Сквозь толщу вод тропического атолла пробивался солнечный свет. Дмитрий плыл, или скорее ковылял, неумело орудуя дельфиньим хвостом-симбиотом, а рядом русалка плавно выделывала петли и ободряюще улыбалась.

Русалку звали Марина, года три назад она участвовала в эксперименте: человеку на место ног приращивали хвост-симбиот. С тех пор она живёт в водах этого острова, работает с учёными, подрабатывает инструктором у туристов вроде Дмитрия и, видимо, как-то проводит свободное время.

Марина для Дмитрия была загадкой — что вообще должно быть в голове, что бы решиться на такое? Почему-то его это зацепило и всё не давало покоя. Он выяснял, может у неё ноги не работали? Нашлось снятое уже тут на острове видео, где в честь какого-то события она непринуждённо танцевала с учёными в гавайках. Может болезнь какая-то была? Тоже нет. Хуже того, из-за несовершенства технологии Марине оставалось жить пару лет, и она об этом знала ещё тогда.

Что же? — вопрос этот засел в голове. Друзья, с которыми Дмитрий приехал в отпуск давно наплавались с экзотическим симбиотами, нагулялись в клубах и лежали пластом на пляже, мерно переворачиваясь. А Дмитрий всё плавал с весёлой русалкой, которой оставалось недолго жить. Некоторые уже подшучивали, мол, хвост прирастёт и будет первая парочка.

Дмитрий вынырнул, отфыркался, заплечная часть его симбиота с шумом продула воздух, а русалка по дельфиньи описала дугу в воздухе, выбросив фонтан из спинных дыхалец.

— О чём думаешь? — качалась Марина на волнах перед Дмитрием.

— Почему ты стала русалкой? Только честно, без ахинеи для туристов!

— Ой не спрашивай, а то пойдёшь на дно, добрый молодец! — захихикала она.

— И всё же?

Марина чуточку посерьёзнела:

— Ладно. Просто я дура. Не та, которая про себя говорит: ой ду-ура! Нет, я не жалею. Зато вот многие про меня скажут с обидой: ну и дура! А где-то в глубине души, сами бы так сделали, наверное. Понимаешь? — Она вгляделась в лицо Дмитрия. — Не понимаешь. Ну в общем, я русалка! Несовершенная, первая русалка. Но русалка же. Были бы учёные, которые бы сделали первую гарпию, или чего-нить другое летающее. Я бы записалась туда.

— Понимаю, действительно дура, — пробормотал Дмитрий.

— Точнее, я глупая мечтательница! — засмеялась русалка. — Когда-то таких мечтателей было много, а сейчас…

— Сейчас их нет?

— Есть, просто это осуждается. Их мечты стали, как жемчужины, попрятались в раковинах. Надо лишь дождаться, да подковырнуть, и вот они.

— Только раковина погибнет, — очень тихо пробормотал Дмитрий.

Лунной ночью он в задумчивости бродил по тропинкам в прибрежных зарослях. Со стороны берега послышался далёкий плеск и русалочий смех. Заинтересовавшись, Дмитрий взобрался на береговую вышку, долго рассматривал рябую гладь океана, перечёркнутую лунной дорожкой. Смех слышался будто ниоткуда, уже подумалось, что всё это мерещится, но вдруг на лунной дорожке появилась русалочья фигура, а рядом кружили два или три дельфина.

* * *

Уже в Новосибирске Дмитрий узнал из новостей: Марина погибла, спасая аквалангистов. Он потом долго пытался выкинуть из головы и отпуск, и Марину, но она не уходила. Смеялась на лунной дорожке, улыбалась в толще голубой воды, беззаботно плескалась на поверхности, а Дмитрий бродил темнее тучи. Даже обматерил товарища, когда тот предложил летом снова на тот остров поехать.

В конце зимы Дмитрий уволился и поехал один. Усталый и замученный он ввалился на проходную к учёным. И тихо, безнадёжно, спросил, нужны ли им добровольцы?

Плавать Дмитрий смог, когда в Новосибирске уже наступала осень. Технология стала совершеннее, поэтому впереди у него было пятнадцать лет и целый океан.