решительно сказал глава семейства.
   - Невероятно! - и какое богатство, чуть не потеряли.
   А всё это он, тот зверек, что коснулся ее - став проводником - и не испугавшись, стоял, пока огонь не прошел сквозь них, и не исчез вдалеке, расстилаясь, словно яркая занавеска.
   Хорошо то как.
   Праздник, устроим, мечта, соседей позовем.
   Каждый из них мечтал о своем. Но об одном и том же; мире!
   Опала осень. Приближалась зима, своенравная и рослая госпожа. Миролюбие сменилось охотой, заботы - ленивой, неспешной подготовкой, ко всеобщему благополучию. То бежали, то тихо шли дни, собираясь в стопочку, как драгоценные воспоминания. Но со временем и они забылись, отпустили корни, и тихо, не сопротивляясь, ушли в копилку вечности. Часы стали длиннее и тише, а дни и Лунные и Солнечные короче и скучнее.
   Обрели очертания и реальные планы.
   - Что нужно к зиме, а ты мать скажи? - вопрошал отец, нервно покуривая в пол оборота.
   Женщина не слушала.
   Во второй и третий разы это превратилось в скандал. А потом, он и вовсе зачем-то наказал дочек. Только тогда его супруга пошевелилась и, глядя в упор, сказала:
   - Куда ты всё время торопишься, - и тихо шмыгая ножками, ушла к девочкам.
   Глава остался на месте, в изумлении, не вынув даже сигареты изо рта. Доехали!
   Ночь прошла спокойно. Наутро мирно сели завтракать, разделили обязанности, собрали мусор от себя, перекусили и в путь. Предстояло пройти довольно длинный путь, отец семейства где-то открыл теплую мещеру, с источниками, в которых, как сказал и изжарится не грех.
   Радуга. Первое что увидели люди, присаживаясь по краям входа. Огромная разноцветная, словно улыбка доброго дядюшки - гиганта. Перевернутого по ошибке. Затем, широкий проход, и долгая - долгая дорога вглубь. Стены и пол круглые, словно тут полз червь, размером в человека и всё ровненько обтесал.
   - Смотри пап, - застрекотала Панадеть, - это наверно давно, как думаешь? А?
   - Если ты позволишь, то я отвечу, - степенно улыбался, глядя отец, время от время поглаживая ее по белым волосам, будто что-то вспоминая. Милая. - Пещера вырыта задолго до нас и с непонятными целями! Так что идем дальше, девочки не отставайте!
   Дальше появилась огромное пространство, по форме напоминающее плошку; с боков защищенная и даже чуть угловатая, а впереди гладкая словно срезанная. Держась за руки, люди пробирались вперед, но неожиданно путь им преградило препятствие. Неизвестный строитель, не далеко ушел от "плошки", коридор заканчивался буквально в двух шагах, тупым отрезком.
   - Сама бы не додумалась, - съязвила Панадэ.
   - А кто-то додумался, - родители не высказали никаких претензий, а просто повернули назад, укладываться и спать.
   - Тебе, не нравится только тот, кто думает иначе, чем ты! - припечатала "хвостом" волос сестренка и тоже отправилась отдыхать.
   И вовсе не только!
  
   Ночь красива. Человек сидящий внизу может видеть это. Даже без туч, оно не однородно. Небо плавится, а переплавляются твои мысли. Где-то наверху жизнь, а ты замерла, будто ждешь, что она вот-вот закончится. Не видно звезд, не беда, ты все - равно знаешь, что они есть. Инстинктивно протягивая руки вверх, ты каждый раз ожидаешь их появления. Красиво! Красиво и в этот момент твоё лицо; оно приобретает мягкость и нежность черт. А ты даже не догадываешься с чем это связано.
   А небо догадывается, ночь знает... но распускается первыми проблесками день, и ты снова забываешь о своих мыслях, об этой красоте, о пережитом и переживаемом и опускаешься в бурный поток, имя которому, твоё бегство. Простое никому не нужное времяпрепровождение. Вроде как для пользы...
   Задумавшись так, Панадеть уже не могла спокойно сидеть. Ее ступни не касались земли, они ласкали и нагревали, подолгу прилипая друг к другу, как щека к щеке. Мило, вспоминала девочка и вздыхала... Ее друг и враг, мальчик из соседней деревни был ее самой близкой и в тоже время молчаливой частью. И она, уже достаточно взрослая чтобы понять, какой именно.
   Только к чему это? Звезда - не звезда, я - не я! К чему это?
   - Мам, - тихо уткнулась в мягкую руку женщине, девочка, - а мамуль, для чего мы здесь? Это же бесполезно, времябдение... - так выразился ее "плюс" во время игр, и она тогда во всем уме подражала. Мило, просто не мог быть не прав! Он знал много умных слов, не даром Писчиком служил, и с ней делился... иногда... когда настроение хорошее, редко, когда забегал, или пролетал, а то и просто обнимал... ой, покраснела девочка и сразу схватилась за щеки, проверить не горят ли, и не выдадут ли ее. Нет, как брат он был бы великолепен, как друг - немножко настырен и опасен (в смысле душевно, слишком много думал), а в остальном...
   - Ничего, - улыбнулась, переворачиваясь на другой бок, родительница. - Всё устоканится, потерпи. Наш папа знает что делает!
   - Да, но...
   - Никаких сомнений! - подчеркнула та.
   Я верю.
  
   Скользнула по заплечным зима...
   Одна.
   Подвернулась нога, замерла,
   Ее рука легка.
   В отдалении, вдов,
   Не видать,
   Забудь, это слово любовь,
   Или дай мне заснуть!
  
   Со своим другом, а вернее врагом Панадеть, встретилась только через несколько зим. Но холода, ей согревала мысль, что и он тоже холодеет, что и он тоже, знает, оберегает ее в своих мыслях, и тоже скучает. Иногда. Как всегда, небрежно, как он брал ее руку, опять, серых взгляд - снежен, а его... сама обволоку.
   Встреча произошла, когда и его семья сдвинулась с места, и убежала сюда, в безопасность и относительную близость к городу. Дети обнялись. Уже не детскими глазами смотря друг на друга, не смело пока прикасаясь к рукам, к губам, одеждой. Ясным, но серым для всех днем, он признался ей в победе. Вечером, еще не поздним, но уже достаточным для молодых людей, она попросила его этого больше не делать. Всю ночь они ругались. Мысленно посылая в такие места, о которым еще знать, не могли, и частях света, которыми пока пренебрегали. На утро, дочь, объявила своим родителям, что выйдут за него замуж, чтобы загубить и без того заблудшего ангела окончательно. А он, что женится, но только после того, как она отдаст право ездить ему, тому самому жеребцу, из-за которого они и поспорили.
   В общем, через неделю, рассорились все.
   Взрослые не поделили дату; толи так, толи сяк, и всё никак. Молодые, окончательно запутавшись в списке забот и обид, и еще Она не умеет готовить. А Он обжора, не умеющий себя сдерживать.
   Конь то совсем не против женщин. Он против эксплуатации сена в неположенном, ему коню, направлению. Не в пасть, значит.
   Только парень уперся. На три дома решали, старосту выбрали ради такого дела. Расселили людей, построили хижин, разделили всё поровну. Но вот именно в этом вопросе, никакой ясности не приобрели. Старые люди, чесали бороды, но ни в какую. Уже подступила следующая весна. Другие люди пришли, стыдно, решили отложить... но тут взбунтовались молодые и пришлось их срочно поженить. Не нашлось уполномоченного. Послали в город письмо, прискакали задорные стражники и всем велели успокоиться, а то бунт они мигом успокоят. Нечего важных людей по пустякам беспокоить!
   До самого "лета" бунт решить не смогли. Впервые такое, да и тут они впервые, места необычные.
   - Может чего и влияет, только по-моему, не на них!
   Те, о ком шла речь, тихо переглядывались на солнышке. Пекло немилосердно, будто бы кто-то пытался сделать из них пустыню. По двадцать лет исполнилось, а всё как дети. Дом построили своими руками, парень лошадку завел, - исключительно подластиться к невесте. Честное слово, уже и листва хотела помочь... не дали, Панадеть решительно заявила, что такого "мусора" в ее доме не будет, и вымела "всех" вон. Простонали деревья, разъярился ветер, пригрозили холодами, а им ни в какую. Словно бы расхотели.
   На что, ямочки и девушки на щеках реагировали на обеих одинаково; алели, но молча. Юноша подходил к этому более философски, взрослел, мужал и даже стал подавать серьезные надежды поддаться в город. Учиться, заработать и кто знает, построить замок и обзавестись собственной землей, пока такая имеется и никто не возражает.
   - Уйдешь, забуду! - пригрозила кулаком невеста при всех на улице. Шаг назад, и перед ним закрывается и слетает с петель тяжелая дверь их общего крова.
   Он замолчал... и побрел за ней.
   Шума было. Даже издалека деревья дрожали, и стволы подпрыгивали, сбрасывая плоды. Кстати, росли в большом изобилии и плодоносили, так что народу было чем питаться летом, не особо задумываясь на будущее.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"