Она классно танцует. Сама сказала. Не сразу. В ресторане. И то, где то в середине, когда выпитое расслабило настроение. Мы уже покружились в медленных звуках, попробовали несколько быстрых, потом говорит:
- Хочешь посмотреть?
Ей нужен простор и внимание, не только мое. Понял. Потому согласие непременно. Запрет ничего не решает. Еще хуже.
И она танцует, красиво, без того, что заставляет стесняться - достаточность, неординарно, нет кокетства, вульгарности, так, что образовался круг, и я вдруг чувствую собственную никчемность. Впрочем, не старался. Бесполезно. Ее фигура, движения гармонируют, перетекают из одного в другое, дополняют, подчеркивают. Тело изгибается до саламандры. И волосы.
Она всегда спрашивает на это разрешение. Ведь в танце есть некий призыв и его можно опустить или возвысить до определенной морали.
Потом наступает зима, которую ненавижу и впадаю в депрессию, а она говорит:
- Может на танцы записаться?
Так спрашивает в пустоту.
Упорно молчу.
- Знаю, ты не хочешь ходить со мной? Не хочешь?
И в этом "не хочешь" уверенность и надежда.
Хочу ли я? Нет, конечно.
Мой отказ соответствует настроению, и ее вопросы не больше чем дурное настроение, которое от моей депрессии.
Мы лежим в постели. Я жду приближение весны.
- О чем думаешь? - спрашивает.
Всегда спрашивает, когда лежу на спине. Зачем сейчас это? Обнимаю, чтобы не решать проблему, лишь увеличиваю паузу, которая и так затянулась.
- Ты опять испортил воздух.
Это утром, когда запахивает халат короткий до безобразия и нащупывает тапочки.
Зачем спать под одним одеялом? Люди иногда портят воздух, особенно во сне. Но взять второе неудобно, будто границу проводишь. Мысли сразу всякие, недопонимание. Его и без одеяла хватает.
Взял другое, под мое не лезь. Без злобы, но свое засовывает под тело, будто в кокон заворачивается, для надежности. Это фантазирую. Я всегда фантазирую новую ситуацию. И что потом? Портить воздух под своим? И вообще, ночью спать нужно, а не принюхиваться.
Утром пьет кофе с кремовым эклером. Купили на рынке. Откусывает, делит на части, рассматривает начинку, потом в сканворд. Мне нравится, как она ест - кусь, кусь, подхватывает губой выползающее, глаза косит на измазанный палец, тоже красиво, но вспоминаю котов, что терзают кусок колбасы, урча и подбрасывая добычу, глотая по капельке, трясут головой, таскают по полу. И движения и звуки не соответствуют проделываемой работе.
У нас собака. Это лучше. Уже вывел. Мое дело вставать пораньше и выводить. Зима, лето, холодно, дождь, встал и пошел. Она кормит, впрочем, я тоже. Но выводить - это мое, отдельное, если только не температура за тридцать восемь. Потом можно опять нырнуть под одеяло, где ее тепло.
- Не надевай рваные штаны, - говорит, не открывая глаз.
Спала же.
- Они самые быстрые.
Есть такие, с резинкой на поясе. Ну и что, если коленка порвана? Зацепился в лесу, грибы собирал, не бездельничал.
- Не надевай, стыдно.
Ха! Перед кем?
- Людей вроде нет, - более спокойно отвечаю.
- Прошу.
Пока идет расправа с эклерами, собака забралась под стол. Скрутилась клубком, ноги не вытянуть. Вроде спит, но всегда на стороже чуть что. Принюхивается.
А зашить штаны не пробовала? Снова про себя. Может в швеи податься?
Мы расходимся. Пора. Она на работу. Я провожаю. В трусах, тапочки на босу ногу.
- Сегодня дома?
- Да. Так, на телефоне посижу.
Пес рядом. Кот бы спал.
Целует. Дежурно. Собака тоже хочет, крутит хвостом.
Когда уходит, думаю, как держаться во сне. Может есть надо другое, или таблетки, какие, попить, или уже процессы пошли необратимые.
Ищу в интернете. Вспоминаю, что это метеоризм, поисковик подсказывает. На открывшейся странице все равно - пердеть, пукать. Читаю, изучаю. Вроде ничего страшного. Даже как-то естественно. Взбодрил сонник: "Если во сне пукнули, к тому же при свидетелях, и при этом вместо чувства неловкости испытали только облегчение и радость - это очень позитивный предвестник. Такое сновидение говорит о том, что все ваши реальные заболевания и неприятности вскоре исчезнут и перестанут затруднять вашу жизнь, а возможно вы громко заявите о себе и добьетесь успеха".
Даже настроение поднялось. Но не помню, чтобы испытывал облегчение, тем более радость.
Начинаю звонить. Первые два абонента не отвечают. По следующему говорят: "Вышла". Иду по списку. Берут трубку.
- Да, неплохо. Но ваше, не очень. Деньги? Даже не знаю. Сейчас налоги.
- Налоги были неделю назад. Вы на картотеке?
- Нет.
- Тогда какие налоги? Вы платите акцизы на нефть?
- Нет.
Про акцизы это так. Никакой связи между промтоварным магазином и стратегическим сырьем. Знаю сам. Злость закипает.
- То есть, денег не ждать?
- Пока нет.
- Спасибо.
Поехали дальше. Одно и то же. Потом те первые телефоны, что не ответили и так по кругу, целый день.
Вроде ничего не делаешь, сидишь на стуле, болтаешь, а выжатый полностью, как лимон, до скрежета в зубах. Даже пломбы языком пересчитал на всякий случай.
Вечером приходит она и с порога:
- Видела рекламу, классические танцы.
Это нарочно. Будто слышала дневные диалоги про акцизы.
- Где?
- На остановке. Объявление. Танго, пасадобль, ча-ча-ча, вальс. Или тебя интересует, где будет? Дом культуры автозавода. Здесь, недалеко.
Да, меня очень интересует. Очень. Даже названия противные, а сам:
- Замечательно.
- Собаку водил?
- Да.
- Так хочется горячего кофейку.
Беру ее руки - красные и холодные.
- Без перчаток?
- В перчатках, представляешь?
- Ух, ты!
И нос холодный.
Нужна весна. Нам обоим. Там что-то поменяется. Без солнца пропадем.
Когда ложимся, думаю о метеоризме. Может точно взять второе одеяло? Хочется чудес. Сонник из башки не выходит. Чертов сонник. Только бы громко не заявить об этом самом чуде.