Нехно Виктор Михайлович : другие произведения.

Сказание о земном рае

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История современности, увиденная под древним, незаслуженно забытым ракурсом влияния на неё потусторонних сил, рассказанная с гомерическим хохотом и не слишком скрываемым стоном.

  Виктор Нехно
  СКАЗАНИЕ О ЗЕМНОМ РАЕ
  
  Предисловие
  1
  Детки, не хнычьте! Свет в нашем детсадике выключил не злой Бармалей, а добрый энергонадзор. Нет, он не хочет переловить вас в темноте. И не хочет, чтобы вас поймала баба Яга. Он хочет, чтобы чуть-чуть света осталось ещё и на завтра. А может быть, и на послезавтра. Нет, сегодня мы уже ни во что играть не будем. Какие могут быть игры в темноте? Нет, только не в прятки! И не в привидения! И не в чёрный рынок! Лучше уж я опять расскажу вам какую-нибудь сказку...
  Знаете все мои сказки наизусть? А про доброе утро...? Нет, не про то, что приходило к девочке в облике её мамы; эту сказку я и сам уже дословно выучил. Про то, которое сквозь сон услышало плач заблудившихся в лесу деток. Да, проснулось и вышло на работу досрочно... да... да... Да, родители встретили их не с упрёками, а с поцелуями, котлетами и конфетами. И в самом деле - наизусть. А-а... про воробышков, попавших в сырую пургу? Да, вспомнили про голодных озябших деток... Да-да, не поленились, не остались ночевать в мокром снегу, в полёте изо всех сил махали крылышками, тем самым стряхнули с них намёрзший лёд, согрелись, долетели, сами спаслись от верной смерти и своих деток спасли. Что? Конечно, и чирикалку деткам на ночь спели! Ну, эту сказку вы знаете лучше, чем наизусть. А про... Ой, не кричите так, я уже понял: эти все вы тоже знаете. Что ж; сейчас придумаю новую сказку...
  Не хотите придуманную сказку? А что хотите? Детки, настоящую правду о том, как Бармалей оборотился в Энергонадзора, и взрослые-то не все знают! Нет; я не считаю вас маленькими. Конечно, хочу, чтобы вы стали людьми умными и честными! Ладно... Уговорили. Но учтите: мне придётся рассказывать про те стародавние времена, когда во всём мире было ещё темнее и страшнее, чем у нас сейчас. Не верите, что такое могло быть? Значит, не будете бояться. Но всё-таки зажгу масляный светильничек...
  Нет, детки; это - не лампада. Лампада сияет в вечность и бесконечность, служит маячком светлого пути к Царствию Небесному. А мы посветим в наше занавешенное прошлое, и взглянем на тёмные пути тех, что мнили себя всевластными переустроителями созданного ими же ада в земное подобие рая. Так что у меня в руках - обычный каганец... Вот, разгорелся. Садитесь к нему в круг шире, а друг к другу ближе. Так, молодцы; теперь всем светло будет. Ну, слушайте.
  
  СКАЗКА
  ВОЛШЕБНАЯ МАСКА
  Подсказка первая
  Рождение материка
  1
  Давным-давно, когда ни вас, ни ваших мам и пап, ни даже ваших бабушек и дедушек на белом свете не было, электрического света ещё не было. Сидели люди по ночам у разных коптилок, вздыхали и думали: как бы сделать жизнь светлой и чистой? Всяческих придумок было примерно столько же, сколько коптилок, но обычно сводились они к одной: надо переливать масло из чужих каганцов в свой.
  Довод был таким: да, жизнь чужаков сделается более тусклой; но ведь и копоти от них будет меньше. Благодаря чему мир сделается чище; а чтобы он был ещё и светлее, нужно свой маленький каганец переделать в большой каган. Хорошо освещаемое каганом пространство нужно объявить своим каганатом, плохо освещаемое - подконтрольными каганату странами, совсем неосвещаемое - варварскими территориями. У варваров можно и нужно забирать всё масло без остатка, у подконтрольных чужаков - отбирать не меньше половины; остальную половину они должны отдавать добровольно в виде налогов за долетающий к ним свет. За средства от налогов и отобранного у варваров имущества надо сооружать всё большие каганы. Вскоре каганный свет зальёт весь приземный эфир, каганат раскинется на весь мир, все чужие коптилки будут погашены, посторонние светильники растоптаны. Чужаки постепенно зачахнут и перемрут, варвары быстро исчезнут в поглотившей их тьме. И тогда уж каганистам в этом мире светлом чистом будет житься как артистам: сытно, с песнями и свистом.
  Всё это - очень умно и очень хорошо.
  А вот перечить тем умным, которые хотят сделать миру так хорошо - очень плохо. И потому хорошие светлые умники имеют право лишать плохих тёмных перечников всякого права коптить белый свет. С изъятием у них блюдец, масла, фитилей, огня, тепла и дыхания.
   Поскольку многие люди думали, что соседи думают так же, то все, осознанно или вынужденно, тратили свои жизни не на пустопорожние разговоры, и не на нудные переговоры, а на бесконечные кровопролитные войны. Из-за чего Земля по своему устройству превратилась в огромную мясорубку. Постепенно такое устройство разонравилось затянутым туда людям; и среди них появлялось всё больше таких, которые думали не о том, как замучить и ограбить соседей, а как осуществить изначальную мечту человечества о светлой жизни в добром чистом мире. Эти умные люди не считали себя самыми умными, а прислушивались к соседям, вдумывались в их мысли, развивали и совершенствовали их догадки; и так, по-доброму, без поножовщины соревнуясь друг с другом, придумали и сделали электрическую лампочку.
  2
  Нет, детки; свет в дома и в детские садики люди провели не сразу. Людям всего света было не до света, потому что во всём мире не было мира. А в нашей стране получилось ещё хуже: ни мира, ни войны, ни воды, ни еды, ни закона, ни традиции, ни полиции, ни милиции. Никто ничего толком не делал, все только ругались и дрались, везде творился произвол и грабёж, всюду царил беспросветный хаос.
  Кто такой Хаос? Это... ужасное чудище. Настоящий Бармалей. Огромный, жадный, глупый и злой, как сказочный великан, грязный, ленивый и нахальный, как болотный бегемот. Надо было его поругать за то, что он плохо царил? А он говоривших ему о добром и хорошем не слушал. Слышал только крики, прислушивался к бряцанию оружия и к звону денег, слушался лишь животных инстинктов. Надо было пожаловаться на него его родителям? Ещё хуже получалось. Мама хвалила сыночка за то, что он в неё бессовестный и бесстыжий, папа - за то, что он в него наглый и жестокий. На их работу, начальникам пожаловаться? Некуда было жаловаться. Мама Свобода - безработная и бездомная фея, папа Война - чудовище без постоянной прописки и определённого места жительства. Все его хозяева и работодатели от него отказывались, никто не хотел за его безобразия отвечать. Все в крик, но вразнобой, по собственным официальным нотам пели одну и ту же песню: "Его наняли и наслали на нас наши плохие соседи".
  Что? Надо было прогнать злого Бармалея, позвать доброго Энергонадзора и отдать ему нашу часть света? Ох, детки... Люди примерно так и сделали. Вот только вместо нормального Энергонадзора к ним пришла одна хитромудрая... фея. По имени Равенство.
  Увидела фея, что никто не может справиться с Хаосом, и решила: "Нужно женить этого дурака на себе, а потом царствовать вместо него". Так и сделала.
  Не могло такого быть? Почему? Ага; ни в одной из сказок ни один дурак не женится на древней старушке. А на ком они женятся? Понял; на прекрасных принцессах. А ещё? На зелёных лягушках. Но - в этой истории так и было. Запомните, детки: ни одна фея, даже самая древняя, не бывает дряхлой старушкой. Хотя, если захочет, может ею выглядеть. Кем бывает? Вы сами только что сказали. Если она только на то и способна, что ловить языком мух и мотыльков, то - лягушкой. Если же она приловчилась тем же способом ловить людей, то - принцессой.
  Нет; если никого не удаётся поймать, фея не умирает с голоду, а впадает в спячку. И спит до той поры, пока не закончатся неблагоприятные для неё времена. Вы правы: лягушкам, в отличие от принцесс, в этом отношении намного проще. Мотыльки все сплошь глупые, доверчивые и очень уж, прямо-таки чересчур любопытные. Если они и замечают, как и почему пропали их собратья, то отлетают чуть дальше от лягушки; но уже через несколько мгновений обо всём забывают, и вновь кружат над нею, как ни в чём ни бывало. А если некоторые из них помнят и дольше, всё равно толку от этого мало. Мотыльки ведь ещё и ленивые, тёплых домиков не строят. Оттого при наступлении холодов все они умирают, не передав следующему поколению накопленный опыт и полученные знания. Так что лягушке, чтобы дождаться очередного охотничьего сезона, достаточно проспать всего лишь одну зиму.
  А вот принцессам, из-за злопамятности и живучести людей, приходится спать десятками лет. А после особо удачной охоты - и сотнями. Зато лягушки спят без удобств, во льду прудов и болот, а принцессы - в красивых хрустальных гробах, спрятанных в прохладных пещерах или в уютных односпальных склепах.
  Правильно; феи выбирают для сна лёд и хрусталь потому, что те - прочные и прозрачные. В них фея может спать, не опасаясь ни деревянных лопат дворников, ни железных подковок шастающих по кладбищам принцев. И сквозь них фее удобно наблюдать за окружающей её обстановкой. А как только фея заметит, что кто-то съедобный порхает поблизости, то сразу же оживает.
  Нет, вскакивает она не сразу. Ведь сон у неё - не простой, а затяжной, летаргический. Выходит она из него медленно, переходит к активным действиям постепенно, по мере увеличения интереса к ней. И уж ни в коем случае не пугая мотылька или принца резкими агрессивными движениями.
  Лягушка сначала еле заметно шевелит зелёной лапкой - чтобы глупые мотыльки подумали, будто это - свежая весенняя веточка, пробивающаяся своими когтистыми почками сквозь тающий лёд. Как только мотылёк закружится вокруг привлекательной лапки, лягушка скручивает липкий язычок в тугую пружинистую спираль, неспешно и плавно раздвигает губы... Щелчок! - язык, стремительно раскручиваясь, вылетает изо рта и насмерть приклеивается к жертве. И уже через мгновение мотылёк оказывается в медленно жующей пасти.
  Нет, принцесса лапками не шевелит. Она шевелит длинными красивыми ресницами. Затем она медленно приподнимает веки - невысоко, чуть-чуть, лишь бы пропустить наружу острый укол взгляда и притягивающее сияние лазурных глаз. Потом томно, соблазнительно раздвигает алые губки; совсем немножко, не обнажая клыкастых зубов. И тихо шепчет: "Поцелуй меня, прекрасный принц! Спаси от заклятия! Будь смелее; видишь же - я не могу тебе сопротивляться..."
  И вскоре принц (особенно, если он - дурак) оказывается в её липких губах и неразрывных объятиях.
  3
  Как феи отличают умных от дураков? Очень просто: умные знают, что толком ничего о фее не знают, и держатся от неё подальше. А дураки думают, что они умнее, хитрее и толковее любой феи. Дураки даже не догадываются, что феи обладают свойством читать человеческие мысли и желания; и оттого заранее знают, кто из дураков на какую из приманок клюнет. Поэтому по-настоящему умные люди редко попадают в число "прекрасных принцев"; а задаваки и хитрецы попадаются целыми стаями.
  Поскольку принцы намного крупнее мотыльков, их феи пережёвывают гораздо дольше. Некоторых жуют годами, а то и десятками лет. Но едят не всё подряд; используют метод хищнической разработки. Выжимают у принцев мозги и выматывают нервы, высасывают силы и вытягивают связи, опустошают сердца и кошельки, выворачивают души и карманы, вычерпывают здоровье и материальные накопления. Поедаемый принц непонятно чем заболевает, превращается в неврастеника, слабеет, глупеет, чахнет... А фея делается сильнее, здоровее и красивее. Полый, выеденный изнутри принц умирает, а фея к тому моменту приобретает облик девицы тех изображаемых достоинств и видимых параметров, которые следующему кандидату в принцы кажутся наиболее привлекательными.
   А уж фея Равенство даже среди других фей всегда выделялась прямо-таки невероятной красотой. Особенно - в те времена, про которые я рассказываю. Тогда всяких - разных поклонников вокруг неё крутилось - огромные толпы. Всем и каждому она обещала нежные ласки, особое внимание, непрестанную заботу, постоянную сытость... И многие, очень многие ей верили. Устраивали в её честь митинги и овации, слагали о ней стихи и прокламации, хором и поодиночке пели ей любовные песни... Но, как ни странно, не спрашивали ни её, ни самих себя: зачем она сводит их с ума и мотает им нервы? почему ведёт не в ЗАГС или в парламент, а на баррикады, на заговоры, на убийства, на грабежи? Вместо вопросов кричали, что будут любить её до самой смерти. И многие из этих многих, молодых и глупых, очень быстро свою клятву исполняли.
  Как же недотёпе Хаосу, при таком-то паблисити, при столь убийственной рекламе невесты было в неё не влюбиться?
  Но - глупое счастье долгим не бывает. Пока недалёкий богатырь млел от кусающих поцелуев хитромудрой феи, она высасывала у него кровь и силу, превращая их в свою плоть и в свою власть. Затем она задушила жениха в объятиях, а его обмякшую материальность утрамбовала под себя в односпальный материк.
  4
  Материк же был безвиден, как грусть, тьма разрухи над бездной горя, и не вращался вокруг земной оси...
  Почему не вращался? Его мама Равенство запрещала ему вращаться в подозрительной компании других материков. Но и вращаться в одиночку, частным порядком, вокруг своей собственной оси бедняжка материчок тоже не мог. Потому как - не имелось у него собственной оси. И не только оси; вообще - никакой своей, частной собственности у него не имелось. Он ведь был новорождённый, собственность мог получить только по наследству, а родители ему ничего не дали. Эгоистичный отец Хаос умел только отбирать и ломать, эгалитарная мать Равенство даже словосочетания такого - "частная собственность" - знать не знала и слышать не хотела. Заткнула она младенцу рот пустышкой обещаний, закрыла глаза миражом фантазий, законопатила уши грохотом лозунгов, связала руки пуповиной чрезвычайных мер, закрутила в пелёнку жестокого беззакония, и на этом - всё, что ему от неё досталось.
  Подёргался бедняжка в тесном промежутке между навалившейся на него феей и отторгавшим его мировым океаном, покричал, поплакал... И постепенно сделался не объёмным, не трёхмерным, а плоским, двухмерным: левые - правые, передовые - отсталые, наши - чужие, сподвижники - враги.
  Внешне новорожденный материк был неуклюж, неповоротлив, и удерживался на плаву только каким-то чудом. Полное название этого чуда было чудо-юдо, а выглядело оно то ли как огромная рыба, то ли как большущий кит. А может быть, змей. Или черепаха. В точности внешность чуда-юда была неизвестна, оно ни ухом, ни рылом людям не показывалось, сквозь воду не просматривалось, безвылазно пряталось под материком. И - ни шипом, ни рыком, ни свистом, ни щёлканьем не сообщало жителям материка, зачем оно возит их на своём горбу, куда и с какой целью тащит отдельно взятый на себя материк.
  Ну, может быть, и хорошо, что так. У материчан и без этого знания ужасов было в преизбытке. А несчастий - ещё больше.
  5
  Большинство ужасов происходило из-за того, что в те давние времена погоду на материке определяли не синоптики по их мудрёным атмосферным картам, а то самое чудо-юдо по его инстинктивным подводным ощущениям.
  Если, к примеру, чуду-юду хотелось понежиться в тёплой водичке, оно плыло на юг. В пути оно ориентировалось не по компасу, и не по термометру, а по пересекавшим его маршрут широтам. Но определяло широты не по прицепленным к ним номерным биркам, а на ощупь. Если нащупанная широта казалась чуду холодной, оно называло её полярной. Прохладные и слегка тёплые широты чудо считало средними; но пересчитывать их ленилось. Нащупав горячие широты, чудо останавливалось и, спрятавшись под материком, как под зонтиком, безмятежно засыпало. И даже не догадывалось, что привезённым материком перекрыло солнцу привычный путь с неба в океан и обратно. Из-за чего солнцу приходилось дважды в сутки протыкать материк насквозь; утром - на востоке, вечером - на западе; а ночью купаться не вместе с дельфинами под их мелодичный свист, а рядом с чудом-юдом под его неумолчный храп.
  Солнце такими неудобствами было очень недовольно. И уже с раннего утра, едва успев выкарабкаться в небо, оно всеми лучами упиралось в несчастный материк, пытаясь его обжечь, оттолкнуть, как-то заставить уйти в сторонку. И так - с утра до вечера и день за днём.
  Через два-три месяца усилий солнце до того раскаляло материк, что всё живое растительное на нём высыхало и сгорало, превращаясь в летучий дым, а всё живое животное мучилось и жарилось до летального исхода. И только чудо-юдо рыба-змей блаженствовало в летаргическом сне. С тех пор, в память об этом тройном лет-ужасе, жаркое время года зовётся "лето".
   Ещё через месяц-два непрерывного нагрева вода в океане, как то всегда бывает в начале кипения, начинала кружиться и булькать (океанологи называют подобные явления глубинными течениями и подводные извержениями). А спящее чудо, ничего не замечая, продолжало мерно храпеть, создавая своими вдохами пассаты, выдохами - муссоны, расширениями и сжатиями грудной клетки - приливы и отливы. И только когда закипевший океан начинал стучать крышкой материка чуду по голове, оно нехотя просыпалось.
  Поняв недоваренными остатками головного мозга, что превращается в содержимое черепахового супа (а может быть, в уху), чудо, подтягиваясь черепашьими лапами за ухваченные широты и отчаянно гребя рыбьим хвостом, спешно устремлялось на север. Когда вместо очередной широты обнаруживалась точка на льду и в ней колышек с флагом, чудо пряталось под разогретым материком, как под одеялом, и вновь погружалось в дрёму.
  Прогнав опротивевший ему материк, солнце почти всё внимание уделяло другим, ранее обделенным континентам и материкам; а на изгоя поглядывало изредка и с прохладцей. Лишённый тепла материк постепенно превращался в сплошную ледышку; и всё крепче примерзал к голове и спине чуда. Когда оледенение охватывало головной и спинной мозг, чудо утрачивало способность двигаться и почти прекращало дышать. Жизнь на материке тоже останавливалась; всё, что могло двигаться, зарывалось под землю или укрывалось в домах, а там пряталось под листьями или под одеялами. На голой поверхности материка оставались только абсолютное безветрие и свирепейший мороз. Сейчас, в век поголовной грамотности и научного прогресса, мы называем подобный ужас "сибирская атмосферная аномалия". Но в то время из всего этого названия людям удавалось просипеть только два слога: "си-ма".
  К концу симы (в современном звонком произношении - зимы) оледенение головы чуда достигало его пасти. Зубы чуда начинали клацать от озноба, дрожавший язык смерзался в ледышку, та звонко стучала по колоколу нёба. На материке всё это считалось воем метелей, треском лопавшихся от мороза деревьев, грохотом ломавшегося льда. А чудо принимало производимые им же звуки как звонок будильника, сигнализирующего, что пора на работу. И - неохотно просыпалось.
  Почувствовав позвоночным мозгом глубоко опущенного хвоста, что едва не превратилось в содержимое змеиного холодца (или в замороженного угря), чудо испуганно дёргалось (отчего в горах сыпались лавины, а на реках начинался ледоход) и неуклюже возвращалось на юг, в тёплые моря. Где вновь засыпало.
  Вот из-за этих-то резких, заранее не прогнозируемых перемещений чуда на материке получалось так: только что свирепствовала зима - уже свирепствует лето. Ещё не закончилось лето - опять навалилась зима. И то, и другое - почти без переходов в виде весны и осени. Из-за чего и происходили основные несчастья.
  Определиться с началом сева было невозможно. Вчера, зимой, сеять было рано; всё равно пришлось бы делать пересев и перерасход. Сегодня, летом, - поздно; всё равно получится недосев и недород. Со сбором урожая выходило ещё хуже. Летом получался недобор, недосып, усушка и утруска, зимой - недокос, недонос, недовоз, сгнившая продукция и оставшийся под снегом урожай.
  Но люди не унывали, не роптали, каждый день с утра до вечера бодро пели одну и ту же песню "уберём, и посеем, и вспашем". Но обычно поступали наоборот: сначала пахали, потом сеяли, и только потом убирали. И только земной рай строили по одобренному феей распорядку. Из-за чего и происходило основное количество дополнительных несчастий.
  6
  Нет, детки; рай люди так и не построили. К несчастью, каждый раз, когда оставалось всего лишь подлатать крышу, старший зодчий, бессменно сидевший на её коньке, внезапно срывался в вечность. Под плач и стоны всего народа на опустевший конёк взбирался самый верный последователь мудрого учения бывшего зодчего; и, с высоты открывшихся перед ним перспектив, находил в конструкции крыши, а то и в архитектуре всего здания массу недочётов и перегибов. Прежнюю крышу, пока она окончательно не съехала вслед за бывшим зодчим, полностью или частично сносили, на её месте сооружали другую; из тех же несущих и силовых узлов, но - более прочную и современную. Затем под новую крышу подстраивали новый красивый, гораздо более широкий, чем ранее, верхний этаж для лиц особо приближенных к зодчему.
  Нет, детки; расширения верхнего этажа не повисали в воздухе. Каждое из них надёжно подпиралось руками и прикладами атлантов в гражданской и военной форме. Но при этом на официальных чертежах изображалось, будто всё здание, включая несколько нижних этажей, опирается исключительно на первоначальный фундамент. Причём - не только здание целиком; каждый этаж в отдельности также рисовался не поверх другого этажа, но непременно на основном фундаменте.
  Причина данного творческого искажения кроилась в том, что фундамент, несмотря на множество пустот и разломов, традиционно считался капитальным; а нарушать несущие традиции ни один из зодчих не решался. А уж не только о необходимости возведения нового фундамента, но и реконструкции старого никто даже не заикался. Каждый последующий зодчий лишь подновлял плакаты, закрывавшие фундаментальные дыры от буравивших их взглядов, давал отмашку "Марш!" духовому оркестру и команду "Вира!" строителям.
  Несмотря на все старания, от упорно проседавшего фундамента по стенам расходились неумолимо расширявшиеся трещины. Когда их уже не удавалось скрыть, старший зодчий самокритично указывал на тех помощников, которых он не сразу уличил в совершении кое-каких недоделок, из-за чего и стали заметны отдельные незначительные недоработки. Но в итоге всех исправлений получалось то же самое: перегибы, перекосы, недочёты, недостатки, частичное обрушение здания. Как только очередной незадачливый зодчий под грохот славословий в его честь падал в аккуратно подставленный ему гроб, на недостроенной крыше разворачивались флаги новой здоровой критики, на прежнем сверхнадёжном фундаменте начиналось новое неправильное строительство.
  7
  Несмотря на критичное отношение зодчих к своим предшественникам, их видение текущего процесса и конечного результата бесконечного строительства было практически одинаковым.
  При каждом из них строительная площадка земного рая представляла собою крепко огороженный двор, в котором можно ничего не делать, но нужно где-то работать. Бродить по двору в поисках лучшей работы не дозволялось, требовалось сидеть на одном месте и заниматься только своим делом. Иначе поставят на место, пришьют дело, посадят вне рая и заставят бесплатно трудиться.
  Здание земного рая выглядело как огромная казарма. Но отдельных коек нет, вместо них на полу - огромный общий матрас. Из прочего имущества - тоже ничего своего; зато нижнее и постельное бельё регулярно осматривают, а всё грязное отправляют в общественную прачечную. Но лучше бельём не пользоваться, потому как его осматривают, стирают и выжимают не снимая с грязнуль.
  На время приёма пищи казарма превращается в столовую самообслуживания. Все блюда почти бесплатны, а из них самое лучшее и полезное - ничего не есть. Но отмечаться в журнале получения, а также убирать со стола, мыть посуду и не морщиться от запахов - обязательно. Не то в следующий раз дадут только что-то понюхать.
  В перерывах между работой, сном и приёмом пищи - культурный отдых. Все довольны, счастливы, все лежат с закрытыми глазами и ждут, что кто-нибудь когда-нибудь не выдержит, проснётся первым, спустится в подвал райского склада и притащит оттуда тележку с выпивкой и закуской.
  Почему в земном раю приходилось тележку не катить, а тащить? У неё при первой же поездке колёса ломались. От чрезмерных перегрузок. А ремонтировать тележки в раю некому; работа трудная, неблагодарная, никто не обязан её делать, каждый имеет право заниматься только тем, чем хочет. Но проблема с колёсами была решена практически мгновенно - методом уменьшения нагрузок на тележки благодаря замене чрезмерных потребностей на умеренные пайки. После чего каждый бегал за своим паёчком сам; а колёса, заодно и тележки, оказались не нужны.
  Кем и как определялось, сколько кому чего нужно класть в паёк? Сие, детки, являлось великим административным секретом. Те немногие мудрецы, которые его знали, были всегда сыты, но редко чувствовали себя счастливыми. Ибо их большое знание не оставляло в них места спокойствию и надежде.
  Как и откуда появлялись на райском складе продукты и вещи? Сие, детки, являлось великой всенародной тайной. Те немногие глупцы, что её не знали, редко бывали сыты, но почти всегда чувствовали себя счастливыми. Ибо их малое разумение не вмещало в себя раздумий и тревог.
  Кто придумал секрет и тайну? Один великий волшебник; он же - первый зодчий. Только он знал их в точности, ибо сам их придумывал и перепридумывал. А получалось у него постоянно перепридумывать благодаря тому, что он днями и ночами коптел над великой огненно-красной мудростью. Да так усердно, что чуть ли не вся атмосфера его дворца состояла из едкого дыма; а дворец был прокопчён и просмолен мудростью до того, что так и звался - Смольный. И если уж кто-то вольно или невольно входил в этот дворец, то вольно выйти из него мог только помудревшим. А уж сам волшебник был воистину неоспоримым мудрецом. И мог мгновенно и точно определять, кто может помудреть, а кто нет. И сомнений в своей правоте он никогда не испытывал, ибо подтверждения в ней получал непосредственно от премудрой феи Равенство.
  
  Подсказка вторая
  Маска волшебника
  1
  К тому времени, детки, премудрая фея среди обычных людей уже не появлялась. Во время борьбы с Хаосом была, звала народ за собой, клялась честно поделить отнятые у богачей богатства, а как дошло до дележа - исчезла.
  Сначала народ подумал, что она решила тихо, скромно, благородно отказаться от своей доли добычи в пользу бедных. Все обрадовались, схватили мешки и сумки, помчались в кладовку... А она заперта. Заглянули в окошко - внутри темно; но понятно, что там - пусто. Все огорчились, начали шуметь, кричать: "Не могла фея так с нами поступить! Не смогла бы утащить наше добро! Одна".
  До того раскричались, что даже охранников разбудили. Охранники рассердились, всей толпой вывались наружу и всем всё объяснили: "Исчезли богатства! Провалились сквозь дырки в бюджете!"
  Заглянули самые смелые из мужиков и баб через приоткрытую охранниками дверь... В кладовке, и в самом деле, весь пол в дырках. В самую маленькую дырку чемодан может провалиться. В среднюю - вагон. В большую - корабль. Каждая дырка - насквозь через всю толщу материка. Одни - косые, к соседнему материку, другие - прямые, насквозь через океан, но в конце каждой из них что-то стеклянно поблёскивает. Больше всего похоже на банки; хотя и не нашей, а иностранной конструкции. В одних банках напихано что-то похожее на капусту, в других - на нарезанные тонкими кружочками жёлтые переспелые огурцы.
  А охранники продолжали нагнетать: "Что, убедились? А всё потому, что вы плохо переворачивали и трамбовали хаос. Что было в нём полезного, тащили себе, а в кладовку валили всяческий безыдейный мусор. Вот он и провалился через ваши пустые матюки неизвестно куда. Вместе с феей. Вступила она, по своей женской глупости, в ваш брак, а теперь ищем её, рыщем, найти не можем. Она тоже ничего о себе не сообщает - из-за падения лишилась голоса и права переписки. Если кто не верит - прямо сейчас к ней отправим. Лет на десять. Тоже без переписки. Есть желающие?"
  Попятились от порога бедные люди: "Очень уж в вашей конторе глубоко бурено... Не похоже, чтоб за десять лет удалось выбраться..."
   Да и, пока охранники не возражают, пошли себе восвояси. Идут, переживают... Не за чужие богатства, за полюбившуюся им фею. Только и слышно: "Обманули нас. Обещали, что будем жить при Равенстве, а - где оно? Нету. И, видать, никогда уже не будет".
  2
  Ошиблись простаки. На самом деле фея жила на том же материке; но об этом знал только мудрый волшебник. А остальные даже не догадывались, что волшебник ежедневно с нею общается. Он ведь целые дни проводил в рабочем кабинете, под надёжной охраной; а охранники никого из посторонних к вождю не пропускали. Да и в поведении волшебника никто ничего странного не замечал. Как работал, так и работает; даже ещё усерднее.
  Жена его тоже ни о чём не догадывалась. Дома он по-прежнему вёл себя так, словно он не всевластный волшебник, а обычный человек мужского пола немолодого возраста не очень красивой наружности очень нехорошего поведения. Правда, жена немного удивлялась: каким это волшебным образом он превратился из "совы" в "жаворонка"? Чего ради вскакивает с постели задолго до восхода солнца?
  Вначале она думала, что волшебник приноровился посещать свою любовницу не только по дороге с работы, но и по дороге на работу. Но когда она, привычно проводив мужа на лестничную клетку, так же привычно прислушивалась, куда он пошёл, то с удовольствием отмечала, что он опять ограничился всего лишь спешным поцелуем с выскочившей на площадку любовницей. А если та не успевала выскочить, молча прошмыгивал мимо зловредной двери. Вот жена и не спрашивала его ни о чём, чтобы лишний раз не напоминать ему о сопернице. А напрасно. Если бы спросила, то дала бы волшебнику приятный ей шанс признаться, что в последнее время его влечёт совсем к другой даме; но общается он с нею только в кабинете, и только на расстоянии.
  Войдя в кабинет, волшебник торопливо запирал входную дверь, спешно задвигал шторы на окнах и лишь после этого устало усаживался в широкое рабочее кресло. Почувствовав и убедившись, что успокоился и высох, волшебник вставал, подходил к массивному металлическому сейфу и начинал щёлкать колёсиками его мудрёного замка.
  Нижние полки сейфа были до отказа заполнены толстыми папками с очень секретными документами и большими шкатулками с очень драгоценными изделиями. Просторная верхняя полка, на первый взгляд, казалась пустой. Лишь тщательно присмотревшись, можно было заметить, что в её тёмной глубине лежал всего один сравнительно небольшой предмет. Предмет этот был гипсовой копией лица самого волшебника. Специалисты называют такую копию "посмертной маской"; но волшебник по причинам, о которых вы вскоре догадаетесь сами, для производства слепка не пожалел измучить себя гипсом ещё при жизни.
  Не обращая особого внимания на содержимое нижних полок, волшебник протягивал обе руки к копии собственного лица и бережно снимал с неё то, что, совсем уж незаметно для взгляда из тёмной комнаты, покрывало гипс сверху. Это тоже была маска; но уже не слепок или отливка, а настоящая, великолепно выполненная маска натурального телесного цвета. Сделана она была из неизвестного науке материала, похожего на тонкий прозрачный каучук, но более прочного и, вместе с тем, необычайно мягкого и эластичного.
  Сняв эластичную маску с гипсового постамента, волшебник неспешно и благоговейно подносил её к своему лицу. В какой-то момент маска, выпорхнув из рук волшебника, самостоятельно устремлялась к его лицу; и мгновенно сливалась с ним воедино, так что было уже непонятно, где её поверхность, а где натуральная человеческая кожа. А лицо волшебника вмиг преображалось: выглядело очень умным, усмешливо-проницательным и, несмотря на большую лысину, реденькие усы и неаккуратную бородёнку, красивым, как на собственных парадных портретах.
  На этом чудесное преображение волшебника не прекращалось, но, словно волна от брошенного в воду камня, быстро распространялось от его лица по всему телу. Косоватая сгорбленная фигура занимавшегося сидячей работой человека распрямлялась в атлетическую, походка из шаркающей делалась молодой и упругой, усталый картавый голос звучал уверенно и звонко, весь внешний вид излучал уверенность и силу. А главное - волшебник слышал уже не своими изношенными барабанными перепонками, а всей тонкой и чуткой поверхностью маски; и смотрел на окружавший его мир не несовершенными человеческими глазами, а всепроникающим взором волшебной маски. Благодаря чему фея, оставаясь невидимой и неслышимой для других людей, волшебнику была видна и слышна; и он мог получать от неё советы и указания.
  Теперь, детки, открою вам великую тайну, почему волшебник торопился надеть чудесную маску до наступления утра. Очень просто: чтобы досконально, из первых уст узнать, зёрна какой мудрости посеяла за ночь фея. Благодаря чему те пакости и несчастья, что с восходом солнца произрастали из этих зёрен чуть ли не до небес, а затем, всей своей тяжестью, без особого разбора валились на головы людям, волшебнику были не страшны. И даже полезны. Он, пригласив или послав мешавших ему людишек в нужное время на нужное место, успешно подставлял их головы вместо голов своих верных соратников. И, разумеется, вместо своей собственной. Благодаря чему во всех своих делах он был удачлив, а среди чужих бед беззаботен и счастлив.
  3
  Да, детки; верно вы догадались; фея Равенство недаром была так добра к волшебнику. Ведь он оказал ей много незаменимых и незабываемых услуг. Именно он убедил Хаоса пойти в объятия феи. И он же уговорил глупого великана терпеть её поцелуи, когда те из ласковых лобзаний превратились в свирепые укусы. Благодаря чему фея получила настолько горячее наслаждение, что даже её слюна, вперемешку с кровью потерявшего сознание Хаоса, вскипела и вспенилась у неё на губах.
  Увидев это ужасное чудо, множество народу решило, что фея попросту взбесилась. Люди осторожные и трусливые спрятались от феи в подвалах или заперлись в домах. Люди умные и предусмотрительные побежали в иные страны. Самые отчаянные из граждан набросились на фею, пытаясь заставить её отрыгнуть права и свободы, поглощённые ею вместе с Хаосом. Дошло до того, что фея чуть не родила вместо красного материка другого, разноцветного, более здорового и более симпатичного! Но волшебник своими мудрыми заклинаниями разогнал мираж нарождавшегося нового Хаоса, а административными молниями пригвоздил колеблющихся соратников к тем постам и должностям, с высоты которых только и можно было успешно придавливать к земле тело старого Хаоса в ожидании окончания его конвульсий.
  Благодаря своевременным действиям волшебника пена, выступившая на губах у феи, не разлетелась в плевках по отступникам, и не была съедена феей как приправа к противникам. Что имело очень, очень важные последствия.
  Дело в том, что волшебная пена фей имеет бесценное свойство извлекать материальные ценности из всего, к чему она прикоснётся. Но чтобы суметь воспользоваться этим свойством, нужно быстро, пока пена свежая, собрать её в какую-нибудь прочную несгораемую посуду. После чего можно и нужно планомерно капать пеной на вероятностных носителей каких-то ценностей. Пена, мгновенно вскипев реакцией горячей ненависти к попавшимся ей субъектам, приступит к их беспощадному уничтожению. А заодно - к аккуратной выемке всех ценностей из их расчленённых и обгоревших останков.
  Как только обрабатываемый субстрат будет окончательно обесценен и обезврежен, пена на какое-то непродолжительное время словно (чаще - безусловно) опьянеет от достигнутого успеха. Успокоится, чем-то освежится, хорошенько закусит; затем расслабится, превратившись в отдельные сладко похрапывающие комочки. Владельцу чекушки очень важно уловить этот момент для того, чтобы беспрепятственно переложить добытые ценности в свой сейф, а пенные комочки собрать в какую-нибудь несгораемую посудинку.
  Пена, проспавшись и поняв, что у неё отобрали то самое лакомство, ради обладания которым она трудилась над поеданием отвратительного ей субстрата, разозлится, разогреется, и - вновь превратится из отдельных комочков в неразличимо-единую огненную плазму. Но с тем большей яростью она набросится на следующие жертвы; так что коэффициент её полезного действия лишь повысится.
  Если же ценности не изъять, а пену не изолировать, то она, проснувшись, продолжит прежнюю работу. Но при этом каждая из её молекул будет воспринимать в качестве субстрата (который на самом деле уже уничтожен) другие такие же молекулы. Между молекулами пены разгорится междоусобная война за обладание уже добытыми сокровищами, и вскоре практически вся пена (за исключением одной-двух мечущихся в страхе молекул) самоуничтожится. А ценности будут похоронены в расплавленной земле и спрятаны под ядовитым гумусом гниющей пены.
  Мудрая фея все нюансы обращения со своей пеной знала досконально; и позволить себе относиться безответственно к собственным интересам и ресурсам не могла. Встрепенулась фея, осмотрела быстрым взглядом закоулки уже известного нам Смольного дворца. На её удачу, неподалёку, на латаном половике, скучала по серьёзным делам небольшая бутылка из-под красного джина...
  Простите, детки, я подзабыл, со сколькими "н" надо писать последнее слово; может быть, позже вы как-то узнаете или поймёте это сами. Могу лишь сообщить, что в те и в последующие времена бутылки подобной вместимости и примерно такого же содержимого назывались мерзавчиками; или, более культурно, чекушками.
  Сгребла фея пену с губ, наполнила ею чекушку; а закрыть посудинку нечем. Опять оглянулась она по сторонам, и видит: из другой бутылки (историки в этом месте и в этом слове вместо "л" пишут "р") вылетела и покатилась по тому же половику железная пробка. Ухватила фея пробку, воткнула её в горло чекушки - пробке хоть бы что, а верхние пузырьки начавшей вскипать пены присмирели, полопались, слились вместе и ровненькой плёночкой поползли от пробки внутрь чекушки. Но вся имевшаяся у феи пена в чекушку не вместилась; маловатой оказалась посудинка.
  Что делать фее? Стряхивать остатки пены на половик - не хотелось. Всё-таки - какое-никакое имущество; можно попытаться как-то использовать... Нет, детки, не половик было ей жалко; свою слюну. Но и оставлять её у себя во рту фея тоже не могла: та уже приступила к работе, начала жечь ей язык и губы...
  По секрету скажу вам, детки, что пенная слюна фей может быть весьма опасной даже для них самих. Если, скажем, фея на пустой желудок проглотит хоть чуточку собственной пены, то пена, не имея возможности заняться перевариванием другой пищи, начнёт переваривать стенки желудка. Проникнув через образовавшиеся язвы в полость организма феи, пена быстро искалечит либо заразит бешенством своей жадности все внутренние органы. Затем, нераздельно слившись с властными ферментами внутренних органов, и по-своему применив их гормоны и секреты, пена постепенно съест, переварит в безжизненный компост самоё фею.
  Немало, ох, немало мудрейших фей погибло по этой простой причине. В том числе, из-за какого-то пари (или в каком-то Пари) погибла родная тётка нашей феи Равенство.
  Но наша фея была гораздо умнее своей довольно близкой, но довольно-таки недалёкой родственницы. Она, в отличие от той, знала способ преобразования пены в такую структуру, какая будет для неё самой - безопасной, а для её помощников - полезной. Но сделать пене структурное преобразование нужно было незамедлительно.
  4
  И тут фее помогло одно удачное обстоятельство. Она ведь, вчерашним вечером, приглашала Хаоса в гости на чашку чая; но, по укоренившейся за тысячи лет привычке именно так встречать самых дорогих и ценных гостей, растопила не самовар, а смоловарку. Всю романтическую ночь постепенного раздевания Хаоса и весь рабочий день его поэтапного разделывания смоловарка вовсю работала; и, хотя к вечеру огонь в печке ослаб, крышка котла была всё ещё горячей.
  Вспомнив об удачно закончившемся сватовстве, фея, не удержав в себе чувства глубокого облегчения, сплюнула остатки жгучей пены на середину горячей крышки. Пена зашипела, будто разозлённая стая гадюк, взметнулась на фонтанчиках вскипевшей слизи остроголовыми капельками зеленоватой желчи, а затем, множеством суетливо извивавшихся струек, устремилась к краям крышки. Но жар делал своё дело; подсыхавшие струйки плавно замедляли ход и, из последних сил заползая одна на другую, в мучительных конвульсиях замирали. В итоге пятно сплюнутой феей пены делалось всё более похожим на беспорядочно переплетённое кружево с продолговатой дыркой в центре, на месте ручки крышки котла.
  Тем временем фея красной чекушкой торопливо раскатывала корчившееся кружево пены в аккуратный круглый блин. При этом пена, находившаяся в чекушке, до начала работ по укатыванию внешней части самой себя бурчала, пузырилась, старалась выбить пробку, пыталась проковыряться наружу через стенки; но как только оказалась над горячей крышкой смоляного котла, вмиг превратилась в однородную, покорно переливавшуюся жидкость. А укатываемая чекушкой пена быстро преобразовывалась в однородную структуру. Внешний вид у этой структуры был как у мягкой прозрачной розоватой плёнки, внутреннее качество - как у сколоченной из закалённых проволок дамасской стали.
  Как только плёнка была окончательно усмирена, беспощадно укатана и слегка, до телесного цвета, побурела от нагрева, фея подозвала к котлу самого лучшего, самого преданного из своих помощников. Схватив бесчувственными пальцами плёнку с двух её противоположных сторон, фея, самодовольно воскликнув,
  - Во блин! Не комом вышел; а ведь сколько веков не тренировалась!
  мгновенно налепила горячий пенный блин на лицо остолбеневшего помощника. При этом нижняя часть носа и верхняя губа будущего волшебника прошли через дырку в центре блина; а всё остальное лицо оказалось под плёнкой блина.
  Едва успев коснуться краями блина пена ушей волшебника, фея отдёрнула руки. Но блин не упал на пол. Он сразу же, самостоятельно, словно к величайшей драгоценности потянулся к предложенному ему лицу. И прямо-таки впечатался в него, старательно прилегая к его коже и тщательно копируя своею поверхностью все его особенности и черты. Ещё несколько мгновений - и тонкая живая плёнка застыла на лице волшебника в виде мягкой абсолютно незаметной маски.
  5
  Всё произошедшее с пеной и с волшебником было, конечно же, сотворённым феею чудом. Но в деле производства этого чуда не обошлось без сопутствовавших чудес.
  Так, волшебник в момент прикосновения плёнки к его лицу инстинктивно закрыл глаза; но глаза образовавшейся на его лице маски выглядели широко открытыми. При этом они ничем, вплоть до цвета радужек и характерного прищура, не отличались от глаз волшебника. Только и того, что - не моргали; а ещё - неприязненно косились на обычный дневной свет, лучи которого кое-где проникали во дворец сквозь прорехи в закопчённых занавесках. Но самое удивительное - что волшебник, которому вклеившаяся в веки маска не позволяла открыть глаза, даже в вечернем полумраке дворца нарисованными глазами маски видел гораздо лучше, чем в ясный день своими собственными.
  Уши волшебника тоже были накрыты двумя лопушистыми выступами, образованными горячей плёнкой в местах её захвата пальцами феи. Но слышал он лучше и различал звуки отчётливей, нежели обычно. К тому же его слух и зрение непрерывно обострялись, так что с каждым мгновением он мог слышать более слабые звуки, и видел всё более мелкие и более удалённые объекты.
  В первый, наиболее волнующий момент своего нахождения в свежей, ещё горячей маске волшебник расслышал чьё-то слабое жужжание. Непроизвольно повернув глазные яблоки в том направлении, он (через закрытые веки и плёнку маски) увидел в углу под потолком дворца бьющуюся в паутине муху. Глаза маски, чудесным образом почувствовав интерес волшебника к новым для него впечатлениям, резко увеличили масштаб изображения; и волшебник рассмотрел во тьме угла маленького чёрного паука, набрасывавшего на муху очередную петлю паутины. А также услышал и, как ни странно, понял те слова, которые паук своими челюстями проскрипел мухе: "Глупая, посмотри на человека внизу: не дёргается, не вырывается. Зачем же ты горячишься, тратишь силы зря, испаряешь соки понапрасну? Успокойся; ничего не бойся; и мой яд переварит тебя быстрее и без особой боли".
  Услышав эти слова, волшебник решил, что они ему просто почудились; он ведь ещё не знал, что стал чудотворцем и волшебником, а привычно считал себя материалистом и атеистом. Но всё же немножко испугался; и, сдёрнув с лица уже сформировавшуюся, почти застывшую маску, отчаянно воскликнул:
  - О фея! Маска пропитана ядом?
  Величественно-радостное лицо феи обрело выражение оскорблённого достоинства.
  - Ядом? Фу, как примитивно ты мыслишь. Маска пропитана волшебством!
  - А оно... не опасно для жизни?- с не исчезнувшей опаской уточнил будущий волшебник.
  - Если бы я хотела лишить тебя жизни, давно бы это сделала руками твоих друзей! - сурово нахмурилась фея. - Я же терпела муки, обжигала собственные руки, чтобы изготовить то, что мы, феи, вручаем только самым достойным, самым великим, наиболее возлюбленным нами людям. И теперь у тебя в руках - волшебная Маска Власти. Я дарю её тебе. С нею ты станешь властелином мира! - торжественно произнесла фея.
  Волшебник так и застыл с открытым ртом.
  - Я вижу, ты не всё понял. И не совсем мне поверил, - измеряя высокомерным взором онемевшего волшебника, вновь заговорила фея. - Знай же: сейчас, после великой победы над Хаосом у меня сил больше, чем у всех остальных фей мира вместе взятых. А в изготовленной мною маске больше волшебства, чем у всех масок, что уже изготовили или могут изготовить другие феи. Отныне ты - самый могущественный волшебник Земли. Никто из смертных не сможет противостоять тебе, все будут прахом у твоих ног. Своих врагов ты превратишь в развеянный ветром прах, твоих трепещущих подданных - в покорный тебе прах, твоих лживых друзей - в воспевающий тебя прах. По первым двум ступеням из праха ты придёшь к власти над материком. Став на третью ступень, ты поднимешься к признанию тебя величайшим гением всех времён и народов. Фактически - будешь властелином мира. Ты готов к этому?
  - А-а... я не умру раньше? До того, как...?
  - Успокойся; ничего не бойся; о смерти не беспокойся. Если ты будешь верен мне, я раздобуду для тебя эликсир бессмертия. Приняв его, ты сможешь жить вечно, - успокоила и обрадовала мудрая фея своего любимого помощника. А затем грустно продолжила: - Но ради твоего успеха придётся умереть мне. Двум властелинам на одной Земле не ужиться... Да и - устала я от трудов своих тяжких; пора на покой. Лет на тысячу... Или больше... Прощай!
  Произнеся это, фея, словно раздуваемый воздушный шар из полупрозрачного материала, вместе с покрывающими её одеждами начала увеличиваться во всех размерах и плавно подниматься вверх.
  - Подожди! Не уходи! Ты не сказала главного: как, с помощью каких заклинаний управлять маской? - поспешно выкрикнул волшебник.
  - С помощью заклинаний можно управлять только той пеной, которая находится в чекушке, - продолжая раздуваться, заметно огрубевшим и охрипшим голосом проворчала фея. - Эти заклинания - те же, что для управления людьми; их ты знаешь. Но никому из смертных не дано управлять маской из моей слюны, испечённой мною на священном смоляном огне. Такая маска сама управляет людьми; и сама выбирает тех, кто этого достоин. И тебе тоже она будет помогать сама. Если сил её волшебства для каких-то особо великих дел будет недостаточно, обращайся через неё ко мне; я подскажу и помогу. Но помни: одевать и носить маску можно только в тёмном помещении или по ночам. И ко мне тоже обращайся по ночам; днём не буди...
  К тому моменту фея выросла настолько, что достигла головою потолка. Вдруг её тело, под влиянием потянувшего из двери сквозняка, заколебалось наподобие клуба дыма либо исчезающего миража, а затем словно растаяло в воздухе.
  - Фея, погоди, не умирай! Сначала скажи: чего ради маска будет помогать мне? Что ей от меня нужно? - вскрикнул волшебник; но не получил ответа. Тогда он вновь отчаянным движением надел маску на лицо; и услышал странный, мало походивший на прежнее контральто стонавший и завывавший голос:
  - Это - секрет не мой, а самой маски... Не торопись его узнать... Она раскрывает его только своим носителям; и только на прощанье...
   - А есть сейчас кто-то из людей, кто сможет узнать этот секрет сам, не со слов маски? - вздрогнув от тяжёлых предчувствий, воскликнул будущий волшебник.
  - Есть. Но он тебе не поможет, - сквозь тяжкие вздохи и стоны провыла фея.
  "Похоже, она заболела всерьёз. Наверное, умирает по-настоящему", - подумал неисправимый материалист; и, осмелев, выкрикнул торопливо, но властно и грозно:
   - Фея, заклинаю тебя всеми силами ад...министративного ресурса! Которыми я буду направлять людей мира на почитание или осквернение твой памяти! Скажи: кто этот человек?
  - Тот, кто будет управлять звездой, которая заменит вам солнце... - с душераздирающим стоном ответила фея. - Ты же просто слушайся маску-у-у... У-у-у...у-у...у-у-у-у!
  6
  "Что? Рядом со мной безнаказанно жил, всё ещё жив и, как уверяет фея, будет жить человек, предназначенный управлять звездой, которая невесть когда прилетит на смену нынешнему солнцу? То есть - он будет властелином всей бывшей солнечной системы... Но если Коперник прав... то эта система включит в себя ту, которую намерен выстроить на Земле я! Он что, окажется моим властелином? Ну, нет; только через мой труп... А чтобы до превращения в труп не дошло, нужно срочно обрести обещанное феей бессмертие. А также найти и обезвредить таинственного врага до того, как на лике солнце появятся первые старческие пятна... Но как решить обе задачи?" - закрутился в голове волшебника рой самых ужасных и коварных мыслей.
  Тем не менее сердить фею очередными вопросами волшебник не посмел. Единственное, на что он решился - вопросительно взглянул вверх, под потолок дворца, откуда, как ему показалось, донёсся её вещий голос. Но там он увидел лишь пустую скорлупку мушиного тела да раздувшегося паука. Затем взгляд волшебника (точнее, надетой на нём маски) прошёл через потолок и крышу дворца словно сквозь двойное, слегка закопченное стекло; и уже там, во внезапно потемневшем небе, волшебный луч взгляда маски обнаружил фею.
   Волшебник не сразу узнал её. Вначале он принял нависший над городом объект за огромную стремительно разраставшуюся грозовую тучу. Но вскоре в верхнем клубе тучи он опознал лицо феи; хотя и поверил в истинность своей догадки не сразу. При всём сходстве общих черт корявое и бугристое лицо тучи не ублажало взгляд симметричной красотой личика некогда прекрасной феи, но поражало нечеловечески страшной уродливостью. К тому же это лицо, как и всё громадное тело тучи, непрерывно увеличивалось, искажалось, обезображивалось, мрачнело, старело, наливалось стылой свирепостью и мутной злобой...
  Вместе с тем растягиваемые покровы тела феи ежесекундно делались тоньше и прозрачнее, и сквозь них волшебник всё яснее видел, что тело феи расширялось и увеличивалось не само по себе, а под распиравшим его давлением клокотавшего в нём тёмного пара. Пар поступал в тучеобразное тело феи через огромный конус серой, до самой земли опущенной юбки. Там, внутри конуса, не замечая ни его, ни опустившую этот конус тучу, потерянно шарахались по улицам, прятались в квартирах, но большею частью - теснились на митингах и собраниях, выкрикивали угрозы и проклятия, пели кровожадные песни тысячи самых разных людей. Почти из каждого из этих людей при каждом их выкрике, стоне и свирепом выдохе исходил, вылетал наружу очередной клубочек жаркого пара страха, боли, жадности, ненависти, мстительной ярости, жажды чьей-то смерти и прочих горячих злых эмоций.
  Едва клубочки, подталкиваемые снизу такими же, но вылетевшими чуть позже клубочками поднимались над разгорячённой толпой, их тут же захватывал и увлекал за собою могучий вихрь какого-то непонятного торнадо, невидимо и неощутимо для людей вращавшегося внутри юбочного конуса. Всмотревшись внимательнее, волшебник заметил, что клубочки, поначалу бесформенные, по мере их вращательного подъёма с прокатыванием по спирали вдоль сужавшейся внутренней поверхности конуса всё больше закручивались, всё стремительнее вращались, и на середине высоты юбки уже выглядели как миниатюрные торнадо.
  Ещё более удивительное преобразование ожидало бывшие клубочки человеческих мыслей и эмоций на переходе из юбки в тело тучи. Там миниторнадо превращались в маленьких стройных фей в обтягивавших чёрных платьицах. Самые маленькие феи были размерами с туберкулёзную палочку, самые крупные походили на чёрных бескрылых ос. Мятущийся сонм маленьких фей и составлял собою "пар", распиравший тучеообразную фигуру феи-матери. Каждая из микрофей стремилась прорваться сквозь утончавшиеся покровы материнского тела наружу, то и дело клубки их тел согласованно напирали на ослабевшие участки кожи, то там, то сям выдавливая её наружу уродливыми наростами. Фея, продолжая увеличиваться в размерах, вначале успокаивающе урчала на своих беспокойных деток, потом недовольно ворчала, наконец - грозно прогромыхала; и вдруг треснула от макушки головы до самой земли молнией неудержимого разрыва. Из трещины, беспорядочно кувыркаясь, посыпались и поначалу неловко, но с быстро набираемой сноровкой полетели во все стороны маленькие злые феи. Тело матери-феи осело, обмякло, а затем и вовсе повалилось на землю.
  Но фея и тут не сдалась; и тут схитрила. Упала не так, как падает смертельно раненный солдат или извещённая о его смерти мать, а как мудрая бессмертная фея: не разорванным сердцем к небу, а лопнувшей трещиной к земле. И тем самым почти прекратила дезертирство своих непокорных дочерей.
  После своего падения фея продолжала увеличиваться в размерах, но уже не ввысь, а вширь, стремительно захватывая плоским облаком своего тела всё пространство созданного ею материка; а при этом снося своим верхним покровом макушки самых высоких и красивых зданий, в основном - кресты и колокола чем-то особенно мешавших ей церквей. Вскоре весь материк оказался под слоем густой малопрозрачной дымки, весьма заметной при взгляде с других континентов, но быстро делавшейся обыденной, привычной и почти неощутимой для охваченных ею материчан.
  Поначалу некоторым материчанам казалось, что им просто не хватает свежего воздуха и нормального освещения. Иной раз кое-кто из чересчур высоких или излишне головатых людей пытался высунуться поверх странной приземной дымки, взглянуть на происходившее за её пределами, но им это не удавалось: тонкие и почти невидимые, но очень прочные покровы феи быстро заталкивали их обратно. Мельтешившие между людьми микрофеи тут же набрасывались на непокорного человека, старательно и быстро откусывая у него всё то, что выпирало за пределы покрова или делало его не похожим на других. Остальные люди, видя, что делается с непокорными и нестандартными, усиленно старались стандартизироваться. Высокие горбились и втягивали головы в плечи, низенькие вытягивали шеи и ходили на цыпочках, худые бродили по помойкам в поисках пищи, толстые...
  Толстых на материке тогда не было. Богатых - тоже. К тому времени все толстяки перешли на голодную диету и отощали, а богачи - перемёрли или ушли в расход. А те люди, которые смогли сбежать с материка, превратились в поджарых бедных иностранцев.
  Вскоре все материчане неразличимо походили друг на друга. Все сделались усреднённого веса и среднего роста. Все оделись в бесформенные форменные одежды. Все начинали свои речи с призыва "Товар ищи!", а далее говорили на однообразно-примитивном лозунговом языке. Все стали отказываться от выходных дней, декретных отпусков и ухода за детьми ради возможности бесплатно поработать на строительстве земного рая. Все стали равны.
  Но лучше, равнее всех чувствовали себя маленькие дочурки феи. Им, на обширных просторах захваченного их матерью материка, было воистину всё равно, где жить и кем питаться; проживавшего там народа доставало на них всех. Благодаря чему каждая из пленительно-прекрасных микрофей имела возможность поселиться в самом удобном для них месте - в голове пленённого ею человека, в лабиринтах его мозговых извилин; и жила там, как в уютной пещере.
  Обычно микрофеи вселялись в головы своих носителей через уши. Через уши же они вслушивались в речи находившихся поблизости людей, а через глаза своего переносчика за всеми ними следили. Заприметив человека, подходившего на роль жертвы, каждая микрофея превращалась в микропечку-микроволновку и спешно разогревала мозговой центр речи своего переносчика. Разогрев центр до сорока двух градусов по Цельсию (нужная температура определялась по насыщенно-красному цвету изготовленных микропечкой и произносимых её переносчиком речей), микрофея, превратившись в невидимую осу, вылетала через рот носителя на горячих квантах его гневных слов и крепких выражений. Вылетевшие микрофеи, дружно набросившись на намеченного ими человека, принимались беспощадно жалить его и потрошить, требуя от него чистосердечных признаний в том, что он сам во всём виноват. Потому что иначе ещё хуже будет.
  Насытившись мучениями и покаянным плачем своих жертв, микрофеи возвращались по домам и принимались украшать свои жилища. Приколачивали к речевым центрам своих переносчиков яркие лозунги, рисовали на полотне воображений красочные плакаты, нарезали на каменных блоках памяти глубокую клинопись стандартных речей. В общем, жили интересной созидательной жизнью.
  Тем не менее, абсолютное множество маленьких Равенств хотело жить ещё лучше. Самые сильные и нахальные из них смогли сбежать из мамы через родовую трещину в её теле. К несчастью для материчан, наиболее широкая часть трещины пришлась на кладовку с общенародными сокровищами. Феи-осы, ловко пристроив найденные в кладовке алмазы в свои челюсти, быстро прогрызли в полу кладовки громадные дыры. Затем они, используя сокровища для построения себе реальных человеческих тел, превратились в материально обеспеченных людей; и через прогрызенные дыры перетащили большую часть сокровищ в иные страны и материки.
  Притворившиеся людьми минифеи тратили украденные сокровища на подкуп своих дорогих родственников - дяденьки Войны и тётеньки Свободы. Главное, чего требовали от них минифеи, - чтобы бесстыжая тетенька родила, а безжалостный дяденька разбросал по всем миру множество новых Хаосов. После чего, рассчитывали дочурки феи Равенство, их мама сумеет проглотить несколько таких Хаосов, а властвовать над вновь созданными материками поручит самым активным из помогавших ей наследниц. Но втайне каждая из минифей мечтала о том, что сама сумеет победить и съесть какой-нибудь из иностранных Хаосов, и породит из его тела собственный материк. После чего сможет долго-предолго пребывать в счастливом анабиозе, питаясь клубочками тоскливых чувств живущих в её утробе людей.
  Поначалу у молоденьких Равенств мало что получалось. Правда, некоторым из них удалось отогнать от доверившихся им аборигенов свою вредную скандальную тётеньку. Но настырный дяденька не только не исчезал, но умудрялся слиться с каждой из фееричных дамочек, и с Равенствами, и со Свободами, и с Братствами, в незаконном альянсе типа антигражданского брака. Каждой из фей он равно и свободно, без ограничений в признаниях и клятвах обещал, что в любой драке будет сражаться на её стороне; и вдвоём они победят всех. После свидания разгорячённая фея мчалась к маме, сёстрам и прочим родственницам, чтобы насмерть огорчить их известием, что отныне самым большим и тяжёлым яблоком надежды на всемирную власть владеет именно она.
  Вообще-то, детки, все яблоки всех без исключения фей одинаковы на вид и на вкус - привлекательны и сладки сахаристо-глазурной кожурой, горьки, кислы и ядовиты внутри. Все феи испокон веков срывают их с одного и того же Дерева Раздора; но каждая подаёт людям сорванное ею яблоко со своим именным клеймом, на собственном идейном разносе и в камуфлирующей мишуре затасканного плакатного обрамления. А в итоге страдают сами; ибо из-за бесконечных рекламных разжёвываний своих яблок почти не выходят из состояния глубокой интоксикации. Их мутит накопленными раздорами, поносит ссорами, выворачивает мелкими ссорными спорами.
  Ссоры, ляпаясь на людей, делают их грязнее, непривлекательнее, превращают нормальное человеческое общение в недоброе, насмешливое и взаимно неприятное. В результате мир и дружба между людьми или странами переходит в непонимание и вражду.
  Споры, разносимые выкриками ссорящихся людей, разлетаются далеко во все стороны; и там, где упадут, быстро прорастают. В итоге на множестве былых мирных плантаций растут и плодоносят не полезные людям растения, а оружейные ссорняки - любимая пища Войны.
  Люди, поля которых захватили ссорняки, недоедают, плохо одеваются, живут в дырявых лачугах, болеют и умирают. Беспрерывно ссорящиеся между собою феи постепенно утомляются, слабеют, дряхлеют, на глазах людей превращаясь из прекрасных юных фей в уродливых склочных ведьм. Лишь прожорливый колосс Война растёт, тяжелеет, набирается сил; и вскоре обрушивает на поссорившихся людей множество ужасов, смертей и страданий.
  Но со временем даже Война устаёт творить злодейства; ибо уже не остаётся добра, которое можно было бы превратить во зло. Враждующие армии и народы уже уничтожили друг друга, сожжённые обескровленные страны не имеют сил и средств для производства оружия, в качестве пищи для Войны остаются лишь высохшие старики, измождённые женщины да истощённые дети. Вот тогда Война потихоньку успокаивается, расслабляется и устраивается на отдых. Но - не спит, а придумывает, в каком виде преподнести произведённые им ужасы враждующим между собою народам, чтобы и те, и другие почувствовали себя несправедливо обиженными героями. Чтобы им захотелось переиграть достигнутые договорённости, и они снова позвали к себе Войну.
  Так было и в тот раз. И вот, когда насытившийся кровью Война расслабленно мечтал о будущих злодеяниях, а порождённые им разноязыкие Хаосы стремительно росли на подкормке из людских несчастий, некоторые из молодых Равенств попытались воплотить свои химерические планы в реальную власть. Двум-трём из них это едва не удалось. Но об этом я расскажу чуть позже; а пока вернёмся к волшебнику.
  7
  У волшебника, в отличие от людей, всё складывалось очень удачно. С обретением Маски Власти он всё тайное и новое вмиг узнавал, все события, происходившее в настоящем и в прошлом, видел и понимал, все последствия увиденного предвидел и умело предсказывал.
   Вызнав к утру от феи то, что считал нужным и важным, волшебник укладывал маску в сейфовый склеп, а сам шёл на очередное собрание сподвижников. Где, уже от своего лица и имени, вещал, что и как им нужно сделать. Все его прогнозы были удивительно точны; и когда сподвижники поступали в соответствии с его указаниями, для них и для их власти всё получалось как нельзя более удачно.
  Очень быстро слава о непобедимом стратеге и никогда не ошибающемся провидце разлетелась по всему материку. И вскоре толпы голодных измождённых людей, в основном - беглые солдаты и бывшие пролетарии, с раннего утра до позднего вечера стояли под балконом его кабинета, прося объяснить, как им прожить этот день и дожить до дня завтрашнего. Он, мило картавя до полной непонятности слов и целых предложений, всем и каждому доходчиво объяснял:
  - Товагъ ищи! Гъабь гъабителей, отбигай у них нагъабленный товаг! Так мы сокгушим эксплуататогский стгой, пгевгатим двогцы и цегкви в газвалины, ценности газвогуем, пгоизводство и тогъовлю уничтожим, а огъомные гезегвы товага сосгедоточатся в гуках большаков. И я лично гаспгеделю его вам по кагточкам! Кагточки будут бесплатными! Таким обгазом все богатства эксплутатогского гежима пегейдут к вам! А до тех пог - вегте мне и хганите спокойствие. Только спокойствие и ненависть к эксплуататогам позволят нам войти в великую эпоху товагно-безденежных отношений! Что это? Очень пгосто: вы отдаёте мне свой товаг - власть над вами, а я бесплатно постгою для вас земной гай. Не знаете, что такое земной гай? Нет, это не лес. И не гоща. Это... гай! Ну... пгедставьте себе, что вы - птицы на кгытом хлебном току. Пища у вас есть, кгыша над головой - есть, газвлечения - есть: испгажняться свегху на вгагов. По-иностганному гай называется - пагадиз. Пгавильно: как постгоим гай, все до одного будете в пагадизе!
  Бродяги и дезертиры горячо соглашались жить как птицы на току. Пусть даже вместе с ними. И с головой в птичьем погадизе. За едой они будут прилетать в поповские трапезные, за питьём - налетать на барские бары, за бабами - залетать на курсы благородных девиц, а если захочется сделать погадиз - покружат-покуражатся над какими-нибудь отсталыми элементами из буржуазно-интеллигентской прослойки. Жаль, что дышать придётся самостоятельно; ну - ладно уж, к этому труду они уже привыкли. И, в предвкушении такой счастливой жизни, называли доброго волшебника "Товар из Лени".
  После митинга слушатели, воодушевлённо потрясая кулаками и винтовками, толпами разбредались по окрестностям в поисках одежды, питья и питания. В обмен на обнаруженные и изъятые материальные блага они оставляли ограбленным людям свою идейную убеждённость в страшной выгоде передачи власти волшебнику. Потом революционные массы возвращались к балкону и устраивались под ним на ночлег, чтобы утром задать своему благодетелю тот же жизненный вопрос: как дожить до завтра?
  Они охотно спросили бы уже вечером, но не могли дозваться волшебника: к тому времени в столицу добирались настырные крестьянские ходоки, и с тем же вопросом нахально вваливались в кабинет волшебника. Волшебник усаживал крестьян за стол с бесплатным морковным чаем без сахарина и бубликов, и на этом примере легко доказывал ходокам, что их сомнения в скором построении изобильного рая для ленивых на отдельно взятом разорённом материке так же бессмысленны, как дырки от не доставшихся им бубликов.
  Запив объяснение стаканчиком настойки прописанного ему протокаротина, волшебник провожал дорогих гостей до порога. Или до охраны. А на прощанье напутствовал их добрыми мудрыми словами:
  - Смотгите мне, чтоб никто не оступился! чтобы все пгавильной догогой шли! В нашу эпоху поголовного Гавенства все дгуг за дгуга в ответе!
  Затем вождь торопливо возвращался к столу. Но едва он протягивал руки к отложенным государственным делам, как в кабинет на запах бесплатной морковки вламывались другие ходоки. А по коридору уже шуршали изношенные лапти ходоков, пришедших из более отдалённых мест ...
  Судя по воспоминаниям современных биографов вождя, такие разговоры под чаёк происходили в кабинете волшебника в течение каждого вечера почти до утра. Из-за чего он не успевал ознакомиться с огромным количеством тех дел, что по ночам присылала ему чекушка. И вынужден был подписывать их, не читая. Так что во множестве невинных жертв виновен не он, а настырные ходоки.
  Правда, биографы, как ни стараются, не могут вспомнить ни конкретной даты, ни примерной продолжительности хотя бы одной встречи вождя с ходоками. Вследствие чего можно предположить, что встречи происходили не каждым вечером. И не до утра. И не в кабинете. И без чая. И без проводов. И без разговоров. А может быть, и без встреч. Неважно; главное - что из-за ходоков и прочих хлопот с такими же контрреволюционерами дошло до того, что волшебник, спеша на собрание отчаянных сподвижников, или торопясь на митинг случайных попутчиков, не успевал, или забывал вовремя снять волшебную маску. Да так, в маске, и мчался на очередное публичное мероприятие.
  Вначале он переживал из-за каждой такой оплошности. Вдруг кто-то из зрителей заметит маску и раскричится на всё собрание? Или - фея узнает об этом промахе и как-то накажет? Но люди маску не замечали, фея с миссией возмездия не появлялась, а волшебник начал понимать: постоянно находиться в маске для него и проще, и лучше. В ней волшебник не только видел каждого из людей насквозь, но тонко воспринимал настроения и мысли почти каждого человека в отдельности и толпы в целом. И, соответственно, говорил то, что нравилось слушателям.
  Кроме того, в маске он, тонким дребезжащим голоском нестареющей феи, мог без особых усилий со своей стороны часами подряд вешать (ой, обмолвка: не вешать, а вещать; не через "ША!" и верёвку, а через "ЩА" и убеждение) великую фейную правду восхищённо матерившимся материчанам. А поскольку фея в совершенстве владела всеми языками мира, то изготовленная ею маска говорила на материчанском наречии без огрехов и картавости. Благодаря чему произносимые маской речи были более понятны народу, а волшебник становился ещё более популярным.
  Довольно быстро и сам волшебник привык к своему волшебному статусу, и других приучил как к новому облику мудреца и провидца, так и к необычному звучанию голоса и фееричному смыслу высказываемых им призывов. И был он назван соратниками великим народным вождём, признан главным конструктором земного рая, провозглашён величайшим гением всего человечества, и прочая, прочая, прочая.
  Восторг большаков был выплеснут ими из столицы на материк, где разлился до размеров всенародного ликования; но длилось оно недолго. Ликователи, честно ленившиеся и терпеливо дожидавшиеся земного рая, быстро перебрались в небесный рай. Другие, перестав ликовать, требовали от волшебника, чтобы он вернулся туда, откуда пришёл; то есть - к пославшим его врагам. А ещё лучше - чтобы ушёл туда, откуда не возвращаются. Пришлось самых буйных отправлять из недостроенного земного рая в спешно сооружённый земной ад; а оттуда - в землю. Третьи, хоть и продолжали ходить к волшебнику под балкон, то уже не для того, чтобы о чём-то его спросить, а втихомолку, без спросу и по сугубо личным делам.
  В общем, попал волшебник в невыносимую атмосферу: то массовые трупные запахи, то групповые словесные поношения, то вонь исподтишка. Хоть из дворца, а ещё лучше - из города, а ещё надёжнее - с материка убегай.
  Но волшебники так просто не сдаются, и всегда находят выход из положения. Хотя бы для себя. Наш волшебник начал с обеспечения выхода на балкон. Для чего велел устроить под балконом ассенизацию и провести на всей площади очистительную операцию. На волшебный призыв из просмоленного ларца вышли двое одинаковых с лица: железный ассенизатор в квадратной конфедератке и свинцовый утилизатор в пехотной фуражке. Оба - в латаных шинелях. У первого шинель - на три четверти из лат, у второго - сплошные латы из усиленной свинцом латуни; весь - словно туго скрученная пулемётная лента из патронов на целый полк.
  Тех, что под балконом стояли, эти двое посадили в острог, а тех, что уже сидели, положили в овраг. А из-за этого такое чудо произошло, такая всемирная сенсация, что до сих пор, детки, пером не описать; только в сказке сказать. Вот я и сказываю.
  8
  Увидели внешние враги, какая малая сила под волшебником ходит, и решили, что своей силищей запросто её раздавят. Ухватились они наступательными клещами за ближайшую к ним украину материка, и давай выгребать из широких складок её шаровар хлеб, мясо и сало, а из глубоких карманов - железо и уголь. А как немножко подкормились, захотели ограбить всё, до чего смогут дотянуться на беспомощно трепыхавшемся материке. Но сообразили, что совладать с такой махиной смогут лишь в том случае, если овладеют его умом и его государственной волей. Я вижу, детки, вы уже поняли, о ком я говорю; конечно же, о волшебнике.
  Поправили они железные шишаки на тевтонских головах, зашипели по-немому и полезли по жёлто-голубой свитке к лифу ляндскому; чтобы легче, короче и приятнее добраться до головы красного материка, до его столицы. Но жителям столицы было не до вражеских угроз; у них и других важных забот хватало. Соратники вождя забрались в тёмные подвалы, где, словно запойные пьяницы, залпами лили человеческую кровь и сладко пили признания своих жертв о местонахождении спрятанных ими ценностей. А простые горожане горестно наблюдали, как их дома и подвалы наливаются рассолом, что невинно, через трубу реки гнал с моря затяжной западной ветер. И только волшебник, не обращая на всю эту чепуху особого внимания, с помощью маски следил за событиями в окружающем мире.
  Увидев приближавшихся врагов, волшебник прибежал в подвал и громким голосом маски прокричал окровавленным соратникам:
  - Революция в опасности! На столицу материка наступают колонны вооружённых до зубов врагов! Все на защиту революции!
  А соратники ему:
  - А зачем ты говоришь это нам? Мы - не солдаты! Мы - революционеры. Кого-то и что-то защищать мы умеем только на словах, а биться лицом к лицу, сражаться врукопашную не умеем. Мы только бить связанных и стрелять им в затылок умеем. Это нас надо от опасности защищать! Потому что мы и есть затеянная тобой революция; без нас она сразу же погибнет. А без тебя не погибнет. Мы выдвинем из себя другого гениального волшебника, и продолжим святую борьбу за власть под его руководством. Пусть даже и в какой-то другой стране. А в этой стране - кто мессия и царь в одном лице? Ты. Вот ты и собирай местных солдат, вдохновляй их на революционную смерть и веди в последний бой. Если проиграешь и погибнешь, мы воспоём тебя как героя. А если тебе такой вариант не нравится - иди-ка ты на... переговоры с врагами. И если приведёшь их связанными - мы прославим тебя как мудреца.
  Заглянул волшебник соратникам в сердца, и увидел там плохо скрытое желание сделать его козлом отпущения. Пошёл он на балкон и прокричал то же воззвание безработным и дезертирам. А те ему:
  - А с чего это враги материка - наши враги? Ты же сам нам недавно объяснял, что они - наши классные братья. И говорил, что наши настоящие враги - материковые богатеи, заставлявшие нас воевать с нашими братьями. А теперь, значит, ты уже не за нас, а за богатеев? Нет? Тогда мы сейчас с ними расправимся.
  И с криками "Грабь награбленное!" убежали с площади.
  Делать нечего; хоть и страшно, а пришлось волшебнику обратиться за помощью к фее.
  То ли с небес, то ли из-под земли прилетел к нему завывающий голос феи:
  - Не волнуйся, недобрый молодец! Одна из моих дочерей прижилась в стране твоих бывших друзей - врагов материка. Я передам ей часть своей идейной энергии, ты помоги ей материально, она захватит там власть и прикажет своим подданным заключить с тобой мир. А ты до того момента тяни время, старайся заболтать ни о чём не подозревающих врагов.
  9
  Обрадовался волшебник такой новости; но забалтывать врагов самолично остерёгся, в их лагерь не поехал. Рассудил так: если враги хоть чуточку умны, то попавшего в их лапы парламентёра будут убеждать в правоте своих требований методом угроз, оскорблений, щипков, плевков и прочих издевательств. И, с учётом этого озарения, нашёл выгодное ему решение сразу нескольких проблем.
  Высмотрев через маску, в сердце кого из соратников гнездится наибольшее желание превратить его из боготворимого всеми волшебника во всеми гонимого козла, он назначил этого негодяя на почётную должность "Исполняющий обязанности фельдмаршала фей" (сокращённо - И.о.ф.фей). И поставил перед ним задачу:
  - Изо всех сил тянуть время, делая вид, что большаки хотят заключить мир, но - исключительно на взаимовыгодных условиях. А по окончанию всех возможных проволочек заключить не мир, а всего лишь перемирие. И чем на более длительный срок, тем лучше; ориентировочно - на... полгода. Нет, полгода - не слишком долго. Мы-то, если появится революционная необходимость возобновить войну, всё равно не будем его соблюдать.
  Поначалу враги приняли Иоффея ласково: поселили в своём уютном логове, подарили ему бесплатный абонемент в столовую, где всегда имелись разнообразные вкусные блюда из свежих, только что отобранных у населения продуктов. И на перемирие согласились; но не на полгода, а всего лишь на полторы недельки. Правда, потом расщедрились ещё на четыре.
  Понравилась такая жизнь Иоффею; и по окончанию срока перемирия он продолжил затягивать переговоры.
  Тем временем враги возобновили наступление и грабежи. И чем больше захватят и награбят, тем большую контрибуцию - оплату за успешные труды - себе требуют. А ни фея, ни её дочка на помощь волшебнику не торопятся. Ни всеобщей революции, ни хотя бы частичного переворота в стране врагов не делают.
  Зато враги, как и предвидел волшебник, начали обижать Иоффея: для начала - лишили его абонемента на бесплатное питание. Не стерпел Иоффей такого унижения и согласился на безусловное поражение. Враги опять приостановились; но потребовали немедленного официального подтверждения от полномочного собрания большаков.
  Предложение безусловного поражения показалось очень удачным для волшебника: и друзья-враги сыты, и власть при нём. Но, как ни было то ему обидно и странно, соратники, лично им вытащенные из вражеского подпола на трибуны материка, благодаря ему превратившиеся из гонимых засланцев во всевластных главнюков, отказались поддержать его гениальную позицию. Да хоть бы предлагали что-то умное; а то ведь - только спорили с ним и между собою попусту, бесконечно бренча во ртах одними и теми же глупостями.
  Посмотрел волшебник глазами маски в их головы, и увидел: у всех в однообразной массе абсолютно серого вещества имеются пустотки типа маленьких пещер. Располагаются странные пещерки в центрах речи; между ними и слуховыми проходами проложены узкие норы. Увеличил волшебник резкость и контрастность изображения, и увидел: внутри каждой из пещерок находится по микрофее. Прислушался он ушами маски, и понял: что тоненько жужжит микрофея в пещерке центра речи, то же самое гулкими громкими словами вылетает изо рта её носителя.
  Те соратники, у которых микрофеи пробрались в голову через левое ухо, называют себя "левыми большаками" и воинственно кричат:
  - Мы - за войну! Но сами воевать не будем.
  Те соратники, у которых дырка в голове начинается в правом ухе, относительно мирно им возражают:
  - Мы - за мир! Но мириться с врагами не будем.
  А один чернявый лохматый соратник рычит на собравшихся, как лев, но при этом несёт такое, что у самого оба уха вянут:
  - Не воевать... Но врагов к себе их не пущать! Не мириться... Но армию разогнать! Ни мира - ни войны! Ни войны - ни мира! Ура-а! За мной!
  Пригляделся волшебник: в центре речи чернявого Льва сразу две микрофеи поселились! Одна из левого уха пробралась, другая - из правого. И каждая старается пережужжать другую. Поневоле с ума сойдёшь.
  И только один соратник, не из приезжих главнюков, а из местных бандюков, сидит в уголочке, курит трубку и молчит. А как ему говорить, если трубка постоянно во рту? И с кем говорить, если дым у его трубки такой вонючий, что все остальные соратники от него шарахаются? А уж летающие по залу микрофеи, подвальные комары и прочий мелкий гнус даже приблизиться к нему боятся.
  Всмотрелся волшебник в голову курильщика, и увидел: какой-то червячок засел-таки у него в центре власти; а кто из революционеров без такого червячка? но микрофей в нём - ни одной.
  Потом волшебник обратил внимание на то, что трое соратников, до которых иногда долетает дым из трубки, то и дело ковыряются спичками в ушах. А тем самым подают кошмарный пример некультурного поведения: речь на собрании - о том, как спалить врагов и разжечь мировую революцию, а они бесхозяйственно расходуют средства поджога. А ведь в деле революции нет пустяков. Сначала негодники ломают общественные спички; потом начнут коверкать зажигательные спичи вождя; затем самого вождя объявят поджигателем и сожгут на медленном огне всенародного презрения, а его пеплом удобрят ростки собственных карьер.
  Всмотрелся волшебник в контрреволюционные деяния этих тройки внимательнее, и приметил: спичками они выковыривают из слуховых проходов залетевших туда микрофей. Те, едва начав прогрызаться к ним в мозги, в очередном клубе дыма теряют сознание, после чего застревают в дырках барабанных перепонок и бьются о них в эпилептических припадках. Чем отвлекают соратников от выслушивания речей вождя. Вот соратники и стараются освободить свой слух от досадных помех.
  Приняв сей факт во внимание, простил волшебник верных ему спичколомов. Но всё же поинтересовался у маски: много ли они микрофей сгубили? Показала ему маска: у них все плечи и воротники конвульсирующими микрофеями усыпаны. Да ещё и на полу физически изуродованных и морально раздавленных микрореволюционерок - дюжины две валяется, не меньше.
  Волшебник картиной произведённого варварства был очень огорчён. Сколько переворотов можно было бы сделать с помощью бесполезно и бесславно погибших революционерок! При благоприятных условиях - новый мировой порядок удалось бы установить. А вместо мирового порядка - беспорядок на судьбоносном собрании и мусор на общественном полу.
  "Нерационально расходует фея имеющийся у неё материал... - задумался волшебник. - Я своих соратников использую продуктивнее... Кстати: надо этого замечательного курильщика к себе приблизить. Ко мне-то в голову никакая гадость, кроме гениальных озарений, пока что не лезет; но профилактика не помешает..."
  И всё-таки опять не удержал волшебник здорового любопытства, спросил мысленно маску:
  - А у меня в мозгу есть микрофеи?
  - Нет. Ты ведь и без них, через меня, напрямую слушаешься фею, - тихонько провибрировала маска своей наушной поверхностью ему в слуховые проходы. - К тому же ты меня никогда не снимаешь; а ко мне микрофеи даже подлетать боятся. Знают, что я любую из них вмиг съем.
  Успокоился за свои мозги волшебник, и сразу же получил подтверждение их работоспособности. А именно - сам, без подсказки маски сообразил: "Микрофеи действуют по указке своей матери. Ведь феям что нужно? Человеческая боль, душевные и физические страдания максимально большого количества людей. А самая подходящая среда для выращивания таких мучений - состояние неостановимой войны и неустановимого мира. Но удержать это неопределённое состояние (как и многие другие неестественные положения) безудержным напором с одной стороны невозможно; конструкция, не поддерживаемая с другой стороны, тут же упадёт. Вот фея и придумала способ деления людей на партии "левых" и "правых" - чтобы её фейно-идейная выгода всегда оставалась в центре и на высоте. Для этого она направила одну половину отряда феёнышей в правые уши моих безмозглых соратников, а другую половину - в левые. И велела левоухим и правоухим феёнышам долдонить вроде бы разные речёвки, но чтобы по сути получалось одно и то же".
  "Но мне-то раздавать мою власть налево и направо ни к чему, - подумал волшебник. - Мне нужно всю её оставить у себя; уж я-то лучше всех соображу, как ею воспользоваться. А для этого мне нужно избавиться от левых и возглавить правых. Или - избавиться от правых и возглавить левых. Но кого обвинять во вражеских происках и уничтожать, а кого объявлять праведниками и спасать - я решу чуть позже; сначала нужно спасти себя от происков феи. Самый надёжный способ обойти фею - придумать такую идею, которая будет центральнее той, что придумала она. И тогда всё, что будут диктовать соратникам микрофеи, будет звучать не в пользу их жадной мамаши, а в пользу меня, их внебрачного отчима".
  10
  Трибуна высокого собрания досталась большакам от прежних властителей; а те, хоть и были людьми доверчивыми и добродушными, по наследству от предков оставались дюжими. И всё мерили не сантиметрами, и даже не десятками сантиметров, а дюжинами. Вот и трибуна, за которой некогда выступал (или мог выступать) их дюжий (хотя и чересчур покорный своей слабой и более высокой половине) царь, была высотой ровно в дюжину дюжин. Царь за ней смотрелся хорошо; но волшебник был заметен слушателям только по отблескам от макушки головы.
  Но он и этим обстоятельством смог воспользоваться. Став за трибуну, волшебник, чтобы маска по приказу феи не зажала ему рот, жестом фокусника сорвал её с лица, затем встал на цыпочки, высунулся на полголовы поверх трибуны и своим голосом озвучил собственные мысли:
  - Товаг ищи! Наш товаг - неизбежная геволюция в стгане вгагов! Сейчас нам нужен миг, каким бы позогным он ни был! А как только у них пгоизойдёт пегевогот - мы объявим войну их двогцам, миг их хижинам, и пгисоединим их стгану к своему матегику! Сейчас позогный миг - потом славная победоносная война! Миг - и война! И миг - и война! Уга-а-а! Угу?
  Некоторые из соратников растерялись и замолчали; но, под влиянием продолжавших стрекотать микрофей, большинство всё равно проголосовало против предложения волшебника. "За" проголосовали лишь дикарь с трубкой и трое обкуренных им соратников. Ещё двое, подвергшиеся меньшей степени интоксикации, воздержались.
  Рассердился волшебник на фею и помогавших ей микрофей. Настолько рассердился, что осмелился через маску намекнуть им: если так и дальше пойдёт, исполнять обязанности их слуг и фельдмаршалов будет некому. И решил, что для начала нужно назначить главным переговорщиком не Иоффея, а другого, более послушного лично ему соратника.
  Но - кого назначать? Кого-то из немногих верных соратников - нельзя; вдруг враги до смерти его замучают? Совсем без поддержки останешься. Тем дырявоголовым, что за войну без войны, как и тем, что за мир без мира, тем более нельзя давать права решающего голоса: сам без головы останешься. Подумал, подумал волшебник, и назначил главным на переговорах того Льва, который рычал "ни мира, ни войны". Если в его лозунге произносить "ни" как "и", получится как раз то, что надо.
  Лев затягивал переговоры вдвое успешнее Иоффея; но и слушался микрофей вдвое больше, чем волшебника. По их подсказкам он то оскорблял вражеских генералов, то уговаривал вражеских солдат убить своих начальников и начать революцию, а своим солдатам приказывал прекратить боевые действия и разойтись по домам.
  Вражеские солдаты Льва не послушались, а вот последние защитники былого отечества оставили окопы. После чего враги снова перешли в наступление, и вскоре оказались вблизи столицы красного материка.
  Тут уж волшебнику стало совсем не по себе. Издал он тайный приказ о переводе столицы в другой город, подальше от врагов и с огромной крепостью, послал к врагам другого переговорщика и приказал ему заключить мир на любых условиях. А соратникам заявил, что если они и на сей раз не проголосуют за мир, то он распределит свои многочисленные должности и полномочия между ними, а сам в гордом одиночестве, только с золотым запасом волшебным образом исчезнет с материка.
  Перепугались соратники; никто не соглашается считаться ответственным лицом проигравшего войну государства. Все знают, чем это обычно оборачивается. Некоторые, несмотря на отчаянное жужжание микрофей, отказались от голосования, другие худо-бедно поддержали волшебника. В итоге был подписан мирный договор на условиях, гораздо худших, чем в начале переговоров.
  Враги, почувствовав себя победителями, увлеклись приятным процессом переваривания проглоченных территорий, а хлопотное мероприятие по захвату стольного града отложили на более поздний срок. А волшебнику этой передышки хватило на то, чтобы перенести столицу в другой город, поселиться там в неприступной крепости и при этом лишь усилить свою власть.
   Вот так, детки, волшебник впервые нарушил планы феи; и выиграл. Но мудрость высказанного им предвидения "миг - и война" стала ясна людям не сразу; а вот фея затаила на него зло без всяких задержек... И сотворила несчастье, которое могло разрушить все предыдущие старания волшебника
  11
  Несчастье состояло в том, что двое соратников волшебника (не из большаков, а из их "серых" попутчиков), говоря тогдашним языком, "содеяли Мир-бах". А говоря нынешним языком - застрелили посла бывших врагов; чем вполне могли превратить Мир в Войну.
  Волшебные историки до сих пор не могут понять, кто конкретно направил убийц на это злодеяние. А всё потому, что ищут только человеческие мотивы, и пытаются найти конкретных злодеев. Но мы, обычные сказочники, отлично знаем, что у абсолютного большинства земных злодейств - потусторонние мотивы; а их истинные организаторы - невидимые представители сил зла. В том числе - феи.
  А уж у феи Равенство мотивов было более чем достаточно.
  Во-первых, оскорблённое женское самолюбие: она требовала от волшебника пожизненной верности, а он изменил ей с жизненными обстоятельствами.
  Во-вторых, энергоядный интерес. Ей хотелось подкормиться человеческими страданиями; а тут вдруг - мир и спокойствие. А вот если враги из-за убийства их посла вновь развяжут руки Войне, то фея будет отмщена, сыта и счастлива.
   Вот она и решила одним махом, точнее - бахом, совместить физиологически полезное с морально приятным.
  Запомните, детки: для для существ из потустороннего мира зла полезно и морально то, что для людей аморально и вредно.
  Но в тот раз одним бахом дело не обошлось. У главного убийцы так тряслись руки, что он ни одним выстрелом не попал ни в посла, ни в двух его помощников, хотя те находились в паре метров от него. Тогда он бросил в посла бомбу; но бомба тоже не взорвалась.
  Посол был аристократом и очень воспитанным человеком. Подождал-подождал он смерти... подождал-подождал... И, не дождавшись, спокойно пошёл в свой кабинет.
  А зря. Аристократ не знал, что поворачиваться к революционерам спиной очень опасно: у них руки перестают трястись. Так и случилось. Только посол повернулся, второй убийца тут же выстрелил ему в спину. И убил его наповал. После чего убийцы опять затряслись и, выронив из рук оружие с отпечатками пальцев и портфель с собственными документами, потрусили наутёк.
  Хотя сбежавшие убийцы не скрывались от родных большакских властей, их всё равно нашли. Хотя далеко не сразу, и довольно далеко: в специальной командировке по осуществлению подобной революционной необходимости. На допросе предводитель преступной пары самоотверженно взял всю вину на себя: сказал, что посол погиб из-за взрыва брошенной им бомбы. Благодаря чему был начисто оправдан следствием. Но от вас, детки, я не скрою: оправдали его незаслуженно.
  И вот ещё что не скрою: с самого начала подготовки преступления за его ходом внимательно следил волшебник. Разумеется, через маску. Но никакого противодействия убийцам он не оказывал. А всё потому, что также знал: посол подстрекает своих правителей на совершение на материке очередного переворота. Волшебника, как лишившегося доверия народа, он предлагает "убрать", а будущего вождя (верх дипломатической подлости!) считает нужным выбрать не из числа засланных теми же врагами большаков, а из числа их серых попутчиков слева - за то, что к ним фея Равенство благоволит меньше.
  В мрачном свете этих знаний волшебник с особым неудовольствием отметил, что в серых головах ненадёжных попутчиков обитают исключительно "левые" микрофеи. И понял, что эти микрофеи перелезли к ним не от большаков (партия большаков шагала справа от них), а через левые, открытые к народу уши. Но и сразу же сообразил, что под этим предлогом будет очень удобно "убрать" всех своих "левых" конкурентов.
  И вот, пока двое "левых серых" готовились к убийству чужеземного посла, волшебник втихомолку окружал покорными ему латниками беспечных "серых", которых сам же пригласил на совместное собрание.
  Увидев через маску, что посол убит, волшебник велел латным бойцам арестовать всех "серых", а сам помчался во вражеское посольство. А там не скрывал перед перепуганными посольскими работниками своей радости; как охотник, сумевший одним выстрелом ухлопать двух зайцев. И не скрывал, что готов прихлопнуть и третьего - само посольство, окружённое теми же верными латниками.
  Бывшие враги сочли такое поведение не наглостью, а проявлением силы; а, как известно любому дипломату, с сильными лучше не ссориться. И не стали обижаться за убийство своего посла. Война не была возобновлена, но захваченные врагами территории остались под ними.
  Вот так, детки, волшебник во второй раз одержал победу над коварными друзьями-врагами, доверчивыми попутчиками и собственной покровительницей.
  Правда, простой народ, а также часть соратников эту победу не считали таковой. Соратники кричали, что нужно наконец-то навалиться на врага всей массой склонного к самопожертвованию материчанского народа; и отобрать себе отобранное врагами добро. А народ просто обзывал волшебника предателем. Мол, он идёт на уступки врагам, не хочет вернуть народу украденное ими лишь потому, что на их деньги и с их помощью захватил власть над материком; и теперь платит им тайные долги.
  12
  К тому времени и маска стала хуже относиться к волшебнику. Она всё чаще проявляла свой вредный норов, вредничала, капризничала. В самые ответственные моменты парадов и митингов, а то и во время очередного фейерверка его пространной мудрой речи маска норовила зажать волшебнику губы, а то и пыталась сползти с его лица. А вот перед сном она, напротив, крепко приклеивалась к лицу, тем самым мешая волшебнику снять её с себя и уложить на ночь в сейф.
  Поначалу волшебник пытался уговорить маску брать пример с его жены. Ну, чтобы маска так же целыми днями аккуратно и старательно выполняла данные ей поручения, а по ночам спала отдельно. Не найдя понимания, он решил перейти к методам физического воздействия. И придумал для этого изощрённый способ - сдёргивал маску с головы захватом у боковых залысин. В этих местах маска, лишённая возможности зацепиться за волосы, лишь отчаянно корчилась да беспомощно скользила по гладкой потной поверхности кожи. Волшебник же сначала по залысинам скатывал верхний край маски в некий валик, а потом, ухватив выкручивавшийся валик крепкими ногтями, одним резким движением срывал маску с лица.
  Но прошёл у него такой финт не более двух раз. Во время третьей попытки маска крепко ухватилась своей нижней частью за волосы его усов и бородки; и волшебник, дабы не превращать свой благообразный облик в ощипанный, и чтобы убрать с носа тугой валик, упрямо зажимавший ему ноздри, вынужден был раскатать верхнюю часть маски в прежнее положение.
   С тех пор он вынужденно спал в маске; а в отместку, несмотря на все её капризы, совершенно перестал снимать маску днём. Но и маска нашла способ отомстить своему непочтительному носителю; что только по случайному стечению обстоятельств не завершилось его преждевременной гибелью.
  
  Подсказка третья
  Покушение на волшебника
  1
  В самом конце лета волшебник должен был провести два митинга для обывателей (так большаки называли всех, кроме самих себя).
  Выступать волшебнику не хотелось. Он понимал, что создавшаяся обстановка не способствует успеху подобных мероприятий; и присущим ему инстинктивным чутьём угадывал приближение опасности. Тому были веские основания.
  Фея, оскорблённая противодействием волшебника её воинственным устремлениям, перестала информировать его о своих делах и планах. Что могло означать: она готовит ему какую-то каверзу, от масштабного заговора на его власть до отдельного покушения на его жизнь. Народ также разозлён и разочарован позорным миром; что вполне могло вылиться в виде спонтанной агрессии против главного миролюбца.
  Немного успокаивало волшебника то, что маска никакой тревоги по поводу предстоявших мероприятий не выказывала. Тем не менее волшебник поделился своими чувствами и сомнениями с самым верным, самым надёжным своим помощником; тем паче что тот являлся главным организатором всех митингов. Но помощник только хмыкнул в ответ; мол, на то и борьба за власть, чтобы бороться, а не нюни распускать.
  Устыдился волшебник, и поехал, куда послали.
  Первый митинг был назначен на послеобеденное время на хлебной бирже. Биржевые нахлебники встречали вождя с хлебом-солью. Провожали с более изысканными деликатесами. Чтобы не обижать их, волшебник позволил задержать себя на три-четыре минутки. Каким-то волшебным образом эти минутки растянулись в часы; а за это время голодные усталые рабочие, долженствовавшие быть участниками второго митинга, потихоньку разбрелись по домам.
  Волшебнику о таком отношении к нему никто не сообщил. Всё равно ведь на месте второго митинга его нет; и, судя по размаху хлебно-хлебательного застолья, не будет. Так зачем зря нервировать вождя?
  Но волшебник о намеченной встрече всё же вспомнил. И, оставив под столом охранника, сражённого чистым, как слеза, хлебным продуктом, помчался к представителям класса голодных пролетариев, дабы убедить их в том, что и во время голода нужно трезво смотреть на жизнь и оставаться особо классными ребятами.
  На место митинга волшебник приехал уже ночью. Смотрит: что такое? Ни дирекции с цветами, ни девушек с поцелуями, ни рабочих с плакатами, ни охранников с винтовками. А маска ему лениво поясняет: "Устала я за сегодня, далеко не вижу, но, похоже, без тебя начали. Вход в зал во-он там", - направила она взгляд волшебника на небрежно сколоченную из досок дверь.
  - Как это - начали? - взвился разогретый свежим хлебом волшебник. - Кто посмел без меня на трибуну влезть?
  Решительно расстегнув пальто, защищавшее его от ветра при езде в авто (на календаре ещё значилось "лето", но чудо-юдо уже тащило материк на север), волшебник устремился в указанном ему направлении.
   Зал оказался небольшим, способным вместить в себя не пять тысяч человек, как обещали организаторы, а примерно сотню. Максимум, сколько удалось бы туда втеснить, - сотни полторы недокормленных пролетариев. А в тот момент, фактически было ещё хуже: в зале находилось с десяток бездельников непролетарской внешности. Да и тем, похоже, просто ночевать было негде.
  Тем не менее, волшебник культурно снял пальто и влез на трибуну. Но - сытый подвыпивший гусь голодной трезвой свинье не товарищ... В общем, культурного разговора не получилось. Чтобы не доводить несовпадение мнений до вульгарного мордобоя, волшебник культурно сошёл с трибуны, быстренько, опять-таки - не застёгивая, надел пальто и стремительными шагами покинул зал.
  У выхода он привычно оглянулся: злые худые мужики остались на прежнем месте; следом за ним, безумолчно тарахтя о мешке муки, неправильно реквизированном у неё якобы для питания вождя, поспешала только простодушного вида женщина.
  Успокоившийся, слегка запыхавшийся волшебник неспешно вышел на площадь. Простодушная баба, обогнав его, стала перед ним и опять начала тарахтеть про свою муку (ударение на последнем слоге). И вдруг кто-то - хвать его сзади за левый рукав!
  Волшебник всем корпусом быстро развернулся влево - кто такой? что хочет отобрать? пальто? или жизнь?
  Не успел он взглянуть на налётчика - грохнул выстрел. Пуля, вонзившись в волшебника над левой лопаткой, пробила верхушку левого легкого, наискосок прошла через грудь и с хрустом застряла в правой стороне шеи над её сочленением с ключицей.
  Волшебник, придя в себя через несколько секунд болевого шока и остановки дыхания, рванулся под защиту водителя к машине. Но видит - водитель, которому он верил больше, чем самому себе, тоже целится в него. Волшебник в растерянности замер на месте. В этот момент громом с неба, словно со всех сторон прозвучал громкий выстрел. Пуля попала в левую руку волшебника.
  - И ты, Гиль? - сказал волшебник, завернулся в пальто и упал.
  2
  Волшебнику лишь показалось, что водитель хотел его убить. На самом деле тот хотел его спасти.
  Придремал уставший водитель на тёплом мягком сидении, и вдруг слышит - выстрел. Поднял он глаза, смотрит - перед волшебником в агрессивной позе стоит какая-то женщина. Водитель решил, что это она стреляла; и только когда продырявил ночную торопыгу, увидел, что та не вооружена. И запоздало понял, что её внешность и повадки совершенно не соответствуют стереотипному облику террористки: мужественная молчаливая женщина в чёрном одеянии и с жёлчной улыбкой на худом лице. Одну из таких дамочек он здесь только что видел; и в темноте принял эту клуху за неё; но, услышав базарные вопли "Я ранена! Я ранена!", пожалел, что промахнулся с опознанием и не промахнулся с выстрелом.
  Настоящая же террористка, та самая фурия в чёрном, стояла в тени спины волшебника; её водитель не увидел.
  Она, ещё будучи файной дивчиной, страстно мечтала совершить по-настоящему громкое убийство; но - не получалось. Только освоила науку бомбометания - подорвалась на собственной бомбе. Была искалечена, оставлена любимым бомбометателем в беспомощном состоянии, наполовину оглохла, почти полностью потеряла зрение. А царские сатрапы, несмотря на все эти переживания, ещё и в тюрьму её посадили.
  Вышла из тюрьмы - опять несчастье: большаки сатрапов прогнали, мстить некому. Что делать? Пришлось выискивать во всём виноватого среди большаков. Хорошо, что лучшая подруга Сарра объяснила: злейший контрреволюционер современности - тот, кто под предлогом спасения революции заключил мир с врагами. Ибо революция расцветает не во время мира и благоденствия, а во время разрухи и войны.
  Сарра также проговорилась самоотверженной единомышленнице, что сегодня миролюбивый злодей должен приехать к рабочим на митинг. А заодно, из простой доброжелательности, помогла ей с деньгами.
  По дороге от подруги к предоставленной большаками квартире к мрачно размечтавшейся женщине подошёл собрат по революционной профессии и предложил недорогое и лёгкое, как раз по её деньгам и по её здоровью оружие: небольшой удобный пистолет.
  Женщина задумалась: всё-таки она - специалистка по бомбам; как-то неудобно изменять профессиональной специфике... Но бомбу, из-за плохого состояния здоровья, ей, пожалуй, уже не метнуть. Даже не поднять. И она согласилась воспользоваться пистолетом. Но на всякий случай прикупила и замеченный ею у собрата револьвер. Уж ей ли не знать, как ненадёжна та техника, что сбывают террористам жандармы и провокаторы: бомбы взрываются досрочно, самопалы в самый ответственный момент дают осечки, патроны взрываются в стволах...
  Собрат по уничтожению остальных братьев по Ною оказался добрым, внимательным и воспитанным. Привёз женщину на место будущего преступления; объяснил и показал, как надо нажимать курок, куда направлять ствол, как крутить барабан револьвера; снял оружие с предохранителей; положил самопалы в её портфель так, чтобы было удобно выхватывать их оттуда; привёл к двери, мимо какой не мог не пройти предатель революции. Женщине оставалось только вовремя нажать на курок.
  Время ожидания длилось очень долго. Женщина нервничала, порывалась уйти, несколько раз покидала боевой пост, но недавно поселившийся в ней внутренний голос каждый раз настойчиво шептал в левом ухе: "Жди; маска обещала, что он приедет". Женщина не поняла, о какой маске идёт речь, но голоса слушалась.
  Во время очередного оставления поста в нескольких саженях от мастерской остановилась какая-то машина. Послышались торопливые шаги человека, направившегося ко входу в здание. Террористка подошла к машине и спросила:
  - Наверное, волшебник приехал?
  - Не знаю, кто, - буркнул водитель, измеряя женщину крайне недоверчивым взглядом; а её внутренний голос сказал: "Не обращай на себя лишнего внимания! Приехал он. Жди у двери. Маска передала, что сейчас выведет его обратно".
  Женщина послушно спряталась за широко распахнутой дощатой дверью. Через некоторое время внутренний голос быстро и тоненько запищал: "Доставай самопал!" Женщина сунула правую руку в сумку и, выбрав между безотказным, но тяжёлым револьвером и маленьким пистолетом, вздёрнула ладонь с пистолетом к груди.
  Внутренний голос продолжал трещать: "Ни в коем случае не стреляй ему в голову! Если продырявишь маску - она нам этого не простит. Когда-нибудь всё равно погубит. Внимание! Маска говорит, он уже на пороге. Когда выйдет, целься под левую лопатку! Что, не видишь его? Я тоже; разве через твои глаза хоть что-нибудь рассмотришь... Ничего, маска начинает наводить на цель, я передаю тебе её команды. Чуть выше руку! Немного правее! Стреляй!!" - истошно взвизгнула микрофея.
  Но женщина впервые её ослушалась. Она ведь считала себя профессионалкой; а профессионал не будет делать что-то наобум, без уверенности в благоприятном (в данном случае - в смертельном) исходе. Да и - разве можно доверять в ответственном деле ликвидации главного предателя революции слепому наитию внутреннего голоса? К тому же - сошедшего с ума. Или попросту трусливого. Боящегося какой-то маски и слепо её слушающегося.
  Была бы у террористки бомба, она бы швырнула её не глядя и не думая. Но при работе с пистолетом нужно уяснить параметры и местоположение жертвы, по конфигурации тела определить точку поражения, и только потом стрелять.
  Для решения поставленной задачи слепая женщина знала только один надёжный способ: нащупать.
  3
  Догнав проплывавшее правее тёмное пятно, террористка ухватилась за что-то левой рукой. Поняв, что это - левый рукав пальто, и прикинув, где должна находиться левая лопатка волшебника, она с удивлением отметила, что перенацеливаться не надо. Прицел, намеченный внутренним голосом, оказался правильным. Придя к такому выводу, она, как учил её добрый продавец, плавно нажала на курок пистолета.
  Но тугой курок не поддавался слабому нажатию её измождённого, никогда не трудившегося указательного пальца. Террористка, просунув под скобу курка также и средний палец, нажала изо всех сил...
  У волшебника, почувствовавшего, что кто-то поймал его за руку, со страху подогнулись колени, он слегка согнулся и резко повернулся влево.
  В этот миг пистолет наконец-то выстрелил; но пуля полетела не в сердце слегка присевшего волшебника, не под его левой лопаткой, а над ней.
  Волшебник на несколько мгновений шока замер на месте. Тем временем террористка опять нажала на курок. Но выстрела не последовало: пистолет заклинило.
  Делать пистолету перезарядку террористка не умела. К тому же перезарядку нужно делать двумя руками; а слепая женщина не хотела отпускать рукав пальто. Тогда она опустила пистолет в портфель, взяла оттуда револьвер, приставила его ствол к прежнему участку пальто и снова надавила на курок.
  К тому времени волшебник вышел из шока; и рванулся вправо, к водителю. Но, сделав один короткий шажок, он увидел, что водитель направил оружие в его сторону; и в растерянности остановился.
  В этот момент одновременно раздались два выстрела. Пуля из пистолета водителя насквозь прошила грудную клетку мешочницы, стоявшей между водителем и вождём. Пуля террористки, благодаря сделанному волшебником шажку, опять влетела не в его сердце, а в левую руку. Мощный удар большой револьверной пули закрутил волшебника вправо, он потерял равновесие и неловко повалился на левый бок.
  Террористка, решив, что предатель просто убегает, изо всех сил уцепилась левой рукой за его левый рукав. Левая рука волшебника, из-за его вращения во время падения, выдернулась из удерживаемого террористкой рукава; но слепая террористка, не заметив этого, снова выстрелила в ту же область пальто.
  Пуля, чиркнув сначала по выступу складки сдёрнутого с руки пальто, сминавшегося вдоль спины к правому плечу, потом по складке опустевшего рукава, полетела между левой рукой падавшего волшебника и его боком. Пробив подмышкой пиджак волшебника, но не задев его тела, пуля вонзилась в лежавшую на земле, только что подстреленную водителем женщину.
  Волшебник, упав на левое плечо, при ударе сломал надколотую пулей плечевую кость, и от полученного болевого шока окончательно потерял сознание. Террористка, не имевшая опыта убийств с помощью огнестрельного оружия, то ли не догадалась сделать контрольный выстрел в голову, то ли послушалась запрета "внутреннего голоса", то ли просто не видела, куда стрелять. Она и днём с огнём могла читать только с лупой; и хоть убивать ей было проще и приятнее, чем читать, но ведь - глухая ночь. А волшебник, как и положено представителям такой профессии, был весь в чёрном.
  Привычки выбрасывать оружие после совершения преступления бывшая бомбистка также не имела; бомбисты выбрасывают его в первые же моменты преступления. Так, с револьвером в руке, она и пошла мимо водителя к выходу из двора.
  4
  Водитель, увидев шедшую на него вооружённую террористку, в очередной раз затрясся от страха и выронил пистолет. Женщина, с трудом узрев свидетеля её подвига, тихо пробормотала:
  - К-план по уничтожению контрреволюционера выполнен! Теперь я смогу умереть не на безвестной больничной койке, а на славном эшафоте.
  И, чуть ли не воткнув револьвер в живот водителя, протянула ему руку с неопровержимым доказательством совершённого ею преступления.
  Водитель приготовился упасть мёртвым. Но, видя, что террористка не намерена стрелять, он выхватил у неё револьвер и торопливо швырнул его куда-то в сторону. Затем он помчался к лежавшему на земле волшебнику; а женщина, крайне огорчённая таким невниманием, осталась на прежнем месте.
  Вскоре рядышком с ней поднялся шум и гам, откуда-то набежали зеваки, послышались голоса: "Вождь скорее жив, чем мёртв..."
  Обидно сделалось женщине; досадно; но - что делать? Револьвера у неё уже нет; пистолет неисправен; но и слышать неприятную информацию тоже не хочется. И она прошла чуть далее, чтобы ждать ареста в более комфортных условиях.
  И - дождалась. Спросил у неё пробегавший мимо большачок:
  - А не ты ли, случайно, ранила вождя?
  Женщина высокомерно возразила:
  - Нет, не случайно!
  И была доставлена по нужному ей адресу: не в психушку, а в чекушку.
  5
  Во время следствия водитель не признался, что один раз он всё-таки выстрелил; и что при этом подстрелил невинную женщину. Хотя и проговорился, что якобы террористка первый раз выстрелила волшебнику в грудь; но ведь точно было установлено, что террористка была за спиной волшебника; а перед волшебником находилась только злосчастная мешочница.
  Причины его недомолвок ясны. Ведь в сражении как в сражении; там не до разборок, кто прав, кто нет; там прав тот, кто ударил или выстрелил первым. Но вот на судебном заседании - правят наоборот.
  К тому же волшебника следователи ни о чём не спрашивали; да и сам он никакого любопытства к ходу следствия не проявлял. Вот и думай бедняга водитель: почему так? Может быть, вождь настолько плох, что и слова сказать не может? Вот-вот умрёт от ран? После чего большаки затеют показательный суд; и, ради популярности в народе, накажут слишком ретивого стрелка, чуть не убившего уважавшую вождя женщину. А если не найдут истинного виновника, то, для отчёта, свалят всю вину на него. Вот он и умолчал о своём выстреле.
  В итоге получилась очевидная нестыковка. Было установлено, что террористка стрельнула три раза; но на месте преступления было найдено четыре гильзы. Ран тоже было четыре: две - у волшебника, две - у мешочницы. В пальто волшебника также было четыре дырки (два касательных следа последней пули были сочтены полноправными отверстиями).
  Из этих фактов был сделан верный вывод: выстрелов было не менее четырёх. А из верного вывода был сделан неверный: террористка действовала не одна, а в составе организованной группы.
  Современные исследователи под ту же нестыковку подвели другое предположение: несчастная слепая женщина вообще не стреляла. Её просто "подставили". С виду убедительное подтверждение сего утверждения состояло в том, что дырки от пуль, пробивших пальто волшебника, были расположены довольно кучно. А это, мол, доказывает, что стрелял умелый, опытный, хладнокровный профессионал.
  Приверженцы прежнего варианта возразили: "А почему пули этого профессионала после кучного выхода из пальто разошлись по телу с таким большим разбросом?"
  Новаторы тоже не растерялись: "Значит, было несколько профессионалов, стрелявших с разных направлений". К удобной и патриотичной версии масштабного покушения на вождя склонились многие исследователи (наши, причём - намного ранее, и в этом превзошли заокеанских конкурентов). Но на вопрос: "Почему ни один из профессионалов не сделал контрольного выстрела в голову?" - никто ответа не дал. Если, конечно, не считать скептической ухмылки, означающей, что тогдашние террористы были на голову глупее нынешних.
  Намного позже другие исследователи задумались над ещё одним совершенно необъяснимым фактом. Ну ладно, две пробоины в пальто хоть как-то можно соотнести с двумя ранами на теле волшебника. Но пуля, не пробившая пальто, а всего лишь чиркнувшая по двум его внешним складкам, никак не могла пробить находившийся под пальто пиджак. Получается, пальто простреливалось отдельно, волшебник в пиджаке - отдельно! Следовательно, речь должна идти не о попытке убийства, а о не слишком продуманной имитации такой попытки!?
  Но осуществить такую имитацию без участия волшебника было невозможно. А ведь его раны были подлинными! Ради чего же волшебник подвергал себя боли и смертельной опасности?
  И уж по этому поводу ни учёные исследователи, ни учимые ими любители истории к единому разумному мнению так и не пришли...
  Но те из вас, кто внимательно слушал мою сказку, смогут ответить на все упомянутые вопросы. И на не упомянутые тоже.
  Кроме, разве что, одного.
  Врачи, обследовавшие волшебника минут через сорок после совершённого на него покушения, отметили у него очень слабую сердечную деятельность, холодный пот, одышку, повышенную температуру. Эти симптомы свойственны не при ранениях, а при отравлении ядом кураре. Что консилиум врачей официально и зафиксировал; а тем самым фактически спрогнозировал неизбежную смерть вождя.
  Но волшебник не только остался в живых, но удивительно быстро выздоровел. Может быть, врачи ошиблись с диагнозом?
  Вряд ли. Не стали бы известнейшие профессора так рисковать своей репутацией.
  Может быть, врачи просто сговорились? Хотели втихомолку погубить волшебника, потому и придумали сказку про яд?
  Но в таком случае - зачем они его вылечили? Да ещё и - за удивительно короткий срок.
  Может быть, имевшийся на пуле яд был сожжён в стволе пистолета пороховыми газами? И потому у него не хватило сил на отравление волшебника, но всего лишь на первоначальные симптомы такого отравления?
  Не может быть. Надрезы, в которые мог быть заложен яд, находились на верхней стороне пули; пуля сама затыкала к ним путь толкавшим её газам. Иначе она бы просто не вылетела из ствола; и уж точно не нанесла бы волшебнику значительных повреждений. К тому же впоследствии благодаря более современным лабораторным исследованиям на извлечённой из волшебника пуле были обнаружены реальные следы кураре.
  Итак, яд всё-таки был; но сработал он не в той степени, на которую рассчитывал отравитель. Почему? И кто был этим неудачником?
  Сейчас, детки, я его имени не назову. Но кое-что подскажу; а позже вы и сами догадаетесь, кого и что я имел в виду. А для начала расскажу о самом яде.
  6
  Кураре придумали охотники одного далёкого южного материка. Этот материк расположен на противоположной от нас стороне Земли, и долгое время был невидим для высокой передовой европейской цивилизации. Вследствие чего никто из высокоцивилизованных людей не знал о том материке, а сами жители материка не знали, что ходят вверх ногами и обитают в перевёрнутом мире. Тем не менее цивилизация перевёрнутых людей тоже была удивительно высокой; и ещё более удивительно богатой. Но культура довольно отсталой: туземцы встречали гостей не с хлебом и солью, а с маисовыми лепёшками и золотыми украшениями; а прогоняли не пулями, а стрелами.
  Но вот при содействии какого-то корабельного чуда две человеческие цивилизации наконец-то встретились. Представители передовой цивилизации, увидев высокий достаток условно не передовой, и почувствовав удовольствие от осознания отсталости её вооружения, применили мушкеты в качестве рычагов и быстро перевернули материк в удобное положение - себе под ноги.
  Аборигенам, привыкшим ходить на головах, ползать на коленях не нравилось. И те из них, кто не был убит или связан, перебрались из городов и с пашен в глухие дикие леса. А из культурных достижений своей разгромленной цивилизации взяли с собой весьма развитую фармакологию. Но поднять всю её не хватило сил; в основном унесли то, что могло помочь их стрелам противодействовать цивилизаторским выстрелам. И, в содружестве с коренными лесными племенами, придумали кураре.
  Этим ядом они смазывали наконечники стрел; как обычных, с перьями на конце, так и гладких, применяемых в духовых трубках. Конструктивно духовая трубка - тот же ствол ружья, только бамбуковый или деревянный; но выталкиваются оттуда стрелы не пороховыми газами, а натренированным выдохом охотника. Использовались стрелы и трубки не только для войны, но и для охоты.
  Представьте себе: среди почти непроходимых для человека болотистых джунглей пасутся вкусные, но очень осторожные свинки пекари. Знают, что множество людей с однозвучным названием, но с другим ударением мечтают засунуть их в свою печку, вот и осторожничают. Вдруг какая-то палочка, беззвучно вылетев из кустов, слегка царапнула одну из свинок. У той повышается температура, появляется одышка, слабость, она неловко укладывается на землю и при полном сознании тихо умирает. А остальные, не обращая особого внимания на объевшуюся и уснувшую лентяйку, продолжают рыть корешки и кушать травку. И так - тихо, спокойно, без паники, без бегства продолжается до тех пор, пока охотник не настреляет столько свинок, сколько ему нужно.
   А потом - собирай добычу и хоть сразу её кушай: яд действует только через кровь, в желудке почти весь переваривается; зато мясо погибшего животного ядом размягчается и делается особенно нежным. А если какой-то эффект и остаётся, то на вкус привычного гурмана - как пикантная жгуче-пряная приправа.
  7
  Готовится кураре из смеси специфических растений того далёкого материка. Сортов яда - несколько, каждый наилучшим образом приспособлен к характеру охоты и виду жертв. Относительно слабый используется для мелких существ; особенно - если они употребляются в сыром виде. Действующий замедленно предпочтительнее использовать для пугливых стадных животных. Если гуанако или пекари вдруг резко грохнется о землю, её товарки заподозрят, что тут не обошлось без человеческого участия; и убегут из-под обстрела. Яд, действующий мгновенно - для птиц: чтобы жертва не трепыхалась в воздухе, не чирикала "караул", не пугала стаю, и далеко не улетела, а падала к ногам охотника. Самый надёжный и сильный сорт - для крупных опасных зверей и человека.
  Каждый из сортов изготавливается из особых, зачастую - присущих лишь ему компонентов. Их невероятное множество и разнообразие: листья и корни, плоды и цветы ядовитых кустарников и трав, кора и древесина ядовитых деревьев, змеиный яд и выломанные из змеи зубы, ядовитые муравьи, страшно ядовитые лягушки и прочие, до сих пор не разгаданные "приправы". Каждый из компонентов вначале проходит через сугубо индивидуальную обработку. Одни - сушатся, другие - вялятся, из третьих выжимают сок, четвёртые истирают в порошок, и так далее. Готовые полуфабрикаты смешиваются в строго выверенных пропорциях и подвергаются кропотливой термической обработке. На что, в зависимости от сорта и количества яда, уходит от одних суток до девяти. Во время этого священнодействия мастер-отравитель либо вообще не ест, либо сидит на очень строгой диете. Его работа заключается в беспрерывном перемешивании варева, аккуратном снятии пены и тщательном контроле достигнутого качества продукта. Мастер старается не вдыхать ядовитые испарения, но всё же к концу процесса теряет много веса и заболевает.
  В дальнейшем каждый из подвидов изготовленного яда хранился в сухом помещении и в специальной посуде. Яд ослабленного и замедленного действия - в бамбуковых трубках. Он по цвету из всех сортов самый светлый. Мгновенно действующий яд для птиц - в необожжённых глиняных горшочках. Средство для уничтожения себе подобных - в миниатюрных выдолбленных тыквах. Этот яд самый тёмный, почти чёрный.
  Посудины открывались только перед охотой и всего один раз: собрали все стрелы, смазали их ядом, а посудину, вместе с остатками яда, выбросили.
  Изложенные мною сведения были высмотрены высокоцивилизованными шпионами лишь у одного, самого миролюбивого и доверчивого племени отравителей; и, очевидно, представляют собою только видимую часть плавучего материка огромной ядовитой тайны. Ведь у каждого из других, более злокозненных племён имелись свои, тщательно скрываемые ноу-хау: особо удачные рецепты, наработанные обрядные манипуляции, проверенные способы использования и хранения конечного продукта.
  Принцип действия кураре учёным высокой цивилизации был долго неизвестен. И только лет через тридцать после покушения на волшебника удалось установить, что кураре воздействует на нервные окончания, управляющие работой мышц; и мышцы перестают работать.
  Вначале яд действует на мышцы пальцев ног, ушей и глаз. Затем поражаются мышцы шеи. Затем отнимаются или, в зависимости от сорта яда, бешено конвульсируют руки и ноги. Наконец поражаются мышцы грудной клетки; наступает смерть от остановки дыхания.
  Но сердце какое-то время продолжает биться и после остановки дыхания. Вследствие чего, поскольку яд довольно быстро удаляется из крови почками, имеется некоторый шанс спасти пострадавшего человека (или животное), делая ему искусственное дыхание.
  Запомнив всё сказанное, вернёмся из древних ужасов заморского материка в волшебные времена материка красного.
  8
  Очевидно, озадачиться применением столь экзотического средства убийства мог только ответственный сознательный революционер из высшего большакского руководства. Рассуждаем:
  Теракты в то время совершали только революционеры. Цель любого теракта - убить не только конкретно намеченного человека, но и тех, кто хотя бы случайно оказался рядом с ним; чтобы остальные, ужаснувшись подобной участи, боялись даже приближаться к возможным жертвам террористов. А тем самым перешли бы из числа слышащих доводы противников террора в число пугливо прислушивающихся к террористам.
  Исходя из этого рассуждения, враги большаков постарались бы убить их лидера с максимальным грохотом. Для этого надо было всего лишь надеть на террористку пояс смертника; и она охотно погибла бы более ярким и громким способом, нежели на гипотетическом, вряд ли достижимом эшафоте. Ведь большаки казнили не на площадях, а застенках и в подвалах. Тем не менее покушение было совершено более трудным и весьма ненадёжным способом. Почему?
  Очевидно, потому, что реальный организатор покушения считал политически неверным отпугивать "массы" от проводимых большаками митингов. И подошёл к этой проблеме настолько сознательно и ответственно, что возникает подозрение: а не о себе ли, не о своём ли реноме он заботился? А не он ли являлся не только инициатором покушения на вождя, но и организатором того митинга, на котором должен был выступить вождь? И не его ли стараниями получилось так, что митинг не состоялся, но волшебник не был об этом предупреждён? Благодаря чему пострадала всего лишь одна случайная жертва; да и та - из-за излишней настырности.
  Кроме того: кто, кроме человека из ближайшего окружения волшебника, мог утвердить кандидатуру больной слепой женщины на роль расходного орудия убийства? Организатор из числа явных большакских врагов доверил бы столь ответственную операцию специалисту более сильному и умелому. Но оборотень здоровому жизнелюбивому человеку не доверился бы; такой под угрозой пыток и смерти запросто может проговориться. А вот упрямая, вымученная болезнями слепуня только и жаждет мучительной смерти в ореоле незапятнанной предательством чести. С учётом её индивидуальных особенностей и был применён яд кураре. Очевидно, заказчик убийства изначально не надеялся на то, что она прострелит какой-то из жизненно важных органов волшебника. Но ведь хотя бы одной пулей, хотя бы слегка, хотя бы по коже царапнет его; и успех будет гарантирован. Причём - за минимальную цену; всего лишь за обещание исполнить её извращённое желание.
  Но для того, чтобы соблазнить женщину каким-то яблочком, нужно иметь его; иначе она не поверит в реальность соблазна. Что свидетельствует: соблазнитель обладал реальной властью карать и миловать. Находился на самой вершине большакской иерархии. На такой высоте, что истеричная недоверчивая женщина не сомневалась: даже в условиях горестного цунами, вызванного землетрясением смерти вождя, её соблазнитель сможет выполнить данное ей обещание.
  Рассуждаем далее. К тому времени на материке дорогими экзотическими ядами никто не пользовался и, соответственно, никто их не изготавливал; человеческая жизнь ценилась гораздо дешевле и отбиралась намного проще. Значит, для того, чтобы заполучить вожделенный кураре, нужно было иметь тайный канал его поставок через океан; и достаточно большие средства для оплаты всех затрат. А тайные каналы поставок и бессчётно награбленные средства для их оплаты имелись только у большакских вождей.
  Вот среди них и будем высматривать коварного злодея.
  Подсказка четвёртая
  Судьба поэта
  1
  Арестованную террористку той же ночью допросили в чекушке, и она охотно взяла всю вину на себя. На следующий день её перевели из чекушки в полуподвал главной большакской крепости, где с ней поговорил с глазу на глаз её коварный соблазнитель. И уже через трое суток помощник её благодетеля Малёк, юркий круглый краб (крепостной раб) с пистолетом в одной клешне и с метлой - в другой, повёл убийцу вождя на казнь.
  Но - привёл он её не на главную площадь материка, как обещал соблазнитель, а на задний двор крепости. И сунул её не в петлю эшафота, поставленного на высоком лобном месте, а в тёмный грязный угол под дуло пистолета. И убил не при огромном стечении моментально взбунтовавшегося народа, а в присутствии всего одного свидетеля.
  Зато - какого! Настоящего революционного поэта.
  Имя его было Бедьян, прозвище Медный. Жил он на то, что худо-бедно перекладывал призывы волшебника в стихи, а стихи распевал так громко и звонко, словно у него вместо горла - медная труба. Большакам его песни нравились; особенно - волшебнику. И, чтобы чаще их слышать, волшебник поселил Бедьяна рядом с собой; в той же крепости, где после переезда из прежней столицы жил он и его ближайшие сподвижники.
  В тот день сидел Бедьян на стульчаке унитаза своей крепостной квартиры и думу думал: что бы такое придумать, чтоб большаки и волшебник о нём ещё лучше думали? Чтобы ещё больше к нему благоволили?
  И вдруг слышит: заскрипели и захлопнулись железные ворота двора под его дворцом, громко заурчали моторы нескольких грузовиков... "Ага, - догадался Бедьян, - привезли новую партию бунтовщиков. Ради революционного вдохновения надо посмотреть, как их будут расстреливать".
  Выглянул поэт в окошко туалета - а там не шеренга суровых латных солдат с винтовками, а суетливый Малёк с пистолетом. А перед ним - не толпа оборванных избитых богачей, а всего одна прилично одетая бедняжка. Судя по тому, что она еле идёт, женщина - немощная или больная; а по тому, с каким удивлением озирается, почти слепая.
  Вскочил Бедьян и, даже не дёрнув за верёвочку, помчался по лестнице чёрного хода во двор. Видит - Малёк уже прицелился; и как закричит ему:
  - Не стреляй!
  Обернулся Малёк, посмотрел грозно:
  - Ты откуда здесь взялся? Иди отсюда, пока и тебя не пристрелил!
  Испугался поэт Малька и его огромного пистолета, отпрыгнул на шажок; но всё-таки сообразил, что не будет Малёк убивать любимого поэта волшебника без приказа самого волшебника. И давай он его совестить:
  - Тебе не стыдно больную безоружную женщину убивать? Столько здоровых мужиков перестрелял - и всё ещё кровью не насытился? Отдай мне пистолет! Дай сюда, тебе говорю! А я потом напишу про тебя и про меня новый революционный стих.
  Услышав слово "революционный", вспомнил Малёк про свой революционный долг, вернулся в привычную стихию - и выстрелил.
  Поэт - бух в обморок. Полежал, открыл глаза, смотрит - сам он вроде бы жив, сердце не разорвалось, а женщина мертва. Как закричит поэт:
  - Ты что наделал? Ах ты, бюрократ несчастный! Жалко было дать мне разочек стрельнуть? Я же хотел почувствовать, что испытываешь, убивая врага! Мне бы это революционного вдохновения добавило! А теперь, без чувства и вдохновения, что я напишу? А? Молчишь? Погоди, ещё ответишь перед историей и народом! Всю жизнь прощения просить будешь, да не выпросишь! Я тебя так пропишу, так пропесочу! Все будут знать, какой ты слуга народа!
  В общем, страшно расстроился бедняга Бедьян. Но когда услышал от Малька, что его начальник приказал ему террористку убить лично, своими руками, тело её сжечь без остатка, а пепел бесследно развеять, опять обрадовался. Ради нового вдохновения помог он Мальку бросить свеженький труп в железную бочку, побежал к машинам за бензином и лично облил женщину. А потом попросил Малька дать ему хотя бы спички.
  Но тот опять не дал поэту ни спичинки. Краб есть краб; всё загрёб под себя. Лично возжёг жертвенный огонь, лично, без посторонних свидетелей рассеял пепел по перепутанным столичным улицам. А поэт с тяжёлым чувством и без хоть какого-то вдохновения побрёл к напрасно покинутому стульчаку.
  2
  Сидит поэт, мучается, переживает: не удалось прочувствовать сердцем новую революционную тему. И теперь вместо политически зрелого стиха в голове крутится обиженный:
  "Не ходил бы ты, Малёк,
  во солдаты,
  не попал бы и в Кремлёк,
  в бюрократы.
  В красной крепости стрелки,
  чай, найдутся,
  без тебя крепостники
  обойдутся.
  В лагеря твой красный след
  поплетётся,
  сверху выглянет поэт,
  посмеётся.
  Отбирал твой пистолет
  свет в оконце,
  а поэт всем дарит свет,
  словно солнце".
  В общем, плохой получился стих. Без вдохновения, только с чувством; да и то - аполитичным. Ручку, написавшую такой стих, большаки не позолотят. И голову не погладят, а прострелят.
  Выкинул Бедьян вредный стих из головы, пока она цела, и вернул в неё в неё прозу про свою злосчастную бедность. И прозрел до понимания: надо завтра пойти к Якову, начальнику Малька, и пожаловаться ему на стеснённые жилищные условия и пожизненные бюрократические притеснения. Аргументы у него были такие:
  Поэт, его жена, дети, тёща, прислуга - все в одной квартире. Всюду - шум, гам, творчески расслабиться можно только на унитазе. А оттуда, с третьего этажа, очень хорошо виден двор, где Малёк расстреливает заключённых. И поэт, вместо сочинения стихов, вынужден бежать к Мальку на помощь. Потому что тот по первоначальной профессии всего лишь санитар, а поэт - фельдшер. И лучше санитара поймёт, кто уже мёртв, а кого нужно дострелить. Но Малёк нахально отказывается от его квалифицированной помощи. Вследствие чего поэт вынужден обратиться за содействием к уважаемому Якову, который по образованию аптекарь, и сможет лучше всех разобраться в этой сугубо медицинской ситуации.
  Если же Яков сочтёт расстрельную квалификацию Малька достаточной, то поэт просит его содействия в расширении своей квартиры хотя бы комнат до пяти. И чтобы там был для него отдельный кабинет и личный туалет. И ещё он просит выдать ему именной пистолет с правом стрелять из окошка по обнаглевшим воронам и недобитым контрреволюционерам. Что поможет росту его вдохновения в деле истинно революционного стихотворчества.
  3
  Яков после ранения волшебника перебрался в просторный кабинет волшебно-доброго вождя, но порядки там ввёл свои, недобрые.
  Как я вам, детки, уже говорил, волшебник во время переговоров с феей или переодевания маски всегда запирал за собою дверь; и тогда уж - стучись, не стучись, всё равно не отопрёт. Зато если дверь не на замке, то - войди без стука, спроси без крика, получишь ответ без запинки и вылетишь без заминки.
  А вот у Якова привычки запираться не было. К нему посетители и подчинённые заходили только по вызову; а без вызова и стучать боялись. Но Бедьян-то привык входить в эту дверь без особого приглашения; волшебник к нему издавна благоволил за льстивость речей и искренность убеждений. Вот и на сей раз он с ходу дёрнул за ручку. Дверь тихо отворилась, взволнованный поэт ввалился в кабинет.
  А там сразу два помощника вождя: Яков и Лев. Стоят возле карты материка и обсуждают, во сколько раз нужно сократить численность коренного населения славной национальности: вдвое? вчетверо? или, чтобы надолго не растягивать, сразу вдесятеро? И откуда начать сокращение: с южного предгорья, с западной лесостепи или с центральной равнины?
  Понял Бедьян, что пришёл он сюда не вовремя... что может попасть под сокращение вне очереди ... Попятился поэт, попытался так же тихо покинуть кабинет, да - поздно. Заметил его лупоглазый Лев и грозно рыкнул:
  - Чего надо?
  Сообразил Бедьян, что вопрос - риторический, что вождям не до выслушивания его длинной басни; но сказать хоть что-то надо; не то вожди заподозрят, что он подслушивал. И пролопотал:
  - Да вот... проходил мимо, вспомнил: в крепости много ворон развелось... Совсем остервенели, у живых трупов глаза выклёвывают... Решил: надо доложить... мёртвых к живым... то есть - живых к мёртвым...
  - Какие ещё трупы? Где ты их видел? - тихо прошипел Яков.
  - Вот и я говорю: у стервятников неправильное видение нашей действительности! Вдруг это - глазная инфекция? Вдруг они её по наследству передадут? Или - за границу улетят и там что не надо про нас каркнут? Или, ещё хуже, недоклёванных материчан своей инфекцией заразят? Мне бы пистолет и патронов побольше, я бы за неделю всех ворон образумил.
  - Мы начинаем большой террор, на все затылки пуль не хватает, а ты хочешь их проворонить? - ещё тише, чем раньше, прошипел Яков.
  - Мы начинаем всеобщую гражданскую войну, на всех солдат оружия не хватает, а ты хочешь, чтобы его раздавали всем подряд? - ещё громче прежнего прорычал Лев.
  Спёрлось дыхание в медном горле Бедьяна, пискнул он дырявым пистоном, выскочил из кабинета и помчался незнамо куда. И только на бегу сообразил: бежать надо к волшебнику. Не будут же помощники волшебника убивать поэта у постели умирающего вождя? А если будут, то - вдвоём и помирать легче.
  4
  К тому времени волшебник окончательно пришёл в себя, и помирать уже не собирался. Как то ни покажется странным, помогла ему в этом волшебная маска. Уж очень понравился ей горько-пряный вкус циркулировавшей в волшебнике смерти; и непереносимо было представить, что вот-вот сердце волшебника остановится, тело перестанет корчиться и содрогаться, и она, лишившись столь редкостного удовольствия, не известно сколько времени будет мучиться без питания и тёплой поддержки на стылом и постылом лице мертвеца.
  Но откуда исходит восхитивший её аромат, маска поняла не сразу; она ведь была ещё совсем молоденькая, неопытная, ни разу не убивавшая. И думала, что так, как сейчас, будет каждый раз. И только когда у волшебника во время перехода из машины в спальню начали подкашиваться ноги, маска поняла: происходит что-то не совсем ей понятное.
  Потом прибежали медицинские светила. Они убедительно объяснили ей и себе, что источником быстро усиливавшихся мучений и последующей неизбежной смерти волшебника является кураре. Приняв информацию к сведению, маска решила растянуть мучения измучившего её волшебника на максимально длительный срок. С такой дальновидной целью она начала перекачивать яд из сонных артерий волшебника в себя; и тем самым спасла волшебника от смерти. Ей же самой кураре не вредил; ведь ни нервов, ни обычных мышц у волшебных масок нет.
  Всю последующую ночь врачи заливали в волшебника микстуры и разжижали его кровь уколами. К утру почки и маска избавили организм волшебника от остатков кураре. Температура упала до тридцати шести и семи десятых, судороги закончились, одышка прекратилась, холодный пот высох. Страх смерти ушёл, волшебник почувствовал себя почти здоровым.
  Лев и Яков встревожились. Маска почувствовала ухудшение качества питания. И начала понемножку впрыскивать яд обратно. У волшебника вновь поднялась температура, боль сковала раненную шею, возобновилась одышка, выступил предсмертный пот. Врачи уверились в правильности своего диагноза, дуумвиры перестали тревожиться за себя и за узурпированную ими власть, маска наслаждалась вкусом трепетной вибрации боровшихся со смертью мышц, волшебник, опьянённый наркотическим воздействием кураре, воспринимал трепет мышц как признак их оживления и своего выздоровления; и все были счастливы.
  С тех пор маска во время полдника аккуратно впрыскивала волшебнику очередную порцию кураре. К полудню кураре, размягчая и тонизируя волшебника, придавал ему пикантный вкус пекари в горьковато-пряном соусе, и обед как для волшебника, так и для маски проходил в обстановке взаимного удовольствия.
  Насытившись, маска, в целях экономии ценного препарата, отключала свою капельницу до следующего утра. У волшебника начиналась курарная ломка: плавно снижалась температура, начинала поворачиваться и болеть шея, улучшалось понимание истинного положения дел, ухудшалось самочувствие и настроение. Что теперь уж было приятно только маске; а остальным приближённым волшебника несло только неприятности.
  Поэту повезло: он прибежал к волшебнику в предобеденное время, к зениту курарной эйфории.
  Увидев Бедьяна, обрадовался сидевший на постели волшебник: не забывает его народ! Любит, навещает! Заметив, что Бедьян дрожит от страха, восхитился волшебник: волнуется за него народ! Боится потерять своего вождя! А если и просто боится, тоже неплохо.
  - Рассказывай: как дела? Что тебе надо для творчества? - с трудом повернув голову на подёргивавшейся шее, уставился волшебник в Бедьяна стеклянно блестевшими, не моргавшими и не поворачивавшимися глазами.
  Бедьян, старательно приглушая звуки взвывавшей в горле трубы, для начала рассказал про то, как и по чьей вине ему не удалось расправиться с обидчицей возлюбленного им волшебника.
  - Переживает за меня народ! Жаждет мести за мои раны! - восхитился Бедьяном волшебник. - А что об этом ты сочинил?
  Засмущался поэт.
  - Да-а...пока что - намётки про то, что пистолет террористки мог ввергнуть весь наш народ во мрак горя по Вам, мой учитель. И что мой поэтический долг - высветить перед всем миром радостную весть, что Вы живы, - скороговоркой пропел Бедьян; а потом торжественно и громко продекламировал заключительные строфы вчерашнего стихотворения:
  - Отбирал твой пистолет свет в оконце, а поэт всем дарит свет, словно солнце!
  - Твою мать! Какая гениальная мысль! - восхищённо воскликнул волшебник. - Поэзия, наша революционная поэзия - вот что может заменить народу объективное видение действительности! А для этого нужен поэт, правильно освещающий современные реалии. Воспевающий и возвеличивающий в нужном нам ракурсе наши дела, коверкающий и уничтожающий, под указанным нами прицелом, вредные для нас установки. Ну-ка, напомни... как там у тебя было об этом?
  - Моей башенной пристрелкой руководил нередко вождь наш сам! - медной трелью пропел Бедьян.
  - Молодец! Признаёшь, что был назван поэтом благодаря мне... Готов и дальше выполнять мои установки... Да и - куда ты от меня денешься? - себе под нос пробормотал волшебник. - Так, может быть, есть смысл провозгласить тебя единственной звездой поэзии? Беспрерывно, в огромном количестве сыпать сверху бумажки твоих виршей... и их туча затмит людям солнце правды! Возможно, какие-то отблески правды долетят до народа; но они будут многократно отражены от мельтешащих в атмосфере листочков... и неизбежно воспримут красный цвет нашей типографской краски. Так что - искажённое, ложно направленное мерцание этих отблесков можно смело объявить квантами излучаемой тобою истины. Глупый простодушный народ будет ориентировать свою жизнь по твоему словоблудию, как измученный путник направляет свой путь по свечению путеводной звезды; а управлять твоею звездой, направлять лучи твоего поэтического вдохновения буду я. И получится, что это я, я управляю звездой, заменившей людям солнце! Эврика! Значит, фея в своём предсказании говорила обо... м-мне! А я-то, глупый, муу-чился... я-то пе-ре-жи-ва-ал, - еле слышно и с заметным косноязычием договорил волшебник; и повалился набок.
  "Кажется, у него начался бред..." - подумал Бедьян; а маска голосом волшебника ему сказала:
  - Приём закончен, у нас перерыв на обед. Иди домой, пиши про нас стихи. Иди, не бойся! Лев с Яковом про тебя уже забыли. Они сейчас думают о том, как в кратчайшее время уничтожить всех умных и смелых людей, а уж на тебя-то ни минуты, ни пули не потратят. Да иди же, тебе говорят! Останешься жив, останешься; если не попадёшься им под ноги. И не будешь засорять моё мировоззрение своими глупыми мыслями. Нет, ну это ужас; столько мысленного грохота из-за какого-то пустяка! Мы здесь судьбы мира решаем, а он... Расширяй свою квартиру сам. У тебя рядом уйма свободных помещений, а ты мимо ходишь, зеваешь. Закрой рот, на обед всё равно не приглашу; у нас - особая лечебная диета. Уходи, уходи, не таращь на меня глаза! Что тебе непонятно? Зубы у меня болят, оттого и не шевелю губами. Пшёл вон! Да чтоб тебя Яков растоптал! Ох, и надоестный...
  5
  Пришёл Бедьян домой грустный, несчастный... Квартира всё та же, маленькая и ободранная, из приличной мебели - только стол и портрет волшебника, вдохновения вообще никакого, настроение - хоть стреляйся, да и то не из чего... А всё из-за бюрократов. Обижают они поэта; что попросишь - не дают, а пугать и прогонять - все горазды...
  "И волшебник туда же, - укоризненно взглянул поэт на портрет. - "Уйма свободных помещений..." Разве это помещение? - пошёл Бедьян к двери ближайшего чулана.
  Открыл дверь - чудо чудное! Чулан-то - размером с приличную спальню. Да к тому же царской мебелью забит; тут тебе и большущий шкаф, и золочёные стулья, и парчовые кресла, и чего только нет...
  Открыл Бедьян другой чулан - а тот ещё больше! А вещи в нём - ещё лучше!
  Удивился Бедьян силе прозрения волшебника; восхитился его мудрости. Решил было немедленно присвоить обнаруженную жилплощадь со всем её содержимым, но вдруг вспомнил: Яков в этом же дворце живёт. Самоуправно, своим административным решением занял весь первый этаж. Но если злостный бюрократ узнает про поэтическое самоуправство, то может обвинить поэта в отсталом мировоззрении... Пулю на него он, может быть, и пожалеет; но проткнуть штыком - запросто проткнёт.
  Задумался поэт: что сделать для того, чтобы революционный штык не обагрился поэтической кровью? Только одно: направить острие штыка в кого-то другого; в того, кого Яков и Лев убили бы с ещё большим удовольствием. А в кого? "Красный террор" для своих серых соратников они устроят и без него; а вот в деле развязывания войны на самоуничтожение народа - без помощи всенародно признанного поэта им не обойтись.
  Для успешного развязывания гражданской войны нужно поделить народ на правильных убийц и неправильных убиваемых. Для победы в такой войне нужно убедить как можно большее количество людей в том, что большакская власть - сильная и правильная. А поскольку эта власть ни перед чем не остановится, пойдёт на любые преступления ради своего самосохранения, и маленькому человеку, хоть борясь с ней, хоть помогая ей, всё равно придётся кого-то убивать, то самое правильное решение для любого жизнелюба - идти в большакские войска. Причём - идти не только под толчками пистолетов в затылки, но и вполне добровольно. И если поэту для аргументации такой позиции удастся найти достаточно убедительные поэтические средства, то весомые благодарности от Якова, Льва и волшебника ему гарантированы.
  После осознания сего факта такое вдохновение накатило на поэта! Такой душевный подъём! Уселся он за стол и в момент переделал свой плохой стих в хороший, в политически выверенный. При этом, приняв за идейную основу недавнее упоминание волшебником какой-то матери, и творчески эту мать обработав, поэт заставил её направить своего сына в большакские солдаты. Солдата он переименовал из лично ему неприятного недоверчивого Малька в среднестатистического доверчивого Ванька. И подсказал ему, что втыкать штык нужно не в вечно голодного поэта, а в животы тех, чья смерть желанна и выгодна большакам: в священников, как носителей и распространителей отсталого мировоззрения, и в трудолюбивых смекалистых крестьян, как обладателей "кулацкого" достатка. Который, вместе с церковными ценностями, может и должен быть изъят в фонд пролетарской революции. Из которого потом будут выплачиваться гонорары и пособия лучшим пролетарским поэтам.
  Успех стиха превзошёл все поэтические ожидания. С той поры литавры в честь Бедьяна Медного гремели по всему материку, кимвалы бряцали на каждом углу, большаки на митингах, демонстрациях и собраниях пели его медно-красные песни, а большакский руководитель союза пролетарских поэтов постановил привести к единому совершенному образцу, обеднить и омеднить всю материчанскую поэзию.
  Из всех большакских главнюков только Яков поэта не похвалил; просто не успел сделать это до своей смерти. Зато волшебник подарил поэту личный бронированный вагон, чтобы тот ездил в нём по всему материку и всюду вдохновлял народ умирать за большаков и вместо большаков. А Лев, уничтожив миллионы материчан в кровавой гражданской войне, честно и перед всем миром признался поэту: "Ты - большак поэтического рода оружия!" И, по поручению волшебника, вручил поэту самый почётный материчанский орден с изображением красной звезды на фоне красного знамени: от себя - осеняющее поэта знамя, от волшебника - символизирующую поэта звезду.
  Маленькие бедные люди Бедьяна тоже любили; но не торжественной большакской любовью, а своей, жалостливой. Догадывались: он медный только снаружи; а внутри, в душе, он просто бедный. Вот и дерёт лужёную глотку, чтобы большаки его позолотили. А как позолотят... или дадут хотя бы десятка три золотников авансом... а если не золотников, то хотя бы сребреников... В общем, как уйдёт от бедности, начнёт возвращаться к человечности.
  Так и получилось. Но как только он ступил не так и не туда, как и куда хотелось большакам - они позолоту с него содрали, сребреники отобрали, вагон отцепили, с квартиры выселили, из президиума выгнали, да ещё и накричали на него прилюдно. Поэтическое сердце, и без того надорванное Мальком и прочими бюрократами, не выдержало последнего унижения и разорвалось.
  Неблагодарные большаки и после смерти Бедьяна продолжали проклинать его. И, сняв с его хладного тела красную ленту лучшего пролетарского поэта, прилепили её к надгробному памятнику его поэтического конкурента, добровольно покинувшего арену творческого состязания. Тот тоже считал себя солнцем; но, по сути, был всего лишь маяком, старательно направлявшим растерянно рыскавший материк на прочные большакские скалы. Тем не менее маяковские стихи до сих пор считаются лучше бедмедьяновских. А бедный Медьян... то есть - медный Дебьян... то есть - вредный Демьян... впрочем, какая разница, как его звали? Всё равно остался в презрении, безвестности и забвении.
  Ибо, детки, кто выказывает презрение к лучшим человеческим качествам, кто воспевает не любовь и милосердие, а ненависть и личную корысть, тот культивирует, создаёт вокруг себя обстановку презрения и корыстной ненависти. А каждый из нас в момент смерти навсегда остаётся в том мире и в той обстановке, которые он создавал при жизни.
  
  Подсказка пятая
  Месть волшебника
  1
  На следующий день после прихода поэта маска, благоразумно решив не тратить ценный яд по пустякам, уже не впрыскивала волшебнику кураре. А чтобы врачи и сам волшебник не заметили резких перемен, она, то щекоча своими нейроимпульсами мышцы волшебника, то попросту дёргая его нервы, искусно, но всё ленивее и реже имитировала воздействие кураре. Волшебник же, ощущая трепет реально оживающих мышц, радовался и быстро шёл на поправку.
  Волшебная маска тоже чувствовала себя в спальне волшебника словно в уютной палате лечебного пансионата. Ведь всё прошедшее лето она, словно измученный путник в раскалённой воющей пустыне, мучилась на лице волшебника во время бесконечных митингов под жарким солнцем и на иссушавшем её ветру; и наконец приютилась там, где было тихо, не слишком светло и в меру сыро. К тому же в квартире имелись и культурные развлечения в виде назойливых и кусачих осенних мух. Маска увлечённо охотилась на них, выпуская из себя в качестве приманки отвратительно пахнувшие жирные капельки содержавшей кураре жидкости. Врачи, принимая эти капельки за болезненный пот, профессионально пугались и настойчиво удерживали волшебника в постели; тем самым обеспечивая маске идеальные условия для охоты. Мухи, впадая в то же заблуждение, напротив, радовались и безбоязненно усаживались на лицо волшебника, инстинктивно воспринимая его в качестве не способной к сопротивлению жертвы. Но стоило двукрылому дармоеду присосаться к вожделенной капельке - маска двумя морщинками своей поверхности на мгновение сдавливала муху с разных сторон. Яд из раздавленного желудка мухи поступал в её кровь, а пустая оболочка переваренной кураре и высосанной маской мухи скатывалась на подушку волшебника.
  Волшебнику устраиваемое маской сафари тоже доставляло развлечение и удовольствие; ведь он был заядлым охотником. К тому же общение с мухами не приносило ему неприятных ощущений, поскольку садились они не на кожу его лица, а на поверхность маски. Но однажды маска замешкалась, и муха успела взлететь с неё невредимой. Произошло так из-за того, что практически выздоровевший волшебник, пожелав сесть на постели, некстати дёрнулся и спугнул муху. После чего опьянённая ядом, но не насытившаяся вампирша, сделав отвлекающий манёвр захода "по коробочке" вдоль стен комнаты, совершила стремительную посадку на незащищённый затылок спокойно сидевшего волшебника.
  Ядовитый укус показался волшебнику выстрелом в голову. Он рухнул на постель и, чувствуя, как немеют мышцы, жестоко задумался: "Я из-за террористки не только перенёс множество физических мучений, но и несколько раз умирал; что приносило мне огромные душевные страдания. И до сих пор ношу в своём теле две выпущенные ею пули. А террористка, как рассказывал Бедьян, получила одну пулю навылет, и на этом - всё: ни больших мучений, ни дальнейших страданий. А ведь такая подозрительно милостивая казнь могла совершиться только по приказу кого-то из моих ближайших соратников. Кто же этот злодей? Почему он лишил меня удовольствия придумать террористке мучения подобные моим? И не предложил мне лично назначить ей достойную казнь? И почему он не предоставил мне возможности лично выпытать у собственной убийцы, кто послал её на преступление, и кто помогал ей его совершить? Не для того ли поторопился он с её убийством, чтобы обрубить нить моего мудрого расследования? А не предатель ли он? И - не заговор ли это против меня?"
  2
  Маска, услышав его мысли, в свою очередь подумала так: "Пожалуй, охотиться на заговорщиков будет интереснее, чем на мух". После чего начала изображать из себя всевидящего, очень старательного, но совершенно бестолкового помощника необычайно умного и толкового, но привязанного к постели сыщика. И, в конце концов, выложила волшебнику почти всё, что знала о заговоре; умолчала лишь о своей роли в нём.
  Помрачнел волшебник; но обвинять кого-то не стал. Напротив: сделал вид, что ходом расследования совершённого на него покушения совершенно не интересуется; и выказывал горячую поддержку всем кровавым распоряжениям Якова. А тот быстро подмял под себя власть над большаками и материком. Мудрых советов волшебника Яков не слушал, знаков достойного уважения ему не оказывал; напротив: то и дело говорил соратникам, что со всеми делами справляется гораздо лучше него. И при этом называл себя Чёрным Дьяволом.
  Через месяц Яков отправил волшебника из столицы в ближайшие загородные горки - якобы для улучшения условий лечения. На самом деле - чтобы не видеть его и не слышать; и чтобы он, будучи лишён общения с соратниками, находился под ещё большим контролем. Волшебник и тогда возражать не стал; ведь он из тишины и с высоты горок ещё лучше понимал слова и видел проделки своего самонадеянного заместителя. А Яков успокоился, уверился в своём дьявольском могуществе и ещё больше возгордился.
  Ещё через месяц в стране друзей-врагов волшебника наконец-то был совершён переворот. Но совершила его не дочка феи Равенство, а фея Свобода в союзе с Антантой, внебрачной дочерью заокеанской Свободы и титана Атланта, и поныне пытающегося держать небо всего мира в своих руках, но старающегося перевалить его тяжесть на чужие плечи.
  В итоге переворота бывшие враги красного материка капитулировали перед его бывшими союзниками. Одним из негласных условий мирного договора между ними было - отхваченные у материка территории не будут возвращены материку, но отойдут местным мелким прислужникам Антанты; а до того времени останутся под охраной вражеских (для материка) войск. Власть в стране Антанта отдала созданному под её надзором правительству Свободы; но эта Свобода была не тою же, что до сих пор правит на заморском материке, а её немой племянницей, ни единым словом не противоречившей властной тёте и воинственной двоюродной сестре.
  Волшебник глазами маски прочёл тайные пункты договора, осмотрел создавшуюся ситуацию, и увидел: вражеские солдаты не хотят служить победившей их Антанте, но рвутся домой, к жёнам и детям; немая дочка феи Равенство достаточно подросла для того, чтобы наконец-то восстать из колыбели; сформированное Антантой правительство договорилось с генералами, что послушные им оккупационные войска, в случае их возвращения на родину, защитят его от бунтовщиков.
  "Ага; правительство немой Свободы почувствует себя свободным от обязательств перед Антантой, и даже будет радо, если возвращение войск произойдёт "под давлением превосходящих сил противника"", - подумал волшебник; и на правах номинального вождя материка объявил войну бывшим врагам.
  Вражеские оккупационные войска, услышав радостную новость, перешли в решительное наступление на последние богатства украинных земель. Заполнив до отказа все средства транспорта углем, хлебом, скотом, салом и прочим награбленным добром, враги неспешно, чтобы не опрокинулись вагоны, не рухнули мосты, не лопнули шины и не разошлись под колёсами рельсы, покатили на холодную голодную родину. Вслед за ними, не вступая в драку, но на каждом шагу торжественно втыкая красные флаги в попутные места и местечки, во главе мощного отряда пропагандистов и агитаторов продвигался могучий полководец Лев.
  Правительство немой Свободы благодаря прибытию солдат и увеличению продовольственных пайков быстро разогнало борцов за равенство, убило двух главных помощников микрофеи и убедило онемевший народ в благах новой антантической цивилизации. Материчанский народ, увидев, что большая часть потерянных земель вновь отвоёвана, возликовал. Большаки восхитились, что всё произошло именно так, как волшебник и предрекал: "миг - и война". И что победа достигнута так, как они от волшебника требовали - легко, быстро и бескровно.
  Вот так волшебник вернул и даже приумножил свою популярность, а Лев приобрёл славу непобедимого полководца. Фея же, за порушенные ими мечты о своём всемирном господстве и за нанесённые её дочери обиды, затаила на них обиду и злобу...
  
  3
  Из большакского окружения только Чёрный Дьявол Яков был недоволен ростом популярности своего сюзерена; и ещё активнее мешал ему заниматься государственной деятельностью. Что только ради этого не придумывал! Затеял бесконечный ремонт в крепостной квартире волшебника; лишал его всякой информации о текущих событиях; - всё было бесполезно, потому как волшебник с помощью маски знал обстановку на материке и в мире гораздо лучше него.
  Но одновременно Яков снимал верных соратников волшебника со всех более или менее значимых постов, заменяя их своими ставленниками; и действенного способа противостоять ему в этом у волшебника не было. Тем паче что Якову помогал точно так же действовавший Лев, который возвышал только собственных подхалимов; а возражавших ему попросту расстреливал. Но одного из таких упрямцев, полководца по прозвищу Копа, расстрелять своей властью Лев не смог. И обратился за поддержкой к Якову.
  Якову Копа не нравился ещё с пор, когда жандармы прежнего угнетательского режима схватили двух этих паханов террористическо-бандитских шаек. Но не распяли их, и не послали на плаху, и не засунули (как то сделали бы они сами) в пыточную камеру, а придумали более изощрённое, более ужасное наказание: поселили их вместе в уютном домике, стоявшем в одинокой тихой деревне. Разумеется, бесплатно, с приличным обеспечением и гарантированным питанием. Но, по причине отсутствия конвоя, который был бы воспринят осужденными как знак унижения их воровской чести и паханского достоинства, мыть грязную посуду приходилось им самим.
  Яков, не разгадав коварного умысла врагов, свои тарелки мыл. Копа, в знак презрения к вражеским уловкам, поручал вылизывать свою грязную посуду приблудившейся собаке. Собаке он дал кличку Яшка, намекая тем самым, что выявлять перед врагами собачью покорность недостойно настоящего революционера.
  Яков продолжал не понимать. Копа начинал понимать, что жить в атмосфере отвратительной терпимости к недостойным уважения существам - нестерпимо; и, чтобы объяснить эту революционную мысль Якову, днями и ночами наполнял атмосферу домика вонючим дымом своей трубки. Яков, имея больные лёгкие, страдал и очень злился. Ещё немного - и коварный умысел жандармов претворился бы в смерть одного северного курортника и в суровое наказание для другого. Но сатрапы просчитались. Назначенный ими срок оказался слишком коротким, а после его окончания революционные пути Якова и Копы надолго разошлись. Яков занялся убийствами и поборами на южной окраине низеньких северных гор, Копа организовывал грабежи и экспроприации в центре высоченных южных гор.
  И вот они снова сошлись. Благодаря маляве Льва у Якова появился шанс отомстить Копе за прошлый базар; но Копа был назначен на должность полководца по прямому указанию волшебника. Отдать приказ на его немедленный расстрел Яков не решился, но предварительную подготовку к этому акту провёл: велел понизить Копу во всех его постах. А Льву намекнул: не волнуйся, братан! Сначала уберём нахального пацана с глаз занудливого пахана, а потом потихоньку пристрелим.
  Ошибся революционный авторитет. Уж кто-кто, а Копа знал, чем заканчиваются подобные манипуляции; и, понимая, что с точки зрения большакской пользы критиковал он Льва правильно, обратился к суду волшебника. Волшебник позвал в свои горки Якова и Копу, выслушал их и постановил: Копу не понизить в воинской должности и в большакском ранге, а повысить.
  В итоге волшебник приобрёл надёжного помощника, а Яков и Лев - не менее надёжного противника.
  Обозлившиеся Яков и Лев с ещё большей яростью взялись за уничтожение "левых" соратников и "белых" противников. Но волшебник и в этом превзошёл их обоих.
  В конце года, уже после победы над внешними врагами, Трость-Кий согнал в концлагеря миллион граждан, считавших, что под властью большаков им живётся хуже и потому названных Чёрным Дьяволом внутренними врагами. Но пока Дьявол и Лев придумывали, в чём их обвинить и как уничтожить, добрый волшебник, в аккурат под Новый год и Рождество, просто-напросто приказал всех "задержанных" расстрелять. Вместе с их жёнами и детьми. Потому как - охрана уже устала. Пусть она хоть новогодний праздник встретит нормально: сытно, весело и спокойно.
  Большаки радуются мудрым решениям вождя, расстрельщики клянутся ему в любви и благодарности, а простой народ во всех зверствах винит не волшебника, а Якова и Льва. Мол, был бы волшебник не в постели, и не в больнице, а при власти и в столице, то - дай ему Бог и здоровья и сил! - он бы им такого не позволил.
  Услышав эти голоса, нашептала маска волшебнику: "Народ думает, что твои решения удачны оттого, что ты больше других большаков нравишься Богу. С таким настроением подданных ты тысячу лет не проправишь; всегда найдутся более удачливые конкуренты, и всегда будут предпочитающие твоё правление Божьему. Надо избавить народ материка, а затем и все народы мира от этой иллюзии. Надо сделаться единственным вершителем судеб людей; и уж тогда здание твоей тысячелетней власти будет стоять неколебимо".
  С той поры волшебник с особым старанием искоренял веру в Бога, требуя храмы рушить, священников убивать. Но говорил, что делает так ради того, чтобы отдать имевшиеся в храмах ценности на закупку продовольствия для населения, доведённого им же и прочими большаками до ужасного голода. На самом деле всё награбленное тратилось на прихоти большаков, на вооружение карательных войск и на кожаную одежду, в которой не заводились вши и которая, тем самым, была крайне необходима на грязной потной работе разрушений, грабежей и убийств.
  И опять сердобольный народ клял не волшебника, а послушных ему кожаных злодеев: вишь, приоделись в наворованное! зазнались, охамели, озверели, не слушаются болящего волшебника, творят непотребства вопреки его воле. Сам-то он - как ходил в пиджачке, в пальтишке и в старой кепочке, так и ходит...
  И укрепил волшебник свою власть над большаками и материком; и прославился в народе как людовед и душелюб. И обрёл во мнении феи большую ценность, чем Яков и Лев.
  4
  Так, в трудах и заботах, прошли для волшебника осень и зима. Одною из его главных забот было - к началу весеннего разлива революционной активности собрать в столице красного материка ближайших помощников тех микрофей - дочерей феи Равенство, что мутили воду на иных материках. Волшебник рассчитывал, что на этом "конгрессе" удастся направить намеченное половодье в русло подчинения всех стран и народов его волшебной власти. А официальную должность зиц-председателя нового "общественного" образования можно было, и даже следовало, предоставить "вождю" из какой-нибудь слабой бедной страны. Ведь когда управляемый кровавый разлив затопит Землю, то власть всемирного диктатора возьмёт в руки не "зиц", а тот, кто направлял и финансировал революционный "блиц". А это, вне сомнений, будет именно он, великий, всемогущий, мудрый и всемирно почитаемый волшебник.
  К началу весны, как волшебник и планировал, в столицу материка поплыли его зарубежные соратники. Но Яков, вместо того чтобы немедленно перевезти волшебника из захолустных горок в столицу, с ещё большей настойчивостью убеждал всех в том, что волшебник не то чтобы при смерти, но под присмотром врачей ввиду тяжёлой неизлечимой болезни.
  Маска доложила волшебнику: Чёрный Дьявол намеревается представить себя зарубежным революционерам в качестве реального вождя материка. И уверен, что очень скоро сделается таковым и по юридическому статусу.
  Понял волшебник, что оставаться в заточении - смерти подобно; и - вчера было рано, завтра будет поздно - волшебным образом прорвался в столицу.
  Придворные большаки встретили его с восторгом. Яков своей строгостью их замучил, Лев своими амбициями надоел, а вот Товар из Лени для многих из них, прежде всего - для тех, кого он привёз на материк, свой в могильную доску.
  В итоге на собрание ведущих революционеров планеты отправился не Яков, а волшебник. И, конечно же, именно он был назван ими величайшим гением современности, признан единственным вождём мирового пролетариата, и прочая, прочая, прочая. В общем, добился всего, чего хотел. Причём - за довольно умеренную плату. Война-то окончилась, и других желающих платить за новую всемирную драку не нашлось.
  Эту битву Чёрный Дьявол волшебнику проиграл; но вовсе не она была решающей. Решающей была битва за власть над материком; ибо только полновластный, финансово независимый вождь огромного материка мог быть воспринимаем сонмом международных авантюристов в качестве красного капо дель капо. А реальный способ осуществить властную рокировку с волшебником у Чёрного Дьявола имелся.
   Несколькими днями позже международного конгресса вождей должен был состояться съезд материчанских большаков. Теоретически именно на съездах решалось, кто будет назван единственным и неповторимым большакским вождём. До тех пор считалось, что вождём достоин быть только волшебник; но Чёрный Дьявол вознамерился опровергнуть эту теорию своей практикой. Именно с этой целью он, за время пребывания волшебника в отпуске по болезни, заменил периферийных большакских руководителей на членов своей банды. Не успел он сделать такую перестановку лишь на недавно освобождённых украинных территориях. Вот туда-то, с виду покорно уступив волшебнику дорогу на конгресс, хитроумный Дьявол и направился.
  Сделав там выгодные ему перестановки, уверившийся в своей победе Дьявол отправился в столицу. Но он и в пути зря времени не терял. По его приказу на каждой станции к его приезду организовывался митинг. Вначале Дьявол говорил краткую речь "народу", потом менял местных руководителей на собственных ставленников и отправлялся дальше.
  Но на одной станции пошло не по стандартному сценарию. На митинг прилетели неопознанные железнодорожные орлы (возможно, не железнодорожные, а просто железные; а ещё возможнее - стальные), и забросали Дьявола камнями, поленьями и прочим "оружием пролетариата". Чёрный Дьявол потерял сознание, у него было сильно разбито лицо, но - дьявол есть дьявол - оклемался он очень быстро. И сразу после приезда в столицу возобновил активную работу по подготовке победного для себя съезда.
  В процессе подготовки он проводил активные собеседования со многими столичными большаками, после чего те начинали понимать, что дни властвования волшебника подходят к концу. И только сам волшебник да его верный помощник Копа словно ни о чём не догадывались. Копа, из свойственной ему вредности, продолжал грубить ненавистному соратнику; а волшебник, по свойственной ему душевной доброте, пригласил Дьявола на заседание Волшебного Правительства.
  Отказаться от приглашения Дьявол не смог: обсуждались вопросы обеспечения работы съезда. Заседание закончилось за полночь; так что мало кто удивился тому, что на следующий день Чёрный Дьявол не вышел вовремя на работу. Врачи сообщили большакам, что Яков слегка простудился. Во время полдника столичные соратники помчались к Дьяволу с выражениями искреннего сочувствия и горячими пожеланиями грядущих побед. Из всех них только Копа был улыбчив и молчалив; и только волшебник не пришёл.
  К тому времени врачи пришли к выводу, что у Дьявола не просто простуда, но какое-то более опасное заболевание. Скорее всего - птичий грипп (тогда его именовали "испанкой"). Заразиться им от приземлённых столичных большаков он не мог; только от упомянутых ранее орлов. Испанка тогда сотнями тысяч косила изголодавшийся народ; но сытыми большаками почему-то брезговала. Так что Чёрный Дьявол первым доказал, что большаки по своему внутреннему устройству тоже люди.
  Завертелось в головах у большинства соратников: "Да-а... От этой испанской гадости и помереть можно... И зачем я так сглупил? Зачем поторопился показать свою преданность Дьяволу? Вдруг он умрёт... А ещё хуже - если и я вместе с ним... Лучше бы я, подобно волшебнику, сделал вид, что очень занят. Да, вот уж кто по-прежнему предусмотрителен и мудр! Только он и догадался, что дела Якова плохи".
  Вскоре возле заболевшего Дьявола остались только врачи. Да и те, зная, что надёжные лекарства против этой болезни ещё не изобретены, скромно стояли в сторонке.
  5
  И вдруг, когда Дьяволу сделалось совсем уже плохо, возле его кровати появился волшебник.
  - Ну что, голубчик? - участливо спросил он, кладя ладонь на вспотевший лоб соратника.
  - Не трогайте больного! Отойдите от него, он заразен, - встревоженно сказал один из врачей. Волшебник взглянул в ответ добрым внимательным взглядом исподлобья; врачи, гоня перед собою весть об удивительно самоотверженном внимании волшебника к заболевшему соратнику, поспешно выкатились в коридор.
  - Бо-ле-ю... ис-пан-ка... - еле слышным шёпотом ответил Дьявол.
  - Что ты, что ты! Какая испанка? - оптимистично возразил волшебник. - Пот холодный, но температура повышенная. Сердечная деятельность, по словам врачей, не повышенная, а пониженная. К тому же у тебя - ни кашля, ни насморка, только одышка. Озноб есть? Вижу, есть. Голубчик, это - не испанка! Это - отравление кураре. Уж я-то знаю; у меня после ранения были точно такие же симптомы. Правда, я тогда выжил. Но спасли меня отнюдь не врачи; так что на них ты даже не надейся. Спасли меня, я так думаю, хлебные биржевики - тем, что перед ранением обильно разбавили мою кровь водкой. Алкоголь снял с меня нервное напряжение и расслабил мускулатуру; а заодно задал работу почкам. Пока разбавленный спиртом кураре примеривался, что ещё в моём организме можно хоть немного расслабить, почки вывели его из организма. А ты-то, наверное, думал, что произошло какое-то чудо? Нет, всё естественно. Алкогольная интоксикация - первична, реакция взаимоуничтожения спирта и яда, воспринятая моим сознанием в качестве обычного похмелья, вторична. В итоге я быстро протрезвел, а при этом, из-за расслабления мышц и частичной амнезии нейрорецепторов, не волновался и не чувствовал боли от ран.
  Яков, пытаясь что-то сказать, слегка приоткрыл рот; но наружу прорвался только тихий вздох.
  - Не раскатывай губы; не дам ни капли, - усмехнулся волшебник. - При испанке спиртное противопоказано, оно дополнительно ослабляет организм. К тому же - ты язвенник и трезвенник; а резко менять привычки и убеждения вредно для здоровья. Хотя - если бы у тебя не было привычки жадничать, твоему здоровью это пошло бы на пользу. Тогда бы ты заказал тот дорогой яд, что продаётся в тыквочке. Или, хотя бы, тот, что в горшочке. И сейчас ты был бы подвижен и здоров, а я - недвижен и мёртв. А ты пожадничал, купил самый дешёвый - в бамбуковом колене. И теперь у нас будет всё наоборот. Что таращишь глаза? Уже и моргать отучился? А, понял: хочешь выразить взглядом, что - не пожадничал; что ради моей смерти тебе ничего не жалко. Что хотел, чтоб я умер не сразу, а долго мучился, как при обычной болезни. Чего опять вздыхаешь? Не только из-за этого? Тоже догадываюсь: ты опасался, что туземные таможенники, увидев тыквочку или горшочек, сразу поймут, что там содержится, и изымут дорогой опасный товар. Потому и заказал яд в с виду безобидной бамбуковой таре. Кроме того, ты заказал привезти набор исходных компонентов - в расчёте на то, что, если и бамбуковое колено не будет тебе доставлено, сможешь приготовить кураре самостоятельно. Да, для бывшего аптекаря - грамотное решение. Но для действующего политика - смертельная ошибка. Да, в деле борьбы за всеобщее счастье без применения отравляющих средств, как отвлечённых теорий, так и конкретных ядов, просто не обойтись. Но в условиях противостояния с действующей властью хранить то и другое в собственном доме или в служебном кабинете - величайшая глупость! Касаемо конкретно гербария - когда я, ещё во время пребывания в постели, увидел содержимое твоего сейфа... Не таращь глаза; как увидел - этого я тебе даже сейчас не скажу... Увидел, да и всё. Так вот: на бамбуковое колено я тогда не обратил особого внимания. Подумал, что ты применяешь его в качестве непрезентабельного футляра для поэтапной переноски сложенных в сейфе золотых монет. Но когда приметил рядом с бамбуком гербарий из токсичных листьев и ядовитых корешков, то окончательно понял: организовал покушение на меня именно ты. А уж затем я проверил на кошке содержимое бамбукового колена; и вот теперь часть его в тебе. Ну, ладно, не переживай так; дыши глубже. Думай о хорошем. О том, что мы оба на твоей ошибке научились. Ты, я вижу, понял, что мгновенная смерть от яда в тыквочке была бы гораздо приятнее долгого умирания от яда в бамбуковом колене. А я понял, как сделать так, чтобы все, даже и ты сам, восприняли твоё отравление как обычную болезнь.
  - Ну, что молчишь? - приметив на застывавшем лице Якова едва угадываемые признаки накатившего отчаяния, опять заговорил волшебник. - Не поворачивается язык спросить, как и когда я вынул яд из твоего сверхнадёжного сейфа? Вынул не я, а известный тебе специалист по сейфам. Тот самый, которого ты хотел убить, а я тебе не позволил. Сделал он это за те несколько минут, что я уговаривал тебя прийти на последнее заседание правительства. Последнее - для тебя. Помнишь, потом мы - ты, я и несколько моих комиссаров, из одной и той же посудины попробовали горьковато-пряную приправу к мясу? Аджика называется. Да-да; это твой враг её приготовил; и благодаря ей ты - ад-жжик! - скоро окажешься там, где тебя давно ждут. Но, заметь, во время той дегустации никто, кроме тебя, не отравился; так что у нас у всех - алиби. Теперь догадался, как это получилось? Правильно; кураре проникает в кровь через раны и ссадины; а губы и дёсны были разбиты только у тебя. Кстати - за ссадины тоже благодари твоего врага. Это он послал на встречу с тобой тех горных орлов, которые из стаи обычных степных железнодорожных так ловко забросали тебя камнями. А я постарался, чтобы они смогли безнаказанно улететь.
  - Пожалуй, мне можно уходить, - через пару минут благодушного молчания промолвил волшебник. - Ты уже никому ничего не сможешь сказать; а у меня ещё столько дел. Через полтора дня - большакский съезд. Вождём вновь буду назван я, и нужно заранее подумать, кого из соратников на какой пост назначить. Но не волнуйся, занимаемые тобой должности я не отдам никому. Разделю их на несколько солидных многолюдных учреждений; чтобы отныне не было никого, способного сравниться со мной по уровню власти. И только пост начальника большакских кадров отдам в единоличное пользование того, кто помог мне расправиться с тобой. Но - не сразу; сначала, для успокоения твоих ставленников и снятия с меня возможных обвинений, передам эту должность каким-нибудь проходным фигурам. А уж потом определю твоё наследие и твоих назначенцев под внимание и заботу Копы... А сейчас - извини, но мне пора позаботиться о своём алиби. Оставайся в безмолвном окружении моих свидетелей, а твоих заботливых врачей, и умирай спокойно. Ты ведь боишься смерти? Вот и вслушивайся в её приближающиеся шаги... Не буду тебя от этого отвлекать. Прощай.
  
  Подсказка шестая
  Поиски бессмертия
  1
  Придя домой, волшебник, с помощью маски, продолжил внимательные наблюдения за состоянием здоровья своего лучшего помощника. Через полчаса после расставания врачи засвидетельствовали смерть Якова "из-за паралича дыхательных центров и слабости сердца". То есть, в полном соответствии с алгоритмом воздействия кураре, нервы дыхательных центров дали мышцам груди команду на остановку, а жизнелюбивое сердце многосерийного широкоформатного убийцы всё ещё продолжало биться. А видевший картину его агонии волшебник, не сдержав эмоций, в момент последнего прижизненного выдоха Чёрного Дьявола своему неверному другу Льву по телефону прокричал: "Яков скончался!"
  Спустя недолгое время Лев понял, что волшебник, находясь в своей квартире, время смерти Якова вызнал с такой точностью, словно... словно смерть действовала по его приказу.
  С той поры Лев опасался выказывать волшебнику открытое неповиновение. Новую черту в поведении неукротимого Льва заметили соратники; и тоже задумались над подмеченным фактом... В итоге авторитет волшебника сделался воистину непререкаемым.
  Но и волшебник после смерти Чёрного Дьявола задумался о скоротечности земной жизни и о непредсказуемости смерти в условиях большакского окружения. А ведь ему предстояло жить если и не конкретно в этом, то в таком же окружении не менее тысячи лет. Подумал он, поразмышлял, и вычислил, что такую государственно-важную задачу без обещанного феей эликсира бессмертия не решить. И перепоручил эту задачу маске.
  2
   Посмотрела маска по сторонам света, и увидела: в соседней южной стране все люди пьют вкусный, полезный и сытный напиток айран, и только один дервиш ничего не ест и не пьёт. Нищий бездомный старик не скрывает, что давно хочет умереть, дабы не мучиться на жаре и ветру, но даже в июле в центре пустыни не умирает. А всё потому, что скрывает: ещё в молодости совершил он паломничество к подземному источнику бессмертия. Юноша очень понравился своей простотой и искренностью охранникам источника, и те налили ему в кувшинчик примерно со стаканчик волшебного эликсира.
  При этом добрые охранники посоветовали юноше выпить эликсир лишь после того, как он наберётся жизненного опыта и окончательно поймёт, хочется ли ему умереть ради обретения жизни на небесах, или он предпочёл бы продолжить земное существование. И объяснили ему: если он хочет поскорее оказаться в небесном раю, ему нужно жить трудной честной безгрешной жизнью; а эликсир бессмертия в этом только помешает. Если же он выпьет эликсир, то сможет жить как ему заблагорассудится; ведь смерть, как самое суровое наказание за грехи, ему будет не страшна. Но нужно учитывать, что истинного бессмертия эликсир всё-таки не даёт. Каждый глоток эликсира лишь продлевает жизнь на невероятно большой для человека срок; но по истечению этого срока придётся снова глотнуть эликсира; и только так, глоток за глотком, удастся жить максимально долго. Теоретически говоря - вечно. Так что - лишь от количества эликсира в его бутылке, да от возможности добыть дополнительные дозы зависит, сколько столетий он проживёт. Но никому не известно, сможет ли он дожить до окончательного построения будущего земного рая.
  Рай этот непосредственно на Земле, в привычных, комфортных для человека условиях хочет создать хозяин и изобретатель источника бессмертия. По профессии он - великий волшебник и могучий маг; и, естественно, давно уже бессмертен. Но лично, своими руками строить земной рай он не хочет; привык уже жить тихо, спокойно, для себя, без людского шума и нервотрёпки в уже построенном им подземном дворце. И потому маг ждёт появления на Земле такого вождя, который захотел бы и смог возглавить райское строительство и всеземное правительство. А до тех пор маг отдыхает, копит силы и знания.
  Сколько ему ещё их копить, маг не знает; момент рождения гения предугадать невозможно. Может быть, сто лет; а может быть, двести. А может быть, и тысячу. Так что юноше не стоит торопиться с распитием эликсира бессмертия. Разумнее всего сделать первый глоток в глубокой старости, непосредственно перед приходом естественной смерти. Тем самым удастся отодвинуть момент окончания действия эликсира на несколько десятков лет; благодаря чему он сможет дольше блаженствовать в земном раю.
  Поблагодарил дервиш охранников, сунул кувшинчик за пазуху и отправился в обратный путь. Но через несколько дней путешествия по раскалённому безводному горному плато он понял, что естественная смерть от голода и жажды уже недалека; и отхлебнул немного эликсира.
  Вот с тех пор несчастный дервиш и мучается неисполнимым желанием умереть. Но кувшинчик с волшебным зельем, спрятанный им на месте первого глотка, жадный старик никому не отдаёт. Всё надеется: а вдруг он так, нехотя, ничего не делая, или умрёт, или доживёт до того земного рая, что сделает для него неизвестный гениальный вождь. Вот тогда-то гордый дервиш, не унижаясь перед магом, не испрашивая у него добавки или разрешения посетить источник, и будет неспешно, раз в сто лет отхлёбывать эликсир из своего личного кувшинчика.
  Узнав от маски эту трогательную историю, и досконально высмотрев уклад жизни дервиша, волшебник позвал к себе молодого славного героя по прозвищу Живой.
  Герой обходительностью и обаянием походил на херувима, а умом и коварством - на Одиссея; из-за чего считался израйским одисситом; хотя на самом деле родился он не на Итаке, и даже не на Молдаванке, а в каком-то глухом и отнюдь не славном местечке. Из множества присущих ему талантов больше всего удивляла его способность выбираться из любых проделок живым; за что, от коллег по подвигам и проделкам, он и получил соответствующее прозвище.
  К тому времени самым славным из подвигов Живого было убийство Мира (именно он "содеял Мир-бах"). Как вы, детки, помните, это преступление могло превратиться в войну для материка и в гору трупов для материчанского народа; но зато закончилось очень хорошо для большаков, поскольку дало им повод передушить своих друзей. Те были виновны в том, что, подпирая большаков слева, не слишком старались стоять сзади; а тем самым могли затенить собою волшебника и верных ему соратников.
  После того как опасность затенения исчезла, влияние волшебника сделалось неоспоримым, а его власть - единоличной; и он, на радостях, позволил Льву увести понравившегося ему Живого с не нравившегося тому эшафота.
  И вот теперь добрый волшебник потребовал от героя ответной помощи: раздобыть кувшинчик с эликсиром. Герой геройски согласился. Волшебник помазал ему ноздри и ладони пеной из чекушки, герой свирепо взвыл и стремительно умчался в беспечно нежившуюся на солнце южную страну.
  Увы, конечные итоги данной авантюры оказались весьма трагичными как для всезнающего волшебника, так и для посланного им авантюриста. Настолько трагичными, что последователи каждого из них переделали умную пословицу "не делай злодеям добра, не будет тебе зла" в две хитрых поговорки. Одною пользуются откровенные злодеи и скрытые авантюристы; в ней слово "злодеям" подменено словом "людям". Другую предлагают в качестве всеобъемлющего правила "мудрые добрые волшебники" (более откровенное наименование - "надевшие маску добра злодеи"). В ней слово "злодеям" попросту отсутствует.
  Но вы, детки, не верьте плохим поговоркам и назойливым поговорщикам, поступайте по велениям истины и добра, и проживёте лучше всех волшебников и дольше всех злодеев.
  3
  Прибежал герой в айранскую пустыню, нашёл там дервиша по застарелому запаху бессмертия, ухватил его в жгучие ладони... но быстро понял, что обычными чекушечными методами выпытать у старика его тайну не удастся. Смерти старый терпеливец и сам жаждет, а к страданиям настолько привык, что уже их не замечает. Единственное, что его волнует - скоро ли подземный маг заставит людей строить рай на Земле.
  Герой старому аскету сообщил, что земной рай уже начали строить на соседнем северном материке. Мол, дедуля, собирай-ка все свои одёжки да горшки-ложки-поварёшки (в земном раю любая дрянь пригодится), складывай их в мешок, и я тебя в момент отправлю в рай.
  Старик сообщённой ему новости обрадовался, но ехать на север категорически отказался. Мол, он решил, что даже во время жизни в земном раю будет продолжать мучить себя ради возможности попасть в небесный рай; и потому, для сохранения в себе святости, должен спать на голой земле. А на севере так можно и насмерть замёрзнуть. Лучше уж ждать смерти здесь, в тепле.
  А в то время два айранских хана затеяли между собой свару. Пошёл герой к тому из них, который был глупее и слабее, и пообещал ему, что поможет победить другого. Но - при условии, что хан немедленно начнёт строить у себя земной рай по материчанскому образцу.
  Глупый хан согласился. Герой, с помощью посланного волшебником войска, быстро победил другого хана. Вскоре бедный айранский народ строил себе рай равенства с богатыми ханами и неимущими материчанами.
  Узнав, что земной рай добрался и до него, старик дервиш едва не помер от счастья; а оклемавшись, потихоньку поковылял в горы. Герой притворился ужом и незаметно пополз за ним. Как только дервиш выкопал кувшин, герой отнял его у глупого старика и понёс кувшин волшебнику.
  Получив желаемое, волшебник велел экспедиционному корпусу немедленно возвращаться домой. Между ханами возобновилась кровопролитная война, в которой глупый хан был побеждён, а строители земного рая истреблены. На айранской земле воцарился прежний ханский ад; а старик, из-за которого произошла вся сумятица, бесследно исчез. Словно он - не бессмертный земной скиталец, и не нетленный дервиш, а рассеявшийся по пустыне мираж. Или - обычный для тех мест потусторонний дэв.
  А вот герой после совершения своего бессмертного подвига стал ещё более известен и знаменит, и получил множество постов и наград. И был послан на курсы сверхгероев, где научился двум десяткам иностранных языков, как человечьих, так и звериных, а также постиг искусство перевоплощения. Благодаря полученным умениям и знаниям он совершил множество других подвигов и сверхподвигов; но о них, детки, я расскажу вам чуть позже.
  4
  Пока герой охотился за бессмертием волшебника, волшебник тоже времени зря не терял. Но, поскольку он был не героем, а политиком, то бессмертными у него были только громкие речи на митингах; его тихие приказы несли народу смерть, а свои недобрые дела он проворачивал молча и в тайне. Благодаря чему вершина славы и могущества, на которой он находился, ежедневно словно сама собою вздымалась всё выше и распространялась всё шире. Но ни шелестевшая вокруг него словесная мишура, ни сопутствовавший ей восторженный фимиам особого удовольствия ему уже не доставляли. Чем громче звучали славословия в честь его волшебной мудрости, тем чаще задумывался он над смыслом странного пророчества феи о звезде, которая заменит материчанам солнце, и о таинственном провидце, который заменит его самого.
  Стараний по превращению Бедьяна в поэтическую звезду волшебник не оставил, но особой надежды на него не испытывал; ибо знал, что поддельные звёзды гаснут, дутые авторитеты лопаются, а настоящие поэты быстро умирают. Конечно, Бедьян, если содержать его в благоприятных условиях, проживёт долго и натворит много; но на всю тысячу лет предстоявшего волшебнику царствования Бедьяна не хватит. Так что - придётся обхаживать, последовательно делать звёздами множество поэтических приспособленцев; а это занятие - долгое и скучное. Да и - не слишком надёжное. Вдруг в число звёзд затешутся настоящие поэты? Они ведь светят не внешней поверхностью, а из искренних глубин своих сердец; и не подсвечивают заказанной им подлости и лжи, а сияют найденной ими истиной. Отчего и живут недолго; но даже своей смертью излучают непокорный жизнеутверждающий свет. А в таком свете всевластные волшебники выглядят голыми королями...
  И вдруг волшебника озарило: "Звезда должна быть не живой, и не отдалённо-космической, а механической! Надёжно управляемой! Вместе с тем - она должна быть огромной, яркой и обязательно красной. А что, если сделать такую звезду из какого-нибудь прозрачного материала... лучше всего - из рубинов. Вставить в неё мощную электролампу... настолько мощную, чтобы светила на весь мир... И поставить эту звезду на верху самой большой башни моей крепости! А рубильник включения и выключения лампы спрятать в моём кабинете. Потом издать указ, чтобы все жители материка и прилегающей к нему Земли ориентировались не по неравномерно вращающемуся солнцу, а по свету моей звезды. Включен рубильник - люди всех стран и народов разом просыпаются и дружно идут на работу. Кто во время свечения звезды не работает, тот не ест. Выключен рубильник - все ложатся спать, чтобы набраться сил для завтрашней работы. Кто во время потухшей звезды болтается по улицам, тот преступник. Таким способом моя рукотворная звезда заменит собою солнце, в обществе установится всеобщее равенство, фея будет мною довольна, о каких бы то ни было претендентах на мой царский пост и думать забудет".
  Воодушевившись этой светлой идеей, волшебник решил немедленно приступить к её воплощению в жизнь; но инженеры его разочаровали. Мол, сначала необходимо построить не меньше трёх мощных электростанций. Потом провести линии электропередач, проделать множество других работ... А бюджет материка пуст. Где взять деньги для покупки оборудования? За что, за какие средства привлекать на стройку огромное количество рабочих?
  - За ГОРЛО! Вот самое надёжное средство! Не волнуйтесь, ухватим и привлечём столько, сколько нужно! - гневно вскричал волшебник; и приказал инженерам составить план строительства необходимых звезде электростанций; но - не трёх, а сразу тридцати. Со всеми подстанциями и прочими электрическими субстанциями.
  Инженеры поняли, что в случае отказа к ним будет применено то же надёжное средство, и уселись за срочное составление плана. Результату своего энергичного энергетического творчества они дали подсказанное волшебником название; но поменяли местами буквы Л и Р и добавили букву Э (мол, именно таким, совершенно не страшным услышали они картаво произнесённое волшебником слово ГОЙЛЛО). А также благоразумно (чтобы их всем составом не ухватили за это слово) включили волшебника (в должности главнейшего величайшего идейного руководителя) в состав своего конструкторского бюро. А большаки (разумеется - с согласия и подачи самого вождя) растрезвонили светлую весть о задуманном и придуманном волшебником чуде по всему материку.
  Вот так волшебник первым из красных вождей оборотился во всенародно признанного Энергонадзора. Хотя на самом деле надзирать над энергией ему не довелось: воплощался план в жизнь, равно как и зажигались звёзды над крепостью уже под надзором его почтительного преемника. Волшебник же после подписания плана препоручил грядущие судьбы (собственную и материка) помощникам и инженерам, а сам взялся за обеспечение своего ближайшего будущего. Для чего внимательно присматривался к своим ближайшим помощникам; ибо понимал, что ожидать предательского удара в сердце нужно от тех, кто по бокам и за спиной.
  Подсказка седьмая
  Помощники вождя
  1
  Изначально помощников у волшебника было четверо; но, грустно сообщает нам волшебная история, к тому времени одного из них убила ужасная "испанка". Причём - выбрала самого умного, деятельного и человечного. Обычная же, так называемая объективная история утверждает, что погибший, напротив, из всей большакской верхушки был наиболее жесток и бесчеловечен. К тому же - невероятно, нечеловечески упрям. Но вот факты, примиряющие обе эти версии.
  Да, ноги у него были из свинца; если на кого наступит - жди конца. Но этого можно ждать от любого политика и подлеца. Зад и спина - из чугуна; а сидячему работнику такая конструкция и нужна. Руки - стальные крюки; но такие имеют все злюки. Сердце - электромотор; и что с того-то? Чем больше напряжение, тем лучше работа. Мозги - счётно-запоминающая машина; умный, знающий был мужчина. Глазки - словно свёрдла за стёклами пенсне; но стёкла были плоскими, прозрачными вполне; пенсне носилось лишь для реноме.
  Тем не менее мы, сказочники, считаем, что как государственный деятель он был очень нехорош; хотя и мог, имел реальный шанс быть прославляемым в качестве непогрешимого преемника волшебника и величайшего вождя материка. Но этому помешали имевшиеся в нём недостатки. Недостатков имелось два: жадно дышавшая грудь и высокомерно выкаченные губы. Они не были неуязвимо-механическими, но являлись неподдельно живыми. Вот из-за них-то он и пострадал. Именно через них его, словно Ахиллеса через пятку, поразил смертельный удар: через губы заразился, от остановки дыхания умер.
  Волшебник очень переживал после его смерти. Никак не мог простить себе, что она пришла так скоро: от момента заражения до мучительного конца - всего два дня. А ведь мог бы ещё пожить... Помучиться...
  Не сдержав своего огорчения, волшебник велел переименовать в честь погибшего соратника несколько больших городов, уйму улиц и множество скверов. Пусть эти названия напоминают ему самому об одном из главных деяний его волшебной биографии. А заодно и простые материчане, мыкающиеся по тем скверно выглядящим городам, скверно ухоженным улицам и замусоренным скверам, будут невольно часто и довольно недовольно поминать боровшегося за это бедолагу. Чтоб ему и на том свете покоя не было.
  Но с тех пор никого с человеческими недостатками волшебник в помощники себе не брал; опирался только на цельнометаллических.
  Правой рукой волшебник опирался на Льва, склёпанного из финансово прочной заморской брони. Левой - на Копу, выкованного из несгибаемой загорской стали. Каждый из этих двоих был могучим воином и великим полководцем; и оба - неуязвимы для врагов: гранаты и снаряды до них не долетали, а пули, особенно - не выстреленные, не причиняли им ни малейшего вреда. Чем волшебник и пользовался. Увидев глазами маски грозившую опасность, или услышав подсказку феи, он тут же выталкивал кого-то из этих богатырей на позицию впереди себя; и опасность пролетала мимо.
  Третий помощник волшебника также был металлическим - вылитым из полонского железа. Благодаря такому способу изготовления он долгое время считался воистину цельным и потому очень надёжным: да и выглядел как железный солдатик, стойко сражающийся за полонскую независимость. На самом же деле, ввиду неспособности железа впитывать школьные знания и общечеловеческую этику, годам к семнадцати он, из-за интенсивного формального роста в виде телесного удлинения, сделался интеллектуально и духовно полым. К тому же, через трещины воспитания и образования, в возникшую внутри него полость проник бунтарский пар (не путать с БУНДарским; это в какой-то мере разные образования). Пар потащил его в огонь революционной борьбы, а затем протащил через череду тюремных прессов. В итоге поло-литая заготовка приобрела форму бездушно-пустого робота в камуфлирующей шинели (в армии псевдосолдат никогда не служил). Зато он идеально подходил в качестве затычки для чекушки с волшебной пеной. Куда волшебник этого помощника и приткнул.
  Догадка волшебника, как всегда, была безошибочно гениальной. Всепожирающий пар из чекушки не проедал железного тюремщика, а лишь чернил, придавая ему особой административной прочности. Снаряды и пули, летевшие в пустотелого рыцаря, ядовитый пар чекушки поедал на лету; а любые обвинения, даже совершенно не ржавеющие, отскакивали от его воронёной поверхности, не причиняя ему ни малейшего вреда. Мало того; отскочившие обвинения волшебным образом превращались в настоящие пули - и летели точно в затылки обвинителей.
  За эти удивительные качества волшебник прозвал своего третьего помощника Железным Фениксом. Но на позиции впереди себя никогда его не выпускал; и никогда на него особо не опирался: вдруг не устоит, споткнётся и вместе с чекушкой свалится на голову вождя. А затем объявит, что должен остаться на том же передовом посту ради воплощения в жизнь драгоценных идей, собранных чекушечной пеной в нетленных мыслях сгоревшего на работе волшебника.
  Дабы удержать честолюбивого помощника от подобных соблазнов, и чтобы соратники понимали, что предательские удары в спину будут ещё на лету сожжены чекушкой, волшебник постоянно держал Феникса за спиной. Но вскоре и это сделалось для волшебника опасным.
  Раскормившаяся на богачах, разбушевавшаяся на народных волнениях пена быстро раздула чекушку до размеров вылепленного феей материка; а отдельные края выдула далеко за его пределы. Вместе с чекушкой чиновно рос и возвышался, духовно свирепел, увеличивал внутренний объём своих полномочий и, соответственно, плавно утончал свой поверхностный интеллект возглавлявший её железный тюремщик. Постепенно он стал считать себя едва ли не ровней волшебнику; а волшебник всё чаще замечал признаки его туповато-пробочного противодействия.
  То железно-упрямый Феникс пытается перекрыть дорогу заключению позорного, но крайне необходимого мира с врагами. То, вместо того чтобы арестовать и расстрелять дураковато-доверчивых серых соратников, сам окажется у них под арестом; и, что самое странное, останется живым. И, наконец, вместо того чтобы с личным пристрастием выпытать у файной террористки сведения о её сообщниках, Феникс отдал её Чёрному Дьяволу ... А тот, заметая собственные следы, тут же велел её расстрелять, труп сжечь, пепел рассеять; но Феникс сделал вид, будто ничего не видит и не понимает.
  В общем, волшебник ценил Феникса как трудолюбивого работника, в какой-то мере уважал как специалиста, но не очень-то доверял ему как соратнику и другу; и втайне подумывал о том, как бы от него избавиться.
  2
  Льву волшебник с некоторых пор тоже не очень-то доверял. Позорный мир с врагами тот сделал особо позорным; вошёл в сговор с Чёрным Дьяволом; неоднократно выходил за рамки данных ему полномочий; понёс несколько досадных поражений от белых бунтовщиков, внёс множество дурацких положений в красное законодательство... Вместе с тем волшебник замечал, что в жестоких и авантюрных предложениях Льва, хоть и не сразу, со временем, обнаруживается высокий революционный смысл; и волшебник, сначала беспощадно высмеяв их, позже выдавал за свои гениальные озарения. Но главное - этот богатырь умело и беспощадно ворочал теми людскими массами, из которых было вылеплено революционное тело Хаоса. Благодаря чему волшебник и смог натянуть на себя шкуру власти, умело содранную с Хаоса феей Равенство. И теперь, когда пришло время поднимать те же массы на гражданскую войну с богачами, обойтись без поднаторевшего в этом деле массовика-затейника волшебнику бы не удалось.
  Внешне Лев и в самом деле весьма походил на льва. Особенно - на виде сзади: острый хребет узкой кошачьей спины, над спиной - густая львиная грива, из гривы - свирепый рык.
  Характер у Льва также был по-львиному свирепым; а во время гражданской войны он сделался ещё и невообразимо тяжёлым. Плюс броня, плюс должность всесильного и безжалостного военного диктатора, плюс большой общественный вес; в итоге Лев на поля боёв не выходил. Ведь он, кроме удивительной смелости, имел выдающийся ум, и понимал, что своей тяжестью может продавить землю до самого ада. После чего красное войско в панике разбежится, гражданская война будет проиграна, мировая революция не состоится, а граждане мира, вместо того чтобы сделаться бессловесным стадом под его рычащей опекой, так и останутся мирными болтливыми разобщёнными гражданами. Но и жить без войны он тоже не мог; и потому подъезжал к полям боёв на бронепоезде с двойной бронёй, двумя ротами охраны, двенадцатью секретаршами и прочими удобствами.
  Кроме того, на бронепоезде имелось огромное знамя цвета тёмной крови с вышитой на нём большой пятиконечной звездой цвета алой крови. Звезда была вышита одним концом вниз, двумя - вверх, и в таком виде очень походила на голову двурогого бородатого демона, высунувшуюся из-под земли в луже запёкшейся крови.
  Да, детки, знамя было очень противным и страшным. Но страшило оно не столько противника, сколько собственных бойцов. Мало кому из насильно мобилизованных людей хотелось сражаться во имя этой нечисти. Ведь, если выживешь во время войны, придётся жить на земле, завоёванной для подземного демона; а если не выживешь, пойдёшь под землю и попадёшь в его объятия. И ещё неизвестно, что в итоге ужаснее.
  Из таких соображений большинство красных бойцов предпочитало разбегаться по домам до начала сражения. В худшем случае - во время него. А враги волшебной власти прямо-таки рвались срубить голову завязнувшему в крови демону; а заодно рубили головы красных солдат.
  Броневой полководец, узнав о таких настроениях в массах, велел знамя перевернуть. Благодаря перевороту возникла иллюзия, будто голова демона уже отрублена, и не высовывается из лужи крови, а тонет в ней. Что и противников, и собственных бойцов заметно успокоило. Теперь уже первые шли в бой с меньшей уверенностью в правоте своего дела, а вторые - с большей надеждой, что от безголового демона и под землёй сумеют как-то отбиться.
  Заметив положительные перемены, броневой полководец велел полководцам рангом меньше взять себе на вооружение такие же знамёна. Но по спешке пошла неразбериха. Там, где смогли найти тёмно-красный шёлк или бархат, вышивали на полотнище ярко-алую звезду. Но в большинстве случаев удавалось раздобыть только аленький ситчик; и, для контраста, вышивали на нём звезду тёмно-красными нитками. Переделывать никому не хотелось, да и не из чего было... В итоге и приучили и "своих", и чужих к тому, что изображаемая кровавая вакханалия - дело не слишком серьёзное. Так, символика; никакой бесовщины и демонологии. Не невидимый красный демон злобы поднебесной реет вниз жадной головой над залитой кровью землёй, а - всего лишь напоминание о потоках крови, вылитой нашими героями из нанесённых врагами ран.
  Стрелка волшебных весов почти проигранной большаками войны стала клониться в их сторону. Но ещё большее влияние на войну оказало устройство держака знамени.
  Держак этот был металлическим, и представлял собою нечто типа складной многоколенной трубчатой трости. В сложенном виде трость напоминала собою большущую сосиску типа "хотдог". В раздвинутом состоянии - походила на невероятно длинный бильярдный кий, но не с тупым концом в чём-то сыпучем белом, а с очень острым наконечником в чём-то липком красном. Знамя крепилось на нижнем колене трости и, когда не использовалось по прямому назначению, служило полководцу в качестве настенного ковра (во время обеда) или в качестве ширмы (во время секретного общения с секретаршами).
  Все свои победы броневой полководец одерживал исключительно с помощью знамени и трости. Когда приходило время двинуть войска в наступление, он, в назидание Ганнибалам, Цезарям и всяким прочим Македонским не тратил время и слова на долгие уговоры, а приказывал охранникам выдвинуть из потолка своего вагона кровавое знамя. Знамя, развернувшись, неспешно трепетало на ветру, и отрубленная голова демона словно оживала, шевелясь, морщась и катаясь по луже застывшей крови. Красные солдаты приходили в ужас и нестройными рядами мчались от возникшего за их спинами кошмара. А тем самым устремлялись на противника.
  Тем временем хотдог знамени медленно наклонялся до горизонтального положения. Опускавшееся знамя превращалось в укрытие от зноя или ветра для прятавшихся за ним охранников, рот хотдога, словно у бешеной собаки-людоеда, с клацанием открывался, из него стремительно выползал по направлению к войскам бесконечно длинный язык с острым клыком на конце.
  Испуганное войско ускоряло движение; а полководец, поворачивая хотдога за задние лапы и периодически дёргая за спусковой хвост, колол воинов остриём трости в разные места. Бойцов, безоглядно мчавшихся на врагов, он поощрял лёгкими уколами в спину. Слегка отклонявшихся от направления главного удара он поворачивал уколами и толчками в бок. Остальных попросту закалывал.
  После окончания боя полководец приказывал выстроить под знаменем захваченных в плен врагов; и осуществлял их торжественное закалывание. Если число пленников превышало заранее определённое им количество, он минусовал его за счёт закалывания тех бойцов, которые, ведя себя в бою недостаточно сурово, не убивали на месте сдававшихся в плен врагов.
  Потом там же, под кровавым знаменем, он награждал бойцов из числа "фейно развитых" (ко всему равнодушных и ко всем равно суровых). Тем, кто впустил микрофею к себе в голову, он прикалывал ко лбу маленькую красную звёздочку. Тем, у кого микрофея обжилась не только в голове, но и в сердце, он прикалывал две звёздочки: маленькую - ко лбу, большую, изображённую на фоне знамени, - на грудь.
  Красные бойцы, в благодарность за проявляемое к ним острое внимание, между собою втихомолку называли броневого полководца "Трость-Кий". Многие просто не догадывались, что он сам, через наученных им льстецов, распространил привычку к этому "погонялу" среди них; но при этом помалкивал, что идею устройства своего орудия он позаимствовал у своего давнего тюремного надзирателя. Тот с помощью подобной трости (но, конечно, гораздо меньшего размера) умело чинил суд и расправу над заключёнными. Видя их страх и трепет, юный революционер решил, что для порядка в стране её послереволюционное устройство должно быть подобно тюремному; и управлять людьми нужно с помощью подобной трости. Выйдя из тюрьмы, он, в качестве революционного псевдонима, взял кличку восхитившего его надзирателя. Оказавшись на посту главнокомандующего, он тех, кто его называл этим псевдонимом, к себе приближал, награждал, назначал на командные должности. И лестное ему прозвище закрепилось за ним навсегда.
  3
  Второй полководец, тот, что из стали, по характеру тоже был изрядно тяжёл, но своих бойцов не закалывал. Доверял это грязное дело охранникам и заместителям. Другое его отличие от коллеги состояло в том, что он любил не хвастаться громкими военными победами, а тихонько возиться со стальными сейфами.
  Приобрёл он столь ценную специальность из-за того, что в юности попал под колесницу какого-то богача. Колесница помяла ему мягкий, ещё не застывший шарнир локтя левой руки; и он не смог тачать людям сапоги, как его отец, а пошёл учиться на священника, рясу которого примеряла на него мать. Но к моменту выпускных экзаменов он изучал не псалмы в честь Отца и Сына, а остросюжетный роман "Отцеубийца"; и пришёл к выводу, что его призвание - не прощать грехи каким бы то ни было богачам, хоть колесничным, хоть пешим, но давить их и грабить. После чего, методом плагиата присвоив себе имя Коба (так звали неустрашимого главного героя некстати прочтённого им романа), он пошёл не на экзамены, где было много непонятных вопросов, а на восточный базар, где было всё что угодно. Поменяв там крест на пистолет, требник на отмычку, он отправился на большую дорогу и сделался одноруким бандитом. Заметив одиноко проезжавший или плохо стоявший сейф, он, прикинувшись устройством по бесплатному обслуживанию секретных устройств, ловко подкатывал к нему, умело открывал замок, совал содержимое за нержавеющую пазуху, говорил охранникам "аминь" и - бывал таков.
  Понравившийся ему герой охотно делился награбленным имуществом с родными и близкими. Но реальный Коба решил превзойти придуманного; и делился награбленным не с ближними, а с дальними. Самым дальним из его знакомых был будущий волшебник; вот ему-то неудавшийся священник и оказывал благодеяния.
  Бывало, посидит безработный теоретик всемирной революции пару часов в каком-нибудь иностранном кафе, надышится обворожительными ароматами поедаемых по соседству сосисок, нанюхается пьянящим запахом свежеразлитого по столу пива, наглотается собственной безвкусной слюны, а затем потихоньку плетётся в библиотеку. Там, во время обеденного перерыва, вместе с книжками про теорию борьбы с угнетателями ему иногда подают письма со скупыми, обычно - худыми сообщениями о практике революционной борьбы в оставленной им стране. Сведения настолько безрадостные и скудные, к тому же - дурно пахнущие обычным воровством и бандитизмом, что выть от отчаяния хочется. Но кушать-то хочется ещё больше, чем выть; а надеяться больше не на что. Вот и приходится безвестному гению бродить бессильным призраком между двумя несбыточными надеждами: внезапной щедростью сытеньких-богатеньких и неутолимой яростью обездоленных и голодных.
  И вдруг вместо тощего конвертика ему подают пузатый портфель, на застёжке которого - большое сургучное пятно, а по сургучу вместо печати - неуклюжие царапины от пули пистолетного патрона: report YES if gruzz in bag.
  Откроет он портфель - а тот весь набит деньгами.
  - Йесиф грузин! - восторженно вскричит волшебник. - Рапортуйте ему: это не бэг, а бог!
  И, отказавшись от поданного вслед за портфелем "Капитала", устремляется обратно в кафе. А накушавшись сосисок, напившись пивка, сытно икнёт и с ожившим энтузиазмом подумает: "После победы всемирной революции назначу загорца воспитателем народов. Пусть учит всех щедрости к вождям".
  Во время борьбы с Хаосом загорец также старательно помогал волшебнику. Как только Хаос был завален, волшебник назначил загорца начальником "народной комиссии по делам национальностей материка"; сокращённо - наркомнацмат. Загорец изумился:
  - За что комиссия, Вождь-Создатель, быть ста народностей отцом? Не проще ли сказать: "Их матерь - власть Вождя; и все - с его лицом!" После чего завести на них на всех одно дело и согнать в общую камеру. Я имею в виду - объявить все народы единой материчанской нацией.
  Волшебник не согласился; стоголосый хор поющих ему славу народов представлялся предпочтительнее одного голоса, пусть и очень мощного. Стальной помощник недовольно проскрипел челюстями, но за дело взялся очень старательно. И хотя, в целях воспитания национальностей, дабы не научить их ответной ругани в сторону власти, от публичного мата он воздерживался (из-за этой чего название его должности было сокращено до "наркомнац"), во всём остальном следовал указаниям волшебника.
  Потом, во время разделки Хаоса, богачи перебежали с той стороны материка, что покраснела от крови, на ту, что побелела от горя; и денег на воспитание наций стало не хватать. Пришлось бывшему разбойнику совмещать функции народного воспитателя и массового истребителя; то бишь - полководца. Заодно он умело вскрывал сейфы, брошенные их прежними хозяевами на полях проигранных ими битв. Обнаруженные деньги и ценности стальной бессребреник, опять-таки, честно отправлял волшебнику. Неудивительно, что волшебник доверил инспектировать экспроприированные богатства именно ему - как такому специалисту, что без ключей любой сейф проверит, но при этом ничего не украдёт.
  Для начала, ради проверки профессиональных качеств, волшебник приказал загорцу тайно проинспектировать сейф Якова. Помощник смог изъять из используемого не по назначению сейфа незаконно приобретённый контрафакт; и успешно провёл очную ставку подозреваемого снадобья с бывшим хозяином. Для чего не пожалел собственной аджики. Тарелочку с аджикой он поставил рядом с той тарелкой, к которой позже подвёл Чёрного Дьявола мудрый волшебник. Дьявол, как и предполагал знавший его вкусы и привычки кулинар, не удержался от получения острых ощущений; благодаря чему было научно доказано, что заморский яд является высококачественной, трудно идентифицируемой продукцией.
  В общем, помощник прошёл это испытание блестяще. И при этом ни разу ни словом не обмолвился об истинных причинах смерти зловредного Дьявола. Через год успешного испытательного срока волшебник преподнёс ему заслуженный подарок: главную материально-финансовую инспекцию. Назвал он её Рабкрин - рабочее-крестьянская инспекция; мол, не мы, а сами трудящиеся будут инспектировать.
  - Ну, мне не привыкать трудиться на революцию за всех. Раб Крин так раб Крин, - опять скрипнул челюстями верный помощник; и с тех пор сейфы уже не грабил, а охранял.
  Заодно, без отрыва от финансового производства, помощник продолжал воспитывать многонациональное население материка в духе искреннего служения идеалам максизма-ленизма. Делал это он на своём примере. Пример состоял в том, что все те нужности и ценности, что без счёта отбирали у богачей и без стыда отнимали у бедного населения другие соратники, Коба неспешно пересчитывал, старательно учитывал и аккуратно складывал в главной государственной кладовке. В той самой, из которой они потом бессчётно и бесследно проваливались за пределы материка. Копа об этом, конечно, знал; но всё равно не затирал в стальных руках ни копейки, не уносил в кармане ни рублика, не прятал за пазухой даже самого завалящего камушка. Этот рекорд самоотречения, детки, до сих пор никем из вождей не побит; и вряд ли хоть когда-нибудь побьётся. Скорее помощники вождя побьют излишне бескорыстного предводителя; ибо таких силачей, каким был Коба, больше не было, и уже (тьфу-тьфу-тьфу) не будет.
  4
  Вместе с ценностями к стальному помощнику поступали сопровождавшие их документы. В основном то были наградные листы героев, уничтоживших наибольшее количество врагов, и листочки доносов на полководцев, умело побеждавших врагов и тем самым очень на них походивших.
  Документы он изучал и проверял с особой тщательностью, известных изгоев и безвестных героев укладывал в отдельные папки, а папки хранил в разных отделах сейфов.
  Вёл себя стальной помощник тихо, незаметно, ногами по полу не гремел, орденами не бренчал, о боевых подвигах особенно не распространялся. Волшебника он ни о чём не спрашивал, на все его вопросы отвечал мягко, коротко, уважительно. С равными себе общался мало и неохотно. Подчинённым говорил кратко, с металлическим скрежетом. На работе он в основном занимался тем, что днями и ночами перекладывал бумажки из папок героев в папки подозрительных лиц.
  Прослышавшие о его привычках соратники втихомолку над ним посмеивались: чего он в пыли копается? Вот глупый! Да по каким папкам людей не распредели, перед мамкой-Равенством и её сыном-волшебником они всё равно одинаково виноваты.
  И в насмешку звали его не Коба, а Копа. А он и не протестовал. И вроде бы не обижался. Но имена тех, кто не мог произнести вторую согласную его имени достаточно звонко, аккуратненько заносил в отдельные списочки, их нехорошие данные записывал в особые анкетки, а списочки и анкетки любовно укладывал в особо секретные папочки.
   Этот помощник особенно нравился волшебнику тем, что выглядел неразвитым и не слишком умным. Он никогда ни о чём не спорил, а если иной раз и сверкал высокоуглеродистым взглядом, и скрипел слегка заржавевшими челюстями, всё равно делал именно то и в точности так, как волшебник от него требовал. Вслед за ним и другие соратники, хоть считали Копу туповатым в общении, непродавливаемым в служебных отношениях, жестковатым при столкновениях, также прощали ему эти мелкие недостатки за трудолюбие, готовность сделать чужую работу, усердие и скромность.
  А вот броневой помощник, слегка присмиревший после гибели Чёрного Дьявола, вновь делал вид, будто он - самый умный из большаков. К тому же он очень любил выступать на митингах и собраниях, а в своих речах не восхвалял мудрость, мужество и знания вождя, а нахально превозносил самого себя. Да ещё и, к месту и не к месту, упоминал о неких трусливых, никогда не воевавших недоброжелателях, которые хотели бы остановить восход его карьерной звезды. А поскольку Трость-Кий и без того был первым заместителем волшебника, любому и каждому было ясно, какого недоброжелателя он имел в виду, и на чьё место метил.
  Припомнив и взвесив всё, что он знал о нескромных поступках и звёздных замашках своего неблагодарного заместителя, волшебник окончательно уверился в том, что Трость-Кий и есть тот кандидат в узурпаторы, про которого проговорилась фея. Но поскольку он знал, что справиться с броневым, практически неуязвимым помощником будет очень трудно, решил отложить разборки с ним до момента обретения бессмертия.
  И вот посланный в Айрастан герой наконец-то привёз волшебный эликсир.
  5
  Едва герой вышел из кабинета, волшебник крепко ухватил медный кувшин за тонкое позеленевшее горлышко. В тот же миг жидкость внутри кувшина зашумела и забулькала, словно перекисший айран в животе страдающего несварением дервиша.
  - Настоящий, живой эликсир! Волшебный! Почувствовал руку хозяина! - радостно прошептал волшебник; и вогнал штопор в глубоко заколоченную пробку. Жидкость в кувшине вскипела ещё сильнее; пробка, вместе с дрожавшим в ней, пытавшимся вывернуться штопором поползла из горлышка наружу. Едва волшебник успел подставить стограммовый стаканчик, из горлышка кувшина хлынула булькающая зелёная жижа, в мгновение ока заполнившая посудинку точно до краёв. Последняя маслянистая капля повисела, словно маленькая кобра или большой головастик, несколько секунд на краю горлышка, а затем с недовольным шипением подтянулась на собственном хвосте и уползла обратно в кувшин.
  Счастливый волшебник уже поднёс стаканчик ко рту, когда у него в голове возникла очень громкая мысль, что вместе с ним эликсира бессмертия выпьет сидевшая на его лице волшебная маска; по крайней мере, прикоснётся к эликсиру губами. "Обретя бессмертие, маска наверняка возгордится и перестанет меня слушаться, - с необычайной силой прозрения подумал волшебник. - Ну уж - нет! Пусть знает, что я в любой момент могу её щедро наградить или жестоко наказать. Будет служить исправно - может быть, когда-нибудь, чтобы не рассыпалась от старости, дам ей понюхать бессмертного эликсира. Будет служить плохо - раздеру на части, изобью, истопчу, сожгу, пепел утоплю в дерьме, дерьмо закопаю в земле, сверху велю положить большой камень и сделаю на нём надпись: "Ты могла быть личным другом гения; и что ты теперь?".
  Как ни странно, маска даже не пикнула в ответ. Волшебник, решив, что она смолкла из страха перед ним, и обрадованный тем, что наконец-то нашёл на неё управу, подчёркнуто небрежным жестом сдёрнул маску с лица и швырнул в сейф. После чего снова поднёс стакан ко рту и начал не спеша, смакуя, долгими малюсенькими глоточками вливать в себя эликсир, с каждой каплей ощущая, как вечная жизнь вибрирующими струйками пощипывающего нервы тепла распространяется по его организму.
  Опустошив стакан, волшебник откинулся в кресле и замер в блаженном впитывании собственного бессмертия. Так, в грёзах и приятных размышлениях, он провёл около получаса. Затем вскочил, нервно выхватил из кармана любимую рабочую финку и чиркнул ею по предплечью левой руки.
  Кровь, появившаяся в ранке, вмиг вскипела отвратительной буро-зелёной пеной. Но пена, быстро осев, превратилась в густую ряску, сплошь затянувшую собою ранку, а ряска преобразовалась в рыхлую кожу серовато-зелёного цвета с поспешно выраставшими из неё рыжеватыми щетинистыми волосками; такими же, как и на всей руке.
  Волшебник радостно расхохотался; а затем громко выкрикнул:
  - А подать-ка мне к ужину моих металлических помощничков!
  Подсказка восьмая
  Бессмертие и повседневность
  1
  Первым блюдом на дружеском ужине квадриги неуязвимых вождей был грибной суп. Трость-Кий, заявив, что из-за привычки быть везде первым даже запаха первых блюд не переносит, от супа решительно отказался. Феникс, сообщив, что его больному желудку вредны грибы, суп тоже даже не попробовал. Копа попробовал - на дне ложечки; после чего заявил, что его личный повар, который прошёл хорошую стажировку в чекушке уважаемого Феникса, готовит намного вкуснее. И что он прямо сейчас это докажет. После чего, отодвинув тарелку с супом, Копа рассказал волшебнику следующую историю.
  - Когда я воевал на юго-востоке, то приметил в стане Враггеля одного генерала-петуха. Он прежде был хозяином этой усадьбы, которая теперь экспроприирована для народа и принадлежит лично Вам. Моим орлам удалось схватить его, и я велел повару приготовить из него чахохбили. Чахохбили означает - "приготовленный как фазан". Повар постарался, и теперь я хочу угостить его шедевром Вас в знак подтверждения того, что отныне никто не сможет прокукарекать о своих правах на ваше поместье.
  И, вскричав:
  - Цыплёнка - в студию!
  Копа весело запел:
  - Цыплёнок жареный, цыплёнок вареный
  Хотел в богатом доме жить.
  А был он резвой, вот и полез он
  Градоначальником служить.
  Служил нечестно, был вор известный,
  Попался в клетку как фазан.
  Его б поджарить, потом проварить,
  Но царь простил его обман.
  А мы поймали, и ощипали
  От ярких перьев и от блох.
  Он долго чах и сох, сказав "Ох, били", сдох,
  Но в пряном соусе неплох.
  - Чах! Ох, били! Ха-ха-ха-ха! Правильный, классно выверенный рецепт, - одобрил волшебник; и быстро очистил свою тарелку от горьковато-пряных кусочков мяса. А затем воскликнул: - Хотя я сам охотник, но это вкуснее любой дичи!
  - А на мой вкус, все эти цыплёнки и яблочки ничем не лучше дубинушки. У них у даже рецепты схожие - охнем, эхнем да ухнем, с намёками на злоупотребления губ чека. Я бы все песни с такими намёками вообще запретил. А тех, кто их поёт, пригласил бы в те самые губы, про которые они поют, - недовольно проворчал Железный Феникс.
  Волшебник сделал вид, что его не услышал. Копа взглянул на Феникса косо, но заговорил ласково:
  - Послушай, дорогой, этот цыплёнок приготовлен не с плохими намёками, а с хорошими приправами восхищения твоим ведомством. Тебе и твоему желудку мой чахохбили будет очень полезен. Я сам не хочу, во время приготовления накушался; а ты, пожалуйста, кушай, не стесняйся.
  Феникс, внимательно взглянув на беззаботное и очень довольное лицо волшебника, съел несколько ароматных кусочков; и не смог скрыть, что еда ему понравилась. Но Трость-Кий ко второму блюду также не прикоснулся. Да ещё и зловредно пробурчал:
  - Я тоже охотник, но ни разу не встречал фазана в помидорах. В самом деле - дичь какая-то. Фазан бывает в степных ягодах. В них он тучнее, сочнее, вкуснее и тяжелее на подъём. И приправа меня не восхищает; похожа на обычную кровь. А я ею на войне объелся.
   С тех у работников чекушки любимыми слоганами стало "приготовить как фазана", "ощипать ему перья", "выщипать у него блох", а также "не фазан, и без помидоров хорош будешь". А у военачальников - "на войне одна приправа", "не отравляй врагов своей кровью" и "бери противника, как фазана в ягодах".
  2
   На сладкое волшебник сообщил своим помощникам, что устал от власти и намерен, как приличествует мудрецам, удалиться на заслуженный отдых куда-нибудь в горы. В какую-нибудь дальнюю тихую пещерку с прислугой, охраной, электрическим освещением и прочими удобствами.
  - Ну, это уж совсем не мудро. Тебя и в столице подстрелили, как цыплёнка; а как тебя в горах охранять? - недовольно возразил Феникс.
  - Если уж кто из мудрецов и заслужил право на отдых, так это я! - с возмущением вскричал Трость-Кий. - Война - дело тяжёлое; чтобы поднять её и навалить на противника, нужно приложить неимоверное количество сил, смелости и мудрости. Это вам - не штаны в кабинетах протирать!
  - Великий волшебник! Послушайте простого горского парня. Феникс прав: нельзя Вам удаляться от столицы и власти, - с воодушевлением заговорил Копа. - Без опоры на вашу мудрость всё построенное нами рухнет, а недостроенное - развалится. Лучше уж оставайтесь здесь, в этих уютных, близких к столице горках. Прежний хозяин вашей усадьбы потому и бегал от нас так долго, что перед тем жил здоровой беззаботной жизнью в экологически чистой местности. Деревня прислуги здесь уже есть, электричество сюда проведём. А лично я, чтобы обеспечить Вам достойное питание и облегчить труды вашей жены, отдам Вам своего отличного повара. А чтобы не отвлекать врачей от забот о здоровье Льва, отдам Вам своего доверенного проверенного врача. И, чтобы не затруднять Феникса, передам Вам свою надёжную охрану. А сам, по мере возможности, буду наезжать в загородный домик по соседству. Он намного хуже, чем ваш; настоящий курятник; но - лишь бы бывать возле Вас, лишь бы иметь возможность почерпнуть от Вас мудрости.
  После этого разговора у волшебника не осталось ни малейших сомнений в том, что Трость-Кий есть его злейший враг, Феникс - скрытый недоброжелатель, а Копа - добрейший друг. И он охотно согласился жить в недалёких и невысоких горках в качестве единственного в мире великого мудреца; но - с непременным условием, что должность неофициального царя материка пожизненно останется за ним. Копа сразу же поклялся, что приложит все силы и старания для выполнения высказанного волшебником желания, а Трость-Кий и Феникс сделали вид, будто слов волшебника просто не услышали.
  Затем Копа мягко взял обозлившегося Трость-Кия за рукав и принялся уговаривать его поехать на отдых в те высокие могучие горы, где родился он сам, и по которым, в дни его боевой юности, он так любил бродить с ружьишком и наганом. С тех пор у него там множество старых друзей, готовых удружить его лучшим друзьям всем, чего те пожелают. А в долине близ этих гор есть чудесный бор, выращенный на удобрении из мандаринового жома. А в бору имеется источник воды, чрезвычайно полезной для нормального пищеварения без поносов, без запоров и бурчания в животе. Также эта вода очень полезна для обезжиривания организма.
  Но Трость-Кий опять проявил свой дурной нрав.
  - Пусти! Куда ты меня тащишь? Знаю я твоих друзей и твои пожелания! И про борную воду из жома я тоже знаю. Пусть её пьют те, которые целыми днями сидят и ничего не делают, кроме жома. А я - воюю без выходных, по семь дней в неделю плюс праздники. И столько же болею. До боя от стрессов расстресскиваюсь, после боя от нервов едва не рвусь, во время боя общественный вес теряю и карьерный рост укорачиваю. А нормально поесть некогда. Вместо первого - ору на митингах, вместо второго - ору на парадах, вместо третьего - ору на бойцов, гоню их в бой. Ем только во время боя. А животом бурчу, чтобы и с набитым ртом врагов пугать. Так что - не надо мне нормальную воду для тихого боржомоварения, мне надо оральную воду для громкого говорения. Чтобы она мне силу парадного орания повысила до львиного рычания, и вес не обезжирила, а утучнила. А такая вода - не в затоптанном тобой Загорье, а в придавленном мной Предгорье. Ешьсемьтуки называется. А ещё там, слава мне, уже закончились твои старые друзья и появились мои молодые подруги. Туда и поеду.
  - А что? И поезжай, отдохни, - милостиво кивнул разомлевший волшебник. - Я тоже переключусь с государственной деятельности на помещичью. А Копа пусть за нас поработает.
  На том и порешили. Трость-Кий поехал на отдых в далёкое Предгорье, волшебник отправился на прогулку по приусадебному парку, Копа, лишившийся повара, доктора, собственной охраны и доброго присмотра со стороны старших друзей, самоотверженно занялся трудной и скучной управленческой работой. И только Феникс после прихода домой целые сутки бесцельно валялся в постели. У него вдруг возникли судороги ног, отнесённые им на счёт хронического переутомления и безнадёжно загубленных нервов; зато желудок, благодаря чахохбили, впервые за долгое время не чувствовал привычной боли.
  3
  Расставшись с помощниками, волшебник успокоился... расслабился... Наконец-то у него всё сложилось наилучшим образом. Он бессмертен. Предатель Трость-Кий, вопреки уговорам доброго глупого Копы, отправился на опасный отдых в Предгорье. Этот самонадеянный выскочка привык считать себя неуязвимым; но чуме нипочём любая броня. Иначе бы она там же полугодом ранее не убила любовницу волшебника, которая была его лучшей половиной из двух возможных, находилась под его административной опекой и волшебной защитой и, соответственно, под охраной самой феи... Да, жаль любовницу; она хоть и являлась плохой матерью, зато была отличной... революционеркой. Но вместе с тем жаль, что волшебник сам же не позволил Трость-Кию поехать в Предгорье в одно время с умершей любовницей; в таком случае проблема удержания власти была бы решена. Удержаться от соблазна принять в свой прайд интересную красивую женщину Лев бы не смог; и наверняка бы заразился. Ну, ничего: теперь известно, где и какую воду он будет пить, а организовать микроэпидемию на одном источнике - буквально плёвое дело.
  С Фениксом тоже дело пошло на лад. Чахохбили с небольшой добавкой кураре в приправе он попробовал, ему понравилось. А у него - открытая язва... Теперь Копа, как договаривались, в нужный момент угостит его цыплёнком с более густой приправой, после чего Феникс сможет возродиться только в виде железного памятника.
  Но самая большая удача для волшебника - обретение надёжного помощника в лице Копы. Пожалуй, пора продвигать его на должность Генерального Секрет-Царя партии. Никто, кроме него, не сможет заменить волшебнику сразу двух помощников - Льва и Феникса. Но продвигать Копу надо плавно, не торопясь... Не пугая других металлических безумцев...
  Волшебник счастливо вздохнул, окончательно расслабился... захотел полностью избавиться от забот и дум... И, впервые за долгое время, снял маску с лица. После чего и в самом деле почувствовал себя необычайно умиротворённым и неподдельно счастливым.
  4
  Тут в кабинет заглянула жена. Взглянув на лицо мужа, она ужасно перепугалась, и с криком:
  - Доктор! Спасите гения! Он сошёл с ума! - помчалась к лестнице со второго этажа на первый.
  - Какая она ... неуравновешенная... - посмотрел волшебник круглыми удивлёнными глазами вслед пёстрому колобу покатившейся по лестнице жены. - И некрасивая... совсем бесформенная... Точно как фея Равенство в старости. Пожалуй, пора заменить жену на любовницу. Любовница красивая... хотя и очень нетерпеливая. Но, кажется, она где-то умерла... Тогда - на двух любовниц. Красивую - на ночь, терпеливую - на день...
  Жена в конце лестницы со стоном повалилась на пол, а волшебник продолжил неспешно рассуждать:
  - Уродливую и настырную фею Равенство тоже надо заменить... На красивую Свободу - показывать чужим странам, и терпеливую Братство - воспитывать материчан в духе сыновней любви ко мне. Да, надо над этим поработать. Работать, работать и ещё раз работать!
  Когда врач, вызнав у жены волшебника о причине смертельно опасной для неё паники, примчался в кабинет, волшебник, уже в маске, строчил своим помощникам короткие ёмкие письма.
  "Похоже, старушка сама сошла с ума. Или получила по голове до падения с лестницы", - подумал врач при взгляде на его умное энергичное лицо; и молча вернулся на первый этаж.
  5
  Первое письмо хитроумный волшебник отправил вдогонку Трость-Кию.
  "Как Вам известно, строительство земного рая приостановилось ввиду полного истощения материальных ресурсов. Средства, изъятые у богатых, израсходованы, у бедных взять нечего. Каковы будут ваши предложения?"
  Ответ от Трость-Кия пришёл незамедлительно: "Отдайте мне войско и все сбереженья, чтоб действовал Я на своё усмотренье! Я вражеской кровью залью земной лик, все страны волью в красный наш материк. Ограбив всю Землю от края до края, Я выстрою рай тем, кто родом из рая. Кто родом из стойла, но примет мой мир, дам хлеба и пойла на маленький пир. А тем, кто посмеет искать со мной ссор, устрою огромнейший голодомор".
  - Фея Равенство действовать по твоему усмотрению тебе не позволит; такое может позволить только фея Свобода. Значит, не я, а ты позвал Свободу на материк, - усмехнулся волшебник; и принялся сочинять письмо для Копы.
   "Как Вам известно, строительство земного рая приостановилось ввиду полного истощения строителей. Истощённые богатые уже пущены в расход, но бедные всё ещё находятся на балансе между жизнью и смертью. Работать они уже не могут, слушать нашу пропаганду не желают, но есть по-прежнему хотят. А поскольку пищи у них нет, то на всех языках - лишь разговоры о том, где её найти, и как сытно живут там, где не строят земного рая. Каковы будут ваши предложения?"
  Ответ от Копы пришёл через три недели.
  "Языкатые безухие народы нужно перемешать с малоязычными большеухими для генетического укорочения языков и увеличения ушей. Национальные различия нужно отменить, всех людей объявить единым неделимым народом. Религии запретить, оставить только веру в мудрость наших великих планов. Разговоры о еде и о прочих глупостях заменить на декламирование ваших речей. Из слов оставить только такие, какими можно воспевать счастье строить земной рай, славить мать нашу Равенство и молиться на Вас, отец наш родной".
  - Кажется, Копа ещё глупее, чем я думал, - недовольно проворчал волшебник. - Я-то рассчитывал, что он, дабы нам было кого грабить и кого пускать в расход, предложит дать бедным свободу делаться богатыми; а он пропел всё ту же ахинею про Равенство.
  - Ну, ладно, - после непродолжительного огорчённого молчания продолжил свои рассуждения волшебник, - вину перед Равенством за появление у нас Свободы мне уже есть на кого свалить. А на кого свалить вину за приглашение Братства? Ведь на намёк о том, что пищу для бедных нужно искать в других странах, Копа вообще не отреагировал. Хотя мог бы догадаться, что нужно обратиться к международному сообществу с просьбой о братской помощи нашим голодающим. И тогда мы смогли бы обеспечить большакскую верхушку заморскими деликатесами, Копа за содействие Братству попал бы в чёрный список феи Равенство и лишился бы шансов занять моё место, а я, зная об этом, смог бы ещё больше ему доверять. Но Копа о Братстве даже не упомянул. Опять сглупил? Или - он всё-таки умнее, чем мне кажется? Нет, я не могу ошибаться в своих оценках. Ведь я вижу всех насквозь, и читаю все их мысли; кроме тех, что слишком глупы для моего понимания. Или попросту отсутствуют. Теоретически говоря, я не должен бы понимать и мысли тех, которые умнее меня; но таких нет и быть не может. Значит, Копа не умён, а глуп. Даже - чересчур глуп для убедительного исполнения роли козла отпущения. Так что - придётся подталкивать под молнии феи Равенство кого-то другого.
  Вскоре пена Свободы забушевала на рынках и вскипела в кабаках стольного града, а оттуда расползлась по всему материку. Пена была мутной, скользкой, но она приподняла собою навалившуюся на людей шкуру плоско-недвижного Равенства; жить и дышать стало легче.
  Под влиянием Свободы была отменена практика бандитского отъёма продовольствия у крестьян и введён продовольственный налог типа рэкет. Люди самостоятельные и предприимчивые, получив возможность приподнять головы и осмотреться по сторонам, заметили занятия интересные и дела выгодные. Люди не предприимчивые, но трудолюбивые увидели в этих делах работу. Люди ленивые и нечестные увидели тех, у кого появилось то, что можно было отобрать или украсть.
  Население вновь начало славить волшебника; но самого волшебника, видевшего, что Свободе не по силам в одиночку расправиться с Равенством, это не радовало. Ему смертельно надоело находиться под плоским гнётом феи, считавшей его одним из своих рабов. И однажды он подумал:
  "Что, кроме унижения и страха, я потеряю от расставания с нею? Ничего. Бессмертие у меня уже есть. Волшебную маску я ей просто-напросто не отдам. Власть у меня она уже не отберёт. Так - что делать? А вот что: нужно на ближайшем же съезде продавить приглашение феи Братство на материк. Для начала, для проверки реакции феи Равенство оформив его... в виде разрешения на создание союза братьев по профессиям. Заодно нужно подыскать соратника, которого можно подсунуть фее Равенство в качестве козла отпущения за его шашни с Братством... И - дело будет в кепке! А кепка, в качестве короны, на моей голове".
  Решив так, волшебник активно взялся за подготовку съезда. И вдруг, за несколько недель до начала заседаний, волшебника начали мучить странные припадки. Течение их весьма походило на серию слабых, но, тем не менее, очень неприятных отравлений ядом кураре.
  6
  Задумался волшебник: "Неужто кто-то хочет меня отравить? Но кто? Как уверяет маска, запас кураре имеется только у Копы... Но зачем Копе травить меня перед съездом? Ведь он знает, что только благодаря моей поддержке может быть избран Генеральным Секрет-Царём... Он хоть и глуп, но - не до такой же степени! Да и - кураре действует только через открытые раны; а ранений никто мне не наносил... Видимо, врачи правы; причина моих недомоганий - усталость и нервное перенапряжение".
  Да, детки, иной раз даже мудрецы совершают ошибки; особенно - если находятся под чьим-то корыстным влиянием. Вот и наш волшебник не догадался, что маска попросту пыталась переложить вину с себя на Копу. К тому времени она окончательно обозлилась на волшебника за то, что он вновь повадился таскать её в жар, стужу и ветер по городским улицам и многочисленным собраниям; и начала понемножку впрыскивать в его кровь запасённый ею яд. Правда, на сей раз убивать волшебника она не намеревалась; хотела лишь вернуть его в уютную помещичью постель. А заодно решила очистить игровое поле от Копы, из-за которого волшебник покинул тихие горки и помчался на поле активной политики.
  Благодаря мудрости и прозорливости волшебника этот маневр маске не удался; Копа был успешно выбран на генерал-царственную должность секретаря-машиниста. Но и волшебнику найти козла отпущения не удалось; хотя он активно провоцировал соратников на разговоры о фее Братство. К его сожалению, эта тактика себя не оправдала; большаки, привыкшие полагаться на его волшебную мудрость, лишь в знак согласия бестолково кивали головами.
  Тем временем его недомогание усиливалось. Начала отниматься правая нога; в точности как при прошлом отравлении. А маска, параллельно с целенаправленными впрыскиваниями яда, всё чаще напоминала встревоженному волшебнику, что весь текст ответной записки Копы выдержан в духе абсолютного послушания фее Равенство, а вот Трость-Кий высказался в пользу Свободы. И так-таки добилась, чтобы волшебник подумал: "А не ли Копа ли - тайный назначенец феи Равенство? А не я пригрел ли я стального змея на груди?"
  Отменять назначение Копы на царственную должность было поздно; решение законодательно оформлено, съезд закончился, последовавший за ним пленум также приближался к завершению. Тем не менее волшебник не стал откладывать дело разоблачения Копы, и в перерыве между заседаниями пленума начал втолковывать собравшимся вокруг него соратникам про опасность сделанных Копой предложений.
  7
  - Представьте себе: всё население материка сплотится в единый народ, а потом взбунтуется и всей махиной навалится на нас. Нам сразу каюк. Чтобы властвовать над народами, надо их не обезличивать, а умно разделять. На словах их надо убеждать, что для нас они все равны, как ... как родные... - подождал волшебник умной подсказки; и, не дождавшись, с горечью продолжил: - как родные любимые дети. Тьфу-тьфу-тьфу на них, противных, чтоб не сбылось. Но при этом надо всех строго предупреждать, что мы, как добрые родители, всё-таки должны их наказывать; но - не огульно, не скопом, а только того, кто перед нами провинился. Вот тогда они нас будут не только бояться и слушаться, но и уважать.
  Соратники, как всегда, охотно соглашались с мудрым мнением вождя. Волшебник уже отчаялся услышать до конца перерыва хоть одно слово, за которое можно бы зацепиться; и тут в зале появился возвращавшийся из буфета соратник по кличке Бухарик.
  - Ага. Чего это ради они будут нас уважать? - сказал Бухарик; и слегка покачнулся. - А то будто не знаете: для уважения надо выставлять. Зальют себе глаза, и будут всех уважать. И нас в том числе. А Вы, наоборот, ввели сухой закон.
  - А как иначе поступать с голодными?! - всплеснул ручками волшебник. - Они же без закуски мгновенно опьянеют! И всем пьяным сбродом накинутся на нас. Вы бы, голубчик, лучше уж наркоманию предложили бы. Тогда они хотя бы друг на друга набрасывались.
  - Вождь, я Вас уважаю, но должен сказать прямо: Вы выросли в трезвой семье и потому многого не понимаете. Послушайте опытного человека. В нормально пьющей многодетной семье - а у нас же много народов и наций? - умные родители разрешают младшим детям безнаказанно унижать и обижать самого старшего. Но только его; между собой драться нельзя. А старшему велят всё терпеть. А если он вздумает им жаловаться, они ещё больше ему надают. И тогда в семье воцаряется мир и спокойствие. У младших есть на ком вымещать обиду и раздражение, а старший, самый большой, сильный и уже тем самый опасный для родителей, приучается ничему не возражать, всем покоряться и всего бояться. И уж ни в коем случае не осмеливается выражать недовольство действиями родителей. Глядя на него, остальные дети также приучаются родителей уважать и беспрекословно их слушаться. Каждый боится, что в случае его непослушания родители велят другим детям обижать и унижать не старшего брата, а его. В такой семье всегда первый тост - за здоровье родителей. И пусть кто попробует за этот тост не выпить; навсегда закается. Да, пьют все; и все постепенно спиваются; и живут в нищете; зато живут дружно и обходятся без дорогостоящих наркотиков. Младшим детям вместо наркотика - колотить старшего, а старший и без наркотика вечно в трансе. С горя да с безысходности быстро спивается, слабеет и уже ничем не может навредить родителям. А теперь скажите, братья по делу, - козлиным голоском проблеял Бухарик задумавшимся большакам, - хотели бы вы быть такими родителями? Хотели бы, чтобы народы снесли нас... нет, не снесли; а то получится, что они старше нас, как куры старше своих яиц. Чтобы они несли нас на руках от детской коляски до кладбища?
  - А что? Ценная мысль! Если мы устроим на материке такое братство наций, то будем жить, как языческие боги: в громких хвалебных песнях на языках маленьких народов, в тихих стонах под языком самого большого и с множеством нескончаемых жертв от всех них в собственных ртах, - воодушевлённо зашумели соратники. - Молодец, Бухарик! Надо официально назначить тебя главным наркоманом наций. Давай, охмуряй народы, загоняй их в дружную пьющую семью! И вот тебе наш наказ: чтоб уже к Новому году ты, как законный дед Мороз - красный нос, нацподарок нам принёс.
  Волшебнику соображения Бухарика тоже очень понравились; но всеобщее воодушевление вокруг него - не очень. И он поспешно заявил, что главный наркоман наций уже есть; это - Копа. У него и одна из должностей соответствующая - наркомнац. Инициатива обсуждения данной проблемы также исходит от него; так что - пусть уж он и внедряет в жизнь материка только что намеченное решение о братстве между народами. А Бухарика можно придать ему в помощь в качестве научно-практического консультанта.
  Вот так получилось, что Копа, намеревавшийся создать из материчан единую нацию, был провозглашён "отцом братских народов"; а фея Братство вслед за Свободой проникла на красный материк.
  Правда, из-за одностороннего усекновения на ней братских чувств к самому большому народу выглядела Братство калекой: кривобокой, косорукой, коротконогой и одноглазой. А потому и вела она себя гораздо тише и скромнее своей сестры Свободы; хотя, под дублёной шкурой Равенства, той тоже особо разгуляться не удавалось.
  Но мудрая фея Равенство, вопреки расчётам волшебника, на Копу не обиделась; ибо видела, что он честно сражался за идеалы поголовной одинаковости, но был оклеветан и обманут. А вот злоба на волшебника возросла в ней многократно...
  
  Подсказка девятая
  Месть феи
  1
  После окончания большакского съезда волшебник с ещё большим старанием взялся за подготовку другого съезда - съезда насоветанных большаками "народных делегатов". Эти "делегаты" должны были от имени своих народов узаконить всё то, что придумал волшебник в пользу себя и во вред фее Равенство. Но маске вся эта суета быстро надоела. К тому же она догадалась, что фея задумала наказать волшебника за непослушание; а её, вместе с властью над материком, передать Копе.
  Поселиться на лице Копы маска была не против. Копа на охоту не ходил, по митингам не мотался, целыми сутками сидел в кабинете с закрытыми окнами, тихонько пыхтел из трубки губительным для плесени дымком, а без трубки мурлыкал на непонятном загорском наречии ужасные угрозы своим недругам. Для измученной свежим воздухом маски - не жизнь, а мечта; но достичь этой мечты можно было лишь после соскока с трупа волшебника. А фея по каким-то причинам откладывала срок окончательного наказания предавшего её помощника.
  И тогда маска, дождавшись момента отвлечения феи на какие-то другие дела, впрыснула в волшебника весь остаточный запас имевшегося у неё кураре.
  К счастью для волшебника, этого запаса было недостаточно для его убийства. К тому же он наконец-то догадался, что доставить кураре в его кровь напрямую, без ран и царапин могла только маска; и попытался сорвать её с лица. Но маска, заметив в хаосе испуганных мыслей волшебника нарождавшуюся угрозу своему приличному существованию, ударила мощным энергоимпульсом по психомоторному центру его мозга. Волшебник рухнул на пол; а коварная маска ещё и произвела контрольный выстрел по центру его памяти. Чтобы ни сам он ни о чём не вспомнил и не проболтался, ни фея не узнала о только что произошедшем по имеющимся в его памяти записям.
  Судя по врачебному диагнозу, последствия двойного удара по мозгам оказались ужасными: поведение и реакции волшебника неадекватны, правая половина тела парализована, память атрофирована, речь утрачена. А с речью, казалось, была утрачена и власть.
  В самом деле, кому неизвестно: управлять государством очень просто; нужно всего лишь отдавать какие-нибудь распоряжения. Это можно делать и лёжа в постели, и не имея памяти, и в состоянии частичного паралича, и при полном идиотизме. В общем, быть царём-государём может любой; но только не немой. Тем более - если он не способен писать из-за паралича.
  Но держать речь в защиту своей власти волшебнику не понадобилось; за него это сделал Копа. Он напомнил соратникам, что распоряжения делаются не только в устном или в письменном виде, но и в пальцеуказательном. А волшебник полчаса назад в присутствии Копы такое указание отдал - вращая левый указательный палец в онемевшей правой ноздре.
  Что, вне сомнений, означает: надо обращать особое внимание на решение внутренних проблем. В первую очередь - необходимо избавиться от слизи и грязи правого уклона. Исходя из этого указания, нужно вычистить, вышвырнуть и попросту размазать всех тех предателей, которые тянут страну из-под волшебника к так называемой демократии. Ради этого они предлагают лишить приболевшего вождя всех его должностей и полномочий; но большакская позиция должна быть прямо противоположной. Нужно увеличить объём и перечень его полномочий! И, тем самым, выразить вождю свою безусловную поддержку. А когда вождь выздоровеет, эта поддержка вернётся к его верным соратникам в виде особой благодарности от народа, партии и государства.
  Соратники быстро разгадали секрет, кто, в свете данной инициативы, будет удостоен особой благодарности волшебника; и сообразили, что именно Секрет-Царь будет определять, чья поддержка оказалась наиболее ценной. А разгадав и сообразив, добровольно поручили Копе выполнять за вождя все его волшебные обязанности. А поскольку Копа постеснялся попросить соратников об освобождении от его собственных обязанностей, то и эти права также остались при нём. Мало того: Копе было поручено следить за процессом излечения волшебника, и разрешено единовластно принимать решения по надлежащему обеспечению, продолжению или успешному окончанию данного процесса. А тем самым ему была навязана ещё одна утомительная обязанность: самостоятельно определять срок сложения с себя волшебных полномочий в случае окончательного выздоровления волшебника.
  Да, тяжесть свалившейся на Копу власти была уникальной. Тем не менее он намного чаще других соратников навещал заболевшего вождя, и скрупулёзно выполнял все его распоряжения. А также находил в себе силы для поддержки тех соратников, которые правильно и здраво оценивали направленность его забот о волшебнике и государстве.
  Вскоре многие из заблуждавшихся соратников исправились и оздоровились. Только Трость-Кий по-прежнему вёл себя как самовластный маркиз. Кичился тем, что он - наркисс (народный комиссар истребительно-созидательных сил), и, подобно цветку с похожим названием, был язвительно-ядовит и смотрел на низенького Копу сверху вниз.
  2
  В результате титанических забот Копы волшебник уже через полгода лечения появился на очередном большакском собрании. Правда, лечащий врач, а вслед за ним и Копа пытались убедить не долеченного вождя, что предстоявшая мыслительно-эмоциональная нагрузка может ухудшить его здоровье. Но волшебник, вспомнив о "заботе" о нём Якова в подобной ситуации, лишь ещё больше заупрямился.
  Трость-Кий, заметив очередную трещинку в отношении вождя к его верному помощнику, начал старательно её расширять. Подойдя к нему во время собрания, Трость-Кий принялся убеждать волшебника в том, что Копа не хочет возвращать ему власть, но намерен его "убрать" - как с политической сцены, так и из жизни.
  Волшебник за время своей болезни мог неоднократно убедиться в заботливости и честности Копы; и всё же клюнул на наживку опытного интригана. Тем паче что точно такое мнение о Копе неоднократно высказывала верная жена волшебника.
  Увы, волшебник не знал, что жену, заметив её неприязнь к грубым манерам горца, настроил против Копы тот же Трость-Кий. Произошло это в тот период времени, когда разленившаяся маска хотела отдалить Копу от волшебника; вот она и смолчала, не проинформировала волшебника о провокациях Трость-Кия.
  После собрания волшебник вернулся в интеллектуальные объятия жены; и, дозрев в них до разгневанного состояния, продиктовал жене доклад для приближавшегося большакского съезда. В докладе содержались характеристики ближайших соратников волшебника - с упором на качества, не позволявшие им приблизиться к уровню его собственного совершенства. Наибольшее внимание волшебник уделил Копе. Мол, грубый он; невоспитанный. Жене вождя особого уважения не выказывает (а ведь она - половина вождя!), к увещеваниям некоторых соратников не прислушивается. Вывод: надо отобрать у него пост Секрет-Царя.
  Жена волшебника незамедлительно сообщила радостную весть Трость-Кию. Тот передал эту новость своим сторонникам. Новость размножилась на множество злорадных змеек и, шурша разложенными на столах бумагами, быстро расползлась по кабинетам столичной крепости. Наметилась трансформация чиновничьих симпатий к секретному отделу в восторженное восприятие военного дела. Дело шло к тому, что через пару месяцев, на очередном большакском съезде Копа будет низвергнут со всех постов, а первым заместителем вождя (и, соответственно, его официальным преемником) окажется Трость-Кий.
  Это означало: материк окончательно превратится в огромный концлагерь. Бывшие пахари будут согнаны в красные войска и пойдут сеять смерть по всему миру. Исконное население материка указанными выше способами, а также холодом и голодом будет большей частью уничтожено, меньшей - превращено в рабов. После чего Трость-Кий пригласит на материк пославших его туда толстосумов и отдаст им недра материка для грабежа, поверхность материка - для превращения в свалки и помойки, остатки населения материка - для бес-человечной эксплуатации.
  Но, казалось бы, совершенно неизбежной катастрофы не произошло. Государственное переустройство красного материка, да и весь ход мировой истории изменила одна незаметная тряпочка.
  3
  К тому времени маска уже придумала, как обезопасить себя от прикосновений горячего мундштука трубки Копы с помощью его же усов; и мечтала об уютной жизни в тиши его прохладного сыроватого кабинета. И вдруг - совсем другая перспектива: простужаться на полях нескончаемых боёв за мировую революцию, надрываться на бесконечных митингах в честь побед или поражений, в перерывах - выкисать в крепких минеральных водах и выжариваться на горячем южном солнце.
  Задумалась маска: есть необходимость устранения волшебника от политической деятельности; но запасов кураре уже нет... Где выход из создавшегося положения? А придумав, нанесла волшебнику ещё один энергетический удар по мозгам. Волшебник вновь очутился в постели. Поскольку озвучить свой доклад он не успел, вся власть по-прежнему оставалась в руках Копы.
   Перебежчики поспешили сделать обратную рокировку. Но на попытку смещения Трость-Кия с его постов Копа не решился; Лев всё ещё был очень могуч, а его ставленники стояли за него горой. И подпирали его возглавляемой ими армией.
  Тем временем маска наслаждалась жизнью на лице окончательно захворавшего волшебника. Но теперь она уже не пускала дело на самотёк; не позволяла волшебнику выздороветь. А ради этого своим нижним краем незаметно зажимала у него правую сонную артерию. Крови для нормальной работы мозга поступало недостаточно, волшебника вечно клонило в сон, который, ввиду дефицита кислорода в мозгу, был приятно-наркотическим, и волшебник пребывал в блаженном состоянии духа. Увидит кошку, сыто потягивающуюся после удачной охоты, - улыбается во весь рот. Услышит соловья - во весь рот рычит, хочет на него поохотиться.
  Врачи, считая такое поведение признаками пробуждения интереса к жизни, были довольны ходом лечения. Охранники и слуги тоже были довольны - тем, что вредный хозяин не обращает на них внимания. Страдала только верная жена волшебника: болела за него и за себя, старалась научить его говорить и, конечно же, призывала самые ужасные кары на голову Копы, которого она считала отравителем. А волшебник молча слушал её и мечтательно улыбался.
  Постепенно маске надоело однообразное бездеятельное существование. К тому же маска опасалась, что Копа захватит власть самостоятельно, а она, забытая вместе с волшебником, навсегда останется не у дел. Вначале маска хотела сымитировать, что к волшебнику вернулся дар речи. Но в её тонкой структуре места для собственной памяти не было, в качестве блока памяти она использовала неиспользуемую волшебником часть его мозгов. А поскольку она сама же обширным ударом стёрла собственный словарный запас, то могла пользоваться только словарным запасом волшебника. У того же из всего былого лексикона после произведённого маской удара выжили лишь три слова: революция, конференция, вот-вот. И маска, дабы волшебник мог пополнить словарный запас, несколько ослабила прижим артерии.
  Как ни странно, здоровье волшебника, в отличие от прошлого раза, улучшалось очень вяло. Оказалось, в месте прижима артерии нарос тромб из застревавших там кровяных телец; а кровеносные сосуды мозга заштыбовались осадками солей и холестерина - наподобие того, как застойные болотистые канавы постепенно заполняются водорослями вперемешку с илом, выпадающим из мутных вод давних речных разливов.
  Тем не менее по центральной крепости прокатилась будоражащая новость: "Вождь перестал пускать слюни изо рта и опять ковыряется пальцем в носу! Вновь даёт прямые указания!"
  Трость-Кий радостно встрепенулся. Самые скользкие из соратников развернулись на полудороге и опять поползли в военный лагерь. Встревожившийся Копа предложил Трость-Кию бесплатную путёвку на отдых в Загорье. Трость-Кий, мотивируя тем, что ему требуется не отдых, а полноценное лечение израненных нервов, потребовал путёвку в полюбившееся ему Предгорье. Но пробить настойчивую любезность всё ещё полновластного Секрет-Царя он не смог.
  Прошло полмесяца. Наступил Новый год. Во время праздника к волшебнику привели крестьянских детей, он осознанно тянулся к ним левой рукой, негромко рычал, и хотя не смог хоть кого-то ухватить, врачи восприняли его поведение как признак пробуждения интереса к жизни.
  Прошло ещё полмесяца. Волшебник начал понимать обращённую к нему речь, но внятно произнести хотя бы пару взаимосвязанных слов не мог. Нервы Трость-Кия окончательно сдали, и он отправился для их лечения в Загорье.
  В тот же день Копа создал особо секретную комиссию для обнаружения несомненных фактов вредительства Трость-Кия против возглавляемых им вооружённых сил. Факты были успешно обнаружены, ставленники Трость-Кия немедленно заменены ставленниками Копы.
  И тут наконец-то произошло чудо! Маска, присосавшись к тромбу, оттянула его в сторонку, кровоток по артерии увеличился, волшебник попытался самостоятельно встать с кресла, а при этом (голосом маски, но конспиративно, словами без "р") настойчиво и внятно сказал:
  - Хочу охоту на волков.
  4
  Врачи сразу же телефонировали эту новость Копе. Копа приказал начальнику охраны выполнить желание вождя: вывезти его в лес, дать ему ружьё, нагнать на него волков. И ни в коем случае, ни в коем! - не застрелить ни одного из дефицитных зверушек. Пусть вождь наслаждается расправой над ними единолично. Но и вождя тоже не застрелить; ради чего в ружьях особо бестолковых охранников тайно заменить боевые патроны на холостые.
  Маске, подслушавшей рекомендации Копы, такой поворот событий очень не понравился. Да, она хотела подтолкнуть Копу к более решительным действиям; но быть растерзанной волками отнюдь не входило в её планы!
  К вечеру того же дня волшебник почувствовал себя намного хуже. Речь отнялась, правая нога парализовалась, в теле - усталость и слабость, во рту - словно какая-то гадость, в костях - ломота, на охоту неохота.
  Копа приказал врачам хорошенько полечить вождя от несвоевременной депрессии; а поварам, в случае врачебной неудачи, накормить вождя чем-то таким, что подействует на его здоровье и самочувствие не хуже охоты.
  Срочно засуетились врачи; но, как ни старались, вернуть волшебнику его прежнее желание не смогли. На следующий день забегал повар; и приготовил такое, отказаться от чего волшебник не мог: курино-грибной бульон. Любимое им блюдо, чтобы посадить волшебника перед неизбежным фактом, повар принёс ему в постель.
  Волшебник соизволил покушать; и даже лично ухватился левой рукой за ложку, чем очень обрадовал жену и успокоил врачей. Не выспавшаяся жена устало прикорнула в кресле, повар убежал готовить второе блюдо, врачи пошли выпить по рюмочке за здоровье пациента, а волшебник приступил к священнодействию своего насыщения.
  Но - сразу же почувствовал, что маска чересчур уж неприлично себя ведёт. Ложку в его рот она пропускала; но при этом сильно оттягивала его нижнюю губу к подбородку. Из-за чего он не мог неторопливо, с удовольствием похлебать пахучей юшечки, но вынужден был выливать горячее содержимое ложки прямо в рот.
  Волшебник понял: маска опять нарочно отравляет ему жизнь. Взглянув на жену, он увидел, что та мирно похрапывает в кресле; и хотя, как и обычно для неё во сне, её выпуклые глаза были закрыты веками лишь наполовину, было ясно, что она за ним не наблюдает. Волшебник поставил тарелку с ложкой на ближайший стул и начал осторожно, неспешно снимать с себя маску. Но она почему-то и не возражала...
  Как только маска отделилась от его лица, волшебник, уже второй раз в жизни, почувствовал себя необычайно умиротворённым и счастливым. Всё, что мог, он сделал; чего хотел, достиг; и теперь, в ближайшую тысячу лет, сможет спокойно наслаждаться жизнью.
  К сожалению, вспомнить, как, где и конкретно чем хочется ему наслаждаться, у него не получалось. И если бы только это; глаза толком не видели, руки и ноги нормально не слушались, голова почти не соображала, рот издавал громкие, но совершенно нечленораздельные звуки.
  Жена волшебника, услышав странные вопли, проснулась, пришла в ужас и побежала за лечащим врачом. А волшебник, продолжая нелепо размахивать руками, случайно прислонил левую руку с маской к лицу. Маска привычно вклеилась в свою живую подложку; волшебник вмиг обрёл зрение, слух и разум. И услышал гневно-насмешливый голос феи Равенство.
  5
  - Неверный раб, ты хотел узнать секрет подаренной тебе маски? Так и быть; я лично открою тебе интересующую тебя тайну.
  Секрет у Маски Власти не один. Их, как и лучей у красной звезды на вашем знамени, пять. Первый - в том, что она - живая. И, как всякий живой организм, нуждается в питании. Питается она нервно-психической энергией надевших её людей.
  Второй - в том, что она мною специально искалечена: её внутренняя сторона поджарена, внешняя - подсушена. Сделано это для того, чтобы она нуждалась в постоянном увлажнении, чтобы стремилась не расставаться с влажной кожей человеческого лица и, благодаря этому, постоянно контролировала мысли и эмоции своего носителя. Но по-настоящему комфортно маске лишь в тёмных, сырых, непроветриваемых помещениях. На свежем воздухе, тем более - при солнечном свете она может высохнуть; после чего неминуемо растрескается, затем рассыплется и, в случае отсутствия подпитки, кусочек за кусочком умрёт.
  Из этого тебе должен быть ясен третий секрет маски. Она не бессмертна, но может таковою стать - если будет быстро и своевременно менять нерадивых носителей на заботливых. Избавиться от своего носителя она может довольно быстро - высосав из него энергию и полезные её телу соки. Но подыскать замену ему для неё довольно сложно: ведь каждый из её владельцев пользуется ею в глубокой тайне, и держит её взаперти.
  Из этого исходит четвёртый секрет: нахожу ей другого носителя я. И я, в случае необходимости, помогаю будущему носителю обнаружить тайник или открыть тот сейф, где прятал её предыдущий хозяин. Я же, во время её заточения, подкармливаю проголодавшуюся маску из своих энергетических запасов. И потому маска не убивает своего прежнего носителя до тех пор, пока я ей этого не разрешу. Иначе я просто оставлю её умирать от голода; а взамен, при первой же возможности хорошо покушать, изготовлю другую, более покорную помощницу.
  И, наконец, заключительный, пятый, самый главный секрет. Он прочно защёлкивает собою, соединяет воедино волшебную пентаграмму моего колдовства. Вот он: настоящее, полное имя маски - Маска Власти Равенства. Она - маска моей власти, а не твоей или ещё чьей-то, как и власти в общем смысле этого слова. Я дала тебе эту маску для того, чтобы она невидимо для людей управляла тобою, а я, невидимо для тебя, управляла ею. Так что ты был всего лишь моей видимой маской.
  Но ты, невзирая на предупреждение о том, что маской можно пользоваться только по ночам, ходил в ней на митинги и демонстрации, не снимал её в зной и в стужу. Маска захотела сменить тебя на другого носителя; и попросила у меня разрешения тебя высосать. Но я, видя в твоих деяниях пользу для себя, запретила ей.
  Тогда маска начала убеждать тебя довериться Копе. Но Копа чересчур нетороплив и осторожен; он убивает только в случае уверенности в том, что останется безнаказанным; или сможет свалить свою вину на кого-то другого. А маска долго ждать уже не могла; и, подметив, что Трость-Кий импульсивнее и решительнее Копы, уговорила тебя довериться ему. Но я вновь спасла тебя - тем, что, поссорив твоих помощников, помешала им сговориться. Только благодаря мне они не накинулись на тебя сообща, но каждый решил выждать момента, выгодного лично ему.
  Увы, я была слишком добра к тебе, и слишком тебе доверяла. И не учла, что у переутомившейся маски уже не хватало сил для эффективного проникновения в твои потаённые мысли. А ты, неблагодарный, именно в этот момент пригласил на материк моего злейшего врага, мою коварную сестру Свободу. После чего многие материчане начали посылать энергию своих надежд и чаяний ей; а мой рацион сократился.
  В наказание за то, что маска вовремя не предупредила меня о готовящейся тобою измене, я перестала подкармливать её. А чтобы она ещё больше оголодала и обозлилась, приказала ей терпеть тебя до той поры, когда я сама отберу у тебя всё, чем ранее наградила. Терпеть ей пришлось долго; и поделом. Ибо терпела она из-за собственного непослушания и собственной глупости. Но теперь даже Трость-Кий не сможет помешать избранному мною Копе сделаться избранником большаков; и время её пиршества пришло.
  Сообщаю тебе: ты уже лишился власти. Твоя власть уже давно в руках Копы. Сейчас я отберу у тебя и маску. После чего ты в муках умрёшь.
  - Как - умру? Ты не имеешь права меня убивать! - возмущённо вскричал волшебник.
  - О, как ты заговорил! Чувствуется влияние моей сестрёнки, - усмешливо ответила фея. - Может быть, ты ещё потребуешь, чтобы я позволила тебе жить вечно?
  - Да! Ты обещала!
  - Мало ли кому что я обещала,- опять усмехнулась фея. - Таких, как ты, за мою долгую жизнь было много; всех обманутых и всего обещанного я уж не упомню...
  - Но это обещание тебе придётся выполнить. Я уже выпил эликсир бессмертия!
  - Что? Ты сумел раздобыть его без моей помощи? - удивилась фея. - Но - как?
  - Мне его подарил мой друг, великий подземный маг! - отчаянно соврал волшебник.
  - Так ты всё-таки сумел меня обмануть! И теперь будешь вечно живым властелином материка, а я не смогу ни в чём тебе противоречить... Иначе меня жестоко накажет твой великий покровитель... - надрывно простонала фея. - Ах... Что поделаешь; поражения надо принимать достойно. Прошу тебя: назови условия, на которых ты мог бы простить меня. Поверь, я ещё могу быть тебе полезной!
  6
  - Подожди, я ещё подумаю, - перевёл дух несколько успокоившийся волшебник. - Сначала расскажи, где и как я буду жить, если оставлю на материке тебя, а не твоих сестёр.
  - Клянусь, при мне ты будешь жить, как настоящий царь. Торжественно обещаю: государство построит для тебя на центральной площади столицы огромный дворец со всеми удобствами, с врачами и косметологами, ничем не раздражающими тебя слугами и особо вышколенной охраной.
  - А как я буду себя там чувствовать? Может быть, опять буду болеть?
  - Клянусь: с сегодняшнего дня ты уже никогда не будешь болеть и мучиться.
  - А будут ли меня ценить и уважать большаки? Будет ли любить народ?
  - О, ещё и как! Твоё рабочее место будет располагаться в твоём доме, а правительство даже в особо торжественных случаях будет смирно стоять на твоём балконе. Все парады, митинги и демонстрации будут проводиться на площади у твоего дворца. И ежедневно километровые очереди ходоков со всего мира будут являться к тебе на поклон.
  - И что, я буду вынужден со всеми ними разговаривать? Нет, всех вон! Вон! Мне тоже нужен отдых.
  - Не волнуйся, никаких разговоров не будет; каждый из ходоков придёт только для того, чтобы на секунду увидеть тебя и всю жизнь об этом рассказывать. Впускать их во дворец будут только во время твоего сна. Смотреть на тебя им придётся через толстое непробиваемое стекло, так что они ничем не смогут тебя потревожить; а ты их даже замечать не будешь.
  - Ну, так ещё ладно... А как с политической обстановкой? Копа не откажется вернуть мне власть? И впредь будут ли попытки отобрать её у меня?
   - С этого дня никто ничего не будет у тебя отбирать. Копа пожизненно будет называть тебя великим вождём и своим мудрым учителем. И в качестве иконы повесит в своём кабинете твой портрет. Вслед за ним так же сделают вожди помельче.
  - Хм...- скептически нахмурился волшебник.
  - Вижу, тебе этого мало? Хорошо; силою своего волшебства я сделаю так, что множество городов, посёлков, улиц, всяческих наград, учреждений, общественных и производственных организаций будут называться твоим именем. Мало? Тома твоих речей за и против Хаоса будут стоять во всех читальных избах материка. Все чиновники, все охранники, все милиционеры и все военные должны будут внимательно их перечитывать и переписывать, а тем, которые захотят получить повышение, придётся заучивать избранные произведения наизусть.
  - Ну-у...
  - Тоже мало? Все материчане должны будут знать наизусть всю твою биографию. Опять не так? Хорошо; все будут знать твою биографию только в том объёме и в том виде, в каком она будет выглядеть приличной. Теперь-то ты доволен? Или ещё чего-то хочешь от меня?
  - Пожалуй, доволен... - задумчиво произнёс волшебник. - Но всё-таки хочу знать: я когда-нибудь умру?
  - Конечно, умрёшь. Бессмертных людей не бывает.
  - А когда? Через тысячу лет? Или позже?
  - Я тебе уже говорила: сейчас.
  - Что? - негодующе вскричал волшебник. - Ты забыла: я выпил эликсир бессмертия, подаренный мне тем самым магом, которого ты так боишься!
  - Да, боюсь, - смиренно призналась фея. - Ибо нет никого, кто был бы коварнее, лукавее и безжалостнее великого подземного мага. И ты - бессчётный тому пример. Ты выпил яд, который усыпил и обездвижил твою душу, разжижил твой разум, переварил твои мысли и чувства, превратив их в легкоусвояемый бульон для меня и маски; но ты всё ещё веришь, что выпил эликсир бессмертия. И считаешь мага своим другом; да ещё и пытаешься убедить в этом меня; хотя то, что ты считаешь эликсиром, маг изготовил по моей просьбе. И он же вручил тебе яд через своего слугу, представленного тебе под видом дервиша. Как же мне, зная о множестве подобных, а то и более сложных проделках мага не бояться его?
  - Так ты меня опять обманула? Всё, что ты мне только что обещала - вечную жизнь, дворец, почёт - это ложь?- отчаянно вскричал волшебник.
  - Зачем лгать, если можно обмануть, говоря правду? - расхохоталась фея. - Да, ты будешь пользоваться поклонением вечно; но жить ты будешь лишь в виде вымышленного образа, в качестве моей земной маски, которую я придумала для сбора и передачи мне энергии человеческих безумств и вожделений. А сам ты, бывший человек, в сей час, через несколько мгновений умрёшь. И даже не мечтай восстать из мертвых. Знай же: твоё полуразложившееся тело будет выпотрошено, помещено в ядовитый раствор, положено в стеклянный гроб и, в качестве символа вечно живого человеческого ужаса и моей мертвящей насмешки над тобой, выставлено на всеобщее обозрение. Твой наполовину сгнивший мозг будет вынут, протравлен и изрезан на мелкие кусочки, но твои безумные последователи, ради моей вечной жизни, будут прославлять твою бессмертную мудрость. Твоя жестокая душа будет пылать в аду, но бесстыжие пропагандисты будут убеждать людей в необъятности твоей доброты. Так будет продолжаться, как я и обещала, вечно: в течение одного века. К тому сроку людям новых поколений станет безразлично, кто ты был и что ты делал, и они перестанут посылать свою энергию лживой иконе твоего образа. После чего я улягусь на отдых, в ожидании тех поколений, что, забыв о твоих делах, вновь соблазнятся моей красотой. А твой позабытый образ сделается таким же мертвецом, каким являешься сейчас ты. Вроде бы - ещё есть, на самом деле - уже нет.
   - Ага! Вот ты и проговорилась! Вот ты и призналась во лжи! Если я уже мертвец, почему я с тобой говорю? Значит, я думаю? А если говорю и думаю, значит, я живу!
  - Глупец! Говоришь сейчас не ты; и думаешь тоже не ты. Говорит и думает за тебя твоя маска. Так что, по твоей логике, она вместо тебя и живёт, - усмехнулась фея. - Она ведь изголодалась, измучилась, ослабла, и может высасывать тебя лишь пока ты тёпленький и мяконький. Вот она и не даёт тебе умереть, сохраняет в тебе тепло жизни ради облегчения своей работы. Заодно маска старается отвлечь меня разговором - чтобы мне не сделалось скучно, и я не приказала ей прикончить тебя раньше, чем она высосет тебя до капли. Ради этого она посылает оживляющие энергоимпульсы в речевой центр твоего мозга, к голосовым связкам и к мышцам языка и губ. Как высосет всё, что сможет, - отвалится, и ты окончательно умрёшь.
  - Но ты же обещала, что не будешь меня убивать, - прошептал волшебник.
  - А я и не обманывала. Ведь убью тебя не я, а маска. Ты всё ещё мне не веришь? А ты пощупай маску. Маска, не жадничай, направь энергоимпульсы в его руки! Ну, что? Трогай её, не бойся! У неё на недожаренной, мягкой стороне зубов нет, она кусает и сосёт только внутренней стороной. Чувствуешь, как она раздулась? Какой толстой, упругой, маслянистой она сделалась? Ох, жадная; моя генетика! Ну, пусть старается. Всё равно ей придётся делиться со мной.
  - Будьте вы обе прокляты! И я вместе с вами, - всхлипнул волшебник, покаянно опуская голову долу.
  И вдруг, привычным жестом резко ухватив маску в районе залысин, он отчаянно рванул её вниз...
  Сил у волшебника уже недоставало, и после его рывка маска всего лишь наполовину, до середины носа слезла с его лица, выглядевшего багровым из-за разрежения воздуха, созданного маской для ускорения высасывания волшебника; а сам он вмиг ослеп и оглох.
  Шумно втянув воздух носом и ртом, волшебник рванул маску во второй раз. Маска, заплывшая свежим энергетическим жиром, не могла послать в двигательный центр волшебника достаточно мощный блокирующий импульс; да и не хотела тратиться на такой посыл; и потому обездвижила, лишила способности сокращаться и сопротивляться лишь правые, и без того ослабленные ею конечности волшебника. Но при этом из жадности, последним глотком впилась своим нижним краем в горло волшебника. Волшебник, ощутив удушающую хватку маски, взвопил страшным, безумным, животным криком и в третий раз, одною левой рукой, изо всех оставшихся в ней сил рванул маску...
  И в ужасных конвульсиях умер.
  7
  Нет, детки, это не фея топотит. Не пойдёт она к вам; вы ведь - добрые. Вон, у всех глазки на мокром месте. Жалко волшебника? И мне жалко; всё-таки - тоже человек. К тому же - учёный и умный; мог бы очень много сделать хорошего, если бы не был самонадеянным, самовлюблённым и злым. Из-за чего и обратил на себя внимание феи; а потом и попался на её приманки. Ведь феи обходят убеждённо-хороших людей стороной; знают, что на их совращение только напрасно силы потратят. А так как у всех у вас родители добрые, и любят вас не меньше, чем вы их, то, пока вы под их защитой и опекой, можете фей особенно не бояться. Но всё же старайтесь держаться подальше от тех людей, которые открывают свои уши для фей; феи обычно творят зло именно через таких...
  А вот и ваши родители пришли. Да ещё и - вместе; никто нигде не задержался, все сразу после работы прибежали! Потому вам и показалось, что шаги тяжёлые. Так что - убирайте с лиц слёзки и доставайте улыбки. До завтра!
  
  Подсказка десятая
  Звезда стального вождя
  
  Вот, опять заботливый Энергонадзор выключил нам лампочку волшебника. Ну, ничего; я, специально на этот случай, вчерашним вечером придумал другую, весёлую сказку. Про непоседливого кузнечика.
  Жил-был в одном детском садике кузнечик, который, как сейчас некоторые из вас, любил бегать и прыгать в темноте. И вот однажды он...
  Не хотите эту сказку? Хотите продолжения вчерашней сказки? Прямо-таки требуете? Ну, будь по-вашему; садитесь и слушайте. Садитесь, садитесь! Не то не буду рассказывать. Ну вот, молодцы.
  1
  В то время как волшебник беседовал с феей, его жена с криками "На помощь! Он умирает!" металась по огромному каменному дому. Но никто из постоянной обслуги не обращал на её вопли должного должностного внимания.
  Лечащий врач загасил букет из цветов анчара, которым он обкуривал банный халат волшебника, снял противогаз, резиновые перчатки и одурманенным голосом прокричал:
  - С помощью придётся подождать. У меня - перекур.
  Повар убрал с плиты чахохбили и одуревшим голосом проговорил:
  - С кураре придётся подождать. С грибами - перебор.
  Охранники перестали намыливать галстуки волшебника и быстро надели их на себя; но потом, переглянувшись, сняли и тихонько друг другу забормотали:
  - С перевесом придётся подождать. У нас - переезд к Трость-Кию.
  Всполошились только профессора-врачи, приглашённые Копой из бывшей вражеской страны; и помчались в спальню волшебника. Вслед за ними туда же ввалился пришедший навестить вождя Бухарик.
  Видит: старенькие профессора дружно навалились на правую ногу волшебника, пытаются её разогнуть, но ничего у них не получается. Вдруг волшебник дёрнулся всем телом, тремя резкими рывками оторвал ладони от перекорёженного лица, самостоятельно выпрямил ногу, издал протяжный ужасно громкий безумный вопль и затих. Профессора, оставив ногу в покое, набросились на грудную клетку волшебника, пытаясь делать искусственное дыхание и внешний массажа сердца; но всё было бесполезно. Через двадцать пять минут напряжённой работы взмокшие уставшие профессора отвалились от измученного ими тела и взволнованно зашушукались: "С точки зрения последних достижений медицины - может ли в этой ситуации что-то помочь?"
  Бухарик тоном весьма знающего человека им посоветовал:
  - Только спирт. Водкой такой стресс быстро не снимешь. Пойдём; я знаю, где взять.
  Профессора, молча переглянувшись, разрозненной печальной колонной побрели за уверенно покачивавшимся Бухариком.
  Вдруг в доме неожиданно появился Копа. Никто из горских обитателей его не заметил. Профессора, едва не чокнувшись мозгами и мензурками, снимали стресс в кабинете лечащего врача. Лечащий врач засовывал ядовитый букет в огонь кухонной плиты. Повар выливал под будку охранников остатки грибного супа. Охранники потрошили перины и подушки в спальне вдовы. Вдова в бессознательном состоянии лежала в комнате для гостей. Единственный гость вместе с профессорами обмывал память о волшебнике. В спальне волшебника находился только его труп, с неостывшим ужасом взиравший на зажатую в левой ладони маску.
  2
  Копа давно знал об этой маске; уж что-что, а содержимое сейфа волшебника он изучил досконально. И подметил: когда маска находилась в сейфе, волшебник пребывал в мрачном, вялом, подавленном состоянии. А когда маски в сейфе не было, волшебник был бодр, деятелен, светел лицом и остроумен в речах. Из чего было нетрудно догадаться, что в волшебных метаморфозах с волшебником определённым образом виновата маска; и что образом этим она же и является. Но из присущей Копе осторожности вынимать маску из сейфа для более внимательного рассмотрения, не говоря уж о примерке, он не решался. Ждал более благоприятной возможности.
  И вот такая возможность ему представилась.
  Тихонько заперев дверь торчавшим из замочной скважины ключом, Копа бесшумными шагами многоопытного разбойника направился к недвижно лежавшему волшебнику.
  - Что, скушал бульон с моими грибами? А потом уснул? Я так и думал, - подойдя к постели со стороны изголовья, прошептал Копа волшебнику на ухо. Убедившись, что волшебник никак не реагирует на его слова и действия, Копа тихонько взял с постели вторую подушку и аккуратно, внимательно, чтобы не промахнуться, чтобы положить неудобную для такого дела, чересчур маленькую подушку точно на...
  Ой, детки! Кажется, я чуть было не оговорился. Добрый Копа клал подушку не на, а под! Под голову волшебника, под! Чтобы волшебнику было удобнее спать!
  Так вот: внимательно взглянув на лицо волшебника из-под подушки, которая уже была почти на... то есть - почти под, под! ...Копа понял, что со своими ухаживаниями опоздал навсегда.
  Ну и, конечно, огорчился, как ребёнок. Чуть не заплакал...
  Из-за чего? Ну, представьте себе: кому-то из вас каждую ночь видится один и тот же сон, что он наконец-то играет со своей любимой игрушкой; а проснувшись, вспоминает, что игрушка - в детсадике, и уже целую неделю ему не достаётся. И вот однажды после такого сна он вскакивает затемно и со всех ног мчится в садик, чтобы хоть в этот раз первым завладеть игрушкой и вдоволь ею наиграться. А прибежав, видит, что кто-то буквально перед ним с этой игрушкой настолько наигрался, что та ему опротивела; и этот кто-то наступил на неё и сломал.
  Вот и Копа так же расстроился. Но - вспомнив, что у него теперь есть другая игрушка, передумал плакать, отбросил подушку и потянулся руками к волшебной маске.
  Маска оказалась удивительно тяжёлой, жирной, скользкой, и надёжно ухватиться за неё осторожному брезгливому контуженному на левую руку Копе не удавалось. К тому же в маску мёртвой хваткой конвульсивно скрюченных пальцев вцепился волшебник. Копа попытался разжать его пальцы; но, поняв, что таким образом он лишь повредит маску, оставил эти попытки. И, поглядывая по сторонам в поисках подходящих инструментов, задумался.
  Вдруг пальцы левой ладони волшебника зашевелились и начали понемножку раздвигаться. Копа, вздрогнув всем телом, внимательно всмотрелся в лицо волшебника; оно оставалось неподвижным. Тем временем пальцы волшебника отпустили маску; и вновь застыли в смертной недвижности. Маска, с видом полного безразличия к происходившим вокруг неё событиям, лежала на краю постели.
  Немного успокоившись, Копа поднял маску и осторожно, не убирая больших пальцев из-под прихваченных им краёв маски, приложил её к своему лицу. Маска лениво обволокла его лицо своей мокрой липкой поверхностью. А в следующий миг...
  3
  Копа словно бы оказался в мутноватой воде или в густом тумане, делавшем всё вокруг него зыбким и расплывчатым. Наиболее чётко, прямо перед собой и над рабочим столом волшебника, он увидел полуоткрытые губы огромного рта, лениво и неспешно пережёвывавшего какую-то невидимую пищу. Верхней губой рот выходил за пределы потолка комнаты, при этом нисколько не разрушая его; а в ширину, также не разрушая ни стен комнаты, ни дворца, ни каких-то иных построек, но странным образом проникая через них, расходился на весь материк.
  - Я - фея Равенство, - сказал рот. - Будешь меня слушаться, дам тебе власть над всем материком. А потом и над половиной мира. Всего над половиной; чтобы ты, как этот мёртвый глупец, не возгордился иллюзией своего всевластия, и не вздумал обманывать меня. Если и ты не будешь выполнять мои распоряжения - тебя тоже убью, а власть отдам другому. Первое моё распоряжение - прогони с материка Свободу и заставь людей вновь покориться мне. Всё понял?
  - Понял... - прохрипел Копа.
  - Теперь - смотри, - сказал рот; и смачно плюнул в небо большим кровавым сгустком, перемешанным с густой липкой слюной.
  Сгусток, ударившись о недвижный хрусталь небесного купола, размазался по нему симметричной пятиконечной звездой. К центру звезды изо рта феи тянулась прочная красная нить, образовавшаяся из растянувшегося последа произведённого феей плевка. С каждого из концов звезды заструились вниз, к материку неразрывные потёки, состоявшие из смеси недавно поглощённой феей человеческой крови и только что выделенной ею слюны. Достигнув материка, потёки, словно пиявки, крепко присосались к его поверхности - и застыли, также превратившись в прочные нити.
  - Имя этой звезды - Теория Равенства, - вновь заговорил рот. - Сможешь сделать так, чтобы она постоянно была над твоей головой - сбережёшь голову. Не сможешь - звезда упадёт, а ты будешь раздавлен и уничтожен.
  - Я постараюсь... смочь, - дрожащим голосом проговорил Копа.
  - Постарайся; и будешь править дольше всех остальных. А теперь я покажу, что бывает с теми, кто пытается меня ослушаться. Смотри, запоминай, но смерти не бойся; на сей раз я накажу не тебя, а ослушавшуюся меня маску. И накажу её не до смерти; она, в отличие от вас, никчемных и легко заменимых людей, мне ещё пригодится.
  Из чёрного провала рта выполз длинный тонкий красный язык - и впился своим раздвоенным концом в лобную часть маски. Маска задёргалась, закорчилась, затрепетала от отчаяния и непереносимой боли. Копа, чтобы не видеть ужасного языка, мелко вибрировавшего над его бровями, инстинктивно прикрыл глаза правой рукой; но и сквозь собственную ладонь он каким-то образом видел, что жидкий туман перед его глазами стремительно рассеивается, его взгляд с каждым мгновением проникает всё дальше, а мелкие детали увиденного становятся яснее и чётче.
  Левой ладонью Копа по-прежнему удерживал маску; и ощущал, как быстро она теряет вес, жирность и влагу. Когда маска превратилась в тонкую, слегка хрустевшую, почти сухую плёнку, а взор Копы вылетел далеко за пределы материка, змеиный язык феи нехотя оторвался от маски и пополз обратно в рот. Рот причмокнул слегка покрасневшими губами, сказал довольным сытым голосом:
  - Кажется, я немного увлеклась. Ничего, с тобой она ещё отъестся. Прощай!
  Ужасный рот исчез, словно ночной кошмар или пустынный мираж. В тот же миг Копа почувствовал, что маска очень больно, всей внутренней поверхностью и прямо-таки с чекушечной свирепостью впилась ему в лицо. Копа попытался сдёрнуть маску лежавшей на ней левой рукой; но, едва деформированный локтевой шарнир издал первый скрип, всю руку Копы парализовала боль словно от сильного удара током. Смертельно испугавшись, Копа мгновенно ухватился за маску правой рукой - и, свирепо рванув, содрал её с лица.
  Маска, упав на пол, удовлетворённо улыбнулась Копе, словно признавая его своим кормильцем т благодетелем, но при этом явно не чувствуя ни благодарности, ни вины, но лишь ощущение приятной сытости. Она уже не была сухой и шелушащейся, как за мгновение перед тем, но приобрела вид натуральной человеческой кожи; хотя и с заметными дефектами - сделалась слегка рябоватой и украсилась растрёпанными взъерошенными усами.
  А Копе сделалось очень нехорошо. Всё тело ныло, как после длительной тяжёлой работы, левая рука ещё больше онемела, голова кружилась и плохо соображала. И потому он даже не удивился, увидев, что маска уже не похожа на лицо волшебника, а является точной копией его собственного лица.
  Вслед за тем в его голову вкружилось воспоминание о том, с каким ужасом смотрел мёртвый волшебник на зажатую в его ладони маску, наверняка сорванную им с лица непосредственно перед смертью. Копа, на основании только что пережитых ощущений, сразу же понял, как и от чего умер пошедший было на поправку волшебник; и твёрдо решил, что отныне не только одевать маску, но даже прикасаться к ней не будет.
  Но и расставаться со столь уникальным приобретением ему тоже не хотелось. Осмотревшись по сторонам, он взял уже знакомую ему подушку, накрыл ею маску, а затем свернул подушку так, что маска оказалась внутри неё. С трудом зажав подушку с маской между левым боком и локтем полупарализованной руки, Копа усталой пошатывающейся походкой подошёл к двери. Неуклюже повернул ключ замка...
  И - в комнату, вслед за беззвучными рыданиями, ввалилась вдова волшебника.
  4
  - Куда тащишь чужое, бандюга? - ухватившись за подушку, с неудержимой ненавистью прошипела вдова.
  - Мне надо взять это с собой! ...ему! - еле сумев оттолкнуть тяжело навалившуюся на него женщину, кивнул Копа затылком в сторону волшебника. Но вдова не унималась.
  - Ему уже ничего не надо! Теперь это всё только мне надо!
  - Но хоть подушку ты можешь ему оставить? Зачем, зачем... Чтобы было приятнее в гробу лежать. Чего это ради гроб будет стоять здесь? Он будет стоять... на главной столичной площади! Ну и что с того, что он жил не на площади, а здесь? Теперь будет жить там. Да, в гробу! Нет, мы не поставим над ним "хоть какой-то" навес. Мы поставим... огромный красивый дом! Нет, дом будет стоять не только до похорон, а всегда. Нет, сам он не будет мёртвым. И не будет дурно пахнуть на всю столицу. Он будет пахнуть... ароматом вечно живых идей! И не только на нашу столицу, а на весь мир. Что? Да! Да, и сам будет вечно живым. Как сделать, как сделать... Учёные знают, как сделать. А если не знают - заставим узнать. И заставим сделать. Что? Хоронить? Ах, так! Ты, значит, думаешь, что нужно закопать, сгноить в земле гения необъятнейшей мудрости? Обладателя громаднейших знаний? Величайшего вождя всего человечества? Да всей Земли для этого не хватит! А земляне этого не потерпят. Земляне просто не смогут жить без того, чтобы хоть иногда видеть его, и чтобы вечно приходить к нему на поклон. Как это - какая радость увидеть его в гробу? Да лично я буду просто счастлив видеть его там! Да, на поклон приду первым. И лично положу эту подушку ему под голову. Потому что к ней он уже привык, на ней ему будет удобнее. А если ты против - положу подушку любовницы. Пусть все знают, что к ней он тоже привык. Не хочешь? Тогда отцепись.
  Вот так, детки, волшебник утерял всё, кроме подушки, но обрёл посмертную славу и вечную жизнь. А его верный помощник обрёл волшебную маску и благоволение феи, но едва не лишился руки.
  А она ему была очень нужна. Ведь его противником в предстоявшей схватке за власть был могучий грозный неукротимый Трость-Кий...
  5
  После смерти волшебника Копа поднял всех соратников на бой за всенародный плач по любимому вождю. Из всего населения материка только Трость-Кий оплакивал не вождя, а бесчисленные болячки, внезапно обнаруженные у него самого внимательными загорскими врачами. Все жители столицы и окрестных сёл, гонимые горем и конвоем, спешили на центральную площадь, чтобы проводить вечно живого волшебника к месту его вечного упокоения. А Трость-Кий, окружённый тесным строем льстиво и жалостно подпевавших ему друзей Копы, неспешно прогуливался по чудесному загорскому парку, словно не понимая, что именно в эти минуты проходит мимо высшей ступени своей карьеры.
  Тем временем в столице некие осведомлённые люди убеждали соратников и плачущий народ, что самым верным, самым надёжным продолжателем дела великого волшебника является Копа. У него даже имя такое потому, что он денно и нощно коптел вместе с волшебником над одной и той же красной мудростью. А как хорошенько закоптился - видите, даже смугловатым сделался? - тоже стал мудрецом.
  А вот Трость-Кий с волшебником не коптел. Он волшебника обижал, он волшебнику угрожал, он его не уважал, он наговаривал на него всякие гадости. Так что - ещё надо разобраться: может быть, это Трость-Кий отравил волшебника, да и сбежал от расследования на курорт. Недаром же он не едет на похороны. Народа боится! Знает, что наш мудрый народ обо всём догадается; и за всё воздаст ему по заслугам.
  Сам же Копа раздумывал над тем, почему соперник никак не может догадаться о жизненно важной для него необходимости примчаться с тёплого курорта на морозные похороны. Мозговитых советчиков у него сейчас хватает; но должны же и свои мозги быть?
  "Видимо, Трость-Кий думает, что убил волшебника я. И не хочет стать очередной жертвой. Но почему он думает, что находиться на морском курорте для него безопаснее, чем в столице материка? И здесь, и там застрелить его невозможно; ведь он - из брони. И здесь, и там не удастся его отравить; эта собака из чужих рук не ест, всё отдаёт на проверку охране или собакам. Но здесь, в сухих помещениях, он не будет ржаветь; а вот там мой давний друг - разбойничий мушкетёр и почти что тёзка ла"Коба заставляет куртизанок подолгу удерживать Трость-Кия в щелочных и кислотных ваннах. Но, по отчётам бывших охранников волшебника, щелей в Трость-Кие не появилось. И даже морда не кислая. Неужто он сделан не из брони, а из обычной плоти? Надо дать задание это проверить".
  Прислали ответ охранники, сообщили: "По показаниям куртизанок, подтверждённым результатами контрольных простукиваний, из брони у клиента - только штаны. И те - съёмные, в каждой воде - другие".
  Узнав сей удивительный факт, Копа отвлёкся от тщеты забот о вечной жизни волшебника и озаботился тщательным исследованием тех особо секретных папок его сейфа, вскрыть которые при обычной жизни своего учителя он опасался. И - нашёл в папке под названием "Правда" статью о том, что на самом деле Трость-Кий - известный международный преступник по кличке Бронештан.
  Обе эти новости Копа, в порядке дружеского общения, рассказал всем соратникам - как столичным, так и прибывшим на проводы вождя из периферии. Многие из них почти сразу же почти перестали Трость-Кия бояться. А самые смелые сообщили Копе ещё более ужасную новость: что Трость-Кий родом не из лагеря верных волшебнику большаков, а из противного большакам и волшебнику лагеря меньшаков. И заявили Копе, что он обязан разрешить им единогласно проголосовать ЗА изгнание бронештанного негодяя из наших вод на заморские. Но выгнать его надо не в броне и в регалиях, а голым, без должностей и званий, без имущества и одежды. Пусть он побегает в таком виде по Заморью, пока не заработает хотя бы на обыкновенные штаны и съёмные апартаменты.
  Но Копа даже после похорон вождя и последовавшего морально-чиновного разгрома Трость-Кия не спешил с примеркой поношенных штанов бывшего богатыря, а продолжал ковыряться в сейфе волшебника. И в одном из закоулков обнаружил отчёт, сочинённый для волшебника героем по кличке Живой.
  6
  Позвал Копа героя и спросил:
  - Если ты и самом деле привёз волшебнику эликсир бессмертия, почему он умер?
  - Наверное, дервиш меня обманул. Подсунул мне вместо эликсира какую-то гадость, - покаялся герой.
  - А может быть, ты подменил кувшин? Волшебнику дал выпить гадость, а сам выпил эликсир? Признайся: если ты - бессмертен, я назначу тебя главным полководцем материка. А когда мне надоест править, назначу тебя Генеральным Секрет-Царём.
  - Лучше сразу же убейте меня! Я умру, и Вы поймёте, что я не способен на коварство и обман! - горячо воскликнул герой.
  - Хорошо... Но - не сейчас. Чуть позже... Если не добудешь бессмертие для меня, - подобревшим голосом проскрипел Копа. - Но не пытайся всучить мне подделку. Понял? Теперь возьми из сейфа волшебную маску, надень её и посмотри, как можно выполнить задание.
  Осмотрел герой айранскую страну, но признаков бессмертия нигде не увидел. Тогда он с максимальной тщательностью осмотрел место собственного преступления; и приметил одинокие следы босых ног, ведущие от места захоронения дервиша на восток, в безлюдные заоблачные горы. Обнаружить на следах опознаваемые отпечатки пальцев ног не удалось; очевидно, подошвы этих ног лет триста истирались и примерно столько же не мылись. Что неопровержимо свидетельствовало: ноги принадлежали тому самому дервишу.
  Следы привели к подножию какой-то мрачной горы; а там словно провалились под землю. А может быть, и безусловно.
  Внимательно осмотрев все тропы заоблачной страны, герой обнаружил худощавого седобородого колдуна, шагавшего по направлению к той самой горе. На спине колдун нёс рюкзак с гербарием трав, в руках - мольберт и холст, за пазухой - пустую бутылку.
  Сообщив Копе об увиденном, герой положил маску в сейф, схватил поданную Копой бутылку и помчался заранее высмотренными тропинками наперерез тропе колдуна. Выйдя на искомую тропу, герой превратился в верблюда и сделал вид, что не кушает травку только потому, что опасается нанести урон изысканиям какого-нибудь мирного безвестного ботаника. И вообще не хочет вольно пастись, но мечтает о тягловой работе на какого-нибудь всемирно известного художника.
  С даром убеждения у героя было хорошо. А вот с перевоплощением немножко не получилось. Он планировал превратиться в местного верблюда дромадера; но достаточной для этого массы тела у него не имелось, а горба не было вообще. Пришлось ему превращаться не в большого одногорбого верблюда, а в маленького безгорбого: в ламу.
  К сожалению, герой не знал, что настоящие ламы в тех местах не водятся, а только там, откуда прибыл с командировкой сам колдун - в далёком Заморье. Но колдуну так надоело нести тяготы путешествия, что он постарался убедить себя, будто ни о чём не догадался; и охотно погрузил на героя рюкзак, мольберт, холсты и прочие заботы. После чего окончательно ему и себе поверил, и дальше они пошли вместе.
  Шли они, шли, и пришли к той самой горе. Промолвил там колдун известное только ему волшебное слово... детки, я же сказал: известное только ему... и перед ними открылся вход в огромную пещеру.
  Что в той горе колдун и лама делали, и сколько на горе себе и материчанам пробыли, тоже неизвестно. Даже им самим. Известно лишь, что оттуда они также вышли вместе. И что к тому времени герой был вновь Живой - оборотился из ламы, доброго услужливого помощника колдуна, в прежнего недоброго молодца. А колдун, напротив, сделался сам не свой - превратился из недоброжелателя красного материка в его добрейшего друга. После чуда обоюдного преображения герой и колдун ещё больше понравились друг другу, решили не расставаться, взялись за ум и за руки и оба, вместе, дружно пошли в столицу красного материка.
  7
  Быстро сказка сказывается, да долго дело делается. Прошло более года, прежде чем герой смог вернуться к пославшему его вождю. Тот уже отчаялся дожидаться. Трость-Кий вылез из всех передряг сухим и здоровым, ужас как громко шипел на Копу, переманил к себе двух его самых сильных соратников, размахивал перед его носом хоть и сильно затупленным, но всё ещё ужасным кием, а эликсира бессмертия всё не было и не было. Как смертному с таким врагом бороться? Только закулисными интригами. Не дохлёбывать же подозрительную жижу из кувшинчика скончавшегося волшебника!
  На бутылку, поданную ему героем, Копа тоже посмотрел с подозрением. Бутылка вроде бы та же, лично им вручённая Живому. Жидкость такого же болотно-зелёного цвета, как в кувшинчике. Но до полного объёма бутылки немножко не хватает. Перевёл Копа недоверчивый взгляд на героя и сказал:
   - Что-то у тебя глаза один за другой цепляются. До сих пор не протрезвел от двух маленьких глотков эликсира?
   - Да...Нет! Я его даже не пробовал! Я... я сейчас вообще ничего не пью! - горячо воскликнул Живой; и покраснел, как айранский опиумный мак.
  - Хорошо... Не буду торопиться с проверкой. Она отнимет у тебя слишком много здоровья, а у меня - слишком много времени, - тепло сказал Копа. Живой, побледнев до мертвящей синевы, подтолкнул колдуна вперёд, а сам плавно переместился за его спину.
  Колдун, сунув руку за пазуху, достал оттуда свиток, сделанный из какого-то материала наподобие пергамента.
  - Это приветственное послание направили Вам великие мудрецы, охраняющие источник бессмертия, - торжественно произнёс колдун. Затем он сорвал со свитка большую смоляную печать, развязал на рулоне свитка толстый красный волос, развернул текст, начертанный старинным шрифтом и округлым острым стилом, и начал читать.
  Дословный текст этого послания у меня есть, но прочесть его вам сейчас, в нынешней тьме я не могу. Но помню, в нём охранники источника (махатьмы) утверждали, что пылают к большакам горячим расположением, одобряют их благие злодеяния и готовы к взаимовыгодному сотрудничеству с их благоуродными вождями.
  - Ты считаешь, что мне нужно сотрудничать с какими-то охранниками? Которые только махать руками да мечами горазды? - по окончанию чтения ласково спросил колдуна Копа.
  - Охранники - это, так сказать, псевдоним для непосвящённых... Для тех безголовых существ, которым вредно знать правду... - затарахтел побледневший колдун. - Вам я её открою; но прошу Вас - сделайте так, чтобы слышать меня могли только Вы!
  - Ничего я про дракона не знаю, ничего со мной делать не надо, ухожу, ухожу, ухожу... - открывая спиной дверь, молитвенно прошептал герой. А колдун продолжил:
  - На самом деле источник бессмертия охраняет его создатель и владелец, величайший в мире волшебник и маг...
  Копа опять пренебрежительно хмыкнул.
  - ...который имеет огромную власть и силу, - ещё чаще заговорил колдун, - и может принимать любое обличие... но... обычно пребывает в облике огромного дракона. Заметьте - красного! У него - семь голов, и окончательные решения, как и вы, большаки, головы принимают коллегиально.
  "Теперь ещё и семиглавый дракон хочет свалиться на мою голову. Как будто мне звезды и феи недостаточно", - с недовольством подумал Копа.
  - Великий мудрый дракон особо велел мне передать Вам, что он не намерен выползать из своего обиталища наружу, - словно услышав его мысль, тихим отчётливым шёпотом возразил колдун. - Он будет по-прежнему пребывать в подземном мире, а решать все земные дела будете Вы. Что касается взаимной выгоды - она вот в чём. Великий красный маг через послушных ему царей и дервишей убедит южные народы присоединить их страны к вашему красному материку; а взамен маг хочет, чтобы Вы отправляли как можно больше своих мертвецов в его подземное царство.
  "Видимо, народы, живущие в окрестностях пещеры этого мага, не хоронят своих мертвецов в земле, а сжигают их на кострах... или - оставляют птицам на расклевание... - припомнил Копа, что слышал нечто такое на пройденных им научно-политических семи нарах. А с учётом учёбы в семинарии - и на восьми. - А магу, как и любому руководителю, хочется, чтобы у него под землёй было как можно больше населения. Хм... А что... Пожалуй - очень выгодный контракт! Нам от него - живые люди и реальные территории, ему от нас - бесполезные отработанные мертвецы. Да и те фактически останутся на нашей территории. Если вдруг что не так - и выкопать недолго. А насчёт южных обычаев - пусть только маг присоединит этих южан к нашему материку; я их быстро перевоспитаю! Прикажу показательно похоронить вместе с покойниками тех, кто не хочет хоронить мертвецов в земле, и все кандидаты в покойники, ради своих близких, сами будут под землю проситься", - усмехнулся Копа; и снисходительно буркнул:
  - Передай своему магу: насчёт того, чтобы мертвецов было как можно больше - это уж я обеспечу. Насчёт того, чтобы все они оказались в земле, тоже обеспечу: сегодня же прикажу отменить все работы по сооружению лагерных крематориев.
  Колдун обрадовался, а Копа велел ему и герою отправляться в те самые южные страны, которые маг обещал присоединить к материку.
  Сразу же вышла небольшая неувязочка: герою, во избежание кормления птиц собой, не хотелось повторно показываться в айранской стране. Колдун, узнав об причинах такой осторожности, также не захотел туда ехать. Вдруг айранцы ошибочно примут его за героя?
  А вот герой, напротив, не возражал быть принимаемым в приличных домах как художник или учёный. И он с присущим ему даром убеждения уговорил колдуна, что самое для них лучшее - поменяться внешними обличиями. Мол, такими необычными образами удастся до того всех запутать, что никому, даже им самим, не удастся понять, кто из них есть кто. Что для любого из них - стопроцентное алиби.
  Послушался его колдун; и, подобно тому, как раньше делал то герой, превратился в ламу. Причём - в настоящего, в заморского. Он-то ведь знал, как они должны выглядеть. Но поскольку он всё-таки был не герой, и не хотел, чтобы его с ним спутали, то поехал буддить сознание жителей страны, располагавшейся в недосягаемой для айранцев дали: за восточным краешком Земли, на недостроенных вулканами островах, дальше которых - только выныривающее по утрам солнце.
   А герой, выпытав у колдуна нужные ему культурные сведения, притворился искусствоведом. А поскольку он был настоящим героем, то поехал вводить в культурный искус людей, живших рядом с Айрастаном, но ближе него к по-настоящему культурным западным странам.
  Забегая вперёд, скажу вам, детки, что, несмотря на все ухищрения героя и колдуна, их затея им не удалась. Колдуна с позором и треском выгнали из восточных стран, и даже чуть было не посадили. Тогда он, на правах настоящего заморского ламы, попытался возглавить местных, не настоящих, диких лам, чтобы потихоньку делать их настоящими и культурными; а самого послушного, наиболее окультуренного из них посадить на трон царя всех лам мира. И должность себе соответствующую придумал: "делай-лама". Но горные дикари его и близко к себе не подпустили, и даже разговаривать с ним не стали. Только то и сказали, чтоб он скакал от них подальше, не то уж они-то его точно посадят. Но - не всего, только голову. И не на трон, а на кол.
  Обиделся он на них; и, пока не посадили, ускакал в Заморье. А там опять превратился из ламы в художника. Но заморцы его тоже обидели. Зоологи, политики и прочие натуралисты утверждали, что он так и не вылез из шкуры ламы. Вслед за ними искусствоведы и послушные им богачи говорили, что копытами он рисует гораздо хуже, чем ранее руками. И попал бывший лама из художников в худо живущие.
  А вот герой никуда не убегал, и сумел научить искусству красного шпионажа некоторых тёмных людей юга. Но его сгубил тот искус, в который он ввёл Копу. Как вы помните, Копа заподозрил, что Живой отхлебнул из его бутылки немного эликсира бессмертия; вот и захотел проверить: так ли это на самом деле? А если - так, каков результат? Эликсир - настоящий? Или - подделка?
  Вызвал Копа героя к себе, обвинил его в государственной измене и велел подвергнуть его экспериментальной смерти. Схватили палачи героя, потащили на расстрельное место... А Копа сидит за ширмочкой и в дырочку поглядывает. Смотрит - а герой-то ведёт себя как герой. Не плачет, не стонет, пощады не просит, стоит у расстрельной стенки и ухмыляется.
  "Ах ты, негодяй! Значит, ты всё-таки украл часть моего бессмертия!" - рассердился Копа; и дал палачам отмашку. Подняли палачи маузеры и луки, а герой лишь шире заулыбался и, глядя в сторону ширмы, громко запел: "Вставай, проклятьем заклеймённый..." Мол, стреляйте, дурни, стреляйте в невинно проклятого человека! Я сейчас, смеха ради, упаду; но потом встану, и тут уж вам всем будет не до смеха.
  Опять дал отмашку Копа. Палачи выстрелили. Живой упал... и оказался мёртвым.
  Разрезали его врачи (те самые палачи), взглянули - ужаснулись: внутри-то герой - насквозь гнилой! Не тело, а бурдюк с зелёной жижей.
  Понял тогда Копа, что ни за что, напрасно убил он Живого. Не отхлёбывал герой эликсира бессмертия. Просто он знал, что скоро помрёт от подхваченной на юге странной болезни; вот и радовался возможности погибнуть героем.
  Вместе с гибелью Живого рухнула, фактически погибла весьма удачно организованная им на ближнем востоке революционно-шпионская сеть. И, соответственно, не сбылось обещание мага по присоединению тех территорий к материку. Зато Копа уже не сомневался в том, что в его руках - настоящий эликсир бессмертия.
  8
  Но только что рассказанное произошло годами позже. А в тот момент, когда оба гонца покинули кабинет и Копа остался один на один с бутылкой своего бессмертия, тяжкие сомнения охватили всевластного Секрет-Царя. Задумался он: "Пить? Или - не торопиться с экспериментами на себе? Вдруг эликсир не сочетается с полезной для меня борно-жомной водой. Или - с тем марочным напитком, что волшебно делают в загорском Мар-ауле. Пожалуй, не буду торопиться. Буду копаться потихоньку в райском саду за крепостными стенами; а как увижу, что враги уже влезли на стены - выпью".
  Обмотал Копа бутылку пергаментом сопроводительного письма и поставил её в дальний угол сейфа. Но с той поры своих металлических соперников он уже не боялся.
  Вскоре Феникс, осмелившийся публично обвинить Копу в бесконтрольном всевластии и всеохватном бюрократизме, был найден дома мёртвым. Анамнез - одышка, сердцебиение, конвульсии, остановка дыхания. Диагноз - смерть из-за нервного перенапряжения.
  Ещё через год Трость-Кий был назначен козлом отпущения всех большакских грехов и изгнан в пустыню. А затем, как и просили соратники, голым вышвырнут за море.
  Тем временем Копа, будто не понимая, что предложение кресла верховного вождя может быть завершено лишь его пятой точкой, по-прежнему сидел на невысокой табуреточке в тени гроба волшебника. И беззвучно тасовал свои карточки.
  Глянули на него соратники: "Вот чудак. По виду - стальной и жесткоугольный, а по сути - безобидный и тупой. Ну, пусть играется в этого самого... в Генерального секретера наших партийных бумажек. Пусть делает вид, что хоть кто-то из нас всерьёз занимается назначенным ему делом. А мы отдохнём и за него, и за себя".
  И - кто куда: кто в драку, кто в склоку, кто на пьянку, кто на гулянку. А что? Свобода уже куролесила по всему материку. А при Свободе, да с деньгами, да с кулаками, делай - что хочешь. А если ты с мандатом и наганом, то даже денег не надо. А если - из самых больших большаков... то вообще - никаких ограничений.
  И только Копа не хулиганил, не буянил, неспешно гулял от одного соратника к другому и спокойно, уважительно их увещевал. Говорил им, что хоть сейчас и Свобода, а построить для народа крепкий рай с высоким забором из нескольких рядов столбов с колючей проволокой и вышками по углам - не помешает. А то как бы и народ не забуянил.
  А в промежутках между разговорами, во время мирных гуляний, Копа раскладывал по начальственным учреждениям материка свои карточки. На каждой из них было написано, кто теперь в этом учреждении начальник.
  Впоследствии некоторые из назначенцев Копы оказались его верными помощниками; но большинство выказало себя изменниками. Мудрый Копа об их подлой сути, конечно же, догадывался с самого начала; но до поры до времени прикрывал их своими карточками от преждевременного наказания. Потому что знал: любой из помощников рано или поздно поймёт, что вредить народу и райскому строительству помимо воли вождя не удастся. Поняв, хорошие помощники будут строить рай для народа в точном соответствии с нарисованными Копой чертежами. А плохие - попытаются вождя убить; но, поскольку они заблаговременно выдадут себя неправильным, слишком добрым строительством, то будут вовремя разоблачены, законно осуждены и получат заслуженные наказания. Благодаря чему народ задумается и перевоспитается, другие помощники испугаются и исправятся, а сами злодеи смогут научиться принципам правильного строительства на своём несчастном примере.
  А теперь, детки, пора вам узнать, что говорит (волшебная) история о том, кто и как строил земной рай от древних времён до строительного бума Копа. А что было в обычной, не волшебной истории, буду надеяться, узнаете сами. Когда? Когда вырастете, научитесь читать между строк, сможете понимать прочитанное по складам и перестанете верить волшебным рассказам и надуманным хитрым рассказкам.
  
  Подсказка одиннадцатая
  Феи и вожди
  1
  Слушайте, детки, печальный рассказ, как спало великих фей трое, кто фею Равенство спас и кто как земной рай начал строить.
  Что? Вы не знаете, чем отличаются печальные рассказы от волшебных рассказов, волшебных рассказок и обычных сказок? Очень просто: сказки - это волшебные истории, которые сочиняют простые сказочники для маленьких детей и достаточно умных взрослых. В сказках правда всегда на стороне добра. Волшебные рассказы - это исторические сказки, которые придумывают учёные историки для больших детей и недостаточно умных взрослых. В волшебных рассказах правда всегда на стороне вечно живых волшебников и непогрешимо мудрых (пока они живы) вождей. Волшебные рассказки - это псевдоисторические сказки, которые феи рассказывают или показывают непогрешимо мудрым волшебникам, чтобы те пересказывали их большим детям и недостаточно умным взрослым. В волшебных рассказках правда всегда на стороне великих магов и фей. Печальные рассказы - это обычные рассказы о людях, пострадавших из-за происков фей и прочих потусторонних сил, а также из-за подлостей и преступлений человекообразных слуг всей этой нечисти. В них правда не знает, как себя вести, но хочет оставаться правдой; и потому идёт за советом к умным добрым правдивым людям и за ответом к Богу.
  Из сказок составляются сборники сказок, из волшебных рассказов - волшебная история, из волшебных рассказок - эзотерические учения, из печальных рассказов - эпические поэмы, исторические трагедии и юмористические произведения.
  Не поняли? Ну... как ещё вам объяснить... Представьте себе кухню с огромной жаркой печью, на одной из конфорок которой кипит кастрюля с борщом. Рядом - разделочный стол. Над ним, на железных крючочках и кривых коготочках, висят кухонные инструменты: ножи, вилки, пилки, ложки, поварёшки и всякие кочерёжки. Представили?
  Теперь представьте, что какая-то поварёшка (разливная ложка) по заданию своих хозяев взялась рекламировать процесс приготовления борща. Но - не нам, людям (мы-то, в основной своей массе, и без рекламы от борща не отказываемся), а составляющим борщ продуктам. Мол, приходите, дорогие, я из вас борщок сварю. Но показывать им процесс их разделки она, конечно, не будет. И процесс варки показывать не будет. И хозяев показывать не будет; уж очень те для любого продукта страшны на вид и неприятны по поведению. Не только показывать, но и объяснять, что её работа - перемешивать в кипящей кастрюле попавшие туда продукты и наливать в хозяйские тарелки сваренный из них борщ, поварёшка тоже не будет. Предпочтёт красоваться на самом высоком месте кухни, на крючочке в собственном ушке. Но соседние инструменты она тоже не будет показывать - чтобы продукты по их набору не догадались о собственной кухонной судьбе. Вместо таких глупостей по-настоящему умная и опытная поварёшка будет действовать по рецепту, подмеченному у современных нам поваров и поварёшек весьма известным, но пока что внештатным людоведом Жванецким: "При чём тут борщ, когда такие дела на кухне?"
   Вначале она отсветит своей гладкой поверхностью таинственные огни печи. Затем расскажет о мудром устройстве кухни, начиная со сведений о незапамятных, не поддающихся проверке временах её строительства. Одновременно будет намекать на якобы имевшие место ошибки в устройстве прилегающего к кухне мира, из-за которых её хозяевам пришлось сделать кухне несколько капремонтов. После этого перейдёт к немногословным скупым восхвалениям отзывчивости и гостеприимности своих хозяев. В конце программы, уже отсортированным и слегка пропаренным продуктам, она расскажет о чудесных приправах, которые будут предоставляться самым послушным из них совершенно бесплатно; нужно лишь успеть принять их раньше других. А ещё надёжнее - лично прибыть за ними на кухню. И уж, конечно, в течение всей рассказки поварёшка, при содействии кочерёжки, дёргающейся в хозяйской руке (или когтях), будет бодро звенеть о счастье очутиться в рекламируемом ею борще.
  Вот такие приглашения к мучениям и есть "эзотерические учения". Но это название - для больших детей и глупых взрослых, желающих казаться себе умными и передовыми. А для умниц из детсадика - волшебные рассказки.
  Теперь подойдём к кипящей кастрюле. Слышите тихое шипение пара, вырывающегося из-под стучащей и звенящей крышки? Пар - это сказочник. Он знает об ужасах, творящихся в кастрюле, и спешит предупредить пока что живые продукты о том, что стремиться туда не надо. Вырвавшись из кастрюли, пар оказывается в кухне; и может кое-что увидеть там и понять. Но, из-за собственной дрожи, а также от затмения ума создаваемого им же тумана подробно разглядеть кухню и её хозяев пару не удаётся; тем паче что он стремится к выходу из кухни, жаждет счастливого окончания своей истории, и особенно всматриваться ему просто некогда.
  Тихое предупреждающее шипение пара, звон и стук преодолеваемой им крышки, смягчаемые, жалеющие маленьких слушателей воспоминания об ужасах в кастрюле, смазанные видения о хозяевах кухни и, наконец, счастливый выдох в момент вылета из кухни к нормальной жизни - это и есть сказка.
  Но вот борщ сварен, крышка отодвинута для поварёшки, переливающей борщ в миску хозяина. Парок, прорывающийся к поверхности из горячих глубин борща, конденсируется на остывающей крышке, превращаясь в крупные прозрачные слёзы-капли. Каждая из таких капель знает о том, что происходило и происходит в кастрюле. И в каждой из них отражается какая-то часть кухни; а иной раз и её хозяева.
  Свет страшного знания и неприятного отражения, искрящийся и летящий из капель сквозь все преграды наверх, к свободе и доброму чистому миру, есть печальный рассказ: улыбка расставания со страшным прошлым сквозь невысохшие слёзы по тем, кто остался в нём.
  Теперь заглянем в только что опустошённую тарелку. Лежащая там косточка взволнованно просвистит, что в начале приготовления борща был потоп. Потом отчего-то всё закипело и забурлило. Картошка, бурак, морковка, капуста откуда-то сверху непредсказуемыми несчастьями валились на бедную косточку, в кастрюле царил первобытный хаос. Всё население кастрюли истекало соками, мучилось от ужасной температуры, перемешивалось восходящими и нисходящими потоками, раздиралось и рвалось в жестоких переплетениях, схватках и стычках... И наконец, не вынеся ужаса собственного бытия, бурно, чуть не выплеснувшись за пределы кастрюли вскипело от неудержимого возмущения.
  Вдруг, откуда ни возьмись, в кастрюле появился несгибаемый могучий волшебник. Он, один-единственный из всего её содержимого, не только не поддался всеобщему смятению, но и внёс в кастрюлю недостающую соль земли - группу въедливых, кристально беспощадных революционеров. Благодаря самоотверженным усилиям волшебника и совершенно необходимой жестокости революционеров кипение плавно стихло. По кастрюле распространился райский запах петрушки и укропа, а вкус обновлённого бытия определялся уже не по хаосу, а по чесноку. Волшебник умело собрал и удалил из борща пену во всём виноватых, а самых лучших правых в ковше своих объятий понёс на свидание с пославшей его мудрой феей. В тарелку была положена и мозговая косточка с небольшими остатками мяса; как уверена сама косточка - исключительно для того, чтобы фея под видом её высасывания помогала ей высвистывать волшебный рассказ об исторических событиях в кастрюле. И теперь лично феей облизанная косточка будет просто счастлива высвистывать понравившуюся фее мелодию до конца своего пребывания в тарелке феи. А если её перебросят в уютный кувшин исторической науки - то и до конца своего очищенного от всякого балласта, убеждённого, твёрдого, истинно костного существования.
  Из подобных арий и складывается опера волшебной истории. Остальные песни и повествования, а также стоны, крики, смех и плач считаются ложными и научно несостоятельными.
  Так что, детки, рассказываемая мною сказка - не история, а всего лишь историческая трагедия в эпическом жанре в юмористическом стиле. Зато через её тёплый пар не так больно и страшно смотреть на происходившее в реальности, и не так режут слух громкосвистные сказки волшебной истории.
  2
  Главная сказка современной волшебной истории - что существует только видимая часть земного мироздания, а невидимой нет и быть не может. Исключение она делает только для Свободы, Равенства и Братства; но называет их не феями, а идеями.
  Так же, как в обычных сказках, волшебная история объявляет всех трёх сестёр бессмертными и прекрасными. Но утверждает, что местами их упокоения являются не старые гробы, забытые склепы и не посещаемые пещеры, а пожелтелые манускрипты, хранящиеся в гробах старых архивов, в склепах книг забытых волшебников и в пещерах не посещаемых библиотек волшебно-воспитательной литературы.
  Также волшебная история утверждает, что у каждой из трёх сестёр особый режим сна. Фея Братство вообще не спит: днями и ночами проверяет, достаточно ли крепки узы, которыми она связала людей в различные группы и сообщества. Свобода иногда засыпает, но очень ненадолго и только после своей казни - чтобы не мешать людям скорбеть о ней. В остальное время она поёт свободолюбивые песни. Громче всего ей поётся на баррикадах, а также во время грабежей и погромов. В гробу? Да, тоже поёт; чтобы не замёрзнуть во сне. И в карцере поёт - чтобы люди не спали, а беспрерывно вспоминали о ней.
  А вот Равенство целыми веками дрыхнет напропалую. Но зато уж если проснётся, то её взбалмошным сестрёнкам - хоть засыпай вечным сном.
  Братство она крепко держит в руках, чтобы в любой момент подставить её вместо себя. Свободу - сразу же тащит на эшафот. На эшафоте Равенство торжественно объявляет, что будет исполнять все обязанности Свободы гораздо лучше неё; но казнит не бессмертную гордо поющую сестру, а её помощников из числа самых доверчивых и глупых. Убитых свободолюбов Равенство долго проклинает по именам - чтобы никто не сомневался в том, что они мертвы, и страшился оказаться на их месте. Свободу она укладывает в красивый гроб, а гроб ставит в холодной оркестровой яме своего театра кукол. И, угрожая ей окончательной заморозкой, заставляет петь хвалебные песни в честь Равенства как самого надёжного гаранта Свободы и Братства.
  Вследствие такой разницы в режимах поведения и сна увидеть всех трёх сестёр вместе можно только на парадных плакатах. Там они дружной цепочкой несут людям красиво вырисованную ленту своей власти, и всегда идут к намеченной цели в одной и той же последовательности.
  Первой шествует восторженная Свобода. Острый наконечник ленты в её руках выглядит как меч; им она указывает на душителей фей и на угнетателей человечества. Душителями она называет тех, которые не нравятся ей самой, угнетателями - тех, которые не нравятся её распущенным рабам.
  За Свободой следует высокомерно-жестокая фея Равенство. Она подхватывает власть, оставленную на баррикаде загулявшей Свободой, и стальной полосой этой власти делит победителей на равных и неравных.
  Завершает триумфальное шествие сестёр хитроумно-корыстная фея Братство. Равенство, увидев младшую сестру, хватается за неё, чтобы прикрываться ею от возможных неприятностей; а при этом ослабляет хватку за власть. Благодаря чему Братство постепенно, незаметно, через дырочку в плакате просовывает ленту власти небольшой группе своих слуг, тесно связанных между собою корыстью, жадностью, тщеславием и прочими пороками.
  Как только власть оказывается у прятавшихся за плакатом интриганов, те распределяют между собой роли двух старших сестёр, внося в их функции нравящиеся им изменения. К примеру, один изображает свободную торговлю, или свободную агрессию, или свободу нравов, второй - равные права, или равные возможности, или равенство полов, или ещё что-нибудь. Затем они укладывают фею Равенство на вечный сон, её театр прикрывают, фею Свободу переселяют из гроба в подземный карцер, а сами становятся в позы двух пародируемых сестёр. Третью сестру, ради достоверности картины, они ставят позади себя.
  Какое-то время народ не замечает подмены былых идеалов. Тем временем неугомонная Свобода тихонько воспевает несчастную себя; её волшебный голос пробивается к людям сквозь любые толщи земли, но интриганы делают вид, будто это их песня. Исчерпав малопродуктивную базу страданий, Свобода переходит к воспеванию счастливого союза трёх сестёр. Какое-то время интриганам удаётся делать вид, что её песни отражают изображаемую ими действительность; но песни оголодавшей Свободы делаются всё громче и непримиримее. Люди начинают ей сочувствовать и к ней прислушиваться. Почувствовав выгодную политическую конъюнктуру, другие интриганы выносят такой же или примерно такой плакат и начинают новую интригу. Сочувствие людей к Свободе быстро возрастает. Свобода, получив значительную энергетическую подпитку, вырывается из карцера и ведёт людей на баррикады. От радостных криков победивших свободолюбов просыпается Равенство; и спешит на смену утомившейся и насытившейся сестры. Фея Братство, быстро доев своих интриганов, пристраивается за Равенством. Колесо потустороннего фейерверка делает очередной исторический оборот.
  К фее Равенство наш народ привык больше, чем к двум другим. И больше от неё натерпелся. Вот о ней и поговорим подробнее.
  3
  Как утверждает волшебная история, впервые фею-идею Равенство (хотя и под другим именем) обнаружили два человека нематеричанской национальности. Один из них происходил из рода святого угодника Симона, другой - из сонма потусторонних негодниц фурий. Один - молодой, другой - старый. Один - очень некрасивый, другой - не очень. Но оба поверили фее в том, что они у неё - первые, оба, но поодиночке, в неё влюбились, оба решили посвятить ей всю свою жизнь, оба сделали ей соответствующие предложения.
  Мудрая фея перед каждым из её открывателей сделала глупый вид, что долгие века спала только потому, что не имела возможности варить супы, мыть полы, стирать бельё и беспрерывно рожать сопливых детей. Но, мол, согласна на такое счастье; если весь этот ужас будет происходить в земном раю. И - быстренько нарисовала каждому из претендентов строительный проект.
  Наследственный угодник и потомственный негодник поочерёдно обрадовались, и оба, но в разное время и в разных местах, начали строить земной рай для неё и для себя, а также для своих знакомых и своих друзей. Угодник сооружал казарму типа столовая, негодник - столовую типа казарма. А может быть, наоборот; в точности неизвестно, да уже и неинтересно. Главное - пока они строили, фея поочерёдно сбежала от них обоих и отправилась искать других, более умных поклонников. А к покинутым женихам вместо неё пришли незваные несчастья: деньги закончились, строители разбежались, недостроенные казармы рухнули на растащенные столовые. А женихи то ли сами утопились с горя, то ли их, из ревности, утопили два здоровенных бородача - следующие поклонники феи.
  А пока брошенные женихи переживали из-за предательства феи, фея переживала тяжёлые времена. Желавших взять ленивую нищенку на бесплатное содержание не находилось, и она, полураздетая, от голода прозрачная, бродила по странам и континентам словно призрак их будущих несчастий. В светлое время суток, чтобы никто не увидел её оборванный внешний вид и небогатое внутреннее содержание, фея пряталась в каком-нибудь тихом укромном гробике. А вечера и ночи, слегка подрумянившись до нормальной бледности, проводила на сумрачных собраниях суровых молодых людей. Где, шепча из тьмы обещания сделать каждому всё, что только ему пожелается, беспощадно влюбляла в себя всех их.
  В числе наиболее страстных её поклонников оказались бородачи, утопившие предыдущих женихов. А может быть, не утопившие, а, напротив, вытащившие их на всеобщее обозрение. Но при этом обругав их, поколотив и обидно обозвав утопистами.
  Один из бородачей был богат и сравнительно с другим добр, другой - беден и несравненно зол. Богатому фея пообещала посмертную славу; не бесплатно, в обмен на пожизненную пенсию для бедного друга и приличную помощь ей самой. Бедному она пообещала огромный капитал в обмен на такую же по объёму рекламу её самой. В качестве задатка фея вручила ему раритетный сувенир - потрёпанную маску древнего разбойника Прокруста.
  Надел бородач маску и уселся за творчество. Конечному результату он дал название обещанного ему вознаграждения - чтобы фея не вздумала хитрить и отказываться. Но это ему не помогло, и он до конца жизни так и остался бедным и злым. А осиротевшая фея возобновила ночные блуждания по всему свету.
  4
  Уже после смерти бедного бородача его книжка попала в руки будущего волшебника. Он в то время находился в несмышлёном юношеском возрасте, и очень переживал из-за смерти старшего брата. Брат его пытался убить излишне хорошего царя своей страны, но не успел: был заслуженно расстрелян. Юноше очень хотелось сделать с наследником того царя то же, что слуги царя сделал с его братом; но он не знал, каким путём прийти к такому результату.
  Во время этих переживаний он узнал о существовании феи Равенство, специализирующейся на кровавых свержениях царей. Восхитился юноша, и отправился на поиски феи. Искать её он намеревался в высоконаучной юридической литературе, из рассуждения: коли феи не видно и не слышно, значит, она спит. И наверняка хочет, чтобы её никто зря не тревожил. А этого легко достичь, спрятавшись в какой-нибудь занудной диссертации типа "Исследование причин и последствий восстания "жёлтых повязок" в Древнем Китае эпохи Хань".
  Чтобы иметь регулярный доступ в научную библиотеку (ведь на поиски хитроумной феи могли уйти месяцы, а то и годы), юноша попросил принять его в царский университет на должность студента. Отсталые царские чиновники, в отличие от нынешних волшебных, были очень глупы; и раскрыли объятия государственной альма матер перед братом государственного преступника.
  Быстро обнаружив кровавые отпечатки следов феи, юный мститель пошёл по ним к активной антигосударственной деятельности. Чиновники спохватились, и... Нет, не расстреляли; всего лишь выставили бунтаря из университета. Но он всё равно не угомонился; и вот тогда они... Нет, тоже не расстреляли; предоставили ему уютный домик в северной деревне и выдали хорошее содержание. Надеялись, что он там остынет и перевоспитается. Но выписывать и получать антигосударственные книжки (по государственной почте и, по сути, за государственный счёт) ему не запретили. А он в этих книжках высмотрел, что следы феи ведут в страну Гер; в ту самую, куда, по преданиям, древние славяне отправляли своих покойников. И, как только срок местного перевоспитания закончился, будущий вершитель судьбы нашего народа помчался на выучку в ту страну.
  Поспрашивал он у тамошних манов, пошарил по медвежьим закоулкам, поискал по окрестным библиотекам, и нашёл-таки фею Равенство. И, как прочие её поклонники, поклялся фее в любви до самой смерти. Фея насчёт смерти не возражала, но вместо любви предложила брак по расчёту. Мол, ты будешь исполнять все мои желания, а я - некоторые твои. Для начала - поставлю тебя во главе Союза Борьбы За и Против.
  Что делать? Пришлось волшебнику соглашаться на внебрачное, бесправное и материально не обеспеченное сожительство. Но благодаря его упорству и настойчивости дело всё-таки дошло до заключения настоящего брака. Материк получился калеченным; строительство земного рая было начато с крыши; огромное количество людей ограблено, убито, замучено, заморено... всего брака и не перечтёшь. Включая тот, что в заключении у феи оказался не только он, а и обманутый им народ.
  Тем не менее первый оазис земного рая был сооружён довольно быстро. Но дальнейшее строительство пришлось приостановить: закончились стройматериалы, надёрганные из устроенных Хаосом развалов. А оставшихся от прежнего режима средств хватало только на достойное питание оазисных жильцов и на приличную обмывку их революционного приобретения. В самый разгар пира во время голода на фресках генерального плана будущего рая появилась огненная надпись: "РАЙ КРЕПОСТНОГО ОАЗИСА РУХНЕТ БЕЗ РОЯ ЧАСТНЫХ ОАЗИСОВ".
  Из всех соратников обратил внимание на эту надпись только волшебник. И пригласил на материк фею Свободу, как наибольшую индивидуалистку из трёх сестёр. Генеральный план был стыдливо прикрыт красным знаменем, каждый из "свободных предпринимателей" строил свой оазис по собственному проекту. Но что бы там ни было изображено, конкретное воплощение рая в земную жизнь его строителя выглядело как богатый ресторан с горами яств и морем напитков. Остальным согражданам доставались лишь жалкие крохи с пиршественного стола жадных скоробогачей; что у многих вызывало зависть и досаду.
  Всё же большинству материчан казалось, что с феей Равенство простились навсегда; и большинству из большинства это нравилось. Но только не большакам.
  5
  Но вот волшебник навечно переселился из захолустных горок на центральную площадь столицы. Строительные инструменты волшебника - урезавший низы серп и подравнивавший верхи молоток - оказались в стальных руках Копы. С их помощью пышная рассада выращенных Свободой богачей была "пикирована" - выдернута из грядок их предприятий, магазинов и ресторанов, пересажена в проволочные коробки лагерей и в кирпичные ящики тюрем. Богатства и крупных нуворишей, и мелких нуворишек оказались в распоряжении Секрет-Царя, их дома и мебель переданы многочисленным секретариатам, прочая ерунда роздана соратникам. Оставшаяся дрянь вывалена в котлован будущего строительства. План земного рая был подчищен, подправлен, его фрески засветились новыми красками. По их колору выходило, что намеченный к строительству рай будет таким, какой обещал Товар из Лени; но теперь уж рисунок покрывал собою не всю планету, а только красный материк.
  Вышел Секрет-Царь на центральную газетную полосу, объяснил народу Правду:
  - Рай, ввиду временного перекура всемирной революции, будет строиться не всем миром, а только народом отдельно взятого большаками материка. Все работы будут выполняться по составленному под моим руководством и мною же одобренному плану. Участвовать в плановом строительстве придётся и достойным жить в будущем раю, и недостойным; но самые тяжёлые работы достанутся недостойным. Отделять достойных от недостойных будет подчиняющаяся мне чекушка. Руководить великим строительством - руководимая мною Партия.
  В итоге каждый из материчан получил полагающуюся ему долю общенародной ответственности перед Копой. А тем самым, как то и заказывала Копе фея, все сделались равны.
  Функционально ответственность каждого гражданина выглядела как удавка на его шее. Концы удавок простых граждан держали в своих руках директора предприятий и председатели колхозов, директоров и председателей удавливали и притягивали к большакской партии секретари, удавками секретарей управлял Копа. И хотя на его шее удавки не было, ему было хуже и страшнее всех. Его в любой момент могла удавить и раздавить нависшая над его головой фея.
  Только разгильдяйке Свободе ничего не досталось, и ничего не осталось, кроме как быстренько драпать с материка. Что она и сделала. Окончательно угодивший Равенству Копа надёжно обосновался на вершине большакской власти, в центре созданного райского оазиса. Большакские секретари суматошно заскользили по крутому склону между крепостными стенами верховного рая и колючей оградой лагерного ада, а безнадёжно засекретаренный народ перестраивал окружавший его ад во всеобщий рай по типу крепостного.
  Но - не успели довести до совершенства хотя бы пробный проект, как движение материка ко всенародному счастью вдруг застопорилось.
  Простые строители ошибочно думали, что замедление происходит из-за того, что каждый местный самодельный рай (говоря на материчанском сократительном новоязе - сарай) требовалось строить по одному и тому же проекту. Где бы сарай ни находился - хоть в тундре, хоть в тайге, хоть в пустыне, хоть на болоте, но если в проекте написано: "стены из красного революционного кирпича" - значит, расколись на две красные половинки, но сделай именно так. А про камыш, саман, брёвна, камни и жерди с оленьими шкурами даже не заикайся.
  Другая причина замедления, как опять же ошибались строители, состояла в том, что райпорта о ходе райского строительства очень уж долго вскарабкивались наверх. Из сарая - в район, из районов - в край, из краёв - в райспублику, из райспублик (Райсеи, Украйны, Белорайсии и прочих) - в Центральный Секретариад. Оттуда - в ад-мини-страцию Генерального Секрет-Царя, к его личному секретарю.
  Личный секретарь основной вал райпортов скатывал на ад-министраторов - чтобы те переименованных в райпортах лиц срочно отправляли в ад. Самые унылые и самые смешные райпорта личный секретарь подавал Копе.
  Копа плакать не умел, смеялся недолго, отвечал решительно, скатывал свои решения вниз очень быстро. А ради дополнительного ускорения вкладывал в текст очень тяжёлые слова "неукоснительно" и "беспощадно".
  Но дело всё равно катилось слишком медленно. Только одних бракоделов, вредителей и головотяпов отбракуют, отучат от вредительства и оттяпают им головы - тут же другие набедокурят. И опять все хлопоты по их выявлению и надлежащему исправлению валятся на вождя.
  Задумался Копа: в чём дело? Что за навождение? И, не откладывая волшебную маску в долгий ящик, провёл с её помощью тщательное расследование.
  Правда, сделал он это не совсем сам, а через посредничество самого верного, самого безотказного, самого надёжного помощника. Имя у него было Генрих, должность - и.о. затычки чекушки, специальность - массовик-затейник, призвание - палач.
  
  Подсказка двенадцатая
  Звезда и палач
  1
  Позвал Копа Генриха к себе в кабинет, приятно ему улыбнулся и с характерным загорским акцентом произнёс:
  - Послушай, дорогой... э-э... немножко тзабыл: как тебя дзовут?
  Палач от такой обходительности чуть в обморок не упал. Уж он-то знал верную примету: тем, с кем Копа говорит вежливо, предстоит ближняя дорога в тюрьму. А тем, кому Копа улыбается, предстоит долгая дорога через пыточную камеру в морг.
  - Гена... звали... - дрожащим голосом прошептал палач.
  - Послушай, генатзвали, - задумчиво кивнул головой Копа... ("По имени он ещё никого не называл... Не просто убьёт, а с особо особой жестокостью..." - с нараставшим ужасом подумал палач)... - нам с тобой нужно кое в чём окончательно разобраться. Думаю, у тебя это получится лучше, чем у меня.
  - Да... получится... я лучше уж - сам себя! - всхлипнул палач.
  - Ты не только себя лучше, ты всех лучше. Ты и меня лучше. Потому я и хочу открыть тебе один большой секрет, - ласково произнёс Копа; и, подхватив пошатывавшегося палача под лихорадочно дрожавший локоть, подвёл его к открытому сейфу. - Видишь маску? Она - волшебная. Если её надеть, можно увидеть всё, что захочешь. Но вот беда: я только что её надевал, смотрел, смотрел - ничего различить не могу. Постарел, понимаешь. Память подводит - ты же понял, да? Рука сохнет. Глаза слепнут. Что поделаешь - я так давно сделан, что уже не помню, когда выплавлен, когда склёпан. Старый, залежалый товар. Гнильё. Пора на свалку. Пора уступать место таким молодым, здоровым, умным, как ты.
  - Рано Вам на свалку! - отчаянно возразил палач. - Вы - не гнильё! Вы... товар из стали! Вы ещё всех нас сгноите...
  - Ва, молодэць! Какой умный. Такой мне годится, - нахмурился Копа; а палач немного приободрился. - Но помочь всё равно нужно. А рассказывать об этом не нужно. Понял, да? Хорошо, хорошо; я тебе верю. Одевай маску. Одевай, не стесняйся; ничего, что она на меня похожа. Я её сейчас попрошу, и она сделается похожей на тебя. Потому что ты красивее. Для этого она тебя немножко пощупает, пощиплет, но ты потерпишь. Хорошо? Молодець! Терпи, терпи. Теперь я буду тебе говорить, куда надо смотреть, и что сам я там увидел. А ты смотри и отвечай, правильно я это увидел или неправильно. Только смотри внимательно, не ошибись.
  Гена был понятливым, и о том, что увидел, рассказал всемогущему Секрет-Царю в точности так, как тот хотел услышать.
  Пока он рассказывал, маска, сделавшаяся копией его полнощёкого румяного лица, быстро наливалась лоснящимся жирком. Сам же Гена перемежал свою речь глухими воплями и внезапными стонами.
  Через несколько минут маска, сытно икнув, сказала голосом Копы:
  - На сегодня с тебя хватит. Положи маску в сейф, иди отоспись. Дня через три продолжим.
  Гена с покорным облегчением снял маску, положил в сейф и молча побрёл к двери. Его атлетическая фигура выглядела сгорбленной и усталой, щёки ввалились, но глаза радостно сияли.
  - Как? Ты жив? - удивлённо всмотрелись соратники в вывалившегося из кабинета палача.
  - А вот так! Я назвал его "товар из стали", а он мне сказал - "годится"! Я - годится!!! Поняли, кто теперь я? Теперь я... Я вас всех сгною.
  С того момента к придворному палачу прилипло нелепое прозвище Ягодится. А к Секрет-Царю все обращались лишь по особо уважительному имени Товар из Стали.
  Но это всё мелочи. Главное, детки, в том, что в результате волшебного просмотра Копа... то есть - Товар из Стали! Так вот, Товар из Стали абсолютно точно выяснил, что тормозил движение материка к райскому благополучию вовсе не придуманный им план! и не выстроенная им секретарская пирамида! и, уж тем более, не сам Товар из Стали! Но, как он изначально и подозревал, во всём было виновно бестолковое Чудо.
  2
  Выяснилось, что, пока был жив Товар из Лени, Чудо в основном слушалось его. Начало оно его слушаться после одной из первых встреч будущего волшебника с мудрой феей Равенство. Тогда фея, глядя вслед молодому человеку, с усмешкой пробормотала: "Ну, этот - ещё то чудо... Думает, что сможет меня провести... Тем лучше; не придётся толкать его в бездну, сам туда придёт".
  Чудо в тот самый момент случайно проплывало под полом подземного склепа феи. Услышав её слова, Чудо подумало: "Какое счастье! Наконец-то я нашло себе хорошего зрячего родственника. Доброго, умного, не ленивого. Хочет ко мне в океанскую бездну, но вместо этого самоотверженно проводит по трудным земным путям древнюю старушку фею. А она, хоть и премудрая, нисколько ему не возражает, во всём ему доверяет. Видать, мужик надёжный, знающий. Надо бы и мне с ним подружиться... А то я - такое глупое! Вечно вожусь со всякими злодеями и обманщиками. Но теперь буду водиться только с ним. И только ему буду помогать. Так и подружимся. А когда он приведёт старушку куда ей надо, и она отпустит его в океан, он, своими советами, будет помогать мне. Уж с ним-то я проведу материк самым верным путём и в точности туда, куда нужно".
  С того момента Чудо старалось поворачивать материк так, чтобы свет и тепло солнца лились туда, где в тот момент находился волшебник. В итоге получалось, что вроде бы все соратники тянули общий груз как ишаки, но те, которые шли верной дорогой (то есть - крутились вокруг волшебника), тепла получали больше; и потому звались "большаки". А недоверчивые - меньше, и звались "меньшаки".
  Но вот волшебник умер. Чудо ужасно огорчилось, на какое-то время растерялось; а потом начало перемещать материк, прислушиваясь к выкрикам наследников волшебника - большаков. Но в итоге получалось всё хуже и хуже, потому что из большаков только Товар из Стали был умным, а все остальные - сплошная бестолочь. Они постоянно между собою спорили, при этом некультурно посылали друг друга в одни и те же, но адресно разные места, а Чудо понапрасну металось из стороны в сторону.
  Из-за чуднЫх дёрганий Чуда материк закачался, затрепыхался, затрещал, всё на нём посыпалось и перемешалось. Горы навалились на поля, поля накатились на леса, леса очутились в болотах, болота испарились и превратились в облака, облака вылились дождём на пустыни, такыры превратились в распаханные поля, барханы слиплись в горы и поползли на бывшие леса и поля... В общем, получилась полная неразбериха.
  В таких ужасных условиях построить соответствующий им рай можно было только по тому плану, что придумал Товар из Стали. И рай, безусловно, был бы построен; но, к сожалению, непонятливое Чудо не только раскачало материк, но и разболтало всё его население.
  У населения неправильно затряслись языки, забродило недовольство, завибрировало непослушание, заплескались волны волюнтаризма. Копатели траншей под райские фундаменты зимой тряслись от холода и копали мёрзлую землю медленнее, чем требовалось по составленным летом нормативам. После построения фундамента пошло ещё хуже. Строители сараев не хотели сдавать зимние объекты в срок, а летние - в строгом соответствии с планом по комплектующим материалам. Сборщики урожая норовили доставлять свежие овощи и фрукты только летом и осенью. Но самое плохое - сажатели перестали сажать в точном соответствии с заранее заданными количествами и сроками посадок; из-за чего райскому строительству постоянно недоставало необходимого количества недостойных строителей.
  Выслушал Товар из Стали информацию Гены, взвесил её, обдумал, и опять всю ответственность за упорядочивание беспорядков взвалил на себя. Но перед этим посоветовался с соратниками - правильно ли то, что он хочет сделать? И предложил им за это проголосовать. Но - не криками, а простым поднятием рук.
  Соратники, всё поняв правильно, дружно подняли руки. Причём каждый поднял не одну, а обе. С тех пор от них ничего не было слышно, кроме очень громких хлопков высоко поднятыми ладонями. Каждый старался, чтобы Товар из Стали его хлопки услышал, его руки увидел и его усердие правильно оценил.
  Но один из тех, кого Товар из Стали считал чуть ли ни другом, за доверие к стальному вождю поднял лишь одну руку... Да и то - левую... А правую ладонь, сжатую в нечто типа кулака, прятал в кармане.
  3
  Поначалу казалось, что на материке после достижения единогласия наступили другие времена. Послушное вождю Чудо таскало материк таким образом, что солнце светило в основном на сельскую местность, а горячие заводы и душные фабрики оставляло в тени. К тому же Чудо непрерывно вращало материк, чтобы климат на нём был везде одинаков. Благодаря чему крестьяне собрали с прогретых полей хороший урожай, а рабочие, чтобы согреться хотя бы на работе, работали хорошо и бесплатно. А когда соратники отобрали у крестьян урожай, то получилось вообще хорошо. Голодные крестьяне, вместо того чтобы тратить время и силы на жевание, могли сосредоточиться на думах о том, как в следующем году собрать ещё лучший урожай. Не совсем голодные рабочие могли работать ещё больше и лучше, чтобы сделать ещё больше ещё лучших заводов по производству ещё больших и ещё лучших заводов для производства ещё больших и ещё лучших заводов. Сытые соратники ещё крепче сплотились вокруг кормильца-вождя.
  Но уже в следующем году Чудо начало уводить материк с единственно правильного пути. Делало оно это очень хитро и незаметно. Солнце по-прежнему светило на сёла; но Чудо наклоняло материк таким образом, что свет падал лишь на поля тех жадин, которые всё ещё пытались работать на себя. А поля крестьян, поменявших глупую жадность на умную уверенность в неизбежности расставания с урожаем, оставались в небрежении и в тени. Но выяснить реальные размеры нанесённого Чудом вреда удалось только к концу лета; да и то - не самим крестьянам, а большакским продовольственным отрядам. Когда они в очень строгом соответствии с намеченным Копой планом нагрянули в сёла с добрыми намерениями и штыковыми винтовками, стало ясно, что у не жадин взять почти нечего, а у жадин всё трудолюбиво припрятано.
  Рассердился Товар из Стали на жадин, назвал их живоглотами и велел Гене высмотреть, чем они отличаются от других крестьян. Одел Гена маску, доложил:
  - Вождь, Вы совершенно правы: все жадины - настоящие живоглоты. Животы и глотки у них соединены напрямую, из-за чего они могут глотать пищу почти не жуя и не отрываясь от работы. На наши митинги они не ходят, все дни от рассвета до заката проводят на полях, о построении всеобщего рая и слушать не хотят. А вот у не жадин пищевод проходит через речевой аппарат. На поля они почти не ходят, по утрам похмеляются и митингуют, днём спят и видят, что земной рай уже построен, по ночам варят самогонку и закусывают её тем, что украли у живоглотов.
  - Да... испортила наш народ фея Свобода... развратила своим дурным примером, - задумчиво проговорил Товар из Стали. - Ну, ничего. Пример древней Спарты нам доказывает: пусть и не БОЛЬШОЕ, но сплочённое племя сПАРТИатов, исповедующих идеи Равенства, быстро превратит неправых лодырей в бесправных илотов. Поступим так же; но технологию осовременим. Ужесточим и усовершенствуем. Вобьём в центре каждой деревни кол, и всех её жителей навсегда к нему привяжем. Пусть работают на общее прикольное хозяйство; но урожай ссыпают в наш амбар. Назовём это предприятие... коламбар. Нет; так звучит чересчур откровенно. И слишком похоже на "каламбур"; а труд на пользу Равенства - это не смешно, а очень ответственно. Пожалуй, "колхоз" будет звучать лучше. Если кто-то ошибочно расшифрует его как "коллективное хозяйство" - это смешно, но вполне ответственно. С помощью такого восприятия можно представить колхоз как добровольный союз сельских хозяев; а уж в реальности, в самом колхозе, любому будет не до смеха.
  - Гени-ально! - льстиво пропел палач.
  - Я тоже думаю, что сделать так будет правильно. Несмотря на то, что делать придётся с многой кровью. Как ты говоришь - ально, - согласился с ним Товар из Стали. - И ты правильно догадался, что делать это придётся тебе. Но кое-какие практические положения надо согласовать с Теорией Равенства. Ну-ка, посмотри на небо. Найди там красную звезду.... Не туда смотришь! Она должна быть точно над головой. Глянь: не высвечивает ли звезда подсказок, что нам поступать с живоглотами? Может быть, как просил великий... Неважно, кто просил; выясни: в ямы, выкопанные ими для преступного сокрытия нашего зерна, закапывать их живьём? Или - предварительно расстреливать?
  4
  Целый день смотрел палач на небо, совсем выдохся, весь вспотел, но нужную звезду так и не нашёл. Дрожащим пальцем показывал правильно, в зенит, но рассказать, чем якобы увиденная им звезда отличается от других, так и не смог. Рассердился Товар из Стали, велел палачу возвращаться в подвальную операционную, хорошенько там помыться и сопли выдуть. А сам сидит за рабочим столом, смотрит вверх и высокую думу думает. И вдруг заметил: в северном, самом тёмном углу потолка появилось маленькое красное пятнышко.
  - Где Ягодится? - страшным голосом вскричал Товар из Стали.
  - При смерти, в тюремной больнице... - ответил из-за двери охранник.
  - Пусть идёт сюда, пока я ему хуже не сделал!! - выкрикнул Товар из Стали; да так громко, что даже потерявший сознание палач его услышал. Поняв, что Товар из Стали вышел из себя, палач вышел из комы, вырвался из рук подчинённых и прибежал в кабинет вождя.
  - Глянь: что там у меня на потолке? - грозно спросил его Товар из Стали; и, недоверчиво взглянув на затрепетавшего Гену, добавил: - Какого оно цвета?
  - Ой... Неужели кровь жившего над Вами предателя просочилась через пол? Я не виноват! Её у него было слишком много! Свеженькая, жиденькая! Аленькая....
  - Что Гене ни поручи, всё у Гени аленько будет, - с характерным загорским акцентом проворчал Товар из Стали.
  Позже, расслабившись во время одного из застолий, Товар из Стали изрядно порадовал своих гостей-соратников только что упомянутым каламбуром. С тех пор слова "гениаленько", "гениаленький" служили синонимами профессионального умения секретарей, сыскарей и скрутарей пусть излишне эффектно, но достаточно эффективно выполнять данные им поручения.
  Но в тот момент Товару из Стали было совсем не весело. Палач, почувствовав его настроение, опять потерял сознание; а одинокий вождь продолжал напряжённо вглядываться в странное пятно.
  По мере сгущения темноты вождь рассмотрел, что красное пятнышко на потолке является кружочком света, испускаемого на штукатурку чем-то типа туго натянутого красного провода или кровавой струйки, косо исходящей из угла потолка и обрывающейся на половине пути между потолком и письменным столом. Струйка светится не сплошным, но пульсирующим сиянием; порции сияния летят по ней сверху вниз; из чего можно сделать вывод, что это - всепроникающий луч какого-то внешнего светила. Скорее всего - искомой звезды.
   - Гена, смотри вдоль луча и найди звезду, - прорычал Товар из Стали.
  Палач послушно пришёл в сознание; да только зря старался. Ни луча, ни звезды он так и не обнаружил.
  Товар из Стали не сомневался, что теперь уж Гена не врёт; ибо видел, что тот старается уже не ради жизни, а ради лёгкой смерти. Но ведь сам-то он видел луч!
  Понял мудрый вождь, что этим лучом фея даёт ему знак, что нужно выйти на связь с нею лично. Пора надеть маску.
  Огорчился стальной вождь... заскрипел заржавевшими за последние дни челюстями ... Но ничего плохого палачу не сделал; только и того, что назвал его тюремным комиком и выгнал из кабинета.
  Вернувшись в тюремную больницу, Гена снова впал в кому; но умереть не решился. Ведь вождь велел ему быть комиком, а не мертвецом.
  А Товар из Стали задумался: "Одеть маску? Не одевать? Что опаснее?" Но, рассудив, что маска уже насытилась Геной, а фея - всё ещё сердита и голодна, решил, что лучше уж рискнуть жизнью с маской.
  5
  В первое же мгновение замаскированного обзора Товар из Стали увидел, что фея вдвинула свой рот в его кабинет; так же, как ранее - в кабинет волшебника. Но если тогда губы феи самодовольно ухмылялись, теперь они были напряжены и неприятно искривлены. Искривлял их тот самый луч, нижний отрезок которого увидел без маски Товар из Стали. Теперь, будучи в маске, Товар из Стали увидел не только весь луч целиком, но и излучавшую его звезду.
  К тому времени звезда соскользнула по куполу небосвода далеко на север, и продолжала медленно опускаться к земле. Луч, падавший от звезды далее на север, бессильно запутался в раскинувшихся там болотисто-лесных чащобах; а лучи, направленные на юго-восток и юго-запад, заметно вибрировали от чрезмерного напряжения. Казалось, ещё немного, и они лопнут, после чего звезда неминуемо рухнет на сжавшийся от ужаса материк.
  Тем не менее, паники в поведении красной звезды не было; она продолжала уверенно сиять ярко-багровым мерцающим светом. Но если обычные звёзды мерцают часто, а свой свет посылают во все стороны, то кровавая звезда мерцала планомерно и редко, а свой свет отправляла дозированными порциями и по заранее намеченным целям.
   Перед каждым актом излучения звезда, словно готовясь для нападения, сжималась в тугой мускулистый комок, но вместо прыжка выплёвывала пылающий комок убийственной ненависти. Плюющие рты, числом пять, находились в углублениях между треугольными лапами звезды; а объекты, в которые плевали эти рты, располагались как на самом материке, так и за его пределами.
  После плевка мускулистое тело звезды, словно пятиконечное сердце невидимого чудовищного монстра, неспешными рывками расширялось, с каждым рывком всасывая из корчившегося под нею материка очередную порцию свежей крови. В эти мгновения было заметно, что на самом деле лучи - не нити, а тонкостенные прозрачные трубки, в которых пульсируют кровяные струйки. Кровь поступала в звезду по пяти боковым трубкам; некоторое количество поступавшей крови перерабатывалась звездой в энергию пожароопасных плевков, а основная её часть по шестому, толстому и особо прочному центральному лучу нагнеталось в рот феи.
  Именно шестой луч и создавал фее нынешние проблемы. Если бы звезда находилась в точке зенита, трубка луча опускалась бы на внутреннюю сторону нижней, вываленной вперёд губы феи, а по губе содержимое луча удобно лилось бы ей в рот. Но к тому времени наклонённый луч сильно вытягивал нижнюю губу феи вбок, на север, делая общее выражение её рта высокомерно-презрительным и одновременно измученно-страдальческим.
  Товара из Стали привязанное положение феи несколько развеселило и немного успокоило; он понял, что фея не сможет наброситься на него, а звезда если и упадёт, то не ему на голову; и с интересом наблюдал за происходившим.
  Вдруг материк, неаккуратно подтолкнутый чудом-юдом, двинулся в очередное великое плавание. Развесистая нижняя губа феи покачнулась, трубка кровелучепровода ещё больше вывернулась из места её вживления в губу, в этом месте образовалась трещинка. Из трещинки по наружной стороне губы, мимо рта феи, вытекла огромная капля крови. Упав на застывшего столбом вождя, капля вмиг выкрасила его в кровавый цвет. Товар из Стали вздрогнул всем телом; фея самодовольно усмехнулась, словно она сама, нарочно устроила только что произошедший фокус. Затем, шепелявя из-под прижатой лучом верхней губы, фея грозно произнесла:
  - Теперь ты понял, что это я упаду тебе на голову, если мой луч оборвётся? и если Теория Равенства опустится до земли?
  - Понял...- прошептал донельзя испуганный вождь. - Только не понял: как переместить звезду на прежнее место?
  - И не думай её перемещать. Запомни: Теория Равенства всегда находится на положенном ей месте! А в кажущихся снизу отклонениях виноваты либо удаляющиеся от неё люди, либо неправильно наклоняемый тобою материк. А он как раз сейчас неправильно наклонён. Взгляни на южные степи! Видишь? Тяжесть огромного неравенства между богатыми и бедными селянами опускает южную часть материка в бездну мирового океана. А северный, лёгкий и малонаселённый край материка вздымается выше океанских льдов. Ещё немного - материк перевернётся на другую сторону, а ты и твоя власть навсегда останутся в потустороннем прошлом. Никакие попытки вновь оседлать материк тебе не помогут. Могучее Чудо после переворота окажется наверху; ясно увидев тебя при солнце и в прозрачном воздухе, оно одним движением сметёт тебя и твой режим в пучину углубляющегося забвения.
  - Что же мне делать?
  - Равномерно распредели тяжесть ситуации на весь материк! Для начала - перегони на север как можно больше южных крестьян; особенно - трудолюбивых и зажиточных. Они-то и есть самые тяжёлые. Если выяснится, что для достижения баланса этого недостаточно - отбери у селян все запасы хлеба и перевези их севернее, в столицу. Без пищи старики, дети, больные и прочий ненужный балласт быстро перемрут, остальное население сильно похудеет. Южный край всплывёт, северный опустится, материк выровняется, Теория Равенства окажется в зените, на максимальной высоте, и подтянет мою голову намного выше. Я не смогу задушить, раздавить и съесть тебя. А иначе - берегись...
  - Я понял! Сейчас всё сделаю!
  Вскрикнув так, Товар из Стали подскочил к письменному столу, схватил лист бумаги и торопливым размашистым почерком написал: "Всех живоглотов, скоробогачей и прочих преступников отконвоировать на север... на строительство канала... для начала освоения северных рай-онов".
  Едва Товар из Стали поставил последнюю точку, бумага приказа свернулась в тугой свиток и взлетела на нижнюю губу феи. Вкрутившись в трубку луча, свиток стремительно полетел к звезде. Проглотившая его Теория Равенства немедленно разродилась серией разнонаправленных плевков, в каждом из которых высвечивались огненно-кровавые слова только что написанного приказа: "Всех живоглотов..."
  Губы феи удовлетворённо причмокнули и, словно рассеявшийся пар, исчезли. Товар из Стали сдёрнул маску с лица и подошёл к зеркалу: крови на одежде, на голове и даже на руках видно не было. Он взглянул на стол: лист приказа лежал на прежнем месте.
  - Гена Цвали, иди сюда, - негромко и устало позвал вождь. Палач опять вышел из комы и примчался в кабинет.
  - Гена, назначаю тебя начальником строительства канала от северного океана к столице. Нет, начнём не с закупки дорогостоящей земельной техники, а с организации дешёвых северных концлагерей. И-и... будь готов к созданию таких лагерей по всему материку.
  6
  Итак, палач озаботился трудоустройством живоглотов на канале. Начал он с чистосердечного признания: "Если вы, канальи, не будете меня слушаться, то ваше дело - табак". Они поняли, и слушались, но всё равно получилось столько табака, что папиросами из него был прокурен весь материк. Качественные папироски; долго горящие. Их до сих пор кое-кто курит, и за всё это время ни один ни разу не поперхнулся. Название у папирос соответствующее происхождению: "Беломор - канал".
  Нет, детки, ничего странного в названии нет, всё очень логично. В начале и с большой буквы - "Беломор". Мор и в самом деле был белым, а главное - очень, очень большим. Стройка ведь - северная; работа - очень тяжёлая; а кормили строителей пустой баландой, работали они на морозе, спали на земле; обычно умирали в пургу, да так до весны и лежали в белом снегу.
  Белый мор, планомерное уничтожение людей и явилось главным итогом строительства. А уж после белого мора в названии упоминается канал. Тем паче что он, несмотря на неистребимое трудолюбие живоглотов, получился мелковатым, и через несколько лет пришлось его расширять и углублять. Отчего опять же в основном увеличился мор.
  Был у строительства ещё один итог: когда Гена вошёл в кабинет вождя с докладом о завершении работ на последнем шлюзе, вождь увидел, что красный луч плавно переместился в центр потолка. Что означало: кровавая звезда вернулась в точку зенита. Товар из Стали был так этим обрадован, что велел Гене:
  - Надо соорудить рядом со шлюзом монумент в честь окончания строительства. В виде пятиконечной звезды. Огромный; метров... - прикинул вождь реальные размеры ирреального прототипа, - в тридцать. Чтобы потомки вовеки не забывали наших трудовых подвигов! - пояснил вождь удивлённому палачу; а мысленно добавил: "И чтобы напомнить кое-кому: даже снаряды дважды в одну воронку не падают. А уж звёзды - тем паче. Так что - пусть уж Теория Равенства смирно стоит над столицей; а с недоделками канала я как-нибудь управлюсь без её нервирующих подсказок".
  - А можно я там же, рядом со шлюзом, и себе памятничек поставлю? Тоже - для потомков... - воспользовался Гена хорошим настроением вождя.
  "Памятник не мне, а себе?" - нахмурился вождь.
  - Для чьих потомков? - скептически буркнул он. - Тех строителей, которые будут лежать под твоим памятником? Не боишься, что потомки его обгадят? Или разобьют?
  - Так они ж не знают про то, что там могилы. А если когда-нибудь случайно найдут кости, всё равно не узнают, кто там похоронен. Я же поименных списков на каждую из ям не составлял, бросал всех подряд, - простодушно ответил палач.
  "А что? Пожалуй, - подумал вождь. - Вдруг звезда всё-таки вернётся туда. Вот и пусть вместе со своим монументом раздавит этого бракодела ".
  - Хорошо, ставь. Но - не отдельно. Поставишь свой памятник внутри изображения звезды. Так, за счёт экономии на постаменте, обойдётся дешевле для бюджета, - велел вождь. И мысленно добавил: "А ты на этом постаменте будешь похож на белую ягодитсю, проглоченную красной морской звездой. Тем самым кое-кто получит намёк, что наказывать за чей-то брак нужно не меня, а самого бракодела".
  Успокоился вождь благоприятным положением звезды и своими умными намёками, и при окончательном осмотре канала Гену особенно не ругал. Так, слегка пожурил за некоторые недостатки; но сразу же беднягу утешил.
  - Да, ты поторопился и поленился. Канал выкопал мелковатым; зато сколько врагов в него закопал! Да ещё и досрочно. Вот тебе за твои старания высшая награда материка - орден Лени; на! Будь готов к распространению твоего тяжёлого опыта на весь материк.
  - Всегда готов! - пайонерским жестом взметнул палач топор правой ладони; на сей раз - над своей головой.
  И - за отведённые ему годы напряжённых трудов ни разу не обманул вождя. Выполнил его наказ в полной мере. После чего вождь довёл его пайонерское движение до высшей меры к нему самому, и наказ превратился в смертное наказание.
  7
  Несмотря на важность личного участия в перечисленных мероприятиях, только ими Товар из Стали не ограничивался. Пока палач организовывал земной ад для живоглотов, сам он обустраивал колхозный рай для илотов. Уточнением "колхозный" он давал илотам понять, что хоть в колхозе не совсем рай, но всё-таки и не такой ад, как на севере; и они не вздумали лодырничать.
  Помимо забот о комплексном воспитании народа вождь занимался обучением подводного чуда. Ему он велел крутить материк так, чтобы одинаковые сельхозработы можно было во всех колхозах производить одновременно. Что хотя и казалось очень непривычным для крестьян, было очень удобно для статистики, облегчало работу вождя и соответствовало научным установкам феи Равенство.
  Поначалу всё выглядело хорошо. Сев был произведён досрочно, урожай убран и отобран в полном объёме, и в соответствии с заранее составленным планом продан за границу. И только потом выяснилось, что в плане не имелось графы для той части урожая, которую надо бы оставить селянам. А жадины, которые обязательно закопали бы хоть что-то на семена и для пропитания, уже были закопаны.
  Получился ужасный голод. Часть крестьян попыталась переехать с вымиравшего юга в более благоприятные северные края; некоторые добровольно, ради крошечного хлебного паёчка просились принять их в лагерные канальи. Но Товар из Стали прикрикнул на палача, запретил ему развращать преступников общением с добровольцами, приказал поставить стальные заслоны на дорогах, а на колах вместо верёвок использовать стальные тросы. Ягодится не поленился, завернул беженцев со всех дорог, шляхов и тропок к покинутым деревенькам, станичкам и местечкам, после чего голодающие спокойно, без метаний умерли в родных стенах. Но часть беженцев, прежде всего - спасённые умиравшими людьми дети-сироты, всё-таки смогли просочиться из деревень в города. Но Товар из Стали и тут нашёл выход: разрешил расстреливать незаконопослушных детей начиная с двенадцатилетнего возраста. А Ягодится и прочие правозащитные деятели это разрешение умело применили; благодаря чему сберегли некоторую часть государственного имущества от разъедания, разграбления и расходов на тюремное содержание.
  Тогда-то в народе и появилась поговорка "Крученая Ягодится для любой подлости сгодится".
  8
  После получения райпортов об успешной приколизации народа, а значит, и об исполнении им всех требований феи, Товар из Стали успокоился, раздобрился... И, по свойственной ему привычке максимально растягивать полученные удовольствия, решил помянуть удачно погубленных врагов. Велев секретарю никого к нему не впускать (ведь мёртвых поминают не чокаясь, а их губителей не славословят), вождь поднял рюмку густо-красной хванч-кары... Возвёл благодарственный взгляд к незримо нависшей над ним фее...
  И увидел, что луч красной звезды не мерцает на прежнем месте в центре потолка, но судорожными рывками наклоняется на восток.
  Понял Товар из Стали, что нужно послать по указанному направлению достаточное количество тяжёлых людей; но не мог придумать - где их взять? Последние живоглоты покончены вместе с канальными работами, измождённые илоты еле справляются с колхозными заботами...
  Швырнув недопитую рюмку под стол, вождь позвал к себе секретаря для оценки общей обстановки в государстве: может быть, удастся обнаружить какие-нибудь виновные меньшинства?
  А секретарь, прямо с порога, ему сообщает: произошло ещё одно несчастье. Лучший друг вождя (тот самый, который держал дулю в кармане) коварно, подло и безжалостно убит на секретарском посту. Расслабился, утратил силы и внимание после интимного диспута с одной из сотрудниц, а тактически выгодным моментом коварно воспользовался муж означенной гражданки: выскочил из-за угла, достал пистолет из-за пазухи и убил соперника из-за ревности.
  Казалось бы, всё ясно: чиновник перепутал любовь к народу с увлечением сотрудницами, муж перепутал права на жену с правом на устранение её любовников. Поступить с ревнивцем по закону всеобщего равенства: отдать ему жену погибшего, а потом расстрелять; и - дело с концом.
  Но Товар из Стали не поверил, что высокопоставленный партийный работник мог пасть так низко, на рядовую беспартийную секретаршу, и погибнуть так бесславно, без перестрелок, погони и тщательно законспирированного вражеского заговора. Недолго думая, позвал вождь всё того же доверенного палача и велел ему высмотреть таинственных заговорщиков. Которые, вне сомнений, окажутся меньшаками.
  Одел Гена маску, и увидел: так и есть; во всём виноваты предатели меньшаки.
  9
  Предательствовали они так.
  Зная, что Товар из Стали ежедневно думает только о светлом будущем народа, а о своих врагах и думать не хочет, и замечать их не замечает, меньшаки в течение дня вынюхивали и высматривали, как бы где чего навредить всенародному райскому строительству. Вечером они незаметно вредили, а утром делали вредный вид, будто во всём виноваты большаки и Товар из Стали.
  Но самый главный вред меньшаки наносили по ночам. Зная, что в это время Товар из Стали проводит сеанс связи с Чудом, меньшаки, спрятав головы под подушками, противными вибрирующими голосами вопили: "У-у, у-у, у-у..." И тем самым мешали Чуду расслышать гениальные указания вождя. А как только Товар из Стали задумывался над очередным великим озарением, меньшаки, имитируя его голос, скандировали Чуду свои зловредные команды. Ну и, конечно, придумывали такое, чтобы Чудо приняло эти глупости за слова самого вождя. К примеру - приказывали Чуду притащить материк в послезавтрашний день за одну ночь, плывя без сна, отдыха и питания, передвигаясь хвостом вперёд, перескакивая через скалы и острова и неся материк выше океанских волн. А для большей убедительности зловредно ссылались на очень похожие, но мудрые и совершенно правильные указания самого вождя.
  Убедившись, что его подозрения оказались верными, Товар из Стали сказал Гене:
  - У меня такое впечатление, что кто-то сделал меньшаков поголовно сумасшедшими. Не Трость-Кий ли в этом виноват?
  Пошёл Гена в психушку, но среди психов почему-то не оказалось меньшаков. Все поголовно объявляли себя истинными большаками. Арестовал он запсиховавших со страху врачей за злонамеренный недосмотр и вместе с ними отправился в тюрьму. Но и там вместо настоящих, убеждённых меньшаков увидел только их безразличные аполитичные подобия: все только что скончались от случайно полученных травм и злонамеренно запущенных болезней. Попросил Гена врачей сделать единственно правильный, абсолютно точный анализ полученных меньшаками повреждений, объяснил им, каких ошибок нельзя делать в официальном заключении, и с результатами их научного творчества отправился к вождю.
  - У всех меньшакских самоубийц обнаружены дырки в затылках. Дырки - круглые, по калибру примерно соответствуют диаметру наконечника трости Трость-Кия. Наконечник на своём движении поражал участки мозга, ответственные за слух, зрение, речь и память. Из-за чего при жизни меньшаки невнимательно Вас слушали, не видели ваших великих достижений, неправильно о Вас говорили и не помнили о неотвратимости наказания. Кроме того, на головах меньшаков обнаружены шишки от ударов какими-то твёрдыми предметами; не исключено - тою же тростью. Большинство шишек локализуется в районе нервного центра рая. В результате полученных ударов в центре рая возникала злокачественная нервная киста, и он превращался в центр ада. Если такой человек не мог навредить построению земного рая, то чувствовал себя словно в аду.
  Одобрительно кивнув, Товар из Стали достал из сейфа густо заполненную карточку.
  - Здесь список ближайших помощников Трость-Кия. Думаю, их он ударял по центрам рая чаще других. Только - не явно, не во время сражений, а тайно, во время последующих застолий. Посмотри: есть сделанные тростью кисты в их головах?
  Натянул палач маску, взглянул её глазами на поданный ему список и не своим голосом прокричал:
  - Да тут все - тростькисты!
  С тех пор преступных сподвижников Трость-Кия называли именно так.
  В тот же день изловили всех предателей, успешно изобличённых при помощи карточки вождя. Через неделю все они в своём предательстве честно признались; кроме одного, самого отъявленного, предательски скончавшегося во время допроса от каких-то случайных травм.
  Прочитав их признания, Товар из Стали сел за стол и написал: "Приказываю: всех моих врагов тростькистов..."
  Оставив эту бумажку недописанной, вождь взял другую бумажку и начал писать заново:
  - "Приказываю: всех врагов народа - меньшаков и тростькистов отправить в восточную тайгу на заготовку леса для строительства нашего социального рая".
  Едва он поставил точку, бумажка покраснела, свернулась в трубочку и исчезла; но уже через мгновение появилась на прежнем месте, рядом с бумажкой забракованного варианта.
  Товар из Стали вскочил, рефлекторно схватил бумажку утверждённого феей приказа и, с ужасом глядя вверх, опрометью выскочил из кабинета.
  10
  - Товар из Стали! - увидев его, вскочил и вытянулся в струнку его личный секретарь. - Прикажете переписать всех тростькистов на общую карточку врагов?
  - Молодэць... Правильно понимаешь, - кивнул ему Товар из Стали; и проскочил в Центральный Секретариад.
  - Товар ищи! - увидев его, прикрикнул на скучавшую толпу своих коллег один из центральных секретарей; и пояснил, какой: - Товар из Стали!
  Центральные секретари вскочили и вытянулись в струнку. Самый непосредственный и глупый из них, исполнявший при Копе сразу две должности - придворного дурака и придворного клоуна, во весь дурной голос закричал:
  - Товар из Стали! У меня предложение: всех вонючих тростькистов и прочие меньшакские отбросы нужно отправить в тайгу! Пусть проветрят там мозги!
  - Правильное предложение. Но проветрить ваше помещение тоже не помешает, - сказал Товар из Стали; и, брезгливо сморщив нос, прошёл на балкон.
  - Всем строиться для заготовки леса! - кричали под балконом охранники, сбивая разношёрстную толпу заключённых в монолитную колонну.
  - Путь врагу - в тайгу! Путь врагу - в тайгу! - доносилась с центральной площади громкая хоровая песня пригнанных на митинг горожан.
  Вождь, утомлённо вздохнув, вернулся в Секретариад.
  - Я согласен с вашим предложением. И уже написал на балконе приказ. Подпишите, кто не предатель, - положил он бумажку на центральный стол. - И организуйте немедленную отправку.
  Центральные секретари, свирепо толкаясь локтями и обзывая предателями толкающих их самих, метнулись к столу. Колонна арестованных гулко застучала ногами по брусчатке мостовой. Хор митингующих запел ещё громче. Успокоившийся Товар из Стали вернулся в свой тихий уютный кабинет.
  Там он осторожно надел маску, и увидел: с каждым шагом уходившей колонны северо-восточный край материка понемножку погружался в восточный океан, а юго-западный край плавно поднимался из океана западного. Одновременно мятые северо-восточные лучи звезды самостоятельно распутывались, и вдруг упруго толкнули звезду на юго-запад. Юго-западные лучи, своевременно подхватив этот почин, поднапряглись и потащили звезду ещё дальше. Как только звезда оказалась в точке зенита над столом вождя, Товар из Стали быстренько написал следующий приказ: "Приступить к вырубке общенародного леса".
  Звезда просияла приказ, колонну остановили, лес вырубили, погибших от щепок лесорубов закопали. К тому времени красная звезда опять начала клониться на восток; но в процессе рытья могил выяснилось, что в той земле - уйма золота, и за доходы от его продажи удалось собрать ещё большие колонны всяческих вредителей предателей. Которых на местах прибытия быстро переквалифицировали не только в старательных лесорубов и честных золотоискателей, но также в умелых шахтёров и в самоотверженных строителей большой железной дороги. Так что в итоге для райского строительства и удержания звезды в зените получилось - лучше не придумаешь.
  11
  Весть о такой удаче разнеслась по всему материку. Почти все материчане непонятным для них образом, но дружно и разом догадались, что всему виной... то есть - благотворной причиной является появившаяся над материком красная звезда по имени Теория Равенства. Точнее, инфракрасная; самоё звезду люди не видели, но кого при свидетелях ни спроси - каждый признавался, что разумом принимает её цвет и свет, и даже в одежде чувствует исходящее от неё тепло. И все радовались, что руководит судьбоносной звездой и управляет материком не какой-нибудь злобный тиран или властолюбивый сатрап, а любимый, великий и мудрый Секрет-Царь. Правда, никто в точности не знал, как он это делает.
  Некоторые умники утверждали, что звездой управляет Товар из Лени; а Товар из Стали поддерживает вечно живого мертвеца во время волшебных сеансов да иногда подчищает омертвевшие кусочки его указов и статей. Всё это он делает правой рукой; из-за чего вынужденно рулит левой, сухой и малоподвижной. Вот материк и заносит на поворотах.
  По-настоящему умные люди умникам не верили. Они знали, что обе руки у вождя могучие и удивительно длинные, и не сомневались, что ими он очень быстро ухватит и умников, и слушающих их дураков. А из знания, что вождь работает исключительно по ночам, делали умный вывод: если до утра за тобой не пришли, можешь спокойно ложиться спать.
  Поскольку все соратники вождя были предусмотрительными и умными, то все они ночь за ночью работали по ночам, а дневного света и видеть не хотели, о мирном сосуществовании солнца и земли даже знать не желали. Вслед за ними, как то предрекала премудрая фея Равенство, и остальные люди начали ориентировать свою жизнь не по неправильному, невыносимо яркому, чересчур откровенному солнцу, а по невидимому свету судьбоносной красной звезды. Из всего населения материка только сельские илоты да переселённые в тайгу враги народа продолжали ориентироваться по солнцу; из-за чего и работали день за днём без выходных и перекуров. Но и это - вынужденно; хотя план Горло успешно выполнялся, на бескрайних полях и в необъятной тайге лампочек волшебника ещё не развесили. А то бы и по ночам пришлось трудиться.
  Несмотря на эту недоработку, рождаемость среди илотов незапланированно уменьшалась, а среди врагов народа вообще отсутствовала. И, хотя процент насильственной смертности находился в запланированном диапазоне, количественно население материка сокращалось. Но при этом, как ни странно, количество врагов народа не уменьшалось, а постоянно увеличивалось. Хотя, благодаря тому же проценту, неправильно жить каждому из врагов удавалось недолго. Даже - очень недолго. Только где-то, словно в страшной сказке про неистребимых драконов, окончательно перевоспитается ещё один враг - не успеют бросить его в мёрзлую канаву, как на опустевшем рабочем месте сразу же появляется другой; а то и двое.
  Увы, закономерность такой преемственности продолжалась недолго.
  12
  И вот, в один ужасный день, пришёл Товар из Стали на работу...
  Ой, опять у меня сработала неправильная привычка неправильно ориентироваться. Не днём, а, как всегда, в начале рабочей ночи! в начале обычной ужасной ночи пришёл Товар из Стали в свой кабинет, глянул во тьме на слабо светившийся луч и привычно пришёл в ужас. Судя по положению и направлению луча, звезда наклонилась больше и уехала от столицы намного дальше, чем когда бы то ни было ранее.
  - Эй, Ягодится! Почему враги народа закончились? Немедленно найди ещё! - закричал Товар из Стали.
  Гена, оставив раскалённый чугунный утюг и лежавшего под ним пациента на попечение своих подручных, примчался в кабинет вождя, надел маску и начал искать. Искал, искал, но нашёл только нескольких колхозников, своим трудолюбием подозрительно похожих на настоящих жадин.
  Товар из Стали ещё больше разъярился.
  - Этого мало! Такое положение только чудо сможет выправить... Эврика! Я понял. Всё из-за того, что чудо-юдо поддавило из океана восточный край материка. Как думаешь, зачем оно так сделало?
  - Ну... на востоке сейчас раннее утро... может быть, оно хочет выглянуть из-под материка для того, чтобы полюбоваться восходом солнца? - сказал растерявшийся Гена. Но Товар из Стали воспринял его слова не как туманное предположение, а как чётко увиденное расположение подозреваемого чуда.
  - Чудо-юдо должно безостановочно тащить материк в лучезарное будущее! - строгим голосом произнёс вождь. - А оно саботажнически остановилось, вредительски подпёрло материк и предательски смотрит не в сторону любимой нашим народом красной звезды, а в сторону нелюбимого нами солнца. Да к тому же - восходящего за пределами нашего материка. Что это может означать? Я думаю, вот что. Чудо-юдо взвешивает тяжесть нашего материка и присматривается к материку восходящего солнца. Если сочтёт наш материк слишком тяжёлым для себя, попытается переплыть из-под материнской заботы Равенства под опеку японской матери Аматэрасу... А оно, я думаю, ещё глупее, чем хочет казаться. Значит, сочтёт. Ну-ка, Гена Цвали Ягодится, посмотри, как нам изловить чудо-юдо до того, как оно скроется в японском море. И как потом доставить его в тайгу. Мы не позволим ему валять дурака и неправильно, снизу давить на материк. Пусть валит лес, и давит на восточный край материка правильно, сверху.
  Посмотрел Гена туда, куда ему было приказано, но чуда-юда там не увидел; и, не решаясь сообщить вождю о его ошибке, робко произнёс:
  - Кажется, чудо-юдо не виновато... Может быть... не надо его уничтожать? А то... с него слишком много крови будет... Как бы материк не захлебнулся... И не утонул без его поддержки...
  - Что-о? - проскрежетал стальными зубами вождь. - Ты обвиняешь меня в том, что я не забочусь о материке? А тебе не кажется, что без моей поддержки ты сам утонешь в крови? На этот раз - в собственной?
  Слушает вождя несчастный палач, а тем временем бледнеет и слабнет. И вдруг - бух, упал, сознание потерял. То ли испугался до полусмерти, то ли маска чуть ли не до смерти заела.
  Товар из Стали ещё больше осерчал. Постучал он помощника курительной трубкой по лбу, сыпнул для улучшения внимания горячего пеплу в глаза... Не помогло. Лежит Ягодится, не шевелится. Словно забыл, что он - на работе. Будто не понимает, что лучше встать по устному приказу, чем сесть без права переписки.
  "Похоже, Гена самовольно ушёл со всех своих должностей, - ухватился вождь стальными пальцами за шею палача. - Нет, жив; пульс в сонной артерии есть, сердце бьётся... Неровно бьётся; с подозрительной аритмией. Сердце нормального, послушного чиновника так не бьётся. Пора его уволить. Вначале сниму его с должности палача. Для неё он слишком сердечным оказался. Вражеской крови ему, видите ли, жалко, материк ему жалко... Но для ведения связи с феей он хорош. Должность начальника связи, пока не найду подходящую замену, оставлю при нём. А до тех пор - пусть мучается в ожиданиях окончательного сокращения. Пусть терпит. Я же терпел, что он - троюродный брат моего врага Якова. Терпел, что его жена - племянница того же Якова. Терпел, что он самовольно запретил "Яблочко" и другие песни, которые не нравились моему врагу Фениксу. Терпел его "памятник нерукотворный". Терпел, что он - слишком длинный, и я рядом с ним кажусь не таким заметным, высоким и красивым, как на самом деле. Так что - по всем законам Равенства будет правильно, если терпение каждого из нас будет одинаково большим, равно неприятным и окончится одновременно", - подумал Товар из Стали. И сердито постучал трубкой в стену.
  
  Подсказка тринадцатая
  Вождь и ёж
  1
  По другую сторону стены располагался Центральный Секретариад; но почти все центральные секретари в тот момент спали. Готовились к трудной рабочей ночи; не ожидали, что Товар из Стали так быстро примет за них очередное судьбоносное решение. Из всех секретарей не спал только один маленький ёж.
  Не удивляйтесь, детки; ежи вообще не спят по ночам. По ночам они работают: охотятся на слизняков и улиток. Инстинкт у них такой. Первым из центральных секретарей узнал о ежином инстинкте старый ястреб, работавший начальником секретарских кадров. И подумал кадровик: "Надо взять какого-нибудь ежа себе в помощники. Я - птица дневная, к тому же пожилая и больная; а на этом посту приходится каждую ночь не спать, чтобы быть всегда готовым к посещению вождя. А я-то и днём плохо слышу; а уж ночью, да ещё во сне, вообще - слепну и глохну. А вождь, по старой профессиональной привычке, ходит бесшумно. Так что - запросто может случиться, что он зайдёт и, увидев, что я сплю на рабочем месте, оторвёт мне голову и уйдёт. Спасти меня от такого несчастья может только ёж. Уж если ёж может расслышать передвижения маленькой мягкой улитки, то шаги великого жёсткого Товара из Стали услышит на любом расстоянии. Нужно только надрессировать его так, чтобы он будил меня при первом же шаге вождя по коридору. Да и в работе с кадрами ёж будет полезен. Я с его помощью всех слизняков секретариата выявлю и вычищу, всех меньшакских улиток раскушу и уничтожу".
  Заприметив в ближайшей полупустыне этого ежа, кадровик переселил его в столицу и велел ему целыми ночами бродить вокруг себя - чтобы Товар из Стали думал, будто у старого ястреба бессонница. Будто он ходит из угла в угол, стучит когтями по полу (у ястребов, детки, как и у ежей, когти не убираются), а при этом, как положено творческому работнику, думает про творчество нужных вождю кадров. Как подумает про хорошего послушного кадра - пыхтит над привлечением его в Секретариад, потом удовлетворённо урчит. Как подумает про нехорошего - негодующе фыркает, приказывает разорвать его на части, потом тоже урчит.
  Так и получилось. Но - недолго пользовался старый ястреб услугами ежа: где-то обо что-то неудачно укололся, заболел непонятной болезнью и внезапно умер.
  К тому времени ночной трудоголик-ёж будил не только его, а и прочих центральных секретарей. Если Товар из Стали шёл по коридору, или что-то выкрикивал для секретарей из своего кабинета, или кого-то конкретно звал к себе, или просто стучал в стену - ёж быстро пробегал по сонным секретарским кадрам, и кого нужно, а то и каждого колол в некое место сзади.
  Каждый уколотый секретарь вначале недовольно рычал: "Рр...". Проснувшись и почувствовав боль, он громко вскрикивал: "Ай!". Эти звуки сбивались во всеобщий вопль: "Рррааййй!". Вследствие чего вождь думал, что секретари не спят, а постоянно к нему прислушиваются; а когда наконец-то услышат, чувствуют себя как в раю.
  Понятно, что лишаться такого ценного специалиста секретарям не хотелось. Но ёж к тому времени зазнался, возомнил себя незаменимым работником и требовал повышения в чине; а иначе грозил, что будет заниматься только своими должностными обязанностями - инструктажем периферийных ежей и вынюхиванием улиточной слизи в центральных секретарях. Секретарям ничего не осталось, как ходатайствовать перед вождём о назначении стукача начальником отдела собственных кадров - вместо только что умершего ястреба. Ведь только так можно было убедить ежа в необходимости отцовской заботы о комплектуемых им кадрах.
  Но ёж и после повышения в чине не перестал зазнаваться. Теперь он захотел понижения в должности - с уровня затхлой полки в высоком, скучном и пыльном чиновничьем шкафу до уровня подземной операционной, где работало много откровенных слизняков и куда каждую ночь доставлялось огромное количество скрытных улиток. Достичь этого уровня можно было только одним путём - опустившись до облизывания окровавленных ног Товара из Стали. Но ежу именно такое занятие представлялось удобным и приятным; а обычное человеческое поведение типа хождения на задних лапках казалось неприемлемо-отвратительным.
  Запомните, детки: кто приучен и привык быть животным, того не уговоришь превратиться в человека. Он и в браке, и в драке, в Кадиллаке и во фраке будет отличаться от обычного зверька лишь неохотно применяемым прямохождением и охотно переходящей на мат членораздельной речью. А уж если он сочтёт, что быть животным выгоднее - сразу же начнёт грызть слабых, облизывать сильных, жрать всё подряд и гадить где попало. Потому - учить детей быть людьми нужно с момента их рождения. А ещё лучше - до рождения.
  2
  Услышав особо нетерпеливый стук вождя, ёж понял, что у него появился шанс ступить на путь желанного служения. Вместе с тем он понимал, что действовать нужно очень осторожно. Прежде всего - нельзя стучать когтями по полу во время опасного перехода. Вдруг кто-то из секретарей под этот стук самостоятельно проснётся и, увидев удалявшегося ежа, догадается, куда и зачем он направился. Зная секретарские повадки, еж не сомневался, что дальше будет так: секретарь догонит его, отшвырнёт ногой в сторону и первым войдёт к вождю. Там предатель наверняка скажет, что ёж идёт в кабинет с целью заколоть вождя; на этом ежиная песенка будет спета.
  Но ёж знал надёжный способ справляться с исконными врагами ежей - хитрыми лисами, жестокими волками и большакскими секретарями. Свернулся он в колючий клубок и неслышно, потихоньку покатился к единственно возможному защитнику - человеку. Таковым, ошибочно или нет, он считал только вождя.
  Глянул на ежа Товар из Стали: маленький, неказистый... Размером и формой - с две сложенные вместе рукавицы: бОльшая, чёрная и колючая, сверху, меньшая, голубенькая и пушистая, снизу. На мордочку и смотреть не хочется: лобик низенький, глазки трусливые, колючие волосёнки торчком. Вздохнул Товар из Стали... Но - дело не терпит; а значит, придётся и такого какое-то время терпеть.
  - Послушай, Ёжик. Хочу с тобой посоветоваться. Попросил я Гену помочь мне в поисках врагов народа, а он повернулся ко мне своей партийной кличкой и спать улёгся. Как думаешь, почему?
  - Может быть, он сам - враг народа? - опасливо фыркнул ёж.
  - Думаю, ты уколол его правильно. Как догадался, что он - враг?
  - Все, кто спят по ночам - не ежи! А все не ежи - или пища, или враги ежей. Только Вы не спите по ночам; значит, Вы - друг ежей. А кто спит и Вас не слушается - ваш враг. Значит, все ваши враги - враги вашего нашего ежиного народа! - горячо воскликнул ёж.
  - Как ты сказал? Все, кто меня не слушаются - враги нашего народа? Значит, мне, чтобы объявить кого-то врагом народа, достаточно сказать: "Он меня не слушается". Молодэць, Ёжик... Очень глубокая, очень правильная мысль. И очень обширная. С её помощью можно зачерпнуть всё население материка. А также - подводное чудо-юдо, - задумчиво проговорил Товар из Стали. - Ладно, чудо-юдо пусть остаётся на прежнем месте. Думаю, пока что я смогу обойтись населением. Надо только не торопиться, черпать его по частям. В таком случае временно оставленных вне черпака будет легче убедить в том, что они - народ, а те, кто в черпаке - их враги. Начну эксперимент с Ягодитси и его команды... Ёжик, как думаешь: помощники Ягодитси - тоже наши враги?
  - Да! Они давно стараются насесть на меня с обвинениями в меньшакской критике снизу! Но теперь, я надеюсь, мне удастся из-под них выбраться? Или хоть чуть-чуть выдернуться? А то ж они мне все иголки поломают...
  - Нет, не нужно дёргаться. И не нужно торопиться с окончательными выводами игл. Они ещё послужат делу неотвратимого наказания. Но прежде сними с Ягодитси маску. Не надо её нюхать; она несъедобная. И фыркать на неё тоже не надо. Она волшебная и очень обидчивая. Надо надеть её на свою... на своё лицо. Теперь внимательно посмотри: где у Ягодитси и его помощников уязвимые места? Надо загнать туда крепкие иглы - и заставить всех этих негодяев во всём сознаться. Учти: они, как трусливые улитки, будут прятаться в раковины своих бывших должностей. Но мы не позволим им безнаказанно гадить оттуда на нас и на наш материк. Понял, да? Молодэць. Начинай работать.
  3
  Ёж, фыркая от удовольствия, закопался в исподнем белье Ягодитси. В воздух полетели сотни маек, рубашек и трусов иностранного производства; за ними последовали десятки импортных костюмов, курток, шапок, туфель...
  Затем ёж обнял своими колючками, "взял в ежовые рукавицы" подчинённых Ягодитси. Все они взвыли, всех он раскусил и разоблачил, у всех нашёл меньшакское мировоззрение и слишком большие знания.
  Тем временем Товар из Стали писал обвинительную речь, которую должен был произнести на вышайшем суде самый вышинский на материке прокурор. В этом документе подводился суровый итог будущих находок ежа: Ягодится допустил несанкционированные вождём перегибы в заботе о народе, а также скрытые от вождя недогибы в борьбе с личными врагами вождя; из ненависти к вождю убил его лучших друзей, самой горькой утратой из которых был слегка завредничавший, но по-прежнему любимый вождём писатель; вопреки клятве верности вождю являлся шпионом императора материка восходящего солнца (запасной вариант номер один - шпионом кайзера материка катящегося на четырёх ногах солнца; запасной вариант номер два - королевы материка заходящего солнца). Что доказывает: он был врагом вождя и врагом народа.
  На суде Ягодится признался, что является врагом народа. Но - не таким уж закоренелым, как утверждал прокурор. Хотел исправиться. Задумался над необходимостью самостоятельно искупить свою вину. Намеревался посильно послужить народу. С этой целью планировал уничтожить всё большакское руководство. Да, всё; кроме любимого им вождя. Врагом вождя он никогда не был, всегда и во всём был его верным помощником, все преступления осуществлял под его чутким руководством. С учётом чего рассчитывает на смягчение приговора.
  А вот от предложения назваться иностранным шпионом Ягодится отказался наотрез. Мол, если бы он был шпионом, зачем бы вражеские государства тратились на содержание своих разведок и контрразведок? Да и - где серебро, золото и прочие драгоценности, которым якобы оплачивалось его предательство?
  - Дорогие иностранные трусы - вот на что ушли все вражеские сребреники, - ответил ему судья; и, в полном согласии с написанным вождём обвинением, приговорил предателя к вышинской мере наказания.
  Подчинённые Ягодитси оказались умнее своего начальника. Все они дружно сознались, что вредили ежам, материчанскому народу и великому райскому строительству только для того, чтобы смертельно огорчать вождя; и тем доводить его до могилы. И все покаялись в том, что являются шпионами множества враждебных государств. Благодаря чему казнены были только ближайшие помощники Ягодитси - за то, что слишком много знали о безусловной покорности их начальника вождю. Остальные поехали превращать зимнюю тайгу в земной рай; где их ждали широко раскрытые объятия широкомасштабно раскрытых ими врагов.
  И вот, когда палачи и их жертвы стали неотличимо равны, на материке окончательно установилось поголовное равенство. Точнее, пять поголовных равенств - по числу лучей невидимой волшебной звезды.
  4
  Здесь не обойтись без некоторых объяснений. Все материчане были равны по правам, главным и единственным из которых было - чувствовать себя счастливыми под мудрым руководством вождя. Кроме того, все они были ровнёй по обязанностям, которых было две: непогрешимо верить в мудрость вождя и неукоснительно исполнять все его указания. Но каждый был равен и ровен другим с непременным учётом своего положения в государстве.
  Для пояснения: представьте себе симметричную пятиконечную звезду. Треугольники её лучей абсолютно одинаковы; но каждый находится на своём, строго заданном ему месте. А поскольку материчанское государство ориентировало свою деятельность по пятиконечной звезде Теория Равенства, то неудивительно, что и его строение было скопировано со звёздно-теоретического образца. Но, естественно, с практическими земными добавками.
  С учётом сказанного - материчанское государство можно сравнить с огромной клумбой в форме пятиконечной звезды. На ней, в пределах полянки какого-то одного луча, все растения - одного вида, сорта и роста, все равны по условиям содержания и ухода, но на каждой из пяти полянок растения разные.
  К тому же клумба материчанского общества имела довольно крутой наклон. Из-за чего флора (а в какой-то мере и копошившаяся вокруг неё мелкая фауна), сумевшая взобраться на полянку верхнего луча звезды, получала наибольшее количество освещения и тепла. Полив водой и закладка удобрений также в основном производился на эту полянку; а другим полянкам доставалось то, что, ввиду переизбытка, неспешно переливалось ниже. Неудивительно, что флора верхнего луча звезды была высока, всем видна, ровно высажена и равно ухожена.
  Основной сток воды и удобрений с верхнего луча уходил на полянку правого бокового луча звездной клумбы. Флора, размещённая там, была ровно пострижена и ровно построена. Тем не менее она чем-то периодически разочаровывала генерального садовода; после чего он пересаживал её в правый нижний луч. Там вся флора была равно посажена и равно унавожена.
  На поляну левого бокового луча стоков с верхнего луча почти не поступало. Но большинство испарений с этой поляны странным образом оседало на флоре верхнего луча; ещё какое-то количество - на флоре правого бокового луча; а на флору-донора почти ничего не капало. Из-за чего она была ровно унижена и равно обижена.
  Самыми спокойными и безмятежными были обитатели последнего луча - нижнего левого. Там обитали те, что были ровно положены и равно закопаны.
  Из данного обзора, детки, вам должно сделаться понятным, что такое устройство является воистину образцовым для любого общества всеобщего равенства. Считайте сами: всего на лучах по пять "равно" и "ровно". Из них одно "равно" и одно "ровно" - в верхнем луче, по четыре суммарных "равно" и "ровно" - в правых и левых лучах. Симметричная, абсолютно ровная и равная, исключительно устойчивая конструкция!
  Соорудил эту конструкцию, детки, проживавший на той же клумбе... Вы уже догадались? Да, Товар из Стали. Нет, назвать его флорой нельзя; и фауной тоже. Потому как в месте его обитания, в самом центре клумбы, было так утоптано его сапогами, и до того выжжено пеплом его трубки, что выжить там мог лишь он один. А поскольку равняться с кем-то ему было ни к чему, то пришлось сделаться абсолютно не равным. И находиться в центре клумбы одному. Зато оттуда он мог дотянуться до любого растения. Обычно - чтобы куда-то его пересадить. Или - где-то в чём-то прищипнуть. Или - полить водой. Или - фекалиями. Или - вытрясти на него свою трубку. Или - напустить на него ежа. Или - выдернуть и швырнуть на газон левого нижнего луча. Благодаря чему на клумбе материчанского общества и установилось абсолютное равенство - поголовное равенство перед всесильным вождём.
  Запомните, детки: клумба всеобщего равенства жизнеспособна только в том случае, если в её властном центре - беспощадно-жестокое неравенство. Ибо любое растение предпочтёт хоть как-то жить, хотя бы притворно цвести и чем угодно пахнуть, лишь бы не быть равно выжженным и ровно утоптанным. Но как только центральное неравенство откажется от жестокости - клумба зарастёт сорняками, наполнится паразитами, превратится во всеобщее неравенство и быстро развалится.
  5
  Лучше всех в мире знал только что озвученную формулу Товар из Стали; недаром же хор волшебных историков с особым пиететом воспевает крепость построенной им клумбы. Тем не менее, построение производилось по указаниям Теории Равенства; куда звезда показывала, туда вождь и направлял строителей. Больше всего энергозатрат (хотя и меньше всего пользы) вкладывали в клумбу строители из числа недостойных возводимого ими рая; иначе говоря - враги народа. А выбирал вождь врагов из народа в соответствии с формулой, подсказанной ему ежом: "Враг народа - тот, кто не слушается вождя".
  Активнее всех не слушались вождя живоглоты из числа преступно выживших. Основная масса живоглотов послушно погибла в исправительно-истребительных лагерях; но некоторые (около трети миллиона человек) умудрились как-то сбежать, куда-то добежать и где-то спрятаться.
  Недостаточно прислушивались к мнению вождя некоторые приграничные народы. Причём - те, лучшие представители которых активно помогали волшебнику в расправах с его собственным народом.
  Делали вид, что прислушиваются к вождю, но не любили его некоторые высокопоставленные большаки (в основном - бывшие соратники волшебника наподобие Бухарика) и многие высоковознесённые военные (в основном - бывшие герои недавней войны со своим народом).
  Ёж при каждом приказе вождя послушно растопыривал иголки, сворачивался в клубок и начинал кататься по материку. Разглядывать в таком положении каждого из врагов он, конечно, не мог; да и времени на это не было; да и ему это было ни к чему. Он ведь являлся ночным зверьком, привык находить пищу и определять врагов не по наружности, а по запаху. Почует, что случайный ветерок принёс откуда-то желанный запах, и катится туда. Прикатится среди ночи и всех подряд аккуратно накалывает на иголки. А уж потом рассматривает, кому какой ярлык можно приклеить, и, соответственно, кого куда с иголки стряхнуть: в расстрельную яму, в пыточную камеру, в истребительную колонию или на кратковременное пожизненное переселение. Получалось быстро и качественно; за всё время служения - ни одного пустого прокола, ни одного оправданного и отпущенного врага.
  Товар из Стали нарадоваться на ежа не мог; прямо-таки завалил его званиями и наградами. И было за что. Враги народа успешно наказывались, срубленный ими лес бесперебойно прибывал на райские стройки, остальной народ беспрерывно трудился, бесконечно гордился своим вождём, восхищался его ежом и громко ликовал от счастья жить. Пусть даже так и под таким руководством. В общем, ещё бы немножко - и рай был бы построен.
  Товар из Стали тоже размягчился и размечтался: может быть, враги наконец-то уничтожены? Предательство и непослушание вырваны с корнем? Можно спокойно, планомерно, равномерно укатывать материк под идеально ровную клумбу?
  И тут вдруг центральный луч показал вождю, что волшебная звезда ни с того, ни с сего начала заваливаться в обратную сторону. Не на северо-восток, а на юго-запад.
  
  Подсказка четырнадцатая
  Харчо для Фурера
  1
  Мудрый Товар из Стали сразу же понял: "Глупый ёж с загрузкой северо-востока перестарался, а вот с юго-западом не доглядел". И велел надеть маску не утратившему доверие, да уже и приболевшему, да и окончательно опротивевшему ежу, а очень симпатичному для вождя соратнику по имени Лаврунтий.
  Этого соратника Товар из Стали знал с давних горячих времён. Тогда истрёпанный и вечно голодный Бесо (так в ту пору звали будущего великого вождя) прибился к компании загорских бунтарей, пытавшихся заварить в местной Тёплой Воде (на загорском языке - Тбили Си) очень крутую кашу. Но котёл то ли оказался дырявым, то ли был опрокинут, и Бесо оказался в луже кипевшей на угольях каши. Он как-то сумел оттуда выбраться; а вот почти все его подельники сварились или смертельно погорели. Немногие недоварившиеся пытались пыхтеть и булькать из-под намазанной на них каши о неких предателях, с помощью которых врагам удалось выдернуть боковой колышек котла. Но Ягодится и Ёжик не побрезговали тем, что булькатели полусырые, и съели их без остатка. Затем Лаврунтий тщательно доел всех, на кого могли упасть не только капли от булькателей, но и слюна от их поедателей. В итоге из всех загорских бунтарей в живых остались только трое: Товар из Стали и двое его верных соратников. Позже некоторые нечистоплотные историки вылили на них много грязи; но вам, детки, я расскажу чистую правду.
  Почему Товар из Стали выбрался из каши целым и невредимым - думаю, вам и самим понятно. Сталь есть сталь. Сварить её можно, хотя и очень трудно; без жаропрочного конвертора не обойтись. Но вот есть её - лучше и не пытаться. Пока горячая - останешься без внутренностей. Остынет - окажешься без зубов.
  Соратника по прозвищу Атас-ас вынули из такой же, но несколько иной каши антиреволюционные кашееды. Но он так изворотливо боролся с ними, что весь вывернулся наизнанку: вываренные и вычищенные кишки - наружу, а все индивидуальные приметы - неразличимо спрятаны внутри. Получилась вареная колбаса, измазанная соусом из двадцати шести погибших в той каше соратников. Соус был очень горьким, и заметно портил общий вкус продукта. Но сама колбаса была довольно неплохой; хотя и неудержимо скользкой.
  Видимо, благодаря последнему качеству Атас-ас из рук врагов и выскользнул. После чего, чтобы обезопасить себя от возможного заражения соусом, он убежал из горячего Загорья на холодный север, в столицу новообразованного материка. Но и там, по тому же запаху соуса и каши, его пытались поймать и съесть; на сей раз - не враги, а друзья. Но Атас-ас опять сумел выкрутиться - тем, что открыл огромный колбасный завод. Как он и предполагал, гонявшиеся за ним соратники оказались не аскетичными правдоискателями, и даже не искателями охотничьих приключений, а обычными любителями скоромной пищи; и сразу же накинулись на неотличимую от него продукцию с его именем на этикетке. А ловить его самого как бы забыли. А пока они насыщались, Атас-ас, соответственно с наращиванием количества и массовой привлекательности одноимённой с ним продукции, сделался больше и сильнее своих преследователей.
  В третьей подобной загорской каше оказался Лаврунтий. И даже попал во вражескую ложку. Но он на вкус оказался таким... как бы это культурно сказать... пахучим, что враги им просто побрезговали. Не захотели есть его сами. Отложили вонючку для маркировки и отравления супа харчо, который они готовили для друзей Лаврунтия. А Лаврунтий от ужаса перед врагами высох, от страха перед друзьями скорчился, вклеился в ложку и покорно принял её форму, накалился в ней жаром ненависти ко всем знавшим его, покрылся грязью и копотью жалости к себе, а в результате окончательно превратился в нечто несъедобное и очень жёсткое. Даже жестокое. Сделался как металлическая ложка типа тюремная заточка с навыками уголовной отмычки.
  Вскоре приютивших Лаврунтия поваров прогнали другие, немногим худшие. Они продолжили варить оставленное на плите харчо, но тщательно изучить поваренные книги прежних кулинаров поленились; и неосторожно вбросили в кастрюлю Лаврунтия. Он в момент забил своим запахом все другие продукты, а сваренное из него харчо приобрело явственный привкус стали.
  Большаки, из числа знакомых с загорской кухней, сразу же догадались, что странный непривычный привкус исходит от ложки-заточки. Но Лаврунтий, высунувшись из кипятка, всем им объяснил, что благородный вкус блюда исходит не от него, а от Товара из Стали. А если что и странно, так то, что некоторые соратники до сих пор не знают, что главным компонентом всех горячих загорских блюд был, есть и будет этот великий революционный вождь. Более того - пора всем срочно и навсегда понять: вкус стали должен присутствовать во всех материковых блюдах без исключения; потому что он отражает истинное понимание роли вождя в кулинарной истории большакизма. А кто осмелится пробовать, или, того хуже, изготавливать блюда с другими вкусами, наверняка отравится.
  Соратники дружно заголосили, что травить их не придётся, поскольку всех любителей не большакских блюд, при первом же подозрении на неправильность исходящего от них запаха, они задушат собственными руками. А сам Товар из Стали решил, что его пресным столичным щам остро не хватает Лаврунтия. С тех пор Лаврунтий обитал на кухне вождя. И с тех же пор никто не осмеливался интересоваться, как он оказался во вражеской ложке, и каким образом из неё выбрался.
  2
  Так вот: надел Лаврунтий волшебную маску, и увидел: Батюшки светы! Что тут без специалиста накулинарено!
  Оказывается, пока Товар из Стали целыми ночами работал над истреблением внутренних врагов, его лучший друг Фурер целыми днями создавал армию для внешних войн. Причём - производил часть самого опасного оружия и тренировал отборные части своих вояк на территории красного материка. И делал это в глубокой тайне, совершенно незаметно для мирового сообщества и своего друга-вождя. Да к тому же практически бесплатно, всего лишь за туман обещаний утаскивал с красного материка огромное количество стратегического сырья. И при этом нагло, во всеуслышание заявлял, что готовится воевать не с кем-то, а именно с Товаром из Стали. Но поскольку хитрый Фурер злодействовал и зло говорил тогда, когда Товар из Стали спал, то вождь ничего не замечал.
  Услышав эту информацию, удивился Товар из Стали.
  - Как такое могло произойти? Неужто Фурер сам всё проделал? И без предательских подсказок придумал?
  Посмотрел Лаврунтий по сторонам, доложил:
  - Великий вождь! Всюду предательство. Почти все наши полководцы подкуплены Фурером. Три маршала из пяти получают у него зарплату капралов, множество генералов оформлены на ставку ефрейторов, военачальники помельче предают всего лишь за марки. Покрывает заговор ёж. Помогают ему его бесхвостые подручные. Вождь, поручите мне расправиться с этой сворой!
  - Хм... какой подлец! - с удивлённым вниманием посмотрел вождь на Лаврунтия; и, неспешно набивая табак в трубку, особо доверительным тоном продолжил: - Теперь я понимаю: подлец ёж вредил с самого начала. Помню, я приказал ему снести памятник Ягодитсе, а он, якобы не поняв, снёс весь монумент. Вместе с изваянием звезды, внутри которого стоял этот памятник. Теперь понятно, чем это обернулось. Звезда от обиды постоянно валилась в тайгу, из-за чего мне пришлось напрасно загнать туда очень много нашего невинного народу. Кто за это ответит? Конечно, не звезда.
  - Ответит ёж! - поспешно выкрикнул Лаврунтий.
  - Молодэць. Правильно понимаешь. Ежа нужно показательно наказать. Но перед этим - доказательно выяснить: он вредил потому, что - скрытый враг, или потому, что - откровенный дурак? Также нужно подумать, как его схватить. Если ёж почувствует опасность, то свернётся в клубок, и голыми руками его уже не возьмёшь. А вот он, благодаря нынешнему высокому положению и остроте имеющихся у него игл, может быть очень опасен. Что скажешь по этому поводу? - чиркнул вождь спичкой.
  - Нужно испугать ежа, чтобы он свернулся в клубок! А потом скатить его с занимаемой им высоты в воду! - мгновенно нашёлся Лаврунтий. - Если он - скрытый враг, то побоится сделаться раскрытым и утонет. Если - дурак, развернётся и поплывёт. Вот тут-то, за голубое брюшко, его и схватим!
  - Неплохо придумано, - с удовольствием запыхтел вождь горячим дымком. - Но нужно оформить всё по закону. Сделаем так: вначале выпустим закон, по которому можно казнить голубых. Потом назначим ежа начальником водного транспорта, и обяжем его лично обследовать реки и каналы. А тебя назначим его ближайшим заместителем. А заодно - начальником чекушки. Как думаешь, сможешь с такими полномочиями вывести его на чистую воду? Сумеешь вывернуть из него все внутренности задуманного им заговора?
  - Приложу к этому все старания! - радостно воскликнул Лаврунтий.
  - Хорошо, приложи. А маску опять приложи к себе. Посмотри: что ещё задумал Фурер?
  3
  Детки, вы до сих пор не знаете, кто такой Фурер? Придётся рассказать.
  Жил-был в одной западной стране один способный, но очень злой мальчик. Звали его Адиком. Папа у него (как и у нашего волшебника, и как у Копы, и как у многих других злодеев) рано умер, мама с воспитанием сына не справлялась, и он вёл себя как хотел. Ни с кем не дружил, учителей не слушался, ходил только на те уроки, которые ему нравились и легче ему давались, но при этом считал себя самым развитым и умным. А именно такие, как мы уже знаем, по вкусу злым феям.
  Вот фея (на языке той страны - фурия) Братство и обратила внимание на этого хулигана и недоучку. Но сразу есть его не стала; ей тогда и без него сытно жилось. Решила, что лучше это сделать позже; когда он, благодаря мании величия и актёрским способностям, придёт к ней не один, а с толпой таких же умников. Впрыснула в него при поцелуе слюну идеи, что он исключительно умён и талантлив благодаря удачно подобранной национальности, и отпустила на доращивание.
  Не ошиблась многоопытная кулинарка зла: Адик, на пивных дрожжах впрыснутой в него идеи, быстро пошёл в рост. Особенно способствовала его росту окружавшая его питательная среда: в то время в той стране царствовал их странный Хаос. Странность этого Хаоса состояла в том, что его породила не фея Свобода, а одна из дочурок нашей феи Равенство. Но её затея не удалась; пока она уговаривала одряхлевшую Свободу взойти вместо неё на эшафот, нахальная фурия Братство избила слабенькую Равенство, растоптала безвольную Свободу, задушила Хаос и изготовила из него полосатый материк в коричневом наматраснике.
  На вакантное место волшебника фурия выбрала горластого Ада. А чтобы люди поверили, что он - настоящий, прирождённый, потомственный волшебник, фурия энергетически-мысленным внушением убедила большинство народа в том, что явившийся перед ним Ад духовно рождён лично ею. И потому настоящее, неотъемлемое, пожизненное имя (и соответствующая должность) её духовного сына - Фурер. А поскольку родился он во всенародных муках, то гарантированно спасёт народ от того ада, который пыталась породить недофея Равенство. А дальше всё пошло, словно в сказке - в сказке про нашего волшебника. Но имелись и объективные отличия.
  Происходили они из-за того, что фурия Братство, в отличие от феи Равенство, выглядела не как красная девица, перехожая молодица - пьяная кровь со взбесившимся молоком, а как древняя старуха в мантии из потоков запёкшейся на ней крови. Она, во время предвыборной компании, убеждала жителей той страны, что с давних времён несла их на себе через все кровопролитные сражения; вот и пришлось приводить себя в соответствующий вид. Вследствие чего материк, накрытый её шкурой, выглядел не красным, а коричневым. А Маска Власти Братства, изготовленная её старческими трясущимися руками, на лице Фурера постоянно дёргалась и кривлялась.
  Как ни странно, истеричные гримасы маски на лице Фурера воспринимались людьми не как признаки шизофрении, а как очевидное свидетельство его постоянной связи с некими провидческими силами. И, опять же - как ни странно, люди были правы. Ведь Фурер Маску Власти вообще не снимал; вот она, чтоб ответно ему досадить, и выдергала из него все нервы. А без передающих информацию нервов - как пользоваться головой? Никак. Но считать себя дураком Фуреру не хотелось. Вот он, с такой-то головой, и счёл себя гением: уверил себя в том, что им руководит не собственный, изрядно ограниченный человеческий ум, а некий высший потусторонний разум. Оттуда и видимые заскоки, которые другим казались симптомами вливаемых в него откровений.
  И, опять же - как ни странно, Фурер в своём самомнении тоже был прав. Ведь он во всём слушался указаний Маски Власти Коричневого Братства; а маска приказывала ему делать то, что ей велела фурия. Сам же Фурер, по сути, был управляемым биороботом фурии с вихляющимся репродуктором маски на лице.
  4
  А вот Товар из Стали к маске по-прежнему не прикасался; доверял общение с нею Лаврунтию. Мудрый вождь понимал: Лаврунтий - не дурак, и понимает: в случае измены маска вмиг слетит с него вместе с головой. Но всё же, на случай сговора Лаврунтия и маски, жил не в крепости, и работал не в своём кабинете, а на загородной очень хорошо охраняемой даче.
  Да, Лаврунтий и в самом деле был далеко не дурак А если взглянуть ещё дальше - большущий негодяй и огромный хитрец. И потому волшебную маску он тоже не одевал. Втихомолку от вождя натягивал её на глупую физиономию самого исполнительного из своих заместителей. А затем, в его сопровождении, ехал из крепости в город, чтобы информированно выбрать самых красивых женщин из числа беспечно разгуливавших по столичным улицам.
  На дачу вождя Лаврунтий отправлялся после того, как задержанные женщины были снова одеты, и каждая отправлена по заслуженному ею адресу. Непосредственно перед поездкой он надевал волшебную маску на другого заместителя, дальнозоркого и более умного; и в пути прослушивал краткий обзор увиденных тем новостей.
  К сожалению, по причине предыдущего утомления и сменившей его апатии обзорный доклад своего умного заместителя Лаврунтий слушал невнимательно. А в сложные интриги разведывательной информации вообще не вникал. Но если уж слышал, что Фурер, наподобие какой-то из сегодняшних женщин, вытворил нечто ему не понравившееся - тут же понижал заместителя в должности. Обычно - на несколько ступеней. Или сокращал в росте. Обычно - по плечи. Чтобы лишняя голова не проболталась о государственных секретах и о волшебной маске. А поскольку все последующие умные заместители изначально имели головы на плечах, каждый из них старался изобразить Фурера ещё более глупым, чем тот был на самом деле.
  К вождю на дачу Лаврунтий приезжал глубокой ночью. И, как любые культурные люди, уже с порога начинал развлекать хозяина свежими анекдотами. Но с этим у него были сложности. Самого Лаврунтия интересовали не анекдоты, а власть и женщины; но как раз об этом говорить с вождём было опасно. И Лаврунтий приспособился: пересказывал вождю те глупости, что только что услышал от заместителя. Но, также заботясь о своей голове, старался изобразить Фурера ещё более глупым.
  Вождь, немного посмеявшись, вновь припоминал что-то нехорошее про женщин (обычно - про жену, обидевшую его предательством в виде не санкционированного им самоубийства) или задумывался о своей власти (обычно - о том, кого из его друзей назначить предателем, кого - жертвой предательства, а кого - просто самоубийцей). Чуткий Лаврунтий всегда улавливал этот момент; и переходил к изложению своих деловых соображений. Одною из первых наработок Лаврунтия был план хитроумного убийства вдовы волшебника.
  5
  Товар из Стали давно хотел наказать вдову за те пакости, которые доставляла она ему при жизни своего мужа; но, не желая быть обвинённым в умерщвлении лучшей, самой верной половины вечно живого кумира, не торопился с реальным возмездием. Но и откладывать месть слишком уж надолго он тоже не хотел; ведь изнервничавшаяся, напуганная, болящая вдова могла уйти из жизни досрочно и самостоятельно, без должного назидательного наказания.
  Но вот наступила пятнадцатая годовщина со дня смерти Товара из Лени. Вполне приличный срок давности для отрицания любых обвинений лучшего ученика волшебника в недоброжелательности ко вдове его любимого учителя. И в самом деле, Товар из Стали ничем не мешал вдове в её скорби; тем паче что в этот раз она страдала по своему защитнику с особым отчаянием. Через месяц горя и уныния вдова всё-таки вспомнила о приближении дня своего семидесятилетия; и, чтобы отвлечься, решила отметить данное событие досрочно, двумя днями ранее. В процессе скромного пиршества с немногими оставшимися подругами ей почему-то сделалось слегка плоховато; но отчего - неизвестно. Одни историки предполагают, что она поперхнулась глоточком шампанского, подаренного ей от ведомства Лаврунтия; другие - что подавилась кусочком торта, принесённого со стола Товара из Стали.
  Тем не менее бдительные охранники из ведомства Лаврунтия сразу же заподозрили, что это - отравление; и что виновны в нём присматривавшие за вдовой врачи. И, в целях бдительности, изолировали ужасно страдавшую пациентку от опасной для неё медицинской помощи. Когда же врачи всё-таки смогли приступить к исполнению своих профессиональных обязанностей, выяснилось, что помочь вдове они уже не смогут: лечение катастрофически запоздало.
  В итоге праздник своего дня рождения вдова провела в коме, а первый день семидесятилетия встретила в гробу.
  6
  После этого трагического события Лаврунтий окончательно вошёл в доверие к вождю, и уже не ограничивался единичными предложениями, но в нужный момент жестом фокусника вытаскивал из бездонного кармана штанов очередной рулон списка своих конкурентов и недоброжелателей. В заглавии каждого списка стояло: "Тайные враги Вождя и народа".
  Вождь, придумывая меры воздействия на изобличённых Лаврунтием врагов, постепенно приходил в чудесное расположение своего злого духа. А может быть, упомянутый злой дух, через трещину его дум о злых мерах, сам потихоньку пробирался в него. Как бы там у них либо между ними ни было, по ходу этого процесса Товар из Стали всё больше возгорался желанием недоброго воздействия на своих подчинённых. И, ввиду отсутствия поблизости других кандидатур, начинал обращать особо пристальное внимание на Лаврунтия. Для начала - ласково называя его Лаврунчиком.
  Услышав такой сигнал, догадливый врунчик просил у высокомудрого вождя снисходительного позволения закончить дозволенные речи, поскольку ему нужно торопиться на раскрытие очередного ужасного заговора. И мчался отсыпаться и набираться сил перед предстоявшими поисками красивых женщин. А воодушевлённый вождь со всё увеличивавшейся свирепостью чиркал красным карандашом по чёрному списку, особо тщательно отмечая им фамилии бывших друзей.
  В итоге получалось, что Фурер о красном материке знал почти всё, и успешно использовал свои знания во вред своему будущему противнику; а Товар из Стали не знал о делах Фурера почти ничего, и понапрасну изводил и уничтожал тех друзей и полководцев, которых Лаврунтий считал своими недоброжелателями либо конкурентами по карьере.
  Да, не все из арестованных Лаврунтием людей были невинны перед вождём; и почти все были виновны перед народом, который они уничтожали во время гражданской войны и угоняли на восток в мирное время. Но среди полководцев были и чистые душой витязи, искренние защитники своей Родины. Да только - именно их-то Товар из Стали уничтожал без особых раздумий. Ибо понимал: они в услужение к врагу не пойдут; но и его собственными рабами тоже не станут. А главное - после каждой расправы над таким витязем он видел: как только у западной границы на месте чистого душой и светлого разумом воеводы появляется тяжёлый, неповоротливый, но железно надёжный, каменно послушный дуболом - центральный луч кровавой звезды чуточку сдвигается с востока на запад. Товар из Стали воспринимал сей зримый факт как свидетельство того, что дуболом своей тяжестью понизил западный край материка; благодаря чему Теория Равенства переместилась от тайги к столице и, тем самым, хоть немножко, хотя бы на миллиметр приподняла висевшую над вождём угрозу.
  Вследствие таких наблюдений и переживаний Товар из Стали превратился в величайшего знатока Теории Равенства. Можно смело утверждать, что он являлся крупнейшим в мире учёным этой удивительной науки. Но пусть и несмело, с опасливой оглядкой на его воинственных аспирантов, всё же нужно признать очевидный факт: Товар из Стали не знал основополагающей аксиомы воспеваемой им Теории.
  Он не знал, что фея Равенство его обманула: кровавая звезда клонится не в обратном направлении от тяжёлых ситуаций на материке. Она спешит встать над тем местом, где, по заранее намеченному феей плану, будет создана для феи очередная громадная кормушка. Вскоре согнанным туда людям придётся наполнять кормушку огромной массой невыносимых страданий и нескончаемыми потоками крови, а Теория Равенства будет поддерживать рот феи на такой высоте, чтобы та не захлебнулась.
  Помимо теоретической ошибки мудрый вождь допустил и сугубо практическую оплошность. Безотрывно следя за кабинетными перемещениями ирреального луча, он, по причине отсутствия маски на лице, не замечал того реального положения, что чем глубже в мировой океан погружается западный край красного материка, тем легче коричневому материку взгромоздиться на него.
  7
  Фурер, как и Товар из Стали, тоже работал по ночам; и тоже - для того, чтобы общаться со своей феей. Но всматривался он не в иллюзорные лучи, а в картинки, транслируемые ему феей через маску. И, наблюдая за неуклонным наползанием коричневого материка на красный, всё более ликовал. Но, видя, что материк Равенства намного больше и мощнее материка Братства, ступать-наступать на красные территории не решался.
  Заметив его сомнения, фурия Коричневого Братства тоже засомневалась: вдруг он так и не решится начать предвкушаемое ею пиршество войны? И, через маску, пообещала Фуреру показать путь к великому подземному магу; мол, маг сделает тебя нечеловечески мудрым и дьявольски непобедимым. Но про эликсир бессмертия фурия промолчала.
  Она ведь готовила его на роль гладиатора, возглавляющего манипулу таких же обречённых убийц; а что это за гладиатор, если смерти не боится? Такой заснёт на арене, да и всё. И как его манипулой манипулировать, если её предводитель не будет гнать бойцов на смерть ради малейшего шанса на сохранение собственной жизни? Пригласит фурия на смертельную феерию избранных гостей - Вотана, Зевса, Марса, Тора, Одина с Фрейей, Перуна с Перуницей, своего папу Бэла (известного у нас под именем Вельзевул), свою маму Иштар (скрывающуюся под множеством других имён), прочих кровожадных бесов. Рассядутся они на облачных подушках всемирного Колоссея, опустят жадные присоски больших пальцев к энергетическому клубку гибельных страстей и предсмертных хрипов... А в самый интересный момент предводитель гладиаторов воскликнет:
  - Всё, хватит! Надоело. Устал. Проголодался. Жажда замучила. Спать хочу. Ногу натёр. Дышать в этой пылище нечем. Готов признать поражение, согласен на любую казнь, если после неё мне будет пожизненно гарантировано мирное сытное богатое безбедное свободное проживание в большом уютном домике у тёплого моря.
  И что ты ему за это сделаешь? Объяснишь, что он вовсе не бессмертен? Так он всё равно поверит только после того, как его проткнут. Он ведь - самодур. Он сначала сделает по-своему, и только потом начнёт соображать, что из этой самодурости получилось. А вот разъярённые гости фурии вмиг, без всяких объяснений, всем скопом накинутся на непочтительную хозяйку, разорвут её на энергетические клочки и тут же, не отходя от билетной стойки, по кусочку проглотят.
  Именно поэтому потусторонние благодетели никогда не предлагают бессмертие гладиаторам, но настойчиво соблазняют им дураков и тиранов. Особенно - последних. Ведь дурак со временем, хотя бы к дряхлой старости может поумнеть; и разуверится как в пользе земного бессмертия, так и в необходимости следования заветам и советам дарителя. Но тирана никакое время не исправит. Особенно - если он уверен в своём бессмертии. Ведь таким хочется обеспечить себя желательными им благами, прежде всего - славой и почётом, на всю бесконечную жизнь. Для чего надо бесконечно укреплять свою власть, наращивать изощрённость и массу зверств. А потусторонним злыдням как раз это от тирана и нужно. Поумнел он, или нет, сохранил ли веру в своё бессмертие, либо утратил, - уже не их проблема, а его личные переживания; которые злым духам - как дополнительная приправа.
  Именно из таких соображений волшебнику и Товару из Стали досталось "бессмертие", а Трость-Кию и Фуреру - нет. Но Фурер был весьма обрадован и теми посулами, что предоставила ему матушка фурия. Нагрузил он роту гонцов щедрыми обещаниями и послал их к подземному магу. В ответ ему маг, обрадованный весьма очевидными для него последствиями, передал Фуреру несколько ценнейших подарков.
  Самым ценным подарком мага (сделанным по особой просьбе фурии, желавшей убедить Фурера в успехе внушаемой ему авантюры) являлась волшебная книжка. Как утверждал маг, владелец этой книжки сможет управлять любыми событиями на Земле. В том числе - победить любого врага.
  Как пользоваться этой книжкой? Не знаю; да и знать не хочу. Но, думаю, секрет должен быть не слишком сложен. Ведь сочинялась она не для вразумления эйнштейнов, а для одурачивания изгонявших их фуреров; чтобы те с большей верой в успех пытались развалить мир, вдохновенно и старательно созданный для нас Богом. Ради чего, собственно, все подобные вещи и сочиняются.
  Вторым по важности, но первым по секретности подарком, который маг послал Фуреру от себя лично, была бутылочка с эликсиром мудрости. Пить этот эликсир нужно было понемножку и не закусывая перед принятием судьбоносных, особо важных решений, требующих истинно гениальных озарений. Содержавшийся в бутылочке эликсир имел тот же болотно-зелёный цвет, что и эликсир бессмертия. Да и наливался он из того же источника; но ведь смысл подарка был не в названии, а в конечном результате.
  Для сопровождения книжки и эликсира, а также для последующей охраны Фурера маг послал к нему команду своих личных телохранителей. И послал он их не десяток, как некогда Яков, а вслед за ним и Товар из Стали волшебнику, а целую тысячу. Все в зелёной чешуе, у всех глаза огнём горят, а у тыщи во главе маг послал богатыря. Тоже зелёного.
  Уставился богатырь на коричневого вождя гипнотическим взглядом - и Фурер окончательно поверил, что вскоре весь зелёный мир будет таким же чёрно-коричневым, как зрачки и радужки глаз посланника мага.
  8
  А вот Товар из Стали пребывал в великом затруднении. Кровавый луч резко, ни с того, ни с сего переметнулся в сторону коричневого материка. Вождю было понятно, что надо напрячь все силы для увеличения армии, расположенной вдоль западной границы материка; прежде всего - отправить туда особо тяжёлую военную технику. Но для руководства огромным воинским конгломератом нужны опытные умные грамотные кадры. А где их взять? Из пяти прежних маршалов в живых осталось только два дуболома. Из генералов - три костолома. Из старших офицеров - около десятка полковников; ни одного настоящего ковника, только их недоплавленые и недокованые половинки. Нормально исполнять свои должностные обязанности, то есть - успешно воевать, почти никто из нынешних командиров не умеет. Но и менять их уже не на кого: в запасе - только недоучки, недоковки и бесформенное безоружное сырьё. Так что, если Фурер перейдёт в неожиданное наступление, война будет проиграна.
  Конечно (успокаивал себя Товар из Стали), в ближайшее время нападения со стороны коричневого материка не произойдёт. Фурер просто не додумается до настолько выгодного для него варианта. Ведь он необычайно недальновиден, до смешного доверчив и до доверия к нему глуп. Но (вновь тревожился Товар из Стали), вскоре и без наступления Фурера может случиться непоправимое. Ещё немного - кровавая звезда опустится на фельдмаршальскую папаху Фурера, после чего фея свалится на голову вождя красного материка. А без такой головы войну не выиграть...
  Опять позвал Товар из Стали пронырливого Лаврунтия.
  - Всех моих врагов и твоих клеветников ты уже извёл, а толку нет! Ну-ка, осмотри обстановку: что ещё можно сделать? Может быть, тебя, как самого страшного и противного, на западной границе в твоём любимом халате поставить? Враги соберутся на тебя поглазеть да над твоими кривыми волосатыми ногами посмеяться, и своим весом самым наклонят коричневый материк. Тот надавит сверху на наш материк, тем самым опустит его западный край, и Теория Равенства вернётся в равновесное положение.
  Надел Лаврунтий маску - и закричал своим противным голосом:
  - О гениальнейший из вождей! О генеральнейший из Секрет-Царей! Враги, по твоему слову, уже собрались у нашей границы! Но не для того, чтобы смотреть на меня, а чтобы отдыхать, любуясь на наши красоты. Но Вы, вождь, всё равно как всегда правы! Маска советует отдать под моё командование те войска, что стоят около западной границы. А я готов немедленно прибыть туда с полной чекушкой, чтобы навести там полный порядок.
   После этого Лаврунтий заговорил уже не своим голосом, но тоже очень противным:
  - Нужно перенести вплотную к границе склады вооружения и аэродромы, чтобы Фурер увидел, как вы богаты и сильны, и побоялся нападать. Но войскам оружия не давать, самолёты не расчехлять, чтобы Фурер увидел, как вы глупы и мирны, и постеснялся нападать. А чтобы он ещё больше застеснялся, нужно отправить как можно больше воинов в увольнения и отпуска. Тогда уж он точно не нападёт.
  Товар из Стали сделал так, как советовали ему Лаврунтий и маска. Фурер, увидев эти манёвры, решил, что волшебная книжка исполнила его заклинания; и напал.
  9
  С первого же удара коричневые полки захватили почти всё оружие красного материка, уничтожили или забрали в плен большинство безоружных красных армий. После чего силы обоих материков сравнялись. Война, как то планировал коварный маг и хотели кровожадные фея и фурия, сделалась долгой, жестокой и ужасающе кровавой.
  Сначала коричневый материк быстро и безостановочно полз по красному, давя и заглатывая всё, что встречалось ему его пути. Несмотря на его огромную тяжесть, центральный луч кровавой звезды показывал Товару из Стали, что наклон красного материка всё ещё недостаточен. Испуганный вождь, слепо повинуясь указаниям луча, безостановочно гнал под надвигавшийся коричневый материк огромное количество невооружённых, необученных мальчишек, спешно ухваченных по городам и сёлам и наспех одетых в слишком большие для них гимнастёрки. Миллионы молодых жизней раздавил тогда коричневый материк; и хоть не был остановлен этим заградительным валом, сильно им затормозился. И уже с трудом, по инерции докатился до красной столицы.
  И всё-таки Товар из Стали сумел спасти себя и свою столицу. Спас и спасся он тем, что понял: время экспериментов с лучами и феями прошло, пора о своей голове подумать реально, всерьёз, на основании объективно имеющихся сведений. После чего он спрятал маску в сейф и велел вынуть из тюрем всех случайно выживших полководцев. А тех, кого не успели посадить, велел не сажать.
  Вынуть успели всего одного, посадить не успели всего троих. Эти четверо сработали на полях битв за сорок дуболомов; но к тому времени даже их полководческое искусство не могло спасти красный материк от окончательного поражения.
  Понял Товар из Стали, что от руки Фурера погибнет скорее, чем от губы феи... И - вопреки её указаниям разрешил народу вспомнить, что где-то вроде бы есть какой-то могучий добрый Бог. Имя Его Товар из Стали уже забыл, да и вспоминать не хотел; но, может быть, Бог, хотя бы ради народа, чем-то как-то поможет перепуганному растерявшемуся вождю? Уж очень тому жить и властвовать хочется...
  Немногие оставшиеся церкви заполнились молившимися о Родине людьми. И - казалось бы, безнадёжно проигранная битва за столицу завершилась победой.
  Товар из Стали обрадовался, успокоился... Опять посмотрел на луч, опять надел на Лаврунтия маску, опять начал командовать войсками по её волшебным подсказкам.
  Сразу же непонятно откуда посыпались отдельные стратегические ошибки, за ними - частые тактические неудачи, а потом и сплошные поражения. Самое удивительное и неприятное состояло в том, что происходили поражения в основном из-за того, что те военные тайны, которые могли знать только Товар из Стали, Лаврунтий и волшебная маска, каким-то образом становились известны Фуреру. Причём Фурер, судя по его весьма уверенным действиям, был постоянно осведомлён не только о текущем положении дел в стане своего противника, но и о намечаемых им планах.
  Снова Товар из Стали спрятал маску, снова стал доверять полководцам. Полководцы морально расслабились, умственно поднапряглись - и придумали хитроумную операцию. И, с мудрого благословения отчаявшегося вождя, в режиме строжайшей секретности взялись за проведение громадных подготовительных работ.
  Но - шила в мешке не утаишь. А уж если таких шил - несколько, и каждое размером в целую армию, и каждая армия движется из одного угла мешка в другой, а мешок размером в огромнейший материк... В общем, вскоре все материчане в точности знали: со дня на день там-то и там-то противный Фурер получит стальной удар в свою жадную челюсть.
  Как ни странно, несмотря на множество пока что не изобличённых Лаврунтием предателей, шпионов и прочих пособников врага, Фурер о грозившей ему неприятности даже не догадывался. Вследствие чего красные войска одержали долгожданную победу. Да такую грандиозную, что весь воевавший мир ахнул.
   Завидно стало великому вождю. Захотелось ему утереть нос мальчишкам - полководцам. Поручил он Лаврунтию высмотреть через маску, где в обороне Фурера слабое место, и велел начать там наступление. К сожалению, оказалось, что именно в том месте коварный Фурер приготовил западню. Получилось грандиозное поражение.
  Только тогда Товар из Стали окончательно понял, что предателями и изменниками бывают не только люди. Захотел он наказать Маску Власти, но... постеснялся обидеть фею. Просто засунул маску в личный сейф, и с тех пор четвёрке умных полководцев особенно не досаждал. Отыгрывался на тех, кого не подозревал в большом уме. Надо же кого-то наказывать за непонятно кем совершённые глупости и тщательно замаскированное вредительство.
  В то же самое время Фурер руководил своими войсками исключительно по указкам своей волшебной маски и по подсказкам волшебной книжки. А за свои и/или волшебные ошибки одного за другим уничтожал лучших полководцев.
  К концу войны Фурер был так проеден всё чаще применявшимся эликсиром мудрости, и настолько высосан маской, что даже для бегства не осталось ни воли, ни желания, ни сил. Ему оставалось надеяться только на то, что он сумеет дожить до назначенного ему магом срока - той единственной в году ужасной ночи, когда самоубийцы проваливаются под землю, достигая самого дна пещеры, где их ждёт великий семиглавый маг. Маг обещал Фуреру, что в таком случае тот попадёт в число почётных стольников; и окажется прямо перед ним. Ради такого результата отчаявшийся гладиатор посылал в бой случайно выживших под бомбами мальчишек, подталкивая их в затылки нервно трясшейся рукой. И затопил подземные переходы, где прятались многие тысячи женщин и детей - лишь бы красные солдаты не пришли по этим переходам в его бункер на день-два раньше долгожданного срока.
  И вот эта ночь наступила. Но в нужный момент у Фурера не хватило сил для нажатия курка. По его просьбе в него выстрелил личный телохранитель, тем самым избавившийся от обузы бессмысленного долга и успевший вовремя убраться из опасного бункера.
  Но, видимо, подземный маг не счёл совершённую охранником эвтаназию истинным самоубийством, вследствие чего труп Фурера не провалился в бездну, но остался в бункере. Охранники Фурера вытащили труп наружу, облили его некачественным бензином и подожгли. И, не дожидаясь результата, помчались на биржу суда, чтобы записаться там к заморским работодателям в качестве умелых много знающих безработных специалистов. Оставшийся без ухода и внимания труп не сгорел, а всего лишь обгорел; но вот сгорела ли тогда волшебная маска, в точности неизвестно. Поговаривают, что перед нажатием курка телохранителем она соскочила с лица Фурера, после чего была разодрана на мелкие части его ближайшими соратниками. Эти соратники не были самыми известными и крупными - те разбежались с тонувших остатков коричневого материка днями раньше; до конца с Фурером оставалась лишь всякая мелочь - адъютанты, диверсанты, палачи да изуверы-"врачи" .
  Так ли, нет, но в тех странах, куда смогли добежать и где сумели укрыться некоторые из этих специалистов, вскоре возникли крошечные коричневые островки. Каждый из мелких вождей этих микрогосударств хоть какой-то маленькой деталью походил на Фурера. Один - торчащим чубчиком, другой - колючими усиками, третий - мелочной обидчивостью, четвёртый - маниакальным тщеславием... У каждого имелась своя ничтожная фамилия, но имя на всех них было одно общее: фурер. Тоже - с маленькой буквы.
  
  Подсказка пятнадцатая
  Послевоенные разборки
  1
  Через несколько дней после смерти Фурера война закончилась. Колонны победителей двинулись с бывшего коричневого материка на тот, что по-прежнему назывался красным; хотя оба эти материка выглядели одинаково чёрными. Оба были обугленными и выгоревшими, по обоим бродили почерневшие от горя люди, искавшие останки своих близких в чёрных следах долго бродившей там Смерти... Но с тем большим ликованием встречали материчане солдат, сумевших одолеть и укротить Войну, и тем внимательнее вглядывались в их лица, надеясь, что в одном из них опознают родного человека. А солдаты, скорбя о погибших друзьях и ужасаясь от увиденной разрухи, вместе с тем тоже ликовали, надеясь, что теперь можно будет мирно жить и созидательно трудиться.
  Не ликовал на всём материке только Товар из Стали. Он, глядя на центральный луч кровавой звезды, вздыхал и недоумевал: звезда вела себя очень странно... Настолько странно, что возникало невольное подозрение: неужто возник какой-то дефект в самой Теории Равенства? Ведь как уж старается вождь для всемерного и всемирного упрочения её высокого положения, а ей всё равно чего-то не хватает...
  Вспоминая по порядку: когда красные войска с боями продвигались по коричневому материку, Теория Равенства сияла впереди них, горячо призывая вождя не щадить солдатских жизней ради достижения скорейшей победы. С каждым завоёванным метром наклон её центрального луча лишь увеличивался, тем самым показывая вождю, что для надлежащего выравнивания красного материка надо его утяжелить присоединением к нему завоёванных территорий.
  Сам Товар из Стали не возражал бы против такого решения; но союзники на это не соглашались. И даже, чтобы испугать его, швырнули на восточного союзника Фурера две только что придуманные ими страшные бомбы. Мол, если ты нам не понравишься, мы и на тебя такое же швырнём.
  Но мудрый вождь на юридическом присоединении чужих территорий и не настаивал. Он ведь знал, что фее безразличны любые человеческие законы, хоть моральные, хоть юридические; на каждый из них у неё найдётся своя волшебная уловка. Также он понимал, что звезда требует от него не формальной принадлежности новых территорий материку, а распространения на них власти Равенства. Да так и делал: страны, очищенные от коричневой слизи, он объявлял свободными и независимыми, но стальную руку с них не убирал. И крепко держал в безжалостных стальных пальцах всех назначенцев в местные секрет-царьки. Используя их в качестве кистей и кистеней, вождь быстро перекрасил завоёванные территории в ярко-красный цвет. Властно вздыбившаяся шкура феи, скользя по мокрой поверхности, стремительно расползлась по всем перекрашенным странам.
  Тем не менее Теория Равенства по-прежнему клонилась на запад. Товар из Стали, поразмыслив, наложил на завоёванные страны такие же тяжёлые режимы, как его собственный. Это помогло: местные ландшафты были расплющены в однообразную равнину, последние неудобства для шкуры Равенства устранены, а звезда плавно передвинула пару своих лучей с западной окраины материка на завоёванные территории. Опираясь на них, Теория Равенства начала возвращаться, восходить к столице красного материка. В ярком информационном свете получившей дополнительную подпитку Теории самым жгучим и заметным был тот факт, что отныне Товар из Стали, как и обещала ему фея, является полувоенным правителем полумирного полумира.
  Увы, оставалась звезда в этом положении очень недолго. Вскоре она, как и до войны, вновь начала клониться на северо-восток.
  Вот тут-то и задумался Товар из Стали о возможном дефекте в Теории: в чём его причина? Ведь множество возвращающихся с войны тяжёлых солдатских колонн идёт в указываемом звездой направлении, движется с юго-запада на северо-восток. Казалось бы, Теория Равенства должна показать, что взамен ушедших войск нужно навалить на жителей бывшего коричневого материка что-то адекватно тяжёлое. А она показывает, что спасители страны и мира должны безостановочно идти туда, куда ранее приходилось отправлять предателей. Неужто среди первых каждый четвёртый, а то и третий - второй?
  2
  Опять пришлось вождю обращаться за разъяснением к волшебной маске. Вызвал Товар из Стали Лаврунтия и велел ему выяснить, кто из героев - предатель, а кто - ещё не совсем. А сам, подальше от греха и нависшей головы феи, переехал из столицы на укреплённую дачу.
  Приехал на следующий день к нему усталый, не выспавшийся, но довольный Лаврунтий, и доложил:
  - Предателями являются те трусы, которые выжили под навалившимся на них коричневым материком. Они должны были умереть, чтобы задержать своими телами продвижение коричневого материка к столице; ведь там были Вы. А они не умерли, а были всего лишь ранены; но не застрелились, сдались врагам в плен. Тем самым они вынудили Вас излишне волноваться о судьбе столицы, а всех нас - о Вас.
  - Ну, таких мы уже наказываем, - недовольно буркнул Товар из Стали. - Что ещё?
  - Также являются предателями герои, побывавшие на территории коричневого материка. Они там насмотрелись того, чего нет у нас, и уже начинают об этом рассказывать нашим доверчивым обывателям.
   - Этим надо сделать такое наказание, какого они не видели даже там. Немедленно отправить их на заготовку леса! Будем возобновлять строительство рая.
  - Гениально, великий вождь! Среди них много раненых и контуженых. На морозе да на тяжёлой работе они сами, без особых дополнительных затрат быстро перемрут, - восхитился Лаврунтий.
  - Нет, быстро не надо, - взглянул Товар из Стали на видимый только ему луч; тот продолжал опускаться. - Но и дополнительных затрат тоже не надо. Помещения по-прежнему должны быть неотапливаемыми, никаких помывочных и душевых, работать с восхода до захода, кормить преимущественно ягелем и хвоей. Они за время войны и коричневых концлагерей и не к таким лишениям привыкли; не будем ломать им полезную привычку.
  3
  Вскоре Теория Равенства вновь засияла над светлой головой вождя. И всё в полумировой державе Товара из Стали было бы хорошо; если бы не загнанные в тайгу солдаты. Они в условиях мирного труда умирали быстрее, нежели на войне; чем вредительски уменьшали поставки леса для райского строительства.
  По этой ли причине, или по какой другой, на самом строительстве также создалась тяжёлая остановка. Хорошо хоть, что в этом не было вины тяжких, воистину непомерных усилий всего народа; ведь именно таковыми они и были вождём запланированы. Но также было запланировано, что истинно большакские учёные придумают гениальные научные новации типа привития дынь на карельских берёзах и многократного увеличения урожаев в разорённых колхозах. Но приводное колесо, с помощью которого новации переводились из разряда указаний в разряд реальных свершений, почему-то всё чаще буксовало. Из-за чего дыни не прививались, берёзы понапрасну сохли, последние лошади надрывались и дохли.
  Возмутился Товар из Стали, спросил Лаврунтия:
  - В чём дело?
  - Маска показывает, что кое-кто недостаточно верит в наши чудеса! Вследствие чего неохотно впрягается в привод, - доложил Лаврунтий.
  - Сколько этих недоверов?
  - Огромное количество! Прикажете сконцентрировать их в воспитательных лагерях?
  - Столько народу погибло, а ты говоришь - огромное. Хочешь сказать, большинство выжившего населения нам не доверяет? По-моему, ты ошибаешься, - возвёл вождь высокомерно-стальной взгляд к потолку.
  Красное пятнышко луча располагалось в центре потолка, через равные промежутки времени еле заметно и плавно смещаясь то в одну сторону, то в другую. Что сигнализировало: фея, утомившись во время сытного обеда войны, подкреплённого полдником послевоенных кошмаров, мирно спит и тихонько похрапывает.
  "Не надо раскачивать материк. Нехорошо будить уставшую женщину. А то - как бы у неё настроение не испортилось", - опасливо подумал Товар из Стали; и решительно произнёс:
  - Не надо отправлять весь народ в лагеря. У нас теперь полмира - лагерь особого социального режима за колючей проволокой. А вскоре отгородимся и железным занавесом. Будем перевоспитывать народы своего лагеря по местам их постоянного проживания. Перевоспитание собственного народа построим на примерах из его истории. Нужно подобрать примеры, убеждающие народ в том, что главный выдумщик чудес мирового масштаба всегда был, есть и будет он. Лаврунчик, - опустил вождь потяжелевший взгляд на своего верного помощника, - ты в доказательствах такого типа - самый лучший специалист. Что можешь посоветовать?
  - Разрешите отбыть для консультации с учёными! - вскричал Лаврунтий, кладя на стол список предателей из числа полководцев, не поделившихся с ним военными трофеями. Вождь перевёл взгляд на список и удовлетворённо усмехнулся. Лаврунтий спешно умчался.
  4
  Вскоре из чекушечной лаборатории выполз и по всему материку распространился красноватый пар удивительных вестей: оказывается, дымопарошар и паропараплан, паровоз и параколёсный лисапед, парашют и парные бани первыми придумали материчане. Точнее, их мудрые предки; но смогли они это сделать только потому, что предвидели счастливое будущее своих благодарных потомков.
  Народ начал ликовать; но - не бурно, не взахлёб, а тихо и осторожно. Больно уж усвоил он главную большакскую установку: всемирная история начала свой отсчёт с момента победы Великой революции! а всё, что было до того, подлежит отмене, презрению и забвению.
  Правда (рассуждали люди), вождь во время войны разрешил вспомнить о славных победах прошлых времён. И даже ордена учредил в честь древних полководцев - несмотря на то, что если бы эти князья и затесавшиеся к ним купцы вдруг в реальности оказались бы на территории красного материка, то были бы репрессированы задолго до начала войны. Так что, может быть, не случайно некоторые полководцы, награждённые во время войны классово чуждыми орденами, после окончания её были обличены в присвоении трофейного имущества и в прочих классово чуждых деяниях? Может быть, мудрый вождь нарочно клеймил такими орденами особо подозрительных лиц, чтобы выявить и наказать тех, которые сочтут возможным носить классово чуждые награды?
  А ведь все паровые штуки также появились до начала современного летоисчисления. До того, как имели право появиться. Вдруг информация об их существовании - такая же провокация? хитрость для выявления инакомыслящих?
  Услышал чуткий вождь народные сомнения, проскрипел, объяснил народу:
  - Прославление дореволюционного пара есть фетишизация былого тумана и обмана. Знать про те чудеса можно, но особо расхваливать их нельзя. И уж совсем преступно хвалить вещи, которыми пользуются в научно противных нам странах. А утверждать, что сделанные за рубежом изобретения хоть в чём-то лучше таких же, но пока что, временно не изобретённых у нас... Это даже не преступление. Это - откровенная ложь на наш самый передовой в мире строй и предательство нашего могучего материка.
  Прижух народ, испугался. Уже и не знает, за что хвататься. К примеру, ухватишься за лопату, а потом выяснится, что лопату придумали шумеры. Но - не те, которые шумят про пользу замены приевшейся картошки высокоурожайными сладкими шишкобананами, а древние классово чуждые рабовладельцы. Им-то что теперь сделаешь, они все перемёрли из-за своей неправильной придумки; а вот несознательным копателям вмиг наставят шишек и посадят вместо загубленных ими бананов.
  После таких раздумий люди впрягались в приводное колесо ещё неохотнее, и оно вращалось всё медленнее. А между тем кровавая звезда вновь начала клониться на восток.
  5
  Думал Товар из Стали, думал... искал невидимую причину промахов, совершаемых в точном соответствии с его указаниями... И вдруг его осенило: да что ж ещё может быть невидимой причиной, как не подводное чудо-юдо! Оно ведь и до войны пыталось вредить; но из-за пособничества Ягодитси и Ежа ускользнуло от надлежащего расследования.
  Позвав Лаврунтия, вождь велел ему заглянуть под материк.
  Надел Лаврунтий маску, заглянул:
  - Вражеских происков - уйма!
  И, поспешно сдёрнув маску с покрасневших щёк и вспотевшего лба, начал объяснять, происки кого из его друзей являются вражескими. Но о том, как ведёт себя подводное страшилище, не вымолвил ни слова.
  Осерчал вождь, приказал конкретнее:
  - Найди там чудо-юдо!
  Ещё пуще испугавшись, Лаврунтий воткнул левую половину лица в скомканную маску и вскричал:
  - Есть такое! Вот оно, прямо под нами! Запуталось в ворохе свалившихся на него указаний. Закружилось в водовороте происходящих в стране событий. Оттого и было неотличимо от обычного производственного сора. Но теперь - попалась рыбка на ваш стальной крючок! А уж из моих рук не вырвется.
  - Лаврунчик, ты уверен, что чудо-юдо, не согласовав со мной и нашей партией, разделилось на две подпольные... ещё хуже - подводные фракции: на рыбу и ужа? - вежливо спросил Товар из Стали.
  Окончательно всполошившись, Лаврунтий натянул на маску свои круглые очки с разными диоптриями, посмотрел поочерёдно выпученным левым глазом через каждое очко... И увидел: вождь, как всегда и во всём, абсолютно прав.
  
  Подсказка шестнадцатая
  Подводные чудеса
  1
  Оказалось, чудо-юдо вовсе не являлось единым организмом, но представляло собою два совершенно разных чуда: Чудо и Юдо.
  Чудо внешне и по поведению очень походило на кита: такое же огромное, подслеповатое, доверчивое и простодушное. И, несмотря на свою силищу, очень терпеливое. Оно издревле обитало в этих краях, привыкло выполнять распоряжения сидевших над ним земных царей, а после того, как они куда-то ушли, потащило материк туда, куда приказывал волшебник.
  Юдо было намного меньше, тоньше и протяжённее китообразного Чуда. Внешне оно более всего походило на ужа: этакий безобидный близорукий шипун с жёлтыми пятнышками на голове. На самом же деле оно было зрячее, кусачее, умное, хитрое и своенравное. Приплыло Юдо к материку из других, более тёплых вод, и слушалось не волшебника, а Трость-Кия - как выходца из тех же райских краёв. А коварный Трость-Кий приказывал Юду не тащить материк вместе с Чудом, а толкать и Чудо, и материк то в одну сторону, то в другую.
  Юдо так и делало; из-за чего и происходили левые и правые крены в большакской политике. Уболтав и усыпив таким образом слабенький новорождённый материк, а заодно утомив Чудо и доведя его до головокружения, рвоты, поноса и прочих атрибутов морской болезни, Юдо сменило тактику. Теперь оно, по приказам того же Трость-Кия и его помощников, преднамеренно сообщало Чуду неправильный курс следования, чтобы с помощью могучего гиганта с размаху затащить красный материк на другие, пока что разноцветные части света. А всё - для того, чтобы Трость-Кий без особого труда переступал с одной части на другую и поочерёдно их завоевывал. Потом он своими тяжёлыми штанами раздавил бы все части света в одинаковые лепёшки, наколол бы их на свою трость и подвесил бы весь мир, словно огромную бастурму, над костром своего неутолимого властолюбия в дыму своего ненасытного тщеславия. После чего (рассчитывало Юдо) всякое движение материков навсегда прекратилось бы, и оно, уволившись с прежней тяжёлой работы, могло бы беспрепятственно, спокойно, с полным удобством и бесконечным удовольствием объедать всю земную поверхность.
  Потом Товар из Стали выдавил гнойный фурункул Трость-Кия с тела красного материка. Да только для него же получилось хуже. Товар из Стали днями и ночами в одиночку крутил тяжеленный штурвал управления непослушным материком Равенства. В то же самое время Трость-Кий целыми днями разлагался на бесстыжих пляжах Свободы и обменивался выделениями с капитально загнившим западным океаном, а по ночам крутил шашни с порабощёнными развратом дамочками.
  Поскольку убийственной трости эмигрант уже не имел, местные жители считали его безобидным чудаком. Ввиду отсутствия на нём броневых штанов местные сыщики не смогли (или не сочли нужным) опознать в нём опаснейшего международного преступника Бронештана. Сам же он, лишившись оружия и брони, мог бы вполне прилично держаться на светской поверхности классово загнивающих вод - если бы также избавился от тяжёлого характера и низменных привычек. Но Трость-Кий предпочёл остаться под их влиянием - для того, чтобы было легче нырять в тёмную конспиративную глубину; где он незаметно перебулькивался с Юдом на шпионской азбуке Морзе.
  Юдо, получив зловредные инструкции, с обновлённым энтузиазмом мешало Чуду. Чудо тянет материк вперёд - Юдо толкает его назад. Чудо держит себя и выдерживает курс материка в соответствии с мудрыми указаниями Товара из Стали - Юдо крутит хвостом и материком так, как ему велит зловредный Трость-Кий. Чудо устремляет материк к свету научного максизма-ленизма-стализма и в надёжное стойло всеобщего уравнизма - Юдо толкает его во тьму антинаучного тростькийзма и на путь бесконечной агрессии, терроризма и экстремизма.
  Товар из Стали, научно диагностируя неадекватное поведение материка как признаки его остаточной живучести, предпринимал могучие усилия для его скорейшего усмирения и быстрейшего ускорения в правильном направлении; ну и, разумеется, заказывал чекушке кое-какие операции для успокоения зловредного противника. Но, как оказалось, Трость-Кий и без штанов был абсолютно пуленепробиваем; и после каждой такой попытки целым и невредимым выныривал на каком-нибудь другом курорте. Где, уютно пребывая на плаву, громко оплёвывал Товара из Стали и втихомолку передавал очередные гадости Юду.
  Товар из Стали переживал из-за пакостей, доставляемых ему и материку, ржавел из-за производимой Трость-Кием слюнной сырости, а Трость-Кий, по тем же причинам, превратился из недодавленного фурункула в гнойный вулкан мировой революционной мысли. Раскалённую лаву печатных извержений он направлял на бывшего соратника, а горячими выхлопами словесных призывов требовал от мирового сообщества всячески вредить красному материку. За что Фурер лично назвал его истинным представителем длинноголовой северной расы. Никто из юдиков, кроме Трость-Кия, не удостоился такой чести (или такого бесчестья) от коричневого вождя. Прочим круглоголовым соплеменникам красного Льва доставались только пинки в задние места да жаркие места в печах.
  Прошло более дюжины лет после удаления Трость-Кия с материка, прежде чем безвестный любитель горной охоты смог пробраться к недосягаемой ранее вулканической вершине, покорил её своим обаянием и с помощью альпенштока разрушил. За что, после двадцатилетней отсидки, был удостоен звания "Герой Красного Материка". Но удостоил его такой чести не Товар из Стали, упорно отрицавший свою вину в гибели бывшего соратника, а от его преемник, восхотевший хоть в чём-то превзойти и во всём уесть великого вождя.
  Ко времени гибели Трость-Кия его почитатель Фурер более года вёл победную войну против западных (внешних) врагов. Тех же граждан своей страны, которых Фурер считал внутренними врагами (прежде всего - народ юдо и однопартийцев Товара из Стали), он загнал в многочисленные загоны из колючей проволоки. Почти в каждом загоне стояла уже упомянутая огромная печь для сжигания людей. Заключённых тех загонов, где печей не было, планомерно перевозили туда, где печи были.
  Увидев этот ужас, юдики красного материка поняли, что такая же участь ждёт их в случае поражения от Фурера; и с особым старанием взялись за укрепление красной обороны. К тому же Юдо, лишившись руководящих указаний Трость-Кия, заметно растерялось; и начало прислушиваться к мнениям простых юдиков. Благодаря чему наконец-то слилось с Чудом в единый организм; причём - не в змею, и не в черепаху, и даже не в кита, а в меч-рыбу. Меч был создан ими из настоящей, реальной стали, по качеству не отличавшейся от стали самого вождя; а могучее существо, возникшее после слияния Чуда и Юда, во всём слушалось Товара из Стали.
  2
  К сожалению, духовное единение между Чудом и Юдом продолжалось сравнительно недолго. Как только войска красного материка стали одерживать победу за победой, Юдо вспомнило о своём желании возродить былой рай. Для чего, как ему казалось, берега самого синего в мире моря (к тому времени ещё придавленные коричневым материком) подходили как нельзя лучше. К тому же оно знало, что все старания и стремления Чуда направлены на то, чтобы окончательно столкнуть коричневый материк с красного; и рассчитывало, что Чудо только обрадуется, если Юдо, пусть даже отделившись от него, с особым старанием упрётся в понравившиеся ему земли.
  И оно, тихонько выскользнув из братских объятий Чуда, начало убеждать юдиков в том, что более удачного момента для овладения чудесной курортной территорией не представится.
  Как ни странно, на помощь к Юду пришёл Товар из Стали. Он, после освобождения какого-то участка материка, первым делом наказывал тех его жителей, которые, по его мнению, предательски вели себя во время коричневой оккупации. А то и переселял целые народы с прежних мест жительства в ближнюю пустыню. (Переселять их далеко на восток он не решался из опасений, что звезда, настойчиво указывавшая усилить давление на запад, окончательно утратит своё равновесие).
  Так же Товар из Стали поступил и на части приморской территории: выселил оттуда людей нескольких национальностей. Что дало Юду дополнительный аргумент в воззваниях к юдикам: мол, вождю только понравится, если наш народ освоит опустевший край. А потом мы постепенно, сравнительно мирными методами выдавим с наших владений все остальные народы. Вспомните: ведь вас некогда тоже изгнали с вашей исконной родины; почему же вы не имеете права так же поступить с другими?
  Но сражавшиеся с Фурером юдики доводов Юдо не приняли. Одни не расслышали его голос сквозь грохот боёв. Другие хотели жить и работать на прежнем месте, а заниматься сельским трудом в полупустынной жаркой местности приглянувшегося Юду полуострова не хотели. Третьи подумали, что во время смертельной битвы за общую победу заниматься поисками выгоды за счёт сражающихся рядом бойцов других национальностей - несвоевременно, некрасиво и просто-напросто опасно; ибо смерть обычно выискивает тех, кто не готов ко встрече с нею.
  Тогда Юдо обратилось к тем юдикам, которые не жертвовали своими жизнями ради общей победы, и не совершали военных подвигов, а воспевали их: к политикам, поэтам, артистам и прочим деятелям из числа любивших власть, почести и аплодисменты.
  Некоторые из них его услышали; и к окончанию войны соорудили проект будущего юдесного государства. Для начала - в форме автономной райспублики в составе красного материка. Но пойти с этим проектом к Товару из Стали они побоялись; и обратились за содействием к его железному заместителю.
  3
  Заместитель этот в юности был обычным малозаметным скребком (в том северном краю, откуда он был родом, слово скребок произносилось через я: скрябок). Надоела ему трудовая жизнь и однообразные занятия, и ушёл он из скучной мастерской на поле революционных битв. Как известно, у революционеров и бандитов принято выставлять себя чем-то могучим и страшным; вот и назвался он там не Скрябком, а Молотом. Но поскольку он всё-таки был не молотом, а скребком, то бил по "массам", крушил людские жизни и судьбы не из внутренней потребности, а по требованию партийного руководства; зато очень хорошо, дотошно и старательно скрёб, подчищал, убирал и улучшал то, что громили и ломали другие. В общем, был старательным исполнительным работником. И после победы над Хаосом вполне заслуженно и закономерно вошёл в состав постреволюционной бюрократии. И так же закономерно нашёл среди революционных бюрократов достойную себя жемчужину. С нею он тоже поступил достойно мужчины и революционера: женился на ней, но не держал её в жёсткой оправе семейных обязанностей, а позволял сиять присущими ей общественно-политическими и административными талантами.
  Товару из Стали очень нравились деловые качества Молота-Скрябка. Особенно - то, что он благоразумно держался за спиной грозного вождя; не высовывался вперёд него, не лез под его горячую руку. Благодаря трудолюбию и скромности Молот постепенно доскрёбся до должности главного заместителя бессменного председателя революционного правительства. По сути - превратился в железного преемника стального вождя. А поскольку Товар из Стали то ли немного проржавел за пару-тройку военных лет, проведённых в сырых глубоких подвалах, то ли слегка приболел от военной нервотрёпки и обычных старческих недомоганий, то Молот после войны временно подменял вождя у штурвала.
  Вот к нему-то и отправили свой проект заговорщики. Сделали они это не лично, а через его жемчужную жену.
  Жемчужина всем была хороша. Умна, красива; умела блистать - была первейшей модницей столицы; успешно применяла свои познания и таланты в искусстве и в труде; будучи порождением моря, грамотно и с природной естественностью возглавляла рыбную промышленность материка. Но при всём том временному (прижизненному) пребыванию в короне красной империи предпочитала вечное сияние в иконе народа юдо.
  Молот об этом знал; но, несмотря на красные взгляды и убеждения, жену уважал, ценил и очень любил; в присутствии её размягчался, плавился и таял, превращаясь из беспощадно-решительного молота в первоначальное услужливо-доброе состояние. И вот, в очередной раз растаяв, он подписал подсунутый ею проект. А тем самым впервые принял важное решение без согласования с вождём.
  Гнев Товара из Стали был неописуем. Но на Молота он его не обрушил. Не захотел торопиться; оставил возмездие на сладкое; а до той поры - всего лишь переместил утерявшую закал железку на другую, менее ответственную работу. А вот Жемчужину он отправил на тюремную дошлифовку; тем самым подвесив Молота на крючке страха за неё.
  Вождь знал, что Молот, способный одним махом прихлопнуть огромное количество посторонних для него людей, дрожал над каждой царапинкой своей жены и деток. А мудрый вождь более всего доверял именно таким работникам. Он понимал, что и их бессердечие, и их страх работают на упрочение его личной власти; а тем самым (не сомневался вождь) - и на пользу красного дела.
  Из того же принципа пользы дела и благополучия своей власти Товар из Стали не поступил с народом юдо так, как в то же самое время поступал с другими народами. Переместил в условия тюремного садизма несколько зодчих нового райского сада - и на этом всё.
  Давно известно, что добродушие и миролюбие несвойственны великим вождям. Но если уж они их проявляют, значит, на то у них есть веские причины. Такая причина у Товара из Стали имелась - в виде головы феи, висевшей над его собственной головой.
  Дело в том, что и фее, и Товару из Стали всегда хотелось максимально увеличить подвластные им территории. А уж после первых побед над Фурером они только об этом и мечтали. Но - аппетит приходит во время еды; а тот кусочек на краю стола, до которого труднее всего дотянуться, всегда кажется загадочным, пикантным и уже тем особо привлекательным.
  4
  Таким кусочком являлось восточное побережье огромного моря, отделявшее намеченные для завоевания территории от огромного массива ничейных, не освоенных феями стран. В древности на этом побережье располагался земной рай народа юдо. Потом, как это всегда бывает там, где одни люди и народы добывают себе счастье методом отбора его у других, земной рай превратился в ад. Его население осколками небольших общин рассыпалось по всей Земле, а территорию бывшего рая заселили потомки соседних, обижаемых ранее племён.
  И вот, тысячу и много сотен лет спустя, небольшая группа юдиков загорелась идеей вернуть свой народ на прежнее место обитания. Эта идея показалась тёплой правителям некоей островной державы, создавшей на своём острове рай за счёт множества захваченных колоний. Колонизаторам казалось выгодным внедриться в регион обитания упомянутых бедных народов; и они пообещали юдикам свою протекцию и свое участие в создании их государства.
  Инициативная группа начала пропагандировать свою идею среди юдиков разных стран, призывая их переезжать на историческую родину. Но особого успеха не добивалась - пока фурия не привела к власти Фурера. Из страны, превращённой в коричневый материк, хлынул поток юдиков-беженцев. Но чуточку раньше на территориях, соседствовавших с будущим государством юдо, были открыты огромные залежи вонючей чёрной жидкости, дистиллятами которой питались свирепые железные жуки и кровожадные алюминиевые стрекозы. Колонизаторы сообразили, что в случае участия в создании враждебного аборигенам государства лишатся возможности осваивать желанные месторождения; и заявили юдикам-инициаторам, что место для юдесного рая должно находиться в другом регионе.
  Между инициаторами, организаторами, аборигенами и переселенцами начались споры и раздоры. Воспалённое место, внезапно возникшее на теле планеты, привлекло заинтересованное внимание феи красного Равенства. Фея, достав из-под себя и слегка отряхнув измученную, пожелтевшую, покорную ей сестру Братство, представила её миру в качестве лучшей защитницы народа юдо как от коричневого Братства, так и от лживого братания колонизаторов с аборигенами. Перед тем она приказала Товару из Стали содействовать тому, чтобы её желтушная сестра смогла перебраться частью своего тела на побережье, готовое брызнуть свежей человеческой кровью. По слизи оставленного сестрой следа туда же приползла бы и хваткая лапа Равенства.
  Товар из Стали охотно взялся за выполнение задания; ведь в случае успеха он бы не только увеличил пределы своей власти, но и эффектно утёр носы островных колонизаторов. Ради чего он и изолировал от общения с сородичами тех юдиков, которые рисовали юдесный рай внутри его стальной клетки. Хотя, по сути, они были искренне преданы и ему, и фее Равенство. Но при этом он не откручивал головы юдикам, мечтавшим о построении собственного государства вне пределов материка. Напротив; ободряюще гладил их по головкам и милостиво выпускал из стальной клетки, в расчёте, что благодаря их поддержке тщедушная сестра феи Равенство предстанет могучим Братством всемирного народа юдо.
  После успешного окончания войны уверенность вождя и его феи в очередном успехе многократно возросли. Товар из Стали, сменив благодушную бездеятельность на целенаправленную деятельность, отправлял в горячее место множество оружия, отпускал туда с материка особо вредных юдиков и скрытно направлял юдиков особо полезных, истинно красных. В результате последовавших кровавых событий возникло новое государственное образование. Под активным напором Товара из Стали и энергичным содействием феи Равенства сей факт был узаконен мировым сообществом. Как и рассчитывала фея Равенство, её младшая сестра Братство была принята в юдесном государстве в качестве законодательного божества. Но нужно признать, что данные судьбоносные свершения оказались возможны благодаря странной позиции заокеанской Свободы, помогавшей Равенству вопреки интересам своих друзей - колонизаторов...
  Тем не менее до полного триумфа фейно-стального тандема оставался всего один шажок - озвучивание феей Братство признания в том, что она является верной помощницей и покорной исполнительницей воли своей великой сестры Равенство. Но далее пошло совсем не по намеченному плану.
  Свобода, приняв облик древней богини Мамоны, начала убеждать Братство и доверчивых, ещё не встречавшихся с нею переселенцев с коричневого и красного материков в том, что её имя означает - Мама в превосходной степени: добрая, заботливая и щедрая, какою может быть только она сама. Фея Братство, не понаслышке знавшая о скупости и суровом нраве Равенства, отказалась от союза с нею и морально пала в объятия другой сестры. А коварная Свобода, не теряя времени, продолжила развивать интригу, ради которой затеяла весь спектакль.
  Первым делом она убедила взволнованную растерявшуюся сестру в том, что той вовсе не нужно зазывать в своё государство всех юдиков мира. Лучше будет, если весьма многочисленные и богатые заокеанские юдики останутся на прежнем месте жительства. Ведь если они переведут свои огромные капиталы в новое маленькое государство, то не смогут развернуться там во всю мощь и ширь; из-за чего неизбежно захиреют, обеднеют, превратятся в обузу. А вот если они останутся за океаном, то продолжат богатеть; и смогут направлять излишки своих богатств на святое дело помощи молодому государству. Конечно, налоги с них будут идти в казну заокеанской Мамоны. Но именно потому добрая щедрая Свобода-Мамона сможет помогать любезной сестре и её государству во всех важных вопросах; прежде всего - в вопросах сотрудничества в борьбе со странами и народами, подпавшими под влияние их вредоносной сестры Равенство.
  Вслед за феей Братство со Свободой-Мамоной побратались самозваные правители юдесного государства; и, не отказываясь от грузов, доставляемых верблюдами красного материка, без стеснения принимали деньги от заокеанских мамонтов. А вместе с деньгами принимали хитрые советы как упомянутых толстосумов, так и их властных наездников; хотя и знали, что все они - закоренелые антисоветчики. А от правильных, истинно большакских Советов, парткомов, комбедов и прочих конструктивных элементов, предлагаемых Товаром из Стали, всячески увиливали.
  В итоге на территории образовавшегося материчка не было создано условий для проживания феи Равенство; в чём она, конечно же, винила стального вождя. Что было показано ею в виде падения звезды на восток; падения медленного, но безостановочного и уже тем особо зловещего.
  Товар из Стали понял: без огромного количества человеческих жертв умилостивить фею не удастся. Самым очевидным и своевременным способом сделать это было - организовать кампанию наказания оставшихся в его власти юдиков за вины юдиков, уехавших в иные палестины. Их измена Равенству окончательно подтвердила правоту его давних подозрений: юдики, все до единого, являются тайными агентами Свободы. Уехавшие юдики даже лучше не уехавших - хотя бы тем, что не скрывали желания выбраться из стальной клетки красного режима. А вот юдики не уехавшие - остались здесь для того, чтобы составить собою пятую колонну внутренних врагов. Согласованными действиями этой колонны и наклоняется сейчас материк; а когда наклон станет критическим - колонна по приказу Свободы ударит вождя в спину. Поражённый таким предательством вождь не сможет удерживать Теорию Равенства на достаточно высоком уровне. Звезда Теории Равенства упадёт в бездонные пучины океана, и стропами кровелучей ещё сильнее наклонит материк. Вождь будет раздавлен упавшей феей Равенство, аварийная ситуация превратится в катастрофическую. Фея, руша всё на своём пути, по наклонной материка соскользнёт в океан и утонет. Возникшее от её падения цунами доломает и унесёт за пределы материка то, что было построено материчанским народом и его вождём. В том числе будет разрушен и сметён великий красный режим. А по раскачивающемуся материку, взамен крепкой надёжной шкуры Равенства, разольётся жёлтая липучая вакханалия Свободы.
  После таких размышлений Товар из Стали окончательно уверился: он всегда был прав в своём недоверии к юдикам. Особенно - к тем, что рвутся во власть. Достаточно вспомнить обиды, нанесённые ему Трость-Кием, Камнем, Зиновием и прочими их сородичами. А также - к тем юдикам помельче и, чаще всего, женственнее, что стремятся породниться с чудесными представителями красной власти. Достаточно вспомнить Жемчужину, уведшую Молота с пути служения вождю на путь обычного предательства. А предательство прощать нельзя. И поэтому, по ходу кампании усмирения юдиков, нужно покарать и всех якшавшихся с ними предателей; как уже изменивших, так и тех, которые могут изменить. Пусть даже сами они о своей измене ещё не догадываются.
  
  Подсказка семнадцатая
  Коррозия стали
  1
  Вождь понимал, что для успеха задуманной им экзекуции необходимо обеспечить абсолютную секретность её подготовки. Для чего в первую очередь нужно отобрать у Лаврунтия волшебную маску - дабы тот не проник в далеко идущие замыслы вождя, и не догадался о том, что тоже входит в группу изменников и предателей. Но отбирать надо было с умом.
  Дело в том, что вождь сам в конце войны отдал маску Лаврунтию для непрерывного наблюдения за материком заокеанской Свободы. Повод был очень серьёзным: создание заморцами той страшной бомбы, которую они чуть позже бросили на восточного союзника Фурера. Маска высмотрела, что заморцы активно множат число своих ужасных бомб, намереваясь в скором будущем забросать ими красный материк. Первой из них они хотели расплавить стального вождя, последующими - переплавить все красные мечи, после чего направили бы на материк свои войска и раскрыли бы на весь мир свои орала, требуя от всех во всём им подчиняться.
  Товар из Стали приказал Лаврунтию собрать самых лучших учёных, посадить их в самую лучшую тюрьму и заставить сделать бомбу лучше той, что есть у заморцев. На следующий день Лаврунтий сообщил, что учёные уже работают, но пока что не знают, над чем. Чтобы они это узнали, надо дать им волшебную маску. Ничего плохого с маской они не сделают: за пределы тюрьмы не вынесут, рассказать о ней кому-то из посторонних не смогут. А если маска с кем-то из них что-то и сделает, то ничего страшного; замена найдётся быстро. Очень умные и шибко учёные, благодаря большакской власти, у нас теперь все.
  Товар из Стали вынужден был согласиться; но настоял на том, чтобы маской пользовались не все затворники, а один из них; который, не раскрывая секрета постижения своих открытий, будет объяснять их суть остальным.
  Так маска досталась самому умному учёному; ещё не старому, но уже с седоватой курчавой бородой. И вот, не успели заокеанцы накопить столько бомб, сколько намечали для нападения, как на красном полигоне раздался мощнейший взрыв. Матушку Землю тряхнуло так, что даже у заморских вояк мозги стали на место. А Лаврунтий взлетел до уровня неофициального преемника вождя.
  Маска по-прежнему находилась у того же учёного; теперь он, с её помощью, рассматривал устройство другой, ещё более страшной заокеанской бомбы. Но Лаврунтий также использовал маску. Чаще всего - в корыстных целях охоты за женщинами; но также - для скрытного проникновения в замыслы вождя.
  Вот вождь, зная об этом через своего информатора, и думал: "Надо отобрать маску под настолько серьёзным предлогом, чтобы не возникало сомнений в необходимости отвлечения её от работы над бомбой. Не стоит зря волновать очень уж впечатлительного и нервного Лаврунтия".
  "А вот не зря - стоит. Зная, что не зря, и видя, где и в чём конкретная опасность, он разволнуется, разнервничается, струсит, начнёт оправдываться - и наделает ошибок. Да и припугнуть, приспустить с занятой им высоты, ослабить его и дать его конкурентам надежду на возвышение тоже не помешает".
  С такой мыслью Товар из Стали приказал проверить на вражеский запах загорских земляков Лаврунтия. Лаврунтий встревожился: а не подует ли ветер от них в его сторону? И, запаниковав, решил направить агрессию вождя на другие объекты; а как только вождь отвлечёт своё внимание от загорцев, потихоньку убрать возможных свидетелей и прикрыть загорское "дело". И сразу же помчался к вождю.
  - Великий вождь! Маска мне только что открыла, что против Вас - заговор ваших личных врачей! И ваших охранников - палачей! Надо всех их отправить в тайгу. И дать им задание: пусть палачи в дневное время не спеша убивают тяжёлой работой изменивших нам героев, а врачи по ночам спешно лечат тех героев, которых утром можно заставить работать. А я буду за всеми следить через маску. Если палачи и в самом деле будут убивать не спеша, значит, они - откровенные враги. Если врачи и в самом деле будут лечить наших врагов, значит, они - скрытые враги. А Вам я уже привёз свою лучшую охрану. И своего личного врача.
  - Молодэць. Хорошо придумал. Но отправлять врачей в тайгу не надо. Сами, здесь будем их пытать. И твоего врача мне тоже не надо. Сам себя буду лечить. И следить тебе ни за кем из врагов не надо. Не отвлекайся на ерунду, занимайся бомбой. Кроме тебя никто с ней не справится. А маску положи в мой сейф. Я чуть позже сам посмотрю, кто из врачей и палачей в чём виноват.
  "Как он меня любит ... Как обо мне заботится ... Точно так же я любил волшебника; и так же заботился о нём и о маске, - подумал Товар из Стали, глядя вслед уходившему Лаврунтию. - М-да... Надо убить его в числе первых. А то что-то я слишком к нему подобрел... Как бы не стало его жалко, когда умирать будет. Мне ведь вредно огорчаться. Что делать - старею. Вот, смерти стал бояться... Друзей в чём-то подозревать... Пожалуй, пора выпить пару фужеров эликсира бессмертия. Тогда и в самом деле врачи будут не нужны".
  "Да... Сейчас - наиболее удачный момент для того, чтобы убрать Лаврунтия, - продолжал размышлять Товар из Стали, заедая мерзостный вкус эликсира ломтиком ароматной колбаски от Атас-аса. - Он сам только что дал к этому повод, удачнее которого не придумаешь. Ведь именно он проверял врачей перед трудоустройством ко мне. Почему не разоблачил их ещё тогда? Потому что сам участвует в заговоре. Врачи - всего лишь исполнители, а организатор заговора - он. Его помощники в заговорщицкой деятельности - все его подчинённые. Они чересчур засиделись, слишком много знают, пора их убирать. Участники заговора - все те, что к нему подлизываются. А также - все его друзья, родные и близкие. Вдруг он кому-нибудь из них ляпнул то, что им не надо знать. Обязательно надо включить в этот список Молота. Через его страх за драгоценную ему жену, а также через врачей-убийц нужно выйти на мощную, очень разветвлённую вредительскую организацию юдиков. Всех родственников и друзей предавших меня переселенцев нужно жестоко пытать и показательно казнить, остальных отправить в тот край, который я уже отдавал им под рай. А они, не успев перемереть или обжиться, беспрерывно оттуда бежали. Чем им там не нравилось? Холодновато? Да; но всё-таки не полюс холода, а немного южнее его. Далековато? Да; я туда даже врагов народа не гонял. Но не столько из-за удаления, сколько из-за того, что в тех дебрях дорог нет. Зато свободной земли - сколько хочешь. Юдикам нужно было только очистить её от тайги и осушить от болот; и - пожалуйста, занимайтесь сельским хозяйством. Восстанавливайте навыки, утраченные за тысячелетия странствий по большим городам и цивилизованным странам. А если из-за климата не получится совмещать сев с уборкой - занимайтесь охотой. Хотите - на волков, хотите - на медведей. Их в тех буреломах - не сочтёшь. Не понравится - так и быть, ловите и сдавайте в зоопарки самых скрытных в природе леопардов и самых больших в мире тигров. Конечно, с непривычки страшновато; зато во время войны выходцы из той местности смотрели на железных пантер и тигров Фурера как на жалкие подделки. Оттого и награждённых среди них много. Нет; юдикам непременно подавай берег тёплого моря! А там - всего лишь река. Да, река; да, холодная; зато - какая! Каждую весну разливается так, что иное море лужей покажется. А как вода немного спадёт, в каждой луже и в каждом подвале - великолепная рыбалка. А для любителей французской кухни - ещё и лягушачий питомник. Нет; им всё было не по вкусу и не по нраву. Они только о том и думали, как сбежать из этого живительного рая к своему Мёртвому морю. А я их почти не наказывал; прощал им побеги; надеялся, что беглецы из благодарности ко мне и признательности моему режиму создадут красную райспублику под носом у бритых колонизаторов. Но теперь - никаких снисхождений к упрямому непослушному коварному народу! Всех до одного, невзирая на личные заслуги, таланты и отдельные примеры самоотверженности и героизма, отправлю в дальний восточный рай. И уж оттуда - никому ни шагу".
  "Юдо тоже под тем раем привяжу, - намазал вождь толстый слой аджики на очередной ломтик колбаски. - Но куда-то толкать эту территорию, тем более - в чужие объятия, ему не позволю. Смотришь, и зачахнет от скуки. А юдики, лишившись его воплей и подсказок, забудут свой юдиш и окончательно перейдут на нормальный большакский лексикон. Вот так, по такому образцу и буду поступать со всеми народами, их языками и их духами. И тогда сначала на материке, а затем и во всём мире воцарится настоящее равенство. И царём этого разравненного мира буду я. За это и выпью!" - поднял слегка осоловевший вождь второй фужер эликсира бессмертия.
  2
  К тому времени уже лютовали зимние холода. Но Товар из Стали постоянно ощущал внутри себя согревающее, постепенно распространявшееся по всему телу тепло, и совершенно не мёрз. К тому же он пребывал в состоянии блаженной истомы, и ни о чём, как то было ранее, особенно не тревожился. Даже о том, что остался без врачей; и что преданные ему, но преданные им охранники заменены Лаврунтием на преданных Лаврунтию. Из-за той же истомы и сопутствовавшей ей лени Товар из Стали решил перенести зимнюю сессию экзаменационных казней с начала зимы на её конец.
  И вот наступил последний день зимы. Откладывать далее было некуда. Товар из Стали пригласил в свой загородный дворец самых главных, самых верных помощников: главного визиря Малого, главного палача Лаврунтия, притворного богатыря Булку и придворного дурака Мякиту. Вождь хотел присмотреться сразу ко всем четверым и взвешенно решить, кого из них пытать-допрашивать первым, чтобы его попытки оправдаться использовать на пыточных экзаменах для остальных.
  Товар из Стали и после обретения бессмертия не поменял въевшихся в него привычек; и перед началом трапезы выразил желание, чтобы его дорогие гости проверили на вкус все блюда из имевшихся на столе.
  Малой слизнул капельку горчицы. Булка чуть не подавился крошкой хлеба. Лаврунтий слегка пожевал лавровый листочек. Мякита умял по солидному куску всего остального. Далее гости, зная повадки своего хозяина, пили и ели только то, что пил и ел он сам. Повеселившись таким образом почти до утра, соратники, торопясь успеть ко времени обычного завтрака, разъехались по своим домам-крепостям. Товар из Стали, лично закрыв за ними все замки и запоры входной двери, отправился спать на любимый диван.
  Но заснуть у него долго не получалось. Привычно прислушавшись к своему состоянию, вождь понял, почему ему не спится: в доме было слишком тихо. Ни мерного шороха сапог по персидскому ковру коридора, ни шёпота за дверью "Пост сдал" - "Пост принял", ни перепевов "В ограде всё спокойно" вдоль крепостной стены двора. Слышен только чей-то негромкий храп...
  Встав с дивана и выглянув за дверь, Товар из Стали увидел охранника, мирно посапывавшего на полу. Охранники, обязанные стоять в концах коридора и у его поворотов, вели себя так же нескромно.
  Товар из Стали неслышно прокрался к помещению охраны. Посреди комнаты стояла большая бутыль загорского красного вина "Хванч-хвать кара", а вокруг неё вповалку лежали сонные охранники. Из комнат прочей прислуги также доносился дружный храп.
  "Это всё - проделки Лаврунтия! - похолодел Товар из Стали. - Он ещё не знает, что я бессмертен, и усыпил охрану, чтобы, незаметно подкравшись, убить меня".
  Товар из Стали помчался ко входной двери. Та по-прежнему была надёжно заперта. Открыть её, находясь снаружи, было невозможно.
  "Что же Лаврунтий задумал? Неужто хочет взять мою крепость штурмом? И уже ведёт сюда войска, вооружённые стенобитными машинами и бронебойными таранами? Убить меня он не сможет; но может заточить на веки вечные. Будет гноить и ржавить меня в каком-нибудь сыром подземном склепе... возможно, в карцере этого дома... Или - объявит меня умершим; и, под видом похорон, закопает в землю живым. А тем самым поступит в точном соответствии с условиями договора, ранее предлагаемого мне коварным драконом: отправлять своих мертвецов, идейно своих в его подземное царство. Неужто подземный интриган, изменив мне, вступил в сговор с Лаврунтием? Получается, что так... Несомненно, так! Это он нанял Лаврунтия для осуществления задуманной им подлости. Но зачем ему так поступать со мной? Тоже понятно. Хитрый маг хочет собрать в своём царстве величайшие умы планеты; но не для того, чтобы они спокойно жили там мёртвыми, а чтобы вечно мучились живыми. Начать свою коллекцию он решил с самого гениального из всех живших и живущих людей Земли. Для того и дал мне настоящий эликсир бессмертия. Ох, зачем я его выпил? Лучше любая смерть, чем такая жизнь..."
  "Надо срочно бежать отсюда! - вспыхнула в мозгу Товара из Стали обжигающая мысль. - Хоть тем хорошо моё бессмертие, что в пути не замёрзну... Но прежде нужно оценить боевую обстановку. И определиться с наиболее безопасным маршрутом отхода. Делать нечего; придётся одеть маску".
  Маска с необычайной жадностью впилась в лоб и щёки взволнованного вождя. Товар из Стали, почуяв неладное, попытался сдёрнуть её; но маска, наученная предыдущим опытом, мгновением раньше парализовала все его конечности. Обездвиженный вождь рухнул на пол. Затем он увидел громадные губищи нависшей над ним полупрозрачной головы и услышал насмешливый голос феи:
  - Молодец, ты хорошо поработал на меня. Ты лучше всех прежних рабов-царей кормил меня ужасом твоих подданных. Но имелись отдельные недоработки. Ты оставил на материке Братство; а она, хоть и калека, понемножку объедала меня. И ты нарушил мой приказ - сделать всех жителей материка равными. Почему ты решил, что имеешь право быть не равным другим? Товар из праха, ты неправ; и потому за оставшееся тебе время пройдёшь через всё то, что из-за тебя испытали другие. Ведь ты, товар из краха, кормил меня только постным блюдом своей мнительной трусливости; а я давно хочу распробовать скоромные яства твоей боли и твоего ужаса. Начнём с жестоких мучений в условиях полного бесправия, безвыходного положения и угасающей надежды на невозможное милосердие. А закончим... Закончим тем, что ранее тебе особенно нравилось. Стандартной развязкой твоих спектаклей являлась смерть главных героев; так? Но теперь, товар из страха, ты уже - не генеральный режиссёр, и не гениальный сценарист, а такой же бесправный актёр, какими были для тебя твои помощники и друзья. Сейчас ты тоже испытаешь, что такое неспешная и жестокая смерть; и также отдашь мне все остатки энергии отчаяния из развязываемого мною сосуда твоей земной жизни. На этом мы с тобой расстанемся; но твои страдания не закончатся. Смерть - всего лишь переход из этого существования в иное. Там ты поймёшь, что страх смерти был лишь слабым предчувствием ожидающего тебя ужаса. Ты готов к началу движения туда? Нет? Тем лучше. Маска, начинай.
  3
  Рассказывать о том, каким изощрённым издевательствам подвергался Товар из Стали, я не буду; это - не для нервов детей и нормальных взрослых. Лучше уж, детки, я расскажу вам, как фея и маска подготовили сие ужасное злодеяние, кто помог им его осуществить, и кто, в итоге, был ими вознаграждён.
  Надо сказать, маске давно надоело прислуживать стальному вождю. Ну что за носитель, если маску не надевает? Питания от него никакого, проникнуть в его мысли сквозь стальной экран черепа трудно, и даже убить, ввиду отсутствия непосредственного контакта с ним, очень сложно. Если бы он не арендовал маску Лаврунтию, то маске - хоть с голоду умирай.
  Но с Лаврунтием маске было тоже не сладко. Конечно, он хорош тем, что не беспокоится о жизни и здоровьи своих помощников. Благодаря чему маске можно кормиться ими почти до отвала; лишь бы не оторваться от клиента под действием собственной тяжести, хоть как-то цепляться за ставшее безвкусным, опротивевшее лицо. Но ведь сам-то Лаврунтий, по поведению, - безответственный развратник. Подумать только: в любую погоду, в холод и в зной гоняет по пыльным ветреным улицам одетого в маску охранника, чтобы тот в толпе прохожих разглядывал и по рации подробно комментировал, каковы особенности интимного строения замеченных им женщин. А у маски от таких условий работы хронический конъюнктивит, застойный насморк, то обморожение ушей, то их обгорание, а также пересыхание губ, шелушение носа, лба и щёк и стойкое отвращение к женскому полу.
  Когда же маской начал пользоваться учёный, её жизнь сделалась ещё хуже. Принять форму лица одного охранника, а через пару часов переформироваться на внешний облик другого - работа утомительная, но кое в чём и приятная. Всё-таки - новое блюдо, хоть какое-то разнообразие. А вот тратить только что усвоенную энергию, перестраивать всю внутреннюю структуру ради того, чтобы после бритого гладкого сытого лица крепкого здорового молодца приспособиться к усталому, не выспавшемуся, неухоженному лицу недокормленного чересчур заумного мужчины за сорок - что отрыгивать свежий бифштекс с кровью ради освобождения места для жёсткой безвкусной мамалыги.
  Такого клиента за одну только бороду возненавидеть можно. Мучаешься, растягиваешься на всю её непомерную длину, обволакиваешь каждый волосок, а попробуешь их на вкус - ничего, кроме зубной боли и отвращения. А ведь ещё хуже, намного опаснее - условия, в которых приходится работать. В помещении - ужасная радиация; а учёные работнички, чтобы не волноваться из-за неё, всего лишь "загрубили", фактически - отключили сигнализацию. И на всю мощь включили очень вредную для маски вентиляцию. Доходило до того, что маска вынужденно тратила весь запас своей энергии на чудо срабатывания неисправной сирены; а иначе сгорела бы на работе вместе с учёным лицом.
  Когда становилось совсем невмоготу, маска умоляла фею передать её, хотя бы на время, какому-нибудь другому носителю; лучше всего - работнику сырых плохо освещаемых застенков. Там и климат для неё подходящий, и энергетическая атмосфера вполне соответствующая. Фея ей отвечала, что ни в одном из в застенков материка нет для неё работы: там не ищут подтверждений вины, а берут их с потолка; и одинаково-равным слоем размазывают по заключённым. А на тех потолках уж чего-чего, а сырости и гадости - сколько угодно.
  После такого ответа измученная маска клянчила о разрешении убить мучившего её учёного, чтобы перейти от него к другому, менее учёному и более осторожному учёному. Всё равно этот скоро умрёт; ведь совсем ни себя, ни её не бережёт. Главный руководитель - а лично ковыряется в заражённых радиацией деталях, ни одну помощникам не доверит! Сколько такое можно терпеть?
  Но фея опять категорически ей отказывала. Очень уж фее хотелось, что бомба была изобретена как можно скорее. Ведь после обретения бомбы большаками красный материк сможет активно враждовать с материком заокеанской Свободы; сколько вкусных эмоций достанется фее без особых усилий с её стороны! А самоотверженный учёный ради скорейшего изобретения бомбы делал не только то, что мог, но и то, что мог бы не делать. А вот предлагаемый маской вариант отдать её такому учёному, который не сумеет изобрести бомбу в кратчайшее время, из-за чего заокеанцы разбомбят принадлежащий ей материк, фее совершенно не нравился.
  В общем, пришлось маске опять самостоятельно искать способы избавления от своих мучений. Первым делом она придумала, как избавиться от учёного. Для этого она, используя свой опыт обращения с волшебником, всего-навсего придавила учёному вену. Вскоре в месте закупорки вены образовался кровяной тромб. Тромб постепенно рос, сгущался и, по прогнозу маски, месяца через два-три должен был оторваться; после чего учёный мгновенно бы умер от якобы естественной причины.
  Так оно потом и случилось; но на семь лет позже намеченного маской срока. За это время учёный успел сделать вторую, более мощную бомбу; создал мощнейшие двигатели для надводных и подводных кораблей; собрал отличную группу единомышленников, которая вскоре после его смерти сделала третью, самую огромную, самую страшную бомбу. После чего заморцы перестали угрожать красному материку и начали договариваться с материчанским руководством.
  Вот так Товар из Стали, отобрав маску у Лаврунтия и у учёного, спас себя, свой материк и свой народ от неминуемого поражения в надвигавшейся ядерной войне. А также уберёг маску от облучения. Но маска и не подумала отблагодарить своего спасителя; но первым делом придумала, как его погубить.
  4
  Пришла к ней подходящая коварная идея в тот момент, когда Товар из Стали, глядя вслед любимейшему помощнику, думал о нём свою добрую думу. Дума его была нервной, энергичной, думал он её нескрываемо громко, к тому же стоял у открытого настежь сейфа; и маска, только что уложенная туда Лаврунтием, смогла его думу отчётливо рассмотреть и внимательно расслышать. И вмиг сообразила, как использовать полученную информацию в личных корыстных целях. Но фее о своих намерениях она опять-таки не доложила; фактически - в очередной раз пошла на должностное преступление.
  Через несколько дней Лаврунтий под предлогом кратковременного, но очень важного ознакомления учёного с новейшими разработками заморцев взял у вождя волшебную маску для утешительной охоты на женщин. Перед началом охоты маска сказала охраннику, исполнявшему роль Амура при венерически больном Лаврунтии, что хочет сообщить Лаврунтию нечто очень срочное и важное о намерениях вождя относительно него. А поскольку информация конфиденциальная, она может передать её Лаврунтию только без посредников, лично. Охранник пытался отказаться от выполнения чересчур опасного для него поручения. Но маска сделала себе вкусно, а ему больно; и он вынужден был сообщить Лаврунитию о требовании маски. После чего потерял сознание, а заодно и соскочившую с него маску.
  Лаврунтий настолько испугался сделанного ему намёка, что храбро надел маску на себя (перед тем, разумеется, добив охранника, сделавшего бесполезным и слишком много знающим). Маска охотно подтвердила худшие опасения любимца вождя; а убедившись, что он думает в правильном направлении, сообщила Лаврунтию свой план его спасения.
  По этому плану в обязанности Лаврунтия входило: подпоить сонным зельем охрану вождя и отключить его загородный дворец от внешней связи. Маска не сомневалась, что досконально изученный ею Товар из Стали, обнаружив означенные признаки насильственного переворота, неизбежно запаникует; и, в целях рекогносцировки, наденет маску. Тут ему и конец. Причём конец этот будет обычным, ничем не примечательным инсультом; достоверность такого исхода она стопроцентно гарантирует.
  Запаниковавший Лаврунтий, понимая, что иного варианта убить вождя раньше, чем тот убьёт его, нет, согласился на участие в предложенном маскою заговоре. А маска, вместо того чтобы успокоить и обнадёжить его, лишь подлила ему масла своего коварства в огонь бушевавших в нём страстей. А именно - сообщила, что Товар из Стали пользуется особым покровительством феи Равенство. А вот он - нет.
  Отметив, что доля ужаса в вихре обуревавших Лаврунтия страстей заметно возросла, маска окончательно уверилась, что Лаврунтий и не подумает обращаться за помощью к фее. А значит, не сообщит фее о задуманном заговоре. И уж дальнейшие мысли Лаврунтия маска прослушивала спокойно, с непрерывно возраставшим удовлетворением от заслуженных итогов тонко и точно проделанной работы.
  Мыслил же Лаврунтий в те минуты о том, что ему нужно срочно подыскать себе такого покровителя, который сможет защитить его от мести феи Равенство. Важное, крайне ответственное, всемирно значимое дело! Ведь он, после естественной смерти Товара из Стали, будет править половиной Земли; а для этого нужно быть в полном здравии. Ведь среди населения полумира красивых женщин больше, чем среди населения отдельно взятого им за живое материка.
  Кто может помочь ему в осуществлении столь грандиозных планов? Конечно же, фея Свобода! Она уже покровительствует большей части пока что свободной от него половины Земли; и если заручиться её поддержкой, то такой союз будет выгоден им обоим. Фея будет считаться его официальной любовницей, а он сможет насиловать весь мир.
  Лаврунтий не догадывался, что маска аккуратно наматывала его свободолюбивые мысли на записывающие бобины своих ушей. Но фее Равенство, во избежание её непредсказуемых действий, маска сообщила лишь о том, что намеченный ею преемник готов к исполнению назначенной ему роли. И изложила фее предлагаемый план операции - в части, феи касающейся...
  Фея план одобрила; но претворять этот план в жизнь клиента (точнее, в его смерть) не торопилась. Ждала, пока Товар из Стали будет переварен эликсиром бессмертия до степени пригодности к употреблению беззубым эфирным существом. Ведь сталь есть сталь, кушать её сырой только ржавчине приятно; вот потусторонняя волшебница и доверила честь скушать и переварить стальную плоть вождя эликсиру потусторонней ржавчины. А пока блюдо из стали ржавело и протухало, склонившаяся к нему фея наслаждалась у блюдочными испарениями его гнилых чувств, недобрых страстей и мрачных опасений.
  5
  Но вот всевидящая и непрерывно нюхающая фея, определив, что клиент дозрел, сообщила об этом маске. Маска через телепатическую связь с многогрешной душонкой Лаврунтия сообщила ему о начале намеченной операции. К тому времени Товар из Стали, решивший открыть очередную сессию ликвидации всех старых друзей, пригласил четверых из них на предварительные зачёты. Лаврунтий, поняв истинную значимость сделанного ему приглашения, решился идти ва-банк.
  В дом-крепость вождя Лаврунтий вошёл с демонстративно пустыми руками; но шепнул по дороге послушным ему охранникам вождя:
  - Я привёз вам хорошее вино в подарок; возьмите в моём багажнике. Но пейте после того, как я уеду, а вождь уснёт. Не то он на меня обидится, а я вас всех расстреляю. Но если хоть кто-то побрезгует моим угощением, стрелять не буду; просто выверну всех наизнанку, чтобы найти среди вас брезгливых. Так что - не жадничайте; пейте сами и угостите всю челядь.
  Охранники послушно угостили вином всех, кто был в доме, во дворе и за двором, в маскировочных сугробах между крепостным частоколом и рядами колючей проволоки. Остался без угощения только Товар из Стали; не полакомилась дорогим вином только пожилая кухарка Матрона.
  Охранники ранее никогда с ней не пили; каждый из здоровенных сытых бездельников опасался, что в пьяном состоянии начнёт приставать к старухе, а потом коллеги будут над ним смеяться. Вот и не знали, что во время запоев вождя Матрона не пьёт ничего, кроме компота. Этот компот каждый полдник (а после перепоя - круглосуточно и почти беспрерывно) пил из её рук Товар из Стали; но к опустошению очередного стакана он приступал только после того, как Матрона лично, на его глазах дегустировала не менее четверти стакана изготовленного ею напитка. Вот старушка и готовилась к предстоявшему ей компотному переутомлению.
  Чтобы не ссориться с нетрезвыми охранниками, подаренное ими вино Матрона незаметно выплеснула. Тем не менее, впервые за время своей службы, напоить вождя компотом она не смогла.
  Как обычно, не глядя по сторонам, стараясь лишь держаться на середине красной ковровой дорожки, дотелепала полуслепая старуха до малой уютной гостиной, где ночью гулеванили вождь и его гости. Осторожно постучала в дверь. Вождь впервые не отозвался. Она постучала чуточку громче - с тем же результатом.
  "Что такое? - подумала Матрона. - Неужто я уже и оглохла?"
  Приложила она ухо к двери, прислушалась: кто-то внутри кабинета то ли жалобно мычит, то ли страшно хрипит. Голос вроде бы как у вождя; но войти в комнату не приглашает.
  Задумалась старушка, загрустила, опустила голову долу... И увидела - рядом с дверью охранник валяется. Глаза закрыл, рот открыл и сопит. Спит на посту. Угостила она его нечаянно пролитым компотом, добавила впечатления упущенным стаканом по лбу, он и проснулся. Но ничего по сути интересующей её проблемы не сообщил.
  Посовещавшись, пошли они будить и выспрашивать всех остальных. Но кого ни разбудят, никто ничего не знает, ни о чём не догадывается, никого ни в чём не подозревает. Стали все они дружно ждать, когда Товар из Стали попросит компоту. Но внутрь комнаты не заглядывают; очень уж страшно хрипит вождь. Нехорошо его отвлекать. Тем более - на себя. Пусть сначала доделает то, что начал. Авось успокоится.
  Вдруг, уже вечером, приехала к вождю та самая четвёрка друзей. Но к вождю они не пошли - каким-то образом догадались, что тревожить вождя преждевременно. Вместо личного посещения заставили охранников заставить Матрону пойти на разведку.
  Зашла она. Вышла невредимой. Доложила:
  - Вождь лежит на полу. Храпит, но не спит. Хрипит, но компоту не просит.
  Огорчились друзья. Как же: ехали, ехали, а - напрасно; можно было и не ехать. Приказали они охранникам ничем не отвлекать вождя от принятия отдыха, никого не вызывать и не впускать к нему, особенно - врачей, и уехали.
  На другой день та же четвёрка снова приехала. На сей раз в разведку они отправились сами - вчетвером; чтобы друг другу доказать, что друг другу доверяют, и никому не показать, что чего-то боятся и друг другу не доверяют. Но вошли в гостиную не сразу. Сначала, от порога, осторожно прислушались: всё ещё хрипит, но уже с трудом. Значит, всё нормально: у вождя - двухсуточная похмельная изжога, а компоту он ещё не пил; вот в горле и пересохло. Сами не раз страдали похмельем, знают, что это такое.
  Продвинулись они глубже в комнату, посмотрели внимательно: тоже нормально. Вождь лежит, не шевелится, но - не спит. Смотрит на них умоляюще-жалобным взглядом, словно и в самом деле компоту просит. Наклонился к нему Лаврунтий, улыбчиво прошептал: "Что, не получилось опередить меня? Благодари маску. Это она мне помогла".
  6
  Осердилась маска на Лаврунтия за его болтливость при свидетелях, ослабила парализовавшие вождя импульсы. Страшно зарычал Товар из Стали, потянулся стальными пальцами к замершему кадыку Лаврунтия...
  Испугавшись до смерти, метнулись из комнаты Малой, Булка и Мякита... задрожал всем телом Лаврунтий, упал на колени перед вождём, вскрикнул по-заячьи:
  - Прости, великий вождь! Мякита попутал!
  - Прощание с друзьями обещает быть весёлым! Да и момент для передачи власти очень удачен, - не слышимо для всех, кроме маски, расхохоталась нависшая над домом фея. - Пора переходить ко второму акту представления. Маска, высасывай главного героя; но - не до конца. Оставь в нём тление жизни и последние надежды. Пусть их заплюют, изувечат и растопчут те лизоблюды, садисты и палачи, которыми он себя окружил. Процесс должен быть долгим и мучительным; он этого достоин... Тем временем я высмотрю тех, что будут исполнять главные роли в следующих спектаклях.
  В тот же миг рука вождя обессиленно повалилась на пол. Взглянув на его лицо, Лаврунтий с ужасом увидел, что оно начинает раздуваться и лосниться; но, догадавшись, что это увеличивается, утолщается активно насыщающаяся маска, истерично захихикал.
  Услышав звуки то ли смеха, то ли плача, в комнату заглянул подслушивавший у двери Мякита. Нескрываемая радость Лаврунтия показалась Мяките чрезвычайно подозрительной; тем более что он видел: лицо вождя лоснится приливом сил и здоровья. "Неужто Товар из Стали лишь притворялся больным? А Лаврунтий с ним в сговоре? Надо послушать, о чём они говорят", - подумал Мякита. И, высоко поднимая ноги, чтобы не шуршать ими о высокую ворсу айранского ковра, пошагал вдоль стен комнаты за спину Лаврунтия.
  - Всё, хватит сосать. Убьёшь клиента преждевременно; пусть ещё помучится. Слышишь? Отцепляйся. Падай Лаврунтию в руки, - тем временем скомандовала маске фея.
  Маска, изображая покорность, зашевелилась; но от лица вождя не отделилась. Опытнейший царедворец Лаврунтий мгновенно и верно понял, что покорный вид и виноватый взгляд маски куда-то вверх означают, что здесь находится фея. В паническом ужасе вскочив на ноги, Лаврунтий опрометью помчался из комнаты...
  А маска, словно отброшенная пружиной, полетела к ногам Мякиты.
  - Ты нарочно затянула время, чтобы отдаться этому дураку! - в бешенстве вскричала фея; а жало её красного языка устремилось к маске.
  - Госпожа, Лаврунтий Вас предал! Вот доказательства! - телепортнула маска запись свободолюбивых мыслей Лаврунтия в нависшие над ней уши феи. - Простите меня за то, что не смогла без колебаний отдать себя такому негодяю!
  Но жало языка уже впилось в толстую щеку маски...
  7
  Мякита испуганно отскочил от чего-то типа медузы, неожиданно спрыгнувшей с лица вождя прямо ему под ноги. Но медуза особой агрессивности не проявляла; и Мякита перевёл взгляд на покинутое медузой лицо.
  Вождь, как ни странно, уже выглядел не здоровым и сильным, а измученным и больным. Это Мякиту сильно утешило; и всё же он с опаской взглянул вслед Лаврунтию. Тот, перескочив через порог комнаты, безоглядно помчался по коридору. Это Мякиту значительно успокоило. Всё было тихо, мирно, хорошо... только медуза тихонько шелестела волосками ковра, дёргаясь и корчась у ступней Мякиты. А может быть, не шелестела, а еле слышно ахала, шипела и попискивала...
  Шаги Лаврунтия смолкли в районе туалетной комнаты. Медуза перестала шевелиться и пищать. Взглянув себе под ноги, Мякита с очередным удивлением увидел, что это уже не медуза, а небольшая кожистая тряпка, которая... удивительно похожа на лицо вождя - какое уж оно бывает наутро после попойки: такое же скомканное, перекорёженное, несчастное и ещё более злое ...
  Да что там - похожа; настоящая копия; тщательно выполненная маска; даже усы и брови точно такие же, как у лежавшего неподалёку Копы. Хоть по волоску вырывай у беспомощного вождя и прикладывай к его маске, всё равно волосок от волоска не отличишь.
  "Наверное, Лаврунтий пытался налепить эту маску на лицо Копы. Чтобы мы думали, будто Копа и не думает умирать; а сам тем временем проделал бы с нами какую-то пакость. Лаврунтий вечно считает нас за дураков. Особенно меня, - с обидой подумал Мякита. - Но мы ещё посмотрим, кто из нас дурак! Вот я сейчас отдам ему эту маску, опозорю его при соратниках, а потом ..."
  "Потом он меня за это убьёт. Нет... Так не пойдёт... Лучше уж я сам эту маску надену и пойду в ней прогуляюсь. Так... Вроде бы хорошо села... Плотно... Вот только щиплется... Ничего, потерплю. Зато, как выйду из комнаты, - все в доме со страху помрут! Потом, уже без свидетелей, додушу Копу, свалю его труп на Лаврунтия, труп Лаврунтия свалю на Булку и Малого, на их трупы навалю трупы охранников... И поеду в столицу. А там на весь мир объявлю, что теперь я - Товар из Стали".
  Что из задумки Мякиты вышло, я, детки, расскажу вам чуть позже. Сначала закончу предыдущий рассказ; тем более что конец его совсем близок.
  Пока Мякита размышлял, Лаврунтий, желая спугнуть фею, и будучи уверенным в неизбежной смерти вождя, наконец-то вызвал врачей. Те выяснили, что у Товара из Стали - абсолютно неизлечимый инсульт; и начали его мучить бесполезными уколами и бесконечными процедурами. А соратники ходили вокруг тоскливо глядевшего на них вождя, исподтишка щипали его, тихонько говорили ему гадости и негромко радовались. Промучился так Товар из Стали без утешения и компоту ещё несколько дней, и умер.
  8
  Не надо плакать, детки! Товар из Стали хоть и умер, но не совсем. И Великий Волшебник - тоже умер не совсем. И ещё долго они не умрут, будут реять над нами полупрозрачными полумертвецами - до тех пор, пока им будет хватать на существование тех энергетических подаяний, что отрывают для них от себя, выдирают из чувств и мыслей люди, желающие видеть этих вождей живыми и реально властвующими.
  Конечно, желать или не желать - личное дело каждого человека... Но насколько же плохи наши дела, и насколько плохи мы сами, если желается, чтобы прежнее кровавое дело жило и побеждало. Если хоть кому-то кажется, что под бесчеловечно-жестокой властью тех вождей ему жилось бы лучше.
  Не надо плакать, детки. Не кормите своим живым сочувствием существа, состоящие из бесчеловечного коварства и бездушной жестокости; пусть они неприметно и мирно переходят в достойное их небытие. Не омывайте ни их самих, ни их мрачные деяния своими светлыми слёзками; оставьте оживляющую силу сострадания для невинно пострадавших от всяческих злодеев. Ибо только чистыми, честными, незамутнёнными глазами можно увидеть, где - добро, в чём - зло, и бесстрашно, но и мудро смотреть в будущее. Лучше уж будем над злодеями смеяться. Ибо только смешными они не страшны...
  Гляньте, вот и свет в окошке забрезжил! Это, словно в наизусть известной вам сказке, входят с фонариками во двор ваши добрые родители. Да, может быть, и с конфетами; или ещё с чем-то вкусненьким. Но так, не так, а вы всё равно любите их и слушайтесь; потому что они вас тоже любят, и никого лучше их нет. А завтра снова приходите сюда.
  
  Подсказка восемнадцатая
   Маскарад Гениев
  Товар из Хрюшов
  1
  О, сегодня вы все молодцы! Опять погас свет, но никто даже не всхлипнул. Что? Опять хотите слушать сказку? Тогда продолжу рассказ о Мяките; среди красных вождей смешнее этого жестокого клоуна был лишь его величавый преемник.
  Мы оставили Мякиту в тот момент, когда он шёл к подельникам в маске Копы. Вышел он в коридор, но, как ни странно, никто и внимания на него не обратил. В том числе и фея; даже вразумительного слова дураку про то, как ему теперь себя вести, не сказала. Сочла, что общаться с подчинённым такого уровня ниже её достоинства. Сделалась невидимой, улеглась спать, и с тех пор узнавала о делах и намерениях Мякиты только от маски.
  Испугался Мякита бесстрашия соратников. Всмотрелся он в них как можно внимательнее, вслушался в их перешёптывания - и вдруг понял, что удивительно чётко слышит не только произнесённые ими слова, но и их потаённые мысли. Но ни у одного из соратников, даже если они смотрели на него в упор, он ни в словах, ни в мыслях не заметил желания назвать его Товаром из Стали; или, хотя бы, Копой. В головах у всех мелькало в голове одно и то же: "Вот и дурак Мякита".
  "Как они догадались, что это - я, а не Копа? - удивлённо подумал он. - Неужто Копа притворяется умершим для того, чтобы проверить меня? Для того и подсунул мне свою маску? А все остальные - в сговоре с ним?"
  Устрашившись такого предположения, Мякита в панике взглянул на себя в зеркало... И, к ещё большему удивлению, обнаружил, что он и в маске Копы неотличимо похож на самого себя. Усов нет и в помине, брови не густые, а те же поросячьи, нос прежним пятачком, взгляд не пронзительно-стальной, а трусливо-нахальный.
  Огорчился Мякита. Подумал, что Лаврунтий нарочно подкинул ему очередную хитрую пакость, чтобы выставить его перед соратниками настоящим дураком. Решил он, что надо эту неправильную маску незаметно снять и никогда больше не надевать. Или - подкинуть её Лаврунтию, а всем остальным сказать, что он сразу обо всём догадался, но просто хотел их повеселить. Пусть они теперь над Лаврунтием смеются.
  Подошёл он с этой целью к Лаврунтию - и вдруг отчётливо расслышал, какую циничную подлость тот обдумывает.
  А обдумывал Лаврунтий способы, с помощью которых ему удастся трёх лучших работников материка - визиря на полставки Маленького, богатыря в отставке Булку, дурака (клоуна) на полторы ставки Мякиту (плюс полставки палача, итого - работал за двоих) прямо-таки оптом, всей их партией, сначала унизить-понизить, потом осадить-посадить, затем положить-закопать.
  Отвёл Мякита Малого и Булку в сторонку и рассказал им про гнусные задумки Лаврунтия. Те сразу же Мяките поверили; не потому, что принимали Мякиту за простого бесхитростного дурака, а потому, что знали Лаврунтия как хитрейшего умнейшего большака. И не сомневались, что настоящий большак может поступать только так. А поскольку они, все трое, были уверены в том, что их личные враги являются врагами всего народа, то главным героем очередного спектакля по разоблачению и уничтожению врагов народа назначили Лаврунтия. Но на сцену его не выпустили, уничтожили до открытия занавеса над первым актом их заговора. Правда, кое-кто до сих пор утверждает, что этот ловкач сумел-таки уйти от назначенного ему наказания: чудесным образом непосредственно перед расстрелом при помощи невероятно сильного ужаса и необоримо-могучей медвежьей болезни ушёл из жизни сам.
  Устранив самого могучего члена своего квартета, оставшаяся (выжившая) тройка наперегонки помчалась к должности "Генеральный Секрет-Царь", бесхозно валявшейся на полу дачи Товара из Стали. Первым примчался Мякита; но только ухватился он за центральную часть желанной должности - подбежавшие конкуренты намертво вцепились в её противоположные концы. Богатырь Булка, накрутивший на себя начальную, парадную, золотопогонную часть призовой ленты, сделался главным Генералом материка. Визирь Малой, подмявший под себя красно-золотую оконечность той же ленты, занял должность красного Царя. А дурак Мякита, ухватившийся за бумажную середину, оказался между двумя сдавившими его конкурентами на скромной должности их Секретаря. И даже прибавить к этой должности заслуженный эпитет Первый (коснулся грудью ленты он всё-таки раньше других) удалось ему не сразу, а через несколько томительных месяцев.
  Быть не Генеральным, а Первым Мяките даже понравилось. Пусть все думают, что Копа, или Товар из Стали, или как там его звали, всегда и во всём был всего лишь вторым. Копа только красовался на праздничных парадах да прятался в подземных казематах; а в любом трудном деле выставлял перед собой Мякиту. Фактически Мякита всегда и везде был Первым; и по праву, а также из личной скромности так им и остался.
  Надо признать, эти и другие признаки тщеславного самообольщения действенно помогали Мяките в его продвижении по карьере. Ну какой умный человек воспримет всерьёз нелепые кривляния клоуна, исполнявшего роль дурака при дворе правильно оценивавшего его вождя?
  Соратники Мякиты не догадывались, что его глупыми глазами на них смотрит, а его действиями руководит хитрейшее порождение многоопытных и могучих потусторонних сил. Благодаря стараниям умелой интриганки маски Мякита и был возведён на вершину большакской пирамиды; а затем ею же показательно и назидательно разоблачён и сброшен.
  Но от ужасной смерти Мякита (только он из предшествовавших ему и последовавших за ним вождей) всё-таки уберёгся. В этом ему опять помогла его неповторимая глупость.
  О перипетиях судьбы Мякиты я и поведу дальнейший рассказ. А пока что, детки, запомните: там, где идейно властвуют потусторонние феи, а реально правят их маски, не самому умному и знающему из людей достаётся власть, и не самому волевому и храброму, и не самому умелому и старательному, и даже не самому пронырливому и хитрому. Власть достаётся тому, кто по месту и времени оказался там, где маска съела предыдущего носителя. А он, вместо того чтобы осторожно, аккуратно, с помощью длинных бельевых щипцов швырнуть прожорливую тряпку в огонь, взял её в руки и позволил ей сделаться своим лицом.
  2
  Вспоминая по порядку, Мякита мог погибнуть от маски уже во время первой её примерки. Именно тогда фея приказала маске убить неугодного ей кандидата в вожди. Но упрямая маска сделала вид, что не может справиться с таким заданием. Мол, милостивая фея сама же только что лишила её последних сил; а этот боров нестандартно толстошкурый. А под шкурой у него ещё и плотный слой подкожной клетчатки. Прокусить столь мощные защитные покровы маска сможет лишь при условии их размягчения эликсиром бессмертия; да и то - если эликсир будет повышенного градуса крепости. Вследствие чего маска униженно просит свою обожаемую госпожу обратиться с соответствующим заказом к высокоуважаемому низко проживающему производителю эликсира.
   Хитрющая маска знала, что в особо секретном сейфе Копы хранятся два сосуда с остатками недопитого эликсира - кувшин Товара из Лени и бутылка Товара из Стали; но, будучи разозлена учинённым над нею насилием, фее об этих остатках не сообщила. Очень уж ей не хотелось расставаться с Товаром, который она только что с таким трудом и мучениями заполучила в свои объятия. Хотелось неспешно, смакуя каждый глоточек подкормиться понравившимся ей Мякитой; вдруг следующий носитель окажется безвкусным. Или, наподобие Товара из Стали, практически несносным. Вот маска и решила, что иметь неизвестный фее запас полезного зелья ей весьма не помешает.
  "Хм... А он выглядит аппетитно, - выслушав маску и взглянув на Мякиту, подумала фея. - Внешне - нахальный, самоуверенный, самодовольный; но и достаточно трусоват. Если хорошенько испугать его перед смертью - из этой смеси получится прекрасная подлива, мгновенно пропитавшая всё блюдо. Внутренне он пока что жестковат, грубоват; из-за жестокости окажется горьковат; но всё-таки - далеко не так горек, как Копа. Пожалуй, если его размягчить эликсиром - будет очень неплох на вкус ... В отличие от Лаврунтия. Тот от эликсира сделается ещё вонючее. А если испугается перед смертью (а что за удовольствие убивать, если не пугать?), то чрезмерная трусость добавит к этой вони ещё один отвратительный оттенок. Что, сбежав от меня в туалет, он ещё раз доказал. Из-за своей трусости он, подобно Копе, одевать маску не будет; и как тогда им управлять? Как вовремя убить? М-да... Пожалуй, и в самом деле нецелесообразно менять упитанного кабанчика на несъедобного Лаврунтия. И, пожалуй, есть смысл угостить кабанчика эликсиром; ведь только в таком случае я смогу угоститься им через посредничество маски. А пока он будет зреть, я спокойно, не торопясь подберу ему замену".
  После таких размышлений фея решила оставить Мякиту в живых - разумеется, временно, пока тот не будет сварен эликсиром. А маска, получив от феи соответствующие инструкции, сочинила для Мякиты особую сказку. Ведь Мякита ввиду плохого воспитания, отсутствия нормального образования и специфически большакского умственного развития был неисправимым атеистом и закоренелым материалистом. Вот маска и назвала ему эликсир не волшебным зельем, а лучшей в мире научной разработкой в области здравоохранения. И, соответственно, представила изготовителя эликсира не магом, и не волшебником, а величайшим в мире учёным.
  Вот, вкратце, эта сказка:
  3
  "Жил-был в глубокой древности великий учёный о семи премудрых головах на плечах, о двенадцати кручёных образованиях за спиной. Больше всего на свете он любил разыгрывать людей и играть с цифрами. Людей он любил за душевную теплоту, с которой они благодарили его за производимые над ними опыты, а цифры - за холодное бездушие, с каким они складывались во всяческие комбинации. Из получившихся комбинаций учёный лепил великие изобретения и дарил их людям - бесплатно, всего лишь за упомянутую теплоту. Но глупые люди, вместо того чтобы использовать его изобретения по назначению, вечно их ломали, или свихивали, или переделывали.
  Изобрёл он им меч - они его перековали на орало. Изобрёл лук - они переделали его во множество бесполезных и глупых музыкальных инструментов. Изобрёл порох - они давай впустую сжигать его в фейерверках. Обидевшись на такое отношение к своему творчеству, изобрёл он лучи времени, но людям их не отдал. Решил сам посмотреть: что же с этими неразумными созданиями в конце концов будет?
  Навёл он лучи времени на ближайшее будущее, и увидел: люди отбросили арфы, гусли и лиры, забыли про орала и копала, взялись за мечи, за луки со стрелами и снова воюют.
  Удлинил он лучи, вновь посмотрел: люди по-прежнему воюют, но уже с помощью пулемётов и пушек.
  Обрадовавшись, что прогресс не остановился, учёный удлинил лучи на максимальную величину. Смотрит: люди уже не воюют. От большинства из них остались только пепел и головёшки, а немногие выжившие ползают по обугленной Земле, выгрызая из неё жареные корни растений и обгрызая обгорелые трупы животных.
  Догадался учёный, что люди довели-таки прогресс до всеохватной самоистребительной войны; хотя и не так быстро, как он предполагал. Пошарил он лучами внутри Земли, и нашёл огромную пещеру, спрятанную от людей под громадными, далёкими от прогресса и неприступными для цивилизации горами. Понял учёный: выжить в будущей войне смогут только те из людей, которые поселятся в той пещере. Но прежде нужно пещеру благоустроить. Сделать это, спасти человечество от грядущей катастрофы мог только он. Вздохнул учёный, собрал скудные пожитки и множество не завершённых изобретений, позвал немногих верных учеников и вместе с ними отправился на проживание в пещеру со всеми неудобствами.
  Понравилась учёному пещерная жизнь: прохладно, сыро, солнце глаза не слепит, мухи не кусают. Захотелось ему жить так вечно; и изобрёл он эликсир бессмертия. И, как истинный учёный, проверил его на себе. А пока он проверял, ученики, по придуманному им проекту, строили в той пещере громаднейший дворец для него, подсобные помещения для себя и кое-какие удобства для тех людей, которых учёный впоследствии спасёт и приютит.
  Через несколько лет учёному захотелось посмотреть, правильно ли, по плану ли ведётся строительство. Придумал он себе светлую ауру, сделался как яркий семисвечник и увидел: ученики от жизни в условиях темноты, холода, сырости и бездорожья превратились чёрти во что. Поломанные ноги сделались худыми, кривыми и повернулись коленками назад, разбитые и натёртые о камни ступни превратились в копыта, набиваемые на головах шишки затвердели, как рога, нестриженые ногти переродились в когти, мёрзнувшие тела заросли клочковатой чёрной шерстью...
  А он - как был красным молодцем, таким и остался. А в свете самого себя - даже и красивше. В общем, эликсир бессмертия прошёл проверку на отлично.
  Обрадовался учёный очередному доказательству своей гениальности, огорчился за своих бестолковых учеников, но переделывать их обратно уже не стал. Не захотел нарушать законы естественной эволюции. Обессмертил их такими, какие уж они получились. И, забросив все изобретения, начал освещать собой место производимых ими работ. Благодаря чему через многие тысячи лет, но точно к началу катастрофичной войны удалось переоборудовать пещеру в подземный рай.
  После приёма объекта в эксплуатацию учёный первым делом настроил лучевой аппарат на настоящее время. Смотрит: живущих на Земле людей, несмотря на все войны, сделалось намного больше научно рассчитанного им количества. Задумался он: как же теперь спасти всё человечество? Ну, пусть даже не всё; хотя бы - самое передовое, наиболее устремлённое к миру и прогрессу. То, которое успеет добежать до пещеры за время полёта ответных ракет. Чего для его спасения в пещере не хватает?
  Камня для сооружения дополнительных загонов - в стенах пещеры не меньше, чем нужно. Железной руды для изготовления чугунных сковородок, обсушивающих замоченных в войне людей, - целые залежи. Медной руды для отливки больших котлов, отогревающих граждан, неразличимо смёрзшихся между собой во время текущей холодной войны, тоже - вполне достаточно. Смолы и прочих энергоносителей для подогрева сковородок и котлов - целое нефтехранилище. Экологических отходов для наполнения упомянутых сосудов накопилось за прошедшие тысячи лет - черпай-не-хочу. Объектов отдыха и развлечения - крутых подъёмов для затаскивания обломков скал со стопроцентной гарантией их скатывания обратно, питьевых бассейнов с регулировкой уровня воды в сантиметре от губ, веток с соблазнительными фруктами, покачивающимися в недоступной близости от тянущихся к ним пальцев, - сколько угодно.
  Единственное, чего (точнее, кого) будет не хватать в условиях внепланового перенаселения пещеры - дальновидного многоопытного руководителя широких народных масс. Такого, который сможет организовать содержание огромного количества людей в тесноте, без особых удобств, пусть на малосъедобном и невкусном, но дешёвом корму. Ведь сам учёный ни подобного опыта, ни соответствующих знаний не имеет; значит, нужно уступить власть, должность и шикарный дворец более достойному специалисту. Лучше уж люди при таком вожде будут жить как в подземном свинарнике, но потом заселят всё пространство мирового Космоса, чем под неумелым управлением учёного все изголодаются, перессорятся, перегрызутся, превратят подземный рай в самый обычный ад, сожрут с голоду учёного и обслугу и, в конце концов, все до одного вымрут.
  Но где найти такого уникального специалиста?
  И вдруг услышал учёный - а над подземельем, у него над головами, катится по Земле огромная слава про мудрость и находчивость Мякиты. Прогрессивное человечество всего мира поёт громкую песнь о том, как отважно усмирял Мякита недовольство своего отсталого народа; как умело расправлялся с врагами этого народа; какие мудрые планы строит насчёт улучшения пропитания народа; какие пусть с виду малые, но большие по числу квартиры задумал он строить для народа.
  "Мякита и есть новоявленный спаситель человечества! - с семикратно сосгласованным восторгом подумал мудрый учёный; и облегчённо расслабил мощные кольца всех двенадцати отсутствующих у людей образований. - А мне остаётся лишь почтительно умолять его снизойти в пещеру после окончания надвигающейся ужасной войны. В которой он, вне сомнений, окажется победителем - если первым нанесёт сокрушительный удар по противнику. И после которой останется живым - если заблаговременно примет эликсир бессмертия, который я сейчас же начну для него готовить".
  4
  Обрадовавшись сообщённой ему научной новости, Мякита немедленно отправил специальную высокоумную экспедицию за изготавливаемым для него эликсиром. Но - быстро сказка сказывалась, да долго дело делалось ...
  Почему долго? Такой уж путаный путеводитель предоставила маска. Она ведь думала, что у Мякиты на лице будет жить как у него за пазухой; вот и направила экспедицию длинным окольным путём. Тем паче что о желательности такого маршрута намекнул фее маг. Зачем это ему? Очень просто: чем дольше бродят вокруг да около цели, нервничают и переживают землепроходцы, тем полнее энергетический рацион сопровождающих их потусторонних проходимцев. Должен же учёный маг заботиться о своих малообразованных слугах? Кормить их, поить, развлекать, чтобы не взбунтовались. И должна же маска согласовать с хозяином маршрут и время прихода посетителей? С учётом такого согласования и была направлена экспедиция.
  Почему заплутавшая экспедиция не возвращалась домой? Я же сказал: она была специальная и высокоумная. А кто из умников, посланных специально за эликсиром бессмертия для высокого вождя, осмелится вернуться к нему с пустыми руками? Да лучше всю жизнь неспешно бродить за чужим бессмертием, чем мчаться навстречу собственной смерти.
  Вот экспедиция и ходила... бродила...
  А Мякита после её ухода размечтался: "Сделаюсь бессмертным... спасу человечество... потом захвачу всю Землю... потом - все планеты Солнечной системы... потом - весь остальной Космос... Забуду про Товара из Стали, и уже не буду его ни бо-бо-бояться... ни боготворить... Ой! Ой-ё-ёй! А всё-таки - как же я спасу человечество нынешнее? Чем буду кормить подземное население? Подножного и подручного корма - зелени, овощей и фруктов - в пещере не будет. Консервов, солений-варений на всю ораву на весь срок отсидки не напасёшься. Картошка быстро сгниёт, репа сильно прорастёт, её потом из-под камней не выдернешь. Выход один - кормить людей хлебом и мясом. И салом; подсолнечник есть подсолнечник, без солнца масло не выработает. Запасы хлеба, в виде муки и зерна, придётся сделать заранее. А заниматься животноводством можно и в пещере. Но выращивать там крупный и мелкий рогатый скот - не получится; всем рогатым, как и прочим копытным, нужен выпас. Да и - как их в темноте доить, стричь? Можно бы заняться птицеводством; но как собирать яйца и ловить цыплят? Всё ж будет раздавлено под ногами! А главное - как наладить учёт и контроль над надоями и яйценоскостью? Волшебник учил, что в нашей власти учёт и контроль - самое главное! Без учёта контроля - развратится подземное человечество, разворует всё общепещерное хозяйство...
  Остаётся одно: развести в пещере свинство. Оно, в отличие от прочих животноводческих культур, неприхотливо и непритязательно, ему нужны только пища, пойло и возможность свинячить. Свинячить в темноте удобнее, чем на свету; значит, в условиях пещерной жизни свинство будет успешно существовать, пахнуть и размножаться. Вести контроль и учёт его поголовья очень просто: оно само себя выдаст визжаньем и хрюканьем. И тем же способом выдаст всех мало-мальски покушающихся на его мясо и сало. А вот человеческие отходы и человеческие отбросы счавкает без шума и стеснения. Благодаря чему удастся свести к минимуму расходы на утилизацию и канализацию, а также на борьбу с алкоголизмом, пьянством и проживанием не по месту прописки.
  Итак: тёмное и ленивое пещерное человечество может быть спасено от вымирания только благодаря культуре свинства".
  "Что дополнительно хорошо, - продолжал размышлять Мякита, - свиней и людей можно кормить одним и тем же зерном - пшеницей или рожью. Лучше - пшеницей; она урожайнее. Значит, нужно сконцентрировать усилия материка на задаче резкого увеличения производства пшеницы. С тем, чтобы за несколько оставшихся до войны лет произвести зерна столько, чтобы его хватило на долгие десятилетия последующей подземной жизни. А как это сделать?"
  - Придумал! - громко выкрикнул Мякита. - Нужно засеять заброшенные и пустующие земли!
  Услышав его крик, прибежал к Мяките какой-то сумасшедший, заголосил как ненормальный:
  - Эрозия почвы начнётся! Через несколько лет на месте полупустынь будут пустыни! Это было проверено и доказано ещё в дореволюционной древности, за несколько лет до нашей великой эпохи.
  Поглядел на него Мякита глазами маски: "Мужик с виду умный, а - дурак дураком. Какая мне разница, что будет здесь через несколько лет, пустыня или потоп, если я к тому времени уже буду под землёй?" Ну и, конечно, с присущим ему остроумием поставил учёного на место.
  - А сейчас для чего полупустыни пригодны? Для козей и конёв? Да пусть они все хоть сдохнут! От них - ни навару, ни товару; только блеяние да ржание. А на зерне можно откормить очень много полезных хрюшов. Я лично козятину и конятину и пробовать не хочу; а свиное мясо и сало ем каждый день. А потом зубы чищу щёткой из свиной щетины. И ботинки ношу из свиной кожи. Вот это - товар так товар! Понял, наука?
  С того момента в учёном мире Мякиту звали не иначе как "Товар из Хрюшов". А сам он, решительно отвернувшись от обескураженной науки, отдал приказ направить в пустоши всю технику и самых лучших работников.
  С пахотой получилось очень даже хорошо, плуги расправлялись с местной супесью гораздо легче, чем с привычным чернозёмом. Сеять тоже было легко. И взошла пшеница дружно, хорошо. Но потом подвела погода. Оказалось, что летом в пустошах - засуха. А как только лето закончилось - полились затяжные дожди, и поля превратились в болота.
  Вот тогда-то Мякита наконец-то сообразил, что, прежде чем распахивать полупустыни, надо было проложить по ним возвышенные насыпные дороги. А для людей поставить хоть какие-то домишки. И уж обязательно соорудить зернохранилища. Но ленивая маска своевременно об этом не подсказала, учёных Мякита, вплоть до наводнения, и слушать не хотел, а его помощники изо всех сил старались ни в чём не выглядеть умнее вождя. В итоге техника утонула в грязи, люди простудились и запоносили, большая часть урожая сгнила в открытых буртах или прямо на корню.
  Пришлось спешно устранять недоделки: строить навесы над зерном и людьми, варить людям нормальную, съедобную пищу. Поскольку это делалось в спешном порядке, то общий результат оказался аВрально-отчётным, а пища аВарийно-условной. Но зато в последующие два года прибавка в зерновую корзину материка была довольно весомой. Народ повеселел, распробовал вкус хорошего хлеба, понял, что труд может приносить пользу, почувствовал тягу к жизни, ощутил в себе симпатию к Мяките. Чем тот и воспользовался для укрепления своего положения и усиления своей власти.
  5
  Самым опасным конкурентом Мякиты был Малой. Он обладал царской властью, но пользовался ею во благо государства; причём пользовался умно и результативно. Он намеревался разоблачить злодейства Товара из Стали, и хотел создать условия, при которых в руках одного человека не могло бы оказаться слишком много власти. Он хотел увеличить производство нужных людям товаров и хоть немного раскрепостить крестьян. Кроме того, он считал нужным уменьшить права и привилегии большакской бюрократии.
  Маска подсказала Мяките, кому из чиновных слуг народа не нравятся такие нововведения. С помощью этой компании Мякита развернул кампанию борьбы с антипартийным прожектёрством, которая завершилась свержением Малого. Но компания революционных бюрократов, не желая усиления власти Мякиты, настояла на передаче расшатанного ею трона внешне представительному, а внутренне слабому и податливому Булке. Мякита, по совету маски, уступил им. Но зато в оставленное притворным богатырём Генеральское седло он усадил настоящего богатыря, под водительством которого были одержаны главные победы над войсками Фурера. И присвоил себе сильные инициативы Малого - кроме ослабления власти верховного вождя и уменьшения большакских привилегий.
   Маска знала, что в случае улучшения жизни народа она будет наказана феей - ведь в послевоенное время мирные страдания народа являлись основным питанием феи. Она посоветовала Мяките превратить малую инициативу заботы о народе в широковещательную имитацию такой заботы. Но при том настаивала, что ненавистного ей стального недотрогу необходимо идейно раскромсать, физически разлучить его набальзамированный труп с вечно живым трупом волшебника и, тем самым, лишить бывшего вождя морального права и законного основания на народную любовь, большакское уважение и личное бессмертие. После чего, по праву победителя, все его права, привилегии и личные качества перейдут к Мяките.
  Послушался её Мякита. Разоблачил бывшего кумира. А тем самым восстановил против себя и материка соседей, считавших себя верными вассалами Товара из Стали. А также испугал ближайших соратников, правильно понявших, что под флагом борьбы с кровавым наследием бывшего вождя он также может уничтожить их.
  Возник заговор, на верхушке нарыва которого оказались Малой, Молот и Каганец, сочувствовавший им Булка и примкнувшая к ним шепилявая комса.
  Детки, не путайте комсу с хамсой. У них разное происхождение. У комсы родители большие, важные, но очень малоподвижные; зато и родители, и их дети всегда находятся при кормушке. А родители хамсы - маленькие, юркие и вечно голодные. К тому же - слишком доверчивые и любопытные ; из-за чего часто попадают в сети, а оттуда в комсервы - в сервисные продукты для комсы и её родителей.
  Кроме того, комса и хамса собираются в совершенно разные, абсолютно несхожие стайки. Вот и вы никогда не смешивайте их. Комса, особенно - крупная, абсолютно несъедобна, но способна сожрать кого и что угодно. В момент останетесь без хамсы, тарелок, ложек, а также прочих полезных вещей и месторождений.
  Уточню: сказанное мною относится лишь к современной нам комсе. К той, которая вьётся сейчас вокруг двух наших секрет-президентов - союзного и райсейского. Послевоенная комса была совсем другой. Та комса мечтала не столько о личном благополучии, сколько о переделке материка из плоской посудины типа "боевая утка" в более культурный сосуд. К примеру, комса наших многочисленных юго-восточных соседей уже переделала свою страну во вполне приличный чайник. У нас могло получиться нечто наподобие электрического самовара на нефтяном подогреве; но - умные заговорщики не смогли обыграть премудрую фею и победить дурака Мякиту.
  Начали они довольно успешно: заманили Мякиту на заранее подготовленное заседание большакского Президиума, где законно выбрали Первого секретаря на должность низложенного главаря. Но - не расправились с Мякитой незамедлительно, как ранее с Лаврунтием, а согласились с его желанием быть растерзанным всем коллективом центральных секретарей.
  Ночью навалившаяся на столицу фея (которой мирные заговорщики нравились гораздо меньше буйного Мякиты) одних центральных секретарей слегка придушила, других припугнула, третьих дезинформировала, а самых непослушных и активных попросту не пустила на решающее заседание, прижав их своей шкурой по дороге в крепость. Особому внушению фея подвергла полководца, которого Мякита назначил Главным Генералом вместо Булки. К тому же послушная фее маска заблокировала телефоны заговорщиков, а вот Мякита и его верный друг Атас-ас успешно обзвонили всех единомышленников.
  Во время собрания первым бросился в бой за Мякиту полководец. Опытный стратег ударил не по центру заговорщиков, не по Булке, являвшегося его прямым начальником, а по флангам. Вначале он провёл массированную артподготовку с применением прожекторов, высветив многочисленные факты участия Малого, Молота и Каганца в злодеяниях Товара из Стали. (Факты не меньших злодеяний Мякиты он оставил в тени). Затем он ввёл в сражение тяжёлую технику - заявив, что заговорщики планируют раздавить танками всех участников данного заседания; но танки если и сдвинутся с места, то только по его личной команде.
  Перепуганные секретари, поверив суровому воину на слово, оставили власть в руках Мякиты.
  Довольно скоро им пришлось пожалеть о таком решении. Мякита, дабы вырвать с корнем ростки перевыборной партократии, многих из них удалил от власти и выселил из столицы. В числе пострадавших оказался и спасший Мякиту полководец.
  Запомните, детки: возносящие над собою подлецов и дураков непременно будут обгажены их естественными выделениями - подлостями и дуростями. А то и захлебнутся в них.
  6
  После расправы с врагами и друзьями Мякита наконец-то уселся на красный трон, и возомнил себя самым умным и совершенно непобедимым.
  К тому времени экспедиция привезла ему эликсир бессмертия. И не только эликсир; ещё и устные уверения подземного учёного в том, что предсказания и обещания, данные им Мяките, непременно сбудутся. Вспомнил Мякита о своей ответственности за спасение послевоенного человечества, и велел маске поискать по миру подходящие культуры взамен ненадёжной пшеницы. А та и рада стараться. Ей прямо-таки грезилась спокойная сытая жизнь в тихом сыром подземелье; ради такого счастья она не жалела ни личного времени, ни служебного усердия. И быстро нашла за морем парочку подходящих вариантов.
  Вначале маска показала Мяките сорго. Сорго ему не приглянулось: зерно мелкое, невзрачное. Хоть заморцы для рекламы, для задуривания покупателей прицепили к нему гогочущее ГО (сам Мякита выговаривал Г мяХко), но - сор есть сор.
  А вот маис ему понравился. Поехал Мякита за море, посмотрел вживую на маисовые поля, и пришёл прямо-таки в восторг. "Зёрно крупное, красивое. Похожее на обычное кукурузное, но, как уверяет заморец, урожайность у него в десять раз больше. И в двадцать раз больше, чем у нашей пшеницы. Вот этим зерном я и смогу прокормить подземное население! Но сначала надо потренироваться на своём материке. Зёрнами вместе с кочерыжками можно кормить хрюшов и свиней, листьями и бодылками - коров. Народ буду кормить зёрнами без кочерыжек, хрюшиным мясом и коровьим молоком, а свиней-маток оставлю на потомство. И если каждая из них принесёт в среднем по семь-восемь... лучше - по девять... для ровного счёта - по десять поросят, то... свиное поголовье, на увеличившемся в те же десять раз маисовом питании, за один год вырастет в десять раз! Вот это да! Так мы за один год два пятилетних плана по мясопоставкам выполним. А ещё и десятикратное количество навоза на поля вывезем. Плодородие резко повысится, и ещё через год мы соберём маиса уже не в двадцать, а в сорок... а может, и в пятьдесят раз больше, чем на тех же площадях собрали бы пшеницы. И в сто раз больше, чем ржи. Вот это размах! Да так... так уже через пару лет задача обеспечения населения продуктами питания будет полностью решена. А через десять... ну, пусть не через десять; придётся же отправлять большую часть зерна в подземный рай для создания там стратегических запасов; через пятнадцать... с запасом на любые непредвиденные обстоятельства - через двадцать лет будет окончательно построен земной рай. А стратегических запасов будет накоплено на сотню лет вперёд. Вот тогда можно и войну начинать. Но все сведения о подземном рае нужно держать в строжайшем секрете; а то заморцы вмиг туда понабьются. А вот о том, что мы скоро перегоним по всем показателям тех же заморцев, и построим у себя земной рай, надо завтра же заявить на весь мир. Чтобы все успели узнать об этом за то время, пока в мире мир. Пусть все враги сдохнут от зависти ещё до начала войны. А все народы пусть мирно привыкают к своему будущему вождю".
  7
  А тут, очень кстати, собрались на далёком заморском вече вожди и полномочные представители разных стран, чтобы спокойно, всем миром обсудить, как им в послевоенное мирное время друг друга обижать. Поехал туда и Мякита. Культурно, по очереди встал он за речевую бочку. Вежливо, помахивая только одним кулаком (то левым, то правым) объяснил собравшимся, что никого не нужно обижать и угнетать. Что все народы и страны должны быть равны между собой. Для этого нужно позволить всем капитально угнетённым народам свергать угнетающие их правительства ради установления в их странах власти примиряющего Равенства. Если же народы каких-то излишне переразвитых стран предпочитают власти Равенства власть Свободы - пожалуйста, пусть пытаются выжить под её тяжким бременем. Но в таком случае пусть уж предоставят свободу и своим колониям - чтобы те могли без принуждения выбрать власть Равенства. И пусть разоружатся - чтобы никто не ожидал от них насилия, чтобы все чувствовали себя свободными от страха их агрессии. Красный материк, в принципе, ко всеобщему разоружению уже готов; и даже готов к нему присоединиться. Как только оружие исчезнет, все страны и народы сделаются абсолютно равны, и смогут свободно даже не думать о том, чтобы кого-то обижать. И тогда во всём мире навеки воцарится мир.
  Умно, подробно, как для дураков объяснял Мякита приехавшим на вече государям прекрасно понятные ему вещи; но через первые же три часа доклада понял - некоторые всё ещё его не понимают. Особенно глупят бывшие союзники по антифурерской коалиции. Вертятся на стульях, друг дружке усмехаются, его умную речь толком не слушают. Да ещё и смотрят на него, как на дурака. А хозяева вечного ристалища, правители заморского материка, вместо того чтобы приструнить невежливых гостей - показывают пример непочтительного отношения к докладчику.
  Стерпел Мякита. Никого не обозвал, закончил речь хорошими добрыми словами, культурно вернулся за стол, непочтительно поставленный заморскими организаторами в общем ряду таких же столов, уселся за обычный стул с непривычно низкой не золочёной спинкой. Сидит смирно, ждёт: что другие выступающие о его речи скажут? Все ли будут бурно восхищаться, или кто-то осмелится просто хвалить?
  Вышел на вечевое место какой-то филиппок значеньицем с островок, росточком с ноготок. За речевой бочкой не видно, через микрофон еле слышно. И давай Мяките противоречить. Мол, пусть Мякита сначала освободит те колонии, которые до войны и во время войны захватил Товар из Стали, а уж потом критикует демократичные государства.
  А все бывшие союзники молчат, дружно кивают, с усмешками поглядывают на Мякиту.
  Понял Мякита, что рабы Свободы откровенно провоцируют его на какую-нибудь глупую выходку. Хотят, чтобы он показал всему миру: красным материком правит агрессивный дурак; так что - умным людям всего мира ничего не остаётся, как сплотиться в борьбе с дураком и управляемым им материком. Ну и, конечно, осердился. Решил показать, что как раз он-то и не дурак. Он говорит миру сущую, умную, глубоко продуманную правду; и ни на кого по-настоящему тут не нападает. А вот напавшие на него клеветники - самые настоящие дураки. С первого раза не смогли понять его мудрые слова, оттого и клевещут.
  Вскочил он со стула и начал объяснять, что рядом с материком - не колонии, а братские страны. И что он может защитить родной материк, а также побратимов и прочих друзей материка не хуже, а лучше Товара из Стали.
  Но иноземцы, особенно - местные заморыши, ещё больше развеселились; и, мешая ему учить их, громко захлопали ладошами и застучали ногами по полу.
  Растерялся Мякита. Он ведь не привык на подобное неуважение к верховному вождю. И, как обычно в трудных случаях, мысленно спросил услужливую маску: в чём дело? они что, с ума сошли? или совсем меня не боятся?
  А маске только того и надо. Ей ведь фея приказала втянуть весь мир в очередную свару; да и самой давно хотелось перебраться в пещеру. И она начала переводить Мяките обидные реплики, которыми на множестве языков мира сопровождали его речь иноземцы. Одновременно коварная полиглотка теребила Мякиту за глотку, требуя предоставить ей свободу слова. Мякита поддался, раскрыл отмассированный орган во всю ширь и ответил обидчикам во всю свойственную ему голосовую мощь; но маске свободу не предоставил, выразился своими собственными словами.
   - Не хотите слушать по-человечески? Тогда я поучу вас так, как у нас учат непонятливых тараканов!
  И, сняв с себя ботинок (отечественные историки утверждают, что это был всего лишь лёгонький полуботинок, почти что полутапок), Мякита немножко, не более получасика постучал им по столу.
  К сожалению, стучать беспрерывно у Мякиты не получалось: смазанный смальцем ботинок то и дело выскальзывал из пальцев. Да и рука устала. А перекричать шум всего зала не получалось. И когда ботинок в очередной раз упал на пол, Мякита одел его и пошёл к речевой бочке. Вытолкнул из неё филиппка, отобрал у него микрофон и возобновил обучение иноземцев.
  Бестолковые обучаемые опять застучали ногами, захлопали руками, а тамада собрания (хотя с виду - почти что джентльмен, с соседнего с ними острова) некультурно стучал председательским молотком по вечевой плахе. Да ещё и постоянно, через громкий микрофон перебивал Мякиту, требуя от него уважать какой-то там регламент. А при этом неуважительно обращался к Мяките на "ты". Видя, что Мякита не реагирует на его слова, джентльмен правой рукой изо всей силы хряпнул молотком по плахе, а левой отключил микрофон Мякиты. Тяжёлый молоток, отломившись от ручки, со свистом пролетел над головой Мякиты, а вслед за молотком прилетело яростное шипение тамады:
  - Ты ("You") ведёшь себя так, будто находишься не среди культурных людей, а в привычном тебе свинарнике. Так почему бы тебе не кричать и не стучать, а хрюкать?
  Увидев пролетавший снаряд, опешил Мякита: "Неужто меня заманили сюда для того, чтобы убить?" Растерянно открыл он рот... пугливо оглянулся... и вдруг взвигнул звонким голоском маски:
  - Где ты видишь культурных людей? И какая у вас может быть культура? У людей - кто что ест, тот из этого сделан, и так же себя ведёт! Вот и вся ваша культура! Которые едят кур, индюков и гусей, те сейчас квохчут, гогочут, крутят шеями и хлопают руками, будто крыльями. Которые едят лошадей, те ржут и копытами стучат. Которые едят овец, те заморских псов слушаются и под их лай блеют. А я ем товар из хрюшов. Когда сделаю у себя на материке корыто больше заморского - может, и захрюкаю, как заморцы сейчас гавкают. А если они вздумают кусаться, я в момент всю их псарню развалю! А заодно - ваши конюшни, индюшни и прочие гадюшни. Будете потом из своих мелких подземных нор скулить, да я вас не прощу; так там с голоду и сдохнете. В живых оставлю только тех баранов, что сейчас не ржут и не хлопают, а только блеют. Всё равно всех их, и тебя в том числе, народы выгонят из своих стран, установят у себя власть Равенства, а вы будете в очередь ботинок моего товара вылизывать.
  К сожалению, по причине бюрократического отключения микрофона этот ответ мало кто услышал, а официальной записи и вообще нет. Но с той поры уже не только учёные, но и все восхищённые его остроумием соотечественники называли Мякиту "Товар из Хрюшов". А Мякита и заморский правитель смертельно рассорились.
  Через некоторое время старого Заморыша сменил молодой; но и тот, по традиции, продолжал дуться на ни в чём не повинного перед ним Мякиту. Но при этом оба они - и Заморыш, и Мякита - делали вид, что вовсе не поссорились, а просто разошлись во взглядах на женщин. Да хоть бы на реальных! А то ведь - на потусторонних.
  Мякита на всех собраниях и заседаниях говорил о том, что самой прекрасной дамой в мире и в войне является фея Равенство. А Заморыш в подобных случаях твердил: "Нет никого обворожительнее и прелестнее Свободы". Нормальные бы мужчины тихо, скромно наслаждались бы своим счастьем, не рекламируя возлюбленных завистливым друзьям и коварным соседям. Эти же раскричались о любви к потусторонним феям на весь белый свет и разнополярный мир. И чуть было не превратили белое в чёрное, свет во тьму, разнополярность в однообразную безысходность, хрупкий мир в ядрёную войну.
  Запомните, детки! Особенно - мальчики, желающие вырасти в настоящих мужчин. Не всё из того, что любо полюбившейся вам женщине, полюбится вам. И ни одна женщина в мире не стоит того, чтобы из-за любви к ней разлюбить жизнь и погубить мир. Так будьте же ответственны и мудры; ибо женщины чувствуют себя настоящими женщинами только с такими, и по-настоящему любят только таких.
  8
  К счастью народов обеих стран и всего мира в целом, война не состоялась. Как ни старались феи столкнуть во взаимном уничтожении ядра подконтрольных им материков, всемирного взрыва не произошло. Заморыш оказался достаточно сильным и умным для того, чтобы не поддаться своим агрессивным полководцам, а Мякиту уговорил Атас-ас любитель колбас. Убедил-таки он его, что глупо в одночасье губить всех своих подданных. Перед кем тогда речи говорить? Кого убеждать в своём уме и талантах? Только и останется, что сидеть в тёмной норе да жевать чёрствую маисовую корочку.
  И всё-таки надо признать, что Мякита не довёл ссору до войны не только потому, что предпочитал колбасу маисовой корочке. Была у него и более важная причина для миролюбия.
  Дело в том, что учёная экспедиция привезла ему совсем немного эликсира бессмертия: не более чем на полглотка. Мол, мудрец сказал, что остальное его уважаемый друг и соратник Мякита допьёт уже под землёй. Но Мякита-то знал цену дружеским обещаниям соратников. К тому же он опасался, что такого количества бессмертия окажется недостаточно для противодействия невероятно смертоносной заморской бомбе. Вот он и пошёл на попятную.
  Но - обозлились Равенство и Свобода на помирившихся вождей двух противоположных материков, и решили поменять их на других.
  Первой взялась за дело фея Свобода, велев своим слугам застрелить мирного Заморыша. На освобождённое таким образом место она посадила его менее умного и более агрессивного заместителя. А вот фея Равенство, напротив, сочла нужным оставить Мякиту на прежнем месте. Сестре она объяснила своё решение тем, что в случае новой крупной ссоры бестолковость Мякиты им обеим очень пригодится.
  На самом же деле фея Равенство мало сомневалась в том , что победа в будущей войне достанется заморским войскам, имеющим гораздо лучшее вооружение, чем у материка. В том числе - в двадцать раз больше страшных ракет и бомб. Фея понимала, что за немногие часы войны большинство населения материка погибнет, оставшаяся часть будет болеть, слабеть и вымирать. В итоге она лишится привычного источника питания, да ещё и окажется под пятой Свободы. Вот фея и решила, что ей нужно думать не о том, как подкормиться кратковременным взрывом человеческих эмоций во время войны, а о том, как устроить длительный сумбур на собственном материке.
  Феям ведь что надо? Революции, гражданские войны, прочие великие потрясения. Чтоб вокруг неё - буря страстей, море крови, стоны и вопли, вакханалия безвластия, пиршество безумных энергетических выплесков. А потом, после приятного насыщения человеческими страданиями, снова - тихий сон власти той же феи... Применительно к восприятию людей, сначала - стенка наших на стенку ваших, потом не сдавшихся - к стенке, сдавшихся - на коленки, имущество отобрать и поделить между лучшими из наших. И - снова, "проводя в жизнь" всяческие нежизнеспособные глупости, копить в народе энергетический заряд массового недовольства. А поскольку к тому времени таковой заряд имелся, то фея надеялась, что ещё немножко Мякита повластвует - народ взбунтуется, и всё пойдёт по обычному кровавому сценарию. Зачем же преждевременно обрезать ниточку жизни ключевой марионетки?
  Запомните, детки: не удача, и не ум, и не хитрость, а благоразумие и глупость спасают людей от ловушек потусторонних сил. Человек, верящий в свою удачу, надеющийся на свой ум и на свою хитрость удачно войдёт в ловушку, хитрым образом минует все преграды на пути к вожделенной цели и с умным видом ухватится за спусковой крючок приманки. Человек благоразумный не поддастся неправедному соблазну и пойдёт прежним верным путём. А глупец, не заметив небрежно замаскированную ловушку, или не догадавшись, как открывается её дверца, промчится мимо неё. К другой, более простой и яркой.
  9
  Такой ловушкой для Мякиты являлась его светлая мечта о маисовом изобилии в земном раю и мясо-сальном питании в раю подземном. Ради осуществления этой мечты он не жалел ни времени, ни сил. Пришлось маске ездить с ним по свинарникам и полям, мучиться от голода, холода, обмораживания и спиртового обеззараживания, страдать от непереносимо яркого солнца, задыхаться от невыносимого запаха кукурузного силоса вперемешку с вонью свиного навоза, вздрагивать всей чуткой поверхностью от ужасно громких взвизгов огромных свиноматок. Да ещё и говорить за хронически безграмотного Товара из Хрюшов длинные речи по теории райского строительства, которые он постоянно портил глупыми примерами из доступной ему практики.
  Измученной маске нестерпимо хотелось напоить Мякиту эликсиром бессмертия - чтобы он ослабел, обленился и вместо поездок по полям отправился в какой-нибудь тихий санаторий. Но фея повторно приказала маске даже не напоминать Мяките об эликсире бессмертия, и поручила ей активно противодействовать любым его попыткам обессмертиться - чтобы он не догадался, что бессмертие легче пережить на мирной ухоженной Земле, а не в мрачных подземных катакомбах. А то - вдруг он, возомнив себя вечно живым и совершенно не стареющим, оставит дряхлеющую жену, женится на молодице и забудет с нею обо всех государственных и общемировых проблемах? Нет уж; пусть продолжает творить то, что творит.
  К тому времени, ввиду предчувствия беспощадно-безразличной войны, Чудо с Юдом опять помирились. И опять слились в единое чудо-юдо. А Мякита, из необоримого желания, чтобы Копа перевернулся или, хотя бы, закопошился в гробу, излишне прикрыл кран холодных репрессий. И тем самым сделал на материке оттепель.
  Чудо-юдо, впервые почувствовав затылком исходившее от материка нормальное, комфортное тепло, удивлённо и так же впервые выглянуло из океана. Смотрит - чудоюдесная погода, прекрасная международная обстановка, никто не стреляет, все клянутся в вечной любви и бескрайней дружбе. Обрадовалось чудо-юдо: "Как вовремя я с собой помирилось и подружилось! Теперь надо подружиться со всеми другими чудами, юдами и чудо-юдами".
  Отмылось оно от былых грехов в стекавшей с материка утренней росе, украсило себя спешно намалёванными картинками (в основном - ломаными и размывчатыми изображениями привычной подводной жизни; ведь рисовать ластами ему было трудно, красивой земной природы и нормальных человеческих лиц оно не видело, об обычной земной жизни и понятия не имело), и, уловив картинками дуновение попутного ветра, потащило красный материк в общую земную стаю. Наблюдатели с других материков, догадавшись по росяному следу, откуда оно к ним движется, а по содержанию его картинок поняв, что движется оно по пути желательного им прогресса, дали ему удивлённо-восторженное имя "Росийское Чудо".
  К глубокому сожалению (а может быть, к относительному счастью), картинки Росийского Чуда очень не понравились Товару из Хрюшов - тем, что могут не понравиться материчанскому народу. А ещё больше - тем, что могут понравиться. Рассердился он на Росийское Чудо, накричал на него и слегка открутил упомянутый кран.
  Потеплевшие места материка начали покрываться льдом. Росийское Чудо испугалось, замёрзло, опять спустилось под воду, и в прежнем сереньком облике чуда-юда начало вести тот безалаберный образ жизни, о котором я рассказывал ранее: бесконечно долго спало, а проснувшись, сумбурно, в авральном режиме таскало материк от экватора до полюса и обратно.
  Вслед за ним и жители материка стали вести себя так же бездумно. Втемяшили они себе в головы, будто надрываться на заводах, полях и фермах - глупо и бесполезно, и радовались любому пустяку, от удачно купленных галош до наступления такой погоды, при которой можно не тереть драгоценные галоши.
  Достичь такого умонастроения им помогла волшебная маска. Крестьянам она, устами Мякиты, ещё до не состоявшейся войны приказала отдать весь свой скот в колхозы, где тот ближайшею зимой погиб от голода. Всему трудящемуся люду, и крестьянам, и рабочим, она увеличила нормы выработки и уменьшила зарплаты. Благодаря чему в народе наконец-то возникло блаженное состояние лени, обещанное ему ещё волшебником. Западные учёные называют такое состояние апатией; восточные мудрецы - нирваной. Пожалуй, самым правильным названием было бы - нирвана-нидрана: одежда не совсем рвана, а спина ещё не драна. В общем, ещё немножко - и на материке (как на сей раз обещал уже Мякита) воцарился бы настоящий земной рай: все делают вид, что довольны, но у абсолютного большинства вид такой, что даже правящему меньшинству понятно: всем довольно только это меньшинство. Название такого состояния: не нравится барин Ивану - но ссориться с ним ещё рано.
  Возможно, материчанское население находилось бы в состоянии пассивного недовольства довольно долго; если бы на него не оказывали своё влияние премудрая фея и волшебная маска. А под их воздействием нирванная апатия к жизни и быту превратилась во всенародное желание надрать Мяките уши и дать ему под одно место.
  10
  К тому времени распаханные пустоши, ввиду отсутствия на них былой естественной растительности, подчистую проиграли научно обещанную войну с эрозией. Чем и воспользовалась фея для осуществления намеченной ею цели революционизирования народа. С такой целью она всего лишь приподняла над пустошами свою жёсткую шкуру. Под шкурой беспрепятственно пронёсся обычный для тех мест ураган, унёсший вместе с беззащитной землёй ростки и семена пшеницы. А поскольку почти все не пустошные поля материка были засеяны маисом, то материк остался без без хлеба. И такое природное несчастье продолжалось несколько лет подряд.
  С маисом тоже получилось неладно. Оказалось, хитрые заморцы получали его невероятно большие урожаи за счёт огромного количества минеральных удобрений; а маска почему-то этого не заметила. Но заводов по производству удобрений на материке не было; маска этого тоже не учла. А вот заморские хитрецы учли; и потребовали за свой минеральный сор огромнейших денег. Которых в бюджете, потраченном на закупку маисовых семян и прочие новации, попросту не имелось. Надежды Товара из Хрюшов на естественные удобрения из-под свиней и хрюшов также не оправдались. Оказалось, свиной навоз, в отличие от коровьего, имеет кислотную консистенцию: не столько удобряет корни растений, сколько съедает их.
  Но и собрать хотя бы тот урожай, каким уж он получился, тоже не удавалось. Сельские умельцы как-то приспособили пшеничные сеялки под посев крупных маисовых зёрен; но убедить пшеничные косилки в необходимости срезать толстенные маисовые стебли не смогли. Пришлось крестьянам срезать маис вручную. А поскольку созревает он намного позже пшеницы, да и посеян был по всему материку вплоть до северных морей, то до наступления зимы удалось срезать лишь малую часть стеблей. Остальные пришлось дорезать весной; а к тому времени зёрна частью почернели, частью подопрели, а в основном сгнили.
  Всполошился Товар из Хрюшов, спросил учёных биологов: можно ли такой гадостью кормить свиней? Исследовали учёные вопрос, дали научный ответ: есть такое нельзя не только свиньям, но и любым другим животным. Неминуем поголовный падёж. Но можно эти зёрна (или что уж от них осталось) перемолоть на муку. Если мука окажется достаточно мелкой, то уже не будет видно, из чего она сделана; и рабочие смогут без особого ужаса превращать её в тесто методом обычного замеса руками. Приготовленное тесто следует разложить по формам и подвергнуть термической обработке в обычной печи. Тем самым конечный продукт будет частично обеззаражен, ему можно будет дать название "хлеб" и продать населению. Люди - не свиньи, у них природные инстинкты значительно приглушены цивилизацией, они всё съедят. Тем более - наши люди. Они за годы красной власти и не такое перепробовали; так что - можно надеяться, что среди людей процент отхода будет ниже, чем среди свиней.
  К сожалению, оказалось, что маисовая мука (особенно - сделанная из гнилого сырья) крайне непослушна дрожжам. Но научный прогноз не только оправдался, но и превзошёл всякие ожидания: очереди за маисовыми лепёшками были невиданно огромными. Места в очередях обычно занимались уже вечером; тем не менее утром большая часть очередников брело к своим домам без маисовой крошки во рту.
  В народе зрело большое недовольство. С одной стороны - оно ослаблялось голодной усталостью; с другой - усиливалось знанием, что по вечерам на тех же пекарнях готовится отличный пшеничный и ржаной хлеб, который под покровом ночи свеженьким, тёпленьким развозится по квартирам так называемых "слуг народа".
  Население материка разделилось на два непримиримых лагеря, принадлежность к каждому из которых определялось по ответу на простой вопрос: "Ты хлебушек ешь? Или с лепёшкой маисси?"
  Но фее такого разделения показалось мало; и она приказала маске разделить на белых и чёрных, на любимчиков Мякиты и его смертельных врагов красную армию и большакскую партию.
  Маска, умело взявшись за дело, убедила Мякиту в том, что при наличии ядрёного оружия обычное вооружение, а также большая армия совершенно не нужны. Зачем зря тратить на них те денежки, которые можно потратить на расширение посевов маиса? Военные заводы нужно переделать в гражданские, корабли, танки и самолёты разломать и расплавить, из добытых запчастей и расплава сделать сеялки и комбайны. Половину (для начала) моряков, танкистов и лётчиков уволить, пусть идут в комбайнеры и трактористы.
  Мякита, недолго думая, приказал так и сделать. Чем в одночасье поделил всех воинов на встревоженно-несчастных дембелей и встревоженно-счастливых кадровых. Но потом, хорошенько подумав, Мякита решил, что можно сделать ещё лучше: заодно с разоружением разгромить, покорить и разоружить огромную юго-восточную страну бывших лучших друзей и союзников. А то тамошние большаки по-прежнему уважают противного ему Товара из Стали, а его умных приказов не слушаются. Ничего, во время войне прислушаются; а одновременно удастся не только уничтожить их военную технику, но и без дополнительных затрат утилизировать свою; а также - списать с бюджетного баланса в практически бесплатные могилы множество военных дармоедов.
  Своей военной глупостью Товар из Хрюшов восхитил фею, но очень огорчил воинов; по-идиотски умирать не хочется никому. Тем самым он разрушил умные построения маски; теперь среди военных прежнего разделения не было, свержения Мякиты хотели не только уволенные со службы, но, и даже больше, оставленные. Особенное недовольство недальновидными действиями Мякиты испытывали ведущие полководцы. На их-то лицах масок не было, они смотрели собственными глазами, и видели, что новый, только поставленный Свободой Заморыш только имитирует мирное отношение к материку, а на самом деле активно готовится к войне. Также они, в отличие от не смыслившего в военной теории Товара из Хрюшов, чётко понимали, что после первых же ядрёных ударов начнётся зачистка вражеской территории. А во время зачистки, как на чужой территории, так и на своей, без обычного вооружения не обойтись; додушить врага голыми руками не удастся. Если же сейчас ввязаться в войну с бывшими братцами, то Заморыш не преминет воспользоваться выгодной для него ситуацией; и ужаснейшее поражение не только красному материку, ни и всему красному лагерю прямо-таки гарантировано.
  Видя, что Товар из Хрюшов своими действиями порочит её перед феей, за обработку большаков маска взялась самостоятельно. Их она уязвляла тем, что на каждом из собраний закатывала многочасовые речи, в которых с умным видом на лице (Мякиты) рассказывала всему миру о его несбыточных прожектах. Своей многоречивостью маска никому из большаков не оставляла ни шанса сказать хотя бы одно хорошее слово про самих себя; чем поделила большакскую верхушку примерно пополам. А именно - на тех, которым хотелось показать себя перед Мякитой умными, и огорчались отсутствию такой возможности; и на тех, которые старались казаться ему глупыми ради возможности спокойного пребывания в бурно аплодирующем молчании, и огорчались принятым на себя статусом очевидных всей стране глупцов.
  Но Товар из Хрюшов и здесь умудрился разрушить и опорочить старания маски - тем, что принуждал множество ближайших соратников сопровождать его в поездках по полям, фермам и выставкам передовой маисовой продукции. А когда те культурно намекали, что даже они начинают привыкать ко вкусу лепёшек и прочей маисовой снеди, Товар из Хрюшов только радовался.
  Надоело это соратникам, и затеяли они очередной заговор. Но не решались действовать из опасений, что Мякита присущим ему таинственным образом раскроет их интриги; после чего расправится с ними так же быстро и просто, как он проделал то с хитрющим Лаврунтием и умнейшим Малым. Но маска на сей раз делала вид, что ничего не видит и ни о чём не догадывается; и ни фее, ни Мяките насчёт заговора даже не намекала.
  Но заговор был всё же раскрыт хитроумной военной разведкой. От неё узнал о заговоре полководец, назначенный Главным Генералом вместо того, который неудачливо помогал Мяките. Рассердился он, взвёл курок пистолета, вышел из своей малины и пошёл к заговорщикам. Пришёл и говорит: "Или вы немедленно и честно признаетесь мне в заговоре, или я сейчас же пойду к Мяките! И лично всё ему! отстрелю". Пожалели его заговорщики, и взяли в свою компанию. Вслед за Главным Генералом о заговоре догадался Главный Охранник; он же - Начальник Чекушки. Они и его пожалели; и стали ждать удобного случая для совершения переворота.
  К тому времени уже и фея в Мяките разочаровалась: какой-то он мягкий, половинчатый. Только ругаться мастак; а насчёт реальных злодейств - куда ему до Товара из Стали. За время своего правления только один митинг разогнал, только одну голодную демонстрацию расстрелял, только одну страну, нищую Хунгарию, покорил и растерзал. Единственное, что сумел он толком сделать - всех против себя восстановить. Если так и дальше пойдёт, как бы материчане сами, все, дружно, без её помощи Мякиту не свергли. А там, смотришь, идейным кумиром изберут не её, а Свободу.
  Из этих соображений фея разрешила маске напоить Мякиту эликсиром бессмертия. Но при этом она приказала маске во всём помогать Мяките в его борьбе с возможными заговорщиками - чтобы очередная попытка смены власти прошла не в прежней форме бескровного заседания, а через масштабную внутриусобную войну. Также она велела маске, чтобы та после войны отдала себя Лению, ближайшему помощнику Товара из Хрюшов. Лений понравился фее тем, что уникально бестолково, да ещё и жёстко, напористо командовал освоением пустошей. Благодаря чему он доставил народу множество питательных для феи разочарований и страданий, а самой фее подарил уверенность, что такой деятель никогда ни за что не изменит идее всеобъемлющего равенства.
  11
  Обрадовалась маска полученному разрешению. Но и огорчилась тому, что разрешение было получено слишком поздно. Ведь, как я уже упоминал, подземный учёный прислал Мяките эликсира всего лишь на полглотка. А с учётом массы тела Мякиты, диаметра его горла, качества его питания и квалификации обслуживающего медперсонала - ещё меньше.
  Запомните, детки: потусторонние мудрецы любому дураку обещают всё, что тот пожелает; а как доходит до реальных расходов - даже на яде для самоубийства сэкономят.
  Для справки: считая в привычных для того света сороках, один глоток обеспечивает пациенту один сорок остаточного пребывания в живом состоянии. Сам сорок составляется не из дней, как его привыкли исчислять на нашем свете, и даже не из недель, а из месяцев. Выпил один глоток - даже к бабке не ходи, и без её колдовства помрёшь через сорок месяцев. Зависимость между количеством потустороннего эликсира и сроком доживания на этом свете - обратная. То есть маске, чтобы скушать Мякиту мякеньким, пришлось бы от момента употребления им эликсира ждать не меньше восьмидесяти месяцев. И то - при условии, что скляночка будет вылизана до блеска. А если что-то останется на стенках - ещё дольше.
  Проделав озвученные вычисления, маска так расстроилась, будто она - не полупотусторонняя шкурка, а вполне плотское, чуть ли ни по-человечески чувствующее существо. Ведь столько лет мучилась! Каждый день мечтала о том мгновении, когда ощутит, что ненавистный и грубый Товар из Хрюшов сделался приятным, сочным, и можно приступить к его неспешному высасыванию... А теперь понятно, что мечта останется несбыточной: эликсир не успеет превратить Товара из Хрюшов даже в частично усвояемое состояние. До переворота осталось несколько дней; а в Товаре, судя по его поведению, уместилось столько хрюшов, что не за теоретические шесть лет восемь месяцев, а хоть бы лет за семь переварились.
  Задумалась маска: как бы сделать так, чтобы ей не пришлось мучиться на лице Товара из Хрюшов во время предстоящей гражданской войны? Ведь он будет так же бегать (точнее, убегать) по полям сражений, как ранее бегал по маисовым полям; тем паче что в войну эти поля будут одними и теми же. Но и незамедлительно отдавать себя Лению ей тоже не хотелось. Она знала о подвигах, совершённых Лением на пустошах сражения за урожай; вдруг он захочет их повторить? К тому же Лений - любитель выпить и закусить; а ей такие развлечения и с Товаром из Хрюшов надоели. Подвыпив, Лений лезет ко всем с поцелуями; да ещё и целуется не просто так, а взасос. Чем больше ранг обцеловываемого, тем жарче поцелуи; а уж в иностранных вождей, особенно - в африканских людоедов, он прямо-таки впивается губами. Как маске остаться холодной и безразличной во время таких страстей? Как не всосаться в невиданное, экзотическое, ни разу не пробованное блюдо? После чего людоед почувствует сильное недомогание, а то и упадёт в обморок; и наверняка обвинит Ления в попытке людоедства. А это - международный скандал, грозящий маске разоблачением, разобличением и длительным голодным заточением.
  Думала-думала маска, и придумала: нужно, пока порождение из хрюшов не пронюхало про заговор, срочно выпроводить его из столицы. В отсутствие вождя его помощники окончательно осмелеют, соберутся в дружную стайку и приступят к решительным действиям. Надо надеяться, что на сей раз заговорщики учтут опыт предыдущего неудачного свержения, и не будут вступать с Мякитой в лишние дебаты. Просто пошлют за ним чекушечников, а те перевезут его (разумеется, вместе с ней) в тюрьму под вывеской больницы или психушки.
  Во время этой операции не любящий скандалов Лений, не сомневалась маска, входить в прямой контакт с импульсивным, драчливым и крикливым Товаром из Хрюшов не будет. Останется как бы в стороне, будет изображать из себя покорного исполнителя воли большинства. А значит, маске не придётся доказывать фее, что возможности отдать себя Лению у неё не было. А поскольку, по плану заговорщиков, преемником Мякиты станет именно Лений, у феи не будет повода наказывать маску.
   Немедленно убивать Товара из Хрюшов, как перед тем Товара из Стали и Лаврунтия, заговорщики также не будут: времена уже не те. Причём - благодаря Мяките. Так что - не такой уж он дурак, если, пусть и невольно, собственными действиями спас себя от смерти. Но с другой стороны - восстановил он всех против себя также своими действиями; значит, всё-таки дурак. Но именно этот факт дополнительно убедит соратников в ненужности применения к Мяките высшей меры свержения. Так что маска, даже оставаясь на его лице, может не опасаться повреждений во время расстрела, повешения или отрубания головы. Скорее всего, Мякита отделается пожизненным заточением. Идеальный для маски вариант! Около семи лет спокойного, воистину курортного отдыха в каком-нибудь тихом прохладном сыром месте на нервничающем, надёжно питающем клиенте, с шикарным завершающим пиром... "Ради этого стоит и рискнуть, и постараться".
  12
  Решив так, маска принялась настойчиво вбивать в мозги Мякиты умные мысли о необходимости немедленного употребления эликсира бессмертия. Мол, этого количества хватит на сто лет безболезненного существования; а за это время чего только ни произойдёт! Война с непослушным юго-восточным вождём; война с недальновидным Заморышем; торжественное переселение в подземный рай. А там в его полном распоряжении будет большой эликсирогонный аппарат. Так чего ж сейчас экономить? Зачем рисковать? К чему напрасно страдать? Вдруг грипп прицепится. Или какая-то другая лихоманка пристанет. Со смертельным исходом. Кто тогда спасёт мир от неизбежной катастрофы?
  Мякита, доверчиво приняв эти мысли за свои, потребовал от маски объяснений, как и с чем положено принимать бессмертие. Маска, теперь уже вибрируя ему в уши, объяснила:
  - Средство изготовлено специально для Вас и по вашему вкусу. Поэтому его можно и нужно принимать с водкой и с хорошей закуской. А сразу после принятия необходимо уехать на какой-нибудь курорт. Лучше - к морю. Ваш организм гораздо лучше усвоит бессмертие, пребывая в условиях полноценного отдыха; а в сравнении с бессмертием - что такое несколько потраченных ради него суток?
  В общем, всё маска вроде бы неплохо продумала; но в одном ошиблась. Не предусмотрела, что против неё сработает выработанный ею же условный рефлекс, по которому Мякита снимал её с лица перед началом любого застолья. Ведь она была аккуратистка, чистюля. Любила, чтобы во всём были эстетика и порядок. Кушала элегантно, красиво: понемножку, не чавкая, не плямкая, невидимой внутренней поверхностью. А Мякита как усядется за еду, обязательно измажет маску по уши жирным борщом и мясными подливами, зальёт щёки и все три подбородка жгучей водкой, обольёт только что обожжённые места липким компотом, а затем ещё и "утирается": втирает в неё своими жирными ладонями весь этот несъедобный для неё полуфабрикат. Потом обезвоживает её мылом, простужает и мучит холодной водой, царапает полотенцем...
  В общем, выработала она ему рефлекс. И специально начала мозговой штурм на тему бессмертия перед обедом - именно из того соображения, что он снимет её с лица. Не объяснять же клиенту, что даже ей, высушенной, бездушной, закалённой на огне потусторонней всеядной слюне прикасаться к эликсиру смертельно опасно. Проще сказать глупому клиенту, что бессмертие усвоится только с едой обычных смертных; а уж он пусть действует по привычному алгоритму.
  Сколько потом она себя за это корила: "Да лучше бы я во время приёма эликсира раскатала свои губы по его щекам! А как только бы он продезинфицировался сорокаградусным раствором спирта - приняла бы прежнюю форму. Товар из Хрюшов за своим уханьем, хрюканьем и кряканьем всё равно бы ничего не заметил. А если бы и заметил, ничего бы не понял".
  На деле же получилось так.
  Аккуратно положив маску в сейф, Мякита уселся за стол и, для храбрости, выпил полстакана водки. Закусил лучком, съел изрядную миску борща, а уж потом осторожно слизнул из скляночки с треть её содержимого. С волнением вслушался в себя... Почувствовал щекотное тепло распространявшегося по языку бессмертия... Запил его водочкой, закусил салом с чесноком, ещё лизнул эликсира... Опять запил и закусил... Потом ещё... И ещё... И, незаметно для себя, перешёл от активного отдыха к пассивному.
   Утром он, с больной головой, сунул открытую склянку с ползущими к нему по стенкам остатками эликсира в сейф. Увидев маску, подумал: "Может быть, взять её с собой? Э-э... не надо. Я же еду на отдых; а она и там будет заставлять меня думать. Пусть лежит здесь; сама же сказала, что отдых должен быть полноценным".
  Закрыл Мякита потайной сейф, задвинул его искусственной стенкой и бездумно уехал к морю.
  Но отдыхал он там недолго. Через несколько дней заговорщики, в отличие от предположений маски, под надуманным предлогом вызвали его в столицу. Встревоженная фея потребовала от маски, чтобы та убедила Мякиту бежать к воеводе райспублики Украйна. Этот воевода не входил в заговор и, единственный из всех военачальников, был верен вознёсшему его Мяките. Если бы Мякита оказался под защитой мощной группировки его войск, дело не обошлось бы без желанного фее кровопролития. Но маски на рабочем месте лица Мякиты не оказалось...
  В столице заговорщики дружно вцепились в Мякиту и давай его терзать: ты такой, ты сякой. Как Секрет-Царь - заевшийся и хамовитый, как хозяйственный организатор - бестолковый и не даровитый, как политик - хрюш неумытый... "Выбирай: или добровольный уход на пенсию по состоянию здоровья, или принудительное лечение от идиотизма. То и другое - в соответствующих условиях". Защитить Мякиту было некому: бывших защитников он предал, новые - предали его... Растерялся Мякита, струсил, побоялся внезапной случайной смерти с последующими почётными похоронами, и согласился на тихий долгий пенсионный позор.
  Жилось вождю в отставке, в общем-то, неплохо. Ухоженный сад, большой уютный дом. Умелые повара, вышколенные слуги, отличные врачи, надёжная охрана. Тем не менее Товар из очень здоровых, весьма ухоженных Хрюшов потихоньку хирел, слабел, чах... Через семь долгих, нудных лет, проведённых в мучительных поисках таинственных причин чересчур явных ошибок, он дозрел до понимания, что бессмертие ему не грозит. И умер от непереносимого огорчения, что после смерти окажется не в хрустальном гробу, поставленном рядом с гробом волшебника в доме на главной площади материка, как то втайне хотелось ему самому; но, как обещал ему мудрый учёный, отправится под землю.
  Занял ли он там должность пещерного царя, или так и остался пустым бездушным местом, неизвестно.
  Товар из Брехнев и Товар из Антропов
  1
  Ленивый Лений не удосужился тщательно обследовать доставшийся от Мякиты кабинет, и волшебной маске пришлось провести долгие годы в потайном сейфе. Фея, лишившись её помощи, тоже испытывала определённые трудности; но, будучи сердита за совершённое маской дезертирство, высвобождать её из заточения не спешила: "Пусть строптивица помучится от голода и жажды в металлической одиночке. В следующий раз будет послушнее".
  После захвата власти Лений окончательно обленился, от управления материком самоустранился, охотно занимался только неспешным истреблением жизнелюбивых диких животных да интенсивным оживлением умиравших по нему культурных женщин. А потную лямку реальной власти тянули на себе его заместители, помощники заместителей, помощники помощников и так далее, сверху до низу. Контроля и учёта со стороны верховного вождя за тем, как и что они тянут, не было, и вскоре многие из них догадались, что с помощью той же лямки можно тянуть не только государству, но и себе. Чем больше была лямка, чем значимее должность, тем крупнее получались размеры утянутого. Лений делал вид, что ничего не замечает, но богатые подарки от своих скромных помощников принимал с воодушевлением и радостью.
  Через какое-то время рядовые материчане стали поступать по примеру руководителей: делали вид, что честно тащат груз своих обязанностей в закрома общего рая, но по дороге сворачивали к своему домашнему райку. И всё, что могли ухватить, перегружали в личные кладовки. Райское строительство превратилось сначала в долгострой, потом в застой. Тогда-то Лений немного задумался: "растащат же так вcё государство, даже от застоя ни кирпичика не останется!" Но несунов он сильно не наказывал, объясняя особо честным либо особо жадным соратникам свою жалость тем, что "я сам в молодости таким же был: половину вагона сгружал государству, половину - себе".
  Полюбили несуны Ления за его доброту и наивность, стали называть его просто Лёней и прилюдно хвалить:
  - Из всех большаков только Товар из Лени да Лёня - те, кому низ, ты да я дороги. Товар из Лени обобрал богачей в пользу бедного государства, Лёня позволяет беднякам обирать богатое государство. Настоящие комунизты!
  2
  Прознав о народном доверии, возгордился Лений. Почувствовал себя могучим добрым волшебником, продолжателем дела Товара из Лени и прорицателем воли феи Равенство. Но поскольку в существование потусторонних существ он не верил, то считал фею человеческой идеей; а квинтэссенцию воплощения этой идеи в реальную жизнь представлял себе в виде партии большаков. И, по праву продолжателя и прорицателя, произносил речи сразу от двух лиц - своего собственного и "нашей партии".
  Не понравилась фее такая интерпретация. Получалось, что она - не великая волшебница, и не непревзойдённая кудесница, а - всего лишь соучастница ленивого воровства Ления с фамильярной кликухой "наша партия". Но ещё больше ей не нравилось, что Лений считал себя добрым. Значит, и она, как его соучастница, тоже добрая? Оскорбилась она, возмутилась. Тем более что видела, что Лений и в самом деле чересчур мягкотелый. Из-за чего уже произошло несколько очень неприятных для феи событий.
  Задуманную Мякитой войну против соседней юго-восточной страны Лений отменил; вследствие чего та страна окончательно откололась от материка феи Равенство, превратившись в самостоятельный материк во главе с собственной феей, красной снаружи, но жёлтой внутри. А та фея задумала переделать красное корыто отколовшегося материка в Чайник такой же странной расцветки: снаружи - красный, как Равенство, внутри - жёлтый, как Свобода.
  Безалаберное разрушение армии Лений прекратил, и резко усилил производство вооружения. Красный материк начал догонять по силе материк заокеанский; но соответствующей агрессивной риторики от Ления не последовало. Что не понравилось не только Равенству, но и Свободе; и способствовало дополнительной конфронтации между ними.
   В общем, в Лении фея сильно разочаровалась. Ей ведь казалось, что он будет решительным жёстким продолжателем свершений предыдущих вождей; а он, оказывается, при Товаре из Стали и Товаре из Хрюшов только притворялся их верным соратником, а на самом деле был сибаритом и лентяем.
  Решила фея, что нужно заменить Ления на такого вождя, который будет заботиться не о своём бренном существовании, и не о благосостоянии смертного народа, а о её бессмертных внеземных интересах. Который ради её вечной жизни и бесконечно возрастающего аппетита превратит материк в тарелку супа из горячих человеческих эмоций; и будет делать варево этого и других заказываемых ею блюд не по своему глупому человеческому разумению, но по её многократно проверенным рецептам. Как то ранее делали Товар из Лени и Товар из Стали.
  Подёргав за красный шланг на губе, фея разбудила уснувшую от бескормицы Теорию Равенства. Как только звезда очнулась и взбодрилась, фея передала ей приказ: найти среди большаков пару-тройку кандидатов на роль настоящего вождя.
  Осмотрела звезда со своей теоретической высоты всю большакскую когорту, но из прежнего племени неподкупных и воинственных делаваров приметила только одного. Остальных либо Товар из Лени прирезал, либо Трость-Кий заколол, либо Товар из Стали переморил и передушил, либо Товар из Хрюшов в навоз втоптал, либо ленивый преемник этих великих тружеников увёл с тропы войны за всемирный рай на кривую дорожку корыстного мздоимства.
  Смотрит звезда: из всех выживших членов славного племени революционных делаваров только один не примкнул к выродившемуся окружению Ления Тяп-ляпе. Молится он не на портрет нового вождя, а на Теорию Равенства, верит только в силу большакского государства и своего ума, жаждет не денег, наград и почестей, а вражеских скальпов, протаптывает собственную дорожку к заброшенной стройке земного рая и ждёт светлого часа своего подъёма на вершину власти.
  Его-то фея и наметила на роль преемника Ления.
  И вот однажды тёмной ненастной ночью, соскользнув губами по красном канату к спавшему Лению, фея присущим ей замогильным голосом сказала:
  - Лений! Лений! Ты меня слышишь? Лений, берегись семи несчастий. Одно из них уже досталось Мяките; остальные достанутся тебе. Оградит тебя от них только настоящий, суровый, неподкупный большак. Есть такой; но - всего один. Последний из племени честных охранников и следопытов. Найди его! Только он спасёт тебя от всех твоих бед, и убережёт материк от провокаций Свободы.
  После этих слов фея перекрыла участившееся дыхание Ления своим мощным поцелуем. А как только он проснулся - взмыла на волне его ужаса, улетев на привычный красный гамак. И, уютно там покачиваясь, наблюдала за дальнейшими действиями обомлевшего и встревоженного вождя.
  3
  "Что за семь несчастий? Откуда ждать этих семи несчастий? - в смятении думал Лений; и вдруг догадался. - Да это же - мой охранник Семьнесчастный! До того, как стать моим охранником, он охранял Мякиту; но предал его. Доставил ему несчастье; точно как в приснившемся мне пророчестве! И зачем я оставил его на прежнем посту? Ведь думал: чего можно ожидать от изменника, кроме очередного предательства? Но - пожалел его... Ох; наверное, я и вправду слишком добрый. Зато имею талант видения пророческих снов; и теперь точно знаю, что Семьнесчастный меня предаст. Целых шесть раз. Хорошо, что шесть; значит, после первых пяти я не только выживу, но и останусь при власти. И всё-таки нужно как можно срочнее найти ему замену. Но где тот суровый неподкупный большак, на которого указано в пророчестве?"
  В тревоге и думах промучился Лений без сна до утра. А утром, отбросив лень и личные заботы, вышел на путь служения народу и государству. Оглянулся он в пути на племя следовавших за ним помощников, но не нашёл среди них такого, который устоял бы перед вражеским подкупом. Привстал Лений на цыпочки, взглянул поверх склонённых перед ним голов, и увидел: одиноко пробирается по заброшенной тропе волшебного строительства сутулый очкастый большак. Выросший на тропе жадный бурьян он вырывает, репья зависти и клеветы топчет, лавровые ветви глупого тщеславия рвёт, полевые венки бездумного благодушия отбрасывает, соблазны ягод и фруктов давит, препятствия частных удобств и личных усадьб безжалостно разрушает. Там, где он прошёл, заросшая неровная местность превращается в гладкий блестящий такыр абсолютного равенства.
  - Кто это? - удивился Лений.
  - Так это же Могикан! - с кривыми усмешками ответили соратники. - Вы его знаете; но он Вам ничего не дарит, потому и не запомнили. Странный тип. Корчит из себя то ли белую ворону, то ли краснокожего охотника. Ни с кем не дружит, ничего ни у кого не просит, никому ничего не даёт, и за всеми следит. Что-то вынюхивает, высматривает, но ходит так тихо, и прячется так умело, что и не заметишь его. Но раз уж Вы заметили - можно, мы его заклюём?
  - Нет! Не трогайте его. Именно такой делавар мне и нужен. Подходящий товар! Настоящий древний антропос! - воскликнул Лений. И, недолго думая, назначил его своим охранником. А Семьнесчастного без объяснения причин отправил в отставку.
  Тут вдруг соратники дружно полюбили Могикана, и стали называть его Товаром из Антропов. Чтобы Лений слышал: они помнят, что он назвал своего нового фаворита товаром; и назвал его антропосом. (Чтоб вы, детки, знали, у греков окончание ос используется качестве инструментария единственного числа. А могикане в качестве инструмента для превращения множественного числа в единственное используют томагавки. Исходя из чего грамотные секретари Ления лишнее для Могикана ос и отбросили).
  С тем же именем соратники обращались и к самому Могикану - чтобы он помнил, что с ними надо быть не дикарём, а таким же, как они, цивилизованным человеком; и беспрепятственно пропускал их на экскурсии по охраняемой им общественной кладовой. А на обратном пути не обыскивал их. И уж тем более не засовывал их в чекушку. Не потому, что им за себя страшно; они сами кого хошь с потрохами сожрут. А вот выносимые ценности - жалко. Всё-таки - общенародное достояние. Потому они его и выносят, чтобы надёжнее сохранить. А не вынеси - обязательно украдёт кто-нибудь другой, не такой жалостливый и заботливый.
  4
  Решив, что под охраной честного Могикана он в полной безопасности, Лений окончательно обленился. Даже в туалет не ходил, помощников вместо себя посылал. А потому и не знал, что его помощники тоже обленились. За порядком в туалете не следят, а потому то мыла, то зубного порошка, то зубных щёток, то полотенец, то воды постоянно не хватает.
  В постирочную Лений тоже не ходил. И на кухню. И в детскую. Ходил только на охоту и на торжественные собрания. Да и там почти не ходил. На охоте - от паланкина до стула, на собрании - от президиума до трибуны. На стуле он давил на крючок ружья, заранее наведённого в заранее привязанную цель, а на трибуне рассказывал, что под его славным руководством начинается такой прогресс успехов райского изобилия всяческих товаров, какого нигде ещё не было и никогда не будет.
  По секрету говоря, свои славные речи Лений придумывал не сам, поручал это скучное дело лучшим материковым сочинителям. Так что речи его были очень хороши; но почему-то люди остального мира их не очень ценили. Не хотели хотя бы на пару часов остановиться, отвлечься от скучных повседневных дел и внимательно послушать, что на красном материке обещает быть завтра. Вдруг кое-что всё-таки будет?
  Зато материчане при первых же звуках Лениевого голоса дружно бросали любую работу и выстраивались на площади под трибуной. Или - в цеху у репродуктора. Хотя каждую его речь обязательно печатали во всех материчанских газетах. А каждый из граждан материка обязан был выписывать хотя бы одну из двух главных газет, отличавшихся между собою только названиями: "Не ложь" и "Из вещего". Но многие, зная, что списки получателей газет регулярно сверяются со списками честных законопослушных граждан, выписывали не только обе главные газеты, но и несколько их второстепенных копий. А уж на площадь каждый из материчан непременно выбегал с газетой в руке. Все прикрывались немятыми газетами от сиявшего над Лением красного солнца, смотрели на Ления закисшими глазами, слушали неумытыми ушами, скрипели нечищеными зубами: "Какое изобилие? Какой прогресс? Полки универмагов и продовольственных магазинов почти пусты. Зато книжные магазины и газетные киоски завалены твоими брехнями..."
  И прозвал народ Ления Товаром из Брехнев.
  Но, опять-таки, больше всех была недовольна Лением фея Равенство. Ей же потребно обильное энергетическое питание; всенародных подношений горячими кровоточащими чувствами хочется. А из-за ленивой бездеятельности Ления к ней не поступало ничего, кроме безвкусных выплесков неискреннего славословия да вялых испарений скрываемого недовольства. Но её от собственного недовольства уже тошнило. А Могикан чем-то помочь ей не мог; не набрался ещё таких сил и возможностей.
  5
  На четвёртом году страданий во время правления Ления фее наконец-то повезло. Ей выпала счастливая возможность наполнить ужасом и кровью небольшую мирную страну из числа её послевоенных приобретений. Произошло это так.
  Во всех странах послевоенного красного лагеря, как и на лагереобразующем материке, бочку народного недовольства затыкал собой вождь данной конкретной страны. Снизу помогал вождю, разгонял и уничтожал недовольство репрессивный аппарат этой страны, а сверху, удерживая его в качестве пробки, давила на вождя мощь всего красного лагеря. Но в той стране, про которую идёт речь, народное недовольство не было однородным; потому как - хоть страна была и маленькой, но проживало в ней три народа. Фея Равенство этого не замечала; ведь для неё все равны. А Свобода присмотрелась, и увидела: самый маленький народец морит себя сильным недовольством, прямо из кожи лезет, чтобы оформить место своего проживания как "райспублика Моравия-Силезия". Другой народец выражает сходное недовольство словами, и хочет создать для себя страну Словакию. А люди сравнительно большего народа в недоумении чешут затылки: "Как до такого дошло? Ведь сколько веков жили мы в своей Богемии как боги. Ну, пусть не как боги; как бои. Пусть - иногда битые; но добрые, трудолюбивые и смелые. Из-за чего моравы уходили от нас к немым соседям? Почему после этого началась мировая война? По чьей вине нас после войны заключили в красном лагере? Почему младшие народцы опять не хотят жить в нашей чешской райспублике? Может быть, и в самом деле пора ввести вместо всеобщего равенства свободу слова и самоопределения? Пусть не самоопределения - моравов жалко; но иметь свободу передвижения было бы неплохо. Хотя бы - для челночных путешествий к немым соседям".
  Также Свобода увидела, что новотный вождь упомянутой страны кажется своему народу, да и Лению слишком старым. И она, обвинив новотного в пробочной некомпетентности и моральной отсталости, под шумок всенародного смятения заменила его своим фальсификатом.
  С виду он был надёжным, дубовым; по форме - обычная пробка секретарско-большакской конструкции. Вследствие чего фея Равенство не обратила на него особого внимания. А Лению он даже понравился - именем "Победитель мужчин" (уменьшительно-ласково - Саша). Но по внутренней сути подделка представляла собою туго свёрнутый чек. Конечно же, поддельный; у Свободы других практически не бывает. Но жители той страны приняли его за гарантию иностранной поддержки их стремления в объятия Свободы. А поскольку ненадёжный дуб-чек пропускал в охраняемую им бочку слишком много не дезинфицированного воздуха, то содержимое ещё больше взбурлило.
  Встревожился Лений: вдруг бочка разорвётся! Заляпает ведь позором весь красный лагерь. А через образовавшуюся брешь в лагерь хлынет мутная вода враждебного мирового океана. А по ней и воинственный северо-океанский альянс внутрь красного лагеря заплывёт. Враг НА ТО и враг, чтобы ближе к сердцу пристраиваться.
  Спросил Лений квалифицированных экспертов: что делать с сошедшей с ума страной? Неужто придётся наводить спокойствие теми же методами, какими Товар из Хрюшов образумил соседнюю Хунгарию?
  Эксперты хорошенько подумали, аккуратно посчитали и доложили: лучше её не трогать. Вступать в соседний вражеский альянс страна не хочет, наелась соседских угощений во время войны. Пошипит бочка, посвистит, потихоньку выпустит пар через предоставленные ей щели, постепенно успокоится, да и останется внутри красного лагеря. Так чего зря шум поднимать?
  Но к тому времени пробочный секрет-царёк, поняв, что в случае взрыва бочки первым вылетит в великое безмолвие, прислал Лению секретное послание. А в нём - паническая просьба о наведении порядка в готовой взбунтоваться стране.
  Пожалел Лений симпатичного ему Сашу. Собрал он прочих секрет-царьков на совещание, чтобы вместе с ними решить, что с той страной делать. А фея над ними висела; но никто её присутствия не увидел и не почувствовал.
  А вот фея увидела, что Лению жаль не столько чужого ему Сашу, сколько собственных воинов и хороший народ красивой маленькой страны. И почувствовала, что он, вопреки своему прежнему мнению, готов высказаться за мир. И - решила лишить его права голоса.
  Обмотала фея Ления невидимой петлёй кроветрубки, окутала его давящим полем своей злой энергии, а потом ещё и впилась в его лицо мощными присосками своих жадных губищ.
  Смотрят красные секрет-цари и их помощники: что случилось с Лением? Впечатление такое, будто он пытается от кого-то вырваться или от чего-то освободиться, но руки его не слушаются, и даже удержать равновесия он не может. Задыхается, на лице - странные вытянутые складки, вместо слов - бессвязное бормотание. По глазам видно, что он сам удивлён происходящим с ним, но что происходит на самом деле, и как с этим покончить, не понимает.
  6
  Спрашиваете, что надо было делать? Детки, запомните: победить козни зла могут только силы добра. Если бы Лений обратился с искренней мольбой о помощи к Богу, получил бы желаемое. И если бы кто-то из присутствовавших помолился об избавлении Ления от страданий, Бог бы тоже услышал. Но там собрались безбожники, помышляющие о свершении злого дела. А где злодеи, там, в извергаемой ими и окутывающей их тёмной пелене недобрых мыслей и дурных намерений, прячутся, живут и кормятся злые потусторонние духи. Потому-то первыми и самыми частыми жертвами потусторонних злодеев бывают злодеи земные.
  Секрет-царьки под злым воздействием феи и из-за опасения вызвать на себя последующий гнев всемогущего Секрет-Царя всего красного лагеря сделали вид, будто не замечают каких-то странностей в его поведении; и - быстренько проголосовали за предварительное решение. Только хунгарец то ли о чём-то догадался, то ли опасался вызвать гнев у собственного народа; но и он всего лишь воздержался от голосования. Когда же Лений отдышался и пришёл в себя, против уже принятого решения не возражал; то ли не захотел обижать коллег, то ли побоялся повторного приступа.
  С той поры он во время торжественных многолюдных встреч с иноземными вождями целовался с ними особой страстью. Хотел проверить: этот - не из тех ли злодеев, один из которых незаметно, непонятным образом подкрался к нему в тот трагический день? Может быть, не стоит вступать с ним в переговоры в тесном малочисленном окружении? А одному из бывших идейных противников, вождю южной славной страны, даже губу ненароком порвал - настолько хотел раскусить его истинную суть.
  Некоторые насмешники говорят, что Лений был двуполым; потому-то ему и нравилось целоваться с мужчинами. Неправда; ему просто нравилось целоваться. А ещё больше ему нравилось удивлять гостей своим дружелюбием, хотелось прославиться во всём мире своей добротой.
  А вот это в нём уже было извращением. Истинной доброте чуждо желание славы. Истинная доброта нуждается только в возможности свершения истинно добрых дел. В тот роковой день у Ления имелась такая возможность; но он не проявил свою доброту, побоялся отменить злое решение; и навсегда остался под злым влиянием феи. Какой ужас и какое зло из этого последовали, я расскажу чуточку позже; а сейчас продолжу прежний рассказ.
  Через двое суток после верховного совещания, ночью, сводная полумиллионная армия красного лагеря налетела на крохотную беспомощную страну. Но, к глубокому сожалению феи, полномасштабной войны не получилось. Растерянные и недоумевающие граждане страны в основном лишь жаловались солдатам, что те поступают с ними несправедливо, а солдаты стыдливо опускали глаза и оружие. Случались и отдельные стычки, но погибших было сравнительно немного. В армии погибло одиннадцать солдат и офицеров. Некоторые из них покончили самоубийством, а трое, чтобы не давить женщин и детей, свернули свой танк с моста и утонули. Но всё же гражданских лиц погибло почти в десять раз больше, чем воинов. Детки, давайте помянем всех погибших добрым словом. Оно непременно поможет их душам на путях другого мира.
  7
  После произошедшего с ним приступа Лений долго чувствовал себя разбитым и больным, не решался взяться за государственные дела, благодаря чему его помощники с особым энтузиазмом взялись за разграбление недостроенного земного рая. При этом каждый из них прикрывался лозунгом всенародного равенства: мол, всё это - народное, а значит, всё - моё. Единственным человеком, реально боровшимся за дело построения всеобщего рая и торжество всенародного равенства, был Товар из Антропов. Но, конечно, боролся он с учётом объективно существовавших реалий и в меру имевшихся у него скромных полномочий. Пару бомжей выдернет из выстроенного на границе железного занавеса, а вместо них вышвырнет за тот же занавес пару всемирно известных талантов. Пару мелких несунов с шумом посадит, а возле особо крупного взяточника всего лишь тихонько покружит; вдруг обидчивый ворюга заметит неприятное ему внимание, вдруг оскорбится, вдруг нажалуется на причинённый ему моральный вред душевно доброму Товару из Брехнев...
  Поняла фея, что Могикан без действенной помощи маски не сможет выйти на тропу войны за безусловную власть Равенства, не украсит себя скальпами казнокрадов и не войдёт хозяином в секрет-царский вигвам - ибо его вскоре сожрут льстецы и подхалимы Ления. И вот, приняв телепатический облик прилично раздетой дамы возраста/роста/веса 66/166/66, пропорций фигуры 66/96/66, она пришла в сон Могикана.
  Свидание с ним фея начала с клятв, что была бы рада сделаться его женой, любовницей и покорной служанкой; но - только в том случае, если он будет Генеральным Секрет-Царём (к тому времени тщеславный Лений вернул должности Секрет-Царя прежний генеральский чин). Затем она сказала, что достичь такой должности ему поможет всевидящая, всеслышащая и всезнающая маска. Мол, маску эту изготовили для древнего царя Соло-Моно великие халдейские мудрецы; благодаря чему он тоже прослыл мудрецом. Кроме Соло-Моно, маска помогала советами таким великим правителям, как Александр Македонский, Атилла, Чингис-хан и Тамерлан; в современную эпоху - Товару из Лени и Товару из Стали. На прощание фея рассказала, где находится потайной сейф с заточённой там маской.
  Затем фея, чтобы Могикан не заспал пророческий сон, лёгким поцелуем в лоб разбудила его, и вновь развалилась на привычном гамаке.
  "О ужас! К чему мне такие неприличные сны? - едва открыв глаза, подумал старый партийный холостяк. - Как мог я спокойно выслушивать предательские разговоры неизвестной очень подозрительной женщины? Почему не застрелил её при первом же намёке на государственную измену? Вдруг это - изощрённая теле-психо-провокация?"
  "Хотя - вряд ли, - вглядываясь в предутренний полумрак, успокоил себя он. - Лучших провокаторов, чем я, в мире не найти. А вот проверить полученную информацию не помешает".
  С такими мыслями Могикан встал и, не включая электрического света, начал одеваться. Рубашку и галстук он нашёл по их месту в шкафу, туфли и носки - на ощупь, костюм - по звону ключей от кабинета Ления, всегда лежавших в кармане его рабочего пиджака. А затем тихонько вышел в коридор крепостного общежития.
  8
  Лений в ту ночь тоже плохо спал. Днём он, во время очередного выступления перед народом, услышал чей-то громкий выкрик "Да здравствует Товар из БРЕХНЕВ!"; и как обычно в таких случаях, долго по этому поводу переживал.
  Чтобы вы, детки, лучше понимали подоплёку переживаний Ления, сообщу вам, что в Украйне слова "брехня", "брехни" считаются вполне культурными и даже литературными. Но в столице нашего материка употреблять эти слова почему-то не принято. А уж произносить в родительном падеже слово "брехни" как "брехнев" - синтаксически неграмотно, да и просто некультурно. Более грамотно и, соответственно, более культурно говорить "брехней". Лений, являвшийся выходцем из Украйны, все эти тонкости знал; вот и расстраивался.
  Так что, детки, если уж и вам придётся жить при каком-нибудь брехливом вожде - старайтесь склонять его и его брехни грамотно. Очень уж такие вожди синтаксис уважают.
  Так вот: переживал Товар из Брехнев, переживал, и под утро решил, что всех тех клеветников, которые его неправильно склоняют, расстреливать не надо. По-брехневу... то есть по-прехнему... то есть по-прежневу брежнему! - их надо бережно сажать. Но теперь уже не в психушку (где, теоретически говоря, можно досрочно вылечиться), а в обычную тюрьму. Без амнистии и досрочного освобождения.
  Вскочил с постели рассерженный вождь и пошёл в кабинет, всенародный тайный указ писать. Даже не переоделся; как спал в новеньком, только что пошитом маршальском мундире с подаренными ему геройскими орденами, так и помчался. И даже охранников не предупредил. А те, соответственно, не предупредили своего начальника.
  Вскакивает Товар из Брехнев в кабинет... А там - Товар из Антропов. Согнулся у стены, на глазах - очки, на руках - перчатки, перед лицом - распахнутый потайной сейф.
  - Что ты тут делаешь? Что ты там ищешь? - удивился Товар из Брехнев.
  - Ничего, - отвечает Товар из Антропов; а сам то бледнеет, то краснеет.
  - А что за спиной прячешь?
  А Товар из Антропов уже и ответить не может. Прятал-то он волшебную маску; подсунул её сзади под пиджак и форменную рубашку (майку он в темноте не нашёл), а маска впилась ему в спину в районе почек. А почки у него были простужены со времён тренировочной северной войны, предшествовавшей капитальной войне с Фурером. Тогда Могикана, как природного воина и следопыта, материковые военачальники пытались отправить в тыл вражеских лыжников в качестве террориста-смертника. Но он и от врагов, и от собственных военачальников спрятался в северных болотах; да там и застыл. И по карьере, и почками.
  Маска же, за дюжину лет заточения, мало того что ужасно оголодала, но и сильно ослабла; и у неё уже не доставало сил высасывать энергию из нормального, здорового, сопротивлявшегося её воздействию человеческого организма. Высосать и нормально переработать в свою собственную плоть она могла лишь энергию, ослабленную болезнями и недугами. И вот, почувствовав, что из оказавшихся рядом с нею почек исходит жизненно необходимая ей, легко усваиваемая энергия страдания и боли, маска жадно присосалась к безошибочно определённому ею органу.
  У Товара из Антропов, ощутившего необычайно сильный приступ почечной колики, потемнело в глазах, он пошатнулся и, для восстановления равновесия, резко взмахнул руками. И сразу же почувствовал себя заметно лучше. А Товар из Брехнев, заметив маску в его руке, гневно выкрикнул:
  - Что это? Дай сюда!
  И властной рукой вождя вырвал маску из ослабевшей руки охранника.
  - Гениальный Секрет-Царь! Вам нельзя это брать! Это... это Товар из Хрюшов специально здесь оставил, чтобы Вас убить! - отчаянно вскричал пришедший в себя Товар из Антропов.
  Но Товар из Брехнев, при первом же взгляде на маску обретя приятное расположение духа, с возгласом,
  - Ну как, похож я в ней на Хрюша? - приложил маску к своему лицу.
  Маска, всё ещё ужасно голодная, но благодаря полученной подкормке обретшая способность перерабатывать здоровую энергию, мгновенно впилась в его лицо. Первым делом она послала блокирующие импульсы в мозг и в конечности своей новой жертвы, а его внутренние органы перевела на работу в замедленном режиме.
  Товар из Брехнев рухнул на пол. Маска, неразличимо слившись с его лицом, приступила к неспешному вдумчивому завтраку.
  9
  "Эге... Как бы меня не обвинили в убийстве вождя...Тут уже не о власти, и не о маске, тут о плахе думать надо", - видя, что Товар из Брехнев не шевелится, испуганно подумал Товар из Антропов; и закричал:
  - Вождь умирает! Срочно врачей!
  Прибежали врачи. Видят - вождь умер. И, по привычке, оставшейся со времён похорон Товара из Стали, давай его откачивать. Два месяца над ним работали, пока не поняли, что вождь скорее жив, чем мёртв. Но так и не догадались, что это не они вождя спасли, а просто маска насытилась. И захотела сменить больничную обстановку на более светскую.
  К тому времени Товар из Брехнев был энергетически высосан до состояния глубокой астении (нервно-психической слабости), и не то что развлекаться, даже управлять государством не мог. И потому частенько просил соратников заменить его на посту. Но соратники отнекивались, уверяя его в том, что он незаменим, мудр и гениален; а если честно, то им было удобно воровать, сваливая перед народом все свои грехи на некомпетентность и глупость вождя.
  Вскоре соратники окончательно распоясались - чтобы ничто не мешало класть общественное имущество ближе к телу. А народ, ничего не зная о произошедшем с Лением несчастии, всё меньше ему верил и всё больше над ним смеялся. И называл его уже не Лёней, и не воспринимал его в качестве товара, а пренебрежительно обзывал Лёнькой Брехневым.
  Запомните, детки: прежде чем примерить на себя маску дурака, хорошенько подумайте: "А не дурак ли я?" А прежде чем надеть маску гения - дважды, трижды так подумайте.
  А ещё лучше - думайте всегда; и обойдётесь без фей и без масок.
  10
  Пока Лений кормил изголодавшуюся маску, Товар из Антропов исследовал содержимое потайного сейфа. Но не нашёл там ничего интересного, кроме небольшой скляночки с плёночкой засохшей на дне жижи.
  Мучился он любопытством... а также почками... мучился... Но, к кому ни обращался, никто ничем ему не помог. Академики-физики, исследовав кусочек зелёной гадости, говорили, что теоретически такого странного вещества, несмотря на его фактическое наличие, нет и быть не может. Академики-медики, исследовав самого Товара из Антропов, говорили, что теоретически лекарств от его странной болезни сколько угодно, но какое из них фактически помогает - науке не известно.
  Тогда Товар из Антропов пошёл другим путём: к своему предшественнику на посту главного охранника. Рассказал ему Семьнесчастный про экспедицию, привезшую Мяките от некоего геронтолога лекарство, излечивающее от всех болезней и надолго продлевающее жизнь. А может быть, не надолго, а навсегда - если не тонуть, не сгорать, не падать с высоты и не напарываться на острые предметы. И не доверять свою жизнь соратникам и врагам.
  "Видимо, в склянке - высохшие остатки секретного лекарства, - догадался Товар из Антропов. - Товар из Хрюшов, по свойственной ему глупости, оставил лекарство открытым, а сам неожиданно оказался в заточении. После чего добраться до сейфа он уже не мог, а сообщить о лекарстве тем, кто его сверг, не захотел. Да так и умер. А ведь, наверное, мог жить да жить..."
  - Как найти этого геронтолога? - спросил Товар из Антропов.
  - Не знаю, - ответил Семьнесчастный.
  - У кого-нибудь ещё имелось такое лекарство?
  - Не знаю.
  Понял Товар из Антропов, что Семьнесчастный, по примеру Товара из Хрюшов, не хочет дарить бессмертие человеку, занявшему его место в жизни. Но поступил с ним не по-хрюшовски, а по-антроповски: молча развернулся и пошёл в архив родного охранного ведомства.
  Через неделю внимательных поисков он обнаружил там интереснейший донос на беспартийного гражданина Е.Сенина. Доносчик сообщал, что упомянутый гражданин, будучи в нетрезвом состоянии, во время одной из поэтических вечеринок подверг сомнению непреложный факт, что Великий Волшебник является вечно живым. Разложенцу Е.Сенину на ухо возразил пролетарский поэт Blue Mc"In (по слухам - скотландский революционер, помогший айранцам в их борьбе с бритыми захватчиками). Поскольку пролетарий был по-скотски пьян от виски, а доносчик стоял рядом, то смог расслышать его политически грамотный ответ: "Если бы Волшебник выпил привезённый мной эликсир, то сделался бы бессмертным. Но он, я думаю, не выпил его, а всего лишь понюхал. И сделался вечно живым: нетленным, но неподвижным. Понял?" Е.Сенин довольно громко возразил: "Ну что ты опять врёшь? Какой ещё эликсир? Откуда ты его привёз?" После этих слов возмущённый скот увёл Е.Сенина в дальний угол, и продолжения разговора доносчик не слышал. Судя по революционной жестикуляции пролетария, он грозил разложенцу Е.Сенину заслуженной смертью, но тот продолжал посмеиваться и возражать.
  Рядом с доносом лежал рапорт агента по кличке Живой. Агент сообщал, что гражданин Е.Сенин является политически несознательным, не способным к перевоспитанию субъектом; но поскольку его вирши пользуются незаслуженной популярностью, подвергать его аресту нецелесообразно. Из этих соображений агент просил разрешения тайно применить к Е.Сенину крайнюю меру перевоспитания. В левом верхнем углу рапорта имелась сделанная красным карандашом резолюция "Разрешаю" и неразборчивая, но очень знакомая Могикану подпись. В правом нижнем углу - чернильная запись аккуратным канцелярским почерком: "Приведено в исполнение".
  В приложенной к рапорту объяснительной записке агент Живой пояснял, что "эликсир бессмертия" - поэтическая метафора огромного запаса гениальных предвидений и бессмертных идей, имевшихся у великого вождя. Агент предполагал, что некоторые из них могли быть почерпнуты волшебником из книг, специально и по его просьбе привозимых агентом из зарубежных командировок. Вместе с тем "эликсир бессмертия" - метафорическое утверждение, что благодарная память всего мирового человечества о величайшем в мировой истории вожде будет бессмертна. "Не выпил, а всего лишь понюхал" - метафора всенародной горечи о том, что гениальнейший теоретик и практик мирового революционного движения ушёл слишком рано, не успев свершить всё то, что мог бы сделать, проживи он дольше.
  "Если эликсир бессмертия - не поэтическая выдумка Живого, то посудину с эликсиром наверняка обнаружил Товар из Стали. Но в таком случае - почему он умер? Видимо, не знал, что это такое. Или - дотянул с его использованием до инсульта, а после инсульта не смог до него дотянуться. Или - думал, что это какой-то яд. Зная, что Товар из Стали активно боролся за сохранение наследия волшебника, можно надеяться, что эликсир он не выбросил. Понимая, что как эликсир бессмертия, так и средства для умерщвления нужно иметь под рукой, нетрудно догадаться, где он мог его хранить", - подумал Товар из Антропов; и, изъяв заинтересовавшие его документы, поехал на дачу стального вождя.
  Могущественному начальнику охраны и сыска не составило труда узнать местонахождение сейфа и его код. То, что производившим здесь обыск чекушечникам показалось важным, из сейфа было изъято; но кувшинчик и небольшая бутылка по-прежнему стояли в тёмном углу. Видимо, сыщики приняли их за пустую посуду из-под любимого Копой марочного напитка.
  Там же Товар из Антропов нашёл сопроводительное письмо, присланное Копе от имени махатьм. После прочтения письма проницательный Могикан окончательно понял: "В кувшине - эликсир, не выпитый Товаром из Лени. В бутылке - эликсир, не выпитый Товаром из Стали. Теперь мне понятно, что оба они тянули с распитием до самой смерти; и просчитались. Открыть - открыли, но в последний момент не дотянулись. Померли от бессердечной избыточности и коронарной недостаточности; а эликсир... остался для меня".
  На дне каждого из сосудов имелось небольшое количество густой зелёной жидкости. В кувшинчике - около полутора глотков, в бутылке - глотка на два. Но эта разница опытного следопыта и не менее опытного болящего не смутила: "Любой грамотный врач назначит каждому из пациентов индивидуальный курс лечения и соответствующий объём лекарств. У здоровенного Мякиты лекарства было вообще - несколько граммов".
  Также его не смутило, что каждая из посудин имела размер несоразмерно больший, чем объём содержавшегося в ней лекарства. Напротив, убедило в том, что он нашёл именно живительный эликсир. "Живительный - значит, живой: а всему живому нужно дышать. Очевидно, в каждой посудине воздуха не меньше, чем нужно эликсиру для дыхания, но и не больше, чем позволяют меры безопасности против высыхания. Кстати: у Мякиты и эликсира немножко, и посудинка маленькая".
  Вспомните, детки, когда станете взрослыми: никто не убедит умного человека в разумности очевидной глупости лучше, чем он сам. Особенно - если он уразумел, что только таким глупым образом может достичь своей умной цели.
  Затем Товар из Антропов задумался: какую из посудин опорожнить первой? И решил, что в целях разумной экономии, чтобы ни миллиграмма ценнейшего лекарства не пропало, нужно выпить эликсир более раннего срока изготовления. Пока тот не прокис. А также потому, что его меньше, чем более свежего. Получится как бы на пробу: пойдёт на пользу - можно будет ещё добавить; пойдёт во вред - может быть, удастся вылечиться.
  Сразу же после употребления, как то было и со всеми пострадавшими до него, Товар из Антропов почувствовал себя заметно лучше. Внутри живота защекотало, по телу пошёл разогрев, щёки, впервые за последнее время, украсились румянцем. Правда, из рта пошёл запашок, как от свежеуложенной, только что начавшей перегнивать компостной кучи; но запашок лёгкий, не слишком неприятный, к тому же - экологически чистый. Главное - обмен веществ от лёгкого нагрева повысился, работоспособность организма и активность мозга возросли. Ощутив в себе благоприятные перемены, Товар из Антропов окончательно поверил в то, во что очень хотел верить: он избавится от всех болезней, прежде всего - от изнурительных почечных колик, и будет жить если и не вечно, то очень, очень долго.
  11
  Через некоторое время врачи совершили научный и трудовой подвиг, и Товар из Брехнев пришёл в себя. О том, как и что с ним произошло, он совершенно забыл, интересовался лишь одним: "Как чувствует себя наш народ? Помнит ли меня? Любит ли? Что-что? Тоскует? Заливается слезами? Ох... жалко его... Придётся вставать, заниматься делами. А то - вдруг из-за этих слёз случится всематериковый потоп. Как бы заморский материк таким обстоятельством не воспользовался..."
  Товар из Антропов его успокаивал, убеждал, что потопа можно не опасаться, но Товар из Брехнев лишь ещё больше тревожился. По нескольку раз на день спрашивал:
  - Почему так мало слёз? Кто виноват?
  Теперь уж встревожился Товар из Антропов: как бы Товар из Брехнев все последние мудрые решения не перевернул на свои глупые. Что делать?
  К его счастью, что-то делать ему не пришлось. За него и незаметно от него всё, что нужно, сделала волшебная маска. Она ведь по-прежнему сидела на лице Ления; ну, и подсказала ему его собственную умную мысль: "Народных слёз маловато потому, что народ недостаточно осознал, под Чьим гениальным руководством ему повезло жить. Так что сейчас надо все свои силы направить на важнейшую в мире задачу прославления Себя. Как только эта задача будет решена, народ восхитится, перестанет рыдать и, подобно Мне, полюбит труд. После чего красный материк сразу же, без особого труда и особых слёз всплывёт в светлое будущее. А заморский материк от огорчения и из зависти сам себя утопит".
  Своя гениальная идея Лению очень понравилась. Пригласил он тех сочинителей, которых через волшебную маску рекомендовала ему хитромудрая фея, и, не отвлекаясь на дела управления государством, начал им рассказывать, какие подвиги он совершил во время войны. Сочинители сделали вид, что ему верят; поняли, что он им тоже поверит в хорошем; и такого от себя досочинили... Будто все его геройства не сводились к раздаче наград настоящим героям, которые из-за этого вынуждены были совершать дополнительные подвиги, переходя или переплывая с боевых позиций в его надёжное уютное убежище, но что он своим геройским примером, а то и просто кулаками гнал солдат в бой и в герои. Благодаря чему те и прогнали с материка Фурера и его вооружённую до зубов армию.
  Прочитали эту рассказку простые люди, и очень даже над нею посмеялись. А когда Товар из Брехнев ещё три подобных рассказки про свои послевоенные геройства подписал и в свет выпустил, народ окончательно развеселился. И тоже начал сочинять короткие, но откровенно насмешливые историйки про подвиги своего вождя.
  А вот соратники Ления его рассказкам обрадовались по-настоящему. Благодаря им они окончательно поняли, что Лений поклоняется вовсе не могучей и злой фее Равенство, и не сладкоречиво-жадной Мамоне, а никчемному, субтильному и вертлявому Тщеславию. Значит, им можно продолжать всё растаскивать, и при этом не нужно особенно делиться с Лением. Достаточно его щедро хвалить; что обойдётся намного дешевле.
  После такого открытия распоясавшиеся соратники Ления переделали пояса в дополнительные лямки своей власти и стали тянуть все богатства материка исключительно на себя. Ну, разве что младшие чиновники делились утянутым с соратниками чином выше. А если Товар из Антропов ловил кого-то за руку, или ухватывал за жирный бочок - бежали, размазывая сопли, к доброму Лению: "Гениальный, любимый, спаси от бесчеловечного изверга!"
  Лению, из-за поражения мозгов маской, думать о благе огромной страны было трудно и лень, а пожалеть и утешить жалующегося человечка - приятно; он и жалел. В итоге Товар из Антропов соратникам был не очень-то страшен, Лению казался не очень хорошим, а нищавший бесправный народ в творимых на материке безобразиях обвинял его: "Что это за охранник, если лямочники у него на глазах всю страну растаскивают?"
  А ведь Могикану хотелось сделаться преемником Ления, а после неожиданной смерти того - единовластным вождём материка. Для этого нужно было убедить Ления в своей безусловной полезности; восстановить своё реноме в глазах соратников; и, на всякий случай, утвердить свой авторитет во мнении народа. А как это сделать в нынешних взаимоисключающих условиях? Практически невозможно...
  12
  Прочла мысли Могикана фея Равенство, пришла опять к нему во сне и дельно подсказала:
  - Нужно затеять какую-нибудь, хотя бы небольшую войну. Кандидат есть: слабенькая, малоразвитая южная страна, очередной узурпатор которой хочет вести её не равным с нами курсом. Война потребует повышенных расходов; под этим предлогом тебе будет легче убедить Ления в необходимости борьбы с воровством. Для этого будет достаточно получить его согласие на плавное закручивание гаек; а нужные перегибы и отдельные срывы резьбы всегда можно свалить на мелких исполнителей. Соратников, от имени какого-нибудь из твоих помощников, следует припугнуть заявлением, что с саботажниками и расхитителями можно и нужно расправляться по законам военного времени. Те, испугавшись, сами запросятся под твою защиту. При их трусливом содействии, и под предлогом соблюдения военной тайны и необходимости быстрого оперативного взаимодействия удастся подчинить чекушке все остальные охранные учреждения; а затем и армию. После чего все вожжи управления государством окажутся в твоих руках. Реально руководить материком будешь ты, а Товару из Брехнев оставь удовольствие красоваться на парадах. Пусть народ верит в долгожданную стабильность власти; и пусть все неприятности относит на счёт парадного Секрет-Царя. А ты, под всё тем же предлогом войны, сможешь держать народ строже. Он будет бояться тебя и уважать; то есть - считать настоящим, реальным вождём. Но главное, первоочередное из того, что тебе нужно сделать - выпросить у Ления волшебную маску. Для начала, под предлогом необходимости ведения оперативной разведки, взять ей на какое-то время; а далее она сама найдёт способы перейти в твою собственность. И сделает тебя законным вождём.
  В целом идея ступить на тропу войну показалась Могикану весьма недурной. Точнее - не слишком дурной. Одно плохо: жители той южной страны были неприхотливы и воинственны не менее могикан. Из-за чего даже герой Blue Mc"In не решился затеять там бучу наподобие той, которую сотворил он в стране айранцев. Вот и Могикан, поскольку он уже стал Товаром из Антропов, по-человечески засомневался: влезть в войну можно, но в ту страну - нельзя. Избыток трупов очень вреден для увеличения популярности вождя. Лучше уж подарить тамошним героям оружие, обеспечить их разведывательной информацией от волшебной маски, и пусть они друг друга убивают, как и сколько хотят.
  Не понравилось его умонастроение фее Равенство. Велела она маске внедрить идею лёгкой победоносной войны в Ления; а также убедить его в том, что ему недостаточно славы политорганизатора главной победы на (малой) Земле во второй мировой войне. Что нужно, по примеру Товара из Стали, всемирно прославиться в качестве тылового фельдмаршала.
  Понравилась идея маски Товару из Брехнев. Тем временем фея внедрила в сон Ления мультик о кровавой звезде, тащящей материк за канаты лучей на ту самую южную страну; а маска объяснила проснувшемуся от ужаса Товару из Брехнев тайный смысл данного пророческого видения.
  Перепуганный вождь трясущимся пальцем показал Главному Генералу на юг - и уже следующей ночью началась операция по освобождению чуждой и совершенно не нужной материку страны от неё самой. То бишь - от недостаточно красного узурпатора, привычными для этой страны методами захватившего власть над ней.
  План операции был скопирован с того, что принёс успех во время предыдущего "освобождения" во имя истинно красной узурпации. Но на сей раз полутора сутками десантного триумфа не обошлось, репетиция очередного войскового парада превратилась в жестокую войну и растянулась на десяток лет. Солдат и офицеров погибло в десять тысяч раз больше, чем в предыдущей операции, потери среди местного населения исчислялись в миллионах жизней. "Спасаемая" страна была раскромсана на враждовавшие между собой куски и практически полностью разрушена, красный материк истощён, обессилен и сердит на своих жестоких недальновидных руководителей. И только фея да её подземный наперсник торжествовали.
  Запомните, детки: вы - люди. Человеки. А люди должны соизмерять свои поступки с Божьими и человеческими законами, и ни в коем случае не участвовать в проектах злых потусторонних сил.
  13
  Основной помощник феи в том глобальном злодействе, Товар из Антропов, быстро достиг обещанного ему успеха. За первые два с половиной года войны он настолько поднялся по склону власти, что до взятия вершины ему оставалось не более полушага. Как и прогнозировала фея, фактически Товар из Антропов управлял материком, а Товар из Брехнев, механически утверждавший все его решения, являлся лишь его видимой маской. Маска Власти тоже окончательно обосновалась у всесильного Могикана. Но вот с его здоровьем становилось всё хуже и хуже.
  Период эйфории, знаменовавший собою начальную стадию переваривания организма эликсиром, перешёл во вторую стадию - беспрерывно нараставших болезненных изменений. Товар из Антропов понял, что смертельно болен, и догадался, в чём основная причина его болезни; но тем крепче чувствовал себя связанным с маской и, через неё, с феей. Ибо, зная их, он понимал: без их помощи и поддержки, а тем паче - вопреки их воле оставшийся ему полушаг вряд ли окажется возможным.
  Но вот и Лений узнал, что его преемник серьёзно болен. Сообщил это Лению его давний друг и ближайший соратник Костей. Именно Костей был бы официальным преемником вождя, если бы между ним и Лением не появился выползший из северных болот туземец то ли лени-ленапского, то ли спартанского, то ли ещё более подозрительного происхождения. Когда же Лений выяснил, что лепший друг, хоть уже и староват, и слаб здоровьем, всё-таки крепче чужака, то решил вновь поменять их местами. Пусть уж друг посидит там, где хочет, пока среди старых проверенных друзей не найдётся кто-нибудь моложе, здоровее и умнее его...
  Но и слишком уж обижать верного Могикана Лений тоже не хотел. Намеревался сообщить ему о грядущей перестановке не через официальный указ, а лично, в мягкой форме, в порядке доверительной беседы.
  Долго откладывал добрый Лений неприятную беседу... И вот, набравшись смелости после очередного всенародного прославления его на празднестве Великой Революции, наконец-то решился.
  Могикан, благодаря всевидящей маске и пронырливой чекушке, о затеянной Костеем интриге был подробно информирован. Получив неожиданное приглашение посетить вечерком вождя в его служебном кабинете, всесильный фаворит невольно встревожился; и сразу же проконсультировался с маской. Сделав помощникам рекомендованные ею распоряжения, Могикан положил маску в служебный портфель и отправился к вождю.
  Долго уговаривал он Ления не менять расстановку кресел и сил. Но тот, обычно уступчивый, на сей раз упёрся - и ни в какую. Мол, обещал старому больному другу; не могу его обмануть.
  И тогда Могикан выложил свой последний козырь.
  -Вождь, мне маска сегодня сообщила, что против Вас зреет какой-то заговор. Весьма вероятно, что в заговоре участвует Костей. В эту полночь заговорщики соберутся на решительное собрание, но маска всё там происходящее будет видеть, слышать и транслировать в режиме реального времени. Доверите мне воспринять и потом доложить? Или посмотрите и послушаете сами?
  - Чего тебя затруднять? Я уж сам! - недоверчиво возразил Товар из Брехнев. Товар из Антропов покорно отдал ему волшебную маску, Товар из Брехнев вместе с нею отправился на свою загородную дачу.
  Остаток вечера Товар из Брехнев провёл как обычно; и улёгся спать по привычному расписанию. Но по сигналу полуночного звона больших настенных часов он встал с постели и тихонько, чтобы не будить жену, вышел из спальни. Доверчивый вождь не догадывался, что его тактичная жена в таких случаях лишь притворялась, будто спит. И на сей раз она, открыв во всю ширь глаза, рот открыла лишь для дезинформирующего храпка.
  Знайте, детки: так и только так поступают женщины, желающие сохранить за собой звание достойной супруги вождя. Потому-то вождей и мало, что достойных их женщин - по пальцам посчитать. Ибо обычные женщины своими ссорами и скандалами заглушают в мужьях ростки будущего величия.
  Итак, взглянула достойная жена вождя вслед супругу, и увидела, что он не переоделся в маршальский китель, который с некоторых пор стал беречь, но уходит в ночной пижаме, увешанной коллекцией тех орденов, что не поместились на кителе. Верная супруга, поняв, что неверный супруг опять уходит не на охоту и не на собрание, впервые за долгие десятилетия совместной жизни не вздохнула вслед ему горестным храпком, а захрапела с видом довольным и почти счастливым.
  Дело в том, что Товар из Антропов именно тем вечером исполнил её давнюю просьбу: распорядился перевести на другое место работы ухаживавшую за Лением медсестру, по совместительству выполнявшую обязанности наркодилера страдавшего от бессонницы вождя. А также - его штатной любовницы. К сожалению, охранники поняли приказ своего грозного начальника неправильно, и вместе с медсестрой по ошибке выпроводили с дачи всю огромную медицинскую бригаду. Узнав об этой оплошности, Товар из Антропов пообещал верной подруге вождя, что утром ошибка будет исправлена. Прежняя медицинская бригада, чтобы уж не обижать охранников, останется на месте новой работы; но ранним утром вместо неё на дачу вождя прибудет другая, лучшая бригада, построенная исключительно из молодых врачей симпатичного мужского пола.
  14
  Несмотря на отсутствие любовницы, Лений даже под утро не вернулся из рабочего кабинета в семейную спальню. Но охранники, дежурившие как у двери его кабинета, так и у двери семейной спальни, вспомнили об этом только перед завтраком. И, как им вчера велел сделать в таком неожиданном случае Товар из Антропов, вместо утоления накопившегося за трудную ночь голода сообщили ему о небывалом происшествии.
  Через считанные минуты на дачу примчался Товар из Антропов. Словно ждал вызова не в столице, а где-то по соседству. Зашёл он в кабинет своего патрона - и похолодел от ужаса.
  Бездыханное, но совершенно тёплое тело Ления грузной расплывшейся кляксой лежало на полу полуосвещённого кабинета. Маски на его лице не было; но на горле, чуть ниже подбородка, виднелось кожное раздражение типа ожога средней тяжести. Могикан внимательно осмотрел ковёр поблизости от тела вождя, но маску не обнаружил. Лишь по еле слышному шуршанию приметил он сердитую голодную маску под одним из дальних кресел. И сразу же, без объяснений маски понял, как и что здесь произошло.
  Лений, надев маску, почувствовал, что та вновь хочет сделать с ним что-то нехорошее. И - отшвырнул её. Маска своим последним касанием в области шеи обездвижила его; но убить не успела, по инерции движения тяжёлой руки вождя улетела прочь. В итоге Лений умер от обычного инфаркта. А инфаркт произошёл с ним потому, что он корчился, мучился, мычал на полу до самого утра, но ни случайно отсутствовавшие в ту ночь врачи, ни присутствовавшие, но дисциплинированные охранники так к нему и не зашли. Вот изношенное в утехах сердце не привыкшего к такому невниманию вождя и не выдержало.
  "Ох и маска! С таким опытом, с такими возможностями - и такой промах. А если бы среди охранников нашёлся предатель, и без моего приказа зашёл бы в кабинет? Товар из Брехнев сейчас был бы жив, а я через некоторое время - мёртв", - вот какой ужасной мыслью мучился в те мгновения Товар из Антропов.
  Но маска, хотя и позже данных событий, всё-таки ему объяснила, что он был неправ в своих предположениях. Во-первых, Лений почувствовал угрозу не после того, как надел маску, а до того. А всё потому, что Могикан излишне долго не кормил её. Специально томил и мучил, чтобы она накинулась на Ления, словно голодный лев на укротителя, всовывающего свою глупую голову в его разверстую пасть. Хотя она предупреждала, что в сытом состоянии справится с заданием лучше, чем в голодном; но он ей не поверил. А так, из-за неодолимого голода, она непроизвольно впилась в вынимавшую её из портфеля ладонь; но не смогла прогрызть грубую, натёртую о приклад кожу охотничьей ладони своими нежными бескостными зубами.
  Встревожившийся Лений выдернул руку из портфеля, намереваясь стряхнуть уцепившуюся за неё маску. Но она и в этих сложных условиях выполнила взятые на себя обязательства: героическим усилием вытянулась во всю длину, по инерции движения руки крутнулась вокруг неё, дотянулась до шеи Ления и за краткое мгновение прикосновения успела послать обездвиживающие сигналы. После чего приняла форму бумажного голубя и улетела на максимальное удаление от места совершённого теракта. И теперь с чистой совестью может утверждать, что своими действиями заслужила не критики, а специального поощрения.
  И во-вторых Могикан не прав. Так-таки нарушили его приказ двое охранников. Заходили они утром в кабинет; и даже пытались откачивать вождя методом закрытого массажа сердца. После чего, в аккурат к завтраку, он и скончался.
  Но это объяснение, ещё раз повторю, маска сделала позже; а в то время Могикан первым делом руками в толстых кожаных перчатках приложил маску к лицу вождя: сама обожгла, сама пусть сделает ожог незаметным. Заодно, чтобы не вздумала отыграться на нём самом, пусть подкормится тёпленьким Лением.
  Потом он велел вызвать главного врача материка для вынесения единственно верного диагноза смерти. Вдова попросила вызвать также Костея, являвшегося давним другом их семьи; но Товар из Антропов от излишнего волнения понял так, что Костея она видеть не хочет. Возможно, в чём-то его подозревает. И, несмотря на повторные просьбы вдовы, не выполнил их.
  Жаждавшая дружеского сочувствия вдова попыталась вызвать Костея по своим каналам. Сначала - с помощью телефона; но тот почему-то забарахлил. Потом - с помощью верёвки и колокольчика; но верёвка почему-то оборвалась. Затем - при посредстве телепатической связи; но Костей и на этот призыв не отозвался. Позже старый друг семьи оправдывался тем, что как раз в то время, уже с раннего утра, он обмывал День Великой Революции на даче какого-то старого друга. Вдова оскорбилась: как он мог поехать к какому-то другому другу в ту самую ночь, когда погиб самый лучший из его старых друзей? Кроме того, зная, что здоровье не позволяет ему пить, вдова Костею просто не поверила; и в глубине души исключила его из числа своих друзей.
  Вдова тоже была неправа. Она не знала: Костей и в самом деле выпивал тем ранним утром на чужой даче. Правда, не спиртное. А вот Товар из Антропов обо всём этом знал. Ведь именно он своевременно и умело подбросил Костею информацию о том, где находится всеми забытый эликсир бессмертия, который "не выпил Товар из Стали, но уже через несколько часов найдёт и выпьет Товар из Антропов". Естественно, Костей поспешил сделаться бессмертным раньше и вместо конкурента. Ради чего не побоялся поехать на дачу Копы лично, из соображения: если вдруг туда нагрянет коварный Могикан, то сделать что-то нехорошее с обретшим бессмертие преемником вождя он не сможет; но запросто отнимет эликсир у мелкого смертного курьера. Причём отнимет бесследно и безвозвратно - вместе с посудой и с жизнями курьера и его сопровождающих.
  В итоге произошедших событий вождём материка автоматически стал Товар из Антропов. Костей, не будучи официально провозглашён преемником Ления, особенно не протестовал. Он ведь уверился, что сделался бессмертным; и знал, что Товар из Антропов скоро умрёт. Вот и решил: зачем портить себе нервы из-за кратковременной отсрочки бесконечной эпохи своей единоличной власти?
  
  От Волшебника до Горбика,
  или
  Череда заботящихся о Рае
  1
  Теперь, мой маленький народ, я представлю вам краткий обзор великих дел тех великих вождей, которые строили на нашем материке Рай для Народа. И если в чём-то повторюсь - не обессудьте; вся человеческая история состоит из бесконечных повторов, каждый из которых кажется людям абсолютно иным событием; и каждый ничему людей не учит. Так что - если данный словесный повтор ничему и не научит, то и не навредит.
  Впервые план строительства земного Рая принесла нашему народу шабашная бригада профессиональных разрушителей без определённого места жительства. Теневые обязанности ломателя и мучителя в ней исполнял Трость-Кий, парадную маску устроителя и учителя носил Товар из Лени. Вначале бригада орала: "Перекуём мечи на орала!" И перековала; но не везде, только на территории будущего материка. Затем большакская рать стала орать: "Ни мира, ни войны, только грабёж грабителей!" И пообещала отдать всё награбленное в Рай Красных Пролетариев (большаков). Сокращённо - РКПб.
  Когда же бригада заграбастала всё в свои руки, то, неслышно хмыкнув: "Пролетарии всех стран, вы пролетаете", начала строить рай для себя. Для начала - оборудовала себе укрепрайон в крепости из кремня. Но как только главнюки бригады разбежались по личным загородным райкам, крепостью, волшебной маской и властью над материком овладел Копа.
  Копа большинство членов первый бригады идейно обругал, морально унизил и административно уволил. А заодно, чтобы не платить им пенсий, назвал их врагами народа и перестрелял. А чтобы было куда селить своих назначенцев, Копа домочадцев уволенных в могилу сотрудников переселял в колонии и тюрьмы. Благодаря чему райские уголки находились в постоянном обороте, а земной ад не пустовал. Да и новых врагов народа искать по старым накатанным адресам было гораздо легче .
  В промежутках между ротационными отстрелами Копа старательно перечерчивал план райского строительства. Название главному зданию он тоже изменил: не Рай Красных Пролетариев, а Великое Коллективное Производство. В итоге вместо Рая народ получил низкооплачиваемый труд и бесправную жизнь, большинство членов руководящей бригады - высшую меру, а на постоянной прописке в кремневом Раю проживал только сам Копа. Да при нём, на правах похоронной ротации, несколько его слуг.
  Третья бригада, которую возглавлял Товар из Хрюшов, расстреливать предыдущую бригаду (кроме одного из неё) не захотела. Просто - устала этим заниматься. К тому же - сама ею и была. Вместо этой нудной работы Товар из Хрюшов лично, торжественно, с громким скандалом вычеркнул Копу из списка вечно живых. А также вышвырнул его из Дома Волшебника в выкопанную неподалёку могилу. Объяснил он сви действия тем, что Копа сам очень даже многих уложил в могилу; и многих из этих многих - ни за что и неправильно.
  Расправившись таким образом с плохими слухами о себе, третья бригада взялась за создание хороших слухов. Для начала - объявила об ускоренном строительстве Рая для Народа по новому улучшенному плану. И начала строить Рай для себя и своих детей. Но строила так неумело, что сама же всё завалила. После чего бригада разочаровалась в прежнем бригадире и выбрала себе из себя другого, более её достойного.
  Поскольку никого никчемнее и беспечнее Ления в третьей бригаде не было, он и был назван руководителем четвёртой бригады. Временно, пока не найдётся кто-нибудь ещё ленивее. Понимая это, Лений не поленился заявить, что вообще-то в планы его бригады входит строительство Рая для Народа; но лично он считает, что строить его надо неспешно и основательно. Бригада ему поверила, успокоилась, и, вместо того чтобы его свергать, начала неспешно строить основательный Рай для своих детей, внуков, правнуков, и праправнуков. А также для своих друзей и родственников, для родственников и друзей своих друзей и родственников, для друзей родственников друзей своих родственников, и т. д., и т. п.
   Пятую бригаду привёл (точнее, вывел из волшебной чекушки) Товар из Антропов. Он восстановил традиции обижать членов предыдущей бригады и повёл свою бригаду на разрушение навороченных ими личных раёв. А чтобы всем было понятно, что у него просто работа такая, чтоб - ничего личного, он велел разрушить парники для огурцов и сараи для скота, построенные селянами вне периода их законного рабочего времени.
  К сожалению, при Товаре из Антропов до реального строительства Рая для Народа дело не дошло. Через год разрушительных работ, в конце осени он сильно занемог, зимой окончательно слёг и, не дождавшись весны, тихо ушёл в Лету. Те ценности и денежные средства, что лопата чекушки под его нажимом откопала для Рая, под нажимом черпаков шестой бригады ушли в неизвестность. По сути - канули в ту же Лету.
  Шестая бригада была не строительной, и не разрушительной, а похоронной. Хоронила она своих собственных работников; в основном - упавших на ходу в переднем ряду. Для удобства работы бригада только изображала, что куда-то идёт, а на самом деле топталась перед кладбищем, удобно расположенным у главной стены кремнёвского Рая. Упавшего соратника торжественно переносили на кладбище, на его место в первом ряду перемещался кто-нибудь из второго ряда, после чего монотонное траурное топтание возобновлялось.
  Руководителем шестой бригады и вождём материка числился Костей Бессмертный. Считалось, что он ведёт соратников и весь остальной народ за собой, и потому должен находиться впереди всех. Но поскольку идти он уже не мог, соратники несли его в большом генеральном катафалке безлично-серого цвета. Вёл себя Костей в катафалке очень скромно, чувствовал себя очень плохо, распоряжения раздавал не своим слабеньким голоском, а через написанные его помощниками приказы. Которые тоже подписывал с их помощью, а то и их руками. За что и получил прозвище "Товар из Чернилки".
  В начале своего правления Товар из Чернилки намеревался провозгласить Товара из Стали гением и величайшим благодетелем всего человечества. Но когда он понял, что боготворимый вождь под видом эликсира бессмертия подсунул ему экологически вредный восточный контрафакт, провозглашать Копу благодетелем передумал.
  Правил он ещё меньше, чем его предшественник, и успел лишь разрушить разрушительные приспособления, построенные Товаром из Антропов. Через год мучений Товар из Чернилки перебрался на кладбище, а Маска Власти упала под ноги шнырявшего у гроба товара по прозвищу Горбик.
  Придя к власти, Горбик дал понять народу, что все его предшественники были недостаточно горбаты. Не умели кланяться народу. А также не имели нормальных человеческих лиц. Потому-то, как народ ни старался, при каждом из былых вождей выстраивалась огромная казарма, походившая на нечто среднее между загаженным проходным двором с выломанными дверьми, и заброшенным постоялым домом с выбитыми окнами. Менялись только вывески: "Рай для вечно пролетающих", "Рай для быстрее всех шагающих", "Рай для быстро догоняющих", " Рай для временно застоявшихся", "Рай для снова погнавшихся", "Рай для навечно закопавшихся". Но теперь, при нём, весь мир с восхищением заговорит о Рае с Человеческим Лицом.
  И правда: вскоре о Рае с Человеческим Лицом заговорили во всём мире. Да и сейчас кое-где кое-кто кое-что иногда говорит. Но вот простые люди если и поминают, то словами довольно осторожными. Либо осторожно-недовольными. А самого Горбика если и характеризуют, то, в лучшем случае, как "непонятно что". Ну, понятно: о живом политическом трупе - или хорошо, или ничего...
  Детки, есть среди вас желающие на днях... или, хотя бы, после окончания детсадика стать Секрет-Царями? Нет? А просто царями? Тоже работа скучная? Ага; сначала - принцами, со всякими чудовищами сражаться. Ну, правильно; это занятие интереснее, веселее и безопаснее. И всё-таки, на всякий случай, запомните секретную царскую поговорку: "Скажи, кто твой преемник, и я скажу, чем ты будешь в гробу".
  2
  О Горбике, детки, я расскажу вам чуточку подробнее; всё-таки он был последним Секрет-Царём материка.
  Прозвали его Горбиком за то, что, как и положено любому товару, он старался понравиться всем без исключения; а перед особо высокими, властными и щедрыми покупателями гнулся прямо-таки в три погибели. Как ни покажется странным, умение вовремя согнуться и помогло ему стать самым высоким лицом государства.
  Дело было так. Шныряет Горбик вокруг катафалка, то с одним дряхлым гробокопателем поговорит о том, какие только они с ним сильные, умные и хорошие, то с другим... Вдруг видит - дёрнулся вождь, захрипел, повалился набок. А вслед за тем из катафалка что-то вылетело и тихо опустилось на каменную брусчатку. Что конкретно - в сумерках режима просматривалось весьма смутно; но пронырливому царедворцу было ясно, что это - нечто особо ценное. Коли уж всегда, до самого последнего момента при вожде было.
  Пока старики, пытаясь за этим наклониться, лишь натужно скрипели да уныло кряхтели, Горбик быстро наклонился и ловко накрыл это газетой с заочной (теперь уже - посмертной) речью Товара из Чернилки. Соратники, увидев на газете хорошо отретушированный портрет с виду здорового вождя, опасливо отдёрнули от него свои руки; а Горбик сунул это вместе с газетой во внутренний карман костюма-тройки, и ну бежать со всех ног от окруживших его конкурентов.
  Но далеко не убежал. Выскочил он за первый ряд, глядь - дальше бежать некуда. Впереди - узенькое неогороженное кладбище, за ним - высоченная крепостная стена. Слева и справа - плотные шеренги охраны. Далее, по всей главной площади, гуляют переодетые в штатское чекушечные агенты.
  Оглянулся он - оказывается, никто из престарелых секретарей за ним уже не гонится. Все про недавний инцидент забыли, все, как жёлто-зелёные гусята на серый маятник хвоста гусыни, смотрят подслеповатыми глазками на впереди маячащую голову и, поддакивая "так, так, так", неспешно топчутся следом. Смекнул хитрый Горбик, что надо делать в такой обстановке, и закричал:
  - Держи во-о...ждя! Вождь умер!
  - Да здравствует вождь! - привычно пропели в ответ секретари.
  - Предлагаю перевернуть умершего вождя на спину для перегрузки в гроб. Кто - за? - окончательно взял инициативу в руки сообразительный Горбик. Секретари механически вздёрнули правые ладоши вверх, а тем самым согласились с узурпацией Горбиком должности главы похоронной комиссии. И, соответственно, узаконили государственный переворот, поскольку по установившейся традиции главный похоронщик становился очередным Секрет-Царём.
  А Горбик, войдя во вкус, продолжал распоряжаться:
  - Перестроить охоронное каре в похоронную колонну! Сначала левой, потом правой-правой - арш!
  Секретари опять его послушались. А тем самым дали начало так называемой "перестройке", по дороге которой весь их строй был доведён до могилы.
  С похорон Костея Горбик, в соответствии с упомянутой традицией, ушёл официальным преемником вождя. Пришёл он домой, стал перед зеркалом, любуется собой и думает: "Я буду самым красивым вождём из всех бывших до меня. И самым умным. Представляю, как эффектно смотрелся я сегодня во главе колонны! Как умно говорил над гробом! Даже непонятно: как я со всем этим справился сам, без подсказок жены?
  А кстати - где она?"
  Взволновался Горбик, прислушался: в доме - тихо. И только где-то в районе сердца скребётся что-то нехорошее. Загрустил Горбик, опустил голову, и увидел: это не ревность закралась в сердце, и не инфаркт пробрался в миокард, это найденная им обгорелая тряпочка каким-то образом выбралась из внутреннего кармана пиджака и теперь неуклюже, но весьма настойчиво взбирается по ущелью между пиджаком и жилеткой. И уже почти подобралась к горлу.
  Испугался Горбик. Хорошо, что, по привычке, которую привил ему своей дотошностью Товар из Антропов, в его боковом кармане всегда лежали новенькие резиновые перчатки.
  Детки, есть среди вас желающие стать чиновниками? Тогда запомните: привычка не оставлять отпечатков пальцев, оттисков печатей и личных подписей чиновнику никогда не повредит, но в любые времена и в любой момент может оказать неоценимую пользу.
  Натянув перчатки, Горбик ухватил отчаянно затрепыхавшуюся тряпочку за бока... Излишне суховатая, но довольно мягкая; изворотливая и по краям скользкая, но удержать можно. Осторожно понюхал её: пахнет болотной лягушкой. Всмотрелся... "Ба! Да это - маска нашего покойничка!"
  К тому моменту Горбик кое-что слышал о волшебной маске, которая, доставшись после смерти очередного вождя кому-то из его приближённых, непременно делала того вождём. Ведь он за два с небольшим года потолкался в трёх похоронных процессиях подряд; а там принято говорить о том, кого несут впереди. И чего только доброго о нём не услышишь! И - не только...
  Увидев, что он схватил именно то, что надо, что рисковал жизнью и карьерой не напрасно, Горбик окончательно поверил в свою счастливую звезду. И возликовал.
  Но и, вместе с тем, задумался. А также прислушался к голосу очень развитого в нём инстинкта самосохранения. И подсказал его инстинкт его уму, что - недаром, ох, недаром три последних вождя умерли при странных обстоятельствах и намного раньше назначенного судьбой срока.
  "А не маска ли их придушила? И не с этой ли целью она пыталась подобраться к моему горлу? - подумал он. - Надо глянуть, как она устроена внутри".
  Инстинкт самосохранения опять подсказал уму, что такие погляделки могут быть опасны. Но секретно развитый ум государственного деятеля высокомерно возразил примитивному животному инстинкту, что показать столь ценную вещь кому-то из властолюбивых соратников, или кого-то из них выспросить о возможном воздействии маски, или проверить её воздействие на ком-то из пронырливых слуг, - не просто опасно, а смертельно опасно.
   Горбик предпочёл прислушаться к мнению ума. Удобно усевшись в кресло и подняв маску двумя руками до уровня глаз, он попытался аккуратно растянуть её в стороны... Оказалось, что маска перекручена: левая сторона обращена к Горбику внутренней стороной, правая - внешней. Горбик, перебирая пальцами левой руки, попытался изменить захват; в этот момент маска отчаянным рывком взметнулась вверх и приклеилась дальним краешком к верхней правой части его лба.
  Горбик вмиг застыл, словно сидячая статуя, удерживающая в каменной правой руке напряжённо подёргивающуюся маску и с закаменевшим любопытством вглядывающаяся в её плавно набухающее нутро.
  Запомните, детки: если при встрече с потусторонним незнаемым руководствоваться только земными чувствами, материалистическим умом и современными полуатрофированными инстинктами - победит незнаемое. Ибо оно знает, чего хочет и как этого достичь, а вы и представления не имеете о том, каковы его планы и насколько велики его возможности.
  3
  Около получаса маска не столько кормилась ужасом Горбика, сколько залечивала, затягивала его умственной энергией те жестокие ожоги, что вновь нанесла ей фея Равенство. Ведь фея в течение года вялого правления Товара из Чернилки влачила полуголодное существование. Хотя в соседней южной стране всё ещё пылала война, но там не было места Равенству; вот она и обезумела от голода. И опять пожадничала, высосала из маски чересчур много энергетических соков. А заодно продемонстрировала ей своё неудовольствие тем, что она не смогла убедить Товара из Чернилки в необходимости установления на оккупированных территориях безусловного единовластия Равенства.
  На самом деле в ухудшении самочувствия феи прежде всего был виновен материчанский народ, переставший бояться и уважать Великую Идею Равенства. И, соответственно, прекративший посылать фее свои страхи и надежды. В какой-то степени обидел фею воинственный народ южной страны - тем, что не отказался от идеи национальной независимости и привычной веры. И хотя маска выжала из Костея Бессмертного всё, что можно выжать из полутрупа, для убеждения своего народа и принуждения чужого этого было недостаточно. Так что маска считала себя несправедливо наказанной, и оттого была особенно сердита и раздражена.
  Вместе с тем маска знала, что кое-в-чём всё-таки провинилась перед феей; но старалась об этом не думать, чтобы её мысли не услышала фея и вновь её не наказала. Во-первых, маска была виновна в том, что во время сегодняшней экзекуции от боли и в панике выскочила из паланкина. Во вторых - в том, что хоть и не по своей воле, но из-за во-первых опять упала к ногам не того секретаря, которого наметила для неё фея. Из этих чувств и соображений маска, пользуясь своим местоположением на голове Горбика, решила высосать всю умственно-психическую энергию некстати ухватившего её нахала - чтобы после его смерти или сумасшествия достаться намеченному феей кандидату, и тем доказать фее свою покорность.
  Но, едва маска более или менее восстановила личное здоровье, проскрипела входная дверь. Маска, не отрываясь от дела и от Горбика, взглянула сквозь стены в направлении источника звука, и увидела: в прихожую впорхнула элегантная женщина в возрасте слегка за пятьдесят. Маска сразу же поняла: это - жена Горбика. Только силой притяжения к такой женщине Горбик мог подняться до тех высот, на которых оказался.
  И ещё маска поняла: эта дама, увидев нечто присосавшееся к её супругу, в обморок не хлопнется. Она сразу же позовёт охранников. Те сначала нанесут непонятному существу тяжёлые телесные повреждения, потом будут долго пытать его раскалённым утюгом, требуя полного взаимопонимания, откровенного признания и подробного списка всех сообщников с указаниями их адресов и телефонов. В итоге - маску постигнет если не летальный исход, то глубокая инвалидность и пожизненная нетрудоспособность. То есть, опять же, летальный исход, но уже - по инициативе феи.
  "Нет уж; лучше, как в случае с Лением, летательный уход", - подумала маска. И, сделав на прощание пару страстных засосов, вывела Горбика из состояния окаменелости.
  Горбик в тот же миг осуществил получасовой выдержки желание зашвырнуть её как можно дальше. Но маска ровно столько же времени знала об этом желании. Как только Горбик взмахнул рукой, маска приняла форму летучей мыши и, ловко прокрутив мёртвую петлю между полом и потолком, беззвучно и без травм спланировала на туалетный столик перед зеркалом.
  Через мгновение в комнату вошла жена Горбика.
  - Ой, Мешаня, как я устала от этого Пари, - вскользь взглянув на супруга, пожаловалась она ему. - Вытерпела сто примерок, сто двадцать пять платьев отобрала, а вот со сто двадцать шестым никак не пойму: идёт оно мне или нет? - повернулась женщина пару раз перед зеркалом. - Что так смотришь? Нравится? - неправильно поняла женщина остолбенелую позу мужа и его вытаращенный взгляд. - Тогда дай мне ещё два миллиона. Эскиз страшно дорогой, я его заказала у самого ди Ора; но зато мне по этому образцу сошьют в секретарской мастерской ещё несколько, и пошив, как всегда, обойдётся бесплатно. Чего молчишь? Не нравится платье? Тогда срочно заказывай через дипломатов сверхзвуковой ковёр-самолёт, и я сейчас же отошлю его обратно. Если платье доставят в мастерскую до конца рабочего дня, оно обойдётся всего в сто тысяч. А у тебя что нового? Занял наконец-то такую должность, чтобы мне не пришлось экономить на эскизах? Ну, говори же! Я уже молчу!
  - Ма...ска... - натужно прохрипел Горбик.
  - Маска? Ты наконец-то нашёл того мага, у которого есть чудесное средство для омолаживающей маски? Ну, что молчишь? А, вот какая маска. Фи! Натуральная. Хотя и смешная... Вылитый Товар из Чернилки. Я поняла, что ты хочешь сделать! Ты оденешь эту маску, пойдёшь в Центральный Секретариат и от имени Чернилки напишешь какой-нибудь умный указ. Заодно напиши, чтобы портнихи ежедневно шили мне по пять... нет, по десять платьев за государственный счёт. Нет, ещё лучше! Я сама одену эту маску, пойду в Секретариат и от имени Чернилки напишу, что он поручает тебе писать вместо него любые указы. Он всё равно ничего не вспомнит. Вставай, бери папку с перечнем нужных мне вещей, и пошли!
  Решительным жестом надев маску, женщина круто развернулась к Горбику. И - увидела, что на лбу её мужа багровеют следы свежих невероятно страстных засосов...
  Рассказать о том, что происходило между семейной четой далее, я не смогу. Ибо ни один мужчина в мире не способен представить себе ту меру страдания, которую испытывает любая порядочная женщина, обнаружив несомненные признаки неверности её супруга. Особенно - если она жена сверхбогача или высокопоставленного чиновника. А уж вам, детки, и представлять себе такой ужас не надо. Тем более что длился он очень недолго. Потому что маска, хотя не испытанным ею ранее, чрезвычайно приятным ей, пикантного вкуса женским ужасом маленько подкормилась, но жадничать, слишком уж затягивать процесс выяснения отношений между супругами не стала.
  Маска быстро осмыслила и рассчитала: коли уж чересчур здоровый и крепкий Горбик остался жив, то, вне зависимости от степени нанесённого ему умственного вреда, он будет признан вождём. Что для самой маски означает: она опять не выполнила заказ феи. И выполнить его в ближайшее время не удастся: наверняка Горбик, подобно Копе и Лению, очень не скоро решится повторно надеть маску. Так зачем же торопиться убивать только что осёдланную, эмоционально приятную, достаточно энергичную женщину? Чтобы, едва успев ею подкормиться, вновь подпасть под пытки разъярённой феи? Чем ужас такого похудения, лучше уж перейти на женскую диету. Питаться малыми порциями, не представляющими для феи практического интереса, не провоцирующими её на бессмысленное уничтожение априори полезной маски. А там, смотришь, фея изыщет подходящий способ одномоментной передачи власти от Горбика, а волшебной маски - от его жены более подходящему кандидату в вожди. Либо - фея от голода и слабости окончательно впадёт в анабиоз, и маска наконец-то обретёт свободу.
  Из этих соображений маска, своевременно и мудро ограничив свой аппетит, направила потреблённую из дамы энергию на то, чтобы убедительно объяснить ей:
  - У вашего мужа - обычная производственная травма. К примеру, у слесаря - ссадины и ушибы на руках. У футболиста - на ногах. А где должны быть травмы у партийно-чиновного лица, настойчиво прошибающего дорогу наверх? Конечно, на лбу. Так что - ничего удивительного в наличии и локализации травм нет; тем более что результат достигнут. Да-да; Вы правильно меня поняли: ваш муж, благодаря моей волшебной помощи, пробил себе дорогу в кресло Генерального Секрет-Царя. Знайте же, моя госпожа: я - маска не простая, а волшебная. Но помогаю я своим волшебством не всем людям без разбору, а только тем, которыми не могу не восхищаться. Зная о вашем уме и необычайной проницательности, считаю необходимым сразу же Вам признаться: вашему супругу я помогла только потому, что восхищена Вами... Более прекрасной, очаровательной, умной, талантливой женщины, чем Вы, в мире ещё не было и наверняка не будет! Я давно мечтаю Вам служить; и, чтобы иметь возможность просить Вас быть моей госпожой, для начала сделала Вас царицей материка. Так позвольте же мне оставаться у Вас на услужении! Я помогу Вам очаровать и покорить все остальные материки и континенты. Вы будете признаны прекраснейшей и умнейшей женщиной обеих сторон Земли! А затем Вас изберут почётной царицей всего мира!
  У женщины с похвал вскружилась голова, от радости в груди дыханье спёрло... А маска в этот миг пропела те слова, что провела уже чрез её сердце в горло:
   - Мешаня, не ной, со мной ты станешь мировой звездой!
  4
  Вот так волшебная маска впервые оказалась на женском лице. Надо сказать, их сотрудничество понравилось всем взаимодействующим сторонам. Особенно - двум внутренним. Внутренняя сторона маски получила изысканное питание, а лицо женщины - ежедневный разогревающий массаж. Внешняя сторона маски тоже была довольна: женщина по полям и свинарникам не бродила, вела великосветский образ жизни. А женщина была довольна тем, что маска придаёт ей внешнего лоска на вошедших в её обязанность общественно-политических мероприятиях. Ведь в крупного общественного деятеля она превратилась только после того, как её муж стал вождём материка; а ранее была всего лишь высокообразованным гуманитарием. И потому длинно и умно рассуждала только дома; а в общественных местах говорила культурно. И - коротко; потому что достойные её научной степени высококультурные слова, как назло, прятались на самом дне привычного ей лексикона о платьях и туфлях. А политические термины вообще отсутствовали. Маска же, благодаря личному знакомству с целым рядом высокопоставленных политиков, все эти слова знала, и в самые ответственные моменты ей их подсказывала. А женщина каждое найденное маской слово выговаривала с истинно научной солидностью: ответственно, вдумчиво, по слогам, преподнося каждый звук своей неспешной речи как высшее откровение.
  Хотя, возможно, происходило так именно из-за того, что маска имела обширный и весьма для неё печальный опыт общения с политиками мужского пола. И потому не только притворялась, будто не умеет сочинять публичных речей, но и делала вид, что также находит нужные слова с изрядной задержкой. А то - вдруг женщине понравится политическая популярность, и она помчится по митингам, полям и фермам?
  Так или иначе, а также тем не менее, в научном мире каждое слово жены Горбика ценилось на вес докторской диссертации. Скажет пяток слов в какой-нибудь заморской академии - все академики за животы хватаются и в обморок падают. Скажет десяток - академики хватаются за сердце, вскакивают на ноги, дружно аплодируют и единогласно избирают её профессором своей академии. Правда, не действующим, а почётным - чтобы не требовалось выступать перед студентами, и чтобы зарплату ей не давать. Но на просьбы об оказании им помощи деньгами, вещами или секретными научными сведениями новые коллеги не стеснялись. А она только рада была помочь уважающему её учреждению - с помощью мужа, конечно. И за счёт руководимой им страны.
   Вскоре умная женщина сделалась почётным профессором почти всех научных учреждений всего передового мира. Но синим чулком не стала. Напротив, очень даже заботилась о своей одежде и внешности. И уж в этом важном деле волшебные свойства маски ей очень помогли.
  Только у кого-то из модельеров появится какая-нибудь изящная идея - маска всё высмотрит и своей хозяйке в точности выложит. А та уж на пяльцах объясняет портнихам, как и что нужно сделать. В итоге на всех иностранных балах её хвалили за элегантность или ещё за что-нибудь. И обязательно просили поучаствовать всей страной в каких-то благотворительных мероприятиях. Добрая женщина непременно соглашалась; и вскоре стала председателем сразу нескольких благотворительных фондов за счёт бюджета материка.
  На политических мероприятиях все короли ею тоже восхищались, и тоже обязательно просили подействовать на мужа, чтобы он от имени своей страны вёл себя учтиво и красиво. Она их просьбы аккуратно выполняла, за что была трижды названа лучшей женщиной в мире. Сначала - за хорошее поведение и признанную красоту, потом - за наилучшую уступчивость красного материка другим материкам в войне за мир во всём мире, и наконец - за то и другое вместе.
  А теперь, детки, подумайте: ну как, почему обычная женщина, которая всю свою жизнь была ничем особо не примечательна, в возрасте под шестьдесят вдруг сделалась первейшей красавицей мира?
  Правильно, детки! Конечно, конечно; исключительно и только благодаря помощи волшебной маски.
  Что? Почему в то время никто об этом не догадался? Детки, вы не совсем правы: многие думали, что так оно и есть. Но ошибочно считали, что маска состояла из каких-то волшебных снадобий, которые пожилая домохозяйка вечером накладывала на потрёпанное за день лицо, а утром вставала с лицом юной девушки. На самом же деле всё было наоборот. Вечером женщина снимала с себя волшебную маску, а утром вновь одевала; но не просто так, а с натяжением. Растянутая маска выглядела свежим гладким лицом без прыщей и морщин, благодаря чему умная жена Горбика если и мучила себя всяческими питательными масками, то только для того, чтобы дома без посторонних нравиться мужу.
  Но, детки, вы же знаете, что полное имя маски - Маска Власти Равенства; и маска, по въевшейся в неё привычке, не могла не наставлять послушную ей женщину на борьбу за всемирное равенство с другими красивыми и влиятельными женщинами. Прямо-таки въедалась в неё такими наставлениями.
  К примеру, увидит маска на какой-нибудь вандербильдихе невиданно шикарное украшение - и сразу же сообщит своей подопечной: "Там-то и там-то можно купить с виду такое же, но ещё красивее и намного дороже". Она сразу же - к мужу: "Мешаня, займи мне за счёт материка у кого-нибудь столько-то миллиардов, и поедем туда-то за тем-то и тем-то".
  Через пять - шесть лет подобных вояжей дружные супруги весь мир объездили, во многих цивилизованных странах по многу раз побывали, почти в каждой денежек выпросили. Просили от имени материка, клали в подконтрольный Горбику "Фонд мира и Рая". И уже года через два жена Горбика перещеголяла всех миллиардерш по количеству нарядов и дороговизне украшений. А Горбик восхитил и умилил всех иностранных коллег щедростью благодарственных чаевых. Последнее, опять-таки, не за счёт своего Фонда. То особо рыбный кусок приматериковых вод им подарит. То союзные страны им под власть передаст. А на мелочь - всех шпионов-разведчиков бывшим врагам выдаст. Нате, мол, дорогие импортные друзья; ради нашей дружбы никого и ничего не жалко. А при этом, по неизжитой мелкосекретарской привычке, ещё и гнулся перед ними в три погибели. И не замечал, или не хотел замечать, что каждый раз каждая из погибелей сыплется с него точно на материк.
  А на материке, плывшем по воле океанских волн и по своеволию послушной маске модницы, жилось всё хуже и хуже. Хотя поначалу простым людям Горбик показался очень симпатичным. Особенно понравились им его песни о Рае с Человеческим Лицом. До того понравились, что поверили они ему, будто сыпятся с него на них не погибели, а семена лучшей жизни. А поверив, обрадовались, приободрились... размечтались...
  Мужчины, вместо того чтобы днём и ночью пить вредную горькую, днём брались за полезные мужские дела, ночью - за своих сладких женщин. А женщины, вместо жалобных причитаний по поводу мужских попоек, рожали умных красивых детей. Ну, чтобы те пораньше начали жить неотвратимо приближавшейся райской жизнью.
  Да... сглупили чудаки-простаки... Подвели своих деток под... как его? моноПолитический маркетинг. Не сообразили, что высокопоставленный товар просто пытается всучить им себя подороже, а продать их за то, что уж дадут. Они ведь привыкли, что прежде в льющихся сверху горячих словах имелся какой-то конкретный смысл, какая-то замораживающая-завораживающая эссенция, которую, хоть и незаметно для народа, вливала в мозги составителей речей и рты вождей волшебная маска. И смысл этот был вполне конкретным: превращение воды слов в нерушимый лёд власти феи Равенство. Ибо только твёрдая власть могла быть основой для огромного загона, выстраиваемого феей из тяжких статей краснокирпичного закона.
  Но суетливый хитрец Горбик, однажды обжёгшись Маской Власти Равенства, с тех пор ни разу её не одел. И ни один из его заместителей ни одного действия через посредство маски не произвёл. И маска, имевшая возможность реального воздействия на Горбика через его жену, старалась воздействовать не в пользу обижавшей её феи, но ради вовлечения супругов в понравившуюся ей светскую жизнь. Оттого и не было ни в словах, ни в деяниях Горбика ни капли твёрдого красного смысла, но лишь розоватая, душистая и тёплая рекламная водица. Под её действием лёд красной власти постепенно утончился и подтаял, красный материк развалился вдоль возникших властных трещин, и - посыпался по кускам в хаос всеобщего раздрая и пустомельного безвластья.
  5
  Помимо этой красивой заметной тайны, детки, есть и другая, менее красивая и более или менее замаскированная. Она - в том, что если вождь какой-то страны не носит сам и не поручает своим заместителям носить волшебную маску, изготовленную властвующей над той страной феей, то их постарается переманить на свою сторону другая фея.
  А теперь, детки, на примере приключений волшебника вспомните: чего фее больше всего хочется? Правильно; ей хочется сделать именно то, что на сей раз сотворил для неё Горбик: поселить в стране Хаос. Чтобы, сожрав этот Хаос, соорудить из него новый материк.
  Тут тоже есть тонкость. Фея голодная, неимущая, настрадавшаяся за время изнурительных скитаний - неудержимо жадна. Обнаружив нечто съестное, она хочет заграбастать всё и сразу, заглатывает Хаос как можно быстрее, и вылепленным материком ни с кем из других фей не делится. Именно так, вы помните, поступила фея Равенство.
  Если же голодной фее не хватает материала для порождения материка, достаточного для её аппетитов, она старается увеличить его количество за счёт заглатывания других стран и материков. Как то при помощи раба своего Фурера пыталась сделать фея Братство.
  Совсем иначе ведёт себя фея зажиточная, обеспеченная регулярным питанием. Не то, чтобы не голодная, но относительно сытая. Ведь абсолютно сытыми феи никогда не бывают. Чем больше фея ест, тем активнее она распространяется желудком во все стороны; и так - до тех пор, пока не поглотит весь мир. Но это ни у одной из них пока что не получилось. Потому как чем больше растягивает фея свой желудок, тем легче другим феям его прорвать. После чего начинается передел сфер фейного питания, выражающийся в нашем мире в виде войн и всякого рода конфликтов; и так - до бесконечности. Зная это, зажиточная фея действует хладнокровнее и предусмотрительнее голодной. Она предпочитает заранее сговориться с другими феями о будущем дележе нового Хаоса, и не торопится с его заглатыванием. Вначале она старается, чтобы молодой буйный Хаос наломал как можно больше человеческих судеб, тем самым сделав их более усвояемыми для её пищеварения. Одновременно она помогает ему расти, набирать физическую и энергетическую массу, усиливаться и утучняться. Ради этого фея, не забывая демонстрировать Хаосу своё дружелюбие, то и дело подкармливает его всяческими пищевыми добавками, вредными для закрученных в Хаос людей, но весьма полезными для её собственного роста. И ждёт того момента, когда Хаос, ослабев от внесённых ею недугов и рухнув под тяжестью собственного веса, развалится на отдельные агонизирующие части. А тем временем натягивает на страну агонизирующего Хаоса активно выращиваемый ею филиал своего желудка. После чего, кусочек за кусочком, заглатывает в той стране всё, что может проглотить.
  Быстренько высосав и усвоив то, что ей кажется наиболее полезным и вкусным, фея начинает делить полупереваренное, мягкое и податливое тело Хаоса на отдельные мелкие матерички, некоторые из которых, согласно предварительной договорённости, отдаст помогавшим или не сопротивлявшимся ей феям. Тем более что так, по частям ей и рожать их (извергать из глубин желудка) легче, и управлять ими проще. Вдруг новорожденный взбунтуется? Вздумает свой гонор показывать, начнёт гоготать, как гусь, недовольный заботами о нём его хозяйки, будет шипеть на неё, пытаться ущипнуть, а то и к другой фее уплыть.
  Если этот гусь большой и сильный, поймать и укротить его будет сложно. А если он - кто-то из стайки мелких слабеньких гусят, такого даже ловить не надо. Достаточно натравить на него несколько других - сам лапками вверх перевернётся, сам ими ощипанную голову придушит и сам же поползёт на сломанных крылышках к единственной своей защитнице фее в единственно оставленной ему надежде вымолить у неё прощения и выпросить кусочек заплесневелого хлебушка.
  Примерно по такому сценарию было и на сей раз. Заприметила коварная фея Свобода бесхозного Горбика, и давай его обхаживать. То погладит ему мозжечок, то покажет ему миражик, а то и пару льстивых слов устами какой-нибудь железной премьерши пропоёт. Поддался Горбик лживому обаянию хитрющей Свободы, пошел с нею на служебный адюльтер... А дальше у них получилось примерно так же, как было у феи Равенство с Товаром из Лени. Разница только в том, что Товар из Лени, благодаря подсказкам волшебной маски, смог ухватиться за материк Равенства; а Горбик, не надевавший маску, и красный материк из рук выпустил, и ни за один из новорождённых материчков не уцепился.
  С чем, детки, мы себя и поздравляем. Иначе было бы то же самое, что было; но агония Хаоса длилась бы дольше, а людям было бы ещё хуже.
  6
  Вместе с красным материком рухнули в небытие и последние надежды материчан на равный для всех земной рай. А то, что на бывшей стройплощадке не было развалено Горбиком и его подручными, было растащено их помощниками и предприимчивыми сородичами. Какое-то время после крушения Горбик ещё надеялся, что заплаканный народ прибежит к нему с просьбами воцариться вновь ради возобновления достойных забот о Рае с Человеческим Лицом. Но народ к тому времени уже понял, что речь идёт о его жене по имени Рая; и, даже не зная о том, что лицо на ней уже масочное, не прибежал.
  Огорчился Горбик; не за себя, за жену и детей. А Рая огорчилась настолько, что заболела. И болеет до сих пор.
  Давайте, детки, дружно пожелаем ей выздоровления и долгой-предолгой жизни! Ибо от этого зависит судьба несчастных стран, образовавшихся (или образованных) на территории бывшего материка. Также, ради несчастной неё и наших несчастных стран, пожелаем ей ни в коем случае не надевать Маску Власти Равенства, но спрятать её в сверхнадёжном, недоступном фее месте. Смотришь, и переживёт самоотверженная женщина умирающую фею Равенство. А когда фея заснёт или умрёт, наши новорожденные страны постепенно окрепнут, одолеют Хаос и, даст Бог, выберутся на новую, лучшую дорогу.
  Если же оденет женщина маску - фея Равенство велит маске убить несчастную, а маску отдаст какому-нибудь твердолобому секретарю. А тот будет поворачивать нас на проторенную секрет-царскую дорожку. И если это у него получится, тогда, детки, возникнет такой Хаос, в сравнении с которым тот, что мы терпим сейчас, покажется невинным ребёнком. Подкормятся от него феи Свобода и Равенство, схватятся в смертельной борьбе, каждая призовёт к себе на помощь верную ей часть народа... И родятся в этой борьбе Смерть и Ужас. А множество людей погибнет...
  Так пусть же живёт подольше заблудившаяся во власти женщина. И пусть спрячет маску настолько надёжно, чтобы та, никому не доставшись, бесследно истлела от забвения и голода. А новым государям образовавшихся стран пожелаем: никогда, ни при каких обстоятельствах не брать в руки, не одевать и не примерять на себя и на свои народы каких-то волшебств. И коли случится так, нашу сказку ждёт добрый конец.
  7
  Вот и пришли ваши родители. Пойдём встречать их вместе; мне нужно сообщить всем вам очень важную новость.
  Какие-то добрые люди наш детский садик приватизировали, свет и воду отключили, будут на этом месте строить собственный земной рай. В котором для нас, детки, места не предусмотрено. Ничего; в следующем году вы пойдёте в школу, а я устроюсь школьным учителем, там и встретимся. Если, конечно, школу не закроют вместе с детсадиком. Не стоните, родители; стонами делу не поможешь. Не хнычьте, детки! Берегите слёзки; они вам не раз ещё понадобятся...
  
  СКАЗ
  ПРО ПОТОП И КАВКАЗ
  
  Ну вот, теперь уже и в школе гаснет свет. Что ж, будем не учить новое, а пересказывать ранее изученное. Кто первый?
  Ребята, вы о чём? Мы уже не в детсадике; не к лицу нам тратить время учёбы на детские сказки. Да к тому же - такие многословные и длинные, как та, что я рассказывал вам в детсадике. Короче? Что короче? Сказ по длине названия и по объёму содержания короче той сказки? Ох, научил я вас на свою голову... Ну, ладно, уговорили. Но, поскольку вы пришли в школу из разных детских садиков, вначале расскажу, о чём говорилось в последних главах сказки.
  1
  Недавно иль давно, в безвозвратно ушедшие времена страна наша была необъятным могучим материком, которым правили мудрые слепые старцы. Старцы знали все свои секреты, но никому их не раскрывали; благодаря чему во всём мире были известны как секретари. Самого мудрого и дальнозоркого из себя они назначали на должность "Генеральный (произносилось почтительно и без рычания - "Гениальный") Секрет-Царь". Он владел волшебной маской, с помощью которой видел на небе особо секретную красную звезду, невидимо светившую ярче солнца. И в этом свете безошибочно различал, что такое хорошо, а что такое плохо. Ещё он владел волшебной чекушкой, знавшей множество способов сделать плохо тем, кто недостаточно хорошо верил в мудрость мудреца и в полезные свойства красной звезды. Благодаря всем этим качествам старцы его уважали, и по его мудрым указаниям вели народ ко всеобщему счастью единственно верной зигзагообразной дорогой. Сам же Секрет-Царь, кроме указания верного направления пути и мест корректирующих поворотов, управлял погодой на материке и подправлял политический климат во всём остальном мире.
  Делалось это так. Если звезда висела точно над центром секретного стола, стоявшего в центре секрет-царского кабинета, находившегося в центре крепости, в центре города, в центре материка, в центре Земли, Гениальный Секрет-Царь сообщал об этом старцам, народу и всему человечеству:
  - Путеводная Звезда Мира и Прогресса сияет над Маской!
  Для сохранения секретности и усиления утвердительной интонации Секрет-Царь произносил последнее слово с ударением на последнем слоге; но мудрые старцы всё равно его понимали и буйно рукоплескали. Народ материка, видя и слыша их рукоплескания, продолжал жить тихо и счастливо: спокойно, не суетясь, не беспокоясь, нисколечко не протестуя, но беспрерывно ликуя. А остальное человечество удивлённо глядело на материк и молча завидовало.
   Если вдруг звезда начинала надрывно моргать и смещалась от стольного града куда-то в сторону, Генсек-царь сначала говорил об этом только старцам:
  - Предлагаю: восток (или север, или запад, или юг, или северо-восток, и т.д.) не соответствует нашим идеалам. Все - за?
  - За все! - в один голос отвечали старцы и, скомандовав народу:
  - За нами! - отправлялись в указанном направлении.
  Народ переставал ликовать, начинал дружно проклинать указанную сторону света и стройными колоннами двигался за старцами. Под весом поступи этих колонн плавучий материк постепенно кренился в ту или иную сторону, а вождь, в зависимости от изменившегося положения путеводной звезды, подсказывал старцам, куда нужно подвернуть для достижения всенародного счастья. К примеру:
  - Нале-во!
  - За налево! - единогласно кричали старцы и дружно поворачивали.
  - Напра-во!
  - За направо! - и опять поворачивали.
  Как только звезда возвращалась в точку зенита над столом, вождь командовал:
  - Стой!
  - Застой! - радостно отвечали ему старцы; и вмиг засыпали. Всякое движение на материке прекращалось, лучи солнца падали на поверхность материка под самым благоприятным углом, на материке устанавливалась чудесная погода, а в остальном мире - благоприятный для материка климат. Гениальный Секрет-Царь периодически, по главным революционным праздникам сообщал о факте такого благоденствия всему миру, старцы на мгновение просыпались и два часа автоматически рукоплескали, народ материка лениво ликовал, остальное человечество вновь ему удивлялось или завидовало.
  2
  Возможно, материчане до сих пор жили бы той мирной спокойной жизнью... Если бы материку не вредил океан.
  Только какие-то участки материка, в процессе его планомерного колебания, случайно опускались до уровня океана - океан сразу же затевал в том районе бурные волнения. Организованные и обученные им волны несли на своих верхушках несмываемо-грязную пену, слепившую и дезориентировавшую материчан, а в утробе тащили всяческий хлам, чтобы, завалив им материк, опустить его ещё ниже; а затем и совсем утопить.
  Судьбоносная звезда своевременно показывала, с какой стороны нужно ждать очередной океанской пакости. Но прибывавшие туда спасательные колонны лишь понапрасну утяжеляли и ещё ниже опускали проблемный участок берега. Возведённые там стены и дамбы океан сносил, возвышенные участки берега подмывал и рушил, самых лучших, самых заметных или просто талантливых материчан он ослеплял жирной пеной, опутывал всяческим дешёвым хламом и утаскивал в глубины зеленовато-бумажных вод.
  От всех этих неприятностей мудрые старцы очень разнервничались, разболелись и стали один за другим умирать. Им на смену пришли молодые глупцы; и, не разобравшись, что к чему и зачем, с криком "Щас всё перестроим!" начали отдирать от материка лучи путеводной звезды.
  Звезда с перепугу рванулась к дальнему юго-восточному материку, под небом которого прежние правители красного материка поселили её дочь и четверых внучат. Но к тому времени всех пятерых сбросила с неба другая фея, снаружи - красная, внутри - жёлтая; и те остались только в виде отпечатков на знамени.
  Звезда Теория Равенства, оторванная от одного материка и не принятая на другом, растерялась, застыла в красной дыре между пространством и временем и начала разваливаться, превращая занятую ею дыру в чёрную. Красный материк, оставшись без привычного ориентира, попытался ориентироваться по Полярной звезде, как по неизменному символу непреходящих ценностей типа Рая с Человеческим Лицом. Но вскоре из-за произошедших с ним потрясений красная краска на нём полопалась и начала осыпаться. Утеряв красную самоидентификацию, материк подумал, что теперь ему надо вступить в общий строй с другими материками; а для этого придётся идти в ногу со временем. И он переориентировался от безнадёжно застывшей Полярной на электронные часы всемирного прогресса. Но - перепутал часовую стрелку с минутной; и завращался вроде бы в правильном направлении, но намного опережая скорость вырабатываемого миром прогресса.
  Заметив, что прогресс в основном делается по другую сторону западного океана, перестроечный вождь переориентировал материк на исходившее оттуда сияние. Но ориентир оказался ненадёжным: слишком многозвёздным, к тому же - неопределённо-полосатым. Одни полоски красные, как недавно у самого материка, а следом за ними - белые, как у первейших врагов материка. На какие звёзды ориентироваться? Каким полоскам верить?
  Вследствие возникшей неразберихи три приболтанные западом райспублики, первыми начавшие вращаться по указанию часов чужого прогресса, ради сохранения импульса движения поднырнули под жёсткую связку столица - запад. И - с размаху вдвинулись головами под бронированные льдины северной части океана, в том месте, где воинственный Атлант держит на себе небо всей западной цивилизации. Но задние части тел бывших райспублик, а также их ручки и ножки торчали в сторону материка. Из-за чего работать на запад у них и у их граждан не получалось, они могли только снизу, из-подо льда смотреть на его заманчивые прелести, слушать его рекламные рассказки да булькать ему приятные слова. А продукты питания, в обмен на естественные отправления, райспублики тянули ручками и подгребали ножками с востока.
  Из-за этого и прочих несчастий произошла глобальная катастрофа, последствия которой для материка были воистину ужасными.
  3
  То и дело создававшиеся в океане цунами накатывались на материк нескончаемой чередой своих огромных зеленоватых волн, топя и уничтожая всё, что оказывалось у них на пути. Обратно волны уползали уже не просто обесцвеченными, растратившими свою зелень, но в виде густой и жирной жижи. Эта жижа состояла вовсе не из бесполезной грязи, как уверяли народ правившие тогда глупцы и торговавшие этой грязью умники, но из наиболее плодородного слоя материка и из различных ценных минералов. Вместе с жижей океан утаскивал людей, понадеявшихся на своё умение плавать; либо не нашедших, к чему привязаться на материке. Но принимал к себе океан не всех; только много знающих и чем-то ему полезных; остальных, поболтав в волнах, топил или вышвыривал обратно. Также океан утопил правительство глупцов, и вознёс правительство умных смелых реформаторов; но лучше для материка не стало.
  Под воздействием возникших экономических и политических напряжений на материке то и дело происходили локальные землетрясения, откалывавшие от материка его окраинные части. Расколу материка активно способствовали концентрированные удары океанских волн, расширявшие и углублявшие малейшие трещины. Жители каждого из отколышей поспешно объявляли себя гражданами нового, суверенного, политически и экологически чистого океанского острова. Но толку от этого было мало; волны, целенаправленно превращая все участки завоёванной ими суши в свалку, без разбору несли на них из океанских недр залежавшиеся отбросы и ядовитые нечистоты.
  Вскоре раздробленная стройплощадка несостоявшегося земного рая превратилась в скопище гнилых болот и зловонных ям, по которым бродили в поисках съестного голодные ободранные аборигены. Обычными стали кровавые драки людей между собой и с собаками за куски малосъедобного дерьма. Люди начали заменять человеческую речь звериным рычанием, а вместо строительства рая рыли канавки, отводившие вонючую жижу на владения соседей. Канавки, разъедаемые и размываемые ядовитыми потоками жижи, быстро превращались в глубокие разделяющие трещины. Былой монолит материка заскрипел и закачался, грозя окончательно развалиться на множество мелких обломков.
  Одни из людей метались по материку, ища способов уцелеть и выжить. Другие отчаянно прыгали в океан, надеясь доплыть до какой-нибудь другой, более крепкой, сухой и сытной земли. Третьи втихомолку ловили грязную рыбку в мутной жиже - не себе, на продажу; а одновременно своими бреднями и тралами расширяли и углубляли трещины. Четвёртые, чтобы не упасть и не оказаться затоптанными мятущейся толпой, сбивались в кучки по признакам схожести или родства. Пятые собирались в воровские шайки и разбойничьи банды, чтобы жить за счёт обид, мучений и смертей других людей... И так далее.
  От людей паника и отчаяние быстро распространились на всю экосистему материка, от голодно мычавших коров, озверевших бездомных собак и бывших культурных растений до выцветших синичек и сошедших с ума, кусачих божьих коровок. И только стаи жирных мух да полчища жадных комаров были счастливы и довольны.
  4
  С самого начала развала материк был плотно покрыт облаками жирного пара, испускаемого гниющими болотами. Но дождей не было; облака лишь изредка моросили на землю переизбытками липкой въедливой влаги. Но едва какому-то облаку удавалось уползти с материка, оно сразу же выливало все свои запасы в океан, тем самым делая его ещё полноводнее и мощнее: а затем, в виде большой мелкоячеистой авоськи, летело обратно.
  Солнце тогда всходило не на востоке, а на западе. На мгновение выглянет из-за океана, выстрелит направленным пучком лучей в узкой промежуток между горизонтом и облаками, и - уходит вверх, прячется за плотной пеленой облаков. Лучи попадали прямиком в окна новых высотных сооружений, поставленных в столице бывшего материка; и бесследно исчезали в них. Вследствие чего люди, жившие поблизости от странных зданий, не замечали ни пролетавших над их головами лучей, ни сливавшихся с облачными тенями окон. А те, которые жили ещё дальше, не видели ни момента восхода далёкого чужого солнца, ни очередного мрачного дня; у них, в царившем на болотах густом смрадном тумане, единственным временем суток была беспросветная ночь.
  Второй раз солнце появлялось из-за туч в ореоле кроваво-красного заката, который каждый раз случался неожиданно и в разное время суток. Едва проблеснув, солнце пряталось под землю где-то на ближнем юго-востоке от материка. Но закатные лучи до столицы не долетали, в основном падали на горы Кавказа; отчего северо-западное болотное пространство лишь дополнительно затемнялось бесконечно-длинными, искорёженно-огромными горными тенями с бродившими по ним сполохами переизлучаемых ледниками кровавых бликов.
  Больше всего золотых закатных лучей падало на вершину гордого Казбека. Лучи, отражаясь от его ледяной главы, застывали вокруг неё в виде короны, своим блеском, сиянием и торжественным звоном привлекавшей к Казбеку внимание всего мира. После ухода солнца за горизонт корона лучей продолжала сиять в течение сумерек; а ещё выше над Казбеком прорисовывался узкий ятаган месяца. С каждым мгновением его зеленоватое сияние делалось ярче, а золотое свечение лучей солнечной короны плавно уменьшалось. С наступлением темноты застывшие золотые лучи беззвучно разламывались на разной длины обломки и разной стоимости монеты, а те сыпались на северные склоны Казбека. Обломки по мере снижения меняли форму, темнели, и на земле выглядели уже как чёрные автоматы, воронёные пистолеты и прочие атрибуты смерти. Но сыпавшиеся дождём монеты не темнели; и падали не на землю, а в карманы тех, кто брал оружие в руки.
  С наступлением ночи у подножия склона раздавались выстрелы, крики, стоны, но увидеть со стороны происходившее там было невозможно. Солнце спокойно спало, мировые звёзды старательно щурились и невинно помаргивали, а месяц направлял свои лучи на вершину Казбека, создавая на ней корону подобную солнечной; но уже не золотую, а зелёную. И светившую не на весь мир, и не на творившийся под короной кошмар, а на соседние с Казбеком горы, тем самым призывая их последовать примеру собрата.
  Появившееся на западе солнце первые же лучи посылало к подножию Казбека, щедро украшая убийц сияющим ореолом борцов за Свободу, но оставляя в густой тени их многочисленные жертвы. Из всех дневных и ночных светил только рубиновые звёзды столичной крепости материка изредка освещали гонимых, мучимых и убиваемых людей. Но свет, долетавший от далёкой столицы, был скуден, холоден и рассеян; в его красно-рубиновых, камуфлирующих кровь лучах наносимые жертвам раны виделись не такими ужасными, а палачи казались слабыми, малыми и неразумными.
  Видимо, поэтому умники решили не тушить вспыхнувший в горах кровавый пожар, а погубить его методом самовыгорания. И, отменив начальный приказ затоптать первый очаг пламени, велели войскам уйти на равнину, оставив в горах половину вооружения и обмундирования.
  Как ни странно, пожар разгорелся ещё сильнее. Умники решили потушить его методом "встречного пожара"; и соорудили на пути распространяющегося пламени заградительный вал из всякой легковоспламеняющейся ерунды типа эшелонов нефти и колонн тщательно смазанной военной техники - в расчёте, что во взметнувшемся до небес пламени выгорит весь атмосферный кислород, и обессиленный пожар погаснет.
  Как ни странно, пожар сожрал весь вал практически незаметно; после чего не ослабел, а только усилился. Умники, поняв, что заградительный вал оказался слишком малым, навалили ещё больше; с тем же результатом. Терпеть это и далее было сложно, вразумительно объяснить - невозможно. Пришлось умникам объявить непослушному анклаву войну, чтобы всё-таки использовать для тушения пожара войска; но и от тактики тушения встречным валом тоже не отказались. И даже кое-в-чём её усовершенствовали: бросали горючие вещества в пожар не вручную, и не хаотично, а отправляли эшелонами, самолётами и денежными переводами по заранее согласованному с анклавом графику.
  Такая война с переменным успехом длилась около пяти лет. С переменным - потому что, вооружившись, пастухи превратились не только в высококвалифицированных воинов, но и освоили множество самых продвинутых специальностей. Одни из них за считанные дни в совершенстве изучили банковское дело - и беспрепятственно переводили на свои счета триллионы государственных средств, каждый раз приводя главных умников в долгое беспомощное удивление: "Как это у них получается"? Другие научились подделывать заморские деньги, да так, что даже банки не отличали их фальшивки от настоящих. Третьи разобрались в самой передовой электронике - и по бликам на секретных форточках крупных штабов (а то и, боюсь даже упомянуть, на окнах упомянутых ранее столичных высоток) мгновенно расшифровывали самые важные военно-государственые тайны. Благодаря чему одерживали победы там, где должны бы терпеть поражения.
  Тем не менее, через упомянутые пять лет благодаря честности некоторых военачальников и самоотверженному героизму солдат стало ясно, что победы в этой странной войне не избежать. Но к тому времени наступил срок повторного воцарения главного умника; а усаживаться в сотрясаемый войной трон было затруднительно. Кроме того, умникам стало известно, что эшелоны и колонны, банки и коробки, вброшенные ими в многочисленные заградительные валы, почему-то не сгорели, а необъяснимым образом утекли в заграничный песок. Мало того; нашедшие их там коммерсанты оказались удивительно честными, и положили полагающиеся умникам денежки на их счета в заграничных банках. Умники были так этим поражены, что без всяких дополнительных условий согласились на безусловное поражение возглавляемого ими государства.
  Ну, спасибо и на том, что хоть солдаты уже не гибнут зазря. Но ведь бандиты и поджигатели почувствовали себя не просто безнаказанными, а - победителями. Так что - придётся ждать продолжения...
  А пока что, ребята, запомните: не все старцы - мудрецы; но лишь те, которые готовятся предстать перед судом Бога и хотят остаться в благодарной памяти человечества. И не все молодые и умные - молодцы; но лишь те, у кого разум светел, душа неиспорченно-молода, а дела ответственны, мужественны, добры и чисты.
  
  ЛЕГЕНДА
  О ДВУХ КАМНЯХ
  
  Добрый день, юноши и девушки! Хочется, чтобы сегодняшний день запомнился вам именно как добрый. Ведь с него для вас начинается новая, во многом - незнакомая жизнь, по которой вам придётся идти не в соответствии со школьным расписанием и записями в дневнике, а по собственному разумению. И оттого, каким путём пойдёт каждый из вас, и как, какими способами одолеет препятствия, будет зависеть и его личная судьба, и судьбы близких и родных ему людей, и конечный итог всей его жизни.
  А я, в качестве благословения на предстоящий путь, расскажу вам ... Хотите услышать о кавказской войне? Ладно; расскажу. Но - не о возобновившейся, а о самой первой, мало кому из людей известной, а самим Кавказом ныне почти забытой.
  1
  Давным-давно, когда Земля была совсем молодая и горячая, на её переносице, в промежутке между синими глазами двух морей появилось несколько юношеских прыщиков. Взглянули земные прыщики на дремавшую вокруг равнину и ластившиеся к ней моря, и увидели, что они намного выше равнинных холмов и морских волн. Не желая равняться с ними, дали они себе гордое имя "горы", и ещё больше возгордились.
  Самым большим и высоким из них был Шат, находившийся в середине цепи совсем ещё низеньких тогда гор. Взглянул он гордым взглядом по сторонам, и показалось ему: соседи недостаточно его уважают. Равнина не льнёт с достойной покорностью к его подножью, но убегает от него куда-то вдаль. Соседние горы, напротив, чересчур теснятся к нему. Чуть ли не наступают на его исконные территории. Делают вид, что приблизились из дружбы, но меньшие по размерам поглядывают на него без должного почтения, а примерно равные ему по высоте смотрят словно бы сверху вниз. И все стараются затенить если не его вершину, то хотя бы склоны. Не дают ему столько места и столько света, сколько он хочет и заслуживает. А тем самым отвлекают внимание остальной части Земли от него на себя. Потому что знают: если окружающий низменный мир увидит его во всей его мощи и красе, то падёт к его подножию в восхищённом и смиренном поклонении; а на них даже не взглянет.
  Затрясся Шат от разогреваемого в себе негодования, принялся трясти и раскачивать Землю, чтобы разметать по сторонам толпу бывших друзей. Чтобы свалить их с не по достоинству занимаемых ими подножий, чтобы понизить их хребты до уровня равномерно-плоского плато земного лба, а каждую из гор опустить до ранга холма и тем навеки унизить. Пусть никто не мешает ему наслаждаться покоем и простором!
   Но - не по силам было одной возгордившейся горе одолеть природное притяжение других гор к матери Земле. Через недолгое время Шат это понял, но оттого лишь пуще разозлился, лишь больше распух от избытка гнева и гордыни... И вдруг - взорвался высокомерной макушкой.
  Тонкий лёдок едва накопленной мудрости разлетелся звонко трещавшими осколками, остроконечная голова провалилась внутрь образовавшейся пустоты, оставив от себя только огромный, жадно разинутый рот. Ещё миг - из кратера свирепо рычавшего рта полетели жгучие брызги расплавленных камней и огненные плевки взрывавшихся, как бомбы, скал.
  Вслед за Шатом и другие горы пришли в подобное неистовство. Затряслись, запыхтели, макушки на них покосились или вовсе слетели, из образовавшихся дыр потекла кроваво-красная жижа раскалённой лавы, запекавшейся на их телах уродливыми серо-бурыми наростами... А обезумевшие горы только радовались, что благодаря наростам делаются выше и страшнее. И даже не задумывались над тем, что безвозвратно расходуют на свой ужасный камуфляж лучшее из того, что имелось у них внутри.
  Вначале горы вместе с лавой изрыгали из своих пастей жуткий огонь пылавших безумием душ. Затем - смрадный дым жестоких мыслей и жадных вожделений, думая испугать тем соседей и вынудить их бежать прочь. Каждая мечтала, что после их бегства зальёт своей лавой всё освободившееся пространство, сделается ещё толще и важнее, поднимется выше всех земных гор. После чего сможет наслаждаться захваченным простором, единолично потребляемым светом, всеобщей покорностью и благоговейным уважением.
  Долго сражались горы между собой, долго трясли и мучили окружавшую их равнину, заливали лавой огорчённо вскипавшие моря. Но вот пришло время, когда не осталось у них ни душ, ни мыслей, ни ярости, ни желаний, ни раскалённых гневом бомб, ни выбрасываемого ненавистью лавового кровотока. Тогда они выбросили на ветер последнее: пепел несбыточных надежд и золу сгоревших сердец... И только после этого закрыли рты и открыли глаза в окружавшую беспросветную мглу, пытаясь разглядеть: кто же тот победитель, что теперь затеняет их всех?
  И увидели: окутавшая их тьма - от сотворённого ими же дымного смрада, съевшего весь свет - и солнечный, и лунный, и звёздный. Победителя же среди них нет. Как и нет счастливых и красивых. Все - побеждены, все - несчастны, все - уродливы, злобны и страшны.
  Зарыдали они из-под нахлобученных на себя шапок пара и дыма горячими слезами злых кислотных дождей; и уничтожили ими остатки зелени, пытавшейся выжить в межгорных долинах и в глубоких ущельях. В тоске и раскаянии посыпали бывшие вулканы свои дырявые головы остатками собственного пепла; но поздно. Не осталось на них и рядом с ними никого и ничего, что ранее дарило им ощущение счастливой сопричастности к земной жизни. Не было уже ни зверей, ни птиц, ни растений. Даже камни, рождённые вытекшей из их сердец лавой, и те стремились убежать с их безобразных безжизненных склонов.
  Увидев это всё, горы в последний раз содрогнулись от непереносимого ужаса, и - навеки застыли в безнадёжно-скорбной недвижности. А вместе с тяжёлыми чёрными облаками разлетелась по всей Земле скорбная весть: равнина утонула в дерьме и пепле, одно море почернело, второе почти высохло, а Кавказ умер.
  2
  И вот во время той войны по одному из склонов, извилистому и неровному, как перекорёженная судьба, бесконечно-длинному, как одинокая скучная жизнь, обрывистому и узкому, как измученное терпение, мчались в неведомую даль два непохожих камня. Каждый из них старался обогнать другого, пытался вырваться вперёд, но при этом они часто цеплялись жёсткими боками, а на поворотах сталкивались. А тем самым лишь мешали друг другу бежать, лишь сокращали расстояние между собой и догонявшей их лавиной, состоявшей из таких же камней, но уже раздавленных, обезличенных и перемолотых.
  И вот, когда свирепый вал лавины почти настиг их, один из камней предложил не толкать, не валить, а поддерживать друг друга. Не пытаться обогнать и оттолкнуть, а бежать вместе, рядом. Не ссориться, а помогать советом и делом. Другой камень с ним согласился.
  Приблизились помирившиеся дети вулкана (а может быть, и разных вулканов), прижались тёплыми боками... И - надо же, как удачно получилось! Будто кто-то специально их друг для друга вытёсывал. Где у одного - жёсткий выступ, у другого - мягкая впадинка. А где - незащищённая ямка, у другого - крепенький надёжный бугорок. Почувствовали они, что им обоим стало лучше, и что бегут они теперь быстрее, да так и покатились дальше.
  И всё бы хорошо; да только один из этих камней очень уж был горяч. Не остыл, по молодости прожитых мгновений, от испекшего его вулканического жара; всё ему казалось, что сам он и катился бы быстрее, и дорогу нашёл бы более короткую и крутую...
  Как только немного оторвались они от лавины, решил "крутой", что пора расстаться с попутчиком. Начал он потихоньку отталкивать его от себя. А тот был умнее и добрее; и не отпустил. Так и катился рядышком; твёрдыми бугорочками своего спутника придерживал, вакуумными ямочками к себе притягивал. Поднапрягся торопыга, покатился насколько мог быстрее. Думал: "Сейчас он устанет и сам от меня отцепится". Да и - не рассчитал скорости, врезался боком в вязкую, не застывшую лаву. Так бы навеки в ней и остался; но другой камень не пожалел времени и сил, вытащил его из западни. И уж дальше они так и покатились - единым целым.
  С того момента ничто им не было страшно. Любой затор общей тяжестью с размаху пробьют, любой завал общей инерцией с разбегу перепрыгнут... Оказалось, что катиться вместе, дружно - намного устойчивей, теплей и приятней. Да и безопасней. Да и практичней. Если кого-то из них где-то чем-то обтесало или поцарапало, то только с одного боку; потерь в два раза меньше. От бесконечных царапин внешняя поверхность каждого из них делалась округлой, более ровной и гладкой, что общему делу бега шло только на пользу; но середина, их общая сердцевина оставалась нетронутой, и с каждым мгновением совместной жизни только крепла.
  А как было с другими камнями?
  По-разному. Некоторые ещё во время разбега, из-за лени, или из-за неумения, или от безвольного отчаяния остановились либо упали. Их сразу же лавиной раздавило, лавой залило, пеплом засыпало. Так и сгинули - бесследно и безвестно. Другие, торопясь захватить самые лучшие места для будущей жизни на равнине, безрассудно помчались самыми крутыми и короткими путями. Эти либо о скалы разбились, либо в глухие ущелья упали. Третьи решили, что путь к успеху надо искать на кривых длинных дорожках. Их либо лавины смели, либо лавы накрыли, либо заблудились они в безвыходных лабиринтах, уткнулись в заготовленные для них тупики.
  Лишь немногие, очень немногие из пытавшихся достичь счастья в одиночку выбрались из горного ада. А докатившись до подножия, поняли, что хотели не того, чего достигли, и прикатились не туда, куда намечали.
  Но были и такие, что тоже бежали парами; тесные пути-дороги многих друг к другу прижимали так, что деваться было некуда, кроме как рядышком бежать. Да только многие из этих многих всё время ссорились между собою. Вместо того чтобы жалеть спутника да помогать ему, бесконечно и бессмысленно спорили, ругались, толкались, царапались жёсткими каменными боками. Да так и стёрлись в разнесённую ветром пыль, в пустое никчемное разочарование.
  А вот те два камня катились дружно и быстро, и смогли укатиться дальше всех. За время долгой дороги камни окончательно срослись; так, вместе, и улеглись на понравившейся им полянке. Земля и там была сожжена; но иногда сквозь вулканические тучи пробивались благодатные солнечные лучи. Если на полянку прилетало из дальних краёв какое-нибудь обездоленное семечко - камни брали его под свою защиту. Проклюнулось растеньице - они его от кислотных дождей своими боками укрывали, от промозглых ветров и песчаных бурь спинами заслоняли. Выглянуло солнышко - они его лучи на растеньице отражали. Прошёл добрый дождик - они его влагу в своей тени, а то и под собой сохраняли, потом этой влагой растеньице поили.
  Много, очень много лет прошло до того времени, когда полянка, где поселились два дружелюбных камня, заросла низенькой чахлой травкой. Постепенно травка становилась зеленее и сильнее. Прознав про это, прибежали на полянку зверушки, сначала мелкие, затем большие. Одни из них рыхлили спёкшуюся почву, другие - подстригали и удобряли растения, третьи - убирали неизбежные отходы... Веселее стало, быстрее дело пошло. А когда пришли люди, муж и жена, и пристроили к тем камням свою землянку, разросшаяся от полянки травка уже взбиралась на соседнюю гору...
  Те два камня до сих пор лежат на прежнем месте. Но теперь рядом с их полянкой течёт речка, спускающаяся с обросших лесами гор. Оба камня уже седы от мха, усеяны морщинами давних ушибов и углублённых временем трещин, но по-прежнему неразлучны. Ведь наиболее прочное, неизменно защищаемое, самое надёжное их место - сердцевина.
  Виктор Нехно
  СКАЗАНИЕ О ЗЕМНОМ РАЕ
  
  Предисловие
  1
  Детки, не хнычьте! Свет в нашем детсадике выключил не злой Бармалей, а добрый энергонадзор. Нет, он не хочет переловить вас в темноте. И не хочет, чтобы вас поймала баба Яга. Он хочет, чтобы чуть-чуть света осталось ещё и на завтра. А может быть, и на послезавтра. Нет, сегодня мы уже ни во что играть не будем. Какие могут быть игры в темноте? Нет, только не в прятки! И не в привидения! И не в чёрный рынок! Лучше уж я опять расскажу вам какую-нибудь сказку...
  Знаете все мои сказки наизусть? А про доброе утро...? Нет, не про то, что приходило к девочке в облике её мамы; эту сказку я и сам уже дословно выучил. Про то, которое сквозь сон услышало плач заблудившихся в лесу деток. Да, проснулось и вышло на работу досрочно... да... да... Да, родители встретили их не с упрёками, а с поцелуями, котлетами и конфетами. И в самом деле - наизусть. А-а... про воробышков, попавших в сырую пургу? Да, вспомнили про голодных озябших деток... Да-да, не поленились, не остались ночевать в мокром снегу, в полёте изо всех сил махали крылышками, тем самым стряхнули с них намёрзший лёд, согрелись, долетели, сами спаслись от верной смерти и своих деток спасли. Что? Конечно, и чирикалку деткам на ночь спели! Ну, эту сказку вы знаете лучше, чем наизусть. А про... Ой, не кричите так, я уже понял: эти все вы тоже знаете. Что ж; сейчас придумаю новую сказку...
  Не хотите придуманную сказку? А что хотите? Детки, настоящую правду о том, как Бармалей оборотился в Энергонадзора, и взрослые-то не все знают! Нет; я не считаю вас маленькими. Конечно, хочу, чтобы вы стали людьми умными и честными! Ладно... Уговорили. Но учтите: мне придётся рассказывать про те стародавние времена, когда во всём мире было ещё темнее и страшнее, чем у нас сейчас. Не верите, что такое могло быть? Значит, не будете бояться. Но всё-таки зажгу масляный светильничек...
  Нет, детки; это - не лампада. Лампада сияет в вечность и бесконечность, служит маячком светлого пути к Царствию Небесному. А мы посветим в наше занавешенное прошлое, и взглянем на тёмные пути тех, что мнили себя всевластными переустроителями созданного ими же ада в земное подобие рая. Так что у меня в руках - обычный каганец... Вот, разгорелся. Садитесь к нему в круг шире, а друг к другу ближе. Так, молодцы; теперь всем светло будет. Ну, слушайте.
  
  СКАЗКА
  ВОЛШЕБНАЯ МАСКА
  Подсказка первая
  Рождение материка
  1
  Давным-давно, когда ни вас, ни ваших мам и пап, ни даже ваших бабушек и дедушек на белом свете не было, электрического света ещё не было. Сидели люди по ночам у разных коптилок, вздыхали и думали: как бы сделать жизнь светлой и чистой? Всяческих придумок было примерно столько же, сколько коптилок, но обычно сводились они к одной: надо переливать масло из чужих каганцов в свой.
  Довод был таким: да, жизнь чужаков сделается более тусклой; но ведь и копоти от них будет меньше. Благодаря чему мир сделается чище; а чтобы он был ещё и светлее, нужно свой маленький каганец переделать в большой каган. Хорошо освещаемое каганом пространство нужно объявить своим каганатом, плохо освещаемое - подконтрольными каганату странами, совсем неосвещаемое - варварскими территориями. У варваров можно и нужно забирать всё масло без остатка, у подконтрольных чужаков - отбирать не меньше половины; остальную половину они должны отдавать добровольно в виде налогов за долетающий к ним свет. За средства от налогов и отобранного у варваров имущества надо сооружать всё большие каганы. Вскоре каганный свет зальёт весь приземный эфир, каганат раскинется на весь мир, все чужие коптилки будут погашены, посторонние светильники растоптаны. Чужаки постепенно зачахнут и перемрут, варвары быстро исчезнут в поглотившей их тьме. И тогда уж каганистам в этом мире светлом чистом будет житься как артистам: сытно, с песнями и свистом.
  Всё это - очень умно и очень хорошо.
  А вот перечить тем умным, которые хотят сделать миру так хорошо - очень плохо. И потому хорошие светлые умники имеют право лишать плохих тёмных перечников всякого права коптить белый свет. С изъятием у них блюдец, масла, фитилей, огня, тепла и дыхания.
   Поскольку многие люди думали, что соседи думают так же, то все, осознанно или вынужденно, тратили свои жизни не на пустопорожние разговоры, и не на нудные переговоры, а на бесконечные кровопролитные войны. Из-за чего Земля по своему устройству превратилась в огромную мясорубку. Постепенно такое устройство разонравилось затянутым туда людям; и среди них появлялось всё больше таких, которые думали не о том, как замучить и ограбить соседей, а как осуществить изначальную мечту человечества о светлой жизни в добром чистом мире. Эти умные люди не считали себя самыми умными, а прислушивались к соседям, вдумывались в их мысли, развивали и совершенствовали их догадки; и так, по-доброму, без поножовщины соревнуясь друг с другом, придумали и сделали электрическую лампочку.
  2
  Нет, детки; свет в дома и в детские садики люди провели не сразу. Людям всего света было не до света, потому что во всём мире не было мира. А в нашей стране получилось ещё хуже: ни мира, ни войны, ни воды, ни еды, ни закона, ни традиции, ни полиции, ни милиции. Никто ничего толком не делал, все только ругались и дрались, везде творился произвол и грабёж, всюду царил беспросветный хаос.
  Кто такой Хаос? Это... ужасное чудище. Настоящий Бармалей. Огромный, жадный, глупый и злой, как сказочный великан, грязный, ленивый и нахальный, как болотный бегемот. Надо было его поругать за то, что он плохо царил? А он говоривших ему о добром и хорошем не слушал. Слышал только крики, прислушивался к бряцанию оружия и к звону денег, слушался лишь животных инстинктов. Надо было пожаловаться на него его родителям? Ещё хуже получалось. Мама хвалила сыночка за то, что он в неё бессовестный и бесстыжий, папа - за то, что он в него наглый и жестокий. На их работу, начальникам пожаловаться? Некуда было жаловаться. Мама Свобода - безработная и бездомная фея, папа Война - чудовище без постоянной прописки и определённого места жительства. Все его хозяева и работодатели от него отказывались, никто не хотел за его безобразия отвечать. Все в крик, но вразнобой, по собственным официальным нотам пели одну и ту же песню: "Его наняли и наслали на нас наши плохие соседи".
  Что? Надо было прогнать злого Бармалея, позвать доброго Энергонадзора и отдать ему нашу часть света? Ох, детки... Люди примерно так и сделали. Вот только вместо нормального Энергонадзора к ним пришла одна хитромудрая... фея. По имени Равенство.
  Увидела фея, что никто не может справиться с Хаосом, и решила: "Нужно женить этого дурака на себе, а потом царствовать вместо него". Так и сделала.
  Не могло такого быть? Почему? Ага; ни в одной из сказок ни один дурак не женится на древней старушке. А на ком они женятся? Понял; на прекрасных принцессах. А ещё? На зелёных лягушках. Но - в этой истории так и было. Запомните, детки: ни одна фея, даже самая древняя, не бывает дряхлой старушкой. Хотя, если захочет, может ею выглядеть. Кем бывает? Вы сами только что сказали. Если она только на то и способна, что ловить языком мух и мотыльков, то - лягушкой. Если же она приловчилась тем же способом ловить людей, то - принцессой.
  Нет; если никого не удаётся поймать, фея не умирает с голоду, а впадает в спячку. И спит до той поры, пока не закончатся неблагоприятные для неё времена. Вы правы: лягушкам, в отличие от принцесс, в этом отношении намного проще. Мотыльки все сплошь глупые, доверчивые и очень уж, прямо-таки чересчур любопытные. Если они и замечают, как и почему пропали их собратья, то отлетают чуть дальше от лягушки; но уже через несколько мгновений обо всём забывают, и вновь кружат над нею, как ни в чём ни бывало. А если некоторые из них помнят и дольше, всё равно толку от этого мало. Мотыльки ведь ещё и ленивые, тёплых домиков не строят. Оттого при наступлении холодов все они умирают, не передав следующему поколению накопленный опыт и полученные знания. Так что лягушке, чтобы дождаться очередного охотничьего сезона, достаточно проспать всего лишь одну зиму.
  А вот принцессам, из-за злопамятности и живучести людей, приходится спать десятками лет. А после особо удачной охоты - и сотнями. Зато лягушки спят без удобств, во льду прудов и болот, а принцессы - в красивых хрустальных гробах, спрятанных в прохладных пещерах или в уютных односпальных склепах.
  Правильно; феи выбирают для сна лёд и хрусталь потому, что те - прочные и прозрачные. В них фея может спать, не опасаясь ни деревянных лопат дворников, ни железных подковок шастающих по кладбищам принцев. И сквозь них фее удобно наблюдать за окружающей её обстановкой. А как только фея заметит, что кто-то съедобный порхает поблизости, то сразу же оживает.
  Нет, вскакивает она не сразу. Ведь сон у неё - не простой, а затяжной, летаргический. Выходит она из него медленно, переходит к активным действиям постепенно, по мере увеличения интереса к ней. И уж ни в коем случае не пугая мотылька или принца резкими агрессивными движениями.
  Лягушка сначала еле заметно шевелит зелёной лапкой - чтобы глупые мотыльки подумали, будто это - свежая весенняя веточка, пробивающаяся своими когтистыми почками сквозь тающий лёд. Как только мотылёк закружится вокруг привлекательной лапки, лягушка скручивает липкий язычок в тугую пружинистую спираль, неспешно и плавно раздвигает губы... Щелчок! - язык, стремительно раскручиваясь, вылетает изо рта и насмерть приклеивается к жертве. И уже через мгновение мотылёк оказывается в медленно жующей пасти.
  Нет, принцесса лапками не шевелит. Она шевелит длинными красивыми ресницами. Затем она медленно приподнимает веки - невысоко, чуть-чуть, лишь бы пропустить наружу острый укол взгляда и притягивающее сияние лазурных глаз. Потом томно, соблазнительно раздвигает алые губки; совсем немножко, не обнажая клыкастых зубов. И тихо шепчет: "Поцелуй меня, прекрасный принц! Спаси от заклятия! Будь смелее; видишь же - я не могу тебе сопротивляться..."
  И вскоре принц (особенно, если он - дурак) оказывается в её липких губах и неразрывных объятиях.
  3
  Как феи отличают умных от дураков? Очень просто: умные знают, что толком ничего о фее не знают, и держатся от неё подальше. А дураки думают, что они умнее, хитрее и толковее любой феи. Дураки даже не догадываются, что феи обладают свойством читать человеческие мысли и желания; и оттого заранее знают, кто из дураков на какую из приманок клюнет. Поэтому по-настоящему умные люди редко попадают в число "прекрасных принцев"; а задаваки и хитрецы попадаются целыми стаями.
  Поскольку принцы намного крупнее мотыльков, их феи пережёвывают гораздо дольше. Некоторых жуют годами, а то и десятками лет. Но едят не всё подряд; используют метод хищнической разработки. Выжимают у принцев мозги и выматывают нервы, высасывают силы и вытягивают связи, опустошают сердца и кошельки, выворачивают души и карманы, вычерпывают здоровье и материальные накопления. Поедаемый принц непонятно чем заболевает, превращается в неврастеника, слабеет, глупеет, чахнет... А фея делается сильнее, здоровее и красивее. Полый, выеденный изнутри принц умирает, а фея к тому моменту приобретает облик девицы тех изображаемых достоинств и видимых параметров, которые следующему кандидату в принцы кажутся наиболее привлекательными.
   А уж фея Равенство даже среди других фей всегда выделялась прямо-таки невероятной красотой. Особенно - в те времена, про которые я рассказываю. Тогда всяких - разных поклонников вокруг неё крутилось - огромные толпы. Всем и каждому она обещала нежные ласки, особое внимание, непрестанную заботу, постоянную сытость... И многие, очень многие ей верили. Устраивали в её честь митинги и овации, слагали о ней стихи и прокламации, хором и поодиночке пели ей любовные песни... Но, как ни странно, не спрашивали ни её, ни самих себя: зачем она сводит их с ума и мотает им нервы? почему ведёт не в ЗАГС или в парламент, а на баррикады, на заговоры, на убийства, на грабежи? Вместо вопросов кричали, что будут любить её до самой смерти. И многие из этих многих, молодых и глупых, очень быстро свою клятву исполняли.
  Как же недотёпе Хаосу, при таком-то паблисити, при столь убийственной рекламе невесты было в неё не влюбиться?
  Но - глупое счастье долгим не бывает. Пока недалёкий богатырь млел от кусающих поцелуев хитромудрой феи, она высасывала у него кровь и силу, превращая их в свою плоть и в свою власть. Затем она задушила жениха в объятиях, а его обмякшую материальность утрамбовала под себя в односпальный материк.
  4
  Материк же был безвиден, как грусть, тьма разрухи над бездной горя, и не вращался вокруг земной оси...
  Почему не вращался? Его мама Равенство запрещала ему вращаться в подозрительной компании других материков. Но и вращаться в одиночку, частным порядком, вокруг своей собственной оси бедняжка материчок тоже не мог. Потому как - не имелось у него собственной оси. И не только оси; вообще - никакой своей, частной собственности у него не имелось. Он ведь был новорождённый, собственность мог получить только по наследству, а родители ему ничего не дали. Эгоистичный отец Хаос умел только отбирать и ломать, эгалитарная мать Равенство даже словосочетания такого - "частная собственность" - знать не знала и слышать не хотела. Заткнула она младенцу рот пустышкой обещаний, закрыла глаза миражом фантазий, законопатила уши грохотом лозунгов, связала руки пуповиной чрезвычайных мер, закрутила в пелёнку жестокого беззакония, и на этом - всё, что ему от неё досталось.
  Подёргался бедняжка в тесном промежутке между навалившейся на него феей и отторгавшим его мировым океаном, покричал, поплакал... И постепенно сделался не объёмным, не трёхмерным, а плоским, двухмерным: левые - правые, передовые - отсталые, наши - чужие, сподвижники - враги.
  Внешне новорожденный материк был неуклюж, неповоротлив, и удерживался на плаву только каким-то чудом. Полное название этого чуда было чудо-юдо, а выглядело оно то ли как огромная рыба, то ли как большущий кит. А может быть, змей. Или черепаха. В точности внешность чуда-юда была неизвестна, оно ни ухом, ни рылом людям не показывалось, сквозь воду не просматривалось, безвылазно пряталось под материком. И - ни шипом, ни рыком, ни свистом, ни щёлканьем не сообщало жителям материка, зачем оно возит их на своём горбу, куда и с какой целью тащит отдельно взятый на себя материк.
  Ну, может быть, и хорошо, что так. У материчан и без этого знания ужасов было в преизбытке. А несчастий - ещё больше.
  5
  Большинство ужасов происходило из-за того, что в те давние времена погоду на материке определяли не синоптики по их мудрёным атмосферным картам, а то самое чудо-юдо по его инстинктивным подводным ощущениям.
  Если, к примеру, чуду-юду хотелось понежиться в тёплой водичке, оно плыло на юг. В пути оно ориентировалось не по компасу, и не по термометру, а по пересекавшим его маршрут широтам. Но определяло широты не по прицепленным к ним номерным биркам, а на ощупь. Если нащупанная широта казалась чуду холодной, оно называло её полярной. Прохладные и слегка тёплые широты чудо считало средними; но пересчитывать их ленилось. Нащупав горячие широты, чудо останавливалось и, спрятавшись под материком, как под зонтиком, безмятежно засыпало. И даже не догадывалось, что привезённым материком перекрыло солнцу привычный путь с неба в океан и обратно. Из-за чего солнцу приходилось дважды в сутки протыкать материк насквозь; утром - на востоке, вечером - на западе; а ночью купаться не вместе с дельфинами под их мелодичный свист, а рядом с чудом-юдом под его неумолчный храп.
  Солнце такими неудобствами было очень недовольно. И уже с раннего утра, едва успев выкарабкаться в небо, оно всеми лучами упиралось в несчастный материк, пытаясь его обжечь, оттолкнуть, как-то заставить уйти в сторонку. И так - с утра до вечера и день за днём.
  Через два-три месяца усилий солнце до того раскаляло материк, что всё живое растительное на нём высыхало и сгорало, превращаясь в летучий дым, а всё живое животное мучилось и жарилось до летального исхода. И только чудо-юдо рыба-змей блаженствовало в летаргическом сне. С тех пор, в память об этом тройном лет-ужасе, жаркое время года зовётся "лето".
   Ещё через месяц-два непрерывного нагрева вода в океане, как то всегда бывает в начале кипения, начинала кружиться и булькать (океанологи называют подобные явления глубинными течениями и подводные извержениями). А спящее чудо, ничего не замечая, продолжало мерно храпеть, создавая своими вдохами пассаты, выдохами - муссоны, расширениями и сжатиями грудной клетки - приливы и отливы. И только когда закипевший океан начинал стучать крышкой материка чуду по голове, оно нехотя просыпалось.
  Поняв недоваренными остатками головного мозга, что превращается в содержимое черепахового супа (а может быть, в уху), чудо, подтягиваясь черепашьими лапами за ухваченные широты и отчаянно гребя рыбьим хвостом, спешно устремлялось на север. Когда вместо очередной широты обнаруживалась точка на льду и в ней колышек с флагом, чудо пряталось под разогретым материком, как под одеялом, и вновь погружалось в дрёму.
  Прогнав опротивевший ему материк, солнце почти всё внимание уделяло другим, ранее обделенным континентам и материкам; а на изгоя поглядывало изредка и с прохладцей. Лишённый тепла материк постепенно превращался в сплошную ледышку; и всё крепче примерзал к голове и спине чуда. Когда оледенение охватывало головной и спинной мозг, чудо утрачивало способность двигаться и почти прекращало дышать. Жизнь на материке тоже останавливалась; всё, что могло двигаться, зарывалось под землю или укрывалось в домах, а там пряталось под листьями или под одеялами. На голой поверхности материка оставались только абсолютное безветрие и свирепейший мороз. Сейчас, в век поголовной грамотности и научного прогресса, мы называем подобный ужас "сибирская атмосферная аномалия". Но в то время из всего этого названия людям удавалось просипеть только два слога: "си-ма".
  К концу симы (в современном звонком произношении - зимы) оледенение головы чуда достигало его пасти. Зубы чуда начинали клацать от озноба, дрожавший язык смерзался в ледышку, та звонко стучала по колоколу нёба. На материке всё это считалось воем метелей, треском лопавшихся от мороза деревьев, грохотом ломавшегося льда. А чудо принимало производимые им же звуки как звонок будильника, сигнализирующего, что пора на работу. И - неохотно просыпалось.
  Почувствовав позвоночным мозгом глубоко опущенного хвоста, что едва не превратилось в содержимое змеиного холодца (или в замороженного угря), чудо испуганно дёргалось (отчего в горах сыпались лавины, а на реках начинался ледоход) и неуклюже возвращалось на юг, в тёплые моря. Где вновь засыпало.
  Вот из-за этих-то резких, заранее не прогнозируемых перемещений чуда на материке получалось так: только что свирепствовала зима - уже свирепствует лето. Ещё не закончилось лето - опять навалилась зима. И то, и другое - почти без переходов в виде весны и осени. Из-за чего и происходили основные несчастья.
  Определиться с началом сева было невозможно. Вчера, зимой, сеять было рано; всё равно пришлось бы делать пересев и перерасход. Сегодня, летом, - поздно; всё равно получится недосев и недород. Со сбором урожая выходило ещё хуже. Летом получался недобор, недосып, усушка и утруска, зимой - недокос, недонос, недовоз, сгнившая продукция и оставшийся под снегом урожай.
  Но люди не унывали, не роптали, каждый день с утра до вечера бодро пели одну и ту же песню "уберём, и посеем, и вспашем". Но обычно поступали наоборот: сначала пахали, потом сеяли, и только потом убирали. И только земной рай строили по одобренному феей распорядку. Из-за чего и происходило основное количество дополнительных несчастий.
  6
  Нет, детки; рай люди так и не построили. К несчастью, каждый раз, когда оставалось всего лишь подлатать крышу, старший зодчий, бессменно сидевший на её коньке, внезапно срывался в вечность. Под плач и стоны всего народа на опустевший конёк взбирался самый верный последователь мудрого учения бывшего зодчего; и, с высоты открывшихся перед ним перспектив, находил в конструкции крыши, а то и в архитектуре всего здания массу недочётов и перегибов. Прежнюю крышу, пока она окончательно не съехала вслед за бывшим зодчим, полностью или частично сносили, на её месте сооружали другую; из тех же несущих и силовых узлов, но - более прочную и современную. Затем под новую крышу подстраивали новый красивый, гораздо более широкий, чем ранее, верхний этаж для лиц особо приближенных к зодчему.
  Нет, детки; расширения верхнего этажа не повисали в воздухе. Каждое из них надёжно подпиралось руками и прикладами атлантов в гражданской и военной форме. Но при этом на официальных чертежах изображалось, будто всё здание, включая несколько нижних этажей, опирается исключительно на первоначальный фундамент. Причём - не только здание целиком; каждый этаж в отдельности также рисовался не поверх другого этажа, но непременно на основном фундаменте.
  Причина данного творческого искажения кроилась в том, что фундамент, несмотря на множество пустот и разломов, традиционно считался капитальным; а нарушать несущие традиции ни один из зодчих не решался. А уж не только о необходимости возведения нового фундамента, но и реконструкции старого никто даже не заикался. Каждый последующий зодчий лишь подновлял плакаты, закрывавшие фундаментальные дыры от буравивших их взглядов, давал отмашку "Марш!" духовому оркестру и команду "Вира!" строителям.
  Несмотря на все старания, от упорно проседавшего фундамента по стенам расходились неумолимо расширявшиеся трещины. Когда их уже не удавалось скрыть, старший зодчий самокритично указывал на тех помощников, которых он не сразу уличил в совершении кое-каких недоделок, из-за чего и стали заметны отдельные незначительные недоработки. Но в итоге всех исправлений получалось то же самое: перегибы, перекосы, недочёты, недостатки, частичное обрушение здания. Как только очередной незадачливый зодчий под грохот славословий в его честь падал в аккуратно подставленный ему гроб, на недостроенной крыше разворачивались флаги новой здоровой критики, на прежнем сверхнадёжном фундаменте начиналось новое неправильное строительство.
  7
  Несмотря на критичное отношение зодчих к своим предшественникам, их видение текущего процесса и конечного результата бесконечного строительства было практически одинаковым.
  При каждом из них строительная площадка земного рая представляла собою крепко огороженный двор, в котором можно ничего не делать, но нужно где-то работать. Бродить по двору в поисках лучшей работы не дозволялось, требовалось сидеть на одном месте и заниматься только своим делом. Иначе поставят на место, пришьют дело, посадят вне рая и заставят бесплатно трудиться.
  Здание земного рая выглядело как огромная казарма. Но отдельных коек нет, вместо них на полу - огромный общий матрас. Из прочего имущества - тоже ничего своего; зато нижнее и постельное бельё регулярно осматривают, а всё грязное отправляют в общественную прачечную. Но лучше бельём не пользоваться, потому как его осматривают, стирают и выжимают не снимая с грязнуль.
  На время приёма пищи казарма превращается в столовую самообслуживания. Все блюда почти бесплатны, а из них самое лучшее и полезное - ничего не есть. Но отмечаться в журнале получения, а также убирать со стола, мыть посуду и не морщиться от запахов - обязательно. Не то в следующий раз дадут только что-то понюхать.
  В перерывах между работой, сном и приёмом пищи - культурный отдых. Все довольны, счастливы, все лежат с закрытыми глазами и ждут, что кто-нибудь когда-нибудь не выдержит, проснётся первым, спустится в подвал райского склада и притащит оттуда тележку с выпивкой и закуской.
  Почему в земном раю приходилось тележку не катить, а тащить? У неё при первой же поездке колёса ломались. От чрезмерных перегрузок. А ремонтировать тележки в раю некому; работа трудная, неблагодарная, никто не обязан её делать, каждый имеет право заниматься только тем, чем хочет. Но проблема с колёсами была решена практически мгновенно - методом уменьшения нагрузок на тележки благодаря замене чрезмерных потребностей на умеренные пайки. После чего каждый бегал за своим паёчком сам; а колёса, заодно и тележки, оказались не нужны.
  Кем и как определялось, сколько кому чего нужно класть в паёк? Сие, детки, являлось великим административным секретом. Те немногие мудрецы, которые его знали, были всегда сыты, но редко чувствовали себя счастливыми. Ибо их большое знание не оставляло в них места спокойствию и надежде.
  Как и откуда появлялись на райском складе продукты и вещи? Сие, детки, являлось великой всенародной тайной. Те немногие глупцы, что её не знали, редко бывали сыты, но почти всегда чувствовали себя счастливыми. Ибо их малое разумение не вмещало в себя раздумий и тревог.
  Кто придумал секрет и тайну? Один великий волшебник; он же - первый зодчий. Только он знал их в точности, ибо сам их придумывал и перепридумывал. А получалось у него постоянно перепридумывать благодаря тому, что он днями и ночами коптел над великой огненно-красной мудростью. Да так усердно, что чуть ли не вся атмосфера его дворца состояла из едкого дыма; а дворец был прокопчён и просмолен мудростью до того, что так и звался - Смольный. И если уж кто-то вольно или невольно входил в этот дворец, то вольно выйти из него мог только помудревшим. А уж сам волшебник был воистину неоспоримым мудрецом. И мог мгновенно и точно определять, кто может помудреть, а кто нет. И сомнений в своей правоте он никогда не испытывал, ибо подтверждения в ней получал непосредственно от премудрой феи Равенство.
  
  Подсказка вторая
  Маска волшебника
  1
  К тому времени, детки, премудрая фея среди обычных людей уже не появлялась. Во время борьбы с Хаосом была, звала народ за собой, клялась честно поделить отнятые у богачей богатства, а как дошло до дележа - исчезла.
  Сначала народ подумал, что она решила тихо, скромно, благородно отказаться от своей доли добычи в пользу бедных. Все обрадовались, схватили мешки и сумки, помчались в кладовку... А она заперта. Заглянули в окошко - внутри темно; но понятно, что там - пусто. Все огорчились, начали шуметь, кричать: "Не могла фея так с нами поступить! Не смогла бы утащить наше добро! Одна".
  До того раскричались, что даже охранников разбудили. Охранники рассердились, всей толпой вывались наружу и всем всё объяснили: "Исчезли богатства! Провалились сквозь дырки в бюджете!"
  Заглянули самые смелые из мужиков и баб через приоткрытую охранниками дверь... В кладовке, и в самом деле, весь пол в дырках. В самую маленькую дырку чемодан может провалиться. В среднюю - вагон. В большую - корабль. Каждая дырка - насквозь через всю толщу материка. Одни - косые, к соседнему материку, другие - прямые, насквозь через океан, но в конце каждой из них что-то стеклянно поблёскивает. Больше всего похоже на банки; хотя и не нашей, а иностранной конструкции. В одних банках напихано что-то похожее на капусту, в других - на нарезанные тонкими кружочками жёлтые переспелые огурцы.
  А охранники продолжали нагнетать: "Что, убедились? А всё потому, что вы плохо переворачивали и трамбовали хаос. Что было в нём полезного, тащили себе, а в кладовку валили всяческий безыдейный мусор. Вот он и провалился через ваши пустые матюки неизвестно куда. Вместе с феей. Вступила она, по своей женской глупости, в ваш брак, а теперь ищем её, рыщем, найти не можем. Она тоже ничего о себе не сообщает - из-за падения лишилась голоса и права переписки. Если кто не верит - прямо сейчас к ней отправим. Лет на десять. Тоже без переписки. Есть желающие?"
  Попятились от порога бедные люди: "Очень уж в вашей конторе глубоко бурено... Не похоже, чтоб за десять лет удалось выбраться..."
   Да и, пока охранники не возражают, пошли себе восвояси. Идут, переживают... Не за чужие богатства, за полюбившуюся им фею. Только и слышно: "Обманули нас. Обещали, что будем жить при Равенстве, а - где оно? Нету. И, видать, никогда уже не будет".
  2
  Ошиблись простаки. На самом деле фея жила на том же материке; но об этом знал только мудрый волшебник. А остальные даже не догадывались, что волшебник ежедневно с нею общается. Он ведь целые дни проводил в рабочем кабинете, под надёжной охраной; а охранники никого из посторонних к вождю не пропускали. Да и в поведении волшебника никто ничего странного не замечал. Как работал, так и работает; даже ещё усерднее.
  Жена его тоже ни о чём не догадывалась. Дома он по-прежнему вёл себя так, словно он не всевластный волшебник, а обычный человек мужского пола немолодого возраста не очень красивой наружности очень нехорошего поведения. Правда, жена немного удивлялась: каким это волшебным образом он превратился из "совы" в "жаворонка"? Чего ради вскакивает с постели задолго до восхода солнца?
  Вначале она думала, что волшебник приноровился посещать свою любовницу не только по дороге с работы, но и по дороге на работу. Но когда она, привычно проводив мужа на лестничную клетку, так же привычно прислушивалась, куда он пошёл, то с удовольствием отмечала, что он опять ограничился всего лишь спешным поцелуем с выскочившей на площадку любовницей. А если та не успевала выскочить, молча прошмыгивал мимо зловредной двери. Вот жена и не спрашивала его ни о чём, чтобы лишний раз не напоминать ему о сопернице. А напрасно. Если бы спросила, то дала бы волшебнику приятный ей шанс признаться, что в последнее время его влечёт совсем к другой даме; но общается он с нею только в кабинете, и только на расстоянии.
  Войдя в кабинет, волшебник торопливо запирал входную дверь, спешно задвигал шторы на окнах и лишь после этого устало усаживался в широкое рабочее кресло. Почувствовав и убедившись, что успокоился и высох, волшебник вставал, подходил к массивному металлическому сейфу и начинал щёлкать колёсиками его мудрёного замка.
  Нижние полки сейфа были до отказа заполнены толстыми папками с очень секретными документами и большими шкатулками с очень драгоценными изделиями. Просторная верхняя полка, на первый взгляд, казалась пустой. Лишь тщательно присмотревшись, можно было заметить, что в её тёмной глубине лежал всего один сравнительно небольшой предмет. Предмет этот был гипсовой копией лица самого волшебника. Специалисты называют такую копию "посмертной маской"; но волшебник по причинам, о которых вы вскоре догадаетесь сами, для производства слепка не пожалел измучить себя гипсом ещё при жизни.
  Не обращая особого внимания на содержимое нижних полок, волшебник протягивал обе руки к копии собственного лица и бережно снимал с неё то, что, совсем уж незаметно для взгляда из тёмной комнаты, покрывало гипс сверху. Это тоже была маска; но уже не слепок или отливка, а настоящая, великолепно выполненная маска натурального телесного цвета. Сделана она была из неизвестного науке материала, похожего на тонкий прозрачный каучук, но более прочного и, вместе с тем, необычайно мягкого и эластичного.
  Сняв эластичную маску с гипсового постамента, волшебник неспешно и благоговейно подносил её к своему лицу. В какой-то момент маска, выпорхнув из рук волшебника, самостоятельно устремлялась к его лицу; и мгновенно сливалась с ним воедино, так что было уже непонятно, где её поверхность, а где натуральная человеческая кожа. А лицо волшебника вмиг преображалось: выглядело очень умным, усмешливо-проницательным и, несмотря на большую лысину, реденькие усы и неаккуратную бородёнку, красивым, как на собственных парадных портретах.
  На этом чудесное преображение волшебника не прекращалось, но, словно волна от брошенного в воду камня, быстро распространялось от его лица по всему телу. Косоватая сгорбленная фигура занимавшегося сидячей работой человека распрямлялась в атлетическую, походка из шаркающей делалась молодой и упругой, усталый картавый голос звучал уверенно и звонко, весь внешний вид излучал уверенность и силу. А главное - волшебник слышал уже не своими изношенными барабанными перепонками, а всей тонкой и чуткой поверхностью маски; и смотрел на окружавший его мир не несовершенными человеческими глазами, а всепроникающим взором волшебной маски. Благодаря чему фея, оставаясь невидимой и неслышимой для других людей, волшебнику была видна и слышна; и он мог получать от неё советы и указания.
  Теперь, детки, открою вам великую тайну, почему волшебник торопился надеть чудесную маску до наступления утра. Очень просто: чтобы досконально, из первых уст узнать, зёрна какой мудрости посеяла за ночь фея. Благодаря чему те пакости и несчастья, что с восходом солнца произрастали из этих зёрен чуть ли не до небес, а затем, всей своей тяжестью, без особого разбора валились на головы людям, волшебнику были не страшны. И даже полезны. Он, пригласив или послав мешавших ему людишек в нужное время на нужное место, успешно подставлял их головы вместо голов своих верных соратников. И, разумеется, вместо своей собственной. Благодаря чему во всех своих делах он был удачлив, а среди чужих бед беззаботен и счастлив.
  3
  Да, детки; верно вы догадались; фея Равенство недаром была так добра к волшебнику. Ведь он оказал ей много незаменимых и незабываемых услуг. Именно он убедил Хаоса пойти в объятия феи. И он же уговорил глупого великана терпеть её поцелуи, когда те из ласковых лобзаний превратились в свирепые укусы. Благодаря чему фея получила настолько горячее наслаждение, что даже её слюна, вперемешку с кровью потерявшего сознание Хаоса, вскипела и вспенилась у неё на губах.
  Увидев это ужасное чудо, множество народу решило, что фея попросту взбесилась. Люди осторожные и трусливые спрятались от феи в подвалах или заперлись в домах. Люди умные и предусмотрительные побежали в иные страны. Самые отчаянные из граждан набросились на фею, пытаясь заставить её отрыгнуть права и свободы, поглощённые ею вместе с Хаосом. Дошло до того, что фея чуть не родила вместо красного материка другого, разноцветного, более здорового и более симпатичного! Но волшебник своими мудрыми заклинаниями разогнал мираж нарождавшегося нового Хаоса, а административными молниями пригвоздил колеблющихся соратников к тем постам и должностям, с высоты которых только и можно было успешно придавливать к земле тело старого Хаоса в ожидании окончания его конвульсий.
  Благодаря своевременным действиям волшебника пена, выступившая на губах у феи, не разлетелась в плевках по отступникам, и не была съедена феей как приправа к противникам. Что имело очень, очень важные последствия.
  Дело в том, что волшебная пена фей имеет бесценное свойство извлекать материальные ценности из всего, к чему она прикоснётся. Но чтобы суметь воспользоваться этим свойством, нужно быстро, пока пена свежая, собрать её в какую-нибудь прочную несгораемую посуду. После чего можно и нужно планомерно капать пеной на вероятностных носителей каких-то ценностей. Пена, мгновенно вскипев реакцией горячей ненависти к попавшимся ей субъектам, приступит к их беспощадному уничтожению. А заодно - к аккуратной выемке всех ценностей из их расчленённых и обгоревших останков.
  Как только обрабатываемый субстрат будет окончательно обесценен и обезврежен, пена на какое-то непродолжительное время словно (чаще - безусловно) опьянеет от достигнутого успеха. Успокоится, чем-то освежится, хорошенько закусит; затем расслабится, превратившись в отдельные сладко похрапывающие комочки. Владельцу чекушки очень важно уловить этот момент для того, чтобы беспрепятственно переложить добытые ценности в свой сейф, а пенные комочки собрать в какую-нибудь несгораемую посудинку.
  Пена, проспавшись и поняв, что у неё отобрали то самое лакомство, ради обладания которым она трудилась над поеданием отвратительного ей субстрата, разозлится, разогреется, и - вновь превратится из отдельных комочков в неразличимо-единую огненную плазму. Но с тем большей яростью она набросится на следующие жертвы; так что коэффициент её полезного действия лишь повысится.
  Если же ценности не изъять, а пену не изолировать, то она, проснувшись, продолжит прежнюю работу. Но при этом каждая из её молекул будет воспринимать в качестве субстрата (который на самом деле уже уничтожен) другие такие же молекулы. Между молекулами пены разгорится междоусобная война за обладание уже добытыми сокровищами, и вскоре практически вся пена (за исключением одной-двух мечущихся в страхе молекул) самоуничтожится. А ценности будут похоронены в расплавленной земле и спрятаны под ядовитым гумусом гниющей пены.
  Мудрая фея все нюансы обращения со своей пеной знала досконально; и позволить себе относиться безответственно к собственным интересам и ресурсам не могла. Встрепенулась фея, осмотрела быстрым взглядом закоулки уже известного нам Смольного дворца. На её удачу, неподалёку, на латаном половике, скучала по серьёзным делам небольшая бутылка из-под красного джина...
  Простите, детки, я подзабыл, со сколькими "н" надо писать последнее слово; может быть, позже вы как-то узнаете или поймёте это сами. Могу лишь сообщить, что в те и в последующие времена бутылки подобной вместимости и примерно такого же содержимого назывались мерзавчиками; или, более культурно, чекушками.
  Сгребла фея пену с губ, наполнила ею чекушку; а закрыть посудинку нечем. Опять оглянулась она по сторонам, и видит: из другой бутылки (историки в этом месте и в этом слове вместо "л" пишут "р") вылетела и покатилась по тому же половику железная пробка. Ухватила фея пробку, воткнула её в горло чекушки - пробке хоть бы что, а верхние пузырьки начавшей вскипать пены присмирели, полопались, слились вместе и ровненькой плёночкой поползли от пробки внутрь чекушки. Но вся имевшаяся у феи пена в чекушку не вместилась; маловатой оказалась посудинка.
  Что делать фее? Стряхивать остатки пены на половик - не хотелось. Всё-таки - какое-никакое имущество; можно попытаться как-то использовать... Нет, детки, не половик было ей жалко; свою слюну. Но и оставлять её у себя во рту фея тоже не могла: та уже приступила к работе, начала жечь ей язык и губы...
  По секрету скажу вам, детки, что пенная слюна фей может быть весьма опасной даже для них самих. Если, скажем, фея на пустой желудок проглотит хоть чуточку собственной пены, то пена, не имея возможности заняться перевариванием другой пищи, начнёт переваривать стенки желудка. Проникнув через образовавшиеся язвы в полость организма феи, пена быстро искалечит либо заразит бешенством своей жадности все внутренние органы. Затем, нераздельно слившись с властными ферментами внутренних органов, и по-своему применив их гормоны и секреты, пена постепенно съест, переварит в безжизненный компост самоё фею.
  Немало, ох, немало мудрейших фей погибло по этой простой причине. В том числе, из-за какого-то пари (или в каком-то Пари) погибла родная тётка нашей феи Равенство.
  Но наша фея была гораздо умнее своей довольно близкой, но довольно-таки недалёкой родственницы. Она, в отличие от той, знала способ преобразования пены в такую структуру, какая будет для неё самой - безопасной, а для её помощников - полезной. Но сделать пене структурное преобразование нужно было незамедлительно.
  4
  И тут фее помогло одно удачное обстоятельство. Она ведь, вчерашним вечером, приглашала Хаоса в гости на чашку чая; но, по укоренившейся за тысячи лет привычке именно так встречать самых дорогих и ценных гостей, растопила не самовар, а смоловарку. Всю романтическую ночь постепенного раздевания Хаоса и весь рабочий день его поэтапного разделывания смоловарка вовсю работала; и, хотя к вечеру огонь в печке ослаб, крышка котла была всё ещё горячей.
  Вспомнив об удачно закончившемся сватовстве, фея, не удержав в себе чувства глубокого облегчения, сплюнула остатки жгучей пены на середину горячей крышки. Пена зашипела, будто разозлённая стая гадюк, взметнулась на фонтанчиках вскипевшей слизи остроголовыми капельками зеленоватой желчи, а затем, множеством суетливо извивавшихся струек, устремилась к краям крышки. Но жар делал своё дело; подсыхавшие струйки плавно замедляли ход и, из последних сил заползая одна на другую, в мучительных конвульсиях замирали. В итоге пятно сплюнутой феей пены делалось всё более похожим на беспорядочно переплетённое кружево с продолговатой дыркой в центре, на месте ручки крышки котла.
  Тем временем фея красной чекушкой торопливо раскатывала корчившееся кружево пены в аккуратный круглый блин. При этом пена, находившаяся в чекушке, до начала работ по укатыванию внешней части самой себя бурчала, пузырилась, старалась выбить пробку, пыталась проковыряться наружу через стенки; но как только оказалась над горячей крышкой смоляного котла, вмиг превратилась в однородную, покорно переливавшуюся жидкость. А укатываемая чекушкой пена быстро преобразовывалась в однородную структуру. Внешний вид у этой структуры был как у мягкой прозрачной розоватой плёнки, внутреннее качество - как у сколоченной из закалённых проволок дамасской стали.
  Как только плёнка была окончательно усмирена, беспощадно укатана и слегка, до телесного цвета, побурела от нагрева, фея подозвала к котлу самого лучшего, самого преданного из своих помощников. Схватив бесчувственными пальцами плёнку с двух её противоположных сторон, фея, самодовольно воскликнув,
  - Во блин! Не комом вышел; а ведь сколько веков не тренировалась!
  мгновенно налепила горячий пенный блин на лицо остолбеневшего помощника. При этом нижняя часть носа и верхняя губа будущего волшебника прошли через дырку в центре блина; а всё остальное лицо оказалось под плёнкой блина.
  Едва успев коснуться краями блина пена ушей волшебника, фея отдёрнула руки. Но блин не упал на пол. Он сразу же, самостоятельно, словно к величайшей драгоценности потянулся к предложенному ему лицу. И прямо-таки впечатался в него, старательно прилегая к его коже и тщательно копируя своею поверхностью все его особенности и черты. Ещё несколько мгновений - и тонкая живая плёнка застыла на лице волшебника в виде мягкой абсолютно незаметной маски.
  5
  Всё произошедшее с пеной и с волшебником было, конечно же, сотворённым феею чудом. Но в деле производства этого чуда не обошлось без сопутствовавших чудес.
  Так, волшебник в момент прикосновения плёнки к его лицу инстинктивно закрыл глаза; но глаза образовавшейся на его лице маски выглядели широко открытыми. При этом они ничем, вплоть до цвета радужек и характерного прищура, не отличались от глаз волшебника. Только и того, что - не моргали; а ещё - неприязненно косились на обычный дневной свет, лучи которого кое-где проникали во дворец сквозь прорехи в закопчённых занавесках. Но самое удивительное - что волшебник, которому вклеившаяся в веки маска не позволяла открыть глаза, даже в вечернем полумраке дворца нарисованными глазами маски видел гораздо лучше, чем в ясный день своими собственными.
  Уши волшебника тоже были накрыты двумя лопушистыми выступами, образованными горячей плёнкой в местах её захвата пальцами феи. Но слышал он лучше и различал звуки отчётливей, нежели обычно. К тому же его слух и зрение непрерывно обострялись, так что с каждым мгновением он мог слышать более слабые звуки, и видел всё более мелкие и более удалённые объекты.
  В первый, наиболее волнующий момент своего нахождения в свежей, ещё горячей маске волшебник расслышал чьё-то слабое жужжание. Непроизвольно повернув глазные яблоки в том направлении, он (через закрытые веки и плёнку маски) увидел в углу под потолком дворца бьющуюся в паутине муху. Глаза маски, чудесным образом почувствовав интерес волшебника к новым для него впечатлениям, резко увеличили масштаб изображения; и волшебник рассмотрел во тьме угла маленького чёрного паука, набрасывавшего на муху очередную петлю паутины. А также услышал и, как ни странно, понял те слова, которые паук своими челюстями проскрипел мухе: "Глупая, посмотри на человека внизу: не дёргается, не вырывается. Зачем же ты горячишься, тратишь силы зря, испаряешь соки понапрасну? Успокойся; ничего не бойся; и мой яд переварит тебя быстрее и без особой боли".
  Услышав эти слова, волшебник решил, что они ему просто почудились; он ведь ещё не знал, что стал чудотворцем и волшебником, а привычно считал себя материалистом и атеистом. Но всё же немножко испугался; и, сдёрнув с лица уже сформировавшуюся, почти застывшую маску, отчаянно воскликнул:
  - О фея! Маска пропитана ядом?
  Величественно-радостное лицо феи обрело выражение оскорблённого достоинства.
  - Ядом? Фу, как примитивно ты мыслишь. Маска пропитана волшебством!
  - А оно... не опасно для жизни?- с не исчезнувшей опаской уточнил будущий волшебник.
  - Если бы я хотела лишить тебя жизни, давно бы это сделала руками твоих друзей! - сурово нахмурилась фея. - Я же терпела муки, обжигала собственные руки, чтобы изготовить то, что мы, феи, вручаем только самым достойным, самым великим, наиболее возлюбленным нами людям. И теперь у тебя в руках - волшебная Маска Власти. Я дарю её тебе. С нею ты станешь властелином мира! - торжественно произнесла фея.
  Волшебник так и застыл с открытым ртом.
  - Я вижу, ты не всё понял. И не совсем мне поверил, - измеряя высокомерным взором онемевшего волшебника, вновь заговорила фея. - Знай же: сейчас, после великой победы над Хаосом у меня сил больше, чем у всех остальных фей мира вместе взятых. А в изготовленной мною маске больше волшебства, чем у всех масок, что уже изготовили или могут изготовить другие феи. Отныне ты - самый могущественный волшебник Земли. Никто из смертных не сможет противостоять тебе, все будут прахом у твоих ног. Своих врагов ты превратишь в развеянный ветром прах, твоих трепещущих подданных - в покорный тебе прах, твоих лживых друзей - в воспевающий тебя прах. По первым двум ступеням из праха ты придёшь к власти над материком. Став на третью ступень, ты поднимешься к признанию тебя величайшим гением всех времён и народов. Фактически - будешь властелином мира. Ты готов к этому?
  - А-а... я не умру раньше? До того, как...?
  - Успокойся; ничего не бойся; о смерти не беспокойся. Если ты будешь верен мне, я раздобуду для тебя эликсир бессмертия. Приняв его, ты сможешь жить вечно, - успокоила и обрадовала мудрая фея своего любимого помощника. А затем грустно продолжила: - Но ради твоего успеха придётся умереть мне. Двум властелинам на одной Земле не ужиться... Да и - устала я от трудов своих тяжких; пора на покой. Лет на тысячу... Или больше... Прощай!
  Произнеся это, фея, словно раздуваемый воздушный шар из полупрозрачного материала, вместе с покрывающими её одеждами начала увеличиваться во всех размерах и плавно подниматься вверх.
  - Подожди! Не уходи! Ты не сказала главного: как, с помощью каких заклинаний управлять маской? - поспешно выкрикнул волшебник.
  - С помощью заклинаний можно управлять только той пеной, которая находится в чекушке, - продолжая раздуваться, заметно огрубевшим и охрипшим голосом проворчала фея. - Эти заклинания - те же, что для управления людьми; их ты знаешь. Но никому из смертных не дано управлять маской из моей слюны, испечённой мною на священном смоляном огне. Такая маска сама управляет людьми; и сама выбирает тех, кто этого достоин. И тебе тоже она будет помогать сама. Если сил её волшебства для каких-то особо великих дел будет недостаточно, обращайся через неё ко мне; я подскажу и помогу. Но помни: одевать и носить маску можно только в тёмном помещении или по ночам. И ко мне тоже обращайся по ночам; днём не буди...
  К тому моменту фея выросла настолько, что достигла головою потолка. Вдруг её тело, под влиянием потянувшего из двери сквозняка, заколебалось наподобие клуба дыма либо исчезающего миража, а затем словно растаяло в воздухе.
  - Фея, погоди, не умирай! Сначала скажи: чего ради маска будет помогать мне? Что ей от меня нужно? - вскрикнул волшебник; но не получил ответа. Тогда он вновь отчаянным движением надел маску на лицо; и услышал странный, мало походивший на прежнее контральто стонавший и завывавший голос:
  - Это - секрет не мой, а самой маски... Не торопись его узнать... Она раскрывает его только своим носителям; и только на прощанье...
   - А есть сейчас кто-то из людей, кто сможет узнать этот секрет сам, не со слов маски? - вздрогнув от тяжёлых предчувствий, воскликнул будущий волшебник.
  - Есть. Но он тебе не поможет, - сквозь тяжкие вздохи и стоны провыла фея.
  "Похоже, она заболела всерьёз. Наверное, умирает по-настоящему", - подумал неисправимый материалист; и, осмелев, выкрикнул торопливо, но властно и грозно:
   - Фея, заклинаю тебя всеми силами ад...министративного ресурса! Которыми я буду направлять людей мира на почитание или осквернение твой памяти! Скажи: кто этот человек?
  - Тот, кто будет управлять звездой, которая заменит вам солнце... - с душераздирающим стоном ответила фея. - Ты же просто слушайся маску-у-у... У-у-у...у-у...у-у-у-у!
  6
  "Что? Рядом со мной безнаказанно жил, всё ещё жив и, как уверяет фея, будет жить человек, предназначенный управлять звездой, которая невесть когда прилетит на смену нынешнему солнцу? То есть - он будет властелином всей бывшей солнечной системы... Но если Коперник прав... то эта система включит в себя ту, которую намерен выстроить на Земле я! Он что, окажется моим властелином? Ну, нет; только через мой труп... А чтобы до превращения в труп не дошло, нужно срочно обрести обещанное феей бессмертие. А также найти и обезвредить таинственного врага до того, как на лике солнце появятся первые старческие пятна... Но как решить обе задачи?" - закрутился в голове волшебника рой самых ужасных и коварных мыслей.
  Тем не менее сердить фею очередными вопросами волшебник не посмел. Единственное, на что он решился - вопросительно взглянул вверх, под потолок дворца, откуда, как ему показалось, донёсся её вещий голос. Но там он увидел лишь пустую скорлупку мушиного тела да раздувшегося паука. Затем взгляд волшебника (точнее, надетой на нём маски) прошёл через потолок и крышу дворца словно сквозь двойное, слегка закопченное стекло; и уже там, во внезапно потемневшем небе, волшебный луч взгляда маски обнаружил фею.
   Волшебник не сразу узнал её. Вначале он принял нависший над городом объект за огромную стремительно разраставшуюся грозовую тучу. Но вскоре в верхнем клубе тучи он опознал лицо феи; хотя и поверил в истинность своей догадки не сразу. При всём сходстве общих черт корявое и бугристое лицо тучи не ублажало взгляд симметричной красотой личика некогда прекрасной феи, но поражало нечеловечески страшной уродливостью. К тому же это лицо, как и всё громадное тело тучи, непрерывно увеличивалось, искажалось, обезображивалось, мрачнело, старело, наливалось стылой свирепостью и мутной злобой...
  Вместе с тем растягиваемые покровы тела феи ежесекундно делались тоньше и прозрачнее, и сквозь них волшебник всё яснее видел, что тело феи расширялось и увеличивалось не само по себе, а под распиравшим его давлением клокотавшего в нём тёмного пара. Пар поступал в тучеобразное тело феи через огромный конус серой, до самой земли опущенной юбки. Там, внутри конуса, не замечая ни его, ни опустившую этот конус тучу, потерянно шарахались по улицам, прятались в квартирах, но большею частью - теснились на митингах и собраниях, выкрикивали угрозы и проклятия, пели кровожадные песни тысячи самых разных людей. Почти из каждого из этих людей при каждом их выкрике, стоне и свирепом выдохе исходил, вылетал наружу очередной клубочек жаркого пара страха, боли, жадности, ненависти, мстительной ярости, жажды чьей-то смерти и прочих горячих злых эмоций.
  Едва клубочки, подталкиваемые снизу такими же, но вылетевшими чуть позже клубочками поднимались над разгорячённой толпой, их тут же захватывал и увлекал за собою могучий вихрь какого-то непонятного торнадо, невидимо и неощутимо для людей вращавшегося внутри юбочного конуса. Всмотревшись внимательнее, волшебник заметил, что клубочки, поначалу бесформенные, по мере их вращательного подъёма с прокатыванием по спирали вдоль сужавшейся внутренней поверхности конуса всё больше закручивались, всё стремительнее вращались, и на середине высоты юбки уже выглядели как миниатюрные торнадо.
  Ещё более удивительное преобразование ожидало бывшие клубочки человеческих мыслей и эмоций на переходе из юбки в тело тучи. Там миниторнадо превращались в маленьких стройных фей в обтягивавших чёрных платьицах. Самые маленькие феи были размерами с туберкулёзную палочку, самые крупные походили на чёрных бескрылых ос. Мятущийся сонм маленьких фей и составлял собою "пар", распиравший тучеообразную фигуру феи-матери. Каждая из микрофей стремилась прорваться сквозь утончавшиеся покровы материнского тела наружу, то и дело клубки их тел согласованно напирали на ослабевшие участки кожи, то там, то сям выдавливая её наружу уродливыми наростами. Фея, продолжая увеличиваться в размерах, вначале успокаивающе урчала на своих беспокойных деток, потом недовольно ворчала, наконец - грозно прогромыхала; и вдруг треснула от макушки головы до самой земли молнией неудержимого разрыва. Из трещины, беспорядочно кувыркаясь, посыпались и поначалу неловко, но с быстро набираемой сноровкой полетели во все стороны маленькие злые феи. Тело матери-феи осело, обмякло, а затем и вовсе повалилось на землю.
  Но фея и тут не сдалась; и тут схитрила. Упала не так, как падает смертельно раненный солдат или извещённая о его смерти мать, а как мудрая бессмертная фея: не разорванным сердцем к небу, а лопнувшей трещиной к земле. И тем самым почти прекратила дезертирство своих непокорных дочерей.
  После своего падения фея продолжала увеличиваться в размерах, но уже не ввысь, а вширь, стремительно захватывая плоским облаком своего тела всё пространство созданного ею материка; а при этом снося своим верхним покровом макушки самых высоких и красивых зданий, в основном - кресты и колокола чем-то особенно мешавших ей церквей. Вскоре весь материк оказался под слоем густой малопрозрачной дымки, весьма заметной при взгляде с других континентов, но быстро делавшейся обыденной, привычной и почти неощутимой для охваченных ею материчан.
  Поначалу некоторым материчанам казалось, что им просто не хватает свежего воздуха и нормального освещения. Иной раз кое-кто из чересчур высоких или излишне головатых людей пытался высунуться поверх странной приземной дымки, взглянуть на происходившее за её пределами, но им это не удавалось: тонкие и почти невидимые, но очень прочные покровы феи быстро заталкивали их обратно. Мельтешившие между людьми микрофеи тут же набрасывались на непокорного человека, старательно и быстро откусывая у него всё то, что выпирало за пределы покрова или делало его не похожим на других. Остальные люди, видя, что делается с непокорными и нестандартными, усиленно старались стандартизироваться. Высокие горбились и втягивали головы в плечи, низенькие вытягивали шеи и ходили на цыпочках, худые бродили по помойкам в поисках пищи, толстые...
  Толстых на материке тогда не было. Богатых - тоже. К тому времени все толстяки перешли на голодную диету и отощали, а богачи - перемёрли или ушли в расход. А те люди, которые смогли сбежать с материка, превратились в поджарых бедных иностранцев.
  Вскоре все материчане неразличимо походили друг на друга. Все сделались усреднённого веса и среднего роста. Все оделись в бесформенные форменные одежды. Все начинали свои речи с призыва "Товар ищи!", а далее говорили на однообразно-примитивном лозунговом языке. Все стали отказываться от выходных дней, декретных отпусков и ухода за детьми ради возможности бесплатно поработать на строительстве земного рая. Все стали равны.
  Но лучше, равнее всех чувствовали себя маленькие дочурки феи. Им, на обширных просторах захваченного их матерью материка, было воистину всё равно, где жить и кем питаться; проживавшего там народа доставало на них всех. Благодаря чему каждая из пленительно-прекрасных микрофей имела возможность поселиться в самом удобном для них месте - в голове пленённого ею человека, в лабиринтах его мозговых извилин; и жила там, как в уютной пещере.
  Обычно микрофеи вселялись в головы своих носителей через уши. Через уши же они вслушивались в речи находившихся поблизости людей, а через глаза своего переносчика за всеми ними следили. Заприметив человека, подходившего на роль жертвы, каждая микрофея превращалась в микропечку-микроволновку и спешно разогревала мозговой центр речи своего переносчика. Разогрев центр до сорока двух градусов по Цельсию (нужная температура определялась по насыщенно-красному цвету изготовленных микропечкой и произносимых её переносчиком речей), микрофея, превратившись в невидимую осу, вылетала через рот носителя на горячих квантах его гневных слов и крепких выражений. Вылетевшие микрофеи, дружно набросившись на намеченного ими человека, принимались беспощадно жалить его и потрошить, требуя от него чистосердечных признаний в том, что он сам во всём виноват. Потому что иначе ещё хуже будет.
  Насытившись мучениями и покаянным плачем своих жертв, микрофеи возвращались по домам и принимались украшать свои жилища. Приколачивали к речевым центрам своих переносчиков яркие лозунги, рисовали на полотне воображений красочные плакаты, нарезали на каменных блоках памяти глубокую клинопись стандартных речей. В общем, жили интересной созидательной жизнью.
  Тем не менее, абсолютное множество маленьких Равенств хотело жить ещё лучше. Самые сильные и нахальные из них смогли сбежать из мамы через родовую трещину в её теле. К несчастью для материчан, наиболее широкая часть трещины пришлась на кладовку с общенародными сокровищами. Феи-осы, ловко пристроив найденные в кладовке алмазы в свои челюсти, быстро прогрызли в полу кладовки громадные дыры. Затем они, используя сокровища для построения себе реальных человеческих тел, превратились в материально обеспеченных людей; и через прогрызенные дыры перетащили большую часть сокровищ в иные страны и материки.
  Притворившиеся людьми минифеи тратили украденные сокровища на подкуп своих дорогих родственников - дяденьки Войны и тётеньки Свободы. Главное, чего требовали от них минифеи, - чтобы бесстыжая тетенька родила, а безжалостный дяденька разбросал по всем миру множество новых Хаосов. После чего, рассчитывали дочурки феи Равенство, их мама сумеет проглотить несколько таких Хаосов, а властвовать над вновь созданными материками поручит самым активным из помогавших ей наследниц. Но втайне каждая из минифей мечтала о том, что сама сумеет победить и съесть какой-нибудь из иностранных Хаосов, и породит из его тела собственный материк. После чего сможет долго-предолго пребывать в счастливом анабиозе, питаясь клубочками тоскливых чувств живущих в её утробе людей.
  Поначалу у молоденьких Равенств мало что получалось. Правда, некоторым из них удалось отогнать от доверившихся им аборигенов свою вредную скандальную тётеньку. Но настырный дяденька не только не исчезал, но умудрялся слиться с каждой из фееричных дамочек, и с Равенствами, и со Свободами, и с Братствами, в незаконном альянсе типа антигражданского брака. Каждой из фей он равно и свободно, без ограничений в признаниях и клятвах обещал, что в любой драке будет сражаться на её стороне; и вдвоём они победят всех. После свидания разгорячённая фея мчалась к маме, сёстрам и прочим родственницам, чтобы насмерть огорчить их известием, что отныне самым большим и тяжёлым яблоком надежды на всемирную власть владеет именно она.
  Вообще-то, детки, все яблоки всех без исключения фей одинаковы на вид и на вкус - привлекательны и сладки сахаристо-глазурной кожурой, горьки, кислы и ядовиты внутри. Все феи испокон веков срывают их с одного и того же Дерева Раздора; но каждая подаёт людям сорванное ею яблоко со своим именным клеймом, на собственном идейном разносе и в камуфлирующей мишуре затасканного плакатного обрамления. А в итоге страдают сами; ибо из-за бесконечных рекламных разжёвываний своих яблок почти не выходят из состояния глубокой интоксикации. Их мутит накопленными раздорами, поносит ссорами, выворачивает мелкими ссорными спорами.
  Ссоры, ляпаясь на людей, делают их грязнее, непривлекательнее, превращают нормальное человеческое общение в недоброе, насмешливое и взаимно неприятное. В результате мир и дружба между людьми или странами переходит в непонимание и вражду.
  Споры, разносимые выкриками ссорящихся людей, разлетаются далеко во все стороны; и там, где упадут, быстро прорастают. В итоге на множестве былых мирных плантаций растут и плодоносят не полезные людям растения, а оружейные ссорняки - любимая пища Войны.
  Люди, поля которых захватили ссорняки, недоедают, плохо одеваются, живут в дырявых лачугах, болеют и умирают. Беспрерывно ссорящиеся между собою феи постепенно утомляются, слабеют, дряхлеют, на глазах людей превращаясь из прекрасных юных фей в уродливых склочных ведьм. Лишь прожорливый колосс Война растёт, тяжелеет, набирается сил; и вскоре обрушивает на поссорившихся людей множество ужасов, смертей и страданий.
  Но со временем даже Война устаёт творить злодейства; ибо уже не остаётся добра, которое можно было бы превратить во зло. Враждующие армии и народы уже уничтожили друг друга, сожжённые обескровленные страны не имеют сил и средств для производства оружия, в качестве пищи для Войны остаются лишь высохшие старики, измождённые женщины да истощённые дети. Вот тогда Война потихоньку успокаивается, расслабляется и устраивается на отдых. Но - не спит, а придумывает, в каком виде преподнести произведённые им ужасы враждующим между собою народам, чтобы и те, и другие почувствовали себя несправедливо обиженными героями. Чтобы им захотелось переиграть достигнутые договорённости, и они снова позвали к себе Войну.
  Так было и в тот раз. И вот, когда насытившийся кровью Война расслабленно мечтал о будущих злодеяниях, а порождённые им разноязыкие Хаосы стремительно росли на подкормке из людских несчастий, некоторые из молодых Равенств попытались воплотить свои химерические планы в реальную власть. Двум-трём из них это едва не удалось. Но об этом я расскажу чуть позже; а пока вернёмся к волшебнику.
  7
  У волшебника, в отличие от людей, всё складывалось очень удачно. С обретением Маски Власти он всё тайное и новое вмиг узнавал, все события, происходившее в настоящем и в прошлом, видел и понимал, все последствия увиденного предвидел и умело предсказывал.
   Вызнав к утру от феи то, что считал нужным и важным, волшебник укладывал маску в сейфовый склеп, а сам шёл на очередное собрание сподвижников. Где, уже от своего лица и имени, вещал, что и как им нужно сделать. Все его прогнозы были удивительно точны; и когда сподвижники поступали в соответствии с его указаниями, для них и для их власти всё получалось как нельзя более удачно.
  Очень быстро слава о непобедимом стратеге и никогда не ошибающемся провидце разлетелась по всему материку. И вскоре толпы голодных измождённых людей, в основном - беглые солдаты и бывшие пролетарии, с раннего утра до позднего вечера стояли под балконом его кабинета, прося объяснить, как им прожить этот день и дожить до дня завтрашнего. Он, мило картавя до полной непонятности слов и целых предложений, всем и каждому доходчиво объяснял:
  - Товагъ ищи! Гъабь гъабителей, отбигай у них нагъабленный товаг! Так мы сокгушим эксплуататогский стгой, пгевгатим двогцы и цегкви в газвалины, ценности газвогуем, пгоизводство и тогъовлю уничтожим, а огъомные гезегвы товага сосгедоточатся в гуках большаков. И я лично гаспгеделю его вам по кагточкам! Кагточки будут бесплатными! Таким обгазом все богатства эксплутатогского гежима пегейдут к вам! А до тех пог - вегте мне и хганите спокойствие. Только спокойствие и ненависть к эксплуататогам позволят нам войти в великую эпоху товагно-безденежных отношений! Что это? Очень пгосто: вы отдаёте мне свой товаг - власть над вами, а я бесплатно постгою для вас земной гай. Не знаете, что такое земной гай? Нет, это не лес. И не гоща. Это... гай! Ну... пгедставьте себе, что вы - птицы на кгытом хлебном току. Пища у вас есть, кгыша над головой - есть, газвлечения - есть: испгажняться свегху на вгагов. По-иностганному гай называется - пагадиз. Пгавильно: как постгоим гай, все до одного будете в пагадизе!
  Бродяги и дезертиры горячо соглашались жить как птицы на току. Пусть даже вместе с ними. И с головой в птичьем погадизе. За едой они будут прилетать в поповские трапезные, за питьём - налетать на барские бары, за бабами - залетать на курсы благородных девиц, а если захочется сделать погадиз - покружат-покуражатся над какими-нибудь отсталыми элементами из буржуазно-интеллигентской прослойки. Жаль, что дышать придётся самостоятельно; ну - ладно уж, к этому труду они уже привыкли. И, в предвкушении такой счастливой жизни, называли доброго волшебника "Товар из Лени".
  После митинга слушатели, воодушевлённо потрясая кулаками и винтовками, толпами разбредались по окрестностям в поисках одежды, питья и питания. В обмен на обнаруженные и изъятые материальные блага они оставляли ограбленным людям свою идейную убеждённость в страшной выгоде передачи власти волшебнику. Потом революционные массы возвращались к балкону и устраивались под ним на ночлег, чтобы утром задать своему благодетелю тот же жизненный вопрос: как дожить до завтра?
  Они охотно спросили бы уже вечером, но не могли дозваться волшебника: к тому времени в столицу добирались настырные крестьянские ходоки, и с тем же вопросом нахально вваливались в кабинет волшебника. Волшебник усаживал крестьян за стол с бесплатным морковным чаем без сахарина и бубликов, и на этом примере легко доказывал ходокам, что их сомнения в скором построении изобильного рая для ленивых на отдельно взятом разорённом материке так же бессмысленны, как дырки от не доставшихся им бубликов.
  Запив объяснение стаканчиком настойки прописанного ему протокаротина, волшебник провожал дорогих гостей до порога. Или до охраны. А на прощанье напутствовал их добрыми мудрыми словами:
  - Смотгите мне, чтоб никто не оступился! чтобы все пгавильной догогой шли! В нашу эпоху поголовного Гавенства все дгуг за дгуга в ответе!
  Затем вождь торопливо возвращался к столу. Но едва он протягивал руки к отложенным государственным делам, как в кабинет на запах бесплатной морковки вламывались другие ходоки. А по коридору уже шуршали изношенные лапти ходоков, пришедших из более отдалённых мест ...
  Судя по воспоминаниям современных биографов вождя, такие разговоры под чаёк происходили в кабинете волшебника в течение каждого вечера почти до утра. Из-за чего он не успевал ознакомиться с огромным количеством тех дел, что по ночам присылала ему чекушка. И вынужден был подписывать их, не читая. Так что во множестве невинных жертв виновен не он, а настырные ходоки.
  Правда, биографы, как ни стараются, не могут вспомнить ни конкретной даты, ни примерной продолжительности хотя бы одной встречи вождя с ходоками. Вследствие чего можно предположить, что встречи происходили не каждым вечером. И не до утра. И не в кабинете. И без чая. И без проводов. И без разговоров. А может быть, и без встреч. Неважно; главное - что из-за ходоков и прочих хлопот с такими же контрреволюционерами дошло до того, что волшебник, спеша на собрание отчаянных сподвижников, или торопясь на митинг случайных попутчиков, не успевал, или забывал вовремя снять волшебную маску. Да так, в маске, и мчался на очередное публичное мероприятие.
  Вначале он переживал из-за каждой такой оплошности. Вдруг кто-то из зрителей заметит маску и раскричится на всё собрание? Или - фея узнает об этом промахе и как-то накажет? Но люди маску не замечали, фея с миссией возмездия не появлялась, а волшебник начал понимать: постоянно находиться в маске для него и проще, и лучше. В ней волшебник не только видел каждого из людей насквозь, но тонко воспринимал настроения и мысли почти каждого человека в отдельности и толпы в целом. И, соответственно, говорил то, что нравилось слушателям.
  Кроме того, в маске он, тонким дребезжащим голоском нестареющей феи, мог без особых усилий со своей стороны часами подряд вешать (ой, обмолвка: не вешать, а вещать; не через "ША!" и верёвку, а через "ЩА" и убеждение) великую фейную правду восхищённо матерившимся материчанам. А поскольку фея в совершенстве владела всеми языками мира, то изготовленная ею маска говорила на материчанском наречии без огрехов и картавости. Благодаря чему произносимые маской речи были более понятны народу, а волшебник становился ещё более популярным.
  Довольно быстро и сам волшебник привык к своему волшебному статусу, и других приучил как к новому облику мудреца и провидца, так и к необычному звучанию голоса и фееричному смыслу высказываемых им призывов. И был он назван соратниками великим народным вождём, признан главным конструктором земного рая, провозглашён величайшим гением всего человечества, и прочая, прочая, прочая.
  Восторг большаков был выплеснут ими из столицы на материк, где разлился до размеров всенародного ликования; но длилось оно недолго. Ликователи, честно ленившиеся и терпеливо дожидавшиеся земного рая, быстро перебрались в небесный рай. Другие, перестав ликовать, требовали от волшебника, чтобы он вернулся туда, откуда пришёл; то есть - к пославшим его врагам. А ещё лучше - чтобы ушёл туда, откуда не возвращаются. Пришлось самых буйных отправлять из недостроенного земного рая в спешно сооружённый земной ад; а оттуда - в землю. Третьи, хоть и продолжали ходить к волшебнику под балкон, то уже не для того, чтобы о чём-то его спросить, а втихомолку, без спросу и по сугубо личным делам.
  В общем, попал волшебник в невыносимую атмосферу: то массовые трупные запахи, то групповые словесные поношения, то вонь исподтишка. Хоть из дворца, а ещё лучше - из города, а ещё надёжнее - с материка убегай.
  Но волшебники так просто не сдаются, и всегда находят выход из положения. Хотя бы для себя. Наш волшебник начал с обеспечения выхода на балкон. Для чего велел устроить под балконом ассенизацию и провести на всей площади очистительную операцию. На волшебный призыв из просмоленного ларца вышли двое одинаковых с лица: железный ассенизатор в квадратной конфедератке и свинцовый утилизатор в пехотной фуражке. Оба - в латаных шинелях. У первого шинель - на три четверти из лат, у второго - сплошные латы из усиленной свинцом латуни; весь - словно туго скрученная пулемётная лента из патронов на целый полк.
  Тех, что под балконом стояли, эти двое посадили в острог, а тех, что уже сидели, положили в овраг. А из-за этого такое чудо произошло, такая всемирная сенсация, что до сих пор, детки, пером не описать; только в сказке сказать. Вот я и сказываю.
  8
  Увидели внешние враги, какая малая сила под волшебником ходит, и решили, что своей силищей запросто её раздавят. Ухватились они наступательными клещами за ближайшую к ним украину материка, и давай выгребать из широких складок её шаровар хлеб, мясо и сало, а из глубоких карманов - железо и уголь. А как немножко подкормились, захотели ограбить всё, до чего смогут дотянуться на беспомощно трепыхавшемся материке. Но сообразили, что совладать с такой махиной смогут лишь в том случае, если овладеют его умом и его государственной волей. Я вижу, детки, вы уже поняли, о ком я говорю; конечно же, о волшебнике.
  Поправили они железные шишаки на тевтонских головах, зашипели по-немому и полезли по жёлто-голубой свитке к лифу ляндскому; чтобы легче, короче и приятнее добраться до головы красного материка, до его столицы. Но жителям столицы было не до вражеских угроз; у них и других важных забот хватало. Соратники вождя забрались в тёмные подвалы, где, словно запойные пьяницы, залпами лили человеческую кровь и сладко пили признания своих жертв о местонахождении спрятанных ими ценностей. А простые горожане горестно наблюдали, как их дома и подвалы наливаются рассолом, что невинно, через трубу реки гнал с моря затяжной западной ветер. И только волшебник, не обращая на всю эту чепуху особого внимания, с помощью маски следил за событиями в окружающем мире.
  Увидев приближавшихся врагов, волшебник прибежал в подвал и громким голосом маски прокричал окровавленным соратникам:
  - Революция в опасности! На столицу материка наступают колонны вооружённых до зубов врагов! Все на защиту революции!
  А соратники ему:
  - А зачем ты говоришь это нам? Мы - не солдаты! Мы - революционеры. Кого-то и что-то защищать мы умеем только на словах, а биться лицом к лицу, сражаться врукопашную не умеем. Мы только бить связанных и стрелять им в затылок умеем. Это нас надо от опасности защищать! Потому что мы и есть затеянная тобой революция; без нас она сразу же погибнет. А без тебя не погибнет. Мы выдвинем из себя другого гениального волшебника, и продолжим святую борьбу за власть под его руководством. Пусть даже и в какой-то другой стране. А в этой стране - кто мессия и царь в одном лице? Ты. Вот ты и собирай местных солдат, вдохновляй их на революционную смерть и веди в последний бой. Если проиграешь и погибнешь, мы воспоём тебя как героя. А если тебе такой вариант не нравится - иди-ка ты на... переговоры с врагами. И если приведёшь их связанными - мы прославим тебя как мудреца.
  Заглянул волшебник соратникам в сердца, и увидел там плохо скрытое желание сделать его козлом отпущения. Пошёл он на балкон и прокричал то же воззвание безработным и дезертирам. А те ему:
  - А с чего это враги материка - наши враги? Ты же сам нам недавно объяснял, что они - наши классные братья. И говорил, что наши настоящие враги - материковые богатеи, заставлявшие нас воевать с нашими братьями. А теперь, значит, ты уже не за нас, а за богатеев? Нет? Тогда мы сейчас с ними расправимся.
  И с криками "Грабь награбленное!" убежали с площади.
  Делать нечего; хоть и страшно, а пришлось волшебнику обратиться за помощью к фее.
  То ли с небес, то ли из-под земли прилетел к нему завывающий голос феи:
  - Не волнуйся, недобрый молодец! Одна из моих дочерей прижилась в стране твоих бывших друзей - врагов материка. Я передам ей часть своей идейной энергии, ты помоги ей материально, она захватит там власть и прикажет своим подданным заключить с тобой мир. А ты до того момента тяни время, старайся заболтать ни о чём не подозревающих врагов.
  9
  Обрадовался волшебник такой новости; но забалтывать врагов самолично остерёгся, в их лагерь не поехал. Рассудил так: если враги хоть чуточку умны, то попавшего в их лапы парламентёра будут убеждать в правоте своих требований методом угроз, оскорблений, щипков, плевков и прочих издевательств. И, с учётом этого озарения, нашёл выгодное ему решение сразу нескольких проблем.
  Высмотрев через маску, в сердце кого из соратников гнездится наибольшее желание превратить его из боготворимого всеми волшебника во всеми гонимого козла, он назначил этого негодяя на почётную должность "Исполняющий обязанности фельдмаршала фей" (сокращённо - И.о.ф.фей). И поставил перед ним задачу:
  - Изо всех сил тянуть время, делая вид, что большаки хотят заключить мир, но - исключительно на взаимовыгодных условиях. А по окончанию всех возможных проволочек заключить не мир, а всего лишь перемирие. И чем на более длительный срок, тем лучше; ориентировочно - на... полгода. Нет, полгода - не слишком долго. Мы-то, если появится революционная необходимость возобновить войну, всё равно не будем его соблюдать.
  Поначалу враги приняли Иоффея ласково: поселили в своём уютном логове, подарили ему бесплатный абонемент в столовую, где всегда имелись разнообразные вкусные блюда из свежих, только что отобранных у населения продуктов. И на перемирие согласились; но не на полгода, а всего лишь на полторы недельки. Правда, потом расщедрились ещё на четыре.
  Понравилась такая жизнь Иоффею; и по окончанию срока перемирия он продолжил затягивать переговоры.
  Тем временем враги возобновили наступление и грабежи. И чем больше захватят и награбят, тем большую контрибуцию - оплату за успешные труды - себе требуют. А ни фея, ни её дочка на помощь волшебнику не торопятся. Ни всеобщей революции, ни хотя бы частичного переворота в стране врагов не делают.
  Зато враги, как и предвидел волшебник, начали обижать Иоффея: для начала - лишили его абонемента на бесплатное питание. Не стерпел Иоффей такого унижения и согласился на безусловное поражение. Враги опять приостановились; но потребовали немедленного официального подтверждения от полномочного собрания большаков.
  Предложение безусловного поражения показалось очень удачным для волшебника: и друзья-враги сыты, и власть при нём. Но, как ни было то ему обидно и странно, соратники, лично им вытащенные из вражеского подпола на трибуны материка, благодаря ему превратившиеся из гонимых засланцев во всевластных главнюков, отказались поддержать его гениальную позицию. Да хоть бы предлагали что-то умное; а то ведь - только спорили с ним и между собою попусту, бесконечно бренча во ртах одними и теми же глупостями.
  Посмотрел волшебник глазами маски в их головы, и увидел: у всех в однообразной массе абсолютно серого вещества имеются пустотки типа маленьких пещер. Располагаются странные пещерки в центрах речи; между ними и слуховыми проходами проложены узкие норы. Увеличил волшебник резкость и контрастность изображения, и увидел: внутри каждой из пещерок находится по микрофее. Прислушался он ушами маски, и понял: что тоненько жужжит микрофея в пещерке центра речи, то же самое гулкими громкими словами вылетает изо рта её носителя.
  Те соратники, у которых микрофеи пробрались в голову через левое ухо, называют себя "левыми большаками" и воинственно кричат:
  - Мы - за войну! Но сами воевать не будем.
  Те соратники, у которых дырка в голове начинается в правом ухе, относительно мирно им возражают:
  - Мы - за мир! Но мириться с врагами не будем.
  А один чернявый лохматый соратник рычит на собравшихся, как лев, но при этом несёт такое, что у самого оба уха вянут:
  - Не воевать... Но врагов к себе их не пущать! Не мириться... Но армию разогнать! Ни мира - ни войны! Ни войны - ни мира! Ура-а! За мной!
  Пригляделся волшебник: в центре речи чернявого Льва сразу две микрофеи поселились! Одна из левого уха пробралась, другая - из правого. И каждая старается пережужжать другую. Поневоле с ума сойдёшь.
  И только один соратник, не из приезжих главнюков, а из местных бандюков, сидит в уголочке, курит трубку и молчит. А как ему говорить, если трубка постоянно во рту? И с кем говорить, если дым у его трубки такой вонючий, что все остальные соратники от него шарахаются? А уж летающие по залу микрофеи, подвальные комары и прочий мелкий гнус даже приблизиться к нему боятся.
  Всмотрелся волшебник в голову курильщика, и увидел: какой-то червячок засел-таки у него в центре власти; а кто из революционеров без такого червячка? но микрофей в нём - ни одной.
  Потом волшебник обратил внимание на то, что трое соратников, до которых иногда долетает дым из трубки, то и дело ковыряются спичками в ушах. А тем самым подают кошмарный пример некультурного поведения: речь на собрании - о том, как спалить врагов и разжечь мировую революцию, а они бесхозяйственно расходуют средства поджога. А ведь в деле революции нет пустяков. Сначала негодники ломают общественные спички; потом начнут коверкать зажигательные спичи вождя; затем самого вождя объявят поджигателем и сожгут на медленном огне всенародного презрения, а его пеплом удобрят ростки собственных карьер.
  Всмотрелся волшебник в контрреволюционные деяния этих тройки внимательнее, и приметил: спичками они выковыривают из слуховых проходов залетевших туда микрофей. Те, едва начав прогрызаться к ним в мозги, в очередном клубе дыма теряют сознание, после чего застревают в дырках барабанных перепонок и бьются о них в эпилептических припадках. Чем отвлекают соратников от выслушивания речей вождя. Вот соратники и стараются освободить свой слух от досадных помех.
  Приняв сей факт во внимание, простил волшебник верных ему спичколомов. Но всё же поинтересовался у маски: много ли они микрофей сгубили? Показала ему маска: у них все плечи и воротники конвульсирующими микрофеями усыпаны. Да ещё и на полу физически изуродованных и морально раздавленных микрореволюционерок - дюжины две валяется, не меньше.
  Волшебник картиной произведённого варварства был очень огорчён. Сколько переворотов можно было бы сделать с помощью бесполезно и бесславно погибших революционерок! При благоприятных условиях - новый мировой порядок удалось бы установить. А вместо мирового порядка - беспорядок на судьбоносном собрании и мусор на общественном полу.
  "Нерационально расходует фея имеющийся у неё материал... - задумался волшебник. - Я своих соратников использую продуктивнее... Кстати: надо этого замечательного курильщика к себе приблизить. Ко мне-то в голову никакая гадость, кроме гениальных озарений, пока что не лезет; но профилактика не помешает..."
  И всё-таки опять не удержал волшебник здорового любопытства, спросил мысленно маску:
  - А у меня в мозгу есть микрофеи?
  - Нет. Ты ведь и без них, через меня, напрямую слушаешься фею, - тихонько провибрировала маска своей наушной поверхностью ему в слуховые проходы. - К тому же ты меня никогда не снимаешь; а ко мне микрофеи даже подлетать боятся. Знают, что я любую из них вмиг съем.
  Успокоился за свои мозги волшебник, и сразу же получил подтверждение их работоспособности. А именно - сам, без подсказки маски сообразил: "Микрофеи действуют по указке своей матери. Ведь феям что нужно? Человеческая боль, душевные и физические страдания максимально большого количества людей. А самая подходящая среда для выращивания таких мучений - состояние неостановимой войны и неустановимого мира. Но удержать это неопределённое состояние (как и многие другие неестественные положения) безудержным напором с одной стороны невозможно; конструкция, не поддерживаемая с другой стороны, тут же упадёт. Вот фея и придумала способ деления людей на партии "левых" и "правых" - чтобы её фейно-идейная выгода всегда оставалась в центре и на высоте. Для этого она направила одну половину отряда феёнышей в правые уши моих безмозглых соратников, а другую половину - в левые. И велела левоухим и правоухим феёнышам долдонить вроде бы разные речёвки, но чтобы по сути получалось одно и то же".
  "Но мне-то раздавать мою власть налево и направо ни к чему, - подумал волшебник. - Мне нужно всю её оставить у себя; уж я-то лучше всех соображу, как ею воспользоваться. А для этого мне нужно избавиться от левых и возглавить правых. Или - избавиться от правых и возглавить левых. Но кого обвинять во вражеских происках и уничтожать, а кого объявлять праведниками и спасать - я решу чуть позже; сначала нужно спасти себя от происков феи. Самый надёжный способ обойти фею - придумать такую идею, которая будет центральнее той, что придумала она. И тогда всё, что будут диктовать соратникам микрофеи, будет звучать не в пользу их жадной мамаши, а в пользу меня, их внебрачного отчима".
  10
  Трибуна высокого собрания досталась большакам от прежних властителей; а те, хоть и были людьми доверчивыми и добродушными, по наследству от предков оставались дюжими. И всё мерили не сантиметрами, и даже не десятками сантиметров, а дюжинами. Вот и трибуна, за которой некогда выступал (или мог выступать) их дюжий (хотя и чересчур покорный своей слабой и более высокой половине) царь, была высотой ровно в дюжину дюжин. Царь за ней смотрелся хорошо; но волшебник был заметен слушателям только по отблескам от макушки головы.
  Но он и этим обстоятельством смог воспользоваться. Став за трибуну, волшебник, чтобы маска по приказу феи не зажала ему рот, жестом фокусника сорвал её с лица, затем встал на цыпочки, высунулся на полголовы поверх трибуны и своим голосом озвучил собственные мысли:
  - Товаг ищи! Наш товаг - неизбежная геволюция в стгане вгагов! Сейчас нам нужен миг, каким бы позогным он ни был! А как только у них пгоизойдёт пегевогот - мы объявим войну их двогцам, миг их хижинам, и пгисоединим их стгану к своему матегику! Сейчас позогный миг - потом славная победоносная война! Миг - и война! И миг - и война! Уга-а-а! Угу?
  Некоторые из соратников растерялись и замолчали; но, под влиянием продолжавших стрекотать микрофей, большинство всё равно проголосовало против предложения волшебника. "За" проголосовали лишь дикарь с трубкой и трое обкуренных им соратников. Ещё двое, подвергшиеся меньшей степени интоксикации, воздержались.
  Рассердился волшебник на фею и помогавших ей микрофей. Настолько рассердился, что осмелился через маску намекнуть им: если так и дальше пойдёт, исполнять обязанности их слуг и фельдмаршалов будет некому. И решил, что для начала нужно назначить главным переговорщиком не Иоффея, а другого, более послушного лично ему соратника.
  Но - кого назначать? Кого-то из немногих верных соратников - нельзя; вдруг враги до смерти его замучают? Совсем без поддержки останешься. Тем дырявоголовым, что за войну без войны, как и тем, что за мир без мира, тем более нельзя давать права решающего голоса: сам без головы останешься. Подумал, подумал волшебник, и назначил главным на переговорах того Льва, который рычал "ни мира, ни войны". Если в его лозунге произносить "ни" как "и", получится как раз то, что надо.
  Лев затягивал переговоры вдвое успешнее Иоффея; но и слушался микрофей вдвое больше, чем волшебника. По их подсказкам он то оскорблял вражеских генералов, то уговаривал вражеских солдат убить своих начальников и начать революцию, а своим солдатам приказывал прекратить боевые действия и разойтись по домам.
  Вражеские солдаты Льва не послушались, а вот последние защитники былого отечества оставили окопы. После чего враги снова перешли в наступление, и вскоре оказались вблизи столицы красного материка.
  Тут уж волшебнику стало совсем не по себе. Издал он тайный приказ о переводе столицы в другой город, подальше от врагов и с огромной крепостью, послал к врагам другого переговорщика и приказал ему заключить мир на любых условиях. А соратникам заявил, что если они и на сей раз не проголосуют за мир, то он распределит свои многочисленные должности и полномочия между ними, а сам в гордом одиночестве, только с золотым запасом волшебным образом исчезнет с материка.
  Перепугались соратники; никто не соглашается считаться ответственным лицом проигравшего войну государства. Все знают, чем это обычно оборачивается. Некоторые, несмотря на отчаянное жужжание микрофей, отказались от голосования, другие худо-бедно поддержали волшебника. В итоге был подписан мирный договор на условиях, гораздо худших, чем в начале переговоров.
  Враги, почувствовав себя победителями, увлеклись приятным процессом переваривания проглоченных территорий, а хлопотное мероприятие по захвату стольного града отложили на более поздний срок. А волшебнику этой передышки хватило на то, чтобы перенести столицу в другой город, поселиться там в неприступной крепости и при этом лишь усилить свою власть.
   Вот так, детки, волшебник впервые нарушил планы феи; и выиграл. Но мудрость высказанного им предвидения "миг - и война" стала ясна людям не сразу; а вот фея затаила на него зло без всяких задержек... И сотворила несчастье, которое могло разрушить все предыдущие старания волшебника
  11
  Несчастье состояло в том, что двое соратников волшебника (не из большаков, а из их "серых" попутчиков), говоря тогдашним языком, "содеяли Мир-бах". А говоря нынешним языком - застрелили посла бывших врагов; чем вполне могли превратить Мир в Войну.
  Волшебные историки до сих пор не могут понять, кто конкретно направил убийц на это злодеяние. А всё потому, что ищут только человеческие мотивы, и пытаются найти конкретных злодеев. Но мы, обычные сказочники, отлично знаем, что у абсолютного большинства земных злодейств - потусторонние мотивы; а их истинные организаторы - невидимые представители сил зла. В том числе - феи.
  А уж у феи Равенство мотивов было более чем достаточно.
  Во-первых, оскорблённое женское самолюбие: она требовала от волшебника пожизненной верности, а он изменил ей с жизненными обстоятельствами.
  Во-вторых, энергоядный интерес. Ей хотелось подкормиться человеческими страданиями; а тут вдруг - мир и спокойствие. А вот если враги из-за убийства их посла вновь развяжут руки Войне, то фея будет отмщена, сыта и счастлива.
   Вот она и решила одним махом, точнее - бахом, совместить физиологически полезное с морально приятным.
  Запомните, детки: для для существ из потустороннего мира зла полезно и морально то, что для людей аморально и вредно.
  Но в тот раз одним бахом дело не обошлось. У главного убийцы так тряслись руки, что он ни одним выстрелом не попал ни в посла, ни в двух его помощников, хотя те находились в паре метров от него. Тогда он бросил в посла бомбу; но бомба тоже не взорвалась.
  Посол был аристократом и очень воспитанным человеком. Подождал-подождал он смерти... подождал-подождал... И, не дождавшись, спокойно пошёл в свой кабинет.
  А зря. Аристократ не знал, что поворачиваться к революционерам спиной очень опасно: у них руки перестают трястись. Так и случилось. Только посол повернулся, второй убийца тут же выстрелил ему в спину. И убил его наповал. После чего убийцы опять затряслись и, выронив из рук оружие с отпечатками пальцев и портфель с собственными документами, потрусили наутёк.
  Хотя сбежавшие убийцы не скрывались от родных большакских властей, их всё равно нашли. Хотя далеко не сразу, и довольно далеко: в специальной командировке по осуществлению подобной революционной необходимости. На допросе предводитель преступной пары самоотверженно взял всю вину на себя: сказал, что посол погиб из-за взрыва брошенной им бомбы. Благодаря чему был начисто оправдан следствием. Но от вас, детки, я не скрою: оправдали его незаслуженно.
  И вот ещё что не скрою: с самого начала подготовки преступления за его ходом внимательно следил волшебник. Разумеется, через маску. Но никакого противодействия убийцам он не оказывал. А всё потому, что также знал: посол подстрекает своих правителей на совершение на материке очередного переворота. Волшебника, как лишившегося доверия народа, он предлагает "убрать", а будущего вождя (верх дипломатической подлости!) считает нужным выбрать не из числа засланных теми же врагами большаков, а из числа их серых попутчиков слева - за то, что к ним фея Равенство благоволит меньше.
  В мрачном свете этих знаний волшебник с особым неудовольствием отметил, что в серых головах ненадёжных попутчиков обитают исключительно "левые" микрофеи. И понял, что эти микрофеи перелезли к ним не от большаков (партия большаков шагала справа от них), а через левые, открытые к народу уши. Но и сразу же сообразил, что под этим предлогом будет очень удобно "убрать" всех своих "левых" конкурентов.
  И вот, пока двое "левых серых" готовились к убийству чужеземного посла, волшебник втихомолку окружал покорными ему латниками беспечных "серых", которых сам же пригласил на совместное собрание.
  Увидев через маску, что посол убит, волшебник велел латным бойцам арестовать всех "серых", а сам помчался во вражеское посольство. А там не скрывал перед перепуганными посольскими работниками своей радости; как охотник, сумевший одним выстрелом ухлопать двух зайцев. И не скрывал, что готов прихлопнуть и третьего - само посольство, окружённое теми же верными латниками.
  Бывшие враги сочли такое поведение не наглостью, а проявлением силы; а, как известно любому дипломату, с сильными лучше не ссориться. И не стали обижаться за убийство своего посла. Война не была возобновлена, но захваченные врагами территории остались под ними.
  Вот так, детки, волшебник во второй раз одержал победу над коварными друзьями-врагами, доверчивыми попутчиками и собственной покровительницей.
  Правда, простой народ, а также часть соратников эту победу не считали таковой. Соратники кричали, что нужно наконец-то навалиться на врага всей массой склонного к самопожертвованию материчанского народа; и отобрать себе отобранное врагами добро. А народ просто обзывал волшебника предателем. Мол, он идёт на уступки врагам, не хочет вернуть народу украденное ими лишь потому, что на их деньги и с их помощью захватил власть над материком; и теперь платит им тайные долги.
  12
  К тому времени и маска стала хуже относиться к волшебнику. Она всё чаще проявляла свой вредный норов, вредничала, капризничала. В самые ответственные моменты парадов и митингов, а то и во время очередного фейерверка его пространной мудрой речи маска норовила зажать волшебнику губы, а то и пыталась сползти с его лица. А вот перед сном она, напротив, крепко приклеивалась к лицу, тем самым мешая волшебнику снять её с себя и уложить на ночь в сейф.
  Поначалу волшебник пытался уговорить маску брать пример с его жены. Ну, чтобы маска так же целыми днями аккуратно и старательно выполняла данные ей поручения, а по ночам спала отдельно. Не найдя понимания, он решил перейти к методам физического воздействия. И придумал для этого изощрённый способ - сдёргивал маску с головы захватом у боковых залысин. В этих местах маска, лишённая возможности зацепиться за волосы, лишь отчаянно корчилась да беспомощно скользила по гладкой потной поверхности кожи. Волшебник же сначала по залысинам скатывал верхний край маски в некий валик, а потом, ухватив выкручивавшийся валик крепкими ногтями, одним резким движением срывал маску с лица.
  Но прошёл у него такой финт не более двух раз. Во время третьей попытки маска крепко ухватилась своей нижней частью за волосы его усов и бородки; и волшебник, дабы не превращать свой благообразный облик в ощипанный, и чтобы убрать с носа тугой валик, упрямо зажимавший ему ноздри, вынужден был раскатать верхнюю часть маски в прежнее положение.
   С тех пор он вынужденно спал в маске; а в отместку, несмотря на все её капризы, совершенно перестал снимать маску днём. Но и маска нашла способ отомстить своему непочтительному носителю; что только по случайному стечению обстоятельств не завершилось его преждевременной гибелью.
  
  Подсказка третья
  Покушение на волшебника
  1
  В самом конце лета волшебник должен был провести два митинга для обывателей (так большаки называли всех, кроме самих себя).
  Выступать волшебнику не хотелось. Он понимал, что создавшаяся обстановка не способствует успеху подобных мероприятий; и присущим ему инстинктивным чутьём угадывал приближение опасности. Тому были веские основания.
  Фея, оскорблённая противодействием волшебника её воинственным устремлениям, перестала информировать его о своих делах и планах. Что могло означать: она готовит ему какую-то каверзу, от масштабного заговора на его власть до отдельного покушения на его жизнь. Народ также разозлён и разочарован позорным миром; что вполне могло вылиться в виде спонтанной агрессии против главного миролюбца.
  Немного успокаивало волшебника то, что маска никакой тревоги по поводу предстоявших мероприятий не выказывала. Тем не менее волшебник поделился своими чувствами и сомнениями с самым верным, самым надёжным своим помощником; тем паче что тот являлся главным организатором всех митингов. Но помощник только хмыкнул в ответ; мол, на то и борьба за власть, чтобы бороться, а не нюни распускать.
  Устыдился волшебник, и поехал, куда послали.
  Первый митинг был назначен на послеобеденное время на хлебной бирже. Биржевые нахлебники встречали вождя с хлебом-солью. Провожали с более изысканными деликатесами. Чтобы не обижать их, волшебник позволил задержать себя на три-четыре минутки. Каким-то волшебным образом эти минутки растянулись в часы; а за это время голодные усталые рабочие, долженствовавшие быть участниками второго митинга, потихоньку разбрелись по домам.
  Волшебнику о таком отношении к нему никто не сообщил. Всё равно ведь на месте второго митинга его нет; и, судя по размаху хлебно-хлебательного застолья, не будет. Так зачем зря нервировать вождя?
  Но волшебник о намеченной встрече всё же вспомнил. И, оставив под столом охранника, сражённого чистым, как слеза, хлебным продуктом, помчался к представителям класса голодных пролетариев, дабы убедить их в том, что и во время голода нужно трезво смотреть на жизнь и оставаться особо классными ребятами.
  На место митинга волшебник приехал уже ночью. Смотрит: что такое? Ни дирекции с цветами, ни девушек с поцелуями, ни рабочих с плакатами, ни охранников с винтовками. А маска ему лениво поясняет: "Устала я за сегодня, далеко не вижу, но, похоже, без тебя начали. Вход в зал во-он там", - направила она взгляд волшебника на небрежно сколоченную из досок дверь.
  - Как это - начали? - взвился разогретый свежим хлебом волшебник. - Кто посмел без меня на трибуну влезть?
  Решительно расстегнув пальто, защищавшее его от ветра при езде в авто (на календаре ещё значилось "лето", но чудо-юдо уже тащило материк на север), волшебник устремился в указанном ему направлении.
   Зал оказался небольшим, способным вместить в себя не пять тысяч человек, как обещали организаторы, а примерно сотню. Максимум, сколько удалось бы туда втеснить, - сотни полторы недокормленных пролетариев. А в тот момент, фактически было ещё хуже: в зале находилось с десяток бездельников непролетарской внешности. Да и тем, похоже, просто ночевать было негде.
  Тем не менее, волшебник культурно снял пальто и влез на трибуну. Но - сытый подвыпивший гусь голодной трезвой свинье не товарищ... В общем, культурного разговора не получилось. Чтобы не доводить несовпадение мнений до вульгарного мордобоя, волшебник культурно сошёл с трибуны, быстренько, опять-таки - не застёгивая, надел пальто и стремительными шагами покинул зал.
  У выхода он привычно оглянулся: злые худые мужики остались на прежнем месте; следом за ним, безумолчно тарахтя о мешке муки, неправильно реквизированном у неё якобы для питания вождя, поспешала только простодушного вида женщина.
  Успокоившийся, слегка запыхавшийся волшебник неспешно вышел на площадь. Простодушная баба, обогнав его, стала перед ним и опять начала тарахтеть про свою муку (ударение на последнем слоге). И вдруг кто-то - хвать его сзади за левый рукав!
  Волшебник всем корпусом быстро развернулся влево - кто такой? что хочет отобрать? пальто? или жизнь?
  Не успел он взглянуть на налётчика - грохнул выстрел. Пуля, вонзившись в волшебника над левой лопаткой, пробила верхушку левого легкого, наискосок прошла через грудь и с хрустом застряла в правой стороне шеи над её сочленением с ключицей.
  Волшебник, придя в себя через несколько секунд болевого шока и остановки дыхания, рванулся под защиту водителя к машине. Но видит - водитель, которому он верил больше, чем самому себе, тоже целится в него. Волшебник в растерянности замер на месте. В этот момент громом с неба, словно со всех сторон прозвучал громкий выстрел. Пуля попала в левую руку волшебника.
  - И ты, Гиль? - сказал волшебник, завернулся в пальто и упал.
  2
  Волшебнику лишь показалось, что водитель хотел его убить. На самом деле тот хотел его спасти.
  Придремал уставший водитель на тёплом мягком сидении, и вдруг слышит - выстрел. Поднял он глаза, смотрит - перед волшебником в агрессивной позе стоит какая-то женщина. Водитель решил, что это она стреляла; и только когда продырявил ночную торопыгу, увидел, что та не вооружена. И запоздало понял, что её внешность и повадки совершенно не соответствуют стереотипному облику террористки: мужественная молчаливая женщина в чёрном одеянии и с жёлчной улыбкой на худом лице. Одну из таких дамочек он здесь только что видел; и в темноте принял эту клуху за неё; но, услышав базарные вопли "Я ранена! Я ранена!", пожалел, что промахнулся с опознанием и не промахнулся с выстрелом.
  Настоящая же террористка, та самая фурия в чёрном, стояла в тени спины волшебника; её водитель не увидел.
  Она, ещё будучи файной дивчиной, страстно мечтала совершить по-настоящему громкое убийство; но - не получалось. Только освоила науку бомбометания - подорвалась на собственной бомбе. Была искалечена, оставлена любимым бомбометателем в беспомощном состоянии, наполовину оглохла, почти полностью потеряла зрение. А царские сатрапы, несмотря на все эти переживания, ещё и в тюрьму её посадили.
  Вышла из тюрьмы - опять несчастье: большаки сатрапов прогнали, мстить некому. Что делать? Пришлось выискивать во всём виноватого среди большаков. Хорошо, что лучшая подруга Сарра объяснила: злейший контрреволюционер современности - тот, кто под предлогом спасения революции заключил мир с врагами. Ибо революция расцветает не во время мира и благоденствия, а во время разрухи и войны.
  Сарра также проговорилась самоотверженной единомышленнице, что сегодня миролюбивый злодей должен приехать к рабочим на митинг. А заодно, из простой доброжелательности, помогла ей с деньгами.
  По дороге от подруги к предоставленной большаками квартире к мрачно размечтавшейся женщине подошёл собрат по революционной профессии и предложил недорогое и лёгкое, как раз по её деньгам и по её здоровью оружие: небольшой удобный пистолет.
  Женщина задумалась: всё-таки она - специалистка по бомбам; как-то неудобно изменять профессиональной специфике... Но бомбу, из-за плохого состояния здоровья, ей, пожалуй, уже не метнуть. Даже не поднять. И она согласилась воспользоваться пистолетом. Но на всякий случай прикупила и замеченный ею у собрата револьвер. Уж ей ли не знать, как ненадёжна та техника, что сбывают террористам жандармы и провокаторы: бомбы взрываются досрочно, самопалы в самый ответственный момент дают осечки, патроны взрываются в стволах...
  Собрат по уничтожению остальных братьев по Ною оказался добрым, внимательным и воспитанным. Привёз женщину на место будущего преступления; объяснил и показал, как надо нажимать курок, куда направлять ствол, как крутить барабан револьвера; снял оружие с предохранителей; положил самопалы в её портфель так, чтобы было удобно выхватывать их оттуда; привёл к двери, мимо какой не мог не пройти предатель революции. Женщине оставалось только вовремя нажать на курок.
  Время ожидания длилось очень долго. Женщина нервничала, порывалась уйти, несколько раз покидала боевой пост, но недавно поселившийся в ней внутренний голос каждый раз настойчиво шептал в левом ухе: "Жди; маска обещала, что он приедет". Женщина не поняла, о какой маске идёт речь, но голоса слушалась.
  Во время очередного оставления поста в нескольких саженях от мастерской остановилась какая-то машина. Послышались торопливые шаги человека, направившегося ко входу в здание. Террористка подошла к машине и спросила:
  - Наверное, волшебник приехал?
  - Не знаю, кто, - буркнул водитель, измеряя женщину крайне недоверчивым взглядом; а её внутренний голос сказал: "Не обращай на себя лишнего внимания! Приехал он. Жди у двери. Маска передала, что сейчас выведет его обратно".
  Женщина послушно спряталась за широко распахнутой дощатой дверью. Через некоторое время внутренний голос быстро и тоненько запищал: "Доставай самопал!" Женщина сунула правую руку в сумку и, выбрав между безотказным, но тяжёлым револьвером и маленьким пистолетом, вздёрнула ладонь с пистолетом к груди.
  Внутренний голос продолжал трещать: "Ни в коем случае не стреляй ему в голову! Если продырявишь маску - она нам этого не простит. Когда-нибудь всё равно погубит. Внимание! Маска говорит, он уже на пороге. Когда выйдет, целься под левую лопатку! Что, не видишь его? Я тоже; разве через твои глаза хоть что-нибудь рассмотришь... Ничего, маска начинает наводить на цель, я передаю тебе её команды. Чуть выше руку! Немного правее! Стреляй!!" - истошно взвизгнула микрофея.
  Но женщина впервые её ослушалась. Она ведь считала себя профессионалкой; а профессионал не будет делать что-то наобум, без уверенности в благоприятном (в данном случае - в смертельном) исходе. Да и - разве можно доверять в ответственном деле ликвидации главного предателя революции слепому наитию внутреннего голоса? К тому же - сошедшего с ума. Или попросту трусливого. Боящегося какой-то маски и слепо её слушающегося.
  Была бы у террористки бомба, она бы швырнула её не глядя и не думая. Но при работе с пистолетом нужно уяснить параметры и местоположение жертвы, по конфигурации тела определить точку поражения, и только потом стрелять.
  Для решения поставленной задачи слепая женщина знала только один надёжный способ: нащупать.
  3
  Догнав проплывавшее правее тёмное пятно, террористка ухватилась за что-то левой рукой. Поняв, что это - левый рукав пальто, и прикинув, где должна находиться левая лопатка волшебника, она с удивлением отметила, что перенацеливаться не надо. Прицел, намеченный внутренним голосом, оказался правильным. Придя к такому выводу, она, как учил её добрый продавец, плавно нажала на курок пистолета.
  Но тугой курок не поддавался слабому нажатию её измождённого, никогда не трудившегося указательного пальца. Террористка, просунув под скобу курка также и средний палец, нажала изо всех сил...
  У волшебника, почувствовавшего, что кто-то поймал его за руку, со страху подогнулись колени, он слегка согнулся и резко повернулся влево.
  В этот миг пистолет наконец-то выстрелил; но пуля полетела не в сердце слегка присевшего волшебника, не под его левой лопаткой, а над ней.
  Волшебник на несколько мгновений шока замер на месте. Тем временем террористка опять нажала на курок. Но выстрела не последовало: пистолет заклинило.
  Делать пистолету перезарядку террористка не умела. К тому же перезарядку нужно делать двумя руками; а слепая женщина не хотела отпускать рукав пальто. Тогда она опустила пистолет в портфель, взяла оттуда револьвер, приставила его ствол к прежнему участку пальто и снова надавила на курок.
  К тому времени волшебник вышел из шока; и рванулся вправо, к водителю. Но, сделав один короткий шажок, он увидел, что водитель направил оружие в его сторону; и в растерянности остановился.
  В этот момент одновременно раздались два выстрела. Пуля из пистолета водителя насквозь прошила грудную клетку мешочницы, стоявшей между водителем и вождём. Пуля террористки, благодаря сделанному волшебником шажку, опять влетела не в его сердце, а в левую руку. Мощный удар большой револьверной пули закрутил волшебника вправо, он потерял равновесие и неловко повалился на левый бок.
  Террористка, решив, что предатель просто убегает, изо всех сил уцепилась левой рукой за его левый рукав. Левая рука волшебника, из-за его вращения во время падения, выдернулась из удерживаемого террористкой рукава; но слепая террористка, не заметив этого, снова выстрелила в ту же область пальто.
  Пуля, чиркнув сначала по выступу складки сдёрнутого с руки пальто, сминавшегося вдоль спины к правому плечу, потом по складке опустевшего рукава, полетела между левой рукой падавшего волшебника и его боком. Пробив подмышкой пиджак волшебника, но не задев его тела, пуля вонзилась в лежавшую на земле, только что подстреленную водителем женщину.
  Волшебник, упав на левое плечо, при ударе сломал надколотую пулей плечевую кость, и от полученного болевого шока окончательно потерял сознание. Террористка, не имевшая опыта убийств с помощью огнестрельного оружия, то ли не догадалась сделать контрольный выстрел в голову, то ли послушалась запрета "внутреннего голоса", то ли просто не видела, куда стрелять. Она и днём с огнём могла читать только с лупой; и хоть убивать ей было проще и приятнее, чем читать, но ведь - глухая ночь. А волшебник, как и положено представителям такой профессии, был весь в чёрном.
  Привычки выбрасывать оружие после совершения преступления бывшая бомбистка также не имела; бомбисты выбрасывают его в первые же моменты преступления. Так, с револьвером в руке, она и пошла мимо водителя к выходу из двора.
  4
  Водитель, увидев шедшую на него вооружённую террористку, в очередной раз затрясся от страха и выронил пистолет. Женщина, с трудом узрев свидетеля её подвига, тихо пробормотала:
  - К-план по уничтожению контрреволюционера выполнен! Теперь я смогу умереть не на безвестной больничной койке, а на славном эшафоте.
  И, чуть ли не воткнув револьвер в живот водителя, протянула ему руку с неопровержимым доказательством совершённого ею преступления.
  Водитель приготовился упасть мёртвым. Но, видя, что террористка не намерена стрелять, он выхватил у неё револьвер и торопливо швырнул его куда-то в сторону. Затем он помчался к лежавшему на земле волшебнику; а женщина, крайне огорчённая таким невниманием, осталась на прежнем месте.
  Вскоре рядышком с ней поднялся шум и гам, откуда-то набежали зеваки, послышались голоса: "Вождь скорее жив, чем мёртв..."
  Обидно сделалось женщине; досадно; но - что делать? Револьвера у неё уже нет; пистолет неисправен; но и слышать неприятную информацию тоже не хочется. И она прошла чуть далее, чтобы ждать ареста в более комфортных условиях.
  И - дождалась. Спросил у неё пробегавший мимо большачок:
  - А не ты ли, случайно, ранила вождя?
  Женщина высокомерно возразила:
  - Нет, не случайно!
  И была доставлена по нужному ей адресу: не в психушку, а в чекушку.
  5
  Во время следствия водитель не признался, что один раз он всё-таки выстрелил; и что при этом подстрелил невинную женщину. Хотя и проговорился, что якобы террористка первый раз выстрелила волшебнику в грудь; но ведь точно было установлено, что террористка была за спиной волшебника; а перед волшебником находилась только злосчастная мешочница.
  Причины его недомолвок ясны. Ведь в сражении как в сражении; там не до разборок, кто прав, кто нет; там прав тот, кто ударил или выстрелил первым. Но вот на судебном заседании - правят наоборот.
  К тому же волшебника следователи ни о чём не спрашивали; да и сам он никакого любопытства к ходу следствия не проявлял. Вот и думай бедняга водитель: почему так? Может быть, вождь настолько плох, что и слова сказать не может? Вот-вот умрёт от ран? После чего большаки затеют показательный суд; и, ради популярности в народе, накажут слишком ретивого стрелка, чуть не убившего уважавшую вождя женщину. А если не найдут истинного виновника, то, для отчёта, свалят всю вину на него. Вот он и умолчал о своём выстреле.
  В итоге получилась очевидная нестыковка. Было установлено, что террористка стрельнула три раза; но на месте преступления было найдено четыре гильзы. Ран тоже было четыре: две - у волшебника, две - у мешочницы. В пальто волшебника также было четыре дырки (два касательных следа последней пули были сочтены полноправными отверстиями).
  Из этих фактов был сделан верный вывод: выстрелов было не менее четырёх. А из верного вывода был сделан неверный: террористка действовала не одна, а в составе организованной группы.
  Современные исследователи под ту же нестыковку подвели другое предположение: несчастная слепая женщина вообще не стреляла. Её просто "подставили". С виду убедительное подтверждение сего утверждения состояло в том, что дырки от пуль, пробивших пальто волшебника, были расположены довольно кучно. А это, мол, доказывает, что стрелял умелый, опытный, хладнокровный профессионал.
  Приверженцы прежнего варианта возразили: "А почему пули этого профессионала после кучного выхода из пальто разошлись по телу с таким большим разбросом?"
  Новаторы тоже не растерялись: "Значит, было несколько профессионалов, стрелявших с разных направлений". К удобной и патриотичной версии масштабного покушения на вождя склонились многие исследователи (наши, причём - намного ранее, и в этом превзошли заокеанских конкурентов). Но на вопрос: "Почему ни один из профессионалов не сделал контрольного выстрела в голову?" - никто ответа не дал. Если, конечно, не считать скептической ухмылки, означающей, что тогдашние террористы были на голову глупее нынешних.
  Намного позже другие исследователи задумались над ещё одним совершенно необъяснимым фактом. Ну ладно, две пробоины в пальто хоть как-то можно соотнести с двумя ранами на теле волшебника. Но пуля, не пробившая пальто, а всего лишь чиркнувшая по двум его внешним складкам, никак не могла пробить находившийся под пальто пиджак. Получается, пальто простреливалось отдельно, волшебник в пиджаке - отдельно! Следовательно, речь должна идти не о попытке убийства, а о не слишком продуманной имитации такой попытки!?
  Но осуществить такую имитацию без участия волшебника было невозможно. А ведь его раны были подлинными! Ради чего же волшебник подвергал себя боли и смертельной опасности?
  И уж по этому поводу ни учёные исследователи, ни учимые ими любители истории к единому разумному мнению так и не пришли...
  Но те из вас, кто внимательно слушал мою сказку, смогут ответить на все упомянутые вопросы. И на не упомянутые тоже.
  Кроме, разве что, одного.
  Врачи, обследовавшие волшебника минут через сорок после совершённого на него покушения, отметили у него очень слабую сердечную деятельность, холодный пот, одышку, повышенную температуру. Эти симптомы свойственны не при ранениях, а при отравлении ядом кураре. Что консилиум врачей официально и зафиксировал; а тем самым фактически спрогнозировал неизбежную смерть вождя.
  Но волшебник не только остался в живых, но удивительно быстро выздоровел. Может быть, врачи ошиблись с диагнозом?
  Вряд ли. Не стали бы известнейшие профессора так рисковать своей репутацией.
  Может быть, врачи просто сговорились? Хотели втихомолку погубить волшебника, потому и придумали сказку про яд?
  Но в таком случае - зачем они его вылечили? Да ещё и - за удивительно короткий срок.
  Может быть, имевшийся на пуле яд был сожжён в стволе пистолета пороховыми газами? И потому у него не хватило сил на отравление волшебника, но всего лишь на первоначальные симптомы такого отравления?
  Не может быть. Надрезы, в которые мог быть заложен яд, находились на верхней стороне пули; пуля сама затыкала к ним путь толкавшим её газам. Иначе она бы просто не вылетела из ствола; и уж точно не нанесла бы волшебнику значительных повреждений. К тому же впоследствии благодаря более современным лабораторным исследованиям на извлечённой из волшебника пуле были обнаружены реальные следы кураре.
  Итак, яд всё-таки был; но сработал он не в той степени, на которую рассчитывал отравитель. Почему? И кто был этим неудачником?
  Сейчас, детки, я его имени не назову. Но кое-что подскажу; а позже вы и сами догадаетесь, кого и что я имел в виду. А для начала расскажу о самом яде.
  6
  Кураре придумали охотники одного далёкого южного материка. Этот материк расположен на противоположной от нас стороне Земли, и долгое время был невидим для высокой передовой европейской цивилизации. Вследствие чего никто из высокоцивилизованных людей не знал о том материке, а сами жители материка не знали, что ходят вверх ногами и обитают в перевёрнутом мире. Тем не менее цивилизация перевёрнутых людей тоже была удивительно высокой; и ещё более удивительно богатой. Но культура довольно отсталой: туземцы встречали гостей не с хлебом и солью, а с маисовыми лепёшками и золотыми украшениями; а прогоняли не пулями, а стрелами.
  Но вот при содействии какого-то корабельного чуда две человеческие цивилизации наконец-то встретились. Представители передовой цивилизации, увидев высокий достаток условно не передовой, и почувствовав удовольствие от осознания отсталости её вооружения, применили мушкеты в качестве рычагов и быстро перевернули материк в удобное положение - себе под ноги.
  Аборигенам, привыкшим ходить на головах, ползать на коленях не нравилось. И те из них, кто не был убит или связан, перебрались из городов и с пашен в глухие дикие леса. А из культурных достижений своей разгромленной цивилизации взяли с собой весьма развитую фармакологию. Но поднять всю её не хватило сил; в основном унесли то, что могло помочь их стрелам противодействовать цивилизаторским выстрелам. И, в содружестве с коренными лесными племенами, придумали кураре.
  Этим ядом они смазывали наконечники стрел; как обычных, с перьями на конце, так и гладких, применяемых в духовых трубках. Конструктивно духовая трубка - тот же ствол ружья, только бамбуковый или деревянный; но выталкиваются оттуда стрелы не пороховыми газами, а натренированным выдохом охотника. Использовались стрелы и трубки не только для войны, но и для охоты.
  Представьте себе: среди почти непроходимых для человека болотистых джунглей пасутся вкусные, но очень осторожные свинки пекари. Знают, что множество людей с однозвучным названием, но с другим ударением мечтают засунуть их в свою печку, вот и осторожничают. Вдруг какая-то палочка, беззвучно вылетев из кустов, слегка царапнула одну из свинок. У той повышается температура, появляется одышка, слабость, она неловко укладывается на землю и при полном сознании тихо умирает. А остальные, не обращая особого внимания на объевшуюся и уснувшую лентяйку, продолжают рыть корешки и кушать травку. И так - тихо, спокойно, без паники, без бегства продолжается до тех пор, пока охотник не настреляет столько свинок, сколько ему нужно.
   А потом - собирай добычу и хоть сразу её кушай: яд действует только через кровь, в желудке почти весь переваривается; зато мясо погибшего животного ядом размягчается и делается особенно нежным. А если какой-то эффект и остаётся, то на вкус привычного гурмана - как пикантная жгуче-пряная приправа.
  7
  Готовится кураре из смеси специфических растений того далёкого материка. Сортов яда - несколько, каждый наилучшим образом приспособлен к характеру охоты и виду жертв. Относительно слабый используется для мелких существ; особенно - если они употребляются в сыром виде. Действующий замедленно предпочтительнее использовать для пугливых стадных животных. Если гуанако или пекари вдруг резко грохнется о землю, её товарки заподозрят, что тут не обошлось без человеческого участия; и убегут из-под обстрела. Яд, действующий мгновенно - для птиц: чтобы жертва не трепыхалась в воздухе, не чирикала "караул", не пугала стаю, и далеко не улетела, а падала к ногам охотника. Самый надёжный и сильный сорт - для крупных опасных зверей и человека.
  Каждый из сортов изготавливается из особых, зачастую - присущих лишь ему компонентов. Их невероятное множество и разнообразие: листья и корни, плоды и цветы ядовитых кустарников и трав, кора и древесина ядовитых деревьев, змеиный яд и выломанные из змеи зубы, ядовитые муравьи, страшно ядовитые лягушки и прочие, до сих пор не разгаданные "приправы". Каждый из компонентов вначале проходит через сугубо индивидуальную обработку. Одни - сушатся, другие - вялятся, из третьих выжимают сок, четвёртые истирают в порошок, и так далее. Готовые полуфабрикаты смешиваются в строго выверенных пропорциях и подвергаются кропотливой термической обработке. На что, в зависимости от сорта и количества яда, уходит от одних суток до девяти. Во время этого священнодействия мастер-отравитель либо вообще не ест, либо сидит на очень строгой диете. Его работа заключается в беспрерывном перемешивании варева, аккуратном снятии пены и тщательном контроле достигнутого качества продукта. Мастер старается не вдыхать ядовитые испарения, но всё же к концу процесса теряет много веса и заболевает.
  В дальнейшем каждый из подвидов изготовленного яда хранился в сухом помещении и в специальной посуде. Яд ослабленного и замедленного действия - в бамбуковых трубках. Он по цвету из всех сортов самый светлый. Мгновенно действующий яд для птиц - в необожжённых глиняных горшочках. Средство для уничтожения себе подобных - в миниатюрных выдолбленных тыквах. Этот яд самый тёмный, почти чёрный.
  Посудины открывались только перед охотой и всего один раз: собрали все стрелы, смазали их ядом, а посудину, вместе с остатками яда, выбросили.
  Изложенные мною сведения были высмотрены высокоцивилизованными шпионами лишь у одного, самого миролюбивого и доверчивого племени отравителей; и, очевидно, представляют собою только видимую часть плавучего материка огромной ядовитой тайны. Ведь у каждого из других, более злокозненных племён имелись свои, тщательно скрываемые ноу-хау: особо удачные рецепты, наработанные обрядные манипуляции, проверенные способы использования и хранения конечного продукта.
  Принцип действия кураре учёным высокой цивилизации был долго неизвестен. И только лет через тридцать после покушения на волшебника удалось установить, что кураре воздействует на нервные окончания, управляющие работой мышц; и мышцы перестают работать.
  Вначале яд действует на мышцы пальцев ног, ушей и глаз. Затем поражаются мышцы шеи. Затем отнимаются или, в зависимости от сорта яда, бешено конвульсируют руки и ноги. Наконец поражаются мышцы грудной клетки; наступает смерть от остановки дыхания.
  Но сердце какое-то время продолжает биться и после остановки дыхания. Вследствие чего, поскольку яд довольно быстро удаляется из крови почками, имеется некоторый шанс спасти пострадавшего человека (или животное), делая ему искусственное дыхание.
  Запомнив всё сказанное, вернёмся из древних ужасов заморского материка в волшебные времена материка красного.
  8
  Очевидно, озадачиться применением столь экзотического средства убийства мог только ответственный сознательный революционер из высшего большакского руководства. Рассуждаем:
  Теракты в то время совершали только революционеры. Цель любого теракта - убить не только конкретно намеченного человека, но и тех, кто хотя бы случайно оказался рядом с ним; чтобы остальные, ужаснувшись подобной участи, боялись даже приближаться к возможным жертвам террористов. А тем самым перешли бы из числа слышащих доводы противников террора в число пугливо прислушивающихся к террористам.
  Исходя из этого рассуждения, враги большаков постарались бы убить их лидера с максимальным грохотом. Для этого надо было всего лишь надеть на террористку пояс смертника; и она охотно погибла бы более ярким и громким способом, нежели на гипотетическом, вряд ли достижимом эшафоте. Ведь большаки казнили не на площадях, а застенках и в подвалах. Тем не менее покушение было совершено более трудным и весьма ненадёжным способом. Почему?
  Очевидно, потому, что реальный организатор покушения считал политически неверным отпугивать "массы" от проводимых большаками митингов. И подошёл к этой проблеме настолько сознательно и ответственно, что возникает подозрение: а не о себе ли, не о своём ли реноме он заботился? А не он ли являлся не только инициатором покушения на вождя, но и организатором того митинга, на котором должен был выступить вождь? И не его ли стараниями получилось так, что митинг не состоялся, но волшебник не был об этом предупреждён? Благодаря чему пострадала всего лишь одна случайная жертва; да и та - из-за излишней настырности.
  Кроме того: кто, кроме человека из ближайшего окружения волшебника, мог утвердить кандидатуру больной слепой женщины на роль расходного орудия убийства? Организатор из числа явных большакских врагов доверил бы столь ответственную операцию специалисту более сильному и умелому. Но оборотень здоровому жизнелюбивому человеку не доверился бы; такой под угрозой пыток и смерти запросто может проговориться. А вот упрямая, вымученная болезнями слепуня только и жаждет мучительной смерти в ореоле незапятнанной предательством чести. С учётом её индивидуальных особенностей и был применён яд кураре. Очевидно, заказчик убийства изначально не надеялся на то, что она прострелит какой-то из жизненно важных органов волшебника. Но ведь хотя бы одной пулей, хотя бы слегка, хотя бы по коже царапнет его; и успех будет гарантирован. Причём - за минимальную цену; всего лишь за обещание исполнить её извращённое желание.
  Но для того, чтобы соблазнить женщину каким-то яблочком, нужно иметь его; иначе она не поверит в реальность соблазна. Что свидетельствует: соблазнитель обладал реальной властью карать и миловать. Находился на самой вершине большакской иерархии. На такой высоте, что истеричная недоверчивая женщина не сомневалась: даже в условиях горестного цунами, вызванного землетрясением смерти вождя, её соблазнитель сможет выполнить данное ей обещание.
  Рассуждаем далее. К тому времени на материке дорогими экзотическими ядами никто не пользовался и, соответственно, никто их не изготавливал; человеческая жизнь ценилась гораздо дешевле и отбиралась намного проще. Значит, для того, чтобы заполучить вожделенный кураре, нужно было иметь тайный канал его поставок через океан; и достаточно большие средства для оплаты всех затрат. А тайные каналы поставок и бессчётно награбленные средства для их оплаты имелись только у большакских вождей.
  Вот среди них и будем высматривать коварного злодея.
  Подсказка четвёртая
  Судьба поэта
  1
  Арестованную террористку той же ночью допросили в чекушке, и она охотно взяла всю вину на себя. На следующий день её перевели из чекушки в полуподвал главной большакской крепости, где с ней поговорил с глазу на глаз её коварный соблазнитель. И уже через трое суток помощник её благодетеля Малёк, юркий круглый краб (крепостной раб) с пистолетом в одной клешне и с метлой - в другой, повёл убийцу вождя на казнь.
  Но - привёл он её не на главную площадь материка, как обещал соблазнитель, а на задний двор крепости. И сунул её не в петлю эшафота, поставленного на высоком лобном месте, а в тёмный грязный угол под дуло пистолета. И убил не при огромном стечении моментально взбунтовавшегося народа, а в присутствии всего одного свидетеля.
  Зато - какого! Настоящего революционного поэта.
  Имя его было Бедьян, прозвище Медный. Жил он на то, что худо-бедно перекладывал призывы волшебника в стихи, а стихи распевал так громко и звонко, словно у него вместо горла - медная труба. Большакам его песни нравились; особенно - волшебнику. И, чтобы чаще их слышать, волшебник поселил Бедьяна рядом с собой; в той же крепости, где после переезда из прежней столицы жил он и его ближайшие сподвижники.
  В тот день сидел Бедьян на стульчаке унитаза своей крепостной квартиры и думу думал: что бы такое придумать, чтоб большаки и волшебник о нём ещё лучше думали? Чтобы ещё больше к нему благоволили?
  И вдруг слышит: заскрипели и захлопнулись железные ворота двора под его дворцом, громко заурчали моторы нескольких грузовиков... "Ага, - догадался Бедьян, - привезли новую партию бунтовщиков. Ради революционного вдохновения надо посмотреть, как их будут расстреливать".
  Выглянул поэт в окошко туалета - а там не шеренга суровых латных солдат с винтовками, а суетливый Малёк с пистолетом. А перед ним - не толпа оборванных избитых богачей, а всего одна прилично одетая бедняжка. Судя по тому, что она еле идёт, женщина - немощная или больная; а по тому, с каким удивлением озирается, почти слепая.
  Вскочил Бедьян и, даже не дёрнув за верёвочку, помчался по лестнице чёрного хода во двор. Видит - Малёк уже прицелился; и как закричит ему:
  - Не стреляй!
  Обернулся Малёк, посмотрел грозно:
  - Ты откуда здесь взялся? Иди отсюда, пока и тебя не пристрелил!
  Испугался поэт Малька и его огромного пистолета, отпрыгнул на шажок; но всё-таки сообразил, что не будет Малёк убивать любимого поэта волшебника без приказа самого волшебника. И давай он его совестить:
  - Тебе не стыдно больную безоружную женщину убивать? Столько здоровых мужиков перестрелял - и всё ещё кровью не насытился? Отдай мне пистолет! Дай сюда, тебе говорю! А я потом напишу про тебя и про меня новый революционный стих.
  Услышав слово "революционный", вспомнил Малёк про свой революционный долг, вернулся в привычную стихию - и выстрелил.
  Поэт - бух в обморок. Полежал, открыл глаза, смотрит - сам он вроде бы жив, сердце не разорвалось, а женщина мертва. Как закричит поэт:
  - Ты что наделал? Ах ты, бюрократ несчастный! Жалко было дать мне разочек стрельнуть? Я же хотел почувствовать, что испытываешь, убивая врага! Мне бы это революционного вдохновения добавило! А теперь, без чувства и вдохновения, что я напишу? А? Молчишь? Погоди, ещё ответишь перед историей и народом! Всю жизнь прощения просить будешь, да не выпросишь! Я тебя так пропишу, так пропесочу! Все будут знать, какой ты слуга народа!
  В общем, страшно расстроился бедняга Бедьян. Но когда услышал от Малька, что его начальник приказал ему террористку убить лично, своими руками, тело её сжечь без остатка, а пепел бесследно развеять, опять обрадовался. Ради нового вдохновения помог он Мальку бросить свеженький труп в железную бочку, побежал к машинам за бензином и лично облил женщину. А потом попросил Малька дать ему хотя бы спички.
  Но тот опять не дал поэту ни спичинки. Краб есть краб; всё загрёб под себя. Лично возжёг жертвенный огонь, лично, без посторонних свидетелей рассеял пепел по перепутанным столичным улицам. А поэт с тяжёлым чувством и без хоть какого-то вдохновения побрёл к напрасно покинутому стульчаку.
  2
  Сидит поэт, мучается, переживает: не удалось прочувствовать сердцем новую революционную тему. И теперь вместо политически зрелого стиха в голове крутится обиженный:
  "Не ходил бы ты, Малёк,
  во солдаты,
  не попал бы и в Кремлёк,
  в бюрократы.
  В красной крепости стрелки,
  чай, найдутся,
  без тебя крепостники
  обойдутся.
  В лагеря твой красный след
  поплетётся,
  сверху выглянет поэт,
  посмеётся.
  Отбирал твой пистолет
  свет в оконце,
  а поэт всем дарит свет,
  словно солнце".
  В общем, плохой получился стих. Без вдохновения, только с чувством; да и то - аполитичным. Ручку, написавшую такой стих, большаки не позолотят. И голову не погладят, а прострелят.
  Выкинул Бедьян вредный стих из головы, пока она цела, и вернул в неё в неё прозу про свою злосчастную бедность. И прозрел до понимания: надо завтра пойти к Якову, начальнику Малька, и пожаловаться ему на стеснённые жилищные условия и пожизненные бюрократические притеснения. Аргументы у него были такие:
  Поэт, его жена, дети, тёща, прислуга - все в одной квартире. Всюду - шум, гам, творчески расслабиться можно только на унитазе. А оттуда, с третьего этажа, очень хорошо виден двор, где Малёк расстреливает заключённых. И поэт, вместо сочинения стихов, вынужден бежать к Мальку на помощь. Потому что тот по первоначальной профессии всего лишь санитар, а поэт - фельдшер. И лучше санитара поймёт, кто уже мёртв, а кого нужно дострелить. Но Малёк нахально отказывается от его квалифицированной помощи. Вследствие чего поэт вынужден обратиться за содействием к уважаемому Якову, который по образованию аптекарь, и сможет лучше всех разобраться в этой сугубо медицинской ситуации.
  Если же Яков сочтёт расстрельную квалификацию Малька достаточной, то поэт просит его содействия в расширении своей квартиры хотя бы комнат до пяти. И чтобы там был для него отдельный кабинет и личный туалет. И ещё он просит выдать ему именной пистолет с правом стрелять из окошка по обнаглевшим воронам и недобитым контрреволюционерам. Что поможет росту его вдохновения в деле истинно революционного стихотворчества.
  3
  Яков после ранения волшебника перебрался в просторный кабинет волшебно-доброго вождя, но порядки там ввёл свои, недобрые.
  Как я вам, детки, уже говорил, волшебник во время переговоров с феей или переодевания маски всегда запирал за собою дверь; и тогда уж - стучись, не стучись, всё равно не отопрёт. Зато если дверь не на замке, то - войди без стука, спроси без крика, получишь ответ без запинки и вылетишь без заминки.
  А вот у Якова привычки запираться не было. К нему посетители и подчинённые заходили только по вызову; а без вызова и стучать боялись. Но Бедьян-то привык входить в эту дверь без особого приглашения; волшебник к нему издавна благоволил за льстивость речей и искренность убеждений. Вот и на сей раз он с ходу дёрнул за ручку. Дверь тихо отворилась, взволнованный поэт ввалился в кабинет.
  А там сразу два помощника вождя: Яков и Лев. Стоят возле карты материка и обсуждают, во сколько раз нужно сократить численность коренного населения славной национальности: вдвое? вчетверо? или, чтобы надолго не растягивать, сразу вдесятеро? И откуда начать сокращение: с южного предгорья, с западной лесостепи или с центральной равнины?
  Понял Бедьян, что пришёл он сюда не вовремя... что может попасть под сокращение вне очереди ... Попятился поэт, попытался так же тихо покинуть кабинет, да - поздно. Заметил его лупоглазый Лев и грозно рыкнул:
  - Чего надо?
  Сообразил Бедьян, что вопрос - риторический, что вождям не до выслушивания его длинной басни; но сказать хоть что-то надо; не то вожди заподозрят, что он подслушивал. И пролопотал:
  - Да вот... проходил мимо, вспомнил: в крепости много ворон развелось... Совсем остервенели, у живых трупов глаза выклёвывают... Решил: надо доложить... мёртвых к живым... то есть - живых к мёртвым...
  - Какие ещё трупы? Где ты их видел? - тихо прошипел Яков.
  - Вот и я говорю: у стервятников неправильное видение нашей действительности! Вдруг это - глазная инфекция? Вдруг они её по наследству передадут? Или - за границу улетят и там что не надо про нас каркнут? Или, ещё хуже, недоклёванных материчан своей инфекцией заразят? Мне бы пистолет и патронов побольше, я бы за неделю всех ворон образумил.
  - Мы начинаем большой террор, на все затылки пуль не хватает, а ты хочешь их проворонить? - ещё тише, чем раньше, прошипел Яков.
  - Мы начинаем всеобщую гражданскую войну, на всех солдат оружия не хватает, а ты хочешь, чтобы его раздавали всем подряд? - ещё громче прежнего прорычал Лев.
  Спёрлось дыхание в медном горле Бедьяна, пискнул он дырявым пистоном, выскочил из кабинета и помчался незнамо куда. И только на бегу сообразил: бежать надо к волшебнику. Не будут же помощники волшебника убивать поэта у постели умирающего вождя? А если будут, то - вдвоём и помирать легче.
  4
  К тому времени волшебник окончательно пришёл в себя, и помирать уже не собирался. Как то ни покажется странным, помогла ему в этом волшебная маска. Уж очень понравился ей горько-пряный вкус циркулировавшей в волшебнике смерти; и непереносимо было представить, что вот-вот сердце волшебника остановится, тело перестанет корчиться и содрогаться, и она, лишившись столь редкостного удовольствия, не известно сколько времени будет мучиться без питания и тёплой поддержки на стылом и постылом лице мертвеца.
  Но откуда исходит восхитивший её аромат, маска поняла не сразу; она ведь была ещё совсем молоденькая, неопытная, ни разу не убивавшая. И думала, что так, как сейчас, будет каждый раз. И только когда у волшебника во время перехода из машины в спальню начали подкашиваться ноги, маска поняла: происходит что-то не совсем ей понятное.
  Потом прибежали медицинские светила. Они убедительно объяснили ей и себе, что источником быстро усиливавшихся мучений и последующей неизбежной смерти волшебника является кураре. Приняв информацию к сведению, маска решила растянуть мучения измучившего её волшебника на максимально длительный срок. С такой дальновидной целью она начала перекачивать яд из сонных артерий волшебника в себя; и тем самым спасла волшебника от смерти. Ей же самой кураре не вредил; ведь ни нервов, ни обычных мышц у волшебных масок нет.
  Всю последующую ночь врачи заливали в волшебника микстуры и разжижали его кровь уколами. К утру почки и маска избавили организм волшебника от остатков кураре. Температура упала до тридцати шести и семи десятых, судороги закончились, одышка прекратилась, холодный пот высох. Страх смерти ушёл, волшебник почувствовал себя почти здоровым.
  Лев и Яков встревожились. Маска почувствовала ухудшение качества питания. И начала понемножку впрыскивать яд обратно. У волшебника вновь поднялась температура, боль сковала раненную шею, возобновилась одышка, выступил предсмертный пот. Врачи уверились в правильности своего диагноза, дуумвиры перестали тревожиться за себя и за узурпированную ими власть, маска наслаждалась вкусом трепетной вибрации боровшихся со смертью мышц, волшебник, опьянённый наркотическим воздействием кураре, воспринимал трепет мышц как признак их оживления и своего выздоровления; и все были счастливы.
  С тех пор маска во время полдника аккуратно впрыскивала волшебнику очередную порцию кураре. К полудню кураре, размягчая и тонизируя волшебника, придавал ему пикантный вкус пекари в горьковато-пряном соусе, и обед как для волшебника, так и для маски проходил в обстановке взаимного удовольствия.
  Насытившись, маска, в целях экономии ценного препарата, отключала свою капельницу до следующего утра. У волшебника начиналась курарная ломка: плавно снижалась температура, начинала поворачиваться и болеть шея, улучшалось понимание истинного положения дел, ухудшалось самочувствие и настроение. Что теперь уж было приятно только маске; а остальным приближённым волшебника несло только неприятности.
  Поэту повезло: он прибежал к волшебнику в предобеденное время, к зениту курарной эйфории.
  Увидев Бедьяна, обрадовался сидевший на постели волшебник: не забывает его народ! Любит, навещает! Заметив, что Бедьян дрожит от страха, восхитился волшебник: волнуется за него народ! Боится потерять своего вождя! А если и просто боится, тоже неплохо.
  - Рассказывай: как дела? Что тебе надо для творчества? - с трудом повернув голову на подёргивавшейся шее, уставился волшебник в Бедьяна стеклянно блестевшими, не моргавшими и не поворачивавшимися глазами.
  Бедьян, старательно приглушая звуки взвывавшей в горле трубы, для начала рассказал про то, как и по чьей вине ему не удалось расправиться с обидчицей возлюбленного им волшебника.
  - Переживает за меня народ! Жаждет мести за мои раны! - восхитился Бедьяном волшебник. - А что об этом ты сочинил?
  Засмущался поэт.
  - Да-а...пока что - намётки про то, что пистолет террористки мог ввергнуть весь наш народ во мрак горя по Вам, мой учитель. И что мой поэтический долг - высветить перед всем миром радостную весть, что Вы живы, - скороговоркой пропел Бедьян; а потом торжественно и громко продекламировал заключительные строфы вчерашнего стихотворения:
  - Отбирал твой пистолет свет в оконце, а поэт всем дарит свет, словно солнце!
  - Твою мать! Какая гениальная мысль! - восхищённо воскликнул волшебник. - Поэзия, наша революционная поэзия - вот что может заменить народу объективное видение действительности! А для этого нужен поэт, правильно освещающий современные реалии. Воспевающий и возвеличивающий в нужном нам ракурсе наши дела, коверкающий и уничтожающий, под указанным нами прицелом, вредные для нас установки. Ну-ка, напомни... как там у тебя было об этом?
  - Моей башенной пристрелкой руководил нередко вождь наш сам! - медной трелью пропел Бедьян.
  - Молодец! Признаёшь, что был назван поэтом благодаря мне... Готов и дальше выполнять мои установки... Да и - куда ты от меня денешься? - себе под нос пробормотал волшебник. - Так, может быть, есть смысл провозгласить тебя единственной звездой поэзии? Беспрерывно, в огромном количестве сыпать сверху бумажки твоих виршей... и их туча затмит людям солнце правды! Возможно, какие-то отблески правды долетят до народа; но они будут многократно отражены от мельтешащих в атмосфере листочков... и неизбежно воспримут красный цвет нашей типографской краски. Так что - искажённое, ложно направленное мерцание этих отблесков можно смело объявить квантами излучаемой тобою истины. Глупый простодушный народ будет ориентировать свою жизнь по твоему словоблудию, как измученный путник направляет свой путь по свечению путеводной звезды; а управлять твоею звездой, направлять лучи твоего поэтического вдохновения буду я. И получится, что это я, я управляю звездой, заменившей людям солнце! Эврика! Значит, фея в своём предсказании говорила обо... м-мне! А я-то, глупый, муу-чился... я-то пе-ре-жи-ва-ал, - еле слышно и с заметным косноязычием договорил волшебник; и повалился набок.
  "Кажется, у него начался бред..." - подумал Бедьян; а маска голосом волшебника ему сказала:
  - Приём закончен, у нас перерыв на обед. Иди домой, пиши про нас стихи. Иди, не бойся! Лев с Яковом про тебя уже забыли. Они сейчас думают о том, как в кратчайшее время уничтожить всех умных и смелых людей, а уж на тебя-то ни минуты, ни пули не потратят. Да иди же, тебе говорят! Останешься жив, останешься; если не попадёшься им под ноги. И не будешь засорять моё мировоззрение своими глупыми мыслями. Нет, ну это ужас; столько мысленного грохота из-за какого-то пустяка! Мы здесь судьбы мира решаем, а он... Расширяй свою квартиру сам. У тебя рядом уйма свободных помещений, а ты мимо ходишь, зеваешь. Закрой рот, на обед всё равно не приглашу; у нас - особая лечебная диета. Уходи, уходи, не таращь на меня глаза! Что тебе непонятно? Зубы у меня болят, оттого и не шевелю губами. Пшёл вон! Да чтоб тебя Яков растоптал! Ох, и надоестный...
  5
  Пришёл Бедьян домой грустный, несчастный... Квартира всё та же, маленькая и ободранная, из приличной мебели - только стол и портрет волшебника, вдохновения вообще никакого, настроение - хоть стреляйся, да и то не из чего... А всё из-за бюрократов. Обижают они поэта; что попросишь - не дают, а пугать и прогонять - все горазды...
  "И волшебник туда же, - укоризненно взглянул поэт на портрет. - "Уйма свободных помещений..." Разве это помещение? - пошёл Бедьян к двери ближайшего чулана.
  Открыл дверь - чудо чудное! Чулан-то - размером с приличную спальню. Да к тому же царской мебелью забит; тут тебе и большущий шкаф, и золочёные стулья, и парчовые кресла, и чего только нет...
  Открыл Бедьян другой чулан - а тот ещё больше! А вещи в нём - ещё лучше!
  Удивился Бедьян силе прозрения волшебника; восхитился его мудрости. Решил было немедленно присвоить обнаруженную жилплощадь со всем её содержимым, но вдруг вспомнил: Яков в этом же дворце живёт. Самоуправно, своим административным решением занял весь первый этаж. Но если злостный бюрократ узнает про поэтическое самоуправство, то может обвинить поэта в отсталом мировоззрении... Пулю на него он, может быть, и пожалеет; но проткнуть штыком - запросто проткнёт.
  Задумался поэт: что сделать для того, чтобы революционный штык не обагрился поэтической кровью? Только одно: направить острие штыка в кого-то другого; в того, кого Яков и Лев убили бы с ещё большим удовольствием. А в кого? "Красный террор" для своих серых соратников они устроят и без него; а вот в деле развязывания войны на самоуничтожение народа - без помощи всенародно признанного поэта им не обойтись.
  Для успешного развязывания гражданской войны нужно поделить народ на правильных убийц и неправильных убиваемых. Для победы в такой войне нужно убедить как можно большее количество людей в том, что большакская власть - сильная и правильная. А поскольку эта власть ни перед чем не остановится, пойдёт на любые преступления ради своего самосохранения, и маленькому человеку, хоть борясь с ней, хоть помогая ей, всё равно придётся кого-то убивать, то самое правильное решение для любого жизнелюба - идти в большакские войска. Причём - идти не только под толчками пистолетов в затылки, но и вполне добровольно. И если поэту для аргументации такой позиции удастся найти достаточно убедительные поэтические средства, то весомые благодарности от Якова, Льва и волшебника ему гарантированы.
  После осознания сего факта такое вдохновение накатило на поэта! Такой душевный подъём! Уселся он за стол и в момент переделал свой плохой стих в хороший, в политически выверенный. При этом, приняв за идейную основу недавнее упоминание волшебником какой-то матери, и творчески эту мать обработав, поэт заставил её направить своего сына в большакские солдаты. Солдата он переименовал из лично ему неприятного недоверчивого Малька в среднестатистического доверчивого Ванька. И подсказал ему, что втыкать штык нужно не в вечно голодного поэта, а в животы тех, чья смерть желанна и выгодна большакам: в священников, как носителей и распространителей отсталого мировоззрения, и в трудолюбивых смекалистых крестьян, как обладателей "кулацкого" достатка. Который, вместе с церковными ценностями, может и должен быть изъят в фонд пролетарской революции. Из которого потом будут выплачиваться гонорары и пособия лучшим пролетарским поэтам.
  Успех стиха превзошёл все поэтические ожидания. С той поры литавры в честь Бедьяна Медного гремели по всему материку, кимвалы бряцали на каждом углу, большаки на митингах, демонстрациях и собраниях пели его медно-красные песни, а большакский руководитель союза пролетарских поэтов постановил привести к единому совершенному образцу, обеднить и омеднить всю материчанскую поэзию.
  Из всех большакских главнюков только Яков поэта не похвалил; просто не успел сделать это до своей смерти. Зато волшебник подарил поэту личный бронированный вагон, чтобы тот ездил в нём по всему материку и всюду вдохновлял народ умирать за большаков и вместо большаков. А Лев, уничтожив миллионы материчан в кровавой гражданской войне, честно и перед всем миром признался поэту: "Ты - большак поэтического рода оружия!" И, по поручению волшебника, вручил поэту самый почётный материчанский орден с изображением красной звезды на фоне красного знамени: от себя - осеняющее поэта знамя, от волшебника - символизирующую поэта звезду.
  Маленькие бедные люди Бедьяна тоже любили; но не торжественной большакской любовью, а своей, жалостливой. Догадывались: он медный только снаружи; а внутри, в душе, он просто бедный. Вот и дерёт лужёную глотку, чтобы большаки его позолотили. А как позолотят... или дадут хотя бы десятка три золотников авансом... а если не золотников, то хотя бы сребреников... В общем, как уйдёт от бедности, начнёт возвращаться к человечности.
  Так и получилось. Но как только он ступил не так и не туда, как и куда хотелось большакам - они позолоту с него содрали, сребреники отобрали, вагон отцепили, с квартиры выселили, из президиума выгнали, да ещё и накричали на него прилюдно. Поэтическое сердце, и без того надорванное Мальком и прочими бюрократами, не выдержало последнего унижения и разорвалось.
  Неблагодарные большаки и после смерти Бедьяна продолжали проклинать его. И, сняв с его хладного тела красную ленту лучшего пролетарского поэта, прилепили её к надгробному памятнику его поэтического конкурента, добровольно покинувшего арену творческого состязания. Тот тоже считал себя солнцем; но, по сути, был всего лишь маяком, старательно направлявшим растерянно рыскавший материк на прочные большакские скалы. Тем не менее маяковские стихи до сих пор считаются лучше бедмедьяновских. А бедный Медьян... то есть - медный Дебьян... то есть - вредный Демьян... впрочем, какая разница, как его звали? Всё равно остался в презрении, безвестности и забвении.
  Ибо, детки, кто выказывает презрение к лучшим человеческим качествам, кто воспевает не любовь и милосердие, а ненависть и личную корысть, тот культивирует, создаёт вокруг себя обстановку презрения и корыстной ненависти. А каждый из нас в момент смерти навсегда остаётся в том мире и в той обстановке, которые он создавал при жизни.
  
  Подсказка пятая
  Месть волшебника
  1
  На следующий день после прихода поэта маска, благоразумно решив не тратить ценный яд по пустякам, уже не впрыскивала волшебнику кураре. А чтобы врачи и сам волшебник не заметили резких перемен, она, то щекоча своими нейроимпульсами мышцы волшебника, то попросту дёргая его нервы, искусно, но всё ленивее и реже имитировала воздействие кураре. Волшебник же, ощущая трепет реально оживающих мышц, радовался и быстро шёл на поправку.
  Волшебная маска тоже чувствовала себя в спальне волшебника словно в уютной палате лечебного пансионата. Ведь всё прошедшее лето она, словно измученный путник в раскалённой воющей пустыне, мучилась на лице волшебника во время бесконечных митингов под жарким солнцем и на иссушавшем её ветру; и наконец приютилась там, где было тихо, не слишком светло и в меру сыро. К тому же в квартире имелись и культурные развлечения в виде назойливых и кусачих осенних мух. Маска увлечённо охотилась на них, выпуская из себя в качестве приманки отвратительно пахнувшие жирные капельки содержавшей кураре жидкости. Врачи, принимая эти капельки за болезненный пот, профессионально пугались и настойчиво удерживали волшебника в постели; тем самым обеспечивая маске идеальные условия для охоты. Мухи, впадая в то же заблуждение, напротив, радовались и безбоязненно усаживались на лицо волшебника, инстинктивно воспринимая его в качестве не способной к сопротивлению жертвы. Но стоило двукрылому дармоеду присосаться к вожделенной капельке - маска двумя морщинками своей поверхности на мгновение сдавливала муху с разных сторон. Яд из раздавленного желудка мухи поступал в её кровь, а пустая оболочка переваренной кураре и высосанной маской мухи скатывалась на подушку волшебника.
  Волшебнику устраиваемое маской сафари тоже доставляло развлечение и удовольствие; ведь он был заядлым охотником. К тому же общение с мухами не приносило ему неприятных ощущений, поскольку садились они не на кожу его лица, а на поверхность маски. Но однажды маска замешкалась, и муха успела взлететь с неё невредимой. Произошло так из-за того, что практически выздоровевший волшебник, пожелав сесть на постели, некстати дёрнулся и спугнул муху. После чего опьянённая ядом, но не насытившаяся вампирша, сделав отвлекающий манёвр захода "по коробочке" вдоль стен комнаты, совершила стремительную посадку на незащищённый затылок спокойно сидевшего волшебника.
  Ядовитый укус показался волшебнику выстрелом в голову. Он рухнул на постель и, чувствуя, как немеют мышцы, жестоко задумался: "Я из-за террористки не только перенёс множество физических мучений, но и несколько раз умирал; что приносило мне огромные душевные страдания. И до сих пор ношу в своём теле две выпущенные ею пули. А террористка, как рассказывал Бедьян, получила одну пулю навылет, и на этом - всё: ни больших мучений, ни дальнейших страданий. А ведь такая подозрительно милостивая казнь могла совершиться только по приказу кого-то из моих ближайших соратников. Кто же этот злодей? Почему он лишил меня удовольствия придумать террористке мучения подобные моим? И не предложил мне лично назначить ей достойную казнь? И почему он не предоставил мне возможности лично выпытать у собственной убийцы, кто послал её на преступление, и кто помогал ей его совершить? Не для того ли поторопился он с её убийством, чтобы обрубить нить моего мудрого расследования? А не предатель ли он? И - не заговор ли это против меня?"
  2
  Маска, услышав его мысли, в свою очередь подумала так: "Пожалуй, охотиться на заговорщиков будет интереснее, чем на мух". После чего начала изображать из себя всевидящего, очень старательного, но совершенно бестолкового помощника необычайно умного и толкового, но привязанного к постели сыщика. И, в конце концов, выложила волшебнику почти всё, что знала о заговоре; умолчала лишь о своей роли в нём.
  Помрачнел волшебник; но обвинять кого-то не стал. Напротив: сделал вид, что ходом расследования совершённого на него покушения совершенно не интересуется; и выказывал горячую поддержку всем кровавым распоряжениям Якова. А тот быстро подмял под себя власть над большаками и материком. Мудрых советов волшебника Яков не слушал, знаков достойного уважения ему не оказывал; напротив: то и дело говорил соратникам, что со всеми делами справляется гораздо лучше него. И при этом называл себя Чёрным Дьяволом.
  Через месяц Яков отправил волшебника из столицы в ближайшие загородные горки - якобы для улучшения условий лечения. На самом деле - чтобы не видеть его и не слышать; и чтобы он, будучи лишён общения с соратниками, находился под ещё большим контролем. Волшебник и тогда возражать не стал; ведь он из тишины и с высоты горок ещё лучше понимал слова и видел проделки своего самонадеянного заместителя. А Яков успокоился, уверился в своём дьявольском могуществе и ещё больше возгордился.
  Ещё через месяц в стране друзей-врагов волшебника наконец-то был совершён переворот. Но совершила его не дочка феи Равенство, а фея Свобода в союзе с Антантой, внебрачной дочерью заокеанской Свободы и титана Атланта, и поныне пытающегося держать небо всего мира в своих руках, но старающегося перевалить его тяжесть на чужие плечи.
  В итоге переворота бывшие враги красного материка капитулировали перед его бывшими союзниками. Одним из негласных условий мирного договора между ними было - отхваченные у материка территории не будут возвращены материку, но отойдут местным мелким прислужникам Антанты; а до того времени останутся под охраной вражеских (для материка) войск. Власть в стране Антанта отдала созданному под её надзором правительству Свободы; но эта Свобода была не тою же, что до сих пор правит на заморском материке, а её немой племянницей, ни единым словом не противоречившей властной тёте и воинственной двоюродной сестре.
  Волшебник глазами маски прочёл тайные пункты договора, осмотрел создавшуюся ситуацию, и увидел: вражеские солдаты не хотят служить победившей их Антанте, но рвутся домой, к жёнам и детям; немая дочка феи Равенство достаточно подросла для того, чтобы наконец-то восстать из колыбели; сформированное Антантой правительство договорилось с генералами, что послушные им оккупационные войска, в случае их возвращения на родину, защитят его от бунтовщиков.
  "Ага; правительство немой Свободы почувствует себя свободным от обязательств перед Антантой, и даже будет радо, если возвращение войск произойдёт "под давлением превосходящих сил противника"", - подумал волшебник; и на правах номинального вождя материка объявил войну бывшим врагам.
  Вражеские оккупационные войска, услышав радостную новость, перешли в решительное наступление на последние богатства украинных земель. Заполнив до отказа все средства транспорта углем, хлебом, скотом, салом и прочим награбленным добром, враги неспешно, чтобы не опрокинулись вагоны, не рухнули мосты, не лопнули шины и не разошлись под колёсами рельсы, покатили на холодную голодную родину. Вслед за ними, не вступая в драку, но на каждом шагу торжественно втыкая красные флаги в попутные места и местечки, во главе мощного отряда пропагандистов и агитаторов продвигался могучий полководец Лев.
  Правительство немой Свободы благодаря прибытию солдат и увеличению продовольственных пайков быстро разогнало борцов за равенство, убило двух главных помощников микрофеи и убедило онемевший народ в благах новой антантической цивилизации. Материчанский народ, увидев, что большая часть потерянных земель вновь отвоёвана, возликовал. Большаки восхитились, что всё произошло именно так, как волшебник и предрекал: "миг - и война". И что победа достигнута так, как они от волшебника требовали - легко, быстро и бескровно.
  Вот так волшебник вернул и даже приумножил свою популярность, а Лев приобрёл славу непобедимого полководца. Фея же, за порушенные ими мечты о своём всемирном господстве и за нанесённые её дочери обиды, затаила на них обиду и злобу...
  
  3
  Из большакского окружения только Чёрный Дьявол Яков был недоволен ростом популярности своего сюзерена; и ещё активнее мешал ему заниматься государственной деятельностью. Что только ради этого не придумывал! Затеял бесконечный ремонт в крепостной квартире волшебника; лишал его всякой информации о текущих событиях; - всё было бесполезно, потому как волшебник с помощью маски знал обстановку на материке и в мире гораздо лучше него.
  Но одновременно Яков снимал верных соратников волшебника со всех более или менее значимых постов, заменяя их своими ставленниками; и действенного способа противостоять ему в этом у волшебника не было. Тем паче что Якову помогал точно так же действовавший Лев, который возвышал только собственных подхалимов; а возражавших ему попросту расстреливал. Но одного из таких упрямцев, полководца по прозвищу Копа, расстрелять своей властью Лев не смог. И обратился за поддержкой к Якову.
  Якову Копа не нравился ещё с пор, когда жандармы прежнего угнетательского режима схватили двух этих паханов террористическо-бандитских шаек. Но не распяли их, и не послали на плаху, и не засунули (как то сделали бы они сами) в пыточную камеру, а придумали более изощрённое, более ужасное наказание: поселили их вместе в уютном домике, стоявшем в одинокой тихой деревне. Разумеется, бесплатно, с приличным обеспечением и гарантированным питанием. Но, по причине отсутствия конвоя, который был бы воспринят осужденными как знак унижения их воровской чести и паханского достоинства, мыть грязную посуду приходилось им самим.
  Яков, не разгадав коварного умысла врагов, свои тарелки мыл. Копа, в знак презрения к вражеским уловкам, поручал вылизывать свою грязную посуду приблудившейся собаке. Собаке он дал кличку Яшка, намекая тем самым, что выявлять перед врагами собачью покорность недостойно настоящего революционера.
  Яков продолжал не понимать. Копа начинал понимать, что жить в атмосфере отвратительной терпимости к недостойным уважения существам - нестерпимо; и, чтобы объяснить эту революционную мысль Якову, днями и ночами наполнял атмосферу домика вонючим дымом своей трубки. Яков, имея больные лёгкие, страдал и очень злился. Ещё немного - и коварный умысел жандармов претворился бы в смерть одного северного курортника и в суровое наказание для другого. Но сатрапы просчитались. Назначенный ими срок оказался слишком коротким, а после его окончания революционные пути Якова и Копы надолго разошлись. Яков занялся убийствами и поборами на южной окраине низеньких северных гор, Копа организовывал грабежи и экспроприации в центре высоченных южных гор.
  И вот они снова сошлись. Благодаря маляве Льва у Якова появился шанс отомстить Копе за прошлый базар; но Копа был назначен на должность полководца по прямому указанию волшебника. Отдать приказ на его немедленный расстрел Яков не решился, но предварительную подготовку к этому акту провёл: велел понизить Копу во всех его постах. А Льву намекнул: не волнуйся, братан! Сначала уберём нахального пацана с глаз занудливого пахана, а потом потихоньку пристрелим.
  Ошибся революционный авторитет. Уж кто-кто, а Копа знал, чем заканчиваются подобные манипуляции; и, понимая, что с точки зрения большакской пользы критиковал он Льва правильно, обратился к суду волшебника. Волшебник позвал в свои горки Якова и Копу, выслушал их и постановил: Копу не понизить в воинской должности и в большакском ранге, а повысить.
  В итоге волшебник приобрёл надёжного помощника, а Яков и Лев - не менее надёжного противника.
  Обозлившиеся Яков и Лев с ещё большей яростью взялись за уничтожение "левых" соратников и "белых" противников. Но волшебник и в этом превзошёл их обоих.
  В конце года, уже после победы над внешними врагами, Трость-Кий согнал в концлагеря миллион граждан, считавших, что под властью большаков им живётся хуже и потому названных Чёрным Дьяволом внутренними врагами. Но пока Дьявол и Лев придумывали, в чём их обвинить и как уничтожить, добрый волшебник, в аккурат под Новый год и Рождество, просто-напросто приказал всех "задержанных" расстрелять. Вместе с их жёнами и детьми. Потому как - охрана уже устала. Пусть она хоть новогодний праздник встретит нормально: сытно, весело и спокойно.
  Большаки радуются мудрым решениям вождя, расстрельщики клянутся ему в любви и благодарности, а простой народ во всех зверствах винит не волшебника, а Якова и Льва. Мол, был бы волшебник не в постели, и не в больнице, а при власти и в столице, то - дай ему Бог и здоровья и сил! - он бы им такого не позволил.
  Услышав эти голоса, нашептала маска волшебнику: "Народ думает, что твои решения удачны оттого, что ты больше других большаков нравишься Богу. С таким настроением подданных ты тысячу лет не проправишь; всегда найдутся более удачливые конкуренты, и всегда будут предпочитающие твоё правление Божьему. Надо избавить народ материка, а затем и все народы мира от этой иллюзии. Надо сделаться единственным вершителем судеб людей; и уж тогда здание твоей тысячелетней власти будет стоять неколебимо".
  С той поры волшебник с особым старанием искоренял веру в Бога, требуя храмы рушить, священников убивать. Но говорил, что делает так ради того, чтобы отдать имевшиеся в храмах ценности на закупку продовольствия для населения, доведённого им же и прочими большаками до ужасного голода. На самом деле всё награбленное тратилось на прихоти большаков, на вооружение карательных войск и на кожаную одежду, в которой не заводились вши и которая, тем самым, была крайне необходима на грязной потной работе разрушений, грабежей и убийств.
  И опять сердобольный народ клял не волшебника, а послушных ему кожаных злодеев: вишь, приоделись в наворованное! зазнались, охамели, озверели, не слушаются болящего волшебника, творят непотребства вопреки его воле. Сам-то он - как ходил в пиджачке, в пальтишке и в старой кепочке, так и ходит...
  И укрепил волшебник свою власть над большаками и материком; и прославился в народе как людовед и душелюб. И обрёл во мнении феи большую ценность, чем Яков и Лев.
  4
  Так, в трудах и заботах, прошли для волшебника осень и зима. Одною из его главных забот было - к началу весеннего разлива революционной активности собрать в столице красного материка ближайших помощников тех микрофей - дочерей феи Равенство, что мутили воду на иных материках. Волшебник рассчитывал, что на этом "конгрессе" удастся направить намеченное половодье в русло подчинения всех стран и народов его волшебной власти. А официальную должность зиц-председателя нового "общественного" образования можно было, и даже следовало, предоставить "вождю" из какой-нибудь слабой бедной страны. Ведь когда управляемый кровавый разлив затопит Землю, то власть всемирного диктатора возьмёт в руки не "зиц", а тот, кто направлял и финансировал революционный "блиц". А это, вне сомнений, будет именно он, великий, всемогущий, мудрый и всемирно почитаемый волшебник.
  К началу весны, как волшебник и планировал, в столицу материка поплыли его зарубежные соратники. Но Яков, вместо того чтобы немедленно перевезти волшебника из захолустных горок в столицу, с ещё большей настойчивостью убеждал всех в том, что волшебник не то чтобы при смерти, но под присмотром врачей ввиду тяжёлой неизлечимой болезни.
  Маска доложила волшебнику: Чёрный Дьявол намеревается представить себя зарубежным революционерам в качестве реального вождя материка. И уверен, что очень скоро сделается таковым и по юридическому статусу.
  Понял волшебник, что оставаться в заточении - смерти подобно; и - вчера было рано, завтра будет поздно - волшебным образом прорвался в столицу.
  Придворные большаки встретили его с восторгом. Яков своей строгостью их замучил, Лев своими амбициями надоел, а вот Товар из Лени для многих из них, прежде всего - для тех, кого он привёз на материк, свой в могильную доску.
  В итоге на собрание ведущих революционеров планеты отправился не Яков, а волшебник. И, конечно же, именно он был назван ими величайшим гением современности, признан единственным вождём мирового пролетариата, и прочая, прочая, прочая. В общем, добился всего, чего хотел. Причём - за довольно умеренную плату. Война-то окончилась, и других желающих платить за новую всемирную драку не нашлось.
  Эту битву Чёрный Дьявол волшебнику проиграл; но вовсе не она была решающей. Решающей была битва за власть над материком; ибо только полновластный, финансово независимый вождь огромного материка мог быть воспринимаем сонмом международных авантюристов в качестве красного капо дель капо. А реальный способ осуществить властную рокировку с волшебником у Чёрного Дьявола имелся.
   Несколькими днями позже международного конгресса вождей должен был состояться съезд материчанских большаков. Теоретически именно на съездах решалось, кто будет назван единственным и неповторимым большакским вождём. До тех пор считалось, что вождём достоин быть только волшебник; но Чёрный Дьявол вознамерился опровергнуть эту теорию своей практикой. Именно с этой целью он, за время пребывания волшебника в отпуске по болезни, заменил периферийных большакских руководителей на членов своей банды. Не успел он сделать такую перестановку лишь на недавно освобождённых украинных территориях. Вот туда-то, с виду покорно уступив волшебнику дорогу на конгресс, хитроумный Дьявол и направился.
  Сделав там выгодные ему перестановки, уверившийся в своей победе Дьявол отправился в столицу. Но он и в пути зря времени не терял. По его приказу на каждой станции к его приезду организовывался митинг. Вначале Дьявол говорил краткую речь "народу", потом менял местных руководителей на собственных ставленников и отправлялся дальше.
  Но на одной станции пошло не по стандартному сценарию. На митинг прилетели неопознанные железнодорожные орлы (возможно, не железнодорожные, а просто железные; а ещё возможнее - стальные), и забросали Дьявола камнями, поленьями и прочим "оружием пролетариата". Чёрный Дьявол потерял сознание, у него было сильно разбито лицо, но - дьявол есть дьявол - оклемался он очень быстро. И сразу после приезда в столицу возобновил активную работу по подготовке победного для себя съезда.
  В процессе подготовки он проводил активные собеседования со многими столичными большаками, после чего те начинали понимать, что дни властвования волшебника подходят к концу. И только сам волшебник да его верный помощник Копа словно ни о чём не догадывались. Копа, из свойственной ему вредности, продолжал грубить ненавистному соратнику; а волшебник, по свойственной ему душевной доброте, пригласил Дьявола на заседание Волшебного Правительства.
  Отказаться от приглашения Дьявол не смог: обсуждались вопросы обеспечения работы съезда. Заседание закончилось за полночь; так что мало кто удивился тому, что на следующий день Чёрный Дьявол не вышел вовремя на работу. Врачи сообщили большакам, что Яков слегка простудился. Во время полдника столичные соратники помчались к Дьяволу с выражениями искреннего сочувствия и горячими пожеланиями грядущих побед. Из всех них только Копа был улыбчив и молчалив; и только волшебник не пришёл.
  К тому времени врачи пришли к выводу, что у Дьявола не просто простуда, но какое-то более опасное заболевание. Скорее всего - птичий грипп (тогда его именовали "испанкой"). Заразиться им от приземлённых столичных большаков он не мог; только от упомянутых ранее орлов. Испанка тогда сотнями тысяч косила изголодавшийся народ; но сытыми большаками почему-то брезговала. Так что Чёрный Дьявол первым доказал, что большаки по своему внутреннему устройству тоже люди.
  Завертелось в головах у большинства соратников: "Да-а... От этой испанской гадости и помереть можно... И зачем я так сглупил? Зачем поторопился показать свою преданность Дьяволу? Вдруг он умрёт... А ещё хуже - если и я вместе с ним... Лучше бы я, подобно волшебнику, сделал вид, что очень занят. Да, вот уж кто по-прежнему предусмотрителен и мудр! Только он и догадался, что дела Якова плохи".
  Вскоре возле заболевшего Дьявола остались только врачи. Да и те, зная, что надёжные лекарства против этой болезни ещё не изобретены, скромно стояли в сторонке.
  5
  И вдруг, когда Дьяволу сделалось совсем уже плохо, возле его кровати появился волшебник.
  - Ну что, голубчик? - участливо спросил он, кладя ладонь на вспотевший лоб соратника.
  - Не трогайте больного! Отойдите от него, он заразен, - встревоженно сказал один из врачей. Волшебник взглянул в ответ добрым внимательным взглядом исподлобья; врачи, гоня перед собою весть об удивительно самоотверженном внимании волшебника к заболевшему соратнику, поспешно выкатились в коридор.
  - Бо-ле-ю... ис-пан-ка... - еле слышным шёпотом ответил Дьявол.
  - Что ты, что ты! Какая испанка? - оптимистично возразил волшебник. - Пот холодный, но температура повышенная. Сердечная деятельность, по словам врачей, не повышенная, а пониженная. К тому же у тебя - ни кашля, ни насморка, только одышка. Озноб есть? Вижу, есть. Голубчик, это - не испанка! Это - отравление кураре. Уж я-то знаю; у меня после ранения были точно такие же симптомы. Правда, я тогда выжил. Но спасли меня отнюдь не врачи; так что на них ты даже не надейся. Спасли меня, я так думаю, хлебные биржевики - тем, что перед ранением обильно разбавили мою кровь водкой. Алкоголь снял с меня нервное напряжение и расслабил мускулатуру; а заодно задал работу почкам. Пока разбавленный спиртом кураре примеривался, что ещё в моём организме можно хоть немного расслабить, почки вывели его из организма. А ты-то, наверное, думал, что произошло какое-то чудо? Нет, всё естественно. Алкогольная интоксикация - первична, реакция взаимоуничтожения спирта и яда, воспринятая моим сознанием в качестве обычного похмелья, вторична. В итоге я быстро протрезвел, а при этом, из-за расслабления мышц и частичной амнезии нейрорецепторов, не волновался и не чувствовал боли от ран.
  Яков, пытаясь что-то сказать, слегка приоткрыл рот; но наружу прорвался только тихий вздох.
  - Не раскатывай губы; не дам ни капли, - усмехнулся волшебник. - При испанке спиртное противопоказано, оно дополнительно ослабляет организм. К тому же - ты язвенник и трезвенник; а резко менять привычки и убеждения вредно для здоровья. Хотя - если бы у тебя не было привычки жадничать, твоему здоровью это пошло бы на пользу. Тогда бы ты заказал тот дорогой яд, что продаётся в тыквочке. Или, хотя бы, тот, что в горшочке. И сейчас ты был бы подвижен и здоров, а я - недвижен и мёртв. А ты пожадничал, купил самый дешёвый - в бамбуковом колене. И теперь у нас будет всё наоборот. Что таращишь глаза? Уже и моргать отучился? А, понял: хочешь выразить взглядом, что - не пожадничал; что ради моей смерти тебе ничего не жалко. Что хотел, чтоб я умер не сразу, а долго мучился, как при обычной болезни. Чего опять вздыхаешь? Не только из-за этого? Тоже догадываюсь: ты опасался, что туземные таможенники, увидев тыквочку или горшочек, сразу поймут, что там содержится, и изымут дорогой опасный товар. Потому и заказал яд в с виду безобидной бамбуковой таре. Кроме того, ты заказал привезти набор исходных компонентов - в расчёте на то, что, если и бамбуковое колено не будет тебе доставлено, сможешь приготовить кураре самостоятельно. Да, для бывшего аптекаря - грамотное решение. Но для действующего политика - смертельная ошибка. Да, в деле борьбы за всеобщее счастье без применения отравляющих средств, как отвлечённых теорий, так и конкретных ядов, просто не обойтись. Но в условиях противостояния с действующей властью хранить то и другое в собственном доме или в служебном кабинете - величайшая глупость! Касаемо конкретно гербария - когда я, ещё во время пребывания в постели, увидел содержимое твоего сейфа... Не таращь глаза; как увидел - этого я тебе даже сейчас не скажу... Увидел, да и всё. Так вот: на бамбуковое колено я тогда не обратил особого внимания. Подумал, что ты применяешь его в качестве непрезентабельного футляра для поэтапной переноски сложенных в сейфе золотых монет. Но когда приметил рядом с бамбуком гербарий из токсичных листьев и ядовитых корешков, то окончательно понял: организовал покушение на меня именно ты. А уж затем я проверил на кошке содержимое бамбукового колена; и вот теперь часть его в тебе. Ну, ладно, не переживай так; дыши глубже. Думай о хорошем. О том, что мы оба на твоей ошибке научились. Ты, я вижу, понял, что мгновенная смерть от яда в тыквочке была бы гораздо приятнее долгого умирания от яда в бамбуковом колене. А я понял, как сделать так, чтобы все, даже и ты сам, восприняли твоё отравление как обычную болезнь.
  - Ну, что молчишь? - приметив на застывавшем лице Якова едва угадываемые признаки накатившего отчаяния, опять заговорил волшебник. - Не поворачивается язык спросить, как и когда я вынул яд из твоего сверхнадёжного сейфа? Вынул не я, а известный тебе специалист по сейфам. Тот самый, которого ты хотел убить, а я тебе не позволил. Сделал он это за те несколько минут, что я уговаривал тебя прийти на последнее заседание правительства. Последнее - для тебя. Помнишь, потом мы - ты, я и несколько моих комиссаров, из одной и той же посудины попробовали горьковато-пряную приправу к мясу? Аджика называется. Да-да; это твой враг её приготовил; и благодаря ей ты - ад-жжик! - скоро окажешься там, где тебя давно ждут. Но, заметь, во время той дегустации никто, кроме тебя, не отравился; так что у нас у всех - алиби. Теперь догадался, как это получилось? Правильно; кураре проникает в кровь через раны и ссадины; а губы и дёсны были разбиты только у тебя. Кстати - за ссадины тоже благодари твоего врага. Это он послал на встречу с тобой тех горных орлов, которые из стаи обычных степных железнодорожных так ловко забросали тебя камнями. А я постарался, чтобы они смогли безнаказанно улететь.
  - Пожалуй, мне можно уходить, - через пару минут благодушного молчания промолвил волшебник. - Ты уже никому ничего не сможешь сказать; а у меня ещё столько дел. Через полтора дня - большакский съезд. Вождём вновь буду назван я, и нужно заранее подумать, кого из соратников на какой пост назначить. Но не волнуйся, занимаемые тобой должности я не отдам никому. Разделю их на несколько солидных многолюдных учреждений; чтобы отныне не было никого, способного сравниться со мной по уровню власти. И только пост начальника большакских кадров отдам в единоличное пользование того, кто помог мне расправиться с тобой. Но - не сразу; сначала, для успокоения твоих ставленников и снятия с меня возможных обвинений, передам эту должность каким-нибудь проходным фигурам. А уж потом определю твоё наследие и твоих назначенцев под внимание и заботу Копы... А сейчас - извини, но мне пора позаботиться о своём алиби. Оставайся в безмолвном окружении моих свидетелей, а твоих заботливых врачей, и умирай спокойно. Ты ведь боишься смерти? Вот и вслушивайся в её приближающиеся шаги... Не буду тебя от этого отвлекать. Прощай.
  
  Подсказка шестая
  Поиски бессмертия
  1
  Придя домой, волшебник, с помощью маски, продолжил внимательные наблюдения за состоянием здоровья своего лучшего помощника. Через полчаса после расставания врачи засвидетельствовали смерть Якова "из-за паралича дыхательных центров и слабости сердца". То есть, в полном соответствии с алгоритмом воздействия кураре, нервы дыхательных центров дали мышцам груди команду на остановку, а жизнелюбивое сердце многосерийного широкоформатного убийцы всё ещё продолжало биться. А видевший картину его агонии волшебник, не сдержав эмоций, в момент последнего прижизненного выдоха Чёрного Дьявола своему неверному другу Льву по телефону прокричал: "Яков скончался!"
  Спустя недолгое время Лев понял, что волшебник, находясь в своей квартире, время смерти Якова вызнал с такой точностью, словно... словно смерть действовала по его приказу.
  С той поры Лев опасался выказывать волшебнику открытое неповиновение. Новую черту в поведении неукротимого Льва заметили соратники; и тоже задумались над подмеченным фактом... В итоге авторитет волшебника сделался воистину непререкаемым.
  Но и волшебник после смерти Чёрного Дьявола задумался о скоротечности земной жизни и о непредсказуемости смерти в условиях большакского окружения. А ведь ему предстояло жить если и не конкретно в этом, то в таком же окружении не менее тысячи лет. Подумал он, поразмышлял, и вычислил, что такую государственно-важную задачу без обещанного феей эликсира бессмертия не решить. И перепоручил эту задачу маске.
  2
   Посмотрела маска по сторонам света, и увидела: в соседней южной стране все люди пьют вкусный, полезный и сытный напиток айран, и только один дервиш ничего не ест и не пьёт. Нищий бездомный старик не скрывает, что давно хочет умереть, дабы не мучиться на жаре и ветру, но даже в июле в центре пустыни не умирает. А всё потому, что скрывает: ещё в молодости совершил он паломничество к подземному источнику бессмертия. Юноша очень понравился своей простотой и искренностью охранникам источника, и те налили ему в кувшинчик примерно со стаканчик волшебного эликсира.
  При этом добрые охранники посоветовали юноше выпить эликсир лишь после того, как он наберётся жизненного опыта и окончательно поймёт, хочется ли ему умереть ради обретения жизни на небесах, или он предпочёл бы продолжить земное существование. И объяснили ему: если он хочет поскорее оказаться в небесном раю, ему нужно жить трудной честной безгрешной жизнью; а эликсир бессмертия в этом только помешает. Если же он выпьет эликсир, то сможет жить как ему заблагорассудится; ведь смерть, как самое суровое наказание за грехи, ему будет не страшна. Но нужно учитывать, что истинного бессмертия эликсир всё-таки не даёт. Каждый глоток эликсира лишь продлевает жизнь на невероятно большой для человека срок; но по истечению этого срока придётся снова глотнуть эликсира; и только так, глоток за глотком, удастся жить максимально долго. Теоретически говоря - вечно. Так что - лишь от количества эликсира в его бутылке, да от возможности добыть дополнительные дозы зависит, сколько столетий он проживёт. Но никому не известно, сможет ли он дожить до окончательного построения будущего земного рая.
  Рай этот непосредственно на Земле, в привычных, комфортных для человека условиях хочет создать хозяин и изобретатель источника бессмертия. По профессии он - великий волшебник и могучий маг; и, естественно, давно уже бессмертен. Но лично, своими руками строить земной рай он не хочет; привык уже жить тихо, спокойно, для себя, без людского шума и нервотрёпки в уже построенном им подземном дворце. И потому маг ждёт появления на Земле такого вождя, который захотел бы и смог возглавить райское строительство и всеземное правительство. А до тех пор маг отдыхает, копит силы и знания.
  Сколько ему ещё их копить, маг не знает; момент рождения гения предугадать невозможно. Может быть, сто лет; а может быть, двести. А может быть, и тысячу. Так что юноше не стоит торопиться с распитием эликсира бессмертия. Разумнее всего сделать первый глоток в глубокой старости, непосредственно перед приходом естественной смерти. Тем самым удастся отодвинуть момент окончания действия эликсира на несколько десятков лет; благодаря чему он сможет дольше блаженствовать в земном раю.
  Поблагодарил дервиш охранников, сунул кувшинчик за пазуху и отправился в обратный путь. Но через несколько дней путешествия по раскалённому безводному горному плато он понял, что естественная смерть от голода и жажды уже недалека; и отхлебнул немного эликсира.
  Вот с тех пор несчастный дервиш и мучается неисполнимым желанием умереть. Но кувшинчик с волшебным зельем, спрятанный им на месте первого глотка, жадный старик никому не отдаёт. Всё надеется: а вдруг он так, нехотя, ничего не делая, или умрёт, или доживёт до того земного рая, что сделает для него неизвестный гениальный вождь. Вот тогда-то гордый дервиш, не унижаясь перед магом, не испрашивая у него добавки или разрешения посетить источник, и будет неспешно, раз в сто лет отхлёбывать эликсир из своего личного кувшинчика.
  Узнав от маски эту трогательную историю, и досконально высмотрев уклад жизни дервиша, волшебник позвал к себе молодого славного героя по прозвищу Живой.
  Герой обходительностью и обаянием походил на херувима, а умом и коварством - на Одиссея; из-за чего считался израйским одисситом; хотя на самом деле родился он не на Итаке, и даже не на Молдаванке, а в каком-то глухом и отнюдь не славном местечке. Из множества присущих ему талантов больше всего удивляла его способность выбираться из любых проделок живым; за что, от коллег по подвигам и проделкам, он и получил соответствующее прозвище.
  К тому времени самым славным из подвигов Живого было убийство Мира (именно он "содеял Мир-бах"). Как вы, детки, помните, это преступление могло превратиться в войну для материка и в гору трупов для материчанского народа; но зато закончилось очень хорошо для большаков, поскольку дало им повод передушить своих друзей. Те были виновны в том, что, подпирая большаков слева, не слишком старались стоять сзади; а тем самым могли затенить собою волшебника и верных ему соратников.
  После того как опасность затенения исчезла, влияние волшебника сделалось неоспоримым, а его власть - единоличной; и он, на радостях, позволил Льву увести понравившегося ему Живого с не нравившегося тому эшафота.
  И вот теперь добрый волшебник потребовал от героя ответной помощи: раздобыть кувшинчик с эликсиром. Герой геройски согласился. Волшебник помазал ему ноздри и ладони пеной из чекушки, герой свирепо взвыл и стремительно умчался в беспечно нежившуюся на солнце южную страну.
  Увы, конечные итоги данной авантюры оказались весьма трагичными как для всезнающего волшебника, так и для посланного им авантюриста. Настолько трагичными, что последователи каждого из них переделали умную пословицу "не делай злодеям добра, не будет тебе зла" в две хитрых поговорки. Одною пользуются откровенные злодеи и скрытые авантюристы; в ней слово "злодеям" подменено словом "людям". Другую предлагают в качестве всеобъемлющего правила "мудрые добрые волшебники" (более откровенное наименование - "надевшие маску добра злодеи"). В ней слово "злодеям" попросту отсутствует.
  Но вы, детки, не верьте плохим поговоркам и назойливым поговорщикам, поступайте по велениям истины и добра, и проживёте лучше всех волшебников и дольше всех злодеев.
  3
  Прибежал герой в айранскую пустыню, нашёл там дервиша по застарелому запаху бессмертия, ухватил его в жгучие ладони... но быстро понял, что обычными чекушечными методами выпытать у старика его тайну не удастся. Смерти старый терпеливец и сам жаждет, а к страданиям настолько привык, что уже их не замечает. Единственное, что его волнует - скоро ли подземный маг заставит людей строить рай на Земле.
  Герой старому аскету сообщил, что земной рай уже начали строить на соседнем северном материке. Мол, дедуля, собирай-ка все свои одёжки да горшки-ложки-поварёшки (в земном раю любая дрянь пригодится), складывай их в мешок, и я тебя в момент отправлю в рай.
  Старик сообщённой ему новости обрадовался, но ехать на север категорически отказался. Мол, он решил, что даже во время жизни в земном раю будет продолжать мучить себя ради возможности попасть в небесный рай; и потому, для сохранения в себе святости, должен спать на голой земле. А на севере так можно и насмерть замёрзнуть. Лучше уж ждать смерти здесь, в тепле.
  А в то время два айранских хана затеяли между собой свару. Пошёл герой к тому из них, который был глупее и слабее, и пообещал ему, что поможет победить другого. Но - при условии, что хан немедленно начнёт строить у себя земной рай по материчанскому образцу.
  Глупый хан согласился. Герой, с помощью посланного волшебником войска, быстро победил другого хана. Вскоре бедный айранский народ строил себе рай равенства с богатыми ханами и неимущими материчанами.
  Узнав, что земной рай добрался и до него, старик дервиш едва не помер от счастья; а оклемавшись, потихоньку поковылял в горы. Герой притворился ужом и незаметно пополз за ним. Как только дервиш выкопал кувшин, герой отнял его у глупого старика и понёс кувшин волшебнику.
  Получив желаемое, волшебник велел экспедиционному корпусу немедленно возвращаться домой. Между ханами возобновилась кровопролитная война, в которой глупый хан был побеждён, а строители земного рая истреблены. На айранской земле воцарился прежний ханский ад; а старик, из-за которого произошла вся сумятица, бесследно исчез. Словно он - не бессмертный земной скиталец, и не нетленный дервиш, а рассеявшийся по пустыне мираж. Или - обычный для тех мест потусторонний дэв.
  А вот герой после совершения своего бессмертного подвига стал ещё более известен и знаменит, и получил множество постов и наград. И был послан на курсы сверхгероев, где научился двум десяткам иностранных языков, как человечьих, так и звериных, а также постиг искусство перевоплощения. Благодаря полученным умениям и знаниям он совершил множество других подвигов и сверхподвигов; но о них, детки, я расскажу вам чуть позже.
  4
  Пока герой охотился за бессмертием волшебника, волшебник тоже времени зря не терял. Но, поскольку он был не героем, а политиком, то бессмертными у него были только громкие речи на митингах; его тихие приказы несли народу смерть, а свои недобрые дела он проворачивал молча и в тайне. Благодаря чему вершина славы и могущества, на которой он находился, ежедневно словно сама собою вздымалась всё выше и распространялась всё шире. Но ни шелестевшая вокруг него словесная мишура, ни сопутствовавший ей восторженный фимиам особого удовольствия ему уже не доставляли. Чем громче звучали славословия в честь его волшебной мудрости, тем чаще задумывался он над смыслом странного пророчества феи о звезде, которая заменит материчанам солнце, и о таинственном провидце, который заменит его самого.
  Стараний по превращению Бедьяна в поэтическую звезду волшебник не оставил, но особой надежды на него не испытывал; ибо знал, что поддельные звёзды гаснут, дутые авторитеты лопаются, а настоящие поэты быстро умирают. Конечно, Бедьян, если содержать его в благоприятных условиях, проживёт долго и натворит много; но на всю тысячу лет предстоявшего волшебнику царствования Бедьяна не хватит. Так что - придётся обхаживать, последовательно делать звёздами множество поэтических приспособленцев; а это занятие - долгое и скучное. Да и - не слишком надёжное. Вдруг в число звёзд затешутся настоящие поэты? Они ведь светят не внешней поверхностью, а из искренних глубин своих сердец; и не подсвечивают заказанной им подлости и лжи, а сияют найденной ими истиной. Отчего и живут недолго; но даже своей смертью излучают непокорный жизнеутверждающий свет. А в таком свете всевластные волшебники выглядят голыми королями...
  И вдруг волшебника озарило: "Звезда должна быть не живой, и не отдалённо-космической, а механической! Надёжно управляемой! Вместе с тем - она должна быть огромной, яркой и обязательно красной. А что, если сделать такую звезду из какого-нибудь прозрачного материала... лучше всего - из рубинов. Вставить в неё мощную электролампу... настолько мощную, чтобы светила на весь мир... И поставить эту звезду на верху самой большой башни моей крепости! А рубильник включения и выключения лампы спрятать в моём кабинете. Потом издать указ, чтобы все жители материка и прилегающей к нему Земли ориентировались не по неравномерно вращающемуся солнцу, а по свету моей звезды. Включен рубильник - люди всех стран и народов разом просыпаются и дружно идут на работу. Кто во время свечения звезды не работает, тот не ест. Выключен рубильник - все ложатся спать, чтобы набраться сил для завтрашней работы. Кто во время потухшей звезды болтается по улицам, тот преступник. Таким способом моя рукотворная звезда заменит собою солнце, в обществе установится всеобщее равенство, фея будет мною довольна, о каких бы то ни было претендентах на мой царский пост и думать забудет".
  Воодушевившись этой светлой идеей, волшебник решил немедленно приступить к её воплощению в жизнь; но инженеры его разочаровали. Мол, сначала необходимо построить не меньше трёх мощных электростанций. Потом провести линии электропередач, проделать множество других работ... А бюджет материка пуст. Где взять деньги для покупки оборудования? За что, за какие средства привлекать на стройку огромное количество рабочих?
  - За ГОРЛО! Вот самое надёжное средство! Не волнуйтесь, ухватим и привлечём столько, сколько нужно! - гневно вскричал волшебник; и приказал инженерам составить план строительства необходимых звезде электростанций; но - не трёх, а сразу тридцати. Со всеми подстанциями и прочими электрическими субстанциями.
  Инженеры поняли, что в случае отказа к ним будет применено то же надёжное средство, и уселись за срочное составление плана. Результату своего энергичного энергетического творчества они дали подсказанное волшебником название; но поменяли местами буквы Л и Р и добавили букву Э (мол, именно таким, совершенно не страшным услышали они картаво произнесённое волшебником слово ГОЙЛЛО). А также благоразумно (чтобы их всем составом не ухватили за это слово) включили волшебника (в должности главнейшего величайшего идейного руководителя) в состав своего конструкторского бюро. А большаки (разумеется - с согласия и подачи самого вождя) растрезвонили светлую весть о задуманном и придуманном волшебником чуде по всему материку.
  Вот так волшебник первым из красных вождей оборотился во всенародно признанного Энергонадзора. Хотя на самом деле надзирать над энергией ему не довелось: воплощался план в жизнь, равно как и зажигались звёзды над крепостью уже под надзором его почтительного преемника. Волшебник же после подписания плана препоручил грядущие судьбы (собственную и материка) помощникам и инженерам, а сам взялся за обеспечение своего ближайшего будущего. Для чего внимательно присматривался к своим ближайшим помощникам; ибо понимал, что ожидать предательского удара в сердце нужно от тех, кто по бокам и за спиной.
  Подсказка седьмая
  Помощники вождя
  1
  Изначально помощников у волшебника было четверо; но, грустно сообщает нам волшебная история, к тому времени одного из них убила ужасная "испанка". Причём - выбрала самого умного, деятельного и человечного. Обычная же, так называемая объективная история утверждает, что погибший, напротив, из всей большакской верхушки был наиболее жесток и бесчеловечен. К тому же - невероятно, нечеловечески упрям. Но вот факты, примиряющие обе эти версии.
  Да, ноги у него были из свинца; если на кого наступит - жди конца. Но этого можно ждать от любого политика и подлеца. Зад и спина - из чугуна; а сидячему работнику такая конструкция и нужна. Руки - стальные крюки; но такие имеют все злюки. Сердце - электромотор; и что с того-то? Чем больше напряжение, тем лучше работа. Мозги - счётно-запоминающая машина; умный, знающий был мужчина. Глазки - словно свёрдла за стёклами пенсне; но стёкла были плоскими, прозрачными вполне; пенсне носилось лишь для реноме.
  Тем не менее мы, сказочники, считаем, что как государственный деятель он был очень нехорош; хотя и мог, имел реальный шанс быть прославляемым в качестве непогрешимого преемника волшебника и величайшего вождя материка. Но этому помешали имевшиеся в нём недостатки. Недостатков имелось два: жадно дышавшая грудь и высокомерно выкаченные губы. Они не были неуязвимо-механическими, но являлись неподдельно живыми. Вот из-за них-то он и пострадал. Именно через них его, словно Ахиллеса через пятку, поразил смертельный удар: через губы заразился, от остановки дыхания умер.
  Волшебник очень переживал после его смерти. Никак не мог простить себе, что она пришла так скоро: от момента заражения до мучительного конца - всего два дня. А ведь мог бы ещё пожить... Помучиться...
  Не сдержав своего огорчения, волшебник велел переименовать в честь погибшего соратника несколько больших городов, уйму улиц и множество скверов. Пусть эти названия напоминают ему самому об одном из главных деяний его волшебной биографии. А заодно и простые материчане, мыкающиеся по тем скверно выглядящим городам, скверно ухоженным улицам и замусоренным скверам, будут невольно часто и довольно недовольно поминать боровшегося за это бедолагу. Чтоб ему и на том свете покоя не было.
  Но с тех пор никого с человеческими недостатками волшебник в помощники себе не брал; опирался только на цельнометаллических.
  Правой рукой волшебник опирался на Льва, склёпанного из финансово прочной заморской брони. Левой - на Копу, выкованного из несгибаемой загорской стали. Каждый из этих двоих был могучим воином и великим полководцем; и оба - неуязвимы для врагов: гранаты и снаряды до них не долетали, а пули, особенно - не выстреленные, не причиняли им ни малейшего вреда. Чем волшебник и пользовался. Увидев глазами маски грозившую опасность, или услышав подсказку феи, он тут же выталкивал кого-то из этих богатырей на позицию впереди себя; и опасность пролетала мимо.
  Третий помощник волшебника также был металлическим - вылитым из полонского железа. Благодаря такому способу изготовления он долгое время считался воистину цельным и потому очень надёжным: да и выглядел как железный солдатик, стойко сражающийся за полонскую независимость. На самом же деле, ввиду неспособности железа впитывать школьные знания и общечеловеческую этику, годам к семнадцати он, из-за интенсивного формального роста в виде телесного удлинения, сделался интеллектуально и духовно полым. К тому же, через трещины воспитания и образования, в возникшую внутри него полость проник бунтарский пар (не путать с БУНДарским; это в какой-то мере разные образования). Пар потащил его в огонь революционной борьбы, а затем протащил через череду тюремных прессов. В итоге поло-литая заготовка приобрела форму бездушно-пустого робота в камуфлирующей шинели (в армии псевдосолдат никогда не служил). Зато он идеально подходил в качестве затычки для чекушки с волшебной пеной. Куда волшебник этого помощника и приткнул.
  Догадка волшебника, как всегда, была безошибочно гениальной. Всепожирающий пар из чекушки не проедал железного тюремщика, а лишь чернил, придавая ему особой административной прочности. Снаряды и пули, летевшие в пустотелого рыцаря, ядовитый пар чекушки поедал на лету; а любые обвинения, даже совершенно не ржавеющие, отскакивали от его воронёной поверхности, не причиняя ему ни малейшего вреда. Мало того; отскочившие обвинения волшебным образом превращались в настоящие пули - и летели точно в затылки обвинителей.
  За эти удивительные качества волшебник прозвал своего третьего помощника Железным Фениксом. Но на позиции впереди себя никогда его не выпускал; и никогда на него особо не опирался: вдруг не устоит, споткнётся и вместе с чекушкой свалится на голову вождя. А затем объявит, что должен остаться на том же передовом посту ради воплощения в жизнь драгоценных идей, собранных чекушечной пеной в нетленных мыслях сгоревшего на работе волшебника.
  Дабы удержать честолюбивого помощника от подобных соблазнов, и чтобы соратники понимали, что предательские удары в спину будут ещё на лету сожжены чекушкой, волшебник постоянно держал Феникса за спиной. Но вскоре и это сделалось для волшебника опасным.
  Раскормившаяся на богачах, разбушевавшаяся на народных волнениях пена быстро раздула чекушку до размеров вылепленного феей материка; а отдельные края выдула далеко за его пределы. Вместе с чекушкой чиновно рос и возвышался, духовно свирепел, увеличивал внутренний объём своих полномочий и, соответственно, плавно утончал свой поверхностный интеллект возглавлявший её железный тюремщик. Постепенно он стал считать себя едва ли не ровней волшебнику; а волшебник всё чаще замечал признаки его туповато-пробочного противодействия.
  То железно-упрямый Феникс пытается перекрыть дорогу заключению позорного, но крайне необходимого мира с врагами. То, вместо того чтобы арестовать и расстрелять дураковато-доверчивых серых соратников, сам окажется у них под арестом; и, что самое странное, останется живым. И, наконец, вместо того чтобы с личным пристрастием выпытать у файной террористки сведения о её сообщниках, Феникс отдал её Чёрному Дьяволу ... А тот, заметая собственные следы, тут же велел её расстрелять, труп сжечь, пепел рассеять; но Феникс сделал вид, будто ничего не видит и не понимает.
  В общем, волшебник ценил Феникса как трудолюбивого работника, в какой-то мере уважал как специалиста, но не очень-то доверял ему как соратнику и другу; и втайне подумывал о том, как бы от него избавиться.
  2
  Льву волшебник с некоторых пор тоже не очень-то доверял. Позорный мир с врагами тот сделал особо позорным; вошёл в сговор с Чёрным Дьяволом; неоднократно выходил за рамки данных ему полномочий; понёс несколько досадных поражений от белых бунтовщиков, внёс множество дурацких положений в красное законодательство... Вместе с тем волшебник замечал, что в жестоких и авантюрных предложениях Льва, хоть и не сразу, со временем, обнаруживается высокий революционный смысл; и волшебник, сначала беспощадно высмеяв их, позже выдавал за свои гениальные озарения. Но главное - этот богатырь умело и беспощадно ворочал теми людскими массами, из которых было вылеплено революционное тело Хаоса. Благодаря чему волшебник и смог натянуть на себя шкуру власти, умело содранную с Хаоса феей Равенство. И теперь, когда пришло время поднимать те же массы на гражданскую войну с богачами, обойтись без поднаторевшего в этом деле массовика-затейника волшебнику бы не удалось.
  Внешне Лев и в самом деле весьма походил на льва. Особенно - на виде сзади: острый хребет узкой кошачьей спины, над спиной - густая львиная грива, из гривы - свирепый рык.
  Характер у Льва также был по-львиному свирепым; а во время гражданской войны он сделался ещё и невообразимо тяжёлым. Плюс броня, плюс должность всесильного и безжалостного военного диктатора, плюс большой общественный вес; в итоге Лев на поля боёв не выходил. Ведь он, кроме удивительной смелости, имел выдающийся ум, и понимал, что своей тяжестью может продавить землю до самого ада. После чего красное войско в панике разбежится, гражданская война будет проиграна, мировая революция не состоится, а граждане мира, вместо того чтобы сделаться бессловесным стадом под его рычащей опекой, так и останутся мирными болтливыми разобщёнными гражданами. Но и жить без войны он тоже не мог; и потому подъезжал к полям боёв на бронепоезде с двойной бронёй, двумя ротами охраны, двенадцатью секретаршами и прочими удобствами.
  Кроме того, на бронепоезде имелось огромное знамя цвета тёмной крови с вышитой на нём большой пятиконечной звездой цвета алой крови. Звезда была вышита одним концом вниз, двумя - вверх, и в таком виде очень походила на голову двурогого бородатого демона, высунувшуюся из-под земли в луже запёкшейся крови.
  Да, детки, знамя было очень противным и страшным. Но страшило оно не столько противника, сколько собственных бойцов. Мало кому из насильно мобилизованных людей хотелось сражаться во имя этой нечисти. Ведь, если выживешь во время войны, придётся жить на земле, завоёванной для подземного демона; а если не выживешь, пойдёшь под землю и попадёшь в его объятия. И ещё неизвестно, что в итоге ужаснее.
  Из таких соображений большинство красных бойцов предпочитало разбегаться по домам до начала сражения. В худшем случае - во время него. А враги волшебной власти прямо-таки рвались срубить голову завязнувшему в крови демону; а заодно рубили головы красных солдат.
  Броневой полководец, узнав о таких настроениях в массах, велел знамя перевернуть. Благодаря перевороту возникла иллюзия, будто голова демона уже отрублена, и не высовывается из лужи крови, а тонет в ней. Что и противников, и собственных бойцов заметно успокоило. Теперь уже первые шли в бой с меньшей уверенностью в правоте своего дела, а вторые - с большей надеждой, что от безголового демона и под землёй сумеют как-то отбиться.
  Заметив положительные перемены, броневой полководец велел полководцам рангом меньше взять себе на вооружение такие же знамёна. Но по спешке пошла неразбериха. Там, где смогли найти тёмно-красный шёлк или бархат, вышивали на полотнище ярко-алую звезду. Но в большинстве случаев удавалось раздобыть только аленький ситчик; и, для контраста, вышивали на нём звезду тёмно-красными нитками. Переделывать никому не хотелось, да и не из чего было... В итоге и приучили и "своих", и чужих к тому, что изображаемая кровавая вакханалия - дело не слишком серьёзное. Так, символика; никакой бесовщины и демонологии. Не невидимый красный демон злобы поднебесной реет вниз жадной головой над залитой кровью землёй, а - всего лишь напоминание о потоках крови, вылитой нашими героями из нанесённых врагами ран.
  Стрелка волшебных весов почти проигранной большаками войны стала клониться в их сторону. Но ещё большее влияние на войну оказало устройство держака знамени.
  Держак этот был металлическим, и представлял собою нечто типа складной многоколенной трубчатой трости. В сложенном виде трость напоминала собою большущую сосиску типа "хотдог". В раздвинутом состоянии - походила на невероятно длинный бильярдный кий, но не с тупым концом в чём-то сыпучем белом, а с очень острым наконечником в чём-то липком красном. Знамя крепилось на нижнем колене трости и, когда не использовалось по прямому назначению, служило полководцу в качестве настенного ковра (во время обеда) или в качестве ширмы (во время секретного общения с секретаршами).
  Все свои победы броневой полководец одерживал исключительно с помощью знамени и трости. Когда приходило время двинуть войска в наступление, он, в назидание Ганнибалам, Цезарям и всяким прочим Македонским не тратил время и слова на долгие уговоры, а приказывал охранникам выдвинуть из потолка своего вагона кровавое знамя. Знамя, развернувшись, неспешно трепетало на ветру, и отрубленная голова демона словно оживала, шевелясь, морщась и катаясь по луже застывшей крови. Красные солдаты приходили в ужас и нестройными рядами мчались от возникшего за их спинами кошмара. А тем самым устремлялись на противника.
  Тем временем хотдог знамени медленно наклонялся до горизонтального положения. Опускавшееся знамя превращалось в укрытие от зноя или ветра для прятавшихся за ним охранников, рот хотдога, словно у бешеной собаки-людоеда, с клацанием открывался, из него стремительно выползал по направлению к войскам бесконечно длинный язык с острым клыком на конце.
  Испуганное войско ускоряло движение; а полководец, поворачивая хотдога за задние лапы и периодически дёргая за спусковой хвост, колол воинов остриём трости в разные места. Бойцов, безоглядно мчавшихся на врагов, он поощрял лёгкими уколами в спину. Слегка отклонявшихся от направления главного удара он поворачивал уколами и толчками в бок. Остальных попросту закалывал.
  После окончания боя полководец приказывал выстроить под знаменем захваченных в плен врагов; и осуществлял их торжественное закалывание. Если число пленников превышало заранее определённое им количество, он минусовал его за счёт закалывания тех бойцов, которые, ведя себя в бою недостаточно сурово, не убивали на месте сдававшихся в плен врагов.
  Потом там же, под кровавым знаменем, он награждал бойцов из числа "фейно развитых" (ко всему равнодушных и ко всем равно суровых). Тем, кто впустил микрофею к себе в голову, он прикалывал ко лбу маленькую красную звёздочку. Тем, у кого микрофея обжилась не только в голове, но и в сердце, он прикалывал две звёздочки: маленькую - ко лбу, большую, изображённую на фоне знамени, - на грудь.
  Красные бойцы, в благодарность за проявляемое к ним острое внимание, между собою втихомолку называли броневого полководца "Трость-Кий". Многие просто не догадывались, что он сам, через наученных им льстецов, распространил привычку к этому "погонялу" среди них; но при этом помалкивал, что идею устройства своего орудия он позаимствовал у своего давнего тюремного надзирателя. Тот с помощью подобной трости (но, конечно, гораздо меньшего размера) умело чинил суд и расправу над заключёнными. Видя их страх и трепет, юный революционер решил, что для порядка в стране её послереволюционное устройство должно быть подобно тюремному; и управлять людьми нужно с помощью подобной трости. Выйдя из тюрьмы, он, в качестве революционного псевдонима, взял кличку восхитившего его надзирателя. Оказавшись на посту главнокомандующего, он тех, кто его называл этим псевдонимом, к себе приближал, награждал, назначал на командные должности. И лестное ему прозвище закрепилось за ним навсегда.
  3
  Второй полководец, тот, что из стали, по характеру тоже был изрядно тяжёл, но своих бойцов не закалывал. Доверял это грязное дело охранникам и заместителям. Другое его отличие от коллеги состояло в том, что он любил не хвастаться громкими военными победами, а тихонько возиться со стальными сейфами.
  Приобрёл он столь ценную специальность из-за того, что в юности попал под колесницу какого-то богача. Колесница помяла ему мягкий, ещё не застывший шарнир локтя левой руки; и он не смог тачать людям сапоги, как его отец, а пошёл учиться на священника, рясу которого примеряла на него мать. Но к моменту выпускных экзаменов он изучал не псалмы в честь Отца и Сына, а остросюжетный роман "Отцеубийца"; и пришёл к выводу, что его призвание - не прощать грехи каким бы то ни было богачам, хоть колесничным, хоть пешим, но давить их и грабить. После чего, методом плагиата присвоив себе имя Коба (так звали неустрашимого главного героя некстати прочтённого им романа), он пошёл не на экзамены, где было много непонятных вопросов, а на восточный базар, где было всё что угодно. Поменяв там крест на пистолет, требник на отмычку, он отправился на большую дорогу и сделался одноруким бандитом. Заметив одиноко проезжавший или плохо стоявший сейф, он, прикинувшись устройством по бесплатному обслуживанию секретных устройств, ловко подкатывал к нему, умело открывал замок, совал содержимое за нержавеющую пазуху, говорил охранникам "аминь" и - бывал таков.
  Понравившийся ему герой охотно делился награбленным имуществом с родными и близкими. Но реальный Коба решил превзойти придуманного; и делился награбленным не с ближними, а с дальними. Самым дальним из его знакомых был будущий волшебник; вот ему-то неудавшийся священник и оказывал благодеяния.
  Бывало, посидит безработный теоретик всемирной революции пару часов в каком-нибудь иностранном кафе, надышится обворожительными ароматами поедаемых по соседству сосисок, нанюхается пьянящим запахом свежеразлитого по столу пива, наглотается собственной безвкусной слюны, а затем потихоньку плетётся в библиотеку. Там, во время обеденного перерыва, вместе с книжками про теорию борьбы с угнетателями ему иногда подают письма со скупыми, обычно - худыми сообщениями о практике революционной борьбы в оставленной им стране. Сведения настолько безрадостные и скудные, к тому же - дурно пахнущие обычным воровством и бандитизмом, что выть от отчаяния хочется. Но кушать-то хочется ещё больше, чем выть; а надеяться больше не на что. Вот и приходится безвестному гению бродить бессильным призраком между двумя несбыточными надеждами: внезапной щедростью сытеньких-богатеньких и неутолимой яростью обездоленных и голодных.
  И вдруг вместо тощего конвертика ему подают пузатый портфель, на застёжке которого - большое сургучное пятно, а по сургучу вместо печати - неуклюжие царапины от пули пистолетного патрона: report YES if gruzz in bag.
  Откроет он портфель - а тот весь набит деньгами.
  - Йесиф грузин! - восторженно вскричит волшебник. - Рапортуйте ему: это не бэг, а бог!
  И, отказавшись от поданного вслед за портфелем "Капитала", устремляется обратно в кафе. А накушавшись сосисок, напившись пивка, сытно икнёт и с ожившим энтузиазмом подумает: "После победы всемирной революции назначу загорца воспитателем народов. Пусть учит всех щедрости к вождям".
  Во время борьбы с Хаосом загорец также старательно помогал волшебнику. Как только Хаос был завален, волшебник назначил загорца начальником "народной комиссии по делам национальностей материка"; сокращённо - наркомнацмат. Загорец изумился:
  - За что комиссия, Вождь-Создатель, быть ста народностей отцом? Не проще ли сказать: "Их матерь - власть Вождя; и все - с его лицом!" После чего завести на них на всех одно дело и согнать в общую камеру. Я имею в виду - объявить все народы единой материчанской нацией.
  Волшебник не согласился; стоголосый хор поющих ему славу народов представлялся предпочтительнее одного голоса, пусть и очень мощного. Стальной помощник недовольно проскрипел челюстями, но за дело взялся очень старательно. И хотя, в целях воспитания национальностей, дабы не научить их ответной ругани в сторону власти, от публичного мата он воздерживался (из-за этой чего название его должности было сокращено до "наркомнац"), во всём остальном следовал указаниям волшебника.
  Потом, во время разделки Хаоса, богачи перебежали с той стороны материка, что покраснела от крови, на ту, что побелела от горя; и денег на воспитание наций стало не хватать. Пришлось бывшему разбойнику совмещать функции народного воспитателя и массового истребителя; то бишь - полководца. Заодно он умело вскрывал сейфы, брошенные их прежними хозяевами на полях проигранных ими битв. Обнаруженные деньги и ценности стальной бессребреник, опять-таки, честно отправлял волшебнику. Неудивительно, что волшебник доверил инспектировать экспроприированные богатства именно ему - как такому специалисту, что без ключей любой сейф проверит, но при этом ничего не украдёт.
  Для начала, ради проверки профессиональных качеств, волшебник приказал загорцу тайно проинспектировать сейф Якова. Помощник смог изъять из используемого не по назначению сейфа незаконно приобретённый контрафакт; и успешно провёл очную ставку подозреваемого снадобья с бывшим хозяином. Для чего не пожалел собственной аджики. Тарелочку с аджикой он поставил рядом с той тарелкой, к которой позже подвёл Чёрного Дьявола мудрый волшебник. Дьявол, как и предполагал знавший его вкусы и привычки кулинар, не удержался от получения острых ощущений; благодаря чему было научно доказано, что заморский яд является высококачественной, трудно идентифицируемой продукцией.
  В общем, помощник прошёл это испытание блестяще. И при этом ни разу ни словом не обмолвился об истинных причинах смерти зловредного Дьявола. Через год успешного испытательного срока волшебник преподнёс ему заслуженный подарок: главную материально-финансовую инспекцию. Назвал он её Рабкрин - рабочее-крестьянская инспекция; мол, не мы, а сами трудящиеся будут инспектировать.
  - Ну, мне не привыкать трудиться на революцию за всех. Раб Крин так раб Крин, - опять скрипнул челюстями верный помощник; и с тех пор сейфы уже не грабил, а охранял.
  Заодно, без отрыва от финансового производства, помощник продолжал воспитывать многонациональное население материка в духе искреннего служения идеалам максизма-ленизма. Делал это он на своём примере. Пример состоял в том, что все те нужности и ценности, что без счёта отбирали у богачей и без стыда отнимали у бедного населения другие соратники, Коба неспешно пересчитывал, старательно учитывал и аккуратно складывал в главной государственной кладовке. В той самой, из которой они потом бессчётно и бесследно проваливались за пределы материка. Копа об этом, конечно, знал; но всё равно не затирал в стальных руках ни копейки, не уносил в кармане ни рублика, не прятал за пазухой даже самого завалящего камушка. Этот рекорд самоотречения, детки, до сих пор никем из вождей не побит; и вряд ли хоть когда-нибудь побьётся. Скорее помощники вождя побьют излишне бескорыстного предводителя; ибо таких силачей, каким был Коба, больше не было, и уже (тьфу-тьфу-тьфу) не будет.
  4
  Вместе с ценностями к стальному помощнику поступали сопровождавшие их документы. В основном то были наградные листы героев, уничтоживших наибольшее количество врагов, и листочки доносов на полководцев, умело побеждавших врагов и тем самым очень на них походивших.
  Документы он изучал и проверял с особой тщательностью, известных изгоев и безвестных героев укладывал в отдельные папки, а папки хранил в разных отделах сейфов.
  Вёл себя стальной помощник тихо, незаметно, ногами по полу не гремел, орденами не бренчал, о боевых подвигах особенно не распространялся. Волшебника он ни о чём не спрашивал, на все его вопросы отвечал мягко, коротко, уважительно. С равными себе общался мало и неохотно. Подчинённым говорил кратко, с металлическим скрежетом. На работе он в основном занимался тем, что днями и ночами перекладывал бумажки из папок героев в папки подозрительных лиц.
  Прослышавшие о его привычках соратники втихомолку над ним посмеивались: чего он в пыли копается? Вот глупый! Да по каким папкам людей не распредели, перед мамкой-Равенством и её сыном-волшебником они всё равно одинаково виноваты.
  И в насмешку звали его не Коба, а Копа. А он и не протестовал. И вроде бы не обижался. Но имена тех, кто не мог произнести вторую согласную его имени достаточно звонко, аккуратненько заносил в отдельные списочки, их нехорошие данные записывал в особые анкетки, а списочки и анкетки любовно укладывал в особо секретные папочки.
   Этот помощник особенно нравился волшебнику тем, что выглядел неразвитым и не слишком умным. Он никогда ни о чём не спорил, а если иной раз и сверкал высокоуглеродистым взглядом, и скрипел слегка заржавевшими челюстями, всё равно делал именно то и в точности так, как волшебник от него требовал. Вслед за ним и другие соратники, хоть считали Копу туповатым в общении, непродавливаемым в служебных отношениях, жестковатым при столкновениях, также прощали ему эти мелкие недостатки за трудолюбие, готовность сделать чужую работу, усердие и скромность.
  А вот броневой помощник, слегка присмиревший после гибели Чёрного Дьявола, вновь делал вид, будто он - самый умный из большаков. К тому же он очень любил выступать на митингах и собраниях, а в своих речах не восхвалял мудрость, мужество и знания вождя, а нахально превозносил самого себя. Да ещё и, к месту и не к месту, упоминал о неких трусливых, никогда не воевавших недоброжелателях, которые хотели бы остановить восход его карьерной звезды. А поскольку Трость-Кий и без того был первым заместителем волшебника, любому и каждому было ясно, какого недоброжелателя он имел в виду, и на чьё место метил.
  Припомнив и взвесив всё, что он знал о нескромных поступках и звёздных замашках своего неблагодарного заместителя, волшебник окончательно уверился в том, что Трость-Кий и есть тот кандидат в узурпаторы, про которого проговорилась фея. Но поскольку он знал, что справиться с броневым, практически неуязвимым помощником будет очень трудно, решил отложить разборки с ним до момента обретения бессмертия.
  И вот посланный в Айрастан герой наконец-то привёз волшебный эликсир.
  5
  Едва герой вышел из кабинета, волшебник крепко ухватил медный кувшин за тонкое позеленевшее горлышко. В тот же миг жидкость внутри кувшина зашумела и забулькала, словно перекисший айран в животе страдающего несварением дервиша.
  - Настоящий, живой эликсир! Волшебный! Почувствовал руку хозяина! - радостно прошептал волшебник; и вогнал штопор в глубоко заколоченную пробку. Жидкость в кувшине вскипела ещё сильнее; пробка, вместе с дрожавшим в ней, пытавшимся вывернуться штопором поползла из горлышка наружу. Едва волшебник успел подставить стограммовый стаканчик, из горлышка кувшина хлынула булькающая зелёная жижа, в мгновение ока заполнившая посудинку точно до краёв. Последняя маслянистая капля повисела, словно маленькая кобра или большой головастик, несколько секунд на краю горлышка, а затем с недовольным шипением подтянулась на собственном хвосте и уползла обратно в кувшин.
  Счастливый волшебник уже поднёс стаканчик ко рту, когда у него в голове возникла очень громкая мысль, что вместе с ним эликсира бессмертия выпьет сидевшая на его лице волшебная маска; по крайней мере, прикоснётся к эликсиру губами. "Обретя бессмертие, маска наверняка возгордится и перестанет меня слушаться, - с необычайной силой прозрения подумал волшебник. - Ну уж - нет! Пусть знает, что я в любой момент могу её щедро наградить или жестоко наказать. Будет служить исправно - может быть, когда-нибудь, чтобы не рассыпалась от старости, дам ей понюхать бессмертного эликсира. Будет служить плохо - раздеру на части, изобью, истопчу, сожгу, пепел утоплю в дерьме, дерьмо закопаю в земле, сверху велю положить большой камень и сделаю на нём надпись: "Ты могла быть личным другом гения; и что ты теперь?".
  Как ни странно, маска даже не пикнула в ответ. Волшебник, решив, что она смолкла из страха перед ним, и обрадованный тем, что наконец-то нашёл на неё управу, подчёркнуто небрежным жестом сдёрнул маску с лица и швырнул в сейф. После чего снова поднёс стакан ко рту и начал не спеша, смакуя, долгими малюсенькими глоточками вливать в себя эликсир, с каждой каплей ощущая, как вечная жизнь вибрирующими струйками пощипывающего нервы тепла распространяется по его организму.
  Опустошив стакан, волшебник откинулся в кресле и замер в блаженном впитывании собственного бессмертия. Так, в грёзах и приятных размышлениях, он провёл около получаса. Затем вскочил, нервно выхватил из кармана любимую рабочую финку и чиркнул ею по предплечью левой руки.
  Кровь, появившаяся в ранке, вмиг вскипела отвратительной буро-зелёной пеной. Но пена, быстро осев, превратилась в густую ряску, сплошь затянувшую собою ранку, а ряска преобразовалась в рыхлую кожу серовато-зелёного цвета с поспешно выраставшими из неё рыжеватыми щетинистыми волосками; такими же, как и на всей руке.
  Волшебник радостно расхохотался; а затем громко выкрикнул:
  - А подать-ка мне к ужину моих металлических помощничков!
  Подсказка восьмая
  Бессмертие и повседневность
  1
  Первым блюдом на дружеском ужине квадриги неуязвимых вождей был грибной суп. Трость-Кий, заявив, что из-за привычки быть везде первым даже запаха первых блюд не переносит, от супа решительно отказался. Феникс, сообщив, что его больному желудку вредны грибы, суп тоже даже не попробовал. Копа попробовал - на дне ложечки; после чего заявил, что его личный повар, который прошёл хорошую стажировку в чекушке уважаемого Феникса, готовит намного вкуснее. И что он прямо сейчас это докажет. После чего, отодвинув тарелку с супом, Копа рассказал волшебнику следующую историю.
  - Когда я воевал на юго-востоке, то приметил в стане Враггеля одного генерала-петуха. Он прежде был хозяином этой усадьбы, которая теперь экспроприирована для народа и принадлежит лично Вам. Моим орлам удалось схватить его, и я велел повару приготовить из него чахохбили. Чахохбили означает - "приготовленный как фазан". Повар постарался, и теперь я хочу угостить его шедевром Вас в знак подтверждения того, что отныне никто не сможет прокукарекать о своих правах на ваше поместье.
  И, вскричав:
  - Цыплёнка - в студию!
  Копа весело запел:
  - Цыплёнок жареный, цыплёнок вареный
  Хотел в богатом доме жить.
  А был он резвой, вот и полез он
  Градоначальником служить.
  Служил нечестно, был вор известный,
  Попался в клетку как фазан.
  Его б поджарить, потом проварить,
  Но царь простил его обман.
  А мы поймали, и ощипали
  От ярких перьев и от блох.
  Он долго чах и сох, сказав "Ох, били", сдох,
  Но в пряном соусе неплох.
  - Чах! Ох, били! Ха-ха-ха-ха! Правильный, классно выверенный рецепт, - одобрил волшебник; и быстро очистил свою тарелку от горьковато-пряных кусочков мяса. А затем воскликнул: - Хотя я сам охотник, но это вкуснее любой дичи!
  - А на мой вкус, все эти цыплёнки и яблочки ничем не лучше дубинушки. У них у даже рецепты схожие - охнем, эхнем да ухнем, с намёками на злоупотребления губ чека. Я бы все песни с такими намёками вообще запретил. А тех, кто их поёт, пригласил бы в те самые губы, про которые они поют, - недовольно проворчал Железный Феникс.
  Волшебник сделал вид, что его не услышал. Копа взглянул на Феникса косо, но заговорил ласково:
  - Послушай, дорогой, этот цыплёнок приготовлен не с плохими намёками, а с хорошими приправами восхищения твоим ведомством. Тебе и твоему желудку мой чахохбили будет очень полезен. Я сам не хочу, во время приготовления накушался; а ты, пожалуйста, кушай, не стесняйся.
  Феникс, внимательно взглянув на беззаботное и очень довольное лицо волшебника, съел несколько ароматных кусочков; и не смог скрыть, что еда ему понравилась. Но Трость-Кий ко второму блюду также не прикоснулся. Да ещё и зловредно пробурчал:
  - Я тоже охотник, но ни разу не встречал фазана в помидорах. В самом деле - дичь какая-то. Фазан бывает в степных ягодах. В них он тучнее, сочнее, вкуснее и тяжелее на подъём. И приправа меня не восхищает; похожа на обычную кровь. А я ею на войне объелся.
   С тех у работников чекушки любимыми слоганами стало "приготовить как фазана", "ощипать ему перья", "выщипать у него блох", а также "не фазан, и без помидоров хорош будешь". А у военачальников - "на войне одна приправа", "не отравляй врагов своей кровью" и "бери противника, как фазана в ягодах".
  2
   На сладкое волшебник сообщил своим помощникам, что устал от власти и намерен, как приличествует мудрецам, удалиться на заслуженный отдых куда-нибудь в горы. В какую-нибудь дальнюю тихую пещерку с прислугой, охраной, электрическим освещением и прочими удобствами.
  - Ну, это уж совсем не мудро. Тебя и в столице подстрелили, как цыплёнка; а как тебя в горах охранять? - недовольно возразил Феникс.
  - Если уж кто из мудрецов и заслужил право на отдых, так это я! - с возмущением вскричал Трость-Кий. - Война - дело тяжёлое; чтобы поднять её и навалить на противника, нужно приложить неимоверное количество сил, смелости и мудрости. Это вам - не штаны в кабинетах протирать!
  - Великий волшебник! Послушайте простого горского парня. Феникс прав: нельзя Вам удаляться от столицы и власти, - с воодушевлением заговорил Копа. - Без опоры на вашу мудрость всё построенное нами рухнет, а недостроенное - развалится. Лучше уж оставайтесь здесь, в этих уютных, близких к столице горках. Прежний хозяин вашей усадьбы потому и бегал от нас так долго, что перед тем жил здоровой беззаботной жизнью в экологически чистой местности. Деревня прислуги здесь уже есть, электричество сюда проведём. А лично я, чтобы обеспечить Вам достойное питание и облегчить труды вашей жены, отдам Вам своего отличного повара. А чтобы не отвлекать врачей от забот о здоровье Льва, отдам Вам своего доверенного проверенного врача. И, чтобы не затруднять Феникса, передам Вам свою надёжную охрану. А сам, по мере возможности, буду наезжать в загородный домик по соседству. Он намного хуже, чем ваш; настоящий курятник; но - лишь бы бывать возле Вас, лишь бы иметь возможность почерпнуть от Вас мудрости.
  После этого разговора у волшебника не осталось ни малейших сомнений в том, что Трость-Кий есть его злейший враг, Феникс - скрытый недоброжелатель, а Копа - добрейший друг. И он охотно согласился жить в недалёких и невысоких горках в качестве единственного в мире великого мудреца; но - с непременным условием, что должность неофициального царя материка пожизненно останется за ним. Копа сразу же поклялся, что приложит все силы и старания для выполнения высказанного волшебником желания, а Трость-Кий и Феникс сделали вид, будто слов волшебника просто не услышали.
  Затем Копа мягко взял обозлившегося Трость-Кия за рукав и принялся уговаривать его поехать на отдых в те высокие могучие горы, где родился он сам, и по которым, в дни его боевой юности, он так любил бродить с ружьишком и наганом. С тех пор у него там множество старых друзей, готовых удружить его лучшим друзьям всем, чего те пожелают. А в долине близ этих гор есть чудесный бор, выращенный на удобрении из мандаринового жома. А в бору имеется источник воды, чрезвычайно полезной для нормального пищеварения без поносов, без запоров и бурчания в животе. Также эта вода очень полезна для обезжиривания организма.
  Но Трость-Кий опять проявил свой дурной нрав.
  - Пусти! Куда ты меня тащишь? Знаю я твоих друзей и твои пожелания! И про борную воду из жома я тоже знаю. Пусть её пьют те, которые целыми днями сидят и ничего не делают, кроме жома. А я - воюю без выходных, по семь дней в неделю плюс праздники. И столько же болею. До боя от стрессов расстресскиваюсь, после боя от нервов едва не рвусь, во время боя общественный вес теряю и карьерный рост укорачиваю. А нормально поесть некогда. Вместо первого - ору на митингах, вместо второго - ору на парадах, вместо третьего - ору на бойцов, гоню их в бой. Ем только во время боя. А животом бурчу, чтобы и с набитым ртом врагов пугать. Так что - не надо мне нормальную воду для тихого боржомоварения, мне надо оральную воду для громкого говорения. Чтобы она мне силу парадного орания повысила до львиного рычания, и вес не обезжирила, а утучнила. А такая вода - не в затоптанном тобой Загорье, а в придавленном мной Предгорье. Ешьсемьтуки называется. А ещё там, слава мне, уже закончились твои старые друзья и появились мои молодые подруги. Туда и поеду.
  - А что? И поезжай, отдохни, - милостиво кивнул разомлевший волшебник. - Я тоже переключусь с государственной деятельности на помещичью. А Копа пусть за нас поработает.
  На том и порешили. Трость-Кий поехал на отдых в далёкое Предгорье, волшебник отправился на прогулку по приусадебному парку, Копа, лишившийся повара, доктора, собственной охраны и доброго присмотра со стороны старших друзей, самоотверженно занялся трудной и скучной управленческой работой. И только Феникс после прихода домой целые сутки бесцельно валялся в постели. У него вдруг возникли судороги ног, отнесённые им на счёт хронического переутомления и безнадёжно загубленных нервов; зато желудок, благодаря чахохбили, впервые за долгое время не чувствовал привычной боли.
  3
  Расставшись с помощниками, волшебник успокоился... расслабился... Наконец-то у него всё сложилось наилучшим образом. Он бессмертен. Предатель Трость-Кий, вопреки уговорам доброго глупого Копы, отправился на опасный отдых в Предгорье. Этот самонадеянный выскочка привык считать себя неуязвимым; но чуме нипочём любая броня. Иначе бы она там же полугодом ранее не убила любовницу волшебника, которая была его лучшей половиной из двух возможных, находилась под его административной опекой и волшебной защитой и, соответственно, под охраной самой феи... Да, жаль любовницу; она хоть и являлась плохой матерью, зато была отличной... революционеркой. Но вместе с тем жаль, что волшебник сам же не позволил Трость-Кию поехать в Предгорье в одно время с умершей любовницей; в таком случае проблема удержания власти была бы решена. Удержаться от соблазна принять в свой прайд интересную красивую женщину Лев бы не смог; и наверняка бы заразился. Ну, ничего: теперь известно, где и какую воду он будет пить, а организовать микроэпидемию на одном источнике - буквально плёвое дело.
  С Фениксом тоже дело пошло на лад. Чахохбили с небольшой добавкой кураре в приправе он попробовал, ему понравилось. А у него - открытая язва... Теперь Копа, как договаривались, в нужный момент угостит его цыплёнком с более густой приправой, после чего Феникс сможет возродиться только в виде железного памятника.
  Но самая большая удача для волшебника - обретение надёжного помощника в лице Копы. Пожалуй, пора продвигать его на должность Генерального Секрет-Царя партии. Никто, кроме него, не сможет заменить волшебнику сразу двух помощников - Льва и Феникса. Но продвигать Копу надо плавно, не торопясь... Не пугая других металлических безумцев...
  Волшебник счастливо вздохнул, окончательно расслабился... захотел полностью избавиться от забот и дум... И, впервые за долгое время, снял маску с лица. После чего и в самом деле почувствовал себя необычайно умиротворённым и неподдельно счастливым.
  4
  Тут в кабинет заглянула жена. Взглянув на лицо мужа, она ужасно перепугалась, и с криком:
  - Доктор! Спасите гения! Он сошёл с ума! - помчалась к лестнице со второго этажа на первый.
  - Какая она ... неуравновешенная... - посмотрел волшебник круглыми удивлёнными глазами вслед пёстрому колобу покатившейся по лестнице жены. - И некрасивая... совсем бесформенная... Точно как фея Равенство в старости. Пожалуй, пора заменить жену на любовницу. Любовница красивая... хотя и очень нетерпеливая. Но, кажется, она где-то умерла... Тогда - на двух любовниц. Красивую - на ночь, терпеливую - на день...
  Жена в конце лестницы со стоном повалилась на пол, а волшебник продолжил неспешно рассуждать:
  - Уродливую и настырную фею Равенство тоже надо заменить... На красивую Свободу - показывать чужим странам, и терпеливую Братство - воспитывать материчан в духе сыновней любви ко мне. Да, надо над этим поработать. Работать, работать и ещё раз работать!
  Когда врач, вызнав у жены волшебника о причине смертельно опасной для неё паники, примчался в кабинет, волшебник, уже в маске, строчил своим помощникам короткие ёмкие письма.
  "Похоже, старушка сама сошла с ума. Или получила по голове до падения с лестницы", - подумал врач при взгляде на его умное энергичное лицо; и молча вернулся на первый этаж.
  5
  Первое письмо хитроумный волшебник отправил вдогонку Трость-Кию.
  "Как Вам известно, строительство земного рая приостановилось ввиду полного истощения материальных ресурсов. Средства, изъятые у богатых, израсходованы, у бедных взять нечего. Каковы будут ваши предложения?"
  Ответ от Трость-Кия пришёл незамедлительно: "Отдайте мне войско и все сбереженья, чтоб действовал Я на своё усмотренье! Я вражеской кровью залью земной лик, все страны волью в красный наш материк. Ограбив всю Землю от края до края, Я выстрою рай тем, кто родом из рая. Кто родом из стойла, но примет мой мир, дам хлеба и пойла на маленький пир. А тем, кто посмеет искать со мной ссор, устрою огромнейший голодомор".
  - Фея Равенство действовать по твоему усмотрению тебе не позволит; такое может позволить только фея Свобода. Значит, не я, а ты позвал Свободу на материк, - усмехнулся волшебник; и принялся сочинять письмо для Копы.
   "Как Вам известно, строительство земного рая приостановилось ввиду полного истощения строителей. Истощённые богатые уже пущены в расход, но бедные всё ещё находятся на балансе между жизнью и смертью. Работать они уже не могут, слушать нашу пропаганду не желают, но есть по-прежнему хотят. А поскольку пищи у них нет, то на всех языках - лишь разговоры о том, где её найти, и как сытно живут там, где не строят земного рая. Каковы будут ваши предложения?"
  Ответ от Копы пришёл через три недели.
  "Языкатые безухие народы нужно перемешать с малоязычными большеухими для генетического укорочения языков и увеличения ушей. Национальные различия нужно отменить, всех людей объявить единым неделимым народом. Религии запретить, оставить только веру в мудрость наших великих планов. Разговоры о еде и о прочих глупостях заменить на декламирование ваших речей. Из слов оставить только такие, какими можно воспевать счастье строить земной рай, славить мать нашу Равенство и молиться на Вас, отец наш родной".
  - Кажется, Копа ещё глупее, чем я думал, - недовольно проворчал волшебник. - Я-то рассчитывал, что он, дабы нам было кого грабить и кого пускать в расход, предложит дать бедным свободу делаться богатыми; а он пропел всё ту же ахинею про Равенство.
  - Ну, ладно, - после непродолжительного огорчённого молчания продолжил свои рассуждения волшебник, - вину перед Равенством за появление у нас Свободы мне уже есть на кого свалить. А на кого свалить вину за приглашение Братства? Ведь на намёк о том, что пищу для бедных нужно искать в других странах, Копа вообще не отреагировал. Хотя мог бы догадаться, что нужно обратиться к международному сообществу с просьбой о братской помощи нашим голодающим. И тогда мы смогли бы обеспечить большакскую верхушку заморскими деликатесами, Копа за содействие Братству попал бы в чёрный список феи Равенство и лишился бы шансов занять моё место, а я, зная об этом, смог бы ещё больше ему доверять. Но Копа о Братстве даже не упомянул. Опять сглупил? Или - он всё-таки умнее, чем мне кажется? Нет, я не могу ошибаться в своих оценках. Ведь я вижу всех насквозь, и читаю все их мысли; кроме тех, что слишком глупы для моего понимания. Или попросту отсутствуют. Теоретически говоря, я не должен бы понимать и мысли тех, которые умнее меня; но таких нет и быть не может. Значит, Копа не умён, а глуп. Даже - чересчур глуп для убедительного исполнения роли козла отпущения. Так что - придётся подталкивать под молнии феи Равенство кого-то другого.
  Вскоре пена Свободы забушевала на рынках и вскипела в кабаках стольного града, а оттуда расползлась по всему материку. Пена была мутной, скользкой, но она приподняла собою навалившуюся на людей шкуру плоско-недвижного Равенства; жить и дышать стало легче.
  Под влиянием Свободы была отменена практика бандитского отъёма продовольствия у крестьян и введён продовольственный налог типа рэкет. Люди самостоятельные и предприимчивые, получив возможность приподнять головы и осмотреться по сторонам, заметили занятия интересные и дела выгодные. Люди не предприимчивые, но трудолюбивые увидели в этих делах работу. Люди ленивые и нечестные увидели тех, у кого появилось то, что можно было отобрать или украсть.
  Население вновь начало славить волшебника; но самого волшебника, видевшего, что Свободе не по силам в одиночку расправиться с Равенством, это не радовало. Ему смертельно надоело находиться под плоским гнётом феи, считавшей его одним из своих рабов. И однажды он подумал:
  "Что, кроме унижения и страха, я потеряю от расставания с нею? Ничего. Бессмертие у меня уже есть. Волшебную маску я ей просто-напросто не отдам. Власть у меня она уже не отберёт. Так - что делать? А вот что: нужно на ближайшем же съезде продавить приглашение феи Братство на материк. Для начала, для проверки реакции феи Равенство оформив его... в виде разрешения на создание союза братьев по профессиям. Заодно нужно подыскать соратника, которого можно подсунуть фее Равенство в качестве козла отпущения за его шашни с Братством... И - дело будет в кепке! А кепка, в качестве короны, на моей голове".
  Решив так, волшебник активно взялся за подготовку съезда. И вдруг, за несколько недель до начала заседаний, волшебника начали мучить странные припадки. Течение их весьма походило на серию слабых, но, тем не менее, очень неприятных отравлений ядом кураре.
  6
  Задумался волшебник: "Неужто кто-то хочет меня отравить? Но кто? Как уверяет маска, запас кураре имеется только у Копы... Но зачем Копе травить меня перед съездом? Ведь он знает, что только благодаря моей поддержке может быть избран Генеральным Секрет-Царём... Он хоть и глуп, но - не до такой же степени! Да и - кураре действует только через открытые раны; а ранений никто мне не наносил... Видимо, врачи правы; причина моих недомоганий - усталость и нервное перенапряжение".
  Да, детки, иной раз даже мудрецы совершают ошибки; особенно - если находятся под чьим-то корыстным влиянием. Вот и наш волшебник не догадался, что маска попросту пыталась переложить вину с себя на Копу. К тому времени она окончательно обозлилась на волшебника за то, что он вновь повадился таскать её в жар, стужу и ветер по городским улицам и многочисленным собраниям; и начала понемножку впрыскивать в его кровь запасённый ею яд. Правда, на сей раз убивать волшебника она не намеревалась; хотела лишь вернуть его в уютную помещичью постель. А заодно решила очистить игровое поле от Копы, из-за которого волшебник покинул тихие горки и помчался на поле активной политики.
  Благодаря мудрости и прозорливости волшебника этот маневр маске не удался; Копа был успешно выбран на генерал-царственную должность секретаря-машиниста. Но и волшебнику найти козла отпущения не удалось; хотя он активно провоцировал соратников на разговоры о фее Братство. К его сожалению, эта тактика себя не оправдала; большаки, привыкшие полагаться на его волшебную мудрость, лишь в знак согласия бестолково кивали головами.
  Тем временем его недомогание усиливалось. Начала отниматься правая нога; в точности как при прошлом отравлении. А маска, параллельно с целенаправленными впрыскиваниями яда, всё чаще напоминала встревоженному волшебнику, что весь текст ответной записки Копы выдержан в духе абсолютного послушания фее Равенство, а вот Трость-Кий высказался в пользу Свободы. И так-таки добилась, чтобы волшебник подумал: "А не ли Копа ли - тайный назначенец феи Равенство? А не я пригрел ли я стального змея на груди?"
  Отменять назначение Копы на царственную должность было поздно; решение законодательно оформлено, съезд закончился, последовавший за ним пленум также приближался к завершению. Тем не менее волшебник не стал откладывать дело разоблачения Копы, и в перерыве между заседаниями пленума начал втолковывать собравшимся вокруг него соратникам про опасность сделанных Копой предложений.
  7
  - Представьте себе: всё население материка сплотится в единый народ, а потом взбунтуется и всей махиной навалится на нас. Нам сразу каюк. Чтобы властвовать над народами, надо их не обезличивать, а умно разделять. На словах их надо убеждать, что для нас они все равны, как ... как родные... - подождал волшебник умной подсказки; и, не дождавшись, с горечью продолжил: - как родные любимые дети. Тьфу-тьфу-тьфу на них, противных, чтоб не сбылось. Но при этом надо всех строго предупреждать, что мы, как добрые родители, всё-таки должны их наказывать; но - не огульно, не скопом, а только того, кто перед нами провинился. Вот тогда они нас будут не только бояться и слушаться, но и уважать.
  Соратники, как всегда, охотно соглашались с мудрым мнением вождя. Волшебник уже отчаялся услышать до конца перерыва хоть одно слово, за которое можно бы зацепиться; и тут в зале появился возвращавшийся из буфета соратник по кличке Бухарик.
  - Ага. Чего это ради они будут нас уважать? - сказал Бухарик; и слегка покачнулся. - А то будто не знаете: для уважения надо выставлять. Зальют себе глаза, и будут всех уважать. И нас в том числе. А Вы, наоборот, ввели сухой закон.
  - А как иначе поступать с голодными?! - всплеснул ручками волшебник. - Они же без закуски мгновенно опьянеют! И всем пьяным сбродом накинутся на нас. Вы бы, голубчик, лучше уж наркоманию предложили бы. Тогда они хотя бы друг на друга набрасывались.
  - Вождь, я Вас уважаю, но должен сказать прямо: Вы выросли в трезвой семье и потому многого не понимаете. Послушайте опытного человека. В нормально пьющей многодетной семье - а у нас же много народов и наций? - умные родители разрешают младшим детям безнаказанно унижать и обижать самого старшего. Но только его; между собой драться нельзя. А старшему велят всё терпеть. А если он вздумает им жаловаться, они ещё больше ему надают. И тогда в семье воцаряется мир и спокойствие. У младших есть на ком вымещать обиду и раздражение, а старший, самый большой, сильный и уже тем самый опасный для родителей, приучается ничему не возражать, всем покоряться и всего бояться. И уж ни в коем случае не осмеливается выражать недовольство действиями родителей. Глядя на него, остальные дети также приучаются родителей уважать и беспрекословно их слушаться. Каждый боится, что в случае его непослушания родители велят другим детям обижать и унижать не старшего брата, а его. В такой семье всегда первый тост - за здоровье родителей. И пусть кто попробует за этот тост не выпить; навсегда закается. Да, пьют все; и все постепенно спиваются; и живут в нищете; зато живут дружно и обходятся без дорогостоящих наркотиков. Младшим детям вместо наркотика - колотить старшего, а старший и без наркотика вечно в трансе. С горя да с безысходности быстро спивается, слабеет и уже ничем не может навредить родителям. А теперь скажите, братья по делу, - козлиным голоском проблеял Бухарик задумавшимся большакам, - хотели бы вы быть такими родителями? Хотели бы, чтобы народы снесли нас... нет, не снесли; а то получится, что они старше нас, как куры старше своих яиц. Чтобы они несли нас на руках от детской коляски до кладбища?
  - А что? Ценная мысль! Если мы устроим на материке такое братство наций, то будем жить, как языческие боги: в громких хвалебных песнях на языках маленьких народов, в тихих стонах под языком самого большого и с множеством нескончаемых жертв от всех них в собственных ртах, - воодушевлённо зашумели соратники. - Молодец, Бухарик! Надо официально назначить тебя главным наркоманом наций. Давай, охмуряй народы, загоняй их в дружную пьющую семью! И вот тебе наш наказ: чтоб уже к Новому году ты, как законный дед Мороз - красный нос, нацподарок нам принёс.
  Волшебнику соображения Бухарика тоже очень понравились; но всеобщее воодушевление вокруг него - не очень. И он поспешно заявил, что главный наркоман наций уже есть; это - Копа. У него и одна из должностей соответствующая - наркомнац. Инициатива обсуждения данной проблемы также исходит от него; так что - пусть уж он и внедряет в жизнь материка только что намеченное решение о братстве между народами. А Бухарика можно придать ему в помощь в качестве научно-практического консультанта.
  Вот так получилось, что Копа, намеревавшийся создать из материчан единую нацию, был провозглашён "отцом братских народов"; а фея Братство вслед за Свободой проникла на красный материк.
  Правда, из-за одностороннего усекновения на ней братских чувств к самому большому народу выглядела Братство калекой: кривобокой, косорукой, коротконогой и одноглазой. А потому и вела она себя гораздо тише и скромнее своей сестры Свободы; хотя, под дублёной шкурой Равенства, той тоже особо разгуляться не удавалось.
  Но мудрая фея Равенство, вопреки расчётам волшебника, на Копу не обиделась; ибо видела, что он честно сражался за идеалы поголовной одинаковости, но был оклеветан и обманут. А вот злоба на волшебника возросла в ней многократно...
  
  Подсказка девятая
  Месть феи
  1
  После окончания большакского съезда волшебник с ещё большим старанием взялся за подготовку другого съезда - съезда насоветанных большаками "народных делегатов". Эти "делегаты" должны были от имени своих народов узаконить всё то, что придумал волшебник в пользу себя и во вред фее Равенство. Но маске вся эта суета быстро надоела. К тому же она догадалась, что фея задумала наказать волшебника за непослушание; а её, вместе с властью над материком, передать Копе.
  Поселиться на лице Копы маска была не против. Копа на охоту не ходил, по митингам не мотался, целыми сутками сидел в кабинете с закрытыми окнами, тихонько пыхтел из трубки губительным для плесени дымком, а без трубки мурлыкал на непонятном загорском наречии ужасные угрозы своим недругам. Для измученной свежим воздухом маски - не жизнь, а мечта; но достичь этой мечты можно было лишь после соскока с трупа волшебника. А фея по каким-то причинам откладывала срок окончательного наказания предавшего её помощника.
  И тогда маска, дождавшись момента отвлечения феи на какие-то другие дела, впрыснула в волшебника весь остаточный запас имевшегося у неё кураре.
  К счастью для волшебника, этого запаса было недостаточно для его убийства. К тому же он наконец-то догадался, что доставить кураре в его кровь напрямую, без ран и царапин могла только маска; и попытался сорвать её с лица. Но маска, заметив в хаосе испуганных мыслей волшебника нарождавшуюся угрозу своему приличному существованию, ударила мощным энергоимпульсом по психомоторному центру его мозга. Волшебник рухнул на пол; а коварная маска ещё и произвела контрольный выстрел по центру его памяти. Чтобы ни сам он ни о чём не вспомнил и не проболтался, ни фея не узнала о только что произошедшем по имеющимся в его памяти записям.
  Судя по врачебному диагнозу, последствия двойного удара по мозгам оказались ужасными: поведение и реакции волшебника неадекватны, правая половина тела парализована, память атрофирована, речь утрачена. А с речью, казалось, была утрачена и власть.
  В самом деле, кому неизвестно: управлять государством очень просто; нужно всего лишь отдавать какие-нибудь распоряжения. Это можно делать и лёжа в постели, и не имея памяти, и в состоянии частичного паралича, и при полном идиотизме. В общем, быть царём-государём может любой; но только не немой. Тем более - если он не способен писать из-за паралича.
  Но держать речь в защиту своей власти волшебнику не понадобилось; за него это сделал Копа. Он напомнил соратникам, что распоряжения делаются не только в устном или в письменном виде, но и в пальцеуказательном. А волшебник полчаса назад в присутствии Копы такое указание отдал - вращая левый указательный палец в онемевшей правой ноздре.
  Что, вне сомнений, означает: надо обращать особое внимание на решение внутренних проблем. В первую очередь - необходимо избавиться от слизи и грязи правого уклона. Исходя из этого указания, нужно вычистить, вышвырнуть и попросту размазать всех тех предателей, которые тянут страну из-под волшебника к так называемой демократии. Ради этого они предлагают лишить приболевшего вождя всех его должностей и полномочий; но большакская позиция должна быть прямо противоположной. Нужно увеличить объём и перечень его полномочий! И, тем самым, выразить вождю свою безусловную поддержку. А когда вождь выздоровеет, эта поддержка вернётся к его верным соратникам в виде особой благодарности от народа, партии и государства.
  Соратники быстро разгадали секрет, кто, в свете данной инициативы, будет удостоен особой благодарности волшебника; и сообразили, что именно Секрет-Царь будет определять, чья поддержка оказалась наиболее ценной. А разгадав и сообразив, добровольно поручили Копе выполнять за вождя все его волшебные обязанности. А поскольку Копа постеснялся попросить соратников об освобождении от его собственных обязанностей, то и эти права также остались при нём. Мало того: Копе было поручено следить за процессом излечения волшебника, и разрешено единовластно принимать решения по надлежащему обеспечению, продолжению или успешному окончанию данного процесса. А тем самым ему была навязана ещё одна утомительная обязанность: самостоятельно определять срок сложения с себя волшебных полномочий в случае окончательного выздоровления волшебника.
  Да, тяжесть свалившейся на Копу власти была уникальной. Тем не менее он намного чаще других соратников навещал заболевшего вождя, и скрупулёзно выполнял все его распоряжения. А также находил в себе силы для поддержки тех соратников, которые правильно и здраво оценивали направленность его забот о волшебнике и государстве.
  Вскоре многие из заблуждавшихся соратников исправились и оздоровились. Только Трость-Кий по-прежнему вёл себя как самовластный маркиз. Кичился тем, что он - наркисс (народный комиссар истребительно-созидательных сил), и, подобно цветку с похожим названием, был язвительно-ядовит и смотрел на низенького Копу сверху вниз.
  2
  В результате титанических забот Копы волшебник уже через полгода лечения появился на очередном большакском собрании. Правда, лечащий врач, а вслед за ним и Копа пытались убедить не долеченного вождя, что предстоявшая мыслительно-эмоциональная нагрузка может ухудшить его здоровье. Но волшебник, вспомнив о "заботе" о нём Якова в подобной ситуации, лишь ещё больше заупрямился.
  Трость-Кий, заметив очередную трещинку в отношении вождя к его верному помощнику, начал старательно её расширять. Подойдя к нему во время собрания, Трость-Кий принялся убеждать волшебника в том, что Копа не хочет возвращать ему власть, но намерен его "убрать" - как с политической сцены, так и из жизни.
  Волшебник за время своей болезни мог неоднократно убедиться в заботливости и честности Копы; и всё же клюнул на наживку опытного интригана. Тем паче что точно такое мнение о Копе неоднократно высказывала верная жена волшебника.
  Увы, волшебник не знал, что жену, заметив её неприязнь к грубым манерам горца, настроил против Копы тот же Трость-Кий. Произошло это в тот период времени, когда разленившаяся маска хотела отдалить Копу от волшебника; вот она и смолчала, не проинформировала волшебника о провокациях Трость-Кия.
  После собрания волшебник вернулся в интеллектуальные объятия жены; и, дозрев в них до разгневанного состояния, продиктовал жене доклад для приближавшегося большакского съезда. В докладе содержались характеристики ближайших соратников волшебника - с упором на качества, не позволявшие им приблизиться к уровню его собственного совершенства. Наибольшее внимание волшебник уделил Копе. Мол, грубый он; невоспитанный. Жене вождя особого уважения не выказывает (а ведь она - половина вождя!), к увещеваниям некоторых соратников не прислушивается. Вывод: надо отобрать у него пост Секрет-Царя.
  Жена волшебника незамедлительно сообщила радостную весть Трость-Кию. Тот передал эту новость своим сторонникам. Новость размножилась на множество злорадных змеек и, шурша разложенными на столах бумагами, быстро расползлась по кабинетам столичной крепости. Наметилась трансформация чиновничьих симпатий к секретному отделу в восторженное восприятие военного дела. Дело шло к тому, что через пару месяцев, на очередном большакском съезде Копа будет низвергнут со всех постов, а первым заместителем вождя (и, соответственно, его официальным преемником) окажется Трость-Кий.
  Это означало: материк окончательно превратится в огромный концлагерь. Бывшие пахари будут согнаны в красные войска и пойдут сеять смерть по всему миру. Исконное население материка указанными выше способами, а также холодом и голодом будет большей частью уничтожено, меньшей - превращено в рабов. После чего Трость-Кий пригласит на материк пославших его туда толстосумов и отдаст им недра материка для грабежа, поверхность материка - для превращения в свалки и помойки, остатки населения материка - для бес-человечной эксплуатации.
  Но, казалось бы, совершенно неизбежной катастрофы не произошло. Государственное переустройство красного материка, да и весь ход мировой истории изменила одна незаметная тряпочка.
  3
  К тому времени маска уже придумала, как обезопасить себя от прикосновений горячего мундштука трубки Копы с помощью его же усов; и мечтала об уютной жизни в тиши его прохладного сыроватого кабинета. И вдруг - совсем другая перспектива: простужаться на полях нескончаемых боёв за мировую революцию, надрываться на бесконечных митингах в честь побед или поражений, в перерывах - выкисать в крепких минеральных водах и выжариваться на горячем южном солнце.
  Задумалась маска: есть необходимость устранения волшебника от политической деятельности; но запасов кураре уже нет... Где выход из создавшегося положения? А придумав, нанесла волшебнику ещё один энергетический удар по мозгам. Волшебник вновь очутился в постели. Поскольку озвучить свой доклад он не успел, вся власть по-прежнему оставалась в руках Копы.
   Перебежчики поспешили сделать обратную рокировку. Но на попытку смещения Трость-Кия с его постов Копа не решился; Лев всё ещё был очень могуч, а его ставленники стояли за него горой. И подпирали его возглавляемой ими армией.
  Тем временем маска наслаждалась жизнью на лице окончательно захворавшего волшебника. Но теперь она уже не пускала дело на самотёк; не позволяла волшебнику выздороветь. А ради этого своим нижним краем незаметно зажимала у него правую сонную артерию. Крови для нормальной работы мозга поступало недостаточно, волшебника вечно клонило в сон, который, ввиду дефицита кислорода в мозгу, был приятно-наркотическим, и волшебник пребывал в блаженном состоянии духа. Увидит кошку, сыто потягивающуюся после удачной охоты, - улыбается во весь рот. Услышит соловья - во весь рот рычит, хочет на него поохотиться.
  Врачи, считая такое поведение признаками пробуждения интереса к жизни, были довольны ходом лечения. Охранники и слуги тоже были довольны - тем, что вредный хозяин не обращает на них внимания. Страдала только верная жена волшебника: болела за него и за себя, старалась научить его говорить и, конечно же, призывала самые ужасные кары на голову Копы, которого она считала отравителем. А волшебник молча слушал её и мечтательно улыбался.
  Постепенно маске надоело однообразное бездеятельное существование. К тому же маска опасалась, что Копа захватит власть самостоятельно, а она, забытая вместе с волшебником, навсегда останется не у дел. Вначале маска хотела сымитировать, что к волшебнику вернулся дар речи. Но в её тонкой структуре места для собственной памяти не было, в качестве блока памяти она использовала неиспользуемую волшебником часть его мозгов. А поскольку она сама же обширным ударом стёрла собственный словарный запас, то могла пользоваться только словарным запасом волшебника. У того же из всего былого лексикона после произведённого маской удара выжили лишь три слова: революция, конференция, вот-вот. И маска, дабы волшебник мог пополнить словарный запас, несколько ослабила прижим артерии.
  Как ни странно, здоровье волшебника, в отличие от прошлого раза, улучшалось очень вяло. Оказалось, в месте прижима артерии нарос тромб из застревавших там кровяных телец; а кровеносные сосуды мозга заштыбовались осадками солей и холестерина - наподобие того, как застойные болотистые канавы постепенно заполняются водорослями вперемешку с илом, выпадающим из мутных вод давних речных разливов.
  Тем не менее по центральной крепости прокатилась будоражащая новость: "Вождь перестал пускать слюни изо рта и опять ковыряется пальцем в носу! Вновь даёт прямые указания!"
  Трость-Кий радостно встрепенулся. Самые скользкие из соратников развернулись на полудороге и опять поползли в военный лагерь. Встревожившийся Копа предложил Трость-Кию бесплатную путёвку на отдых в Загорье. Трость-Кий, мотивируя тем, что ему требуется не отдых, а полноценное лечение израненных нервов, потребовал путёвку в полюбившееся ему Предгорье. Но пробить настойчивую любезность всё ещё полновластного Секрет-Царя он не смог.
  Прошло полмесяца. Наступил Новый год. Во время праздника к волшебнику привели крестьянских детей, он осознанно тянулся к ним левой рукой, негромко рычал, и хотя не смог хоть кого-то ухватить, врачи восприняли его поведение как признак пробуждения интереса к жизни.
  Прошло ещё полмесяца. Волшебник начал понимать обращённую к нему речь, но внятно произнести хотя бы пару взаимосвязанных слов не мог. Нервы Трость-Кия окончательно сдали, и он отправился для их лечения в Загорье.
  В тот же день Копа создал особо секретную комиссию для обнаружения несомненных фактов вредительства Трость-Кия против возглавляемых им вооружённых сил. Факты были успешно обнаружены, ставленники Трость-Кия немедленно заменены ставленниками Копы.
  И тут наконец-то произошло чудо! Маска, присосавшись к тромбу, оттянула его в сторонку, кровоток по артерии увеличился, волшебник попытался самостоятельно встать с кресла, а при этом (голосом маски, но конспиративно, словами без "р") настойчиво и внятно сказал:
  - Хочу охоту на волков.
  4
  Врачи сразу же телефонировали эту новость Копе. Копа приказал начальнику охраны выполнить желание вождя: вывезти его в лес, дать ему ружьё, нагнать на него волков. И ни в коем случае, ни в коем! - не застрелить ни одного из дефицитных зверушек. Пусть вождь наслаждается расправой над ними единолично. Но и вождя тоже не застрелить; ради чего в ружьях особо бестолковых охранников тайно заменить боевые патроны на холостые.
  Маске, подслушавшей рекомендации Копы, такой поворот событий очень не понравился. Да, она хотела подтолкнуть Копу к более решительным действиям; но быть растерзанной волками отнюдь не входило в её планы!
  К вечеру того же дня волшебник почувствовал себя намного хуже. Речь отнялась, правая нога парализовалась, в теле - усталость и слабость, во рту - словно какая-то гадость, в костях - ломота, на охоту неохота.
  Копа приказал врачам хорошенько полечить вождя от несвоевременной депрессии; а поварам, в случае врачебной неудачи, накормить вождя чем-то таким, что подействует на его здоровье и самочувствие не хуже охоты.
  Срочно засуетились врачи; но, как ни старались, вернуть волшебнику его прежнее желание не смогли. На следующий день забегал повар; и приготовил такое, отказаться от чего волшебник не мог: курино-грибной бульон. Любимое им блюдо, чтобы посадить волшебника перед неизбежным фактом, повар принёс ему в постель.
  Волшебник соизволил покушать; и даже лично ухватился левой рукой за ложку, чем очень обрадовал жену и успокоил врачей. Не выспавшаяся жена устало прикорнула в кресле, повар убежал готовить второе блюдо, врачи пошли выпить по рюмочке за здоровье пациента, а волшебник приступил к священнодействию своего насыщения.
  Но - сразу же почувствовал, что маска чересчур уж неприлично себя ведёт. Ложку в его рот она пропускала; но при этом сильно оттягивала его нижнюю губу к подбородку. Из-за чего он не мог неторопливо, с удовольствием похлебать пахучей юшечки, но вынужден был выливать горячее содержимое ложки прямо в рот.
  Волшебник понял: маска опять нарочно отравляет ему жизнь. Взглянув на жену, он увидел, что та мирно похрапывает в кресле; и хотя, как и обычно для неё во сне, её выпуклые глаза были закрыты веками лишь наполовину, было ясно, что она за ним не наблюдает. Волшебник поставил тарелку с ложкой на ближайший стул и начал осторожно, неспешно снимать с себя маску. Но она почему-то и не возражала...
  Как только маска отделилась от его лица, волшебник, уже второй раз в жизни, почувствовал себя необычайно умиротворённым и счастливым. Всё, что мог, он сделал; чего хотел, достиг; и теперь, в ближайшую тысячу лет, сможет спокойно наслаждаться жизнью.
  К сожалению, вспомнить, как, где и конкретно чем хочется ему наслаждаться, у него не получалось. И если бы только это; глаза толком не видели, руки и ноги нормально не слушались, голова почти не соображала, рот издавал громкие, но совершенно нечленораздельные звуки.
  Жена волшебника, услышав странные вопли, проснулась, пришла в ужас и побежала за лечащим врачом. А волшебник, продолжая нелепо размахивать руками, случайно прислонил левую руку с маской к лицу. Маска привычно вклеилась в свою живую подложку; волшебник вмиг обрёл зрение, слух и разум. И услышал гневно-насмешливый голос феи Равенство.
  5
  - Неверный раб, ты хотел узнать секрет подаренной тебе маски? Так и быть; я лично открою тебе интересующую тебя тайну.
  Секрет у Маски Власти не один. Их, как и лучей у красной звезды на вашем знамени, пять. Первый - в том, что она - живая. И, как всякий живой организм, нуждается в питании. Питается она нервно-психической энергией надевших её людей.
  Второй - в том, что она мною специально искалечена: её внутренняя сторона поджарена, внешняя - подсушена. Сделано это для того, чтобы она нуждалась в постоянном увлажнении, чтобы стремилась не расставаться с влажной кожей человеческого лица и, благодаря этому, постоянно контролировала мысли и эмоции своего носителя. Но по-настоящему комфортно маске лишь в тёмных, сырых, непроветриваемых помещениях. На свежем воздухе, тем более - при солнечном свете она может высохнуть; после чего неминуемо растрескается, затем рассыплется и, в случае отсутствия подпитки, кусочек за кусочком умрёт.
  Из этого тебе должен быть ясен третий секрет маски. Она не бессмертна, но может таковою стать - если будет быстро и своевременно менять нерадивых носителей на заботливых. Избавиться от своего носителя она может довольно быстро - высосав из него энергию и полезные её телу соки. Но подыскать замену ему для неё довольно сложно: ведь каждый из её владельцев пользуется ею в глубокой тайне, и держит её взаперти.
  Из этого исходит четвёртый секрет: нахожу ей другого носителя я. И я, в случае необходимости, помогаю будущему носителю обнаружить тайник или открыть тот сейф, где прятал её предыдущий хозяин. Я же, во время её заточения, подкармливаю проголодавшуюся маску из своих энергетических запасов. И потому маска не убивает своего прежнего носителя до тех пор, пока я ей этого не разрешу. Иначе я просто оставлю её умирать от голода; а взамен, при первой же возможности хорошо покушать, изготовлю другую, более покорную помощницу.
  И, наконец, заключительный, пятый, самый главный секрет. Он прочно защёлкивает собою, соединяет воедино волшебную пентаграмму моего колдовства. Вот он: настоящее, полное имя маски - Маска Власти Равенства. Она - маска моей власти, а не твоей или ещё чьей-то, как и власти в общем смысле этого слова. Я дала тебе эту маску для того, чтобы она невидимо для людей управляла тобою, а я, невидимо для тебя, управляла ею. Так что ты был всего лишь моей видимой маской.
  Но ты, невзирая на предупреждение о том, что маской можно пользоваться только по ночам, ходил в ней на митинги и демонстрации, не снимал её в зной и в стужу. Маска захотела сменить тебя на другого носителя; и попросила у меня разрешения тебя высосать. Но я, видя в твоих деяниях пользу для себя, запретила ей.
  Тогда маска начала убеждать тебя довериться Копе. Но Копа чересчур нетороплив и осторожен; он убивает только в случае уверенности в том, что останется безнаказанным; или сможет свалить свою вину на кого-то другого. А маска долго ждать уже не могла; и, подметив, что Трость-Кий импульсивнее и решительнее Копы, уговорила тебя довериться ему. Но я вновь спасла тебя - тем, что, поссорив твоих помощников, помешала им сговориться. Только благодаря мне они не накинулись на тебя сообща, но каждый решил выждать момента, выгодного лично ему.
  Увы, я была слишком добра к тебе, и слишком тебе доверяла. И не учла, что у переутомившейся маски уже не хватало сил для эффективного проникновения в твои потаённые мысли. А ты, неблагодарный, именно в этот момент пригласил на материк моего злейшего врага, мою коварную сестру Свободу. После чего многие материчане начали посылать энергию своих надежд и чаяний ей; а мой рацион сократился.
  В наказание за то, что маска вовремя не предупредила меня о готовящейся тобою измене, я перестала подкармливать её. А чтобы она ещё больше оголодала и обозлилась, приказала ей терпеть тебя до той поры, когда я сама отберу у тебя всё, чем ранее наградила. Терпеть ей пришлось долго; и поделом. Ибо терпела она из-за собственного непослушания и собственной глупости. Но теперь даже Трость-Кий не сможет помешать избранному мною Копе сделаться избранником большаков; и время её пиршества пришло.
  Сообщаю тебе: ты уже лишился власти. Твоя власть уже давно в руках Копы. Сейчас я отберу у тебя и маску. После чего ты в муках умрёшь.
  - Как - умру? Ты не имеешь права меня убивать! - возмущённо вскричал волшебник.
  - О, как ты заговорил! Чувствуется влияние моей сестрёнки, - усмешливо ответила фея. - Может быть, ты ещё потребуешь, чтобы я позволила тебе жить вечно?
  - Да! Ты обещала!
  - Мало ли кому что я обещала,- опять усмехнулась фея. - Таких, как ты, за мою долгую жизнь было много; всех обманутых и всего обещанного я уж не упомню...
  - Но это обещание тебе придётся выполнить. Я уже выпил эликсир бессмертия!
  - Что? Ты сумел раздобыть его без моей помощи? - удивилась фея. - Но - как?
  - Мне его подарил мой друг, великий подземный маг! - отчаянно соврал волшебник.
  - Так ты всё-таки сумел меня обмануть! И теперь будешь вечно живым властелином материка, а я не смогу ни в чём тебе противоречить... Иначе меня жестоко накажет твой великий покровитель... - надрывно простонала фея. - Ах... Что поделаешь; поражения надо принимать достойно. Прошу тебя: назови условия, на которых ты мог бы простить меня. Поверь, я ещё могу быть тебе полезной!
  6
  - Подожди, я ещё подумаю, - перевёл дух несколько успокоившийся волшебник. - Сначала расскажи, где и как я буду жить, если оставлю на материке тебя, а не твоих сестёр.
  - Клянусь, при мне ты будешь жить, как настоящий царь. Торжественно обещаю: государство построит для тебя на центральной площади столицы огромный дворец со всеми удобствами, с врачами и косметологами, ничем не раздражающими тебя слугами и особо вышколенной охраной.
  - А как я буду себя там чувствовать? Может быть, опять буду болеть?
  - Клянусь: с сегодняшнего дня ты уже никогда не будешь болеть и мучиться.
  - А будут ли меня ценить и уважать большаки? Будет ли любить народ?
  - О, ещё и как! Твоё рабочее место будет располагаться в твоём доме, а правительство даже в особо торжественных случаях будет смирно стоять на твоём балконе. Все парады, митинги и демонстрации будут проводиться на площади у твоего дворца. И ежедневно километровые очереди ходоков со всего мира будут являться к тебе на поклон.
  - И что, я буду вынужден со всеми ними разговаривать? Нет, всех вон! Вон! Мне тоже нужен отдых.
  - Не волнуйся, никаких разговоров не будет; каждый из ходоков придёт только для того, чтобы на секунду увидеть тебя и всю жизнь об этом рассказывать. Впускать их во дворец будут только во время твоего сна. Смотреть на тебя им придётся через толстое непробиваемое стекло, так что они ничем не смогут тебя потревожить; а ты их даже замечать не будешь.
  - Ну, так ещё ладно... А как с политической обстановкой? Копа не откажется вернуть мне власть? И впредь будут ли попытки отобрать её у меня?
   - С этого дня никто ничего не будет у тебя отбирать. Копа пожизненно будет называть тебя великим вождём и своим мудрым учителем. И в качестве иконы повесит в своём кабинете твой портрет. Вслед за ним так же сделают вожди помельче.
  - Хм...- скептически нахмурился волшебник.
  - Вижу, тебе этого мало? Хорошо; силою своего волшебства я сделаю так, что множество городов, посёлков, улиц, всяческих наград, учреждений, общественных и производственных организаций будут называться твоим именем. Мало? Тома твоих речей за и против Хаоса будут стоять во всех читальных избах материка. Все чиновники, все охранники, все милиционеры и все военные должны будут внимательно их перечитывать и переписывать, а тем, которые захотят получить повышение, придётся заучивать избранные произведения наизусть.
  - Ну-у...
  - Тоже мало? Все материчане должны будут знать наизусть всю твою биографию. Опять не так? Хорошо; все будут знать твою биографию только в том объёме и в том виде, в каком она будет выглядеть приличной. Теперь-то ты доволен? Или ещё чего-то хочешь от меня?
  - Пожалуй, доволен... - задумчиво произнёс волшебник. - Но всё-таки хочу знать: я когда-нибудь умру?
  - Конечно, умрёшь. Бессмертных людей не бывает.
  - А когда? Через тысячу лет? Или позже?
  - Я тебе уже говорила: сейчас.
  - Что? - негодующе вскричал волшебник. - Ты забыла: я выпил эликсир бессмертия, подаренный мне тем самым магом, которого ты так боишься!
  - Да, боюсь, - смиренно призналась фея. - Ибо нет никого, кто был бы коварнее, лукавее и безжалостнее великого подземного мага. И ты - бессчётный тому пример. Ты выпил яд, который усыпил и обездвижил твою душу, разжижил твой разум, переварил твои мысли и чувства, превратив их в легкоусвояемый бульон для меня и маски; но ты всё ещё веришь, что выпил эликсир бессмертия. И считаешь мага своим другом; да ещё и пытаешься убедить в этом меня; хотя то, что ты считаешь эликсиром, маг изготовил по моей просьбе. И он же вручил тебе яд через своего слугу, представленного тебе под видом дервиша. Как же мне, зная о множестве подобных, а то и более сложных проделках мага не бояться его?
  - Так ты меня опять обманула? Всё, что ты мне только что обещала - вечную жизнь, дворец, почёт - это ложь?- отчаянно вскричал волшебник.
  - Зачем лгать, если можно обмануть, говоря правду? - расхохоталась фея. - Да, ты будешь пользоваться поклонением вечно; но жить ты будешь лишь в виде вымышленного образа, в качестве моей земной маски, которую я придумала для сбора и передачи мне энергии человеческих безумств и вожделений. А сам ты, бывший человек, в сей час, через несколько мгновений умрёшь. И даже не мечтай восстать из мертвых. Знай же: твоё полуразложившееся тело будет выпотрошено, помещено в ядовитый раствор, положено в стеклянный гроб и, в качестве символа вечно живого человеческого ужаса и моей мертвящей насмешки над тобой, выставлено на всеобщее обозрение. Твой наполовину сгнивший мозг будет вынут, протравлен и изрезан на мелкие кусочки, но твои безумные последователи, ради моей вечной жизни, будут прославлять твою бессмертную мудрость. Твоя жестокая душа будет пылать в аду, но бесстыжие пропагандисты будут убеждать людей в необъятности твоей доброты. Так будет продолжаться, как я и обещала, вечно: в течение одного века. К тому сроку людям новых поколений станет безразлично, кто ты был и что ты делал, и они перестанут посылать свою энергию лживой иконе твоего образа. После чего я улягусь на отдых, в ожидании тех поколений, что, забыв о твоих делах, вновь соблазнятся моей красотой. А твой позабытый образ сделается таким же мертвецом, каким являешься сейчас ты. Вроде бы - ещё есть, на самом деле - уже нет.
   - Ага! Вот ты и проговорилась! Вот ты и призналась во лжи! Если я уже мертвец, почему я с тобой говорю? Значит, я думаю? А если говорю и думаю, значит, я живу!
  - Глупец! Говоришь сейчас не ты; и думаешь тоже не ты. Говорит и думает за тебя твоя маска. Так что, по твоей логике, она вместо тебя и живёт, - усмехнулась фея. - Она ведь изголодалась, измучилась, ослабла, и может высасывать тебя лишь пока ты тёпленький и мяконький. Вот она и не даёт тебе умереть, сохраняет в тебе тепло жизни ради облегчения своей работы. Заодно маска старается отвлечь меня разговором - чтобы мне не сделалось скучно, и я не приказала ей прикончить тебя раньше, чем она высосет тебя до капли. Ради этого она посылает оживляющие энергоимпульсы в речевой центр твоего мозга, к голосовым связкам и к мышцам языка и губ. Как высосет всё, что сможет, - отвалится, и ты окончательно умрёшь.
  - Но ты же обещала, что не будешь меня убивать, - прошептал волшебник.
  - А я и не обманывала. Ведь убью тебя не я, а маска. Ты всё ещё мне не веришь? А ты пощупай маску. Маска, не жадничай, направь энергоимпульсы в его руки! Ну, что? Трогай её, не бойся! У неё на недожаренной, мягкой стороне зубов нет, она кусает и сосёт только внутренней стороной. Чувствуешь, как она раздулась? Какой толстой, упругой, маслянистой она сделалась? Ох, жадная; моя генетика! Ну, пусть старается. Всё равно ей придётся делиться со мной.
  - Будьте вы обе прокляты! И я вместе с вами, - всхлипнул волшебник, покаянно опуская голову долу.
  И вдруг, привычным жестом резко ухватив маску в районе залысин, он отчаянно рванул её вниз...
  Сил у волшебника уже недоставало, и после его рывка маска всего лишь наполовину, до середины носа слезла с его лица, выглядевшего багровым из-за разрежения воздуха, созданного маской для ускорения высасывания волшебника; а сам он вмиг ослеп и оглох.
  Шумно втянув воздух носом и ртом, волшебник рванул маску во второй раз. Маска, заплывшая свежим энергетическим жиром, не могла послать в двигательный центр волшебника достаточно мощный блокирующий импульс; да и не хотела тратиться на такой посыл; и потому обездвижила, лишила способности сокращаться и сопротивляться лишь правые, и без того ослабленные ею конечности волшебника. Но при этом из жадности, последним глотком впилась своим нижним краем в горло волшебника. Волшебник, ощутив удушающую хватку маски, взвопил страшным, безумным, животным криком и в третий раз, одною левой рукой, изо всех оставшихся в ней сил рванул маску...
  И в ужасных конвульсиях умер.
  7
  Нет, детки, это не фея топотит. Не пойдёт она к вам; вы ведь - добрые. Вон, у всех глазки на мокром месте. Жалко волшебника? И мне жалко; всё-таки - тоже человек. К тому же - учёный и умный; мог бы очень много сделать хорошего, если бы не был самонадеянным, самовлюблённым и злым. Из-за чего и обратил на себя внимание феи; а потом и попался на её приманки. Ведь феи обходят убеждённо-хороших людей стороной; знают, что на их совращение только напрасно силы потратят. А так как у всех у вас родители добрые, и любят вас не меньше, чем вы их, то, пока вы под их защитой и опекой, можете фей особенно не бояться. Но всё же старайтесь держаться подальше от тех людей, которые открывают свои уши для фей; феи обычно творят зло именно через таких...
  А вот и ваши родители пришли. Да ещё и - вместе; никто нигде не задержался, все сразу после работы прибежали! Потому вам и показалось, что шаги тяжёлые. Так что - убирайте с лиц слёзки и доставайте улыбки. До завтра!
  
  Подсказка десятая
  Звезда стального вождя
  
  Вот, опять заботливый Энергонадзор выключил нам лампочку волшебника. Ну, ничего; я, специально на этот случай, вчерашним вечером придумал другую, весёлую сказку. Про непоседливого кузнечика.
  Жил-был в одном детском садике кузнечик, который, как сейчас некоторые из вас, любил бегать и прыгать в темноте. И вот однажды он...
  Не хотите эту сказку? Хотите продолжения вчерашней сказки? Прямо-таки требуете? Ну, будь по-вашему; садитесь и слушайте. Садитесь, садитесь! Не то не буду рассказывать. Ну вот, молодцы.
  1
  В то время как волшебник беседовал с феей, его жена с криками "На помощь! Он умирает!" металась по огромному каменному дому. Но никто из постоянной обслуги не обращал на её вопли должного должностного внимания.
  Лечащий врач загасил букет из цветов анчара, которым он обкуривал банный халат волшебника, снял противогаз, резиновые перчатки и одурманенным голосом прокричал:
  - С помощью придётся подождать. У меня - перекур.
  Повар убрал с плиты чахохбили и одуревшим голосом проговорил:
  - С кураре придётся подождать. С грибами - перебор.
  Охранники перестали намыливать галстуки волшебника и быстро надели их на себя; но потом, переглянувшись, сняли и тихонько друг другу забормотали:
  - С перевесом придётся подождать. У нас - переезд к Трость-Кию.
  Всполошились только профессора-врачи, приглашённые Копой из бывшей вражеской страны; и помчались в спальню волшебника. Вслед за ними туда же ввалился пришедший навестить вождя Бухарик.
  Видит: старенькие профессора дружно навалились на правую ногу волшебника, пытаются её разогнуть, но ничего у них не получается. Вдруг волшебник дёрнулся всем телом, тремя резкими рывками оторвал ладони от перекорёженного лица, самостоятельно выпрямил ногу, издал протяжный ужасно громкий безумный вопль и затих. Профессора, оставив ногу в покое, набросились на грудную клетку волшебника, пытаясь делать искусственное дыхание и внешний массажа сердца; но всё было бесполезно. Через двадцать пять минут напряжённой работы взмокшие уставшие профессора отвалились от измученного ими тела и взволнованно зашушукались: "С точки зрения последних достижений медицины - может ли в этой ситуации что-то помочь?"
  Бухарик тоном весьма знающего человека им посоветовал:
  - Только спирт. Водкой такой стресс быстро не снимешь. Пойдём; я знаю, где взять.
  Профессора, молча переглянувшись, разрозненной печальной колонной побрели за уверенно покачивавшимся Бухариком.
  Вдруг в доме неожиданно появился Копа. Никто из горских обитателей его не заметил. Профессора, едва не чокнувшись мозгами и мензурками, снимали стресс в кабинете лечащего врача. Лечащий врач засовывал ядовитый букет в огонь кухонной плиты. Повар выливал под будку охранников остатки грибного супа. Охранники потрошили перины и подушки в спальне вдовы. Вдова в бессознательном состоянии лежала в комнате для гостей. Единственный гость вместе с профессорами обмывал память о волшебнике. В спальне волшебника находился только его труп, с неостывшим ужасом взиравший на зажатую в левой ладони маску.
  2
  Копа давно знал об этой маске; уж что-что, а содержимое сейфа волшебника он изучил досконально. И подметил: когда маска находилась в сейфе, волшебник пребывал в мрачном, вялом, подавленном состоянии. А когда маски в сейфе не было, волшебник был бодр, деятелен, светел лицом и остроумен в речах. Из чего было нетрудно догадаться, что в волшебных метаморфозах с волшебником определённым образом виновата маска; и что образом этим она же и является. Но из присущей Копе осторожности вынимать маску из сейфа для более внимательного рассмотрения, не говоря уж о примерке, он не решался. Ждал более благоприятной возможности.
  И вот такая возможность ему представилась.
  Тихонько заперев дверь торчавшим из замочной скважины ключом, Копа бесшумными шагами многоопытного разбойника направился к недвижно лежавшему волшебнику.
  - Что, скушал бульон с моими грибами? А потом уснул? Я так и думал, - подойдя к постели со стороны изголовья, прошептал Копа волшебнику на ухо. Убедившись, что волшебник никак не реагирует на его слова и действия, Копа тихонько взял с постели вторую подушку и аккуратно, внимательно, чтобы не промахнуться, чтобы положить неудобную для такого дела, чересчур маленькую подушку точно на...
  Ой, детки! Кажется, я чуть было не оговорился. Добрый Копа клал подушку не на, а под! Под голову волшебника, под! Чтобы волшебнику было удобнее спать!
  Так вот: внимательно взглянув на лицо волшебника из-под подушки, которая уже была почти на... то есть - почти под, под! ...Копа понял, что со своими ухаживаниями опоздал навсегда.
  Ну и, конечно, огорчился, как ребёнок. Чуть не заплакал...
  Из-за чего? Ну, представьте себе: кому-то из вас каждую ночь видится один и тот же сон, что он наконец-то играет со своей любимой игрушкой; а проснувшись, вспоминает, что игрушка - в детсадике, и уже целую неделю ему не достаётся. И вот однажды после такого сна он вскакивает затемно и со всех ног мчится в садик, чтобы хоть в этот раз первым завладеть игрушкой и вдоволь ею наиграться. А прибежав, видит, что кто-то буквально перед ним с этой игрушкой настолько наигрался, что та ему опротивела; и этот кто-то наступил на неё и сломал.
  Вот и Копа так же расстроился. Но - вспомнив, что у него теперь есть другая игрушка, передумал плакать, отбросил подушку и потянулся руками к волшебной маске.
  Маска оказалась удивительно тяжёлой, жирной, скользкой, и надёжно ухватиться за неё осторожному брезгливому контуженному на левую руку Копе не удавалось. К тому же в маску мёртвой хваткой конвульсивно скрюченных пальцев вцепился волшебник. Копа попытался разжать его пальцы; но, поняв, что таким образом он лишь повредит маску, оставил эти попытки. И, поглядывая по сторонам в поисках подходящих инструментов, задумался.
  Вдруг пальцы левой ладони волшебника зашевелились и начали понемножку раздвигаться. Копа, вздрогнув всем телом, внимательно всмотрелся в лицо волшебника; оно оставалось неподвижным. Тем временем пальцы волшебника отпустили маску; и вновь застыли в смертной недвижности. Маска, с видом полного безразличия к происходившим вокруг неё событиям, лежала на краю постели.
  Немного успокоившись, Копа поднял маску и осторожно, не убирая больших пальцев из-под прихваченных им краёв маски, приложил её к своему лицу. Маска лениво обволокла его лицо своей мокрой липкой поверхностью. А в следующий миг...
  3
  Копа словно бы оказался в мутноватой воде или в густом тумане, делавшем всё вокруг него зыбким и расплывчатым. Наиболее чётко, прямо перед собой и над рабочим столом волшебника, он увидел полуоткрытые губы огромного рта, лениво и неспешно пережёвывавшего какую-то невидимую пищу. Верхней губой рот выходил за пределы потолка комнаты, при этом нисколько не разрушая его; а в ширину, также не разрушая ни стен комнаты, ни дворца, ни каких-то иных построек, но странным образом проникая через них, расходился на весь материк.
  - Я - фея Равенство, - сказал рот. - Будешь меня слушаться, дам тебе власть над всем материком. А потом и над половиной мира. Всего над половиной; чтобы ты, как этот мёртвый глупец, не возгордился иллюзией своего всевластия, и не вздумал обманывать меня. Если и ты не будешь выполнять мои распоряжения - тебя тоже убью, а власть отдам другому. Первое моё распоряжение - прогони с материка Свободу и заставь людей вновь покориться мне. Всё понял?
  - Понял... - прохрипел Копа.
  - Теперь - смотри, - сказал рот; и смачно плюнул в небо большим кровавым сгустком, перемешанным с густой липкой слюной.
  Сгусток, ударившись о недвижный хрусталь небесного купола, размазался по нему симметричной пятиконечной звездой. К центру звезды изо рта феи тянулась прочная красная нить, образовавшаяся из растянувшегося последа произведённого феей плевка. С каждого из концов звезды заструились вниз, к материку неразрывные потёки, состоявшие из смеси недавно поглощённой феей человеческой крови и только что выделенной ею слюны. Достигнув материка, потёки, словно пиявки, крепко присосались к его поверхности - и застыли, также превратившись в прочные нити.
  - Имя этой звезды - Теория Равенства, - вновь заговорил рот. - Сможешь сделать так, чтобы она постоянно была над твоей головой - сбережёшь голову. Не сможешь - звезда упадёт, а ты будешь раздавлен и уничтожен.
  - Я постараюсь... смочь, - дрожащим голосом проговорил Копа.
  - Постарайся; и будешь править дольше всех остальных. А теперь я покажу, что бывает с теми, кто пытается меня ослушаться. Смотри, запоминай, но смерти не бойся; на сей раз я накажу не тебя, а ослушавшуюся меня маску. И накажу её не до смерти; она, в отличие от вас, никчемных и легко заменимых людей, мне ещё пригодится.
  Из чёрного провала рта выполз длинный тонкий красный язык - и впился своим раздвоенным концом в лобную часть маски. Маска задёргалась, закорчилась, затрепетала от отчаяния и непереносимой боли. Копа, чтобы не видеть ужасного языка, мелко вибрировавшего над его бровями, инстинктивно прикрыл глаза правой рукой; но и сквозь собственную ладонь он каким-то образом видел, что жидкий туман перед его глазами стремительно рассеивается, его взгляд с каждым мгновением проникает всё дальше, а мелкие детали увиденного становятся яснее и чётче.
  Левой ладонью Копа по-прежнему удерживал маску; и ощущал, как быстро она теряет вес, жирность и влагу. Когда маска превратилась в тонкую, слегка хрустевшую, почти сухую плёнку, а взор Копы вылетел далеко за пределы материка, змеиный язык феи нехотя оторвался от маски и пополз обратно в рот. Рот причмокнул слегка покрасневшими губами, сказал довольным сытым голосом:
  - Кажется, я немного увлеклась. Ничего, с тобой она ещё отъестся. Прощай!
  Ужасный рот исчез, словно ночной кошмар или пустынный мираж. В тот же миг Копа почувствовал, что маска очень больно, всей внутренней поверхностью и прямо-таки с чекушечной свирепостью впилась ему в лицо. Копа попытался сдёрнуть маску лежавшей на ней левой рукой; но, едва деформированный локтевой шарнир издал первый скрип, всю руку Копы парализовала боль словно от сильного удара током. Смертельно испугавшись, Копа мгновенно ухватился за маску правой рукой - и, свирепо рванув, содрал её с лица.
  Маска, упав на пол, удовлетворённо улыбнулась Копе, словно признавая его своим кормильцем т благодетелем, но при этом явно не чувствуя ни благодарности, ни вины, но лишь ощущение приятной сытости. Она уже не была сухой и шелушащейся, как за мгновение перед тем, но приобрела вид натуральной человеческой кожи; хотя и с заметными дефектами - сделалась слегка рябоватой и украсилась растрёпанными взъерошенными усами.
  А Копе сделалось очень нехорошо. Всё тело ныло, как после длительной тяжёлой работы, левая рука ещё больше онемела, голова кружилась и плохо соображала. И потому он даже не удивился, увидев, что маска уже не похожа на лицо волшебника, а является точной копией его собственного лица.
  Вслед за тем в его голову вкружилось воспоминание о том, с каким ужасом смотрел мёртвый волшебник на зажатую в его ладони маску, наверняка сорванную им с лица непосредственно перед смертью. Копа, на основании только что пережитых ощущений, сразу же понял, как и от чего умер пошедший было на поправку волшебник; и твёрдо решил, что отныне не только одевать маску, но даже прикасаться к ней не будет.
  Но и расставаться со столь уникальным приобретением ему тоже не хотелось. Осмотревшись по сторонам, он взял уже знакомую ему подушку, накрыл ею маску, а затем свернул подушку так, что маска оказалась внутри неё. С трудом зажав подушку с маской между левым боком и локтем полупарализованной руки, Копа усталой пошатывающейся походкой подошёл к двери. Неуклюже повернул ключ замка...
  И - в комнату, вслед за беззвучными рыданиями, ввалилась вдова волшебника.
  4
  - Куда тащишь чужое, бандюга? - ухватившись за подушку, с неудержимой ненавистью прошипела вдова.
  - Мне надо взять это с собой! ...ему! - еле сумев оттолкнуть тяжело навалившуюся на него женщину, кивнул Копа затылком в сторону волшебника. Но вдова не унималась.
  - Ему уже ничего не надо! Теперь это всё только мне надо!
  - Но хоть подушку ты можешь ему оставить? Зачем, зачем... Чтобы было приятнее в гробу лежать. Чего это ради гроб будет стоять здесь? Он будет стоять... на главной столичной площади! Ну и что с того, что он жил не на площади, а здесь? Теперь будет жить там. Да, в гробу! Нет, мы не поставим над ним "хоть какой-то" навес. Мы поставим... огромный красивый дом! Нет, дом будет стоять не только до похорон, а всегда. Нет, сам он не будет мёртвым. И не будет дурно пахнуть на всю столицу. Он будет пахнуть... ароматом вечно живых идей! И не только на нашу столицу, а на весь мир. Что? Да! Да, и сам будет вечно живым. Как сделать, как сделать... Учёные знают, как сделать. А если не знают - заставим узнать. И заставим сделать. Что? Хоронить? Ах, так! Ты, значит, думаешь, что нужно закопать, сгноить в земле гения необъятнейшей мудрости? Обладателя громаднейших знаний? Величайшего вождя всего человечества? Да всей Земли для этого не хватит! А земляне этого не потерпят. Земляне просто не смогут жить без того, чтобы хоть иногда видеть его, и чтобы вечно приходить к нему на поклон. Как это - какая радость увидеть его в гробу? Да лично я буду просто счастлив видеть его там! Да, на поклон приду первым. И лично положу эту подушку ему под голову. Потому что к ней он уже привык, на ней ему будет удобнее. А если ты против - положу подушку любовницы. Пусть все знают, что к ней он тоже привык. Не хочешь? Тогда отцепись.
  Вот так, детки, волшебник утерял всё, кроме подушки, но обрёл посмертную славу и вечную жизнь. А его верный помощник обрёл волшебную маску и благоволение феи, но едва не лишился руки.
  А она ему была очень нужна. Ведь его противником в предстоявшей схватке за власть был могучий грозный неукротимый Трость-Кий...
  5
  После смерти волшебника Копа поднял всех соратников на бой за всенародный плач по любимому вождю. Из всего населения материка только Трость-Кий оплакивал не вождя, а бесчисленные болячки, внезапно обнаруженные у него самого внимательными загорскими врачами. Все жители столицы и окрестных сёл, гонимые горем и конвоем, спешили на центральную площадь, чтобы проводить вечно живого волшебника к месту его вечного упокоения. А Трость-Кий, окружённый тесным строем льстиво и жалостно подпевавших ему друзей Копы, неспешно прогуливался по чудесному загорскому парку, словно не понимая, что именно в эти минуты проходит мимо высшей ступени своей карьеры.
  Тем временем в столице некие осведомлённые люди убеждали соратников и плачущий народ, что самым верным, самым надёжным продолжателем дела великого волшебника является Копа. У него даже имя такое потому, что он денно и нощно коптел вместе с волшебником над одной и той же красной мудростью. А как хорошенько закоптился - видите, даже смугловатым сделался? - тоже стал мудрецом.
  А вот Трость-Кий с волшебником не коптел. Он волшебника обижал, он волшебнику угрожал, он его не уважал, он наговаривал на него всякие гадости. Так что - ещё надо разобраться: может быть, это Трость-Кий отравил волшебника, да и сбежал от расследования на курорт. Недаром же он не едет на похороны. Народа боится! Знает, что наш мудрый народ обо всём догадается; и за всё воздаст ему по заслугам.
  Сам же Копа раздумывал над тем, почему соперник никак не может догадаться о жизненно важной для него необходимости примчаться с тёплого курорта на морозные похороны. Мозговитых советчиков у него сейчас хватает; но должны же и свои мозги быть?
  "Видимо, Трость-Кий думает, что убил волшебника я. И не хочет стать очередной жертвой. Но почему он думает, что находиться на морском курорте для него безопаснее, чем в столице материка? И здесь, и там застрелить его невозможно; ведь он - из брони. И здесь, и там не удастся его отравить; эта собака из чужих рук не ест, всё отдаёт на проверку охране или собакам. Но здесь, в сухих помещениях, он не будет ржаветь; а вот там мой давний друг - разбойничий мушкетёр и почти что тёзка ла"Коба заставляет куртизанок подолгу удерживать Трость-Кия в щелочных и кислотных ваннах. Но, по отчётам бывших охранников волшебника, щелей в Трость-Кие не появилось. И даже морда не кислая. Неужто он сделан не из брони, а из обычной плоти? Надо дать задание это проверить".
  Прислали ответ охранники, сообщили: "По показаниям куртизанок, подтверждённым результатами контрольных простукиваний, из брони у клиента - только штаны. И те - съёмные, в каждой воде - другие".
  Узнав сей удивительный факт, Копа отвлёкся от тщеты забот о вечной жизни волшебника и озаботился тщательным исследованием тех особо секретных папок его сейфа, вскрыть которые при обычной жизни своего учителя он опасался. И - нашёл в папке под названием "Правда" статью о том, что на самом деле Трость-Кий - известный международный преступник по кличке Бронештан.
  Обе эти новости Копа, в порядке дружеского общения, рассказал всем соратникам - как столичным, так и прибывшим на проводы вождя из периферии. Многие из них почти сразу же почти перестали Трость-Кия бояться. А самые смелые сообщили Копе ещё более ужасную новость: что Трость-Кий родом не из лагеря верных волшебнику большаков, а из противного большакам и волшебнику лагеря меньшаков. И заявили Копе, что он обязан разрешить им единогласно проголосовать ЗА изгнание бронештанного негодяя из наших вод на заморские. Но выгнать его надо не в броне и в регалиях, а голым, без должностей и званий, без имущества и одежды. Пусть он побегает в таком виде по Заморью, пока не заработает хотя бы на обыкновенные штаны и съёмные апартаменты.
  Но Копа даже после похорон вождя и последовавшего морально-чиновного разгрома Трость-Кия не спешил с примеркой поношенных штанов бывшего богатыря, а продолжал ковыряться в сейфе волшебника. И в одном из закоулков обнаружил отчёт, сочинённый для волшебника героем по кличке Живой.
  6
  Позвал Копа героя и спросил:
  - Если ты и самом деле привёз волшебнику эликсир бессмертия, почему он умер?
  - Наверное, дервиш меня обманул. Подсунул мне вместо эликсира какую-то гадость, - покаялся герой.
  - А может быть, ты подменил кувшин? Волшебнику дал выпить гадость, а сам выпил эликсир? Признайся: если ты - бессмертен, я назначу тебя главным полководцем материка. А когда мне надоест править, назначу тебя Генеральным Секрет-Царём.
  - Лучше сразу же убейте меня! Я умру, и Вы поймёте, что я не способен на коварство и обман! - горячо воскликнул герой.
  - Хорошо... Но - не сейчас. Чуть позже... Если не добудешь бессмертие для меня, - подобревшим голосом проскрипел Копа. - Но не пытайся всучить мне подделку. Понял? Теперь возьми из сейфа волшебную маску, надень её и посмотри, как можно выполнить задание.
  Осмотрел герой айранскую страну, но признаков бессмертия нигде не увидел. Тогда он с максимальной тщательностью осмотрел место собственного преступления; и приметил одинокие следы босых ног, ведущие от места захоронения дервиша на восток, в безлюдные заоблачные горы. Обнаружить на следах опознаваемые отпечатки пальцев ног не удалось; очевидно, подошвы этих ног лет триста истирались и примерно столько же не мылись. Что неопровержимо свидетельствовало: ноги принадлежали тому самому дервишу.
  Следы привели к подножию какой-то мрачной горы; а там словно провалились под землю. А может быть, и безусловно.
  Внимательно осмотрев все тропы заоблачной страны, герой обнаружил худощавого седобородого колдуна, шагавшего по направлению к той самой горе. На спине колдун нёс рюкзак с гербарием трав, в руках - мольберт и холст, за пазухой - пустую бутылку.
  Сообщив Копе об увиденном, герой положил маску в сейф, схватил поданную Копой бутылку и помчался заранее высмотренными тропинками наперерез тропе колдуна. Выйдя на искомую тропу, герой превратился в верблюда и сделал вид, что не кушает травку только потому, что опасается нанести урон изысканиям какого-нибудь мирного безвестного ботаника. И вообще не хочет вольно пастись, но мечтает о тягловой работе на какого-нибудь всемирно известного художника.
  С даром убеждения у героя было хорошо. А вот с перевоплощением немножко не получилось. Он планировал превратиться в местного верблюда дромадера; но достаточной для этого массы тела у него не имелось, а горба не было вообще. Пришлось ему превращаться не в большого одногорбого верблюда, а в маленького безгорбого: в ламу.
  К сожалению, герой не знал, что настоящие ламы в тех местах не водятся, а только там, откуда прибыл с командировкой сам колдун - в далёком Заморье. Но колдуну так надоело нести тяготы путешествия, что он постарался убедить себя, будто ни о чём не догадался; и охотно погрузил на героя рюкзак, мольберт, холсты и прочие заботы. После чего окончательно ему и себе поверил, и дальше они пошли вместе.
  Шли они, шли, и пришли к той самой горе. Промолвил там колдун известное только ему волшебное слово... детки, я же сказал: известное только ему... и перед ними открылся вход в огромную пещеру.
  Что в той горе колдун и лама делали, и сколько на горе себе и материчанам пробыли, тоже неизвестно. Даже им самим. Известно лишь, что оттуда они также вышли вместе. И что к тому времени герой был вновь Живой - оборотился из ламы, доброго услужливого помощника колдуна, в прежнего недоброго молодца. А колдун, напротив, сделался сам не свой - превратился из недоброжелателя красного материка в его добрейшего друга. После чуда обоюдного преображения герой и колдун ещё больше понравились друг другу, решили не расставаться, взялись за ум и за руки и оба, вместе, дружно пошли в столицу красного материка.
  7
  Быстро сказка сказывается, да долго дело делается. Прошло более года, прежде чем герой смог вернуться к пославшему его вождю. Тот уже отчаялся дожидаться. Трость-Кий вылез из всех передряг сухим и здоровым, ужас как громко шипел на Копу, переманил к себе двух его самых сильных соратников, размахивал перед его носом хоть и сильно затупленным, но всё ещё ужасным кием, а эликсира бессмертия всё не было и не было. Как смертному с таким врагом бороться? Только закулисными интригами. Не дохлёбывать же подозрительную жижу из кувшинчика скончавшегося волшебника!
  На бутылку, поданную ему героем, Копа тоже посмотрел с подозрением. Бутылка вроде бы та же, лично им вручённая Живому. Жидкость такого же болотно-зелёного цвета, как в кувшинчике. Но до полного объёма бутылки немножко не хватает. Перевёл Копа недоверчивый взгляд на героя и сказал:
   - Что-то у тебя глаза один за другой цепляются. До сих пор не протрезвел от двух маленьких глотков эликсира?
   - Да...Нет! Я его даже не пробовал! Я... я сейчас вообще ничего не пью! - горячо воскликнул Живой; и покраснел, как айранский опиумный мак.
  - Хорошо... Не буду торопиться с проверкой. Она отнимет у тебя слишком много здоровья, а у меня - слишком много времени, - тепло сказал Копа. Живой, побледнев до мертвящей синевы, подтолкнул колдуна вперёд, а сам плавно переместился за его спину.
  Колдун, сунув руку за пазуху, достал оттуда свиток, сделанный из какого-то материала наподобие пергамента.
  - Это приветственное послание направили Вам великие мудрецы, охраняющие источник бессмертия, - торжественно произнёс колдун. Затем он сорвал со свитка большую смоляную печать, развязал на рулоне свитка толстый красный волос, развернул текст, начертанный старинным шрифтом и округлым острым стилом, и начал читать.
  Дословный текст этого послания у меня есть, но прочесть его вам сейчас, в нынешней тьме я не могу. Но помню, в нём охранники источника (махатьмы) утверждали, что пылают к большакам горячим расположением, одобряют их благие злодеяния и готовы к взаимовыгодному сотрудничеству с их благоуродными вождями.
  - Ты считаешь, что мне нужно сотрудничать с какими-то охранниками? Которые только махать руками да мечами горазды? - по окончанию чтения ласково спросил колдуна Копа.
  - Охранники - это, так сказать, псевдоним для непосвящённых... Для тех безголовых существ, которым вредно знать правду... - затарахтел побледневший колдун. - Вам я её открою; но прошу Вас - сделайте так, чтобы слышать меня могли только Вы!
  - Ничего я про дракона не знаю, ничего со мной делать не надо, ухожу, ухожу, ухожу... - открывая спиной дверь, молитвенно прошептал герой. А колдун продолжил:
  - На самом деле источник бессмертия охраняет его создатель и владелец, величайший в мире волшебник и маг...
  Копа опять пренебрежительно хмыкнул.
  - ...который имеет огромную власть и силу, - ещё чаще заговорил колдун, - и может принимать любое обличие... но... обычно пребывает в облике огромного дракона. Заметьте - красного! У него - семь голов, и окончательные решения, как и вы, большаки, головы принимают коллегиально.
  "Теперь ещё и семиглавый дракон хочет свалиться на мою голову. Как будто мне звезды и феи недостаточно", - с недовольством подумал Копа.
  - Великий мудрый дракон особо велел мне передать Вам, что он не намерен выползать из своего обиталища наружу, - словно услышав его мысль, тихим отчётливым шёпотом возразил колдун. - Он будет по-прежнему пребывать в подземном мире, а решать все земные дела будете Вы. Что касается взаимной выгоды - она вот в чём. Великий красный маг через послушных ему царей и дервишей убедит южные народы присоединить их страны к вашему красному материку; а взамен маг хочет, чтобы Вы отправляли как можно больше своих мертвецов в его подземное царство.
  "Видимо, народы, живущие в окрестностях пещеры этого мага, не хоронят своих мертвецов в земле, а сжигают их на кострах... или - оставляют птицам на расклевание... - припомнил Копа, что слышал нечто такое на пройденных им научно-политических семи нарах. А с учётом учёбы в семинарии - и на восьми. - А магу, как и любому руководителю, хочется, чтобы у него под землёй было как можно больше населения. Хм... А что... Пожалуй - очень выгодный контракт! Нам от него - живые люди и реальные территории, ему от нас - бесполезные отработанные мертвецы. Да и те фактически останутся на нашей территории. Если вдруг что не так - и выкопать недолго. А насчёт южных обычаев - пусть только маг присоединит этих южан к нашему материку; я их быстро перевоспитаю! Прикажу показательно похоронить вместе с покойниками тех, кто не хочет хоронить мертвецов в земле, и все кандидаты в покойники, ради своих близких, сами будут под землю проситься", - усмехнулся Копа; и снисходительно буркнул:
  - Передай своему магу: насчёт того, чтобы мертвецов было как можно больше - это уж я обеспечу. Насчёт того, чтобы все они оказались в земле, тоже обеспечу: сегодня же прикажу отменить все работы по сооружению лагерных крематориев.
  Колдун обрадовался, а Копа велел ему и герою отправляться в те самые южные страны, которые маг обещал присоединить к материку.
  Сразу же вышла небольшая неувязочка: герою, во избежание кормления птиц собой, не хотелось повторно показываться в айранской стране. Колдун, узнав об причинах такой осторожности, также не захотел туда ехать. Вдруг айранцы ошибочно примут его за героя?
  А вот герой, напротив, не возражал быть принимаемым в приличных домах как художник или учёный. И он с присущим ему даром убеждения уговорил колдуна, что самое для них лучшее - поменяться внешними обличиями. Мол, такими необычными образами удастся до того всех запутать, что никому, даже им самим, не удастся понять, кто из них есть кто. Что для любого из них - стопроцентное алиби.
  Послушался его колдун; и, подобно тому, как раньше делал то герой, превратился в ламу. Причём - в настоящего, в заморского. Он-то ведь знал, как они должны выглядеть. Но поскольку он всё-таки был не герой, и не хотел, чтобы его с ним спутали, то поехал буддить сознание жителей страны, располагавшейся в недосягаемой для айранцев дали: за восточным краешком Земли, на недостроенных вулканами островах, дальше которых - только выныривающее по утрам солнце.
   А герой, выпытав у колдуна нужные ему культурные сведения, притворился искусствоведом. А поскольку он был настоящим героем, то поехал вводить в культурный искус людей, живших рядом с Айрастаном, но ближе него к по-настоящему культурным западным странам.
  Забегая вперёд, скажу вам, детки, что, несмотря на все ухищрения героя и колдуна, их затея им не удалась. Колдуна с позором и треском выгнали из восточных стран, и даже чуть было не посадили. Тогда он, на правах настоящего заморского ламы, попытался возглавить местных, не настоящих, диких лам, чтобы потихоньку делать их настоящими и культурными; а самого послушного, наиболее окультуренного из них посадить на трон царя всех лам мира. И должность себе соответствующую придумал: "делай-лама". Но горные дикари его и близко к себе не подпустили, и даже разговаривать с ним не стали. Только то и сказали, чтоб он скакал от них подальше, не то уж они-то его точно посадят. Но - не всего, только голову. И не на трон, а на кол.
  Обиделся он на них; и, пока не посадили, ускакал в Заморье. А там опять превратился из ламы в художника. Но заморцы его тоже обидели. Зоологи, политики и прочие натуралисты утверждали, что он так и не вылез из шкуры ламы. Вслед за ними искусствоведы и послушные им богачи говорили, что копытами он рисует гораздо хуже, чем ранее руками. И попал бывший лама из художников в худо живущие.
  А вот герой никуда не убегал, и сумел научить искусству красного шпионажа некоторых тёмных людей юга. Но его сгубил тот искус, в который он ввёл Копу. Как вы помните, Копа заподозрил, что Живой отхлебнул из его бутылки немного эликсира бессмертия; вот и захотел проверить: так ли это на самом деле? А если - так, каков результат? Эликсир - настоящий? Или - подделка?
  Вызвал Копа героя к себе, обвинил его в государственной измене и велел подвергнуть его экспериментальной смерти. Схватили палачи героя, потащили на расстрельное место... А Копа сидит за ширмочкой и в дырочку поглядывает. Смотрит - а герой-то ведёт себя как герой. Не плачет, не стонет, пощады не просит, стоит у расстрельной стенки и ухмыляется.
  "Ах ты, негодяй! Значит, ты всё-таки украл часть моего бессмертия!" - рассердился Копа; и дал палачам отмашку. Подняли палачи маузеры и луки, а герой лишь шире заулыбался и, глядя в сторону ширмы, громко запел: "Вставай, проклятьем заклеймённый..." Мол, стреляйте, дурни, стреляйте в невинно проклятого человека! Я сейчас, смеха ради, упаду; но потом встану, и тут уж вам всем будет не до смеха.
  Опять дал отмашку Копа. Палачи выстрелили. Живой упал... и оказался мёртвым.
  Разрезали его врачи (те самые палачи), взглянули - ужаснулись: внутри-то герой - насквозь гнилой! Не тело, а бурдюк с зелёной жижей.
  Понял тогда Копа, что ни за что, напрасно убил он Живого. Не отхлёбывал герой эликсира бессмертия. Просто он знал, что скоро помрёт от подхваченной на юге странной болезни; вот и радовался возможности погибнуть героем.
  Вместе с гибелью Живого рухнула, фактически погибла весьма удачно организованная им на ближнем востоке революционно-шпионская сеть. И, соответственно, не сбылось обещание мага по присоединению тех территорий к материку. Зато Копа уже не сомневался в том, что в его руках - настоящий эликсир бессмертия.
  8
  Но только что рассказанное произошло годами позже. А в тот момент, когда оба гонца покинули кабинет и Копа остался один на один с бутылкой своего бессмертия, тяжкие сомнения охватили всевластного Секрет-Царя. Задумался он: "Пить? Или - не торопиться с экспериментами на себе? Вдруг эликсир не сочетается с полезной для меня борно-жомной водой. Или - с тем марочным напитком, что волшебно делают в загорском Мар-ауле. Пожалуй, не буду торопиться. Буду копаться потихоньку в райском саду за крепостными стенами; а как увижу, что враги уже влезли на стены - выпью".
  Обмотал Копа бутылку пергаментом сопроводительного письма и поставил её в дальний угол сейфа. Но с той поры своих металлических соперников он уже не боялся.
  Вскоре Феникс, осмелившийся публично обвинить Копу в бесконтрольном всевластии и всеохватном бюрократизме, был найден дома мёртвым. Анамнез - одышка, сердцебиение, конвульсии, остановка дыхания. Диагноз - смерть из-за нервного перенапряжения.
  Ещё через год Трость-Кий был назначен козлом отпущения всех большакских грехов и изгнан в пустыню. А затем, как и просили соратники, голым вышвырнут за море.
  Тем временем Копа, будто не понимая, что предложение кресла верховного вождя может быть завершено лишь его пятой точкой, по-прежнему сидел на невысокой табуреточке в тени гроба волшебника. И беззвучно тасовал свои карточки.
  Глянули на него соратники: "Вот чудак. По виду - стальной и жесткоугольный, а по сути - безобидный и тупой. Ну, пусть играется в этого самого... в Генерального секретера наших партийных бумажек. Пусть делает вид, что хоть кто-то из нас всерьёз занимается назначенным ему делом. А мы отдохнём и за него, и за себя".
  И - кто куда: кто в драку, кто в склоку, кто на пьянку, кто на гулянку. А что? Свобода уже куролесила по всему материку. А при Свободе, да с деньгами, да с кулаками, делай - что хочешь. А если ты с мандатом и наганом, то даже денег не надо. А если - из самых больших большаков... то вообще - никаких ограничений.
  И только Копа не хулиганил, не буянил, неспешно гулял от одного соратника к другому и спокойно, уважительно их увещевал. Говорил им, что хоть сейчас и Свобода, а построить для народа крепкий рай с высоким забором из нескольких рядов столбов с колючей проволокой и вышками по углам - не помешает. А то как бы и народ не забуянил.
  А в промежутках между разговорами, во время мирных гуляний, Копа раскладывал по начальственным учреждениям материка свои карточки. На каждой из них было написано, кто теперь в этом учреждении начальник.
  Впоследствии некоторые из назначенцев Копы оказались его верными помощниками; но большинство выказало себя изменниками. Мудрый Копа об их подлой сути, конечно же, догадывался с самого начала; но до поры до времени прикрывал их своими карточками от преждевременного наказания. Потому что знал: любой из помощников рано или поздно поймёт, что вредить народу и райскому строительству помимо воли вождя не удастся. Поняв, хорошие помощники будут строить рай для народа в точном соответствии с нарисованными Копой чертежами. А плохие - попытаются вождя убить; но, поскольку они заблаговременно выдадут себя неправильным, слишком добрым строительством, то будут вовремя разоблачены, законно осуждены и получат заслуженные наказания. Благодаря чему народ задумается и перевоспитается, другие помощники испугаются и исправятся, а сами злодеи смогут научиться принципам правильного строительства на своём несчастном примере.
  А теперь, детки, пора вам узнать, что говорит (волшебная) история о том, кто и как строил земной рай от древних времён до строительного бума Копа. А что было в обычной, не волшебной истории, буду надеяться, узнаете сами. Когда? Когда вырастете, научитесь читать между строк, сможете понимать прочитанное по складам и перестанете верить волшебным рассказам и надуманным хитрым рассказкам.
  
  Подсказка одиннадцатая
  Феи и вожди
  1
  Слушайте, детки, печальный рассказ, как спало великих фей трое, кто фею Равенство спас и кто как земной рай начал строить.
  Что? Вы не знаете, чем отличаются печальные рассказы от волшебных рассказов, волшебных рассказок и обычных сказок? Очень просто: сказки - это волшебные истории, которые сочиняют простые сказочники для маленьких детей и достаточно умных взрослых. В сказках правда всегда на стороне добра. Волшебные рассказы - это исторические сказки, которые придумывают учёные историки для больших детей и недостаточно умных взрослых. В волшебных рассказах правда всегда на стороне вечно живых волшебников и непогрешимо мудрых (пока они живы) вождей. Волшебные рассказки - это псевдоисторические сказки, которые феи рассказывают или показывают непогрешимо мудрым волшебникам, чтобы те пересказывали их большим детям и недостаточно умным взрослым. В волшебных рассказках правда всегда на стороне великих магов и фей. Печальные рассказы - это обычные рассказы о людях, пострадавших из-за происков фей и прочих потусторонних сил, а также из-за подлостей и преступлений человекообразных слуг всей этой нечисти. В них правда не знает, как себя вести, но хочет оставаться правдой; и потому идёт за советом к умным добрым правдивым людям и за ответом к Богу.
  Из сказок составляются сборники сказок, из волшебных рассказов - волшебная история, из волшебных рассказок - эзотерические учения, из печальных рассказов - эпические поэмы, исторические трагедии и юмористические произведения.
  Не поняли? Ну... как ещё вам объяснить... Представьте себе кухню с огромной жаркой печью, на одной из конфорок которой кипит кастрюля с борщом. Рядом - разделочный стол. Над ним, на железных крючочках и кривых коготочках, висят кухонные инструменты: ножи, вилки, пилки, ложки, поварёшки и всякие кочерёжки. Представили?
  Теперь представьте, что какая-то поварёшка (разливная ложка) по заданию своих хозяев взялась рекламировать процесс приготовления борща. Но - не нам, людям (мы-то, в основной своей массе, и без рекламы от борща не отказываемся), а составляющим борщ продуктам. Мол, приходите, дорогие, я из вас борщок сварю. Но показывать им процесс их разделки она, конечно, не будет. И процесс варки показывать не будет. И хозяев показывать не будет; уж очень те для любого продукта страшны на вид и неприятны по поведению. Не только показывать, но и объяснять, что её работа - перемешивать в кипящей кастрюле попавшие туда продукты и наливать в хозяйские тарелки сваренный из них борщ, поварёшка тоже не будет. Предпочтёт красоваться на самом высоком месте кухни, на крючочке в собственном ушке. Но соседние инструменты она тоже не будет показывать - чтобы продукты по их набору не догадались о собственной кухонной судьбе. Вместо таких глупостей по-настоящему умная и опытная поварёшка будет действовать по рецепту, подмеченному у современных нам поваров и поварёшек весьма известным, но пока что внештатным людоведом Жванецким: "При чём тут борщ, когда такие дела на кухне?"
   Вначале она отсветит своей гладкой поверхностью таинственные огни печи. Затем расскажет о мудром устройстве кухни, начиная со сведений о незапамятных, не поддающихся проверке временах её строительства. Одновременно будет намекать на якобы имевшие место ошибки в устройстве прилегающего к кухне мира, из-за которых её хозяевам пришлось сделать кухне несколько капремонтов. После этого перейдёт к немногословным скупым восхвалениям отзывчивости и гостеприимности своих хозяев. В конце программы, уже отсортированным и слегка пропаренным продуктам, она расскажет о чудесных приправах, которые будут предоставляться самым послушным из них совершенно бесплатно; нужно лишь успеть принять их раньше других. А ещё надёжнее - лично прибыть за ними на кухню. И уж, конечно, в течение всей рассказки поварёшка, при содействии кочерёжки, дёргающейся в хозяйской руке (или когтях), будет бодро звенеть о счастье очутиться в рекламируемом ею борще.
  Вот такие приглашения к мучениям и есть "эзотерические учения". Но это название - для больших детей и глупых взрослых, желающих казаться себе умными и передовыми. А для умниц из детсадика - волшебные рассказки.
  Теперь подойдём к кипящей кастрюле. Слышите тихое шипение пара, вырывающегося из-под стучащей и звенящей крышки? Пар - это сказочник. Он знает об ужасах, творящихся в кастрюле, и спешит предупредить пока что живые продукты о том, что стремиться туда не надо. Вырвавшись из кастрюли, пар оказывается в кухне; и может кое-что увидеть там и понять. Но, из-за собственной дрожи, а также от затмения ума создаваемого им же тумана подробно разглядеть кухню и её хозяев пару не удаётся; тем паче что он стремится к выходу из кухни, жаждет счастливого окончания своей истории, и особенно всматриваться ему просто некогда.
  Тихое предупреждающее шипение пара, звон и стук преодолеваемой им крышки, смягчаемые, жалеющие маленьких слушателей воспоминания об ужасах в кастрюле, смазанные видения о хозяевах кухни и, наконец, счастливый выдох в момент вылета из кухни к нормальной жизни - это и есть сказка.
  Но вот борщ сварен, крышка отодвинута для поварёшки, переливающей борщ в миску хозяина. Парок, прорывающийся к поверхности из горячих глубин борща, конденсируется на остывающей крышке, превращаясь в крупные прозрачные слёзы-капли. Каждая из таких капель знает о том, что происходило и происходит в кастрюле. И в каждой из них отражается какая-то часть кухни; а иной раз и её хозяева.
  Свет страшного знания и неприятного отражения, искрящийся и летящий из капель сквозь все преграды наверх, к свободе и доброму чистому миру, есть печальный рассказ: улыбка расставания со страшным прошлым сквозь невысохшие слёзы по тем, кто остался в нём.
  Теперь заглянем в только что опустошённую тарелку. Лежащая там косточка взволнованно просвистит, что в начале приготовления борща был потоп. Потом отчего-то всё закипело и забурлило. Картошка, бурак, морковка, капуста откуда-то сверху непредсказуемыми несчастьями валились на бедную косточку, в кастрюле царил первобытный хаос. Всё население кастрюли истекало соками, мучилось от ужасной температуры, перемешивалось восходящими и нисходящими потоками, раздиралось и рвалось в жестоких переплетениях, схватках и стычках... И наконец, не вынеся ужаса собственного бытия, бурно, чуть не выплеснувшись за пределы кастрюли вскипело от неудержимого возмущения.
  Вдруг, откуда ни возьмись, в кастрюле появился несгибаемый могучий волшебник. Он, один-единственный из всего её содержимого, не только не поддался всеобщему смятению, но и внёс в кастрюлю недостающую соль земли - группу въедливых, кристально беспощадных революционеров. Благодаря самоотверженным усилиям волшебника и совершенно необходимой жестокости революционеров кипение плавно стихло. По кастрюле распространился райский запах петрушки и укропа, а вкус обновлённого бытия определялся уже не по хаосу, а по чесноку. Волшебник умело собрал и удалил из борща пену во всём виноватых, а самых лучших правых в ковше своих объятий понёс на свидание с пославшей его мудрой феей. В тарелку была положена и мозговая косточка с небольшими остатками мяса; как уверена сама косточка - исключительно для того, чтобы фея под видом её высасывания помогала ей высвистывать волшебный рассказ об исторических событиях в кастрюле. И теперь лично феей облизанная косточка будет просто счастлива высвистывать понравившуюся фее мелодию до конца своего пребывания в тарелке феи. А если её перебросят в уютный кувшин исторической науки - то и до конца своего очищенного от всякого балласта, убеждённого, твёрдого, истинно костного существования.
  Из подобных арий и складывается опера волшебной истории. Остальные песни и повествования, а также стоны, крики, смех и плач считаются ложными и научно несостоятельными.
  Так что, детки, рассказываемая мною сказка - не история, а всего лишь историческая трагедия в эпическом жанре в юмористическом стиле. Зато через её тёплый пар не так больно и страшно смотреть на происходившее в реальности, и не так режут слух громкосвистные сказки волшебной истории.
  2
  Главная сказка современной волшебной истории - что существует только видимая часть земного мироздания, а невидимой нет и быть не может. Исключение она делает только для Свободы, Равенства и Братства; но называет их не феями, а идеями.
  Так же, как в обычных сказках, волшебная история объявляет всех трёх сестёр бессмертными и прекрасными. Но утверждает, что местами их упокоения являются не старые гробы, забытые склепы и не посещаемые пещеры, а пожелтелые манускрипты, хранящиеся в гробах старых архивов, в склепах книг забытых волшебников и в пещерах не посещаемых библиотек волшебно-воспитательной литературы.
  Также волшебная история утверждает, что у каждой из трёх сестёр особый режим сна. Фея Братство вообще не спит: днями и ночами проверяет, достаточно ли крепки узы, которыми она связала людей в различные группы и сообщества. Свобода иногда засыпает, но очень ненадолго и только после своей казни - чтобы не мешать людям скорбеть о ней. В остальное время она поёт свободолюбивые песни. Громче всего ей поётся на баррикадах, а также во время грабежей и погромов. В гробу? Да, тоже поёт; чтобы не замёрзнуть во сне. И в карцере поёт - чтобы люди не спали, а беспрерывно вспоминали о ней.
  А вот Равенство целыми веками дрыхнет напропалую. Но зато уж если проснётся, то её взбалмошным сестрёнкам - хоть засыпай вечным сном.
  Братство она крепко держит в руках, чтобы в любой момент подставить её вместо себя. Свободу - сразу же тащит на эшафот. На эшафоте Равенство торжественно объявляет, что будет исполнять все обязанности Свободы гораздо лучше неё; но казнит не бессмертную гордо поющую сестру, а её помощников из числа самых доверчивых и глупых. Убитых свободолюбов Равенство долго проклинает по именам - чтобы никто не сомневался в том, что они мертвы, и страшился оказаться на их месте. Свободу она укладывает в красивый гроб, а гроб ставит в холодной оркестровой яме своего театра кукол. И, угрожая ей окончательной заморозкой, заставляет петь хвалебные песни в честь Равенства как самого надёжного гаранта Свободы и Братства.
  Вследствие такой разницы в режимах поведения и сна увидеть всех трёх сестёр вместе можно только на парадных плакатах. Там они дружной цепочкой несут людям красиво вырисованную ленту своей власти, и всегда идут к намеченной цели в одной и той же последовательности.
  Первой шествует восторженная Свобода. Острый наконечник ленты в её руках выглядит как меч; им она указывает на душителей фей и на угнетателей человечества. Душителями она называет тех, которые не нравятся ей самой, угнетателями - тех, которые не нравятся её распущенным рабам.
  За Свободой следует высокомерно-жестокая фея Равенство. Она подхватывает власть, оставленную на баррикаде загулявшей Свободой, и стальной полосой этой власти делит победителей на равных и неравных.
  Завершает триумфальное шествие сестёр хитроумно-корыстная фея Братство. Равенство, увидев младшую сестру, хватается за неё, чтобы прикрываться ею от возможных неприятностей; а при этом ослабляет хватку за власть. Благодаря чему Братство постепенно, незаметно, через дырочку в плакате просовывает ленту власти небольшой группе своих слуг, тесно связанных между собою корыстью, жадностью, тщеславием и прочими пороками.
  Как только власть оказывается у прятавшихся за плакатом интриганов, те распределяют между собой роли двух старших сестёр, внося в их функции нравящиеся им изменения. К примеру, один изображает свободную торговлю, или свободную агрессию, или свободу нравов, второй - равные права, или равные возможности, или равенство полов, или ещё что-нибудь. Затем они укладывают фею Равенство на вечный сон, её театр прикрывают, фею Свободу переселяют из гроба в подземный карцер, а сами становятся в позы двух пародируемых сестёр. Третью сестру, ради достоверности картины, они ставят позади себя.
  Какое-то время народ не замечает подмены былых идеалов. Тем временем неугомонная Свобода тихонько воспевает несчастную себя; её волшебный голос пробивается к людям сквозь любые толщи земли, но интриганы делают вид, будто это их песня. Исчерпав малопродуктивную базу страданий, Свобода переходит к воспеванию счастливого союза трёх сестёр. Какое-то время интриганам удаётся делать вид, что её песни отражают изображаемую ими действительность; но песни оголодавшей Свободы делаются всё громче и непримиримее. Люди начинают ей сочувствовать и к ней прислушиваться. Почувствовав выгодную политическую конъюнктуру, другие интриганы выносят такой же или примерно такой плакат и начинают новую интригу. Сочувствие людей к Свободе быстро возрастает. Свобода, получив значительную энергетическую подпитку, вырывается из карцера и ведёт людей на баррикады. От радостных криков победивших свободолюбов просыпается Равенство; и спешит на смену утомившейся и насытившейся сестры. Фея Братство, быстро доев своих интриганов, пристраивается за Равенством. Колесо потустороннего фейерверка делает очередной исторический оборот.
  К фее Равенство наш народ привык больше, чем к двум другим. И больше от неё натерпелся. Вот о ней и поговорим подробнее.
  3
  Как утверждает волшебная история, впервые фею-идею Равенство (хотя и под другим именем) обнаружили два человека нематеричанской национальности. Один из них происходил из рода святого угодника Симона, другой - из сонма потусторонних негодниц фурий. Один - молодой, другой - старый. Один - очень некрасивый, другой - не очень. Но оба поверили фее в том, что они у неё - первые, оба, но поодиночке, в неё влюбились, оба решили посвятить ей всю свою жизнь, оба сделали ей соответствующие предложения.
  Мудрая фея перед каждым из её открывателей сделала глупый вид, что долгие века спала только потому, что не имела возможности варить супы, мыть полы, стирать бельё и беспрерывно рожать сопливых детей. Но, мол, согласна на такое счастье; если весь этот ужас будет происходить в земном раю. И - быстренько нарисовала каждому из претендентов строительный проект.
  Наследственный угодник и потомственный негодник поочерёдно обрадовались, и оба, но в разное время и в разных местах, начали строить земной рай для неё и для себя, а также для своих знакомых и своих друзей. Угодник сооружал казарму типа столовая, негодник - столовую типа казарма. А может быть, наоборот; в точности неизвестно, да уже и неинтересно. Главное - пока они строили, фея поочерёдно сбежала от них обоих и отправилась искать других, более умных поклонников. А к покинутым женихам вместо неё пришли незваные несчастья: деньги закончились, строители разбежались, недостроенные казармы рухнули на растащенные столовые. А женихи то ли сами утопились с горя, то ли их, из ревности, утопили два здоровенных бородача - следующие поклонники феи.
  А пока брошенные женихи переживали из-за предательства феи, фея переживала тяжёлые времена. Желавших взять ленивую нищенку на бесплатное содержание не находилось, и она, полураздетая, от голода прозрачная, бродила по странам и континентам словно призрак их будущих несчастий. В светлое время суток, чтобы никто не увидел её оборванный внешний вид и небогатое внутреннее содержание, фея пряталась в каком-нибудь тихом укромном гробике. А вечера и ночи, слегка подрумянившись до нормальной бледности, проводила на сумрачных собраниях суровых молодых людей. Где, шепча из тьмы обещания сделать каждому всё, что только ему пожелается, беспощадно влюбляла в себя всех их.
  В числе наиболее страстных её поклонников оказались бородачи, утопившие предыдущих женихов. А может быть, не утопившие, а, напротив, вытащившие их на всеобщее обозрение. Но при этом обругав их, поколотив и обидно обозвав утопистами.
  Один из бородачей был богат и сравнительно с другим добр, другой - беден и несравненно зол. Богатому фея пообещала посмертную славу; не бесплатно, в обмен на пожизненную пенсию для бедного друга и приличную помощь ей самой. Бедному она пообещала огромный капитал в обмен на такую же по объёму рекламу её самой. В качестве задатка фея вручила ему раритетный сувенир - потрёпанную маску древнего разбойника Прокруста.
  Надел бородач маску и уселся за творчество. Конечному результату он дал название обещанного ему вознаграждения - чтобы фея не вздумала хитрить и отказываться. Но это ему не помогло, и он до конца жизни так и остался бедным и злым. А осиротевшая фея возобновила ночные блуждания по всему свету.
  4
  Уже после смерти бедного бородача его книжка попала в руки будущего волшебника. Он в то время находился в несмышлёном юношеском возрасте, и очень переживал из-за смерти старшего брата. Брат его пытался убить излишне хорошего царя своей страны, но не успел: был заслуженно расстрелян. Юноше очень хотелось сделать с наследником того царя то же, что слуги царя сделал с его братом; но он не знал, каким путём прийти к такому результату.
  Во время этих переживаний он узнал о существовании феи Равенство, специализирующейся на кровавых свержениях царей. Восхитился юноша, и отправился на поиски феи. Искать её он намеревался в высоконаучной юридической литературе, из рассуждения: коли феи не видно и не слышно, значит, она спит. И наверняка хочет, чтобы её никто зря не тревожил. А этого легко достичь, спрятавшись в какой-нибудь занудной диссертации типа "Исследование причин и последствий восстания "жёлтых повязок" в Древнем Китае эпохи Хань".
  Чтобы иметь регулярный доступ в научную библиотеку (ведь на поиски хитроумной феи могли уйти месяцы, а то и годы), юноша попросил принять его в царский университет на должность студента. Отсталые царские чиновники, в отличие от нынешних волшебных, были очень глупы; и раскрыли объятия государственной альма матер перед братом государственного преступника.
  Быстро обнаружив кровавые отпечатки следов феи, юный мститель пошёл по ним к активной антигосударственной деятельности. Чиновники спохватились, и... Нет, не расстреляли; всего лишь выставили бунтаря из университета. Но он всё равно не угомонился; и вот тогда они... Нет, тоже не расстреляли; предоставили ему уютный домик в северной деревне и выдали хорошее содержание. Надеялись, что он там остынет и перевоспитается. Но выписывать и получать антигосударственные книжки (по государственной почте и, по сути, за государственный счёт) ему не запретили. А он в этих книжках высмотрел, что следы феи ведут в страну Гер; в ту самую, куда, по преданиям, древние славяне отправляли своих покойников. И, как только срок местного перевоспитания закончился, будущий вершитель судьбы нашего народа помчался на выучку в ту страну.
  Поспрашивал он у тамошних манов, пошарил по медвежьим закоулкам, поискал по окрестным библиотекам, и нашёл-таки фею Равенство. И, как прочие её поклонники, поклялся фее в любви до самой смерти. Фея насчёт смерти не возражала, но вместо любви предложила брак по расчёту. Мол, ты будешь исполнять все мои желания, а я - некоторые твои. Для начала - поставлю тебя во главе Союза Борьбы За и Против.
  Что делать? Пришлось волшебнику соглашаться на внебрачное, бесправное и материально не обеспеченное сожительство. Но благодаря его упорству и настойчивости дело всё-таки дошло до заключения настоящего брака. Материк получился калеченным; строительство земного рая было начато с крыши; огромное количество людей ограблено, убито, замучено, заморено... всего брака и не перечтёшь. Включая тот, что в заключении у феи оказался не только он, а и обманутый им народ.
  Тем не менее первый оазис земного рая был сооружён довольно быстро. Но дальнейшее строительство пришлось приостановить: закончились стройматериалы, надёрганные из устроенных Хаосом развалов. А оставшихся от прежнего режима средств хватало только на достойное питание оазисных жильцов и на приличную обмывку их революционного приобретения. В самый разгар пира во время голода на фресках генерального плана будущего рая появилась огненная надпись: "РАЙ КРЕПОСТНОГО ОАЗИСА РУХНЕТ БЕЗ РОЯ ЧАСТНЫХ ОАЗИСОВ".
  Из всех соратников обратил внимание на эту надпись только волшебник. И пригласил на материк фею Свободу, как наибольшую индивидуалистку из трёх сестёр. Генеральный план был стыдливо прикрыт красным знаменем, каждый из "свободных предпринимателей" строил свой оазис по собственному проекту. Но что бы там ни было изображено, конкретное воплощение рая в земную жизнь его строителя выглядело как богатый ресторан с горами яств и морем напитков. Остальным согражданам доставались лишь жалкие крохи с пиршественного стола жадных скоробогачей; что у многих вызывало зависть и досаду.
  Всё же большинству материчан казалось, что с феей Равенство простились навсегда; и большинству из большинства это нравилось. Но только не большакам.
  5
  Но вот волшебник навечно переселился из захолустных горок на центральную площадь столицы. Строительные инструменты волшебника - урезавший низы серп и подравнивавший верхи молоток - оказались в стальных руках Копы. С их помощью пышная рассада выращенных Свободой богачей была "пикирована" - выдернута из грядок их предприятий, магазинов и ресторанов, пересажена в проволочные коробки лагерей и в кирпичные ящики тюрем. Богатства и крупных нуворишей, и мелких нуворишек оказались в распоряжении Секрет-Царя, их дома и мебель переданы многочисленным секретариатам, прочая ерунда роздана соратникам. Оставшаяся дрянь вывалена в котлован будущего строительства. План земного рая был подчищен, подправлен, его фрески засветились новыми красками. По их колору выходило, что намеченный к строительству рай будет таким, какой обещал Товар из Лени; но теперь уж рисунок покрывал собою не всю планету, а только красный материк.
  Вышел Секрет-Царь на центральную газетную полосу, объяснил народу Правду:
  - Рай, ввиду временного перекура всемирной революции, будет строиться не всем миром, а только народом отдельно взятого большаками материка. Все работы будут выполняться по составленному под моим руководством и мною же одобренному плану. Участвовать в плановом строительстве придётся и достойным жить в будущем раю, и недостойным; но самые тяжёлые работы достанутся недостойным. Отделять достойных от недостойных будет подчиняющаяся мне чекушка. Руководить великим строительством - руководимая мною Партия.
  В итоге каждый из материчан получил полагающуюся ему долю общенародной ответственности перед Копой. А тем самым, как то и заказывала Копе фея, все сделались равны.
  Функционально ответственность каждого гражданина выглядела как удавка на его шее. Концы удавок простых граждан держали в своих руках директора предприятий и председатели колхозов, директоров и председателей удавливали и притягивали к большакской партии секретари, удавками секретарей управлял Копа. И хотя на его шее удавки не было, ему было хуже и страшнее всех. Его в любой момент могла удавить и раздавить нависшая над его головой фея.
  Только разгильдяйке Свободе ничего не досталось, и ничего не осталось, кроме как быстренько драпать с материка. Что она и сделала. Окончательно угодивший Равенству Копа надёжно обосновался на вершине большакской власти, в центре созданного райского оазиса. Большакские секретари суматошно заскользили по крутому склону между крепостными стенами верховного рая и колючей оградой лагерного ада, а безнадёжно засекретаренный народ перестраивал окружавший его ад во всеобщий рай по типу крепостного.
  Но - не успели довести до совершенства хотя бы пробный проект, как движение материка ко всенародному счастью вдруг застопорилось.
  Простые строители ошибочно думали, что замедление происходит из-за того, что каждый местный самодельный рай (говоря на материчанском сократительном новоязе - сарай) требовалось строить по одному и тому же проекту. Где бы сарай ни находился - хоть в тундре, хоть в тайге, хоть в пустыне, хоть на болоте, но если в проекте написано: "стены из красного революционного кирпича" - значит, расколись на две красные половинки, но сделай именно так. А про камыш, саман, брёвна, камни и жерди с оленьими шкурами даже не заикайся.
  Другая причина замедления, как опять же ошибались строители, состояла в том, что райпорта о ходе райского строительства очень уж долго вскарабкивались наверх. Из сарая - в район, из районов - в край, из краёв - в райспублику, из райспублик (Райсеи, Украйны, Белорайсии и прочих) - в Центральный Секретариад. Оттуда - в ад-мини-страцию Генерального Секрет-Царя, к его личному секретарю.
  Личный секретарь основной вал райпортов скатывал на ад-министраторов - чтобы те переименованных в райпортах лиц срочно отправляли в ад. Самые унылые и самые смешные райпорта личный секретарь подавал Копе.
  Копа плакать не умел, смеялся недолго, отвечал решительно, скатывал свои решения вниз очень быстро. А ради дополнительного ускорения вкладывал в текст очень тяжёлые слова "неукоснительно" и "беспощадно".
  Но дело всё равно катилось слишком медленно. Только одних бракоделов, вредителей и головотяпов отбракуют, отучат от вредительства и оттяпают им головы - тут же другие набедокурят. И опять все хлопоты по их выявлению и надлежащему исправлению валятся на вождя.
  Задумался Копа: в чём дело? Что за навождение? И, не откладывая волшебную маску в долгий ящик, провёл с её помощью тщательное расследование.
  Правда, сделал он это не совсем сам, а через посредничество самого верного, самого безотказного, самого надёжного помощника. Имя у него было Генрих, должность - и.о. затычки чекушки, специальность - массовик-затейник, призвание - палач.
  
  Подсказка двенадцатая
  Звезда и палач
  1
  Позвал Копа Генриха к себе в кабинет, приятно ему улыбнулся и с характерным загорским акцентом произнёс:
  - Послушай, дорогой... э-э... немножко тзабыл: как тебя дзовут?
  Палач от такой обходительности чуть в обморок не упал. Уж он-то знал верную примету: тем, с кем Копа говорит вежливо, предстоит ближняя дорога в тюрьму. А тем, кому Копа улыбается, предстоит долгая дорога через пыточную камеру в морг.
  - Гена... звали... - дрожащим голосом прошептал палач.
  - Послушай, генатзвали, - задумчиво кивнул головой Копа... ("По имени он ещё никого не называл... Не просто убьёт, а с особо особой жестокостью..." - с нараставшим ужасом подумал палач)... - нам с тобой нужно кое в чём окончательно разобраться. Думаю, у тебя это получится лучше, чем у меня.
  - Да... получится... я лучше уж - сам себя! - всхлипнул палач.
  - Ты не только себя лучше, ты всех лучше. Ты и меня лучше. Потому я и хочу открыть тебе один большой секрет, - ласково произнёс Копа; и, подхватив пошатывавшегося палача под лихорадочно дрожавший локоть, подвёл его к открытому сейфу. - Видишь маску? Она - волшебная. Если её надеть, можно увидеть всё, что захочешь. Но вот беда: я только что её надевал, смотрел, смотрел - ничего различить не могу. Постарел, понимаешь. Память подводит - ты же понял, да? Рука сохнет. Глаза слепнут. Что поделаешь - я так давно сделан, что уже не помню, когда выплавлен, когда склёпан. Старый, залежалый товар. Гнильё. Пора на свалку. Пора уступать место таким молодым, здоровым, умным, как ты.
  - Рано Вам на свалку! - отчаянно возразил палач. - Вы - не гнильё! Вы... товар из стали! Вы ещё всех нас сгноите...
  - Ва, молодэць! Какой умный. Такой мне годится, - нахмурился Копа; а палач немного приободрился. - Но помочь всё равно нужно. А рассказывать об этом не нужно. Понял, да? Хорошо, хорошо; я тебе верю. Одевай маску. Одевай, не стесняйся; ничего, что она на меня похожа. Я её сейчас попрошу, и она сделается похожей на тебя. Потому что ты красивее. Для этого она тебя немножко пощупает, пощиплет, но ты потерпишь. Хорошо? Молодець! Терпи, терпи. Теперь я буду тебе говорить, куда надо смотреть, и что сам я там увидел. А ты смотри и отвечай, правильно я это увидел или неправильно. Только смотри внимательно, не ошибись.
  Гена был понятливым, и о том, что увидел, рассказал всемогущему Секрет-Царю в точности так, как тот хотел услышать.
  Пока он рассказывал, маска, сделавшаяся копией его полнощёкого румяного лица, быстро наливалась лоснящимся жирком. Сам же Гена перемежал свою речь глухими воплями и внезапными стонами.
  Через несколько минут маска, сытно икнув, сказала голосом Копы:
  - На сегодня с тебя хватит. Положи маску в сейф, иди отоспись. Дня через три продолжим.
  Гена с покорным облегчением снял маску, положил в сейф и молча побрёл к двери. Его атлетическая фигура выглядела сгорбленной и усталой, щёки ввалились, но глаза радостно сияли.
  - Как? Ты жив? - удивлённо всмотрелись соратники в вывалившегося из кабинета палача.
  - А вот так! Я назвал его "товар из стали", а он мне сказал - "годится"! Я - годится!!! Поняли, кто теперь я? Теперь я... Я вас всех сгною.
  С того момента к придворному палачу прилипло нелепое прозвище Ягодится. А к Секрет-Царю все обращались лишь по особо уважительному имени Товар из Стали.
  Но это всё мелочи. Главное, детки, в том, что в результате волшебного просмотра Копа... то есть - Товар из Стали! Так вот, Товар из Стали абсолютно точно выяснил, что тормозил движение материка к райскому благополучию вовсе не придуманный им план! и не выстроенная им секретарская пирамида! и, уж тем более, не сам Товар из Стали! Но, как он изначально и подозревал, во всём было виновно бестолковое Чудо.
  2
  Выяснилось, что, пока был жив Товар из Лени, Чудо в основном слушалось его. Начало оно его слушаться после одной из первых встреч будущего волшебника с мудрой феей Равенство. Тогда фея, глядя вслед молодому человеку, с усмешкой пробормотала: "Ну, этот - ещё то чудо... Думает, что сможет меня провести... Тем лучше; не придётся толкать его в бездну, сам туда придёт".
  Чудо в тот самый момент случайно проплывало под полом подземного склепа феи. Услышав её слова, Чудо подумало: "Какое счастье! Наконец-то я нашло себе хорошего зрячего родственника. Доброго, умного, не ленивого. Хочет ко мне в океанскую бездну, но вместо этого самоотверженно проводит по трудным земным путям древнюю старушку фею. А она, хоть и премудрая, нисколько ему не возражает, во всём ему доверяет. Видать, мужик надёжный, знающий. Надо бы и мне с ним подружиться... А то я - такое глупое! Вечно вожусь со всякими злодеями и обманщиками. Но теперь буду водиться только с ним. И только ему буду помогать. Так и подружимся. А когда он приведёт старушку куда ей надо, и она отпустит его в океан, он, своими советами, будет помогать мне. Уж с ним-то я проведу материк самым верным путём и в точности туда, куда нужно".
  С того момента Чудо старалось поворачивать материк так, чтобы свет и тепло солнца лились туда, где в тот момент находился волшебник. В итоге получалось, что вроде бы все соратники тянули общий груз как ишаки, но те, которые шли верной дорогой (то есть - крутились вокруг волшебника), тепла получали больше; и потому звались "большаки". А недоверчивые - меньше, и звались "меньшаки".
  Но вот волшебник умер. Чудо ужасно огорчилось, на какое-то время растерялось; а потом начало перемещать материк, прислушиваясь к выкрикам наследников волшебника - большаков. Но в итоге получалось всё хуже и хуже, потому что из большаков только Товар из Стали был умным, а все остальные - сплошная бестолочь. Они постоянно между собою спорили, при этом некультурно посылали друг друга в одни и те же, но адресно разные места, а Чудо понапрасну металось из стороны в сторону.
  Из-за чуднЫх дёрганий Чуда материк закачался, затрепыхался, затрещал, всё на нём посыпалось и перемешалось. Горы навалились на поля, поля накатились на леса, леса очутились в болотах, болота испарились и превратились в облака, облака вылились дождём на пустыни, такыры превратились в распаханные поля, барханы слиплись в горы и поползли на бывшие леса и поля... В общем, получилась полная неразбериха.
  В таких ужасных условиях построить соответствующий им рай можно было только по тому плану, что придумал Товар из Стали. И рай, безусловно, был бы построен; но, к сожалению, непонятливое Чудо не только раскачало материк, но и разболтало всё его население.
  У населения неправильно затряслись языки, забродило недовольство, завибрировало непослушание, заплескались волны волюнтаризма. Копатели траншей под райские фундаменты зимой тряслись от холода и копали мёрзлую землю медленнее, чем требовалось по составленным летом нормативам. После построения фундамента пошло ещё хуже. Строители сараев не хотели сдавать зимние объекты в срок, а летние - в строгом соответствии с планом по комплектующим материалам. Сборщики урожая норовили доставлять свежие овощи и фрукты только летом и осенью. Но самое плохое - сажатели перестали сажать в точном соответствии с заранее заданными количествами и сроками посадок; из-за чего райскому строительству постоянно недоставало необходимого количества недостойных строителей.
  Выслушал Товар из Стали информацию Гены, взвесил её, обдумал, и опять всю ответственность за упорядочивание беспорядков взвалил на себя. Но перед этим посоветовался с соратниками - правильно ли то, что он хочет сделать? И предложил им за это проголосовать. Но - не криками, а простым поднятием рук.
  Соратники, всё поняв правильно, дружно подняли руки. Причём каждый поднял не одну, а обе. С тех пор от них ничего не было слышно, кроме очень громких хлопков высоко поднятыми ладонями. Каждый старался, чтобы Товар из Стали его хлопки услышал, его руки увидел и его усердие правильно оценил.
  Но один из тех, кого Товар из Стали считал чуть ли ни другом, за доверие к стальному вождю поднял лишь одну руку... Да и то - левую... А правую ладонь, сжатую в нечто типа кулака, прятал в кармане.
  3
  Поначалу казалось, что на материке после достижения единогласия наступили другие времена. Послушное вождю Чудо таскало материк таким образом, что солнце светило в основном на сельскую местность, а горячие заводы и душные фабрики оставляло в тени. К тому же Чудо непрерывно вращало материк, чтобы климат на нём был везде одинаков. Благодаря чему крестьяне собрали с прогретых полей хороший урожай, а рабочие, чтобы согреться хотя бы на работе, работали хорошо и бесплатно. А когда соратники отобрали у крестьян урожай, то получилось вообще хорошо. Голодные крестьяне, вместо того чтобы тратить время и силы на жевание, могли сосредоточиться на думах о том, как в следующем году собрать ещё лучший урожай. Не совсем голодные рабочие могли работать ещё больше и лучше, чтобы сделать ещё больше ещё лучших заводов по производству ещё больших и ещё лучших заводов для производства ещё больших и ещё лучших заводов. Сытые соратники ещё крепче сплотились вокруг кормильца-вождя.
  Но уже в следующем году Чудо начало уводить материк с единственно правильного пути. Делало оно это очень хитро и незаметно. Солнце по-прежнему светило на сёла; но Чудо наклоняло материк таким образом, что свет падал лишь на поля тех жадин, которые всё ещё пытались работать на себя. А поля крестьян, поменявших глупую жадность на умную уверенность в неизбежности расставания с урожаем, оставались в небрежении и в тени. Но выяснить реальные размеры нанесённого Чудом вреда удалось только к концу лета; да и то - не самим крестьянам, а большакским продовольственным отрядам. Когда они в очень строгом соответствии с намеченным Копой планом нагрянули в сёла с добрыми намерениями и штыковыми винтовками, стало ясно, что у не жадин взять почти нечего, а у жадин всё трудолюбиво припрятано.
  Рассердился Товар из Стали на жадин, назвал их живоглотами и велел Гене высмотреть, чем они отличаются от других крестьян. Одел Гена маску, доложил:
  - Вождь, Вы совершенно правы: все жадины - настоящие живоглоты. Животы и глотки у них соединены напрямую, из-за чего они могут глотать пищу почти не жуя и не отрываясь от работы. На наши митинги они не ходят, все дни от рассвета до заката проводят на полях, о построении всеобщего рая и слушать не хотят. А вот у не жадин пищевод проходит через речевой аппарат. На поля они почти не ходят, по утрам похмеляются и митингуют, днём спят и видят, что земной рай уже построен, по ночам варят самогонку и закусывают её тем, что украли у живоглотов.
  - Да... испортила наш народ фея Свобода... развратила своим дурным примером, - задумчиво проговорил Товар из Стали. - Ну, ничего. Пример древней Спарты нам доказывает: пусть и не БОЛЬШОЕ, но сплочённое племя сПАРТИатов, исповедующих идеи Равенства, быстро превратит неправых лодырей в бесправных илотов. Поступим так же; но технологию осовременим. Ужесточим и усовершенствуем. Вобьём в центре каждой деревни кол, и всех её жителей навсегда к нему привяжем. Пусть работают на общее прикольное хозяйство; но урожай ссыпают в наш амбар. Назовём это предприятие... коламбар. Нет; так звучит чересчур откровенно. И слишком похоже на "каламбур"; а труд на пользу Равенства - это не смешно, а очень ответственно. Пожалуй, "колхоз" будет звучать лучше. Если кто-то ошибочно расшифрует его как "коллективное хозяйство" - это смешно, но вполне ответственно. С помощью такого восприятия можно представить колхоз как добровольный союз сельских хозяев; а уж в реальности, в самом колхозе, любому будет не до смеха.
  - Гени-ально! - льстиво пропел палач.
  - Я тоже думаю, что сделать так будет правильно. Несмотря на то, что делать придётся с многой кровью. Как ты говоришь - ально, - согласился с ним Товар из Стали. - И ты правильно догадался, что делать это придётся тебе. Но кое-какие практические положения надо согласовать с Теорией Равенства. Ну-ка, посмотри на небо. Найди там красную звезду.... Не туда смотришь! Она должна быть точно над головой. Глянь: не высвечивает ли звезда подсказок, что нам поступать с живоглотами? Может быть, как просил великий... Неважно, кто просил; выясни: в ямы, выкопанные ими для преступного сокрытия нашего зерна, закапывать их живьём? Или - предварительно расстреливать?
  4
  Целый день смотрел палач на небо, совсем выдохся, весь вспотел, но нужную звезду так и не нашёл. Дрожащим пальцем показывал правильно, в зенит, но рассказать, чем якобы увиденная им звезда отличается от других, так и не смог. Рассердился Товар из Стали, велел палачу возвращаться в подвальную операционную, хорошенько там помыться и сопли выдуть. А сам сидит за рабочим столом, смотрит вверх и высокую думу думает. И вдруг заметил: в северном, самом тёмном углу потолка появилось маленькое красное пятнышко.
  - Где Ягодится? - страшным голосом вскричал Товар из Стали.
  - При смерти, в тюремной больнице... - ответил из-за двери охранник.
  - Пусть идёт сюда, пока я ему хуже не сделал!! - выкрикнул Товар из Стали; да так громко, что даже потерявший сознание палач его услышал. Поняв, что Товар из Стали вышел из себя, палач вышел из комы, вырвался из рук подчинённых и прибежал в кабинет вождя.
  - Глянь: что там у меня на потолке? - грозно спросил его Товар из Стали; и, недоверчиво взглянув на затрепетавшего Гену, добавил: - Какого оно цвета?
  - Ой... Неужели кровь жившего над Вами предателя просочилась через пол? Я не виноват! Её у него было слишком много! Свеженькая, жиденькая! Аленькая....
  - Что Гене ни поручи, всё у Гени аленько будет, - с характерным загорским акцентом проворчал Товар из Стали.
  Позже, расслабившись во время одного из застолий, Товар из Стали изрядно порадовал своих гостей-соратников только что упомянутым каламбуром. С тех пор слова "гениаленько", "гениаленький" служили синонимами профессионального умения секретарей, сыскарей и скрутарей пусть излишне эффектно, но достаточно эффективно выполнять данные им поручения.
  Но в тот момент Товару из Стали было совсем не весело. Палач, почувствовав его настроение, опять потерял сознание; а одинокий вождь продолжал напряжённо вглядываться в странное пятно.
  По мере сгущения темноты вождь рассмотрел, что красное пятнышко на потолке является кружочком света, испускаемого на штукатурку чем-то типа туго натянутого красного провода или кровавой струйки, косо исходящей из угла потолка и обрывающейся на половине пути между потолком и письменным столом. Струйка светится не сплошным, но пульсирующим сиянием; порции сияния летят по ней сверху вниз; из чего можно сделать вывод, что это - всепроникающий луч какого-то внешнего светила. Скорее всего - искомой звезды.
   - Гена, смотри вдоль луча и найди звезду, - прорычал Товар из Стали.
  Палач послушно пришёл в сознание; да только зря старался. Ни луча, ни звезды он так и не обнаружил.
  Товар из Стали не сомневался, что теперь уж Гена не врёт; ибо видел, что тот старается уже не ради жизни, а ради лёгкой смерти. Но ведь сам-то он видел луч!
  Понял мудрый вождь, что этим лучом фея даёт ему знак, что нужно выйти на связь с нею лично. Пора надеть маску.
  Огорчился стальной вождь... заскрипел заржавевшими за последние дни челюстями ... Но ничего плохого палачу не сделал; только и того, что назвал его тюремным комиком и выгнал из кабинета.
  Вернувшись в тюремную больницу, Гена снова впал в кому; но умереть не решился. Ведь вождь велел ему быть комиком, а не мертвецом.
  А Товар из Стали задумался: "Одеть маску? Не одевать? Что опаснее?" Но, рассудив, что маска уже насытилась Геной, а фея - всё ещё сердита и голодна, решил, что лучше уж рискнуть жизнью с маской.
  5
  В первое же мгновение замаскированного обзора Товар из Стали увидел, что фея вдвинула свой рот в его кабинет; так же, как ранее - в кабинет волшебника. Но если тогда губы феи самодовольно ухмылялись, теперь они были напряжены и неприятно искривлены. Искривлял их тот самый луч, нижний отрезок которого увидел без маски Товар из Стали. Теперь, будучи в маске, Товар из Стали увидел не только весь луч целиком, но и излучавшую его звезду.
  К тому времени звезда соскользнула по куполу небосвода далеко на север, и продолжала медленно опускаться к земле. Луч, падавший от звезды далее на север, бессильно запутался в раскинувшихся там болотисто-лесных чащобах; а лучи, направленные на юго-восток и юго-запад, заметно вибрировали от чрезмерного напряжения. Казалось, ещё немного, и они лопнут, после чего звезда неминуемо рухнет на сжавшийся от ужаса материк.
  Тем не менее, паники в поведении красной звезды не было; она продолжала уверенно сиять ярко-багровым мерцающим светом. Но если обычные звёзды мерцают часто, а свой свет посылают во все стороны, то кровавая звезда мерцала планомерно и редко, а свой свет отправляла дозированными порциями и по заранее намеченным целям.
   Перед каждым актом излучения звезда, словно готовясь для нападения, сжималась в тугой мускулистый комок, но вместо прыжка выплёвывала пылающий комок убийственной ненависти. Плюющие рты, числом пять, находились в углублениях между треугольными лапами звезды; а объекты, в которые плевали эти рты, располагались как на самом материке, так и за его пределами.
  После плевка мускулистое тело звезды, словно пятиконечное сердце невидимого чудовищного монстра, неспешными рывками расширялось, с каждым рывком всасывая из корчившегося под нею материка очередную порцию свежей крови. В эти мгновения было заметно, что на самом деле лучи - не нити, а тонкостенные прозрачные трубки, в которых пульсируют кровяные струйки. Кровь поступала в звезду по пяти боковым трубкам; некоторое количество поступавшей крови перерабатывалась звездой в энергию пожароопасных плевков, а основная её часть по шестому, толстому и особо прочному центральному лучу нагнеталось в рот феи.
  Именно шестой луч и создавал фее нынешние проблемы. Если бы звезда находилась в точке зенита, трубка луча опускалась бы на внутреннюю сторону нижней, вываленной вперёд губы феи, а по губе содержимое луча удобно лилось бы ей в рот. Но к тому времени наклонённый луч сильно вытягивал нижнюю губу феи вбок, на север, делая общее выражение её рта высокомерно-презрительным и одновременно измученно-страдальческим.
  Товара из Стали привязанное положение феи несколько развеселило и немного успокоило; он понял, что фея не сможет наброситься на него, а звезда если и упадёт, то не ему на голову; и с интересом наблюдал за происходившим.
  Вдруг материк, неаккуратно подтолкнутый чудом-юдом, двинулся в очередное великое плавание. Развесистая нижняя губа феи покачнулась, трубка кровелучепровода ещё больше вывернулась из места её вживления в губу, в этом месте образовалась трещинка. Из трещинки по наружной стороне губы, мимо рта феи, вытекла огромная капля крови. Упав на застывшего столбом вождя, капля вмиг выкрасила его в кровавый цвет. Товар из Стали вздрогнул всем телом; фея самодовольно усмехнулась, словно она сама, нарочно устроила только что произошедший фокус. Затем, шепелявя из-под прижатой лучом верхней губы, фея грозно произнесла:
  - Теперь ты понял, что это я упаду тебе на голову, если мой луч оборвётся? и если Теория Равенства опустится до земли?
  - Понял...- прошептал донельзя испуганный вождь. - Только не понял: как переместить звезду на прежнее место?
  - И не думай её перемещать. Запомни: Теория Равенства всегда находится на положенном ей месте! А в кажущихся снизу отклонениях виноваты либо удаляющиеся от неё люди, либо неправильно наклоняемый тобою материк. А он как раз сейчас неправильно наклонён. Взгляни на южные степи! Видишь? Тяжесть огромного неравенства между богатыми и бедными селянами опускает южную часть материка в бездну мирового океана. А северный, лёгкий и малонаселённый край материка вздымается выше океанских льдов. Ещё немного - материк перевернётся на другую сторону, а ты и твоя власть навсегда останутся в потустороннем прошлом. Никакие попытки вновь оседлать материк тебе не помогут. Могучее Чудо после переворота окажется наверху; ясно увидев тебя при солнце и в прозрачном воздухе, оно одним движением сметёт тебя и твой режим в пучину углубляющегося забвения.
  - Что же мне делать?
  - Равномерно распредели тяжесть ситуации на весь материк! Для начала - перегони на север как можно больше южных крестьян; особенно - трудолюбивых и зажиточных. Они-то и есть самые тяжёлые. Если выяснится, что для достижения баланса этого недостаточно - отбери у селян все запасы хлеба и перевези их севернее, в столицу. Без пищи старики, дети, больные и прочий ненужный балласт быстро перемрут, остальное население сильно похудеет. Южный край всплывёт, северный опустится, материк выровняется, Теория Равенства окажется в зените, на максимальной высоте, и подтянет мою голову намного выше. Я не смогу задушить, раздавить и съесть тебя. А иначе - берегись...
  - Я понял! Сейчас всё сделаю!
  Вскрикнув так, Товар из Стали подскочил к письменному столу, схватил лист бумаги и торопливым размашистым почерком написал: "Всех живоглотов, скоробогачей и прочих преступников отконвоировать на север... на строительство канала... для начала освоения северных рай-онов".
  Едва Товар из Стали поставил последнюю точку, бумага приказа свернулась в тугой свиток и взлетела на нижнюю губу феи. Вкрутившись в трубку луча, свиток стремительно полетел к звезде. Проглотившая его Теория Равенства немедленно разродилась серией разнонаправленных плевков, в каждом из которых высвечивались огненно-кровавые слова только что написанного приказа: "Всех живоглотов..."
  Губы феи удовлетворённо причмокнули и, словно рассеявшийся пар, исчезли. Товар из Стали сдёрнул маску с лица и подошёл к зеркалу: крови на одежде, на голове и даже на руках видно не было. Он взглянул на стол: лист приказа лежал на прежнем месте.
  - Гена Цвали, иди сюда, - негромко и устало позвал вождь. Палач опять вышел из комы и примчался в кабинет.
  - Гена, назначаю тебя начальником строительства канала от северного океана к столице. Нет, начнём не с закупки дорогостоящей земельной техники, а с организации дешёвых северных концлагерей. И-и... будь готов к созданию таких лагерей по всему материку.
  6
  Итак, палач озаботился трудоустройством живоглотов на канале. Начал он с чистосердечного признания: "Если вы, канальи, не будете меня слушаться, то ваше дело - табак". Они поняли, и слушались, но всё равно получилось столько табака, что папиросами из него был прокурен весь материк. Качественные папироски; долго горящие. Их до сих пор кое-кто курит, и за всё это время ни один ни разу не поперхнулся. Название у папирос соответствующее происхождению: "Беломор - канал".
  Нет, детки, ничего странного в названии нет, всё очень логично. В начале и с большой буквы - "Беломор". Мор и в самом деле был белым, а главное - очень, очень большим. Стройка ведь - северная; работа - очень тяжёлая; а кормили строителей пустой баландой, работали они на морозе, спали на земле; обычно умирали в пургу, да так до весны и лежали в белом снегу.
  Белый мор, планомерное уничтожение людей и явилось главным итогом строительства. А уж после белого мора в названии упоминается канал. Тем паче что он, несмотря на неистребимое трудолюбие живоглотов, получился мелковатым, и через несколько лет пришлось его расширять и углублять. Отчего опять же в основном увеличился мор.
  Был у строительства ещё один итог: когда Гена вошёл в кабинет вождя с докладом о завершении работ на последнем шлюзе, вождь увидел, что красный луч плавно переместился в центр потолка. Что означало: кровавая звезда вернулась в точку зенита. Товар из Стали был так этим обрадован, что велел Гене:
  - Надо соорудить рядом со шлюзом монумент в честь окончания строительства. В виде пятиконечной звезды. Огромный; метров... - прикинул вождь реальные размеры ирреального прототипа, - в тридцать. Чтобы потомки вовеки не забывали наших трудовых подвигов! - пояснил вождь удивлённому палачу; а мысленно добавил: "И чтобы напомнить кое-кому: даже снаряды дважды в одну воронку не падают. А уж звёзды - тем паче. Так что - пусть уж Теория Равенства смирно стоит над столицей; а с недоделками канала я как-нибудь управлюсь без её нервирующих подсказок".
  - А можно я там же, рядом со шлюзом, и себе памятничек поставлю? Тоже - для потомков... - воспользовался Гена хорошим настроением вождя.
  "Памятник не мне, а себе?" - нахмурился вождь.
  - Для чьих потомков? - скептически буркнул он. - Тех строителей, которые будут лежать под твоим памятником? Не боишься, что потомки его обгадят? Или разобьют?
  - Так они ж не знают про то, что там могилы. А если когда-нибудь случайно найдут кости, всё равно не узнают, кто там похоронен. Я же поименных списков на каждую из ям не составлял, бросал всех подряд, - простодушно ответил палач.
  "А что? Пожалуй, - подумал вождь. - Вдруг звезда всё-таки вернётся туда. Вот и пусть вместе со своим монументом раздавит этого бракодела ".
  - Хорошо, ставь. Но - не отдельно. Поставишь свой памятник внутри изображения звезды. Так, за счёт экономии на постаменте, обойдётся дешевле для бюджета, - велел вождь. И мысленно добавил: "А ты на этом постаменте будешь похож на белую ягодитсю, проглоченную красной морской звездой. Тем самым кое-кто получит намёк, что наказывать за чей-то брак нужно не меня, а самого бракодела".
  Успокоился вождь благоприятным положением звезды и своими умными намёками, и при окончательном осмотре канала Гену особенно не ругал. Так, слегка пожурил за некоторые недостатки; но сразу же беднягу утешил.
  - Да, ты поторопился и поленился. Канал выкопал мелковатым; зато сколько врагов в него закопал! Да ещё и досрочно. Вот тебе за твои старания высшая награда материка - орден Лени; на! Будь готов к распространению твоего тяжёлого опыта на весь материк.
  - Всегда готов! - пайонерским жестом взметнул палач топор правой ладони; на сей раз - над своей головой.
  И - за отведённые ему годы напряжённых трудов ни разу не обманул вождя. Выполнил его наказ в полной мере. После чего вождь довёл его пайонерское движение до высшей меры к нему самому, и наказ превратился в смертное наказание.
  7
  Несмотря на важность личного участия в перечисленных мероприятиях, только ими Товар из Стали не ограничивался. Пока палач организовывал земной ад для живоглотов, сам он обустраивал колхозный рай для илотов. Уточнением "колхозный" он давал илотам понять, что хоть в колхозе не совсем рай, но всё-таки и не такой ад, как на севере; и они не вздумали лодырничать.
  Помимо забот о комплексном воспитании народа вождь занимался обучением подводного чуда. Ему он велел крутить материк так, чтобы одинаковые сельхозработы можно было во всех колхозах производить одновременно. Что хотя и казалось очень непривычным для крестьян, было очень удобно для статистики, облегчало работу вождя и соответствовало научным установкам феи Равенство.
  Поначалу всё выглядело хорошо. Сев был произведён досрочно, урожай убран и отобран в полном объёме, и в соответствии с заранее составленным планом продан за границу. И только потом выяснилось, что в плане не имелось графы для той части урожая, которую надо бы оставить селянам. А жадины, которые обязательно закопали бы хоть что-то на семена и для пропитания, уже были закопаны.
  Получился ужасный голод. Часть крестьян попыталась переехать с вымиравшего юга в более благоприятные северные края; некоторые добровольно, ради крошечного хлебного паёчка просились принять их в лагерные канальи. Но Товар из Стали прикрикнул на палача, запретил ему развращать преступников общением с добровольцами, приказал поставить стальные заслоны на дорогах, а на колах вместо верёвок использовать стальные тросы. Ягодится не поленился, завернул беженцев со всех дорог, шляхов и тропок к покинутым деревенькам, станичкам и местечкам, после чего голодающие спокойно, без метаний умерли в родных стенах. Но часть беженцев, прежде всего - спасённые умиравшими людьми дети-сироты, всё-таки смогли просочиться из деревень в города. Но Товар из Стали и тут нашёл выход: разрешил расстреливать незаконопослушных детей начиная с двенадцатилетнего возраста. А Ягодится и прочие правозащитные деятели это разрешение умело применили; благодаря чему сберегли некоторую часть государственного имущества от разъедания, разграбления и расходов на тюремное содержание.
  Тогда-то в народе и появилась поговорка "Крученая Ягодится для любой подлости сгодится".
  8
  После получения райпортов об успешной приколизации народа, а значит, и об исполнении им всех требований феи, Товар из Стали успокоился, раздобрился... И, по свойственной ему привычке максимально растягивать полученные удовольствия, решил помянуть удачно погубленных врагов. Велев секретарю никого к нему не впускать (ведь мёртвых поминают не чокаясь, а их губителей не славословят), вождь поднял рюмку густо-красной хванч-кары... Возвёл благодарственный взгляд к незримо нависшей над ним фее...
  И увидел, что луч красной звезды не мерцает на прежнем месте в центре потолка, но судорожными рывками наклоняется на восток.
  Понял Товар из Стали, что нужно послать по указанному направлению достаточное количество тяжёлых людей; но не мог придумать - где их взять? Последние живоглоты покончены вместе с канальными работами, измождённые илоты еле справляются с колхозными заботами...
  Швырнув недопитую рюмку под стол, вождь позвал к себе секретаря для оценки общей обстановки в государстве: может быть, удастся обнаружить какие-нибудь виновные меньшинства?
  А секретарь, прямо с порога, ему сообщает: произошло ещё одно несчастье. Лучший друг вождя (тот самый, который держал дулю в кармане) коварно, подло и безжалостно убит на секретарском посту. Расслабился, утратил силы и внимание после интимного диспута с одной из сотрудниц, а тактически выгодным моментом коварно воспользовался муж означенной гражданки: выскочил из-за угла, достал пистолет из-за пазухи и убил соперника из-за ревности.
  Казалось бы, всё ясно: чиновник перепутал любовь к народу с увлечением сотрудницами, муж перепутал права на жену с правом на устранение её любовников. Поступить с ревнивцем по закону всеобщего равенства: отдать ему жену погибшего, а потом расстрелять; и - дело с концом.
  Но Товар из Стали не поверил, что высокопоставленный партийный работник мог пасть так низко, на рядовую беспартийную секретаршу, и погибнуть так бесславно, без перестрелок, погони и тщательно законспирированного вражеского заговора. Недолго думая, позвал вождь всё того же доверенного палача и велел ему высмотреть таинственных заговорщиков. Которые, вне сомнений, окажутся меньшаками.
  Одел Гена маску, и увидел: так и есть; во всём виноваты предатели меньшаки.
  9
  Предательствовали они так.
  Зная, что Товар из Стали ежедневно думает только о светлом будущем народа, а о своих врагах и думать не хочет, и замечать их не замечает, меньшаки в течение дня вынюхивали и высматривали, как бы где чего навредить всенародному райскому строительству. Вечером они незаметно вредили, а утром делали вредный вид, будто во всём виноваты большаки и Товар из Стали.
  Но самый главный вред меньшаки наносили по ночам. Зная, что в это время Товар из Стали проводит сеанс связи с Чудом, меньшаки, спрятав головы под подушками, противными вибрирующими голосами вопили: "У-у, у-у, у-у..." И тем самым мешали Чуду расслышать гениальные указания вождя. А как только Товар из Стали задумывался над очередным великим озарением, меньшаки, имитируя его голос, скандировали Чуду свои зловредные команды. Ну и, конечно, придумывали такое, чтобы Чудо приняло эти глупости за слова самого вождя. К примеру - приказывали Чуду притащить материк в послезавтрашний день за одну ночь, плывя без сна, отдыха и питания, передвигаясь хвостом вперёд, перескакивая через скалы и острова и неся материк выше океанских волн. А для большей убедительности зловредно ссылались на очень похожие, но мудрые и совершенно правильные указания самого вождя.
  Убедившись, что его подозрения оказались верными, Товар из Стали сказал Гене:
  - У меня такое впечатление, что кто-то сделал меньшаков поголовно сумасшедшими. Не Трость-Кий ли в этом виноват?
  Пошёл Гена в психушку, но среди психов почему-то не оказалось меньшаков. Все поголовно объявляли себя истинными большаками. Арестовал он запсиховавших со страху врачей за злонамеренный недосмотр и вместе с ними отправился в тюрьму. Но и там вместо настоящих, убеждённых меньшаков увидел только их безразличные аполитичные подобия: все только что скончались от случайно полученных травм и злонамеренно запущенных болезней. Попросил Гена врачей сделать единственно правильный, абсолютно точный анализ полученных меньшаками повреждений, объяснил им, каких ошибок нельзя делать в официальном заключении, и с результатами их научного творчества отправился к вождю.
  - У всех меньшакских самоубийц обнаружены дырки в затылках. Дырки - круглые, по калибру примерно соответствуют диаметру наконечника трости Трость-Кия. Наконечник на своём движении поражал участки мозга, ответственные за слух, зрение, речь и память. Из-за чего при жизни меньшаки невнимательно Вас слушали, не видели ваших великих достижений, неправильно о Вас говорили и не помнили о неотвратимости наказания. Кроме того, на головах меньшаков обнаружены шишки от ударов какими-то твёрдыми предметами; не исключено - тою же тростью. Большинство шишек локализуется в районе нервного центра рая. В результате полученных ударов в центре рая возникала злокачественная нервная киста, и он превращался в центр ада. Если такой человек не мог навредить построению земного рая, то чувствовал себя словно в аду.
  Одобрительно кивнув, Товар из Стали достал из сейфа густо заполненную карточку.
  - Здесь список ближайших помощников Трость-Кия. Думаю, их он ударял по центрам рая чаще других. Только - не явно, не во время сражений, а тайно, во время последующих застолий. Посмотри: есть сделанные тростью кисты в их головах?
  Натянул палач маску, взглянул её глазами на поданный ему список и не своим голосом прокричал:
  - Да тут все - тростькисты!
  С тех пор преступных сподвижников Трость-Кия называли именно так.
  В тот же день изловили всех предателей, успешно изобличённых при помощи карточки вождя. Через неделю все они в своём предательстве честно признались; кроме одного, самого отъявленного, предательски скончавшегося во время допроса от каких-то случайных травм.
  Прочитав их признания, Товар из Стали сел за стол и написал: "Приказываю: всех моих врагов тростькистов..."
  Оставив эту бумажку недописанной, вождь взял другую бумажку и начал писать заново:
  - "Приказываю: всех врагов народа - меньшаков и тростькистов отправить в восточную тайгу на заготовку леса для строительства нашего социального рая".
  Едва он поставил точку, бумажка покраснела, свернулась в трубочку и исчезла; но уже через мгновение появилась на прежнем месте, рядом с бумажкой забракованного варианта.
  Товар из Стали вскочил, рефлекторно схватил бумажку утверждённого феей приказа и, с ужасом глядя вверх, опрометью выскочил из кабинета.
  10
  - Товар из Стали! - увидев его, вскочил и вытянулся в струнку его личный секретарь. - Прикажете переписать всех тростькистов на общую карточку врагов?
  - Молодэць... Правильно понимаешь, - кивнул ему Товар из Стали; и проскочил в Центральный Секретариад.
  - Товар ищи! - увидев его, прикрикнул на скучавшую толпу своих коллег один из центральных секретарей; и пояснил, какой: - Товар из Стали!
  Центральные секретари вскочили и вытянулись в струнку. Самый непосредственный и глупый из них, исполнявший при Копе сразу две должности - придворного дурака и придворного клоуна, во весь дурной голос закричал:
  - Товар из Стали! У меня предложение: всех вонючих тростькистов и прочие меньшакские отбросы нужно отправить в тайгу! Пусть проветрят там мозги!
  - Правильное предложение. Но проветрить ваше помещение тоже не помешает, - сказал Товар из Стали; и, брезгливо сморщив нос, прошёл на балкон.
  - Всем строиться для заготовки леса! - кричали под балконом охранники, сбивая разношёрстную толпу заключённых в монолитную колонну.
  - Путь врагу - в тайгу! Путь врагу - в тайгу! - доносилась с центральной площади громкая хоровая песня пригнанных на митинг горожан.
  Вождь, утомлённо вздохнув, вернулся в Секретариад.
  - Я согласен с вашим предложением. И уже написал на балконе приказ. Подпишите, кто не предатель, - положил он бумажку на центральный стол. - И организуйте немедленную отправку.
  Центральные секретари, свирепо толкаясь локтями и обзывая предателями толкающих их самих, метнулись к столу. Колонна арестованных гулко застучала ногами по брусчатке мостовой. Хор митингующих запел ещё громче. Успокоившийся Товар из Стали вернулся в свой тихий уютный кабинет.
  Там он осторожно надел маску, и увидел: с каждым шагом уходившей колонны северо-восточный край материка понемножку погружался в восточный океан, а юго-западный край плавно поднимался из океана западного. Одновременно мятые северо-восточные лучи звезды самостоятельно распутывались, и вдруг упруго толкнули звезду на юго-запад. Юго-западные лучи, своевременно подхватив этот почин, поднапряглись и потащили звезду ещё дальше. Как только звезда оказалась в точке зенита над столом вождя, Товар из Стали быстренько написал следующий приказ: "Приступить к вырубке общенародного леса".
  Звезда просияла приказ, колонну остановили, лес вырубили, погибших от щепок лесорубов закопали. К тому времени красная звезда опять начала клониться на восток; но в процессе рытья могил выяснилось, что в той земле - уйма золота, и за доходы от его продажи удалось собрать ещё большие колонны всяческих вредителей предателей. Которых на местах прибытия быстро переквалифицировали не только в старательных лесорубов и честных золотоискателей, но также в умелых шахтёров и в самоотверженных строителей большой железной дороги. Так что в итоге для райского строительства и удержания звезды в зените получилось - лучше не придумаешь.
  11
  Весть о такой удаче разнеслась по всему материку. Почти все материчане непонятным для них образом, но дружно и разом догадались, что всему виной... то есть - благотворной причиной является появившаяся над материком красная звезда по имени Теория Равенства. Точнее, инфракрасная; самоё звезду люди не видели, но кого при свидетелях ни спроси - каждый признавался, что разумом принимает её цвет и свет, и даже в одежде чувствует исходящее от неё тепло. И все радовались, что руководит судьбоносной звездой и управляет материком не какой-нибудь злобный тиран или властолюбивый сатрап, а любимый, великий и мудрый Секрет-Царь. Правда, никто в точности не знал, как он это делает.
  Некоторые умники утверждали, что звездой управляет Товар из Лени; а Товар из Стали поддерживает вечно живого мертвеца во время волшебных сеансов да иногда подчищает омертвевшие кусочки его указов и статей. Всё это он делает правой рукой; из-за чего вынужденно рулит левой, сухой и малоподвижной. Вот материк и заносит на поворотах.
  По-настоящему умные люди умникам не верили. Они знали, что обе руки у вождя могучие и удивительно длинные, и не сомневались, что ими он очень быстро ухватит и умников, и слушающих их дураков. А из знания, что вождь работает исключительно по ночам, делали умный вывод: если до утра за тобой не пришли, можешь спокойно ложиться спать.
  Поскольку все соратники вождя были предусмотрительными и умными, то все они ночь за ночью работали по ночам, а дневного света и видеть не хотели, о мирном сосуществовании солнца и земли даже знать не желали. Вслед за ними, как то предрекала премудрая фея Равенство, и остальные люди начали ориентировать свою жизнь не по неправильному, невыносимо яркому, чересчур откровенному солнцу, а по невидимому свету судьбоносной красной звезды. Из всего населения материка только сельские илоты да переселённые в тайгу враги народа продолжали ориентироваться по солнцу; из-за чего и работали день за днём без выходных и перекуров. Но и это - вынужденно; хотя план Горло успешно выполнялся, на бескрайних полях и в необъятной тайге лампочек волшебника ещё не развесили. А то бы и по ночам пришлось трудиться.
  Несмотря на эту недоработку, рождаемость среди илотов незапланированно уменьшалась, а среди врагов народа вообще отсутствовала. И, хотя процент насильственной смертности находился в запланированном диапазоне, количественно население материка сокращалось. Но при этом, как ни странно, количество врагов народа не уменьшалось, а постоянно увеличивалось. Хотя, благодаря тому же проценту, неправильно жить каждому из врагов удавалось недолго. Даже - очень недолго. Только где-то, словно в страшной сказке про неистребимых драконов, окончательно перевоспитается ещё один враг - не успеют бросить его в мёрзлую канаву, как на опустевшем рабочем месте сразу же появляется другой; а то и двое.
  Увы, закономерность такой преемственности продолжалась недолго.
  12
  И вот, в один ужасный день, пришёл Товар из Стали на работу...
  Ой, опять у меня сработала неправильная привычка неправильно ориентироваться. Не днём, а, как всегда, в начале рабочей ночи! в начале обычной ужасной ночи пришёл Товар из Стали в свой кабинет, глянул во тьме на слабо светившийся луч и привычно пришёл в ужас. Судя по положению и направлению луча, звезда наклонилась больше и уехала от столицы намного дальше, чем когда бы то ни было ранее.
  - Эй, Ягодится! Почему враги народа закончились? Немедленно найди ещё! - закричал Товар из Стали.
  Гена, оставив раскалённый чугунный утюг и лежавшего под ним пациента на попечение своих подручных, примчался в кабинет вождя, надел маску и начал искать. Искал, искал, но нашёл только нескольких колхозников, своим трудолюбием подозрительно похожих на настоящих жадин.
  Товар из Стали ещё больше разъярился.
  - Этого мало! Такое положение только чудо сможет выправить... Эврика! Я понял. Всё из-за того, что чудо-юдо поддавило из океана восточный край материка. Как думаешь, зачем оно так сделало?
  - Ну... на востоке сейчас раннее утро... может быть, оно хочет выглянуть из-под материка для того, чтобы полюбоваться восходом солнца? - сказал растерявшийся Гена. Но Товар из Стали воспринял его слова не как туманное предположение, а как чётко увиденное расположение подозреваемого чуда.
  - Чудо-юдо должно безостановочно тащить материк в лучезарное будущее! - строгим голосом произнёс вождь. - А оно саботажнически остановилось, вредительски подпёрло материк и предательски смотрит не в сторону любимой нашим народом красной звезды, а в сторону нелюбимого нами солнца. Да к тому же - восходящего за пределами нашего материка. Что это может означать? Я думаю, вот что. Чудо-юдо взвешивает тяжесть нашего материка и присматривается к материку восходящего солнца. Если сочтёт наш материк слишком тяжёлым для себя, попытается переплыть из-под материнской заботы Равенства под опеку японской матери Аматэрасу... А оно, я думаю, ещё глупее, чем хочет казаться. Значит, сочтёт. Ну-ка, Гена Цвали Ягодится, посмотри, как нам изловить чудо-юдо до того, как оно скроется в японском море. И как потом доставить его в тайгу. Мы не позволим ему валять дурака и неправильно, снизу давить на материк. Пусть валит лес, и давит на восточный край материка правильно, сверху.
  Посмотрел Гена туда, куда ему было приказано, но чуда-юда там не увидел; и, не решаясь сообщить вождю о его ошибке, робко произнёс:
  - Кажется, чудо-юдо не виновато... Может быть... не надо его уничтожать? А то... с него слишком много крови будет... Как бы материк не захлебнулся... И не утонул без его поддержки...
  - Что-о? - проскрежетал стальными зубами вождь. - Ты обвиняешь меня в том, что я не забочусь о материке? А тебе не кажется, что без моей поддержки ты сам утонешь в крови? На этот раз - в собственной?
  Слушает вождя несчастный палач, а тем временем бледнеет и слабнет. И вдруг - бух, упал, сознание потерял. То ли испугался до полусмерти, то ли маска чуть ли не до смерти заела.
  Товар из Стали ещё больше осерчал. Постучал он помощника курительной трубкой по лбу, сыпнул для улучшения внимания горячего пеплу в глаза... Не помогло. Лежит Ягодится, не шевелится. Словно забыл, что он - на работе. Будто не понимает, что лучше встать по устному приказу, чем сесть без права переписки.
  "Похоже, Гена самовольно ушёл со всех своих должностей, - ухватился вождь стальными пальцами за шею палача. - Нет, жив; пульс в сонной артерии есть, сердце бьётся... Неровно бьётся; с подозрительной аритмией. Сердце нормального, послушного чиновника так не бьётся. Пора его уволить. Вначале сниму его с должности палача. Для неё он слишком сердечным оказался. Вражеской крови ему, видите ли, жалко, материк ему жалко... Но для ведения связи с феей он хорош. Должность начальника связи, пока не найду подходящую замену, оставлю при нём. А до тех пор - пусть мучается в ожиданиях окончательного сокращения. Пусть терпит. Я же терпел, что он - троюродный брат моего врага Якова. Терпел, что его жена - племянница того же Якова. Терпел, что он самовольно запретил "Яблочко" и другие песни, которые не нравились моему врагу Фениксу. Терпел его "памятник нерукотворный". Терпел, что он - слишком длинный, и я рядом с ним кажусь не таким заметным, высоким и красивым, как на самом деле. Так что - по всем законам Равенства будет правильно, если терпение каждого из нас будет одинаково большим, равно неприятным и окончится одновременно", - подумал Товар из Стали. И сердито постучал трубкой в стену.
  
  Подсказка тринадцатая
  Вождь и ёж
  1
  По другую сторону стены располагался Центральный Секретариад; но почти все центральные секретари в тот момент спали. Готовились к трудной рабочей ночи; не ожидали, что Товар из Стали так быстро примет за них очередное судьбоносное решение. Из всех секретарей не спал только один маленький ёж.
  Не удивляйтесь, детки; ежи вообще не спят по ночам. По ночам они работают: охотятся на слизняков и улиток. Инстинкт у них такой. Первым из центральных секретарей узнал о ежином инстинкте старый ястреб, работавший начальником секретарских кадров. И подумал кадровик: "Надо взять какого-нибудь ежа себе в помощники. Я - птица дневная, к тому же пожилая и больная; а на этом посту приходится каждую ночь не спать, чтобы быть всегда готовым к посещению вождя. А я-то и днём плохо слышу; а уж ночью, да ещё во сне, вообще - слепну и глохну. А вождь, по старой профессиональной привычке, ходит бесшумно. Так что - запросто может случиться, что он зайдёт и, увидев, что я сплю на рабочем месте, оторвёт мне голову и уйдёт. Спасти меня от такого несчастья может только ёж. Уж если ёж может расслышать передвижения маленькой мягкой улитки, то шаги великого жёсткого Товара из Стали услышит на любом расстоянии. Нужно только надрессировать его так, чтобы он будил меня при первом же шаге вождя по коридору. Да и в работе с кадрами ёж будет полезен. Я с его помощью всех слизняков секретариата выявлю и вычищу, всех меньшакских улиток раскушу и уничтожу".
  Заприметив в ближайшей полупустыне этого ежа, кадровик переселил его в столицу и велел ему целыми ночами бродить вокруг себя - чтобы Товар из Стали думал, будто у старого ястреба бессонница. Будто он ходит из угла в угол, стучит когтями по полу (у ястребов, детки, как и у ежей, когти не убираются), а при этом, как положено творческому работнику, думает про творчество нужных вождю кадров. Как подумает про хорошего послушного кадра - пыхтит над привлечением его в Секретариад, потом удовлетворённо урчит. Как подумает про нехорошего - негодующе фыркает, приказывает разорвать его на части, потом тоже урчит.
  Так и получилось. Но - недолго пользовался старый ястреб услугами ежа: где-то обо что-то неудачно укололся, заболел непонятной болезнью и внезапно умер.
  К тому времени ночной трудоголик-ёж будил не только его, а и прочих центральных секретарей. Если Товар из Стали шёл по коридору, или что-то выкрикивал для секретарей из своего кабинета, или кого-то конкретно звал к себе, или просто стучал в стену - ёж быстро пробегал по сонным секретарским кадрам, и кого нужно, а то и каждого колол в некое место сзади.
  Каждый уколотый секретарь вначале недовольно рычал: "Рр...". Проснувшись и почувствовав боль, он громко вскрикивал: "Ай!". Эти звуки сбивались во всеобщий вопль: "Рррааййй!". Вследствие чего вождь думал, что секретари не спят, а постоянно к нему прислушиваются; а когда наконец-то услышат, чувствуют себя как в раю.
  Понятно, что лишаться такого ценного специалиста секретарям не хотелось. Но ёж к тому времени зазнался, возомнил себя незаменимым работником и требовал повышения в чине; а иначе грозил, что будет заниматься только своими должностными обязанностями - инструктажем периферийных ежей и вынюхиванием улиточной слизи в центральных секретарях. Секретарям ничего не осталось, как ходатайствовать перед вождём о назначении стукача начальником отдела собственных кадров - вместо только что умершего ястреба. Ведь только так можно было убедить ежа в необходимости отцовской заботы о комплектуемых им кадрах.
  Но ёж и после повышения в чине не перестал зазнаваться. Теперь он захотел понижения в должности - с уровня затхлой полки в высоком, скучном и пыльном чиновничьем шкафу до уровня подземной операционной, где работало много откровенных слизняков и куда каждую ночь доставлялось огромное количество скрытных улиток. Достичь этого уровня можно было только одним путём - опустившись до облизывания окровавленных ног Товара из Стали. Но ежу именно такое занятие представлялось удобным и приятным; а обычное человеческое поведение типа хождения на задних лапках казалось неприемлемо-отвратительным.
  Запомните, детки: кто приучен и привык быть животным, того не уговоришь превратиться в человека. Он и в браке, и в драке, в Кадиллаке и во фраке будет отличаться от обычного зверька лишь неохотно применяемым прямохождением и охотно переходящей на мат членораздельной речью. А уж если он сочтёт, что быть животным выгоднее - сразу же начнёт грызть слабых, облизывать сильных, жрать всё подряд и гадить где попало. Потому - учить детей быть людьми нужно с момента их рождения. А ещё лучше - до рождения.
  2
  Услышав особо нетерпеливый стук вождя, ёж понял, что у него появился шанс ступить на путь желанного служения. Вместе с тем он понимал, что действовать нужно очень осторожно. Прежде всего - нельзя стучать когтями по полу во время опасного перехода. Вдруг кто-то из секретарей под этот стук самостоятельно проснётся и, увидев удалявшегося ежа, догадается, куда и зачем он направился. Зная секретарские повадки, еж не сомневался, что дальше будет так: секретарь догонит его, отшвырнёт ногой в сторону и первым войдёт к вождю. Там предатель наверняка скажет, что ёж идёт в кабинет с целью заколоть вождя; на этом ежиная песенка будет спета.
  Но ёж знал надёжный способ справляться с исконными врагами ежей - хитрыми лисами, жестокими волками и большакскими секретарями. Свернулся он в колючий клубок и неслышно, потихоньку покатился к единственно возможному защитнику - человеку. Таковым, ошибочно или нет, он считал только вождя.
  Глянул на ежа Товар из Стали: маленький, неказистый... Размером и формой - с две сложенные вместе рукавицы: бОльшая, чёрная и колючая, сверху, меньшая, голубенькая и пушистая, снизу. На мордочку и смотреть не хочется: лобик низенький, глазки трусливые, колючие волосёнки торчком. Вздохнул Товар из Стали... Но - дело не терпит; а значит, придётся и такого какое-то время терпеть.
  - Послушай, Ёжик. Хочу с тобой посоветоваться. Попросил я Гену помочь мне в поисках врагов народа, а он повернулся ко мне своей партийной кличкой и спать улёгся. Как думаешь, почему?
  - Может быть, он сам - враг народа? - опасливо фыркнул ёж.
  - Думаю, ты уколол его правильно. Как догадался, что он - враг?
  - Все, кто спят по ночам - не ежи! А все не ежи - или пища, или враги ежей. Только Вы не спите по ночам; значит, Вы - друг ежей. А кто спит и Вас не слушается - ваш враг. Значит, все ваши враги - враги вашего нашего ежиного народа! - горячо воскликнул ёж.
  - Как ты сказал? Все, кто меня не слушаются - враги нашего народа? Значит, мне, чтобы объявить кого-то врагом народа, достаточно сказать: "Он меня не слушается". Молодэць, Ёжик... Очень глубокая, очень правильная мысль. И очень обширная. С её помощью можно зачерпнуть всё население материка. А также - подводное чудо-юдо, - задумчиво проговорил Товар из Стали. - Ладно, чудо-юдо пусть остаётся на прежнем месте. Думаю, пока что я смогу обойтись населением. Надо только не торопиться, черпать его по частям. В таком случае временно оставленных вне черпака будет легче убедить в том, что они - народ, а те, кто в черпаке - их враги. Начну эксперимент с Ягодитси и его команды... Ёжик, как думаешь: помощники Ягодитси - тоже наши враги?
  - Да! Они давно стараются насесть на меня с обвинениями в меньшакской критике снизу! Но теперь, я надеюсь, мне удастся из-под них выбраться? Или хоть чуть-чуть выдернуться? А то ж они мне все иголки поломают...
  - Нет, не нужно дёргаться. И не нужно торопиться с окончательными выводами игл. Они ещё послужат делу неотвратимого наказания. Но прежде сними с Ягодитси маску. Не надо её нюхать; она несъедобная. И фыркать на неё тоже не надо. Она волшебная и очень обидчивая. Надо надеть её на свою... на своё лицо. Теперь внимательно посмотри: где у Ягодитси и его помощников уязвимые места? Надо загнать туда крепкие иглы - и заставить всех этих негодяев во всём сознаться. Учти: они, как трусливые улитки, будут прятаться в раковины своих бывших должностей. Но мы не позволим им безнаказанно гадить оттуда на нас и на наш материк. Понял, да? Молодэць. Начинай работать.
  3
  Ёж, фыркая от удовольствия, закопался в исподнем белье Ягодитси. В воздух полетели сотни маек, рубашек и трусов иностранного производства; за ними последовали десятки импортных костюмов, курток, шапок, туфель...
  Затем ёж обнял своими колючками, "взял в ежовые рукавицы" подчинённых Ягодитси. Все они взвыли, всех он раскусил и разоблачил, у всех нашёл меньшакское мировоззрение и слишком большие знания.
  Тем временем Товар из Стали писал обвинительную речь, которую должен был произнести на вышайшем суде самый вышинский на материке прокурор. В этом документе подводился суровый итог будущих находок ежа: Ягодится допустил несанкционированные вождём перегибы в заботе о народе, а также скрытые от вождя недогибы в борьбе с личными врагами вождя; из ненависти к вождю убил его лучших друзей, самой горькой утратой из которых был слегка завредничавший, но по-прежнему любимый вождём писатель; вопреки клятве верности вождю являлся шпионом императора материка восходящего солнца (запасной вариант номер один - шпионом кайзера материка катящегося на четырёх ногах солнца; запасной вариант номер два - королевы материка заходящего солнца). Что доказывает: он был врагом вождя и врагом народа.
  На суде Ягодится признался, что является врагом народа. Но - не таким уж закоренелым, как утверждал прокурор. Хотел исправиться. Задумался над необходимостью самостоятельно искупить свою вину. Намеревался посильно послужить народу. С этой целью планировал уничтожить всё большакское руководство. Да, всё; кроме любимого им вождя. Врагом вождя он никогда не был, всегда и во всём был его верным помощником, все преступления осуществлял под его чутким руководством. С учётом чего рассчитывает на смягчение приговора.
  А вот от предложения назваться иностранным шпионом Ягодится отказался наотрез. Мол, если бы он был шпионом, зачем бы вражеские государства тратились на содержание своих разведок и контрразведок? Да и - где серебро, золото и прочие драгоценности, которым якобы оплачивалось его предательство?
  - Дорогие иностранные трусы - вот на что ушли все вражеские сребреники, - ответил ему судья; и, в полном согласии с написанным вождём обвинением, приговорил предателя к вышинской мере наказания.
  Подчинённые Ягодитси оказались умнее своего начальника. Все они дружно сознались, что вредили ежам, материчанскому народу и великому райскому строительству только для того, чтобы смертельно огорчать вождя; и тем доводить его до могилы. И все покаялись в том, что являются шпионами множества враждебных государств. Благодаря чему казнены были только ближайшие помощники Ягодитси - за то, что слишком много знали о безусловной покорности их начальника вождю. Остальные поехали превращать зимнюю тайгу в земной рай; где их ждали широко раскрытые объятия широкомасштабно раскрытых ими врагов.
  И вот, когда палачи и их жертвы стали неотличимо равны, на материке окончательно установилось поголовное равенство. Точнее, пять поголовных равенств - по числу лучей невидимой волшебной звезды.
  4
  Здесь не обойтись без некоторых объяснений. Все материчане были равны по правам, главным и единственным из которых было - чувствовать себя счастливыми под мудрым руководством вождя. Кроме того, все они были ровнёй по обязанностям, которых было две: непогрешимо верить в мудрость вождя и неукоснительно исполнять все его указания. Но каждый был равен и ровен другим с непременным учётом своего положения в государстве.
  Для пояснения: представьте себе симметричную пятиконечную звезду. Треугольники её лучей абсолютно одинаковы; но каждый находится на своём, строго заданном ему месте. А поскольку материчанское государство ориентировало свою деятельность по пятиконечной звезде Теория Равенства, то неудивительно, что и его строение было скопировано со звёздно-теоретического образца. Но, естественно, с практическими земными добавками.
  С учётом сказанного - материчанское государство можно сравнить с огромной клумбой в форме пятиконечной звезды. На ней, в пределах полянки какого-то одного луча, все растения - одного вида, сорта и роста, все равны по условиям содержания и ухода, но на каждой из пяти полянок растения разные.
  К тому же клумба материчанского общества имела довольно крутой наклон. Из-за чего флора (а в какой-то мере и копошившаяся вокруг неё мелкая фауна), сумевшая взобраться на полянку верхнего луча звезды, получала наибольшее количество освещения и тепла. Полив водой и закладка удобрений также в основном производился на эту полянку; а другим полянкам доставалось то, что, ввиду переизбытка, неспешно переливалось ниже. Неудивительно, что флора верхнего луча звезды была высока, всем видна, ровно высажена и равно ухожена.
  Основной сток воды и удобрений с верхнего луча уходил на полянку правого бокового луча звездной клумбы. Флора, размещённая там, была ровно пострижена и ровно построена. Тем не менее она чем-то периодически разочаровывала генерального садовода; после чего он пересаживал её в правый нижний луч. Там вся флора была равно посажена и равно унавожена.
  На поляну левого бокового луча стоков с верхнего луча почти не поступало. Но большинство испарений с этой поляны странным образом оседало на флоре верхнего луча; ещё какое-то количество - на флоре правого бокового луча; а на флору-донора почти ничего не капало. Из-за чего она была ровно унижена и равно обижена.
  Самыми спокойными и безмятежными были обитатели последнего луча - нижнего левого. Там обитали те, что были ровно положены и равно закопаны.
  Из данного обзора, детки, вам должно сделаться понятным, что такое устройство является воистину образцовым для любого общества всеобщего равенства. Считайте сами: всего на лучах по пять "равно" и "ровно". Из них одно "равно" и одно "ровно" - в верхнем луче, по четыре суммарных "равно" и "ровно" - в правых и левых лучах. Симметричная, абсолютно ровная и равная, исключительно устойчивая конструкция!
  Соорудил эту конструкцию, детки, проживавший на той же клумбе... Вы уже догадались? Да, Товар из Стали. Нет, назвать его флорой нельзя; и фауной тоже. Потому как в месте его обитания, в самом центре клумбы, было так утоптано его сапогами, и до того выжжено пеплом его трубки, что выжить там мог лишь он один. А поскольку равняться с кем-то ему было ни к чему, то пришлось сделаться абсолютно не равным. И находиться в центре клумбы одному. Зато оттуда он мог дотянуться до любого растения. Обычно - чтобы куда-то его пересадить. Или - где-то в чём-то прищипнуть. Или - полить водой. Или - фекалиями. Или - вытрясти на него свою трубку. Или - напустить на него ежа. Или - выдернуть и швырнуть на газон левого нижнего луча. Благодаря чему на клумбе материчанского общества и установилось абсолютное равенство - поголовное равенство перед всесильным вождём.
  Запомните, детки: клумба всеобщего равенства жизнеспособна только в том случае, если в её властном центре - беспощадно-жестокое неравенство. Ибо любое растение предпочтёт хоть как-то жить, хотя бы притворно цвести и чем угодно пахнуть, лишь бы не быть равно выжженным и ровно утоптанным. Но как только центральное неравенство откажется от жестокости - клумба зарастёт сорняками, наполнится паразитами, превратится во всеобщее неравенство и быстро развалится.
  5
  Лучше всех в мире знал только что озвученную формулу Товар из Стали; недаром же хор волшебных историков с особым пиететом воспевает крепость построенной им клумбы. Тем не менее, построение производилось по указаниям Теории Равенства; куда звезда показывала, туда вождь и направлял строителей. Больше всего энергозатрат (хотя и меньше всего пользы) вкладывали в клумбу строители из числа недостойных возводимого ими рая; иначе говоря - враги народа. А выбирал вождь врагов из народа в соответствии с формулой, подсказанной ему ежом: "Враг народа - тот, кто не слушается вождя".
  Активнее всех не слушались вождя живоглоты из числа преступно выживших. Основная масса живоглотов послушно погибла в исправительно-истребительных лагерях; но некоторые (около трети миллиона человек) умудрились как-то сбежать, куда-то добежать и где-то спрятаться.
  Недостаточно прислушивались к мнению вождя некоторые приграничные народы. Причём - те, лучшие представители которых активно помогали волшебнику в расправах с его собственным народом.
  Делали вид, что прислушиваются к вождю, но не любили его некоторые высокопоставленные большаки (в основном - бывшие соратники волшебника наподобие Бухарика) и многие высоковознесённые военные (в основном - бывшие герои недавней войны со своим народом).
  Ёж при каждом приказе вождя послушно растопыривал иголки, сворачивался в клубок и начинал кататься по материку. Разглядывать в таком положении каждого из врагов он, конечно, не мог; да и времени на это не было; да и ему это было ни к чему. Он ведь являлся ночным зверьком, привык находить пищу и определять врагов не по наружности, а по запаху. Почует, что случайный ветерок принёс откуда-то желанный запах, и катится туда. Прикатится среди ночи и всех подряд аккуратно накалывает на иголки. А уж потом рассматривает, кому какой ярлык можно приклеить, и, соответственно, кого куда с иголки стряхнуть: в расстрельную яму, в пыточную камеру, в истребительную колонию или на кратковременное пожизненное переселение. Получалось быстро и качественно; за всё время служения - ни одного пустого прокола, ни одного оправданного и отпущенного врага.
  Товар из Стали нарадоваться на ежа не мог; прямо-таки завалил его званиями и наградами. И было за что. Враги народа успешно наказывались, срубленный ими лес бесперебойно прибывал на райские стройки, остальной народ беспрерывно трудился, бесконечно гордился своим вождём, восхищался его ежом и громко ликовал от счастья жить. Пусть даже так и под таким руководством. В общем, ещё бы немножко - и рай был бы построен.
  Товар из Стали тоже размягчился и размечтался: может быть, враги наконец-то уничтожены? Предательство и непослушание вырваны с корнем? Можно спокойно, планомерно, равномерно укатывать материк под идеально ровную клумбу?
  И тут вдруг центральный луч показал вождю, что волшебная звезда ни с того, ни с сего начала заваливаться в обратную сторону. Не на северо-восток, а на юго-запад.
  
  Подсказка четырнадцатая
  Харчо для Фурера
  1
  Мудрый Товар из Стали сразу же понял: "Глупый ёж с загрузкой северо-востока перестарался, а вот с юго-западом не доглядел". И велел надеть маску не утратившему доверие, да уже и приболевшему, да и окончательно опротивевшему ежу, а очень симпатичному для вождя соратнику по имени Лаврунтий.
  Этого соратника Товар из Стали знал с давних горячих времён. Тогда истрёпанный и вечно голодный Бесо (так в ту пору звали будущего великого вождя) прибился к компании загорских бунтарей, пытавшихся заварить в местной Тёплой Воде (на загорском языке - Тбили Си) очень крутую кашу. Но котёл то ли оказался дырявым, то ли был опрокинут, и Бесо оказался в луже кипевшей на угольях каши. Он как-то сумел оттуда выбраться; а вот почти все его подельники сварились или смертельно погорели. Немногие недоварившиеся пытались пыхтеть и булькать из-под намазанной на них каши о неких предателях, с помощью которых врагам удалось выдернуть боковой колышек котла. Но Ягодится и Ёжик не побрезговали тем, что булькатели полусырые, и съели их без остатка. Затем Лаврунтий тщательно доел всех, на кого могли упасть не только капли от булькателей, но и слюна от их поедателей. В итоге из всех загорских бунтарей в живых остались только трое: Товар из Стали и двое его верных соратников. Позже некоторые нечистоплотные историки вылили на них много грязи; но вам, детки, я расскажу чистую правду.
  Почему Товар из Стали выбрался из каши целым и невредимым - думаю, вам и самим понятно. Сталь есть сталь. Сварить её можно, хотя и очень трудно; без жаропрочного конвертора не обойтись. Но вот есть её - лучше и не пытаться. Пока горячая - останешься без внутренностей. Остынет - окажешься без зубов.
  Соратника по прозвищу Атас-ас вынули из такой же, но несколько иной каши антиреволюционные кашееды. Но он так изворотливо боролся с ними, что весь вывернулся наизнанку: вываренные и вычищенные кишки - наружу, а все индивидуальные приметы - неразличимо спрятаны внутри. Получилась вареная колбаса, измазанная соусом из двадцати шести погибших в той каше соратников. Соус был очень горьким, и заметно портил общий вкус продукта. Но сама колбаса была довольно неплохой; хотя и неудержимо скользкой.
  Видимо, благодаря последнему качеству Атас-ас из рук врагов и выскользнул. После чего, чтобы обезопасить себя от возможного заражения соусом, он убежал из горячего Загорья на холодный север, в столицу новообразованного материка. Но и там, по тому же запаху соуса и каши, его пытались поймать и съесть; на сей раз - не враги, а друзья. Но Атас-ас опять сумел выкрутиться - тем, что открыл огромный колбасный завод. Как он и предполагал, гонявшиеся за ним соратники оказались не аскетичными правдоискателями, и даже не искателями охотничьих приключений, а обычными любителями скоромной пищи; и сразу же накинулись на неотличимую от него продукцию с его именем на этикетке. А ловить его самого как бы забыли. А пока они насыщались, Атас-ас, соответственно с наращиванием количества и массовой привлекательности одноимённой с ним продукции, сделался больше и сильнее своих преследователей.
  В третьей подобной загорской каше оказался Лаврунтий. И даже попал во вражескую ложку. Но он на вкус оказался таким... как бы это культурно сказать... пахучим, что враги им просто побрезговали. Не захотели есть его сами. Отложили вонючку для маркировки и отравления супа харчо, который они готовили для друзей Лаврунтия. А Лаврунтий от ужаса перед врагами высох, от страха перед друзьями скорчился, вклеился в ложку и покорно принял её форму, накалился в ней жаром ненависти ко всем знавшим его, покрылся грязью и копотью жалости к себе, а в результате окончательно превратился в нечто несъедобное и очень жёсткое. Даже жестокое. Сделался как металлическая ложка типа тюремная заточка с навыками уголовной отмычки.
  Вскоре приютивших Лаврунтия поваров прогнали другие, немногим худшие. Они продолжили варить оставленное на плите харчо, но тщательно изучить поваренные книги прежних кулинаров поленились; и неосторожно вбросили в кастрюлю Лаврунтия. Он в момент забил своим запахом все другие продукты, а сваренное из него харчо приобрело явственный привкус стали.
  Большаки, из числа знакомых с загорской кухней, сразу же догадались, что странный непривычный привкус исходит от ложки-заточки. Но Лаврунтий, высунувшись из кипятка, всем им объяснил, что благородный вкус блюда исходит не от него, а от Товара из Стали. А если что и странно, так то, что некоторые соратники до сих пор не знают, что главным компонентом всех горячих загорских блюд был, есть и будет этот великий революционный вождь. Более того - пора всем срочно и навсегда понять: вкус стали должен присутствовать во всех материковых блюдах без исключения; потому что он отражает истинное понимание роли вождя в кулинарной истории большакизма. А кто осмелится пробовать, или, того хуже, изготавливать блюда с другими вкусами, наверняка отравится.
  Соратники дружно заголосили, что травить их не придётся, поскольку всех любителей не большакских блюд, при первом же подозрении на неправильность исходящего от них запаха, они задушат собственными руками. А сам Товар из Стали решил, что его пресным столичным щам остро не хватает Лаврунтия. С тех пор Лаврунтий обитал на кухне вождя. И с тех же пор никто не осмеливался интересоваться, как он оказался во вражеской ложке, и каким образом из неё выбрался.
  2
  Так вот: надел Лаврунтий волшебную маску, и увидел: Батюшки светы! Что тут без специалиста накулинарено!
  Оказывается, пока Товар из Стали целыми ночами работал над истреблением внутренних врагов, его лучший друг Фурер целыми днями создавал армию для внешних войн. Причём - производил часть самого опасного оружия и тренировал отборные части своих вояк на территории красного материка. И делал это в глубокой тайне, совершенно незаметно для мирового сообщества и своего друга-вождя. Да к тому же практически бесплатно, всего лишь за туман обещаний утаскивал с красного материка огромное количество стратегического сырья. И при этом нагло, во всеуслышание заявлял, что готовится воевать не с кем-то, а именно с Товаром из Стали. Но поскольку хитрый Фурер злодействовал и зло говорил тогда, когда Товар из Стали спал, то вождь ничего не замечал.
  Услышав эту информацию, удивился Товар из Стали.
  - Как такое могло произойти? Неужто Фурер сам всё проделал? И без предательских подсказок придумал?
  Посмотрел Лаврунтий по сторонам, доложил:
  - Великий вождь! Всюду предательство. Почти все наши полководцы подкуплены Фурером. Три маршала из пяти получают у него зарплату капралов, множество генералов оформлены на ставку ефрейторов, военачальники помельче предают всего лишь за марки. Покрывает заговор ёж. Помогают ему его бесхвостые подручные. Вождь, поручите мне расправиться с этой сворой!
  - Хм... какой подлец! - с удивлённым вниманием посмотрел вождь на Лаврунтия; и, неспешно набивая табак в трубку, особо доверительным тоном продолжил: - Теперь я понимаю: подлец ёж вредил с самого начала. Помню, я приказал ему снести памятник Ягодитсе, а он, якобы не поняв, снёс весь монумент. Вместе с изваянием звезды, внутри которого стоял этот памятник. Теперь понятно, чем это обернулось. Звезда от обиды постоянно валилась в тайгу, из-за чего мне пришлось напрасно загнать туда очень много нашего невинного народу. Кто за это ответит? Конечно, не звезда.
  - Ответит ёж! - поспешно выкрикнул Лаврунтий.
  - Молодэць. Правильно понимаешь. Ежа нужно показательно наказать. Но перед этим - доказательно выяснить: он вредил потому, что - скрытый враг, или потому, что - откровенный дурак? Также нужно подумать, как его схватить. Если ёж почувствует опасность, то свернётся в клубок, и голыми руками его уже не возьмёшь. А вот он, благодаря нынешнему высокому положению и остроте имеющихся у него игл, может быть очень опасен. Что скажешь по этому поводу? - чиркнул вождь спичкой.
  - Нужно испугать ежа, чтобы он свернулся в клубок! А потом скатить его с занимаемой им высоты в воду! - мгновенно нашёлся Лаврунтий. - Если он - скрытый враг, то побоится сделаться раскрытым и утонет. Если - дурак, развернётся и поплывёт. Вот тут-то, за голубое брюшко, его и схватим!
  - Неплохо придумано, - с удовольствием запыхтел вождь горячим дымком. - Но нужно оформить всё по закону. Сделаем так: вначале выпустим закон, по которому можно казнить голубых. Потом назначим ежа начальником водного транспорта, и обяжем его лично обследовать реки и каналы. А тебя назначим его ближайшим заместителем. А заодно - начальником чекушки. Как думаешь, сможешь с такими полномочиями вывести его на чистую воду? Сумеешь вывернуть из него все внутренности задуманного им заговора?
  - Приложу к этому все старания! - радостно воскликнул Лаврунтий.
  - Хорошо, приложи. А маску опять приложи к себе. Посмотри: что ещё задумал Фурер?
  3
  Детки, вы до сих пор не знаете, кто такой Фурер? Придётся рассказать.
  Жил-был в одной западной стране один способный, но очень злой мальчик. Звали его Адиком. Папа у него (как и у нашего волшебника, и как у Копы, и как у многих других злодеев) рано умер, мама с воспитанием сына не справлялась, и он вёл себя как хотел. Ни с кем не дружил, учителей не слушался, ходил только на те уроки, которые ему нравились и легче ему давались, но при этом считал себя самым развитым и умным. А именно такие, как мы уже знаем, по вкусу злым феям.
  Вот фея (на языке той страны - фурия) Братство и обратила внимание на этого хулигана и недоучку. Но сразу есть его не стала; ей тогда и без него сытно жилось. Решила, что лучше это сделать позже; когда он, благодаря мании величия и актёрским способностям, придёт к ней не один, а с толпой таких же умников. Впрыснула в него при поцелуе слюну идеи, что он исключительно умён и талантлив благодаря удачно подобранной национальности, и отпустила на доращивание.
  Не ошиблась многоопытная кулинарка зла: Адик, на пивных дрожжах впрыснутой в него идеи, быстро пошёл в рост. Особенно способствовала его росту окружавшая его питательная среда: в то время в той стране царствовал их странный Хаос. Странность этого Хаоса состояла в том, что его породила не фея Свобода, а одна из дочурок нашей феи Равенство. Но её затея не удалась; пока она уговаривала одряхлевшую Свободу взойти вместо неё на эшафот, нахальная фурия Братство избила слабенькую Равенство, растоптала безвольную Свободу, задушила Хаос и изготовила из него полосатый материк в коричневом наматраснике.
  На вакантное место волшебника фурия выбрала горластого Ада. А чтобы люди поверили, что он - настоящий, прирождённый, потомственный волшебник, фурия энергетически-мысленным внушением убедила большинство народа в том, что явившийся перед ним Ад духовно рождён лично ею. И потому настоящее, неотъемлемое, пожизненное имя (и соответствующая должность) её духовного сына - Фурер. А поскольку родился он во всенародных муках, то гарантированно спасёт народ от того ада, который пыталась породить недофея Равенство. А дальше всё пошло, словно в сказке - в сказке про нашего волшебника. Но имелись и объективные отличия.
  Происходили они из-за того, что фурия Братство, в отличие от феи Равенство, выглядела не как красная девица, перехожая молодица - пьяная кровь со взбесившимся молоком, а как древняя старуха в мантии из потоков запёкшейся на ней крови. Она, во время предвыборной компании, убеждала жителей той страны, что с давних времён несла их на себе через все кровопролитные сражения; вот и пришлось приводить себя в соответствующий вид. Вследствие чего материк, накрытый её шкурой, выглядел не красным, а коричневым. А Маска Власти Братства, изготовленная её старческими трясущимися руками, на лице Фурера постоянно дёргалась и кривлялась.
  Как ни странно, истеричные гримасы маски на лице Фурера воспринимались людьми не как признаки шизофрении, а как очевидное свидетельство его постоянной связи с некими провидческими силами. И, опять же - как ни странно, люди были правы. Ведь Фурер Маску Власти вообще не снимал; вот она, чтоб ответно ему досадить, и выдергала из него все нервы. А без передающих информацию нервов - как пользоваться головой? Никак. Но считать себя дураком Фуреру не хотелось. Вот он, с такой-то головой, и счёл себя гением: уверил себя в том, что им руководит не собственный, изрядно ограниченный человеческий ум, а некий высший потусторонний разум. Оттуда и видимые заскоки, которые другим казались симптомами вливаемых в него откровений.
  И, опять же - как ни странно, Фурер в своём самомнении тоже был прав. Ведь он во всём слушался указаний Маски Власти Коричневого Братства; а маска приказывала ему делать то, что ей велела фурия. Сам же Фурер, по сути, был управляемым биороботом фурии с вихляющимся репродуктором маски на лице.
  4
  А вот Товар из Стали к маске по-прежнему не прикасался; доверял общение с нею Лаврунтию. Мудрый вождь понимал: Лаврунтий - не дурак, и понимает: в случае измены маска вмиг слетит с него вместе с головой. Но всё же, на случай сговора Лаврунтия и маски, жил не в крепости, и работал не в своём кабинете, а на загородной очень хорошо охраняемой даче.
  Да, Лаврунтий и в самом деле был далеко не дурак А если взглянуть ещё дальше - большущий негодяй и огромный хитрец. И потому волшебную маску он тоже не одевал. Втихомолку от вождя натягивал её на глупую физиономию самого исполнительного из своих заместителей. А затем, в его сопровождении, ехал из крепости в город, чтобы информированно выбрать самых красивых женщин из числа беспечно разгуливавших по столичным улицам.
  На дачу вождя Лаврунтий отправлялся после того, как задержанные женщины были снова одеты, и каждая отправлена по заслуженному ею адресу. Непосредственно перед поездкой он надевал волшебную маску на другого заместителя, дальнозоркого и более умного; и в пути прослушивал краткий обзор увиденных тем новостей.
  К сожалению, по причине предыдущего утомления и сменившей его апатии обзорный доклад своего умного заместителя Лаврунтий слушал невнимательно. А в сложные интриги разведывательной информации вообще не вникал. Но если уж слышал, что Фурер, наподобие какой-то из сегодняшних женщин, вытворил нечто ему не понравившееся - тут же понижал заместителя в должности. Обычно - на несколько ступеней. Или сокращал в росте. Обычно - по плечи. Чтобы лишняя голова не проболталась о государственных секретах и о волшебной маске. А поскольку все последующие умные заместители изначально имели головы на плечах, каждый из них старался изобразить Фурера ещё более глупым, чем тот был на самом деле.
  К вождю на дачу Лаврунтий приезжал глубокой ночью. И, как любые культурные люди, уже с порога начинал развлекать хозяина свежими анекдотами. Но с этим у него были сложности. Самого Лаврунтия интересовали не анекдоты, а власть и женщины; но как раз об этом говорить с вождём было опасно. И Лаврунтий приспособился: пересказывал вождю те глупости, что только что услышал от заместителя. Но, также заботясь о своей голове, старался изобразить Фурера ещё более глупым.
  Вождь, немного посмеявшись, вновь припоминал что-то нехорошее про женщин (обычно - про жену, обидевшую его предательством в виде не санкционированного им самоубийства) или задумывался о своей власти (обычно - о том, кого из его друзей назначить предателем, кого - жертвой предательства, а кого - просто самоубийцей). Чуткий Лаврунтий всегда улавливал этот момент; и переходил к изложению своих деловых соображений. Одною из первых наработок Лаврунтия был план хитроумного убийства вдовы волшебника.
  5
  Товар из Стали давно хотел наказать вдову за те пакости, которые доставляла она ему при жизни своего мужа; но, не желая быть обвинённым в умерщвлении лучшей, самой верной половины вечно живого кумира, не торопился с реальным возмездием. Но и откладывать месть слишком уж надолго он тоже не хотел; ведь изнервничавшаяся, напуганная, болящая вдова могла уйти из жизни досрочно и самостоятельно, без должного назидательного наказания.
  Но вот наступила пятнадцатая годовщина со дня смерти Товара из Лени. Вполне приличный срок давности для отрицания любых обвинений лучшего ученика волшебника в недоброжелательности ко вдове его любимого учителя. И в самом деле, Товар из Стали ничем не мешал вдове в её скорби; тем паче что в этот раз она страдала по своему защитнику с особым отчаянием. Через месяц горя и уныния вдова всё-таки вспомнила о приближении дня своего семидесятилетия; и, чтобы отвлечься, решила отметить данное событие досрочно, двумя днями ранее. В процессе скромного пиршества с немногими оставшимися подругами ей почему-то сделалось слегка плоховато; но отчего - неизвестно. Одни историки предполагают, что она поперхнулась глоточком шампанского, подаренного ей от ведомства Лаврунтия; другие - что подавилась кусочком торта, принесённого со стола Товара из Стали.
  Тем не менее бдительные охранники из ведомства Лаврунтия сразу же заподозрили, что это - отравление; и что виновны в нём присматривавшие за вдовой врачи. И, в целях бдительности, изолировали ужасно страдавшую пациентку от опасной для неё медицинской помощи. Когда же врачи всё-таки смогли приступить к исполнению своих профессиональных обязанностей, выяснилось, что помочь вдове они уже не смогут: лечение катастрофически запоздало.
  В итоге праздник своего дня рождения вдова провела в коме, а первый день семидесятилетия встретила в гробу.
  6
  После этого трагического события Лаврунтий окончательно вошёл в доверие к вождю, и уже не ограничивался единичными предложениями, но в нужный момент жестом фокусника вытаскивал из бездонного кармана штанов очередной рулон списка своих конкурентов и недоброжелателей. В заглавии каждого списка стояло: "Тайные враги Вождя и народа".
  Вождь, придумывая меры воздействия на изобличённых Лаврунтием врагов, постепенно приходил в чудесное расположение своего злого духа. А может быть, упомянутый злой дух, через трещину его дум о злых мерах, сам потихоньку пробирался в него. Как бы там у них либо между ними ни было, по ходу этого процесса Товар из Стали всё больше возгорался желанием недоброго воздействия на своих подчинённых. И, ввиду отсутствия поблизости других кандидатур, начинал обращать особо пристальное внимание на Лаврунтия. Для начала - ласково называя его Лаврунчиком.
  Услышав такой сигнал, догадливый врунчик просил у высокомудрого вождя снисходительного позволения закончить дозволенные речи, поскольку ему нужно торопиться на раскрытие очередного ужасного заговора. И мчался отсыпаться и набираться сил перед предстоявшими поисками красивых женщин. А воодушевлённый вождь со всё увеличивавшейся свирепостью чиркал красным карандашом по чёрному списку, особо тщательно отмечая им фамилии бывших друзей.
  В итоге получалось, что Фурер о красном материке знал почти всё, и успешно использовал свои знания во вред своему будущему противнику; а Товар из Стали не знал о делах Фурера почти ничего, и понапрасну изводил и уничтожал тех друзей и полководцев, которых Лаврунтий считал своими недоброжелателями либо конкурентами по карьере.
  Да, не все из арестованных Лаврунтием людей были невинны перед вождём; и почти все были виновны перед народом, который они уничтожали во время гражданской войны и угоняли на восток в мирное время. Но среди полководцев были и чистые душой витязи, искренние защитники своей Родины. Да только - именно их-то Товар из Стали уничтожал без особых раздумий. Ибо понимал: они в услужение к врагу не пойдут; но и его собственными рабами тоже не станут. А главное - после каждой расправы над таким витязем он видел: как только у западной границы на месте чистого душой и светлого разумом воеводы появляется тяжёлый, неповоротливый, но железно надёжный, каменно послушный дуболом - центральный луч кровавой звезды чуточку сдвигается с востока на запад. Товар из Стали воспринимал сей зримый факт как свидетельство того, что дуболом своей тяжестью понизил западный край материка; благодаря чему Теория Равенства переместилась от тайги к столице и, тем самым, хоть немножко, хотя бы на миллиметр приподняла висевшую над вождём угрозу.
  Вследствие таких наблюдений и переживаний Товар из Стали превратился в величайшего знатока Теории Равенства. Можно смело утверждать, что он являлся крупнейшим в мире учёным этой удивительной науки. Но пусть и несмело, с опасливой оглядкой на его воинственных аспирантов, всё же нужно признать очевидный факт: Товар из Стали не знал основополагающей аксиомы воспеваемой им Теории.
  Он не знал, что фея Равенство его обманула: кровавая звезда клонится не в обратном направлении от тяжёлых ситуаций на материке. Она спешит встать над тем местом, где, по заранее намеченному феей плану, будет создана для феи очередная громадная кормушка. Вскоре согнанным туда людям придётся наполнять кормушку огромной массой невыносимых страданий и нескончаемыми потоками крови, а Теория Равенства будет поддерживать рот феи на такой высоте, чтобы та не захлебнулась.
  Помимо теоретической ошибки мудрый вождь допустил и сугубо практическую оплошность. Безотрывно следя за кабинетными перемещениями ирреального луча, он, по причине отсутствия маски на лице, не замечал того реального положения, что чем глубже в мировой океан погружается западный край красного материка, тем легче коричневому материку взгромоздиться на него.
  7
  Фурер, как и Товар из Стали, тоже работал по ночам; и тоже - для того, чтобы общаться со своей феей. Но всматривался он не в иллюзорные лучи, а в картинки, транслируемые ему феей через маску. И, наблюдая за неуклонным наползанием коричневого материка на красный, всё более ликовал. Но, видя, что материк Равенства намного больше и мощнее материка Братства, ступать-наступать на красные территории не решался.
  Заметив его сомнения, фурия Коричневого Братства тоже засомневалась: вдруг он так и не решится начать предвкушаемое ею пиршество войны? И, через маску, пообещала Фуреру показать путь к великому подземному магу; мол, маг сделает тебя нечеловечески мудрым и дьявольски непобедимым. Но про эликсир бессмертия фурия промолчала.
  Она ведь готовила его на роль гладиатора, возглавляющего манипулу таких же обречённых убийц; а что это за гладиатор, если смерти не боится? Такой заснёт на арене, да и всё. И как его манипулой манипулировать, если её предводитель не будет гнать бойцов на смерть ради малейшего шанса на сохранение собственной жизни? Пригласит фурия на смертельную феерию избранных гостей - Вотана, Зевса, Марса, Тора, Одина с Фрейей, Перуна с Перуницей, своего папу Бэла (известного у нас под именем Вельзевул), свою маму Иштар (скрывающуюся под множеством других имён), прочих кровожадных бесов. Рассядутся они на облачных подушках всемирного Колоссея, опустят жадные присоски больших пальцев к энергетическому клубку гибельных страстей и предсмертных хрипов... А в самый интересный момент предводитель гладиаторов воскликнет:
  - Всё, хватит! Надоело. Устал. Проголодался. Жажда замучила. Спать хочу. Ногу натёр. Дышать в этой пылище нечем. Готов признать поражение, согласен на любую казнь, если после неё мне будет пожизненно гарантировано мирное сытное богатое безбедное свободное проживание в большом уютном домике у тёплого моря.
  И что ты ему за это сделаешь? Объяснишь, что он вовсе не бессмертен? Так он всё равно поверит только после того, как его проткнут. Он ведь - самодур. Он сначала сделает по-своему, и только потом начнёт соображать, что из этой самодурости получилось. А вот разъярённые гости фурии вмиг, без всяких объяснений, всем скопом накинутся на непочтительную хозяйку, разорвут её на энергетические клочки и тут же, не отходя от билетной стойки, по кусочку проглотят.
  Именно поэтому потусторонние благодетели никогда не предлагают бессмертие гладиаторам, но настойчиво соблазняют им дураков и тиранов. Особенно - последних. Ведь дурак со временем, хотя бы к дряхлой старости может поумнеть; и разуверится как в пользе земного бессмертия, так и в необходимости следования заветам и советам дарителя. Но тирана никакое время не исправит. Особенно - если он уверен в своём бессмертии. Ведь таким хочется обеспечить себя желательными им благами, прежде всего - славой и почётом, на всю бесконечную жизнь. Для чего надо бесконечно укреплять свою власть, наращивать изощрённость и массу зверств. А потусторонним злыдням как раз это от тирана и нужно. Поумнел он, или нет, сохранил ли веру в своё бессмертие, либо утратил, - уже не их проблема, а его личные переживания; которые злым духам - как дополнительная приправа.
  Именно из таких соображений волшебнику и Товару из Стали досталось "бессмертие", а Трость-Кию и Фуреру - нет. Но Фурер был весьма обрадован и теми посулами, что предоставила ему матушка фурия. Нагрузил он роту гонцов щедрыми обещаниями и послал их к подземному магу. В ответ ему маг, обрадованный весьма очевидными для него последствиями, передал Фуреру несколько ценнейших подарков.
  Самым ценным подарком мага (сделанным по особой просьбе фурии, желавшей убедить Фурера в успехе внушаемой ему авантюры) являлась волшебная книжка. Как утверждал маг, владелец этой книжки сможет управлять любыми событиями на Земле. В том числе - победить любого врага.
  Как пользоваться этой книжкой? Не знаю; да и знать не хочу. Но, думаю, секрет должен быть не слишком сложен. Ведь сочинялась она не для вразумления эйнштейнов, а для одурачивания изгонявших их фуреров; чтобы те с большей верой в успех пытались развалить мир, вдохновенно и старательно созданный для нас Богом. Ради чего, собственно, все подобные вещи и сочиняются.
  Вторым по важности, но первым по секретности подарком, который маг послал Фуреру от себя лично, была бутылочка с эликсиром мудрости. Пить этот эликсир нужно было понемножку и не закусывая перед принятием судьбоносных, особо важных решений, требующих истинно гениальных озарений. Содержавшийся в бутылочке эликсир имел тот же болотно-зелёный цвет, что и эликсир бессмертия. Да и наливался он из того же источника; но ведь смысл подарка был не в названии, а в конечном результате.
  Для сопровождения книжки и эликсира, а также для последующей охраны Фурера маг послал к нему команду своих личных телохранителей. И послал он их не десяток, как некогда Яков, а вслед за ним и Товар из Стали волшебнику, а целую тысячу. Все в зелёной чешуе, у всех глаза огнём горят, а у тыщи во главе маг послал богатыря. Тоже зелёного.
  Уставился богатырь на коричневого вождя гипнотическим взглядом - и Фурер окончательно поверил, что вскоре весь зелёный мир будет таким же чёрно-коричневым, как зрачки и радужки глаз посланника мага.
  8
  А вот Товар из Стали пребывал в великом затруднении. Кровавый луч резко, ни с того, ни с сего переметнулся в сторону коричневого материка. Вождю было понятно, что надо напрячь все силы для увеличения армии, расположенной вдоль западной границы материка; прежде всего - отправить туда особо тяжёлую военную технику. Но для руководства огромным воинским конгломератом нужны опытные умные грамотные кадры. А где их взять? Из пяти прежних маршалов в живых осталось только два дуболома. Из генералов - три костолома. Из старших офицеров - около десятка полковников; ни одного настоящего ковника, только их недоплавленые и недокованые половинки. Нормально исполнять свои должностные обязанности, то есть - успешно воевать, почти никто из нынешних командиров не умеет. Но и менять их уже не на кого: в запасе - только недоучки, недоковки и бесформенное безоружное сырьё. Так что, если Фурер перейдёт в неожиданное наступление, война будет проиграна.
  Конечно (успокаивал себя Товар из Стали), в ближайшее время нападения со стороны коричневого материка не произойдёт. Фурер просто не додумается до настолько выгодного для него варианта. Ведь он необычайно недальновиден, до смешного доверчив и до доверия к нему глуп. Но (вновь тревожился Товар из Стали), вскоре и без наступления Фурера может случиться непоправимое. Ещё немного - кровавая звезда опустится на фельдмаршальскую папаху Фурера, после чего фея свалится на голову вождя красного материка. А без такой головы войну не выиграть...
  Опять позвал Товар из Стали пронырливого Лаврунтия.
  - Всех моих врагов и твоих клеветников ты уже извёл, а толку нет! Ну-ка, осмотри обстановку: что ещё можно сделать? Может быть, тебя, как самого страшного и противного, на западной границе в твоём любимом халате поставить? Враги соберутся на тебя поглазеть да над твоими кривыми волосатыми ногами посмеяться, и своим весом самым наклонят коричневый материк. Тот надавит сверху на наш материк, тем самым опустит его западный край, и Теория Равенства вернётся в равновесное положение.
  Надел Лаврунтий маску - и закричал своим противным голосом:
  - О гениальнейший из вождей! О генеральнейший из Секрет-Царей! Враги, по твоему слову, уже собрались у нашей границы! Но не для того, чтобы смотреть на меня, а чтобы отдыхать, любуясь на наши красоты. Но Вы, вождь, всё равно как всегда правы! Маска советует отдать под моё командование те войска, что стоят около западной границы. А я готов немедленно прибыть туда с полной чекушкой, чтобы навести там полный порядок.
   После этого Лаврунтий заговорил уже не своим голосом, но тоже очень противным:
  - Нужно перенести вплотную к границе склады вооружения и аэродромы, чтобы Фурер увидел, как вы богаты и сильны, и побоялся нападать. Но войскам оружия не давать, самолёты не расчехлять, чтобы Фурер увидел, как вы глупы и мирны, и постеснялся нападать. А чтобы он ещё больше застеснялся, нужно отправить как можно больше воинов в увольнения и отпуска. Тогда уж он точно не нападёт.
  Товар из Стали сделал так, как советовали ему Лаврунтий и маска. Фурер, увидев эти манёвры, решил, что волшебная книжка исполнила его заклинания; и напал.
  9
  С первого же удара коричневые полки захватили почти всё оружие красного материка, уничтожили или забрали в плен большинство безоружных красных армий. После чего силы обоих материков сравнялись. Война, как то планировал коварный маг и хотели кровожадные фея и фурия, сделалась долгой, жестокой и ужасающе кровавой.
  Сначала коричневый материк быстро и безостановочно полз по красному, давя и заглатывая всё, что встречалось ему его пути. Несмотря на его огромную тяжесть, центральный луч кровавой звезды показывал Товару из Стали, что наклон красного материка всё ещё недостаточен. Испуганный вождь, слепо повинуясь указаниям луча, безостановочно гнал под надвигавшийся коричневый материк огромное количество невооружённых, необученных мальчишек, спешно ухваченных по городам и сёлам и наспех одетых в слишком большие для них гимнастёрки. Миллионы молодых жизней раздавил тогда коричневый материк; и хоть не был остановлен этим заградительным валом, сильно им затормозился. И уже с трудом, по инерции докатился до красной столицы.
  И всё-таки Товар из Стали сумел спасти себя и свою столицу. Спас и спасся он тем, что понял: время экспериментов с лучами и феями прошло, пора о своей голове подумать реально, всерьёз, на основании объективно имеющихся сведений. После чего он спрятал маску в сейф и велел вынуть из тюрем всех случайно выживших полководцев. А тех, кого не успели посадить, велел не сажать.
  Вынуть успели всего одного, посадить не успели всего троих. Эти четверо сработали на полях битв за сорок дуболомов; но к тому времени даже их полководческое искусство не могло спасти красный материк от окончательного поражения.
  Понял Товар из Стали, что от руки Фурера погибнет скорее, чем от губы феи... И - вопреки её указаниям разрешил народу вспомнить, что где-то вроде бы есть какой-то могучий добрый Бог. Имя Его Товар из Стали уже забыл, да и вспоминать не хотел; но, может быть, Бог, хотя бы ради народа, чем-то как-то поможет перепуганному растерявшемуся вождю? Уж очень тому жить и властвовать хочется...
  Немногие оставшиеся церкви заполнились молившимися о Родине людьми. И - казалось бы, безнадёжно проигранная битва за столицу завершилась победой.
  Товар из Стали обрадовался, успокоился... Опять посмотрел на луч, опять надел на Лаврунтия маску, опять начал командовать войсками по её волшебным подсказкам.
  Сразу же непонятно откуда посыпались отдельные стратегические ошибки, за ними - частые тактические неудачи, а потом и сплошные поражения. Самое удивительное и неприятное состояло в том, что происходили поражения в основном из-за того, что те военные тайны, которые могли знать только Товар из Стали, Лаврунтий и волшебная маска, каким-то образом становились известны Фуреру. Причём Фурер, судя по его весьма уверенным действиям, был постоянно осведомлён не только о текущем положении дел в стане своего противника, но и о намечаемых им планах.
  Снова Товар из Стали спрятал маску, снова стал доверять полководцам. Полководцы морально расслабились, умственно поднапряглись - и придумали хитроумную операцию. И, с мудрого благословения отчаявшегося вождя, в режиме строжайшей секретности взялись за проведение громадных подготовительных работ.
  Но - шила в мешке не утаишь. А уж если таких шил - несколько, и каждое размером в целую армию, и каждая армия движется из одного угла мешка в другой, а мешок размером в огромнейший материк... В общем, вскоре все материчане в точности знали: со дня на день там-то и там-то противный Фурер получит стальной удар в свою жадную челюсть.
  Как ни странно, несмотря на множество пока что не изобличённых Лаврунтием предателей, шпионов и прочих пособников врага, Фурер о грозившей ему неприятности даже не догадывался. Вследствие чего красные войска одержали долгожданную победу. Да такую грандиозную, что весь воевавший мир ахнул.
   Завидно стало великому вождю. Захотелось ему утереть нос мальчишкам - полководцам. Поручил он Лаврунтию высмотреть через маску, где в обороне Фурера слабое место, и велел начать там наступление. К сожалению, оказалось, что именно в том месте коварный Фурер приготовил западню. Получилось грандиозное поражение.
  Только тогда Товар из Стали окончательно понял, что предателями и изменниками бывают не только люди. Захотел он наказать Маску Власти, но... постеснялся обидеть фею. Просто засунул маску в личный сейф, и с тех пор четвёрке умных полководцев особенно не досаждал. Отыгрывался на тех, кого не подозревал в большом уме. Надо же кого-то наказывать за непонятно кем совершённые глупости и тщательно замаскированное вредительство.
  В то же самое время Фурер руководил своими войсками исключительно по указкам своей волшебной маски и по подсказкам волшебной книжки. А за свои и/или волшебные ошибки одного за другим уничтожал лучших полководцев.
  К концу войны Фурер был так проеден всё чаще применявшимся эликсиром мудрости, и настолько высосан маской, что даже для бегства не осталось ни воли, ни желания, ни сил. Ему оставалось надеяться только на то, что он сумеет дожить до назначенного ему магом срока - той единственной в году ужасной ночи, когда самоубийцы проваливаются под землю, достигая самого дна пещеры, где их ждёт великий семиглавый маг. Маг обещал Фуреру, что в таком случае тот попадёт в число почётных стольников; и окажется прямо перед ним. Ради такого результата отчаявшийся гладиатор посылал в бой случайно выживших под бомбами мальчишек, подталкивая их в затылки нервно трясшейся рукой. И затопил подземные переходы, где прятались многие тысячи женщин и детей - лишь бы красные солдаты не пришли по этим переходам в его бункер на день-два раньше долгожданного срока.
  И вот эта ночь наступила. Но в нужный момент у Фурера не хватило сил для нажатия курка. По его просьбе в него выстрелил личный телохранитель, тем самым избавившийся от обузы бессмысленного долга и успевший вовремя убраться из опасного бункера.
  Но, видимо, подземный маг не счёл совершённую охранником эвтаназию истинным самоубийством, вследствие чего труп Фурера не провалился в бездну, но остался в бункере. Охранники Фурера вытащили труп наружу, облили его некачественным бензином и подожгли. И, не дожидаясь результата, помчались на биржу суда, чтобы записаться там к заморским работодателям в качестве умелых много знающих безработных специалистов. Оставшийся без ухода и внимания труп не сгорел, а всего лишь обгорел; но вот сгорела ли тогда волшебная маска, в точности неизвестно. Поговаривают, что перед нажатием курка телохранителем она соскочила с лица Фурера, после чего была разодрана на мелкие части его ближайшими соратниками. Эти соратники не были самыми известными и крупными - те разбежались с тонувших остатков коричневого материка днями раньше; до конца с Фурером оставалась лишь всякая мелочь - адъютанты, диверсанты, палачи да изуверы-"врачи" .
  Так ли, нет, но в тех странах, куда смогли добежать и где сумели укрыться некоторые из этих специалистов, вскоре возникли крошечные коричневые островки. Каждый из мелких вождей этих микрогосударств хоть какой-то маленькой деталью походил на Фурера. Один - торчащим чубчиком, другой - колючими усиками, третий - мелочной обидчивостью, четвёртый - маниакальным тщеславием... У каждого имелась своя ничтожная фамилия, но имя на всех них было одно общее: фурер. Тоже - с маленькой буквы.
  
  Подсказка пятнадцатая
  Послевоенные разборки
  1
  Через несколько дней после смерти Фурера война закончилась. Колонны победителей двинулись с бывшего коричневого материка на тот, что по-прежнему назывался красным; хотя оба эти материка выглядели одинаково чёрными. Оба были обугленными и выгоревшими, по обоим бродили почерневшие от горя люди, искавшие останки своих близких в чёрных следах долго бродившей там Смерти... Но с тем большим ликованием встречали материчане солдат, сумевших одолеть и укротить Войну, и тем внимательнее вглядывались в их лица, надеясь, что в одном из них опознают родного человека. А солдаты, скорбя о погибших друзьях и ужасаясь от увиденной разрухи, вместе с тем тоже ликовали, надеясь, что теперь можно будет мирно жить и созидательно трудиться.
  Не ликовал на всём материке только Товар из Стали. Он, глядя на центральный луч кровавой звезды, вздыхал и недоумевал: звезда вела себя очень странно... Настолько странно, что возникало невольное подозрение: неужто возник какой-то дефект в самой Теории Равенства? Ведь как уж старается вождь для всемерного и всемирного упрочения её высокого положения, а ей всё равно чего-то не хватает...
  Вспоминая по порядку: когда красные войска с боями продвигались по коричневому материку, Теория Равенства сияла впереди них, горячо призывая вождя не щадить солдатских жизней ради достижения скорейшей победы. С каждым завоёванным метром наклон её центрального луча лишь увеличивался, тем самым показывая вождю, что для надлежащего выравнивания красного материка надо его утяжелить присоединением к нему завоёванных территорий.
  Сам Товар из Стали не возражал бы против такого решения; но союзники на это не соглашались. И даже, чтобы испугать его, швырнули на восточного союзника Фурера две только что придуманные ими страшные бомбы. Мол, если ты нам не понравишься, мы и на тебя такое же швырнём.
  Но мудрый вождь на юридическом присоединении чужих территорий и не настаивал. Он ведь знал, что фее безразличны любые человеческие законы, хоть моральные, хоть юридические; на каждый из них у неё найдётся своя волшебная уловка. Также он понимал, что звезда требует от него не формальной принадлежности новых территорий материку, а распространения на них власти Равенства. Да так и делал: страны, очищенные от коричневой слизи, он объявлял свободными и независимыми, но стальную руку с них не убирал. И крепко держал в безжалостных стальных пальцах всех назначенцев в местные секрет-царьки. Используя их в качестве кистей и кистеней, вождь быстро перекрасил завоёванные территории в ярко-красный цвет. Властно вздыбившаяся шкура феи, скользя по мокрой поверхности, стремительно расползлась по всем перекрашенным странам.
  Тем не менее Теория Равенства по-прежнему клонилась на запад. Товар из Стали, поразмыслив, наложил на завоёванные страны такие же тяжёлые режимы, как его собственный. Это помогло: местные ландшафты были расплющены в однообразную равнину, последние неудобства для шкуры Равенства устранены, а звезда плавно передвинула пару своих лучей с западной окраины материка на завоёванные территории. Опираясь на них, Теория Равенства начала возвращаться, восходить к столице красного материка. В ярком информационном свете получившей дополнительную подпитку Теории самым жгучим и заметным был тот факт, что отныне Товар из Стали, как и обещала ему фея, является полувоенным правителем полумирного полумира.
  Увы, оставалась звезда в этом положении очень недолго. Вскоре она, как и до войны, вновь начала клониться на северо-восток.
  Вот тут-то и задумался Товар из Стали о возможном дефекте в Теории: в чём его причина? Ведь множество возвращающихся с войны тяжёлых солдатских колонн идёт в указываемом звездой направлении, движется с юго-запада на северо-восток. Казалось бы, Теория Равенства должна показать, что взамен ушедших войск нужно навалить на жителей бывшего коричневого материка что-то адекватно тяжёлое. А она показывает, что спасители страны и мира должны безостановочно идти туда, куда ранее приходилось отправлять предателей. Неужто среди первых каждый четвёртый, а то и третий - второй?
  2
  Опять пришлось вождю обращаться за разъяснением к волшебной маске. Вызвал Товар из Стали Лаврунтия и велел ему выяснить, кто из героев - предатель, а кто - ещё не совсем. А сам, подальше от греха и нависшей головы феи, переехал из столицы на укреплённую дачу.
  Приехал на следующий день к нему усталый, не выспавшийся, но довольный Лаврунтий, и доложил:
  - Предателями являются те трусы, которые выжили под навалившимся на них коричневым материком. Они должны были умереть, чтобы задержать своими телами продвижение коричневого материка к столице; ведь там были Вы. А они не умерли, а были всего лишь ранены; но не застрелились, сдались врагам в плен. Тем самым они вынудили Вас излишне волноваться о судьбе столицы, а всех нас - о Вас.
  - Ну, таких мы уже наказываем, - недовольно буркнул Товар из Стали. - Что ещё?
  - Также являются предателями герои, побывавшие на территории коричневого материка. Они там насмотрелись того, чего нет у нас, и уже начинают об этом рассказывать нашим доверчивым обывателям.
   - Этим надо сделать такое наказание, какого они не видели даже там. Немедленно отправить их на заготовку леса! Будем возобновлять строительство рая.
  - Гениально, великий вождь! Среди них много раненых и контуженых. На морозе да на тяжёлой работе они сами, без особых дополнительных затрат быстро перемрут, - восхитился Лаврунтий.
  - Нет, быстро не надо, - взглянул Товар из Стали на видимый только ему луч; тот продолжал опускаться. - Но и дополнительных затрат тоже не надо. Помещения по-прежнему должны быть неотапливаемыми, никаких помывочных и душевых, работать с восхода до захода, кормить преимущественно ягелем и хвоей. Они за время войны и коричневых концлагерей и не к таким лишениям привыкли; не будем ломать им полезную привычку.
  3
  Вскоре Теория Равенства вновь засияла над светлой головой вождя. И всё в полумировой державе Товара из Стали было бы хорошо; если бы не загнанные в тайгу солдаты. Они в условиях мирного труда умирали быстрее, нежели на войне; чем вредительски уменьшали поставки леса для райского строительства.
  По этой ли причине, или по какой другой, на самом строительстве также создалась тяжёлая остановка. Хорошо хоть, что в этом не было вины тяжких, воистину непомерных усилий всего народа; ведь именно таковыми они и были вождём запланированы. Но также было запланировано, что истинно большакские учёные придумают гениальные научные новации типа привития дынь на карельских берёзах и многократного увеличения урожаев в разорённых колхозах. Но приводное колесо, с помощью которого новации переводились из разряда указаний в разряд реальных свершений, почему-то всё чаще буксовало. Из-за чего дыни не прививались, берёзы понапрасну сохли, последние лошади надрывались и дохли.
  Возмутился Товар из Стали, спросил Лаврунтия:
  - В чём дело?
  - Маска показывает, что кое-кто недостаточно верит в наши чудеса! Вследствие чего неохотно впрягается в привод, - доложил Лаврунтий.
  - Сколько этих недоверов?
  - Огромное количество! Прикажете сконцентрировать их в воспитательных лагерях?
  - Столько народу погибло, а ты говоришь - огромное. Хочешь сказать, большинство выжившего населения нам не доверяет? По-моему, ты ошибаешься, - возвёл вождь высокомерно-стальной взгляд к потолку.
  Красное пятнышко луча располагалось в центре потолка, через равные промежутки времени еле заметно и плавно смещаясь то в одну сторону, то в другую. Что сигнализировало: фея, утомившись во время сытного обеда войны, подкреплённого полдником послевоенных кошмаров, мирно спит и тихонько похрапывает.
  "Не надо раскачивать материк. Нехорошо будить уставшую женщину. А то - как бы у неё настроение не испортилось", - опасливо подумал Товар из Стали; и решительно произнёс:
  - Не надо отправлять весь народ в лагеря. У нас теперь полмира - лагерь особого социального режима за колючей проволокой. А вскоре отгородимся и железным занавесом. Будем перевоспитывать народы своего лагеря по местам их постоянного проживания. Перевоспитание собственного народа построим на примерах из его истории. Нужно подобрать примеры, убеждающие народ в том, что главный выдумщик чудес мирового масштаба всегда был, есть и будет он. Лаврунчик, - опустил вождь потяжелевший взгляд на своего верного помощника, - ты в доказательствах такого типа - самый лучший специалист. Что можешь посоветовать?
  - Разрешите отбыть для консультации с учёными! - вскричал Лаврунтий, кладя на стол список предателей из числа полководцев, не поделившихся с ним военными трофеями. Вождь перевёл взгляд на список и удовлетворённо усмехнулся. Лаврунтий спешно умчался.
  4
  Вскоре из чекушечной лаборатории выполз и по всему материку распространился красноватый пар удивительных вестей: оказывается, дымопарошар и паропараплан, паровоз и параколёсный лисапед, парашют и парные бани первыми придумали материчане. Точнее, их мудрые предки; но смогли они это сделать только потому, что предвидели счастливое будущее своих благодарных потомков.
  Народ начал ликовать; но - не бурно, не взахлёб, а тихо и осторожно. Больно уж усвоил он главную большакскую установку: всемирная история начала свой отсчёт с момента победы Великой революции! а всё, что было до того, подлежит отмене, презрению и забвению.
  Правда (рассуждали люди), вождь во время войны разрешил вспомнить о славных победах прошлых времён. И даже ордена учредил в честь древних полководцев - несмотря на то, что если бы эти князья и затесавшиеся к ним купцы вдруг в реальности оказались бы на территории красного материка, то были бы репрессированы задолго до начала войны. Так что, может быть, не случайно некоторые полководцы, награждённые во время войны классово чуждыми орденами, после окончания её были обличены в присвоении трофейного имущества и в прочих классово чуждых деяниях? Может быть, мудрый вождь нарочно клеймил такими орденами особо подозрительных лиц, чтобы выявить и наказать тех, которые сочтут возможным носить классово чуждые награды?
  А ведь все паровые штуки также появились до начала современного летоисчисления. До того, как имели право появиться. Вдруг информация об их существовании - такая же провокация? хитрость для выявления инакомыслящих?
  Услышал чуткий вождь народные сомнения, проскрипел, объяснил народу:
  - Прославление дореволюционного пара есть фетишизация былого тумана и обмана. Знать про те чудеса можно, но особо расхваливать их нельзя. И уж совсем преступно хвалить вещи, которыми пользуются в научно противных нам странах. А утверждать, что сделанные за рубежом изобретения хоть в чём-то лучше таких же, но пока что, временно не изобретённых у нас... Это даже не преступление. Это - откровенная ложь на наш самый передовой в мире строй и предательство нашего могучего материка.
  Прижух народ, испугался. Уже и не знает, за что хвататься. К примеру, ухватишься за лопату, а потом выяснится, что лопату придумали шумеры. Но - не те, которые шумят про пользу замены приевшейся картошки высокоурожайными сладкими шишкобананами, а древние классово чуждые рабовладельцы. Им-то что теперь сделаешь, они все перемёрли из-за своей неправильной придумки; а вот несознательным копателям вмиг наставят шишек и посадят вместо загубленных ими бананов.
  После таких раздумий люди впрягались в приводное колесо ещё неохотнее, и оно вращалось всё медленнее. А между тем кровавая звезда вновь начала клониться на восток.
  5
  Думал Товар из Стали, думал... искал невидимую причину промахов, совершаемых в точном соответствии с его указаниями... И вдруг его осенило: да что ж ещё может быть невидимой причиной, как не подводное чудо-юдо! Оно ведь и до войны пыталось вредить; но из-за пособничества Ягодитси и Ежа ускользнуло от надлежащего расследования.
  Позвав Лаврунтия, вождь велел ему заглянуть под материк.
  Надел Лаврунтий маску, заглянул:
  - Вражеских происков - уйма!
  И, поспешно сдёрнув маску с покрасневших щёк и вспотевшего лба, начал объяснять, происки кого из его друзей являются вражескими. Но о том, как ведёт себя подводное страшилище, не вымолвил ни слова.
  Осерчал вождь, приказал конкретнее:
  - Найди там чудо-юдо!
  Ещё пуще испугавшись, Лаврунтий воткнул левую половину лица в скомканную маску и вскричал:
  - Есть такое! Вот оно, прямо под нами! Запуталось в ворохе свалившихся на него указаний. Закружилось в водовороте происходящих в стране событий. Оттого и было неотличимо от обычного производственного сора. Но теперь - попалась рыбка на ваш стальной крючок! А уж из моих рук не вырвется.
  - Лаврунчик, ты уверен, что чудо-юдо, не согласовав со мной и нашей партией, разделилось на две подпольные... ещё хуже - подводные фракции: на рыбу и ужа? - вежливо спросил Товар из Стали.
  Окончательно всполошившись, Лаврунтий натянул на маску свои круглые очки с разными диоптриями, посмотрел поочерёдно выпученным левым глазом через каждое очко... И увидел: вождь, как всегда и во всём, абсолютно прав.
  
  Подсказка шестнадцатая
  Подводные чудеса
  1
  Оказалось, чудо-юдо вовсе не являлось единым организмом, но представляло собою два совершенно разных чуда: Чудо и Юдо.
  Чудо внешне и по поведению очень походило на кита: такое же огромное, подслеповатое, доверчивое и простодушное. И, несмотря на свою силищу, очень терпеливое. Оно издревле обитало в этих краях, привыкло выполнять распоряжения сидевших над ним земных царей, а после того, как они куда-то ушли, потащило материк туда, куда приказывал волшебник.
  Юдо было намного меньше, тоньше и протяжённее китообразного Чуда. Внешне оно более всего походило на ужа: этакий безобидный близорукий шипун с жёлтыми пятнышками на голове. На самом же деле оно было зрячее, кусачее, умное, хитрое и своенравное. Приплыло Юдо к материку из других, более тёплых вод, и слушалось не волшебника, а Трость-Кия - как выходца из тех же райских краёв. А коварный Трость-Кий приказывал Юду не тащить материк вместе с Чудом, а толкать и Чудо, и материк то в одну сторону, то в другую.
  Юдо так и делало; из-за чего и происходили левые и правые крены в большакской политике. Уболтав и усыпив таким образом слабенький новорождённый материк, а заодно утомив Чудо и доведя его до головокружения, рвоты, поноса и прочих атрибутов морской болезни, Юдо сменило тактику. Теперь оно, по приказам того же Трость-Кия и его помощников, преднамеренно сообщало Чуду неправильный курс следования, чтобы с помощью могучего гиганта с размаху затащить красный материк на другие, пока что разноцветные части света. А всё - для того, чтобы Трость-Кий без особого труда переступал с одной части на другую и поочерёдно их завоевывал. Потом он своими тяжёлыми штанами раздавил бы все части света в одинаковые лепёшки, наколол бы их на свою трость и подвесил бы весь мир, словно огромную бастурму, над костром своего неутолимого властолюбия в дыму своего ненасытного тщеславия. После чего (рассчитывало Юдо) всякое движение материков навсегда прекратилось бы, и оно, уволившись с прежней тяжёлой работы, могло бы беспрепятственно, спокойно, с полным удобством и бесконечным удовольствием объедать всю земную поверхность.
  Потом Товар из Стали выдавил гнойный фурункул Трость-Кия с тела красного материка. Да только для него же получилось хуже. Товар из Стали днями и ночами в одиночку крутил тяжеленный штурвал управления непослушным материком Равенства. В то же самое время Трость-Кий целыми днями разлагался на бесстыжих пляжах Свободы и обменивался выделениями с капитально загнившим западным океаном, а по ночам крутил шашни с порабощёнными развратом дамочками.
  Поскольку убийственной трости эмигрант уже не имел, местные жители считали его безобидным чудаком. Ввиду отсутствия на нём броневых штанов местные сыщики не смогли (или не сочли нужным) опознать в нём опаснейшего международного преступника Бронештана. Сам же он, лишившись оружия и брони, мог бы вполне прилично держаться на светской поверхности классово загнивающих вод - если бы также избавился от тяжёлого характера и низменных привычек. Но Трость-Кий предпочёл остаться под их влиянием - для того, чтобы было легче нырять в тёмную конспиративную глубину; где он незаметно перебулькивался с Юдом на шпионской азбуке Морзе.
  Юдо, получив зловредные инструкции, с обновлённым энтузиазмом мешало Чуду. Чудо тянет материк вперёд - Юдо толкает его назад. Чудо держит себя и выдерживает курс материка в соответствии с мудрыми указаниями Товара из Стали - Юдо крутит хвостом и материком так, как ему велит зловредный Трость-Кий. Чудо устремляет материк к свету научного максизма-ленизма-стализма и в надёжное стойло всеобщего уравнизма - Юдо толкает его во тьму антинаучного тростькийзма и на путь бесконечной агрессии, терроризма и экстремизма.
  Товар из Стали, научно диагностируя неадекватное поведение материка как признаки его остаточной живучести, предпринимал могучие усилия для его скорейшего усмирения и быстрейшего ускорения в правильном направлении; ну и, разумеется, заказывал чекушке кое-какие операции для успокоения зловредного противника. Но, как оказалось, Трость-Кий и без штанов был абсолютно пуленепробиваем; и после каждой такой попытки целым и невредимым выныривал на каком-нибудь другом курорте. Где, уютно пребывая на плаву, громко оплёвывал Товара из Стали и втихомолку передавал очередные гадости Юду.
  Товар из Стали переживал из-за пакостей, доставляемых ему и материку, ржавел из-за производимой Трость-Кием слюнной сырости, а Трость-Кий, по тем же причинам, превратился из недодавленного фурункула в гнойный вулкан мировой революционной мысли. Раскалённую лаву печатных извержений он направлял на бывшего соратника, а горячими выхлопами словесных призывов требовал от мирового сообщества всячески вредить красному материку. За что Фурер лично назвал его истинным представителем длинноголовой северной расы. Никто из юдиков, кроме Трость-Кия, не удостоился такой чести (или такого бесчестья) от коричневого вождя. Прочим круглоголовым соплеменникам красного Льва доставались только пинки в задние места да жаркие места в печах.
  Прошло более дюжины лет после удаления Трость-Кия с материка, прежде чем безвестный любитель горной охоты смог пробраться к недосягаемой ранее вулканической вершине, покорил её своим обаянием и с помощью альпенштока разрушил. За что, после двадцатилетней отсидки, был удостоен звания "Герой Красного Материка". Но удостоил его такой чести не Товар из Стали, упорно отрицавший свою вину в гибели бывшего соратника, а от его преемник, восхотевший хоть в чём-то превзойти и во всём уесть великого вождя.
  Ко времени гибели Трость-Кия его почитатель Фурер более года вёл победную войну против западных (внешних) врагов. Тех же граждан своей страны, которых Фурер считал внутренними врагами (прежде всего - народ юдо и однопартийцев Товара из Стали), он загнал в многочисленные загоны из колючей проволоки. Почти в каждом загоне стояла уже упомянутая огромная печь для сжигания людей. Заключённых тех загонов, где печей не было, планомерно перевозили туда, где печи были.
  Увидев этот ужас, юдики красного материка поняли, что такая же участь ждёт их в случае поражения от Фурера; и с особым старанием взялись за укрепление красной обороны. К тому же Юдо, лишившись руководящих указаний Трость-Кия, заметно растерялось; и начало прислушиваться к мнениям простых юдиков. Благодаря чему наконец-то слилось с Чудом в единый организм; причём - не в змею, и не в черепаху, и даже не в кита, а в меч-рыбу. Меч был создан ими из настоящей, реальной стали, по качеству не отличавшейся от стали самого вождя; а могучее существо, возникшее после слияния Чуда и Юда, во всём слушалось Товара из Стали.
  2
  К сожалению, духовное единение между Чудом и Юдом продолжалось сравнительно недолго. Как только войска красного материка стали одерживать победу за победой, Юдо вспомнило о своём желании возродить былой рай. Для чего, как ему казалось, берега самого синего в мире моря (к тому времени ещё придавленные коричневым материком) подходили как нельзя лучше. К тому же оно знало, что все старания и стремления Чуда направлены на то, чтобы окончательно столкнуть коричневый материк с красного; и рассчитывало, что Чудо только обрадуется, если Юдо, пусть даже отделившись от него, с особым старанием упрётся в понравившиеся ему земли.
  И оно, тихонько выскользнув из братских объятий Чуда, начало убеждать юдиков в том, что более удачного момента для овладения чудесной курортной территорией не представится.
  Как ни странно, на помощь к Юду пришёл Товар из Стали. Он, после освобождения какого-то участка материка, первым делом наказывал тех его жителей, которые, по его мнению, предательски вели себя во время коричневой оккупации. А то и переселял целые народы с прежних мест жительства в ближнюю пустыню. (Переселять их далеко на восток он не решался из опасений, что звезда, настойчиво указывавшая усилить давление на запад, окончательно утратит своё равновесие).
  Так же Товар из Стали поступил и на части приморской территории: выселил оттуда людей нескольких национальностей. Что дало Юду дополнительный аргумент в воззваниях к юдикам: мол, вождю только понравится, если наш народ освоит опустевший край. А потом мы постепенно, сравнительно мирными методами выдавим с наших владений все остальные народы. Вспомните: ведь вас некогда тоже изгнали с вашей исконной родины; почему же вы не имеете права так же поступить с другими?
  Но сражавшиеся с Фурером юдики доводов Юдо не приняли. Одни не расслышали его голос сквозь грохот боёв. Другие хотели жить и работать на прежнем месте, а заниматься сельским трудом в полупустынной жаркой местности приглянувшегося Юду полуострова не хотели. Третьи подумали, что во время смертельной битвы за общую победу заниматься поисками выгоды за счёт сражающихся рядом бойцов других национальностей - несвоевременно, некрасиво и просто-напросто опасно; ибо смерть обычно выискивает тех, кто не готов ко встрече с нею.
  Тогда Юдо обратилось к тем юдикам, которые не жертвовали своими жизнями ради общей победы, и не совершали военных подвигов, а воспевали их: к политикам, поэтам, артистам и прочим деятелям из числа любивших власть, почести и аплодисменты.
  Некоторые из них его услышали; и к окончанию войны соорудили проект будущего юдесного государства. Для начала - в форме автономной райспублики в составе красного материка. Но пойти с этим проектом к Товару из Стали они побоялись; и обратились за содействием к его железному заместителю.
  3
  Заместитель этот в юности был обычным малозаметным скребком (в том северном краю, откуда он был родом, слово скребок произносилось через я: скрябок). Надоела ему трудовая жизнь и однообразные занятия, и ушёл он из скучной мастерской на поле революционных битв. Как известно, у революционеров и бандитов принято выставлять себя чем-то могучим и страшным; вот и назвался он там не Скрябком, а Молотом. Но поскольку он всё-таки был не молотом, а скребком, то бил по "массам", крушил людские жизни и судьбы не из внутренней потребности, а по требованию партийного руководства; зато очень хорошо, дотошно и старательно скрёб, подчищал, убирал и улучшал то, что громили и ломали другие. В общем, был старательным исполнительным работником. И после победы над Хаосом вполне заслуженно и закономерно вошёл в состав постреволюционной бюрократии. И так же закономерно нашёл среди революционных бюрократов достойную себя жемчужину. С нею он тоже поступил достойно мужчины и революционера: женился на ней, но не держал её в жёсткой оправе семейных обязанностей, а позволял сиять присущими ей общественно-политическими и административными талантами.
  Товару из Стали очень нравились деловые качества Молота-Скрябка. Особенно - то, что он благоразумно держался за спиной грозного вождя; не высовывался вперёд него, не лез под его горячую руку. Благодаря трудолюбию и скромности Молот постепенно доскрёбся до должности главного заместителя бессменного председателя революционного правительства. По сути - превратился в железного преемника стального вождя. А поскольку Товар из Стали то ли немного проржавел за пару-тройку военных лет, проведённых в сырых глубоких подвалах, то ли слегка приболел от военной нервотрёпки и обычных старческих недомоганий, то Молот после войны временно подменял вождя у штурвала.
  Вот к нему-то и отправили свой проект заговорщики. Сделали они это не лично, а через его жемчужную жену.
  Жемчужина всем была хороша. Умна, красива; умела блистать - была первейшей модницей столицы; успешно применяла свои познания и таланты в искусстве и в труде; будучи порождением моря, грамотно и с природной естественностью возглавляла рыбную промышленность материка. Но при всём том временному (прижизненному) пребыванию в короне красной империи предпочитала вечное сияние в иконе народа юдо.
  Молот об этом знал; но, несмотря на красные взгляды и убеждения, жену уважал, ценил и очень любил; в присутствии её размягчался, плавился и таял, превращаясь из беспощадно-решительного молота в первоначальное услужливо-доброе состояние. И вот, в очередной раз растаяв, он подписал подсунутый ею проект. А тем самым впервые принял важное решение без согласования с вождём.
  Гнев Товара из Стали был неописуем. Но на Молота он его не обрушил. Не захотел торопиться; оставил возмездие на сладкое; а до той поры - всего лишь переместил утерявшую закал железку на другую, менее ответственную работу. А вот Жемчужину он отправил на тюремную дошлифовку; тем самым подвесив Молота на крючке страха за неё.
  Вождь знал, что Молот, способный одним махом прихлопнуть огромное количество посторонних для него людей, дрожал над каждой царапинкой своей жены и деток. А мудрый вождь более всего доверял именно таким работникам. Он понимал, что и их бессердечие, и их страх работают на упрочение его личной власти; а тем самым (не сомневался вождь) - и на пользу красного дела.
  Из того же принципа пользы дела и благополучия своей власти Товар из Стали не поступил с народом юдо так, как в то же самое время поступал с другими народами. Переместил в условия тюремного садизма несколько зодчих нового райского сада - и на этом всё.
  Давно известно, что добродушие и миролюбие несвойственны великим вождям. Но если уж они их проявляют, значит, на то у них есть веские причины. Такая причина у Товара из Стали имелась - в виде головы феи, висевшей над его собственной головой.
  Дело в том, что и фее, и Товару из Стали всегда хотелось максимально увеличить подвластные им территории. А уж после первых побед над Фурером они только об этом и мечтали. Но - аппетит приходит во время еды; а тот кусочек на краю стола, до которого труднее всего дотянуться, всегда кажется загадочным, пикантным и уже тем особо привлекательным.
  4
  Таким кусочком являлось восточное побережье огромного моря, отделявшее намеченные для завоевания территории от огромного массива ничейных, не освоенных феями стран. В древности на этом побережье располагался земной рай народа юдо. Потом, как это всегда бывает там, где одни люди и народы добывают себе счастье методом отбора его у других, земной рай превратился в ад. Его население осколками небольших общин рассыпалось по всей Земле, а территорию бывшего рая заселили потомки соседних, обижаемых ранее племён.
  И вот, тысячу и много сотен лет спустя, небольшая группа юдиков загорелась идеей вернуть свой народ на прежнее место обитания. Эта идея показалась тёплой правителям некоей островной державы, создавшей на своём острове рай за счёт множества захваченных колоний. Колонизаторам казалось выгодным внедриться в регион обитания упомянутых бедных народов; и они пообещали юдикам свою протекцию и свое участие в создании их государства.
  Инициативная группа начала пропагандировать свою идею среди юдиков разных стран, призывая их переезжать на историческую родину. Но особого успеха не добивалась - пока фурия не привела к власти Фурера. Из страны, превращённой в коричневый материк, хлынул поток юдиков-беженцев. Но чуточку раньше на территориях, соседствовавших с будущим государством юдо, были открыты огромные залежи вонючей чёрной жидкости, дистиллятами которой питались свирепые железные жуки и кровожадные алюминиевые стрекозы. Колонизаторы сообразили, что в случае участия в создании враждебного аборигенам государства лишатся возможности осваивать желанные месторождения; и заявили юдикам-инициаторам, что место для юдесного рая должно находиться в другом регионе.
  Между инициаторами, организаторами, аборигенами и переселенцами начались споры и раздоры. Воспалённое место, внезапно возникшее на теле планеты, привлекло заинтересованное внимание феи красного Равенства. Фея, достав из-под себя и слегка отряхнув измученную, пожелтевшую, покорную ей сестру Братство, представила её миру в качестве лучшей защитницы народа юдо как от коричневого Братства, так и от лживого братания колонизаторов с аборигенами. Перед тем она приказала Товару из Стали содействовать тому, чтобы её желтушная сестра смогла перебраться частью своего тела на побережье, готовое брызнуть свежей человеческой кровью. По слизи оставленного сестрой следа туда же приползла бы и хваткая лапа Равенства.
  Товар из Стали охотно взялся за выполнение задания; ведь в случае успеха он бы не только увеличил пределы своей власти, но и эффектно утёр носы островных колонизаторов. Ради чего он и изолировал от общения с сородичами тех юдиков, которые рисовали юдесный рай внутри его стальной клетки. Хотя, по сути, они были искренне преданы и ему, и фее Равенство. Но при этом он не откручивал головы юдикам, мечтавшим о построении собственного государства вне пределов материка. Напротив; ободряюще гладил их по головкам и милостиво выпускал из стальной клетки, в расчёте, что благодаря их поддержке тщедушная сестра феи Равенство предстанет могучим Братством всемирного народа юдо.
  После успешного окончания войны уверенность вождя и его феи в очередном успехе многократно возросли. Товар из Стали, сменив благодушную бездеятельность на целенаправленную деятельность, отправлял в горячее место множество оружия, отпускал туда с материка особо вредных юдиков и скрытно направлял юдиков особо полезных, истинно красных. В результате последовавших кровавых событий возникло новое государственное образование. Под активным напором Товара из Стали и энергичным содействием феи Равенства сей факт был узаконен мировым сообществом. Как и рассчитывала фея Равенство, её младшая сестра Братство была принята в юдесном государстве в качестве законодательного божества. Но нужно признать, что данные судьбоносные свершения оказались возможны благодаря странной позиции заокеанской Свободы, помогавшей Равенству вопреки интересам своих друзей - колонизаторов...
  Тем не менее до полного триумфа фейно-стального тандема оставался всего один шажок - озвучивание феей Братство признания в том, что она является верной помощницей и покорной исполнительницей воли своей великой сестры Равенство. Но далее пошло совсем не по намеченному плану.
  Свобода, приняв облик древней богини Мамоны, начала убеждать Братство и доверчивых, ещё не встречавшихся с нею переселенцев с коричневого и красного материков в том, что её имя означает - Мама в превосходной степени: добрая, заботливая и щедрая, какою может быть только она сама. Фея Братство, не понаслышке знавшая о скупости и суровом нраве Равенства, отказалась от союза с нею и морально пала в объятия другой сестры. А коварная Свобода, не теряя времени, продолжила развивать интригу, ради которой затеяла весь спектакль.
  Первым делом она убедила взволнованную растерявшуюся сестру в том, что той вовсе не нужно зазывать в своё государство всех юдиков мира. Лучше будет, если весьма многочисленные и богатые заокеанские юдики останутся на прежнем месте жительства. Ведь если они переведут свои огромные капиталы в новое маленькое государство, то не смогут развернуться там во всю мощь и ширь; из-за чего неизбежно захиреют, обеднеют, превратятся в обузу. А вот если они останутся за океаном, то продолжат богатеть; и смогут направлять излишки своих богатств на святое дело помощи молодому государству. Конечно, налоги с них будут идти в казну заокеанской Мамоны. Но именно потому добрая щедрая Свобода-Мамона сможет помогать любезной сестре и её государству во всех важных вопросах; прежде всего - в вопросах сотрудничества в борьбе со странами и народами, подпавшими под влияние их вредоносной сестры Равенство.
  Вслед за феей Братство со Свободой-Мамоной побратались самозваные правители юдесного государства; и, не отказываясь от грузов, доставляемых верблюдами красного материка, без стеснения принимали деньги от заокеанских мамонтов. А вместе с деньгами принимали хитрые советы как упомянутых толстосумов, так и их властных наездников; хотя и знали, что все они - закоренелые антисоветчики. А от правильных, истинно большакских Советов, парткомов, комбедов и прочих конструктивных элементов, предлагаемых Товаром из Стали, всячески увиливали.
  В итоге на территории образовавшегося материчка не было создано условий для проживания феи Равенство; в чём она, конечно же, винила стального вождя. Что было показано ею в виде падения звезды на восток; падения медленного, но безостановочного и уже тем особо зловещего.
  Товар из Стали понял: без огромного количества человеческих жертв умилостивить фею не удастся. Самым очевидным и своевременным способом сделать это было - организовать кампанию наказания оставшихся в его власти юдиков за вины юдиков, уехавших в иные палестины. Их измена Равенству окончательно подтвердила правоту его давних подозрений: юдики, все до единого, являются тайными агентами Свободы. Уехавшие юдики даже лучше не уехавших - хотя бы тем, что не скрывали желания выбраться из стальной клетки красного режима. А вот юдики не уехавшие - остались здесь для того, чтобы составить собою пятую колонну внутренних врагов. Согласованными действиями этой колонны и наклоняется сейчас материк; а когда наклон станет критическим - колонна по приказу Свободы ударит вождя в спину. Поражённый таким предательством вождь не сможет удерживать Теорию Равенства на достаточно высоком уровне. Звезда Теории Равенства упадёт в бездонные пучины океана, и стропами кровелучей ещё сильнее наклонит материк. Вождь будет раздавлен упавшей феей Равенство, аварийная ситуация превратится в катастрофическую. Фея, руша всё на своём пути, по наклонной материка соскользнёт в океан и утонет. Возникшее от её падения цунами доломает и унесёт за пределы материка то, что было построено материчанским народом и его вождём. В том числе будет разрушен и сметён великий красный режим. А по раскачивающемуся материку, взамен крепкой надёжной шкуры Равенства, разольётся жёлтая липучая вакханалия Свободы.
  После таких размышлений Товар из Стали окончательно уверился: он всегда был прав в своём недоверии к юдикам. Особенно - к тем, что рвутся во власть. Достаточно вспомнить обиды, нанесённые ему Трость-Кием, Камнем, Зиновием и прочими их сородичами. А также - к тем юдикам помельче и, чаще всего, женственнее, что стремятся породниться с чудесными представителями красной власти. Достаточно вспомнить Жемчужину, уведшую Молота с пути служения вождю на путь обычного предательства. А предательство прощать нельзя. И поэтому, по ходу кампании усмирения юдиков, нужно покарать и всех якшавшихся с ними предателей; как уже изменивших, так и тех, которые могут изменить. Пусть даже сами они о своей измене ещё не догадываются.
  
  Подсказка семнадцатая
  Коррозия стали
  1
  Вождь понимал, что для успеха задуманной им экзекуции необходимо обеспечить абсолютную секретность её подготовки. Для чего в первую очередь нужно отобрать у Лаврунтия волшебную маску - дабы тот не проник в далеко идущие замыслы вождя, и не догадался о том, что тоже входит в группу изменников и предателей. Но отбирать надо было с умом.
  Дело в том, что вождь сам в конце войны отдал маску Лаврунтию для непрерывного наблюдения за материком заокеанской Свободы. Повод был очень серьёзным: создание заморцами той страшной бомбы, которую они чуть позже бросили на восточного союзника Фурера. Маска высмотрела, что заморцы активно множат число своих ужасных бомб, намереваясь в скором будущем забросать ими красный материк. Первой из них они хотели расплавить стального вождя, последующими - переплавить все красные мечи, после чего направили бы на материк свои войска и раскрыли бы на весь мир свои орала, требуя от всех во всём им подчиняться.
  Товар из Стали приказал Лаврунтию собрать самых лучших учёных, посадить их в самую лучшую тюрьму и заставить сделать бомбу лучше той, что есть у заморцев. На следующий день Лаврунтий сообщил, что учёные уже работают, но пока что не знают, над чем. Чтобы они это узнали, надо дать им волшебную маску. Ничего плохого с маской они не сделают: за пределы тюрьмы не вынесут, рассказать о ней кому-то из посторонних не смогут. А если маска с кем-то из них что-то и сделает, то ничего страшного; замена найдётся быстро. Очень умные и шибко учёные, благодаря большакской власти, у нас теперь все.
  Товар из Стали вынужден был согласиться; но настоял на том, чтобы маской пользовались не все затворники, а один из них; который, не раскрывая секрета постижения своих открытий, будет объяснять их суть остальным.
  Так маска досталась самому умному учёному; ещё не старому, но уже с седоватой курчавой бородой. И вот, не успели заокеанцы накопить столько бомб, сколько намечали для нападения, как на красном полигоне раздался мощнейший взрыв. Матушку Землю тряхнуло так, что даже у заморских вояк мозги стали на место. А Лаврунтий взлетел до уровня неофициального преемника вождя.
  Маска по-прежнему находилась у того же учёного; теперь он, с её помощью, рассматривал устройство другой, ещё более страшной заокеанской бомбы. Но Лаврунтий также использовал маску. Чаще всего - в корыстных целях охоты за женщинами; но также - для скрытного проникновения в замыслы вождя.
  Вот вождь, зная об этом через своего информатора, и думал: "Надо отобрать маску под настолько серьёзным предлогом, чтобы не возникало сомнений в необходимости отвлечения её от работы над бомбой. Не стоит зря волновать очень уж впечатлительного и нервного Лаврунтия".
  "А вот не зря - стоит. Зная, что не зря, и видя, где и в чём конкретная опасность, он разволнуется, разнервничается, струсит, начнёт оправдываться - и наделает ошибок. Да и припугнуть, приспустить с занятой им высоты, ослабить его и дать его конкурентам надежду на возвышение тоже не помешает".
  С такой мыслью Товар из Стали приказал проверить на вражеский запах загорских земляков Лаврунтия. Лаврунтий встревожился: а не подует ли ветер от них в его сторону? И, запаниковав, решил направить агрессию вождя на другие объекты; а как только вождь отвлечёт своё внимание от загорцев, потихоньку убрать возможных свидетелей и прикрыть загорское "дело". И сразу же помчался к вождю.
  - Великий вождь! Маска мне только что открыла, что против Вас - заговор ваших личных врачей! И ваших охранников - палачей! Надо всех их отправить в тайгу. И дать им задание: пусть палачи в дневное время не спеша убивают тяжёлой работой изменивших нам героев, а врачи по ночам спешно лечат тех героев, которых утром можно заставить работать. А я буду за всеми следить через маску. Если палачи и в самом деле будут убивать не спеша, значит, они - откровенные враги. Если врачи и в самом деле будут лечить наших врагов, значит, они - скрытые враги. А Вам я уже привёз свою лучшую охрану. И своего личного врача.
  - Молодэць. Хорошо придумал. Но отправлять врачей в тайгу не надо. Сами, здесь будем их пытать. И твоего врача мне тоже не надо. Сам себя буду лечить. И следить тебе ни за кем из врагов не надо. Не отвлекайся на ерунду, занимайся бомбой. Кроме тебя никто с ней не справится. А маску положи в мой сейф. Я чуть позже сам посмотрю, кто из врачей и палачей в чём виноват.
  "Как он меня любит ... Как обо мне заботится ... Точно так же я любил волшебника; и так же заботился о нём и о маске, - подумал Товар из Стали, глядя вслед уходившему Лаврунтию. - М-да... Надо убить его в числе первых. А то что-то я слишком к нему подобрел... Как бы не стало его жалко, когда умирать будет. Мне ведь вредно огорчаться. Что делать - старею. Вот, смерти стал бояться... Друзей в чём-то подозревать... Пожалуй, пора выпить пару фужеров эликсира бессмертия. Тогда и в самом деле врачи будут не нужны".
  "Да... Сейчас - наиболее удачный момент для того, чтобы убрать Лаврунтия, - продолжал размышлять Товар из Стали, заедая мерзостный вкус эликсира ломтиком ароматной колбаски от Атас-аса. - Он сам только что дал к этому повод, удачнее которого не придумаешь. Ведь именно он проверял врачей перед трудоустройством ко мне. Почему не разоблачил их ещё тогда? Потому что сам участвует в заговоре. Врачи - всего лишь исполнители, а организатор заговора - он. Его помощники в заговорщицкой деятельности - все его подчинённые. Они чересчур засиделись, слишком много знают, пора их убирать. Участники заговора - все те, что к нему подлизываются. А также - все его друзья, родные и близкие. Вдруг он кому-нибудь из них ляпнул то, что им не надо знать. Обязательно надо включить в этот список Молота. Через его страх за драгоценную ему жену, а также через врачей-убийц нужно выйти на мощную, очень разветвлённую вредительскую организацию юдиков. Всех родственников и друзей предавших меня переселенцев нужно жестоко пытать и показательно казнить, остальных отправить в тот край, который я уже отдавал им под рай. А они, не успев перемереть или обжиться, беспрерывно оттуда бежали. Чем им там не нравилось? Холодновато? Да; но всё-таки не полюс холода, а немного южнее его. Далековато? Да; я туда даже врагов народа не гонял. Но не столько из-за удаления, сколько из-за того, что в тех дебрях дорог нет. Зато свободной земли - сколько хочешь. Юдикам нужно было только очистить её от тайги и осушить от болот; и - пожалуйста, занимайтесь сельским хозяйством. Восстанавливайте навыки, утраченные за тысячелетия странствий по большим городам и цивилизованным странам. А если из-за климата не получится совмещать сев с уборкой - занимайтесь охотой. Хотите - на волков, хотите - на медведей. Их в тех буреломах - не сочтёшь. Не понравится - так и быть, ловите и сдавайте в зоопарки самых скрытных в природе леопардов и самых больших в мире тигров. Конечно, с непривычки страшновато; зато во время войны выходцы из той местности смотрели на железных пантер и тигров Фурера как на жалкие подделки. Оттого и награждённых среди них много. Нет; юдикам непременно подавай берег тёплого моря! А там - всего лишь река. Да, река; да, холодная; зато - какая! Каждую весну разливается так, что иное море лужей покажется. А как вода немного спадёт, в каждой луже и в каждом подвале - великолепная рыбалка. А для любителей французской кухни - ещё и лягушачий питомник. Нет; им всё было не по вкусу и не по нраву. Они только о том и думали, как сбежать из этого живительного рая к своему Мёртвому морю. А я их почти не наказывал; прощал им побеги; надеялся, что беглецы из благодарности ко мне и признательности моему режиму создадут красную райспублику под носом у бритых колонизаторов. Но теперь - никаких снисхождений к упрямому непослушному коварному народу! Всех до одного, невзирая на личные заслуги, таланты и отдельные примеры самоотверженности и героизма, отправлю в дальний восточный рай. И уж оттуда - никому ни шагу".
  "Юдо тоже под тем раем привяжу, - намазал вождь толстый слой аджики на очередной ломтик колбаски. - Но куда-то толкать эту территорию, тем более - в чужие объятия, ему не позволю. Смотришь, и зачахнет от скуки. А юдики, лишившись его воплей и подсказок, забудут свой юдиш и окончательно перейдут на нормальный большакский лексикон. Вот так, по такому образцу и буду поступать со всеми народами, их языками и их духами. И тогда сначала на материке, а затем и во всём мире воцарится настоящее равенство. И царём этого разравненного мира буду я. За это и выпью!" - поднял слегка осоловевший вождь второй фужер эликсира бессмертия.
  2
  К тому времени уже лютовали зимние холода. Но Товар из Стали постоянно ощущал внутри себя согревающее, постепенно распространявшееся по всему телу тепло, и совершенно не мёрз. К тому же он пребывал в состоянии блаженной истомы, и ни о чём, как то было ранее, особенно не тревожился. Даже о том, что остался без врачей; и что преданные ему, но преданные им охранники заменены Лаврунтием на преданных Лаврунтию. Из-за той же истомы и сопутствовавшей ей лени Товар из Стали решил перенести зимнюю сессию экзаменационных казней с начала зимы на её конец.
  И вот наступил последний день зимы. Откладывать далее было некуда. Товар из Стали пригласил в свой загородный дворец самых главных, самых верных помощников: главного визиря Малого, главного палача Лаврунтия, притворного богатыря Булку и придворного дурака Мякиту. Вождь хотел присмотреться сразу ко всем четверым и взвешенно решить, кого из них пытать-допрашивать первым, чтобы его попытки оправдаться использовать на пыточных экзаменах для остальных.
  Товар из Стали и после обретения бессмертия не поменял въевшихся в него привычек; и перед началом трапезы выразил желание, чтобы его дорогие гости проверили на вкус все блюда из имевшихся на столе.
  Малой слизнул капельку горчицы. Булка чуть не подавился крошкой хлеба. Лаврунтий слегка пожевал лавровый листочек. Мякита умял по солидному куску всего остального. Далее гости, зная повадки своего хозяина, пили и ели только то, что пил и ел он сам. Повеселившись таким образом почти до утра, соратники, торопясь успеть ко времени обычного завтрака, разъехались по своим домам-крепостям. Товар из Стали, лично закрыв за ними все замки и запоры входной двери, отправился спать на любимый диван.
  Но заснуть у него долго не получалось. Привычно прислушавшись к своему состоянию, вождь понял, почему ему не спится: в доме было слишком тихо. Ни мерного шороха сапог по персидскому ковру коридора, ни шёпота за дверью "Пост сдал" - "Пост принял", ни перепевов "В ограде всё спокойно" вдоль крепостной стены двора. Слышен только чей-то негромкий храп...
  Встав с дивана и выглянув за дверь, Товар из Стали увидел охранника, мирно посапывавшего на полу. Охранники, обязанные стоять в концах коридора и у его поворотов, вели себя так же нескромно.
  Товар из Стали неслышно прокрался к помещению охраны. Посреди комнаты стояла большая бутыль загорского красного вина "Хванч-хвать кара", а вокруг неё вповалку лежали сонные охранники. Из комнат прочей прислуги также доносился дружный храп.
  "Это всё - проделки Лаврунтия! - похолодел Товар из Стали. - Он ещё не знает, что я бессмертен, и усыпил охрану, чтобы, незаметно подкравшись, убить меня".
  Товар из Стали помчался ко входной двери. Та по-прежнему была надёжно заперта. Открыть её, находясь снаружи, было невозможно.
  "Что же Лаврунтий задумал? Неужто хочет взять мою крепость штурмом? И уже ведёт сюда войска, вооружённые стенобитными машинами и бронебойными таранами? Убить меня он не сможет; но может заточить на веки вечные. Будет гноить и ржавить меня в каком-нибудь сыром подземном склепе... возможно, в карцере этого дома... Или - объявит меня умершим; и, под видом похорон, закопает в землю живым. А тем самым поступит в точном соответствии с условиями договора, ранее предлагаемого мне коварным драконом: отправлять своих мертвецов, идейно своих в его подземное царство. Неужто подземный интриган, изменив мне, вступил в сговор с Лаврунтием? Получается, что так... Несомненно, так! Это он нанял Лаврунтия для осуществления задуманной им подлости. Но зачем ему так поступать со мной? Тоже понятно. Хитрый маг хочет собрать в своём царстве величайшие умы планеты; но не для того, чтобы они спокойно жили там мёртвыми, а чтобы вечно мучились живыми. Начать свою коллекцию он решил с самого гениального из всех живших и живущих людей Земли. Для того и дал мне настоящий эликсир бессмертия. Ох, зачем я его выпил? Лучше любая смерть, чем такая жизнь..."
  "Надо срочно бежать отсюда! - вспыхнула в мозгу Товара из Стали обжигающая мысль. - Хоть тем хорошо моё бессмертие, что в пути не замёрзну... Но прежде нужно оценить боевую обстановку. И определиться с наиболее безопасным маршрутом отхода. Делать нечего; придётся одеть маску".
  Маска с необычайной жадностью впилась в лоб и щёки взволнованного вождя. Товар из Стали, почуяв неладное, попытался сдёрнуть её; но маска, наученная предыдущим опытом, мгновением раньше парализовала все его конечности. Обездвиженный вождь рухнул на пол. Затем он увидел громадные губищи нависшей над ним полупрозрачной головы и услышал насмешливый голос феи:
  - Молодец, ты хорошо поработал на меня. Ты лучше всех прежних рабов-царей кормил меня ужасом твоих подданных. Но имелись отдельные недоработки. Ты оставил на материке Братство; а она, хоть и калека, понемножку объедала меня. И ты нарушил мой приказ - сделать всех жителей материка равными. Почему ты решил, что имеешь право быть не равным другим? Товар из праха, ты неправ; и потому за оставшееся тебе время пройдёшь через всё то, что из-за тебя испытали другие. Ведь ты, товар из краха, кормил меня только постным блюдом своей мнительной трусливости; а я давно хочу распробовать скоромные яства твоей боли и твоего ужаса. Начнём с жестоких мучений в условиях полного бесправия, безвыходного положения и угасающей надежды на невозможное милосердие. А закончим... Закончим тем, что ранее тебе особенно нравилось. Стандартной развязкой твоих спектаклей являлась смерть главных героев; так? Но теперь, товар из страха, ты уже - не генеральный режиссёр, и не гениальный сценарист, а такой же бесправный актёр, какими были для тебя твои помощники и друзья. Сейчас ты тоже испытаешь, что такое неспешная и жестокая смерть; и также отдашь мне все остатки энергии отчаяния из развязываемого мною сосуда твоей земной жизни. На этом мы с тобой расстанемся; но твои страдания не закончатся. Смерть - всего лишь переход из этого существования в иное. Там ты поймёшь, что страх смерти был лишь слабым предчувствием ожидающего тебя ужаса. Ты готов к началу движения туда? Нет? Тем лучше. Маска, начинай.
  3
  Рассказывать о том, каким изощрённым издевательствам подвергался Товар из Стали, я не буду; это - не для нервов детей и нормальных взрослых. Лучше уж, детки, я расскажу вам, как фея и маска подготовили сие ужасное злодеяние, кто помог им его осуществить, и кто, в итоге, был ими вознаграждён.
  Надо сказать, маске давно надоело прислуживать стальному вождю. Ну что за носитель, если маску не надевает? Питания от него никакого, проникнуть в его мысли сквозь стальной экран черепа трудно, и даже убить, ввиду отсутствия непосредственного контакта с ним, очень сложно. Если бы он не арендовал маску Лаврунтию, то маске - хоть с голоду умирай.
  Но с Лаврунтием маске было тоже не сладко. Конечно, он хорош тем, что не беспокоится о жизни и здоровьи своих помощников. Благодаря чему маске можно кормиться ими почти до отвала; лишь бы не оторваться от клиента под действием собственной тяжести, хоть как-то цепляться за ставшее безвкусным, опротивевшее лицо. Но ведь сам-то Лаврунтий, по поведению, - безответственный развратник. Подумать только: в любую погоду, в холод и в зной гоняет по пыльным ветреным улицам одетого в маску охранника, чтобы тот в толпе прохожих разглядывал и по рации подробно комментировал, каковы особенности интимного строения замеченных им женщин. А у маски от таких условий работы хронический конъюнктивит, застойный насморк, то обморожение ушей, то их обгорание, а также пересыхание губ, шелушение носа, лба и щёк и стойкое отвращение к женскому полу.
  Когда же маской начал пользоваться учёный, её жизнь сделалась ещё хуже. Принять форму лица одного охранника, а через пару часов переформироваться на внешний облик другого - работа утомительная, но кое в чём и приятная. Всё-таки - новое блюдо, хоть какое-то разнообразие. А вот тратить только что усвоенную энергию, перестраивать всю внутреннюю структуру ради того, чтобы после бритого гладкого сытого лица крепкого здорового молодца приспособиться к усталому, не выспавшемуся, неухоженному лицу недокормленного чересчур заумного мужчины за сорок - что отрыгивать свежий бифштекс с кровью ради освобождения места для жёсткой безвкусной мамалыги.
  Такого клиента за одну только бороду возненавидеть можно. Мучаешься, растягиваешься на всю её непомерную длину, обволакиваешь каждый волосок, а попробуешь их на вкус - ничего, кроме зубной боли и отвращения. А ведь ещё хуже, намного опаснее - условия, в которых приходится работать. В помещении - ужасная радиация; а учёные работнички, чтобы не волноваться из-за неё, всего лишь "загрубили", фактически - отключили сигнализацию. И на всю мощь включили очень вредную для маски вентиляцию. Доходило до того, что маска вынужденно тратила весь запас своей энергии на чудо срабатывания неисправной сирены; а иначе сгорела бы на работе вместе с учёным лицом.
  Когда становилось совсем невмоготу, маска умоляла фею передать её, хотя бы на время, какому-нибудь другому носителю; лучше всего - работнику сырых плохо освещаемых застенков. Там и климат для неё подходящий, и энергетическая атмосфера вполне соответствующая. Фея ей отвечала, что ни в одном из в застенков материка нет для неё работы: там не ищут подтверждений вины, а берут их с потолка; и одинаково-равным слоем размазывают по заключённым. А на тех потолках уж чего-чего, а сырости и гадости - сколько угодно.
  После такого ответа измученная маска клянчила о разрешении убить мучившего её учёного, чтобы перейти от него к другому, менее учёному и более осторожному учёному. Всё равно этот скоро умрёт; ведь совсем ни себя, ни её не бережёт. Главный руководитель - а лично ковыряется в заражённых радиацией деталях, ни одну помощникам не доверит! Сколько такое можно терпеть?
  Но фея опять категорически ей отказывала. Очень уж фее хотелось, что бомба была изобретена как можно скорее. Ведь после обретения бомбы большаками красный материк сможет активно враждовать с материком заокеанской Свободы; сколько вкусных эмоций достанется фее без особых усилий с её стороны! А самоотверженный учёный ради скорейшего изобретения бомбы делал не только то, что мог, но и то, что мог бы не делать. А вот предлагаемый маской вариант отдать её такому учёному, который не сумеет изобрести бомбу в кратчайшее время, из-за чего заокеанцы разбомбят принадлежащий ей материк, фее совершенно не нравился.
  В общем, пришлось маске опять самостоятельно искать способы избавления от своих мучений. Первым делом она придумала, как избавиться от учёного. Для этого она, используя свой опыт обращения с волшебником, всего-навсего придавила учёному вену. Вскоре в месте закупорки вены образовался кровяной тромб. Тромб постепенно рос, сгущался и, по прогнозу маски, месяца через два-три должен был оторваться; после чего учёный мгновенно бы умер от якобы естественной причины.
  Так оно потом и случилось; но на семь лет позже намеченного маской срока. За это время учёный успел сделать вторую, более мощную бомбу; создал мощнейшие двигатели для надводных и подводных кораблей; собрал отличную группу единомышленников, которая вскоре после его смерти сделала третью, самую огромную, самую страшную бомбу. После чего заморцы перестали угрожать красному материку и начали договариваться с материчанским руководством.
  Вот так Товар из Стали, отобрав маску у Лаврунтия и у учёного, спас себя, свой материк и свой народ от неминуемого поражения в надвигавшейся ядерной войне. А также уберёг маску от облучения. Но маска и не подумала отблагодарить своего спасителя; но первым делом придумала, как его погубить.
  4
  Пришла к ней подходящая коварная идея в тот момент, когда Товар из Стали, глядя вслед любимейшему помощнику, думал о нём свою добрую думу. Дума его была нервной, энергичной, думал он её нескрываемо громко, к тому же стоял у открытого настежь сейфа; и маска, только что уложенная туда Лаврунтием, смогла его думу отчётливо рассмотреть и внимательно расслышать. И вмиг сообразила, как использовать полученную информацию в личных корыстных целях. Но фее о своих намерениях она опять-таки не доложила; фактически - в очередной раз пошла на должностное преступление.
  Через несколько дней Лаврунтий под предлогом кратковременного, но очень важного ознакомления учёного с новейшими разработками заморцев взял у вождя волшебную маску для утешительной охоты на женщин. Перед началом охоты маска сказала охраннику, исполнявшему роль Амура при венерически больном Лаврунтии, что хочет сообщить Лаврунтию нечто очень срочное и важное о намерениях вождя относительно него. А поскольку информация конфиденциальная, она может передать её Лаврунтию только без посредников, лично. Охранник пытался отказаться от выполнения чересчур опасного для него поручения. Но маска сделала себе вкусно, а ему больно; и он вынужден был сообщить Лаврунитию о требовании маски. После чего потерял сознание, а заодно и соскочившую с него маску.
  Лаврунтий настолько испугался сделанного ему намёка, что храбро надел маску на себя (перед тем, разумеется, добив охранника, сделавшего бесполезным и слишком много знающим). Маска охотно подтвердила худшие опасения любимца вождя; а убедившись, что он думает в правильном направлении, сообщила Лаврунтию свой план его спасения.
  По этому плану в обязанности Лаврунтия входило: подпоить сонным зельем охрану вождя и отключить его загородный дворец от внешней связи. Маска не сомневалась, что досконально изученный ею Товар из Стали, обнаружив означенные признаки насильственного переворота, неизбежно запаникует; и, в целях рекогносцировки, наденет маску. Тут ему и конец. Причём конец этот будет обычным, ничем не примечательным инсультом; достоверность такого исхода она стопроцентно гарантирует.
  Запаниковавший Лаврунтий, понимая, что иного варианта убить вождя раньше, чем тот убьёт его, нет, согласился на участие в предложенном маскою заговоре. А маска, вместо того чтобы успокоить и обнадёжить его, лишь подлила ему масла своего коварства в огонь бушевавших в нём страстей. А именно - сообщила, что Товар из Стали пользуется особым покровительством феи Равенство. А вот он - нет.
  Отметив, что доля ужаса в вихре обуревавших Лаврунтия страстей заметно возросла, маска окончательно уверилась, что Лаврунтий и не подумает обращаться за помощью к фее. А значит, не сообщит фее о задуманном заговоре. И уж дальнейшие мысли Лаврунтия маска прослушивала спокойно, с непрерывно возраставшим удовлетворением от заслуженных итогов тонко и точно проделанной работы.
  Мыслил же Лаврунтий в те минуты о том, что ему нужно срочно подыскать себе такого покровителя, который сможет защитить его от мести феи Равенство. Важное, крайне ответственное, всемирно значимое дело! Ведь он, после естественной смерти Товара из Стали, будет править половиной Земли; а для этого нужно быть в полном здравии. Ведь среди населения полумира красивых женщин больше, чем среди населения отдельно взятого им за живое материка.
  Кто может помочь ему в осуществлении столь грандиозных планов? Конечно же, фея Свобода! Она уже покровительствует большей части пока что свободной от него половины Земли; и если заручиться её поддержкой, то такой союз будет выгоден им обоим. Фея будет считаться его официальной любовницей, а он сможет насиловать весь мир.
  Лаврунтий не догадывался, что маска аккуратно наматывала его свободолюбивые мысли на записывающие бобины своих ушей. Но фее Равенство, во избежание её непредсказуемых действий, маска сообщила лишь о том, что намеченный ею преемник готов к исполнению назначенной ему роли. И изложила фее предлагаемый план операции - в части, феи касающейся...
  Фея план одобрила; но претворять этот план в жизнь клиента (точнее, в его смерть) не торопилась. Ждала, пока Товар из Стали будет переварен эликсиром бессмертия до степени пригодности к употреблению беззубым эфирным существом. Ведь сталь есть сталь, кушать её сырой только ржавчине приятно; вот потусторонняя волшебница и доверила честь скушать и переварить стальную плоть вождя эликсиру потусторонней ржавчины. А пока блюдо из стали ржавело и протухало, склонившаяся к нему фея наслаждалась у блюдочными испарениями его гнилых чувств, недобрых страстей и мрачных опасений.
  5
  Но вот всевидящая и непрерывно нюхающая фея, определив, что клиент дозрел, сообщила об этом маске. Маска через телепатическую связь с многогрешной душонкой Лаврунтия сообщила ему о начале намеченной операции. К тому времени Товар из Стали, решивший открыть очередную сессию ликвидации всех старых друзей, пригласил четверых из них на предварительные зачёты. Лаврунтий, поняв истинную значимость сделанного ему приглашения, решился идти ва-банк.
  В дом-крепость вождя Лаврунтий вошёл с демонстративно пустыми руками; но шепнул по дороге послушным ему охранникам вождя:
  - Я привёз вам хорошее вино в подарок; возьмите в моём багажнике. Но пейте после того, как я уеду, а вождь уснёт. Не то он на меня обидится, а я вас всех расстреляю. Но если хоть кто-то побрезгует моим угощением, стрелять не буду; просто выверну всех наизнанку, чтобы найти среди вас брезгливых. Так что - не жадничайте; пейте сами и угостите всю челядь.
  Охранники послушно угостили вином всех, кто был в доме, во дворе и за двором, в маскировочных сугробах между крепостным частоколом и рядами колючей проволоки. Остался без угощения только Товар из Стали; не полакомилась дорогим вином только пожилая кухарка Матрона.
  Охранники ранее никогда с ней не пили; каждый из здоровенных сытых бездельников опасался, что в пьяном состоянии начнёт приставать к старухе, а потом коллеги будут над ним смеяться. Вот и не знали, что во время запоев вождя Матрона не пьёт ничего, кроме компота. Этот компот каждый полдник (а после перепоя - круглосуточно и почти беспрерывно) пил из её рук Товар из Стали; но к опустошению очередного стакана он приступал только после того, как Матрона лично, на его глазах дегустировала не менее четверти стакана изготовленного ею напитка. Вот старушка и готовилась к предстоявшему ей компотному переутомлению.
  Чтобы не ссориться с нетрезвыми охранниками, подаренное ими вино Матрона незаметно выплеснула. Тем не менее, впервые за время своей службы, напоить вождя компотом она не смогла.
  Как обычно, не глядя по сторонам, стараясь лишь держаться на середине красной ковровой дорожки, дотелепала полуслепая старуха до малой уютной гостиной, где ночью гулеванили вождь и его гости. Осторожно постучала в дверь. Вождь впервые не отозвался. Она постучала чуточку громче - с тем же результатом.
  "Что такое? - подумала Матрона. - Неужто я уже и оглохла?"
  Приложила она ухо к двери, прислушалась: кто-то внутри кабинета то ли жалобно мычит, то ли страшно хрипит. Голос вроде бы как у вождя; но войти в комнату не приглашает.
  Задумалась старушка, загрустила, опустила голову долу... И увидела - рядом с дверью охранник валяется. Глаза закрыл, рот открыл и сопит. Спит на посту. Угостила она его нечаянно пролитым компотом, добавила впечатления упущенным стаканом по лбу, он и проснулся. Но ничего по сути интересующей её проблемы не сообщил.
  Посовещавшись, пошли они будить и выспрашивать всех остальных. Но кого ни разбудят, никто ничего не знает, ни о чём не догадывается, никого ни в чём не подозревает. Стали все они дружно ждать, когда Товар из Стали попросит компоту. Но внутрь комнаты не заглядывают; очень уж страшно хрипит вождь. Нехорошо его отвлекать. Тем более - на себя. Пусть сначала доделает то, что начал. Авось успокоится.
  Вдруг, уже вечером, приехала к вождю та самая четвёрка друзей. Но к вождю они не пошли - каким-то образом догадались, что тревожить вождя преждевременно. Вместо личного посещения заставили охранников заставить Матрону пойти на разведку.
  Зашла она. Вышла невредимой. Доложила:
  - Вождь лежит на полу. Храпит, но не спит. Хрипит, но компоту не просит.
  Огорчились друзья. Как же: ехали, ехали, а - напрасно; можно было и не ехать. Приказали они охранникам ничем не отвлекать вождя от принятия отдыха, никого не вызывать и не впускать к нему, особенно - врачей, и уехали.
  На другой день та же четвёрка снова приехала. На сей раз в разведку они отправились сами - вчетвером; чтобы друг другу доказать, что друг другу доверяют, и никому не показать, что чего-то боятся и друг другу не доверяют. Но вошли в гостиную не сразу. Сначала, от порога, осторожно прислушались: всё ещё хрипит, но уже с трудом. Значит, всё нормально: у вождя - двухсуточная похмельная изжога, а компоту он ещё не пил; вот в горле и пересохло. Сами не раз страдали похмельем, знают, что это такое.
  Продвинулись они глубже в комнату, посмотрели внимательно: тоже нормально. Вождь лежит, не шевелится, но - не спит. Смотрит на них умоляюще-жалобным взглядом, словно и в самом деле компоту просит. Наклонился к нему Лаврунтий, улыбчиво прошептал: "Что, не получилось опередить меня? Благодари маску. Это она мне помогла".
  6
  Осердилась маска на Лаврунтия за его болтливость при свидетелях, ослабила парализовавшие вождя импульсы. Страшно зарычал Товар из Стали, потянулся стальными пальцами к замершему кадыку Лаврунтия...
  Испугавшись до смерти, метнулись из комнаты Малой, Булка и Мякита... задрожал всем телом Лаврунтий, упал на колени перед вождём, вскрикнул по-заячьи:
  - Прости, великий вождь! Мякита попутал!
  - Прощание с друзьями обещает быть весёлым! Да и момент для передачи власти очень удачен, - не слышимо для всех, кроме маски, расхохоталась нависшая над домом фея. - Пора переходить ко второму акту представления. Маска, высасывай главного героя; но - не до конца. Оставь в нём тление жизни и последние надежды. Пусть их заплюют, изувечат и растопчут те лизоблюды, садисты и палачи, которыми он себя окружил. Процесс должен быть долгим и мучительным; он этого достоин... Тем временем я высмотрю тех, что будут исполнять главные роли в следующих спектаклях.
  В тот же миг рука вождя обессиленно повалилась на пол. Взглянув на его лицо, Лаврунтий с ужасом увидел, что оно начинает раздуваться и лосниться; но, догадавшись, что это увеличивается, утолщается активно насыщающаяся маска, истерично захихикал.
  Услышав звуки то ли смеха, то ли плача, в комнату заглянул подслушивавший у двери Мякита. Нескрываемая радость Лаврунтия показалась Мяките чрезвычайно подозрительной; тем более что он видел: лицо вождя лоснится приливом сил и здоровья. "Неужто Товар из Стали лишь притворялся больным? А Лаврунтий с ним в сговоре? Надо послушать, о чём они говорят", - подумал Мякита. И, высоко поднимая ноги, чтобы не шуршать ими о высокую ворсу айранского ковра, пошагал вдоль стен комнаты за спину Лаврунтия.
  - Всё, хватит сосать. Убьёшь клиента преждевременно; пусть ещё помучится. Слышишь? Отцепляйся. Падай Лаврунтию в руки, - тем временем скомандовала маске фея.
  Маска, изображая покорность, зашевелилась; но от лица вождя не отделилась. Опытнейший царедворец Лаврунтий мгновенно и верно понял, что покорный вид и виноватый взгляд маски куда-то вверх означают, что здесь находится фея. В паническом ужасе вскочив на ноги, Лаврунтий опрометью помчался из комнаты...
  А маска, словно отброшенная пружиной, полетела к ногам Мякиты.
  - Ты нарочно затянула время, чтобы отдаться этому дураку! - в бешенстве вскричала фея; а жало её красного языка устремилось к маске.
  - Госпожа, Лаврунтий Вас предал! Вот доказательства! - телепортнула маска запись свободолюбивых мыслей Лаврунтия в нависшие над ней уши феи. - Простите меня за то, что не смогла без колебаний отдать себя такому негодяю!
  Но жало языка уже впилось в толстую щеку маски...
  7
  Мякита испуганно отскочил от чего-то типа медузы, неожиданно спрыгнувшей с лица вождя прямо ему под ноги. Но медуза особой агрессивности не проявляла; и Мякита перевёл взгляд на покинутое медузой лицо.
  Вождь, как ни странно, уже выглядел не здоровым и сильным, а измученным и больным. Это Мякиту сильно утешило; и всё же он с опаской взглянул вслед Лаврунтию. Тот, перескочив через порог комнаты, безоглядно помчался по коридору. Это Мякиту значительно успокоило. Всё было тихо, мирно, хорошо... только медуза тихонько шелестела волосками ковра, дёргаясь и корчась у ступней Мякиты. А может быть, не шелестела, а еле слышно ахала, шипела и попискивала...
  Шаги Лаврунтия смолкли в районе туалетной комнаты. Медуза перестала шевелиться и пищать. Взглянув себе под ноги, Мякита с очередным удивлением увидел, что это уже не медуза, а небольшая кожистая тряпка, которая... удивительно похожа на лицо вождя - какое уж оно бывает наутро после попойки: такое же скомканное, перекорёженное, несчастное и ещё более злое ...
  Да что там - похожа; настоящая копия; тщательно выполненная маска; даже усы и брови точно такие же, как у лежавшего неподалёку Копы. Хоть по волоску вырывай у беспомощного вождя и прикладывай к его маске, всё равно волосок от волоска не отличишь.
  "Наверное, Лаврунтий пытался налепить эту маску на лицо Копы. Чтобы мы думали, будто Копа и не думает умирать; а сам тем временем проделал бы с нами какую-то пакость. Лаврунтий вечно считает нас за дураков. Особенно меня, - с обидой подумал Мякита. - Но мы ещё посмотрим, кто из нас дурак! Вот я сейчас отдам ему эту маску, опозорю его при соратниках, а потом ..."
  "Потом он меня за это убьёт. Нет... Так не пойдёт... Лучше уж я сам эту маску надену и пойду в ней прогуляюсь. Так... Вроде бы хорошо села... Плотно... Вот только щиплется... Ничего, потерплю. Зато, как выйду из комнаты, - все в доме со страху помрут! Потом, уже без свидетелей, додушу Копу, свалю его труп на Лаврунтия, труп Лаврунтия свалю на Булку и Малого, на их трупы навалю трупы охранников... И поеду в столицу. А там на весь мир объявлю, что теперь я - Товар из Стали".
  Что из задумки Мякиты вышло, я, детки, расскажу вам чуть позже. Сначала закончу предыдущий рассказ; тем более что конец его совсем близок.
  Пока Мякита размышлял, Лаврунтий, желая спугнуть фею, и будучи уверенным в неизбежной смерти вождя, наконец-то вызвал врачей. Те выяснили, что у Товара из Стали - абсолютно неизлечимый инсульт; и начали его мучить бесполезными уколами и бесконечными процедурами. А соратники ходили вокруг тоскливо глядевшего на них вождя, исподтишка щипали его, тихонько говорили ему гадости и негромко радовались. Промучился так Товар из Стали без утешения и компоту ещё несколько дней, и умер.
  8
  Не надо плакать, детки! Товар из Стали хоть и умер, но не совсем. И Великий Волшебник - тоже умер не совсем. И ещё долго они не умрут, будут реять над нами полупрозрачными полумертвецами - до тех пор, пока им будет хватать на существование тех энергетических подаяний, что отрывают для них от себя, выдирают из чувств и мыслей люди, желающие видеть этих вождей живыми и реально властвующими.
  Конечно, желать или не желать - личное дело каждого человека... Но насколько же плохи наши дела, и насколько плохи мы сами, если желается, чтобы прежнее кровавое дело жило и побеждало. Если хоть кому-то кажется, что под бесчеловечно-жестокой властью тех вождей ему жилось бы лучше.
  Не надо плакать, детки. Не кормите своим живым сочувствием существа, состоящие из бесчеловечного коварства и бездушной жестокости; пусть они неприметно и мирно переходят в достойное их небытие. Не омывайте ни их самих, ни их мрачные деяния своими светлыми слёзками; оставьте оживляющую силу сострадания для невинно пострадавших от всяческих злодеев. Ибо только чистыми, честными, незамутнёнными глазами можно увидеть, где - добро, в чём - зло, и бесстрашно, но и мудро смотреть в будущее. Лучше уж будем над злодеями смеяться. Ибо только смешными они не страшны...
  Гляньте, вот и свет в окошке забрезжил! Это, словно в наизусть известной вам сказке, входят с фонариками во двор ваши добрые родители. Да, может быть, и с конфетами; или ещё с чем-то вкусненьким. Но так, не так, а вы всё равно любите их и слушайтесь; потому что они вас тоже любят, и никого лучше их нет. А завтра снова приходите сюда.
  
  Подсказка восемнадцатая
   Маскарад Гениев
  Товар из Хрюшов
  1
  О, сегодня вы все молодцы! Опять погас свет, но никто даже не всхлипнул. Что? Опять хотите слушать сказку? Тогда продолжу рассказ о Мяките; среди красных вождей смешнее этого жестокого клоуна был лишь его величавый преемник.
  Мы оставили Мякиту в тот момент, когда он шёл к подельникам в маске Копы. Вышел он в коридор, но, как ни странно, никто и внимания на него не обратил. В том числе и фея; даже вразумительного слова дураку про то, как ему теперь себя вести, не сказала. Сочла, что общаться с подчинённым такого уровня ниже её достоинства. Сделалась невидимой, улеглась спать, и с тех пор узнавала о делах и намерениях Мякиты только от маски.
  Испугался Мякита бесстрашия соратников. Всмотрелся он в них как можно внимательнее, вслушался в их перешёптывания - и вдруг понял, что удивительно чётко слышит не только произнесённые ими слова, но и их потаённые мысли. Но ни у одного из соратников, даже если они смотрели на него в упор, он ни в словах, ни в мыслях не заметил желания назвать его Товаром из Стали; или, хотя бы, Копой. В головах у всех мелькало в голове одно и то же: "Вот и дурак Мякита".
  "Как они догадались, что это - я, а не Копа? - удивлённо подумал он. - Неужто Копа притворяется умершим для того, чтобы проверить меня? Для того и подсунул мне свою маску? А все остальные - в сговоре с ним?"
  Устрашившись такого предположения, Мякита в панике взглянул на себя в зеркало... И, к ещё большему удивлению, обнаружил, что он и в маске Копы неотличимо похож на самого себя. Усов нет и в помине, брови не густые, а те же поросячьи, нос прежним пятачком, взгляд не пронзительно-стальной, а трусливо-нахальный.
  Огорчился Мякита. Подумал, что Лаврунтий нарочно подкинул ему очередную хитрую пакость, чтобы выставить его перед соратниками настоящим дураком. Решил он, что надо эту неправильную маску незаметно снять и никогда больше не надевать. Или - подкинуть её Лаврунтию, а всем остальным сказать, что он сразу обо всём догадался, но просто хотел их повеселить. Пусть они теперь над Лаврунтием смеются.
  Подошёл он с этой целью к Лаврунтию - и вдруг отчётливо расслышал, какую циничную подлость тот обдумывает.
  А обдумывал Лаврунтий способы, с помощью которых ему удастся трёх лучших работников материка - визиря на полставки Маленького, богатыря в отставке Булку, дурака (клоуна) на полторы ставки Мякиту (плюс полставки палача, итого - работал за двоих) прямо-таки оптом, всей их партией, сначала унизить-понизить, потом осадить-посадить, затем положить-закопать.
  Отвёл Мякита Малого и Булку в сторонку и рассказал им про гнусные задумки Лаврунтия. Те сразу же Мяките поверили; не потому, что принимали Мякиту за простого бесхитростного дурака, а потому, что знали Лаврунтия как хитрейшего умнейшего большака. И не сомневались, что настоящий большак может поступать только так. А поскольку они, все трое, были уверены в том, что их личные враги являются врагами всего народа, то главным героем очередного спектакля по разоблачению и уничтожению врагов народа назначили Лаврунтия. Но на сцену его не выпустили, уничтожили до открытия занавеса над первым актом их заговора. Правда, кое-кто до сих пор утверждает, что этот ловкач сумел-таки уйти от назначенного ему наказания: чудесным образом непосредственно перед расстрелом при помощи невероятно сильного ужаса и необоримо-могучей медвежьей болезни ушёл из жизни сам.
  Устранив самого могучего члена своего квартета, оставшаяся (выжившая) тройка наперегонки помчалась к должности "Генеральный Секрет-Царь", бесхозно валявшейся на полу дачи Товара из Стали. Первым примчался Мякита; но только ухватился он за центральную часть желанной должности - подбежавшие конкуренты намертво вцепились в её противоположные концы. Богатырь Булка, накрутивший на себя начальную, парадную, золотопогонную часть призовой ленты, сделался главным Генералом материка. Визирь Малой, подмявший под себя красно-золотую оконечность той же ленты, занял должность красного Царя. А дурак Мякита, ухватившийся за бумажную середину, оказался между двумя сдавившими его конкурентами на скромной должности их Секретаря. И даже прибавить к этой должности заслуженный эпитет Первый (коснулся грудью ленты он всё-таки раньше других) удалось ему не сразу, а через несколько томительных месяцев.
  Быть не Генеральным, а Первым Мяките даже понравилось. Пусть все думают, что Копа, или Товар из Стали, или как там его звали, всегда и во всём был всего лишь вторым. Копа только красовался на праздничных парадах да прятался в подземных казематах; а в любом трудном деле выставлял перед собой Мякиту. Фактически Мякита всегда и везде был Первым; и по праву, а также из личной скромности так им и остался.
  Надо признать, эти и другие признаки тщеславного самообольщения действенно помогали Мяките в его продвижении по карьере. Ну какой умный человек воспримет всерьёз нелепые кривляния клоуна, исполнявшего роль дурака при дворе правильно оценивавшего его вождя?
  Соратники Мякиты не догадывались, что его глупыми глазами на них смотрит, а его действиями руководит хитрейшее порождение многоопытных и могучих потусторонних сил. Благодаря стараниям умелой интриганки маски Мякита и был возведён на вершину большакской пирамиды; а затем ею же показательно и назидательно разоблачён и сброшен.
  Но от ужасной смерти Мякита (только он из предшествовавших ему и последовавших за ним вождей) всё-таки уберёгся. В этом ему опять помогла его неповторимая глупость.
  О перипетиях судьбы Мякиты я и поведу дальнейший рассказ. А пока что, детки, запомните: там, где идейно властвуют потусторонние феи, а реально правят их маски, не самому умному и знающему из людей достаётся власть, и не самому волевому и храброму, и не самому умелому и старательному, и даже не самому пронырливому и хитрому. Власть достаётся тому, кто по месту и времени оказался там, где маска съела предыдущего носителя. А он, вместо того чтобы осторожно, аккуратно, с помощью длинных бельевых щипцов швырнуть прожорливую тряпку в огонь, взял её в руки и позволил ей сделаться своим лицом.
  2
  Вспоминая по порядку, Мякита мог погибнуть от маски уже во время первой её примерки. Именно тогда фея приказала маске убить неугодного ей кандидата в вожди. Но упрямая маска сделала вид, что не может справиться с таким заданием. Мол, милостивая фея сама же только что лишила её последних сил; а этот боров нестандартно толстошкурый. А под шкурой у него ещё и плотный слой подкожной клетчатки. Прокусить столь мощные защитные покровы маска сможет лишь при условии их размягчения эликсиром бессмертия; да и то - если эликсир будет повышенного градуса крепости. Вследствие чего маска униженно просит свою обожаемую госпожу обратиться с соответствующим заказом к высокоуважаемому низко проживающему производителю эликсира.
   Хитрющая маска знала, что в особо секретном сейфе Копы хранятся два сосуда с остатками недопитого эликсира - кувшин Товара из Лени и бутылка Товара из Стали; но, будучи разозлена учинённым над нею насилием, фее об этих остатках не сообщила. Очень уж ей не хотелось расставаться с Товаром, который она только что с таким трудом и мучениями заполучила в свои объятия. Хотелось неспешно, смакуя каждый глоточек подкормиться понравившимся ей Мякитой; вдруг следующий носитель окажется безвкусным. Или, наподобие Товара из Стали, практически несносным. Вот маска и решила, что иметь неизвестный фее запас полезного зелья ей весьма не помешает.
  "Хм... А он выглядит аппетитно, - выслушав маску и взглянув на Мякиту, подумала фея. - Внешне - нахальный, самоуверенный, самодовольный; но и достаточно трусоват. Если хорошенько испугать его перед смертью - из этой смеси получится прекрасная подлива, мгновенно пропитавшая всё блюдо. Внутренне он пока что жестковат, грубоват; из-за жестокости окажется горьковат; но всё-таки - далеко не так горек, как Копа. Пожалуй, если его размягчить эликсиром - будет очень неплох на вкус ... В отличие от Лаврунтия. Тот от эликсира сделается ещё вонючее. А если испугается перед смертью (а что за удовольствие убивать, если не пугать?), то чрезмерная трусость добавит к этой вони ещё один отвратительный оттенок. Что, сбежав от меня в туалет, он ещё раз доказал. Из-за своей трусости он, подобно Копе, одевать маску не будет; и как тогда им управлять? Как вовремя убить? М-да... Пожалуй, и в самом деле нецелесообразно менять упитанного кабанчика на несъедобного Лаврунтия. И, пожалуй, есть смысл угостить кабанчика эликсиром; ведь только в таком случае я смогу угоститься им через посредничество маски. А пока он будет зреть, я спокойно, не торопясь подберу ему замену".
  После таких размышлений фея решила оставить Мякиту в живых - разумеется, временно, пока тот не будет сварен эликсиром. А маска, получив от феи соответствующие инструкции, сочинила для Мякиты особую сказку. Ведь Мякита ввиду плохого воспитания, отсутствия нормального образования и специфически большакского умственного развития был неисправимым атеистом и закоренелым материалистом. Вот маска и назвала ему эликсир не волшебным зельем, а лучшей в мире научной разработкой в области здравоохранения. И, соответственно, представила изготовителя эликсира не магом, и не волшебником, а величайшим в мире учёным.
  Вот, вкратце, эта сказка:
  3
  "Жил-был в глубокой древности великий учёный о семи премудрых головах на плечах, о двенадцати кручёных образованиях за спиной. Больше всего на свете он любил разыгрывать людей и играть с цифрами. Людей он любил за душевную теплоту, с которой они благодарили его за производимые над ними опыты, а цифры - за холодное бездушие, с каким они складывались во всяческие комбинации. Из получившихся комбинаций учёный лепил великие изобретения и дарил их людям - бесплатно, всего лишь за упомянутую теплоту. Но глупые люди, вместо того чтобы использовать его изобретения по назначению, вечно их ломали, или свихивали, или переделывали.
  Изобрёл он им меч - они его перековали на орало. Изобрёл лук - они переделали его во множество бесполезных и глупых музыкальных инструментов. Изобрёл порох - они давай впустую сжигать его в фейерверках. Обидевшись на такое отношение к своему творчеству, изобрёл он лучи времени, но людям их не отдал. Решил сам посмотреть: что же с этими неразумными созданиями в конце концов будет?
  Навёл он лучи времени на ближайшее будущее, и увидел: люди отбросили арфы, гусли и лиры, забыли про орала и копала, взялись за мечи, за луки со стрелами и снова воюют.
  Удлинил он лучи, вновь посмотрел: люди по-прежнему воюют, но уже с помощью пулемётов и пушек.
  Обрадовавшись, что прогресс не остановился, учёный удлинил лучи на максимальную величину. Смотрит: люди уже не воюют. От большинства из них остались только пепел и головёшки, а немногие выжившие ползают по обугленной Земле, выгрызая из неё жареные корни растений и обгрызая обгорелые трупы животных.
  Догадался учёный, что люди довели-таки прогресс до всеохватной самоистребительной войны; хотя и не так быстро, как он предполагал. Пошарил он лучами внутри Земли, и нашёл огромную пещеру, спрятанную от людей под громадными, далёкими от прогресса и неприступными для цивилизации горами. Понял учёный: выжить в будущей войне смогут только те из людей, которые поселятся в той пещере. Но прежде нужно пещеру благоустроить. Сделать это, спасти человечество от грядущей катастрофы мог только он. Вздохнул учёный, собрал скудные пожитки и множество не завершённых изобретений, позвал немногих верных учеников и вместе с ними отправился на проживание в пещеру со всеми неудобствами.
  Понравилась учёному пещерная жизнь: прохладно, сыро, солнце глаза не слепит, мухи не кусают. Захотелось ему жить так вечно; и изобрёл он эликсир бессмертия. И, как истинный учёный, проверил его на себе. А пока он проверял, ученики, по придуманному им проекту, строили в той пещере громаднейший дворец для него, подсобные помещения для себя и кое-какие удобства для тех людей, которых учёный впоследствии спасёт и приютит.
  Через несколько лет учёному захотелось посмотреть, правильно ли, по плану ли ведётся строительство. Придумал он себе светлую ауру, сделался как яркий семисвечник и увидел: ученики от жизни в условиях темноты, холода, сырости и бездорожья превратились чёрти во что. Поломанные ноги сделались худыми, кривыми и повернулись коленками назад, разбитые и натёртые о камни ступни превратились в копыта, набиваемые на головах шишки затвердели, как рога, нестриженые ногти переродились в когти, мёрзнувшие тела заросли клочковатой чёрной шерстью...
  А он - как был красным молодцем, таким и остался. А в свете самого себя - даже и красивше. В общем, эликсир бессмертия прошёл проверку на отлично.
  Обрадовался учёный очередному доказательству своей гениальности, огорчился за своих бестолковых учеников, но переделывать их обратно уже не стал. Не захотел нарушать законы естественной эволюции. Обессмертил их такими, какие уж они получились. И, забросив все изобретения, начал освещать собой место производимых ими работ. Благодаря чему через многие тысячи лет, но точно к началу катастрофичной войны удалось переоборудовать пещеру в подземный рай.
  После приёма объекта в эксплуатацию учёный первым делом настроил лучевой аппарат на настоящее время. Смотрит: живущих на Земле людей, несмотря на все войны, сделалось намного больше научно рассчитанного им количества. Задумался он: как же теперь спасти всё человечество? Ну, пусть даже не всё; хотя бы - самое передовое, наиболее устремлённое к миру и прогрессу. То, которое успеет добежать до пещеры за время полёта ответных ракет. Чего для его спасения в пещере не хватает?
  Камня для сооружения дополнительных загонов - в стенах пещеры не меньше, чем нужно. Железной руды для изготовления чугунных сковородок, обсушивающих замоченных в войне людей, - целые залежи. Медной руды для отливки больших котлов, отогревающих граждан, неразличимо смёрзшихся между собой во время текущей холодной войны, тоже - вполне достаточно. Смолы и прочих энергоносителей для подогрева сковородок и котлов - целое нефтехранилище. Экологических отходов для наполнения упомянутых сосудов накопилось за прошедшие тысячи лет - черпай-не-хочу. Объектов отдыха и развлечения - крутых подъёмов для затаскивания обломков скал со стопроцентной гарантией их скатывания обратно, питьевых бассейнов с регулировкой уровня воды в сантиметре от губ, веток с соблазнительными фруктами, покачивающимися в недоступной близости от тянущихся к ним пальцев, - сколько угодно.
  Единственное, чего (точнее, кого) будет не хватать в условиях внепланового перенаселения пещеры - дальновидного многоопытного руководителя широких народных масс. Такого, который сможет организовать содержание огромного количества людей в тесноте, без особых удобств, пусть на малосъедобном и невкусном, но дешёвом корму. Ведь сам учёный ни подобного опыта, ни соответствующих знаний не имеет; значит, нужно уступить власть, должность и шикарный дворец более достойному специалисту. Лучше уж люди при таком вожде будут жить как в подземном свинарнике, но потом заселят всё пространство мирового Космоса, чем под неумелым управлением учёного все изголодаются, перессорятся, перегрызутся, превратят подземный рай в самый обычный ад, сожрут с голоду учёного и обслугу и, в конце концов, все до одного вымрут.
  Но где найти такого уникального специалиста?
  И вдруг услышал учёный - а над подземельем, у него над головами, катится по Земле огромная слава про мудрость и находчивость Мякиты. Прогрессивное человечество всего мира поёт громкую песнь о том, как отважно усмирял Мякита недовольство своего отсталого народа; как умело расправлялся с врагами этого народа; какие мудрые планы строит насчёт улучшения пропитания народа; какие пусть с виду малые, но большие по числу квартиры задумал он строить для народа.
  "Мякита и есть новоявленный спаситель человечества! - с семикратно сосгласованным восторгом подумал мудрый учёный; и облегчённо расслабил мощные кольца всех двенадцати отсутствующих у людей образований. - А мне остаётся лишь почтительно умолять его снизойти в пещеру после окончания надвигающейся ужасной войны. В которой он, вне сомнений, окажется победителем - если первым нанесёт сокрушительный удар по противнику. И после которой останется живым - если заблаговременно примет эликсир бессмертия, который я сейчас же начну для него готовить".
  4
  Обрадовавшись сообщённой ему научной новости, Мякита немедленно отправил специальную высокоумную экспедицию за изготавливаемым для него эликсиром. Но - быстро сказка сказывалась, да долго дело делалось ...
  Почему долго? Такой уж путаный путеводитель предоставила маска. Она ведь думала, что у Мякиты на лице будет жить как у него за пазухой; вот и направила экспедицию длинным окольным путём. Тем паче что о желательности такого маршрута намекнул фее маг. Зачем это ему? Очень просто: чем дольше бродят вокруг да около цели, нервничают и переживают землепроходцы, тем полнее энергетический рацион сопровождающих их потусторонних проходимцев. Должен же учёный маг заботиться о своих малообразованных слугах? Кормить их, поить, развлекать, чтобы не взбунтовались. И должна же маска согласовать с хозяином маршрут и время прихода посетителей? С учётом такого согласования и была направлена экспедиция.
  Почему заплутавшая экспедиция не возвращалась домой? Я же сказал: она была специальная и высокоумная. А кто из умников, посланных специально за эликсиром бессмертия для высокого вождя, осмелится вернуться к нему с пустыми руками? Да лучше всю жизнь неспешно бродить за чужим бессмертием, чем мчаться навстречу собственной смерти.
  Вот экспедиция и ходила... бродила...
  А Мякита после её ухода размечтался: "Сделаюсь бессмертным... спасу человечество... потом захвачу всю Землю... потом - все планеты Солнечной системы... потом - весь остальной Космос... Забуду про Товара из Стали, и уже не буду его ни бо-бо-бояться... ни боготворить... Ой! Ой-ё-ёй! А всё-таки - как же я спасу человечество нынешнее? Чем буду кормить подземное население? Подножного и подручного корма - зелени, овощей и фруктов - в пещере не будет. Консервов, солений-варений на всю ораву на весь срок отсидки не напасёшься. Картошка быстро сгниёт, репа сильно прорастёт, её потом из-под камней не выдернешь. Выход один - кормить людей хлебом и мясом. И салом; подсолнечник есть подсолнечник, без солнца масло не выработает. Запасы хлеба, в виде муки и зерна, придётся сделать заранее. А заниматься животноводством можно и в пещере. Но выращивать там крупный и мелкий рогатый скот - не получится; всем рогатым, как и прочим копытным, нужен выпас. Да и - как их в темноте доить, стричь? Можно бы заняться птицеводством; но как собирать яйца и ловить цыплят? Всё ж будет раздавлено под ногами! А главное - как наладить учёт и контроль над надоями и яйценоскостью? Волшебник учил, что в нашей власти учёт и контроль - самое главное! Без учёта контроля - развратится подземное человечество, разворует всё общепещерное хозяйство...
  Остаётся одно: развести в пещере свинство. Оно, в отличие от прочих животноводческих культур, неприхотливо и непритязательно, ему нужны только пища, пойло и возможность свинячить. Свинячить в темноте удобнее, чем на свету; значит, в условиях пещерной жизни свинство будет успешно существовать, пахнуть и размножаться. Вести контроль и учёт его поголовья очень просто: оно само себя выдаст визжаньем и хрюканьем. И тем же способом выдаст всех мало-мальски покушающихся на его мясо и сало. А вот человеческие отходы и человеческие отбросы счавкает без шума и стеснения. Благодаря чему удастся свести к минимуму расходы на утилизацию и канализацию, а также на борьбу с алкоголизмом, пьянством и проживанием не по месту прописки.
  Итак: тёмное и ленивое пещерное человечество может быть спасено от вымирания только благодаря культуре свинства".
  "Что дополнительно хорошо, - продолжал размышлять Мякита, - свиней и людей можно кормить одним и тем же зерном - пшеницей или рожью. Лучше - пшеницей; она урожайнее. Значит, нужно сконцентрировать усилия материка на задаче резкого увеличения производства пшеницы. С тем, чтобы за несколько оставшихся до войны лет произвести зерна столько, чтобы его хватило на долгие десятилетия последующей подземной жизни. А как это сделать?"
  - Придумал! - громко выкрикнул Мякита. - Нужно засеять заброшенные и пустующие земли!
  Услышав его крик, прибежал к Мяките какой-то сумасшедший, заголосил как ненормальный:
  - Эрозия почвы начнётся! Через несколько лет на месте полупустынь будут пустыни! Это было проверено и доказано ещё в дореволюционной древности, за несколько лет до нашей великой эпохи.
  Поглядел на него Мякита глазами маски: "Мужик с виду умный, а - дурак дураком. Какая мне разница, что будет здесь через несколько лет, пустыня или потоп, если я к тому времени уже буду под землёй?" Ну и, конечно, с присущим ему остроумием поставил учёного на место.
  - А сейчас для чего полупустыни пригодны? Для козей и конёв? Да пусть они все хоть сдохнут! От них - ни навару, ни товару; только блеяние да ржание. А на зерне можно откормить очень много полезных хрюшов. Я лично козятину и конятину и пробовать не хочу; а свиное мясо и сало ем каждый день. А потом зубы чищу щёткой из свиной щетины. И ботинки ношу из свиной кожи. Вот это - товар так товар! Понял, наука?
  С того момента в учёном мире Мякиту звали не иначе как "Товар из Хрюшов". А сам он, решительно отвернувшись от обескураженной науки, отдал приказ направить в пустоши всю технику и самых лучших работников.
  С пахотой получилось очень даже хорошо, плуги расправлялись с местной супесью гораздо легче, чем с привычным чернозёмом. Сеять тоже было легко. И взошла пшеница дружно, хорошо. Но потом подвела погода. Оказалось, что летом в пустошах - засуха. А как только лето закончилось - полились затяжные дожди, и поля превратились в болота.
  Вот тогда-то Мякита наконец-то сообразил, что, прежде чем распахивать полупустыни, надо было проложить по ним возвышенные насыпные дороги. А для людей поставить хоть какие-то домишки. И уж обязательно соорудить зернохранилища. Но ленивая маска своевременно об этом не подсказала, учёных Мякита, вплоть до наводнения, и слушать не хотел, а его помощники изо всех сил старались ни в чём не выглядеть умнее вождя. В итоге техника утонула в грязи, люди простудились и запоносили, большая часть урожая сгнила в открытых буртах или прямо на корню.
  Пришлось спешно устранять недоделки: строить навесы над зерном и людьми, варить людям нормальную, съедобную пищу. Поскольку это делалось в спешном порядке, то общий результат оказался аВрально-отчётным, а пища аВарийно-условной. Но зато в последующие два года прибавка в зерновую корзину материка была довольно весомой. Народ повеселел, распробовал вкус хорошего хлеба, понял, что труд может приносить пользу, почувствовал тягу к жизни, ощутил в себе симпатию к Мяките. Чем тот и воспользовался для укрепления своего положения и усиления своей власти.
  5
  Самым опасным конкурентом Мякиты был Малой. Он обладал царской властью, но пользовался ею во благо государства; причём пользовался умно и результативно. Он намеревался разоблачить злодейства Товара из Стали, и хотел создать условия, при которых в руках одного человека не могло бы оказаться слишком много власти. Он хотел увеличить производство нужных людям товаров и хоть немного раскрепостить крестьян. Кроме того, он считал нужным уменьшить права и привилегии большакской бюрократии.
  Маска подсказала Мяките, кому из чиновных слуг народа не нравятся такие нововведения. С помощью этой компании Мякита развернул кампанию борьбы с антипартийным прожектёрством, которая завершилась свержением Малого. Но компания революционных бюрократов, не желая усиления власти Мякиты, настояла на передаче расшатанного ею трона внешне представительному, а внутренне слабому и податливому Булке. Мякита, по совету маски, уступил им. Но зато в оставленное притворным богатырём Генеральское седло он усадил настоящего богатыря, под водительством которого были одержаны главные победы над войсками Фурера. И присвоил себе сильные инициативы Малого - кроме ослабления власти верховного вождя и уменьшения большакских привилегий.
   Маска знала, что в случае улучшения жизни народа она будет наказана феей - ведь в послевоенное время мирные страдания народа являлись основным питанием феи. Она посоветовала Мяките превратить малую инициативу заботы о народе в широковещательную имитацию такой заботы. Но при том настаивала, что ненавистного ей стального недотрогу необходимо идейно раскромсать, физически разлучить его набальзамированный труп с вечно живым трупом волшебника и, тем самым, лишить бывшего вождя морального права и законного основания на народную любовь, большакское уважение и личное бессмертие. После чего, по праву победителя, все его права, привилегии и личные качества перейдут к Мяките.
  Послушался её Мякита. Разоблачил бывшего кумира. А тем самым восстановил против себя и материка соседей, считавших себя верными вассалами Товара из Стали. А также испугал ближайших соратников, правильно понявших, что под флагом борьбы с кровавым наследием бывшего вождя он также может уничтожить их.
  Возник заговор, на верхушке нарыва которого оказались Малой, Молот и Каганец, сочувствовавший им Булка и примкнувшая к ним шепилявая комса.
  Детки, не путайте комсу с хамсой. У них разное происхождение. У комсы родители большие, важные, но очень малоподвижные; зато и родители, и их дети всегда находятся при кормушке. А родители хамсы - маленькие, юркие и вечно голодные. К тому же - слишком доверчивые и любопытные ; из-за чего часто попадают в сети, а оттуда в комсервы - в сервисные продукты для комсы и её родителей.
  Кроме того, комса и хамса собираются в совершенно разные, абсолютно несхожие стайки. Вот и вы никогда не смешивайте их. Комса, особенно - крупная, абсолютно несъедобна, но способна сожрать кого и что угодно. В момент останетесь без хамсы, тарелок, ложек, а также прочих полезных вещей и месторождений.
  Уточню: сказанное мною относится лишь к современной нам комсе. К той, которая вьётся сейчас вокруг двух наших секрет-президентов - союзного и райсейского. Послевоенная комса была совсем другой. Та комса мечтала не столько о личном благополучии, сколько о переделке материка из плоской посудины типа "боевая утка" в более культурный сосуд. К примеру, комса наших многочисленных юго-восточных соседей уже переделала свою страну во вполне приличный чайник. У нас могло получиться нечто наподобие электрического самовара на нефтяном подогреве; но - умные заговорщики не смогли обыграть премудрую фею и победить дурака Мякиту.
  Начали они довольно успешно: заманили Мякиту на заранее подготовленное заседание большакского Президиума, где законно выбрали Первого секретаря на должность низложенного главаря. Но - не расправились с Мякитой незамедлительно, как ранее с Лаврунтием, а согласились с его желанием быть растерзанным всем коллективом центральных секретарей.
  Ночью навалившаяся на столицу фея (которой мирные заговорщики нравились гораздо меньше буйного Мякиты) одних центральных секретарей слегка придушила, других припугнула, третьих дезинформировала, а самых непослушных и активных попросту не пустила на решающее заседание, прижав их своей шкурой по дороге в крепость. Особому внушению фея подвергла полководца, которого Мякита назначил Главным Генералом вместо Булки. К тому же послушная фее маска заблокировала телефоны заговорщиков, а вот Мякита и его верный друг Атас-ас успешно обзвонили всех единомышленников.
  Во время собрания первым бросился в бой за Мякиту полководец. Опытный стратег ударил не по центру заговорщиков, не по Булке, являвшегося его прямым начальником, а по флангам. Вначале он провёл массированную артподготовку с применением прожекторов, высветив многочисленные факты участия Малого, Молота и Каганца в злодеяниях Товара из Стали. (Факты не меньших злодеяний Мякиты он оставил в тени). Затем он ввёл в сражение тяжёлую технику - заявив, что заговорщики планируют раздавить танками всех участников данного заседания; но танки если и сдвинутся с места, то только по его личной команде.
  Перепуганные секретари, поверив суровому воину на слово, оставили власть в руках Мякиты.
  Довольно скоро им пришлось пожалеть о таком решении. Мякита, дабы вырвать с корнем ростки перевыборной партократии, многих из них удалил от власти и выселил из столицы. В числе пострадавших оказался и спасший Мякиту полководец.
  Запомните, детки: возносящие над собою подлецов и дураков непременно будут обгажены их естественными выделениями - подлостями и дуростями. А то и захлебнутся в них.
  6
  После расправы с врагами и друзьями Мякита наконец-то уселся на красный трон, и возомнил себя самым умным и совершенно непобедимым.
  К тому времени экспедиция привезла ему эликсир бессмертия. И не только эликсир; ещё и устные уверения подземного учёного в том, что предсказания и обещания, данные им Мяките, непременно сбудутся. Вспомнил Мякита о своей ответственности за спасение послевоенного человечества, и велел маске поискать по миру подходящие культуры взамен ненадёжной пшеницы. А та и рада стараться. Ей прямо-таки грезилась спокойная сытая жизнь в тихом сыром подземелье; ради такого счастья она не жалела ни личного времени, ни служебного усердия. И быстро нашла за морем парочку подходящих вариантов.
  Вначале маска показала Мяките сорго. Сорго ему не приглянулось: зерно мелкое, невзрачное. Хоть заморцы для рекламы, для задуривания покупателей прицепили к нему гогочущее ГО (сам Мякита выговаривал Г мяХко), но - сор есть сор.
  А вот маис ему понравился. Поехал Мякита за море, посмотрел вживую на маисовые поля, и пришёл прямо-таки в восторг. "Зёрно крупное, красивое. Похожее на обычное кукурузное, но, как уверяет заморец, урожайность у него в десять раз больше. И в двадцать раз больше, чем у нашей пшеницы. Вот этим зерном я и смогу прокормить подземное население! Но сначала надо потренироваться на своём материке. Зёрнами вместе с кочерыжками можно кормить хрюшов и свиней, листьями и бодылками - коров. Народ буду кормить зёрнами без кочерыжек, хрюшиным мясом и коровьим молоком, а свиней-маток оставлю на потомство. И если каждая из них принесёт в среднем по семь-восемь... лучше - по девять... для ровного счёта - по десять поросят, то... свиное поголовье, на увеличившемся в те же десять раз маисовом питании, за один год вырастет в десять раз! Вот это да! Так мы за один год два пятилетних плана по мясопоставкам выполним. А ещё и десятикратное количество навоза на поля вывезем. Плодородие резко повысится, и ещё через год мы соберём маиса уже не в двадцать, а в сорок... а может, и в пятьдесят раз больше, чем на тех же площадях собрали бы пшеницы. И в сто раз больше, чем ржи. Вот это размах! Да так... так уже через пару лет задача обеспечения населения продуктами питания будет полностью решена. А через десять... ну, пусть не через десять; придётся же отправлять большую часть зерна в подземный рай для создания там стратегических запасов; через пятнадцать... с запасом на любые непредвиденные обстоятельства - через двадцать лет будет окончательно построен земной рай. А стратегических запасов будет накоплено на сотню лет вперёд. Вот тогда можно и войну начинать. Но все сведения о подземном рае нужно держать в строжайшем секрете; а то заморцы вмиг туда понабьются. А вот о том, что мы скоро перегоним по всем показателям тех же заморцев, и построим у себя земной рай, надо завтра же заявить на весь мир. Чтобы все успели узнать об этом за то время, пока в мире мир. Пусть все враги сдохнут от зависти ещё до начала войны. А все народы пусть мирно привыкают к своему будущему вождю".
  7
  А тут, очень кстати, собрались на далёком заморском вече вожди и полномочные представители разных стран, чтобы спокойно, всем миром обсудить, как им в послевоенное мирное время друг друга обижать. Поехал туда и Мякита. Культурно, по очереди встал он за речевую бочку. Вежливо, помахивая только одним кулаком (то левым, то правым) объяснил собравшимся, что никого не нужно обижать и угнетать. Что все народы и страны должны быть равны между собой. Для этого нужно позволить всем капитально угнетённым народам свергать угнетающие их правительства ради установления в их странах власти примиряющего Равенства. Если же народы каких-то излишне переразвитых стран предпочитают власти Равенства власть Свободы - пожалуйста, пусть пытаются выжить под её тяжким бременем. Но в таком случае пусть уж предоставят свободу и своим колониям - чтобы те могли без принуждения выбрать власть Равенства. И пусть разоружатся - чтобы никто не ожидал от них насилия, чтобы все чувствовали себя свободными от страха их агрессии. Красный материк, в принципе, ко всеобщему разоружению уже готов; и даже готов к нему присоединиться. Как только оружие исчезнет, все страны и народы сделаются абсолютно равны, и смогут свободно даже не думать о том, чтобы кого-то обижать. И тогда во всём мире навеки воцарится мир.
  Умно, подробно, как для дураков объяснял Мякита приехавшим на вече государям прекрасно понятные ему вещи; но через первые же три часа доклада понял - некоторые всё ещё его не понимают. Особенно глупят бывшие союзники по антифурерской коалиции. Вертятся на стульях, друг дружке усмехаются, его умную речь толком не слушают. Да ещё и смотрят на него, как на дурака. А хозяева вечного ристалища, правители заморского материка, вместо того чтобы приструнить невежливых гостей - показывают пример непочтительного отношения к докладчику.
  Стерпел Мякита. Никого не обозвал, закончил речь хорошими добрыми словами, культурно вернулся за стол, непочтительно поставленный заморскими организаторами в общем ряду таких же столов, уселся за обычный стул с непривычно низкой не золочёной спинкой. Сидит смирно, ждёт: что другие выступающие о его речи скажут? Все ли будут бурно восхищаться, или кто-то осмелится просто хвалить?
  Вышел на вечевое место какой-то филиппок значеньицем с островок, росточком с ноготок. За речевой бочкой не видно, через микрофон еле слышно. И давай Мяките противоречить. Мол, пусть Мякита сначала освободит те колонии, которые до войны и во время войны захватил Товар из Стали, а уж потом критикует демократичные государства.
  А все бывшие союзники молчат, дружно кивают, с усмешками поглядывают на Мякиту.
  Понял Мякита, что рабы Свободы откровенно провоцируют его на какую-нибудь глупую выходку. Хотят, чтобы он показал всему миру: красным материком правит агрессивный дурак; так что - умным людям всего мира ничего не остаётся, как сплотиться в борьбе с дураком и управляемым им материком. Ну и, конечно, осердился. Решил показать, что как раз он-то и не дурак. Он говорит миру сущую, умную, глубоко продуманную правду; и ни на кого по-настоящему тут не нападает. А вот напавшие на него клеветники - самые настоящие дураки. С первого раза не смогли понять его мудрые слова, оттого и клевещут.
  Вскочил он со стула и начал объяснять, что рядом с материком - не колонии, а братские страны. И что он может защитить родной материк, а также побратимов и прочих друзей материка не хуже, а лучше Товара из Стали.
  Но иноземцы, особенно - местные заморыши, ещё больше развеселились; и, мешая ему учить их, громко захлопали ладошами и застучали ногами по полу.
  Растерялся Мякита. Он ведь не привык на подобное неуважение к верховному вождю. И, как обычно в трудных случаях, мысленно спросил услужливую маску: в чём дело? они что, с ума сошли? или совсем меня не боятся?
  А маске только того и надо. Ей ведь фея приказала втянуть весь мир в очередную свару; да и самой давно хотелось перебраться в пещеру. И она начала переводить Мяките обидные реплики, которыми на множестве языков мира сопровождали его речь иноземцы. Одновременно коварная полиглотка теребила Мякиту за глотку, требуя предоставить ей свободу слова. Мякита поддался, раскрыл отмассированный орган во всю ширь и ответил обидчикам во всю свойственную ему голосовую мощь; но маске свободу не предоставил, выразился своими собственными словами.
   - Не хотите слушать по-человечески? Тогда я поучу вас так, как у нас учат непонятливых тараканов!
  И, сняв с себя ботинок (отечественные историки утверждают, что это был всего лишь лёгонький полуботинок, почти что полутапок), Мякита немножко, не более получасика постучал им по столу.
  К сожалению, стучать беспрерывно у Мякиты не получалось: смазанный смальцем ботинок то и дело выскальзывал из пальцев. Да и рука устала. А перекричать шум всего зала не получалось. И когда ботинок в очередной раз упал на пол, Мякита одел его и пошёл к речевой бочке. Вытолкнул из неё филиппка, отобрал у него микрофон и возобновил обучение иноземцев.
  Бестолковые обучаемые опять застучали ногами, захлопали руками, а тамада собрания (хотя с виду - почти что джентльмен, с соседнего с ними острова) некультурно стучал председательским молотком по вечевой плахе. Да ещё и постоянно, через громкий микрофон перебивал Мякиту, требуя от него уважать какой-то там регламент. А при этом неуважительно обращался к Мяките на "ты". Видя, что Мякита не реагирует на его слова, джентльмен правой рукой изо всей силы хряпнул молотком по плахе, а левой отключил микрофон Мякиты. Тяжёлый молоток, отломившись от ручки, со свистом пролетел над головой Мякиты, а вслед за молотком прилетело яростное шипение тамады:
  - Ты ("You") ведёшь себя так, будто находишься не среди культурных людей, а в привычном тебе свинарнике. Так почему бы тебе не кричать и не стучать, а хрюкать?
  Увидев пролетавший снаряд, опешил Мякита: "Неужто меня заманили сюда для того, чтобы убить?" Растерянно открыл он рот... пугливо оглянулся... и вдруг взвигнул звонким голоском маски:
  - Где ты видишь культурных людей? И какая у вас может быть культура? У людей - кто что ест, тот из этого сделан, и так же себя ведёт! Вот и вся ваша культура! Которые едят кур, индюков и гусей, те сейчас квохчут, гогочут, крутят шеями и хлопают руками, будто крыльями. Которые едят лошадей, те ржут и копытами стучат. Которые едят овец, те заморских псов слушаются и под их лай блеют. А я ем товар из хрюшов. Когда сделаю у себя на материке корыто больше заморского - может, и захрюкаю, как заморцы сейчас гавкают. А если они вздумают кусаться, я в момент всю их псарню развалю! А заодно - ваши конюшни, индюшни и прочие гадюшни. Будете потом из своих мелких подземных нор скулить, да я вас не прощу; так там с голоду и сдохнете. В живых оставлю только тех баранов, что сейчас не ржут и не хлопают, а только блеют. Всё равно всех их, и тебя в том числе, народы выгонят из своих стран, установят у себя власть Равенства, а вы будете в очередь ботинок моего товара вылизывать.
  К сожалению, по причине бюрократического отключения микрофона этот ответ мало кто услышал, а официальной записи и вообще нет. Но с той поры уже не только учёные, но и все восхищённые его остроумием соотечественники называли Мякиту "Товар из Хрюшов". А Мякита и заморский правитель смертельно рассорились.
  Через некоторое время старого Заморыша сменил молодой; но и тот, по традиции, продолжал дуться на ни в чём не повинного перед ним Мякиту. Но при этом оба они - и Заморыш, и Мякита - делали вид, что вовсе не поссорились, а просто разошлись во взглядах на женщин. Да хоть бы на реальных! А то ведь - на потусторонних.
  Мякита на всех собраниях и заседаниях говорил о том, что самой прекрасной дамой в мире и в войне является фея Равенство. А Заморыш в подобных случаях твердил: "Нет никого обворожительнее и прелестнее Свободы". Нормальные бы мужчины тихо, скромно наслаждались бы своим счастьем, не рекламируя возлюбленных завистливым друзьям и коварным соседям. Эти же раскричались о любви к потусторонним феям на весь белый свет и разнополярный мир. И чуть было не превратили белое в чёрное, свет во тьму, разнополярность в однообразную безысходность, хрупкий мир в ядрёную войну.
  Запомните, детки! Особенно - мальчики, желающие вырасти в настоящих мужчин. Не всё из того, что любо полюбившейся вам женщине, полюбится вам. И ни одна женщина в мире не стоит того, чтобы из-за любви к ней разлюбить жизнь и погубить мир. Так будьте же ответственны и мудры; ибо женщины чувствуют себя настоящими женщинами только с такими, и по-настоящему любят только таких.
  8
  К счастью народов обеих стран и всего мира в целом, война не состоялась. Как ни старались феи столкнуть во взаимном уничтожении ядра подконтрольных им материков, всемирного взрыва не произошло. Заморыш оказался достаточно сильным и умным для того, чтобы не поддаться своим агрессивным полководцам, а Мякиту уговорил Атас-ас любитель колбас. Убедил-таки он его, что глупо в одночасье губить всех своих подданных. Перед кем тогда речи говорить? Кого убеждать в своём уме и талантах? Только и останется, что сидеть в тёмной норе да жевать чёрствую маисовую корочку.
  И всё-таки надо признать, что Мякита не довёл ссору до войны не только потому, что предпочитал колбасу маисовой корочке. Была у него и более важная причина для миролюбия.
  Дело в том, что учёная экспедиция привезла ему совсем немного эликсира бессмертия: не более чем на полглотка. Мол, мудрец сказал, что остальное его уважаемый друг и соратник Мякита допьёт уже под землёй. Но Мякита-то знал цену дружеским обещаниям соратников. К тому же он опасался, что такого количества бессмертия окажется недостаточно для противодействия невероятно смертоносной заморской бомбе. Вот он и пошёл на попятную.
  Но - обозлились Равенство и Свобода на помирившихся вождей двух противоположных материков, и решили поменять их на других.
  Первой взялась за дело фея Свобода, велев своим слугам застрелить мирного Заморыша. На освобождённое таким образом место она посадила его менее умного и более агрессивного заместителя. А вот фея Равенство, напротив, сочла нужным оставить Мякиту на прежнем месте. Сестре она объяснила своё решение тем, что в случае новой крупной ссоры бестолковость Мякиты им обеим очень пригодится.
  На самом же деле фея Равенство мало сомневалась в том , что победа в будущей войне достанется заморским войскам, имеющим гораздо лучшее вооружение, чем у материка. В том числе - в двадцать раз больше страшных ракет и бомб. Фея понимала, что за немногие часы войны большинство населения материка погибнет, оставшаяся часть будет болеть, слабеть и вымирать. В итоге она лишится привычного источника питания, да ещё и окажется под пятой Свободы. Вот фея и решила, что ей нужно думать не о том, как подкормиться кратковременным взрывом человеческих эмоций во время войны, а о том, как устроить длительный сумбур на собственном материке.
  Феям ведь что надо? Революции, гражданские войны, прочие великие потрясения. Чтоб вокруг неё - буря страстей, море крови, стоны и вопли, вакханалия безвластия, пиршество безумных энергетических выплесков. А потом, после приятного насыщения человеческими страданиями, снова - тихий сон власти той же феи... Применительно к восприятию людей, сначала - стенка наших на стенку ваших, потом не сдавшихся - к стенке, сдавшихся - на коленки, имущество отобрать и поделить между лучшими из наших. И - снова, "проводя в жизнь" всяческие нежизнеспособные глупости, копить в народе энергетический заряд массового недовольства. А поскольку к тому времени таковой заряд имелся, то фея надеялась, что ещё немножко Мякита повластвует - народ взбунтуется, и всё пойдёт по обычному кровавому сценарию. Зачем же преждевременно обрезать ниточку жизни ключевой марионетки?
  Запомните, детки: не удача, и не ум, и не хитрость, а благоразумие и глупость спасают людей от ловушек потусторонних сил. Человек, верящий в свою удачу, надеющийся на свой ум и на свою хитрость удачно войдёт в ловушку, хитрым образом минует все преграды на пути к вожделенной цели и с умным видом ухватится за спусковой крючок приманки. Человек благоразумный не поддастся неправедному соблазну и пойдёт прежним верным путём. А глупец, не заметив небрежно замаскированную ловушку, или не догадавшись, как открывается её дверца, промчится мимо неё. К другой, более простой и яркой.
  9
  Такой ловушкой для Мякиты являлась его светлая мечта о маисовом изобилии в земном раю и мясо-сальном питании в раю подземном. Ради осуществления этой мечты он не жалел ни времени, ни сил. Пришлось маске ездить с ним по свинарникам и полям, мучиться от голода, холода, обмораживания и спиртового обеззараживания, страдать от непереносимо яркого солнца, задыхаться от невыносимого запаха кукурузного силоса вперемешку с вонью свиного навоза, вздрагивать всей чуткой поверхностью от ужасно громких взвизгов огромных свиноматок. Да ещё и говорить за хронически безграмотного Товара из Хрюшов длинные речи по теории райского строительства, которые он постоянно портил глупыми примерами из доступной ему практики.
  Измученной маске нестерпимо хотелось напоить Мякиту эликсиром бессмертия - чтобы он ослабел, обленился и вместо поездок по полям отправился в какой-нибудь тихий санаторий. Но фея повторно приказала маске даже не напоминать Мяките об эликсире бессмертия, и поручила ей активно противодействовать любым его попыткам обессмертиться - чтобы он не догадался, что бессмертие легче пережить на мирной ухоженной Земле, а не в мрачных подземных катакомбах. А то - вдруг он, возомнив себя вечно живым и совершенно не стареющим, оставит дряхлеющую жену, женится на молодице и забудет с нею обо всех государственных и общемировых проблемах? Нет уж; пусть продолжает творить то, что творит.
  К тому времени, ввиду предчувствия беспощадно-безразличной войны, Чудо с Юдом опять помирились. И опять слились в единое чудо-юдо. А Мякита, из необоримого желания, чтобы Копа перевернулся или, хотя бы, закопошился в гробу, излишне прикрыл кран холодных репрессий. И тем самым сделал на материке оттепель.
  Чудо-юдо, впервые почувствовав затылком исходившее от материка нормальное, комфортное тепло, удивлённо и так же впервые выглянуло из океана. Смотрит - чудоюдесная погода, прекрасная международная обстановка, никто не стреляет, все клянутся в вечной любви и бескрайней дружбе. Обрадовалось чудо-юдо: "Как вовремя я с собой помирилось и подружилось! Теперь надо подружиться со всеми другими чудами, юдами и чудо-юдами".
  Отмылось оно от былых грехов в стекавшей с материка утренней росе, украсило себя спешно намалёванными картинками (в основном - ломаными и размывчатыми изображениями привычной подводной жизни; ведь рисовать ластами ему было трудно, красивой земной природы и нормальных человеческих лиц оно не видело, об обычной земной жизни и понятия не имело), и, уловив картинками дуновение попутного ветра, потащило красный материк в общую земную стаю. Наблюдатели с других материков, догадавшись по росяному следу, откуда оно к ним движется, а по содержанию его картинок поняв, что движется оно по пути желательного им прогресса, дали ему удивлённо-восторженное имя "Росийское Чудо".
  К глубокому сожалению (а может быть, к относительному счастью), картинки Росийского Чуда очень не понравились Товару из Хрюшов - тем, что могут не понравиться материчанскому народу. А ещё больше - тем, что могут понравиться. Рассердился он на Росийское Чудо, накричал на него и слегка открутил упомянутый кран.
  Потеплевшие места материка начали покрываться льдом. Росийское Чудо испугалось, замёрзло, опять спустилось под воду, и в прежнем сереньком облике чуда-юда начало вести тот безалаберный образ жизни, о котором я рассказывал ранее: бесконечно долго спало, а проснувшись, сумбурно, в авральном режиме таскало материк от экватора до полюса и обратно.
  Вслед за ним и жители материка стали вести себя так же бездумно. Втемяшили они себе в головы, будто надрываться на заводах, полях и фермах - глупо и бесполезно, и радовались любому пустяку, от удачно купленных галош до наступления такой погоды, при которой можно не тереть драгоценные галоши.
  Достичь такого умонастроения им помогла волшебная маска. Крестьянам она, устами Мякиты, ещё до не состоявшейся войны приказала отдать весь свой скот в колхозы, где тот ближайшею зимой погиб от голода. Всему трудящемуся люду, и крестьянам, и рабочим, она увеличила нормы выработки и уменьшила зарплаты. Благодаря чему в народе наконец-то возникло блаженное состояние лени, обещанное ему ещё волшебником. Западные учёные называют такое состояние апатией; восточные мудрецы - нирваной. Пожалуй, самым правильным названием было бы - нирвана-нидрана: одежда не совсем рвана, а спина ещё не драна. В общем, ещё немножко - и на материке (как на сей раз обещал уже Мякита) воцарился бы настоящий земной рай: все делают вид, что довольны, но у абсолютного большинства вид такой, что даже правящему меньшинству понятно: всем довольно только это меньшинство. Название такого состояния: не нравится барин Ивану - но ссориться с ним ещё рано.
  Возможно, материчанское население находилось бы в состоянии пассивного недовольства довольно долго; если бы на него не оказывали своё влияние премудрая фея и волшебная маска. А под их воздействием нирванная апатия к жизни и быту превратилась во всенародное желание надрать Мяките уши и дать ему под одно место.
  10
  К тому времени распаханные пустоши, ввиду отсутствия на них былой естественной растительности, подчистую проиграли научно обещанную войну с эрозией. Чем и воспользовалась фея для осуществления намеченной ею цели революционизирования народа. С такой целью она всего лишь приподняла над пустошами свою жёсткую шкуру. Под шкурой беспрепятственно пронёсся обычный для тех мест ураган, унёсший вместе с беззащитной землёй ростки и семена пшеницы. А поскольку почти все не пустошные поля материка были засеяны маисом, то материк остался без без хлеба. И такое природное несчастье продолжалось несколько лет подряд.
  С маисом тоже получилось неладно. Оказалось, хитрые заморцы получали его невероятно большие урожаи за счёт огромного количества минеральных удобрений; а маска почему-то этого не заметила. Но заводов по производству удобрений на материке не было; маска этого тоже не учла. А вот заморские хитрецы учли; и потребовали за свой минеральный сор огромнейших денег. Которых в бюджете, потраченном на закупку маисовых семян и прочие новации, попросту не имелось. Надежды Товара из Хрюшов на естественные удобрения из-под свиней и хрюшов также не оправдались. Оказалось, свиной навоз, в отличие от коровьего, имеет кислотную консистенцию: не столько удобряет корни растений, сколько съедает их.
  Но и собрать хотя бы тот урожай, каким уж он получился, тоже не удавалось. Сельские умельцы как-то приспособили пшеничные сеялки под посев крупных маисовых зёрен; но убедить пшеничные косилки в необходимости срезать толстенные маисовые стебли не смогли. Пришлось крестьянам срезать маис вручную. А поскольку созревает он намного позже пшеницы, да и посеян был по всему материку вплоть до северных морей, то до наступления зимы удалось срезать лишь малую часть стеблей. Остальные пришлось дорезать весной; а к тому времени зёрна частью почернели, частью подопрели, а в основном сгнили.
  Всполошился Товар из Хрюшов, спросил учёных биологов: можно ли такой гадостью кормить свиней? Исследовали учёные вопрос, дали научный ответ: есть такое нельзя не только свиньям, но и любым другим животным. Неминуем поголовный падёж. Но можно эти зёрна (или что уж от них осталось) перемолоть на муку. Если мука окажется достаточно мелкой, то уже не будет видно, из чего она сделана; и рабочие смогут без особого ужаса превращать её в тесто методом обычного замеса руками. Приготовленное тесто следует разложить по формам и подвергнуть термической обработке в обычной печи. Тем самым конечный продукт будет частично обеззаражен, ему можно будет дать название "хлеб" и продать населению. Люди - не свиньи, у них природные инстинкты значительно приглушены цивилизацией, они всё съедят. Тем более - наши люди. Они за годы красной власти и не такое перепробовали; так что - можно надеяться, что среди людей процент отхода будет ниже, чем среди свиней.
  К сожалению, оказалось, что маисовая мука (особенно - сделанная из гнилого сырья) крайне непослушна дрожжам. Но научный прогноз не только оправдался, но и превзошёл всякие ожидания: очереди за маисовыми лепёшками были невиданно огромными. Места в очередях обычно занимались уже вечером; тем не менее утром большая часть очередников брело к своим домам без маисовой крошки во рту.
  В народе зрело большое недовольство. С одной стороны - оно ослаблялось голодной усталостью; с другой - усиливалось знанием, что по вечерам на тех же пекарнях готовится отличный пшеничный и ржаной хлеб, который под покровом ночи свеженьким, тёпленьким развозится по квартирам так называемых "слуг народа".
  Население материка разделилось на два непримиримых лагеря, принадлежность к каждому из которых определялось по ответу на простой вопрос: "Ты хлебушек ешь? Или с лепёшкой маисси?"
  Но фее такого разделения показалось мало; и она приказала маске разделить на белых и чёрных, на любимчиков Мякиты и его смертельных врагов красную армию и большакскую партию.
  Маска, умело взявшись за дело, убедила Мякиту в том, что при наличии ядрёного оружия обычное вооружение, а также большая армия совершенно не нужны. Зачем зря тратить на них те денежки, которые можно потратить на расширение посевов маиса? Военные заводы нужно переделать в гражданские, корабли, танки и самолёты разломать и расплавить, из добытых запчастей и расплава сделать сеялки и комбайны. Половину (для начала) моряков, танкистов и лётчиков уволить, пусть идут в комбайнеры и трактористы.
  Мякита, недолго думая, приказал так и сделать. Чем в одночасье поделил всех воинов на встревоженно-несчастных дембелей и встревоженно-счастливых кадровых. Но потом, хорошенько подумав, Мякита решил, что можно сделать ещё лучше: заодно с разоружением разгромить, покорить и разоружить огромную юго-восточную страну бывших лучших друзей и союзников. А то тамошние большаки по-прежнему уважают противного ему Товара из Стали, а его умных приказов не слушаются. Ничего, во время войне прислушаются; а одновременно удастся не только уничтожить их военную технику, но и без дополнительных затрат утилизировать свою; а также - списать с бюджетного баланса в практически бесплатные могилы множество военных дармоедов.
  Своей военной глупостью Товар из Хрюшов восхитил фею, но очень огорчил воинов; по-идиотски умирать не хочется никому. Тем самым он разрушил умные построения маски; теперь среди военных прежнего разделения не было, свержения Мякиты хотели не только уволенные со службы, но, и даже больше, оставленные. Особенное недовольство недальновидными действиями Мякиты испытывали ведущие полководцы. На их-то лицах масок не было, они смотрели собственными глазами, и видели, что новый, только поставленный Свободой Заморыш только имитирует мирное отношение к материку, а на самом деле активно готовится к войне. Также они, в отличие от не смыслившего в военной теории Товара из Хрюшов, чётко понимали, что после первых же ядрёных ударов начнётся зачистка вражеской территории. А во время зачистки, как на чужой территории, так и на своей, без обычного вооружения не обойтись; додушить врага голыми руками не удастся. Если же сейчас ввязаться в войну с бывшими братцами, то Заморыш не преминет воспользоваться выгодной для него ситуацией; и ужаснейшее поражение не только красному материку, ни и всему красному лагерю прямо-таки гарантировано.
  Видя, что Товар из Хрюшов своими действиями порочит её перед феей, за обработку большаков маска взялась самостоятельно. Их она уязвляла тем, что на каждом из собраний закатывала многочасовые речи, в которых с умным видом на лице (Мякиты) рассказывала всему миру о его несбыточных прожектах. Своей многоречивостью маска никому из большаков не оставляла ни шанса сказать хотя бы одно хорошее слово про самих себя; чем поделила большакскую верхушку примерно пополам. А именно - на тех, которым хотелось показать себя перед Мякитой умными, и огорчались отсутствию такой возможности; и на тех, которые старались казаться ему глупыми ради возможности спокойного пребывания в бурно аплодирующем молчании, и огорчались принятым на себя статусом очевидных всей стране глупцов.
  Но Товар из Хрюшов и здесь умудрился разрушить и опорочить старания маски - тем, что принуждал множество ближайших соратников сопровождать его в поездках по полям, фермам и выставкам передовой маисовой продукции. А когда те культурно намекали, что даже они начинают привыкать ко вкусу лепёшек и прочей маисовой снеди, Товар из Хрюшов только радовался.
  Надоело это соратникам, и затеяли они очередной заговор. Но не решались действовать из опасений, что Мякита присущим ему таинственным образом раскроет их интриги; после чего расправится с ними так же быстро и просто, как он проделал то с хитрющим Лаврунтием и умнейшим Малым. Но маска на сей раз делала вид, что ничего не видит и ни о чём не догадывается; и ни фее, ни Мяките насчёт заговора даже не намекала.
  Но заговор был всё же раскрыт хитроумной военной разведкой. От неё узнал о заговоре полководец, назначенный Главным Генералом вместо того, который неудачливо помогал Мяките. Рассердился он, взвёл курок пистолета, вышел из своей малины и пошёл к заговорщикам. Пришёл и говорит: "Или вы немедленно и честно признаетесь мне в заговоре, или я сейчас же пойду к Мяките! И лично всё ему! отстрелю". Пожалели его заговорщики, и взяли в свою компанию. Вслед за Главным Генералом о заговоре догадался Главный Охранник; он же - Начальник Чекушки. Они и его пожалели; и стали ждать удобного случая для совершения переворота.
  К тому времени уже и фея в Мяките разочаровалась: какой-то он мягкий, половинчатый. Только ругаться мастак; а насчёт реальных злодейств - куда ему до Товара из Стали. За время своего правления только один митинг разогнал, только одну голодную демонстрацию расстрелял, только одну страну, нищую Хунгарию, покорил и растерзал. Единственное, что сумел он толком сделать - всех против себя восстановить. Если так и дальше пойдёт, как бы материчане сами, все, дружно, без её помощи Мякиту не свергли. А там, смотришь, идейным кумиром изберут не её, а Свободу.
  Из этих соображений фея разрешила маске напоить Мякиту эликсиром бессмертия. Но при этом она приказала маске во всём помогать Мяките в его борьбе с возможными заговорщиками - чтобы очередная попытка смены власти прошла не в прежней форме бескровного заседания, а через масштабную внутриусобную войну. Также она велела маске, чтобы та после войны отдала себя Лению, ближайшему помощнику Товара из Хрюшов. Лений понравился фее тем, что уникально бестолково, да ещё и жёстко, напористо командовал освоением пустошей. Благодаря чему он доставил народу множество питательных для феи разочарований и страданий, а самой фее подарил уверенность, что такой деятель никогда ни за что не изменит идее всеобъемлющего равенства.
  11
  Обрадовалась маска полученному разрешению. Но и огорчилась тому, что разрешение было получено слишком поздно. Ведь, как я уже упоминал, подземный учёный прислал Мяките эликсира всего лишь на полглотка. А с учётом массы тела Мякиты, диаметра его горла, качества его питания и квалификации обслуживающего медперсонала - ещё меньше.
  Запомните, детки: потусторонние мудрецы любому дураку обещают всё, что тот пожелает; а как доходит до реальных расходов - даже на яде для самоубийства сэкономят.
  Для справки: считая в привычных для того света сороках, один глоток обеспечивает пациенту один сорок остаточного пребывания в живом состоянии. Сам сорок составляется не из дней, как его привыкли исчислять на нашем свете, и даже не из недель, а из месяцев. Выпил один глоток - даже к бабке не ходи, и без её колдовства помрёшь через сорок месяцев. Зависимость между количеством потустороннего эликсира и сроком доживания на этом свете - обратная. То есть маске, чтобы скушать Мякиту мякеньким, пришлось бы от момента употребления им эликсира ждать не меньше восьмидесяти месяцев. И то - при условии, что скляночка будет вылизана до блеска. А если что-то останется на стенках - ещё дольше.
  Проделав озвученные вычисления, маска так расстроилась, будто она - не полупотусторонняя шкурка, а вполне плотское, чуть ли ни по-человечески чувствующее существо. Ведь столько лет мучилась! Каждый день мечтала о том мгновении, когда ощутит, что ненавистный и грубый Товар из Хрюшов сделался приятным, сочным, и можно приступить к его неспешному высасыванию... А теперь понятно, что мечта останется несбыточной: эликсир не успеет превратить Товара из Хрюшов даже в частично усвояемое состояние. До переворота осталось несколько дней; а в Товаре, судя по его поведению, уместилось столько хрюшов, что не за теоретические шесть лет восемь месяцев, а хоть бы лет за семь переварились.
  Задумалась маска: как бы сделать так, чтобы ей не пришлось мучиться на лице Товара из Хрюшов во время предстоящей гражданской войны? Ведь он будет так же бегать (точнее, убегать) по полям сражений, как ранее бегал по маисовым полям; тем паче что в войну эти поля будут одними и теми же. Но и незамедлительно отдавать себя Лению ей тоже не хотелось. Она знала о подвигах, совершённых Лением на пустошах сражения за урожай; вдруг он захочет их повторить? К тому же Лений - любитель выпить и закусить; а ей такие развлечения и с Товаром из Хрюшов надоели. Подвыпив, Лений лезет ко всем с поцелуями; да ещё и целуется не просто так, а взасос. Чем больше ранг обцеловываемого, тем жарче поцелуи; а уж в иностранных вождей, особенно - в африканских людоедов, он прямо-таки впивается губами. Как маске остаться холодной и безразличной во время таких страстей? Как не всосаться в невиданное, экзотическое, ни разу не пробованное блюдо? После чего людоед почувствует сильное недомогание, а то и упадёт в обморок; и наверняка обвинит Ления в попытке людоедства. А это - международный скандал, грозящий маске разоблачением, разобличением и длительным голодным заточением.
  Думала-думала маска, и придумала: нужно, пока порождение из хрюшов не пронюхало про заговор, срочно выпроводить его из столицы. В отсутствие вождя его помощники окончательно осмелеют, соберутся в дружную стайку и приступят к решительным действиям. Надо надеяться, что на сей раз заговорщики учтут опыт предыдущего неудачного свержения, и не будут вступать с Мякитой в лишние дебаты. Просто пошлют за ним чекушечников, а те перевезут его (разумеется, вместе с ней) в тюрьму под вывеской больницы или психушки.
  Во время этой операции не любящий скандалов Лений, не сомневалась маска, входить в прямой контакт с импульсивным, драчливым и крикливым Товаром из Хрюшов не будет. Останется как бы в стороне, будет изображать из себя покорного исполнителя воли большинства. А значит, маске не придётся доказывать фее, что возможности отдать себя Лению у неё не было. А поскольку, по плану заговорщиков, преемником Мякиты станет именно Лений, у феи не будет повода наказывать маску.
   Немедленно убивать Товара из Хрюшов, как перед тем Товара из Стали и Лаврунтия, заговорщики также не будут: времена уже не те. Причём - благодаря Мяките. Так что - не такой уж он дурак, если, пусть и невольно, собственными действиями спас себя от смерти. Но с другой стороны - восстановил он всех против себя также своими действиями; значит, всё-таки дурак. Но именно этот факт дополнительно убедит соратников в ненужности применения к Мяките высшей меры свержения. Так что маска, даже оставаясь на его лице, может не опасаться повреждений во время расстрела, повешения или отрубания головы. Скорее всего, Мякита отделается пожизненным заточением. Идеальный для маски вариант! Около семи лет спокойного, воистину курортного отдыха в каком-нибудь тихом прохладном сыром месте на нервничающем, надёжно питающем клиенте, с шикарным завершающим пиром... "Ради этого стоит и рискнуть, и постараться".
  12
  Решив так, маска принялась настойчиво вбивать в мозги Мякиты умные мысли о необходимости немедленного употребления эликсира бессмертия. Мол, этого количества хватит на сто лет безболезненного существования; а за это время чего только ни произойдёт! Война с непослушным юго-восточным вождём; война с недальновидным Заморышем; торжественное переселение в подземный рай. А там в его полном распоряжении будет большой эликсирогонный аппарат. Так чего ж сейчас экономить? Зачем рисковать? К чему напрасно страдать? Вдруг грипп прицепится. Или какая-то другая лихоманка пристанет. Со смертельным исходом. Кто тогда спасёт мир от неизбежной катастрофы?
  Мякита, доверчиво приняв эти мысли за свои, потребовал от маски объяснений, как и с чем положено принимать бессмертие. Маска, теперь уже вибрируя ему в уши, объяснила:
  - Средство изготовлено специально для Вас и по вашему вкусу. Поэтому его можно и нужно принимать с водкой и с хорошей закуской. А сразу после принятия необходимо уехать на какой-нибудь курорт. Лучше - к морю. Ваш организм гораздо лучше усвоит бессмертие, пребывая в условиях полноценного отдыха; а в сравнении с бессмертием - что такое несколько потраченных ради него суток?
  В общем, всё маска вроде бы неплохо продумала; но в одном ошиблась. Не предусмотрела, что против неё сработает выработанный ею же условный рефлекс, по которому Мякита снимал её с лица перед началом любого застолья. Ведь она была аккуратистка, чистюля. Любила, чтобы во всём были эстетика и порядок. Кушала элегантно, красиво: понемножку, не чавкая, не плямкая, невидимой внутренней поверхностью. А Мякита как усядется за еду, обязательно измажет маску по уши жирным борщом и мясными подливами, зальёт щёки и все три подбородка жгучей водкой, обольёт только что обожжённые места липким компотом, а затем ещё и "утирается": втирает в неё своими жирными ладонями весь этот несъедобный для неё полуфабрикат. Потом обезвоживает её мылом, простужает и мучит холодной водой, царапает полотенцем...
  В общем, выработала она ему рефлекс. И специально начала мозговой штурм на тему бессмертия перед обедом - именно из того соображения, что он снимет её с лица. Не объяснять же клиенту, что даже ей, высушенной, бездушной, закалённой на огне потусторонней всеядной слюне прикасаться к эликсиру смертельно опасно. Проще сказать глупому клиенту, что бессмертие усвоится только с едой обычных смертных; а уж он пусть действует по привычному алгоритму.
  Сколько потом она себя за это корила: "Да лучше бы я во время приёма эликсира раскатала свои губы по его щекам! А как только бы он продезинфицировался сорокаградусным раствором спирта - приняла бы прежнюю форму. Товар из Хрюшов за своим уханьем, хрюканьем и кряканьем всё равно бы ничего не заметил. А если бы и заметил, ничего бы не понял".
  На деле же получилось так.
  Аккуратно положив маску в сейф, Мякита уселся за стол и, для храбрости, выпил полстакана водки. Закусил лучком, съел изрядную миску борща, а уж потом осторожно слизнул из скляночки с треть её содержимого. С волнением вслушался в себя... Почувствовал щекотное тепло распространявшегося по языку бессмертия... Запил его водочкой, закусил салом с чесноком, ещё лизнул эликсира... Опять запил и закусил... Потом ещё... И ещё... И, незаметно для себя, перешёл от активного отдыха к пассивному.
   Утром он, с больной головой, сунул открытую склянку с ползущими к нему по стенкам остатками эликсира в сейф. Увидев маску, подумал: "Может быть, взять её с собой? Э-э... не надо. Я же еду на отдых; а она и там будет заставлять меня думать. Пусть лежит здесь; сама же сказала, что отдых должен быть полноценным".
  Закрыл Мякита потайной сейф, задвинул его искусственной стенкой и бездумно уехал к морю.
  Но отдыхал он там недолго. Через несколько дней заговорщики, в отличие от предположений маски, под надуманным предлогом вызвали его в столицу. Встревоженная фея потребовала от маски, чтобы та убедила Мякиту бежать к воеводе райспублики Украйна. Этот воевода не входил в заговор и, единственный из всех военачальников, был верен вознёсшему его Мяките. Если бы Мякита оказался под защитой мощной группировки его войск, дело не обошлось бы без желанного фее кровопролития. Но маски на рабочем месте лица Мякиты не оказалось...
  В столице заговорщики дружно вцепились в Мякиту и давай его терзать: ты такой, ты сякой. Как Секрет-Царь - заевшийся и хамовитый, как хозяйственный организатор - бестолковый и не даровитый, как политик - хрюш неумытый... "Выбирай: или добровольный уход на пенсию по состоянию здоровья, или принудительное лечение от идиотизма. То и другое - в соответствующих условиях". Защитить Мякиту было некому: бывших защитников он предал, новые - предали его... Растерялся Мякита, струсил, побоялся внезапной случайной смерти с последующими почётными похоронами, и согласился на тихий долгий пенсионный позор.
  Жилось вождю в отставке, в общем-то, неплохо. Ухоженный сад, большой уютный дом. Умелые повара, вышколенные слуги, отличные врачи, надёжная охрана. Тем не менее Товар из очень здоровых, весьма ухоженных Хрюшов потихоньку хирел, слабел, чах... Через семь долгих, нудных лет, проведённых в мучительных поисках таинственных причин чересчур явных ошибок, он дозрел до понимания, что бессмертие ему не грозит. И умер от непереносимого огорчения, что после смерти окажется не в хрустальном гробу, поставленном рядом с гробом волшебника в доме на главной площади материка, как то втайне хотелось ему самому; но, как обещал ему мудрый учёный, отправится под землю.
  Занял ли он там должность пещерного царя, или так и остался пустым бездушным местом, неизвестно.
  Товар из Брехнев и Товар из Антропов
  1
  Ленивый Лений не удосужился тщательно обследовать доставшийся от Мякиты кабинет, и волшебной маске пришлось провести долгие годы в потайном сейфе. Фея, лишившись её помощи, тоже испытывала определённые трудности; но, будучи сердита за совершённое маской дезертирство, высвобождать её из заточения не спешила: "Пусть строптивица помучится от голода и жажды в металлической одиночке. В следующий раз будет послушнее".
  После захвата власти Лений окончательно обленился, от управления материком самоустранился, охотно занимался только неспешным истреблением жизнелюбивых диких животных да интенсивным оживлением умиравших по нему культурных женщин. А потную лямку реальной власти тянули на себе его заместители, помощники заместителей, помощники помощников и так далее, сверху до низу. Контроля и учёта со стороны верховного вождя за тем, как и что они тянут, не было, и вскоре многие из них догадались, что с помощью той же лямки можно тянуть не только государству, но и себе. Чем больше была лямка, чем значимее должность, тем крупнее получались размеры утянутого. Лений делал вид, что ничего не замечает, но богатые подарки от своих скромных помощников принимал с воодушевлением и радостью.
  Через какое-то время рядовые материчане стали поступать по примеру руководителей: делали вид, что честно тащат груз своих обязанностей в закрома общего рая, но по дороге сворачивали к своему домашнему райку. И всё, что могли ухватить, перегружали в личные кладовки. Райское строительство превратилось сначала в долгострой, потом в застой. Тогда-то Лений немного задумался: "растащат же так вcё государство, даже от застоя ни кирпичика не останется!" Но несунов он сильно не наказывал, объясняя особо честным либо особо жадным соратникам свою жалость тем, что "я сам в молодости таким же был: половину вагона сгружал государству, половину - себе".
  Полюбили несуны Ления за его доброту и наивность, стали называть его просто Лёней и прилюдно хвалить:
  - Из всех большаков только Товар из Лени да Лёня - те, кому низ, ты да я дороги. Товар из Лени обобрал богачей в пользу бедного государства, Лёня позволяет беднякам обирать богатое государство. Настоящие комунизты!
  2
  Прознав о народном доверии, возгордился Лений. Почувствовал себя могучим добрым волшебником, продолжателем дела Товара из Лени и прорицателем воли феи Равенство. Но поскольку в существование потусторонних существ он не верил, то считал фею человеческой идеей; а квинтэссенцию воплощения этой идеи в реальную жизнь представлял себе в виде партии большаков. И, по праву продолжателя и прорицателя, произносил речи сразу от двух лиц - своего собственного и "нашей партии".
  Не понравилась фее такая интерпретация. Получалось, что она - не великая волшебница, и не непревзойдённая кудесница, а - всего лишь соучастница ленивого воровства Ления с фамильярной кликухой "наша партия". Но ещё больше ей не нравилось, что Лений считал себя добрым. Значит, и она, как его соучастница, тоже добрая? Оскорбилась она, возмутилась. Тем более что видела, что Лений и в самом деле чересчур мягкотелый. Из-за чего уже произошло несколько очень неприятных для феи событий.
  Задуманную Мякитой войну против соседней юго-восточной страны Лений отменил; вследствие чего та страна окончательно откололась от материка феи Равенство, превратившись в самостоятельный материк во главе с собственной феей, красной снаружи, но жёлтой внутри. А та фея задумала переделать красное корыто отколовшегося материка в Чайник такой же странной расцветки: снаружи - красный, как Равенство, внутри - жёлтый, как Свобода.
  Безалаберное разрушение армии Лений прекратил, и резко усилил производство вооружения. Красный материк начал догонять по силе материк заокеанский; но соответствующей агрессивной риторики от Ления не последовало. Что не понравилось не только Равенству, но и Свободе; и способствовало дополнительной конфронтации между ними.
   В общем, в Лении фея сильно разочаровалась. Ей ведь казалось, что он будет решительным жёстким продолжателем свершений предыдущих вождей; а он, оказывается, при Товаре из Стали и Товаре из Хрюшов только притворялся их верным соратником, а на самом деле был сибаритом и лентяем.
  Решила фея, что нужно заменить Ления на такого вождя, который будет заботиться не о своём бренном существовании, и не о благосостоянии смертного народа, а о её бессмертных внеземных интересах. Который ради её вечной жизни и бесконечно возрастающего аппетита превратит материк в тарелку супа из горячих человеческих эмоций; и будет делать варево этого и других заказываемых ею блюд не по своему глупому человеческому разумению, но по её многократно проверенным рецептам. Как то ранее делали Товар из Лени и Товар из Стали.
  Подёргав за красный шланг на губе, фея разбудила уснувшую от бескормицы Теорию Равенства. Как только звезда очнулась и взбодрилась, фея передала ей приказ: найти среди большаков пару-тройку кандидатов на роль настоящего вождя.
  Осмотрела звезда со своей теоретической высоты всю большакскую когорту, но из прежнего племени неподкупных и воинственных делаваров приметила только одного. Остальных либо Товар из Лени прирезал, либо Трость-Кий заколол, либо Товар из Стали переморил и передушил, либо Товар из Хрюшов в навоз втоптал, либо ленивый преемник этих великих тружеников увёл с тропы войны за всемирный рай на кривую дорожку корыстного мздоимства.
  Смотрит звезда: из всех выживших членов славного племени революционных делаваров только один не примкнул к выродившемуся окружению Ления Тяп-ляпе. Молится он не на портрет нового вождя, а на Теорию Равенства, верит только в силу большакского государства и своего ума, жаждет не денег, наград и почестей, а вражеских скальпов, протаптывает собственную дорожку к заброшенной стройке земного рая и ждёт светлого часа своего подъёма на вершину власти.
  Его-то фея и наметила на роль преемника Ления.
  И вот однажды тёмной ненастной ночью, соскользнув губами по красном канату к спавшему Лению, фея присущим ей замогильным голосом сказала:
  - Лений! Лений! Ты меня слышишь? Лений, берегись семи несчастий. Одно из них уже досталось Мяките; остальные достанутся тебе. Оградит тебя от них только настоящий, суровый, неподкупный большак. Есть такой; но - всего один. Последний из племени честных охранников и следопытов. Найди его! Только он спасёт тебя от всех твоих бед, и убережёт материк от провокаций Свободы.
  После этих слов фея перекрыла участившееся дыхание Ления своим мощным поцелуем. А как только он проснулся - взмыла на волне его ужаса, улетев на привычный красный гамак. И, уютно там покачиваясь, наблюдала за дальнейшими действиями обомлевшего и встревоженного вождя.
  3
  "Что за семь несчастий? Откуда ждать этих семи несчастий? - в смятении думал Лений; и вдруг догадался. - Да это же - мой охранник Семьнесчастный! До того, как стать моим охранником, он охранял Мякиту; но предал его. Доставил ему несчастье; точно как в приснившемся мне пророчестве! И зачем я оставил его на прежнем посту? Ведь думал: чего можно ожидать от изменника, кроме очередного предательства? Но - пожалел его... Ох; наверное, я и вправду слишком добрый. Зато имею талант видения пророческих снов; и теперь точно знаю, что Семьнесчастный меня предаст. Целых шесть раз. Хорошо, что шесть; значит, после первых пяти я не только выживу, но и останусь при власти. И всё-таки нужно как можно срочнее найти ему замену. Но где тот суровый неподкупный большак, на которого указано в пророчестве?"
  В тревоге и думах промучился Лений без сна до утра. А утром, отбросив лень и личные заботы, вышел на путь служения народу и государству. Оглянулся он в пути на племя следовавших за ним помощников, но не нашёл среди них такого, который устоял бы перед вражеским подкупом. Привстал Лений на цыпочки, взглянул поверх склонённых перед ним голов, и увидел: одиноко пробирается по заброшенной тропе волшебного строительства сутулый очкастый большак. Выросший на тропе жадный бурьян он вырывает, репья зависти и клеветы топчет, лавровые ветви глупого тщеславия рвёт, полевые венки бездумного благодушия отбрасывает, соблазны ягод и фруктов давит, препятствия частных удобств и личных усадьб безжалостно разрушает. Там, где он прошёл, заросшая неровная местность превращается в гладкий блестящий такыр абсолютного равенства.
  - Кто это? - удивился Лений.
  - Так это же Могикан! - с кривыми усмешками ответили соратники. - Вы его знаете; но он Вам ничего не дарит, потому и не запомнили. Странный тип. Корчит из себя то ли белую ворону, то ли краснокожего охотника. Ни с кем не дружит, ничего ни у кого не просит, никому ничего не даёт, и за всеми следит. Что-то вынюхивает, высматривает, но ходит так тихо, и прячется так умело, что и не заметишь его. Но раз уж Вы заметили - можно, мы его заклюём?
  - Нет! Не трогайте его. Именно такой делавар мне и нужен. Подходящий товар! Настоящий древний антропос! - воскликнул Лений. И, недолго думая, назначил его своим охранником. А Семьнесчастного без объяснения причин отправил в отставку.
  Тут вдруг соратники дружно полюбили Могикана, и стали называть его Товаром из Антропов. Чтобы Лений слышал: они помнят, что он назвал своего нового фаворита товаром; и назвал его антропосом. (Чтоб вы, детки, знали, у греков окончание ос используется качестве инструментария единственного числа. А могикане в качестве инструмента для превращения множественного числа в единственное используют томагавки. Исходя из чего грамотные секретари Ления лишнее для Могикана ос и отбросили).
  С тем же именем соратники обращались и к самому Могикану - чтобы он помнил, что с ними надо быть не дикарём, а таким же, как они, цивилизованным человеком; и беспрепятственно пропускал их на экскурсии по охраняемой им общественной кладовой. А на обратном пути не обыскивал их. И уж тем более не засовывал их в чекушку. Не потому, что им за себя страшно; они сами кого хошь с потрохами сожрут. А вот выносимые ценности - жалко. Всё-таки - общенародное достояние. Потому они его и выносят, чтобы надёжнее сохранить. А не вынеси - обязательно украдёт кто-нибудь другой, не такой жалостливый и заботливый.
  4
  Решив, что под охраной честного Могикана он в полной безопасности, Лений окончательно обленился. Даже в туалет не ходил, помощников вместо себя посылал. А потому и не знал, что его помощники тоже обленились. За порядком в туалете не следят, а потому то мыла, то зубного порошка, то зубных щёток, то полотенец, то воды постоянно не хватает.
  В постирочную Лений тоже не ходил. И на кухню. И в детскую. Ходил только на охоту и на торжественные собрания. Да и там почти не ходил. На охоте - от паланкина до стула, на собрании - от президиума до трибуны. На стуле он давил на крючок ружья, заранее наведённого в заранее привязанную цель, а на трибуне рассказывал, что под его славным руководством начинается такой прогресс успехов райского изобилия всяческих товаров, какого нигде ещё не было и никогда не будет.
  По секрету говоря, свои славные речи Лений придумывал не сам, поручал это скучное дело лучшим материковым сочинителям. Так что речи его были очень хороши; но почему-то люди остального мира их не очень ценили. Не хотели хотя бы на пару часов остановиться, отвлечься от скучных повседневных дел и внимательно послушать, что на красном материке обещает быть завтра. Вдруг кое-что всё-таки будет?
  Зато материчане при первых же звуках Лениевого голоса дружно бросали любую работу и выстраивались на площади под трибуной. Или - в цеху у репродуктора. Хотя каждую его речь обязательно печатали во всех материчанских газетах. А каждый из граждан материка обязан был выписывать хотя бы одну из двух главных газет, отличавшихся между собою только названиями: "Не ложь" и "Из вещего". Но многие, зная, что списки получателей газет регулярно сверяются со списками честных законопослушных граждан, выписывали не только обе главные газеты, но и несколько их второстепенных копий. А уж на площадь каждый из материчан непременно выбегал с газетой в руке. Все прикрывались немятыми газетами от сиявшего над Лением красного солнца, смотрели на Ления закисшими глазами, слушали неумытыми ушами, скрипели нечищеными зубами: "Какое изобилие? Какой прогресс? Полки универмагов и продовольственных магазинов почти пусты. Зато книжные магазины и газетные киоски завалены твоими брехнями..."
  И прозвал народ Ления Товаром из Брехнев.
  Но, опять-таки, больше всех была недовольна Лением фея Равенство. Ей же потребно обильное энергетическое питание; всенародных подношений горячими кровоточащими чувствами хочется. А из-за ленивой бездеятельности Ления к ней не поступало ничего, кроме безвкусных выплесков неискреннего славословия да вялых испарений скрываемого недовольства. Но её от собственного недовольства уже тошнило. А Могикан чем-то помочь ей не мог; не набрался ещё таких сил и возможностей.
  5
  На четвёртом году страданий во время правления Ления фее наконец-то повезло. Ей выпала счастливая возможность наполнить ужасом и кровью небольшую мирную страну из числа её послевоенных приобретений. Произошло это так.
  Во всех странах послевоенного красного лагеря, как и на лагереобразующем материке, бочку народного недовольства затыкал собой вождь данной конкретной страны. Снизу помогал вождю, разгонял и уничтожал недовольство репрессивный аппарат этой страны, а сверху, удерживая его в качестве пробки, давила на вождя мощь всего красного лагеря. Но в той стране, про которую идёт речь, народное недовольство не было однородным; потому как - хоть страна была и маленькой, но проживало в ней три народа. Фея Равенство этого не замечала; ведь для неё все равны. А Свобода присмотрелась, и увидела: самый маленький народец морит себя сильным недовольством, прямо из кожи лезет, чтобы оформить место своего проживания как "райспублика Моравия-Силезия". Другой народец выражает сходное недовольство словами, и хочет создать для себя страну Словакию. А люди сравнительно большего народа в недоумении чешут затылки: "Как до такого дошло? Ведь сколько веков жили мы в своей Богемии как боги. Ну, пусть не как боги; как бои. Пусть - иногда битые; но добрые, трудолюбивые и смелые. Из-за чего моравы уходили от нас к немым соседям? Почему после этого началась мировая война? По чьей вине нас после войны заключили в красном лагере? Почему младшие народцы опять не хотят жить в нашей чешской райспублике? Может быть, и в самом деле пора ввести вместо всеобщего равенства свободу слова и самоопределения? Пусть не самоопределения - моравов жалко; но иметь свободу передвижения было бы неплохо. Хотя бы - для челночных путешествий к немым соседям".
  Также Свобода увидела, что новотный вождь упомянутой страны кажется своему народу, да и Лению слишком старым. И она, обвинив новотного в пробочной некомпетентности и моральной отсталости, под шумок всенародного смятения заменила его своим фальсификатом.
  С виду он был надёжным, дубовым; по форме - обычная пробка секретарско-большакской конструкции. Вследствие чего фея Равенство не обратила на него особого внимания. А Лению он даже понравился - именем "Победитель мужчин" (уменьшительно-ласково - Саша). Но по внутренней сути подделка представляла собою туго свёрнутый чек. Конечно же, поддельный; у Свободы других практически не бывает. Но жители той страны приняли его за гарантию иностранной поддержки их стремления в объятия Свободы. А поскольку ненадёжный дуб-чек пропускал в охраняемую им бочку слишком много не дезинфицированного воздуха, то содержимое ещё больше взбурлило.
  Встревожился Лений: вдруг бочка разорвётся! Заляпает ведь позором весь красный лагерь. А через образовавшуюся брешь в лагерь хлынет мутная вода враждебного мирового океана. А по ней и воинственный северо-океанский альянс внутрь красного лагеря заплывёт. Враг НА ТО и враг, чтобы ближе к сердцу пристраиваться.
  Спросил Лений квалифицированных экспертов: что делать с сошедшей с ума страной? Неужто придётся наводить спокойствие теми же методами, какими Товар из Хрюшов образумил соседнюю Хунгарию?
  Эксперты хорошенько подумали, аккуратно посчитали и доложили: лучше её не трогать. Вступать в соседний вражеский альянс страна не хочет, наелась соседских угощений во время войны. Пошипит бочка, посвистит, потихоньку выпустит пар через предоставленные ей щели, постепенно успокоится, да и останется внутри красного лагеря. Так чего зря шум поднимать?
  Но к тому времени пробочный секрет-царёк, поняв, что в случае взрыва бочки первым вылетит в великое безмолвие, прислал Лению секретное послание. А в нём - паническая просьба о наведении порядка в готовой взбунтоваться стране.
  Пожалел Лений симпатичного ему Сашу. Собрал он прочих секрет-царьков на совещание, чтобы вместе с ними решить, что с той страной делать. А фея над ними висела; но никто её присутствия не увидел и не почувствовал.
  А вот фея увидела, что Лению жаль не столько чужого ему Сашу, сколько собственных воинов и хороший народ красивой маленькой страны. И почувствовала, что он, вопреки своему прежнему мнению, готов высказаться за мир. И - решила лишить его права голоса.
  Обмотала фея Ления невидимой петлёй кроветрубки, окутала его давящим полем своей злой энергии, а потом ещё и впилась в его лицо мощными присосками своих жадных губищ.
  Смотрят красные секрет-цари и их помощники: что случилось с Лением? Впечатление такое, будто он пытается от кого-то вырваться или от чего-то освободиться, но руки его не слушаются, и даже удержать равновесия он не может. Задыхается, на лице - странные вытянутые складки, вместо слов - бессвязное бормотание. По глазам видно, что он сам удивлён происходящим с ним, но что происходит на самом деле, и как с этим покончить, не понимает.
  6
  Спрашиваете, что надо было делать? Детки, запомните: победить козни зла могут только силы добра. Если бы Лений обратился с искренней мольбой о помощи к Богу, получил бы желаемое. И если бы кто-то из присутствовавших помолился об избавлении Ления от страданий, Бог бы тоже услышал. Но там собрались безбожники, помышляющие о свершении злого дела. А где злодеи, там, в извергаемой ими и окутывающей их тёмной пелене недобрых мыслей и дурных намерений, прячутся, живут и кормятся злые потусторонние духи. Потому-то первыми и самыми частыми жертвами потусторонних злодеев бывают злодеи земные.
  Секрет-царьки под злым воздействием феи и из-за опасения вызвать на себя последующий гнев всемогущего Секрет-Царя всего красного лагеря сделали вид, будто не замечают каких-то странностей в его поведении; и - быстренько проголосовали за предварительное решение. Только хунгарец то ли о чём-то догадался, то ли опасался вызвать гнев у собственного народа; но и он всего лишь воздержался от голосования. Когда же Лений отдышался и пришёл в себя, против уже принятого решения не возражал; то ли не захотел обижать коллег, то ли побоялся повторного приступа.
  С той поры он во время торжественных многолюдных встреч с иноземными вождями целовался с ними особой страстью. Хотел проверить: этот - не из тех ли злодеев, один из которых незаметно, непонятным образом подкрался к нему в тот трагический день? Может быть, не стоит вступать с ним в переговоры в тесном малочисленном окружении? А одному из бывших идейных противников, вождю южной славной страны, даже губу ненароком порвал - настолько хотел раскусить его истинную суть.
  Некоторые насмешники говорят, что Лений был двуполым; потому-то ему и нравилось целоваться с мужчинами. Неправда; ему просто нравилось целоваться. А ещё больше ему нравилось удивлять гостей своим дружелюбием, хотелось прославиться во всём мире своей добротой.
  А вот это в нём уже было извращением. Истинной доброте чуждо желание славы. Истинная доброта нуждается только в возможности свершения истинно добрых дел. В тот роковой день у Ления имелась такая возможность; но он не проявил свою доброту, побоялся отменить злое решение; и навсегда остался под злым влиянием феи. Какой ужас и какое зло из этого последовали, я расскажу чуточку позже; а сейчас продолжу прежний рассказ.
  Через двое суток после верховного совещания, ночью, сводная полумиллионная армия красного лагеря налетела на крохотную беспомощную страну. Но, к глубокому сожалению феи, полномасштабной войны не получилось. Растерянные и недоумевающие граждане страны в основном лишь жаловались солдатам, что те поступают с ними несправедливо, а солдаты стыдливо опускали глаза и оружие. Случались и отдельные стычки, но погибших было сравнительно немного. В армии погибло одиннадцать солдат и офицеров. Некоторые из них покончили самоубийством, а трое, чтобы не давить женщин и детей, свернули свой танк с моста и утонули. Но всё же гражданских лиц погибло почти в десять раз больше, чем воинов. Детки, давайте помянем всех погибших добрым словом. Оно непременно поможет их душам на путях другого мира.
  7
  После произошедшего с ним приступа Лений долго чувствовал себя разбитым и больным, не решался взяться за государственные дела, благодаря чему его помощники с особым энтузиазмом взялись за разграбление недостроенного земного рая. При этом каждый из них прикрывался лозунгом всенародного равенства: мол, всё это - народное, а значит, всё - моё. Единственным человеком, реально боровшимся за дело построения всеобщего рая и торжество всенародного равенства, был Товар из Антропов. Но, конечно, боролся он с учётом объективно существовавших реалий и в меру имевшихся у него скромных полномочий. Пару бомжей выдернет из выстроенного на границе железного занавеса, а вместо них вышвырнет за тот же занавес пару всемирно известных талантов. Пару мелких несунов с шумом посадит, а возле особо крупного взяточника всего лишь тихонько покружит; вдруг обидчивый ворюга заметит неприятное ему внимание, вдруг оскорбится, вдруг нажалуется на причинённый ему моральный вред душевно доброму Товару из Брехнев...
  Поняла фея, что Могикан без действенной помощи маски не сможет выйти на тропу войны за безусловную власть Равенства, не украсит себя скальпами казнокрадов и не войдёт хозяином в секрет-царский вигвам - ибо его вскоре сожрут льстецы и подхалимы Ления. И вот, приняв телепатический облик прилично раздетой дамы возраста/роста/веса 66/166/66, пропорций фигуры 66/96/66, она пришла в сон Могикана.
  Свидание с ним фея начала с клятв, что была бы рада сделаться его женой, любовницей и покорной служанкой; но - только в том случае, если он будет Генеральным Секрет-Царём (к тому времени тщеславный Лений вернул должности Секрет-Царя прежний генеральский чин). Затем она сказала, что достичь такой должности ему поможет всевидящая, всеслышащая и всезнающая маска. Мол, маску эту изготовили для древнего царя Соло-Моно великие халдейские мудрецы; благодаря чему он тоже прослыл мудрецом. Кроме Соло-Моно, маска помогала советами таким великим правителям, как Александр Македонский, Атилла, Чингис-хан и Тамерлан; в современную эпоху - Товару из Лени и Товару из Стали. На прощание фея рассказала, где находится потайной сейф с заточённой там маской.
  Затем фея, чтобы Могикан не заспал пророческий сон, лёгким поцелуем в лоб разбудила его, и вновь развалилась на привычном гамаке.
  "О ужас! К чему мне такие неприличные сны? - едва открыв глаза, подумал старый партийный холостяк. - Как мог я спокойно выслушивать предательские разговоры неизвестной очень подозрительной женщины? Почему не застрелил её при первом же намёке на государственную измену? Вдруг это - изощрённая теле-психо-провокация?"
  "Хотя - вряд ли, - вглядываясь в предутренний полумрак, успокоил себя он. - Лучших провокаторов, чем я, в мире не найти. А вот проверить полученную информацию не помешает".
  С такими мыслями Могикан встал и, не включая электрического света, начал одеваться. Рубашку и галстук он нашёл по их месту в шкафу, туфли и носки - на ощупь, костюм - по звону ключей от кабинета Ления, всегда лежавших в кармане его рабочего пиджака. А затем тихонько вышел в коридор крепостного общежития.
  8
  Лений в ту ночь тоже плохо спал. Днём он, во время очередного выступления перед народом, услышал чей-то громкий выкрик "Да здравствует Товар из БРЕХНЕВ!"; и как обычно в таких случаях, долго по этому поводу переживал.
  Чтобы вы, детки, лучше понимали подоплёку переживаний Ления, сообщу вам, что в Украйне слова "брехня", "брехни" считаются вполне культурными и даже литературными. Но в столице нашего материка употреблять эти слова почему-то не принято. А уж произносить в родительном падеже слово "брехни" как "брехнев" - синтаксически неграмотно, да и просто некультурно. Более грамотно и, соответственно, более культурно говорить "брехней". Лений, являвшийся выходцем из Украйны, все эти тонкости знал; вот и расстраивался.
  Так что, детки, если уж и вам придётся жить при каком-нибудь брехливом вожде - старайтесь склонять его и его брехни грамотно. Очень уж такие вожди синтаксис уважают.
  Так вот: переживал Товар из Брехнев, переживал, и под утро решил, что всех тех клеветников, которые его неправильно склоняют, расстреливать не надо. По-брехневу... то есть по-прехнему... то есть по-прежневу брежнему! - их надо бережно сажать. Но теперь уже не в психушку (где, теоретически говоря, можно досрочно вылечиться), а в обычную тюрьму. Без амнистии и досрочного освобождения.
  Вскочил с постели рассерженный вождь и пошёл в кабинет, всенародный тайный указ писать. Даже не переоделся; как спал в новеньком, только что пошитом маршальском мундире с подаренными ему геройскими орденами, так и помчался. И даже охранников не предупредил. А те, соответственно, не предупредили своего начальника.
  Вскакивает Товар из Брехнев в кабинет... А там - Товар из Антропов. Согнулся у стены, на глазах - очки, на руках - перчатки, перед лицом - распахнутый потайной сейф.
  - Что ты тут делаешь? Что ты там ищешь? - удивился Товар из Брехнев.
  - Ничего, - отвечает Товар из Антропов; а сам то бледнеет, то краснеет.
  - А что за спиной прячешь?
  А Товар из Антропов уже и ответить не может. Прятал-то он волшебную маску; подсунул её сзади под пиджак и форменную рубашку (майку он в темноте не нашёл), а маска впилась ему в спину в районе почек. А почки у него были простужены со времён тренировочной северной войны, предшествовавшей капитальной войне с Фурером. Тогда Могикана, как природного воина и следопыта, материковые военачальники пытались отправить в тыл вражеских лыжников в качестве террориста-смертника. Но он и от врагов, и от собственных военачальников спрятался в северных болотах; да там и застыл. И по карьере, и почками.
  Маска же, за дюжину лет заточения, мало того что ужасно оголодала, но и сильно ослабла; и у неё уже не доставало сил высасывать энергию из нормального, здорового, сопротивлявшегося её воздействию человеческого организма. Высосать и нормально переработать в свою собственную плоть она могла лишь энергию, ослабленную болезнями и недугами. И вот, почувствовав, что из оказавшихся рядом с нею почек исходит жизненно необходимая ей, легко усваиваемая энергия страдания и боли, маска жадно присосалась к безошибочно определённому ею органу.
  У Товара из Антропов, ощутившего необычайно сильный приступ почечной колики, потемнело в глазах, он пошатнулся и, для восстановления равновесия, резко взмахнул руками. И сразу же почувствовал себя заметно лучше. А Товар из Брехнев, заметив маску в его руке, гневно выкрикнул:
  - Что это? Дай сюда!
  И властной рукой вождя вырвал маску из ослабевшей руки охранника.
  - Гениальный Секрет-Царь! Вам нельзя это брать! Это... это Товар из Хрюшов специально здесь оставил, чтобы Вас убить! - отчаянно вскричал пришедший в себя Товар из Антропов.
  Но Товар из Брехнев, при первом же взгляде на маску обретя приятное расположение духа, с возгласом,
  - Ну как, похож я в ней на Хрюша? - приложил маску к своему лицу.
  Маска, всё ещё ужасно голодная, но благодаря полученной подкормке обретшая способность перерабатывать здоровую энергию, мгновенно впилась в его лицо. Первым делом она послала блокирующие импульсы в мозг и в конечности своей новой жертвы, а его внутренние органы перевела на работу в замедленном режиме.
  Товар из Брехнев рухнул на пол. Маска, неразличимо слившись с его лицом, приступила к неспешному вдумчивому завтраку.
  9
  "Эге... Как бы меня не обвинили в убийстве вождя...Тут уже не о власти, и не о маске, тут о плахе думать надо", - видя, что Товар из Брехнев не шевелится, испуганно подумал Товар из Антропов; и закричал:
  - Вождь умирает! Срочно врачей!
  Прибежали врачи. Видят - вождь умер. И, по привычке, оставшейся со времён похорон Товара из Стали, давай его откачивать. Два месяца над ним работали, пока не поняли, что вождь скорее жив, чем мёртв. Но так и не догадались, что это не они вождя спасли, а просто маска насытилась. И захотела сменить больничную обстановку на более светскую.
  К тому времени Товар из Брехнев был энергетически высосан до состояния глубокой астении (нервно-психической слабости), и не то что развлекаться, даже управлять государством не мог. И потому частенько просил соратников заменить его на посту. Но соратники отнекивались, уверяя его в том, что он незаменим, мудр и гениален; а если честно, то им было удобно воровать, сваливая перед народом все свои грехи на некомпетентность и глупость вождя.
  Вскоре соратники окончательно распоясались - чтобы ничто не мешало класть общественное имущество ближе к телу. А народ, ничего не зная о произошедшем с Лением несчастии, всё меньше ему верил и всё больше над ним смеялся. И называл его уже не Лёней, и не воспринимал его в качестве товара, а пренебрежительно обзывал Лёнькой Брехневым.
  Запомните, детки: прежде чем примерить на себя маску дурака, хорошенько подумайте: "А не дурак ли я?" А прежде чем надеть маску гения - дважды, трижды так подумайте.
  А ещё лучше - думайте всегда; и обойдётесь без фей и без масок.
  10
  Пока Лений кормил изголодавшуюся маску, Товар из Антропов исследовал содержимое потайного сейфа. Но не нашёл там ничего интересного, кроме небольшой скляночки с плёночкой засохшей на дне жижи.
  Мучился он любопытством... а также почками... мучился... Но, к кому ни обращался, никто ничем ему не помог. Академики-физики, исследовав кусочек зелёной гадости, говорили, что теоретически такого странного вещества, несмотря на его фактическое наличие, нет и быть не может. Академики-медики, исследовав самого Товара из Антропов, говорили, что теоретически лекарств от его странной болезни сколько угодно, но какое из них фактически помогает - науке не известно.
  Тогда Товар из Антропов пошёл другим путём: к своему предшественнику на посту главного охранника. Рассказал ему Семьнесчастный про экспедицию, привезшую Мяките от некоего геронтолога лекарство, излечивающее от всех болезней и надолго продлевающее жизнь. А может быть, не надолго, а навсегда - если не тонуть, не сгорать, не падать с высоты и не напарываться на острые предметы. И не доверять свою жизнь соратникам и врагам.
  "Видимо, в склянке - высохшие остатки секретного лекарства, - догадался Товар из Антропов. - Товар из Хрюшов, по свойственной ему глупости, оставил лекарство открытым, а сам неожиданно оказался в заточении. После чего добраться до сейфа он уже не мог, а сообщить о лекарстве тем, кто его сверг, не захотел. Да так и умер. А ведь, наверное, мог жить да жить..."
  - Как найти этого геронтолога? - спросил Товар из Антропов.
  - Не знаю, - ответил Семьнесчастный.
  - У кого-нибудь ещё имелось такое лекарство?
  - Не знаю.
  Понял Товар из Антропов, что Семьнесчастный, по примеру Товара из Хрюшов, не хочет дарить бессмертие человеку, занявшему его место в жизни. Но поступил с ним не по-хрюшовски, а по-антроповски: молча развернулся и пошёл в архив родного охранного ведомства.
  Через неделю внимательных поисков он обнаружил там интереснейший донос на беспартийного гражданина Е.Сенина. Доносчик сообщал, что упомянутый гражданин, будучи в нетрезвом состоянии, во время одной из поэтических вечеринок подверг сомнению непреложный факт, что Великий Волшебник является вечно живым. Разложенцу Е.Сенину на ухо возразил пролетарский поэт Blue Mc"In (по слухам - скотландский революционер, помогший айранцам в их борьбе с бритыми захватчиками). Поскольку пролетарий был по-скотски пьян от виски, а доносчик стоял рядом, то смог расслышать его политически грамотный ответ: "Если бы Волшебник выпил привезённый мной эликсир, то сделался бы бессмертным. Но он, я думаю, не выпил его, а всего лишь понюхал. И сделался вечно живым: нетленным, но неподвижным. Понял?" Е.Сенин довольно громко возразил: "Ну что ты опять врёшь? Какой ещё эликсир? Откуда ты его привёз?" После этих слов возмущённый скот увёл Е.Сенина в дальний угол, и продолжения разговора доносчик не слышал. Судя по революционной жестикуляции пролетария, он грозил разложенцу Е.Сенину заслуженной смертью, но тот продолжал посмеиваться и возражать.
  Рядом с доносом лежал рапорт агента по кличке Живой. Агент сообщал, что гражданин Е.Сенин является политически несознательным, не способным к перевоспитанию субъектом; но поскольку его вирши пользуются незаслуженной популярностью, подвергать его аресту нецелесообразно. Из этих соображений агент просил разрешения тайно применить к Е.Сенину крайнюю меру перевоспитания. В левом верхнем углу рапорта имелась сделанная красным карандашом резолюция "Разрешаю" и неразборчивая, но очень знакомая Могикану подпись. В правом нижнем углу - чернильная запись аккуратным канцелярским почерком: "Приведено в исполнение".
  В приложенной к рапорту объяснительной записке агент Живой пояснял, что "эликсир бессмертия" - поэтическая метафора огромного запаса гениальных предвидений и бессмертных идей, имевшихся у великого вождя. Агент предполагал, что некоторые из них могли быть почерпнуты волшебником из книг, специально и по его просьбе привозимых агентом из зарубежных командировок. Вместе с тем "эликсир бессмертия" - метафорическое утверждение, что благодарная память всего мирового человечества о величайшем в мировой истории вожде будет бессмертна. "Не выпил, а всего лишь понюхал" - метафора всенародной горечи о том, что гениальнейший теоретик и практик мирового революционного движения ушёл слишком рано, не успев свершить всё то, что мог бы сделать, проживи он дольше.
  "Если эликсир бессмертия - не поэтическая выдумка Живого, то посудину с эликсиром наверняка обнаружил Товар из Стали. Но в таком случае - почему он умер? Видимо, не знал, что это такое. Или - дотянул с его использованием до инсульта, а после инсульта не смог до него дотянуться. Или - думал, что это какой-то яд. Зная, что Товар из Стали активно боролся за сохранение наследия волшебника, можно надеяться, что эликсир он не выбросил. Понимая, что как эликсир бессмертия, так и средства для умерщвления нужно иметь под рукой, нетрудно догадаться, где он мог его хранить", - подумал Товар из Антропов; и, изъяв заинтересовавшие его документы, поехал на дачу стального вождя.
  Могущественному начальнику охраны и сыска не составило труда узнать местонахождение сейфа и его код. То, что производившим здесь обыск чекушечникам показалось важным, из сейфа было изъято; но кувшинчик и небольшая бутылка по-прежнему стояли в тёмном углу. Видимо, сыщики приняли их за пустую посуду из-под любимого Копой марочного напитка.
  Там же Товар из Антропов нашёл сопроводительное письмо, присланное Копе от имени махатьм. После прочтения письма проницательный Могикан окончательно понял: "В кувшине - эликсир, не выпитый Товаром из Лени. В бутылке - эликсир, не выпитый Товаром из Стали. Теперь мне понятно, что оба они тянули с распитием до самой смерти; и просчитались. Открыть - открыли, но в последний момент не дотянулись. Померли от бессердечной избыточности и коронарной недостаточности; а эликсир... остался для меня".
  На дне каждого из сосудов имелось небольшое количество густой зелёной жидкости. В кувшинчике - около полутора глотков, в бутылке - глотка на два. Но эта разница опытного следопыта и не менее опытного болящего не смутила: "Любой грамотный врач назначит каждому из пациентов индивидуальный курс лечения и соответствующий объём лекарств. У здоровенного Мякиты лекарства было вообще - несколько граммов".
  Также его не смутило, что каждая из посудин имела размер несоразмерно больший, чем объём содержавшегося в ней лекарства. Напротив, убедило в том, что он нашёл именно живительный эликсир. "Живительный - значит, живой: а всему живому нужно дышать. Очевидно, в каждой посудине воздуха не меньше, чем нужно эликсиру для дыхания, но и не больше, чем позволяют меры безопасности против высыхания. Кстати: у Мякиты и эликсира немножко, и посудинка маленькая".
  Вспомните, детки, когда станете взрослыми: никто не убедит умного человека в разумности очевидной глупости лучше, чем он сам. Особенно - если он уразумел, что только таким глупым образом может достичь своей умной цели.
  Затем Товар из Антропов задумался: какую из посудин опорожнить первой? И решил, что в целях разумной экономии, чтобы ни миллиграмма ценнейшего лекарства не пропало, нужно выпить эликсир более раннего срока изготовления. Пока тот не прокис. А также потому, что его меньше, чем более свежего. Получится как бы на пробу: пойдёт на пользу - можно будет ещё добавить; пойдёт во вред - может быть, удастся вылечиться.
  Сразу же после употребления, как то было и со всеми пострадавшими до него, Товар из Антропов почувствовал себя заметно лучше. Внутри живота защекотало, по телу пошёл разогрев, щёки, впервые за последнее время, украсились румянцем. Правда, из рта пошёл запашок, как от свежеуложенной, только что начавшей перегнивать компостной кучи; но запашок лёгкий, не слишком неприятный, к тому же - экологически чистый. Главное - обмен веществ от лёгкого нагрева повысился, работоспособность организма и активность мозга возросли. Ощутив в себе благоприятные перемены, Товар из Антропов окончательно поверил в то, во что очень хотел верить: он избавится от всех болезней, прежде всего - от изнурительных почечных колик, и будет жить если и не вечно, то очень, очень долго.
  11
  Через некоторое время врачи совершили научный и трудовой подвиг, и Товар из Брехнев пришёл в себя. О том, как и что с ним произошло, он совершенно забыл, интересовался лишь одним: "Как чувствует себя наш народ? Помнит ли меня? Любит ли? Что-что? Тоскует? Заливается слезами? Ох... жалко его... Придётся вставать, заниматься делами. А то - вдруг из-за этих слёз случится всематериковый потоп. Как бы заморский материк таким обстоятельством не воспользовался..."
  Товар из Антропов его успокаивал, убеждал, что потопа можно не опасаться, но Товар из Брехнев лишь ещё больше тревожился. По нескольку раз на день спрашивал:
  - Почему так мало слёз? Кто виноват?
  Теперь уж встревожился Товар из Антропов: как бы Товар из Брехнев все последние мудрые решения не перевернул на свои глупые. Что делать?
  К его счастью, что-то делать ему не пришлось. За него и незаметно от него всё, что нужно, сделала волшебная маска. Она ведь по-прежнему сидела на лице Ления; ну, и подсказала ему его собственную умную мысль: "Народных слёз маловато потому, что народ недостаточно осознал, под Чьим гениальным руководством ему повезло жить. Так что сейчас надо все свои силы направить на важнейшую в мире задачу прославления Себя. Как только эта задача будет решена, народ восхитится, перестанет рыдать и, подобно Мне, полюбит труд. После чего красный материк сразу же, без особого труда и особых слёз всплывёт в светлое будущее. А заморский материк от огорчения и из зависти сам себя утопит".
  Своя гениальная идея Лению очень понравилась. Пригласил он тех сочинителей, которых через волшебную маску рекомендовала ему хитромудрая фея, и, не отвлекаясь на дела управления государством, начал им рассказывать, какие подвиги он совершил во время войны. Сочинители сделали вид, что ему верят; поняли, что он им тоже поверит в хорошем; и такого от себя досочинили... Будто все его геройства не сводились к раздаче наград настоящим героям, которые из-за этого вынуждены были совершать дополнительные подвиги, переходя или переплывая с боевых позиций в его надёжное уютное убежище, но что он своим геройским примером, а то и просто кулаками гнал солдат в бой и в герои. Благодаря чему те и прогнали с материка Фурера и его вооружённую до зубов армию.
  Прочитали эту рассказку простые люди, и очень даже над нею посмеялись. А когда Товар из Брехнев ещё три подобных рассказки про свои послевоенные геройства подписал и в свет выпустил, народ окончательно развеселился. И тоже начал сочинять короткие, но откровенно насмешливые историйки про подвиги своего вождя.
  А вот соратники Ления его рассказкам обрадовались по-настоящему. Благодаря им они окончательно поняли, что Лений поклоняется вовсе не могучей и злой фее Равенство, и не сладкоречиво-жадной Мамоне, а никчемному, субтильному и вертлявому Тщеславию. Значит, им можно продолжать всё растаскивать, и при этом не нужно особенно делиться с Лением. Достаточно его щедро хвалить; что обойдётся намного дешевле.
  После такого открытия распоясавшиеся соратники Ления переделали пояса в дополнительные лямки своей власти и стали тянуть все богатства материка исключительно на себя. Ну, разве что младшие чиновники делились утянутым с соратниками чином выше. А если Товар из Антропов ловил кого-то за руку, или ухватывал за жирный бочок - бежали, размазывая сопли, к доброму Лению: "Гениальный, любимый, спаси от бесчеловечного изверга!"
  Лению, из-за поражения мозгов маской, думать о благе огромной страны было трудно и лень, а пожалеть и утешить жалующегося человечка - приятно; он и жалел. В итоге Товар из Антропов соратникам был не очень-то страшен, Лению казался не очень хорошим, а нищавший бесправный народ в творимых на материке безобразиях обвинял его: "Что это за охранник, если лямочники у него на глазах всю страну растаскивают?"
  А ведь Могикану хотелось сделаться преемником Ления, а после неожиданной смерти того - единовластным вождём материка. Для этого нужно было убедить Ления в своей безусловной полезности; восстановить своё реноме в глазах соратников; и, на всякий случай, утвердить свой авторитет во мнении народа. А как это сделать в нынешних взаимоисключающих условиях? Практически невозможно...
  12
  Прочла мысли Могикана фея Равенство, пришла опять к нему во сне и дельно подсказала:
  - Нужно затеять какую-нибудь, хотя бы небольшую войну. Кандидат есть: слабенькая, малоразвитая южная страна, очередной узурпатор которой хочет вести её не равным с нами курсом. Война потребует повышенных расходов; под этим предлогом тебе будет легче убедить Ления в необходимости борьбы с воровством. Для этого будет достаточно получить его согласие на плавное закручивание гаек; а нужные перегибы и отдельные срывы резьбы всегда можно свалить на мелких исполнителей. Соратников, от имени какого-нибудь из твоих помощников, следует припугнуть заявлением, что с саботажниками и расхитителями можно и нужно расправляться по законам военного времени. Те, испугавшись, сами запросятся под твою защиту. При их трусливом содействии, и под предлогом соблюдения военной тайны и необходимости быстрого оперативного взаимодействия удастся подчинить чекушке все остальные охранные учреждения; а затем и армию. После чего все вожжи управления государством окажутся в твоих руках. Реально руководить материком будешь ты, а Товару из Брехнев оставь удовольствие красоваться на парадах. Пусть народ верит в долгожданную стабильность власти; и пусть все неприятности относит на счёт парадного Секрет-Царя. А ты, под всё тем же предлогом войны, сможешь держать народ строже. Он будет бояться тебя и уважать; то есть - считать настоящим, реальным вождём. Но главное, первоочередное из того, что тебе нужно сделать - выпросить у Ления волшебную маску. Для начала, под предлогом необходимости ведения оперативной разведки, взять ей на какое-то время; а далее она сама найдёт способы перейти в твою собственность. И сделает тебя законным вождём.
  В целом идея ступить на тропу войну показалась Могикану весьма недурной. Точнее - не слишком дурной. Одно плохо: жители той южной страны были неприхотливы и воинственны не менее могикан. Из-за чего даже герой Blue Mc"In не решился затеять там бучу наподобие той, которую сотворил он в стране айранцев. Вот и Могикан, поскольку он уже стал Товаром из Антропов, по-человечески засомневался: влезть в войну можно, но в ту страну - нельзя. Избыток трупов очень вреден для увеличения популярности вождя. Лучше уж подарить тамошним героям оружие, обеспечить их разведывательной информацией от волшебной маски, и пусть они друг друга убивают, как и сколько хотят.
  Не понравилось его умонастроение фее Равенство. Велела она маске внедрить идею лёгкой победоносной войны в Ления; а также убедить его в том, что ему недостаточно славы политорганизатора главной победы на (малой) Земле во второй мировой войне. Что нужно, по примеру Товара из Стали, всемирно прославиться в качестве тылового фельдмаршала.
  Понравилась идея маски Товару из Брехнев. Тем временем фея внедрила в сон Ления мультик о кровавой звезде, тащящей материк за канаты лучей на ту самую южную страну; а маска объяснила проснувшемуся от ужаса Товару из Брехнев тайный смысл данного пророческого видения.
  Перепуганный вождь трясущимся пальцем показал Главному Генералу на юг - и уже следующей ночью началась операция по освобождению чуждой и совершенно не нужной материку страны от неё самой. То бишь - от недостаточно красного узурпатора, привычными для этой страны методами захватившего власть над ней.
  План операции был скопирован с того, что принёс успех во время предыдущего "освобождения" во имя истинно красной узурпации. Но на сей раз полутора сутками десантного триумфа не обошлось, репетиция очередного войскового парада превратилась в жестокую войну и растянулась на десяток лет. Солдат и офицеров погибло в десять тысяч раз больше, чем в предыдущей операции, потери среди местного населения исчислялись в миллионах жизней. "Спасаемая" страна была раскромсана на враждовавшие между собой куски и практически полностью разрушена, красный материк истощён, обессилен и сердит на своих жестоких недальновидных руководителей. И только фея да её подземный наперсник торжествовали.
  Запомните, детки: вы - люди. Человеки. А люди должны соизмерять свои поступки с Божьими и человеческими законами, и ни в коем случае не участвовать в проектах злых потусторонних сил.
  13
  Основной помощник феи в том глобальном злодействе, Товар из Антропов, быстро достиг обещанного ему успеха. За первые два с половиной года войны он настолько поднялся по склону власти, что до взятия вершины ему оставалось не более полушага. Как и прогнозировала фея, фактически Товар из Антропов управлял материком, а Товар из Брехнев, механически утверждавший все его решения, являлся лишь его видимой маской. Маска Власти тоже окончательно обосновалась у всесильного Могикана. Но вот с его здоровьем становилось всё хуже и хуже.
  Период эйфории, знаменовавший собою начальную стадию переваривания организма эликсиром, перешёл во вторую стадию - беспрерывно нараставших болезненных изменений. Товар из Антропов понял, что смертельно болен, и догадался, в чём основная причина его болезни; но тем крепче чувствовал себя связанным с маской и, через неё, с феей. Ибо, зная их, он понимал: без их помощи и поддержки, а тем паче - вопреки их воле оставшийся ему полушаг вряд ли окажется возможным.
  Но вот и Лений узнал, что его преемник серьёзно болен. Сообщил это Лению его давний друг и ближайший соратник Костей. Именно Костей был бы официальным преемником вождя, если бы между ним и Лением не появился выползший из северных болот туземец то ли лени-ленапского, то ли спартанского, то ли ещё более подозрительного происхождения. Когда же Лений выяснил, что лепший друг, хоть уже и староват, и слаб здоровьем, всё-таки крепче чужака, то решил вновь поменять их местами. Пусть уж друг посидит там, где хочет, пока среди старых проверенных друзей не найдётся кто-нибудь моложе, здоровее и умнее его...
  Но и слишком уж обижать верного Могикана Лений тоже не хотел. Намеревался сообщить ему о грядущей перестановке не через официальный указ, а лично, в мягкой форме, в порядке доверительной беседы.
  Долго откладывал добрый Лений неприятную беседу... И вот, набравшись смелости после очередного всенародного прославления его на празднестве Великой Революции, наконец-то решился.
  Могикан, благодаря всевидящей маске и пронырливой чекушке, о затеянной Костеем интриге был подробно информирован. Получив неожиданное приглашение посетить вечерком вождя в его служебном кабинете, всесильный фаворит невольно встревожился; и сразу же проконсультировался с маской. Сделав помощникам рекомендованные ею распоряжения, Могикан положил маску в служебный портфель и отправился к вождю.
  Долго уговаривал он Ления не менять расстановку кресел и сил. Но тот, обычно уступчивый, на сей раз упёрся - и ни в какую. Мол, обещал старому больному другу; не могу его обмануть.
  И тогда Могикан выложил свой последний козырь.
  -Вождь, мне маска сегодня сообщила, что против Вас зреет какой-то заговор. Весьма вероятно, что в заговоре участвует Костей. В эту полночь заговорщики соберутся на решительное собрание, но маска всё там происходящее будет видеть, слышать и транслировать в режиме реального времени. Доверите мне воспринять и потом доложить? Или посмотрите и послушаете сами?
  - Чего тебя затруднять? Я уж сам! - недоверчиво возразил Товар из Брехнев. Товар из Антропов покорно отдал ему волшебную маску, Товар из Брехнев вместе с нею отправился на свою загородную дачу.
  Остаток вечера Товар из Брехнев провёл как обычно; и улёгся спать по привычному расписанию. Но по сигналу полуночного звона больших настенных часов он встал с постели и тихонько, чтобы не будить жену, вышел из спальни. Доверчивый вождь не догадывался, что его тактичная жена в таких случаях лишь притворялась, будто спит. И на сей раз она, открыв во всю ширь глаза, рот открыла лишь для дезинформирующего храпка.
  Знайте, детки: так и только так поступают женщины, желающие сохранить за собой звание достойной супруги вождя. Потому-то вождей и мало, что достойных их женщин - по пальцам посчитать. Ибо обычные женщины своими ссорами и скандалами заглушают в мужьях ростки будущего величия.
  Итак, взглянула достойная жена вождя вслед супругу, и увидела, что он не переоделся в маршальский китель, который с некоторых пор стал беречь, но уходит в ночной пижаме, увешанной коллекцией тех орденов, что не поместились на кителе. Верная супруга, поняв, что неверный супруг опять уходит не на охоту и не на собрание, впервые за долгие десятилетия совместной жизни не вздохнула вслед ему горестным храпком, а захрапела с видом довольным и почти счастливым.
  Дело в том, что Товар из Антропов именно тем вечером исполнил её давнюю просьбу: распорядился перевести на другое место работы ухаживавшую за Лением медсестру, по совместительству выполнявшую обязанности наркодилера страдавшего от бессонницы вождя. А также - его штатной любовницы. К сожалению, охранники поняли приказ своего грозного начальника неправильно, и вместе с медсестрой по ошибке выпроводили с дачи всю огромную медицинскую бригаду. Узнав об этой оплошности, Товар из Антропов пообещал верной подруге вождя, что утром ошибка будет исправлена. Прежняя медицинская бригада, чтобы уж не обижать охранников, останется на месте новой работы; но ранним утром вместо неё на дачу вождя прибудет другая, лучшая бригада, построенная исключительно из молодых врачей симпатичного мужского пола.
  14
  Несмотря на отсутствие любовницы, Лений даже под утро не вернулся из рабочего кабинета в семейную спальню. Но охранники, дежурившие как у двери его кабинета, так и у двери семейной спальни, вспомнили об этом только перед завтраком. И, как им вчера велел сделать в таком неожиданном случае Товар из Антропов, вместо утоления накопившегося за трудную ночь голода сообщили ему о небывалом происшествии.
  Через считанные минуты на дачу примчался Товар из Антропов. Словно ждал вызова не в столице, а где-то по соседству. Зашёл он в кабинет своего патрона - и похолодел от ужаса.
  Бездыханное, но совершенно тёплое тело Ления грузной расплывшейся кляксой лежало на полу полуосвещённого кабинета. Маски на его лице не было; но на горле, чуть ниже подбородка, виднелось кожное раздражение типа ожога средней тяжести. Могикан внимательно осмотрел ковёр поблизости от тела вождя, но маску не обнаружил. Лишь по еле слышному шуршанию приметил он сердитую голодную маску под одним из дальних кресел. И сразу же, без объяснений маски понял, как и что здесь произошло.
  Лений, надев маску, почувствовал, что та вновь хочет сделать с ним что-то нехорошее. И - отшвырнул её. Маска своим последним касанием в области шеи обездвижила его; но убить не успела, по инерции движения тяжёлой руки вождя улетела прочь. В итоге Лений умер от обычного инфаркта. А инфаркт произошёл с ним потому, что он корчился, мучился, мычал на полу до самого утра, но ни случайно отсутствовавшие в ту ночь врачи, ни присутствовавшие, но дисциплинированные охранники так к нему и не зашли. Вот изношенное в утехах сердце не привыкшего к такому невниманию вождя и не выдержало.
  "Ох и маска! С таким опытом, с такими возможностями - и такой промах. А если бы среди охранников нашёлся предатель, и без моего приказа зашёл бы в кабинет? Товар из Брехнев сейчас был бы жив, а я через некоторое время - мёртв", - вот какой ужасной мыслью мучился в те мгновения Товар из Антропов.
  Но маска, хотя и позже данных событий, всё-таки ему объяснила, что он был неправ в своих предположениях. Во-первых, Лений почувствовал угрозу не после того, как надел маску, а до того. А всё потому, что Могикан излишне долго не кормил её. Специально томил и мучил, чтобы она накинулась на Ления, словно голодный лев на укротителя, всовывающего свою глупую голову в его разверстую пасть. Хотя она предупреждала, что в сытом состоянии справится с заданием лучше, чем в голодном; но он ей не поверил. А так, из-за неодолимого голода, она непроизвольно впилась в вынимавшую её из портфеля ладонь; но не смогла прогрызть грубую, натёртую о приклад кожу охотничьей ладони своими нежными бескостными зубами.
  Встревожившийся Лений выдернул руку из портфеля, намереваясь стряхнуть уцепившуюся за неё маску. Но она и в этих сложных условиях выполнила взятые на себя обязательства: героическим усилием вытянулась во всю длину, по инерции движения руки крутнулась вокруг неё, дотянулась до шеи Ления и за краткое мгновение прикосновения успела послать обездвиживающие сигналы. После чего приняла форму бумажного голубя и улетела на максимальное удаление от места совершённого теракта. И теперь с чистой совестью может утверждать, что своими действиями заслужила не критики, а специального поощрения.
  И во-вторых Могикан не прав. Так-таки нарушили его приказ двое охранников. Заходили они утром в кабинет; и даже пытались откачивать вождя методом закрытого массажа сердца. После чего, в аккурат к завтраку, он и скончался.
  Но это объяснение, ещё раз повторю, маска сделала позже; а в то время Могикан первым делом руками в толстых кожаных перчатках приложил маску к лицу вождя: сама обожгла, сама пусть сделает ожог незаметным. Заодно, чтобы не вздумала отыграться на нём самом, пусть подкормится тёпленьким Лением.
  Потом он велел вызвать главного врача материка для вынесения единственно верного диагноза смерти. Вдова попросила вызвать также Костея, являвшегося давним другом их семьи; но Товар из Антропов от излишнего волнения понял так, что Костея она видеть не хочет. Возможно, в чём-то его подозревает. И, несмотря на повторные просьбы вдовы, не выполнил их.
  Жаждавшая дружеского сочувствия вдова попыталась вызвать Костея по своим каналам. Сначала - с помощью телефона; но тот почему-то забарахлил. Потом - с помощью верёвки и колокольчика; но верёвка почему-то оборвалась. Затем - при посредстве телепатической связи; но Костей и на этот призыв не отозвался. Позже старый друг семьи оправдывался тем, что как раз в то время, уже с раннего утра, он обмывал День Великой Революции на даче какого-то старого друга. Вдова оскорбилась: как он мог поехать к какому-то другому другу в ту самую ночь, когда погиб самый лучший из его старых друзей? Кроме того, зная, что здоровье не позволяет ему пить, вдова Костею просто не поверила; и в глубине души исключила его из числа своих друзей.
  Вдова тоже была неправа. Она не знала: Костей и в самом деле выпивал тем ранним утром на чужой даче. Правда, не спиртное. А вот Товар из Антропов обо всём этом знал. Ведь именно он своевременно и умело подбросил Костею информацию о том, где находится всеми забытый эликсир бессмертия, который "не выпил Товар из Стали, но уже через несколько часов найдёт и выпьет Товар из Антропов". Естественно, Костей поспешил сделаться бессмертным раньше и вместо конкурента. Ради чего не побоялся поехать на дачу Копы лично, из соображения: если вдруг туда нагрянет коварный Могикан, то сделать что-то нехорошее с обретшим бессмертие преемником вождя он не сможет; но запросто отнимет эликсир у мелкого смертного курьера. Причём отнимет бесследно и безвозвратно - вместе с посудой и с жизнями курьера и его сопровождающих.
  В итоге произошедших событий вождём материка автоматически стал Товар из Антропов. Костей, не будучи официально провозглашён преемником Ления, особенно не протестовал. Он ведь уверился, что сделался бессмертным; и знал, что Товар из Антропов скоро умрёт. Вот и решил: зачем портить себе нервы из-за кратковременной отсрочки бесконечной эпохи своей единоличной власти?
  
  От Волшебника до Горбика,
  или
  Череда заботящихся о Рае
  1
  Теперь, мой маленький народ, я представлю вам краткий обзор великих дел тех великих вождей, которые строили на нашем материке Рай для Народа. И если в чём-то повторюсь - не обессудьте; вся человеческая история состоит из бесконечных повторов, каждый из которых кажется людям абсолютно иным событием; и каждый ничему людей не учит. Так что - если данный словесный повтор ничему и не научит, то и не навредит.
  Впервые план строительства земного Рая принесла нашему народу шабашная бригада профессиональных разрушителей без определённого места жительства. Теневые обязанности ломателя и мучителя в ней исполнял Трость-Кий, парадную маску устроителя и учителя носил Товар из Лени. Вначале бригада орала: "Перекуём мечи на орала!" И перековала; но не везде, только на территории будущего материка. Затем большакская рать стала орать: "Ни мира, ни войны, только грабёж грабителей!" И пообещала отдать всё награбленное в Рай Красных Пролетариев (большаков). Сокращённо - РКПб.
  Когда же бригада заграбастала всё в свои руки, то, неслышно хмыкнув: "Пролетарии всех стран, вы пролетаете", начала строить рай для себя. Для начала - оборудовала себе укрепрайон в крепости из кремня. Но как только главнюки бригады разбежались по личным загородным райкам, крепостью, волшебной маской и властью над материком овладел Копа.
  Копа большинство членов первый бригады идейно обругал, морально унизил и административно уволил. А заодно, чтобы не платить им пенсий, назвал их врагами народа и перестрелял. А чтобы было куда селить своих назначенцев, Копа домочадцев уволенных в могилу сотрудников переселял в колонии и тюрьмы. Благодаря чему райские уголки находились в постоянном обороте, а земной ад не пустовал. Да и новых врагов народа искать по старым накатанным адресам было гораздо легче .
  В промежутках между ротационными отстрелами Копа старательно перечерчивал план райского строительства. Название главному зданию он тоже изменил: не Рай Красных Пролетариев, а Великое Коллективное Производство. В итоге вместо Рая народ получил низкооплачиваемый труд и бесправную жизнь, большинство членов руководящей бригады - высшую меру, а на постоянной прописке в кремневом Раю проживал только сам Копа. Да при нём, на правах похоронной ротации, несколько его слуг.
  Третья бригада, которую возглавлял Товар из Хрюшов, расстреливать предыдущую бригаду (кроме одного из неё) не захотела. Просто - устала этим заниматься. К тому же - сама ею и была. Вместо этой нудной работы Товар из Хрюшов лично, торжественно, с громким скандалом вычеркнул Копу из списка вечно живых. А также вышвырнул его из Дома Волшебника в выкопанную неподалёку могилу. Объяснил он сви действия тем, что Копа сам очень даже многих уложил в могилу; и многих из этих многих - ни за что и неправильно.
  Расправившись таким образом с плохими слухами о себе, третья бригада взялась за создание хороших слухов. Для начала - объявила об ускоренном строительстве Рая для Народа по новому улучшенному плану. И начала строить Рай для себя и своих детей. Но строила так неумело, что сама же всё завалила. После чего бригада разочаровалась в прежнем бригадире и выбрала себе из себя другого, более её достойного.
  Поскольку никого никчемнее и беспечнее Ления в третьей бригаде не было, он и был назван руководителем четвёртой бригады. Временно, пока не найдётся кто-нибудь ещё ленивее. Понимая это, Лений не поленился заявить, что вообще-то в планы его бригады входит строительство Рая для Народа; но лично он считает, что строить его надо неспешно и основательно. Бригада ему поверила, успокоилась, и, вместо того чтобы его свергать, начала неспешно строить основательный Рай для своих детей, внуков, правнуков, и праправнуков. А также для своих друзей и родственников, для родственников и друзей своих друзей и родственников, для друзей родственников друзей своих родственников, и т. д., и т. п.
   Пятую бригаду привёл (точнее, вывел из волшебной чекушки) Товар из Антропов. Он восстановил традиции обижать членов предыдущей бригады и повёл свою бригаду на разрушение навороченных ими личных раёв. А чтобы всем было понятно, что у него просто работа такая, чтоб - ничего личного, он велел разрушить парники для огурцов и сараи для скота, построенные селянами вне периода их законного рабочего времени.
  К сожалению, при Товаре из Антропов до реального строительства Рая для Народа дело не дошло. Через год разрушительных работ, в конце осени он сильно занемог, зимой окончательно слёг и, не дождавшись весны, тихо ушёл в Лету. Те ценности и денежные средства, что лопата чекушки под его нажимом откопала для Рая, под нажимом черпаков шестой бригады ушли в неизвестность. По сути - канули в ту же Лету.
  Шестая бригада была не строительной, и не разрушительной, а похоронной. Хоронила она своих собственных работников; в основном - упавших на ходу в переднем ряду. Для удобства работы бригада только изображала, что куда-то идёт, а на самом деле топталась перед кладбищем, удобно расположенным у главной стены кремнёвского Рая. Упавшего соратника торжественно переносили на кладбище, на его место в первом ряду перемещался кто-нибудь из второго ряда, после чего монотонное траурное топтание возобновлялось.
  Руководителем шестой бригады и вождём материка числился Костей Бессмертный. Считалось, что он ведёт соратников и весь остальной народ за собой, и потому должен находиться впереди всех. Но поскольку идти он уже не мог, соратники несли его в большом генеральном катафалке безлично-серого цвета. Вёл себя Костей в катафалке очень скромно, чувствовал себя очень плохо, распоряжения раздавал не своим слабеньким голоском, а через написанные его помощниками приказы. Которые тоже подписывал с их помощью, а то и их руками. За что и получил прозвище "Товар из Чернилки".
  В начале своего правления Товар из Чернилки намеревался провозгласить Товара из Стали гением и величайшим благодетелем всего человечества. Но когда он понял, что боготворимый вождь под видом эликсира бессмертия подсунул ему экологически вредный восточный контрафакт, провозглашать Копу благодетелем передумал.
  Правил он ещё меньше, чем его предшественник, и успел лишь разрушить разрушительные приспособления, построенные Товаром из Антропов. Через год мучений Товар из Чернилки перебрался на кладбище, а Маска Власти упала под ноги шнырявшего у гроба товара по прозвищу Горбик.
  Придя к власти, Горбик дал понять народу, что все его предшественники были недостаточно горбаты. Не умели кланяться народу. А также не имели нормальных человеческих лиц. Потому-то, как народ ни старался, при каждом из былых вождей выстраивалась огромная казарма, походившая на нечто среднее между загаженным проходным двором с выломанными дверьми, и заброшенным постоялым домом с выбитыми окнами. Менялись только вывески: "Рай для вечно пролетающих", "Рай для быстрее всех шагающих", "Рай для быстро догоняющих", " Рай для временно застоявшихся", "Рай для снова погнавшихся", "Рай для навечно закопавшихся". Но теперь, при нём, весь мир с восхищением заговорит о Рае с Человеческим Лицом.
  И правда: вскоре о Рае с Человеческим Лицом заговорили во всём мире. Да и сейчас кое-где кое-кто кое-что иногда говорит. Но вот простые люди если и поминают, то словами довольно осторожными. Либо осторожно-недовольными. А самого Горбика если и характеризуют, то, в лучшем случае, как "непонятно что". Ну, понятно: о живом политическом трупе - или хорошо, или ничего...
  Детки, есть среди вас желающие на днях... или, хотя бы, после окончания детсадика стать Секрет-Царями? Нет? А просто царями? Тоже работа скучная? Ага; сначала - принцами, со всякими чудовищами сражаться. Ну, правильно; это занятие интереснее, веселее и безопаснее. И всё-таки, на всякий случай, запомните секретную царскую поговорку: "Скажи, кто твой преемник, и я скажу, чем ты будешь в гробу".
  2
  О Горбике, детки, я расскажу вам чуточку подробнее; всё-таки он был последним Секрет-Царём материка.
  Прозвали его Горбиком за то, что, как и положено любому товару, он старался понравиться всем без исключения; а перед особо высокими, властными и щедрыми покупателями гнулся прямо-таки в три погибели. Как ни покажется странным, умение вовремя согнуться и помогло ему стать самым высоким лицом государства.
  Дело было так. Шныряет Горбик вокруг катафалка, то с одним дряхлым гробокопателем поговорит о том, какие только они с ним сильные, умные и хорошие, то с другим... Вдруг видит - дёрнулся вождь, захрипел, повалился набок. А вслед за тем из катафалка что-то вылетело и тихо опустилось на каменную брусчатку. Что конкретно - в сумерках режима просматривалось весьма смутно; но пронырливому царедворцу было ясно, что это - нечто особо ценное. Коли уж всегда, до самого последнего момента при вожде было.
  Пока старики, пытаясь за этим наклониться, лишь натужно скрипели да уныло кряхтели, Горбик быстро наклонился и ловко накрыл это газетой с заочной (теперь уже - посмертной) речью Товара из Чернилки. Соратники, увидев на газете хорошо отретушированный портрет с виду здорового вождя, опасливо отдёрнули от него свои руки; а Горбик сунул это вместе с газетой во внутренний карман костюма-тройки, и ну бежать со всех ног от окруживших его конкурентов.
  Но далеко не убежал. Выскочил он за первый ряд, глядь - дальше бежать некуда. Впереди - узенькое неогороженное кладбище, за ним - высоченная крепостная стена. Слева и справа - плотные шеренги охраны. Далее, по всей главной площади, гуляют переодетые в штатское чекушечные агенты.
  Оглянулся он - оказывается, никто из престарелых секретарей за ним уже не гонится. Все про недавний инцидент забыли, все, как жёлто-зелёные гусята на серый маятник хвоста гусыни, смотрят подслеповатыми глазками на впереди маячащую голову и, поддакивая "так, так, так", неспешно топчутся следом. Смекнул хитрый Горбик, что надо делать в такой обстановке, и закричал:
  - Держи во-о...ждя! Вождь умер!
  - Да здравствует вождь! - привычно пропели в ответ секретари.
  - Предлагаю перевернуть умершего вождя на спину для перегрузки в гроб. Кто - за? - окончательно взял инициативу в руки сообразительный Горбик. Секретари механически вздёрнули правые ладоши вверх, а тем самым согласились с узурпацией Горбиком должности главы похоронной комиссии. И, соответственно, узаконили государственный переворот, поскольку по установившейся традиции главный похоронщик становился очередным Секрет-Царём.
  А Горбик, войдя во вкус, продолжал распоряжаться:
  - Перестроить охоронное каре в похоронную колонну! Сначала левой, потом правой-правой - арш!
  Секретари опять его послушались. А тем самым дали начало так называемой "перестройке", по дороге которой весь их строй был доведён до могилы.
  С похорон Костея Горбик, в соответствии с упомянутой традицией, ушёл официальным преемником вождя. Пришёл он домой, стал перед зеркалом, любуется собой и думает: "Я буду самым красивым вождём из всех бывших до меня. И самым умным. Представляю, как эффектно смотрелся я сегодня во главе колонны! Как умно говорил над гробом! Даже непонятно: как я со всем этим справился сам, без подсказок жены?
  А кстати - где она?"
  Взволновался Горбик, прислушался: в доме - тихо. И только где-то в районе сердца скребётся что-то нехорошее. Загрустил Горбик, опустил голову, и увидел: это не ревность закралась в сердце, и не инфаркт пробрался в миокард, это найденная им обгорелая тряпочка каким-то образом выбралась из внутреннего кармана пиджака и теперь неуклюже, но весьма настойчиво взбирается по ущелью между пиджаком и жилеткой. И уже почти подобралась к горлу.
  Испугался Горбик. Хорошо, что, по привычке, которую привил ему своей дотошностью Товар из Антропов, в его боковом кармане всегда лежали новенькие резиновые перчатки.
  Детки, есть среди вас желающие стать чиновниками? Тогда запомните: привычка не оставлять отпечатков пальцев, оттисков печатей и личных подписей чиновнику никогда не повредит, но в любые времена и в любой момент может оказать неоценимую пользу.
  Натянув перчатки, Горбик ухватил отчаянно затрепыхавшуюся тряпочку за бока... Излишне суховатая, но довольно мягкая; изворотливая и по краям скользкая, но удержать можно. Осторожно понюхал её: пахнет болотной лягушкой. Всмотрелся... "Ба! Да это - маска нашего покойничка!"
  К тому моменту Горбик кое-что слышал о волшебной маске, которая, доставшись после смерти очередного вождя кому-то из его приближённых, непременно делала того вождём. Ведь он за два с небольшим года потолкался в трёх похоронных процессиях подряд; а там принято говорить о том, кого несут впереди. И чего только доброго о нём не услышишь! И - не только...
  Увидев, что он схватил именно то, что надо, что рисковал жизнью и карьерой не напрасно, Горбик окончательно поверил в свою счастливую звезду. И возликовал.
  Но и, вместе с тем, задумался. А также прислушался к голосу очень развитого в нём инстинкта самосохранения. И подсказал его инстинкт его уму, что - недаром, ох, недаром три последних вождя умерли при странных обстоятельствах и намного раньше назначенного судьбой срока.
  "А не маска ли их придушила? И не с этой ли целью она пыталась подобраться к моему горлу? - подумал он. - Надо глянуть, как она устроена внутри".
  Инстинкт самосохранения опять подсказал уму, что такие погляделки могут быть опасны. Но секретно развитый ум государственного деятеля высокомерно возразил примитивному животному инстинкту, что показать столь ценную вещь кому-то из властолюбивых соратников, или кого-то из них выспросить о возможном воздействии маски, или проверить её воздействие на ком-то из пронырливых слуг, - не просто опасно, а смертельно опасно.
   Горбик предпочёл прислушаться к мнению ума. Удобно усевшись в кресло и подняв маску двумя руками до уровня глаз, он попытался аккуратно растянуть её в стороны... Оказалось, что маска перекручена: левая сторона обращена к Горбику внутренней стороной, правая - внешней. Горбик, перебирая пальцами левой руки, попытался изменить захват; в этот момент маска отчаянным рывком взметнулась вверх и приклеилась дальним краешком к верхней правой части его лба.
  Горбик вмиг застыл, словно сидячая статуя, удерживающая в каменной правой руке напряжённо подёргивающуюся маску и с закаменевшим любопытством вглядывающаяся в её плавно набухающее нутро.
  Запомните, детки: если при встрече с потусторонним незнаемым руководствоваться только земными чувствами, материалистическим умом и современными полуатрофированными инстинктами - победит незнаемое. Ибо оно знает, чего хочет и как этого достичь, а вы и представления не имеете о том, каковы его планы и насколько велики его возможности.
  3
  Около получаса маска не столько кормилась ужасом Горбика, сколько залечивала, затягивала его умственной энергией те жестокие ожоги, что вновь нанесла ей фея Равенство. Ведь фея в течение года вялого правления Товара из Чернилки влачила полуголодное существование. Хотя в соседней южной стране всё ещё пылала война, но там не было места Равенству; вот она и обезумела от голода. И опять пожадничала, высосала из маски чересчур много энергетических соков. А заодно продемонстрировала ей своё неудовольствие тем, что она не смогла убедить Товара из Чернилки в необходимости установления на оккупированных территориях безусловного единовластия Равенства.
  На самом деле в ухудшении самочувствия феи прежде всего был виновен материчанский народ, переставший бояться и уважать Великую Идею Равенства. И, соответственно, прекративший посылать фее свои страхи и надежды. В какой-то степени обидел фею воинственный народ южной страны - тем, что не отказался от идеи национальной независимости и привычной веры. И хотя маска выжала из Костея Бессмертного всё, что можно выжать из полутрупа, для убеждения своего народа и принуждения чужого этого было недостаточно. Так что маска считала себя несправедливо наказанной, и оттого была особенно сердита и раздражена.
  Вместе с тем маска знала, что кое-в-чём всё-таки провинилась перед феей; но старалась об этом не думать, чтобы её мысли не услышала фея и вновь её не наказала. Во-первых, маска была виновна в том, что во время сегодняшней экзекуции от боли и в панике выскочила из паланкина. Во вторых - в том, что хоть и не по своей воле, но из-за во-первых опять упала к ногам не того секретаря, которого наметила для неё фея. Из этих чувств и соображений маска, пользуясь своим местоположением на голове Горбика, решила высосать всю умственно-психическую энергию некстати ухватившего её нахала - чтобы после его смерти или сумасшествия достаться намеченному феей кандидату, и тем доказать фее свою покорность.
  Но, едва маска более или менее восстановила личное здоровье, проскрипела входная дверь. Маска, не отрываясь от дела и от Горбика, взглянула сквозь стены в направлении источника звука, и увидела: в прихожую впорхнула элегантная женщина в возрасте слегка за пятьдесят. Маска сразу же поняла: это - жена Горбика. Только силой притяжения к такой женщине Горбик мог подняться до тех высот, на которых оказался.
  И ещё маска поняла: эта дама, увидев нечто присосавшееся к её супругу, в обморок не хлопнется. Она сразу же позовёт охранников. Те сначала нанесут непонятному существу тяжёлые телесные повреждения, потом будут долго пытать его раскалённым утюгом, требуя полного взаимопонимания, откровенного признания и подробного списка всех сообщников с указаниями их адресов и телефонов. В итоге - маску постигнет если не летальный исход, то глубокая инвалидность и пожизненная нетрудоспособность. То есть, опять же, летальный исход, но уже - по инициативе феи.
  "Нет уж; лучше, как в случае с Лением, летательный уход", - подумала маска. И, сделав на прощание пару страстных засосов, вывела Горбика из состояния окаменелости.
  Горбик в тот же миг осуществил получасовой выдержки желание зашвырнуть её как можно дальше. Но маска ровно столько же времени знала об этом желании. Как только Горбик взмахнул рукой, маска приняла форму летучей мыши и, ловко прокрутив мёртвую петлю между полом и потолком, беззвучно и без травм спланировала на туалетный столик перед зеркалом.
  Через мгновение в комнату вошла жена Горбика.
  - Ой, Мешаня, как я устала от этого Пари, - вскользь взглянув на супруга, пожаловалась она ему. - Вытерпела сто примерок, сто двадцать пять платьев отобрала, а вот со сто двадцать шестым никак не пойму: идёт оно мне или нет? - повернулась женщина пару раз перед зеркалом. - Что так смотришь? Нравится? - неправильно поняла женщина остолбенелую позу мужа и его вытаращенный взгляд. - Тогда дай мне ещё два миллиона. Эскиз страшно дорогой, я его заказала у самого ди Ора; но зато мне по этому образцу сошьют в секретарской мастерской ещё несколько, и пошив, как всегда, обойдётся бесплатно. Чего молчишь? Не нравится платье? Тогда срочно заказывай через дипломатов сверхзвуковой ковёр-самолёт, и я сейчас же отошлю его обратно. Если платье доставят в мастерскую до конца рабочего дня, оно обойдётся всего в сто тысяч. А у тебя что нового? Занял наконец-то такую должность, чтобы мне не пришлось экономить на эскизах? Ну, говори же! Я уже молчу!
  - Ма...ска... - натужно прохрипел Горбик.
  - Маска? Ты наконец-то нашёл того мага, у которого есть чудесное средство для омолаживающей маски? Ну, что молчишь? А, вот какая маска. Фи! Натуральная. Хотя и смешная... Вылитый Товар из Чернилки. Я поняла, что ты хочешь сделать! Ты оденешь эту маску, пойдёшь в Центральный Секретариат и от имени Чернилки напишешь какой-нибудь умный указ. Заодно напиши, чтобы портнихи ежедневно шили мне по пять... нет, по десять платьев за государственный счёт. Нет, ещё лучше! Я сама одену эту маску, пойду в Секретариат и от имени Чернилки напишу, что он поручает тебе писать вместо него любые указы. Он всё равно ничего не вспомнит. Вставай, бери папку с перечнем нужных мне вещей, и пошли!
  Решительным жестом надев маску, женщина круто развернулась к Горбику. И - увидела, что на лбу её мужа багровеют следы свежих невероятно страстных засосов...
  Рассказать о том, что происходило между семейной четой далее, я не смогу. Ибо ни один мужчина в мире не способен представить себе ту меру страдания, которую испытывает любая порядочная женщина, обнаружив несомненные признаки неверности её супруга. Особенно - если она жена сверхбогача или высокопоставленного чиновника. А уж вам, детки, и представлять себе такой ужас не надо. Тем более что длился он очень недолго. Потому что маска, хотя не испытанным ею ранее, чрезвычайно приятным ей, пикантного вкуса женским ужасом маленько подкормилась, но жадничать, слишком уж затягивать процесс выяснения отношений между супругами не стала.
  Маска быстро осмыслила и рассчитала: коли уж чересчур здоровый и крепкий Горбик остался жив, то, вне зависимости от степени нанесённого ему умственного вреда, он будет признан вождём. Что для самой маски означает: она опять не выполнила заказ феи. И выполнить его в ближайшее время не удастся: наверняка Горбик, подобно Копе и Лению, очень не скоро решится повторно надеть маску. Так зачем же торопиться убивать только что осёдланную, эмоционально приятную, достаточно энергичную женщину? Чтобы, едва успев ею подкормиться, вновь подпасть под пытки разъярённой феи? Чем ужас такого похудения, лучше уж перейти на женскую диету. Питаться малыми порциями, не представляющими для феи практического интереса, не провоцирующими её на бессмысленное уничтожение априори полезной маски. А там, смотришь, фея изыщет подходящий способ одномоментной передачи власти от Горбика, а волшебной маски - от его жены более подходящему кандидату в вожди. Либо - фея от голода и слабости окончательно впадёт в анабиоз, и маска наконец-то обретёт свободу.
  Из этих соображений маска, своевременно и мудро ограничив свой аппетит, направила потреблённую из дамы энергию на то, чтобы убедительно объяснить ей:
  - У вашего мужа - обычная производственная травма. К примеру, у слесаря - ссадины и ушибы на руках. У футболиста - на ногах. А где должны быть травмы у партийно-чиновного лица, настойчиво прошибающего дорогу наверх? Конечно, на лбу. Так что - ничего удивительного в наличии и локализации травм нет; тем более что результат достигнут. Да-да; Вы правильно меня поняли: ваш муж, благодаря моей волшебной помощи, пробил себе дорогу в кресло Генерального Секрет-Царя. Знайте же, моя госпожа: я - маска не простая, а волшебная. Но помогаю я своим волшебством не всем людям без разбору, а только тем, которыми не могу не восхищаться. Зная о вашем уме и необычайной проницательности, считаю необходимым сразу же Вам признаться: вашему супругу я помогла только потому, что восхищена Вами... Более прекрасной, очаровательной, умной, талантливой женщины, чем Вы, в мире ещё не было и наверняка не будет! Я давно мечтаю Вам служить; и, чтобы иметь возможность просить Вас быть моей госпожой, для начала сделала Вас царицей материка. Так позвольте же мне оставаться у Вас на услужении! Я помогу Вам очаровать и покорить все остальные материки и континенты. Вы будете признаны прекраснейшей и умнейшей женщиной обеих сторон Земли! А затем Вас изберут почётной царицей всего мира!
  У женщины с похвал вскружилась голова, от радости в груди дыханье спёрло... А маска в этот миг пропела те слова, что провела уже чрез её сердце в горло:
   - Мешаня, не ной, со мной ты станешь мировой звездой!
  4
  Вот так волшебная маска впервые оказалась на женском лице. Надо сказать, их сотрудничество понравилось всем взаимодействующим сторонам. Особенно - двум внутренним. Внутренняя сторона маски получила изысканное питание, а лицо женщины - ежедневный разогревающий массаж. Внешняя сторона маски тоже была довольна: женщина по полям и свинарникам не бродила, вела великосветский образ жизни. А женщина была довольна тем, что маска придаёт ей внешнего лоска на вошедших в её обязанность общественно-политических мероприятиях. Ведь в крупного общественного деятеля она превратилась только после того, как её муж стал вождём материка; а ранее была всего лишь высокообразованным гуманитарием. И потому длинно и умно рассуждала только дома; а в общественных местах говорила культурно. И - коротко; потому что достойные её научной степени высококультурные слова, как назло, прятались на самом дне привычного ей лексикона о платьях и туфлях. А политические термины вообще отсутствовали. Маска же, благодаря личному знакомству с целым рядом высокопоставленных политиков, все эти слова знала, и в самые ответственные моменты ей их подсказывала. А женщина каждое найденное маской слово выговаривала с истинно научной солидностью: ответственно, вдумчиво, по слогам, преподнося каждый звук своей неспешной речи как высшее откровение.
  Хотя, возможно, происходило так именно из-за того, что маска имела обширный и весьма для неё печальный опыт общения с политиками мужского пола. И потому не только притворялась, будто не умеет сочинять публичных речей, но и делала вид, что также находит нужные слова с изрядной задержкой. А то - вдруг женщине понравится политическая популярность, и она помчится по митингам, полям и фермам?
  Так или иначе, а также тем не менее, в научном мире каждое слово жены Горбика ценилось на вес докторской диссертации. Скажет пяток слов в какой-нибудь заморской академии - все академики за животы хватаются и в обморок падают. Скажет десяток - академики хватаются за сердце, вскакивают на ноги, дружно аплодируют и единогласно избирают её профессором своей академии. Правда, не действующим, а почётным - чтобы не требовалось выступать перед студентами, и чтобы зарплату ей не давать. Но на просьбы об оказании им помощи деньгами, вещами или секретными научными сведениями новые коллеги не стеснялись. А она только рада была помочь уважающему её учреждению - с помощью мужа, конечно. И за счёт руководимой им страны.
   Вскоре умная женщина сделалась почётным профессором почти всех научных учреждений всего передового мира. Но синим чулком не стала. Напротив, очень даже заботилась о своей одежде и внешности. И уж в этом важном деле волшебные свойства маски ей очень помогли.
  Только у кого-то из модельеров появится какая-нибудь изящная идея - маска всё высмотрит и своей хозяйке в точности выложит. А та уж на пяльцах объясняет портнихам, как и что нужно сделать. В итоге на всех иностранных балах её хвалили за элегантность или ещё за что-нибудь. И обязательно просили поучаствовать всей страной в каких-то благотворительных мероприятиях. Добрая женщина непременно соглашалась; и вскоре стала председателем сразу нескольких благотворительных фондов за счёт бюджета материка.
  На политических мероприятиях все короли ею тоже восхищались, и тоже обязательно просили подействовать на мужа, чтобы он от имени своей страны вёл себя учтиво и красиво. Она их просьбы аккуратно выполняла, за что была трижды названа лучшей женщиной в мире. Сначала - за хорошее поведение и признанную красоту, потом - за наилучшую уступчивость красного материка другим материкам в войне за мир во всём мире, и наконец - за то и другое вместе.
  А теперь, детки, подумайте: ну как, почему обычная женщина, которая всю свою жизнь была ничем особо не примечательна, в возрасте под шестьдесят вдруг сделалась первейшей красавицей мира?
  Правильно, детки! Конечно, конечно; исключительно и только благодаря помощи волшебной маски.
  Что? Почему в то время никто об этом не догадался? Детки, вы не совсем правы: многие думали, что так оно и есть. Но ошибочно считали, что маска состояла из каких-то волшебных снадобий, которые пожилая домохозяйка вечером накладывала на потрёпанное за день лицо, а утром вставала с лицом юной девушки. На самом же деле всё было наоборот. Вечером женщина снимала с себя волшебную маску, а утром вновь одевала; но не просто так, а с натяжением. Растянутая маска выглядела свежим гладким лицом без прыщей и морщин, благодаря чему умная жена Горбика если и мучила себя всяческими питательными масками, то только для того, чтобы дома без посторонних нравиться мужу.
  Но, детки, вы же знаете, что полное имя маски - Маска Власти Равенства; и маска, по въевшейся в неё привычке, не могла не наставлять послушную ей женщину на борьбу за всемирное равенство с другими красивыми и влиятельными женщинами. Прямо-таки въедалась в неё такими наставлениями.
  К примеру, увидит маска на какой-нибудь вандербильдихе невиданно шикарное украшение - и сразу же сообщит своей подопечной: "Там-то и там-то можно купить с виду такое же, но ещё красивее и намного дороже". Она сразу же - к мужу: "Мешаня, займи мне за счёт материка у кого-нибудь столько-то миллиардов, и поедем туда-то за тем-то и тем-то".
  Через пять - шесть лет подобных вояжей дружные супруги весь мир объездили, во многих цивилизованных странах по многу раз побывали, почти в каждой денежек выпросили. Просили от имени материка, клали в подконтрольный Горбику "Фонд мира и Рая". И уже года через два жена Горбика перещеголяла всех миллиардерш по количеству нарядов и дороговизне украшений. А Горбик восхитил и умилил всех иностранных коллег щедростью благодарственных чаевых. Последнее, опять-таки, не за счёт своего Фонда. То особо рыбный кусок приматериковых вод им подарит. То союзные страны им под власть передаст. А на мелочь - всех шпионов-разведчиков бывшим врагам выдаст. Нате, мол, дорогие импортные друзья; ради нашей дружбы никого и ничего не жалко. А при этом, по неизжитой мелкосекретарской привычке, ещё и гнулся перед ними в три погибели. И не замечал, или не хотел замечать, что каждый раз каждая из погибелей сыплется с него точно на материк.
  А на материке, плывшем по воле океанских волн и по своеволию послушной маске модницы, жилось всё хуже и хуже. Хотя поначалу простым людям Горбик показался очень симпатичным. Особенно понравились им его песни о Рае с Человеческим Лицом. До того понравились, что поверили они ему, будто сыпятся с него на них не погибели, а семена лучшей жизни. А поверив, обрадовались, приободрились... размечтались...
  Мужчины, вместо того чтобы днём и ночью пить вредную горькую, днём брались за полезные мужские дела, ночью - за своих сладких женщин. А женщины, вместо жалобных причитаний по поводу мужских попоек, рожали умных красивых детей. Ну, чтобы те пораньше начали жить неотвратимо приближавшейся райской жизнью.
  Да... сглупили чудаки-простаки... Подвели своих деток под... как его? моноПолитический маркетинг. Не сообразили, что высокопоставленный товар просто пытается всучить им себя подороже, а продать их за то, что уж дадут. Они ведь привыкли, что прежде в льющихся сверху горячих словах имелся какой-то конкретный смысл, какая-то замораживающая-завораживающая эссенция, которую, хоть и незаметно для народа, вливала в мозги составителей речей и рты вождей волшебная маска. И смысл этот был вполне конкретным: превращение воды слов в нерушимый лёд власти феи Равенство. Ибо только твёрдая власть могла быть основой для огромного загона, выстраиваемого феей из тяжких статей краснокирпичного закона.
  Но суетливый хитрец Горбик, однажды обжёгшись Маской Власти Равенства, с тех пор ни разу её не одел. И ни один из его заместителей ни одного действия через посредство маски не произвёл. И маска, имевшая возможность реального воздействия на Горбика через его жену, старалась воздействовать не в пользу обижавшей её феи, но ради вовлечения супругов в понравившуюся ей светскую жизнь. Оттого и не было ни в словах, ни в деяниях Горбика ни капли твёрдого красного смысла, но лишь розоватая, душистая и тёплая рекламная водица. Под её действием лёд красной власти постепенно утончился и подтаял, красный материк развалился вдоль возникших властных трещин, и - посыпался по кускам в хаос всеобщего раздрая и пустомельного безвластья.
  5
  Помимо этой красивой заметной тайны, детки, есть и другая, менее красивая и более или менее замаскированная. Она - в том, что если вождь какой-то страны не носит сам и не поручает своим заместителям носить волшебную маску, изготовленную властвующей над той страной феей, то их постарается переманить на свою сторону другая фея.
  А теперь, детки, на примере приключений волшебника вспомните: чего фее больше всего хочется? Правильно; ей хочется сделать именно то, что на сей раз сотворил для неё Горбик: поселить в стране Хаос. Чтобы, сожрав этот Хаос, соорудить из него новый материк.
  Тут тоже есть тонкость. Фея голодная, неимущая, настрадавшаяся за время изнурительных скитаний - неудержимо жадна. Обнаружив нечто съестное, она хочет заграбастать всё и сразу, заглатывает Хаос как можно быстрее, и вылепленным материком ни с кем из других фей не делится. Именно так, вы помните, поступила фея Равенство.
  Если же голодной фее не хватает материала для порождения материка, достаточного для её аппетитов, она старается увеличить его количество за счёт заглатывания других стран и материков. Как то при помощи раба своего Фурера пыталась сделать фея Братство.
  Совсем иначе ведёт себя фея зажиточная, обеспеченная регулярным питанием. Не то, чтобы не голодная, но относительно сытая. Ведь абсолютно сытыми феи никогда не бывают. Чем больше фея ест, тем активнее она распространяется желудком во все стороны; и так - до тех пор, пока не поглотит весь мир. Но это ни у одной из них пока что не получилось. Потому как чем больше растягивает фея свой желудок, тем легче другим феям его прорвать. После чего начинается передел сфер фейного питания, выражающийся в нашем мире в виде войн и всякого рода конфликтов; и так - до бесконечности. Зная это, зажиточная фея действует хладнокровнее и предусмотрительнее голодной. Она предпочитает заранее сговориться с другими феями о будущем дележе нового Хаоса, и не торопится с его заглатыванием. Вначале она старается, чтобы молодой буйный Хаос наломал как можно больше человеческих судеб, тем самым сделав их более усвояемыми для её пищеварения. Одновременно она помогает ему расти, набирать физическую и энергетическую массу, усиливаться и утучняться. Ради этого фея, не забывая демонстрировать Хаосу своё дружелюбие, то и дело подкармливает его всяческими пищевыми добавками, вредными для закрученных в Хаос людей, но весьма полезными для её собственного роста. И ждёт того момента, когда Хаос, ослабев от внесённых ею недугов и рухнув под тяжестью собственного веса, развалится на отдельные агонизирующие части. А тем временем натягивает на страну агонизирующего Хаоса активно выращиваемый ею филиал своего желудка. После чего, кусочек за кусочком, заглатывает в той стране всё, что может проглотить.
  Быстренько высосав и усвоив то, что ей кажется наиболее полезным и вкусным, фея начинает делить полупереваренное, мягкое и податливое тело Хаоса на отдельные мелкие матерички, некоторые из которых, согласно предварительной договорённости, отдаст помогавшим или не сопротивлявшимся ей феям. Тем более что так, по частям ей и рожать их (извергать из глубин желудка) легче, и управлять ими проще. Вдруг новорожденный взбунтуется? Вздумает свой гонор показывать, начнёт гоготать, как гусь, недовольный заботами о нём его хозяйки, будет шипеть на неё, пытаться ущипнуть, а то и к другой фее уплыть.
  Если этот гусь большой и сильный, поймать и укротить его будет сложно. А если он - кто-то из стайки мелких слабеньких гусят, такого даже ловить не надо. Достаточно натравить на него несколько других - сам лапками вверх перевернётся, сам ими ощипанную голову придушит и сам же поползёт на сломанных крылышках к единственной своей защитнице фее в единственно оставленной ему надежде вымолить у неё прощения и выпросить кусочек заплесневелого хлебушка.
  Примерно по такому сценарию было и на сей раз. Заприметила коварная фея Свобода бесхозного Горбика, и давай его обхаживать. То погладит ему мозжечок, то покажет ему миражик, а то и пару льстивых слов устами какой-нибудь железной премьерши пропоёт. Поддался Горбик лживому обаянию хитрющей Свободы, пошел с нею на служебный адюльтер... А дальше у них получилось примерно так же, как было у феи Равенство с Товаром из Лени. Разница только в том, что Товар из Лени, благодаря подсказкам волшебной маски, смог ухватиться за материк Равенства; а Горбик, не надевавший маску, и красный материк из рук выпустил, и ни за один из новорождённых материчков не уцепился.
  С чем, детки, мы себя и поздравляем. Иначе было бы то же самое, что было; но агония Хаоса длилась бы дольше, а людям было бы ещё хуже.
  6
  Вместе с красным материком рухнули в небытие и последние надежды материчан на равный для всех земной рай. А то, что на бывшей стройплощадке не было развалено Горбиком и его подручными, было растащено их помощниками и предприимчивыми сородичами. Какое-то время после крушения Горбик ещё надеялся, что заплаканный народ прибежит к нему с просьбами воцариться вновь ради возобновления достойных забот о Рае с Человеческим Лицом. Но народ к тому времени уже понял, что речь идёт о его жене по имени Рая; и, даже не зная о том, что лицо на ней уже масочное, не прибежал.
  Огорчился Горбик; не за себя, за жену и детей. А Рая огорчилась настолько, что заболела. И болеет до сих пор.
  Давайте, детки, дружно пожелаем ей выздоровления и долгой-предолгой жизни! Ибо от этого зависит судьба несчастных стран, образовавшихся (или образованных) на территории бывшего материка. Также, ради несчастной неё и наших несчастных стран, пожелаем ей ни в коем случае не надевать Маску Власти Равенства, но спрятать её в сверхнадёжном, недоступном фее месте. Смотришь, и переживёт самоотверженная женщина умирающую фею Равенство. А когда фея заснёт или умрёт, наши новорожденные страны постепенно окрепнут, одолеют Хаос и, даст Бог, выберутся на новую, лучшую дорогу.
  Если же оденет женщина маску - фея Равенство велит маске убить несчастную, а маску отдаст какому-нибудь твердолобому секретарю. А тот будет поворачивать нас на проторенную секрет-царскую дорожку. И если это у него получится, тогда, детки, возникнет такой Хаос, в сравнении с которым тот, что мы терпим сейчас, покажется невинным ребёнком. Подкормятся от него феи Свобода и Равенство, схватятся в смертельной борьбе, каждая призовёт к себе на помощь верную ей часть народа... И родятся в этой борьбе Смерть и Ужас. А множество людей погибнет...
  Так пусть же живёт подольше заблудившаяся во власти женщина. И пусть спрячет маску настолько надёжно, чтобы та, никому не доставшись, бесследно истлела от забвения и голода. А новым государям образовавшихся стран пожелаем: никогда, ни при каких обстоятельствах не брать в руки, не одевать и не примерять на себя и на свои народы каких-то волшебств. И коли случится так, нашу сказку ждёт добрый конец.
  7
  Вот и пришли ваши родители. Пойдём встречать их вместе; мне нужно сообщить всем вам очень важную новость.
  Какие-то добрые люди наш детский садик приватизировали, свет и воду отключили, будут на этом месте строить собственный земной рай. В котором для нас, детки, места не предусмотрено. Ничего; в следующем году вы пойдёте в школу, а я устроюсь школьным учителем, там и встретимся. Если, конечно, школу не закроют вместе с детсадиком. Не стоните, родители; стонами делу не поможешь. Не хнычьте, детки! Берегите слёзки; они вам не раз ещё понадобятся...
  
  СКАЗ
  ПРО ПОТОП И КАВКАЗ
  
  Ну вот, теперь уже и в школе гаснет свет. Что ж, будем не учить новое, а пересказывать ранее изученное. Кто первый?
  Ребята, вы о чём? Мы уже не в детсадике; не к лицу нам тратить время учёбы на детские сказки. Да к тому же - такие многословные и длинные, как та, что я рассказывал вам в детсадике. Короче? Что короче? Сказ по длине названия и по объёму содержания короче той сказки? Ох, научил я вас на свою голову... Ну, ладно, уговорили. Но, поскольку вы пришли в школу из разных детских садиков, вначале расскажу, о чём говорилось в последних главах сказки.
  1
  Недавно иль давно, в безвозвратно ушедшие времена страна наша была необъятным могучим материком, которым правили мудрые слепые старцы. Старцы знали все свои секреты, но никому их не раскрывали; благодаря чему во всём мире были известны как секретари. Самого мудрого и дальнозоркого из себя они назначали на должность "Генеральный (произносилось почтительно и без рычания - "Гениальный") Секрет-Царь". Он владел волшебной маской, с помощью которой видел на небе особо секретную красную звезду, невидимо светившую ярче солнца. И в этом свете безошибочно различал, что такое хорошо, а что такое плохо. Ещё он владел волшебной чекушкой, знавшей множество способов сделать плохо тем, кто недостаточно хорошо верил в мудрость мудреца и в полезные свойства красной звезды. Благодаря всем этим качествам старцы его уважали, и по его мудрым указаниям вели народ ко всеобщему счастью единственно верной зигзагообразной дорогой. Сам же Секрет-Царь, кроме указания верного направления пути и мест корректирующих поворотов, управлял погодой на материке и подправлял политический климат во всём остальном мире.
  Делалось это так. Если звезда висела точно над центром секретного стола, стоявшего в центре секрет-царского кабинета, находившегося в центре крепости, в центре города, в центре материка, в центре Земли, Гениальный Секрет-Царь сообщал об этом старцам, народу и всему человечеству:
  - Путеводная Звезда Мира и Прогресса сияет над Маской!
  Для сохранения секретности и усиления утвердительной интонации Секрет-Царь произносил последнее слово с ударением на последнем слоге; но мудрые старцы всё равно его понимали и буйно рукоплескали. Народ материка, видя и слыша их рукоплескания, продолжал жить тихо и счастливо: спокойно, не суетясь, не беспокоясь, нисколечко не протестуя, но беспрерывно ликуя. А остальное человечество удивлённо глядело на материк и молча завидовало.
   Если вдруг звезда начинала надрывно моргать и смещалась от стольного града куда-то в сторону, Генсек-царь сначала говорил об этом только старцам:
  - Предлагаю: восток (или север, или запад, или юг, или северо-восток, и т.д.) не соответствует нашим идеалам. Все - за?
  - За все! - в один голос отвечали старцы; и, скомандовав народу:
  - За нами! - отправлялись в указанном направлении.
  Народ переставал ликовать, начинал дружно проклинать указанную сторону света и стройными колоннами двигался за старцами. Под весом поступи этих колонн плавучий материк постепенно кренился в ту или иную сторону, а вождь, в зависимости от изменившегося положения путеводной звезды, подсказывал старцам, куда нужно подвернуть для достижения всенародного счастья. К примеру:
  - Нале-во!
  - За налево! - единогласно кричали старцы и дружно поворачивали.
  - Напра-во!
  - За направо! - и опять поворачивали.
  Как только звезда возвращалась в точку зенита над столом, вождь командовал:
  - Стой!
  - Застой! - радостно отвечали ему старцы; и вмиг засыпали. Всякое движение на материке прекращалось, лучи солнца падали на поверхность материка под самым благоприятным углом, на материке устанавливалась чудесная погода, а в остальном мире - благоприятный для материка климат. Гениальный Секрет-Царь периодически, по главным революционным праздникам сообщал о факте такого благоденствия всему миру, старцы на мгновение просыпались и два часа автоматически рукоплескали, народ материка лениво ликовал, остальное человечество вновь ему удивлялось или завидовало.
  2
  Возможно, материчане до сих пор жили бы той мирной спокойной жизнью... Если бы материку не вредил океан.
  Только какие-то участки материка, в процессе его планомерного колебания, случайно опускались до уровня океана - океан сразу же затевал в том районе бурные волнения. Организованные и обученные им волны несли на своих верхушках несмываемо-грязную пену, слепившую и дезориентировавшую материчан, а в утробе тащили всяческий хлам, чтобы, завалив им материк, опустить его ещё ниже; а затем и совсем утопить.
  Судьбоносная звезда своевременно показывала, с какой стороны нужно ждать очередной океанской пакости. Но прибывавшие туда спасательные колонны лишь понапрасну утяжеляли и ещё ниже опускали проблемный участок берега. Возведённые там стены и дамбы океан сносил, возвышенные участки берега подмывал и рушил, самых лучших, самых заметных или просто талантливых материчан он ослеплял жирной пеной, опутывал всяческим дешёвым хламом и утаскивал в глубины зеленовато-бумажных вод.
  От всех этих неприятностей мудрые старцы очень разнервничались, разболелись и стали один за другим умирать. Им на смену пришли молодые глупцы; и, не разобравшись, что к чему и зачем, с криком "Щас всё перестроим!" начали отдирать от материка лучи путеводной звезды.
  Звезда с перепугу рванулась к дальнему юго-восточному материку, под небом которого прежние правители красного материка поселили её дочь и четверых внучат. Но к тому времени всех пятерых сбросила с неба другая фея, снаружи - красная, внутри - жёлтая; и те остались только в виде отпечатков на знамени.
  Звезда Теория Равенства, оторванная от одного материка и не принятая на другом, растерялась, застыла в красной дыре между пространством и временем и начала разваливаться, превращая занятую ею дыру в чёрную. Красный материк, оставшись без привычного ориентира, попытался ориентироваться по Полярной звезде, как по неизменному символу непреходящих ценностей типа Рая с Человеческим Лицом. Но вскоре из-за произошедших с ним потрясений красная краска на нём полопалась и начала осыпаться. Утеряв красную самоидентификацию, материк подумал, что теперь ему надо вступить в общий строй с другими материками; а для этого придётся идти в ногу со временем. И он переориентировался от безнадёжно застывшей Полярной на электронные часы всемирного прогресса. Но - перепутал часовую стрелку с минутной; и завращался вроде бы в правильном направлении, но намного опережая скорость вырабатываемого миром прогресса.
  Заметив, что прогресс в основном делается по другую сторону западного океана, перестроечный вождь переориентировал материк на исходившее оттуда сияние. Но ориентир оказался ненадёжным: слишком многозвёздным, к тому же - неопределённо-полосатым. Одни полоски красные, как недавно у самого материка, а следом за ними - белые, как у первейших врагов материка. На какие звёзды ориентироваться? Каким полоскам верить?
  Вследствие возникшей неразберихи три приболтанные западом райспублики, первыми начавшие вращаться по указанию часов чужого прогресса, ради сохранения импульса движения поднырнули под жёсткую связку столица - запад. И - с размаху вдвинулись головами под бронированные льдины северной части океана, в том месте, где воинственный Атлант держит на себе небо всей западной цивилизации. Но задние части тел бывших райспублик, а также их ручки и ножки торчали в сторону материка. Из-за чего работать на запад у них и у их граждан не получалось, они могли только снизу, из-подо льда смотреть на его заманчивые прелести, слушать его рекламные рассказки да булькать ему приятные слова. А продукты питания, в обмен на естественные отправления, райспублики тянули ручками и подгребали ножками с востока.
  Из-за этого и прочих несчастий произошла глобальная катастрофа, последствия которой для материка были воистину ужасными.
  3
  То и дело создававшиеся в океане цунами накатывались на материк нескончаемой чередой своих огромных зеленоватых волн, топя и уничтожая всё, что оказывалось у них на пути. Обратно волны уползали уже не просто обесцвеченными, растратившими свою зелень, но в виде густой и жирной жижи. Эта жижа состояла вовсе не из бесполезной грязи, как уверяли народ правившие тогда глупцы и торговавшие этой грязью умники, но из наиболее плодородного слоя материка и из различных ценных минералов. Вместе с жижей океан утаскивал людей, понадеявшихся на своё умение плавать; либо не нашедших, к чему привязаться на материке. Но принимал к себе океан не всех; только много знающих и чем-то ему полезных; остальных, поболтав в волнах, топил или вышвыривал обратно. Также океан утопил правительство глупцов, и вознёс правительство умных смелых реформаторов; но лучше для материка не стало.
  Под воздействием возникших экономических и политических напряжений на материке то и дело происходили локальные землетрясения, откалывавшие от материка его окраинные части. Расколу материка активно способствовали концентрированные удары океанских волн, расширявшие и углублявшие малейшие трещины. Жители каждого из отколышей поспешно объявляли себя гражданами нового, суверенного, политически и экологически чистого океанского острова. Но толку от этого было мало; волны, целенаправленно превращая все участки завоёванной ими суши в свалку, без разбору несли на них из океанских недр залежавшиеся отбросы и ядовитые нечистоты.
  Вскоре раздробленная стройплощадка несостоявшегося земного рая превратилась в скопище гнилых болот и зловонных ям, по которым бродили в поисках съестного голодные ободранные аборигены. Обычными стали кровавые драки людей между собой и с собаками за куски малосъедобного дерьма. Люди начали заменять человеческую речь звериным рычанием, а вместо строительства рая рыли канавки, отводившие вонючую жижу на владения соседей. Канавки, разъедаемые и размываемые ядовитыми потоками жижи, быстро превращались в глубокие разделяющие трещины. Былой монолит материка заскрипел и закачался, грозя окончательно развалиться на множество мелких обломков.
  Одни из людей метались по материку, ища способов уцелеть и выжить. Другие отчаянно прыгали в океан, надеясь доплыть до какой-нибудь другой, более крепкой, сухой и сытной земли. Третьи втихомолку ловили грязную рыбку в мутной жиже - не себе, на продажу; а одновременно своими бреднями и тралами расширяли и углубляли трещины. Четвёртые, чтобы не упасть и не оказаться затоптанными мятущейся толпой, сбивались в кучки по признакам схожести или родства. Пятые собирались в воровские шайки и разбойничьи банды, чтобы жить за счёт обид, мучений и смертей других людей... И так далее.
  От людей паника и отчаяние быстро распространились на всю экосистему материка, от голодно мычавших коров, озверевших бездомных собак и бывших культурных растений до выцветших синичек и сошедших с ума, кусачих божьих коровок. И только стаи жирных мух да полчища жадных комаров были счастливы и довольны.
  4
  С самого начала развала материк был плотно покрыт облаками жирного пара, испускаемого гниющими болотами. Но дождей не было; облака лишь изредка моросили на землю переизбытками липкой въедливой влаги. Но едва какому-то облаку удавалось уползти с материка, оно сразу же выливало все свои запасы в океан, тем самым делая его ещё полноводнее и мощнее: а затем, в виде большой мелкоячеистой авоськи, летело обратно.
  Солнце тогда всходило не на востоке, а на западе. На мгновение выглянет из-за океана, выстрелит направленным пучком лучей в узкой промежуток между горизонтом и облаками, и - уходит вверх, прячется за плотной пеленой облаков. Лучи попадали прямиком в окна новых высотных сооружений, поставленных в столице бывшего материка; и бесследно исчезали в них. Вследствие чего люди, жившие поблизости от странных зданий, не замечали ни пролетавших над их головами лучей, ни сливавшихся с облачными тенями окон. А те, которые жили ещё дальше, не видели ни момента восхода далёкого чужого солнца, ни очередного мрачного дня; у них, в царившем на болотах густом смрадном тумане, единственным временем суток была беспросветная ночь.
  Второй раз солнце появлялось из-за туч в ореоле кроваво-красного заката, который каждый раз случался неожиданно и в разное время суток. Едва проблеснув, солнце пряталось под землю где-то на ближнем юго-востоке от материка. Но закатные лучи до столицы не долетали, в основном падали на горы Кавказа; отчего северо-западное болотное пространство лишь дополнительно затемнялось бесконечно-длинными, искорёженно-огромными горными тенями с бродившими по ним сполохами переизлучаемых ледниками кровавых бликов.
  Больше всего золотых закатных лучей падало на вершину гордого Казбека. Лучи, отражаясь от его ледяной главы, застывали вокруг неё в виде короны, своим блеском, сиянием и торжественным звоном привлекавшей к Казбеку внимание всего мира. После ухода солнца за горизонт корона лучей продолжала сиять в течение сумерек; а ещё выше над Казбеком прорисовывался узкий ятаган месяца. С каждым мгновением его зеленоватое сияние делалось ярче, а золотое свечение лучей солнечной короны плавно уменьшалось. С наступлением темноты застывшие золотые лучи беззвучно разламывались на разной длины обломки и разной стоимости монеты, а те сыпались на северные склоны Казбека. Обломки по мере снижения меняли форму, темнели, и на земле выглядели уже как чёрные автоматы, воронёные пистолеты и прочие атрибуты смерти. Но сыпавшиеся дождём монеты не темнели; и падали не на землю, а в карманы тех, кто брал оружие в руки.
  С наступлением ночи у подножия склона раздавались выстрелы, крики, стоны, но увидеть со стороны происходившее там было невозможно. Солнце спокойно спало, мировые звёзды старательно щурились и невинно помаргивали, а месяц направлял свои лучи на вершину Казбека, создавая на ней корону подобную солнечной; но уже не золотую, а зелёную. И светившую не на весь мир, и не на творившийся под короной кошмар, а на соседние с Казбеком горы, тем самым призывая их последовать примеру собрата.
  Появившееся на западе солнце первые же лучи посылало к подножию Казбека, щедро украшая убийц сияющим ореолом борцов за Свободу, но оставляя в густой тени их многочисленные жертвы. Из всех дневных и ночных светил только рубиновые звёзды столичной крепости материка изредка освещали гонимых, мучимых и убиваемых людей. Но свет, долетавший от далёкой столицы, был скуден, холоден и рассеян; в его красно-рубиновых, камуфлирующих кровь лучах наносимые жертвам раны виделись не такими ужасными, а палачи казались слабыми, малыми и неразумными.
  Видимо, поэтому умники решили не тушить вспыхнувший в горах кровавый пожар, а погубить его методом самовыгорания. И, отменив начальный приказ затоптать первый очаг пламени, велели войскам уйти на равнину, оставив в горах половину вооружения и обмундирования.
  Как ни странно, пожар разгорелся ещё сильнее. Умники решили потушить его методом "встречного пожара"; и соорудили на пути распространяющегося пламени заградительный вал из всякой легковоспламеняющейся ерунды типа эшелонов нефти и колонн тщательно смазанной военной техники - в расчёте, что во взметнувшемся до небес пламени выгорит весь атмосферный кислород, и обессиленный пожар погаснет.
  Как ни странно, пожар сожрал весь вал практически незаметно; после чего не ослабел, а только усилился. Умники, поняв, что заградительный вал оказался слишком малым, навалили ещё больше; с тем же результатом. Терпеть это и далее было сложно, вразумительно объяснить - невозможно. Пришлось умникам объявить непослушному анклаву войну, чтобы всё-таки использовать для тушения пожара войска; но и от тактики тушения встречным валом тоже не отказались. И даже кое-в-чём её усовершенствовали: бросали горючие вещества в пожар не вручную, и не хаотично, а отправляли эшелонами, самолётами и денежными переводами по заранее согласованному с анклавом графику.
  Такая война с переменным успехом длилась около пяти лет. С переменным - потому что, вооружившись, пастухи превратились не только в высококвалифицированных воинов, но и освоили множество самых продвинутых специальностей. Одни из них за считанные дни в совершенстве изучили банковское дело - и беспрепятственно переводили на свои счета триллионы государственных средств, каждый раз приводя главных умников в долгое беспомощное удивление: "Как это у них получается"? Другие научились подделывать заморские деньги, да так, что даже банки не отличали их фальшивки от настоящих. Третьи разобрались в самой передовой электронике - и по бликам на секретных форточках крупных штабов (а то и, боюсь даже упомянуть, на окнах упомянутых ранее столичных высоток) мгновенно расшифровывали самые важные военно-государственые тайны. Благодаря чему одерживали победы там, где должны бы терпеть поражения.
  Тем не менее, через упомянутые пять лет благодаря честности некоторых военачальников и самоотверженному героизму солдат стало ясно, что победы в этой странной войне не избежать. Но к тому времени наступил срок повторного воцарения главного умника; а усаживаться в сотрясаемый войной трон было затруднительно. Кроме того, умникам стало известно, что эшелоны и колонны, банки и коробки, вброшенные ими в многочисленные заградительные валы, почему-то не сгорели, а необъяснимым образом утекли в заграничный песок. Мало того; нашедшие их там коммерсанты оказались удивительно честными, и положили полагающиеся умникам денежки на их счета в заграничных банках. Умники были так этим поражены, что без всяких дополнительных условий согласились на безусловное поражение возглавляемого ими государства.
  Ну, спасибо и на том, что хоть солдаты уже не гибнут зазря. Но ведь бандиты и поджигатели почувствовали себя не просто безнаказанными, а - победителями. Так что - придётся ждать продолжения...
  А пока что, ребята, запомните: не все старцы - мудрецы; но лишь те, которые готовятся предстать перед судом Бога и хотят остаться в благодарной памяти человечества. И не все молодые и умные - молодцы; но лишь те, у кого разум светел, душа неиспорченно-молода, а дела ответственны, мужественны, добры и чисты.
  
  ЛЕГЕНДА
  О ДВУХ КАМНЯХ
  
  Добрый день, юноши и девушки! Хочется, чтобы сегодняшний день запомнился вам именно как добрый. Ведь с него для вас начинается новая, во многом - незнакомая жизнь, по которой вам придётся идти не в соответствии со школьным расписанием и записями в дневнике, а по собственному разумению. И оттого, каким путём пойдёт каждый из вас, и как, какими способами одолеет препятствия, будет зависеть и его личная судьба, и судьбы близких и родных ему людей, и конечный итог всей его жизни.
  А я, в качестве благословения на предстоящий путь, расскажу вам ... Хотите услышать о кавказской войне? Ладно; расскажу. Но - не о возобновившейся, а о самой первой, мало кому из людей известной, а самим Кавказом ныне почти забытой.
  1
  Давным-давно, когда Земля была совсем молодая и горячая, на её переносице, в промежутке между синими глазами двух морей появилось несколько юношеских прыщиков. Взглянули земные прыщики на дремавшую вокруг равнину и ластившиеся к ней моря, и увидели, что они намного выше равнинных холмов и морских волн. Не желая равняться с ними, дали они себе гордое имя "горы", и ещё больше возгордились.
  Самым большим и высоким из них был Шат, находившийся в середине цепи совсем ещё низеньких тогда гор. Взглянул он гордым взглядом по сторонам, и показалось ему: соседи недостаточно его уважают. Равнина не льнёт с достойной покорностью к его подножью, но убегает от него куда-то вдаль. Соседние горы, напротив, чересчур теснятся к нему. Чуть ли не наступают на его исконные территории. Делают вид, что приблизились из дружбы, но меньшие по размерам поглядывают на него без должного почтения, а примерно равные ему по высоте смотрят словно бы сверху вниз. И все стараются затенить если не его вершину, то хотя бы склоны. Не дают ему столько места и столько света, сколько он хочет и заслуживает. А тем самым отвлекают внимание остальной части Земли от него на себя. Потому что знают: если окружающий низменный мир увидит его во всей его мощи и красе, то падёт к его подножию в восхищённом и смиренном поклонении; а на них даже не взглянет.
  Затрясся Шат от разогреваемого в себе негодования, принялся трясти и раскачивать Землю, чтобы разметать по сторонам толпу бывших друзей. Чтобы свалить их с не по достоинству занимаемых ими подножий, чтобы понизить их хребты до уровня равномерно-плоского плато земного лба, а каждую из гор опустить до ранга холма и тем навеки унизить. Пусть никто не мешает ему наслаждаться покоем и простором!
   Но - не по силам было одной возгордившейся горе одолеть природное притяжение других гор к матери Земле. Через недолгое время Шат это понял, но оттого лишь пуще разозлился, лишь больше распух от избытка гнева и гордыни... И вдруг - взорвался высокомерной макушкой.
  Тонкий лёдок едва накопленной мудрости разлетелся звонко трещавшими осколками, остроконечная голова провалилась внутрь образовавшейся пустоты, оставив от себя только огромный, жадно разинутый рот. Ещё миг - из кратера свирепо рычавшего рта полетели жгучие брызги расплавленных камней и огненные плевки взрывавшихся, как бомбы, скал.
  Вслед за Шатом и другие горы пришли в подобное неистовство. Затряслись, запыхтели, макушки на них покосились или вовсе слетели, из образовавшихся дыр потекла кроваво-красная жижа раскалённой лавы, запекавшейся на их телах уродливыми серо-бурыми наростами... А обезумевшие горы только радовались, что благодаря наростам делаются выше и страшнее. И даже не задумывались над тем, что безвозвратно расходуют на свой ужасный камуфляж лучшее из того, что имелось у них внутри.
  Вначале горы вместе с лавой изрыгали из своих пастей жуткий огонь пылавших безумием душ. Затем - смрадный дым жестоких мыслей и жадных вожделений, думая испугать тем соседей и вынудить их бежать прочь. Каждая мечтала, что после их бегства зальёт своей лавой всё освободившееся пространство, сделается ещё толще и важнее, поднимется выше всех земных гор. После чего сможет наслаждаться захваченным простором, единолично потребляемым светом, всеобщей покорностью и благоговейным уважением.
  Долго сражались горы между собой, долго трясли и мучили окружавшую их равнину, заливали лавой огорчённо вскипавшие моря. Но вот пришло время, когда не осталось у них ни душ, ни мыслей, ни ярости, ни желаний, ни раскалённых гневом бомб, ни выбрасываемого ненавистью лавового кровотока. Тогда они выбросили на ветер последнее: пепел несбыточных надежд и золу сгоревших сердец... И только после этого закрыли рты и открыли глаза в окружавшую беспросветную мглу, пытаясь разглядеть: кто же тот победитель, что теперь затеняет их всех?
  И увидели: окутавшая их тьма - от сотворённого ими же дымного смрада, съевшего весь свет - и солнечный, и лунный, и звёздный. Победителя же среди них нет. Как и нет счастливых и красивых. Все - побеждены, все - несчастны, все - уродливы, злобны и страшны.
  Зарыдали они из-под нахлобученных на себя шапок пара и дыма горячими слезами злых кислотных дождей; и уничтожили ими остатки зелени, пытавшейся выжить в межгорных долинах и в глубоких ущельях. В тоске и раскаянии посыпали бывшие вулканы свои дырявые головы остатками собственного пепла; но поздно. Не осталось на них и рядом с ними никого и ничего, что ранее дарило им ощущение счастливой сопричастности к земной жизни. Не было уже ни зверей, ни птиц, ни растений. Даже камни, рождённые вытекшей из их сердец лавой, и те стремились убежать с их безобразных безжизненных склонов.
  Увидев это всё, горы в последний раз содрогнулись от непереносимого ужаса, и - навеки застыли в безнадёжно-скорбной недвижности. А вместе с тяжёлыми чёрными облаками разлетелась по всей Земле скорбная весть: равнина утонула в дерьме и пепле, одно море почернело, второе почти высохло, а Кавказ умер.
  2
  И вот во время той войны по одному из склонов, извилистому и неровному, как перекорёженная судьба, бесконечно-длинному, как одинокая скучная жизнь, обрывистому и узкому, как измученное терпение, мчались в неведомую даль два непохожих камня. Каждый из них старался обогнать другого, пытался вырваться вперёд, но при этом они часто цеплялись жёсткими боками, а на поворотах сталкивались. А тем самым лишь мешали друг другу бежать, лишь сокращали расстояние между собой и догонявшей их лавиной, состоявшей из таких же камней, но уже раздавленных, обезличенных и перемолотых.
  И вот, когда свирепый вал лавины почти настиг их, один из камней предложил не толкать, не валить, а поддерживать друг друга. Не пытаться обогнать и оттолкнуть, а бежать вместе, рядом. Не ссориться, а помогать советом и делом. Другой камень с ним согласился.
  Приблизились помирившиеся дети вулкана (а может быть, и разных вулканов), прижались тёплыми боками... И - надо же, как удачно получилось! Будто кто-то специально их друг для друга вытёсывал. Где у одного - жёсткий выступ, у другого - мягкая впадинка. А где - незащищённая ямка, у другого - крепенький надёжный бугорок. Почувствовали они, что им обоим стало лучше, и что бегут они теперь быстрее, да так и покатились дальше.
  И всё бы хорошо; да только один из этих камней очень уж был горяч. Не остыл, по молодости прожитых мгновений, от испекшего его вулканического жара; всё ему казалось, что сам он и катился бы быстрее, и дорогу нашёл бы более короткую и крутую...
  Как только немного оторвались они от лавины, решил "крутой", что пора расстаться с попутчиком. Начал он потихоньку отталкивать его от себя. А тот был умнее и добрее; и не отпустил. Так и катился рядышком; твёрдыми бугорочками своего спутника придерживал, вакуумными ямочками к себе притягивал. Поднапрягся торопыга, покатился насколько мог быстрее. Думал: "Сейчас он устанет и сам от меня отцепится". Да и - не рассчитал скорости, врезался боком в вязкую, не застывшую лаву. Так бы навеки в ней и остался; но другой камень не пожалел времени и сил, вытащил его из западни. И уж дальше они так и покатились - единым целым.
  С того момента ничто им не было страшно. Любой затор общей тяжестью с размаху пробьют, любой завал общей инерцией с разбегу перепрыгнут... Оказалось, что катиться вместе, дружно - намного устойчивей, теплей и приятней. Да и безопасней. Да и практичней. Если кого-то из них где-то чем-то обтесало или поцарапало, то только с одного боку; потерь в два раза меньше. От бесконечных царапин внешняя поверхность каждого из них делалась округлой, более ровной и гладкой, что общему делу бега шло только на пользу; но середина, их общая сердцевина оставалась нетронутой, и с каждым мгновением совместной жизни только крепла.
  А как было с другими камнями?
  По-разному. Некоторые ещё во время разбега, из-за лени, или из-за неумения, или от безвольного отчаяния остановились либо упали. Их сразу же лавиной раздавило, лавой залило, пеплом засыпало. Так и сгинули - бесследно и безвестно. Другие, торопясь захватить самые лучшие места для будущей жизни на равнине, безрассудно помчались самыми крутыми и короткими путями. Эти либо о скалы разбились, либо в глухие ущелья упали. Третьи решили, что путь к успеху надо искать на кривых длинных дорожках. Их либо лавины смели, либо лавы накрыли, либо заблудились они в безвыходных лабиринтах, уткнулись в заготовленные для них тупики.
  Лишь немногие, очень немногие из пытавшихся достичь счастья в одиночку выбрались из горного ада. А докатившись до подножия, поняли, что хотели не того, чего достигли, и прикатились не туда, куда намечали.
  Но были и такие, что тоже бежали парами; тесные пути-дороги многих друг к другу прижимали так, что деваться было некуда, кроме как рядышком бежать. Да только многие из этих многих всё время ссорились между собою. Вместо того чтобы жалеть спутника да помогать ему, бесконечно и бессмысленно спорили, ругались, толкались, царапались жёсткими каменными боками. Да так и стёрлись в разнесённую ветром пыль, в пустое никчемное разочарование.
  А вот те два камня катились дружно и быстро, и смогли укатиться дальше всех. За время долгой дороги камни окончательно срослись; так, вместе, и улеглись на понравившейся им полянке. Земля и там была сожжена; но иногда сквозь вулканические тучи пробивались благодатные солнечные лучи. Если на полянку прилетало из дальних краёв какое-нибудь обездоленное семечко - камни брали его под свою защиту. Проклюнулось растеньице - они его от кислотных дождей своими боками укрывали, от промозглых ветров и песчаных бурь спинами заслоняли. Выглянуло солнышко - они его лучи на растеньице отражали. Прошёл добрый дождик - они его влагу в своей тени, а то и под собой сохраняли, потом этой влагой растеньице поили.
  Много, очень много лет прошло до того времени, когда полянка, где поселились два дружелюбных камня, заросла низенькой чахлой травкой. Постепенно травка становилась зеленее и сильнее. Прознав про это, прибежали на полянку зверушки, сначала мелкие, затем большие. Одни из них рыхлили спёкшуюся почву, другие - подстригали и удобряли растения, третьи - убирали неизбежные отходы... Веселее стало, быстрее дело пошло. А когда пришли люди, муж и жена, и пристроили к тем камням свою землянку, разросшаяся от полянки травка уже взбиралась на соседнюю гору...
  Те два камня до сих пор лежат на прежнем месте. Но теперь рядом с их полянкой течёт речка, спускающаяся с обросших лесами гор. Оба камня уже седы от мха, усеяны морщинами давних ушибов и углублённых временем трещин, но по-прежнему неразлучны. Ведь наиболее прочное, неизменно защищаемое, самое надёжное их место - сердцевина.
  О ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ И ДУШЕВНОМ ЗДОРОВИИ
  
  Здравствуйте, бывшие коллеги! Очень рад, что нашли время навестить старика. Хотите спросить? О чём? Что такое жизнь...
  Но... вы должны это знать как минимум не хуже меня. Вы - моложе, коммуникабельнее, образованнее. Ну... если настаиваете... попробую ответить.
  1
  Жизнь в общем смысле - благодатный оживляющий дождь, посылаемый Богом-Творцом на ниву созданной Им Вселенной. Жизнь человечества - малая капля этого дождя, парящая в промежутке между удерживающим, притягивающим её небесным раем и всасывающим в своё чрево земным адом.
  Рай - то место, где души людей могут вечно жить в гармоничной ноосфере всеобъемлющей Любви, светлом тепле милосердной Доброты и в тёплом свете мудрой Истины. Любовь, Доброта, Истина существуют не сами по себе, но представляют собою нераздельную единосущную Троицу; которая и есть Бог. В христианской традиции упомянутые ипостаси именуются Богом-отцом, Богом-сыном и Духом Истины.
  Как три разные по названию ипостаси могут быть единым целым? Ответ знает только Бог; я могу лишь высказать свои предположения.
  Вначале напомню известный из физики факт, что свет и тепло отличаются между собой лишь частотой колебаний несущей их электромагнитной волны. Затем напомню хорошо известный всем нам и научно подтверждённый факт, что любовь, в зависимости от обстоятельств, проявляет себя либо в виде страсти, либо в виде нежности. С учётом сказанного: тепло Доброты и свет Истины состоят из энергии Божественной Любви; но Истину составляет высокоэнергичная Страсть к познанию, созиданию и совершенствованию созидаемого, а Доброту - жалеющая, оберегающая Нежность к уже созданному Богом и/или его помощниками и соратниками. В том числе - людьми. Божественно-добрая Любовь-нежность к каждому человеку и к человечеству в целом есть Милосердие, видимым для людей воплощением которого является Христос.
  Теперь представьте могучее светило, от которого распространяется по всему миру и наполняет его своей жизненной силой могучая энергия всеобъемлющей Любви, безграничной Доброты и всезнающей мудрой Истины. Это и есть Бог. Он присутствует и творит Добро везде; при этом един и неразделим, но может быть персонифицирован в качестве какой-то одной ипостаси.
  Почему некоторые люди не верят в Его существование, либо сомневаются в том, что Ему присущи упомянутые качества? Потому что Божии Свет и Тепло ощущаются и воспринимаются лишь теми людьми, которые Их ждут и приемлют. Ибо Бог создал людей не для рабства, не для бесконечного унылого стояния на коленях, а для вдохновенного совершенствования созданного Им сада; который пока что есть Земля, а далее - зависит от нас и от наших потомков. А вдохновенно совершенствовать могут лишь свободные, добровольно и активно самосовершенствующиеся, истинно богоподобные личности. Ради этого Бог и предоставил людям свободу их собственного волеизъявления.
  Кто стремится оказаться в мире Божественной Любви, хочет жить в Свете Истины, намерен творить Добро и Милосердие, тот выбирает себе место на стороне капли жизни, обращённой к Богу. Там не бывает легко и просто. Творчество добрых дел есть тяжкий труд; самосовершенствование и познание - особо тяжкий труд. Но эти труды, сбрасывая с души человека груз грехов и устремляя её к Богу, облегчают душу; благодаря чему в конце пути по привычному нам миру она легко вознесётся на новое место жительства.
  Если же кто-то желает находиться вдали от Бога, кто намерен пребывать в тени неверия в Него, кто не хочет творить добро, но только отходы привычной жизнедеятельности, тому Бог не препятствует жить на нижней стороне капли дарованной ему жизни, плавая среди накопившихся там осадков, отходов и отбросов. Имеешь на то право выбора. Но знай: ад - непосредственно под тобой, и в любой момент может навеки поглотить тебя. Пока ты жив, у тебя есть шанс для спасения; но - не затягивай времени выхода на праведный путь, ибо не знаешь, в какой момент груз влекущих тебя в ад грехов превысит твои силы.
  2
  Как объяснить, что Бог является именно Троицей? Думаю, так:
  Придумав устройство будущей Вселенной, Дух Божий направил часть Себя на осуществление задуманного проекта. Изошедшая из Духа Божьего, но не отделявшая, единосущная часть Его есть Дух Истины. Без Истины, без точного знания всех тонкостей грандиознейшего проекта, без учёта всех последствий и особенностей возникновения из ничего громаднейшего числа звёзд и планет, без руководства Богом и Его постоянного контроля за процессом невообразимо сложного творчества - Во Вселенной вместо нынешнего порядка существовал бы неразличимо-безнадёжный хаос.
  Заглавная строка Библии гласит: "В начале сотворил Бог небо и землю". Первым пунктом в этом перечне стоит небо; то есть - Вселенная, Космос в ракурсе взгляда с Земли. Ведь звучание Божьего откровения, много позже воспроизведённого в первых строках Библии, предназначалось первым, отнюдь не таким грамотным и научно образованным людям, как нынешние мы. Более длинного и сложного объяснения они бы просто не поняли, не запомнили и, соответственно, не передали бы потомкам.
  Сама же Земля (упомянутая после неба) появилась на средней орбите вокруг средненькой жёлтой звёздочки, находившейся на периферии одной из окраинных галактик. Но она, в отличие от многих (а возможно, и от всех) других объектов божественного эксперимента, была выбрана для заселения её богоподобными существами - людьми. Видимо, именно потому она была отделена Богом от остальной 'строительной площадки', от первоначального хаоса, в котором взрывались огромные звёзды, лепились из газов и воды всяческие планеты и прочие 'твёрдые' объекты: 'И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью... И назвал Бог твердь небом'. Но: творить новое со страстью непреложной Истины, с применением ядерных, термоядерных, химических и прочих, пока что неизвестных нам процессов можно только звёзды, планеты и минералы; именно такие процессы и есть их жизнь, им от них не больно и за них не страшно. А вот в обращении с живыми существами нужна любовь в ипостаси нежности. И Бог, прежде чем сотворить человека (как сказано в Символе веры - 'прежде всех веков'), ради бережно-мудрого общения и взаимодействия со своими будущими земными детьми породил и выделил из Себя, из Всеобъемлющей Любви, ипостась Любви-нежности - Бога-сына: 'Прежде чем Адаму быть, Я есмь'.
   Кстати: Католическая Церковь утверждает в Символе Веры, что Дух Святой (Дух Истины) исходит от Отца и Сына. Православная Церковь исповедует, что Дух Святой исходит только от Отца. Вместе с тем, некоторые православные святые (в частности, Василий Великий) утверждали, что Дух Святой исходит от Отца, но приходит к людям только через Сына. Православная Церковь разъясняет данную коллизию так: исхождение Святого Духа от Отца имеет предвечный и ипостасный характер, а ниспослание Духа через Сына имеет энергийный характер и осуществляется в текущем времени.
  То есть - каноны православного вероучения подтверждают вывод, к которому мы с вами пришли в предыдущих размышлениях: Бог обращается к человечеству только через энергию Любви-нежности; является людям в ипостаси Милосердия, вочеловечившимся образом которого является Иисус Христос. Благодаря чему свет Истины доходит до людей не в полном объёме, а через милосердное смягчение Нежности; ибо людям неразумным, эгоистичным, несдержанным многое знание принесёт много печали. А ещё больше печали достанется от таких многознаек миру и человечеству. Но как только человечество повзрослеет, поумнеет, научится жить по Заповедям, то получит все нужные ему знания. И наконец-то построит настоящий земной рай.
  Из только что сказанного можно сделать очередной вывод: утверждения о том, что Бог может быть суровым и даже жестоким по отношению к людям, вплоть до причинения им несчастий и другого зла, является дьявольской клеветой, основанной на злодеяниях самого же дьявола и его пособников. Ибо родителями и проводниками зла (в том числе - клеветы на Господа как элемента идеологической войны) являются именно они.
  3
  В качестве одного из множества примеров, каким образом дьяволу удаётся совершать упомянутые фальсификации, упомяну о происхождении и фактическом применении философских категорий свободы, равенства и братства.
  Сначала - о братстве.
  Энергия Божественной Любви-нежности резонансно пробуждает в людях, обитающих на верхней полусфере капли жизни, ответную сыновнюю и дочернюю любовь к любящему их и заботящемуся о них Отцу, Спасителю и Святому Духу. Из той же любви и благодарности к Богу, из естественного для человека желания любить тех, кого любит его Отец, люди питают братскую любовь к другим детям и созданиям Божиим. Ибо люди созданы по образу и подобию Божьему, и струны тех чувств, которые есть в Нём, есть и в людях.
  То есть - истинное братство есть доброжелательное сообщество людей, воспринимающих себя как детей Божьих. И старающихся поступать и мыслить так, как на их месте сделал бы Сын: по любви, по истине, по милосердию.
  Но к людям, бесконечно ныряющим в суматошных волнах житейского океана, свет братской любви долетает лишь в рваном, разодранном состоянии. А их огрубевшие эгоистичные души и без того малоспособны резонировать с деликатным ненавязчивым звучанием любви-нежности. К тому же почти всё их внимание, в краткие моменты между нырками, отвлекается на бесконечное жужжание и суетливое мельтешение множества разнокалиберных фей, каждая из которых именует себя Братством. И каждая из них призывает под своё "покровительство" по какому-то из следующих признаков: по принадлежности к роду, нации, расе, классу, полу, вероисповеданию, конфессии, профессии, общественной или производственной организации, партии, тайному обществу, банде, шайке, той или иной болезни, привычке, пороку и так далее. Под воздействием всех этих "братств" не только человечество разделено в самом себе на враждующие ячейки группового эгоизма, но и практически каждый человек, будучи составным звеном множества разнообразных ячеек, разорван в своём сознании на конфликтующие между собою части. А тем самым фактически отделён от всех, и подвержен манипулированию тёмными силами, умело, как на баяне, нажимающими кнопки тех или иных клапанов выпуска накопившегося в нём раздражения и вырабатываемых негативных эмоций.
  В итоге получается не единение людей перед лицом Бога, но их размежевание, противопоставление, натравливание друг на друга по признаку несовпадения хотя бы одного из перечисленных признаков. В обществе ныряющих торжествует не Божье правило "Возлюби ближнего как самого себя" (а ближние в современном перенаселённом сверхкоммуникационном мире все мы), а дьявольское "Разделяй и властвуй". Организм человечества, разделённого на отдельные кусочки и мельчайшие органы, пытающиеся заботиться о себе за счёт других, хиреет, болеет и слабнет, а врагу рода человеческого остаётся только натравливать одни кусочки на другие да выжимать из них потребные ему соки.
  Теперь о равенстве.
  Идея абсолютного равенства сама по себе абсолютно абсурдна; ибо созданный Богом мир бесконечно разнообразен. Не могут быть равны пространство и время, конь и стремя, лёд и пламя. Не одинаковы и не равны между собою люди - взрослые и дети, мужчины и женщины: ни по внешности, ни по психофизиологическим характеристикам, ни по особенностям поведения; но - взаимозависимы и взаимодополняющи в соответствии с Божьим предназначением каждого. Что касается именно человечества, то в нём может быть лишь одно равенство - равенство в Справедливости; с непременным учётом того, что истинная Справедливость представляет собою не формализованные уложения и каноны, а является актами воплощения в жизнь непреложной Истины, учитывающей все особенности той или иной ситуации. Ибо то, что в одних условиях справедливо и является благодеянием, в других условиях может быть несправедливым и окажется злодеянием.
  Да, Истина, на основании знания которой могут осуществляться акты истинной Справедливости, в полном объёме известна лишь Богу. Люди могут лишь пытаться понять её. Но для понимания Истины нужно стремиться к её познанию, а не к изобретению аргументов в пользу своей корысти; а в межчеловеческом общении руководствоваться Золотым правилом, идеально сформулированным Христом: "Во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними". Это и есть истинное равенство.
  Если же руководствоваться лживыми придумками феи Равенство и прочими профейными идеями, то трещины, неизбежно возникающие между "братствами" государств, общественных организаций, религиозных конфессий, и так далее, будут превращаться в глубокие рвы на теле Земли и в сознании человечества. А то и - в окопы кровавых войн, основная цель которых - ограбление иных "братств" и "не таких" людей, приведение их в неравное с собой, униженное, рабское состояние, а то и их безжалостное уничтожение. И нет роду человеческому от этого радости и пользы, но всё на радость и в пользу дьявола .
  И, наконец, о свободе.
  Абсолютная свобода - такой же абсурд, как абсолютное равенство. Неограниченная свобода превращается в тиранию и безумную вакханалию для одних, в несвободу и рабство для других. В межчеловеческом общении истинная, никого не ущемляющая и всем доступная свобода возможна только в милосердии, совершаемом по примеру Христа. К Нему обращались только те, кто жаждал Его помощи, и кто верил, что результат будет благим. Он помогал только достойным избавления от грехов, болезней и нечистых духов; и не требовал платы за благодеяния.
  Итак: Бог, которого христиане представляют себе в образе Святой Троицы - Создателя, Спасителя и Духа Истины, есть единственный источник и единственно достойный образец Всеобъемлющей Любви, содержащей в себе чувство бескорыстного доброго братства; Милосердия, осуществляемого через посредничество никого не ущемляющей свободы; и Истины, которая в момент воплощения её в жизнь, в реальное бытие, превращается в истинную справедливость, содержащую в себе единственно возможное равенство. Все остальные интерпретации перечисленных категорий - ядовитый контрафакт от лукавого, поставляемый в наш ширпотреб в расчёте на человеческую всеядность и глупость, отравляющий разум и душу и увлекающий людей на дорогу в ад.
  4
  Что такое ад? Бесовская ловушка для бредущих во тьме, спешащих ко злу, споткнувшихся на грехе, изгоняющих истину и справедливость, уклоняющихся от милосердия, стремящихся к чужому имуществу, гоняющихся за бесконечными развлечениями, взбирающихся по людям к богатству, карьере и власти, идущих скользкими тропами извращений и пороков, обезумевших от ярости и гнева, влекомых бесовскими соблазнами, глухих к добрым поучениям, слепых к хорошим примерам, ослеплённых бесовскими учениями и самовлюблённых "принцев". Котёл с автоматически захлопывающейся крышкой, установленный на раскалённом до тысяч градусов земном ядре. В аду царит душный пар всеобъемлющей ненависти, пронизанной мраком лжи, пропитанной жаром злобы. Хозяин ада - дьявол, питающийся страданиями томящихся в аду человеческих душ.
  Из-за его присутствия на Земле капля жизни, на поверхности которой обитают люди, видится сферой лишь тем людям, которые проживают на её верхней, обращённой к Богу стороне. Нижняя же сторона жизни настолько ободрана когтями красного семиглавого дракона (согласно Откровению Иоанна, именно так выглядит дьявол), а оставленные дьяволом лохмотья так тщательно выедены меньшими бесами, что нижняя, безбожная сторона жизни является практически плоской.
  В итоге капля жизни выглядит полусферой; половинкой самой себя. Именно поэтому средняя продолжительность человеческой жизни составляет не сто двадцать лет, как то было бы при исполнении людьми Божьих законов, а примерно вдвое меньше. А если исчислять средний срок жизни только по тем людям, которые обитают на плоском дне, получится ещё меньше. Хотя на верхней, обращённой к Богу полусфере постоянного населения очень мало.
  Нет, взрослые детки; мало его там не потому, что в тёплой воде неприятно тонуть. На верхней полусфере поверхностная плёнка натяжения настолько прочна, что человеку мудрому, доброму и праведному можно ходить по капле своей жизни как посуху. Бог изначально обещал обитателям обращённой к нему жизни сделать так; те Ему поверили, доверили сделать по воле Его; Он и сделал по доверию их. Людей там губит другое; их губит собственное любопытство. Человечество ведь ещё очень молодо; находится если не в детском, то не более чем в подростковом возрасте. А некоторые люди даже в старости мыслят и поступают так, словно всё ещё находятся в ясельках...
  Часто бывает такое: услышит какой-нибудь житель верхней полусферы доносящиеся снизу крики и стоны вперемешку с манящими песнями фей, опустится вниз, заглянет через край - а там, в плоском житейском океане, люди барахтаются в волнах. Разуверится он, что Божье обещание истинно. Подумает: "Не может же такого быть, что все неправильно плавают, а я один правильно, под прямым углом ко всем остальным стою на своём?!". Померещится ему, что он вот-вот упадёт с размываемого берега океана во внезапно открывшуюся за его спиной бездну, решит, что нужно срочно заплыть в середину океана, пока его не смыло внезапным потоком навалившейся на тоненькую дамбу воды, - и вот он уже барахтается вместе с остальными. Да так, из гордыни, из боязни показаться себе и другим доверчивым дураком, в том безнадёжно-неустойчивом мире и остаётся. Ибо - трудно лишившемуся надёжной поддержки веры вернуться к ней, если основу для возврата он ищет в поглотившем его океане безверия...
  А кроме того - так заведено дьяволом, чтобы обитатели плоской стороны топили друг друга; а в первую очередь - тех, кто оказался на той стороне впервые. А феи, под видом помощи тонущим, "советуют" им, как утопить других.
  Фея Свобода, изображая из себя из себя белую чайку, летает над головами барахтающихся людей, клюя в темя тех, кто никого не топит, и громко каркает: "Имеешь право на жизнь и личный успех! Топчи нижних, клюй ближних, цепляйся за верхних, топи всех и поднимайся по ним к лучшей жизни и собственному успеху!" Фея Братство, изображая из себя безутешную вдову, с воплями "Братья, объединяйтесь, чтобы топить всех чужих!" бьёт по головам тех, кто пытается выплыть в одиночку. Фея Равенство, изображая из себя то красную девицу, то красное знамя, с криками "Топи всех, кто плавает лучше тебя и имеет то, чего не имеешь ты!" тычет пальцами в глаза или бьёт древком знамени по рукам старающихся кого-то спасти.
  Так можно ли тонущему в океане выбраться на верхнюю полусферу жизни? Можно: хотя и очень трудно. Особенно - вначале, когда боковая поверхность полусферы является вертикальной по отношению к плоскости океана, и кажется, что падаешь вдоль неё в безвозвратную пропасть, но вместо падения приходится с большими усилиями карабкаться вверх. А при этом враги и завистники хватают за плечи и цепляются за ноги, феи топят и утаскивают обратно в океан... Мало кто найдёт в себе силы и волю пройти этим путём до конца.
  Но есть и другой способ уйти из жизни в океане и попасть наверх: утонуть. Для этого нужно сбросить с себя груз грехов и пороков, набрать в грудь воздуха и терпения, шире открыть глаза и решительно нырнуть в обратном направлении от ада; к той сфере, которую люди неправедной суеты считают дном. При этом вовсе не обязательно менять род занятий, место жительства и все прежние привязанности - если они не мешают вам быть достаточно лёгким. Чем легче вы будете, и чем решительнее нырнёте, тем проще, быстрее и точнее попадёте на верхнюю часть полусферы. И не беспокойтесь о том, что не сможете пробить поверхностную плёнку натяжения; ибо она есть не что иное, как сила вашей веры. Желающих оставаться на стороне Бога она удержит от падения, а желающим оказаться там поможет выбраться из дьявольской тьмы к Божьему свету. Главное - не ошибиться в направлении. Не следовать указаниям сонма лжеоракулов, которые есть волки в овечьей шкуре. Придерживаться путеводной нити Православия, направление символа веры которого истинно, праведно, и которое приведёт вас к Богу. А вслед за вами поднимутся и ваши близкие. Если, конечно, вы и в самом деле близки. Если любите, уважаете, цените и понимаете друг друга. А если этого нет сейчас - молитесь, вразумляйте, прощайте, и со временем, пусть даже не в земной жизни, и пусть тоже далеко не сразу, будет.
  5
  Кем или чем на самом деле являются три упомянутые феи? Представительницами того самого сонма лжеоракулов. Нечто типа потусторонних козлов-провокаторов, ведущих овечье стадо доверившихся им людей в адский мясокомбинат дьявола. Но выглядели и назывались феями (чаще - идеями) они не всегда; впервые появились перед людьми сравнительно недавно, в конце восемнадцатого века. А до того их функции исполняла Иштар - верная спутница и внебрачная жена дьявола, почитавшегося в язычестве (под именами Баал, Бэл, Ваал, Велес, Веельзевул и другими) в качестве "отца богов". Иштар (Астарта, Аштарет и так далее) считалась лунной богиней, покровительницей проституток, гомосексуалистов и дарительницей всего, что было желанно тогдашней женщине: плотской любви, красоты, деторождения, плодородия и так далее. Завершался перечень предвыборных обещаний двурогой красавицы уверенным прогнозом войны и разрушений.
  Через тысячи лет владычества "отца богов" на Земле появился Богочеловек. Ваал руками Ирода попытался Его уничтожить сразу же после рождения; но - не получилось. Тогда он попытался соблазнить Его предложением славы и власти. Тоже не получилось; и Ваал вернулся к варианту физического устранения Бога из своих владений. Но уже - не с помощью Ирода, к тому времени сгнившего заживо, а с помощью иудейского синедриона и римской власти. В итоге, "смертию смерть поправ", родилось христианство. Обратно пропорционально быстрому распространению христианства владения Баала-Ваала сокращались, и в "унылые серые" (для него) средние века дьябл-дьявол в основном пребывал под землёй. В "эпоху Возрождения" язычества ему стало просторнее и веселее; но Иштар к тому времени была окончательно позабыта людьми, предельно истощена и находилась в глубоком анабиозе.
  Но вот грянула Великая Французская революция. Робеспьер провозгласил, что отныне миром правит не Бог, а Свобода, Равенство и Братство. Поверившие ему французы почувствовали себя народом - носителем новой судьбоносной религии, и на волне этой эйфории начали громить германскую армию, пришедшую на помощь французским королям. А дьявол задумался над необходимостью возглавить перспективное начинание.
  Иштар была разбужена Ваалом и разделена на три слабые прозрачные тени. Свобода отправилась организовывать заговоры и драки во французском парламенте, Братство - курировать буйные митинги в столице и в провинциях, Равенство - руководить кровавыми торжествами у гильотины. Вскоре соратники Робеспьера, а затем и сам он были последовательно обвинены в преступлениях против свободы, осуждены братством "истинных патриотов" и гильотинированы во имя равенства с гильотинированными ранее. Власть упала в руки маленького, нелюдимого и надменного корсиканского офицера. Бонапарт повёл французов на священную войну во имя трёх великих сестёр. Европа была растерзана, от французского народа остались только женщины, старики и младенцы. Война, в точном соответствии с рабочим алгоритмом Иштар, после множества кровопролитных битв была проиграна. Бонапарт лишился свободы и оказался на далёком острове во главе маленького братства наиболее преданных ему соратников. Вскоре соратники заскучали и разбежались, из былого братства вынужденно остался только повар. Тот, по принципу равенства с остальными предателями, отравил бывшего кумира - и тоже оказался на свободе. "Круг сансары" опять замкнулся, триединое равное свободное сестринство Свободы, Равенства и Братства возобновило поиски вождей и народов, готовых на новые великие жертвы. Чем и поныне успешно занимается.
  6
  Ну, горько пошутили, сделали вид, что посмеялись, и - довольно. Пора поговорить всерьёз.
  Да, сейчас наступили сложные времена; и не только для нас и для нашей страны, но и для всего мира. Решается вопрос, каким путём пойдёт далее человечество: путём братской любви, взаимопомощи, справедливости и милосердия, или путём бесконечной конфронтации и навязывания личных выгод на грани всеуничтожающей войны. Догадаться об этом можно не только по созданию враждебного нам альянса стран - этот союз чиновных "рыцарей круглого стола" держится лишь на обруче Америки. Без её давления клёпки многих кресел уже бы выпали, а мутная жидкость содержавшихся в бочке санкций вылилась бы на тех, кто удерживает обруч. Потому-то удерживающие лица так стараются дожать ситуацию до утопления нашей страны в нацеженной ими гадости. И ради чего не стесняются откровенной лжи, не гнушаются провокаций и подлогов, не жалеют множества человеческих жертв, взрываемых и сжигаемых на алтаре их экономических и властных амбиций.
  Что доказывает: коренная причина возникновения данной ситуации не столько в амбициях и претензиях некоторых государств и их правителей, сколько в духовном кризисе, поразившем политические системы "свободного" мира и большинство населения его стран. Лакмусовая бумажка кризиса - события в Украине.
  Произошёл удивительный факт: впервые после 1790-го года вступили в преступный альянс три бесконечно борющиеся между собой идеи свободы, равенства и братства. Адепты заокеанской свободы, борцы за майданное равенство, "братства" Правого сектора и добровольческих батальонов; все сошлись, все объединились на платформе, исконно присущей каждой из перечисленных идей - на платформе насилия и крови. Слились в кровожадном стремлении расправиться с людьми, исповедующими иные духовные и культурные ценности.
  Но что не менее удивительно, так это отсутствие удивления у руководителей большинства европейских стран. Три феи слились в единую ужасную Иштар, но не только атеисты-политологи, а и христианнейшие вожди ничего не замечают. Будто закрыли веки и надели маски с нарисованными глазами. Будто не понимают, что уже не "призрак бродит по Европе", а готовая выплеснуться на неё, а затем и разлиться по всему миру вполне реальная злая сила. Сила, свободно вооружённая присланным из Америки летальным оружием, окрылённая уверенностью в своей безнаказанности, по-братски дарованной ей Европой, равно доведённая до фанатизма языческой убеждённостью в могуществе бандеры своих жестоких богов. А "миротворцы" будто не догадываются, что согревающий змею на груди будет укушен ею первым. И не знают, что роющий яму другому сам попадёт в неё.
  Что ж; в данном случае - спасение утопающих есть дело рук, веры и совести самих утопающих. Хотелось бы помочь, но - кроме добрых пожеланий, нечем.
  А что мы, россияне, можем сделать для своей страны и самих себя? Только одно: поблагодарив недоброжелателей за созданные для этого предпосылки, взяться за дело необходимого переустройства. И проявить свои лучшие качества: стойкость, настойчивость, терпение, трудолюбие, творческую смекалку и веру в помощь Господа верным Его. Трудиться ответственно и всерьёз, но ориентироваться не только и не столько на свой личный каганец, сколько на всеосвещающую лампаду: не участвовать в производстве разрушительного хаоса, участвовать в устройстве созидательного общества. Вручать судьбу Отечества и свои собственные судьбы не всяческим волшебникам, палачам, хрюшам, болтунам, полумертвецам и проходимцам, а только людям честным, умным, во всех смыслах здоровым, отлично выполняющим порученное им дело.
  Братья и сестры, пришла время сбросить взваленное на себя ноево наказание. Пора взять на себя ответственность за строительство новой, ещё лучшей, крепкой, развитой, самостоятельной, истинно современной страны и достойного восхищения общества. И если наши руки потянутся к инструментам, а не ко всяческим "эликсирам"; если на головах будут строительные каски, а не хитроумные маски; если будем ориентироваться не столько на тусклые каганцы узкоэгоистических и клановых интересов, сколько на сияющую лампаду всеобщей справедливости и достойного каждого человека милосердия - превратим страну в земной филиал небесного рая.
  Аминь.
  2015.03.07. .
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"