Блинникова Наталья : другие произведения.

Первый человек

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Зима накрыла мир после того, как все сгорело в огне, и никто не выжил, кроме него. Мы не знаем, почему. Первый человек мог черпать энергию из смерти и создавать новую жизнь. Он заставлял снега таять, траву - расти, зверей - появляться из земли и воздуха. Он создал первых людей, отдав им свой разум и сверхспособностями. Они жили в гармонии, чьтя его как первоотца. Но люди начали меняться. Они стали воевать друг против друга за ресурсы и власть. Первый человек исчез, с ним пропали и наши силы. Война стала кровавой, появилась третья армия, против которой мы вновь объединились. Мы верим, что Первый человек вернется в новом образе, чтобы закончить войну. И он вернулся. Но слабым и напуганным. Сможет ли она остановить кровопролития и вернуть нас из хаоса в гармонию? Я обучу ее, иначе мы вымрем.
  
  
  Глава 1
  
  Солнечные лучи ложились на ее лицо, и она смотрела на золотое небо в окне. Но вставать ей совсем не хотелось.
  Она стукнула кулаком по подушке и поджала губы, решительным движением смахнула слезы и быстро поднялась.
  Не успел Кейп-Тир проснуться, а воздух снаружи уже пронзает дым и с шумом носятся автомобили, а пространство между дымом и автомобилями наполнено щелчками страйлковых платформ и тревожными, а иногда и угрожающими выкриками страйлеров. Мир за дверью спешил куда-то уже очень давно. Из ее горла вырвался усталый вздох.
  Она вышла из дома.
  Постояв немного на пороге и повертев головой в разные стороны, она ступила в пропасть. И тут же ее нога оперлась на пластину из серого металла, а под подошвой ее страйлков засветился зеленый цвет. "А система по-прежнему работает!" - немного разочарованно подумала она и опасливо оглянулась, словно ожидая, что ее услышат страйлеры и арестуют.
  Каждый шаг сопровождался щелчками страйлковой дорожки под ногами. На подсвеченной красным платформе перед автомобильным проездом ждали люди. Через несколько секунд платформа стала голубой, и перед пешеходами раскинулся мост. Она рассеяно посмотрела на застывшие перед мерцающим электромагнитным полем автомобили.
  В воздушном коридоре на той стороне моста уже стояла Марго. Они кивнули друг другу без всякого выражения на лице.
  - Ты еще не решила, куда пойдешь дальше? - спросила она.
  - Я подала документы на электрическую архитектуру.
  - Строить новые океанические города?
  - Наверное. А ты?
  Она только пожала плечами. Через несколько минут они дошли до своего отделения высшей школы.
  ***
  "Рабочие транснациональных компаний, достигнув более высокого уровня жизни, стали требовать повышения зарплат. Для урегулирования конфликта владельцы компаний были вынуждены повышать цены на продукцию, что привело к беспорядкам в городах..."
  - Ай!!! - завопила она и раздраженно оторвалась от экрана компьютера: телефонный звонок прервал ее работу.
  Она схватила телефон, и перед ней возник светящийся полупрозрачный экран, с которого смотрело довольное лицо с сильными чертами.
  - Сегодня вечером обещают штиль. Ты любишь. Может, сходим к воде? Я тут недавно выведал одно местечко... Сам не был, но говорят, там здорово, - сказал парень с экрана.
  Она вышла из дому. Идти по страйлковой дорожке в туфлях было неудобно: каблуки звонко стучали по металлическим пластинам, которые мерцали в сумерках уже не зеленоватым, а белым светом.
  Вечерний Кейп-Тир нравился ей больше, чем Кейп-Тир утренний. Разноцветные автомобили проплывали мимо медленнее, на кожу опускался легкий сырой туман, под ногами слышался шелест океана, витрины магазинов и вывески офисов ярко светились. Людей было меньше, а выкрики дежуривших страйлеров становились сонными и несерьезными. А самое главное, вечером можно было найти деревья в сирах, которые поднимали с нижних уровней. Местоположения сиров постоянно менялись.
  Она уже почти дошла до места встречи, как кто-то мягко окликнул ее по имени. Она улыбнулась и повернулась, готовая увидеть знакомое лицо. Но перед ней открылся тоько темный узкий коридор, по краям которого нависли высокие здания. Она стала напряженно вглядываться в воздушное пространство. Тихий голос словно продолжал звучать в ее голове, увлекая. Она медленно, спокойными шагами пошла на призыв.
  Она ступала на цыпочках, опасаясь стучать подошвами. Через несколько минут она поняла, что не слышит привычного щелканья страйлковой дорожки и опустила взгляд; серый металл привычно светился в ночи. Сбоку подул ветер. Она повернула голову навстречу прохладному потоку воздуха - там был еще один проход. Она свернула туда.
  Зеленые листья, пронизанные тоненькими жилками, плавно терлись друг об друга. Ветви изящно качались на мощном стволе. Коричневая кора, изрезанная неглубокими трещинами, одевала дерево. Корни прочно входили в землю, настоящую землю! - которой был засыпан чашеобразный стеклянный пол. Закатные лучи солнца, отраженные морскими волнами, преломлялись в кроне разноцветными тенями.
  Она громко и свободно рассмеялась. Она просто не могла оставить эту радость только себе одной, и, круто развернувшись, побежала.
  - Хоть бы успеть! Хоть бы успеть... - шептала она.
  Не успела она преодолеть половину намеченного пути, как близорукие глаза ее увидели знакомую фигуру в черной одежде, которая направлялась навстречу.
  - Да ты что, зачем так бежала? - начал говорить приятель.
  - Заткнись, Котя, и бегом за мной, - скомандовала она, хватая юношу за руку.
  - В чем дело? Куда ты несешься? - орал он, чуть не падая от неожиданной гонки, тем более что руки у нее были цепкими и сильными, и он не мог вырваться из ее хватки.
  Но она молча увлекала его за собой, оставляя позади сердитые выкрики страйлеров и удивленные взгляды редких прохожих.
  - Черт побери, да нас ведь заживо страйлеры сцапают, что ты как сумасшедшая в какую-то мерзость завела... - но тут Котя все-таки замолчал, наткнувшись на сердитый взгляд подруги.
  Глаза Коти устремились туда, куда она указала рукой. Он успел разглядеть дерево, опускающееся вглубь Кейп-Тира. Через секунды сир скрылся в нижних слоях города.
  - Успели! - облегченно вздохнула она и счастливыми глазами посмотрела на друга. Тот продолжал смотреть прямо. Рот его был приоткрыт, а лицо застыло в странном отсутствующем выражении, - Константин?
  Он поднял подбородок и неестественно дернул головой: по сырым холодным стенам эхом отразился хруст его шейных позвонков. Взгляд Коти ни на секунду не оторвался от черной дыры, где был сир.
  - Ну так что, идем? - голос его звучал ровно, но она почувствовала в нем напряжение.
  - Неужели ты теперь хочешь идти куда-то?
  - Что? Повтори, пожалуйста.
  - Нет, - тихо сказала она, - Идем, конечно же... Хоть куда... - она подняла на друга строгие и пронзительные глаза.
  Когда они с Котей под руки вышли из переулка, она почти ничего не ощущала. Несвязные мысли мешали ей слышать реальность.
  - Эй, ты со мной? - кто-то помахал ладонью перед ее глазами.
  Она очнулась от оцепенения и посмотрела на Котю, который стоял прямо напротив нее.
  - Что с тобой такое? Уже почти пришли.
  - О, прости, какой уровень? - она тряхнула головой.
  - Четвертый. Слышишь музыку? Может, посмотрим, что там?
  Она повернулась, чтобы оглядеться. Четвертый уровень. Она не была здесь уже очень давно... Все время они с друзьями торопились на самый последний и самый живописный, а два до него как-то проскакивали мимо быстро и незаметно. Но сейчас она словно впервые оказалась здесь.
  Грязный воздух заполнял все вокруг - ведь четвертый уровень стоял прямо над очистителями, и здесь всегда скапливался смог. Хорошо тут бывало только по утрам, когда газы и яды еще не успевали осесть вниз после ночной фильтрации. Именно здесь располагались ЭМГ - электромагнитные генераторы, атланты города. Повсюду были эти исполинские катушки с железным сердцем. Каждый соленоид был защищен силовым экраном. Верхушка каждого электромагнита была огромная пластина металла. Каждый соленоид держал на стержнях пятый уровень, а генераторы были окружены электромагнитными станциями. ЭМГ были наполнены мощью и властью. Жилые же дома вокруг них смотрелись жалко, словно грязь.
  Котя позвал ее. Она медленно повернула к нему лицо, оглядела его с ног до головы и с легкой насмешкой промолвила:
  - С чего это ты заинтересовался музыкой, да еще и четвертого уровня? Разве музыка первого уровня не круче и не престижнее, чем какое-то трельканье на четвертом? - она лгала. Доносившиеся до их ушей звуки были приятны и красивы.
  Она видела, как сильно рассердила его, но по-прежнему нахально смотрела ему в лицо. То непонимание, та безучастность, с которой он хотел развеселить ее, расстраивали.
  - Ох, тебе так хочется, да? Погнала посмотреть на какое-то дерево, повел ее вниз, ей что-то не понравилось здесь, предложил развлечься, но нет! Раз так хочется, гуляй сама! Может тогда тебя сможет понять воздух! - и он зашагал от нее прочь, громко топая.
  Она стояла и смотрела ему в спину. Когда силуэт скрылся за поворотом, она очнулась и быстро пошла куда-то, сильно размахивая руками. По лицу потекли слезы. Грудь разламывалась от тоски.
  Ей казалось, что она должна была родиться в другом мире. Ей казалось, что здесь ей нет места - она не видела себя впереди.
  Неожиданно, настойчивый ветер осушил ее просоленные глаза. Она почувствовала, как мягко он касается ее кожи, и подставила ему лицо. Взгляд ее устремился вверх, и она увидала розовые облачка, спокойно плывущие по синему в звездах небу. Что-то торжественное было в их медленном движении.
  Оказалось, что она спустилась на пятый уровень. Здесь не было домов, и сюда никогда не проникал смрад мегаполиса. Несмотря на это, жители Кейп-Тира редко появлялись в этом месте.
  Это был каркас, на котором держался город. Толстенные металлические стержни уходили от платформы прямо в воду. Именно на них держались в первую пору ЭМГ, но сегодня сами генераторы поддерживали всю конструкцию Кейп-Тира. Здесь невозможно было услышать щелканье страйлковой дорожки - ее не было. Вместо этого под ногами был деревянный тротуар. Она уселась на краю платформы, не боясь упасть - внизу находились аварийные страйлковые платформы.
  Прошло немного времени, и она услышала громкий девичий смех у себя за спиной. А еще чей-то тихий голос. Неподалеку два человека сидели, плотно прижавшись друг к другу. Она не могла видеть их лица - да и ей и не хотелось. Смех девушки не затихал больше, чем на минуту.
  - Неужели? И она тащила тебя ради этого через весь центр? - услышала она насмешливый голос девушки, не в меру для тишины этого места высокий.
  Она встала на ноги и подошла ближе, спрятавшись за металлическую колонну. Юноша что-то увлеченно рассказывал подруге, а та то зажимала рот рукой, то громко хохотала. Это был Котя.
  В мозгу ее вспыхнуло видение сира. Разноцветное сияние листьев словно ослепило ее разум, ее чувства. Глаза ее заметались из стороны в сторону, уголки губ начали поддергиваться, обнажая зубы, превращаясь в улыбку, полную разочарования.
  - Всего лишь дерево, - прошипела она и бросилась прочь.
  На четвертом уровне, было какое-то торжество. Вокруг шествовала толпа, выкрикивая или распевая лозунги. Люди были в яркой одежде, в руках у них были флаги, у некоторых - даже плазматические экраны.
  Попав в толпу, она оказалась у концертного купола, на сцене которого выступала певица. Она и ее музыканты только начали отбивать быстрый ритм - толпа восторженно завопила, едва заслышав мелодию. Усиленный динамиками голос разнесся над площадью:
   "Назад в час - в мире не было нас,
   На сто лет вперед - будет наш поворот,
   Время сквозь ладонь - где-то там есть мой,
   Но он тоже один, а мне нельзя с тобой..."
  "Скорее!" - она испуганно оглянулась в поисках автора этих слов, но за ее спиной, как и вокруг, только прыгали люди - никому не было дела до нее.
  "Быстрее!" - эта команда раздалась везде, повсюду. Она обхватила голову руками.
  Она чувствовала, как напрягаются ее мышцы, как стопы касаются металлических пластин, как холодный ночной ветер колет кожу. Мысли сталкивались одна с другой, а голос в голове становился все настойчивее - он заполонял ее, и казалось, что она находится уже вне реальности.
  В глаза бросился слепящий желтый свет, она увидела синее пятно перед собой и ощутила сильный удар в живот. Она поняла, что отлетела куда-то назад, десятки, и сотни, и тысячи образов пронеслись вокруг нее. Она увидела маленький желтый лист, медленно спускающийся к ней. "Странно..." - тупо подумала она и упала спиной на какую-то твердую поверхность, от боли зажмурив глаза.
  
  Глава 2
  
  "Вдохни... Вдохни! Открой глаза!.."
  Она судорожно заглотнула воздух. Грудь начала интенсивно подниматься и опускаться, и вскоре перебитое ударом дыхание восстановилось. Из белой пелены к ней плавными кругами спускался маленький желтый лист. Немного поразмыслив, он мягко спланировал к ее правому уху. Она устремила пронзительный взгляд прямо перед собой. Спокойно раскачиваясь по ветру, прямо над ней нависли деревья.
  Она рывком села. Везде, куда не упирался ее взгляд, стояли могучие стволы, удерживающие на своих ветвях пышные золотистые, желтые, красные кроны. Она опустила взгляд вниз. Там была немного сырая, покрытая мхом и вялыми листьями, твердая земля. А вокруг - кусты и овраги. Это был лес, каким она представляла его себе, каким видела в фильмах и на картинах.
  Она вскочила на ноги и заметалась по небольшой полянке.
  - Где я? - завизжала она и принялась вертеться на месте, - Что это?
  "Успокойся..."
  Шелестящий голос, словно бы ветер подул, раздался прямо у нее в голове... Или он просто везде?
  "Обернись!.."
  Она услышала топот у себя за спиной. В тот же миг что-то обожгло ее плечо, разлилось по телу вместе с пульсацией крови в сосудах, сковало мозг. Последнее, что она увидела - это стремительно приближающееся белое существо. Что-то подхватило ее за талию, и ноги ее оторвались от земли. Сознание окутала тьма...
  Стоны, болезненные голоса, слабое шептанье окружали ее в беспокойном сне, заполняли ее разум своей тоской... И никуда не убежать - везде боль, грусть, отчаяние. Она наполнена этим. И кто-то шепчет ей одни и те же слова, все настойчивее и все громче и громче, перекрывая остальные звуки, требуя что-то сделать. Что?
  Она заморгала глазами и заворочалась на каком-то твердом и холодном ложе, обхватив голову руками. Жестокий шепот превращался в боль.
  - Что, скажи? - закричала она и свернулась в клубок. И через мгновение боль и шепот утихли.
  Отдышавшись, она разлепила глаза. Вспышки боли, воплотившись в цвет перед ее глазами, мелькали в пространстве и мешали видеть. Постепенно она различила мрачные стены, из трещин которых лился тусклый свет. В темнице ничего не было, даже двери.
  Она встала, и в ту же секунду стена напротив нее подобрала внутрь камни, образовав узкий проход. Через него полился мягкий свет, и в камеру вошла высокая, уподобленная человеку, фигура. Существо издало нечленораздельные слова, видимо, обращаясь к ней. Звуки его голоса были похожи на тихий шелест листвы. После этого пришелец развернулся и зашагал назад, но, пройдя не более двух метров, обернулся и вновь что-то требовательно сказал.
  - Я не понимаю вас, - сказала пленница, чуточку расслабившись.
  Заслышав ее голос, фигура застыла. Но замешательство длилось секунду, и существо снова вошло в темницу, однако на этот раз вошло в поток света.
  Это был человек, молодой мужчина среднего роста, очень худощав и с тонкими пальцами, которыми сжимал боевой топор. Лицо у него было немного вытянутое, с прямым носом и огромными, просто громадными глазами, так же, как и уши растянулись почти вдоль всей головы. На нем была простая, немного потертая одежда, а на ремне через плечо висел колчан со стрелами и маленький лук.
  Он гордо вскинул голову и шагнул ей навстречу. Она отшатнулась и прижалась к стене, попыталась ударить его кулаком, дернула руками, и осознала, что они связаны. Мужчина приблизился к ней и взялся за веревку и потянул к двери. Она уперлась, но он дернул сильнее, заставляя ее повиноваться.
  Как только она вышла из камеры, на глаза ей набросили повязку, лишив зрения. Она шла босыми ногами, то и дело спотыкаясь. Один раз она даже упала, плюхнувшись лицом в холодную землю. Ее резко поставили на ноги.
  Вокруг было глухо, словно в воде, и в тишине вопросы раскалывали ее голову. Тревога съедала ее изнутри. И она поддавалась эмоциям, не в состоянии удержать их.
  Неожиданно она услышала, как открывается перед ней дверь, вздрогнула, повязка слетела с глаз, и ее толкнули в какое-то темное помещение. По инерции она пробежала пару метров и уперлась ладонями в противоположную стену.
  Это была новая камера. Со стоном она села на нары, устланные соломой и шкурами, и оглядела себя. Она была прямо-таки усыпана синяками. Она не могла понять, откуда у нее столько ушибов. Грудь ее затрепыхалась, губы задергались, и, обхватив руками липкие от крови коленки, она глубоко разрыдалась.
  Она не могла сказать, сколько дней провела в этой темной обители. Единственным ее занятием была ходьба из одного конца камеры в другой, остальную часть своего досуга она проводила, лежа на соломе. В такие минуты она бездумно глядела в потолок или дверное окошечко. Сначала она пыталась угадать, почему она здесь, но постепенно мысли ее стали статичны и бесцветны. Периодически к ней приходил вооруженный человек и оставлял похлебки и воду. Еду она пробовала редко, но нетронутую пищу уносили и давали ей свежую. Она пробовала заговорить со стражником, цеплялась за его одежды, но он грубо отталкивал ее и уходил, вновь оставляя в тишине.
  Когда на нее накатывала дремота, пред ней возникали образы, картины, которых она ни разу не видывала - белые пустыни, блески стали, прозрачные фигуры, увенчанные шпилями башни, холодные звезды в венце огромной голубой луны... В конец каждого сновидения прокрадывался настойчивый шепот, заполоняя все вокруг. Но она не могла разобрать, что он хочет сказать ей, и билась в лихорадке, и просыпалась среди боли.
  Но однажды стражник вошел к ней не с едой, а с длинным клинком. Он подошел, вынул свое оружие и указал им не выход. Она молча повиновалась. Она ждала, что ей снова завяжут глаза, но этого не произошло. В коридоре за ней и ее охранником пошли еще два человека - их черты сливались со стенами, словно они были тени. Двигаясь по коридору, она смотрела себе под ноги, но мысли ее возвращались к этим двум, беззвучно шагавшим за ней.
  Желание увидеть их, заглянуть им в глаза стало настолько сильно, что она не выдержала и остановилась. Укол ножа стражника кольнул ее, но она не двинулась дальше, а решительно обернулась.
  Люди, так привлекавшие ее, были будто и не людьми - это были лишь образы человеческих тел, черные, будто окутанные густым дымом. Но пара пронзительно голубых глаз смотрели на нее из этого мрака.
  Страж еще раз подтолкнул ее в спину. Она отвернулась.
  Они пришли к отполированной, покрытой резьбой деревянной двери. Ее страж открыл проход и жестом повелел войти.
  В комнате было уютно: деревянный пол и стены, казалось, переходили один в другой. У окна стоял большой стол, стены были застелены растениями, которые росли из земли, раскинутой повсюду.
  Рядом с окном был мужчина. Он был очень высок - выше любого, кого она видела. Когда он двигался, казалось, что в нем сразу несколько людей: все его члены, сухожилия и кости выпирали из тела короткими импульсами, отчего контур его тела словно размывался в пространстве. Короткие белые волосы матово переливались в солнечных лучах. У него были нормальных размеров глаза, но в них не было радужки, не было белка - только чернота, глубокая и живая.
  Он сказал ей что-то сильным голосом на том же неизвестном ей наречии. Слова лились из него непринужденно, словно бы он рассказывал какую-то историю, и тембр его речи уравновешивал беспокойные движения его тела.
  Она молчала. Тогда мужчина повторил что-то для нее.
  - Я не понимаю, - устала сказала она.
  Заслышав ее, человек вздрогнул.
  - Твой язык забыт и почти утерян, - звуки родной для нее речи разлились в ее голове неожиданно громко, встряхнув уснувшее сознание, и она подняла на незнакомца широко открытые глаза, - Немногие о нем знают, а еще меньше помнят. Садись, - он указал ей на стул.
  Поколебавшись, она исполнила приказ.
  - Я думаю, ты... не осознаешь, где находишься... - снова заговорил мужчина, - Они сообщили мне о необычайной восприимчивости нашего заключенного, но я даже не ощутил, что это ты, - он оперся локтями о стол, и она увидела, что собой он прикрывал какие-то тени, которые клубились и расплывались в воздухе. Проследив за ее взглядом, мужчина добавил, - Странно, что ты не чувствуешь их, но, получается, теперь они все же скрыты даже для тебя.
  Она почувствовала, что внутри нее поднимается страх. Этот мужчина, эти две тени были слишком спокойными, но от них исходила какая-то сила.
  - Я... Не совсем понимаю вас. Кто вы? - она боялась задавать вопросы.
  - Да, многое изменилось, и ты можешь многого не понять.
  И тут она подумала, что перед ней, возможно, сумасшедший. Или это она сошла с ума? Глаза ее забегали по стенам, словно ожидая, что они сейчас рассыплются в прах.
  - Мне кажется, вы тоже не понимаете меня. Я не знаю это место. Вообще. Я здесь первый раз в жизни, - четко проговаривая каждое слово, стараясь сохранить уравновешенность, проговорила она.
  Лицо мужчины покрыла тень. В его глазах вдруг словно появились сразу миллиарды мыслей - так много, что их хозяин должен был бы уже жить вечность.
  - Я надеялся, что все все-таки будет не так, но пусть свершится, как должно... - проговорил он глубоким и переливчатым голосом.
  Она нахмурилась. Пол стал уходить под ногами.
  - Что вам нужно? - твердо произнесла она.
  - Пока мне ничего не нужно от тебя, Энди.
  Она вздрогнула. Пальцы рук сами собой сжались в кулаки.
  - Откуда вы знаете мое имя? Что это за учреждение? Зачем вы взяли меня сюда? - злость затмила в ней сомнения.
  Мужчина откинулся на спинку стула, а две тени расплылись, точно туман, за его спиной. Лицо его окаменело, кожа превратилась в белое полотно. В комнате стало темнеть, и тихий голос его раздался повсюду, но уста его были сомкнуты.
  - Освободи ей дорогу!
  Она почувствовала, как упали путы с ее рук, удар прокатился по телу; она двигалась быстрее, чем могла замечать перемены окружающего, и засвистел воздух в ушах, и залепило глаза трухой, и загремел твердый шепот у нее в голове, требуя что-то...
  Она открыла глаза. Невредимая, она стояла в темноте. "Я умерла" - сказала она сама себе, но дунул резкий ветер, и она рефлекторно сморгнула веками. И тут же мрак рассеялся, превратившись в вечерние сумерки. Еще теплилось зарево на небе, а пространство вокруг словно мерцало серебром. Багровая листва мягко шуршала под ногами, откуда-то тихо шумела вода. Земля была сырой и холодной. Она снова была в лесу.
  Она прислонилась к дереву. Колючие от инея листья кололи ее голые ступни. Она дрожала, а дыхание тяжело и глубоко прорывалось в грудь. Кровь кипела в сердце, стукая глухо по телу, но постепенно начала остывать. Горячие мысли стали замедляться, уступая место тревоге о морозе, который все более и более оседал на коже, сдавливая мышцы, смыкая веки.
  Ночь наполнялась шорохами, криками птиц. Она понимала, что засыпает, но оставаться на земле было нельзя. Осторожно ступая, она начала красться куда-то вперед, в черноту леса. Она озиралась по сторонам, хотя ничего не могла разглядеть во мраке. Наконец, она наткнулась на огромное дупло в дубе, забралась туда и уснула, обхватив себя руками.
  Утром она с тихими стонами разогнула окоченевшие конечности, а как только она выбралась наружу, кашель разорвал ее грудь. Она упала на колени, хватаясь за горло от боли и за живот от голода. Вокруг нее мелодично шелестели деревья, а яркие, но по-осеннему тонкие лучи солнца переливчато сверкали на влажной траве. Она прислонилась к дереву и хрипло задышала, устремив взгляд в звенящее небо.
  - Я умру.
  "Нет".
  Она подняла голову и внимательно огляделась.
  - Почему? - спросила она, понимая, что ее волнения превратились в безразличие, которое завладело и ее разумом, позволив ему разрушаться.
  "Мы дадим все, что нужно, только попроси".
  Она потрясла головой, но этот шепот раскололся в ее голове на куски, рассыпавшись там, точно огни большого города, повсюду.
  - Я хочу попасть домой. Я хочу знать, где я.
  "Место это именуется Слепым лесом на восточном берегу реки".
  Она перебирала варианты причин, вследствие которых с ней происходило то, что происходит: шутка? болезнь? реальность? Она снова всмотрелась в лес вокруг.
  - Кто ты? Покажись.
  Cразу несколько веток деревьев склонились к ней и затерлись об ее плечи, запутались в ее волосах; зашевелилась редкая трава под ногами, поднялись в воздух бурые листья и закружились вокруг нее, облепляя лицо, ноги, руки: лес застонал.
  Она вскрикнула и отшатнулась, отмахиваясь. Голос шелестел в ее голове. Она бросилась прочь от него, но куда бы она ни сворачивала, везде она попадала в сети деревья, и везде шепот заполнял ее мысли. Но убегала она недолго - грохот, схожий с грохотом от взорванной бомбы, раскатился по лесу - и листья улеглись на земле, повисли ветви, застыла трава. Она повалилась на землю и спряталась в кустах. Слизь прилипла к ее коже - она с отвращением увидела, что лес вокруг нее омертвел.
  - Что случилось? - только и смогла выговорить она, как прямо рядом с ней раздалась еще одна партия грохота, и из лесной чащобы недалеко от нее выскочили три всадника.
  На одном из коней сидел человек, обвешанный оружием и закутанный в плотные одежды. Его лицо скрывал капюшон. Выскочив из леса, наездник отстегнул от своего снаряжения какое-то оборудование и бросил через плечо. На лету предмет превратился в огромный бумеранг, вспыхнул синеватым пламенем и распорол надвое несколько деревьев. Стволы чуть не пришибли еще двух всадников. Один из них наложил на тетиву стрелу и спустил ее. Стрела попала в плечо преследуемого, он согнулся и дернулся поводьями. Лошадь заржала, встала на дыбы, но через секунду помчалась прочь, унося раненного наездника в лесную глушь. Преследователи помчались за ним.
  Через секунды еще пара всадников выскочила из леса, но их лошади остановились в нескольких метрах от нее. Она замерла - она боялась даже дышать, но могла разглядеть незнакомцев.
  У них были огромные глаза и уши, лица обтягивала бледная кожа. Темные у одного и светлые у другого волосы были коротко подстрижены. У обоих на поясах висели длинные ятаганы, а короткие луки вместе с колчанами болтались за спинами.
  Всадники крутились на месте среди умершего леса. Солнце тусклыми бликами играло на металлических застежках их одежд и на рукоятках их мечей. Беловолосый ужчина начал разводить руками, указывая куда-то в чащу леса. Черноволосый ответил так, словно продолжал какой-то разговор.
  - Квирнар и Ламар не были в страхе - они радовались. Если уж ярик чинит для них смерть, то они уходят быстро и мгновенно, но сегодня они остались! - лицо его просияло, - Я говорю, что среди нас появился вален!
  Другой мужчина с удивлением и опаской посмотрел на говорившего.
  Тут в глубине леса раздался далекий, но внушительный звук. Оба всадника повернули своих коней и помчали их галопом в сторону грохота.
  Едва мужчины отъехали от нее, она вскочила на ноги и побежала в противоположную сторону. Громкий чих вырвался из нее, раскатившись по вновь притихшему лесу повторяющимся эхом. Обернувшись, она увидела, что один из всадников поворотил за ней.
  Она бежала среди колючих веток и черных стволов, перепрыгивая через гнилые пни и редкие овраги. Мозг ее думал только об одном: где укрыться? Она и подумать не могла, чтобы отдаться воле преследователя. И словно в помощь ей лес стал намного гуще, толстые стволы деревьев все плотнее и плотнее притягивались друг к другу, и в ритме бега ей казалось, что ветви их тянутся к земле, прикрывая ее от посторонних глаз. Она начала боком протискиваться через просветы среди деревьев - куда там лошади с человеком на спине!
  "Сворачивай, сворачивай!"
  Эти приказы раздались у нее в голове, и она повиновалась. И вдруг деревья перестали мелькать вокруг нее, лес полностью сомкнулся за нею, и не успела она остановиться, как с тяжелым вздохом упала в какой-то овраг. Ее тело сжалось, словно в тисках, в ледяном холоде. Она поперхнулась холодом, забарахтала конечностями и вынырнула на воздух, хватая ртом студеный воздух.
  Она быстро перемещалась по сильному течению реки, которая уносила ее, все дальше от берега. Пару раз она уходила под воду, не в силах справиться с сильными волнами, но ее тело будто само собой выныривало на поверхность.
  Ей казалось, что минуты были месяцами, пока она боролась за свою жизнь, но одновременно она не заметила, как волны вынесли ее на мелководье. Хватаясь за глину, она выкарабкалась из течения и распростерлась на сыром берегу. Водоросли и вода вышли из ее горла. Она застонала, пытаясь встать.
  Река вынесла ее из леса на равнину. Выкарабкавшись из оврага, она повалялась в траве, чтобы стереть грязь. Небо над ней светило льдом. Солнце едва теплилось в вышине, даже не катясь к зениту, а обходя землю по горизонту.
  Она села на корточках, сжавшись, чтобы заставить тепло ее тела остаться. Уничтожая своей мощью, на нее смотрела высокая, с заснеженной вершиной гора. Возвышаясь над голой равниной, она видела всех и всюду. Река устремлялась к ней, как веселая дочка к суровому отцу, огибала камень и скрывалась за другой стороной.
  Скала обещала защиту. Понурив голову, Энди поплелась к горе, надеясь отыскать там сухую пещеру и попытаться развести огонь, хотя она раньше этого никогда не делала.
  Солнце уже наполовину скрылось, когда она, измученная, с исцарапанными ногами добрела до опушки нагорного леса. Река осталась немного в стороне, но из глубины леса доносился какой-то рокот, будто от водопада.
  Деревья мирно стояли рядом, накрывая землю широкими ветвями. Откуда-то из-за их стволов доносился приятный, ласковый запах смолы и хвойных иголок. Весь лес наполнялся тихими щелчками и приглушенным хрустом, и эхо от этих звуков разносилось повсюду: деревья словно говорили друг с другом. Густой мшистый покров накрывал толстые корни.
  С каждым шагом звук водопада становился все отчетливее и громче. Казалось, здесь никто не живет - она не увидела ни одной тропинки. Но какое-то тревожное чувство не отпускало ее разум - ей казалось, что за ней следят. Несколько раз она останавливалась и опасливо вглядывалась в чащу, но лес лишь протяжно вздыхал в ответ на ее безмолвный вопрос.
  Деревья начали редеть, и перед девушкой встала слизкая и холодная каменная стена, уходящая далеко вверх. Теперь рокочущий звук доносился сбоку, и она пошла вдоль скалы. Густые сумерки окончательно покрыли все вокруг, поэтому она ступала, пристально вглядываясь в землю. Огромный валун попался на пути. Пытаясь обогнуть его, она ступила на край утеса.
  Длинная долина простиралась под ним. Водопад из глубин горы извергался вниз в черное озеро множеством разноцветных брызг, сияя в ночи. Водную чашу внизу разрезала та самая река, которая помогла ей выбраться из леса. Она направляла свое русло вдаль, извиваясь среди невысоких, поросших травой и кустарниками холмов. Темно-лиловое небо, поддернутое серыми тучками, соприкасалось с черной землею, пока разгорались слабые звезды.
  Едва она стала огибать валун, как из-за другой его стороны кто-то натянул перед ее лицом стрелу. Она резко затормозила и, приподняв руки, застыла с широко открытыми глазами. На нее зло и холодно смотрел светловолосый всадник.
  Какие-то желтоватые глаза его горели огнем и блестели на темном челе как два маяка в штормовом море. На мгновение мысль о прыжке проскочила у Энди в голове - вдруг повезет - но мужчина задал ей вопрос на своем шелестящем языке, требовательно глядя на нее и тыкая древком стрелы в ее горло. Ей стало щекотно, и, не удержавшись, она громко чихнула, согнувшись. Запела тетива - стрела помчалась с утеса в небеса, а мужчина уже вытащил вторую, натянул и приставил к груди девушки. Угрожающие интонации вырвались в звуках его голоса.
  - Я не понимаю вас, честное слово, и я не знаю, за что вы меня преследуете! - испугано проверещала она
  Светловолосый чуть сощурил глаза.
  - Ты не лекан, значит, ты ярик? - выговорил он с явным трудом.
  - Я... Я вообще-то не туда и не туда, меня зовут Энди, и я не понимаю, где нахожусь и что вообще здесь происходит, и даже как я сюда попала, - неуверенно сказала она, но мужчина упорно молчал, задумчиво, но не менее агрессивно на нее глядя, - Я здесь уже сама не знаю, сколько времени, очнулась я в том лесу, где вы увидели меня, меня схватили и продержали в тюрьме долгое время какие-то люди, как вы, потом выбросили, лес взбесился при мне и омертвел. Я видела, да, видела как вы гнались за каким-то человеком, и я убежала, и река вынесла меня сюда, но, клянусь, я совершенно не понимаю, что происходит!
  Мужчина опустил лук и с задумчивым видом начал внимательно вглядываться ей в лицо. Сила его глаз отталкивала от себя, и она отводила взгляд. Водопад омывал два совершенно разных берега. Один из них, на котором стояли люди, сверкал обнаженным камнем. Голая стена уходила внутрь мерцающей пещеры. Противоположная сторона была сплошь покрыта мохнатыми деревьями.
  - Что ты хочешь? - внезапно сказал мужчина.
  Сначала она потерялась.
  - Я бы очень хотела отдохнуть.
  Светловолосый сверкнул на нее глазами и молниеносным движением прикоснулся к ее шее. Тут же она повалилась в пропасть. Но сильные руки легко подхватили ее.
  Она едва осознавала, что происходит. Сначала они с незнакомцем прыгали по камням, потом шлепали по воде. Сквозь прикрытые веки она видела лишь слабый желтый свет, а затхлый воздух щекотал ноздри. Потом они оттолкнулись и она на мгновение потеряла гравитацию. Они прыгали так несколько раз. Под конец она легла на что-то твердое. Она чувствовала, как раскачивается под нею пол: туда-сюда-обратно, туда-сюда-обратно, туда-сюда, туда... сюда...
  - Танхет хочет видеть ее...
  - Нет, нет, нельзя.
  - Ты нарываешься, Падиф...
  Заливистый смех раскатился повсюду, и сладкий сон накрыл Энди своим одеялом.
  
  
  Глава 3
  
  "Разгляди нас".
  Ее затрясло, и она резко проснулась, хватая воздух.
  Шепот удалялся из ее головы, но взамен она чувствовала тупую боль. Она села. Взгляд ее очертил иголки и ветви - она была прямо на кроне дерева!
  - Нет, нет, не волнуйся! - услышала она чей-то встревоженный голос, но было поздно.
  Она падала вниз, и прутья обжигающе хлестали по коже. Сверху послышался треск, и ее подхватили чьи-то руки. Она инстинктивно, не задумываясь, обвила руками чью-то шею и прижалась к широкой груди. Человек поскакал по ветвям деревьев, словно птица, а она сильнее вцепилась в его одежды. Но длилось это фантастическое путешествие недолго. Спланировав, человек посадил трясущуюся девушку на камень.
  Она покачалась из стороны в сторону, усмиряя головокружение, а потом с отсутствующим видом покосилась на мужчину. Это был другой всадник. Он стоял перед ней, гордо выпрямив спину, вперив руки в бока, подняв подбородок; на лице его мерцала улыбка. Его угольные волосы торчали во все стороны, а лицо было словно приплющено. В черных глазах сквозила мудрость, но он был молод.
  За секунды она отдышалась и вскочила на ноги, выставив перед собой ладони. Незнакомец перестал улыбаться - в нем изобразилась тревога.
  - Не бойся. Тебе просто не следовало паниковать.
  - Кто ты? - гаркнула она сиплым голосом, и в груди стало больно.
  Невольно она попятилась назад. Но не прошла она и полутора шагов, как почувствовала прикосновение к своей голове. Она резко обернулась.
  Протянув к ней руки, сзади стоял согбенный старец. У него была густая спутанная борота, а с плеч свисали многослойные одежды. Сухие листья и веточки запутались в складках ткани, в пышных, но редких волосах были семена, мертвые насекомые и маленькие птичьи перья. Все лицо его избороздили морщины. Его огромные желтые глаза просели к земле под тяжестью лет.
  - Что вы делаете? - сказала она одними губами.
  Руки дряхлого мужчины дрогнули. Он вопросительно посмотрел на своего спутника. Свет глаз молодого мужчины струился наружу, тогда как мысли старика проваливались вовнутрь.
  - Имя мне Падиф, я страж горы Ревен, - зазвучал громко и сильно голос черноволосого, - Перед тобой мой наставник. Пока ты спала на кроне, я созерцал твои мысли, а потом заглянул в них, когда ты проснулась. Я слышал, как звали и говорили с тобою Илень, Ламар, Квирнар и Селемер, - завидев перекошенное выражение ее лица, он поднял голову, глаза его сверкнули, - Не сердись, но такова мера для того, чтобы знать, кто ты. Но в твоей памяти пустота! Темнота скрывает твое прошлое, словно его и не было вовсе - я вижу тебя лишь с того момента, когда ты лежишь в лесу...
  Она закрыла глаза и покачала головой в стороны. Ей будто стало трудно дышать, а лицо сморщилось в раздумьях.
  - Нет... - едва слышно прошептала она, открыла глаза и стеклянными глазами уставилась перед собой, - Нет! - внушительнее повторила она и вскинула взгляд на мужчину.
  Он смотрел на нее настороженно.
  - Это какая-то шутка? Эксперимент? Почему я на земле? - медленно и раздельно заговорила она, и каждый звук болью отзывался в ее горле, - Где океан под моими ногами? Кто вы? - она посмотрела на него, - Я хочу знать, где я. Вы понимаете?
  Глаза ее лихорадочно заблестели. Она громко чихнула и закашлялась, перемешав мысли в голове. Слезы навернулись у нее на глазах: ей хотелось закопаться в землю, в тепло, где ее никто не потревожит.
  - Ты хочешь есть? Тебе наверняка холодно... - неожиданно заботливо проговорил Падиф, - Подожди-ка меня здесь, принесу тебе что-нибудь потеплее, - и он спрыгнул с обрыва.
  У нее выпучились глаза, она дернулась, чтобы вскрикнуть - но вспомнила, что люди в этом мире умеют прыгать по деревьям.
  Несколько минут ей казалось, что она была одна. Спустя лишь какое-то время она скорее ощутила, чем вспомнила, что рядом с ней остался старик. Медленно она повернула к нему голову: он ровно смотрел на нее, и ничего не было в его взгляде. Она отвернулась и начала думать, что ей делать.
  Но Падиф вернулся скоро, выскочив из густой зеленой кроны. За пазухой у него была охапка одежды. Он бросил тряпье ей, и она быстро обернулась в меховую накидку и шерстяные штаны. Через секунды ей стало мягко и тепло. Мурашки пробежали по ее коже, она довольно зажмурилась и медленно посмотрела на Падифа. Они со стариком тоже смотрели на нее. Как только их глаза увидели ее взгляд, мужчина улыбнулся, подошел к ней, прошел мимо и скрылся в лесу. Она растерянно посмотрела на старика. Тот только кивком указал ей, что нужно следовать за черноволосым.
  Падиф ступал медленно и размерено, пригнувшись и озираясь вокруг. Неосознанно, она старалась тоже идти осторожно, по его следам, копируя его движения. Она слышала, как тихо перешептывались деревья: они словно обсуждали ее, следили за ней, смеялись. Это ощущение пугало ее, и она пристально вглядывалась в сереющее пространство между сырыми стволами. Холодное дыхание тумана обволакивало ее кожу, и ей становилось нечем дышать...
  Они то спускались, то поднимались. Чем дальше они шли, тем напряженнее становился Падиф: он то и дело вздрагивал, хватался за эфес своего ятагана и постоянно оглядывался на нее. Когда его огромные и задумчивые глаза поворачивались к ней, она почему-то чувствовала безопасность.
  Через какое-то время перед путниками проступила поросшая лишайником и мхом каменная стена. Падиф свернул, прошел вдоль несколько шагов и вдруг скрылся в глубине камня. Если бы он этого не сделал, то она даже не заметила бы входа в пещеру.
  Внутри оказался туннель. Пройдя сквозь него практически на ощупь, она вышла вместе с мужчиной в густой лес. Справа и слева, насколько было видно, тянулась скала. Они прошли немного вдоль нее и вышли на просторную каменную площадку. С трех сторон площадка был окружена лесом, а в камне зияло черное отверстие пещеры. Рядом стояла скамья и было кострище с вертелами.
  Энди не могла ни о чем думать, даже о еде. Адреналин мешал ее мысли, она надеялась, что Падиф не причинит ей боли, а просто даст поспать в своем доме. А то, что это его дом - она не сомневалось.
  Это чувство было словно в воздухе: казалось, что даже камень под ногами нагревался от встречи с Падифом. Мох будто терся об его ноги, а валуны дрожали, силясь сдвинуться с места, чтобы быть ближе к нему. Даже деревья разговаривали по-другому: они звенели радостно. Юноша же не остался в долгу: он звонко рассмеялся и погладил камни, деревья, мох.
  Энди не могла понять, что он чувствует. Зачем он радуется вещам, которые пользует каждый день? Она не могла даже задать себе этот вопрос. Окружающий мир не существовал для нее.
  - Для чего мы пришли сюда? - слабо намекнула она, кутаясь в плащ.
  Падиф вместо ответа странно на нее посмотрел, но, будто одумавшись, кивнул головой. Он подошел к скамье и пригласил ее сесть.
  - Я знаю, ты устала, но может, все-таки поешь? Спать будет легче, - сказал он.
  - Да. Давай, - не сразу ответила она.
  Как только она уселась, перед глазами затуманилось, а голова закружилась. В желудке вдруг поднялся ураган голода, который терзал ее с не меньшим усердием, чем усталость. Она наклонилась набок и закрыла глаза.
  - Ну а я пошел за обедом, - как из-под воды услышала она.
  Страх остаться без него охватил ее, и она резко выпрямилась. Тревога заблестела в ее глазах, она сжала края сиденья.
  - Я пойду в пещеру и принесу еду, - спокойно проговорил Падиф, словно понимая смысл ее беспокойства.
  Он вернулся с куском сырого мяса, уселся напротив и стал насаживать его на вертела. Запах пищи еще больше натянул ее нервы, она не могла просто так сидеть.
  - Может, схожу и наберу хворосту? - предложила она.
  Мужчина поглядел на нее с сомнением.
  - Да.
  Она посидела еще несколько секунд, размышляя над неоднозначным поведением хозяина этого места. Вдруг это какая-то ловушка? Она ведь совсем не знает человека напротив. Но отступать от своего решения без видимых причин ей не хотелось. Она встала и вошла под кроны деревьев.
  Она по-прежнему видела Падифа, склонившегося над костром, солнце, золотившее гору, но внутри восторжествовал страх.
  Он подкрадывался к ней все время, пока они шли через этот лес. Он стерег ее в тюрьме. Он звал ее, пока река уносила ее от двух всадников. Это была неизвестность, которая ослабляла ее разум, усиливала эмоции и питала надежды. Она ведь могла столько раз убежать от Падифа, но не делала этого. А ведь он и не держал ее, он бы отпустил и не преследовал. Она надеялась, что он может вернуть ее домой.
  Она хотела пройти дальше в лес, но будто прозрачная стена мешала ей. У нее задрожали руки, и она услышала, как оправдывает внутри свой страх.
  - Нет! - прошептала она, сделала шаг и начала собирать сухие ветки.
  Но когда она поворотилась обратно сторону пещеры, голос раздался у нее в голове. Она выронила охапку хвороста. Голос то становился громче, то шелестел как будто бы очень далеко. Девушка крутилась не месте, словно пытаясь поймать источник звуков.
  - Кто это? - не выдержала и крикнула она.
  Голос сразу же стих и прекратился. Она стояла неподвижно, прерывисто и нервно дыша.
  - Кто это был?
  Ее голову, казалось, разорвало на куски, оттуда вышибло все мысли, осталась только боль. Она больше не могла думать, принимать решения, сопротивляться - она размылась в пустоте. И голос, полный власти, загремел перед ее взглядом. Но она не могла понять слов. Она только корчилась от бессилия в пространстве.
  Постепенно боль стала остывать, а голос стихать, и она успокоилась. Медленно поднявшись, она неровными шагами вернулась к Падифу.
  - Что это такое там, в лесу!? - закричала она, - Ведь ты знаешь, знаешь и не говоришь, специально отправил меня за типа хворостом, да? - в ней бурлило все, - Объясни же мне! Хочешь в психушку положить? Я все еще в городе? Зачем тебе это шоу? Что ты положил мне в голову, вытащи этот голос, мне больно! - возопила она.
  При последних ее словах выражение его лица стало более чем серьезное и обеспокоенное. Это чуть утихомирило ее.
  - Ты слышала голос, приносящий тебе боль? - спросил он.
  - Ха! А то ты не знаешь, - начала снова было она, но Падиф властно поднял руку, и было столько силы в этом жесте, что она замолчала.
  - Что он сказал?
  Она сбилась от этого вопроса. Что он сказал?
  - Я не знаю. Я не понимаю... - она смутилась: взгляд Падифа был таким серьезным и искренним, что она хоть и не верила ему, но успокаивалась, - Мне было больно... - она закрыла лицо ладонями и, замотав головой, тяжело задышала.
  Через несколько секунд ее прозрачный и прямой взгляд пронзил юношу.
  - Объясни мне, что мне об этом думать и что это было? Я прошу тебя, - добавила она.
  - Хорошо, - он сочувственно кивнул, и усталость отразилась в его глазах, - Но мне, как и тебе, нужно поесть. Рассказ не из коротких предстоит.
  Он нагнулся и уложил хворост на теплящие угли - яркое пламя вспыхнуло, раззадоренное его дыханием. Он водрузил мясо над огнем и принялся с задумчивым и мрачным видом медленно прокручивать его. Она сидела тихо и неподвижно. В неровном свете огня казалось, что костер горит и в глазах юноши. В такие мгновения в памяти девушки возникал другой всадник, тот блондин, который чуть не застрелил ее у водопада. Когда он тыкал древком стрелы ей в лицо, глаза его полыхали точно так же. От этого ей было немного не по себе, но если огонь желтых глаз того человека был нетерпелив и зол, то пламя в темных очах Падифа мерцало спокойно и тепло. Но блеск в глазах обоих мужчин был каким-то нечеловеческим, неприрученным. Когда еда была готова, Падиф протянул ей кусок.
  - Помни: не все постигается словами, - начал он говорить, - Ты попросила меня объяснить тебе, что за голоса слышатся тебе в голове. Но для ответа необходимо удалиться в прошлое. Живой мир - Инскримен - окружен зимой, и там нет жизни. Наши летописи говорят, что когда мрак и холод еще властвовал над всей землей, когда было еще отравлено все вокруг, один человек начал жизнь в зиме. Ему были подвластны любые из сил, и достаточно было лишь попросить, лишь найти для этих сил энергию, и любая его просьба исполнялась. Он нашел способ добывать из окружавшей его смерти эту энергию, и с каждой его просьбой зима разрушалась и возникала жизнь.
  Первопроходец попросил основания создать людей. Но для этого миру нужен был человеческий разум. И он позволил основаниям взять его мысли и чувства. Впустив в себя основания и отдав им часть себя, Первопроходец не мог умереть. Но закон, по которому он создал жизнь из смерти, стал основой существования остального мира: одни умирают, чтобы дать энергию для жизни другим.
  Разум Первопроходца был в людях, в земле, в камнях и воздухе, в огне и воде - весь мир был полон и един в себе. Первопроходец научил людей разговаривать с основаниями, с которыми люди были целое. Люди тогда жили в гармонии. Но словно произошла какая-то ошибка, и люди начали меняться. Они перестали общаться с основаниями, перестали просить, а вместо этого начали брать. Первопроходец исчез, затерялся, как будто мир забрал его оттуда, откуда привел. И тогда новоизбранные вожди людей загордились, зарделись в своей власти и стали ссылать верных основаниям в места, где еще властвовала смерть. В основном это были Бринчатые скалы, откуда зима уже ушла.
  И тогда люди разделились на жителей заснеженных равнин и жителей Бринчатых скал или на твоем языке, скал рока. Последние не выдержали унижений и лишений, и подняли войну на своих бывших братьев. Ни воины со скал, ни с равнин не уступали друг другу.
  В разгаре этой войны на обе стороны напала еще одна, третья. Другие люди появились из ниоткуда, и некоторые предполагают, что зачатками этой армии стали первые изгнанники с равнин, которых переманил в Цараненные горы Фиолетовый лидер, от которого летят молнии и огонь. Новая армия использовала незнакомое оружие, была закована в доспех, и просто истребляла людей и со скал и с равнин.
  Но однажды появилась еще одна, четвертая армия. Она состояла из снега, льдов и ледяных существ, количество которых равнялось нескончаемости. Главой этой армии стал человек, который помнил и чтил еще основания, и умел просить их, и обладал силою мощной, словно бы сам мир вел его за руку. Человек обосновался здесь, на горе Ревен, и назвася валеном. Он выступал против третьей армии, и именно он сплотил вновь людей равнин и людей скал, дал им силы вспомнить основания, силы бороться с той армией, которая пришла из Цараненных гор. Тех, кто послушался его и вновь научился говорить с основаниями, он назвал таленами.
  Вновь сплоченное племя людей назвалось леканами, а противников их назвали яриками. Вражда между ними идет и по сей день, уже многие десятилетия.
  После ухода валена, на горе Ревен, где он обитал, стали жить мои предки. Мы - те люди, которых этот человек обучил сам, заставил вспомнить основания. Мы боремся против яриков вместе с леканами.
  Существует вера, что вален вернется, чтобы закончить войну. В тот день, когда мы, то есть другой всадник и я, поймали тебя у водопада, лес Хафис возрадовался и возликовал своей смерти - обычно так не происходит, обычно они просят взамен. Я почувствовал это, ощутил, как стараются они и трудятся, отдавая свою жизнь и энергию, чтобы выполнить чью то просьбу. Ни один из нас, таленов, не может заставить основания сделать что-то, не заплатив за просьбу. И я понял, что вален вернулся. Ибо говорят, что в прошлом он мог просить мир и ничего не давать ему взамен - настолько было велико доверие мира к нему.
  Сомнений не могло остаться, когда река и гора наша шептались между собою, охраняя кого-то от опасностей, ликуя. И когда тот всадник, что преследовал тебя, вернулся с тобой, я решился заглянуть в твои мысли. Да, да, мы можем это, ведь мысль человеческая есть в основаниях. И я увидел твою просьбу. Но я не вижу твоего прошлого, словно бы тебя привел и создал мир и основания, как привел и создал первого человека, и это совпадение успокаивает меня, ибо вален есть продолжение Первопроходца, хотя нет такого слова, которое бы описало связь между валеном и первым человеком.
  Но есть кое-что, что тревожит меня. Я видел обрывки твоих мыслей и снов. Они пугают: то, что хранится в них - жестокость, ложь и пошлость - принадлежит ярикам. Ярики способны на многие ужасные вещи, и каждый раз они удивляют нас. Потому я не могу быть уверенным, что ты не из них. Но думая об этом, я устрашаюсь и своих мыслей: неужели мир и основания осерчали на нас, что избирают валена из яриков? Или мы загордились, считая себя достойными, но мир отдает себя ярикам - более достойным людям?
  Падиф замолчал. Тихо шелестел ветер в кроне деревьев, трещал догорающий костер, кричала вдалеке птица. Солнце закатывалось и заливало холодеющее небо рыхлыми и бледными сполохами. Деревья за мужчиной склонили ему на плечи ветви, и казалась, они тоже слушали его рассказ. Камни не светились больше, но как будто старели, покрывались дряхлостью лет, оседали по краям утеса.
  - Камни помнят прошлое лучше любого из людей, - сказал Падиф, - Потому они так молчаливы.
  Она подняла на него глаза. Он сидел, сгорбившись, подперев себя ладонью об колено, словно тяжкий груз лежал у него на спине. Взгляд его участливо скользил по камням и, казалось, старел вместе с ними. Ей стало жаль его.
  - Я не знаю прошлого, что ты сказал мне, - заговорила она, но он не отреагировал, - Я не тот, кого ты ищешь, даже если все это правда. Мое прошлое... Оно такое, как ты сказал: жестокое, пошлое, лживое, но оно не только мое. Оно должно быть и твоим тоже. Я не верю тебе. Да, наш мир не идеален, но... О, я будто не видела этого раньше. Но какой смысл? Где я?
  Она забормотала, но неожиданно прервалась. В ее глазах появился желтый свет.
  - Я не знаю, о чем ты говоришь, - твердо сказала она, вскинув взгляд.
  Он встал и протянул ей руку.
  - Пойдем, я покажу тебе.
  Она смотрела на его руку недоверчиво. Она не хотела касаться его, но не из-за страха или отвращения, гнева. Этому противилось какое-то другое чувство. Она не могла определить его.
  Падиф будто заметил это, нахмурился и убрал руку за спину. Но в его глазах не было оскорбления или укора. Через несколько секунд он отвернулся от нее и зашагал к лесу. Она побрела за ним.
  В этот раз лес не пугал ее. Темнота сгустилась между стволов, мох пропитался влагой, а тишина давила на уши, но впереди нее шагал Падиф, который словно распространял вокруг себя безопасность. Если лес и злился их вторжению, то эта злоба теперь ложилась только на плечи мужчины.
  Ее мозг полнился образами, которые вложил туда рассказ Падифа, а тело словно скручивалось внутрь себя от усталости. Она брела так, как если воздух стал плотнее, а время замедлилось, более того, из-за темноты и близорукости она почти ничего не видела. Ей казалось, что это не она идет, а деревья и земля двигаются вдоль ее неподвижного тела.
  - Сейчас Ламар во власти, - услышала она и вздрогнула, - Да, Ламар властвует над всем, что живет в земле, - сказал Падиф.
  Он внимательно осмотрелся и замер. Глаза его глядели куда-то в пустоту.
  - Ламар согласился сделать это, потому что это ради твоей веры. Но обычно мы не поступаем так, - проговорил он, и она услышала, как рвется трава.
  Девушка медленно, опасливо повернулась. Трава, что обвивала ствол, обрывалась; мох, что накрывал корни, выворачивался наизнанку - дерево двигалось и выдирало себя из почвы. Один корешок вырвался наружу резко, разбрасывая комья земли, и протянулся вперед. Другой корешок появился рядом, еще один, третий - и дерево, поднявшись, рухнуло в метре от своего гнезда. Оно выпрямилось, вскинуло ветви вверх и, как будто изнемогая, снова поднялось и сделало еще один "шаг". Корни будто нащупали новое основание и нырнули в землю, взрыхлив ее - дерево выпрямилось, раскинуло ветви и успокоилось.
  Она тихо застонала. Она не могла двигаться - она боялась деревьев, ведь они могли захватить ее, отомстить за то, что она сделала с ними там, в другом лесу... Она вскрикнула и тут же зажала рот руками. Падиф подскочил к ней и схватил ее за плечи. Его черные глаза вонзились ей в мысли. Его голос расколол ее мозг.
  - Это власть талена, - сказал он - и это было последней каплей в ее самообладании - тьма поглотила ее потрескавшийся разум.
  Сквозь промежутки пробуждения она ощутила, как Падиф взял ее на руки, принес в пещеру и уложил в постель из сена и мехового одеяла. Она не могла противиться обмороку и сну, которые мешались в ней. Она не доверяла ничему и боялась всего, но не могла держать глаза открытыми. Сон - мертвый и черный - сковал ее.
  Щекотка в горле заставила ее проснуться среди ночи. Она закашлялась и села, громко чихая. Утерев нос, она глянула вперед.
  В пещере не потухли всего два факела, снаружи по камням стучал дождь. Кровать Падифа почти не было видно - но она разглядела, что там были две фигуры вместо одной. Сердце ее быстро запрыгало в груди, и она пожалела, что проснулась.
  - Кто это? - взволнованно воскликнула она.
  Ветер прокрался в пещеру и всколыхнул пламя в факелах - она ясно увидела и Падифа и того старца. Одежды последнего, утром просто старые и оборванные, сейчас походили на кучу грязи. Он был очень встревожен и жестикулировал, явно передавая какие-то сведения. Падиф не двигался.
  Вспышка ее страха угасла, и вместе с ней потух еще один факел. Похоже, ее восклицание никто не принял во внимание, потому она медленно легла обратно в постель. Но вид обеспокоенного старика, который явно очень спешил со своими вестями, если пришел сюда в такую погоду, не давал ей сомкнуть глаз. Она смотрела на две тени перед собой, ожидая.
  Старик наконец-то перестал дергаться. Какие-то секунды Падиф все так же сидел неподвижно, а сердце ее уже стало успокаиваться. Но вдруг он всколыхнулся, а сквозь пещеру к ней раздался его резкий голос.
  - Уходим!
  Но тут же раздался отчаянный крик старика, молния полыхнула вдали, сопровождаемая раскатами грома. И в следующие секунды несколько событий быстро сменили друг друга. Кровать Падифа протяжно и ветхо заскрипела, в проходе появились фигуры незнакомых людей. Каменные стены дрогнули от удара - одеяло слетело с ее тела, а сама она упала на пол. В тот же момент молния, разветвляясь, вспыхнула в пещере, и несколько мужских голосов вскрикнули. Едкий дым ударил ей в ноздри, и она согнулась от кашля. Блеск оружия отразился в чьих-то глазах совсем рядом. Лезвие вспыхнуло ярким, озарившим все вокруг огнем - Падиф стоял с перекошенным лицом, сжимая в руке длинный полыхающий ятаган. Клинок вспыхнул и померк, и тут же несколько глухих ударов разнеслось об стены. Она застонала от боли и неизвестности, когда вдруг все стихло.
  Время, ускорившись, теперь как будто замедлилось: она чувствовала лишь, как дым заползает ей в легкие. В темноте чьи-то руки вздернули ее на ноги, набросили на голову мешок, связали руки и ноги и взвалили на чьи-то плечи.
  Как только ее вынесли наружу, она промокла насквозь. Носильщик ее подпрыгнул и опустился на что-то шаткое, и снова подпрыгнул. Энди поняла, что они передвигаются по кронам деревьев, как поступал и Падиф. Значит, что ее захватили его соплеменники?
  Ветер хлестал ее лицо, небеса громыхали над головой, молнии вспыхивали белым светом сквозь мешок. Ей хотелось закрыть глаза, уснуть, а проснувшись, понять, что всего этого не было.
  Но она не могла уснуть. Они прыгали среди тонн воды, и иногда казалось, что она барахтается в океане. Но неожиданно раздался лязг цепей, и шторм остался где-то позади: его звуки стали шептаться, как за плотной стеной. Ее носильщик сбросил ее на что-то плоское - на мгновение она подумала, что они сбрасывают ее с обрыва, и ее дыхание остановилось...
  Внезапно раздался стук, послышался свист, и промозглый ветер охватил ее сырое тело. Зашуршали чьи-то сапоги, буря снова стихла, а она согнулась и чихнула от пронявшей ее дрожи. В горле запершило, она стала глотать воздух и хрипло кашлять. Она хотела унять эти потуги, потому что ей было больно в груди, но не могла. Обессилев, она упала на колени, но секунды спустя твердые руки сжали ее плечи и вздернули на ноги. Повязка слетела с ее глаз.
  Она увидела большую комнату, освещенную факелами - их тени вздрагивали на сквозняках, отчего казалось, что стены двигались. Ее окружали четыре охранника с мечами на поясах. Напротив, в высоком металлическом кресле сидел мужчина. Он был не стар и не молод, уже в летах, но по-юношески статен. У него были огромные синие глаза, вытянутые уши торчали сквозь длинные и курчавые черные волосы с сединой. Резкие черты лица перекрывала тонкая сетка из морщин и усталости. Этот мужчина смотрел на нее настороженно и придирчиво, в его глазах была власть, под действием которой ее сердце сжалось.
  Это чувство напомнило ей что-то - как будто она уже ощущала этот взгляд раньше. Она посмотрела на него внимательно...
  Внезапно Энди услышала рядом шевеление и повернула на звук голову: поддерживаемый двумя людьми под руки, откуда-то сбоку появился Падиф. Его колени бессильно волочились по полу. Он был в крови и лохмотьях, голова его безжизненно болталась на шее, а на поясе не было оружия. Чуть поодаль, в окружении охраны, стоял, весь трясясь, старик. Вид у него был измученный и изодранный, у него руки были в земле, а глаза - в слезах. Старик посмотрел на нее безучастно, но только на секунды - взор его был прикован к Падифу.
  Девушка снова посмотрела на мужчину в кресле. Он тоже смотрел на нее. Заметив ее внимание, он открыл рот, и оттуда раздались шепелявые и шелестящие звуки, которые она уже слышала, но не могла понять.
  Но его голос словно разбудил ее. Она выровняла дыхание и смело заглянула ему в глаза. Злоба за то, что он сделал с Падифом, начала подниматься в ее душе, как водопад: стремительно.
  - Я не понимаю вас, - произнесла она твердо.
  Он сощурил глаза и немного опустил голову.
  - Я спросил: кто ты? - произнес он. Выговор у него был неровный, некрасивый, но властный.
  Она устало вздохнула.
  - Давайте лучше вы сначала скажите, кто вы, потому что я одна здесь, похоже, этого не знаю, - тихо и спокойно предложила она, смотря в сторону.
  Мужчина в кресле вскинул на нее острый взгляд. В нем был гнев и удивление.
  - Даже ярик в чужом доме и будучи в плену не станет задавать вопросы, ибо участь его решится только из его ответов, - вкрадчиво и с расстановкой сказал он, и, оперевшись на подлокотник, вытянул спину вперед, приближаясь к ней, - Или ты считаешь себя гостем более сильным и более великим, нежели хозяин?
  Она закрыла глаза. Она могла сейчас ответить "нет", но не знала, зачем ей это говорить. Поэтому она молчала и чувствовала, как гнев клокочет в ней.
  Хозяин этого места долго смотрел на нее в ожидании. Потом он ухмыльнулся и повернулся к Падифу. Стражи сильно встряхнули юношу - она услышала это и распахнула глаза на своего единственного знакомого в этом мире. Он не поднял голову, но подобрал под себя ноги. Стражи отпустили его, и он сел на колени, сгорбившись.
  Мужчина в металлическом кресле плавно и равномерно опустился на спинку своего сиденья. Он смотрел на Падифа долго, проникновенно и вкрадчиво, словно хотел убедиться в чем-то, что можно еще изменить, чего может еще не быть.
  Несколько минут никто не двигался. Энди не могла понять, что происходит. Мужчина в кресле смотрел на Падифа, а Падиф, наконец подняв голову, смотрел на него. В его мутном и болезненном взгляде было сопротивление и сожаление.
  Неожиданно мужчина в кресле взревел, глаза его заполыхали безумством. В ту же секунду Энди услышала сбоку от себя приглушенный девичий крик и повернула голову: там, в проходе, стояла невысокая черноволосая девушка, а рядом с ней тот самый желтоглазый всадник, что выследил Энди у водопада. Девушка, вскрикнув, закрыла рот ладонью и рванулась вперед, в зал, но светловолосый схватил ее за руку, удерживая; девушка затрепыхалась, он прижал ее к себе, взгляд его взметнулся на Энди: она увидела злобу и ненависть.
  Воздух вокруг мужчины в кресле словно сгустился, обвил и рассыпался, и через мгновение Падиф поднял перед собой раскрытые ладони, словно заслоняясь от чего-то. Глаза его остекленели, руки задрожали. Энди раскрыла рот от ужаса: было что-то жуткое в этом молчаливом представлении.
  Мужчина в кресле начал брюзжать слюной от ярости. Но спустя миг Падифа отшвырнуло назад, он пролетел через весь зал и с силой ударился о каменную стену. На мгновение он застыл с раскинутыми в разные стороны конечностями и быстро скатился на пол. Он не встал.
  Раздался глухой девичий крик. Падиф не двигался, и Энди не могла видеть, дышит ли он, поднимается ли его грудь, темнота заливала ее сознание, дождь стучал в ее мозгу. Она медленно повернулась к незнакомому мужчине: он сел в кресло и смотрел на тело Падифа. Но она не видела этого. Она оттолкнула от себя копья, поранившись, и рванулась трону.
  - Ах ты! - заорала она, глаза мужчины округлись, но стражники ухватили ее за талию, оторвали от земли и понесли прочь из зала. Она билась и трепыхалась, совсем как та девушка в проходе, но очень скоро разум ее просто закрыл занавес, и она видела только темноту...
  Неясные образы мелькали в пространстве вокруг нее, вились в темноте, и тихий шепот говорил в глубине ее разума. Она села и начала тереть лоб ладонями, стараясь унять этот голос.
  - Оххх, хватит... Хватит... - слабо взмолилась она и снова повались на спину.
  Она полежала так немного. Шепот наконец-то стих, и она, приподняв голову, огляделась. Она снова была в тюрьме, каменной камере с деревянной дверью и квадратным небом в решетку.
  - А-а-а, - тупо улыбаясь, протянула она, - Я уже привыкаю! Не беспокойтесь! Только вот когда завтрак? Или обед? Или ужин? - она требовательно покосилась на дверь, - Эй! Эй! - закричала она и захихикала, зажмурившись и тут же потеряв сознание.
  Ни разу не виденные, не слышанные, не пережитые события вертелись в ее снах, которые растягивались на несколько дней. Белый, ослепительный блеск осенял вершины гор, остроконечные пики башен светились на бледном солнце... Много, много людей толпились внизу, как муравьи, беспокойно, метаясь в разные стороны... Ей что-то вливали в горло. Рядом стояли люди, прозрачные, как будто из воды, и не двигались. А внизу расплывалось черное, гладкое, как зеркало, озеро, и в нем были тела мертвых... Голос надвигался на нее, громкий, он был везде.
  - Скорее же, быстрей!
  Энди свалилась с кровати, хватаясь за голову в попытках унять жжение и боль, что раскалывали ее на части. Внутри гремел и резал настойчивый шепот в голове.
  - Да, да! - завопила она, и согнулась крючком. Голос стал удаляться, эхом повторяя болезненные приказы.
  - Что случилось, очнись! - другой голос, ясный, звонкий раздался у нее над самым ухом.
  Она подняла от пола гудящую голову, в которую словно изнутри колотили молотком, затуманенные глаза ее жалостливо посмотрели вверх.
  - Падиф! - задохнулась она.
  - А ты что думала, что я умер? - насмешливо, но тревожно буркнул он.
  Она залепетала что-то, опуская голову.
  - Ладно, некогда, - проворчал Падиф, схватил ее под мышки и усадил на кровать, она уставилась в его задумчивые, но наполненные энергией глаза, - Сейчас важно одно: твой выбор. Я могу оставить тебя здесь, а ты находишься в тюрьме ревенов. Но я могу забрать тебя, и это будет побег, после чего я расскажу тебе все, что спросишь, научу возможностям валена и сделаю из тебя сильного воина и мудрого талена, но сильно повлияю на твои будущие решения, поступки. Выбирай.
  Его неожиданное появление, радость за его жизнь мешали ей думать.
  - Время не ждет нас, Энди! Я ухожу! - сказал Падиф.
  - Нет, подожди! - она ухватила его за полы черного плаща, - Все будет хорошо? Они не будут бить меня? - вытаращив глаза, спросила она со слезами.
  Падиф не ответил, но она увидела в его глазах волны раздражения, что захлестнули его сознание. Он вскинул голову и повернулся от нее к проходу.
  - Нет, нет, я иду с тобой! - вдруг воскликнула она, и что-то гигантское, мощное шевельнулось в ней, сдвинуло огромную плиту, изменило все. Силы, которые, как она думала, она потеряла навсегда, вернулись к ней. Она выпрямилась, встала.
  - Тогда накинь вот это, - отрывисто сказал Падиф и достал откуда-то из-за пазухи плотно свернутый моток черной ткани.
  Она развернула ткань и накинула на себя такой же плащ, который был на Падифе. У нее тряслись руки от страха и она не могла зашнуровать накидку на груди. Мужчина подскочил к ней, шлепнул ее по ладоням и быстро затянул веревки вместо нее. Он накинул ей капюшон на голову.
  - Иди спокойно и медленно, молчи, не останавливайся, - только и сказал он и, ухватив ее за конец бечевки, которой опоясал, пошел ко входу.
  Когда он дернул ее, Энди ступила шаг вперед, но больше не двинулась. Падиф снова дернул ее, но она уперлась стопами в пол. В ответ на молнии в его глазах она замотала головой в стороны.
  - Нет. Нет-нет. Я не собака, чтобы вы все так со мной обращались, - забормотала она, смотря в нетерпеливые черные глаза.
  Взгляд Падифа расширился, а в лице его вдруг наступило понимание. Он ослабил веревку.
  - Энди, так нужно, без этого я не смогу вывести тебя, - неожиданно ровным и спокойным голосом сказал он.
  Его слова убаюкивали, но она не могла двинуться с места.
  - Либо ты идешь так, либо ты не идешь, - уже холоднее промолвил он.
  Она качала головой, в которой танцевали противоречивые мысли. Наконец, она опустила взгляд и ступила вперед. Падиф медленно кивнул, развернулся и натянул веревку.
  Сквозь узкий проход они вышли в не менее узкий каменный коридор. По стенам были развешаны горящие факелы: в мерцании огня казалось, что камни зорко следят за преступниками и переговариваются между собой.
  Они прошли несколько метров до поворота. Падиф осторожно ступил за него, уводя ее за собой. По бокам были двери от других камер, воздух тяжелел от тишины.
  Падиф шел плавно: балахон на его плечах будто скользил по полу без тела. С каждым его шагом Энди казалось, что он становился все более невесомым, легким, даже прозрачным. Вот уже она едва видела черный цвет его одежды, различала блеск его глаз - еще несколько шагов, и он исчез.
  Энди остановилась, открыв рот и расширив глаза. Она затрясла головой, пытаясь проснуться, но почувствовала, как веревка дернула ее за талию. Она посмотрела на свое туловище и поняла, что оно тоже стало прозрачным, каким-то серым. Она хотела вскрикнуть, но только открыла рот - ни звука не донеслось из груди, и она не поняла, то ли это она вспомнила приказ Падифа молчать, то ли ее голос вдруг просто не отразился от стен.
  Веревка снова дернула ее за талию, и тут она вспомнила ходячее дерево и допустила невозможное. Закивав, она наконец повиновалась зову невидимого Падифа.
  Она шла медленно, насколько могла, чтобы всегда чувствовать натяжение веревки. Впереди замаячил еще один поворот, и веревка ослабла. Энди остановилась.
  - Согнись немного, руки засунь в рукава, передвигайся как можно плавнее, лучше мелкими шажками, и ни в коем случае, ни в коем случае ничего не говори, - услышала она шепот Падифа так близко, как если он говорил ей в ухо. Через несколько мгновений веревка снова потянула ее вперед, и они повернули за угол.
  В конце коридора за поворотом были двери, у которых стояли два охранника с длинными копьями. Они смотрели на нее, пристально и озабоченно. Каждый шаг давался ей с трудом - она хотела развернуться и побежать, хотя бежать было некуда. Когда она подошла вплотную к дверям, то грудью уперлось во что-то невидимое и встала между стражниками, которые при ее приближении выпрямились и преградили путь копьями. Сердце ее застучало так сильно, что мешало дышать, и ей казалось, что она не дышит вообще.
  Они все смотрели на нее, но она не поднимала головы. Никто не двигался. Но через минуту копья раздвинулись перед ней, а ворота открылись. Гонимая вперед веревкой, она вошла в новый коридор. У нее темнело в глазах, в горле щекотало до слез, но она не смела даже сглотнуть слюну - нервов ее едва хватало, чтобы не упасть.
  Сзади ее обошел еще один охранник, только лицо его было сокрыто опушенным забралом легкого шлема, одет он был в дорожную куртку. Он прошел вперед и открыл перед ней еще одни ворота - она прошла сквозь них, следуя беззвучным указаниям Падифа.
  Там было еще одно помещение - круглое и тесное, с маленькой дверью напротив, рядом с которой стоял коренастый и широкоплечий мужчина. Она вновь остановилась и стояла неподвижно, пока он не отошел в сторону, а дверь не распахнулась сама собой. На нее дунул холодный воздух, а в ночной темноте она разглядела деревья. Она ступила за пределы тюрьмы. Вслед за ней прошел и человек в шлеме.
  Землю устилал молочный туман, из-за чего казалось, что во мху были сырые облака; серо-синие небеса тускло освещались звездами. Полуголые ветви деревьев плотно нависали над головой. Воздух был какой-то спертый и тяжелый.
  Веревка задергала ее, а мужчина в шлеме пошел вперед. Она пошла за ним и ей казалось, что она чувствует дыхание Падифа на своих щеках - он был совсем рядом.
  Он, они вели ее через лес долго, медленно. Чем дальше они уходили от тюрьмы, на которую она не осмеливалась оглянуться, тем больше усталости она чувствовала, хотя воздух вокруг очищался и становился легче. Деревья расступались, мысли в ее голове освобождались от страха. Она начинала поднимать голову и спрашивать себя о человеке в шлеме - долго ли Падиф будет терпеть его?
  Наконец, когда дышать ей стало совсем легко, а ноги едва ли не волочились по земле, они остановились. Неизвестный мужчина развернулся к ней лицом и снял свой шлем.
  Это был он, тот мужчина с горящим желтым взором, который поймал ее у водопада и который смотрел на нее с ненавистью, пока Падифа швыряли по стенам. Глаза его и сейчас полыхали отвращением к ней и светились во мгле желтыми огнями. Он скользнул по ней глазами и вскинул взор куда-то в пустоту. Девушка, насилу отрывая от него удивленный взгляд, посмотрела туда же.
  Из ночной тьмы, сначала теряясь и сливаясь с деревьями, мерцая, проявился наконец-то и сам Падиф. Его черные курчавые волосы делали его похожим на меленькое деревце: он словно отделялся от леса, становясь все более и более человечным. Когда он подошел вплотную к ней, тело его обрисовало нормальный силует, а в глазах появилась твердость и восторг. Его губы дернулись в улыбке, и она вдруг искренне поверила, что она - свободна! Резкий прилив радости заставил ее вскинуть руки и тихо похлопать в ладоши. Падиф ухмыльнулся ей в ответ и подошел к союзнику.
  Они не разговаривали - по крайней мере, она этого не слышала. Но тут Падиф поднял ладони и начал жестикулировать перед лицом другого мужчины, а тот стал махать руками в ответ. Их взгляды пересекались, как мечи. От них исходила какая-то сила, которая отталкивала и объединяла их - иногда ей казалось, что они - две части чего-то, давно разбитого.
  Шум из беззвучного спора разносился вокруг не словами, но воздух впитывал их страсти и обдавал накаленными волнами тело Энди. Она покачивалась - то ли от этой энергии, то ли от усталости, пока неожиданно не наступила тишина. Светловолосый выпрямился, быстро взглянул на Падифа и, приняв из рук последнего протянутый ему шлем, развернулся и начал быстро удаляться вглубь леса. Через несколько секунд из него всего виднелись только его белые волосы, а через минуту он полностью растворился во мраке. Падиф вздохнул и подошел к ней.
  - Все складывается более чем хорошо, - тихо произнес он и поглядел куда-то в пустоту, - А потому цепляйся за меня и держись как можно крепче и ни в коем случае не кричи, не вопи! Сейчас самое важное - скорость, а потому я понесу тебя древесным путем, - сказал он и повернулся к ней спиной, - Ну же, хватайся!
  Энди засмущалась, но в конце концов она вскарабкалась ему на спину. Падиф резко вскочил и, подобно испуганной кошке, завилял ловко между тесными рядами деревьев. Ее голова откинулась назад, но она, преодолев внушительную силу инерции, прижала лоб к его шее.
  Он бежал, как если бы порхала бабочка - бесшумно, легко и очень быстро, словно совсем не чувствуя у себя за спиной массу плоти и костей, а она именно так себя и чувствовала: при неожиданных поворотах ее заносило в сторону, при прыжках придавливало книзу, а когда он погружался в овраг, взлетала на доли секунды вверх. Иногда ей казалось, что она упадет, но в те мгновения Падиф хватался своими забронированными в жесткие перчатки ладонями за ее руки и крепко их сжимал.
  Он бежал еще быстрее, разгоняясь, и тут в животе у нее образовалась дыра - он подпрыгнул высоко и резко, зацепился за сук и, перекувырнувшись, встал на него. Ее чуть не стошнило, а он уже прыгнул на другую ветку более высокую и тонкую, а потом еще выше, выше - едва он касался сучков, как уже летел к другим. Иногда ей казалось, что она теряет сознание, но конечности ее будто онемели и плотно обвивали Падифа. А он сжимал ее ладони своей рукой...
  Но тут Падиф упал на что-то устойчивое, завертелся и плавно сбросил ее с себя, посадив на твердую поверхность. Она закачалась, медленно встала на карачки и ее стошнило слюнями и желчью. Неловко вытерев рот ладонью, она перекатилась обратно на спину. Падиф стоял перед ней, самодовольно улыбаясь. Повернувшись на бок, она осмотрелась.
  Они находились на какой-то каменной площадке, похожей на ту, куда Падиф уже однажды привел ее. Большая часть площадки острым краем поддевала горизонт, который раскинулся над огромной равниной. Лес был за их спинами, а сбоку была каменная стена горы.
  - Где это мы сейчас? - спросила она.
  - Это скрытое место, о нем знают лишь несколько человек, называется оно Предзакатная ступень. Поедим? - и он, все также улыбаясь, обошел ее.
  Энди глянула ему вслед и заметила, что в скале сереет небольшая дыра, обозначаювшая вход в пещеру, куда и отправился Падиф. Значит, и здесь его дом. Но ее почему-то не привлекала пещера и еда, а тянуло заглянуть за край площадки. Она встала и медленно двинулась к пропасти. Голова ее все еще слегка кружилась, потому, дойдя до обрыва, она легла на живот и заглянула вниз.
  Мерцая и переливаясь, в нескольких десятках метров внизу было водное зеркало. Небольшое озеро, из которого выбегала река, растянулось вдоль основания горы, и где-то справа в него падали огромные массы водопада, но здесь оно было спокойным и гладким; ни волна, ни рыба, ни ветер, - ничто не тревожило ровную черную гладь. Она могла видеть в отражении блеск своих глаз, а небо казалось в этом зеркале намного ярче, глубже и как будто чуточку ближе, чем есть на самом деле.
  Она смотрела вниз, и ей казалось, что стоит коснуться этой темной, густой воды и сразу же упадешь в небеса, перекувырнешься и утонешь в вечности звезд. Едва она подумала об этом, как отчуждение к озеру, неясная тревога поднялись в ней, она отшатнулась от обрыва, бросив взгляд вдаль, на холмы. Кто-то коснулся ее плеча, и она вздрогнула: над ней склонился Падиф. В первое мгновение она ужаснулась его глаз - они мерцали так же, как озеро, но то было лишь мгновение.
  Они устроились на ужин точно также, как и в прошлый раз: на скамьях у входа в пещеру. Рядом снова загорелся костер, и девушка вновь почувствовала пережитые страхи: словно снова грядущей ночью к ним в пещеру придут чужие, заберут их, искалечат Падифа и закроют ее в камере.
  На горизонте, между холмами, небо покрылось золотистыми полосками, означавшими скорый восход солнца. Начало своему дневному циклу небесное светило брало прямо напротив их убежища, и Энди задумалась о том, почему оно названо Предзакатной ступенью, а не Предрассветной - солнечные лучи светили прямо в дыру в пещере. Холмы покрылись переливчатым оранжевым сиянием, лес наполнился желтым светом, а камни заблестели осевшими за ночь капельками тумана. Ночной сумрак еще слабо темнел в вышине, вместе с серыми тучами уходя во внутренние слои неба. Девушка повернулась к Падифу. В его глазах сумрак уходил вместе с ночью.
  - Падиф, - откликнула она своего приятеля дрожащим голосом, - Падиф, расскажи мне, кто этот человек, что... который заточил меня в тюрьму, а тебя допрашивал в том зале?
  Глаза мужчины потемнели, как будто снова наступала ночь, а взгляд опустился вниз.
  - Это правитель ревенов, правитель нашего народа, - ответил он и окинул омраченным взглядом долину.
  - Он командует и тобой?
  - Мне не совсем ясен твой вопрос. Мы чтим интересы тех, кто это заслужил и чья воля кажется разумной для нас, - Падиф действительно был слегка озадачен.
  - Но если он - правитель, значит, он главный.
  - Нет, ты не понимаешь. Мы руководствуемся в выборе правителя только нашим разумом и нашими традициями. Никто из нас, будь то даже сам правитель, не может рассчитывать на выполнение своего приказа, если его сила и ум не превышают силу и ум остальных, и в выборе союзников или возможных действий мы легко можем подчиниться любому, если его предложение разумно. Любой из нас начинает с пустоты, и мы движемся постоянно вперед, совершенствуя себя и постепенно приобретая все больше прав к командованию над другими или преподаванию нашего опыта юным. Но даже славный командир и искусный мастер может потерять свой авторитет, если допустит ошибку, приведшую к горю других. Это значит, что только поистине великие, сильные, мудрые из нас продолжают ими считаться до самого конца жизни, многие же возвращаются к своим истокам, ибо ошибка может означать только одно: таковые не достойны считаться наиболее опытными из нас. Потому, как правило, правитель ревенов есть самая сильная личность среди нашего народа, наши командиры есть самые опытные в боях люди, наши учителя есть самые мудрые, искушенные жизнью преподаватели.
  - Ты поймешь, - устало добавил он.
  - А за что этот правитель мучил тебя, а меня посадили в тюрьму?
  Он напрягся и стиснул ладонями край скамьи. Ему явно не хотелось говорить об этом.
  - Он допрашивал меня за мое решение. Талены, о которых я говорил тебе, живут на горе Ревен и в Хафисе повсюду, вален же всего один. Однажды один мудрый человек сказал мне, что вален вернется и изменит нашу жизнь, но вот неурядица, на Ревен уже воспитывался вален. Этот мудрый человек не признавал валена, он не верил выбору правителя, но задолго до этого изрек слова о том, что валена должны найти лучшие из ревенов, а значит, правители. Он противоречил сам себе, получается, и ревены перестали ему доверять. Я же нашел его, провел с ним много времени и уверовал в его ум, его знания. Я всегда сомневался в истинности валена, который живет сейчас у правителя. Это не тот человек, я был уверен. За это я был изгнан из своей семьи... И вот, я нашел валена. Точнее - вален нашел меня.
  - Я же говорила тебе...
  Первые лучи солнца уже поднялись из-за горизонта: они были тусклыми и прозрачными.
  - Пойдем-ка спать, - вдруг сказал мужчина и поднялся.
  Они зашли в пещеру. Было видно, что это убежище подготовили к их приходу: две деревянные кровати были застелены свежей соломой и чистыми мехами, факелы были обильно смазаны маслом. В углу были свалены чашки и тарелки, а еще набитые чем-то мешки. Здесь было тепло и нагрето - остатки костра еще сверкали углями.
  Как только она увидела кровать, мозг ее отодвинул все тревожные мысли. Не дожидаясь указаний Падифа, она повалилась на нее с тихим стоном. Мужчина же пошуршал и полязгал чем-то напротив нее и вышел наружу. Может быть, ей показалось, может быть, ослабленный тревогами и нерешенными задачами мозг дал сбой, но когда Падиф приподнял штору в проходе, она увидела на краю каменной площадки еще одну человеческую фигуру, тоненькую и низкую. После сон накрыл ее разум темнотой.
  
  
  Глава 4
  
  Она проснулась в пещере. Огненные блики танцевали на каменных стенах. Она долго следила за ними, но потом резко встала и вышла наружу.
  Ветер, пропитанный пылью жухлой листвы, облепил ее сонное тело холодом, растрепал ее волосы и усеял кожу мурашками. Она прыснула, подергалась и, обхватив себя руками, огляделась.
  Каменная площадка серебрилось поздними лучами солнечного диска. Ее острые края, казалось, прорезали ослепительный свет неба, которое едва контрастировало с белесой кромкой холмов. И чем больше она глядела на горизонт, тем сильнее размывалось всякое отличие между низом и верхом мира, и вместо этого словно одна светящаяся стена перекрывала собою все.
  Она погрузилась в этот матовый свет. Веки ее вдруг стали несообразно тяжелы... Чужие голоса зашептались у нее за спиной. Или в голове? Так тихо, непринужденно и так непонятно. Это было немного страшно... и приятно. Она отдалась этим ощущениям.
  Она лежала и пыталась восстановить дыхание. В ней было совершенно пусто, она не чувствовала своей плоти, пока что-то холодное не коснулось ее щеки. Она медленно оперлась ладонью об поверхность, на которой лежала, привстала и открыла глаза: поверхность сверкала и переливалась острыми кольями. Она вскрикнула и быстро вскочила на ноги - у нее потемнело в глазах и закружилась голова. Когда она снова посмотрела перед собой, то увидела всего лишь иней на камне. Никакой белой стены не было.
  Она вздохнула и, подойдя к каменной скамье у входа в пещеру, тяжело опустилась на нее. У нее сильно болела голова, она запустила пальцы в волосы и уткнулась лбом в ладони.
  Солнце плавно удлиняло тени, холмы покрывались черным осадком вечера, и вскоре иней замерцал голубоватыми оттенками звезд. Где-то за лесом шумел водопад.
  "- Сюда, пойдем! Отсюда такой вид! - подруга весело на нее оглянулась и подошла к самому краю старого заброшенного моста.
  Она подошла осторожно к краю площадки. Мост немного качался на зимнем ветру, потому они, цепко хватаясь руками за края деревянных досок, опасливо заглянули вниз.
  Морозный ветер обдул ее и сорвал капюшон, у нее перехватило дыхание от высоты. Февральский снег покрывал крышу каждого дома, страйлковые платформы тысячами зеленых точек мелькали повсюду; три крыла города окружали огромный синий ЭМГ, и ей казалось, что она смотрит на громадный цветок, по лепесткам которого скользят зеленые букашки.
  Она с трудом оторвала взгляд от города: ей казалось, что если она посмотрит вперед, то тут же упадет в темный и грозный зимний океан. Высоко поднимая свои черные воды, он мощными волнами выплескивал их на пятый уровень города.
  - Он так величествен, - сказала она. Подруга немного удивленно на нее посмотрела, - Все это было создано человеком, и это наш дом. Здесь хочется кричать, чтобы тебя услышали, здесь все как на ладони. Но одновременно никто не услышит..."
  Мягкое шуршание раздалось за ее спиной. Энди вздрогнула и резко обернулась. Высокий человеческий силуэт неожиданно навис над ней. Глаза ее выпучились, она вдохнула резко морозный воздух и закашлялась. Слезы брызнули у нее из глаз, мешая видеть человека, она вскочила и попятилась от него в испуге. А кашель все не унимался, и она уперлась в каменную стену и согнулась пополам.
  Чьи-то руки пролезли под ее талию и ноги и, словно перышко на ветру, она взлетела в воздух. Сила и тепло разлились по ее телу, и она укрылась от всех бед на груди у человека, ее несшего. Он зашел в пещеру и мягко положил ее на постель. Кашель прошел, она открыла глаза и увидела перед собой Падифа.
  - Где ты был?.
  - На горе, - ответил он, слегка улыбнувшись.
  - Да? - раздраженно переспросила она и закуталась в одеяло, пытаясь согреться: ее знобило.
  - Почему ты не поела - я оставил для тебя еду на углях.
  Она посмотрела на него с вызовом.
  - Откуда я знала? - вдруг громко заговорила она, - Я проснулась в одиночестве, не понимая, был ли ты и все то, что произошло, а вокруг уже почти зима - вдруг! Ты принес меня сюда и бросил, ничего не объяснив... А я - сиди и ломай себе голову, выдумывай, где реальность, особенно, когда в голове грохочет чей-то голос...
  Она замотала головой и зажмурила глаза, удерживая слезы. Лицо ее некрасиво скорчилось.
  - Пожалуйста: или оставьте меня и не мучайте больше, или объясните. Мне надоело это молчание...
  Падиф не попытался прервать ее. Он следил за ней с ровным и пресным взглядом, словно это его не касалось. Когда она остановилась, он отошел к костру, уселся там и стал разжигать огонь. Когда появилось пламя, он достал из своего мешка мясо и повесил его над огнем. Все это время она лежала недвижимо, потупив от него взгляд и вздрагивая то от холода, то от слез.
  - Ты сказала, что тебе надоело... молчание, - тихо заговорил Падиф, и ей пришлось насторожиться, чтобы услышать, - Но ведь ты сама так решила. Ты не хочешь узнавать - ты только жалуешься, - сказал он, - Тебя здесь не держу.
  Он замолчал, а она бросила взгляд на выход из пещеры. Но она хмыкнула себе под нос.
  - Ты прекрасно знаешь, что я не уйду - ведь меня снова схватят... Наверное... А может, я просто проснусь от этого безумного сна? - последние слова она сказала тихо, только для себя, - Мне так хочется, чтобы это был сон, - уже громко, чтобы он точно услышал, прохрипела она. Но Падиф молчал и переворачивал мясо.
  - Ты мне не нужна здесь, если остаешься только потому, что тебе страшно. Но я понимаю причину твоего страха, который мешает тебе думать. Но ты не делаешь ничего, чтобы устранить эту причину... Нравится ли тебе бояться?
  Он спросил ее так, как будто спрашивал ребенка. Она пыталась найти в интонациях его голоса насмешку, но не могла. Пузырь гнева сдувался внутри.
  - Нет, - вымолвила она, - Я потерялась, потому что не знаю, что со мной. Помоги мне понять, что происходит, - сказала она.
  Падиф опустил голову. Она подумала, что он снова взял паузу и раздумывает над ответом, и в груди у нее защемило. Но плечи мужчины задергались, он прикрыл рот рукой и засмеялся! Его смех журчал и переливался, словно весенний ручей, и она не могла не улыбнуться.
  - Почему ты смеешься?
  - Ты попросила. Спрашивай дальше.
  - Как я оказалась здесь? - ошарашенная, но решив не терять возможности, быстро спросила она.
  - Не знаю. Ты просто оказалась здесь. Точно так же мы не знаем, откуда в мире оказался Первопроходец.
  - Ты говорил, что у вас идет война, так? Как я поняла, война эта началась давным-давно - сколько лет она уже длится? - пропустив мимо ушей намек мужчины, продолжила она.
  - Никто точно не может этого сказать. Смотря что считать началом.
  Она устало вздохнула.
  - Слушай, Падиф... Не мог бы ты рассказать мне про войну полностью, чтобы я не задавала постоянно вопросы? Я хочу... Нет, я прошу тебя сделать это. Мне интересно знать абсолютно все - почему она началась, какие события происходили во время ее, что происходит сейчас. Пожалуйста.
  Падиф удивленно и хмуро поднял брови.
  - Мне сложно выполнить твою просьбу. Я не могу знать, что именно ты желаешь услышать...
  - О, Падиф!.. - воскликнула она в сердцах, - Я прошу тебя, не думай обо мне, говори то, что считаешь нужным, просто разговаривай! Я ведь совсем ничего не знаю об этом месте, как же мне задавать вопросы?
  - Это сложно для меня. Мы не привыкли много говорить.
  - То есть как вы живете без слов? Вы не разговариваете, что ли? - само допущение этой ситуации казалось ей абсурдным.
  - Нет, не так. Мы разговариваем, но не так, как ты привыкла, - с этими словами он протянул к ней оголенную руку и коснулся пальцами ее ладони.
  Сразу несколько противоположных друг другу чувств набросились на нее - они были настолько разнообразны, сильны и свободны, что прессовали ее со всех сторон, и она, испугавшись, отдернула руку - равновесие сразу же восстановилось в ее сознании.
  - А на самом деле нам не нужно даже касаться друг друга, чтобы понять, - добавил Падиф, отклоняясь от нее.
  Она смотрела на него испуганно. Ее вид, похоже, рассмешил хозяина пещеры: он улыбнулся и запрокинул голову назад.
  - Это что было вообще? - грубо спросила она. Падиф молчал, - Почему ты не отвечаешь?
  - Потому, что если я скажу тебе "это Страта" ты все равно не поймешь это пока. Просто прими, что мы, талены, общаемся без слов, - тоже резко отчеканил Падиф.
  - Это типо телепатии?
  - Что?
  - Телепатии - мысленного общения...
  - Хм. Если это можно обозначить словами, то, да, наверное, это самое близкое определение.
  Энди, справляясь с вспыхнувшей в ней растерянностью, замотала головой.
  - Как без слов я смогу узнать ваш мир? Я никогда не смогу понять людей здесь.
  - Когда-нибудь сможешь, - заверил ее собеседник, - Давай я расскажу тебе. История длинная...
  Люди с самого начала мира жила в гармонии с основаниями и их физическими телами. Единение с основаниями было сильно - людям не требовалось строить укрепления, защищать их от зверей, ибо звери не трогали человека; людям не нужно было убивать зверей ради мяса, ибо они питались растениями, а животные служили помощниками в осваивании новых пространств. Так могло бы продолжаться вечно, но словно какая-то ошибка, непонимание возникло в людях, и они стали забывать основания. Едва это случилось, Первопроходец исчез. После этого люди быстро нашли себе нового вождя. Сегодня наши историки спрашивают людей того времени - зачем им был вообще нужен вождь, когда нужен учитель, кто направит, а не подчинит своей воле?
  Человек по имени Тулон, еще верный основаниям, стал им - он был благоразумен, но и он допустил ошибку. Он стал править не в согласии с остальными, но сам. Против Тулона восстали: против его власти, а заодно и против оснований. Бунтовщики создали свой лагерь на южной окраине тогдашнего мира. Тулон вместе с группой таленов выступил против них. Так произошло первое сражение, первая кровь пролилась насильно. Тулон был убит, бунтовщики пленены помощником Тулона, Контом, и после насильно сосланы в Бринчатые скалы, где еще властвовала зима. Конт и стал новым вождем.
  Конт, несмотря на то, что был таленом, не стремился вернуть людям единение с основаниями. Наоборот, он советовал людям, как обходиться без оснований. И он, как и Тулон, не считался с мнениями остальных и правил один. Он стал сслать в скалы уже не противников Страты, но таленов, и их почти не осталось.
  Территории людей расширялись - граница приближалась к Цараненым горам, а изгнанных в Бринчатые скалы было все больше. Конт жил долго по сравнению с другими людьми, настолько, что под конец его жизни люди уже не помнили памятью предков, как давно Тулон был убит. За это время Конт, то ли опасаясь за себя - ибо он чувствовал, что не угождает всем, то ли предвидя нападение, но создал регулярное войско. Когда до освоения Цараненых гор было все равно, что мне сейчас дотянуться до тебя, Конт умер. На смену ему пришел его сын - Берейтор. И почти что через месяц с Бринчатых скал напали люди. Это было удивительно - считалось, что все отсылаемые на скалы погибают. Началась война между собратьями.
  С тех пор повесть носит непостоянный характер, ибо повествователи враждебных сторон описывают дело со своей стороны. Оба противника были одинаково сильны, ибо они были братья - война не могла кончиться. Примерно через полгода разоряющих сражений, когда оба народа были истощены и война, казалось, закончилась бы ничем, новая, третья армия напала на них. Они пришли с запада, с Цараненых гор, ужасные и изуродованные - ведь в горах была зима! До сих пор никто не в состоянии объяснить, кто они и откуда, но, предположительно, они были первыми изгнанниками.
  Тогда и появился вален - в сражении трех армий у горы Ревен. Он появился с войском из льда и снега. Он помнил об основаниях, но не только помнил, но и понимал их! Армия из Цараненных гор был побеждена, но война не окончена.
  После Ледяной битвы вален проник сначала в ряды скалистых жителей, стал взращивать там таленов. Жителей равнин и скал было мало, росло новое поколение, незараженное борьбой и неприязнью друг к другу. Однако Берейтор не хотел объединения перед лицом общего врага. Многие уже называли это пустым тщеславием, которое могло погубить всех. Потому многие присоединились к валену, и на горе Ревен образовалось независимое племя из людей, которые под опекой валена стремилось вернуть потерянную гармонию.
  Вален имел какое-то влияние на руководителя скал, Филипа. Но Берейтор, лидер жителей леса, настаивал на продолжении военных действий между таленами - и тиранией подчинял своей воле подопечных. Филип и его люди, видя и понимая непреклонность Берейтора, не настаивали на мире и продолжали воевать, воодушевленные уже чувством защиты оснований.
  Но развязка этого бесполезного противостояния произошла сама собой. Жители равнин и скал сошлись в очередном сражении. Вален вместе с таленами вмешались в битву, пытаясь остановить кровопролитие. В разгаре битвы разъяренные противники увидели громадную армию яриков. Четыре армии смешались: вален сражался против яриков, жители равнин и скал - против яриков и против друг друга. Ярики теснили их. В этом ужасе жители скал и равнин начали группами атаковать общего врага. Вместе с валеном и его таленами, - общими усилиями они разгромили яриков, и те убрались прочь.
  Жители скал и равнин объединились под руководством Филипа в племя леканов. Берейтор, как выяснилось позже, был убит. Вален был первое время рядом с леканами, рядом с нами, но исчез так же, как и Первопроходец.
  С тех пор война идет между леканами и яриками, есть и мы, ревены, выступающие за мир, а если битва - то за леканов - иногда мы помогаем им, учим их таленов, но и на наши границы нападают ярики, и мы воинствующий народ.
  Леканами сейчас руководит Леран - это самый мудрый и одновременно сильный человек, которого я когда-либо знал, но его народ истощен. Да и ревены не смогут сдерживать яриков в одиночку, все это знают, - Падиф перевел дыхание и посмотрел на нее, - Вален вернулся вовремя.
  Падиф замолчал и испытующе уставился на нее. Она знала, чего он ждет, но не хотела говорить: она сама сомневалась в том, что действительно думает. Во всяком случае, для нее удобнее было уклониться от возлагаемых на нее Падифом обязательств настолько долго, насколько сможет, или до тех пор, пока время и события не подтолкнут ее к прямой ответственности.
  - В твоем рассказе много пробелов, - промямлила не слишком уверенно она.
  - Да, ты права. Задавай вопросы.
  - Ты сказал, что Берейтор был убит. Кем?
  - Непонятно. Нет источника, надежного и достоверного, что мог бы сообщить об этом. Берейтора нашли на поле сражения посреди его воинов.
  - Берейтор убит неизвестным. Это могли быть ярики, так? Но ведь могли быть и свои? - она не знала, что заставило ее сказать так.
  - Никто не знает, но не думаю, что Берейтор был заколот своими же воинами - как ни опустились тогда люди, но честь у них была.
  - Возможно... Но очень странно выглядит, что равнинники и скальники так вот и объединились - просто, из-за того, что равнинники решили не слушаться своего командира и помогать скальникам.
  - Ты забываешь, что все они находились под угрозой истребления. Да и вален, как мог, расстраивал их вражду.
  - Нелогично в этом то, что именно скальники первые пошли на мир - ведь они были сосланы и унижены.
  - Да, все так. Но я могу сказать, что именно "скальники", - он передразнил ее, - были не только униженной стороной - они были благоразумнее, их сослали, потому что они были верны основаниям.
  - Да, но ведь именно скальники напали, а не равнинники, именно они должны были бороться до самого конца, а они так просто, по твоим словам, пошли на объединение!
  - Я говорил, что многое изменилось в сознании людей...
  - Да, да, - нетерпеливо перебила девушка, - Новые поколения и всякое такое, но я не верю, чтобы человек мог так быстро все забыть - ведь как-никак, но их отцы, матери были забиты и отосланы на смерть!
  - Тогда люди начали вспоминать принципы таленов, а мы всегда внемлем лишь тому голосу, который указывает на истинное решение, независимо от того, чьему разуму этот голос подчиняется и что было в прошлом, - Падиф был неумолим, но она начинала думать, что он говорит это лишь бы не дать убедить себя - она не верила, что он действительно так думает.
  Она не могла собраться с мыслями. Ей казалось, что она упускала что-то важное в этом разговоре, хотя не понимала, почему так волнуется из-за этого.
  - Постой, ты постоянно говоришь о каких-то основаниях. Я для себя как будто решила, что какая-то сила, которая помогает вам... ну, вроде деревья заставлять ходить. Да?
  - Пока такого объяснения достаточно.
  Казалось, он говорил ей все, что она хотела, он не лгал ей - она умела различать вранье, но словно какая-то тайна обуревала его изнутри и снаружи. С виду это был простой человек в обычной одежде, но он говорил, как король, а его ятаган был сработан, как для генерала. Он был слишком терпелив и опытен для того задора, который вспыхивал в его действиях и словах. Она не могла разгадать его.
  - Падиф, ведь вчера ты устроил побег - это нормально? Меня ищут? - тревога охватила ее, но она осадила себя - ей не за что волноваться, она не преступница.
  - А я все думал, когда ты спросишь - видимо, не так сильно ты переживаешь за свою сохранность! - весело сказал Падиф, - Я как раз целый день разведывал, какие последствия имела наша выходка. Почти все заинтересованные в этом люди считают, что ты выбралась без посторонней помощи, но не приближенные собственно того, кто заточил тебя в темницу, да и он сам. Они, из того, что было в зале у правителя, поняли, что ты особенный пленник, не знаешь таленов, говоришь на забытом языке, ведешь себя иначе, а, следовательно, даже не подумаешь сбежать. Ни братья наши стражники тюрьмы, ни кто-либо другой не подозревается в предательстве, чему я откровенно радуюсь. Более того, я думаю, правитель знает, что ты со мной. Но он не знает, где именно. Это место сокрыто.
  Он замолчал. Она тоже не сразу заговорила.
  - Если я останусь с тобой, чего ты ждешь от меня?
  - Я хочу сотворить тебе мир без сомнений и доказательств. От тебя я жду лишь принятия такого мира: мира, каков он есть.
  - Падиф, скажу откровенно. Своими словами ты всего лишь просишь меня жить в этом мире. И верно угадываешь мою растерянность. Что настоящее, что призрачное? Реально ли то, что вокруг, или это разум обманывает мысли... - она потрясла головой, - Выбрать без выбора, поверить без веры... Меня всегда это смешило: вера ведь вроде должна быть от сердца, но человек всегда просто выбирает, какая вера ему по душе, значит, это не вера? Вот ты просишь меня поверить и выбрать то, что я не знаю. А у меня ведь нет альтернатив. Хм... Конечно, я могу просто выйти из этой пещеры и замерзнуть где-нибудь в лесу... или нет? Незнание обезоруживает. И как тут выбрать?
  - Я уж говорил, что готов обучать тебя, - раздельно и очень глубоким голосом прошептал юноша, и тишина задрожала, - Ты можешь захотеть узнать и получить альтернативы - и это тоже будет выбор.
  Девушке нравился ход мыслей Падифа: он был понятен ей.
  - А если я не захочу остаться с тобой, но и уходить из нагретого гнездышка здесь не захочу - выкинешь меня в озеро под нами?
  - Ну ты ведь его боишься, потому, думаю, придется, - резко разбивая задумчивость в воздухе, с нескрываемой иронией буркнул Падиф, а она улыбнулась.
  Впервые за то время, пока она здесь, она вдруг перестала бояться. Она не знала, что именно окрыляло ее, но чувствовала, что в глубине уже приняла решение.
  - Послушай Падиф... Чтобы окончательно решиться, мне нужно знать некоторые вещи...
  - Ты сказал, что правитель знает, кто мне помог. Значит и ты в опасности?
  - Если ты не заметила, то он изувечил меня и взял в плен так же, как и тебя.
  - В этом то и дело, Падиф. Как же ты выбрался из плена и разведывал последствия побега? Как же ты спас меня?
  Из ее головы, как из клетки, будто выпорхнула птица на волю: она поняла, что хотела задать этот вопрос с самого начала, и он сковывал ее сознание. Падиф долго не отвечал ей, и она понимала, что он обдумывает свой ответ, чтобы не сказать лишнего.
  - Я выбрался из пленения по тем же причинам, что позволили мне разузнать последствия нашего вчерашнего дела, а тебя - освободить, - наконец с суровостью в голосе произнес он, - Дело в том, что мне прекрасно и дословно известно устройство всех наших темниц, я знаю, как проходит охрана, почему разные по статусу пленники содержаться в разных камерах, и, что немало способствует всему предприятию побега, я все-таки обладаю большими способностями, чем многие из таленов!
  - Ты так говоришь, словно сидел во всех тюрьмах, что у вас есть! - пошутила она и с ужасом обнаружила, что сама не считает эти слова во всех отношениях шуткой.
  - Ну, сидел, может быть, и не во всех, но бывать доводилось в каждой.
  - Ага, - она приняла к сведению этот факт как человек, которого клоун в цирке обещает убить ножом, что уже стремится к груди, - Значит, ты сам охранял тюрьмы?
  - Да, это так.
  - Значит, ты работаешь на правителя?
  - Работаю? - неподдельное, невинное непонимание скользнуло в его голосе, - Не понимаю, что это значит. Я защитник горы Ревен и ее народа, потому охранять тех, кто угрожает нашей безопасности - мой долг.
  - Да, но ведь правитель заведует тюрьмами?
  - Да, он отсылает приказы и пожелания к режиму и участи пленных.
  - Значит, ты подчиняешься ему, так?
  - Все мы живем под рукой правителя.
  Она закрыла глаза. Гнев разлился по ее телу, затрепетал пальцы на ее кистях.
  - Но ты ослушался. Почему ты ослушался? Это как-то выгодно тебе и правителю?
  Падиф вскочил на ноги, а она испуганно отшатнулась. Он поднял сжатые кулаки перед собой, а лицо его перекосилось в ярости.
  - Ты не слушаешь! - прошептал он с трудом и дрожью в голосе, и с каждым звуком он говорил все громче, - Я освободил тебя, потому что верю в тебя! Что бы сделали с тобою? - он сердито, почти свирепо посмотрел в самые ее глаза, - Талены не устают защищать свой народ, а узнать, кто ты, представлялось нам бы первой важностью обороны. Мы ведь не просто посчитали бы тебя за ярика - ты слишком странная и отличаешься ото всех, мы бы посчитали тебя за нового, еще неведомого нам врага! Я служу правителю, почитаю и уважаю его так же, как и гору Ревен с ее жителями, но я выбираю, следовать его указаниям или нет!
  Неопределенность ужасна - тебе самой не противно то вверяться мне полностью, то с подозрением подумывать о моих действиях? Сегодня, - ему, похоже, не хватило воздуху, чтобы договорить, - Сегодня, я прошу тебя, определись, ибо далее еще много времени ты не сможешь понять меня, потому только вера в мою преданность будет удерживать твое доверие! - он сорвал со стены свой ятаган - Энди невольно вздрогнула, но он всего лишь закрепил его на поясе и быстрыми шагами вышел из пещеры.
  Неожиданно давящее, кромешное одиночество навалилось на нее, холодом, проникая в грудь, каким-то непереносимым весом тесня ее как снаружи, так и изнутри. Она быстро последовала за Падифом наружу.
  Темный океан неба благоухал букетами звездных цветов, разбухавших в лиловых облаках. Сонным ропотом ложился шум водопада на холмы, по которым матово разливался иней. Лес нависал, угрюмый и непроницаемый, а камень лоснился под мягким светом луны. Края утеса неожиданно не вписывались в этот пейзаж, как ножом, свирепо разрезая это девственно-чистое пространство.
  Прямо у самого обрыва сидел Падиф. Он запрокинул голову вверх, словно пытаясь рассмотреть созвездия. Она в нерешительности остановилась за его спиной. Голова Падифа медленно опустилась, он расправил плечи, не производя ни одного лишнего движения, встал.
  - Говори, - сказал он.
  - Я хочу доверять тебе, я пытаюсь это сделать, но не всегда получается. Просто я... В растерянности - я не знаю, как я сюда попала, ты ничего не знаешь про мой мир, а я - про твой, но, похоже, это мне придется учиться. Или умереть?.. - она сказала последнее скорее для себя.
  - Нет, - твердо оборвал ее Падиф, и толстая морщинка стала углубляться у него на переносице, - Нет, нет, - повторил он, хмурясь все сильнее и сильнее, - Это не выбор, это... Нарушает гармонию вещей, - он резко отвернулся от нее и беспокойными глазами посмотрел вдаль, - Как и вся эта война.
  - Падиф! - позвала она его ласково, потому что вдруг ей стало жаль его больше, чем себя, и она схватила его за неприкрытое запястье.
  Океан черной волной набросился на ее сознание, а вокруг засверкали молнии - его разум захлестнул ее сильно. Глаза Падифа вспыхнули - на миг он показался ей испуганным, и он отдернул руку. Ладонь девушки повисла в воздухе, мужчина тяжело выдохнул, и взгляд его снова стал непроницаемым. Он поднял голову и посмотрел на нее снизу вверх.
  - Хорошо, - сказал он спокойно, и она не могла понять, что он имеет в виду, - А теперь - спать! - и Падиф первым направился к пещере...
  Она уснула и одновременно следила за тенями, играющими на потолке со сполохами света от горящих факелов. Внутри у нее было все как-то твердо, в голове давили одни и те же мысли о доме. Но теперь по улицам Кейп-Тира ходили на привычные прохожие, а облаченные в железо и кожаные куртки воины с огромными глазами, повсюду росли деревья, а океан словно перевернулся - он был темный, как если бы свет совсем не попадал в него... А она не могла найти своих родных, она даже не могла найти свою улицу.
  Она только вертелась в сумерках. Ей было жарко и холодно, непрекращающаяся боль пульсировала сквозь череп. Ей было сложно дышать - что-то застряло у нее в горле. Пот скатывался со лба, озноб дергал ее мышцы, которые едва держались на костях. Вокруг двигались какие-то тени, становясь то ближе, то дальше. Этот сон длился и длился, не прекращаясь, пугая однообразностью.
  Щелк... Треск... Пух... Пух... Треск...
  Она повернула голову, ощутив в себе удивительно свежее, очищенное от грязи, сознание и, сладко потянувшись, открыла глаза. В нескольких метрах от нее трещал и попыхивал костер, рядом сидел человек. Несколько секунд она пристально наблюдала за ним, не находя в себе сил подумать, кто это.
  Человек поднес руку к пламени и старательно, не спеша, помешал что-то в котелке, который висел над костром. Она вяло проследила за его движениями и словно что-то стукнуло в нее - она ощутила приступ дикого голода, ноздри уловили запах горячей пищи, что готовилась на костре, глаза расширились, а в голове завелись вопросы.
  Она дернулась вверх всем своим невесомым, как ей казалось, телом, но с болезненным и удивленным стоном повалилась обратно. В голове у нее зашумело, а суставы неприятно скрипнули. Близко раздался быстрый шорох ног, - и под ее голову пролезла широкая, теплая ладонь, приподняв ее. Энди не могла сопротивляться - череп казался ей неподъемным камнем, и голова ее безжизненно повисла на сильных руках Падифа.
  Другая ладонь обхватила ее за спину и с силой потянула вверх.
  Ей показалось, что кости ее звенят, как ржавые цепи - она крякнула и кое-как села на кровати. Лицо Падифа было совсем рядом, он стоял, наклонившись и поддерживая ее за плечи. Она ухватилась за его шею и встала на ноги - торс мужчины разогнулся вместе с ней. Она повисла на нем, но почувствовала, что Падиф отстраняется.
  - Нет, ты должна сама, - услышала она его голос.
  Он поддерживал ее, а она шла к костру. Ноги были набиты чем-то, а спина болела. Наконец, она плюхнулась на скамью перед огнем, взяла из рук Падифа миску с едой. Он сел напротив, отодвинулся от костра, и лицо его ушло в тень, лишь два блестящих круга глаз время от времени проблескивали в этой темноте своим черно-белым сиянием. Ей стало неловко отчего-то.
  - Я болела?
  - Да.
  - Сколько?
  - Около семи дней...
  - Семь дней! А для меня это был как один сон...
  - Да, ты сильно ослабла.
  - Придется поработать над этим.
  - А то: надо хорошенько подправить твои мышцы, да в мыслях покопаться...
  - Что?!
  - Я имею в виду, нужно научить тебя жить здесь.
  
  
  Глава 5
  
  Землю накрыла холодным покрывалом зима. Солнце светило низко и прямо, а небо раскалывалось от своей голубой чистоты. Рокот водопада с правой стороны едва слышался, звук был такой, словно вода спадала на землю громадными плевками. Лес оделся пушистыми белыми шапками, которые сверкали зелеными, еще не успевшими упасть листьями. Гора разгладилась и замерцала синеватыми красками со всех сторон.
  Падиф стоял, не шевелясь, заглядывая за край каменной площадки. Его черные одежды резко контрастировали с безупречной белизной уснувшего мира, но свет, пускай и темный, исходил и от него.
  Она подошла вплотную к Падифу и, следуя его взгляду, не думая, заглянула вниз. Ровная, затененная невидимыми полотнами, в ее сознание врезалась глубокая гладь воды. Девушка отшатнулась, дрожь и холод пробежали по ее телу. Ей показалось, что кто-то толкнул самое ее сознание. Еще раз заглянуть в озеро она не отважилась.
  - Как ты не боишься смотреть в это озеро? - неуверенно спросила она.
  - Он не вызывает страха в разуме, у которого нет ограничений, - с этими холодными словами черные глаза его посмотрели на нее.
  Словно это не он смотрел: глаза блестели и были больше, чем он сам, в них было больше жизни, чем могло вместить его тело. Где-то внутри его разума укладывались силы, которых она никогда бы не одолела. Эти силы давили на нее, и она тонула в их черном блеске... Пока Падиф вдруг не открыл рот и не засмеялся - очарование его взгляда испарилось, и он будто помолодел, хотя не был стар.
  - Сколько тебе лет? - неожиданно и задумчиво спросила девушка.
  Он сказал. Он не был много старше ее в физических годах.
  Легкими шагами он подошел к другому краю утеса. Энди не шелохнулась - он остановился и обернулся.
  - Ты что стоишь? Пойдем!
  Падиф, повернувшись, ступил прямо в обрыв - глаза девушки округлились от ужаса, а он уже занес над бездной вторую ногу и, спустя мгновение, весь скрылся. Она с приглушенным криком бросилась к пропасти: в скале была выдолблена крутая лестница, а Падиф, задирая голову кверху в ожидании, стоял внизу. Лестница спускалась к самому берегу черного озера.
  - Эй, как же мне спуститься? - возмущенно крикнула она ему вдогонку.
  Но Падиф только махнул рукой.
  Она распласталась на плато, запрокинула ногу за край и нашарила ступеньку. Она попыталась слезть с лестницы аккуратно, но в результате просто соскользнула вниз, ударившись о мягкий снег.
  Падиф стоял у самой воды озера, широко расставив ноги, скрестив руки на груди. Она подошла к нему, и вместе они пошли вдоль берега. Она старалась не смотреть на черную воду, на которой не было ни одной пластины льда, словно морозный воздух не касался этой поверхности.
  Падиф шел легко, совсем не глядя под ноги, и крупицы снега вслед за ним поднимались мягко и медленно. Нельзя было сказать, на что именно глядел он в тот или иной момент, казалось, что он смотрит на нее и одновременно на возвышавшиеся впереди холмы, на лес, на грозную гладь воды озера...
  Все, что окружало двух неспешно шагающих людей, было будто таким же, как в ее прошлом мире: те же камни, то же солнце, тот же воздух... Только намного ярче. Она остановилась и вопросительно посмотрела на своего спутника.
  - Что это? - спросила она.
  - Что? - Падиф живо поддался к ней вперед, - Что ты почувствовала?
  - Я не знаю... Я не заметила, как так случилось... Я словно потеряла контроль над собою... - она мучительно прикрыла глаза, стараясь подобрать нужные слова, - Я шла, рассматривала все вокруг, и то ли задумалась, то ли что-то так подействовало на меня, но я... растеклась, что ли, вдоль всего вокруг. Смешно звучит.
  Он медленно отвел взгляд.
  - Я не хочу, да и не могу объяснять тебе все в этом мире словами, потому что нет слов, которые помогут тебе понять Инскримен. Не сердись, но будь терпеливой, - проговорил он, - Только что я увидел, как твой разум... соединился с разумом Инскримен, но это было настолько неосознанно, что я сомневаюсь, сама ли ты достигла этого... - он прервался и, вдруг улыбнувшись, покачал головой, - Мне очень сложно объяснять то, что каждый тален должен понять сам, без постороннего вмешательства... - он замолчал, а она опустила глаза.
  - Мне кажется часто, что меня нет здесь, что есть лишь что-то бесформенное, растекающееся в воздухе, воде, земле, - она импульсивно схватилась за голову, - И все здесь столь ново для меня! Или...
  Она примолкла. Ветер затрещал по ее ушным перепонкам, она подняла воротник. Ботинки Падифа хрустели в инее, он смотрел далеко вперед, но она слышала его внимание.
  - Но одновременно я видела все это много раз. Да, давно я представляла себе, что есть где-то другой мир, где я смогу найти свой дом. Но со временем это прошло, но было так тесно! И все спряталось, я думала, даже ушло навсегда, и вот я здесь. Но я не чувствую себя живой... Я смотрю на свои руки и все жду, когда же они расплывутся перед взглядом.
  Падиф ничего не говорил.
  - Скажи мне, как называется эта река, это озеро?
  - Именно эта река носит название... - тут он прошелестал что-то на своем журчащем языке, - Или Стремительная, как тебе понятнее. А озеро... хм... Оно носило много названий... Первое из них было - Мертвая заводь, - и он повторил это грустным и тоскливым, как шелест осеннего дождя, голосом, - Озеро появилось в то самое Ледяное сражение, когда вален с ледяной армией спустился с Ревен. После поражения яриков на месте битвы образовалась глубочайшая впадина - результат противостояния лидеров двух войск - яриков и Ледяной армии. Снега по краям этой впадины растаяли, и вскоре после битвы в яму хлынула вода, и в нее вошла река, другая, из леса - ее зовут Пронзительная. Много людей было убито на месте этого побоища, и потому заводь изначально назвалась Мертвой. Вскоре зима начала отступать, и новая река вышла из озера - так возникла Стремительная, ибо там, куда пробивалось ее русло, быстро таяли снега, селились животные... - неожиданно он затормозил так, что она чуть не налетела на него.
  - Посмотри, какая красота вокруг! - воскликнул он, когда она заглянула ему в лицо, - Только вдохни воздух, только вдохни! Но так, чтобы полной грудью...
  Она в недоумении оглядела просторы холмов, которые уходили до самого горизонта: они были как волнистый океан из светящейся желтоватой пены.
  - Ты только посмотри, - сказал он и повел рукой перед собой, - Ты почувствуешь это, если вдохнешь воздух вокруг - ведь он тоже дышит.
  Его движения словно открывали занавес: солнечные лучи ложились на землю тише, а холмы становились выше.
  - Чем дышит? - она не заметила, как низок стал ее голос. Разум ее будто нагревался.
  - Он дышит тобою, мною, дышит хрустом снега под нашими ногами, сияньем солнца над нашими головами, сыростью земли этих холмов, спокойствием реки подо льдом... - она не могла понять, то ли она заслышала шум течения реки, то ли так сладостно, чисто звучал голос приятеля.
  - Реки? Подо льдом?
  - Да! И не только подо льдом, но и в земле, в камне.
  - Как река может быть в камне? - она слышала, как по-детски наивно звучит ее голос, но не могла подумать о чем-либо другом.
  - Горы тоже плачут, хоть камни помнят гораздо больше, чем любая другая вещь в этом месте.
  - А память высушивает слезы?
  - Память делает жестче, ибо все бывает в первый раз и никогда не бывает больше...
  - Никогда-никогда?
  - Как сказать тебе... Солнце и Луна повторяют свою жизнь множество и множество раз, зима сменяет осень каждый год, но ведь раньше была вечная зима, и не было повторения в мире, одна лишь пустота, тьма, холод и смерть... Хотя, тогда и умирать то было некому и нечему... Потому как определить, что повторяется, а что бывает единожды? Ведь никому не даровано жить вечно... Память иссушает ее владельца, ибо не позволяет совершать одну и ту же ошибку дважды или радоваться чему-то так же сильно, как то было в первый раз.
  Она закрыла глаза. Холодный ветер шевелил пушок на ее щеках. Мороз щипал ее кожу. Она медленно вдохнула воздух, ощутив, как каждая частичка ее тела наполнилась мощью мира вокруг, и погрузилась во тьму...
  Только теперь это не был привычный черный мрак. Она услышала, как где-то очень близко шумят деревья, их стволы гнуться, но не от ветра, а листья шепчутся между собою, а далекие воды клокочут где-то внутри горы, и каменное серое тепло бурлит где-то в недрах земли... Она почувствовала, как нечто чужое заполняет ее разум. Она захотела остановить это, но не смогла. Боль первой, слабой волной нахлынула на ее сознание.
  Сокрушительный треск раздался у нее за спиной, горячий воздух вдруг резко выскользнул из нее. Она распахнула глаза и стала судорожно хватать ртом пространство. Падиф стоял совсем близко, глаза тревожно, внимательно смотрели на нее.
  - Что... Что это было? - задыхаясь, выговорила она.
  - А что ты ощутила?
  Она рассказала.
  - Потом зазвучал этот громовой голос... Он приближался ко мне, вытесняя мои мысли, мою волю, проникая в самые уголки моей души, словно меня во мне и не было! - ужас охватил ее, а по коже прошел озноб, - И эта боль, что он доставляет мне - о-о-о! - она жалостливо уставилась на Падифа, - Пожалуйста, скажи, скажи, что это?
  - Я не могу ничего сказать тебе точно. Посмотри, что успела ты сделать за эти считанные секунды! - воскликнул он и махнул рукой в сторону реки.
  Из ровной поверхности льда торчала огромная, словно вырванная из этого ледяного пласта, глыба, и синие круги от воды облепили ее основание.
  - Что это? - твердо и резко спросила она.
  - Это глыба льда, пробившая брешь в сплошном пласту, покрывающем реку!
  - Ты знаешь, о чем я говорю! - вскрикнула она, и словно волна воздуха ударила по лицу Падифа - оно будто расплющилось.
  - А ты знаешь, что произошло! - также громко, как и она, закричал Падиф, и его черный силуэт навис над ней.
  Дышать было все сложнее, голова закружилась, снег стал темнеть, а она - падать. Падиф бросился к ней, схватил, и величественный, словно волна цунами, голос раздался прямо над ее ухом. Она услышала, как волна опрокинулась на ее тело, прижала к самой земле, смяла оковы в ее голове - словно две стихии сошлись в решительной схватке, ударились друг об друга - и - все.
  Столкновение произошло в ней, как взрыв, и осталось всего лишь дымным облаком - в глазах ее стоял туман, а мысли казались влажными и вязкими, но свободными. Она попыталась встать, Падиф помог ей.
  - Что это? - выговорила она тот же вопрос, тяжело ворочая языком.
  - Я думаю, это отложенная энергия. Мир попросил свою плату за то, что поднял лед из реки по твоей мысли.
  - И так бывает?
  - Нет, обычно не бывает, я еще не видел такого...
  - Это значит что-то?
  - Все что-то значит...
  - А это что значит?
  - Я думаю, что для этого мира было важно, чтобы ты поверила, вот он и исполнил твои мысли... как это говорится на твоем языке... в долг? А потом, когда ты была в сознании, взял свое.
  Она замотала головой в стороны. Половина из того, что говорил Падиф, казалось ей долгом к разуму, и скоро разум должен был потребовать что-то взамен - сумасшествие, может быть? Но она уже шла по этой дороге, и хотела расплатиться с разумом иначе. Поэтому она пробовала понять.
  - Ты сама должна все понять. Ты одна проходила через такое, - неожиданно дружески сказал Падиф и сжал ее плечи, - Пойдем, в пещеру.
  Когда они прошли полпути вдоль реки, прямо за Ревен зажглась яркая звезда, а холодный ветер вытащил из неба темно-лиловые тучи. Постепенно откуда-то выкатилась желтая луна. Ее мерцающий тупым светом диск засеребрил снег, и Энди чудилось, что она ступает по грудам драгоценных камней.
  - Ты сказал, что я не одна проходила через это... Но никто не слышал этого голоса... Что ты имел в виду? - неожиданно она порвала морозный треск в воздухе своим тихим голосом.
  Она услышала какой-то скрип - это кряхтел смех Падифа. Он смеялся не с задором, как раньше, но глубоко и низко, как старик.
  - Ты так напоминаешь мне меня самого! Когда-то я тоже не мог верить, я жил, полный знаний своего народа, но потом другой человек показал мне другое мнение. Я познавал многое, что раньше было скрыто, и удивлялся, не понимал. И я всегда думал, что не может быть все так, как говорит этот человек. Сейчас, глядя на тебя, я понимаю, что это было. Это было нежелание верить в то, что все заранее предопределенно. Нежелание верить в то, что наши действия заранее обрастают потаенным, уже известным миру смыслом, даже когда результат их еще не определен.
  - И что же? - еле слышно сказала она, - Этот человек оказался прав?
  - Я не могу ответить на этот вопрос - ведь я еще не знаю. Но он так и не смог убедить меня, хотя пока его слова подтверждаются происходящим.
  - Ты не веришь в предопределенность?
  Он не сразу ответил. Он смотрел перед собой, и она видела, как тяжело он подбирает слова.
  - Это неточное понятие, о котором проще думать, чем говорить. Когда дело сделано, кажется, что так и должно было быть, что все шло к этому. Но с самого начала лишь действия приводят к результату. Почему ты вытащила тот кусок льда из воды? Ты не знаешь, но ты это сделала. И не потому, что кто-то руководил твоими мыслями. Это твоя жизнь вытащила наружу именно этот лед... Я не могу сказать это яснее.
  - Яснее и не нужно...
  Ей казалось, что она понимает, что это - слышать чувствами. Внутри она понимала, о чем говорит Падиф, но не могла описать. Но его рассуждения были созвучны ее эмоциям.
  - Падиф. Я не могу верить твоим словам о моем назначении так же, как ты не мог верить своему наставнику. Мои знания столь малы по сравнению с миром, что нас окружает, по сравнению со знаниями, которыми обладаешь ты. И я хочу... - она запнулась. Ни сердце, ни разум не могли продолжить ее речи, и она не знала, почему.
  - Что ты чувствуешь сейчас? - спросил Падиф и прямо, пристально посмотрел на нее.
  - Пустоту, - только и выговорила она, пройдя вместе с его взглядом внутрь своей души, - Пустоту, которую нужно чем-нибудь заполнить.
  - Чем же?
  - Я не знаю. Действием, знанием?..
  Она увидела, как счастливая улыбка озарила его лицо. Он хлопнул в перчатки, и воздух вокруг них потрескался.
  - Вот ты зря мне это сказала, Энди-квален!
  - Почему? И что за квален?
  - Знания. Знания! - воскликнул он и, подпрыгнув, побежал вперед, пружыня на снегу. Девушка с улыбкой погналась за ним.
  - Завтра начнем учиться истории и прочим знаниям... А квален значит - близнец.
  И они разрезали тонкий воздух, ворвавшись под тень большой горы.
  
  
  Глава 6
  
  Как и вчера, мир ослеплял. По всей долине клочками стелился белый, но прозрачный туман, сквозь который просачивался матовый блеск словно бы взрыхленного снега. Крохотное солнце еще только-только вывалилось из своего ночного убежища, но светило ярко и косо. Воздух вокруг словно застыл, и ничего не нарушало спокойствия кроме мерного рокота водопада за остолбеневшим лесом. Она с наслаждением потянула носом и на миг прикрыла глаза, но раздавшийся рядом с ней вопль быстро и жестоко возвратил ее в реальность.
  - Ага-а-а! - как будто бы он разгадал самую ужасную ее тайну, закричал Падиф и материализовался прямо перед ней, да так, что она чуть не упала от испуга, - Ну вот и ты, наконец-то!
  Он махнул куда-то в сторону долины, его азартные глаза блеснули ей напоследок, и все его тело скрылось за краем каменной площадки.
  Она с открытым ртом смотрела на пространство, где только что была его курчавая голова - воздух там словно до сих пор закручивался спиралями...
  "- Ну же, давай, ты не пожалеешь! - Котя схватил ее за руку и легонько потряс.
  - Константин! - родительским тоном воззвала она, - Сейчас уже почти одиннадцать часов вечера! Зачем лезть туда так поздно?
  - Нет, не поздно, самое время! Такого ты никогда больше не увидишь! - его красивые глаза загорелись азартом, а она с трудом заставила себя отвести взгляд от этого восхитительного блеска.
  Она задумалась. Собственно, почему нет? А почему да?
  - Ну ладно! Уговорил! - и спрыгнула со стула, поспешными шагами направившись обуваться.
  Летний вечер был полон неожиданного шума и непривычных запахов... Зеленый свет из-под их кроссовок вспыхивал ровным, мгновенным светом. Розовый закат сливался с синими волнами и переходил в глубины океана. Она не замечала людей рядом с собою, автомобили как будто приостановили свой сумасшедший ход. Они пришли на восточную сторону четвертого уровня, прямо над портом Кейп-Тира. Она удивленно посмотрела на своего друга.
  - И что? Ты ведь сказал, что такое бывает раз в несколько лет?..
  - Тссс! - шикнул на нее Котя, - Скоро сама все увидишь! Садись! - и он сам подал ей пример, усевшись по-турецки и прислонившись к прозрачным перилам. Она сползла к нему, подогнув коленки под себя.
  Они сидели так довольно долго. Котя молчал. Она уже начинала испытывать разочарование. Уже почти двенадцать!
  - Слушай, мне надоело! Сколько еще можно тут сидеть? - громко осведомилась она.
  - Тихо! - взбеленился Котька.
  - С чего это ты еще шикаешь на меня? - она привстала от возмущения.
  - Ну потерпи еще чуточку! Скоро, скоро все начнется! - Котя тоже вскочил и ухватил ее за руку, притянув к себе, - Смотри, смотри, еще минута! - и он указал вниз, к парому.
  Она возвела глаза к небу, но все-таки уселась обратно и взглянула туда, куда он указывал. Неожиданно спокойные воды океана затрепыхались, словно что-то отталкивало их от причала. Спокойные и темные изваяния кораблей, которых сегодня было почему-то очень и очень много, закачались в такт подводному ритму. Где-то прямо под ней с Котей раздался мелодичный, но приглушенный удар, а потом еще один, и еще, и так двенадцать раз.
  - Полночь, - прошептал Котя, и после этого все стихло.
  Когда волны прекратили двигаться, глубины воды заискрились. Заискрились множеством маленьких светлячков, которые, казалось, танцуют в воде, сталкиваясь и разлетаясь. Тут раздался громкий пароходный гудок, да так, что она подпрыгнула от неожиданности и испуганно посмотрела вперед, на стоящие суда. Но это уже не были мрачные и безмолвные металлические сооружения. Один за другим, волной от причала, они загорались тысячами огней повсюду: на трубах, на палубах, везде! А когда плавная, ровная волна света добралась до последнего, самого отдаленного корабля, над всеми суднами взорвался огромный салют, а за ним еще один, и еще один, но только трех цветов: красного, синего, голубого. Их исры отразились в ее восторженных глазах. На кораблях зазвучала одна и та же музыка: ее настроение разливалось над океаном обещаниями верности и ожидания, прерывалось великой скорбью и взрывалось мгновениями счастья... Она никогда еще не слышала подобного. Словно повинуясь безмолвному приказу, все суда начали медленное движение навстречу черной ночи бескрайних просторов океана. Салют умолкнул, и в воздухе разлилась лишь эта одна мелодия. Корабли все больше и больше удалялись друг от друга, и тысячи мерцающих огоньков на них не потухали. Когда все доступное взору водное пространство замерцало в свете разошедшихся огней, она ощущала печаль и любовь, радость и грусть, успокоение и тревогу... Она повернулась к Коте. Его синие глаза проникновенно следили за ней.
  - О, что это? Что за чудо? - прошептала она так тихо, словно боялась разрушить идиллию.
  - Это традиция. Она называется "Ожидание". Ты ведь знаешь, что есть поверье, будто те, кто погибает в океане, остается там. Ну, духовно, что-ли?.. - она кивнула, и Котя продолжил, - Так вот. Наш город стоит в океане, и получается, что мы тоже остаемся с ним после смерти. Каждый огонек на корабле - это свеча, это чья-то душа, но еще живущая. Посмотри, их миллионы, как и жителей Кейп-Тира. Волна, что отходит от берега в полночь забирает их от города, и огни зажигаются - это значит, что душа отделилась от тела. Красные, синие и голубые цвета символизируют океан - цвета солнца, воды, неба. А огоньки в воде - это те люди, которые уже умерли. Они окружают город для того, чтобы защищать его во время ожидания.
  - Ожидания чего? - словно завороженная, спросила она.
  - Ожидания возвращения душ. Там, в море, корабли расходятся глубже в океан, пока не догорит последняя свеча. Она может гореть хоть целый день, и это значит, что человек, которому принадлежит душа, не может найти себя. Каждый в этом городе во время свершения этой традиции совершает истинные поступки, он понимает, кто он есть. А когда корабли возвращаются, то эти искорки... - Котя махнул рукой в сторону серебряных светляков, что облепили причал.
  - Они исчезают... - докончила она, - Но для чего это делается?
  - Это такой праздник, что ли... Символизирует чистоту помыслов...
  Котя улыбнулся. Ее разум затуманился от загадочного рассказа друга, словно действительно ее душа отделилась от тела. Она не могла не смотреть в его синие очи. "Как океан..." - подумала она"
  - Где же ты? - задумчиво выдохнула она, глядя на очертания Падифа в воздухе.
  Когда она спустилась, он уже ожидал ее у самой кромки воды Мертвого озера. Здесь туман был более плотный и каплями забирался в легкие. Черная фигура Падифа выглядела в белых клочках немного устрашающе. Он легонько толкнул ее рукой.
  - Догони! - и бросился от нее бегом. Но она не шелохнулась. - Ты чего? - осведомился юноша и остановился в метрах десяти от нее.
  - Но ведь сейчас зима! - неужели этот спортсмен думает, что она побежит за ним по снегу, холоду, да еще в промозглом тумане?
  - Тебя не должна пугать погода! В конце концов, это всего лишь физические ощущения! - сказал Падиф и снова припустил от нее, но через некоторое расстояние приостановился, - Ну хорошо! Остаешься без завтрака, обеда, ужина, и завтрашнего завтрака, обеда и ужина! Если ты, конечно, не добудешь пищу себе сама! - и с этим условием начал удаляться от нее в тумане.
  Она пробурчала что-то себе под нос и сложила на груди руки. Но, когда фигура юноши почти исчезла в тумане, она погналась за ним.
  Черный силуэт все более и более удалялся от нее. Линии выпрыгивающих из тумана холмов стали размытыми. Из звуков больше не осталось скрежета снега под ногами, свиста ветра в ушах, шарканья одежд, лишь одни и те же повторяющиеся хриплые вздохи. Перед тем, как броситься в погоню, она даже не думала, что все окажется настолько сложно. В конец не выдержав, она закашлялась и остановилась, с гримасой боли и утомления оперевшись ладонями о колени.
  - Падиф! - прохрипела она и подняла глаза: юноши уже не было видно совсем, - Падиф! - попробовала громче, но получила только еще один приступ кашля и свалилась на колени.
  - Ты все еще догоняла! - услышала она голос Падифа и подняла голову. Он стоял на расстоянии вытянутой руки от нее, уперев ладони в бока и смотрел на нее без единой капли сочувствия или пощады. - Что случилось? Почему ты рухнула на колени?
  - Послушай... Я не могу больше... Давай вернемся...
  - Что тебе мешает? - произнес он.
  - Мне оч-чень трудно, я не п-привыкла... - у нее стучали зубы, - Оч-чень скользко и холодно, и у м-меня дых-хания не хватает...
  - Нет, - он покачал головой, - Дело не в этом, а дело вот в чем, - и с этими словами он коснулся указательным пальцем ее виска, - В конце концов, все, что ты насказала мне... Хм... Это всего лишь физические ощущения, - он встал и, отойдя от нее на пару метров, улыбнулся, - Только не бойся меня. И не злись, но мы продолжаем, ведь ты все еще догоняла! - и он побежал от нее совсем уж легким бегом, как-то даже лениво размахивая руками.
  Энди глядела ему вслед и догадывалась, что он замедлил темп не потому, что сжалился над ней, а для того, чтобы дать ей дополнительное время.
  - Безусловно, ты отлично натренирован, - забормотала она, - Ты воин, а я всего лишь... Но ведь не в этом дело, так? - и ей снова отозвались его слова, - Ведь ты веришь, что я могу и дальше бежать, а значит, я могу... - эта мысль постепенно начала укрепляться в ней, и она начала вставать на ноги. Колени уже заиндевели от холода, но она разогрела суставы и мышцы, пританцовывая. Собрав все остатки мужества, что теплились в ее сердце, она бросила их на еще один рывок.
  Но только Падиф понял, что девушка догоняет его, то тут же ускорил темп, отчего она сразу пала духом и растеряла пыл. В итоге мужчине не понадобилось много времени, чтобы вновь скрыться. Через минуту бесполезного бега Энди остановилась окончательно: она даже не знала, в каком направлении двигаться. Усталость и боль жгли ее изнутри. Но Падиф не заставил себя долго ждать. Он вернулся и они пошли обратно к горе.
  Пещера встретила ее теплом, уютом и спокойствием, и она облегченно вздохнула. Она пошла к костровищу, где они ужинали.
  - Ты куда собралась?!
  - Как куда! Завтракать!
  - Нет, завтракать, так завтракать, только не обязательно идти туда. Это ведь костровище! - в звуках его речи слышалось столько укоризны, что Энди засмущалась, думая, что делает что-то не так.
  Падиф поманил ее рукой. Они подошли к противоположной от входа стене, где в маленький колодец стекала чистейшая вода из горных глубин. Он протянул руки к стене и словно ухватился за что-то прямо в ее полой поверхности. На фоне совершенно черного монолита пробежала светлая полоска, словно отблеск металла, и Падиф потянул. В камне оказалась дверь, за которой была кладовая с припасами.
  Падиф потянулся к одному из мешков и вынул оттуда два яблока. У Энди глаза вспыхнули и слюни потекли. Юноша прищурился, поиграл плодами и бросил один девушке. Она быстро справилась с ним. Падиф же жевал медленно, прислонившись к стене.
  - А может еще что-нибудь поедим? - голос ее звучал вежливо.
  Падиф хмыкнул и покачал головой.
  - Тебе нужно не съесть, а выплюнуть! - покачал головой он, - Пойдем! - и, подхватив что-то у входа, выскочил наружу.
  На минуту девушка замешкалась. Потом она потрясла головой и с соблазном в глазах покосилась в сторону кладовой и кровати. Наверняка эта дверь не тяжело открывается... И кровать такая уютная.
  Падиф ожидал ее у края платформы, и в руках у него были две длинные палки. Энди с нехорошими догадками уставилась на это орудие. Мужчина улыбнулся и бросил ей одну корягу. Она, испугавшись, с тихим криком отпрыгнула назад. Стук удара дерева о камень глухим эхом раскатился по равнине.
  - Ты чего? Бери! - махнул Падиф рукой в сторону валяющейся палки.
  - Зачем?
  - Битва! - крикнул Падиф с видом быка, бросающегося на красную тряпку, побежал на нее.
  - Стой!!! - закричала она, отпрыгивая в сторону и прячась за скамейкой, - Зачем?
  У нее бешено стучало сердце и тряслись руки. Падиф выглядел суровым и слишком сильным для нее - она не была уверена, что он будет щадить ее тело. Одновременно с этим возможность насилия над ней со стороны малознакомого человека пугала ее и принижала Падифа в ее глазах. Она не могла позволить ему бить ее. Он наклонил голову и весь скривился - даже неприятно стало на него смотреть, и быстрыми шагами вплотную подошел к ней, так что девушке пришлось еще отступить, чтобы не задирать голову, глядя ему в глаза.
  - Слушай! Я сказал тебе драться - значит, ты должна делать так, что не ясно? - сквозь зубы прошипел он, - Ты будешь выполнять то, что я прошу?
  - Не думай, что командуешь тут! - огрызнулась она, раздосадованная его грубым тоном.
  - Почему ты еще здесь? Что тебе нужно? Кто? Мне учить тебя или пожалеть?
  Она не знала, спрашивает он ее или насмехается. Но в голове забурлили возможные ответы, если бы вопрос был серьезен. Она хотела жалости. Даже от него, от Падифа.
  - Мне не нужна жалость!
  - А чего ты постоянно жалуешься?
  - Я не жалуюсь, я просто хочу нормального отношения и объяснений!
  - А, так тебе нужно объяснение, почему ты такая зануда? - и он оскалился в ухмылке, - Ну иди, иди, поразмышляй, позабивай себе голову чушью, может, в твоих мозгах не останется места. Может, тогда и легче будет сладить с тобою, как с обычным животным!
  Она почувствовала, как голова наполнилась жаром. Руки сами с собой сжались в кулак, она ощетинилась и замахнулась на Падифа, но он легко, смеясь ей прямо в лицо, отстранил ее выпад. Перед глазами все отодвинулось, кроме его лица, а в ушах зашумело.
  Она колотила его со всей силой, но он легко сдерживал ее. Да он мог бы просто сломать ей кости на запястьях, если бы хотел. В один момент он просто оттолкнул ее от себя, она быстро попятилась назад, но не упала. Он ухмылялся ей в лицо, а с губ готово было слететь новое оскорбление.
  Злоба ко всему тому, что с ней произошло здесь, ко всем тем, кто заставил ее страдать, перерезала в ней все остатки разума.
  - А, глаза у тебя сейчас действительно, как у вбешенной собаки! - воскликнул он.
  Она ринулась к нему и сделала удачный выпад. Палка вырвалась из рук Падифа, но он отпрыгнул, взмахнул рукой - ноги Энди оторвались от земли и она отлетела от него на несколько метров. В голове у нее перемешалось, а череп пронзила резкая и быстрая боль - она ударилась об камень.
  Она задыхалась, но не столько от боли, сколько от гнева. Она снова заслышала его смех и свирепо посмотрела ему в лицо. Он улыбнулся, но, увидев, что она уже направляется к нему, побежал в лес, и она, не глядя под ноги, погналась за ним.
  Ветви хлестали ее по лицу, запутывались в волосах, опилки впивались прямо в кожу, но это только злило ее. Она перепрыгивала через прогалины, спотыкалась, но начинала догонять беглеца. Первый удар по его спине - и она даже не почувствовала стыда. Он свернул в сторону, нырнув за дерево, так что следующий удар совей палки она опустила на мощный ствол. Полетели щепки, пыль забила ей глаза, но она даже не сморгнула. Падиф кружил вокруг нее, блеск его глаз вспыхивал между стволов, и насмешка над ее неумением, над ее тщетными попытками скользила в них. Он размазался перед нею, словно призрак, и маячил повсюду голубым сиянием, куда она не смотрела... Она кружилась на месте, с остервенением вглядываясь в деревья, прыгала на них и жаждала попасть по человеку.
  - Нет! - заорала она, - Нет! Уйди отсюда, подлый предатель! - и принялась молотить палкой по земле, деревьям, встряхивая зеленые ветви от снега, который валился ей за шиворот. Внезапно среди белой пелены, что окутала ее глаза, возникло черное пятно, покачнулось перед нею, и в нем вспыхнули два голубых огонька, растворившись в черных туннелях глаз Падифа, и он грудой свалился к ее ногам.
  Она держала палку в руках высоко поднятой, ожидая, когда же он встанет. Но он не вставал. Даже не двигался, и глаза его были закрыты. Она тяжело и глубоко дышала, сердце стучало с огромной скоростью, но перед глазами и в голове было ясно. Она сглотнула, прикрыла глаза и услышала, как клокочет где-то справа водопад, а встревоженные птицы перебираются с дерева на дерево. Она переступила с ноги на ногу: снег мерно и успокаивающе заскрипел. Она медленно опустила палку.
  - Падиф? - неуверенно и тихо окликнула она его, - Падиф?
  Он не отзывался. Она бросилась к нему и принялась теребить его за одежду, взывая к его пробуждению. Слезы истерики начали наворачиваться на ее глаза.
  - Ладно уже, достаточно, - услышала она спокойный и ровный голос и чуть не свалилась в обморок.
  Падиф смотрел не нее своими огромными черными глазами, лежа на снегу, и губы его не кривились в усмешке, а лицо было серьезным.
  - Может, ты перестанешь сидеть на мне и дашь встать? - требовательно произнес он, и она тут же отскочила в сторону.
  Падиф, кряхтя, встал, отряхнулся от снега и посмотрел на нее обычным, ничего особо не выражающим взглядом. Она же попросту потеряла дар речи. Два соперничающих друг с другом чувства поднялись в ней: отвращение к этому человеку и радость тому, что она его не убила.
  - Легче? - только и спросил Падиф.
  - Что, что это значит? - промямлила она, все еще не рискуя приближаться к нему, - Это все ты подстроил, специально?
  - Ну, да.
  - Зачем? - девушка не сердилась на него: разум ее грела радость, что Падиф оказался все-таки не тем наглым и заносчивым трусом, которым она его уже возомнила.
  - Чтобы ты освободилась от той бури чувств, что накопилась в тебе, - сказал он, - Я ведь видел тебя, видел, как ты себя ведешь. Такое состояние тебе не нужно. Ты уж прости, что я тебе там наговорил, но ты должна была освободить свои обиды. Иначе они бы заточили тебя навсегда. А они были сильны, уж поверь, я сполна испытал их мощь на себе! - и он рассмеялся, таким чистым, звонким, приятным смехом, и Энди оставили все страхи.
  - Что, я и вправду так страшна в гневе? - улыбнулась она.
  - О, да, это определенно! Ну что, пойдем? Погуляем по этому дивному лесу, который ты чуть не разнесла на дрова!
  Лес был очень красив: нижние ветви еловых деревьев под тяжестью снега свисали чуть ли не до земли, на иголках сверкали тысячи осколков льда, а кое-где виднелись и завитые причудливыми формами сосульки. Снег под ногами был усыпан шишками, голыми кустами черники и красными сполохами брусник. Лес очаровывал.
  Юноша побежал в сторону водопада, гудение от которого, казалось, раздавалось из-под земли. Когда они приблизились к каменной стене, он стал осторожно выбирать, куда ставить ногу - под снегом было скользко. Она шла за ним и смотрела в его широкую спину.
  - Я нанесла тебе такой сильный удар по голове, а у тебя даже крови нет. Как такое возможно? - закричала она, перебивая шум водопада
  - Очень просто. У меня крепкий череп.
  - Падиф, я не глупая, - воскликнула она, - Обычный человек не мог так быстро перемещаться, как это делал ты. И нельзя просто так отбросить человека в воздухе. Скажи мне честно: ведь моя палка даже не коснулась тебя?
  Он резко остановился, а она чуть не налетела на него.
  - Да, ты права, - точно и быстро выпалил он, глядя на нее в упор, - Твое оружие и не коснулось меня.
  - Получается, ты очень хороший актер? Со стороны казалось, что ты упал замертво.
  - Видишь ли, все то, что я делал - отшвырнул тебя к стене, позволил себе перемещаться подобно тени, не допустил удара о свою голову - все это последствия того, кем я являюсь. Нет, я самый обыкновенный человек, и у меня нет каких-то необычайных сил, как ты подозреваешь. Я использую силы, что вокруг нас, хотя они тоже требуют взамен энергии.
  - Ты имеешь в виду эти ваши основания? - выкрикнула она.
  Он кивнул. Она хотела что-то сказать, но все вокруг глушил жуткий рев. Она подняла голову и улыбнулась: они вышли к водопаду. На противоположной его стороне ее недавно поймал тот желтоглазый человек. Тогда он потащил ее в пещеру.
  - Падиф, а что находится там, в пещере? Там какой-то проход, да?
  - Да, там коридор... Он ведет глубже в скалу, - уклончиво и нехотя протянул Падиф.
  - Наверное, не стоит спрашивать, куда именно?
  - Не стоит, - быстро сказал он.
  Его ответ задел девушку. Она думала, что Падиф доверяет ей, но сейчас поняла, что он скрывает от нее не только подробности своей роли на этой горе, но много других вещей. Она задумалась, действительно ли он считает ее тем великим воином, о котором все время говорит.
  Они вернулись в пещеру и наконец пообедали. После этого девушка лениво направилась к кровати. Она надеялась, что Падиф оставит ее в покое хотя бы на полчаса. Но он уже снимал с крючков свое оружие.
  - Что это ты собираешься? - спросила она.
  - Снаряжаю тебя для первого урока верховой езды.
  Он подхватил вещи с кровати, рассек пещеру и вышел наружу, не заметив ее удивления. Она знала, что он не даст ей отдыхать, поэтому последовала за ним. Он вернется и разбудит ее, да еще посмеется над ее страхами и ленью.
  - А где мы возьмем лошадь? - промямлила она, выйдя на каменную площадку.
  - Есть один конь, - ответил он, и, запрокинув вещи за спину, начал карабкаться вниз по лестнице, - Вы с ним наверняка поладите. У вас есть что-то общее в характере.
  Через минуту они вместе стояли у основания лестницы. Он смотрел на темный лес, что окружал гору. Она ждала, что он скажет что-нибудь, но мужчина молчал. Наконец, она уловила отдаленный стук копыт о твердый снег.
  Две лошади выскочили из-под деревьев. Белый конь подбежал к Падифу и ткнулся мордой в его плечо. Мужчина ласково погладил животное, потом повернулся к другому, вороному коню. Он взял его за поводья и протянул их Энди.
  - Вот, это Ветер, - сказал он, а она со страхом отшатнулась, - Подержи, пока я оседлаю его.
  Едва она взялась за уздцы, как тревога навалилась на нее. Но конь только посмотрел огромными черными глазами и отвернулся в сторону холмов, словно прикидывая, сколько он сможет проскакать. Девушка слегка расслабилась.
  - Почему его назвали Ветер? - пробормотала она.
  - Хм... Он появился на свет очень быстро и всегда был непредсказуем, - и тут Падиф улыбнулся, - Его мать, Асенес или Спасение, стоит рядом со мною.
  Энди выпучила глаза на белую кобылу. Падиф кивнул и вскочил на спину Спасения. Он не пользовался седлом, а на спину Ветра постелил кожаный мешок.
  - Самое главное, что ты должна запомнить, квален: Кристо не просто твой скаковой конь, он, в первую очередь, твой союзник. Ты должна относиться к нему с любовью и пониманием, и тогда получишь это же взамен. Едва только ты обрушишь на существо, которое оберегаешь, беспричинный гнев или изольешь на него свою досаду, оно тут же отвернется от тебя, ибо этим ты проявишь не только свое истинное отношение к нему, как к игрушке, но и обнаружишь свою слабость. Запомни: в общении с любым существом в этом мире важно найти гармонию. Ты понимаешь меня?.. - сказал Падиф мелодичным, похожим на всплески волн об утесы, голосом, а она задумчиво покивала головой.
  Но важным оказался только опыт. Она старалась копировать движения Падифа, терпеливо исполняла его приказы. Казалось, ему не требовалось вообще никаких усилий, чтобы держаться на спине Асенес. У него даже не было поводьев, он изредка хватался за шею лошади. Из-под копыт Спасения взвинчивались клубы снега, рот ее был открыт, из него тонкими клочками выскакивал пар. Всадник же оставался совершенно спокоен: его глаза отслеживали каждое еле уловимое движение кобылы бесстрастными, холодными взглядами.
  В отличие от нее. Она жутко не хотела залезать на Кристо только потому, что этим обременит бедное животное, а вдобавок она жутко боялась, что новый друг не примет ее. Когда она наконец-то при помощи Падифа вскарабкалась в седло, то у нее закружилась голова: земля показалось ей чем-то очень далеким, а поднимающаяся от дыхания спина Ветра укачивала ее сильнее, чем океанская волна. Конь постоянно шевелился, то перебирая копытами, то дергая головой, то сокращая и расслабляя тугие мышцы, а Энди готова была свалиться с него при первом же дуновении ветра... Единственное, что подбадривало ее, то, что Кристо не поднялся на дыбы и не сбросил ее. Он только удивленно уставился на нее.
  - Всунь ноги в стремена! Сползи немного на седле назад! И открой глаза, в конце концов! Возьмись за поводья! - слышала она громкие приказы Падифа, который вертелся на месте, наблюдая за ее жиденькими успехами.
  Она пыталась мысленно просить Ветра сохранять спокойствие. Она не могла понять, слышит ли он ее, да и эта телепатическая связь казалась ей безумием. Кристо едва заметно шевелил кончиками ушей и только бил копытом по снегу.
  - А теперь - двигайся! - приказал Падиф.
  Едва Ветер тронулся с места, она бросила поводья и схватилась за черную шею, прижавшись к коню всем телом.
  - Чего ты боишься? Травм и ушибов? Тогда тебе вообще нечего тут делать! Боль - это вечный спутник нашей жизни, и тебе остается либо принять его, как равного, либо постоянно прятаться! - попрекнул ее Падиф и пронесся так близко, что чуть не задел ее плечом. Ветер испуганно отшатнулся от Асенес.
  Он отъехал от них на некоторое расстояние, и это словно развязало Энди мысли. Она обмякла на теле коня и прошептала ему в ухо ласковые слова. Кристо качнул головой и медленно пошел вперед. Стараясь двигаться в соответствии с ритмом лошади, девушка выпрямилась и взяла в руки поводья. Обрадованная своим маленьким успехом, она вскинула голову, но забыла об осторожности и мгновенно соскользнула с седла, ударившись плечом об твердый наст. Ветер тут же остановился. Когда белые блики перед глазами прошли, она увидала над собою, очень высоко, Падифа, подъехавшего к ней и глядевшего теперь сверху вниз.
  - Садись в седло, это еще не все.
  Она поморщилась и с трудом поднялась. Ее первые успехи остались пока единственными. Теперь она падала, не успев вскарабкаться в седло. Падиф же, похоже, то ли не замечал ее страданий, то ли делал вид, что не замечает.
  Солнце медленно начинало садиться, и девушке казалось, что оно нарочно так лениво ползет к горизонту, чтобы ее мучения продлились дольше. Она уже не соображала, что творится вокруг, фигуры Падифа и его лошади размылись, превратившись в одно сплошное серое пятно на белом фоне снега, а черная шея Кристо казалась ей невероятно яркой и отчетливой до рези в глазах. Но, когда снег обагрился красками заката, а на горизонте замаячили серенькие тучки, Энди услышала самую лучшую фразу за этот день.
  - На сегодня хватит! Обратно пойдем пешком!
  Дважды просить не пришлось. Она со вздохом облегчения скатилась со спины Ветра и, согнувшись, принялась массировать себе задеревеневшие мышцы в бедрах.
  Разогнувшись, она сначала погладила Ветра по гриве. Этот конь сегодня тоже хорошо потрудился. Она, сама пока еще этого не осознавая, уже прониклась к нему крепкой привязанностью, ибо он всегда останавливался, когда она падала, и смотрел на нее намного сочувственнее, чем ее человеческий друг. И только сейчас, когда она любовалась его великолепной черной шерстью, она поняла, что все ее страхи прошли: она не думала о том, что они с Кристо не поладят, не ощущала трепета от того, что завтра уроки продолжатся и будут намного труднее из-за синяков. От этой внутренней свободы ей стало так хорошо.
  Ностальгия съедала ее. Она падала в Кейп-Тир, бродила по его улицам, прыгала в его океан. Там она была полна надежд и воли, здесь она полна разочарований и чужими приказами. В ее сознании отражались лица любимых и это лицо в голубых глазах. Рядом с ним появлялось еще одно, без формы и цвета...
  - Все, хватит, - твердо сказала она себе.
  Она резко поднялась с кровати, оделась, пересекла пещеру и вышла наружу. Вместо бледного солнца на голубом небе сидели неподвижно старые кучевые тучи.
  Она плотнее закуталась в одежду и попыталась размять мышцы, хотя это было больно - полтела у нее опухло от тренировок. На одной из стен что-то ярко блеснуло. Она приблизилась и ахнула: это было зеркало.
  Она исхудала. Кисти рук костяшками торчали из рукавов куртки, а штаны свисали на выступающих бедрах. Лицо ее вытянулось и заострилось, а глаза сверкали как-то беспокойно и лихорадочно. Они словно постоянно двигались, покрывались рябью. Она все вглядывалась и вглядывалась и вдруг отшатнулась: это было не ее отражение. Она не хотела больше на него смотреть - кто-то другой смотрел на нее оттуда.
  Она отвернулась и увидела стол с какими-то дощечками с неизвестными письменами. Она взяла одну в руки, повертела, но безучастно положила на место. Ее влекло в другое место, в кладовую, где она могла раздобыть что-нибудь поесть. Она даже могла сделать себе завтрак, пока Падиф не видит.
  Она заглянула в каждый мешок, просто чтобы знать, что Падиф от нее прячет. Там были запасы овощей и фруктов хлеб, приправы и специи, мед, варенье, даже сыр, вяленое мясо и, в самом темном и холодном закутке, куриные яйца.
  Она взяла еду, раздула угли и быстро поджарила яйца. Не успела она проглотить первый кусок, как пещера наполнилась холодным воздухом, снег всколыхнулся на пороге и внутрь зашел Падиф. На поясе у него блестел ятаган. Он посмотрел на нее приветливо.
  - Я вот тут решила приготовить завтрак... - промямлила она.
  Он повесил оружие на стену и присел к ней.
  - Угостишь меня?
  - Конечно! Что за вопрос? - воскликнула она.
  Они ели молча. Когда Падиф отложил свою тарелку, она убрала посуду, а он сел за стол.
  - Подойди-ка сюда, квален, у меня есть для тебя хорошее занятие, - сказал он.
  Она присела рядом с ним.
  - Я приготовил записи по истории и географии. Начнем, пожалуй, с географии, потом история, потом язык... Хм... С языком будет сложно, но это будет и нескоро...
  - О, мы начинаем уроки? - с воодушевлением спросила она.
  - Уроки чего? Знаний? Да. Но их недостаточно, чтобы знать Искримен. Тебе нужно не просто выучить его, а захотеть понять, уметь предсказывать, слышать, что он тебе говорит.
  - Такое ощущение, что только и делаю, что слушаю его...
  - Что ты имеешь в виду?
  - Сегодня снова этот голос мучал меня во сне.
  - Мучал, потому что ты слышишь, но не понимаешь.
  - А ты научишь меня?
  - Я не могу научить. Могу направить.
  - Ой, да это все равно...
  Последнее она сказала уже про себя, отмахиваясь от туманных изречений.
  ***
  - Нет, квален, все было не сразу. Жизнь, какой ты ее знаешь сейчас, зародилась постепенно, благодаря трудам первого человека, кто смог преодолеть пустоту и мрак зимы. Просто взять и появиться естественным путем, как ты говоришь, ничего не могло, ибо вокруг царила одна лишь гиблая пустыня. Первопроходец сумел создать жизнь из смерти... Я уже говорил тебе об этом... - Падиф свел брови на переносице и напряженным взглядом уперся в стол.
  - Да, я помню. Но как первопроходец смог взаимодействовать с основаниями, и откуда он оказался среди той гиблой пустыни, если там ничего не было? - не унималась Энди.
  - Этот вопрос волнует не только тебя, но и всех нас, таленов. Не существует разгадки этой тайны, и когда-то именно этот пробел в истории послужил дополнительным поводом для сомнений таленов прошлого, которые и привели к разобщению людей... Пожалуй, лучше будет, если ты сама прочтешь вот это, чтобы понять, какие сведения мы имеем по этому вопросу, - и он потянулся к краю стола, где лежала увесистая стопка деревянных дощечек.
  - О, нет, нет, ведь я не пойму ничего на вашем шепелявом языке! - тут же попыталась отмахнуться Энди, с некоторым отчаянием смотря на колоду пластинок.
  - Не тревожься, - тихо сказал Падиф и снял со стопки несколько дощечек, - Записи сделаны на твоем языке.
  - Что? Но... Как это возможно?
  - Это возможно, потому что твой язык использовался на самой заре мира, когда по земле еще ходил Первопроходец, - и юноша, загадочно улыбнувшись, протянул ей деревянную повесть лет.
  - Тебе не кажется это странным? Я попала в этот мир сама не знаю как, и оказывается, что первый человек в этом месте говорил на моем наречии? Или это просто совпадение? - нервно усмехнулась она.
  - Я говорил тебе, что все взаимосвязано. И совпадения... Это оправдание слабых духом и разумом. Такого явления просто не существует.
  - Что ты хочешь этим сказать?
  - Ты знаешь, - довольно резко ответил Падиф.
  Энди облизнула губы и, опустив веки, приняла из рук юноши деревянные листки.
  "Ужас, беспроглядный мрак и опустошение - это окружало меня, и не было вокруг ничего, кроме смерти. Воздух, плотный, безвкусный, такой же пустой, как и все вокруг, просто не мог уместиться в груди, разрывая ее... И не одного звука вокруг. И единственное, что оставалось, это слушать голос внутри себя, следовать его зову, высасывая у смерти ее убийственную энергию, чтобы жить самому, чтобы таяли снега для новой жизни... Но пустота не могла покинуть мир, она не могла просто так уйти, если единственная мысль в мире была в одном лишь человеке, возрождающем жизнь из праха. И тогда мне стало ясно, что делать, и моею просьбою было создать для меня подругу, и я попросил основания, попросил мир об этом. И я отдал свою мысль всему, что жило, впустил в себя тот разум, что был вокруг. И так появился род ваш, разумный, живой, свободный и смертный, ибо смерть нельзя искоренить навечно."
  - Он что, писал его сам? - она недоуменно посмотрела на Падифа.
  - Да, - улыбаясь, закивал головой наставник, - А еще у него были помощники - летописцы, некоторые из которых писали с его слов.
  - Помощники - ученики?
  - У него не было учеников, хотя многие хотели бы, - скривил губы мужчина.
  - Многие? - переспросила она, но Падиф укоризненно и строго взглянул на нее и она тут же поправилась, - Я имею в виду, кто хотел и почему он не взял их?
  - Хотели те, кто был наиболее приближен к нему, если кто-то вообще мог быть ему близок. Ведь вся его семья умерла, тогда как он был обречен жить долгое, долгое время среди чужих людей, не ведающих о том, что было в самом начале. Хм... Считается, что он не брал учеников, потому что руководствовался тем правилом, которое используется и поныне - к познанию приходят самостоятельно.
  - Но как тогда передались все эти знания об основаниях и прочее?
  - Он дал лишь ключи. Тем более, его мысль была повсюду.
  - Падиф, а когда он создал людей, он стал их вождем? Или просто очень почитаемым человеком?
  - А почему ты так уверенна, что людьми тогда кто-то вообще руководил? - Падиф наклонил голову, словно бы пытаясь рассмотреть ее лицо с другого ракурса.
  - Ну, так устроен человек. Без власти будет хаос. Иначе откуда будешь знать, как поступать? Нужен какой-то образец, какой-то стандарт, в соответствии с которым следует жить...
  - А ты не думаешь, что если человечество будет жить в гармонии друг с другом, то никому не нужно будет руководить им?
  - Только если это будет. Но этого не будет - люди не смогут согласовать все свои действия и желания.
  - Суть существования без руководства заключается не во всеобщем равенстве, а всего лишь в понимании каждого своей истинной цели, талантов, требований.
  - Знаешь, Падиф, все это звучит довольно неопределенно.
  - Не более неопределенно, чем твои рассуждения, - сказал он, - Ну а теперь скажи мне, что ты думаешь о происхождении оснований и о тексте, который прочла.
  - Да, точно, - спохватилась она и сосредоточилась, - Первопроходец говорит, что слышал голос внутри себя - что это за голос?
  - Я думаю, это голос оснований. Возможно, но мы не знаем точного ответа.
  - Нет, тогда бы он написал, что слышит голоса, ведь оснований - четыре?!
  - Возможно, - только и сказал Падиф.
  - А что если это... Тот же голос, который и в моей голове? - предположила она, - Ты можешь его чувствовать, но не слышишь, а я - слышу, но не различаю. Может, только Первопроходец мог понимать, что этот голос говорит ему?
  - Я и не предполагал, что это может быть тот же голос, что и у Первопроходца!
  - Ты сомневаешься в моих силах? - она пошутила, но Падиф, очевидно, воспринял эти слова серьезно.
  - Наоборот - это воодушевляет меня еще больше! - и он вскинул руки, улыбаясь.
  - Ладно-ладно, - заворчала она, пытаясь унять неприятную тему в зародыше, - Я еще кое-что хотела спросить по поводу этого текста. Он пишет, что отдал свою мысль миру. В чем смысл?
  - В этом наша гармония. Все мы - плод одного сознания, именно поэтому мы можем общаться с основаниями и друг с другом мысленно. В каждом из нас - части его, Первопроходца. Хотя и с каждым новым рождением сознания людей все больше отличались друг от друга.
  После они покатались на лошадях. Когда они возвращались обратно, она обратила внимание на тонкую белую полоску на горизонте.
  - Что это там? - выпалила она, - Там, на горизонте?
  В ответ Падиф нахмурился и напряженно вгляделся в белеющую вдалеке полоску.
  - Это Смерть, - коротко сказал он ей.
  - Смерть? Что ты имеешь в виду?
  Но Падиф не отвечал. Его молчание становилось каким-то зловещим.
  - Это Зима? - спросила она, а юноша только едва заметно кивнул ей, - Но... Но ведь ее уже нет... Ты ведь говорил, что она была уничтожена...
  - Я не говорил тебе этого! Я говорил тебе, что жизнь постепенно приходила в этот мир, но это не значит, что она уже заполонила его весь!
  Энди судорожно вздохнула, переводя дух. История о Вечной зиме казалось ей мифом, исковерканной столетиями историей. Теперь круг неизведанных и потенциальных опасностей в ее сознании расширился. Она поежилась.
  - И как вы живете здесь с таким спокойствием, когда рядом это? - не сдерживая своего испуга, взвизгнула она.
  - А кто тебе сказал, что мы спокойны? - проникновенно поинтересовался Падиф, - Как ты думаешь, почему Первопроходец выжил? Наше сознание сдерживает ее, - ответил он.
  Инскримен оказался действительно не таким великим и большим, каким она его себе представляла. К югу и западу от горы Ревен были сплошь холмы. Севернее скалы лежал тот самый лес, в котором она спасалась когда-то, кажется, уже очень давно, от желтоглазого сообщника Падифа, а сквозь лес, огибая Ревен и теряясь в холмах, протекала река, что и вынесла девушку к каменному гиганту. С северо-западной стороны лес теснили Бринчатые скалы, что когда-то стали приютом для изгнанных таленов, а на восточной стороне леса, рядом с краем карты, были поля. Далеко на западе воздвиглись горы с широким ущельем в самом их центре, которое перерастало в туннель к северу.
  - А что здесь? - ткнула Энди пальцем в пустое место южнее гор, - Там Зима?
  - Нет. На самом деле, эта территория уже очищена, но мы не можем знать, что там теперь.
  - Что вам мешает?
  - Не что, а кто, - поправил ее юноша, - Это ярики. Вот это Цараненные горы, а внутри них ущелье Щарегал Элена. Ярики заняли это место еще на заре войны, а ведь оттуда еще не была изгнана Зима... Не знаю, как они смогли выжить, но сейчас они заслоняют от нас юго-западные земли, и мы давно не знаем, что там творится. Мы не можем заглянуть туда даже с помощью силы оснований...
  - Что же они там прячут? - прошептала Энди, - А что это за пятно с рожками?
  - Это озеро Салиест Темпела, служит своеобразной границей, разделяющей сферы влияния леканов и яриков. Эти две черточки - это две сторожевые башни, которых иногда называют Глазами Равностояния, так одна из них стоит ближе к северу, другая - к югу. Эти башни были воздвигнуты как охранные сооружения после некоторого события, случившегося относительно недавно. С тех пор ярикам трудно пройти незамеченными.
  - А что это было за событие?
  - Хм... Один очень молодой и неопытный тален попал в окружение врагов, ибо нес при себе ценную информацию, и вынужден был бежать другим путем. Когда силы почти оставили его, он случайно вышел к этому озеру, которое спасло его своими целительными свойствами, силой своей воды. Но ярики преследовали его и только благодаря Селемеру юный воин смог остановить их, ибо воды этого озера почему-то не потребовали для выполнения его просьб многого взамен, и так юноша благополучно вернулся на Ревен, доставив важные новости. После он вернулся к этому озеру и исследовал его. Он соединяет в себе силы Селемера и Ламара и находится посреди пустоши.
  - А кто был этот юноша?
  - Это был родственник правителя ревенов.
  - А какая география Зимы? Или этого никто не знает?
  - Может быть, кто-нибудь и знает, может, ярики побывали там, раз они смогли выжить в Цараненных горах... - ответил Падиф.
  - Расскажи мне про эти поля... Что они делают на самом краю мира, рядом с Зимой?
  - Это посевные поля, зовутся Окраинными. Там леканы сеют зерновые, овощи, пасут свой скот. Может показаться странным, что эта земля обладает таким плодородием, находясь рядом с Зимой, но в близости смерти и кроется суть жизни.
  - Значит, все, что мы ели - с тех полей?
  - Да. Мы обмениваемся с леканами, жителями леса Хафис, едой и металлами, обучаемся друг у друга, - Падиф замолчал, ибо заметил, что Энди слушает его вполуха. Девушка погрузилась в раздумья: долгие воспоминания, неполные образы вспылили в ее сознании.
  - Падиф, расскажи мне об этом лесе, Хафис.
  - Это место было одним из первых, очищенных от смерти, поэтому Хафис считается самой древней частью Искримен, и именно там, по преданию, жил Первопроходец и первые люди, - далеко не сразу начал Падиф, сначала придирчивым взором поглядев на нее, - В этом лесу живет что-то большое, сильное и одновременно истощенное. Это странное ощущение, я не могу объяснить тебе это, это чувствуешь только там. Еще кажется, что там кто-то смотрит на тебя. Причем не так, как здесь на Ревен, там другое. Что-то прокрадывается в самое сознание и наблюдает оттуда... - Энди почудилось, что плечи Падифа дернулись, - Не самое приятное ощущение. Ты, кстати, не чувствовала ничего такого?
  - Нет, вроде нет... - неуверенно сказала она, - А вы не спрашивали об этом у самих леканов? Почему так происходит?
  - Они не открывают секрета такого влияния леса на таленов. Может быть, они и сами не знают... - Падиф покачал головой.
  Энди выдержала паузу.
  - Там, в лесу, деревья вдруг омертвели... И они говорили со мной. Или что-то вокруг говорило со мной, - тихо и медленно проговорила она.
  - Да, я слышал, как Ламар ликовал.
  - Ламар - это основание? Но почему? И зачем нужно было убивать те деревья?
  - Да, основание. Он не убивал деревья. Он взял их силы, чтобы исполнить твою просьбу.
  - Нет. Нет, какую просьбу? Что за чепуха, я не хотела убивать лес!
  - Конечно, не хотела. И Ламар этого не хотел. Но ему была нужна энергия, чтобы исполнить твою просьбу, но не печалься! - он повысил голос, опережая ее возражения, - Эта энергия была отдана с радостью, потому что это было сделано для валена.
  - Что же это за вален такой, который заставляет мир умирать? Это не я! - она вскочила.
  - Тихо, тихо! Пойми, для Ламара имело значение заставить тебя верить. А когда ты научишься контролировать свои желания, ему это не потребуется!
  - Ничего не понимаю! - она схватилась руками за голову.
  Падиф ничего не сказал.
  - Ладно. А расскажи мне про Бринчатые скалы! Я хочу знать, как они велики, какова высота их пиков, как глубоки их ущелья и для чего они используются сейчас!
  - Хм... Когда верных основаниям таленов начали ссылать туда, Зима еще жила в скалах, и люди там страдали. Порою тем, кто остался в лесу, казалось, что со стороны скал они слышат стоны о помощи, обращенные к основаниям... Именно потому эти скалы получили такое название. Однако, сами жители скал в начале войны называли это место по-другому: Приют спасения. Сейчас их потомки объясняют столь необычное имя тем, что Бринчатые скалы стали новым домом для таленов, которые хотели спасти основания, - сказал Падиф и остановился на несколько секунд, глубоко вдохнув и прикрыв глаза, словно бы вспоминая что-то, - Бринчатые скалы на первый взгляд кажутся жутко неудобными, но на самом деле там все не так плохо. Там много пещер, ущелий, пологих склонов и острых пиков, тропы ведут в овраги и ямы, а каждый камень похож на другой - чужаку там не пройти. Сейчас Бринчатые скалы защищают леканов от неожиданного вторжения с севера. Там еще сохранилась старая каменная крепость...
  - А ярики знают об этой заставе?
  - Мы подозреваем, им известно что-то.
  - А у них ведь тоже есть территории, скрытые от вас... В этом ваши тактики похожи, - сказала она.
  - Разница в том, что их шпионы проникают на наши земли, а мы не можем и близко подойти к Цараненным горам.
  - Почему? Ведь вы можете скрыться с помощью оснований...
  - Мы посылали туда таленов. Но они не возвращались. Однажды мы даже пытались штурмовать горы, зашли в ущелье Щерегал Элена, но проиграли...
  - Ого, давно это было?
  - Да, достаточно давно. Тогда вален был с нами. Но и с ним мы не смогли одолеть войско яриков, - задумчиво сказал Падиф.
  - Значит, не такой уж и всемогущий этот вален! - буркнула зло Энди.
  - И Первопроходец не был всемогущ, раз допустил падение таленов.
  - Это странно, да?
  Падиф не сразу ответил ей. Он посмотрел на нее долго, взвесил свои мысли и ее реакцию. Ему не хотелось говорить об этом, она чувствовала. Ведь так он признавал бы слабость в человеке, который по его мифологии создал этот мир.
  - Это непонятно, по крайне мере, - наконец выдавил он, - И это главная загадка. Мы не знаем, что произошло тогда.
  Они повисли в молчании.
  - Отлично! Давай-ка выйдем! - вдруг скомандовал он и резво поднялся со своего места, снял со стены над своей кроватью две палки, на которых они сражались.
  - Э-э-э, Падиф, а зачем тебе эти палки? - нервно поинтересовалась Энди, а кровь в ее жилах неприятно похолодела.
  - Затем же, зачем и вчера, - не увиливая, сказал он, а сапог, что она натягивала на ногу, чуть не выпал из ее задрожавших рук.
  Он ожидал ее у входа. Она чувствовала на себе его взгляд, но упорно делала вид, что любуется закатом, хотя в глазах у нее была пустота. Падиф тыкнул ее концом палки прямо в печенку, без смущений глядя ей в самые глаза.
  - Нанеси мне удар!
  Грудь Энди тяжело поднималась, когда она, словно в замедленной съемке, наблюдала, как полная сильных мышц фигура Падифа надвигается на нее - тонкую, хрупкую, почти что ни разу не дравшуюся девушку, и страх мешал ее мысли, путал ее сознание, которое отчаянно пыталось найти оптимальное решение. В глазах Падифа она не видела гнева или жестокости, наоборот, его глаза смотрели спокойно.
  Она всегда думала, что та невероятная стойкость, с которой герои криминальных фильмов противостоят своим врагам, есть не что иное, как режиссерское преувеличение. Но сегодня она поняла, что ошибалась. Схватка придала ей сил. Падиф, словно издеваясь над ее неповоротливостью, прыгал и вертелся совсем рядом с ней, колол ее палкой, а она не могла дотянуться хотя бы до шлейфа его куртки. Сначала он бил не сильно, но чем более солнце клонилось к земле, тем сильнее и настойчивее были его удары.
  Наконец, она упала и поняла, что, несмотря на кипящие внутри эмоции, не может больше встать. Она отчетливо услышала топот пары ног, приближающийся к ней. Мозг ее сразу же начал рисовать жестокие фантазии, в которых Падиф с торжествующим видом добивает ее лежащей. Она увидела, что его сапоги встали совсем рядом с ней, но вместо ударов ощутила на своих плечах широкие ладони мужчины, и уже через секунду она стояла, пошатываясь и поскуливая от пульсирующей по всему ее телу боли. Лицо наставника смотрело прямо на нее, но для Энди все предметы вокруг превратились в размытые пятна.
  Он завел ее в пещеру, посадил на кровать и дал ей баночку с какой-то мазью. Она помазала все синяки, закуталась плотнее в одеяло, но долго не могла уснуть: ее тело дергалось, а мысли резвились в голове, словно дети.
  
  
  Глава 7
  
  Впервые за долгое время она проснулась не от грома неизвестного голоса в голове, а от обычного кошмара, хотя, конечно, второй вариант не многим предпочтительнее первого.
  Шорох раздался у входа, и на пороге возник Падиф - в волосах его и на плечах блестели снежинки, а сапоги покрыл иней. Он отряхнулся от снега, прошел к кострищу, свалил там какую-то тушку и начал разжигать костер.
  Несколько минут она беззвучно следила за его действиями, не желая проявлять признаков бодрствования. Даже не двигаясь, она ощущала, как горячая кровь пульсирует в ранах - чувство такое же, словно она слушает вибрацию страйлковой платформы в ожидании поезда.
  Но притворяться спящей было бессмысленно. Он знал, что она не спит. Энди медленно поднялась и села напротив Падифа.
  - Ну что там у тебя? - спросил он, разрезая мясо и бросая его в котел с водой.
  - Да все так же, - перевела дыхание она, - Много ли изменится за два дня?
  - Сегодня отличный день! - воскликнул он и, подняв голову, окинул Энди придирчивым взором, - Снег припорошил землю, а воздух свеж и чист, причем солнце сокрыто за тучами.
  - К чему это ты говоришь? - насторожилась девушка.
  - Неужели нельзя просто поговорить о погоде? - фальшиво возмутился Падиф и улыбнулся.
  - Неа, - только покачала головой она.
  Мужчина рассмеялся и объявил ей, что они снова будут упражняться с лошадьми. Она застонала, но не смогла переубедить его.
  - Квален, - с чувством обратился он к ней, - Многие травмы остаются на всю жизнь, и не только физические. Люди страдают от ущерба, нанесенного их разуму, гораздо сильнее, чем от телесного, ибо боль тела - проходящее явление, и последствия подобных травм всегда можно исправить...
  - Ага, я думаю, новую руку или ногу мне никто не пришьет, - грубо прервала она, но Падиф повелительно вскинул вверх палец.
  - Ты думаешь, на моем теле нет отметин, что были оставлены мне временем и пережитыми событиями? Ты ошибаешься. Травмы, некогда полученные мною, до сих пор напоминают о себе, но я не вижу смысла напоминать себе и другим о них, ибо тален сильнее физического чувства. Ты не должна жалеть свое тело. Так что сегодня мы возобновим занятия верховой ездой. Тебе нужно регулярное общение с Ветром.
  Она ничего не могла сказать в ответ. Если бы она сделала это, то Падиф просто предложил бы ей покинуть Предзакатную ступень. Было ли лучше сидеть здесь, выполняя его приказы, или в какой-нибудь тюрьме, но ничего не делая? Она не понимала, почему просто не попробует пойти прочь отсюда, прямо и прямо? Одновременно ярость клокотала в ней без удержу. Даже сейчас она чувствовала, как дрожат ее руки, удерживающие посуду. Это ощущение становилось все сильнее, и вконец она с подавленным криком бросила тарелку на пол и схватилась за голову.
  - Не бойся, квален. Твое сознание путается и тревожится, потому что оно меняется. Ты не можешь справиться с этим - пока не можешь. Но суть не в том, что ты должна справиться с этим или искоренить это из себя. Ты должна научиться ладить с этим и принимать это в себе.
  - Что?
  - Со временем ты поймешь эти эмоции, их значение и то, во что можно их преобразовать. И тогда они уже не будут для тебя неприятны. Ты научишься использовать их, и, пожалуй, в этом заключается смысл твоего обучения у меня. Когда ты научишься делать это, тогда мои советы и приказы больше не будут иметь значения.
  Энди напряженно обдумывала сказанное и вдруг осознала: когда-нибудь Падиф оставит ее. И хотя это было очень далеко во времени, а могло вообще не случиться, а может, это вообще не было реальностью, но ей вдруг стало тоскливо.
  - Ты покинешь меня?
  - Я всегда буду твоим другом.
  " - Эх! Как бы все успеть! Дай небеса, сегодня спать лечь в полночь! И то я обрадуюсь! - сказала она своей сестре, ступая по мокрым страйлковым платформам и поглубже запихивая руки в карманы, а голову прижимая к плечам, защищаясь от промозглого ветра.
  - Да времени вообще нет! Приходишь с работы, готовишь есть, готовишься к следующему уроку, проверяешь контрольные, а там уже и ночь! Где там отдохнешь? - развела руками Катарина, и изо рта у нее вывалил влажный пар.
  - Время так бежит, что даже не верится! Поэтому я его перестала торопить. Раньше, знаешь, когда еще маленькая была, торопила дни, а сейчас думаю - нет уж! Время и так быстро идет, куда ж его еще подгонять! Потом оглянешься и пожалеешь, что не ценил каждое мгновение... - выдала она возбужденным голосом, и глаза ее заискрились среди пасмурности и уныния.
  Одинокая машина медленно проплыла мимо них, осветив на несколько секунд дорогу впереди яркими голубоватыми лучами фар. Дождь на миг рассеялся и обнажил почти пустую улицу северной части электромагнитного мегаполиса. Прохожая женщина взглянула на них хмуро из-под бровей - она была закутана в длинное пальто. Женщина прижала к себе поближе сумочку, как будто опасалась, что она и Катарина собираются ее ограбить, и быстро прошла рядом с ними.
  - Странно это все-таки... - вдруг пробормотала она, проследив за незнакомкой, - Вот так вся жизнь у людей проходит в одних и тех же буднях, а чего они этим добиваются? Успеха, денег, славы... Но для кого это все? И что будет дальше? Кто вспомнит о нас, когда нас не станет?"
  - А если я уйду, ты будешь помнить меня? - прошептала она.
  - Еще бы. Но лучше было бы, чтобы ты не уходила, - не сразу ответил Падиф, а она улыбнулась, - Ты еще столько должна узнать! - воодушевляющее воскликнул он, а ее улыбка, наоборот, тут же исчезла. Но он не понял, почему.
  Новый день встретил ее порывистым дуновением ветра, который выскреб ее волосы из шапки и запеленал ими глаза. Вокруг было серо: но не грязный снег, не пасмурное небо, а воздух пропитался серой краской, которая ложилась на землю, на камни, деревья, на ее собственные руки. Белые линии прорезали бледные тучи, а горизонт расплывался.
  Не прошло и минуты, как она стояла у озера. Рядом фыркал в снег Ветер.
  - А где Спасение? - спросила она.
  Падиф молча указал ей на седло. Убедившись, что она уселась, он неторопливо отошел от нее в сторону холмов и помахал рукой издалека.
  Она смотрела на него подозрительно и настороженно. Он что-то задумал, а она боялась боли. Она боялась неизвестности. Она пыталась унять дрожь, но у нее плохо получалось. Конь почувствовал ее волнение и стал переступать с ноги на ногу. Но, в конце концов, она двинулась вперед.
  Она не успела понять, почему она полетела вперед головой с Кристо. Она взвыла и, оскалив зубы, схватилась ладонями за ушибленное место. Когда она поднялась, Ветер, перебирал копытами и возмущенно поднимал губы.
  Она непонимающе огляделась. Она была уверена, что Кристо не споткнулся, а она сидела на его спине ровно.
  - Что ты сделал, Падиф? - прошипела задумчиво она.
  Они снова и снова пытались пройти через невидимый барьер, но снова и снова падала. Ветер тоже ощущал боль, она слышала, как он тихонько причмокивает губами, когда натыкается на преграду.
  Падиф стоял недалеку. Она злилась на него, руки у нее были сжаты в кулаки.
  - Что ты хочешь от меня? - воскликнула наконец она, слишком громко от боли.
  - Просьбы.
  - Просьба к кому? К тебе? К Ветру?
  - Нет, нет, - мягко сказал он, - Всего лишь к самой причине твоего препятствия.
  - Что ты имеешь в виду?
  Он не ответил. Она закрыла глаза и припомнила тех, кто вершит явления руками таленов. Падиф говорил ей об этом только вчера. Ламар - основание земли, Квирнар - основание воздуха, Илень - огня, Селемер - основание воды. Он всего лишь назвал их, сказав, что они - источник его сил. Она сама не верит в свою власть. Но если от нее требуется всего лишь попросить - что препятствует нескольким словам?
  - Разрушь эту стену, Квирнар! - повелительно сказала она.
  Воздух словно зарябил перед ней. Внезапно она почувствовала опустошающее бессилие, сердце учащенно забилось, а из головы словно выдули все мысли. В глазах у нее потемнело.
  Кто-то настойчиво тряс ее за плечо. Отлепив веки друг от друга, девушка смутно разглядела человеческий силуэт, склонившейся над ней... "Это Падиф..." - пронеслось у нее в голове, и она, расслабившись, вновь начала погружаться в дрему. Она успела понять, что лежит у себя в постели, под надежным покровом пещеры на Предзакатной ступени. Дополнительная серия толчков, уже более сильных, снова сотрясла ее, и она начала вслепую отмахиваться руками.
  - Вставай уже время к ужину, - донесся до нее приглушенный голос, и она резко распахнула глаза - потому что это не был голос Падифа. Это была женщина.
  Она была стройной, под одеждой очерчивались мускулы. Угольные волосы спадали ровно на плечи. Уши у нее, как и у Падифа, сильно вытягивались вверх, а огромные глаза мерцали во мраке.
  - Кто ты? - воскликнула Энди, сжав кулаки и выставив их немного вперед.
  - Не волнуйся, я - друг! - спокойно, глядя ей в глаза, ответила незнакомка и слегка наклонила голову.
  - Да? И что ты тут делаешь?
  - Энди, я здесь по просьбе Падифа, - сказала девушка, и в звуках ее речи сквозила сила и твердость, которые не сочетались с ее нежной и хрупкой внешностью.
  - И где же он сам? - недоверчиво бросила Энди.
  - Он отправился уладить некоторые вопросы, и попросил меня присмотреть за тобою.
  - Что-то не верится. Ранее он оставлял меня одну! - парировала она, но кулаки ее все-таки сами собою разжались.
  - Ранее были другие условия, - естественно и легко ответила незнакомка.
  - Я смотрю, ты так осведомлена в этом вопросе!
  Но гостья никак не отреагировала на ее реплику. Она только опустила глаза, словно бы соглашаясь.
  - Когда он вернется? - спросила она, давая своим голосом понять, что правила диктует здесь именно она; по крайней мере, пока не придет истинный хозяин этого места.
  - К трапезе, - ответила маленькая девушка - Энди была выше нее на голову.
  - Скажи мне, кто ты.
  - Прости, Энди, это моя вина - я не представилась тебе, - проговорила учтивым тоном девушка, - Меня зовут Тирис, я, как и Падиф, жительница горы Ревен. Я здесь, чтобы защитить тебя, если потребуется.
  - Хм, как я вижу, не потребовалось, - немного уязвленная тем, что незнакомка проявляет о ней заботу, огрызнулась Энди.
  - Защита эта не от физического насилия.
  Энди не хотела разговаривать и ничего не спросила более. Тирис постояла немного и присела за стол, где стала изучать какие-то тексты. Энди уселась на кровати и следила за Тирис, пока, наконец, не послышался шорох у входа.
  Падиф шумно ввалился в пещеру и быстро задернул за собою меховую штору. Вид у него был слегка взбаламошенный: кудрявые волосы растрепаны, щеки горели румянцем, а глаза будто вращались в разные стороны. Мужчина потряс головой, отряхиваясь от снега, а после взглянул на девушек. Его взгляд задержался на маленькой гостье, они кивнули друг другу. На лице его была доброжелательная улыбка.
  - Рад видеть, что с тобою все в порядке, квален, - сказал он тепло и ровно, но она не проронила и звука, - И еще я рад, что вы с Тирис уже успели познакомиться друг с другом, - немного растеряно добавил он, - Я попросил ее остаться с тобою, пока твое сознание набирало силы, чтобы в случае опасности защитить его, - сказал он и, постояв с секунду, зашагал к кострищу, где бросил новую сизую тушку какой-то бедной птички.
  Тирис, не дожидаясь приглашения, подошла к костровищу. Лицо ее по-прежнему лучилось спокойствием и благоразумностью. Оно вдруг показалось Энди знакомым, а в ушах пронеслись какие-то неразборчивые звуки, но она не смогла остановить эти мимолетные воспоминания, как дежа вю.
  - Как ты себя чувствуешь, квален? - с безмятежным видом спросил Падиф.
  - Э-э-э... Да нормально вроде... - пробубнила она: она не ощущала себя в безопасности и не хотела, чтобы их разговор слышала Тирис.
  Падиф ободряюще ей улыбнулся и принялся готовить пищу. Чем дольше длилось молчание, тем спокойнее становилось Энди. Она словно привыкала к Тирис, как к новому предмету. Последняя сидела тихо, сложив руки на коленях, и ее душевное равновесие передавалось в воздух вокруг, проникало в легкие и растекалось с кровью.
  - Значит, то, что случилось на равнине, было результатом моей просьбы к Квирнару? - вдруг спросила Энди.
  Падиф только улыбнулся и кивнул.
  - Но... Это невозможно! - воскликнула она громко, словно очнувшись после кошмара.
  - Как же это может быть невозможным, если ты сама это ощутила? - засмеялся Падиф, а глаза его азартно засверкали, - Ты попросила и получила - стена была разрушена, но взамен ты отдала все свои силы. Поэтому ты погрузилось в состояние, которое мы называем поиском. В тебе не остается почти ничего, твой разум растекается по миру, но ты все еще живешь, дышишь, твой мозг работает - но не более. Иногда этот процесс может затянуться на долгое, долгое время... Был даже случай, когда одна молодая тален не смогла контролировать свои желания и заглянула в Страту глубже своих возможностей. Ее тело так и не смогло найти свое сознание, и девушка погибла... Это очень печальная смерть... - Падиф сделал паузу, но продолжил, не сбавляя темпа, - Главное не допускать проникновения на освободившееся место чужого сознания, которое может начать паразитировать в тебе. В поиске ты открыта любому потоку мысли, что носится в воздухе, и твоему сознанию нужна защита. Именно для этого я оставил рядом с тобою Тирис, ибо мне нужно было удалиться. Именно поэтому я спрашивал тебя, что ты чувствовала. Мне было важно, чтобы ты не видела снов и ничего не слышала. Это как доказательство того, что твое сознание смогло найти путь домой.
  Энди не сразу поняла, что она хочет сказать. Несколько раз она открывала и закрывала рот, мотая головой и рассеяно пытаясь схватиться за что-то взглядом. Тяжело нахмурившись, она пыталась осознать услышанное, выявить какую-то опасность. Но все было настолько ново, что не вызывало вопросов, и настолько неестественно, что провоцировало иные смыслы для слов.
  - Падиф, а разве все должно было пройти именно так? Я почти ничего не почувствовала, я не контролировала этот процесс... Получилось, что не я, а Квирнар руководил мною. Ведь если бы все было правильно, то я смогла бы вовремя остановиться, так?
  - Ты права. Но иного я не мог от тебя ожидать, потому что это был твой первый опыт, к которому я не дал указаний.
  Энди закрыла глаза и вздохнула, впустив внутрь так много воздуха, насколько хватило объема ее легких, и почувствовала, как затрещали ее кости. Натянувшиеся кожу и мышцы пронзила приятная боль: тихая и ненавязчивая, словно бы она всегда была в ее теле. Какой-то запах защекотал ее ноздри, и она глубоко втянула его в себя - кажется, это был запах снега и сырой прошлогодней листы, что лежит на влажной земле весной, когда почва наполняется новой жизнью. Каждая частичка ее тела расслабилась, согрелась, словно бы от внутреннего источника, и, неизвестно, почему, но тьма перед глазами начала рассеиваться, обнажая перед ней различные оттенки мира: нежно-голубой, бледно-желтый, болотно-зеленый... В мозгу ее уже шепталась трава, завывал ветер, журчал ручей и шумела бурливая река, только она не могла определить, в какой момент эти звуки появились внутри ее черепа.
  Это музыка вливалась в ее мысли. Она открыла глаза - Падиф и Тирис играли эту мелодию. Он перебирал струны на инструменте, который лежал у него на коленях, она тонкими пальцами зажимала отверстия во флейте, изгибаясь в такт. Энди давно не слышала хоть какой-либо мелодии, и теперь внутри нее сталкивались чувства.
  - Это было замечательно! Это лучше всяких снов! - прошептала она, когда музыканты остановили игру.
  - Я рад, что мы помогли тебе, - улыбнулся Падиф, - Наш народ любит музыку. Иногда одна песня способна дать талену больше, чем тысячи мыслей.
  - Про что ваши песни?
  - Наши песни рассказывают про многое... - начал Падиф и задумался, - Хм... Мы поем о прошлом, о свершениях людей, ушедших и живущих... я бы мог спеть тебе, но у нас нет песен на твоем языке. Наши песни - это шум мира, шум мыслей.
  Он открыл рот, и словно прошлогодняя листва оказалось у них под ногами. Из груди Падифа вырывались завывания холодного ветра среди облезлых стволов - пещера вдруг поросла густым лесом, наполненным скрипом и треском вздыхающих деревьев. Энди услышала, как из глотки Падифа выпорхнула птица и забила крыльями в тесном пространстве. Музыка раздалась из-под пальцев Тирис, и в каменное жилище хлынул тонкий ручей, пробивающий корочку первого зимнего льда. Небо, синее и глубокое, зазвенело в голосе и музыке, и листопад забренчал в пещере.
  Падиф перестал петь, и иллюзия разрушилась. Они снова были в голой пещере.
  - Невероятно! - прошептала она.
  - Это наречие - Нарве мы зовем его, - сказал он.
  - А ты научишь меня этому Нарве?
  - Конечно.
  Несколько секунд они молчали. Падиф и Тирис многозначительно переглянулись, словно спрашивая друг у друга что-то.
  - Давай, квален, мы с Тирис поучим тебя кое-чему! - интригующе воскликнул Падиф.
  Они с Тирис встали в центре пещеры. Но Энди не двигалась, опасаясь, что же они от нее хотят.
  - Ну же, Энди, подойди к нам! - вновь позвали ее, но на этот раз сама Тирис наполнила пещеру нежным, переливчатым и звонким, как колокольчик, голосом, в момент очаровав Энди. Не устояв, она снялась со своего места и подошла к паре.
  - Мы хотим научить тебя танцевать! - воскликнул Падиф и перекатился с пятки на носок и обратно, а Тирис расправила плечи.
  - Танцевать? Но я совсем не умею...
  - Дело не в твоем умении. При помощи танца мы общаемся друг с другом. Чтобы уловить все явления мира, недостаточно знаний, полученных рациональным путем.
  - Снова польза... А как же веселье?
  - Конечно, одновременно это просто нравится нам, - засмеялся Падиф.
  - Иногда твои слова трудны для понимания!
  - Слова - явно не моя специализация, - улыбнулся он, - Ты такой танцор, каким захочешь быть, - сказал Падиф, вдруг схватил ее за локоть и потянул к себе.
  Энди от неожиданности сдавленно пискнула, а он уже закружил по пещере, увлекая все ее тело вслед своим движениям, не обращая внимания на ее протяжные выкрики "ой" и "ай", когда он заделывал вместе с нею крутые виражи. Вдруг он резко остановился, и все органы Энди сдвинулись со своих привычных мест. В глазах потемнело, голова закружилась, ноги прожгло колющей болью, а сердце тяжело забилось в груди. Она бессильно обмякла в руках Падифа, не разбирая очертаний его лица.
  - Тирис! - услышала она его требовательный призыв и в момент, оттуда же, из тумана, раздался звонкий, протяжный аккорд, и по всей пещере разлилась музыка, а Падиф снова подхватил ее и быстро закружил.
  Музыка заглушала все вокруг, и Энди не могла воспринимать ничего, кроме ее быстрой, сбивчивой, сумасшедшей мелодии. Падиф кружился все быстрей и быстрей, а она не могла и рукой пошевелить, чтобы остановить его. Стены пещеры расплылись перед ее глазами, в ушах гремело, и вдруг музыка оборвалось, словно кто-то перерезал струны. Падиф стремительно развернулся и бросил Энди на стул.
  Белые круги мешали видеть. Она приподнялась и снова повалилась назад. Состояние неясного, редкого умиротворения хлынуло в ее разум, и она блаженно улыбнулась. Вдруг перед ней вспыхнули блестящие черные глаза.
  - Да? - тихо подала голос она.
  - Тсс! - негромко и мягко шыкнул он на нее.
  Из каждой частички воздуха начала зарождаться музыка. Ее мелодия, переливчатая, словно весенняя река, прокралась медленно в ее душу, впиталась вместе с кислородом в ее сознание. В такт этому мотиву, из глубины звука разлился тихий, сладкий, подобно спелой черешне, женский голос, в котором зазвучала шелестом осенней листвы песнь. Падиф шагнул плавно в сторону, словно бы увлекаемый голосом музыки. Он подхватил ее, медленно закружил, пока ритм музыки не стал вдруг ускоряться, и она ощутила резкий рывок, и мысли ее быстро переместились, как будто книги упали с полок и подняли в воздух кучу пыли. И неожиданно сон накрыл ее сознание.
  ***
  Она читала материалы по истории. Эта область научного знания всегда была одной из ее любимых. Она легко запоминала последовательность фактов и дат, имена императоров и вождей, причины войн и мирных соглашений.
  Люди из прошлого этого мира не трудились в нынешнем понимании слова - они просили необходимое у оснований. Деревья вырастали в дома по их просьбам, реки меняли русла, чтобы увлажнять поля с посевами, стены воздуха защищали от ветров и холода. Рядом с ними был Первопроходец. В те времена единственное, во что леканы верили с малолетства, были даже не основания - эти знания приходили потом, - это был авторитет этого человека.
  Многое из того, что она читала, Падиф уже рассказывали ей. Поэтому когда он позвал ее наружу, она обрадовалась.
  Он стоял у края Предзакатной ступени, вытянувшись так, будто готовился спрыгнуть в Мертвое озеро, и внимательно вглядывался в горизонт. Но она видела там только молочную полоску Зимы и серое небо.
  - Не бойся... - с волшебным спокойствием произнес тален, опустив взгляд на озеро, - Небо в нем кажется ближе, не так ли? Поэтому оно страшит неопытных.
  Она ничего не ответила, но голова у нее закружилась. Внутри нее исчезли все мысли - она думала только о черноте у себя под ногами, и страх выжигал в ней эмоции.
  - Нужно заполнить эту пустоту, - прошептал Падиф и присел на край платформы, - Давай! - и он похлопал камень рядом с собой.
  Сидя таким образом, она не могла видеть Мертвого озера.
  - А теперь, квален, смотри, слушай, ощущай... - медленно, раздельно, растягивая слова, прошептал он и закатил глаза.
  Она нахмурилась. Некоторое время она тупо смотрела на Падифа, силясь осознать процесс, происходящий в его голове.
  - Ну ладно, - пожала плечами она.
  Завывание ветра в ушах... Холод от камня... Ощущение присутствия рядом человека... И чувство свободы - чувство пространства вокруг. Ее волосы трепыхаются, бьют ее по щекам. Раз, два, три - стучит сердце, раз, два, три вдоха и выдоха, и она не чувствует холода и прикосновения ветра. Только пустота в ней самой. Но она уже не одна. Что-то большое, но соразмеримое с ней, маленькой и беспомощной, движется вокруг в бесконечном вихре. Но она зацепилась за что-то. Она слышит шум в Хафисе, она знала, что это именно там... Тук - стучит сердце.
  Бух!
  Гром звучит в ее голове. Сильный, не терпящий возражения голос стучит в ее сознании, не позволяя ей выдавить и мысли протеста, но он не может проникнуть внутрь ее, не может заполонить ее всю. Она открывает глаза и видит перед собою тревожное лицо Падифа, что склонился над ней, она слышит его, но также слышит громогласные призывы в ее голове, которые отражаются гневом и настойчивостью. Он злится, что не может завладеть ею до конца.
  - Очнись!
  Голос выходит из нее и остается лишь эхо и головная боль. Она часто дышит, но уже четко различает предметы вокруг и понимает, что уже наступили сумерки.
  - Квален! Очнись!
  - Да, да, все нормально... - отмахиваясь от Падифа руками, приподнялась она на локтях.
  Он крепкой, цепкой хваткой держит ее за предплечья, огромные глаза его широко открыты, отчего кажется, что она смотрит в черные туннели.
  - Что это было?
  - Ты подслушивала, - сказал Падиф и неожиданно улыбнулся, - Это напрямую связано с тем, как научиться общаться с основаниями. Ты в мире, но он расширяется, размывает границы, и ты можешь видеть все, что есть в нем. Ты можешь отделить что-то одно из всего потока, сохранить это в разуме... Так мы собираем энергию, чтобы использовать ее потом для оснований. Мы как бы храним ее в Хранилище снов... Обычно мы делаем это по ночам, когда появляется неиспользованная энергия. Сейчас ты не смогла ничего собрать, ты не пыталась, оно и к лучшему - ты же не хочешь умертвить кого-нибудь? - он остановился и восхищенно посмотрел на нее, - Я, признаюсь, не ожидал, что ты сможешь выделить что-то из потока вот так сразу.
  Колючий ветер саданул девушку по щекам, и она, натянув воротник повыше, в нерешительности взглянула на Падифа. Она не могла осмыслить то, что он сказал.
  - Что мы будем делать теперь?
  - Теперь тебя ждет твой Кристо, - выпалил он.
  - Но ведь темно уже!
  - Вот именно, - лукавым голосом подтвердил он и пошел к лестнице.
  Тьма давила на Энди, словно бы она была в вакуумной камере, из которой постепенно выкачивали воздух. Волнение, охватившее ее, переходило границы естественного страха перед темнотой. Но когда она была рядом с Падфиом, волнение проходило. Словно бы мужчина излучал собою гарантию ее сохранности. Она видела в темноте блеск его глаз - они ни разу не моргнули. Они видели все, все опасности, которые могли им попасться. Они охраняли ее.
  
  
  Глава 8
  
  Никогда еще война не снилась Энди правдоподобно. Призраком она бродила среди блеска стали, среди ярких вспышек, и внимательно глядела на безликих людей, убивающих друг друга. Небо над ее головой постепенно превращалось в полыхающее красное зарево, а на поле боя возникали, раздуваясь прозрачными куполами, взрывы. Снег под ногами был багровый. Она искала что-то. Человек в доспехах вдруг убрал свой бурый ятаган в ножны, вскинул руки и воздух вокруг него зарябил, сгущаясь. Он замерцал, начал раскаляться, и когда в руках у мужчины была пылающая звезда, - взорвался. Небо озарилось быстрым сиянием. Она посмотрела на гору. Снег на горе завихрился, казалось, это была буря или сошла лавина. Бойцы, на миг приостановившись, вновь начали рубить друг друга. Но повторное, звучное завывание донеслось от вершин горы. Она посмотрела на источник этого зова...
  - Эй!
  Кто-то теребил ее за плечо. Недовольно застонав, пытаясь перехватить продолжение сна, она замотала головой и натянула до лба одеяло, но оно тут же было сорвано. Оказавшись без защиты, она быстро свернулась калачиком и уткнулась носом в колени.
  - Вставай, квален! - заслышала она уже более отчетливо и нехотя раскрыла глаза.
  По пещере носилось туда-сюда размытое черное пятно: Падиф перемещался быстрыми бросками, собирая разные вещи и укладывая их в рюкзак.
  - Что происходит? - наконец всполошилась она, - Мы уходим в другое место?
  - Не мы уходим, а я, и не в другое место, а по определенному назначению, - скоро ответил он ей.
  - Что? Ты уходишь? Куда? - она вскочила на ноги. Она увидела, как сбываются ее страхи.
  - Неважно, куда и зачем, и не спрашивай меня об этом, а также не проси взять с собою, и вообще не задавай мне вопросов, - проговорил Падиф, к этому моменту успев утрамбовать все вещи в сумку. Его острый взгляд лег на ее лицо.
  - Меня не будет полмесяца, но ты не останешься одна. Для тебя это время пройдет с пользой. Ты будешь обучаться у Ерсы, - и с этими словами он посмотрел в сторону.
  Она проследила за его взглядом, и только сейчас заметила, что за столом сидит знакомый ей старичок, закутанный кучей лохмотьев, и пытливым, почти невидимым за множеством морщин взглядом, смотрит на нее. Руки его немного трясутся, но вся остальная груда тела неподвижно лежит на стуле.
  - Он научит тебя многому, чему научил меня, и когда я вернусь, ты будешь уже другим человеком, - добавил Падиф и отвернулся, чтобы снять со стены ятаган, лук и колчан со стрелами.
  - Ты вернешься? - слабо пискнула она и подбежала ближе к нему
  - Не мешай, - буркнул он, но остановился, взглянув в глаза девушке, - Конечно, я вернусь, - через паузу и тепло сказал он.
  - Да, хорошо, - прошептала она, - Но зачем ты уходишь? Скажи хоть что-нибудь! - взмолилась она и невольно сложила ладони перед собой. Падиф недовольно скрючил лицо, но сжалился над ней.
  - Воинское задание от правителя.
  - Война? Ты идешь на войну?
  - Нет! - прошипел он раздраженно, и она решила не продолжать, чтобы не портить прощание.
  Он застегнул пояс с ятаганом, повесил за спину колчан, взял в руки лук и твердым взглядом посмотрел на нее. Уловив его взор, она на короткий миг понадеялась на дружеское слово, но мужчина перевел взор на старика. Дед нежно и по-отечески посмотрел на него, Падиф кивнул и вышел под открытое небо. И все успокоилось, словно его здесь и не было. А ей стало тесно. Она вдруг почувствовала себя ужасно одинокой, и ощущение распространялось не только на пределы Инскримен, но и перетекло в ее прошлое...
  "Долгие, длинные, томительные дни... Они идут один за другим, проплывают комьями рыхлого снега за окном, слышатся шумом океанических бурь по ночам, гулом уличного движения, видны светом проезжающих машин и магнитных платформ... И она смотрит с тоской на жизнь, которая идет без нее, словно бы просачивается, играя, сквозь пальцы, но она не может сжать ладонь, поймать ее... Она думает о том, как меняются люди с каждым годом, каждый человек меняется в себе, и одиночество внутри него становится то больше, то меньше."
  Она вздрогнула от пробравшего ее вдруг холода. Наверняка, друг был уже далеко от Предзакатной ступени, и ни одна его мысль не была занята ею, оставленной на попечение дряхлому старику. Она вздохнула и перевела пустой взгляд на Ерсу. Он фиксировал все ее движения. Бугорки на обвислых щеках обозначили улыбку. Она села на кровать, старательно отводя от него глаза.
  Внезапно она почувствовала рядом чужое тело и резко обернулась. Замутненные желтоватым светом глаза смотрели прямо на нее.
  - Ой! - воскликнула она и даже отпрыгнула от деда, - Как же ты так бесшумно подобрался ко мне? - вырвалось у нее.
  - Ламар и Квирнар помогли мне, - сказал старик хрипловатым, но громким голосом.
  - Что?
  - Ты слышала, - доброжелательно процедил он сквозь густую бороду.
  - Да... Как мне к тебе обращаться, если уж мы будем тут две недели...
  - Ерса. Зови меня Ерсой, - тут же ответил старик.
  Он все глазел на нее, и она начала ерзать. Старик сразу же с кряхтеньем встал. Энди, вскочив на ноги, бросилась помогать ему с таким рвением, которое она еще никогда не испытывала. Однако Ерса повел локтем, освобождаясь от ее опеки. Он прошел немного по пещере и обернулся.
  - Почему ты не идешь за мною, самолин? - спросил он, - Ты должна следовать за мною, наблюдать и учиться, выполнять все мои указания, - продиктовал он, словно заученное много лет назад, и тут же на лице его отразилось удивление, - Неужели Падиф не говорил тебе? Ведь он - твой наставник.
  - Он... Он говорил мне о доверии, о выполнении его требований... - залепетала она, старясь одновременно выгородить друга и самой казаться примерной ученицей.
  - Ты следовала его уставу?
  - В начале - нет. В последнее же время... Я выполняла все то, что он хотел, но сама постоянно сомневаюсь... - сказала она и осеклась, удивившись столь пышной откровенности.
  - Этого мало, - сказал учитель и немного тревожным, поглощенным какой-то проблемой в его мозгу взглядом он осмотрел девушку с головы до пят и начал плотнее закутываться в свои лохмотья.
  Она не двигалась: тоска по Падифу защемила ей мышцы. Он был другом. А старик был только учителем.
  Они вышли наружу. В глаза ей ударил прямой, ослепительный луч солнечного света. Блики на снегу мерцали то тут, то там и отвлекали ее внимание. Шум ветра сливался с журчанием голоса Ерсы. Старик стоял посредине Предзакатной ступени. Он опирался на палку, и казалось, он сейчас рассыплется.
  - Видишь мир вокруг тебя? Все предметы, все животные живут в гармонии друг с другом, и только человеку необходимо учиться разуметь жизнь и использовать ее ресурсы, возвращая ей не меньше, чем взял... Это закономерность людей - учиться всему, что у иных заложено с рождения. Жизнь человека - это непрерывный процесс познания, и если его остановить, то остановится и его жизнь. И все это кончится просто смертью...
  - А что, может кончиться по-другому?
  - Жизнь - это не палка о двух концах, самолин. Никто не знает, где есть ее начало, а где есть ее конец. Смерть - это конец твоего физического существования. Но это всего лишь...
  - ...Физическое ощущение, - прервала его девушка, - Но что не есть физическое ощущение? Что за смертью?
  - Ответ вокруг - это Ламар, Квирнар, Илень и Селемер. С ними тебе придется общаться.
  Она ничего не сказала. Ерса смотрел на нее с ожиданием, но она молчала. Он хмыкнул себе под нос и вдруг раскинул руки и глубоко вдохнул.
  - Почему ты стоишь столбом? Ты забыла, что должна делать? - резко спросил он.
  Она встала рядом со стариком, тоже вытянула руки и также заглотнула ком воздуха. Она стояла так несколько секунд, пока в тишине не остался только звук ее дыхания. Она слышала его ухом, но в мыслях звучало и другое: шелест одежд Ерсы, скрип снежинок по камню, перемещения воздуха. Мышцы ее затвердили, а разум остановился.
  - Не-е-ет! - закричала она и, схватившись за голову, рухнула на колени.
  Никогда еще ее мозг не слышал столько звуков сразу. Никогда еще она не испытывала так много чужих эмоций, никогда еще этот несущий боль голос не был так силен. Она не могла остановить это, но могла лишь крепче сжимать череп руками.
  - Что случилось? - с трудом проговорила она.
  - Тот, кого ты услышала, нельзя назвать одним словом... Это объединяет в себе все основания... Оно есть внутри нас, внутри каждого предмета на этой земле, во всем, что когда-либо будет или было... Это мир, самолин, но не внешний - его можно видеть, только открыв разум основаниям. Мы зовем его Стратой. Страта становится слабее. И талены уже с трудом понимают его.
  - Но как же это было раньше? Как мир может становиться слабее? Ты говоришь так, будто он одушевлен.
  - Мир слабеет, потому что слабеют его жители.
  - И поэтому он рвется в голову той, которая здесь вообще не жила, - саркастически буркнула девушка, - Чудно.
  - Да, чудно, - неожиданно вторил ей Ерса, - Но все имеет смысл, просто иногда мы понимаем его не сразу.
  - Что же мне делать? - спросила она его тихо.
  - Пока - только слушать, что я тебе скажу, - сказал он, - Нельзя стать таленом, руководствуясь четкими правилами. Это должно прийти постепенно, самолин. Время точит скалы и дробит их в гравий, так и ты должна действовать - только наоборот - ты должна из гравия делать скалы. Не путайся в определениях, не думай о них - главное понять не значения слов, а силы мира. И тогда слова не потребуются.
  - Но, Ерса, как можно отказаться от слов? Ведь мы с тобою сейчас разговариваем, и все нормально.
  - Не уверен, что все нормально. Война - это самое ненормальное, что может быть.
  - А ваш шепелявый язык?
  - Да, да, к сожалению, какие-то знаки нужным тем, кто не может общаться с помощью оснований...
  - Хм... Но Падиф говорил, что для просьб основаниям нужно отдать им часть своей энергии...
  - Нет-нет, тут другое. Мы не просим основания помогать нам понимать друг друга. Мир знает все, что мы думаем - постоянно.
  - Это странно... Кто руководит этим?
  - Никто. Это не человек. Это не камень или река. Это все. Нельзя назвать это словом, которое было бы понятно на твоем языке.
  - Но если это все - вокруг, получается, что и талены слышат друг друга постоянно?
  - Это может быть. Раньше так и было. Сейчас - нет.
  - Но почему это хорошо? Разве это правильно - знать друг о друге все?
  - А что тебе прятать от мира? Мир тебя создал.
  - Мир - но не другие люди.
  - Мы все - часть единого.
  - Единого? Первого человека?
  - Его мысль в наших сознаниях.
  - Это какой-то языческий культ! - она замотала головой в стороны, - Зачем вам знать друг о друге все?
  - Мы знаем то, что в нас общего, нам незачем выяснять больше.
  - А если преступление? Тогда ведь надо узнать больше!
  - Преступление против кого? Против друг друга мы не творим зла.
  На это она не могла что-либо возразить.
  - Хорошо... - покивала головой девушка, - Вероятно, я осознаю это позже.
  Ерса покивал и вдруг поднял руку.
  - Слушай, слушай! - позвал он ее, - Я хочу, чтобы ты попыталась вновь войти в состояние, на котором тебя настиг... "зов" - так мы будем это называть. Но в этот раз не отдавайся чувствам, что одолеют тебя. Но и не пытайся управлять ими! Проследи за их течением. Осознай, выдели каждый отдельный слой вихря, что будет в твоей голове. Закрой глаза, вдохни воздух. Так, медленно... Вдохни еще раз - не спеши, пойми каждую сторону воздуха. Упрись ногами в скользкий камень. Пусть холод его прокрадется в самое твое сердце, и ты почувствуешь, как он стал твоей кровью в сосудах. Слышишь, как шепчутся деревья? Слышишь, как журчит вода под землей? Видишь, как горит солнце в небе?
  Она слышит их. Она видит блеск глаз, заполненных чернотой, она видит туманные силуэты за белесой головой мужчины. Она видит много снега под огромным солнцем...
  - Отслеживай, отслеживай все, что видишь, все, что слышишь, не упускай.
  Горы острыми пиками сверкают, а внизу - красные реки. Черные глаза по-прежнему смотрят на нее, и тени кружатся быстрее, снег жжет ее глаза сиянием. Стоны, крики приближаются к ней - она чувствует, как меркнут видения от ее страха...
  - Держи их, держи! Отодвинь помеху!
  Но не может совладать с собою - шквал голосов и чужих эмоций наваливается на нее, а за ними уже громыхает "зов". Колкая боль сдавливает ее видения. Она громко ахает и возвращается в реальность. Но голос в голове сотрясает ее тело, словно колотит кулаками. Она не видит ничего перед собой, словно ослепла. Боль не становится слабее, но привычнее, и она уже не понимает, что такое - боль.
  Она бродит по вьющемуся туннелю. Множество дорожек разветвляются одна за другой, но ей нужна только одна, и лишь она одна верна. Ей нужно идти дальше, но где правильный путь? Откуда-то из глубины лабиринта доносится голос, и мышцы ее сами приводят в движение тело, движут ее навстречу звуку. Над головой ее - темно, по сторонам - стены, а обернуться она не может... Голова не ворочается на затвердевшей шее. Она выходит в центр лабиринта, на маленькую, тесную площадку. Там стоит высокий мужчина с белыми волосами и узкими, полностью черными глазами. Ей тесно - мужчина почти дышит ей в глаза, он занимает все пространство здесь. Он протягивает ей руку, но в глазах его - мрак. Неожиданно она видит выход и хватает мужчину, чтобы им вместе выйти отсюда. Она приближается к выходу, но он не идет за ней. Между ними - невидимая стена. Она бьет ее руками и ногами, кричит без звука, но мужчина смотрит на нее без выражения. Он начинает рассыпаться, словно состоит из пыли, и разлетается по лабиринту воздухом. Она кричит от ужаса.
  - Пробудись! Вернись, самолин! Самолин... - откуда-то сверху доносится до нее старческое нашептывание, и она отрывается от земли. Лабиринт уносится под нею.
  Кто-то шлепает ее легонько по щекам. Белые блики света плывут перед ней, и Ерса смотрит на нее желтыми глазами, и рука его заносится для очередного хлопка...
  - Хватит, хватит, я проснулась! - тут же отреагировала она и, защищаясь, подняла ладонь. Рука Ерсы упала, он фыркнул и возвел глаза к небу, - А что... Что случилось?
  - Ты попробовала захватить образы, что всплыли в твоей голове, и это могло бы у тебя получиться, но ты испугалась. Ты испугалась "зова". "Зов" будет настигать тебя всякий раз, когда ты будешь связываться с основаниями и входить в Страту. И от этого не убежишь! Ты должна либо приноровиться к постоянному присутствию "зова", либо отказаться от Страты! Поэтому в следующий раз будь сильнее! Будь настойчивее!
  - Легко говорить, но когда тебя пронзает режущая боль, тебе уже не до... - крякнула было Энди...
  - Молчать! - рявкнул на нее наставник и щеки его зарумянились от гнева, - Ты думала, что все будет легко? Ты - будущий воин, и ты должна привыкать к трудностям! Я ожидал большего, судя по рассказу Падифа, но, видимо, он сам еще слишком мягкосердечен, раз так благосклонно отзывается о тебе! Он ослеплен! - почти на одном дыхании выдал Ерса и остановился, чтобы отдышаться.
  - Зачем ты кричишь на меня? Зачем ты так говоришь о нем?! - неожиданно закричала она, и у нее потемнело в глазах. Она пошатнулась и попятилась немного назад. Ей было тяжело дышать, а руки задрожали. Она остановилась, успокаиваясь. В голове нарастала боль. Когда она открыла глаза, старик начал говорить спокойно, как будто ничего не случилось.
  - Ты пыталась оставить при себе видения, что явились твоему сознанию, но не удержала их, и "зов" стал свободно заполнять тебя - поэтому тебе больно. Ты должна уметь слышать его не ушами, но разумом, раскладывать его по частям... Что ты видела, самолин? - спросил он.
  Она ответила не сразу. Она пыталась решить, отвечать ей, или нет. Но настаивать на своей гордости было бессмысленно. Вконец собравшись, она поведала, как могла, наставнику о видении, намеренно упустив лишь тот факт, что она знает, кто был мужчина в середине лабиринта. Ерса, выслушав ее историю, задумчиво почесал бороду и тихо крякнул.
  - Твое видение... Оно слишком личное. Это необычно. Обычно талены, проникая в Страту впервые, видят только то, что есть вокруг них. А у тебя - личное, - повторил он.
  - Это плохо?
  - Это не плохо и не хорошо. Это значит, что твоя мысль уже была в мире, - задумчиво промолвил старик.
  - Я думаю, это невозможно, - категорично заявила девушка, - Я же раньше не была здесь!
  Она ждала, что Ерса засмеется, стукнет себя по лбу, но он только загадочно посмотрел на нее, и этот взгляд растревожил ее. Она спрашивала у него, что ей думать про это, но он не отвечал. Ей начало казаться, что она сходит с ума. Или что этот человек напротив нее сходит с ума. Наконец он сказал, но не то, что она хотела бы услышать.
  - Ты вправду думаешь, что знаешь этого человека в твоем видении? - и старик хитро прищурился.
  Она посмотрела на него с вызовом.
  - Я просто видела его.
  - Да, знаю, - покрякивая, скрипуче сказал Ерса.
  Энди отвела взгляд. Почему этот мужчина оказался в ее мыслях? Она не вспоминала о нем с тех пор, пожалуй, как желтоглазый сообщник Падифа подобрал ее у водопада. Она хотела бы спросить Ерсу об этом, но не могла: ее желание узнать что-то об этом человеке боролось с чувством собственности на это воспоминание. Она не хотела вплетать в него Падифа или Ерсу, потому что они и так были повсюду в ее жизни.
  Ерса отошел на самый край платформы и замер там. Она подошла к учителю и принудила себя посмотреть вниз, в Мертвое озеро. Его холодное молчание отразило ее взгляд молниеносно: в сознание ей ударила волна отчаяния и страха - она тут же отвела глаза.
  - Скажи, Ерса, почему я так боюсь? - прошептала она.
  - Оно пугает тебя оттого, что в нем время не властно над жизнью и смертью, самолин, - услышала она тихий ответ и перевела взор на старика: тот, почти смежив веки, разглядывал мрак озера, и ни одна дряблая мышца его лица не намекала о тревоге.
  - Время там остановилось?
  - Нет, оно течет там, но течет не так, как в других местах...
  - Почему? Что случилось здесь? Падиф говорил о Ледяной битве, - вспомнила она, - Но что заставило это озеро стать таким?
  - Озеро появилось, когда ледяная армия растаяла, и его воды вобрали в себя кровь умерших, печаль выживших, силу битвы. Слишком много незатраченной энергии скопилось в его водах, потому что люди должны были не умереть, а создавать, любить, жить.
  - А кто-нибудь заходил в это озеро?
  - История знает подобных глупцов!
  - Что с ними стало?
  - Они свихнулись.
  - Как они стали вести себя?
  - Они запутались во времени и запутались в мыслях. Когда с ними зачинался разговор, они начинали бредить, рассказывать отрывки ушедшей истории, кричать, плакать, в мелочах описывать какие-либо очевидные явления, например свечение солнца, при этом пользуясь совершенно незнакомыми словами. Они начинали отказываться от еды, переставали спать... Даже не пили... Ими руководило что-то иное, но определенно не разум.
  - И где они сейчас?
  - Они мертвы, - кратко подтвердил ее предположения Ерса и глаза его распахнулись, обнажив острый, светящий взгляд, что вспорол холмы и вонзился в нее, - Самолин! Твой страх оправдан - не вини себя в нем! Он силен, я знаю, и он намного сильнее, чем у других. Но это позволяет мне думать, что когда-нибудь ты поймешь это озеро и используешь его на благо себе! - неожидаемая уверенность, в какой-то мере надежда возникли в этом порыве.
  - А его можно использовать?
  - Использовать можно все. Ведь это озеро - это источник знаний, только мы не можем понять, как взаимодействовать с ним. Ведь никто не может рассказать нам внятно, что происходит, когда разум касается этой воды...
  - Те люди, сошедшие с ума... Они, наверное, не выдержали потока познания, что накинулся на них там... Наверное поэтому они говорили обо всем, не контролируя себя?
  - Да, мы тоже так думаем.
  - Невольно задумываешься... Может быть, именно там кроется конечная точка в пути познания? Там все знания - поэтому с ними не справиться?
  - Хм... если это конец, то он неутешителен, правда? - хмыкнул Ерса и затрясся в беззвучном смехе.
  - А что смешного?
  - О, самолин, конец пути - где он? Ты можешь его представить? Может быть, он и находится под нами, но хочешь ли ты сейчас увидеть его? - сквозь хохотанье воскликнул старик, - Не думаю, что это так! Мы все равно вернемся к началу. Поэтому есть ли он, этот конец? Или он только в нас самих? - и Ерса отвернулся от нее, усмиряя веселье.
  А Энди постаралась найти что-то смешное в умозаключениях наставника, что-то забавное в ее собственных, выраженных вслух мыслях, - но не смогла. Юмор старика был направлен на тех, кто погиб из-за этого озера, это было неоправданное веселье. Ей стало неприятно.
  - Ладно... Что дальше? - холодно спросила она, чтобы скорее уйти от этого разговора.
  - А что хочешь ты?
  - Я хочу уснуть... И спать без снов. И проснуться тоже без сна... В реальности, - без запинок вдруг отчеканила она и закрыла глаза. Ей хотелось пожаловаться на усталость, что одолевала ее мозг.
  - Пойдем, - Ерса круто развернулся и направился ко входу в пещеру.
  - Эээ, куда? - растерялась она.
  - Как куда? Спать... - сказал он и исчез в пещере.
  С минуту Энди стояла, не двигаясь. Когда она вновь пришла в себя, ноги ее сами собою засеменили к убежищу тепла и отдыха. Неужели ее желание просто так исполнится? Безвозмездно?
  Она проспала весь день и всю ночь. На следующее утро наставник не стал заставлять ее входить в контакт со Стратой. Они уселись за стол и Ерса разложил перед ней деревянные карточки. Эта была та же история, которую когда-то ей рассказывал Падиф. И она высказала старику те же сомнения, что и раньше.
  - Малочисленны и слабы были высланные талены, но они были. И если бы не их выдержка, не их верность, кто знает, каким был бы сейчас мир? - Ерса тяжко вздохнул, - Однако, я и другие считаем, что талены не были так сильны, чтобы справится с Зимой в Бринчатых скалах. Основания испытали смерть с убийством Тулона и слабо доверяли теперь остальным людям. Что-то или кто-то помог Страте остаться в мыслях таленов, помогло выжить, - учитель кивнул, соглашаясь сам с собою, - Ты также не осмыслила еще один факт: скорую и неожиданную кончину Конта. Он, сильный телом, здоровый и, судя по свидетельствам автора летописи, полный целей и мощи, вдруг умер без видимых причин?
  - Вдруг просто время пришло? Вроде он жил очень долго.
  - Мы не уверены, но предполагаем, что кто-то мог желать его смерти. Когда именно скончался правитель?
  - Перед началом продвижения к Цараненным горам... - пробормотала она.
  - А кто находится сейчас в Цараненных горах?
  - Ярики... Как?! Вы думаете, что... Он не умер?
  - Может быть. Мы не знаем.
  Энди хмыкнула.
  - Я раньше не придавала этому значения, но сейчас задумалась. Ледяная армия спустилась вместе с валеном с горы, так? Но откуда там появился сам вален? Он что, сидел там все это время? И кто он вообще был? Или она? - спросила девушка.
  - Вален был, это абсолютно точно. Записей о его внешности не сохранилось, также как нет записей о внешности и имени Первопроходца. Насчет имени валена... Ты думаешь, что понятие "вален" определяет род занятий человека, как именование таленом или яриком? Нет. Когда человек с Ледяной армией спустился с Ревен, он так и назвал себя - вален - чужой. Откуда Чужой оказался на Ревен? И самые мудрые тебе не скажут этого...
  - Ладно, а лидер яриков? Ваши летописцы говорят, что он испускал молнии и оружия людей не могли причинить ему вреда - он что, был непробиваемый? И что это за молнии такие?
  - Я не могу ничего сказать больше, чем ты прочла. Лидера яриков видели немногие, но они описывают его именно так, - только и сказал Ерса.
  - Но как же это возможно? Как можно быть овеянным светом, как можно пускать светящиеся шары?
  - В этом его секрет, самолин. И секрет не только его. Ярики используют неподвластное нашим кузнецам и мастерам оружие. Оно горит и испускает молнии. Признаюсь тебе, самолин, насчет оружия тебе лучше узнать у Падифа. Он - воин, - старик заерзал на стуле.
  - Ладно. А Берейтор? Почему никто не знает, как именно он умер?
  - На самом деле, тело Берейтора так и не обнаружили. О том, что Берейтор был убит, мы можем знать только от его убийцы.
  - Невероятно! Но если его тело не нашли, то может, и не факт, что он умер?
  - Точно! - одобрил ее предположение старик и прищелкнул у нее перед носом пальцами.
  - Это что, какой-то сговор? Куда же делся Берейтор?
  - Не знаю! Но его больше не видели.
  Энди, услышав это, хмыкнула и хохотнула себе под нос.
  - Чему ты смеешься, самолин? - дружески, но в то же время настороженно осведомился Ерса.
  - Да я вот тут подумала... Хотела узнать все об этом мире от вас и Падифа, а оказывается, что вы сами ничего не знаете...
  - Хм! - в свою очередь засмеялся наставник, - Не суди раньше времени! - только и сказал он, и, кряхтя и отдуваясь, встал и направился к кострищу, оставив ее в растерянности.
  Энди подошла следом за учителем к костру.
  - Ерса, а каким был Падиф раньше?
  - Хм... - старик задумался, потом хмыкнул еще раз. Среди его запутанной бороды мелькнула улыбка. Энди пристально следила за выражением его лица, пока картины прошлого проносились в голове старика. Вздохнув, Ерса поглядел на девушку, и она увидела в его глазах какую-то обреченность наполовину с гордостью, - Как он называл тебя, самолин? - напомнил ей старик.
  - Квален - близнец.
  - Таким учеником он и был.
  - Был? - переспросила она тихо, но не получила ответа.
  Старик рассказал ей про Нарве. Этот появился, когда талены позабыли основания - им снова стали требоваться слова. Когда жители равнин и скал объединились, Филипп объявил всеобщим языком именно Нарве, потому что его могли понимать все: и те, кто умел входить в Страту, и те, кто нет. Правда, Нарве отличается у леканов и ревенов. Леканы живут в лесу, больше всего общаются с Квирнаром и Ламаром, потому и язык их похож на скрипы и шелесты деревьев. Ревены - обитатели скалы, водопада и холмов - говорят звуками воды, камней и сквозных ветров.
  - Мы редко пользуемся словами, как, наверное, Падиф уже не раз тебе говорил. Нарве и твой язык - это средства лжи. Знаешь, у первых таленов даже не было таких понятий, как обман... Ведь люди просто не знали, что это! И когда появился Нарве, таленам стало сложнее понимать друг друга. Темные это были времена - ты можешь себе представить, чтобы не уметь выразить все, что нужно знать другому? Конечно, ты не можешь.
  - Еще бы! Ведь моему языку уже тысячи лет! - невольно вырвалось у нее, а Ерса посмотрел на нее задумчиво и удивленно.
  В ее прошлом этот язык был наречием всей планеты. Когда различия между народами стерлись, отпала и необходимость в разных языках. Она с трудом могла представить себе людей, которые общаются друг с другом через некую витающую вокруг силу. Она не могла видеть в этом свободы. Она не могла видеть за этим личности.
  В свободное время она либо тренировалась с Кристо, либо писала стихи. Они возникали в ее сознании в ответ на тревоги, которые не могли разрешиться.
   Серые дни уносятся прочь,
   Невозможно тоску их превозмочь.
   Каждый день начинается как вчера,
   И время остановилось на отметке утра.
   Массы людей движутся снова,
   Причин для них нет сбросить оковы...
   Они не знают, что томится в тюрьме
   Их желание жить не во тьме!
   То есть сила мира влечайшая,
   И не понять ее света тому,
   Кто разум свой заточил в кандалу.
   Тот дух страдает и воет ночами,
   Ограничившись ничтожными снами,
   Его топчут ногами подражания,
   Следуя на поводу животного начинания.
   Но среди унижений и страданий души,
   Найдутся образцы чистоты из глуши,
   Ибо единицы их живут в том месте,
   Где не высказывают мнения в ложном жесте.
   Те люди - изгои, их не понять никому,
   Но они наденут корону тому,
   Кто не забудет себя в угоду другим,
   Когда станет мир иным...
  ***
  - Ничего я не вижу! - притопнув ногой, она с силой сжала кулаки, - Я стараюсь, но ничего не выходит! - изо рта ее вышел белый густой пар, и она, сдвинув брови, бросила суровый взгляд вдоль холмов.
  Ерса, стоящий немного поодаль, посмотрел на нее спокойно и устало.
  - Не нужно стараться и пыжиться! Все должно идти не от твоего мозга, не от четких, намеченным тобою действий, а от твоего сознания. Открой его миру, дай ему войти в тебя, но не позволяй властвовать. Дай ему заглянуть в тебя, но показывай лишь то, что хочешь сама. Ты не понимаешь меня? - с нотами отчаяния в голосе сказал он.
  - Я понимаю, что ты хочешь но я не знаю, как это сделать! - всплеснула руками девушка, - Я пытаюсь, но ведь нельзя просто вырезать в черепе дырочку, чтобы туда ветром занесло Инскримен! Или мне втягивать информацию через ушные раковины? Или заглатывать через открытый рот? Все это - слова, а на самом деле? Нельзя же научиться входить в Страту, испытывая физические ощущения?! Не могу же я учуять запах ветра, услышать шум его в ушах, углядеть, как он поднимает пыль, ощутить, как он поднимает волоски на коже, - и принять Квирнара?! - и она бессильно опустила руки.
  - Я могу лишь помогать тебе советами, которые ты, похоже, не слышишь вообще, - категорично отрезал ее жалобы Ерса, и на лице его появилось еще больше морщин, от чего он стал выглядеть даже воинственно, - Тебе нужно всего лишь жить! Скажи мне, самолин, ты живешь?
  Энди замялась с ответом. В поисках слов она посмотрела далеко, в горизонт. Там, за кромкой белой полупрозрачной дымки было маленькое желтое солнце. Его редкие и тонкие лучи распластались на покрытых коркой снега холмах. Свежие тени улеглись на земле, отчего свет солнца казался еще ярче. Изредка голубой купол над головой прочерчивала широкими взмахами крыльев птица. Не было ничего особенного в этой запустевшей, словно бы оголившейся на зиму земле.
  - Нет. Я вижу жизнь вокруг, но я не чувствую ее. Я пытаюсь как-то расшевелить себя, завлечь свое сознание чем-то... Но я отчасти притворяюсь, что занятия языком мне интересны, что стихи приятны, что наши разговоры захватывают. Нет, я не говорю, что мне это безразлично, я действительно хочу делать все это и берусь за дело по доброй воле. Но я скучаю по дому, по своему дому. И не понимаю, почему я еще здесь, почему не ищу его... Почему верю вам с Падифом. Я здесь как с другой планеты. Но что-то неотвратимо близкое чудится мне порою здесь... - запнувшись, она задумалась, - Мне просто нужно знать, как я здесь очутилась. Нужно знать, что с родными. И от этих мыслей не избавиться.
  Она отвернулась, чтобы Ерса не мог видеть ее лица. Холодный ветер обдувал ее кожу и успокаивал сознание. Она вздохнула несколько раз глубоко, прежде чем снова взглянуть на учителя.
  - Самолин... мне ничего не остается, - извиняющимся тоном проговорил Ерса, проворно прыгнул к ней и сжал рукой ее лоб.
  Жгучая волна окатила мозг Энди. В муке она сжала губы и крепко зажмурила глаза, а когда открыла, то стояла за спиной Ерсы. Старик, немного нагнувшись, протягивал руки к ее лбу, а лицо ее исказилось в маске боли. Тяжело двигая ногами, она обошла вокруг наставника и встала с противоположной стороны, у себя за спиной. За это время ни она, ни дряхлый лохматый старик не пошевелили ни одним членом, будто застыли.
  - Эй! - в замешательстве крикнула она и помахала перед своим лицом ладонью, - Что же происходит? - прошептала она и дддщоглядела себя с макушки до подошвы сапог.
  У нее была бледная и тонкая кожа, волосы свисали лохмами, а глаза блестели ярче обычного. Она выглядела изнеможенной на фоне свежего зимнего пейзажа. Она не двигалась - в лице ее была боль.
  - Я умерла? - крикнула она, удивляясь, что ей не страшно. Но, похоже, она кричала без звуков - они просто не выходили из ее горла.
  А может, это сделал Ерса?
  Не разбирая ответов на свои вопросы, она поплыла к краю плато - она стала будто невесома. Она заглянула в Мертвое озеро и смотрела в него долго. Ее отражение было четким и ярким, словно она светилась изнутри.
  Она снова посмотрела на себя и Ерсу: очертания их тел размазались, как и все остальное вокруг, и растворились, обнажив плохо освещенную пещеру, где она изучает с Ерсой Нарве. Она подошла к столу и увидела, как она усердно пишет что-то, а наставник, склонившись над ней, терпеливо поправляет ошибки. Лицо ее кажется заинтересованным, но в глазах нет страсти. Они затуманены чем-то внутренним, или, наоборот, чужим. Прошлое и настоящее сливаются в этом взгляде, отчего он кажется рассеянным.
  Слабый свет проникает сквозь прутья металлической решетки. Она стоит над каменной кроватью, на которой лежит ее тело. Вдруг глаза ее открываются и бесцельно проводят по камере, а губы движутся в тихом шепоте. Нагнувшись, она пытается разобрать слова, но это бред. Под глазами у нее синяки, кожа обвисла на скулах...
  Она закрывает глаза. Она не хочет больше видеть себя. Это не она - это слабое тело не ее.
  Она видит свою комнату в Кейп-Тире. Она поднимается с кровати. Голова болит, перед глазами прыгают пятна. Какой же правдоподобный сон она видела! Котя предал ее в этом сне, а люди могли рыться в ее голове.
  Энди выходит в гостиную. В окне стремительно проносятся автомобили, а комнату освещает яркое, по-летнему желтое и знойное солнце. Но ведь сейчас весна! Встревожившись, она идет в кухню и видит там свою мать, выпекающую для нее завтрак, а за столом, задрав ноги, сидит она, только ей сейчас около четырнадцати лет. Она помнит это утро. Было лето, середина июня...
  Тут ее словно выхватывают за живот и вырывают из этого воспоминания. Что-то темно-зеленое колышется рядом с нею: листва. Приподнявшись на локтях, она осознает, что лежит прямо на кроне деревьев. Сверху - только лиловатое холодное небо. Подавляя панику, она поднимается во весь рост. Ветер раскачивает кроны, и она, словно в колыбели, раскачивается вместе с ними. Она пробует смеяться, но только рот широко открывается, оскаливая зубы. Неподалеку, так же легко, как она, стоит на зеленой кроне юноша, облаченный в черные одежды, а рядом с ним лежит какая-то девушка. Это Падиф и она сама. Ее прошлая я истошно завопила и тут же сорвалась с кроны. Падиф нырнул за ней в листву. В этот же миг кто-то или что-то будто потянуло ее за лодыжки, и она ухнулась вниз.
  В следующий миг она вздохнула сильно и глубоко, распахнула глаза и увидела, как Ерса отнимает руки от ее лба. Ветер дунул в ее сторону, и она почувствовала, как он ласкает ее щеки, норовит прокрасться в рукав, за подол куртки. Энди закрыла глаза от удовольствия, когда вдыхала его свежий, терпкий аромат, которого раньше она не замечала. Облизывая зубы, она почувствовала горький вкус.
  - Я впустил тебя в твое сознание. Я не знаю, что ты увидела, но это было единственной правдой, в которой нельзя усомниться, - сказал Ерса, когда она посмотрела на него.
  Сегодня наставник больше не трогал ее, предоставив самой себе.
  На следующее утро она вышла на Предзакатную ступень и, как обычно, увидела учителя в центре площадки. Фигура его была неподвижна, как будто он и не дышал, глаза были закрыты, а лицо расслаблено, будто во сне. Она покачала головой и увела свой взгляд вперед, дожидаясь пробуждения старца. Это случилось скоро - не прошло и минуты, как Ерса открыл глаза и вопросительно воззрился на нее.
  - Как ты быстро! Я думала, придется ждать еще с полчаса, как обычно... - не успев остановить себя, бросила она вместо приветствия.
  - О, я просто наткнулся на тебя, едва ты проснулась! - заулыбавшись, пояснил наставник.
  - Я хотела поговорить, учитель... - неуверенно начала она.
  - Продолжай, пожалуйста, - сказал он и предложил выйти на равнину.
  Ерса соскользнул с отвесной стены ловко и быстро, почти не касаясь ступенек. Физические способности дряхлому ревену заменили основания. Приученная наблюдать присутствие этих сил, Энди отметила, что в спуске учителю наверняка подсобил Квирнар, основание воздуха.
  - В этом мире я еще не выучила ничего, кроме лишений, кроме жестокости и непреклонной решительности людей, окружающих меня. Я не вижу здесь ничего, за что стоит бороться. За что стоит учиться и спасать этот мир. Что подстегивает меня? Простое желание не умереть? Я не говорю - выжить, потому что я не живу... Да, да, где то, о чем я скажу "мне нравится это"? - прошептала она и уткнулась взором в небо. Но в голосе ее не было отчаяния, скорее, тоска.
  - И ты решила что-нибудь? - через паузу, медленно и спокойно проговорил Ерса.
  Она не сразу ответила.
  - Я не хочу быть жалкой. Я попробую стать валеном.
  Она сказала это, она ожидала, что в этот момент в душу ее упадет камень, но этого не произошло. Она не ощутила того, на что рассчитывала. Ерса тоже не стал радоваться и хлопать в ладоши. Словно перед ними открыли занавес, а на сцене никого не оказалось: ни актеров, ни действа. Энди нахмурилась.
  - Будь осторожна, Энди, - услышала она плавные, непохожие на скрипучие звуки Ерсы, голос, и удивленно подняла на него взгляд. Учитель смотрел на нее неподвижно, - Каждый шаг делай осознанно. Не позволяй решениям возникать бездумно в твоей голове.
  - Это решение - осознанно. Я говорю "попробовать", потому что я не стану валеном, пока не найду здесь то, что полюблю. И сейчас хочу найти это.
  - И еще... - чуть слышно добавила она, - Я не оставлю надежды на возвращение домой. Никогда.
  ***
  Каждое утро она выходила на пробежку по Уделимым холмам. Открытое пространство сначала пугало ее, но после страх прошел. Бег укрепил ее тело и мысли: она легче переносила боль в голове, длительные засиживания за учебой или тренировки по вхождению в Страту.
  Во время пробежек она не отдалялась от Предзакатной ступени, боясь обнаружения другими таленами, но однажды она едва не наткнулась на человека. В тот час сумерки, соревнуясь с туманом, еще накрывали землю. Когда она остановилась, чтобы отдышаться перед обратной дорогой, взгляд ее случайно наткнулся на что-то, двигающееся вдалеке, быстро и плавно. Она упала на твердый снег. Когда всадник растворился в дымке, она еще долго лежала неподвижно.
  Вернувшись в пещеру, она обо всем рассказала учителю. Ее опасения Ерса воспринял серьезно и пообещал усилить защиту Предзакатной ступени и разведать, было ли замечено ее присутствие в Уделимых холмах. В тот же день он куда-то ушел, и она несколько часов просидела одна на своей кровати, вздрагивая от малейшего шороха. Вернувшись, наставник объявил, что шуму о незнакомке в холмах он не слышал, но предупредил ее, чтобы она была осмотрительней. С того случая она выбрала для себя новый маршрут, который пролегал за наиболее высокими холмами на востоке.
  Каждый день Ерса обучал ее Нарве. Она усердно трудилась, выполняла все задания, что давал ей учитель, и была довольна собою, когда наконец-то смогла самостоятельно прочесть и понять смысл текста на этом языке. Это была мифическая история о том, почему река разделилась на два притока. Автор спорил с собой, считая, что это произошло во времена разлада среди таленов или что это талены нарочно разделили реку, чтобы запутать яриков.
  Она поняла, как организовывалось правление в таленском обществе. Формально, любой мог стать правителем, но к претенденту предъявлялись такие требования, которые могли вынести только подготовленные с малолетства люди. Они должны были ладить со Стратой лучше, чем с собственными руками, обращаться с оружием и знать тактику боя на уровне полководцев, но самое главное, им должны были доверять другие ревены. Немногие были готовы посвятить себя достижению этого идеала. Потому на горе и образовалась династия правителей: уже несколько столетий ревенами руководила одна семья, в которой к правлению начинали готовить с рождения.
  Эти дети не проводили свою юную жизнь изолировано: они общались со всеми ревенами наравне, но одновременно учились больше, чем сверстники. Они взрослели быстрее своих друзей и уже в юношестве проявляли способности и мудрость. И заслуживали того, чтобы быть правителями.
  Леканы же избрали более легкий путь - со времен войны Равнин и Скал у них утвердилось престолонаследие. Но каждый новый правитель всегда удовлетворял потребностям народа.
  - Ерса, я не пойму вот чего: получается, что король ревенов не может быть полновластным правителем, если его решение может оспорить любой из племени? - спросила она, напряженно хмурясь.
  - Действия правителя не могут быть восприняты враждебно среди племени, ибо ревены, выбирая руководителя, тем самым высказывают ему безграничное доверие. Но, если действия правителя приводят к ошибке, то он больше - не правитель.
  - Вот почему Падиф требовал от меня доверия к себе! Потому что я отдала ему право быть моим... проводником в этом мире.
  - Именно поэтому, - с улыбкой подтвердил наставник, - Именно поэтому я требую от тебя подчинения - потому что ты была вверена мне Падифом.
  - Но скажи мне, верно ли говорю, что ревены очень серьезно карают за ошибки? Цена за ошибку так велика от того, что путь к ней всегда тщательно продуман. Так?
  - Ошибка талена есть результат ошибки в его сознании. Чтобы найти ее, он возвращается к истокам. Это делается, чтобы прийти к истине, ибо только истина важна для талена. Чем более трудна ошибка, тем более она разрушительна. Ошибка мальчишки в уроках не сравнится с ошибкой мудреца, ошибка воина в битве приведет только к его смерти, а ошибка командира приведет к смерти целой армии.
  - Да, но ведь человеку свойственно ошибаться! Ошибка ведь может быть случайной, так?
  - Нет случайностей, самолин! Все - это результат наших действий, обдуманных или бессознательных. Случайность? Этого слова не было до войны, до раскола в рядах таленов, ибо раньше люди были разумнее и могли отвечать за свои поступки. Случайность придумали те, кто желает оправдать свои действия, кто желает скрыться от реальности, - глаза наставника гневно вспыхнули, и этот блеск показался ей знакомым: так же сверкали глаза Падифа, когда он серчал на нее.
  - Хорошо. А дети правительствующей семьи, они когда-нибудь выбирали путь, отличный от правления? - перевела разговор она в другую сторону.
  - Да, были в семье подобные... - тихо сказал Ерса через паузу, и почему-то в голосе его была печаль.
  - И что с ними стало? - проникновенно спросила она.
  - Они пошли свои путем, - холодно ответил Ерса.
  Очевидно, что учитель не хотел говорить об этом. Но она решила попытать на эту тему Падифа, когда тот вернется.
  - А леканы... Как они обучают наследников, чтобы у тех не возникло противоречивых идей?
  - Леканского наследника воспитывают исключительно леканы, и главенствует над воспитанием сами родители, в отличие от ревенов, где отец и мать отходят от ребенка. Традиции в правительстве леканов играют важнейшую роль.
  Она многое узнала о военной истории Инскримен. После объединения таленов, следующее после Ледяной битвы сражение произошло через несколько лет. И то - тогда талены сами решили наступать на Цараненные горы. На полпути их встретило яриковское войско, словно они знали о наступлении. Лидер яриков, Фиолетовый, был с ними. Он уничтожил всех таленов, вышедших в бой. Тогдаший лидер ревенов, Варкас, и его близкие друзья погибли, а Филипп отдал свою жизнь Ламару, чтобы похоронить остатки яриков в мощном землетрясении. В черноте этих дней руководство взяли на себя сыновья Филиппа и Варкаса - Притчет и Искриан.
  Теперь основной задачей обоих племен стала подготовка к скорому нападению яриков, которое было очевидным после разгрома. Прошло не более трех месяцев с того сражения, как ярики появились на рубежах Ревен. К счастью, это нападение было отбито. За этим последовал двухгодичный перерыв в битвах. После ярики вновь подходили к границам Ревен, видимо, усмотрев там ядро угрозы, но леканы подходили вовремя на помощь и нападения отбрасывались назад вновь и вновь. Со временем крупные боевые действия прекратились: война превратилась в мелкие стычки.
  Этот период затянулся на тридцать с лишком лет, а после этого новая крупная битва состоялась в самом центре Уделимых холмов. Что самое странное, эта битва была согласована. К ревенам от яриков приехал посланец, передавший желание своего лидера биться. Правители таленов недолго обдумывали этот вопрос. Объявив своим людям о посланнике, они увидели утомление на лицах соплеменников. Людям хотелось скорейшей развязки войны, и они готовы были погибнуть за свою честь, чем жить далее в ожиданиях. Поэтому предложение яриков было принято.
  В этот раз самые сильные талены не выходили открыто на поле боя, но отсиживались в укрытиях и действовали оттуда. Не подвергаясь риску, они могли эффективнее защищать бойцов в отрытой схватке. Ярики не изменили своей тактики, и бились быстро и ожесточенно.
  Фиолетовый лидер снова появился в разгар битвы, но на этот раз ему пришлось сосредоточить свое внимание только на Притчете - лидер леканов был достоин самого валена, когда бился с врагом. В это время остальные талены смогли вырезать яриков. Их лидеру пришлось бежать
  После поражения ярики больше не изъявляли желания большой битвы, но и мира не хотели. С тех пор сменилось два поколения. Ревенами правит Танхет, леканами - Леран. Некрупные стычки с яриками продолжались и продолжаются до сих пор.
  - Ерса, почему основания содействовали войне? Ведь тогда, когда погиб Тулон, они перестали содействовать таленам, ибо с помощью них совершилась смерть, а тут получается, что основания чинят разрушение направо и налево... как же так?
  - Ты права, но я объясню тебе. Тогда основания отвернулись от таленов, потому что была пролита таленская кровь. Кровь того, кто умел входить в Страту, кто был частью ее... Уничтожая яриков, основания уничтожают враждебно-настроенных к себе людей. Понимаешь ли, самолин, если попросить основания в содействии убийству талена, меня, например, то тот, кто это сделает, навсегда лишится возможности входить в Страту. Сознание каждого из таленов - это составляющая оснований, их часть. А ярики представляются совершенно чуждыми Инскримен, поэтому Ламар, Квирнар, Илень и Селемер содействуют их смерти... - Ерса приостановился, но в глазах девушки было неверие, - Основания есть в каждом окружающем предмете: в этом столе, в камне, в тебе, во мне, в Цараненных горах, но не в яриках.
  - Вы так говорите, как будто ярики - не люди, а отбросы этого мира... - прошептала она и стиснула кулаки, - Как могу я узнать, кто прав, а кто - виноват?
  - Самолин, в этом суть войны... - попытался было вставить Ерса, но Энди повысила голос.
  - Тогда почему же вы проигрываете? Почему? Может быть, дело не в воинской подготовке и количестве оружия, а в вашем отношении к разрушению, к этой самой войне? Вы считаете, что, если вы - талены, то вы лучше своих врагов? Хм... По мне, так вы такие же безжалостные убийцы, как и они!
  - Почему ты так думаешь? - старик покачал головой, но голос его был спокоен.
  - Хм! Ваш летописец описывает жестокость яриков, их ужасное оружие, но ни словом не говорит, какой ужас творили талены на полях битвы! Не надо делать из таленов праведников только потому, что они могут общаться с основаниями. Я не говорю, что вы ведете неверную войну, и я все так же буду продолжать обучаться у вас, но... Война ужасна с обеих сторон, и здесь не может быть хороших и плохих... Знаете, как говорят? На войне все средства хороши... Но также на войне все люди одинаковы.
  Ерса улыбнулся, но ничего не сказал, а она переключилась на другую тему.
  - А что осталось после землетрясения?
  - После землетрясения осталась глубокая впадина. Эта впадина долго оставалась забытой, но один ревен, выполняя поручение Танхета, обнаружил удивительные свойства этого места, которое позднее было названо Салиест Темпела. Там образовалось озеро с подземным источником, и вода в нем целительна, а Селемер в водах его не требует энергии взамен на исполнение просьб...
  - Да, да, я помню - Падиф рассказывал мне про тот случай... Тот юноша спасался от яриков и озеро помогло ему... Там потом построили две башни - Глаза равностояния... да? - и она с надеждой посмотрела на старика.
  - Падиф сказал тебе, кем был тот юноша?
  - Э-э-э... Сказал, что это был родственник правителя... - пожав плечами, сказала она, и тут же насторожилась, - А что?
  Но Ерса только кивнул.
  Она продолжала тренироваться входить в Страту. И однажды у нее получилось. В какой-то момент мир остановился для нее, и ее сознание оказалось в темноте. Но это была не та, привычная темнота из ничего. Она была эластичной, упругой, наполненной формами и эхом множества звуков. Она упорно искала что-то там.
  Неожиданно она услышала странный шелест, словно издалека приближался ураган, но звук не возрастал, а непрерывно жужжал вокруг. Она, как учил ее наставник, ухватила этот звук, сохранила его рядом, удержала тем мнимым усилием, которое определяет иллюзорную видимость человеческих усилий в Страте. Шелест остался, и спустя некоторое время уже не требовал от нее концентрации. Следующим стал цвет, разбавивший мглу. Белые, серые, красные и желтые блики поплыли перед ее глазами, и она так же задержала их. Когда краски укоренились в ее сознании, она отвлеклась и от них. Она ощутила этот момент, момент, когда принуждение становится излишним.
  Страта не был потусторонним миром, или миром, которой человек создает в своей голове. Это был тот же Искримен, только другой. Здесь нельзя было что-то создать - можно было менять только внешний мир, Инскримен. Страта уже был в абсолютной гармонии. Все здесь имеет свое место, свое назначение и цель, и нельзя так просто взять что-то, не отдав взамен. Этот мир - хранилище любой информации, которая есть в Инскримен, в нем существуют все возможности, которыми может обладать человек. Это безграничное вместилище абсолютно всех явлений, которые могут произойти, только они еще ждут своего открытия.
  Энди поняла это, едва картинка перед ней обрела предметы, четкость и ясность. Она находилась на Предзакатной ступени, только ощущала ее не так, как раньше. Она слышала, как перемещается червячок в корнях мха под снегом. Лучи солнца стали намного ярче: взглянув на них, она увидела мельчайшие крупицы, из которых и состоял свет: фотоны... Вспомнив о чем-то, она повернула голову. Рядом с ней стоял Ерса. Он весь светился, облаченный в прозрачное сияние. Она не могла видеть этого блеска, но могла его ощущать, чувствовать, просто знать, что оно есть. Старик был одет в свои лохмотья, но вместо одежды она видела тончайшие нити. Лицо учителя было покрыто сумрачной тенью, но она могла видеть пристальный взгляд, устремленный прямо на нее, и она поняла, что он тоже здесь, рядом с ней.
  Энди захотела увидеть Мертвое озеро. Ведь тогда она увидит причину ужаса, что таится в черных водах. Она сделала первый шаг, но движения ее словно не было: ни напряжения мышц, ни равновесия, ничего. Но она продвинулась вперед. И тут ей в голову вошел, мягко и плавно, шелестящий голос Ерсы:
  - Не надо, рано... - плавно разнеслись по ее голове эти слова, но она не слышала звука в них. Она словно отследила их ход в своей голове, как ход мысли...
  - В мире Страты вещи такие, какие они есть, - снова услышала она.
  Энди растерялась. Она не знала, как ответить ему. Она задала свой вопрос. Но ничего не вышло. Она попробовала еще раз, но краски перед ней вдруг побледнели. Спохватившись, она удержала Страту перед собою, но пытаться заговорить больше не стала.
  - Не напрягайся. Дай себе выбрать подходящее течение для твоих мыслей... - поняла она наставление Ерсы.
  Следуя совету, она просто стала думать о своем вопросе. Но мысли ее вдруг завертелись вокруг другого, и это другое начинало волновать ее. Неожиданно она ощутила присутствие в себе неведомой, мощнейшей силы. Она была везде, вокруг нее и в ней, и настойчиво ждала чего-то. Она была настолько громадна, что не могла долго пребывать в ней. Энди чувствовала, что она скоро уйдет из нее, но не хотела отпускать, сама не зная, почему. И тут до нее донеслась мысль Ерсы:
  - Передай ему свою мысль!..
  Энди зажмурилась, ощущая, как разрастается эта сила, как она вторгается в ее голову, забирает оттуда ее мысли и уходит к Ерсе, соединяясь с ним.
  - Как же вынести отсюда что-то в Искримен? - спросила она.
  И тут же поняла ответ:
  - Проси. Только помни, что ты должна восполнить свою просьбу теми средствами, которыми готова пожертвовать... Пусть соразмерна им будет твоя просьба...
  - Подними снег на плато, Квирнар! - пронеслась в ее голове мысль.
  Обратив взгляд на камень, она увидела, как крупицы снега поднимаются с его серой поверхности, обнажая блестящий лед... Мощный порыв неразборчивых голосов, беспорядочных пейзажей, лиц и предметов ворвался в ее голову, и ее словно вышибло из Страты и бросило на холодный, скользкий камень. Со стоном подняв голову и посмотрев вверх, она увидела, как снег медленно кружиться у нее над головой.
  Очнулась она уже лежа в кровати. Ерса копошился с костром, по-видимому, собираясь готовить пищу. Она попыталась встать, но резкая боль по всему телу сокрушила ее усердие, и она с глухим писком повалилась обратно на подушку. Наставник услышал ее и, бросив греметь кастрюлями, проворно подошел к ученице.
  - Как ты себя чувствуешь? - еще в пути выкрикнул он, не дожидаясь вежливого приветствия.
  - Так, как будто по мне пробежался табун лошадей... - слабо проворочала языком она, а Ерса, встав у изголовья кровати, рассмеялся.
  - Это хорошо, это хорошо - шутишь... Давай, вставай, отобедаем, а то ты уже полтора дня валяешься!
  - Что, правда? - прошептала она больше для себя самой, и тут же почувствовала, насколько ввалился ее желудок. Подавив болевой приступ, она встала и последовала за учителем.
  - Ерса, скажи, у меня получилось? - без длинных прелюдий сказала она, утолив первый голод.
  - Да, только ты поскользнулась на обнажившемся льду, - сказал он, и она заметила, что он сдерживает приступ смеха. Она сама не выдержала и захохотала в полную глотку. Их обоюдное веселье растворило неловкость, которая ощущалась в их разговорах, и учитель сам понесся с объяснениями, не требуя от нее конкретных вопросов, как обычно это случалось ранее.
  - Энди, это невероятное достижение. Ты не просто вошла в Страту, но и смогла общаться там! Скоро ты научишься присутствовать в Страте и Инскримен одновременно.
  - А это возможно?!
  - Так должно быть! Именно так и действуют все талены, - Ерса бросил пустую миску на скамью и энергично затряс перед носом Энди руками, жестикулируя, - Все, что есть в этом мире - это отражение Страты. Все наши законы, все принципы чести и морали происходят оттуда. Теперь ты понимаешь, почему так важно для нас иметь доступ к Страте?
  - Да, понимаю...
  Многое изменилось в ее восприятии. Все предметы вдруг стали казаться незаменимой частью окружающей обстановки, приобрели свой смысл. Очертания мира стали четче, цвета ярче.
  - Ты смогла взаимодействовать со всеми основаниями при общении со мной, - продолжил Ерса.
  - А как ты там оказался?
  - Я последовал за тобою.
  - То есть меня можно отследить там? Но ведь это опасно... - взволновалась она и заерзала.
  - Да, ты права, поэтому со временем ты научишься защищать свое сознание от постороннего вмешательства, и тогда найти тебя можно будет только естественным путем - только оббегав всю Страту, - успокоил ее учитель, но она не перестала ворочаться.
  - Но а до тех пор? Вдруг уже кто-то порылся в моей голове...
  - Не беспокойся, я защищаю тебя, - это заявление словно сорвало всю тревогу, и она облегченно передохнула.
  - Падиф мне говорил, что можно получать энергию для оснований от других существ и копить ее...
  - Да, можно, но этому ты научишься после...
  - Хорошо... Мне надо подумать, - только сказала она и вышла на воздух.
  Сизые тучи низко нависали над землей, словно готовились упасть с небес. Пушистое одеяло земли казалось грязным и твердым, хотя на самом деле только вчера выпал снег. Ревен безжалостно рассекал облака своей черной стеной, увенчанной острой, матово-молочной шапкой.
  Энди теплее куталась в куртку, натягивала шапку на уши - дул промозглый влажный ветер. Она стояла в середине каменной площадки, прыгая с ноги на ногу и пустым, бездумным взглядом наблюдала Уделимые холмы, как слева раздался шорох. Девушка замерла, широко раскрыв глаза, а потом резко обернулась. У спуска на отвесную лестницу стоял человек в черных, запорошенных снегом и грязью одеждах. Лицо его скрывал капюшон, но она видела, как ярко блестят огромные глаза, осматривая ее. Незнакомец тоже замер, не отрывая от нее глаз. На поясе у него висел ятаган с черенком в виде дерева.
  - Падиф... - прошептала она, еле шевеля губами от холода, - Падиф! - взвизгнула она и бросилась к мужчине, который при ее приближении сорвал с головы капюшон.
  Энди, подбежав к другу, крепко обняла его и ощутила, как он исхудал. Она щекой прижалась к его одежде, обвив руками его ребра, и просто тихо смеялась. Мужчина в ответ на ее эмоции слабо сжал ее плечо и отодвинул от себя на расстояние нескольких сантиметров, и заглянул в ее глаза. Этот взгляд... Острый, пронзительный, живой, с ярким огнем в своих глубинах - как она соскучилась по нему! Падиф дружелюбно, тепло улыбнулся ей, и радость скользнула в его сером, овеянном усталостью лице. Она, глядя на него, невольно отметила, что черты лица черноволосого друга заточились, стали еще более прямыми, чем были. Он взял ее руку и нежно, легко потряс.
  - Ну как ты?.. - осипшим от мороза голосом прошептал он.
  - Лучше всех!
  - Да, я вижу... Теперь... - задумчиво пробормотал он, и посмотрел куда-то за ее спину. Она обернулась.
  Из пещеры, распахнув руки, вышел Ерса. Он широко, во всю возможность, что давала ему густая борода, улыбался, а глаза источали отцовскую любовь и теплоту. Падиф, будто бы забыв об Энди, ринулся ему навстречу, но они не обнялись, даже руки не пожали. Падиф только преклонил голову, а наставник водрузил свою широкую ладонь на плечо вернувшемуся хозяину Предзакатной ступени.
  - Я ждал тебя ночью! - воскликнул Ерса твердым, мужским голосом, которым он еще ни разу не говорил с Энди.
  - Да, я и сам рассчитывал на это! - активно закивал головой Падиф, и в глазах его промелькнула скрываемая причина этого.
  - Это он задержал тебя? - вкрадчиво прошептал старик и тревожно нахмурился.
  Падиф же тайком покосился на Энди и заговорил о чем-то со стариком - она чувствовала, как они перекидываются мыслями. Ее не обидело то, что ее ушей сторонятся: это казалось ей естественным и даже правильным.
  - Ты останешься с нами поужинать? - учтиво поинтересовался Падиф, когда закончил свой рассказ.
  - Что ты, какой ужин! Ты на ногах не стоишь - иди, отведай моей стряпни и отдыхай! Я не стану тебе мешать - встретимся, когда ты придешь в норму! - замахал на него руками Ерса.
  - Да, - уступил ему Падиф, и они вместе со стариком посмотрели на девушку, которая тут же засмущалась под пристальным взглядом вернувшегося друга. Он поманил ее рукой, и она послушно приблизилась к ним.
  - Что же, самолин, вот и конец твоему обучению у меня, - заговорил неожиданно торжественно Ерса, чего девушка не ожидала, - Падиф поможет тебе войти в этот мир и стать достойной частью его. Мое же участие в твоем воспитании окончено.
  - А мы еще увидимся? - ребячески наивно спросила она.
  - С тобой мы обязательно еще увидимся! - пообещал ей старик, но она поняла, что она имел в виду нечто больше, чем сказал.
  Она смотрела ему вслед, пока его тень полностью не растворилась в лесном полотне. Падиф, тоже проводив Ерсу, развернулся и, не сказав ни слова, вошел в пещеру. Энди почему-то не пошла за ним, а еще долго вглядывалась в даль холмов.
  Когда она вернулась в жилище, Падиф уже приканчивал миску супа. Он не взглянул на нее, только громче застучала ложка о донышко посуды, и девушка поняла, что ему сейчас не до разговоров. Она прошла к своей кровати и уселась за чтение рассказов на Нарве. Но она не могла сосредоточиться и украдкой поглядывала на хозяина пещеры. Падиф быстро умылся и разделся, не стесняясь девушки. Она увидела четкие очертания его исхудавшего тела и бугристые волны мышц на руках и спине. Сложив свою одежду, он стянул сапоги и рухнул на постель, закутавшись меховым одеялом почти с головой: только лоб и глаза торчали из-под покрывала.
  Это было впервые, когда Энди увидела, как он ложится спать. В ней возникло дикое желание подойти к нему и понаблюдать за его сном, но она сдержала себя, напоминая о приличии и уважении. Пока она сама не заснула, Падиф лежал спокойно: вот бы заглянуть ему в голову и подсмотреть, что за мечты исполняются в его снах?
  
  
  Глава 9
  
  Утром Падиф молчал. Она украдкой поглядывала на него. Он выглядел здоровым, только глаза были воспалены. Ее напрягало безмолвие, но она списывала это на его усталость. К тому же, он, как и она, мог отвыкнуть от ее общества. Да и особо разговорчивым он никогда не был.
  После завтрака он сложил руки на груди и начал пристально разглядывать ее. Она терпеливо пережидала инспекцию. Брови Падифа все более и более приближались к переносице, зрачки в его глазах сужались и расширялись. Она поняла, что друг сейчас находится в Страте и выискивает там изменения, которые произошли в ней за время обучения у Ерсы.
  В какой-то миг в ней загорелось желание самой последовать за Падифом, чтобы встретить его в Страте и похвастать своими умениями, но тут же погасло. Падиф просто вышибет ее оттуда, и откуда она знает, чем это кончится? Она покачала головой.
  - Да, Энди... - утвердительно протянул он, будто подтверждая ее невысказанное предположение, - Хватит тебе сидеть за учебой - пора на практике познавать Инскримен и Страту, конечно. Теперь все зависит от тебя. Насчет языка таленов - это придет позже, в большей мере само по себе. Следует тебя предупредить, что в фундаментальных вопросах, особенно в вопросах вхождения в Страту, мое влияние останется неприкосновенным и безоговорочных, согласна? - он остановился, а она медленно кивнула, - И еще мы продолжим военную подготовку. И начнем прямо сейчас... - задумчиво сказал Падиф.
  - Что начнем? - насторожилась девушка.
  Вместо ответа черноволосый друг ее хитро улыбнулся, сбегал в пещеру и вынес оттуда две палки, одной из которых он ее когда-то искалечил и довел до бешенства. От этого воспоминания у Энди свело горло, и она напряженно повела головой.
  - Я научу тебя всему, что знаю, или хотя бы тому, что ты сможешь усвоить, - начал Падиф, - Я не получаю удовольствия от войны, и думаю, что ты тоже не станешь наслаждаться ею.
  - Да, я понимаю... Конечно.
  - Однако, это не значит, что ты должна милостиво относиться к своим врагам. На поле боя нет места жалости, квален.
  - А что же там есть? - невинно спросила она. Почему то, неизвестно отчего, но ей хотелось услышать что-то обнадеживающее, что позволяет бойцам не сходить с ума от вида смерти.
  Ее вопрос остановил рассуждения друга. Он посмотрел на нее долгим взглядом, в котором воспоминания мешались с мудростью. Словно отвечая самому себе, он покачал головой.
  - Там ничего нет, - твердо проговорил он, - Там нет даже энергии смерти, которую мы могли бы забрать, ведь та смерть насильственна. Только желание - защитить...
  Он запнулся и блестящим взглядом посмотрел на нее.
  - Что защитить? - прошептала, поддавая вперед, она.
  - Таленов. Основания. Страту, - через паузы проговорил он, и словно бы вопрос звучал в каждом его слове.
  - Но не целостность ваших народов? Неприкосновенность земель? Ваши жизни? - попробовала подсказать ему и себе она.
  - Это часть целого. Часть Страты.
  - Но ведь Страта - это основания и их связи... Основания не будут жить без вас..?
  - Да, не будут, в этом и дело! Страта - это не только основания. Это мы. Без нас его не будет.
  Она видела, что ему тяжело подбирать слова для разговора, который не положено было говорить словами. В его рассуждениях было что-то, что делает таленов - таленами, что заставляет их проливать кровь других людей.
  - Вы не боитесь смерти?
  - Боимся, - значительно сказал он.
  - Но не своей смерти, не смерти ревенов или леканов? - допытывалась она, хотя знала, что друг не сможет объяснить ей все в полной мере.
  - Наш уход из Инскримен неизбежен. Но если мы все будем убиты, то и Страта перестанет существовать - только этой смерти мы боимся, - негромко и медленно сказал он, и в его глазах действительно был страх, какого она еще не видела в нем.
  - О, вы со Стратой настолько едины? Вы не мыслите себя вне его?
  - Мы не можем представить, что мы потеряем его. Даже если люди останутся, а Страты не будет, это будет смерть.
  Они стояли на каменной платформе, и ветер проносился мимо них вместе с пылью и снегом, забирая молекулы их дыхания и частицы их кожи.
  - Как же вы, должно быть, страдали, когда основания отвернулись от вас?..
  - Я не знаю. Те люди они... уже не были здесь. Наверное, им было все равно, - сказал он, и искреннее сожаление о своих предках появилось в его голосе.
  - Неужели каждый тален на поле битвы, думает об этом? Вспоминает это, понимает? Должно быть что-то попроще, что побуждает людей драться, сохраняет их нормальными...
  - А ты уверена, что мы нормальные? - усмехнулся Падиф, не дав ей закончить.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Война - это отклонение от гармонии, и все мы тоже отклонились от нее, поэтому и произошла эта война... - сказал Падиф и, как будто что-то вспомнив, продолжил, - Но для бойца тут может быть одна единственная причина: защитить то, во что он верит.
  - Это значит, убить тех, кто в это самое не верит, - вдруг раздраженно сказала она.
  - А в чем еще смысл? Мы защищаем то, что считаем правильным, что было в этом мире с его самого начала, а ярики пытаются отнять у нас это. Ведь они не знают оснований. Не знают, - повторил он, а девушка удивленно на него посмотрела.
  - Может быть, они знают другое, что не знаете вы? Вы спрашивали у них, почему они напали на вас?
  - Они предлагали нам мир, - холодно осадил ее Падиф, - Но единственное, что они хотели - это чтобы мы платили им дань и выполняли все их приказы. Им было все равно на Страту. Они бы уничтожили его.
  - Да, но вы не знаете, какими бы правителями они были! - отчаянно развела руками она.
  - Не знаем и не хотим знать. Мы ловили их шпионов. Мы знаем, кто они. Мы знаем, что в их головах, - холодно и спокойно, но не злобно, проговорил Падиф, - Когда ты попадешь на битву, когда ты встретишь их - ты поймешь, - уверенно заявил он.
  Она покачала головой.
  - Падиф, я говорю это не потому, что считаю их хорошими, а вас - плохими или наоборот. Я доверяю тебе, я хочу стать таленом. Я просто всегда стараюсь помнить о том, почему все пошло так, как есть. Ты говорил мне, что произошла какая-то ошибка... Но неужели эту ошибку уже не исправить? - взмолилась она с горечью.
  Лицо Падифа неожиданно исколесила печаль. Он склонил голову и участливо посмотрел на нее - было в его взгляде какое-то тепло.
  - Да, я понимаю, и я рад, что ты помнишь об этом, - с чувством сказал он, - Мы бы тоже хотели понять, почему все так, мы бы тоже хотели исправить последствия, но мы не знаем, почему. И это уже не остановить. Мы не можем встать перед яриками на колени, когда они убивают нас... Поэтому все закончится, когда прекратится эта война.
  - Закончится ли? - прошептала девушка.
  Падиф не ответил. Да и незачем было отвечать.
  Он бросил ей палку, а она нелепыми движениями перехватила ее. Тут же все давно зажившие синяки и раны будто снова проступили на ее теле, и она поежилась от этой фантомной боли. В ее сознании не складывалось иной картинки кроме той, где Падиф беспощадно ее колотит.
  Тем временем ее тренер уже решительно шел на нее, ненавязчиво размахивая тростью, будто прогуливаясь. Но она знала, что за этим спокойным лицом и прямо смотрящими на нее глазами кроется опытный, а потому не слишком чувствительный воин.
  Но когда Падиф был уже совсем рядом, и Энди втянула голову в плечи, глупо опустив руки, он не стал атаковать, а остановился с палкой наперевес. Девушка удивленно наклонила голову: в глазах Падифа было что-то требовательное.
  - Ты же видишь, квален, что твой противник стоит прямо перед тобою. Почему же ты медлишь? - проговорил он.
  - Ты хочешь, чтобы я напала на тебя?
  - Да.
  Она переступила с ноги на ногу. Падиф же подождал немного, а потом резко и стремительно замахнулся на нее. Она пискнула и отскочила в сторону. Палка просвистела за ее спиной, немного задев за ногу. Не успела она опомниться, как получила слабый, но настойчивый толчок в спину. Падиф водрузил один конец оружия себе на плечо и острым, пламенным взглядом посмотрел на нее.
  - Ты не должна сомневаться, когда видишь слабость в защите противника, квален! - громким голосом воскликнул он и легким движением перебросил палку на другое плечо, - Ты должна действовать, не спрашивая, ибо каждый миг - это жизнь, твоя или твоего врага. Я дал тебе шанс напасть - но ты не воспользовалась им, и в итоге была убита, - с равными паузами между словами сказал Падиф и, совершив быстрый наскок на нее, больно ударил ее по плечу. Она, согнув ушибленную руку, перебежала на другое место, - На месте боя твой враг так же не спросит у тебя дозволения на твою смерть. Ему проще будет отрезать тебе руку, чем произнести слово. Я не говорю, что тебе должно нравится это, но в любой войне нет места слову "хочу", - и он, предприняв еще один молниеносный выпад, попытался ударить ее. Энди импульсивно схватилась за палку ладонью, но Падиф небрежно, будто с брезгливостью, выхватил ее и немного надменно посмотрел.
  Потом вдруг она услышала его тихий, струящийся смех, рокотавший где-то у него в горле. И вдруг ее палка сама по себе выскользнула из ее руки, быстро повернулась в воздухе к ней торцом и болезненно ударила ее в низ живота. Согнувшись, она захрапела.
  - Это нечестно! - пропыхтела она.
  В ответ Падиф поднял руку, и палка Энди сама прыгнула в его раскрытую ладонь.
  - Но это так неблагородно... - упрекнула она его, разогнувшись и укоризненно, с некоторым оттенком разочарования на него глядя.
  - Это "неблагородство" спасает нас от поражения, квален, - совершенно серьезно сказал Падиф, - Благородно ли поступают ярики, используя против нас оружие, которого мы не знаем? Вот и мы пробуем против них силу оснований.
  Энди ничего не ответила. Она склонила голову: поднялся ветер, и усиливающийся с каждой секундой снег неприятно хлестал ей прямо в лицо.
  - Лови свою палку - мы продолжим, - услышала она голос приятеля.
  К концу их занятия буря стала настолько невыносимой, что даже Падиф не мог продолжать двигаться из-за сильных порывов резкого ветра и слепящего снега. До самого последнего момента его движения хоть и были затруднены, но по-прежнему сохраняли скоординированность. Он наставил подопечной кучу новых синяков, хотя пару раз у нее получилось даже атаковать. Падиф отбивался легко, но поощрял ее за инициативу.
  Они вошли в пещеру и оставили за шторой вьюгу. Энди согнулась и, поглаживая рукою поясницу, заковыляла к своей кровати и со стоном облегчения, даже не раздеваясь, бросила на нее свое искалеченное тело. Она тут же почувствовала течение крови по сосудам, в полной мере ощутила свое тяжелое и частое дыхание, тепло, которое распространялось от ее кожи...
  Весь следующий день продолжался буран. Когда наступало короткое затишье, слои снега один за другим ложились на сугробы, делая их все выше.
  Чтобы у них была возможность потренироваться с палкой, Падиф вычистил снег с плато, хотя в этом было мало толку, потому что новые порции снега прибывали очень быстро. Она училась разбирать затеи своего соперника, старалась опередить его, но он всегда был на шаг впереди нее.
  Но Падиф все-таки уступил погоде, и почти целый день они укрывались в пещере. Вечером, когда буря стихла, они вышли на равнину, чтобы прокатиться с лошадьми. Было совсем темно, и если бы не белый снег, который лениво кружился в воздухе, они бы вообще ничего не видели.
  Падиф вместе с Асенес сразу погнали рысью. Кристо тяжело разметывал снег. Иногда он мог бы без затруднений перемахивать через все сугробы с одного наскока, но не хотел тревожить наездницу.
  Они начали удаляться от реки, как Падиф вдруг резко пригнулся, Асенес стала на дыбы, и что-то яркое, бледно-желтое вспыхнула прямо под копытами лошади. Асенес громко закричала, а мужчина схватил поводья Ветра и поскакал назад. Энди легла на шею коня и увидела на снегу отблески второй вспышки за их спинами. Не успели они проехать нескольких секунд, как Падиф на скаку спрыгнул с Асенес, схватил Энди за ногу и повалил ее на снег. Она вскрикнула, упала в сугроб лицом, а Падиф вдавил ее в снег плотнее.
  - Сиди здесь! - крикнул он ей и тут же унесся куда-то.
  Ошарашенная, она вжала голову в плечи, а равнину прорезал звук звенящего металла. Превозмогая страх, она высунула глаза на поверхность.
  Падиф вертелся на Асенес, и его ятаган сверкал в темноте, а рядом топтался другой всадник. Он сидел на крупной лошади, облаченный в кольчугу, лицо его пряталась под капюшоном. Он размахивал над головой булавой и бил своего коня по бокам каблуками сапог.
  Они кружили напротив друг друга, и снег поднимался под копытами коней. Незнакомец выхватил из-за пояса шар и бросил его в Падифа - воздух сгустился вокруг талена, и светящийся желтый купол накрыл его. Энди закрыла рот рукой, вскрикивая, но друг выскочил из вспышки невредимым и занес над противником лезвие. Ятаган запутался в булаве, человек в капюшоне выхватил следующий мерцающий шар и бросил его в Падифа. Вдруг раздался грохот, за ним очертания сражающихся затмил ярко-красный свет, последовало громкое и противное шипение. Она спрятала лицо в снегу, завопила, и вдруг все стихло, только ее крик прокатился по холмам. В молчании она услышала, как что-то глухо упало.
  Сердце ее часто стучало, разбивая грудную клетку, а острый холодный воздух резал легкие. Постепенно уши у нее заложило, и она могла слышать только равномерные приливы крови к ее голове. Мысли улетучились, словно их сожгли этой красной вспышкой...
  Будто сквозь вату она услышала скорые скрипучие шаги человека, приближавшегося к ней. Она вскочила на ноги, но с облегчением увидела бегущего к ней Падифа. Его огромные черные очи горели каким-то диким, нечеловеческим огнем. Этот новый Падиф внушал непреодолимое чувство угрозы, и она невольно попятилась от него.
  Но он схватил ее ладонь, крепко сжал, глядя ей в глаза. Ей хотелось вырваться, но он смотрел так прямо и пронизывающе, что она оцепенела. В этих глазах был поиск и какой-то сторонний шум, словно в голове у него носились миллиарды мыслей и звуков. Он потянул ее, она поддалась, все еще чувствуя ничего. Они подошли к месту сражения.
  Лошадь напавшего на них человека стояла, понурив голову. Она злобно фыркала, сильно выдыхала воздух и смотрела блестящими глазами в одно место. Там лежал незнакомый всадник, точнее, часть его. Широкое, коренастое тело валялось, раскинув руки и плотно сжав ноги, на снегу, а в том месте, где начиналась шея, снег был обагрен свежей, еще не успевшей впитаться кровью. Головы при шее не было. Энди, чувствуя, что тошнота подходит к ее горлу, заводила глазами в поисках этой головы. Она лежала недалеко от тела, и капюшон спал с нее: в небо смотрели открытые в предсмертном ужасе глаза. Губы были вывернуты в зверском оскале, обнажая клыки. Это лицо было разорвано на клочки множеством шрамов.
  Энди нервно провела ладонью по своей шее. По телу побежали мурашки. И тут Падиф широким движением повернул ее к себе и схватил крепко за плечи. Она заторможено посмотрела на него расширенными глазами.
  - Тебе нужно уходить, квален, быстрее! - сказал он и повел ее быстро куда-то.
  - Падиф... Падиф... - зашептала вдруг она, - Это ты убил его?
  Но Падиф ничего не ответил, а подвел ее к стоящему неподалеку и нервно озирающемуся Кристо. Он легко поднял ее и усадил в седло.
  - Падиф, Падиф, это ты убил его? - приговаривала она.
  - Молчи и слушай! - рявкнул мужчина и зло блеснул глазами, - Поезжай на Кристо до Ступени и никуда не сворачивай! Езжай быстро - я позаботился об том, чтобы ты не упала! И едва ты приедешь, сразу иди в пещеру! Кристо отпусти, он уйдет сам! Ты поняла меня? - приказным тоном проговорил он, - Ты меня поняла? Квален?
  - Да, да, но что же это, Падиф, ты убил его, - истерика стала проявляться в ее голосе, и она схватилась за голову.
  Падиф сердито посмотрел на нее.
  - Хватайся за его шею, а не за голову! Она никуда от тебя не денется! - зашипел он недовольно, а она с ужасом посмотрела на мужчину. Лицо Падифа изобличало тревогу и не свойственное ему ранее остервенение. Она не могла понять, действительно ли он шутил над убийством или это просто так слова совпали?
  - А ты? - только и смогла сказать она на одном выдохе.
  - Я скоро вернусь, нужно убрать здесь!
  - Но, Падиф!. - но она так и не успела сказать, потому что Ветер вдруг вздернул голову, развернулся и поскакал к пещере.
  Она с криком обхватила его шею. Темнота неслась ей в глаза, а снег завывал в ушах. Ее словно прижало плитой к Ветру, и от этого спина болела, а голова наливалась кровью. Она корчила лицо от боли, но не могла разогнуться. Слезы взлетали с ее кожи в холодный воздух.
  Она застонала, а стон перешел в скулящий крик. Она знала, что Падиф - воин, но не понимала, что он - убийца.
  Окружающее вокруг стало более ярким, более осмысленным, более резким в своих очертаниях. И более хрупким.
  Когда Кристо остановился, путы, которые сдерживали ее, ослабли, и она упала на снег. Но голос Падифа звучал эхом в ее мыслях, подгоняя ее, и она оставила Ветра, взобралась на Предзакатную ступень и спряталась в пещере. Не спуская глаз со входа, она замирала, когда ветер трепыхал меховую штору.
  Но постепенно она успокоилась. Грусть, тихая и разламывающая, навалилась на нее, придавила плечи. Она не могла винить Падифа. Но она не могла винить и того незнакомца. Она не понимала, кто из них прав. И не знала, кто напал. Она не понимала, зачем они делают это.
  Огонь в факеле над входом вдруг резко колыхнулся, затмив на миг часть потолка, и на пороге возник Падиф. Он впился в нее острым, немного раздраженным взором, она не отвернулась. Падиф свел брови на переносице и некрасиво потемнел лицом, будто тень нашла на него, отчего блеск его очей стал еще ярче. Он поднял подбородок и повел им в сторону, по-прежнему вглядываясь в подругу. Энди не уступала ему, и через некоторое время Падиф словно бы замешкался и отвел взгляд, который в последний момент перед этим стал мягким и притупленным, но не менее уверенным: в голове его не было сомнения или сожаления.
  - Эй! Падиф! Ты ничего не хочешь сказать мне? - окликнула она приятеля, тот вновь повернулся к ней спиной.
  - Нет, - не сразу, но прямо и раздельно выговорив каждый звук, произнес Падиф, стягивая с ног сапоги.
  - Тогда я попрошу тебя, - сдержанно сказала она, - Кто это был? Зачем он был там?
  Падиф вздохнул, присел на кровать и посмотрел томительным, тягучим взглядом на девушку.
  - Это был ярик, квален, кто это еще может быть... - вязким басом проговорил он, - А вот что он там делал... Это отличный вопрос! - и он покачал головой, задумавшись.
  Резкая усталость вдруг накатила на нее. Бросив свои мысли в неожиданном порыве, она сдернула с себя одежду и упала на спину. Глаза ее заморгали, а мысли опустились в беспокойный сон.
  ...Она бежит от кого-то по желтой степи. Она переставляет ноги так быстро, как может, но все-таки движется очень медленно. Она оборачивается и видит позади себя громадного, одетого во все черное человека, который стремительно приближается. В руках у него сверкает стальной клинок. Она широко размахивает руками, смотрит вперед, но там только белая пелена. Вдруг она видит голубое небо и бледное солнце так близко, что можно достать до него рукой. Она тянется пальцами к прозрачным лучам, но обжигается и видит, как угольно-черные ожоги с разорванной кожей по краям покрыли ее кисти и запястья. Широкая ладонь в черной перчатке опускается ей на плечо и стискивает его очень крепко. Она понимает, что она в ловушке и что теперь уже не убежать. Она поворачивается и видит перед собою эту огромную черную фигуру, и тьма разрастается, обволакивает ее всю...
  Серый потолок в свете огня нависал над ней, будто мгла в ее кошмаре, но это был только камень в пещере. Она перевела дыхание и повернулась на бок. Постель Падифа была пуста. Она поднялась и вышла наружу.
  Буран полностью улегся, оставив на холмах тонны чистейшего, искрящегося миллионами ледяных бриллиантов снега. Маленькое белесое солнце безжалостно пожирало землю, но не грело. В его косых лучах небо казалось кристально-прозрачным, будто слой воды навис над головою. Порыв ветра хлестнул Энди жгучей пощечиной: он был настойчив и толчками хотел сбить ее с ног, поднимал с плато снег и застилал ими ее глаза, но утих так же быстро, как и начался.
  Падиф стоял на самом краю плато и наблюдал за ней. Его черные одеяния и такого же цвета курчавая голова не вписывались в белизну вокруг, и он выглядел, как пятно, случайно намазанное художником. Несколько секунд она рассматривала его, а потом дернулась и подошла к нему.
  - Хорошее утро, - сказала она и устремила пустой взгляд в извилистые глубины холмов.
  - Да, - только кивнул головой он.
  - Странно, что погода так быстро изменилась... - преувеличенно бодро воскликнула она, прикусив при этом губу.
  - Это нормально для Инскримен, - пробормотал Падиф, и взгляд его стал еще более отдаленным от реальности.
  - Правда? - она не выдержала и удивленно воззрилась на немногословного собеседника.
  - Да, дело все в том, что за пределами живой части Инскримен, в тех местах, где властвует Зима... Ее дыхания, проникая в живой мир, меняют его внешность, - пояснил Падиф, немного преклонив голову.
  - О, интересно... - сказала она, чтобы что-то сказать, и, не устояв под напором мягкой улыбки, что появилась на устах мужчины, сама заулыбалась, не понимая, что так радует ее.
  Она на миг прикрыла глаза, будто сосредотачиваясь, а когда снова посмотрела на него, то почувствовала, как что-то сблизило их.
  - Падиф, научи меня! - с каким-то скрытым вожделением в голосе бросила она, - Научи меня применять силу Страты на врагов!
  Падиф нахмурился. На лбу его собралась широкая складка, а потом медленно разгладилась. Кожа вокруг глаз наполнилась темнотой: глаза вспыхнули и погасли, губы разошлись в предполагаемых словах, но тут же сомкнулись. Он с тихой, почти незаметной болезненностью посмотрел на холмы.
  - Тебе не стоит просить меня об этом - это и так моя... мой... - начал он и замялся.
  - Долг? - прошептала она, встревоженная.
  Падиф ничего не сказал на это.
  - Учи меня! - потребовала она.
  - О, квален, не сразу придут к тебе умения и выдержка и не могу я сегодня же начать обучать тебя боевым искусствам в Страте, ибо ты еще не научилась управлять простейшими формами его проявления...
  Он не терпел возражений, несмотря на то, что говорил мягко. Она пыталась уговорить его, но проиграла. Поэтому этот день прошел так же, как и вчера. Так же, как и следующий.
  ***
  Энди совершенствовалась в упражнениях с палкой: она становилось более внимательной, ее реакция улучшалась день ото дня, она прыгала и извивалась как животное. Однако, чем более высокий уровень она показывала, тем изощреннее и сложнее становилась техника Падифа. Он, будто секундная стрелка, совершал круг по циферблату их занятий, в какой-то момент подталкивая минутную стрелку - Энди, на шаг вперед, и тут же убегая от нее снова на целый круг. Он всегда опережал ее, всегда оказывался сильнее и хитрее ее. Его удары становились не только более замысловатыми, но и более болезненными. Кожа девушки постепенно грубела, ушибленные кости будто бы покрывались слоем камня. Она чувствовала, как ее тело наливалось физической силой.
  Предметы вокруг окрасились для нее более яркими в одних случаях, и, наоборот, более тусклыми цветами в других, как если бы окраска показывала возраст вещей и явлений природы. Иногда ей казалось, что не только она смотрит на мир, но и предметы тоже смотрят на нее и оценивают, и ей становилось не по себе от этого. Она более болезненно стала воспринимать перемещения вокруг себя, пускай то будет даже порхание снежинок в воздухе. Каждое движение будто отдавалось тончайшим и еле ощутимым импульсом, но достаточно сильным, чтобы вызывать мелкую дрожь. Энди не могла понять, то ли бои с Падифом сделали ее такой чувствительной, то ли это частые контакты со Стратой тому виной. Сначала она сожалела об этих издержках обучения, ибо они мешали ей спать, мешали ей сосредоточиться, мешали ей наслаждаться одиночеством.
  Упражнения в Страте всегда проходили вместе с Падифом. Она всегда чувствовала его присутствие в Страте, и это успокаивало ее, позволяло ей действовать более решительно. На первых порах Падиф определял ее возможности, но со временем она сама стала понимать, что еще ей недоступно. Каждый раз она проникала глубже в Страту, иногда ей приходилось долго топтаться на одном месте, но, в конце концов, она разрушала все препятствия. Она чувствовала, как крепнет ее сознание.
  Текли дни, один за другим. Снег кружился над Инскримен и ложился на спящие сугробы все новыми и новыми слоями, солнце выкатывалось и заходило на кромке горизонта, ветер пригонял ураганные тучи и угонял их снова в небо, а потом в землю, и снова - вверх.
  
  
  Глава 10
  
  - Квален, а ты не хочешь съездить со мной на Сборище сомнения? Это такой праздник, мы славим на нем изменчивость мира и необходимость сохранять его и себя в гармонии. А для этого мы пытаемся напомнить друг другу о наших страхах.
  Она устала от постоянных тренировок и сосредоточенности, поэтому хотела просто повеселиться, забыть все это хотя бы на один день. К тому же возможность встретить других таленов привлекала ее, хотя и пугала одновременно.
  - А что вы делаете на этом празднике? - спросила она.
  - Мы испытываем друг друга, создавая в Страте какие-либо сомнения.
  - Например?
  Падиф наклонил голову. Ненадолго он задумался, а потом вдруг его глаза стали тревожными, он посмотрел за ее спину и с криком схватился за эфес ятагана. Взгляд Энди последовал за ним, и сердце ее упало: неожиданно на Предзакатной ступени появились ярики. Она знала, что это они - они были похожи на того человека, которого Падиф убил в холмах.
  Они лезли на площадку один за другим. Она не успела подумать, почему они здесь, когда мужчина уже вступил с врагами в бой. Он взорвал вокруг себя воздух - ее отшвырнуло к стене, часть неприятелей попадала с обрыва. Но их становилось все больше и больше, они полонили собою все вокруг.
  Серебристое лезвие Падифа заблестело в тусклом солнце, и он орудовал мечом так быстро, что в воздухе оставалась прозрачная белая линия от движений клинка. Он не подпускал врагов к ней. Она попыталась забежать в пещеру, чтобы взять оттуда хотя бы кол, но путь преградил ярик. Его блестящие глаза смотрели на нее хищно, на губах играла жестокая улыбка. Он захрипел и занес над ней топор - но Падиф остановил его руку, приняв удар на свой клинок. Она вскрикнула, кто-то оттолкнул ее, она увидела, как ятаган упал к ее ногам.
  - Квален! - услышала она крик о помощи.
  Она увидела, ясно и отчетливо, как над Падифом завис враг с копьем наперевес. Ревен вытянул руку, и Страта отбросила врага, но вместо него стал другой, а третий приближался сбоку.
  - Квален! - снова позвал друг.
  Она закричала, бросилась к Падифу вовремя, чтобы перехватить своим телом клинок врага. Она ощутила жгучую боль в груди, воздух задребезжал и зашумел, а картина перед глазами расплылась. Она упала в темноту. Но тут же открыла глаза.
  Сверху нависало полупрозрачное небо, а черная курчавая голова смотрела на нее удивленными и полными ужаса глазами. Она еще никогда не видела Падифа в такой растерянности.
  - Зачем ты сделала это? - напряженным голосом спросил он, потом резко схватил ее за руку и вздернул на ноги.
  Она покачнулась. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с серыми пятнами перед глазами и шумом в голове. Как только она пришла в себя, то с возгласом отшатнулась. Глаза ее забегали в панике, но каменная площадка Предзакатной ступени была пуста. Слой мокрого снега был почти нетронут - там были отпечатки только их с Падифом ног. Вокруг не было ничьих тел. Ревен напротив был невредим, а на поясе у него даже не было ятагана. Энди часто задышала, не понимая, что это было.
  - Я видела... Тут были ярики - целая куча! - прерываясь, заговорила она.
  - Квален, - твердым голосом сказал Падиф, по-прежнему глядя на нее удивленно, - Это было мое сомнение для тебя.
  Она не сразу поняла, что значат его слова. Но когда до нее стало доходить, она почувствовала, что готова стать яриком и убить Падифа самостоятельно.
  - Зачем ты это сделал? Ты с ума сошел? Ты хоть представляешь, как я испугалась! Ты, ты... Ты чудовищно поступил! - закричала она и даже набросилась на мужчину с кулаками, но он крепко перехватил ее запястья, не давая ей пошевелиться.
  - Это я спрашиваю тебя, зачем ты это сделала! - в свою очередь повышая голос, воскликнул он.
  - Я? Я ничего не сделала! Как ты вообще мог так обмануть меня?
  И она задрыгалась в его хватке, пытаясь ударить его локтями. Но он перехватил ее туловище и крепко прижал к себе. Она уткнулась лбом ему в плечо, продолжая бубнить что-то в одежду. Но он молчал и сжимал ее до тех пор, пока она не успокоилась. После он отпустил ее и отошел на шаг. Она заговорила уже ровным голосом.
  - Это было ужасно. Это то, что вы делаете на сомнении? Что ты хотел сказать мне этим?
  Падиф закивал, одобряя ее размеренный тон. Сам он, похоже, тоже справился с непонятным ей удивлением и смотрел на нее испытующе.
  - Я хотел, чтобы ты задумалась об убийстве, - просто сказал он, как будто пересказывал приснившийся сон, и девушку передернуло от безразличия в его голосе, - Я звал тебя на помощь, я хотел, чтобы ты хотя бы засомневалась в том, поднимать ли тебе ятаган. Но вместо этого ты решила пожертвовать собой, - он сделал паузу, глаза его вдруг округлились еще больше, - Это невероятно! После всего, что ты видела, что я рассказывал тебе, ты все еще даже не думаешь об убийстве ярика! Ты лучше сама погибнешь! - воскликнул он.
  Она замотала головой, пытаясь найти ответ. Она открыла рот, ожидая, что мысли сами повыскакивают наружу, но этого не проиозошло. Ей было мучительно думать об этом. Падиф заметил это, и в глазах его появилась тревога.
  - Эй, квален, ну что ты? - тихо замурлыкал он, - Не переживай, это не значит плохо. Это всего лишь значит, что ты еще не поняла, зачем тебе убивать... Быть может, ты этого никогда и не поймешь - никто тогда не сможет тебя заставить сделать это, - забормотал он.
  А она знала, что все это так и без его подсказок. Неожиданно это все стало ясно, как день.
  - Падиф, ну и глупый ты! - всхлипнула она, прикрывая рот ладонью, - Это не из-за них, это из-за тебя! Я испугалась, что ты умрешь! - и она закрыла лицо руками. Ее затрясло, она отвернулась и быстро зашагала в пещеру.
  Она пыталась успокоиться, ей было стыдно за неожиданную истерику. Когда Падиф открыл штору и мягкой поступью вошел внутрь, она быстро вытерла слезы и отвернулась от него. Она не хотела, чтобы он приближался, но он подошел к ней, сел на корточки и внимательно посмотрел ей в лицо. Не сразу, она ответила на его взгляд.
  В его глазах было сожаление. Он взял ее ладонь и сжал. Этот жест вызвал в ней новые слезы. Она отвернулась, а Падиф подсел рядом. Этого хватило, чтобы она вдруг развернулась и крепко обхватила его руками.
  - Не делай так больше! - сурово потребовала она.
  Он только неловко погладил ее по спине, подождал несколько секунд, словно давая ей возможность выплеснуть эмоции, и наконец отстранился.
  Некоторое время они просто сидели и смотрели друг на друга. Ей казалось, что он хочет что-то сказать, потому что лицо его то хмурилось, то снова разглаживалось.
  - Квален. Вероятно, бессмысленно это просить, но я все-таки попробую, - наконец, сказал он, - Не стоит жертвовать ради меня. Ты знаешь, что меня непросто достать врагу, - продолжил он, и в голосе его было столько твердости, что девушка невольно закивала головой, - Я - могущественный тален, да, впервые говорю тебе это, чтобы ты никогда этого не забывала. Я знаю себе меру, я знаю, что увидел бы яриков задолго до Предзакатной ступени, если бы это было правдой, и что убил бы их всех.
  Он остановился, давая ей ощутить сказанное.
  - Это было опрометчиво - так испытывать тебя. Но никогда я не хотел бы, чтобы ты жертвовала собой ради меня. Никогда. Ты понимаешь? - и он посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом.
  А она не сразу ответила. Она задохнулась в словах, взгляд ее уплыл в сторону.
  - Квален?
  - А этого и не случится никогда. Ты ведь могущественный тален! Это ты меня будешь защищать! - быстро воскликнула она, хотя мысли ее по-прежнему метались в голове.
  Падиф еще посмотрел на нее немного, а потом расслабился.
  - Хорошо, - перечертил он разговор, - А теперь еще про Сборище. Да, это примерно то, что там будет. Они будут проникать в твою голову. Да-да, именно так! - повторил он, - Когда ты приходишь на Сборище, ты открываешь свой разум для влияния тех, кто там. Конечно, если ты пойдешь, я прикрою некоторые части твоих воспоминаний, чтобы они не знали, чем мы занимаемся, где живем, как ты была в плену... - он вдруг остановился и задумался, - Хм, придется, наверное, прикрывать почти все твои воспоминания об Инскримен! - воскликнул он, - Но это будет даже лучше, мне так проще. Так вот. Участники Сборища испытывают друг друга таким образом. Но каждый готовит одно определенное сомнение. Это значит, что оно одинаковое для всех. Это я подготовил сомнение специально для тебя, потому что нас только двое.
  Он замолчал. Энди долго обдумывала информацию.
  - Получается, и я должна буду придумать что-нибудь такое в Страте? - медленно спросила она.
  - Я думаю, в Страте ты пока не сможешь ничего такого придумать! - заявил Падиф, и она поблагодарила его мысленно за честность, - Но ведь воздействовать на разум можно не только через Страту! Есть и в Инскримен пути попроще... - он не договорил, а с ожиданием воззрился на нее, требуя продолжения его мысли.
  - Как я могу повлиять на опытных таленов? Песню им спеть, что ли?
  Неожиданно, как и всегда, Падиф рассмеялся, вскочил и запрыгал по пещере в неумелом танце. Сначала наблюдая за ним с сомнением, она все-таки улыбнулась.
  - Вот видишь! - закричал он, заметив ее настроение, - А я всего лишь немного подурачился, - сказал он, но не остановился.
  - Ну, я не хочу ни перед кем дурачиться, - буркнула она, складывая на груди руки.
  - А ты сделай, что хочешь. Если, конечно, ты пойдешь на Сборище? - и он остановился перед ней.
  Она медленно покивала. Падиф ухмыльнулся.
  - Вот я тут танцую, а вдвоем танцевать - все-таки приятней! - воскликнул он и потянул ее за руки.
  - Нет, нет! - запротивилась она.
  - Мне тебя уговаривать или приказать? - полушутя спросил он, замерев на секунду.
  А она сначала вспыхнула негодованием, а потом поняла, что обманывает и себя, и друга. Он взял ее за ладони и закружился с ней по пещере, подпрыгивая. Постепенно, и она заулыбалась широко и открыто.
  Но через какое-то время беззаботность вернула ей ясные мысли. Когда они снова вышли наружу, чтобы продолжить тренировку в Страте и Инскримен, Энди спросила:
  - Падиф, но как же они примут меня, другие талены? Ведь я же, вроде как, на осадном положении... Или как?
  - Не волнуйся. Ты можешь встретить на Сборище недружелюбных людей, но правителя там точно не будет. Там будут молодые, как мы с тобой, ревены. Они, конечно, не все тебе обрадуются, но, в любом случае, то, что происходит на Сборище, там и остается, - пояснил он.
  - А почему? - сокровенно спросила она и представила себе какие-нибудь неприличные сцены, а того похуже, жестокость. Но Падиф разубедил ее.
  - Через сомнение открывается путь к доверию. Мы не обсуждаем то, что не увидели бы в друг друге при других условиях.
  - Но ведь вы испытываете друг друга? Что в этом такого значимого?
  - Мы позволяем друг другу увидеть нас самих со стороны, заметить ошибки или пошатнувшееся равновесие в наших отношениях, - он говорил тихо и четко, он хотел, чтобы она поняла его правильно, и жалел, что не может просто передать ей свои мысли, - Мы с тобой много раз говорили, что это какая-то неизвестная ошибка отвернула таленов от оснований много лет назад, на заре войны. И никто не заметил этой ошибки. Почему? Было ли им все равно? Возможно, это произошло само собой, и никто не был виноват. На Сборище мы присматриваем друг за другом. Мы испытываем друг друга, чтобы увидеть те ошибки, которые мы можем допускать в нашем стремлении к гармонии с основаниями.
  - Но кто определяет, что ошибка, а что - нет?
  - В первую очередь, ты сама. А во вторую - остальные талены.
  - Но если они не заметят снова?
  - И такое может быть.
  Ей нужно было придумать свое сомнение. Она умела немного в этом мире: ездить верхом да писать стихи. Разжалобить таленов первым было очевидно невозможно, а использовать второе она стеснялась: ее стихи были личным, и ей не хотелось показывать их кому-либо.
  - Сделай что-нибудь не для себя, а для них, - пытался помочь в ее сомнениях Падиф.
  - Но я ведь совсем их не знаю... Как я могу знать, что им понравится?
  - А дело не в том, чтобы им понравилось. Дело в том, чтобы ты заставила их засомневаться, крепче ощутить мир, себя. Это может быть, что угодно.
  Когда пришло время ехать на праздник, был сырой и серый день. Падиф сказал, что они покинут Предзакатную ступень, как только стемнеет. Так они и сделали - лошади ступали по грязи тихо и невидимо, по крайней мере, для взгляда в Инскримен.
  - Что с тобой? - спросил Падиф в ее голове. Она нервно потирала ладони.
  - До сегодня мне было все равно на это сборище, а теперь, чем ближе мы едем, тем неприятнее мне становится... Волнуюсь, - пробормотала она.
  - Почему?
  - Ты что, ни разу не оказывался в чужой компании? Где ты никого не знаешь? - спросила она.
  - Нет. Талены все друг друга знают, так или иначе.
  Она поняла, что продолжать бессмысленно. Но слова Падифа еще больше напугали ее: получается, она одна там будет незнакомкой.
  - Да и тебя они знают, - вдруг добавил ее проводник, - Ты ведь уже бываешь в Страте, они уже успели ощутить твое сознание, - пояснил он.
  - Вы, талены... - она покачала головой в поисках нужного слова, но так и не нашла.
  Падиф был необычайно спокоен. Его мысли скользили в ее сознании плавно, его движения были неспешны. Иногда он смотрел куда-то вдаль, словно задумавшись, но она видела, как напряженно работает его мозг: его глаза сверкали во тьме, словно кошачьи, отражая свет луны.
  Они ехали долго - так далеко на юг девушка еще не забиралась. Холмы становились более высокими, воздух холодел, но в остальном пейзаж не менялся. Река все также белой линией прочерчивала грязный снег, а небо все так же заволакивало маленькими быстрыми облаками. Ей было интересно, какое сомнение придумал Падиф, она спросила его, но он только покачал головой.
  - А вы часто так собираетесь? - спросила она.
  - Не знаю. Я не считал.
  - А кто это придумал?
  - Все мы... Кто-то сначала делал это тайком.
  - То есть это не секретно сейчас? Правитель знает?
  - Конечно, Танхет знает, - просто ответил Падиф и отвернулся от нее.
  В какой-то момент они отпустили лошадей и пошли пешком. Очевидно, до Сборища было очень близко. Ей казалось, что за тем холмом что-то есть - она остановилась в нерешительности. Падиф же прошел вперед и скрылся за холмом. Темнота и холод сразу навалились на нее с удвоенной силой. Она съежилась и заозиралась. Рядом совсем никого не было - она ощутила это так, как будто находилась в центре Зимы, той Зимы, которая молочной пеленой пугала ее из-за горизонта. Было так тихо, что она слышала шелест влаги под снегом: там, на глубине, уже была весна. Она неуверенно ступила вперед, а потом вдруг побежала и оказалась на той стороне склона.
  Свет от множества костров и выкрики множества голосов на мгновение выбили из нее осознание. Она заморгала, справляясь с сиянием, кто-то засмеялся рядом, обхватил ее за плечи и втиснул внутрь этой суматохи цветов и звуков. Постепенно очертания людей стали проявляться в ее взоре, она посмотрела на человека рядом. Падиф широко улыбался ей в лицо.
  - Ну, сомневайся! - бросил он, его ладонь соскользнула с ее спины, и он быстро ушел от нее прочь к группе других таленов.
  А она медленно и неуверенно огляделась. Повсюду были костры. Видимо, талены скрывали свое сборище с помощью Страты. Их огромные глаза смотрели на нее с интересом, быстро или долго, дружелюбно или с подозрением. Они разговаривали друг с другом, и их смех был похож на звон Падифова веселья. Ей казалось, что она слышит его голос отдельно в гуле всех остальных голосов.
  Едва она осознала, что стоит одна, как неловкость набросила на нее сети. Она сцепила ладони перед собой и забегала глазами в поисках стола, стула, любого другого предмета, рядом с которым можно было бы встать и быть менее заметной. Она быстро перешла к ближайшему костру и на секунду пожалела, что пришла сюда. Ей было очень одиноко.
  Постепенно, один за другим, на сборище прибывали талены. Она все ждала, когда же почувствует что-нибудь: чужое настроение, чужие мысли? А она ничего не ощущала, только жар от костра. Ей было досадно и она злилась на Падифа, что он бросил ее, как вдруг заслышала рядом тихий и неуверенный голос.
  - Я тоже ничего не чувствую.
  Она обернулась и увидела рядом с собой совсем еще юного ревена, не старше ее самой. По сравнению с Падифом, он показался ей совсем хилым и маленьким, да и во взгляде его не было той твердости и спокойствия, что были у Падифа. Глаза этого юноши смотрели на нее беспокойно.
  - Я ведь вижу, что помнит это место... И мне, получается, ничего не в диковинку, а это можно тоже назвать отсутствием чувств. Странное ощущение, оно все сильнее... - забормотал он, и девушка подумала, что ему хочется кому-то высказаться. Этот неожиданный жест доверия приободрил ее.
  - Ты видишь память людей? - переспросила она.
  - И не только. Всего, - он отвечал резко, а взгляд его не останавливался ни на секунду, - Это как у всех, все так могут, но не так ярко, как я. Они могут, если захотят, если приложат усилия. А я просто вижу - и почти не чувствую, как Страта забирает мои силы...
  - То есть это происходит против твоей воли?
  - Бывает, бывает, но это неправильно, я должен научиться контролировать это...
  Он остановился, вздохнул и выпрямился. Тут же он показался девушке более величественным.
  - Меня зовут Трамер. А тебя как?
  Она сказала, поприветствовала нового знакомого, вытянув руку - он сделал то же самое, это был традиционный жест.
  - Скажи, а ты видел меня раньше в Страте? - спросила она.
  - Нет, не видел, знал только, что ты там есть, - четко проговорил он, контрастируя с неуверенностью своих первых слов в разговоре с ней.
  - То есть вы чувствуете появления нового человека? И вы всегда это чувствуете?
  - Мы чувствуем, как меняется энергия, которой мы пользуемся. Ведь каждый преобразует окружающее. А ты делаешь это быстро и много. Ты врываешься в Страту, поэтому тебя заметно.
  Она подняла брови.
  - Ты видишь мое прошлое? - продолжила допытываться она. Ревен наклонил голову.
  - Можно я прикоснусь к тебе?
  Она позволила. Он аккуратно взял ее за кисть. Она ничего не почувствовала, кроме его пальцев. Он же бросил ее руку через секунду. Во взгляде юноши металось непонимание и ужас.
  - Что, что ты увидел? - залепетала она, пугаясь.
  - Ничего. Ничего нет, - бросил он, голова его задергалась, - Этого не может быть! У всех есть. А у тебя - нет! - повторил он и немного отступил от девушки.
  Она склонила голову и опустила взгляд. Смущение и ощущение чужеродности вернулись к ней. Она хотела уйти, но ревен остановил ее.
  - Нет, нет, постой! Мне так непросто! - воскликнул он, заставив девушку развернуться к нему, - Я сначала не понял, почему заговорил с тобой. Я говорил, и мне было хорошо. Просто ты не давила на меня своей памятью и мне не приходилось отбиваться от нее, - он посмотрел на нее с просветлением и каким-то ожиданием, - Пойдем, поищем сомнения!
  - А ты хочешь их ощутить?
  - Да! - скованность слетела с юноши, словно он сбросил шаль, и теперь на Энди смотрел бодрый парень с высоким голосом. Он даже стал больше в ее сознании, словно его разум занял место в ее мыслях. Она пожала плечами. Ей все равно было некуда деваться.
  Трамер пошел от костра вглубь толпы таленов. Некоторые из них оглядывались на Энди, но она старалась не глазеть по сторонам. Она постоянно ощущала, как чешется ее мозг - это кто-то из таленов сканировал ее мысли, возможно, размышлял, не подкинуть ли ей какое-либо сомнение. Это настораживало ее, но она старалась не думать об этом.
  - Не так я представляла себе этот праздник! - негромко буркнула она Трамеру, - Тут не отдохнешь!
  - Правда? А я - наоборот, отдыхаю! Можно не следить за своими мыслями...
  - Как же? А если кто-нибудь нападет? А ярики?
  - Ох, если ярики научились-таки ладить со Стратой, то никакая осторожность нам уже не поможет, - беззаботно махнул рукой ревен, но в его голосе была горечь.
  Она покивала, припоминая слова Падифа.
  - Смотри, вон Калип! - воскликнул Трамер, схватил ее за руку и потянул быстро вперед.
  Они подошли к юноше, который выделялся среди желтых костров и черного воздуха своими блестящими белыми волосами.
  Они обменялись приветствиями.
  - Ты - вален? - без вступлений бросил ей в лицо Калип.
  - О, ну, я пока так не думаю, - растерялась она, одновременно стараясь не подвести свою гордость и доверие Падифа.
  - Пока - это дает простор для действий! - заявил весело тален, - А где Падиф нашел тебя? Он тебя долго искал...
  Его голос звучал просто и откровенно, но для нее смысл был полон боли. Она замялась и схватилась за свои запястья.
  - В лесу, - тихо сказала она.
  - В Ревен или в Хафисе?
  - Скорее второе...
  - А, значит ты была у леканов?
  - Почему ты так сказал? - тревожно воскликнула она.
  - Ну, внешне ты похожа на одного лекана, - многозначительно ответил юноша.
  Она вспомнила хозяина первой тюрьмы, но возможно, Калип говорил о ком-то другом.
  - Нет, я не жила в Хафисе. И меня нашел даже не Падиф, а тот желтоглазый, Эрик, вроде так его зовут? Это он привел меня к Падифу, - сказала она, увиливая от сути интереса Калипа.
  - Но где ты была до этого? - продолжил допытываться он.
  - Лучше тебе не знать! - воскликнула она, - Это было другое место. Ты не сможешь увидеть его. Никто не может, даже Падиф.
  Брови ее собеседника взлетели вверх в недоумении. Он задумался, а потом словно махнул на все рукой и расслабился. Но для девушки эти секунды были подобны лезвию ножа, что прошелся по ее голове.
  - Он уверовал в тебя. Это главное, - наконец проговорил Калип, и это было словно удар ниже пояса. Она почувствовала, что ее принимают здесь, только потому, что Падиф так захотел. Талены не видели в ней ничего необычного, кроме размера ее глаз.
  - А ты что думаешь обо мне? - резко спросила она.
  - Ты - прямой и решительный тален. Совсем как Падиф, - немного подумав, констатировал свои мысли Калип.
  - Но не такой сильный... - пробормотала она, между тем, польщенная, что новый знакомый назвал ее таленом.
  - А кто сильнее его? - бросил Калип. Но для него это было так же ясно и понятно, как присутствие солнца или луны на небе.
  - А как вы определяете, кто силен, а кто - нет? Падиф рассказывал мне, но я пока не ощутила этого...
  - Ты действительно свалилась к нам из другого места, раз спрашиваешь такое, - откровенно, но со смехом, начал Калип, - Я не хочу тебя обижать, но для нас это естественно. Мы с рождения знаем друг друга, мы видим, кто на что способен. Наше общее мнение редко бывает неполным - разве мало согласия всех, чтобы поверить, что это так и есть? - и он посмотрел на нее с искренним участием.
  - Не знаю... А вдруг у всех помутился рассудок? Кто вообще определит, что хорошо, а что - плохо?
  - Да, в твоих рассуждениях есть смысл, но если у всех помутился рассудок, то все - бессмысленно... Зачем тогда жить, если мы перестанем мыслить в Страте? Ведь в Страте невозможно соврать. Ты видишь в Страте вещи такими, какие они есть, - попытался пояснить Калип.
  - Да, и Падиф говорил мне что-то похожее...
  - Конечно, он говорил! - воскликнул Калип.
  - А иначе какой тогда смысл, если все будут думать об этом иначе? - вступил в разговор Трамер, который до этого времени стоял рядом с отрешенным видом.
  Калип закивал головой, соглашаясь.
  - Пойдемте, я покажу свое сомнение, - вдруг сказал он.
  - Ты просто приглашаешь нас? Но какой тогда смысл, если мы уже будем знать, что это - сомнение? - спросила удивленно девушка.
  - Так вы и так знаете, что находитесь на Сборище сомнения!
  Калип пошел чуть впереди них. Они прошли мимо множества костров, и впереди было темно, а таленов не было.
  - Мы выходим со сборища? - прошептала девушка.
  Калип обернулся, споткнулся и упал в снег лицом.
  Они с Трамером переглянулись, но Калип не вставал. В темноте она не видела, открыты ли у него глаза. Она подошла ближе и прикоснулась к его плечу, но ревен все равно не двигался.
  - Помоги мне, надо его перевернуть, - бросила она Трамеру и вместе они положили Калипа на спину.
  Огромное красное пятно расплывалось у него на лбу. Оно становилось все темнее, темнее ночи, и начинало заливать его закрытые глаза, его белые волосы. Он ударился головой о выступающий из снега камень.
  Она упала к его груди, прислушиваясь. Сердце там слабо стучало.
  - Подними его, надо скорее обратно! - воскликнула она, вскакивая.
  Она повернулась, чтобы бежать скорее за помощью, но впереди были только белые холмы.
  - Я побегу вперед, а ты неси его!
  И она побежала, поскальзываясь на сыром снегу. Она верила, что если она завернет за тот холм, то увидит множество костров. Но там ничего не было. Она свернула к другому холму, но и там была лишь ночь.
  - Да что же это! - пробормотала она, чувствуя, что начинает задыхаться, а мысли ее теряются от волнения.
  Она побежала еще вперед. Она была уверена, что они отошли совсем недалеко, но почему же она не могла найти дорогу? Неожиданно она увидела лежащего человека. Рядом с ним стоял другой. Она замедлилась, но увидела, что это Трамер.
  - Почему ты не взял его? - закричала она, приближаясь.
  - А куда идти? Здесь ничего нет! - воскликнул он.
  - Ну ты то должен помнить, где это сборище? - настойчиво сказала она.
  - Но я не знаю, какая память верна! Она множится в моем сознании - я вижу сборище там, там, здесь, даже прямо здесь! Но его нет! - закричал, в свою очередь, юноша.
  - Ты можешь следить за моим сознанием?
  - Да, если ты позволишь...
  - Я разрешаю. Я буду искать, а ты смотри, куда я бегу, чтобы найти меня!
  И она снова бросилась вперед, она ощутила, как Трамер устроился в ее сознании, глядя на мир ее глазами. Но вокруг снова был только серый снег и черный воздух. Она металась от холма к холму, но вдруг снова наткнулась на Трамера и Калипа.
  - Что же это! Я же двигалась вперед! - в сердцах воскликнула она, хватаясь за голову.
  - Может, это ловушка? - неожиданно тихо сказал ревен, и девушка удивленно посмотрела на него, - Это и есть сомнение Калипа.
  - Но какой в этом смысл?
  Она застыла с распростертыми руками, обескураженная.
  - Не знаю. Он хочет что-то сказать нам...
  - Своей смертью?
  Он не ответил. А она не могла поверить, что все происходящее - иллюзия. Тем более, рядом с ней был Трамер, и ощущал то же самое, что и она.
  - Нет, я попробую еще раз! - воскликнула она, снова побежала.
  Она забиралась на холмы, ориентируясь на одну звезду, чтобы не потерять направление. Она знала, что если бежать прямо, то она упрется хотя бы в гору Ревен. Или в реку. Или в Зиму. Но она снова наткнулась на Трамера и Калипа. Первый только посмотрел на нее безнадежно. А она почувствовала, что делает что-то не так. Смотрит не на те звезды. Она завертелась, глядя в небо и начала заламывать руки.
  - Энди, что не делай, ты все равно прибежишь сюда. Это неизбежно, - тихо сказал Трамер.
  - Нет, он же умрет, а ты стоишь... - она задохнулась, ибо гнев обволок ее сознание. Она посмотрела на ревена со злобой.
  - Но он уже умер.
  - Что?
  Перед ней все поплыло. Если это было сомнение - почему они не просыпались? Что держало их здесь? Она упала на корточки, чувствуя, как внутри нее разрастается что-то тяжелое, ворочается там, просясь выхода.
  - Нет. Это не так. Мы должны все исправить! Я не хочу быть здесь. Если это сомнение - пусть оно уйдет! - и она закричала, ее отбросило назад.
  Она слышала, как трещат костры. В темноте появились чьи-то зеленые глаза и вытянули ее из мрака. Она стояла на ногах, рядом был Трамер и Калип. Они снова были на сборище.
  - Так это... Все таки обман? - дрожащим голосом спросила она, смотря на создателя сомнения блестящими глазами.
  - Да, но ты разрушила его! - изумленно воскликнул Калип. Его глаза искрились восхищением и каким-то прозрением, - Да, да, теперь я вижу! Вижу так, словно это было не мое сомнение, а твое. Ты показала мне, что стоит думать на самом деле!
  А она не понимала, что он имеет в виду. Ужас тихо накатывал на ее сознание. Те образы были так реалистичны, что она до сих пор не верила, что это все только приснилось. Она не могла даже злиться на Калипа. Из нее словно выбили все эмоции, а в теле была слабость. Талены, похоже, заметили это, взяли ее за локти и подвели к скамье.
  - Ты как?
  Она подняла голову и с сомнением посмотрела на Калипа и Трамера. Они глядели на нее с участием и увлеченно.
  - Нормально. Но почему я такая слабая?
  - Ты же использовала Страту, чтобы прекратить сомнение. Ты даже не поняла этого?
  - Нет...
  - Потрясающе! - вскинул руки Калип.
  - Постой, объясни мне, что тут потрясающего и почему ты вдруг изменил свое отношение, - потребовала она.
  - Своим сомнением я искал ответ на вопрос, определена ли наша судьба? Изменится ли что-то, если мы выберем другой путь? Или все пути приведут нас к одному результату... - заговорил Калип, - Сейчас это важно для нас, таленов. Нас ведь так мало... И все действия, кажется, ведут только к смерти. Но ты не поверила в это, - он сделал паузу, - Ты потрясающая, потому что Страта для тебя - естественен, тебе не нужно учиться, чтобы использовать его.
  - А разве не все талены постепенно постигают Страту? Ведь вы не учитесь этому толком... - возразила она.
  - Да, но нам требуется гораздо больше времени. А у тебя даже нет памяти, но мир все равно любит тебя, - и он замолчал, глядя на нее с доверием.
  А ей было неловко от этого. Она чувствовала себя разбитой, и ей хотелось, чтобы сейчас никто не говорил ей о будущем или великих миссиях.
  - А тут есть какая-нибудь еда? - спросила она.
  Юноши закивали головой, и вместе они прошли к столу с мясом, овощами, хлебом и напитками. Она быстро набила себе живот и ощутила, как в голове ее прояснилось.
  - Ладно, ребята, пойду еще испытаю на ком-нибудь свое сомнение, - бросил им Калип и отошел.
  Трамер тоже не стал долго утомлять ее своим присутствием. Он поприветствовал ее снова.
  - До встречи на Ревен! - пообещал он и влился в группу стоящих неподалеку таленов.
  Она была рада, что новые знакомые оставили ее. Ей нужно было справиться с навалившимися мыслями. Ее голова тяжелела, она пыталась структурировать пережитое, но от этого хаос становился еще гуще.
  Талены говорили на Нарве, и это успокаивало ее слух. Она впервые заметила, что этот язык был очень приятен, плавен и спокоен, и даже смех среди его слов не был резким.
  Она различала обрывки этих бесед. Некоторые ревены спорили с леканами о красоте лесов и скал, другие талены рассказывали друг другу происшествия из своих обычных жизней. Они были совсем, как она, как ее бывшие друзья, как ее родители. Они делились эмоциями своих маленьких открытий, своих детей и своих убийств: в их словах жизнь и смерть переплетались, а война была почти что элементом быта - монотонная, повседневная, едва ли ни необходимость в их существовании. Это пугало ее, и она пыталась отвергать эти разговоры, не запоминать их, чтобы они не путали ее сны. Она не хотела вступать в их беседы, потому что не знала, что рассказать им. Но она хотела как-то заявить им о себе, приобщиться к их сборищу. Наконец, она решилась показать свое сомнение
  Это было простое творение ее разума. Оно не претендовало на восхищенные возгласы и остановленные на мгновения сердца. Но Энди надеялась, что они послушают ее. Она еще никогда не делала подобного раньше. И когда она начала петь, голос ее сначала дрожал, но становился все выше, все тверже, и чем больше таленов подходили, чтобы послушать ее мысли, тем сильнее становился ее Нарве.
   "Пытаясь кого-то спасти,
   Счастье все равно не найти,
   Истина в том, что ее нет,
   Но для верных не меркнет свет.
   Нельзя за раз все понять,
   Потому что неверным в одночасье не стать.
   Вера в том, что у каждого свой путь,
   И в этой вере суждено всем утонуть.
   Чувства мчатся прочь к другим,
   Без них предстает мир иным...
   Но и в их обличье таиться зло:
   Они рисуют всем лицо одно.
   В теченье мыслей бывает связь,
   Но и в них живет грязь:
   То, что навязывает серость будней
   И указания безымянных судей.
   Человек, живя, стремиться постичь вновь
   Утерянную его предками любовь,
   Облекая ее великими словами,
   Опутывая многогранными мечтами...
   Но что теперь любовь для человека?
   Верность, сила или страданье века?
   Погасает вдали ее последний луч,
   Теряясь среди наших предрассудков туч.
   Что же осталось честного в том,
   В окружении чего мы сегодня живем?
   Высший мозг блещет догадкой,
   Пытаясь сделать жизнь сказкой.
   Мир, который ничем не удивишь.
   Сердца, в которых наступила тишь.
   В бесконечных поисках огня
   Выиграет тот, кто не боится себя.
   Его истиной станет вера в мир,
   Счастье обласкают заботы лир,
   Чувство станет главной моралью,
   Схваченное мысленной спиралью.
   Борьба с реальностью - бесполезный ход.
   Обручиться с ней - вот восход.
   Но успешным станет брак тогда,
   Когда поймешь: реальность внутри себя".
  Она остановилась, но отзвуки песни еще долго звучали в ее голове. Ей показалось, что воздух завибрировал, поддаваясь ее напору. Когда она открыла глаза, то вокруг нее стояли талены, тихо улыбаясь. Они смотрели не на нее, но вглубь себя. Она чувствовала, что могла бы прикоснуться к сознанию каждого из них, увидеть, о чем они думают, какие чувства вызвала ее песнь. Но не хотела. Не потому, что стеснялась или боялась. Она не хотела, чтобы их мысли кто-то тревожил. Они должны были вынести отсюда что-то, только свое. Она понимала, что имел в виду Падиф, когда говорил ей об этом: "Каждый сам решает, насколько ему меняться", - звучал в ее мыслях его голос.
  - Спасибо, Энди, - услышала она вокруг себя, и эти слова, словно эхо, прокатились по лицам окруживших ее таленов. Они приветствовали ее и подошли ближе, намереваясь заговорить. Она задышала глубоко, пытаясь унять волнение и опасаясь спугнуть своими эмоциями те неведомые ей ощущения, которые она смогла вызвать в мыслях таленов.
  Она тоже приветствовала их, они все представились, рассказав, чем занимаются. Был среди них плотник - он строил с помощью оснований дома. Был фермер - он следил за хозяйственными полями и доставлял пищу в дома ревенов и леканов. Был конюх - он растил лошадей для войска леканского лидера. Была девушка, которая следила за лесом Хафис, а также ее подруга, которая делала аналогичную работу в лесу Ревен. Была портниха, которая шила для ревенов одежды, и мастер, которая вытачивала для воинов луки и стрелы. И было среди них много бойцов, и все они, так или иначе, умели держать оружие в руках.
  А она не рассказывала о себе много, хотя они были умельцы на вопросы. Они не обижались, когда она недоговаривала, а просто задавали новые вопросы. Теперь она понимала, что Падиф, требуя от нее любопытства, не лукавил: талены все были такие, они видели в словах помеху для общения, а потому не воспринимали их всерьез.
  Да и она не могла много рассказать: она друг Падифа, да, он нашел ее, да, она учится быть таленом, нет, она не считает себя валеном, нет, она не скажет где живет, чтобы они могли навестить ее. Почему? Потому что Падиф не велел ей, а она слушается его приказов. Ну это им ясно, ведь Падиф один из лучших, а она с этим согласна. Да, у нее есть память. Но она не станет им рассказывать о своем прошлом.
  Она хотела сначала сказать им, что не помнит ничего, чтобы они не задавали лишних вопросов. Но поняла, что не может их обмануть - не потому, что она говорила в Страте, ведь язык ее ворочал Нарве. Просто она не хотела их обманывать: они были так искренни и открыты, что она бы унизила их доброту, если бы соврала.
  Наконец она попросила простить себя и вырвалась из этого круга. Она была рада, что смогла пообщаться с таленами, но ей было тягостно, что их и ее Инскримен были слишком разные.
  Она подошла к костру. Сбоку промелькнуло знакомое лицо. Она оглянулась и увидела желтую голову и блеск желтых глаз. Это был Эрик - тот человек, который схватил ее когда-то в лесу и который помог потом выбраться из темницы ревенского правителя.
  Он шел быстрым шагом куда-то прочь от сборища. Талены, как и Энди, оглядывались на него, провожали тревожным взглядом, а потом следовали за ним. Их становилось все больше, но еще большая часть не обращала на Эрика никакого внимания.
  Энди пошла среди тех, кто следовал за другом Падифа. Она почему то почувствовала, что должна идти - слишком много неясной тревоги было в действиях желтоглазого ревена. Она осмотрелась в поисках Падифа, но его не было среди шагавших. На сборище его тоже не было. Она опустила плечи и уверенно побежала вслед за Эриком.
  Они вышли из сборища. Была глубокая ночь - мир отдыхал, выбрасывая в воздух остатки своей энергии. Она ощущала, как невысказанные мысли и неиспользованные действия витают в Страте, словно сами просятся быть использованными. Она улыбалась, слушая эту неспешную жизнь, которая окутывала снами не только дышащих существ, но и оцепеневшие создания: камни, землю, деревья.
  Ревены и леканы рядом с ней, похоже, тоже наслаждались покоем. Они смотрели вокруг себя зачаровано, блестящими глазами. Но никто ни с кем не разговаривал. Это немного удивляло девушку, как и то, что она следует за незнакомым человеком во мрак в компании таких же незнакомых людей. Но Падиф бы не привел ее к врагам. Хотя бы это она точно знала.
  Они шли долго, так долго, что у нее заболели ноги. Она вдыхала глубже холодный воздух, чтобы пробудить сознание, но голова ее неизменно клонилась вниз. Ей хотелось спать - она не проводила ночи, бодрствуя, уже много-много времени! Даже в Кейп-Тире она не любила жить ночью.
  Наконец, Эрик остановился. Он обернулся к сородичам: его глаза полыхали огнем. Он посмотрел на каждого талена и отступил. За его спиной оказался правитель ревенов.
  Энди дернулась, чтобы бежать прочь от этого человека. Он был одет в черные одежды, его синие глаза смотрели сурово и величественно. Талены приветствовали вождя, он ответил им.
  Все вместе они следовали теперь за правителем. Он недолго вел их, но неожиданно перед ними появилось Мертвое озеро. Оно сливалось с цветом воздуха, и пугало Энди сильнее, чем когда-либо. Другие талены тоже заволновались и, наконец, зашептались между собой. Было видно, что им не хочется подходить близко к воде.
  Правитель раскинул руки, словно призывая к вниманию. Он заговорил - власть и сила были в его голосе.
  - Тайны озера сокрыты от нас. Но я верю, что там сокрыты силы, которые позволят нам победить врага. На юге, в землях, которые мы не можем достичь, ярики скрывают свое новое оружие. Мы не знаем, какое, но мы должны быть готовы. Нас, ревенов, леканов, - осталось слишком мало, и чтобы выстоять, мы должны взять то, что скрывает это озеро. Много-много лет назад здесь умерли наши братья. Они оставили после себя силу в наследство нам. Пришло время воспользоваться их подарком.
  Талены стали переглядываться друг с другом, спрашивая, действительно ли их правитель хочет, чтобы они зашли в озеро. Вера стала постепенно укрепляться в их глазах, но тут же она сменилась непониманием. Некоторые нахмурились, другие замотали головой, а третьи пристально вцепились взглядом в вождя, словно пытаясь вырвать из него кусок плоти.
  Но в лице Эрика не было сомнения. Он гордо вскинул голову, снял с себя куртку, ботинки и пошел к кромке воды. Талены зароптали, кто-то вскинул руку, словно пытаясь остановить соплеменника, но желтоглазый ревен уже погружался в озеро. Сердце Энди остановилось от ужаса и любопытства.
  Ревен, зайдя в озеро до колен, остановился. Ей показалось, что его силуэт расплылся, а желтые волосы чуть приподнялись. Она не видела его лица, но сам он не двигался. Другие талены тоже замерли. Лишь ревенский правитель дышал спокойно и ровно.
  Неожиданно ноги Эрика согнулись и он упал. Вода чуть колыхнулась, сокрыв его тело, но снова стала плоской. Энди вскрикнула, зажав рот ладонью, другие ее спутники подбежали к озеру и стали напряженно всматриваться в его глубину.
  Эрик показался над поверхностью. Медленно, он поднялся. Вода стекала с него мелкими каплями, падая в озеро, словно протыкая его. Ревен смотрел перед собой, но его взгляд ничего не выражал. Прошло несколько секунд - и он вдруг яростно застонал, с силой выталкивая из себя воздух. Он сжал руки в кулаки, поднимая их над собой. Энди отшатнулась, напуганная этим видом: страх и отчаяние волнами исходили от ревена. Он опустил руки, закинул голову назад и побежал на берег. Талены расступились перед ним, некоторые в испуге закрыли лицо ладоням. Эрик промчался мимо них, но остановился неподалеку, качнулся и упал.
  Другие бросились к нему на помощь. Он лежал на спине, глаза недвижимо смотрели в небо. Один из таленов приподнял его, пытаясь растормошить, но он не реагировал.
  Энди посмотрела на того, кто попросил Эрика сделать это. Правитель стоял спокойно, наблюдая сцену с безразличием в глазах.
  - Кто попробует следующий? - только и сказал он.
  Талены снова переглянулись. В их глазах заблистал гнев - это было видно, как он медленно разрастается в их голове, заполоняет собой их мысли, подтачивает их следующие действия. Но они не стали ничего делать. Они просто развернулись и пошли прочь от правителя. Недвижимого Эрика они подняли, и его тело поплыло по воздуху перед ними.
  - Что же вы делаете? Почему вы ослушались меня? Вы сами выбрали меня! - донесся сзади рассерженный голос.
  Один из таленов резко развернулся - завихрения воздуха вокруг него подняли полы его плаща, и он застыл во взгляде Энди, словно в стоп-кадре. Его черные волосы растрепались из-под капюшона, а взгляд темных глаз вспыхнул во мраке.
  - Если это так, то я отвергаю тебя! - величественным голосом воскликнул он, а другие талены эхом повторили его слова.
  И тут картина перед Энди поплыла куда-то в сторону. Фигуры размазались, словно их сдувало ветром, неожиданный жар бросился ей в лицо, и она увидела, что огонь едва ли не касается ее запястья, которое лежало перед ней на мокрой и теплой земле.
  Она вскочила на ноги. Рядом стояли все те же талены, которые пошли к Мертвому озеру. Вид у них был взъерошенный. Они были на Сборище сомнения, а Эрик, живой и подвижный, стоял перед ними по ту сторону костра.
  - И это сомнение? - прошептала Энди, глядя прямо в желтые глаза.
  Он встретил ее взгляд. Но в нем было слишком много неприязни к ней, чтобы он мог что-то ответить. Она не понимала, за что он ненавидит ее, но остро чувствовала это, особенно сейчас, в окружении остальных дружелюбных к ней таленов.
  В голову ей стала пульсировать боль. Кровь шумела в ушах, а сердце стучало тяжело. Она схватилась за грудь, словно опасаясь, что оно остановится. Ей жутко хотелось спать, она не чувствовала ни радости, ни веселья, - ничего, на что она рассчитывала, когда ехала сюда. Это был не праздник, а какое-то испытание, которому талены подвергали друг друга.
  Другие участники сомнения задумчиво смотрели перед собой. В их глазах было осознание чего-то большого, чего-то, о чем они и так раньше догадывались, но только Эрик смог им это показать. Она тоже попыталась понять. Но все, что она понимала, это свою нелюбовь к ревенскому лидеру. В памяти ее снова появился Падиф, распластавшийся на стене.
  - Эрик, - позвал негромко мужчина рядом с ней, - Как ты можешь допускать такое? Ты хочешь стать им? - спросил он с сомнением и опаской.
  - Нет, не я, - мягко проговорил ревен, и в этот момент он напомнил Энди Падифа: так же опушена голова, так же спокойно и уверенно смотрит взгляд.
  Больше никто ничего не сказал. Талены стали расходиться, Эрик тоже ушел, видимо, испытывать других. А Энди осталась с чувством, что она упустила какое-то важное значение произошедшего. Она поняла, что и у Эрика были особые отношения с правителем, раз он позволил себе такое сомнение. И он так же, как и Падиф, сомневался в лидере ревенов, показывал не самые лучшие стороны его характера.
  Если в начале праздника талены были веселы и беззаботны, то сейчас большинство имело пришибленный и задумчивый вид. Они ходили медленнее, подперев подбородок ладонью, другие сидели у костров, внимательно разглядывая завитки пламени. Где-то талены валялись на снегу, пока один из них испытывал свое сомнение.
  Она услышала музыку. Эти звуки, символы настоящего празднества, успокаивали ее мысли и тянули к себе. В душе ее еще жила надежда, что сборище обернется чем-то веселым. Поэтому она пошла на мелодию.
  Тирис играла спокойную мелодию. Вокруг нее стояли мужчины и женщины, улыбаясь. Они запрокидывали головы, и глаза их смотрели внутрь их иллюзий.
  В этот раз она почувствовала, как чужое сознание коснулось ее мыслей. Возможно, Тирис заботилась о своих друзьях, предупреждая их о своем сомнении. Музыка окутывала Энди, и вдруг ей стало страшно. Не за себя. За что-то другое. Она не могла понять, но должна была найти это. Прямо сейчас.
  Она вышла из круга таленов и быстро пошла прочь от сборища. Едва она завернула за холм, как огни и шум перестали существовать - вместо толпы таленов там была чернота ночи.
  Она побежала вперед, к Ревен. По пути ее подхватил Ветер - она позвала его, и перед ними уже была гора. Энди посмотрела на огромный камень, но не сюда она стремилась. Она хотела ехать дальше, огибая скалу, и глубже - в покрытый туманом лес Хафис. Его ветви шуршали у нее над головой, а землю скрывала белая вода. Черные ноги Ветра скользили в тумане, и ей казалось, что она плывет на корабле.
  Она проникала все глубже в густой лес, и чем дальше она забиралась, тем спокойнее ей было. Постепенно в белой дымке стала обрисовываться чья-то фигура. Она соскочила со спины коня и медленно пошла навстречу человеку. Он стоял к ней спиной, не двигаясь. Она обошла его и увидела того странного человека, который выбросил ее из своей темницы в Хафис.
  Черные, лишенные белков глаза его смотрели прямо. Она последовала за его взглядом - там, впереди, был темный и густой лес.
  - Ау? - спросила она, и ее голос эхом отозвался в Страте.
  Но житель Хафиса не посмотрел на нее. Он зарябил и будто отодвинулся. Она подошла ближе, но он продолжал двоиться и смотреть перед собой, а мускулы и кости на его лице выступали все сильнее. Она снова сделала шаг к нему, побежала, пытаясь догнать его, но он рябил перед ней и множился.
  - Постой, постой! - позвала она, но вдруг тяжелая рука повисла у нее на плече. Она обернулась и увидела полыхающий взор Тирис. Та потянула ее, и Энди очнулась.
  Она стояла там же, где сомнение Тирис настигло ее. Сама создательница была рядом с ней, ее глаза смотрели с тревогой и вопросом. Энди тряхнула головой и огляделась. Окружающие талены не скрывали своего удивления.
  - Почему вы так смотрите на меня? - не придя еще в себя, резко спросила она.
  - Ты знаешь хорошо этого лекана? - вежливо и спокойно спросил стоящий напротив нее ревен.
  - Нет, я видела его один раз! - ответила она, не задумываясь, - А в чем дело то?
  Они смотрели на нее с вопросом, но она не слышала его.
  - Тирис? - она требовательно повернулась к девушке.
  - Я всего лишь попросила тебя найти то, что тебе дорого в Инскримен, - ответила Тирис мысленно.
  Постояв немного перед ней, Тирис снова начала творить музыку. Другие талены не расходились. Они смотрели на Энди.
  А она не могла им ничего объяснить, да и не была обязана. Она и себе не могла пояснить, почему пришла в Хафис к этому человеку, который когда-то держал ее в тюрьме. Было бы логичнее, если бы она нашла Падифа на Предзакатной ступени...
  Не в силах ответить на вопросы, что витали в воздухе, она отошла подальше от Тирис и окружавших ее таленов. Но не успела она подумать о том, что сильно устала и хочет вернуться в пещеру, как в голове ее появился голос - он накатывал волнами, то громче, то тише.
  - Ярики здесь. Леканы и ревены уже пришли. Мы не заметили врагов, но наши братья и сестры сделали это. Выступаем - они к западу от нас.
  Не прошло и секунды, как все талены - и те, кто еще стоял на ногах, и те, кто размышлял над сомнениями на сыром снегу, вскочили и побежали к западу. На ходу они вытаскивали мечи из ножен, и холодно замерцал металл.
  - Нет, это, наверное, тоже сомнение! - забормотала Энди, пятясь назад.
  - Не похоже на то! Все это почувствовали! - крикнул ей пробегавший мимо тален.
  - И теперь мы тоже видим их - яриков! - добавил следующий воин.
  Она почувствовала, как от неожиданного движения воздух начал перемещаться и закручиваться вокруг людей. Но ее эти смерчи не подхватывали, она застыла на месте. Она закачала головой в страхе и непонимании - у нее не было хотя бы ножа, чтобы защититься, а Падиф не показывался. Наверное, он уже дрался где-то с яриками. Но она не могла остаться здесь одна, поэтому побежала вместе со всеми.
  Темнота за местом Сборища сомнения поглощала воинов один за другим - она видела это, потому что бежала последняя. Они скрывались в ночи, словно бы там сидел огромный монстр и пожирал их. Но в лицах их не было удивления, испуга, хотя бы отвращения - они бежали убивать и умирать так, словно делали это каждый день. Ведь они не знали другой жизни, вне войны. Или кто-то из них помнил мир? Сколько вообще живут люди здесь?
  Ночь, наконец, съела и ее. Едва оказавшись вне освещаемого круга, она почувствовала холод и дрожь. У нее промелькнула мысль спрятаться от всего этого, убежать в пещеру, но она тут же прогнала эту идею, одновременно разозлившись на себя. А с другой стороны, что она должна защищать в Инскримен? И кого? Ей понравились люди, которых она встретила здесь, на сборище, но они все были чужими в ее жизни. Для кого то они важны, так же, как для них дорог кто-то. Но не она. И к тому же, у нее ведь нет оружия, нет Страты, который поможет ей остаться в живых. Но это ли главное? Ведь если они проиграют, то она все равно, наверняка, умрет. Зачем ярикам недотален? И сами ярики ничего плохого ей не сделали.
  Она замедлилась. Сомнения загрызли ее сознание, и она остановилась. Последний тален пробежал мимо нее, она видела их серую массу впереди себя. И она начала слышать лязг. Он становился все громче. Земля задрожала, и она услышала ритм строевого шага. Это были враги. Впереди появились красные вспышки, а в воздух поднялись фиолетовые молнии. Крики и звон металла заполнили небо, она ощутила, как дрогнула Страта под напором сотен просьб.
  Она сжала кулаки и побежала на звуки битвы. Она не знала, что она сможет сделать там, но она не могла ждать, пока все умрут. Мысль о том, что она еще может вернуться в Кейп-Тир, что она нужна себе живая, не покидала ее, пока она двигалась навстречу бою. Она уже видела лица таленов и яриков, видела, как они дерутся, когда перед ней вдруг появился незнакомый тален. Он заслонил собой ей путь и удержал ее рукой.
  - Падиф приказал тебе, чтобы ты не отходила от меня. Я буду защищать тебя, - прокричал он, и, круто развернувшись, отразил нападение ярика, вонзив ятаган ему в горло.
  Энди вскрикнула и зажала рот рукой.
  - Чем я могу помочь? - воскликнула она, глядя на поверженного врага.
  - Не вмешивайся и будь рядом, - бросил ей тален и пришиб еще одного неприятеля.
  Она отскочила от него. Повсюду были крики, возгласы, люди рябили в ее глазах, а к горлу подступало что-то. Она отвернулась и побежала обратно, в светлый круг сборища.
  Она села там у костра и стала наблюдать, как надуваются красные вспышки. Иногда они куполом накрывали землю, иногда фонтаном прорывались вверх, а иногда разбрасывали искры по сторонам. Лязг металла не прекращался, и в нем был треск и шипение. Она смотрела перед собой, как зачарованная, не моргая. Она вспоминала своих друзей и близких, свою прошлую жизнь, свое будущее. Ей казалось, последнего у нее нет, словно она уже умерла когда-то, а здесь был только ее призрак. Возможно, так все и было.
  Шум стих постепенно. Вспышки перестали, молнии тоже. Воздух словно вздохнул, глубоко и тихо. Она встала и пошла к месту битвы. Там остались только талены. Вокруг них лежали, разбросанные, ярики.
  - Все кончилось? - спросила она у первого попавшегося на ногах.
  - Да. Все кончилось. Война кончилась.
  Она посмотрела на него с тупым сомнением. Он тоже глядел перед собой растерянным взглядом. С его меча стекала кровь и протапливала снег у его стоп. Другие талены тоже выглядели потерянными.
  - Почему? - спросила Энди.
  - Мы убили Фиолетового лидера. И наконец, мы можем видеть Страту в Цараненных горах. Там никого нет.
  Энди огляделась: она нигде не видела убитых ревенов или леканов. Это удивило ее и вызвало подозрение.
  - И что теперь вы будете делать? - спросила она.
  - Я не знаю, - тихо ответил воин, и он говорил не только о завтра, он говорил о многих днях впереди. Неожиданно, с концом войны, люди в Инскримен потеряли смысл битв, ссор, которые случались с врагами, а также своей веры в то, что они получат после войны.
  - А что сейчас в Страте? Вы защитили его? Вы ведь за это боролись, - сказала Энди, словно желая помочь талену, который с каждой секундой выглядел все печальнее.
  - Да, но я не вижу гармонии. Словно она существовала только в противовес врагам, - сказал он после паузы.
  Они все думали так. На их лицах был вопрос и грусть.
  Земля задрожала у них под ногами. Они опустили взгляд вниз, и вдруг из-под недр вырвался столб воздуха и разбросал людей вокруг себя. Энди успела вздохнуть, она почувствовала, как оторвалась от твердой поверхности, но не ощутила удара. Ее голову сдавило, а когда она открыла глаза, то лежала на снегу. Рядом горел костер.
  Повсюду вставали талены, оглядывая друг друга округленными глазами. Они были удивлены - все они поверили, что битва была реальной. Все они усомнились в том, для чего сражались с яриками сотни лет они сами, их отцы, бабушки, прадеды. А еще они искали того, кто смог погрузить сознание каждого в иллюзию. Энди казалось, что она знает, кто это. И словно в подтверждение ее мыслям, сквозь таленов пронесся один выдох: "Падиф".
  Это была Тирис. Она мчалась мимо ревенов и леканов, и имя Падифа было на ее губах. Ее черные волосы развевались вслед за ней, словно наэлектризованные взглядами. Она вытягивала вперед руки, пытаясь дотянуться до чего-то, пока невидимого.
  Энди вскочила и побежала за ней. К ним присоединился Эрик и еще несколько таленов. Через секунды Тирис упала на колени и положила на них курчавую голову. Глаза ревена были закрыты, руки и ноги раскиданы - очевидно, он упал плашмя на снег.
  Эрик тоже сел рядом. В его глазах была нешуточная тревога, точно так же, как и у Тирис. Энди встала над ними.
  - Что с ним? - не сдержавшись, воскликнула она.
  - Он опустошил себя, я боюсь, что он потеряется в Страте, - прошептала Тирис, и ее ладонь стала поглаживать лицо их общего друга.
  - Нет, только не он! - уверено заявила Энди, - Он точно найдет. Он не сможет потеряться.
  - Почему? - неожиданно резким и твердым голосом спросил Эрик, не взглянув на нее.
  - Слишком много держит его здесь. И слишком много людей хотят, чтобы он вернулся, - сказала она.
  Другие талены стояли вокруг и тоже ждали, пока он пробудится. Она видела, как они беспокоятся, как они зовут его в своих мыслях. Она делала то же самое.
  Наконец, глаза Падифа медленно открылись. Он сформировал фокус на небе и стал разглядывать его, словно считая звезды. Энди бросилась к нему, но Эрик остановил ее злобным взглядом, словно пригвоздил к земле. Ей даже показалось, что он зашипел на нее.
  Падиф глубоко вздохнул, и взгляд его замерцал. Тирис немного отстранилась от него, будто давая чему-то добраться до ревена. Прошло еще несколько секунд, и Падиф вдруг зажмурился, скорчился и забился в судорогах. Талены вокруг тихо ахнули, Тирис прижала его голову к себе, а Эрик схватил за плечи, удерживая. Энди сжала руки у сердца, и слезы покатились по ее лицу. Ей хотелось прижать Падифа к себе так же, как это делала Тирис.
  Так продолжалось не больше минуты, Падиф стонал и сжимал зубы. Но наконец, он успокоился. Он глубоко задышал, взглянул на Тирис осмысленно и ясно. Эрик помог ему подняться. Падиф отвернулся ото всех, расправил плечи, вскинул голову. Рука Тирис лежала у него на плече, и он не сбрасывал ее.
  Когда он повернулся к таленом, он выглядел, как и всегда: уравновешенно, со спокойными движениями и острым, глубоким взглядом. Он долго посмотрел на них.
  - Падиф, мы поняли тебя. Это потрясающе, что ты показал нам, - донеслось из разных глоток.
  Ревен степенно поклонился им.
  - Не тревожьтесь за меня. Это потребовало много сил, но я рад, что сделал это, - проговорил он, и в голосе его была привычная Энди теплота и твердость.
  Он подождал, пока все разойдутся. А потом повернулся к Энди и улыбнулся.
  - Прости меня, квален, за то, что ты видела.
  - Ты что! Не нужно! - воскликнула она, счастливая, что он говорит с ней так же непринужденно, как и раньше.
  - И прости меня, что я оставил тебя. Но ты должна была все понять сама.
  - Да, как и всегда, я знаю! - снова отмахнулась от его слов она, - Ты так напугал меня!
  - Да, и за это прости.
  - Все напугались, - вставила Тирис. Она ненавязчиво держала Падифа за локоть, а его, похоже, это не смущало.
  - И я думаю, не только из-за тебя, - добавил Эрик, глядя на приятеля.
  - Я бы хотел, чтобы это было в большей степени не из-за меня, - пробормотал Падиф, опуская взгляд.
  - О чем вы говорите? - спросила Энди.
  - О сомнении, что я дал их мыслям, - проговорил Падиф. Он посмотрел на нее ласково и с благодарностью, - Именно ты подсказала мне его.
  - Когда это?
  - Когда я показал тебе яриков на Предзакатной ступени. Тогда ты не стала их убивать. Я думал об этом и вспомнил, что ты говорила, что мы, талены, не знаем своих врагов. Мы убиваем их, только потому, что так было всегда. А может быть, и они так делают? - он остановился и оглядел слушателей, - И я подумал: что же мы будем делать, если победим? Я и сам не знал ответа. И решил проверить... Я увидел растерянность. По крайней мере, это была наша первая реакция на победу. Вы сами все видели.
  - А потом, что будет потом? - задумчиво проговорила Тирис, глядя куда-то в сторону.
  - Я не знаю, - просто ответил Падиф, а потом, после колебаний, добавил, - И вам, как близким, скажу: я опасаюсь это знать.
  Эрик вскинул на него острый взгляд, Тирис крепче сжала его локоть. Для них это было, как молотом по голове. Они осознали, что будущее, которое они рисовали в гармонии и счастье в случае окончания войны, полно неизвестности. Слишком долго они свыкались с мыслью о своем превосходстве, так долго, что эта мысль стала затмевать смысл в их существовании.
  - И это все благодаря тебе, - добавил Падиф и наклонил перед Энди голову.
  Тирис улыбнулась ей мягко и по-дружески, и даже Эрик посмотрел на нее не с ненавистью, а каким-то интересом во взгляде.
  - А ты, Эрик, зачем ты показал им такое? - вдруг переменившимся голосом спросил Падиф, разрушая возникшую между всеми ними связь.
  - Ты знаешь, зачем. Я верю тебе точно так же, как и остальные талены. Они знали это, но не принимали всерьез. Я обнажил перед ними эти мысли, - четко и размерено проговорил желтоглазый ревен, глядя на собрата прямо и с вызовом.
  - Он не простит этого... - пробормотал Падиф.
  - А я и не буду просить прощения.
  - О чем вы говорите? - снова спросила Энди.
  Тирис и Эрик взглянули на него. В их глазах был вопрос - все трое таленов не знали, что ответит другой, но два не хотели перечить Падифу. Он возвышался над ними, как лидер, но был близок им, как член семьи, как друг.
  - Я бы сказал тебе все и правду, но не могу пока. Прости меня... - с неожиданной тоской заговорил Падиф и склонил голову, - Мне больно от этого, потому что я прошу тебя верить, когда сам скрываю многое. Но сейчас есть знания, которые для тебя не вовремя. Прости, если я беру на себя слишком много ответственности за твои мысли, но пусть для тебя это будет моим желанием. Я так хочу. И не спрашивай меня, почему. Ты согласна на это? - и он взглянул на нее с таким искренним участием и огромной мольбой, что ей стало даже не по себе.
  - Ты постоянно что-то скрываешь, - пожала плечами она, - Но все эти люди - они относятся к тебе не так, как к остальным. Я бы хотела узнать, почему.
  Она видела, как сомнения копошились в его мозгу.
  - Потому что я силен - ты сама видела это в моем сомнении. Они уважают меня и доверяют мне, - наконец, проговорил он, и опять-таки, это было не все, что он мог бы сказать ей на этот счет.
  - Это значит, что они видят в тебе силу полководца или что-то типо того? - не унималась она, чувствуя, что сейчас имеет право на лишние вопросы.
  - Что-то типо того, - уклончиво ответил он, - А почему ты пошла на битву? - переключил он ее внимание.
  - Я хотела убежать, если честно, - нехотя ответила она, - Я не знала, стоит ли умирать за вас... - она посмотрела поочередно на таленов, - Я ведь почти вас не знаю, даже тебя, Падиф. Но у меня ведь все равно практически нет выбора. И я не узнаю, что чувствую и думаю по-настоящему об Инскримен, пока не попробую... не попробую его сполна, - она не знала, как выразить свои мысли словами. Неожиданно для себя, она не стеснялась говорить о столь личных вещах в присутствии Тирис и даже Эрика. Они слушали ее внимательно, и это располагало к ним.
  Падиф закивал головой, но ничего не сказал.
  - А что случилось с тобой - почему ты забился в судорогах? - спросила Энди.
  - Это из-за того, что я отдал всю энергию на сомнение. Обычно я никогда не перестаю накапливать ее, и так получилось, что она просто захлестнула меня, пока не наполнила вновь. Это произошло само собой...
  - Тебе не нужно даже думать о том, чтобы накапливать энергию?
  - Нет.
  - Где ты сразу нашел столько энергии?
  - Зима рядом.
  - И сколько же снегов ты растопил?
  Он засмеялся, запрокинув голову. Тирис загадочно заулыбалась, а Эрик усмехнулся.
  - Что? - непонимающе воскликнула Энди.
  Но Падиф по-прежнему не хотел отвечать, за него это сделала Тирис.
  - Много Зимы не стало. Гору Ревен можно было бы поставить на это место.
  - Тирис! - с укором Падиф вонзил свой взгляд в нее.
  - А что? Какой смысл это скрывать? - невозмутимо возразила она.
  Они постояли немного в молчании. Эрик первым нарушил его. Он поприветствовал всех по очереди, даже повернулся к Энди, и ушел.
  - Может быть, уже пора танцевать? - задумчиво проговорил Падиф, вглядываясь сквозь людей на сборище.
  - Неужели здесь все-таки будет какое-то веселье? - воскликнула Энди, - Или там тоже будет какое-то сомнение? Я уже не знаю, что вообще реальность - ты то хоть реальный или это опять испытание?
  - Нет, я реальный, - внушительно и глубоко сказал он, - Но не волнуйся - больше не будет тебе никаких сомнений, с тебя достаточно. Я теперь буду с тобой и защищу тебя.
  - А так можно здесь? - с сомнением спросила она.
  - Вообще, нет, но иначе ты не получишь никакой пользы.
  - Да уж, мне кажется, что у меня сейчас голова разорвется.
  Он засмеялся, они с Тирис переглянулись. Падиф взял Энди за локоть и все втроем они прошли на площадку вокруг большого костра. Оттуда доносилась музыка, талены танцевали, а другие сидели полукругом и прихлопывали.
  Тирис присела, а Падиф схватил Энди за руки и пустился в пляс, совсем как недавно в пещере. Лицо его сияло, он широко улыбался, но глядел не только на нее, а на всех вокруг. Талены отвечали ему тем же, они все смотрели на всех. Энди поняла, что в этом и был смысл: они веселились вместе. Пока она прыгала, настроение у нее улучшилось, а из головы словно вытрясли все треволнения последних часов. Ей стало хорошо и легко, а ответы на многие вопросы будто нашлись сами собой, в глубине ее разума.
  Ночь была густая, вязкая, словно масло - это был последний час перед рассветом. Падиф кружил ее долго, пока она не стала подворачивать ноги. Тогда он усадил ее, поклонился, и прошел к Тирис. Она с улыбкой приняла его приглашение, и вместе они закружились рядом с костром. В их движениях была согласованность и ясность, словно они делали это много, много раз. Энди хлопала в ладоши и наблюдала за ними, за другими парами. В ее душе разворачивалась огромная дыра, которая засасывала в себя эмоции, чувства, ощущения вокруг, и от этого ей становилось легко и тяжело одновременно. Она чувствовала любовь и гармонию в этих танцующих, словно они не сражались только что с вымышленными врагами. Мысли ее успокаивались, и сон начинал приятно обволакивать их.
  Быстро, горизонт покрылся сначала розовыми сполохами, а потом засверкал золотом. Талены перестали танцевать, вскинули руки к небу и закричали и заулюлюкали, засмеялись. Падиф и Тирис прижались друг к другу, он уронил свою голову в ее волосах, а она уткнулась лбом в его шею. Энди, увидев это, заулыбалась и безмятежно закрыла глаза, облокотившись на плечо какого-то талена рядом. Позднее, Падиф унес ее домой.
  
  
  Глава 11
  
  Энди качнуло вбок, и она чуть не свалилась с седла. Кристо встал на дыбы и попытался наскочить на Асенес, но кобыла развернулась и толкнула его крупом в брюхо. Над головой девушки появился деревянный ятаган, и она едва успела увернуться от удара, а Кристо резко рванулся с места. Она еще не успела выхватить из ножен свой тренировочный меч, как Падиф настиг ее и задел ятаганом за плечо. На следующий его выпад она подняла свое оружие - глухой звук удара раскатился по пустынной равнине и затерялся в холмах. Падиф черным силуэтом мелькал в ее глазах и черной тенью - в ее сознании.
  Пару раз ей удалось задеть его, но этим она только раззадоривала его. Хотя и он наносил ей удары уже не так часто, как раньше. Ход его мыслей постоянно менялся: то он наседал на нее боем, то отбрасывал ее в Страте. Она не понимала, как он выбирает свои действия, и ей казалось, что по этой причине она не может победить его.
  В какой-то момент мощная волна воздуха выбила ее из седла. Она больно ударилась о снег спиной, Кристо, чтобы не затоптать ее, пришлось высоко подпрыгнуть, а уже через миг к горлу поверженной был приставлен клинок и величественный голос Падиф приказал ей сдаваться.
  Она ответила не сразу. Она вытянула шею, чтобы увидеть приставленный к горлу конец ятагана, потом с агрессией посмотрела на Падифа.
  - Ты признаешь себя поверженной или нет? Вообще-то, я тебя уже убил, но если ты признаешь свое поражение, тебе не придется продолжать драться со мною, - сказал он, сильнее придавливая деревянное лезвие ятагана к ее коже.
  - Хм, продолжать драться... Мне надо для начала встать... - сказала она, а мысли ее продолжали сопротивляться окончанию игры.
  Глаза Падиф угрожающе сверкнули, и девушке показалось, что она увидела призыв смерти в его взоре. Выражение ее лица сразу оттаяло, и она покорно согласилась с поражением. Падиф гордо вскинул голову и отнял оружие.
  - Скажи мне, квален, ты согласилась только потому, что не хотела больше драться?
  - Нет, не поэтому, - кратко ответила девушка. Мужчина внимательно посмотрел на нее. Она знала, что он понял.
  Они вдвоем взлетели на скакунов. Падиф, задумчиво оглядевшись, решил возвращаться на утес и поворотил лошадь.
  - Слушай, Падиф, - начала она, а он повернулся к ней, - Ты поступил нечестно и был так... Так смертельно опасен... - заговорила она, мучительно подыскивая слова. Она посмотрела на Падифа с мольбой, но он не отреагировал. Он ждал вопроса. У нее было их много. Но они не требовали ответа, а только сочувствия и поддержки. Она знала, что Падиф не станет потакать ей. Холод и сдержанность его движений, его взгляда давили на нее, но она не могла удержаться, чтобы не выкрикнуть:
  - Я боюсь, что не смогу убивать!
  Птичка спорхнула с холма, тяжелый ком снега упал с куста и глухо утонул в грязи. Она услышала, как протяжно звенит этот звук в ее голове. Но Падиф остался молчалив, только посмотрел на нее лениво и даже с усталостью. Асенес вдруг заржала, и внимание мужчины перешло на кобылу. Он погладил лошадь по шее.
  Энди отвернулась.
  - Когда ты начнешь учить меня сражаться с помощью оснований? - тихо спросила она.
  - Когда ты будешь готова, - ответил Падиф.
  - Да, но когда я буду готова?
  - Если я тебе скажу, то ты будешь делать все, чтобы достигнуть подобного состояния, а значит, будешь врать себе и окружающему миру, - объяснил он.
  - Ну, я думаю, все идет как надо! Я уже почти не просыпаюсь от шума в голове! - бодро воскликнула она, - Все вокруг изменилось... Даже немного тоскливо...
  - Тоскливо? - вдруг резко дернулся Падиф в ее сторону, а глаза его нехорошо вспыхнули, - Почему ты так сказала?
  - Ну... Я так сказала, потому что прошлое уже никогда не вернуть, заново не просмотреть, а потому становиться грустно, что оно ушло безвозвратно, а остались только воспоминания, какими бы они не были.
  - Неправильно мыслишь. Что такое время? Какова мера времени для снега, например? Кажется, что снег существует только зимой. Это так, если мерить снег в Инскримен. А в Страте он существует постоянно, во множестве форм. Что тогда время для снега? Или вот тут, в норе, сидит мышь. Я чувствую ее в Страте - как она определяет время? Может ли она почувствовать память? Страта - бесконечен, каждый сам решает, насколько перенимать этот мир в Инскримен.
  - Иногда мне кажется, что я начинаю понимать тебя, но каждое следующее твое слово рушит мое понимание... Время - его вообще нет?
  - Время, есть, нет, - это все слова. Иногда я и сам не понимаю, что они значат. Но я точно знаю, что ощущаю и почему я это ощущаю. Это важнее определений, - проговорил Падиф, - Ты поймешь, - уверенно добавил он.
  Она попыталась проникнуть глубже в сознание Падифа, но тут же, как и всегда, наткнулась на непробиваемую преграду.
  - Падиф, вчера на сборище ко мне отнеслись очень сдержанно, - она старательно выбирала слова, - Никто особо не удивился мне, и, что самое интересное, некоторые даже знали обо мне кое-что... А ведь я, вообще-то беглянка, ты и твой друг, который тоже присутствовал на Сомнении, вызволили меня из заточения. И, знаешь, сам собою напрашивается вопрос: почему я до сих пор не схвачена? - спросила она.
  Она знала, что этот вопрос был запоздалым: думать о собственной безопасности ей следовало еще в тот момент, когда Падиф предложил ей участвовать в празднике.
  - Я имею некоторое влияние на правителя и убедил его, что ты не опасна, - сказал он.
  - Влияние? Да он же разметал тебя по стене! - воскликнула она.
  Падиф резко посмотрел на нее. Его черный взгляд заискрился.
  - Да, это действительно странные отношения, - вдруг сказал он.
  - Но почему правитель так поступил с тобой? Разве это правильно?
  - Нет, не правильно, - с неожиданной болью в голосе прошептал он и закачал головой, взгляд его забегал.
  - А остальные талены? Что они думают об этом? - продолжила испытывать случай она.
  Воздух вокруг талена задрожал, словно он не мог сдержать энергию внутри. Он дернул плечами, и девушка испугалась, что сейчас он выкинет что-то из Страты. Она пожалела, что спросила. Но Падиф успокоился и даже ссутулился. Глаза его покрылись пеленой, а лицо потеряло резкость. Он задышал громко, пытаясь справиться со словами. Энди не понимала, как в этом человеке могут умещаться так много эмоций: они сменяли друг друга в его голове быстрее, чем когда-либо чувствовала она сама.
  - Они знают. Они это знают... Они иногда говорят мне и просят меня... - голос его запинался в себе, он вертел головой, закрывал глаза, словно борясь с собственными мыслями. Он хотел сказать ей что-то, но не мог.
  - Падиф, успокойся, не говори, если не хочешь! - взволнованно воскликнула она и схватила его за запястье.
  Это движение будто отрезвило его. Он выпрямился и остро посмотрел на ее жест. Его рука выскользнула из ее пальцев.
  - Прости, что я взвалил на тебя сразу великое предназначение, - неожиданно, но твердо заговорил он, смотря ей в глаза, - Я давал тебе выбор уйти, но я не верил, что ты уйдешь. Ведь тебе было некуда идти... Это ужасное чувство, я знаю, - он остановился, давая ей возможность ощутить свои слова, - Но иногда мне кажется, что все и должно было так произойти. Что я вижу, как все будет. Даже если я не хочу этого...
  Она смотрела на него, не понимая, что ей делать, как ей реагировать. Он говорил ей о чем-то личном, но недоговаривал, упускал какую-то важную деталь, поэтому она не могла поддержать его. Она хотела вернуть уверенного в себе и веселого друга.
  - Падиф, ну что ты вдруг, дело за прошлым, ни я, ни ты не знаем, как я попала сюда, но учиться то мне все равно надо, а уж стану я этим валеном или нет - посмотрим! - ободряюще сказала она.
  Падиф посмотрел на нее долгим взглядом и вдруг улыбнулся. Тоска спала с него, и Энди облегченно выдохнула.
  - Да уж, посмотрим! - громко и весело воскликнул он.
  Они ехали молча, пока не поравнялись с Мертвым озером.
  - Ты помнишь, что именно здесь случилось Ледяное сражение? - без тона в голосе спросил Падиф.
  - Да, - заинтересованно ответила она.
  - Сколько же голов здесь полегло, сколько стонов раскатилось по равнине в тот день, сколько же ненависти впитала в себя земля вместе с кровью воинов... - мелодично протянул он.
  - Да, - только повторила она.
  - Тогда и появилось Мертвое озеро, и в его водах были похоронены павшие... - продолжил свое мистическое повествование Падиф, но все это девушка уже знала, - С тех пор говорят, что это место обладает какой-то бестелесной, неощутимой силой, которую не схватить, не почувствовать. Она просто здесь, и она может влиять на нас, - сказал он.
  - Ты это к чему? - спросила она.
  - Совершенно пусто, - сказал Падиф и, молниеносно выхватив свой меч, свой настоящий металлический ятаган, бросился на нее.
  Горячий всплеск крови обжег ее голову. Белоснежный снег превратился в сплошное ослепляющее полотно, а фигура Падифа размылась в тумане. Она прикрыла глаза. Мир замедлил свой ход, но она уже знала, что ей делать. Когда сверкающий синим пламенем меч повис над ней, она натянула поводья, пригнулась, и меч ревена просвистел мимо, завывая вместе с ветром.
  Она выхватила свое деревянное оружие и усмехнулась: как оно может противостоять обагренному кровью ятагану?
  Ветер скакал быстро. Она привстала в седле и, повернувшись к догонявшему ее Падифу, воинственно воздела над деревяшку - ведь ее не учили драться с помощью Страты. В черных глазах Падифа она видела лед.
  Изогнутый ятаган разрубил деревяшку пополам. Туловище Энди запрокинулось назад, но Кристо, слушаясь ее мысленных приказов, рванул вперед, ударив боком грудь Асенес. У Энди было полторы секунды, чтобы решить свои действия. То, что она собиралась сделать, было безумно, но Кристо соглашался с ее решением.
  Взгляд Падифа уже перехватывал ее взгляд, ятаган мужчины поднимался вверх в его руке... Энди смежила веки... Сильной удар потряс ее тело, толчок воздуха вытряхнул ее из седла и перебросил ее через круп Асенес. В полете она ударила противника палками в бока. Ветер подхватил ее, Падиф прогнулся под ее ударом, но ему потребовалось меньше мгновения, чтобы выпрямиться. Его удивленные глаза просверлили девушку насквозь, когда его ятаган поразил ее в руку, распорол одежду и добрался до плоти.
  Падиф разрубил одну из палок Энди еще на две половинки, а другую вырвал из ее рук. Девушка толкнула остатками своего орудия его в грудь, а потом стукнула противника по локтю руки, в которой был ятаган. На короткий миг его пальцы дрогнули, лезвие накренилось, но такой же миг спустя вены под кожей его руки набухли и пальцы снова сжали золотистую рукоятку.
  Пылающий взгляд совсем рядом от ее собственных глаз проткнул ее до самого сознания, впился в него клещами, и девушка почувствовала, как невидимым насосом из нее выкачивают силы. Она попыталась защититься, но ей было не выстоять против холодной ярости Падифа. Глаза его остекленели, с губ сорвался неразборчивый шепот, и металл его ятагана вспыхнул ярким огнем, который заискрился в черных очах воина. Деревяшка Энди мгновенно испепелилась и обожгла ей руку. Падиф, одним движением руки выбил ее из седла.
  Он спрыгнул с Асенес и шел на нее с поднятым ятаганом. Огонь был на его стороне.
  Казалось, это был конец схватки. Но она схватилась за горячее лезвие. Она вырвала меч из рук противника. Сдерживая обморок, она навалилась на Падифа и сшибла с ног. Это было последнее, что она запомнила.
  Когда она открыла глаза, то учуяла прогорклый запах дыма. Камень пещеры окружал ее, а где-то рядом трещал костер.
  - Падиф! - сухим, хриплым голосом позвала она и тут же услышала лязг кастрюль неподалеку, шуршанье одежды, топот, и над ней склонилось лицо в ободке курчавых черных волос.
  - Я здесь, квален, - пробормотал он и, как она и желала, присел на ее кровать. Она хотела найти его руку своей рукой, но тело не слушалось ее.
  - Падиф, что со мной случилось? - спросила она.
  - У тебя был вывих плеча, перелом запястья, резанная рана, сильный ожог, ушибы, - с врачебной последовательностью передал ей Падиф, - Ты потеряла сознание, навалившись на меня, а когда я принес тебя сюда, у тебя поднялся жар. Я вправил тебе плечо, наложил тугую повязку на место перелома, залечил порез, добыл противожоговой мази, - будто оправдываясь, в подробностях описал он свои действия, - Я и Тирис помогали тебе, как могли. Ты пролежала с неделю, сейчас вечер восьмого дня. Порез покрылся уже корочкой, ожог заживает, жар спал еще вчера днем. С постели встанешь, как только сможешь или когда захочешь. С Кристо все отлично, он ждет тебя.
  Энди, слушая его, глядела в потолок.
  - Вы с Кристо достигли потрясающих результатов - вы стали настоящими союзниками. Пора тебе перейти на металлическое оружие. Кроме того, ты начнешь драться с помощью оснований. Ты сама так решила, когда перескочила через Асенес с помощью Квирнара.
  - Падиф... А где мы возьмем мне оружие?
  - Придется идти к кузнецу.
  - В смысле к настоящему кузнецу-ревену, который живет здесь, на горе?
  Вечером она вышла наружу. Небо бодрилось и действовало: свинцовые тучи клубились и ерошились. Энди еще никогда не видела, чтобы ветер так сильно мял облака. Воздух вокруг будто бы тяжелел и оседал в легких сыростью. Помутневший снег медленно сходил с холмов и стекал грязными ручейками со склонов горы.
  Она подошла к краю Предзакатной ступени, где неподвижно стоял Падиф. Лицо мужчины было спокойно, но она знала, что в душе его кипела работа - он собирал энергию. Но неожиданно Падиф открыл глаза и громко рявкнул в Страте, так, что девушка тоже его услышала:
  - Наступление! Нужно собирать таленов, правитель...
  От этого звона в своих мыслях она зажмурилась и похлопала ушные раковины ладонью. Падиф развернулся и зашагал к пещере. Энди бросилась за ним.
  - Уходишь? Когда ты вернешься?
  - Не знаю, - ответил он, запрокинул за спину колчан со стрелами и повесил на плечо лук.
  - Ты собираешься на войну, - пробормотала она, а Падиф наглухо застегнул куртку и набросил плащ с капюшоном.
  - Послушай, квален! - скомандовал он, задержавшись у выхода, - Ничего не бойся и не волнуйся - просто проживи этот день, как сама считаешь нужным, - и он оставил ее в одиночестве.
  Весь день она не находила себе места. Она думала о Падифе, о том, что он сражается сейчас где-то, он же может не вернуться. В один момент какой-то внутренний толчок позвал ее на край Предзакатной ступени. Она искала что-то, что позвало ее сюда. Она вертела головой во все стороны, прислушивалась, пока не поняла, что объект ее поисков невозможно найти глазами. Она успокоилась и, вспомнив, что только один неверный шаг отделяет ее от падения в Мертвое озеро, легла на холодный камень и распласталась на животе. Затуманенный и спокойный взгляд ее устремился вперед.
  Она вошла в Страту, мягко и медленно, как вор, который залезает в чужой дом. Она почувствовала, как расплылся ее мозг - ей казалось, что он вытекает из ее ушей. Очертания предметов растворились друг в друге, но яснее стала видна та сила, которая дает им жизнь.
  Она не знала, что искала здесь. Повсюду было свечение, которое соединяло собой предметы и явления. Она не могла заглядывать здесь далеко и слышать много, у нее еще не хватало на это сил. Она блуждала по Страте бесцельно, пока случайно не нашла то, за чем пришла.
  Далеко к юго-западу, далеко даже для взора в Страте, развернулась битва. Сначала Энди услышала лязг металла и глухие раскаты грома. Затем она увидела медленно вздувающиеся, как воздушные шары, красные вспышки. По равнине раскатился протяжный крик множества голосов, и земля задрожала. Потом наступила тишина - это огромный страх множества людей вдруг поглотил Страту и вытолкнул Энди обратно в Инскримен.
  Она попыталась снова проникнуть в Страту, но вместо этого услышала голос у себя в голове. Как и раньше, он надвигался на нее постепенно, издалека, но нес за собой боль. Она забилась в конвульсиях, спасаясь от боли, а голос все громыхал в ее мыслях, но она по-прежнему не могла понять, что он хочет. Темнота съела ее.
  Очнуалась она здесь же. Одна рука ее опасно свесилась с краю Предзакатной ступени. Она перекатилась на спину и посмотрела в небо. Была глубокая ночь, высыпали грозди ярких, манящих своей прелестью звезд, и луна была с ними, полная и величественная. Энди закрыла глаза от своего стыда перед ними, когда она вынуждена валяться в слякоти перед их красотою, словно она тем самым оскорбляла их гордость и спокойное бдение по черному небесному куполу.
  Через полчаса она снова открыла глаза. Звезды подернулись легкой дымкой прозрачных перистых облачков, но это будто ободрило девушку, ибо теперь и небесные старожилы были тоже словно в грязи. Некоторое время она еще полежала без движения и начала ползти. Она перемещалась медленно, еле переставляя руки, она чувствовала, как кровоточит ее тело, боль пожирала ее от макушки до пят.
  "Помни, квален, это всего лишь физическое ощущение", - звучал, не переставая, в голове голос друга.
  "Но от физических ощущений умирают", - наперевес говорил ее собственный голос, пригибающий ее к земле, заставляющий ее целовать серый камень и глотать грязный снег, перемешанный с сырой пылью.
  Она не смогла взобраться на кровать, но осталась лежать рядом с ней. Оказавшись в помещении, она дала волю своим страданиям и долго, долго стонала.
  ***
  Когда она открыла глаза, то увидела рядом с костром Падифа. Он заметил, что она смотрит, подошел к ней и присел на корточки. Его глаза без всякого выражения посмотрели на нее.
  - Падиф! - только и выдохнула, не зная, что сказать, Энди.
  - Да, но зачем, если мои советы - пустое, - промолвил он, встал и присел на ее кровати.
  - Падиф... Я не знаю, что со мною такое было... - залепетала она, - Но я так волновалась за тебя! И это навязчивое предчувствие - оно не давало мне покоя. Я знаю, что поступила опрометчиво, но я должна была знать.
  - Ты бы узнала. Вовремя.
  - А когда? - воскликнула она, - Когда это решишь ты? Ты хочешь, чтобы я училась жить, но для этого я должна решать что-то и сама! Я решила, что мне нужно знать, и если это было ошибкой, то я поплатилась за это! - воскликнула она, но мужчина молчал, только смотрел все так же неприступно.
  - Будь осторожнее, квален, - неожиданно заботливо произнес он, - Тебя было сложно вытащить: открылись старые раны, а твое сознание едва держалось в голове. Мне пришлось вмешаться...
  - Спасибо, - прошептала она значительно. Задумчивый взгляд друга задержался на ее лице, а потом он ласково улыбнулся.
  Она встала еще через три дня. Падиф сразу же заставил ее выйти на пробежку. Она удивилась, заметив весну. Она никогда не любила это время года. Это притворство жизни вызывало в ней только досаду. Весна казалась ей эгоистичной девчонкой, которая обещает завтра лето, но оно все не наступает. Осень была более реалистичной и понятной - это время ничего не обещало людям, кроме увядания. Осень была откровенной.
  Потом Падиф решил, что они снова будут драться.
  - Что? Ты опять хочешь искалечить меня? - взвизгнула она.
  - Это зависит от того, как умело ты будешь сражаться. Постарайся направить свой гнев не на меня, а на схватку.
  Он бросил ей копье - она не успела ощутить его в своих руках, не успела рассмотреть его, определить его баланс, вес, инерцию, не сообразила даже, где именно находиться лезвие - но Падиф уже занес над ней сверкающий металл. Она взмахнула копьем, но лезвие перевесило ее усилия, и удар получился слишком размашистый - противник легко проник сквозь ее защиту и порезал ей одежды.
  Падиф поворачивался к ней для следующего выпада, но она видела его медленно, словно уже смотрела этот эпизод жизни и теперь прокручивала его в своей голове. Это было время - хрупкое, нестабильное, и оно позволяло ей войти в Страту.
  Но она не успела сделать, что хотела. На короткий миг она развела руками, не ощущая своего тела, но что-то произошло, силы вдруг оставили ее, а Падиф уже отбросил ее в сторону. Она задрожала в судорогах. Мысли ее беспорядочно метались в стенках черепа, и она прилагала немало усилий, чтобы удержать свое сознание внутри себя.
  - Хорошая попытка, - услышала она голос Падифа словно сквозь воду, и его широкая ладонь перевернула ее на спину, - Еще раз, - добавил он и, бесцеремонно пихнув ее кончиком сапога, приказал ей подниматься.
  Энди, перекатившись, встала и отдышалась.
  - Что ты сделал? - спросила она ровным голосом.
  - Я забрал твою энергию и обратил ее против тебя, - монотонно ответил мужчина.
  - Как?
  - Так же, как мы забираем энергию у Зимы или спящего мира.
  - Но ведь так и убить можно...
  - Не знаю, не пробовал, но перенаправить выходящую из человека энергию талены могут.
  Падиф размахнулся, готовясь нанести удар. Она воззвала к Квирнару, выставила вперед копье, и невидимая волна воздуха оттолкнула соперника так, что он едва не упал. Она высоко подпрыгнула, занеся вверх копье, но лицо Падифа заострилось, глаза помутнели и в следующий миг из тела бойца вырвался мощный сгусток воздуха, отшвырнувший девушку далеко назад. Она, потеряв в полете свое оружие, упала на копчик и взвыла от охватившей ее жгучей боли. Падиф, рассекая пространство, подпрыгнул к ней и ткнул лезвием ей в грудь. Она, высоко подняв брови, жалостливо взглянула на него, и суровый нрав победителя истлел. Он отвел копье и, подхватив девушку под мышки и колени, поднял ее и внес в пещеру.
  - Падиф, Падиф, Падиф... - шептала она, задыхаясь.
  - Да, да, да, - тихо шептал в ответ он.
  Он посадил ее.
  - Не дергайся, потом встанешь, - сказал он, а в глазах его светилась радость, - Ты поняла, как следует поступать? Вот ты и сама определила, когда начинать драться с помощью оснований!
  - Да.
  - Впредь то будет твое сильнейшее оружие, но впредь я не стану поддаваться тебе, - сообщил юноша, - Да, да, квален, я тебе поддался, чтобы ты в полной мере смогла ощутить единство с основаниями. Но сознание твое остается такой же открытой книгой, как и раньше, а потому тебе необходимо защищать его. Этому нельзя научиться: знание придет само - волею-неволей тебе придется огораживать свои мысли от чужих посягательств.
  - Ох, Падиф, это потрясающе! - воскликнула она.
  - Теперь попробуем сражаться только с помощью оснований, - сказал он, - Не позднее, как через три дня, мы совершим вылазку за мечом. Тебя сразу заметят - из-за системы слежения на горе. Но ты должна вести себя спокойно - тебя не тронут, ведь ты будешь со мной. Однако смотреть на тебя будут подозрительно. Сейчас все насторожены. В недавней стычке с яриками на юге леканы не пришли нам на помощь! Мы пока не знаем, почему. Этот случай сделал наш союз очень шатким, но нужно предпринять все меры, чтобы не допустить развала.
  Он сделал паузу.
  - Мы отправимся за мечом, и тебе может показаться странным некоторые высказывания таленов, если ты разберешь наши беседы, - продолжил он с некоторым вызовом в голосе, - Высказывания обо мне. Так вот, чтобы ты не удивлялась: я подчиняюсь напрямую правителю. Несмотря на то, что ты видела, мы у нас с ним очень тесные отношения.
  Следующие три дня она обучалась бою с помощью оснований. Падиф сотворял из земли увесистые комки, которыми швырялся в Энди. Он создавал в штильном воздухе маленькие торнадо и ветряные бури; он выделывал из огня различные фигуры и заставлял их носиться за девушкой по всему плато; он поднимал в пространство снег, преображал его в осколки льда и обрушивал их сплошной стеной на ученицу.
  Сначала она могла только отражать его атаки. Первое, что у нее получилось создать, она сделала совместно с Селемером. В руках у нее засеребрился водяной шар. Внутри него плавали наполненные воздухом пузырьки. Это было самое чудесное явление, которое когда-либо видела девушка в своей жизни. Это было величественней биотехнических технологий, прекраснее электромагнитных излучений, мощнее ядерного синтеза. Никогда еще в руках своих она не чувствовала столько жизни, столько тихой, естественной гармонии. И там не было места злу и насилию.
  ***
  Они шли по лесу, их путь пролегал к подножию водопада у Мертвого озера, и далее на запад, через сточную пещеру. После они должны были пойти снова вверх, к дому кузнеца, который расположился на утесе.
  Эта весна здесь, в Инскримен, была еще противней, чем она привыкла переносить в Кейп-Тире. Солнце, как взбешенное, жарило беспощадно. Но по равнине и в закоулках горы Ревен гулял мокрый, холодный ветер. Его дуновения были порывисты и упорны.
  Она была раздражительна, а голова почти постоянно болела из-за тренировок в Страте. Это напряжение она старалась преобразовать в энергию для оснований, складывая ее в тайник сознания. Этот укромный уголок Падиф называл Хранилищем снов. Едва ли не каждую ночь он садился на край плато и вбирал в себя энергию спящих живых существ.
  С тех пор, как она стала учиться драться с помощью Страты, Энди чувствовала постоянное присутствие Падифа в своей голове. Это было похоже на легкое поглаживание мозгов, ненавязчивое, незаметное - пока о нем не вспомнишь. Она не возражала - а иначе Падиф не смог бы защитить ее сознание. По сути, он и раньше следил за ее мыслями, но раньше она не ощущала этого.
  Лес, вдоль которого они спускались вниз, жил собственной жизнью. Тепло срывало с каменных склонов снег, как мальчишка мог бы по ошибке дергать за косы уже взрослую девушку - это был момент смущения и неловкости природы. В других местах, наоборот, вязкий снег скрывал от мира юные ростки, как суровая старая няня запирает дома молодых девчонок. Тянущиеся к солнцу ветки деревьев сбрасывали с себя комья снега, словно протирая глаза после сна. А Энди, будто чужая в этом жизненном круговороте, то и дело поскальзывалась на снегу, проваливалась в сугробы и вздрагивала от сваливших ей за шиворот снежков.
  Ей было сложно следовать поступи Падифа. Он шел, будто невесомый и бестелесный дух: казалось, снег становился тверже под его ступнями, а деревья приподнимали над ним свои ветви.
  Примерно через полчаса после начала движения они закончили спуск. Здесь Падиф позволил себе и Энди перевести дух, а потом они свернули к водопаду.
  - Сейчас нас остановит стражник. Молчи, - заколыхался, почесывая ее мозги, его голос среди ее мыслей, и она согласно кивнула. Падиф отвернулся и, проделав еще несколько шагов, резко свернул за обрыв, скрывшись из виду. Она увернулась за ним.
  Водопад, изрыгая сверху мощные потоки воды, бушевал здесь со всей силой. Он плюхался в котлован, откуда вода перетекала в Мертвое озеро. Энди смотрела на воду теперь иначе - для нее это были потоки энергии, которые разбивались о глухую гладь Мертвого озера. Оно, словно черная дыра, поглощало всю жизненную силу водопада.
  Падиф дернул ее за руку. Перед ними стоял высокий, худой, но жилистый тален. Его волосы, жесткие и желтые, как солома, торчали из-под нахлобученной на голову серой шапки, а огромные глаза выглядывали из-под бледных густых бровей. На поясе человека висели два ятагана.
  Стражник приветствовал Падифа очень дружелюбно. Пожалуй, он мог бы пропустить его без проверки. Но рядом была Энди. Незнакомец пронзительно посмотрел на нее и обвил ладонью черенок ятагана. Падиф почтительно склонил голову, и она услышала в Страте, что он что-то говорит соплеменнику.
  Не более минуты она стояла, силясь понять, о чем переговариваются ревены. Вконец, страж будто смилостивился и, примирительно склонив голову, отступил. Падиф прошествовал вперед под своды пещеры. Каменные стены от сырости поросли плесенью. В пещере было небольшое озеро, вдоль которого тянулась узкая тропинка. Следуя вдоль нее, они оказались на другой стороне водопада. Там их встретил еще один стражник, но он сразу же пропустил их.
  Здесь рос светлый хвойный лес, в котором неумолчно раздавался тихий гул, словно кто-то шепотом переговаривался. Шишки валялись в оттаявшем мху, а снег, стекая в канавки, обнажал ставшие коричневыми иголки. В воздухе слышался запах смолы. Ощущения от этого леса были знакомы Энди: она была здесь лесу давным-давно, когда еще только появилась в Инскримен и убегала от брата Падифа, Эрика.
  Они начали взбираться на скалу. Каменные валуны попадались все чаще, а деревья мельчали. Снег будто бы тяжелел. Ветер дул сильнее и холоднее, и стужа, отскакивая от камней, прокрадывалась под кожу ледяным дыханием. Энди плотнее закутывалась в одежды, а Падиф будто не обращал на холод внимания.
  Они вышли на небольшую поляну на каменном выступе. Сквозь грязный снег шла тропика к дому. Это был дом ревенов - она сразу поняла это. Она много раз видела такие дома - в словах летописей. Три еловых дерева были основой для этого дома. Нижние сучья стали опорой для стен, выращенных при помощи оснований из веток. Ненатурально густая крона служила подобием крыши. На этом труды оснований закачивались - все остальное обитавший здесь человек делал руками.
  Из этого дома абсолютно нечего было украсть так же, как и некому было становиться вором. Талены не требовали многого от материальных условий своей жизни. Понятие "дом" для них охватывало большее пространство, чем замкнутые стены.
  Из жилища вышел человек. Лицо его отличалось чрезмерной, будто детской любознательностью ко всем и всему, а на пухлых губах искрилась добродушная улыбка. У него были широкие мускулистые плечи и очень длинные руки.
  Мужчина подошел к ним ближе, и его взгляд, скользнув по лицу Энди, остановился на Падифе. Глаза его вспыхнули, а Падиф чуть вскинул подбородок - они заговорили. Неожиданно взор хозяина уперся в девушку, и она вздрогнула: скрытая угроза пронзила ее сознание. Но Падиф повел в воздухе ладонью, и его собеседник снова посмотрел на него.
  Энди было неуютно стоять за спиной Падифа и не участвовать в разговоре.
  - Леран заявил, что на его границы напали... - неожиданно, как порыв ветра, но отчетливо, как стук капель дождя по камню, появились эти слова в ее голове.
  Это не были мысли Падифа. Энди испуганно посмотрела на его затылок, словно надеясь открыть окошечко в его черепе, и спрятать там свой разум от чужеродного вторжения. Ее резкий взгляд не укрылся от глаз незнакомца. Ревен вдруг весело рассмеялся. У него был отрывистый, гогочущий смех.
  - Лучшее доказательство! - так же отрывисто, как его смех, пронеслись его мысли в голове девушки. Причем в этот раз это была голая, ничем не прикрытая мысль, будто предназначенная для нее.
  - Как они прошли мимо?
  - Предатель или новая маскировка.
  - Склоняюсь ко второму, - в этот момент девушка заметила, как капля сомнения промелькнула в глазах Падифа.
  - Не уверен... - будто удаляющееся эхо, донеслось до Энди. Ее сознание начало отстраняться от происходящего рядом разговора, который глушился ее собственными мыслями.
  Падиф и его знакомый, степенно склонив друг перед другом головы, разошлись. Хозяин дома на прощанье одарил Энди задорной улыбкой, а в голове у нее отчетливо зазвучал его голос:
  - Да сохранит тебя Селемер, вален!
  Энди, не зная, как отреагировать, просто дружелюбно улыбнулась ему, но он уже резво вышагивал по направлению к своему убежищу.
  Они поднимались еще выше. Воздух стал еще холоднее. Изо рта заклубился пар. Когда деревьев совсем не стало, они пришли к дому кузнеца. Он жил в крупной расщелине. Оттуда исходил огненный яркий свет.
  Но они не успели войти внутрь. Из дыры к ним вышел высокого роста, коренастый человек с болтающимся на поясе кинжалом. Он был одет в грубую, замызганную жирными пятнами и золой одежду. Серый взгляд его глаз выглядывал из-под густых бровей прямо и сурово.
  Он быстрыми шагами приблизился к ним и, обменявшись сухими приветствиями с Падифом, повернулся к Энди. Его взор жестко прошелся по ее лицу, и кузнец, нахмурившись, выкинул свои ладони в приветствии. Девушка нервно подняла свою руку в ответ. Кузнец вдруг сощурился, а потом резко развернулся и зашагал к себе в мастерскую. Она неуверенно посмотрела на Падифа, но тот стоял на месте, не глядя на нее. Она первой должна была зайти в дом мастера, тем самым решить: принимать или нет меч из рук кузнеца.
  Тяжелые раздумья начали проситься в ее голову, но она больше не могла думать об этом. Решение было принято еще раньше. Трясущимися ногами она прошествовала мимо Падифа внутрь расщелины. Краем уха она услышала, как его сапоги мягко ступили по ее следам.
  Мастерская являла собою образец практичности. Деревянная кровать в одном углу, каменные стол и стул в другом. Вся же остальная часть помещения отводилась для рабочего оборудования. Огромный камин трещал поленьями. Рядом стояла маленькая наковальня - слишком маленькая, чтобы выделывать на ней мечи. На валуне лежали всякие металлические инструменты, куски кожи, ткани. В горшках блестели разноцветные камни. Хозяин мастерской стоял посредине расщелины, сложив руки на груди и внимательно наблюдая за ней.
  Она ожидала поддержки Падифа, но нашла его в самом дальнем углу пещеры. Друг сидел на полу, взгляд его глядел прямо и был занавешен прозрачным туманом. Он был в Страте. Девушка посмотрела на кузнеца.
  - Мне нужно оружие, - сказала она на Нарве быстро, чтобы не выдать своего волнения.
  Ревен, едва заслышав звуки ее голоса, передернул плечами и весь как-то поежился, а взгляд его отлетел в сторону, будто его сбили прицельным огнем. Энди насторожилась, сообразив, что сделала что-то не так, как нужно, но уже через пару секунд кузнец снова выпрямился. Ее мозг ощутил чье-то присутствие у своих окраин, будто неведомый посетитель стучался в дверь. Это кузнец просил у нее разрешения пройти в ее мысли.
  - Что ты хочешь? - спросил он в ее голове.
  Энди, только заслышав вопрос, уже готова была ответить. Раньше она представляла себе такой же, как у Падифа, ятаган, с золотым черенком. Но сейчас другой образ вдруг появился перед ее мечтами.
  Ослепительно белый, идеально гладкий черенок, по которому ползут багровые, как кровь, прожилки, перетекая в узорчатый, будто сетка капилляров, эфес. Темно-красный, поблескивающий камень в рукоятке, в который, будто в сердце, впиваются эти красные линии, утолщаясь, будто аорта. Эфес полукругом обтекает синевато-серое лезвие, с выгравированной золотой полосой. Лезвие, цельным металлом проходящее почти что до середины меча, вдруг раздваивается в острые штыки, так, чтобы пронзать глаза. Она назовет его Искар Хэтрум - Дух смерти, ибо душа любого человека живет в его сердце, но отражается в глазах.
  - Будет готово через шесть дней, - раздалось в ее голове.
  Кузнец кивнул ей. Она почувствовала, как мысленная связь с мастером была разорвана.
  Уже через пару минут они с Падифом вышли наружу. Взгляд мужчины задумчиво глядел вдаль, где над горизонтом неспешно кружилось белое солнце.
  - Интересное ты себе выбрала оружие, - вялым голосом, все так же не глядя на нее, сказал он.
  - Не представляю, как может быть интересным предмет, созданный для лишения жизни, - сухо сказала она, покачала головой и ступила вперед, - Пойдем домой! - воскликнула она. Друг, резво обогнав ее, начал прокладывать обратный путь.
  Когда они достигли Предзакатаной ступени, солнце грело беспощадно, она была вся сырая от пота, а потому поспешила укрыться в прохладе пещеры. Очутившись под защитой каменных стен, она удовлетворенно вздохнула и переоделась. Она не стеснялась Падифа, потому что ему, как и остальным таленам, была безразлична внешность. Он же сбросил с себя только куртку и сапоги, а плотный сюртук так и остался на нем застегнутым на все пуговицы. Они уселись вокруг костра.
  - Ты вела себя достойно.
  - Что, правда? - подняв брови, переспросила она, - А что имел в виду тот тален, сказав, что на границы Лерана напали? - выпалила она.
  - Ты помнишь битву, которую недавно видела в Страте? Так вот, она состоялась у южных скал Цараненных гор - именно там, где местность нам менее всего известна. Мы заметили выступление яриков сразу же, и послали наши силы в бой. А леканы, несмотря на нашу с ними дружбу, не пришли на помощь... - глаза Падифа диковато заблестели, - Мы выстояли лишь благодаря присутствию нашего правителя и его сильнейших таленов. Но сколько воинов погибли там! Среди них были мои друзья... - он опустил потускневший взгляд.
  - А Леран, он заявил, что его границы подверглись нападению с запада, а потому он вынужден был оборонять свой дом, - продолжил Падиф, - Наш правитель, Танхет, и Леран встретились, они беседовали на языке таленов, где нельзя сокрыть ложь, но... Леран очень силен. Его сознание словно двоится, когда ты разговариваешь с ним. И порою трудно понять, искренние ли его мысли... Нет-нет, никто не сомневается, что битва у скал действительно была - тому сотни доказательств. Но то, что леканы не пришли - еще сильнее подорвало наше доверие к ним. Понимаешь ли, ревены начали сомневаться в преданности Лерана нашему союзу. Они не знают, чего ждать от него. И правитель думает о том же. Это очень опасная ситуация... - Падиф остановился, задумавшись, - Словно бы прошлое откликается нам в своем злорадстве.
  Он замолчал и медленным взглядом уставился на угли. Энди сидела неподвижно.
  - Весь мир неукоснительно идет во мрак, - будто с новой ноты, мрачно заговорил Падиф вновь, - Сознания таленов мутнеют, а они сами сбиваются в тех мотивах, что побуждали их продолжать бороться. Шаткий мир, который мы смогли построить после войны Равнин и Скал, мир, в котором возобновилась связь с основаниями, рушится, идет во прах, едва восстановленный из пепла. Мы все идем по лезвию меча, и стоит оступиться одному, как он потянет за собою всех остальных... Только вот неизвестно, все ли еще следуют друг за другом, или в конце колонны уже недостает идущих?
  Он говорил, говорил, и пламя в его глазах разгоралась все ярче, а голос отрекался от окружающего мира. Энди оцепенела. Казалось, он говорил не с ней.
  - Падиф... - сильно, настойчиво и в то же время милостиво прошептала она, смотря на друга.
  Ее голос словно бы вдохнул в талена здравый смысл.
  - Ах, прости меня, квален! - воскликнул он, - Эта военная болезнь порою смешивает мой рассудок... - пробурчал он и неожиданно приободрился, - В общем, ты поняла примерное положение дел в Инскримен, - сказал он, но Энди уже волновалась о другом.
  - Падиф, ты не хочешь сказать мне, что тебя гложет? - мягко попросила она.
  - Меня гложет война, квален, - сказал он. Она поняла, что друг окончательно пришел в себя - разговор был окончен.
  Дни потекли, плавно переваливаясь один в другой. Становилось все жарче и жарче. Солнце пекло четыре дня подряд, пока в одно утро обитатели Предзакатной ступени не обнаружили на поверхности плато корочку льда и застывшие комки снега на камнях и ветвях деревьев. Небо заволокло серыми, приводящими в уныние, тучами, а в воздухе появился приторно-сладкий, отдающий гнилью, запах сырых прошлогодних листьев, травы, глины и растаявшего снега. Но этот аромат быстро растворился в морозе, у которого был привкус холодной древесины. Все вокруг потеряло былую живость, и негустые сумерки апатии разлились в Инскримен. Но именно это время очертилось в памяти юной тален стремительными и немного пугающими успехами.
  Падиф видел, как мощь внутри Энди преобразует ее. Впервые, когда он проник в ее сознание, там было потерянное существо, хаотичное в своих мыслях. Но теперь внутри девушки пробуждалась новая жизнь - ей был дан второй шанс после неведомого ему прошлого. Много раз Падиф думал о том, почему он не может видеть все ее воспоминания. Ответ на этот вопрос был для него такой же тайной, как и его душа - для нее. Он знал, как страстно она хочет узнать его. Но он хотел остаться для нее все тем же веселым и могущественным другом. Быть может, когда-нибудь она станет настолько сильна, что проникнет в его сознание ленивым движением своих мыслей... Но он не мог представить себе будущего. Едва ощутимая слабость притаилась в его сознании: он чувствовал, как из прошлого таленов настигают их ошибки. И он не мог поймать их, защитить таленов от них. Единственный свет, который освещал дорогу перед ним, была его квален.
  Теперь Падиф начал бороться с ней в полную силу своих умений, применяя не только оружие или Страту, но все вместе. Его атаки стали едва различимыми для ее реакции, движения молниеносными, а мысли и того быстрее. Прежде чем нанести ей удар, он прикреплял к своему оружию какой-нибудь сюрприз от Квирнара или Селемера, реже прибавляя Ламара. Получив увечье от одного из оснований, она не успевала отразить действительное нападение оружием. Он постоянно был в Страте - его глаза блестели в тумане мыслей. Он не призывал оснований в Инскримен - он всегда был рядом с ними. Энди смогла последовать за ним не сразу.
  Это случилось, когда Падиф отбросил ее в сторону с помощью Квирнара. От боли удара сознание девушки будто выскочило из головы. Взглянув снова на мир, она увидела его совсем в другом качестве.
  Фигура Падифа излучала тихое поблескивающее сияние, а сам он был словно смыт ветром - расплывчатые очертания плавились один в другом. Взор на его обесцвеченном лице полыхал черным пожаром. Она была в Страте и одновременно в Инскримен. Хранилище ее снов распахнулось - и копившаеся в ней энергия перешла Квирнару: "Увеличь присутствие свое вокруг!" - воскликнула она и крепко зажмурилась, чувствуя, как разум ее возвращается в Инскримен, где Падифа отбросило немного назад. И одновременно с этим она не ушла из Страты, а еще глубже окунулась в этот мир, и теперь дралась словно на двух фронтах.
  После таких тренировок Падиф выводил ее на равнину, где она пробовала применять основания уже в спокойной обстановке. После возбуждения битвы энергия еще кипела в ней, и она училась направлять ее не спонтанно, а осознанно. Она создавала водяные шары, завихрения ветров, земляные взрывы. Вся жестокость и воинская безжалостность Падифа испарялись, и он был готов жертвовать собою ради ее успеха. Так, он без смущения требовал пробовать на себе ее изобретения, и порою к ужину возвращался весь сырой или облепленный землей. Но он, похоже, воспринимал это с детской радостью. Он звонко хохотал, когда в него врезались водяные шары, совсем не причиняя ему боли и распадаясь при одном прикосновении с ним. Это был подлинный азарт, и однажды Энди, не сдержавшись, прямо спросила, что с ним такое твориться. Он ответил быстро и без запинки:
  - А разве не прекрасно снова почувствовать себя неопытным и юным? - ответил он и зашелся в приступе безудержного смеха, начав прыгать вокруг озадаченной девушки.
  Но к тому времени, когда первые сумерки садились на землю, весь его задор истирался в зияющую пустую дыру, и он снова становился сдержанным. По вечерам они седлали своих коней и отправлялись на прогулку вглубь Уделимых холмов. Во время этих пробежек Падиф объяснял ей военные тактики и стратегии. А под конец юноша имитировал для нее битву на конях и гнался за нею, посылая вслед ей силу оснований.
  В тот день, когда они отправились за мечом, солнце тускло светило сквозь завесу перистых облаков. Воздух давил на легкие водой, которая тяжело висела в воздухе, несмотря на сквозняки.
  Кузнец, словно ожидая гостей, встретил их у излома каменной площадки, на которой был его дом. Они обменялись приветствиями, и кузнец повел их внутрь расщелины. Он оставил Энди посредине своего дома, подошел к столу и взял завернутый в мешок предмет. Сердце девушки замерло. Ей было неприятно, что кузнец нес ее меч, но, в то же время, она хотела, чтобы он навсегда остался с этим оружием в руках, а она никогда не открыла этот мешок. Мастер протянул ей сверток.
  Все мысли исчезли из ее головы, когда на руках повисла тяжесть, большая, чем вес меча. Она склонила голову перед кузнецом и задом отошла от него на несколько шагов. Ей казалось, что меч дрожал на ее ладонях. Остановившись, она нащупала рукоять и легким движением, будто она делала это постоянно, подняла лезвие с двумя штыками перед собой.
  Голубоватый металл поблескивал тонкими полосками ледяного света. Золотая нить, проходя от рукояти, раздваивалась и пульсировала, словно кровь в окоченевшем теле. Багровые камни тонкими линиями обвивали черенок из белой кожи, который плавно переходил в круглый эфес. Сердце меча - красный камень на конце рукояти - был настоящий алмаз, изменивший цвет под влиянием оснований.
  Меч был прекрасен и ужасен. Но сердце Энди было спокойно, пока она сжимала в ладони его рукоять. Дух смерти нашел пристанище в ее сознании.
  
  
  Глава 12
  
  Мокрая грязь чавкнула под ногами Энди. Она присела, удерживая равновесие, и с полуоборота взмахнула мечом. Просвистел воздух - и Искар Хэтрум со звонкими приветствиями встретился с серым металлом ятагана. Сноп разноцветных искр пробежал по нему, и два черных глаза ярко вспыхнули на фоне пасмурного неба. Тихое шипенье сорвалось с уст Энди, и искры, двигавшиеся к ее лицу, рассыпались и исчезли. Падиф резко оттолкнул ее от себя. Плотный столб грязи поднялся вокруг него и полетел в нее. Она призвала на помощь Квирнара. Грязевые снаряды на половине пути к ней остановились и упали, но один из них, самый крошечный, прорвался сквозь занавес и врезался в правое плечо. От сильного удара девушка потеряла контроль и позволила Падифу проткнуть ее руку. Она перекинула меч в другую ладонь и отскочила на пару шагов.
  Некоторое время они дрались только на мечах. В какой-то момент Падиф навис над ней, опрокидывая ее на спину. Но тут вода вдруг поднялась с земли и мощным толчком сбила Падифа с ног. Он повалился назад, но завис над землей и быстро перекувырнувшись, оказался на ногах. Она набросилась на него и с размаху ударила мечом по локтю. Падиф дернул головой, превозмогая боль, но Энди уже летела прочь от него, подхваченная силами основания. Если бы не вовремя подоспевший Кристо, она бы стукнулась спиной об валун у реки, к которому ее отшвырнул Падиф.
  Оседлав Ветра, она подождала, пока Падиф сядет на Асенес, и только потом поскакала на него. Черный всадник двигался ей навстречу неспеша, и неожиданно на пути у Энди возникла бледно красная вспышка, за которой последовал тихий рокот - и потом взрыв снега и слякоти. Кристо, испугавшись, встал на дыбы и пронзительно заржал, а она съехала на зад животного. Быстрый шелест выпорхнул из ее легких, и ровный, распластавшийся по всей спине толчок подбросил ее обратно. Она едва успела защититься от нападения Падифа. Их лошади завертелись друг против друга, переминаясь с ноги на ногу, а всадники заработали руками. Скрежет металла заполнил слух дерущихся, мышцы напряглись, мысли заметались быстрее молнии.
  Падиф сделал стремительный выпад, Энди вскрикнула и уронила Дух смерти: из ее левой руки засочилась кровь. Она попыталась отбиться с помощью маленького взрыва воздуха у самого лица мужчины, но он увернулся и столкнул ее с коня мощным ударом плашмя ятаганом. Она повалилась наземь, но быстро поднялась, схватила упавший меч и подставила его под размашистый удар Падифа. Громко и протяжно загудел металл, руки девушки задрожали, Падиф закрутил ее клинок вокруг своего и выхватил меч из ее рук. После он как-то очень небрежно взмахнул рукой, и у Энди подкосились коленки - она перекувырнулась в пространстве и упала на живот, вывернув при этом одно из запястий. Между лопаток у нее встало острие меча противника.
  - Ты умерла, - заявил тален и отнял от ее спины оружие.
  Некоторое время она лежала, не двигаясь. Выровняв дыхание, она попробовала подняться хотя бы на корточки, но застонала и повалилась обратно. Падиф оглянулся на ее стон, но не помог ей, а продолжил медленно глядеть вдаль. Девушка поднялась на ноги со второй попытки. Она выпрямилась и, не глядя на Падифа, хромая, прошла к реке. Там она с трудом села и принялась омывать свои руки в ледяной и прозрачной воде.
  Она смыла кровь и грязь с ладони - там был короткий глубокий порез. Шипя от боли, девушка вынула из внутреннего кармана ткань и перевязала кисть. Она немного посидела недвижимо, наблюдая веселый бег воды и улыбаясь своим успехам в использовании Страты.
  Когда она попыталась встать, в правой груди ее закололо и у нее перехватило дыхание. Она зажмурилась, пытаясь вдохнуть. Когда приступ прошел, и она все-таки поднялась, она отыскала Искар Хэтрум и беззвучно позвала Ветра. Он откликнулся мгновенно. Приблизившись, он уткнулся носом в ее лоб, словно подбадривая, а потом присел на колени, чтобы ей было легче забраться на него. Энди, завывая от боли, вскарабкалась на его спину и прижалась грудью об его шею. Конь стал ступать медленно и осторожно, стараясь не трясти ее. Мысленно она поблагодарила Кристо за заботу и отзывчивость. Они побрели к Предзакатной ступени. Падиф и Асенес следовали за ними.
  Тишина нарушалась лишь шумом пробившейся сквозь толщу льда реки и частыми завываниями ветра. Серое небо клубилось в дождевых тучах с самого утра, и воздух вокруг пропитался сыростью и запахом влажной земли. На путников хмуро глядела Ревен. За горой длинной полосой тянулся Хафис, который выглядел приветливо и светло. Казалось, можно было слышать даже в Инскримен, как весело переговариваются там деревья. Где-то на западе, на горизонте, очерчивались контуры цепи гор, которые своими острейшими пиками разрезали небо и превосходили его в своей настороженности.
  Энди ожидала, когда же Падиф начнет говорить. Сейчас, пока она наслаждалась покоем, а разум ее пребывал в совершеннейшем запустении, ее наставник тщательно анализировал прошедшую тренировку и готовился произнести для нее небольшую назидательную речь. Подумав об этом, она не без тени удовольствия и гордости отметила, что подобные лекции становились все короче и короче, и размеренное торжество, которое ранее изредка скользило в голосе Падифа, появлялось все чаще и чаще.
  - И все-таки ты проиграла, - с наскоку заговорил юноша, - Потому не стоит самовосхваляться, - язвительно заметил он и сверкающими глазами взглянул на нее, а она скрипнула зубами от досады. - Да, да, твои мысли все так же открыты мне, сколько бы ты не пыжилась их скрывать, поэтому работы тебе предстоит еще много. Тебе не хватает маневренности и собранности. Хотя, ты пару раз задела меня! - он усмехнулся сам себе, - Но! У тебя проскакивает речь. Держи в узде свой язык! Он твой враг! Он выдает твои намерения раньше, чем ты успеешь о них подумать. Твои воззвания к основаниям должны быть скрыты разумом. Но ведь я говорил тебе это уже сотни раз, а потому только напоминаю и подстрекаю, - Падиф немного помолчал, - А теперь скажи мне: что значила твоя заминка?
  - Какая заминка?
  - Когда ты вскочила на Кристо, ты остановилась, - он посмотрел на нее из-под бровей. Энди же прикусила губы и виновато сощурилась, но ничего не ответила, - Квален, квален! Ну сколько раз тебе повторять: атакуй по возможности! Ты оказалась в преимуществе передо мною: примени ты чуточку скорости и побольше сообразительности, этот поединок ты бы выиграла!
  - Неужели ты не понимаешь? - зашептала девушка, - Я не могу разить человека, когда он безоружен...
  - Это я показался тебе безоружным? - угрожающе воскликнул он.
  - Но, Падиф, дело даже не в том, кто может обороняться, а кто - нет! Это дело восприятия, дело осознания того, кто мы есть, - она остановилась, но Падиф молчал, отвернувшись от нее, - Отбирая жизнь, я должна быть уверенна в том, что мой противник сделал все, чтобы ее защитить. Ах, Падиф, ты же сам говорил мне, что человеческая жизнь бесценна, что она уникальна, что война - это ненормально, тогда почему же я не могу быть лучше этого хаоса? Почему я не могу быть другим примером?
  Падиф ехал, прямым и недвижимым взором глядя далеко за пределы горизонта, и все изгибы его лица застыли в ожидании. Прошла минута, и он вдруг расслабился.
  - Запомни свои слова, квален! - беззвучно произнес он.
  - А почему ты не можешь так думать? - прошептала она.
  - Я сам забываюсь, Энди... - неожиданно громко ответил мужчина и опустил глаза в землю, - Я устал, но не могу знать, от чего я устал, потому как не видел мира без войны. Вся моя жизнь идет в войне, а говорить, что я устал от войны - значит говорить, что я устал от жизни...
  На какие-то мгновения буря, штормом разливавшаяся в его душе, открылась ей. Время остановилось - и быстрее нагнало свой ход. Энди опустила голову.
  - Падиф... Я обещаю, что я сделаю все, что от меня зависит, лишь бы покончить с этим... - промолвила она беззвучно, - Хватит уже с этого места... Войны.
  К вечеру прошел ливень - небо долго и протяжно роняло над землей свои слезы. Ночью наступило затишье - дрожащее и хрупкое, словно апатия после горя. Непроглядная тьма окутала мир. Казалось, все живые существа слились друг с другом в медленном дыхании сна. Природа готовилась к переменам.
  А Энди сидела на краю Предзакатной ступени, скрестив ноги и водрузив кисти на колени. Лицо ее было повернуто к небу, глаза закрыты, плечи расправлены. Легкий ветер теребил ее волосы, а сладкие запахи весны щекотали ей ноздри. Она не спала, но и не бодрствовала. Если бы кто-нибудь коснулся Энди, она бы тут же очнулась, так же, как если бы кто-то позвал ее в Страте - она бы уснула. Молодая тален напитывала свое Хранилище снов.
  Здесь были нереализованные инстинкты, нерастраченное осознание прошлого и непродуманные мысли. Она ничего не отнимала у жителей Инскримен: камень не забывал ушедших лет, деревья не теряли своей зелени, твари не нарушали естественного порядка жизни, а люди не сходили с ума. Эта энергия сейчас была неуправляемой и никому не нужной.
  Рядом с Энди стоял Падиф. Он тоже питал свои сны. В Страте два талена ощущали друг друга, ощущали других не спящих, но не бодрствующих таленов, но никто никого не тревожил.
  Внезапно зарядил мелкий дождь, и Энди открыла глаза. Быстро поднявшись, она вбежала в пещеру. Напоследок девушка оглянулась на Падифа: он стоял так же неподвижно. Она хмыкнула и, нырнула в убежище. Она слушала, как капли все сильнее стучат по камню. Она хотела бы дождаться прихода Падифа, но увидела его только на следующее утро.
  ***
  С тех пор, как она получила Искар Хэтрум, обучение ее не замыкалось на Предзакатной ступени и Уделимых холмах. Падиф начал знакомить ее со своими друзьями. Некоторых из них она видела на сборище Сомнения. Особенно было приятно увидеться с Калипом. Они встретили его случайно, вечером, на северной стороне Ревен, когда возвращались с запасами еды из продовольственного склада. Сначала девушка не узнала приятеля. Он спрыгнул к ним с кроны дерева, и в темноте она разглядела лишь зеленую вспышку глаз и яркое белое пламя его волос.
  Обменявшись приветствиями с Падифом, он повернулся к ней и мягко постучался в ее мысли. Она открыла дверь.
  - Я вижу, что ты заметно подправила свои навыки! - взгляд его скользнул к ее поясу, на котором болтался Искар Хэтрум. Но он тут же переключился на Падифа. Между ними завязался мысленный разговор, и она попыталась услышать его. Когда она коснулась этой беседы, Калип дернулся и с сомнением поглядел на нее. Но Падиф кивнул, и она услышала:
  - ... Леран с Танхетом все никак не могут договориться о повторном союзе... - услышала она мысли Калипа.
  - Но о союзе они решили - это главное, - отреагировал ее наставник.
  - А что этот союз без доверия? Пустая формальность... Они не могут договориться насчет того, что же случилось с дозорными постами и как же ярики так неожиданно появились у Хафиса. Танхет хочет добиться правды от того, в чьем сознании нет разницы между ложью и истиной...
  - Я сам толком не знаю, чему верить.
  - Никто не знает. Остались основания - они знают правду, но ведь мы не можем слышать их у Лерана отчетливо... Вроде как правитель хочет, чтобы переговорами занялся ты.
  - Неужели? - в сознании Падифа вспыхнуло презрение - оно было настолько сильное, что даже Энди заметила его.
  - По крайней мере, я слышал это от Нариньи.
  Разговор оборвался, Калип снова обратился к ней.
  - Частенько тебя теперь можно видеть! Падиф старается, как может, чтобы ты освоилась. Люби его за это, - слишком просто для столь значимых мыслей подумал он.
  - А я и так люблю, - сказала она и посмотрела на друга. Уголки его губ на миг дернулись.
  Калип проворно вскочил на дерево прямо по отвесному стволу. Энди, проводила его карабканье зачарованным взглядом, и в мечтах прошептала:
  - Вот мне бы так!
  А Падиф, уловив ее желание, тоже поглядел наверх.
  - А ты права. Пора уже, - сказал он и подмигнул ей.
  Сначала было трудно. Пытаясь стоять на сучке, который с помощью Квирнара удерживал в воздухе Падиф, она миллион раз упала на камень Предзакатной ступени - наставник решил, что чем жестче и больнее она будет падать, тем реже станет это делать.
  - Ты должна воспринимать это так же нормально, как солнце и землю, и тогда с тобою согласятся основания, что живут в твоей голове, и их мощь удержит тебя. Убеди себя в том, что делаешь, и основания помогут тебе, - сказал Падиф и быстро запрыгал с одной ветки на другую. Вот он уже стоит на самой вершине дерева, театральным жестом раскинув руки в стороны.
  Ей было тяжело раскрепостить свое сознание. Ведь в другое время она напрягала все свои мозговые прожилки, чтобы обучаться другим навыкам таленов. Но уже на второй неделе обучения она сумела пройтись по ветке.
  - Падиф, а о чем вы разговаривали с Калипом?
  - О порядке дел на горе Ревен.
  - А если... поподробнее? - ненавязчиво, с большой просьбой подкралась к мыслям друга она. В его черных глазах читалось недовольство и одновременная заинтересованность, которые боролись друг с другом в его умной голове.
  - Тогда задавай вопросы.
  - Танхет и Леран снова заключают союз. А как они все-таки согласились обойти стороной тот случай в южных землях? И что там с наблюдательными постами?
  - А никак. Правитель пытается выяснить правду у Лерана, не подразумевая, что правды можно докопаться только у яриков. Наблюдательный пост не заметил яриков, которые атаковали Хафис, пока мы сражались на юге. Этот пост - Салиест Темпела.
  - А Танхет хочет, чтобы ты поехал к Лерану выяснять, почему?
  - Я думаю, Леран тут ни при чем. Не он создал Салиест Темпела. Танхет просто не доверяет Лерану. И вместо того, чтобы разобраться с ним самому, он посылает меня.
  - Но почему?
  - Танхет растерялся. Наверное. Мне сложно его понять.
  - Но он посылает тебя к Лерану... Как правитель может доверять тебе такую важную работу?
  - У меня особые привилегии, ты помнишь.
  Она закивала головой.
  - Но ты мне, конечно, о них не скажешь.
  - Нет.
  - Ну ладно! - воскликнула она вслух, - Секретничай, сколько хочешь! В конце концов, я рано или поздно все узнаю! - добавила она.
  - О, это обязательно, - невозмутимо подумал он.
  - И ты отправишься к леканам?
  - Да, придется, - отмахнулся он.
  Энди немного помолчала, собираясь с мужеством.
  - Падиф... - мягко и покладисто позвала она, - А можно я поеду с тобою? - сказала она и тут же поняла, что ее надежды рухнули: глаза Падифа округлились, брови взлетели наверх, а волосы чуть не встали дымом.
  - Без обсуждений - нет! - жестко и громко подумал он, - Я поеду с Эриком, и это было решено еще до того, как я об этом узнал.
  - Но Падиф...
  - Нет! - только и подумал он, и возражать было бессмысленно.
  В последний месяц весны наступило какое-то затишье. Ровно как мир оделся в свежую зелень, так и они с Падифом будто переступили какую-то черту, обозначавшую их прошлое существование. Последовательность действий в каждом дне стала упорядоченной и привычной. В поступках и мыслях Энди стала появляться закономерность, а ее способности входить в Страту стали почти необходимой частью жизни. Она радовалась этим переменам, и начинала любить мир. Эта любовь заключалась в мелочах: в ворсинках шерсти на шее Кристо, в запахе соломы в ее кровати, в холоде каменного плато, в шуме горных ручейков. И конечно, в тихом прозрачном свечении, которое разливалось вокруг Падифа по ночам у края Предзакатной ступени.
  Ее жизнь казалось ей настолько полной, что страх редко играл в ней роль. Поэтому она решила, что нарушит наказ Падифа и последует за ним в Хафис к вождю леканов.
  Она не объясняла себе, почему ей так хотелось попасть в это место. Она понимала, что ее поступок может привести к плохим последствиям не только для нее, но и для всех таленов вообще, но ничего не могла с собой поделать. Хафис заполнял ее сны, звал ее в Страте.
  Энди даже не особо переживала о том, как именно она выполнит свое намерение. Единственное, что ее тревожило - она не знала, когда именно Падиф отправится выполнять свою миссию и предупредит ли ее об этом. Но в середине мая он разбудил ее и сообщил, что уезжает. Едва он вышел из пещеры, как она нацепила на пояс Искар Хэтрум и выскочила вслед за ним.
  Теплое солнце и свежий ветер обласкали ее кожу, но девушка не заметила этого. Она спустилась с лестницы, позвала Кристо. Он откликнулся, и она знала, что он мчится к ней из юго-восточной стороны Уделимых холмов.
  Природа вокруг нее дышала юностью. Всюду землю скрывало бархатное зеленое одеяло. Деревья лоснились сочными листьями и иголками. В воздухе витал аромат смолы и одуванчиков, а глубокое лазурное небо отдалялось от земли, освобождая ее. Камни Ревен будто полегчали. Вода в реке поднималась быстрыми и коротким волнами. Единственное, что не изменилось, было Мертвое озеро. Оно хмуро и мрачно озиралось на жизнь вокруг себя, невозмутимое, как сама смерть.
  Но Энди ничего вокруг не замечала. Ее нервы все же подвели ее, как обычно, перед самым ответственным моментом: у нее немного тряслись руки, в груди лежало что-то тяжелое, а дыхание прерывалось. Но теперь ею руководили другие эмоции: она должна была доказать себе, что не ошиблась со своим решением.
  Пока Кристо скакал к ней сквозь холмы, она рыскала мыслью в Страте. Она не пыталась отыскать Падифа, потому как даже без проб знала, что попытки бесполезны. Когда-то наставник сказал ей, что отыскать сознание животного намного легче, потому как оно больше привязано к физической оболочке, нежели у человека. Поэтому сейчас она искала Асенес.
  Но у нее это не выходило. Она искала везде, куда могла дотянуться: в долине реки между Хафисом и Ревен, на самой скале, в Уделимых холмах, на опушке леса. Быть может, Падиф защитил сознание своей кобылы.
  Даже объединив свои мысленные возможности с Кристо, она не сумела выследить Асенес. Поэтому она стала искать Падифа глазами. Она взобралась на возвышенность, с которой было видно далеко вперед и вокруг.
  Солнце плыло вверх по горизонту. Ей уже начало напекать голову. Кристо стал недовольно причмокивать губами, разбрасывая вокруг себя слюни. Но девушка не отчаивалась. Ее быстрый взгляд порхал над разноцветными, в пестрых цветах, полями. Спереди стоял Хафис, сзади была Ревен. Только один раз, позволив себе оглянуться, Энди будто физически ощутила на себе какой-то упрек этой накалившейся на солнце каменной глыбы, будто гора порицала ее за коварные помыслы. Но девушка тряхнула головой, и неприятное чувство исчезло, растворившись вместе с одолевшим ее на минуту дурманом. Желудок ее жалобно заурчал, когда слева от нее, выезжая из-за западной стороны горы, показались две фигуры. Каждая клеточка крови молодой тален подпрыгнула в венах и артериях, и сознаниев миг прояснилось.
  Черное изваяние Падифа на матово-серебристой Асенес угадывалось без труда. Рядом с ним скакал Эрик.
  Она закрыла глаза. Тихий, тяжелый вдох наполнил ее тело кислородом. Она расслабилась и уснула. Но сознание ее проснулось. Теперь она была и в Инскримен, и в Страте. Она распахнула веки, но на мир смотрел теперь не ясный взгляд карих глаз, а застеленный дымкой искрящийся взор, в котором вертелись силы ее сознания и желаний.
  "Создайте заслон для меня, Квирнар, Ламар", - попросила она.
  Будто сквозняк прошелся по ее мыслям, коснулся каждой клеточки ее мозга, заглянул в Хранилище снов и унес с собою ее силы и ее просьбу. Земля под ногами ее задрожала, пространство зарябило, травы заколыхались под порывами ветра. Девушка медленно осмотрелась: две фигуры впереди не обращали внимания на поднявшийся ветер. Она легко, будто она ничего не весила, вскочила на спину Кристо.
  Комья земли рассыпались в пыль, которая покрыла коня и ее одежды. Труха прошлогодних листьев поднялась наверх и закружилась повсюду, мелькая серо-желтыми пятнами в воздухе, ломая прямые лучи полуденного солнца. Пространство уплотнилось, небо стало ближе, а Хафис придвинулся нескончаемой темно-зеленой стеной. Как в странном сне, Энди видела проносящиеся мимо себя кусочки земли. Улыбаясь, но не теряя самообладания, она погладила Кристо по шее, и тот пустился вдогон за Падифом и его спутником.
  Со стороны это выглядело так, как будто налетел сильный ветер и поднял из-под корней растений всю требуху и грязь; а рядом с Ревен буря разгулялось особенно сильно, приближаясь к Хафису.
  Энди скакала вслед за Падифом, опустошая свое Хранилище снов. Кристо поддерживал ее теми силами, которые мог отдать без ущерба для себя.
  Она старалась держать дистанцию между собою и таленами. Они уже проехали половину пути до леса, а она все не отставала и чувствовала, что сил у нее хватит до самого конца, и даже останется. Квирнар и Ламар не требовали много, и в мозг девушки прокралась невероятная мысль о том, что сам мир способствует ее выходке.
  Но всадники впереди нее вдруг резко затормозили, и случилось самое худшее, что могло случиться: Падиф обернулся, его сквозной, острый взгляд пронесся к ней через все преграды оснований, пробил ее отчаянную мысленную оборону и прожег ее сознание насквозь. Энди почувствовала это так, будто из нее вышибли мозги. Она хотела было вскрикнуть от неожиданной боли, но из глотки ее вырвался только хрип. Агония продлилась всего миг - и вот уже она недвижимым грузом лежит на шее Кристо, безразличным взглядом смотря в пустоту.
  Кто-то грубо схватил ее за подбородок и поднял ее лицо к свету: солнце ослепило ее, и она зажмурилась, но чьи-то жесткие руки встряхнули ее, и она уткнулась в два горящих черных глаза.
  - Прости... - еле выговорила она, а Падиф так и продолжал держать ее за лицо и пялиться каким-то непонимающим взглядом в ее душу. Она не могла выносить этот взор. "Лучше бы он бранил меня", - пронеслось у нее в голове, и она внезапно поняла, что думает только лишь о себе. Ведь она фактически предала своего друга, нарушила данное ему давным-давно обещание...
  Энди не отвела взор, но продолжила мужественно впитывать в себя бестелесную тревогу, что волнами исходила от Падифа в ее разум. Это было физически больно. Он словно наказывал ее - она видела, как гнев переливается через края его глаз.
  - Перестань! - откуда-то донесся ее собственный, пронзительный голос. Боль вспыхнула в ней в последний раз - и исчезла.
  Она судорожно заглотнула воздух. Падиф смотрел на нее твердым и холодным взглядом. Он покачал головой.
  - Поздно просить прощения, - и Асенес, развернувшись, мерным шагом направилась в сторону Хафиса.
  Но Падиф не уехал далеко. Отъехав от своей подопечной на некоторое расстояние, он обернулся и повелительно, жестко бросил ей:
  - Чего ты ждешь? Не отставать!
  И она последовала за ним, уныло склонив голову.
  Падиф взял ее с собою. Но она не чувствовала крыльев за спиной. Наоборот, ей представлялось, что на Кристо едет не человек, а какой-то бесформенный, грязный и вонючий мешок. Ей было так плохо, что даже не волновало, почему Падиф не отправил ее обратно и не накричал на нее. Свое пребывание в Хафисе она представляла иначе: на лице ее улыбка, глаза сверкают, а гордая спина гласит о достоинстве и ловкости. Теперь же она хотела только одного: вернуться в мягкий уют пещеры на Предзакатной ступени.
  "Онемей!" - вдруг возникла у нее в голове мысль Падифа, и в мозгу у девушки вдруг что-то остановилось. Но присутствие Падифа в ее сознании на этом не закончилось:
  "Никаких лишних движений. Никаких наглых взглядов. Ничего. Ты - моя тень".
  Они въехали в лес. Сухие листья неспеша сыпались с деревьев, словно лето здесь на наступало, в тишине наполняя воздух едва различимым шуршанием. Кроны слегка покачивались, и казалось, что лазурь неба танцует. Здесь не было звериных и человеческих троп. В воздухе был сухой сладковатый аромат.
  Через некоторое время троица выехала к реке, что пронзала Хафис. Здесь ее стремя плескалось в суженном русле, и оттого было более буйное. Всадники двигались вверх течения, вглубь леса.
  Энди чувствовала то, о чем Падиф когда-то говорил ей: наблюдение. За ней следили, но это ощущалось не физически - словно наблюдатель был в ее голове. Это давило на мысли, путало их, сбивало с последовательности, и от этого ей хотелось спать. Она низко склонила голову и начала клевать носом - вместо нее за дорогой следил Кристо.
  Она словно видела себя со стороны. Но ведь это был не сон, а что-то другое. Она ступала в белой пустоте. Постепенно мгла растворялась и чертила тропу, покрытую зеленой травой. Неожиданно, под ступнями стало жарко, трава вдруг почернела, заискрилась быстрым пламенем и обуглилась, а подол ее платья окрасился в темно-красный цвет. К ней подошел черный медведь, взвалил ее на спину и бросился куда-то. Животное летело вперед широкими прыжками и только раз оглянулось на свою наездницу, и тогда на нее посмотрели два кристально-синих глаза, но после они вдруг помутнели, смазались и из них пошел черный дым, который окутал ее. Стало темно, как в глубине воды. Она стала тонуть...
  Энди резко пробудилась и часто задышала, осматриваясь. Впереди было какое-то сооружение, не принадлежащее природе. Это была огромная древесная крепость. Она протянулась до верхушек самых рослых деревьев. Стены были сросшиеся между собою стволы, которые еще жили: из них торчали ветви с зелеными листьями.
  Падиф и Эрик степенно прошли к воротам, склонили головы и закрыли глаза. Энди уловила в Страте слабую вибрацию их сознаний и поняла, что сейчас талены общались с теми, кто ждал их внутри. Через мгновения ворота перед ними плавно и беззвучно отворились. Они въехали внутрь и оказались в просторном холле. Вдоль стен горели факелы. В тени их огней блестели влажные листья. Где-то даже белели маленькие цветы. От этого воздух в крепости был свеж и пах медом. Посередине зала витая лестница уходила в небольшой люк. Здесь было пусто, кроме нескольких человек у одной из боковых дверей. Еще один мужчина встречал гостей.
  Это был широкоплечий, крепкого сложения лекан, с сильными чертами лица и твердым, быстрым взглядом огромных серых глаз. На поясе у него висели два кинжала. Несмотря на свои крупные габариты, он двигался проворно и легко. Он смотрел на гостей очень внимательно.
  Падиф, Эрик и Энди спешились и передали поводья лекану. Он повел троицу вдоль коридора. В какой-то момент небольшие ворота слева от них распахнулись - и он ввел туда коней. Энди заметила, что в конюшне вместо искусственного пола была земля с высокой зеленой травой. Лекан оставил животных пастись и мягко закрыл ворота. Гостей же он повел вверх по витой лестнице.
  Они двигались вверх до шестого пролета. Второй и третий этажи были совершенно пусты, а вот следующие два зала были полны людей: леканы сновали туда-сюда между дверьми в стенах, останавливались, чтобы что-то передать друг другу. Энди, испугавшись скопления народа, старалась не смотреть по сторонам, чтобы не замечать на себе любопытных взглядов.
  На последней площадке все выглядело по-другому. Узкий коридор освещался слабым голубоватым огнем факелов, а по черным стенам стлались темные, огромные, но чахлые листья. Солнечный свет едва пробивался из маленьких, тесно зарешетчатых окон под самым потолком.
  Лекан повел посетителей вдоль прохода, в конце которого, напротив лестницы, виднелась единственная дверь. Абсолютная тишина, прерываемая разве только шумом роста или увядания листьев, царила в этом месте, и даже звук шагов замирал, едва успев народиться. Энди, которая продвигалась вперед последней, испытывала усиливающуюся тревогу, будто бы за ней приглядывали сами стены.
  Дойдя до двери, лекан остановился и толкнул ее. Бесшумно, Энди в глаза бросился яркий дневной свет. Их проводник вошел внутрь, остановился там и пропустил вперед гостей. Когда все оказались внутри, он мягко закрыл двери и встал на страже. Глаза девушки привыкли к свету.
  Обширная, но небогатая комната. Пять больших овальных окон - и сквозь них в пространство вваливаются широкие солнечные лучи. Здесь были невысокие шкафы, на которых валялись в беспорядке различные рукописи, посуда, огрызки свечей, какие-то странные металлические приборы, стрелы, и прочая мелочь. В углу трещал камин, несмотря на тепло снаружи. Посредине комнаты - длинный стол, заваленный книгами, перьями и картами, стаканом, ножом и грязными перчатками. У окна, повернувшись лицом к посланникам Танхета, ожидал человек. У Энди сам собою открылся рот.
  Ошибки быть не могло: короткие белые волосы, угловатое, но очень сильное и высокое тело, острые выступающие черты лица. И эти черные, лишенные цветных радужек, нормальных размеров глаза. Это он полгода назад заточил ее в своей тюрьме. Это он потом разговаривал с нею так, будто уже встречал раньше. Это за его спиной люди растворились в черные облака. И это он вышвырнул Энди в холодный лес. Это он появлялся в ее снах. И это был Леран.
  Почему же Падиф не сказал ей об этом? Какой могла быть причина, вынудившая его промолчать? Или это Леран закрыл свой образ в ее голове от чужого взгляда?
  Множество бесформенных вопросов тут же нашли себе приют в возбужденном сознании девушки и заметались там в хаотичном порядке, не позволяя ей ухватиться хотя бы за один из них. Сейчас, расширенными глазами созерцая Лерана, она ловила внутри себя какое-то упущение, какое-то позабывшееся событие. Но она не знала, что это. И ответы нужны были прямо сейчас - она едва сдерживалась, чтобы не подбежать к Лерану, схватить его за грудки и не получить из него решения на свои сомнения. Но она сцепила кисти рук между собой и опустила голову.
  Леран сделал шаг навстречу дипломатам и схватился за спинку своего стула. При каждом движении любая частичка его тела завораживающе выступала из общей фигуры, в нем не было целостности, а только разрозненные и плохо спаянные друг с другом кусочки плоти. Спокойный взгляд живых глаз степенно прошелся по каждому гостю, не задержавшись ни на одном лице.
  Леран сделал должные жесты приветствия. Падиф, Эрик и Энди ответили ему, и он пригласил их садиться. Энди стало приятно и стыдно одновременно: ведь она не заслуживала почести сидеть на столь важном совещании наравне со всеми. Лекан, подождав, пока гости усядутся, опустился на свой стул, и, откинувшись на спинку, водрузив руки на подлокотники, деловито уставился на Падифа.
  Они переговаривались на всеобщем языке Нарве. Но одновременно они подкрепляли правдивость слов мыслями в Страте.
  - Танхет прислал нас, чтобы разъяснить спор о заключении союза между нашими народами, - твердым голосом проговорил Падиф.
  - Да, мы с ним не смогли уладить все разногласия, а потому он решил поручить это своему доверенному... - знакомым Энди спокойным и плавным голосом произнес Леран и немного призадумался, а потом чуточку улыбнулся, - Он все еще смеет полагаться на тебя, не так ли? - спросил он, и какая-та искра лукавого сочувствия проскользнула в его глазах.
  - То лишь ему известно, - сдержанно ответил Падиф, но Энди заметила, как сильно он сжал подлокотники, и чуть вызывающим взглядом впился в лекана, - Но речь не об этом, - добавил он более мягко.
  - Конечно, - тут же уступил Леран.
  - Во-первых, стоит разрешить конфликт по поводу последнего столкновения с яриками. Я не обвиняю тебя в измене, потому как это верный путь к расторжению всякой дружбы между нашими народами. Сейчас, во время смуты и недоверия самое главное - сохранить то, что мы имеем, а не растрачивать силы на ссоры из-за неизвестности. Единственная общая цель - это прекращение войны, которая затянулась слишком долго, чтобы травмировать наши сознания бесповоротно. Ни мы, ни наши последователи никогда не будут прежними ровно так же, как и весь мир, - сказал Падиф.
  Леран слушал без всякого выражения, будто в его голове вообще не было мыслей.
  - Значит, ты веришь мне. Но почему же? - спросил он бесцветным голосом.
  - Если ревены отвернутся от леканов - мы проиграем войну. Если мы восстановим с вами союз, а вы окажетесь предателями - мы все равно проиграем. Поэтому я предпочитаю прежние отношения между нашими племенами, тем более что причина раздора не представляется мне ясной и достаточной для ссоры не просто двух человек, а двух народов, - проговорил четко Падиф.
  Леран молчал, и на лице его вдруг стало появляться едва различимое разочарование. Падиф же как-то суетливо переместил свое положение на стуле и, сначала замявшись, добавил к своему объяснению еще один довод:
  - Но если говорить о моем личном восприятии, что мне не совсем хочется делать, то я могу истолковать свой выбор немного по-другому. Мне хочется верить в твою добропорядочность и преданность. Я не могу думать, что ты мог переметнуться на сторону тех, кто уничтожил столько, всем нам дорогого. Я смею верить. Потому как иначе все мы уже погибли, и древние клятвы верности не имеют более важности, и тогда весь смысл нашего существования померк и поблек - уже давным-давно. А ведь мы боремся за этот смысл.
  Падиф проговорил это быстро, но уверенно - взгляд его ни раз не дрогнул в глазах Лерана, но было в нем яркое, опаляющее пламя отчаяния. Глава леканов заметно оживился. Он подался вперед к ревену.
  - Ты во многом мудрее своего предводителя. Танхет ошибается на твой счет, - сказал он. Падиф же нахмурился, но огонь в его глазах стал мягче. Энди ощутила, как в мгновение между Падифом и Лераном образовалась невидимая ниточка, связавшая их сознания общей идеей. Союз негласно был уже заключен. Оставалось только обговорить его условия.
  - Значит, наши народы согласны на заключение нового союза? - скорее для соблюдения формальностей спросил Падиф.
  - Согласны, - подтвердил Леран.
  - Для начала нам следует решить проблему со сторожевым постом, Глазами равностояния, который пропустил врагов столь близко к нашим территориям. Как это произошло? - спросил Падиф.
  - Мне хотелось бы знать это. Я, едва мне сообщили, что Танхет отправляет ко мне именно тебя, предполагал, что создатель этого поста сможет дать мне должный ответ, - сказал лекан и значительно взглянул на Падифа.
  Значит, тот юноша, что был отправлен руководителем ревенов на разведку и после спасался от яриков у заповедного озера, есть не кто иной, как сам Падиф? Почему же тогда он не назвал себя Энди? Падиф будто не заметил ее удивления и продолжал прямо смотреть на лекана. Заявление последнего, кажется, нисколько не задело его гордости.
  - Когда я прибыл туда, то не обнаружил там никаких неполадок или изменений: дозорные доложили, что в то время, как ярики появились у скал, ничего необычного не произошло, и сами они не видели, как армия прошествовала от Цараненных гор, - сказал он.
  - Но какие-то соображения у тебя имеются? - быстро спросил Леран, и в глазах его заплясали хитрые огоньки. Энди вдруг подумала, что леканскому лидеру известны все слова Падифа наперед и он интересуется делами только затем, чтобы проверить осведомленность собеседника. Посмотрев на своего черноволосого друга, девушка предположила, что и он всего лишь играет словами.
  - Они прошли каким-то неизвестным нам северным путем, - ответил Падиф, - Но подобные мысли приводят меня в смятение: на севере ничего нет, кроме Зимы - неужели ярики нашли способ противиться смерти, что окружает Инскримен? Если это действительно так, то мы становимся практически беззащитны, и все наши наблюдательные посты, вылазки в разведку - все теряет свое прошлое значение. Так, они могут атаковать нас, откуда им вздумается. Быть может, они уже движутся где-то среди Зимы к восточным границам Инскримен, а потому стоит как можно скорее объединяться и создавать новую тактику самообороны, - скоро проговорил Падиф, а Леран вдруг громко расхохотался.
  Его смех звенел в воздухе, как россыпь драгоценностей. Когда он заполонил комнату, Энди подскочила на стуле: в ее голове все перепуталось, эмоции испарились. Мысли ее завертелись вокруг неопознанных воспоминаний - она ощущала их присутствие, но не могла разглядеть. Словно эхо в ушах ее отзывалась каждая нота громкого смеха Лерана - но она не могла вспомнить. Она смотрела на него. Его поведение, его голос, его взгляд - так близко и так знакомо. Он внушал ей уверенность и любовь. Ей даже показалось странным, что Танхет не поверил Лерану и вынудил Падифа отправиться в Хафис.
  - Ты очень прозорлив, - проговорила Леран, и вот это уже заставило ревена всполошиться: его глаза вспыхнули, он подвинулся ближе к лекану.
  - Ты действительно думаешь, что ярики могут перемещаться в условиях Зимы? - спросил он.
  - Я, как и ты, могу только предполагать, - сказал Леран и тяжко вздохнул, - Поэтому сейчас не может быть какой-то определенности. Главное, что нам нужно сейчас - это взаимное доверие и согласованность действий, и в этом я соглашаюсь с тобою.
  - Получается, до истины нам не докопаться? - обреченно спросил Падиф.
  - Значит, так, - ровно повторил Леран.
  В глазах Падифа при этих словах будто растаяли последние ожидания благих новостей, уступив место глубокому осмыслению худшей перспективы и примирению с ее неизбежностью. Он склонил голову и нахмурился. Леран терпеливо выжидал. Эрик тоже не сводил настороженных очей с брата, и Энди видела, что в его голове назревали какие-то слова, которые станут необходимыми, если молчание Падифа продлится еще дольше. Но Падиф вдруг выпрямился: он будто постарел.
  - Необходимо постоянное слежение за границами Зимы в Страте. А еще лучше будет обследовать эти границы с отрядом превосходных таленов, - проговорил уверенным голосом Падиф, не спуская взора с Лерана.
  - Падиф, ты очень сильно привязан к своему племени, не так ли? - неожиданно спросил Леран, а Падиф недоверчиво наклонил голову к плечу, удостоверяясь в том, что он не ослышался. Но он понял все верно, а потому вздернул снова подбородок.
  - Да, но какое это имеет отношение к делу?
  - Прости меня, но я не имел случая говорить с тобою раньше, - дернувшись, отчего все косточки выступили из его тела, ласково произнес Леран и придвинулся ближе к ревену, - И теперь я думаю, что тебя недооценивают. Тогда быть может, ты согласишься стать под мои знамена? - проговорил Леран, и при этом весь его вид, его голос и поза кричали о том, что он не шутил.
  Энди выпучила удивленно глаза. Падиф вздрогнул и посмотрел на союзника так, словно бы отказывался верить своим ушам.
  - Я не могу оставить народ ревенов, когда он нуждается в защите сильных таленов, - пытаясь заглушить свое удивление, ответствовал Падиф.
  - Не просто сильных, а и невероятно способных, - не переставал сыпать лестью лекан, будто не сдаваясь в своих попытках заманить Падифа к себе на службу. Но ревену это стало уже надоедать - недовольство стерло с его лица прежние эмоции.
  - Все это не важно, важен лишь союз, - твердо проговорил он.
  - Значит, ты не можешь? - не обратил внимания на это заявление Леран.
  - Я не хочу, - твердо ответил ревен, а Леран удовлетворенно кивнул головой.
  - Вот теперь я готов к обсуждению условий и заключению союза! - спокойно сказал правитель Хафиса.
  "Кошки-мышки, значит?" - подумала Энди. Падиф подумал о том же - лицо его потемнело. Он почувствовал на себе могущество Лерана: тот не обманул его, но играя с ним, он знал, что произойдет.
  - Да, ты прав, Падиф: следует обследовать все границы и начать следить за ними постоянно и более качественно, - сказал Леран, как ни в чем не бывало.
  - Это первое условие, - спокойным голосом продолжил Падиф, сделав над собой усилие.
  - Да. Вторым следует обговорить другую тактику военной взаимопомощи, потому как старая уже претерпела свой крах, - сказал Леран.
  - Согласен. Первый зов больше никуда не годится. Если случится внезапное нападение на кого-то из союзников, то призываемая сторона может не подоспеть вовремя к месту битвы. К тому же, может повториться ситуация сражений на два фронта, - проговорил Падиф.
  - Я понимаю, что ты имеешь в виду, но для того потребуются и более тесные взаимоотношения между ревенами и леканами. Пойдет ли Танхет на такое? - возразил Леран.
  Падифа же вопрос лидера привел в ступор. Впервые за все совещание он переглянулся с Эриком: желтоглазый соплеменник сощурился и впился в него глазами, выдавая при этом бурный разговор между ними. Энди же, пока братья переговаривались, бросила короткий взгляд на Лерана и заметила, что он смотрит на нее. Девушка оцепенела под этих взглядом. Но через мгновения между их телами стало теплее, и девушка почувствовала какую-то притяжение к лидеру. По губам Лерана волнистой рябью пробежала легкая улыбка, а в глазах вспыхнул на мгновение огонь.
  - Танхет не будет возражать. Мы обеспечим это, потому как он лично поручил нам заключить союз, - раздался резкий звук голоса Падифа над ее ухом, она вздрогнула, а когда вновь посмотрела на Лерана, то тот уже был всецело поглощен переговорами.
  - Хорошо. Тогда предлагаю следующий план: гору Ревен и лес Хафис обнести общей заградительной оборонительной линией, а иначе говоря - расширить владения наших племен и создать общий военный лагерь. Я не претендую на объединение под общим знаменем одного правителя - нет, нам нужны всего лишь согласованные действия и бесперебойный контроль за всеми возможными путями проникновения врага внутрь наших территорий, - проговорил Леран и вопросительно уставился на Падифа.
  Молодой ревен ответил не сразу. Он глубоко задумался. Эрик же беззастенчиво глядел прямо на Лерана, будто выжидая его внимания, но понапрасну: лекан всецело упивался видом Падифа, словно бы получая наслаждение в этом созерцании. Вконец ревен поднял свой взор: в нем просвечивалось вынужденное решение.
  - Хватит ли у нас людей? - только спросил он.
  - Нас очень мало. Много таленов уже погибли. Мы должны предпринять все возможное, чтобы их смерть имела смысл, - проговорил Леран.
  - Да. Как же мы все обустроим?
  - Так же, как и другие наши крепости. Нам помогут основания и, быть может новый вален?
  Все вокруг замерло: будто сам воздух застыл. На лице Эрика отобразилась неприязнь, Падиф широко уставился на лекана, а Энди подскочила, как на иголках, и окаменела. Леран же расслабленно сидел в своем стуле и спокойно, по очереди, оглядывал своих гостей. Противиться его осведомленности было невозможно.
  - Не стоит так переживать, - просто, снимая общий ступор, бросил он, и ревены действительно вздохнули просторней, а вот Энди переклинило еще больше.
  - Но... как? - пораженно прошептал Падиф.
  - Очень просто: твой претендент прямо передо мною, - ответил Леран, и его взор снова упал на нее.
  Падиф же впервые за долгое время осознанным взглядом посмотрел на свою подопечную, будто узрел в ней что-то, дотоле им невиданное.
  - Ты так думаешь? - отстраненно, будто из другого измерения, спросил он.
  - Я думаю то, что вижу.
  - Что же ты видишь?
  - Ах, Падиф, неужели мое мнение что-то изменит в твоих решениях и твоем уже состоявшемся выборе? - тяжко вздохнул Леран и усмехнулся. - Сильно сомневаюсь.
  - Но она еще не готова... - неуверенно промямлил Падиф.
  - Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Инскримен и Страте, - неожиданно четко и громко проговорила она и поразилась своему спокойному голосу.
  - Я не сомневаюсь! - произнес Леран.
  - Но Танхет не принимает ее, - вдруг раздался едкий и холодный голос, и все обратили удивленные взоры на Эрика, - Наш правитель против действий Падифа по опеке этой иноземки. Он закрывает на это глаза только потому, что Падиф - его... - ревен резко осекся под острым взглядом соплеменника. Они впились в друг друга глазами - как Энди хотела знать, о чем они спорили!
  Если бы Эрика не остановил Падиф, девушка могла узнать наконец, в чем же действительная причина ее безопасности на горе Ревен. Энди попробовала пробиться в мысленный разговор ревенов, но все ее усилия отозвались лишь болью в голове.
  Падиф сжал подлокотники стула и потемнел лицом, в то время как Эрик гордо выпрямился. Казалось, что Падиф едва сдерживает свою ярость. Но тут вмешался Леран, тоже учуявший запах дыма.
  - Да, Танхет не принимает Энди, только потому, что у него имеется свой вален, - сказал он, обращая на себя внимание обоих ревенов: те насилу оторвались друг от друга и перевели горящие взоры на лекана, - Но он не может мешать Энди, ведь она развивается наравне с другими - все мы прошли такой путь, - его голос звучал мирно и убедительно, и понемногу огонь на лицах братьев стал исчезать, - Я не оспариваю действия Танхета, но хочу называть ее валеном. Поэтому сейчас, получив согласие Энди, я предлагаю перейти к дальнейшим условиям нашего соглашения, и не заострять внимания на тех вещах, которые образуются сами собою.
  Его спокойствие и размеренность восхищали девушку. Казалось, в нем вообще не было эмоций, а все поглощал только разум. И он влиял на окружающих быстро и целенаправленно, словно предугадывал все возможные ходы. Ей казалось, что она понимала, почему Падиф говорил о Леране с таким восхищением и осторожностью одновременно.
  - Я думаю, что некоторые аспекты прошлого союза должны остаться в силе, - сглотнув, жестким голосом сказал Падиф.
  - Согласен. С нашей стороны мы так же готовы поставлять для ревенов продукты и припасы, как съестные, так и бытовые, - кивнул Леран.
  - Да, очень хорошо. Мы же не перестанем обучать ваших таленов и присылать своих мастеров, - ответствовал Падиф.
  - Что еще мы можем сейчас предложить друг другу?
  Падиф на какое-то время задумался.
  - Нужно создать общий совет.
  - Общий совет леканов и ревенов... - задумчиво повторил Леран, - Ну конечно! - прошептал он.
  Мужчины обсудили детали будущих собраний. Когда они закончили, то долго молчали, ожидая, пока кто-нибудь еще что-нибудь предложит. Наконец, они встали - переговоры закончились резко и без лишних церемоний.
  Лидер леканов проводил их вплоть до опушки Хафиса. Эрик отделился от нее с Падифом, едва они достигли подножия горы Ревен.
  - Я виновата, Падиф. Я... - начала она и запнулась, - Не могу сказать: прости, потому как знаю, что ты не примешь, и какой смысл в словах? Ты сам все видел, ты меня знаешь. Я не жалею о том, что сделала. Но, Падиф, там я будто столкнулась с самой собою. Это сложно объяснить... Но...
  - Хватит.
  Так тихо, но так убедительно прокралась эта мысль в ее голову, что Энди мгновенно умолкла и с тревожным ожиданием уставилась на друга. В этом послании было больше смысла, чем в ее пространных размышлениях.
  - Как же я глупа! - едва слышно, ровно как самой себе, прошептала она, но острый, пронзительный взгляд Падифа впился в нее. Она чувствовала, как его разум фильтрует ее сознание.
  - Да, - тихо согласился с ней он и отвел взгляд.
  Зайдя в пещеру на Предзакатной ступени, Падиф снял с себя оружие и бесцеремонно бросил вещи на кровать. Энди, будто не обратив внимания на это нетипичное поведение, незаметно выпорхнула из пещеры с остатками вчерашнего ужина, чтобы подогреть его на костре. С наступлением теплых дней практически вся активность обитателей утеса переехала из затхлых и отсыревших за зиму каменных стен на свежий воздух. И ничего, кроме ливня, не могло заставить Падифа и Энди снова переместиться под камень: обоим замкнутость и однообразность их жилища изрядно надоела.
  Завершив приготовления к обеду, она влетела обратно в пещеру и остановилась на пороге, застыв в изумлении и тревоге: Падиф, сидя на своей постели среди разбросанного белья, вертел на ладони обнаженный ятаган. Пальцы его двигались медленно, будто с неохотой, мышцы лица были спокойны, взгляд неподвижен. Что-то жуткое было в этой картине: холод клинка безукоризненно гармонировал с бесцветным выражением лица.
  Она подошла к Падифу и в нерешительности остановилась перед ним. Он поднял голову. Она приподняла тарелку с едой, показывая ему.
  Падиф же резко бросил голову себе на грудь, еще раз долгим взором проследил блеск своего меча и, едва заметно пожав плечами, отложил его на одеяло и встал. Широкими шагами он направился к выходу и вскоре исчез за шторой. А она помедлила. Взгляд ее упал на поблескивающий в свете факелов клинок, и она дернулась, чтобы одеть его в ножны, но рука ее на полпути остановилась. Она развернулась и вышла наружу.
  Падиф уже ел суп. Ритм движений юноши при ее приближении чуточку замедлился, но более он ничем не выдал своего внимания к ней. Девушка тоже принялась за еду, но, несмотря на голод, она не могла проглотить ни кусочка. Мысли терзали ее горло, препятствуя нормальной трапезе. Несколько минут она честно пыталась преодолеть эту преграду, но вконец все-таки сдалась и, твердым движением отложив миску, решительно повернулась к Падифу.
  - Падиф! Пожалуйста, побудь немного со мною! - воскликнула в мыслях она.
  Тален же поперхнулся супом и широко открытыми, немного безумными глазами посмотрел на нее.
  - Я здесь, - тихо подумал он, перебегая взглядом с одного ее глаза на другой.
  - Ты не замечал Лерана ранее в моей памяти? - напрямую спросила она.
  - Нет.
  - Но я уже видела его раньше, - подумала она.
  Это наконец-то произвело на Падифа впечатление: он резко вздернул подбородок и обеспокоенно взглянул на нее.
  - Когда?
  - Полгода назад. Это он вышвырнул меня из своей тюрьмы, - ответила девушка, не без удовольствия наблюдая оживление, проступившее в лице друга.
  - Не может быть. В твоей памяти был другой человек.
  - Нет, это был он. И там еще были два других человека, похожие на тени - их ты тоже не заметил в моей памяти?
  - Нет, - спокойно подумал он.
  - Но почему?
  - Я не знаю. И я не стану предполагать. Ты и сама можешь ответить на свой вопрос.
  Она не могла опровергнуть его слова. Она не могла винить его за немногословность, ведь он наверняка еще злился на нее. Но что-то новое было в отношении Падифа к ней. Он как будто отстранился от нее.
  - Что случилось с тобой, Падиф? Это из-за моего поступка?
  - Да, - скоро ответил он, и она поняла, что эти мысли бродили в его мозгу уже некоторое время, - Я больше для тебя не попечитель. Ты сама это решила, последовав за мной в Хафис.
  По коже девушки пробежали мурашки, на спине собрался холодный пот.
  - Ты... Бросаешь меня? - пробормотала она, испугано на него глядя, - Ты меня выгоняешь?
  Падиф посмотрел на нее долгим, проницательным взглядом и только чуточку сощурился.
  - Что? Падиф, ответь мне! - встревоженная, воскликнула она.
  - Нет, я не оставлю тебя, - подумал он, а Энди почувствовала, как сердце ее снова стало биться и согревать тело, - Но теперь ты сама ответственна за свои поступки, за свои мысли, за свои... секреты.
  - Но, Падиф...
  - Не ты ли важно и уверенно докладывала нам, что сделаешь для Инскримен и Страты все, что будет тебе под силу? Что ты поможешь всем таленам? - метко заметил Падиф, - Ты уже должна знать, что в этом мире словами попусту не бросаются, - добавил он.
  Внезапно Энди показалось, что ее раздели донага, и она даже бессмысленно оглядела себя. Теперь, когда она вылезла из-под уютного и безопасного крыла Падифа, то сразу же почувствовала, что больше не может стоять ровно и раскачивается на ветру перемен. Моментально к ней вернулась паранойя. Она затравленно осмотрелась вокруг, и тут рядом раздался откровенный и беззаботный смешок.
  - Почему ты смеешься?
  - Забавно наблюдать тебя, - подавив очередную усмешку, произнес Падиф - его глаза блестели.
  Она видела, что гнев потух в нем. Также она вдруг увидела, какой он усталый, словно в первый раз посмотрела на него. Он всегда был таким величественным, неприступным и одновременно веселым, а сейчас напротив сидел расслабленный и мягкий мужчина, который просто наслаждался летним вечером. Словно бы возложенная на нее ответственность за нее саму, сделала ее сильнее, а его освободила. От этих мыслей нервозность ушла из нее, уступив место какой-то родственной любви и ласке.
  - Падиф, я научилась скрывать свои мысли от тебя, - неожиданно выпалила она.
  - Да я уже знаю, - как-то слишком равнодушно для такого важного известия подумал мужчина и сонно зевнул.
  - А, ну да, ведь ты не узнал о моем... преследовании, - сказала она.
  Он только поглядел на нее и поднялся.
  - Ты куда? - воскликнула она, тоже подскакивая на месте, словно испугавшись, что он уйдет и никогда не вернется.
  - Пойду посплю...
  - Поспишь? - сомнением повторила она его мысли, - С тобой все в порядке?
  Она не могла поверить, что он пойдет спать, не наполнив свое Хранилище снов, не потренировавшись с ятаганом, не почитав истории, - а просто встанет и уляжется на кровати, когда еще солнце даже не начало касаться горизонта.
  А Падиф с долю минуты смотрел на нее, о чем-то размышляя:
  - Зайдем внутрь.
  Там он сразу же подошел к своей кровати и грузно на нее упал. Энди, не зная, куда себя примостить, села на свою постель. Падиф же мечтательно взглянул в потолок, блаженно вздохнул и чмокнул губами. Она нахмурилась и подумала о том, что он похож сейчас на затерявшегося в бесконечности своих идей философа, мысли которого вконец и навсегда растерялись.
  - Ах, квален, сколько пустого удивления в тебе по какой-то пустой причине! - воскликнул он, - Усталость делает с людьми поистине невероятные вещи! И как она изобретательна, эта усталость! Она сбивает с ног, путает простирающиеся перед человеком тропы, вводит в заблуждение, убивает или, наоборот, воскрешает. Да-да, воскрешает! - завились мысли мужчины в ее сознании, - Порою уставший человек покоряет высоты, которые и не воображает, полный энергии, произносит великие речи, собирает разрозненные народы. Усталость делает людей алчными и злыми, приводит в кощунство и ложь, или, наоборот, приводит их к добру, честности и огромной, все прощающей любви. А почему? Ответ прост: уставший человек не находит в себе сил или смысла для контроля. Так, зачастую, правдив тот, кто еле стоит на своих ногах, - думал тален, и прервался, чтобы растянуть свое тело по кровати. Энди испугалась, что он засыпает, но тален продолжил, - Да, я всего лишь устал. А как усталость действует на меня? Трудно ответить, но если брать во внимание тот факт, что практически разговариваю сам с собою при одном единственном вопросе с твоей стороны, то можно сказать, что мысль идет из моих уст быстрее моего осмысления. Наверное, именно из-за усталости я не злюсь на тебя. Да и какой смысл гневаться? Рано или поздно ты бы все равно предстала перед правителем. Только сейчас ты сама выбрала, когда тому свершиться.
  - Что? Я предстану перед Танхетом? - перебила она, дергаясь всем телом.
  - Ну да, ну да, уже завтра, - безразлично процедил Падиф.
  - Завтра? Но как же? Почему?
  - Если ты не будешь перебивать меня, то я и сам все расскажу, пока есть настроение. А этим надо пользоваться - потому как настроение может уйти, и я попросту усну. И тогда уже тебе меня не разбудить, - спокойно и назидательно вторил ей Падиф, немного подождал и снова заговорил.
  - Как только ты присоединились к нам, ты определила свое завтра, потому как о твоем присутствии в Хафисе правителю будет доложено Эриком, если, конечно, тебя не заметили раньше с горы, что очень вероятно. Тогда, возможно, нам придется отправляться к руководителю уже сегодня, - невозмутимо, будто сказки читая, молвил Падиф, а у девушки тело покрылось испариной и тут же похолодело, - Танхету захочется поглядеть на ту, которая отправилась заключать столь сомнительный для него союз без его ведома! Но мысли мои сейчас о другом. О многом другом. Во-первых, об организации этого общего лагеря. Интересно, как это воспримет Танхет? Во-вторых, для меня осталось загадкой теплое отношение к тебе Лерана. Думается, для тебя самой это стало неожиданностью. Но докопаться до причин его поведения невозможно: когда пытаешь заглянуть в его сознание, то кажется, что его там просто нет и одновременно - что он повсюду. Знаешь, у меня сложилось мнение, что Лерану доступно что-то, превосходящее известные нам возможности... Но я не думаю, что он врет. В-третьих, меня несколько выбивает из колеи последние явления, связанные с тобой. Понимаешь ли, сегодня я многое о тебе узнал и понял, а для того, чтобы переработать полученную информацию, требуется время. У меня был определенный план по дальнейшему твоему развитию, а сейчас получается, что тебе уже никаких планов не нужно. И мне нужно определиться с дальнейшими действиями. Меня также обескуражила твоя реакция на предложение Лерана. Веришь, нет, но мне твое участие в будущем Инскримен представлялось не таким поспешным, а тут все получилось спонтанно и само собой. Хотя, ты сама так решила. Невольно задумываешься вообще о сущности человеческих эмоций и поведения, о поступках, которые нас определяют, а вместе с тем и о состоянии всего мира. Здесь уже - в-пятых: моя жизнь. Говорю тебе честно и в первый раз: я устал. Мне нужен отдых, мне нужно хоть немного стабильности и равновесия, которое мне не нужно будет удерживать каждый день такими огромными трудами, - сказал Падиф, и вдруг замолчал, а потом рассмеялся, - Ах, ну вот, что со мной происходит! Я уже жалуюсь! - бросил он в воздух, и быстро вздохнул, - Ладно, хватит.
  Он замолчал. А Энди жадно посмотрела на него, беззвучно требуя еще. Падиф сказал, без сомнения, меньше, чем думал. Через несколько секунд она позвала его, но ее зов оказался тщетным: он спал.
  Энди встала и подошла поближе: лежа в кровати, он выглядел беспомощно и слишком... очеловечено. Она немного постояла над таленом, любуясь умиротворенным выражением на его лице, потому как редко, почти никогда, видела его таким. Потом она вернулась на свою постель и, легши на спину, запрокинула руки за голову.
  Она много чего передумала за остаток дня, который ей довелось провести в одиночестве, потому как хозяин пещеры так и не пробудился. Она думала о людях, о событиях, и с каждым новым осмыслением ей становилось все спокойнее. В ней начинала жить уверенность, что она сможет выжить в этом мире и повлиять на него.
  Вечером она потренировалась немного с Искар Хэтрум. Ни один ревен от Танхета так и не явился.
  
  
  Глава 13
  
  Теперь ее и Падифа ничего не связывало, кроме дружбы. Ревен сложил с себя любые обязательства перед ней. Теперь он говорил с ней только потому, что хотел, учил ее только тогда, когда она просила. Поначалу она боялась, что Падиф станет меньше любить ее. Но этого не случилось. Наоборот, его любовь стала еще сильнее.
  Сегодня их ожидал Танхет. Они отправились к нему, когда солнце стало клониться к западу. Пройдя водопад, они двинулись вверх, при этом постепенно огибая гору. Падиф шел спокойно, не прячась. Она пыталась идти также гордо, но ее плечи опускались от терзавших ее сомнений и тревог.
  - А что он будет спрашивать? - не выдержав, спросила она.
  - Я сам толком не знаю, что ему придет в голову!
  - А как мне лучше себя вести?
  - Веди себя так, как всегда ведешь. Это не позволит сделать о тебе ложных выводов.
  Они поднимались все выше. Лес вокруг был темен, а воздух словно похолодел. Безукоризненно голубое небо покрылось какой-то испариной. С каждым шагом по потускневшей траве, сердце Энди все более и более полнилось каким-то леденящим душу предчувствием беды, сжималось и замирало, будто под напором чьей-то несгибаемой воли.
  - Падиф, мне нехорошо...
  - Тсс! Потерпи, скоро пройдет, - сказал Падиф и ускорил шаг.
  Прошло, кажется, не более минуты, как Падиф вдруг остановился, и она с разбегу налетела на него спину и услышала в голове единственное слово "пришли".
  Если бы она была одна, то никогда бы не заметила крепость, которая в буквальном смысле вросло в скалу. Мелкие окна расположились хаотично и могли бы сойти за расщелины. Кроме двух деревянных ворот из крепости больше не было выходов.
  Падиф подошел к ним, створки сами собою отворились, они вошли внутрь, и двери шумно захлопнулись, а тяжелые цепи ржаво прогремели снаружи. Она вздрогнула, ей был знаком этот звук. В памяти появилась картина: шторм, ее с повязкой на глазах забрасывают в какое-то помещение, и точно такой же звон отделяет ее от бушующей стихии. А потом просторный зал и человек на троне. И Падиф, мертво сползающий по стене.
  Падиф взял ее под локоть и повел вперед, к противоположной двери. В холле царила, как и тогда, осенью, непроницаемая тишина, и никто не вышел им навстречу.
  Через другие двери они прошли в зал, где она впервые встретилась с лидером ревенов. Здесь тоже никого не было. Падиф направился прямо к трону; звук его шагов оставался в полу, тогда как стук ее поступи эхом разносился от стены к стене. Они вплотную приблизились к креслу и стали ждать, безмолвные и неподвижные.
  Неожиданно во мраке обрисовалась какая-то фигура. Медленно двигаясь, на свет вышел правитель. Острый, немного хищный взгляд синих глаз был быстр и глубок. Энди, попав под этот взор, вся оледенела, а течение ее мысли замерло.
  Падиф почтительно склонил голову и опустил глаза. Танхет вошел на постамент и тяжело водрузил свое тело в металлическое кресло, но не потому, что был стар: наоборот, в нем было слишком много энергии и силы, чтобы просижывать их на одном месте. Казалось, необходимость принимать посетителей именно в этом троне угнетала его когда-то, но он давно смирился и теперь стойко переносил свою обязанность. Его взгляд, манеры чем-то напомнили ей Падифа: та же размеренность, за которой скрывается резкий и умный человек.
  Падиф приветствовал правителя мысленно. Танхет ответил ему - его разум занимал много места в Страте, его было слышно отчетливо. Правитель и подчиненный ему ревен смотрели друг на друга спокойно и даже приветливо - этот контраст с прошлым ошеломлял Энди.
  Она повернулась к правителю и приветствовала его. Танхет внимательно проследил за ее движениями, но не ответил ей должным образом: он только медленно поднял подбородок и повел им в сторону.
  - Это твой выбор? - холодной мыслью растеклось его сознание в пространстве.
  - Да.
  - Что ты думаешь о нем? - неожиданно обратился правитель к Энди.
  Она почувствовала гнев, круто развернулась к Падифу:
  - Падиф, допускаешь ли ты, чтобы я сказала твоему правителю, что о тебе я думаю?
  - Пожалуйста, квален, отвечай на любые запросы правителя, - кончики рта его дрогнули.
  Она уверенно повернулась к правителю.
  - Падиф невероятно мудрый и сильный тален, а к тому же добрейший человек и преданный друг, - подумала она громко.
  Некоторое время молчание витало над их головами, но тут постепенно набирающий силу хрипловатый смех разлился по залу: Танхет, немного запрокинув голову назад, откровенно потешался над чем-то. Энди напряглась и нахмурилась, а Падиф, сощурившись, приклонил голову к плечу.
  - Ты слышал, Падиф? Твоя вера не подкрепляется правдивыми утверждениями - тогда в чем же ее устойчивость? Быть может, пришло время для откровения? - сказал он и хитро воззрился на ревена. Энди, не поняв смысла сказанного, вопрошающе уставилась на друга. Падиф вдруг дрогнул каждой черточкой лица и покорно опустил взгляд, будто сдаваясь. А Танхет прищелкнул языком, - Значит, нет. Но ты и без меня все понимаешь, ведь, как сказала твоя... ммм... квален, ты очень мудрый человек.
  - К чему эти мысли? Они пусты и никчемны, - тихо разлился словами в Страте Падиф, поднимая голову, - Получается, ты вызвал нас за тем, чтобы просто поболтать? - в голове молодого талена слышался неприкрытый упрек.
  А правитель, похоже, никак не отреагировал на выпад.
  - Для тебя, Энди: разрешаю сопровождать Падифа, когда он исполняет мои поручения; разрешаю беспрепятственно перемещаться на горе Ревен, хотя ты и без этого достаточно успешно этим занималась. Тебе, Падиф, приказываю перенаправить часть бойцов в центр создающегося укрепления и разместить всех остальных согласно наилучшей стратегии обороны, - на этом правитель остановился и снова задумался, не обращая внимания на посетителей.
  - Ты будешь присутствовать на первом совете? - спросил Падиф.
  - Я пока еще правитель ревенов, если ты не забыл, - холодно и с потаенной угрозой ответил лидер.
  - Не покинут тебя основания и не оставит мир, - склонив голову, сказал Падиф, а правитель, не взглянув на него, скрылся в пучине раздумий.
  Падиф несколько секунд простоял на месте, пиля взглядом вождя, а потом резко развернулся и быстро зашагал к выходу. Энди ринулась вдогон. Крупным шагом он дошел до ворот. Только когда они оказались за пределами правительского дома, он остановился и вздохнул полной грудью. Она с интересом и вопросом заглянула в лицо другу.
  - После, - бросил он, встретившись с ее любопытством и, снявшись с места, почти бегом пошел в обратном направлении к Предзакатной ступени.
  Энди, прыгая через овраги и подскакивая на острых камнях, едва поспевала за ним, а Падиф ни разу не оступился. Он штормом влетел на утес и только тогда успокоился. Постояв немного, он сел на скамью.
  - Хорошо. Выкладывай, - сказал он.
  - Какой-то правитель был слишком спокойный...
  - Очевидно, он доволен результатами переговоров с Лераном, - быстро объяснил мужчина.
  - Что он имел в виду, когда говорил, что твоя вера не подтверждается правдивыми утверждениями?
  - Понимаешь ли, это все старые наши распри насчет тебя. Дело в том, что моя вера основывается на тебе, а тебе я вру, - он сделал паузу, - Есть кое-что, что ты не знаешь, но я не хочу пока говорить это.
  - Я верю тебе.
  Падиф некоторое время не шевелился. Потом он легко вздохнул и улыбнулся, словно сбросив с себя тяжелый мешок.
  Уже через неделю она снова отправилась с Падифом в резиденцию ревенского правителя, но не для расспросов, а за заданием. Они стояли напротив Танхета.
  Правитель не говорил с ней. Он был тороплив и горяч - он все еще пах лесом и конским потом. Только что он вернулся из Хафиса. Он дал короткие указания Падифу. После он вместе с ними вышел в коридор, лично препроводил их до какого-то бокового выхода и почти вытолкал их наружу.
  - Отправляйся к Салиест Темпела. Еще два лазейщика появились у скал, - только и приказал он.
  Кристо и Асенес шли ровно, запахи приминаемой травы резали Энди ноздри, а ослепительное солнце жгло кожу. Впереди была волнистая равнина - ветер колыхал ее высокую траву. Горизонт отсекал небо ровной чертой, но в него врезались, будто клин, Цараненные горы.
  - Падиф, что стало с лазутчиками? Их убили? Как они прошли так близко к Хафису?
  - Мы не знаем, но подозреваем, что они все-таки нашли обходной северный путь. Именно поэтому мы направляемся сейчас к башням. Да, их убили, предварительно допросив. Но они остались немы к вопросам.
  - И поэтому их убили?
  - Нет, их убили, чтобы исключить возможности передачи какой бы то не было информации их сообщникам.
  - А такое возможно?
  - Ах, мы не знаем, что возможно, а что нет, поэтому и предпринимаем крайние меры!
  - По-прежнему не получается заглянуть в их мысли?
  - Да. Мы пытались расшевелить этих двоих яриков, но не смогли и убили, - Падиф сообщал новости об убийствах так просто и непринужденно, что у девушки душа холодела.
  - Мы? И ты тоже?
  - Я в частности.
  Энди помолчала.
  - А Танхет выглядел озадаченным. Это из-за сооружения общего лагеря? Как там все идет? - отстраненно подумала она.
  Он сморщился.
  - Танхета раздражает тот факт, что в случае внезапного нападения мы остаемся практически беззащитны - слишком много сил уходит на сооружение лагеря. Лерана раздражает то, что Танхет всех тормозит своим раздражением. И их обоих раздражает то, что они все еще не до конца доверяют друг другу и не могут прийти к общим выводам... Пока идет постройка, лагерь обороняет совмещенный отряд ревенов и леканов, и хотя бы в этом занятии они единогласны...
  - Получается, все продвигается медленнее, чем ты думал?
  - Нет, все продвигается именно так, как я думал, - отрезал Падиф.
  Две симметричные башни возвышались над рябой гладью озера. Из-за отражения казалось, что башни растут прямо из воды, питаясь ее соками и красотой, а прелести в Салиест Темпела было много. Башни погружались в высокую зеленую траву, будто в волнующееся одеяло, и возвышались кладкой облицованных серых валунов. Круглые окна рассыпались без порядка по стенам. Верхушки башен венчали смотровые площадки с высокой зубчатой оградой. Постройки, как и рассказывал Падиф, стояли одна к югу, а другая - к северу. На миг Салиест Темпела заставило Энди позабыть о войнах и разрухе, и окунуться в покой и процветание, как будто эти две башни были лишь древним военным памятником, а не насущной необходимостью современности.
  - Как тут тихо, - прошептала она, когда они вплотную приблизились к водной глади, и она наклонилось с седла вниз, чтобы заглянуть в свое отражение.
  Когда же последний раз она видела это лицо? Кажется, очень, очень давно... Внешность как естественная ежедневная потребность практически выветрилась из ее сознания, и все гигиенические меры стали сугубо механическим действием. Несмотря на это, на нее сейчас глядело больше жизни, чем она когда-либо видела в своем стеклянном двойнике.
  Она хмыкнула и наклонила голову, будто желая разглядеть себя под другим ракурсом. Отражение ее наклонилось вместе с ней, и по воде, расходясь кругами от ее лица, пошла легкая рябь. Она удивленно подняла брови и повертела головой, проверяя, не бросил ли Падиф камень - но он не смотрел на нее. Она снова нагнулась.
  - Почему ты там остановилась? - заслышала она мысли Падифа у себя в голове, и оглянулась на него. Мужчина уже спешился и ожидал ее у входа в северную башню.
  Они отпустили лошадей и вошли внутрь.
  Сначала девушке показалось, что над ней навис огромный цветок, лепестки которого сделаны из пыли и солнечного света. Лучи из-за хаотичного расположения окон пересекались друг с другом, будто преломляясь под собственным напором. Более того, они отражались от полированных стен, вдоль которых вилась лестница, образовывая у каждого окна наблюдательную площадку. К тем окнам, до которых ступени не добирались, вели мостки, раскинутые между стенами. Наверху, в потолке, был люк.
  Едва взгляд девушки добрался до него, как крышка отворилась, и сверху на двух путников посмотрел приветливо и любопытно мужчина. Он непринужденно махнул им рукой и ловко вывалил свое тело на несколько ступенек. Следом за ним показалась женщина. Она выпрыгнула на лестницу вся целиком, и сосредоточенный взгляд ее темных глаз внимательно прошелся по гостям, прежде чем она подняла руки в жесте приветствия. Стражники быстро спустились, мужчины прихлопнули друг друга по спинам, но женщина осталась стоять в стороне.
  - Ух! Какая ты интересная! - вдруг воскликнул незнакомый тален, подпрыгнув к Энди впритык.
  - Эээ, да, - только и сказала она, стараясь глядеть незнакомцу прямо в синие глаза и не отвлекаться на прыгающие скулы на его лице.
  - Хм, да? Ты и вправду так считаешь? - хитро подмигнув ей, - А почему ты уверена, что ты не такая же, как мы?
  - Я такая же, как вы... И не такая одновременно, а какая разница?
  - Я не представился: мое имя Ирифтр, а мою напарницу зовут Версала. Мы рады вам! - неожиданно серьезно сказал он и повернулся к Падифу.
  - Ты пришел, чтобы задать нам те же вопросы?
  - Нет, потому как я думаю, что если бы ответы изменились, ты бы мне сообщил, - проговорил Падиф, чем вызвал хитрую улыбку на лице собеседника.
  - Ты прав, как всегда. Но ведь ярики как-то пробрались к Скалам. И либо что-то мы недоглядели, либо наши недруги нашли окольные пути.
  - Я не сомневаюсь в качестве выполняемой вами работы, - отклонил намеки приятеля Падиф, - Мне просто нужно проверить состояние дозорной площади.
  - Но если бы она уменьшилась, мы бы сразу это узнали! - воспротивился страж, - Я бы на твоем месте обратил внимание на озеро, хотя я это уже в прошлый раз говорил. Значит, у тебя появились какие-то новые планы? - и он прищурился.
  Падиф многозначно посмотрел на Энди.
  - А как я могу повлиять на что-то? - спросила она, и получила ответ от того, кого меньше всего ожидала услышать.
  - Быть может, твое сознание увидит больше, чем видит наш окостеневший разум, - ровным, немного грубоватым голосом молвила Версала и, повернувшись к Падифу, добавила, - Ведь верно?
  - Да, - тихо бросил тот и взглянул на Энди.
  Она медленно кивнула.
  - Пройдем наверх, - продиктовал Падиф и первым начал прыгать по лестнице. Она побежала вслед за ним, оставляя новых знакомых внизу.
  Перед тем, как пролезть через люк, она оступилась и отклонилась назад. Только мысль о том, чтобы ей не упасть, успела возникнуть в ее мозгу, как воздушные потоки Квирнара подхватили ее тело и плавно подняли. Непонимающий взгляд ее упал на Падифа, но тот, похоже, был озадачен не меньше ее.
  - Это не ты? - спросила Энди.
  - Нет.
  - Но и не я!
  Он посмотрел на нее задумчиво.
  - О чем ты думаешь? - спросила она.
  Он помог ей подняться на смотровую площадку.
  - Ты здесь со мною не потому, что Танхет приказал, а потому что я сам его попросил об этом, - пояснил Падиф, - Я решил испытать тебя здесь. Эти две башни впитывают в себя энергию озера, и именно поэтому обзор с них намного дальше, чем с обычных башен. Стражам не требуется тратить собственные силы, чтобы расширить дальность наблюдения, и они, входя в Страту, могут видеть на огромные расстояния. Но вот уже два раза они проглядели наступление - но их вины нет. Основания здесь начали творить чудные вещи, будто что-то влияет на них. И, кажется, это было в Салиест Темпела всегда, только дремал. И сейчас этот кто-то или что-то пробудился и начал действовать. Мы теряем контроль над Салиест Темпела, и это чревато последствиями. Ты нужна для того, чтобы понять, кто или что путает наших стражей. Потому что я верю, что ты как-то влияешь на это озеро, пусть и неосознанно.
  - И что же ты хочешь, чтобы я сделала? - вплотную уставившись в Падифа, мысленно спросила девушка.
  - Попытайся увидеть отсюда подножие Цараненных гор.
  - Ты хочешь узнать, обманывает ли Страта и меня здесь? - спросила она после паузы.
  - Да. Но в большей степени я хочу увидеть, как Страта поможет тебе.
  - И какие же выводы ты сделаешь из этого? - не унималась девушка.
  - Квален! Я не знаю будущее, поэтому как могу я ответить на этот вопрос? - тяжело подумал Падиф, - Я только прошу тебя сделать это, не заставляю, поэтому, если не хочешь - не делай! - прибавил он равнодушно.
  Энди промолчала. Подойдя к краю площадки, она оперлась на каменный выступ ладонями и задумалась, устремив туманный взгляд далеко вперед. Через какое-то время она заметила, что пространство вокруг нее будто бы движется. Мозг девушки послал ей сигнал тревоги, и тут же она резко качнулась вперед... Или, наоборот, окружающее пришло в движение? Пики Цараненных гор стремительно начали надвигаться на нее, грозясь сбить башню, на верхушке которой она стояла. Но прямо рядом с ней приближение резко остановилось, и ей показалось, что инертной волной ее перебросило через ограждение: просто пики гор начали уходить вверх, каменная стена размытой полосой промелькнула мимо нее, и вскорости она наткнулась взглядом на подножие гор. Покрытое крупной галькой, оно представлялось бы совершенно безжизненным, если бы не редкие травинки, пробивающиеся к солнцу через камни. Девушка протянула руку, чтобы взять один камушек, но он оказался дальше, чем она думала, она нагнулась, и внезапно прямо перед ней развернулась пропасть, конец которой тонул в водах озера Салиест Темпела. Вскрикнув, она замахала руками, спасаясь от падения, и в этот момент ее талию обхватили чьи-то ладони и потянули назад.
  Она почти лежала на руках Падифа, а сам он с интересом вглядывался в ее глаза. Она ощутила, как его сознание бродит в ее голове. Она тут же отвернулась и закрыла свой разум. Падиф в ответ на это сопротивление усмехнулся, но перестал копаться в ее мыслях, и помог ей вернуться в вертикальное положение.
  - Я видела подножие гор. Это обычная галечная россыпь, и немного травы пробивается сквозь нее, - сказала она.
  - Да, - улыбаясь, закивал головой Падиф.
  Она ждала от него продолжения, но мужчина продолжал только смотреть на нее, и она, потеряв терпение, вдруг всполошилась и повернулась к люку со словами:
  - Ну тогда пойдем вниз? - и уже сделала первый шаг, но друг остановил ее.
  - Постой! - крикнул он, - Что ты сделала, чтобы увидеть их?
  Брови Энди сошлись вместе.
  - Я... Просто задумалась о Цараненных горах. Я думала о твоем предложении, и горы стали приближаться ко мне. И вся картинка была такая четкая... В какой-то момент я даже позабыла, что стою наверху башни и потянулась вниз. Ну и тут ты подоспел, - вяло и будто бы с неохотой произнесла она.
  - Но ты вошла в Страту? - уточнил Падиф, наклонив голову.
  - Хм... Да, наверное, а как иначе! - в недоумении пробормотала девушка, задумавшись, - Но это было по-другому. Какая-то тяжесть в голове... - она прервалась. Что-то шевельнулось в ее памяти, - Постой! Я раньше уже испытывала это чувство! - и она широко вылупила глаза.
  - Хей! Квален! - встревожено позвал ее Падиф, и она перевела на него прямой взгляд.
  - Точно такое же чувство, только намного сильнее, терзало меня по утрам с полгода назад. Тогда я просыпалась с громовыми раскатами в черепе, которые требовали от меня чего-то. А потом они ушли, и я даже позабыла о них... - прошептала она.
  - Страта слилась с тобою... - медленно подумал Падиф, будто контрастируя с ее эмоциональным состоянием, - И она ждала тебя здесь давно! - и глаза его возбужденно расширились.
  - Что ты подумал, скажи мне! - воскликнула она и, прильнув к нему поближе, схватилась за его рукав и с мольбой воззрилась в его огромные черные глаза.
  Кровь обдала ее тело жаром, мысли перемешались. Она не осознавала, что ее так взбудоражило, но она чувствовала, что свершается что-то чрезвычайно важное. Внезапно она ощутила, что в ней чего-то не хватает, и она мучается от этой пустоты... Ей чудилось, что время замедлилось в ее нетерпении. Мысли Падифа долгим и волнистым потоком вливались в ее голову, охлаждая пыл.
  - Я думаю, что именно здесь источник всего смысла твоего существования в Инскримен. Здесь твое сознание практически... всесильно.
  - Что ты имеешь в виду?
  Энди подняла голову и всмотрелась в глубокие черные глаза. Давно уже хозяин их не глядел в ее очи с такой заметной силой. Сколько же очарования и жизни таилось в них! Мудрость, соразмеримая с веком, и радость, приличная мальчишке...
  И вдруг физический толчок растекся по ее телу, она прогнулась и стала куда-то падать. Она заметила стоящего за зубчатым ограждением Падифа и пролетающую мимо нее стену башни равностояния. И только она осознала, что друг скинул ее с башни, как все тело ее погрузилось в холодную воду. Она залила ей глотку, зашумела в ушах, проникла в голову, в самый мозг... И вытеснила из нее сознание. Знакомая девушке сила стала властвовать в ней. Она закричала, спасаясь от грома в ее черепе. Но из-за этого в легкие только набралось воды. Десятки образов замелькали в голове...
  Она видит себя, бегущей куда-то и от кого-то через четвертый уровень, но тут все заливает ослепительный бело-желтый свет. Миллионы лиц смотрят на нее, и все они окутаны болью и сожалением. Но на смену сожалению приходит страх, а за ним - смирение. Ей становится очень тесно, она пытается высвободиться, но что-то держит ее, и тут все заливает белая вспышка, земля дрожит, и волна взрыва покрывает все эти человеческие лица. И все горит и погибает, а она задыхается от пыли и дыма, и от ужаса. Огонь сменяет леденящая стужа, наполненная пустотой: и ничего там нет, кроме смерти и мрака. И одной силы, что властвует сейчас в ее голове.
  - Так было, но так должно и остаться, не повториться, - загрохотал кто-то, эхом отражаясь от костей ее черепа.
  - Как такое может быть?
  Но она не получила ответа. Это не могло быть ложью - неизвестно, почему, но она была уверенна в этом. Ее мир погиб. Изничтожился во множестве прогремевших на планете взрывов, и все живое и неживое превратилось в пепел, в труху. И небо покрылось беспросветным облаком, и все потонуло в холоде. Ничего не осталось из того, в чем она выросла, никого не выжило из тех, кого она знала.
  Сердце ее сжалось такой сильной любовью и таким опустошающим горем, что вместе эти чувства вытеснили из нее силы, открывшие ей истину. Она снова оказалась в холодной воде, на илистом дне озера. Сначала она дернулась всплывать наружу, но потом подумала: зачем? Весь ее родной мир умер, поэтому не следует ли и ей, как части его, умереть так же? И к тому же, быть может, где-то там, после смерти, она снова встретит близких ей людей. Ведь смерть - это всего лишь физическое ощущение... И она расслабилась. Внутри ее стало все так спокойно и мирно, как никогда здесь, в Инскримен, еще не было. Она улыбнулась и выбросила из головы любые мысли, кроме одной: оказывается, умирать не страшно, когда понимаешь, что жизненная линия оборвалась уже давным-давно.
  Но вода всколыхнулась вокруг нее, она ощутила толчок и с вернувшимся осознанием действительности почувствовала, как Селемер начал поднимать ее вверх. Вместе с этим она начала задыхаться, легкие ее сжались. Это пробуждение заставило ее понять, что если она поднимется над поверхностью, то боль вернется, и ей придется осознавать потери снова и снова. Она не хочет этого. И она начала кувыркаться, она вошла в Страту и попыталась сопротивляться Селемеру, но она только тратила зря энергию.
  Ее тело распласталось на поверхности воды. Она увидела над собою голубое небо, такое кристально-чистое, такое красивое... Тепло и любовь снова прокрались в ее душу, и принялись рвать ее на куски. И наконец, Энди смогла в полную глотку сделать то, чего давно хотелось: она закричала со всей мощью страдания, на которое были способны ее связки. Из глаз брызнули слезы.
  И снова в голову ее пробрался громовой голос, но он не заполонил ее всю, а стал граничить рядом, будто бы оставляя пространство для разговора.
  - Почему я не умерла вместе с ними?
  - Потому что ты не спрашиваешь, почему умерли они.
  Она застонала.
  - Но зачем я здесь?
  - Затем, что ты сможешь найти здесь ошибку, чужеродную для этого Инскримен, но ведущую его к уничтожению.
  - Зачем мне это?
  - Потому что ты любишь этот мир.
  - Нет. Не за что его любить. Я люблю их. Но их нет...
  - Ты полюбила его давно. Ты не помнишь этого еще.
  - Я не понимаю тебя. Просто дай мне умереть, как и должно было быть там.
  - Найди ошибку мира этого и устрани причину войны его! - неожиданно увеличившись в мощи, загремел голос и разлился по ее телу, снова прижав ее собственные мысли, не давая ей возможности возразить. Гнев и власть звучали в этом голосе.
  - И как же мне это сделать?
  - Я буду всегда с тобою и везде, но я не могу дать ответа на твой вопрос, - и голос стал ослабевать.
  - Кто же ты?
  - Я сила каждого явления, сущность каждого предмета, обратная сторона каждого разума!
  Голос стал удаляться. Его сонливые отголоски постепенно растворились в сознании девушки, слившись с ее мыслями, и став практически ее частью. И теперь она не сможет ему воспротивиться. Никогда. Сладкой агонией разольется по ее телу чужая воля, чтобы заставлять ее подниматься.
  Селемер перестал поддерживать ее тело, но это уже и не требовалось: она сама попросила Селемера, чтобы он прибил ее к берегу. Никаких физических сил в ней не было, в то время как сознание ее трещало от переполнявшей его энергии, которую ей, будто в бонус за ее страдания, оставил недавний собеседник. Эта энергия никуда не ушла. Она сделала ее сильнее и открыла перед ней бесконечный Страту, как источник.
  Голубое небо проплывало над ней, и она бездумно созерцала его насыщенный и прекрасный оттенок. Голова ее коснулась песчаного берега, но она никак не отреагировала, продолжив, не мигая и чуть раскрыв рот, пялиться в синеву.
  - Энди! - услышала она в отдалении встревоженный голос Падифа, но звуки собственного имени задержались в ее голове не более, чем на мгновение.
  Всплески и шуршание раздались рядом с ней, и его руки потянули ее за подмышки, а потом подхватили всю. Отсыревшая одежда прилипла к коже, и ей стало вдруг так зябко и холодно, что она на миг она прижалась щекой к теплой, поднимающейся груди и горько зарыдала, схватив его за плечи. Он же спокойно и участливо положил ладони ей на спину, наклонил голову, и его ровное дыхание начало жечь ей череп.
  Она плакала до тех пор, пока глаза ее не высушились. И боль все рождалась и рождалась в ней, и она не могла излить ее целиком. Она отстранилась от друга и заглянула ему в лицо. Твердый взгляд встретил ее, и ей вдруг стало намного легче.
  - Падиф... - прошептала она и схватилась за его одежды, - Они все мертвы.
  - Кто мертв, Энди? - спросил он, сведя брови вместе.
  А она сначала не поняла, о чем именно он спрашивает. Но потом все встало на свои места. Ведь он не знает ничегошеньки о людях и мире, которых она оплакивала. И никто не знает, кроме хозяина того голоса, но разве принимает он ее горе и сожаление о том, что ее не было рядом, когда они умирали?
  Она снова уронила голову на грудь ревена.
  - Скоро и я... Скоро и я... - прошептала она и задрожала, - Я больше не побегу.
  - Что? - заслышала она тихий голос Падифа и, распрямившись, ровно посмотрела в его черные глаза.
  - Скоро и я! - воскликнула она с воодушевлением, и поняла, что ее бодрит: перспектива снова встретиться с ними всеми, пусть призрачная, пусть неясная в путях своего превращения в реальность, но все же возможная, - Скоро я все пойму!
  Падиф, узрев загоревшийся огонь в ее глазах, немного отстранился и внимательно посмотрел на нее. Она рефлекторно выставила щит вокруг своего разума. Но он не тронул ее.
  - Почему ты сбросил меня в озеро? Ты знал что-то заранее?
  - Нет, я предполагал. Когда Салиест Темпела перестало служить нашим стражам, я не мог понять - почему. Ведь эти силы всегда были здесь, словно кто-то оставил их - они не выходили за пределы озера. Я подумал, что они ждали кого-то. И теперь я убедился, что они ждали тебя. Они звали тебя громом в твоей голове, который ты не могла понять.
  - Да. Теперь я знаю... Я чувствую внутри эту силу, - тихо подумала она.
  Вдруг она дернулась и впритык поглядела на него. Какое-то новое выражение появилось на его лице - и оно встревожило ее. Вглядевшись в глубины черных глаз, она поняла: он готовиться к тому, чтобы мысленно преклониться перед ней. Она не хотела этого. Не хотела этого ни от него, ни от других людей. Но в лице Падифа стало нарастать сопротивление этой идее. Когда достоинство окончательно вернулось в глаза мужчины, девушка улыбнулась.
  - Пожалуйста, оставайся для меня другом - больше ничего мне от тебя и не нужно... Падиф.
  Его имя разлилось в ней теплом и уверенностью. Она любила его прекрасный разум, его всегда уместные слова.
  Некоторое время Падиф просто разглядывал ее. Она не осмеливалась заглянуть в его сознание, хотя точно знала, что сейчас сломит любые его мысленные барьеры. Прямо как он и говорил ей когда-то.
  Он вдруг ухмыльнулся себе под нос, поднялся и протянул оголенную руку Энди. Та с готовностью ухватилась за нее, и он сильным движением без труда вздернул ее с земли. Океан его мыслей не захлестнул ее, как раньше - наоборот, она увидела, как он качнулся под напором ее сознания.
  - Пойдем уже - нас ждут в южной башне. Хотя нужно бы собрать их обитателей вместе и разъяснить им, в чем же дело, - сказал он просто.
  Сначала они зашли в северную башню, взяли с собою Ирифтра и Версалу, а потом направились ко второму каменному исполину-близнецу. Там они вывели наружу двух стражей - братьев Аврелия и Овелия.
  Падиф рассказал им все. Рассказал, как есть, без преувеличений или преуменьшений. Восемь ушей ловили каждую мысль, взвивающуюся из сознания мужчины. Когда он перестал, все глаза обратились к ней. Она увидела беспокойство и отрицание, суету, растерянность. Но постепенно все они поверили ее силам. Они обещали ей помощь и поддержку. Они сказали, что доверятся ее решениям.
  - И что же будет? Башни перестанут быть дозорными? - спросила она, когда они с Падифом ехали в сторону Ревен.
  - Очевидно, да.
  - Но это опасно для строящегося лагеря...
  - Мы должны найти другие способы... - еще более задумчиво подхватил ее мысли ревен.
  - Нужно строить обычные дозорные башни, просто в большем количестве... Где талены смогут выжить, используя ресурсы только своего Хранилища снов... - предложила она, - Если организовать усилия должным способом, то процесс не займет много времени. Талены смогут строить быстро!
  - Это хорошее предложение, странно, что я не додумался об этом сам... - медленно подумал Падиф, - Вот ты и займись этим делом!
  - Ты серьезно?
  - Абсолютно, - он ободряюще улыбнулся ей.
  - Но разве они все будут слушаться меня? Разве кто-то станет подчиняться чужаку? - спросила она. К ее изумлению, Падиф залился немного рокочущим, булькающим смехом.
  - Ах, квален, я до сих пор удивляюсь тебе! Талены вообще не станут никому подчиняться, и ты знаешь, почему!
  - Но неужели мое предложение настолько... приемлемое? - с жалостью в глазах спросила она.
  - С ним уже согласился один тален, - успокоил ее Падиф.
  Энди ничего не добавила, только фыркнула себе под нос. Падиф научил ее видеть в будущем достигнутые цели, а не горечи поражений. Тем более теперь она ничего не боялась и ничто не могло остановить ее - главное было избавить себя от обязанности перед этим миром. Не было страха смерти. Не было разочарований надежд. Она видела будущее, которое для всех ее родных уже стало вечностью. Для всех, кроме Падифа. Теперь он был вообще единственным человеком, которым дорожило ее сердце... И она его потеряет, если уйдет отсюда. Воля к жизни независимо, против самой Энди, заструилась в ней фонтаном, который стал подниматься все выше и выше.
  - Ах, Падиф, я боюсь, что чувства и привязанности помешают мне сделать то, что должно!
  - Нет, наоборот: это поможет тебе, - успокаивая ее мысли, подумал Падиф. Он оглядывал свой приближающийся дом, гору Ревен с теплотой и нежностью в огромных черных глазах.
  В душе Энди вдруг что-то перевернулось. Она подумала, что могла также ощущать тепло и уют, если бы возвращалась домой. Домой не туда, где есть крыша и стены, а туда, где одиночество не в тягость, а разум находит успокоение. Не каждый человек находит путь в такое место. Ревены и леканы, кажется, сбились с этого пути, но продолжали искать его, теряя близких, теряясь в себе... Если они не выдержат, то их дом утонет в неизлечимой болезни, которая погубит постепенно их самих.
  - Падиф, тогда нам нужно следовать в лагерь!
  Он выразительно взглянул на нее. В лице его появилось сначала удивление, а потом азарт.
  - Поехали, недалеко ведь уже.
  Талены строили лагерь между Ревен и Хафисом. Башня из дерева стояла за круговой стеной из песка, глины и камня. Они обогнули крепостную стену и вошли внутрь через узкий боковой проход, оказавшись во дворе. Тут строили мастерские, конюшни, склады. Башня соединялась со стеной мостками.
  - Вы решили сделать двор для случая прорыва стены? - спросила она, задрав голову.
  - Да.
  - Приходится остерегаться любых вариантов развития событий, - рассудительно заметила девушка.
  - Верно, но мне тяжело думать, что мы не сможем удержаться в нашем последнем доме... Мы назвали его Приют, - с грубой тоской вырвалось у Падифа.
  Энди только плотнее сжала губы.
  - А как мы найдем здесь людей для строительства дозорных башен? Надо ведь согласовать с Танхетом?
  - Нет, он поручил мне защиту Приюта.
  Неожиданно перед ними выскочил какой-то человек. Он замелькал перед ними белобрысой шевелюрой и спокойным взглядом.
  - Калип! - радостно вырвалась приветственная мысль из сознания Энди.
  - Ох, кто к нам идет! - донеслись издалека его взбудораженные мысли, больно стукнувшие ее по мозгам.
  - Да, да, мои извинения, но неотложное дело, - услышала она оправдания Падифа, и поняла, что он должен был быть здесь еще с утра.
  - Само собой! Проблема разрешена? - мысли Калипа неслись быстро.
  Падиф же, в отличие от своего соплеменника, затягивал с ответом. Взгляд его скользнул по ее лицу и застыл. Она вспыхнула, но сомнение не могло существовать более в ее голове.
  - Проблем стало только больше, - сосредоточившись на общей волне разговора, выдала она, - Но я думаю, что лучше всем сразу пояснить, - подумала она и двинулась вперед, к группе ревенов, из которой вырвался Калип.
  Талены мгновенно вскочили на ноги. Среди них была Тирис. Они проявляли неприкрытое любопытство: начинали перебрасываться друг с другом мыслями. Энди чувствовала их разговор, но он не смущал ее.
  Она смело открыла свой разум этим людям и тут же почувствовала, как их мысли прикоснулись к ее мозгу.
  - Когда-то по этой земле бродил человек, которому вручили в обязанность создать Инскримен из Зимы и смерти... Он справился. Потом появился человек, который вручил себе в обязанность воссоединить враждующих братьев. И он справился. Сегодня, когда Инскримен на грани уничтожения, обязанность лежит на всех. Мы тоже должны справиться. Если не сумеем сейчас, то уже никогда не сможем. Вы меня видели только в Страте, но я прошу помощи, - и она неуверенно поглядела на Падифа, а тот кивнул, - Дело в том, что Глаза равностояния больше не могут функционировать и гора Ревен с лесом Хафис остаются без дозорного поста.
  Она передала им свою идею о строительстве новых дозорных постов. Образы сами вспыхивали в ее голове. Она предложила построить десять башен: четыре - на северо-востоке, где и находились талены; две - по периметру юго-запада, где располагалась неизвестная зона, охраняемая яриками; одну - совсем близко, насколько это было возможно, к самим Цараненным горам. Остальные башни она разместила вдоль реки, у крайней восточной черты Зимы. В каждой башне будут жить два человека.
  Медленно, один за другим, одобрение таленов стало волнами проникать в ее разум. Половина из них вызывалась строить дозорные посты - среди них были Калип и Тирис.
  Когда солнце уже ушло с зенита и лучилось желтым вечером, Энди и Падиф ступили на Предзакатную ступень. Всю дорогу обратно они молчали.
  - Они слишком легко восприняли меня. Возможно, это потому, что ты был рядом, и они думают, что это твоя идея, - произнесла после ужина она, наблюдая за всполохами заката.
  - Они восприняли легко не тебя, не меня, а твои идеи, - поправил ее Падиф.
  - Да... Но мне до сих пор не верится... Столько всего произошло сегодня...
  Падиф понимающе кивнул головой.
  - А все эти талены... Теперь я будто лучше вижу их! На Сборище сомнения я не заметила этого, - выдала вдруг она, - Тогда я не смогла понять, что именно делает их... другими! Это ни внешность, ни характер, ни привычки. Это что-то глубоко внутри них - как будто у них всех есть какие-то дополнительные, свойственные только для них способности... - и она заглохла, хватая ртом воздух и пытаясь что-то еще сообразить.
  - Вообще-то, эти способности не уникальны, - хитро улыбнувшись, после паузы подумал Падиф, а взгляд девушки быстро переместился на его лицо, - Только они в разной степени проявляются и воплощаются в сознании каждого отдельного талена.
  - Как это?
  - Они зависят от того, насколько умело тален общается с основаниями... Каждый тален обладает возможностью входить в Страту, так? А возможности внутри Страты у таленов никак не ограничены. Все зависит от степени сил каждого... К примеру, кто-то может стать мастером в понимании животных и слиться с ними, получить над ними контроль.
  Она вспомнила о Трамере и его способности видеть память людей и предметов. Она вспомнила, как быстро думал Калип, как легко Ирифтр улавливал суть ее мыслей.
  - Падиф, а в чем твоя сила?
  Она знала, что в нем огромное количество энергии, с которой он управлялся без усилий. Он выделялся среди других таленов, они любили и почитали его, точно так же, как и она сама. Но она не могла пояснить, почему это было так. Это просто было.
  Но Падиф только рассмеялся - и звук его голоса разлился в лучах золотистого солнца, которое погружалось в постель синего горизонта.
  
  
  Глава 14
  
  Строительство дозорных башен началось на следующий день. Энди проснулась раньше обычного и застала Падифа на краю плато, пополняющим Хранилище снов. Она присела рядом с ним. Мертвое озеро, распластавшееся внизу, почему-то не вызвало у нее привычного страха, даже наоборот - ей понравилась его черная блестящая поверхность...
  Падиф открыл глаза и внимательно на нее посмотрел.
  - Хотел бы я знать, что скрывается в темноте твоей памяти... - таинственно подумал он.
  - Не стоит, - качнула головой она.
  - Почему?
  Сознание Энди застыло. Она медленно повернула лицо к Падифу. Он никогда раньше не интересовался ее прошлым. Он только говорил, что не видит его. Его любопытство заставило девушку подумать больше, чем пытался передать ей Падиф.
  - То, что было в моем прошлом не годится для этого мира.
  - Почему? - Падиф не отставал. Она нахмурилась: как будто они с таленом поменялись местами - он спрашивал, а она не хотела отвечать.
  - Там слишком много... жестокости, - нехотя подумала она.
  - Здесь тоже много жестокости, - разбил ее оправдание Падиф.
  - Но... - начала она и вдруг прервалась.
  Собственно, а чем жестокость ее мира отличается от зла внутри этого? Если только масштабами, но для таленов жестокость войны была страшнее, чем вымирание континентов.
  Падиф поднялся на ноги, будто позабыв тему их короткой беседы.
  - Ладно, пошли уже к первому пункту... Кстати, как мы их назовем?
  - Кого?
  - Башни! Имя - это образ в физической действительности - оно должно быть подходящим!
  - Как сентиментально, Падиф! - не сдержалась она.
  - Хорошо. Тогда я буду называть тебя "Эй ты!" - договорились? - резко, но играючи, оппонировал ревен.
  Энди нахмурилась.
  - Назовем их... Пунктами опоры, Тревирос Рамази, - выдала она.
  Решено было начать строительство с башен, располагающихся по периметру вокруг Приюта. За весь день Энди и Падиф объездили порядка восьми строек, не успев добраться до самых отдаленных на юге и юге-востоке. Везде талены встречали ее серьезно - она только удивлялась, как быстро они скоординировали свою работу. В Кейп-Тире на это потребовались бы дни и дни бумажной работы, согласований, поисков...
  Талены работали друг с другом, как единое сознание: недовольство одного становилось проблемой всех, потому и успех мог быть только общим. Они не подчинялись никому - и в то же время зависели друг от друга. Ее они воспринимали так же, как себя: у одной из башен у окраин скал Энди сама приняла участие в строительстве. Для возведения фундамента там нужно было перенести и облицовать камни. Леканы, работающие там, не справлялись. Она чувствовала, как они устали. Поэтому решила испробовать те силы, которые подарило ей озеро Салиест Темпела. У нее легко получилось сдвинуть камни и придать им нужную форму. Ранее она бы слегла на две недели, попробуй сделать это.
  - Падиф, а как же быть с Нариньей и Танхетом? С Лераном? - спросила она, когда вечером они вернулись на Предзакатную ступень, - Как же они примут меня?
  - Завязать им рты, - отшутился Падиф, но, встретив серьезный взгляд подруги, собрался, - Наринья не проявляет способностей. Танхет уже знает, что случилось на Салиест Темпела. Теперь он не может и дальше противиться тому, что ты - истинный вален. Как он поступит дальше - это мне не ведомо. Но скорее всего он все равно тебя не примет, но это не должно тебя смущать или останавливать. Леран же уже поддержал тебя.
  - Но что же будет с Нариньей?
  - Наринья отлично обучена и сильная тален. Поэтому она перейдет в тот же отряд, где состою и я, - подняв брови, покачал головой юноша.
  - Ведь ей ничего не будет плохого из-за того, что она не соответствует планам правителя?
  - Ох, Энди, конечно, нет! - засмеялся Падиф, - Зато нашей группе мощное подкрепление, тем более верное руководителю! - воскликнул он мысленно.
  После случая со строительством фундамента она обращала на себя внимание, как солнце ночью. Талены в крепости глядели на нее неотрывно. Они просто не могли поверить в то, что перед ними настоящая вален. Они сомневались так же, как сомневался бы житель Кейп-Тира, если бы ему предоставили доказательство существования вампиров.
  Через пару дней случилось то, что, по словам Падифа, должно было случиться. Энди призвали к участию в совете леранов и ревенов в Приюте. Теперь в Приюте появились кузницы, конюшни, оружейные, кухни. Вдоль стен ютились маленькие жилища. Это была не просто крепость - маленький городок, временный дом. Здесь было все, кроме лугов, чтобы выращивать овощи.
  Совет проходил внутри башни. Когда она зашла внутрь, то попала в звездное небо. Приглядевшись, девушка поняла, что стены были покрыты серебром. Невольный возглас восхищения и удивления вырвался из ее легких. Солнечный свет, проникая сквозь окна, холодел в отблесках металла, загустевал.
  Падиф, немного пройдя вперед, позвал ее двигаться дальше. Холл был пуст: ни предметов, ни людей, только деревянная винтовая лестница в дальнем конце. Здесь даже не было дверей: единственный путь отступления, который оставили себе талены, - по верхним мостам, вдоль них на внешнюю стену. Но если враги загонят защитников крепости в башню, то тогда последним будет уже некуда отступать, потому как стена будет сломлена. Девушка сглотнула и поняла, что строители рассматривают свою судьбу здесь однозначно: либо победа, либо смерть.
  Следующие три этажа были уставлены всякой утварью - но людей там тоже не было. С четвертого этажа отходили мосты, поэтому все стены просвечивали проходами, свободными от дверей. Сквозь них она разглядела снующих по стене людей и Инскримен: далекая равнина, преломляемая редким деревом, пик горы Ревен, серое, отливающее зеленым полотно Хафиса.
  Они поднялись до последнего, шестого этажа. Сумрак покрывал комнату, несмотря на обилие света из множества окон. Это тени, отбрасываемые находящимися в помещении людьми, перекрывали небесный свет.
  Они стояли вокруг небольшого овального стола, будто шахматные фигурки на доске. Первый, кого коснулся взгляд Энди, был Леран. Его тень стояла, сосредоточенно вытянувшись, у окна, и он вглядывался в родные края, словно бы отсюда справляясь о состоянии дел в Хафисе. Когда она с Падифом вошла, он плавно обернулся, и его абсолютно черный взгляд мягко проскользнул мимо сознания девушки. Неподалеку от него стоял его сородич - у него были похожие одежды. У самого стола о чем-то переговаривались два человека в длинных, колыхавшихся при каждом их движении балахонах. Энди уловила дуновение их мысленного разговора еще на лестнице, и сейчас собеседники поворотили к ней старые лица в седых волосах. За ними, скромно пристроившись у окна, стояла какая-то девушка.
  На ней были обычные для ревенского воина одежды, волосы цвета сепия стянуты в узел у затылка. Большие зеленые глаза ее блестели, будто изумруды, таили в себе одиночество. У нее были тонкие, округлые черты. Но в глаза бросался цвет ее кожи. Она была бронзовой. Энди невольно задержала взгляд на девушке. Незнакомка только медленно поглядела на нее долгим, будто бы ничего не выражающим взором, и отвернулась. Энди даже ничего не почувствовала. Но у нее осталось неприятное ощущение, будто она уже знала этого человека раньше
  Напротив леканского вождя стоял Танхет. Он, коряво склонившийся над столом и оперевшись о него рукой, внимательно смотрел на человека у входа. Это был сравнительно молодой, возможно даже одного с ней возраста юноша. Черты его лица казались дерзкими. Его карие глаза настороженно следили за всеми, и было в них что-то хищное, будто он выглядывал жертву. Узкие губы оставались всегда приоткрыты, отчего впечатление, что он хочет сожрать кого-то, только усиливалось.
  Появление Энди и Падифа мало взволновало собравшихся. Падиф вдруг напрягся и принял отстраненный вид. Энди нахмурилась, не понимая, что это за ритуал, но тут в ее мысли постучалось что-то массивное, что-то, принадлежащее не одному человеку - это было коллективное сознание. У нее спрашивали позволения завести беседу - и она тут же согласилась. Мгновенно все оживились: Леран отпрянул от окна и ближе подошел к столу, как и все остальные.
  Первое, что произошло, это волна разлившихся приветствий. Энди поначалу было сложно приноровиться. Такие переговоры были быстрее, чем произносимые в голос: отпадала нужда высказывать свою мысль, если кто-то уже думал так же. Если хоть одного из участников не устраивала какая-то идея, то последняя сразу же отметалась. Смыслом беседы было достижение безоговорочного совпадения - момента, когда каждый был доволен принимаемым решением.
  - Сейчас угроза нависла над нами, - разлилась, будто шум прибоя, неизвестная мысль у нее в голове. Она вздрогнула, пытаясь отыскивать посланника сообщения. На своей ладони, которая упиралась в стол, она ощутила чье-то прикосновение. Удивленно скосив взгляд, она увидела, что это Падиф щекочет ее кожу, едва касаясь ее кончиками пальцев. Он что-то говорит ей, и его шершавая, будто сухая листва на ветру, дума просочилась в ее разум, успокаивая, наставляя. И она поняла, что не стоит отыскивать кого-то одного в потоке коллективного сознания. Они говорили друг с другом - и не было важно, кто предложил ту или иную идею.
  - Но Приют уже почти достроен, - летал, переливаясь из одного сознания, в другой, общий разум.
  - Так же строятся и башни, которым следует дать имя.
  - Тревирос Размари, - заслышала Энди и на этот раз поняла, что мысль разлетелась по всем головам из мозга Падифа.
  Наступило недолгое молчание. Присутствующие вдруг всколыхнулись, и глаза их блеснули ярким светом, осветив тени - они обдумывали предложение. Через секунды в голову Энди влилось всеобщее одобрение - она поняла, что значит безоговорочное совпадение.
  Она видела, как меняются выражения лиц в Инскримен. В Страте эти изменения усиливались - уловить чувства на лицах собеседников было не трудно. Так, она схватила на себе пристальный взгляд молодого лекана, который пришел сюда вместе с Лераном. Его карие глаза полыхали в Страте красноватым свечением, и он даже не пытался скрыть своего удушающего взора. Энди вгляделась в его взор, давая понять, что ее не просто смутить. Но их безмолвное противостояние разрушил Леран: он скосился на своего подопечного, и тот сей миг отстал от нее.
  - Башни были воздвигнуты с согласия руководителя всего процесса сооружения Приюта, но идея о создании их возникла у молодой тален, - снова заструились мысли в голове Энди, - Произошло некое событие, заставившее всех таленов всколыхнуть свои мысли в пользу валена.
  Все замерли. Энди видела это по тому, как остановился внешний поток мыслей в их глазах, как напряглись мышцы на их шеях, как прервалось на миг дыхание. Что-то недосказанное застряло между собравшимися людьми, и похоже, все, кроме Энди, понимали, в чем сущность затруднения. Она решила идти напролом и открыла свой разум, чтобы спросить.
  - Что гложет ваши умы? Каждая мысль, возносящаяся в общем сознании, не ясна мне в полной мере, - попросила она.
  - Все в смятении, потому что на горе Ревен уже приготавливался вален, а им оказываешь ты. Разъясни, кто ты.
  Энди опустила плечи. Из-за вспышки эмоции ее вышибло из Страты, и она, прежде чем снова присоединиться к беседе, успела заметить признаки большого смущения в глазах таленов. И тогда она успокоилась, сообразив, что эти ревены и леканы ощущают себя не меньшими незнайками, чем она.
  - Мое прошлое скрыто от вас, а потому я не могу показать, кто я и откуда пришла. И никогда не смогу. Я - временная часть этого мира. Он вынудил меня оказаться здесь, и я уверена, что это не случайно. Я истинно хочу помочь этому миру, потому что так помогаю лучшему, что я видела в жизни. И так я помогаю себе, - распространилась она мыслью вдоль овального черного стола, и случайный блеск солнца на его отполированной поверхности отвлек ее взгляд.
  - Ты - вален? - стрельнуло ей в голову.
  Она заколебалась. Но перед взором ее, застилая силы Страты, застилая ее собственные предпочтения, вспыхнули любимые лица, к которым она пообещала присоединиться... Нежное дуновение обдало ее кожу, и ласкающее нашептывание прокралось в уши. Она уже чувствовала это раньше - но где? Ее кто-то звал, и не было возможности противиться этому зову. Думы ее заворочались внутри черепа сами по себе, выделяя одну единственную мысль:
  - Да, - издал мозг Энди, и она очнулась.
  Всего лишь одно согласие. И несколько человек, которые донесут ее правду до остальных. Как весело играет человек своей жизнью, а содеянные поступки кажутся такими легкими, когда глядишь на них в прошлое. Кажется, они случились сами собой.
  Она обратилась душой и глазами к тем, кто стал свидетелями ее жизни. Танхет и его спутники в балахонах тяжело дышали, и их само собой вытолкнуло из общего сознания. Незнакомый лекан и юноша с хищным взором оставались внешне спокойными, но глаза их горели. Сам Леран, едва улыбнувшись, оглядывал остальных спокойно, будто давая понять, что его решение принято уже давно. Темнокожая девушка осталась практически неподвижной, как в теле, так и в лице, только быстро взлетел ее взгляд на Энди, в котором молодая вален прочла облегчение. Падиф же, как Леран, только дернул уголками губ.
  - Какие же у тебя планы? - донеслось до Энди будто из тумана.
  - Их у меня нет. Как можно планировать что-то в разваливающемся мире? - расточила она без увиливаний свои убеждения, и общая боль отпечаталось на фоне разговора. Талены горестно закивали головами.
  - Кем ты станешь среди нас?
  - Я стану всего лишь одним из таленов... - сообщила Энди и замялась. Навряд ли она сможет вечно, до победы или поражения этого мира, находиться рядом с Падифом... Стоит ли ей стать на службу Танхету или Лерану, или обосноваться отдельно?
  Этот факт резко и с силой ударил сознание бедной девушки, и она мгновенно поняла, что не сможет жить одна. Ей нужно ощущать рядом людей, знать, что рядом есть друг... Но у нее здесь единственный друг, который, хоть и обещал ей нескончаемую помощь и поддержку, но не может постоянно приглядывать за ней. Она и так слишком много взяла его жизни. Взгляд девушки невольно вильнул к Падифу. Ей хотелось бы попросить совета ревена, ухватиться за его руку... Но она назвалась валеном.
  - Я послужу Приюту, - выдала она решительно.
  Приют - маленький мир, не опознан не только ею, но и всеми его новыми жителями: им придется учиться жить вместе, не зная будущего, мирясь с новыми возможностями - точно так же, как училась и учится жить в Инскримен она.
  Громкие, если бесшумные мысли можно так назвать, рассуждения мощным цунами стали накатывать на коллективное сознание, и волны его становились все выше и более устрашающими, приближаясь к берегу - к окончательному решению.
  Энди закрыла глаза, вздохнула, и отгородилась ото всех. И тут же она оказалась в самой глубине бури - и там было безопаснее всего: она очутилась в толще воды безграничного океана, на поверхности которого шторм точит скалы и крушит корабли. А до нее доносятся только приглушенные крики тонущих и завывающий свист ветра, сожалеющего, что ему приходиться губить неудачливых моряков.
  Чего они все хотят от нее? Она не сможет сказать им больше, чем уже сказала. Она не может усмирить ветер, но может дать гибнущим воздух, чтобы дождаться рассвета, встретить новое солнце и выстроить новый корабль...
  Энди, словно сквозь призму, осмотрела таленов. Раньше, пока она не привыкла к этому, она замечала, как силуэт Падифа светится. Сейчас она снова рассмотрела это. Танхет пламенел слегка подрагивающим блеском, озаряя серые тени, исходившие от его нахмуренных советников. Лекан, пришедший вместе с Лераном, светился слабыми бледными всполохами, которые вспыхивали то там, то сям - он словно бы болел; его вид вызвал в девушке тревогу и приступ жалости, а еще более - потугу помочь. Еще один тален выглядел более всех агрессивно: он горел алыми искрами. Он почти затмевал собой легкий, почти невесомый фиолетовый след незнакомой темнокожей девушки - но была какая-то уверенность в этом свечении.
  Все отбрасывали свой свет - даже она, хоть и не могла этого видеть. И только один человек не был похож на остальных - Леран. Как только она не пыталась словить свет его разума - но он стоял посреди комнаты пустой дырой в Страте. Все менялись с каждым новым, более глубоким уровнем Страты - но Леран везде оставался в одной и той же форме, точно также виденной и в Инскримен. Более того, отблески, источаемые другими таленами, не касались его. Энди проникла так далеко в Страту, как могла - но он везде был такой же.
  Девушка не могла видеть его глаз. И она вздрогнула, когда Леран, не по-человечески изогнув шею, вдруг впился в нее черным взглядом, в котором переливалась какая-то бесцветная пыль, отягчая его: словно сотни существ жили внутри него, наполняя его неисчерпаемой жизнью и вечной смертью...
  Вдруг среди нее зазвучал его голос. Это были не мысли, и не слова - это было что-то, отражающееся во всем пространстве.
  - Что ты здесь делаешь? - заструилась и завибрировала Страта.
  Она растерялась. Но Леран, похоже, все понял за нее, потому что вокруг снова разнеслось:
  - Тебе нужна помощь того кто проведет тебя дальше, чем смог сделать Падиф.
  Энди вся затряслась, и мир ее снова поколебался. Похоже, Леран проникал в ее сознание так же легко, как она может проникнуть в основание камня.
  - Мне нужно с тобой поговорить. И пока все разрешают проблему тебя, у нас есть много времени.
  Энди качнула головой. Они не могли долго разговаривать - скоро остальные талены заметят их отсутствие. Страта вокруг нее задрожала.
  - Ты еще многого не знаешь об Инскримен. Они ничего не заметят.
  Энди хотела спросить - почему, но не знала, как это сделать. Она никогда еще не говорила на этом уровне Страты. Она поняла, что для Лерана этот уровень - не предел. Он не был простым таленом. Она не могла видеть свет его сознания - и это мучило ее. Она ощутила, насколько она беспомощна перед ним, перед его знаниями - казалось, что силы всего Инскримен были слабее его разума. Она не могла поверить, что способна чему-то научиться у него...
  - Нечему учить. Есть что узнавать, - тут же откликнулся он на терзания ее мыслей.
  А ему есть что сказать?
  - Слова - пустое. Главное - зачем ты здесь.
  Это было одно, что могло заставить ее решиться на что-то. Но она вспомнила сомнения Танхета о том, можно ли доверять Лерану? Возможно, он действительно может обойти правду, укрываясь даже от Страты. Сомнение охватило девушку. А вокруг разлилась тишина - только Леран смотрел на нее недвижимыми глазами. Он был все таким же - и это постоянство пугало ее.
  Внезапно что-то щелкнуло внутри девушки. Оно теснило ее сердце, отодвигало ребро, просясь выше, в ее мозг, чтобы там охладить его огонь и напомнить то, ради чего она пришла сегодня в эту башню, ради чего объявила себя валеном. Перед этим млеют все ее честолюбивые порывы узнать, кто отправил ее в Инскримен, кто она здесь, зачем и почему, оставляя лишь заветную цель: увидеть их всех. Поэтому не стоит ей тратить время на рассуждения о себе - она должна узнать, как спасти этот мир и освободиться. И предложение Лерана, похоже, не могло заинтересовать ее теперь.
  Она посмотрела на него, готовая к его реакции, но обнаружила, что он уже не интересуется ею, а всецело поглощен происходящими вокруг событиями, а точнее - безоговорочным совпадением. Энди насупилась сначала, не понимая, а потом спохватилась, потому что все ждали ее согласия на какое-то решение. И тогда она высвободилась из-под своей защиты и вступила в общее сознание. Ее предложение приняли. Она будет обитать в Приюте.
  Пока они обсуждали устройство Приюта, дежурства в Трэвирос Размази, планы уничтожения Салиест Темпела, она слушала их одной лишь половиной своего мозга. Она думала о Леране. Чем больше она старалась отогнать его образ, тем внушительнее представал он перед ней. Постепенно ей начало казаться, что в комнате присутствуют два Лерана: один - во плоти, а другой - в ее сознании.
  Внезапно обостренный слух Энди поразил топающий звук на лестнице, и она вместе с остальными таленами быстро обернулась. В лестничном пролете появилась чья-то желтовато-белая голова, а за ней, легко и непринужденно, вспорхнуло угловатое, долговязое тело. Энди узнала гостя, которого, очевидно, все ожидали, потому как лица таленов зажглись радостью. В темное, прорезаемое солнечными лучами помещение вошел брат ее друга, Эрик, и его огненные, ядовито-желтые глаза бегло осмотрели присутствующих. Но мимо нее его взгляд проскользнул, не задев, будто ее здесь и не было.
  Эрик стремительно прошествовал мимо нее и встал рядом с Танхетом.
  - Сонмище действует, - без задержки изрек он, и, похоже, именно этого заявления ждали остальные, потому что волна коллективного сознания вздыбилась и вспучилась, и все ее творцы готовы были сойтись в безоговорочном совпадении. Все, кроме одной участницы. Она попросила, чтобы ей объяснили.
  Сонмище - так назвали территорию в Бринчатых скалах. Там талены скапливали энергию, подобно огромному Хранилищу. Энергию талены получали, уничтожая Зиму на севере Инскримен. После эти силы они воплощали в деревья на голых камнях - при надобности, можно было взять эту энергию обратно без ущерба естественному устройству мира. Конечно, часть сил Зимы терялась, позволяя деревьям расти - но с ростом деревья приобретали больше энергии, которую могут отдать. Сонмище было как вечный двигатель, удерживаемый лишь горсткой искуснейших таленов. И теперь они намеревались использовать Сонмище против общего врага, если это потребуется.
  После объяснений Энди дала свое согласие. И сделала возможным еще одно безоговорочное совпадение.
  Теперь талены хотели обсудить вопрос разработки резервного Сонмища на юго-восточных окраинах реки. Но это было опасно, потому что южная часть Инскримен была в большей степени занята яриками. Однако доброволец на расчистку Зимы там нашелся быстро.
  - Я готова, - просочилась твердая, убедительная мысль от зеленоглазой девушки, и в мыслях ее были мощь и гордость.
  Талены и Энди согласились с этим, хотя она не могла отказаться - она ведь не знала, что это за человек.
  Под конец участники совета обсудили праздник в честь постройки Приюта. Он не должен был стать чем-то специфичным, овеянным чередой сложных обрядов и древних обычаев, но обычным весельем.
  Энди удивилась, когда тот самый тален с хищным взглядом вызвался организовать торжество, и его карие, так же наполненные хитростью глаза вдруг задорно вспыхнули и налились предвкушением чрезмерно приятной работы.
  На этом решении коллективное сознание прекратилось.
  Участники совета один за другим выпорхнули на лестницу, и башня загудела от топота их ног. Энди, хоть и стояла близко к выходу, решила пропустить всех вперед, чтобы лишний раз не мозолить им глаза.
  Каждый проходящий проскальзывал мимо нее, почти не обращая внимания. Все, кроме Лерана. Он выходил одним из последних и бросил на девушку плавный взор, в котором было напоминание. На мгновение девушку пронзила дрожь, а кожа одеревенела от холода: взгляд правителя Хафиса будто воплотил в физическом образе знакомый Энди до боли громовой голос...
  Падиф не стал ее дожидаться и выскочил из комнаты следом за своим братом. Когда Энди подошла к лестнице, его уже не было видно внизу. Она нахмурилась, не понимая этой поспешности. Но медленно она начала осознавать, что не вернется сегодня на Предзакатную ступень. Падифу незачем ждать ее, и очевидно, у него были какие-то срочные дела. А ее дом был теперь здесь, в Приюте.
  Ворох мыслей отвлек ее от мира Инскримен: она задумалась, где же будет спать сегодня, где ей приготовить еду, где и самое главное - с кем потренироваться на мечах завтра утром... Она не заметила, как стала медленно спускаться по лестнице, а потому в тот момент, когда кто-то легко коснулся ее плеча, она резко обернулась. За ней следовала темнокожая тален. Энди хмуро воззрилась на нее, требуя объяснений.
  - Здравствуй, вален, - подумала девушка мягкой и дрожащей мыслью. Энди поприветствовала неожиданную собеседницу.
  - Я давно хотела увидеть тебя - еще с того момента, как слух о тебе достиг Танхета, - продолжила зеленоглазая тален. Энди, ощутив могущество девушки, насторожилась. Незнакомка, похоже, уловила ее волнение, потому что на лице ее появилась сухая улыбка: это было не чувство, а формальность.
  - Я - Наринья.
  Энди дернула головой, будто бы ослышалась. Перед ней стоял натренированный Танхетом вален, которого не признал Падиф.
  Внезапно ей стало жаль создание рядом с ней. Наринья росла и развивалась в условиях предопределенности всего - у нее не было выбора. И оказалось, что это неправда, что она не тот, кем ее хотели видеть. Будто ее, как человека, и вовсе не существовало. Энди поняла, что неизвестность, которая мучила ее в первые месяцы жизни в Инскримен не была столь страшна, как предначертанная жизнь Нариньи. Но вместо слов сожаления или участия Энди выкинула совсем другое:
  - Зачем ты сказала мне это?
  - Чтобы ты знала, что я рада твоему появлению и не имею против тебя зла, - зашелестали мысли Нариньи.
  Энди прерывисто выдохнула. Она не знала, что сказать человеку, место которого заняла. Но она чувствовала в Наринье счастье - и это еще больше смущало ее. Она хотела извиниться, но понимала, что не за что. Она хотела протянуть Наринье руку, но спрашивала: зачем? Она хотела уйти, но не могла оставить этот разговор незавершенным.
  - Я хочу, чтобы ты знала, - неожиданно, будто ощущая сомнения Энди, уверенно начала новую часть беседы Наринья, - Что Танхет не примет тебя, даже если ты победишь яриков в одиночку. Поэтому даже не пытайся изменить его отношение к себе... Я надеюсь, мы с тобой поладим, - подумала Наринья, и это вызвало в Энди новое замешательство.
  - Я не знаю, - призналась она.
  Наринья снова улыбнулась. И на этот раз в изгибе ее рта проявилось что-то, напоминающее чувство.
  - Как это прекрасно: надеяться и не знать... Это хороший итог! - и тут Наринья улыбнулась еще шире и почти весело.
  Наринья обогнула ее и побежала быстро вниз по лестнице. Несколько секунд Энди стояла недвижимо, слушая топот ее ног и собственное дыхание. Мысли ее стали проясняться. Она медленно пошла вниз.
  На первом этаже ее все-таки ждал Падиф. Она поглядела на него задумчивым и туманным взглядом.
  - О чем вы говорили? - поинтересовался он, когда они двинулись к выходу из башни.
  Она рассказала и увидела на его лице беспокойство. Но ей не хотелось выяснять, откуда оно. Она чувствовала какую-то отрешенность и усталость.
  - А зачем ты ждал меня?
  - Ты будешь жить теперь здесь. Вот я и собираюсь вместе с тобой раздобыть здесь какое-нибудь жилье... Или ты готова спать на земле? - задорно спросил он, - Да и к тому же - почему бы не помочь по старой дружбе? - добавил мужчина. Энди взглянула ему в глаза с благодарностью.
  Она решила обустроить себе жилище вне стен крепости, а рядом с ними. Она чувствовала, что должна быть на передовой - рядом с теми, кто первыми будет защищать Приют в случае нападения.
  Пока они с Падифом выбирались из крепости, Энди подумала, что впервые за долгое время не увидит его перед сном. Он влился в ее существование как вода, которую нужно потреблять ежедневно, чтобы выжить. В неожиданном для нее самой порыве она остановилась, схватилась руками за голову. Падиф резко затормозил и с тревогой подскочил к ней.
  - Падиф... я... как я... Здесь... Падиф... Без тебя? - забормотала она, стараясь справиться со своими мыслями и упорядочить в строгой и четкой последовательности.
  Он же развернулся прямо к ней и внушительно и настойчиво сжал ее плечи. В мгновение этот жест успокоил ее.
  - Прости меня... - подумала она, но Падиф поднял ладонь, останавливая ее.
  Вдвоем они быстро соорудили шалаш из кожи и меха. Вокруг Приюта талены не строили песчаных или каменных сооружений, чтобы в нужный момент они могли оставить свои жилища без лишней возни.
  Землю внутри шалаша Падиф и Энди покрыли соломой. В этот день пришлось соорудить кровать из досок. По сравнению с этим шалашом Предзакатная ступень была просто дворцом.
  - Ну ничего, ко всему ведь не сразу привыкаешь, - отметила она.
  Падиф без всякого выражения на лице кивнул и вышел наружу.
  Энди последовала за ним, и в какой-то момент она верила в то, что увидит перед собой Уделимые холмы и матово-молочную линию горизонта, но вместо этого ее взору предстала желтовато-коричневая стена крепости.
  Воздух начал терять к вечеру свой зной, превращаясь в приятную смесь нежных ароматов цветов, травы и солнца, припудренную запахом человеческого присутствия. Ей нравилась эта часть летних суток: весь мир вздыхает полной грудью, гордый проделанной работой в виде состоявшегося дня, каким бы он не был - дождливым или ясным у природы, счастливым или безрезультатным у людей. Однако талены и не собирались отдыхать. Энди чувствовала, как Ламар, Квирнар, Селемер и Илень витают вокруг лагеря. Неподалеку свой дозор несли сторожа, на стенах крепости Приюта стояли остроглазые наблюдатели, вглядываясь в даль простиравшихся полей.
  - Куда ты сейчас? - спросила она.
  - Отправлюсь разрушать Салиест Темпела, - с безразличием ответил он.
  - А как?
  - Где ты была в течение совета? - подковырнул ее невнимательность друг и лукаво посмотрел на нее.
  - Пребывала в своих мыслях, - уклончиво ответила она.
  - Хм... Хочу думать, что они были важнее обсуждавшихся вещей, - настоятельно заметил он и помолчал немного, давая подруге время вкусить своей вины побольше, а потом заговорил снова, - Уничтожить Салиест Темпела не значит разрушить башни. Я только отгорожу их от озера, чтобы там могли дежурить дозорные. Сейчас силы озера делают это невозможным вследствие обмана, которым они опутывают зрение наших наблюдателей.
  Падиф остановился и выразительно поглядел на нее. Она догадывалась, что он хочет, но боялась сделать это - она боялась приближаться к озеру. Поэтому она ничего не сказала, уставившись на кострище рядом, и мужчина с прощальными словами зашагал прочь.
  Его удаляющаяся фигура испугала ее больше Салиест Темпелы. Она дернулась вперед, и быстро догнала ревена.
  - Я с тобой - можно? - спросила она ненужный вопрос.
  Башни Салиест Темпела стали какими-то осунувшимися, будто потерявшими высоту, и чудилось, будто на их стенах лежит серая грязь.
  Они спешились у северной башни.
  - Мне понадобится твоя помощь, - подумал Падиф.
  - А ты знал, что тебе понадоблюсь я еще до того, как я присоединилась к тебе? - спросила девушка.
  - Да.
  - И тебе нужна была именно я и никто другой?
  - Да.
  Энди рассмеялась.
  - Что мне делать? - спросила она, покачав для порядка немного головой.
  - Мне нужно, чтобы ты воспользовалась силами озера, - мягко коснулся ее разума мужчина, - Только так я смогу оборвать связь между башнями и озером. Сейчас вокруг озера нет движения, поэтому я не могу освободить башни.
  Энди не сразу отреагировала на его предложение, задумавшись. Она поняла, что в этот раз не озеро будет воздействовать на нее, а она будет управлять Инскримен, воздействуя на него, двигая его силы. Она не объясняла себе, почему думает так. Страх полностью оставил ее.
  - Хорошо. Мне нужно подняться на башню?
  - Да, - очи Падифа сверкнули, - Поднимись и просто последи за местностью - тебе не потребуются даже просьбы - все начнет действовать само собой.
  Она усмехнулась и махнула рукой черной фигуре, застывшей рядом с берегом озера с задранной вверх головой. Падиф, завидев сигнал, открыл свое Хранилище снов. Сама она устремилась разумом вдаль.
  Мир вокруг нее стал более быстрым, упругим. Стоило ей чуть сдвинуть свой взгляд в сторону, как изображение перед ней менялось с дурманящей резкостью. Дальность передвижений ее разума не имела границ. Она могла разглядеть все, что пожелает.
  Уделимые холмы уносились прочь, русло реки мелькало на ее пути, пока она неслась вперед к Зиме. Снега, укрывающие смерть, становились все яснее, превратившись из полоски молочного тумана в нагромождения высоких снежных дюн в сумраке собственных склонов. Она прокралась на поверхность Зимы - и разум ее остался спокоен. Она посмотрела еще дальше, пытаясь отыскать среди Зимы линию горизонта, но ее не было. Все слилось в кристальном неподвижном тумане, который растворял в себе солнечные лучи. Казалось, что там не было воздуха и ветра.
  Энди, наблюдая место, которое ей описывали как олицетворение всего самого ужасного и гиблого, что есть в Инскримен, вдруг поняла, что не испытывает чувств, соответствующих этим рассказам. Наверное, там было очень холодно и очень страшно - но было там что-то живое, чья-то память, настолько старая, что стала смертью.
  Девушка испытывала желание унестись еще дальше вглубь Зимы, но здравый смысл подсказывал ей, что ничего там измениться не может, а время, которое она могла потратить на наблюдение, было ограничено, да она и не знала, когда Падиф закончит свои манипуляции. Поэтому она решила отправиться к Цараненным горам и юго-западным территориям, находящимся под контролем яриков. В голове ее, пока она перемещалась из Зимы обратно в Инскримен и сворачивала на запад, возникла мысль о том, почему талены не могут также разглядеть, что их враги творят в закрытой зоне, но сразу же урезонила себя в том, что на это наверняка есть причина. Но оказалась не права.
  Взор ее, приостановившись у отметки, где начинались закрытые земли, резко сорвался и беспрепятственно проник дальше. Справившись с удивлением, она понеслась вперед, гонимая жгучим любопытством. Но она увидела абсолютно ничего. Ничего, кроме лесного массива и холмов, которые были там намного выше, чем она привыкла видеть. Она не понимала, зачем ярики защищают эту землю. Если только чтобы отвлечь от чего-то более важного...
  Но и Цараненные горы не дали девушке ответа. Те же серые каменистые склоны, переходящие в галечные плоскогорья.
  Откуда-то донесся чей-то крик, спрашивающий, в порядке ли она. Энди, не сразу организовав этот вопрос среди своих мыслей, заторможено поглядела вниз. Падиф глядел на нее, задрав голову, будто бы время остановилось, и она еще не использовала ресурсы Салиест Темпела.
  - Да, я сейчас спущусь, - крикнула она и бросилась исполнять свое намерение.
  - Озеро больше не влияет на башни. Теперь здесь можно расположить обособленный пункт дозора, - сказал ей Падиф.
  Приближалось время ужина, когда они сели на лошадей и двинулись в обратный путь. Энди придержала Кристо, и Падиф, удивленно на нее обернувшись, тоже попросил Асенес ступать помедленнее.
  - Постой, мне нужно поговорить с тобой! - окликнула ревена девушка, - К тому же - какой прекрасный вечер! Насладимся им! - добавила она.
  Мир словно застыл, готовясь перебросить свои пейзажи в летние сумерки, когда солнце на короткий миг замирает на горизонте, ослепляет небо кровавой вспышкой потухающей страсти и будто бы с пронзительным криком бухается за темный край земли, оставляя за собой бурый след. И земля, пропитанная его жаром, остужает свои поверхности слоями оседающей пыли, которая после ухода лучей солнца не находит себе больше иного пристанища, чтобы быть заметной.
  - Падиф, я видела Зиму, - начала она.
  Он ничего не передал ей, и она услышала только, как ноздри его втянули ароматы, скользившие вокруг в каждой частичке воздуха.
  - И еще я проникла внутрь охраняемых территорий яриков, - продолжила она.
  - Это невозможно. Наши наблюдатели не могли проникнуть дальше охраняемой линии, - возразил он.
  - Я не лгу, Падиф! - вспыхнула она, и мысли ее прожгло гневом.
  - Я знаю, - спокойно оборвал он потоки ее эмоций.
  - В чем же дело? - спросила она.
  - Что ты увидела? - вопросом на вопрос ответил он.
  - Там пусто, Падиф. Там ничего нет кроме холмов и деревьев.
  Он задумался.
  - Энди, я хочу проникнуть в твое сознание, чтобы увидеть то, что видела ты. Это не потому, что я не верю тебе. Но мне нужно увидеть это потому, что ты могла пропустить что-то, что, быть может, усмотрю я.
  Они остановили лошадей и повернулись друг к другу. Падиф сначала смотрел в землю, и неожиданно его взор взлетел вверх и впился в ее разум, зацепившись за ее взгляд, варварски продравшись через все не относящиеся к делу мысли и заполонил собой ее воспоминание. В один миг она снова пронеслась над полями Инскримен, влилась в Зиму и поворотила в юго-восточную сторону, в скрытые земли.
  Падиф руководил ее воспоминанием: он залез под каждый холмик, обследовал каждое дерево, разглядел самый маленький камушек. Энди была поражена, насколько можно растянуть собственную память.
  Падиф резко вырвался из ее сознания, будто затычку выдернули из отверстия. И в освободившийся проход снова влились собственные мысли девушки.
  Ревен казался встревоженным еще больше и задумчиво потирал подбородок. Она понимала, что он чувствует: беззащитность. Он не знал, чего теперь ждать, и вопросов стало только больше. Теперь ничего не могло быть достоверным, даже то условие, что ярики до сих пор базируются в Цараненных горах.
  До самого Приюта тишина, нарушаемая только стрекотом кузнечиков, парила над их головами. В лагере Падиф решил показать ей, где добыть еды, а она была только и рада остаться с ним побольше времени.
  За часы, что их не было, людей здесь стало намного больше. В преддверии ночи талены заканчивали свои рутинные дела, где-то слышался смех. Она чувствовала, как вибрирует Страта от множества мысленных разговоров. Это был обычный мир обычных людей, обремененных заурядными заботами. Они перемещались от одного строения к другому, неся с собою какие-то вещи, посуду, мешки с едой. В их лицах была усталость и довольствие от пережитого дня.
  Падиф прокладывал себе и ей путь, резво увиливая от встречавшихся людей, которые почти все приветствовали его. Иногда приветствия доставались и ей.
  - Ну вот, здесь склад, - донесся переливчатый шепот Падифа.
  Все в этом помещении было уставлено мешками, завешено полками. Падиф запустил руку в мешок и вытащил горсть бобов.
  - Разберешься здесь сама? - спросил он.
  Энди тряхнула головой. Казалось, она должна спросить его о чем-то важном, но не могла понять, о чем.
  Когда они выходили из амбара, то натолкнулись на другого талена. Его голова в молочного цвета волосах чуть не столкнулась со лбом Падифа, который успел вовремя отпрянуть.
  - О, Рахил! - зажглись мысли Падифа, и журчащий громкий смех запрыгал по стенам, отскакивая от одной к другой.
  Рахил поднял голову. В его глазах медленно, словно вода, разлилась радость. Казалось, что это круги от брошенного в воду камня расходятся по блестящей поверхности его очей, и впечатление усиливалось их волшебным, темно-фиалковым цветом.
  Падиф ступил в сторону, давая знакомому пройти. Тот ввалился в помещение быстрыми и неуклюжими движениями.
  - Как Салиест Темпела? - без всяческих прелюдий поинтересовался Рахил. На его лице была сеть тонких морщин. Он был старше Падифа.
  - Все улажено.
  Рахил хмыкнул.
  - Как отец? Давно его не видел лично...
  Энди резко повернула голову к Падифу. Тот вдруг напрягся.
  - Если хочешь знать мое мнение, то намного лучше в последнее время.
  - То и заметно... - согласился Рахил, а потом, переменившись в лице, добавил, - Ты прости, если что... Но тут дело уже не в личных отношениях...
  - Да, Рахил, - неожиданно перебил ревен своего друга, внушительно и неоднозначно поглядел тому в глаза. На секунду белые, едва заметные брови Рахила сдвинулись на переносице.
  - Ну да оберегает нас Селемер, да не истекут воды его! - подумал он и, обойдя Падифа, запустил руку в один из мешков, перед этим вежливо обменявшись прощальными жестами с Энди. Падиф же скоро выскочил наружу.
  - Тебе нужно еще что-нибудь? - спросил он ровно.
  - Нет... Нет! - не успев подумать, выпалила она. Мозг ее отказывался соображать насчет столь мелочных вопросов, и интересовали его более увлекательные и загадочные темы, - Падиф, ты раньше никогда не говорил о своем отце... - начала девушка, но ревен прервал ее.
  - Мы с ним в не очень хороших отношениях... - разнеслась в ее мозгу его мысль, и не было ничего необычайного в ней, кроме естественной для подобного заявления грусти.
  - Хм... Ты хоть с кем-нибудь из родни в хороших отношениях? - выпалила ее шальная мысль, - Прости, Падиф, я не хотела сказать ничего такого... - опомнившись, добавила она.
  Он опустил голову. Черные волосы упали ему на лоб.
  - Да, моя мать любила меня... - схватила она слабые сигналы и распахнула свое сознание для его мыслей.
  - Любила? - осторожно спросила она.
  - Да... Она погибла...
  - Ее убили?
  Падиф поднял голову. Тень содрогания промелькнула среди черт его лица и утонула в наполненных каким-то тихим безумием глазах.
  - Может быть... - пробормотал он вслух.
  - Она пропала? - сама не зная, почему, но она не могла остановить себя.
  - Нет, нет... - прошептал, будто шелест листы и завывание ветра, ревен. Вдруг он стал самим собой и, встряхнув плечами, подумал, - Она скончалась при родах.
  - Но ведь Эрик - старший...
  - Точно.
  - Ух ты - значит, у тебя есть кто-то младший?
  - Нет.
  - Но... Как же это? Ты же сказал, что твоя мать любила тебя...
  - Она любила... - снова впав в меланхолический тон, отстраненно промолвил друг и унесся раскидистым взглядом туда, куда Энди не могла за ним последовать.
  Слабый ветерок, будто вторя слабости ее друга, залепетал нежными напевами в ушах девушки, губы ее, будто отзываясь на заигрывания, задрожали. Она опустила чело и позволила себе и Падифу упиваться блаженным молчанием.
  Они расстались у шалаша Энди. Падиф быстро пришел в норму и вел себя как обычно. Он пожелал подруге доброй ночи и даже усмехнулся, когда она взглянула на него жалостливым взглядом.
  Она провожала его глазами до тех пор, пока он не скрылся среди огненных сполохов горизонта. И только когда слабое зрение ее совсем перестало различать разницу между человеком и природой, она вдруг схватилась за голову, сжала губы и с размаху бухнулась ягодицами на землю, утонув наполовину в высокой траве. Окружающие талены мало ее волновали. Все помыслы обратились к испарившемуся вдалеке человеку.
  Энди сжала виски. Она поняла, что самый сложный и запутанный клубок в жизни друга вертится вокруг его семьи. И дело было не только в погибшей раньше времени матери.
  Одно за другим, вспыхивая в ее памяти, как проблески света среди проплешин внутри туч, воспоминания заполонили голову девушки, закручивая вихрь рваных идей и мыслей. Она никак не могла увидеть среди них логические связи. Ей недоставало какого-то знания.
  - Где же ты? - прошептала она так тихо, что только сама и могла слышать.
  Маленький черный жучок прополз между ее ступнями и скрылся под листком одуванчика. Энди протянула руку, обхватила головку цветка пальцами и нежно сняла с нее пух. Он задрожал в ее ладони, подгоняемый потоками воздуха. Она задумчиво всмотрелась в их контуры и, поведя рукой, отпустила на волю. Она наблюдала их подскакивающий полет до тех пор, пока последний не слился с красками неба, а другой не захлебнулся в волнистой траве.
  Она перевела взор на темно-коричневую стену Приюта. Она, отливающая желтыми всполохами, казалось, сама оглядывала назвавшегося валена с открытой сосредоточенностью. Энди, немного посоревновавшись с безмолвной глыбой в гляделки, хмыкнула и безразлично отвернулась, будто бы мгновенно утратив к противнику интерес. Ее взгляд разнесся вдоль укладывающихся спать таленов.
  Она не увидела людей. Она увидела лишь размытые тени их, скользящие плавно и оставляющие за собой разноцветные следы. Костры, над огнем которых они готовили еду, горели неспеша, словно наслаждаясь каждым моментом своей короткой жизни, и цвет их веял бледным и размытым красным, как если бы художник решил размазать этот оттенок грязью. Девушка посмотрела на землю: каждая травинка обрела собственную жизнь и стала уникальной. Небо очертили резкие формы ночных облаков и свет первых звезд.
  Она смотрела на Страту до тех пор, когда последний солнечный луч лизнул небо, крикнул на горизонте раздирающим глаз сполохом - и пространство вокруг окрасилось в сизо-серые тона ночных сумерек. Она тряхнула головой, но, вместо того, чтобы вернутся в Инскримен и отойти ко сну, она еще глубже погрузилось в Страту, и сознание ее расширило границы своего видения. Теперь она парила не только над лагерем Приюта, но витала над рекой, касалась горы Ревен, дышала сладкими ароматами леканского леса. Разум ее, бухаясь все дальше и дальше от Инскримен, не утрачивал связи с таковым, и девушка могла чувствовать, как талены вокруг нее скрываются внутри своих шалашей, но не для сна, а чтобы набросить на плечи теплые одежды и снова выйти наружу, усесться поудобнее на земле и открыть свое Хранилище снов. Они, словно светочи, зажигали разноцветные огоньки своих сознаний, и с наступлением полуночи казалось, что она сидит среди пестрого океана. Она ощущала, как ползли рядом с ней чужие мысли, как иногда касались ее собственных, но, понимая, что наткнулись на недремлющий разум, мягко отталкивались и продолжали свое ночное бдеянье. Энди нравилось это состояние, она наслаждалась этими прикосновениями, потому что так ощущала себя более реальной. Порой, погружаясь в Страту, ей начинало казаться, что ее тело, ее разум, ее чувства - всего этого никогда не существовало, а есть только некая субстанция, обозначающая сознание.
  Но тут какая-то частичка сознания девушки наткнулась на что-то, заставившее ее вздрогнуть и моментально вернуться в Инскримен. Она распахнула зеницы и часто задышала, пытаясь понять, что взволновало ее. Перед глазами, загораживая вид спящего лагеря, вырос черный монолит скалы, склоны которой поросли зелеными деревами, и остроконечная площадка на южном отроге, глядящее прямо в бездонные глубины мрачного озера.
  Энди зажмурилась, пытаясь отогнать видение. Ее сознание раскинуло свои сети в Страте до Предзакатной ступени - вот отчего она очнулась. И теперь, когда образ бывшего дома предстал так явственно, он мешал ей снова расслабиться и окунуться в свободу разума. Снова и снова она видела занавешенный шкурами вход в пещеру, скамью, серые влажные стены, холмы, кажущиеся с высоты бугорками на огромном теле равнины. И картины, поначалу возникающие в ее памяти отдельными вспышками, понемногу заполонили все ее естество, покрыли собой каждый отдел ее мозга, влились в каждую клеточку. И это стало невыносимо.
  Она не могла поступить иначе. Голова ее горела. Кристо примчался на ее зов. Легко, почти не касаясь земли, они рассекли завесу поникшей травы. Обогнули линию подножия Ревен, проскочили через нагорный лес и плавно затормозили у восточного склона.
  Она соскочила с коня и подошла к отвесной лестнице. Без раздумий она взвилась вверх и оказалось на Предзакатной ступени. Улыбка, тронувшая ее губы, скончалась в зародыше, потому что на краю серой плоскости камня зияла безжалостным оскалом пустота. Гостья смело приблизилось к этой широченной пасти и без смущения вгляделась в далекие очертания укутанных дымкой дремы холмов, а после опустила взгляд вниз. Мертвая, как и ее название, холодная, холоднее чем ночь и Зима, гладь отразилась в очах Энди, пронзив их стеклянным отражением бесформенного неба.
  Энди нахмурилась. Озеро не внушило ей страха или трепета. Ничего. Никаких чувств не вызвали его темные глубины в душе девушки, даже омерзения или удивления не возникло там. Она плавно опустилась на колени, перегнулась через край плато и, чуть сощурившись, вгляделась в собственное отражение. Резко очерченные контуры и сверкающие, как звезды, глаза плавно стала заливать чернота. И вот на нее уже глядела какая-то незнакомая ей особа, волосы которой приобрели фиолетовый оттенок, а из глазниц выглядывал блестящий мрак. Короткий вдох ворвался в легкие Энди, и она отпрянула от края. Когда она посмотрела на свое отражение во второй раз, то встретилась всего лишь с собой.
  Вален поднялась и широкой поступью приблизилась к пещере. Но Падифа не было внутри.
  Энди неслась сквозь ночь. Вернувшись, она набрала в стоявшем неподалеку чане воды в свой котелок, развела огонь и сварила себе бобов. Однако не успела попробовать. Дым, поднявшийся от потушенного костра, который она засыпала землей, поплыл перед ней и свил замысловатые образы. Она протянула руку и присоединилась к ним.
  
  
  Глава 15
  
  Сухой воздух бил ее по лицу. Высокая и горячая трава обжигала ее кожу - она летела через огненное поле вперед, радуясь лету искреннее ребенка. Ее не пугало, что после обеда станет так душно, что легкие будет колоть от дыхания. Наоборот, она ждала этого.
  Она заслышала шум реки в Страте: кроме естественного ритма волн та было еще какое-то ненавязчивое плескание. Это люди купались в реке - Калип и его семья. Она присоединилась к ним и с разбегу плюхнулась в воду.
  - Мы отправляемся на первый дозор в Трэвирос Размази. Поедем с нами, - предложил ей Калип, когда они вышли на берег.
  - Я должна быть там! - воскликнула она. Калип улыбнулся, и уже через несколько минут пять коней с всадниками рассекали Уделимые холмы.
  Семья Калипа не представляла жизни без войны. Все они были потомственными воинами вот уже несколько поколений. Даже мать семейства была стражницей.
  Зима была очень близко к самой южной башне Трэвирос Размази. Легкая конструкция смотрелась жалко перед белым полотном всепоглощающей смерти. Энди, объехав кругом постройку, отметила недостаток в квадратном основании башни. В мире более стабильном это не стало бы причиной для беспокойства, но в Инскримен она привыкла предугадывать даже кажущиеся незначительными угрозы. Хотя вероятность того, что ярики успеют проскочить через дозорный пункт в тот миг, пока наблюдатель отвел взор в другую сторону, была крайне мала.
  - Перемещайтесь крайне быстро и по возможности старайтесь отслеживать местность в Страте, - дала она свои первые рекомендации на удивление беззастенчиво.
  Солнце пекло немилосердно, когда она возвращалась обратно к Приюту. Влага, которую она несла на своем теле после купания, испарилась. Голова девушки стала клониться вниз, черная кожа Кристо лоснилась и скользила от пота. Она завалилась набок и упала в обмороке в густую траву.
  Ее нашла Наринья - она облила ее водой из фляги.
  - Зачем ты здесь? - спросила она мысленно у Нариньи, качаясь в равновесии.
  - Я начинаю свое задание по очистке Зимы, - просто ответила бывшая подопечная Танхета. Что-то милое, невинное скользило в ее просторных мыслях.
  - Позволь мне отправиться с тобой.
  Наринья строго оглядела ее. Она не могла осуждать или приказывать Энди, это было совершенно очевидно.
  Она снова направилась на юг. Более половины пути они проехали в молчании. Солнце понемногу остывало. Там и сям из норок выглядывали ошеломленные полусонные морды грызунов. Вдали еще доносился шум кузнечиков. Энди дремала, наслаждаясь миром. В какой-то момент она подняла голову и, находясь в Страте, увидела самые границы Зимы.
  - Тебя что-то встревожило? - вдруг донеслись до нее мягкие мысли Нариньи: она соскользнула в Страту прямо следом за Энди.
  - Эта Зима... Ее присутствие рядом так же странно, как и вся эта война...
  - Нет, я думаю, это не странно, - медленно подумала Наринья, - Ведь это смерть - а что в ней странного? Мы не чувствуем ничего необычного в том, что наш мир замкнут в себе... К тому же, мы же можем расширять его.
  - Но тебя не пугает, что там, за зимой? Эта неизвестность?
  - Нет, ведь мы очищаем от Зимы землю постепенно, и каждый раз эти земли все прекрасней...
  Ее темнокожая спутница смотрела на нее прямо, не моргая, и глаза ее блестели, как грозовое небо, озаряемое молниями. Но в то же время выражение кроткости появилось на ее лице. Удивительно, но рядом с ней она чувствовала себя намного легче, чем с Падифом. Его мнения всегда были слишком уверенными, слишком твердыми, чтобы в них было пространство для нее.
  - А у тебя есть семья? - отважилась на вопрос Энди, заглядывая в лицо спутнице.
  Наринья поняла ее вопрос лучше, чем сама могла это сделать Энди.
  - У меня есть родители, они живы и здоровы, трудятся на пользу ревенам, я даже знаю их, но никогда не смогу назвать их "отцами". Да, да, Танхет взял меня на воспитание с тех пор, как я оторвалась от материнской груди, и его выбор понятен, хоть и не имеет под собой объяснений, могущих быть удовлетворительными для талена, - она приостановилась и выразительно поглядела на Энди, - Все дело, конечно, в моей коже. Более в Инскримен такого цвета никто не носит. Никто не знает, почему так получилось, но это получилось, а потому Танхет и решил, что вален наконец-то родился... Нет, я не злюсь на него, я его не осуждаю. Конечно, в какой-то мере он отобрал у меня выбор, он лепил меня из несуществующего материала, он порой был достаточно суров в своих убеждениях, но постепенно я примирилась. Почему? Люди не рождаются для какой-либо цели. Люди сами растят свои цели. Я была лишена этой возможности, а потому я не могла и думать о другом. В детстве мне казалось, что так и должно быть - что это все естественно. Но я была не тем валеном, которого он ждал. Он посылал меня в битвы, но они не становились последними. Он хотел, чтобы я давала советы, но во мне было слишком мало опыта. Мы не знали, что есть вален. Мы стали ждать. Тогда я поняла, что еще не родилась: без желаний, без целей, без возможностей создавать. А нерожденному шероховатости мира не представляют помехи - ведь он родится потом... Я ждала... И вот я родилась. Благодаря тебе.
  Наринья улыбнулась.
  - Я освободилась... Ты... ты знаешь, как это... ты знаешь... - зашептала вдруг вслух Наринья и проницательно заглянула ей в глаза Энди.
  - Зачем? - спросила Энди мысленно.
  - Тебя тоже что-то держит, но я не могу понять, что... Нет, нет, я не рыскала в твоих мыслях - ты и сама это знаешь, но в тебе есть что-то, невидимое для талена. Это сковывает тебя, это - твоя тюрьма.
  Энди поерзала на спине Кристо.
  - Что ты хочешь?
  - Я хочу, чтобы ты нашла кого-то, кто свесит с тебя эту ношу, - без запинки призналась Наринья.
  - А почему ты уверенна, что я не справлюсь одна?
  - Именно потому, что ты одна среди нас, - туманно и со смыслом выдохнула собеседница.
  Энди поежилась. Теперь Наринья стала походить на Падифа.
  - А вот это уже не исправишь... - печально сообщила Энди, и отвернулась. Прямо перед ее взором предстали снега Зимы.
  Они простирались повсюду, куда только мог дотянуться ее взгляд; кромка горизонта отчетливо различалась где-то художественно вырезанной полосой, но невозможно было определить, далеко или близко земля соприкасается с небом: казалось, что статичная белая поверхность невидимо переходит в космос, образуя собою вечность без начала и конца. Находясь в Инскримен, Энди видела, как в действительности безжизненна и безнадежна Зима: ничего, что могло бы породить движение, не происходило здесь, даже солнечные лучи, казалось, застыли и никогда не менялись, словно одни и те же потоки света, без обновления новым днем, освещали эти просторы постоянно. Неизменность и страх - эти составляющие, заменяющие в Зиме воздух, могли бы свести с ума любого, оказавшегося здесь.
  Энди склонила голову, привлеченная движением снега. Небольшой холмик вдруг стал шевелиться, словно множество прозрачных насекомых забегали по нему. Потом кромка линии снега начала плавно сдвигаться в сторону Зимы, словно подбираясь под сугроб. Постепенно сырая черная земля проступала из-под снега: мягкая и невинная и совсем неопытная.
  Энди следила за этим пограничным переделом, что вершили между собой Зима и Инскримен, пока не вспомнила о посреднике. Наринья стояла, безвольно опустив руки и вздернув подбородок, выпятив грудь вперед; веки ее были сомкнуты, каждая черточка лица спокойна. Вдруг пальцы на кистях ее затрепетали - миг - и Энди почти физически ощутила, как от Нариньи, будто из разбитого сосуда, мощным взрывом разлетелись сгустки огромной энергии, растворившись в Инскримен.
  - Неужели и Первопроходец действовал так?
  Наринья повернулась к ней.
  - Нет... Первопроходцу, да благословят основания его разум, было намного тяжелее. Он пропускал энергию всего мира через себя, слышал каждое его движение, в то время как мы, талены, только собираем силы из Смерти и отдаем их миру, и уже сам Инскримен решает, как их расходовать... - мягко и нежно подумала Наринья, - Где-то на севере еще один отросток могучего дуба дал свои побеги, один из пиков Цараненных гор стал еще выше, а ветер посреди Уделимых холмов разнес вдвое быстрее высохшие семена подсолнечника к южной долине реки...
  - Как ты это делаешь? - спросила Энди после длинной паузы.
  - Открой свое Хранилище снов. Впусти туда Смерть Зимы. Но сделай ее жизнью.
  Она закрыла глаза. Сознание без затруднений соскользнуло в Страту, к Зиме.
  Кончики пальцев вдруг оледенели и наполнились болезненным покалыванием. Сердце стало биться медленнее - она слышала его удары. Сознание ее расширилось и замерло. Пустота из тихого, медленного ужаса стала ею. Она была вяжущая, как болото. Ее мысли становились крошечными - и будто совсем исчезали. Она перестала что-то помнить - была только эта пустота. Плотная.
  Энди снова почувствовала свое тело. Она ощутила свои конечности, ощутила, что стоит на земле, и перед глазами ее засверкали белые просторы Зимы. Корчась от усилий, она открыла свое Хранилище снов - потоки энергии влились в него. И вдруг она ощутила чужой страх.
  Его было много - так много, как будто в один миг страхом покрылась вся планета. Вместе с ним было сожаление - миллионы людей хотели еще раз повстречаться друг с другом, другие миллионы еще больше ненавидели своих врагов. Но они не думали о прекрасном мире, который погибает вместе с ними. Они не думали, что стало причиной их смерти.
  Отвращение и тоска охватили Энди. И мгновенно черная дыра снова стала поглощать ее разум. Девушка напряглась, заставляя себя думать уже не о тех, кого оставила в Кейп-Тире, а о тех, кого стремится защищать здесь, в Инскримен.
  Через миг из нее словно сдуло все накопленные силы. Она узнала, что пшеница на леканских лугах выросла еще на пару сантиметров, что где-то родился кролик, а снега Зимы отступили еще на несколько метров. Словно мешок с сеном, она повалилась на землю, прямо в душистые и нежные травы.
  Когда она полностью вернулась в Инскримен, Наринья стояла рядом и улыбалась.
  - Чему ты радуешься? - мысленно спросила у нее Энди.
  Глаза Нариньи округлились.
  - Я не понимаю тебя, Энди! - воскликнула она возмущенно, даже слегка приподняв плечи, - Ты только что попробовала самую светлую, самую чистую материю, что существует в мире, дав Инскримен жизнь! Неужели легкая сумятица в голове - это большая цена за прекраснейшее явление, которое ты только что испытала на себе? - и темнокожая тален, осунувшись, зашелестела в мыслях Энди с разочарованием, - Жизнь для тебя ничего не значит? - и едва она спросила, как лицо ее омрачилось тревогой.
  Энди, услышав такой вопрос, мгновенно потемнела каждой частичкой своей души. По лицу ее прошла жуткая судорога отвращения, смешанного с жалостью.
  - Они кричали и плакали - но почему? Потому что умирали их отвратные тела, пропитанные злобой и самолюбием... Можно ли сказать, что у них была душа? Ах, эти снега скрывают их смерть... Смерть, которая нашла свою могилу во мне - во мне, потому что я осталась единственной, кто не погиб. Для смерти нужна жизнь. Ты спрашиваешь, что значит для меня жизнь? - она остановилась и горящим взором вперилась в застывшую Наринью, - Я не знаю! Моя жизнь - это поход к смерти. Может ли быть в ней значение? - и она, словно задохнувшись, прерывисто втянула носом воздух.
  Ветер затрепетал в ее волосах, и она увидела, как пушинки одуванчика промелькнули мимо лица Нариньи, ярко сверкнув ослепительной белизной на фоне ее бронзовой кожи. Огромные зеленые глаза казались стеклом, в котором отражались все предметы вокруг.
  - Ах, Энди! - раздался в ее голове просторный голос Нариньи, - Они держат тебя! - воскликнула она и вскинула руки, будто намереваясь обнять ее, но только загребла себе воздуху, - Отпусти, - попросила она.
  Энди склонила голову. Вот она - таленская душа! Они никогда не спросят. Они никогда не пожалеют, но всегда найдут причину и решение. Им не нужна последовательность событий - им нужны мысли и чувства людей, затронувших это событие, и этого будет достаточно, чтобы талены все поняли.
  Энди отвернулась. В Инскримен Падиф воспитывал ее из пустоты, словно она материализовалась из частиц воздуха и земли... Ей же хотелось быть реальной, действительной. Именно потому она не могла отпустить.
  Наринья разочарованно опустила веки и предложила ехать в Приют. Энди первая вскочила на спину коню.
  Наринья сначала бросала на нее тревожные взгляды, но постепенно все больше стала глядеть куда-то на запад и, к тому времени, как солнце успело приблизиться к земле на полчаса вперед, совсем не обращала внимания на Энди, а сосредоточенно вглядывалась вдаль, где из-за горизонта угрожающими пиками вздымались Цараненные горы. Энди, поначалу не придав этому значения, через какое-то время тоже внимательно поглядела на серые глыбы.
  - Что там? - спокойно спросила она.
  Наринья отреагировала не сразу. Она наклонила голову, будто хотела лучше вслушаться в какие-то звуки. Энди, заметив это, втянулась в глубинные уровни Страты: откуда-то до нее донесся странный непрерывающийся гул. Тревога затрепетала в ней прежде всего оттого, что она ощутила волнение, охватившее Наринью.
  - Что это? - повторила она свой вопрос. На этот раз Наринья повернула к ней свое лицо: предчувствие надвигающейся грозы скользнуло в его чертах.
  - Не совсем ясно, но лучше бы этого не было... - загадкой ответила она, а потом, будто ее ударило электрическим током, вдруг подкочила и стрелой кинулась к Цараненным горам. Энди едва успела подхватить инициативу, чтобы не отстать от коня спутницы, который стремительно набрал скорость.
  В Страте она ощущала, что ужас и смятение охватили Наринью. Страх передался и Энди, и стук копыт их лошадей был похож на раскатистые удары грома. Гудение усиливалось, пока они приближались к горам. Сердце валена похолодело, когда гул приобрел ритм: это было топанье множества ног, несущих на себе тяжелые тела.
  Энди показалось, что легкие ее превратились в камень: воздух более не мог расширять их. Глаза ее остановились, а в голове осталась всего одна мысль, которую тут же подхватила Наринья. Но она уже развернула своего коня и помчалась к Приюту.
  Армия яриков приближалась к Приюту.
  Она с Нариньей послали вперед сигнал боевой тревоги. Она ощутила, как раскалились таленские умы. Сотни сознаний входили в Страту, чтобы отбить атаку врага. Их сбивчивые мысли отрешились от посторонних проблем. Они все думали о смерти. Туман запеленал их мысли - и в нем было столько крови, что у Энди закружилась голова и ее вырвало. Но она не могла позволить себе уклониться от участия в битве. И она призвала основания помочь ей и таленскому народу.
  "Исполниться же все по твоему желанию..." - услышала она слова, раздавшиеся вокруг.
  Местность, которую она пересекала, начала темнеть. Трава скрючилась и покрылась слизью, а земля превратилась в золу, рассыпавшись прахом прямо на глазах у девушки. Она неслась уже сквозь гнилую пустыню, пятно которой разрасталось вглубь Уделимых холмов. И одновременно с этим поток плавной, неспешной энергии заструился в ее разум, овеял ее Хранилище снов и постучался, требуя разрешения войти. Но Энди, поняв, что происходит, наглухо закрыла Хранилище. На лбу ее выступили испарины пота.
  - Возвращайтесь! Верните свою жизнь! - крикнула она, морщась от напора, коим окружила ее сознание высвободившаяся от погибших растений энергия.
  "Не препятствуй нам... Отдаем его по собственному разуму" - заговорили с ней неведомые голоса, словно сама сущность всех живых существ в Инскримен, высшее, недоступное человеческому пониманию сознание.
  - Я не желаю вашей смерти! Я не хотела этого! - возопила она, и из глаз ее брызнули слезы.
  И в ответ на ее плач шепот вокруг словно разбился об невидимость и разлился повсюду пением, радостным и чистым. В их песне было столько невинности, что Энди поняла, что каждый предмет в этом мире - лишь очередная рамка для оснований. И только жизнь оснований имеет значение - неважно, в какой форме.
  И она впустила в себя огромные сгустки энергии. Она наполнилась чем-то, заменившим собой пищу и воду. Энди засмеялась, и легкий звон наполнил покрывшуюся туманом долину.
  - Хватит! - воскликнула она, и приток сил растений перестал питать ее. Кристо, заржав и подпрыгнув, приземлился в перину из свежей, позолоченной лучами вечернего солнца травы - смерть осталась позади них.
  Уже через пару минут Энди увидела Приют. Облаченные в кожаные доспехи, обтянутые тугими ремнями, на которых болтались колчаны и мечи, - талены выстраивались к бою. Воины занимали позиции вдоль внешней стены Приюта, малая их часть уходила в тыл, на противоположную сторону крепости. Лучники забирались на стены. Всадники выезжали наружу через главные ворота.
  Неожиданно все ее мысли дернулись на чей-то негласный зов. Энди пустилась по этому мысленному следу и наткнулась на мощный сгусток какого-то разума, который завихрялся, словно черная дыра, поглощая любые крохи никем незадействованной вокруг энергии. Это было сознание людей, как минимум, пятерых - они накапливали энергию для битвы на тот момент, когда собственные силы сражающихся иссякнут. Эти талены тратили на удержание энергии свои собственные силы, причем немалые: мысли их были недвижимы. Но их подпитывало Сонмище, находящееся в Бринчатых скалах.
  Она отвернулась от этого мысленного потока. Она должна была отыскать Падифа. Она спешила к нему за инструкциями к действию. Она знала, что он будет командовать боем.
  Она увидела его у ворот. Увлеченно жестикулируя, он отдавал распоряжения. Ревены и леканы беспрекословно воспринимали его решения, и фигура Падифа казалась одинокой среди раскинувшегося моря устремленных на нее разноцветных взоров.
  Когда Кристо резко остановился, Падиф круто развернулся одним плечом, и его горящий взор на короткий миг впился в Энди. В нем было что-то дикое, неподдающееся контролю. С необычным напором он прорвал в сознании Энди брешь, чтобы она могла его слышать.
  Талены, должные создавать воздушный щит, отправлялись в арьергард - таких здесь называли "силовиками". Другой группе, призванной создавать завесы и удары при помощи других оснований, следовало рассредоточиться по всему периметру войск. Конница располагалась во флангах, целью которой становилось не позволять ярикам растягивать линию своей атаки. Мечники и топороносцы шли в первых рядах. Небольшую часть армии таленов составляло специальное звено, которое люди называли "дробовики". Это были крепко сложенные воины, вооруженные мощными дубинами.
  Быстро и неслышно ступая, Энди подошла вплотную к Падифу, но тот опередил ее разговор. Она поначалу испугалась власти, просквозившей в сознании ревена, но потом поняла, что заставляло бойцов любить его: несмотря на жесткость и беспринципность царившего в нем воинского духа, Падиф одновременно изрыгал из себя потоки заботы к сородичам и неизмеримой гордости за их доблесть. Энди, вглядываясь в это величественное сознание друга, забыла о том, что правитель ревенов - Танхет.
  - Зачем ты здесь? - спросил он.
  Энди вздрогнула. В этом простом вопросе она услышала все отголоски их дружбы, и страх перед кровью ослаб в ней, ведь друг по-прежнему был рядом.
  - Куда мне идти?
  - Отправляйся на Предзакатную ступень, - без всяческих прелюдий изрек Падиф.
  - И что мне там делать? - совершенно серьезно, ожидая услышать какой-то хитроумный план, спросила Энди.
  - Что хочешь, - исторг в ее мысли Падиф незамысловатый ответ, но полнота его намерений расширилась в восприятии девушки. Это утверждение, сделанное Падифом будто бы без шансов на опровержение, ошеломило Энди.
  - Падиф, я должна сражаться! - настойчиво подумала она в голове мужчины, и услышала как внутри него возник гнев.
  - Нет, ты поедешь на Ревен и там укроешься! - повелительно приказал он и сощурился, будто заранее отражая возражения.
  - Почему ты так поступаешь? - взорвавшись, возопила Энди.
  - Потому что ты идешь биться против неизвестности! - рявкнул Падиф, - Она сожрет тебя! Я вижу сомнение и страх в твоей душе, я вижу борьбу между жалостью и долгом, и побеждают оба! - и вдруг волна отчаяния завладела его мыслями, - Ах, квален, некогда вдаваться в разъяснения! Просто ступай домой! - крикнул он, и Энди поняла, что он имеет в виду свой дом, гору Ревен.
  У него есть дом, за который он борется. И он прав - у нее в этом мире нет такого же, за которое она готова положить жизнь. Но Падиф не знает, что в недоступных ему частях ее памяти живет что-то, двигающее ее на борьбу и защиту Инскримен.
  - Нет, Падиф, я останусь, - твердо сказала она.
  Он не стал ее отговаривать. Единственное, что он сделал, это с бесшумно клокочущей яростью за потраченное впустую время передал ей следующее:
  - Зачем ты шла ко мне, если не слушаешься? - и, развернувшись, широким шагом начал стремительно удаляться от девушки в сторону приближающихся врагов.
  Все войска таленов уже заняли положенные им позиции, и каждое сердце билось в унисон с остальными. Это была какая-то страшная гармония, предвестница смерти и разрушения, объединяющая убийц.
  Каждый тален знал свое дело, и только она одна представлялась собственному распоряжению. Неизвестно, почему, но мысли ее вдруг обратились к Танхету и Лерану: что будут делать эти лидеры? Они, бесспорно, вступят в бой, но для них нет руководителя. Они, как и она, одни среди бушующего пламени сражения. Но за ними целые народы. А за ней...
  За ней стоит весь Инскримен.
  Осознание собственной значимости пробудилось в ней. Внезапно она в полной мере приняла полноту возможностей, которыми она может пользоваться. Она - вален, она стержень, созданный, чтобы удержать распадающееся человеческое сознание. Сам Инскримен сидит на ее плечах.
  Несомая волной самоуверенности, подпитываемая отданной растениями Уделимых холмов энергией, Энди вскочила на Кристо и помчалась к воротам, за пределы стены, чтобы встретить яриков среди передовых войск. Стрелой она пролетела сквозь внутренний лагерь и проскочила через скрытый узкий проход, потому как главный вход был уже закрыт. Стройные ряды построения армии таленов предстали ее глазам, и на долю минуты Энди лишилась самообладания, узрев всю необъятную хрупкость и одновременно мощь этих людей. Их организация отличалось столь искусной четкостью, что нужно было лишь чуточку поколебать ее, чтобы разбить. От множества сознаний, вошедших в Страту и слившихся в прозрачную цепь, исходила вибрация, которую, казалось, можно было ощутить даже в Инскримен.
  Энди, прежде чем присоединиться к арьергарду конницы левого фланга, почувствовала себя словно между двумя наковальнями, пышущими жаром: с одной стороны - искусственный энергетический резерв, поддерживаемый укрытыми в стенах Приюта таленами, а с другой - естественное полотно сплотившихся сознаний бойцов. Она стала частью второго, и это показалось ей настолько правильным, что любые волнения практически испарились из ее души. А на вершине одного из холмов показались головы движущихся неприятелей.
  Их продолговатые тела были в потрепанных одеждах и тяжелом вооружении: бумеранги, дротики, металл. По земле они ступали высокими грязными сапогами. Поперек тулова каждого тянулся ремень, на котором висели мешки и какие-то дудки, больше похожие на рога. Головы их покрывали металлические шлемы, гладкие по форме черепа.
  Энди придвинула пространство Страты ближе к себе и разглядела лица наступающих. Она, цепляясь за старые представления о злодеях, представляла яриков какими-нибудь уродами с гнилыми зубами и красными глазами, но перед ней расширялась и расширялась армия, состоящая из таких же, как она, простых людей. Ничего, что могло бы выделить в них жестокость или жажду крови, не проявлялось в их лицах - только отчужденность, не свойственная лицам таленов. Каждый из них даже мог бы вызвать сожаление, но в массе своей они виделись угрозой, не ведающей страха.
  Энди смотрела на них. Смотрела еще раз - но чувства не появлялись в ней. Она видела их лица, но не видела их душ. Она не могла думать о них что-то, кроме врагов.
  Серая полоса яриков постепенно растягивалась. На их лицах стала проявляться какая-то озлобленность. Наблюдая это превращение, Энди ощутила отвращение и, используя это чувство, сильным порывом рванулась внутрь сознания одного из врагов. Она ожидала встретить хоть какое-то препятствие, однако вошла внутрь головы неприятеля, будто ножом в масло. Совершеннейшая пустота властвовала в пределах его черепа - казалось, что он вообще не думает, и мыслей в нем не существует.
  Чей-то мощный мысленный толчок всполошил все ее мысли. Это был приказ таленским бойцам, но командовал не тот, кого она ожидала. Танхет приказывал начать огненный залп.
  Из-за стены Приюта начали выплывать большие пучки соломы. Несколько секунд Энди наблюдала неспешный, размеренный полет. Невольно в душу к ней прокралось спокойствие: движение сена было таким плавным, таким упорядоченным, таким естественным.
  Резко она перевела взгляд на яриков: те шествовали прямо, и уверенность восторжествовала на их лицах. Они праздновали заранее, и она догадывалась, почему. Вся схема действий таленов была слишком предсказуемой. Слишком правильно отточенной - ярики уже знали, что их встретят не холодным металлом оружия, а воздействием оснований. И сейчас Танхет собирался совершить очевидное для врагов.
  В суматошном замешательстве Энди попыталась понять, что она должна сделать, чтобы помещать ревенскому лидеру. Страх перед Танхетом сковал ее мысли. Это был момент истины. Она знала, что боится его только потому, что он ее ненавидит. Она должна была перешагнуть через это.
  Мозг Энди лихорадочно заработал. Ей нужен человек, который действительно сможет понять ее мысль, который не отмахнется от нее... На миг перед ее взором вспыхнул Падиф, но сразу же растворился в чертах другого лица, корявого, но в то же время потрясающе гармоничного. Сплошные, без белков, черные глаза Лерана вонзились в ее воображение, она позвала его самым мощным призывом, на который была способна.
  Она даже не была уверена, прибыл ли он к войску, здесь ли он сейчас. А первые стоги сена уже повисли над головами таленов.
  - Я здесь.
  Она собрала все свое мужество и одним информационным толчком выплюнула в пространство все свои тревоги. Запихнуть их прямо в голову лекану она не могла - вновь, как и в прошлый раз, он не образовал с ней мысленный канал, а материализовался вокруг, словно был соткан из всех окружающих явлений мира.
  - Танхет отказывается, - почти сразу после принятия ее опасений, отозвался Леран.
  - Но ведь это очевидно!.. - начала было распыляться она, но Леран, где бы он не находился, тут же прервал ее.
  - Он не переменит решения, - и невероятное спокойствие, смешанное с безразличием, было в его вердикте, и он удалился от нее.
  Воздух вокруг нее слово скукожился, съежился в комок. Наступило мгновенное затишье - Энди ощутила, как много сознаний воззвали к Илени - и искры от разбросанных повсюду костров воспламенили сено в воздухе.
  Пламя понеслось к ярикам. Серые головы их поднялись в небо. И тут что-то пошатнулось в глубине их строя. Краем мысли Энди почувствовала, как громадное количество неведомой ей энергии практически в миг появилось внутри вражеской армии.
  Сине-голубая вспышка озарила небо над яриками, и менее чем за секунду свершилось сразу несколько действий: мощный взрыв огненной шапкой покрыл передовые ряды таленов, сразу же испепелив большое количество человек насмерть. Ударная волна уложила на спины все центральные отряды. Всадников сбросило со спин их лошадей, а сами кони в испуге разбежались в стороны. Кристо тоже рванулся прочь, но Энди удержала его на месте.
  Запах гари вонзился в ноздри, уши заложило от бухнувшего звука взрыва, глаза стало разъедать. По внутренностям черепа стучало тупой болью. Она не могла ничего видеть перед собой, а слухом улавливала только монотонный крик.
  Кто-то взял ее за руку и потянул. Этот человек думал для нее что-то, но она не сразу смогла понять его.
  - Фиолетовый лидер на центральном фланге!
  Человек опустил ее и, проскакав пару метров, вцепился в другого талена, при этом провозглашая направо и налево одну и ту же новость: фиолетовый лидер на центральном фланге.
  Талены вокруг бегали, пытались выстроить боевой порядок. Они на время потеряли связь со Стратой, так как многие погибли. Постепенно они восстановили мысленный щит, и она влилась в коллективное сознание, но тут еще один сокрушительный удар потряс землю.
  Ее отбросило вбок со спины коня. Стукнувшись плечом, девушка ощутила, как трясется земля. Она тряхнула головой и рывком поднялась на ноги. Ветер стоял рядом, она со стонами взобралась обратно на его спину. Они развернулись и поскакали за бегущими вперед таленами. В воздухе раздался приказ Танхета атаковать.
  Страх практически оставил ее. Она неслась вперед и быстро догнала конников. Они двигались немного косо, намереваясь разрезать боковые отряды яриков и привести их всех в центр битвы, как и было задумано.
  Грязь и сажа уже сели на землю, и в воздухе, где уже столкнулись две армии, недвижимо повисло какое-то фиолетово-синее свечение. В Страте это походило на развивающиеся во все стороны полупрозрачные волны, состоящие из миллиардов частиц. Энди со всей силой, на которую была способна, вонзилась внутрь этого лучеиспускания, но, к ее удивлению, была жестоко опрокинута назад.
  Внезапно Кристо встал на дыбы - она едва удержалась, вскрикнув. Мимо ее лица просвистело что-то плоское и металлическое, меч. Она отскочила и увидела ярика, следующего за ней бегом. Он был небольшого роста, но внушительно широкоплеч и крепок. Лицо врага перекосило.
  Она не могла пошевелиться, хоть в мыслях ее шла усиленная работа: ей затоптать его, отрубить голову, обрушить мощь Квирнара или, быть может, ей просто сбежать, оставив право сразить этого головореза какому-нибудь другому талену?
  А ярик уже занес над головой меч. Воля, наконец, вернулась к Энди, и она в отчаянной попытке спастись попросила Кристо бежать. Лошадь рванула вперед, но тут за лодыжку девушки что-то вцепилось, и Ветер, дернувшись, скакнул вперед без нее - она, пролетев по воздуху, с размаху шлепнулась на спину. У нее перебило дыхание, но она заметила сверкающую сталь над собой и яростный оскал ярика.
  Но раздался глухой звук, и меч ярика врезался в подставленную поперек огромную дубину. Какой-то дробовик спас ее и, ловко выдернув меч из рук ярика, одним мощным ударом проломил тому череп. Поверженный враг свалился прямо рядом с девушкой, и она увидела, как сквозь трещины его шлема торчат окровавленные волосы, а глаза застыли в выражении безудержного удивления.
  - Возьми свой меч, вален! - услышала она у себя в голове чей-то голос, и очумело перевела взгляд на спасителя, но он уже бежал куда-то.
  Имя валена вернуло ей осознание долга.
  Энди встала и мысленно воззвала к Кристо. Вместе они врезались в облаченную доспехами и оружием толпу. Она замахнулась на ярика. В глазах врага промелькнуло удивление, но совсем не связанное со смертью - это было нечто другое, будто он был поражен встречей именно с ней, а не с каким-нибудь другим таленом. Рука Энди дрогнула, и эта секундная задержка стала для нее ошибкой - ярик вцепился в ее пятку и пронзил маленьким ножиком. От жгучей боли перед взором все заискрилось, она стиснула челюсти. Лицо ярика злорадно исказилось, и от этой перемены в душе девушки проснулась ярость. Она забыла обо всем, кроме страданий, что пережила в Инскримен, а прямо перед ней стояло само олицетворение причины, ставшей источником ее мучений. И Энди, сжигая свое сознание, с силой вонзила раздвоенное острие меча в лицо противника. Два кинжала распороли оба глаза; их хозяин дрогнул всем телом, потом словно остолбенел и мотнул головой в сторону: руку Энди дернуло вслед за этим движением, но она не могла заставить себя выдернуть Дух смерти из черепа. Ужас от содеянного сковал ее, и, даже когда бездыханное тело ярика повалилось под копыта ее другу, она, влекомая трупом, свесилась с седла, по-прежнему крепко сжимая эфес рукой.
  Она прикрыла глаза и полностью погрузилась в Страту, рискуя быть заколотой в неведении. Она почувствовала, как от мертвого тела под ней отделилось что-то большее, чем жизнь. Слабо мерцая, материя растворилась в пространстве, не отдав себя внешнему миру. Эта материя не переродится, а потому в войне слишком мало энергии, чтобы люди могли продолжать жить, как прежде.
  Крепче обвив пальцы вокруг черенка, она резко вырвала Дух смерти из головы убитого. Она повернулась и отразила выпад ярика, понесшегося на нее с булавой. Шар застрял между наконечниками ее меча, и она вырвала булаву из рук нападающего и вонзила меч ему в лицо.
  Она старалась не думать.
  Солнце уже золотило кромку горизонта, и сумерки бархатным покрывалом спускались на землю. Так было в другом месте. Здесь, у стен Приюта, столбы пыли, комья земли и травы, крики и стоны людей, ржание лошадей, взрывы, мечущиеся в Страте жизни и мысли - все это шумело в пространстве. В голове Энди гудело от этого, она уже не различала звуков.
  Талены рубили яриков, взбираясь ветром по их телам, прыгая по головам, перемещаясь сквозь них быстрее молнии, оставляя за собой лишь трупы. Но на их лицах не было выражения. Даже ярости.
  Яриков рядом с ней становилось все больше, и уже совсем близко было фиолетовое зарево, вспыхивающее иногда голубовато-лиловыми всполохами или молниями, которые почему-то напомнили ей электрические вспышки на генераторах Кейп-Тира.
  Негласный призыв ворвался в ее мозг. Талены решили отправить дробовиков и навстречу ярицкому лидеру под защитой Страты.
  Энди ворвалась в группу дробовиков и предложила им свою защиту. Они пошли впереди нее, размахивая дубинами, а она отбрасывала от них врагов силами Квирнара. Чем ближе они продвигались к фиолетовому лидеру, тем настойчивее становились ярики. В какой-то миг голубоватый разряд чуть не пробил ее защиту, но распалился в земле, которую она подняла поперек. Это вождь яриков сам послал ей привет.
  У него были руки и ноги, голова на шее и тулово, но оно вмещал в себе нечто большее, чем простая живая материя. Он искрился электрическими разрядами, которые перемещались по его одежде - от этого он светится слабым фиолетово-перламутровым цветом. Электричество зарождалось в браслетах на его запястьях - она видела, как импульсы разносятся оттуда по всему телу. Его волосы стояли дыбом, и среди них трещали заряженные частицы. Темное стекло, прикрепленное к обручу вокруг лба, скрывало глаза, и эти очки меняли свой цвет от зеленоватого к фиолетовому. Щеки поросли жесткой щетиной, рот скалился горячкой битвы. На бедрах у него висели толстые ремни с металлическими орудиями.
  Лидер яриков вызвал в ней лишь удивление. Все его приспособления были - сплошная наука. Откуда у него столько знаний?
  Она пропустила молниеносный заряд от фиолетового лидера, и смогла остановить его только в самый последний момент. Ее и дробовиков здорово тряхнуло. Перед глазами у нее помутилось...
  "Серое, всклокоченное предгрозовыми тучами, какое-то старое небо висело над их головами, когда они, ухватив друг дружку под локти, шли по Первому уровню. Они уже давно оставили позади фешенебельные магазины, и теперь двигались к Саду опавших листьев. На самом деле там не было листьев, даже упавших - только разноцветные камни, имитирующие деревья и траву. Константин рассказывал ей о том, как сегодня чуть не налетел на старушку у перехода, рискуя сбить ее на красную линию. Она слушала с интересом - ведь Котя всегда так живо умел передать самые заурядные будничные происшествия. Время от времени он поглядывал на нее, улыбаясь.
  В саду смех Коти словно отразился от малахитовых листков дуба. Деревья стояли в хаотичном порядке, и полупрозрачные ветви пропускали через себя льющийся из трещин металлической платформы золотистый свет.
  Хватка Коти вдруг стала чуточку сильнее, и он, увлекая ее за собой, плавно двинулся на противоположный конец сада, где стояла невысокая ограда и откуда можно было увидеть распростертое серое небо и смыкающееся с ним на горизонте полотно синих волн. Она летела за ним, словно несомая на перистой подушке, не чувствуя дуновений порывистого ветра.
  Когда они достигли ограды, Котя ласково уложил ее руки на перила и взглядом, странно сверкающим, унесся вдаль.
  - Страшное небо... - пробормотал он твердо.
  - Еще страшнее - океан... - сказала тихо она..."
  Она услышала у себя в голове чьи-то мысли. Еще не совсем соображая, где находится, она услышала отчаянные попытки дробовика пробудить ее к реальности:
  - Вален!
  Его возгласы напомнили, что она может просить сил у Инскримен. Одна просьба - и в ее Хранилище снов влилась энергия. Она сообщила дробовику о том, что он может продвигаться ближе к главной цели. Еще пару минут назад ей бы самой захотелось быть на его месте, чтобы собственноручно нанести фиолетовому пару ударов, но сейчас омерзение при виде этого человека вызывало в ней единственное желание: уйти подальше или просто изменить настоящее, чтобы этого ярицкого урода здесь вообще не было. Но ни то, ни другое было невозможно, и Энди, отражая атаки врага, продвигала своего дробовика все ближе и ближе к лидеру яриков.
  Остальные талены не уступали ей, и медленно враг оказался в замкнутом кольце. В эту минуту, решающую для всех, Энди была готова ко всему: если бы у этого ярика сейчас выросли крылья и он воспарил в воздух, спасаясь, или же подпрыгнул на закрепленной в подошвах его обуви пружине, она бы не удивилась, а полетела за ним. Но ничего такого не происходило. Враг, разворачиваясь на месте с дурманящей скоростью, посылал одну молнию за другой, но в один момент от тела его вдруг изошел голубоватый мощный щит, разметавший в разных направлениях половину людей из сжимавшего его кольца.
  Его неожиданная атака прорвала защиту Энди, но и она и ее дробовик устояли на ногах - только сильная волна ветра взвинтила их одежды и волосы. В этот момент она успела усмотреть на устах врага злорадную ухмылку, которая, едва лидер взглянул на нее, вдруг исчезла, и лишь прямая полоска губ осталась на этом месте. Несколько секунд он стоял с ней лицом к лицу бездвижно, и эта заминка стала решительной: один из дробовиков, охраняемый какой-то черноволосой девушкой, с размаху вдарил врагу в бок. Тот покачнулся, упал на одну ногу, а дубинка талена вспыхнула мгновенным разрядом и в следующий миг ее хозяин, вскрикнув от боли, выронил оружие и, забившись в конвульсиях, повалился на землю.
  А враг уже обернулся и, вытянув вперед руки, послал сразу две молнии в нее. Энди успела отразить атаку, и молнии, отскочив, выстрелили в своего отправителя. Ярика отбросило назад, он рухнул на спину, но быстро вскочил на ноги и, сжав кулаки, ударил себя локтями по животу. От него разнеслась ударная волна, которая смела дробовиков и их защитников с точки опоры. Талены повалились на землю, а, когда первые очухавшиеся поднялись, то фиолетовый ярик был уже не здесь, а стремительно отступал вглубь своего войска.
  Битва продолжалась. Число яриков будто уменьшалось, и даже выпадали свободные от битвы мгновения, когда приходилось рыскать в поисках врага. Но тут произошло несколько событий. Сначала по земле прокатился какой-то приглушенный рокот, а за ним целая серия взрывов прорвала землю в нескольких местах. Энди, попавшую в эпицентр одного из них, вырвало из пространства, и она, пролетев пару метров, шлепнулась прямо на ягодицы. Ярики сорвали со своих поясов мешки и рассыпали вокруг какой-то порошок.
  Громкий безудержный кашель раздался повсюду, но только среди таленов. Вещество, быстро распространившееся в воздухе, разъедало глаза, и слезы мешали видеть все вокруг. Кожу стало щипать - это ощущение постепенно переросло в боль. Талены невольно начали хватать себя за щеки, словно задыхаясь.
  А ярики продолжили атаковать. Ошарашенные жители Ревен и Хафиса оказались практически беззащитными.
  Энди лихорадочно соображала. Что-то кольнуло девушку в поясницу, и она выгнулась дугой, хватаясь за спину. Какой-то ярик, заметив ее, бросился к ней. Она попыталась поднять свой меч, но движение вызвало у нее вспышку боли, и она, вскрикнув, замерла.
  "Подними мой меч и вонзи его в горло этому ярику, Квирнар!" - резким всплеском энергии воззвала она к основанию. Дух смерти выскользнул из ее онемевшей руки, сверкнул в тяжких сумерках, и два лезвия продрали шею врага насквозь. Меч вернулся в руку хозяйки.
  И тут она услышала мысли Падифа. Он предлагал отступать в Приют.
  - НЕТ! - это был призыв Танхета.
  Ревенский правитель звал всех сражаться, несмотря ни на что.
  Перед Энди возник разъяренный ярик, который, брызжа слюной, только что проткнул грудь какого-то талена острой деревянной пикой. Его бешенные глаза забегали вокруг в поисках новой жертвы. Видя ее беспомощность, враг оскалился и облизнул губу. Он поднял пику.
  - Квирнар! - только и смогла крикнуть вслух Энди, но копье, рассекая воздух, двигалось точно к ее солнечному сплетению.
  Лицо в обрамлении белых волос промелькнуло мимо ее взора - копье переломилось надвое, лишь легко задев ее. Вспыхнул меч, и голова ярика покатилась по земле. Леран мягко опустился на землю.
  Леканский лидер выглядел так, будто он был вне творившегося вокруг безумия. Его одежды не запятнала ни одна капля крови, взгляд черных глаз глядел спокойно - только багровые пятна на лезвии его меча выдавали его причастность к битве.
  Леран лишь коротко взглянул на нее и внимательно всмотрелся куда-то в центр ярицкого войска. Там редко вспыхивали фиолетовые блики. Лицо лесного лидера омрачила тень беспокойства, смысл которого остался для девушки загадкой, потому что эта тревога никак не была связана с битвой, но с чем-то другим - далеким и личным.
  Казалось, что Леран может оставаться недвижимым до самого окончания сражения, но он вдруг дернулся и, совершив стремительный выпад, прижал к себе ярика, неожиданно выскочившего будто из ниоткуда. На миг их тела соприкоснулись, но из спины нападающего торчало лезвие леканского меча. Леран, чуть сощурившись, оттолкнул от себя бездыханное тело и, как ни в чем не бывало, снова принялся рассматривать сцену битвы. Одаренный несравнимой силой, Леран не участвовал напрямую в схватке, а только отражал атаки яриков. Она не могла этого понять: его способности могли бы помочь уложить целый ярицкий отряд, а, может, и два. Тем более на него, похоже, совсем не действовала отрава яриков.
  - Эрик ведет войска! - неожиданно гневная мысль опалила сознание девушки, - И он поведет их вперед!
  Откуда-то издали послышался ответ самого Эрика: он принимал указание правителя и призывал воинов к себе. Но при всем этом Падиф не переставал молить таленов об отступлении, чтобы хотя бы переждать действие порошка и сохранить жизни.
  - Мы идем за Падифом.
  Это заявление, как эхо, разнеслось вдоль всей разрозненной армии.
  - Я - правитель и руководитель армии! - свирепо разнесся Танхет над войском, - Все двигайтесь к Эрику!
  Но это было бесполезно. Рой отдельных мыслей заметался в тени наступившей ночи, прикрывшей собой жестокость людей.
  - Разум за Падифом, а не за Эриком.
  - Мы выбираем Падифа.
  - Я - ваш правитель! - ревел Танхет, - Я приказываю тебе, Падиф! - обратился Танхет напрямую к своему воину.
  - Нет, талены, за мной! - и бунтарский дух черноволосого ревена заискрился в разуме таленов.
  - Ты должен уступить брату! - гремел Танхет, пока талены разворачивались и двигались к правому флангу, где орудовал Падиф, - Ты должен повиноваться своему правителю!
  - Падиф, Падиф, Падиф!..
  - Ты должен подчиняться своему отцу!..
  Туман застелил ее рассудок. Луна, вышедшая из-за облака, осветила ей истину, так долго бывшую у нее под носом.
  - За мной, талены! Откинемся ближе к стене! - зазвенел голос Падифа в голове девушки, вернув ей ощущение действительности.
  Скрип скрещенных мечей и вой металла врезались в ее уши. Светящаяся во тьме шевелюра Лерана белела перед ее взором, и ей казалось, что она смотрит в молочный туман собственных мыслей. Теперь все стало на свои места.
  Новая цель, сложившись в мозге девушки, затмила собой все остальные мысли - остановить действие этого порошка.
  - Не отступайте, Падиф! Я разгоню порошок - нужен лишь сильный ветер! - разнеслась она мыслью.
  Даже на расстоянии она почувствовала, как досада на себя самого разъела мозг друга - он сокрушался о том, что они не смогли додуматься о столь явном решении раньше. Где-то на заднем фоне Танхет горячо возражал против этой идеи, обвиняя Энди в намерении израсходовать все остатки сил таленского щита, потому что в резерве энергии уже не осталось.
  - Я использую свою силу! - огрызнулась она.
  На мгновение она почувствовала, как клетки ее тела зашевелились. Квирнар стал ею, она растворилась в дуновениях его сущности. Выбившиеся волосы затрепетали по ее лицу - но этого она не чувствовала - она неслась над землей. Она ощущала, как частички порошка сметает прочь от Приюта, но, чтобы смахнуть их с кожи таленов, требовалась большая мощь. Она усилила напор, но вдруг ветер отстранился от нее, голова закружилась, к горлу подкатила тошнота, а конечности свело судорогой: запасы ее Хранилища источились и теперь Квирнар питался ее собственной жизнью...
  "Помоги мне, Инскримен!" - взмолилась она, слыша, как замедлилось ее сердце.
  Но Инскримен не помог. Сердце Салиест Темпела не откликнулось.
  - Ах, где же твои силы, мир? - закричала она.
  Толчок. Еще один - и громадные потоки энергии полились в ее сознание. Они были другие - они не потребовали ее разрешения, а беспрепятственно шли как бы сквозь нее, просачиваясь через ее разум. И источник этих сил не был в Салиест Темпела - энергия поступала отовсюду, не имея себе центра. Энди, реабилитировавшись на глубинном уровне Страты, увидела там Лерана. Он стоял прямо напротив нее и его мечущиеся неведомыми созданиями черные глаза пропитывали ее сознание своей внутренней силой.
  Толчок. Толчок, - и она отдавала долг Квирнару, сила которого разгоралась все ярче и ярче, гоня ураган к реке, выметая яд прочь от стен Приюта. Она распадалась и таяла, преобразуясь из человека, из Энди и валена в саму сущность Страты... Она не умирала - еще хуже, она просто стиралась с земли. Она знала, что Падиф и его воины уже не чувствуют боли, что они набросились на растерявшихся яриков. Что-то мягкое и нежное окутывало ее сознание. И единственное, что она продолжала видеть отчетливо - это окаменевшее лицо Лерана и образ тех существ, что жили в его глазах.
  
  
  Глава 16
  
  Она слышит и видит, но не чувствует - они вертятся рядом, но не приближаются... Они похожи на пыль.
  Она видит проблески мягкого, приглушенного желтоватого света... Шелест и тени на колышущейся ткани. Сладкий запах топленого в молоке меда, тепло, разносящееся под кожей вместе с токами крови. Пропитанный дымом воздух прокрадывается в легкие. И мерное дыхание лежащего рядом человека.
  Энди резко вздохнула и шире распахнула глаза: в мозг ей врезались картины битвы. Она увидела багровые пятна на земле, холодный лунный свет поверх стали множества мечей, блестящие безумием глаза и мечущиеся тела людей: живых и мертвых. Она попыталась прикрыть глаза ладонью, но острая боль пронзила ее спину, и от неожиданности она громко крикнула, выгнувшись дугой, отчего получила дополнительный заряд боли. Она замерла и не осмеливалась пошевелиться. Но боль разрасталась по всему телу, и она начала тихо поскуливать. Рядом с нею кто-то пошевелился и слабо позвал на помощь. Неслышные шаги приблизили к ней золотоволосую девочку-подростка. Она опустилась к ней на колени и, обхватив ладонями ее талию, заструилась в ее сознание своими мыслями.
  - Успокойся и расслабься - твоим мышцам нужен покой, и тогда боль уйдет.
  Энди размякла и легла обратно на спину. Она была в шатре. Рядом с ней лежал какой-то незнакомый тален. Он держал перемотанную бинтами руку у себя на груди и смотрел на нее.
  Сквозь тонкий навес шатра она могла видеть солнечный диск высоко в небе. Откуда-то доносились голоса.
  - Где?... Кто остался... Как?.. - забормотала она бессвязно.
  - Приют спасен. Наступление остановлено. Ты в безопасности, - услышала она краткий ответ и, погружаясь в беспокойную дрему, думала о Падифе.
  Когда она очнулась в следующий раз, ее сосед не спал и лежал в той же позе, с рукой на груди. Едва она подняла голову, он пристально посмотрел в ее глаза.
  - Жалко, что ты очнулась в столь плохую погоду, - вдруг услышала она ровный бесцветный голос, - Вчера солнце было такое нежное и добродушное...
  Она видела капли дождя, которые стекали по навесу шатра. Она чувствовала, что может встать.
  - Где Падиф? - спросила она в голос.
  - Он в настоящем и жив, - сказал тален не сразу.
  - С ним все в порядке?
  - Он получил некоторые травмы... - начал говорить мужчина остановился на полуфразе.
  Все ее существо обратилось к Падифу. Она воззвала к нему, но тут же жуткая боль пронзила ее сознание, и оно, не успев толком приоткрыть полог Страты, вылетело обратно в Инскримен. Энди скорчилась от досады и боли.
  - Ты еще слишком слаба, чтобы блуждать в Страте, - рассудительно заметил незнакомец.
  - Что с ним? - жестче, чем требовалось, огрызнулась она.
  - Бой оказал на него разрушающее влияние, и сейчас он набирается сил, - заметно охладев к ней, отчеканил в ее голову мужчина.
  Она отвернулась от него и приподнялась. У нее затекли мышцы. Превозмогая боль, она встала и сделала разминку. Когда конечности ее налились силой, она приподняла штору на выходе из шатра. Но в последний момент посмотрела на незнакомого талена.
  - А почему ты не двигаешься?
  Но она получила гораздо больше, чем просто ответ. Мощный толчок мысли ворвался в ее мозг, и она увидела, как группа таленов держит ловушкой огромный сгусток энергии, распределяя его между сражающимися. И, делая это, каждый их них думает о чужих телах более, чем о себе.
  Энди стыдливо расширила глаза. Она, как могла, поклонилась и быстро вышла из шатра.
  Внешне Приют был прежним: талены ходили туда-сюда, горели костры, под напорами ветра хлопали навесами палатки. Но внутренне все стало по-иному. Ей казалось, что она прожила в Инскримен уже несколько десятков лет, и люди вокруг больше не были отдельно от нее.
  - Где найти Падифа? - спросила она у первого попавшегося юноши.
  Парень, не говоря ни слова, указал рукой на центральную башню.
  - Какой пролет? - спросила она.
  Юноша показал один палец.
  - На первом? - переспросила девушка.
  - Почему ты не говоришь? - с неожиданным беспокойством спросила она.
  Юноша широко открыл рот и показал ей свою глотку: там, болтаясь уродливым обрубком, шевелился крохотный кусочек языка.
  - Это случилось в битве?
  Тален кивнул. Энди широко открыла глаза. Ей хотелось бы знать, на какие зверства пошли враги, чтобы умудриться отнять у этого юноши язык. Но она не могла заговорить с таленом мысленно - у нее едва хватало сил, чтобы держаться на ногах.
  Тален, убедившись, что он больше не нужен, пошел дальше, а она еще с минуту простояла недвижимо. Она старалась не думать. Она не могла позволить себе вернуться на поле битвы. Она должна была найти Падифа.
  Наконец кивнув своим мыслям, она сдвинулась с места и ускоренным шагом пошла внутрь Приюта. Шатры и палатки, вдоль которых какое-то время назад метались разъяренные ярики, стояли полностью восстановленными. Основная территория побоища, раскинувшаяся за крепостью, была изъедена неглубокими воронками, которые уже начали порастать травой. Земля вокруг была сильно притоптана и смята, где-то сбита в клубья вывороченной глины и песка. В воздухе стоял кисло-горький запах от горевших повсюду костров. Над развевающимися язычками пламени талены сжигали вражеские одежды.
  Она насилу отвела взгляд от места битвы и почти бегом проскочила сквозь главные ворота. Не глядя по сторонам, она добежала до входа в башню, хлюпая носом от дождя. С силой она толкнула дверь, та легко поддалась, и она ступила внутрь.
  В зале было совершенно пусто - исключая сидящего на одной из скамей спиной ко входу человека. Его черные одежды и вьющиеся черные волосы будто были частью звездного зала. Энди осторожно двинулась вперед.
  Приблизившись, она на мгновение остановилась, тревожно всматриваясь в фигуру друга. Его плечи медленно поднимались, обозначая ритм дыхания, голова была чуточку запрокинута назад, будто он разглядывал что-то под потолком. От его тела веяло какой-то грубой и неухоженной гармонией.
  Энди не заметила этого в отдалении, но сейчас она увидела, что Падиф светится. Это было не то свечение, видимое в Страте. Ей казалось, что она видит свет в Инскримен - словно бы сама душа вырвалась из тела наружу. Она заглянула в лицо ревену.
  Статуя и живой человек одновременно предстали перед ней: мраморно-белые веки, обведенные изорванной ниточкой ресниц, скрывали глаза мужчины. Черты лица были спокойны и неприступны, как камень. Ноздри раскрывались едва заметно: он дышал медленно и долго.
  Энди села рядом. Колыхавшийся мужской голос раздался в пространстве мягко и будто то бы издалека.
  - Потребуется ни одна неделя... - произнес Падиф на Нарве.
  Он распахнул свои глаза и теперь глядел на нее искоса и немного сверху вниз. Его взгляд словно был весь в пыли.
  - А мне кажется, что и жизни будет мало... - прошептала она, а Падиф насторожился, и вдруг глаза его отразили резкость и быстроту, с которыми зашевелились мысли в его мозгу. Энди скорее физически, чем мысленно, уловила тревогу, охватившую сознание друга. Но он, совершив чуть приметное усилие над собой, снова покрыл свое лицо хрупкой маской покоя.
  - Тебе тяжело? - спросила она.
  - Да...
  Его голос потух, едва выйдя наружу, и казалось, что это не Падиф говорил, а его двойник. Сам же Падиф будто сидел рядом и молчал.
  - Ты цел? - тихо спросила она.
  Падиф хмуро на нее уставился.
  - Что именно ты имеешь в виду?
  - Физически.
  - Нет. Но ведь это лишь физическое ощущение... - твердо, но будто не своими словами, сказал он. Она будто говорила с двумя людьми и уже не понимала, знала ли она когда-нибудь Падифа, жителя Предзакатной ступени. Да и была ли та пещера его домом? Это было всего лишь убежище от его истиной жизни.
  - Это твои убеждения? - мягко спросила она. Падиф пронзительно взглянул на нее.
  - Это он. Но ведь он прав...
  Энди вскинула свой взгляд. Она увидела те месяцы, что они провели рядом друг с другом, и гораздо дальше - прошлое, которое Падиф провел, ожидая ее.
  - Ерса дал тебе то, чего не смог дать отец? - опять спросила она.
  Кивок. На этот раз девушке показалось, что на шее юноши вздулась и сильно запульсировала вена, а челюсти плотно сжались. Он терпел ее вопросы, но был вынужден отвечать. Он знал, что квален не замечает страданий, которые он испытывает от боли в руке и животе. Он понимал, что она не виновата в его семейных трагедиях, но сейчас он едва мог сдерживать ту печаль и агрессию, которые он копил всю жизнь. У него не было сил прятаться от нее, но его злило, что он не может этого сделать. Его злила его беспомощность. Ведь он - сын ревенского правителя, и в его жилах течет мудрость и сила нескольких поколений лучших из лучших, достойных права верховенства.
  Падиф всегда ощущал какую-то незримую, для него самого плохо различимую связь, имеющуюся между ним и его ниоткуда появившейся подопечной. Она потеряла свои корни где-то в далеком, неизвестном ему прошлом - он отказался от своих; ее полное любви сердце и вспыхивающая иногда резкость в суждениях были, как и у него, последствиями чьей-то жестокости; ее смышленость, недоразвитая только по причине отсутствия опыта - и это перекликалось с его собственной жизнью. Он назвал ее квален. Его отец заметил это и усмехнулся...
  - Эрик... А он верен Танхету? - спросила она.
  - Он уважает его только за то, что он - наш отец... и правитель ревенов, - продолжил юноша, - Но он понимает, что что-то не так. Но только я сказал это вслух...
  - Ты сожалеешь?
  - Нет. Это подарок. Это дар выбирать - я стал именно тем, кем должен был.
  - Но ты все равно был стиснут обстоятельствами...
  - Как и все. Но я смог выбрать. И нашел ту дорогу, по которой должен был идти.
  - Но ты учил, что нет судьбы...
  - Нет, ее нет.
  Некоторое время они сидела молча. Падиф мягким взглядом смотрел перед собой. Свет, исходящий от него, углублял бледность его лица и мрак в огромных глазах.
  - Как нам удалось победить? - тихо спросила она. Падиф начал говорить не сразу, будто вспоминая.
  - После твоего спасительного ветра мы ринулись на врага - и, странно, когда этот порошок отнесло к реке, ярики будто растерялись. Их фиолетовый лидер ушел далеко, хоть продолжал обсыпать нас молниями, но наши силовики успешно справлялись с ним... Мы быстро отогнали яриков к реке. Там нам уже помог Селемер. Его воды поглотили некоторую часть неприятеля, мы покончили с остальными. Выжившие бежали к Цараненным горам, но мы преследовали их и перебили практически всех, кроме тех, кто отступал с лидером - его заслон стал нам, измученным и уставшим, уже не по зубам... - он остановился и устало вздохнул.
  - Но как у таленов хватило сил призвать Селемера? Тем более саму реку? - спросила Энди. Она знала, что течение в реке настолько сильное, что совладать с ним слишком сложно для истощенных таленов.
  - Это я.
  Причина, по которой друг выглядел так плохо. Энди покачала головой. Но тут она вспомнила один из подвигов родственников Падифа: в одной из битв прошлого Ламар сотворил по просьбе ревенского правителя землетрясение, поглотившее множество врагов. Девушка улыбнулась: сейчас она была благодарна миру за то, что Падиф происходил от такого могущественного рода.
  - А как Приют это пережил? Я видела, как убирают западную сторону, но может быть есть что-то, что не видно внешне?
  - Да, есть кое-что... - медленно протянул Падиф, и взгляд его потяжелел, - Талены подавлены, но не битвой, а поведением нашего главнокомандующего... Танхет откровенно рисковал исходом всего сражения в угоду каким-то странным и непонятным нам помыслам... Точнее, непонятным большинству таленов. Но мы не раздавлены. Много людей погибло, но они не хотели, чтобы Приют умер. Поэтому праздник союза будет через два дня.
  - Праздник? - растерялась она, - А сколько времени прошло? - спохватилась она. Падиф вяло оскалился.
  - Я все ждал, когда ты об этом спросишь. Прошло уже две недели.
  Две недели!
  - А праздник тот самый, славящий возродившийся союз леканов и ревенов, - досказал как бы между прочим мужчина.
  В памяти девушки что-то зашевелилось.
  - Не отменили... - прошептала она, собственно ни к кому не обращаясь.
  - Да, и я согласен с этим решением. Мы не можем позволить себе умереть.
  - Хм... а где все дело будет?
  - Вот это секрет. Армад сообщит завтра, на сходке у центральных ворот, - сказал Падиф, качнув головой. Увидев непонимание в лице собеседницы, добавил, - Тот юноша, что вызвался организовать всю затею
  Они замолчали. Взгляд Падифа вдруг снова распластался безразличием по полу, а Энди сосредоточилась. Беседа с наставником оживила и ее, и она могла связно мыслить.
  Минуты текли со скоростью, неподвластной анализу, и девушка не знала, как долго они просидели в тишине. Шепот дождя, проникая сквозь пустые окна, постепенно слился с шумом пульсации ее крови в ушах, а размеренное дыхание стало вторым ритмом в этой тихой симфонии. Странные образы и видения стали проникать в ее голову...
  - Когда... ела?.. - донеслось, словно сквозь вакуум, до нее, и она с глубоким вдохом распахнула глаза.
  Погода, похоже, прекратила свой плач: было тихо. Она отдышалась, отгоняя сновидения. Падиф смотрел на нее без всякого выражения в глазах.
  - Когда ты в последний раз ела? - повторил он.
  - Не знаю, - Насколько я помню, это были какие-то бобы... причем еще до битвы...
  - Я думаю, что все-таки пора бы уже восстановить естественный ход вещей... Ты как считаешь? - и он врезался в ее лицо.
  - Да... Конечно... - немного растерявшись, буркнула Энди и не на шутку перепугалась, когда Падиф без всякой разминки дернулся со своего места и выпрямился стройной, устремляющейся вверх стрелой. Она вскинула руки в страхе за него - но Падиф только улыбнулся, - Все не так плохо, как кажется, Энди, - произнес, размашисто бросаясь словами, мужчина.
  Он прошел мимо нее к выходу, держа правую руку бездвижно прямой и как-то болезненно подбираясь левым боком. Это жалостливое зрелище отнюдь не было жалким: даже раненный и искалеченный, сын правителя внушал уважение. Энди, наблюдая его, ухмыльнулась и покачала головой: вне сомнения, не любить этого парня просто невозможно! Воодушевленная этой мыслью, она бодро, почти не ощущая острых уколов в пояснице, пошла вслед за ревеном.
  Они отобедали только-только обжаренной на костре птицей, которой сегодня кормили всех неспособных самостоятельно готовить воинов. Падиф между прочим заметил, что готовят здесь превосходно - это одна из причин, по которой не хотелось бы выздоравливать, если бы "не безотлагательные обязательства".
  - Что за обязательства? - поинтересовалась девушка.
  - Их всегда хватает, учитывая то, что этот вражеский маневр имеет под собой недостаточно обоснованную почву, - огладывая ножку несчастной курицы, прорычал Падиф. Он держал пищу левой рукой, а правую хранил в покое.
  - Их наступление бесцельно? Почему? - удивилась девушка, подняв бровь.
  - Потому что армия была меньше, чем обычно, и они не использовали и половины того оружия, которым владели раньше.
  - Меньше? - перед глазами у девушки все поплыло, - Но тогда почему такой урон? - и она многозначительно повела взором вокруг, указывая на хромых и лежачих бойцов.
  - С ними был лидер... И этот порошок... - заговорил Падиф, но остановился. Энди почувствовала, что он что-то скрывает и попросила его продолжать. Он с сомнением поглядел на нее, - Создалось впечатление, что все эти ярики, это вещество - все служило лишь прикрытием для лидера - ведь, по сути, всю дело вертелось вокруг него...
  - Хм... Столько телохранителей... Но ведь он все равно ничего не добился бы, если предположить, что он приволок целую армию только для собственной защиты...
  - Вот именно, - внушительно произнес Падиф.
  - Но зачем?!
  - Я не знаю. Но, учитывая и тот факт, что в последнее время ярики предпочитают наступать с самых неожиданных сторон, этот их прямой маршрут вызывает подозрения... - пробормотал Падиф, делая частые остановки.
  - А как Наринья, Тирис, Калип? - спохватилась она.
  - Все живы, - сказал Падиф, но тем не успокоил девушку, - И невредимы, - добавил он.
  Энди спокойно вздохнула. Все живы... Хотя, что значит все для нее теперь? Теперь каждый обитатель Хафиса или Ревен стал ее семьей. И многие погибли.
  Однако один человек все-таки выделялся в ее сознании.
  - А Леран? - прошептала она, и небывалое ранее волнение прозвучало в ее голосе, какого она уже давно не чувствовала в себе.
  Падиф наклонил голову, пытаясь понять скрытый смысл ее чувств. Но в этот раз он почему-то был не силах разгадать ее мысли - и нахмурился. Энди разочаровано вздохнула: она надеялась, что Падиф сможет объяснить ей ее эмоции.
  - Он почти всю битву бездействовал и только защищался...
  - Почему?
  - Леран никогда не нападает. По крайней мере, сколько я его знаю, - отложив миску, произнес он и, словно предугадывая мысли девушки, добавил, - Хотя, признаюсь, это меня всегда немного раздражает: Леран своими силами мог бы уложить сразу полвойска...
  - Хм... Наверное, что-то произошло в его жизни, о чем мы не знаем... - предположила она, склонив голову. Неожиданно ей страстно захотелось узнать властителя Хафиса получше.
  - Да, быть может... - пробормотал после паузы ревен, и его потусторонний голос вырвал девушку из размышлений: она с удивлением заметила, что сам Падиф тоже пустился в раздумья по поводу тайн их лесного союзника.
  Падиф, невзирая на уговоры Энди остаться в Приюте и отлежаться в какой-нибудь палатке, призвал Асенес и вдвоем они уехали к Ревен. После его отъезда она осталась без пристанища для собственной мысли. Некоторое время она провела под навесом, слушая завывания ветра в низинах и пытаясь уловить хоть каплю энергии для своего Хранилища. Но все ее попытки не увенчались успехом - только появилась головная боль. Поэтому девушка направилась к таленам, сжигающим ярицкие одежды. Чистильщики без претензий приняли ее помощь и поручили уничтожение той вражеской обуви, которая не годилась для переработки.
  Поддерживая над костром дымящийся сапог, она вдруг подумала и о множестве трупов, которые остались после битвы. Естественно, своих собратьев талены предали костру, а пепел растворили в водах реки, как то и полагалось, но что они сделали с яриками? Тепло и свет разлились по ее жилам, когда она узнала, что яриков не бросили в какую-нибудь помойную яму, а тоже сожги, хоть и в отдалении от Приюта и без почестей, а пепел растворили в нижнем русле.
  - Ведь они были нашими братьями когда-то... - сказал ей один из таленов.
  На следующее утро было солнечно. Она взяла свой завтрак и присела к небольшой группке ревенских воинов, сидевших в молчании - она не хотела втискиваться в какую-нибудь веселую компанию. Ей хотелось просто доесть свой завтрак и покататься с Кристо. Но внешнее спокойствие ее случайных сотрапезников оказалось обманчивым.
  - Ты считаешь себя ревен? - спросил один из них, не открывая рта. Энди подняла голову: касание чужих мыслей было ей приятно. Радуясь возрождающимся способностям, она присоединила свои мысли к общему сознанию.
  - Я... - начала она и запнулась. Картинки прошлого, словно калейдоскопом, прокрутились в ее мозгу, захватив в себя зеленые подошвы Кейп-Тира, пеструю листву осени Инскримен и белые снега Зимы, - Я ваша сестра, - ответила она.
  Ревен подозрительно сощурился, а его приятели переглянулись. Она почувствовала витки уже состоявшегося до ее прихода разговора.
  - Падиф называет тебя валеном, - подумал сидящий напротив юноша.
  - Да, - немного вызывающе согласилась она.
  - Незачем так напрягаться, - учуяв ее эмоции, миротворчески изрек до этого молчавший ревен, - Нам неинтересны ваши личные отношения. Нас волнуют вопросы более важные и намного более масштабные, - добавил он внушительно. Она вопросительно наклонила голову.
  - Ты знаешь, как становятся правителями на Ревен, - начал объяснения первый ревен, а она слегка кивнула, - Поэтому ты не могла не заметить, что Танхет уже не справляется со своими обязанностями, - продолжил он, а его сообщники рефлекторно закачали головами, задумчиво опуская взоры, - Падифа он отстранил от себя, как известно, назначив преемником Эрика. Это было бы естественно, если бы оба его сына проявили себя в равной мере, но... - и тут он остановился и тяжко вздохнул, - Мне нелегко об этом говорить, но я должен, потому что, похоже, выражаю общее мнение: Падиф должен сменить Танхета.
  Совершеннейшее молчание, словно затишье после бури, воцарилось в узком кругу говоривших. Одинокая муха пролетела мимо Энди: жужжание ее крыльев больно отозвалось в ушах.
  - Но разве не любой ревен может стать правителем? - подумала она, но мужчины не уловили смысла ее идеи, - Падиф учил меня, что любой достойный человек может стать правителем, если докажет свою мудрость и получит всеобщее доверие, поэтому я не понимаю, почему вы рассуждаете об этом с таким тайным видом...
  - Видишь ли, линия правителей идет по родословной уже с самого основания поселений на Ревен, - схватив нить ее размышлений, перебил ревен, - И любой из рода всегда завоевывал достаточное доверие, необходимое правителю. И сегодня у нас есть таковой - Падиф, но отец отверг его... - он остановился и вгляделся в девушку, - Ты, я вижу, плохо знакома с этой историей, не так ли?
  - Я представляю себе общую картину, - сдержано заметила она.
  - Представления обманчивы...
  - А ты можешь дать совершенно точную информацию? - неожиданно вспылила Энди. Но ее гнев, похоже, никак не повлиял на ревенов. Они наоборот понимающе переглянулись, и в разговор вступил тот, кто сидел слева от нее.
  - Тебе противно слышать от нас эти обсуждения, мы знаем, но, похоже, ты не всегда помнишь, кто такой Падиф. Он рос и воспитывался как обычный воин, но, даже находясь в отдалении от Танхета, он стал тем могущественным и мудрым таленом, которого мы знаем сейчас. Падиф для всех нас стал близок, как друг, мы готовы следовать за ним, как за отцом. Именно он, а не Эрик и не Танхет, достоин быть нашим правителем. Да, правителями ревенов становятся только лучшие, и не важно, каких кровей их сердца.
  Тяжелое молчание повисло над умами четырех людей. Энди не заметила, как раздражение сменилось в ней благородным трепетом. И страхом.
  Ревены потеряли ключ доверия к своему правителю, а, значит, они могут потерять доверие друг к другу. И тогда они перестанут быть единым целым, а гора Ревен станет камнем отчуждения и враждебности. Им был нужен лидер.
  Внезапно весь трагизм реальности нарисовался ей с предельной точностью.
  - Да ведь вы хотите, чтобы он пожертвовал собой ради ревенов!.. - прошептала она вслух, позабыв про мысленную связь.
  - Мы лишь хотим, чтобы он стал нашим правителем. Он мыслит разумно, он опытен, он любит свой народ, и он вырос среди проблем своего народа. И мы не единственные, кто так считает!
  Энди огляделась по сторонам. Ей показалось, что все талены только и думают о том, чтобы Падиф нацепил на свой лоб венец правления. И горечь за друга защемила ей сердце. За этот миг она передумала многое: Танхет губит свой народ, но что будет с Падифом, если ему придется снова пойти против собственного отца и занять его место? Но Энди понимала, что не было никого, кто более подходил бы быть правителем, чем Падиф.
  Она схватилась за голову, уронив тарелку с недоеденной пищей: "Безумный, безумный, безумный мир - почему все не могут быть счастливы? Как сделать тебя счастливым?" - прошептала она себе. Голова ее закружилась.
  - Нам нужно узнать твое мнение и сможешь ли ты нам помочь, - услышала она из коллективного сознания.
  - То есть буду ли я уговаривать Падифа совершить переворот?
  - Нет, - мягко оборвал ее собеседник, - Присоединишь ли ты свой голос на собрании.
  - Что? - растерялась Энди, сообразив, что у ревенов имеются весьма цивилизованные способы смены руководства.
  - Мы не собираемся создавать войско и идти приступом на правительский дом на Ревен, - с улыбкой поправил ее политические представления ревен, - Мы хотим собрать общее мнение, которое отозвало бы Танхета от правления. Если мнение будет единогласным, то тогда можно будет думать о новом правителе. И тогда уже решится все.
  - Все... - словно эхо повторила Энди, - И кто еще знает об этом?
  - Все, - просто ответили ей.
  - Как - все? Все уже готовы отказаться от Танхета?
  - Все уже недовольны Танхетом, а, значит, все уже знают о собрании общего мнения, - произнес ревен. Она покачала головой. - А вы самого Падифа спросили?
  - Он знает.
  - Он знает? - шокировано переспросила девушка, - И каково его мнение?
  Ответом ей послужило молчание. Ревены вдруг утратили всю свою уверенность и растерянно переглянулись.
  - Значит, вы его не спрашивали... Но как вы вообще тогда можете рассуждать об этом? Быть может, Падиф вообще не согласится на подобное!
  - Он согласится. Иначе он не ослушался бы Танхета. Иначе он не тот, кто нам нужен!
  Энди уронила голову в подставленные ладони. В глазах ревенов Падиф сам совершал все необходимое, чтобы заручиться их поддержкой и занять место отца, но она-то знала, что все действия друга были направлены на создание ее жизни в Инскримен: именно из-за ее поисков он стал тем, кем был. А потому она не могла верить в то, что Падиф страстно желает руководить ревенским народом.
  - Ваша уверенность не распространяется на меня, - пробормотала она и поднялась, намереваясь уйти.
  - Значит, твой голос будет против? - задержал ее один из ревенов.
  - Я не знаю... - прошептала девушка и, напуганная, поспешила прочь.
  Быстрым шагом она направилась к выходу из Приюта, желая забыться на просторах Уделимых холмов вместе с Ветром. От спокойствия, с коим она проснулась, не осталось и крохи: руки ее тряслись от волнения, а голова кипела от негодования. Она думала о том, как же прекрасно все было, когда Падиф оставался только Падифом, а не сыном ревенского правителя, на которого возлагают лавры всеобщего руководства... Быть может, он и действительно уже тогда знал все это и именно потому скрывал от девушки правду? Он, как и всегда, старался ее защитить...
  Не разбирая дороги, Энди натолкнулась на кого-то, и тут же чья-то рука схватила ее за плечо, не давая ей возможности продолжить идти. Эта настойчивость разозлила девушку, и она грубо смахнула с себя руку в тонкой черной перчатке. Переливчатый смех раздался у нее над ухом.
  - Ох-хо, чудное утро, а ты уже нервничаешь! - громко заголосил Падиф, и несколько голов обернулись на этот звук.
  Энди, осознав, кто перед ней, перестала трепыхаться и безвольно обмякла. Волна облегчения захлестнула ее с головой, и она глубоко вздохнула, вдыхая запах костра, исходивший от одежд друга. Сегодня он выглядел не лучше, чем вчера: правая рука по-прежнему висела на боку, кожа полупрозрачным белым слоем покрывала мышцы, и двигался Падиф, все так же подбираясь под себя. Но все эти лишения отнюдь не отобрали у него силу здоровой руки, и захват оказался достаточно цепким, чтобы удержать брыкавшуюся девушку.
  - Будешь тут нервничать, когда... - начала Энди, но запнулась: в радостных глазах Падифа вдруг отразилась тревога, вызванная ее резким выпадом, и девушка решила, что не может нарушать спокойствие друга, - Когда еда из рук валится... - добавила она и пожала плечами.
  - Хм, ну это поправимо! - голосом, не допускающим тоски, воскликнул мужчина и унесся взглядом поверх ее головы к поварской стойке.
  А Энди внимательно всмотрелась в его лицо: внутренние механизмы его сознания дали сбой. Пару месяцев назад он бы с легкостью заметил истинные причины беспокойства подруги, а сегодня она смогла так запросто его провести. Хотя, быть может, Падиф просто перестал контролировать каждый поворот течения ее жизни, ведь сейчас ему было, о чем подумать кроме нее.
  - Да ничего страшного! Я наелась, - заверила она его.
  - Даже если так, то почему ты уходишь? - спросил он с таким наивным удивлением, что у девушки брови сами собой поползли вверх от умиления.
  - А что тут еще делать?
  - Армад собирает всех для обсуждения праздника! - возвестил Падиф не хуже гонца, доносящего благую новость, - Ты позабыла?
  - Э-э-э... Да, - призналась Энди, а про себя подумала, что думать о веселье достаточно сложно.
  - Но это не означает, что пропускать праздники из-за этого позволительно! - задорно воскликнул он и потянул подругу за собой обратно в Приют, где собиралось все больше и больше людей.
  Падиф шел медленной, но осанистой походкой. Все вокруг приветствовали его, а он отвечал доброжелательными кивками и лучезарными улыбками. Энди, волочась за ним, чувствовала себя грозовой тучей на фоне ясного солнца, поэтому старалась стряхнуть хмурость, но это у нее не очень-то получалось. Все, что она могла, это только удивляться безграничному запасу любви, что исходила от Падифа, и его непоколебимой воле к жизни. И тогда странная мысль зарделась в мозгу девушки: быть может, все ее тревоги - пустое? Быть может, Падиф должен стать их спасителем, а не она?
  Они уселись, прислонившись к одному из зданий, окружающих башню. Падиф, присаживаясь, попросил у Энди помощи, потому что не мог напрягать мышцы пресса. Всем своим весом он налег на девушку, и она, стиснув зубы, усадила его на мягкую траву, а затем и сама ухнулась рядом. Благодарные черные глаза обдали ее терпким взором, а она только махнула рукой: наконец пришла и ее очередь выручать друга. Падиф понял это и промолчал, и его спокойствие было для девушки лучшей наградой.
  Армад появился скоро. Его блондинистая шевелюра и хищнический взгляд неожиданно возникли в центре толпы. Он каким-то образом умудрился подкатить к этому месту пень и проворно залез на него, чтобы видеть всех и быть видимым. Широко расправив руки, он разнесся над таленами мощным мысленным призывом, спрашивая всех присоединиться к его сознанию и создать огромный мысленный шатер. Энди влилась в общее сознание.
  Девушка ощутила, как непривычно слабо вибрирует коллективный разум: талены, утомленные битвой, еще не наполнили свои Хранилища снов сполна. Мысли же Падифа едва ощущались. Она заметила, как темные круги резко очертили его глаза: ему было очень тяжело поддерживать со всеми связь.
  - Ничего, связанного с основаниями! - начал мысль Армад, - Наставники учили нас уважать союз физической силы и мысли, но сегодня заново объединяются два народа, и объединяются, в первую очередь, для противостояния врагу, а сделать это можно, только если сами люди останутся живы! Если останутся живы их тела, если в наших венах будет пульсировать кровь! Много таленов уже отдали свои жизни за право быть живыми. Союз ревенов и леканов служит выживанию таленов. Мы талены, но мы и люди из плоти! Поэтому Селемер, Ламар, Квирнар и Илень не участвуют в празднике! Вы согласны? - и тут общий разум дрогнул от шквала одобрения, - талены были так слабы, что радовались, что им не придется общаться с основаниями, и Армад продолжил, - Праздник пройдет здесь, в Приюте, через пять дней. Устроим танцы и песни, разожжем костры, приготовим вкусные блюда, проведем игры и поймем, что без мысли мы можем быть едины! - и еще одно согласие прокатилось в коллективном сознании, а Падиф почему-то усмехнулся, - А теперь мне нужно несколько человек для подготовки...
  Армад, сплотив вокруг себя небольшую группу, удалился, и все остальные талены начали расходиться. Девушка удивленно повернулась к Падифу.
  - И все? - в голос спросила она, оберегая сознание друга.
  - А что еще ты ждала? - вопросом на вопрос ответил друг.
  - Здесь явно есть что-то еще... - процедила девушка.
  - Да, да, есть, - вздохнул он, - Армад дал понять, что не одобряет зацикленности отца на единственно мысленной сущности таленов. Он посвящает этот праздник сохранению таленов как таковых, а не только их морально-духовной сути, - он сделал паузу, - И, как ты видела, очень многие поддерживают его в этой идее.
  - А ты поддерживаешь? - проникновенно спросила Энди.
  Падиф не сразу отозвался на ее интерес. Он задумался, и лицо его покрыла смертельная тоска.
  - Энди! - неожиданно возвышенным и строгим голосом произнес он, и его черные туннели просочились сквозь задворки ее разума, - Показывай мне то, что именно думаешь, - от этих холодных звуков у девушки все съежилось внутри, - Не играй с моим сознанием - оно еще недостаточно сильно, чтобы раскусить твое изощренное любопытство, - сказав это, он снова расслабился и посветлел лицом, а Энди замерла, не смея громко дышать.
  Она поняла, что ошиблась, позволив своему состраданию заставить себя думать, что разум мужчины не может работать четко и слаженно. Пусть душа его болеет, но он по-прежнему в силах постоять за себя. Она поняла, что он отлично осознает ответственность, которую возлагают на него ревенские собратья.
  - Что бы с тобой ни случилось, ты никому не дашь победить себя, - прошептала она, смотрясь в отражение в огромных глазах друга.
  Падиф улыбнулся. Он понял.
  - Да, - сказал он так, как будто действительно мог справиться со всем на свете.
  Вопреки ожиданиям, пять дней пронеслись в быстром круговороте событий: от одного к другому, время понеслось вперед, ознаменовывая собой ее выздоровление. Она начала тренироваться с оружием. Сначала ей было тяжело поднять Искар Хэтрум: слишком много крови было на его лезвиях. Делая выпады, она видела перед собой лица яриков. Но ей казалось, что не они были главными врагами.
  Вечерами Энди никогда не оставалась одна, хотя Падифа она мельком увидела лишь один раз. Вместо этого она упивалась общением с новыми знакомыми, которые словно бы сами собой появлялись в ее жизни. Они вместе строили Тревирос Размари, укрепляли Приют.
  Утро праздника пришло незаметно. Воздух еще только набирал жар, тепло лаская землю. Запахи прокрались в палатку и нашептывали ей на ухо всякие шутки, заставляя улыбаться.
  День раскинулся шатром предпраздничных приготовлений: талены бегали туда-сюда по всему Приюту, сооружая костры и разворачивая кухню, украшая крепостные стены растениями. Для последнего дела требовались усилия в Страте, и здесь Энди решила помочь. Она потратила немало сил, упрашивая Ламара взращивать воткнутые в стены семена. Прямо у нее на глазах прекрасные цветки и причудливые вьюны разрастались вдоль песка и дерева. Она ощущала, как безжизненные постройки начинают дышать и порождать движение вокруг себя, привлекая насекомых.
  Она трудилась до самого вечера. Пройдя в палатку, чтобы приготовиться к празднику, она поняла, что совсем измоталась. Веселье должно было начаться, едва солнце коснется горизонта. Энди надела платье, которое она недавно сшила вместе с другой тален, впервые за все время в Инскримен. Она чувствовала себя неуютно, но и величественно одновременно - она будто выросла. Но это было всего лишь платье. Она тряхнула головой и беззаботно рассмеялась.
  Она выскочила из палатки и бодрым шагом направилась в застенки Приюта, разглядывая солнце, которое уже ударилось о землю. Небо над башней озарялась сполохами костров, а главные ворота крепости распахнули настежь одну из своих створок, и в проход непрерывным потоком вливались группы таленов, приходящих либо из внешней части Приюта, либо прискакивающих из Ревен или Хафиса. Лошади, оставленные своими хозяевами, разбредались на ночевку в разные стороны.
  Аромат, который бывает только июльским вечером - сухой и пряный, повис в воздухе звенящими сгустками, которые отзывались тихой трелью при малейшем прикосновении - гармония снова накрыла больной мир. Заглядывая в спокойные и насыщенные неведомой ей внутренней красотой таленские лица, она позабыла о войне. Она посмела вспомнить, ради чего борется и жертвует вражескими жизнями.
  - Эй, хей, Энди! - вдруг позвал ее кто-то, и она резко обернулась на незнакомый голос: на празднике все общались только на Нарве.
  Кто-то увлеченно махал ей из толпы, следующей со стороны Ревен. Напрягши зрение, девушка смогла разглядеть какого-то молодого парня. Он целенаправленно продвигался прямо к ней, и она растерялась от того, что не может узнать его.
  Подойдя к ней, юноша радостно сверкнул на нее большущими глазами. Он смотрел прямо и просто.
  - Ты не помнишь меня? - спросил он, а она покачала головой, - Быстра же твоя память! - воскликнул он, - А ведь ты теперь уже вален! И ведь кто знал... Только Падиф... - и он, отвлекшись, призадумался на несколько секунд, которые позволили ей очухаться от оцепенения.
  - Трамер! - радостно воскликнула девушка и схватила его руку.
  Юноша одобрительно закивал головой. Через створки ворот они прошли уже вместе.
  Столько людей Энди не видела в застенках Приюта даже во время ярицкого штурма. Костры освещали все вокруг, и через некоторые из них уже прыгали юноши и девушки. Кто-то пел песни на Нарве. Другие разыгрывали друг перед другом какие-то представления. Энди прислушалась к одному пению:
   ...Он, как звезда,
   Упал в небеса,
   Отраженные водой,
   Подогреваемые землей.
   И там его ждала
   Подруга-весна,
   Растопившая лед...
  - Как красиво они поют! - проговорила она, обращаясь к своему спутнику. Он же, выглядящий так, будто только проснулся среди ночи, произнес совсем не то, что могла бы ожидать от него девушка:
   - Вместе они
   Обошли пол-луны,
   Расплескивая круги
   Беспокойной воды.
   И нырнув опять,
   Направились вспять
   Отраженью тьмы,
   Что упала с тишины.
   И, достигнув ее,
   Разбередили рыб,
   И сверканье чешуи
   Затмило мрак.
   Упавший свод
   Узнал восход
   В дыре земли
   В глубине воды,
   И весна с зарею
   Слились вехою
   Познав озаренье,
   Найдя во тьме восхищенье.
  Трамер произнес все это долгим переливчатым голосом, будто продолжив пение, а Энди, полностью отдавшая ему свое внимание, услышала, как эхо, повторенье этих же строк, только в исполнении поющих.
  - Ух ты! Ты тоже ее пел?
  - Нет. Услышал вчера - девчушки ее пели у водопада, - покачал головой ревен.
  - И сразу запомнил?
  - Я все запоминаю, а вот ты, похоже, нет, - передразнил он, заставив пораженную его мастерством девушку расслабиться.
  - А разум выдержит?
  - Не знаю, - сказал он, причем с такой обыденной интонацией, будто они беседовали о том, разразиться ли гроза или нет. Энди восхитилась его мужеством.
  - Красивая песнь, только я не совсем уловила, о чем они... - честно признала она.
  - Это потому, что ты не слышала начало, - милостливо заметил Трамер, - Здесь про то, как заря упал в озеро, а там была весна и вместе они нашли в мрачных глубинах воды свет и красоту.
  - Хм... Подходит для сегодняшних времен... - пробормотала девушка, задумавшись.
  - Хотелось бы, чтобы так было... - подхватил Трамер, и они неоднозначно переглянулись. И он и она думали об одном и том же - все талены, находящиеся здесь, думали об этом...
  Они направились дальше, стремясь пробраться поближе к башне. Большое количество народу было у длинного стола, упирающегося краями о стены двух мастерских по изготовлению оружия. На столе стояли всевозможные лакомства и угощения, такой же стол был на противоположной стороне.
  Окна башни сверкали свечами, и казалось, что множество глаз взирает на таленов. Вдоль навесных мостов ходили какие-то люди, но Энди, лишенная зоркости и возможности выйти в Страту, не могла разглядеть, кто это был. Она обратилась за помощью к Трамеру.
  - Это стражники, - сказал он, даже не глянув наверх.
  Совесть кольнула девушку в самое сердце: зачем она веселиться здесь, когда те люди наверху не знают покоя, вынужденные осознавать их веселье, но не иметь возможности присоединиться к нему? Она закусила губу и затравленно втянула голову в плечи. И только она решила бросить все и присоединиться к дозорным, как Трамер легко коснулся ее запястья и ровно, но внушительно, произнес:
  - Когда я думаю о них, мне становится неловко. Но потом я вспоминаю, как много воинов, полностью готовых к бою и продолжающих оставаться начеку даже под маской веселости, находятся здесь, мне становится легче. А ты?
  - В смысле - начеку?
  - Все мы здесь - начеку. Как и все остальное время вот уже... а кто его знает - сколько живу, столько и начеку... - заговорил Трамер и вдруг резко углубился в самосозерцание: он прислонился к стене одного здания и, очевидно, познавал память строения.
  А Энди распахнула глаза пошире и всмотрелась в проходящих мимо таленов: у одних на поясе висел кинжал, у других - длинные мечи и ятаганы. А ее платье было без оружия. Неожиданно она почувствовала себя неловко и разозлилась на свою наивность. Утешительным было то, что много других взрослых девушек поступили так же, как она - надев платья без стали. Но она то была валеном...
  Несколько времени они простояли в молчании. Энди с интересом следила за таленами, и заметила, что ревены и леканы на самом деле плохо знают друг друга: они знакомились тут и сям, с поводом и без. И только сейчас она видела разницу между двумя народами: ревены вели себя грубее и резче, а леканы отличались медлительностью и предупредительностью. Они были похожи на Лерана в своем поведении.
  Люди все пребывали в Приют: кузнец ее Искар Хэтрум, сосредоточенно глядя на всех, прошелся от одного стола с едой к другому, словно выбирая, где получше, но так и не положил в рот ни куска; Наринья, как мотылек, пробежала мимо и нырнула в помещения башни. Среди знакомых были и участники сборища Сомнения. Она даже опознала пару стражников, которые стерегли ее во время пребывания в ревенской тюрьме и в тюрьме Хафиса. Ее заточение теперь казалось событием пустячным и слишком давним, не заслуживающим того, чтобы его хранили в мыслях.
  Энди, понукаемая бездельем, уже собралась смело двинуться к одному из охранников, как Трамер вдруг очнулся и громко тявкнул.
  - Ты чего? - перепугалась она, подпрыгнув и выпучив глаза на нарушителя спокойствия.
  - Не знаю! - выпалил юноша, - Просто какой-то толчок в воздухе... Что-то странное... Раньше такого не было...
  - Чего не было? Что-то идет не так? - поддалась вперед девушка.
  - Все так, просто... - замялся он, но, увидев искреннее беспокойство в глазах спутницы, выложил все одним выпадом, - Я назвал это вехой памяти. Это своеобразный сигнал, который появляется, когда я чувствую чужую память. Толчок, сдвиг, веяние - не знаю, как это правильно объяснить... Только что я ощутил такой сильный порыв, что он просто опрокинул мой разум навзничь, словно вехи нескольких веков накинулись на меня... - резко закончил он, и его глаза непонятливо, удивленно, но без признака страха посмотрели на нее, - Что это?
  Энди вздохнула. Конечно, он обращается к ней, потому что она вален. Но ей самой еще впору учиться - что же она может знать о многообразии дарований, которые возникают внутри таленских умов? Но способность Трамера была очень мощной.
  - А что ты узнал из этой вехи? - только спросила она.
  - Ничего. Это было просто... просто как вспышка... - он покрутил плечами, - Быть может...
  Но Энди не услышала продолжения этой фразы: слова юноши заглушил общий вопль приветствия. Талены, повернув головы к воротам, увлеченно махали руками. Энди, повинуясь желанию людей, посмотрела на вход в крепость, однако ничего, кроме настежь распахнутой створки, не увидела. Но талены стали расступаться, давая кому-то проход к центральной башне Приюта. Вместе с этим наступила тишина, в которой эхом зазвучали два величественных голоса: они возносили хвалу и славу всем собравшимся таленам, медленно продвигаясь по проходу. Их хозяев невозможно было не узнать: Леран и Танхет, выступая как символы союза, шли по земле празднества.
  Сердце девушки, едва она поняла, что Леран вступил в Приют, застучало в несколько раз чаще. Она замерла, не смея шелохнуться, и только тяжелый стук в груди нарушал безмолвность ее тела. Не пытаясь высмотреть правителей через толпу, она впилась в них взором, когда они вышли на специальный постамент, сооруженный у каменного фундамента башни. Танхет, облаченный в темно-синие одежды, двигался размеренно и с достоинством, и его черные, поддетые сединой волосы колыхались в такт каждому шагу; Леран, словно отражение своего спутника, сверкал в красках умирающего солнца светло-бежевыми тканями на своем вытянутом теле, и белые волосы неровно торчали из черепа. Они выглядели как ночь и день, сошедшиеся утром, чтобы зародить новый рассвет.
  Взойдя на постамент, вожди развернулись лицом к своим братьям.
  - Войной обагряется вечер... - заговорил, хрустально перекатываясь от первого звука к следующему, Леран...
  - ... И ночью вливается кровь... - твердым, немного хриплым голосом вторил ему Танхет...
  - ...Ушедших навечно избранников...
  - ...Убийства незванного...
  - ...В смуту раздора...
  - ...И страха приглашающего...
  - ...Отпустим последний привет...
  - ...Тем, кто безвинно слег...
  - ...Под махом его крыла...
  - ...Осушив наши сердца...
  Они остановились. Вместе со всеми Энди склонила голову, провожая бессмертным почетом тех, чьи тела смерть одолела.
  Постепенно таленские взоры снова обратились к Лерану и Танхету. Оба они, выждав того момента, когда каждое сердце возвратиться к реальности, продолжили свою полупеснь-полунаказ, и голоса их зазвучали уже более бодро.
  - ...Новым слияньем...
  - ...Откроем умы...
  - ...Навстречу откровенью...
  - ...И общей чести...
  - ...Узнав единенье...
  - ...Силы возрастут...
  - ...К высям просвещения...
  - ...Проторим путь...
  - ...Здесь собравшись...
  - ...Поднимем руки враз...
  - ...Чтобы ощутить безмерно...
  - ...Одинаковый в сердцах глас...
  - ...Заглянув в сознанья глубины...
  - ...Поймем: мы - едины!
  Последнее слово, произнесенное Лераном и Танхетом сообща, раскатилось над головами грохающими эхом, и два правителя, сцепившись ладонями, воздели руки вверх. Взрыв одобрения разнес каждый таленский мозг, и сотни рук взлетели к небу. Леканы и ревены перестали ими быть: они стали одним народом, потому что все ощущали одно и то же всеобъемлющее чувство. Это была вспышка веры в себя и своих близких. В этот миг они верили, что едины.
  Танхет и Леран сошли с постамента и растворились в толпе под слабые восклицания. Талены, воодушевленные, начали шуметь и веселиться, а Энди, повернулась к Трамеру.
  - Вот это да! - прошептала она.
  Трамер с полуоткрытым ртом смотрел на постамент у башни, причем один глаз у него был больше другого: на лбу залегла сосредоточенная морщинка, и во взгляде читалась неясная тревога, смешанная с томящимся внутри восторгом. Все очарование состоявшегося выступления растворилось в Энди, из неразделенной радости превратившись в досадливое разочарование. Девушка опустила плечи и уставилась на ревена, ожидая хоть какого-то внимания к своим словам. Через некоторое время Трамер опустил голову и задумчиво потер пальцами подбородок.
  - Эй! Да что с тобой? - не выдержав, воскликнула она.
  Юноша вздрогнул и испуганно взглянул на нее.
  - Ты видела? - без всяких извинений спросил он.
  - Ну да, все видели! - складывая руки на груди, раздраженно сказала девушка.
  - Все? - неуверенно проговорил юноша и повел плечами.
  - Да о чем ты говоришь? - вспылила Энди. Словно вторя ее эмоциям, где-то на восточной стороне Приюта что-то бахнуло, отдаленные человеческие крики последовали затем, и через всю толпу пробежал Армад, восклицая что-то насчет подливки масла в костер. Талены, замерев на миг, снова продолжили свои разговоры, уразумев, что ничего опасного не случилось.
  - Его глаза. В них словно память многих... - тихо пролепетал Трамер
  На мгновение дыхание девушки остановилось. Она пристально посмотрела на говорившего. В глазах ее вспыхнул интерес и подозрение. Но она сказала нарочито спокойно:
  - А что ты еще видел в нем?
  Трамер посмотрел на нее так, что девушке стало немного не по себе: взгляд созревшего и сильного мужчины вдруг ударил по ней. Энди поняла, что не сможет играть с сознанием юноши.
  - Странно, ты будто бы и не удивлена совсем... - проговорил он изменившимся тоном.
  - Я знаю это. Я это уже видела. Но я думала, что все это замечают, особенно в Страте, - честно и прямо отозвалась она, и тем самым лучше всяких хитростей и растопила лед в сердце ревена: его глаза округлились, а мышцы расслабились.
  - Что же это? - спросил он обеспокоенно, а за этими словами девушка распознала гораздо больше: он спросил, можно ли доверять Лерану.
  Энди понимала его. Необъяснимые способности Лерана, его отказ от нападения в битвах - это вызывало сомнения. Но она не могла хотя бы предположить, что Леран - предатель.
  - Я не знаю, что это, но знаю, что Леран друг всем нам. Он любит этот мир сильно и пылко, так же, как любит Приют... - проговорила она. И тут спокойный, но величественный голос раздался рядом, и сердца обоих - Энди и Трамера, чуть не выпрыгнули через глотки из груди.
  - Приятно слышать, Энди, - с нотками затененного расположения, произнес Леран. Он появился рядом словно из ниоткуда.
  Оцепенение остановило каждый нейрон в ее мозгу. Лекан, скользнув взглядом по Трамеру, уставился прямо на нее, и в прорезях его совершенно черных глаз сверкнуло ее отражение. Чье-то частое и громкое дыхание сняло с нее напряжение: она повернулась на приглушенный звук и увидела, что лицо Трамера исказила болезненная судорога, а взор с выражениями нескрываемого удивления и шока неотрывно смотрел на Лерана.
  - Что с тобой, Трамер? - неестественно тонким голосом осведомилась девушка, подумав, что этот юноша поднадоел ей своими странностями.
  Трамер будто бы остался равнодушным к ее заботе. Так же глядя на Лерана, он поднял трясущуюся ладонь и погладил пальцами воздух, словно нащупывая что-то. Леран перевел свой тяжелый и томный взгляд на юношу, и спокойная доброжелательность вспыхнула в его лице. Однако Трамер не заметил благосклонности лекана, и из глотки его вырвались короткие булькающие звуки. Правитель Хафиса сощурился, а Энди по-настоящему встревожилась.
  - Трамер, тебе нездоровится?
  - Это... невозможно... - отрывочно прохрипел он, как старик, - Так... много... знаний... все... люди... там... в... воспо... минаниях... всё... прошлое... - словно помешанный, с придыханием заговорил он, и взгляд его, сужаясь, смотрел уже в пространство.
  - Эй-эй, тише... - она обхватила приятеля за плечи, и тот вдруг очнулся. Захлопал глазами и посмотрел вокруг, как в первый раз, - Что это такое было? - спросила она.
  - Я... - начал было ревен, но тут поймал в фокус лицо Лерана, который живым взглядом осматривал его. И тут что-то переключилось в Трамере, и сказал он явно не то, что намеревался поведать сначала, - Наверное, я перестарался...
  - Проявившееся дарование управляет твоим разумом, а должно наоборот, - вдруг вмешался Леран, и адресат этого замечания удивленно уставился на него. Подобострастный трепет и почет выразились в его глазах, и он с великим уважением в голосе произнес всего одно слово:
  - Да.
  Леран вдруг отвлекся от Трамера и посмотрел в сторону, заинтересовавшись группкой восхищенно взирающих на него леканов. Тонкая, словно свет просыпающейся звезды, улыбка зарделась на устах лидера, и он наклоном головы поприветствовал представителей своего народа, и те радостно ответили ему. Трамер же как-то дергано взглянул на Энди и высвободился из ее объятий.
  - Я, пожалуй, пойду... Хочу есть... - сказал он с расстановкой, и уже сделал первый шаг, но она остановила его, схватив за рукав рубашки.
  - Постой! Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?
  - Да-да, все прекрасно! - слишком быстро и преувеличенно бодро, что было больше похоже на первые этапы истерики, сказал он.
  - Не верю, - настойчиво оппонировала девушка.
  - Я пойду... Я хочу есть... - повторил он и, дернув рукой, вырвался из слабой хватки девушки
  И он действительно пошел к ближайшему столу с едой. Найдя там себе блюдо по вкусу, он, прежде чем положить кусочек в рот, внимательно его изучил. Это выглядело дико противоестественно его веселой и храброй натуре, однако тут к нему подошли леканы и заговорили с ним. Трамер сначала удивленно на них взглянул, а потом вдруг резко весь переменился и улыбнулся. Вскорости между ними завязалась беседа, и Энди, немного успокоенная, перестала сверлить его спину взорами и повела взглядом вокруг, наткнувшись на по-прежнему стоящего рядом Лерана. Его присутствие несколько испугало девушку, потому что она почему-то подумала, что он уже присоединился к стоящим неподалеку леканам.
  - Ты здесь? - сорвалось у нее, а Леран почему-то улыбнулся, но по-другому, нежели улыбался своим землякам: плохо скрываемое неизвестное намерение засквозило в движении его лица.
  - Мне интересно твое общество, - произнес Леран мягко. За его спиной Армад, протискиваясь сквозь толпу, удивленно посмотрел на них, но, занятый праздником, отвернулся и заспешил к постаменту у башни.
  - Почему? - осторожно, боясь спугнуть его, поинтересовалась девушка. Ей было и лестно и страшно от того, что сам Леран проявляет к ней любопытство, которое он выражает уже не в первый раз.
  - Потому что одинаковые сущности притягиваются, пусть и говорили иначе, - произнес Леран.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Зачем задавать лишние вопросы? - проникновенно прошептал Леран, без угрозы или хитрости, - Тебе ясно, что это значит.
  Энди опустила взор. Ей были неясны причины, вследствие которых она чувствовала непрерывное и лишь временами затихающее желание познавать леканского лидера, быть рядом с ним; вследствие которых общение с ним было для нее лучшим наслаждением, когда-либо испытываемым в жизни; вследствие которых она знала, что Леран чувствует примерно то же самое. Она тянулась к нему, но злостно и жестоко обрубала все ведущие к нему ниточки, потому что опасалась его неизвестности, его могущества, его ответственности, которая была вызвана доверием стольких людей. С другой стороны, почему у Лерана, пусть он и правитель, не может быть друзей? Почему дружба с Падифом возможна без лишних мыслей? На эти вопросы у Энди не было ответов... Или же она старательно откладывала их поиски.
  - Этот мир не может жить в страхе, - плавно прорезал ее мысли Леран.
  - А другие могут? - поддавшись притяжению его слов, спросила Энди, и сознание ее завибрировало от удовольствия.
  - В страхе нет жизни, - двойственно ответил Леран, - Я покажу. Если ты согласишься увидеть, - добавил он, не спрашивая, хочет ли она увидеть. Потому что он знал, что она хочет.
  - Да, - едва слышно прошептала она. Окружающее перестало существовать для нее, и она, вовлекаемая в сознание Лерана, уже постепенно начала переходить вместе с ним на мысленное общение. Но от нарушения единственного правила празднества ее спас любимый друг.
  Падиф подошел к ним неспеша, подкрадываясь, словно разведчик, но не потому, что хотел застать их врасплох, а потому что здесь, впервые за неделю, ему не нужно было никуда спешить. Все ревены собрались в одном месте, и необходимость в участии в той или иной их деятельности исчезла хотя бы на один вечер. Может быть, по этой причине, а, возможно, и по другой, но выглядел Падиф не по-привычному счастливым. Если ранее радость и беззаботность делали его только радостным и беззаботным, оставляя за собой старые раны и проблемы, то сегодня он казался всецело освобожденным от тревог и печалей.
  Будто в подтверждение своему состоянию, он впервые на памяти Энди надел рубашку и брюки светлого тона. Ни ятагана с черенком в виде дерева, ни кинжала - ни одного вида оружия не было при нем. Он шел по земле босыми ногами. Он казался такой естественной и неотъемлемой частью этого сумеречного, освещаемого сполохами костров мира, что казался прекраснее, чем сам мир.
  - Мое приветствие вам в этот дивный вечер! - заголосил Падиф, приближаясь, - Вы не возражаете против моей компании? А то я уже завязал пару новых знакомств, но все беседы иссякли как-то сами собой...
  - Ах, Падиф, здравствуй! - восторженно воскликнула она, и поняла, что дико соскучилась по нему. Не успев соориентироваться, она бросилась ему на шею и легонько прижала к себе, в ответ получила пару дружеских хлопков по спине.
  - О, вот это добрый прием! - пошутил он и, обхватив девушку за плечи, ласково отстранил от себя, - Старый друг всегда лучше многих новых, - добавил он, прямо глядя подруге в глаза, и в них она прочитала невиданную ранее безмятежность. Это согрело ей душу и окунуло в веселость и беззаботность, о которых она позабыла, переговариваясь с Лераном.
  - Леран, - почтительно произнес Падиф, повернувшись к лидеру, - Почтение тебе и твоему народу.
  - Слава тебе, великий ревенский сын! - мгновенно переключившись вниманием на новоприбывшего, с неподдельным восхищением ответил тот.
  - Пышные определения, Леран.
  - Заслуга и истина не может быть пышной.
  Падиф улыбнулся и в знак благодарности кивнул. Энди видела, что он не хочет думать сегодня о себе и возлагаемом на него лидерстве, на которое указывал Леран. Также она поняла, что Леран всецело одобряет действия сына ревенского правителя, однако никак не выражает свое отношение к возможному перевороту. Остается пассивен, как и всегда.
  Над Приютом вдруг разнесся голос Армада. Все головы повернулись к башне, и там, на постаменте, где недавно стояли правители, организатор празднества призывал гостей к вниманию.
  - Талены! - громогласно и гордо позвал Армад, - Инскримен дарует нам все необходимое, и, пожалуй, мы могли бы жить, совсем позабыв те причины, по которым у нас есть тело. Но единство человека и оснований - не в бестелесном союзе. Должно помнить, что мы - создания из плоти и крови, и мы умираем, когда наше тело изувечено ранами или старостью, хоть и последнее редко встречается сейчас на таленском пути. А если не станет тел, то не станет и разума, и Страта тоже перестанет быть. А потому важно беречь единство тела и мысли.
  - Только сохранив это единство, мы сможем укрепить союз между двумя народами. Когда-то, века назад, не существовало ревенов и леканов, и никакого дробления не было в умах жителей мира. Но произошло нечто, расколовшее людей на три части, и они стали существовать отдельно, словно осколки зеркала, отражающего себя. Все мы помним, что живущие сегодня в Инскримен люди - это братья и сестры. И сегодня нам известно такое определение, как враг... Оно прожигает наши сердца, разъедает наши мысли, дырявит наши души и... гноит наши отношения.
  Армад остановился, а над Приютом повисла густая тишина, способная, кажется, задержать стрелу.
  - Мы не можем допустить, чтобы это явление укоренилось в нашем сознании. Укрепление союза - это не только обмен знаний, но теперь это - объединение усилий! Мы верим, что во власти человека управлять настоящим, вне зависимости от того, каким стало прошлое. Союз, который обозначила эта крепость Приют, докажет, что прошлые ошибки не могут управлять настоящим. Потому что сегодня мы говорим: мы едины!
  На этот раз бурные овации заглушили самого Армада. Энди, не ожидавшая такого переполоха, широко открыла глаза и удивленно созерцала беснующихся таленов, а потом громко и смело засмеялась, словно почувствовав в самой возможности громко хохотать силу и величие объединившихся таленов. Падиф рядом поднял руки и восклицал строчки из неизвестных девушке песен, а Леран, похоже, единственный из всей толпы стоял спокойно, почти не двигаясь, и с интересом наблюдал гомон остальных.
  Несколько минут талены оставались на прежних местах, бурно обсуждая речь организатора празднества, и Энди, раздираемая теми же эмоциями, повернулась к своим спутникам.
  - Как он напомнил мне твои уроки, Падиф! - воскликнула она, вырывая внимание друга.
  Падифу потребовалось некоторое время, чтобы сконцентрировать мысль на словах подруги, но, когда он наконец ее услышал, то вместо веселости на лице его появилась знакомая девушке маска задумчивости.
  - Неужели?
  - Да, он тоже говорил о возможности преобразовывать ошибки прошлого!
  - Да, но недоверие таленов друг к другу есть и сейчас.
  Энди перестала улыбаться.
  - Но союз... Ведь он и был возобновлен для искоренения этого порока... - произнесла она.
  - Уверенность не может появиться только из-за объявления союзничества, - сказал ревен.
  - Но битва! Мы ведь сражались все вместе! - воскликнула она, - Ведь ты сам сражался, ты сам был ранен!
  - Но чем закончилось сражение! Танхет и я разошлись во мнениях, ревены разошлись во мнениях, и ты сама же стала участником этого несогласия! - быстро заговорил Падиф, и глаза его опасливо заблестели горячечным огнем.
  А она уже пожалела, что растормошила его, и закусила губу.
  - Время. Оно расставит все по местам, - произнесла она ровно.
  - Могущество времени не так громадно, как кажется, - раздался вдруг размеренный голос рядом, - А столько несносных забот предоставляется для его разрешения!
  Падиф и Энди одновременно повернулись к Лерану.
  - Для разрешения человеческим разумом, Леран, - вежливо, но твердо, поправил Падиф.
  - Вот именно - человек контролирует ход времени, но не наоборот, - сказал лекан, будто продолжая давний разговор.
  Падиф вдруг улыбнулся.
  - Не знаю, Леран, что ты имеешь в виду, но нам явно не под силу менять прошлое... - проговорил он с нотами иронии в голосе.
  - Прошлое, будущее - все уже произошло, на самом деле, - оттачивая звуки и покачивая головой, сказал лесной правитель.
  - Даже если так, то будущее мы не можем видеть.
  - Почему? Разве ты не видишь его сейчас? Разве ты не делаешь его сейчас? - и Леран подался немного вперед, словно заглядывая Падифу в душу.
  Ревен замялся. Он задумчиво и с сомнением посмотрел на собеседника. А Энди казалось, что этот разговор велся не с Падифом.
  - Леран... - прошептал Падиф и вдруг плечи его опустились, - Я слышу в твоих словах какое-то знание, которое пока не открылось мне. Возможно, ты заглянул дальше в будущее, чем это сделали остальные - ты открыл больше знаний. Но время, именно время мешает мне понять тебя - ведь я еще не прожил завтра, чтобы понять столько же, сколько и ты, - проговорил он.
  - Не терзай себя сомнениями, Падиф, - мягко сказал Леран, - В тебе достаточно знаний, чтобы понимать всех ревенов. Ты должен быть уверен, потому что твоих знаний хватило, чтобы воспитать валена.
  Казалось, Леран проникал в самое сердце Падифа. Он был как большая белая птица, которая раскрыла свои крылья над черноволосым ревеном. Когда-то и Падиф сделал это для Энди.
  Они посмотрели на нее. Значимость слов была ясна, но еще яснее были эти взгляды. Невольно, но она стала частью драмы своего ревенского наставника: его ставка на нее могла оказаться верной, что еще больше возвеличивало его в умах соплеменников. Леран же снова предлагал ей помощь: он знал, что общество Падифа теперь будет тесным для нее.
  Падиф глубоко и долго вздохнул, поднимая взоры к небу. Она сосредоточенно наблюдала его, будто ожидая, что он в любой миг упадет и забьется на земле в конвульсиях. Однако этого не произошло. Падиф вдруг просветлел, и маска, стягивавшая его лицо тяжкими мыслями, раскололась.
  - Сердца наши свободны, - сказал он.
  Леран медленно кивнул. Падиф встряхнулся.
  - Сегодня нам должно веселиться. Поэтому предлагаю присоединиться к какой-нибудь группе певцов или играющих, только в не очень резвые игры...
  - Леран обещал показать мне что-то... - замявшись, промолвила Энди, виновато глядя то на Падифа, то на самого лекана. Ей жутко хотелось провести время с ревеном, но потерять Лерана из виду она тоже опасалась.
  - Ну так скорее познавай обещанное и возвращайся! - легко и искренне воскликнул Падиф, и у девушки отлегло от сердца.
  Ревен развернулся и медленно направился в гущу толпы, приветливо здороваясь со всеми. И для кого бы он ни поднимал ладонь, везде его встречали теплые дружеские взгляды. Леран тоже наблюдал за ревеном.
  - Он - свет своего времени, - вдруг сказал он.
  - Иногда я думаю, что он, а не я, призван спасти Инскримен от разрушения... - пробормотала Энди.
  Леран же перевел на нее взгляд и долго и тяжко всмотрелся в нее, и впервые тень тоски промелькнула в этом взоре.
  - Салиест Темпела неожиданней и многогранней, чем ты думаешь, - изрек он.
  - Тебе известен Салиест Темпела? - пораженно уставилась на него Энди. Она то думала, что громовые раскаты звенят только в ее сознании и больше ни с кем не переговариваются.
  - Салиест Темпела, Инскримен, мир - его силы в каждом человеке... - прошептал Леран, и вдруг очи его заметались по небу, а голос задрожал, - Я чувствую их.
  Трепет и страх прокатились по венам девушки: страх неизвестности. Словно бы она заново открывала целый мир, только заключенный в одном человеке.
  - Что он говорит тебе? - ее голос тоже задрожал.
  - Я не могу описать тебе это словами или мыслями... Сейчас. В прошлом ты поймешь это, - его голос действовал на нее, как дурман: он обволакивал, пеленал, но в нем были шипы.
  - В прошлом уже все понятно...
  - Нет, прошлое не замирает, так же, как будущее, оно всегда здесь.
  - Нельзя вернуть прошлое и понять его иначе, - упрямо не поддавалась она.
  - Нет! - категорично воскликнул Леран так, будто бы опасался, что она поймет его неправильно, - Можно вспомнить иначе. Я покажу!
  Через несколько минут они выбрались из Приюта. Талены провожали их уход, но без капли удивления: наверное, они рассматривали общение валена и властителя Хафиса как сам собой разумеющийся факт.
  Леран и Энди, оказавшись вне стены и праздника, вошли в Страту и позвали своих коней. Кристо отыскался быстро - не прошло и пары минут, как он показался среди множества пасущихся неподалеку лошадей, а вот скакуна Лерана пришлось подождать. Он подобрался к ним бесшумно и незаметно, вынырнув из шепчущихся сумерек прямо у них за спиной. Это был прекрасный белый конь, без единого пятнышка, словно предрассветное небо.
  Когда они оба оказались верхом, Энди погладила Кристо по шее и рванула его галопом, но тут же мощный призыв Лерана, раздавшийся в ее голове и повсюду, остановил ее. Она удивленно обернулась и увидела, что лекан не спешил, а размеренно пустил своего красавца шагом.
  - Некуда спешить, Энди, - произнес он, и девушка мгновенно согласилась. Ей хотелось быть с ним дольше и удлинить дорогу. А путь их лежал к Мертвому озеру.
  Нежные сумерки душили ее легкие, а воздух тяжелел скорой грозой. В травах звонко свиристели кузнечики, комары, разрезая небо, пищали у самых ушей. Возгласы таленов эхом разносились по уснувшим холмам, и легкий ветерок разделял эти голоса, словно дирижер в оркестре управляет действиями музыкантов. В голосах людей не было страха, пусть даже их было слышно в самих Цараненных горах.
  - Леран! - позвала она мысленно и сразу распознала его внимание, разлившееся повсюду в пространстве, - Почему ты так странно говорил с Падифом о времени? Неужели ты считаешь, что человеческий разум сильнее его?
  - Что есть время?
  - Я не знаю... - закачала она головой, - Я потеряла определение времени, когда... - она запнулась, вспомнив, как желтый лист упал к ней из потока яркого света, озарившего ее перед тем, как свалиться вместе с ней на холодную землю осеннего леса Инскримен, - Когда очнулась в том лесу... Когда испытала заключение в твоей тюрьме... Когда множество неопознанного и неизвестного, до сих пор остающегося неизвестным, предстало передо мной... - пробормотала она.
  Леран слушал ее, слегка наклонив голову и глядя прямо и неотрывно в ее лицо - причем он будто пожирал ее глазами. От этого у девушки поползли мурашки, и она резко отвернулась.
  - Время находится в знаниях, которыми люди наполняют свои головы... И для каждого своя мера. А если меры нет? Если бы был человек, который смог бы все помнить, все знать - нужны ли были бы люди вообще? - вспышки сознания Лерана заискрились в ее разуме, - Оглянись вокруг, Энди. Все, что ты видишь - порождение памяти, а память, в том объеме, который необходим для мира, живет только в человеческом сознании. Животные тоже помнят, но их детеныши усваивают в наследство инстинкты; растения помнят, но их память умирает вместе с каждой жизнью; помнят и камни, и, хоть память их самая прочная, но они видят лишь то, на чем покоятся века. И только человек поглощает собою всю жизнь, охватывает каждый поворот истории, и его мысль передается через поколения, накапливаясь до совершенства... или полнейшего уничтожения. Человеческий разум может охватить все знания, которые живут в мире, человеческий разум может бороться даже с временем именно благодаря своей памяти.
  - Леран?
  - Прости, Энди. Ты помнишь - я предлагал тебе показать знания этого мира - и я по-прежнему жду твоего согласия.
  - Хм! Ну кое-что ты мне уже покажешь, поэтому... - и она недосказала, замявшись: она не могла признать, что была бы только рада оказаться на тропе познания именно с Лераном - что-то не позволяло ей сделать этого, а точнее кто-то. Падиф маячил перед ее внутренним взором неустанно.
  - Эй, а что ты думаешь насчет того, что ревены хотят сделать Падифа своим правителем? - обрывая тему, спросила она.
  Леран не сразу отреагировал на ее вопрос. Он закрыл глаза. Он тяжко вздохнул, словно справляясь с какой-то назойливой мыслью, и на мгновение девушке показалось, что она уловила в его лице раздражение.
  - Он постоянно в твоих мыслях... - подумал Леран, - Он научил тебя всему, что у тебя есть, и твое беспокойство обоснованно.
  - Да...
  - У Падифа светлый и чуткий ум, грозящий охватить больше, чем может предоставить Инскримен. Но он тонет в собственных сомнениях. Это останавливает его, а ведь он мог бы стать великим...
  Энди снова показалось, что Леран говорит не о том, о чем его мысли. Он действительно мог врать даже в Страте: в его мыслях была недосказанность, двойственность, словно он обращался ко многим людям сразу.
  - С ним все должно быть в порядке. Наверное, ему будет проще, если он просто возьмет на себя этот груз? - подумала она.
  - Да.
  Это согласие было твердым и всепоглощающим, словно это не один человек сказал, а опыт многих поколений так решил. Энди вздрогнула. Ей показалось, что это "Да" относится и к ее жизни. Ей показалось, что Леран может дать ей ответы на все вопросы, и только они будут правдивы.
  Ей хотелось рассказать Лерану о взрывах, которые забрали ее семью. Но как она могла открыться ему, если знала, что он - порождение Инскримен, что мир, светящийся зеленым светом страйлковых платформ, незнаком и дик для него? Но он так отличался от остальных таленов...
  - Леран... Почему ты выглядишь так?
  - Я выгляжу так же, как ты, потому что чувствую так же, как ты. В Инскримен мы похожи не только внешне - мы с тобой дети одной силы. И она - определяющая нашей жизни. Быть может, именно поэтому общаться нам так легко, а расстояния скрашиваются быстрее, - и он посмотрел на Ревен, которая наклонилась над ними, словно строгий старик, придирчиво разглядывающий своих внуков.
  - Мы слышим одну и ту же силу, но появились мы в разных местах: ты - уроженец Инскримен, а я... я появилась здесь согласно чужой причине... Хоть он... оно и объяснило мне, почему я здесь и, думаю, именно оно и повинно в моем присутствии тут...
  - Не важно, откуда мы, не важно, как нас воспитали. Важно, что мы здесь, и Салиест Темпела живет в тебе своей волей, а во мне - своей силой... - вдруг резко и громко загремели мысли Лерана вокруг и оборвались, словно бы сорвались с невидимого крючка; лицо его исказила гримаса физической боли: он сморщился и часто задышал, зажмурившись. От этого каждая мышца, каждый маленький сустав выступили под его кожей, превратив на мгновение в исковерканное нелепым скульптором изваяние. Энди, встревожившись, потянулась к нему руками, но тут лекан пришел в себя и мгновенно, неуловимо для глаза обрел прежнее спокойствие, непробиваемое. Она отдернула ладони.
  - Сила Салиест Темпелы в тебе? Ведь это озеро... Я была там... Я знаю... - неуверенно протянула она.
  - Озеро - это лишь один из источников. Но во мне их - тысячи! - его мысли гремели, словно действительно тысячи людей голосили и топали ногами.
  - А как давно? - его силы почему-то не пугали ее, наоборот, ей хотелось прикоснуться к ним, стать их частью, слиться с ним.
  - С самого начала, как я здесь...
  - Прямо с самого рождения?
  - Иногда мне кажется, что я и не рождался здесь... Или что я вообще не рождался...
  - Но почему тогда не ты вален?
  - Наверное потому, что на мне и так висит большая ответственность, - вдруг вслух пробормотал Леран и наклонился к девушке - она сделала то же самое, - Ведь я правитель леканов! - закончил он и хитро улыбнулся, а Энди цокнула языком. Впервые в нем проявилось что-то, похожее на юмор. Она наклонила голову и требовательно на него посмотрела. - Инскримен и без того требует от меня много... и я делаю это многое, - серьезно добавил он.
  Черная недвижимая гладь озера была такой же холодной и враждебной. Они приблизились к краю берега и спешились. Леран, ступая мягко и грациозно, подошел к воде и, обернувшись, позвал взорами Энди поближе. Та, ощущая тень прошлого страха, повиновалась и заглянула в свое отражение. Ее лицо глядело спокойно - не так как могла бы смотреть она сама. За ней, расцветая черным, как пустота, куполом, взбухало тучами небо, которое казалось ближе, чем было на самом деле; густая мгла опутала мир, и темная июльская ночь упала сверху.
  - Ты боишься, Энди? - прошептал Леран в голос. Она насилу оторвалась от поверхности воды и уставилась на него.
  - Нет... Боялась раньше...
  - Почему?
  - Не знаю... Оно внушало мне какое-то странное чувство пустоты... смерти... Словно глядело внутрь моей жизни и разрывало ее... - пробормотала она, - И еще рассказы Падифа, что талены сходили с ума, ступая в воды этого озера...
  - А почему сейчас не боишься?
  - Наверное, потому что я... перестала бояться этого мира в целом...
  Леран сохранял безмолвность, глядя на нее участливо.
  - Ты сказала, что не боишься мира больше, - повторил он, словно напоминая ей старые слова, и вдруг присел на корточки и провел пальцами по черной воде.
  Энди прерывисто вздохнула и чуть не вскрикнула, протянув руку вперед к правителю. Когда Леран коснулся озера, вода дрогнула и зарябила, и глубокая борозда появилась среди ее затвердевшей мглы. Короткие волны устремились во все стороны и разбились о берег. Все озеро пришло в движение, ранее такое неприступное.
  Леран снова опустил руку в воду, медленно и ласково, и задержал ее там. От его кожи пошли высокие волны, словно он бросил в воду огромный камень. В какой-то момент Энди показалось, что вода сейчас забурлит пузырями, но лекан поднял руку и вода постепенно успокоилась. Лесной правитель поднялся и посмотрел на нее.
  - Ты же не боишься? - уточнил он, но в его мыслях не было насмешки или упрека.
  - Но... Ерса сказал, что талены сходили с ума после прикосновения к озеру...
  - Конечно, они погибали, - безжалостно и без преувеличений согласился Леран, - Но не из-за озера, а из-за их самих, - прибавил он, - Озеро Мертвое не потому, что убивает или скрывает истлевшие тела павших воинов, а потому, что оно сухое, как может быть сухим человеческое сердце. Оно пустое, в нем нет даже смерти. Поэтому оно отражает то, что люди сами несут в его воды. И отражают они это в человека. В страхе не может быть жизни, а потому люди, ступающие в него, теряют свою жизнь... Разум может использовать силу озера.
  - Использовать? - ухватилась она за сомнительное последнее утверждение, а потом пласты памяти всколыхнулись в ней: старик в увешанных сухими листочками и веточками балахонах ворвался в ее сознание, проговаривая ту же идею - использовать Мертвое озеро.
  Леран не ответил. Энди засомневалась: сколько же ему лет? И был ли у него возраст?
  - Леран... Почему ты говорил со мной так в нашу первую встречу там, в тюрьме?
  - Потому что я видел за тобой присутствие Салиест Темпелы, слышал, как мир говорит твоими устами... Я видел в тебе олицетворение его, так же, как вижу сейчас...
  Словно в рассыпчатой дымке Энди видела, как они вскочили на спины своих коней, как обогнули Ревен. Она ехала, ничего не понимая и почти не ощущая.
  Когда они преодолели половину пути, Леран остановился.
  - Я возвращаюсь в Хафис, - сообщил лекан.
  - Почему?
  - Моя миссия в Приюте выполнена, да и к тому же я не умею толком веселиться, - ответил он.
  Они немного помолчали. Энди пыталась сообразить что-то заключительное, но у нее никак не получалось. В конце концов, сообразил Леран.
  - Я буду ждать тебя.
  Он развернул коня и помчался в Слепой лес.
  А Энди, словно пьяная, кивнула и что-то бессвязно пробормотала, направив Кристо к Приюту. Хотя, быть может, это он сам избрал направление - мозг ее был не в состоянии принимать решения.
  Но чем дальше от нее удалялся Леран, чем больше шагов делал Кристо, приближая ее к горящему множеством огней Приюту, тем яснее становился ее ум. Отпуская Кристо перед воротами крепости, она знала, что овладеет возможностями Мертвого озера.
  Шум и галдеж, проносящиеся туда-сюда в пространстве Приюта, несколько ошарашили ее. Талены разбуянились вовсю. Повсюду кто-то что-то пел или говорил, там и сям смех перекрывал любые голоса, а отрывистые визги разбивали воздух вдребезги, и оттого казалось, что вдыхаешь теплые расплавленные осколки. Мужчины и женщины, не стесняясь, горланили всякие житейские песни, а дети и взрослые играли, кувыркаясь в воздухе и катаясь по земле. Но настоящих танцев нигде не было видно, и даже не слышно музыки кроме той, на которую слагались песни:
   Тернистый путь ни долог, ни краток,
   Яд от ран его всегда сладок,
   Небо над ним сыплет теплом,
   А земля усмиряет пытливым умом.
   Прозрачный путь усмиряет силу,
   Повинуется ленности призыву,
   В его пустотах желанно утомление,
   Единственно доступное забвение...
  Так пели женщины, нежно растягивая слога, а напротив певиц мужчины весело захлопали в ладоши и начали притоптывать в такт ногами:
   Сказал Ревен: "А ну ка, друг!
   Пойдем с тобой ловить подруг!"
   Хафис поморщился и стал
   Сгребать с листков ненужный хлам.
   Оглянулися друзья вокруг:
   Пустырь! Но не взял испуг!
   Поднатужимся: шаг один,
   Постараемся - взлетим!
   Бродили долго: искали они
   Пополнение брачной родни.
   Но дороже им стала братская любовь
   И не захотели они любить врозь.
   "Эх, дружище, на что жены нам -
   Пригреем невинность к нашим сердцам!"
   Так они нашли себе сестру:
   Быстротечную и Огибающую реку...
  ...И казалось, что мужчины и женщины играют друг с другом, общаясь музыкой и ритмом. Энди невольно заулыбалась: звонко и прозрачно она залилась тихим смехом, и восторг оживил ее дух. Она, позабыв о Леране и Мертвом озере, с писком побежала к группе играющих девиц.
  Они стояли парами, вместе прыгая через веревку, которую держали другие девушки. Если прыгуньи не справлялись, то им полагалась начать песню, которую подхватывали все. Эта игра не подразумевала проигравших - как и все таленские игры.
  Энди мигом приняли в компанию, и она схватилась за руку с какой-то рыжеволосой ровесницей. Вместе они справлялись достаточно неплохо! Однако, пришлось-таки начать песнь, но от этого радости только прибавилось. Она запела известную всем таленам историю. Девушки, едва заслышав первые слова, подхватили и создали мелодию: десяток голосов обласкал ночной воздух, горячий от жара таленских умов.
   Небо вздохнул громко,
   Слезами землю оросив,
   Было ему тяжело и томно:
   Он познал смерти призыв.
   В первый раз его снега
   Почвы зеленые накрыли.
   Земля была ему верна,
   Но холода ее убили.
   Долгой его печаль была -
   Удлинялась серыми тучами.
   И зима пред собой мела
   Его ледяные слезы колючие.
   Снова поднялись времена -
   Сквозь снег потекла вода!
   Время напиталось тепла,
   И небу предстала весна.
   Ему открыла она
   Их с землей дитя -
   Прекрасный цветок. И тогда
   Понял небо времена.
  Где-то вдалеке раздался гром, и одновременно с этим в воздухе над крепостью стала разноситься музыка. Постепенно все притихли, и когда единственным звуком стала мелодия, Армад провозгласил начало танцев.
  Один за другим, мужчины и девушки начали кружиться вокруг костров. Они звали друг друга, вытягивая из толпы. Энди тоже подскочила к какому-то лекану и схватила его за руку.
  Она танцевала до тех пор, пока в голове не стало совсем пусто. Разгоряченная, она оставила своего кавалера и отыскала Падифа. Он сидел у костра вместе с другими таленами, которые либо не могли танцевать, либо слишком устали.
  Лицо Падифа выражало мягкое спокойствие и еще какое-то чувство, еще не виданное девушкой на его лице. Пытаясь понять, что это, она спросила:
  - Что ты чувствуешь?
  - Покой... Хоть и ложный... - прошептал он.
  - Любовь вдыхает вкус этого праздника... - после молчания сказала она.
  - Любовь... - как в тумане, повторил Падиф.
  - Что это с тобой? - спросила она.
  - То же, что и со всеми, - мило улыбнувшись, ответствовал он, - Любовь.
  И он тихо забулькал смехом, переливчатым и коротким. Энди, не зная, как ей быть, тоже заулыбалась. Падиф словно бы снова был счастлив, как в начале праздника.
  - Энди, Падиф? - раздался над ними нежный голос. Это была Тирис.
  На ней было светлое голубое платье. Черные волосы рассыпались по спине и груди, а глаза лучились так же ясно и чисто, как и распоровшая небо молния. Она протянула Падифу ладонь, и, словно по ее приказу, переливчатая спокойная мелодия сменила быстрый ритм. Падиф, неотрывно глядя на Тирис, взял ее руку, встал и направился с ней поближе к костру.
  Они обвили друг друга руками и поплыли полукружиями вдоль костра, нежно и неотрывно глядя в глаза. Падиф вдруг перестал подгибаться, выпрямился, а Тирис, стройная и грациозная, повторяла изгибы его тела. Молнии засверкали чаще и чаще, и таленские пары начали множиться перед взором Энди.
  Когда резкий и сильный дождь обрушился на Приют, Армад приказал потушить костры.
  
  
  Глава 17
  
  Августовская жара обдавала зноем ее запотевшие лицо и шею, но Энди упорно уговаривала Кристо скакать дальше, потому что им с Трамером нужно было добраться до южной вражеской зоны. Сам Трамер поспешал наравне за ней, и его гнедая кобыла держалась, пожалуй, увереннее всех их четверых: ни одного признака усталости не высвечивалось в ее теле.
  После праздника она встретила Трамера у реки.
  - Почти весь праздник я был вынужден ничего не делать, потому что везде меня преследовала чужая память - вещей или людей. Я невольно становился свидетелем чужих жизней, - грустно сказал он ей.
  - А я? Ты по-прежнему не видишь мою память? - поинтересовалась Энди.
  - Да.
  - Если я на тебя не влияю, то давай вместе поможем таленам!
  Так и получилось, что сегодня они направились прямо на юг, разведывая следы присутствия врага. Трамер прощупывал местность, словно сканер памяти, а она была начеку, готовая защитить его.
  Талены ждали бойни. Это напряжение сквозило в мыслях; казалось, им пахли людские одежды. Ощущение беззаботности и легкости рассеялось на следующее утро после торжества. Бойцы снова собирали свое оружие. Кроме войны в их разговорах скользила еще одна тема: Падиф и Танхет.
  Энди видела друга только раз после праздника - на вечер второго дня: она сидела на берегу Мертвого озера, раздумывая над теми знаниями, которые показал Леран, как сзади раздался шелест; она обернулась и увидела, как снова облачившийся в черное Падиф подступает к ней неровной походкой. Он посмотрел на нее долго и задумчиво, но не стал интересоваться, что она здесь делает.
  - Танхет хочет устроить совет в башне... - без предисловий и приветствий известил он, и озабоченность отразилась на его лице.
  - Для чего?
  - Он думает пойти приступом на Цараненные горы, - ответствовал Падиф, и мрак потушил блеск в его глазах, - Похоже, отец наш окончательно обезумел.
  - Но ревены? Ведь они могут повлиять на это? - всполошилась она.
  - Они не знают еще...
  - На это можешь повлиять ты! Ревены доверяют тебе, они поддержат тебя.
  - Какая же гармония может быть достигнута, если шли к ней путем предательства собственных родителей? Разве тем самым не повторится история? - тихими мыслями взмолился к ней Падиф.
  - Но Танхет сам предает ваш народ, посылая его на смерть...
  - Я знаю.
  - Энди! - обратился к ней Падиф и заглянул в самые ее глаза, - Если я попрошу тебя о той же поддержке, что оказывают мне ревены, ты отдашь ее мне? - спросил он, и впервые неуверенность в обращении к ней возникла в его глазах.
  - Да, - не сразу пообещала она, потому что чувствовала, что этим словом она почти решает ход действий стоящего перед ней человека.
  Падиф закивал и, похоже, уже принял решение.
  - Не следует бы волновать ревенов, когда ярики обступают со всем сторон, но, похоже, неизбежного не минуешь, - просочился он в ее мозг и ускакал к северной оконечности Ревен.
  Сегодня был этот день совета, а они с Трамером пробирались сквозь палящие лучи солнца ближе и ближе к врагу. Энди чувствовала некоторое беспокойство, потому что не знала, что может случиться вечером и что последовать за ним. Несмотря на это, что она сосредоточенно обыскивала Страту.
  - Ты уверена, что это правильно? - нервно осведомился Трамер, прикасаясь к какой-то травинке и закатывая глаза, чувствуя ее память.
  - Мы просто обязаны хотя бы попробовать выяснить, что там.
  Она уважала Трамера все больше и больше. Он был умен, участлив, а его дар памяти обтачивал его внимательность и предусмотрительность. Хотя мысли его всегда ошеломляли своей вихревой логикой. Общение с ним было непростой задачей. Свою лошадь он называл Соломой, и было непонятно, настоящее ли это имя кобылы. На поясе он носил длинный увесистый меч, и при его худобе казалось странным, что он может управляться с ним.
  Они были уже близко к цели. Энди напряженно вглядывалась вперед, готовая в любой миг выхватить Дух смерти или призвать на помощь основания. Страта, расширяясь перед ее взором, показывала уже вглубь вражеских территорий, и там было так же пусто, как и на остальной равнине, только холмы становились выше. Дрожь не уставала бороздить ее кожу: все таки было в этих землях что-то таинственное и чуждое.
  Трамер, разрывая вдруг ее настороженность, мешком свалился с Соломы. Девушка соскочила с Кристо и припала на колени рядом с ним, прикладывая развернутые ладони к его груди. Ревен дышал ровно, но глаза его были широко открыты и глядел он прямо в небо; в карих очах словно бы мелькали картинки прошлого. Энди, привыкшая к подобным неожиданностям, лишь выжидательно уставилась в лицо приятеля, будто пытаясь рассмотреть в его чертах ту же картину, что просвечивала его разум.
  Еще несколько минут Трамер был без движения, двигая губами, словно заучивал наизусть посещающие его разум знания, а потом резко дернулся, и отдышка прорвала его грудь. Энди подскочила и заинтригованно всмотрелась в его лицо.
  - Как будто я сам там побывал... - еще в полубреду промолвил Трамер.
  - Ты увидел прошлую битву, да? Ты в ней не участвовал?
  Юноша покачал головой.
  - Эти молнии... Они сверкали повсюду.
  - Да, да, - устало подумала Энди.
  Она знала, что это были за молнии. Это было электричество. Фиолетовый лидер как-то смог добыть его в Инскримен.
  - Нам нужно узнать больше, - выдала она, помогая спутнику подняться, - Думаю, нужно оставить лошадей. Лучше быть ниже...
  Они ползком вскарабкались на ближайший холм и осторожно выглянули из высокой травы, которой поросла вся вершина. У Энди было такое чувство, что, стоит ей показать свою голову выше этого травянистого края, как свистящая стрела расколет ее череп. В голове навязчиво вертелись старые приключенческие фильмы, в которых второстепенные герои погибали именно таким образом, но, выглядывая из-за травы, она подумала о том, что она все-таки персонаж не второго плана и невольно улыбнулась этому сравнению.
  Никакой стрелы в ближайшем радиусе пространства не оказалось, но внимание Энди уже было полностью сконцентрировано на местности.
  Она боялась, что Салиест Темпела дал ей ложную информацию, но на деле она увидела то, что и ожидала: пустые возвышающиеся холмы, живые только тянущимися к небу растениями.
  Пот орошал ее кожу широкими потоками воды, выступал на лбу, и одна капелька проехалась по ее носу, застыла на кончике и шлепнулась в гущу травы. Наплыв экранизированных историй про древних персов атаковал мозг девушки, и она раздраженно встряхнула головой, отгоняя эти ненужные и странные в этом мире воспоминания.
  Они продвигались все дальше. Внутри у нее все щемило от напряжения, хотя внешне она была спокойна, а вот Трамер начал оглядываться, вертеть головой и громко шипеть, словно запуганная змея. Сначала она старалась не обращать на это внимания, но не удержалась и сама шикнула на юношу. Тот посмотрел на нее, как на камень, - и отвернулся, продолжив издавать нечленораздельные звуки. Она, только раздраженно оскалилась. Постепенно у нее начали немножко трястись руки, и она, заметив это, дернула плечами, будто сбрасывая со спины мешок, но и это не помогло: чувство, что за ними следят, не покидало ее.
  Они прошли мимо нескольких холмов, и ни за одним из них не обнаружилось ничего необычного. Казалось, что эта земля была действительно необитаема, и мысль, что ярики усердно защищали ее, чтобы отвлечь таленов от чего-то более важного, начала укрепляться в сознании валена.
  Внезапно какое-то черное пятнышко на фоне ослепительно безоблачного неба зацепило ее взгляд, и напряжение, наконец-таки сорвавшись в ней и получив свободу, повалило ее наземь. Падая, она потянула за собой Трамера, который умудрился громко крякнуть при падении. Энди закусила губу от досады на шумного спутника.
  - Ты что!? - недовольным рыком ворвался в ее мысли Трамер.
  - Тише ты! - огрызнулась она и кивком указала вперед, где тонкой струйкой поднимался едва приметный в расплавленных и как будто движущихся пластах воздуха дым. Трамер, заметив это, весь подобрался и сощурился.
  - Вы видели это раньше? - спросила Энди, и руки у нее затряслись еще сильнее.
  - Нет. Но раньше никто так далеко не пробирался, - ответил Трамер и нахмурился, - Нужно подойти поближе, - заявил он и первый выступил вперед.
  Энди затрусила за ним, пригнувшись.
  Они подкрались к основанию холма, из-за которого, не переставая, валил дым. Ноздри обоим защекотал какой-то горький запах.
  - Еще ближе... - сказал Трамер, - Мне нужно схватить этот дым...
  Она приготовилась оборонять Трамера. Они обошли холм. Дым сочился прямо из земли, струился между растений, как змея, и поднимался в воздух. Недоумение возникло в лицах таленов; переглянувшись, они схватились за рукоятки мечей.
  Вдруг Энди ощутила в Страте какой-то обвал, словно целый вихрь земли упал в пропасть. В тот же миг дым стал гуще, едкий, тошнотворный запах ударил в голову, глаза заслезились, перед взором появился ярик и выхватил из ножен клинок.
  Она взмахнула Искар Хэтрум. Рядом послышался звон стали, и боковым зрением девушка увидела, что и Трамер схватился с каким-то громилой, почти вдвое превосходящим его в размерах. За спиной своего противника она ощутила еще двух яриков, которые быстро стали обходить их кругом. Она зацепила Искар Хэтрум за клинок неприятеля - и резким взмахом вырвала его кисть из руки и под хриплый крик врага снесла ему голову. Не успев доглядеть, как он упал на землю, она повернулась к следующей жертве, предварительно оглушив ее мощным толчком от Квирнара. Ярик откатился от нее на пару метров, и она, подпрыгнув благодаря Квирнару выше, слету напоролось на подставленный вражеский меч своим. С силой дернув, она вырвала из грубых мужских рук оружие, клинок, сверкая в раскаленном солнце ледяным пламенем, пронесся в ее сознании пронзительным свистом. Она вонзила меч в бока ярика. Трамер справился с великаном и уже ползал по земле, впитывая память дыма. А она ждала, когда в атаку на нее бросится последний из четверых врагов.
  Он не решался подступить к ней. У нее не было времени ждать. Она бесшумно бросилась на врага, волоча меч за собой. Ярик выхватил из-за пояса бумеранг, который затрещал в его руках синими искрами и бросил его. Поднятый Ламаром столп земли отклонил бумеранг от курса, а она, вынырнув из смеси почвы и травы, сначала оглушила ярика обухом меча по голове, а потом, приземлившись, приставила меч к его груди, но остановилась. Она присела на корточки и вгляделась в лицо лежащего в обмороке перед ней человека.
  Он смотрел бледно-голубыми глазами в небо, рот с пожелтевшими зубами был приоткрыт. Она наклонила голову и прошла сквозь разум ярика легко, так же, как и во время битвы, но на этот раз застывший мозг врага не был пуст. Мысли человека не двигались - там застыло последнее, что успел подумать враг перед падением. Там была Энди, на его плече.
  Она похолодела, несмотря на жару, и поднялась. Трамер незаметно встал перед ней.
  - Он хотел взять меня в плен... - подумала она, поднимая голову, - Он не хотел убивать меня...
  - Нужно убить его... - донеслось до нее.
  - Нет! Он может сказать, зачем ему я...
  - Он не скажет. А мы не сможем это увидеть - ты же сама это знаешь... Даже я не могу... - категорически оборвал ее отклики Трамер. Она встала и, бросив последний взор на обреченного, воткнула в его грудь лезвия меча.
  - Там провал в земле... - быстро затарабанил по ее черепушке Трамер, как ни в чем не бывало.
  - Это шахта...
  - Шахта?
  - Углубление в земле, где что-либо добывают или делают...
  - Они под землей?
  - Я не знаю, но предполагаю - это единственное объяснение того, что на поверхности так гладко и чисто, а территории охраняются ценою смерти, поэтому... - начала объяснения она, но внутренний толчок прервал ее мысль - ярики массово наступали с северо-запада.
  Она резко развернулась. Знакомое ощущение неизбежного всколыхнулось в Энди, и видения зверской битвы разодрали ее воспоминания. Но тут она поняла, что за ними гонится не армия, а лишь небольшой отряд легко вооруженных воинов. Переглянувшись с Трамером, они оба решили, что настало время бежать.
  В Инскримен она научилась бегать быстро, но так скоро она не бежала еще никогда. Перед глазами мелькало лезвие зажатого в руке Искар Хэтрум, и громкое дыхание Трамера заглушало все другие звуки. Через несколько минут они вскочили на поджидающих их коней. Отъехав немного, они развернулись и, подняв мечи над головой, стали ждать приближения неприятельских всадников: ярики были на лошадях.
  Пересчитав врагов, Энди поняла, что без помощи оснований не обойдется. Она не хотела заниматься убийством, которое не могло оставить противнику шансов на выживание, да к тому же ей было жаль лошадей, но иного выбора у нее не было.
  "Прошу, Квирнар, сожмись вокруг яриков куполом и разорвись к стенкам его!" - прошуршала дикой мыслью она, Хранилище снов выплеснуло долю энергии, и Квирнар, колыхнувшись в ее сознании, нацелился на скачущих врагов.
  Воздух вокруг них задрожал, и первый ряд конницы вдруг наткнулся на невидимую преграду. Купол с тихим гуденьем сомкнулся сзади них - кони и люди разлетелись, словно тряпичные, и врезались в воздушную стену. Они умерли мгновенно, только успели заржать их кони. И этот звук, словно плохо сыгранная мелодия, застряла в мыслях девушки скрипучим жалостливым криком. Она прикрыла уши ладонями и, сгорбившись, припала к шее Кристо, который при виде смерти нервно тряхнул головой.
  Она лежала на его шее и сотрясалась от внутренних рыданий. Вид сотворенного ею убийства пугал ее своей пустотой: за ним не было видно человека, у которого есть понятие любви и гармонии. Она не могла поверить, что она так быстро поддалась войне.
  Трамер коснулся ее плеча. Она подняла голову и широко уставилась на него. Он смотрел на нее настороженно, но с сожалением и пониманием.
  - Нам нужно срочно возвращаться... Если не уедем, то будет еще... - словно напоминая что-то очевидное, подумал Трамер, и она, повинуясь его словам, похлопала Ветра по шее. Кони зашагали в сторону Приюта.
  - Нужно скакать быстрее... - все тем же спокойным тоном подбодрил ее спутник, и она, кивнув, попросила Кристо ускориться. Встречный воздух зашептался в ее ушах, но ей чудилось, что это лошади кричат у нее за спиной...
  Несколько минут они проехали в молчании, будто опасаясь, что лишние переговоры задержат их побег. Солнце без устали жгло их спины, проникая, кажется, в самые мысли, которые начинали смешиваться. Энди, позабыв об Инскримен, вспоминала улыбки своих родных, смех друзей.
  - Ты схватил дым?
  - Да, но ничего не появилось в моем сознании... - разочарованно сознался Трамер и склонил голову.
  - Ладно, по крайней мере, мы теперь знаем, что там шахты... - подбодрила в свою очередь она юношу и, протянув руку, взяла его за плечо и дружески тряхнула. Тален удивленно на нее зыркнул, а она только дернула уголками губ.
  - Но пользы от этого нет... - заявил Трамер, и это утверждение пошатнуло мнение девушки о нем, как о сообразительном напарнике.
  - Неправда! - страстной мыслью взвилась она, - Это может существенно изменить тактику таленов. Придется рано или поздно разрушить эти их шахты, что бы они там не творили, - категорично бросила она, но тут же осеклась в своих мыслях: ведь Танхет, обнаружив цель для выступления союзнеческой армии, наверняка только удвоит усилия по убеждению Лерана в необходимости атаки... Хотя, благоразумность и вечное спокойствие последнего сохраняют доверие его мудрости.
  - Кажется мне, что разрушать будет просто некому... - пассивно отреагировал Трамер.
  Энди внимательно посмотрела в его лицо: ранее всегда такое живое, изменчивое и открытое, за один час оно переменилось. Не найдя утешения его пессимистичным мыслям, она нахмурилась, и вдруг дурное предчувствие резко схватило ее разум в тиски. Она заерзала в седле, пытаясь отыскать источник беспокойства, но вспышка закончилась так же быстро, как и началась: снова светило солнце и снова было светло.
  - Не спеши говорить о том, чего еще не случилось, - предостерегающе посоветовала ревену она. Тот вдруг ухмыльнулся.
  - Кто доставит информацию Танхету? - спросил Трамер.
  - Я сама... Сегодня, на совете...
  - Примите верное решение... - попросил полушутливо Трамер и вдруг впал в транс, случайно коснувшись большого валуна, которых приручался избегать, ведь камни помнят больше всего живого в Инскримен.
  Они вернулись в Приют уже после того, как солнце прошло большую часть горизонта. Трамер вынырнул из каменных воспоминаний только перед поворотом в сторону Ревен.
  - Этот валун здесь уже так давно, что помнит еще моего деда... Я увидел много-много всадников, проскакавших мимо, жизни зверей и растений, промелькнувших рядом с этим валуном, Падифа видел... - сообщил Трамер свои наблюдения.
  - Падифа? - зацепилась она, всполошившись.
  - Да, он возвращался откуда-то на Асенес, только она была какая-то грязная и дикая, а сам он страшно усталым... Похоже, он был даже ранен... или просто измучен чем-то... А Асенес была будто и необъезженная совсем... - без всякой последовательности мыслей выложил ревен и, задумавшись, посмотрел в сторону.
  Энди потерла подбородок. Валун находился на пути от Салиест Темпела, а Падиф назвал свою лошадь Спасение... Очевидно, Трамер стал свидетелем возвращения правительского сына домой после того, как он обнаружил заповедное озеро.
  - Она спасла его... помогла ему добраться... - колючим шорохом воспаленных дум разнеслась Энди по воздуху. Трамер непонимающе на нее посмотрел, но промолчал. Умеренность в любознательности всегда была одним из лучших таленских качеств.
  Они простились, и Трамер поехал к горе, а девушка направилась в крепость, наслаждаясь моментом одиночества. До совета оставалось еще пара часов, поэтому она ехала не спеша, вдыхая горячие ароматы.
  Если все так, как рассказывал ей Леран, то легендарный Первопроходец теряет всякую мифологичность и становится человеком, который запустил своим сознанием течение времени в том определении, в котором все привыкли его воспринимать.
  "Верно!"
  Этот громовой удар в голову оказался столь резким, что Энди подпрыгнула в седле и свалилась со спины Кристо, больно стукнувшись плечом и, судя по хрусту, вывихнув какой-то сустав. Кости черепа вдруг раскалились так, будто с него сняли скальп. Все мысли выдуло силами Салиест Темпелы, которые снова вторглись в ее сознание после длительного перерыва, и она, упав в заросли травы, не могла даже вдохнуть воздуха, полностью отдавшись голосу в своем разуме.
  "Верно!.. Найди Первопроходца... Найди Первопроходца..."
  - Что ты имеешь в виду? Он же умер! - сквозь стиснутые зубы прогнусавила Энди, наконец вздохнув и начав кататься по траве от боли, что обжигала руку и голову.
  "Он никогда не умрет... Он жив в других обличьях..."
  - Но как, как мне найти нужного человека? - заскулила она, извиваясь, - Все предки... переняли его мысли... но сейчас не осталось никого, кто его помнит, кто полностью верен его заветам... Ведь их никто толком и не знает...
  "Ты должна довериться ему..."
  - Хорошо, хорошо! Скажи имя-ааааа! - взмолилась она, стискивая голову обеими руками.
  "Здесь нет ему имени... Найди Первопроходца!"
  - Да! Да! Я найду его! - пообещала она, силясь избавиться от мук.
  И голос, словно соглашаясь с ней и заключая неподписанный договор, начал удаляться.
  Она лежала, тяжело дыша, еще несколько минут, а потом с трудом поднялась, скрипя зубами. Ветер стоял рядом. Энди, понимая, что не сможет подняться без оснований, попросила Квирнара помочь: ее тело, подхваченное воздухом, погрузилось на спину коня. Ветер, едва она уселась, без ее подсказки быстро поскакал в Приют.
  "Он, голос, сказал, что она думает верно... Значит, Леран прав. Но откуда тогда сам Леран это знает? Быть может, он должен был стать валеном, но..."
  Энди покачала головой. Ни одной причины, по которой Леран мог бы стать валеном, но не стал, не возникало в ее избитом мозгу.
  Тут что-то сломалось в размышлениях девушки. Она подумала, что, если Леран так не похож на остальных то, возможно, именно он носит в себе идеалы Первопроходца! Возможно, он каким-то образом смог пронести в эту эпоху воздух, которым дышал создатель Инскримен, через поколения ли или через... Или через слой, разделяющий настоящее и прошлое.
  Безумная, невозможная и такая очевидная мысль затронула ее сознание, что она даже позабыла о боли в плече. Леран сам уверял ее, что все знания на поверхности, все они вокруг, нужно только не бояться, чтобы впитать их в себя. Что если, он смог прикоснуться к самому Первопроходцу? Что если Мертвое озеро дало ему эту возможность? Но озеро у Предзакатной ступени было создано прошлым валеном уже много лет после того, как Первопроходец исчез, поэтому оно не могло помнить его явления. Но как и откуда тогда Леран знает правду?
  Но у него есть имя. Да и у всех ее знакомых в этом мире есть имя! Кто может не иметь имени? И как можно не умереть? Энди нахмурилась: голос сообщил, что имени у нужного ей человека не может быть именно здесь, значит, оно может быть в другом месте. Но какое есть другое место кроме того, где она родилась и которое уже погибло? Холодок прошелся по шее девушки: возможно, она не одна пришелец здесь. Что есть кто-то другой, безымянный, неизвестный, возможно, сам забывший себя, но помнящий Первопроходца... Единственный, кто пришел девушке на ум, это был человек, должный умереть для блага таленов - Фиолетовый лидер. Ведь никто не знает его имени. Но он уж точно не может носить в себе дух первого человека в Инскримен, если, конечно, тот не был кровожадным убийцей и корыстным искателем власти.
  Запутавшись в собственных догадках, Энди склонила голову, сдаваясь. Ей нужно было с кем-то поговорить на эту тему, с кем-то, кто понимает голос мира также, как она. Поэтому ей нужен был Леран.
  Пока ей вправляли вывих, пока она поела, уже наступило время совета. Прихватив Искар Хэтрум - она всегда теперь носила его с собой, - она отправилась в башню. Она чувствовала, что совсем не подготовилась, будто было утро важного экзамена. Ей были неприятны эти ощущения.
  Поднимаясь по винтовой лестнице, девушка не удержалась и нырнула в Страту, чтобы узнать, кто уже был на шестом этаже: Танхет, Леран, Падиф, Наринья, два советчика ревенского вождя, какие-то неизвестные леканы - женщина и мужчина, и она сама, входящая на площадку.
  Танхет шевельнул Страту и обвил каждого ниточкой коллективного сознания. Талены, подобравшись, стали вокруг стола и влились в нависший над ними мысленный купол. Сегодня они много спорили, и она почти всегда могла легко различать, кто именно волнует коллективное сознание той или иной мыслью.
  - В этой башне мы собираемся уже второй раз, хоть и впервые после объявления союза. Но здесь мы не в полном составе. Эрик ведет небольшой отряд к северной окраине, чтобы проверить, нет ли там потайных ходов через Зиму, - начал Танхет и выразительно посмотрел на Падифа, который ответил ему холодным неприступным взором. Энди вдруг стало противно от глупого поведения ревенского лидера.
  - Зачем же было собирать совет, если не хватает одного его участника? - отважно выдвинулась Энди. Танхет воззрился на нее так, будто вообще не понимал, почему она здесь.
  - Потому что решения нужно принимать быстро, вален, - с некоторым ядом отозвался Танхет, - К тому же, Эрик полностью солидарен с моими взглядами и, таким образом, я могу представлять и его мнение.
  - Зачем же он тогда вообще нужен? - резко оппонировала она, и все присутствующие поглядели на нее с удивлением, все, кроме Лерана - его сдержанность придала ей уверенности, - Все мы здесь - талены, а потому можем сразу выдать все, что думаем, чтобы найти решение быстро, как ты и предлагаешь. Мы должны забыть о чувствах.
  Она остановилась и только тогда поняла, что этим компактным броском мыслей продвинула разговор сразу на несколько десятков минут ближе к кульминации.
  - Меня более всего беспокоит вопрос о следующих военных действиях. Каковы наши планы, есть ли новые сведения? - спросил кто-то в коллективном сознании.
  - Мы должны атаковать Цараненные горы, - заявил Танхет, - Мы отбили вражеское наступление, но долго высиживаться до следующего столкновения ярики не будут. Во время битвы все заметили, что войско врага было мало, действовали они скорее на удержание местности и защиту своего лидера, чем на захват, а, значит, имели цель просто вымотать наших бойцов. Приют сейчас ослаблен из-за ран своих жителей, поэтому нападение на крепость будет убедительной тактикой победы. Поэтому мы не должны ждать. Ведение боя врасплох существенно укрепит наши силы, устранит веру врага в нашу беззащитность. К тому же, военный поход избавит таленов от напряженного ожидания неприятельского нападения, потому что лидерство будет теперь уже на нашей стороне.
  - Будем же откровенны, Танхет! Ускорение событий ради того, чтобы успокоить волнение таленов и остановить расслоение ревенов не приведут к положительным результатам, - возразил Падиф, смотря на правителя холодным и безразличным взглядом, - Ты сам заметил, что талены ослаблены, тогда как же они выдержат поход через весь Инскримен, а потом еще штурм высоких гор, среди которых ярики скорее всего установили множество ловушек и скрытых орудий, действия которых нам неизвестны?
  - Военное выступление сплотит их и предостережет от раскола!
  - Война не может сплоить людей, она только разрывает нас! Мы не должны прикрываться войной, решая внутренние противоречия, иначе искоренить войну из наших сердец не удастся никогда...
  - Что же ты предлагаешь?
  В глазах Танхета была ненависть. Падиф, убедившись в безрезультатности своих попыток воздействовать на правителя, склонил голову, Наринья и леканы, нахмурившись, пялились в стол. На лице Лерана не было выражения - если бы не его физическая оболочка, можно было бы подумать, что его здесь нет.
  В Энди вдруг вспыхнула жалость к Танхету. В нем затухал огонь когда-то великого ревена, точно так же, как во всех таленах.
  - Я предлагаю остаться в Приюте и принять врага здесь.
  Глаза Танхета опасно вспыхнули. Энди вдруг решилась.
  - У меня есть сведения, которые могут повлиять на решения совета! - ворвалась она в разговор и коротким импульсом передала полную картину всего того, что они с Трамером пережили сегодня днем, - Это шахты, и там ярики что-то делают, причем очень важное, учитывая ту организованность, с которой они ринулись защищать их.
  - Значит эти земли все-таки имеют стратегическую важность. Но мы все равно не знаем, что там, а потому идти туда с войском слишком опасно, - подумал кто-то кроме Танхета.
  - Но необходимо выяснить точно, что скрывается под южной землей, а потом уже решать, - сказал кто-то из лекан.
  - Однако ярики, которым известно, что в Бринчатых скалах тоже находиться что-то, предпринимают на нас наступления. Неизвестность южных земель - это не повод отказа от любого действия.
  - Мы не обязаны поступать так же, как враг. И я не предлагаю бездействие - я предлагаю собрать отряд для глубокой разведки этих территорий.
  - Нет! Не нужно. Я все сделаю! - подала мысль Энди.
  - Ты можешь привести битву за собой в Приют.
  - Это уже неизбежно.
  С ней согласились все, даже Танхет, и они достигли первого согласия.
  - Но куда же все-таки двинется таленская армия? - спросил Танхет.
  - Никуда не нужно двигаться, - быстро и жестко отреагировал Падиф, - Мы останемся здесь и будем обороняться на нашей земле, которую мы любим.
  - Приют был создан как оплот наших народов, он защищен со всех сторон, кроме запада, поэтому отражать удар врага в крепости будет существенно легче, чем в Цараненных горах, - это думал Леран, и он продолжил более глубокими и вытянутыми мыслями, - Цараненные горы - это высокая груда камня, это сотни ущелий, это острые выступы плато, оголяющие пропасти. Даже если удастся попасть внутрь ущелья Щарегал Элена, то войско окажется окруженным со всех сторон. Впереди будут неприступные башни, мечущие огромные и длинные стрелы, горящие огнем, а из глубин ущелья будут выступать все новые и новые группы яриков... С теми силами, которыми сейчас располагают талены, невозможно прорваться в логово врага - это будет скорее похоже на вынужденное самоубийство.
  - Откуда такая точная информация? Ведь ты не водил войска в ущелье.
  - Это делали предшественники, а мой народ умеет хранить историю в самых мельчайших деталях.
  - Танхет, это лучший вариант, - неспеша вступила в общую тему Наринья, заглядывая руководителю в лицо. Энди затаила дыхание от любопытства, потому что еще ни разу не видела, как бывшая воспитанница обращается напрямую к своему учителю - Здесь мы сможем создать укрепления, мы запасемся продуктами на случай длительной осады. К тому же, необходимо разобраться с внутренними проблемами. Падиф мыслит верно: успокоить ревенские умы можно лишь мирным и открытым путем, а не маскировать проблемы военными походами...
  - Зачем так старательно и долго игнорировать наболевшую мозоль, - через несколько секунд вяло, но с мелодией затененной опасности, подумал Танхет и прямо посмотрел на Падифа, - Ревены уже ждут тебя на моем месте, и одна из них уже защищает тебя здесь, на совете.
  - Да, я выступаю за Падифа, и многие из ревенов уже выступили за ним в битве.
  - Ты мыслишь, что я не правитель более? - с удивительным спокойствием осведомился у нее Танхет. Энди почувствовала, как распахнулся разум Падифа, готовый вышвырнуть новую мысль, но его опередила Наринья.
  - Нет, я мыслю о другом: ты боишься оставаться в Приюте из-за того, что ревены более не доверяют тебе. Потому что ревены готовы преклонить головы перед новым правителем, который отыскал истинного валена, за что ты его, собственно, и боишься... - одним стремительным толчком плеснула она смуты в коллективное сознание, и затишье сковало мысли остальных - всех, кроме самого Танхета:
  - Я понял твои тревоги, но для того, чтобы они стали правдой, необходимо узнать мнение всех ревенов.
  - Так спросим же у них, Танхет, - резко подумал Падиф, и его глаза вспыхнули ледяным черным пламенем, - Правитель - это не властелин и не король. Но у него должно быть доверие всех таленов. И никто не в силах препятствовать мнению ревенов, поэтому завтра спросим у них, кто должен быть их правителем.
  Энди увидела, как у Падифа затряслись руки, и, чтобы унять дрожь, он положил обе ладони на эфес висящего на поясе ятагана. Глаза его вдруг сверкнули припадочным блеском. Она встревожено переметнулась с ноги на ногу, изолировала от коллективного сознания свою мысль и отправила ее в мозг друга:
  "Ты поступаешь правильно, Падиф. Я поддержу тебя".
  Мужчина вздрогнул и обратил к ней черный взгляд, который постепенно начал теплеть. Он вздохнул и отнял руки от меча.
  - У меня дополнительное предложение, - выступил кто-то из лекан, - Мы заключили союз, по которому обязались быть единым народом. Пусть завтра за принятие нового или сохранение прежнего руководителя ревенов выступят не только горные жители, но и мы, леканы, потому что мы заинтересованы в ревенских делах так же, как и в своих.
  - Да! Блестящая идея! - почти одновременно с леканом откликнулась Энди, подаваясь вперед всем телом, - Это сплотит оба народа, потому что так каждый почувствует себя братом другому племени!
  - Никогда еще леканы не выбирали ревенского правителя...
  - Новое время, Танхет, новые требования. Ты сам заключил союз, а теперь отказываешься идти за его последствиями? - перебила Энди, стараясь выражать свои мысли с почетом и уважением. Ревен же никак не показал того, что услышал ее, но желаемый результат был достигнут: он согласился.
  Энди удовлетворенно перевела дыхание. Теперь она была почти уверена, что с завтрашнего дня официальным командиром таленских войск станет Падиф. Леканы знают, кто бросил первую идею воссоединения, поэтому они должны поддержать его. Девушка украдкой посмотрела на Танхета. Очевидно, он думал о том же. Падиф же глядел на отца со смесью вины и любви. Он как будто хотел утешить Танхета - но останавливал себя.
  - Следовательно, решение о размещении войск откладывается.
  - Теперь представляется необоснованным вообще обсуждать что-либо далее, - добавил Танхет. Он будто бы уже признал свою отставку. Он не мог не понимать, что Падиф уже почти заменил его в ревенском обществе.
  Коллективное сознание разрушилось.
  Столь резкое и скорое завершение переговоров обрадовало и одновременно смутило Энди. Она рассчитывала продержаться в башне до наступления сумерек, но солнце все еще золотило Уделимые холмы, а жители Приюта еще только-только начинали устраиваться на вечерний отдых. Постепенно, сначала леканская пара, затем советники, талены начали выходить из комнаты. Энди тоже направилась к выходу, рядом с которым топтался Леран. Падиф уже спускался.
  Она перегородила путь леканскому лидеру и впилась в него требовательным взором. Руководствуясь скорее инстинктом, чем разумным решением, она мимолетно вошла в самый глубокий уровень Страты, уверенная, что встретит там Лерана: он был там неизменно. И он не был удивлен ее вмешательством в его одиночество - он тут же приблизился к ней, коснувшись сознания, как всегда, со всех сторон и из ниоткуда.
  - Мне нужно посоветоваться с тобой...
  - А точнее, тебе нужно мое абсолютное мнение, - переиначил ее мысли Леран.
  - Может, побеседуем здесь? - предложила девушка, но напоролось на противодействие.
  - Не здесь и тем более не сейчас, - отрезал лекан, - Уверен, что сейчас от тебя будет мало толку, - добавил он, а Энди удивленно подняла бровь, - Ты должна успеть пообщаться с Падифом до завтра, - объяснил он.
  Она извиняющимся взглядом посмотрела на Лерана и заметила странное выражение скрытого сожаления в его лице, но явно не относящегося к ее неготовности вести с ним разговор сегодня. Это было что-то другое, что-то, что мог знать только сам Леран.
  - Что-то не так? - осторожно поинтересовалась девушка.
  - Все идет именно так, как и должно идти... И это меня немного беспокоит... - неоднозначно вымолвил Леран и впервые за время их знакомства потемнел лицом.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Все: ревены, их разногласия, угроза яриков... Меня настораживает завтрашний день, - просто и лаконично сообщил лидер, а она повела головой, хоть и не совсем уверовала в эти слабые разъяснения. Но ей так хотелось успеть перехватить Падифа до того, как он скроется в неведомом направлении, что была готова принять любые рассуждения Лерана. Он мгновенно это понял и отпустил ее.
  Энди, почти сразу позабыв о нем, вышвырнула свое тело из комнаты и запрыгала, перемахивая через несколько ступенек, по винтовой лестнице. Мысленно она открылась Страте, проверяя, открыт ли еще разум Падифа общему обозрению, хоть шансы на подобное были и невелики. К ее радости, в этот раз мужчина оплошал. Она обнаружила его в холле, уже перед выходными дверьми, и остановила дальнейшие его передвижения. Он быстро повиновался, и в его мыслях девушка уловила даже некое нетерпение, что еще больше подхлестнуло ее спешку, ведь друг ждал ее и жаждал перемолвки.
  - Ты оставил сознание видимым... - завибрировала она мыслями, едва коснувшись ногами пола первого этажа, - Это нехороший знак.
  - Это всего лишь знак того, что я уже порядком устал от собственных тревог, - вяло отозвался друг, встречая ее приближение благодарным взглядом.
  Энди подошла к нему вплотную и крепко сжала его оголенную руку в своей руке. Глухие раскаты штормового моря, извиваясь, зашумели в ее мозгу. Она закрыла глаза, чтобы окунуться в темные глубины чужого разума. Теперь ее уже не опрокидывали могучие волны раздробленного сознания мужчины, и Падиф более не остерегался ее прикосновений. И Энди скорее умерла бы, чем осмелилась обмануть его или сделать ему больно.
  - Ты никогда не говорил мне, почему твой разум - это... живой океан невысказанных эмоций... - прошелестала она тихими мыслями. Падиф терпеливо принял ее замечание, но не проявил никакой реакции. Энди отпустила его руку и нахмурилась, - Почему? - спросила она с громким чувством.
  - Океан... Что такое океан, Энди? - отведя взгляд куда-то в сторону, с каким-то скромным безразличием отозвался мужчина.
  Энди, осознав свой промах, сочувственно вздохнула. Ни один житель Инскримен не мог знать, что значит безграничные просторы воды - вместо этого их окружала белая пустырь недвижимого холода. Падиф не понимает, что такое океан, но почему его разум подобен океану? Она задумчиво взглянула на друга и начала догадываться о том, что раньше не задевало ее мысль: возможно, его сознание открывается ей совсем по-другому, нежели Падиф сам себя понимает. Она видит его мысли так, как хочет того ее мозг.
  - В тебе столько мыслей и чувств... Они разрывают тебя... - перекроила она свое высказывание, - Это больно, Падиф... Больно и тебе, и мне, - добавила она, стараясь выразить свое участие и поддержку. Она не могла сочувствовать ему - он был слишком силен для этого. Она не осмеливалась что-то советовать ему, потому что он знал все необходимо.
  - Боль... - вдруг повторил вслед за ней Падиф, - Боль - это порок нашей жизни... Именно она есть результат разрухи этого мира, она - показатель глубины черни в душах людей... Как же... Как человек, полный ею, может взять на себя руководство людьми, ожидающими избавления от этой черноты? - воскликнул он.
  Выпорхнув на свежесть летнего вечера, оба - Энди и Падиф, вздохнули полной грудью сладкий аромат поникших ко сну цветов и пыльной травы. Талены, бродящие по территории Приюта, передвигались особенно лениво. Они с Падифом зашагали к воротам. Он шел уже ровно, но правую руку старался все равно не тревожить.
  - Ты говорил мне много раз, что любовь - это лучшее, что может быть в человеке, что это именно та сила, которая победит распространившийся в Инскримен страх. Вы воюете и убиваете, вы ссоритесь и сомневаетесь друг в друге, но что-то иное, ставшее для меня открытием, едва я очутилась в этом мире, сияет в ваших сердцах. Сначала я отрицала это, отторгала, но потом... Потом именно ты научил меня этому, ты пронес в меня этот свет. Ты знаешь, что это. Это... среди много прочего - осознание того, что каждая составляющая жизни бесценна. Падиф... - позвала Энди, утопая в потоках неожиданно вспыхнувших в ней чувств и захлебываясь искренностью своих мыслей, - Падиф, ведь это любовь! - воскликнула она и взмахнула руками, словно желая обхватить всех и вся. Потом она вцепилась в рукав рубашки молчаливого слушателя, развернула его к себе лицом и проникновенно всмотрелась в его огромные черные глаза, - В тебе великая сила, подобной громадности которой я еще ни у кого не встречала, и ты смеешь заявлять, что, обладая этой силой, не сможешь разрешить тоску своего народа? - выдала она и с излишним усердием сжала его плечо, но Падиф даже не моргнул. Он глядел на нее так, будто она только что выловила его из смертельного водоворота: он словно не мог понять, что все еще видит свет и будет дальше вдыхать не воду, а воздух.
  Безмолвие длилось дольше, чем ожидала Энди. Падиф, не выражая претензий против ее цепкого захвата, возобновил движение. Энди, не отпуская его, почувствовала неясную тревогу, потому что не наблюдала никаких изменений в сознании Падифа: оно будто завяло, усохло, перестало шевелиться. Но тут, когда они прошли несколько десятков шагов, волна света загремела на окраинах его разума, и, приближаясь к самому центру, сметала на пути весь мрак, царивший над бурлящими просторами его океана. Падиф неожиданно расправил руки, запрокинул голову и улыбнулся, словно приветствуя затянувшееся лиловато-сиреневыми перышками небо. Энди засмеялась.
  Через несколько минут они уже вышли за пределы стены Приюта и остановились, любуясь закатом. Солнце, налившись багрянцем, словно тужилось, силясь распылить вокруг еще чуточку света. Небо нагрелось мягкими красками, которые подсвечивали юные звезды.
  - Что будешь делать перед ответственным делом? - уже спокойно, просто дружески беседуя, спросила она.
  - Высплюсь... - ответил Падиф, но девушка поглядела на него с подозрением,
  - Я подумал о том, что уже не помню, когда высыпался... - оправдался он, смущенно втягивая голову в плечи.
  - Как Тирис? - поинтересовалась Энди, и ей действительно было интересно. На лице Падифа возникло милое любовное выражение.
  - Она изучает новые приемы боевого искусства, которые применялись много лет назад... Утверждает, что без тренировок не сможет выйти в бой, а она хочет... - и тут вдруг мысли Падифа приобрели серьезность, - Я не понимаю, зачем ей это, - выдал он.
  Она ничего не сказала на этот счет.
  - Ты сильно любишь ее?
  - Да, - отозвался Падиф.
  - А что за отношения у вас с Лераном? - неожиданно настолько, что Энди даже не уловила перемены темы, спросил Падиф, переиначивая ход ее мыслей: несмотря на тесную близость их умов, она все еще не могла следить за перемещениями его сознания.
  - Я не знаю... Это очень странно... - неуверенно начала она, - Он... понимает меня так, будто неотвязно пребывал рядом со мной с момента рождения... Словно он... Родственная, родившаяся вместе со моей душа... - она запнулась и жалостливо подняла взгляд на Падифа, - Ты понимаешь?
  - Еще как! - с неожиданным энтузиазмом отозвался Падиф, - Леран - действительно удивительный тален, он невероятно силен, но и скрытен. Я не могу понять его тайны, но что-то отличает его от нас... И это что-то есть и в тебе.
  - Что?
  - Это что-то, делающее тебя валеном, а его могущественнейшим из таленов, который когда-либо встречался мне... Но что это - загадка для меня, - признался Падиф.
  - Да... - тоскливо опустила голову девушка, - Наверное, это все силы Салиест Темпелы. Ты знаешь, он сказал, что и в нем силы всего мира.
  - В каждом из нас эти силы, в тебе и Леране их определенно больше, чем у остальных, но не в этом дело, - Падиф проникновенно посмотрел ей в глаза, - Что-то другое, большее, чем чувства или мысли, связывают вас.
  Было так тепло и уютно в мире, что не хотелось ничего менять.
  - Не бойся его, Энди, - сказал Падиф, садясь на Асенес, которая примчалась на его зов, - Леран - отличный человек и к тому же... ведь я не побоялся тебя и теперь... - он не договорил, а только задорно улыбнулся и, стрельнув просьбу в сознание Спасения, схватился за ее шею, а кобыла встала на дыбы и, заржав, понесла своего всадника прочь от Энди, к Ревен, - Будь собой, квален! - прокричал в голос вместо прощания тален, и только пыль из-под копыт Асенес стала видна по пути его следования домой.
  
  
  Глава 18
  
  Утром Танхет призвал всех таленов на закате явиться в Приют, чтобы решить спор о ревенском правлении. Талены должны были слиться в коллективном сознании - мощнейшем из когда-либо созданных.
  Едва позавтракав, она поскакала к Ревен, уже на скаку клича Трамера в Страте. Сегодня они должны были выяснить, что скрывают вражеские шахты. Но к тому моменту, как она подъехала к самому подножию горы, Трамер так и не отозвался, поэтому ей пришлось оставить Кристо и взойти на гору.
  Она давно уже не была здесь. Она вспомнила, как впервые зашла под покровительство этих высоких дерев, как строго они смотрели на нее. Кажется, это было так давно, а на самом деле прошел всего лишь год...
  Трамер встретил ее, когда она прошла половину пути. Тален вынырнул из-за огромного валуна, поросшего цветочками, прямо перед ней. У него был потрепанный вид: глаза расширены, рот приоткрыт, а волосы небрежно связаны.
  - Выборы правителя, они сегодня! - с ходу выпалил юноша, тряся перед ней руками.
  - Да, но почему ты так переполошился?
  - Это неожиданно, потому что... - он остановился и, вдруг успокоившись, сурово поглядел на Энди, - Мы собирались уже сами сегодня войти в правительский дом и потребовать прекращения действий Танхета...
  - Что? - теперь уже она вылупила глаза: она не думала, что ревены осмелились бы открыто поднять едва ли не бунт.
  - Для меня, да и для всех, это очень неожиданно... - покачал головой Трамер, - Танхет, кажется, совсем обезумел, поэтому его решение мирно лишиться правительских обязанностей... Понимаешь, мы уже думали, что придется драться с ним... - проронил ревен, а в лице его отобразился испуг, - Как же мы могли? - спросил он самого себя ли, ее или весь мир, и ужас захлестнул его мозг.
  Энди тоже скорбно повесила голову. Она не могла оправдать суждения и предполагаемые действия ревенов, потому что оправданий не существовало.
  - Нет, нет, теперь все будет... будет правильно... Не нужно этой войны... - думала она, - Вы же талены... мы же люди... Все можно решить и без силы, разумно. Все решится. Сегодня.
  - О, основания, простите нас! - искренне взмолился Трамер, а потом посмотрела на нее, - Ну, зачем я тебе?
  - Мы должны выяснить, что скрывают шахты, - сообщила она и короткими образами передела ему основные решения вчерашнего совета по этому поводу. К ее удивлению и удовольствию юноша не предпринял никаких попыток оппонировать ее вызову совершить опасный бросок в логово врага, но, наоборот, первый бросился к холмам.
  Они вернулись туда, откуда вчера спасались бегством. Здесь снова было тихо и притворно мирно. Переглянувшись, они нырнули в извилистые сплетения тени и отблесков солнца на холмах перед ними. Породнившись со Стратой, они ползали мыслью в окружающем их пространстве, подмечая каждый изгиб травы, кренящейся под зноем, каждую бороздку, оставленную насекомым...
  Сначала легкий шорох, а затем тупой рокот известил таленов о том, что к ним приближаются враги. А они едва продвинулись вперед! Энди сурово посмотрела на спутника и рванула Кристо вперед на предельной скорости, которую мог развить скакун. Трамер, подхватив ее намерение, понесся следом. Гул близящейся схватки становился все яснее.
  - Едва мы столкнемся с ними, объезжай их и лови память дыма или хотя бы места, откуда он валил вчера! Я останусь сражаться! - мощной пульсацией мыслей стрельнула она в голову ревена, и на слабые возражения последнего обрушила на него всю силу неизвестно откуда появившегося в ней гнева, заставившего Трамера захлебнуться собственными мыслями.
  Через несколько секунд она уже физически слышала содрогания земли под тяжестью закутанных в доспех воинов. Их было не меньше полусотни. Их мысли как будто шипели от радостной ярости, которая отражалась на их перекошенных лицах. Восторг, с которым они шли на убийство, пугал и вызывал отвращение. Она невольно спрашивала себя: что могло случиться с людьми в Цараненных горах, чтобы они стали настолько бесчеловечны? А может быть, в этом и была человечность - жажда смерти и жестокость...
  Трамер скрылся за холмом слева, и тут же справа вынырнула огромная группа конников. Сосредоточив силу во власти Квирнара, она приветствовала неприятелей воздушным толчком. Ярики, словно ожидавшие этого хода, прикрылись от удара фиолетовой вспышкой. Но она отправила следующую волну, к которой ярики не успели приготовиться: некоторые из них повалились со своих лошадей. Она подняла с поверхности пласт земли, который опрокинул часть врагов. И тут сбоку на нее накинулся всадник. Искар Хэтрум сам выпорхнул из ее ножен и, войдя в ее подставленную ладонь, вонзился под ребра атакующему, и почти в ту же секунду вывернул шею следующему врагу.
  Она круто повернула Кристо к Зиме, к снегам. Ветер дернулся с места так, будто и не был живым, и ее отбросило назад. Ярики, обезумев от досады за потерею своих бойцов, бросились вдогонку всем отрядом.
  Ярики кидались в нее мелкими острыми камнями, метали ножи, стреляли короткими электрическими разрядами из специальных установок, похожих на арбалеты. Электричество, образуясь у оконечностей дуги, изрыгало мгновенную вспышку и вонзалось вперед, в воздух. Одна из таких молний задела плечо девушки, и она не удержалась от крика: всю ее руку обожгло, словно она купалась в углях, и на несколько секунд парализовало шею и часть груди. Следом камень прорвал ей кожу на спине. Задохнувшись, она упала на шею Кристо, а глаза завертелись кругом во влаге слез. Зло вдруг разгорелось в ее душе. Она рывком выпрямилась и резко бухнулась в самый глубокий уровень Страты, до которого смогла достать. Так глубоко в Страту она еще не прыгала.
  Ее сознание вырвалось за границы ее черепа и растеклось, подобно жидкости. Весь ее разум, словно какое-то вещество, начало впитывать в себя составляющие всего, что соприкасалось с ним.
  Все физическое, пребывающее в Инскримен, превратилось в бесцветное скопление молекул. Секунда превращалась в вечность. Сознание Энди размельчило даже ее тело, и она разглядела вытянутые волокна собственных мышц, перекрещивающуюся ткань костей, перегородку диафрагмы, альвеолы легких, словно стала мясником, разделывающим себя. Воздух стал соединением множества газов, которые облепили ее сознание повсюду, кожа Кристо разорвалась на клетки. Она начала всасывать парящие вокруг проявления жизни. Словно дым, они витали повсюду - это были основания. Они касались ее, и разум ее дрожал от избытка получаемой информации: она слышала, как трепещет ветер в траве, как трутся песчинки земли, как лучи дневной звезды скользят по доспехам яриков... Она ощутила пульс в их венах, различила удары сердец в их грудных клетках... И наконец-то смогла разглядеть что-то, кроме пустоты, внутри их голов.
  Сознание ее стало неестественно нагреваться: мир, атакующий ее незащищенные мысли, не причинял вреда, но ослаблял ее, вводил в помутнение разум, приближая к обморочному состоянию. Но она должна рассмотреть дрожащее, едва уловимое движение в мыслях своих врагов, ведь на других уровнях Страты этого не видно - настолько оно крошечно.
  ...Они видели тьму с рождения, потому что их предки жили во власти страшной болезни, исковеркавшей не только физическое состояние, но и разум. Они рождались уродами, и только под камнем были пустоты... Пустоты без всего, кроме еды... и его... Он появляется всегда в свете фиолетовых вспышек, он приносит еду, он обучает их, он рассказывает о пустоте, он рассказывает о других, выпивающих кровь этого мира... Они отняли дом у матерей, они извратили их тела, они бросили их в страдание, и только лидер может уничтожить этих вредителей мира... Они изобретательны, но фиолетовый изобретательнее, и он учит, всему учит, чтобы можно было изничтожить врагов. Рассеять их мысли. Нужно только подчиняться.
  Это стало невыносимо. Сознание девушки задрожало и, натянувшись, стало исчезать... Но это был не обморок - при обмороке разум остается внутри, здесь же он умирал, как умирает плоть. Хватаясь за последнее, что могло вернуть ее обратно, Энди отыскала Падифа, и мысль о нем, первой вернувшись в ее мозг, потянула за собой остальные. Резко ее разум вернулся в голову, и она оказалась в Инскримен, но тут же лишилась чувств. Кристо, почувствовав ее бессилие, взял контроль над ее жизнью. Он начал двигаться волнистыми перебежками, чтобы уклоняться от вражеских снарядов.
  Действительность начала возвращаться к ней тогда, когда электрический заряд ударил в бедро ее верного скакуна и, благодаря прочной связи между их сознаниями, его шок она ощутила как свой собственный.
  Впереди уже виделись снега. Энди смогла наконец собрать в единое все мысли и привести их в порядок. Хранилище ее пустовало без сил. Выход оставался только один: положиться на слепой и жестокий случай. Все, что ей было нужно - это изначальный заряд энергии.
  "Прошу, помоги мне... Дай мне свои силы..."
  Миллионы крупиц снега взвились в воздух, потревожив покойную гладь белой пустыни. Словно звезды, они блеснули в палящих лучах солнцах и, покрывшись паром, слились в воду, которая стала превращаться в острые копья. Энди бросила ледяные иглы вперед. Электрический купол сокрыл врагов, но лед беспрепятственно прошел его насквозь и достиг цели: тела полусотни людей покрылись сине-фиолетовыми разрядами. Купол исчез, и она увидела, как вражеская кавалерия, дымясь, бесшумно упала наземь. Погибли все.
  Она обмякла и повалилась, обессилев, со спины Кристо. Она не почувствовала удара об землю, но пролежала без движения, физического или мысленного, несколько минут, пока настойчивое пофыркивание коня не разбудило ее. Она с трудом вскарабкалась на подставленную спину Кристо, который тоже был чрезвычайно усталым.
  В совершеннейшей пустоте, почти ничего не осознавая вокруг, она добралась до башни Трэвирос Размази. Кристо по пути щипал траву, поэтому немного набрался сил, а она даже не пыталась тормошить собственные мысли, давая им отдых. Главное для нее было вернуть способность четко думать к вечеру, чтобы участвовать в избрании Падифа. Воспоминание о нем согревало ее прогневанное схваткой сердце, и мысли начинали шевелиться в мозгу быстрее.
  Трамер уже поджидал ее у входа в башню и беседовал со стражниками, одной из которых была Версала. Почувствовав ее приближение, он острым взглядом вонзился в нее.
  - Что у тебя? - не давая ему спросить, подумала она издалека.
  - Дым немногое показал мне, но я совершенно точно знаю: в этих шахтах они производят свое искрящееся оружие. Дым этот вился от очага какой-то плавильни, похожей на горн, только вместо огня там был свет. Самый настоящий свет - он стлался под очагом плотной пеленой. Откуда под землей столько света? Над этим горном ярики обтачивали бумеранги... А еще дым помнил просторное помещение с множеством источников света и огня - там ярики перекрикивались насчет поломки какого-то сверла... А еще там были эти вспышки - фиолетовые, совсем как у лидера. Но слабые... - Трамер, уносясь прочь в воспоминания, углубился в пустоту перед собой. Энди же от напряжения воображения хмурилась. - Продвигаясь вверх, дым видел много лестниц и перекладин, протянутых вдоль сырых стен. И выше, выше, в открывающийся люк, который поднимается с помощью рычага. А затем на волю, растворяясь в воздухе... - тут лицо юноши потемнело, он ссутулился и напрягся, - И ярики сзади размахиваются булавами, рассеивая дым...
  - Ты наткнулся на яриков? - спросила она. Она встала перед Трамером и Версалой, которая молча наблюдала их переговоры.
  - Да, их было всего два. Первого я уничтожил сразу же, а вот второго пришлось увести немного в сторону. Он бросался в меня искрящимися шарами... Я раздавил его... - резко оборвал свой рассказ юноша, и в сознание девушки хлынул образ расплющенного сжавшимся воздухом ярика.
  Энди задумалась. Ярики рыли дыры и скважины в земле, чтобы добыть нужную породу для своего оружия. Свет под очагом - это, конечно, электричество. Своды и балки поддерживают потолок от обвала, лестницы - служебные проходы. Поломка сверла - неполадки с бурлением скважин...
  Но как это все возможно в Инскримен?
  Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Люди в Инскримен умеют добывать полезные ископаемые с помощью сложной техники. Люди в Инскримен вовсю управляют электричеством. Люди в Инскримен строят подземные шахты.
  Она должна была предпринять еще одну вылазку к шахтам, но уже с большим отрядом. Но для этого ей нужно разрешение правителя... Энди улыбнулась. Завтра правителем будет Падиф. Он может отказать ей, но он выслушает ее мнение серьезно.
  Энди и Трамер повернули коней к Зиме, чтобы сжечь поверженных врагов.
  - Ты знаешь, я смогла увидеть мысли яриков, - сказала она.
  - И что там?
  - Я увидела только обрывки воспоминаний... - и она пересказала приятелю, - Ведь может быть, что их мыслями управляют?
  - Не знаю. Теоретически - да, но они не талены, - засомневался юноша.
  Энди уже полностью пришла в норму. В мышцах ощущалась закономерная слабость, Хранилище пустовало, но мысли витали в голове циклическими ритмами.
  В том месте, где лежали прожженные электричеством ярики, воздух казался посеревшим от дыма. Запах, распространяясь, привлек уже и некоторых крыс, которые забегали по туловищам убиенных. Ледяные колья растаяли, и из открытых ран яриков сочилась быстро запекающаяся кровь. Враги замерли с перекошенными лицами, на которых осталось удивление - одинаковое для всех, кто встречается с неожиданной смертью...
  Она спешилась и подошла к поверженным врагам. Наклонив голову, она критически осмотрела ближайшие к себе тела. Она заметила какое-то шевеление: кто-то из яриков остался жив и слабо бил сжатым кулаком по лежащему рядом телу другого воина. У девушки перехватило дыхание, но она подошла к выжившему. Трамер тоже заметил шевеление и бесшумно двинулся вслед за ней.
  Ярик смотрел в небо широко раскрытыми глазами, разинув окровавленный рот и тяжело забирая им горячий воздух. Движения руки, которой он колотил лежащего рядом соплеменника, становились все медленней, но настойчивости в них не убавлялось. Казалось, что этот человек ударами кулака о труп старался заставить жизнь держаться в себе. Но она стиралась с его лица: в запасе у ярика было еще пара минут, и он поглощал взглядом небо и висящее в нем солнце, не морщась и не щурясь.
  Энди подошла к нему вплотную и, наклонив голову, с исследовательским интересом вгляделась в его лицо. Он, едва она склонила голову, резко перевел на нее взоры, задержался на ней, напрягая мышцы глаз, а после снова вонзился взглядом в небеса. Он опустил руку и сморгнул; щеки его вдруг обвисли, под глазами проступили синие тени, а веки заползли на большую часть глазных яблок. Девушка, не желая терять возможности, присела на корточки, обхватила ладонями виски почти что мертвеца, наклонила свое лицо параллельно его лицу и вошла в расплавленное сознание ярика.
  Ранее она не наблюдала умирающее сознание так близко. Оно оказалось таким же мягким, как вода. Оно дрожало от любого усилия со стороны вален, и случайные мысли, потухая и исчезая, рассасывались в нем. Но перед этим мысли вспыхивали ярко.
  Неясные воспоминания детства и юности, военное обучение в каких-то подвалах, какие-то бытовые проблемы, - все это были сплошные мелочи по сравнению с чем-то масштабным и значительным, мелькающим в мыслях врага постоянно, неотлучно следуя почти за каждым новым выходом сознания из тела. Энди поначалу не могла ухватиться за эти образы, потому что они были слишком свежими в памяти ярика, но постепенно она смогла уяснить почти все детали. И с каждой подробностью ее разум все более и более дурнел, в горле пересыхало все сильнее, а голова кружилась все болезненней. Ужас охватывал ее, открывая простор для взгляда в непоправимую, коварную действительность.
  Ярик испустил последний вздох в ее лицо, и голова его стала слишком тяжела, чтобы она смогла удерживать ее: она расслабила кисти и череп врага с глухим стуком упал на седло лежащей рядом лошади.
  - Они нападают на Хафис! - резко выкрикнула она.
  Уже менее чем через минуту они мчались верхом на север. Энди хлестали потоки горячего воздуха, распарывая ее кожу на тонкие раны - настолько быстро нес ее Кристо. Трамер следовал сзади, подгоняя несчастную Солому настолько, насколько той хватало сноровки и сил успевать за Ветром. Мысли обоих гремели паническими посланиями вперед, с предупреждениями о нападении, хотя девушка была почти уверенна, что атака уже началась.
  Она видела это. Одно за другим образы поведали ей, что ярики проложили ход через Зиму вокруг Инскримен, чтобы северо-западным кольцом, обходя Бринчатые скалы, вторгнуться прямо в Хафис, выйдя к его опушкам многочисленной армией. Она увидела, что они тяжело вооружены, что с ними огонь, электрическое оружие и Фиолетовый лидер. Она узнала, что Цараненные горы полны людей, чтобы сражаться, а, значит, численность яриков намного выше, чем они ожидали, если те смогли выслать такую огромную армию и оставить достаточно войск для охраны тылов. И она выявила, что нападение должно было наступить около часа назад - пока они с Трамером сражались с жалкой горсткой всадников, отвлекавших их, а, в особенности, ее внимание от центра, от Приюта, потому как лидер оценил ее возможности по достоинству и теперь опасался.
  А она растеряла все свои силы. Если Салиест Темпела не поможет ей, от нее будет мало толку в битве.
  Они ворвались в Приют. Ни один тален не бродил вдоль стен крепости и не выглядывал с дозорной башни, - в крепости никого не было. Мысли Энди и Кристо взметнулись к Хафису.
  Дым. Жидкий и серый, неспешно, словно бы с удовольствием, поднимающийся над верхушками зеленеющих деревьев. И в придачу к нему - дикие и плачущие возгласы таленов, пытающихся усмирить огонь и направить его мощь против сил, его породивших. Хафис горел.
  Энди тряхнула головой, прошептала Кристо в ухо заветные просьбы, и они рванули с места так гладко, будто и не останавливались. Трамер подхватился следом, но он не мог справиться с воспоминаниями о спешном переходе таленов в лес. Паника мешала его сосредоточиться. Он ехал за ней, слегка пошатываясь.
  - Трамер, ты можешь быть полезен? - бросила она ему острой мыслью, но не получила ответа: юноша принял ее сигнал, но растворил его в сумятице своих ощущений.
  - Трамер, слушай меня! - более властно и настойчиво позвала она, но он не откликнулся. Она чувствовала, что сознание ревена раскалено, как горн кузнеца, но сделала еще одну попытку, снова провалившуюся в бездонные пропасти его разума. И тогда ее последняя мысль, огромная и стремительная, рассекла разум Трамера на осколки, и он, расширив глаза от неожиданности, куском плоти свалился со своей кобылы в бесчувственном состоянии.
  Она резко притормозила Кристо, вернулась к лежащему на спине ревену. Спешившись, она приложила ладонь к его лбу, закрыла глаза и, повинуясь голодному зову Хранилища снов, высосала у ревена ненужные тому в глубоком обмороке силы. Благодаря тому, что разум его кипел от чужой памяти, мощи внутри Трамера оказалось достаточно, чтобы влиться до краев в ее Хранилище. Снова ощутив себя полной энергии, она без труда приподняла друга с помощью Квирнара и переложила его поближе к ближайшей палатке, чтобы его ненароком не затоптали копытами коней или подошвами вражеских сапогов, если те прорвутся так далеко...
  Озноб пробежал по коже девушки от этой мысли. Она взлетела на Ветра и ворвалась в леканский дом.
  Дым, пробираясь сквозь стволы, щекотал ноздри и разъедал глаза. Кристо возмущенно зафыркал и замотал головой. Девушка опустила ладонь на шею коня и нервно похлопала ее, успокаивая скорее себя, чем животное. Сердце ее гудело от возбуждения. Хафис трепетал вместе с ее сердцем. Стволы деревьев, раскачиваясь в безветрии, стенали и кричали от боли.
  Она слышала шум битвы уже вне Страты: лязг оружия, треск горящих деревьев, грохочущие взрывы земли и беспорядочные вопли яриков мешались в ее голове с криками коллективного сознания таленов. Проскользив вдоль мыслей леканов и ревенов она увидела поле битвы заранее.
  Талены, ослабленные прошлой баталией, сражались остатками сил, уже не в состоянии сдерживать натиск врага на всей протяженной линии войск: ярики крупными группами продирались сквозь ряды защитников и проникали вглубь Хафиса, увлекая за собой огонь и разрушение. Основная их армия давила таленов с центра, и вместе с ней шел Фиолетовый лидер. Его одежды пылали переливчатыми синими молниями электричества, которое он, словно генератор, распылял вокруг себя шарами, которые и поджигали деревья. Лес горел повсюду, кольцом сжимая таленов, которые защищали себя от огня землей и воздушными щитами, искусственным ветром.
  В рядах защитников леса не было порядка - их действия были практически стихийными - и только мысли Падифа возносились над умами таленов. Но даже в его разуме уже сквозила жуткая и нескрываемая усталость: силы ревена еле хватало на то, чтобы сражаться самому, а требовалось еще вести за собой два народа. Леран же молчал, не вмешиваясь в ход повелений Падифа, но бился где-то рядом с ярицким лидером - Энди чувствовала его присутствие даже сквозь дымчатую пелену Инскримен и хаотичный заслон людских эмоций в Страте. Он, словно маятник, вилял из стороны в сторону внутри ее. Но Энди позвала Падифа.
  - Я заметил тебя еще у опушки, в Приюте, - зашептал, прерываясь, ревен в ее черепе. Мысли его пульсировали, и их суть не сразу доходила до нее - это было плохим знаком, - Нас осталось так мало, и царит страшная суматоха из-за огня, который мы не можем сдерживать. Нужно направить огонь против самих же яриков, и тогда у нас появиться шанс атаковать их. Я вижу, что ты располагаешь достаточными силами. Действуй, - бросил ей Падиф и отвернул от нее свой мысленный прицел, разлившись куполом над всей действительно уже немногочисленной горсткой выживающих таленов.
  Общий разум их остановился на отметке существующей секунды, в которой главной целью являлась уже не только оборона домашнего очага и мира, но просто выживание. Талены убивали врагов методично и спокойно, расходуя собственную энергию и энергию живых существ, погибающих в языках огня: деревья с радостью отдавали им свои силы.
  Она нырнула сразу же в самый глубокий уровень Страты. Мир, бывший до того стремительным и непредсказуемым, поменял свои тона и замедлил ход: человеческие тела размылись и превратились в тусклые движущиеся пятнышки, огонь посерел, и над ним, извиваясь разноцветным сиянием, плавали незаконченные жизни погибающих деревьев. Эти они пестрым куполом сплетались над полем сражения и просачивались в переливающийся фон связанных таленских мыслей. Энди, маневрируя в излишках скорости собственного разума, вознеслась повыше над сценой сражения, желая отследить Фиолетового лидера: среди безликой серой массы яриков его силуэт выделялся ярко. Но, в отличие от свечения других людей или существ, наделенных громадными запасами мощи, его блеск был непостоянен и сжирал своего хозяина судорожными волнистыми потоками, пульсирующими в беспорядке по всему телу. Казалось, что эта энергия стремиться избавиться от своего носителя.
  Она обратила Хранилище снов внутрь основания. Но Квирнар был настолько разъярен творящейся вокруг битвой, что опрокинул ее сознание. Энди на мгновение снова очутилась в Инскримен - но снова нырнула в Страту и заговорила с основанием ласково, успокаивая его, объясняя ему.
  "Твоя ярость во вражеских руках убивает любимых таленов... Ты не должен потакать огню - спаси брата своего, Ламара, его дети горят... Этот огонь - не из этого мира - возвращайся домой. Огонь разрушает этот мир - он не отсюда. Возвращайся..." - заструились ее мысли.
  Но еще несколько раз ее выбило из Страты сильными толчками. Вален понимала, что Квирнар запутался, но постепенно он стал отзываться на ее просьбы, и языки пламени, извивавшиеся вокруг стволов деревьев, растворились в тумане дыма. Квирнар, возрадовавшись, хлынул в разум валена, заурчал и занежился среди туннелей ее мыслей.
  Энди растворилась в воздухе, укрылась и закуталась им, согрелась в его преданности. Вместе они обхватили остатки огня, прокрались с ним по земле между ступней таленов и обрушили его на плоть и доспех яриков. Вален ощутила вкус их пота, учуяла запах паленых кожи и волос, попробовала ритм бурлящей от жара крови... Она почувствовала ужас и страх, вселившийся в сознания и крики врагов, оружие которых обратилась против их самих, она возликовала торжеством таленов. Ее дом находился в опасности - она не думала об убийстве, она думала, как спасти этот дом. Она не ощущала даже собственных сил, которые лились из нее нескончаемым, неизвестно откуда подпитываемым потоком.
  Едва огонь стал спадать с деревьев и перемещаться на яриков, пыл и страсть предвкушения его окончательной победы над таленами умерили в Фиолетовом лидере свои размеры, и злоба всколыхнулась в его воспаленном электричеством мозгу. С новой, подкрепленной неудачей яростью он стал разбрасываться своими снарядами, но огонь, едва касаясь коры деревьев, ниспадал к земле и возвращался к его бойцам. Это обстоятельство взбесило Фиолетового лидера, но он, с присущей ему расчетливостью, понимал, что причина этого сбоя в его плане была живым человеком. У нее была плоть и кровь. А это значит, что ее можно убить.
  Он стал разыскивать ее, появившуюся в этом мире неожиданно. Она выворотила все историческое течение событий мира Инскримен, в которых он затратил столько себя, что уже позабыл причину этого, и конечная цель, образовавшееся в результате, стала ярче изначального идеала. Он ненавидел ее за то, что она вошла в жизнь таленов, что она стала противовесом ему, что она все-таки оказалась здесь. Он не был уверен о ее появлении, но подозрения витали в его гениальной голове уже давно, так давно, как он возник в этом месте. И теперь единственное, чего он страстно желал, это уничтожить ее, но пред тем помучить, причинить ей максимум боли и страдания.
  Завертевшись на месте и размахивая палицами в разные стороны, ярицкий лидер в свете мелькающей вокруг него крови внимательно изучил личности сражающихся в поисках ее. Вороной конь с сидящей на его спине девушкой оказался на поле битвы один. Но они были в тылу. Поэтому он приказал одному из отрядов переместиться на окраину сражения и потеснить всадницу ближе к нему, в центр. А сам остался ждать и дробить тела вертящихся поблизости неприятелей в экстазе скорой встречи с человеком, ставшем источником стольких его разочарований.
  Леканы и ревены, избавившись от огня, стали сильнее и увереннее. Голос Падифа в потоке из сознания тоже окреп - он подкреплял их мужество.
  Энди, ничего не подозревая, утекала прямо в ловушку Фиолетового лидера. Она не защищалась, полностью положившись на Кристо. Конь убегал от врагов, но несколько яриков все же смогли оставить на теле девушки порезы. Она не обращала внимания на раны: сознание ее было отдано Квирнару - она давала таленам шанс защищаться и выживать.
  В определенный момент она настолько приблизилась к ярицкому вождю, что он мог бы бросить в нее электрическим шаром. Но его съедало вожделение - он хотел видеть ее близко, ощутить запах ее крови и пота, услышать крик ее боли. И он, поддавшись нетерпению, стал продвигаться к ней, расчищая дорогу вытянутым клинком.
  Ярики и талены вокруг бросали на него удивленные взгляды, потому как он никогда ранее не смещался с одной позиции во время сражения. Это изумление было только преимуществом для лидера, потому что в мгновения замешательства своих врагов он успевал дробить их кости. Но их смерть уже не забирала его внимания, ведь он уже почти чувствовал дуновения ее запаха, казалось, слышал, как стучит ее сердце и бурлит свободою разум.
  Он прорвался к ней близко. Ярики уже отступали, не в силах совладать с огнем, а враги, воодушевленные, перешли в контрнаступление. Талены были слабы и захватить их не было бы трудом, если бы не она, если бы не вален.
  Движимый гневом, лидер выхватил палицу и с размаху метнул в нее снаряд. Но неожиданно палица дрогнула и, напоровшись на глухую воздушную стену, свалилась на землю. Конь валена, почуяв беду, заржал и поднялся на задние ноги, и фигура, одетая во все черное, возникла перед Фиолетовым лидером. Лезвие ятагана сверкнула в едком тумане, и золотая крона дерева на черенке откликнулась приглушенным блеском.
  Пелена разочарования и гнева затмили Фиолетовому лидеру сознание. Он сжал кулаки и напрягся, отчего затрещал остатками электрических искр, а Падиф в это время мощным ударом Квирнара отбросил его на несколько десятков метров, прямо в глубокий овраг, где уже лежали несколько мертвых тел. Развернувшись быстрее ветра, Падиф схватил Кристо за шею и, ухватившись за лодыжку Энди, резким движением сбросил ее вниз. Девушка безвольной тушей свалилась на пропитанную кровью и пеплом землю. Падиф упал рядом с ней на колени, приложил к ее лбу ладонь и застонал: Энди слишком глубоко погрузилась в основание и едва осознавала, что происходит вокруг.
  Падиф попытался расслабиться и собрать останки своих сил. Но шум битвы и возбуждение мешали ему войти в сознание девушки настолько глубоко и осторожно, чтобы вытащить ее. Он едва справлялся со своим сознанием - воспоминания беспорядочно мелькали в его мыслях: он видел серебристую гладь Зимы, когда она впервые предстала перед его глазами; он слышал спокойный напев Салиест Темпелы и ощущал теплое дыхание Спасения в тот день, когда он спасался от ярицкой погони и обнаружил источник мощных сил оснований; он различал грозные крики отца, которые перебивались размеренным и ровным голосом Тирис, держащей его за плечо...
  Краем глаза Падиф заметил, что Фиолетовый лидер вылезает из ямы.
  Ревен поднял голову Энди и насильно сковал ее разум, через него заговорив с Квирнаром. Он просил его вернуть вален в Инскримен - и на это тратил немало своих сил. Падиф чувствовал, как сильнее болят его раны...
  Энди же, пребывая где-то в Квирнаре, ощутила чей-то голос, зовущий ее. Ей казалось, что вокруг только огонь и воздух - и она стала их частью. Но кто-то кричал ей о чем-то важном. Картины прошлого, опережая настоящее, замешались в ней и вырвали ее из забытья, и через один вздох она вновь очутилась в Инскримен.
  Гарь, дым и острая боль в черепе, - вот первое, что она ощутила. На уровне инстинктов она подняла руки и закрыла лицо. В ушах ее оглушительно звенело.
  Фиолетовый лидер пылал от ярости. Пепел и зола попали в важные части его костюма, забились ему в рот и нос, вывели из строя некоторое оборудование. Он упал в яму, наполненную еще теплыми трупами, и для того, чтобы выкарабкаться, ему нужно было пройтись по нескольким из них. От этого действа он получил скорее удовольствие, чем досаду, потому как прыгал он по трупам врагов, прекрасных таленов, которые теперь глядели в заволоченное небо пустыми серыми глазами.
  Когда лидер выполз из ямы, командир таленской армии отшатнулся от валена и упал на спину. В этот миг огонь, пожиравший яриков, неожиданно утих и слег на землю. Лидер облизнул губы и улыбнулся, не потому, что пламя отступило - для его армии сражение было уже проиграно и остатки яриков спешно бежали, но потому, что оба - и ревен и вален лежали. Он направился к своим врагам.
  ...Дыхания почти не осталось в его легких. Мысли еще никогда не казались так тяжелы: мозг разрывался от информации, накопленной за всю жизнь, которая вдруг разом всплыла в мыслях. Его трясло, но мышцы одеревенели. Его Хранилище пустовало, а тело едва сохраняло энергию для того, чтобы не дать сознанию отделиться от себя и упасть в бесформенную сферу. Он прилагал все усилия, чтобы сдержать свой разум - но это было так сложно, так мучительно... Он не может просто лежать, тем более что Фиолетовый лидер приближается.
  Каждая клеточка его тела натянулась, отозвавшись страшной болью, когда он поднялся на ноги и поднял свой ятаган - серо-белые пятна заплясали перед его глазами, среди которых он с трудом мог различить неприятеля.
  ...Сначала она вообще ничего не могла видеть, кроме серого сумрака, но постепенно краски приобрели свою насыщенность, но от того не стали более яркими: дым стелился вокруг черным смогом. Шум битвы переместился вперед, к северу, и от этого девушке стало легче: значит, талены гонят врагов прочь. Все тело ее обмякло, мысли текли вяло и нехотя. Она, с трудом координируя движения, приподнялась на локте и осмотрелась: Падиф сражается с Фиолетовым лидером.
  Почти невидимые в тумане и дыму, они были похожи на две расплывчатые тени. Они, разделенные лишь лязгом скрещивающихся клинков, походили на противоположные отражения друг друга: Падиф плыл в пространстве, замедляя каждое свое движение и искрясь в темноте призрачным серебристым свечением, а ярицкий вождь предпринимал напряженные, несколько нескоординированные выпады, и чудилось, что мрак воздуха питает его и наполняет застенки его души.
  Вален попыталась передать наставнику часть своей энергии. Но к ужасу и сожалению своему обнаружила, что пресловутые силы Салиест Темпелы не откликались на ее зов. Она не могла даже мысленно связаться с Падифом - он полностью пребывал в Страте, а этого он никогда еще себе не позволял - он всегда оставлял зазор, туннель в Инскримен. Ненормальное беспокойство затрясло ее мысли. Она встала и побежала к сражающимся.
  ...Фиолетовый лидер вертел зазубренным лезвием клинка, стараясь поразить наиболее уязвимое место в теле противника. Тален защищался слабо, но каждый взмах его руки был спланированным и метким, что уравновешивало клокочущую ярость ярицкого вождя. Но через полминуты тактика лидера изменилась: вместо корявых ударов невпопад, он замедлил свои движения. Это вызвало ответную, реакцию: ревен, пребывая вне Инскримен, замедлился еще больше. Его изогнутый ятаган засиял плавными очертаниями синих линий, в каждом его взмахе были страдания.
  Изнывая от предвкушения и осознания того, что молодой полководец поддался его уловке, Фиолетовый лидер поиграл с ним еще немного. И, оскалившись, он стремительно обошел заграждения противника и молниеносным выпадом вонзил свое лезвие в грудь врага. Мужчина дрогнул, занесенная рука его остановилась; взгляд замер, а веки затрепыхались в нервных конвульсиях, - лидер задержал свое оружие в его теле, и не спеша, оттачивая каждую зазубрину лезвия о ребра, высвободил клинок от плоти. Ревен обмяк и, запрокинув голову назад, бесформенно упал на спину. Ярицкий лидер радостно улыбнулся, и резко развернулся к валену. Понимание муки, которую он уже доставил и ей, заполонило восторгом его ум. Он крепче сжал оружие.
  Весь мир расплылся перед ее глазами: воздух сгустился и задрожал, словно ватный, а краски мира высохли. Ей показалось, что она услышала долгую, словно эхо, скорбь о чудовищной боли одного человека. Эта боль раскрошила сердца всех таленов, притупила их действия, заставила поворотить мысли только к Падифу.
  Реальность показалась ей абсурдом, чем-то, недостойным внимания: она вот-вот проснется у себя в постели внутри пещеры на Предзакатной ступени, и бодрый голос друга сообщит ей, что уже совсем день... Но она не просыпалась, и мгла, сжимаясь, очерчивала лишь фигуру приближающегося к ней Фиолетового лидера, обнаженное лицо которого пылало кровожадным восторгом. Едва глаза Энди коснулись его, как разум ее обожгло.
  Она не могла верить в это. Она не могла простить сам факт допущения этого. Как Инскримен мог поступить так. Как мог он мог вернуться к ней из прошлого?
  Черты его стали грубее, выросла жесткая борода, брови и волосы потеряли черный цвет, потускнев, но пронзительные синие глаза, похожие на океан, остались прежними - только теперь они казались звериными, а не человеческими. Последний раз она видела это лицо в свете холодной луны и возрастающего чувства предательства. И она будто заново ощутила собственное сбивчивое дыхание, колыхающееся в такт возбужденному сердцу, когда она схватила Константина за руку и дернула его смотреть зеленый осколок догорающих мечтаний умирающего общества. В тот день он уничтожил ее, и сегодня он уничтожил ее вновь. Рассудок ее помутился.
  Прошло всего несколько секунд, но для Энди они стали вечностью. Никогда, никогда она уже не выберется из этого мгновения. Это было безвозмездное, поглощающее одиночество.
  Она подняла Искар Хэтрум, но Котя выхватил клинок из ее рук своими ладонями в жестких перчатках. Темнота сгустилась над ней. И она уже не могла сопротивляться - ей казалось, что сам дьявол явился за ней.
  Но вдруг яркий, ослепительный свет застелил все вокруг, пробив своими лучами самую твердую завесу мрака, и прозрачная человеческая фигура встала наперерез ей и Фиолетовому лидеру. Тело спасителя будто сплеталось из множества маленьких организмов, существующих в нем. Оттого он и светился так чисто и сильно - от бесчисленного, но гармоничного количества сохраняемых им жизней. Он взмахнул сверкающим мечом, и фиолетовый свет рассыпался в пространстве.
  Когда она открыла глаза, то увидела склоненного над собой Лерана: он держал ее за плечо и тихонько сжимал, передавая ей запасы своего Хранилища. Выражение его лица было как всегда спокойным, но черные, постоянно подвижные глаза смотрели с глубокой скорбью.
  Едва заглянув в это скопище черноты, девушка вспомнила, что произошло. Пахло гарью и трупами, дым щипал глаза, и слезы, перемахивая через веки, скатывались по высушенным щекам. И она не замечала их. Внутри нее было так больно, как никогда не болело до сих пор.
  Неловкими и резкими движениями она поднялась, отстранилась от Лерана и, размахивая перед собой руками, словно слепая, побрела к так и лежащему Падифу. Остановившись перед ним, она постояла немного, раскачиваясь, а затем тяжело упала на колени, одной рукой обвила голову друга, а второй прижала зияющую, словно гладь Мертвого озера, кровью рану на его груди. Заглянув в бледное, матово-серое лицо юноши она увидела огромные черные глаза, распахнутые прямо в нависшее над ними сизо-дымчатое небо...
  Он упал в перину пропитанной золой земли. И будто не стало ничего лучше, чем погрузиться в эту землю, которая стала вдруг такой мягкой и нежной. Журчание теплой крови, что выливалась наружу из его тела, напомнило ему о течении других жизней, что окружали его так долго и, одновременно, так коротко. Он все брел к ним, шел среди них. Его мысли тогда пылали, а сейчас они вдруг стали такими ленивыми и спокойными, будто уподобились шелковистому ветру, который щекочет траву... Он увидел, как золотом покрывает солнце матово-зеленые кроны деревьев, и тяжелое, будто старчески вздыхающее небо едва сдерживает своды, чтобы не обрушиться на потомков возлюбленной земли. Сквозь грязную копоть и багровый пепел он разглядел перламутровый проблеск некоторых звезд, которые мягким, приглушенным прикосновением поцеловали его нежно и ярко вспыхнули, зазывая. Их игра, передразнивая его печаль, отразилась в его огромных глазах. Звезды никогда не упадут с небес, освещая землю. И он не должен упасть. Он никогда не перестанет светить ей. Ей, которая бережно обхватила его голову ставшими такими сильными руками, заглянула в него взглядом, полным и слезами и любовью. Как же тяжко глядеть в эти глаза, еще тяжелее, чем ощущать нарастающую боль и омерзительный холод внутри, постепенно сковывающий течение его жизни...
  Падиф взмахнул ресницами и направил внутренний взор в глубину сознания нависшей над ним подруги. Она вздрогнула, не ожидая столь настойчивой и мощной просьбы, но охотно, даже несколько судорожно от переполнявшего ее желания оставить его рядом как можно дольше, приняла ее, и мысли его оказались внутри стройного, гибкого разума, столь разительно отличавшегося от того, с которым он встретил ее когда-то в этом же самом лесу. Он так тесно привязал себя к ней, а ее ум стал так ловко следовать собственной поступью по закоулкам его убеждений, что теперь ни ему, ни ей уже не представлялось существования отдельно друг от друга. Думая об этом, Падиф ощутил легкость и счастье, которое передалось и девушке, но она, съедаемая горем, не заметила изменений.
  - Квален... - зашептал переливчатыми и тонкими, словно плески смущенного весеннего ручейка, мыслями Падиф, а Энди, едва сдерживая разрывавший ее глотку крик, распорола свое сознание навстречу затухающим идеям друга.
  - Я не могу отпустить тебя... - задрожала она, придавливая рану Падифа сильнее своей ладонью.
  - И незачем... Я останусь. И ты останешься... - был ответ.
  Девушка заметила, как проступили синие вены на щеках наставника, ощутила, как отсырели его волосы и похолодела кожа черепа.
  - Я не хочу просто раствориться в этом мире... Я должен быть с тобой... - вошел в ее мысли Падиф, и спокойствие, несоразмеримое с тем, что когда-либо было в его мыслях, поглотило его сознание. Энди же покорно распахнула свой разум для него.
  - Останься... - только и успела прошептать она, как пространство человеческой души соприкоснулось с ее мыслью.
  Сила, знаменующая собой целую человеческую жизнь, вырвалась из сознания Падифа, преломила границы между Инскримен и Стратой. Время дрогнуло, и завеса, скрывающая от людей просторы хранящейся вокруг них информации, приоткрылась. Все знание, что было накоплено Падифом, вошло в Энди. Все его эмоции. Его жизнь. И его смерть.
  Энди рухнула на бок рядом с ним. Она услышала тихие шептания внутри себя - две души радостно переговаривались в ней. Падиф в последний раз просил ее жить; ее ладонь, по-прежнему лежащая на ране друга, ощутила тяжелый, долгий толчок его сердца, и затем тело Падифа умерло. Его голос погас.
  "...Серо-серебристый восторг звенит в стебельках раскинувшихся вдоль равнины растений. Жучки ворошат пыль земли тоненькими лапками, цепляясь за прошлогоднюю труху. Синее небо чихает рваными облачками и целуется на горизонте с громадой черной скалы. Его душе так свободно, и он бежит, раскинув руками. Солнце падает в отражения свои в белоснежных снегах, дрожащих в дымке зноя. Расстояния складываются в отсчет мыслей, а слова теряют значения и сознание несется вперед него, притягиваемое к венцу Смерти, дающей жизнь: преграды рушатся перед ним, и основания, словно вернейшие из друзей, всецело сливаются своею мыслью с его разумом..."
  Вот она здесь, а друга ее нет подле. Он, зарывшись в пласты ее сознания, наблюдает оттуда, и негде спрятаться от его проницательного взора. Кажется, он просвечивает сквозь ее тело, и сияние души его просачивается через ее кожу, струиться в запыленных и запутавшихся волосах. Он не живет более отдельно, но впитывает кислород ее легких, касается мира ее руками и чувствует вместе с ней. Он не может управлять ею - они расширяют бесконечность своих мыслей.
  Она здесь. И еще кто-то стоит рядом - так ощутимо его присутствие, что нет сил противиться и сдерживать свое внимание к нему. Резко очерченное лицо Лерана предстает перед ней. Недвижимый, он стоит, слегка сгорбившись, и в чернеющих очах его плывет тихая тоска. Вокруг собираются талены. В их лицах - выражения отчаяния и неверия. Некоторые из них от бессилия и горя падают на колени и скрывают лица в ладонях.
  Энди почти не видела их - только Леран четко представал перед ней. И она, цепляясь за него сознанием, пыталась вернуться к реальности. Она ворошила мягкую от пепла землю руками, словно в поисках чего-то. И когда она касалась Падифа, то успокаивалась. Но стоило ей потерять его, как тревога нарастала в ее сердце снова. В конце концов, она обняла его грудь.
  Огромные темные глаза потухли, оставив лишь матовый блеск плоти, и течения жизни больше не отражались в них. Жизнь Падифа отняли.
  Не поднимая головы, она ощутила приближение знакомой тален: Тирис, виляя между ревенами, мчалась к ним, и ее мозг раскалывался бесконечным страданием. Неуправляемая, но не безумная мысль оттолкнула Энди от тела Падифа. Вален поднялась на ноги и сделала несколько шагов назад. Волосы Тирис разметались в стороны, глаза ничего не видели, кроме черной дыры в груди лежащего тела, и казалось, что ее разорвет на части от горя. Она замерла на мгновение, а затем с криком бросилась к Падифу. Упав на колени, она дрожащими руками разгладила воздух над трупом, глаза ее заметались.
  Талены стояли в безмолвии.
  Но тут слой толпы раздвинулся и кажущаяся более массивной, чем есть, фигура выступила вперед. Сверкая седыми волосами, как белым пламенем, Танхет остановился перед Падифом. Взгляд его стеклянных глаз уставился на него и, казалось, все талены услышали толчок его сердца - настолько громким был этот звук. Земля содрогнулась под ним и взвилась комьями золы: у таленов подкосились ноги, а правитель их тяжелой рукой отпихнул Тирис и встал над бездыханным телом.
  Воздух задрожал вокруг Танхета. Несколько секунд он стоял недвижимо, и пространство рядом с ним темнело и уплотнялось. И вдруг он поднял голову и пристально посмотрел в Энди.
  - Это ты... - прошипел он остро и резко во всех слоях Инскримен и Страты и мощь, что копилась в нем, вырывалась на свободу и ударила ее.
  Миг. Один миг, который перемешал все. Она не хотела защищаться от страдания Танхета, удивленная его отцовской любовью. Но она почувствовала, как клокотавшая ярость на отца, клокотавшая годами в душе Падифа, сама собой взметнулась в ней. Растерявшись под напором противоречивых эмоций, она выставила защиту и перевела энергию Тахета в вглубь земли, в недра Ламара.
  Танхет оскалился и крепко сжал кулаки. Прорычав что-то на Нарве, он исторгнул плотный сгусток воздуха, который Энди не стала отражать. Но Квирнар вдруг изменил просьбе ревенского правителя и на полпути к девушке рассеялся в пространстве теплыми дуновениями, пошевелив волосы на головах у таленов.
  - Падиф не заслуживает смерти, обагренной кровью его друга! - раздался вокруг громкий голос. Взоры всех, включая и Танхета с Энди, устремились на Лерана, который стоял позади валена.
  Вид Танхета в ответ на замечание союзника стал еще страшнее. Талены невольно отпрянули от него в своих мыслях; даже Энди отшатнулась, но не из-за страха, а от отвращения, перемешанного с жалостью. И только Леран остался неподвижен. Он внимательно и долго посмотрел в глаза Танхета. Свирепый взгляд ревена задрожал, он всплеснул руками и запрокинул голову к захламленному дымом небу.
  - Где же теперь спасение, когда из-за тебя он погиб! - взревел правитель ревенов. Это разорвало нитку, что сдерживала истерику внутри Энди. Она упала на колени и затряслась в конвульсиях и рыданиях.
  А ревенский вождь вдруг понял, что до девушки ему совсем нет дела. Никогда прежде Танхет не задумывался над своей жестокостью к отверженному сыну. Чем старше становился Падиф, тем больше он раздражал Танхета. И он разучился слушать его. Может быть, именно поэтому он перестал слышать ревенов? Ведь именно облачившийся в черное ребенок стал незаменимым для них. И теперь заря новой эпохи умерла. Как же он смог допустить подобный исход?
  Танхет упал на тело наследника. Талены замерли в оцепенелом ужасе. Каждый, созерцая беспомощность своего правителя, с неожиданно вспыхнувшим доверием обратился мыслью к Энди. Она показалась им ближе и роднее, но они не поняли, почему.
  Леран, подошел к ней, поддел под нее руки и, подняв, понес прочь. Талены расступились перед ним, обнажая затуманенный чернотой ночи путь. Раскачиваясь на руках леканского лидера, Энди ощутила агонию, пожирающую ее мозг. Вместе с тем кожа ее нагрелась, а сердце участило ритм биения. Ее затрясло в лихорадке, и она окунулась в вязкую дрему.
  Это более был не сон. Она находилась во всем времени. Она могла считать дни - почти трое суток она не могла осознать себя в Инскримен. Рядом был Леран, помогая ее заплутавшему сознанию. Он парил вокруг ее сдвоенного разума, не проникая внутрь, но лишь удерживая. В ее голове Падиф умирал вновь и вновь: мир в сознании девушки не мог смириться с его решением остаться.
  Она очнулась внутри древесного ствола. Был вечер. Она дернулась и быстро поднялась на ноги. Солома в одеяле громким хрустом встревожила ее мозг - стиснув челюсти, она зажмурилась, справляясь с громкостью этого звука, а потом открыла глаза и устремила взоры на огонь в факеле. Но дергающиеся сполохи пламени показались ей слишком яркими, и у нее заслезились глаза. Она отвернулась и уставилась в темную стену. Перемещения воздуха при движении ее головы ударили ее, словно кулаком, а едва заметный треск ее собственных шейных позвонков тихой трелью заполнил мозг. Издав короткий стон, она замерла, чтобы заглушить навалившиеся на нее чувства, которые нечеловечески обострились. Тоскливая мысль о том, что она, возможно, уже и не человек, пронеслась сквозь разум девушки точно в тот момент, когда люк наверху отворился, и мощная энергетическая волна ознаменовала приход Лерана. Мощь его разума обдала ее, как холодным душем, а от грохота люка у нее заболела голова. Она обхватила череп руками.
  Бух! - это Леран спрыгнул на пол; шик-шик - это он подошел к ней; пуффф - это он занес над ней руку, и - облегчение - это он коснулся ее волос, забрав боль и вдохнув спокойствие: в тишине и вакууме она подняла голову и с благодарностью взглянула на лекана.
  Тихая тонкая улыбка застыла на его лице. Он словно парил над деревянным полом, невесомый, но являющийся неотъемлемой частью Инскримен.
  - Так будет не всегда. Тебе нужно учиться справляться с этим, - проговорил лекан.
  Он говорил в Страте. Это больше не был голос повсюду, но раздавался исключительно внутри сознания Энди, заполняя лишь часть его. Несколько удивленная этим, она не сразу поняла смысл переданного сообщения.
  - Теперь в тебе достаточные силы, чтобы воспринимать широту моего разума, - пробуравил Леран ее мозг, - Теперь в тебе больше, чем одна жизнь. Это усиливает твое восприятие. Будет больно и неприятно, но только если ты не найдешь в себе сил отрешиться от себя и отдаться миру, каждое мгновение. Тебя больше не будет, но ты будешь везде. Готова ли ты к этому?
  Его образ, который стал теперь еще ближе к ней, еще доступнее и понятней для ее мыслей, заполонял собой все ее мышление.
  - Ты будешь чувствовать волнения оснований сильнее, нежели собственную жизнь. Тебе станет доступно большее знание, но ты не сможешь раскрыть его людям. Ты станешь руками этого мира, но не другом: Инскримен - это лишь название того огромного и необузданного, что составляет жизнь и сотрудничает со смертью.
  - Ты ощущаешь, как и я?
  - Конечно.
  С полным осознанием того, что согласием она сделается чем-то, превышающим обычную себя, она вручила себя Лерану.
  И внезапно вокруг нее появилась темнота.
  Она попала во мрак, оказавшись среди пустого черного пространства, в котором, однако, полностью ощущала свое тело, но исчезли все внешние воздействия. Рядом появился Леран, но не в физической оболочке, а в виде призрачного серебристого свечения.
  - Что это? - спросила она, и ее мысли выпорхнули в статичное пространство короткими колебаниями темноты. Она помахала ладонью перед собой, но абсолютно ничего не произошло: потревожить кромешную мглу могли только мысли и мерцающая фигура Лерана.
  - Твое сознание вне воздействия Инскримен или Страты, - ответил Леран, и чернота запульсировала под нажимом его света.
  - Но здесь... Совершенно пусто... - несколько боязливо подумала она, и ее страх передался мелким дрожанием плотной массы темноты.
  - Именно. В совершенном одиночестве разум бессилен и бесполезен - нет источников, питающих его развитие и на которые направлена его деятельность.
  - Человек - ничтожество в единении с собой?
  - Это неверное значение. Человеческое сознание будет просто не нужно, если не будет мира.
  - А будет ли мир без человека?
  - Зачем миру мир, если никто не измеряет его и не придает значимости?
  - Первопроходец... Он стал первоисточником жизни в Инскримен...
  - Да, именно потому, что без человека Инскримен бы не было.
  - Но откуда взялся Он сам?
  - А откуда взялась ты? Откуда здесь тот, кого ты любила, но кого логически не могло быть здесь?
  - Как же... Как мы оказались здесь? И Он оказался здесь так же? Ведь все сгорело... Погибло... - беспокойными толчками в пространство выпрыснула она, и мрак заколыхался под ударами ее сознания.
  - Как и зачем оказалась здесь ты - это вопрос прошлого времени, Фиолетовый - это и миру неведомо, а Первопроходец... Он просто выжил.
  - Но все... Все умерли... Откуда ты знаешь?
  - Потому что дух Его жив. Он виден для тех, кто смотрит глубже памяти...
  - Ты видишь?
  - Всегда.
  И с этим заявлением тьма вокруг Энди вдруг рассеялась, и краски, звуки, осязательные ощущения набросились на нее со зверской силой, усиливая тона и увеличивая размеры предметов в комнате внутри древесного ствола. От резкой перемены она с коротким стоном повалилась плашмя на пол, обхватила руками голову и поджала под себя коленки. Стук падения громким ударом смял ее мозг, а быстрые перемещения воздуха относительно ее тела прорезали кожу колючими плетьми. Сомкнув плотно челюсти, она напряглась каждым мускулом, изгоняя болезненные ощущения из своего сознания. Громкое шарканье ног подсказало ей, что Леран подошел к ней ближе.
  - Ты не поможешь себе, защищаясь, - проговорил он в ее мыслях, - Принимай мир внутрь себя, становись свидетелем множественности его проявлений, миллионов жизней, и еще более - движений внутри него. Твои стоны бесполезны - они не выгонят Падифа из твоего разума.
  Упоминание о любимом друге лучше всего подействовало на девушку, и Леран знал это заранее. Она расслабилась, отпустила руки ото лба и на несколько минут неподвижной плотью пролежала на полу.
  - Что мне делать? - робким шелестом коснулась она его мыслей.
  - Не сопротивляйся, но привыкай. Ты не избавишься от этого, - ответствовал он, протягивая девушке руку в помощь.
  - Мой мозг разорвется... - возразила она, хватаясь за вытянутую ладонь Лекана и превозмогая очередную порцию острых ощущений.
  - Нет, слишком поверхностное восприятие, чтобы принести такой ущерб, - серьезно отметил лекан, а Энди вяло, сосредоточиваясь на приеме перетекающих в нее ощущений, удивилась. При этом странным показалось ей и то, что при физическом контакте с Лераном она не почувствовала каких-то особенностей его разума: словно он находился в бесперебойном движении, настолько стремительном и частом, что невозможно было ухватиться за него и рассмотреть тщательнее.
  - Еще больше? - щурясь против надвигающихся слез и кривя гримасы, переспросила девушка.
  - Первопроходец справлялся с целым миром, большим в несколько раз... - несколько отрешенно и не сразу среагировал Леран и отпустил ее руку, давая ей попытку самостоятельно устоять на ногах. Она качнулась, но усилием воли заставила себя отвлечься от болезненных ощущений.
  - Как же он справился с этим?
  Леран наклонил голову, но не ответил. Ведь она уже задала ему этот вопрос раньше.
  Она закрыла глаза, но не для того, чтобы оградиться от мира, но чтобы глубже понять движение его жизни. Инскримен дышал тихо, но с силой.
  - Не позволяй миру задержаться в тебе. Если ты это сделаешь, он раздавит тебя. Ты будешь постоянно меняться. Вместе с ним, - нашептывал в ее мысли Леран.
  - А изнутри?
  - Теперь внутри тебя нет - теперь все твое - это и мое, и их, это сознание мира.
  - Что же у меня есть?
  Этот вопрос вызвал лишь сочувственное молчание. Леран был бессилен в ответе.
  - Я помог тебе, насколько позволил себе сам, но пробудил тебя не только по этой причине, - заструился в ее разум Леран, - Сегодня вечером похороны Падифа.
  - Когда нужно идти? - только и спросила она.
  - Сейчас, - ответил Леран, - Не противься, - добавил он, - Учись жить с Инскримен сообща. Ведь мир все равно окажется сильнее тебя.
  Она последовала за Лераном к люку в потолке, почти физически чувствуя, как сознание ее размывает цунами несвязанных потоков информации. Хватаясь за собственный разум, удерживая его при себе, она одновременно пыталась не отвлекаться от событий: ухватившись за веревку, она подтянулась до отверстия. Она оказалась на толстом суку, балансируя. Перемещения давались ей легко, словно она была частью дерева. Но в компенсацию этой легкости, каждое движение ковыряло ее мозг новыми и новыми чужими мыслями, эмоциями. Ее собственные мысли вымывались наружу, а потом снова возвращались к ней с потоками новой информации от Инскримен.
  Они спустились на землю. Леран скользил в траве, как ветер, и воздух, раскалываясь от соприкосновения с ним, звенел. Она видела это ярче, чем раньше.
  Солнце поднималось выше, но белые тучи стали заволакивать его сияние. Листья деревьев терлись об потухающий свет, жадно и с грустью впитывая тепло. Энди смотрела на них, вдыхала их запах, слышала их шептанья...
  Талены собрались у реки. В их лицах она видела бессилие и смирение с концом всего. Энди опускала голову все ниже, стыдясь себя, хотя люди вокруг не винили ее - она слышала их мысли явно, хоть и не хотела этого.
  - Лишь личностный выбор определяет ход жизни, и никто другой не может быть виноват в этом решении, - вдруг мягко вошел в ее мысли Леран, отвечая на ее страдания.
  - Странно, что он всю жизнь шел ко мне, он сделал меня частью этого мира... Но если бы меня не было здесь, он бы не погиб сейчас.
  Леран ничего не ответил. Только задумчиво и печально посмотрели его глаза вперед.
  На постаменте лежало тело Падифа.
  Окруженный со всех сторон, он казался чужим. Он был спокоен, но на груди, в его одеждах зияла рваная кровавая дыра - он был в том же облачении, в котором его коснулся меч врага. Его накрыли прозрачной белой тканью, оружия не было рядом с ним.
  Глядя на своего уставшего друга, глаза которого, согласно обычаям таленов, были открыты, Энди осознала, что не испытывает к этой массе мышц и костей эмоций. Она видела факт его физической смерти еще три дня назад и не могла смириться с отчаянием и бесполезной тоской, которые возрастали в таленских сердцах в эти тягостные минуты. Хотя она понимала их: в отличие от нее, они не чувствовали присутствия Падифа внутри себя. Для них его просто не стало.
  Она увидела Тирис. Взгляд ее был бездвижен.
  Слеза скатилась по щеке и, упав, впиталась в высохшую, изнывающую по отдыху землю, которая утомилась, словно старуха, бывшая страстной и бойкой, много повидавшая и еще больше выстрадавшая. Слеза напоила собой малые клочки земной пыли и растворилась, став уже частью Ламара, а не Энди... Она почувствовала все это, образ сменил другой под опушенными веками, ибо теперь она никогда больше не будет созерцать мглы при закрытых глазах. Она увидела это и вдруг подумала, что ранее не вызывало у нее вопроса: к какому же основанию принадлежит человек? Животные хранили в себе зачатки всех четырех сил мира, но в людях мощное и чрезвычайно сложное сознание затмевало собой присутствие оснований, и обнаруживало их только через деятельность разума. Но и отдельно от человека основания не существовали.
  Из толпы вышел Танхет: дряхлым и безобразным казался он. Повиснув над телом Падифа и впившись взглядом в его бесцветное лицо, Танхет словно бы набросил на себя еще несколько лет.
  - Илень... Илень стерет тебя... - тихо зашептал он на Нарве, но все талены слышали его, и даже шум реки не мог притупить их обостренного горем слуха. Танхет поднял ладонь и погладил воздух над телом сына, не отрывая взора от его безмолвных глаз.
  Что-то ужасное и страшное таилось в жестах Танхета, что-то хмурое и темное носилось над головами таленов, будто бы они вслух напевали погребальную песню не только для Падифа, но и для себя. Небо, вторя общему настроению, сгущало тучи и ниже опускало их к земле. Энди, вглядевшись в грозные облака, насторожилась.
  - Затем Квирнар развеет тебя, - снова зашептал Танхет, все разводя ладонью над телом, - И Селемер омоет затем, чтобы вконец ты стал Ламаром... Единство твое с миром произрастет новой жизнью, потому что все связано... Потому что все они связаны... - забормотал старик, наклоняясь ниже к трупу.
  Танхет, словно не замечая таленов, начал лепетать какие-то обращения к сыну. Он отдался собственным мыслям: лишь он и мертвая груда плоти перед ним были для него реальны... Энди стало жутко, когда она ощутила трепетный страх, забравшийся в умы ревенов и леканов. И в противовес этому страху, в ней забурлил гнев.
  Оно всегда жил в ней - это злое и неправильное чувство, сдерживаемое, пока Падиф был рядом - омерзение к человеку, бывшему отцом ее другу. Сейчас Танхет вдруг стал жалким, но не вызывал жалости: он пришел исключительно к той грани, которую сам выточил для себя. И единственное, что хотелось сейчас сделать девушке, это выскочить напротив него и прокричать таленам, что они не так плохи и обречены, как нагнетал этот выживший из рассудка старик.
  Но вместо нее из толпы вышел и положил ладонь отцу на плечо Эрик. Танхет повернулся к нему, и несколько секунд они неотрывно притягивались взглядами. Когда Эрик опустил руку, Танхет перестал шептаться, а взгляд его стал более разумным. В занесенной руке его появился огонь и разгорелся ярким шаром.
  Выпрямившись, Танхет бросил на Падифа долгий взор: то же сделали и остальные, - и ревенский вождь возложил горящую руку на лоб трупу.
  Следуя за призывами Танхета, которые разносились в Страте, Илень скоро объяла тело. Танхет все не отпускал головы Падифа, поэтому Эрику пришлось насильно отстранить отца от костра и увести его в сторону. Таленские умы застыли в торжественном почтении, и на какие-то мгновения былое величие их мыслей снова воспылало в их сознаниях.
  Но тут огонь, сжирающий тело Падифа, начал утихать: Танхет, взявший на себя ответственность поддерживать высокий уровень энергии, который требовался Илени, ослабел и оторвался от основания. Это было ужасно, и Энди вдруг выскочила из круга и отдала могущественные потоки протекающей в ней сквозняком энергии погребальному костру.
  - Ты останешься с нами до победы и на все лета, что последуют за ней, Падиф! - выкрикнула она восторженно, и пламя, вторив ее чувствам, взвилось вверх.
  И, будто сделав в небе дыру, огонь вызвал дождь, который хлынул неожиданно и сильно, но не потревожил мощи Илени, которая только росла усилиями валена. Костер, разгоревшись, поглощал льющуюся свысока воду жаром страсти и любви, которые Энди вложила в него. И талены, словно разбуженные ее призывом, начали выкрикивать имя Падифа, благодарности к Инскримен.
  Она слышала, как глухо стукаются крупные капли дождя об ее лицо, она проглатывала холодный воздух, костер жаром опалял ее кожу. И только когда Илень стал облизывать голый камень, она вдруг остановилась: огонь, замерев, исчез под напором ливня.
  Пепел. Пепел мокнул на камне, приковывая к своей участи взгляды таленов. В мыслях их по-прежнему сквозила тоска. Но тихое почтение и любовь уравновешивали грусть по Падифу.
  Неожиданно она ощутила вдохновение: весь мир был источником ее жизни. Она хотела вернуть это чувство и знание таленам. Она уже не могла видеть их иначе... Как и не могла видеть их без себя... А завтра? Когда все будет налажено, когда талены вновь обретут себя, - тогда она не будет нужна им. Она могла легко представить их счастье, но ее доли в нем не было. Умрет ли она или просто исчезнет, когда случится ее ненадобность в Инскримен?
  Энди призвала Квирнара: ветер коснулся высокого каменного постамента, скользнул к его поверхности и, приласкавшись к обмокшему праху своего друга, нежно поднял его. Пепел покружился в воздухе и унесся в волны разбушевавшейся реки.
  Медленно, один за другим, талены стали уходить в Приют.
  Дождь хлестал уже нещадно, так, что ей было даже больно от воды, но она все еще стояла у берега реки. Практически превращаясь в воду под навесом дождя, она слушала диалог, протекающий между ее душой и духом Падифа, который был в ней, и разговор тот был чудесен.
  Она даже не заметила, как Тирис приблизилась к ней. Она потеряла своего возлюбленного, часть себя, но не ощущала его ухода. Ранее, когда умирали близкие ей люди, она слышала шелест душ, которые растворялись в Инскримен или исчезали в стоне, если смерть была неестественной. Но Падиф словно шептал где-то в Страте для нее и остальных таленов что-то, но она не могла разобрать. Единственная, кто мог объяснить ей это, была Энди.
  Но Тирис не спешила тревожить валена. Она ощущала какое-то важное действие, свершавшееся в сознании Энди.
  - Как же славно... - зашептала Энди одними губами, но Тирис отчего-то услышала ее так же отчетливо, как шум дождя в своих ушах, - ... Как же славно звучит в нас Селемер... - только и произнесла она, но для Тирис этого было достаточно, чтобы самая осторожная и неуверенная, но от того не менее возможная, догадка стала правдой. Улыбка стрелой осветила ее глаза, и она, легко развернувшись, сказала Эрику:
  - Пойдем же. Оставим их вдвоем.
  
  
  Глава 19
  
  Энди сидела на скамье в нижнем зале башни Приюта. Свет, льющийся от поверхности пола, остро слепил ей глаза. Вчера они сожгли тело Падифа. Проспав всю ночь крепко и нежно, она проснулась с тяжелой головой.
  Ревены и леканы остались так же малочисленны, как утренние звезды, тусклые в свете восходящего солнца.
  - Нет, нет, все неправильно... - простонала она, обхватив голову руками, - Должно быть согласие...
  Теперь ей казалось, что она знает источник дисбаланса: житель Кейп-Тира, который очутился в здесь намного раньше нее, сумел выжить в этом мире и почти разрушить его. Тогда становился ясен смысл ее собственного появления здесь.
  Она пыталась проследить движения Инскримен в Цараненных горах, но непреодолимая стена из чужого прошлого загораживала путь ее взору. Она хотела использовать Трамера, чтобы он прочитал эту память, но боялась причинить ему вред.
  Медленно, она вышла наружу. Она старалась делать свои движения и мысли короткими, чтобы не тревожить лишний раз переполненный мозг. Настраивая себя подобным образом, она вспоминала Лерана, его неспешное поведение и недвижимое лицо...
  Ровный шум прямого, без ветра, дождя, обворожил ее спокойствием. Последовательное, ничем не прерываемое падение воды нелепо сочеталась с тревожной обстановкой внутри таленского лагеря. Она чувствовала, как полна Страта мыслями таленов.
  Утопая в слякоти, она выбралась из Приюта, и приветствовала старика Ревен. Серая, немного блестящая гора навеяла девушке воспоминания о ее первых часах пребывания в Инскримен. Тогда, когда река вынесла ее на равнину, гигантская груда камня показалась ей сторожем, берегущим холмы и поля. Он смотрел на нее грозно, но его возраст и мудрость обещали опеку. Кажется, это было так давно, и вот снова она идет под защиту камня, опять в ее сознании - суета, и вновь могучая гора обещает какое-то будущее.
  Мокрая трава липла к ее одежде. Запрыгнув под крышу древесной опушки горы, она промочила ноги в сыром мху. Ревен зачаровывал полнотою жизни - все здесь переполнялось ею: если бы можно было сотворить из нее топливо, то хватило бы сполна, чтобы гора смогла взлететь в космос.
  Теперь она различала скрывающихся в кронах деревьев стражей. Прослеживая движения их мыслей, она составила карту наблюдаемой части горы. Незамеченным проникнуть в Ревен было невозможно. Обмануть бдительность стражей можно было только хитростью, прикинувшись не тем, кем посетитель был на самом деле. Однажды враги проникли на скалу: именно в тот день Энди впервые увидела Падифа и его брата. Но каким образом случилось то ярицкое вмешательство - вразумительного объяснения талены так и не отыскали. И сейчас это воспоминание тревожило ее намного больше, чем неопределенность ее дальнейших действий...
  - Трамер?
  Друг и союзник резко вскинул голову при ее появлении, и глаза его посмотрели с подавленным испугом. Он перестал на несколько секунд чистить свой меч. Когда она подошла ближе, он опустил взгляд к оружию и медленно, будто с сожалением, отложил его подле себя. Она ясно чувствовала его мысли. Они объяснили ей то отстраненное отношение, которое сегодня проявляли к ней все поселенцы Приюта.
  - Ты же сам говорил, что Танхет уже не может править... В смысле... Он попросту сошел с ума! - ворвалась она в его разум.
  - Да... Мы знаем, что выбор Падифа в отношении тебя был свободным... Но... - начал Трамер и на миг замялся, но этого хватило девушке, чтобы понять причину.
  - Но думается, что он мог справиться с победой лучше, чем я, - закончила она, - Вы хотели, чтобы я умерла, а он - выжил.
  Это нисколько не расстроило ее. Наоборот - лишь наполнило ее уверенностью.
  - Не подумай, что мы сердимся на тебя... - начал было Трамер, но она прервала его:
  - Нет... Нет, нет! Теперь я точно знаю, что делать, - воскликнула она, но на вопросительный взгляд приятеля добавила, - Я возьму вас под контроль.
  Трамер удивленно поднял брови.
  - Я ожидал не этого...
  - Чего же?
  - Не знаю. Другого, - отрезал юноша, - Я знал, что ты придешь именно ко мне...
  - Знал?
  - Леран... - Трамер отвел глаза и задумался, - Он...
  - Как он мог знать? - нахмурилась она.
  - Он не знал... Он помнил это.
  Энди дернула головой, словно защищаясь от безумных мыслей, начавших стучаться в ее сознание. Глубоко вздохнув и усмирив сумятицу в зачатке, она медленно закрыла глаза. Трамер продолжил:
  - Это есть в его памяти, но это не естественное воспоминание. Он чужое... Занесено извне, - четко, но с какой-то лихорадкой в глазах, пояснил юноша.
  - Ему кто-то сказал... - довершила мысль девушка и тяжело опустила взгляд на землю.
  - Что ты будешь делать? - только и спросил он, твердо и холодно.
  - Леран... Он обещал мне кое-что.
  Трамер еще несколько секунд в упор смотрел на нее, а потом вяло, будто с трудом, оторвал взгляд от ее лица и, взяв свой меч, снова принялся за чистку.
  Энди развернулась и побежала к дому Лерана. То же самое строение казалось другим: быть может, оттого, что теперь она слышала просьбы, прозвучавшие с уст таленов к Ламару, чтобы соорудить это укрытие. Просьбы пронизывали деревянные стены, вспыхивая в ее сознании.
  Когда она зашла внутрь, потоки информации из Инскримен в ее мозгу вдруг ослабли. Их не стало меньше, но они были более последовательными. Энди глубоко вздохнула, наслаждаясь этим спокойствием, и двинулась вперед. Странным ей показалось, что она нигде не чувствовала Лерана. Казалось, что здесь вообще никого не было - но она видела какие-то необычные изменения: словно что-то выдавливало мир из этого дома.
  Энди попыталась разглядеть эти ощущения в Страте, но они не обрисовывались, а лишь наполняли тенями дальний угол. Она шагнула туда. Постепенно она различила три фигуры. Леран лежал на скамье, а над ним, почти сливаясь со тьмой, нависли два силуэта. Девушка подходила все ближе, но не могла различить их форм. Ее взгляд не мог сфокусироваться на них, казалось, это была игра света и тени.
  Невесомая догадка затрепетала в ее сознании, переплетаясь с воспоминаниями. Предположение ширилось и укреплялось в мозгу по мере того, как таяло расстояние между ней и Лераном. Тени не становились четче, а сознание лекана не пробуждалось. Дыхание Энди замедлилось, она вытянула руку, чтобы коснуться бесформенной темноты.
  Две пары ослепляющих синих глаз впитались в ее разум. Энди вздрогнула, но не опустила руку: она уже видела эти взоры, но тогда она не поверила себе, отнеся видения к выдумкам измученного мозга.
  Леран неожиданно сел к ней спиной и две тени, отпрыгнув от девушки, клубами черного дыма завихрились перед ним. Он осветился ярким светом, но сияние исчезло, оставив лишь призрачную ауру вокруг его тела. Он повернулся к ней.
  - И ты снова различила их, - проговорил он одним взглядом.
  - Что это?
  - Видевши их раньше, ты не трудилась узнать о них после...
  - Больной мозг порождает больные видения... - отбилась вален, тряхнула головой и уничтожила оцепенение. С исчезновением двух теней Леран обрел форму в Страте, а в доме снова появились основания и мозг девушка вновь стал решетом для их энергии.
  - Что это, Леран? - через паузу повторила она.
  - Я расскажу тебе, - только и вымолвил он, встал со скамьи и направился к выходу. Энди последовала за ним, испытывая огромное желание схватить его за руку и стиснуть между своих ладоней.
  Хафис шумел сильнее прежнего: ветер поднял в воздух сухую траву и начал срывать с деревьев первые листья. Ревен тяжело вздыхала этот наполненный старостью воздух, который Квирнар пригонял из леса.
  - Как тот, кто жил с тобой над океаном, оказался здесь? - спросил Леран, - Как ты сюда попала? Где ты находишься?
  Она робко подняла глаза на собеседника: он водил взглядом по струям дождя.
  - Я знаю, что мой мир погиб во взрывах огня... - подумала она слабо и осеклась: ей было трудно привыкнуть, что Леран понимает ее воспоминания.
  - Да... - с неожиданной и глубокой печалью отозвался он, - Все погибли.
  Дождь почти сливался с шумом мыслей Лерана в ее голове.
  - Но один остался, - добавил вдруг Леран, и его сознание рассыпалось в пространстве вместе с каплями воды.
  - Да, первый человек, - словно завороженная, впитала она осколки его мыслей.
  - Его защитили те же силы, что и привели тебя сюда.
  - Но почему именно он выжил? Как он оказался здесь, в Инскримен? - она расширила глаза от очевидной, но возникшей неожиданно догадки, - Неужели мы сейчас находимся на Земле, только намного позже.
  Леран не ответил.
  - Ты ведь знаешь легенду о том, что Первопроходец все еще среди нас? - вместо этого подумал он.
  - Да, но ведь это скорее образное представление о его духе, силах, которые живут внутри таленов? - подумала она, отбиваясь от странных непоследовательных вибраций.
  - Ты помнишь, когда исчез Первороходец?
  - Когда талены отвернулись от оснований.
  - Почему он сделал это? Почему он бросил таленов, когда был нужнее всего? - с осуждением почти закричал Леран, и Энди даже покачнуло от мощного толчка, выплеснутого сознанием лекана.
  - О, я не знаю... Наверное, он умер...
  - Он бы радовался, если случилось так, - перечертил ее теорию Леран, и девушке показалось, что он смеется, отчего цунами его разума нахлынуло на нее и в конечном итоге сбило ее с ног физически. Она рухнула бы боком на влажную землю, если бы цепкие пальцы лекана не обхватили ее запястье. Ровное, без единого движения, выражение застыло на его лице.
  - Неужели Он в тебе? - не находя иных объяснений туманным намекам Лерана и необычайной силе, хранящейся внутри его разума, предположила Энди.
  - Нет, вален, ты первая и единственная, в которой обитает сразу два человека, - вдруг расслабился Леран, и в нем словно переменилось настроение.
  - Во мне все его мысли. Ты видела этих двоих, что сокрылись во мне, - и он долго поглядел на нее, - Они и есть первый человек. Они - это Хранилище снов, которое заключило в себе память Первопроходца, его видение таленов, когда они еще не были развращены идеями отказа от оснований, пока они еще не зачинили войны, пока мысли их не были замусорены вторжением чужого разума, несущего зло и разрушение... Это один. Второй же хранит память более позднего периода, гнилого в сущности таленов и хрупкого в их жизни - это разгар гражданской войны, когда остервенение и ярость друг к другу достигли апогея среди таленов. Зачем и как? - быстро спросил он у самого себя, - Второй поможет тебе вернуться в это время, а благодаря первому ты сможешь быть там таленом. Лишь одно для тебя важно: разузнать как можно больше сведений о Фиолетовом, понять, как вытравить его из Инскримен. Но для этого мало настоящего, потому что ты не можешь проникнуть за пределы Цараненных гор - никто не может, даже я, - Леран удрученно покачал головой, что никак не укладывалось в рамки его обычного поведения.
  Они подобрались к кромке Ревен.
  - Но как можно собрать чью-то память, чтобы попасть в другое время?
  - Тело - это лишь оболочка для разума, а потому несущественно. Память - это координаты информации, в которую погружается разум. Получив эти координаты, ты сможешь жить там физически.
  Вдруг Страта всполошилась вокруг нее: пространство ее стало сжиматься, и оглушительно в мозг Энди ворвалась жизнь того времени, когда леканы и ревены праздновали возобновившийся союз. Чувства того вечера заполонили ее голову, соревнуясь с потоками Инскримен настоящего. Она будто вновь возникла там, словно бы вновь рядом был живой Падиф. Она снова была там - настолько яркими были эти ощущения. Но в них было чужое: Леран. В тот вечер он ушел в Хафис, а в этот раз он остался рядом. Энди взглянула на него: он цеплялся за ее сознание своими мыслями.
  - Так я собрал твою память, чтобы вернуть нас немного обратно... Хотя может ли быть направление у информации? - спросил Леран и вернул ее разум в настоящее.
  - Ты прокрался в мою голову и вырвал оттуда мои воспоминания!
  - Нет! - оборвал ее Леран, - Это память Инскримен, и любой, обладая достаточной силой, может сделать ее собственной, - объяснил он с некоторым негодованием, словно Энди не понимала чего-то простого. - Твой прошлый мир научил тебя, что человек забирает свое прошлое с собой... - Он закрыл глаза и плавно покачал головой, - Прошлое живет в такой же силе, что и настоящее.
  - Но ведь тогда можно заглядывать и в будущее? - подумала Энди.
  - Да, можно, но не человеку, потому что в будущем человека еще нет - есть Инскримен, наполненный информацией.
  - Но ведь Инскримен не живет без человеческого разума?
  - Да: человек меняет мир, а без него Инскримен стал бы статичным и умер - ведь ничего бы не менялось.
  - Но... Как в тебе может быть эта память? Сколько тебе лет?
  Леран промолчал.
  - Но если ты можешь хранить эту память, почему ты сам не вернешься в прошлое?
  - Я не могу этого сделать. И не спрашивай, почему. Ты узнаешь, когда окажешься там.
  - Но почему это должна быть я?
  - Ты можешь найти Фиолетового лидера там, понять, откуда он возник в Инскримен, откуда все пошло не так. Никто другой не поймет.
  - Почему ты так уверен?
  - Иначе Инскримен не вызвал бы тебя сюда.
  - Но как мне туда попасть?
  - Нужен тот, кто сможет увидеть память о том времени, как свою.
  Они обогнули восточную окраину Ревен и почти вышли к Предзакатной ступени.
  - Трамер! - воскликнула она, - Он видит память всех предметов, едва касаясь их, значит ли это...? - и она оборвалась, взволнованно взглянула на Лерана.
  - Да.
  - Но это может убить его...
  - Да...
  - То есть ты хочешь жертвовать им? Чтобы он отдал все свои силы?
  Леран не ответил. Разбивая серую мокрую пелену, он резко взглянул вперед, и она инертно последовала за его взором: недвижимым черным зеркалом перед ними растелилось Мертвое озеро. Он блестело. Ровно и невидимо в Инскримен, но ослепительно в Страте. Капли дождя мягко погружались в его воды, как в студень, и ни одной округлой шероховатости не появлялось на глубокой его поверхности. И вода, отливая мраком, четко вырисовывала отражения переливчатых струй ливня.
  - Ты знаешь все, что тебе нужно... - сказал Леран, протянул руку и всплеснул непроницаемую гладь воды. Испуганные волны затрусили дальше от лекана и растворились под его могущественным взором. Он повернулся и пристально посмотрел на нее. Его взгляд был прям и требователен.
  - Как именно мы должны вернуться? - спросила она.
  Воздух вокруг лекана завибрировал. Чернота его глаз начала растворяться вокруг, а в голове девушки раздался едкий шепот: лишь шорох, в котором невозможно было разобрать смысла, но такой знакомый, будто вернувшийся к ней из снов.
  Покачав головой в стороны, она опустила взгляд и на мгновения вспахала чавкающую землю острой мыслью. Взвихрившись, земля растворилась в труху настолько мелкую, что дождь не мог ее задеть. Ее частички поднимались кривой спиралью, словно подскакивая на каплях падающей воды. Через какое-то время крупицы их достигли взгляда Лерана, который наблюдал их, наклонив голову и скосив глаза. Заметив его внимание, пыль будто растерялась и словно придавленная его взглядом, упала на землю. Энди вздрогнула и неожиданно потупила свои очи в Леране.
  - Почему же знания о мире разрушили прошлый мир людей? Почему человек оказался не прав, познавая мир? - с грустью спросила она.
  - Мы принесли новое, не собрав старого, мы брали, не отдавая взамен - отсутствие симметрии.
  - Остался ведь Первопроходец? А вместе с ним остался и мир... Чтобы начать сначала?
  - Незачем начинать сначала. Сначала начинают с тем, что было, а в Зиме было ничего.
  - Но почему нельзя просто убить Фиолетового здесь и сейчас?
  - Этого недостаточно. Что будет с яриками? Что будет с таленами? Сейчас они враги. Ты должна показать им всем, что настоящий враг - это не люди, это он, это то, что он принес с собой.
  - Я не понимаю, Леран, как это сделать?
  Он резко отстранился от нее и, мимолетно развернувшись, крепким шагом устремился прочь, разбивая стены дождя. Фигура Лерана совсем скоро растворилась в плотной серости ливня. И тут вдали заслышалось какое-то эхо. Словно дальние раскаты, оно приближалось к ней и усиливалось. Она почти сразу догадалась, что это.
  - Я здесь, - раскрылась она для Мира.
  - Ответ только в начале, - заструился он неравной волной, едва обволакивая ее сознание. - Леран... Делай, как он говорит.
  - Но откуда он знает? Он старше Фиолетового, ведь так?
  - Намного, намного старше... - словно дряхлый старец, заскрипел Мир, и она поняла, что не имеется в виду физический возраст.
  - Почему же не он - вален?
  - Потому что его место обозначено здесь, а твое и Фиолетового - нет. Поэтому ты можешь поймать его... И никто более.
  - Но как же? В этом суть второго валена? В чем была задача первого?
  - В том же, в чем и твоя.
  - Я думала, что он спас народы таленов от гражданской войны и вернул им основания...
  Молчание.
  - Тебе известен конец? - спросила она.
  - Известны знания, но выбирают их люди. Если бы люди были предсказуемы, Мира бы не было.
  - Люди разрушили первый Мир. Но ты сохранил одного человека, чтобы жить... Важны ли так эти люди, если они всего лишь... пища для тебя? - она почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза. Смысл любой вещи потерял для нее значение.
  - Ты не обязана ничего делать. Люди тоже могут выбирать: жить ли Миру, или умереть.
  Инскримен стал удаляться от нее. Через мгновения она снова была наедине с дождем.
  Уже на следующий день она решила собрать как можно больше таленов для изложения своих планов. Танхет, удалился из действительного мира. Энди отважилась в первую очередь навестить именно его. Это было не из-за уважения - не за что было почитать бывшего правителя; лишь желание объединить всех таленов руководило ею. Но она не знала, как прорваться сквозь его сумасшествие - в приступе неудержимой безумной мысли он мог бы перевернуть Ревен вверх корнями. Но входя в зал крепости на горе Ревен, где она увидела Танхета впервые и где он был сейчас, она поняла, что опасаться нечего: отец ее любимого друга умирал.
  Стража не преградила ей путь, - ни одного живого человека не оказалось вокруг правителя. Туман, застилавший вечер, клеился к стенам, полу, потолку. Здесь было тихо - даже шаги девушки не давали звука.
  В противоположном от входа конце зала на троне поверх каменного постамента восседал дряхлый сгорбленный старец, и кажется, трон был мал для него: широкие одежды, раскинувшись, закрыли собою все сиденье. Едва она подступила к Танхету, как его яркие пронзительные глаза сверкающей синевой впились в ее мозг, пригвоздив ее на месте.
  На какой-то миг она подумала, что в старике остался разум. Но его взгляд был пуст. Там, метаясь друг от друга, вспыхивали немногие, но повторяющиеся образы: Наринья, блестящая непривычным цветом своей кожи в темноте, Фиолетовый лидер, Эрик и Падиф, а затем темнота, прерываемая красными пятнами... И некуда было вставить ее собственное присутствие перед глазами Танхета; но она не усомнилась в правильности своего прихода.
  - Я хочу... Сказать всем, что следует дальше делать... - без приветствий начала она, - И спросить их одобрения, совета, несогласия...
  Энди сморщилась.
  - Ты придешь?
  Он не шелохнулся, но мысли его раздались по всему залу:
  - Синие... синие воды... Откуда они там? - заговорили его мысли.
  - Где? Где синие воды? - мотнув головой, прошептала она.
  - Внутри... Ты видела их - что это? - отрывочно, кидаясь каждым смыслом, спросил Танхет.
  - Что? Что? - задрожала девушка, и руки ее затряслись: океан, безмерный и хмурый, в зимней ночи предстал под огнями Кейп-Тира в ее памяти.
  - Серебристые шпили... - отвлекаясь, проворковал ревен. Дернувшись, он вдруг отвел от нее взгляд и грузно опустил свою спину назад. Взгляд его упал в черный сводчатый потолок, - А я вижу только кровь и боль... почему так больно?.. - и мысль его, зазвенев, вдруг оборвалась и разлетелась на куски, покинув его. Что-то невесомое отделилось от тела Танхета и перешло в Страту, наполнив ее еще одной смертью. Танхет ушел от таленов положенным, гармоничным путем, пусть и в горестных муках.
  Она подумала, как талены воспримут эту смерть. Похоронить отца и сына - не будет ли это слишком для них? Теперь они были обезглавлены и в формальном смысле: ведь Эрик не сможет стать правителем - он просто был недостоин этого. Кажется, теперь никто не был достоин.
  Она качнула головой, словно отталкивая бесполезные размышления. Призвав Квирнара, она подняла тело Танхета и вынесла его из пустующего дома. Едва девушка вышла в лес, как туман облепил ее со всех сторон. Но ревены, дежурившие в кронах, увидели смерть своего правителя. Энди прошла там до самого Приюта. Размеренно, давая каждому понять, что произошло, она прошествовала вдоль лагеря. Она разлила собственное воспоминание кончины Танхета в коллективном сознании. Жители Приюта приняли его спокойно и мужественно. Им было все равно, что будет дальше. Их безучастность означала конец.
  Энди пошла к реке. За ней толпа людей, двигаясь, медленно разрезала туман. Каменный постамент, на котором недавно лежало тело Падифа, уже снесли, а возводить новый никто не помышлял: отчего-то все чувствовали, что сожжение Танхета должно пройти быстро. Ревенский правитель безвозвратно погиб для них еще на погребальном кострище сына, когда разум покинул его душу.
  Тело Танхета висело над рекой. Взгляды таленов, поднявшись, с какой-то тайной мыслью наблюдали это парение. Она невольно разбирала голоса их дум - ей было тошно от их безысходности. И казалось, что теперь любые ее предложения будут восприняты с одобрением.
  Она вскинула руку, в которой трепетала искра огня от одного из костров в Приюте, и тело Танхета оделось в пламень. Тепло, рассеянное в сыром воздухе, овеяло лица таленов и отразилось блеском в их огромных глазах. Туман, пеленая воздушный костер, пытался сомкнуть жар в своих холодных удушающих объятиях, но Энди отталкивала Селемера от Илени до тех пор, пока от старика-ревена не остался только прах.
  - Он не отступит... - вдруг зашумела она в коллективном сознании. Талены один за другим отвели взоры от тлеющих голосов Илени над их головами, и обратили к ней свои помыслы.
  - Фиолетовый слишком одинок, чтобы отступиться от желания, прожигающего его мозг, - запела она в их остекленевших сердцах, - Он один даже среди яриков. Сейчас нужно выжить, и это не значит - остаться в живых, но остаться в себе, - добавила она и остановилась, давая таленам понять смыслы сказанного.
  - Он думает, что мы сломлены и растоптаны, после смерти Падифа, - она безжалостно вырвала из коллективного сознания воспоминания о похоронах ревена, - Но Фиолетовый практичен и бережен, а самое главное, жаден до времени. Нетерпение не заставит его броситься с малым отрядом - наоборот, в следующий раз мы встретим мощную силу...
  - Он такой же человек, как и мы! Я не знаю, почему он живет так долго... Но не ему, а мне Инскримен отдал свои силы и мощь! Я - вален, готовы ли вы следовать за мной?
  Прах Танхета рассыпался вдоль капель тумана и, захлебнувшись, растворился в волнах реки. Талены вздрогнули. Они вдруг поняли, что позабыли свою историю и поверили, что победить врага невозможно. Война стала для них бесконечной, и они уже не ждали изменений.
  - Что же нам делать?
  Энди отправила в коллективное сознание изложение своего плана.
  Скалы опустошены - незачем их оборонять. Хафис обезлюдел - он не представляет невосстановимой ценности. Необходимо удерживать Приют и не забывать про Ревен. Сейчас скала охраняется только стражниками - их мало, но достаточно, чтобы сообщить о приближении яриков. В случае нападения гора станет препятствием, которое замедлит передвижение врагов. Главное - не дать им завладеть Ревен.
  Хотя навряд ли Фиолетовый нападет на скалу - ведь именно этого от него и ждут талены. Выбирая обходные пути, ярицкий лидер может объявиться в любом месте, заняв, к примеру, Бринчатые скалы. Таленов слишком мало, и куда бы не ударил враг, они смогут оборонять Приют, прикрытые с юга Ревен, с севера - Хафисом, с востока - плоской степью, с запада - самой крепостью. Дозорные на Тревирос Размази успеют предупредить сознание Энди об атаке.
  Крепость Приют надо укрепить: построить земляной ров, устроить больше кострищ, наполнить резервуары водой для ледяных копий, сделать больше мест для лучников и поставить частокол, вырыть ямы-ловушки и прикатить с Ревен валуны, чтобы метать их в яриков.
  ***
  Через три дня после смерти Танхета талены уже завершали эти укрепления. Дозорные были на постах. Легко ступая по сырой и увядшей траве, она двигалась в Хафис. Что-то словно подсказывало ей, что у нее слишком мало времени до нападения, и она не могла больше откладывать разговор с Лераном. Он был единственным, кто остался жить в лесу.
  Когда она достигла леранского убежища, сердце сильно и часто сотрясало ребра, а глаза расширились в страхе, что Лерана не окажется на месте. Ведь она не могла шпионить за его мозгом: он скрывался от нее в Страте так же хорошо, как пыль в ночи.
  Дом был пуст. К счастью, на пути в Приют она встретила лекана, который видел Лерана - он направился в Бринчатые скалы, чтобы там уничтожить Сонмище.
  Серые и мускулистые глыбы Бринчатых скал смотрели на небо оскалом своих утесов. Склоны изгибались так, будто хотели подцепить тучи своими крюками. Здесь не было травы или деревьев - только мох и лишайник. Энди отпустила Кристо и зашла под тень нависавших зубчатых вершин.
  Она почувствовала действия Лерана. Он расшатывал Сонмище, вытрясал из него остатки энергии и концентрировал их в себе. Она слышала, как гудят камни. Они вибрировали в Страте и, кажется, дрожали в Инскримен. Но как только Леран закончил - вдруг стало тихо и мертвецки спокойно. Скалы будто потемнели, острота их очертаний притупилась.
  Она физически нашла лекана в центре четырех деревьев, некогда с пышными кронами, но сейчас завядших. Он поворотился к ней: даже в Инскримен его фигура расплывалась перед ее глазами. Когда его черные глаза устремили на нее ровный взгляд, она вздрогнула: его лицо, казалось, состояло из тумана - она просто не могла разглядеть его черты. Но по-прежнему невероятная, противоречащая красота, видимая лишь таленскому взгляду, одевала все его существо. Подступая ближе к Лерану, она чувствовала невысказанную привязанность к нему.
  - Зачем тебе это? - спросила она.
  Он покачал головой и еще несколько минут молчал. Он словно проглатывал забранную у Хранилища энергию, и разум его не мог говорить, как горло, занятое пищей.
  - Мне - ни к чему: я в Инскримен не для того, чтобы брать, а чтобы хранить и отдавать. Это понадобится таленам, - наконец собрался с ответом Леран.
  - Я думала о том, что ты мне сказал о яриках. Их сознание подчинено Фиолетовым... и сознание таленов - косвенно. И я не представляю, что может напомнить им о мире. Кажется, невозможно обойтись без победы или поражения.
  - Именно... - вдруг влился в ее мозг Леран, - Напоминание!
  - Напоминание... Ярикам нечего вспоминать, - заметила она.
  - Но есть, что узнать.
  - Невозможно будет раскрыть для них смысл оснований, даже если на них набросится все коллективное сознание таленов, - нахмурилась девушка, - Более того, ревены и леканы пропитаны ненавистью к врагам. Кажется, что единственный метод покончить с этой войной - это убийство.
  Леран скорчился лицом и отвернулся от нее. Воздух затрепетал вокруг его тела, отодвигаясь от масс энергии, которая была в нем.
  - Убийство хоть одного не изменит ситуацию... Вслушайся в себя - ты противоречива, не понимая, чего действительно хочешь, - зашумел он, по-прежнему на нее не глядя.
  - Я хочу благополучия таленов... Хочу мира для Инскримен... - протянула она.
  - Так того или другого? - хитро обвел он ее вокруг собственного ответа.
  - Я хочу, чтобы люди остались живы. Я хочу, чтобы они научились жить в мире.
  Леран кивнул и замолчал.
  Энди снова вернулась к лидеру яриков.
  - Но как он может жить так долго?
  Неожиданно какое-то рокотание завибрировало от сознания Лерана. Расслышав глубже этот странный шум, она с удивлением поняла, что разум Лерана смеется. Ни одной черточки не изменилось в его лице.
  - Сколько не старался, я не мог понять этого, - признался он, - Потому что сам Инскримен до сих пор крайне этим удивлен, - добавил он.
  Энди нахмурилась.
  - Я смогу узнать, почему он здесь, потому что мы из одного мира, - сказала она.
  - Так сделай это.
  И тут, словно вопль, острой стрелой в ее мозг проник крик самой южной башни Трэвирос Размази, и душа Энди разорвалась вместе с этим сигналом: на горизонте Зимы на юге появилась ярицкая армия.
  Мерный, стройный шаг, но невероятно быстрый: земля почувствовала его первой и зарыдала, потому что ярики не шли. Но были всадниками. Целое войско конных врагов двигалось точно на северо-восток, к Приюту. Не тяжело экипированные, но перепоясанные множеством кожаных ремней, на которых болталось оружие. Каждый в остервенении, но с едва двигающимся лицом - лишь глаза сияют безумием. И Фиолетовый с ними: он обвит пламенем своего цвета, и, кажется, сине-красная звезда катится в начале войска...
  Защитники башни разорвали с ней связь - они спасались. Подхватив свои тело и душу, девушка мысленным толчком послала сигнал в Приют. Не прошло и двух минут, как огромные костры вспыхнули в лагере высоко и яростно. Убежище таленов наполнилось лязгом и топотом.
  Развивая максимальную скорость бега, они с Лераном помчались к Приюту. Она быстро расставила скромное таленское войско по периметру Приюта. Ее команды исполнялись быстро и без лишних мыслей.
  Ярики уже преодолели половину своего пути, а она едва добралась до Приюта. Мысли потянулись к каждому уголку ее заповедного дома, прощупали каждого человека, готовящегося к схватке. И хоть она не уверена, насколько сработают ее оборонительные планы, но от главного вражеского оружия устрашения - электричества, - она освободит таленов.
  - Я возьму на себя, - раздается в ее голове спокойный, всегда бесстрастный голос, и она безоговорочно соглашается. И яркая белесая тень, едва уловимая в Страте, проносится сквозь ее взгляд, и леканский вождь через несколько минут оказывается посередине длинной вырытой траншеи.
  И тут затишье. Словно во сне, расплывчато и мельком, она видит первые ряды врагов: лезвия оружий, оскалы зуб и трепещущие в их одеждах синевато-белые искры. Мощный толчок энергии входит в Селемера от Хранилища Лерана и выталкивает воду из реки в канаву, и серые брызги быстро обдают свежие края рва. Костры перетягиваются друг с другом тонкой пламенной ленточкой, светящейся в воздухе, тетивы луков натягиваются у нее за спиной. И тогда само ее сознание, уже забывая испрашивать разрешения ее воли, начинает действовать. И любая мысль утрачивает свое значение. Хранилище ее снов открывается.
  Земля под копытами ярицких коней дрожит. Она, проникая вглубь основания, чувствует взрывы в своем сознании, и тогда земля под врагами начинает вздуваться. Но неожиданный обратный толчок вызывает у девушки потемнение в глазах: ее сила, направленная на сотрясание земли, вдруг расшибается об какой-то невидимый щит и лишь слегка подбрасывает ярицких коней, но те от охватившего их страха несутся вперед еще стремительней. Она видит Фиолетового лидера, управляющего каким-то магнитно-силовым полем, по которому движется его армия.
  Первые ряды яриков уже должны видеть ров. Фиолетовый вдруг засверкал ярче прежнего, и она напряглась: неожиданно предчувствие какой-то ошибки, совершенной таленами, овладело ей. Почти в ужасе она наблюдала, как Фиолетовый расходится в размерах своего электрического облачения, а потом взгляд ее метнулся к Лерану. Она почувствовала, как он уже заключил договор с Селемером. И тогда, когда электрическая полоса объяла почти все пространство между двумя войсками, стена воды из рва с громким всплеском поднялась вверх, встретившись с разрядом громким треском.
  Этот звук взорвал ее ушные перепонки, а в мозг отдало острой, но кратковременной болью. На какие-то секунды водяная стена, закрывшая таленов от ужасного удара, осветилась прекрасным белым свечением, в которой лопались голубые и розовые искры. Словно небо, одетое промерзлыми красками зимнего холода.
  Невероятное сияние продолжалось до того, как Фиолетовый не выдохся. Леран отпустил стену и сбил ею несколько рядов врагов. Следующие всадники, едва перепрыгнув через ров, напоролись на огненную преграду, которая парила в нескольких сантиметрах над травой - Энди приказала Илени и Квирнару, и огонь появился на одеждах яриков.
  Лошади завизжали, враги захрипели, огонь одеялом накрыл ярицкие головы, но Фиолетовый лидер хлопнул в ладони - и силовая волна сдула пламя.
  Она увидела, как огненное цунами надвигается на таленов, она позвала Квирнара, и огненный столб поднялся в небо между двумя силами, распорол его, почернел и в белой вспышке разорвался. Она смогла удержать взрывную волну, талены остались на местах, а вот враги попадали с коней. Лучники на стенах Приюта натянули стрелы и пустили лавину.
  Энди с остервенением глядела на груды мертвых ярицких тел и лошадей. Некоторые из животных вовремя сбросили своих седоков и сумели спастись. Глаза девушки застилал кровавый туман. Любовь Падифа, колыхавшаяся в ее душе, не могла ее успокоить: ее мысли тряслись от негодования. Она чувствовала каждую жизнь, которая уходила из Инскримен - это был пронзительный крик в ее голове.
  Пройдя сквозь несколько слоев Страты, она будто оказалось в чем-то вязком и скользком, но лишь на мгновение, потому что потом ее сознание освободилось и повисло в неопределенном пространстве. Она по-прежнему слышала шум битвы, но это было больше похоже на шум дождя об поверхность воды. Она видела какие-то пятна, и лишь догадкой понимала, что это фигуры яриков и таленов - но они не были расположены так, как в Инскримен - они были повсюду, сплетаясь и меняясь местами постоянно. А еще, кроме людей, здесь было много других пятен: все они двигались и сплетались друг с другом - непрекращающийся синтез, но не порождающий чего-то нового..
  Не стоило гадать, кто вырвал ее в этот уровень Страты. Девушка не могла различить даже своего присутствия здесь - она тоже перемещалась вместе с остальным населением мира, сливаясь с ним, но не чувствовала при этом почти ничего, кроме Лерана.
  Леран не разговаривал с ней. Он был здесь везде. Здесь не было разделений: все, что могло случиться, было тут. И он показал ей: два черных силуэта, два сгустка информации. Эти две черные сферы резко выделялись в размазанном пространстве этого уровня - они были созданы искусственно. И она, наблюдая за ними, теперь не сомневалась.
  Он выбросил ее отсюда. Треск и вопли снова взорвали ее мозг, но она вновь обрела самообладание.
  Она вздернула голову, а взгляд распорол воздух, одним толчком прорываясь к новому ярицкому наступлению. Кажется, за минуту вся ярицкая армия успела переместиться на юг и теперь наступала в обход мертвой кучи тел своих соплеменников, разделяясь на два фланга. Фиолетовый хотел взять Приют в кольцо.
  Кажется, никто из таленов не погиб. Леран затерялся, и она не могла его отыскать. Она отдавала команды по защите подступов к Приюту. Часть лучников на стенах перемещалась ближе к Ревен, несколько вспомогательных отрядов мечников выходили из крепости, ожидая сражение на равнине. Другие талены продолжали обстреливать ярицкую армию, которая наступала с севера. Там на битву вышли уже пешие войска таленов.
  Но на южной стороне ярики будто и не собирались нападать на крепость. Они быстро перемещались к востоку. Целенаправленность их действия вдруг прояснила перед Энди ситуацию: эти ярики не хотели взять Приют. Они хотели завладеть горой Ревен.
  Фиолетовый обхитрил ее. Он решил напасть сразу на два объекта. Почему то эта вероятность не пришла ей в голову.
  На короткое мгновение она растерялась. Боль Инскримен продолжала вливаться в ее голову и мешала соображать, но она не могла ограничить эти потоки информации. Она чувствовала, как тяжелый звук между скалой и ярицкой армией становился все короче, с каждым их шагом.
  Талены еще могли успеть перекрыть неприятелям дорогу. Но разумно ли это? А если еще одна армия нападет на Приют с другой стороны - тогда талены не победят ни там, ни здесь. Если их возьмут в осаду в крепости, они смогут там продержаться... Но если Ревен будет захвачена, талены навряд ли отобьют ее обратно и тогда им точно конец...
  Энди приняла решение. Она скомандовала половине защитников Приюта быстро перемещаться наперерез ярикам у скалы. Ревен не должен допустить своего пленения. Ведь отсюда, давным-давно, спустился на битву вален.
  Валуны со склонов горы снялись со своего места, следуя ее зову. Тяжело перекатываясь по мокрому мху и скользкой траве, камни не шумели - только она слышала глухой гул их движения в Страте. Всего лишь закрыть проход к Ревен и дать таленам время подойти ближе...
  Ярики увидели валуны лишь тогда, когда камни с грохотом и треском ломающихся деревьев вырвались из извилин леса и с удвоенной валеном скоростью понеслись на них. Энди услышала крики и ржание лошадей, а затем Страта дернулась в ее сознании, и множество ярицких душ вдруг покинули тела: зависли немного в пространстве, потерянные, а затем медленно исчезли.
  Камни, пронесшись сквозь ряды врагов, понеслись к реке - она воззвала к Ламару, чтобы остановить их. Столкновение двух оснований прожгло ее мозг, и валуны, окровавленные, остановились. Теперь вражеским всадникам приходилось объезжать преграду, чтобы попасть к горе: они сталкивались друг с другом в спешке, падали с коней, кричали что-то.
  "Скорей, скорей!" - тихим шепотом сквозь коллективное сознание распространился ее настойчивый призыв, но ревены с леканами успели пройти едва ли полпути до скалы.
  Энди бежала вслед за таленами к Ревен. По пути ее подхватил Кристо. Она снова позвала Ламара - и множество взрывов всполошили землю между яриками и горой. Люди начали разлетаться в стороны. А из нагорного леса вышли ее стражники: слабая сила против армии, но они стали обстреливать захватчиков стрелами и воздушными атаками. Приют также продолжал держать оборону.
  Вален взрывала землю до тех пор, пока талены не выстроились перед горой в боевых позициях. Энди слышала их мысли, и все они были о жизни. О жизни той, которой они жили прямо сейчас: неважно было, что будет потом - им просто хотелось жить.
  Она спешилась, отослала Ветра и встала рядом с мечниками. Незаметно Леран оказался рядом с ней. Не обронив на нее ни одного взора, он неспеша обнажил свой длинный меч, который сиял холодным огнем. Ее Искар Хэтрум, будто откликаясь на зов Лерана, обагрился внутренним свечением. Она хотела спросить лекана о чем-то, но не могла вспомнить, о чем именно: неведомая просьба повисла в ее сознании, будто кто-то нашептывал ее. Но когда первые ярики напоролись на пеших таленов, она перестала думать об этом. Ударная группа таленов позади начала сбрасывать неприятелей с седел - лошади, лишившись наездников, уходили на юг. Началась рукопашная.
  Эта часть врагов не была облита водой, поэтому от них можно было ожидать электрических ударов. Энди обратила свои мысли к Селермеру - река была неподалеку, и она могла еще выставить заслон, но опоздала. Над наступающими возник электрический купол.
  Но вдруг прозрачная переливчатая стена поднялась над головами бойцов. Это была вода. Небо, прикрывшись ею, стало словно ближе. Ярики заметили ее лишь тогда, когда водное облако обрушилось на них всей силой своего веса. Визг и рык раздался во вражеской армии, которая оказалась парализована собственным оружием: люди затряслись в судорогах, а животные упали, парализованные электричеством.
  Восторженная, Энди вспахала все коллективное сознание, чтобы выявить творца этого шедевра. Знакомое сознание, наполненное дерзостью и колючей прямотой, встретило ее похвалу: Наринья, облокотившись на свой меч, тяжело дышала, но еще готова была поднять оружие.
  Энди улыбнулась. Впервые за много дней.
  Первый ярик, напоровшийся на ее меч, познакомился с ним слишком скоро, чтобы едва успеть почувствовать резкое кровоизлияние в свой мозг. Следующего она убила не сразу, потому что он нападал сзади, рассчитывая прорубить ей голову. Однако ярик не знал, что нарывается на саму вален, с которой был весь мир: Энди нельзя было обмануть, потому что взор ее в Страте охватывал все пространство вокруг. Сбив ярика с ног, она на мгновение подумала о том, что, если бы не ее таленские способности, то она была бы мертва. И меч девушки вонзился в живот лежащего. Третья ее цель, неожиданно появившаяся сбоку, должна была погибнуть от удара клинком в подмышки, но чья-то стрела опередила Искар Хэтрум, проткнув ярику горло. Энди развернулась и поспешила на помощь малой группе таленов, на которых наседал целый отряд врагов.
  Кажется, не было конца наступающим ярикам. На месте убитого, словно по волшебству, появлялся другой, и уже два раза Леран поднимал воду из реки, чтобы обезвреживать прибывающие полчища яриков, которые несли с собой электрические щиты. День клонился к западу, а талены, наоборот, отходили к востоку. Неудержимо, но они отступали, становясь под тени Ревен. Скала мрачно и хмуро следила за своими подопечными, и, казалось, постепенно оживала, чтобы защитить себя и таленов. Но это лишь чудилось воспаленным таленских умам, потому что гора не могла сдвинуться с места, а просить камни скатываться со склонов было смертоносно уже для самих леканов и ревенов.
  Нескольво раз Энди, накапливая энергию погибших бойцов, подрывала землю, чтобы лишить яриков и опоры, и жизни. Она не могла устроить землетрясение: талены и ярики смешались, а с горы мог сойти камнепад. Сражаясь, она продолжала сбрасывать всадников с седел до тех пор, пока не иссякла конница; она пристально следила за каждым уголком битвы и успевала раздавать приказания, если требовалось; кроме того, ей все-таки ранили правую руку, поэтому орудовать пришлось левой, что было для нее не критично, но непривычно. Наринья и Леран старались помогать ей, но первая уже выдохлась до той степени, что могла бороться только врукопашную, а Леран словно пропадал куда-то, растворяясь невидимкой в коллективном сознании. Так, они медленно приближались к горе, удаляясь от реки. Скоро стало невозможным брать от нее водные покрывала. Поэтому Энди приняла решение, которое созрело быстро и, как это всегда кажется в отчаянных ситуациях, неизбежно: если уж отступать, то следует уходить под прикрытие одного особого перехода, где есть и вода, и защитный камень.
  Это была огромная пещера, скрытая водопадом. В дальней стене пещеры скрывался узкий проход, устланный песком и освещаемый редкими факелами, через который Эрик когда-то пронес ее к Падифу. Этот туннель выводил к срединным склонам Ревен, ближе к правительскому дому. Он был слишком узок, чтобы совершить через него отступление к дворцу, но там был неиссякаемый источник воды и круговая защита камней. Конечно, она тем самым загоняла таленов в тупик, из которого только один выход - победа, но иначе они рисковали быть спаленными электрическими ударами, попав в окружение. Удобнее было бороться с маленькими группами врагов, постепенно проходящими в пещеру, пока остальные вражеские отряды толпятся сзади и испытывают атаки ударной таленской группы из тыла.
  Поддаваясь прочь от Приюта, Энди не могла не думать, что ярики присоединяться к атакующим крепость. Но там таленский отряд мог удерживать врагов, пока не наступит конец здесь, под кровом Ревен. А если он наступит... То удерживать время не будет надобности. Время... Как грубо оно всегда шутит с людьми, притворяясь, что будет бесконечным.
  Таленское войско начало быстро отступать, чем немного ошарашило яриков. Скорее всего, они ожидали ухода к Приюту, а вместо этого защитники сами расчистили им путь к крепости, поэтому, как и думала Энди, некоторая часть вражеской армии отделилась и быстро направилась к крепости. Энди послала мысленный сигнал оставшимся там бойцам. С тяжелым чувством проследив все их манипуляции, девушка насилу оставила их, возвращаясь в свое физическое присутствие в Инскримен. Теплая, жухлая трава касалась ее рук, ласковое прикосновение Ламара вален ощущала сознанием, и какое-то неиссякаемое спокойствие, смежное с мудростью, разливалось в ее мозгу. Старая теория о том, что все, пусть самое мелочное, имеет свое значение в развитии жизни, и люди встречаются не просто так - мелькала в ее мыслях.
  Мысли, кажется, становились четче в ее голове. Она, созерцая нависающие над их головами своды пещеры, слышала томление воды, чувствовала запах мха, ощущала, как наполняется влагой воздух. Тогда она ощутила еще кое-что: запах горелой плоти, слившийся с едкими и острыми парами раскаленного металла. Сердце ее застучало медленнее, и она, расчищая мысленный проход сквозь борющихся таленов и яриков, пронеслась ко входу в пещеру, на краю которой она увидела его: его доспехи въелись в кожу, а кровь смешалась с расплавленным железом. Ошметки его век едва прикрывали расширенные глаза. И, кажется, ничего на этом лице больше не было, кроме этих горящих безумным голубоватым пламенем глаз. И они прорезали толпы борющихся насквозь, упираясь прямо в нее. Энди дрогнула под этим взглядом, в котором не было ничего человеческого.
  Ярики, замечая своего ужасного вождя, в страхе опускали оружие и расступались. Они становились легкой добычей для таленов, но от этого все равно не двигались. Несколько стрел полетели в Фиолетового лидера, несколько мечей попытались преградить ему путь. И как только он убил талена в этой пещере, ярики будто вышли из оцепенения и битва возобновилась.
  Леран без устали выставлял перед яриками щиты из воды. Талены разместились вдоль небольшого озера, и в их мыслях не было страха. Даже тогда, когда Фиолетовый вошел в таленские ряды, разбрасывая одного бойца за другим, как кукол - и тогда они не испугались.
  Ярицкий лидер убивал, словно не замечая. Вокруг него было силовое магнитное поле - он даже не дрожал, когда талены пытались сбить его с ног воздушным толчком или струей воды. Они просто шел к Энди. Она не могла не замечать его. Она уже не видела крови, стекающей по ее мечу, уже не слышала визг погибающих рядом с ней яриков. Все слилось в салат из скрежета, топота, криков и всплесков, а слабо освещенная пещера превратилась в багрово-черное пятно. Люди убивали друг друга нещадно, за выживание. Никогда эта война не уйдет бесследно, пока сознания участников обеих противоборствующих сторон не поймут свою принадлежность друг к другу. Пока вирус, охвативший их мозг, не будет поражен.
  - Леран! - позвала она, и ее мысль, как дыхание призрака, обдало ледяным холодом сознания дерущихся бойцов, - Леран! Мне нужна твоя помощь!
  Еще нескольких она убила, еще многих уничтожил Фиолетовый, когда спокойное, обрамленное белыми волосами лицо не предстало перед ней. Создания, смотревшие через глаза Лерана на мир, словно задыхались в разуме своего хозяина, и его взгляд снова расплылся черными пятнами; но как только он приблизился к ней, мощная волна исходящей от него энергии обдала девушку.
  - Мне нужно вернуться, прямо сейчас... - только и подумал она, и тут лекан схватил ее за запястье и утянул куда-то вниз, далеко в Страту, на уровень источника его мощи.
  - Откуда ты знаешь, что поступаешь правильно? - спросил он повсюду.
  - Я не знаю... - призналась Энди, и мысли ее текли быстро, требуя быстрых действий от Лерана.
  - Просьба, как договорились с тобой, будет исполнена, - только и произнес Леран, как Страта вокруг нее дернулась, словно что-то большое и неповоротливое было впущено внутрь нее.
  Стало тихо и пусто, а затем мозг девушки словно расширился и осветился болью. Будто получив сильный удар в грудь, она ничком упала на спину и ударилась об камень лопатками. Дыхание застряло в горле, она перевернулась, закашлялась, и крики, вопли и лязг металла с удесятеренной силой обрушились на мозг. И едва чувства вернулись к ней, как разум пронзила жгучая боль, словно что-то вертелось там, не находя покоя: сторонний, не принадлежащий происходящей битве шум оружия застелил ее сознание.
  Шатаясь, она с трудом поднялась, силясь рассмотреть, что происходит: Фиолетовый увяз в группе мощных таленов. Оборачиваясь в поисках Лерана, она вдруг увидела его, сгорбленного и на коленях: его голова поднялась и взгляд совершенно чужих, но в то же время будто бы просто позабытых глаз попал в ее разум.
  - Они карие! Они совершенно карие! - прошептала она.
  Это был Леран. Все тот же, с такими же резкими и угловатыми чертами лица, с теми же белесыми прямыми волосами, с тем же спокойным, невозмутимым выражением, с той же силой, вибрирующей вокруг него, как будто весь Инскримен и Страта стали его кожей. Но снизу вверх на нее взирали совсем другие глаза. Глядя в них, она наконец признала то, что давно витало в ее сознании, но не становилось реальностью, потому что не видела настоящего облика Лерана. Она поняла, что любит. Именно так, как должно: не для себя, но для него.
  Энди открыла рот, чтобы сказать что-то - она и сама не знала, что именно. Мысль ее запнулась о грохот бойни, о выжидающий взгляд Лерана, который смотрел на нее пристально, долго. Он поднялся, крепко обхватил ладонью черенок меча и снова стал воином. Но в нем исчезла предрешенность каждого его действия: его ожидание свершилось, и теперь он действовал, как и остальные, в неведении. Энди, рассматривая его, не верила, что все было известно ему заранее.
  - Ты знал все заранее, все, что будет со мной?
  - Нет, - ответил он, - Предполагал, - и, отвернувшись, вырвал из чрева ближайшего ярика кишки.
  Она бросилась в гущу битвы. Прорываясь сквозь комок человеческих тел, она с трудом уничтожила нескольких яриков, посмевших преградить ей дорогу.
  - Трамер! Трамер! - закричала она и мигом нашла его. Он отчаянно боролся сразу с тремя противниками, проявляя как таленские, так и бойцовские умения.
  Она быстро перерубила его противников. Он лишь коротко кивнул и развернулся, чтобы продолжить сражаться. Но она сжала его плечо, намереваясь увести с собой. Трамер, словно его ошпарили кипятком, отшатнулся от нее, в страхе расширяя глаза.
  - О Селемер, что это? - вскричал он, от моментного шока, потрясшего его ум.
  Энди растерялась. Не было возможности объяснять все здесь, но она не хотела тащить его силком. Вихрь опасений за его жизнь прошелся вдоль ее разума еще раз. Она не могла заставить Трамера идти с ней - она должна была все объяснить. И тогда она сделала то, что ранее не позволяла себе: мощным ударом она прорвала любую защиту сознания Трамера и одним толчком закинула в него все, что ему нужно было знать.
  Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он справился с обрушившимся на него сгустком информации. Она ожидала отрицания, шока, смятения, всего, что могло задержать их и подставить под смертельный удар какого-либо ярика. Однако случилось то, что бывает с отчаянными людьми: Трамер не стал задавать вопросов, он лишь томно и печально взглянул на нее и бросился бежать - прочь от сражения, на юго-восток. А Энди, чуть не заплакав от горечи и сожаления за то, что бросает таленов в пылу битвы, пустилась его догонять.
  - Все равно погибать, вален!
  Ночная темнота скрыла их от пылающей резней пещеры. Воздух густым дождем скрыл шум их шагов, а ветер развеял запах их разгоряченных тел. Сырая земля лишь немного чавкала под их быстрой и едва заметной поступью. Луна, скрытая за низко нависшими тучами, не могла оставить за ними тени. Битва осталась позади, но она продолжала ощущать, как дребезжит воздух над головами сражающихся в пещере, как свищут стрелы со стен Приюта и рокочет разгневанная земля, наполняясь кровью дерущихся, как вспыхивают в ничего силы умирающих.
  Их путь был недолог - после того года, который она потратила в Инскримен, казалось необычным, что решительная тропинка ее в этом мире оказалась столь коротка. Скоро они увидели черноту, которая выделялась даже в непроглядном мраке этой мокрой ночи. Ни один из них не испытал страха, как должно было бы быть, потому что они несли к Мертвому озеру что-то, намного более мощное. Путники остановились у самого берега и на минуту задержали неподвижные взгляды на воде. Озеро, словно почувствовав их намерения, вдруг пришло в движение, и мелкая рябь достигла берега. Оно приглашало их, и это движение вселяло в Энди уже давно знакомое и болезненное ощущение предрешенности всего этого.
  - Не стоит сомневаться, вален, - тихо проговорил Трамер, и взгляд его огромных глаз поднялся на девушку.
  Она не успела ничего подумать. Трамер взял ее за руку. Когда их кожа соприкоснулась, она почувствовала, как разрастаются искусственные воспоминания в ее сознании. Трамер рядом с ней затрясся, и запястье его сдавило ее ладонь до боли, которую она уже не смогла почувствовать. Мертвое озеро приблизилось к ней словно само собой. Словно импульс, энергия Трамера просочилась сквозь ее тело в мозг, делая чужую память реальностью. Сгустки энергии озера сделали эту реальность ощутимой. Жаркая боль охватила ее сознание, и тут она перестала существовать.
  ...Она везде, и в кристаллах льда, медленно спускающегося к сугробам. Она пар, вырывающийся из чьих-то легких в холодное пространство. Она серое небо, которое видят ее широко распахнутые глаза. И лед уже падает на ее лицо, став снегом, оседающим каплями на ее щеках. Она есть. Она жива. И вокруг нее раскинулась зима.
  http://firstmann.ru/
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"