Я нашел их в старом чемодане, спрятанном под половицей в подвале дома на Штольгассе. Дом этот стоял криво, и каждый раз, когда дул ветер с реки, его стены стонали, будто вспоминая что-то невыносимое. Чемодан прилип к пальцам, а внутри, завернутые в пожелтевшую газету 1897 года, лежали часы. Не простые - карманные, с крышкой, покрытой узором из сплетенных змей. Их циферблат был пуст. Ни стрелок, ни цифр. Только тонкая трещина, рассекающая стекло пополам.
Сначала я подумал, что это брак. Потом - что шутка. Но когда я прикоснулся к крышке, она открылась сама. Внутри не было механизма. Вместо шестеренок - пустота, заполненная чем-то похожим на застывшую тень. И тогда часы завелись.
Тик. Тик. Тик.
Звук шел не изнутри. Он прорастал в висках, в зубах, в костях пальцев. Я захлопнул крышку - тишина вернулась, но трещина на стекле расширилась, будто улыбалась.
- Проклятая вещь, - прошептал я, но рука сама сунула часы в карман жилета. Они тяжелели с каждым шагом.
Первое странное происшествие случилось утром. Я проснулся в своей постели, но комната была не моей. Стены обтянуты зеленым бархатом, в углу - рояль с открытыми клавишами, на столе - бутылка коньяка и два бокала, один пустой, другой наполовину полный. На стекле окна, запотевшем от чужого дыхания, чьей-то рукой было выведено: "Ты опоздал на семь минут".
Я схватил часы. Циферблат оставался пустым, но трещина теперь изгибалась, как молния. В кармане пальто нашел свою визитку - имя было моим, но фамилия чужая. Альберт фон Линденбах. Коллекционер редких механизмов.
Когда я выбежал на улицу, город изменился. Те же кривые улочки Праги, но дома стояли плотнее, будто сбившись в стаю. Люди носили старомодные пальто с высокими воротниками, а на углу Тыновой площади вместо аптеки красовалась витрина часовщика. В ней, за стеклом, висели сотни карманных часов - все с пустыми циферблатами.
- Господин фон Линденбах! - окликнул меня старик в картузе, вытирая руки о фартук. - Вы снова забыли заказ забрать!
- Какой заказ? - выдохнул я, чувствуя, как часы в кармане начинают дрожать.
- Да тот самый... Механизм Вечности. Вы же сами говорили, что он почти готов.
Старик протянул коробку. Внутри лежала моя фотография - я в этом же пальто, но с бородой и усами. На обороте надпись: "Для Альберта. Чтобы время не ускользало".
- Я не Альберт, - прошептал я, но старик лишь хмыкнул:
- Сегодня вы - не Альберт. А завтра? Кто знает...
Часы вели меня, как компас, магнитом притягивая к определенным местам. То - старый мост, где под аркой сидел нищий с пустыми глазницами, шепчущий: "Три раза ты умрешь сегодня, три раза родишься". То - заброшенная церковь, где алтарь заменил гигантский маятник, раскачивающийся без звука. В его отражении я видел себя: седого, с морщинами, которых сейчас не было на моем лице.
Самое страшное - звуки. За тихим тиканьем часов прятался другой ритм: шаги. Чьи-то шаги, повторяющие мои, но с опозданием в несколько секунд. Иногда я оборачивался - пустота. Но в зеркалах, в витринах, в лужах видел его: мужчину в моем пальто, но с лицом, сглаженным, как восковая маска. Он не улыбался.
Однажды ночью я не выдержал. Схватил часы, вытащил из кармана отвертку и ударил по крышке. Стекло треснуло окончательно, и из трещины вышло - время.
Комната расплылась. Стены удлинились, потолок ушел вверх, а пол превратился в водоворот из дат и имен. Я видел себя: мальчишку, бегущего по полю; старика, смотрящего в окно; мужчину, который стрелял себе в висок; ребенка, плачущего в чужой постели. И среди них - он. Мой двойник. Он стоял посреди этого калейдоскопа, и его пустое лицо было обращено ко мне.
- Ты думал, что можешь остановить часы? - его голос звучал одновременно отовсюду и ниоткуда. - Время не останавливается. Оно выбирает.
Проснулся я на полу своей мастерской. Часы лежали рядом, целые. Циферблат по-прежнему пуст, но трещина исчезла. В углу комнаты горела лампа, а в ее свете я увидел то, чего раньше не замечал: стены были покрыты надписями. Моим почерком.
"Он придет в полночь" "Не смотри в зеркала" "Ты уже мертв. Ты всегда был мертв"
Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Я схватил часы, выбежал на улицу. Город спал, но не так, как обычно. Туман струился не вниз, а вверх, к крышам, будто пытаясь скрыть что-то от луны. И в этом тумане я видел их - сотни двойников, шагающих в такт моему дыханию.
Они не нападали. Они вели. К дому на Штольгассе. К подвалу. К тому месту, где я нашел часы.
Подвал был пуст. Однако там был мой чемодан. Я открыл его. Внутри лежали часы. Те самые, которые я разбил час назад. Их циферблат был цел.
- Это ловушка, - прошептал я, но голос дрогнул.
Тик. Тик. Тик.
Из тени вышел он. Мой двойник. Его лицо теперь было похоже на мое, но глаза... Глаза были пустыми, как циферблат.
- Ты думал, что нашел часы? - спросил он, и его слова дробились на отголоски, как многие эхо. - Они нашли тебя.
Он протянул руку. В его ладони лежал ключ - тот самый, что я носил на шее с детства. Ключ от дома на Штольгассе. От моего дома.
- Время не прощает ошибок, - сказал он. - Оно исправляет их.
Я попятился, но ступенька под ногой рассыпалась в прах. Пол над подвалом исчез, и я падал сквозь темноту, слыша лишь ритмичное тиканье, сливающееся с биением сердца.
Очнулся я в своей постели. Утро. Солнце бьет в окно. На прикроватном столике - пустая бутылка. В зеркале - мое помятое лицо.
"Приснилось", - подумал я и облегченно рассмеялся.
Рука сама потянулась к карману жилета. Пусто.
Но на запястье, под манжетой, что-то холодное. Я отвернул ткань.
Там были часы. Карманные, вшитые в кожу. Циферблат пуст. Трещина отсутствует.
Тик. Тик. Тик.
За окном Прага просыпается. Люди идут по своим делам. Где-то внизу звенит колокольчик двери часовщика. А я сижу на кровати и смотрю, как стрелки, которых нет, рисуют круги на моей коже.
Они уже ведут меня.
И в следующий раз, когда туман потечет вверх, я пойду за ним. Потому что выбора нет. Потому что время не спрашивает.