Аннотация: Не то быль, не то байка с бородой - почти черный юмор
БЕЗ СОЛИ НЕ ЕДИМ
(Не то быль, не то байка с бородой - почти черный юмор)
Анатолий МЕЛЬНИК
Много-много лет назад, будучи студентом мединститута, довелось мне услышать одну историю доктора-психиатра, которая приключилась с ним в эстонском университетском городке Тарту. Сейчас, по прошествии полувека, решил восстановить ее по памяти.
Доктор был средних лет, худощавый, быстрый, активный, носил очки с тонкой оправой, лицо было приятным и доброжелательным, но с каким-то пронзительно настороженным взглядом. Начав разговор, он невольно располагал к себе собеседника, вызывая на откровенность. Согласитесь, что это среди врачей, к большому сожалению, встречается не так уж и часто. Такие врачи, попав в общую компанию, обычно вызывают повышенный интерес к себе, к ним часто обращаются, особенно женщины, с медицинскими вопросами личностного характера, и даже просят рассказать что-нибудь интересное из личной практики.
Вот в один из таких вечеров в устоявшейся компании, когда гости уже успели принять чуток горячительного, все расслабились, и женщины, подсев к доктору, стали его просить рассказать, что-нибудь интересненькое. Они собирались этой компанией не первый раз, и по опыту знали, что доктор обязательно расскажет что-то новенькое, надо только слегка на него коллективно "надавить", и он не устоит, уступит. Вот и сейчас, после недолгих уговоров, чуток помолчав, он, как бы размышляя в слух, произнес: "Что же вам рассказать?" Присутствующие уже обратили на него внимание, и, прервав разговоры, стали ожидать повествования. В этот момент хозяйка дома, обновляя содержимое стола, случайно опрокинув солонку, быстренько начала собирать соль со скатерти. Доктор задержал взгляд на солонке, а потом, видимо, вспомнив, что-то, начал повествование.
- Я довольно продолжительное время, в начале своей психиатрической практики работал в отделении, где лечились больные шизофренией. - Присутствующие обратились в слух. Шизофрения и все, что с ней связано, вызывает особый, можно сказать, повышенный интерес у населения. Ее боятся и в то же время проявляют к ней почти болезненный интерес. А доктор между тем продолжал:
- Там бывало всякое, потому палаты закрывались на замок ключом, подобным тому, что есть у каждого проводника на железных дорогах. Тем трехгранным ключом открываются все замки в железнодорожном вагоне.
Доктор помолчал, а потом продолжил:
- Вот, примерно, такие замки с ключами были и в больнице. Каждый медицинский работник, будь то врач, медсестра или санитар, имел такой ключ при себе. Все двери в палатах, коридорах открывались одним ключом. И было правило, что в палаты ни кто из персонала не входил поодиночке, только вдвоем, в сопровождении санитара. Такая мера предосторожности считалась не безосновательной. Были, правда, там и такие палаты, куда приходилось заходить непременно в сопровождении двух дюжих санитаров.
Но я в то время был еще очень молодым врачом, полон сил и уверенности в своих возможностях, вообще-то сейчас со стыдом признаюсь, что то была просто чрезмерная самоуверенность и амбициозность, но тем ни менее, был я физически крепким, спортивным человеком и мог дать отпор любому в какой-нибудь заварушке.
Получив палаты, вскорости я очень хорошо, как мне казалось, изучил своих пациентов. Вели они себя, в общем-то, дружелюбно, не проявляя никакой агрессии и враждебности. Так что вскоре мои обходы как-то незаметно начали превращаться в неспешные беседы с больными на самые разнообразные и даже отвлеченные темы. Санитарам, сопровождавшим меня, это не очень нравилось, так как им приходилось все это время стоять у входной двери, переминаясь с ноги на ногу, дожидаясь окончания обхода палаты. Когда они украдкой начинали позевывать, я, заметив это, - продолжал доктор, - завершал затянувшийся обход палаты, и мы шли дальше. Палаты в то время были многоместные, а больных в них - еще больше, наверное, это было связано с тем, что только что закончившаяся война, прошла по тому поколению так, что оставила в душах всех, без исключения, свой неизгладимый разрушительный след. В народе в то время еще не были известны такие модные, как ныне, понятия стресса, депрессии, реабилитации, да и аминазин, этот первый психиатрический ГРАНД-УСПОКОИТЕЛЬ, между прочим, еще только-только появлялся в психиатрической практике.
В общем, спустя время, - продолжал доктор, - я привык к своим больным, а они ко мне, никаких признаков буйства, агрессии я не наблюдал, да и вообще, агрессии в помине не было. Потому вскоре я посчитал излишней предосторожностью сопровождение санитаром на обходах и от случая к случаю стал ходить в некоторые палаты один, если санитары были заняты, и их надо было дожидаться.
Так время и шло, буднично, без каких-либо событий и эксцессов до тех пор, пока однажды, войдя в одну из палат, осмотрев больных, я задержался, присел на кровать и разговорился с пациентами, как это случалось и раньше. Пошел неторопливый разговор, одна тема сменяла другую. Увлекшись беседой, я не сразу обратил внимание на то, что в этот раз в поведении больных что-то изменилось, а, почувствовав, какое-то время, поддерживая беседу, пытался определить, что же изменилось. Но, еще не разобравшись в происходящем, что именно случилось, я явственно ощутил чувство тревоги, чего раньше никогда не испытывал. Поддерживая беседу, я незаметно начал приглядываться к пациентам, и заметил, что на этот раз они устроились на кроватях не передо мной, как обычно, а расположились и за моей спиной.
Что бы это значило? Тут уже я буквально кожей ощутил какую-то угрозу, тем более что пациенты смолкли, в воздухе повисла гнетущая тишина, они уже не проявляли обычный интерес к беседе, в их позах появилось напряжение, они перестали задавать вопросы, притихли, не проявляя интереса к беседе, превратившейся теперь в мой монолог.
Я понял, что что-то должно произойти, и уже не сомневался, что мне это не сулит ничего хорошего. Надо было попытаться побыстрее закончить "обход" и уходить из палаты, пока не поздно. Тут я впервые очень пожалел, что нарушил правила, совершая обход без санитара. Лихорадочно обдумывая ситуацию, я, между прочим, глянул на часы и спокойным с сожалением в голосе произнес, что время поджимает, надо продолжать обход в других палатах, но завтра мы с ними встретимся и продолжим беседу. С этими словами я поднялся с кровати, и, повернувшись, хотел направиться к входной двери. Тут я заметил, что несколько больных чего-то стоят у двери, а путь к выходу мне преградили несколько других пациентов. Я сделал шаг по направлению к выходу, но они не расступились. И тут я понял, что нахожусь в плотном окружении своих пациентов, совсем не желающих меня пропускать.
Стараясь не терять самообладания, сохраняя спокойствие, я даже изобразил на лице искреннюю улыбку доброжелательности, еще раз сказал, что ухожу, но пациенты продолжали стоять угрюмые и молчаливые, на лицах у них сейчас не было и намека на прежнюю доброжелательность.
И тут один из больных, обратившись ко мне по имени отчеству и на "ВЫ", произнес фразу, от которой у меня от неожиданности внутри все похолодело и, казалось, оборвалось, и было от чего:
- Подождите, доктор, Вы нам очень понравились, и мы хотим Вас съесть. - При этом пациент улыбался.
Сразу мне показалось, что я ослышался, но остальные присутствующие утвердительно закивали головами, я понял, что их намерения серьезные. Воцарилась на какое-то мгновение, тишина, требовавшая немедленного разрешения. Что у меня творилось в этот момент в голове, не передать. Я только явственно осознавал, что нужно что-то сказать, ни в коем случае, не делая ни каких резких движений, что спровоцирует нападение, с такой толпой, именно толпой, уже не справиться. Кричать, бессмысленно, двери закрыты, никто не услышит, а пока услышат, разберутся, что, где, кто, как и почему, будет поздно.
Удивительно, но голова в тот момент работала лихорадочно, быстро и четко, мысли неслись молниеносно, напоминая калейдоскоп, ясность мыслей в тот момент была необыкновенная. Надо было что-то придумать, найти единственный шанс к спасению. И как иногда бывает в критических ситуациях, когда, казалось бы, выхода нет, вдруг, словно снизошло озарение, и внутренний голос подсказал спасительное решение. Услышав от пациентов шокирующую новость относительно их намерения съесть доктора, я сумел, не теряя внешнего самообладания, почти сразу в тон им ответить, удивительно, и как только успел сообразить и не растеряться!
Ну что ж, если хотите съесть, пожалуйста, - больные оживились, и вплотную приблизились ко мне, - и тут, тем же тоном я продолжил:
- Хорошо, но как вы будете меня есть без соли?!
Наступило некое замешательство, вылившееся в поиск соли и обсуждение возникшей проблемы. Соли не оказалось! "Гурманы" остановились, не зная, что делать. И тут я подсказал им решение:
- Вот видите, соли нет. Но это не беда, у меня есть в кабинете, могу сам сходить за солью и вернусь, но только вам придется немного подождать.
Пациенты согласились. И я, проявив услужливость, направился к двери, круг пациентов, желающих отведать докторятины, расступился, не чиня мне препятствий. На всякий случай я не стал забирать с собой папки с историями болезни, демонстративно положив их на кровать. Подходя к двери, спокойно полез в карман за ключом, достал его, и, стараясь не выдавать дрожи в руках, открыл спасительную дверь, стоявший рядом пациент услужливо помог ее потом закрыть.
Оказавшись в коридоре, захлопнув дверь на замок, я не сразу поверил в случившееся, а, осознав, наконец, все, что могло произойти, что был на волоске от гибели, ощутил противную слабость, дрожь в ногах и мерзостную холодную испарину, покрывшую все тело.
С тех пор, - заканчивая рассказ, произнес доктор, - я уже никогда не ходил в палаты в одиночку, и не позволял находиться пациентам у меня за спиной. Кстати, - чувствуя вопросы слушателей, он произнес, - на следующий день, войдя с санитаром в палату, все было, как обычно, о вчерашнем инциденте ничего не напоминало, как будто его и вовсе не было.
Доктор умолк, молчали и собравшиеся под впечатлением услышанного, а он тем временем, взяв графин с водкой, налил почти до краев гранчак и залпом выпил в одиночку. Видимо, таким привычным образом, по-русски, снимая стресс воспоминаний от пережитого. Вечеринка продолжалась.
14.02.2008г.
Киев,
Анатолий Антонович МЕЛЬНИК
P.S. Если Вы прочитали рассказ, и он Вам понравился, оставьте отзыв, или хотя бы,
нажмите кнопку оценки.
А еще, если не трудно, разместите ссылку у себя в блоге
или отправьте ее друзьям.
* Полная или частичная перепечатка текста - с уведомления
автора и размещением авторской строки: