Назаров Александр Александрович. Ведун и Бог (Путник2)

Путник 2

(Ведун и Бог)

-Ну, здравствуй, Харон. Как ты здесь без меня? Хошь монетку?

Старик молча улыбался. Он слишком часто и слишком подолгу был со мной, чтобы оставаться сторонним и равнодушным наблюдателем.

- Я вижу ты опять готов к страданиям. Ну, тогда иди...

Голозадое детство.

Я долго терялся - как назвать свой очередной приход в жизнь. Одинаково приемлемы были две фразы: а) Михайло Ломоносов до похода и б) Тарас Шевченко молодые годы. Радовало одно - пусть не привычно искаженная, местами трудно узнаваемая, но все - таки родная русская речь. Оказывается, я родился в лесном, древлянском, языческом поселке. В простой избе, отапливаемой по-черному. Как подарок неизвестного шутника мне осталась память и способности. Навыки само собой придется нарабатывать заново. Радовало, что наряду с нормальным зрением продолжал работать и "третий глаз". Поэтому я видел настроения, намерения и состояние здоровья окружающих как светящийся разноцветный ореол вокруг их тел. Причем это свечение было видно даже в абсолютной темноте, а основные цвета просвечивали даже сквозь бревенчатую стену избы. Лежа в колыбели, я мог пересчитать всех людей во дворе и большинство крупных животных.

Поселение, в котором я родился, назывался Огарыше. И горел наш "огарышек" не менее шести раз, каждый раз отстраиваясь по - новому. Отцом моим был бортник Шульга. Почему Шульга не известно. Он ведь был скорее обоерукий, а не левша, но назвали, да и ладно. Подавляющая часть населения были родичами и представителями древлянского рода Оричей. Что означает это слово, никто толком не знал. Ну, Оричи так и Оричи, назвали, да и ладно. К счастью для своей матери я был восьмым ребенком, четвертым выжившим, и первым пацаном. Мало того самым здоровым ребенком в поселке, с настолько большей тягой к жизни, что ко мне приходили раздаиваться все женщины - первородки поселка. Так что все молодухи Огарыша как-то невзначай стали моими молочными матерями.

Первый год моей жизни я провел на руках матери и в доме, если так можно назвать сооружение, в котором мы проживали. Но лучше я опишу все по порядку. И так начнем с дома. Раз в 5 - 6 лет хозяин выносил все вещи из старого, обветшавшего дома и сжигал его. На следующий день собиралась "Толока", то есть все жители поселка строили семье новый дом. Для этого выкапывалось в земле "Место" - яма по пояс, по периметру которой потом возводятся бревенчатые стены. Потом закладывался "Очаг", к которому под землей тянулась труба из бузиновых пустотелых веток, так называемое "Тягло". Потом возводились бревенчатые стены. С наружи стены шпаклевались мхом, а изнутри обмазывались штукатуркой, в состав которой входили сухие травы, глина с песком и коровьи окатыши. Штукатурка ложилась слоем до 5 сантиметров. На весь дом делалось пару окон, затягиваемых выскобленными коровьими желудками. Пол засыпался сухой полынью и сверху по полыни вальковался составом сходным с тем, которым штукатурили стены. Крышу делали двухскатную из жердей, покрывали древесной корой и сверху укладывали дерн. Получалась однокомнатный дом, с помещением порядка 4 х 8 метров с высотой порядка 2-х метров у стен и 3 - 3,5 метров по центру. В крыше, напротив очага делался "Душник", для отвода дыма. Такой дом сооружался всей общиной буквально за день, но к этому событию готовились несколько месяцев. Главное было заготовить бревна.

Теперь семья. У моего отца было четыре жены. Первая, главная жена - Аглая. Когда Аглая поняла, что ее младшей сестре не выйти замуж ввиду острого дефицита мужиков, она потребовала от мужа взять ее младшей женой. Так моя мать Марьяна появилась в доме моего отца. А потом медведь задрал кума, и отцу пришлось забрать и обеих его жен. Нет свального греха небыло Аглая, как старшая жена сама распределяла, кому из жен, когда делить ложе с отцом. Лежанка отца была отделена от остальной комнаты занавесью и располагалась в углу у самого очага. Если не понятно, то объясню по - подробней нравы моих новых земляков.

Мальчик рождался и воспитывался до трех лет матерью. При рождении он получал два имени - тайное (для богов) и людское. С трехлетнего возраста он поступал в помощники к отцу. К семи годам он менял свое детское, людское имя на прозвище, которое носил, пока не заслуживал другое. К двенадцати годам мальчик начинал посещать "Вечерницы" на дому у самой молодой вдовы. Вдова же и ознакамливала отрока искусству общения с противоположным полом. После вдовы на мальчика имели право все девочки, посещавшие это мероприятие. Молодежь пела песни, травила байки, между делом девчата изготавливали нити, или вышивали, а парни плели корзины, лапти, делали конопляные веревки или жильные тетивы к лукам. Но главная задача - доказать обществу свою возможность иметь детей. Дети были главным богатством. К замужеству молодуха имела 2х - 3х "детей вечерниц". Выйдя замуж, она имела право потребовать от мужа не разлучать себя со своей лучшей подругой или сестрой. Тогда он обязан был взять в дом указанную девушку младшей женой. После этого брак был еще не полным. Полным он становился после рождения первого ребенка. Это означало, что покровительница семьи и защитница беременных женщин богиня Купава благословила эту семью и после этого развод уже не возможен. Муж-отец с роженицей посещает капище, где возлагает требу богам. С собой глава приводит самого надежного друга, а рожденица - подругу и супруги произносят ритуальную фразу, он - "Если я где денусь, он будет тебе за мужа, а моим детям за отца", а она - "Если я где денусь, она будет тебе за жену, а моим детям за мать". Так у семьи появляются кумовья (запасные папы и мамы для детей). Встречались изредка женщины, имеющие двух мужей, и это никого не удивляло, как и наличие нескольких жен. Поэтому же в общине и не имели понятия о беспризорниках. А вдовой считали женщин потерявших и мужа и кума. Но даже вдова имела право на любого мужчину общины раз в год на три недели, на любого мужчину. Проходя по улице, она могла взять за руку любого мужчину и отвести к себе в дом мужем на три недели. И никто в общине не имел право ей возразить - на три недели она в своем праве, это потом целый год она не будет иметь право поднять на него глаза. В прочем в году существовали два дня для снятия напряженности любого взрослого члена общины. В день Мужской животворящей Силы (весеннее равноденствие, и одновременно начало посевной) ни одна взрослая женщина (оросившая землю кровью) не имела права отказать ни одному взрослому мужчине. В этот день брачные узы считались не действительными. А самым шиком считалось лишить девственности на поле - ближайшие годы после такой жертвы замечательный урожай с поля гарантирован. Но с девственностью наблюдалась понятная напряженность. Вторым веселым днем был праздник Матери Купавы - хранительницы домашнего очага и покровительницы беременных женщин. В этот день ни один взрослый мужчина не имел права отказать ни одной взрослой женщине. Брачные узы, опять же, по понятным причинам, в этот день тоже считались не действительными.

Я не буду описывать первые два года своей жизни, когда по понятным причинам, приходилось (во избежание палева) перемещаться только плотно ухватившись за материнский подол. А начну с открытия в лице деда Кукиша, ежедневно преподававшего подрастающему поколению историю Руси и последние новости поселения, а также историю основных семейных кланов Огарыша.

Вот некоторые из почерпнутых откровений:

"Вы спрашиваете - где энто мужи наши? Так ведь энто тридцать годков тому как, когда князь Игорь да убил господаря нашего Гостросмысла. Да и взял силой, супротив всех законов человеческих, его дочь, а после рек что тепереча он не тока князь и оборонитель наш (козел он ентакий), но и господарь земель наших. Вся Русь поднялась да и ушла в леса дикие. Но ведь нет на земле места пустующего. В лесах, где мы новые города да веси наши заложили, жили люди дикие, огня не знающие. Да и начали они на нас охотиться. И много мужей погибло, защищая семьи свои. Но мы людишек ентих поизловили то, взяли их боем в рабы, да поставили им веки на челе ихнем. Ась? Что за веки? Совсем баран что ли? Да клеймо по давнишнему так называлось. Вот так и появились у нас "русские чело веки" - рабы с клеймом русичей на челе. А ты думал за околицей, в землянках гости наши живут? Запомни, бестолковщина, гость (по закону предков) три дня гость, а дальше либо платить за гостину обязан, або работой должон отдячиться. Ну, за исключением немочи какой, то ли болезни, то ли раны тяжелой. Да и в том случае семья три дня сама кормит, а потом все-таки община кормеж да правку одежи на себя взять должна! А по большему счету энто лишь лет с десяток как утихло. Да, да! Лет десяток как дикарей повывели. Да и то - на неполную сотню мужей три сотни рабов имеем. Да из той неполной сотни Славунов семь мужей всего будет. Оно понятно каждый Славун, хоть Горислав, хоть взять того же Огнеслава, вои знатные, не гляди что увечные. Упокоить в случае чего всемером и сотню рабов запросто смогут. На том страхе и держим пока в покоре выселки. Оно ведь как - раб в душе у человека произрастает. Как бурьян на непаханом поле. Оно же как легко, кода за себя не отвечаешь, и за других не в ответе, и за завтра голова не болит. Кажын божий день накормят, напоят, работу дадут. А й ту работу делать можно спустя рукава. Ну же, выпорют для порядку, так ведь шкуру то портить все одно не будут. А там глядишь - кому другому твой урок поручат. Бают - самую тяжелую ношу тянет не самая сильная лошадь, а самая глупая. Но я вам такого не говорил! Ишь расселись то! А ну марш по домам!"

"Нонча можна и посидеть, и языком потрещать, день нонча знатный. А вот нерез три недели-то беда прийдет. Придут литерты в славуны брать. Ась? Что прашивашь? Литерты - люди войны. Есть по реке Рось потайной остров. Он как бы остров, да не совсем. Речка Рось петляет как мужик опосля меду. В одном месте земля с трех сторон рекой этой омывается, а с четвертой болотом непроходимым заперта. И проход в том болоте окромя литертов никто не знает. Литерты же тайну пуще ока берегут. Непросто они люди-воины. Жрецы богини Славы они. И законы у них свои, нашим по строгости не чета. И берут они в кажном городе ли, деревеньке ли, аль другом каком поселении, кажный год по три мальченки о трех лет. Такую страшную дань наложили они от имени Славы на нас. И эти мальченки меняют имя свое на такое, в котором есть упоминание Славы. И после этого поступают они в обучение к литертам на десять лет на обучение. А обучение то только треть из них и переживет. Но опосля обучения попадает славун в рать господаря. И не имеет права та рать проливать кровь родичей. Для ентого нанимали издревле варягов пришлых. Дань там для господаря собрать, бунт какой усмирить. У нас же месть кровная до третьего колена. А их варягов и не жаль. Коль подохнет какой - нового наймут. А за старшего у них князь. В рати нашей - воевода, а у мытарей ентих - князь. Князь по-нашему. А у других народов-то у кого конунг звучит, у кого когут, а у кого и коган. А все одно - мытарь. Только перевернулся мир. Наш нонешний господарь - Святослав, для нас вроде бы и господарь, а для варягов он и князь, потому как единственная кровинушка он окаянного Игоря."

Комментарии: 4, последний от 29/04/2019. © Copyright Назаров Александр Александрович (nazar_alex@rambler.ru) Размещен: 27/10/2012, изменен: 23/02/2013. 12k. Статистика. Глава: Детектив, Приключения, Фэнтези Различные проды к путнику Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Главный герой оставил за своей спиной посрамленных врагов, вынужденных нести на себе пожизненное бремя преследователей Мессии, а главного своего врага к тому же оставил без возможности продлить свой род. Теперь он появился на древней Руси. Появился одновременно с христианством. Появился и стал Ведуном. За кем же правда? Не всегда права и история...

Назаров Александр Александрович : другие произведения.

Ведун и Бог (Путник2)