Минский Модест : другие произведения.

Ночь, Когда Слышны Поезда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  Скучно. Ресторан третьесортный из тех, что днем столовая, а вечером столы прячут под скатерти. Музыка из магнитофона. Из посетителей мы и еще соседний столик. Того парня, что зашел выпить пиво с курткой в руках, можно не считать. И мы здесь случайные. Просто все неплохо, просто захотелось расслабиться без формальностей, без долгих ожиданий закусок, приличной музыки, где хочется досидеть до конца, а до этого выбирать, спорить, ехать на частнике. И та нотариальная контора, в которой заверяли бумаги, рядом. Это она виновата. Была бы в центре, все сложилось по-другому.
  Нас трое. Я, Славка и Вадим. Дружим с детства и дело решили завести вместе. Знаем друг друга, как облупленных, потому проще, то есть, в курсе - кто, на что способен, даже в нехорошем. Подлость это громко. Было несколько недопониманий, как и у всех нормальных. Но не критические, чтобы задуматься о будущем, переоценить что-то.
  Пока в жизни неплохо. Экватор между двадцатью и тридцатью. Пальм с белым песком нет, но те ларьки, что разбросаны по городу функционируют. Небольшой доход. На булочку хватает, а на большее не рассчитываем. Не акулы бизнеса. Родились неудачно - без вальяжных родителей, нужных связей, скопленных денег. Да и когда успеть. В общем, обитаем на своем месте, никому не мешая, топчем свои дорожки. Возможно, в этом справедливость.
  - Ну что, Дед? - говорит Славка, - Давайте по полтиннику.
  Дед - это я. В школе имел неосторожность отпустить несколько китайских волосин на подбородке. Так и потянулось. Волосины исчезли, а "старость" осталась. Хотя не часто пользуются, когда хорошо, типа ласкательное имя. Если раздражены, больше, как по паспорту привыкли или вообще, без имени, на ты.
  - Ты, гандон, просрал эту сделку...
  Типа так, но более мягче, потому что считают неофициальным главным. Так мне кажется. В общем, уважают.
  Славик, тот наоборот. Похож на индейца и наглый, как целый троллейбус. Индеец - потому что смуглый, глаза карие и волосы длинные с пробором посередине. Наглый? Это из детства. Вот, как сейчас вижу - по четырнадцать или чуть больше?
  - Пробей талончик, - говорю.
  Тот:
  - Он у меня один, а как назад?
  Сидит, опустив голову, и хитро улыбается. Его вообще многое веселит. Характер.
  - Есть у меня пару копеек, купим.
  - Не надо. Потом отдавать.
  Смеется.
  Троллейбус пустой и, конечно, входит контролеры, две женщины. Вечер, но не такой, что ночь, ближе к нирване, когда только загораются фонари, и людей почти нет. Между светом и тьмой. И конечно, про оплату. Мы показали, а они к нему:
  - Проездной?
  - Нет у меня.
  - Выходи.
  - Не выйду.
  - Выходи.
  - Не выйду.
  - Вытянем.
  Молчит.
  Глупые. Зачем это? Можно ведь просто закрыть глаза и сделать вид, что ничего нет. В жизни много простых вещей.
  Говорим:
   - Может не надо, - не реагируют.
  Ну и бог с ним.
  Они за него, он за поручень. Тянут, тянут, от земли оторвали, запыхались, а у него лишь волосы разбросаны. Если можно в троллейбусе курить, так он одной рукой бы за поручень, а другой сигаретку ко рту подносил.
  Наглый. За женщин обидно.
  
  - Наливай, - говорю.
  Первая главная, прочищает пищевод, заодно готовит мозги к расслаблению. Настраивает. В принципе, мы и без водки можем расслабляться. Говорить шутки, всякий вздор и смеяться по полчаса. Люди идут мимо и думают - шпана или дури наглотались. А это мы просто такие. Вроде взрослые, а дурные. Детство в жопе играет.
  Но с водкой интереснее. Она другие чакры раскрывает.
  - Что там заказали? - говорит Славик и ковыряется в меню, - Надо было "заразы" заказать или тефтели. Так и говорит - за-ра-зы.
  Смеется.
  - Или клецки, - вставляет Вадим.
  - Если только твои, - говорит Славик.
  Клецки на нашем сленге - семенные яички мужчины.
  - Лучше твои, твои мощнее, - парирует Вадим.
  - Можно и мои, вкуснее.
  Вот такой разговор, когда не о делах. Тупые? Возможно. А по нашему - веселые.
  Водка хорошо, когда дело сделано. А эта нотариалка, придуманная налоговой - убийство. Сидят чуваки в галстуках и сочиняют лишь бы что - перерегистрации, юридические адреса, уставные фонды.
  - Все им мало, не нажрутся, - говорит Вадим.
  - Это больше от безделья. У меня друг в министерстве, так только курит и инструкции по сто раз листает. А когда нет начальства, спит. Проснется и херню всякую сочиняет, типа этой, про перерегистрацию.
  Голос мой авторитетный. Лишь у одного вышка, в смысле - образование. Даже успел поработать в госе. Надоело быстро. И опять, к своим вернулся. Здесь проще.
  
  - Да ну ее, работу, - говорит Славик, - Давайте про баб.
  - Про этих?
  Вадим кивает на соседний.
  - А про каких? Можем и про эту, как ее, Маргарет Тетчер.
  Своя шутка наиболее заразительная. Потому корчится первый. В принципе, неплохо получилось.
  - Начинай, - говорит. Вадим.
  -Ок. Девчонки смурные, - говорит Славик и знак пальцами показывает, типа - фуфло, - Но ту вот, брюнеточку можно, когда под водку.
  Брюнетка за соседним столиком и впрямь неплохая. Эдакая, Софи Марсо. Три другие так себе. Или выпили мало? Да, точно. Славик так и говорит:
  - Наливай.
  - Чтобы понравились? - интересуюсь.
  - Такие, не понравятся. Кроме той.
  - Та моя, - говорю.
  - Бери.
  Славик не жадный. Он никогда не жадный. И по деньгам, если попросишь, выручит и подвезти куда на своем "опеле".
  - Я могу и с той, блондинкой. Та быстрее даст.
  Неприхотливый и рациональный.
  
  Хозяин слову. Спустя полчаса танцует с блондинкой одиноко под звуки "лозы". Ему все равно, он без комплексов и порогов. У него мужское начало ниже пояса. Смеется. Шутки плоские, как и про Тетчер. Доносится:
  - Не в "Мулен Руж" же.
  Или:
  - Ты недотрога? Нет? Или дотрога?
  И она хохочет.
  
  С Марсо, беседую за их столиком. Они уже наше шампанское употребляют. И щебечут без умолка. Мы экзотика для этой дыры, в смысле - свежее мясо. Чувствую.
  - Катя, красивое имя.
  - На Марсо похожа, - подает голос подружка.
  Видно гордятся своей нимфой. Или завидуют. Не подаю вида, что уже давно расшифровали.
  - Ух, ты, точно, - говорю, - Марсо. И вы, тоже ничего, девчонки.
  Дипломат. А может циник, когда дело касается ближайшей ночи.
  
  Время незаметно. Одна из подружек уходит. Просто встает и прощается. Девчонки машут ручками. Типа - Чао! Мы еще не в той конфигурации, чтобы интересоваться случившемся. Да и нужно ли? Пока комплект. Уже не просто тепленькие, а горячие. И девчонки вроде ничего. Марсо молчаливая. Или тупая. Может марку держит, французскую, как круассан. Эти, что вначале пострашнее, более разговорчивые. Такой баланс, между красотой и интеллектом.
  
  Славик натанцевался. Или до танцевался. После очередного перекура возвращается со своей хохотушкой:
  - Так, братва, мы поехали.
  На лице улыбка, в ширину лица и волосы за уши забрасывает, чтобы не мешали радоваться, или, чтобы удача отчетливее казалась. У них все решено. Круто. Деловой. С ним легко работать.
  У меня ничего не ясно. Сканворд. Только начал. Нет, начал давно, но успел лишь пару слов подобрать. Простеньких.
  Танцую с Марсо, потом с другими. Первая холодная, как и подобает дамам, держит дистанцию. Другие прижимаются близко, до начальной эрекции. Неплохие, фигуристые. Француженка, как и положено, худая, без бюста. Ну, есть там первый номер, не более.
  Трудности - это мое. Вот, выбирай любую из тех, что проще, но тянет к проблемной. Вроде, загадка. А зачем? Загадки ночью? Чушь внутри. Борюсь, но чувствую, безрезультатно. Это наследственное, находить неудачу.
  Когда Вадик говорит, что пора и стучит пальцем по часам, понимаю, отдыху конец. Девчонки тоже выдохлись и вроде не грустят, когда тот исчезает, но что-то ломается. Он так и не танцевал, говорил мало. Видно не срослось. Бывает. Это от настроения, или компания не пошла. А может дела, какие, сегодня или завтра. Узнавать нет причины и времени. На вопрос - посиди, говорит - надо. Убеждать бесполезно.
  
  Мы тоже вершимся. Рассчитываемся раздельно.
  На улице прохладно:
  - К тебе,- спрашиваю на ушко Марсо.
  - Зачем?
  Кокетничает.
  - Поговорим, о вечном. Выпьем еще чего?
  - А подруги?
  Они все слышат. Смышленые и рядом. В глазах сожаление, что не они или кажется. Проигрывать всегда плохо. Или привыкли? И с этой Марсо, как приложение. Или - главная завлекает, они подбирают?
  Останавливаются.
  - Мы, пойдем, - говорят.
  Девчонки отличные. Кто-то придумал эти внешности, модельные фигуры. Кто, зачем? Кутюрье, дома мод, позже. Кто-то до этого решил, что внешность круто. Прописал в мозгу. Красота условность, оболочка. В очередной раз убеждаю совесть - все не так. Но она такая маленькая, зашуганная, зажалась в углу и испуганно смотрит.
  - Вы куда, девочки? - говорит Марсо.
  И мне уже жалко их.
  - А вы к Светке? - спрашивает одна из них.
  - Да. А куда еще? У меня родители.
  - А мы там зачем? Только мешать?
  Марсо молчит, ведь это мое предложение - куда-нибудь.
  - Поехали к Светке, - говорю, - Все вместе.
  
  В ближайшем гастрономе закупаю необходимое, потом в такси.
  - Здесь недалеко, - говорит Марсо водителю.
  - Разберемся.
  
  Они студентки финансового колледжа. Не местные. Марсо с родителями. Наташа снимает квартиру с кем-то. Оля в общежитии.
  Света, та, что хозяйка, тоже однокурсница. Не спит. Предупредили.
  - Мы к тебе, - говорит Марсо по телефону, - Нет. С Наташей и Олей. Да. С молодым человеком. Посидим. Не долго. Не переживай.
  Поднимаемся в лифте. Дом старый, в таких районах, что портят архитектуру разрастающегося мегаполиса. Вроде в центре, но рядом сельхозпоселок - частные дома, до которых не дотягивается рука главного архитектора. Проще строить на новом месте, чем бесплатно расселять снесенных. Экономика, твою мать. Неуютно здесь. Темные дворы, с большими деревьями. Компании в беседках до утра. Нормальные бегут в новостройки или туда, где квартиры по нестандартным дизайнам. У тех денег прилично. В общем, поганый район.
  Дверь открывает мышка - в роговых очках, длинные волосы, собранные резинкой. Спортивный костюм с жилеткой, такие вяжут бабушки внучкам. И тапочки безобразные. Звери ушастые.
  - Заходите быстрее, - говорит, - Холодно.
  Ежится.
  Мы не замечаем. Нам хорошо.
  Квартира - обычная хрущовка. И мебель, как оттуда, из прошлого. Провалившиеся кресла, сервант, каких сейчас не найдешь, полно книг. Только телевизор более новый, тонкий. Но все равно чепуха, местного производства.
  - Снимаешь? - интересуюсь.
  Настоящие мужчины - всегда главные - в беседе и действиях. Считаю себя, вроде, таким.
  - Да.
  Мышка смотрит внимательно, даже осторожно на незнакомый подвид.
  - Сколько.
  - Что, сколько?
  - Платишь за однушку?
  - Сто.
  Пытаюсь развеять подозрения. Нормальный я, нормальный! Не бойся, девочка - кричит душа. Но она вроде не про то. Просто компания лишняя, вынуждена.
  - Мы в комнате или на кухне? - интересуется Марсо.
  - Если долго, то на кухне. Если на пару часов, то можно и в комнате.
  - Лучше на кухне, - говорят девчонки.
  Мышка кивает.
  Пока расставляю припасы, они шепчутся в коридоре. Понимаю про что. Фигурирую я. Уточняют диспозиции и возможные сценарии.
  Кухня тоже не очень. Все аккуратно, чисто, но мрачно от прошлого века. Чашки в разнобой, тарелки тоже. Какие-то открытки в стекле. Котики и мишки. Ножи тупые. Колбаса грубо идет, рваными краями.
  - Точилка есть? - кричу в коридор.
  Совещание прерывается. И много помощниц сразу.
  Точилка простая, как и у самого дома. Нож привожу в порядок.
  
  - Штрафную хозяйке?
  Это мы уже расселись.
  - Нет, Света не пьет, - говорит одна из подружек.
  - Пьет, но немного, - отрезает Марсо, - Так ведь?
  Мышка кивает.
  Пена шипит, пузырьки мечутся. Кто из фужеров, кто из чашек. У меня рюмочка и отдельная бутылка.
  - Давай и мне водки, - говорит Марсо.
  
  Курим на кухне. Стрелки перевалили за полночь.
  Выпили, но до сих пор непонятно с кем и как? С Марсо? Все так же, холодна. С одной из подружек? Те периодически уводят "мадмуазель" в комнату и о чем-то шепчутся. В крайнем случае, можно и в ванной, а там - на такси, домой.
  Остаемся с Мышкой. Она не в счет.
  - Вместе учитесь?
  - Да.
  - А специальность?
  - Кредит.
  - В банке работать будете?
  - Да.
  - Коллеги.
  - Тоже в банке?
  Это уже она в атаку.
  - Нет. Экономист. Сейчас на себя. Надоело гнуться под дураков. Сама откуда?
  - Гомельская область.
  - Сколько еще?
  - Два года.
  Разговор ни о чем. Брошены. И тот заговор за дверями не нравится. Что-то не то.
  - Что читаешь?
  Беру книжку на окне.
  - Чехов.
  - Любишь классику?
  - Да.
  - Почему он?
  - Легкий, под настроение. Когда другое не идет, тогда он.
  - А есть тяжелая артиллерия?
  
  Про тяжелую не успеваем, возвращаются заговорщицы.
  Марсо рядом, пытаюсь активизировать действия. Кладу руку на бедро, чтобы другие не видели. Вроде, не против.
  И опять понеслись - какие-то знакомства, имена, посещения, названия мест, немного лирики и учебы и снова имена, которые ни о чем, но их заводит это, а для меня совершенно лишние. Все это уже слышал. Не слово в слово, а интонации, атмосфера. Вроде, вынырнул из воды воздуха набрать и опять на дно, без трубки - окунули и держат.
  Опять старое. Когда банальщина, начинаю думать, терзать себя. Ерзаю на стуле. Но секс, случайный - это та, же банальщина. Чем больше усложняешь, тем меньше возможностей.
  
  Они о своем, а в голове урок друга. Какого? Да, в том-то и дело, что никакого.
  Помню, смотрит на потуги, улыбается.
  - Нужна телка?
  - Уже снимаю, в процессе, - говорю.
   А время, к закрытию.
  - Бесполезно, - отвечает, - Ту, что снимаешь, не пойдет. Понятно даже слепому.
  И сам чувствую, что в пролете, но сдаваться не хочется. Еще целых полчаса. Да и кто бы советовал? Этот?
  - Смотри, - говорит.
  Идет за столик в отдалении, четыре штучки. Так, обращал внимание, но не слишком. Беседует, минут десять. Потом возвращается.
  - Трое поедут. Одна, что в малиновом, не может. Причину не спрашивал. Стартуем?
  Едем, молча, девчонки тоже. Еще не познакомились. Но это случится. Обязательно случится. А пока думаю, что во мне не так. И его ирония - понятно, даже слепому. Словно хожу по кругу без очков. Только белой тросточки не хватает.
  
  Шампанское исчезает, и уже принялись за мою водку, кроме хозяйки. Та цедит по чуть-чуть пузырящийся янтарь.
  Вроде выпили прилично, а ни в одном глазу. Алкоголь - тоже настроение. Бывает, от полтинника валит, а иногда бутылки мало. Процессы какие-то внутри. Биология, сигналы мозга, разрушение нейронов. Не моя тема, но где-то читал, пытался понять. И еда правильная помогает и количество и если, до или после.
  Когда заканчивается, пропадает суть действа. Словно актеры забыли слова. Импровизируют, а зрители чувствуют фальш.
  - У тебя ничего нет? - интересуются у Мышки.
  Мотает головой.
  - Здесь ночник, через три дома, на бульваре. Ходьбы - десять минут.
  Центры расслаблены, денег не жалко, даже если ничего не получится. Но это шанс - а вдруг. Или бессмысленно. Все, от начала до конца. Весь длинный вечер.
  - Мы тебя проводим, - говорят ресторанные.
  Марсо на кухне, с Мышкой. Даже не выходят.
  Ночь. Улицы погружены в тишину. Нормальные уже спят. Окна погашены и отдают матовым кладбищем. Шаги эхом и голоса инородные. Хочется шепотом.
  Город вырывается после темных лабиринтов домов и еле видных тропинок в траве. Он здесь, на бульваре, яркий и, пока, живой. Работают все фонари, вывески магазинов. В синих буквах "Ателье" мягкий знак моргает. Несколько такси замерли в ожидании. Спинки откинуты. За рулем тоже люди. Отдыхают.
  
  Возле ночника спутницы вдруг говорят:
  - Ну, мы пошли.
  - В смысле?
  - По домам. Там и без на тесно. Пока.
  Оказывается поход в магазин, лишь повод. Женское коварство. Да и оно ли это? Гарем на одного? Понимают, что не у дел, хватит представления. Просто обидно. Что-то рассыпается.
  
  Головоломка. Возвращаясь, боюсь ошибиться. Все так стремительно, ночью, первый раз. Какой подъезд? Тот или этот? Но точно не крайний. А номер квартиры, телефон? Так и не знаю. Просто дико. И эти убежали. Проводники.
  Справился не с первой попытки. Нервничать начал.
  Уже на месте пытаюсь шутить, про то, как сначала не туда. Куда сразу попал, светло на первом этаже, а в нужном лампочка не работает. Входную дверь запомнил, как поднялся, отлегло. Наитие вело. И радость неописуемая на морде, как у потерявшейся собаки.
  Достаю из пакета. Снова сервируем, уже на меньше персон и более формально, без внешнего атласа.
  И вроде хорошо, можно расслабиться, расставить все по пунктам. С Маро можем и на кухне, если матрас, какой или толстое одеяло постелить. Конечные планы.
  
  Странный звонок в дверь, словно набат в ночи. И звук противный из прошлого. Мелодия забытого фильма.
  - Я открою, - спешит Марсо.
  Не мне же встречать. Странно, если бы это пришло в голову. Но вопросы. Куча вопросов.
  И лицо мое видно слишком не того, и слышу рядом, Мышку:
  - Пришел ее Арчи, сейчас в клуб поедут.
  Вот причина уединений.
  - Пока, - голос из коридора.
  Это с нами прощаются.
  - Пока, - говорит Мышка.
  Молчу. Не хватало еще пожелать до встречи или спокойной ночи. Про встречи - забыть, как дурной сон, а спокойной ночи? Цинизм высшей степени. Опять пролет. Зачем разводить на последний магазин, если знали, что конец? Обычное женское дерьмо, когда все случайно. Сейчас в ночь. Заберу водку. Шампанское оставлю. Впрочем, зачем оно ей, малохольной? Чтобы пришли те трое, и выпили завтра? Заберу и его, ну их к черту. Они, жлобы, и я должен соответствовать стандарту.
  - Тогда и мне пора, - говорю.
  А внутри злость закипает, на самого себя, на эту, рядом. Она то, при чем?
  - Да, иди. Уже поздно.
  И здесь во мне черт просыпается. Отомстить хочу, всему миру. Наказать. Нагнуть.
  - Ехать на другой конец? Останусь. Устроюсь на кухне. Поддача есть. Ты не против?
  И водку раскрываю, резко так. Пробка с хрустом. Эта не выгонит, сил не хватит.
  Она, спокойна, без раздражения:
  - Оставайся.
  А потом:
  - Хочешь, погуляем по бульвару?
  Звучит, как пошел вон, более культурно. Уже настроен на, что угодно, сложно удивить.
  И мы идем. Снова в ночь. Те же тропинки, тот же бульвар. Только без спешки, как прошлый раз. И ничего не поменялось за прошедшие полчаса. Моргающая буква снова моргает, дремлющие водители - дремлют и редкие посетители у ночника.
  - Вот моя любимая лавочка, - говорит.
  - Класс!
  В ответе больше иронии, чем философии, которую должен, как бы, принять. А в том, что будет философия или символы какие-то, не сомневаюсь.
  - Сядем?
  Опускается без моего согласия. Оно, вроде, и не требуется. Только ситуация разбалансированная. Ни туда, ни сюда. Мол, есть выбор - или садишься или дальше по своим планам. Сбежать, то есть.
  - Люблю здесь, - говорит.
  - Прятаться?
  - Не только. И читать.
  Улыбается.
  - А люди, транспорт?
  - Вот, эта черемуха меня защищает, создает тень, будто в домике.
  Куст вытянулся и высоко нависает. И запах, на весь бульвар, даже нос чешется.
  Трогает его, срывает несколько лепестков.
  - Не пристают?
  - Бывает. Очки отпугивают.
  И улыбается.
  Вижу, веселит ее пунктик. Как секретик в песочнице. Меня пытается напугать? При свете фонарей замечаю, какая она прозрачная. И пальцы, с тонкой роговицей юношеских ногтей и лицо, словно не знавшее лета.
  - Прохладно, - говорю.
  - Не любишь ночь.
  - Не люблю. Ночь для сна. Как ее можно любить, или не любить? Она органична. Просто ночь.
  - А я люблю. В это время прозрачная тишина. Кристальная. Днем, вроде тишина, но нет той глубины, когда вдруг слышишь далекий поезд, который никогда не услышать днем.
  - Разве рядом железка?
  Удивляюсь, как абориген, проживший всю жизнь в этом месте.
  - В том-то и дело, что нет. Близко нет. А слышно.
  Пожимаю плечами, странно, а потом вздрагиваю телом, типа - бррр. Ночь забирается под куртку и стремительно ворует алкоголь, что внутри.
  - Почему? - спрашивает она, и сама же: - Люди, даже когда не говорят, а просто ходят, листают книги, моют посуду - шумят. А телевизоры, машины, проснувшиеся животные - каждый создает свою долю. Даже когда мы думаем, шумим. Мыслями.
  - А во сне? Сон?
  - Ты все время видишь сны?
  Быть серьезным во втором часу? Пытаюсь, шутить:
  - Сейчас засну.
  - Ладно, - говорит, - Теперь можешь идти. Ты свободен.
  Чувствую, что хочу вернуться обратно, где старая мебель и много книг. Где две открытки со зверями, где кружки заменяют фужеры и где тишина и спокойствие. Туда ближе или что-то еще? Не пойму. Может там тепло, а здесь бррр?
  - Водка не допита, - говорю.
  Причина.
  - И шампанское.
  - Угу.
  Боится она или нет? Малознакомого, выпившего гостя? Вроде не очень. Держусь в рамках. Я всегда в этих, дурацких рамках. Бредем обратно. По пути подфутболиваю камешек. Она тоже.
  
  Дома, как обычно, но все уже знакомо. Если быть справедливым, то это третье пришествие в течение небольшого времени. Словно обживаешь, впускаешь новую реальность, которая превращается в повседневность. Можно сказать, что уже старые приятели.
  Оставленные водка, шампанское, вилка, которой ковырял салат, книга на окне, ее тапочки - тоже привычная атрибутика.
  
  - Много книг. Твои? - спрашиваюсь возле стеллажа во всю стену.
  Хотя, откуда ее. Уж слишком.
  - Нет. Хозяйки. Но она не против, если читаю. Она, вообще-то, мамина подруга, или что-то в этом роде. Учились вместе и начинали работать, по распределению. Давно уже. А еще люблю театр, иногда. И шахматы, только слабо.
  - Партию? - интересуюсь на всякий случай?
  - А, давай.
  В ее голосе не столько азарт, нет его там вообще, сколько понять этого случайного человека, вошедшего в ночь. Что он, из чего. Взломать код. Чувствую.
  Не стараюсь думать, и она все равно проигрывает. Правда, в середине теряю крупную фигуру. Это все водка, которую пью с короткими тостами, типа:
  - Поехали.
  Пригубляет шампанское и после каждого хода смотрит мне глаза. Достаточно ли то изменение на доске для девочки в роговых очках, будущего кредитного работника. Напрягаю мозги, чтобы восстановить реноме.
  Потом анекдоты. Замечаю, что обхожу пошлые. Чудовищно. Такое редко. Хочу понравиться? А почему бы и нет? И она смеется.
  После, не знаю от которого слова, в шутку толкает в плечо. Я ее. Та обратно. Потом бьет декоративной подушкой по башке. Не больно, но обидно. Заслужил ли такое? Гость, вроде, и старше, и мужчина от слова - мужество. Хватаю, а она прозрачная, просачивается сквозь руки и ускользает за кресло. Так со мной поступать? Полное неуважение. Злой. Спешу рассчитаться. В страхе повизгивает. Чувствует недоброе. Правильно, пусть боится. Но старинный ковер в квадратах и узорах - хватает мою ногу и делает подсечку. Сволочь, здесь все за нее - ковры, кресла, диван, книги. Заговор вселенной.
  Заливается смехом. Снизу кто-то колотит по трубе. Мышка зажимает рот руками, потом машет, мол, пошли туда, на кухню. И крадется на цыпочках.
  Сидим и тихо смеемся. Дурные.
  - Я последнюю, - говорю.
  - А я больше не хочу.
  Потом:
  - Ты ложись. Выпивший здорово.
  Театрально убираю табуретки.
  - Нет, там. В комнате, на диване.
  - А ты?
  - Могу читать до утра, и здесь.
  - Ложись рядом, - говорю, - Приставать не буду.
  И голос, вроде безразличный, но чувствую, хочу. Хотя бы полежать, обнять. Маленькая она.
  
  Утро происходит быстро. Не могу спать в чужих квартирах. Как собака, долго привыкаю к декорациям. Все новое, незнакомое. Там, ночью, было по-другому. И это первое утро здесь. Может и последнее. И счет в пользу ночи - три - один. Может, чтобы понять, надо еще раз проснуться здесь. Или больше?
  Она чувствует меня, хоть и лежит спиной. Может, не спала вовсе. Боялась или думала? Кто его знает. Прижимает руку к груди, мою, будто прячется в ней.
  - Ты позвонишь.
  - Да.
  Так, на автомате. Не знаю, вернусь ли. Не проснулся окончательно.
  Она верит словам и от этого туго. Жмется, как мышонок. Словно холодно, как вначале.
  Верю ей. Понимаю, что буду думать. Сложный ребус.
  - Еще только день начинается, - говорю.
  - Да. Новый шумный день.
  - После шумной ночи.
  - Бывает. Видишь, мы пропустили ночной поезд.
  - Разве он последний?
  - Нет.
  - Еще услышим.
  - Да.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"