Волна приливает на морской берег, оставляя на мгновение на нём белую пенистую вуаль с лопающими воздушными пузырьками, и тут же возвращается снова в море, уступая накатывающейся новой волне, то ещё меньшей, то большей, которая приносит с собой и мелкие, и большие ракушки разного цвета и разной формы, и зелёные водоросли, и мелкие кораллы, и планктоны, унося их частично, как и предыдущая волна, обратно в море, а за ней наплывает новая волна; волна за волной создают ощущение непрерывности, вечности движения морской воды, которое может быть не только размеренным, тихим, но и неожиданно волнующим, бушующим: море становится при этом яростным, поднимающим волны огромной высоты, сметающими всё на своём пути, выбрасывающими тонны воды вместе с медузами, крабами, рыбой, амфорой, всякими шкатулками из слоновой кости, с пустыми бутылками и с посланиями в бутылках, ножами, мушкетами, с человеческими черепами, всякого рода украшениями: золотыми цепочками, медальонами, кулонами, серьгами, кольцами, перстнями, говорящие о атрибутах бытовой жизни миллионов людей, живущих сотни, тысячи лет назад, живущих и сейчас, атрибуты, которые невозможно подобрать, потому что следующая волна высотой нескольких метров смоет их с берега, стремительно унося на дно океана, где они находились, и лишь совсем немногое памятное на какой-то момент будет ждать своей дальнейшей участи, зарывшись в морской песок под сокрушающей силой гигантских морских волн, а когда, наконец-то, море успокоится, глядя в тихую морскую гладь, возникает чувство безмолвного счастья после всего увиденного, пережитого, схожего с несказанным счастьем, находясь на ступенях любого амфитеатра, в том числе и самого крутого в мире, построенного в 3 веке до н. э. при царе Эвмене II, ощущая, несмотря на прошедшие тысячелетия, исходящую энергетику людей, пребывавших на этих ступенях, энергетику, проходящую через каждую клеточку тела, кожи, по венам и мелким сосудам; безмолвное счастье, неописуемое словами, потому что от всего увиденного захватывает дух, от которого не в силах выразить море чувств, ощущений безграничной свободы, витающей над морем, в воздухе, в самом море, в прошедших тысячелетиях, несмотря на присутствующее в них рабство, несмотря на идолопоклончество, несмотря на императорский культ; безмолвное счастье, возникающее чаще всего неожиданно, немыслимо для его понимания, осознания до его появления, находящееся где-то между сердцем и душой, оно намного значимее звучания праздничных салютов, так как происходит в умиротворяющей тишине в контрасте только что с прошедшим природным катаклизмом: убаюкивающий морской простор является одним из выражений безграничной, бесценной свободы, хотя при этом вполне взможно появление нового цунами, ибо такова природа чередования волн, между которыми существуют большие и малые промежутки затишья, позволяющие чувствовать, ощущать радость от соприкосновения с эвкалиптовым бледно зелёным листиком, с тонкими-тонкими прожилками, сорванным с большого эвкалиптового дерева, возраст которого уже сотни лет, радость от взгляда на пятилетнюю девчушку с густыми белыми волосами, ставшую через много лет талантливой пианисткой, композитором, держащую в левой руке лохматую кошку, покорно лежавшую, свесив голову к низу, а в правой руке яблоко, стоящую между светловолосым в очках папой, в красной рубашке, любящего играть на саксофоне и петь в церковном хоре, тоже державшего яблоко между указательным и большим пальцем в правой руке, и мамой со смолянистыми чёрными волосами, умеющую всё ремонтировать, своими руками создавшую семейный катер, на котором во время плавания её муж, отец двух дочерей, играл на золотистом саксофоне, тоже в очках, по правую руку которой, присев на корточки, была ещё её семилетняя дочь, а между всеми ними, сидевшими на лужайке в лучах яркого солнца, что не так уж часто бывает, так как в штате Огайо постоянно идут дожди, около своего одноэтажного дома была маленькая деревянная кадушка с спелыми яблоками, радость от случайного взгляда на молодую в белоснежной рубашке, с каштановми волосами женщину, сидевшую в кресле и свесившую ноги на балюстраду террасы, смотревшую на вечерний солнечный закат, ибо это, и не только это, а как, например, и тот же вечерний гранатовый закат или же тонкая веточка колючего маленького кустарника, растущего у самого входа в древний замок, по ступеням которого входил Ирод Великий 1, как и многое другое, находящееся, необъяснимо никакими словами, между сердцем и душой, да, да, это что-то невероятное, необычайно интересное, приятное, радостное, запоминающее на долгие века, тысячалетия, что может показаться мистическим, странным, впрочем, всё, что есть между сердцем и душой, не нуждается ни в каком объяснении, толковании, интерпретации, аргументации, ибо это есть бесценное послание из космического мироздания, возможно, иных цивилизаций, желающих дать знать о своём существовании в этом бесконечном мире и в бесконечной жизни.