Аннотация: Страшно представить, насколько огромен этот мир! За этими далекими домами есть другие города, реки, горы, океаны. Другие люди, миллиарды людей. А он шестнадцать лет, как зверь в клетке, топтался по крошечному клочку земли: детдом, городишко и прилегающие к ним пустоши.
Максим сидел на бетонной плите возле заброшенной постройки и наслаждался последними минутами уходящего августовского дня. Пылающее оранжево-красное солнце медленно сползало за край горизонта. Кузнечики сонно стрекотали в высокой некошеной траве. Легкий ветерок приносил с собой запах скота и полевых трав, навевал мечты.
Страшно представить, насколько огромен этот мир! За этими далекими домами есть другие города, реки, горы, океаны. Другие люди, миллиарды людей. А он шестнадцать лет, как зверь в клетке, топтался по крошечному клочку земли: детдом, городишко и прилегающие к ним пустоши. Никогда не был в большом городе. Не видел другой жизни. Не знал, как это - жить другой жизнью. Его дразнило предчувствие новой жизни, ждущей его за краем пылающего горизонта.
Все решено. Он переночует в здешних развалинах, а завтра утром доберется до железнодорожного узла и сядет на первую попавшуюся электричку в направлении столицы. У него есть план. Он будет рисовать на улице. Портреты прохожих или еще что-нибудь - что угодно, лишь бы это сулило ему хоть какой-нибудь заработок...
Максим еще раз проверил содержимое своего рюкзака: только самое необходимое. Он вытянул свою старую тетрадь для рисования. Виньетки, животные, люди, пейзажи... Каждый рисунок хранил в себе какое-то воспоминание. Максим задумчиво листал ее страницы и не мог понять, отчего ему так грустно и тоскливо, ведь он никогда не чувствовал себя частью здешней жизни, слишком тягостной и грубой.
Может остаться? Ведь он отлично знает, что из его затеи, как всегда, ничего не выйдет. Его заберут в полицию, ограбят бомжи, он замерзнет на улице или умрет во время очередного приступа...
Нет. Об этом не может быть и речи. Если он вернется, они наверняка его достанут. После того, что он сделал в туалете...
В каждом подростковом коллективе есть мальчик для битья. Это норма. Воспитатели хорошо знали об этом. Они давно привыкли к жестоким выходкам здешних детей. Как правило, для детдомовских драчунов все обходилось увещеваниями и угрозами. К более радикальным мерам прибегали лишь в самом крайнем случае.
Максим не был ябедой, это дежурная медсестра пожаловалась начальству после того, как обнаружила на теле подростка следы побоев. Новость о "конфликте" весьма огорчила заведующего отделением. Еще полгода - и он выйдет на пенсию, ему не нужны проблемы, испорченная статистика, дополнительные разбирательства... "Да-да, я обязательно поговорю с ними. Но... пойми одну важную вещь, сынок. Жизнь - не сказка. Ты должен уметь постоять за себя".
Но Максим не умел постоять за себя. Малокровный мальчик, он попал в приют сразу же после роддома. Возможно, позже его организм наверстает упущенное, но пока он был хилым, заторможенным (все эпилептики - флегматики, говаривал здешний доктор), страшно неуверенным в себе подростком. Казалось, что всем своим существом он напрашивается на насмешки и издевательства. Неудивительно, что некоторые сокарменики ловили эти сигналы и охотно вымещали на нем свою, накопленную в стенах детского дома и не только, агрессию.
"Ты должен уметь постоять за себя". Эти слова звучали как упрек. Максим поморщился. Рука самопроизвольно потянулась в карман куртки и, ощутив холод рукоятки, пошарила еще немного в поисках зажигалки и сигареты. Максим закурил, сделал глубокую затяжку и зажмурился. Солнце приятно ласкало прикрытые веки. Ему почти удалось отогнать от себя неприятные мысли.
Вдруг что-то оглушило его правое ухо. Еще немного - и Максим ощутил, как что-то теплое медленно стекает по его шее. Сквозь онемелое от удара место то тут, то там постреливала боль. Он оглянулся и увидел братьев: Илью и Игоря. Последний, резвый четырнадцатилетний пацан, воодушевленный своим метким попаданием, подобрал камень и готовился к новому броску. Он ухмылялся и что-то задиристо выкрикивал, как будто происходящее казалось ему забавной игрой. Но его старший брат был туча тучей, словно решился на что-то страшное и серьезное.
После того, что он сделал Илье в туалете... Максима передернуло. Он вспомнил, как однажды в местных зарослях наткнулся на тело повешенной собаки. Это сделали братья, у него не было сомнений. Они сами потом хвастались этим в школе. "Тупая шавка только лаяла и кусалась. Вы бы видели, как она дрыгалась в петле!"
Илью и Игоря отправили в детдом лишь в прошлом году, после того, как их отец был приговорен к заключению за убийство их матери, своей жены. Разумеется, он не хотел избивать ее до смерти: был пьян и чуток перестарался. К слову сказать, братьям, пока не научились давать сдачи, от него тоже изрядно доставалось.
Несмотря на разницу в два года, они были поразительно похожи друг на друга: поджарые, русые, загорелые, голубоглазые мальчики. Оба были невероятно сильны для своих лет, ведь всю жизнь прожили в деревне и сызмала привыкли к тяжелому физическому труду.
Поняв, что к чему, Максим тут же бросился наутек, не обращая внимания на высокую траву, колючий кустарник и крапиву. Вслед ему доносились бранные выкрики и угрозы. Еще один камень больно ударил его в спину. Но он не останавливался. Главное сейчас - не попасться им в руки. Илья обещал убить его. И, черт возьми, это не похоже на шутку.
Максим не знал, что на него нашло тогда в туалете... Ему нужно было подчиниться, делать все, что они говорят. Рано или поздно им бы надоело над ним издеваться, они оставили бы его в покое. Только так... Любые попытки достучаться до них были бесполезны. И этот взгляд, которым на него смотрел Илья... Полный ненависти и отвращения, как будто перед ним находился мерзкий мутант, лишь по какой-то неисповедимой случайности имеющий сходство с человеком. Нет, ты ничего не сможешь объяснить человеку, который смотрит на тебя таким взглядом.
Что-то сильно ударило его в затылок, так что перед глазами все ходуном заходило. Ноги стали заплетаться, как у пьяного. Еще несколько шагов по неровной траектории - и он, теряя сознание, повалился в траву. Сквозь пелену полуобморока Максим слышал, как братья подошли к его телу.
- Как удачно приземлился, прямо в ров! - ликовал Игорек. - Видел, как я его?
- Тебе п*зда, педик, - прорычал в адрес Максима Илья. - Можешь кричать, сколько влезет, - тебя здесь никто не услышит.
Он оглянулся по сторонам и зловеще добавил:
- И не найдет.
Максим попытался подняться, но тут же получил пинок под ребра.
- Я проучу тебя так, что тебе раз и навсегда перехочется кусаться! Для начала я выбью все твои зубы, которые не успел выбить в прошлый раз...
Илья продолжал перечень "обещаний". В гудящей голове Максима проносилась вереница невнятных мыслей. Неужели это происходит на самом деле? И почему это происходит именно с ним? Ему не хотелось становиться калекой только из-за того, что кто-то считает его педиком. Нужно бежать. Срочно действовать... Но его тело уже действовало помимо его воли. Рука, на которой он лежал, нащупала в кармане рукоятку ножа, который он захватил с собой, прежде чем сбежать из детдома.
- А если опять настучит? - опасливо спросил младший брат.
- Больше не настучит, - мрачно ответил Илья.
Максим быстро поднялся и, как загнанное животное, бросающееся на первого, кто попадется у него на пути, бросился на все еще ухмыляющегося Игорька.
Потом была недолгая суматоха, брань, неразборчивые удары рук и ног, еще удар и крик.
Кричал Илья.
Максим отступился и застыл, словно вкопанный. Окружающее казалось ему нереальным. Игорек слабо мычал и испуганно держался за горло. Оттуда безостановочно под сильным напором текло что-то красное. Безучастный взгляд Максима скользнул выше и уже не мог оторваться от линии пылающего небосклона. Еще одна волна - и он забьётся в эпилептическом припадке.