Аннотация: Поклонение прекрасной даме достойное занятие для рыцаря. Но вот только жизнь наша не рыцарский роман, и тут надо быть поосторожней.
Вопреки приземленной фамилии Петр Огородников был неисправимым романтиком. Однако жизнь его протекала как-то скучно. Временами он даже сравнивал ее с унылым пейзажем спального района, в котором прошли детство и юность, миновала пора возмужания, и уже не за семью горами караулила старость. Исключением стали лишь лихие девяностые. Уже обремененный заботами о семье, Петр вынужден был вести отчаянную борьбу за выживание. И получилось так, что время лихолетья запомнилось как самое яркое. Но тяжелая полоса длилась недолго, и к сорока годам судьба снова привела в спокойную гавань. Огородников начал неплохо зарабатывать. В доме стали появляться новые бытовые приборы, старшего сына отдали в школу с углубленным английским, обсуждались планы "купить дачку на Истре". Жена все еще заявляла:
- Вот другие мужчины, в отличие от некоторых, умеют семью обеспечить!
Но это звучало скорее как дань традиции, и Огородников, не вступая в дискуссии, предпочитал отмалчиваться. Его волновало совсем другое. Каждое утро он видел в зеркале начинающего стареть человека и знал, что будет дальше. Увеличится наметившийся второй подбородок, количество волос на голове непреклонно начнет сокращаться, а человек все также будет по утрам ходить на работу, не ожидая от жизни ничего, кроме планового повышения зарплаты. И все же, несмотря ни на что, он продолжал надеяться на чудо. Именно эта - не осознанная до конца надежда и помогала неудавшемуся романтику мириться с судьбой.
Был у Огородникова и свой тайный праздник - "день воспоминаний". Каждый год в последнее воскресенье сентября он отправлялся путешествовать по городу. Потихоньку напиваясь коньяком из карманной фляги, странствовал по московским улицам, мысленно переносясь в середину восьмидесятых, в ту далекую осень, которая, казалось, могла перевернуть его жизнь. В том, что этого не случилось он винил только себя. Героиня же истории осталась в памяти как образ исключительно светлый, почти что неземной. Будто перепутав адрес, забрела она в его убогое жилище и упорхнула, оставив обитателю чердачной каморки щемящее душу воспоминание. И отмечая дату их последний встречи, он уходил путешествовать в сплетение городских улиц, где, усыпая асфальт охапками багровых листьев, догорало бабье лето...
Случилось это пятнадцать лет назад. Среднюю полосу России укутал прозрачным покрывалом золотой сентябрь. Над полями и пожелтевшими перелесками сверкало голубое и чистое небо. По утрам осень давала о себе знать ледяной коркой на лужах, но днем солнце еще ласково пригревало. В один из таких погожих осенних дней молодой специалист Петр Огородников вместе с сослуживцами уезжал в двухнедельную командировку в подшефный совхоз, помогать сельчанам в сборе урожая. Автобус то и дело подпрыгивал на ухабах. Прильнув к окну, Петр заворожено смотрел, как мимо проплывают левитановские пейзажи российской глубинки. Рядом дремали разновозрастные представители инженерного сословия. Двое юношей из вычислительного центра громко обсуждали заумную математическую проблему, а на заднем сидении заканчивали уже вторую бутылку портвейна штатные "колхозники" и бузотеры - Колька Валет и Сашка Тесьма.
Предводительствовала этим разномастным отрядом Ира Романова. Ее, как комсомольскую активистку, отдел кадров назначил старшей по заезду. Должность была не из легких и, если относиться к ней всерьез, могла испортить немало крови, а Ира по-другому к своим обязанностям подходить и не умела. Когда на выезде из Москвы закупали продукты, она нервничала, боясь что-то упустить. Потом, пока остальные дремали, вместе с поварихой Сонькой скрупулезно обсуждала меню. Ее жених Костик сидел рядом, но вел себя как-то странно, совершенно не помогая невесте - активистке.
На место прибыли уже после полудня. Ирине сразу же понадобились два помощника, чтобы принести белье из общежития. Первым в принудительном порядке был назначен Костик, вторым вызвался Огородников. Ирину и ее жениха он знал уже полгода, и считал эту почти семейную пару своими друзьями. Костика он ценил за легкий покладистый характер. С Ириной все было сложнее. Она принадлежала к типу женщин, в которых Огородников мог влюбиться до беспамятства. Вроде бы ничего особенного. Современная, может быть чересчур эмансипированная девушка. Однако, было в ее восточных глазах нечто, способное погубить молодого человека с романтическими фантазиями. К таким женщинам Петра тянуло, словно мотылька на огонь, но невеста товарища - это табу, и он даже не позволял себе думать на эту тему.
Хозяйки общежития, как всегда, не оказалось на месте и Ирина, снова нервничая, обратилась почему-то не к жениху, а к Огородникову:
- Ради Бога, найди ты эту старуху! А то ведь до ночи прождем ...
Отправляясь на поиски, Петр краем глаза посмотрел на Костика. Демонстративно отвернувшись в сторону, тот делал вид, что происходящее его мало касается.
" Наверное, поссорились," - подумал Петр, и тут же в голове промелькнула мыслишка, которую сразу постарался отогнать:
"Мало ли что, как поссорились, так и помирятся! А ты друг Костика и Ирки, кстати, тоже. На этом и успокойся ..."
Найти хозяйку общежития оказалось не так уж и сложно. У первой попавшейся навстречу женщины он выяснил, что комендантша, скорее всего, отправилась к Макаровне. Правда, возле указанного дома пришлось постоять, слушая, как по другую сторону калитки заливался лаем вислоухий кобель. Наконец, на крыльце появилась маленькая сухощавая старушка, а за ней и сама комендантша .
- Ой, москвичи приехали! - сказала она улыбаясь.
- И уже давно, - ехидно заметил Огородников.
- Сейчас, сейчас, пойдем, - произнесла женщина с тем же добродушным спокойствием, после чего еще минут пять прощалась с хозяйкой. Потом они не торопясь двинулись к общежитию. Деревенская улица была первозданно тиха и безлюдна. Небо отражалось в придорожных лужах и, казалось, что в прохладном осеннем воздухе растворяется золотистая палитра деревьев. С трудом приноравливаясь к шагу комендантши, Петр думал, что здесь свой особый ритм и если в него не попадаешь, будешь тратить слишком много сил и нервов.
Возвращались они уже в сумерках. Ира шла почему-то рядом с Огородниковым. Иногда плечи их случайно соприкасались. Петр чувствовал, что происходит нечто странное. Мысли путались. Одинокие фонари и быстро темнеющее небо дополняли ощущение нереальности. И хотелось как можно дольше идти по уводившей в темноту дороге, чувствуя рядом плечо чужой невесты.
На следующий день события приняли неожиданный оборот - Костик сбежал в Москву. Отработав до обеда, он сказал, что идет на почту звонить, а вечером, возвращаясь с зернохранилища, сослуживцы увидели его по дороге к рейсовому автобусу. Перевесившись за борт машины, Сашка Тесьма свистнул в два пальца и, пародируя кавказский акцент, крикнул вслед дезертиру:
-Ей, дорогой, куда идешь?! Зачем идешь?!
С трудом изобразив на лице улыбку, Костик помахал вслед грузовику и, перекинув через плечо сумку, решительно зашагал к остановке.
Ирину Огородников нашел в столовой. Она сидела, подпирая голову руками. По глазам было видно, что недавно плакала. Пока размышлял, стоит ли спрашивать про Костика, она подняла эту тему сама:
- У нас первые потери. Приятель твой к мамочке сбежал.
- Может дома у него что-нибудь случилось? - осторожно поинтересовался Огородников.
- Случилось! То, что мужиков у нас больше нет! Одни маменькины сыночки остались, - зло отрезала Ирка. Но уже в следующее мгновение, положив ладонь на его руку, она с придыханием попросила:
- Петя, ты хотя бы не убегай, а то мне с этой публикой одной не справиться.
В прикосновении прохладной и хрупкой ладони, во взгляде больших темных глаз была мольба и нечто древнее, как мир, женское. Вслух Петр промямлил только " Да, буду помогать ", в мыслях же он в этот миг давал рыцарскую клятву верности. Невостребованное раньше желание защищать и опекать с той минуты завладело всеми его помыслами.
Заезд, словно по заказу, получился проблемным. При новом молодом управляющем уровень бестолковщины превысил даже привычные по местным понятиям нормы. Постоянная путаница происходила при закрытии нарядов, решение простых, казалось бы, вопросов перерастало в героическую эпопею. Петр стал правой рукой и надежной опорой Ирины. Выполняя ее поручения, он носился по разбросанному на многие километры совхозному хозяйству. То приходилось искать загулявших электриков, то организовывать доставку газа для столовой. Помимо этого он, наравне с остальными, работал в бригаде и безропотно принимал свалившуюся на него двойную нагрузку.
Трения возникали и среди их маленького коллектива. "Интеллигентной" части команды не нравилась Сонькина стряпня и отсутствие разносолов. Пролетарское крыло, представленное Тесьмой и Валетом, наоборот, требовало сделать еду более дешевой. Разбираться со всеми этими дрязгами тоже приходилось Ирине и ее верному рыцарю. Один раз чуть не дошло до драки. Тесьма и Валет вдруг стали требовать, чтобы остатки выделенного на питание аванса раздали на руки. В "колхозной" практике института подобных прецедентов еще не случалось. Бузотеры это великолепно знали, но, испытывая жестокую потребность в наличных, решили пролезть нахрапом. И тут, неожиданно для братвы, Ирина проявила непреклонность. Когда дошло до скандала и вмешался Огородников, Тесьма обозвал его "командиршиным холуем". Опрокидывая стулья, они сцепились. По счастью рядом оказался Артем. Бывшему борцу и культуристу не без труда удалось растащить противников. Петра еще душила ярость, когда Тесьма протянул вдруг руку и, улыбаясь, заявил:
-Ладно, погорячились! Держи пять.
Ошарашенный такой метаморфозой, Огородников неуверенно пожал протянутый залог мира. Когда участники конфликта вышли покурить на свежий воздух, Тесьма, подмигнув, заметил:
-Петь, а ты на командиршу крепко глаз положил! Только смотри, Костиков папашка дюжины таких как мы перетянет!
Намек на Костиного отца, большого человека в их отраслевом министерстве, Огородников пропустил мимо ушей.
"- Разве дама его сердца может руководствоваться такими меркантильными мотивами?! Да и не претендует он ни на что! Только хочет помогать и быть рядом..."
Посмотрев на Тесьму, Петр в очередной подумал:
" А парень не так прост, как кажется!"
Еще раньше доводилось слышать, что этот известный скандалист и пьяница пользуется благосклонностью некоторых сотрудниц института. Узнав его ближе, Петр начал понимать, что слухи не лишены основания. Как и его приятель,Николай Бузыкин( более известный по лагерной кличке Валет) Сашка Тесемкин работал токарем в механической мастерской - пролетарском анклаве в недрах института. По стилю поведения он мало отличался от товарищей по труду, но это только на первый взгляд. Тот же Колька Валет, несмотря на свою природную хитрость, был прост и понятен. В Сашке же сразу умещалось несколько личностей. Хулиган с рабочей окраины соседствовал с не лишенным таланта богемным юношей, а циник и пьяница неплохо уживался с романтиком. Кого же из них любили женщины одинокие и интеллигентные сказать сложно. Может их привлекала не лишенная артистизма наглость люмпена - донжуана, а может, пробуждалось материнское желание спасти "заблудшего мальчика". Женской наивностью Тесьма пользовался широко и беспардонно. После начала романа очередная спасительница быстро превращалась в кредиторшу, а чуть позже, прозрев, начинала видеть в нем уже не жертву, а чудовище. Но вскоре находились новые претендентки на спасение заблудшего, и Тесьма не имел недостатка ни в женской ласке, ни в средствах для выпивки. Правда, сейчас, по собственному признанию, он сидел на мели.
Вскоре все участники конфликта дружно трудились на погрузке картофеля. Огородников и Валет закидывали мешки на машину, Тесьма и Артем занимались укладкой. Работать в паре с Колькой было лучше всего. В отличие от Артема, который рвал груз на себя, Валет хорошо чувствовал партнера, и мешок залетал наверх без особых усилий. От удовлетворения, которое приносит порой слаженная работа, Петр тогда даже впал в эйфорию. Казалось, что все они здесь друзья и чуть ли не боевые соратники, и очень хотелось быть для этих людей "своим парнем". Такое восторженное настроение сразу же было подмечено. Выбрав момент, Валет подошел к Огородникову и доверительно заговорил :
- Ты, молодец, правильно командиршу поддержал! Нельзя аванс на руки выдавать. Пробухаем все за два дня, а потом что, одни сухари жрать?! И вообще, тебя старшим надо было ставить, а то девчонку назначили.
В конце своей речи Валет попросил одолжить двадцать рублей до расчета. После такого проникновенного вступления пришлось выполнить просьбу, и вечером оба приятеля были сильно навеселе. Петр с Ириной разговаривали сидя на крыльце столовой, когда парочка вывалилась из дверей. Увидев Ирку, Тесьма кинулся целовать ручку, но та отдернула ладонь, словно ужаленная. Валет, схватив собутыльника за шиворот, потащил его прочь.
- Сволочи, скоты ... ненавижу! - прошептала Ирина, провожая взглядом удаляющиеся фигуры. Огородников начал было великодушно заступаться :
- Зря ты так, вообще-то они мужики неплохие. Подход только нужен.
- Замолчи! Ты еще меня учить будешь! - оборвала вдруг Ирина.
Огородников почувствовал, будто на него вылили ушат холодной воды. Особенно резануло презрительное "ты еще". Но уже в следующее мгновение Иркины пальцы сжали его локоть.
- Петя, прости, забудь, что сказала!
Наклонившись, она поцеловала его и быстро пошла к своему домику.
На следующее утро за завтраком в столовой Ирина подчеркнуто не обращала на него внимания. На работу она вместе со всеми не поехала, и Петр уже чувствовал, что с нетерпением будет ждать вечера. Однако, встреча произошла раньше, чем он ожидал.
После разгрузки пшеницы бригада устроилась отдыхать на стопках пустых мешков. Пригревшись на осеннем солнышке, Огородников рассеянно наблюдал, как голуби склевывают рассыпанное по асфальту зерно. И вдруг увидел Ирину. Огибая многометровые лужи и ржавые останки тракторов, она шла в их сторону.
-Это за тобой! - усмехаясь предположил Тесьма и не ошибся.
-Ребята, а можно я у вас одного человека уведу? За продуктами надо съездить -попросила Ира, молитвенно сложив руки. Петр испугался, что вызовется Артем, но Ирина уже напрямую заявила:
- Если Огородникова возьму, не обидитесь?
- Лучше Тесьму. Достал уже всех,- буркнул Валет.
- Слушай, ты, сам всех достал! - огрызнулся Сашка. Продолжение перепалки Петр уже не слышал. Ирина очень спешила, и они быстро пошли к машине, которая ждала их за углом.
- Управляющего еле уломала, чтобы грузовик на два часа дал, - рассказывала она на ходу - Кстати, заигрывал, предлагал встретиться.
- И куда же приглашал? - поинтересовался Огородников. Ира улыбнулась:
- Не уточнил, наверное, сразу же на сеновал. Сказала, что подумаю. А ты что посоветуешь? Может согласиться ради общего дела?
-Это уж сама решай,- буркнул Огородников. Ира насмешливо посмотрела на него. Петр вдруг почувствовал, что сейчас схватит ее за плечи и поцелует. Но это произошло только в воображении. Они молча дошли до машины, где Ирина села в кабину, а Огородников забрался в кузов. По дороге он наблюдал сквозь стекло, как она разговаривает с шофером, и чувствовал, что влюбился по-настоящему. Наверное это было предопределено еще в тот день, когда исчез Костик , а может и гораздо раньше .
" Но что дальше?"
Вопрос ставил его в тупик. К тому времени у него уже был некоторый опыт общения с женщинами, но, казалось, что сейчас все прежние приемы обольщения не подходят.
"Ирина дама его сердца, а он ее рыцарь..."
В тот день Огородникову неожиданно пришлось освоить новую профессию. Когда подъехали к холодильнику покупать мясо, выяснилось, что местный рубщик уже два дня в запое.
- Вон у тебя мужик есть, пусть топор берет и рубит! - заявила продавщица.
- Сумеешь? - шепотом поинтересовалась Ирина.
- Не знаю, не пробовал, - так же тихо ответил Огородников. А продавщица с ленивым равнодушием выдала похожий на орудие палача топор и удалилась.
- Правда, сможешь? - еще раз спросила Ирина.
- Ты в сторону лучше отойди,- посоветовал Огородников, потом, широко расставив ноги занес топор над головой и ударил. Для первого раза получилось не так уж и плохо. Потом еще и еще лучше. Все глубже врубаясь в замороженное мясо, он чувствовал, как неуклюжее орудие обретает в руках силу, а из каких-то темных закоулков души выплескивается кровожадная радость дикаря-хищника. С последним ударом, отхватив кусок туши, лезвие глубоко вошло в деревянную колоду. В тот момент он поймал Ирин взгляд. Будто окаменев, она смотрела на его руки. В больших темных глазах застыло первобытное восхищение мужчиной-добытчиком и древнее, как сама природа, желание.
Появившаяся продавщица раскритиковала дилетантскую рубку, потом они взвешивали трофей, грузили на машину и, наконец, поехали обратно, снова разделенные стеклом кабины. В суете пролетели и оставшиеся четыре дня заезда. Встречались они только на людях. Ирина больше не обращалась за помощью и никак не выделяла его среди остальных. Похоже было, что романтик опять оказался жертвой собственных фантазий. Мир вокруг снова становился предсказуемым, стабильным и нестерпимо скучным.
День накануне возвращения выдался, словно по заказу. Близость зимы только добавляла празднику бабьего лета особое очарование. Утром в последний раз на несколько часов съездили на работу. По возвращению, Ирина, собрав всех, выдала получку и сразу же начались приятные хлопоты подготовки прощального застолья. Пока женщины закупали овощи, Огородников и Артем, под уважительными взглядами местного населения, притащили из продмага целый ящик портвейна. Сонька, поблагодарив за службу, выдала им по полкружки на пробу и усадила резать салаты. Ирина была рядом. Огородников старался не обращать на не внимания. Однако, стоило поймать ее взгляд, как от твердой решимости не осталась и следа. В голове закрутилось :
- Она же тебя любит! Вас здесь сама судьба свела. А завтра Ирка уедет в другую жизнь - к Костику, к комфорту, к крутому свекру из министерства. И все кончено! Другого шанса у тебя уже не будет.
За окнами темнело. По-летнему солнечный и теплый день быстро сменили прохладные сумерки, но в ярко освещенной столовой от этого стало только уютнее. Вскоре приготовления были завершены, и праздник начался. Люди, по воле случая собранные вместе, отмечали свое завтрашнее возвращение к привычной жизни. Ссоры были забыты, и прошедшие две недели казались теперь забавным приключением. Представители старшего поколения то и дело произносили тосты - за дружный коллектив, за прекрасную половину человечества, за кормилицу Соньку и, особенно часто, за очаровательную командиршу. В витиеватых экспромтах превозносилось ее женское обаяние, организаторские способности, и поистине колдовское влияние на местное начальство. Наряды Ирка умудрилась закрыть так, что даже Тесьма и Валет при расчете остались довольны.
В самый разгар застолья в зале появилась гитара. Сначала хозяин инструмента спел про "резинового ежика с дырочкой в правом боку". Поддержки тема не вызвала, и гитара перекочевала к Ирине. Впервые в жизни Огородников испытал настоящее потрясение от исполнения давно знакомых песен. Звуки рождали почти осязаемые образы. Пульсирующее в такт сердца "Переведи через майдан " сменило изысканное и хрупкое " Ах пани панове":
... Горьких слов от него услыхать не боюсь
Он воспитан на самый изысканный вкус
Он руки моей нежно коснется. И конечно уже не вернется...
Казалось, он полной грудью вдыхает чистый морозный воздух. Перед глазами плыли видения из какой-то другой жизни, где он, Петр Огородников, был галантным кавалером, обольстителем прекрасных дам. Когда же дошла очередь до Окуджавской "Кавалергарды век не долг..." наш романтик совершенно потерял связь с реальностью. Грезя наяву, он видел багровый рассвет над крышами палаток, бьющую из-под копыт землю, гусарский плащ, брошенный на снег роковой отметиной дуэльного барьера.
Следующим гитару взял Тесьма. Пальцы лихо ударили по струнам :
-Эх , загу... загулял, парень молодой, молодой !
- В красной рубашоночке хорошенький такой! - грянули хором. Теперь уже все почувствовали себя добрыми молодцами. Казалось, еще чуть- чуть и затрещат порванные на груди рубахи, а ноги сами пойдут в пляс...
Как они с Иркой тогда оказались на улице, Огородников почему-то не запомнил, зато несколько минут их последнего разговора навсегда врезались в память. Взявшись за руки, они медленно уходили от лагеря. Над головой висело усыпанное звездами небо. В лунном свете хорошо были видны разбросанные по полю стога. Ирина говорила сбивчиво и быстро, словно боялась, что не успеет высказать все что хотела:
-В Москву так не хочется! Свадьба через три недели. Костиковы родители уже месяц суетятся. Не дай Бог, если что не по высшему разряду! А как же, у самого Пересветова сынок женится! Только вот одна проблема - мои папочка с мамочкой. Они бы их убогих с удовольствием куда-нибудь под стол засунули, чтобы публике не показывать ... Противно так все это. Сбежать бы ...
Слушая ее откровения, Петр живо представлял бьющуюся в клетке птицу. И как ему хотелось тогда сломать эти золотые прутья! А потом произошло что-то совершенное нелепое и дикое. Кажется, он начал тогда убеждать ее не выходить замуж за Костика. Голос Ирины сразу стал насмешливым:
- А ты хочешь мне что-нибудь предложить?
И тогда Огородников растерялся:
" Действительно, что он может дать взамен благополучной обустроенной жизни под крылом Костиных родителей?"
Рука, уже успевшая переместиться на талию спутницы, самопроизвольно опустилась. И словно кто-то другой вместо него произнес :
- Ну что, может, вернемся?
Ирина резко отстранилась, и, бросив презрительное " Да пошел ты!", решительно зашагала обратно. Огородников растерянно смотрел ей вслед. Казалось, разлетевшийся вдребезги мир падает ему на голову тысячами осколков. Наверное, впервые в жизни тогда пришла мысль о самоубийстве. На счастье, водоема, где можно было утопиться, поблизости не нашлось, и он пошел в поселок, с твердым намерением сцепиться с первой же попавшейся компанией. Но все обитатели поселка, включая хулиганов, уже мирно спали. Побродив по пустой улице, Петр отправился назад. Свернув к лагерю, он сразу наткнулся на знакомую фигуру. Колька Валет нетвердой походкой двигался навстречу и громко материл своего приятеля. Оказалось, что друзья отправились за самогоном, но по дороге Тесьма куда-то исчез вместе с деньгами.
-Пойдем, я финансирую, - предложил Петр. В тот момент даже странно было слышать свой голос:
." Мир рухнул, а он еще продолжает что-то говорить и суетиться!"
Все что происходило дальше, запомнилось в обрывках. Они петляли между вскопанными огородами, долго стучали в калитку, пили - первый раз прямо у плетня самогонщицы, потом в столовой. Среди тех, кто дождался их возвращения, Ирины не было. Не появился и Тесьма, но о его исчезновении в тот вечер никто больше не вспомнил.
Проснувшись на следующее утро, Петр обнаружил, что двор засыпан снегом. За прошедшую ночь природа, избавившись от летних иллюзий, решительно повернула на зиму. Раскалывая застывший лед в умывальнике, Огородников думал, что такая резкая перемена символична. Нечто похожее творилась сейчас и с ним. Казалось, душа покрывается ледяной коркой, и теплые дни вряд ли когда-нибудь уже наступят.
Лагерь постепенно пробуждался. Для тех, кто смог подняться, Сонька на скорую руку приготовила завтрак. Ирина в столовой так и не появилась. Ее Огородников увидел только когда приехал автобус. Не замечая друг друга, они зашли в салон. Впрочем, в то утро все участники вечеринки выглядели мрачно и почти не разговаривали. Тесьма и Валет даже расположились на разных сидениях. Только молодое трио, сложившиеся из гениев "вычислиловки" и лаборантки Кати, всю дорогу резвилось, развлекая публику смехом и песенками под гитару.
У Белорусского вокзала сослуживцы, наскоро попрощавшись, растворились в людском муравейнике. С тех пор Огородников видел Ирину только два раза, и то мельком в институтском коридоре. Через месяц она вышла замуж за Костика, и вскоре молодая пара уехала в какой-то "закрытый" городок возле Байконура. Как поговаривали, отец устроил там Костика на руководящую должность, набираться опыта для продолжения карьеры в Москве.
Так и закончился этот короткий и неудачный роман, дату которого Петр с трогательным постоянством продолжал отмечать...
Очередное сентиментальное путешествие закончилось. На набережной Москвы реки он допил остатки коньяка. Облокотившись на парапет, долго смотрел на подернутую маслянистой пленкой воду и думал:
" Почему все так несправедливо? Кого-то, непонятно за что, любят, а кого-то всю жизнь только терпят по необходимости. Хотя, может быть, правда, что настоящая любовь хоть раз в жизни дается каждому, просто не все могут ее удержать."
Мысли снова вернулась к последнему разговору с Ириной, и ему вдруг отчаянно захотелось стать магом. Сконцентрировав мысленную энергию, Петр послал высшим силам страстный призыв дать ему еще один шанс. И тут же внезапный порыв ветра чуть не вырвал из рук пустой пакет. Сзади послышался визг. У одной из девушек сорвало шляпку, и молодой человек со смехом бросился ее ловить. Так же внезапно все стихло. Петр даже испугался, почувствовав себя непутевым учеником волшебника, который, балуясь магическими формулами, разбудил призраков. Постояв еще немного на набережной, он отправился к метро, и всю дорогу не покидало странное чувство будто его просьба услышана.
Через неделю утром, когда он собирался на работу, раздался телефонный звонок. Сердце сразу же тревожно забилось. По семейным преданиям одна из его бабушек обладала даром телепатии. Возможно, часть ее талантов передалась внуку, во всяком случае, важные звонки Огородников почти безошибочно угадывал.
- Петра позовите, пожалуйста - послышалось в трубке. Голос был женский, красивый и хорошо поставленный. Примерно так говорили менеджеры фирм, с которыми приходилось обращаться по работе. И все-таки он улавливал что-то знакомое.
- Я слушаю, - ответил Огородников, боясь поверить в происходящее.
- Петя, не узнаешь? Ира Пересветова, то есть Романова, так ты, наверное, лучше вспомнишь.
- Ты как меня нашла?! - чуть не закричал Огородников.
- Ты знаешь, это судьба. Неделю назад случайно в кафе встретила Артема. Он дал твой телефон и адрес. А сегодня, опять же по случаю, оказалась в твоем районе. Вот решила позвонить. Кстати, если никуда не спешишь, можем и встретиться.
- Да мне на работу надо, - пробормотал Огородников, чувствуя, что опять совершает непоправимую глупость. Но на этот раз все складывалось удивительно гладко.
- Могу подвезти, если ты конечно не против,- предложила Ирина.
Сбегая вниз по лестнице, Огородников почему-то подумал , что Артем вряд ли мог знать его адрес, но тут же забыл об этой неувязке. Все происходящее было и так слишком фантастично. Ощущение нереальности стало еще сильнее, когда он оказался в салоне иномарки рядом с элегантной красивой дамой. Таких женщин Петр привык видеть на экране телевизора, но никак не рядом с собой в автомобиле. Наверное, только взгляд и манера говорить напоминали о прежней Иришке Романовой. О том, во что годы превратили его, Огородников старался не думать.
Легко вписавшись в поток, они выехали на заполненную автомобилями улицу.
-Хорошо ездишь, - заметил Огородников. Ирина улыбнулась:
-А я вообще девушка очень способная. Иначе бы не выжила.
Она уже успела вкратце рассказать историю о том, как Костик бросил ее с ребенком в суверенном Казахстане. По опыту Огородников знал, что в таких случаях неплохо бы выслушать и другую сторону, но сейчас искренне возмущался подлостью бывшего приятеля. По рассказу Ирины, ей тогда пришлось очень туго. Но, преодолев трудности, она сумела устроиться в новой жизни и даже организовала свой бизнес. На вопрос, чем он занимался все это время, Петру отвечать не хотелось.
- Так, живу помаленьку,- пробурчал он, опуская глаза.
- Все ясно, - насмешливо протянула Ирина. - А мне почему-то казалось , что у тебя все сложится либо совсем плохо, либо добьешься чего-нибудь серьезного.
- Это ты ошибалась, - ответил Огородников и почувствовал, что начинает злиться.
" Как живу, так и живу. Ей то что за дело!"
- Ты знаешь, у мужчины жизнь во многом зависит от женщины, которую он встретил, - уже совсем другим тоном произнесла Ирина. - А мне всегда не хватало надежного человека рядом . Кстати, тебя часто вспоминала.
-Я тоже тебя часто вспоминал, - признался Огородников.
-Ну вот, видишь, прямо как в старинном романе.
-А я вообще человек старомодный, - с вызовом сказал Петр.
- Зато я женщина современная. Хочешь, откровенно признаюсь? Помощника себе сейчас ищу.
- Это что, предложение? - спросил Петр и тут же испугался, что ляпнул бестактность. Но вместо того, чтобы высадит его из автомобиля, Ирина кивнула :
- Считай, что так. Я конечно и сама справляюсь, но компаньон, на которого можно положиться, иногда очень нужен. Только где таких найдешь. Ты же ведь откажешься ...Или все-таки согласишься?
Петр посмотрел на Ирину. Предложение было сделано всерьез, и она ждала ответа.
Мог ли он в тот момент отказаться? Наверное, нет. Когда столько лет ждешь, и судьба наконец посылает тебе шанс, да еще в образе красивой женщины, можно ли сказать нет? Но как только они расстались, сразу же навалились сомнения:
" Нельзя же вот так все взять и бросить!"
Времени на раздумье ему не оставили. Уже завтра он должен был встретиться с Ириной в аэропорту и улететь в Казахстан. Всего лишь один день давался на то, чтобы расквитаться с прежней жизнью, а сделать это оказалось не так просто. Полдня он промучился, прежде чем подать заявление об увольнении. Открывая дверь в кабинет директора, втайне надеялся, что того нет на месте. Но шеф сидел за столом, и, что редко бывало, без посетителей. Сделав глубокий вздох, он шагнул в кабинет. Рубикон был перейден. И все-таки в самый последний момент, Петр, смалодушничав, вместо увольнения попросил недельный отпуск за свой счет.
- Потом позвоню, скажу, что увольняюсь, - думал он, чувствуя облегчение. Но оставалось еще выяснить отношения дома. В том , что ему предложили не просто деловое сотрудничество и усидеть на двух стульях вряд ли удастся, сомнений не было. Семейная жизнь давно уже казалось нудной обязанностью, однако сейчас стала мучить совесть. И здесь пришлось найти трусливый компромисс, придумав срочную командировку в Санкт-Петербург .
На следующее утро, проводив детей в школу, Огородников все-таки отважился объясниться с женой. Но она вдруг очень заспешила на работу, и Петр решил, что позвонит потом, а, еще лучше, напишет. Оставшись в одиночестве, он почувствовал приступ мещанской сентиментальности. Расхаживая по квартире, гладил наклеенные собственными руками обои, смотрел семейные фотографии и чувствовал, как сердце обливается кровью. Ушел он на несколько часов раньше, решив прогуляться пешком. Быстрая ходьба всегда служила лекарством от плохого настроения, но сейчас это не помогало. Тогда Петр попытался думать о будущем. Представил , как встретит Ирину в аэропорту, как сядет рядом с ней в уютное самолетное кресло, и стюардесса принесет вина. Потом он увидит Алма-Ату, по Иркиным рассказам - город очень красивый. Они остановятся в центральной гостинице. Вечером спустятся в бар, там будут прохладные коктейли в больших бокалах, таинственный полумрак и музыка. Отметив приезд, они вернутся обратно в номер ...
И вдруг на самом интересном месте полет его фантазии бесцеремонно прервали. Какой-то тип маргинальной наружности преградил дорогу.
- Не узнаешь? - прохрипел он, оскалив небритую рожу в подобии улыбки.
- Пройти дай! - рявкнул Петр.
- Ты чего, Петюня, своих не признаешь! - возмутился маргинал, и Огородников растерянно уставился на него, пытаясь вспомнить.
- Господи, Тесьма, ты?!
- Ну вот, а говоришь"пройти дай"! А я смотрю, Петька рассекает. Заматерел, блин, рожа квадратная ...
- Ну ты тоже слегка изменился, - заметил Огородников.
-Это точно!- засмеялся Тесьма, и тут же предложил "дернуть пивка" за встречу.
Не успел Петр опомниться, как оказался в пивнушке самого низкого пошиба. За соседним столиком расположилась компания подозрительных типов, с которыми Тесьма поздоровался за руку. Женщину за стойкой он фамильярно называл по имени, и по всему видно было, что Сашка в этом заведении завсегдатай.
- Я тут уже год в продмаге грузчиком на хачиков пашу, - сообщил он, сделав глоток на добрую половину кружки. Огородников насторожился. Он часто ходил мимо магазинчика, который содержала армянская семья, но почему-то с Сашкой столкнулся только сегодня. Получалось, что его отчаянный призыв каким-то необъяснимым мистическим способом разбудил прошлое.
"Но почему именно Тесьма?..."
Выпив за упокой души погибшего пять лет назад Кольки Валета, они стали вспоминать заезды в колхоз.
- Интересно, как Ирка Романова поживает?- изрек вдруг Тесьма.
- А чего это она тебя интересует? - спросил Петр. Тесьма ухмыльнулся:
- Да так вот, мы же с ней не совсем чужие, не при Костике будет сказано. Было у нас с ней кое-что. Кстати, прямо тогда в колхозе.
Огородников с изумлением смотрел на сидевшего перед ним человека.
"Что может быть между Ириной и этим типом!?"
А Сашку прямо распирало рассказать дальше:
- Помнишь, отходную справляли? Народ тогда нас гонцами послал за самогоном. По дороге Валет куда-то делся, а тут Ирка навстречу. Ну я и подвалил. Думаю " Пошлет, так пошлет". А тут вроде все путем...В общем, кто кого в стог затащил даже сложно сказать.
Огородников почувствовал себя гоголевским городничим в финальной сцене. Увидев, как изменилось его лицо, Тесьма даже стал оправдываться:
-Петя, ты что ревнуешь? Я тут правда не причем, фишка так легла. Ирка в тот заезд и с управляющим успела гульнуть. Он тогда наряды в двойном размере закрыл. Ну ты помнишь ...
- За каким чертом ей эти наряды сдались?!- прервал его Огородников.
- Ну, уж не знаю, - развел руками Тесьма - Для коллектива старалась девочка, или тренировалась, как с мужиками дела вести. А может и не было ничего, но Сонька говорила, что видела их...
Петр подумал, что мир сейчас уже окончательно рухнет, но почему-то ему вдруг стало необыкновенно легко. Почувствовал неожиданный порыв, попытался по-братски обнять Тесьму, но тот испуганно отстранился:
- Эй, ты чего!
- Санек, проблемы? - поинтересовался мужик за соседним столиком.
- Все нормально, ребята!- весело заявил Огородников, и, достав полтинник, вручил его растерянному собутыльнику.
- Возьми еще пива. А я спешу. Извини, командировка.
Подхватив сумку, Петр быстро вышел на улицу. С души словно свалился тяжелый камень.
"Слава тебе, Господи, уберег! Может Ты, и правда, дураков жалеешь. Только вот куда теперь деваться? Я же в командировку уехал."
И тут он неожиданно подумал :
"А почему, действительно, не смотаться в Питер? Сто лет уже не был!"
Еще со студенческих лет этот город остался в памяти красивой северной легендой. Часто в цветных снах Петр гулял по его строгим пустынным улицам и сейчас чувствовал, что сама судьба дает шанс увидеть их наяву. Достав кошелек, он несколько раз пересчитал деньги и, наконец, решительно сказал самому себе " Еду!"
.
Устало откинувшись на спинку сидения, Петр наблюдал, как за окнами проплывает перрон Ленинградского вокзала. Думал о том, что завтра с дворцовой набережной будет смотреть на Петропавловку и Васильевский. О женщине, которая сегодня так и не дождалась его в аэропорту, старался не вспоминать. Временами даже казалось, что ее вовсе не существовало. Зато другие образы прошлого прогонять совсем не хотелось. Закрыв глаза, представлял сумерки над разбитой тракторами дорогой, перевернутые в осенних лужах облака, звездные россыпи в холодной черноте неба. И к горлу горячим комком подкатывала ностальгия по глупой, полной романтических мечтаний молодости .