Допустим Блок и Цветаева были знакомы... тогда причем здесь Достоевский... Просто я сильно выпил и сильно закусил. От того что сделал все "сильно" захотелось почитать стихи... Читать их было некому. Позвал соседа. Сосед мой алкоголик, но приятный. Жизнеутверждающий тип! Пусть не самый умный, да и стихов не поймет, зато компанию составит, не пристала Народным артистам стихи сами себе читать.
Начал я с Великого, тоесть с Блока... сосед быстро догнался до восприятия Александра Александровича и даже поддержал отличным баритоном "Ты право пьяное чудовище"... Ну, решил я, про истину в вине каждый школьник знает, а вот "я проводы вверяю проводам и втелеграфный столб упершись плачу" Цветаевой... Знает ли Марину, мой алкоголик?
Оказалось знает... и сознаюсь гораздо больше чем я. Был в Елабуге, знаком с дальней родственницей... Удивительно! Но спивающийся субьект превращался на моих глазах, не только в нормального человека, а в интересного, знающего человека.
Ах! Как он читал стихи, без надрыва, но так душевно. Я актер, и я принижен. И кем?
Обычно зло разбирает меня рюбки после десятой, так вот тогда разобрало после восьмой. Заговорил с ним о Достоевском. Он поддержал. Заговорил о Гоголе, по творчеству которого будучи студентом литературного писал дипломную работу. И опять алкоголик засыпал меня как студента.
В конце концов двенадцатая рюмка всегда разжигающая во мне любовь ко всему миру, была принята на грудь. Я решил закончить поэтический вечер крепкими обьятьями, но вспомнил, что имени алкаша так и не узнал.
- Ну... ты брат... как тебя там..эээ
- Всеволод Вознесенский
- Эээ Севы хы.. эээ... хороший ты мужик...А чем ты пожизнь за..Ий заиммался?
- Кем работал?
-э Иии А АГа
- Я литературным критиком был, раньше...
- И эт че правда?
ЧИСТАЯ! Не то чтобы я бросил пить или там... еще глупость какую совершил... просто представил... Вот так же лет через пятьдесят буду жить здесь же на Арбате, сопьюсь, пригласит меня какой-нибуть студент театрального в муках творчества... и захочет повыпендриваться передо мной... Тут -то я Стойкий и в десяти и к двенадцати рюмкам, покажу ему силу искусства. Вот она прелесть жизни... Истина она все там же...