Вечер застыл, как готовый к прыжку дикий и осторожный зверь. Люди недвижны и задумчивы. Несколько минут назад каждый вдохнул очищенное от всего ненужного синтетическое счастье, аккуратно изъятое из пакетика и разделенное на белые дорожки. Ощущение легкости - дар для всех, кроме меня. Отказавшись от дозы счастья, я осталась просто наблюдателем. В окружении экзотических пальм и пахнущих пряностями цветов, дыма тлеющих в неподвижных пальцах сигарет я сохраняю спокойствие. Затаившаяся рысь, готовая к роковому прыжку.
Поворот головы и ты снова близко, глаза - небесный лед сапфиров. С грустью позволяю себе сжать онемевшие пальцы и заглянуть так глубоко, как только позволено человеку. Ты смотришь на мое встревоженное лицо: безмятежно, открыто и совсем не боишься. Сапфиры загораются радостью и я гляжу на твою обнаженную и беззащитную душу.
В расширенных от химического состава зрачках я вижу больше, чем стоило видеть - в них оголенное счастье пляшет среди огней безумия, падает и поднимается, смеется без остановки и застывает, после чего пляска на грани жизни и смерти повторяется. Безостановочно... я наблюдаю все это десятки раз, смотрю как лицо взрослого мужчины превращается в наивное лико ребенка.
Свет гаснет, глядишь на меня огромными, как два черных блюдца глазами и улыбка от уха до уха пробуждает во мне слезы. Замороженное тысячью запретов озеро вступает в борьбу с лучами твоих глаз и, конечно, проигрывает. Лед таит, слезы огромными прозрачными каплями падают на ткань платья. Как по весне капли бросаются вниз и, соединяясь в полете с другими, своими легкими телами создают каскад водопада. Крупинки жидкости тянутся к земле, чтобы подарить ей единственный поцелуй и тут же разбиться вдребезги. Любовь всего на миг, на застывшую в вечности секунду.
В этот момент я больше всего боюсь потерять тебя, страшусь, что ты больше никогда не вернешься ко мне прежним. Что если вдруг что-то внутри надломится - непоправимая ошибка - и ты уже никогда не будешь привычным? Что если однажды ты вдохнешь еще дозу счастья, а я все также буду смотреть не в силах ни закричать, ни остановить эту пляску в твоих ярких глазах?
Мужчина, которому я безгранично верна и преданна всем сердцем, тебя трясло у меня на глазах и это подрывало душу до основания, вызывая внутреннюю дрожь. Ты улыбался - наивно, глупо, по-детски и в эти ужасные для меня минуты был безгранично счастлив, я это четко видела. Первобытная радость в бесстыдном облачении Адама. Пришлось смириться с тем, что вероятно я никогда не смогу подарить тебе такую же легкость.
Спутники сидят рядом и не шевелятся. Совместное путешествие, где каждый сам за себя. На лицах глупейшие улыбки, бездумный оскал, обнажающий белую кость зубов. Периодически они открывают рты и по очереди блюют своей душой - слова льются из губ потоками и я вижу больше, чем требуется. С интересом хирурга наблюдаю за тончайшими нитями, которые руководят их поступками.
-Ты никогда не будешь счастлив, так как сейчас, - говорит мужчина, чью жизнь наполняют однообразные любовные приключения и десятки похожих друг на друга женщин. Он выработал свою схему и, наконец решил отдохнуть, как и другие. Мы все собрались чтобы на несколько часов сбежать от самих себя и ощутить первородную радость, отнятую от нас богами.
-Природа дает нам все - в детстве мы будто накаченные наркотиками исследователи, ежесекундно познающие мир. И с каждым годом кровь становится все более разбавленной, а тело тяжелым. Наши головы - шары, заполненные ненужными мыслями, наши телефонные книжки взрываются от контактов, от которых так мало толка. Одиночество, безграничное, опустошающее одиночество зверем впивается нам горло и высасывает крови ровно столько, чтобы напиться досыта, но оставить нас в живых. И никто, даже мы сами не можем помочь себе самостоятельно, - ядовито произносит девушка и слова ее разъедают счастливые оскалы мужчин. Завтра ей придется вернуться в столицу. Я вижу проступающую наружу желчь, я вижу, что избавившись от нее, Кристина дышит чуть свободней.
"Воздуху, воздуху, воздухо-с..." *
Люди грустят, вдыхая медовые пары цветов, но белые крупинки вытесняют грусть и печаль растворяется в ночи. А потом все постепенно начинает исчезать. Внутренние голоса просыпаются и, стряхнув оковы короткого сна, продолжают нашептывать ненужные слова. Людям становится невыносимо от их монотонного бормотания, они грезят о другоценной возможности еще хоть на час отключить этот механизм и остаться наедине с "ничем".
-Как первый глоток знания отравляет "ребенка"... - шепчет девушка и замирает.
А я остаюсь в тишине - наедине с журчанием воды в бассейне, трепетной песнью цикад, застывших как капли на деревьях и слушаю сердцебиение ребенка, затаившегося внутри меня. Толчек крохотной ножки - теперь я четче ощущаю его незримое присутствие. Грустно, бесконечно грустно, я чувствую себя преступницей.
Кроха еще не знает что ее ждет, но она слушает, слушает внимательно, впитывая зло мира. Отчаяние подбирается к горлу - как зверь, готовящийся к прыжку. Водопад внутри меня не должен прорваться наружу, я должна взять себя в руки. Прямо сейчас! Щелчок пальцами, тигры загнаны в клетку и ребенок вдруг перестает пинаться. Он замирает, разрешив на несколько минут забыть о его тайном присутствии.
Но в этот раз мне это не удается. В голове молоточком стучит мысль "Знание, знание скоро отравит и его, время разъест идеальную кожу и покроет ее паутиной морщин."
Понимание яркими лучами освещает неоспоримую истину и мой водопад начинает таять. Капли тянутся к земле, чтобы подарить ей единственный поцелуй и погибнуть, я начинаю плакать, безудержно и отчаянно, мне бесконечно жаль, что все именно так, что все мы рождаемся не только для жизни, но в первую очередь для смерти. Что все, что бы мы ни делали и как бы не пытались заслужить расположение Всевышнего, он все также будет издеваться над нами, превращая счастливцев в жалких сморщенных слабаков. Мягкие персики и гнилые сливы.
-Когда жизнь становится скучной и нам надоедает жить для себя, мы ищем того, ради кого можем продолжить жизнь. Иначе люди свихнулись бы, - наконец прерываю молчание. Мы - родители выступаем в роли убийц, мы помощники времени, которое однажды превратит это прекрасное существо - ребенка - в морщинистое ничто. Эгоисты,- подытоживаю, но никто меня не понимает. Все спрятались, затаились для прыжка.
У каждого из нас своя философия и свой смысл жизни. Мужчина, что улыбается шире всех: вот уже 39 лет он живет исключительно для себя. Девушка по левую руку от меня отчаянно борется с инстинктами и усыпляет их осознанием власти на работе и всемогущества: она и только она управляет своей жизнью. В мою же колесницу скоро сел уже 1 человек, который смотрит на меня по-детски наивными глазами, и скоро прибудет второй - крошечный, совершенно беззащитный.
И так страшно и горько становится от всего, что мы друг другу наговорили, так грустно, что я встаю и скрываюсь из вида. Вспархиваю с места, исчезаю в корридорах. Взбираюсь по лестнице в свою комнату и раненной птицей падаю на кровать. Исчезаю... Ничего не происходит - мне не становится ни на грамм легче от этих безукоризненно чистых и выглаженных простыней.
Боль достигает предела, вот уже слезы катятся по подушке, которая безропотно впитывает их. Обычно я отпускаю себя и разражаюсь истерикой - плачу в голос - так становится легче, но сейчас что-то во мне самой изменилось: я больше не хочу "показухи" даже перед самой собой.
Ты поднимаешься и все же застаешь меня в слезах, я прижимаюсь к тебе - тепло. Спокойствие разливается по телу - больше не страшно. Спускаемся вниз, любовь ободряюще держит мою руку и в этот короткий момент кажется, что сквозь ее синтетическую радость проступает искренняя человеческая грусть.
Вернемся на несколько минут назад.
- Ты милая дурочка, но такая душевная - говорил твой друг и его кривые губы расползались в счастливейшей из улыбок. Тогда я ушла.
Замыкаюсь - уползаю в себя и больше не хочу показываться, все так же недвижно лежу на простыне.
Через какое-то время заходишь ты - в глазах сочувствие, руки смыкаются теплым кольцом; почувствовав физическое тепло кривлю лицо в беззащитно-трогательной гримасе.
-Что тебя так обидело?
Хочется сказать что его друг говорил непозволительно обидные вещи, что за этот вечер я поняла для себя столько нового и необычного и теперь не могу принять эти истины без слез. Мне хочется объяснить как же больно видеть людей счастливыми и знать что счастье это уже почти на исходе - час и оно закончится совсем, а чтобы продлить его нужно набрать номер и попросить еще немного радости. Ее привезут, разобьют на дорожки и белым порошком она поступит к центру мыслей - по свернутой купюре вверх. Вы будите ходить и шмыгать носами, улыбаться губами, отключать голоса в голове. Шепот, превращающийся с годами в гул, сводящий человека с ума, захламляющий изначально пустое сознание. Пустота... из нее мы приодим, в ней однажды и растворяемся. Голоса замолкают вы все тупеете - наркотики сродни алкоголю.
-Ты замечал, что глупцы счастливее всех? Причем те, кто глупцами себя не считают, - говорил один из вас и выразительно глядел на меня.
-Счастье можно заслужить по молодости, но потом все равно его растеряешь, - вторила девушка и тоже смотрела своими рысьими глазами на меня как на самую юнную.
На моем свежем лице нет морщин, кожа гладкая и блестящая, волосы густые и мягкие. 21 год от рождения. Но даже я уже боюсь - жизнь с каждым днем все громче стучит в мои двери и я знаю, что однажды вынуждена буду открыть. Невыносимо больно, хочется крикнуть, что я бесконечно люблю мужа и так не хочу чтобы он превратился в ничто.
Я боюсь за нашего ребенка, ведь и от него однажды ничего не останется.
Мне так хочется сказать...
Но я молчу.
Со всей яростью молодости вцепляюсь в тебя и с силой толкаю на кровать. Полет, длинной в секунду и голова касается подушки. Надо мной взгляд искрящийся удивлением. Блудная страсть, обуреващая меня; похоть пополам с неподдельной любовью. Эмоции правят телом и так хочется доказать прежде всего самой себе, что все в порядке и ситуация под моим контролем. Желание быть максимально близкой с тобой - сейчас в эту минуту пока ты на пределе счастья. Нужно чтобы ты запомнил и меня на этом крохотном спасительном островке, на котором мы были безмятежны и радостны как дети. Но что-то не клеится, твои мысли не здесь.
-Нас могут услышать... Кристина внизу...
-И что? - с гневом в голосе спрашиваю я.
В этот прекрасный момент, в который мы можем быть максимально близки - гармонию могут нарушить. Бешенство, ярость, злость и, наконец, угасание. Я почти смирилась.
-Пойми, я не хочу чтобы кто-то знал о нашем счастье, я не хочу разрушить его. Напоказ... любовь не должна быть напоказ - это тайна двоих.
Внизу Кристина. Она одна. Гриша уехал еще за дозой. Он мчится в ночи и теперь мне становится за него страшно - в его голове легкость. Надеюсь, скорость не опьянит безумца и он вернется невредимым.
Счастье - не товар и не платье. Его не наденешь на манекен и не выставить на витрине. Люди не должны проходить мимо и завидовать тому, что нельзя купить и что никогда не станет их собственностью. Если они не могут зайти внутрь и в красивом пакетике вынести в мир обновку, однажды в витрину полетят камни. Знаю как для тебя важно никому не показывать нашу гармонию, ты боишься что кто-то на нее посмотрит и заберет частичку навсегда с собой и так кирпичик за кирпичиком разрушит наш созданный из мелочей мир до основания.
Я теперь понимаю это и потому мы спускаемся вниз, где нас встречают улыбками. Улыбаюсь в ответ. Гриша вернулся, все опять возвращаются к бассейну. Желание обладать тобой гаснет - сознательно тушу угли, чтобы когда все разъедутся разжечь их вновь.
-В городах люди несчастные и загнанные кобылы с кровоточащими от работы деснами... У нас прекрассные пустые квартиры, в которых не живет никто кроме нас самих. Тараканов и тех научились выводить. Иногда, когда вкус собственой крови становится особо невыносим, мы берем билет на самолет и летим на другую часть планеты. Попытка, просто попытка спрятаться и заполнить себя чем-то эфимерно важным, отдохнуть от приевшейся реальности. Это вы ребята, спрятались тут от всего мира и думаете, что спаслись - обращается к нам с мужем Кристина, - но все совсем не так, тут со скуки помереть можно, - подытоживает девушка и склоняется над столом. Крохотные ноздри втягивают еще одну дозу счастья. Она расслабляется и оседает на стуле, на лице застывает полная блаженства улыбка.
- У нас свой замкнутый мирок, в котором мы счастливы: вот бассейн с теплой водой, вот поле для тенниса, по которому бегают дети и заражают своим смехом, еще несколько домов и люди, прячущиеся за белыми стенами, которых мы не видим и которым все равно на нас... это ли не счастье? Когда город и холод не разъедают ежедневно твое тело? Когда ничто тебя не тревожит? Когда ты ждешь ребенка?
Перечисляя детали нашего крохотного, полного уюта мирка, я заплакала. Частички счастья слетали с губ обретая форму, от этого я почувствовала себя опустошенной и будто больной.
Кристина посмотрела на меня долгим, задумчивым взглядом и выговорила "видимо, не все в этом твоем мире счастливы, точнее не всегда" и многозначительно посмотрела на скатывающиеся с моих румяных щек слезы.
Ты подошел близко-близко и поцеловал в висок. Спокойствие мгновенно разлилось по телу.
- Держись, все будет хорошо, - будто шептали сапфировые глаза и я поверила им.
- В городах мы так несчастны, улицы встречают нас голодными пастями арок, с завывающим в них ветром, в секунды высасывающими самое радужное настроение. Люди-вампиры и кровопийцы, сосем друг у друга энергию и все никак не можем насытиться. Для боссов мы просто крохотные лаймы, их секретарши выжимают нас наманекюренными пальцами в стакан с дорогой минералкой и не забывают добавить кусочки льда, чтобы с гордость преподнести своим начальникам. Эти молодухи - не лаймы, они просто пушечное мясо, которое каждые 5 лет выбрасывают на улицу голодным собакам. Дом не приносит радости - там либо слишком пусто, либо многолюдно, как в клоповнике. Спорт только отнимает силы... - жестко говорит Кристина, - но все можно стерпеть, пока есть вот это, - говорит девушка и поднимает сигарету вверх
Кончик отравы, завернутой в бумагу на секунду ярко вспыхивает и тут же почти потухает.
Гриша откупоривает новую бутылку вина и плещет в бокал.
Вы все отключаете свой мозг искусственными синтетическими заменителями счастья. Разница между нами в том, что мне пока это не нужно. Лет 5 в запасе есть, но время бежит, бежит куда-то, будто за ним гонится страшный зверь, чтобы вцепиться в горло и кинуть жертву в пустоту, превратить человека в ничто.
Мне 21 год и я чувствую себя шахидкой, накаченной гормонами счастья и радости, готовой при случае распрощаться с жизнью с легкой безмятежностью. Дети хотят вырасти, но ни в коем случает не быть немощными стариками.
У меня свой наркотик, своя бомба замедленного действия - она весит 2 килограмма и затаилась прямо под сердцем. Это наш путь к спасению: мой и твой вклад в собственное бессмертие.
Уже скоро мы опять научимся радоваться мелочам и увидим все улыбки нашего чада, который принесет вместе с радостью и новый смысл в нашу жизнь.