Аннотация: Текст тематически связан со статьёй "Информационное общество и закат массовой культуры". Ранее публиковался на сайте http://www.neolit.psu.ru
О культурных парадигмах и пропасти между поколениями
Нижеследующий текст подводит некоторые из итогов дискуссии, имевшей место на заседании клуба "Неолит" при ПГУ, состоявшемся вечером 11 апреля 2008 г.
1. Корни перемен глубоки. Как водится, изменение мира, происходящее у нас на глазах (а отчасти уже произошедшее, ныне обрастающее собственными последствиями) проистекает из ряда ключевых событий прошлого.
Первым из таких событий можно считать изобретение алфавита. Вторым - изобретение книгопечатания. Возможность записывать абстрактную (речевую, численную, шире - символьную) информацию способствовала сохранению и умножению накапливаемого социумом Знания. Возможность относительно быстро, просто и дёшево тиражировать это Знание обеспечила феномен, впоследствии получивший имя "восстания масс".
Здесь вряд ли будет уместна развёрнутая дискуссия об отличиях звукового письма от идеографии, слогового письма и иероглифической письменности. Краткости ради опустим промежуточные посылки. Здесь будет достаточно заключить, что как письменность, так и книгопечатание (впервые появившееся, в ряду многих других инноваций, в Китае) дали наиболее серьёзные преимущества именно культурам, использовавшим звуковое письмо. То есть финикийцам, иудеям, грекам, римлянам. И современным западным цивилизациям, их прямым наследникам.
2. Как это обычно водится, последующее нововведение зачастую перечёркивает многое из того, что было создано на предыдущем этапе. Письменность привела к возникновению культуры Знака, порой переходящей в настоящий культ. Книгопечатание привело эту культуру к расцвету... и вместе с тем стало началом её гибели.
Любой рукописный текст уникален. Ценен. Иногда - бесценен. Прежде чем записать хотя бы одно Слово, не только автор, но даже и "простой" переписчик трижды думали, что именно записывают. Положение усугублялось тем, что записи нередко касались сакрального, недоступного и опасного для невежественного большинства. Если говорить о Западной Европе, латынь была не только средством общения, универсальным и безотказным на огромных территориях от Исландии до Царьграда, но и средством сохранения монополии на Знание, а тем самым - на Власть. Лишь Реформация отчасти положила конец этой монополии.
Отчасти.
Даже переведённая на "низкие" наречия, Библия оставалась источником великого множества смыслов. И не она одна. Талмуд, Коран, труды блаженного Августина и Аристотеля... все тексты, созданные в эпоху культуры Знака, отличались многозначностью. Недаром над мнением, что любой боговдохновенный текст несёт в себе семь смысловых слоёв (прямое значение, иносказание, аллегория, притча и пр.) главенствовало мнение, что количество смысловых слоёв соответствует божественному величию. Иначе говоря, бесконечно. Вдумчиво изучая не то что один стих, но даже одно слово, можно погружаться в глубины семантических бездн столько, на сколько хватит слабого (в сравнении с божественным) человеческого разумения.
Современная лингвистика в чём-то согласна с древними богословами. По крайней мере, существует мнение, что смысл любой лексемы ПРИНЦИПИАЛЬНО не сводим к любому количеству других лексем - хотя возможно приблизительно указать значение слова, например, в словарной статье. А аналитическая философия просто и недвусмысленно заявляет о тождестве Мира и Текста.
Но эпоха ушла. Культура Знака на наших глазах умирает, потеснённая с большинства позиций культурой Брэнда. Зародившаяся благодаря появлению печатного станка, распространившаяся в развитых странах подобно лесному пожару из-за обязательного общего образования, культура Брэнда одержала окончательную победу вследствие автоматизации обмена информацией.
Сперва радио. Затем телевидение. Компьютер как универсальное средство обработки дискретной - читай, знаковой - информации.
Наконец, глобальная сеть, связавшая воедино не только компьютеры...
Что есть Знак, более или менее ясно. Знак - это материальное воплощение Символа, делящегося при более пристальном рассмотрении на множество близких, но не вполне совпадающих значений. Что там символическое значение креста в одной лишь христианской традиции, если даже символическое значение любого слова практически неисчерпаемо в своём разнообразии!
А вот что такое Брэнд?
В английском языке, откуда оно было заимствовано, слово brand полисемантично - точно так же, как и другие слова. Клеймо; тавро; (в переносном смысле) пятно; фабричная либо торговая марка; сорт (качество); головёшка... но когда мы противопоставляем культуре Знака культуру Брэнда, последний имеет только одно значение. Как и всё, чего коснутся нити интернета. Под Брэндом следует понимать уникальный, связываемый в массовом сознании с одним-единственным объектом отпечаток. Отметим, что, хотя Брэнд может быть многолик, он принципиально моносемантичен. "Coca-Cola - всегда Coca-Cola". В этом и только в этом коренится принципиальное различие двух культур, уходящей и грядущей.
3. Нельзя сказать, что происходящие перемены ведут к худшему. Смена культурных парадигм не хороша и не плоха сама по себе, она просто-напросто неизбежна. Отдельно взятый человек может выбирать между равновесными (но не тождественными!) вероятностями; общество также может выбирать - преимущественно благодаря личному выбору отдельных людей, оказавшихся в ключевых точках событийного фронта. Но движение по великому пути из прошлого через настоящее к будущему попросту лишено альтернатив. Грядущее наступает. Мы можем лишь выбирать вариант грядущего, но не можем прятать голову в пески былого вечно.
Почему Брэнд вытесняет и уже почти вытеснил Знак? Ответ обманчиво прост. В двух словах: информационное изобилие. Если вся твоя библиотека состоит из десятка книг (по меркам Средних Веков - намного больше среднего), у тебя есть достаточно времени, чтобы искать в них второй, третий и более глубокие смыслы. Если доступ к глобальной сети позволяет тебе прочитывать хоть по книге в день, хоть по два-три книги, да хоть бы и по пять книг, но количество новых изданий даже в отдельно взятой стране всё равно будет на порядок больше этого числа... а ведь есть ещё радиоэфир, новые фильмы, театральные постановки, художественные и фотовыставки... нет, в таких условиях искать глубинные смыслы куда сложнее.
Немного спасает специализация, но именно немного. Почему в Текущей Реальности больше не появляются универсальные гении? Один из возможных ответов: потому, что такие гении были порождением культуры Знака. Для широких систематических обобщений в условиях современного мира надо не просто знать многое о многом, да ещё и уметь сказать об этом многом нечто поистине новое. Для широких систематических обобщений надо уметь взглянуть вглубь... к чему современная культура, говоря мягко, не располагает.
Каждый год внимающему слышится один и тот же стон преподавателей со стажем: первокурсники тупеют! В прошлом году абитура была тупой, но в сравнении с нынешним годом доучившиеся до второго курса уже кажутся не безнадёжными. Как там у Асприна? "Хуже быть уже не может, подумал я. И, разумеется, ситуация немедленно стала ещё хуже". Конфликт поколений? Да нет, не всё так просто. Сергеем Переслегиным, впрочем, не им одним, было замечено, что классическая образовательная система уступает по консервативности одной лишь церкви и в целом сохранила свою структуру в неизменности со средневековья. Одно из следствий: обучение в ВУЗах рассчитано на людей эпохи Знака. Определённая поверхностность, лёгкая переключаемость с объекта на объект и не имевшая ещё аналогов в истории широта кругозора (в ущерб глубине), которой отличаются нынешние абитуриенты, плохо стыкуется с застывшими стандартами образования. Поневоле приходится снижать планку, отчасти утешаясь тем, что российское высшее образование - как и российское образование вообще - по-прежнему не имеет аналогов в мире. Хотя бы в области естественнонаучных дисциплин.
4. Тонкая моторика, требуемая для освоения чистописания, не соответствует тонкой моторике, требуемой для выработки навыков обращения с клавиатурой и мышью. Умение считать в уме понемногу отмирает под давлением широкой доступности калькуляторов, встраиваемых уже не только в часы, но даже в мобильные телефоны. Забывчивость - повальная болезнь среди обладателей записных книжек. Скорость жизни растёт, клиповая манера подачи материала проникает даже в широкоформатное кино и эпическую литературу. Статистика (в мире, сынок, существует просто ложь, наглая ложь и статистика) - эта самая статистика бесстрастно свидетельствует, что в памяти тех, кто прочитал газету от корки до корки, остаётся примерно столько же, сколько в памяти бегло изучивших заголовки с сопутствующими фотографиями.
Каков общий итог всех этих и множества не упомянутых перемен? В первом приближении таков: наметившиеся тенденции будут в дальнейшем лишь усугубляться. Броская манера подачи материала по-прежнему будет довлеть над вдумчивым анализом; качество означенного анализа будет по-прежнему падать; визуальное будет превалировать над аудиальным, а аудиальное, в свою очередь - над напечатанным. До недавнего времени было не обязательно уметь читать, чтобы узнать новости по телевизору. Теперь, с появлением аудиокниг, не обязательно уметь читать даже для того, чтобы ознакомиться с новейшим бестселлером. Да кому оно вообще нужно, если спустя самое большее полгода от этого бестселлера в памяти останется только заголовок... да ещё, быть может (если сильно повезёт или, скорее, если рекламисты позаботятся), фамилия автора?
На Западе новые стандарты распространены шире, чем в России. У Европы и Америки была фора, а мы несколько отстаём от фронта изменений. Что может - если сильно повезёт - дать нам определённые преимущества на следующем витке прогресса. Меру отставания может дать один пример из недавнего прошлого. "Основы современной химии" Э.Н. Рэмсдена - солидного формата том, переведённый на русский язык и изданный у нас в 1989 г. - содержит сведения, необходимые для сдачи экзаменов по общему и усложнённому курсам химии в Оксфорде. ВСЯ химическая наука изложена Рэмсденом на 800 без малого страницах. И одновременно это тот объём знаний о химии, с которым в 90-х годах поступали на первый курс химфака ПГУ ученики организованного при ВУЗе лицея. Багаж знаний выпускников общеобразовательных школ был, разумеется, пониже, но общая тенденция ясна. И она отчасти сохраняется по сию пору. Запад "загнивает", мы "догоняем". Можно сказать, что это стало традицией.
Мы живём во время настоящей, а не объявленной культурной революции. К побеждённым эта революция милостивее иных. То Знание или, шире, Информация, которое возникло в предыдущую эпоху, не стирается наплывом новой Информации, но аккуратно архивируется и оседает на электронных носителях. Оно также копируется/тиражируется и распространяется: сеть не видит существенных различий меж данными, возникшими в текущую эпоху, и данными былых эпох. Однако реальность способствует появлению и укреплению неопримитивизма. Космополитичные кочевники эры информации не склонны слишком часто вспоминать прошлое, ибо, уверенные в будущем, они живут настоящим. Восстание масс захлебнулось. Человек оказался слаб и мал в сравнении с океаном свободной информации, который сам же и породил.
Но это - до поры.
Технический прогресс непредсказуем. И хотя универсальные гении среди обычных людей впредь появляться не будут, необходимость в аккумуляции опыта прошлого и достоверных прогнозах реалий будущего слишком велика, чтобы рано или поздно не явить миру замену. Что это будет? Фантасты дали несколько ответов. Специфическое воспитание и/или генетические эксперименты могут породить ментатов с гипертрофированной способностью к обработке информации. Техносфера может "сама" создать инструмент для синтеза информационных потоков: искусственный интеллект, превосходящий естественный интеллект человека. Возможен компромиссный путь: киборгизация и кибернетизация с соответствующим материально-техническим обеспечением и подвижками в психологии. Ну и, конечно, внезапное открытие, итогом которого станет вариант N 4.