- Я не был бы Октавиусом, если бы снова не решился прибыть, после долгого отсутствия, в Силифке, что стоило мне огромных усилий, сопряжённых даже с риском для жизни, - произнёс Октавиус, глядя в зеркало на себя, бреющегося опасной бритвой, которая была уже много лет ежедневно по утрам его молчаливым собеседником, впрочем, как и помазок. Если в чём-то между бритвой и Октавиусом происходили разногласия, она тут же оставляла небольшой порез на его щеке. Нет, бритва не желала вреда Октавиусу. Она таким надрезом предупреждала его, что надо быть весьма осторожным, ответственным к тому, что он говорит. В таких случаях их отношения смягчал помазок с обильной мыльной пеной, заглаживая едва заметную ранку. В ходе бритья Октавиусу было приятно с ними общаться, чем со многими людьми, которым надо было повторять прописные истины, что-то уточнять, расшифровывать. Бритва, сделанная из тонкого лезвия клинка древнеримского легионера, и помазок из гривы лошади, очищали не только его лицо, но и бодрили, вселяя уверенность в том, что он планировал совершить днём.
Наконец-то, в этот наступивший день, приближаясь к Силифке, стали появляться руины древних поселений, небольших крепостей, развалины их стен, молчаливо смотрящих на Октавиуса, которому казалось, что все эти строения давно уже ждут его прихода, излучавшие, словно живые существа, а они для него были, действительно, живыми, энергетику скалистых камней. Входя в умиротворённый, тихий Силифке, Октавиуса охватывало, несмотря , что он был в нём уже раньше, трепетное волнение. Воздух над городом был чистый, прозрачный, переполнявшим его лёкие, сердце, кровеносные сосуды, проникая через ноздри, кожу, глаза, и Октавиус становился частью благотворной ауры, что висела над городом, над крепостью Алекасандра Македонского, стоящей на высокой горе, над зеленоватой, бурной рекой Гёксу. Точно такая же аура висела над Силифке не только два тысячелетия,но и четыре тысячи лет назад над поселением, что находилось раньше на месте Силифке. Осознавая это, соприкасаясь с окружающей средой, Октавиус являлся и сам частью того далёкого времени. Понимали ли люди, идущие рядом с ним, понимали ли они, что, как и он, являются частью эпохи неолита? А почему бы и нет, почему кто-то из них лишён подобного ощущения? Всё может быть в этом чудесном городе. Пройдя по каменному древнеримскому мосту, слева от которого Октавиуса ждала в скверике святая Текла (Фёкла). Своими выразительными глазами, ласковым взглядом она радовалась его приходу к ней. Октавиус трогательно дотронулся до её руки, передавая мысленно свои чувства, надеясь, что на следующий день он посетит подземную церковь Теклы. Однако утром сильные порывы и дождь помешали ему это совершить.
- Да, дамы и господа, - приготовившись бриться, обратился Октавиус к бритве и помазку, - посещение пещеры, где некогда жила Текла (Фёкла), откладывается, к сожалению. Но я непременно побываю там. Я должен увидеть своими глазами её убежище, дотронуться руками к её жилищу, ощутить воздух, которым дышала эта удивительная женщина, первая в мире христианка. Только там я вплотную приближусь к ауре, энергетике Теклы, которые, несмотря на почти прошедшие две тысячи лет , конечно же, присутствуют в пещере. Ведь она же святая.
Но и на следующий день посещение подземной церкви Октавиусу снова пришлось отложить. Его сын предложил побывать в Алании, куда он ехал по своим неотложным делам, проехать по известной дороге Д-400, ещё со времён римского императора Траяна, вдоль средиземноморского побережья, полюбоваться его сказочными красотами, на котором можно посмотреть заодно и на невиданной красоты крепость Мамуре, тоже основанную древними римлянами. Эта интересная поездка заняла три дня. Вернувшись в Силифке, нестерпимая жара под пятьдесят градусов не позволила Октавиусу направиться в сторону подземной церкви. И лишь через четыре дня, когда жара спала, он, наконец-то, смог осуществить свою заветную мечту.
Войдя на территорию всемирно известного исторического места, перед Октавиусом и его сыном открылась, похожая на разрушенную часть крепостной башни, высокая стена из каменных блоков.
- Это часть большой церкви, которая была воздвигнута в пятом веке православными христианами в честь святой Теклы (Фёклы). Столетние исторические события и природные катаклизмы разрушили её. Видны на десятки метров многочисленные валяющиеся фрагменты церкви, - пояснил Октавиусу сын.
Обогнув высокую церковную стену, Октавиус увидел небольшой арочный свод, тоже из блоков. Это и был вход в подземную церковь Теклы (Фёклы), построенную в начале четвёртого века. На следующий день, утром, бреясь, Октавиус делился своими волнующими впечатлениями со своими молчаливыми постоянными спутниками, опасной бритвой и помазком:
- Ступая на первую каменную ступень, выщербленную, треснутую, как и последующие ступеньки узкой лестницы, по которой за тысячу семьсот лет ступали тысячи и тысячи христианских паломников, чтобы приблизиться к божественному духу первой христианки в мире, найти убежище, спасение от всего неправедного, злого, что с ними происходило до этого на земной поверхности, лестницы, ведущей под землю, в подземную церковь Теклы (Фёклы), я испытывал огромное волнение. С каждым шагом я приближался к пещере, где несколько лет, живя в затворничестве, молясь за всех униженных, оскорблённых, больных, убогих, несчастных, находилась божественная женщина. Каменные ступени сменились деревянными. Наконец, появился проход, по обе стороны которого были выложены очень большие каменные блоки. В конце прохода, освещаемого тусклыми светильниками, была установлена икона Теклы (Фёклы), а слева виднелось несколько небольших её пещер. Остановившись у края одной из них, я замер. Именно здесь жила Текла (Фёкла). Мне понадобилось прожить долгую жизнь, чтобы оказаться в этом святом месте. Там я долго стоял, видя выразительные глаза святой Теклы (Фёклы), смотрящие на меня. Вся моя жизнь, со всеми её радостями и горестями, достижениями и поражениями, ошибками и успехами, в этот момент казалась мне настолько незначимым явлением, что не хотелось выходить из этого подземелья, остаться навсегда в нём, в этом спасительном убежище от всех мерзостей, продолжающих происходить, несмотря на прошедшие два тысячелетия, дыша тем же приятным прохладным воздухом, которым дышала и Текла (Фёкла), оставившая навечно в этой пещере свою благотворную ауру. Но меня там, на грешной земной поверхности, под раскалённым солнцем, в автомобиле "Рено" с кондиционером дожидался мой сын.