Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу тебе помочь 01.06.2022
Как кукушке ни куковать
Ей судьбы нам не предсказать
(из песни)
Ушу на Вешняковском.
Наступил август. Созрела брусника. Полная радужных надежд, я неслась по Вешняковскому переулку к платформе Вешняки, чтобы поехать с Севой на несколько дней за ягодами. Вдруг я увидела у ворот института двух мужчин. Один из них кричал на другого, тот удивлённо оправдывался. Крикун наступал, другой вяло закрывался от ударов.
Удары следовали профессиональные, что-то вроде ушу. Движения безупречно красивые, прямо балет. Кричал только нападающий, яростно и уверенно. Избиваемый не звал на помощь. Он и не мог говорить, а может быть и дышать. Он упал как неживой, превратившись в комок, а может и был неживой. Светило утреннее солнце, мимо спешили люди, ехали машины. Неподвижный комок лежал на проезжей части.
Победитель гордо оглядывался. "Вызовите милицию", - попросила я мужчину у ворот института и вдруг поняла, что он любуется происходящим и по его заказу происходит представление. Наверно, он был владельцем подпольного клуба.
Я спешила на электричку, которая ходит три раза в сутки. "Бог вам судья", - подумала я, глядя в глаза любителю таких зрелищ. "И мне тоже".
И снова ощущения, что это предупреждение, что должно произойти что-то ужасное, не возникло.
В электричке Севы не оказалось. Расстроенная, я не знала, что делать и решила ехать на один день ( а мы собирались на четыре) одна.
Пересадка в Черусти. Взбираюсь с тележкой и рюкзаком с земли по ступенькам в поезд - помогают, конечно. На следующей выходить. В тамбуре милая блондинка средних лет с измученным нервным лицом. Рассказываю об увиденном.
"При мне часто убивали", - говорит она устало. Удивительно много могут сказать женщины всего за один перегон. Она живёт через несколько остановок от Черусти с мамой и папой. Все трое инвалиды. Сейчас везёт из Москвы продукты - там дешевле. Пенсии немыслимо маленькие. "Как же вы живёте? Картошку сажаете? А лекарства?"
"Что картошка?!", - она установила мне ступеньку для выхода из поезда с помощью салфетки и быстро сделала из неё розу, подарив мне.
"У вас плохие нервы. Надо начинать лечить", - посочувствовала я.
"Я уже двадцать лет лечусь"
"Боюсь, что не успею на обратную электричку. Где ночевать?" "Не знаю, у нас в посёлке любой пустит переночевать. Заходите при случае".
"Заблудиться боюсь"
"Где там заблудиться?"
"Ну, в общем, да, если идти по тропинкам и дорогам"
Ничем не утешенная, кроме этой непростой женщины, вышла на платформу. Семь километров по лесной дороге одной. Но в прошлом сентябре я возвращалась по ней одна, когда Сева остался один ночевать и вылез утром из заснеженной палатки. И какая он мне защита? Старый, ходит с двумя палками... В тот раз, когда я возвращалась одна, неслись над платформой свинцовые тучи и ветер чуть ни сдул тележку под колёса товарняка.
В последний раз вдвоём за брусникой
Уговорила по телефону Севу поехать снова. Он в прошлый раз не мог. В электричке на привычном месте у дверей, где ему можно вытянуть больную ногу, Севы не оказалось. Потемнев лицом, безнадёжно оглядываю вагон и слышу: "Наталья, я здесь!"
Ему пришлось сесть в обычном купе, где вытянуть ноги нельзя. Лицо моё засветилось от счастья как при первом свидании. Втиснулась напротив него на забронированное мне место.
Он произнёс привычную фразу: "Соскучился по девушке"
На наше сиянье не по возрасту осуждающе смотрела кряжистая старуха по виду православная, но с какими-то не христианскими глазами, в которых не было ни капли любви к ближнему. При первой возможности я пересела в другое купе, чтобы наши с Севой ноги не переплетались. Старуха сурово говорила по смартфону, вышла и села в поджидавшую её машину.
Нам надо было сделать пересадку на электричку, влезая в неё по ступенькам с земли - платформы не было. Я пошла вперёд и договорилась с мужчинами, чтобы подняли его и мои вещи и помогли влезть Севе. Всё прошло удачно, только несколько женщин, которые ничего не понимают в прелести путешествий с рюкзаками, вопили: "Куда вас старых несёт, что вам дома не сидится?!"
В тамбуре первого вагона три контролёрши включили записывающие устройства и хором называли время и дату. Одна из них была особенно хороша, с пшеничной косой вокруг головы, голубыми глазами и большими бриллиантами в ушах. Может, это и вульгарно, но ей шло. Не бриллианты красят женщину, а женщина стекляшки. Парень помог выгрузиться в Струе. Машинист улыбался нам.
У меня был намечен план, ещё по телефону договорились. Сева посидит на новой красивой платформе, а я постепенно дотащу наши вещи до усадьбы Николая
Если выйти из хвоста электрички, можно пройти мимо бывшего здания школы, купленного двумя братьями и превращённого в дачу. Огурчики, помидорчики, цветочки, яблони, трещины на стенах...Приветливо машем им руками.
Дальше улица идёт вдоль железной дороги в лопухах, крапиве, шиповнике, с развалинами домов. Как Мамай прошёл. В дальнем конце этого в какой-то мере населённого пункта усадьба Николая и Надежды.
К ним можно также дойти из первого вагона поезда через лесок, мимо малины, ежевики, ничейных теперь яблонь. Антоновка эта ещё несколько лет назад плодоносила, а теперь засохла. Яблони ближе к участку Надежды и Николая всё ещё плодоносят, но мелкими яблочками.
Николай, наверно, офицер довольно высокого ранга в отставке. Великолепно сложен и вообще красив. На мускулистой загорелой груди большой золотой крест на хорошей, не слишком вульгарно толстой цепочке. Охотник. Имеет пса по имени Бася. Тот любит облаивать прохожих и потихоньку от хозяина целуется с ними. Хозяин его за это наказывает.
Надежда - женщина средних лет, ухоженная, великолепная хозяйка, но характер так себе. Севины советы Николаю по оздоровлению в бумажном виде отвергает, не спросясь Николая. Но колодцем пользоваться разрешает. Отправляясь в ближайший населённый пункт, надевает ожерелье и серьги из малахита.
Участок у них образцовый. Гортензии, ягодные кусты, яблони, овощи. Колодец, гостевой флигель, сараи, мастерская. Трактор, внедорожник, обычная машина. Каждая травинка ухожена.
В прошлый раз, в июне, мы приехали для поиска короткого пути к нашему лагерю. Когда дошли до усадьбы Николая, набежали сизые тучи и началась гроза. Николая не было, и мы прятались под крышей его столярки.
У туристов есть традиция. Когда человек, десятилетиями ходивший в одной группе, не может дойти до лагеря один, группа помогает ему туда добраться. Я - такая группа Севы. Мы много лет ходим вдвоём.
Он сидел на платформе, я отнесла и спрятала свой рюкзак. Рюкзак Севы... Как он его носит, такой тяжёлый? Приходится разделить его на несколько частей и складывать в усадьбе.
От усадьбы грунтовая дорога мимо крапивы ( мы здесь её заготавливаем) ведёт к другой пошире, тоже грунтовой. Она связывает Черусти и Тасино, но много луж. Слева и справа - остатки хвойного бора, непролазь и мелколесье. В одном месте влево уходит тропа, во время тушения пожара это была дорога. Она полукругом огибает выходящий к дороге лес. Вернее, то, что от него осталось. Вот от другого конца этой тропы в прошлом году и в июне этого года мы искали короткий путь к лагерю.
Минут через десять ходьбы появляется стол у пруда с двумя лавками и пруд, из которого мы берём воду. Здесь же мы купаемся, загораем и перекусываем. Иногда встречаются ягодницы, угощают помидорами и огурцами со своих огородов. Вокруг пруда бывают подосиновики. Вода в нём чистая, подпитывается болотом. Сюда приезжают на шашлыки на машинах. Есть мостки. Здесь мы обычно встречаемся. Молодец, довольно быстро дошёл.
В этот раз дорога почти без луж. В прошлый раз мы обходили лужи, они были выше колена. Сева намучился с палками, пробираясь по бокам дороги.
Мы сидели и мечтали пригласить Серёжу-маленького (это наш приятель, но знакомство шапочное) на роль ослика. А то пока ослик только я. Пусть приходит со всеми девушками. Такой караван. Отдохнули у стола, перекусили и вперёд. Следующее место встречи за дальним концом дуговой дороги, о которой уже шла речь.
Сева просил меня пройти в лагерь и ответить на его крики с дуговой дороги, чтобы определить короткий путь. Он не слышал моих криков. Кричал долго. Пришлось идти к нему на дуговую дорогу и сообщить, что у меня высокое давление.
Но надо, надо всё-таки найти короткий путь! У него с трудом сгибались ноги, когда он перешагивал через упавшие деревья. А если пожар? Короткий путь в этом случае необходим. За три дня можно было найти короткий путь.
В прошлом году тоже искали короткий путь. Я стояла в лагере, отвечала, а он не слышал. Я пошла на его голос по совершенной непролази. Когда подошла ближе, он закричал, чтобы не подходила. Я поняла не сразу: мы могли заблудиться оба. Был случай - мы оба ходили по непролази, так как в предыдущий наш заезд по дуговой дороге прошли женщины с детьми, и мы слышали их голоса. Мы долго плутали, прежде чем выйти на дуговую дорогу. Поэтому Сева был недоволен моим появлением.
В какой-то момент я струхнула. Начала молиться. Казалось, недалеко от этих мест я собирала чернику. Чудом мы проплутали недолго. Я вылезла первая, везя животом по засохшей глине кабаньей лёжки. Да, недалеко от того места попались знакомые деревья, хотя это обманчиво.
Поедая чернику, отвечала на крики Севы. Всё это время нашим голосам вторил птичий хор. Все, кто мог кричать, кричали над нашими головами. Сева вылез страшно усталый, несчастный и злой. Я в тот день уходила на вечернюю электричку. Хорошо, что у меня был большой термос с чаем. Костёр развести он тогда не мог.
"Эту ситуацию надо заесть", - заявила я и вытащила эклеры и пирожки.
Так закончился прошлогодний этап поисков короткого пути.
На платформе любовалась радугой. Она была тройной, убедительно яркой и обещала радость. Хотелось много лет приходить в этот уютный благоустроенный лагерь с оригинальным столом, козлами, запасом дров, всякими нужными вещами, запрятанными в укромных местах.
Сначала наша палатка стояла под ёлкой, но она не была защищена от ветра. Сева перенёс её в невысокие сосенки. Умеет вить гнёздышко.
Сделал единственный в мире вантовый стол. Ему было тяжело тащить столешницу, и он сделал стол из полиэтилена, укрепив его натянутыми шнурами. По-моему, здорово. Сидения у стола, тент над ним, козлы, запас дров и всякие нужные вещи, запрятанные под ближними стволами.
А какое впечатление было от этого места, когда мы пришли туда в первый раз! Утром сияло солнце, и сверкала брусника, сплошным ковром покрывая поляну за поляной. Особенно красив был высокий пень, весь усыпанный горящими ягодами!
Арафатка
В июне, как я уже говорила, поиски короткого пути возобновились. Сева прекрасно ориентировался и путь действительно есть.
Перекликались, но он плохо слышит. Лужи соединялись на дуговой дороге как река, только течения не было. Я старалась не заливать в сапоги, но когда отвечала на его крики, один раз залила.
По случаю дождей в июне не надо было ходить за водой. Брали воду из бочага рядом с лагерем среди ярко-зелёного мха. Когда Сева добрался до лагеря, и поставили палатку, он лёг прямо в ботинках. Устал.
Мы выпили чаю из термоса, съели по пачке юбилейного печенья и заснули.
Утром он похвастался обновкой: купил новый камуфляжный костюм. Он ко всему относится серьёзно: померил, убедился, что есть капюшон. А ему подсунули без капюшона! Никогда такого не было. Комаров на болоте в июне тьма тьмущая. В качестве кухонного полотенца на гвозде, вбитом у стола в несущую тент берёзу, висело старое платье моей подруги. Сева обмотал им голову вместо капюшона и стал похож на Ясира Арафата. Мы эту тряпку назвали арафаткой.
У Севы сложная система питания по Шелтону, Бреггу, Семёновой и Шаталовой. Я спросила: "Надеюсь, ты не будешь морить меня голодом?"
" Надо бы", - ответил он. Что он имел в виду? Костёр разжигает всегда он. Я пыталась научиться, но Сева ревниво наблюдает за процессом разжигания даже если это не я, а вполне опытный костровой со стажем. Как бы хорошо было, если бы я разжигала костёр и варила кашу! У него мозоли на коленях как у верблюда. Это ещё и от заготовки дров. "Трудолюбивый до ужаса", - часто приговаривала я.
В этот раз было действительно голодновато. Подумалось, что надо брать консервы. Было непривычно, что нет ягод.
Ночью была гроза. Громыхало вокруг, но рядом нет. Его новый тент для палатки выдержал многочасовой ливень с сильным ветром. Довольно тяжёлый, надо сказать, тент. Он сам его доводил до ума после покупки. И сам тащил.
Заземлялись. Что это такое? Браслет в виде проволоки на руке соединён проволокой со штырём, воткнутым в землю. Действительно, приятное ощущение. Заземлялись, конечно, после грозы.
Ночью положила его руку на своё изголовье. У него плечи болят от палок. Он согнул руку и притянул мою к себе. Я засмеялась и он тоже. Я выдумываю? Мне показалось, что какое-то животное подслушало наш смех.
Утром его родинка под глазом превратилась в столбик и половина лица опухла. А он этого ещё не знал и улыбался детской улыбкой. Ноги распухли.
На них появились две язвы, от них пахло спиртосодержащим лекарством.
Обратный путь в июне
Три дня пролетели незаметно. За ужином по моей просьбе он читал из "Полтавы" Пушкина. У него прекрасная память.
На третий день возвращались каждый своим путём. Он намучился по пути к лагерю, обходя лужи. Решил выйти на железную дорогу и идти по шпалам. Мы так однажды делали, но часто ходят товарняки. Я процарапалась мимо луж по краю дороги, перетаскивая отдельно тележку. Он не нашёл выхода к насыпи - заросло. Я молилась, чтобы он благополучно добрался до платформы.
На платформе была одна женщина, ждала электричку в 13час. Поезд и Сева показались вдали одновременно. Я сказала женщине, что жду мужа. А Сева вдруг остановился. Она посоветовала мне дождаться с ним шестичасового поезда.
Я тоже намоталась с лужами, но бросив на платформе рюкзак и тележку(там никого не было), отправилась к нему навстречу, зажав в руке две шоколадные конфеты для подкрепления. Он с трудом говорил от усталости и объяснил, что ноги не слушаются - не проходит сигнал.
Я шла с ним рядом, очень медленно. Мы встали у платформы, и я сбегала ещё за конфетами. Это помогло.
Мы ждали - он лёжа на скамейке, подложив под голову рюкзак, я - сидя рядом с ним, поджав ноги. Мимо проносились товарняки и, наверно, машинисты завидовали нам - мы возвращались из леса, а они вели длиннющие составы. Я сама себе завидовала. Но вспомнила вдруг большого пса и собачку у церкви св. Мартина на ул. Солженицына.
На проезжей части лежал дряхлый большой пёс. Он был мёртв. Его подружка, белая болонка, суетилась около него, в отчаянии пытаясь оживить. Ну как можно впускать в свою голову такие разрушительные воспоминания!
Итак, машинисты товарняков нам завидовали. Потом они перестали нам завидовать, потому что началась гроза с сильным ливнем.
Мы промокли до нитки. Но Сева потом забыл об этом - так потрясло его то, что он в какие-то моменты не мог двигать ногами.
Хотя было начало июня, мы вошли в электричку из полумрака. Я переоделась во всё сухое и тёплое. Угостил меня мороженым и пирожками. Смеялся, что я оделась по-зимнему. Электричка была прямая, до Москвы.
Август. Последнее путешествие за брусникой
Это было в июне. А теперь я возвращаюсь к нашему последнему путешествию за брусникой. Ночью были светлячки и звёзды. Утром Сева сварил кофе и кашу - поблагодарил за помощь в доставке груза. Раньше, много лет назад, он варил кофе и подавал мне кружку прямо в палатку. Это называлось "кофе в мешок".
Собирали бруснику и чернику. Он взял привычную в таких случаях пятилитровую бутылку. Спустя полчаса я увидела там одну брусничину и рассмеялась.
"Тебе же нести!", - ответил он.
"Ах, какой же ты был лось!", - вздохнула я.
Я сходила на дуговую дорогу и присмотрелась к сушинам - так Сева называл засохшие деревья, сухостой, или то, что от них осталось. Мне представилось, что некоторые из них могут быть ориентирами, видными и с дороги и из лагеря. Пришла и сообщила об этом Севе.
"Так близко?", - спросил он с детским изумлением.
Но я могла ошибаться. Думалось, что я одна могу, ориентируясь по солнцу, дойти от лагеря до дуговой тропы. Но в непролази могли быть змеи или кабаны. На мои соображения он ответил: "Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу тебе помочь".
Вечер предпоследнего дня. Золотисто-розовые закатные берёзы. Он прочёл стихи о любви. Они были неожиданно молодыми, подростковыми, наивными и чистыми. Никогда он не читал такого. Всегда был сдержан в эмоциях. Торжественный закат. Тишина. Счастье и горечь сиюминутности.
На следующий день перерезала, снимая навес над столом, не те верёвки. "Не расстраивайся", посочувствовал он. И снова озноб по коже.
Я словно попробовала ногой воду: "Плохо, что направляющие для навеса укреплены на берёзах, они недолговечны".
"На наш век хватит".
Он прошёл мимо, когда я снимала навес и впервые, видя мои ноги на уровне глаз, не погладил их. Снова небольшой шок. Он всегда восхищался моими ногами. Мне всегда было обидно: "Почему не глазами, кожей?..." Ну да, мне за 70, он старше. Видимо, он боролся с болью, слабостью, ему было не до моих ног. Он привык терпеть усталость и боль, никогда не жаловался, но зубных врачей боялся.
Уходя, небрежно спрятал печку. Когда потом пришла одна, сознавая ненужность, спрятала получше.
Перед обратной дорогой долго сидел недалеко у большака. Он любил эти места со студенчества. Он приезжал сюда с компанией, на муромском поезде, который останавливался здесь в полночь. Тогда ещё бор не сгорел и был очень живописен. Тушили пожар стройбатовцы.
Обратный путь давался ему нелегко. Один раз упал, поцарапался. Я взяла у него рюкзак, а он захотел пить. Не нашла его термос и принесла воду из пруда.
Он спросил: "Это та сосна, что около пруда?"
" Я не знаю. Да, та!"
Пела, пока мы добирались до пруда, наши песни и рассказывала из фильма Астархана "Зал ожидания", как жена сопровождала тяжеловеса, который нёс бомбу, а она глядела ему в глаза.
У пруда отлёживался сначала на помосте. Чуть ни упал в пруд.
Из кармана в воду у него вывалились расписание и карта магазина. Выловила. Окунулась. Жарко. Сгорела спина, я ничего не чувствовала.
Села в шоке, но притворяясь спокойной, писать рассказ - мемуары про блинную, где работала в 90-ые. Думала о нём, конечно. Сидела в купальнике. Он заметил, что солнце печёт и попросил меня найти тень. На свою голову не надеялся! Потом, всё-таки, нашёл сам.
Мне надо было лечь с ним рядом, как раньше? Не знаю, вдруг он плакал?
Пошли от пруда, но он не мог идти даже без рюкзака. Хорошо, что не было дождя. Я заметила, что если мы опоздаем на 6-часовую электричку и Николая дома не будет, придётся ставить палатку.
У дома Николая поставила Севин рюкзак и свою тележку. Николай был. Намекнул, что Сева плох. Я не надеялась, что он подвезёт, и отправилась за своим рюкзаком. Николай встретился по дороге на бездорожнике. Подвёз Севу мне навстречу. Несмотря на состояние, Сева подсказал, где я спрятала свой рюкзак. Я в панике могла его и не найти. Он зелёный, камуфляжный, не сразу заметишь. Это бывший его рюкзак.
Сева лежал на металлическом полу ногами к выходу.
"Кобчик не ушиб?"
"Не до хорошего..."
Николай довёз до станции. Сева вышел и никак не мог идти. Рассказывал Николаю, что делать, чтобы быть здоровым. Он много читал о том, как подольше прожить. Щедро делился с окружающими, даже в электричке, в автобусе. Очень хотел, чтобы все были здоровы и жили подольше.
Я ушла на платформу и принялась за своё графоманство. Каким-то чудом он доковылял до скамейки и лёг. Перед тем, как лёг, оживился, задав загадку о скорости варки овощей или просто кипячения воды. Спросил: "Как тебе удалось уговорить Николая?"
"Он сам захотел!"
Сходила за донником. Подарила ему букетик. Он его уронил.
Неужели это последний наш поход? Но когда-то, лет 20 назад, мы ночевали весной у озера Кендор, под Костерёво, и кукушка накуковала нам 100лет - ему и мне. Я поверила глупой птице и верила до сих пор. Неужели соврала?
Вся жизнь его была направлена на то, чтобы пожить подольше.