Аннотация: Тоже написан на Грелку-10. Дописать вовремя не успела, потому в конкурсе не участвовал.
КАЗУС ГРАНОВСКОГО
В пять утра постучал дворник Беат и опять принес кошку. Швейцарцы - люди пунктуальные. Если в первый раз принес в пять утра, то остальных - принесет в то же самое время, даже если нашел заблаговременно. У него в пять утра рабочий день начинается, и дворник искренне не понимает, что у других может быть иной распорядок дня. Это уже роскошь, лентяйство, нарушение мировой гармонии.
Мсье Грановски, по мнению местных жителей мужского пола, в целом был очень милый человек, даром что физик. Есть и такие, конечно, - гневливые, растрепанные, бормочущие что-то на непонятном языке, - словом, гении. Мсье Грановски - совсем не из тех. Никому не дает понять степени собственной важности в самых причудливых ее формах.
Но в этом кроется и повод относиться к мсье Грановски свысока. Городские матроны при виде его сутулой фигуры в одежде, выглядящей так, словно он в ней спал, презрительно вздергивают верхнюю губу: понаехали тут... И не купить их рассеянной, какой-то по-детски трогательной, - и одновременно жалкой улыбкой, какой улыбается им мсье. Цену себе знать надо, вот что! Когда человек цены себе не знает, он только путает и себя, и окружающих. В любом обществе надо, чтобы люди по ранжиру выстроились, согласно их социальной для этого общества значимости. А у этого лядащего никаких признаков успеха не наблюдается. Так примета известная, - от неудачников нужно держаться подальше, а то и к тебе прилипнет. У них даже молоко в доме сразу киснет, у неудачников.
Как-то этот невысокий, тихий, светловолосый человек подошел к дворнику Беату и, очень стесняясь, объяснил, что ему нужна кошка. Обычная кошка. Для чего - не объяснил. Беат- хоть и туповат, а мужик по-настоящему крепкий, не растерялся. Запросил сразу 20 крон, - так просто, назвал первую пришедшую в голову цифру. В денежных делах главное - заламывать цену с невозмутимым видом, такие вот растяпы от этого становятся мягкими, как свежий асфальт. И оставляют в душе такие же неприятные ощущения, - словно у ребенка конфету отнял. Нет уж, братец, плати!
Мсье Грановский действительно заплатил. 20 крон. Просто так, ни за что. Что этих кошек, в самом деле, по округе бегает. Беат полдня глупо улыбался, ощупывая нежданный прибыток. К концу дня он уже окончательно уверился в том, что 20 крон и есть на самом деле цена труда его, Беата, по доставке кошки. Это был честный труд, и его надлежало выполнить хорошо. Кошка подошла, - по крайней мере, мсье не забраковал доставленное точно в срок к началу следующего рабочего дня животное. Забрал мяукающий мешок и захлопнул дверь, смущенно улыбнувшись.
Где-то недели через две внутри у дворника что-то засвербило при виде огромного рыжего кота, который разлегся на расчищаемой им от осенних листьев дорожке, не желая даже подвинуть свое толстое тело. Мысли, бродившие в его голове все это время, как молодое пивное сусло, наконец поднялись наружу и ударили в ноздри пряной горечью.
" А чего бы мне не наведаться к этому русскому мсье?" - подумал дворник Беат, - " Кто его знает, может, ему еще кошка нужна?"
Он пришел, позвонил в дверь. Вид у мсье был заспанный и изумленный, но кота он принял, и ,часто кивая, через минуту вынес 20 крон. Беат был очень горд собой, - надо же, получил постоянный прибыток!
С тех пор он носил мсье кошек каждые две недели, получал смущенный взгляд и законные 20 крон, которые после позволял себе просидеть в маленьком немецком баре " У Ганса", где варили отличное темное пиво.
А его, так сказать, работодатель, специалист в области квантовой механики Владимир Грановский ненавидел себя за то, что он никак не может спокойно и вежливо сказать этому аккуратному, степенному, до мозга костей европейскому человеку, что ему больше не нужны кошки, которых у него и так теперь уже восемь. Ему ведь требовалась всего одна.
Для опыта. Остроумное замечание господина Шредингера об условном не живом и не мертвом животном, именуемое "кошкой Шредингера" имело огромный резонанс. Сотни физиков занялись тем, чтобы определить, как поведет себя живая материя, если сквозь нее пропустить поток электронов. Грановский был в их числе.
Кошка, конечно, не была обязательной. Можно было с тем же успехом использовать мышь. Но Владимир был русским, а все русские суеверны, и в области, в которой лежат их сокровенные интересы, склонны видеть вмешательство мистических сил. Поэтому этот абсурдный по своей сути опыт следовало выполнить до абсурда в точности, - считал Грановский. И попросил дворника найти кошку, ставшую началом его бед.
Опыт не удался. Грановский снова и снова закрывал кошку в ящик, пропускал сквозь него поток электронов и силился ощутить еще до того, как поднимет крышку, - жива кошка или нет? Исходя из элементарной теории вероятности кошка, которая не может быть одновременно живой и мертвой ( а ее состояние меняется в зависимости от Наблюдателя), должна быть в каком-то проценте случаев живой, а в каком-то мертвой.
Он осуществил опыт уже сто восемьдесят четыре раза, каждый раз призывая в свидетели Энштейна ( Грановскому нравилось думать, что старик бы с удовольствием поглядел на результаты). Опыт проходил всегда с одним и тем же результатом: кошки и не подозревали о том, что теоретически не живы и не мертвы. Потом даже сами запрыгивали в ящик, особенно если перед этим почесать за ухом. Поскольку исходные постулаты не могли быть неверны ( это слишком многие фундаментальные основы поставило бы под сомнение), дело было в Наблюдателе. То есть в нем.
Грановский начал истово желать смерти своим кошкам, а их у него было к тому моменту уже пять. Он помещал их туда сначала по одной, сверлил страшным взглядом стенку и повторял для верности вслух: " Сдохни, сдохни, сдохни!" - кривя губы в яростной усмешке. Потом открывал крышку, доставал невозмутимое животное и обреченно гладил его.
Потом попробовал помещать их туда парами ( может, из двух полуживых кошек получится одна живая, а вторая сдохнет-таки наконец?) Ни одна и не подумала умирать. Правда, у двоих из подопытных кошек подозрительно вздулись животы, но ведь они могли быть беременны и до того, как их принесли, а могли и совокупиться уже здесь, он же не ветеринар какой-нибудь, в конце концов?
Он бы их возненавидел, если б смог. Но, - удивительное дело, - Грановский был действительно добрым, таким старомодно добрым, как какой-нибудь многократно описанный прекраснодушный интеллигент девятнадцатого века. Он страдал от этого, стыдился этого, и очень старался скрывать за надменно выпяченной нижней губой, очками и привычкой засовывать в карманы кулаки , при этом нервно переходя с пятки на носок и обратно. Но в такие моменты притворяться было не перед кем. Грановский не мог умертвить кошку. Даже за незамедлительно грозившую бы ему в случае удачного эксперимента Нобелевскую премию. Нобелевская премия была абстрактной, а кошка - живой . Даже тот рыжий поганец, что вчера нагадил ему на кровать ( Грановский с наслаждением загнал его в угол, а потом настучал по ушам сложенной газетой).
Грановский был в отчаянии. Деньги кончались. Возвратиться домой ( в маленький сонный городок со смешным названием Гороховец, застывший в своем монастырском восемнадцатом веке, словно муха в янтаре, с его яблоневыми садами, толпами сумасшедших живописцев и обилием сердитых старух) было немыслимо. Хотя бы потому, что когда-то, после очередной детской драки, Володька Гран, как его звали ( "Грановский-Гран-граненый стакан!"), выпалил своим обидчикам, белобрысым соседским братьям-погодкам, что он им всем еще покажет. Он будет самым известным из всех людей, вот как он сказал!
Все как обычно. Но эта детская непримиримая аксиома определила его жизнь. С тех пор он только и думал, как сделать так, чтобы обязательно прославиться на весь мир. И стал физиком. Тогда это казалось ужасно экзотичным. Почти как путешествие на Борнео, или Балеарские острова. Он читал о таких.
Учиться было весело и интересно. Но потом учеба кончилась, и за ее порогом оказалось, что гений Грановского сам по себе не нужен никому. Что его надо продавать. А набивать себе цену Грановский считал ниже своего достоинства. Это же все равно что объяснять папуасу стоимость бриллианта.
Грановский приложил титанические усилия к тому, чтобы уехать на Запад, где, согласно канонической легенде, для людей с мозгом его масштаба текут молочные реки в кисельных берегах. Восемь лет спустя он прозябал в крошечном провинциальном швейцарском городке, ставил опыт над кошкой Шредингера и мечтал сделать великое открытие. Прямо сейчас.
Он решительно отловил царапающегося рыжего супостата и засунул его в ящик. Снова. И снова. И снова. Пока не остыла ярость, - может, быть, рухнут барьеры подсознания? Безуспешно, - скотина в ящике ни на минуту не переставала вопить
Когда он откинул крышку, животное злобно цапнуло его. Грановский, отбросив всякую человечность, извлек подопытную тварь за хвост, мимоходом с изумлением осознав, что это, оказывается, кошка, хотя еще вчера он был полностью уверен в наличии у того мохнатых рыжих первичных половых признаков. Или его опять подводит память? Ненавидеть кота почему-то было проще.
Он вернулся к ящику и, чуть не плача, посадил в него смирную черненькую кошечку, одну из последних. Эта вроде была не беременна. Беременных Грановский по этическим соображениям в эксперименте использовать перестал.
--
Киска, - сказал кто-то за его спиной.
Грановский повернулся и увидел мальчика лет четырех. Мальчик как мальчик. Ровный пробор наискось в темно-русых волосах, добротные ботиночки, красный свитер и шарфик поверх высокого ворота. Как-никак конец ноября.
--
Ты как сюда попал? - удивился физик. К нему за последний год ни разу никто не заходил: сам он не испытывал потребности в общении, а европейцы - соседи на редкость деликатные.
--
Пришел, - сказал мальчик и подтянул сползающую штанину .
Грановский и взрослых-то гостей не знал, как принять, что говорить о ребенке от силы трех лет от роду? Все что он мог придумать, было:
--
Хочешь пряник?
Пряника у него и в помине не было, - откуда здесь русские пряники. Просто фраза из детства всплыла, вот и брякнул.
--
Пръяник не хочу, - серьезно сказал малыш, - Хочу кролика. Белого.
--
Тебя как зовут? - Грановский понятия не имел, как реагировать на такую просьбу.
--
Альбер-р-р-т, - сказал ребенок, он явно недавно научился выговаривать букву р-р-р и теперь, произнося ее, с наслаждением раскатывал во рту.
--
О-о, знатное имя, - с уважением произнес он, - У тебя великое будущее, малыш.
--
Ага, - сказал мальчик и разулыбался.
--
А тебя мама с папой искать не будут? - Грановский с ужасом представил, что сейчас вот-вот за ребенком явится его швейцарка-мамаша, начищенная, как ботинки президента, с навечно замороженным лицом. Он судорожно метнул взор на ворох бумаг на столе, несколько тарелок с остатками еды, пепельницу с грудой окурков. Надо очень быстро сбагрить отсюда этого симпатичного младенца. Как он умудрился взобраться на второй этаж? То, что Грановский мог не запереть дверь, его не удивило, - он и так боролся как мог с проклятой рассеянностью. Хорошо хоть не дворник с очередной кошкой.
--
Киска, - сказал ребенок, показывая на ящик, - Ты спрятал туда киску.
--
Ой, да, - Грановский улыбнулся, - А и правда совсем про киску забыл. Давай ее доставать.
Он подошел к ящику, подмигнул малышу:
--
Опа! - и достал кошку из ящика, как фокусник в цирке. Всю бесконечную следующую секунду Грановский отчетливо ощущал, что сошел с ума. Потому что в его руках силился смириться со своим существованием гибрид белого кролика с черной кошечкой, - нечто настолько неожиданное и гротескное, что это привело бы в восторг Иеронима Босха. Красный кроличий глаз смотрел на него с осуждением, мощная лапа молотила в воздухе, придавая всему тельцу центробежный момент. Одно ухо, черное, кошачье, торчало вверх, второе, белое и кроличье, печально свисало.
--
Кр-р-ролика хочу, - сказал ребенок. Грановского осенила невероятная догадка. Он опустил на пол сюрреалистическую тварь и предоставил ей осознать бремя собственной самости. Тварь явно пребывала в ужасе, так как обе ее половины делали нескоординированные усилия отшатнуться.
--
Альберт, - он опустился перед мальчиком на колени и сказал очень, очень ласково, - Я не знаю, как ты это сделал, но ты это сделал. Результат ужасный, но это результат! Скажи, как у твоего папы фамилия?
--
Энштатей, - сказал мальчик. Грановский глотнул и переспросил:
--
Энштейн?
--
Ага, - ребенок вновь засиял.
--
Альберт Энштейн умер не так давно, - пробормотал Грановский, - поразительное совпадение!
--
Мячик, - отчетливо произнес мальчик, два раза хлопнув ладошками, - Я хочу мячик.
--
Ну, давай положим ....эээ...твое творение в ящик, - с нервическим смешком сказал Грановский, - может, из этого урода получится более симпатичный мячик?
--
Мячик, - энергично вскричал мальчик и топнул ногой. Первым в живот Грановского втянулся стол, изогнувшись элегантной лентой и взметнув бумаги веером. Бумаги влетели следом, трепеща, словно на сквозняке. Потом в Грановского влетел ящик для опытов, тахта, кошки, - одна за другой, следом дом по кирпичику, внушительных размеров труба, клетка с соседской канарейкой, фонарный столб....Вопль Грановского потонул в реве Мирового Океана и погас, когда мальчик взял в руки новенький белый блестящий кожаный мяч, на одной из шестиугольных шашечек которого красовался, словно под стеклом, карман белого лабораторного халата Грановского с его фамилией.
Ребенок улыбнулся. В 1906 году он еще так не умел.
*********
В Большом межгалактическом словаре ( библиотека Канопуса IV) казус Грановского означает уникальную плазмо-глюонную каплю, в которую сворачивается пространство, не теряя исходных характеристик. При этом фактически внутрь такой капли может быть " всосан" предмет неизмеримо большего размера, вплоть до целых галактик. Специфической особенностью феномена, называемого казусом Грановского, является потенциальная способность к восстановлению до исходных характеристик. Условно говоря, Солнечную систему можно условно свернуть и положить в условный карман. Механизм запуска как самого, так и обратного ему процесса, до сих пор изучен слабо. Но, предполагается, что, поскольку внутригалактические объекты сожмутся в точной пропорции относительно друг друга, то, если внутрь такой сжатой галактики поместить условного наблюдателя ( или наблюдателей), они даже бы не заметили, что с ними что-то произошло. Так, легкую мигрень, что-то вроде магнитной бури.