Мусланова Екатерина Сергеевна : другие произведения.

Глава 2. Превратности судеб. Похищение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая глава космической оперы "Превратности судеб". Героев ждут предательство и любовь, приключения в других мирах и новые необыкновенные способности. Но итог всё ещё один - паутина закручивается в центр...

  Превратности судеб. Похищение.
  
  Глава: Кастор Жонс.
  
  Сонита. Окрестности Белаир-Траур, заповедная зона.
  
  Серебристо-фиолетовое небо золотилось и багровело на востоке - там, где садилось солнце сонитан Лутупус. От земли поднимался влажный пар, донося запахи истлевающих листьев, травы и древесных насекомых. Высокие деревья, обнявшиеся кронами где-то наверху, делали пространство вокруг ещё темнее и холоднее, а каждый треск веточки под сапогами учёного заставлял вздрагивать - Кастор никогда не оказывался в заповедных зонах вечером, к тому же ещё и один. Если бы у Жонса был выбор, он бы ни за что не рискнул соваться в лес один на закате, но отсутствие днём на рабочем месте навело бы работодателя на подозрения, а миновать силовое поле города вечером оказалось гораздо легче. Так что обстоятельства решили за Кастора, и он оказался в тёмном вечернем лесу один без страховки. Сердце его непривычно быстро колотилось от страха, как у маленького зверька, попавшего в ловушку, но Кастор знал, что стоит на кону, и продолжал пробираться вглубь леса, ориентируясь по включенному под кожей навигатору.
  Внезапно откуда-то сверху сорвалась ночная птица и, сжавшись в упругий шарик, быстро проскакала по ветвям прямо над головой Жонса - учёный вскрикнул и бросился бежать, не разбирая дороги, сквозь кусты и высокую траву, хлеставшую по ногам. Спустя мгновение он всё же рискнул оглянуться, но ничего не разобрал и продолжил бежать по стремительно темнеющему лесу. Наконец, его паническое бегство прервала низкорастущая ветка дерева, едва заметная в темноте: Кастор взметнулся вверх, не издав ни звука, и рухнул на землю, пропахав носом борозду в палой листве. Несколько секунд он неподвижно лежал, боясь шевельнуться, затем осторожно приподнялся и внимательно осмотрелся по сторонам - ничего.
  "Что за глупый страх?!,"- возмутился про себя Кастор, и принялся сердито отряхивать одежду от веточек и травы, но тут же застыл в ужасе: ему в лицо упёрся ствол какого-то допотопного оружия, которое находилось в руках у странного существа, обвешанного пучками травы. По Кастору рассеянно скользнул холодный взгляд голубых глаз.
  - О-озвард Лотьюс?- в панике прошептал Кастор, скорее от страха, чем в надежде услышать положительный ответ.
  - Да,- молчание.- Что ты здесь делаешь один, ночью?- всё это охотник прошептал, не опуская оружия, и целясь Кастору прямо в голову.
  - Я... я пришёл, чтобы поговорить с вами,- так же тихо ответил учёный в замешательстве.- Послушайте, я не причиню вам вреда, опустите ружьё...
  Жонс не успел договорить - Лотьюс выстрелил, вскинув ствол оружия чуть вверх. Обомлевший Кастор упал на землю где стоял, а охотник тихо прошагал мимо него и поднял за заднюю лапу маленькое животное, похожее на камышовую кошку.
  - Ужин. Да, пожалуй, и обед тоже. Так, что ты здесь делаешь один, ночью? Без оружия... Псих что ли?
  - Не больше, чем вы,- тихо ответил Кастор, артистично опуская глаза.
  Лотьюс внимательно вгляделся в его лоб, посветив ручным фонариком, и зашагал дальше, ничего не ответив. Кастор, испугался, что охотник так и уйдёт, бросив его в лесу одного, но Лотьюс через пару шагов обернулся и окликнул его:
  - Ну, чего сидишь? Топай за мной.
  Кастор бросился за провожатым, едва сдерживая волнение: впервые в жизни он так явственно и близко столкнулся со смертью, но чудом избежал её и вопреки всему нашёл того, кого искал, хотя надежды, что отшельник сохранил место своей стоянки, отмеченное на прошлогодней карте заповедника, было немного. Теперь Жонсу не терпелось поговорить с колоритным сонитанином, и не столько во имя дела: в детстве Кастор много читал о бывших гражданах, решивших жить в лесу, как дикие звери, и всегда мечтал увидеть их своими глазами. Журналисты, побывавшие в гостях у подобных сонитан, описывали чудовищные зверства, которые те совершали, чтобы выживать каждый день. По словам журналистов, такие отверженные полностью теряли свой гражданский облик и с трудом поддерживали простой разговор, а чаще просто набрасывались на каждого, кто пересекал их территорию. Естественно, разум юного Кастора был заворожён историями о дикарях, которые каждый день сражались с дикими хищниками и встречали лицом к лицу страшные опасности - хотя в обществе всё это полагалось презирать. С годами Кастор начал подозревать, что в книгах и по новостям жизнь дикарей специально показывали в худшем свете, чем она есть на самом деле: ведь трудно было ожидать агрессии от сонитан, которым вкололи подавляющие гормоны! Но всё-таки в душе Кастора, который этой ночью след в след шагал за диким отверженным, присутствовали некоторые опасения на счёт агрессивности последнего...
  Пока Жонс предавался воспоминаниям, неотступно следуя за своим бесшумным провожатым, Лотьюс остановился в тени кустарника на краю поляны, посреди которой росло огромное дерево.
  - Стой здесь. Нужно проверить, не угрожает ли нам опасность... Смотри и учись!
  Лотьюс неслышно двинулся вокруг поляны, время от времени оглядываясь по сторонам. Закончив обход, он потянул Кастора за руку и быстро побежал к лестнице, свисавшей с огромных ветвей. Жонс неуверенно последовал за ним, как вдруг услышал позади себя тихий рык. Кастор оглянулся, и обомлел: на него мчался огромный кошачий хищник. От страха учёный остолбенел, не в силах и шагу ступить - ноги сделались ватными, а голос замер где-то на полпути ко рту и повис в тишине тонким взвизгом. Хищник был уже на расстоянии одного прыжка, когда сзади Кастора крепко обхватила верёвочная петля и, дёрнув вверх, затащила на ветку. Огромный кот, в котором учёный потом сумел разглядеть пятнистого мирамаса, принялся шипеть и в ярости прыгать вокруг ствола, но забраться так и не смог.
  - Я покрыл ствол добрым слоем стеклолака,- как ни в чём не бывало, заметил Лотьюс, похлопывая дрожащего Кастора по плечу,- теперь ни одна тварь по нему сюда не закарабкается, так что можешь расслабиться.
  На этом отверженный спокойно, как будто встреча с мирамасом была для него обычным делом, смотал верёвочную петлю на руку и затем повесил на широкий сук, а сам перебрался по ветви к хижине, видневшейся в темноте. Внутри загорелся свет, и Жонс, потянувшись к теплу, на дрожащих ногах осторожно вошёл внутрь. Отшельник уже расставлял на столе приборы и что-то накладывал по тарелкам.
  - Садись, голодный, наверное.
  Всё ещё подрагивая от избытка адреналина в крови, Кастор благодарно уселся на табурет и невнятно промямлил:
  - Спасибо, я поел дома...
  - Дома?- охотник замер с ложкой в руке.- Так ты живёшь в городе?
  - Ну... да,- запоздало поняв свою ошибку, улыбнулся Кастор.- Я работаю уборщиком. Признаюсь честно, я не такой как вы - я обычный сонитанин, просто моё начальство посчитало, что я слишком много знаю, и решило от меня избавиться...
  - Всего-то? И зачем тебе понадобилось тащиться по темноте в лес?- холодно поинтересовался отшельник, которого, очевидно, не растрогала история Кастора.- Не убить же они тебя решили!
  - А разве это не смерть?- горько усмехнулся Кастор, постукав себя пальцем по лбу.
  - Чушь!- неожиданно рявкнул охотник, резко повернувшись к Кастору лицом.- Настоящий сонитанин способен прожить и без общества.
  - Извините, я не могу вас понять.
  - Ну да, перед кем я бисер рассыпаю...
  Кастор не понял данного выражения, но задумался. Стратегия была в корне неверна - стоявший перед ним сонитанин оказался слишком умён, чтобы ходить вокруг да около, поэтому Кастор решил всё выложить, как есть:
  - Хорошо, давайте начистоту! Да, я вас не понимаю - это потому, что вы действительно больны, а я-то здоров!
  - Я не болен,- процедил сквозь зубы Лотьюс.
  - Не важно, сейчас не об этом! Да, мне нравится быть членом общества, и да, я не представляю себя без карьерного и социального роста, а вы - нет. Но это различие не меняет наших целей! Разве вам нравится жить здесь одному, как животному?
  Дикарь уставился на Кастора ледышками своих выпуклых глаз, и быстро ответил, как бы защищаясь:
  - Я не один, к северу и к югу живут ещё отшельники, такие же, как я.
  - Пока живут. Со временем одни из них состарятся и не смогут убежать от мирамаса, как вы сегодня, другие заболеют или вовсе отчаются... А число отшельников не растёт, оно падает! Много ли зим пройдёт, прежде чем вы останетесь здесь совсем один?..
  - И что же, ты притащился сюда посреди ночи, чтобы предложить мне стать уборщиком, как ты? Рабом общества высокоцивилизованных сонитан?! Да чтоб я провалился, если ступлю хоть шаг по вашим проклятым городам!- Лотьюс стукнул кулаком по столу и грозно навис над Кастором.
  - Нет, я предлагаю стать свободным. Есть целая планета таких же, как вы - планета людей. Земля.
  -Земля!- Лотьюс разогнулся и усмехнулся.- Ты в своём уме, юноша? До Земли, как до другого края Вселенной!
  - Да, пока мы сидим здесь, это очень далеко... А если станет близко? Как перейти эту поляну, например!- Кастор лукаво усмехнулся, и Озвард рассмеялся в ответ.
  - Ну да! Вот когда станет, тогда и приходи! Земля, чёрт! Вот псих!..
  - Я бы не пришёл сюда просто так,- процедил сквозь зубы Кастор, начиная терять терпение,- у меня почти готов портал на Землю,- далее последовала театральная пауза, чтобы смысл сказанного дошёл до отверженного.- Я разве не сказал, что ещё пару месяцев назад занимал одну из ведущих должностей в исследовательском центре Озна?..
  Лотьюс шокировано уставился на молодого учёного.
  - Так что же тебе от меня-то нужно?!- тихо прошептал он.
  - Мне нужны сообщники на Земле. Попасть на планету людей для меня, как ты уже понял, не составляет проблемы - я не хочу попасть в руки Озна сразу после перехода!
  - Нет, это невозможно,- покачал головой Лотьюс,- Озн отслеживает все проколы пространства - нужно подготовить на Земле целую армию, чтобы отбить атаку его агентов!
  - Армию?- усмехнулся Кастор быстрой капитуляции отшельника.- Всего лишь парочку таких же сонитан, как ты, и светлую голову на плечах!
  - Неужели?.. Что-то не верится. Пока ты не объяснишь мне всё по порядку, ты не дождёшься от меня поддержки!
  Лотьюс категорично скрестил руки на груди, а Кастор нагловато оскалился, почувствовав, наконец, свою власть над этим сонитанином:
  - Я не собираюсь сейчас раскрывать весь свой план, Озвард, неужели вы держите меня за идиота? Могу лишь заметить, что вам придётся сопроводить в определённое место одного сонитанина - это всё.
  - И никаких гарантий у тебя, естественно, нет!- усмехнулся Озвард.- И что за сонитанин, ты тоже не расскажешь!
  - Только по прибытии на Землю.
  - Ну, конечно... Мне придётся всё хорошенько обдумать. Что, если это ловушка Озна?..
  - Слишком мудрёная, разве нет? Озн бы расправился с вами в мгновение ока, если бы только у него возникло такое желание! Советую думать быстрее - я предлагаю только один раз,- решил надавить Кастор, но Лотьюс его раскусил, и лишь усмехнулся:
  - Мне всё равно нужно подумать. Останешься тут до утра, а на восходе узнаешь ответ.
  Он поднялся с места, подхватил своё бесшумное оружие и вышел из лачуги в темноту.
  - Стойте, вы куда?!- испугался Кастор.
  - Сиди тихо и не высовывайся, я вернусь на рассвете,- прошипел охотник, сбрасывая верёвочную лестницу вниз, и мгновенно исчез в темноте.
  Кастор в ужасе отпрянул назад в лачугу и быстро подобрался к столу, на котором горела свеча - после встречи с мирамасом он боялся оставаться один даже в укреплённом жилище отшельника. Спать, при мысли, что множество хищных животных бродит вокруг, совершенно не хотелось, но постепенно свеча догорела и оплыла по доскам стола на пол, а взамен её огню луна заглянула своим серебряным диском в небольшое квадратное окошко и расцветила убогую хижину охотника в непередаваемые цвета ночи. Кастор слушал, как дерево, на котором стояла лачуга, скрипит и качается под ночными порывами ветра, как шелестит его листва, то вспыхивая звуком перешёптывания, то опадая и замирая в тишине. И постепенно, околдованный чарами леса и мерцанием звёзд в небе, Жонс успокоился. Где-то там, далеко в небе, возможно, сверкала и Земля, к которой так стремился отверженный сонитанин Озвард Лотьюс. А неподалёку от неё кружилась по неизвестной орбите станция его брата, Кармарин-2...
  Кастор уснул, и очнулся, лишь когда охотник потряс его за плечо. К удивлению Жонса уже занималось утро, и было достаточно светло, чтобы разглядеть позади Лотьюса ещё нескольких сонитан столь же странного вида, что и он.
  - Повтори всё то, что ты рассказал мне, и мы подумаем, как нам договориться!- хмуро проговорил Лотьюс, усаживаясь на табурет.
  
  Глава: Лит Коррекос.
  
  Сонита. Белаир-Траур, учебное заведение имени Зе Оли-Эм-Пий.
  
  Сетени всегда заметно нервничал, когда наступал момент познакомить своих учеников с этой деликатной областью знаний, но обычно всё проходило гладко, и наблюдатели Озна оставались довольны его работой.
  Традиционно данная тема поднималась к концу последнего года обучения, когда подросшие и повзрослевшие школьники уже готовились вступить в полноправную самостоятельную жизнь. Министерство образования делало ставку на то, что в этот период юноши и девушки как раз достигали того возраста, когда могли адекватно воспринять шокирующую информацию урока и окончательно принять действия правительства в связи с этим. Но, как показало время, расчёт был в корне ошибочным: только-только начавшие расправлять крылья птенцы переживали естественный всплеск гормонов, вследствие чего их умственная деятельность на момент окончания школы возрастала в десятки раз! Эти новые способности требовали испытаний, трудных задач, вызова! Не удивительно, что завершающие лекции об истинной природе человечества и его современных проблемах вызывали у школьников больше вопросов и споров, нежели объединения молодёжи вокруг правительства сонитанского общества. Таким образом, проведение данной лекции в конце периода обучения было скорее традицией, нежели разумной мерой.
  
  Профессор это понимал, поэтому не пытался изменить текущий порядок вещей. Сегодняшняя лекция, хоть и была сдвинута на несколько недель назад, всё равно предваряла окончание учебного года. Повзрослевшие дети, ещё даже не догадываясь об этом, уже вновь собирались забросать своего преподавателя неизменным набором вопросов, теорий и своих догадок - как это происходило каждый год.
  Сетени окинул внимательным взглядом аудиторию, не предназначенную для такого небольшого класса, который выпускался в этом году, вздохнул, и нажатием кнопки открыл для учеников двери.
  Пока будущее современного мира с тихим шумом рассаживалось по местам, с нетерпением ожидая начала знаменитой презентации, составленной из подлинных фотографий, привезённых сотнями летательных аппаратов из многочисленных экспедиций на Землю, Сетени откашлялся и улыбнулся:
  - По традиции я попросил одного из учеников подготовить короткий доклад по теме, которую мы сегодня будем здесь обсуждать. Зачем это нужно? Чтобы сравнить ваше нынешнее представление о "Homo sapiens" с истинным положением дел. Вопрос сложный и неоднозначный, любой уважающий себя сонитанин, поразмыслив навскидку, всегда найдёт аргументы "за" и "против" нынешней политики нашего правительства в отношении людей. Но всё это на первый взгляд... Сегодняшний урок призван показать вам, всю сложность существующего порядка вещей - взаимоотношений двух миров сонитан и людей. Приготовьтесь хорошенько поразмышлять и обсудить всё, что вы увидите и услышите. Но прежде всего, Лит Коррекос, прошу ваш доклад!
  
  Аудитория никак не отреагировала на появление Лит на сцене, хотя правила поведения в школе позволяли поддерживать выступающих раскрытием поднятой ладони: просто сверстники недолюбливали Коррекос за её одержимость идеями своей помешанной матери. Однако Сетени хорошо знал, что делает: каждый год он отбирал самого ретивого ученика для этого поручения, и открывал ему доступ к закрытым библиотечным материалам со своей определённой целью... Чем большая чушь получалась в докладе, тем больший эффект производил фильм, составленный из реальных снимков со всей поверхности Земли. Подобный контраст обычно здорово повышал внушаемость молодёжи.
  
  Лит отнеслась более чем серьёзно к своему заданию, и вышла с увесистой кипой бумаги в тонких руках. В первых рядах послышался короткий вздох, выражающий, видимо, всеобщее неудовольствие. Но Сетени подавил сухую улыбку и отступил к аудитории, предоставив речь своей юной помощнице:
  - Прошу вас, Лит, начинайте.
  Девушка перевела задумчивый взгляд со своей рукописи на одноклассников и неожиданно сказала спокойным уверенным голосом:
  - Я думала начать с истории человечества и затем, путём подробного анализа, составленного в статистических отделах Озна, подвести ваше внимание к нынешнему положению человеческого общества в экосистеме его планеты... Но, наверное, вам это будет не интересно, поэтому я остановлюсь на одном интересном факте, описанном Зе Оли-Эм-Пий в его трактате "О тех, кто на другой стороне Галактики".
  Она отложила доклад и теперь говорила, открыто глядя в аудиторию:
  - Всем известна история возникновения человечества, и все мы читали выноску из этого трактата, как "...после стольких лет бесплодных поисков команда исследователей обнаружила планету, где звери, встав на задние лапы, стали вести примитивную деятельность и даже соорудили некое подобие общества, отдалённо напоминающего наше...",- она процитировала заученную с раннего детства фразу так же легко, как бы маленький ребёнок припомнил начало любимой сказки, но лицо Лит осталось непроницаемым и равнодушным.- Однако в детстве нам не давали читать сноски и пояснения к этому тексту. В одном из них сам Зе отмечает, что с прибытием той знаменательной экспедиции на планету, развитие этих животных скачкообразно ускорилось, и получило устрашающие черты, всё более напоминая нас. До прилёта нашей экспедиции, небольшой сдвиг в общественных отношениях требовал от раннего человека, по крайней мере, тысячу лет; а с открытием Земли процесс развития ускорился в разы, и это при условии, что Озн сразу же выдвинул политику невмешательства. Возникает вопрос, почему это произошло? И почему по всем показателям правительственной статистики, люди сейчас так сильно походят на нас, что поставь одного из них рядом с обычным сонитанином - мы и разницы не заметим! И это при том, что они развиваются в совершенно других условиях! Существует мнение, что изначально Озн и не помышлял о политике невмешательства...
  - Довольно, Лит!- профессор Сетени даже слегка порозовел от смущения.- Неужели вы не были на последних трёх уроках? Мы там подробно разбирали эти вопросы. И, кстати, представить себе человека в нашей аудитории просто невообразимо - своим волосяным покровом он сразу же выдаст себя. А что до вашего последнего утверждения... Кто вам рассказал подобную... чушь?
  - Моя мать- с вызовом ответила Лит.
  - Ах, вот оно что... Садитесь Коррекос. Замечу, однако, что вашу маму ввели в заблуждение, а вы с вашим умом могли бы прислушиваться к более достоверным источникам, таким как статистика Озна, к примеру, а не к свидетельствам малопросвещённых в этом вопросе граждан.
  Он уже отвернулся от девушки, когда та неожиданно заметила:
  - Моя мать проработала в Озне больше двадцати лет. Вы полагаете, она недостаточно компетентна, чтобы помогать мне в подготовке домашнего задания?
  - Лит, ты же сама всё прекрасно понимаешь...
  - Она не сумасшедшая!
  Сетени не сразу нашёлся что сказать, но ему помог кто-то из аудитории:
  - Коррекос, мы хотим посмотреть презентацию, личные вопросы ты можешь обсудить с профессором позже.
  Все ученики поддержали эту реплику раскрытиями ладоней, а профессор, смущённо улыбнувшись, виновато посмотрел на Лит:
  - Публика требует зрелищ, как сказал бы древний землянин...
  Девушка не выказала обиды на грубую реплику из зала, или на своего учителя - просто холодно кивнула и села на своё место.
  - Итак, мои друзья, мы услышали доклад Лит, теперь приступим к самой интересной части занятия. Честно признаюсь, у меня каждый раз мурашки по коже, когда я смотрю эти фотографии, и, вполне возможно, у кого-то из вас они вызовут неоднозначные чувства, но их необходимо просмотреть до конца, чтобы понять истинную сущность человечества, всю его непохожесть на нас при обманчивом внешнем сходстве.
  Свет приглушили, и откуда-то сзади невидимый проектор вывел на экран необыкновенные картины: зелёные холмы и густые леса, бескрайние поймы рек, антарктические снега, северные сияния, величественные горы и маленькие южные острова.
  По мере смены слайдов профессор делал свои замечания и пояснения:
  - Эти фото были сделаны нашими экспедиторами в 1961 году по летоисчислению землян. Можно сказать, совершенно свежие снимки. Сейчас мы видим одну из станций людей в Антарктиде, где они снимают показания о таянии снегов, а также наблюдают состояние озонового слоя над южным полюсом, которое на Земле, к слову сказать, весьма плачевное. А это один из небольших городков в Северной Америке. Мегаполис Токио, снимок сделан десять лет назад. Кварталы бедняков в Бомбее; если кто-то пропустил урок по Индии, я поясню: индийцы, которые не имеют средств для постройки собственных домов, строят жилища из фанеры и подручных материалов, найденных в окрестностях города. По крайней мере, так было пятьдесят лет назад. Трущобы города Бразилиа. Голодающие африканские поселения. А вот это фото стоило нам больших трудов и риска... Перед вами испытания засекреченного оружия на острове Новая Земля. Аппарат, благодаря которому мы получили снимки, трагически погиб при массированной атаке русских истребителей, контролирующих воздушное пространство испытания. Обломки с трудом удалось извлечь буквально из-под носа их субмарины, но мы были на волосок от того, чтобы нас рассекретили! После этого происшествия Озн надолго запретил любые экспедиции на планету, так что следующий снимок был получен непосредственно из информационной сети землян - Интернета, как они его называют...
  По залу пролетел лёгкий ропот удивления, который затем сменился возгласами отвращения: на фото была изображена обнажённая черноволосая девушка в довольно вызывающей позе.
  - Так, попрошу без ваших замечаний, Томпл Фермату. Если вы ещё недостаточно повзрослели, чтобы спокойно воспринимать учебные пособия - можете покинуть аудиторию. Для остальных учеников поясню... Образовательный комитет решил включить эту информацию в учебный процесс, чтобы развеять мифы, которые могли возникнуть в ваших юных неокрепших умах, будто бы люди так уж похожи на нас... Человеческая натура такова, что земляне, на фоне развития зачатков разума, не отказались от низменных животных инстинктов. Возникающий конфликт даёт своеобразный психический нервоз, который перерастает во всевозможные фобии и филии. Человеческое сообщество постановило запрет на явное проявление животных инстинктов и достаточно твердо в своём решении... Однако, в связи с этим, постоянно подавляемые инстинкты выливаются в буквально устрашающие формы извращённости, в основном на сексуальной почве. Наши социологи полагают, в этом проявляется связь людей с неразвитыми приматами, которые не знают моральных норм.
   Шокированные ученики с ужасом просмотрели ещё несколько более-менее сдержанных фотографий, которые затем сменились картинами человеческих войн, разрушенных поселений, буквально усыпанных трупами людей, и отчётами из госпиталей о числе погибших. Наконец, презентация закончилась. Включился свет, но молодёжь всё ещё не могла прийти в себя.
  - Что ж, видимо, нам стоит обсудить увиденное, чтобы ни у кого не осталось сомнений и вопросов... Кто-нибудь хочет задать вопрос по увиденному материалу?
  Первым поднялся Вольтес Мер, и Сетени перевёл дух: юноша был сыном ныне действующего главы Озна, так что от этого молодого человека не следовало ожидать провокационных вопросов.
  - Прошу вас, Мер!
  - Профессор, а кто-нибудь сумел объяснить, почему люди так жестоки? Это генетическое, или приобретается в процессе развития в нездоровом обществе?
  - Э-э...
  - Ты что, Вольтес, хочешь попробовать вырастить человека у себя дома?- насмешливо поинтересовались с другого конца аудитории.
  - А почему бы и нет?- удивился Вольтес.- Почему в Озне ещё не додумались до этого? Людей на Земле достаточно много, чтобы они не заметили пропажу одного человека! Зато на основе проведённых экспериментов можно было бы точно сказать, в чём причина их жестокости, или, по крайней мере, понять механизмы их мышления...
  - Стоп! Прекратить дискуссию!- напомнил о себе профессор Сетени.- Разве вы не понимаете, насколько провокационны ваши речи? Если бы каждый раз, когда нас разберёт научный интерес, мы так бесцеремонно вторгались бы в человеческую жизнь, наше существование ни для кого не осталось бы секретом, а общество людей уже давно искало бы способ добраться до нас!
  - Но почему вы решили, что они обязательно захотят причинить нам вред?- робко запротестовала девушка в первом ряду.
  - В человеческой природе разрушать всё, что их окружает - это видно даже по фотографиям, которые мы сейчас посмотрели. Никто из министерства образования и не подумал бы подвергать школьников ужасу этой презентации в столь нежном возрасте, но общество взяло на себя обязанность защитить вас от опрометчивых поступков в будущем. Поэтому вы должны хорошенько запомнить этот урок. Наше общество, по сравнению с человеческим, идеально. Мы не знаем той тёмной силы, которой обладает человек, даже когда кажется совершенно милым и добродушным! И в этом кроется наша слабость. Нужно отчётливо понимать, что человек - животное, обладающее огромным для него интеллектом. Оно выглядит и ведёт себя как разумное существо, но на самом деле это опасное животное, охотник, хищник! Его нельзя вырастить в домашних условиях, Вольтес, достаточно будет одного неверного движения, чтобы оно вцепилось в тебя смертельной хваткой! Как это ни зловеще звучит, но все люди - потенциальные убийцы.
  Сетени осёкся и расплылся в слабом подобии вежливой улыбки: через аудиторию вниз спускался наблюдатель Озна, который всё это время следил за презентацией из проекторной комнаты.
  - Дети, занятие окончено, можете отправляться по домам, на сегодня все остальные уроки отменены!
  Послышался радостный гул одобрения, и ученики быстро направились прочь из аудитории. Лишь некоторые школьники задерживались, чтобы подозрительно скользнуть взглядом по работнику Озна. Наблюдатель спокойно ждал, пока все выйдут.
  - Что-то не так?- напряжённым голосом поинтересовался Сетени, когда в аудитории не осталось никого, кроме них двоих.
  На вопрос лектора работник Озна ответил хмурым молчанием и медленно прошагал мимо него к оставленному на столе докладу Лит Коррекос. Несколько секунд наблюдатель, казалось, внимательно читал, открыв реферат где-то посередине, но затем пристально взглянул на учителя:
  - Как вы думаете, зачем мы контролируем эту презентацию, снабжаем её новыми материалами?
  - Чтобы дети знали, насколько опасна Земля, я полагаю. По крайней мере, так учили меня.
  - Нет. Это они должны знать ещё с начальных классов, с колыбели, когда родители пугают их землянами. Презентация нужна для того, чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения!
  - Ну-у, хорошо, пусть так...
  - Нет, не хорошо. У детей остались сомнения, когда они выходили из аудитории сегодня, я это видел. А у многих школьников они появились заново. Всё из-за вашей Лит Коррекос... Профессор, мы знакомы много лет, я всегда был уверен, что вы не подведёте, но что я теперь должен представить командованию? Если они увидят запись этого урока, вас снимут с должности. А может, и хуже того... За растление юных умов вас могут приговорить к отторжению...
  Сетени поперхнулся воздухом и закашлялся. Наблюдатель заботливо помог ему сесть в кресло, а сам пристроился на краешке стола.
  - Понимаете, это досадная ошибка,- попытался реабилитироваться Сетени, то краснея, то бледнея от подступавшего к горлу ужаса.- Я, конечно, знал, кто её мать, но я сам лично контролировал работу Лит! Она не говорила, что собирается отступить от первоначального плана занятия!
  - Я понимаю,- спокойно покивал наблюдатель, и на мгновение в его равнодушных глазах что-то промелькнуло.- Мы с вами, Сетени, знакомы уже очень давно. Думаю, я смогу что-нибудь сделать, чтобы моё начальство не стало интересоваться этим досадным недоразумением.
  Сетени с надеждой взглянул на наблюдателя, боясь верить в происходящее: добропорядочный сотрудник Озна по определению не мог проявить сочувствие, он обязан был доложить обо всём, что могло подорвать устои общества! Рисковали оба. Но они с наблюдателем знали друг друга действительно много лет... Слишком много, чтобы предать было так просто.
  
  ***
  Ойтеп подождала, пока Лит спустится вниз, и быстро вошла в легкий ритм её походки, не отвлекаясь на приветствия.
  - Ты недовольна профессором?- рискнула она нарушить молчание.
  - Вовсе нет, ведь Сетени прав,- тихо проворчала Лит.
  - Но ты ведь так не считаешь!
  - Как я считаю - не имеет значения. Никто не станет слушать, ни меня, ни её...
  - Тогда, быть может, стоит оставить эту затею,- осторожно промолвила Ойтеп, быстро взглянув на собеседницу.- Ты ведь не обязана рисковать собой ради того, в чём сама не уверена...
  - Ты не понимаешь, Ойтеп! Я знаю, мама говорит правду. По крайней мере, говорила раньше, пока не началось это... А теперь я уже не знаю, что и думать.... Быть может, все они правы, и Ауве Коррекос начала сходить с ума?
  Ойтеп резко остановилась и сжала ладонь подруги.
  - Не надо отчаиваться, Лит. Расскажи мне, что случилось? Появился новый симптом?
  - Да. Вот уже несколько дней она только и говорит, что о своих детях.
  - Детях?.. Я думала, ты единственная дочь.
  - Так и есть. Я единственный ребёнок в семье, это даже в регистрационной зафиксировано. Но она зовёт своих сыновей! И так жалобно, что мне иногда хочется, чтобы у неё действительно были сыновья...
  - Это действительно странно. Быть может, стоит начать принимать лекарство?
  Ойтеп напоролась на гневный взгляд подруги, но на этот раз не отступила:
  - Лит, нельзя прятать голову в песок! Похоже, твоей матери действительно нужна помощь, и ты должна это признать.
  - Можешь не тратить слова понапрасну, Ойтеп. Я не нарушу своего обещания. Мама предупреждала - эти лекарства нужны лишь для того, чтобы замутнить её рассудок, они прописаны, теми, кто давно желает её сумасшествия.
  - Но её враги уже дождались, чего хотели. И думаю, тебе действительно пора задуматься о будущем твоей мамы. Лит, ты же умная девушка, тебя ждёт блестящее будущее! Но пока ты не перестанешь потакать безумию Ауве, многие двери общества останутся для тебя закрытыми. Решай сама, но знай, я всегда помогу тебе.
  Девушки остановились на перекрёстке, каждая направляясь в свою сторону.
  - Спасибо, Ойтеп. Я рада, что ты моя подруга, но с Ауве я разберусь сама.
  - Я не хотела обидеть тебя, или госпожу Ауве,- на мгновение смутилась Ойтеп.
  - Я знаю, всё в порядке. Ну что же, тогда до вечера? Или твой новый друг сегодня не в смене?- хитро прищурилась Лит.
  - До вечера,- многозначительно ответила Ойтеп.- И не забудь проследить, чтобы за тобой никто не увязался, иначе у нас будут серьёзные проблемы.
  - Я буду осторожна.
  Девушки соприкоснулись ладонями и разошлись в противоположных направлениях.
  
  Лит сразу поспешила домой: она старалась как можно лучше присматривать за матерью, чтобы та ненароком не навредила себе, поэтому проводила много времени дома у её кровати.
  Врачи предупреждали юную опекуншу, что сонитане с расстройствами психики, как у Ауве, подчас не осознают, где находятся, и ведут себя безрассудно, но девушка настояла на том, чтобы мать жила дома, под её присмотром.
  Госпожа Ауве Коррекос много лет прослужила в специализированных отделах Озна и несколько раз выступала в роли агента, проводя операции на Земле. Она была одной из связующих - специализировалась на анализе человеческих обычаев, языков и культуры, одновременно обучая агентов Озна выживанию в человеческой среде. Это получалось у госпожи Коррекос лучше всего: Ауве знала людей, понимала их психологию и мышление - под её руководством многие агенты достигли высочайшего мастерства конспирации и были благодарны ей за это.
  Однако не всё в поведении легендарной связующей нравилось контролёрам отдела. После того, как Ауве Коррекос отстранили от непосредственного руководства операциями на Земле и перевели в обучающий центр, на неё начали поступать жалобы от сотрудников за чрезмерную вспыльчивость и неспособность контролировать себя. Около десяти лет друзьям Ауве - агентам, которые благодаря её урокам сумели подняться по карьерной лестнице, - удавалось отводить беду от наставницы. Но как только председателем Озна стал Конрод Мер, припомнились все старые жалобы и заявления. С Ауве провели несколько психологических тестов, и результат оказался весьма плачевным - в сознании женщины произошли кардинальные изменения. Постоянное погружение в психологию людей сделало её собственное сознание уязвимым, в итоге мировоззрение сонитанки, чувство коллектива и здравый рассудок "дали течь". Больное воображение Коррекос присвоило её сознанию совершенно противоестественные свойства: обострённую эмоциональность, мнительность и маниакальное влечение к людям.
  Дальнейшее расследование Озна лишь усугубило ситуацию: в доме Ауве была обнаружена земная контрабанда, в том числе такие опасные наркотики, как алкоголь и табак.
  Из уважения к достижениям Ауве Коррекос и её вкладу в деятельность Озна, общество вынесло смягчающий приговор: госпожу Коррекос не лишили личности, но подвергли серьёзному курсу реабилитации в госпитале для военных разведчиков. Из него Ауве вышла другим сонитанином, если это можно было назвать сонитанином вообще. Лишь попечение дочери помогло ей сохранить остатки разума, но со временем даже это оказалось под сомнением - госпожа Коррекос начала впадать в длительный сон, напоминающий кому. Иногда она не просыпалась по нескольку дней, и только нитевидный пульс говорил о жизни внутри измождённого болезнями тела. Её дочь, Лит, могла бы снова обратиться к специалистам, но Ауве запретила ей делать это. Она была такой счастливой, когда просыпалась, и всё твердила, что помогает людям, когда её нет рядом с дочерью.
  Лит давно уже не верила матери; она столкнулась с жестокой реальностью, когда её совсем маленькой девочкой, отправили в интернат для детей, потерявших родителей. Позже, когда Лит получила опекунов и право от них на самостоятельную жизнь, девушка забрала больную мать из госпиталя, вернулась в родной дом и приложила все усилия, чтобы её там было хорошо.
  И всё же, несмотря на многочисленные факты, подтверждающие безумство Ауве, многие слова матери, произнесённые и в бреду и в ясной памяти, невольно вызывали в душе девушки сомнения. Трезвый рассудок говорил, что при всём своём безумии, Ауве Коррекос вполне могла обладать знаниями, которые могли бы навредить Озну. А это, в свою очередь, ставило под сомнение многое, что касалось матери и её болезни...
  
  Сегодня в их доме, как это уже стало привычным, было прохладно и тихо. Даже с закрытыми глазами Лит могла бы понять, что мама снова спит, но стопы сами сделали привычные семь шагов до полутёмной комнаты.
  Да, она лежала на спине, спокойная, ничем не укрытая, словно пустая оболочка, покинутая разумом. Грудь мерно вздымалась и опадала под лёгкой тканью ночной рубашки. Всё было обставлено так, будто Ауве знала, что уходит надолго, поэтому нарочно прибрала своё временное пристанище, дабы не пугать дочь. Лит подсела на краешек кровати и сжала тёплую сухую ладонь матери:
  - Ауве. Ауве! Очнись...
  Конечно, это не помогло. Плотно сжатые веки не дрогнули, и дыхание не сбилось, чтобы выбросить разум на берег реальности.
  - Хорошо. Поспи пока, а я скоро приду. Только ничего не бойся, я скоро...
  Она сделала матери несколько уколов, поставила капельницу с питательным раствором, проследила, чтобы на ней было свежее бельё. Затем юная сонитанка принялась за домашние дела и школьные задания, с трудом подавляя желание каждый раз, оказавшись рядом с комнатой матери, заглянуть и проверить, не очнулась ли она, чтобы развеять одиночество своей дочери? Но нет, Лит уже давно смирилась с положением вещей и не надеялась на чудо.
  Покончив с намеченными делами, юная сонитанка на последок проверила мать, поправила её и без того хорошо установленную капельницу, и покинула дом.
  Уже вечерело. Многие соседи Коррекос только возвращались с работы и приветственно кивали Лит, интересуясь здоровьем её матери - она скромно отвечала, однако вела себя как можно более сдержанно. Чтобы реже попадаться на глаза знакомым, девушка свернула к водному шоссе и, переправившись через него на слайдере, спустилась в парк. Место было очень удачное, чтобы скрыться от любопытных глаз, и - самое главное - проход через парк вёл как раз к тому месту, куда направлялась Лит.
  По правилам города, после шести вечера парковая зона закрывалась, однако пролезть через ограду было делом пустяковым, и девушка не преминула так поступить. Ночь в гуще деревьев будто наступала раньше, навевая первобытный страх, но Лит знала, что никто не спускается в парк так поздно, значит, и бояться ей нечего. Она выбрала узкую, хорошо ей знакомую тропинку через цветочные клумбы, и ускорила шаг. Дорожка петляла в кустах, то пропадая, то появляясь вновь, извиваясь, как змея, пока не вывела к летним беседкам, раскрашенным в яркие золотистые цвета. Значит, половина пути позади. Оставался небольшой марш-бросок через тирисиновую аллею, а за ней уже проглядывалось высотное здание Озна. Собравшись с духом, Лит нырнула в густую темноту аллеи и начала считать шаги. Она знала, их будет ровно шестьдесят два, а потом прямо из ниоткуда вырастет ограда, и её героический путь в темноте закончится.
  Уже не первый раз девушка преодолевала свои детские страхи и спускалась в ночной парк, но каждый раз она с замиранием сердца ждала, что вот-вот из кустов выпрыгнет нечто ужасное и схватит её когтистыми лапами. И ведь понимала разумом, что такое поведение недостойно сонитанина! Но разум - одно, а вставшая дыбом кожа на затылке - совсем другое...
  "Обошлось",- с облегчением подумала Лит, приникнув к ограде и оглядываясь по сторонам. За решётчатым забором в двух метрах от Лит простиралась пустынная дорога, окружённая мягкими фонарями, а чуть дальше возвышалось огромное величественное строение - здание управления Озна. Не видя препятствий, девушка пролезла сквозь ограду и побежала напрямик к зданию. У широкой лестницы она остановилась и ещё раз огляделась: вроде, что-то мелькнуло в кустах парка, но Лит решила, что это ветер качнул деревья, и продолжила красться вдоль стены. За углом она остановилась, провела ладонью по серой, почти сливающейся в темноте с плоскостью стены двери, и три раза стукнула. В ответ ей щёлкнул замок, и в освещённом проёме показалось лицо Ойтеп:
  - Наконец-то! Я уж боялась, что ты не придёшь. Заходи скорее, а то охранники скоро вернутся с ужина...
  Лит собралась сделать шаг, как вдруг кто-то схватил её за руку в темноте. Девушка рванулась вперёд, но державший её сонитанин предвидел это и не собирался отпускать.
  - Лит, Ойтеп! Очень интересно. И что вы тут делаете, если не секрет?
  - Вольтес!- возмущённо вскрикнула Ойтеп и бросилась на помощь подруге.- Отпусти её!
  - И не подумаю. Или вы мне объясните, что тут происходит, или я звоню отцу. Пусть узнает, что творится по ночам у него под носом.
  - Ничего не творится,- холодно возразила Ойтеп,- мы здесь по просьбе моего отца, разбираем его архив.
  - Ну да. Не верю ни единому слову! Может, прямо сейчас позвонить отцу и спросить у него, выдавал ли он пропуска молодым помощницам Гидо Нюона?
  Молодой человек включил микрочип в ухе, отчего лицо его будто стало прозрачным и тонко засветилось красным.
  - Нет!- испуганно пискнула Лит, в отчаянии пытаясь разжать крепкие пальцы одноклассника.- Ты не посмеешь, он убьёт нас!
  - Именно, поэтому давайте без глупостей и всё начистоту,- самодовольно заключил Мер.- Наверное, нам лучше пройти внутрь, ведь сейчас охранники вернутся с ужина...
  Ойтеп сокрушённо взглянула на Лит и пропустила довольного Вольтеса внутрь.
  - Я же тебе говорила,- отчаянно зашептала она подруге, прикрывая тяжёлую дверь,- смотри по сторонам! Как он увязался за тобой?!
  - Вообще-то я случайно увидел Коррекос в парке,- отозвался Мер, оглядывая помещение, в которое попал.- Где мы? Ни разу не видел этой комнаты.
  - Аварийный выход,- рассержено фыркнула Ойтеп.- А что ты делал в парке так поздно? Да ещё один? Сказать бы твоему папочке, где ты пропадаешь по вечерам, как он, интересно, отреагирует?
  - Да никак, он вам не поверит. Мой папа в счастливой уверенности, что я дома и давно сплю.
  - И почему это не так?- рискнула поинтересоваться застенчивая Лит.
  - Мне нужно было проверить одну теорию...,- уклончиво ответил Вольтес.
  - Теорию? В парке?- съязвила Ойтеп, выключая свет в комнате и открывая другую дверь.- Ну-ну, и что же за теория?
  - Вообще-то, вопросы должен задавать я.
  - Сейчас получишь ответы на свои вопросы. А пока будь добр, объясни подробнее.
  - Ну... я хотел узнать, будут ли в сонитанине просыпаться те же инстинкты, что и в человеке, попади он в первобытную среду,- не удержался и похвастался Вольтес.
  Девушки удивлённо переглянулись.
  - В первобытную среду? Какое отношение она имеет к сонитанам? Это человек жил в первобытной среде, а сонитане сразу выстроили систематизированное общество,- как на автомате отчеканила Лит.
  - Ну, это нам так говорят, а на деле, неизвестно как всё было.
  - А что тут думать-то,- удивилась Ойтеп,- никаких ископаемых не найдено, и врятли их когда-нибудь найдут. Зато Белый Город говорит сам за себя.
  - Не важно! Что переубеждать вас, всё равно вы не понимаете...,- насупился Вольтес.
  - Ладно, не кипятись. Раз уж ты такой любитель человеков, мы покажем тебе кое-что более стоящее, чем твои эксперименты,- подбодрила его Ойтеп.- Главное теперь, чтобы он не испугался тебя...
  - Кто?- удивился Вольтес, но никто не успел ему ответить - впереди забрезжила лампа, и в дверном проёме показалась фигура сонитанина.
  - Ойтеп, Лит? Это вы?
  - Кастор, это мы! Только не пугайся, с нами ещё один человек!- подала голос Ойтеп и потянула за руку Вольтеса.- Это мой одноклассник, Вольтес Мер. Он тоже хочет посмотреть проход...
  - Мер?.. Мер... я знаю Мера, он большой начальник! Он большой! А этот маленький Мер, совсем маленький...
  - Да, да, это сын большого Мера, он безобидный, он теперь тоже твой друг. Не бойся, пожми ему руку.
  Ойтеп подтолкнула Вольтеса к чудаковатому сонитанину, и парнишка протянул ему руку. Тот помялся, но всё же слабо пожал протянутую ладонь, застенчиво оглядывая нового друга.
  - Вольтес хороший, он меня не обижает,- глуповато улыбаясь, проскулил Кастор, и неожиданно обнял юношу.
  Тот опешил и оттолкнул навязчивого сонитанина, однако это его уже не обидело.
  - Вольтес мой друг! Я покажу ему проход! Пойдёмте, друзья!
  Девочки восхищённо захихикали над смущённым одноклассником и поспешили вслед за Кастором, а Вольтесу ничего не оставалось, как поспевать за ними.
  
  Коридоры и лаборатории мелькали полутёмным калейдоскопом, сменяя друг друга, а сумасшедший провожатый, казалось, и не собирался останавливаться. Он что-то бормотал на ходу, иногда взвизгивал, и всё твердил, что покажет друзьям проход. Вольтес уже начал жалеть, что ввязался в эту авантюру, тем более что его начали одолевать вопросы: кто этот странный сонитанин, и почему у него есть ключи от всех помещений здания управления? И, в конце концов, куда они идут в темноте, тайком по закрытому объекту Озна? Юноша уже был готов дать задний ход и притормозить всю делегацию, когда Кастор остановился у ничем не примечательной двери и возбуждённо зашептал:
  - Проход! Он здесь... Только чур, тихо!
  Дверь отворилась, и глазам молодёжи предстала конструкция из металлических трубок и проводов, напоминающая раму для огромного зеркала.
  - Что это?..,- тихо выдохнул Вольтес.
  - Это экран,- шёпотом пояснила Лит.- Через него можно наблюдать за Землёй, не осуществляя прокола пространства. Правда, я думала, что все они давно уничтожены, потому что потребляют катастрофически много энергии... Но, видимо, это усовершенствованная модель. Кастор говорит, что его не могут засечь даже следящие станции Озна!
  - Как не могут? Это невозможно,- уверено хмыкнул Вольтес.
  - Но мы уже смотрели в него...,- многозначительно заметила Лит.- И нас никто не стал искать...
  Пока Лит разъясняла положение вещей новичку, Ойтеп следила за тем, чтобы Кастор ничего не перепутал, включая установку.
  Она познакомилась со своим новым другом сравнительно недавно, когда её отец получил повышение и занял место ассистента в лаборатории Борея Грелына. Гидо Нюон взял дочь на экскурсию по новому рабочему месту, и там, дожидаясь отца в его кабинете, она неожиданно разговорилась с забавным убрщиком, который как раз начинал мыть полы. Тот оказался очень застенчивым и дружелюбным малым. Он сразу привязался к своей новой знакомой и рассказал ей о красивом зеркале, через которое видно удивительные картины с другой планеты. Кастор предложил показать их Ойтеп, если она придёт вечером к зданию Озна, и девушка, влекомая юношеским любопытством, согласилась. Правда пришла Ойтеп не одна, а с подругой, но Кастор не возражал.
  Так и получилось, что они вчетвером оказались в одной комнате в сердце главного здания Озна перед незаконным "проходом".
  В комнате повисла тишина, когда Кастор запустил машину. Пространство между проводами начало тускло светиться, становясь всё ярче и ярче, пока на фоне белого сияния не показались размытые очертания чего-то.
  - Нужно увеличить мощность, тогда будет видно,- заговорщицки хихикнул Кастор и повернул ручку тумблера.
  Картинка и впрямь стала чётче: прояснились деревья и облака в тёмном небе, на дальнем плане синеватой дымкой обрисовался домик с жёлтым прямоугольником окна. Ещё один поворот тумблера, и пространство за экраном стало как живое. У ребят появилось ощущение, будто стоит ветру качнуть деревья, и ветви проникнут в комнату, принеся с собой неведомый чужеземный аромат вечера.
  - Потрясающе...,- выдохнул поражённый Вольтес.- Хочется даже руку протянуть...
  - А почему бы и нет?- вдруг спросил Кастор, хитро улыбнувшись, и повернул тумблер на полную мощность.
  Ойтеп вскрикнула, но не успела остановить сумасшедшего: с экрана подуло тёплым ветерком, и послышался далёкий лай собаки сквозь тихий шёпот ветвей. Комнату заполнило сладостным ароматом полевых цветов и травы.
  - Что ты натворил, Кастор!!! Это же прокол пространства! Теперь нам точно несдобровать! Выключи, выключи его немедленно!
  Но Кастор лишь гадко улыбался, заслоняя собой тумблер.
  - Пожалуйте на Землю, господа!- словно окончательный псих крикнул он, и внезапно из-за стеллажей выскочили четверо сонитан и крепко схватили ребят.
  - Что здесь происходит?! Ойтеп!- Вольтес попытался вырваться, но его больно стукнули головой о стену, и он повис на руках у захватчиков.
  - Озвард, прошу на выход, Земля ждёт вас!- обратился Кастор к высокому сонитанину в странной одежде.- Только помните, снаряжение будет ждать вас там, куда надо отвести этих детей, и открыть хранилище вы сможете только с их помощью, так что без глупостей...
  - Я понял. Мы не подведём,- тихо рявкнул Лотьюс и, замерев перед проходом, несколько раз вдохнул.- Ну всё, прощай, Сонита!
  Ойтеп попыталась закричать, однако огромная ладонь похитителя помешала ей сделать это, и она только отчаянно замычала, когда Лотьюс шагнул сквозь экран на другую сторону...
  
  Глава: Кайлай Жонс.
  
  Космический корабль "Эпсилона".
  
  Кайлай оставил тело Виталы в ангаре, а сам в несколько перебежек добрался до видневшейся в конце коридора вентиляции. Решётка держалось довольно слабо, и после нескольких рывков болты слетели с резьб, предоставив сонитанину достаточно широкий проход. Кайлай не стал проверять, сможет ли он передвигаться внутри металлической кишки, - подобие страха и чёткий пульс в груди подгоняли его и, пересилив себя, он взял на руки разлагающийся труп девушки. Сонитанин надеялся, что его никто не заметит, пока он будет проталкивать Виталу в вентиляционное отверстие, однако мечты не оправдались: в тот момент, когда Кайлай уже был готов запрыгнуть в отверстие сам, из-за поворота вышли двое сотрудников дежурной группы. Они явно никуда не торопились и даже заметили его не сразу. Пожалуй, будь на Кайлае одежда, он мог бы избежать последующих неприятностей, однако Жонс был абсолютно голый, а отвечать на расспросы дежурных не собирался. Одним прыжком подбросив себя до уровня вентиляции, Кайлай нырнул внутрь и начал активно продвигаться вперёд, толкая впереди себя Виталу. Позади послышались крики, заглушённые громыханием металла. Кажется, кто-то даже попытался последовать за ним, но вскоре голоса преследователей затихли, и Кайлай продолжил свой путь под гулкие стоны металлических стен. Спустя четверть часа он совершенно вымотался, не представляя даже, в правильном ли направлении движется, поэтому сел передохнуть. Было бесконечно жарко, словно он полз не по вентиляции, а парился в добротной русской бане. Мелькнула предательская мысль, что его давно уже обнаружили, но не стали суетиться, а просто перекрыли несколько сегментов вентиляции, чтобы он сам, в конце концов, выполз наружу в поисках воздуха. Кайлай поморщился и отбросил упадническую идею - кажется, от жары и переутомления его мозг начал сбиваться с чёткого логического пути.
  Тело Виталы рядом раздражало больше, чем духота. Унылый вид покойника, перекрученного в спешном бегстве, нагонял жуткую тоску. А запах... Лучше бы ей было ожить, иначе Кайлай мог не выдержать, и бросить тело прямо здесь, привлекать мелкую живность корабля, если таковая, конечно, имелась.
  Недалеко подозрительно громыхнуло. Сонитанин весь напрягся и постарался аккуратно сменить направление, но оказалось, что остальные ответвления вели к специальным помещениям, вентиляции которых были защищены дополнительными усилителями, и пробиться не представлялось возможным. Оставался свободным только проход, ведущий к источнику подозрительных шумов. Кайлай поразмыслил над ситуацией, и решил, что будет лучше, если он поползёт вперёд один, и не станет подвергать риску Виталу. В конце концов, дежурные не видели, есть ли у него спутники, или нет, а тепловизор не мог обнаружить мёртвое тело.
  Кайлай старался не шуметь: он чувствовал, что впереди ждёт западня, но деваться было некуда - его загнали, словно крысу, в клетку с одним выходом. За следующим поворотом появилось ещё одно отверстие, закрытое решёткой и ведущее вниз. Моля про себя, чтобы комната под вентиляцией оказалась заурядной подсобкой, Кайлай сделал ещё несколько неуверенных ползков вперёд и понял, что случилось страшное: поднялись шум и крики, решётка упала, а в отверстие нырнула гибкая металлическая петля и обхватила его голову и руку. Кайлай рванулся назад, но петля быстро затянулась, и от удушья его пока спасало лишь то, что попавшая в петлю кисть не давала канату плотно обхватить шею.
  - Прекратите сопротивление и спускайтесь вниз! Мы не причиним вам вреда!
  Жонс понял, что на этот раз он по-настоящему попался. Грудь сдавило бешенством и паническим страхом, на глазах появились слёзы животного ужаса. Кайлай начал дёргаться и извиваться, наверное, ещё туже затягивая петлю, но теперь он плохо соображал. Неожиданно его действия принесли успех - голова выскользнула из петли, и только рука осталась теперь уже в мёртвом плену. Сотрудники корабля продолжали диктовать ему заверения в безопасности и просили добровольно спуститься, петля неумолимо тянула вниз, и Кайлай уже до крови расцарапал пальцы, цепляясь за острые края вентиляции. От одной только мысли, что его поймают, и начнут изучать, как подопытное животное, что он станет первым сонитанином, который разоблачил свою Родину и предал Сониту - у Жонса свело судорогой конечности.
  Снизу послышалось шевеление: к краю вентиляции приставили лестницу, и в это мгновение Кайлай осознал, что сейчас по ней взберётся человек, чтобы добраться до НЕГО. Дикий страх придал мужества: сонитанин приставил сдавленную руку в месте сгиба к острому краю очередного сегмента вентиляции и резко навалился всей своей массой. Тонкая сталь глубоко врезалась в плоть как раз между суставами, но она не смогла полностью отрезать кисть. Кайлай взвыл и зарычал от боли, почти теряя сознание, люди снизу переполошились ещё больше от его криков, петля резко дёрнулась в отчаянной попытке вытащить сумасшедшего - и рука оторвалась от кости. Находясь в шоковом состоянии, Кайлай пополз прочь, передвигаясь так быстро, насколько это было возможно. Хлещущая из разорванных сосудов кровь его, почему-то, мало волновала, в голове сидела одна только мысль - убежать, спрятаться! Он добрался до тела Виталы и дико огляделся по сторонам: бежать по-прежнему было некуда, но теперь Кайлай не думал об этом - проснувшиеся в нём животные инстинкты придавали ему силы, и казалось, что теперь он сумеет всё. Оставалось только определиться с направлением.
  Неожиданно обострённый слух Жонса донёс ему знакомый голос. Кажется, это был наблюдатель Виталы - Эрни Керниган, если не какая-то мистификация, с целью поимки! Кайлай схватил Виталу за мокрые волосы и, извиваясь змеёй, пополз в боковое отверстие. Наверное, ему послышалось, и это была галлюцинация, вызванная большой потерей крови, но он хотел верить...
  И как оказалось, не зря.
  Там, где раньше была плотно завинченная усиленная решётка, оказался свободный проход, в котором виднелась светлая голова Кернигана.
  - Мистер Ливановский, сюда!
  Особого приглашения не требовалось. Жонс сделал решающий рывок и вытолкнул вперёд Виталу, оставляя её на попечение учёного. Эрни охнул в ужасе, но тело, по-видимому, не уронил. У самого Кайлая сил осталось только на то, чтобы выскользнуть из отверстия и с гулким хлопком упасть на пол. Тут же над ним возникло веснушчатое лицо Кернигана, который попытался оказать первую помощь.
  - Я в порядке...,- прохрипел залитый собственной кровью Жонс.- Только вытащи меня отсюда!
  Дальше он ничего не помнил.
  
  ***
  Кайлая разбудило бульканье желтоватой жидкости, до смешного похожей на целебный бульон. Он отвернулся от подозрительного сосуда, который торчал прямо перед глазами, и попытался сориентироваться.
  Вероятнее всего, Эрни удалось оттащить его в лабораторию - по крайней мере, странного вида приспособления и образцы в склянках, расставленные по всей комнате, говорили об этом. Сам Кайлай возлежал на хирургическом столе, всем своим телом ощущая холод легированной стали; и он в который раз осознал, что на нём абсолютно ничего нет, кроме лёгкой простыни, какой обычно накрывают покойников. Этот факт немного раздосадовал Жонса, и он рывком откинул простыню и сел.
  Что-то было не так.
  Несколько мгновений Кайлай пытался сообразить, что же именно, однако на ум не приходило ничего дельного. Сонитанин ещё раз, уже более внимательно, оглядел комнату, но опять таки ничего странного не обнаружил.
  - Что это со мной...,- вздохнул Жонс, растирая ладонями лицо, чтобы окончательно проснуться.
  В ту же секунду он понял, почему его разум давал тревожный звоночек: обе руки были на месте, целёхонькие и абсолютно настоящие. Правда, на одной из них ногти успели вырасти только до половины, обнажая мягкую розовую кожицу. Сонитанин ощупал кисть и усмехнулся - теперь общая картина была ясна: Витала полностью оттаяла и проснулась, а потом, судя по всему, Керниган заставил её применить свои способности на Кайлае.
  Очень благородно и, конечно, чересчур смело со стороны жалкого лабораторного червя!.. Но другой причины внезапного выздоровления Кайлай не видел.
  
  Однако радовался Жонс недолго: в какое-то мгновение воспоминания нахлынули на него, и Кайлай вдруг осознал, что все его восторги по поводу возвращённой руки не стоили и выеденного яйца. Впервые за свою сравнительно недолгую карьеру он забыл обо всех предосторожностях и совершил самую губительную ошибку! Мало того, что на стенах ангара в скольких-то метрах от трупа космонавта остались следы его сонитанской крови, так теперь ещё и кусок его плоти попал прямо в руки дежурной группе!
  Позабыв обо всём, Кайлай выскочил из крошечной лаборатории и попытался разыскать Кернигана. На его счастье учёным "Эксплор Технолоджи" отвели четыре изолированных сегмента корабля, поэтому Жонс не встретил на своём пути ни одного члена экипажа. Зато он наткнулся на несколько запертых дверей, отделяющих сегмент коммерческой организации от остального пространства "Эпсилоны". Наконец, определившись с размерами предоставленной ему территории, сонитанин сумел-таки обнаружить жилой блок, но Кернигана там не оказалось. В отчаянии Кайлай опустился на первую попавшуюся койку и обхватил руками голову: всё походило на ужасный сон, такого просто не могло произойти с ним - опытным оперативником, агентом Озна, прошедшим лучшую школу выживания в человеческой среде!
  Конечно, виноваты были его начальники - эти самоуверенные снобы! Они ведь знали, как опасно направлять агента на задание одного, без поддержки со станции, тем более в строгую социальную структуру военного корабля!
  Да и сам Кайлай тоже был хорош: согласился на задание, когда в нём так сильно нуждался его брат! Да и сам он на тот момент едва ли был готов к серьёзным боевым действиям - много месяцев подряд вместо тренировок Кайлай только и думал, что об их с братом дурацком плане...
  
  Идея провозить контрабанду с Земли впервые пришла на ум Кастору, но он поделился ею в шутку, осмеяв собственное безрассудство. Однако Кайлай был потрясён нечаянным заявлением брата. Он долго обдумывал возможность обойти строгий надзор общества и Озна, и вот однажды проснулся среди ночи с чёткой мыслью, что это не просто возможно, а жизненно необходимо для его опустевшей, заскучавшей души. Как оказалось, Кастор тоже мучился собственной идеей. Получив неожиданное одобрение и поддержку брата, он предоставил ему уже отработанный план, требующий только специализированной корректировки агента Озна.
  Их разумы заработали синхронно, будто совершая такты единого механизма, и постепенный успех до дерзости простого плана опьянил братьев, вернул остроту ощущениям, вкус пище и краски миру. Если бы не этот план, Джозеф Жонс наплевал бы на собственную карьеру и остался бы на станции простым следящим, предоставив право геройствовать другим, а ещё лучше, отправился бы на родную Сониту, посвятив себя какому-нибудь обучающему центру. Но это если... А что теперь? Чем обернулась эта погоня за удовольствиями? Он сидел в сердце огромного корабля, полного людей, которые охотились за ним.
  Не за мифом, слухами или подозрениями.
  За НИМ.
  Его плоть и кровь находились в руках врага; они наверняка уже знали о нём всё, если не больше. В аварийном ангаре лежал неприкаянный труп - его рук дело, что, несомненно, будет доказано. И вместо того, чтобы попытаться исправить хоть что-нибудь, вернуть стабильность в жизнь, повернуть рычаг судьбы назад - в сторону удачи, Кайлай маялся от бессилия, потерявшись в нескольких комнатах!
  Раздавленный горькими мыслями, сонитанин даже не заметил, как уснул, неловко завалившись на кровать.
  
  Глава: Роман Прахов.
  
  Космический корабль "Эпсилона".
  
  Он дёрнулся всем телом, будто по нему прошла судорога, и открыл глаза.
  Роман Евгеньевич лежал на полу в одном из ангаров Эпсилоны, однако совершенно не помнил, как там оказался. Мужчина попытался подняться, но оскользнулся в какой-то чрезвычайно ароматной жидкости и ударился затылком о пол - его мгновенно пронзила острая боль, прокатившаяся по всем нервным окончаниям и затихшая в пальцах ног. Роман Евгеньевич ещё несколько секунд лежал неподвижно, боясь вздохнуть, а затем осторожно перевернулся на живот и встал на четвереньки. Лужа, в которой он лежал, теперь оказалась прямо перед его глазами, и Роман Евгеньевич неожиданно осознал, что это натуральное эфирное масло, исчезнувшее из производства несколько столетий назад. Он обмакнул в него пальцы, совершенно поражённый своим открытием, и поднёс к носу: ошибки быть не могло - его тут же овеяло необыкновенными ароматами цветов и каких-то лечебных трав - видимо, масло предназначалось для втирания в кожу в виде лекарства. Совершенно озадаченный, Прахов поднялся на ноги и осмотрелся в поисках подсказки: в ангаре никого не было, только рабочие механизмы стояли, безвольно опустив гигантские манипуляторы на пол. Роман попытался уловить хоть что-то знакомое в общей картине - как он здесь оказался, что делал? - но память с негодованием пресекала его тщания. Находясь в полном недоумении, но чувствуя себя вполне удовлетворительно, Прахов вышел из ангара в коридор и закрыл дверь на кодовый замок, который неожиданно всплыл в памяти. Однако тут же оказался сбит с ног суетливой толпой дежурных, которые вопреки всем правилам безопасности мчались по коридору, словно детишки на перемену! Кто-то из них спешно извинился и помог Роману подняться, но сразу же умчался в направлении лабораторий корабля, даже не объяснив толком, в чём дело. Роман Евгеньевич последовал за ним, опасаясь, что причиной паники могла стать авария.
  По пути ему встретились несколько знакомых механиков, которые поведали причину общего беспокойства: оказалось, никакой аварии, дела обстояли намного интересней - на корабль каким-то совершенно невероятным образом пробрался заяц - нелегальный пассажир! Такого не случалось лет сорок, может шестьдесят - приблизительно с тех пор, как закончилась скоротечная кровавая усобица между лунным поселением и Землёй. Тогда люди семьями бежали с Луны на последних транспортных кораблях, совершенно неприспособленных для перевозки людей. Их сотнями находили в трюмовых отсеках и высаживали на орбитальных станциях, оформляя как беженцев. Правительство Земли, несмотря на бессмысленную жестокость к лунианцам, радушно отнеслось к беженцам: их противозаконное и даже опасное проникновение на грузовые корабли было признано вынужденной необходимостью и не взыскивалось по закону.
  Но теперь! Когда в Солнечной системе царили мир и покой? Кому могло понадобиться проникать на корабль, улетающий в такие немыслимые дали?!
  У начальника дежурной смены корабля возникло всего два безусловных варианта, которые были поддержаны остальными членами дежурной группы: либо это опасный преступник, скрывающийся от справедливого суда на Земле, либо же сумасшедший! В любом случае действия дежурной группы приняли одно единственное направление - поймать нелегала и обезвредить. Этим и занималась добрая половина дежурной группы, когда Роман Евгеньевич очнулся в ангаре. Этруса, к его удивлению, всё ещё не разбудили, хотя ситуация давно вышла за пределы штатной. Начальник дежурной смены корабля надеялся лично покончить с неразберихой - по его мнению, присутствие беженца на корабле не являло собой угрозу кораблю или экипажу, так что тревожить покой капитана он не собирался. Вместо этого начальник смены собрал инженеров и психологов, которые совместными усилиями проанализировали строение вентиляции, куда умудрился забраться беглец, и пришли к единодушному мнению относительно того, где необходимо было расставить ловушки и какие проходы закрыть. Никто из членов экипажа не был допущен непосредственно в вентиляцию, дабы избежать контакта с возможно неуравновешенным или больным "зайцем", поэтому решено было использовать древнее изобретение скотоводов, которое присутствовало в багаже учёных зоологов, а именно - "живое лассо". Принцип этого, с позволения сказать, прибора основывался на обыкновенном верёвочном лассо и новейших технологиях: шнур живого лассо реагировал на тепло и движение, его петля сама раскрывалась и затягивалась по мере приближения к объекту, а в усовершенствованных моделях была даже встроена камера. Но на Эпсилоне присутствовало классическое живое лассо, без модных наворотов, впрочем, и этого было достаточно.
  Когда Роман Евгеньевич добрался до места расположения одной из ловушек, лассо как раз среагировало на беглеца, который к своему несчастью решил заползти именно в это ответвление металлического рукава. Комната, полная людей, взорвалась оживлёнными криками; сразу несколько мужчин схватились за рукоять лассо и принялись тянуть. Жертва упиралась изо всех сил, будто не понимая, что деваться больше некуда; ей даже удалось втянуть небольшой участок лассо обратно в вентиляцию. Люди удивлённо заохали, и Роман Евгеньевич вместе с несколькими техниками поспешил на помощь ловцам, живой массой ломая упорство жертвы.
  Внезапно из металлической кишки раздался душераздирающий крик, и со звонким треском лассо вылетело из отверстия.
  На его конце мотылялась человеческая кисть, истекающая кровью.
  Женщины закричали в ужасе, а мужчины оцепенели. Никто не ожидал подобного, даже в мыслях представить не мог! Получается, дежурная группа нанесла тяжёлый вред беглецу, заведомо даже не зная, в состоянии ли он мыслить адекватно, чтобы вовремя сдаться на попечение медикам! Каждый в комнате понимал - теперь жизни "зайца" угрожало обильное кровотечение, и если команда не примет экстренные меры, он мог умереть.
  Связались с начальником дежурной группы и доложили ситуацию - тот поверил рассказу только потому, что понимал - шутки на военном корабле вещь неуместная. Однако его приказ развинтить всю вентиляционную систему в лабораторном комплексе не принёс положительного результата. Только спустя полчаса группа техников добралась до строго законсервированной лаборатории полимеров, в которой неожиданно обнаружились кровавые следы беглеца. У двери алый шлейф обрывался, а дальше простиралась многочисленная сеть коридоров корабля, в которой "заяц" мог ненадолго затеряться. Просмотр видеокамер с особо охраняемых сегментов ничего не дал, остальные же сегменты не контролировались видеосетью, и здесь следствие зашло в тупик. Следов крови нигде больше не обнаружилось, никто не видел и не слышал ничего подозрительного - беглец исчез, растворился в корабле, несмотря на серьёзное увечье и строгий контроль за переходами из сегментов.
  Психологи развели руками в полнейшей растерянности: отчаянное поведение беглеца говорило об его безумии, в то же время искусное исчезновение из-под носа у дежурной группы доказывало хитрость "зайца" и чрезвычайную устойчивость к боли. Оставался только один крошечный шанс дознаться личности беглеца - провести анализ оторванной кисти его руки.
  Данный объект поместили в герметичный контейнер и перенесли в лабораторию экспертиз. Теперь можно было хотя бы снять все подозрения с экипажа...
  
  
  Глава: Эрни Керниган.
  
  Космический корабль "Эпсилона".
  
  Эрни, отдуваясь, тащил склизкое тело девушки на спине, борясь с подступавшей к горлу тошнотой. Он уже несколько раз порывался бросить ношу, но что-то поминутно останавливало его: то ли научное любопытство, то ли совершенно не к месту проснувшаяся жалость...
  В любом случае, Виталу нельзя было оставлять в шкафу той лаборатории, куда он, минуя заблокированные камеры, сумел пробраться, чтобы помочь агенту Озна. Мужчина оказался неимоверно тяжёл - Эрни от души похвалил себя за возникшую вовремя мысль прихватить с собой тележку для оборудования. Никто из дежурных даже не подумал остановить техника, везущего неисправное оборудование на почин, и он беспрепятственно провёз истекающего кровью агента в крохотный сегмент, отведённый под лаборатории "Эксплор Технолоджи". Там Эрни кое-как вытащил неподъёмного агента из тележки и попытался оказать ему первую помощь. Однако беглый осмотр показал: агент вовсе не был ранен, и откуда взялась кровь - оставалось непонятным... Эрни бросало в холодный пот от одной мысли, что этот Ливановский убил кого-то из членов дежурной группы - он вовсе не подписывался покрывать убийцу! Однако теперь было уже поздно идти на попятный: следовало для начала хорошенько разобраться, что именно произошло, и спасти Виталу.
  
  За девушкой он смог вернуться только ночью, когда основные поиски сошли на нет, а измотанные дежурные, выставив немногочисленный дозор, отправились спать. На этот раз Эрни был без тележки: он перепачкал её кровью Ливановского в многочисленных попытках вытащить последнего на хирургический стол.
  Витала, замкнутая в шкафу для спец. одежды, всё ещё не очнулась, но по характерному посветлению её кожи Керниган понял, что с минуты на минуту процесс восстановления должен пойти быстрее, и, не ровен час, девушка поднимет панику, придя в себя на руках у незнакомца. Поэтому идти пришлось очень быстро - непривычная нагрузка для субтильного учёного! Эрни пыхтел с постепенно теплеющим телом Виталы на руках, но мысли его были далеко - Керниган думал о своём друге. Он уже давно понял: с Игорем случилось что-то плохое - ведь он просто исчез, ни о чём не предупредив товарища! Эрни попытался разыскать Ростовского без помощи дежурных, но безуспешно, а обращаться к экипажу с заявлением о пропаже сотрудника Эрни не смел - это побудило бы розыскную команду обследовать изолированный сегмент "Эксплор Технолоджи", что стало бы фатальным предательством дела Генри Майлза.
  Совесть не давала Кернигану покоя, душа металась от безысходной тоски, но страх перед жёстким начальником сковывал его всякий раз, когда он уже порывался идти к дежурным. Эрни не хуже других работников "Эксплор Технолоджи" знал: подвергать секреты компании риску разглашения - было всё равно, что подписывать себе приговор. Хорошо, если не смертный... А в том, что Генри Майлз мог устроить несчастный случай для своего молодого помощника, Керниган не сомневался. Он замечал слишком многое, и давно понял, что гениальный учёный не стеснялся нарушать все мыслимые и немыслимые законы человечества ради достижения своих целей! Но цели эти были гениальны под стать их обладателю, и Керниган, как заворожённый, хотел участвовать в их осуществлении...
  
  Занятый тяжёлыми мыслями, Эрни не заметил, что тело Витало стало совершенно тёплым. И когда рука девушки неожиданно дёрнулась и сжала плечо Эрни, тот с перепугу бросил Виталу на пол, но тут же снова подхватил на руки и чуть не бегом поспешил в "родной" сегмент корабля. Стоило кодовой двери с мягким шипением захлопнуться за спиной учёного, Ольга открыла глаза. Девушка удивлённо захлопала ресницами, видимо даже не ощущая, как с её лица сходит страшная мертвенная синева, и уставилась на незнакомого мужчину, который всё ещё держал её на руках.
  - Вы кто?- сиплым голосом вежливо поинтересовалась она.
  Эрни сглотнул от волнения и смущения:
  - Я врач...
  - Врач?
  - Да, я врач, а вы моя пациентка,- продолжил свою мягкую ложь Керниган.- Вы серьёзно заболели, но компания позаботилась о том, чтобы перевезти вас в лучшую клинику, и приставила меня следить за вашим самочувствием.
  - Самочувствием?.. Да, я действительно себя неважно чувствую, и так холодно в груди... Будто мне туда камней наложили...
  Девушка скривилась и приложила ладонь к сердцу, словно пытаясь его согреть.
  - Ничего, так бывает, у вас было очередное проявление симптомов...,- не растерялся Керниган.- Мне удалось реанимировать вас, но теперь необходим полный покой. Скорее всего, я помещу вас в геленосную камеру, так будет спокойнее.
  - А почему я у вас на руках?- удивилась Ольга.- И та комната... Я помню взрыв! Что произошло?
  - Очередной кошмар, ничего страшного, это пройдёт. У вас сильная слабость, вы не можете пока ходить, поэтому я временно подрабатываю вашим личным носильщиком,- неуверенно улыбнулся Эрни.- А теперь хватит вопросов! Нам нужно добраться до палаты.
  Ольга согласно кивнула и тут же уснула, пристроив головку на плече у "доброго доктора". А Керниган продолжил свой путь, кляня девушку на чём свет стоит: за то, что она увидела его лицо, хотя это было запрещено, и за неуместную жалость, возникшую в его душе к этой милой симпатичной девушке...
  
  Нести Виталу в основную лабораторию не было никакого смысла - там изволил почивать Джозеф Ливановский, - поэтому Эрни без раздумий отправился в каюту Ростовского. Он осторожно уложил девушку на койку друга и запер за собой дверь.
  Всё вроде бы начинало устаканиваться: девушка была жива и находилась в относительной безопасности, агент Озна здоров, а значит, мог обеспечить сохранность Виталы. В целом можно было сказать, что план по спасению подопытной прошёл успешно и практически без потерь! Если, конечно, не считать исчезновения Игоря. Но Керниган предпочёл не думать пока об этом - он очень устал, просто вымотался за последние сутки. Его работа не предполагала трюков со спасением всяких там агентов и Витал от дежурной группы корабля! Пережитое напряжение опустилось мягким свинцовым грузом на плечи, и Эрни ощутил острую потребность в отдыхе. Он медленно добрёл до своей каюты, открыл дверь и... замер на пороге. На его кровати лежал агент Озна - Джозеф Ливановский. Было весьма очевидно, что он спал, но Кернигана внезапно охватило такое раздражение, что он с громким хлопком закрыл за собой дверь и во весь голос поинтересовался:
  - Эй, вы спите что ли?
  Веки агента мгновенно дрогнули, он резко сел и уставился на вошедшего.
  - Не спите? Вот и отлично. Я, видите ли, тоже решил вздремнуть, но для этого мне понадобится моя кровать. Так что, прошу вас найти себе другое место для отдыха.
  Эрни снял халат и сладко зевнул, рассчитывая услышать удаляющиеся шаги агента, но неожиданно вместо этого почувствовал, как его схватили за грудки.
  - Керниган, у нас проблемы!
  - Что?..
  - Дежурная группа получила моё ДНК! Если её не выкрасть, меня вычислят и уничтожат! Нужно срочно что-то сделать!
  Эрни услышал панику в обычно бесстрастном голосе агента, и резко откинул схватившие его руки.
  - А ну живо успокойтесь! Не время паниковать. Нам нужно... Что же нам нужно...
  - Подумай, Керниган, куда они могли отнести образец? Его необходимо уничтожить!
  - Уничтожить?! Да вы в своём уме? Образец наверняка направили в лабораторию экспертиз! Она расположена прямо перед жилыми сегментами дежурной группы и хорошо охраняется. Особенно теперь, когда вы наделали столько шороху. Но даже если мы сумеем проникнуть внутрь, повлиять на образец не удастся, их все помещают в холодильник!
  - Холодильник?
  - Ну да, охлаждающий сейф. Его могут открыть только действующие члены дежурной группы, у которых есть доступ. Он не подключен к общей компьютерной системе, и взломать его можно только техническим путём.
  Кайлай схватился за голову и отвернулся от Эрни, бормоча что-то несуразное на непонятном языке, а Керниган тем временем обдумывал другой, более надёжный план.
  Геленосная камера могла защитить Виталу даже от Левигатов. Мозговые волны во время анабиотического сна строго регулировались системой корабля, и находясь в фазе глубокого сна - практически в коме - разум Виталы был неотличим от тысячи таких же разумов, покоящихся в геленосных камерах корабля. Значит, напыщенный агент Озна был не так уж и нужен Кернигану! На планете о Витале позаботятся работники "Эксплор Технолоджи", там она будет в безопасности. Впрочем, это уже не касалось Кернигана - пока что единственной проблемой Эрни был Джозеф Ливановский. И разбираться с ним нужно было немедленно.
  Как на зло, под рукой не оказалось ничего тяжёлого, но порывшись в карманах своего халата, Эрни нашёл там инъектор с успокоительным, который он прихватил на случай, если Витала проснётся раньше времени. Другого шанса у Эрни, возможно, не было: пока Ливановский, оглушённый безысходностью, бормотал себе что-то под нос, уткнувшись в стену, Керниган нащупал тонкий корпус инъектора и как можно бесшумнее приблизился к агенту. Его шея была уже на линии удара, когда Ливановский что-то почувствовал, быстро обернулся и схватил занесённую руку. Эрни попытался другой рукой оглушить противника, однако Джозеф не стал ждать, пока жалкие попытки Кернигана принесут успех, и резким движением отбросил его на пол; сильные пальцы тут же пережал сонную артерию. Юноша почувствовал, как кровь с шумом застучала в ушах и глазах, а лёгкие судорожно начали схлопываться, в попытке сделать такой необходимый глоток воздуха. Керниган принялся извиваться, в надежде вырваться из смертельной хватки, и уже почти потерял сознание, когда совершенно неожиданно для себя умудрился воткнуть шприц в ногу Джозефа. Агент удивлённо скривился, однако действие снотворного было таким сильным, что он в то же мгновение рухнул на пол. Эрни отдышался, не вставая с пола, а затем, вспомнив о силе и подготовке противника, начал быстро действовать.
  Тело Ливановского легче не стало, однако о тележке Керниган даже не подумал. Он подключился к нескольким камерам на своём пути и переустановил сигнал: дежурных в обозримом пространстве не наблюдалось, однако сердце всё же билось с бешеной скоростью от волнения. Пришлось волочить агента по полу, и Эрни каждую секунду опасался, что тот может очнуться от толчков и боли. Всё его образование будто в миг улетучилось: ведь любой химик знал, что действие этиленпенцитала было настолько сильным, что человек ничего не чувствовал в течение как минимум часа. Набравшись храбрости, Керниган спустил бесчувственное тело Джозефа по лестнице, и, не думая о возможных повреждениях агента, нашёл его запечатанную геленосную камеру. В общем "улее" она была крайней, поэтому постоянно дежурящий здесь персонал не заметил, что камера пуста. Эрни поднял тяжёлую крышку и в ручную переустановил время на момент прибытия корабля на Туманику. Конечно, он предполагал, что персонал корабля найдёт агента гораздо раньше, однако стоило перестраховаться - ведь если бы Ливановский проснулся во время полёта, учёному могла грозить серьёзная опасность.
  Спустить тело Джозефа в камеру оказалось гораздо проще, чем тащить его через все коридоры; правда, пришлось и самому спуститься в камеру, чтобы нацепить на агента маску. Но когда и с этим было покончено, Эрни со спокойной совестью опустил крышку и начал процесс анабиоза, даже не подозревая, что переизбыток химических веществ в крови спокойно спящего агента мог оказаться смертельным для него.
  
  Глава: Лит Коррекос.
  
  Земля, материк Евразия.
  
  Свечение прокола быстро потухло, оставив сонитан один на один с новым миром.
  Ещё несколько мгновений отверженные стояли молча и набирались впечатлений, не до конца осознавая, что прежняя жизнь закончена, и они, наконец-то, нашли дорогу домой. Но к реальности их быстро вернули тоненькие всхлипы Лит, которую Баес всё ещё держал под мышкой, как мешок с картошкой.
  Нужно было действовать, и немедленно.
  План действий был разработан совместно с Кастором заранее, поэтому отверженные более менее знали местность, в которой очутились, и представляли, что делать дальше. Однако многие переменные в их плане были заведомо "плавающими": такие как одежда и деньги. Создать на Соните правдоподобные эквиваленты этих единиц было почти невозможно, так что отверженным предстояло в первые часы своего пребывания на Земле оперативно раздобыть маскировку и средства оплаты, чтобы как можно быстрее слиться с землянами и уйти от преследования.
  Ещё на Соните отверженные долго спорили о том, как будут вести себя в обществе землян на первых порах - никому не хотелось с первых минут на Земле становиться преступником людских законов... Кастор вошёл в их ситуацию, проявил смекалку и придумал сразу несколько альтернативных вариантов добычи необходимого, правда, довольно затруднительных в условиях бегства... Старшие в команде отверженных - Лотьюс и Белар - сразу поняли их несостоятельность и заранее договорились, что под давлением обстоятельств будут принимать те сложные решения, которые были недоступны молодёжи. И вот, наступил тот момент, когда они оказались на чужой планете в качестве жертв беспощадной охоты, да ещё без ясных знаний языка. Страх и неукротимое желание добиться долгожданной свободы застили глаза отверженным - жестокий план сформировался сам собой:
  - Мы украдём всё, что нам будет необходимо. Прямо сейчас, в том доме,- Лотьюс указал на мягкий свет оранжевого окна, который мигал из-за ветвей деревьев.
  Другого выбора - в свете суровых обстоятельств - у них не было, по крайней мере, беглецы так думали. Баес и Озвард подхватили девочек и взвалили себе на плечи, а Кирм с Беларом потащили Вольтеса прямо по траве, не утруждая себя беспокойством о змеях и ядовитых насекомых. Юноша всё ещё не пришёл в себя, Ойтеп тоже была без сознания, и только Лит всё это время с ужасом наблюдала, как их уносят из собственного мира. Девушка с рождения отличалась спокойствием и недюжинной силой духа - чертами истинной сонитанки - однако сейчас она была просто в ужасе. Лит так сильно боялась окружающего, что невольно сильнее прижималась к плечу своего похитителя, инстинктивно чувствуя в нём сородича. Девушка не питала ложных надежд, она понимала, что пока они нужны коварным сонитанам как заложники, им грозит только плохое обращение. Но что будет, если их не успеют вовремя найти агенты Озна?
  Разумом понимая, что нужно как можно быстрее бежать, Лит не могла и пошевелиться: она была словно парализована происшедшим. Мир в одно мгновение рухнул в такую пропасть, какую она даже в страшном сне не могла себе вообразить, а ведь всё только начиналось, обещая новые потрясения и кошмары!
  
  Тренированные сонитане довольно быстро добрались до границы двора, отделённого от сада многочисленными клумбами и грядками. Свет, падающий из окон, сюда не доставал, и Озвард приказал привязать маленьких пленников к тонкому деревцу с крупными плодами. Баес остался сторожить ребят, а его товарищи лёгкой поступью обошли дом, выясняя обстановку. Через несколько секунд за домом громко закричал какой-то маленький зверь, прикованный цепью к своему домику. Сонитане, не готовые к этому, в панике бросились назад, однако не все успели благополучно миновать светлый участок двора: Озвард, который пробегал мимо главного входа, неожиданно понял, что дверь приоткрылась, и из прохода на него наставили какое-то земное оружие. Понимая, что человек - существо крайне эмоциональное - вполне может выстрелить просто от страха, Озвард поднял руки и замер. Обнаружив такую покорность, землянин осмелел, толкнул дверь плечом и вышел на порог.
  - Попались, разбойники! Вот кто у нас яблони обворовывает! Теперь-то уж точно не уйдёшь!
  Остальные сонитане, скрытые темнотой, напряжённо следили за разворачивающейся картиной. Кирм не выдержал и окликнул Озварда с безопасного расстояния:
  - Беги, мы его отвлечём!
  - Нет!- рявкнул Лотьюз, не отводя глаз от землянина, преисполненного решимости.- Он крепко держит своё оружие - может попасть. Я попробую поговорить с ним, а вы уходите!
  Старик малость опешил: он впервые слышал подобный язык, да и вид стоящего перед ним мужчины вызывал искреннее недоумение - боевого настроя в хозяине дома поубавилось.
  - Можешь не пытаться звать своих дружков, я вызвал полицию!- подозрительно бросил он умолкшему Озварду.- Кто ты? Назови своё имя!
  Лотьюз собрался с мыслями и тихо произнёс:
  - Помош. Нам нужна помош.
  Из-за плеча старика опасливо выглянула женщина с белыми волосами и в круглых очках.
  - Дитрих, а может, он из иностранцев? Тех, что приехали на ярмарку? Посмотри, во что он одет!..
  - Эй, ты! Ты иностранец что ли?- строго окрикнул Дитрих стоящего перед ним мужчину.- Что ты здесь делал?
  - Иностранец. Помош нужна.
  Старик двустволку не убрал, но жене тихо шепнул:
  - Вишь, иностранец, говорит! Что делать будем, Герда?
  - Подождём полицию, они разберутся,- мудро заметила Герда.
  - И что ты мне прикажешь, вот так стоять здесь?!- недовольно проворчал старик.- Эй ты, как тебя зовут? Имя твоё!
  Озвард мысленно поблагодарил судьбу за то, что в свободное время усердно изучал простейший разговорник местности, в которую их намеревался отправить Кастор. Теперь он по крайней мере понимал одно-два слова из того, что говорил землянин.
  - Олаф,- без раздумий солгал Озвард.
  - Олаф, подойди ближе, только без глупостей! Ну, давай, не бойся!
  Озвард бросил предостерегающий взгляд в сторону своих и сделал несколько шагов вперёд. Дитрих тем временем спустился вниз и сел на вторю ступеньку порога. Он достал из нагрудного кармана сигарету и закурил, уже более расслабленно держа винтовку в руках.
  - Пить,- попробовал иную тактику Лотьюс, намереваясь перехватить инициативу в свои руки.- Вода!
  Старушка недовольно вздохнула, но всё же вошла в дом и вскоре показалась с прозрачным стаканом в руках. Она протянула его Озварду, не ожидая подвоха, поэтому когда Лотьюс стремительным движением схватил её запястье и развернул Герду спиной к себе, прикрываясь от винтовки, женщина даже не попыталась сопротивляться. Она болезненно вскрикнула, причитая хриплым фальцетом; её очки звонко хрустнули под ногой Лотьюса, который что-то прорычал Дитриху на сонитанском. Старик всё понял правильно и отбросил винтовку в сторону, подняв морщинистые руки вверх. Видимо, жена была ему дороже собственной жизни, что очень удивило Лит, которая наблюдала за происходящим со стороны. Она-то надеялась, что сумеет попасть к представителям правоохранительных органов раньше, чем сонитане доберутся до своей цели и задумаются, как им избавиться от ненужных свидетелей. А теперь эта перспектива уходила в необозримые дали.
  Кирм и Белар, тем временем, не стали дожидаться приказов Лотьюса и, серыми тенями выпрыгнув из темноты, быстро связали несчастного старика. Затем троица втащила людей в их же дом, а через пять минут сонитане вновь показались на пороге, нагруженные матерчатыми тюками. После нескольких хриплых окриков Озварда, тюки были наскоро разделены между членами их маленького отряда. Затем сонитане выстроили уже очнувшихся ребят в колонну и погнали их в сторону яблоневых садов. Спустя пол часа сады кончились и чёрным ковром потянулись засеянные поля. Отверженные несколько минут спорили, прежде чем решились выйти на открытое пространство, но вот маленький караван ступил на бугристую землю, покрытую сочной плотной зеленью, и возобновил движение. Взрослые сонитане, привыкшие к жизни на ногах, казалось, не чувствовали усталости, но ребята вскоре запыхались. Ойтеп, споткнувшись о корни какого-то ползучего растения, подвернула ногу и растянулась по земле. Баес тут же склонился над ней, осматривая лодыжку, а Кирм и Белар встали по обе стороны их колонны, вглядываясь в синюю тьму.
  - Так больно, девочка?- тихо спросил Баес, осторожно ощупывая ногу.
  Ойтеп застонала сквозь стиснутые зубы, и слёзы брызнули из её глаз.
  - Озвард, она не сможет дальше идти, у неё растянуты связки. Нужно зафиксировать стопу и не двигать ногой по крайней мере сутки,- Баес вопросительно посмотрел на Лотьюза, не отнимая рук от больной ноги девочки.
  Озвард размышлял не дольше мгновения, но в эту секунду его лоб заметно пересекли глубокие морщины раздражения:
  - Сделай всё, что нужно, а потом понесёшь её на руках - твою поклажу мы разделим между собой. Кирм, Белар! Присмотрите за детьми, а я пока пробегу вперёд и погляжу, нет ли поблизости населённого пункта.
  Лотьюс быстро слился с темнотой горизонта, и ребята без сил повалились на траву.
  Пока Баес колдовал над ногой Ойтеп, прикладывая к опухающей лодыжке какие-то пахучие листья, которые сорвал поблизости, Вольтес осторожно приблизился к Лит и прошептал:
  - Нужно бежать! Рано или поздно агенты Озна должны найти нас, если мы обратимся в местную полицию.
  - Да, но как? Я так устала, что и шагу не могу больше ступить...
  - В любом случае придётся - когда Озвард вернётся, нас снова заставят бежать, но навстречу чему?- Вольтес помотал головой, отгоняя дурные мысли, и быстро продолжи,- Я что-нибудь придумаю, я должен...
  Лит невольно сжала напрягшуюся руку одноклассника, и тот благодарно улыбнулся ей.
  В это мгновение где-то за яблоневым садом ослепительно ярко вспыхнуло белое свечение, и быстро угасло, будто свернувшись молочной плёнкой.
  - Озн,- тихо и отчётливо прошептал Кирм, пристально вглядываясь в потухший горизонт.
  Остальные отверженные, словно борзые, быстро повернулись в ту же сторону и застыли неподвижно каменными изваяниями. Вольтес тоже замер, но не успело его сердце завершить удар, как он, недолго думая, вскочил с места, молча подхватил Ойтеп на руки и бросился бежать к ближайшим кустам, очевидно рассаженным для того, чтобы ветер не уносил почву с полей. Лит бросилась за ним, но слишком поздно - Кирм успел схватить её за платье, повалить на землю и скрутить.
  - Белар, догони их!- крикнул он, тщетно пытаясь связать вертлявую девчонку тонким кожаным ремнём.
  Вольтес был обречён, хоть он и успел добежать до тонкой живой изгороди. Белар оказался гораздо быстрее, и в качестве возмездия за попытку бежать наградил юношу несколькими ударами своих тяжёлых кулаков.
  - Прекрати!- послышался тревожный окрик Баеса, который поднимал с земли заливающуюся слезами Ойтеп.- Он же ещё дитя!
  - И что? Я хочу жить, Баес,- мрачно, но тихо процедил сонитанин, потирая костяшки правой руки,- а от этого щенка зависит, как долго мне это будет удаваться!
  - Разве ты не попытался бы бежать, будь на его месте?
  - Он на моём месте, тоже не руками бы разводил!- усмехнулся Белар, поднимая ошеломлённого Вольтеса на ноги.- Нужно уходить, агенты Озна скоро будут рыскать здесь повсюду.
  - Мы должны дождаться Озварда!
  - Нельзя ждать, Баес, он найдёт нас сам.
  С этими словами Белар схватил Вольтеса за шею и толкнул вперёд:
  - Поднимайте девчонок, и в путь! К утру мы должны быть как можно дальше от места высадки.
  Изнуряющий бег в темноте по кочкам продолжился, но на этот раз детей подгонял ещё и страх физической расправы, которую с такой лёгкостью продемонстрировал Белар. В обществе сонитан насилие отсутствовало: все споры, связанные с избытком гормонов в юношеских организмах, решались при помощи спортивных состязаний или интеллектуальных дебатов. Такой метод позволял детям воспитывать в себе здравый подход к ситуации и учил их сдерживать неуместные антисоциальные порывы. Поэтому рукоприкладство Белара, о котором они раньше знали только по урокам истории человечества, вызвало не меньший ужас в сознании ребят, чем похищение с родной планеты.
  Постепенно небо светлело, оборачиваясь лёгким дымчато-золотистым туманом на востоке. Лотьюз не появлялся, но Белар, который с молчаливого согласия спутников принял на себя обязанности главаря, не сбавлял темп, и только когда Лит упала в бессилии на землю, разрешил сделать привал. За ночь они пробежали несколько огромных полей и к рассвету набрели на хорошую полиаргонитовую дорогу, скорее всего ведущую к человеческому поселению. Затаившись в придорожных кустах, сонитане позволили себе короткий отдых: двое отверженных укладывались спать, пока третий следил за дорогой и мирно посапывающими пленниками, а через два часа его сменял другой сонитанин, и так пока каждый не отстоял свою смену.
  Когда отверженные разбудили детей, было уже совсем светло. Голубое небо с нежнейшей рябью белоснежных облаков растянулось от края до края земли, освещая своей чистотой пёструю гладь полей. На похитителях вдруг оказалось странное одеяние, судя по всему, отобранное у стариков-землян: потёртые изношенные джинсовые бриджи, которые были малы рослым дикарям и облегали их, как плавательные костюмы; выцветшие рубашки, едва ли приходившиеся им впору; разномастные панамки, одна из которых была легкомысленного розового цвета, а другая усеяна рыболовными крючками; и, наконец, старые разношенные, но тем не менее слишком маленькие для огромных ног сонитан, сандалии. Не дожидаясь, пока ребята придут в себя от неожиданного перевоплощения отверженных, Белар бросил им несколько тряпок и приказал переодеться. В предоставленной им одежде было на выбор: два ситцевых платья в мелкий цветок, урезанная кем-то из сонитан майка и чёрные брюки того же размера, что и бриджи взрослых. Платья девочек пришлось подвязать чудом прихваченными поясами, а вот Вольтесу оказалось труднее подогнать под себя огромные брюки. Юноша растерялся, понимая что остальные уже готовы, и он рискует нарваться на кулаки Белара, но ему на помощь вовремя пришёл Баес. Сонитанин ловко отрезал чересчур длинные штанины и сделал своеобразные подтяжки для брюк, которые спрятались под майкой.
  Как только процессия оказалась готова к встрече с людьми, Белар связал одежду Лотьюза в небольшой тюк и приказал выходить на дорогу, взяв по одному ребёнку за руку. Ойтеп уже могла идти, хоть и прихрамывала на каждом шагу, болезненно морщась, однако сердобольный Баес через каждую сотню метров подхватывал её на руки и шёл так, пока Белар не окрикивал его.
  Спустя час пешей прогулки сонитан нагнала низкополётная машина на магнитной подушке, и неожиданно затормозила, не пролетев мимо и двух метров. Белар насторожился, но пассажиры машины не выглядели как служители правопорядка, так что он достал крошечный разговорник, которым его снабдил Кастор перед отправкой на Землю, и попытался объяснить землянам, кто они, и куда направляются. Молодая пара, сидящая в кабине автомобиля, видимо не поняла ничего из неумелых попыток Белара, кроме имён незнакомцев. Тем не менее, они доброжелательно объяснили жестами, чтобы странная семейка забиралась в кузов. Пришлось понадеяться, что эти люди ещё не знали о розыске сонитан не только властями этого региона материка, но и спецслужбами целой планеты.
  В пути они пробыли около часа, наблюдая, как поля постепенно сменяются небольшими рощицами вечнозелёных деревьев. Вскоре показались первые дома, очень напоминающие злосчастный домик стариков, вероломно ограбленный сонитанами. Число домов вдоль дороги постепенно возрастало, появились широкие ответвления улиц, и, наконец, машина затормозила на пустынном месте среди вычурных замысловатых зданий с красными черепицами. Посреди залитого полиаргонитом пустыря возвышалась прозрачная статуя человека с кораблём в руках, из которой струйками вытекала вода. Вокруг статуи образовывался небольшой бассейн, обсаженный цветочными клумбами. Хозяева автомобиля вышли из кабины, и сонитане сообразили, что их путешествие закончилось. Не зная, нужно ли платить землянам за проезд, Белар неуверенно подошёл к мужчине, но тот лишь добродушно пожал ему руку и, кажется, пожелал удачи.
  Так похитители и их жертвы впервые оказались в настоящем человеческом городе.
  Некоторое время они, казалось, полностью забыли, как здесь оказались, и сообща делились впечатлениями. Однако вскоре восстановилась некоторая приличествующая общему положению вещей субординация, и, схватив детей за руки, отверженные сонитане отправились на поиски ночлега и пищи. Письменность землян была им в корне незнакома, поэтому приходилось спрашивать у прохожих, но вскоре старания Белара и Кирма увенчались успехами: в некотором отдалении от площади отверженные обнаружили крошечную гостиницу с вполне приличной закусочной. Благодаря бессовестному грабежу у них имелись и деньги (правда, неизвестное количество), а в земных гостиницах не требовали документов, поэтому сонитане поспешили снять комнату, где заперли ребят под присмотром Баеса, а сами отправились на разведку. Вскоре они вернулись с подозрительными яркими пакетами, в которых, как оказалось, земляне хранили пищу. Из уроков истории и некоторых неофициальных источников, ребята знали, что агенты Озна, проводившие длительные операции на Земле, употребляли в пищу местные блюда, но при этом они принимали специальные лекарства, предупреждающие заражение. Отверженные, похоже, даже не задумывались о всевозможных инфекциях, которыми их могла наградить земная биосфера. Но умирать от голода тоже не хотелось, поэтому ребята накинулись на хрустящие лёгкие шарики с нескрываемым удовольствием. Взрослые последовали их примеру, и скоро от горки пухлых пакетов не осталось и следа. Оказалось, однако, что этого было недостаточно, и не далее как через час все члены группы снова почувствовали голод. Белар предложил товарищам подождать до вечера, и тогда уже самим выйти в закусочную, чтобы поесть плотнее.
  Время в душной комнате тянулось бесконечно медленно, а занять себя было совершенно нечем. Девочки вскоре не выдержали утомительной бессонной ночи и заснули на двуспальной кровати, свернувшись комочками. Кирм и Белар принялись что-то тихо обсуждать, расположившись у закрытого жалюзи окна, а Вольтес попробовал разговорить Баеса, надеясь выманить у него какую-нибудь полезную информацию. Не зная, с чего начать, он опустился на прохладный пол рядом с сонитанином и внимательно посмотрел на него.
  - Чего тебе?- не выдержал Баес.
  - Для чего вы нас похитили?- в лоб выпалил юноша, не представляя, что за этим последует.
  Сонитанин устало прикрыл глаза и отвернулся.
  - Не твоё дело.
  - Но может, если вы нам расскажете, мы сможем вам помочь?- не унимался Вольтес.
  - От вас ничего не зависит, парень, вы только ключи.
  Ключи... Фраза была не более понятна, чем человеческий язык, но Вольтес не рискнул переспрашивать и предпочёл сменить тему.
  - Этот парень, Кастор, показался мне не очень надёжным сообщником. Думаю, вам не стоило связываться с сумасшедшим...
  Неожиданно Баес усмехнулся и взглянул на юношу своими тёмными, совершенно сонитанскими глазами:
  - Он не более безумен чем ты или я! Впрочем, о степени моего безумства говорит звезда у меня на лбу, не так ли?
  - Я, честно сказать, не знаю. Ведь не было доказано, что отверженные лишены рассудка... Целая планета подобных вам землян более-менее успешно существует уже не одну тысячу лет.
  - Странно для тебя, правда ведь? Это в духе сонитан, считать всех, кто не похож на них, ненормальными... Общество - мерило всех вещей! Отличный лозунг!
  - А вы, в свою очередь, считаете сонитан нормальными?- язвительно поинтересовался Вольтес, позабыв, с кем говорит.- Или, вы считаете нормальным насилие?
  Баес неожиданно покраснел и взглянул мельком на Белара, который уже начал обращать внимание на оживлённую беседу пленника и сторожа.
  - Нет, я не считаю это нормой, но насилие часть меня, и мне приходиться учиться жить с этим, а не прятать голову в песок. Если бы не способность к насилию, кстати говоря, никто из отверженных не выжил бы в лесу. Гуманно, по-твоему, было вкалывать нам гормоны, сдерживающие агрессию, когда мы признали, что уйдём из общества навсегда? В первые дни, каждый из нас пережил нечто настолько ужасное, что тебе и представиться не может, мальчик,- горько заключил Баес, не настроенный дальше продолжать этот разговор. Но Вольтес не унимался - его очень заинтересовала тема, и сонитанину пришлось нехотя продолжить:
  - По-настоящему нам вкалывают не гормоны, а микроскопические машины, которые соединяют необходимые элементы в нашем организме, и тем самым вырабатывают подавляющие гормоны. Если организм реагирует агрессивно на внешние раздражители, машины начинают работать, и разрушают естественные гормоны сонитанина. Так. А представь себе, что сонитанин испытывает воздействие внешних раздражителей постоянно в течение суток, двух, трёх, недели... Если за это время он не погибает из-за заторможенной реакции своего организма, то в конце концов в его теле заканчиваются запасы тех элементов, которые требуются механизмам для постройки подавляющих гормонов, и эти умные машинки начинают разрушать клетки организма-носителя. Пока в дело не вмешиваются антитела, сонитанин медленно умирает изнутри, и только от силы его иммунитета зависит, справятся ли антитела с инородными агрессорами. Мне и моим товарищам, как видишь, это удалось, а вот некоторым не так повезло. Я однажды нашёл тело сонитанина, погибшего этой страшной смертью. Пока его организм ещё мог сопротивляться, у него разрушились все внутренние органы... Животные, которые очень практично вспороли его трупу живот, лакомились настоящим желе из внутренностей! Не слишком приятное зрелище, поверь мне.
  Вольтес несколько мгновений обдумывал эти шокирующие слова, не в силах заставить свою фантазию прекратить воспроизводить ужасные картины со слов сонитанина. Наконец он пришёл в себя и тихо пробормотал:
  - Это ужасно, я не знал, что всё так... Мне жаль... Но почему общество позволяет это?!
  - Думаю, оно, как и ты, не знает всех подробностей. И как после этого мы должны относиться к вам? К тебе, например? Ты же часть этого общества, которое закрывает глаза на наши страдания, вместо того, чтобы попросту отправить на Землю, к себе подобным.
  - Если бы вопрос о мерах, применимых к отверженным, снова поставили на голосование, я бы отказался от подавляющих гормонов!- с юношеским жаром выпалил Вольтес.
  - Ну да,- улыбнулся Баес и снова устало прикрыл глаза.- Только этот вопрос никогда не выставят на голосование - ведь если общество решит отказаться от искусственного подавления инстинктов, у него не останется другого выхода, как выдворить нас с родной планеты, тем самым поставив под угрозу инкогнито сонитан на Земле! А ведь мы просто хотим жить среди себе подобных, никого не трогая, никого не разоблачая! Да плевать мы хотели на эту Сониту и её безгрешное общество! Оно же считает, что наше место в диких лесах, в бесчестии и мраке...
  - Баес, но вы же уже на Земле,- вкрадчиво зашептал Вольтес,- мечта исполнилась, вы можете просто оставить нас здесь и уйти! Мы даже не скажем агентам, куда вы направились, ничего им не скажем! Без нас за вами будут меньше охотиться, и есть шанс, что никогда не поймают!
  Баес печально взглянул на юного сонитанина и покачал головой:
  - Ты хороший парень, Вольтес, но многого ещё не понимаешь. Просто постарайся больше не привлекать внимания Белара, как тогда на поле, и всё закончится хорошо, я тебе обещаю.
  
  Глава: Кастор Жонс.
  
  Сонита. Белаир-Траур. Здание управления Озна.
  
  Голографический экран начал воспроизводить запись бесшумно и гладко, без помех, что усиливало ощущение присутствия высокого смуглолицего сонитанина в просторном кабинете Конрода Мера. Плоское изображение Кастора было вальяжно размещено в кресле и язвительно поглядывало на окружающих:
  "Конечно, я понимаю, что после того, что я натворил, мне не удастся так просто остаться на Соните и жить в горячо любимом мною обществе,- Кастор чуть склонил свою улыбающуюся голову, но тут же снова откинулся в кресле.- Поэтому я не стал утруждать ваши головы размышлениями, и сам привёл детали моих требований в отчёте, который вы уже получили. Они просты. Я не могу стать уважаемым сонитанином - меня, как вы можете наблюдать, отвергли...,- Кастор провёл большим пальцем по пигменту звезды у себя на лбу, и брезгливо осмотрел палец, как будто на нём могли остаться какие-то следы.- Но сделать из меня успешного богатого землянина Озну вполне по силам. Естественно, это не совсем то, о чём я мог мечтать: общаться с полу животными ниже моего достоинства, ниже достоинства любого сонитанина! Однако, я готов на такую жертву, ради ваших детей... Малышка Ойтеп, крошка Лит и, конечно же, подарок судьбы! Вольтес Мер! Признаюсь честно, я и не надеялся, что мне в руки попадётся такой лакомый кусочек!"
  Конрод Мер со всей силы ударил кулаком по столу и чуть не сломал консоль голографического проектора - коллеги вовремя схватили его под локти и посадили обратно в кресло.
  "Да, думаю, надо сразу уяснить все возможные недоразумения. Ваши дети живы, пока жив я. Они в безопасности, только пока в безопасности я. Они смогут вернуться на Сониту лишь после того, как я окажусь на Земле, снабжённый всем необходимым для роскошной и безопасной жизни богатого человека. Далее. Если вы, господа родители, будете вести себя хорошо и убедите общество в необходимости сотрудничать со мной, я буду держать вас в курсе событий, происходящих с вашими драгоценными детьми и, возможно, даже пришлю вам их фото. Представьте, какие воспоминания у вас останутся! Ваши дети гуляли по Земле!"
  
  Запись закончилась. Голографический экран покрылся лёгким серебристым сиянием, ожидая дальнейших действий создателей, однако сегодня им было не до работы.
  - Спокойно, Конрод, ты не один в этой ситуации, поэтому не теряй голову,- попытался вразумить своего коллегу Постан Темро.
  - Да какая мне разница, кто там ещё?! Мой сын на Земле в руках отверженных полу животных! У тебя есть сын Темро? Я вложил в своего столько сил и жизни, что просто не могу потерять его!
  - Твои чувства не должны мешать тебе. Ты сонитанин, глава Озна. Что скажет общество, когда увидит тебя таким?
  - Что скажет общество?! Погодите, постойте! Не надо так спешить,- неожиданно успокоился Мер, вскочив с кресла.- Стоит ли тревожить общество, когда мы можем разобраться с этим сами?
  - Но Конрод, мы просто не имеем права решать такой серьёзный вопрос единолично. Общество должно знать...,- вступил в разговор общественный следящий Мио Нальти.
  - Только не надо выслуживаться,- нахмурился Мер,- ты как всегда думаешь только о том, как бы тебя не сняли с твоей должности, Мио! Годы идут, а мы не молодеем, не так ли?
  - Обвинения необоснованны, Конрод,- справедливо заметил Нальти, который верно служил обществу, но при этом умудрялся оставаться ближайшим советником Мера многие сезоны подряд.
  - Извини. Но как отреагирует общество, если узнает, что кто-то из отверженных выбросил на землю несколько несовершеннолетних сонитан, да ещё и требует за это сумасшедшую награду?- выдохнул Мер.
  Нальти в растерянности пожал плечами.
  - Это общество, мы не можем знать, что оно решит... Только прогнозировать.
  - Это ты не можешь знать, а я себе прекрасно представляю, что оно решит! Подонка Жонса на всепланетном голосовании приговорят к пожизненной изоляции. Но я-то знаю Кастора - его не испугает подобная перспектива, он так просто не заговорит! А пытки у нас, сам знаешь, запрещены...
  Мио сглотнул и незаметно отодвинулся от своего начальника.
  - Мы потеряем детей, они погибнут на Земле!- продолжал неистовствовать Мер.
  - Конрод, они не погибнут - Лучшие агенты Озна уже ищут их,- поспешил успокоить товарища Темро, но это только добавило масла в огонь:
  - Постан, ты не хуже меня знаешь, что по прошествии девяти часов шансы обнаружить беглецов на Земле уменьшаются вдвое. Уже прошло двенадцать, а мы даже не вышли на след!
  - Это не совсем так,- неожиданно вступил в разговор только что вошедший Ринго Ланцупасква, заместитель Мера.- До нас только что дошли сведения, что отверженные украли у землян одежду и деньги. Это может означать, что беглецы решили вступить с человечеством в более тесный контакт.
  - Что ты имеешь в виду?- оторопел Нальти, который и представить себе не мог более близкого контакта с полу животными, чем кража их личных вещей для собственного пользования.
  - Я имею в виду товарно-денежные отношения, которые иначе называются на Земле жизнью,- наставительно ответил Ринго.- Думаю, отверженные стремятся попасть в город, а подходящих населённых пунктов в окрестностях высадки всего три. Я приказал агентам разделиться на группы и прочесать их вдоль и поперёк. Можешь не волноваться, Конрод, мы их найдём в самое ближайшее время. Но, думаю, до тех пор, нам не стоит выходить с Жонсом на связь, или докладываться обществу о том, что происходит. Чем быстрее всё закончится, тем безболезненнее это пройдёт для Сониты.
  - Верно, верно говоришь, Ринго,- воспрянул духом Мер.- Мио, пожалуйста, прислушайся к его мнению, это отнюдь не лишнее, особенно теперь, когда общество и так напряжено до предела...
  Нальти ещё несколько мгновений поколебался, но вынужден был признать, что Конрод прав. Кому как не общественному следящему было знать, с каким трудом в умах сонитан происходил процесс свыкания с мыслью, что возможно в будущем им придётся экономить на всём, чтобы сберечь истощающуюся энергию своей планеты? Да, общество было взвинчено, словно натянутая струна...
  - Я ещё сутки не буду сообщать в общественный департамент о случившемся, чтобы вы силами Озна могли исправить ошибку. Но потом, Конрод, меня ничто не удержит,- твёрдо проговорил Нальти и поспешно вышел из кабинета Мера.
  - Ты уверен, что он не доложит в департамент? Это его прямая обязанность,- предупредительно напомнил Конроду Ринго Ланцупасква.
  - Мы знакомы много лет, и он не однажды оказывал мне подобную услугу. В нём я уверен, а вот что делать с Нюонами и Коррекос... Если пострадавшие семьи узнают о нашем решении, о молчании можно забыть.
  - Ну, о Коррекос можете не беспокоиться,- быстро нашёлся Темро,- я навёл справки: хаггиса Ауве уже давно находится на попечении своей несовершеннолетней дочери, и сама не в состоянии позаботиться даже о себе. Думаю, нам лучше забрать её в Озн на некоторое время, пока Лит не вернётся домой.
  - Ауве Коррекос?.. Нет. Ноги её здесь не будет,- неожиданно агрессивно заявил Мер.- Пошлите кого-нибудь из агентов ухаживать за ней. А Нюонов пригласите ко мне. Гидо разумный сонитанин, надеюсь, он примет наше решение.
  
  Глава: Ксения Орлова.
  
  Земля, исследовательские лаборатории "Эксплор Технолоджи".
  
  Ксения не хотела себе в этом признаваться, но она честно подумывала о самоубийстве. Все её убеждения и стремления были против этого шага, но пока свобода не торопилась её навестить, жизнь девушки превратилась в первый круг ада благодаря постоянным опытам Майлза.
  Жестокость доктора причиняла Ксении немало боли, но отнюдь не больше чем второму подопытному - мужчине с обожженной спиной. Майлз специально прокалывал его органы стальной медицинской спицей и ставил девушку перед выбором: либо она выполняет все его указания, либо парень медленно истекает кровью.
  Была ли такова сущность всех Витал, или это было личным качеством Ксении, но она не могла оставить раненого человека умирать даже ради того, чтобы нарушить планы истязателя. Однако условия опытов были таковы, что девушка просто не могла помочь своему товарищу по несчастью, и тот каждый день вновь и вновь подвергался жестоким мученям, забываясь лишь во сне.
  
  Доктор экспериментировал с удивительной способностью Виталы исцелять. Он не просто так прокалывал тело второго подопытного: парня подвешивали вплотную к прозрачной камере Виталы, чтобы узнать, может ли она применять свои способности сквозь различные материалы, какова дальность действия её способностей, могут ли проявлять лечебные свойства различные ткани и жидкости её тела. Одну из панелей камеры попеременно заменяли резиновой, стальной или платиновой, а затем заставляли девушку лечить истекающего кровью человека. Генри перепробовал множество сплавов металлов и неметаллов, иногда он выкачивал из девушки кровь и делал переливание подопытному номер 2. Однажды даже проколол Ксении слёзные протоки, чтобы изучить химический состав её слёз...
  
  В лабораторию практически никто не заходил, а редкие появления лаборантов едва ли могли скрасить ожидание очередных опытов, но Ксения старалась не унывать. Сколь бы ни были жестоки требования Майлза, он всё же проявил некоторую заботу о своей подопечной: поставил для неё в лаборатории небольшой проектор, чтобы она могла смотреть новости или фильмы сквозь прозрачные стенки своей камеры. Благодаря проектору Ксения узнала, что больной пёс, ради которого она собиралась покинуть Землю, умер на своей станции, не дождавшись помощи, а федерация космонавтов объявила в розыск Рихарда Зейнера, героя космической разведки, дважды награждённого за отвагу. В обаятельном разведчике, фотография которого мелькала во всех новостях, девушка узнала своего "напарника" по опытам. Как утверждали дикторы, Зейнер находился в отпуске и собирался навестить своих родных, живущих под Франкфуртом, но в указанный родителям срок так и не появился. Родители Рихарда недоумевали, куда мог пропасть их сын, и подозревали самое худшее...
  Как же они были близки к истине! Жаль только, Ксения никак не могла сообщить старикам, что они, возможно, навсегда потеряли своего сына, случайно попавшего под жернов обстоятельств. Впрочем, новости немного подбодрили и обнадёжили девушку: известного разведчика должны были искать более тщательно, чем малоизвестную ветеринаршу, а насколько она помнила, её похищение выглядело более чем помпезно, быть может, кто-то видел, что Зейнер был с ней в тот момент? Хорошо бы так...
  После каждого эксперимента Рихарада увозили из лаборатории на редукцию, и Ксении ни разу не удалось перемолвиться с ним и словечком, чтобы рассказать, как сильно о нём переживают его родные. Но она не оставляла надежды сделать это, чувствуя за собой святую обязанность донести слова убитых горем родителей до их несчастного сына.
  Зейнер стоически терпел пытки, не издавая при этом ни звука - только добела натянутая кожа на кулаках говорила о его страданиях. Героическое поведение мужчины вызывало уважение даже у его мучителя - Майлза. Несомненно, доктор уже знал, кого так беспечно оставил ему Коллинз в качестве живого сырья: лицо Рихарда Зейнера в мгновение ока облетело всю планету, разворошив настоящий улей из поисковых отрядов, тайных служб и медиумов разного происхождения и способностей. Однако Генри не хуже Дэвида понимал, что сделанного не воротишь, а шумиха, устроенная исчезновением разведчика, вскоре уляжется. Таким образом, Зейнера стали оберегать не хуже Виталы, исключив всякую возможность его побега или контакта с непосвящёнными сотрудниками компании. Конечно, проще было бы убить проблемного пленника, но Майлз привёл убедительные доводы, что Зейнер необходим ему живым и только живым. Таким образом, доктор спас Рихарда, правда, неизвестно из каких побуждений...
  Он каждый день проводил свои опыты и, словно орёл, мучающий Гефеста, ранил внутренние органы Рихарда, проверяя, какие материалы могут усилить возможности Виталы. С помощью этих данных Майлз намеревался понять природу воздействия Витал на живые организмы. Сам доктор предполагал, что Виталы излучают какой-то специфический диапазон электромагнитных волн, причём источник излучения находился непосредственно внутри их тел - поэтому-то кусочки плоти, отделённые от целого организма, теряли свои живительные свойства. Но догадки оставались догадками и требовали своего подтверждения, поэтому день изо дня мучитель Рихарда проводил давно заученный, отточенный до деталей ритуал. Лишь однажды непредвиденные обстоятельства не нарушили заведённые порядок.
  
  День начался как обычно.
  В восемь тридцать, как по расписанию, лаборанты вкатили стальную раму с распятым Зейнером. Майлз тут же принялся опрыскивать его дезинфицирующим раствором. Обычно доктор сначала выключал проектор, но в этот раз он, очевидно, забыл о предосторожности, и Ксения с жадностью всматривалась в экран, ловя последние секунды новостей. Рихард висел на цепях, не проявляя никакой активности, словно находясь в трансе, но почему-то Ксения знала, что он внимательно слушает, и, так же как и она, старается ухватить хоть какую-нибудь полезную информацию. К сожалению, объявление об его розыске уже прошло.
  Диктор заканчивал утренний выпуск, как вдруг выражение его лица изменилось, и он объявил об экстренном репортаже, полученном ночью из Кауперхема, где, по словам очевидцев, разыгралось необычное стихийное явление. К репортажу была приложена некачественная плёнка с записью происшедшего, на которой, тем не менее, было отчётливо видно, как на фоне спокойных деревьев возникает светящееся белое зарево, откуда затем одна за другой появляются тёмные фигуры человекоподобных существ.
  Авторами шокирующих кадров были студенты сельскохозяйственного колледжа, которые проходили практику в яблоневых садах недалеко от города. По словам студентов, зарево исчезло так же мгновенно, как и появилось, а существа разделились на три группы и с нечеловеческой скоростью побежали в разных направлениях.
  Ксения лишь удивлённо моргала, наблюдая странные кадры, но Майлз неожиданно очень заинтересовался происшедшим. Он подскочил к проектору, но, видимо неудовлетворённый качеством примитивного телеэкрана, выбежал вон из лаборатории, оставив Рихарда висеть на цепях, а Ксению продолжать свой сеанс телевизионного вещания.
  Это было большой удачей! Девушка впервые осталась наедине со своим товарищем по несчастью, и поспешила наладить с ним контакт:
  - Рихард!
  Мужчина даже вздрогнул от неожиданности и поднял голову.
  - Откуда ты знаешь, как меня зовут?- сиплым голосом поинтересовался он.
  - Твоё лицо во всех новостях,- горько усмехнулась Ксения.- Родители ищут тебя, они очень переживают...
  Зейнер дёрнулся всем телом, так что цепи зазвенели о раму.
  - Эти лабораторные сволочи сделают всё, чтобы я никогда не вернулся домой! Господи, как же я родителей подвёл... Ведь только что вернулся!
  Взгляд Зейнера случайно упал на камеру Виталы и неожиданно оживился:
  - А из чего сегодня панель в стеклобетоне?- странным голосом поинтересовался он.
  - Не знаю, кажется, из свинца...
  - Свинец мягкий - попробуй сломать её! Пожалуйста, постарайся сделать это! Пока не вернулся Майлз!- внезапно взмолился Зейнер.
  - Что?! Сломать?! Не уверена, что это возможно... ты видел толщину?
  - Свинец текучий металл, даже если ты не повредишь плиту, можешь сломать крепления! Попробуй...
  Девушка нахмурилась, оглядела плиту со всех сторон, насколько ей позволял прозрачный стеклобетон, затем вздохнула, упёрлась в неё руками и надавила всем своим весом.
  - Бесполезно!.. У меня не хватает сил!
  Рихард попросил её постараться, но все попытки Ксении были тщетны.
  Мужчина разочарованно вздохнул и повис на цепях, раздавленный безысходностью, а девушка в отчаянии начала ходить кругами по крошечной комнатке.
  - Я могу по-другому! Рихард! Но это будет очень больно...,- скорее себе прошептала она и с разбегу бросилась на свинцовую панель.
  Зейнер вскрикнул от неожиданности, увидев, как тело девушки сумасшедшим снарядом летит в свинцовую стену. Послышался глухой удар, и тело Ксении сползло по стене.
  - Боже мой! Эй, ты жива?!
  Рихард неудачно качнул раму, и она повалилась вперёд, припечатав его к полиаргонитовому полу. Очухавшись и с трудом повернув ушибленную голову, мужчина с ужасом понял, что по стене прозрачной камеры прямо перед его лицом стекают кровавые ручейки.
  - Господи... Расшиблась!.. Чёрт! Помогите!- закричал он что есть мочи, извиваясь под грузом стальных прутьев рамы.
  Но напрасно: на глазах у юноши девушка неловко оперлась на сломанную руку и, мелко дрожа всем телом, встала на ноги.
  Со своего не вполне удачного положения, Рихард не мог видеть её лица, что, впрочем, было только лучше для его психики, потому что зрелище не могло внушить ничего хорошего: нос Ксении оказался свёрнут в сторону, а кожа на скулах и на лбу расползлась, словно лопнувшая кожура перезрелого апельсина. Из быстро соединяющихся вместе сосудов струилась алая кровь, заливая глаза и острую из-за разбитых костей дыру в переносице. Наблюдателю со стороны, окажись он поблизости, могло показаться, что Ксении ни чуточку не больно, но это было не так. Её голова буквально раскалилась от болезненных импульсов разбитого тела; нейроны вопили об её безумстве на все голоса, отговаривая от повторного броска, но девушка знала, что её тело может выдержать и не такие удары. Свинцовая пластина трёхсантиметровой толщины даже не прогнулась от жертвенных усилий девушки, однако та не сдавалась, будто чувствуя, что материал приближается к своему пределу прочности. И это предположение неожиданно подтвердилось: не выдержали стальные крепления, и свинцовая плита с глухим стоном стукнулась об пол. Девушка повисла на неожиданно образовавшемся в стеклобетоне отверстии и затихла.
  Теперь ничто не могло спасти Рихарда от созерцания чудовищного вида Ксении. Мало того, он затая дыхание наблюдал, как кожа на её разбитом лице стягивается и выравнивается, а кости тянутся друг к другу, но не срастаются, словно организм чувствует, что это будет неправильно.
  - Очнись, ради Бога, очнись! Пожалуйста, без тебя я ничего не могу сделать!- сквозь слёзы отчаянно шептал Рихард, до крови растирая наручниками запястья.- Ну, пожалуйста!..
  Ксения словно услышала его мольбы и судорожно дёрнулась.
  - Вот так, молодец, девочка! Вставай, ты можешь!
  Впрочем, как бы Зейнер ни подбадривал свой единственный шанс на спасение, Ксения едва ли слышала его: только толчки крови шумели в её ушах, да залепленные кровью ресницы в нервном танце прыгали перед глазами. Она на ощупь поднялась на ноги и попыталась поправить своё лицо. С огненной вспышкой боли на место встал нос, ресницы буквально посыпались с глаз вместе с комками подсохшей крови. Привычным движением Ксения ощупала тело и вправила несколько костей на место. Боль начала постепенно затихать, удаляясь в теменную область мозга, предоставляя сознанию самому решать свои проблемы.
  Почувствовав малейшее облегчение, девушка немедля подбежала к Зейнеру и попыталась снять с него наручники, но это оказалось почти так же невозможно, как пробить свинцовую стену. Однако на этот раз Ксения почувствовала в себе решимость и взяла инициативу по спасению в свои руки.
  - Рихард, пожалуйста, доверься мне,- прошептала она, склонившись над мужчиной.- Я обещаю, что верну всё обратно, как было. Но придётся потерпеть...
  Зейнер издал невнятное восклицание, когда увидел, что убежавшая девушка возвращается с электропилой. Но у него не было никаких шансов увернуться от своего спасения, облачённого в кровавый цвет боли.
  Не моргнув глазом, Ксения включила пилу и опустила вращающийся резак на запястье пленника. Зейнер мгновенно потерял сознание от нечеловеческой боли, и очнулся всего на несколько секунд, чтобы стать свидетелем отрезания своей ступи и провалиться обратно в небытие.
  Второе его возвращение в сознание было более приятным: руки и ноги были на месте, только ярко-красные шрамы говорили о недавнем потрясении. Ксения сидела в ногах Рихарда и крепко сжимала его ступни.
  - Хорошо, что ты очнулся, мы потратили слишком много времени на твоё лечение! Предупреждаю, ходить будет очень больно, но ты должен бежать, понял, Рихард?! Вставай!
  Она потянула его за локоть, и Зейнеру ничего не оставалось, как попытаться опереться на только что приросшие конечности. Боль сумасшедшей лавиной накинулась на его мозг, но страх не успеть и потерять свой единственный шанс на спасение оказался гораздо сильнее.
  - Отлично!- подбодрила его девушка.- Теперь нужно решить, куда нам бежать. Я ничего не видела за пределами лаборатории...
  - Меня вывозили через главный выход, там постоянно дежурят люди, но мало персонала. А что за этой дверью, я не имею понятия.
  - Туда выходил Коллинз...
  - Кто?
  - Ты был без сознания,- отмахнулась Ксения.- Бежим туда, чувствую, это выход.
  
  Рихард прихватил с собой медицинский стилет со стола и поспешил за девушкой.
  На двери оказался кодовый замок, но Зейнер проявил неожиданную в такой ситуации смекалку, и по едва заметно стёртым клавишам определил пароль. За дверью оказался узкий коридор с тусклой подсветкой на потолке. Он несколько раз поворачивал, но беглецы за пару минут оживлённой рыси не увидели ни одного ответвления.
  - Наверное, это прямое соединение с какой-то специальной комнатой,- тяжело дыша, бросил Зейнер впереди бегущей Ксении.
  - И что это значит?- не оборачиваясь, спросила она.
  - Что мы в потенциальной ловушке! Если в той комнате будут люди, мы обречены. Остаётся только отбиваться до последнего.
  - Хорошо тебе,- мрачно хмыкнула девушка,- а мне до последнего придётся отбиваться очень долго!
  Неожиданно за её спиной раздался тихий смех Рихарда.
  - Да уж, представляю, какого ты им жару задашь! Я бы здорово струхнул, если бы впервые стрелял в тебя.
  Не настроенная на веселье Ксения вдруг не выдержала и хихикнула, истерично втягивая воздух в негнущиеся лёгкие.
  Коридор в последний раз сделал плавный поворот, и перед беглецами выросла стальная дверь. На ней, к счастью, замка не было, только обычная и до боли знакомая ручка. Рядом с дверью на стандартных крючках висели белоснежные халаты и голубые одноразовые шапочки, а под вешалкой стояла коробка с бахилами.
  - Что дальше?- стараясь выровнять дыхание, спросила Ксения, с надеждой в глазах обернувшись к Рихарду.
  - Надевай амуницию, коллега, сегодня у нас маскарад.
  - Думаешь, нас не узнают в этих халатах?
  - По крайней мере, не сразу.
  
  Сам Рихард надел два халата, один заправив в брюки как рубашку. Бахилы пришлось надеть на босые ступни, но мужчина понадеялся, что в случае, если за дверью никто не узнает их лиц, на ноги едва ли обратят внимание. Рихард был весь переполнен нервным возбуждением и решимостью - словно давно не резвящийся на воле конь, который бьёт копытом в тесном стойле. Натягивая на свои непослушные, давно немытые и оттого стоящие торчком волосы шуршащую полиэтиленовую шапку, он дурашливо улыбнулся Ксении, чтобы хоть как-то подбодрить, но девушка была совершенно не в состоянии унять дрожащие от страха руки, и лишь вымученно улыбнулась в ответ. Наконец, вдохнув побольше воздуха в лёгкие, она кивнула Рихарду, что готова, и шагнула за ним в неизвестность.
  
  Неизвестность произвела на них впечатление: она представляла собой огромное помещение с высоким потолком, где на небольшом расстоянии друг от друга были расставлены рабочие столы, заваленные исследовательской аппаратурой и какими-то жуткими инструментами. Повсюду сновали люди, в уже знакомых белоснежных халатах, и никто даже не обратили внимания, на появившихся из-за двери новичков.
  - Пошли,- коротко бросил Зейнер девушке и уверенным шагом направился к другому концу длинного помещения, спрятав свой стилет в большом кармане халата.
  Ксения засеменила следом, стараясь не поднимать глаза и не дышать слишком громко, но ей казалось, будто любому, кто оказался поблизости, был слышен бешеный стук её сердца. Она даже невольно приложила ладонь к груди, стараясь заглушить его, но тут же отдёрнула руку.
  
  Однако, несмотря на учащённое сердцебиение, парочка благополучно пересекла помещение и вышла вслед за группой других учёных в просторный светлый холл с огромными стеклянными окнами, из-за которых утреннее солнце лило свой нескончаемый поток горячих лучей. Миновав и его, они оказались в лифте, который с тихим шипением, повёз их вниз.
  Не зная, что будет там, Ксения теснее прижалась к руке Рихарда, ища в своём товарище поддержку. Тот ободряющее взглянул на неё, словно говоря "не бойся, всё будет хорошо", и девушка поверила ему. Лифт, наконец, остановился, двери медленно разъехались в стороны, и группа учёных, с которой они ехали всё это время, потянулась к гардеробной.
  Прямо напротив был выход.
  
  Настоящий выход, без пропусков и охраны.
  
  Просто стеклянные двери, которые раскрывались, если к ним подходил человек.
  
  Девушка вцепилась в локоть Рихарда и стрельнула глазами на заманчиво распахнутую прозрачность выхода, но юноша неожиданно резко схватил её за руку и шепнул своё резкое и твёрдое: "Нет! Сначала, как и все, сдадим халаты".
  Ксения понимала, что он действует единственно правильно, но ей казалось, что помедли они ещё секунду, и взвоет сирена, все стёкла закроются бронированными плитами, и они навсегда останутся похороненными в стенах этого ужасного места.
  Однако гардеробщики без лишних вопросов свалили их халаты в общую кучу и понесли в сортировочную, а рабочие длинной вереницей потянулись прочь из здания.
  Оказавшись на свежем воздухе, девушка неожиданно почувствовала лёгкий толчок в животе, и приятная энергия заструилась по её телу - это небо приветствовало свою дочь, восстанавливая её истощённое тело. Походка Ксении стала более уверенной и упругой, она жадно, как никогда, впитывала движение жизни вокруг, только теперь осознавая, как её душа истосковалась по земле.
  В подтверждение своих новых сил, девушка крепко сжала ладонь Рихарда, и на его запястье исчезла красная полоска шрама, но он даже не заметил этого: мужчина напряжённо вглядывался в окружающую здание стену из двухэтажных помещений с несколькими входами-выходами.
  Учёные выходили через турникеты, прикладывая к ним наручные криперы, однако служащие не особенно следили за тем, как это происходит. Поэтому беглецы успешно проскочили за впереди идущими, вызвав лишь их лёгкое ворчание и удивление. Никто за ними не побежал с воплями и угрозами, никто даже не удостоился повнимательнее вглядеться в лица нарушителей общественного порядка.
  Беглецы уже сидели в отъезжающем автобусе компании, когда до них долетели отголоски сирены. Однако задерживать автобус не стали, и он благополучно отправился прочь из ужасного места навстречу жилым кварталам города.
  Навстречу свободе.
  
  Глава: Лит Коррекос.
  
  Земля, материк Евразия.
  С темнотой пришла и долгожданная прохлада.
  Не привыкшие сидеть взаперти отверженные жадно вдыхали ночной воздух через открытое окно, но без разрешения Белара никто не решался выйти наружу. Наконец, главный сонитанин посмотрел на земные часы, которые висели над кроватью, и подал остальным знак рукой. Кирм и Баес разбудили девочек и, пригрозив детям неминуемой расправой за попытку бегства, выдвинулись навстречу ночному городу.
  Оказалось, что жители города также предпочитали ночную прохладу: улицы были запружены мирно прогуливающимися парочками и небольшими группами пожилых людей в сопровождении крошечных собак. Здесь же, никого не стесняясь, развлекалась и молодёжь, проявляя у всех на глазах знаки своей расположенности друг к другу. Рядом с распутными родителями вовсю резвились их дети и вели себя, по-мнению сонитан, совершенно неподобающе. Оставалось только догадываться, почему земляне-родители так спокойно сносили их вопиющие шалости, но пока отверженные чувствовали себя не совсем землянами, им было не до этого.
  
  Никто из сонитан не имел о человеческих деньгах никакого определённого понятия; даже пленники, которые тоже были не прочь разживиться съестным, только разводили руками, всё больше убеждаясь, как мало они знают о Земле. Голодным сонитанам оставалось только надеяться, что имеющейся у них суммы будет достаточно, чтобы как следует поесть.
  Вскоре Белар показал на светящиеся окна ночного кафе, за которыми отчётливо виднелись поглощающие пищу люди, и компания дружно свернула через дорогу к заманчиво открытым дверям. Благо, уличное движение ночью отличалось спокойствием, и обошлось без жертв.
  В кафе было многолюдно, но отдыхающие, увидев молодых папаш с детьми, благородно освободили для них столик, переместившись за барную стойку.
  К сонитанам немедленно подплыла девушка в белом переднике и что-то быстро пролепетала. Баес и Кирм лишь беспомощно оглянулись на своего предводителя, а Белар, не растерявшись, вытащил из кармана все имеющиеся у них деньги, и показав их официантке, пророкотал:
  - Еда на это.
  Глаза у девушки медленно увеличились в размере настолько, что наблюдательной Лит даже удалось рассмотреть в них мелкие кровеносные сосуды. За соседними столиками притихли, а некоторые из посетителей начали издавать непонятные смешки, что-то тихо обсуждая между собой.
  - Еда, пожалуйста,- просяще протянул Белар, уже начиная догадываться, что имеющаяся у них сумма настолько смехотворна, что земляне просто откажутся их накормить.
  Однако девушка сумела быстро оправиться от удивления и, с очаровательной улыбкой вытащив из пачки одну купюру, удалилась на кухню. Вскоре она вернулась со множеством тарелок на подносе, и сонитане обрадованно принялись уплетать сочное мясо с картофельным гарниром, салаты, десерты и напитки, даже не пытаясь соблюдать очерёдность. Теперь над ними потешалось уже всё кафе, но на этот раз по-доброму, без подозрительного недоверия, что моментально почувствовали отверженные.
  Вскоре посетители перестали и вовсе обращать внимание на чудаков и вернулись к своим беседам, а сонитане, утолив первый голод, начали осматриваться.
  - Белар, мне кажется нас раскрыли,- почти сразу же раздался встревоженный шёпот Баеса,- взгляни, как на меня смотрят те две землянки. Наверное, они что-то подозревают!..
  - Ты прав,- задумчиво ответил Белар,- я тоже замечал на себе их взгляды. Но мы не можем быстро удалиться не раскрыв себя. Пока здесь много посетителей, нас не должны тронуть, поэтому мы подождём, пока выйдет та большая компания, и под её прикрытием попробуем затеряться в городе.
  - Неужели вы действительно думаете, что Озн послал бы на вашу поимку таких распущенных агентов?!- бесцеремонно вмешался в разговор Вольтес, крайне возмущённый глупостью своих похитителей.- Посмотрите на их животы! Они и ходят-то с трудом.
  Ойтеп и Лит прыснули со смеху, а Белар, обернувшись, растерянно окинул взглядом ярко накрашенных девиц.
  - Ну, я слышал, агенты Озна мастера перевоплощения,- с ироничной улыбкой заметил Кирм.- Я не удивлюсь, если для жизни на земле наши женщины могли бы отрастить себе животики. Тем более, что это смотрится не так уж плохо...
  В этот момент девушки, приняв откровенный интерес Белара, как приглашение, медленно, но эффектно пересекли всё кафе и остановились рядом со столиком сонитан в чрезвычайно, как им самим казалось, соблазнительных позах.
  - Ну что, мальчики, как отдыхается у нас в городе?- поинтересовалась одна из них у Белара, пока другая, тесно прижавшись к сидению Баеса, приняла совершенно безмятежный ангельский вид.
  Трое мужчин отреагировали совершенно непонятно для матёрых кокетниц, которые привыкли к адекватному поведению одиноких иностранцев: они склонили друг к другу головы в смешных панамках и о чём-то зашептались. Первая девушка приняла это за оскорбление, и попыталась встать так, чтобы её пышный бюст вызвал у невежд угрызения совести, а вторая, воспользовавшись моментом, ущипнула Баеса за заднее место, соблазнительно обтянутое тесными джинсами. Тот так и подскочил на месте, нарушив идиллию совещания, и мгновенно покрылся багряным румянцем. Его товарищи, ничего не понимая, в недоумении уставились на собрата, и тот попытался объяснить им складывающуюся ситуацию, как можно деликатнее:
  - Ребята, похоже, эта женщина... желает от меня ребёнка. Прямо сейчас!..
  
  Невозможно описать шоковое состояние, которое повисло на лицах сонитан, когда они услышали это заявление. Впрочем, девушки-землянки поняли его по-своему, и очаровательно захихикали, прикрывая свои яркие пасти наращенными ногтями.
  Стоит пояснить, что же вызвало такой панический ужас у несчастных отверженных при мысли о контакте с физически привлекательными для сонитан землянками.
  У сонитан чувство физического контакта при создании детей не вызывало каких-либо эйфорических ощущений, только удовлетворение от сознания физической совместимости партнёров. Поэтому к процессу создания детей сонитане относились очень серьёзно и обдуманно. Семьи могли несколько лет существовать бездетными, если не ощущали достаточного чувства ответственности за нового гражданина; когда же они полностью формировались в обществе, инстинкт сам подсказывал им о необходимости создания потомства, поэтому упадка прироста населения на Соните не наблюдалось.
  В этом заключался весь парадокс ситуации: сонитане осуждали людей за их животное поведение и подчинение низменным инстинктам, в то время как сами полностью полагались на свои инстинкты во всём, что касалось создания детей. Начиная ощущать необходимость в формировании собственной семьи, они подыскивали себе подходящих по умственному и физическому развитию партнёров и по обоюдному согласию начинали жить вместе, как лебеди выбирая пару на всю жизнь.
  
  Вот этот-то последний факт и напугал отверженных сонитан. Несмотря на их незаконный статус в сонитанском обществе и фактическое отречение от них государства, они оставались собой по природе своей, и к браку относились точно так же, как и миллионы других сонитан, обитающих в обозримых пределах космоса. Брак для них не существовал без детей, а дети без брака - эти понятия сливались в одно и накладывали на брачующихся определённую ответственность перед собой, обществом и будущими гражданами.
  Конечно, сонитане знали, что у землян этот вопрос столь же запутан, как и все их взаимоотношения. Были они также осведомлены и о нередких совершенно диких поступках людей в отношении своих как рождённых, так и не рождённых детей, о контрацептивах, о брачном беспутстве и вечной неприкаянности взрослых человеческих особей. Поэтому связывать себя с человеком, пусть даже эта инициатива исходила бы от сонитанина, было бы крайне глупо, опасно и жестоко - по крайней мере на первых порах жизни отверженных на Земле.
  Навечно привязанный к домашнему очагу, сонитанин жил бы в вечных муках, терпя неуёмные животные инстинкты человека к размножению, подчиняясь твёрдой уверенности своего партнёра, что лучше предохраниться, чем ограничиться, зная о его потребности в обоюдном удовлетворении, но не имея возможности получать его так же, как он.
  
  Девушки принялись что-то игриво лепетать, жеманно двигая чуть ли не всеми частями тела, и сонитане поняли, что нужно срочно что-то делать. Белар наскоро порылся в словаре, и выдал более-менее вразумительный отказ от каких-либо дальнейших взаимоотношений с нимфоманками, на что девушки, обидевшись, гордо повернулись к ним спинами и удалились к другим поклонникам женской красоты.
  
  
  Наблюдавшие за этой сценой дети лишь удивлённо переглядывались. В школе они не раз со смехом обсуждали возможность соединения сонитанина и человека, но их дебаты всегда оканчивались крепким выводом, что подобное противоречит моралям обеих видов, следовательно, будет невозможным.
  Нечто подобное объяснял им и школьный биолог, который приводил результаты теоретического эксперимента, проведённого учёными Озна. По-мнению генетиков, появление детей у родителей, принадлежащих к чуждым друг другу видам, было теоретически возможно. Геном сонитанина и человека, хоть во многом и различался, но всё же совпадал по основным пунктам. Правда, учёные прогнозировали у такой особи несовместимые с жизнью генетические отклонения, уродства и неполное развитие центральной нервной системы ещё в утробе матери.
  Брак между инопланетянами был бы настоящим кошмаром, антисоциальным действом, террористическим актом против населения родной планеты.
  Но это действо выглядело таким простым, естественным и вполне возможным здесь, на Земле, когда окружающие люди казались лишь чуть-чуть искажённым отражением сонитан, и вели себя так безрассудно.
  Вот и Баес не мог прийти в себя, и всё украдкой поглядывал в сторону распутниц. Он был очень молод, едва ли на несколько лет старше Вольтеса, и в его полной романтики душе ещё жила мечта о собственной семье: интересной преданной супруге и маленьких детях.
  Однако, по моральному кодексу, отвергнутый обществом юноша не мог разделить своё стремление создать семью с женщиной Сониты. Впрочем, никто из отверженных в серьёз не задумывался о будущем своей жизни на Земле, и уж коль они были признаны в своём обществе сумасшедшими, то, может, им стоило искать себе пару среди таких же сумасшедших...
  
  Белар не дал своим спутникам как следует обдумать этот вопрос и объявил подъём. Прихватив с собой немного недоеденных лакомств, сонитане потянулись к выходу, а вслед за ними снялась с места и небольшая компания людей.
  Эти земляне весьма подозрительно следили за отверженными, ещё когда те проходили между столиками. И теперь они двигались прямо за ними след в след, что естественно не могло не вызвать подозрений у сонитан.
  Белар пропустил пленников чуть вперёд, а сам вместе с Кирмом закрыл подступы к детям сзади.
  На улицах уже давным-давно стемнело, чёрные улицы, освещённые пятнами жёлтых фонарей, были безлюдны и смотрелись угрожающе. Люди сзади стали вести себя более раскованно: они уже не стесняясь, разговаривали между собой во весь голос и часто смеялись, всё ускоряя шаг. Здравомыслие подсказывало Белару, что через несколько минут никто не станет притворяться и заигрывать с ними - земляне проявят свою агрессию, и едва ли будет разумно встречать её лицом к лицу.
  Приняв этот факт, отверженный резкими криком заставил своих сородичей пуститься в бегство по тёмным улицам города. Земляне кинулись следом.
  Страх и сытная пища придали детям сил, и они бежали почти наравне со взрослыми, позабыв о том, что им стоило бы позаботиться прежде всего о своей свободе от них, чем от землян. Однако физическая подготовка на этот раз не помогла сонитанам: их умело загнали в ловушку, в тупик, и отверженные оказались лицом к лицу с дикими животными, до боли похожими на них самих.
  
  - Посмотрите-ка! Кто у нас любит побегать!- ноющим визгливым голосом затянул один из землян, выступая на пол шага из стаи.
  - Точно, богатенькие не хотят с денежками расставаться!- засмеялся верзила в кожаной куртке.
  - А что мы делаем с любителями побегать?- продолжал ныть тощий визгливый человек.- Мы с ними играем! Что, идиотики, кошелёк, или жизнь?
  Толпа людей рассмеялась.
  К сожалению, из всей этой высококультурной тирады, сонитане сумели разобрать только слово "жизнь", и поняли его как конкретную угрозу. Отверженным, в отличие от здоровых сонитан, хватало безумства, чтобы принять факт бескомпромиссного поражения, и тем не менее защищать свою жизнь до последнего, а не броситься в уничижительные переговоры. Поэтому трое взрослых сонитан выстроились полукругом вокруг детей и приготовились защищаться.
  
  - Ого! Посмотрите-ка на них! Они собираются драться!- удивлённо взвизгнул самый разговорчивый из людей.- Вы слышали?! Драка, драка, драка!
  Толпа позади него начала ухмылисто скандировать "драка", видимо, намереваясь сочетать приятное с полезным - развлечения с заработком.
  Затем, не долго думая, земляне начали подступать к сонитанам.
  Конечно, они не могли взять в расчёт тот факт, что трое взрослых отверженных, проведших много дней своей жизни в постоянной борьбе с дикими животными, были физически подготовлены гораздо лучше, чем обленившиеся задиры. Однако численность всё же имела значение, и шаг за шагом, троих сонитан вплотную прижали к стене.
  Положение было более чем плачевное: все трое имели не по одному десятку синяков и кровоточащих ссадин, руки были разбиты, а Баес вообще оказался "счастливым обладателем" вывихнутого плеча. Но сонитане не собирались сдаваться; не спешили они и расставаться с деньгами, к вящему удивлению грабителей. Ситуация начинала просто выходить из-под контроля: земляне поняли, что столкнулись с чем-то необычным, многие начали психовать и достали ножи, а маленький предводитель банды в бессилии пытался утихомирить проснувшуюся в его подопечных жажду крови.
  Неизвестно, как бы закончилась эта воистину страшная история, если бы не вмешалось провидение: кто-то из местных жителей услышал шум на улице и позвонил в полицию. Через несколько минут послышались взвизгивания мигалок, и очнувшиеся грабители бросились в рассыпную кто куда.
  Сонитане в этот момент терпели ужасные потери: Баес получил удар ножом в живот и не то что передвигаться, даже дышать мог с большим трудом, поэтому о бегстве пришлось забыть.
  Полицейские вызвали скорую, и раненого тут же увезли, силком оторвав от него ничего не понимающих спутников.
  Участь Кирма и Белара оказалась сложнее: местные блюстители порядка решили забрать всех пострадавших в полицейский участок, а это означало, что их в течение двух часов так или иначе должны были бы обнаружить озновцы, если те уже не сидели в участке, дожидаясь своих незадачливых жертв.
  И перед Беларом, как перед предводителем маленькой команды сонитан, вставала первостепенная задача всеми возможными способами отвязаться от полиции и покинуть этот негостеприимный городишко в ближайшее время. Но как он ни пытался на своём скудном языке договориться с сопровождавшими их офицерами, те только отмахивались от несущего тарабарщину иностранца.
  
  Посоветовавшись со своими соотечественниками, Белар пришёл к выводу, что их репутация на Земле и так уже порядком подмочена, поэтому вести себя и дальше в соответствии с человеческими законами не имело смысла. Оставался один верный способ избежать пленения, однако Кастор предупреждал отверженных, что последний козырь, который он давал им в руки, необходимо было использовать только в критической ситуации. Немного поколебавшись, сонитанин принял роковое решение: бежать во что бы то ни стало.
  Лит, Ойтеп и Вольтес сидели вместе с ними в кузове бронированной машины, поэтому Белару не составило труда ввести им под кожу несколько капель красноватой суспензии. Дети были перепуганы, и отчаянно сопротивлялись, однако на помощь Белару пришел Кирм, отчётливо понимающий необходимость его действий, и через несколько минут всё было кончено. После детей пришла и их очередь. Израсходовав всё красное вещество до последней капли, взрослые сонитане приказали детям сесть на пол в центре машины, а сами окружили их плотным кольцом. После этого Кирм выбросил в сторону кабины тоненькую пластинку, похожую на крошечное фризби.
  Раздался оглушительный взрыв невероятной силы. Бронированную машину буквально разорвало на части, а всё, что было внутри, разметало на сотни метров. От полицейских остались только треснутые обгоревшие кости, кое-где покрытые тонким налётом испаряющегося пластика. Останков сонитан землянам не удалось обнаружить даже на утро после тщательнейших поисков.
  
  ***
  Ауве очнулась из-за странных вибраций, пронизавших всё её тело. Несколько секунд она лежала без движения, а затем попробовала подняться. По мышцам сразу же пробежала перекатывающаяся волна дрожи, которая острыми иголками стихла где-то в ногах.
  Коррекос была женщиной в годах и давно уже перестала бояться смерти; но как тут не испугаться, когда Костлявая неожиданно объявляется позади тебя и дружески похлопывает по плечу?
  Ауве сползла с кровати и нашла ногами тапочки.
  - Лит! Ты дома?
  Дом молчал, погружённый в равнодушное молчание. Она попыталась нащупать выключатель, но была слишком слаба, чтобы поднять руку на такую высоту. Ауве уже привыкла к ощущению полного истощения. Её ночные бдения отнимали много сил и времени, иногда она просыпалась после пяти-шести дней полной неподвижности, и стареющее тело неоднозначно говорило ей своим нехитрым языком, что ещё один год такого изматывающего режима попросту убьёт её. Однако, погружаясь в сны, она погружалась в свою настоящую жизнь, где у неё было своё место и очень важная роль. На Соните же Ауве Коррекос была всего лишь пережитком прошлого, неудобным испражнением Озна. Для себя женщина уже давно решила, что ей милее та реальность, в которой она могла находиться рядом с любимыми, с лёгкостью преодолевая внеземные расстояния и даже само время.
  Но сейчас, в момент пробуждения, Ауве желала только одного - увидеть свою дочь. Ради Лит ей не приходилось нырять в пучину подсознания, стоило только протянуть руку, чтобы почувствовать - она рядом. И эта преданность, стоическое терпение её неидеальной реальности, было очень важно для стареющей женщины. Она очень часто задумывалась, как бы научить дочь видеть её сны; Ауве мечтала разделить с Лит свой мир, вознесённый над Сонитой и любой другой планетой. Но девушка не чувствовала той тянущей силы, зовущей в необозримые дали пространства. Наверное потому, что никто не ждал её там, за пределами общества.
  
  Тревожное чувство не оставляло женщину, пока она по стене пробиралась в темноте комнат на кухню. Неожиданно ей под руку попалась винтетка (пульт дистанционного управления домашним оборудованием), брошенная на спинку дивана. Комната тут же озарилась мягким естественным светом, имитирующим закат, одновременно заработали телевизор и увлажнитель воздуха, соревнуясь в шумовых эффектах - дом ожил, изо всех сил пытаясь угодить хозяйке. Но не это привлекло внимание Ауве: на диване спал совершенно незнакомый ей сонитанин, забавно поджав под себя ноги в начищенных туфлях и укрывшись своим же пиджаком. Теперь он сонно моргал, потревоженный какофонией света и шума; его глаза, растерянно блуждающие по комнате, остановились на Ауве и мужчина резко сел.
  - Извините, уснул на дежурстве,- севшим со сна голосом прошептал он.- Как вы себя чувствуете? Может, нужно вызвать врача?
  - Врача? Я не понимаю... А где моя дочь? И кто вы такой?
  - Меня зовут Нитова Камо. Спецагент Озна. Я получил задание охранять вас и обеспечивать всем необходимым.
  - Кто послал вас?- сурово поинтересовалась Ауве, приняв сурово-неприступный вид.- Уж не Мер ли снова принялся за своё?
  - Нет, госпожа Коррекос, я получил это задание от Постана Темро. Это...
  - Следящий Озна, я его знаю. Но я не понимаю, что послужило причиной, ведь я нахожусь под опекой моей дочери! Погоди те ка... С ней что-то случилось?! Где моя девочка?!
  - Успокойтесь, пожалуйста, и не паникуйте! С ней всё в порядке, Лит находится в Озне и проходит профотбор. Это занимает иногда несколько суток, и ввиду вашей временной недееспособности меня приставили...
  - Нянькой? Это лишнее, может, я и нахожусь под опекой дочери, но могу несколько суток провести одна. Так что будьте добры, покиньте мой дом! Я не хочу, чтобы здесь находился агент Озна.
  - Послушайте, я не могу, у меня ведь приказ...
  Но Ауве уже не слушала его, она увидела лицо дочери, мелькнувшее в новостях, и теперь напряжённо вслушивалась в слова:
  
  " ... Трагическая случайность унесла жизни троих школьников, в решающий момент отняв у них возможности пополнить ряды нашего высокочтимого общества. Мы потеряли троих граждан, и эта утрата невосполнима, общество скорбит вместе с родителями. Всепланетным голосованием наши сограждане постановили выделить для семей погибших три лучших места на Площади Скорби, где покоятся останки величайших сонитан нашей планеты...".
  
  Комната закружилась у Ауве перед глазами, и мощный рывок буквально вытащил её из сознания, кинув в темноту пространств на поиски дочери. Она знала, что Лит жива; знала, но не могла ухватиться за её мысли, теряясь в водовороте собственных.
  Покинув тело так стремительно, она потеряла с ним всякую связь, и теперь её ничто не могло пробудить - ни мощные встряхивания Камо, который в панике пытался привести свою подопечную в чувство, ни многочисленные уколы врачей, прибывших на место через несколько минут. Ауве оставалось надеяться только на помощь левигатов...
  
  ***
  Конрод сидел в своём кабинете, обхватив голову руками. Он не мог плакать, но в первый раз в жизни жалел об этом. Ещё в молодости Мер под впечатлением от антиземной пропаганды сделал себе операцию на слёзных железах, желая тем самым подчеркнуть своё презрение к людям. Теперь он знал, что его поступок не имел никакого смысла: когда люди горевали, плакала их душа, а не тело.
  Конрод давно привык держать всё под колпаком, контролировать тысячи подчинённых ему жизней - управлять Озном. Озн не подчинялся обществу, его структура требовала немедленных и компетентных решений, а значит, она нуждалась в личностях. Так близко к грани, за которой стоят полуживотные, не подходила ни одна из управленческих структур планеты, поэтому именно среди работников Озна чаще всего находили отверженных.
  Контроль и власть, добровольно взятые Мером на себя ради блага общества, сделали его уязвимым, а навалившееся потрясение кровавым росчерком пронзило его жизнь и открыло тайные подвалы, в которых он тщательно скрывал своё прошлое... Теперь Конрод лицом к лицу столкнулся с ним; и горе, упрятанное глубоко в сердце, затопило его душу предсмертным криком, в унисон с ненавистью требуя на плаху виновника.
  Кастор был здесь, в соседней комнате. Подвластен ему, как и тысячи других сонитан. Но и так же недоступен.
  Этого мерзавца защищало общество: его традиции, терпимость и мягкость в отношении к преступникам; эта парадигма, что с глупого и больного существа не может быть спроса.
  Каково теперь было тем семьям, которых это существо лишило детей? Кто из них не желал смерти извращённому маньяку? Общество было всего лишь страхом выставить себя не такими, как остальные - колоссом на глиняных ногах. Сонитане проявляли чудеса терпимости, пока горе не появлялось в трёх шагах от них, разрушая привычный мир грубым ударом в солнечное сплетение.
  
  Мер упал головой на стол и глухо зарычал, всё больше распаляя себя противозаконными горячими мыслями об убийстве. Он не мог пересилить себя, вернуть здравый смысл, уверенность, когда знал, что жалкий червяк, дерзнувший решать судьбы других сонитан, совсем рядом, за одной-единственной закрытой дверью, от которой у Конрода лежал запасной ключ в столе.
  И хуже всего было то, что он знал, - это не просто жажда мести прыгает в его глазах кровавыми слезами. То стыд и раскаяние терзают душу сонитанина.
  Кто бы мог подумать, что примерный порядочный гражданин, который в силу некоторых убеждений стал неудобен Озну, после отторжения превратится в злобного и расчётливого монстра? Мер должен был предусмотреть такую возможность, но его власть затмила всякий здравый смысл и сострадание. Он уже не думал о сотрудниках, как о сонитанах; для него они были щепками, летящими в сторону от бензопилы истории.
  
  Кастор... Умный, беспощадный, хитрый, озлобившийся отверженный... Такой же сонитанин, как и многие вокруг, по ложному навету преданный слепой Фемиде... Учёный, научившийся иметь своё мнение в машине Озна. Преступник и убийца.
  Теперь он заслужил своё наказание сполна и даже больше. Те напыщенные индюки в советах и всё общество вместе взятое - не могли придумать для него наказания большего, чем представлялось в голове убитого горем отца. А значит, они были некомпетентны, и не могли решать.
  Решение было за Конродом, и он принял на себя ответственность.
  
  Трясущимися пальцами доставая мелкие боевые патроны к почти игрушечному контрабандному травматическому пистолету, Мер злорадно улыбался. Он знал, что случится через несколько минут, и его это несказанно, безумно радовало. Ключ от комнаты куском льда обжигал его руку, пока он делал знаменательные шаги по мягкому, глушащему звуки, ковру... Он почти успел вставить ключ в замочную скважину...
  
  - Господин Мер, поступило донесение от Нитовы Камо,- агент замер в дверях, удивлённо глядя на своего начальника, застывшего перед тюремной дверью с пистолетом в руках,- Ауве Коррекос впала в кому, узнав о смерти дочери... Он запрашивает разрешение везти её в больницу.
  - Нет. Не надо,- Конрод медленно отошёл от двери и тяжело осел в кресло.- Не надо... Отправьте её в лаборатории Озна и окажите самую лучшую помощь. Нам ни к чему огласка, это лишний шум...
  Агент уже собирался удалиться, когда Мер неожиданно вышел из задумчивости и настиг его распоряжением:
  - Доложите мне, когда она прибудет в Озн, это очень важно!
  
  Тёмные подвалы прошлого... Да... он слишком хорошо запрятал его в глубинах сознания, чтобы не вспоминать среди белого дня; но недостаточно хорошо, чтобы не грезить о нём во снах...
  
  Она работала в Озне уже семь лет, когда при родах Вольтеса умерла молодая жена Мера.
  Ауве не имела своих детей и никогда не была замужем, но когда молодой отец в отчаянии принёс своего новорождённого сына на работу, не зная как с ним справиться, женщина умело помогла ему и успокоила ребёнка. В тот момент, глядя на свою подчинённую с его сыном на руках, Конрод неожиданно ощутил необычайный прилив нежности. Он не понимал, что происходит, и почему солнечный свет, падающий из окна, словно магнитом притягивается к её коже, золотым ливнем отражаясь в глазах. Эта картина лишила Мера сна; она возникала перед мысленным взором, стоило ему только немного отвлечься от работы или повседневных хлопот. Видеть Ауве в офисе стало просто невыносимо.
  Конрод злился на себя, отчаянными усилиями пытаясь воскресить в памяти лицо покойной жены, которая, несомненно, была во всём гораздо лучше и красивее Коррекос. Но память подбрасывала только затёртые шаблоны, жалкие манекены прошлого.
  Действуя против субординации и собственной воли, Мер приложил все усилия, чтобы Ауве перевели непосредственно в его отдел. Он пытался сопротивляться самому себе, но его разум и организм жаждали Ауве, так сильно, что однажды он не выдержал...
  На самом деле, если бы Конрод предложил своей протеже выйти за него замуж, общество не осудило бы его, скорее наоборот. Ведь после смерти второй половины любой сонитанин был в праве найти себе новую спутницу жизни. Но разум Мера настолько помутился, что он не соображал, когда оставил доверчивую Ауве после работы и закрылся с ней в своём кабинете.
  
  На следующий день Меру сообщили об его долгожданном повышении.
  
  Перед молодым озновцем открывался путь на самый верх: к заоблачным высотам карьерного успеха и самоутверждению в обществе. Но на звёздной дороге стояла женщина, над которой Мер по-животному надругался, выпустив на свободу свои низменные чувства.
  И Конрод не стал медлить. Он выяснил адрес Коррекос и во время обеденного перерыва поехал к ней домой.
  Дверь открыла Ауве. Она была спокойна и бледна. В огромных светлых глазах вспыхнуло негодование и немой вопрос при виде обидчика, но девушка отошла в сторону, пропуская гостя.
  Мер не знал с чего начать: при виде Ауве он стушевался и забыл все подготовленные заранее слова. Пауза затягивалась, становясь невыносимой... А при одном только взгляде на неё сердце Конрода мучительно сжималось и таяло, руки сами просились прикоснуться к её коже, обонять её запах...
  - Ты не сонитанин,- тихо нарушила молчание Ауве.
  - Это был инстинкт, я хотел ребёнка!..- попытался защититься Мер.
  - Нет! Ты вёл себя, как человек, я знаю, о чём говорю.
  - Ты не знаешь! Это всё гормоны, я ещё не оправился от рождения первенца, и мой организм...
  - Ещё и трус...
  Мер тихо выпустил воздух из лёгких и провёл руками по голове.
  - Послушай, я пришёл сюда, чтобы сказать, что я нахожу тебя достойной составить мне пару... Я прошу тебя стать моей второй половиной.
  - И как ты себе это представляешь?- она подошла к нему вплотную и положила руки ему на плечи, отчего у Мера перехватило дыхание.- Или ты постараешься и от меня скрывать свою натуру?
  Ауве дразняще прикоснулась губами к его губам, и Конрод понял, что теряет связь с реальностью.
  Она провоцировала его сделать то же, что он делал прошлой ночью - поцеловать её.
  Мер не знал, как это у него получилось; он изучал подобное поведение у людей, но никогда не предполагал, что ему захочется с кем-то повторить это недостойное сонитанина действо. А вот теперь, его тело сгорало от желания прижать к себе эту женщину и ласкать её губы до потери пульса.
  - Я сонитанин, и не хочу тебя целовать,- железным усилием прошептал прямо ей в губы Конрод, и она, воспользовавшись этим, жарко его поцеловала.
  В это мгновение у Мера снесло крышу. Он превратился в сущее животное и взял Ауве прямо на полу. Сквозь неистощимую животную страсть в сознание Конрода пробилась мысль, что они оба отверженные, оба, как люди, получают удовольствие от того, что делают, и это должно их погубить.
  После того, как всё закончилось, Ауве и Мер ещё долго лежали на мягком ковре, прижавшись друг к другу, наслаждаясь тихим покоем в сердцах. Но когда Конрод потянулся к ней снова, Ауве внезапно резко поднялась на ноги и тихо бросила Конроду:
  - Я не могу быть с тобой. У меня есть вторая половина.
  Эти слова в одно мгновение убили Мера, и возродили вновь.
  Он молча поднялся на ноги, оделся и вышел вон из дома Коррекос. С той же секунды началась чёрная полоса в жизни Ауве.
  Мер не оставил девушку в покое, он был зол и полон негодования. К тому же, холодный расчёт говорил ему, что Коррекос нежелательный свидетель его преступления против общества - его преступной натуры. И он сделал всё, чтобы Ауве навсегда потеряла уважение общества и своё место в нём.
  Самым страшным было то, что у Коррекос, спустя девять месяцев после их злополучной ночи, родилась девочка, Лит. Никто не стал спрашивать, каким образом Ауве забеременела, предполагая, что она обратилась к искусственному оплодотворению, но Конрод отлично знал, чей ребёнок будет расти без отца. Это убивало его. Он чувствовал непреодолимую потребность растить свою дочь, однако ему оставалось только издали следить за её детством. Тогда Конрод задавил свои чувства работой, и наглухо похоронил прошлое, оставив для себя только дорогу вперёд.
  Оказалось, что на этой дороге были свои повороты...
  
  ***
  Ауве знала, что на этот раз её встреча с левигатами могла пройти не так гладко из-за недавнего инцидента, отвернувшего от неё большинство последователей Оптика; но особого выбора у неё не было - в мире идей только эти существа могли оказать ей помощь.
  Тем не менее, сколько она ни посылала сигналы бедствия, никто так и не ответил на них, и не показался в пределах ментальной видимости. Наверное, Кирилл приказал игнорировать Ауве, одержимый гневом и разочарованием в ней...
  Однако спустя некоторое время сонитанка вдруг ощутила в груди необыкновенное тепло и пронзительную нежность, которые с каждым мгновением становились всё сильнее и сильнее, нарастая, как волны в шторм. Через несколько секунд глубокое и сильное чувство накрыло её с головой и вынесло на берег разума - в её тело.
  Короткий миг взмаха ресниц вернул рассудку ощущение реальности и добавил в чувства раскатистую гамму боли.
  Болело всё тело, ровно уложенное на жёсткую каталку.
  Ауве моргнула ещё раз, приводя в порядок спутанные после путешествия мысли, и неожиданно поняла, что не знает, кто помог ей вернуться.
  Кирилл давно не испытывал к ней столь сильных чувств; возможно, он даже утратил самую способность любить, став чёрствым и холодным, как скользкий лёд. Когда его разум прикасался к ментальному полю Ауве, её охватывали лишь озноб и пустота, но никак не волны нежности...
  Кто-то другой оказался настолько прочно связан с ней, что сумел преодолеть притяжение материи и вернуть заблудившуюся душу в храм.
  - Лит? Дочка, это ты?- хриплым голосом позвала Ауве, пытаясь приподняться на слабых руках, но ей ответил кто-то другой.
  - Успокойтесь, госпожа Коррекос, и попытайтесь принять тот факт, что...
  Мер изо всех сил попытался произнести эти слова спокойно, официально, но не смог.
  Он не должен был, не имел права рыдать без слёз, как сухая гроза в осенний полдень, не смел показать всю глубину своего отчаяния друзьям и коллегам - добропорядочным сонитанам, которые не были способны понять его сумасшедшую горечь. Но перед такой же преступницей, как и он сам, Конрод был свободен...
  Он сжал ладонью своё горло и пошатнулся.
  - Что...
  Его колени подкосились, и мужчина рухнул на пол, схватившись за белые края простыни, укрывавшей Ауве.
  - Они мертвы! Наши дети, их больше нет!..
  Долее Мер сдерживаться не мог и глухо зарыдал, уткнувшись в жёсткую накрахмаленную ткань; его сильные пальцы ожесточённо вцепились и принялись терзать ни в чём не повинную материю, но это не облегчило боли...
  Лишь нежное касание руки Ауве заставило несчастного поднять голову.
  - Нет, нет! Они живы, Конрод! Я знаю это, я чувствую Лит...
  Но Мер обречённо вздохнул и покачал головой.
  - Ты понимаешь, что я тебе говорю? Ты способна осознавать реальность, Ауве?.. Я не знаю, что с тобой сделали в том реабилитационном центре, и не уверен, что ты осталась прежней, но попытайся принять мои слова как непреложный факт. Лит и Вольтеса больше... нет в живых...
  Женщина спустила ноги на пол и терпеливо взглянула своими ясными умными глазами в покрасневшие глаза Конрода.
  - Я знаю, моя дочь жива. Может, она не в безопасности на Соните, но она жива. А твоё поведение непозволительно. Нельзя прекращать их поиски, Конрод, это безответственно...
  - Да как ты можешь знать?! Кто ты такая?! Это я знаю всё: знаю кто сделал это, и очень хорошо представляю, что с ним сделаю Я!
  Ауве нахмурилась, беспокойно встала с койки, не стесняясь слишком короткой больничной рубашки, и прошлась в другой конец палаты.
  - И кто решился пойти на такое безрассудство?- с подозрительной осторожностью поинтересовалась она.
  Этот вопрос заставил Мера с новой силой ощутить жестокое чувство вины, и он густо покраснел.
  - Бывший сотрудник Озна. Учёный... Кастор Жонс,- Конрод сглотнул, чтобы собраться с мыслями, и попытался вернуть справедливое негодование, которое уже несколько дней облегчало его душевные муки вины.- Этот мерзавец! - не побоюсь земного слова - он бессовестно заманил детей...
  - Постой, подожди! Ты сказал, Кастор Жонс?- перебила Ауве.
  - Да... ты с ним знакома?
  - Нет, нет... Просто хочу лучше запомнить имя сонитанина, который подверг моё дитя таким мукам. Можешь не продолжать, остальное не важно...
  - Но у него были пособники!..
  - Пустое!- жёстко оборвала женщина, неожиданно проявив свой гнев и раздражение.- Он виноват, это главное. Конрод, я хочу увидь его... Можно поговорить с ним наедине?
  Мер изучающее взглянул в раскрасневшееся лицо Ауве, невольно отметив про себя, что она почти не изменилась за прошедшие годы, и отрицательно покачал головой.
  - К нему нельзя. Не то чтобы Озн беспокоился о насилии со стороны родителей... ведь все они добропорядочные сонитане,- многозначительно подчеркнул Конрод.- Но Жонс - он непредсказуем..., и опасен.
  - Неужели ты беспокоишься обо мне? После того, как собственноручно упрятал в психушку?- не выдержала и съязвила Ауве.- Это ведь действительно странно, что я после такого испытания осталась в своём уме! А сам ты удачно спрятался за ширмой Озна!.. Я могла выдать тебя, все эти годы, но не сделала этого!
  Конрод смутился и неловко попытался обнять женщину, но та резко оттолкнула его и отвернулась, скрестив руки на груди.
  Тогда Мер отступил на несколько шагов и задумался.
  Он хотел бы объяснить Ауве, что когда по ревностной глупости затронул её дело, всё вышло из-под контроля, и он уже ничего не мог сделать... Но не стал.
  - Пойдём, я открою тебе дверь и дам пять минут, но ты должна пообещать, что ничего не сделаешь с ним... Это для твоего же блага.
  Женщина удивлённо обернулась и неожиданно ухватила во взгляде сонитанина лихорадочный кровожадный блеск, который Мер попытался быстро погасить усилием воли.
  Ауве оставалось лишь догадываться, что задумал её бывший любовник, но она отбросила все сомнения и быстро пошла следом, намереваясь опередить Мера.
  
  Было уже очень поздно, и офисная часть Озна почти опустела, тем не менее, на каждом этаже их встречали охранные посты, и стражи порядка добросовестно требовали у Мера допуск. Это были меры предосторожности, навязанные обществом для защиты преступника, которого надёжно заперли на верхнем этаже здания. К нему практически никого не допускали, особенно пострадавших родителей, но для главы Озна было сделано исключение, тем более, что преступник временно занял его кабинет...
  Ауве Конрод всем представлял как свою секретаршу, и шаг за шагом вёл её к долгожданной встрече с обречённым отверженным. Он не мог знать, что женщина задумала, и даже не догадывался о всей трагичности последствий этой встречи для себя. Поэтому Мер так беспечно позволил своим чувствам заглушить разум и забыл, что Ауве была столь же опасна, как и он.
  
  Конрод позаботился, чтобы у его спутницы было платье, и теперь, расхаживая взад вперёд по комнате, дожидаясь, пока он откроет дверь, Ауве ловким движением руки спрятала в складках бронзовую статуэтку дельфина, красующуюся на столе Мера.
  Он ничего не заметил, пропуская её внутрь, даже не подумал проверить руки женщины. Просто пропустил и тихо прикрыл за Ауве дверь, не искушая себя.
  В кабинете было тихо и темно, только первый спутник Сониты отбрасывал лёгкие фиолетовые блики на ковёр.
  Женщина сделала несколько шагов вперёд и замерла.
  - Кто здесь?- послышалось из глубины комнаты.- Кто здесь?! Включите свет, иначе я буду кричать!
  - Тише, Кастор, я твой друг,- сладко прошептала Ауве, ориентируясь по голосу,- где ты?
  - Друг! Вы смеётесь?! Я не настолько глуп, чтобы повестись на эту ерунду! Убирайтесь, пока я не позвал охрану! У вас всё равно кишка тонка сделать мне что-то...
  Женщина обогнула стол.
  - Я не собираюсь причинять тебе вреда,- чуть громче произнесла она, наконец, разглядев в темноте метапластовое кресло с пристёгнутым человеком,- я просто хочу заглянуть в твои глаза.
  
  Прежде чем Кастор успел хоть что-нибудь ответить на такое идиотское, по сути, заявление, женщина опустилась перед ним на колени, и как кобра уставилась в его зрачки, блестящие в сиреневом свете.
  - Посмотри на меня, Кастор. Твои глаза медленно расслабляются, веки тяжелеют и опускаются... Ты спишь, Кастор, но слышишь мой голос. Он проникает за стены этой комнаты, за пределы материи и уносится в пустоту, но ты должен следовать за ним... следуй за ним.
  Юноша сжал кулаки и начал метаться в кресле, отчаянно задыхаясь.
  - Нет, не хочу! Там так холодно и одиноко! Пусти! Пусти!!
  Отчаянным усилием воли Жонс сумел открыть глаза, но его разум не успел вернуться в тело - тяжёлая бронзовая статуэтка опустилась на его затылок и закрыла путь в сознание.
  
  Пустое тело тяжело обвисло в креплениях кресла и тихо засопело, а сонитанка, тем временем, вытянулась на ковре и попыталась войти в транс сама, чтобы покинуть тело раньше, чем в комнату заявится Мер и куча охранников.
  Уже покидая грани материи, женщина увидела поток оранжевого света, хлынувший из распахнутой двери, и тень человека, который бросился вперёд, что-то отчаянно крича.
  Но Ауве не узнала, кто это был - мир распался на тысячи кристаллов и ухнул вниз, затягивая её в тёмный водоворот пустоты.
  Это каждый раз было так же ужасно, как и в первый, поэтому женщина спешила, чтобы помочь Кастору. Он был совсем один и не знал правил нового мира, ему нужна была помощь. Это тревожило женщину больше всего. Ауве знала, что об их телах позаботится общество: сонитан со схожими симптомами отправляли в реабилитационный центр, где уже находилось несколько десятков коматозников. Врачи не могли определить причины их заболевания, поэтому просто поддерживали жизнь в беспробудных оболочках. Откуда им было знать, что они собственноручно питают преступную организации Левигатов, которая несколько лет водит за нос Озн, срывая важные операции?
  Теперь Ауве могла привести туда новое поколение, свежую кровь... Своего сына.
  
  ***
  Этрус сидел в капитанском кресле и задумчиво мял нижнюю губу. Он так и не отучился от этой своей привычки за долгое время работы с Романом, который всячески пресекал его вредные наклонности.
  Но теперь Роман не хотел мешать Константину. Этрус думал, как разрешить ситуацию, возникшую на их корабле с таинственным беглецом, а это было непростой задачей.
  
  Экспертиза ничего не дала, на корабле не было человека с похожим ДНК. Косвенно подходил только один из экспертов "Эксплор Технолоджи", но структура оторванной кисти исключала возможность их родства. К тому же запросы на геленосную камеру Джозефа Ливановского возвращались с подробными отчётами о физической полноценности пассажира. Получалось, на военный корабль действительно сумел проникнуть нелегал.
  Вполне вероятно, что спустя несколько недель, экипаж сумел бы выйти на след несчастного безумца, или - что вероятнее всего - на его труп... Но подходило к концу время первой смены, и люди должны были вернуться в свои геленосные камеры, чтобы уступить место новой группе. Это обстоятельство затрудняло эффективное проведение поисков.
  Этрус, конечно, понимал, что нарушать распорядок на корабле просто недопустимо - экипаж состоял из военных людей, профессионалов, которые привыкли к власти и суровой дисциплине. Пока эти правила сохранялись, личные амбиции и страхи удерживались в узде многолетними тренировками, но стоило немного ослабить власть - и человеческие чувства начинали главенствовать над разумом.
  А корабль не был тем местом, где можно было допустить подобное.
  
  - Ещё не решил, как следует поступить?- поинтересовался Роман Евгеньевич, тихо входя в комнату.
  Этрус даже не повернул головы и сурово отчеканил:
  - Вы нарушаете субординацию, Прахов. Кто разрешил вам войти?
  Роман вздрогнул от неожиданности и разом выпрямился: руки по швам, подбородок вздёрнут.
  - Разрешите обратиться, капитан?
  - Разрешаю.
  Роман усмехнулся, надеясь, что Костя пошутил, но Этрус лишь сурово глянул на него и снова уставился в пустоту.
  - Всё в порядке? Я не видел тебя несколько дней, и твой помощник говорит, что ты сутками сидишь в командном пункте...
  - Он преувеличивает.
  - Как продвигаются поиски?- решил сменить тему Роман, надеясь отвлечь командира от тревожных мыслей.
  - Ничего нового,- уже более осмысленно вздохнул Этрус.- Следы крови в ангаре, которые ты мне показал, никуда не привели, скорее всего, этот сумасшедший переждал там первую шумиху, а потом нашёл себе более укромный уголок. Ума не приложу, как он умудрился сбежать с оторванной кистью! Это же невозможно!
  - Мы не знаем... Возможно, этот человек обладает соответствующей подготовкой, врач например...
  - Какова вероятность, что врач будет бегать по военному кораблю голым и вытворять такое? Тебе не кажется это странным, Роман Евгеньевич? Ведь тело... оно начало бы разлагаться и... вонять. Если не мы, так системы корабля засекли бы посторонние вещества в служебных коммуникациях! Но ничего такого... Беглец исчез! Я нутром чую, что его на корабле нет, мы ищем какой-то призрак!
  Роман тяжело опустился в соседнее кресло и прикрыл глаза.
  - Призрак? Что за чушь, Костя, их ведь не бывает...
  - Конечно, но...
  Роман не услышал, что дальше сказал Этрус. Он неожиданно понял, что видит перед собой поверхность корабля и легко шагающую по ней юную девушку в больничной робе. Видение, ясное и чёткое, как явь, продолжалось всего несколько секунд, но запросто могло поспорить с реальностью.
  - ... и я думаю прекратить эту шумиху. Просто будем предупреждать каждую группу о сложившейся ситуации, и работать дальше. Как ты считаешь?
  - Что?
  Этрус усмехнулся и лукаво взглянул на Романа.
  - О чём ты думаешь? Или ты спишь с открытыми глазами?
  - Нет, я отвлёкся...
  - Отвлёкся?- Костя подозрительно прищурился.- Давно сам спал больше пяти часов?
  Роман быстро поднялся на ноги и рассмеялся.
  - Оставь это, Этруск! Я уже давно вылез из пелёнок! К тому же с этими поисками свободного времени совсем не хватает...
  - Хорошо, значит, я прав.
  - Прав в чём?- удивился Роман.
  - Потом узнаешь,- усмехнулся Костя и оправил на себе форму.- Иди и занимай себе место в геленосных камерах, скоро будет объявление.
  
  ***
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"