Навойцева Анастасия Андреевна : другие произведения.

Верной дорогой.(часть 1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На дворе 18 век. Англия. Повествование ведется от лица главной героини, Марии.Ее размеренная и скучная жизнь в обществе светских, ненавистных ей обывателей, неожиданно меняется. Это происходит с появлением загадочного и неординарного графа Батлера, который волнует ее сердце и в дальнейшем подталкивает к неожиданным и решительным действиям...
  * * *
  
   "Что значит имя? Роза пахнет розой! Хоть розой назови её, хоть - нет!" - недовольно проскрипели строки Шекспира в устах Малькома.
   То было пасмурное, серое утро. Обычное, и ни чем не примечательное утро. Мой младший брат Мальком и я в преддверии ленча, как и было заведено у нас прежде, обсуждали литературных гениев и мыслителей нашего безоблачного времени. В свои 19 брат был весьма начитан и не редко блистал остроумием и едкой иронией на вечерах у леди Эшли, известной своими каждодневными мероприятиями в салоне на Уолл Стрит.
   Мы рано осиротели. Нашим опекуном стал дядя Энджи, угрюмый, вечно недовольный аристократ. Его мало волновали наши учения, и уж тем более наше взросление. Потому с детских лет мы были предоставлены самим себе.
   Я старше Малькома, а по сему, считаю долгом опекать его, как мать и отец в одном обличии.
   Брат небрежно бросил на комод собрание Шекспира и со вздохом откинулся на спинку стула.
   - Ох, Мария! Эти сантименты так печалят меня, - удручённо произнёс он.
   - Отчего же, братец? - спросила я.
   - Оттого, что в них нет истины, - последовал ответ.
   - И в чём же, по-твоему, истина? - сдерживала я смешок. Мальком часто пытался рассуждать, как взрослый джентльмен, но его детская душа равно рвалась наружу.
   - Истина в знаниях, опыте, силе науки, а не в этих слабостях души, - сконфузился он.
   - Ты прав. Но без душевных слабостей нет и научения, а значит, нет и истины, - я взглянула на него, терпеливо выжидая очередную тираду его материалистических идей.
   На мгновение Мальком задумался.
   -Одна ты всегда умеешь мне достойно возразить, - он поцеловал мою руку и с иронией взглянул на моё нехитрое рукоделие.
   Я знала этот взгляд. Так брат выражал свой заядлый скептицизм.
   - И что же ты молчишь? Говори, о чём думается, - увидела я назревавший вопрос на его улыбчиво-притворном лице.
   - Да всё о том же. О тебе...- протянул неприятно он, взирая на расписной потолок. После небольшой паузы он продолжил, - О Генри...
   Я с укором взглянула на брата, отложив вышивку. Заметив, как его губы неровно сжимались и дрожали, я, не медля, отвесила ему громкую оплеуху. Раздался звонкий смех. Мальком смеялся и смеялся. И я волей неволей предалась этому приятному занятию.
   - Ты не должен думать нелестно о моём женихе, - успокоилась я наконец.
   - Я так и не думаю. Но право всё это так забавит...Помолвка...Свадьба...- медленно проговорил брат.
   - И что тут забавного?- строго спросила я.
   - Мария, ты же сама не раз говорила, что наша жизнь - сплошной фарс?! Тебе стало скучно, и ты решила побыть в шкуре ягнёнка в волчьей стае.
   - О нет! Ты снова не прав к семейству Дрэскотов! И Генри не так уж плох!- возмутилась я.
   - Вот именно, сестра! "Не так уж плох!" Дрэскоты такие же лжецы, как наш дорогой дядюшка Энжи, - парировал Мальком.
   - О, так Сара Флэтчер тоже из такой породы?! Однако тебе она мила. Так в чём же разница?!
   - Что за вздор! Сравнение здесь не к месту. Речь сейчас идёт о Генри! - говорил задыхаясь Мальком.
   -Да, О Генри. О моём женихе Генри! Которого ты кстати ненавидишь и не признаёшь! - протестовала я.
   -Это не ненависть. Но ты обманываешь себя, - уже не впервые я слышала подобное.
   - Если ты этим разговором добиваешься того, чтобы не присутствовать сегодня на приёме у Дрэскотов, то должна заверить тебя - это глупо! - восклицала я.
   - Глупость - это твоя вера в то, что все должно быть так, как необходимо. Ты выходишь замуж за богатея, потому что так нужно поступить. Я же предпочту свободу мыслей и действий, пускай и не здравого содержания, - едва закончив, брат стремительно покинул комнату.
   - Мальком, не вздумай меня бросать! Ты должен быть на этом вечере! - кричала я ему вслед.
   Я понимала, что отчасти он был прав. Нравы светского общества диктовали мне свои условия, и я была готова их принимать.
  
  
   * * *
  
   Тот вечер положил начало моим душевным терзаниям и мукам. Тогда всё началось, не имея шанса завершиться. Если бы я только знала, что будет дальше, если бы только смогла предвидеть?! Возможно, я бы что-то изменила. Но время невозвратно. Его не стоит умолять о невозможном...
   Тем вечером в доме у семейства Дрэскотов проходило громкое мероприятие. Оно собрало много лэндлордов, аристократов, небогатых писателей, прихлебателей здешних салонов, где их пламенные речи служили игрушкой для молоденьких кокеток, стремившихся унизить своих воздыхателей расчетливостью и высокомерием.
   Миссис Ванесса и мистер Гарри Дрэскоты с радужными лицами приветствовали гостей. На ней было одето роскошное бардовое платье, на нем - черный дорогой фрак. Движения хозяйки вечера отличались сдержанностью. А речь - деликатностью и тактичностью. А вот муж, напротив, вёл себя просто. И часто шутил не впопад, и смеялся не в радости. Приятный с виду, он был скверен изнутри. Мистер Дрескот не отказывался от выпивки и азартных игр, да еще и где-нибудь в стыдном месте с юными прелестницами борделей. Разумеется, миссис Дрэскот знала о слабостях своего супруга, но относилась к этому спокойно.
   Мой будущий жених был наполовину соткан из нитей характеров как матери, так и отца. От нее - завидная логика и расчетливый ум, а от него -смекалка в незаурядных ситуациях.
   Просторный зал гостиной напоминал убранство дорогого замка. В каждом его уголке ощущалось влияние вкуса миссис Ванессы. Известно, она заказывала лучшие гарнитуры Франции, чтобы привнести элегантность в обстановку. И была большой любительницей строгих цветовых тонов светского убранства. Волнения немолодой дамы часто связывались с боязнью несоответствия интерьера ее поместья с новшествами западными. Она строго следила за тем, чтобы все предметы лежали на своих местах и без излишеств дополняли мебель. Но я никогда не чувствовала себя комфортно в этом доме. Дрэскоты приветствовали наши с Генри отношения, однако при разговорах о моём с братом сиротском положении миссис Ванесса допускала в своем взгляде большие сомнения, а фразы её становились скудны на комплименты и любезности.
   Часы пробили поздний вечер, и гости разместились за великолепным, изобилующим разнообразными вкусностями, столом. За ужином помнится только сэр Томас Уилькфрид рассказывал без умолку об их с племянником охоте на лисицу, да на кабана. Он был бодр и весел, и неустанно хвалил своего молодого юнца, который, как говорили, не отличался благоразумием. Но несмотря на это, благодаря стараниям дяди, его прочили в женихи многим юным девицам светской богемы.
   Моего дорогого братца я увидела в дальней части стола. С утренней ссоры мы так и не заговорили. Малькома совсем не интересовали Дрэскоты, но увлекали "тайные вечера". Эти встречи проводились после основного приема в укромных, тускло освещенных, но приятно обогретых комнатах. Участники - молодёжь, поочерёдно рассказывающие выдуманные накануне невообразимые фантастические истории ночи напролет. Чей рассказ оказывался впечатляющим, тому доставались редкие печати иностранных авторов из каких-нибудь частных коллекций. Раньше я всегда посещала эти вечера. Но после обручения с Генри всё изменилось. Миссис Ванесса каждый день с жаром осуждала подобные собрания, считая их полным ребячеством. Потому и я, как будущий член их семьи, не могла перечить ей. Эти обстоятельства портили мои отношения с братом. Он неминуемо отдалялся от меня, и порой мне казалось, что наше былое взаимопонимание исчезало.
   Но именно "тайные вечера" удерживали Малькома от того, чтобы раз и навсегда не появляться в доме Дрэскотов. И даже моя сестринская любовь не могла сравниться с этим обстоятельством.
   Брат угрюмо следил за мной в обществе Сары Флэтчер, сумасбродной озорницы, взбалмошной и неугомонной в своих желаниях. Юная кокетка была знатна родом и богата. Мальком неоднократно убеждался в пустоумии своей пассии, но на мои укоры только непринужденно отвечал: "С ней весело...".
   Я безучастно рассматривала лица, присутствовавшие за тем ужином. На мой взгляд, они казались чем-то схожими: одинаковые жесты, притворные выражения, застывшие в улыбке слова лести.
   Но в тот вечер моим вниманием завладело одно лицо. Лицо мужчины. В отличие от других, оно не выражало никаких эмоций. В нем виделись только холодность и высокомерие. Цвет его кожи, оливковый, с серебристым сиянием казался дорогим мрамором. Никогда прежде я не видела такого странного сияния глаз, как у этого джентльмена. Что-то диковинное присутствовало в его лице и манере общения. Незнакомец был хорош собой, с благородными и правильными чертами лица и огненно - карими глазами. Темный, ближе к черному, цвет его аккуратно уложенных волос особенно оттенял бледность лица. Этот человек почти не ел, только пил, сжимая в тонких длинных пальцах бокал вина. Он наблюдал за всеми, много молчал и совсем не улыбался. В его взгляде читалась скорее необходимость, нежели интерес.
   Я старалась отрываться от объекта моего внимания. Но волей неволей возвращалась взглядом к его красивой внешности. Мне трудно было совладать с возникшим любопытством и интересом. Как же он был притягателен...
   В момент, когда я искала глазами его взгляда, он резко и прямо посмотрел на меня. Мне показалось, что он был недоволен. Я несколько смутилась и испуганно отвела взор, бесцельно рассматривая кружевные салфетки на столе. Но я чувствовала, что он продолжал смотреть на меня. Боясь встретиться вновь с его проницательными глазами, я решительно повернулась к сидящему рядом Генри. Но глядя на моего жениха, легкое разочарование сменило восхищение и смятение. По сравнению с тем холодным красавцем, он не обладал ни яркой внешностью, ни обаянием. Смуглое и вытянутое его лицо и невыразительные глаза врятли могли свести с ума. Мое сердце никогда не трепетало в обществе Генри, но мой разум был свободен от предрассудков и наивного однообразия нудных светских бесед. Мой избранник был наделен блестящим умом и светлым благоразумием. А это для меня являлось бесценным. По крайней мере, до того вечера.
   Генри украдкой посмотрел на меня, одарив приятельской улыбкой, после чего вновь вступил в жаркий диспут с графом Джонсоном, одним из влиятельнейших магнатов города и, вместе с тем, одним из властолюбивых, деспотичных аристократов.
   До конца трапезы я не смела взглянуть в сторону красивого джентльмена. Это являлось некой пыткой, как сколь мучительной, так и приятной.
   После ужина в главной зале зажгли свечи и зазвучали струны скрипки. Гости небольшими компаниями разбрелись по скользкому паркету. Мужчины спорили о политике и власти, а женщины с воодушевлением делились последними сплетнями.
   Как и подобает даме, я была в числе тех, кто обсуждал новости светского круга. В обществе юных лицемерок здешних салонов Софии Лоуренс и Люси Велбер, я ждала скорейшего окончания вечера. Также с нами находилась Элеонора Стридбилг. Она всегда была приятна мне своей непосредственностью и добродушием. Пожалуй, только эта девушка была мне близкой приятельницей.
   Мне льстило, что две избалованные девицы всегда просили моих советов и восхищаясь моим остроумием. Сами они не обладали речевыми талантами, как и проницательностью. На людей своего окружения они смотрели поверхностно и часто с неприязнью. А на представителей низших сословий предпочитали вообще не обращать внимания. В их круг входили только избранные небедного происхождения.
   В тот вечер мне довелось выслушать немало сплетен о представителях местной знати. Многое из уст Софии и Люси звучало нелепо и неприятно. Но я уже привыкла к этому. Я успела заметить, что Элеонора была слишком молчалива и грустна. Можно было предположить, что даже весьма подавлена.
   - Сэр Уилькфрид верно не собирается выводить в свет юного Артура, - иронично звенел тонкий голосок Софии.
   - Я слышала он очень красивый юноша, но право весь в отца, разгильдяя и транжиру! - язвила Люси.
   - Ах, как же должно быть не повезло его невесте, ей достался такой порочный человек, - с отвратительно - притворным сочувствием проговорила София.
   - О, ей, бедняжке, не позавидуешь, - поддержала ее Люси подобным тоном.
   - Конфуз, Мисс Флетчер снова в этом вульгарном красном шарфе, - вдруг понизила голос Лоуренс, окинув недовольным взором Сару, проходящую под руку с Малькомом.
   Я не могла не удержаться, чтобы не позлорадствовать по поводу этой девицы, разбавив беседу двух сплетниц своими колкими изречениями.
   - Отсутствие вкуса и стиля - непростительная черта для таких, как она, - сказала я отчасти неправду, ибо юная Сара обладала приятной внешностью, а ее наряды блистали шиком и элегантностью.
   - Ты как всегда права, - воодушевленно поддержала меня Люси.
   София задорно улыбнулась. Я же, в попытках отойти от щемящего чувства злости к спутнице моего брата, решила заговорить с Элеонорой. Теперь я не могла не увидеть ее нездоровое печальное лицо. Она уныло сидела поодаль, рассеянно оглядывая окружающих.
   - Элеонора, тебе нехорошо? - учтиво спросила ее я.
   Она не сразу ответила.
   - Я...Мне что-то нездоровится..- еле слышно звучали ее слова.
   - Да, ты и впрямь неважно выглядишь, - вмешалась Люси.
   - Что с тобой сегодня? - спросила тут же София.
   Их расспросы казались безжизненными и лживыми.
   - Возможно, тебе нужно отдохнуть, - дала я искренний совет. Элеонора улыбнулась уголками губ.
   На мгновение мне показалось, будто какие-то важные слова застыли на ее губах. Она слегка дрожала. Глаза были полны страха и отчаяния.
   - Думаю, нужно последовать твоему совету, Мария. Спасибо за заботу, - она ответила вежливо. Но тут же поднялась и, не сказав ни слова, направилась в другую залу.
   - Крайне интересно, что же заставило нашу дорогую подругу столь рано нас покинуть, - заговорщицки смотрела в след удалявшейся Элеоноры Люси.
   - Дурной тон от отца достался, - небрежно заметила София.
   Все знали, что отец бросил Элеонору маленькой девочкой и предал ее мать ради молодой любовницы. Эту тему обсуждали часто и уже на протяжении многих лет. Никто не искал оправдание такому поступку. Только осуждение и упреки считали достойными джентльмена, по собственной прихоти лишившейся семьи, а не оставившей их по причине здоровья или даже смерти.
   Меня кольнуло скверное чувство. Две мои собеседницы раздражали меня своей неразумностью и презрением.
   Спустя время к нашей компании присоединились братья Джон и Уильям Честеры с их кузиной Маргарет. Речь зашла об искусстве и литературе. Братья были недурны умом, но их напыщенность и позерство перевешивали чашу весов в вопросе общения с ними. Они не отличались галантностью и обходительностью. И часто выставляли многих господ в некрасивом свете.
   Когда подошел Генри, мне стало легче. Слушать речи Честеров иногда делалось невыносимо.
   - Вот скажите, Люси, что сильнее: разум или чувства? - хитро улыбался Джон Честер.
   - О, думаю, любовь, - захихикала девушка в ответ.
   - И почему Ваше благородие так считает? - иронично поинтересовался Честер.
   - Но это ведь так романтично, когда любовь пылает в груди, - поэтично протянула Люси.
   - Братец, видимо нам не дано понять женщин. Они не оставляют нам право на любовь ибо владеют этой привилегией единолично,- похлопал брата по спине Джон.
   - Замечу, что я в этом праве не нуждаюсь, - вмешался Уильям.
   - Предположу, дорогой Уильям, что Вы не влюблялись никогда, -улыбалась Люси.
  - Каюсь, не был удостоен такой чести.
  - А вот наш дорогой Генри, разумеется, понимает, о чем идет речь. Он ведь жениться собрался, - подначивал Джон моего жениха. Я злилась.
   - Да, он влюблен, - протянул с сарказмом Уильям.
   - А по - Вашему, мистер Честер, разум сильнее чувств? - вмешалась я, обратившись к Уильяму, видя назревающий вопрос в устах Генри. Между нами и скверными братьями часто пробегали искры негодования. Я ненавидела их за их расчетливость, бесцеремонность и эгоизм. Но они были знатными гостями в доме Дрескотов, поэтому мне не в пору было выказывать своего отвращения.
   - Да, мисс Вединг, он самый. Любовь - это ненужная штука. Она только губит и разрушает. А вот разум способен на созидание и благо, - ответил он без доли сомнения.
   Конечно, правда в этом определенно была, но она никак не соответствовала образу Уильяма. Его бесчисленные романы и непристойные шалости в заведениях легкой атмосферы были лишены всякого здравого смысла.
   - Вы говорите о разумности в то время, как сами не руководствуетесь ею в своих действиях, - сказал Генри то, о чем думала я.
   - Позвольте, что Вы имеете в виду? - претворился недогадливым Честер. Теперь на его лице появилась злость.
   - Ну как же, не Вы ли прошлым летом тайно женились на некой мисс, не буду выдавать ее имени, в незаконном месте "Рука и перо"? - довольно парировал Генри.
   Уильям заметно покраснел. Об этом инциденте знали далеко не все представители светского круга. Потому и Люси с Софией были просто ошеломлены этой новостью.
   Джон же, дабы избежать прелюдного осуждения, постарался как можно скорее увести брата в сторону, ссылаясь на внезапно возникшие дела. Второй Честер неохотно последовал за ним, оглядываясь и буравя Генри гневным взглядом.
   - Браво, противник был повержен без сражения, - прошептала я Генри в хитрой усмешке. Он улыбнулся, но ничего не ответил.
   - Ну надо же, и как нам о таком не было известно?! - всполошилась Люси, одергивая Софию.
   - И не говори, какой пассаж! - возмущалась Лоуренс.
   Обе кокетки еще долго обсуждали эту тему.
   Чтобы не мешать их жаркому спору, мы с Генри прошли в другую залу. Но вечер казался мне безвозвратно утерянным, когда к нам присоединился граф Джонсон. Он не мог не затронуть моего жениха своими пламенными речами о теории государства. Оба так увлеклись красноречивым диалогом, что едва ли обращали на меня внимание.
   Я медленно гуляла по гостиной, ища в толпе того загадочного господина, приглядевшегося мне за ужином. Я не понимала, почему его персона так волновала меня. Может он заставлял мое сердце слишком сильно биться при одном только взгляде на него...
   Я нашла его сидящим в обществе местных политиков. Он опять, как и доселе за столом, мало говорил. Теперь он все время курил трубку. Его бледное лицо казалось чуть румянее, но оставалось угрюмым. Мне нравилось его разглядывать. Этот странный джентльмен весьма выделялся среди общей массы.
   Неожиданно позади раздался деликатный женский голос.
   - Дорогая, почему Вы одна?
   Я обернулась и увидела миссис Ванессу. Она фальшиво улыбнулась и тут же продолжила:
   - Пойдем-те, я познакомлю Вас с нашими гостями.
   Я подчинилась ее воле, но не испытывала ни малейшего желания сопровождать эту даму весь вечер.
   Сколько времени прошло, как мы обошли множество знатных сэров и лордов, не могу вспомнить. Но право, это казалось настоящей пыткой для меня; расхаживать под руку с будущей свекровью и премило улыбаться совершенно незнакомым мне людям.
   Но вот очередь дошла до компании, в коей находился тот красивый мужчина. Я не слышала имен других господ, только хорошо запомнила его имя.
   - Граф, Леон Батлер, владелец одной из крупной сети фабрик и заводов в Ирландии и Англии, - громким и четким голосом представила его миссис Ванесса. Она не упускала случая похвастаться о высоком социальном статусе многих ее приглашенных.
   Мужчина отложил в сторону трубку, встал и поцеловал руку Миссис Дрескот, чему она радовалась, как дитя.
   - А это мисс Мария Вединг, моя будущая невестка, - широко улыбаясь, указала она на меня плавным жестом.
   Граф Батлер без интереса поцеловал мою руку и сел в кресло. Его жаркое прикосновение взволновало меня.
   Другие джентльмены все еще стояли в присутствии дам, а этот господин курил с совершенно апатичным выражением лица. Я немного опешила от такого поведения. Миссис Ванесса, казалось, не заметила его наглости, и завела разговор с одним из присутствующих. Пока другие поддерживали беседу, я не могла не наблюдать за поведением нового знакомого. Я была раздражена его бесцеремонностью.
   - Вы следите за мной весь вечер, - заговорил он вдруг бархатным, но натянутым голосом.
   Слова застряли в горле от такой бестактности. Но вот графа не волновала моя реакция.
   - Вам показалось, - гордо ответила я.
   - Ну правда Ваша, если так, - сказал он ухмыльнувшись.
   Во мне кипело недовольство, но я всеми силами сдерживала свои эмоции.
   - Вы сомневаетесь в верности моих слов? - спросила я раздраженно.
   - Нет, что Вы? Можете отбросить сомнения, - ехидно ответил он.
   - И все же я не могу пребывать в спокойствии, когда вижу в Ваших глазах недоверие, - не замедлила я.
   - Разве глаза могут разговаривать? - задал он неожиданный вопрос.
   - Да, - растерянно ответила я.
   - И Вы понимаете их? - с усмешкой спросил он снова.
   - Понимаю, - тут же последовали мои слова.
   - По моему мнению, Вы слишком самоуверенны, чтобы утверждать подобное, - не деликатничал граф.
   - А по моему мнению, Вы слишком горды, чтобы согласиться со мной, - раздражалась я.
   Лицо графа оставалось по-прежнему спокойным и неживым. Он хладнокровно реагировал на меня, не собираясь принимать мою персону всерьез.
   - Вы верите, что произвели на меня впечатление своим бунтарским поведением? Когда как сами отличаетесь от других уважаемых дам только своей девической глупостью, - потягивал граф свою трубку.
   Я еле сдерживала себя от нахлынувших чувств. Он видел это, и мне думалось, ему это нравилось.
   - Не считайте себя мудрым только потому, что можете так прямолинейно и грубо высказываться о женщине, - говорила я, пытаясь подавить в себе ненависть к этому черствому аристократу.
   - Я Вам вовсе не грубил. Я лишь сообщил свою точку зрения. И Ваша открытая неприязнь ко мне весьма неразумна, - расчетливо сказал он.
   - Неприязнь к Вам - это реакция на Ваше же поведение. А неразумным было бы потакать Вам в Вашей беспардонности.
   Я внимательно следила за его глазами во время нашей неприятной беседы, и ни разу не заметила, чтобы они встревожились или же разозлились. Они были такими же бездушными, как и сам их хозяин. И он также ни разу не встал с кресла, бросая свои ледяные фразы, сидя и непринужденно.
   Благо нас прервала миссис Дрэскот, быстро возникшая меж нами.
   - Мария, кажется Генри разыскивал Вас, - обратилась она ко мне наигранно- приветливо.
   Я оторвала взор от неприятного господина, и увидела на лице миссис Ванессы явное неодобрение. Ее обеспокоенный голос призывно ждал от меня повиновения. Конечно же, она упомянула моего жениха специально. Отчасти я радовалась тому, что можно было наконец закончить мой непростой диалог с графом. Но вот другая моя часть по каким-то неведомым причинам желала продолжения этой беседы.
   -Да, спасибо, что сообщили, миссис Ванесса, - протянула я весьма неубедительно, все еще наблюдая за Леоном. Он даже не смотрел на меня.
   - Была рада знакомству, мистер Батлер, - язвительно обратилась я к нему.
   - Взаимно, мисс Вединг, - кротко ответил он, даже не думая вставать, чтобы проститься с дамой.
   Одарив его на прощание гневным взглядом, я решительными застучала каблуками в сторону парадной. Как же я ненавидела его в те минуты! Как хотела вернуться и высказать ему все нелицеприятности напрямую! Меня удержало мое благоразумие.
   Тем вечером я первой покинула мероприятие Дрэскотов к негодованию миссис Ванессы и недоумению Генри. А ночью я мучилась бессонницей. И все терзания и мысли возникали в моей голове благодаря мрачной личности графа Батлера. Однако же, тогда я поняла, как он отличался от остальных мужчин, и это его отличие представляло небывалый для меня интерес.
  
   * * *
  
   Прошла неделя после приема у Дрэскотов. На всем ее протяжении я старалась не вспоминать неприятный разговор с графом Батлером. И благо, его присутствие не омрачало стены знатных салонов и домов, куда я частенько наведывалась с Генри. На мои расспросы о его персоне никто из знати однозначного ответа не давал. Одни утверждали, будто он долгое время жил в горах Ирландии, где находилось его родовое поместье. Иные рассказывали о его авантюрном и бунтарском нраве, привезенном из Парижа после посещений игральных домов и акционерных торгов. Вовсе фантастическими слышались высказывания про его таинственное прошлое, покрытое мраком и неведением.
   Одна лишь дама поведала мне его историю. По ее версии, годами раннее он имел жену и детей и занимался предпринимательством в Эдинбурге. Он слыл настоящим семьянином и мудрым деятелем городского совета. Графа почитали и уважали, многие фермеры обращались к нему за советом, и никто из них не оставался без его денежной помощи. Но в одно утро он лишился разом всей семьи, они погибли при пожаре в их поместье. Сам граф был в отъезде, и печальная весть застала его в дороге. Он вернулся, чтобы похоронить их, а после на долгое время уехал куда-то за границу. Там он приобрел внушительные капиталы, занимаясь строительством льняных фабрик, заводов и ремесленных мастерских. На родину он более не возвращался. И на настоящее время обосновался в Англии ни сколько по делам, сколько, видимо, из-за весенней хандры.
   Разумеется, меня удивила его биография. Хотя я и сомневалась в том, сколько в ней отводилось место правде. И все же, мое неприязненное отношение к этому загадочному человеку не менялось.
   Следующая встреча с графом Батлером состоялась снова в доме Дрэскотов. Я была довольна тем, что организацию и прием гостей миссис Ванесса доверила мне, а сама с мужем уехала к морю, по ее словам, полечить нервы. Поскольку, близился май, и погода стояла теплая и свежая, я распорядилась расположить гостей на свежем воздухе. Навесы и тканевые купола придавали ощущение удобства и уюта. А живая музыка прекрасно сочеталась с ужином под многочисленные свечи. Фонтан украшали веселые гирлянды и прекрасные цветы. А у шведских столиков приглашенных с радостными улыбками встречала обслуга.
   Основная масса гостей была все той же. Их было так много, что нетрудно было догадаться о большинстве прихлебателей без пригласительных.Что ж, это было неудивительно. Слухи о развлечениях в городе распространялись быстро, и большинство его жителей откликались на них своими нескромными визитами.
   Разумеется, сама усадьба не пустовала. Она была приготовлена для очередного "тайного вечера", и мы, в лице всех молодых людей и некоторых немолодых лордов с нетерпением ждали окончания официальной части светского раута.
   Без четверти одиннадцать гости постепенно начали расходиться, благодаря меня и Генри за чудесный вечер и передавая пожелания о скорейшем выздоровлении миссис Дрэскот. Они утомляли меня пафосностью фраз и лукавыми речами.
   Мой братец снова веселился в обществе Сары Флэтчер. За прошедшие дни мы мало общались, и это меня беспокоило. Я не хотела, чтобы эта баловница вскружила ему голову и после оставила ни с чем. Зная упрямый его нрав, я не вмешивалась в их отношения, но и не оставляла их без наблюдения.
   Когда ко мне и Генри подошел один из гостей, я вспыхнула негодованием. Граф Батлер... Меня поразил цинизм, с каким он обсуждал с Генри вечер, совершенно не обращая внимания на меня.
   - Весьма признателен, что появились у нас, - пожал его руку Генри. Моему жениху, по всей видимости, Леон нравился.
   - Это мне в пору благодарить Вас за такой замечательный вечер, - вновь слышались слова, лишенные всяких эмоций.
   - Благодарить нужно мою невесту, Марию. Это она здесь все так мило устроила, - дружелюбно представил меня Генри.
   Граф, казалось, нехотя посмотрел в мою сторону и одарил расчетливым непривлекательным взглядом.
   - Что ж, полагаю мы уже знакомы с мисс Вединг, не правда ли? - спросил он меня.
   - Верно, нам уже довелось видеться ранее, - подтвердила я его слова.
   Граф хмуро глядел на меня, будто совершенно не желая ни минуты со мной разговаривать.
   - Итак, спокойной ночи, мисс Вединг, - сделал он едва заметный наклон головы и снова обратился к Генри:
   - Еще раз, благодарю за прием, приятного сна, - полностью проигнорировал он упоминание о том, кому нужно было в действительности представлять почести.
   Я злилась... И желала скорейшего его ухода. Но Генри не заметил моего негодования и предложил объекту моей неприязни поучаствовать в "тайном вечере". Мне хотелось прервать воодушевленную речь моего жениха, который расхваливал достоинства подобных встреч и призывал посетить сегодняшнюю. Однако было уже поздно.
   Граф сомневался сначала, но после дал свое согласие. Генри очень обрадовался. А вот я пребывала в большом неудовольствии.
   "Тайный вечер" проходил на верхнем этаже, в небольшой тесной комнатке с камином. Участников собралось около десяти, не считая меня с Генрихом и угрюмого графа Леона. Множество свечей освещали уютную мебель и богатый гарнитур. С балкона веяло сыростью, и запах приближающегося дождя отгонял сон. В центре комнаты подле камина находился круглый дубовый стол. Молодежь окружила его вплотную, с нетерпением рассматривая друг друга в мерцании свечей. Среди присутствовавших можно было заметить Люси, Софию и вновь грустную Элеонору, а также братьев Честеров и Малькома, разумеется, с Сарой Флетчер. Разбавляли наше юное общество лорд Эшфорд, давний друг семейства Дрэскотов, со спутницей миссис Матильдой Браун и сэр Джейкоб Бригс, известный в Лондоне деятель пера и острого словца на передовых полосах "Таймс". Граф Батлер устроился в дальней части залы, где смог исполнять роль стороннего наблюдателя. Когда дворецкий принес бренди и сухие закуски, Генри торжественно произнес:
   - Господа и милые дамы, давайте начнем нашу встречу.
   Все похлопали и погасили часть свечей. Окружающее теперь проглядывалось неразборчивее и тем таинственнее. Поначалу тусклое помещение впитало в себя звук тишины. Гости напряженно смотрели друг другу в глаза, будто пытались уличить в каком-то обмане.
   - Уважаемые гости, рад представить вашему вниманию редчайшее издание скандального Маркиза де Сада "120 дней Содома", - прервал молчание Джон Честер, держа над головой потрепанную книгу в багровом переплете.
   По зале прокатилась волна удивления и смущения, в первую очередь из уст дам. Эта распутное и запрещенное к чтению произведение неоднократно сравнивали с напутствиями самого дьявола и опасались когда-нибудь даже взглянуть на него. Но среди молодых энтузиастов и смельчаков книга пользовалась популярностью и нездоровым уважением. Я точно знала, что никто из присутствующих не читал ее, и, увидев Честера с этим негодным творением, сама опешила.
   - Это мой приз сегодняшнему победителю, - вновь заговорил Джон, хотя и растерявшись в ошеломленных взглядах.
   - Спасибо, мистер Честер за ваше участие в составлении наград. Однако ж, я должен сообщить и о другом, главном, вознаграждении. Подарочное издание, подписанное рукой самого Дефо, "Робинзон Крузо", - весело сообщил Генри, украдкой неодобрительно посматривая на Честера.
   Вдохи облегчения и радости заполнили комнату. Произведение, заявленное Генри, окружающие восприняли тепло и непринужденно. Поверженный, Честер более не обронил ни слова. Однако свою интригующую книгу он положил в центр стола, намереваясь действительно использовать ее в качестве приза.
   Повествовать начала София. Но ее примитивная история о неком господине, сколотившем большие капиталы неизвестным образом, и его якобы кровные связи с демонами не заинтересовали практически никого. Далее пришлось выслушать еще ряд рассказов такого же непривлекательного характера из уст Люси, Уильяма Честера и Сары Флэтчер. Последняя меня то и дело раздражала своими показными заигрываниями с моим братом. Мальком же, казалось, получал только удовольствие от моего негодования.
   Столь же несостоятельной получилась история у лорда Эшфорда. Он поведал нам о загадочной миссис Тельнби, которая общалась с духами мертвых, дабы узнать секрет вечной жизни.
   Прошел час пустословных рассказов. Гости заметно подустали. Некоторые уже вовсю распивали бренди по углам комнаты, делая вид внимательных слушателей и в тоже время пытаясь скрасить вечер бодрящим хмелем. Граф Батлер недвижимо сидел на софе, в самой темной части комнаты. Я не видела выражения его лица, к тому же он ни разу не высказался или хотя бы сделал участливый вид. Он все время курил трубку, игнорируя наше мероприятие. Меня задевала его бесцеремонность. И я решила взять на себя смелость развеять скуку своей повестью, думая обратить внимание графа к окружающей его компании.
   - Итак, моя история о миссис Мэрси Браун... Эта была богатая аристократка, живущая в родовом замке в горах Ирландии около полувека назад, - начала я. Признаться, я сочинила это несколько минут назад, соединив в уме все знания о разного рода нечисти, а также взяв некоторые факты из биографии нелюбимого мною графа Леона. Я жаждала снова поспорить о чем-либо с этим человеком, ибо уже тогда начала осознавать некий интерес к нему.
   - Ее муж был знатным ленг-лордом и членом городского совета. Его звали Фрэнсис. Несколькими годами ранее Мэрси родила ему прелестную дочь, Матильду, так похожую на любящего мужа. И теперь их семейная идиллия представлялась примерной для жителей окрестных мест. Однако на деле все обстояло совершенно иначе, - я говорила медленно, специально растягивая слова и притягивая все большее внимание.
   Я осмелилась глянуть и на графа. Его бледноватое лицо теперь заметно выступало из темноты. Он потушил трубку и слушал. В тот миг мне было не по себе. Но останавливаться я не собиралась.
   - Так что же было не так в этом замке? - не выдержала минутной паузы Люси.
   - Наверное, в нем обитали призраки? - насмешливо вмешался Мальком.
   - И в склепе каждую ночь слышались ужасные звуки железных оков, - поддержала его Сара, сдерживая себя от смеха.
   - Нет, если Вы наберетесь терпения, то услышите продолжение, - раздраженно сказала я.
   - Продолжай, Мария, мы все во внимании, - учтиво предложил Генри.
   - Так вот, на самом деле в отношения между супругами давно творилось неладное. Граф Браун был страшным ревнивцем и всегда болезненно воспринимал, когда на его жену смотрели мужчины. Он вмиг вспыхивал гневом, лишь только видел Мэрси в окружении какого-нибудь джентльмена. Постепенно его поглощенность ею стала заметна многим господам светского окружения, и они стали реже наведываться в их замок. Бедняжка миссис Браун превратилась в настоящую затворницу, света белого не видя за стенами мрачного замка. Ее муж вселял в нее настоящий страх, ибо каждую ночь он оставлял ее одну в постели, а сам скрывался неизвестно куда. Малышка дочка казалась молодой Мэрси единственной отрадой и радостью...
  Некогда добрый человек, граф постепенно превращался в злобного, недовольного и властного деспота. Скоро слуги все до единого сбежали из замка, и графу пришлось нанять иностранку в гувернантки дочке. На молодую жену легла забота об их огромном доме. Мэрси плакала часами, когда муж уезжал в город. Она любила лишь одно место покоя и умиротворения - прекрасный сад. Она обожала цветы, могла любоваться ими часами...
   Я остановилась, чтобы перевести дух. На лицах окружающих возникла заинтересованность. Я посмотрела на графа. Его лицо было напряжено, оно сделалось суровым и строгим. Несмотря на смятение, я продолжила:
   - Это случилось однажды ночью... Мэрси проснулась от кошмара. Графа рядом не было... Она услышала плач из комнаты дочери и поспешила к ней.
  В полутемной комнате она обнаружила малышку на полу, а подле нее навзничь лежащую гувернантку без признаков жизни. Вся рубашка девушки была в крови, а сама она - бледна, как мел. Мэрси в ужасе взяла дочь на руки и побежала во двор. У экипажа она увидела графа. Он жутко выглядел...На его порванной одежде выступали пятна крови... Мистер Браун силой оттолкнул жену и, выхватив из ее рук ребенка, побежал обратно в замок. Мэрси проплакала всю ночь. Она не знала, что ей думать... Страх преобладал над печалью...Но она осталась...Следующим утром она увидела, как муж погрузил тело гувернантки в повозку и увез невесть куда. Она так боялась мысленно представить расправу над этой бедной девушкой, учиненную ее мужем. Вера ее колебалась...Граф не возвращался... И ночью она решила во чтобы то ни стало выяснить истину. Она взломала потайную комнату в гостиной, где Френсис пропадал часами. Мэрси не могла поверить своему взору...В большой железной клетке сидела девушка. Она была неземной красоты, и казалась такой невинной. В роскошном платье ее заперли там, как животное в вольере...Голос прелестницы сладко шептал Мэрси освободить ее из невольного заточения. Миссис Браун послушалась, и открыла клетку... О, знала б она, что наделала! Вмиг красавица сверкнула злобными хищными глазами и набросилась на девушку. Она впилась длинными клыками в ее горло. Когда силы начали покидать Мэрси, дьяволица отпустила ее. Она знала, что совсем недалеко, где-то в замке, в маленьких жилках текла теплая кровь маленькой девочки, любимой дочки семейства Браунов. Но мать не могла не защитить свое чадо, вот и Мэрси, даже чувствуя, что умирает, с горящим факелом в одной руке и серебряным крестиком в другой, побежала в комнату дочери. Демоница еще не успела притронуться к ребенку, когда храбрая миссис Браун швырнула ей в лицо пылающий факел. Пронзительный крик пронесся по замку. Крик бестии в обличии ангела, полыхающей в огне. Пламя быстро перекинулось на занавеси и мебель, не оставляя шанса матери и дочери выбраться живыми из этого ада. Они прижались друг к другу в последние минуты своей жизни и тихо читали молитвы, - я остановилась.
   Лица присутствующих были печальными. Моя история оказала должное воздействие.
   - А как же граф? Что было с ним? - тихо спросила Элеонора, пожалуй, впервые за весь вечер.
   - Когда он вернулся, на месте роскошного замка остались лишь руины, он полностью сгорел, - негромко ответила я.
   - Как он мог оставить их одних, зная об угрожающей им опасности?! Это не поступок джентльмена, - высказалась София.
   - Согласна, так Бог покарал его, - с возмущением сказала Люси.
   В тот момент я обратила внимание на графа, и остолбенела. Его лицо исказилось такой злобой и ненавистью, кои я еще никогда ни у кого не наблюдала. Его стеклянные глаза горели в отблесках свечей, губы нервно сжимались и дрожали. И я увидела на его лице то, что заставило меня полностью пожалеть о своем рассказе, - это нестерпимая боль...
   - И зачем этот Фрэнсис держал в своем доме это существо?- спросил Уильям.
   Но он не услышал моего ответа. Другим его и вовсе не нужно было слышать, ибо они принялись громко обсуждать мою историю с неимоверным количеством догадок, гипотез и мнений. Их голоса раздавались отдаленно в моем сознании, потому что мой разум принадлежал раздирающему душу взгляду графа Леона. Мне стало стыдно...
   Генри взял мою руку и поинтересовался о самочувствии. Я заторможено улыбнулась, сославшись на легкое недомогание и головокружение.
   Он заботливо усадил меня в кресло. И я боялась обернуться и поймать тот отчаянный взгляд графа Батлера.
   Между тем, гости единодушно признали меня победительницей вечера, и под всеобщие аплодисменты я получила произведение Даниеля Дэфо. Скверный роман Маркиза Де Сада был также передан мне Уильямом.
   Итак, тайная встреча подошла к концу, и ее участники, прощаясь, желали спокойной ночи. Но вот я подозревала, что глаз не сомкну из-за своей бестактности в отношении графа. Он буравил меня презренным взором, по уходу пожимая руку Генри. Как я и ожидала, он ушел без поклонов и слов. Хотя в ту минуту я не обижалась, ибо чувствовала себя виноватой.
  
  * * *
  
   Близился конец мучительной недели. Мой разум одолевали сомнения и тревога. Я всерьёз задумалась о графе Леоне и о его жизни. Мне хотелось извиниться перед ним за свою оплошность на "тайном вечере". Однако, как должно было свершиться мое раскаяние, я мало представляла.
   Чета Дрэскотов еще не вернулись с морского путешествия. И мы с Генри долгое время проводили вместе в их поместье. И все же мои чувства к жениху нечаянно изменились...
   Тем вечером разразилась страшная гроза. Стихия бушевала неистово, сильный ветер в считанные минуты ломал деревья и сносил крыши веранд. Яркие вспышки молнии временами слепили глаза. Воздух пропитался сырой прохладой ливневого дождя. Сады и парки превратились в грязевые болота.
   Я ненавидела дождь. В детские годы мы с Малькомом часто оставались совершенно одни, в то время как наш пустоголовый дядюшка Энжи отправлялся на поиски славы и обожания девиц легкого поведения в игральные дома и спускал немалые средства на удовлетворение похоти. Забота нам казалось тогда благоговением столь же недостижимым, как и возможность вернуть родителей к жизни. Мы понапрасну ждали его ночами, в страхе прячась под кроватями от рокочущего грома.
   Тем вечером я грустила без Генри. Он отправился по земельным делам отца в соседнюю провинцию. Я распустила служанок по комнатам, а сама устроилась в тусклой гостиной за чтением выигранного на вечере произведения Дефо. Мой жених должен был возвратиться только утром, что огорчало мою душу. Только с ним я могла ощущать себя не одинокой. Ведь теперь Мальком целыми днями пропадал у Флэтчеров. Я злилась а него, но больше скучала по нашим разговорам. Теперь мою думу приходилось вести наедине с собой.
   За окном грохотало. Каждый раздирающий небо раскат невольно пугал и отрывал от печатных строк.
   Внезапно сквозь шумный дождь до меня донеслись цокот копыт и скрип колес во дворе. Я поспешила к выходной двери.
   Как я и ожидала, подле порожек стоял темный экипаж с четырьмя жеребцами. Дверца кабинки открылась, показался незнакомец. В неприятном холоде, едва одетая, я с нетерпением ожидала, когда поздний гость покажет свое лицо. Высокого роста человек в черном плаще и шляпе с длинными полями уверенными шагами приближался ко мне. Я, не церемонясь, открыла двери, будучи несколько встревоженной. Неизвестный человек вошел в холл и снял шляпу. Я опешила... Мне показалась, что сама ситуация нелепая и нереальная. В дюйме от меня стоял граф Батлер... По его удивленным глазам, не трудно было догадаться, что не меня он ожидал увидеть тем вечером.
   Какое - то время мы оба молчали. Наконец, граф тяжело опустился на кресло, наблюдая за мной, и заговорил:
   - Мне нужен мистер Генри, - оторвал он короткой сухой фразой.
   - Сожалею, но он отправился в Ульминдон, - ответила я на одном дыхании.
   - И как скоро он намеревался возвратиться? - послышался следующий вопрос.
   - Только к завтрашнему утру, - сказала я.
   Граф Леон выглядел напряженным и встревоженным. В те минуты я хотела, чтобы он поскорее ушел. Меня раздражало его присутствие, ровно, как и интересовала цель его визита.
   - Скажите, я могу надеяться на Ваше гостеприимство в моем желании переночевать здесь эту ночь? - задал он неожиданный вопрос.
   Я не знала, как реагировать. Боялась представить хотя бы на мгновение наше с ним пребывание в одном доме. Эта мысль меня пугала.
   - Отчего же такая просьба? - спросила я в растерянности.
   - Оттого, что уважаемый человек нуждается в помощи, особенно, если он спасается от бури, - надменным тоном прозвучал ответ.
   Граф с раздражением смотрел на меня.
   - Но почему этот человек покинул свой дом на ночь глядя, да еще и в такое ненастье? - спросила я пренебрежительно.
   - Миссис Вединг, думаю Вам известно, что дамам необходимо хотя бы иногда сдерживать жажду любопытства, - прямо заявил граф.
   Вспышка гнева на моем лице смешалась с оттенками презрения. Я высокомерно вытянула шею и отвернулась.
   - Не думаю, что держать обиду, подобно ребенку, на слова правды разумно, - парировал он с ехидством.
   Я намеренно не поворачивалась. Открыто показывая свою неприязнь, я все же ясно ощущала, как мое сердце выскакивало из груди в волнении и трепете. Неподдельный интерес к графу опустошал мой разум.
   - Порой Вы слишком прямолинейны. Но не уверяйте себя в том, что это верно. Думать и говорить нужно правильно, - все еще стояла я спиной к графу.
   - А Вы, значит, всегда поступаете по совести?! - послышалось позади.
   - Да. Я стараюсь, насколько это возможно.
   Спиной я ощущала его пристальный взгляд. Я слышала, как он встал. Медленные шаги зазвучали не по направлению в холл, как ожидалось. Меня охватил страх, когда я поняла, что он стоял за моей спиной. Не смея обернуться, я тяжело дышала от волнения.
   - Вы лгунья, - сказал он негромко.
   Я в возмущении повернулась. Но слова застряли в горле... Я увидела его красивые карие глаза...Граф находился неприлично близко. Биение моего сердца казалось мне настолько громким, что он мог слышать каждый его удар.
   - Отчего же Вы такого мнения обо мне?! - собралась я с духом.
   - А Вы сами не догадываетесь? - тише звучал его голос.
   Мысли путались в моей голове. Я не могла собраться и ответить ему. Мной двигало нечто бесконтрольное. К удивлению ко мне пришло осознание того, что этот бестактный мужчина был глубоко мил мне.
   - Ну же, поразмыслите, почему я зол на Вас? - спросил он и наклонился к моему лицу.
   Я замешкалась. Мне сделалось стыдно за свое молчание. Этот человек мешал мне думать. Он сводил меня с ума.
   - Я не знаю, - почти прошептала я.
   Неожиданно он взял меня за руку и продолжил:
   - Самое печальное, мисс Вединг, что Вы и в самом деле не понимаете, когда делаете людям больно, - граф крепко сжал мое запястье.
   Я попыталась вырваться из его цепкой хватки, ибо чувствовала нарастающую боль в руке. Лицо мужчины исказилось ненавистью. Но из под нахмуренных бровей я ясно видела его глаза. Они не искрились гневом. Вовсе нет. В них читалось некое странное смятение.
   - Пустите меня! Что Вы себе позволяете?! - отчаянно восклицала я. Но он не дрогнул, туго стягивая мое запястье.
   - А что Вы позволяете себе, когда сочиняете небылицы про мою семью! - гневно выпалил он.
   - О чем Вы? - притворялась я, догадываясь, что граф сводил счеты за тот сочиненный мною глупый рассказ на "тайном вечере".
   - Вы не имеете никакого права оскорблять меня, - злобно произнес мужчина.
   - А Вы не имеете никаких прав трогать женщину! - возмущалась я, продолжая попытки высвободить руку.
   - Женщина должна знать свое место, а не совать свой нос куда не следует, - задыхался граф.
   - Вы хам и негодяй! Немедленно прекратите! - с жаром требовала я.
   - Не Вам судить, кто я. Вы такая же лицемерка, как Ваши друзья. Вам необходимо поливать людей грязью! Но знайте, с каждым частым биением вашего сердца, как сейчас, Вы возвращаетесь к своей сущности! К природе Вашей женской натуры! - говорил он негромко.
   - Что Вы несете?! Вы далеки от звания джентльмена! И ведете себя, как неотесанный мужлан! Пустите меня! - прокричала я.
   Но случилось то, чего я никак не могла ожидать. Граф Леон небрежно притянул меня к себе. Он не мешкался, когда, несмотря на моё отчаянное сопротивление, жадно припал к моим губам. Удерживая мои руки, он страстно целовал их вновь и вновь, будто удовлетворяя свою бесстыдную похоть. Я не могла справиться с его силой. Однако ощущала, что его настойчивые прикосновения не являлись для меня отвратными. Вкус его губ был так сладок, что продлись наш поцелуй несколько дольше, я бы перестала сопротивляться.
   Несколько секунд спустя он, наконец, отпрянул от меня. Я, не медля, отлепила ему звонкую пощечину. Граф невозмутимо посмотрел в мои глаза. В его взгляде появилось сожаление. Однако он не стал извиняться, только молча развернулся и быстро зашагал вон из комнаты.
   Когда в парадной хлопнула дверь, я невольно вздрогнула. В бессилье рухнув на диван, я все же не чувствовала себя опустошенной. Я все еще ощущала его пряный запах и страстные губы. Но мой разум не мог смириться с таким оскорблением.
  
  
  * * *
  
   С неприятного случая прошла неделя. На свое счастье я не встречала графа Батлера эти дни. Но забыть бесчестный поцелуй я также не могла.
   Миссис Дрэскот с мужем возвратились в поместье к концу недели. Поэтому Генри и я виделись реже, ибо он вступал в полное распоряжение его горячо любящей матери. Больше времени я проводила дома. Но теперь не вышивала, совершенно забросив это занятие. Я читала много книг любимых классиков. Иногда прогуливалась с пустоголовыми Люси и Софией по тихим скверам только лишь из тоски. Но мои мысли были целиком заняты графом Леоном.
   Недавно леди Эшли, светская вдова и любительница салонных мероприятий, объявила о намерении устроить бал. Все знатные господа были приглашены на воскресную ночь. Мы с Генри входили в их число. Но меня пугало то, что я вновь могла здесь встретиться с графом. Жениха оповещать о том постыдном инциденте я не собиралась. Мне даже не представлялась возможным рассказать о подобном случае.
   Накануне бального вечера я решила навестить Элеонору Стридбилг. Она приболела и совсем не общалась с привычным ей кругом людей.
   В просторном доме меня встретила Миссис Дороти, любезно провожая наверх, в спальную дочери. Элеонора выглядела неважно. Бледная и печальная, она серьезно встревожила меня.
   - Как ты себя чувствуешь? - поинтересовалась я у нее, когда миссис Дороти
  удалилась распорядиться о чае. Девушка подперла спину подушкой и с глубоким вздохом ответила:
   - Уже намного лучше. Доктор говорит, что близко поправление, - улыбнулась Элеонора.
   - Ты пугаешь меня своей болезненностью, - поделилась я своими опасениями.
   - Не беспокойся, со мной все в порядке. Как ты сама поживаешь? - тихо спросила она.
   - Ты обо мне можешь не спрашивать, сейчас главное, чтобы тебе стало лучше, - заботливо сказала я.
   Элеонора улыбнулась, и на ее белом лице появилась благодарность.
   - Вот такой ты мне более нравишься, - дружелюбно погладила я ее руку.
   - Мария, я должна тебе открыться, - печально поджала губы Элеонора.
   - В чем? Что-то случилось? - интересовалась я.
   - Но ты должна обещать мне, что сказанное останется пока только между нами, - взволнованно просила Элеонора.
   - Разумеется. Скажи же, в чем причина твоей грусти?
   - Я жду ребенка...
   Тишина воцарилась в комнате. Я не верила своему слуху и даже не знала, что в этих случаях нужно говорить.
   - Миссис Дороти знает? - спросила я почти шепотом.
   - Да. Это выяснилось несколькими неделями ранее.
   - В этом причина твоего скверного состояния? - спросила я.
   - В этом, - растерянно ответила она.
   - И кто отец? - задала я вопрос после выдержанной паузы.
   Элеонора отвела глаза в сторону.
   - Это не важно. Он не желает знать меня, - печально проговорила она.
   Я была потрясена.
   - Но как?! Он же должен..., - я не договорила. Элеонора перебила меня со словами:
   - Мария, пожалуйста, я не желаю говорить о нем. Прошу тебя, не спрашивай.
   Я прекратила препирательства. В глазах бедняжки виделось столько горя! Мне оставалось только обнять ее так крепко, как могла. Она даже не всплакнула.
   Наш последующий разговор тем утром был недолгим. Она говорил о планах на новую жизнь, а я тайком восхищалась ее стойкостью.
   После чаепития миссис Дороти предложила свой экипаж и удалилась за кучером. Я ожидала в гостиной. И я услышала весьма любопытный разговор.
   На кухне шептались служанки.
   - Бедная мисс Стридбилг, каково будет растить ребенка без мужчины?! - сетовала одна.
   - Это да. Саму мать воспитала, а этот негодяй всю жизнь по девкам кутил, - злилась вторая.
   - А главное, этот франт каков?! Весь из себя такой, богатый, а от родного дитя отказался, - язвила первая служанка.
   - Ой, намучается она еще. Это я тебе точно говорю. А бобыль этот иноземный, я слышала, уже женат был. Да только семья его погибла, вот он и сюда приехал, наших девок портить!
   - Каков подлечина! А еще граф?! Тьфу! - возмущалась одна из служанок.
   - Мне он сразу не понравился. Высокого мнения о себе, не терпит возражений! Нехороший он! - поддержала ее вторая.
   Я слушала и понимала, что речь, верно, велась о графе Батлере. Его имени в устах простолюдинок я так и не услышала, но была уверена, что это он.
   Покидала дом Стридбилгов я в смятении и злости. Негодовала я по поводу графа. Как он мог так поступить?! Впрочем, собственный случай с поцелуем только подтверждал мои догадки. И, надо сказать, меня окончательно разочаровала его личность.
  
   Вечерний бал явился прекрасным мероприятием, одним из немногих, которые удавались на славу леди Эшли. В оформлении главных залов и декоративных атрибутов ей помогала сама Элен Льюис, известная своими моделями прелестного женского туалета и дивными штучками светского интерьера. Её творческие новшества на том приеме привлекали любопытные взоры даже мужчин. Дамы, каждая по-царски одетая, расхаживали с фальшивыми улыбками и терпкими ароматами французских духов. Графы, бароны, феодалы и крупные ремесленники курили свои пыхтящие трубки на веранде, жарко обсуждая возможности управления страной и перспективы роста мануфактур. Те же знакомые мне лица вели обыденные и одинаковые беседы, темы которых зачастую не менялись годами.
   Признаться, мне не доставляло удовольствия находиться в обществе женщин с абсурдным мышлением и чрезмерным кокетством. Люси и София вновь раздражали меня своей заносчивостью и невоспитанностью. Они собирали сплетни с разных залов, гордясь своей осведомленностью в особо личных вопросах уважаемых господ. Генри по обычаю оставил меня на растерзание наглых девиц, уединившись в красном кабинете с представителями промышленной среды. Его мать временами удостаивала меня своего пристального и неоднозначного взгляда, однако большую часть вечера она неустанно следила за мистером Дрэскотом. Последний изрядно переборщил с выпивкой и приглашал не один десяток дам на медленный па. Она злилась, но в силу своей долготерпимости, вела себя невозмутимо.
   Я невольно всюду искала графа Батлера. Так хотелось моему распаленному сознанию поглядеть в глаза негодяя. На фоне трагедии Элеоноры, личный инцидент с ним даже не воспринимался дерзким. Я готовилась к ораторской речи, полной презрения и гнева. Однако когда в последней зале я разглядела высокую фигуру графа, мои намерения претерпели сомнения. Он также волновал меня, как и в первую нашу с ним встречу. Все в этом человеке: его красивые глаза, волнующие губы, его легкая походка и бледность кожи, заставляли мое несчастное сердце биться сильнее. Я не осмелилась подойти к нему, тем более вступить с ним в спор.
   Граф заметил меня именно тогда, когда прозвучали медленные нотки вальса. Он безучастно глянул в мою сторону. Я смутилась и демонстративно отвернулась. Но без злости. Стоя посреди залы с грациозно кружащимися парами, я не решалась и шагу сделать. Вздрогнув при прикосновении чужих рук, тут же обернулась. Напротив стоял Генри, несколько озабоченный. Я будто разочаровалась в те секунды, ожидая увидеть вместо жениха графа Батлера. Стало стыдно... Генри протянул мне руку, и я послушно дала свою.
   Во время танца мне не хватало смелости смотреть ему в глаза. Я ощущала за собой вину. Скверный поцелуй терзал мой разум. Разумеется, по праву осуждать нужно было только графа. Однако мое ранимое сердце разрывалось на части при одном только воспоминании о минутах той бесстыдной близости.
   В поздние часы залы опустели. Большинство гостей разъехались на экипажах. Я с нетерпением ждала нашего с Генри ухода. Мой благовоспитанный жених никак не мог закончить встречу в красном кабинете. Дальняя комната этажом выше была намеренно обустроена для встреч ораторов и политиков, чьи споры об устройстве правления нередко переходили за рамки дозволенного, превращаясь в буйные перебранки с немалым количеством бренди. Я не понимала подобные собрания. Впрочем, женщину по обычаю не занимали проблемы такого содержания.
   Последними из моих собеседниц бал покидали София и Люси в сопровождении братьев Честеров. Юнцы с таким притворством ухаживали за молодыми кокетками, будто это занятие являлось для обоих некой коварной игрой или очередным дешевым пари.
   Дабы освежиться, я решила подождать окончания торжества на веранде.
  Меня одолевала легкая сонливость. Но она сменилась волнением, едва я заметила приближавшегося графа Батлера. Меня охватило невероятное ощущение тревоги и приятного ожидания. Я понимала, что сейчас между нами должен был состояться непростой разговор, и молилась не онеметь от сильного влечения к этому мужчине.
   Он остановился в паре футов от меня и оперся о перила. Не говоря ни слова, закурил трубку. Мне виделся лишь его силуэт, стоящий спиной к лунному свету, остальное скрывала темнота прохладной ночи.
   В какой-то момент мне почудилось, будто я в вакуумном пространстве, без единого шороха или звука. Безмолвие между нами делало мой разум слишком восприимчивым и чувствительным. И вот он заговорил:
   - Вы утомились? - спросил он однотонным голосом.
   - Нет, - сдержанным тоном ответила я.
   - Тогда почему Вы здесь? - послышался все тот же холодный тон.
   - А Вам известно, что мужчинам хотя бы иногда следует сдерживать свой интерес, - язвительно говорила я подобно недавней речи из уст самого графа.
   - Увы, Вы ошибаетесь. Это не интерес, а обыкновенная воспитанность.
   - Разумеется. Быть по-Вашему, - злобно оторвала я.
   Возникла длительная пауза. Было слышно лишь пыхтение в трубку. Я все также не видела лицо графа, и потому создавалось впечатление, что я разговаривала с безликой статуей.
   - Вы злитесь на меня, мисс Вединг, - уверенно заявил он.
   - Я Вас ненавижу, - выдавила я из себя слова гнева.
   - Оставьте, Вам это не идет.
   - Это никого не красит. Данное чувство - разумная необходимость в общении с Вами, - четко и твердо проговорила я.
   - Вы обо мне дурного мнения, - спокойно говорил граф.
   - Да как Вы смеете так говорить после того, что случилось! - не выдержала я. Возмущенная, приблизилась к графу так, чтобы увидеть его лицо.
   - Вы наглый, невоспитанный человек! Совершенно лишенный чувств! Вас заботит лишь Ваша самолюбивая натура! - восклицала я в ярости.
   Граф Батлер также недвижимо стоял в тени. Он и не дрогнул.
   Я набралась храбрости и сделала еще шаг вперед. Гордо подняв голову, я старалась не нервничать. Наконец, из темноты показались его надменные глаза. Лицо ничего не выражало.
   - Вы бездушны, - умерила я пыл.
   Он погасил трубку и медленно отвернулся. Я напряженно ждала его слов. Меня уже не злило его поведение, оно казалось привычным.
   Молчание длилось несколько минут. Несколько долгих и мучительных минут. Когда граф вновь взглянул на меня, его лицо заметно изменилось. Ранее я уже наблюдала это выражение отчаяния и боли, когда по собственной глупости сочиняла историю про графа и его семью на "тайной встрече". Я вновь почувствовала вину.
   - А Вы? Что можете сказать о себе Вы? Разве Вы не обладательница каменного сердца и расчетливого ума?- тихо и высокомерно спросил он.
   - Нет. Вас, наверное, ввели в заблуждение.
   Его слова заставили меня сомневаться.
   - Я и сам способен разглядеть человека, тем более женщину, - самоуверенно заявил граф.
   - Замечу, Вы слишком доверяете своим суждениям. Не стоит, они неверны,- сказала я с ухмылкой.
   - Тогда просветите меня, мисс Вединг, кто же Вы?!- попросил он.
   Я совсем растерялась. Не рассказывать же ему все терзания сердца?!
   Граф внимательно следил за мной. Он ждал от меня ответа, сводя с ума гипнотическим манящим взглядом.
   - Смелее, Вы можете поспорить с моими суждениями, - он наклонился ближе. Он ровно делал так, как и в прошлую нашу встречу.
   Чувствуя его запах, я сжалась от нахлынувшего волнения.
   - Если бы Вы были настоящим джентльменом, то знали бы о правилах приличия с дамой, - возмутилась я.
   Граф довольно ухмыльнулся, словно ожидая таких слов.
   - Если бы Вам было, что сказать в свое оправдание, то Вы бы отбросили формальности незамедлительно, - возразил он.
   - Считаю, Вам я вообще не обязана рассказывать о себе больше, чем сведения о роде и имени.
   - Вы и говорить со мной не должны после нашего поцелуя, - торжествовал граф в своей дерзости.
   - Вы правы, я просто надеялась, что Вы сможете понятно объяснить причину одиночества одной благородной девушки и бегство отца ее ребенка! - на одном дыхании произнесла я и сорвалась с места. Покидая веранду, мне хотелось обернуться и увидеть реакцию графа на мою осведомленность. Но сдержалась. По крайней мере, я высказала этому человеку все, что думала о его грешной душе.
   Вот только чувства мои совсем запутались. Граф Батлер - это были мои терзания и мучения. Слабость моего сердца... С этого момента я твердо решила больше никогда не приближаться к нему и не разговаривать о чем бы то ни было. И я искренне желала сдержать свое негласное обещание...
  
  
   * * *
  
   Мальком весь искрился от радости, играя на газоне с нашим догом Скаем. Впервые за последние дни я узнавала в этом открытом и простом юноше своего брата. Мы давно не общались. Я, как и раньше во времена его отъезда в колледж, чувствовала себя несказанно одинокой.
   Ленч в теплый день с братом и дядей на свежем воздухе явился бы настоящей отрадой для меня. Но глава семейства совсем не показывался в поместье, увлеченный кутежами в неблаговидных заведениях, а обожаемый брат и впрямь поставил себе цель время от времени выводить меня из состояния спокойствия. Для осуществления своих нехитрых замыслов он пригласил Сару Флэтчер. Я с трудом сдерживала антипатию к этой заносчивой девице. Но она не оставляла мне никаких шансов в обуздании собственных эмоций, ибо вела себя вызывающе и глупо.
   Сара без опаски подбежала к догу и принялась весело гладить жесткую шерсть. Мальком подмигнул баловнице, дразнящее теребя Ская. Пес задорно повизгивал, вилял хвостом и раскрывал пасть, норовя укусить. Брат о чем -то воодушевленно рассказывал мисс Флэтчер, отчего она хохотала без устали. Смех ее был весьма непривлекательным. Дог бегал за палкой, которую как можно дальше бросал Мальком, а его гостья на это ежеминутно широко и фальшиво улыбалась.
   Наконец оба показались к столу. Братец помог юной особе присесть, расположившись на плетеном кресле совсем рядом с ней. Я заметила, как он взял ее за руку. Мальком всегда продумывал свои действия. И теперь я не могла не разгадать его жестов. Всем своим поведением он добивался только одного, - позлить меня. Мисс Флэтчер без перерыва говорила о капиталах ее отца и о многочисленных путешествиях в страны Европы и Азии. Она гордилась своей фамилией и происхождением, хвалясь, правда, лишь собственной персоной. Речи ее звучали с легким придыханием, призванные изображать наивность и невинность.
   Когда Сара отлучилась по ее словам "припудрить носик", я вздохнула с облегчением. Но я и подумать не могла, о чем в тот момент заговорю с Малькомом.
   - Что ж, дорогой брат, тебе удалось испортить мне день, - негромко сказала я.
   Мальком самодовольно ухмыльнулся.
   - Мария, неужели ты имеешь в виду нашу уважаемую гостью? - прозвучало наигранно в ответ.
   - Перестань, ты ведь специально пригласил ее раздражать меня?
   - Вовсе нет, сестрица. Я позвал ее отобедать с нами, потому что женюсь на ней, - последовал шокирующий ответ.
   В молчании я смотрела на брата и просто не верила тому, что слышала.
   - Флэтчеры уже принимают меня за своего дорогого и любимого зятя. Думаю скоро они благословят наш союз.
   Я не верила собственному слуху!
   - Ты с ума сошел!? О чем ты думаешь?! Эта мерзкая и сухая девица! Как тебе в голову могла прийти подобная глупая мысль?! - протестовала я.
   - Отчего же?! Она вполне мила, весела, воспитана и, самое главное, не без состояния, - расчетливо рассуждал Мальком.
   - Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься?! - возражала я.
   - Вполне. Это не авантюра, а обычный брак из материальных соображений. А разве у тебя с Генри не также? - язвил братец.
   - Разумеется нет! Я ожидала, что ты вспомнишь моего жениха! Ты всегда относился к нему предвзято!
   - А я и не о нем так думаю, а о тебе, - заключил он.
   - Как понимать твои слова?- недоумевала я.
   - Мы оба знаем, что Генри - твой шанс удачно выйти замуж. Ведь именно ты, сестрица, прекрасно спланировала с самого начала ваш союз. Подружилась сперва с матерью, потом очаровала главного действующего лица твоего сценария. А той пафосной помолвкой ты окончательно упрочила положение в их семье. Дрэскоты лицемерны и алчны, но и ты не ангельской породы, - отчасти брат говорил правду, но она меня особенно задевала. Мне действительно приходилось неоднократно казаться не той, которой являюсь на самом деле и терпеть то, с чем в других условиях не мирилась бы. Возможно, вначале наших с Генри отношений я расчетливо продумывала каждый шаг. Но к моменту предложения руки и сердца, я уверила себя в искренности своих чувств к будущему жениху.
   - Почему ты так жесток ко мне? Что так резко изменило наши отношения? - в отчаянии спросила я.
   - Твоя ложь.
   - Но я не лгала тебе? - удивилась я.
   - Ты лжешь себе, - Мальком сурово посмотрел на меня и поднялся с кресла, намереваясь уйти.
   Я преградила ему дорогу. Мне так хотелось услышать от него еще хоть что-нибудь разумное прежде, чем мы снова прекратим общаться на долгие дни.
   - Ты не прав, - не верила себе я.
   - Разве? Твои испуганные глаза говорят об обратном.
   - Генри - это мой свободный выбор, без предрассудков и сомнений, - совсем не твердо звучало из моих уст.
   - Генри - удачный друг. По крайней мере, для меня Сара Флэтчер значит несколько больше...- с этими словами он поторопился навстречу своей будущей невесте, которая показалась у края лужайки.
   Я смотрела, как они беззаботно прогуливались вдоль парка, и мое сердце сжималось от невообразимой тоски по чему-то настоящему...
  
   Дни тянулись за днями, сменяясь бессонными ночами. Мне казалось, что моему некогда душевному безмятежию пришел конец. Мои мысли больше поочередно не теплились в глубинах разума, а беспорядочно находили выход новым ощущениям. Я размышляла на многие темы, но в частности - о графе и о моем непутевом брате. Теперь Мальком практически не показывался в поместье и не разговаривал со мной. Я места себе не находила. Пыталась читать отрадную для сердца поэзию, но таких рвений хватало лишь на несколько часов.
   Графа Леона я видела за те недели однажды, в театре. Он сидел в дальнем ложе с некой красивой дамой. Она то и дело грациозно махала веером, пытаясь справиться с духотой. Он же внимательно смотрел спектакль и совсем не глядел в ее сторону. Мы встречались взглядами, но лишь украдкой, совсем быстро. Я злилась на этого дерзкого человека и, как мне казалось, день ото дня сильнее.
   Я навещала Элеонору, но так и не осмеливалась спросить у нее про графа. Она была несказанно рада моему визиту, ведь кроме меня в ее кругу общения не находилось больше никого, способного хранить ее тайну и уж тем более не осуждать ее. Узнай об этом Люси или София, секрет тотчас превратился бы в грандиозный скандал. Высший свет никогда не терпел тех, кто не следовал их общим законам жизни.
   Но впереди меня ждало одно пренеприятное происшествие, ежели его вообще можно так охарактеризовать...В тот вечер я едва не лишилась жизни...
   Все началось с приезда тетушки Мэдси из Арлингтона. Она не часто радовала нас с Малькомом своими визитами. Ее добродушие, граничившее с лицемерием, вовсе не располагало к общению с родственницей. Будучи преклонного возраста, она постоянно сетовала на отсутствие заботливого ухода со стороны близких людей. Тетя приглашала нас к себе в усадьбу, по моему мнению, только лишь из-за боязни одиночества и недоверия к слугам, следящим за ее материальными ценностями, с ее слов, "весьма подозрительно". Меня никогда не прельщала возможность гостить в ее доме с ее-то барскими замашками и сплошным пустословием. Поэтому я всегда любезно находила причину не ехать в Арлингтон.
   Тетушка гостила у нас только день. Пришлось придумывать приемлемые причины отсутствия Малькома. На самом деле, я не удивлялась данному обстоятельству. Брат упрямо не желал встречаться с ней. Она казалась ему назойливой старухой, лживой и расчетливой. Впрочем, в этом я его поддерживала.
   К ужину прибыл дядя Энжи, на сей раз в ясном сознании и без запаха штофа. Он безынициативно поддерживал наши разговоры о светской моде и о новшествах этикета. Меня возмутил его отказ сопровождать тетушку в обратном пути. Мне не оставалось ничего больше, как проситься в провожатые самой. Ведь основную прислугу я накануне отпустила по их трогательному прошению повидать родные места. И огорчать пожилую, легкую на обиды, женщину я не хотела.
   За окном совсем стемнело, когда экипаж тетушки неспешно направлялся к почтовой станции на другом краю города. Мы прибыли на место совсем поздно. Еще приличное время прощались. Она с наигранной сердобольностью поинтересовалась о том, как я буду возвращаться домой. Разумеется, мне пришлось также фальшиво уверять ее в безопасности моей маленькой поездки. На деле я всерьез тревожилась. В такие часы даме не стоило бывать в подобных безлюдных местах и к тому же в одиночестве. Мне оставалось лишь притворяться смелой и заботливой племянницей, чтобы тетушка Мэдси осталась довольна.
   Я смотрела вслед удаляющемуся экипажу, понимая, что осталась совершенно незащищенной. В добавок ко всему, с собой у меня находилась приличная денежная сумма, а это не являлось безопасным.
   Тусклый свет уличного освещения меня настораживал. В нем можно было едва разглядеть здания. Воздух становился прохладнее, отчего по всему телу ощущалась мелкая дрожь. Постепенно мое состояние делалось тревожнее и тревожнее. Я внимательно прислушивалась к долгожданному стуку копыт, означавшему приближение экипажа. Но мрачная тишина изредка прерывалась грубыми мужскими голосами из ближайшей таверны.
   Когда я заметила двух сомнительных прохожих, любопытно разглядывающих меня в неподалеку, мне стало страшно. Двое мужчин выглядели неопрятно. Они пошатывались с бутылкой крепкого напитка в руке, но не подходили ближе. Я попятилась назад, в тень ночных улиц, с опаской оглядываясь по сторонам. Вокруг ни души... В моей голове возникла неразумная мысль, идти до следующей остановки экипажа пешком. Ночная темнота казалась мне более безопасной, нежели освещенная скамья станции со странными путниками.
   Медленно я брела по тротуару, стараясь не смотреть в лица встречных прохожих. Сжимая в потайном кармане мешочек с монетами, я боязливо озиралась на окружающее.
   Внезапно я услышала спешные шаги за спиной и прибавила ходу. Оглядевшись, я удостоверилась, что за мной действительно следовала темная мужская фигура. Страх сковывал мои движения, ноги тяжелели. Мой преследователь не отставал от меня. Единственным выходом было спрятаться в одном из многочисленных проулков. Я смутно понимала, что делала.
   Свернув в первый же закуток улицы, я изо всех сил побежала по каменной мостовой. Мои руки дрожали. Я запутывалась в подоле платья, но не останавливалась. Кто-то уже нагонял меня, и тогда я осмелилась закричать. Сильные грубые руки толкнули меня к стене, после чего послышался сдавленный хрип:
   - Молчать...
   По моим щекам стекали слезы, дыхание прерывалось от ужаса.
   - Будь умной и останешься жить, - злобно прошипел он, поднося к моему лицу тонкий блестящий нож. Меня охватила настоящая паника. Ледяной холод пробежал по телу. Всхлипывая и стоная, я прижалась к холодной стене.
   - Монеты и кольца сюда, - басом приказал преступник, протягивая большую грязную ладонь.
   Я онемела, не смея шевелиться.
   - Ты глухая! Живо давай цацки! - угрожающе прогремел его голос.
   Мои дрожащие руки нащупали мешочек с монетами и вложили его в руку злодея. Он одернул ладонь.
   - Живее!-гаркнул он, вертя ножом перед моими глазами.
   В отчаянии я боялась двинуться.
   Незнакомец сорвал с моей шеи колье и принялся стягивать иные драгоценности. Когда он пытался сорвать кольцо, доставшееся мне от покойной матери, я неожиданно для самой себя вздернула рукой. На это он сильно ударил меня по щеке. Жгучая боль ошпарила лицо. Я закрыла глаза, готовясь к худшему. Злодей вновь принялся за кольцо. Меня охватила лютая ненависть к этому негодяю. Вспомнив про тяжелую брошь на вороте платья, я тут же сорвала ее, и, нащупав острый конец булавки, что есть силы воткнула его в шею преступника. Он громко вскрикнул, освобождая меня из своей железной хватки. Не теряя ни минуты, я оттолкнула обидчика в сторону.
   Я бежала вдоль переулка, боясь обернуться. В спешке, нечаянно оцарапала брошью плечо, и теперь оно ныло и горело. Но совершенно забыв о боли и оскорблении, я нещадно сбивала каблуки.
   Выбежав на главную улицу, я споткнулась и упала посреди дороги. Где-то совсем рядом я слышала звук экипажа, впадая в беспамятство. Последнее, что я услышала, знакомый мужской голос, вселявший безопасность и доверие...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"