Безмолвный отряд захватил платформу. Два слабых фонаря намекали, что за ней - бездна. Люди это понимали и не приближались к краю ближе, чем на метр. Вновь пришедшие с трудом протискивались между чернотами неподвижных тел. Снег под их ежедневной тяжестью уже давно превратился в скользкий мрамор. Женщины на каблуках казались циркачками - грохнется или нет? Долго на них не пялились. Публика с надежной смотрела влево, ожидая появления из темноты тонких наэлектризованных рогов. И все, как один, мечтали стать не начальниками, суперзвездами или миллионерами, а пассажирами - спрятаться от мороза зелёному червю в брюхо и мяться друг о друга до самой Москвы.
Только Света - просторная и круглолицая, беспокойно пытала глазами право, откуда из города приходило пополнение. Увидев бегущую по самому краю железнодорожной бездны высокую фигуру, она заулыбалась. Поздоровались. Как дела? - Когда сессия? - Какие экзамены? Витя был вторничный, с тубусом - деловой и нужный. Света его за это любила.
Толпа оживилась и заплясала от нетерпения. Подъехала элетричка, людской волной их внесло внутрь и прибило к окну. Свете не повезло - Витю прижали не к ней, а к тощей блондинке с красными ушами. Свету прилепили к тётке в дублёном пальто и недовольным бантом фиолетовых губ. Дублёночная попросила сойти с её дорогих итальянских сапог. Света покраснела и убрала ногу.
Витя рассказывал про новый спорткар, который они проектировали в институте. В толпе недовольно буркнули: "С электричками-бы сначала разобрались, Шумахеры херовы!" Кто-то хихикнул, а Витя не обратил внимания. Он был вообще от людей привитый. Света его и за это любила.
Проехали четыре станции. В Подольске народ брал электричку штурмом. "Предыдущую отменили, блин!" - прохрипел кто-то из осаждавших. Стало нестерпимо жарко и душно. Света и вовсе перестала чувствовать правую ногу. Кто-то в тамбуре тихо молил об избавлении. Оно явилось в виде контролёров. Их ещё не было видно, но безбилетники, как дичь, нутром почуяли охотников и тягучей массой заспешили по вагонам от преследователей.
Протискивающаяся мимо бабка больно задела Свету авоськой. "Ну, пока" - кинул Витя и нырнул в поток беглецов. Света всегда покупала билет, Витя же презирал любую навязываемую систему и ездил зайцем. В вагоне не стало половины людей. Света села на одно из освободившихся мест к окну, но не обрадовалась - из-за проклятой проверки лишилась сегодняшнего Вити.
Ещё тянулся хвост последних зайцев, а сразу за ними, как погонщики, в вагон ввалились две крепко сбитые и короткостриженные женщины в форме. В их лицах было густо намазано ненавистью и презрением к любому переступившему порог поезда. Какая разница, есть билет или нет?! Все вы мразь, а с билетами - мразь трусливая.
Подъехали к Щербинке. Стало светло и от этого особенно безрадостно. Что - мы, десятки тысяч, не знаем в этом облёванном серостью пейзаже?! Элетричка затормозила, протяжно каркнув.
Из переднего вагона, как из прорвавшейся гнойной раны, повалили люди. Они молча неслись по платформе к спасательному хвосту поезда - там-то уже не было никаких контров. А машинист, хороший парень, давно в негласном сговоре с народом, ждал, не закрывая дверей.
Свету, как обычно, поразило видовое разнообразие бегущих: кроме горбатых студентов, летели дядечки в потёртых деловых костюмах, крупные женщины в тяжёлых шубах и видавшие жизнь пенсионеры. Знакомая бабка прошкрябала мимо "светиного" окна, стукнув авоськой о железное брюхо поезда. Дублёночная тётка скакала по перрону, как огромная чёрная блоха, уродливо изогнув от усердия фиолетовые губы. Из под её неестественно высоких каблуков, как от кирки альпиниста, летели ошмётки льда.
В груди что-то опрокинулось - Света заметила в толпе высокий тонкий силуэт с тубусом. Витя мчался, обгоняя людей, как спорткар соперников. Студент поравнялся с дублёночной тёткой и, чтобы юркнуть в осободившееся перед той простаранство, подрезал её, гулко задев тубусом. Тётка качнулась, ноги её смешно разъехались и она упала навзничь на притоптанный ледник. Света раскрыла рот и вжала свой широкий лоб в грязное стекло. Витя уже скрылся из виду. Дублёночная продолжала лежать на перроне буйволовой тушей. Безбилетники буднично оббегали её. Первым остановился кавказкий парень в спортивной куртке, потом - молодая женщина в зелёном пуховике.
Света, расталкивая матерящуюся толпу, выбежала из выгона. Двери простонали за её спиной. Электричка тронулась. Витя в десятом вагоне подключился через уши к айфону и нажал play. Платформа пропылыла мимо его спины, бережно неся на себе маленькую закольцованную толпу, в которой стояла бледная Света.
Вместе с другими тремя неравнодушными или просто скучающими - она дождалась скорой помощи. Фельдшер неожиданным фальцетом зафиксировал время смерти. В милиции Света вспомнила про всё, кроме тубуса. Другие свидетели его и вовсе не заметили. Да чего там, и так всё ясно, вон каблуки какие! Разве ж это можно, в таком возрасте и при таком весе? "Бабы у нас совсем ошалели, бедные" - поделился один мент с другим своим мнением.
Пока закончили со всеми формальностями, стало четыре. Ехать в институт не было смысла и Света отправилась назад на станцию, благо - от УВД пару шагов. Все сорок минут ожидания она читала журнальные заголовки с ларёчной витрины, хотя на противоположной платфоме ничего не осталось от сегодняшнего утра. Наконец, из Москвы приползла электричка - радостная и налегке - всего-то студенты и дачники. Света зашла в вагон и тут же увидела Витю, сжимающего в жилистых пальцах очередной сталкерский фанфик. "О, Тимошина! У тебя теперь на Щербинке лекции?". Света растерянно кивнула и заулыбалась.